«СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века»

Борис Соколов СССР и Россия на бойне. Людские потери ХХ века

Предисловие

Цель настоящего исследования – попытаться определить людские потери, которые понесла наша страна в войнах XX столетия. При этом также определяются потери всех других стран, так или иначе затронутых войнами, в которых участвовали Советский Союз и Россия. Речь идет о Русско-японской войне 1904—1905 годов, Первой мировой войне 1914—1918 годов, Гражданской войне в России 1918—1922 годов, Советской интервенции в Афганистане в 1929 году, Советско-китайских конфликтах на КВЖД в 1929 году, Советско-японских конфликтах у озера Хасан в 1938 году и у реки Халхин-Гол в 1939 году, Вторжении Красной Армии в Польшу в 1939 году, советско-финской войне 1939—1940 годов, Второй мировой войне 1939—1945 годов, Советской интервенции в Венгрии в 1956 году, Советской интервенции в Чехословакии в 1968 году, Советско-китайских пограничных конфликтах 1969 года, Советской интервенции в Афганистане 1979—1989 годов и Первой российско-чеченской войне 1994—1996 годов. Кроме того, советские военные советники и специалисты участвовали в гражданских войнах в Китае в 1920—1940-е годы и в японско-китайской войне 1937—1945 годов и в войне в Корее 1950—1953 годов. Для этих конфликтов мы определяем только потери советских граждан.

В ряде случаев определить потери одной или нескольких стран или сторон, если речь идет о гражданских войнах, не представлялось возможным. Особенно не повезло в этом отношении Гражданской войне в России, по которой существуют лишь фрагментарные данные о потерях. Сложным также оказывается определить потери мирного населения, учитывавшиеся значительно хуже, чем потери вооруженных сил. Поэтому мы не делаем попыток определить суммарные потери сторон в большинстве войн, равно как и не пытаемся определить суммарные потери как вооруженных сил, так и мирного населения России и СССР за весь XX век. В ряде случаев наши оценки носят вероятностный характер и наверняка будут существенно изменены в ходе дальнейших исследований. Мы также стремимся определить соотношение безвозвратных потерь вооруженных сил воюющих сторон. Это соотношение показывает соотношение боеспособности армий разных стран.

Наибольшее внимание в книге уделено потерям во Второй мировой войне. Ни у кого не вызывает сомнения, что потери человечества в этой войне были наибольшими по сравнению с любой другой войной в истории, однако определение точной величины потерь как по миру в целом, так и по отдельным странам сталкивается с рядом трудностей, до конца не преодоленных до сих пор. Отсутствие статистики населения в ряде стран, прежде всего азиатских, отсутствие достоверных донесений о потерях у ряда армий, равно как и отсутствие сколько-нибудь достоверного текущего учета потерь мирного населения в большинстве стран, не позволяют сколько-нибудь точно определить потери ряда государств и всех стран в целом. Поэтому мы отказались от составления сводной таблицы потерь по всем странам и получения итоговой цифры потерь мира в целом. Причина как в заведомой неточности подсчетов потерь ряда стран, так и в неизбежном двойном счете, связанном с происходившими в ходе войны изменениями границ многих государств.

Определению подлинной величины потерь во Второй мировой войне мешает еще одно немаловажное обстоятельство. Во многих странах, не исключая Россию, проблема определения военных потерь, и особенно потерь собственных вооруженных сил, и их соотношения с потерями противника, давно уже стала политической проблемой. В годы войны занижение своих потерь и завышение потерь противника диктовалось как пропагандистскими соображениями, так и стремлением самих военных представить перед вышестоящим начальством, военным и политическим, результаты своей деятельности в наилучшем свете. Но и после войны, когда к определению величины потерь уже можно было подходить как к чисто научной задаче, на ее решение оказывали влияние идеологические и политические взгляды исследователей, и это влияние оказывается в принципе неустранимым. В большинстве стран мира, как на официальном уровне, так и среди историков и демографов, сейчас господствует тенденция завышения собственных потерь во Второй мировой войне, чтобы подчеркнуть свои жертвы и показать, что в этом отношении «мы не хуже других». Заметным исключением здесь является современная Россия, где как на официальном уровне, так и среди значительной части историков и демографов наблюдается тенденция к занижению как общих советских потерь во Второй мировой войне так и, в особенности, потерь Красной Армии, при одновременном завышении потерь мирного населения. Это делается для того, чтобы доказать эффективность доктрины Советских вооруженных сил, в своих основных чертах унаследованной российской армией.

Мы постарались подойти к определению величины как к чисто научной задаче, максимально абстрагируясь от действия всех политических и идеологических факторов. В отдельной главе мы попытались определить размер потерь двух государств, понесших наибольшие потери в войне – Советского Союза и Германии. В другой главе делается попытка определить потери остальных стран, так или иначе участвовавших в войне. В отдельные главы выделены Русско-японская война, Первая мировая война, Гражданская война в России. Остальные войны и конфликты сведены в главы «Потери Красной Армии в межвоенный период, 1923—1940 гг.» и «Потери СССР и России в войнах и конфликтах после Второй мировой войны». Мы также постарались посчитать соотношение потерь вооруженных сил сторон для различных театров боевых действий. Для того чтобы точнее посчитать потери, мы стремились, когда была возможность, обращаться к первоисточникам для проверки существующих оценок потерь. Вероятно, многие результаты исследования покажутся читателям сенсационными и перевернут их представления о величине и характере потерь тех или иных стран, не исключая нашей страны. Однако сенсационность сама по себе не была целью нашего исследования. Мы стремились лишь к максимальной точности в определении потерь и научной корректности проводимых расчетов, прекрасно сознавая, что это не всегда достижимо. Для того чтобы максимально точно определить потери всех стран, участвовавших во Второй мировой войне или так или иначе затронутых ею, и точно распределить их по категориям, необходимо осуществить международный проект подсчета потерь во Второй мировой войне группой ученых, не зависимых от государственных структур и представляющих все основные страны – участницы войны, понесшие наибольшие потери. Они должны подсчитать все потери по первоисточникам с ясным изложением используемых методик. Цифры потерь по каждой стране должны считаться установленными только при достижении консенсуса всех участников проекта. Такой проект потребует значительного финансирования со стороны государственных и частных структур и многолетней напряженной работы. Будем надеяться, что когда-нибудь он будет осуществлен.

Необходимо также оговориться, что не существует какого-либо единого алгоритма, позволяющего подсчитать потери каждой страны и армии во всех войнах хотя бы одного только XX столетия. Из-за того, что как размеры потерь, так и сохранившиеся данные о них, характер этих данных и полнота учета сильно разнятся как по странам, так и по конкретным войнам, для каждой войны и для каждой участвовавшей в ней страны приходится изобретать собственные алгоритмы подсчетов, причем отдельно для вооруженных сил и для гражданского населения.

Хочу выразить свою самую горячую благодарность историкам Георгию Борисовичу Брылевскому, предоставившему мне данные о потерях японской армии из японских источников, Сергею Геннадиевичу Нелиповичу, ознакомившемуся с книгой в рукописи, давшему ряд ценных советов и любезно позволившему использовать рукописи его неопубликованных статей, Андрею Анатольевичу Смирнову, ознакомившемуся с книгой в рукописи и давшему ряд ценных советов, Геннадию Аркадьевичу Бордюгову, Василию Элинарховичу Молодякову, Николаю Евгеньевичу Руденскому и Вадиму Викторовичу Эрлихману за ряд весьма ценных замечаний.

Свою книгу я посвящаю памяти всех погибших и умерших в войнах XX столетия.

Глава 1 Русско-японская война 1904—1905 годов

Потери японской армии погибшими и умершими составили 84 435 человек, а флота – 2925 человек. В сумме это дает 87 360 человек. В армии умерло от болезней 23 093 человека [1] .

Общая убыль японской армии и флота убитыми и умершими от ран, а также комиссованными по ранению составила около 118 тыс. человек. В плен попало около 2 тыс. человек [2] .

Потери японской армии в отдельных сражениях распределялись следующим образом:

Сражение при Ляояне – 5537 убитых и умерших от ран, 17 976 раненых;

Сражение при Шахэ – 4099 убитых и умерших от ран, 16 398 раненых;

Сражение при Сандепу – 1848 убитых и умерших от ран, 7241 раненых, 227 пропавших без вести;

Сражение при Мукдене – 70 028 убитых и раненых;

Осада Порт-Артура – 15 390 убитых и умерших от ран, 43 914 раненых,

в том числе во время первого штурма – 5037 убитых и умерших от ран, 10 823 раненых,

во время второго штурма – 1092 убитых и умерших от ран, 2738 раненых,

во время третьего штурма – 5052 убитых и умерших от ран, 11 883 раненых,

в других боях под Порт-Артуром – 4209 убитых и умерших от ран, 18 470 раненых [3] .

Всего в этих основных сухопутных сражениях Русско-японской войны, исключая сражение при Мукдене, японская армия потеряла 26 874 убитыми и умершими от ран и 85 529 ранеными.

Потери русской армии в Русско-японской войне группа российских военных историков под руководством Г.Ф. Кривошеева определяет в 25 331 убитым, 146 032 ранеными и 6127 умершими от ран, включая сюда 613 умерших раненых пленных. Число умерших от болезней русских солдат и офицеров оценивается в 12 128 человек из 358 077 больных в период с 27 января (9 февраля) 1904 года по 1 (14) октября 1905 года. По другим данным, от болезней умерло 12 983 солдат и офицеров русской армии, включая 855 умерших до поступления в госпиталь. Общее число русских пленных составило 74 588 человек, из которых 2318 умерло, а 675 офицеров было отпущено из плена еще до окончания боевых действий под честное слово не воевать с Японией. Из числа пленных 59 437 человек, включая 1174 офицера, приходятся на армию, а 15 151, включая 505 офицеров, – на флот. Из плена возвратилось 56 341 солдат сухопутной армии и 14 591 матрос. 24 730 русских пленных из числа рядовых было взято в Южной Маньчжурии и 31 611 – в Порт-Артуре, на Сахалине и в Северной Корее. Отказались вернуться из японского плена 110 человек. Потери русского флота на море составили 6299 погибшими и утонувшими, 212 умершими от ран. Потери ранеными, оставшимися в живых, составили 2854 человека. На суше русские моряки потеряли 968 убитыми и 468 умершими от ран. Русская армия потеряла 24 844 убитыми, 6614 умершими от ран, 145 330 оставшимися в живых ранеными. Потери умершими от болезней в русском флоте отнесены к погибшим во время боевых действий на море. Было интернировано 5628 российских моряков.

Всего, по оценке Г.Ф. Кривошеева и его товарищей, с российской стороны в боевых действиях участвовало 539 734 человека в составе армии, 34 557 человек в составе флота и еще 7667 в составе береговых подразделений флота [4] .

Потери японской армии российские историки вслед за Б.Ц. Урланисом определяют в 47 387 убитыми, 11 425 умершими от ран, 27 192 умершими от болезней. Кроме того, потери японского флота оцениваются в 2 тыс. погибших и умерших [5] . В сумме это дает 88 004 убитых и погибших, что практически не отличается от японских официальных цифр, хотя существенно разнится с ними по отдельным категориям потерь. Число призванных в русскую армию определяется в 1 184 289 человек, а в японскую – в 1,5 млн человек [6] .

Как показал живущий в США украинский историк Николай Чорновил, подсчеты авторского коллектива под руководством Г.Ф. Кривошеева значительно занижают потери русской армии и флота в Русско-японской войне, равно как и численность русских войск, одновременно завышая численность японских войск. В частности, утверждение, будто численность японской армии в начале войны составляла 375 тыс. человек, опровергается признанием тогдашнего русского военного министра и главнокомандующего армией на Дальнем Востоке А.Н. Куропаткина, что всего японская армия военного времени с тыловыми, гарнизонными и иными частями имела по штату 10 725 офицеров и 348 074 рядовых [7] . Однако и эти данные Чорновил считает сильно преувеличенными. Из-за того, что Япония располагала всего 9046 офицерами (в том числе 2224 в запасе), 1-я японская армия закончила мобилизацию лишь 4 марта 1904 года, через месяц после начала войны, 2-я армия из 3 дивизий была отмобилизована к 15 марта, а последняя, 7-я кадровая дивизия была отмобилизована только в октябре 1904 года. Современных винтовок у японцев имелось всего 280 тыс. Современных скорострельных орудий и пулеметов у японцев не было вовсе, равно как и современных скорострельных орудий, которых русская армия использовала в войне 2086 штук [8] . В действительности, по оценке Чорновила, русская армия, вместе с железнодорожной стражей и крепостными, но исключая 24 кадровых батальона в Сибири, насчитывала на Дальнем Востоке 165 тыс. человек, а японская – 140 тыс. человек, тогда как Г.Ф. Кривошеев и его товарищи полагают, что 122 тыс. российских солдат противостояли 375 тыс. японских [9] . К 1 мая 1904 года, когда начались боевые действия на суше, японцы имели в Маньчжурии и Корее 42 батальона против 152 русских, не считая крепостных и железнодорожных войск. Также в действительности в русскую армию было мобилизовано не 1 184 289 человек, а 1 917 638 человек [10] . Вероятно, к выведенной Чорновилом цифре на основании данных о числе мобилизованных надо добавить 9376 добровольцев [11] , что доведет общее число мобилизованных до 1 927 014 человек, а с учетом численности войск на Дальнем Востоке к началу войны общее число военнослужащих, предназначенное для войны с Японией, можно оценить в 2135,1 тыс. человек, включая сюда 42 124 человека, служивших во флоте. Потери русского флота погибшими Чорновил оценивает в 13 163, вычитая от общей численности флота число пленных и число оставшихся в строю, а также учитывая не учтенные Кривошеевым и его командой потери береговых частей. Это почти вдвое больше, чем оценка Кривошеева и его подчиненных – 7929 погибших. Общие же безвозвратные потери флота Чорновил определяет в 33 942 человека, из которых 13 163 погибших и умерших, 15 151 пленный и 5628 интернированных [12] .

По оценке Н. Чорновила, в составе русской армии действовало против Японии не менее 1465 тыс. человек, тогда как общая численность японской армии, по оценке американских медиков, не превышала 685 тыс. человек, при общем числе мобилизованных не более 1015 тыс. человек [13] . Потери японской армии, согласно японским предварительным данным, составили 43 892 убитых на поле боя, 145 527 раненых, включая 9054 умерших от ран, 162 556 больных неинфекционными болезнями и пострадавших от несчастных случаев, из которых умерло 7433 человека, 10 566 больных инфекционными болезнями, из которых умерло 4557. Таким образом, общее число погибших и умерших в японской армии достигало 64 936 человек [14] . Эти данные приуменьшены, по всей вероятности, за счет умерших от болезней и ран, а также за счет пропавших без вести, признанных погибшими.

Потери русской маньчжурской армии, по данным ее штаба, Чорновил определяет в 26 308 убитых и 145 317 раненых. Германский военный представитель майор Гедке, получивший материалы Военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны 1904—1905 гг. под председательством представителя Генерального штаба генерал-майора В.И. Гурко и опубликовавший их в Германии, привел первичные данные о русских потерях, не подправленные Куропаткиным и его соратниками в сторону уменьшения. Согласно данным, опубликованным Гедке, потери русской армии убитыми и умершими от ран составили 52 623 человека, а умершими от болезней – 18 830. Чорновил также относит к погибшим 16 869 пропавших без вести в Маньчжурии русских военнослужащих. Кроме того, там было убито 26 308 солдат и офицеров, а 18 830 умерло от ран и болезней. В Порт-Артуре общее число убитых, умерших от ран и болезней и погибших из числа пропавших без вести, по его расчетам, основанных на данных о численности гарнизона и числе пленных, составило, включая потери флота, 27 770 человек. В других местах русский флот потерял убитыми и умершими 5390 человек. В плену умерло 2318 человек. Общие потери русской армии и флота погибшими и умершими составили 92 485 человек. Общее число эвакуированных раненых и больных Чорновил, основываясь на данных Сибирского Красного Креста, оценивает не менее чем в 253 439 человек. Из них умерло от болезней в Маньчжурской армии не менее 18 830 человек [15] .

В ходе войны безвозвратные потери японских вооруженных сил, не считая пленных, оказываются в 1,06 раза меньше российских потерь. Если же исключить из российских потерь умерших в плену, то японские потери окажутся только в 1,03 раза меньше русских. Если же вычесть потери флотов сторон, понесенные в морских сражениях (2925 погибших у японцев и 6511 у русских), то потери на суше – 84 435 у японцев и 83 661 у русских – оказываются практически равны (в 1,01 раза в пользу русских). Это доказывает, что сухопутные армии Японии и России были практически равны по боеспособности солдат и младших офицеров, но различались по уровню высшего командования, что и привело к подавляющему превосходству Японии по числу пленных, в соотношении 37,3:1. Здесь перевес японцев был следствием стратегических просчетов русского командования. Сыграло свою роль и подавляющее превосходство японцев на море, приведшее к практически полному уничтожению русского флота в Порт-Артуре и в Цусимском бою. Здесь сказалось превосходство японцев в уровне подготовки как экипажей, так и командования. Соотношение людских потерь на море, 2,23:1, не в полной мере отражает соотношение боеспособности флотов, поскольку у японцев значительная часть потерь пришлась на несчастные случаи. Так, новейший японский броненосец «Микаса» затонул в результате взрыва артиллерийских погребов 11 сентября 1905 года, вскоре после окончания войны. Взрыв стал следствием разложения нитроглицеринового пороха, спровоцировавшего его самовозгорание. Тогда погиб 251 матрос (по другим данным – даже 256), а 343 были ранены. Эти потери были включены в итоговые потери Русско-японской войны [16] . Отметим также, что в ходе Русско-японской войны в результате боевых действий погибло некоторое число китайцев из числа местного гражданского населения (среди них были и разбойники-хунхузы, нападавшие с целью грабежа как на русские, так и на японские тыловые подразделения). Иногда говорят о 20 тыс. погибших китайцев, но сколько-нибудь достоверных данных о китайских потерях нет.

Нет также достоверных данных о потерях различных национальностей и территорий Российской империи в ходе Русско-японской войны. По оценкам румынских организаций Бессарабии, основанным на поминальных списках, в эту войну погибло около 14 тыс. бессарабских румын [17] . Но эта оценка представляется значительно преувеличенной. В 1897 году румынское население Бессарабии насчитывало около 920,3 тыс. человек, или 0,73 % от всей численности населения Российской империи без Финляндии, откуда призыв в русскую армию не производился, составившей 126 586,6 тыс. человек. Между тем, 14 тыс. погибших составляют 15,1 % от 92 485 погибших и умерших в рядах русской армии и флота. Даже если число 14 тыс. погибших относится не только к этническим румынам (молдаванам), но ко всему населению Бессарабии, которое в 1897 году насчитывало 1 933 436 человек и составляло 1,53 % всего населения империи, то и тогда потери жителей Бессарабии кажутся завышенными на порядок. Вероятнее всего, они составили около 1,4 тыс. человек. Ведь на Русско-японскую войну в Бессарабии было мобилизовано 8713 человек, а в мирное время в Бессарабии ежегодно призывалось 5—6 тыс. человек. С учетом призыва мирного времени в период Русско-японской войны в русской армии и флоте могли служить до 45 тыс. жителей Бессарабии, и совершенно невероятно, чтобы из них погибло и умерло от ран и болезней до 31 %, тем более что многие из них в войне вообще не участвовали.

Глава 2 Потери в Первой мировой войне

Потери России

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы России потеряли 1850 тыс. убитыми и умершими, 4950 тыс. ранеными и 2,5 млн пропавшими без вести и пленными. В армию было мобилизовано 12 млн человек [18] . Согласно британской оценке, основанной на телеграмме, полученной 20 декабря 1918 года в Копенгагене из Петрограда, потери России в войне составили 1,7 млн убитыми, 1450 тыс. инвалидов, 3,5 млн ранеными и 2,5 млн пленными, а в сумме – 9150 тыс., хотя нельзя исключить, что при подсчете раненых и инвалидов имеет место двойной счет [19] .

Согласно новейшей оценке коллектива российских военных статистиков под руководством Г.Ф. Кривошеева, потери русской армии в Первой мировой войне составили 1,2 млн убитыми, 439 369 пропавшими без вести, 240 тыс. умершими от ран, 11 тыс. погибшими от отравления газами, 155 тыс. умершими от болезней, 190 тыс. умершими в плену, 19 тыс. умершими от несчастных случаев. Общее число погибших и умерших составляет 2 254 369 человек, общее число пленных – 3 342 900 человек, общее число раненых – 3749 тыс. человек [20] . По оценке российского историка О.С. Нагорной, всего в плену в Германии оказалось около 1,5 млн русских [21] . По оценке Б.Ц. Урланиса, в германском плену оказалось 1435 тыс. русских военнопленных, из которых умерли до ноября 1918 года 72 586 [22] . По оценке русского военного историка генерала Н.Н. Головина, основанной на архивных исследованиях австрийского полковника Э. фон Вальдштеттена, всего в австрийском плену до конца 1917 года оказалось 1032 тыс. русских пленных, из которых 27 738 к этому моменту умерли, 27 тыс. инвалидов было репатриировано, а 60 319 человек, включая 24 офицера, бежали и не были пойманы [23] . Судя по всему, в это число не входят гражданские интернированные. Принимая во внимание небольшую долю офицеров среди тех, кто совершил удачный побег, офицеры бежали гораздо реже солдат, поскольку имели значительно лучшие условия пребывания в плену. По оценкам Н.Н. Головина, основанным на данных Э. фон Вальдштеттена, российского МИДа и командования Кавказского фронта, в турецком плену находилось около 6 тыс. русских пленных, а в болгарском плену – 2452 [24] .

По мнению немецкого исследователя Рейнхардта Нахтигаля, русские пленные между центральными державами распределялись следующим образом – 57 % – Германия, 42 % – Австро-Венгрия, 1 % – Турция и Болгария [25] . По оценке венгерских исследователей Т. Баллы и Г. Кисса, в австро-венгерском плену оказалось приблизительно 850 000 российских солдат и офицеров [26] . Вероятно, здесь имеются в виду те, кто был репатриирован после заключения Брестского мира, за вычетом умерших в плену, совершивших побег из плена, ранее репатриированных инвалидов, а также те, кто умер после конца 1917 года или так и не был репатриирован, предпочтя остаться в Европе.

Сколько-нибудь надежных данных о потерях русской армии убитыми и умершими от ран в нашем распоряжении нет. Поэтому мы попытаемся определить соотношение потерь русской армии и неприятельских армий по ряду сражений, по которым это возможно сделать, а затем, установив соотношение числа убитых и умерших от ран по тем неприятельским армиям, по которым имеются более надежные данные о потерях, с помощью полученных коэффициентов постараемся оценить общий объем потерь вооруженных сил России.

Согласно подсчетам российского историка С.Г. Нелиповича, основанным на донесениях полков русской армии о потерях, во второй половине 1916 года войска русских Северного и Западного фронтов потеряли 54 тыс. убитыми и 42,35 тыс. пропавшими без вести. Германские войска, действовавшие на этих фронтах, и немногие сражавшиеся на Западном фронте австро-венгерские дивизии потеряли 7,7 тыс. убитыми и 6,1 тыс. пропавшими без вести [27] . Это дает соотношение 7,0:1 как по убитым, так и по пропавшим без вести. На Юго-Западном фронте русские потери составили 202,8 тыс. убитыми. Действовавшие против них австрийские войска потеряли 55,1 тыс. убитыми, а германские войска – 21,2 тыс. убитыми. Соотношение потерь оказывается весьма показательным, особенно с учетом того, что во второй половине 1916 года у Германии на Восточном фронте находились далеко не лучшие, в большинстве второочередные дивизии. Если предположить, что соотношение российских и германских потерь здесь было таким же, как и на двух других фронтах, то из состава русского Юго-Западного фронта примерно 148,4 тыс. солдат и офицеров было убито в боях против немцев, а примерно 54,4 тыс. – в боях против австро-венгерских войск. Таким образом, с австрийцами соотношение потерь убитыми было даже немного в нашу пользу – 1,01:1, а пленными австрийцы потеряли значительно больше, чем русские – 377,8 тыс. пропавших без вести против 152,7 тыс. у русских на всем Юго-Западном фронте, в том числе и в боях против германских войск.

Согласно подсчетам С.Г. Нелиповича, в Варшавско – Ивангородской операции, продолжавшейся с 15(28) сентября по 26 октября (8 ноября) 1914 года, в которой были задействованы практически все русские войска, действовавшие против Германии и Австро-Венгрии, 1,5 млн русских солдат противостояли 800 тыс. австро-венгерских и германских (последние составляли около трети от общего числа). Основываясь на полковых донесениях, он следующим образом определяет русские потери. [28]

Таблица 1. Общие потери русских армий (солдаты и офицеры) в Варшавско – Ивангородской операции

Таблица 2. Суммарные потери русских армий в Варшавско – Ивангородской операции

Германские и австро-венгерские войска понесли следующие потери в ходе Варшавско – Ивангородской операции:

Таблица 3. Потери войск центральных держав на Востоке в октябре 1914 г. [29]

Есть и другие цифры австрийских потерь. По данным императорско-королевского Главного армейского командования, австро-венгерские войска в период Варшавско – Ивангородской операции потеряли убитыми – 810 офицеров и 28 260 солдат, ранеными 1905 офицеров и 94 650 солдат, пропавшими без вести и попавшими в плен – 895 офицеров и 82 300 солдат. Общие потери составили 3610 офицеров и 205 210 солдат, что на 24 офицера меньше и на 95 241 солдата больше, чем данные о потерях, приведенные в таблице 3. По мнению С.Г. Нелиповича, с которым мы склонны согласиться, в число убитых включены также примерно 3 тыс. умерших от холеры, поскольку число больных в этих донесениях указано отдельно и составляет около 40 тыс. человек, но умершие от болезней нигде не выделены отдельно. Таким образом, общее число убитых следует уменьшить до 26 тыс. человек.

Разница могла образоваться за счет того, что в данные главного командования включены потери по Галицийской битве, ранее недоучтенные, поскольку в период Галицийской битвы потери по данным австро-венгерского Главного армейского командования оказываются на 22,5 тыс. меньше, чем по донесениям полков, а также потери с 1 по 7 ноября, не учтенные в таблице 3, которые могли составить до 20 тысяч. В этом случае все равно остается разница в 52,7 тыс. человек. Можно предположить, что она образовалась за счет недоучета потерь соединений гонведа, формировавшихся венгерскими властями.

Австрийские потери в Галицийской битве, по данным Военно-статистического бюро, основывающегося на полковых донесениях, составили убитыми 2131 офицер и 23 760 солдат; ранеными 7164 офицера и 145 834 солдата, пропавшими без вести и оказавшимися в плену 2024 офицера и 118 137 солдат. Всего было потеряно 11 319 офицеров и 287 731 солдат. По данным же квартирмейстерского и этапного управления Главного армейского командования, за август и сентябрь 1914 года австро-венгерские войска потеряли убитыми 1717 офицеров и 38 150 солдат, ранеными 3904 офицера и 114 570 солдат, пропавшими без вести и попавшими в плен 1890 офицеров и 116 300 солдат. Общие потери составили 7511 офицеров и 269 020 солдат, что на 3808 офицеров и 18 711 солдат меньше, чем по данным Военно-статистического бюро.

Итоговый подсчет С.Г. Нелиповича по всем доступным русским документам о потерях, главным образом – по полковым донесениям о потерях, для Галицийской битвы выглядит следующим образом: в русской армии было убито 653 офицера и 21 760 нижних чинов, ранено 2639 офицеров и 105 233 нижних чина, пропало без вести 383 офицера и 75 150 нижних чинов, а всего 3675 офицеров и 203 143 нижних чина. Разница между суммой потерь по категориям и общими потерями образуется за счет 1200 нижних чинов 332-го обоянского полка 83-й пехотной дивизии 4-й армии, которые не распределены по категориям потерь. Кроме того, эвакуированными больными числилось 679 офицеров и 21 719 нижних чинов, но среди больных был значительный недоучет. Данные о русских потерях могут быть занижены не более чем на 1—2 % за счет неполноты данных по 3-й пехотной дивизии, отсутствия данных об офицерских потерях по нескольким дивизиям, а также отсутствия данных о потерях 2-й Кубанской казачьей дивизии.

Потери австро-венгерской армии в Галицийской битве за август – сентябрь 1914 года, по итоговой оценке С.Г. Нелиповича, основанной на полковых донесениях о потерях, составили: убито 1717 офицеров и 38 150 солдат (в отличие от русской армии, в австро-венгерской армии в число убитых в данном случае включены также умершие от ран и болезней), ранено 3904 офицера и 114 570 солдат, пропало без вести 1890 офицеров и 116 300 солдат (в отличие от русской армии, в число пропавших без вести в австро-венгерской армии включены отставшие от своих частей, впоследствии вернувшиеся в строй). Общие потери армии Австро-Венгрии в Галицийской битве составили 7511 офицеров и 269 020 солдат. Кроме того, число эвакуированных больных в армии Австро-Венгрии составило 3300 офицеров и 83 000 солдат. В Галицийской битве в сентябре 1914 года на стороне Австро-Венгрии сражался германский ландверный корпус Войрша. Из 209 потерянных офицеров 67 было убито, 84 ранено и 58 пропало без вести. Общие потери германских солдат составили 8018 человек. Если предположить, что среди солдат была та же пропорция убитых, раненых и пропавших без вести, что и среди офицеров, то можно предположить, что было убито 2570 солдат, ранено 3223 солдата и пропало без вести 2225 солдат. Эти потери были включены в приведенные выше данные о сентябрьских потерях Германии. Австро-венгерская сторона захватила в плен 443 офицера и 44 537 солдат, а российская – генерала, 535 офицеров и 63 531 солдата. Кроме того, корпус Войрша захватил в плен 24 офицера и 1153 солдата.

Для корректного сравнения потерь в Галицийской битве надо из австро-венгерских потерь убитыми вычесть умерших от ран и болезней. Известно, что в этот период от холеры умерло около 3 тыс. австро-венгерских военнослужащих. Предположим, что смертность австро-венгерских раненых достигала 10 %. В этом случае общее число убитых в категории «убитые» должно быть уменьшено на 14,8 тыс. человек – до 25,1 тыс. человек. Для того чтобы определить число убитых австро-венгерских солдат и офицеров в категории «пропавшие без вести», надо вычесть оттуда пленных, а также отставших, позднее вернувшихся в части. По оценке Нелиповича, основанной на просмотре личных списков, в разных полках австро-венгерской армии число отставших в ходе Галицийской битвы составляло от 30 до 50 % от числа всех пропавших без вести. Если принять их среднюю долю в 40 %, то их число можно оценить примерно в 47 тыс. человек. Вычтя также 45 тыс. пленных, получим примерно 26,2 тыс. убитых в числе пропавших без вести. Общее число убитых в Галицийской битве австрийских военнослужащих можно оценить в 51,3 тыс. человек.

Общее число русских убитых среди пропавших без вести можно оценить, вычтя из пропавших без вести всех пленных. Получается 29 376 убитых. Общее же число убитых можно оценить 51,8 тыс. человек. Какое-то число убитых было потеряно в борьбе против корпуса Войрша. Если предположить, что у Войрша доля пленных среди пропавших без вести была такой же, как и у русской армии, то общее число убитых в его корпусе можно оценить в 3525 человек. Ландверный корпус, вероятно, уступал по боеспособности основной массе германских войск, сражавшихся в Восточной Пруссии. Можно предположить, что и в Галиции соотношение потерь убитыми было в пользу немецких войск, но перевес был здесь не столь значителен. Поэтому мы принимаем, что русские потери убитыми в борьбе против корпуса Войрша превышали немецкие примерно вдвое. Тогда в Галицийской битве в боях с германскими войсками русские потери убитыми могли составить около 7 тыс. солдат и офицеров. В этом случае русские потери убитыми в борьбе против австро-венгерских войск можно оценить в 44,8 тыс. человек. Тогда соотношение потерь австро-венгерской и русской армии убитыми будет 1,145:1, а по пленным – 1,42:1, в обоих случаях в пользу российской стороны. Если мы возьмем соотношение потерь убитыми и пленными с учетом корпуса Войрша, то оно будет соответственно 1,06:1 и 1,39:1, также в пользу России.

Общие потери русской армии в Галицийской битве (без эвакуированных больных) составили 207 018 человек, а австро-венгерской и корпуса Войрша – 284 758 человек. Соотношение боевых потерь оказывается 1,38:1 в пользу русской стороны.

Русские потери в Галицийской битве чаще всего оцениваются в 200 тыс. убитыми и ранеными и 30 тыс. пленными (тогда как потери противника оцениваются в 400 тыс. человек, включая 100 тыс. пленных) [30] . В действительности в австрийский плен в ходе Галицийской битвы попало 443 офицера и 44 573 солдата, а всего 45 016 человек [31] .

Как пишет С.Г. Нелипович, «в первых числах ноября германские войска практически не имели потерь до начала наступления их на Лодзь и оборонительного сражения в Восточной Пруссии. В то же время австро-венгерские войска на разных участках фронта вели упорные бои, сопровождавшиеся тяжелыми потерями. По оценкам австро-венгерского командования, 1-я армия в сражении на Опатовке потеряла за два дня 10 тыс. человек, примерно столько же могли потерять вместе 4-я армия у Мальче и Лежайска при ожесточенном штурме русских плацдармов на Сане и 2-я армия с группой Пфлянцер-Бальтина в боях между Старым Самбором и Коломеей. Таким образом, потери армий Двуединой монархии в «осеннем походе» могут достигать 123—125 тыс. человек, в том числе севернее Сандомира – 50 тыс. (оценка генерала В. Данкля) [32] , на Сане и в Карпатах – 75 тыс. человек.

Последнее число, опирающееся на сообщения австро-венгерского Военного министерства, надо считать несколько заниженным: только 3-я и 4-я армии (семь корпусов) на Сане и у Хырува потеряли, согласно сообщениям полковых историй и санитарных служб, 9828 убитых, 35 192 раненых и 17 286 пропавших без вести.

У Рудника и Пшеворска 6-й венгерский корпус потерял 6000 человек, а противостоявшие ему 13-я и 33-я пехотные дивизии 3-й армии – 898 убитых, 3842 раненых и 1585 пропавших без вести, итого 6325.

Неизвестны точно потери 2-й армии (три венгерских корпуса) и формирований ландштурма Пфлянцер-Бальтина, составившие не менее 25 тыс. человек. Учитывая все эти обстоятельства, урон австро-венгров мог достигать 140—150 тыс., а вместе с германцами – 170—180 тыс. человек, или чуть больше 20 % боевого состава. При этом доля потерь австро-венгерских армий составила 28 % боевого состава, а германских – менее 10 %…

На различных участках фронта соотношение потерь было различным. Так, наши 1-я и 10-я армии сражались против 8-й германской армии; 2-я и 5-я армии сражались против 9-й германской армии; кроме того, в боях с ней же 4-я армия Юго-Западного фронта понесла примерно половину своих потерь (то есть около 30,5 тыс. человек) и 9-я армия – до 7000 человек. Таким образом, наиболее неблагоприятное соотношение именно против 9-й армии.

У Хырува австро-венгры потеряли 6779 убитых, 21 557 раненых и 9140 пропавших без вести; 11-я и 8-я армии (наши) потеряли здесь 5455 убитых, 28 512 раненых и 12 546 пропавших без вести. При этом штурм Перемышля обошелся русским почти в 10 тыс. человек, а защитники крепости потеряли за все время первой осады 1200 чел. У Острува и Радымно на плацдармах 9-й корпус противника потерял 491 убитого, 2786 раненых и 3701 пропавшего без вести (неполные данные) – нет сведений о 17-м корпусе); русские потери – 968 убитых, 4751 раненый, 1488 пропавших без вести (все – 3-я армия). У Ярослава и Лежайска на плацдарме австро-венгры потеряли 1498 убитых, 8229 раненых, 3546 пропавших без вести, русская 3-я армия – 2152 убитых, 12 503 раненых, 4855 пропавших без вести. На плацдармах у Ниско, Рацлавице и Мальче у австро-венгров убито 1060, ранено 2620, без вести пропавших 899 (тирольские стрелки; нет данных о потерях 6-го корпуса, но они не превышают, по оценке, 6000 человек). С русской стороны (9-я армия – группа Крузенштерна и 3-я армия) – 1272 убитых, 6216 раненых, 3365 пропавших без вести. Севернее Сана против 50 тыс. у австро-венгров (1-я армия – оценка Данкля) русские потеряли 30 тыс. в 4-й армии и 18 тыс. в 9-й армии.

На 6 ноября 1914 г. в лагерях Германии состояло русских пленных 3121 офицер и 186 779 нижних чинов; разница с данными на 12 сентября составляла 95 379 нижних чинов и 1291 офицер. Учитывая, что половина этого количества приходится на взятых в плен в Восточной Пруссии по 15 сентября, то из пропавших без вести в армиях, сражавшихся против германских войск, в германский плен попало 45—50 тыс. человек. Австро-венгерская сторона объявила о взятии 40 тыс. пленных, из них 10 тыс. под Ивангородом. Таким образом, из почти 120 тыс. пропавших без вести на пленных приходится только 2/3; остальных следует отнести к погибшим. Действительно, из 1040 пропавших без вести 57-го пехотного Модлинского полка позднее другими частями как погибшие и захороненные было идентифицировано 620 человек» [33] .

Как легко убедиться, и в этом сражении, как и в период Брусиловского прорыва, для русских войск гораздо хуже было соотношение потерь в борьбе против германской, чем против австро-венгерской армии. Против германских войск сражались 1-я, 10-я, 2-я, 5-я и частично – 4-я и 9-я армии. Можно предположить, что 4-я армия в борьбе с немцами потеряла примерно 2780 убитыми, 12 995 ранеными, 14 704 пропавшими без вести, а всего 30 479 человек. 9-я армия потеряла всего в борьбе с немецкими войскам около 7 тыс. войск, которые предположительно по видам потерь распределяются следующим образом: 784 убитыми, 3643 ранеными и 2573 пропавшими без вести. Тогда общие потери русских войск, понесенные в боях против германских войск в ходе Варшавско – Ивангородской операции, можно оценить в 21 004 убитыми, 87 696 ранеными и 64 656 пропавшими без вести, а всего 173 356 человек. Учитывая, что в германский плен попало 45—50 тыс. человек (в среднем 47,5 тыс. человек), общее число убитых и умерших от ран в русской армии в борьбе против германских войск мы оцениваем в 38,2 тыс. человек. Поскольку мы не располагаем данными о числе пленных немцев, захваченных русскими в ходе Варшавско – Ивангородской операции, то предположим, что убитые и пленные среди германских пропавших без вести распределялись примерно в той же пропорции, какую мы только что вывели для русских пропавших без вести, что дает для германских пропавших без вести 1483 убитых и 4625 пленных. В этом случае соотношение потерь по убитым будет 6,8:1, по пленным 10,3:1 и по общим потерям 5,8:1, во всех случая в пользу Германии. Если же брать соотношение потерь отдельно по убитым и отдельно по пропавшим без вести, без попытки выделить из них попавших в плен, то оно будет соответственно 5,0:1 и 10,3:1, а по безвозвратным потерям в целом 8,3:1, также в пользу Германии.

Обращает на себя внимание то, что соотношение потерь убитыми между германскими и русскими войсками в Варшавско – Ивангородской операции, 6,8:1, почти не отличалось от соотношения потерь во второй половине 1916 года, которое было равно 7:1. Можно предположить, что в последовавшей за Варшавско – Ивангородской Лодзинской операции соотношение русских и германских безвозвратных потерь было примерно таким же, как в Варшавско – Ивангородской операции.

В Восточнопрусской операции 1914 года соотношение безвозвратных потерь было гораздо благоприятнее для русских войск, чем когда-либо за все время войны. Это было обусловлено тем, что сражались еще в основном кадровые, относительно неплохо обученные войска. В одном из сражений Восточнопрусской операции, а именно в Гумбиненском, русские безвозвратные потери были немного меньше немецких, и это был единственный случай за всю войну. Всего за август и сентябрь 1914 года действовавшая в Восточной Пруссии 8-я германская армия, возможно, с включением действовавшего в Силезии корпуса Р. фон Войрша, потеряла 3867 погибших, 21 987 раненых и 7053 пропавших без вести, из которых в русском плену оказались 3033 человека. Следовательно, общее число убитых можно оценить в 7887 человек. 1-я и 2-я русские армии только до середины сентября потеряли около 245 тыс. человек, в том числе 135 тыс. пленными. Из 110 тыс. убитых и раненых число убитых составило не менее 13 647 человек [34] . Однако маловероятно, чтобы 96,4 тыс. раненых приходилось на 13 647 убитых, т. е. в соотношении 7,1:1. Если предположить, что соотношение раненых и убитых было в 1-й и 2-й русских армиях примерно таким же, как в 8-й германской армии, т. е. 2,8:1, то их потери убитыми должны были составить 28,9 тыс. человек. Кроме того, 8-й армии пришлось сражаться и с 10-й русской армией, потерявшей убитыми 12 офицеров и 372 солдата, ранеными 37 офицеров и 998 солдат и пропавшими без вести 11 офицеров и 437 солдат [35] , что увеличит русские потери убитыми до 29,3 тыс. человек. Тогда соотношение русских и немецких потерь убитыми будет 3,7:1. Возможно, соотношение должно быть еще более в пользу немцев и составлять не менее 4:1, в случае если в немецкие потери вошли потери корпуса Войрша, сражавшегося главным образом против русских армий в Галиции.

По более поздним подсчетам С.Г. Нелиповича, 1-я русская армия потеряла убитыми 222 офицера и 7960 солдат, ранеными 449 офицеров и 21 207 солдат, пропало без вести 285 офицеров и 54 079 солдат. Этот подсчет неполный, так как не включает данных по второочередным дивизиям, в частности, по 54-й (учтены данные лишь по одному полку) и по 68-й [36] . Если всех пропавших без вести отнести к числу пленных, то соотношение раненых и убитых в 1-й русской армии составит 2,65:1. По 2-й армии есть только германские данные о потерях: 93,2 тыс. пленных, 6739 убитых, захороненных немцами, и 20,5 тыс. ранеными, посчитанными исходя из соотношения раненых и убитых 3:1 [37] . Сюда не вошли убитые, захороненные русскими, как в окруженных, так и не в окруженных корпусах, и часть приходящихся на них раненых (в германских лагерях оказалось 2919 русских раненых, из которых к октябрю умерло 110 человек) [38] . Общие потери 1-й и 2-й русских армий можно оценить, как минимум, в 204,6 тыс. человек, в том числе не менее 14 921 убитыми и 147,5 тыс. пленными и пропавшими без вести, а вместе с потерями 10-й армии – 203,0 тыс. человек, в том числе не менее 15 305 убитыми и 144,7 тыс. пленными и пропавшими без вести. Число убитых оказывается на 14 тыс. меньше, чем по первому варианту наших подсчетов. Соотношение потерь убитыми тогда оказывается 1,9:1 в пользу немцев. Но здесь русские потери убитыми занижены за счет потерь убитыми второочередных дивизий 1-й армии, некоторого числа убитых, содержащихся среди пропавших без вести 1-й армии, а также незахороненных убитых из состава 2-й русской армии и убитых из состава этой армии, захороненных русскими похоронными службами. Поскольку общие русские потери пленными составили около 135 тыс. человек, на 1-ю и 10-ю армии придется около 41,8 тыс. пленных. Если всех пропавших без вести из состава 10-й армии считать пленными, то около 11,8 тыс. из числа пропавших без вести в 1-й армии следует отнести к убитым. Тогда общее число убитых увеличится, как минимум, до 27,1 тыс. человек. Если проанализировать данные о потерях корпусов 2-й армии за отдельные дни боев, можно предположить, что примерно 2,9 тыс. убитых, потерянных до окружения и поспешного отступления из Восточной Пруссии, в боях, где русские войска имели успех или не понесли больших поражений, русские похоронные команды имели возможность захоронить. Тогда общие потери, без учета потерь части второразрядных дивизий 1-й армии, можно оценить в 30 тыс. убитых, а соотношение потерь убитыми – в 3,8:1, т. е. практически такое же, как и в расчетах по первому варианту. Вероятно, реальное соотношение было ближе к 4:1, принимая во внимание некоторый недоучет русских потерь убитыми.

В то же время в сражениях 1915 года русские безвозвратные потери превосходили германские, скорее всего, примерно в 7 раз. В 1915 году сказывалось значительное германское превосходство в артиллерии, в том числе в запасах снарядов, но это до некоторой степени уравновешивалось большими немецкими потерями при прорыве русской позиционной обороны. В 1917 году на соотношение потерь все больше влияло прогрессирующее разложение русской армии, хотя недостатка в снарядах уже не было. В этом году время активных боевых действий было ограниченно, а соотношение потерь могло быть даже больше, чем 7:1 в пользу немцев.

В среднем за войну мы принимаем русские потери убитыми и умершими от ран в 7 раз большими, чем германские потери. Так же в среднем за войну австрийские потери убитыми и умершими от ран мы принимаем равными русским потерям.

Потери русских войск в борьбе против австро-венгерских войск в ходе Варшавско – Ивангородской операции можно оценить в 19 457 убитыми, 99 033 ранеными и 58 268 пропавшими без вести, а всего в 176 758 человек. Поскольку австро-венгерские войска объявили о захвате около 40 тыс. пленных, то общее число убитых (включая умерших от ран) можно оценить в 37,7 тыс. человек. Потери австро-венгерских войск в борьбе против русских войск в Варшавско – Ивангородской операции С.Г. Нелипович оценивает примерно в 166,3 тыс. человек, по данным Военно-статистического бюро, из которых разбивка на убитых, раненых и пропавших без вести есть для 113,6 тыс. человек. Если предположить, что разделение на убитых, раненых и пропавших без вести среди 52,7 тыс. не расчлененных по категориям австро-венгерских потерь было примерно таким же, как и среди 113,6 тыс. распределенных по категориям потерь, и что среди пропавших без вести австро-венгров доля пленных была примерно такой же, как и среди пропавших без вести русских, то общее число убитых можно оценить в 38,2 тыс. человек, раненых в 83,7 тыс. человек, пленных – в 44,4 тыс. человек. Общие австро-венгерские потери можно оценить в 166,3 тыс. человек. В этом случае соотношение потерь убитыми оказывается 1,01:1, а пленными – 1,1:1, в обоих случаях в пользу русских. Общее соотношение безвозвратных потерь оказывается 1,06:1 в пользу русских, а общих потерь – 1,06:1 в пользу австрийцев.

В предшествовавшей Варшавско – Ивангородской Галицийской битве, как мы уже убедились, по убитым, скорее всего, наблюдалось равенство потерь, а пленных русские взяли в 2,2 раза больше, чем австрийцы. Вероятно, в сражениях начала 1915 года, за счет больших русских потерь при наступательных боях в Карпатах, это соотношение могло даже измениться в пользу австрийцев. А вот в сражениях мая – октября 1915 года соотношение безвозвратных потерь было в пользу австрийцев. В ходе Лодзинской операции, последовавшей за Варшавско – Ивангородской операцией, соотношение австрийских и русских безвозвратных потерь могло быть в пользу австрийцев, равно как и во время Горлицкого прорыва. Во второй половине 1916 года, как мы помним, соотношение потерь убитыми между русской и австро-венгерской армиями было практически равным, тогда как по пленным значительный перевес был на русской стороне, а в сражениях весны и лета 1917 года соотношение безвозвратных потерь, из-за начавшегося разложения русской армии, скорее всего, было в пользу австро-венгров. Поэтому в среднем за войну соотношения потерь между австро-венгерскими и русскими войсками убитыми и умершими от ран мы принимаем равными примерно 1:1.

Потери германских войск на Восточном фронте можно оценить в 219 тыс. убитыми и умершими от ран. Соответственно, потери русских войск в борьбе против германских войск можно оценить в 1533 тыс. человек. Потери австро-венгерских войск в борьбе против русской и румынской армий составили 311 678 убитыми и умершими от ран. Потери австро-венгерской армии в борьбе против румынских войск можно оценить в 10,7 тыс. человек. За период после вступления Румынии в войну и до конца 1916 года потери Австро-Венгрии составили 21 798 убитыми, а в 1917 году – 20 826 человек. Из этого числа на бои против румынских войск пришлось не более четверти всех потерь [39] .

Тогда русские потери убитыми и умершими от ран в борьбе против австро-венгерской армии можно оценить в 301 тыс. человек.

Достоверных данных о потерях русских войск в борьбе против Турции нет. Турецкие потери в боях с русскими войсками оцениваются в половину потерь убитыми и умершими от ран, т. е. в 152,55 тыс. человек. Можно предположить, что русская армия превосходила по боеспособности турецкую, как минимум, вдвое. Тогда общую величину русских потерь убитыми и умершими от ран в борьбе против Турции можно оценить в 76,3 тыс. человек.

Суммарные потери русской армии убитыми и умершими от ран на фронтах, находившихся у границ Российской империи, можно оценить в 1910,3 тыс. человек.

Надо учесть еще потери русских войск убитыми и умершими от ран на других фронтах. За пределами России в Первую мировую войну воевали четыре Особые бригады: 1-я и 3-я – во Франции, 2-я и 4-я – на Салоникском фронте. В них служило около 45 тыс. солдат и около 750 офицеров. В 1916 году 1-я Особая бригада потеряла 2 офицеров и 103 солдата убитыми и умершими от ран и 2 офицеров и 130 солдат ранеными. Из этого числа 27 убитых и 36 раненых стали жертвами «дружественного огня» во время столкновения 2 рот 2-го Особого полка, ошибочно принявших друг друга за немцев. В 3-й Особой бригаде были убиты и умерли от ран 1 офицер и 67 солдат и были ранены 3 офицера и 404 солдата. Не менее 21 солдата попали в плен. 2-я Особая бригада на Салоникском фронте к 1 января 1917 года потеряла убитыми и умершими 10 офицеров и 700 солдат и ранеными 30 офицеров и 1598 солдат. 4-я бригада потеряла 251 человека убитыми и ранеными и 50 пропавшими без вести. 31 января и 17 февраля 1917 года 22 солдата 3-й бригады погибли от отравления боевыми газами, а еще 319 получили несмертельные отравления. В мае 1917 года 2-я бригада потеряла 20 офицеров и 1300 солдат убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В апреле 1917 года во время наступления французского главнокомандующего Р. Нивеля 1-я и 3-я бригады потеряли 5183 человека, включая 70 офицеров. По официальным данным, при подавлении восстания в Ле-Куртине было убито 8 солдат среди мятежников и 1 – среди тех, кто подавлял восстание. Еще 2 солдата в 1918 году были расстреляны за отказ сражаться и призыв к неповиновению. Русский легион, сформированный из добровольцев, в апреле 1918 года потерял 34 солдата убитыми и 3 офицера и 76 солдат ранеными, в мае – 8 офицеров и 290 солдат убитыми и ранеными, а в июле – 2 офицеров и 17 солдат убитыми и ранеными. В начале сентября легион потерял 109 убитыми и ранеными, а при прорыве линии Гинденбурга в середине сентября – 9 убитыми и 25 ранеными. Всего, по подсчетам французских историков, все четыре Особые бригады потеряли около 20 тыс. человек, в том числе около 8 тыс. – убитыми и умершими от ран [40] .

Суммарные потери русской армии убитыми и умершими от ран можно оценить в 1918,3 тыс. человек. Общие же потери русских вооруженных сил убитыми, умершими от ран и болезней, несчастных случаев и в плену мы оцениваем, беря за основу цифры умерших от болезней и несчастных случаев из книги «Россия и СССР в войнах XX века», опирающиеся на оценку Б.Ц. Урланиса, и официальные австро-венгерские и германские цифры умерших русских пленных. Мы также предполагаем, что в турецком и болгарском плену всего умерло не более 1 тыс. русских военнопленных. В этом случае общее число убитых и умерших военнослужащих российской армии будет равно 2194,6 тыс. человек. Тут следует оговориться, что реальное число умерших в плену и от болезней может быть существенно больше, но оценить их реальное количество не представляется возможным. Ведь многим российским пленным пришлось возвращаться на родину только в начале 20-х годов, а многие из бывших пленных погибли в Гражданской войне или от террора, голода и болезней в послереволюционной России. Также и число умерших от болезней в армии, даже если определять его только до марта 1918 года, может быть занижено, поскольку учет разладился сразу после Февральской революции.

Большие безвозвратные потери беспокоили русских генералов. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал от инфантерии Н.В. Рузский так объяснял в приказе большие потери: «В боях с 13 по 26 сентября наша пехота понесла потери, не соответствующие по своим размерам тем силам противника, которые действовали против нас. Одна из причин чрезмерно больших потерь в пехоте заключается в том, что наступление ведется в ротах густыми цепями и даже кучами. Напомнить войскам, что при современном оружии наступление с одной стрелковой позиции на другую должно производиться под действительным огнем перебежками целыми взводами и отделениями или звеньями и одиночными людьми с накапливанием взводов на новых стрелковых позициях. Другая причина чрезмерных потерь заключается в излишнем наслаивании ротных и батальонных резервов. Предложить строевым начальникам напомнить людям главные основания действий пехоты, изложенные в Наставлении для действий пехоты в бою 1914 года. Приостановка наступления дает полную возможность к этому».

Но и через год войны ничего не изменилось. 5/18 июня 1915 г. командующий 8-й армией А.А. Брусилов приказывал атаковать не только густыми цепями, а колоннами, и чтобы лучше шли, сзади «иметь особо надежных людей и пулеметы, чтобы если понадобится, заставить идти вперед и слабодушных».

Подобное пренебрежение солдатскими жизнями сохранилось у русского командования вплоть до конца войны и во многом предопределило революцию 1917 года. Н.Н. Головин цитирует записку, поданную императору в ноябре 1916 года 28 членами Государственной думы и Государственного совета, входившими в состав Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства, и ответ на записку генералов Брусилова и Рузского. Авторы записки указывали, что «принцип бережливости людской жизни не был в должной мере воспринят нашей армией и не был в ней достаточно осуществлен. Многие офицеры не берегли себя; не берегли их, а вместе с тем и армию, и высшие начальники. В армиях прочно привился иной взгляд, а именно, что при слабости наших технических сил мы должны пробивать себе путь преимущественно ценою человеческой крови. В результате в то время как у наших союзников размеры ежемесячных потерь их армий постепенно и неуклонно сокращаются, уменьшившись во Франции по сравнению с начальными месяцами войны почти вдвое, у нас они остаются неизменными и даже имеют склонность к увеличению». Во избежание этого, по мнению членов Совещания, подписавших записку, необходимо внушить всем начальствующим лицам, что легкое расходование людской жизни независимо от чисто гуманитарных соображений вообще недопустимо, ибо наш человеческий запас далеко не неистощим. Это необходимо, по мнению авторов записки, «не только для сохранения боевой мощи нашей армии до победоносного окончания войны, но и для обеспечения работы тыла, при дезорганизации которого потребности армии невозможно будет удовлетворить. Широкое развитие и применение различных предохранительных средств, как то: касок, наплечников, более усовершенствованных укреплений и окопов, – вот к чему мы должны ныне прибегнуть, а в основу всех тактических мероприятий должно быть положено стремление заменить энергию, заключающуюся в человеческой крови, силою свинца, стали и взрывчатых веществ».

Члены Совещания по обороне предложили для сохранения боеспособности армии «бережливое расходование человеческого материала в боях при терпеливом ожидании дальнейшего увеличения наших технических средств для нанесения врагу окончательного удара».

Генерал Брусилов, главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта, в ответе на записку написал:

«Наименее понятным считаю пункт, в котором выражено пожелание бережливого расходования человеческого материала в боях при терпеливом ожидании дальнейшего увеличения наших технических средств для нанесения врагу окончательного удара. Устроить наступление без потерь можно только на маневрах; зря никаких предприятий и теперь не делается, и противник несет столь же тяжелые потери, как и мы… Что касается до технических средств, то мы пользуемся теми, которые у нас есть; чем их более, тем более гарантирован успех; но чтобы разгромить врага или отбиться от него, неминуемо потери будут, притом – значительные».

Генерал Рузский, главнокомандующий армиями Северного фронта, в своем ответе подчеркнул, что война требует жертв и всякий в этом вопросе нажим на начальников может привести к угашению той инициативы и порыва, которые у них еще остались, а при трудности быть уверенным, что с продолжением войны мы превзойдем своих противников в техническом отношении, бережливость эта может привести лишь к очень невыгодным результатам.

Н.Н. Головин так оценил ситуацию со сбережением солдатских жизней: «Ответы генералов Брусилова и Рузского показывают, что они забыли заветы Петра Великого, требовавшего от своих генералов, чтобы они одерживали победы «малой кровью». Но, с другой стороны, они также подтверждают то, что бедность нашей армии в «технике» вынуждала ее проливать лишние потоки крови» [41] .

Тут надо оговориться, что Петр Великий тоже в сражениях клал значительно больше солдат, чем шведы [42] , но соотношение потерь с немцами стало особенно трагическим для императорской армии именно в Первую мировую войну.

Русское командование пыталось бороться и с большим количеством добровольно сдавшихся в плен. Так, в приказе по 2-й армии генерала от кавалерии С.М. Шейдемана от 10/23 октября 1914 года, предвосхищавшем многие драконовские советские приказы времен Великой Отечественной войны, говорилось: «Предписываю начальствующим лицам разъяснять всем чинам армии статьи закона. Предписываю подтвердить им, что все сдавшиеся в плен, какого они ни были бы чина и звания, будут по окончании войны преданы суду и с ними будет поступлено так, как велит закон… Требую сверх того, чтобы о всяком сдавшемся в плен было объявлено в приказе по части с изложением обстоятельств этого тяжкого преступления, это упростит впоследствии разбор их дела на суде. О сдавшихся в плен немедленно сообщать на родину, чтобы знали родные о позорном их поступке и чтобы выдача пособия семействам сдавшихся была бы немедленно прекращена. Приказываю также всякому начальнику, усмотревшему сдачу наших войск, не ожидая никаких указаний, немедленно открывать по сдавшимся огонь орудийный, пулеметный и ружейный».

Командующий 8-й армией генерал от кавалерии А.А. Брусилов, обращаясь к командиру 8-го армейского корпуса генералу от инфантерии Н.А. Орлову, даже призывал войска учиться у «германца», имея в виду очень небольшое число взятых в плен солдат германской армии: «Последнее время замечаются печальные позорные явления: в плен попадают нераненые нижние чины. Дело офицеров воспитывать нижних чинов, внушать им, что сдача в плен здоровым – это бесчестно, позорно, такие люди клятвопреступники, так как целовали крест драться до последней капли крови. Требую это настойчиво приводить в сознание нижних чинов. В этом случае нужно подражать не австрийцам, а германцам» [43] . Но все же относительно добровольной сдачи в плен русские войска вплоть до конца Первой мировой войны остались ближе к австро-венгерской, чем к германской армии.

Достоверных данных о потерях мирного населения Российской империи в результате боевых действий, а также вследствие избыточной смертности в годы войны от болезней нет.

Во время войны российские власти выселили из прифронтовой полосы российских подданных немецкого происхождения, которых рассматривали как потенциальных шпионов и резерв для пополнения неприятельских армий. Всего в России перед войной проживало около 2,1 млн немцев, в том числе около 1 млн – в пределах будущего театра боевых действий. Все немецкое население владело примерно 12 млн га земли, которые были обработаны гораздо лучше, чем земли русских, белорусских и украинских крестьян. Грамотных среди них было также в 5—6 раз больше, чем среди восточнославянского населения. Земли колонистов были конфискованы, что катастрофически сказалось на товарном сельскохозяйственном производстве, поскольку «на земли, секвестированные решением Особого совещания 25 июня 1915 г., было много охотников, но обрабатывать ее оказалось некому». Еще хуже было то, что перевозки сотен тысяч интернированных во внутренние губернии во многом парализовали железнодорожный транспорт. Наштаверх М.В. Алексеев 4 ноября 1915 года телеграфировал главкомам Северо-Западного и Юго-Западного фронтов: «Производившееся в августе и сентябре выселение мирного населения и последовавшая затем перевозка его в глубь империи совершенно расстроили железнодорожный транспорт… Это расстройство до сего времени отражается на подвозе снабжений армиям… Настоятельно прошу воздержаться… от подъема населения с места» [44] .

По мнению С.Г. Нелиповича, экономические санкции, предпринятые против российских немцев, «привели широкие слои населения к осознанию возможности лишения собственности под любым предлогом – национальной принадлежности, веры, происхождения, общественного положения. Депортация немцев переполнила центральные и восточные губернии России безработными людьми, лишенными средств к существованию, привела к кризису в транспортной и продовольственной областях. Перечисленные факторы не могли не сказаться на социальной атмосфере многонационального государства, правители которого сами подрывали его самую важную опору» [45] . Можно добавить, что транспортному коллапсу начала 1917 года во многом способствовали перевозки во второй половине 1916 года более 400 тыс. австрийских и германских военнопленных и десятков тысяч интернированных.

Смертность среди депортированных немецких колонистов, лишенных средств к существованию, несомненно, была повышенной по сравнению с довоенным временем, но какой-либо статистики на этот счет пока не опубликовано. Также десятки тысяч российских мирных граждан могли стать жертвами боевых действий, особенно в период с мая по октябрь 1915 года и в период немецких наступательных операций 1917 года, когда значительная часть территории Российской империи стала театром боевых действий. Однако никакой статистики на этот счет до сих пор нет. Неизвестно, была ли повышенная смертность от голода и болезней в период Первой мировой войны среди мирного населения Российской империи, не подвергшегося депортации.

Потери Германии

Потери германских вооруженных сил в Первой мировой войне составили 2 036 897 убитых и умерших, в том числе в сухопутной армии – 1 900 876 человек, на флоте – 34 836 человек, в колониальных войсках – 1135 человек и еще примерно 100 тыс. погибших из числа пропавших без вести. Если добавить сюда еще, согласно британской оценке, примерно 14 тыс. призывников-африканцев, то общее число погибших увеличится до 2 050 897. К 1 августа 1918 года погибло и умерло 1 202 042 германских военнослужащих [46] .

На Восточном фронте (в России и Румынии) Германия с начала войны и до 1 августа 1918 года потеряла 173 800 убитыми, 143 318 пропавшими без вести, 3907 умершими от болезней, 1 151 153 ранеными и 4 240 576 больными. 675 немцев были отравлены газами, из них серьезное лечение с эвакуацией в госпиталь потребовалось только 344 солдатам и офицерам, но никто не умер [47] . В марте – ноябре 1918 года из русского и румынского плена было возвращено 101 тыс. германских военнопленных [48] .

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», германские вооруженные силы потеряли 1 808 555 убитыми и погибшими, включая 55 006 умерших в плену, 4 248 158 ранеными и 1 152 800 пленными. Потери мирного населения от голода, эпидемий и боевых действий оцениваются в 750 тыс. человек, а общее число мобилизованных – 13,25 млн человек [49] .

Согласно официальным германским данным, к 1 ноября 1918 года потери германских вооруженных сил составили 1,6 млн убитыми и умершими, 203 тыс. пропавшими без вести, 618 тыс. пленными и 4064 тыс. ранеными. В это время страны Антанты оценивали совокупное число германских пленных на Западном фронте в 774 тыс. человек. Согласно данным полуофициального Бюро Вольфа в Берлине от 17 апреля 1919 года, германские потери составили 1 676 696 убитыми, 373 778 пропавшими без вести, 4 207 028 ранеными и 617 922 пленными.

Согласно данным от 6 января 1920 года, приводимым социалистической газетой «Форвертс», потери германской армии составили 62 693 офицера и 1 655 553 солдата убитыми, 116 015 офицеров и 4 118 092 солдата ранеными, 23 104 офицера и 1 050 515 солдат пленными и пропавшими без вести. Кроме того, потери германского флота составили 78 342 человека, включая 24 112 убитыми.

Официальные цифры потерь германской армии и флота 1922 года составляли 55 181 офицер и 1 753 364 солдата убитыми и 98 565 офицеров и 4 148 578 солдат ранеными. Кроме того, потери германских колониальных войск из числа коренного населения оценивались в 14 тыс. убитых [50] .

Следует иметь в виду, что при отступлении в 1918 году была утрачена значительная часть документов госпиталей во Франции, Бельгии и Германии, поэтому первоначальные оценки германских потерь грешили недоучетом, в том числе за счет умерших от ран и болезней [51] .

По годам германские потери распределяются следующим образом [52] :

Таблица 4. Безвозвратные потери германской армии по фронтам и по годам войны [53] (в тыс. человек)

Имеются данные о потерях германской сухопутной армии в отдельных операциях и сражениях. В Восточнопрусской операции в августе – сентябре 1914 года немцы потеряли 3847 убитыми, 6965 пропавшими без вести, 20 376 ранеными и 23 168 больными. В Варшавско – Ивангородской операции в сентябре – октябре 1914 года потери составили 2075 убитыми, 3075 пропавшими без вести, 11 137 ранеными и 19 965 больными. В Лодзинской операции в ноябре 1914 года немцы потеряли 4658 убитыми, 10 100 пропавшими без вести, 20 314 ранеными и 20 747 больными [54] . В Августовской операции (боях на Мазурских озерах) в феврале 1915 года немецкие потери составили 1385 убитыми, 938 пропавшими без вести, 9560 ранеными и 10 627 больными. А в 1-м сражении под Праснышем в феврале 1915 года германские потери составили 1750 убитыми, 2959 пропавшими без вести, 9923 ранеными и 13 204 больными. Во время Горлицкого прорыва в мае 1915 года немцы потеряли 2634 убитыми, 1067 пропавшими без вести, 11 470 ранеными и 1353 больными. В Шавельской операции в июле 1915 года немецкие потери составили 2609 убитыми, 1971 пропавшим без вести, 12 218 ранеными и 19 939 больными. Во 2-й Праснышской операции, называемой также Наревским прорывом, в июле 1915 года германские армии потеряли 6213 убитыми, 1780 пропавшими без вести, 31 633 ранеными и 22 501 больными. В Красноставском сражении в июле 1915 года германские войска потеряли 6082 убитыми, 2185 пропавшими без вести, 28 461 ранеными и 24 888 больными. В ходе преследования русских войск в августе 1915 года, называемого также Бугской операцией, немцы потеряли 19 236 убитыми, 4633 пропавшими без вести, 101 705 ранеными и 116 003 больными [55] . Сдерживание русского наступления под Барановичами в июле 1916 года стоило германским войскам 1156 убитых, 1020 пропавших без вести и 5274 раненых [56] . Потери германской 9-й армии в операциях против Румынии составили 7632 погибшими и пропавшими без вести и 66 962 ранеными и больными [57] . Потери германских войск во время взятия Риги и захвата Моонзундских островов в сентябре – октябре 1917 года составили 1259 убитыми и пропавшими без вести, 3919 ранеными и 4810 больными [58] .

В 1914 году потери германских войск на Восточном фронте составили 19 835 убитыми, 30 195 пропавшими без вести, 99 338 ранеными и 145 039 больными [59] . Поскольку в январе 1915 года в российском плену находилось 18,5 тыс. германских военнослужащих, а также лиц призывного возраста, интернированных во время оккупации русскими войсками части территории Восточной Пруссии, как минимум, 11,7 тыс. пропавших без вести должны быть отнесены к числу погибших [60] . В 1915 году германские потери на Восточном фронте составили 92 131 убитыми, 55 634 пропавшими без вести, 515 525 ранеными и 1 220 440 больными [61] . Столь резкий рост числа больных – в 8,4 раза – был вызван как в 2,4 раза большей продолжительностью боевых действий, так и тем, что в 1915 году основные усилия Германии были перенесены на Восточный фронт, и в это время численность германских войск на Востоке составляла максимум за всю войну. Поэтому и вероятность заболеть на Восточном фронте для немецких солдат в 1915 году была наибольшей за всю войну. С учетом разницы в продолжительности кампаний 1914 и 1915 годов реальный рост заболеваемости составил 3,5 раза, что было меньше, чем рост численности германских войск на Востоке в 1915 году. Она увеличилась с января по сентябрь с 607 568 до 1 225 747 человек, т. е. в 2,02 раза [62] . Вероятно, удельный рост заболеваемости в германской армии на Востоке в 1,7 раза был вызван тем, что половину войск в 1915 году составляли дивизии, прежде сражавшиеся на Западном фронте и не привычные к русскому климату, что и вызвало повышенную заболеваемость. Число раненых возросло в 5,2 раза, что, с учетом сравнительной продолжительности кампаний 1914 и 1915 годов, показывает рост интенсивности боевых действий только в 2,2 раза, что почти соответствует росту численности немецких войск.

В 1916 году численность германских войск на Востоке увеличилась с января по декабрь с 1 328 893 до 1 806 705 человек [63] . Их потери за 1916 год составили 40 694 убитыми, 44 152 пропавшими без вести, 298 629 ранеными и 1 290 225 больными [64] .

На протяжении 1917 года численность германских войск на русском фронте и в Румынии сократилась с 1 877 552 до 1 586 424 человек [65] . В 1917 году германские войска на Востоке потеряли 19 849 погибшими, 13 190 пропавшими без вести, 218 274 ранеными и 515 469 больными [66] . С 1 ноября 1917 до 1 августа 1918 года численность германских войск на Восточном фронте уменьшилась с 1 288 038 до 589 995 человек [67] . Потери германской армии на Восточном фронте в 1918 году составили 844 убитыми, 147 пропавшими без вести, 32 577 ранеными и 338 904 больными [68] .

Общее число погибших в плену военнослужащих Германия официально оценила в 55 889 человек [69] . Из этого числа на Западный фронт приходится около 40,4 тыс. умерших военнопленных. Во Франции и Бельгии в годы войны находилось 414 157 немецких пленных, из которых умерло 24 229 человек, в Англии – 328 354 (умерло 9939 человек), в США – 49 560 (умер 951 человек) [70] . Тогда на Западе общее число германских пленных можно оценить в 792,1 тыс. человек, что на 168,9 тыс. превышает общее число пропавших без вести на Западном фронте в рядах германской сухопутной армии до 1 августа 1918 года. Разница слишком велика, даже если в это число включены пленные из состава флота и плененные за пределами Западного фронта. Вероятно, она образовалась главным образом за счет пленных, захваченных в период между 1 августа и 11 ноября 1918 года (на этот период приходятся, в частности, почти все пленные, захваченные американскими войсками), а также, в меньшей мере, за счет пленных из состава флота и гражданских пленных. Если предположить, что доля погибших среди германских пропавших без вести на Западном фронте была примерно такой же, как и на Восточном фронте до 1 августа 1918 года, то общее число германских пленных, захваченных англичанами, французами, американцами и бельгийцами до этой даты, можно оценить в 429,7 тыс. человек, а общее число убитых и умерших от ран на Западном фронте германских военнослужащих из числа пропавших без вести – в 193,5 тыс. человек. В этом случае общее число германских пленных, захваченных силами Антанты на Западном фронте в период с 1 августа по 10 ноября, исключая пленных военных моряков и пленных на других театрах боевых действий, можно оценить в 346 тыс. человек.

Эта цифра не сильно отличается от оценок числа германских пленных в период после 1 августа 1918 года, сделанных союзными штабами по горячим следам. Так, согласно британской оценке, в период последнего наступления союзников на Западном фронте с 18 июля по 11 ноября 1918 года было взято пленных британской армией около 200 тыс., французской – 135 720, американской – 43 300 и бельгийской – 14 500 [71] , что в сумме дает 393,5 тыс. пленных. Вполне можно допустить, что 47,5 тыс. из них были захвачены в период с 18 по 31 июля 1918 года.

Общее число германских пленных на Западе из состава армии мы оцениваем в 775,7 тыс. человек.

Общее же число убитых и умерших от ран германских военнослужащих на Западном фронте в период до 1 августа 1918 года можно оценить в 784,4 тыс. человек. В период с 1 августа 1917 года до 1 августа 1918 года общее число убитых и умерших от ран составило, с учетом убитых из числа пропавших без вести, около 236,2 тыс. человек, или в среднем около 19,7 тыс. человек в месяц. Если предположить, что такой же уровень потерь убитыми и умершими от ран сохранился до конца войны, то потери убитыми и умершими от ран в период с 1 августа по 11 ноября 1918 года можно оценить в 65,4 тыс. человек. Возможно, эта оценка несколько завышена, поскольку в этот период немцы уже не отступали и основные потери несли пленными, а интенсивность боев постоянно падала. Общее число убитых и умерших от ран на Западном фронте за всю войну можно оценить в 849,8 тыс. человек, а общее число убитых и умерших от ран на всех театрах – в 1068,8 тыс. человек.

К 2 сентября 1919 года на Западном фронте британские войска захватили 319 138 военнослужащих германской армии, включая 7260 офицеров. На других фронтах было пленено 9968 военнослужащих германской сухопутной армии, включая 540 офицеров. Из состава германского флота было пленено к тому времени 6410 моряков, включая 411 офицеров. Сюда входят 2911 германских военных моряков, включая 201 офицера, которые были интернированы на территории Соединенного Королевства в июле 1919 года, после потопления германского флота в Скапа-Флоу. Тогда же некоторое число германских военных моряков было интернировано в других местах.

На 20 января 1919 года в Англии и других странах Британской империи насчитывалось 339 470 германских пленных. В это число входят: 306 593 германских военнопленных из состава сухопутной армии, включая 6812 офицеров; 2271 человек из состава германского флота, включая 139 офицеров; 30 606 интернированных гражданских пленных, включая женщин и детей. Позднейшие подсчеты, проведенные между январем 1919 года и январем 1922 года, увеличили общее число германских пленных на начало 1919 года до 343 512 человек [72] .

Увеличение общего числа германских пленных на 4042 человека должно быть отнесено почти исключительно на счет военнопленных из состава сухопутной армии. Вероятно, увеличение произошло за счет пленных инвалидов, репатриированных в порядке обмена еще в ходе войны.

Все германские пленные в британском плену географически распределялись следующим образом:

Соединенное Королевство – 122 121

Франция – 199 840

Египет и Кипр – 7821

Мальта – 1301

Салоники – 20

Месопотамия – 11

Индия – 1941

Африка – 3649

Канада – 1767

Австралия – 4402

Новая Зеландия – 429

Вест-Индия – 210

По официальным британским данным, в британском плену умерло 9467 германских военнослужащих, включая 320 офицеров армии, 8 офицеров флота и 118 рядовых матросов. Кроме того, в британском плену умерло 724 гражданских лица – подданных Германии [73] .

По заявлению Германского национального бюро здравоохранения, сделанному в декабре 1918 года, к этому времени от последствий блокады умерли 763 тыс. мирных жителей [74] . Некоторое число немцев могло умереть от последствий блокады в первой половине 1919 года, поскольку блокада была снята только после подписания Версальского мирного договора. Вместе с тем, приведенная выше оценка в 763 тыс. умерших мирных жителей, основанная на оценке избыточной смертности гражданского населения в годы войны, не может быть точной из-за изменения послевоенных границ и миграций населения. 720 мирных жителей Германии стали жертвами бомбардировок с воздуха [75] .

Значительное число германских подданных из числа гражданских лиц было интернировано с началом войны. Кроме того, российские войска во время вторжения в Восточную Пруссию захватывали гражданских лиц призывного возраста и объявляли их военнопленными. По немецким данным, в уезде Ортельсбурга было убито 130 мирных жителей и 200 – депортировано, в уезде Лыка – 133 убитых, 21 раненый и 1204 депортированных. В семи уездах административного округа Алленштайна 707 человек погибли и 2713 были депортированы. Всего погибло около 1500 мирных граждан и было депортировано около 10 000 жителей. В их числе в августе – сентябре 1914 г. обе русские армии задержали 581 военнообязанного. Только в первой половине ноября в 10-й русской армии было отправлено в тылы 515 человек разных полов и возрастов [76] . По оценке С.Г. Нелиповича, русскими войсками было расстреляно 1620 мирных жителей Восточной Пруссии. Поскольку в Восточной Пруссии против русских войск шла довольно интенсивная партизанская война, расстреляны были главным образом люди, уличенные или заподозренные в нападениях на русские войска и в шпионаже. Общее же число пострадавших мирных жителей Восточной Пруссии оценивается С.Г. Нелиповичем вслед за официальной германской историей Первой мировой войны в 19 тыс. человек, в том числе 433 раненых, 10 тысяч угнанных в Россию, 1620 расстрелянных и около 7 тыс. лишившихся имущества [77] .

Интернирование германских и австрийских подданных на территории Российской империи началось с первых дней войны. Так, в Киеве в сентябре 1914 года под открытым небом расположилось около 4 тыс. немцев, в основном – женщин, стариков и детей. Из прибывшей в Витебск партии интернированных только 61 человек был военнообязанным, а остальные 677 – это женщины, дети и мужчины непризывных возрастов. Из Белостокского уезда было депортировано 2053 германских подданных, включая 609 детей. Военнообязанных же, которых подвергли аресту, среди них было только 473. В этих двух партиях доля военнообязанных в среднем составляет 19,1 %. Однако учитывая, что здесь приведены крайние случаи, призванные иллюстрировать максимальное число невоеннообязанных в партиях интернированных, мы предполагаем, что реальное число тех, кого объявили военнообязанными, среди интернированных германских подданных составляло около половины. Из Петроградской губернии к началу 1915 года было выселено около 10 тыс. германских и австрийских подданных, а к концу февраля 1915 года число депортированных из Петроградской губернии увеличилось до 13 тыс., и в столице осталось лишь 139 «неприятельских подданных». Из Варшавы к июню 1915 года было выселено 4188 «неприятельских подданных», а из Гродненской губернии – 1922 человека. 25 июля 1915 года последние 440 «неприятельских подданных» покинули Лифляндскую и Эстляндскую губернии.

В 1914 году во внутренние губернии империи (Поволжье, Урал, Сибирь, северные губернии) было депортировано 68 тыс. интернированных, в том числе до 20 тыс. славян. В оставшиеся 48 тыс. наверняка входят большинство из 10 тыс., интернированных из Восточной Пруссии. Депортации происходили также из Польши, Белоруссии, Прибалтики и Восточной Галиции. В 1915 году число депортированных, прежде всего за счет Польши, Прибалтики и Восточной Галиции, возросло до 134 тыс. человек. В 1916 году было депортировано 41 278 «неприятельских подданных», главным образом из австрийской Восточной Галиции и Буковины, а также из вновь занятой русскими войсками Волыни. В 1917 году было перевезено еще 11 511 «неприятельских подданных». Интересно, что разница в числе австрийских пленных, захваченных во второй половине 1916 года, по австрийским данным о числе пропавших без вести (377,8 тыс. человек) и по русским данным о числе пленных (417,9 тыс.) [78] , составляет 40,2 тыс. человек, т. е. почти равна числу интернированных, перевезенных в 1916 году. Скорее всего почти вся эта разница падает на интернированных во второй половине 1916 года подданных Австро-Венгрии. Часть этих интернированных могли быть перевезены во внутренние губернии также в начале 1917 года. Также подавляющее большинство интернированных, перевезенных в 1917 году, падает на австро-венгерских подданных, захваченных во время летнего наступления русского Юго-Западного фронта. До конца 1915 года на основе взаимного обмена из России было выслано примерно 7 тыс. подданных Германии и Австро-Венгрии. После Брестского мира и до ноября 1918 года Россию покинули еще примерно 7 тыс. интернированных [79] .

Можно предположить, что в 1914 и в 1915 годах число интернированных, перевезенных во внутренние губернии, примерно поровну распределялось между подданными Австро-Венгрии и Германии, а в 1916 и 1917 годах перевозили главным образом подданных Австро-Венгрии. Из числа примерно 14 тыс. интернированных, покинувших Россию до ноября 1918 года, австро-венгерских и германских подданных было примерно поровну. Тогда общее число интернированных подданных Германии, оставшихся в России к ноябрю 1918 года, без вычета умерших, можно оценить в 94 тыс. человек, а число интернированных подданных Австро-Венгрии, тоже без учета умерших, – в 146,8 тыс. человек. Общее же число их вместе с возвращенными до ноября 1918 года составило соответственно 101 тыс. и 153,8 тыс. человек. В то же время, в российском плену числилось 1737 тыс. австро-венгерских и 177 104 германских пленных, причем из числа последних, по германской оценке, умерло 15 542 человека. В то же время, по данным русского Генштаба, в плену умерло только 4575 немецких военнослужащих [80] . Вероятно, разницу в 9967 человек можно отнести к умершим из числа гражданских интернированных, а также к 2537 германских пленных, умерших на территории Румынии [81] . Известно, что летом 1920 года в Сибири все еще оставалось около 20 тыс. бывших германских военнопленных [82] . 101 тыс. военнопленных и интернированных были репатриированы в Германию до ноября 1918 года из России и Румынии. Тогда общее число умерших германских военнопленных надо уменьшить на 7430 человек, с 55 889 до 48 459 человек, если предположить, что на Западе почти не было умерших из числа гражданских интернированных. Всего же на Восточном фронте до 1 августа 1918 года пропало без вести 143,3 тыс. человек. Это на 33,8 тыс. человек меньше, чем общее число зарегистрированных в России германских пленных. Но, кроме того, какая-то часть из пропавших без вести немцев на Восточном фронте в действительности погибла в бою. Несомненно, русское командование зачислило в военнопленные 10 тыс. человек, вывезенных из Восточной Пруссии, а также всех интернированных на территории Российской империи германских подданных, которые были признаны военнообязанными. По оценке С.Г. Нелиповича, к январю 1915 года в русском плену находилось 18,5 тыс. германских военнопленных, включая лиц, интернированных в Восточной Пруссии. С учетом того, что германские войска на Востоке к тому времени потеряли 30 195 пропавшими без вести, как минимум, 12 тыс. человек из числа пропавших без вести должны быть отнесены к убитым [83] . Однако к тому времени практически все 10 тыс. восточнопрусских интернированных уже были в русских лагерях. Тогда общее число погибших германских солдат из числа пропавших без вести на Восточном фронте до конца 1914 года следует оценить в 21,7 тыс. человек. Скорее всего среди перевезенных в 1914 и 1915 годах во внутренние округа интернированных в России «неприятельских подданных» не менее двух третей приходилось на германских подданных. Тогда общее число интернированных германских подданных, включая немцев из Восточной Пруссии, составит около 48,7 тыс. в 1914 году и около 89,3 тыс. в 1915 году. Общее число военнообязанных среди них можно оценить в 69 тыс. человек. С добавлением 10 тыс. интернированных жителей Восточной Пруссии общее число гражданских лиц из числа германских подданных, зачисленных в военнопленные, можно оценить в 79 тыс. человек. Общее число собственно военнопленных германской армии в России можно оценить в 98,1 тыс. человек. А число убитых в бою германских военнослужащих из числа пропавших без вести на Востоке можно оценить в 45,2 тыс. человек. Общее же число убитых и умерших от ран германских военнослужащих на Восточном фронте можно оценить в 219 тыс. человек.

Сходная оценка числа немецких военнопленных в России была сделана 5 января 1918 года в Германии. В этот день директор военного ведомства Пруссии генерал Фридрих, выступая на заседании бюджетного комитета германского рейхстага, сообщил, что в России находятся 100 тысяч немецких военнопленных, среди них 1800 офицеров, а также 1,6 млн австрийских военнопленных [84] . В Германию к ноябрю 1918 года вернулось 101 тыс. пленных [85] , но в это число входило не менее 7 тыс. гражданских интернированных. С учетом, вероятно, смертности среди германских военнопленных в 4575 человек, общее число вернувшихся военнослужащих должно было бы составить, если верна наша оценка, 93,5 тыс. Если же признать, что было возвращено не менее 7 тыс. интернированных, то число возвращенных германских военнопленных должно было составить 94 тыс. человек, что практически совпадает с нашей оценкой.

Общее число пропавших без вести военнослужащих Австро-Венгрии на Северном фронте оценивается в 1 194 147 человек [86] . Это на 542,9 тыс. человек меньше, чем количество австрийских пленных, которое, по утверждению русского Генштаба, находилось в русском плену. Мы предполагаем, что в 1914 году на австро-венгерских подданных падала одна треть числа интернированных «неприятельских подданных», перевезенных во внутренние губернии, за вычетом интернированных жителей Восточной Пруссии, т. е. около 19,3 тыс. человек. В 1915 году мы оцениваем число интернированных подданных Австро-Венгрии в одну треть от общего числа интернированных «неприятельских подданных», перевезенных во внутренние губернии, т. е. примерно в 44,7 тыс. человек. Наконец, всех перевезенных во внутренние губернии в 1916 и 1917 годах «неприятельских подданных» – 52,8 тыс. человек мы считаем подданными Австро-Венгрии, причем, поскольку практически все они были захвачены на австро-венгерской территории, мы всех их считаем военнообязанными. Из интернированных в 1914 и 1915 годах мы условно считаем военнообязанными две трети, принимая во внимание, что большая их часть была захвачена на австро-венгерской территории. Тогда общее число военнопленных за счет интернированных подданных Австро-Венгрии могло быть преувеличено на 95,5 тыс. человек. В сумме с пропавшими без вести на русском фронте австро-венгерскими военнослужащими это дает 1298,6 тыс. пленных. Остается разница в 438,6 тыс. человек. Она могла возникнуть как за счет недоучета числа пропавших без вести австрийской статистикой, так и, вполне возможно, за счет двойного счета в русских источниках и включения в состав австро-венгерских пленных части интернированных подданных России немецкого, чешского, словацкого, польского и еврейского происхождения (очевидно, речь может идти об интернированных в полосе действий Юго-Западного фронта). Не исключено, что численность австро-венгерских пленных, как самой многочисленной группы пленных, намеренно завышалась, чтобы при обмене пленных, для уравнивания с числом русских пленных, находящихся у Центральных держав, можно было включать еще не только интернированных австро-венгерских подданных, но и интернированных колонистов из числа русских подданных. И уж совсем фантастическим выглядит утверждение российского историка Н.В. Грекова, будто 2 104 146 солдат и офицеров Австро-Венгрии оказались в русском плену [87] . Трудно себе представить, чтобы австро-венгерская статистика занизила общее число пропавших без вести в 1,8 раза. Кроме того, до ноября 1918 года на родину из России вернулось 725 тыс. пленных из состава армии Австро-Венгрии [88] . И этот факт свидетельствует в пользу того, что официальные австрийские данные о числе пропавших без вести ближе к истине, чем официальные русские данные о числе австро-венгерских пленных. И даже с учетом смертности, в конце 1918 года в России никак не могло оставаться еще около 1 млн австро-венгерских военнопленных. Конечно, часть пленных не горели желанием репатриироваться в Австро-Венгрию. Это касалось прежде всего 50 тыс. чехов и словаков, вступивших в Чехословацкий корпус и репатриировавшихся только в 1920 году, уже в независимую Чехословакию. Также не хотели вновь оказаться под властью Дунайской монархии многие поляки, сербы, румыны. Их число могло составлять, вместе с чехами и словаками, тысяч 200—300, но никак не миллион, даже если добавить сюда почти 100 тыс. интернированных из числа австро-венгерских подданных.

По официальным данным русского Генштаба, к 1 сентября 1917 года в плену умерло 46 448 австро-венгерских военнопленных, причем в это число, возможно, включены гражданские лица [89] . Однако австро-венгерские пленные умирали и после 1 сентября 1917 года, да и до этого срока, по некоторым данным, их умерло значительно больше. Так, из 14 тыс. военнопленных-венгров в 1915 году в Сретенске умерло 11 тыс., а в Шкотове под Владивостоком погибли 7 тыс. венгров из 9 тыс. [90] . По данным «Сибирской Советской Энциклопедии», в Туркестане умерло 45 000 военнопленных, а за первые 10 месяцев войны в Омской области умерло 16 000 военнопленных [91] . Подавляющее большинство умерших пленных относились к австро-венгерской армии, однако, скорее всего, число умерших пленных в данных примерах завышено, поскольку «Сибирская Советская Энциклопедия» завышает общее число австро-венгерских военнопленных более чем в 1,5 раза. Также громадным преувеличением выглядит утверждение, будто из 500 тыс. находившихся в Сибири австро-венгерских военнопленных 375 тыс. умерли, главным образом, от оспы и тифа [92] .

Велика была смертность в лагерях в Туркестане. Так, в лагере для солдат близ села Троицкое в 22 верстах от Ташкента в 1915—1916 годах умерло 6150 пленных из 18 000 [93] .

Б.Ц. Урланис оценивает число умерших в русском плену военнослужащих австро-венгерской армии в 70 тыс. человек, никак не обосновывая данную цифру [94] . Мы вынуждены констатировать, что сколько-нибудь точно определить число умерших в русском плену военнослужащих австро-венгерской армии, равно как и гражданских интернированных подданных Австро-Венгрии, в настоящий момент не представляется возможным. Оно, безусловно, существенно выше официальной российской цифры в 46 448 умерших, которая, вероятно, также включает себя и умерших интернированных из числа гражданских лиц. Даже если брать умерших только до конца Первой мировой войны, т. е. до ноября 1918 года, за 14 месяцев с начала сентября 1917 года могли умереть десятки тысяч пленных, особенно зимой 1917/18 г., еще до начала репатриации. К моменту окончания официальной репатриации в ноябре 1918 года в России еще оставалось около полумиллиона австро-венгерских военнопленных и интернированных, многие из которых вернулись на родину лишь в начале 20-х годов, а некоторые так и остались жить в России. Оценить их совокупные потери в результате участия в Гражданской войне в России, а также от террора, голода и болезней не представляется возможным.

Число интернированных подданных Турции было значительно меньше, чем подданных Германии и Австро-Венгрии, – около 10 тысяч человек, и интернировали их преимущественно в районе Закавказья. Крупнейший лагерь на 5 тыс. человек был создан в районе Баку. Значительную часть среди интернированных турецких подданных составляли армяне. Их освободили по требованию армянской общественности только в 1915 году [95] . Число же интернированных в 1915 году подданных Болгарии было ничтожно.

Сводных данных о смертности подданных Центральных держав, интернированных в России, равно как и о смертности интернированных этнических немцев – подданных России, нет. Есть лишь отдельные данные. Так, в ноябре 1914 года в Вятку было выслано 260 поляков – германских и австрийских подданных. 450 верст до мест отбывания ссылки им пришлось пройти в 26-градусный мороз и без горячей пищи. В результате 30 человек умерли, а двое покончили с собой [96] .

В Усть-Сысольске (нынешнем Сыктывкаре) за 1914—1918 годы умерли 9 германских и 1 австрийская подданная, а также четверо их грудных детей, родившихся уже в ссылке и, возможно, прижитых от местных женщин. За 1919 год смертей иностранных подданных не зарегистрировано. Из 10 умерших взрослых интернированных 7 числятся военнообязанными, причем 2 из них – женщины (!). При этом 3 других германских подданных не показаны военнообязанными, хотя и являются лицами призывного возраста. По какому принципу различались в данном случае военнообязанные и невоеннообязанные, неясно [97] .

Потери Австро-Венгрии

По официальным данным Военного министерства Австрии, потери Австро-Венгрии в Первой мировой войне составили 1 016 200 погибших и умерших военнослужащих [98] .

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», потери Австро-Венгрии составили 1496,2 тыс. погибшими и умершими, включая 480 тыс. умерших в плену, 3620 тыс. ранеными, 2211 тыс. пленными и пропавшими без вести. Кроме того, жертвы среди гражданского населения от голода, эпидемий и военных действий оцениваются в 300 тыс. человек. В австро-венгерскую армию было мобилизовано 7,8 млн человек [99] .

К концу мая 1918 года потери Австро-Венгрии убитыми оценивались в Вене в 0,8 млн человек, ранеными и больными – в 3,2 млн человек. Австро-венгерские потери пленными к этому времени британская сторона оценивала в 1,8 млн человек. По оценке британского Военного министерства, потери австро-венгерских войск с 1 июня по 24 октября 1918 года на Итальянском фронте ежемесячно составляли 80 тыс. убитыми, ранеными и больными, в том числе 16 тыс. – убитыми. Кроме того, за этот период союзники взяли около 20 тыс. австро-венгерских пленных. В этом случае с 1 июня до 1 ноября 1918 года потери армии Австро-Венгрии на Итальянском фронте оцениваются в 80 тыс. убитыми, 320 тыс. ранеными и больными и 20 тыс. пленными. Кроме того, союзники оценивали потери австро-венгерских войск в период с 1 июня по 4 ноября 1918 года на Балканском фронте в 10 тыс. убитыми, 40 тыс. ранеными и больными и 5 тыс. пленными, а на Западном фронте – в 2,5 тыс. убитыми, 10 тыс. ранеными и больными и 5 тыс. пленными. Во время последнего итальянского наступления с 25 октября по 4 ноября 1918 года, по утверждению итальянской стороны, австро-венгерские потери составили 448 тыс. пленными, 30 тыс. убитыми и 50 тыс. ранеными (здесь не учтены те раненые, что попали в плен). Общие же потери австро-венгерской армии за войну, по оценке британских экспертов, составили 922,5 тыс. убитыми, 3620 тыс. ранеными и больными и 2378 тыс. пленными. Позднее британские эксперты еще более увеличили австро-венгерские потери. На 31 декабря 1918 года они оценивались в 1,2 млн погибших и умерших, 3620 тыс. раненых и больных, 2,2 млн пленных [100] . Вероятно, число пленных здесь уменьшено на 178 тыс. человек за счет умерших в плену.

Приведенные британские оценки австро-венгерских потерь представляются значительно завышенными, прежде всего за счет пленных, а также убитых. Цифра в 448 тыс. австро-венгерских пленных, будто бы взятых итальянцами в последние дни войны, выглядит завышенной. К тому времени австро-венгерская армия уже фактически расходилась по домам, и те, кто был взят в плен в эти дни, вскоре оказались на свободе.

В 1914 году население Австро-Венгрии распределялось следующим образом: Австрийская империя – 55,3 %, Венгерское королевство – 41,2 %, Босния и Герцеговина (территория, управляемая совместно Австрией и Венгрией) – 3,5 %. Согласно оценке австро-венгерского Военного министерства, потери распределялись между этими территориями следующим образом [101] :

Таблица 5. Распределение потерь между территориями Австро-Венгрии в Первой мировой войне (в%)

Таблица 6. Все потери вооруженных сил Австро-Венгрии

Потери вооруженных сил Австро-Венгрии за всю войну составили 539 633 убитыми, 2 118 190 пропавшими без вести, 1 943 237 ранеными и 3748 171 больными. В 1914 году потери на всех фронтах составили 145 053 убитыми, 412 310 пропавшими без вести, 484 315 ранеными и 283 256 больными. В 1915 году потери австро-венгерских войск на всех фронтах составили 182 229 убитыми, 616 038 пропавшими без вести, 639 835 ранеными и 724 024 больными. В 1916 году австро-венгерские потери составили 92 565 убитыми, 437 956 пропавшими без вести, 415 843 ранеными и 806 860 больными. В 1917 году потери вооруженных сил Австро-Венгрии составили 66 909 убитыми, 140 411 пропавшими без вести, 257 763 ранеными и 1 016 219 больными. В 1918 году австро-венгерские потери составили 52 877 убитыми, 511 575 пропавшими без вести, 145 481 ранеными и 917 812 больными.

Потери Австро-Венгрии на Восточном (русском и румынском) фронте в 1914—1918 годах составили 311 678 убитыми, 1 194 147 пропавшими без вести, 1 063 486 ранеными и 1 704 551 больными [102] . В марте – ноябре 1918 года из России в Австро-Венгрию было репатриировано 725 тыс. бывших австро-венгерских военнопленных [103] . В 1919—1920 годах из Владивостока на 42 кораблях было репатриировано в Европу 72 644 бывших австро-венгерских военнопленных (3004 офицера и 53 455 солдат и прапорщиков Чехословацкой армии). Из России не вернулось более 4 тыс. бойцов чехословацкого корпуса – погибших и пропавших без вести [104] .

Потери австро-венгерской армии в борьбе против русских войск на Восточном фронте (для Австро-Венгрии это был Северный фронт) в 1914 году составили 87 008 убитыми, 182 543 пропавшими без вести, 235 604 ранеными и 165 895 больными [105] . В 1914 году на Балканский театр приходилось 58 045 убитых, 229 767 пропавших без вести, 258 711 раненых и 117 361 больных австро-венгерских военнослужащих.

В 1915 году австро-венгерские войска на Восточном фронте потеряли 146 330 убитыми, 568 340 пропавшими без вести, 509 790 ранеными и 553 100 больными [106] . То, что потери больными в армии Австро-Венгрии на русском фронте оказались в 2,2 раза меньше, чем в германской армии, объясняется сокращением численности австро-венгерских войск на Востоке с января по сентябрь 1915 года с 590 490 до 491 137 человек вследствие переброски дивизий против Сербии и Италии [107] . Их численность к концу кампании была в 2,5 раза меньше, чем численность германских войск. Санитарная же служба в германской армии была поставлена лучше, чем в австро-венгерской, почему удельная заболеваемость оказалась в 1,14 раза меньше. В частности, германские войска на Востоке счастливо избежали эпидемии холеры, которая поражала армию Австро-Венгрии на Восточном фронте осенью 1914 года, летом 1915 года и осенью 1916 года. В 1915 году на Балканском и Итальянском фронтах потери составили 35 899 убитыми, 47 698 пропавшими без вести, 130 045 ранеными и 170 924 больными.

В 1916 году австро-венгерские войска потеряли на русском фронте, включая боевые действия в Румынии, 52 043 убитыми, 383 668 пропавшими без вести, 243 655 ранеными и 405 220 больными. До конца августа, т. е. до начала боевых действий против Румынии, потери составили 30 245 убитых, 327 388 пропавших без вести, 153 613 раненых и 102 341 больных [108] . На Балканском (Салоникском) и Итальянском фронтах в 1916 году потери австро-венгерских войск составили 40 522 убитыми, 54 288 пропавшими без вести, 172 188 ранеными и 401 640 больными.

В 1917 году численность австро-венгерских войск на русском фронте и в Румынии сократилась с 1,5 млн до 92 тыс. человек в январе 1918 года [109] . Их потери здесь составили 20 826 убитыми, 54 346 пропавшими без вести, 72 540 ранеными и 338 904 больными [110] . В 1917 году потери армии Австро-Венгрии на Юго-Западном (Итальянском) фронте составили 42 493 убитыми, 83 983 пропавшими без вести, 184 570 ранеными и 469 021 больными. На Балканском фронте в 1917 году было потеряно 3590 убитыми, 2086 пропавшими без вести, 653 ранеными и 121 263 больными. Значительное превышение числа убитых над числом раненых, в 5,5 раза, указывает на полупартизанский характер войны на Салоникском фронте, где многие группы австро-венгерских военнослужащих могли уничтожаться в результате вылазок разведывательно-диверсионных групп противника и сербских партизан-четников.

В 1918 году численность австро-венгерских войск на Востоке сократилась с 92 тыс. до 50 тыс. человек [111] . Потери австро-венгерских войск в России и в Румынии в 1918 году составили 5471 убитым, 5250 пропавшими без вести (это, главным образом, дезертиры), 1897 ранеными и 154 401 больным [112] . Значительное превышение, в 2,9 раза, числа убитых над числом раненых говорит о том, что война на Восточном фронте в 1918 году носила партизанский характер. Небольшие группы австро-венгерских военнослужащих нередко полностью уничтожались махновцами и другими партизанскими отрядами, действовавшими главным образом на Украине. В 1918 году потери австро-венгерских войск на Итальянском (Юго-Западном) фронте составили 42 140 убитыми, 485 616 пропавшими без вести, 135 026 ранеными и 663 978 больными. На Балканском фронте потери составили 4487 убитыми, 15 306 пропавшими без вести, 6419 ранеными и 88 467 больными. На Западном фронте (против Франции) австро-венгерская армия потеряла 779 убитыми, 5403 пропавшими без вести, 2139 ранеными и 10 974 больными. Огромное превышение количества пропавших без вести над числом убитых на Итальянском фронте, в 11,5 раза, вызвано крахом австро-венгерского сопротивления в конце октября и в начале ноября, незадолго до капитуляции. Тогда войска Австро-Венгрии либо массово сдавались в плен, либо расходились по домам, что вызвало резкий рост числа пропавших без вести. То же самое происходило на Западном фронте, где пропавших без вести было в 6,9 раза больше, чем убитых, и, в меньшей мере, на Балканах, где такое превышение было только в 3,4 раза. На Салоникском фронте австро-венгерские солдаты были дальше всего от родины, и у них было больше стимулов попытаться организованно отступить в составе своих частей до родных пределов, чем сдаться в плен.

Из потерь в конкретных операциях австро-венгерских войск на Восточном фронте можно отметить сражение за Луцк в сентябре 1915 года. Там потери армии Австро-Венгрии составили 12 978 убитыми, 91 028 пропавшими без вести, 59 900 ранеными и 36 941 больными. В том же сражении германская Южная армия потеряла 2977 убитыми, 18 252 пропавшими без вести, 14 889 ранеными и 3921 больными [113] .

Согласно американской оценке, в результате голода и ухудшения условий жизни в связи с войной и блокадой преждевременно умерли 467 тыс. мирных жителей Австро-Венгрии [114] . Эта цифра, основанная на оценке избыточной смертности в годы войны, не может считаться сколько-нибудь надежной, поскольку из-за распада Австро-Венгрии, изменения государственных границ и значительных миграций населения определить избыточную смертность в данном случает практически невозможно.

Войска Британской империи захватили в плен к 2 сентября 1919 года на Западном фронте 10 429 австрийских пленных из состава сухопутных сил, включая 271 офицера, а на других фронтах – еще 603 австрийских военнопленных, включая 29 офицеров. Кроме того, было захвачено 9 австрийских военных моряков, включая 3 офицеров. На 20 января 1919 года было также интернировано 6062 австрийца из числа гражданских лиц. К этому времени в британском плену насчитывалось 6385 австрийских военнослужащих из состава сухопутной армии, включая 97 офицеров, и 14 моряков, включая 3 офицеров. При последующем пересчете общее число австрийских пленных на январь 1919 года увеличилось с первоначальных 12 461 до 15 366. На 20 января 1919 года в Соединенном Королевстве еще находилось 1753 австрийских военнопленных, включая 52 офицера, и 3442 австрийских гражданских пленных. Почти все австрийские военнопленные были захвачены во второй половине 1918 года, смертность среди них вряд ли превышала несколько десятков человек.

Географически австрийские пленные в Британской империи распределялись следующим образом:

Соединенное Королевство – 5644

Италия – 6600

Египет и Кипр – 735

Мальта – 318

Индия – 356

Африка – 160

Канада – 589

Австралия – 893

Новая Зеландия – 57

Вест-Индия – 14 [115] .

Можно предположить, что практически все австрийские пленные, находившиеся в Индии, Африке, Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Вест-Индии, были интернированными гражданскими лицами.

По официальным британским данным, в британском плену умерло 322 австро-венгерских военнослужащих, включая 16 офицеров. Кроме того, там же умерло 222 гражданских лица – подданных Австро-Венгрии [116] .

Потери Италии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Италии потеряли 680 тыс. убитыми и умершими, 968 тыс. ранеными и 600 тыс. пленными и пропавшими без вести. Всего в итальянских вооруженных силах служили 5 093 140 человек [117] . Согласно британской оценке, к 11 ноября 1918 года потери итальянских вооруженных сил составили 460 тыс. убитыми и умершими, 947 тыс. ранеными и 530 тыс. оставшимися в живых пленными. Из числа раненых к 1 июля 1918 года 446 тыс. человек вернулись в строй. К моменту вступления в войну в мае 1915 года итальянская армия насчитывала 19 тыс. офицеров и 350 тыс. солдат. После начала войны было мобилизовано около 5 млн человек [118] . Официальные итальянские данные о потерях – 651 010 убитых и умерших и 953 886 раненых [119] . В число 651 010 входят 378 010 убитых и умерших от ран, болезней и других небоевых причин в боевых частях, из которых на 1915 год приходится 66 090 смертей, на 1916-й – 118 880 смертей, на 1917-й – 152 790 смертей, на 1918-й – 40 250 смертей; 90 тыс. – умершие в плену; 49 тыс. – убитые и умершие в боевых частях, чей год смерти неизвестен, в том числе 294 человека – после заключения перемирия; 47 тыс. – умершие и убитые в небоевых частях в 1915—1918 годах, до заключения перемирия; 87 тыс. человек – умершие от болезней в 1918—1920 годах, после заключения перемирия [120] . Вероятно, умершие от болезней после заключения перемирия должны быть исключены из военных потерь итальянских вооруженных сил. Число же умерших в плену представляется значительно завышенным, поскольку в германском плену, по официальным германским данным, умерло только 7549 итальянцев. К тому же из 569 тыс. итальянских пленных 335 тыс. было захвачено во время сражения при Капоретто в октябре – ноябре 1917 года, т. е. всего за год до окончания войны [121] . Если общее число пленных итальянцев действительно равно 569 тыс. человек, а число оставшихся в живых пленных – 540 тыс. человек, то общее число умерших в плену итальянцев можно оценить в 29 тыс. человек, в том числе 7,5 тыс. – в германском плену и 31,5 тыс. – в австро-венгерском. Тогда общее число убитых и умерших итальянских военнослужащих можно оценить в 503 тыс. человек.

Потери Румынии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Румынии потеряли 335 706 убитыми и умершими, 120 тыс. ранеными и 80 тыс. пленными и пропавшими без вести. Потери гражданского населения от боевых действий, голода и болезней оцениваются в 265 тыс. человек. В румынскую армию было мобилизовано 1,234 млн человек [122] . По официальным румынским данным на 6 января 1919 года, потери румынской армии с августа 1916 года и до конца войны оценивались в 9589 офицеров и 326 117 солдат убитыми и пропавшими без вести. Кроме того, потери гражданского населения в результате военных действий, голода и болезней оценивались в 265 тыс. погибших и пропавших без вести [123] . Потери гражданского населения здесь явно завышены и практически взяты с потолка, поскольку через неполных два месяца после окончания войны не было никакой возможности их оценить.

Потери Болгарии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Болгарии потеряли 101 224 убитыми и умершими, 155 026 ранеными и 152 390 пленными и пропавшими без вести. Жертвы среди гражданского населения в результате голода и эпидемий, а также боевых действий оцениваются в 275 тыс. человек. Было мобилизовано 1,2 млн человек [124] .

По данным болгарского Военного министерства, болгарская армия потеряла 48 917 убитыми, 13 198 умершими от ран, 888 погибшими в результате несчастных случаев, 24 497 умерли от болезней, 13 729 пропали без вести, 10 623 оказались в плену к началу 1918 года. Потери ранеными составили 152 390 человек [125] . Во время наступления союзников на Салоникском фронте в сентябре 1918 года, после которого организованное сопротивление болгарской армии прекратилось, было захвачено около 15 тыс. пленных [126] . Общее число болгарских пленных до окончания боевых действий можно оценить в 25,6 тыс. человек.

Британские войска захватили в ходе войны 8910 болгарских военнопленных, в том числе 95 офицеров. К 20 января 1919 года в странах Британской империи насчитывалось 7004 болгарских военнопленных, включая 81 офицера, и 67 интернированных болгарских гражданских лиц (то есть всего пленных – 7071). Повторный подсчет выявил к 20 января 1919 года 7072 болгарских пленных – всего на 1 больше. Можно предположить, что примерно 1,9 тыс. болгарских солдат и офицеров были освобождены из лагерей в Салониках уже к 20 января 1919 года. По официальным британским данным, в британском плену умерло всего 184 болгарских военнопленных, включая 3 офицеров, и 1 гражданское лицо [127] .

Географическое распределение болгарских пленных в Британской империи было следующим:

Соединенное Королевство – 23

Египет и Кипр – 131

Мальта – 23

Салоники – 6882

Месопотамия – 1

Канада – 8

Австралия – 2

Новая Зеландия – 2.

Все пропавшие без вести, вероятно, должны быть отнесены к погибшим. Тогда общее число погибших и умерших болгарских военнослужащих можно оценить в 106,7 тыс. человек.

Потери гражданского населения Болгарии в результате избыточной смерти от голода и болезней оцениваются в 100 тыс. человек [128] .

Потери Сербии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Сербии потеряли убитыми и умершими 127 535 человек, ранеными – 133 148 человек, пленными – 70 423 человека и пропавшими без вести – 82 535 человек. Всего в сербскую армию было мобилизовано 707 343 человека [129] . По послевоенной оценке югославского правительства, сделанной в ответ на запрос Международного бюро труда, в ходе Первой мировой войны в сербской армии погибли и умерли 365 164 человека. При этом в Сербии на одного убитого офицера приходилось около 100 солдат, а в Черногории – около 40 солдат [130] . Это заставляет подозревать значительное завышение потерь сербской армии в послевоенных официальных исчислениях. Если предположить, что в действительности в потерях сербской и черногорской армий соотношение солдат и офицеров было примерно одинаковым и близким к 40:1, то в сербской армии всего погибло и умерло около 3650 офицеров и около 146 тыс. солдат, а всего около 150 тыс. военнослужащих. Если предположить, что разницу между числом пропавших без вести и пленных, составляющую 12 112 человек, составляют ее погибшие в плену или убитые из числа погибших без вести, то общее число погибших и пропавших без вести сербских военнослужащих можно оценить в 139 647 человек, что всего на 10 тыс. меньше нашей оценки.

Потери гражданского населения Сербии оцениваются в 450 тыс. умерших от голода и болезней, в том числе от «испанки» [131] . Скорее всего эта оценка завышена, так как основана на оценке разницы в численности населения Сербии до и после Первой мировой войны, без учета миграции населения Сербии на другие территории послевоенной Югославии. По оценкам иностранной печати, только в 1915 году в Сербии от тифа умерло 150 тыс. человек [132] , но, возможно, эта цифра преувеличена.

Потери Черногории

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Черногории потеряли 3 тыс. убитыми и умершими, 10 тыс. ранеными, 7 тыс. пленными и 7 тыс. пропавшими без вести. В армию Черногории было мобилизовано 50 тыс. человек [133] . По послевоенной оценке югославского правительства, сделанной в ответ на запрос Международного бюро труда, в ходе Первой мировой войны в черногорской армии погибло и умерло 13 325 человек [134] . Возможно, эта цифра ближе всего к действительности и включает как убитых на поле боя, так и погибших от ран, болезней, несчастных случаев и в плену.

Принимая во внимание, что население Черногории до войны было в 15 раз меньше населения Сербии, потери мирного населения Черногории от голода и болезней, т. е. избыточную смертность в годы войны, можно оценить в 1/15 от потерь мирного населения Сербии, т. е. в 30 тыс. человек.

Потери Греции

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», греческие вооруженные силы потеряли убитыми и умершими 23 098 человек, ранеными 14 145 человек и пленными и пропавшими без вести 1067 человек. Всего в вооруженные силы Греции было мобилизовано 230 тыс. человек [135] . По оценке французского историка Жана Бужака, греческая армия потеряла 8365 убитых и умерших от ран и 3255 пропавших без вести [136] . Можно предположить, что цифра 23 098 включает в себя как умерших из числа пропавших без вести, так и умерших в плену, равно как и умерших от болезней и несчастных случаев, а цифра 1067 относится почти исключительно к оставшимся в живых пленным. Тогда общее число умерших от болезней, несчастных случаев и в плену можно оценить в 12 545 человек, подавляющее большинство которых падает на умерших от болезней.

Потери гражданского населения Греции в годы войны оцениваются по избыточной смертности в годы войны в 150 тыс. человек, включая сюда главным образом жертвы «испанки» и других эпидемий, а также голода [137] . Эта цифра весьма приблизительна. Точные расчеты невозможны, принимая во внимание переселение турок из Греции после греко-турецкой войны 1919—1922 годов и еще большее переселение греков из Турции в Грецию. Общее число убитых и умерших в Греции можно оценить в 173,1 тыс. человек, из которых 23,1 тыс. человек приходится на вооруженные силы.

Потери Турции (Оттоманской империи)

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Оттоманской империи потеряли убитыми и умершими 600 тыс. человек, ранеными – 1565 тыс. человек и пленными и пропавшими без вести – 250 тыс. человек. Число жертв боевых действий среди гражданского населения, а также голода и эпидемий, включая сюда геноцид армянского населения и жертвы среди арабских повстанцев, оценивается в 2,5 млн человек. В турецкую армию было мобилизовано 2 998 321 человек [138] .

Согласно оценке британского Военного министерства, турецкая армия потеряла убитыми 50 тыс. человек, умершими от ран – 35 тыс. человек, ранеными – 400 тыс. человек, умершими от болезней – 240 тыс. человек [139] .

Согласно данным турецких архивов, турецкие войска потеряли 175 220 убитыми, 61 487 неразысканными пропавшими без вести, 466 759 умершими от болезней, 763 753 ранеными, 68 378 умершими от ран и 145 104 пленными. Еще до конца войны в 1918 году из русского плена вернулось 9010 турецких военнослужащих [140] . Можно предположить, что в число умерших от болезней входят умершие от несчастных случаев, а также от голода.

Согласно оценке Б.Ц. Урланиса, две трети своих потерь убитыми турки понесли в борьбе с Россией [141] . На наш взгляд, ближе к действительности предположение, что на русский Кавказский фронт и бои турок против русских на других фронтах пришлась примерно половина турецких потерь убитыми, учитывая, что с лета 1917 года на Кавказском фронте уже практически не было боевых действий. Другая половина турецких потерь пришлась на другие фронты, где, кроме Салоникского, главную роль играли британские войска. Суммарные потери турецкой армии убитыми и умершими от ран можно оценить в 305,1 тыс. человек.

Хотя Турция была аграрной страной, ее сельское хозяйство оставалось натуральным или полунатуральным. Стамбул и другие крупные города снабжались в основном за счет более дешевого импортного продовольствия. За 25 предвоенных лет только 4 года турецкая столица снабжалась исключительно турецким продовольствием. С началом войны импорт продовольствия резко сократился, главным образом из-за введенной Антантой экономической блокады, и добавилась необходимость снабжать многомиллионную армию. Ситуация усугублялась тем, что продовольствие требовалось доставлять из внутренних районов Анатолии, где пути сообщения были очень слабо развиты. В результате голодали и армия, и гражданское население. Серьезные меры по исправлению продовольственного положения турецкое правительство предприняло только в 1916 году, когда в октябре был принят закон о сельскохозяйственной службе. Он предписывал крупным корпорациям в городах обеспечить поставки продовольствия посредством организации обработки необходимых для этих целей сельскохозяйственных площадей и выделения для этих целей сельскохозяйственных орудий, рабочей силы и транспорта. Тем турецким крестьянам, которые не были мобилизованы в армию, предписывалось в обязательном порядке обрабатывать минимально необходимые участки земли для обеспечения товарных поставок продовольствия. Все они считались мобилизованными на военную службу. В 1917 году крестьянам и землевладельцам было предписано определенную часть продовольствия продавать правительству по твердым ценам или уплачивать в счет налогов. В 1918 году было образовано Министерство продовольствия, которое должно было распределять продукты питания, а его глава Кара Кемаль-бей был объявлен «продовольственным диктатором». В последние два года войны голод ощущался во всех регионах Оттоманской империи [142] .

Британские источники оценивают турецкие потери в 50 тыс. убитых, 35 тыс. умерших от ран, 240 тыс. умерших от болезней [143] . Согласно оценке американского Военного министерства, турецкая армия потеряла 325 тыс. убитыми и умершими [144] .

В плен к британским войскам попал ко 2 сентября 1919 года 150 041 турецкий военнослужащий, включая 7751 офицера. К 20 января 1919 года в странах Британской империи насчитывалось 108 457 турецких военнослужащих, включая 5632 офицера, и 1539 интернированных гражданских лиц. Кроме того, имелось 22 106 пленных, не имевших гражданства Центральных держав (по первоначальному подсчету их было 22 079), из которых 19 541 служил в сухопутных войсках, включая 977 офицеров, 5 человек, включая 4 офицеров, служили во флоте, а 2528 были интернированными гражданскими пленными. По всей вероятности, это были апатриды и иностранцы, служившие в армиях Центральных держав в качестве добровольцев. Среди гражданских пленных иностранцами, не относящимися к гражданам Центральных держав, вероятно, являлись мужья и жены граждан этих держав, интернированные вместе с супругами, а также лица, заподозренные в шпионаже в пользу Центральных держав. Кроме того, 16 645 турок было пленено арабскими союзниками Британской империи в Хиджазе (ныне – часть Саудовской Аравии).

На Египетско-Палестинском фронте было захвачено в плен или интернировано 78 966 турок, включая 4611 офицеров, 15 142 союзных им араба (вероятно, из Триполитании и Киренаики, а также из Египта), включая 606 офицеров, а также 2609 греков, включая 82 офицера, 289 евреев, включая 13 офицеров, и 4820 выходцев из других стран, включая 391 офицера. Вероятно, большинство иностранцев служили в турецкой армии или выступали в качестве ее союзников, как арабы Триполитании и Киренаики. Кроме того, в Египте и Палестине дезертировало 453 человека, включая 297 турок (10 офицеров), 37 греков (1 офицер), 42 араба (3 офицера), 4 еврея (1 офицер) и 71 прочих (18 офицеров).

Все турецкие пленные, а также пленные из числа неграждан Центральных держав географически распределялись следующим образом:

Соединенное Королевство – 97 (а также 158 неграждан Центральных держав)

Египет и Кипр – 77 911 (а также 13 057 неграждан Центральных держав)

Мальта – 312 (а также 124 негражданина Центральных держав)

Салоники – 10 592 (а также 18 неграждан Центральных держав)

Мудрос – 700

Месопотамия – 18 387 (а также 794 негражданина Центральных держав)

Индия – 11 126 (а также 7193 негражданина Центральных держав)

Аден – 3 (а также 85 неграждан Центральных держав)

Африка – 6 (а также 281 негражданин Центральных держав)

Канада – 11 (а также 16 неграждан Центральных держав)

Австралия – 9 (а также 369 неграждан Центральных держав)

Новая Зеландия – 1 (а также 11 неграждан Центральных держав)

Вест-Индия – 4

Всего – 119 159 турецких пленных и 22 106 неграждан Центральных держав [145] .

Поскольку основная масса взятых в плен лиц, не являющихся гражданами Центральных держав, оказалась в лагерях в тех регионах, где находилась основная масса турецких военнопленных, не вызывает сомнений, что подавляющее большинство этих лиц служили в турецкой армии. Вероятно, они являлись гражданами Ирана, Российской империи и Египта. Очевидно, в рядах турецкой армии сражались 13 057 неграждан Центральных держав, содержавшихся в лагерях Египта и Кипра, 794 негражданина Центральных держав, содержавшихся в лагерях в Месопотамии, и 7193 негражданина Центральных держав, содержавшихся в лагерях в Индии. В сумме это дает 21 044 человека, что больше на 503 человека числа служивших в сухопутной армии. Предположив, что за пределами трех перечисленных регионов почти все пленные, не являющиеся подданными Центральных держав, – гражданские лица и что в Египте и на Кипре, в Месопотамии и в Индии могло находиться до 1,5 тыс. гражданских пленных, общее число иностранцев, служивших в турецкой армии, можно оценить в 19,5 тыс. человек.

Численность турецких военнопленных к 20 января 1919 года сократилась со 150 041 до 117 620, т. е. на 32 421 человек. Если предположить, что данные о количестве турецких военнопленных на 2 сентября 1919 года включают в себя всех, кто фактически служил в этой армии, без различия гражданства (данные на 20 января 1919 года призваны были показать, в какую страну предстоит репатриировать пленных, и поэтому содержали данные об их гражданстве), то фактическое уменьшение численности турецких военнопленных можно оценить в 12,9 тыс. человек. Вероятно, примерно столько турецких военнопленных умерло в британском плену, за вычетом 1095 пленных, возвращенных в рамках обмена у Кут-эль-Амара [146] . Тогда общее число умерших в британском плену турецких военных можно оценить в 11,8 тыс. По официальным британским данным, в плену умерло 10 741 турецкий военнослужащий, включая 141 офицера и 4 рядовых моряков, а также 197 турецких гражданских лиц [147] .

Официальные турецкие данные, очевидно, преуменьшают общее число турецких пленных за счет пленных, захваченных русской армией. Очевидно, общее число пленных занижено за счет неразысканных пропавших без вести, значительная часть которых умерла в британском или русском плену. По подсчетам американского историка Эдварда Дж. Эриксона, в русском плену оказалось не менее 30 070 турецких военнопленных. Вместе с 150 041 турецким военнопленным в странах Британской империи общее число турецких военнопленных можно оценить в 180,1 тыс. человек. Очевидно, примерно 35 тыс. пленных приходится на пропавших без вести. В русском плену могло умереть до 21,7 тыс. военнопленных, но не исключено, что эта цифра преувеличена и часть из них вернулась домой после 1918 года. Число убитых из числа пропавших без вести можно оценить в 26,5 тыс. Общее число турецких военнослужащих, убитых на поле боя, можно оценить в 201,7 тыс., общее число умерших в плену – в 33,5 тыс. человек, общее число пленных – в 180,1 тыс. человек, общее число умерших от ран – в 68,4 тыс. человек, общее число умерших от болезней – 466,8 тыс. человек. Общее число погибших и умерших в составе турецких вооруженных сил можно оценить в 770,4 тыс. человек.

По некоторым оценкам, общее число потерь среди военных и гражданского населения Турции составляет около 5 млн человек, включая сюда как жертв греко-турецкой войны 1919—1922 годов, так и жертв «испанки», а также греческое население, депортированное в 1922 году в Грецию [148] .

Депортация армянского населения в турецкий и иракский Курдистан на практике означала смерть многих депортируемых от голода, поскольку дополнительные ресурсы продовольствия для них не выделялись, а острый дефицит продуктов питания существовал в Курдистане, как и в других регионах Оттоманской империи, еще до прибытия туда армян.

Перепись населения Турции показала, что в 1914 году в стране в тогдашних границах население Оттоманской империи составляло 18 520 016, в том числе 15 044 846 мусульман, 187 073 еврея, 1 792 206 греков, 186 152 не исповедующих никакой религии, и остальные – преимущественно христиане. В стране насчитывалось 7,0 % армян, или 1 294 831 человек. За 1906—1914 годы численность армян в Оттоманской империи возросла на 154 268 человек [149] . К концу войны на территории Анатолии и Константинополя, т. е. территорий, которые остались в составе Турции после войны, насчитывалось всего 281 тыс. армян. А в Сирии, Палестине и Месопотамии уцелело еще 104 тыс. армян. Еще 95 тыс. армян были насильственно обращены в ислам. В 1921 году в мире начитывалось 817 873 беженца из Армении. Из них не менее 200 тыс. составляли беженцы из Карса, Ардагана и Сурмалинского уезда – территорий, отторгнутых послевоенной Турцией у бывшей Российской империи, а также беженцы из Советской Армении и других закавказских республик. С учетом того, что армянское население Турции к весне 1915 года могло увеличиться за счет естественного прироста, максимум до 1319 тыс. человек, общее число уцелевших армян Турции можно оценить в 1098 тыс. человек. С учетом этого число жертв геноцида турецких армян можно оценить в 221 тыс. человек [150] . Еще сотни тысяч армян могли быть убиты на территории бывшей Российской империи турками и азербайджанцами в ходе турецкой оккупации Закавказья в1918 году и в ходе армяно-турецкой войны 1920 года. Тогда же армянами было убито до 50 тыс. азербайджанцев и курдов на территории бывшей Российской империи. Однако они не могут быть отнесены к жертвам Турции. С учетом этого, общее число жертв Турции в 5 млн погибших и умерших представляется нам значительно завышенным за счет потерь мирного населения, даже если предположить, что в него включены около 617 тыс. армянских беженцев и 1,5 млн греческих беженцев (из территорий, отошедших к Греции, в Турцию бежало около 600 тыс. турок). 151 892 грека покинули Малую Азию еще в ходе греко-турецкой войны 1919—1922 годов. Лозаннский мирный договор 1923 года официально учел 1 404 216 греческих переселенцев с территории Турции; 60 027 греков прибыли с черноморского побережья Болгарии; 58 522 прибыли с территории бывшей Российской империи (в основном из Крыма); 30 080 беженцев прибыли также из других регионов (в основном с территории Албании и Додеканесских островов, отошедших к Италии). Греческое население в Турции осталось только в районе Стамбула и на островах Имброс (Гёкчеада) и Тенедос (Бозджаада) и насчитывало около 270 тыс. человек. Численность греков в Оттоманской империи в 1906—1914 годах уменьшилась на 1 041 164 человека за счет отпадения Македонии в ходе Балканских войн и эмиграции. Жертвы от голода могли быть только в крупных городах, но и они, по всей вероятности, были меньше, чем жертвы от голода и болезней в турецкой армии. В сельской местности жертв от голода не было вообще, так как турецкие крестьяне имели запасы продовольствия. Можно предположить, что жертв голода и болезней среди мирного населения было примерно столько же, сколько и в рядах вооруженных сил, и их число не превышало 0,5 млн человек. Число жертв геноцида греков можно оценить в 20—30 тыс. человек, но эти жертвы приходятся почти исключительно на период греко-турецкой войны 1919—1922 годов. Общие потери Турции в Первой мировой войне можно оценить в 1421,4 тыс. человек, включая 770,4 тыс. погибших и умерших военнослужащих.

Потери Дании

Хотя Дания в Первой мировой войне сохраняла нейтралитет, 722 моряка датского торгового флота погибли на 324 судах, потопленных германскими подводными лодками [151] .

Потери Норвегии

Норвегия, хотя и оставалась нейтральной, лишилась почти половины своего торгового флота, главным образом благодаря атакам германских подводных лодок. 1892 моряка норвежского торгового флота погибли на потопленных и поврежденных судах [152] .

Потери Швеции

Швеция оставалась нейтральной. Ее потери относились исключительно к торговому флоту. Шведские корабли стали жертвами атак германских субмарин и выставленных ими мин. Всего погибли 877 моряков [153] .

Потери Португалии

9 марта 1916 года Германия объявила войну Португалии после того, как последняя удовлетворила требование Англии о конфискации 36 германских и австро-венгерских судов, интернированных в португальских портах. Португалия также объявила войну Центральным державам. До этого, начиная с 1914 года, португальские войска в Анголе и Мозамбике уже имели столкновения с германскими войсками во главе с генералом Паулем Эмилем фон Леттов-Форбеком и поддерживаемыми ими племенами, продолжавшиеся до конца войны. Всего в португальскую армию в метрополии и в колониях было мобилизовано, включая армию и флот мирного времени, около 174 тыс. человек [154] . Португальский экспедиционный корпус в составе двух дивизий максимальной численностью 54 976 человек, достигнутой к 12 февраля 1917 года, действовал в 1917—1918 годах во Франции и Бельгии. Всего через экспедиционный корпус прошли 59 383 военнослужащих. 9 апреля 1918 года в битве при Лисе корпус потерял 398 убитыми и 6585 пленными и практически перестал существовать как боеспособная сила. Всего португальский экспедиционный корпус в Европе потерял 2160 убитыми и умершими от ран и болезней, 5224 ранеными и 6678 пленными [155] . Общие потери португальских войск в Европе и Африке составили 8145 убитыми и умершими от ран и несчастных случаев, в том числе 7202 погибшими в бою, 14 874 ранеными, 12 318 пленными или пропавшими без вести [156] . На Африканский театр приходится 5985 убитых и умерших, 9650 раненых и 5640 пленных и пропавших без вести. В Анголе погибло в бою 802 португальских военнослужащих, в Мозамбике – 4723 [157] .

На 1 января 1920 года, по официальным данным португальского правительства, потери португальской армии составили 7222 убитыми и умершими от других причин, в том числе 1689 убитых и умерших во Франции, 810 в Анголе и 4723 в Мозамбике. В эти потери также включены представители африканских народов. Потери ранеными составили 13 751 человек (только на Европейском театре), а потери пленными и пропавшими без вести – 12 318 человек, включая 6678 пленных во Франции и большое число пропавших без вести в Мозамбике [158] .

С учетом этого общее число умерших от ран военнослужащих португальской армии можно оценить на Африканском театре в 460 человек. Кроме того, около 60 тыс. португальских военнослужащих умерли от эпидемий, преимущественно от гриппа («испанки»), эпидемия которого разразилась в 1918 году [159] . На море были потоплены 96 португальских судов общим тоннажем свыше 100 тыс. т. Еще 5 судов были повреждены.

Потери Бразилии

26 октября 1917 года Бразилия, единственная из стран Латинской Америки, объявила войну Центральным державам. Это было вызвано неограниченной подводной войной Германии, больно ударившей по бразильскому экспорту. 5 апреля 1917 года германская подлодка торпедировала бразильский грузовой пароход «Парана». В результате 3 члена экипажа погибли.

После объявления войны 8 бразильских летчиков служили в британских королевских ВВС во Франции, а в составе французской армии сражался один бразильский стрелковый полк. Во Францию была послана также бразильская медицинская миссия численностью около 100 человек. Все бразильские военно-морские силы были объединены в дивизию военно-морских операций. В столкновениях с германскими субмаринами дивизия потерь не понесла, но более 100 военных моряков умерли от «испанки». В руководстве Антанты так и не был решен вопрос, где лучше использовать бразильский флот – в Средиземном море, в Атлантике или для конвоирования судов вдоль африканского побережья от Дакара до Гибралтара. В результате бразильский флот прибыл в Гибралтар только в ноябре 1918 года, уже после заключения перемирия. Об участии в боях бразильского полка также нет никаких сведений. Скорее всего бразильские потери не превышали 150—200 человек, ставших жертвами болезней или потонувших на судах, потопленных германскими подлодками [160] .

Потери Бельгии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Бельгии потеряли 45 500 убитыми и умершими, 78 624 ранеными и 78 976 пропавшими без вести и пленными. В бельгийскую армию было мобилизовано 380 тыс. человек [161] . Согласно официальным бельгийским данным, бельгийская армия потеряла 13 716 убитыми и умершими, 44 686 ранеными, 24 456 пропавшими без вести и 10 203 пленными. Кроме того, 33 тыс. бельгийских военнослужащих были интернированы в Нидерландах (Голландии) [162] . Поскольку в германском плену оказалось около 46 тыс. бельгийских военнослужащих, из которых умерло 1002 человека [163] , вероятно, ближе к действительности американская оценка общего числа бельгийских потерь.

Согласно более поздним официальным бельгийским данным, потери армии составили на Европейском театре боевых действий 26 338 убитыми и умершими от ран и в результате несчастных случаев и 14 029 умершими от болезней и пропавшими без вести. В Африке погибло 2620 солдат и умерло, главным образом от болезней, 15 560 носильщиков из местного населения [164] . По оценкам британского и американского военных министерств, 13 716 бельгийских военнослужащих погибли в боях. По некоторым данным, всего в бельгийской армии от болезней умерли до 25 тыс. человек [165] . Если эта оценка верна, то на Европейский театр должно приходиться около 9,4 тыс. умерших от болезней. Тогда число пропавших без вести и не вернувшихся из плена на Западном фронте должно составить около 4,6 тыс. человек. Если из них вычесть 1 тыс. умерших в плену, то общее число убитых и умерших от ран на Западном фронте бельгийских солдат и офицеров можно оценить в 29,9 тыс. человек.

Потери гражданского населения Бельгии оцениваются в 92 тыс. погибших, включая 62 тыс. жертв голода и германских репрессий и примерно 30 тыс. жертв «испанки» [166] . Из этого числа жертвы германских репрессий составляют примерно 5 тыс. человек [167] . Не исключено, что число жертв голода и болезней завышено, поскольку в ходе войны до 800 тыс. бельгийцев стали беженцами [168] и часть из них не вернулась на родину после войны. Между тем 92 тыс. – это расчет суммарного превышения смертности гражданского населения в военные годы над довоенным уровнем, который может быть завышен, если не вернувшиеся в Бельгию беженцы были отнесены к умершим на территории Бельгии в период войны.

Потери Люксембурга

Территория Великого герцогства Люксембург в первые же дни войны была оккупирована германскими войсками, которым армия Люксембурга не оказала никакого сопротивления. Некоторые люксембуржцы поступили добровольцами в германскую армию, но об их численности и жертвах данных нет, поскольку они не выделялись в отдельные подразделения. Примерно 3,2 тыс. граждан Люксембурга, находившиеся за пределами страны в момент ее оккупации, поступили добровольцами во французскую армию, и примерно 2,8 тыс. из них погибли [169] . Столь высокая доля погибших среди люксембуржцев во французской армии объясняется тем, что им пришлось воевать без пополнений практически всю войну, да еще в Иностранном легионе, который наиболее активно использовался для ведения боевых действий.

Потери Франции

К 1 ноября 1918 года, по официальным французским данным, французские войска потеряли 1385,3 тыс. убитыми и умершими, включая 40 тыс. умершими от небоевых причин. Из 1385,3 тыс. убитых и погибших 58 тыс. приходится на коренное население Северной Африки и других колоний. Потери пленными, включая интернированных в Швейцарии, составили 446,3 тыс. человек, включая 3,5 тыс. выходцев из Северной Африки и колоний. Инвалидов и уволенных в связи с достижением пенсионного возраста насчитывалось 447 тыс., включая 39 тыс. представителей коренного населения Северной Африки и колоний. К 1 августа 1919 года общее число убитых и умерших уменьшилось до 1357 тыс. человек, вероятно, что часть пропавших без вести обнаружилась среди пленных [170] .

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Франции потеряли 1 322 100 убитыми и умершими, 4266 тыс. ранеными и 531 тыс. пленными. Всего было мобилизовано 8,091 млн французов. Французские колониальные войска, состоявшие из марокканцев, алжирцев, жителей Индокитая, сенегальцев, мальгашей, сомалийцев, тунисцев, а также некоторого числа французов и других выходцев из Европы, потеряли 75 700 убитыми и умершими. Всего в колониальные войска было мобилизовано 569 тыс. человек [171] .

Согласно данным исследования французского статистика Мишеля Юбера, выполненного в 1931 году, общие потери французской армии и флота убитыми и умершими составили 1397,8 тыс. погибшими и умершими, включая 71,1 тыс. бойцов французских колониальных войск, 4,6 тыс. иностранцев и 28,9 тыс. военнослужащих, умерших между 11 ноября 1918 года и 6 января 1919 года. По его данным, число умерших от болезней и других небоевых причин составило 175 тыс. человек в армии и 4 тыс. во флоте [172] . В германском плену умерло 17 069 французских солдат, а в болгарском – 82 человека. М. Юбер приводит более высокую цифру смертности французов в германском плену – 18 882 человека. Разница в 1713 человек, скорее всего, образовалась за счет смертности среди интернированных французских гражданских лиц. Всего в германском плену оказалось 535 тыс. французских военнослужащих [173] .

Жертвы среди мирного населения Франции оцениваются на основе данных об избыточной смертности в годы войны в 500 тыс. человек, из которых 300 тыс. умерли от голода и боевых действий, а 200 тыс. стали жертвами «испанки» и других эпидемий [174] . Эти оценки представляются нам преувеличенными, поскольку во Франции, в том числе в районах, оккупированных германскими войсками, голода не было, а размер жертв в ходе боевых действий, а также в результате германских военных преступлений не мог исчисляться сотнями тысяч человек. Например, число жертв германских военных преступлений во Франции в 1914 году, когда как раз и была совершена основная часть военных преступлений, оценивается в 1 тыс. человек, а общее число жертв военных преступлений – в 1,5 тыс. человек [175] . Потери французского мирного населения в результате обстрелов дальнобойными орудиями и воздушных бомбардировок составили 3357 погибших [176] . 1509 моряков французского торгового флота погибли на судах, потопленных германскими подводными лодками [177] .

Потери Англии (Соединенного Королевства) и Британской империи

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Англии потеряли 722 785 погибшими и умершими, 1662 625 ранеными и 170 389 пленными и пропавшими без вести. Потери гражданского населения оцениваются в 30 633 человека. Это жертвы налетов немецких «цеппелинов» и моряки, погибшие вместе с затонувшими торговыми судами. В британские вооруженные силы были призваны 5 704 416 человек. Кроме того, вооруженные силы британских колоний потеряли 45 967 убитыми и умершими, 4826 ранеными и 988 пропавшими без вести и пленными. В колониальные войска было призвано 134 837 человек [178] . Превышение в потерях британских колоний числа убитых и умерших над числом раненых в 9,5 раза указывает на то, что подавляющее большинство погибших в колониальных войсках стали жертвами болезней. Потери колониальных войск по регионам распределяются следующим образом. На Африку приходится около 10 тыс. убитых, а на колонии Карибского бассейна – 1 тыс. убитых и 3 тыс. раненых. Оттуда в боевые части было призвано соответственно около 55 тыс. и около 21 тыс. человек [179] .

Сухопутные вооруженные силы Британской империи, включая войска доминионов и колоний, с начала войны и до 14 марта 1920 года потеряли 764 457 убитых и умерших от ран, в плену, а также признанных убитыми из числа пропавших без вести, в том числе 42 215 офицеров, 2 085 952 раненых, в том числе 97 709 офицеров, и 246 983 пленных и неразысканных пропавших без вести, включая 4211 офицеров. Кроме того, Королевская морская дивизия, участвовавшая только в Дарданелльской операции 1915 года, потеряла 2491 убитых и умерших, включая 133 офицера, и 5037 раненых, включая 199 офицеров. Потери армии и флота всех британских вооруженных сил, включая флот, к 31 декабря 1920 года составили 908 371 убитыми и умершими от ран, в плену, а также признанных умершими из пропавших без вести, включая 46 703 офицеров, 2 090 212 раненых, включая 98 025 офицеров, и 191 652 оставшихся в живых пленных, включая 7407 офицеров.

Потери британского военно-морского флота составили 32 208 погибшими и умершими, включая 2342 офицера. Потери военно-морского флота ранеными составили 5135 человек, включая 839 офицеров. 79 военных моряков пропали без вести, включая 19 офицеров. Очевидно, их надо отнести к числу погибших. Интернировано было 311 военных моряков, включая 71 офицера. В плен попало 782 военных моряка, включая 140 офицеров. Потери британского торгового флота, который также считался частью вооруженных сил, составили 14 661 погибшими и умершими [180] .

Британские ВВС, выделенные в отдельный вид вооруженных сил только 1 апреля 1918 года, до 11 января 1919 года потеряли убитыми и умершими 4042 человека, в том числе в британских экспедиционных силах во Франции и Бельгии 1469 человек, на территории Соединенного Королевства – 2265, в Италии – 58, на Египетском, Месопотамском, Салоникском фронтах – 186, в Канаде – 29, в других местах – 35 [181] .

Женский вспомогательный армейский корпус королевы Марии потерял убитыми и умершими в составе британских экспедиционных сил во Франции 51 человека [182] .

Каким образом потери распределяются по доминионам [183] , см. в табл. 7.

Данные о безвозвратных потерях, включая умерших от болезней, за период с 4 августа 1914 года по 30 ноября 1919 года имеются только по армии Соединенного Королевства, включая колониальные части, и по армии Британской Индии, с разбивкой по театрам боевых действий [184] (см. табл. 8).

Потери британских регулярных и территориальных войск (только из Соединенного Королевства) во время интервенции в России в 1918—1920 годах составили 159 убитыми и умершими от ран, включая 30 офицеров, 111 пропавшими без вести и пленными, включая 26 офицеров, 353 умершими от болезней, несчастных случаев и по другим небоевым причинам, включая 10 офицеров. Санитарные потери составили 363 раненых, включая 41 офицера. В Архангельске британские потери составили 129 убитых и умерших от ран, включая 23 офицера, 67 умерших по другим причинам, включая 7 офицеров, 317 раненых, включая 33 офицера,89 пропавших без вести и пленных, включая 14 офицеров. В Мурманске были убиты или умерли от ран 28 человек, включая 6 офицеров, умерли от других причин 30 человек, включая 1 офицера, 44 раненых, включая 8 офицеров, 1 рядовой, пропавший без вести. Во Владивостоке умерли по другим причинам 18 рядовых британских военнослужащих и пропали без вести 18 человек, включая 11 офицеров. На Кавказе был убит один и ранен еще один солдат британской армии, а еще один солдат пропал без вести. От других причин умерли 225 человек, включая 2 офицеров. Наконец, в составе военной миссии при генерале Деникине был убит один офицер и ранен один солдат. Один солдат и один офицер пропали без вести, а 13 солдат умерли от прочих причин [185] . Тот факт, что максимальное число умерших от других причин приходится на Кавказ, где свирепствовали малярия и разного рода лихорадки, в добавление к повсеместным тифу и «испанке», позволяет предположить, что умершие от других причин – это в подавляющем большинстве – умершие от болезней и в гораздо меньшей мере – от несчастных случаев, а также расстрелянные по приговорам трибуналов.

Таблица 7. Распределение потерь британских вооруженных сил, включая морскую пехоту, в Первой мировой войне между метрополией, доминионами и колониями

Таблица 8. Потери убитыми и умершими по театрам боевых действий

Во время кампании во Франции в регулярных и территориальных войсках Соединенного Королевства на 1 офицера приходилось в среднем 21,4 солдата и унтер-офицера. В общих потерях, за исключением Королевских ВВС, на 1 офицера приходился 21,0 рядовой и унтер-офицер. По родам войск это соотношение распределялось следующим образом: в кавалерии – 1:9,4; в артиллерии – 1:12,3; в инженерных войсках – 1:16,4; в пехоте – 1:23,9; в пулеметных войсках – 1:14,8; в танковых войсках – 1:5,5; в прочих родах войск – 1:12,3 [186] . На 25 октября 1917 года в регулярной и территориальной армии Соединенного Королевства, исключая ВВС, продолжали службу 72 239 солдат и офицеров, которые к тому времени были ранены дважды, и 10 964 солдата и офицера, имевшие три и более ранений. Из них соответственно 31 699 и 5083 солдата и офицера продолжали службу на территории Соединенного Королевства [187] .

В британской армии на одного убитого и пропавшего без вести, не относящегося к пленным, в среднем приходилось 4,5 ранненого. В боевых частях эта пропорция увеличивается до 4,8:1. По отношению же ко всем убитым и умершим эта пропорция составляла 4,7:1 для всей армии и 3,2:1 для боевых частей [188] . Очевидно, снижение этой пропорции для боевых частей во втором случае происходит за счет исключения значительного числа пропавших без вести, которые в действительности являются убитыми. Поэтому более репрезентативным мы считаем отношение убитых и погибших из числа пропавших без вести к общему числу раненых. Оно показывает, что санитарная служба в британской армии была поставлена хорошо, и большинство раненых, в том числе тяжелораненых, удавалось эвакуировать с поля боя еще живыми.

55,99 % всех боевых потерь (убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести) армии Соединенного Королевства (без доминионов и колониальных войск) приходится на боевые действия во Франции и Бельгии, 22,83 % – на Дарданелльскую операцию, 15,79 % – на Месопотамский фронт, 8,60 % – на Салоникский фронт, 8,26 % – на Восточную Африку, 6,53 % – на Египетский фронт, 4,76 % – на Италию и 9,67 % – на другие театры, включая Россию, а также учитывая тех, кто умер на территории Соединенного Королевства [189] .

Потери экспедиционного корпуса во Франции к 14 марта 1920 года составили для британской регулярной армии – 340 722 убитых и умерших от ран, болезней и по другим причинам, а также умерших в плену, включая 21 207 офицеров; 1 031 510 раненых, включая 52 999 офицеров; 229 325 пропавших без вести и пленных, включая 8018 офицеров. Для британских территориальных сил они достигали 95 195 убитыми и умершими, включая 5596 офицеров; 352 783 ранеными, включая 16 134 офицера, и 79 031 пленными и пропавшими без вести, включая 2258 офицеров. Королевская морская дивизия потеряла 4659 убитыми и умершими, включая 190 офицеров, ранеными 14 690, включая 562 офицера; и пленными и пропавшими без вести 3310, включая 100 офицеров. Солдат британского Вест-Индского полка, относящегося к колониальным войскам, погибло и умерло 91, было ранено – 495, включая 10 офицеров, и 11 солдат пропало без вести или попало в плен. Таким образом, собственно британская армия Соединенного Королевства, включая колониальные войска, потеряла 440 667 убитыми и умершими, включая 26 993 офицера, 1 399 478 ранеными, включая 69 705 офицеров, и 311 677 пленных и пропавших без вести, включая 10 376 офицеров.

Канадские войска во Франции и Бельгии потеряли 54 481 убитыми и умершими, включая 2747 офицеров, 149 675 ранеными, включая 6344 офицера, и 3679 пленными, включая 156 офицеров.

Австралийские войска во Франции и Бельгии потеряли 56 078 убитыми и умершими, включая 2231 офицера, 129 971 раненым, включая 5305 офицеров, и 3083 пленными и пропавшими без вести, включая 132 офицера.

Армия Новой Зеландии на Западном фронте потеряла 10 001 убитыми умершими, включая 486 офицеров, 33 689 ранеными, включая 1385 офицеров, и 1366 пленными и пропавшими без вести, включая 13 офицеров.

Войска Ньюфаундленда потеряли на Западном театре боевых действий 629 убитыми и умершими, включая 41 офицера, 2146 ранеными, включая 59 офицеров, и 555 пленными и пропавшими без вести, включая 14 офицеров.

Здесь же погибли и умерли 3254 южноафриканца, включая 177 офицеров, 8725 выходцев из Южной армии, включая 383 офицера, были ранены, и 2224 южноафриканца, включая 78 офицеров, пропали без вести или попали в плен.

Во Франции и Бельгии были убиты или умерли 3869 выходцев из Индии, включая 147 офицеров, был ранен 15 421, включая 399 офицеров, и 1664 пропали без вести и попали в плен, в том числе 47 офицеров [190] .

Из числа попавших в немецкий плен на Западном фронте умерли в плену 6529 представителей Соединенного Королевства, включая 175 офицеров, 300 канадцев, включая 25 офицеров, 254 австралийца, включая 16 офицеров, 29 новозеландцев, включая 2 офицеров, 31 ньюфаундлендец, 61 южноафриканец и 268 индийцев, включая 1 офицера [191] .

На Египетском фронте британские регулярные войска потеряли 1211 убитыми, включая 59 офицеров; 472 умершими от ран, включая 55 офицеров; 3212 умершими от болезней и по другим причинам, в том числе 163 офицера; 4895 ранеными, включая 377 офицеров; 844 пропавшими без вести и пленными, включая 67 офицеров. Британские территориальные войска потеряли в Египте 5086 убитыми, включая 349 офицеров, 2022 умершими от ран, включая 134 офицера; 1893 умершими от болезней и по другим причинам, включая 72 офицера, 23 720 ранеными, включая 1296 офицеров; 2933 пленными и пропавшими без вести, включая 130 офицеров. Всего войска Соединенного Королевства потеряли в Египте 6297 убитыми, включая 408 офицеров; 2494 умершими от ран, включая 189 офицеров; 5105 умершими от болезней и других причин, включая 235 офицеров; 27 469 ранеными, включая 1852 офицера, и 3777 пленными и пропавшими без вести, включая 197 офицеров.

Британские вест-индские полки из состава колониальных войск потеряли в Египте 12 солдат убитыми, 1 умершим от ран солдата, 155 умершими от болезней и по другим причинам, включая 3 офицеров; и 75 солдат ранеными.

Войска Австралии потеряли на Египетском фронте 574 убитыми, включая 39 офицеров; 288 умершими от ран, включая 22 офицера; 420 умершими от болезней и по другим причинам, включая 12 офицеров; 2617 ранеными, включая 209 офицеров; 163 пленными и пропавшими без вести, включая 21 офицера.

Армия Новой Зеландии потеряла в Египте 191 убитым, включая 14 офицеров; 114 умершими от ран, включая 15 офицеров; 40 умершими от болезней и других причин, включая 3 офицеров; 1058 ранеными, включая 78 офицеров; 37 пропавшими без вести и пленными, включая 2 офицеров.

Армия Южной Африки потеряла на Египетском фронте 60 убитыми, включая 2 офицеров; 23 умершими от ран, включая 2 офицеров; 39 умершими от болезней и по другим причинам, включая 2 офицеров; 304 ранеными, включая 11 офицеров; 1 солдат пропал без вести.

Войска Ньюфаундленда потеряли в Египте 2 солдат убитыми.

На Египетском фронте погибло 89 выходцев из Британской Индии, включая 5 офицеров. Еще 253 индийца, включая 5 офицеров, умерли от болезней и других причин, еще 331 индиец, включая 12 офицеров, был ранен, а еще 20 индийских солдат пропали без вести.

Суммарные потери всех войск Британской империи на Египетском фронте составили 7225 убитыми, включая 568 офицеров; 2920 умершими от ран, включая 228 офицеров; 6012 умершими от болезней и других небоевых причин, включая 60 офицеров; 34 106 ранеными, включая 2162 офицера, и 3998 пленными и пропавшими без вести, включая 220 офицеров. Из числа британских пленных, захваченных турками на Египетском фронте, умерли в плену 243 человека из вооруженных сил Соединенного Королевства, включая 1 офицера, 17 австралийцев, включая 1 офицера, и 4 новозеландских солдата [192] .

Потери британской регулярной армии в ходе Дарданелльской операции, продолжавшейся с 25 апреля 1915 года по 8 января 1916 года, исчисленные по состоянию на 26 января 1919 года, составили 6940 убитыми, включая 552 офицера; 2845 умершими от ран, включая 163 офицера; 1658 умершими от болезней и других небоевых причин, включая 42 офицера; 29 121 ранеными, включая 1176 офицеров; 4964 пропали без вести или попали в плен, включая 152 офицера. Британские территориальные войска потеряли в Дарданелльской операции 4294 убитыми, включая 256 офицеров; 1871 умершими от ран, включая 103 офицера; 1158 умершими от болезней и по другим причинам, включая 32 офицера; 18 070 ранеными, включая 695 офицеров; 2550 пропало без вести или попало в плен, включая 100 офицеров. Из состава Королевской морской дивизии в Дарданеллах были убиты 1505 человек, включая 97 офицеров; 727 умерли от ран, включая 29 офицеров; 251 умер от болезней и по другим причинам, включая 7 офицеров; 5039 ранены, включая 199 офицеров; 2 солдата пропали без вести.

Общие потери войск Соединенного Королевства в Дарданелльской операции составили 12 739 убитыми, включая 905 офицеров; 5443 умершими от ран, включая 295 офицеров; 3067 умершими от болезней и других небоевых причин, включая 81 офицера; 52 230 ранеными, включая 2070 офицеров; 7516 пропали без вести или попали в плен, включая 252 офицеров.

Австралийские войска в Дарданелльской операции потеряли 5582 убитыми, включая 252 офицера; 2008 умершими от ран, включая 86 офицеров; 1115 умершими от болезней и по другим причинам, включая 33 офицера; 17 924 ранеными, включая 664 офицера; 11 австралийских солдат пропали без вести или попали в плен.

Войска Новой Зеландии потеряли в Дарданеллах 1904 убитыми, включая 73 офицера; 527 умершими от ран, включая 32 офицера; 270 умершими от болезней и по другим причинам, включая 11 офицеров; 4852 ранеными, включая 208 офицеров; 18 новозеландских солдат пропали без вести или попали в плен.

Потери войск Ньюфаундленда в Дарданеллах составили 27 убитыми, включая 1 офицера; 11 солдат умерли от ран и 11 солдат – от болезней и других причин; 93 ранеными, включая 7 офицеров.

Индийские войска в Дарданеллах потеряли 1289 убитыми и умершими от ран, включая 26 офицеров, из которых 4 офицера умерли от ран; 69 умершими от болезней, включая 2 офицеров; 3421 раненым, включая 61 офицера; 109 индийских солдат попали в плен или пропали без вести.

Общие потери войск Британской империи в Дарданелльской операции составили 29 530 убитыми и умершими от ран, включая 1670 офицеров; 4532 умершими от болезней и по другим причинам, включая 127 офицеров; 78 520 ранеными, включая 3010 офицеров; 7654 пропавшими без вести и пленными, включая 252 офицера [193] .

Потери британских регулярных войск на Салоникском фронте с октября 1915 года и до конца войны составили 2638 убитыми, включая 138 офицеров, 1337 умершими от ран, включая 71 офицера, 3895 умершими от болезней и по другим небоевым причинам, включая 98 офицеров, 15 871 раненым, включая 722 офицера, 2547 пленными и пропавшими без вести, включая 108 офицеров. Британские территориальные войска потеряли на Салоникском фронте 160 убитыми, включая 14 офицеров, 8 умершими от ран, включая 5 офицеров, 290 умершими от болезней и по другим причинам, включая 4 офицеров, 1131 ранеными, включая 72 офицера, 127 пленными и пропавшими без вести, включая 10 офицеров. Общие потери войск Соединенного Королевства на Салоникском фронте составили 2798 убитыми, включая 152 офицера, 1345 умершими от ран, включая 76 офицеров, 4185 умершими от болезней и по другим причинам, включая 102 офицера, 17 002 ранеными, включая 794 офицера, и 2674 пропавшими без вести пленными, включая 118 офицеров.

Индийские войска на Салоникском фронте потеряли 1 убитого солдата, 28 умершими от болезней и по другим причинам, включая 1 офицера, и 6 солдат ранеными.

Всего войска Британской империи потеряли на Салоникском фронте 2799 убитыми, включая 152 офицера, 1345 умершими от ран, включая 76 офицеров, 4213 умершими от болезней, включая 103 офицера, 17 008 ранеными, включая 794 офицера, и 2674 пропавшими без вести и пленными, включая 118 офицеров. Из числа пленных умерли 96 солдат [194] .

Британские регулярные войска в Восточной Африке с сентября 1914 года до конца войны потеряли 243 убитыми, включая 82 офицера (здесь и далее в эту категорию потерь вошли и офицеры индийской армии), 95 умершими от ран, включая 25 офицеров, 873 умершими от болезней и по другим небоевым причинам, включая 39 офицеров, 584 ранеными, включая 177 офицеров, 79 пленными и пропавшими без вести, включая 26 офицеров. Британские территориальные войска потеряли 4 убитыми, включая 1 офицера, 7 солдат, умерших от ран, 38 умершими от болезней и по другим причинам, включая 7 офицеров, 35 ранеными, включая 16 офицеров, 83 пленными и пропавшими без вести, включая 5 офицеров. Всего войска Соединенного Королевства потеряли в Восточно-Африканской кампании 247 убитыми, включая 83 офицера, 102 умершими от ран, включая 25 офицеров, 915 умершими от болезней и по другим причинам, включая 46 офицеров, 619 ранеными, включая 193 офицера, 162 пленными и пропавшими без вести, включая 31 офицера.

Британские колониальные войска в Восточной Африке потеряли убитыми 96 человек, включая 64 офицера, 22 умершими от ран, включая 15 офицеров, 104 умершими от болезней и по другим причинам, включая 34 офицера, 271 ранеными, включая 180 офицеров, 16 пропавшими без вести и пленными, включая 12 офицеров.

В Восточной Африке войска Южной Африки потеряли 319 убитыми, включая 32 офицера, 145 умершими от ран, включая 10 офицеров, 1210 умершими от болезней, включая 33 офицеров, 1071 раненым, включая 81 офицера, 110 пропавшими без вести и попавшими в плен, включая 7 офицеров.

Потери солдат и офицеров из числа коренного населения Индии, без учета потерь носильщиков, в Восточной Африке составили 1000 убитыми, включая 37 офицеров, 137 умершими от ран, включая 6 офицеров, 952 умершими от болезней и по другим причинам, включая 12 офицеров, 1781 ранеными, включая 60 офицеров, 534 пленными и пропавшими без вести, включая 15 офицеров.

Потери солдат из числа коренных жителей Африки в Восточно-Африканской кампании составили 1029 убитыми, 348 умершими от ран, 2923 умершими от болезней и по другим причинам, 4035 ранеными и 456 пленными и пропавшими без вести.

Всего войска Британской империи в ходе боевых действий в Восточной Африке потеряли 2691 убитым, включая 216 офицеров, 754 умершими от ран, включая 56 офицеров, 6104 умершими от болезней и других причин, включая 125 офицеров, 7777 ранеными, включая 514 офицеров, 1278 пропавшими без вести и пленными, включая 65 офицеров. В плену умерли 3 офицера и 6 солдат британской регулярной армии, 10 южноафриканских солдат, 7 солдат и 1 офицер индийской армии [195] .

На Месопотамском фронте британские регулярные войска потеряли 4415 убитыми, включая 571 офицера, 2067 умершими от ран, включая 213 офицеров, 5208 умершими от болезней и по другим небоевым причинам, включая пленных, взятых турками в Кут-Эль-Амаре, и 2355 офицеров, 17 744 ранеными, включая 1562 офицера, 2766 пленными и пропавшими без вести, включая 333 офицера и оставшихся в живых пленных, взятых в Кут-Эль-Амаре. Потери британских территориальных войск составили 617 убитыми, включая 58 офицеров, 221 умершими от ран, включая 9 офицеров, 1100 умершими от болезней и других причин, включая 19 офицеров и пленных, взятых в Кут-Эль-Амаре, 2451 ранеными, включая 136 офицеров, 491 пленными и пропавшими без вести, включая 21 офицера и оставшихся в живых пленных, взятых в Кут-Эль-Амаре. Всего войска Соединенного Королевства потеряли в Месопотамии 5032 убитыми, включая 629 офицеров, 2288 умершими от ран, включая 222 офицера, 6308 умершими от болезней и по другим небоевым причинам, включая 2374 офицера и пленных, взятых турками в Кут-Эль-Амаре, 20 195 ранеными, включая 1698 офицеров, 3257 пленными и пропавшими без вести, включая 354 офицера и оставшихся в живых пленных, взятых в Кут-Эль-Амаре.

Индийские войска, исключая носильщиков, потеряли в Месопотамии 5976 убитыми, включая 194 офицера, 1518 умершими от ран, включая 55 офицеров, 6499 умершими от болезней и по другим небоевым причинам, включая 38 офицеров и пленных, взятых турками в Кут-Эль-Амаре, 31 191 раненым, включая 718 офицеров, 10 237 пленными и пропавшими без вести, включая 231 офицера и оставшихся в живых пленных, взятых в Кут-Эль-Амаре.

Всего войска Британской империи на Месопотамском фронте потеряли 11 008 убитыми, включая 823 офицера, 3806 умершими от ран, включая 277 офицеров, 12 807 умершими от болезней и по другим небоевым причинам, включая 292 офицеров и пленных, взятых турками в Кут-Эль-Амаре, 51 386 ранеными, включая 2416 офицеров, 13 494 пленными и пропавшими без вести, включая 585 офицера и оставшихся в живых пленных, взятых в Кут-Эль-Амаре. В это число не включены больные и раненые пленные, обмененные сразу после капитуляции Кут-Эль-Амары, в число которых входят 232 военнослужащих войск Соединенного Королевства, включая 25 офицеров, и 1145 индийских военнослужащих, включая носильщиков и 6 офицеров [196] .

На Итальянском фронте британские регулярные войска, действовавшие там с июня 1917 года, потеряли 895 убитыми и умершими от ран и других причин, включая 97 офицеров, 3567 ранеными, включая 276 офицеров, 422 пропавшими без вести и пленными, включая 31 офицера. Британские территориальные силы потеряли в Италии 327 убитыми и умершими от ран и по другим причинам, включая 38 офицеров, 1378 ранеными, включая 131 офицера, 335 пропавшими без вести и пленными, включая 15 офицеров. Всего войска Соединенного Королевства потеряли на Итальянском фронте 1222 убитыми и умершими от ран и по другим причинам, включая 135 офицеров, 4955 ранеными, включая 407 офицеров, 757 пленными и пропавшими без вести, включая 46 офицеров. Британский вест-индский полк потерял в Италии 1 убитого солдата. Всего страны Британской империи потеряли на Итальянском фронте 1223 убитыми и умершими от ран и по другим причинам, включая 135 офицеров, 4955 ранеными, включая 407 офицеров, 757 пленными и пропавшими без вести, включая 46 офицеров [197] .

Британские регулярные войска в России, располагавшиеся в районе Мурманска и Архангельска, а также в Закавказье, в июне – декабре 1918 года потеряли 71 убитым, включая 7 офицеров, 20 умершими от ран, включая 1 офицера, 131 умершими от болезней и по другим причинам, включая 2 офицеров, 237 ранеными, включая 19 офицеров, и 204 пленными и пропавшими без вести, включая 17 офицеров. Британские территориальные войска потеряли в России 14 убитыми, включая 1 офицера, 7 солдат, умерших от ран, 40 умершими от болезней и по другим причинам, включая 4 офицеров, 91 ранеными, включая 2 офицеров, и 35 пленными и пропавшими без вести, включая 1 офицера. Всего войска Соединенного Королевства потеряли в России 85 убитыми, включая 8 офицеров, 27 умершими от ран, включая 1 офицера, 171 умершими от болезней и по другим причинам, включая 6 офицеров, 228 ранеными, включая 21 офицера, и 239 пленными и пропавшими без вести, включая 18 офицеров.

Канадские войска потеряли в России 4 солдат убитыми и 1 – раненым.

Австралийские войска потеряли в России 1 солдата, умершего от небоевых причин, и 2 раненых, включая 1 офицера.

Новозеландские войска потеряли в России 3 военнослужащих, включая 1 офицера, умерших от небоевых причин, а также 1 офицера, пропавшего без вести.

Королевская морская дивизия потеряла в России 5 солдат, погибших от небоевых причин, и 6 солдат ранеными.

Индийская армия потеряла в России 1 солдата, умершего от небоевых причин.

Потери армий стран Британской империи в России составили 89 убитых, включая 8 офицеров, 27 умерших от ран, включая 1 офицера, 181 умершего от болезней и по другим причинам, включая 7 офицеров, 237 раненых, включая 22 офицера, и 240 пленных и пропавших без вести, включая 19 офицеров [198] .

В ходе боевых действий в Адене, начиная с июля 1915 до декабря 1917 года, британские регулярные войска потеряли 4 убитыми, включая 2 офицеров, 2 умершими от ран, включая 1 офицера, 5 умершими от болезней и по другим причинам, включая 1 офицера, 28 ранеными, включая 17 офицеров, и 1 офицера, пропавшего без вести. Британские территориальные войска потеряли 10 солдат убитыми, 2 умершими от ран, включая 1 офицера, 16 солдат, умерших от болезней и по другим причинам, 28 – ранеными, включая 2 офицеров, и 4 солдат, пропавших без вести. Всего войска Соединенного Королевства потеряли в Адене 14 убитыми, включая 2 офицеров, 4 умершими от ран, включая 2 офицеров, 21 умершими от болезней и по другим причинам, включая 1 офицера, 56 ранеными, включая 19 офицеров, и 5 пропавшими без вести, включая 1 офицера.

Индийские войска потеряли в Адене 56 убитыми, включая 9 офицеров, 13 солдат, умерших от ран, 15 солдат, умерших от болезней и по другим причинам, 298 ранеными, включая 10 офицеров, и 29 пропавшими без вести [199] .

Всего страны Британской империи потеряли в Адене 70 убитыми, включая 11 офицеров, 17 умершими от ран, включая 2 офицеров, 36 умершими от болезней и по другим причинам, включая 1 офицера, 364 ранеными, включая 29 офицеров, и 34 пропавшими без вести, включая 1 офицера.

В Китае в ноябре 1914 года при осаде Киао-Чао было убито 10 солдат британской регулярной армии, 3 солдат умерло от ран, 3 умерли от болезней, включая 1 офицера, а 41 был ранен, включая 4 офицеров. Индийская армия потеряла в Китае 2 солдат убитыми и 13 ранеными. Всего британские войска при осаде Киао-Чао потеряли 12 убитыми, 3 умершими от ран, 3 умершими от болезней, включая 1 офицера, и 54 ранеными, включая 4 офицеров [200] .

Британские регулярные войска в Индии при подавлении восстаний с марта 1915 года и до конца войны потеряли 25 убитыми, включая 6 офицеров, 3 офицеров, умерших от ран, 97 ранеными, включая 14 офицеров. Индийские войска потеряли 24 солдата убитыми, 1 офицера, умершего от ран, 163 ранеными, включая 4 офицеров, и 1 солдата, пропавшего без вести. Всего британские войска в Индии потеряли 49 убитыми, включая 6 офицеров, 4 офицеров, умерших от ран, 260 ранеными, включая 18 офицеров, 1 солдата, пропавшего без вести [201] .

При подавлении восстания в Южной Африке и при боевых действиях в германской Юго-Западной Африке в 1914—1915 годах южноафриканские войска потеряли 185 убитыми, включая 21 офицера, 61 умершим от ран, включая 3 офицеров, 181 умершими по небоевым причинам, включая 7 офицеров, 560 ранеными, включая 62 офицера, 782 пленными и пропавшими без вести, включая 44 офицера [202] .

Общее число британских пленных из Соединенного Королевства и доминионов, захваченных Германией, к 5 апреля 1919 года оценивалось в 175 846 человек, включая 6778 офицеров. Из этого числа умерло 12 425, включая 447 офицеров, бежало или было отбито британскими войсками 573, включая 54 офицера. Кроме того, 7766 британцев было обменено и репатриировано до конца войны, включая 725 офицеров. Из этого числа из состава королевской морской дивизии попало в германский плен 3070 человек, включая 64 офицера, а бежало 156 человек, включая 4 офицеров. Также сюда входят 698 пленных, включая 130 офицеров, из состава флота. Из них умерло 13 человек, включая 4 офицеров, и бежало 2 офицера.

Кроме того, из колониальных войск попало в германский плен 515 человек, включая 48 офицеров. Из них умерли 33 человека, включая 4 офицеров.

Таким образом, всего в германский плен попало 176 161 человек, включая 6826 офицеров, из которых умерли 12 438 человек, включая 451 офицера. Сюда входят и те военнослужащие, кто попал в плен в британских колониях.

По германским данным, в плену умерло только 5525 британцев [203] . Число смертей здесь явно приуменьшено, возможно, за счет тяжелораненых, умерших до поступления в лагеря военнопленных.

В турецкий плен из числа британцев Соединенного Королевства, колоний и доминионов попало 14 932 человека, включая 690 офицеров. Из них умерли 3825 человек, включая 39 офицеров.

В австрийский плен на Итальянском фронте попало 365 человек, включая 40 офицеров, из которых умерло 6 человек, включая 1 офицера. В это число входит 84 моряка, включая 9 офицеров. Из них умерло 2 рядовых матроса.

На Салоникском фронте в плен попало 1287 британцев, включая 49 офицеров. Из них умерли 108 человек, включая 1 офицера.

В Северной Африке, вероятно, к повстанцам Киренаики и Судана, попали в плен 80 британцев, включая 1 офицера, из которых умерли 3 солдата.

В Северной России попали в плен 45 британцев, включая 4 офицеров. Из них умерло 2 солдата.

Всего в плену побывало 192 848 британцев, включая 7510 офицеров, из которых умерло 16 402 человека, включая 492 офицера, 710 человек, включая 93 офицера, бежали из плена. 9860 человек, включая 802 офицера, были репатриированы в результате обмена в ходе войны, а 160 507 человек, включая 6017 офицеров, были репатриированы после заключения перемирия. К 5 апреля 1919 года еще оставались в плену 5369 человек, включая 206 офицеров [204] .

Потери канадских войск пленными на Западном фронте составили 3752, включая 236 офицеров. В германском плену умерло 303 канадца, включая 28 офицеров, а бежало 100 канадцев, включая 1 офицера.

В период с 4 августа 1914 года по 31 марта 1920 года военными трибуналами были вынесены и приведены в исполнение смертные приговоры 3 офицерам и 343 солдатам, действовавшим в составе экспедиционных сил на различных театрах боевых действий (всего таких приговоров было вынесено 3080, и в Соединенном Королевстве ни один из них не был приведен в исполнение). Из этого числа 322 приговора были приведены в исполнение во Франции, 5 – в Восточной Африке, 4 – в Месопотамии, 4 – в Константинополе, 3 – в Галлиполи, 3 – в Салониках, 2 – в Египте, по одному – в Италии, Палестине и Сербии. Из 346 приведенных в исполнение смертных приговоров 291, включая приговоры 3 офицерам, приходятся на имперские войска, 5 – на колониальные войска, 31 – на заморские контингенты, 14 – на туземный трудовой корпус (среди казненных здесь было 10 китайцев и 4 – прочих «цветных») и 5 – на прочий обслуживающий персонал из числа туземцев [205] . Кроме того, военные суды вынесли 22 смертных приговора гражданским лицам и неприятельским военнопленным, но нет сведений, что эти приговоры были приведены в исполнение [206] .

Всего собственно войска Соединенного Королевства и колоний, включая индийские и прочие колониальные войска, а также королевский воздушный корпус, до 31 марта 1918 года остававшийся в составе армии, и морскую пехоту, составили 675 258 убитыми и умершими, 2 047 026 ранеными и 346 037 пропавшими без вести, включая пленных, а всего – 3 068 321 [207] . С добавлением сюда потерь флота, ВВС и женской вспомогательной службы королевы Марии, а также торгового флота число погибших и умерших увеличится до 726 220, число раненых увеличится до 2 052 161, число пленных и пропавших без вести – до 347 209, а сумма потерь – до 3 125 590 человек. В действительности суммарные потери будут немного больше, поскольку сюда не включены раненые, пропавшие без вести и пленные из состава ВВС, женской вспомогательной службы и торгового флота.

Потери мирного населения Соединенного Королевства оцениваются в 292 тыс. человек на основе избыточной смертности в годы войны, в том числе 109 тыс. жертв голода и 183 577 жертв «испанки» [208] . Не исключено, что эти данные завышены, если принять во внимание отделение Ирландии и послевоенную иммиграцию. 498 гражданских лиц, включая 217 мужчин, 171 женщину и 110 детей, равно как и 58 солдат и матросов, погибли в результате налетов «Цеппелинов» на Британские острова, а еще 1236 гражданских лиц, включая 587 мужчин, 431 женщину и 218 детей, и 12 солдат и матросов были ранены. В результате налетов германских аэропланов на Британские острова погибли 619 гражданских лиц, включая 282 мужчины, 195 женщин и 142 ребенка, а также 238 солдат и матросов. 1650 гражданских лиц, включая 741 мужчину, 585 женщин и 324 ребенка, и 400 солдат и матросов были ранены. Вследствие обстрела британского побережья германскими боевыми кораблями погибло 145 гражданских лиц, включая 57 мужчин, 45 женщин и 43 ребенка, и 12 солдат и матросов и было ранено 607 гражданских лиц, включая 183 мужчины, 194 женщины и 230 детей, и 27 солдат и матросов. Всего от налетов и обстрелов погибло 1570 человек, включая 308 военнослужащих [209] . В результате атак германских подлодок на британские суда погиб 971 гражданин Соединенного Королевства, включая 63 рыбака [210] .

Потери Австралии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», основанной на отчете британского Военного министерства, вооруженные силы Австралии потеряли 59 330 убитыми и умершими, 152 171 раненым и 4084 пленными и пропавшими без вести, чья судьба не была определена к 14 марта 1920 года. В австралийские вооруженные силы было мобилизовано 416 809 человек [211] .

Согласно официальным британским данным, в период с 4 августа 1914 года по 31 декабря 1920 года погибли и умерли 59 330 австралийских военнослужащих, включая 2862 офицера. Было ранено 152 171 австралийский военнослужащий, включая 6304 офицера. Потери пленными составили 4084 человека, включая 173 офицера [212] .

Австралийские войска, действовавшие на Средиземноморском театре боевых действий, потеряли погибшими и умершими 8141 человека, включая 362 офицера, в том числе 5790 убитыми, включая 293 офицера, умершими от ран 2000, включая 89 офицеров, умершими от болезней 336, включая 8 офицеров, погибшими по другим небоевым причинам 15, включая 2 офицеров. Потери ранеными составили 17 900 человек, включая 639 офицеров, а потери пленными – 70 человек, включая 6 офицеров.

Австралийские войска, действовавшие в составе британского экспедиционного корпуса во Франции, потеряли убитыми и умершими 46 319 человек, включая 2261 офицера, в том числе убитыми 33 310 человек, считая 1609 офицеров, умершими от ран 11 002, включая 565 офицеров, умершими от болезней 1306, в том числе 48 офицеров, умершими от отравления газами 325, включая 17 офицеров, умершими по другим небоевым причинам 376 человек, включая 30 офицеров. Потери ранеными составили 114 432, включая 4778 офицеров, отравленными газом – 16 487, включая 583 офицера, пленными – 3861, включая 148 офицеров. Потери австралийских войск в Соединенном Королевстве составили 2298 человек, включая 107 офицеров, в том числе 3 солдата убитыми (вероятно, во время обстрелов с моря или воздушных бомбардировок), 1 солдат умер от ран, 1934, включая 49 офицеров, умерли от болезней, и еще 360 человек, включая 58 офицеров, умерли от других небоевых причин. 1 солдат был ранен. На Египетском театре боевых действий австралийцы потеряли убитыми и умершими 1374 человека, включая 96 офицеров, в том числе 636 убитыми, включая 43 офицера, 337 умершими от ран, включая 25 офицеров, 343 умершими от болезней, включая 23 офицера, 58 умершими от других небоевых причин, включая 5 офицеров. Потери ранеными составили 3051 человек, включая 47 офицеров, а пленными – 126, включая 16 офицеров [213] .

Потери Новой Зеландии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Новой Зеландии потеряли 16 645 убитыми и умершими, 41 317 ранеными и 530 пропавшими без вести. В вооруженные силы Новой Зеландии было мобилизовано 128 525 человек [214] .

Согласно официальным британским данным, в период с 4 августа 1914 года по 31 декабря 1920 года погибли и умерли 16 711 новозеландских военнослужащих, включая 735 офицеров. В плен попало 498 новозеландцев, включая 10 офицеров [215] . Эту цифру можно принять в качестве потерь Новой Зеландии в Первой мировой войне.

Согласно новозеландским официальным данным, потери новозеландских вооруженных сил составили 10 245 убитыми, включая 491 офицера. Умерло от ран 3958 человек, включая 198 офицеров. От болезней скончалось 2451 человек, включая 76 офицеров. Пропало без вести 32 человека, включая 3 офицеров. Потери ранеными составили 41 317, в том числе 1724 офицера. По театрам боевых действий эти потери распределились следующим образом. В Галлиполи было убито 1902 новозеландца, включая 80 офицеров, умерло от ран 543 человека, включая 28 офицеров, умерло от болезней 250 человек, включая 8 офицеров, было ранено 4752 человека, включая 208 офицеров. В Египте погибло 6 и умерло от ран 4 солдата, еще 3 солдата умерли от болезней и было ранено 49 человек, включая 2 офицеров. В Салониках был убит 31 солдат и еще по одному солдату умерли от ран и болезней. Во Франции и Бельгии было убито 8180 новозеландцев, в том числе 393 офицера, умерло от ран 3272, включая 151 офицера, умерло от болезней 2046, включая 65 офицеров, пропал без вести 31 человек, включая 3 офицеров, было ранено 35 419, включая 1428 офицеров. В Палестине было убито 226 новозеландцев, включая 18 офицеров, умерло от ран 138, включая 19 офицеров, умер от болезней 151, включая 3 офицеров, 1 солдат пропал без вести, было ранено 1097 человек, включая 86 офицеров [216] .

Потери Южной Африки

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Южной Африки потеряли 9050 убитыми и умершими, 11 444 ранеными и 1538 пленными и пропавшими без вести. Всего в Южной Африке было мобилизовано 136 070 человек [217] . Согласно официальным британским данным, в период с 4 августа 1914 года по 31 декабря 1920 года погиб и умер 7121 южноафриканский военнослужащий, включая 336 офицеров. Было ранено 12 029 южноафриканцев, включая 569 офицеров. В плен попало 1538 южноафриканских военнослужащих, включая 70 офицеров [218] . Разница в 1929 человек, между данными американцев (9050) и британцев (7121), скорее всего, образовалась за счет умерших от болезней и по другим небоевым причинам.

По южноафриканским официальным данным, вооруженные силы Южной Африки потеряли погибшими и умершими от всех причин 7241 человек, включая 6928 белых и 313 «цветных», было ранено 14 444 белых, пропало без вести 33 белых, попало в плен 195 белых. По различным театрам боевых действий потери распределялись следующим образом. Во Франции погибло 4173 белых и 102 «цветных», было ранено 9752 белых, пропало без вести 23 белых, попало в плен 194 белых. В Юго-Западной Африке погибло 295 и было ранено 318 белых. В Египте и в Восточной и Центральной Африке погиб 2361 белый и 211 «цветных», было ранено 1374 белых, пропало без вести 10 белых, 1 белый попал в плен. Еще 99 белых умерли в составе имперской вспомогательной службы Южно-Африканского Союза [219] . Поскольку пропавшие без вести, скорее всего, должны быть отнесены к погибшим, общее число погибших и умерших южноафриканцев можно оценить в 7274 человека. Можно предположить, что от болезней умерло около 1,8 тыс. южноафриканцев. Общие потери населения Южной Африки погибшими и умершими мы оцениваем в 9050 человек.

Потери Британской Индии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Британской Индии потеряли 62 056 убитыми и умершими, 66 889 ранеными и 11 070 пленными и пропавшими без вести. В индийскую армию было мобилизовано 1 679 998 человек [220] . Тот факт, что число раненых всего в 1,08 раза превышает число убитых и умерших, указывает на то, что значительную часть погибших составляют умершие от болезней.

Согласно официальным британским данным, в период с 4 августа 1914 года по 31 декабря 1920 года погибли и умерли 62 056 индийских военнослужащих, включая 904 офицера. Было ранено 66 889 индийцев, включая 1680 офицеров. В плен попало 11 070 индийцев, включая 258 офицеров. Кроме того, в составе индийской армии погибли и умерли 2393 британских военнослужащих, включая 1382 офицера. Было ранено 2325 британцев, служивших в индийской армии, включая 1733 офицера. В плен попало 194 британца, служивших в индийской армии, включая 172 офицера [221] .

В Месопотамии в турецкий плен попали капитулировавшие 29 апреля 1916 года 11 800 британских солдат, главным образом выходцев из Индии, ослабленных в ходе 147-дневной осады турками Кут-Эль-Амары. 4250 индийцев погибли в турецком плену [222] .

Потери Канады

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Канады потеряли 59 544 убитых и умерших, 172 950 раненых, 3729 пленных и 6 пропавших без вести. В канадские вооруженные силы было призвано 628 694 человека [223] .

Согласно официальным британским данным, в период с 4 августа 1914 года по 31 декабря 1920 года погибли и умерли 56 639 канадских военнослужащих, включая 2887 офицеров. Были ранены 149 732 канадских военнослужащих, включая 6447 офицеров. В плен попали 3729 канадских военнослужащих, включая 236 офицеров [224] . Разница в 2905 умерших военнослужащих, вероятно, образовалась за счет умерших от болезней и иных небоевых причин, которые не включены в приведенные выше британские официальные цифры.

Жертвы гражданского населения Канады являются главным образом в результате взрыва в Галифаксе (провинция Нова-Скотиа) 6 декабря 1917 года французского сухогруза «Мон-Блан» с грузом взрывчатки, столкнувшегося с норвежским сухогрузом «Имо». Погибло более 2 тыс. человек, включая 1946 канадцев, чьи имена сегодня достоверно установлены [225] .

По театрам войны потери Канады распределялись следующим образом. Во Франции было убито и умерло от ран 51 669 человек, включая 2595 офицеров. По другим причинам во Франции умерло 4956 канадцев, включая 296 офицеров. 149 732 человека было ранено, включая 6347 человек. В плен во Франции попало 3729 человек, в том числе 236 офицеров. Без вести пропало 6 канадских солдат. В Канаде умерли от небоевых причин 3055 военнослужащих. В Сибири умерли от болезней и несчастных случаев 19 человек, в том числе 1 офицер, и был ранен 1 солдат. Еще примерно 1020 солдат и офицеров умерло в Канаде после окончания войны [226] .

Потери Ньюфаундленда

Ньюфаундленд (ныне канадская провинция Ньюфаундленд и Лабрадор) в 1907—1934 годах был самостоятельным британским доминионом, а в 1934—1949 годах управлялся специальной комиссией, назначенной Лондоном. Только 31 марта 1949 года он стал десятой провинцией Канады. По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Ньюфаундленда, сражавшиеся в составе канадской и британской армий, потеряли 1082 убитых и умерших, 2314 раненых, 152 пленных и 12 пропавших без вести. Всего было мобилизовано 11 922 ньюфаундлендца [227] . Согласно официальным британским данным, в период с 4 августа 1914 года по 31 декабря 1920 года погибли и умерли 1204 ньюфаундлендских военнослужащих, включая 54 офицера. Было ранено 2314 ньюфаундлендцев, включая 65 офицеров. В плен попало 150 ньюфаундлендцев, включая 6 офицеров [228] . В составе Королевского ньюфаундлендского полка к концу 1919 года числились убитыми 589 человек, включая 29 офицеров, умершими от ран 253 человека, включая 17 офицеров (при этом 1 из офицеров и 14 солдат умерли от ран во вражеском плену), 102 рядовых умерли по другим небоевым причинам, в том числе 16 – во вражеском плену, было ранено 2314 человек, включая 65 офицеров, пропали без вести и были объявлены погибшими 259 ньюфаундлендцев, включая 8 офицеров, 150 ньюфаундлендцев, включая 6 офицеров, вернулись из плена. Все безвозвратные потери Ньюфаундлендского полка составили 1353 человека, включая 60 офицеров. Из этого числа погибли 1303 человека, включая 54 офицера. Кроме того, в составе вспомогательного Ньюфаундлендского лесоводческого корпуса численностью 500 человек от небоевых причин погибли 3 человека: 1 утонул и 2 погибли в результате несчастных случаев. По театрам боевых действий потери Королевского ньюфаундлендского полка распределялись следующим образом. В Галлиполи были убиты 18 человек, включая 1 офицера, умерло от ран 13 солдат, умерло по другим небоевым причинам 18 солдат, было ранено 93 человека, включая 7 офицеров. В британских экспедиционных силах во Франции был убит 571 ньюфаундлендец, включая 28 офицеров, 240 человек, включая 17 офицеров, умерли от ран (из них 1 офицер и 14 рядовых умерли от ран в германском плену), по другим небоевым причинам умерло 40 человек, в том числе 16 – в немецком плену, 2221 человек был ранен, включая 58 офицеров, 259 человек, включая 8 офицеров, пропали без вести и были признаны погибшими, 150 человек, в том числе 6 офицеров, вернулись из плена. На территории Соединенного Королевства от небоевых причин умерли 44 солдата [229] .

Кроме того, в составе Королевского ньюфаундлендского морского резерва было убито 167 человек и 124 были признаны инвалидами [230] . Общие потери ньюфаундлендцев погибшими и умершими составляют, таким образом, 1473 человека только в собственно ньюфаундлендских частях. Реальное число погибших было выше, поскольку около 3 тыс. ньюфаундлендцев служили в британских и канадских частях. Поскольку в собственно ньюфаундлендских боевых частях служило 11 379 человек, в том числе 2053 – в Королевском ньюфаундлендском морском резерве, и потери этих частей составили 1470 убитыми и умершими, на 3 тыс. ньюфаундлендцев, служивших в канадских и британских частях, могло прийтись 388 человек. Общие потери ньюфаундлендцев в войне можно оценить в 1861 погибшего и умершего.

Потери США

США объявили войну Германии 6 апреля 1917 года в ответ на неограниченную подводную войну против мирового судоходства, проводившуюся Германией с 1 февраля 1917 года.

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы США потеряли 213 799 убитыми и умершими, 234 300 ранеными, 4480 пленными и 46 пропавшими без вести. В американские вооруженные силы было мобилизовано 4 743 826 человек [231] . Общее число убитых и умерших здесь завышено почти вдвое. То, что число раненых всего в 1,1 раза превышает число убитых и умерших, доказывает, что среди погибших значительная часть приходится на умерших от болезней и другие небоевые потери.

Американские экспедиционные войска на востоке России с середины августа 1918 года до конца августа 1919 года потеряли 25 убитых, включая 1 офицера, а 105 человек, включая 1 офицера, стали жертвами несчастных случаев и болезней. В плен попали 7 человек, включая 1 офицера, но все они были отпущены большевиками [232] . Всего американские войска на севере России с начала сентября 1918 года по начало августа 1919 года потеряли 235 человек убитыми и умершими, в том числе 70 человек – умершими от болезней, главным образом от «испанки». Американские войска на востоке России, в Сибири, в период с середины августа 1918 года до начала апреля 1920 года потеряли 353 человек убитыми и умершими, включая 127 убитыми и умершими от ран. Остальные умерли, главным образом, от болезней [233] .

По официальным данным американского правительства, к 1 апреля 1920 года потери американских вооруженных сил составили 35 560 убитыми, 14 720 умершими от ран, 57 460 умершими от болезней, 7920 умершими от других причин (куда, вероятно, входит примерно 223 умерших в плену, если относить к американским пленным данные германской статистики о прочих умерших пленных) [234] , 205 690 ранеными, 46 пропавшими без вести [235] . Позднейшие исчисления, включающие также боевые потери американских сухопутных сил на севере России до 25 августа 1919 года и в Сибири до 1 апреля 1920 года, а также потери флота и морской пехоты и небоевые потери армии в период с 1 апреля 1917 года по 31 декабря 1918 года, дали следующие результаты [236] :

Таблица 9. Потери американских вооруженных сил в Первой мировой войне

1323 моряка военно-морского флота погибли на потонувших военных судах [237] . Судя по всему, они отнесены к небоевым потерям, хотя это вряд ли справедливо и правильнее было бы относить их к боевым потерям. Также, по всей вероятности, по крайней мере часть утонувших военнослужащих армии пошли на дно вместе с потопленными судами, и их правильнее было бы относить к боевым потерям. Умершими от болезней американская армия потеряла 54,8 тыс. человек [238] . Для остальных военнослужащих причины смерти были следующими: 36 931 погиб в бою, 13 673 умерли от ран, 4503 умерли от несчастных случаев, 727 утонули, 967 совершили самоубийство, 318 были убиты в результате уголовных преступлений, 36 были расстреляны по приговорам трибуналов и 321 умер по другим причинам. В сумме это дает 57 476 человек. Из этого числа на территории метрополии умерли 3440 человек, включая 5 убитых, 45 умерших от ран, 1946 умерших от несчастных случаев, 399 утонувших, 671 совершившего самоубийство, 159 убитых в результате уголовных преступлений, 25 расстрелянных и 190 умерших по другим причинам [239] . В сумме с умершими от болезней это дает 112,3 тыс. погибших и умерших, что на 5,9 тыс. превышает общие безвозвратные потери армии. Это позволяет предположить, что в число 54,8 тыс. больных включены также умершие от несчастных случаев и утонувшие, а также умершие по иным причинам и убитые в результате уголовных преступлений. В сумме эти категории потерь дают 5,9 тыс. человек, что как раз и равно объему предполагаемого двойного счета. Тогда общее число умерших от болезней в составе армии можно оценить в 48,9 тыс. человек, что составляет 87,5 % всех небоевых потерь. С учетом этого во флоте на жертвы несчастных случаев, самоубийства и прочие небоевые потери, кроме больных, могло приходиться около 860 человек, а в морской пехоте – около 40 человек. Общее число умерших от болезней в вооруженных силах США можно оценить в 55,3 тыс. человек, а от несчастных случаев, самоубийств и иных причин – в 7,8 тыс. человек.

Потери американской береговой охраны составили 192 погибшими, главным образом от действий германских субмарин [240] . Эти потери также можно отнести к потерям вооруженных сил.

Потери мирного населения включают гибель 128 американских граждан на лайнере «Луизитания», потопленном германской подлодкой 7 мая 1915 года у побережья Ирландии [241] , и 629 моряков торгового флота на других потопленных германскими подлодками судах [242] .

Общие потери США в Первой мировой войне составили 117 465 погибшими и умершими, из которых 116 708 человек приходится на потери вооруженных сил.

Потери Японии

По оценке авторов американской «Энциклопедии Первой мировой войны», вооруженные силы Японии потеряли 1344 убитыми и умершими, 11 901 ранеными и 3 пленными. Всего в японских вооруженных силах служили 800 тыс. человек [243] . Эти цифры подтверждаются японскими данными, согласно которым при осаде германской крепости Киао-Чао (Циндао) в 1914 году потери японской армии составили 655 убитыми и умершими, включая 141 умершего от болезней. Потери флота составили 442 убитыми и умершими, но без умерших от болезней [244] . Скорее всего разница в 247 человек между данными американских и японских источников образовалась за счет небоевых потерь флота, главным образом больными. Таким образом, потери японских вооруженных сил в Первую мировую войну можно оценить в 1344 погибших и умерших. Из этого числа 655 человек приходится на армию, а 689 – на флот, причем небоевые потери, вероятно, достигают 388 человек.

Соотношение потерь сторон на Западном фронте Первой мировой войны

Согласно британской оценке, основанной на данных о потерях собственных войск, а также данных о германских потерях в этом секторе фронта, почерпнутых из Федерального архива в Потсдаме, между германскими и британскими войсками, дравшимися друг против друга на Западном фронте, соотношение потерь убитыми в период с февраля 1915 года по октябрь 1918 года было следующим. Германские потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 1680 396 человек, включая 47 256 офицеров. Британские потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 2 441 673 человека, включая 115 741 офицера. Соотношение общих потерь – 1,45:1 в пользу немцев. Следует отметить, что в безвозвратные потери не включены умершие от ран и болезней, поскольку для германской армии в начале 20-х годов XX века не было возможности получить такого рода сведения о войсках, сражавшихся во Франции и Фландрии. Во время быстрого отступления немцев на Западном фронте в последние месяцы войны значительная часть документации госпиталей была утеряна.

В 1915 году британские войска потеряли здесь убитыми 42 940 человек, включая 2854 офицера, а немецкие войска – 20 652, включая 592 офицера. Потери британских войск ранеными составили 202 060 человек, включая 7780 офицеров, а немецкие потери ранеными – 74 275, включая 1465 офицеров. Потери британских войск пропавшими без вести и пленными составили 22 597 человек, включая 757 офицеров, а германские – 15 433, включая 198 офицеров. Общие британские потери в 1915 году (без января) составили 267 597, включая 11 391 офицера, а германские – 110 250, включая 2145 офицеров. Соотношение по убитым составит 2,08:1, по пропавшим без вести и пленным – 1,46:1, по безвозвратным потерям – 1,82:1, а по общим потерям – 2,43:1, во всех случаях в пользу немцев.

В 1916 году британцы потеряли убитыми 109 402 человека, включая 6506 офицеров, а немцы – 49 450, включая 1396 офицеров. Британские потери ранеными составили 450 987, включая 19 452 офицера, а германские – 196 598, включая 3889 офицеров. Потери британских войск пропавшими без вести и пленными составили 40 228 человек, включая 1524 офицера, а потери германских войск – 45 035, включая 867 офицеров. Кроме того, немцы потеряли 6268 солдат, не отнесенных к определенной категории потерь. Если пропорционально разбросать их между убитыми, ранеными и пропавшими без вести, то скорректированное число убитых будет равно 50 991, раненых – 200 831 и пропавших без вести – 46 529 человек. Общие потери британских войск в 1916 году составили 600 617 человек, включая 27 482 офицера, а германские – 297 351, включая 6152 офицера. Соотношение потерь убитыми составляет 2,15:1, пропавшими без вести и пленными – 1:1,16, всего по безвозвратным потерям – 1,53:1 и по общим потерям 2,02:1, во всех случаях, кроме пропавших без вести – в пользу немцев.

В 1917 году британские потери убитыми составили 136 141 человек, включая 9187 офицеров, а немецкие – 72 668, включая 2482 офицера. Потери британских войск ранеными составили 571 414, включая 25 948 офицеров, а германских войск – 276 075, включая 6493 офицера. Потери британцев пропавшими без вести и пленными составили 50 060 человек, включая 2379 офицеров, а немцев – 98 882, включая 1891 офицера. Общие потери британской армии в 1917 году составили 759 615, включая 37 514 офицеров, а германской армии – 447 625, включая 10 866 офицеров. Соотношение потерь убитыми составляет 1,87:1, пропавшими без вести и пленными – 1:1,98, всех безвозвратных потерь – 1,09:1, общих потерь – 1,70:1, во всех случаях, кроме пропавших без вести – в пользу немцев.

В 1918 году общие потери британских войск составили 813 844 человека, включая 39 354 офицера, а германских войск – 825 170 человек, включая 28 093 офицера. Соотношение общих потерь – 2,34:1 [245] , что дает минимальный перевес британской стороне в соотношении 1,01:1. Как можно убедиться, с каждым годом соотношение потерь становилось все более благоприятным для британских войск, прежде всего за счет захваченных ими пленных. Очевидно, тут сыграло роль постепенное ухудшение качественного состава германской армии, связанное с постепенным выбытием из строя опытных кадровых солдат и офицеров. Поэтому по своему качественному составу по ходу войны германская армия все больше приближалась к британской армии, которая как массовая армия была сформирована впервые уже после начала войны. Кроме того, на протяжении всей войны возрастал перевес англичан в артиллерии, а в последний год войны – и в танках. Следует также учесть, что в последние месяцы войны, в сентябре и октябре 1918 года, боевой дух и боеспособность германских войск резко упали, и они несли большие потери, особенно пленными. Вероятно, за счет этого потери немецких войск оказались чуть меньше потерь британских войск. В то же время в целом соотношение потерь оказывается в пользу немцев за счет более высокого уровня подготовки германской армии.

Во время Пограничного сражения во Франции в августе 1914 года французская армия потеряла 223 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести, британская армия – 19,2 тыс., а германская армия – 18 622 убитых, 28 553 пропавших без вести и 89 202 раненых, а всего 136,2 тыс. человек. Это дает соотношение по общим потерям 1,8:1 в пользу немцев. С учетом того, что в Пограничном сражении значительные потери понесла также бельгийская армия, общее соотношение потерь, вероятно, превышает 2:1 в пользу немцев. Во время битвы на Марне в сентябре 1914 года немцы потеряли 10 602 убитых, 16 815 пропавших без вести и 47 432 ранеными, а всего 74 849 человек. Англо-французские потери в это время, включая капитулировавший гарнизон французской крепости Мобёж, составили 45 тыс. убитыми, 173 тыс. ранеными и 50,5 тыс. пленными, а всего 268,5 тыс. человек [246] . Это дает соотношение общих потерь 3,6:1, а потерь убитыми – 4,2:1, в обоих случаях в пользу немцев, что примерно совпадает с соотношением потерь в Восточнопрусской операции.

Потери собственно британских войск на Западном фронте, включая сюда также потери британских колониальных войск, Индийской армии и морской пехоты, в 1914—1918 годах составили 588 966 тыс. убитыми и умершими от ран. Австралийские войска во Франции потеряли 44 537 убитыми и умершими от ран. Армия Канады потеряла во Франции убитыми и умершими от ран 51 675 человек. Армия Ньюфаундленда потеряла на Западном фронте 1070 убитыми и умершими от ран. Войска Южной Африки во Франции потеряли убитыми и умершими от ран 4298 человек. Войска Новой Зеландии во Франции и Бельгии потеряли 11 483 убитыми и умершими.

В германский плен попало 175,5 тыс. британских военнопленных.

Потери французской армии убитыми и умершими от ран составили 1321,2 тыс. человек. Подавляющее большинство из них погибли на Западном фронте. Из этого числа надо вычесть 175 тыс. умерших от болезней и по другим небоевым причинам, 17,2 тыс. умерших в плену, а также потери на других театрах боевых действий. В ходе Дарданелльской операции французы потеряли около 10 тыс. убитыми и умершими от ран [247] , а на Салоникском (Македонском) фронте – около 27 319 убитыми и умершими от ран и болезней [248] . Предполагая, что на Салоникском фронте доля умерших от болезней и других небоевых причин во всех безвозвратных потерях, кроме умерших в плену, была примерно такой же, как и в армии в целом, тогда общее число умерших от болезней среди всех погибших на Салоникском фронте французских солдат и офицеров можно оценить в 3666 человек. Тогда общее число убитых и умерших от ран на Западном фронте французских военнослужащих можно оценить в 1095,3 тыс. человек. В германский плен попало 535 тыс. французов.

Потери американской армии на Западном фронте составили 50,3 тыс. убитых и умерших от ран и 4,5 тыс. пленными.

Потери двух русских бригад на Западном фронте во Франции можно оценить в 4 тыс. убитых и умерших от ран. Число пленных было ничтожно и не превышало нескольких сот человек.

Потери бельгийской армии на Западном фронте составили 29,9 тыс. убитыми и умершими от ран и 46 тыс. пленными.

Португальский экспедиционный корпус во Франции и Бельгии потерял 2160 убитыми и умершими от ран и болезней и 6678 пленными. За вычетом умерших от болезней общее число убитых и умерших от ран на Западном фронте португальцев можно оценить в 2 тыс. человек.

Германская армия потеряла на Западном фронте около 775,7 тыс. пленными и около 849,8 тыс. убитыми и умершими от ран.

Австро-венгерская армия потеряла на Западном фронте около 0,8 тыс. убитыми и умершими от ран и около 5,4 тыс. пленными.

Суммарные потери стран Антанты на Западном фронте убитыми и умершими от ран можно оценить в 1883,5 тыс. человек, а суммарные потери Центральных держав – в 850,6 тыс. человек. Необходимо оговориться, что потери Австро-Венгрии на Западном фронте являются статистически незначимой величиной, и соотношение потерь практически целиком определяется величиной потерь одной Германии. Потери стран Антанты на Западном фронте пленными можно оценить в 767,7 тыс. человек, а потери пленными Германии и Австро-Венгрии – в 781,1 тыс. человек. Суммарное соотношение потерь убитыми, умершими от ран и пленными оказывается 1,6:1 в пользу Германии и Австро-Венгрии. Соотношение по убитым и умершим от ран оказывается 2,2:1, также в пользу Центральных держав. А вот по пленным небольшой перевес, в соотношении 1,02:1, оказывается на стороне Антанты. Это объясняется деморализацией германской армии, истощенной четырьмя годами борьбы, в последние месяцы перед перемирием, когда за три с половиной месяца она потеряла пленными почти столько же, сколько потеряла пленными на Западном фронте в предыдущие четыре года борьбы. Поэтому для соотношения реального уровня боевой подготовки и командования вооруженными силами более показательным является соотношение потерь убитыми и умершими от ран. Германская армия была гораздо лучше, чем лучшие армии Антанты, дравшиеся на Западном фронте, подготовлена к ведению войны, превосходя противника в уровне боевой подготовки и командования и сохраняя этот качественный перевес почти до самого конца войны. Германия также не уступала Англии, Франции и США по уровню промышленного развития, хотя и существенно уступая им по уровню развития демократических институтов и традиций. Последнее сказалось в относительно большей стойкости государственного механизма этих стран к потрясениям войны. Однако еще более важным был подавляющий перевес Антанты в живой силе и вооружении, поскольку Антанта сначала имела на своей стороне считавшиеся неистощимыми людские ресурсы Российской империи, а в конце войны получила на свою сторону действительно неистощимые людские ресурсы и промышленный потенциал США.

Соотношение потерь сторон на Восточном фронте Первой мировой войны

По нашей оценке, русская армия потеряла в борьбе против Германии и Австро-Венгрии 1834 тыс. убитыми и умершими от ран (в том числе 301 тыс. человек – против австро-венгерских войск и 1533 тыс. – против германских войск) и 2467 тыс. пленными (в том числе 1435 тыс. – в германском плену и 1032 тыс. в австро-венгерском плену). Германские войска в борьбе против русской армии потеряли 219 тыс. убитыми и умершими от ран и 98,1 тыс. пленными. Австро-венгерские войска в борьбе против русской армии потеряли 301 тыс. убитыми и умершими от ран и 1194,1 тыс. пленными.

Совокупное соотношение потерь убитыми, умершими от ран и пленными оказывается 2,4:1 в пользу Центральных держав. Между Россией и Германией это соотношение равно 9,4:1 в пользу германской стороны, а между Россией и Австро-Венгрией – 1,12:1 в пользу российской стороны.

Общее соотношение потерь убитыми и умершими от ран оказывается 3,5:1 в пользу Центральных держав, а по пленным – 1,9:1, также в пользу Германии и Австро-Венгрии. При этом с германской армией соотношение потерь по убитым оказывается 7:1, а по пленным – 14,6:1, в обоих случаях в пользу германской стороны. С Австро-Венгрией соотношение потерь убитыми близко к 1:1, а пленными – 1,16:1 в пользу российской стороны. Германская армия на голову превосходила российскую армию по уровню боевой подготовки и командования и, в отличие от нее, не испытывала недостатка в снарядах. На катастрофический уровень соотношения безвозвратных потерь влиял и гораздо более высокий уровень образования, особенно функционального, у германских офицеров и солдат. Германия была гораздо более развитой промышленной страной по сравнению с Россией, да и демократические традиции там были значительно более развиты.

Австро-венгерская армия по своей боеспособности была примерно равна российской армии. Однако нежелание многих народов Австро-Венгрии, прежде всего чехов, словаков, сербов, румын и итальянцев, воевать привело к тому, что австро-венгерские потери пленными превышали русские. Австро-Венгрия превосходила Российскую империю как по уровню образования, так и по уровню душевого национального дохода. Из тысячи призывников в России значительно более половины были неграмотными (в Италии – 330 человек, в Австро-Венгрии – 220, во Франции – 68, в Германии – 1) [249] . В 1914 году показатели национального дохода в ведущих странах мира были следующими [250] :

Таблица 10. Национальный доход и доход на душу населения в великих державах в 1914 г.

С 1894 года по 1913 год годовой прирост душевого национального дохода в России увеличился с 67 до 101 рубля. За тот же период в Японии прирост увеличился с 24 до 60 рублей, в Италии – со 104 до 230 рублей, в Австро-Венгрии – со 127 до 227 рублей, во Франции – с 233 до 355 рублей, в Германии – с 184 до 292 рублей, в Англии – с 273 до 463 рублей, в США – с 290 до 545 рублей. Как легко можно убедиться, по уровню развития Россия в начале XX века отнюдь не догоняла другие ведущие державы мира. Во многом это было следствием высоких темпов роста населения, по которым Российская империя уступала только США [251] . Однако острые межнациональные противоречия в Дунайской монархии, особенно сильные между чехами и немцами, венграми и словаками, венграми и румынами, венграми и сербами, сербами и хорватами и поляками и украинцами, подрывали боеспособность австро-венгерской армии, поэтому она, несмотря на более высокий образовательный уровень и более высокий уровень экономического развития Австро-Венгрии, не превосходила по боеспособности русскую армию.

Глава 3 Гражданская война в России (1917—1922 годы)

Сколько-нибудь достоверных данных о людских потерях в ходе Гражданской войны в России не существует. Есть только сводка о потерях Красной Армии, но она довольно неполная [252] . Что же касается потерь противостоявших ей белых армий и других антисоветских формирований, равно как и потерь армий государств, образовавшихся после распада Российской империи (Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Украины, Грузии, Армении и Азербайджана), то здесь, за редким исключением, имеются лишь отрывочные сведения, сводку которых никто еще не пытался сделать. Так же никто не пытался исследовать сохранившиеся архивы белых армий на предмет извлечения и сведения воедино имеющихся там данных о потерях. И тем более нет сколько-нибудь достоверных данных о потерях антисоветских и просоветских повстанческих и партизанских отрядов, которые почти не вели систематического учета личного состава. Слабо документированы и потери Красной гвардии, существовавшей с осени 1917 года и до того, как в конце февраля 1918 года была сформирована Красная Армия. Нет также данных о потерях «зеленых» отрядов, сражавшихся как против красных, так и против белых.

Также отсутствуют сколько-нибудь полные данные о потерях гражданского населения, как ставшего жертвами террора, так и умершего от голода и эпидемий. Нет и сколько-нибудь надежных исчислений жертв террора – красного, белого и «зеленого», хотя имеющиеся на сегодня факты позволяют утверждать, что красный террор по своим масштабам превосходил как белый, так и «зеленый». Подчеркнем, что фигурирующие в прессе и научных исследованиях цифры общих жертв Гражданской войны в России в 5—10 млн человек, равно как и более высокие и низкие оценки, не имеют под собой ни документального, ни демографического обоснования. Последнее вообще представляется невозможным, принимая во внимание большую неточность переписи 1926 года и практическую невозможность сравнить ее данные с данными переписей 1897 и 1920 годов. Тут и Первая мировая война, потери в которой Российской империи можно оценить лишь очень приблизительно, и значительные изменения границ, и значительные миграции в период 1918—1922 годов.

Российская научная общественность стоит перед сложной и важной задачей: подсчитать общее количество жертв Гражданской войны. Для этого требуется сотрудничество историков и демографов, привлечение исследователей из всех государств, прежде входивших в состав Российской империи, многолетнее изучение как центральных и региональных архивов, так и опубликованных материалов и документов, достаточно сложные расчеты. Такой проект посилен только научному коллективу в несколько десятков человек, в распоряжении которых – не один десяток лет. Одному исследователю такая задача, разумеется, не под силу. Неизвестно, когда российское государство выделит средства для столь амбициозного и необходимого нравственного очищения общества и более глубокого понимания происшедшего с нашей страной в XX веке. Пока же мы попытаемся проанализировать немногие имеющиеся в нашем распоряжении данные и наметить основные направления дальнейших исследований потерь в Гражданской войне.

Мобилизационное управление Полевого штаба Реввоенсовета Республики в декабре 1920 года оценивало потери Красной Армии с начала ее существования 85 343 убитыми и 502 016 ранеными. В справке отчетно-статистического отдела Главного управления РККА от 26 июля 1924 года потери Красной Армии в 1918—1920 годах определены в 40 тыс. убитых и умерших, 96 тыс. пропавших без вести, 24 тыс. пленных, 20 тыс. дезертировавших, 360 тыс. раненых и 1040 тыс. больных. В июне 1925 года то же Главное управление РККА оценивало потери уже совсем иначе: убито и умерло – 60 тыс. человек, пропало без вести – 150 тыс. человек, ранено и контужено – 260 тыс. человек, заболело – 1 млн человек. В 1925 году были впервые опубликованы данные о потерях в Гражданской войне с разбивкой только на боевые и санитарные и с разбивкой по годам [253] :

Таблица 11. Потери Красной Армии в Гражданской войне

Скорее всего под боевыми потерями имеются в виду убитые и раненые, а под санитарными – эвакуированные больные. При этом боевые потери 1918—1920 годов оказываются в 1,34 раза меньше, чем потери убитыми и ранеными, исчисленные в конце 1920 года. Подобный разнобой в цифрах 1920—1925 годов наводит на мысль, что авторы исчислений порой брали цифры с потолка и не обладали сколько-нибудь полной базой статистических данных. При этом, как представляется, наиболее близкими к реальности были все-таки исчисления 1920 года, которые дают максимальное число убитых и раненых. Как признают авторы книги «Россия и СССР в войнах XX века», «нередкими были… случаи, когда войсковые штабы не придавали должного значения учету и статистике людских потерь или же не имели возможности заниматься этим важным делом в силу непредвиденных резких осложнений оперативной обстановки. В результате архивные фонды по Гражданской войне страдают нехваткой многих первичных документов, необходимых для разработки статистических данных, в том числе по потерям. Особенно часто такие пробелы встречаются в архивных делах за 1918—1919 гг.» [254] .

Заметим также, что из-за большого дезертирства попытки определить потери убитыми, ранеными и больными путем сравнения численности Красной Армии на разные даты с учетом поступивших пополнений, т. е. балансовым методом, не представляется возможным, тем более что данные о поступлении пополнений также весьма фрагментарны.

В 1926 году Управлением устройства и службы войск Главного управления РККА был составлен именной список, куда вошли около 51 тыс. фамилий военнослужащих, убитых или умерших от ран и болезней [255] . С 1 июня 1918 года по 1 июня 1920 года среднемесячная численность Красной Армии выросла с 374 551 до 4 424 317 человек, но при этом в действующей армии в июне 1920 года было только 1 539 667 человек [256] .

Любопытно, что, согласно цитируемым авторами книги «Россия и СССР в войнах XX века» советским документам, большую часть периода Гражданской войны Красная Армия значительно уступала своим противникам в численности. Так, в декабре 1918 года Красная Армия будто бы уступала по численности всем своим противникам в 2,1 раза, причем на Западном фронте превосходство противника оценивается как почти 12-кратное. Вероятно, берется предполагаемый списочный состав расположенной на Востоке германской армии, без учета того, что в связи с революцией она находилась в состоянии разложения и ни с кем воевать не собиралась. Во второй половине июня 1919 года силы противника будто бы превосходят Красную Армию в 1,85 раза. Причем даже на Восточном фронте, где советские войска успешно громят Колчака, армии которого откатывались на Урал, у белых был небольшой перевес в численности – 129 тыс. штыков и сабель против 125 240. В первой половине мая 1920 года неприятельское превосходство немного уменьшилось. Теперь по численности врагов было лишь в 1,4 раза больше, чем красноармейцев. Зато на главных в тот момент Западном и Юго-Западном фронтах превосходство противника было более значительным – соответственно в 2,1 и 2,3 раза. Советские войска имели значительное превосходство лишь на Туркестанском фронте – в 2,8 раза, а также в полосе действий 7-й Отдельной армии на Севере, которая умудрилась иметь против себя противника, превосходящего ее по численности аж в 5,2 раза. Поскольку Северный фронт был ликвидирован еще в марте 1920 года, можно предположить, что в качестве противника этой армии рассматривалась вся армия Финляндии, причем в ее штатной численности, которой она далеко не достигала. Финская армия активных боевых действий против Красной Армии никогда не вела, дело ограничивалось стычками партизанских отрядов в Карелии. Численное превосходство в 1,6 раза Красная Армия обрела только 1 ноября 1920 года, при этом на Южном фронте против Врангеля превосходство было в 4,5 раза.

В то, что главные сражения Гражданской войны Красная Армия выиграла, уступая противнику в численности, верится с трудом. Особенно если принять, что в Красной Армии служили более 5 млн человек, а во всех белых армиях и армиях государств-лимитрофов служило не более 1,5 млн. При этом самая многочисленная из армий построссийских государств, польская, вела активные боевые действия против Красной Армии только с апреля по сентябрь 1920 года [257] .

Как представляется, данные о численности противостоявших Красной Армии войск в советских документах завышены весьма значительно, порой в разы. Здесь сказалась давняя традиция русских военачальников максимально завышать в донесениях, в том числе и разведывательных, численность противника и его оснащение вооружением, боевой техникой, так, чтобы, он как минимум не уступал их войскам, а лучше – превосходил. Тогда любое поражение можно оправдать численным превосходством неприятеля, а победа будет выглядеть весомей и свидетельствовать о полководческих качествах одержавшего ее военачальника.

Авторы книги «Россия и СССР в войнах XX века» на основе архивных данных рассчитали потери Красной Армии за 1920 год [258] (см. табл. 12).

Данные этой таблицы весьма неполны. Как признаются ее составители, в нее не включены, в частности, потери за январь. Они приводят данные за этот месяц лишь по отдельным фронтам, по которым сохранились соответствующие документы: Западный фронт – 174 убитых, 1094 умерших от ран и болезней, 952 раненых и 19 772 заболевших; Юго-Западный фронт – 15 убитых, 1053 умерших от ран и болезней, 1768 раненых и 37 022 заболевших; 6-я отдельная армия (будущий Северный фронт) потеряла 3 убитых, 278 умерших от ран и болезней, 40 раненых и 2860 заболевших.

Таблица 12. Потери Красной Армии в 1920 г.

Характерно, что среди убитых число рядовых, приходящихся на одного командира, – 8,1. Среди пропавших без вести такое соотношение оказывается 24,5:1, а если вычесть данные по Туркестанскому фронту и 5-й отдельной армии, по которым нет данных о числе командиров, то 24,1:1. Если взять суммарные данные по убитым и пропавшим без вести, исключив данные по Туркестанскому фронту и 5-й Отдельной армии, то соотношение красноармейцев и командиров оказывается 19,7:1. Вероятно, оно более объективно отражает соотношение бойцов и командиров среди убитых, поскольку у погибших красноармейцев было больше шансов попасть в число пропавших без вести, чем у погибших командиров. В небоевых потерях, подавляющее большинство из которых, вероятно, составляют умершие от болезней, число убитых красноармейцев на одного командира составляет 32,7:1. Принимая во внимание, что среди заболевших вряд ли мог быть существенный недоучет командиров и что вероятность умереть от болезней у них была примерно одинаковая, можно предположить, что примерно таким было соотношение командиров и красноармейцев в боевых частях. Среднее соотношение красноармейцев и командиров по всем основным фронтам, взятое главным образом за июль – август 1920 года, составляет 12,6:1. Однако здесь взята полная списочная численность войск, со штабами и тылами, где доля командиров значительно выше средней [259] . Соотношение же числа красноармейцев и командиров среди заболевших, 25,6:1, находится примерно посредине между этим показателем среди убитых и пропавших без вести и среди небоевых потерь. Не исключено, что среди заболевших в большей мере учтены как боевые, так и небоевые части и учреждения, тогда как среди небоевых потерь, очевидно, подразумеваются только потери боевых частей. Правда, среди раненых соотношение получается всего лишь 6,6:1, что можно объяснить только огромным недоучетом раненых красноармейцев, тогда как командиров учитывали гораздо более точно.

Есть также данные по распределению потерь Красной Армии по годам, на которых основаны подсчеты авторов книги «Россия и СССР в войнах XX века» [260] .

Таблица 13. Потери Красной Армии в 1918—1920 гг.

Здесь невооруженным глазом видно, что в 1918—1919 годах был громадный недоучет потерь, как безвозвратных, так и санитарных, во много раз превосходящий недоучет в 1920 году. Если вспомнить историю Гражданской войны, то на 1918 год приходятся два Кубанских похода Добровольческой армии, причем в первом, «Ледовом» походе белые даже не брали пленных, и безвозвратные потери красных были особенно велики и, вероятно, в несколько раз превышали первоначальную численность Добровольческой армии. Как пишет русский историк С.В. Волков, «среди 3683 участников похода было 36 генералов (в т. ч. 3 генерала от инфантерии и кавалерии и 8 генерал-лейтенантов), 190 полковников, 50 подполковников и войсковых старшин, 215 капитанов, ротмистров и есаулов, 220 штабс-капитанов, штабс-ротмистров и подъесаулов, 409 поручиков и сотников, 535 подпоручиков, корнетов и хорунжих, 668 прапорщиков, 12 морских офицеров (в т. ч. 1 капитан 1-го ранга и 1 капитан 2-го ранга), 437 вольноопределяющихся, юнкеров, кадет и добровольцев и 2 гардемарина, 364 унтер-офицера (в т. ч. подпрапорщиков и им равных), 235 солдат (в т. ч. ефрейторов и им равных) и 2 матроса. Кроме того – 21 врач, 25 фельдшеров и санитаров, 66 чиновников, 3 священника и 14 гражданских лиц. Из 165 женщин 15 были прапорщиками, 17 рядовыми добровольцами, 5 врачами и фельдшерицами, 122 сестрами милосердия и только 6 не служили в армии» [261] . Фактически эти бои, как, впрочем, и Второй Кубанский поход, равно как и ожесточенные бои, которые добровольцы вели в январе и феврале 1918 года на Дону, были боями профессиональных военных против наспех сформированного ополчения. Следует принять во внимание, что уже в 1918 году значительные потери войска несли от эпидемий. Так, в конце 1918 года при отступлении к Астрахани 11-я армия красных почти полностью погибла от тифа. Надо учесть также, что во второй половине 1918 года шли ожесточенные бои за Царицын между донскими казаками атамана П.Н. Краснова и советскими войсками. Сюда же надо приплюсовать потери Красной гвардии в конце 1917 года – начале 1918 года в боях против добровольцев Корнилова, донских, кубанских и оренбургских казаков, а также в боях против войск украинской Центральной рады.

Гораздо меньшие потери Красная Армия понесла в 1918 году в боях на Восточном фронте, в боях против чехословацкого корпуса и войск Комуча, против войск интервентов на Севере России, а также во время наступления австро-германских войск в феврале – апреле 1918 года. Вообще на востоке страны борьба в целом отличалась меньшей ожесточенностью, чем на юге и северо-западе, поскольку на востоке оказалось лишь незначительное число бывших офицеров царской армии, казачьи войска были гораздо малочисленнее, чем в европейской части страны, и силы белых, которые в конце концов возглавил адмирал А.В. Колчак, были значительно слабее, чем сражавшиеся в европейской части страны армии Деникина, Юденича и Врангеля. Так же велики, как и в 1918 году, были потери Красной Армии в 1919 году, когда она разбила основные силы Колчака, Деникина и Юденича. Поэтому убитых и пропавших без вести в рядах советских войск в 1919 году никак не могло быть только 60 408 человек, что в 4 раза меньше, чем потери 1920 года, когда основные потери пришлись на войну с Польшей, на последние бои с деникинцами в январе – марте и на бои с Врангелем, а также на бои с армией атамана Семенова в Забайкалье. Даже с учетом больших потерь Красной Армии в польскую войну и при штурме Перекопа, вряд ли суммарные потери за 1920 год существенно превышали суммарные потери за 1919 год. Мы принимаем потери Красной Армии убитыми и пропавшими без вести за 1920, 1919 и 1918 годы примерно равными между собой. Потери за февраль – декабрь 1920 года мы определяем с помощью коэффициента соотношения численности красноармейцев и командиров и красноармейцев в 32,7:1. При этом число командиров среди пропавших без вести в 5-й Отдельной армии и на Туркестанском фронте в сумме мы оцениваем в 85 человек. Тогда общее число убитых и умерших от ран и пропавших без вести командиров за указанный период составит 7349 человек. Общее же число убитых, умерших от ран и пропавших без вести за указанный период можно оценить в 240,3 тыс. человек. Из польского плена вернулось 75 699 советских людей [262] . Практически все они попали в плен в 1920 году. В таблицы потерь не вошли около 43 тыс. красноармейцев, интернированных германскими властями в августе – сентябре 1920 года в Восточной Пруссии после разгрома под Варшавой. Сколько из них умерло во время интернирования, точно неизвестно, но, вероятно, немного, поскольку 40 986 человек были возвращены в середине 1921 года, а некоторое число вернулось на родину еще раньше – в конце 1920 и в начале 1921 года [263] . Смертность среди интернированных была значительно ниже, чем смертность красноармейцев в польском плену. Это объясняется как более мягкими условиями и меньшим временем содержания для интернированных, так и тем, что в Германии не было массовых эпидемий и, несмотря на союзную блокаду, она меньше пострадала от войны, чем Польша, ставшая театром боевых действий в Первую мировую войну.

Общее число советских пленных, оказавшихся в польском плену, включает около 16—18 тыс. умерших в польских лагерях, главным образом от эпидемий, и около 25 тыс. человек поступили в армию Украинской Народной Республики, отряды Савинкова и Булак-Булаховича и в другие антибольшевистские формирования и после заключения перемирия и Рижского мира в подавляющем большинстве остались в Польше или уехали в другие страны Европы [264] . Если суммировать все польские данные о советских пленных по польским данным по отдельным операциям, получается 118,3 тыс. человек: 7096 – в 1919 году, 30 тыс. – в ходе Киевской операции в апреле – мае 1920 года, 41 161 – в ходе контрнаступления под Варшавой в августе – сентябре 1920 года, 40 тыс. – во время заключительных боев в период с 11 сентября по 18 октября 1920 года [265] . Кроме того, около 1 тыс. советских пленных умерло еще в 1919 году [266] , а не менее 7 тыс. были отбиты в ходе контрнаступления Красной Армии на Юго-Западном фронте в мае – июне 1920 года [267] . В сумме это дает 112,3 тыс. пленных, из которых 104,2 тыс. – в 1920 году, что на 9,3 тыс. больше официального числа пропавших без вести в 1920 году на Западном и Юго-Западном фронтах. Вероятно, эта цифра в 112,3 тыс. пленных наиболее близка к истине. Тогда число пленных, оставшихся в Польше и других странах после заключения перемирия, можно оценить в 19,6—20,6 тыс. человек.

Наша оценка близка к оценке польского историка Збигнева Карпуса, согласно которой после прекращения боевых действий в середине октября 1920 года в Польше находилось около 110 тыс. советских пленных, в том числе около 50 тыс. захваченных в боях за Варшаву с начала августа и по 10 сентября 1920 года, 40 тыс. – в период с 11 сентября по 18 октября 1920 года, и еще 15—20 тыс. человек, взятых в плен в период с февраля 1919 года по июль 1920 года. Из них до 25 тыс. человек поступили в союзные Польше русские и украинские отряды, 16—18 тыс. умерло и около 67 тыс. было репатриировано [268] . Возможно, разница в числе репатриированных по советским и польским данным образовалась за счет советских пленных, отбитых Красной Армией в ходе контрнаступления в июне – июле 1920 года и включенных в советские данные по репатриации.

Между тем, по советским документам общее число пропавших без вести на Западном и Юго-Западном фронтах составило 94 880, при этом на Юго-Западном фронте их оказалось всего на 12 730 человек меньше, чем на Западном, при том, что основную массу пленных поляки взяли именно на Западном фронте. Это говорит о значительном недоучете потерь, особенно на Западном фронте.

Если оценить общее число убитых и пропавших без вести на Юго-Западном и Западном фронтах, основываясь на данных о потерях командиров, то оно может составить около 196,3 тыс. человек, что на 83,8 тыс. больше официальных цифр. Если это число целиком отнести к пропавшим без вести, то их количество на двух фронтах возрастет до 178,7 тыс. человек, из которых 104,2 тыс. попали в плен. С учетом того, что в плену умерло 16,5 тыс. красноармейцев, в том числе около 1 тыс. – в 1919 году, общее число оставшихся в живых пленных 1920 года можно оценить в 88,7 тыс. человек. Тогда общее число убитых, умерших от ран и умерших в плену на Западном и Юго-Западном фронтах можно оценить в 107,6 тыс. человек, а общее число убитых, умерших от ран и в плену в составе Красной Армии в феврале – декабре 1920 года – в 151,6 тыс. человек. Потери в январе 1920 года убитыми и умершими от ран и в плену можно оценить примерно в 15,2 тыс. человек, т. е. в одну десятую от потерь в феврале – декабре, учитывая, что в декабре 1920 года Красная Армия практически не вела боев. Таким образом, общие потери советских войск в 1920 году убитыми и умершими от ран и в плену можно оценить в 166,8 тыс. человек, а без умерших в плену – в 150,3 тыс. человек. Общее же число погибших и умерших от ран и в плену в 1918—1920 годах можно оценить примерно в 500,4 тыс. человек. Кроме этого, Красная Армия несла потери от болезней. В феврале – декабре в 1920 году от болезней и несчастных случаев умерло 20 018 человек в боевых частях Красной Армии. Если оценить число умерших от болезней в январе в одну одиннадцатую от общего числа умерших в последующие месяцы 1920 года, то общее число умерших от болезней и несчастных случаев, а также по другим причинам в боевых частях Красной Армии можно оценить в 21,8 тыс. человек. В тыловых частях умерло от ран и болезней 17 539 человек, при том, что заболевших было 2 203 078 человек, а раненых поступило 319 097. Последняя цифра кажется близка к истинной цифре раненых в 1920 году, в отличие от цифры в 57 475 раненых, приведенной в данных о потерях действующей армии в 1920 году. Тогда соотношение между числом раненых и числом убитых и умерших от ран оказывается 2,1:1. В 1919 году раненых оказалось 202 293 человека, или в 1,6 раза меньше, чем в 1920 году, что представляется невероятным, принимая во внимание, что интенсивность боевых действий в 1919 году была ничуть не меньше, чем в 1920-м. Заболевших же было в 2,7 раза меньше, чем в 1920 году, – всего 819 617, что также кажется маловероятным. Скорее всего число заболевших в 1919 году значительно занижено.

Цифру же в 17 539 человек мы относим к умершим от неинфекционных болезней и несчастных случаев. Тогда общее число умерших от болезней и несчастных случаев, как на фронте, так и в тылу, можно оценить минимум в 39,3 тыс. человек. Если эта цифра относилась бы ко всем болезням, включая инфекционные, то смертность от болезней, вопреки распространенному мнению, оказывается не слишком большой – всего 1,8 % от общего числа заболевших. Однако, судя по всему, в данном случае речь идет только о смертности от неинфекционных заболеваний и несчастных случаев. В нашем распоряжении имеются данные о числе инфекционных больных и о числе умерших от инфекционных болезней. В 1918 году было 5940 инфекционных больных, в 1919-м – 587 480 и в 1920 году – 1 659 985. В 1918 году умерло будто бы всего лишь 786 человек, в 1919 году – 73 804 и в 1920 году – 208 519 человек [269] . Данные за 1918 год, вероятно, занижены во многие десятки раз. Но и данные 1919 года кажутся приуменьшенными вследствие недоучета. К 1 июля 1919 года численность Красной Армии достигала 2 320 542 человек, а к 1 июня 1920 года – 4 424 317 человек, т. е. в 1,9 раза больше [270] . При этом число умерших от инфекционных болезней в 1920 году оказалось в 2,8 раза больше, чем в 1919 году. Как нам представляется, резонно предположить, что в 1919 году умерло от инфекционных заболеваний лишь в 1,9 раза меньше, чем в 1920 году, т. е. примерно 109,7 тыс. человек. Характерно также, что, как мы уже убедились, авторы книги «Россия и СССР в войнах XX века» в таблице 65 приводят данные о том, что в 1918 году в действующей армии заболело 45 542 человека, в 1919 году – 819 617 и в 1920 году – 2 203 078 человек. Кроме того, в тыловых военных округах заболело в 1918 году – 77 332 человека, в 1919 году – 253 502 человека и в 1920 году – 386 455 человек. Вероятно, суммирование данных по действующей армии и тыловым округам и дает наиболее близкое к истине число инфекционных больных в Красной Армии: в 1918 году – 122 864 человека, в 1919 году – 1 073 119 и в 1920 году – 2 589 533 человека.

Если предположить, что в 1920 году учет потерь в Красной Армии был наиболее точным по сравнению с 1918—1919 годами (а Справочный учетно-статистический отдел был создан в составе Всероссийского Главного штаба лишь в сентябре 1919 года, а его деятельность начала положительно сказываться на учете личного состава и потерь только с начала 1920 года) [271] , то доля умерших от инфекционных болезней в 1920 году можно оценить в 8,1 %. Если то же соотношение было и в 1919 году, то число заболевших в этом году должно было составлять около 1354,3 тыс. человек, что в 1,3 раза больше, чем документально установленное число инфекционных больных в 1919 году. Такой размер недоучета, примерно в 20 %, представляется вполне вероятным. Что же касается числа красноармейцев, умерших от инфекционных болезней в 1918 году, то оно, вероятно, было меньше числа умерших в 1919-м примерно вдвое. Его можно оценить примерно в 54,85 тыс. человек, а число заболевших – в 677,1 тыс. человек. Общее число умерших от инфекций в Красной Армии мы оцениваем в 373,1 тыс. человек. Можно предположить, что примерно так же, как число погибших от инфекций бойцов Красной Армии, изменялось по годам число погибших от неинфекционных заболеваний и несчастных случаев. Ведь и то, и другое фактически является функцией от численности вооруженных сил. Общее число погибших от несчастных случаев и неинфекционных болезней в Красной Армии в 1918—1920 годах мы оцениваем в 70,3 тыс. человек.

Мы также предполагаем, что число умерших от неинфекционных болезней и несчастных случаев, равно как и число умерших от инфекционных болезней в рядах белых армий, мы оцениваем примерно в половину от числа умерших по этим причинам в Красной Армии. Хотя в численности они уступали Красной Армии в 4—5 раз, но зато отличались гораздо худшим обустройством медицинской службы и тыла вообще. Общее число умерших от всех болезней и несчастных случаев у белых мы оцениваем в 221,7 тыс. человек.

Попробуем сравнить соотношение потерь Красной Армии и Войска польского в советско-польской войне 1919—1920 годов. Польские потери известны довольно точно. Они составили [272] :

Таблица 14. Потери польской армии в 1918—1920 годах

По годам польские потери распределялись следующим образом: 1918 год – 1128 человек, 1919 год – 48 614 человек, 1920 год – 201 587 человек.

Средняя численность польской армии в 1920 году составляла 825 тыс. человек. В этом году погибло в бою 14 366 человек, а 315 838 человек заболели инфекционными болезнями. Из них умерло 13 823, или 4,3 % заболевших. В Красной Армии же, насчитывавшей в 1920 году 4 424 317 человек, смертность от инфекционных болезней, по нашей оценке, составила 8,1 % [273] . Поскольку в 1919 году численность польской армии была в несколько раз меньше, вряд ли число умерших от инфекций было значительным и превышало 3—4 тыс. человек. К началу января 1919 года в Войске польском было 100 тыс. человек, к концу февраля – 155,8 тыс. человек, к концу апреля – 170 тыс., а к концу 1919 года его численность возросла до 600 тыс. человек. Среднегодовую численность польской армии для 1919 года можно оценить в 257 тыс. человек, учитывая, что резкий рост численности Войска польского произошел в самом конце 1919 года. Это в 3,2 раза меньше средней численности польской армии в 1920 году. Соответственно число умерших от инфекционных заболеваний вряд ли могло быть больше 4,3 тыс. человек [274] . Это еще раз доказывает, что цифра 38 830 в графе «Прочие потери» не может относиться к умершим от всех болезней и несчастных случаев. Если от инфекционных заболеваний могло умереть не более 18,1 тыс. человек, то тогда на умерших от несчастных случаев и неинфекционных болезней должно было приходиться 20,7 тыс., что совершенно невероятно. Смертность от неинфекционных болезней была крайне незначительна, и от несчастных случаев такое большое количество солдат и офицеров тоже не могло погибнуть. Остается предположить, что, вместе с умершими от ран, умершие от всех болезней и несчастных случаев относятся к графе «Умершие». Эта категория насчитывает 30 337 человек. Вероятно, общее количество умерших от всех болезней и несчастных случаев составляет около двух третей от этого числа, т. е. около 20,2 тыс. человек, а количество умерших от ран – около одной трети, т. е. около 10,1 тыс. человек. В категорию же «Прочие потери», скорее всего, вошли все те, кто пострадал от несчастных случаев и неинфекционных болезней.

Существует именной список поляков, погибших в рядах польской армии в 1918—1920 годах. Он был опубликован в 1934 году, насчитывает 47 055 имен [275] и практически совпадает с суммарным числом убитых и умерших – 47 615 человек. Как можно понять, сюда вошли как убитые, так и умершие от ран, болезней, несчастных случаев, но не вошли убитые и умершие в плену из числа пропавших без вести. Скорее всего в категорию «Прочие потери» вошли эвакуированные больные, а также получившие увечья в результате аварий и несчастных случаев, тогда как умершие от болезней и несчастных случаев, вероятно, включены в графу «Умершие». Мы не знаем, указаны ли в графе «Раненые» все лица, получившие ранения, или только те раненые, которые остались в живых. Но даже если верно последнее предположение, доля умерших от ран, если считать всех умерших только умершими от ран, оказывается слишком велика – 21,1 %. Столь высокая смертность от ран кажется невероятной, так как она должна была бы доказывать, что в госпитали попадало много тяжелораненых, у которых было не так много шансов выжить. А поскольку медико-санитарная служба была поставлена, во всяком случае, не хуже, чем в Англии, Франции или Германии в Первую мировую войну, столь высокую смертность раненых трудно объяснить. Поэтому логичнее предположить, что до двух третей в графе «Умершие» приходится на умерших от болезней и по другим небоевым причинам.

В 1919 году на Западном фронте, по данным, приводимым российским историком И.И. Костюшко, было пленено 1324 польских военнослужащих, включая 7 офицеров и 3 врача. Части Южного фронта, действовавшие против поляков, захватили в 1919 году 116 пленных, включая 1 офицера, а всего – около 1450 человек [276] . В 1920 году войска советского Западного фронта взяли в плен 19 699 поляков, а войска Юго-Западного фронта – 12 139 поляков [277] . Общее число польских пленных, взятых на советско-польском фронте, можно оценить в 33 288 человек. Кроме того, в Сибири из состава 5-й дивизии польских стрелков, сформированной главным образом из польских пленных Первой мировой войны и сражавшейся на стороне войск Колчака, Красная Армия взяла около 8 тыс. пленных [278] . Вплоть до июля 1922 года из России, Украины и Белоруссии было репатриировано 34 839 польских военнопленных, а еще 133 пленных, бежавших из плена, благополучно добрались до польских позиций [279] . Не вернулись домой примерно 6,3 тыс. польских пленных. По оценке И.И. Костюшко, в советском плену умерло около 2 тыс. поляков, а не пожелали вернуться и остались в СССР, по разным данным, от 2 до 3,5 тыс. человек [280] . С учетом этого, общее число погибших в советском плену поляков, в основном ставших жертвами эпидемий, можно оценить от 2,8 до 4,5 тыс. человек, в среднем – в 3,65 тыс. человек. Из них на захваченных в Сибири поляков могло приходиться около 1,65 тыс. умерших в плену.

Необходимо также учесть, что потери Войска польского включают потери не только в боях против Красной Армии, но и в боях против Украинской Галицийской армии, продолжавшихся с начала ноября 1918 года до середины июля 1919 года, а также эпизодические бои с войсками Украинской Народной Республики в январе и марте 1919 года и с литовскими отрядами в районе Вильнюса в январе и апреле 1919 года и в сентябре – ноябре 1920 года. Также во время польского Сейненского антилитовского восстания в районе Сувалок в августе 1919 года участвовали примерно 800 солдат Войска польского и около 1000 повстанцев. Польские потери составили 37 убитых и 70 раненых [281] , из которых на регулярные войска могло приходиться до 16 убитых и до 31 раненого. В то же время польские регулярные войска не участвовали в трех польских восстаниях в германской Верхней Силезии в 1919—1921 годах, но зато участвовали в вооруженном конфликте с Чехословакией в январе 1919 года из-за Тешинской Силезии, в котором польские потери составили 92 убитых, а чехословацкие потери – 53 убитых. Но в польском восстании в Тешине в 1920 году польские войска не участвовали.

Первый бой между советскими и польскими войсками произошел 28 января 1919 года под Волковысском, но он не имел серьезных последствий. Активные боевые действия между Красной Армией и Войском польским начались только во второй половине марта 1919 года и продолжались до конца апреля. С мая по июль 1919 года на советско-польском фронте опять было затишье. Поляки начали наступление здесь только в июле, после того, как они покончили с Украинской Галицийской армией. С декабря 1918 по февраль 1919 года продолжалось Великопольское восстание поляков, прежде служивших в германской армии. Оно охватило провинцию Позен (Познань, Великая Польша). Однако восставшие, численность которых составляла около 70 тыс. человек, почти не имели потерь, поскольку германские гарнизоны быстро капитулировали.

Практически все потери поляков в ноябре – декабре 1918 года и в январе – феврале 1919 года приходятся на войну с ЗУНР. За 1918 год польские потери составили 1128 человек, в январе 1919 года они составили около 4 тыс. человек, а в феврале – около 2 тыс. человек [282] . В марте поляки потеряли около 4,8 тыс. человек, в апреле – около 3 тыс. человек, в мае – 5 тыс., в июне – 9 тыс. и в июле – 5 тыс. человек. Предположим, что половина польских потерь в марте – июле падает на борьбу с украинскими и, в незначительной степени, литовскими войсками, а другая половина – на потери в боях против Красной Армии. Тогда общие потери поляков в боях против украинских и литовских войск можно оценить в 20,5 тыс. человек. Кроме того, в ноябре 1920 года польская армия потеряла около 4 тыс. человек, а в декабре – около 1,5 тыс. человек. Эти потери приходятся в основном на потери в боях с литовской армией в районе Вильнюса. Мы оцениваем польские потери в этом конфликте примерно в 5,5 тыс. человек, предполагая, что потери поляков в боях против литовцев в сентябре и октябре 1920 года примерно равны польским потерям в ноябре и декабре 1920 года, понесенным на других фронтах или относящимся к умершим от ран и болезней на советско-польском фронте. Общие потери поляков в борьбе против польских и литовских войск мы оцениваем в 26 тыс. человек, из которых на убитых и умерших приходится около 7,8 тыс. человек.

Из 51 374 поляков, пропавших без вести, не менее 33 288 попали в советский плен. Остальные 18 086 человек, по всей вероятности, должны быть отнесены к числу убитых, почти исключительно – в боях против Красной Армии, поскольку в боях с украинцами и литовцами пропавших без вести почти не было. Тогда общее число убитых можно оценить в 35 364 человека. Оно оказывается почти равным числу умерших, что доказывает, что в число умерших входят как умершие от ран, так и умершие от болезней и по другим небоевым причинам. Соотношение, когда число убитых практически равно числу умерших от ран, в истории не встречается. На одного убитого в Войске польском приходилось 3,2 раненого, если в графу «Раненые» включены все раненые, и около 3,6 раненого, если в графу «Раненые» включены только оставшиеся в живых раненые. Оба соотношения кажутся вполне обычными для боевых действий в начале XX века. Поскольку около 26 тыс. человек Войско польское потеряло в боях против украинских и литовских армий, то общее число польских потерь в боях против Красной Армии можно оценить в 225,3 тыс. человек, включая 31,4 тыс. убитых, 26,8 тыс. умерших, 33,3 тыс. пленных, 100,6 тыс. раненых и 34,4 тыс. больных и пострадавших от несчастных случаев.

Для того чтобы оценить соотношение советских и польских потерь, надо попытаться оценить потери польских союзников – армии УНР, армии Булаховича – Савинкова и др. Следует учесть, что их численность была значительно меньше, чем численность польской армии, и к моменту заключения перемирия их общая численность достигла максимума и не превышала 40 тыс. человек [283] . Время же их активных боевых действий против Красной Армии было во много раз меньше, чем время боевых действий польской армии. С учетом этого общие потери союзных Польше войск вряд ли превышали 5 тыс. человек, включая около 1 тыс. пленных и около 1 тыс. убитых и умерших.

Из потерь советских Западного и Юго-Западного фронтов надо исключить те, которые были понесены в боях против генерала Врангеля до того, как был образован Южный фронт. 13-я армия Юго-Западного фронта, сражавшаяся в Северной Таврии, согласно неполным донесениям ее штаба, в январе – августе 1920 года потеряла только убитыми 5445 человек. При этом значительное число убитых не было учтено, так как отсутствовали донесения за вторую половину марта, первую половину мая и некоторые другие периоды времени и, кроме того, многие убитые оказались среди пропавших без вести, число которых Б.Ц. Урланис не приводит [284] . Данный пример также показывает абсурдность цифры, определяющей потери Юго-Западного фронта за 1920 год убитыми в 10 653 человека. Тогда получается, что больше половины потерь фронт понес в борьбе против Врангеля, а не против Польши. Но это противоречит здравому смыслу. Ведь против польских войск действовали основные силы Юго-Западного фронта, и бои против поляков были гораздо более длительными и интенсивными, чем против Врангеля. Кроме того, в боях против Врангеля 13-я армия понесла значительные потери пленными, которые, правда, в своем подавляющем большинстве вернулись к красным во время отступления Русской армии из Северной Таврии в октябре – ноябре 1920 года. Врангель, в частности, упоминает, что при первоначальном наступлении в Северной Таврии в июне 1920 года было взято около 8 тыс. пленных. В результате разгрома кавалерийского корпуса Д.П. Жлобы в конце июня – начале июля было взято еще 2 тыс. пленных. В ходе дальнейшего наступления в период с 6 по 11 июля было взято еще 11 тыс. пленных. В ходе боевых действий во второй половине июля и начале августа Русская армия взяла еще более 5 тыс. пленных. В августе в боях за Каховку было взято еще не менее 4 тыс. пленных [285] . В сумме это дает не менее 30 тыс. пленных. Это всего на 11 075 человек меньше, чем общие потери Юго-Западного фронта за февраль – декабрь 1920 года по суммарным данным отчетных документов, при том, что потери пленными в боях против поляков были больше, чем в боях против Врангеля. Наиболее вероятным кажется предположение, что потери 13-й армии за июль и август 1920 года не включены в данные о потерях Юго-Западного фронта за 1920 год, приведенные в книге «Россия и СССР в войнах XX века». Кстати сказать, они наверняка не включены и в потери Южного фронта, которые вообще оказываются на удивление маленькими – 811 убитых и умерших от ран и 14 819 пропавших без вести.

Потери советских Западного и Юго-Западного фронтов убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести в период с февраля по декабрь 1920 года составили, по нашей оценке, 223,1 тыс. человек, а с исключением 104,2 тыс. пленных – 118,9 тыс. человек. Потери Юго-Западного и Западного фронтов за январь 1920 года составили 189 убитыми, 2720 ранеными, 56 794 заболевшими и 2147 умершими от ран и болезней [286] . Не исключено, что в число умерших от ран включены также убитые. Если принять смертность от болезней в 8,1 %, то в январе 1920 года от болезней на двух фронтах могло умереть 4600 человек, что более чем вдвое превышает общее число умерших от ран и болезней. Либо это число значительно занижено, либо в число умерших от болезней включены не только инфекционные больные, но и жертвы несчастных случаев и неинфекционных заболеваний. Мы предполагаем, что число умерших раненых и больных могло быть примерно одинаковым. Тогда число умерших от ран мы оцениваем в 1073 человека, а общее число умерших от ран и убитых – 1262 человека. Общее число убитых и умерших от ран в боях против поляков можно определить в 120,2 тыс. человек. Польские потери в боях против советских войск в 1920 году можно оценить в 196,1 тыс. человек, включая 33,3 тыс. пленных, 26,4 тыс. убитых и 22,7 тыс. умерших. Если предположить, что примерно треть умерших приходится на умерших от ран, общее число умерших от ран можно оценить в 7,6 тыс. человек. Тогда общее число убитых и умерших от ран в польской армии, действовавшей против Красной Армии в 1920 году, составит 34,0 тыс. человек, а соотношение убитых и умерших от ран между советскими и польскими войсками в 1920 году будет равно 3,5:1. Если же учесть потери польских союзников – по нашей оценке, до 1,5 тыс. убитыми и умершими, то соотношение будет 3,4:1. Учитывая же, что союзники Польши вряд ли нанесли Красной Армии потерь больше, чем понесли они сами, то реальное соотношение польских и советских потерь будет примерно 3,45:1.

Гораздо сложнее определить соотношение потерь убитыми и умершими от ран между Красной Армией и белыми армиями. Можно предположить, что на Южном фронте в боях против войск Деникина, на Северо-Западном фронте в боях против войск Юденича и на Севере в боях против войск генерала Миллера и англо-американских интервентов соотношение потерь убитыми и умершими от ран, скорее всего, было в пользу белых, учитывая значительную долю в их составе офицеров, в том числе кадровых, а также казаков. Однако вряд ли это соотношение было столь же благоприятным, как для поляков в случае советско-польской войны, поскольку польская армия превосходила белые армии и по боеспособности, и по вооружению. Мы предполагаем, что потери красных убитыми и умершими от ран превышали потери белых на указанных фронтах примерно в 2 раза. Согласно подсчетам С.В. Волкова, на Юге России в Белом движении приняло участие около 115 тыс. офицеров, из которых 35—40 тыс. погибли, до 45 тыс. эмигрировало и до 30 тыс. попало в плен или при эвакуации белых армий осталось в России. Многие из этих последних стали жертвами красного террора еще до окончания Гражданской войны. На Востоке воевало 35—40 тыс. офицеров, из которых погибло до 7 тыс., столько же эмигрировало, а большинство осталось на советской территории. На Севере из 3,5—4 тысяч офицеров погибло не менее 500, осталось (попало в плен) 1,5 тыс. (свыше трети), а половина эмигрировала, главным образом, еще до начала 1920 года. На Западе и Северо-Западе в белых формированиях участвовало в общей сложности около 7 тыс. офицеров, из которых погибло не более 1,5 тыс. а подавляющее большинство оказалось за границей, на советской территории осталось менее 10 %. Примерно 7 тыс. офицеров работали в подполье, тайно поддерживая белых. Из них около 400—500 человек смогли эмигрировать, а 6,5 тыс. стали жертвами красного террора. Таким образом, на Юге воевало около 68 % всех офицеров-белогвардейцев, на Востоке – свыше 22 %, на Севере – 2,5 %, на Западе и в подпольных организациях – по 4 %. При этом по потерям офицеров на Юг приходится 73 % погибших, на Восток – 13 %, на подполье – 12 %, на Запад и Северо-Запад – 3 % и на Север – около 1 %. Из примерно 170 тыс. офицеров, участвовавших в Белом движении, 50—55 тыс. погибло, 58 тыс. оказалось в эмиграции и 57—62 тыс. осталось на советской территории [287] . На Востоке боеспособность белых армий, из-за малочисленности офицеров и казачьих частей, была значительно ниже, чем в европейской части страны, и не превышала боеспособность Красной Армии, где, кстати сказать, тоже служила значительная часть бывших русских офицеров, но их доля была в несколько раз ниже, чем в белых армиях. Поэтому можно предположить, что соотношение потерь убитыми и умершими от ран на Востоке между красными и белыми было примерно 1:1. Соотношение числа погибших офицеров на Юге, Западе и Севере к числу офицеров, погибших на Востоке, – примерно 5,9:1. Однако это соотношение вряд ли можно автоматически распространить на соотношение потерь между белыми армиями различных театров боевых действий. Ведь на Юге многие офицеры сражались в качестве рядовых бойцов и, соответственно, несли непропорционально большие потери по сравнению с другими театрами, где офицеров в качестве рядовых бойцов практически не использовали. К тому же на Юге была выше доля офицеров и среди умерших от болезней. Мы предполагаем, что примерно треть своих потерь убитыми и умершими от ран белые понесли на Восточном фронте, а две трети – на других театрах боевых действий. Потери Красной Армии в боях против Польши убитыми и умершими от ран можно оценить в 141,1. Еще примерно 16,5 тыс. красноармейцев умерло в плену. В таком случае потери Красной Армии в боях против собственно белых армий убитыми, умершими от ран и в плену можно оценить в 342,8 тыс. человек (если принять общее число погибших красноармейцев в 500,4. тыс. человек). Число умерших в белом плену красноармейцев было сравнительно невелико, поскольку основную массу пленных использовали для пополнения своих немногочисленных армий. Убивали только коммунистов и иногда – офицеров, пошедших на службу в Красную Армию. Определить даже сколько-нибудь приблизительно число умерших в плену красноармейцев не представляется возможным. Поэтому в дальнейших расчетах мы условно включаем красноармейцев, погибших в белом плену, в число убитых и умерших от ран. Тогда нам остается решить уравнение: Y + 2×2Y = 342 800, где y – число погибших на Востоке белых в 1918—1920 годах. Y = 68 560.

Таким образом, потери белых на Востоке мы оцениваем в 68,6 тыс. человек, а потери белых на остальных фронтах – в 137,2 тыс. человек. Всего потери белых армий убитыми и умершими от ран и в плену в 1918—1920 годах можно оценить в 205,8 тыс. человек, а с добавлением умерших от болезней – 427,5 тыс. человек. Потери Красной Армии в 1918—1920 годах убитыми и умершими от ран и в плену мы оцениваем в 500,4 тыс. человек, а с умершими от всех болезней и несчастных случаев – в 943,8 тыс. человек. Заметим, что авторы книги «Россия и СССР в войнах XX века» расчетным способом, исходя из соотношения раненых и убитых 4:1, определяют потери Красной Армии в 1918—1920 годах в следующих цифрах: убито и умерло на этапах санитарной эвакуации – 249 294 человека, пропало без вести, не вернулось из плена – 86 330, умерло от ран и болезней из состава действующей армии – 407 209, ранено, контужено, обожжено, обморожено – 536 725, заболело из состава действующей армии – 3 068 237, заболело из состава тыловых военных округов – 717 279 человек. Общие безвозвратные потери Красной Армии, согласно этой оценке, составили 742 833 человека [288] , что на 201 тыс. меньше нашей оценки.

В 1921—1922 годах Красная Армия, согласно сохранившимся документальным неполным данным, понесла следующие потери [289] :

Кроме того, Народно-революционная армия Дальневосточной республики в боях с белоповстанческой армией приамурского правительства и японскими интервентами в период с 1 января по 15 июня 1922 года понесла следующие потери [290] :

Таблица 15. Потери Народно-революционной армии Дальневосточной Республики в период с 1.1. по 15.6. 1922 г.

Таблица 16.

Бросается в глаза, что потери НРА ДВР учтены весьма неполно. Следует отметить, что, как и правительство ДВР, Народно-революционная армия находилась под полным контролем РСФСР и фактически была частью Красной Армии. Кроме боев в январе – июне 1922 года, НРА совместно с советской 5-й Отдельной армией сражалась против Азиатской дивизии барона Унгерна в мае – августе 1921 года, а в ноябре и декабре 1921 года и в сентябре – октябре 1922 года – против белоповстанческой армии Приамурья. Но если взять суммарные потери убитыми, умершими, пропавшими без вести и попавшими в плен, то на одного командира приходится только 8 бойцов, тогда как в небоевых потерях это соотношение составляет 49,9:1, среди раненых – 8,8:1, а среди заболевших 11,5:1. Напрашивается предположение, что убитых и раненых учитывали гораздо хуже, чем больных и жертв несчастных случаев. Для оценки реального числа убитых, умерших и пропавших без вести возьмем соотношение бойцов и командиров, среднее для небоевых потерь и заболевших (оно равно 30,7:1), и применим его к общему числу погибших, умерших и пропавших без вести командиров. Тогда мы получим примерное число погибших, умерших и пропавших без вести народоармейцев – 2395 и общее число погибших, умерших и пропавших без вести – 2473 человека.

Если предположить, что суммарные потери убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран, которые НРА понесла в мае – августе и ноябре – декабре 1921 года и в сентябре – октябре 1922 года, как минимум, равнялись потерям, понесенным в январе – июне 1922 года, то общие потери войск Дальневосточной республики убитыми, пропавшими без вести и умершими можно оценить в 5,0 тыс. человек.

Общие потери Красной Армии и НРА ДВР в 1921—1922 годах авторами книги «Россия и СССР в войнах XX века» оцениваются следующим образом [291] :

Таблица 17. Потери Красной Армии и Народно-революционной армии Дальневосточной Республики в 1921—1922 гг.

Бросается в глаза, что число умерших в результате несчастных случаев в Красной Армии за два года оказалось в 1,3 раза больше, чем в НРА за неполных полгода. Это говорит либо об очень значительном недоучете небоевых потерь в РККА, либо, что более вероятно, цифра жертв несчастных случаев в НРА, 2189 человек, включает также умерших от ран и болезней, тем более что графа «Умершие от ран и болезней» в случае с НРА оказывается пустой. Но для того чтобы получить истинные потери НРА умершими от ран, болезней и несчастных случаев, число 2189 человек надо, по меньшей мере, удвоить. Тогда общие потери НРА убитыми и умершими можно оценить в 9,4 тыс. человек. Потери Красной Армии в 1920 году мы определили в 150,3 тыс. убитыми и умершими от ран, что превышает число убитых и умерших на этапах санитарной эвакуации в имеющихся на сегодня отчетных документах в 6,7 раза. Если применить этот коэффициент к периоду 1921—1922 годов, то общие потери убитыми можно было бы оценить в 65,5 тыс. человек. Эта цифра близка к общим безвозвратным потерям фронтов за 1921—1922 год – 58 397 человек, в которую, однако, включены 32 773 дезертира, так что на собственно убитых и умерших, включая пропавших без вести, там приходится лишь 25 624 человека. Если добавить к ним безвозвратные потери НРА ДВР, то сумма возрастет до 28 512 человек. Наша оценка больше этой последней цифры в 2,3 раза. Такая цифра кажется вполне правдоподобной, особенно если считать, что данная цифра включает потери НРА ДВР, а также потери Частей особого назначения (ЧОН), с марта 1921 года считавшихся милиционными частями Красной Армии, Войска внутренней службы (ВНУС) и войска ВЧК, которые главным образом боролись с разного рода повстанческими движениями. В годовом исчислении потери убитыми и умершими от ран оказываются равны 32,25 тыс. человек, что оказывается в 4,7 раза меньше потерь 1920 года. Такое соотношение выглядит правдоподобным, поскольку отражает резкое снижение интенсивности боевых действий. Из 65,5 тыс. погибших 9,4 тыс., или 14,4 %, приходится на потери НРА ДВР, которой пришлось драться против регулярных белых войск – Азиатской дивизии и белоповстанческой армии приамурского правительства. Остальные потери, 56,1 тыс. человек, были понесены Красной Армией и разного рода внутренними войсками в боях с повстанческими движениями, в том числе во время подавления восстания в Кронштадте, антоновского восстания на Тамбовщине, ликвидации армии батьки Махно и ряда других крестьянских восстаний, а также в боях против отрядов УНР и отрядов Савинкова и Булак-Булаховича, периодически приходивших из Польши на территорию Украины и Белоруссии, а также в боях против грузинской и армянской армий. 9-я и 11-я армии Кавказского фронта в феврале – мае сражались против регулярных армий Грузии и Армении во время оккупации этих стран советскими войсками. В конце мая 1921 года Кавказский фронт был упразднен, и вместо него была образована Отдельная Кавказская Краснознаменная армия. Безвозвратные потери Кавказского фронта составили 9338 человек, но из них надо исключить дезертиров. Если на 58 397 человек приходится 32 723 дезертира, то в потерях Кавказского фронта их могло быть 5233 человека. Тогда потери фронта убитыми и умершими можно оценить в 4,1 тыс. человек. В этом случае на борьбу с повстанческими отрядами и армиями придется примерно 52 тыс. человек. В 1918—1920 годах суммарные потери Красной Армии и белых армий в борьбе с разного рода повстанческими отрядами мы оцениваем в половину от потерь Красной Армии в такого рода боевых действиях в 1921—1922 годах, т. е. в 26 тыс. погибших. Примерно такими же мы принимаем потери повстанческих отрядов погибшими в 1918—1920 годах, т. е. примерно 26 тыс. человек.

Можно предположить, что противники Красной Армии в боях понесли примерно такие же потери, т. е. около 65,5 тыс. убитыми и умершими от ран. Сюда не входят повстанцы и пленные белогвардейцы, расстрелянные вскоре после пленения. Их скорее следует отнести к жертвам красного террора.

Число умерших от ран и болезней в составе Красной Армии авторы книги «Россия и СССР в войнах XX века» получили расчетным путем следующим образом. В 1921 году учтено 580 548 инфекционных больных, из которых умерло 77 901 человек. С 1 января по 1 октября 1922 года было учтено 164 973 инфекционных больных, из которых умерло 28 368 человек. Далее из общего числа раненых и больных в 1921—1922 годах (2 464 639) вычитается общее число инфекционных больных – 745 521 человек. Результат – 1 719 118 человек рассматривается как суммарное число раненых и больных неинфекционными болезнями. Беря коэффициент летальности в 6 %, общее число умерших из числа раненых и неинфекционных больных оценивается в 103 147 человек, а количество всех умерших от ран и болезней – в 209 396 [292] . Однако число инфекционных больных кажется значительно заниженным. Во-первых, не учтены инфекционные больные за октябрь, ноябрь и декабрь 1922 года. Во-вторых, принимая во внимание число убитых, число раненых в 1921—1922 годах вряд ли превышало 150—200 тыс. человек (авторы книги вообще определяют общее число раненых в 12 132 человека, что, несомненно, многократно занижает их реальное число), неинфекционных больных оказывается порядка 1550—1570 тыс. человек, что вдвое превышает число инфекционных больных. Такое соотношение представляется совершенно невероятным. Вероятно, инфекционных больных в 1921—1922 годах было значительно больше, чем 745 521 человек. Для 1920 года общее число умерших от всех болезней и несчастных случаев мы определили в 247,8 тыс. человек на 2 589 533 больных, из которых не менее 1660 тыс. были инфекционными больными. В 1921—1922 годах общее число больных составило 2 457 410 человек. Общее число умерших от всех болезней и несчастных случаев в этот период можно оценить в 235,2 тыс. человек.

Определить потери антисоветских формирований умершими от болезней в 1921—1922 годах не представляется возможным. Однако ясно, что смертность от болезней среди них в этот период была значительно меньше, чем в советских войсках, принимая во внимание относительную малочисленность повстанцев по сравнению с Красной Армией и партизанский характер их действий небольшими группами, причем повстанцы значительное время оставались дома. Мы предполагаем, что число умерших от болезней среди повстанцев могло быть примерно в 10 раз меньше, чем среди бойцов Красной Армии, и достигать 25 тыс. человек в 1921—1922 годах.

Общие безвозвратные потери Красной Армии, включая умерших от болезней и иных небоевых причин, в 1921—1922 годах можно оценить в 300,7 тыс. человек. Безвозвратные потери антисоветских формирований (повстанцев, белых армий на востоке страны и национальных армий Армении и Грузии) за тот же период можно оценить в 90,5 тыс. человек.

Безвозвратные потери Красной Армии в 1918—1920 годах, по нашей оценке, составили 943,8 тыс. человек, а потери противостоявших ей белых и национальных армий, включая польскую, – в 488,6 тыс. человек, в том числе потери польской армии – 61,1 тыс. человек, включая умерших в плену поляков из плененной в Сибири 5-й дивизии польских стрелков. Потери повстанческих и партизанских отрядов, не принадлежавших ни красным, ни белым, а также противостоявших им красных и белых полицейских частей мы оцениваем в сумме в 52 тыс. человек. Совокупные потери всех военных формирований в годы Гражданской войны убитыми и умершими составили 1875,6 тыс. человек.

Потери войск держав-интервентов, участвовавших в Гражданской войне в России, оказались следующими. Войска Италии, действовавшие на Севере, в районе Мурманска и Архангельска, потеряли убитыми и умершими 17 человек, включая 2 офицеров [293] . С середины августа 1918 года до конца августа 1919 года американские экспедиционные войска на востоке России потеряли 25 убитыми, включая 1 офицера. 105 человек, включая 1 офицера, стали жертвами болезней и несчастных случаев. В плен попали 7 человек, включая 1 офицера, но все они были отпущены большевиками [294] . Всего американские войска на севере России с начала сентября 1918 года по начало августа 1919 года потеряли 235 человек убитыми и умершими, в том числе 70 человек – умершими от болезней, главным образом от «испанки». Американские войска в Сибири в период с середины августа 1918 года до начала апреля 1920 года потеряли 353 человека, включая 127 убитыми и умершими от ран. Остальные умерли, главным образом, от болезней [295] .

Британские войска в России потеряли 159 убитыми и умершими от ран, включая 30 офицеров, 111 пропавшими без вести и пленными, включая 26 офицеров, 353 умершими от болезней, несчастных случаев и по другим небоевым причинам, включая 10 офицеров. Санитарные потери составили 363 раненых, включая 41 офицера. В Архангельске британские потери составили 129 убитых и умерших от ран, включая 23 офицера, 67 умерших по другим причинам, включая 7 офицеров, 317 раненых, включая 33 офицера, 89 пропавших без вести и пленных, включая 14 офицеров. В Мурманске были убиты или умерли от ран 28 человек (включая 6 офицеров), умерли от других причин 30 человек (включая 1 офицера), 44 ранены (включая 8 офицеров), 1 рядовой, пропал без вести. Во Владивостоке умерли по другим причинам 18 рядовых британских военнослужащих и пропали без вести 18 человек, включая 11 офицеров. На Кавказе был убит один и ранен еще один солдат британской армии, а еще один солдат пропал без вести. От других причин умерли 225 человек, включая 2 офицеров. Наконец, в составе военной миссии при генерале Деникине был убит один офицер и ранен один солдат. Один солдат и один офицер пропали без вести, а 13 солдат умерли от прочих причин [296] .

В начале 1919 года на юге России высадились греческие войска, которым пришлось сражаться под Одессой против отрядов атамана Григорьева, который в тот момент служил в Красной Армии. К моменту эвакуации греческих войск в августе 1919 года их потери составили 398 убитыми и 657 ранеными [297] . Потери сербских и французских войск, вместе с греками, действовавшими на Юге России, составили около 600 убитых [298] .

Во время интервенции в Сибири в 1918—1922 годах японцы потеряли 3116 человек убитыми и умершими в составе армии и 45 – в составе флота, всего – 3161 человек. Из этого числа 1717 умерли от болезней. Большинство из убитых составляют гражданские лица, погибшие в результате нападений партизан [299] . Крупнейшим из них был т. н. Николаевский инцидент, когда во время нападения красного партизанского отряда анархиста Якова Тряпицына на Николаевск-на-Амуре 12—17 марта 1920 года была уничтожена не только большая часть японского гарнизона, но и практически все японское гражданское население. Из 350 японских военнослужащих и 380 мирных граждан погибли 602. В плен сдались 117 мужчин и 11 женщин, которые позднее также были уничтожены. По другим данным, японцев, как военных, так и гражданских, в Николаевске насчитывалось около 900. Все мужчины были мобилизованы и потому формально могли считаться солдатами армии. Еще больше жертв было из числа местного русского населения, за которое и пытались заступиться японцы [300] .

Чехословацкий корпус, сформированный в России из военнопленных чехов и словаков, ранее служивших в австро-венгерской армии, в мае 1918 года, во время переброски во Владивосток для эвакуации на родину, поднял антисоветское восстание и захватил значительные районы Поволжья, Урала и Сибири, прилегающие к Транссибирской магистрали. Из корпуса дезертировали и записались в Красную Армию 218 человек. Корпус перешел под французское командование. До конца 1918 года чехи и словаки вместе с армией Комуча вели боевые действия против красных, а после провозглашения независимости Чехословакии и переворота адмирала Колчака в Омске объявили о своем нейтралитете, ушли с фронта и ограничивались охраной Транссиба. К началу августа 1918 года в Чехословацком корпусе насчитывалось около 31,5 тыс. солдат. В дальнейшем численность корпуса выросла за счет вступления в него чехословацких пленных на востоке России. К 15 февраля 1919 года в корпусе было 15 997 человек, а к моменту эвакуации из России, завершившейся 2 сентября 1920 года, в корпусе состояло 56 449 военнослужащих и 6114 гражданских лиц – чехов и словаков, 1716 жен, 717 детей, 1935 иностранцев и 189 прочих (вероятно, в эту категорию отнесены бывшие подданные Российской империи) [301] . Потери корпуса в России составили 4112 убитыми и умершими [302] . Вероятно, в это число включены и потери, понесенные в боях чехословацких легионеров против немцев и австро-венгров в 1917—1918 годах и составившие не менее 280 убитых и 1000 раненых [303] .

Число жертв красного и белого террора, а также «зеленого» террора, осуществлявшегося повстанческими отрядами, боровшимися как с красными, так и с белыми, в настоящее время нельзя установить сколько-нибудь точно. Согласно опубликованным в конце 1919 года материалам созданной генералом Деникиным Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, число жертв красного террора к тому времени составляло около 1700 тыс. человек [304] . Если принять эту цифру, то общее число жертв красного террора должно было бы превышать 2 млн человек, поскольку деникинская комиссия, во-первых, не могла учесть жертвы конца 1919 и 1920—1922 годов и, во-вторых, не охватывала азиатскую часть России, а также север и северо-запад страны. Однако трудно себе представить, что в реальности жертв одного только красного террора было больше, чем погибших в рядах всех противоборствующих армий вместе взятых. Ведь мы считали жертвы военных только в ходе собственно боевых действий, не добавляя к ним жертв террора по отношению к уже сдавшимся противникам советской власти. Поэтому следует оговориться, что большая часть информации, собранной деникинской комиссией, представляет собой не документальные советские материалы и не акты эксгумации жертв террора, а свидетельства очевидцев, показания чудом уцелевших жертв террора. Но такого рода свидетельства всегда склонны преувеличивать число жертв и, кроме того, часто опираются на слухи, особенно когда и свидетели, и уцелевшие жертвы являются самозванцами. А именно из обработки устных свидетельств и была получена цифра в 1700 тыс. жертв красного террора. Можно предположить, что жертвы красного террора исчислялись сотнями тысяч, а возможно, превышали миллион человек, но установление сколько-нибудь близкой к действительности цифры жертв красного террора – дело будущих исследований. Можно только сказать, что жертв белого и «зеленого» террора было в несколько раз меньше, чем жертв красного террора, поскольку белый террор, равно как и «зеленый», проводился гораздо менее систематически, чем красный террор. Кроме того, белые контролировали территории со значительно менее многочисленным населением, чем красные. Надо также принять во внимание, что красные оказались победителями в Гражданской войне, и в их руки попало подавляющее большинство бывших военнослужащих белых армий и чиновников белых правительств, а также практически все участники разного рода повстанческих движений. Многие из перечисленных категорий лиц стали жертвами красного террора сразу после окончания Гражданской войны в соответствующей местности, например, после эвакуации Русской армии Врангеля из Крыма.

Также практически невозможно сколько-нибудь точно определить, сколько мирных жителей России стали жертвами голода и эпидемий. Соответствующие документы еще практически не собраны и не опубликованы. Можно лишь не сомневаться, что жертвы эпидемий и голода, особенно в период знаменитого голода в Поволжье в 1921—1922 годах, исчислялись сотнями тысяч и, возможно, миллионами человек. Десятки тысяч евреев погибли в результате погромов, которые совершали в Белоруссии и на Украине армии всех воюющих сторон.

Глава 4 Потери Красной Армии в межвоенный период, 1923—1940 гг

Советская интервенция в Афганистане. 1929 г

14 апреля 1929 года 2-тысячный отряд советских войск, переодетых в афганских эмигрантов, вторгся в Афганистан, где ранее, в январе 1929 года, в результате восстания военных и крестьян был свергнут проводивший просоветскую политику эмир Аманулла-хан и эмиром Хабибуллой Гази был провозглашен Бачаи-Сакао, бывший командир взвода афганской армии. Хабибулла провозгласил возвращение к принципам первоначального ислама и отменил реформы Амануллы, призванные европеизировать страну. Советским отрядом командовал Виталий Маркович Примаков (Рагиб-бей), бывший военный атташе в Кабуле. Его бойцы, вооруженные 12 ручными и 12 станковыми пулеметами и 4 горными орудиями, легко разгромили пограничные афганские гарнизоны и взяли Мазари-Шариф. В операции участвовали подразделения 81-го кавалерийского и 1-го горнострелкового полков и 7-го конного горного артиллерийского дивизиона. Отряд маскировался под сторонников Амануллы и должен был помочь последнему, находившемуся в тот момент со своими сторонниками в Кандагаре, вновь воцариться в Кабуле. В отряде один батальон составляли настоящие афганцы, сторонники свергнутого эмира, главным образом из числа хазарейцев. Однако бойцы Примакова не встретили поддержки местных жителей, которые отказывались признавать в них своих. Примаков вынужден был телеграфировать в Москву: «Операция задумывалась как действия небольшого конного отряда, который в процессе боевой работы обрастет формированиями, но с первых дней пришлось столкнуться с враждебностью населения». Отряд был осажден в Мазари-Шарифе превосходящими силами афганцев. На помощь был выслан кавалерийский эскадрон с пулеметами, но не сумел пробиться и возвратился на советскую территорию. 26 апреля 10 пулеметов и 200 снарядов были доставлены осажденным на самолетах. 8 мая Мазари-Шариф был деблокирован отрядом красноармейцев в 400 человек при 6 орудиях и 8 пулеметах. Его поддерживала авиация. Советские силы двинулись на юг. 18 мая Примакова во главе отряда сменил Али-Авзаль-хан (Александр Иванович Черепанов). Вскоре афганцы овладели городом Ташкурган, отрезав отряд Черепанова от советской границы. Красноармейцам пришлось возвращаться, чтобы отбить Ташкурган. 27 мая город был взят, но в боях за него красноармейцы израсходовали почти все боеприпасы. И в этот же день пришло известие, что силы Амануллы на юге потерпели поражение и что бывший эмир покинул Афганистан. 28 мая поступил приказ об отзыве отряда Черепанова из Афганистана. Потери советского отряда составили: 10 красноармейцев и 74 хазарейца убитыми, 30 красноармейцев и 117 хазарейцев ранеными. Из афганцев на советскую территорию вернулось чуть более 100 человек во главе с консулом в Ташкенте Гулам Наби-ханом. Остальные предпочли остаться на родине. Потери афганцев борьбе с отрядом Примакова – Черепанова точно неизвестны. Советская сторона оценивала их в несколько тысяч убитых, раненых и пленных [305] .

Советско-китайский конфликт на КВЖД 1929 г

Конфликт между СССР и Китаем возник по поводу прав на владение Китайской Восточной железной дорогой (КВЖД). 27 мая 1929 года китайская полиция провела обыск помещения советского генерального консульства в Харбине. Среди захваченного имущества были найдены две искусно сделанные печати, которые использовались для того, чтобы запечатывать письма и посылки с пропагандистскими материалами и отсылать их под видом американских и японских почтовых отправлений. Были арестованы 80 человек, в том числе 42 сотрудника консульства. 9 июля китайцы попытались поставить под свой контроль управление КВЖД, а 10 июля захватили телеграф. Начались аресты советских работников КВЖД, обвиненных в ведении коммунистической пропаганды. 11 июля было уволено советское руководство КВЖД.

13 июля НКИД послал китайским властям ноту протеста, указав на незаконность действий китайских властей. Там же утверждалось, что китайские войска придвинулись к советской границе и планируют заслать на территорию СССР отряды белогвардейцев. СССР указывал на исключительную серьезность положения, но был готов решить конфликт мирным путем, если граждане СССР будут освобождены, а противоправные действия прекращены. В противном случае Китаю будут грозить серьезные последствия. 14 июля было прекращено движение по КВЖД.

16 июля китайская сторона прислала ответ на ноту, где говорилось, что Китай вынужден пойти на меры по поддержанию общественного порядка и что в СССР были арестованы без предъявления обвинений тысячи китайских эмигрантов и торговцев. Нанкин готов отпустить советских служащих КВЖД, если СССР отпустит всех китайских граждан, арестованных по политическим мотивам.

17 июля СССР отозвал своих дипломатических, консульских и торговых представителей и выслал из страны китайских официальных лиц. 20 июля Китай разорвал дипломатические отношения с СССР. После этого советские войска начали активные маневры вдоль границы, что вызвало панику у китайского населения, уверенного в скором советском вторжении.

7 августа была образована Особая Дальневосточная армия (ОДВА). В новой ноте от 28 августа СССР заявил, что действия китайской стороны провоцируют войну. На границе постоянно происходили мелкие стычки [306] .

12 октября началось широкомасштабное вторжение ОДВА на китайскую территорию. Китайские войска не смогли оказать должного сопротивления, и советские войска заняли значительную часть Маньчжурии. Боевые действия прекратились 20 ноября. 22 декабря был подписан Хабаровский протокол, по которому КВЖД вновь признавалась совместным советско-китайским предприятием. Восстанавливалось положение, существовавшее до начала конфликта.

В ходе боев на КВЖД советские войска потеряли 199 человек убитыми, включая 13 командиров, 27 умершими от ран, включая 3 командиров, 22 умершими от болезней, включая 3 командиров. 1 боец погиб в результате несчастного случая. 32 человека, включая 3 командиров, пропали без вести. Всего погибло и пропало без вести 281 человек, включая 22 командира. Санитарные потери, по донесениям войск, составили 729 человек (только ранеными, контужеными, обмороженными). В то же время в госпиталях Дальнего Востока на лечении в период с ноября 1929 года по январь 1930 года находилось более 1400 человек [307] . Учитывая, что кто-то из раненых должен был поступить в госпитали еще в октябре, можно предположить, что санитарные потери Красной Армии во время конфликта на КВЖД в донесениях войск были занижены в 1,5—2 раза. Маловероятно, что разница образовалась за счет больных, поскольку в период активных боевых действий число раненых обычно значительно больше числа больных. Скорее всего в такой же пропорции были занижены и безвозвратные потери советских войск. На это указывает, в частности, то, что среди убитых, умерших от ран, болезней и несчастных случаев и пропавших без вести на 1 командира приходится только 11,8 рядового, тогда как более вероятным казалось бы соотношение порядка 20:1 или чуть выше, поскольку подавляющее большинство убитых командиров – это командиры взводов. Возможно, что реальное число убитых, умерших и пропавших без вести составляло около 600 человек. Среднемесячная численность советских войск в период конфликта составила 18 521 человек, включая 1334 командира [308] . Таким образом, на 1 командира приходилось в среднем 12,9 рядового, что выше, чем такое же соотношение в безвозвратных потерях. Однако такое соотношение в общей численности войск получается главным образом за счет повышенной доли командиров в штабах и в тыловых частях, которые почти не несут безвозвратных потерь. Поэтому в боевых подразделениях на одного командира приходится значительно больше рядовых солдат.

Китайские потери точно неизвестны, но несомненно, что они были многократно ниже, чем советские. Китайская армия по сути оставалась еще армией феодальной, не обученной современной тактике, с плохо подготовленным личным составом, подчас совмещавшим службу с грабежами. Ведь в китайскую армию попадали главным образом безземельные крестьяне, батраки, городская беднота и прочие люмпены, которые видели в поступлении на военную службу единственный шанс получить средства к существованию. Красная Армия значительно превосходила китайские войска как по уровню боевой подготовки, так и по моральному духу. Согласно советской оценке, китайцы потеряли не менее 2000 убитыми (при этом не менее 1035 китайских военнослужащих будто были захоронены советскими войсками) и не менее 8300 пленными, из которых 1240 отказались возвращаться на родину [309] .

Гражданская война в Испании, 1936—1939 гг

В ходе Гражданской войны в Испании СССР поддерживал левое республиканское правительство, тогда как поднявшего против него военный мятеж генерала Франко поддерживали Германия и Италия. В Испанию было послано около 3 тыс. советских военных советников и специалистов, участвовавших в боевых действиях. Советников было около 600 человек, а специалистов, непосредственно участвовавших в боевых действиях – 1811 человек. Среди последних были 772 летчика, 351 танкист, 100 артиллеристов, 77 моряков, 166 связистов (радистов и шифровальщиков), 141 инженер и техник и 204 переводчика [310] . Кроме того, в Испании было несколько сот сотрудников НКВД и Разведывательного управления РККА, занимавшихся разведкой и контрразведкой, а также организацией партизанского движения и диверсий. Осенью 1938 года почти все советские специалисты и советники покинули Испанию. Осталась лишь небольшая группа советников в Мадриде. Последний из них покинул страну в марте 1939 года, перед самым падением Испанской республики. Кроме того, в Испании находилось около 1000 советских гражданских специалистов, из которых погибло 40 человек [311] . Потери военных советников и военных специалистов составили 198 погибшими, в том числе не менее 93 летчиков [312] . На 189 погибших военнослужащих есть более подробные данные: 127, включая 77 командиров, погибли в бою, 11, включая 8 командиров, умерли от ран, 32, включая 25 командиров, пропало без вести и 19 командиров погибли в результате происшествий [313] .

Советско-японские конфликты у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, 1938—1939 гг

В период с 29 июля по 9 августа 1938 года, во время боев у озера Хасан против Красной Армии (Чангкуфенгского инцидента), японцы потеряли 526 убитыми и умершими от ран и 914 ранеными. В 1939 году, во время гораздо более масштабного столкновения с советскими войсками в районе реки Халхин-Гол (по японской терминологии – Номонганский инцидент), японские потери в мае – июле составили 159 убитых, 119 раненых, 12 пропавших без вести, а в августе – начале сентября – 7696 убитых, 8647 раненых и 1021 пропавший без вести [314] . Таким образом, общее число погибших японцев во время боев на Халхин-Голе, с учетом того, что из советского плена вернулось 160 японских и 44 маньчжурских военнослужащих, можно оценить в 8684 человека. Однако из выбитых на стеле в Хайларе – установленном японским командованием в 1942 году памятнике японским и маньчжурским военнослужащим Квантунской армии, погибшим к тому времени в войне, – из 10 301 имени, выбитом на памятнике, 9471 – это те, кто пал во время Номонганского инцидента [315] . Можно предположить, что разница в 813 человек относится к тем, кто умер от ран, болезней и по иным причинам.

Потери советских войск в боях у Хасана составили 759 убитых, 100 умерших от ран и болезней, 6 человек погибших в результате несчастных случаев и 95 пропавших без вести, а всего – 960 погибших, 2752 раненых и 527 больных [316] . Советские безвозвратные потери были больше японских в 1,8 раза.

Потери Красной Армии во время боев на реке Халхин-Гол составили 6472 убитыми, 1152 умершими от ран, 8 умершими от болезней, пропавшими без вести 2028 человек, погибшими в результате несчастных случаев – 43 человека. С учетом того, что 89 красноармейцев вернулись из японского плена, общие потери советских войск убитыми и умершими можно оценить в 9614 человек. Это в 1,015 раза больше потерь японо-маньчжурских войск погибшими и умершими. Кроме того, во время боев у Халхин-Гола союзные Красной Армии монгольские войска потеряли, по официальным данным, опубликованным в ноябре 1939 года, 165 убитых и 401 раненого. Однако, по позднейшим исследованиям монгольского историка Тамира Ганболда, потери монгольской армии составили 895 человек, из которых на убитых и умерших приходится 234 человека. Из этого числа 1 монгольский солдат умер в японском плену [317] . С учетом безвозвратных потерь советско-монгольских и японо-маньчжурских войск соотношение оказывается равным 1,04:1.

Потери советских войск на Халхин-Голе ранеными составили 15 251 человек, а больными – не менее 2287 человек, из которых 701 человек проходил лечение на территории Забайкальского военного округа, а подавляющее большинство остальных – на территории Монголии [318] .

Советско-финская война, 1939—1940 гг

В советско-финской, или Зимней, войне в ноябре 1939 – марте 1940 года финская армия потеряла 18 139 убитыми, 1437 умершими от ран и болезней, 4101 пропавшими без вести и 43 557 ранеными, оставшимися в живых, из 337 тыс. призванных в армию. Из 4101 пропавшего без вести 847 вернулись из советского плена, а 1820 были официально признаны убитыми [319] . Пропавшими без вести в настоящее время числятся 1434 финских военнослужащих. Поскольку в советском плену умерло 16 финских военнопленных, 847 вернулись на родину, а 20 остались в СССР [320] , то общее число убитых среди пропавших без вести можно оценить в 3218 человек. Общее число убитых тогда составит 21 357, умерших от ран и болезней – 1437, умерших в плену – 16. Общие безвозвратные потери вооруженных сил Финляндии в Зимней войне можно оценить в 22 810 погибших. Кроме того, на стороне Финляндии сражались иностранные добровольцы. Из 8680 шведских граждан погибли 33 и были ранены 185. Из 695 норвежцев погибли 2. Из 1010 датчан погибли 5. Из 72 американских финнов 3 были убиты и 5 ранены. 346 венгров, сражавшихся на стороне Финляндии, потерь не понесли. Также в финской армии состояли около 350 бывших подданных Российской империи – беломорских и олонецких карелов и ингерманландские финны. Из них был сформирован партизанский батальон, который так и не вступил в бой. Кроме того, в финской армии сражались и другие добровольцы, которые боевых потерь не понесли. Это – 56 эстонцев, 51 бельгиец, 18 граждан Германии, 17 голландцев, 13 англичан, 7 итальянцев, 6 поляков, 6 швейцарцев, 4 гражданина Латвии, 3 гражданина Люксембурга, 2 гражданина Франции, 2 гражданина Испании и по 1 выходцу из Югославии, Румынии, Чехословакии и Португалии, а также 15 русских эмигрантов с нансеновскими паспортами лиц без гражданства. Не исключено, что русские эмигранты были и среди граждан европейских стран, приехавших добровольцами в Финляндию. Суммарные потери финской стороны, с учетом потерь иностранных добровольцев, составили 22 853 погибших и умерших.

Сухопутные войска Финляндии потеряли 17 005 убитых, 3781 пропавших без вести и 44 414 раненых, флот соответственно – 1013, 282 и 2204, а авиация – 47, 28 и 54. Кроме того, 33 человека погибло и 44 было ранено в тыловых частях, а жертвы войск Резерва Ставки Главкома исчислялись 41 убитым, 10 пропавшими без вести и 78 ранеными. Потери гражданского населения финские исследователи оценивают в Зимней войне в 1029 человек. В это число входят главным образом жертвы советских воздушных налетов на Хельсинки и другие города, а также 65 моряков финского торгового флота, погибшие на потопленных судах, и 68 женщин-медсестер [321] . Советские потери в Зимней войне мы оцениваем, базируясь на подсчетах П.А. Аптекарем числа персоналий в «Книгах учета безвозвратных потерь Рабоче-Крестьянской Красной Армии в войне с белофиннами». Он насчитал в этих книгах 131 476 убитых, умерших от ран и не вернувшихся с войны пропавшими без вести. По мнению П.А. Аптекаря, данные «Книг учета безвозвратных потерь» страдают неполнотой. Так, там нет фамилий расстрелянных перед строем по приговору трибунала командиров, комиссаров и начальников штабов 44-й стрелковой дивизии и 662-го стрелкового полка. Можно предположить, что в «Книги учета безвозвратных потерь» не попали расстрелянные по приговорам трибуналов, а также погибшие в результате несчастных случаев и самоубийств. Не исключено, что туда не попали и умершие от болезней. Выборочная проверка, проведенная в фондах Российского государственного военного архива (РГВА), показала, что 20—25 % людей, значащихся в донесениях частей о безвозвратных потерях, не попали в «Книги учета безвозвратных потерь» и составленную на их основе картотеку. В эти книги также не вошли потери Военно-морского флота и пограничных войск, пограничных и внутренних войск, а также умершие от ран в тыловых госпиталях, расположенных вне тыловых границ Северо-Западного фронта [322] . Мы предполагаем, что в «Книгах безвозвратных потерь» отсутствует информация о примерно 22,5 % потерь и что этот недоучет покрывает также потери ВМФ и войск НКВД и умерших в тыловых госпиталях за пределами полосы Северо-Западного фронта. Тогда общее число погибших и умерших в ходе войны советских военнослужащих можно оценить в 169,6 тыс. человек.

Финское командование оценивало советские потери в 200 тыс. погибших и пропавших без вести. Более высокие оценки безвозвратных потерь советских войск в 230—270 тыс. погибшими [323] представляются нам значительно завышенными. В финский плен попало, по разным оценкам, от 5546 до 6116 красноармейцев. Из этого числа вернулось на родину 5465 (из них 158 было расстреляно по обвинению в шпионаже и измене родине), до 111 пленных, возможно, умерло в плену, а некоторое, точно не установленное число пленных осталось в Финляндии. Поэтому точное число умерших в плену советских пленных установить невозможно [324] .

Соотношение потерь убитыми и умершими оказывается 7,4:1, а пленными – от 6,3:1 до 6,9:1 в пользу финской стороны. Финская армия превосходила Красную Армию по уровню боевой подготовки и командования, хорошо знала местность, на которой происходили бои, и была гораздо лучше экипирована и подготовлена для боях в зимних условиях. Эти преимущества позволили компенсировать подавляющее превосходство советской стороны в людях и технике.

Советские потери в ходе гражданской войны в Китае и японско-китайской войны, 1923—1941 гг

Советский Союз в ходе гражданской войны в Китае и начавшейся летом 1937 года японско-китайской войны оказывал помощь как правительству Гоминьдана, так и китайским коммунистам. Вплоть до начала 1942 года в Китае находились советские военные советники и специалисты. В 1923—1927 годах в Китае находилось в общей сложности 135 советских военнослужащих [325] . Данных об их потерях нет. В 1937—1941 годах в Китае побывало около 5 тыс. советских военнослужащих. В середине февраля 1939 года их насчитывалось 3665. В 1937—1941 годах в Китае погибло 227 советских военных, главным образом летчиков. 97 человек, включая 70 командиров, было убито, 6, включая 3 командиров, умерло от ран, 5, включая 4 командиров, умерло от болезней, 8, включая 5 командиров, пропало без вести, и 111, включая 77 командиров, стали жертвами катастроф и других несчастных случаев [326] .

Вторжение Красной Армии в Польшу, сентябрь – октябрь 1939 г

17 сентября 1939 года, выполняя положения секретного протокола к пакту Молотов – Риббентроп, Красная Армия вторглась в Польшу. Польский главнокомандующий маршал Эдвард Рыдз-Смиглы отдал приказ оказывать сопротивление советским войскам только в случаях нападения на польские части и попытки их разоружения. Остаткам польских войск предписывалось постараться уйти в Румынию, Венгрию, Литву или Латвию. Отдельные столкновения между польскими и советскими войсками происходили вплоть до 5 октября. По официальным советским данным, безвозвратные потери двух советских фронтов, Белорусского и Украинского, составили 1475 человек, в том числе 148 командиров. Из этого числа было убито 973 человека, включая 109 командиров, умерло от ран 102 человека, включая 15 командиров, погибло в результате несчастных случаев 76 человек, включая 18 командиров, пропало без вести 302 человека, включая 6 командиров, и умерло от болезней 22 красноармейца. Раненых, контуженых и обожженных насчитывалось 2002 человека, включая 186 командиров, и заболевших – 381 человек, включая 26 командиров [327] . Заметим, что отдельно не выделены потери политического состава (политруков и комиссаров). Они могут включаться либо в число командиров, либо в число рядовых бойцов. Польская сторона считает, что советские данные о потерях Красной Армии занижены и в действительности она потеряла в боях с польскими войсками 2—2,5 тыс. убитыми 8—10 тыс. ранеными [328] .

По польской оценке, в боях против Красной Армии погибло или пропало без вести 6—7 тыс. польских военных и гражданских лиц, а около 10 тыс. было ранено [329] . По советской оценке, в плен было взято 452 536 польских военных и гражданских лиц, включая 18 789 офицеров и чиновников [330] . По польской оценке, в действительности в советский плен попало 232—255 тыс. польских военнослужащих, а цифра в 452 тыс. пленных возникла за счет двойного счета и включения в число пленных гражданских лиц [331] . Подавляющее большинство офицеров, а также служащих жандармерии, полиции и тюремного ведомства были расстреляны в Катыни, Медном и Харькове в апреле – мае 1940 года. Еще 7095 человек польских гражданских лиц было расстреляно в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии. Общее число поляков, расстрелянных по решению Политбюро от 5 марта 1940 года, составило 21 857 человек [332] .

Глава 5 Потери Советского Союза и Германии во Второй мировой войне: методы подсчетов и наиболее вероятные результаты

Критика официальной цифры безвозвратных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне

Советский Союз и Германия понесли наибольшие потери среди всех участников Второй мировой войны. Установление величины безвозвратных потерь как вооруженных сил, так и гражданского населения этих двух стран и сегодня, спустя 68 лет после окончания войны, остается сложной статистической задачей, и здесь оценки различных исследователей различаются весьма существенно. Особенно это касается оценок потерь Красной Армии, где цифры различных исследователей отличаются в несколько раз.

Тут следует иметь в виду, что исчисление населения и, в частности, исчисление людских потерь – это не просто решение некой математической задачи. Ведь речь идет не об исчислении неодушевленных предметов, а о живых людях, обладающих свободной волей. Данное обстоятельство делает все исчисления принципиально менее точными, чем в случае любых подсчетов неодушевленных предметов или решения абстрактных математических задач. На точность подсчетов, когда мы имеем дело со статистикой населения, влияют как свойства того массива, который требуется подсчитать, так и свойства тех людей, которые считают. В случае подсчета военных людей объектом подсчетов являются не живые люди, которые сами могут ответить на интересующие нас вопросы, как это бывает в идеале, например, при проведении переписей населения, а люди, погибшие или пропавшие без вести, т. е. в сам момент подсчета заведомо недоступные для счетчиков. Подсчет военных потерь производится на основе донесений разных уровней, причем первичные донесения о потерях (обычно это донесения командиров взводов), как правило, не сохраняются в архивах. Эти донесения основывались как на личных впечатлениях командира, наблюдавшего предполагаемую гибель своих бойцов, так и на показаниях подчиненных о гибели кого-то из товарищей, а также на факте отсутствия кого-то из бойцов после боя. Здесь присутствует и субъективный фактор. Автор донесения обычно стремился приуменьшить данные о безвозвратных потерях или сообщать о них с опозданием. Это позволяло получать дополнительные пайки и улучшать представление начальства о результатах боевой деятельности. Однако главным образом занижение уровня потерь могло идти в тех инстанциях, куда поступали первичные донесения о потерях. Каждая из этих инстанций, начиная от роты и кончая фронтом (группой армий), была заинтересована в том, чтобы представить результаты собственной боевой деятельности в наилучшем свете. Это достигалось преуменьшением собственных потерь и преувеличением потерь противника. Степень искажения донесений о потерях определялась как уровнем культуры и существующими традициями, так и абсолютной величиной собственных потерь. Чем они больше, тем больше и уровень их занижения.

Как объективные, так и субъективные трудности определения советских военных потерь приводят к тому, что существующие оценки различаются между собой в несколько раз. Приверженность исследователей тем или иным оценкам зачастую определяется идеологическими причинами. Более высоких оценок придерживаются те, кто более критически относятся к советскому прошлому. Сторонниками более умеренных оценок в большинстве случаев являются те, кто склонен находить определенные достоинства в советском проекте. С особенным усердием отстаивают наименьшие оценки потерь Красной Армии представители военного ведомства. Они стремятся доказать, что Красная Армия воевала не хуже вермахта, и тем самым оправдать сохранение основных принципов строительства вооруженных сил, во многом остававшихся неизменными со времен Великой Отечественной войны.

Официальные цифры советских военных потерь в Великой Отечественной войне, впервые обнародованные в виде монографии в 1993 году, не выдерживают никакой научной критики, причем все нелепости, отмеченные еще в первом издании, так и не были исправлены в последующих изданиях [333] . Между тем, данные, содержащиеся в самих этих изданиях, опровергают установленную с комической точностью цифру в 8 668 400 красноармейцев, краснофлотцев и бойцов войск НКВД, погибших за годы войны. Правда, во втором издании добавилась еще цифра в 500 тыс. человек, призванных на военные сборы в мае – июне 1941 года и пропавших без вести в начале войны. Авторы все же склонны эту непонятно откуда взявшуюся цифру относить к потерям мирного населения и оставляют без изменений цифру безвозвратных потерь Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне в 8 668 400 человек [334] .

Г.Ф. Кривошеев, отстаивая генштабовскую цифру потерь, заявил в интервью журналу «Итоги»: «Меня удивляет странное желание некоторых наших сограждан очернить армию и увеличить количество ее потерь во время войны. Фамилии этих людей вы и без меня знаете – Борис Соколов, Александр Руцкой, Дмитрий Волкогонов. Говорухин в своем фильме «Россия, которую мы потеряли» говорит, что мы несли потери в 10 раз большие, чем немцы. Руцкой говорил – в 14 раз больше. Поверьте, все это противоречит архивным документам Генштаба» [335] . Тех исследователей, которые пытаются объективно подойти к исследованию проблемы советских военных потерь и разобраться в нестыковках, которые имеются в официальных изданиях, обвиняют в фальсификациях [336] . Между тем, еще в юбилейном 1995 году мне довелось встретиться с Кривошеевым и его командой на публичном выступлении в Государственной публичной исторической библиотеке в Москве. Когда Кривошеев озвучил исчисленные им и его сотрудниками официальные цифры потерь, я прямо спросил, какая у него в школе была оценка по арифметике, генерал искренне возмутился и с пеной у рта начал доказывать, что окончил школу с золотой медалью. Публика же зашикала, что вопрос некорректный. Я возразил, что вопрос корректный, и привел пример с потерями Центрального фронта в Курской оборонительной операции в июле 1943 года, доказывающий, как минимум, трехкратное занижение потерь в сборнике «Гриф секретности снят» (этот пример приводится чуть ниже). Публика была потрясена, а Кривошеев и его соратники растеряны. Только несколько минут спустя один из членов авторского коллектива сборника, ныне покойный капитан 1-го ранга М.В. Филимошин, который непосредственно и считал потери в Великой Отечественной войне и которому я ранее в частном разговоре приводил тот же пример с Центральным фронтом в доказательство абсурдности их расчетов, бросился к микрофону и растерянно прокричал, что они, дескать, не могут отвечать за чужие цифры, которые кто-то когда-то указал в донесениях. Тем не менее авторский коллектив книги «Гриф секретности снят» продолжал и продолжает настаивать на соответствии своей суммарной цифры в 8 668 400 погибших истинной величине потерь. Критики они не слышат, поскольку имеют определенное идеологическое задание.

Как свидетельствуют участники войны И.А. Дугас и Ф.Я. Черон, «ох, как много неправды и полуправды нагородили Кривошеев и его команда! Авторы занялись мифотворчеством с надеждой, что молодое поколение не разберется в событиях». Опровергая с помощью немецких цифр явно заниженные данные сборника «Гриф секретности снят» о смертности советских военнопленных – всего будто бы 1,4 млн человек, Дугас и Черон также приводят свидетельство Ф. Сетина, работавшего в Центральном архиве Министерства обороны: «Однажды накануне обеденного перерыва из отдельного читального зала, отгороженного от нас глухой стеной, вышла группа молодых людей. В этом зале работали люди с особо секретными документами.

Как потом выяснилось, это были офицеры Генерального штаба, в большинстве полковники, симпатичные, широко образованные и культурные, знающие себе цену. Как офицер в отставке и фронтовик, я потянулся к ним; в столовой, в курилке или в комнате отдыха то и дело включался в общую беседу с коллегами. Из обрывков разговоров я понял, что они занимаются подсчетом безвозвратных потерь наших войск за годы войны, для чего просматривали все архивные фонды, имеющие к этому отношение. Как мне сказали, предыдущая группа высчитала цифру более чем в тридцать миллионов. «Наверху» эту цифру не приняли. «Слишком много», – сказали. И сформировали новую группу» [337] . Очевидно, группа М.А. Гареева и Г.Ф. Кривошеева и стала той группой, которая посчитала так, как нужно было «верхам».

Характерно, что в прямом эфире программы Владимира Познера «Времена» президент Академии военных наук генерал армии М.А. Гареев, отстаивая официальную цифру потерь, невольно проговорился, когда заявил, обращаясь к собравшейся в студии аудитории, что «не обязательно вам знать эти все цифры» [338] . Беда в том, что официальная цифра потерь уже стала составной частью мифа Великой Победы, призванной оправдать советское прошлое.

Между тем, официальные цифры потерь легко опровергаются информацией, которая содержится в самом сборнике «Гриф секретности снят» (во всех его изданиях). Согласно данным этого сборника, 5 июля 1943 года, к началу Курской битвы, войска Центрального фронта насчитывали 738 тысяч человек и в ходе оборонительного сражения с 5 по 11 июля включительно потеряли убитыми и пропавшими без вести 15 336 человек и ранеными и больными 18 561 человека. При этом группа армий «Центр» в первую декаду июля взяла 6647 пленных, а во вторую декаду – 5079 [339] . Почти все эти пленные были взяты до 12 июля и почти все – из состава Центрального фронта. Тогда число убитых должно составить порядка 4 тыс. человек, что явно мало для более чем 18 тыс. раненых. К моменту перехода Красной Армии в наступление на Орел, 12 июля, состав войск Центрального фронта почти не изменился: прибыла одна танковая и убыли две стрелковые бригады. Танковая бригада тогда по штату насчитывала 1300 человек, а в одной стрелковой бригаде было 4,2 тыс. человек. С учетом этого к началу Орловской операции Центральный фронт должен был располагать 697 тыс. человек личного состава. Однако, как утверждают авторы книги «Гриф секретности снят», в тот момент в войсках Рокоссовского насчитывалось только 645 300 человек [340] . Значит, истинные потери Центрального фронта в оборонительном сражении под Курском были, как минимум, на 51,7 тыс. больше, чем утверждает официальная статистика, причем основная масса недоучета приходится на безвозвратные потери. Если предположить, что недоучет потерь относился главным образом к безвозвратным потерям, то последние оказываются занижены примерно в 4,4 раза. И это только при условии, что в войска Центрального фронта в ходе оборонительной операции не поступало маршевое пополнение. Если же такое пополнение поступало, то реальные потери должны были быть еще выше (на соседний Воронежский фронт пополнение в ходе оборонительного сражения поступало) [341] . Не могло же сразу такое количество людей дезертировать или просто исчезнуть неведомо куда, да еще в условиях ожесточенных боев. Хотя нам неоднократно приходилось указывать авторам книги «Гриф секретности снят» на данное несоответствие, и в печати и в личных беседах, никакого объяснения данного факта они не дали, и все указанные цифры остались неизменными во всех изданиях [342] .

Еще один пример касается обороны Одессы, продолжавшейся с 5 августа по 16 октября 1941 года. Официальные цифры советских потерь в этой операции – 16 578 убитых и пропавших без вести и 24 690 раненых и больных [343] . Однако известно, что в ходе сражения за Одессу румынская армия взяла около 16 тыс. пленных [344] . Румынская армия в этих боях потеряла 1246 пленными [345] . Все румынские потери под Одессой составили 17 729 убитыми и умершими от ран болезней, 63 345 ранеными и 11 471 пропавшими без вести [346] . Учитывая, что в плен попали только 1246 румынских солдат и офицеров, остальных 10 225 пропавших без вести надо признать погибшими. Тогда общее число погибших румынских военнослужащих при осаде Одессы можно оценить в 27 954 человека, раненых – в 63 345 человек и пленных в 1246 человек, а всего – 92 545 человек.

Совершенно невероятно, чтобы за более чем два месяца боев защитники Одессы потеряли всего 578 убитых. Если учесть, что, согласно донесению вице-адмирала Ф.С. Октябрьского Сталину от 23 августа 1941 года, войска Одесского оборонительного района в среднем ежедневно теряли 800—1000 человек [347] , то общие потери за 72 дня обороны можно оценить в 64 800 человек, что на 23 532 человека больше официальных. По свидетельству К.М. Симонова, в одном из документов он нашел данные, что Приморская армия с 12 августа по 15 октября потеряла 33 367 раненых [348] . Тогда безвозвратные потери можно оценить в 31,4 тыс. убитых и пропавших без вести. Число убитых можно оценить в 15,4 тыс. человек. Замечу, что эта оценка близка к той, которая была сделана румынскими и британским историками на основе румынских документов и показаний пленных. Марк Эксуорзи и его румынские соавторы Корнель Скафес и Кристиан Крациунойу оценивают советские потери во время осады Одессы в 60 тыс. человек [349] . Соотношение общих потерь тогда оказывается 1,43:1 в пользу Красной Армии, а безвозвратных – 1,08:1 в пользу румынской армии. Перевес по безвозвратным потерям в пользу Румынии достигнут за счет значительного числа пленных. По убитым же соотношение оказывается 1,12:1 в пользу Красной Армии.

Близкие к 16 578 убитым и пропавшим без вести цифры повторены и в недавно вышедшей книге А.С. Юновидова «Оборона Одессы». Здесь дана более подробная структура потерь, а также их разбивка по дивизиям. Оказывается, было убито 4397 человек, пропало без вести 9747 человек, попало в плен – 336 человек, было ранено – 24 218, заболело – 450 и выбыло из строя по другим причинам – 1279 [350] . Общие потери в 40 427 человек здесь оказываются даже на 841 человек меньше, чем в книге «Россия и СССР в войнах XX века», возможно, потому, что А.С. Юновидов не учел потери флота. Кстати сказать, 1279 человек, выбывших по иным причинам, скорее всего, относятся к безвозвратным потерям и включают в себя жертв болезней, несчастных случаев, самоубийств, трибуналов, а также, возможно, умерших от ран. Таким образом, общее число пленных, по советским официальным данным, не могло превышать 10 083 человек. Однако на одного убитого приходится 5,5 раненого, что маловероятно. Если предположить, что соотношение убитых и раненых 1:3, то число убитых должно быть около 8,1 тыс. человек, и число пленных тогда не будет больше 6,4 тыс. человек. В книге А.С. Юновидова перечисляются части и соединения, участвовавшие в обороне Одессы, а также те из них, которые потом прибыли в Севастополь. Из сравнения этих списков видно, что были сформированы в Одессе, но не прибыли в Севастополь сводный стрелковый полк, отдельный запасной стрелковый батальон и Одесская стрелковая дивизия (фактически ополченческая) [351] . А.С. Юновидов про эту дивизию пишет, что «несмотря на название «Одесская», формировалась она из частей Восточного сектора обороны, а одесситами лишь пополнялась» [352] . В дальнейшем, 11 сентября, эта дивизия, в которую влились 5 тыс. одесских ополченцев, была переформирована в 421-ю стрелковую. Вероятно, потери этой дивизии до ее переформирования в регулярную стрелковую дивизию, равно как и более ранние потери составивших ее частей, не учтены ни Кривошеевым, ни Юновидовым, так же как и потери 3-го морского полка, который в перечне потерь у Юновидова отсутствует, однако объявляется в Севастополе с личным составом в 1525 человек. Кстати, помимо него, в обороне Одессы участвовали еще 1-й полк морской пехоты численностью около 1300 человек и 2-й полк морской пехоты численностью около 700 человек. Об их потерях и судьбе в книге А.С. Юновидова вообще ничего не говорится. А ведь они были включены в состав Одесской стрелковой дивизии, так же как пять батальонов Тираспольского укрепленного района, 26-й полк войск НКВД, 64-й отдельный пулеметный батальон, батальон 249-го конвойного полка и 1-й батальон 136-го запасного полка, а также 54-й полк 25-й стрелковой дивизии и два истребительных батальона. А 30 августа в дивизию, тогда еще просто Одесскую, было влито 5-тысячное маршевое пополнение, прибывшее морем [353] . Но, скорее всего, недоучтены потери и всех остальных дивизий и частей, прежде всего потери пропавшими без вести. Всего в Одессе за время обороны города было сформировано 29 частей, включая одну дивизию, один полк, 4 отдельных батальона, 9 отдельных рот, 3 отряда и 3 бронепоезда [354] .

Многие уроженцы Одессы предпочитали дезертировать и сдаться в плен. Не случайно А.С. Юновидов замечает, что «доклады о низких боевых качествах одесситов направлялись даже Мехлису» (тогда – начальнику ГлавПУРа) [355] . Тот же автор приводит составленный в марте 1942 года отчет отдела укомплектования штаба Приморской армии, где отмечались «хорошие, высокие боевые качества пополнения, прибывшего с маршевыми ротами из СКВО», тогда как «среди пополнения, призванного по г. Одессе, оказалось немало лиц, проявивших трусость, дезертирство и сдачу в плен». Поэтому 11 октября отозванные из всех частей красноармейцы-одесситы были эвакуированы из Одессы, за день до того, как приказ об эвакуации был доведен до командиров частей [356] . Однако еще с начала октября румынские войска через громкоговорители и листовки распространяли сведения о скором оставлении советскими войсками Одессы, так что многие одесситы могли заранее дезертировать, а потом сдаться в плен румынам.

Численность же соединений, эвакуированных в Севастополь, наводит на мысль о недоучете потерь. Так, 25-я стрелковая дивизия, потерявшая 10 960 человек, насчитывала 9838 человек. Это дает общую численность дивизии (вместе с возможно полученным маршевым пополнением) в 20 798 человек, что значительно превышает штатную численность и наводит на мысль о получении маршевого пополнения. Тем более что один свой стрелковый полк и некоторые другие подразделения 25-я дивизия передала 421-й, а эта убыль, скорее всего, была компенсирована пополнением. Та же картина и в 95-й стрелковой дивизии, где при потерях в 16 674 человека численность в Севастополе оказалась равна 8947 человекам, что примерно на 5,5 тыс. ниже штатной. А вот 421-я стрелковая дивизия, потерявшая 3483 человека, в Севастополь прибыла, имея всего 6998 человек личного состава. Это дает первоначальную численность дивизии в 10 481 человека, что ниже предвоенного штата. Согласно штату № 04/400 от 5 апреля 1941 года численность стрелковой дивизии составляла 14 483 человека. Некомплект по сравнению со штатной численностью для 421-й дивизии составлял около 4 тыс. человек. Правда, 29 июля 1941 года был введен новый штат 04/600 в 10 859 человек, но вряд ли о нем успели узнать в Одессе [357] . Можно предположить, что потери 421-й стрелковой дивизии даны только в период с 11 сентября по 16 октября 1941 года, тогда как потери ее предшественницы Одесской стрелковой дивизии (с 1 сентября – 1-й Одесской стрелковой дивизии) и частей, ее составляющих, в период с 8 августа по 10 сентября, вероятнее всего, не учтены. А они, вероятно, были даже больше, чем потери в период с 11 сентября по 16 октября. Если в конце августа в дивизию влили пополнение в 5 тыс. человек, вряд ли потери за август были меньше этой величины. Потери 2-й кавдивизии в 4475 человек при ее численности в Севастополе в 2008 человек наводят на мысль о недоучете потерь, поскольку по штату на 22 июня 1941 года в ней должно было насчитываться 9240 человек [358] . Численность 2-й кавдивизии в Севастополе оказалась на 2,8 тыс. ниже штатной. Наконец, 157-я стрелковая дивизия, потерявшая в Одессе всего 806 человек, в Севастополе вообще не числится. Между тем эта дивизия полной штатной численности (около 14,5 тыс. человек, а по румынской оценке – 12,6 тыс. человек [359] ) была переброшена в Одессу 15—20 сентября, и вместе с ней прибыло 15 тыс. маршевого пополнения. 157-я дивизия играла главную роль в контрударе 22 сентября, при этом ее 633-й стрелковый полк в ходе подготовки к нему сменил части 421-й стрелковой дивизии, причем «по воспоминаниям ветеранов полка в сменяемых подразделениях было мало красноармейцев и краснофлотцев, но много гражданских, в том числе женщин». В книге же Юновидова данных о численности 157-й стрелковой дивизии нет, потому что она была эвакуирована из Одессы первой. Уже 10 октября ее перебросили к Перекопу в состав 51-й Отдельной армии [360] . Скорее всего данные о ее потерях в Одессе значительно занижены. Здесь также ценно свидетельство о наличии гражданских, в том числе женщин, в рядах 421-й дивизии. Возможно, здесь имел место фактический призыв непосредственно в части, а потери среди таких призывников были особенно велики.

Под потерями разных частей в 3929 человек, включая 1252 пропавших без вести, по всей вероятности, имеются в виду потери тыловых частей, чья численность в Севастополе составила 9797 человек, и частей боевого обеспечения, насчитывавших в Севастополе 8824 человека.

Надо также учесть, что войскам Одесского оборонительного района было доставлено из Северо-Кавказского военного округа не менее 20 тыс. маршевого пополнения, а также было мобилизовано, вероятно, как минимум, столько же мирных жителей, принимая во внимание, что не менее 13,7 тыс. из них оказались в румынском плену, несколько тысяч было эвакуировано, а какое-то число было убито и ранено. Кроме того, некомплект по сравнению со штатной численностью, не покрытый пополнениями, для 2-й кавалерийской и 95-й и 421-й стрелковых дивизий нами определен суммарно в 12,3 тыс. человек. Можно предположить, что превышение над штатной численностью примерно на 5,5 тыс. человек произошло за счет передачи примерно таких же по численности войск в состав будущей 421-й стрелковой дивизии. Тогда общее превышение истинных потерь над официальными можно оценить, даже без вероятного недоучета потерь 157-й дивизии, в 52,3 тыс. человек. Из этого числа надо вычесть, как минимум, 5 тыс. одесских призывников-ополченцев, использованных при первоначальном формировании будущей 421-й дивизии. Тогда общее превышение реальных потерь над официальными составит 47,3 тыс. человек, а общие реальные потери – 88,6 тыс. человек. Если ближе к истине эта оценка советских потерь в битве за Одессу, то они будут почти равны румынским. В этом случае соотношение общих потерь будет только 1,04:1 в пользу Красной Армии.

Столь же серьезным доказательством того, что данные книги «Гриф секретности снят» о безвозвратных потерях Красной Армии многократно занижены, служит сравнение данных о потерях двух армий Войска польского в отдельных операциях, содержащихся в этом сборнике, с официальными польскими данными. Всего польские потери на советско-германском фронте составили 17,5 тыс. убитыми и 10 тыс. пропавшими без вести [361] .

В Восточно-Померанской операции, продолжавшейся с 10 февраля по 4 апреля 1945 года, 1-я армия Войска польского потеряла, по официальным российским данным, 2575 убитых и пропавших без вести [362] . Однако по польским данным, потери этой армии составили 5,4 тыс. убитыми и 2,8 тыс. пропавшими без вести [363] . Это дает 8,2 тыс. человек безвозвратных потерь, что в 3,2 раза больше, чем официальное российское исчисление польских потерь в Восточно-Померанской операции. Соответственно, и общая российская оценка всех советских и польских безвозвратных потерь в этой операции должна быть увеличена в 3,2 раза – с 55 315 до 176 149 человек. Соотношение безвозвратных и санитарных потерь для 1-й Польской армии будет 1,35:1, а для всех советских и польских войск, участвовавших в Восточно-Померанской операции, – 0,98:1, т. е., как мы и предполагали, оказывается близким 1:1.

В Берлинской операции, продолжавшейся с 16 апреля по 8 мая 1945 года, безвозвратные потери советских войск определяются авторами книги в 81 116 человек, включая потери 1-й и 2-й армий Войска польского. При этом безвозвратные потери двух польских армий, как утверждает официальное издание российского Министерства обороны, составили только 2825 человек [364] . Однако официальные польские данные свидетельствуют, что безвозвратные потери двух польских армий в Берлинской операции составили 7,2 тыс. погибшими и 3,8 тыс. пропавшими без вести, что дает безвозвратные потери в 11 тыс. человек, т. е. в 3,9 раза больше, чем утверждают официальные российские данные. Можно предположить, что в той же пропорции занижены и безвозвратные потери остальных войск, участвовавших в Берлинской операции. Тогда они должны составить около 316,4 тыс. человек, что, вероятно, превышает безвозвратные потери немецких войск, противостоявших советским войскам в Берлинской операции. Ведь основная часть этой группировки сдалась в плен американо-английским войскам [365] . Согласно оценкам авторов официальной германской истории Второй мировой войны, германские потери в ходе Берлинской операции составили около 100 тыс. убитыми и пленными, в том числе 92 тыс. – в районе Зееловских высот, Хальбе и собственно в Берлине, и 8 тыс. – в других районах, преимущественно в Померании [366] . Это дает соотношение безвозвратных потерь 3,2:1 в пользу немцев. По убитым же такое соотношение должно быть еще благоприятнее для немецкой стороны, поскольку советская сторона почти не имела потерь пленными. Если предположить, что занижение потерь было одинаковым для всех трех советских фронтов, то потери 2-го Белорусского фронта можно оценить примерно в 51,0 тыс., а потери противостоявших ему немецких войск – в 8 тыс. человек, что дает соотношение 6,4:1 в пользу немцев. То, что это соотношение оказалось значительно хуже, чем для двух других фронтов, можно объяснить тем, что в полосе 2-го Белорусского фронта немцы только оборонялись на заранее подготовленных позициях, прикрытых нижним течением Одера, и отступали, но не вели уличных городских боев и не прорывались из окружения. Между тем, в полосе наступления 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов немецкие войска часто вели уличные бои и прорывались из окружения, а именно в таких боях они несли непропорционально большие потери.

Между прочим, генерал А.В. Горбатов, командовавший в Берлинской операции 3-й армией, говорил критику В.Я. Лакшину, что только во время уличных боев в Берлине погибло не менее 100 тыс. советских солдат и офицеров [367] . Соотношение безвозвратных и санитарных потерь для польских армий оказывается 1,8:1, а для всех советских и польских войск, участвовавших в Берлинской операции, – 1,13:1, т. е. безвозвратные потери оказываются даже несколько больше санитарных.

Есть и другие цифры польских потерь в Берлинской операции, также значительно отличающиеся от цифр «Грифа секретности снят». Согласно приводимым А.В. Исаевым архивным данным, 2-я армия Войска польского потеряла в Берлинской операции 4902 убитых, 10 532 раненых и 2 798 пропавших без вести. Потери 1-й армии Войска польского составили 2014 убитых, 7010 раненых и 516 пропавших без вести [368] . Это дает нам 6,9 тыс. убитых и 3,3 тыс. пропавших без вести, что меньше польских данных о безвозвратных потерях на 0,8 тыс. человек. Если использовать польские данные о безвозвратных потерях и данные А.В. Исаева о числе раненых поляков, то на одного убитого или пропавшего без вести придется 1,6 раненого, что также далеко от традиционного соотношения 3:1. К вопросу, почему в Красной Армии наблюдались столь нестандартные соотношения между безвозвратными и санитарными потерями, мы вернемся чуть ниже.

Любопытно, что авторы книги «Гриф секретности снят» приводят в своей книге близкие к действительности данные о безвозвратных потерях двух армий Войска польского за весь период боевых действий на советско-германском фронте – 24 707 человек [369] , никак не задаваясь, однако, вопросом, как эти данные могут коррелировать со столь небольшими потерями в Берлинской операции, где поляки как раз и понесли наибольшие потери.

Анализ данных сборника «Гриф секретности снят» также показывает, что в Берлинской операции оказались серьезно занижены безвозвратные потери 1-го Украинского фронта. Согласно данным сборника, войска фронта к началу операции 16 апреля 1945 года насчитывали 550 900 человек и состояли из 44 стрелковых и трех кавалерийских дивизий, а также 4 механизированных и 5 танковых корпусов, двух отдельных танковых бригад и трех самоходно-артиллерийских бригад. При этом указывается, что в составе 1-го Украинского фронта в Берлинской операции участвовали 3-я и 5-я гвардейские, 13-я и 52-я общевойсковые и 3-я и 4-я гвардейские танковые армии, а также 2-я воздушная армия [370] . Замечу, что слабой стороной сборника «Гриф секретности снят» является то, что в перечень соединений там почему-то не включены артиллерийские дивизии и бригады. Ведь артиллерийские дивизии по штатной численности личного состава 7—10 тыс. человек превосходили, например, кавалерийские дивизии и часто не уступали стрелковым. Между тем, из книги «Последний штурм» следует, что 44 стрелковые дивизии, участвовавшие в Берлинской операции в составе 1-го Украинского фронта, включали в себя 9 дивизий 28-й армии, которая была передана в состав фронта 20 апреля 1945 года, т. е. уже после начала Берлинской операции. Кроме того, авторы «Грифа» почему-то забыли посчитать одну воздушно-десантную дивизию в составе 5-й гвардейской армии. Для полноты картины отметим также, что авторы книги «Гриф секретности снят» занизили число стрелковых дивизий на 2-м Белорусском фронте на три, показав там только 33 дивизии и указав, что 19-я и 5-я гвардейские танковые армии в операции не участвовали. На самом деле один из стрелковых корпусов 19-й армии все-таки участвовал в Берлинской операции, что увеличивает число стрелковых дивизий у Рокоссовского до 36. Кроме того, у него в действительности было две, а не одна отдельная танковая бригада, как это показано в «Грифе» [371] .

Можно предположить, что в сборнике «Гриф секретности снят» численность войск 1-го Украинского фронта на 16 апреля 1945 года дана правильно и в эту численность также включена не показанная в «Грифе» 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. Заметим, что, принимая во внимание недоучет девяти стрелковых дивизий у Конева и трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады у Рокоссовского, общая численность советских войск, участвовавших в Берлинской операции, занижена тысяч на 135. В действительности она, вероятно, составляла около 2040 тыс. человек, а с учетом двух армий Войска польского – около 2,2 млн человек.

К началу Пражской наступательной операции 6 мая группировка 1-го Украинского фронта увеличилась до 71 стрелковой дивизии, 3 кавалерийских дивизий, 4 механизированных и 5 танковых корпусов, 3 отдельных танковых и 3 самоходно-артиллерийских бригад. Очевидно, была там еще и одна воздушно-десантная дивизия, пропущенная авторами «Грифа». Был также еще и ряд артиллерийских дивизий и бригад, численность которых мы для наших расчетов принимаем пропорциональной численности стрелковых соединений, полагая, что они придавались стрелковым и другим соединениям примерно в одинаковой пропорции.

Попробуем оценить, какова была бы численность группировки 1-го Украинского фронта в начале Пражской операции, если бы не потери в Берлинской операции, закончившейся для войск фронта непосредственно перед началом Пражской операции. При этом надо учитывать, что численность воздушно-десантной дивизии была примерно равна численности стрелковой дивизии, а численность одной кавалерийской дивизии равнялась примерно трети от численности стрелковой. Точно так же танковый и механизированный корпуса каждый были примерно равны по численности полнокровной стрелковой дивизии. А две отдельные танковые бригады и три самоходно-артиллерийские вместе взятые были примерно равны по численности одной стрелковой дивизии. Тогда общую численность группировки 1-го Украинского фронта перед началом Берлинской операции, без девяти дивизий 28-й армии, можно оценить примерно в 47 расчетных стрелковых дивизий, а численность группировки того же фронта к началу Пражской операции – в 83,2 расчетной стрелковой дивизии. С учетом численности войск 1-го Украинского фронта к началу Берлинской операции, численность войск фронта, привлеченных к участию в Пражской операции, можно оценить в 975,2 тыс. человек, тогда как на самом деле в момент начала Пражской операции она составила 806,4 тыс. человек [372] . Потери 1-го Украинского фронта в Берлинской операции, согласно «Грифу секретности снят», составили 86 245 раненых и больных и 27 580 убитых и пропавших без вести. Если вычесть их из 975,2 тыс. человек, то получится 861,4 тыс. человек. Это на 55 тыс. больше, чем действительно осталось людей в войсках 1-го Украинского фронта к началу Пражской операции. 55 тыс. – это приблизительный объем недоучтенных безвозвратных потерь, без учета возможных пополнений, поступивших в войска фронта к началу Пражской операции. Тогда общие безвозвратные потери фронта в Берлинской операции можно оценить в 82,6 тыс. человек, что в 3 раза больше цифры, приведенной авторами «Грифа». Однако для оценки общего объема безвозвратных потерь всех советских войск в Берлинской операции мы считаем более целесообразным использовать коэффициент в 3,9, полученный на примере польских армий. Во-первых, в случае с поляками мы имеем дело непосредственно с данными о безвозвратных потерях. Во-вторых, существует большая вероятность того, что войска 1-го Украинского фронта, понесшие тяжелые потери в Берлинской операции, получили пополнение перед Пражской операцией. Тем более что в ходе Берлинской операции было освобождено немало военнопленных и «остарбайтеров» призывного возраста. Следует также сказать, что войска 1-го Белорусского фронта уже после начала Берлинской операции, 20 и 30 апреля, получили централизованное пополнение общей численностью 16 900 человек [373] . Скорее всего близкое по численности пополнение еще в ходе Берлинской операции получил и 1-й Украинский фронт. Например, входивший в состав фронта 7-й гвардейский механизированный корпус, выведенный из боя 30 апреля, до начала Пражской операции получил пополнение людьми и техникой [374] . А 3-я гвардейская армия только в период с 20 по 30 апреля получила пополнение в 6600 человек [375] . К тому же нельзя исключить, что на 1-м Белорусском фронте, понесшем самые тяжелые потери, коэффициент занижения потерь был еще большим, чем на 1-м Украинском фронте.

Еще перед Берлинской операцией, в период с 1 февраля по 20 марта 1945 года, в войска 1-го Украинского фронта было влито свыше 40 тыс. человек пополнения из числа «советских граждан призывного возраста, освобожденных из немецкой неволи». При этом среди освобожденных преобладали именно «остарбайтеры», а не бывшие военнопленные. Так, как докладывал 7 апреля 1945 года начальник Политуправления 1-го Украинского фронта генерал-майор Ф.В. Яшечкин, «в числе 3870 человек, поступивших в феврале на пополнение частей соединения, где начальником политотдела генерал-майор Воронов (т. е. в 13-ю армию. – Б.С .), бывших военнослужащих 873 человека, вновь призванных в армию 2997 человек, в том числе 784 женщины» [376] . Таким образом, доля бывших военнопленных среди нового пополнения не превышала 23 %. А то, что 20 % среди призывников составляли женщины из «остарбайтеров», доказывало, что людские ресурсы Красной Армии были близки к истощению. Женщин направляли в тыловые подразделения, чтобы высвободить оттуда «активные штыки» для последних боев.

Многие из впервые призванных «остарбайтеров», кто погиб в боях за Берлин, наверняка не попали в базу данных безвозвратных потерь Министерства обороны России [377] , поскольку были призваны непосредственно в части. При работе с ОБД «Мемориал» мне лишь однажды встретился погибший или пропавший без вести военнослужащий, о котором было указано, что он призван непосредственно в часть. А я просмотрел несколько десятков тысяч персоналий. При послевоенных подсчетах этих людей, скорее всего, включали в потери мирного населения, что неправомерно, или вообще не учитывали в качестве безвозвратных потерь.

Оценка истинной величины безвозвратных потерь Красной Армии

Официальные цифры советских безвозвратных потерь оказываются в несколько раз меньше действительной величины, потому что учет безвозвратных потерь в Красной Армии был поставлен очень плохо. Командиры всех уровней стремились их приуменьшить. И это отразилось в документах военного времени.

В приказе заместителя наркома обороны от 12 апреля 1942 года говорилось: «Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно… Штабы соединений не высылают своевременно в центр именных списков погибших. В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях (так в документе. – Б.С.) получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учета потерь. На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины». И в дальнейшем положение с учетом личного состава и потерь не претерпело существенных изменений. В приказе наркома обороны от 7 марта 1945 года «О неудовлетворительной работе по учету погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава и мерах по ее улучшению», за два месяца до конца войны с Германией, констатировалось: «Проверкой работы Управления по учету погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава вскрыты серьезные недостатки в работе над письмами, поступающими в Управление от трудящихся – родственников военнослужащих… За 1944 год 40 % полученных писем были возвращены обратно отправителям с запросом дополнительных справок… Вместо внимательного разбора поступающих писем о розыске военнослужащих, в Управлении установлена неправильная практика отнесения их к числу без вести пропавших только потому, что они потеряли связь со своими семьями. Контроль за прохождением писем по розыску военнослужащих не организован. В течение 1944 года Управлением получены ответы от воинских частей только на 26 % своих запросов». В приказе также отмечалось, что «командиры войсковых соединений и частей, а также военные комиссариаты на запросы Управления не отвечают месяцами, дают неудовлетворительные ответы; военные советы фронтов, армий и военных округов не уделяют должного внимания этому важному вопросу и не контролируют постановку дела по розыску военнослужащих в войсковых соединениях, частях и учреждениях [378] .

Поскольку официальные цифры советских военных потерь далеки от реальности, необходимо было найти альтернативные способы подсчета безвозвратных потерь Красной Армии.

Для альтернативной оценки мы использовали более высокие цифры безвозвратных потерь Красной Армии, чем названы в сборнике «Гриф секретности снят». Так, авторы этого сборника определяют потери Советских Вооруженных Сил в 1942 году убитыми и пропавшими без вести в 2 888 837 [379] . Между тем значительно более высокая величина безвозвратных потерь Красной Армии за 1942 год приводится Д.А. Волкогоновым – 5 888 236 человек, по его утверждению – «результат долгих подсчетов по документам» [380] . Эта цифра в 2,04 раза превосходит цифру, данную в книге «Гриф секретности снят», причем, судя по всему, в нее не включены небоевые потери, не включены и умершие от ран. При аналогичном помесячном учете безвозвратных потерь вермахта умершие от ран включены.

Скорее всего подсчет безвозвратных потерь за 1942 год был сделан в начале 1943 года. Д.А. Волкогонов приводит разбивку потерь по месяцам. Для сравнения у нас имеется помесячная динамика потерь Красной Армии пораженными в боях за период с июля 1941 года по апрель 1945 года включительно. Соответствующий график воспроизведен в книге бывшего начальника Главного военно-санитарного управления Красной Армии Е.И. Смирнова «Война и военная медицина». Помесячные данные за 1942 год о потерях Советских Вооруженных Сил приведены в таблице 18 [381] .

Таблица 18. Потери Красной Армии в 1942 году

Здесь следует отметить, что в показатель «пораженные в боях» входят раненые, контуженые, обожженные и обмороженные. А в показатель «раненые», чаще всего используемый в статистике, обычно включаются только раненые и контуженые. Доля раненых и контуженых среди пораженных в боях для Красной Армии в годы Великой Отечественной войны составляет 96,9 % [382] . Поэтому без большой погрешности можно относить показатели для раненых ко всем пораженным в боях и наоборот.

Еще до публикации этих данных Д.А. Волкогонов пытался оценить советские потери в Великой Отечественной войне, причем тогда он уже, скорее всего, располагал приведенными выше данными о безвозвратных потерях Красной Армии в 1942 году. По мнению Волкогонова, «число погибших военнослужащих, партизан, подпольщиков, мирных граждан в годы Великой Отечественной войны колеблется, видимо, в пределах 26—27 миллионов человек, из них более 10 миллионов пали на поле боя и погибли в плену. Особенно трагична судьба тех, кто входил в состав первого стратегического эшелона (и основной массы стратегических резервов), кто вынес главные тяготы войны в 1941 году. Основная, прежде всего кадровая, часть личного состава соединений и объединений этого эшелона сложила головы, а около трех миллионов военнослужащих оказались в плену. Немногим меньше были наши потери и в 1942 году» [383] .

Вероятно, Волкогонов имел пред собой также данные о числе советских пленных по годам, опубликованные американским историком Александром Даллином (о них – чуть ниже). Там число пленных в 1941 году определяется в 3355 тыс. человек. Вероятно, Волкогонов округлил эту цифру до 3 млн. В 1942 году число пленных, по А. Даллину, составило 1653 тыс. человек. Вероятно, Волкогонов вычел эту величину из своих данных о безвозвратных потерях 1942 года, получив число убитых и умерших в 4235 тыс. Не исключено, что он счел, что в 1941 году среднемесячный уровень потерь убитыми был примерно таким же, как и в 1942 году, и тогда потери 1941 года убитыми оценил примерно в половину от потерь 1942 года, т. е. в 2,1 млн человек. Не исключено, что Волкогонов решил, что, начиная 1943 года, Красная Армия стала воевать лучше, среднемесячные потери убитыми сократились вдвое по сравнению с уровнем 1942 года. Тогда в 1943 и в 1944 годах ежегодные потери он мог оценить в 2,1 млн человек убитыми и умершими, а в 1945 году – примерно в 700 тыс. человек. Общие потери Красной Армии убитыми и умершими, без умерших в плену, Волкогонов мог оценить в 11,2 млн человек, а число умерших пленных А. Даллин оценивал в 3,3 млн человек. Общие потери Красной Армии убитыми и умершими Волкогонов мог оценить в 14,5 млн человек, что было больше 10 млн, но меньше 15 млн. В точности этой цифры исследователь, вероятно, не был уверен, поэтому и написал осторожно: «более 10 миллионов» (но не более 15 млн, а когда пишут «более 10 млн», подразумевается, что эта величина все-таки меньше 15 млн).

Интересно, что данные Волкогонова использовала еще одна группа исследователей. В.И. Феськов, К.А. Калашников и В.И. Голиков следующим образом определяют потери Красной Армии в Великой Отечественной войне [384] :

Таблица 19. Потери личного состава Вооруженных Сил СССР в период войны

Если принять данные А. Даллина о 3,3 млн умерших советских пленных, то общее число погибших и умерших военнослужащих Красной Армии можно оценить в 14,6 млн человек, хотя Феськов, Калашников и Голиков такой цифры и не устанавливают, поскольку не пытаются определить число умерших пленных. Зато число в 14,6 млн погибших практически совпадает с предполагаемым нами числом, которое должен был получить в результате своих расчетов Волкогонов. Поскольку Феськов, Калашников и Голиков для безвозвратных потерь 1942 года берут практически ту же цифру, что и Волкогонов, но увеличивают ее на 1,8 тыс. человек, можно предположить, что они были знакомы с тем документом, откуда взял свои данные Волкогонов. Не исключено, что в этом же документе приведены также данные о безвозвратных потерях в 1941, 1943, 1944 и 1945 годах и что этим документом воспользовались авторы книги «Красная Армия в победах и поражениях» (или, наоборот, в свое время Волкогонов мог быть знаком с их расчетами). Что же касается численности пленных, то для 1942—1945 годов они даны по книге А. Даллина. А для 1941 года приведена другая распространенная цифра, оглашенная, в частности, на Нюрнбергском процессе.

Ошибкой в данном случае, как нам представляется, является предположение Феськова, Калашникова и Голикова о том, что, начиная с 1943 года, потери Красной Армии убитыми резко сокращаются. Однако приводимые ими данные о потерях ранеными и больными, в целом совпадающие с данными сборника «Гриф секретности снят», равно как и данные Е.И. Смирнова о динамике числа раненых за всю войну, говорят об обратном. В 1943, 1944 и 1945 годах среднемесячное число раненых было существенно больше, чем в 1942 году, тогда как во второй половине 1941 года среднемесячное число раненых было существенно меньше, чем в 1942 году. Исходя из этого и предполагая, что число убитых пропорционально числу раненых, можно сделать вывод о том, что, начиная с 1942 года, среднемесячное число убитых возрастало и, достигнув максимума в июле и августе 1943 года, в дальнейшем серьезно не падало, оставаясь на уровне, выше уровня 1942 года. Если даже какие исчисления, сделанные в Наркомате обороны или позднее в Министерстве обороны, и говорят о падении числа убитых в 1943—1945 годах, то это может быть связано с тем, что данные Наркомата обороны о безвозвратных потерях не учитывают безвозвратных потерь призванных непосредственно в части. Такого рода призыв стал особенно активно осуществляться с начала 1943 года и продолжался вплоть до самого конца войны.

За счет призванных непосредственно в части покрывались не учтенные в донесениях вышестоящим штабам безвозвратные потери. Характерно, что в советско-японской войне, где боевые действия происходили на территории Внутренней Монголии и Маньчжурии и где призыв местного китайского и монгольского населения в советские воинские части, разумеется, был невозможен, эту дополнительную неучтенную убыль предполагали покрывать за счет получения дополнительных стрелковых дивизий. Так, командующий войсками Забайкальского фронта маршал Р.Я. Малиновский, представляя Сталину 18 июня 1945 года план боевых действий фронта против Японии, в разделе о пополнениях писал: «Для покрытия ожидаемых потерь в первый месяц операции необходимо предусмотреть подачу:

По личному составу – 120 тысяч…

Кроме того, предусмотреть усиление фронта семью-девятью стрелковыми дивизиями с двумя-тремя корпусными управлениями и тремя истребительными артбригадами» [385] . Численность войск Забайкальского фронта к 9 августа, дню начала войны с Японией, составляла 638 300 человек [386] . Таким образом, только учтенные потери, которые собирались возместить за счет маршевого пополнения, предполагались за месяц боев примерно в одну пятую от численности личного состава. Однако помимо этого Малиновский хотел получить 7—9 стрелковых дивизий и три истребительно-противотанковые бригады. Очевидно, он учитывал, что в боях против Германии противотанковая артиллерия несла наибольшие потери, и предполагал пополнить ее после первого месяца боев. А вот дополнительные стрелковые дивизии ему, по всей вероятности, были нужны, чтобы восполнить те потери, которые в донесениях не фигурировали и не покрывались маршевым пополнением, и сохранить таким образом прежнюю силу своих ударных группировок. 9 стрелковых дивизий и 3 истребительно-артиллерийские бригады по своей численности не уступали 120-тысячному маршевому пополнению. Несомненно, Малиновский ориентировался на уровень ежемесячных потерь в войне против Германии.

Однако советское командование переоценило силу сопротивления японской Квантунской армии. И дело было не только в том, что японское правительство вследствие атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки уже через неделю после начала боевых действий в Маньчжурии приняло решение о капитуляции. К моменту советского нападения почти все боеспособные дивизии и современное вооружение были переброшены на Тихоокеанский театр боевых действий. К августу 1945 года подавляющее большинство дивизий Квантунской армии были 1945 года формирования, причем главным образом – в июле. Японское командование оценивало их боеспособность лишь в 15—20 % от уровня боеспособности обычной полнокровной пехотной дивизии. В новых дивизиях преобладали необученные призывники из студентов и инвалидов. Японским войскам катастрофически не хватало вооружения, боеприпасов и горючего, и в их распоряжении в Маньчжурии было не более 50 боеготовых самолетов. Также отсутствовала противотанковая артиллерия, а танки были легкие и устаревшие, но и те из-за отсутствия горючего и подготовленных экипажей так и не смогли вступить в бой [387] . В результате потери Забайкальского фронта, по официальным советским данным, составили 2228 человек безвозвратных потерь (включая 522 – небоевых) и 6155 человек санитарных потерь, из которых почти половина – 2996 человек, приходится на больных. Даже если учесть, что японцы оценивают советские безвозвратные потери за всю советско-японскую войну вдвое выше – в 20—25 тыс. человек против 12 031 по официальным российским данным [388] , и предположить, что общие потери Забайкальского фронта занижены вдвое, до цифры предполагавшихся потерь, как минимум, в 120 тыс. человек останется еще 103 тыс. человек.

Сравнение данных таблицы позволяет сделать вывод, что данные Д.А. Волкогонова существенно занижают истинный размер безвозвратных потерь. Так, в мае 1942 года безвозвратные потери советских войск будто бы составили лишь 422 тыс. и даже уменьшились по сравнению с апрельскими на 13 тыс. человек. Между тем, именно в мае германские войска пленили около 150 тыс. красноармейцев на Керченском полуострове [389] и около 240 тыс. – в районе Харькова [390] . В апреле же советские потери пленными были незначительными (наибольшее их число – порядка 5 тыс. человек, было взято при ликвидации группы генерала М.Г. Ефремова в районе Вязьмы). Получается, что в мае потери убитыми и умершими от ран, болезней и несчастных случаев не превышали 32 тыс. человек, а в апреле достигали почти 430 тыс., и это при том, что показатель числа пораженных в боях с апреля по май упал всего на 3 пункта, или менее чем на 4 %. Ясно, что все дело в колоссальном недоучете безвозвратных потерь в период общего отступления советских войск с мая по сентябрь включительно. Ведь именно тогда было захвачено немцами подавляющее большинство из 1653 тыс. советских пленных 1942 года [391] . По Д.А. Волкогонову за это время безвозвратные потери достигли 2129 тыс. против 2211 тыс. за четыре предшествовавших месяца, когда потери пленными были незначительны. Не случайно в октябре безвозвратные потери Красной Армии вдруг увеличились на 346 тыс. по сравнению с сентябрем при резком падении показателя пораженных в боях на целых 29 пунктов и отсутствии в это время сколько-нибудь крупных окружений советских войск. Вероятно, в октябрьские потери были частично включены недоучтенные потери предшествовавших месяцев.

Наиболее надежными нам представляются данные о безвозвратных потерях за ноябрь, когда Красная Армия почти не понесла потерь пленными, а линия фронта была стабильна вплоть до 19-го числа, когда советские войска перешли в контрнаступление под Сталинградом. Поэтому можно считать, что потери убитыми учтены в этом месяце полнее, чем в предшествовавшие и последующие, когда быстрое перемещение фронта и штабов затрудняло учет, и что безвозвратные потери в ноябре приходятся почти исключительно на убитых, поскольку советские войска почти не несли потерь пленными. Тогда на 413 тыс. убитых и умерших будет приходиться показатель в 83 % пораженных в боях, т. е. на 1 % среднемесячного числа пораженных в боях приходится приблизительно 5,0 тыс. убитых и умерших от ран. Если же принять за базовые показатели января, февраля, марта или апреля, то там соотношение, после исключения примерного числа пленных, будет еще большим – от 5,1 до 5,5 тыс. погибших на 1 % от среднемесячного числа пораженных в боях. Декабрьские же показатели явно страдают большим недоучетом безвозвратных потерь из-за быстрого перемещения линии фронта.

Данные немецких архивов подтверждают, что в ноябре число захваченных советских пленных было минимальным за весь 1942 год и составило 22 241 человек [392] . Строго говоря, из 413 тыс. убитых и пропавших без вести следовало бы вычесть 22 тыс. пленных и оперировать числом 391 тыс. убитых в ноябре. Мы, однако, предпочитаем оставить число 413 тыс., памятуя вероятный недоучет убитыми в последние 11 дней ноября и полагая, что число 22 тыс. его в какой-то мере компенсирует.

Установленное для ноября 1942 года соотношение между числом пораженных в боях и количеством убитых представляется нам близким к среднему за войну в целом. Тогда безвозвратные потери Красной Армии (без пленных, умерших от ран и небоевых потерь) в войне с Германией можно оценить, умножив 5 тыс. человек на 4656 (4600 – сумма (в процентах) потерь пораженными в боях за период с июля 1941 года по апрель 1945 года, 17 – потери пораженными в боях за июнь 1941 года, 39 – потери пораженными в боях за май 1945 года, принятые нами за одну треть потерь соответственно июля 1941 года и апреля 1945 года). В результате мы приходим к цифре в 23,28 млн погибших. Из этого числа следует вычесть 939 700 военнослужащих, числившихся пропавшими без вести, но после освобождения соответствующих территорий вновь призванных в армию. Большинство из них не было в плену, часть бежала из плена [393] . Таким образом, общее число погибших сократится до 22,34 млн человек. По последней оценке авторов книги «Гриф секретности снят», небоевые потери Красной Армии составили 555,5 тыс. человек, в том числе не менее 157 тыс. человек были расстреляны по приговорам трибуналов [394] . Тогда общие безвозвратные потери Советских Вооруженных Сил (без умерших в плену) можно оценить в 22,9 млн человек.

Следует отметить, что, по утверждению тогдашнего начальника ГлавПУРа А.С. Щербакова в записке Сталину в конце октября 1942 года, только за первые 16 месяцев войны было потеряно «339 767 человек, умерших от болезней и несчастных случаев, не связанных с выполнением боевой задачи». Даже если допустить, что в эту цифру на самом деле включены также расстрелянные по приговорам трибуналов, разница уж очень велика. Если верна цифра небоевых безвозвратных потерь в 555,4 тыс. человек, приведенная в книге «Гриф секретности снят», то получается, что за последние 30,5 месяца войны они составили 215,6 тыс. человек, т. е. в 1,6 раза меньше, чем за первые 16 месяцев, хотя по логике должны были бы быть, как минимум, в 1,9 раза больше. Число умерших от болезней и несчастных случаев примерно прямо пропорционально численности вооруженных сил, а она в последние два с половиной года войны возрастала. Можно предположить, что в действительности – перед нами сумма умерших и заболевших, а также раненных в результате несчастных случаев, причем только в тыловых частях. Ведь в своей записке Щербаков сперва приводит данные о потерях вермахта и Красной Армии по данным Совинформбюро убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными (соответственно СССР – 5 443 614 человек, Германия – 12 млн, из которых не менее 4,2 млн убитыми), а затем привел другие цифры – по подсчетам Генштаба: СССР – 10 406 079 человек, Германия – 9 330 000 [395] . Однако если принять, что число 339 767 включает заболевших в тыловых частях за первые 16 месяцев войны, то тоже получается неувязка. Авторы книги «Гриф секретности снят» полагают, что в частях за пределами действующей армии заболело 4593,6 тыс. человек за все время войны [396] . Невозможно допустить, что в первые 16 месяцев войны заболело всего лишь около одной пятнадцатой от общего числа заболевших за всю войну. Правда, нельзя исключить, что оценка числа заболевших в тыловых частях значительно занижена и в действительности это число не превышает 1 млн человек. Тогда число 339 667 может относиться ко всем небоевым потерям в первые 16 месяцев войны. Но скорее можно предположить, что цифра 555,4 тыс. занижает небоевые безвозвратные потери, возможно, потому, что не включает жертвы трибуналов и какие-то еще категории потерь, например, потери частей вне действующей армии. Однако для конечных расчетов мы все-таки используем эту цифру. Возможное ее занижение даже на 300—400 тыс. человек результат все равно принципиальным образом не меняет, а точно оценить величину недоучета мы в данном случае все равно не можем.

Что же касается данных Совинформбюро и Генштаба о потерях вермахта и Красной Армии, приведенных в записке А.С. Щербакова, то они абсолютно фантастичны и не имеют ничего общего с действительностью. В период с 22 июня 1941 года по 10 сентября 1942 года германская сухопутная армия потеряла на Восточном фронте 1 637 280 человек, в том числе 336 349 убитыми и 75 990 пропавшими без вести [397] . Потери люфтваффе могли составить до 30 тыс. убитыми, ранеными и пропавшими без вести, потери германского флота вряд ли превышали 1 тыс. человек. Даже если добавить не учтенные Ф. Гальдером потери сухопутных сил с 11 сентября по 22 октября 1942 года, которые могли составить порядка 110 тыс. человек, суммарные потери вермахта на Востоке за первые 16 месяцев не могли превысить 1780 тыс. человек, т. е. были в 5,2 раза меньше, чем оценивал советский Генштаб. Что же касается советских потерь, то, как мы покажем ниже, к концу октября 1942 года только пленными потери составили около 5,5 млн человек, а с учетом не попавших в плен окруженцев общее число пропавших без вести должно было составить не менее 6 млн человек. Кроме того, убитыми за этот период, по нашей оценке, Красная Армия должна была потерять порядка 7,6 млн человек и, по крайней мере, такое же число раненых, не попавших в плен. Тогда общие боевые потери Красной Армии за первые 16 месяцев войны можно оценить в 21,2 млн человек, что в 2,04 раза превышает оценку советского Генштаба.

Для получения итоговой цифры военных потерь необходимо также оценить количество советских военнопленных, умерших в плену. По итоговым немецким документам ОКВ, на Восточном фронте было взято 5754 тыс. военнопленных, в том числе в 1941 году – 3 млн 355 тыс., в 1942 году – 1 653 тыс., в 1943 году – 565 тыс., в 1944 году – 147 тыс., в 1945 году – 34 тыс. При этом авторы документа, представленного западным союзникам в мае 1945 года, оговаривались, что за 1944—1945 годы учет пленных неполный. При этом число умерших в плену оценивалось в 3,3 млн человек [398] . Однако по более ранним данным ОКВ, в период с 22 июня по 1 декабря 1941 года на Восточном фронте было захвачено 3 806 861 военнопленный, а по заявлению, сделанному правительственным чиновником Мансфельдом 19 февраля 1942 года в Экономической палате рейха, советских военнопленных насчитывалось 3,9 млн человек (почти все они были захвачены в 1941 году) [399] . В число 3,8 млн пленных 1941 года наверняка вошли не менее 200 тыс. пленных с оккупированных территорий, отпущенных из лагерей еще в 1941 году [400] . По данным отдела 1-ц Генштаба сухопутной армии (занимался обработкой разведданных о противнике и допросами пленных), основанным на суммировании сведений из войск, в 1941 году было захвачено 3 355 549 пленных (включая пленных, захваченных войсками в Норвегии и Северной Финляндии), в 1942 году – 1 653 508 человек (здесь и далее: без учета пленных, захваченных войсками в Норвегии и Северной Финляндии), в 1943 году – 297 899, включая 26 108 перебежчиков, в 1944 году – 147 493, включая 9207 перебежчиков, в 1945 году – 33 700, включая 2602 перебежчика (данные 1945 года включают также 586 советских пленных, захваченных группой армий «Юго-Восток» на Балканах). Общее число советских пленных, по данным отдела 1-ц, составило 5 487 549 человек.

Нетрудно убедиться, что данные ОКВ, на которые опирался А. Даллин, в основном совпадают с данными отдела 1-ц Генштаба сухопутной армии, разница возникает только применительно к 1943 году и составляет 267,1 тыс. человек. В данных отдела 1-ц перебежчики указаны только за 1944 и 1945 годы. Даллин же приводит данные о перебежчиках только во второй половине 1942 года и в 1943 году (соответственно 61 тыс. и 24 тыс. человек) и за первые 3 месяца 1944 года (2,2 тыс. человек). Кроме того, следует отметить, что в данных отдела 1-ц перебежчики указываются только за 1943, 1944 и 1945 годы, причем в 1943 году их оказывается даже на 2,1 тыс. больше, чем у Даллина. Можно предположить, что разница в 267,1 тыс. могла образоваться за счет взятых в плен мобилизованных непосредственно в части и одетых в гражданское. Как раз в 1943 году такие мобилизованные появились в советских войсках в большом количестве, поскольку в конце 1942 года и в 1943 году были освобождены большие по площади и населенные территории. Первое время немцы таких пленных, если они были без оружия, часто освобождали или ставили в свои ряды в качестве «хи-ви» (добровольных помощников).

Интересно, что в последнюю декаду ноября 1942 года, когда советские войска уже наступали под Сталинградом и на ржевско-вяземском направлении, было захвачено 2948 пленных группой армий «Центр» и 255 пленных группой армий «Север». Группы армий «А» и «Б» пленных в это время не брали. В декабре 1942 года группа армий «А» взяла 13 951 пленного, группа армий «Б» – 1676 (вероятно, здесь учтены главным образом пленные, захваченные группой армий «Дон» во время наступления к Сталинграду), группа армий «Центр» – 12 556 и группа армий «Север» – 1366 человек.

В январе 1943 года группа армий «Центр» взяла в плен 8687 человек, а группа армий «Север» – 2152 человека. Наконец, в первой декаде февраля 1943 года, когда завершилась сдача в плен сталинградской группировкой немцев, группа армий «Центр» взяла в плен 3387 человек, группа армий «Север» – 377 человек и группа армий «А» – 1709 человек. Общее число советских пленных в период с 21 ноября 1942 года по 10 февраля 1943 года составило 49 094 человека, что примерно вдвое меньше, чем было захвачено при капитуляции 6-й немецкой армии в Сталинграде.

По оценке же службы генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутной армии, в 1941 году было захвачено 3 367 206 пленных. При этом суммирование помесячных данных за 1941 год дает 3 906 965 пленных, но из этого числа вычтено 500 000 неправильно учтенных. Правда, совершенно непонятно, почему тогда остается только 3 367 206 человек, тогда как должно было остаться 3 406 965. Вероятно, в 539 759 человек, на которые была уменьшена первоначальная цифра, входят отпущенные непосредственно из частей, умершие и убитые при перевозке, а также бежавшие. В 1942 году общее число советских пленных, по данным генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск, составило 1 518 698 человек, в 1943 году – 243 449, в 1944 году – 122 282, в 1945 году – 14 825 (данные только за январь и февраль), а всего за войну 5 245 882 человека [401] . Здесь видно существенное расхождение с итоговыми данными ОКВ, приводимыми А. Даллином. У последнего число пленных в 1942 году оказывается больше на 134,3 тыс. человек, в 1943 году – на 321,6 тыс. человек, в 1944 году – на 24,7 тыс. человек, а в 1945 году – на 19,2 тыс. человек. Расхождение по 1945 году можно объяснить недоучетом последних месяцев войны, тем более что на эти месяцы пришлось крупное немецкое контрнаступление в Венгрии, а также мартовский и апрельский контрудары группы армий «Центр». Общая разница данных А. Даллина и данных отдела генерал-квартирмейстера составляет 508,1 тыс. человек. Она несильно отличается от того числа 539,8 тыс. человек, на которое было уменьшено первоначальное число пленных по данным отдела генерал-квартирмейстера, однако данные за 1941 год в этих двух источниках различаются всего на 12,2 тыс. человек (на этот раз у Даллина, единственный раз, цифра оказалась меньше).

С учетом не менее 450 тыс. пленных, недоучтенных в 1941 году, а также пленных, взятых союзниками Германии (Финляндия захватила 64 188 пленных, из которых умерли 19 276 – 30 %, Румыния – около 160 тыс. пленных, из которых умерло 5,2 тыс.) [402] , общее число советских военнопленных я оцениваю в 6,3 млн человек. Из этого числа на союзников Германии приходится около 220 тыс. человек. На Родину из германского (а также финского и румынского) плена вернулись 1 млн 836 тыс. человек, еще примерно 250 тыс., по оценке МИДа СССР, сделанной в 1956 году, после войны остались на Западе [403] . Общее число погибших в плену, добавляя сюда 19,7 тыс. красноармейцев, погибших в финском плену, и 5,2 тыс. погибших в румынском плену, я оцениваю примерно в 4 млн человек. Это составляет 63,5 % от общего числа пленных.

Столь высокая смертность советских военнопленных вызывалась как неприменением к ним условий Женевской конвенции, сознательным уничтожением нацистами евреев и политработников, так и объективными причинами, прежде всего острой нехваткой продовольствия. Численность советских пленных 1941 года на полмиллиона превышала численность германской сухопутной армии на Востоке, которая насчитывала 3,3 млн человек и сама ощущала дефицит продовольствия. Так что немцы при всем желании не могли прокормить такое количество пленных, что обрекло большинство из них на смерть зимой 1941/42 г. Быстро вывезти их в глубокий тыл в Польшу также не представлялось возможным из-за нехватки вагонов и низкой пропускной способности железных дорог.

С учетом умерших пленных общие потери Советских Вооруженных Сил можно оценить в 26,9 млн человек. Следует учитывать, что разница между 4 млн и 3,3 млн погибших пленных, учтенных немцами, составляет около 700 тыс. человек. Сюда входят как пленные, умершие после взятия в плен без регистрации немецкими органами, так и пленные, бежавшие из лагерей и умершие потом либо в партизанских отрядах, либо просто в деревнях, где они скрывались от немцев. В число 700 тыс. умерших входят также те военнопленные, которые служили в вермахте, СС и вспомогательных полицейских формированиях и погибли в боях с Красной Армией или с партизанами.

Для определения истинной величины безвозвратных потерь Красной Армии может быть предложен еще один способ. С учетом того, что в более мелких сражениях недоучет потерь мог быть меньшим, предположим, что общий недоучет безвозвратных потерь в сборнике «Гриф секретности снят» был, как минимум, трехкратный. Его авторы, как признает начальник Историко-мемориального центра генерал А.В. Кирилин, работали с базой персональных данных по донесениям фронтов о безвозвратных потерях [404] . А на персональном учете, как признавало руководство Наркомата обороны в апреле 1942 года, состояло не более одной трети безвозвратных потерь. В «Грифе секретности» общий объем безвозвратных потерь, с включением сюда вернувшихся домой пленных и пропавших без вести, определен в 11 444 тыс. человек. Из них надо исключить 1658 тыс. умерших от ран, болезней и несчастных случаев и расстрелянных трибуналами и покончивших с собой (эти потери не входят в число убитых и пропавших без вести) [405] . Если полученное число умножить на 3 и вычесть 2776 тыс. вернувшихся пленных и пропавших без вести и опять прибавить 1658 тыс. погибших, то получится, что всего погибло около 28 240 тыс. военнослужащих Красной Армии. Отсюда надо вычесть примерно 250 тыс. советских военнопленных, оказавшихся в эмиграции. Общее число погибших уменьшится до 27 990 тыс., что всего на 1090 тыс. больше цифры в 26,9 млн погибших советских военнослужащих, полученной с использованием данных о помесячной динамике пораженных в боях [406] .

Есть еще один вариант подсчета советских военных потерь – по соотношению потерь офицеров Красной Армии и вермахта. Офицеров ведь считали точнее, и в СССР учет их безвозвратных потерь после войны занял много лет и был в основном завершен только в 1963 году. С июня 1941 года по ноябрь 1944 года германские сухопутные силы потеряли на Востоке 2 млн 417 тыс. погибших и пропавших без вести, в том числе 65,2 тыс. офицеров, что дает соотношение солдат к офицерам в безвозвратных потерях 36,07:1 [407] . Столь высокая величина этого показателя говорит о высокой точности учета, так как офицеров считали точнее, чем рядовых, тем более что он близок к соотношению солдат и офицеров в личном составе действующей сухопутной армии. Там офицеров было 81 314 из 2 741 064, что дает соотношение 32,71:1 (уменьшение показателя происходит, очевидно, за счет большей доли офицеров в высших штабах) [408] .

Красная Армия за тот же период (без ВМФ и ВВС и с исключением политического, административного и юридического состава сухопутных сил, представленного в Германии не офицерами, а чиновниками) потеряла около 784 тыс. офицеров только погибшими и не вернувшимися из плена. Это дает соотношение около 12:1 [409] . В немецкой армии на Востоке доля безвозвратных потерь офицеров до конца 1944 года составила около 2,7 % [410] . Определить долю офицеров в боевых безвозвратных потерях Красной Армии достаточно сложно. Она значительно колеблется по различным боям и зависит от того, какое соединение, стрелковое или танковое, участвовало в боях. Так, за период 17—19 декабря 1941 года в 323-й стрелковой дивизии потери начальствующего состава среди убитых и пропавших без вести составили 3,36 % [411] . Для 5-й гвардейской армии в период с 9 по 17 июля 1943 года соотношение потерь рядовых и офицеров составило 15,88:1, а с исключением политического и других «чиновничьих» составов – 18,38:1 [412] . Для 5-й гвардейской танковой армии соответствующие соотношения в период с 12 по18 июля 1943 года составят 9,64:1 и 11,22:1 [413] . Для 48-го стрелкового корпуса 69-й армии в период с 1 по 16 июля 1943 года данные соотношения достигают 17,17:1 и 19,88:1 [414] . Надо учитывать, что основные потери в живой силе в войну несли именно общевойсковые, а не танковые армии (в последних доля офицеров была значительно выше). Поэтому общее соотношение безвозвратных потерь офицеров и рядовых красноармейцев в целом будет гораздо ближе к тому, что было установлено для общевойсковых, а не для танковых соединений. При этом надо учесть, что использованные советские донесения содержат значительный недоучет безвозвратных потерь, причем в большей степени за счет рядовых, а не офицеров. Этот недоучет был очень значительным. Так, по донесениям 183-я стрелковая дивизия 48-го стрелкового корпуса потеряла в указанный период 398 убитых и 908 раненых (пропавшие без вести не были учтены), причем для убитых соотношение солдат и офицеров было 25,5:1. Однако численность личного состава дивизии, даже без учета возможного пополнения, сократилась с начала боев и до 15 июля с 7981 человека до 2652, т. е. реальные потери составили не 1300, а 5329 солдат и офицеров [415] . Очевидно, разница в 4029 человек образовалась главным образом за счет неучтенных пропавших без вести, среди которых наверняка солдаты резко преобладали над офицерами. Для сравнения можно взять другие дивизии 48-го корпуса, по которым есть данные и по пропавшим без вести. У 93-й гвардейской стрелковой дивизии соотношение солдат и офицеров среди убитых было 18,08:1, а среди пропавших без вести – 12,74:1, у 81-й гвардейской соответственно – 12,96:1 и 16,81:1, у 89-й гвардейской – 7,15:1 и 32,37:1, у 375-й стрелковой – 67,33:1 и 31:1. В последнем случае столь большие цифры, очевидно, получились из-за малой величины безвозвратных потерь – 3 офицера и 233 рядовых, что повышает риск статистической погрешности. Замечу также, что в 375-й дивизии был огромный недоучет потерь. Ее численность сократилась за время боев с 8647 до 3526 человека, что дает реальные потери не в 236, а в 5121 человека. В тех случаях, когда среди пропавших без вести доля офицеров оказывается большей, чем среди убитых, это должно указывать на то, что здесь был огромный недоучет пропавших без вести солдат, так как судьбу офицеров обычно определяют точнее. Поэтому в случае с дивизиями, где доля офицеров среди пропавших без вести была больше, чем среди убитых, мы примем для пропавших без вести то же соотношение, какое было установлено для убитых, и исключим из подсчета 375-ю дивизию. В этом случае подсчеты для 48-го корпуса без одной дивизии дадут соотношение солдат и офицеров в безвозвратных потерях, равное 21,02:1. С исключением же политического, юридического и административного состава соотношение станет равно 24,16:1. Интересно, что это практически равно соотношению, которое получается для немецкого соединения – III моторизованного (танкового) корпуса генерала Эберхарда Макензена, но за более длительный период времени. Этот корпус действовал на Восточном фронте в период с 22 июня 1941 года по 13 ноября 1942 года и за это время потерял погибшими и пропавшими без вести 14 404 человека, в том числе 564 офицера, что дает соотношение 24,54 солдат и унтер-офицеров на одного офицера [416] . Отмечу, что в немецком моторизованном корпусе доля танковых частей и подразделений была значительно ниже, чем в советской танковой армии, поэтому в соотношении в потерях солдат и офицеров он был ближе к армейским корпусам, чем советские танковые армии – к общевойсковым армиям. Кстати сказать, число погибших солдат на одного погибшего офицера в немецком корпусе оказывается ниже, чем по Восточной армии в целом. Разница, вероятно, возникла за счет того, что в корпусе была выше доля танковых частей, где доля офицеров была выше, чем в пехоте. Кроме того, в корпусных донесениях не учитывались раненые и больные, умершие в госпиталях, среди которых доля офицеров была ниже, чем среди убитых и пропавших без вести.

Если принять итоговое соотношение между солдатами и офицерами в безвозвратных потерях, установленное мной для 48-го стрелкового корпуса в период Курской битвы, близким к среднему соотношению между солдатами и офицерами в безвозвратных потерях сухопутных сил Красной Армии за всю войну, и распространить его на потери офицеров до конца ноября 1944 года, т. е. на 784 тыс. погибших и не вернувшихся из плена офицеров, то общие потери сухопутных сил Красной Армии погибшими в период с июня 41-го по ноябрь 44-го можно оценить в 18 941 тыс. человек. Если добавить сюда потери сухопутных войск за последние полгода войны – не менее 2 млн человек и потери флота и авиации за всю войну – не менее 200 тыс. человек, то получим около 21 млн погибших, что укладывается в пределы точности наших оценок, проведенных иным методом. С учетом же того, что в своей оценке мы имели дело с заведомо заниженными донесениями о потерях, причем заниженными в основном за счет солдат, то истинная величина потерь, по всей вероятности, должна быть больше, чем получилось по оценке, осуществленной по методу сопоставления офицерских потерь.

Вот еще один пример, связанный с потерями офицерского состава. Если верна цифра безвозвратных потерь в книге «Гриф секретности снят», то в безвозвратных потерях советских сухопутных войск, составивших около 8459 тыс. человек, включая 973,3 тыс. офицеров (с учетом того, что потери флота составили около 155 тыс. погибших и пропавших без вести, а потери ВВС – около 54 тыс.) [417] , на одного погибшего офицера (включая сюда политработников и лиц административно-технического состава) должно приходиться 8,7 погибшего рядового. Однако в действительности этот показатель был значительно больше. Так, 193-й гвардейский полк 66-й гвардейской дивизии с 10 июля по 9 октября 1943 года, без учета возможного пополнения, потерял убитыми и ранеными 56 офицеров и 1554 сержантов и рядовых [418] , что дает соотношение между солдатами и офицерами 27,8:1. Между тем, 10 июля, к моменту вступления полка в бой, на 197 офицеров приходилось 2022 сержанта и солдата, что дает соотношение 10,3:1. С учетом того, что к началу боев офицеров в полку было больше, чем требовалось по штату, в возможном пополнении доля офицеров наверняка была ниже, чем их доля в потерях, так что реальное соотношение солдат и офицеров в потерях могло быть больше, чем 28:1.

Подсчет реальной величины безвозвратных потерь Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне на основе Обобщенного компьютерного банка данных, содержащего информацию о защитниках Отечества, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, а также в послевоенный период (ОБД «Мемориал»), созданного Министерством обороны России согласно Указу Президента от 22 января 2006 года «Вопросы увековечения памяти погибших при защите Отечества» [419] , не представляется возможным, так как пока невозможно установить, с одной стороны, число двойников, содержащихся в базе, а главное – практически невозможно определить процент погибших, не попавших в базу данных. Отметим, что по подсчетам бывшего помощника начальника ЦАМО С.А. Ильенкова, основанным на исключении из картотеки дублеров, безвозвратные потери Красной Армии составляют не менее 13 850 тыс. человек [420] .

И.И. Ивлев, используя те же картотеки потерь рядового и офицерского состава, считает, что потери Советских Вооруженных Сил убитыми и погибшими не могли быть меньше 15,5 млн человек, но они могли составлять и 16,5 млн и даже 20—21 млн человек [421] . Последняя цифра получена следующим образом. Общее число извещений военкоматов о погибших и пропавших без вести, попавших в семьи Архангельской области, превышает 150 тыс. По оценке Ивлева, примерно 25 % этих извещений не попали в военкоматы. В то же время в военкоматах Российской Федерации насчитывается 12 400 900 извещений, в том числе 61 400 на погибших и пропавших без вести в пограничных войсках и 97 700 – во внутренних войсках НКВД СССР. Таким образом, 12 241 800 извещений поступили из частей НКО и НК ВМФ. Из этого числа, по оценке Ивлева, около 200 тыс. приходится на повторы, на лиц, оставшихся в живых, а также на лиц, служивших в гражданских ведомствах. За их вычетом получится не менее 12 041 800 уникальных извещений. Если пропорция извещений, не попавших в военкоматы, для всей России примерно та же, что была определена для Архангельской области, то общее число уникальных извещений в пределах Российской Федерации можно оценить не менее чем в 15 042 000. Чтобы оценить число уникальных извещений, которое должно находиться в остальных бывших союзных республиках, Ивлев предполагает, что доля погибших жителей России среди всех безвозвратных потерь Красной Армии и Флота примерно равна доле русских в безвозвратных потерях, приведенной в книгах группы Г.Ф. Кривошеева, – 72 %. Тогда на остальные республики приходится примерно 5 854 000 извещений, а общее их число в пределах СССР можно оценить в 20 905 900 человек. С учетом же потерь пограничных и внутренних войск НКВД общее число уникальных извещений, по мнению Ивлева, превышает 21 млн человек [422] .

Однако нам представляется некорректным оценивать долю извещений, находящихся за пределами Российской Федерации, основываясь на оценке доли нерусского населения среди безвозвратных потерь. Во-первых, в России живут и жили не только русские. Во-вторых, русские жили не только в РСФСР, но и во всех остальных союзных республиках. В-третьих, у Кривошеева доля русских в числе погибших и умерших военнослужащих оценивается не в 72 %, а в 66,4 %, причем она взята не из документа о безвозвратных потерях, а рассчитана на основе данных о национальном составе в списочной численности Красной Армии в 1943—1945 годах. Если добавить сюда оценку потерь народностей, проживавших преимущественно в РСФСР в сегодняшних границах: татар, мордвинов, чувашей, башкир, удмуртов, марийцев, бурят, коми, народностей Дагестана, осетин, кабардинцев, карелов, финнов, балкарцев, чеченцев, ингушей и калмыков, то доля потерь Российской Федерации возрастет еще на 5,274 %. Не исключено, что Ивлев приплюсовал сюда и половину потерь евреев – 0,822 % [423] , тогда потери народов РСФСР возрастут до 72,5 %. Вероятно, округлив это число, Ивлев и получил 72 %. Поэтому, на наш взгляд, для оценки числа уникальных извещений за пределами РФ более правильно использовать данные о доли населения РСФСР в населении СССР на 1 января 1941 года. Она составляла 56,2 %, а за вычетом населения Крыма, переданного в 1954 году Украине, и с добавлением населения Карело-Финской ССР, включенной в 1956 г. в состав РСФСР, – 55,8 % [424] . Тогда общее число уникальных извещений можно оценить в 26,96 млн, а с учетом извещений в пограничных и внутренних войсках – в 27,24 млн, а за вычетом тех, кто остался в эмиграции – 26,99 млн человек.

Эта цифра практически совпадает с нашей оценкой потерь Советских Вооруженных Сил погибшими и умершими в 26,9 млн человек.

Как отмечает российский историк Никита П. Соколов, «по свидетельству полковника Федора Сетина, работавшего в середине 1960-х в Центральном архиве Минобороны, первая группа оценила безвозвратные потери Красной Армии в 30 млн человек, но эти цифры «не были приняты наверху» [425] . Н.П. Соколов также отмечает, что Г.Ф. Кривошеевым и его товарищами не учитывается «мобилизация, производившаяся непосредственно частями действующей армии на территории оккупированных немцами областей после их освобождения, так называемое неорганизованное маршевое пополнение. Кривошеев косвенно в этом признается, когда пишет, что «за годы войны из населения было изъято: в России… 22,2 % трудоспособных граждан… в Белоруссии 11,7 %, в Украине 12,2 %». Разумеется, в Белоруссии и Украине было призвано не менее «трудоспособного населения», чем в целом по России, только здесь меньшая часть призывалась через военкоматы, а большая – напрямую в части» [426] .

Следует отметить, что не представляется возможным оценить общий объем безвозвратных потерь Красной Армии и по числу захороненных, так как подавляющее большинство захоронений совершалось в братских могилах, а в ряде случаев нельзя с уверенностью сказать, имеем ли мы дело с захоронениями военнопленных или «остарбайтеров». При этом многие захоронения вообще не обозначались как захоронения, многие бойцы вообще оставались незахороненными, а точное число лиц, захороненных в братской могиле, часто не было известно. Так, в приказе войскам 3-го Украинского фронта о недостатках в погребении военнослужащих от 5 февраля 1945 года особо отмечалось: «Трупы военнослужащих хоронятся несвоевременно, специальные могилы не отрываются, а используются для могил: окопы, траншеи, щели и бомбовые воронки. Могилы не засыпаются и не обкладываются дерном. Отсутствуют могильные столбики, с указанием фамилии погибших, нет схем географического расположения братских и индивидуальных могил» [427] .

В ходе войны с Германией и Японией от боевых поражений умерло 1 104 110 военнослужащих, а от болезней – 267 394. Кроме того, по ранению и болезни было демобилизовано 3798,2 тыс. человек, из которых 2576 тыс. стали инвалидами [428] . Можно допустить, что, по крайней мере, часть, если не большинство, из 1222,2 тыс. военнослужащих, демобилизованных по ранению или болезни, но не признанных инвалидами, подверглась повторному призыву. Мы условно принимаем, что примерно 0,6 млн из 1,2 млн человек демобилизованных, но не ставших инвалидами, были повторно призваны в вооруженные силы.

Общая убыль Советских Вооруженных Сил в ходе войны с Германией убитыми и умершими от ран, болезней, несчастных случаев и иных причин, а также пленными и инвалидами составляет, по нашей оценке, около 31,1 млн человек. Это противоречит официальным данным об общем числе призванных на военную службу граждан СССР – 34 476,7 тыс. человек (включая армию мирного времени), из которых 3614,6 тыс. человек были переданы для работы в народном хозяйстве и в военные формирования других ведомств. Чистый призыв тогда равен 30,9 млн человек. Отметим, что военные формирования других ведомств – это прежде всего войска НКВД, которые активно участвовали в войне. Непонятно, получена ли цифра 34 476,7 тыс. путем каких-либо расчетов или взята из какого-либо документа, поэтому проверить ее достоверность не представляется возможным. В сборнике «Гриф секретности снят», где она была впервые обнародована, нет никаких указаний на то, каким образом она была получена. Не указаны ни методы расчетов, ни источники данных.

К 1 июля 1945 года в Вооруженных Силах СССР осталось 11 390,6 тыс. человек и, кроме того, 1046 тыс. человек лечилось в госпиталях [429] . Надо также принять во внимание, что по справке Управления уполномоченного по делам репатриированных при СНК СССР от 10 июля 1945 года из 918 тыс. репатриированных к тому времени пленных 425 тыс. было возвращено в Красную Армию [430] , а из 1046 тыс., находившихся в госпиталях, до 100 тыс., вероятно, приходилось на инвалидов, а некоторая часть – на вернувшихся из плена. Но в любом случае, если наша оценка безвозвратных потерь Красной Армии близка к действительности, общее число мобилизованных должно было превышать официальную цифру на 12 млн человек, что соответствует чистому призыву, за вычетом направленных в народное хозяйство, в 42,9 млн человек. Если учесть возвращенных на службу бывших пленных, а также число потенциальных инвалидов среди раненых, находившихся в госпиталях к 1 июля 1945 года, разница с официальным чистым призывом уменьшится до 11,5 млн человек. Надо учесть, что в СССР было призвано или зачислено добровольцами около 1 млн женщин. Возможно, в Красную Армию было мобилизовано или поступило добровольно до 1 млн человек, относящихся к возрастам, не призывавшимся в вермахт (имеются в виду люди, родившиеся ранее 1890 года).

Разница между официальным и фактическим призывом могла образоваться за счет призывников, направленных в войска НКВД и другие военизированные формирования, недоучета лиц, призванных в централизованном порядке, а также, главным образом, за счет призыва непосредственно в части, сводные данные о котором отсутствуют и куда, в частности, входит добровольно-принудительный призыв в качестве «добровольцев» жителей аннексированной в 1945 году Закарпатской Украины. Генерал-майор П.Г. Григоренко, служивший на 4-м Украинском фронте, вспоминал, как проходила мобилизация и призыв «добровольцев» непосредственно в части в Западной Украине и соседнем с ней Закарпатье осенью 1944 года: «От 4-го Украинского фронта требовали изыскания людских ресурсов на месте – мобилизации воюющих возрастов на Западной Украине, вербовки добровольцев в Закарпатье и возвращения в части выздоравливающих раненых и больных. Нехватка людей была столь ощутительна, что мобилизацию превратили, по сути, в ловлю людей, как в свое время работорговцы ловили негров в Африке. Добровольчество было организовано по-советски, примерно так, как организуется 100-процентная «добровольная» явка советских граждан к избирательным урнам. По роду службы ни «мобилизацией», ни вербовкой «добровольцев» мне заниматься не приходилось, но из дивизии выделялись войска в распоряжение мобилизаторов и вербовщиков «добровольцев», и, возвращаясь обратно, офицеры и солдаты рассказывали о характере своих действий. Вот один из таких рассказов. «Мы оцепили село на рассвете. Было приказано в любого, кто попытается бежать из села, стрелять после первого предупреждения. Вслед за тем специальная команда входила в село и, обходя дома, выгоняла всех мужчин, независимо от возраста и здоровья, на площадь. Затем их конвоировали в специальные лагеря. Там проводился медицинский осмотр и изымались политически неблагонадежные лица. Одновременно шла интенсивная строевая муштра. После проверки и первичного военного обучения в специальных лагерях «мобилизованные» направлялись по частям: обязательно под конвоем, который высылался от тех частей, куда направлялись соответствующие группы «мобилизованных». Набранное таким образом пополнение в дальнейшем обрабатывалось по частям. При этом была установлена строгая ответственность, вплоть до предания суду военного трибунала, офицеров, из подразделений которых совершился побег. Поэтому надзор за «мобилизованными» западноукраинцами был чрезвычайно строгий. К тому же их удерживало от побегов то, что репрессиям подвергались и семьи «дезертиров». Мешала побегам и обстановка в прифронтовой полосе, где любой «болтающийся» задерживался. Удерживала от побегов и жестокость наказаний – дезертиров из числа «мобилизованных» и «добровольцев» расстреливали или направляли в штрафные роты».

«Добровольцев» вербовали несколько иначе. Их «приглашали» на «собрание». Приглашали так, чтоб никто не мог отказаться. Одновременно в населенном пункте проводились аресты. На собрании организовывались выступления тех, кто желает вступить в ряды Советской Армии. Того, кто высказывался против, понуждали объяснить, почему он отказывается, и за первое неудачно сказанное или специально извращенное слово объявляли врагом советской власти. В общем многоопытные кэгэбисты любое такое «собрание» заканчивали тем, что никто не уходил домой свободным. Все оказывались либо «добровольцами», либо арестованными врагами советской власти. Дальше «добровольцы» обрабатывались так же, как и «мобилизованные». Наша дивизия получала пополнение из обоих этих источников. И, думаю, все понимают, что это пополнение не было достаточно надежным. Чтобы превратить «мобилизованных» западных украинцев и «добровольцев» из Закарпатья в надежных воинов, надо было не только обучить их и подчинить общей дисциплине, но и сплотить в боевой коллектив, дав им костяк из опытных и преданных Советскому Союзу воинов. Таковыми были наличный состав дивизии и пополнение, прибывающее из госпиталей» [431] .

Бывшие советские военнопленные Дугас и Черон, один из которых попал в плен в 1942 году под Харьковом, отмечают: «Как правило, освободив от немцев определенную территорию, советское командование собирало все военнообязанное население и, часто без оружия и военной формы, гнало его в бой. Так, например, было в харьковском наступлении мая 1942 года. Солдаты называли наспех мобилизованных «воронами» (по темной гражданской одежде). В наступлении «ворона» могла быть вооружена лопатой, штыком, в редких случаях винтовкой, из которой она не умела стрелять. Вопрос: кем считать этих «ворон», попавших в плен, – солдатами, гражданскими лицами или партизанами? Немцы поступали так: если у «вороны» была наголо под машинку острижена голова или же она имела винтовку – «ворона» считалась пленным. Иногда немцы «ворон» просто выгоняли, даже не рассматривая прическу. Со стороны советского командования было преступлением посылать этих людей» [432] . Нет сомнений, что их все же надо считать красноармейцами. Ведь на отражение атак и несчастных «ворон», и красноармейцев в форме немцы одинаково тратили боеприпасы. Со временем уцелевшие «вороны» получали и винтовки, и обмундирование, но шансов довоевать до конца войны у них имелось немного. И, как правило, погибшие в первых же боях из числа призванных непосредственно в части не попадали в общую базу мобилизованных, равно как и в общую базу безвозвратных потерь.

Отдельные примеры показывают, что призыв непосредственно в части составлял значительную величину. Так, член Военного совета Южного фронта и бывший заместитель наркома обороны по кадрам Е.А. Щаденко писал 6 октября 1943 года члену ГКО Г.М. Маленкову, что войсками фронта только за сентябрь 1943 года призвали непосредственно в части 115 тыс. человек, из которых 18 675 человек (18 %) являются призывниками, прежде не служившими в Красной Армии, а остальные – бывшими красноармейцами, оставшимися на оккупированной территории [433] . Можно с уверенностью предположить, что значительная часть, если не большинство тех, кто назвал себя бывшими военнослужащими, в действительности в Красной Армии не служили, но предпочли назвать себя бывшими красноармейцами, чтобы избежать обвинений в уклонении от призыва и дезертирстве в 1941 году. Как мы уже убедились, в последние месяцы войны, когда боевые действия велись в странах Европы, непосредственно в части призывали в основном бывших «остарбайтеров» призывного возраста.

Общее число мобилизованных в 42,9 млн человек составит около 20,8 % от довоенной численности населения. Отметим, что объем германского призыва во Вторую мировую войну оказался вполне сопоставим с советским. Всего в вермахт (с учетом армии мирного времени) было призвано 17,9 млн человек, из которых около 2 млн человек было отозвано для работы в народном хозяйстве. Таким образом, чистый призыв в 15,9 млн человек составил 19,7 % от населения Германии в 80,6 млн человек в 1939 году (включая население Австрии и протектората Богемии и Моравии) [434] .

В начале Второй мировой войны, в 1939 году, в германской сухопутной армии насчитывалось примерно 140 тыс. женщин, из которых 50 тыс. были собственно гражданскими служащими, а 90 тыс. считались гражданским вспомогательным персоналом (Helferinen), на который, однако, распространялись некоторые армейские дисциплинарные нормы и определенная униформа. В 1944 году около 300 тыс. женщин, относящихся как к служащим, так и к вспомогательному персоналу, служило в резервной армии и других тыловых учреждениях сухопутной армии на территории Рейха, а около 20,5 тыс. женского вспомогательного персонала служили в действующей армии и на оккупированных территориях. В люфтваффе насчитывалось около 130 тыс. женщин, а на флоте – 20 тыс. (последние несли службу только на берегу). Всего в германских вооруженных силах служило около 470 тыс. женщин. В ноябре 1944 года число женщин в люфтваффе за счет мобилизации возросло до 300—350 тыс. человек, а общая численность женского персонала – до 640—690 тыс. человек, однако большинство вновь призванных не смогли использовать из-за отсутствия достаточного числа женщин-начальников, а также достаточного времени и средств на подготовку. Женщин не использовали в боевых частях и не вооружали. В конце февраля 1945 года Гитлер изменил свою принципиальную позицию о непривлечении женщин к боевым действиям и разрешил формирование одного женского батальона, чье значение, однако, должно было быть больше пропагандистским, а не военным. Однако уже в марте ОКВ издало приказ, отменяющий все прочие приказы о вооружении женщин, так что батальон так и не был создан. Оружие могли иметь только расчеты зенитных орудий и женщины, назначавшиеся в караулы [435] . В последние месяцы войны оружия уже не хватало для вооружения мужчин-призывников.

В Германии, в отличие от СССР, женщины никогда не направлялись в боевые части, а служили только в глубоком тылу – штабными писарями и делопроизводителями, радистками, машинистками и телеграфистками, медсестрами, а также наблюдателями на постах ВНОС и в метеослужбе. Поэтому потери среди них убитыми и умершими были минимальными и являлись следствием болезней и воздушных бомбардировок, а на оккупированных территориях – еще и следствием нападений партизан. Безвозвратные потери женщин вряд ли превышали несколько тысяч человек. С другой стороны, тысячи немецких женщин-военнослужащих оказались в плену, но обычно в качестве интернированных, так как практически все они были демобилизованы в апреле 1945 года.

Мобилизационная способность СССР и Германии оказалась практически равна по отношению к общей численности населения. Советский Союз мог мобилизовать несколько большую долю населения благодаря помощи западных союзников в виде ленд-лиза, что позволяло высвободить для нужд фронта дополнительную рабочую силу из промышленности, а также благодаря практически полному прекращению всякого гражданского производства уже в 1941 году, тогда как в Германии еще и в 1943 году значительная часть промышленности производила продукцию для удовлетворения нужд гражданского населения. Кроме того, в СССР в гораздо большем масштабе были привлечены для работы в народном хозяйстве женщины, лица пожилого возраста и подростки. В Германии мобилизационная способность возросла за счет использования труда иностранных рабочих и военнопленных (5655 тыс. человек в сентябре 1944 года) [436] . Однако в СССР в большей мере призывали в армию лиц пожилых возрастов.

Можно сказать, что в Красную Армию призывали всех, кого могли мобилизовать, а в вермахт – только тех, кого могли обучить и вооружить.

В Красной Армии число убитых и число раненых были близки друг к другу. Замечательный белорусский писатель-фронтовик Василь Быков, автор действительно честных книг о войне, в своих мемуарах очень хорошо объясняет, почему в Красной Армии на одного убитого приходилось значительно меньше раненых, чем в вермахте, да и в других армиях Второй мировой войны: «Наши потери в наступлении были чудовищны, наибольшее их количество, конечно, приходилось на долю раненых. Легкораненые с поля боя выбирались сами; тяжелораненые нередко подолгу находились в зоне огня, получая новые ранения, а то и погибая. Выносить раненых с поля боя имели право лишь специально назначенные для того бойцы – санитары и санинструкторы. Никому другому сопровождать раненых в тыл не разрешалось, попытки такого рода расценивались как уклонение от боя. Конечно, девочки-инструкторы старались как могли, но санинструкторов полагалось по одной на роту, раненых же на поле боя всегда набирались десятки. Как было успеть при всем желании? И не успевали; раненые вынуждены были долго ждать помощи и, истекая кровью, умирали на поле или по дороге в санбат.

До сих пор в точности неизвестно, кому принадлежит «гениальная» идея использования на войне женщин. Кажется, это чисто советское новшество, в немецкой армии ничего подобного не наблюдалось до конца войны. При очевидной бездефицитности людского (мужского) материала на войне какая надобность была посылать под огонь молодых, мало приспособленных к своеобразию боевой жизни девчат? Какая от них была польза? Разве что в скрашивании досуга и быта старших командиров и политработников, временно лишившихся жен и тыловых подруг» [437] .

За счет того, что у нас раненых вытаскивали с поля боя не дюжие мужики-санитары, как у немцев, а хрупкие девушки, вчерашние школьницы, равно как и за счет того, что раненных в бою (т. е. тех, кто не умер сразу же, как только его поразила пуля или осколок) в Красной Армии было в несколько раз больше, чем в вермахте, шансов у советского раненого на то, что его вынесут с поля боя и доставят в госпиталь, было на порядок меньше, чем у их немецких товарищей по несчастью. Поэтому среди советских раненых гораздо больше была доля тех, кто умирал на поле боя еще до того, как ему успеют оказать помощь. Благодаря действию этих двух факторов на одного убитого в вермахте приходилось гораздо больше раненых, чем в Красной Армии. Вследствие этого резко повышались безвозвратные потери Красной Армии, которые на порядок превышали потери вермахта.

Ефрейтор Бруно Сюткус, один из самых успешных немецких снайперов, вспоминал, что и в 1944 году после неудачной атаки «русские имели привычку бросать своих убитых и раненых на ничейной земле, там, где они упали. Мы ожидали, что ночью красноармейцы придут, чтобы забрать их, но они так и не пришли» [438] .

Можно привести и более поздний пример. В апреле 1995 года коммунистическое правительство Вьетнама объявило, что в ходе войны 1954—1975 годов войска Северного Вьетнама и союзные ему партизаны Национального фронта освобождения Южного Вьетнама потеряли 1,1 млн погибшими и умершими от ран и 600 тыс. ранеными [439] . Почти двукратное превышение числа убитых и умерших над числом раненых свидетельствует, что значительное число раненых умирало на поле боя, поскольку из-за больших потерь их не успевали эвакуировать. Вьетнамские коммунисты, как и советские коммунисты в Великой Отечественной войне, могли побеждать только большой кровью.

Следует отметить, что если в германской армии число раненых примерно втрое превышало число убитых, то в Красной Армии числа убитых и раненых были примерно равны между собой. Это было связано, в частности, с плохо поставленной с советской стороны эвакуацией раненых с поля боя. Например, по воспоминаниям немецких танкистов, танки и другая бронетехника в германской армии в значительной мере использовались для эвакуации раненых – танкистов, пехотинцев и артиллеристов, тогда как советские танкисты практически не помнят таких фактов [440] .

Вот только один пример. За июль 1943 года, во время Курской битвы, потери войск Воронежского и Степного фронтов, согласно подсчетам Л.Н. Лопуховского по донесениям о потерях, потеряли 189 тыс. человек, в том числе 70,1 тыс. убитыми, пленными и пропавшими без вести. Противостоявшая им группа армий «Юг» за тот же период лишилась 46,2 тыс. солдат и офицеров, в том числе 9,3 тыс. человек – убитыми и пропавшими без вести. Из этого числа не менее четырех тыс. человек было потеряно в боях против советского Юго-Западного фронта. Тогда на долю Степного и Воронежского фронтов приходится примерно 42 тыс. выбывших из строя германских военнослужащих, в том числе около 8,5 тыс. – безвозвратно [441] . Таким образом, соотношение по общим потерям оказывается 4,5:1 в пользу немцев, а по боевым безвозвратным – уже 8,25:1. Это доказывает, что доля санитарных потерь у немцев в общих потерях была гораздо большей, чем в Красной Армии.

Точное число раненых в Советских Вооруженных Силах установить довольно затруднительно, поскольку в разных источниках фигурируют разные цифры, и не всегда понятно, к какой категории раненых относится та или иная цифра. Возможно, что ближе всего к истине цифра в 19,7 млн раненых. Она получается, если мы возьмем данные о том, что в результате ранений было уволено из армии 16 % раненых. Эти данные содержатся в отчете 1946 года о работе тыла в годы войны. Если взять данные о числе уволенных по ранению красноармейцев из «Гриф секретности снят» в 3050,7 тыс., то получится общее число раненых в 19 066,9 тыс. Правда, если мы возьмем данные «Грифа» о числе умерших от ран – 1104,1 тыс. человек, и предположим, что умершие от ран составляют 6,5 % от общего числа раненых, как это показано в отчете 1946 года, то общее число раненых получится всего лишь 16 986,2 тыс. Но мы предполагаем, что цифра уволенных инвалидов более надежна, так как если занижали, то в первую очередь – число умерших от ран. При этом речь фактически идет о числе ранений, а не раненых, так как многие бойцы были ранены более чем один раз. Число больных, показанное в «Грифе секретности» в 7641,3 тыс. человек, из которых 86,7 % вернулись в строй, кажется мне близкой к истине (по данным отчета 1946 года, в строй вернулось более 85 % больных). В этом случае общее число раненых и больных можно оценить в 26 708,2 тыс. человек. При этом число раненых оказывается даже меньше числа убитых на поле боя, составившего, по нашей оценке, 22,34 млн человек. Соотношение получается не 3:1, как традиционно считается, а 0,85:1. Этот парадокс легко объясним. Дело в том, что из-за огромных потерь в Красной Армии часто получалось так, что во время атаки подавляющее большинство ее участников оказывались убитыми или ранеными. В этих условиях у раненых было мало шансов, что их вынесут с поля боя, и большинство из них умирало, так и не дождавшись помощи. Как отмечается в отчете 1946 года, «потери санитаров-носильщиков в некоторых соединениях достигали 80—85 % убитыми и ранеными от огня противника» [442] . Ясно, что при таких потерях среди санитаров потери среди атакующих вообще могли приближаться к 100 %, так что большинство раненых не могли вынести с поля боя. К тому же, в отличие от вермахта, в Красной Армии значительную часть санитаров-носильщиков составляли женщины, которым очень трудно было вытащить на себе раненого бойца. Женщин направляли в санитарки для того, чтобы высвободить мужчин в качестве активных штыков для участия в атаках.

То, что большинство советских раненых умирало на поле боя даже в последние месяцы войны, доказывает, например, свидетельство венгерского гусара, лейтенанта резерва Ауреля Шаламона, вспоминавшего о боях в Будапеште в 20-х числах ноября 1944 года, когда советские войска пытались выбить противника с острова Чепель: «К вечеру наши позиции атаковали так называемые русские штрафные батальоны, состоявшие из политических заключенных. Их встретили ураганные залпы пулеметов, минометов, закопанных в землю по башню танков и даже быстроходных катеров на Дунае, обрушивших на атакующих ливень пуль. Атака вскоре захлебнулась, и русские понесли громадные потери. Перед нашими позициями остались лежать сотни умирающих и раненых. Мы чаще всего слышали восклицания: «Боже мой!» вместе с громкими, но слабеющими призывами о помощи. Наши санитары попытались вытащить их, но всякий раз отступали, встреченные пулеметным огнем. Эти люди просто должны были умереть. Мы не могли помочь им, и на следующий день они затихли» [443] .

Есть и другие данные о советских потерях ранеными и больными. В архиве Военно-медицинского музея в Санкт-Петербурге сохранилось более 32 млн карточек учета военнослужащих, поступивших в годы Великой Отечественной войны в военно-медицинские учреждения. Речь здесь идет о тех, кто был эвакуирован в полевые и тыловые медучреждения, так как отсутствуют личные учетные карточки на тех, кто умер или выздоровел в медсанбатах и полковых медицинских пунктах [444] . Если предположить, что недоучет в равной мере касался и раненых, и больных, то общее число раненых можно оценить и 22,8 млн, а больных – в 9,2 млн. Тогда число раненых и убитых будет почти равно между собой – 1,02:1.

Известно, что в медсанбатах и полковых медицинских пунктах было возвращено в строй 10,5 % всех раненых, 10,9 % обмороженных и 49,3 % больных, а всего – около 23,8 % всех пораженных в боях и больных (в том числе 20,5 % – в медсанбатах) [445] . Долю пораженных в боях, умерших на ПМП и в медсанбатах, можно оценить не более чем в 5 %, поскольку она была в 2—2,5 раза меньше доли возвращенных в строй. Число же больных, умерших на ПМП и в медсанбатах, было ничтожно. Таким образом, примерно 27 % всех пораженных в боях и больных Красной Армии в годы войны не были эвакуированы. Если 32 млн пораженных в боях и больных, на которых сохранились учетные карточки, – это около 73 % от их общего числа, то все санитарные потери можно оценить в 43,9 млн человек.

Альтернативный подсчет санитарных потерь можно произвести по показателю средней загруженности конечной сети эвакогоспиталей за период войны – 85—87 пораженных в боях на каждые 10 коек из максимального числа развернутых [446] . Показатель максимального развертывания конечной сети – 1 719 450 коек [447] . Известно также, что через эвакогоспитали за годы войны прошло 51,5 % от общего числа раненых. Поскольку среди всех пораженных в боях раненые и контуженые военнослужащие Красной Армии составляли 96,9 % [448] , то без большой погрешности можно относить показатели для раненых ко всем пораженным в боях и наоборот. Поэтому общее число пораженных в боях можно оценить в 28,7 млн человек (среди которых 27,8 млн раненых и контуженых). Число больных можно оценить в 15,2 млн человек, приняв во внимание, что больных было около 34 % от числа всех, прошедших через лечебные учреждения [449] . В сумме это дает 43,9 млн санитарных потерь – цифру, не отличающуюся от той, что мы получили выше по данным о числе личных учетных карточек военнослужащих, поступивших в военно-медицинские учреждения. Число эвакуированных больных можно оценить в 50,7 % от общего числа (с включением сюда и умерших в медсанбатах), или в 7,7 млн человек, а число эвакуированных, пораженных в боях, – в 25,8 млн человек, или в 89,9 % от общего числа (сюда включены и умершие в медсанбатах).

Очевидно, что цифры потерь ранеными, приведенные в книге «Гриф секретности снят», учитывают только тех из них, которые подверглись эвакуации, но и число этих последних здесь, скорее всего, оказывается заниженным. Если же брать соотношение потерь раненых и убитых, включая сюда и легкораненых, то оно окажется 1,2:1.

Точный размер потерь Красной Армии ранеными (или пораженными в боях) в настоящий момент установить не представляется возможным, но различные методы оценок дают общее число раненых, даже с включением оставшихся в строю легкораненых лишь незначительно превышающее число убитых.

Военные потери и переписи населения СССР

Существует теория, что в период войн и прочих демографических кризисов от болезней и ухудшения условий жизни умирает больше мужчин, чем женщин. В подтверждение этой теории приводят тот факт, что в период войн и других демографических катастроф среди новорожденных мужской перевес возрастает по сравнению с его средним значением в мирное время 106:100 в пользу мальчиков [450] . Однако в годы войн, голода, эпидемий и т. д. статистика смертности бывает весьма неполной. К тому же во время войны в потерях среди мирного населения от голода и болезней неизбежно гибнет больше женщин, поскольку мужчины гибнут на фронте. Следует также отметить, что страны с более или менее надежной демографической статистикой исторически также являлись источниками иммиграции, а среди иммигрантов всегда преобладают мужчины. Поэтому конкретными статистическими выкладками подтвердить данную гипотезу невозможно. Она базируется только на том достаточно хорошо установленном факте, что после начала войны, голода и других бедствий возрастает мужской перевес среди новорожденных. Однако, даже если предположение о повышении вероятности для мужчин умереть от голода и эпидемий среди гражданского населения верно, в сумме оно должно компенсироваться для изучаемой нами переписи 1939 года повышением мужского перевеса среди новорожденных 1915—1923 годов, принимая во внимание Первую мировую и Гражданскую войну и голод 1921—1922 годов. Поэтому мы не принимаем в расчет возможное уменьшение мужского перевеса за счет повышенной смертности от голода и эпидемий, тем более что нет никаких конкретных количественных данных для оценки возможного роста мужского перевеса за счет этого фактора.

Посмотрим, каким должен быть размер недоучета населения по переписи 1939 года, чтобы была верна наша оценка безвозвратных потерь Красной Армии в 26,9 млн человек.

Внимательное изучение советских переписей приводит к выводу, что их точность постепенно повышалась в период с 1926 по 1979 год [451] . В качестве индикатора степени недоучета населения мы используем величину мужского и женского перевеса в различных возрастных группах.

Согласно переписи 1926 года, в когорте 10—19 лет женский перевес составил 516 155 человек, что равнялось 3,08 % от численности мужчин в данной когорте. Заметим, что, если бы действовали чисто биологические факторы, вплоть до возраста 29 лет сохранялся бы женский перевес, который только начиная с возрастной группы 30 лет сменился бы женским перевесом. Когорта 10—19 лет, т. е. лиц 1907—1916 годов рождения, не могла быть затронута ни Первой мировой, ни Гражданской войной и связанными с ними репрессиями, т. е. факторами, которые способствуют возникновению женского перевеса. Поэтому можно предположить, что женский перевес в возрасте 10—19 лет возникает главным образом за счет недоучета населения в ходе переписи. Ведь мужчины отличаются большей социальной и территориальной мобильностью, чем женщины, и поэтому хуже учитываются статистикой, чем женщины.

В когорте 20—29 лет перепись 1926 года показывает женский перевес в 1 425 832 человек, что составляет 11,68 % от числа мужчин в этой когорте. Однако на женском перевесе в возрасте 25—29 лет явно сказались последствия Первой мировой и Гражданской войн. Поэтому мы определили женский перевес в группе 20—24 лет, которая практически не была затронута влиянием Первой мировой и Гражданской войн, по крайней мере, с точки зрения действия факторов, способствующих созданию женского перевеса. Мужчины этих возрастов почти не участвовали в боевых действиях и не становились жертвами террора. Для этой группы женский перевес составил 389 000 человек, или 5,80 % от численности мужчин.

Согласно переписи 1939 года, в когорте 10—19 лет женский перевес составил 234 030 человек, или 1,27 % от численности мужчин. Относительная величина этого перевеса оказывается в 2,4 раза меньшей, чем по результатам переписи 1926 года. Это говорит в пользу того, что учет населения в 1939 году мог быть существенно точнее, чем в 1926 году.

В 1939 году женский перевес для когорты 20—24 лет составил 455 298 человек, или 6,60 % от численности мужчин. Таким образом, его относительный размер был даже немного выше, чем в 1926 году. Разница могла образоваться за счет жертв репрессий 1937—1938 годов, для которых мужской перевес в данной группе мог составить до 50 тыс. человек.

Наличие столь большого женского перевеса в когорте 20—24 лет указывает на то, что и для переписи 1939 года был характерен значительный недоучет населения.

Для когорты 20—29 лет женский перевес по переписи 1939 года составил 836 396 человек, или 5,56 % от численности мужчин. Основная его часть, вероятно, пришлась на недоучет мужского населения. В когорте 30—39 лет женский перевес достиг 817 754 человек, или 6,62 % от численности мужчин. В этой когорте представлены рожденные в 1900—1909 годах, так что здесь не могло быть влияния на женский перевес Первой мировой войны, а влияние Гражданской войны было минимальным.

В когорте 40—49 лет женский перевес достигает 1 216 863 человек, достигая 17,24 % от численности мужчин. Здесь уже ощутимо влияние Первой мировой и Гражданской войн. Сравнение одних и тех же возрастов по переписям 1939 и 1959 годов мало что дает, поскольку в первом случае женский перевес во многом является следствием Первой мировой и Гражданской войн, а во втором – Второй мировой войны. Поэтому используем данные переписи 1979 года, где на когорту 40—49 лет последствия Второй мировой войны уже не влияли. Здесь женский перевес составил 1 411 545 человек, или 8,25 % от численности мужчин. Этот показатель можно считать наиболее близким к показателю естественного женского перевеса в данной когорте, в отсутствие демографических катастроф. Для когорты 10—19 лет в 1979 году существует мужской перевес в 968 277 человек, составляющий 4,33 % от численности мужчин, а для когорты 20—29 лет этот перевес равен 272 387, или 1,21 % от численности мужчин. Вероятно, такой же мужской перевес существовал бы в этих когортах и в 1939 году, если бы не было повышенного недоучета мужчин по сравнению с женщинами. Для того чтобы оценить, каким был повышенный недоучет мужчин по сравнению с женщинами в ходе переписи 1939 года в когорте 40—49 лет, попробуем определить, каков был суммарный женский (или мужской) перевес в когортах 10—39 лет во время переписи 1979 года. Он оказывается мужским и составляет 717 563, что равно 1,17 % от численности мужского населения в этих когортах. Сравним этот показатель с показателем женского перевеса для когорт 10—39 лет переписи 1939 года, когда он составил 1 888 180 человек, или 4,12 % от численности мужского населения. Таким образом, повышенный недоучет мужчин в 1939 году мог составить для возрастов 10—39 лет около 5,29 % от численности мужского населения. Можно допустить, что для когорты 40—49 в 1939 году этот показатель также был примерно равен 5,29 % от численности мужского населения, или 373 381 человек.

Но недоучет мужского населения в когортах 10—49 лет в большинстве регионов СССР переписью 1939 года еще больше усиливался за счет того, что в ряде мусульманских регионов, а также некоторых других регионах, где были сильны позиции традиционных религий и традиционного уклада жизни, в этих возрастах существовал значительный мужской перевес, обусловленный недоучетом женского населения. Женский перевес в этих регионах, как правило, начинается с возраста 50 лет. В данном случае трудно допустить, что в Средней Азии и на Кавказе население считали гораздо точнее, чем в остальных регионах СССР, так что показали реально существовавший мужской перевес в возрастах 10—29 лет. На самом деле мужской перевес в данном случае образовался за счет значительного недоучета женского населения. Дело в том, что мусульмане неохотно показывают чужим, в том числе переписчикам, своих женщин, и их недоучет характерен для большинства мусульманских стран. Для Азербайджанской ССР мужской перевес в возрасте от 10 до 49 лет составил 107 519 человек, для Армянской ССР (в возрасте 10—39 лет) – 11 493 человека, для Туркменской ССР – 42 782 человека, для Узбекской ССР – 206 736 человек, для Таджикской ССР – 60 014 человек, для Казахской ССР – 267 001 человек, для Киргизской ССР – 30 648 человек. Кроме того, для Кизлярского округа Орджоникидзевского (ныне Ставропольского) края РСФСР мужской перевес составил 3723 человека, для Агинского национального округа Читинской области (в возрасте 10—39 лет) – 945 человек, для Бурят-Монгольской АССР (в возрасте 20—49 лет) – 11 787 человек, для Дагестанской АССР (в возрасте 10—39 лет) – 8945 человек, для Калмыцкой АССР – 3842 человека, для Республики Немцев Поволжья (в возрасте 10—39 лет) – 5945 человек, для Чечено-Ингушской АССР (в возрасте 10—39 лет) – 7625 человек. Наконец, для коренного населения Якутской АССР (якутов и других народов Севера) мужской перевес составил, по нашей оценке, 9159 человек. Всего в возрасте 10—49 лет для Якутской АССР мужской перевес составил 30 526 человек (женский перевес в 1939 году начинался только с возраста 97 лет), но для некоренного населения этот перевес – следствие не недоучета женщин, а реального резкого преобладания мужчин среди старателей, занимавшихся добычей золота. Интересно, что, вследствие огромных потерь мужского населения в ходе Великой Отечественной войны, после войны пришлось создавать лагеря заключенных в Якутии, чтобы обеспечить рабочей силой добычу золота и других полезных ископаемых. Хотя первые заключенные появились в Якутии еще в 1940—1941 годах в связи с началом строительства дорог и добычи оловянных руд.

Если взять данные переписи 1959 года, то мы увидим, что для Азербайджана и республик Центральной Азии мужской перевес в возрастах 10—29 лет уменьшился или сменился женским перевесом. Так, в Азербайджане в возрасте 20—29 лет появился женский перевес в размере 4,95 % от численности женщин, тогда как в 1939 году мужской перевес в этой когорте составлял 12,25 % от численности женщин. Да и в когорте 10—19 лет величина мужского перевеса в 1939—1959 годах уменьшилась с 14,80 до 4,26 %. Для Туркменской ССР мужской перевес в возрасте 10—19 лет в 1939 году составлял 14,31 %, а в 1959 году – 12,45 % от численности женского населения. Для когорты же 20—29 лет мужской перевес в 1939 году в 11,29 % от численности женщин в 1959 году сменился женским перевесом в 3,38 %. Для Узбекской ССР в 1939 году мужской перевес в когорте 10—19 лет составлял 10,32 % от числа женщин, а в когорте 20—29 лет – 6,11 %. В 1959 году в когорте 10—19 лет мужской перевес снизился незначительно – до 10,19 %. Зато в когорте 20—29 лет появился женский перевес в 7,54 %. В Таджикской ССР в 1939 году для когорты 10—19 лет мужской перевес достигал 18,75 %, а для когорты 20—29 лет – 9,24 %. В 1959 году для когорты 10—19 лет мужской перевес составил 18,47 %, а в когорте 20—29 лет появился женский перевес в 11,96 % от численности женского населения. В Киргизской ССР в 1939 году мужской перевес в возрастах 10—19 лет составлял 7,36 %, а в когорте 20—29 лет – 0,69 %. В 1959 году для когорты 10—19 лет этот показатель почти не изменился – 7,64 %, зато в когорте 20—29 лет появился женский перевес в 6,50 %. В Казахской ССР в 1939 году в когорте 10—19 лет мужской перевес составлял 3,13 %, а в когорте 20—29 лет – 26,92 %. В 1959 году здесь в когорте 10—19 лет мужской перевес вырос до 6,22 %, зато в когорте 20—29 лет он упал до 5,08 %. Эти факты свидетельствуют о том, что в ходе переписи 1959 года существенно повысилась точность учета по сравнению с переписью 1939 года.

В сумме для переписи 1939 года в когортах 10—49 лет мужской перевес для мусульманских и других «традиционных» регионов составил 778 164 человека. В данном случае для нас важно, что примерно на это число должен быть увеличен женский перевес в остальных регионах Советского Союза в когортах 10—49 лет, образовавшийся за счет недоучета мужчин.

Согласно данным переписи 1959 года, в когорте 10—19 лет мужской перевес составил 323 499 человек, или 2,01 % от численности мужчин. В когорте 20—29 лет наблюдался женский перевес в 577 261 человек, что составило 3,04 % от численности мужчин. Данные когорты практически не были затронуты влиянием Второй мировой войны, поэтому уменьшение относительной величины женского перевеса в 1,83 раза в когорте 20—29 лет и смена женского перевеса более естественным мужским перевесом в когорте 10—19 лет, что означало уменьшение относительной величины женского перевеса в 2,58 раза, свидетельствуют о значительном увеличении точности учета по сравнению с переписью 1939 года. И в этом нет ничего удивительного. Перепись 1939 года проводилась в условиях, когда только что был пройден пик репрессий. В постановлении СНК СССР от 26 июля 1938 года «О Всесоюзной переписи населения 1939 г.» (п. 15) указывалось, что граждан, уклоняющихся от дачи сведений или дающих заведомо неверные сведения, следует привлекать к судебной ответственности. Но это как раз и могло стать дополнительным поводом для того, чтобы избегать встречи со счетчиком. Наоборот, перепись 1959 года проводилась в разгар хрущевской оттепели, когда у людей значительно ослаб страх, порожденный Сталинской эпохой. У людей теперь было гораздо меньше оснований бояться контактов с государством. Более того, постепенное расширение пенсионной системы и других социальных выплат, начало масштабного жилищного строительства побуждало людей активнее регистрироваться в госорганах. Кроме того, повысился образовательный уровень населения, а соответственно – и уровень подготовки счетчиков. Если же брать мужчин основных контингентов, участвовавших в войне, то им в 1939 году было от 10 до 49 лет, а в 1959 году, соответственно, от 30 до 69 лет. В результате войны их численность резко снизилась. Кроме того, значительная часть ветеранов войны в 1959 году перешла в более пожилые контингенты, в которых люди обладают гораздо меньшей территориальной мобильностью и гораздо охотнее регистрируются. Поэтому можно без большой погрешности принять, что весь недоучет мужчин призывных контингентов, определяемый благодаря наличию женского перевеса, относится целиком к разности в точности учета этих контингентов переписями 1939 и 1959 годов.

Таким образом, в когорте 10—19 лет разницу в повышенном недоучете мужчин между переписями 1939 и 1959 годов можно оценить в 3,28 % от численности мужчин в этом контингенте в 1939 году, или 604,4 тыс. человек, а в когорте 20—29 лет – в 2,52 % от численности мужчин в этом контингенте в 1939 году, или 1293,7 тыс. человек. Для когорты 30—39 лет женский перевес в 1939 году, как мы уже установили, составлял 6,62 % от численности мужчин. В 1959 году этот перевес в данной когорте во многом формируется под влиянием Второй мировой войны. Поэтому возьмем для сравнения данные переписи 1979 года. Тогда в когорте 30—39 лет женский перевес составил 523 101 человек, или 3,52 % от численности мужского населения. Приняв, что примерно таким же была бы относительная величина женского перевеса в данной когорте в 1959 году, если бы удалось исключить влияние войны, размер женского перевеса в 1939 году, обусловленный разницей в точности учета мужского населения в 1939 и 1959 годах, в этой когорте можно оценить в 3,10 % от численности мужского населения, или в 382 936 человек. Ранее в когорте 40—49 лет недоучет мужского населения для переписи 1939 года был нами оценен в 5,29 % от численности мужского населения, или в 373 381 человек. Также размер мужского перевеса в мусульманских и других традиционных регионах оценивается нами в 778 164 человека. Таким образом, общий повышенный недоучет мужского населения в призывных контингентах в переписи 1939 года, устанавливаемый на основе женского перевеса, мы оцениваем в 3 432,6 тыс. человек. Но в эту цифру входит также женский перевес, образовавшийся за счет жертв террора 1937—1938 годов, когда к расстрелу было приговорено 681 692 человека, преимущественно мужчин. Данные о половозрастной структуре этого контингента отсутствуют. Но мы можем попытаться распространить на всю совокупность данные о жертвах Большого террора, захороненных на Бутовском полигоне. Всего здесь было расстреляно и захоронено 20 761 человек, из них 19 903 мужчин (96 %) и 858 женщин (4,13 %). Если считать, что примерно таким же было соотношение полов и для всех жертв 1937—1938 годов, то мужской перевес будет равен примерно 625,4 тыс. человек. Но расстреливали также и лиц в возрасте 50 лет и старше. Лиц 1870 года рождения и старше было всего 342 человека из 20 222 человек, по которым имеются данные о возрасте, т. е. 1,69 %. Было также расстреляно 524 человека 1888 года рождения, или 2,6 % от общего числа, а лиц 1884—1887 годов рождения было расстреляно в совокупности более 1200 человек, или более 5,9 % [452] . Если предположить, что на каждый из 1871—1883 годов, а также на 1889 год в среднем приходится не менее 1 % жертв, общую долю жертв, родившихся ранее 1890 года, можно оценить в 24,2 %. На них могло приходиться около 151,3 тыс. мужского перевеса среди всех жертв 1937—1938 годов. В этом случае на тех среди расстрелянных, кому в 1939 году было бы от 10 до 49 лет, придется около 474,1 тыс. человек мужского перевеса.

Кроме того, в 1930—1936 годах было приговорено к расстрелу 40 137 человек, в том числе в 1930—1931 годах – 30 852 человека [453] . Среди этих жертв могло быть значительное число мужчин, которым в 1939 году было бы 30—49 лет. Их доля могла быть на треть меньше, чем доля мужчин контингента 20—49 лет среди жертв репрессий 1937—1938 годов, т. е. всего около 46 % всех расстрелянных, что дает мужской перевес около 18,5 тыс. человек.

Тогда общий недоучет мужчин в когортах 10—49 лет, определяемый на основе женского перевеса, можно оценить в 2940,0 тыс. человек.

Численность населения территорий, присоединенных к СССР в 1939—1940 годах, на начало 1940 года оценивалась в июне 1941 года в 23 501,0 тыс. человек (с учетом примерно 31 тыс. жителей, оставшихся на присоединенной в марте 1940 года территории Финляндии) [454] . Каким образом производилась оценка, неясно до сих пор. Следует также учесть, что в состав Молдавской ССР была включена Молдавская АССР, до июля 1940 года уже входившая в состав Украинской ССР. Согласно данным переписи 1939 года, население Молдавской АССР составляло 599 156 человек. Учитывая, что в 1940 году темп прироста населения СССР составлял 1,4 % [455] , и предполагая, что в 1939 году он был таким же, к началу 1939 года численность населения присоединенных территорий можно оценить в 23 176,5 тыс. человек, а за вычетом населения Молдавской АССР – в 22 577,3 тыс. человек.

Численность мужского населения в когортах 10—49 лет, согласно данным переписи 1939 года, составила 52 900 711 человек. Данных о численности мужского населения этих возрастов на территориях, присоединенных в 1939—1940 годах, нет. Если предположить, что она составляла примерно ту же пропорцию среди всего населения, как и на территории СССР в границах на начало 1939 года (численность населения СССР тогда составляла 170 557,1 тыс. человек), то численность мужчин в когортах 10—49 лет на начало 1939 года на присоединенных к СССР территориях можно оценить в 7002,6 тыс. человек. Если допустить, что недоучет мужчин на присоединенных территориях был примерно таким же, как и на основной территории СССР, то численность мужчин в возрасте 10—49 лет на присоединенных территориях следует увеличить еще на 389,2 тыс. человек. Признаком того, что на присоединенных территориях в 1941 году имел место существенный недоучет населения, может служить тот факт, что второй вариант расчета по Молдавской ССР дал численность населения республики 2 515,7 тыс. человек, что на 108,9 тыс. человек, или на 4,52 %, больше, чем первоначальный вариант расчета, включенный в сводную таблицу [456] .

Общую численность мужчин в возрасте 10—49 лет на территории СССР на начало 1939 года по 22 июня 1941 года можно оценить в 63 232,5 тыс. человек.

Согласно данным переписи 1959 года, численность мужского населения в возрасте от 30 до 69 лет, т. е. тех когорт, которые реально призывались в армию во время войны, составила 32 857 854 человека. Однако надо учесть, что между 1941 и 1959 годами произошли некоторые изменения советских границ. В октябре 1944 года в состав СССР вошла прежде формально независимая Тувинская народная республика. Численность населения Тувы в 1941 году составляла чуть более 80 тыс. человек, а к началу 1944 года – 96 тыс. человек. Основная масса призывников была из числа 12 тыс. советских граждан, проживавших в Туве. В подавляющем большинстве это были русские и представители других национальностей СССР. Кроме того, добровольцами пошли на фронт 220 тувинцев и представителей других коренных народностей Тувы. Всего на фронте побывало около 8 тыс. жителей Тувы. Из них погибла примерно половина, т. е. около 4 тыс., в том числе 69 тувинцев-добровольцев [457] . Численность населения Тувинской автономной области в 1959 году составила 171,9 тыс. человек, а численность мужского в возрасте 30—69 лет составляла 25,7 тыс. человек. На эту величину должна быть уменьшена численность мужского населения СССР в 1959 году в соответствующих когортах для их корректного сравнения с 1939 годом.

Также в состав СССР в ноябре 1945 года вошла Закарпатская Украина. В 1959 году численность населения Закарпатской области Украины составила 920,2 тыс. человек, а численность мужского населения в возрасте 30—69 лет – 161,2 тыс. человек. На эту величину также должна быть уменьшена численность мужского населения СССР в 1959 году в соответствующих когортах для их корректного сравнения с 1939 годом. Стоит отметить, что в годы войны проходила «добровольная» мобилизация населения Закарпатья в Красную Армию. Кроме того, часть уроженцев Закарпатья была мобилизована в венгерскую армию.

Включение в СССР в 1944—1946 годах Калининградской области, Южного Сахалина и Курильских островов, а также Петсамо (Печенги) практически не повлияло на демографический баланс, поскольку почти все немецкое, японское и финское население было репатриировано, а среди немногих оставшихся не было лиц призывных возрастов.

В 1944—1951 годах происходил обмен территорией и населением между СССР и Польшей. В результате Польше были переданы районы Перемышля, Санока и Белостока с прилегающими территориями. С учетом того, что население Белостокской области на начало 1940 года оценивалось в 1348,3 тыс. человек, в Перемышле и окрестностях тогда проживало до 60 тыс. жителей, а в Саноке – до 40 тыс. человек, к началу 1939 года численность населения этих территорий можно оценить в 1,4 млн человек. Кроме того, из Польши в СССР в 1945—1946 гг. выехало 518 тыс. человек, а из СССР в Польшу – 1090 тыс. человек. Из Чехословакии в СССР в 1946 году выехало 24 тыс. человек, а в обратном направлении – 33 тыс. человек. Кроме того, около 14 тыс. бессарабских и буковинских евреев репатриировалось в Румынию. Также около 100 тыс. человек выехало из СССР в Польшу в 1956—1958 годах. [458] . С учетом этих обменов населением и территории численность населения СССР к началу 1959 года уменьшилась примерно на 1,1 млн человек.

В СССР были насильственно и добровольно репатриированы значительные группы российских эмигрантов из стран Европы и из Китая – до 50 тыс. человек. Кроме того, на Родину добровольно вернулось до 250 тыс. армян [459] . С другой стороны, около 620 тыс. бывших советских военнопленных и вывезенных на работу в Германию гражданских лиц, а также ушедших вместе с германской армией, предпочли остаться на Западе [460] . За счет этого население СССР по сравнению с довоенным временем должно было уменьшиться еще на 320 тыс. человек. Общее уменьшение населения СССР по сравнению с довоенным уровнем за счет изменения послевоенных границ и внешних миграций можно оценить примерно в 1,4 млн человек. В 1959 году численность мужского населения в возрасте 30—69 лет для этой совокупности можно оценить примерно в 237 тыс. человек.

Теперь необходимо оценить, какая величина избыточной смертности в годы войны среди гражданского населения падает на тех, кому в 1939 году было от 10 до 49 лет. Избыточная же смертность заключенных в советских лагерях в годы войны (в сравнении с довоенным уровнем 1940 года) составила по меньшей мере 391 тыс. человек [461] . Доля женщин в ГУЛАГе в годы войны повысилась с 7 до 26 % за счет мобилизации заключенных мужчин в армию [462] . Кстати сказать, на фронт было отправлено не менее 975 тыс. заключенных, а также 117 тыс. сотрудников лагерной охраны [463] . Неясно, учтены ли эти 1092 тыс. человек авторами книги «Гриф секретности снят» в числе мобилизованных в Красную Армию.

Среднюю долю женщин среди умерших заключенных можно оценить в 11,5 %, или в 45 тыс. человек. Доля мужчин призывных возрастов в избыточной смертности в тюрьмах и лагерях должна быть меньше, чем доля мужчин этих возрастов в общем числе расстрелянных в 1937—1938 годах, так как среди последних была ниже доля женщин и выше доля тех, кому к началу 1939 года должно было бы быть 10—49 лет. Ведь в войну многих заключенных призвали в армию, что значительно повысило долю непризывных возрастов в лагерном населении. Поэтому общую долю мужчин призывных возрастов в избыточной смертности ГУЛАГа можно оценить в три четверти от общего числа умерших мужчин, т. е. примерно в 260 тыс. человек.

Всего в 1941—1945 годах за контрреволюционные преступления было осуждено 476 615 человек, из которых к расстрелу было приговорено 42 139 человек (сюда не входят люди, приговоренные к смертной казни трибуналами в действующей армии) [464] . Вероятно, не менее 40 тыс. смертных приговоров приходится на период войны. Три четверти из них, возможно, относились к мужчинам призывного возраста, что составляет около 30 тыс. человек.

Прямые потери от депортаций примерно 2,3 млн немцев, финнов-ингерманландцев, карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, балкарцев, крымских татар и крымских греков, болгар, армян, турок и иранцев оцениваются в 0,5 млн человек [465] . Поскольку среди депортированных преобладали старики, женщины и дети, то мужчин призывных возрастов вряд ли было больше одной пятой среди погибших при депортации, т. е. около 100 тыс. человек.

Следует также оценить число умерших гражданских мужчин из состава призывных когорт на оккупированных территориях. Наиболее распространенная оценка числа советских евреев, уничтоженных нацистами, – 1,5 млн человек. Учитывая, что подавляющее большинство жертв холокоста, как и в случае депортаций «наказанных народов», осуществленных НКВД, были женщинами, детьми и стариками, можно предположить, что доля призывных возрастов вряд ли превышала 20 %, или 0,3 млн человек. Число жертв проводимого нацистами геноцида цыган оценивается на территории СССР в 30 тыс. человек. Среди них могло быть до 10 тыс. мужчин призывного возраста.

Общие потери советских партизан погибшими и пропавшими без вести оцениваются нами не менее чем в 100 тыс. человек [466] . Возможно, такими же были и потери противостоявших им коллаборационистских формирований. Предположим, что половина погибших партизан не служила в Красной Армии и что такая же доля не служивших там была среди погибших коллаборационистов. Тогда можно оценить жертв боевых действий среди мужчин призывного возраста на оккупированных территориях в 100 тыс. человек. Можно также предположить, что безвозвратные потери бойцов польской Армии Крайовой, Украинской повстанческой армии, а также потери антисоветских партизан в Прибалтике, не служивших прежде в Красной Армии и проживавших к 22 июня 1941 года на советской территории, в годы Второй мировой войны и послевоенные годы составили в совокупности не менее 100 тыс. человек. Жертвы главным образом немецких, но также и советских карательных экспедиций среди мужчин призывных возрастов, не служивших в Красной Армии и непосредственно не участвовавших в боевых действиях, оценить очень трудно. Предположим, что их было, как минимум, не меньше, чем погибших советских партизан, т. е. около 100 тыс. человек.

Таким образом, общее число жертв насильственной смерти среди мужчин призывных контингентов, не служивших в Красной Армии, можно оценить, просуммировав жертв избыточной смерти в ГУЛАГе, холокоста и партизанской борьбы, в 1,1 млн человек. На это число следует уменьшить численность призывных контингентов по переписи 1939 года.

Мужчины, составлявшие на момент проведения переписи 1939 года когорты 10—49 лет, гибли не только в Великой Отечественной войне, но и в двух вооруженных конфликтах, ей предшествовавших, – столкновении с японцами на Халхин-Голе в мае – сентябре 1939 года и в советско-финской войне в ноябре 1939 – марте 1940 года. На Халхин-Голе советские потери составили 9703 убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран, болезней и несчастных случаев [467] . В советско-финской войне Красная Армия потеряла погибшими около 169,6 тыс. человек [468] . На эти потери, составившие в сумме 179,3 тыс. человек, надо уменьшить численность мужского населения призывных возрастов по переписи 1939 года.

Следует учесть, что в Красной Армии в годы Великой Отечественной войны служило большое число женщин. Не менее 800 тыс. женщин были призваны в качестве добровольцев, причем многие служили в боевых частях в качестве летчиков, зенитчиц, снайперов, пулеметчиц, минометчиц и автоматчиц [469] . А на заключительном этапе войны в армию мобилизовывались женщины с освобожденных территорий и из числа «остарбайтеров». Вероятно, в общей сложности в Красной Армии служило не менее 1 млн женщин, из которых до 100 тыс. могло погибнуть или умереть от болезней и в плену. В.С. Мурманцева также полагает, что в Красной Армии служило более 1 млн женщин [470] .

В отличие от германского банка данных безвозвратных потерь, в российском ОБД «Мемориал» есть значительное число карточек на погибших женщин-военнослужащих. Например, есть такая карточка на снайпера Розу Шанину, 1924 года рождения, даже две, причем во второй, описывающей ее захоронение в Калининградской области, указано ее отчество – Сергеевна, что не совпадает с ее традиционным отчеством – Егоровна в опубликованных биографиях. Также в биографиях упоминается, что Роза Шанина 28 января 1945 года погибла в бою, тогда как в биографиях утверждается, что в этот день она скончалась от ран [471] .

Всего на фамилию Шанина в ОБД «Мемориал» удалось найти 16 персоналий. За исключением дублей и оставшихся в живых остаются четверо Шаниных, которые точно являются погибшими военнослужащими, а также одна Шанина, которая является пропавшей без вести вольнонаемной сотрудницей военторга, и еще одна Шанина – это погибшая медсестра без воинского звания. Кроме того, Наталья Шанина, 20 лет, была похоронена в Германии 24 августа 1944 года. О ней нельзя с уверенностью сказать, была ли она военнопленной или относилась к «восточным рабочим».

Учитывая, что значительное число женских персоналий обнаружилось при запросе на далеко не самую распространенную русскую фамилию Шанина, можно предположить, что число женских персоналий в базе данных составляет существенную величину. Однако в ответ на запросы по отдельным годам рождения, в частности, 1920-м и 1924-м, ОБД выдает по 1000 исключительно мужских персоналий. Это, вероятно, объясняется особенностью программы, которая в первую очередь выдает мужские персоналии. Поэтому нет возможности оценить, какую часть картотеки ОБД «Мемориал» составляют женские персоналии.

В Объединенном банке данных безвозвратных потерь «Мемориал» на запросы на самые распространенные русские фамилии «Иванова», «Смирнова», «Кузнецова» и др. выдается более 500 или даже 1000 персоналий (это предельное число персоналий, которое может выдавать в ответ на один запрос данная компьютерная программа) [472] . Конечно, в базе данных есть двойной счет. Кроме того, в базе данных иногда встречаются захороненные в Германии «восточные рабочие», не служившие в Красной Армии. Но то, что жертвы среди женщин-военнослужащих исчисляются десятками тысяч, сомнений не вызывает. С учетом потерь среди женщин общее число мужчин, погибших в Красной Армии, следует уменьшить до 26,8 млн человек.

Теперь необходимо оценить, какая часть мужчин из когорт 10—49 лет в 1939 году могла умереть естественной смертью до начала 1959 года. Для этого воспользуемся способом приблизительного расчета естественной ожидаемой смертности для данных возрастных когорт за выбранный период, используя повозрастные коэффициенты смертности для 1938—1939 и для 1958—1959 годов [473] . Для этого численность мужского населения каждой из когорт мы умножаем на величину средней для данной когорты смертности в период 1939—1959 годов, а затем умножаем на число лет в периоде (20). Для мужчин когорты 10—19 лет численностью около 21 714,0 тыс. человек ожидаемая естественная смертность за период составит примерно 1194,3 тыс. человек. Для когорты 20—29 лет численностью около 18 598,9 тыс. человек этот показатель составит примерно 1441,4 тыс. человек. Для когорты 30—39 лет численностью около 14 620,4 тыс. человек естественная смертность составит примерно 1535,1 тыс. человек. Наконец, для когорты 40—49 лет численностью около 8 763,1 тыс. человек величину естественной смертности можно оценить примерно в 1384,6 тыс. человек. В сумме естественную смертность для мужчин когорты 10—49 лет в период 1939—1959 годов можно оценить в 5555,4 тыс. человек. Однако данное число представляется существенно завышенным, поскольку у мужчин призывных контингентов из-за начала Второй мировой войны было гораздо меньше шансов умереть естественной смертью, чем можно было судить на основе довоенных теоретических расчетов. Как мы уже установили, среди мужчин контингента 10—49 лет около 28,1 млн человек уже к середине 1945 года умерли не естественной, а насильственной смертью. Эти мужчины составляют около 44,4 % от общей численности когорт 10—49 лет. Поэтому величину естественной смертности за 1939—1959 годы надо уменьшить, согласно данной пропорции, до 3088,8 тыс. человек.

Теперь попробуем подсчитать баланс. Из разности численности мужчин 10—49 лет 1939 года и этого же контингента в 1959 году надо вычесть как численность тех мужчин, которые умерли в период 1939—1959 годов не в составе Советских Вооруженных Сил в годы Великой Отечественной войны, так и потери в боях на Халхин-Голе и в советско-финской войне. Кроме того, надо учесть изменение баланса за счет внешних миграций и изменения границ. Общую численность умерших советских военнослужащих Красной Армии в когортах 10—49 лет переписи 1939 года можно оценить в 26 067,4 тыс. человек.

Для полноты подсчетов численность советских военных потерь в 26,8 млн человек надо уменьшить на потери населения Закарпатья и Тувы, а также на потери более старших и более молодых возрастов. О том, какие возрасты реально призывались в Красную Армию, можно узнать, используя ОБД «Мемориал». Так, на запрос по фамилии Иванов 1930 года рождения ОБД «Мемориал выдала 12 фамилий, из которых 2 действительно оказались красноармейцами, погибшими или пропавшими без вести в 1942—1944 годах.

На фамилию Иванов с 1889 годом рождения в ОБД «Мемориал» имеется 53 персоналии, включая 36 военнослужащих, в том числе 2 старших и 1 младший офицер, а с 1888 годом – 39 персоналий, из которых погибшими и пропавшими без вести военнослужащими являются не менее 23 человек, в том числе 2 офицера. Ивановы с годом рождения 1887 представлены в базе данных 32 фамилиями, 20 из которых оказались погибшими и пропавшими без вести рядовыми красноармейцами, а один – погибшим старшим офицером. 1886 год представлен 10 фамилиями, из которых 7 являются красноармейцами. На 1885 год приходится 17 фамилий, из которых 8 оказываются погибшими и пропавшими без вести красноармейцами, а 2 – офицерами. 1884 год в фамилии «Иванов» представлен 14 записями, за которыми стоят 4 погибших или пропавших без вести красноармейца. В 1883 году из списка Ивановых один оказывается пропавшим без вести красноармейцем, а в 1882 году таких даже двое. Наиболее же старым из Ивановых оказывается красноармеец Федор Иванович Иванов, родившийся в 1876 году в деревне Б. Колотилово Порховского района Ленинградской области, призванный Кировским РВК Ленинграда и умерший от болезни в госпитале 13 марта 1942 года. Кстати сказать, лиц 1876 года рождения в ОБД на конец октября 2010 года числилось 313 человек, из которых военнослужащими были, по крайней мере, 37 погибших и пропавших без вести рядовых и сержантов и 3 офицера, в том числе один майор. Надо сказать, что о многих лицах 1876 года рождения, равно как и других пожилых возрастов, похороненных в Германии и Австрии, вообще нельзя с уверенностью сказать, являются ли они военнопленными или «остарбайтерами», поэтому не исключено, что даже в ОБД есть существенно больше умерших в плену красноармейцев, родившихся ранее 1890 года. Лиц 1875 года рождения в ОБД оказалось даже больше – 328, среди которых, однако, много жертв еще Первой мировой и Гражданской войн. Из них погибло и пропало без вести в составе Красной Армии как минимум 29 человек, включая 3 офицеров. На 1874 год рождения картотека содержит 261 персоналию, но погибшие там – в основном старшие офицеры, на 1873 год – 251, на 1872 – 196, на 1871 – 159 и на 1870 – 145. На 1869 год ОБД содержит 97 персоналий, на 1868 – 100 и на 1867 – 82. Из этих последних 3 погибших являются рядовыми красноармейцами, а один – умершим офицером. На 1866 год из 94 персоналий 5 принадлежат погибшим и пропавшим без вести красноармейцам и 1 – погибшей женщине-красноармейцу. На 1865 год из 61 персоналии лишь один является красноармейцем. Зато на 1864 год из 84 персоналий 4 погибших оказались рядовыми красноармейцами, а 1 – офицером. За 1863 год удалось найти лишь 8 персоналий, при том, что у всех 1863 год рождения был под вопросом (в качестве альтернативы указывался 1864-й). Ни один из них не был красноармейцем. Но вот на 1862 год из 35 персоналий 1 младший офицер умер в плену и 1 военнослужащий с неизвестным званием пропал без вести. В 1861 году из 41 персоналии 1 – это погибший 11 декабря 1941 года старший сержант Сергей Федорович Сарычев, похороненный в поселке Сокол Вологодской области. Поскольку в 1860 году из 63 персоналий ни одного красноармейца найти не удалось, С.Ф. Сарычев, вероятно, является старейшим красноармейцем, погибшим в Великую Отечественную войну.

Разумеется, потери в этих возрастах были несравнимы с потерями в основных призывных возрастах. Например, на фамилию «Иванов» с 1920 и 1924 годами рождения ОБД «Мемориал» выдает предельное число запросов – по 1000, а на ту же фамилию с годом рождения 1928 – только 83, а на 1929 год – всего 24 фамилии. Однако интересно, что в последнем случае из 24 фамилий 12 принадлежат погибшим или пропавшим без вести красноармейцам, а одна принадлежит офицеру – погибшему 29 января 1944 года младшему лейтенанту Владимиру Илларионовичу Иванову, командиру пулеметного взвода 985-го стрелкового полка 226-й гвардейской стрелковой дивизии. На момент гибели ему, скорее всего, было еще 14 лет, и, возможно, он является самым юным офицером Красной Армии, погибшим в бою. Таким образом, число жертв среди уроженцев 1929 года оказывается на порядок выше, чем среди уроженцев 1930 года, что делает оправданным включение когорты уроженцев 1925—1929 годов в призывные контингенты. Кстати, для Ивановых 1927 года рождения в ОБД «Мемориал» насчитывается 275 фамилий, для Петровых – 115, а для Кузнецовых – 105.

Что представляется еще более интересным, лиц 1889 года рождения в ОБД оказалось больше 1000, т. е. их общее число не может быть установлено с помощью электронной версии программы. Та же картина и для 1886—1888 годов. Только для 1885 года число персоналий падает ниже тысячи, составляя 980. Для 1883—1884 годов этот показатель опять превышает 1000. Для 1882 года он составляет 997 и лишь для 1881 года резко падает до 685.

Для 1930 года число персоналий в ОБД также достигает 1000. А вот для 1931 года он падает до 726, причем подавляющее большинство среди них составляют либо умершие среди «остарбайтеров», либо военнослужащие, погибшие уже после войны. Хотя есть среди уроженцев 1931 года и некоторое число воспитанников (сыновей) полков – сирот, о которых заботились красноармейцы, или сыновей старших офицеров и генералов, воевавших вместе с родителями.

Столь значительное, по меркам других армий, наличие в составе Красной Армии лиц пожилых или, наоборот, совсем юных возрастов объясняется, вероятно, тем, что многие готовы были добровольно идти в армию ради получения пайка. Кроме того, во время мобилизации непосредственно в части, в том числе среди «остарбайтеров», брали всех, способных держать оружие, в том числе и в непризывных возрастах. Приведенные данные позволяют предположить, что безвозвратные потери призывников возрастов за пределами когорты 1890—1929 годов рождения могли в совокупности достигать первые десятки тысяч человек, с учетом того, что статистически значимыми являются потери в возрастах 1930, а также 1882—1889 годов рождения. Естественно, призывники из этих контингентов сравнительно редко попадали на передовую. Их старались использовать в тыловых службах. Поэтому доля безвозвратных потерь среди них была значительно ниже, чем в основных призывных возрастах. Общее же число мобилизованных в непризывных возрастах могло достигать сотен тысяч человек, в том числе в ходе мобилизации непосредственно в части, во время мобилизации освобожденных «остарбайтеров», а также в дивизиях народного ополчения, где было немало лиц пожилых возрастов. Этот фактор существенно повышал мобилизационную способность СССР.

Число погибших военнослужащих в Закарпатской области можно оценить, исходя из того, что к моменту начала «добровольной» мобилизации жителей Закарпатья в Красную Армию численность населения здесь могла составлять 850—900 тыс. человек [474] . Некоторое число местных жителей было призвано в венгерскую армию, но вряд ли число погибших среди них превышало несколько тысяч человек. Население Закарпатья составляло менее одной пятнадцатой населения Венгрии. При этом преобладавшее в Закарпатье украинское население почти не призывалось в венгерскую армию из-за политической нелояльности. Венгры же составляли не более четверти населения Закарпатья, на них могло приходиться не более одной шестидесятой безвозвратных потерь Венгрии, составлявших около 160 тыс. человек. Из этого числа на жителей Закарпатья могло приходиться до 3 тыс. погибших. Население Закарпатья составляло около одной двухсотой населения СССР. Если бы оно с самого начала войны призывалось в Красную Армию, его потери можно было бы оценить в 100—120 тыс. погибших. Однако, учитывая, что закарпатцы воевали в Красной Армии лишь последние восемь месяцев войны и что потери среди необученных призывников были особенно велики, реальные потери вряд ли превышали 40 тыс. человек. Население Закарпатья примерно в 10 раз превышало население Тувы, а интенсивность участия двух территорий в войне была примерно одинаковой, так что оценка в 40 тыс. погибших закарпатцев кажется близкой к действительности.

В совокупности потери населения Закарпатья, Тувы а также лиц 1868—1889 и 1930 годов рождения можно оценить величиной около 100 тыс. человек. Тогда общие безвозвратные потери тех советских военнослужащих, которым в 1939 году было 10—49 лет, в границах на середину 1941 года можно оценить в 26,7 млн человек. Это примерно на 0,6 млн больше, чем потери Красной Армии, подсчитанные балансовым методом. Разница, скорее всего, возникает за счет недоучета мужчин переписью 1939 года и исчислением на территориях, присоединенных в 1939—1940 годах, в когортах 10—49 лет, скомпенсированного недоучета женщин. Тогда общий скомпенсированный учет можно оценить не менее чем в 1,2 млн человек, из которого на официальное исчисление 1941 года приходится около 140 тыс. человек. В этом случае скомпенсированный недоучет переписи 1939 года в когортах 10—49 лет в 1,06 млн человек, а общий недоучет в этих контингентах – в 4,8 млн человек. В других возрастных когортах недоучет наверняка был гораздо менее значительным. Его можно оценить в 10 % от недоучета в когортах 10—49 лет, т. е. примерно в 0,5 млн человек. Тогда общий недоучет переписи 1939 года можно оценить в 5,3 млн человек, или в 3,1 %. Этот результат вполне укладывается в данные о предыдущей переписи, 1937 года, результаты которой были забракованы. Комиссия по проверке результатов переписи 1937 года под руководством Я. А. Яковлева оценивала размер недоучета от 4,8 до 8,1 млн человек, т. е. от 3 до 5 % [475] . Можно допустить, что в действительности недоучет переписи 1937 года был ближе к 5 %, тогда как для переписи 1939 года показатель недоучета лежит скорее между 3 и 3,5 %. Этот показатель не может быть больше 3,5 %, и дополнительный недоучет приходится, скорее всего, на скомпенсированный недоучет тех мужчин когорт 10—49 лет, которые, будучи гражданскими, умерли от недоедания и болезней в военные годы и во время голода 1946—1947 годов. Такой недоучет мог составить до 0,7 млн человек, в том числе 0,35 млн мужчин. Поэтому мы примем недоучет для переписи 1939 года в размере от 3,1 до 3,5 % и соответствующий недоучет на присоединенных в 1939—1940 годах территориях.

Таким образом, наша оценка безвозвратных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне в принципе не противоречит результатам переписей населения 1939 и 1959 годов.

Величина недоучета населения переписью определяется не столько доброй или злой волей организаторов переписи, сколько социально-политической и социально-экономической ситуацией в стране в момент проведения переписи. Поэтому степень недоучета населения не могла слишком сильно различаться в переписях 1937 и 1939 годов, учитывая, что промежуток между ними составил всего два года. К тому же именно на эти два года пришелся пик Большого террора, а это событие никак не могло способствовать повышению точности учета населения. И безусловному осуждению подлежит то, что Сталин репрессировал организаторов переписи 1937 года, обвинив их в значительном недоучете населения. Даже если недоучет действительно был, в этом не было их вины.

Проверка оценки безвозвратных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне по ОБД «Мемориал»

Полученную нами цифру потерь Красной Армии погибшими в 26,9 млн человек можно попытаться проверить по ОБД «Мемориал». Для этого надо попытаться сделать выборку и оценить, какой процент в выборке составляют умершие от ран. Данная категория потерь была учтена наиболее полно и точно. Умерших от ран насчитывается 1104 тыс. человек [476] . Для проверки нам необходимо определить, какую долю составляют умершие от ран среди всех погибших и пропавших без вести, в том числе и тех, кому посчастливилось пережить плен, а также тех, кто оказался в окружении, но не был в плену. По нашей оценке, плен пережили примерно 2,3 млн советских военнослужащих. Кроме того, около 940 тыс. человек числились окруженцами. По нашему мнению, до 450 тыс. окруженцев в действительности побывали в плену, но им удалось скрыть этот факт. Тогда общее число уцелевших среди пропавших без вести можно оценить в 2,8 млн человек. Заметим, что далеко не всем уцелевшим из пропавших без вести довелось дожить до конца войны. Многие из них были призваны в армию и были убиты или погибли по другим причинам, чему мы имеем достаточно примеров в ОБД. Если исходить из того, что общее число погибших и пропавших без вести советских военнослужащих можно оценить в 29,7 млн человек, то долю умерших от ран среди них следует оценить в 3,7 %. Можно не сомневаться, что в ОБД «Мемориал» эта доля окажется существенно выше, поскольку умерших от ран считали в Красной Армии гораздо точнее, чем убитых и пропавших без вести. Однако выявленный показатель поможет нам определить, какая оценка ближе к истинной – наша или официальная.

Но электронный архив ОБД на один запрос может выдавать не более 1 тыс. персоналий. По этой тысяче невозможно сделать репрезентативную выборку, поскольку в нее попадают те лица, которые находятся в документах, внесенных в банк данных в первую очередь. Например, если взять 1000 персоналий по показателю года рождения, то процент умерших от ран будет очень низок, поскольку львиная доля из показанных персоналий будет приходиться на донесения первых месяцев войны с резким преобладанием убитых и пропавших без вести. Поэтому мы пошли по другому пути. Мы нашли такие фамилии, которые являются не слишком распространенными, но не уникальными, и представлены в ОБД числом персоналий, хотя и меньшим тысячи, но достигающим порядка 700—900 персоналий. В этом случае в ответ на запрос электронный архив выдаст нам все персоналии, принадлежащие к совокупности лиц с данной фамилией, и это не будет зависеть ни от порядка ввода данных в ОБД, ни от программы электронного архива. Для анализа мы выбрали четыре фамилии: одну русскую, одну украинскую, одну белорусскую и одну мусульманскую. Эти фамилии: Петрищев, Иванчук (Иванчуков, Иваньчук), Юшкевич и Нуралиев (Нуралеев). В процессе исследования мы по возможности исключаем дубли, т. е. случаи, когда один и тот же человек фигурирует в базе данных повторно. Однако в тех случаях, когда человек сначала попал в плен, а затем был освобожден, вновь призван в армию и впоследствии опять погиб или пропал без вести, мы рассматриваем его в качестве самостоятельной персоны в случае его повторной пропажи без вести. Тут всегда будет присутствовать некий субъективный момент в определении числа дублей, поскольку нет абсолютно объективных критериев для их выделения. Персоны с одинаковыми именами и отчествами и годами рождения могут оказаться разными людьми. Наоборот, персоны могут отличаться годом рождения и отчеством, но на самом деле могут оказаться одним и тем же человеком.

Мы также очистили выборку от попавших в нее раненых, дезертиров и лиц, осужденных к лишению свободы.

Петрищевых оказалось 906 персоналий, и среди них умерших от ран – 83 персоналии. После удаления дублей число умерших от ран упало до 28, а общее число убитых, умерших и пропавших без вести – 593. Доля умерших от ран для этой фамилии составляет 4,7 %.

Иванчуков (а также образующих в ряде случаев дубли с этой фамилией Иванчуковых и Иваньчуков) оказалось 898 персоналий (в том числе 16 Иваньчуков). Число умерших от ран среди них достигло 93. После очистки от дублей число умерших от ран составило 36, а общее число – 625. Доля умерших от ран для этой фамилии – 5,8 %.

Юшкевичей в ОБД насчитывается 749 персоналий, включая 75 умерших от ран. После очистки от дублей умерших от ран осталось 31, а общее число погибших и пропавших без вести уменьшилось до 520. Доля умерших от ран для этой фамилии составляет 6,0 %.

Нуралиевых (Нуралеевых) оказалось 947, включая 44 Нуралеева. Умерших от ран насчитывается 70, а после очистки от дублей 37. Общее же число погибших и пропавших без вести после исключения дублей составляет 776. Доля умерших от ран для этой фамилии – 4,8 %.

Суммарное число умерших от ран для четырех фамилий составляет 321 персоналию, а общее число погибших и пропавших без вести – 3500 персоналий. Эти же показатели после очистки от дублей составят соответственно 132 и 2514. Доля умерших от ран для всей совокупности составляет 5,25 %. Столь низкий процент умерших от ран в безвозвратных потерях Красной Армии доказывает, что в ее общих потерях доля раненых была в несколько раз меньше, чем в общих потерях армий Германии и других стран – участниц Второй мировой войны. Поэтому, а также из-за более благоприятного для советской стороны соотношения потерь пленными соотношение общих потерь, включая раненых, было благоприятнее для Красной Армии, чем соотношение потерь с вермахтом только убитыми и умершими. Так, во второй половине 1943 года немецкое командование и разведка оценивали соотношение потерь с Красной Армией как 1:5, причем один из командиров немецких корпусов полагал, что советское численное превосходство в начале сражения составляло 10:1 [477] .

Доля собственно умерших от ран, очищенная от дублей, составляет по отношению к числу, не очищенному от дублей, 41,1 %. Для корректности сравнения персоналии остальных погибших надо очистить от тех лиц, которые попали в базу данных по ошибке. Это раненые, дезертиры, осужденные к тюремному заключению, а также те, кто умер (погиб) до 22 июня 1941 года или после сентября 1945 года. Такого рода персоналии по определению не попадают в базу персоналий умерших от ран. Таких персоналий по четырем фамилиям насчитывается в общей сложности 62. Тогда доля остальных погибших и пропавших без вести по отношению к числу соответствующих персоналий, за вычетом осужденных, дезертиров и т. д., составит 76,4 %. Среди умерших от ран доля дублей достигает 58,9 %, т. е. почти две трети, а среди остальных погибших она составляет всего лишь 23,6 %, или менее одной четверти. Это является весомым косвенным доказательством того, что в ОБД «Мемориал» умершие от ран учтены гораздо полнее, чем остальные погибшие и пропавшие без вести. Если один и тот же человек поступил в банк данных не в одном, а в двух и более документах, то значительно повышается вероятность того, что он будет учтен в соответствующей базе данных.

Раз доля умерших от ран среди всех погибших и пропавших без вести в ОБД «Мемориал» составляет 5,25 %, то общее число погибших и пропавших без вести, учтенных в этой базе данных, исключив дубли, можно оценить в 21,1 млн человек, из которых не менее 19,1 млн приходится на погибших, а около 2,0 млн – на оставшихся в живых пленных и окруженцев. За пределами ОБД «Мемориал», вероятно, остаются около 8,6 млн погибших и пропавших без вести, включая около 7,8 млн погибших и около 0,8 млн оставшихся пропавших без вести. В действительности цифры оставшихся в живых немного ниже заявленных нами, так как некоторая часть из них погибла после повторного призыва.

Если наши расчеты верны, то, исключив 1,1 млн умерших из ран, мы получим, что в настоящее время из 28,6 млн погибших и пропавших без вести сейчас учтены только 20,0 млн, или 69,9 %.

Если бы была верна официальная цифра безвозвратных потерь в 8668 тыс. погибших и умерших и 2776 тыс. оставшихся в живых пропавших без вести, что дает безвозвратные потери в 11 444 тыс. человек, доля умерших от ран в ОБД «Мемориал» должна была быть значительно выше, чем 5,25 %. Даже если предположить совершенно невероятное, а именно, что в ОБД включены практически все безвозвратные потери Красной Армии, то тогда доля умерших от ран должна составлять 9,6 %. В реальности же этот показатель должен быть на несколько процентов выше. Для оценки же С.А. Ильенкова в 13 850 тыс. погибших, с учетом примерно 2,8 млн пропавших без вести, оставшихся в живых, доля умерших от ран должна была бы составить 6,6 % только при том невероятном условии, что в ОБД включены практически все погибшие и пропавшие без вести. В реальности же и в данном случае этот показатель должен был бы быть на несколько процентов больше. Тут следует оговориться, что С.А. Ильенков имел дело с базой данных на конец 2000 года, тогда как за прошедшие 10 лет ОБД «Мемориал» пополнилась миллионами новых персоналий.

Оценка общего размера советских потерь и потерь мирного населения СССР в Великой Отечественной войне

Общие безвозвратные потери населения СССР в Великой Отечественной войне, включая избыточную смертность от естественных причин, можно вычислить, оценив численность населения к началу и к концу войны, а также естественное движение населения и сальдо внешних миграций в период войны. Сделанные расчеты на основе советских переписей населения также позволяют приблизительно оценить общие военные потери населения СССР, как военных, так и мирных жителей. Общую численность населения к началу Великой Отечественной войны можно оценить, взяв за основу оценку В.С. Кожурина численности населения СССР к началу 1941 года в 198,7 млн человек. Согласно данным оценки населения СССР, проведенной в июне 1941 года, разница между предварительной и повторной оценкой населения Хабаровского края на начало 1940 года составила 72,6 тыс. человек (1538,0 и 1610,6), или 4,7 %. Этот показатель оказывается даже большим, чем показатель вероятного недоучета в переписи 1939 года [478] . Однако, если верить данным переписи 1959 года, в 1941 году произошло значительное падение рождаемости, вероятно, из-за значительного наращивания численности армии в 1940 и начале 1941 года. К началу 1959 года численность лиц в возрасте 20 лет, т. е. родившихся в 1940 году, составила 48 390,0 тыс. человек, а численность лиц в возрасте 19 лет, т. е. родившихся в 1941 году, – только 43 165,0 тыс. человек. Если предположить, что уровень рождаемости сократился примерно в той же пропорции, в какой соотносятся эти когорты между собой, то для 1941 года его можно оценить в 2,78 %. Если предположить, что уровень смертности в 1940 и первой половине 1941 года был примерно одинаков, то уровень естественного прироста для 1941 года в отсутствие войны можно оценить в 1 %, а фактический объем естественного прироста в первой половине 1941 года – примерно в 1 млн человек. Тогда численность населения СССР к 22 июня 1941 года без поправки на недоучет переписи 1939 года можно оценить в 199,7 млн человек, а с поправкой на такой недоучет – в 205,9—206,7 млн человек. Если вычесть отсюда потери в боях в Финляндии и на Халхин-Голе, вероятно, не учтенные в статистике 1939—1941 годов, численность населения к началу Великой Отечественной войны можно оценить в 205,7—206,5 млн человек.

Численность населения СССР к началу 1946 года на основании оценки населения 1950 года с учетом естественного прироста в этот год можно оценить в 167 млн человек [479] . За счет присоединения Тувы и Закарпатья население СССР к началу 1946 года должно было увеличиться не менее чем на 0,9 млн человек, а за счет возвращения Польше района Белостока и некоторых других территорий – уменьшиться, с учетом потерь в войне, также примерно на 0,9 млн человек. Кроме того, за счет внешних миграций к началу 1946 года население должно было уменьшиться на 0,9 млн человек. В 1940 году рождаемость составляла 3,12 %, смертность – 1,80 % и естественный прирост – 1,32 % [480] . Средний ежегодный уровень естественной смертности в 1941—1945 годах без учета военных потерь на уровне 1940 года можно оценить в 3,4 млн человек, при средней численности населения за войну в 187 млн человек. Из 6,1 млн человек, родившихся в 1940 году [481] , осталось в живых к началу 1959 года 4,8 млн человек. Средний индекс дожития до 1959 года для лиц этого года рождения можно оценить в 78,7 %. Тогда общее число родившихся в 1942—1945 годах можно оценить в 15,4 млн человек, учитывая, что в 1959 году лиц этих возрастов насчитывалось 12,155 млн человек, а примерное число умерших естественной смертью за эти годы – в 13,6 млн человек. Тогда условный естественный прирост за эти годы, перекрытый военными потерями, можно оценить в 1942—1945 годах в 1,8 млн человек. К нему надо прибавить еще примерно 0,5 млн условного естественного прироста второй половины 1941 года. Тогда общие потери населения в войне можно оценить, отняв от 205,7—206,5 млн человек 167,9 млн человек и прибавив 2,3 млн человек. Общие потери СССР в Великой Отечественной войне составят 40,1—40,9 млн человек. Потери гражданского населения, включая избыточную смертность, можно оценить, вычтя из общих потерь потери военнослужащих, в 13,2—14,0 млн человек. Эти потери, безусловно, являются наибольшими среди всех государств – участников Второй мировой войны и составляют не менее половины всех потерь в этой войне.

На оккупированных территориях и в прифронтовой полосе особенно сильное сокращение рождаемости наблюдалось в крупных городах. Так, в блокадном Ленинграде в 1943 году рождаемость упала до нуля. В Москве с 1941 по 1943 год уровень рождаемости уменьшился в 2,6 раза. В оккупированном Днепропетровске в 1942 году уровень рождаемости достигал только 34 % довоенного [482] . В то же время в оккупированной сельской местности, куда в поисках пропитания переселилась значительная часть горожан, падение рождаемости, вероятно, не было столь значительным. Эффект уменьшения смертности от естественных причин здесь тоже мог наблюдаться, вследствие уменьшения рождаемости и падения по этой причине показателя детской смертности. Кроме того, многие жители оккупированных территорий и прифронтовой полосы погибли от причин, связанных с войной – в ходе боевых действий или в результате репрессий оккупационных властей, что уменьшало для них вероятность умереть естественной смертью.

Отметим также, что в потерях гражданского населения призывных возрастов неизбежно значительное преобладание женщин, так как в связи с призывом в армию подавляющего большинства мужчин соответствующих возрастов увеличилась вероятность гибели именно женщин среди гражданских лиц этих возрастов. Такое явление наблюдалось в Германии, где по результатам бомбардировок союзной авиации «во всех возрастных группах потери среди женщин превышают потери среди мужчин приблизительно на 40 %» [483] . Поэтому использовать данные о женском перевесе в послевоенные годы в призывных возрастах для определения потерь вооруженных сил не представляется возможным, поскольку женский перевес значительно уменьшен за счет потерь гражданского населения. Значительное число женщин, погибших в составе вооруженных сил, также способствовало уменьшению послевоенного женского перевеса. Кроме того, многие из женщин, оставшиеся вдовами или одинокими, могли преждевременно умереть до проведения переписи населения 1959 года, что также должно было значительно уменьшить женский перевес в призывных возрастах.

В какой пропорции распределялись жертвы среди мирного населения между оккупированной и неоккупированной территорией СССР, установить практически невозможно. На оккупированной территории СССР около 1,5 млн советских евреев были уничтожены нацистами в рамках «окончательного решения еврейского вопроса». Евреи уничтожались как непосредственно путем расстрелов, осуществляемых айнзатцгруппами СД (Sicherheitsdienst, Службы безопасности), так и за счет голода и эпидемий в гетто и концентрационных лагерях. Там продовольственное снабжение евреев ограничивалось таким образом, чтобы ежедневный паек не обеспечивал физического выживания даже неработающего человека. А евреев к тому же заставляли заниматься тяжелым физическим трудом. Кроме того, на территории СССР было уничтожено еще около 0,5 млн евреев из Западной Европы, однако в демографические потери Советского Союза они не входят.

На оккупированной советской территории население гибло также в результате расстрелов заложников и в ходе карательных операций против партизан, а также репрессий немцев против связанных с партизанами и с советской разведкой подпольщиков. Мирные жители умирали также от голода и болезней. Кроме того, они гибли в ходе боевых действий как между вермахтом и Красной Армией, так и между партизанами и карателями. К потерям мирного советского населения также относятся те погибшие, которые не служили в Красной Армии, но оказались в рядах партизан или коллаборационистских формирований. Достоверных данных о числе жертв в каждой из указанных категорий нет.

На неоккупированной советской территории мирные жители также становились жертвами боевых действий – обстрелов и бомбардировок. К этой категории должны быть причислены жертвы блокады Ленинграда, хотя большинство из них умерли от голода и болезней. Согласно подсчетам Ленинградской городской комиссии, от обстрелов и бомбардировок погибло 16 747 ленинградцев, а еще 632 253 человека стали жертвами голода и болезней [484] . В это число не вошли те жители, которые были эвакуированы из Ленинграда, но еще до конца войны умерли от последствий голода, пережитого в блокаду. Среди них была и ленинградская девочка Таня Савичева, чей дневник потряс мир. Она скончалась в 1944 году. Существуют и более высокие оценки, увеличивающие число жертв Ленинградской блокады до 1 млн человек.

Велики были и жертвы от голода, особенно среди эвакуированных. Например, только в Архангельске за первую военную зиму от голода и болезней погибли 20 тыс. человек – каждый десятый житель [485] . И в самом конце войны на неоккупированной территории свирепствовал массовый голод, провоцировавший даже людоедство, и далеко не только в блокадном Ленинграде. Вот какие факты, например, привел Д.А. Волкогонов: «Нарком внутренних дел Таджикской ССР Харченко сообщал:

«В Ленинабадской области… выявлено 20 человек, умерших от истощения, и 500 человек, опухших от недоедания. В Сталинабадской области – Рамитском, Пахтаабадском, Оби-Гармском и других районах – умерли от истощения свыше 70 человек. Имеются также истощенные и опухшие. Такие факты имеют место и в Курган-Тюбинской, Кулябской, Гармской областях. Оказанная помощь этим районам на месте является незначительной…»

В Читинской области есть факты «употребления павших животных, деревьев, коры». Сообщалось о страшном факте, когда одна крестьянка с сыновьями убили маленькую дочь и употребили ее в пищу… Вот еще такой же случай…» [486] .

Как сообщает вологодский историк В.Б. Конасов, из 340 тыс. призванных в Красную Армию жителей Вологодской области погибли 178 тыс. человек, тогда как жертвы среди мирного населения составили около 220 тыс. человек. Таким образом, доля погибших среди призванных в Красную Армию составила около 52,4 %, а среди мирных жителей – 17,7 % [487] . То, что доля погибших в Вологодской области среди призванных в Красную Армию оказалась несколько ниже, чем доля погибших среди всех мобилизованных, можно объяснить тем, что на территории Вологодской области не было боевых действий. В областях же, на территории которых происходили боевые действия, велика была доля мобилизованных непосредственно в части, безвозвратные потери среди которых были особенно велики. Доля же погибших среди мирных жителей Вологодской области оказывается вдвое выше доли погибших мирных жителей на всей территории СССР (8,3 %). Это частично может происходить за счет включения части военных потерь в состав потерь мирного населения. Косвенно же этот факт может свидетельствовать в пользу утверждения, что на неоккупированной территории смертность среди мирного населения была значительно выше, чем на оккупированной.

Необходимо заметить, что на оккупированной территории факты людоедства и трупоедства встречались только в лагерях военнопленных, а также в блокированных партизанских отрядах, в частности, в Крыму и в одесских катакомбах. Это говорит о том, что в продовольственном отношении положение населения оккупированных территорий было благоприятнее, чем положение жителей неоккупированных территорий. Тут сказалось, в частности, то, что население территорий, оккупированных немцами и их союзниками, уменьшилось как за счет эвакуации на советскую территорию, так и за счет угона населения на принудительные работы в Рейх. Германская администрация лишь в минимальной степени использовала промышленный потенциал оккупированных городов и поощряло уход горожан в сельскую местность, где они имели шансы прокормиться за счет ведения натурального хозяйства. Кроме того, немцы не контролировали большую часть сельской территории, и у крестьян и бежавших туда горожан обычно оставалось достаточно продуктов, чтобы прокормиться. Порой для крестьян большую угрозу представляли не германские оккупанты, а разного рода партизаны.

Наоборот, на территории, остававшейся под советским контролем, население городов активно использовалось для нужд фронта, находилось под жестким контролем НКВД и не имело возможности уехать в сельскую местность. Кроме того, вся сельская местность оставалась под эффективным контролем органов НКВД, и везде у колхозов и совхозов, а также немногих оставшихся единоличников изымались излишки продовольствия, что нередко ставило крестьян на грань голодной смерти.

Оценка безвозвратных потерь вооруженных сил Германии во Второй мировой войне

Безвозвратные потери вермахта вплоть до ноября 1944 года достаточно полно учтены по данным персонального (поименного) учета военно-учетными учреждениями Германии. В период с 1 сентября 1939 года по 31 декабря 1944 года сухопутные силы потеряли убитыми на поле боя, а также умершими от ран, болезней, несчастных случаев и по иным причинам 1 млн 750,3 тыс. человек, а пропавшими без вести – 1 млн 609,7 тыс. человек. Флот за этот же период потерял 60 тыс. человек погибшими и 100,3 тыс. человек пропавшими без вести, а военно-воздушные силы – 155 тыс. погибшими и 148,5 тыс. пропавшими без вести. Потери за период с 1 января по 30 апреля 1945 года центральными органами учета оценивались для сухопутных сил в 250 тыс. погибших и 1 млн пропавших без вести для ВМФ – в 5 тыс. погибших и 5 тыс. пропавших без вести, для ВВС – в 10 тыс. погибших и 7 тыс. пропавших без вести [488] . По характеру расчетов все пропавшие без вести в сухопутных силах в период с 1 января по 30 апреля 1945 года могут быть отнесены к числу пленных. Также и большинство пропавших без вести за этот период в ВМФ и ВВС можно счесть пленными. Сложнее обстоит дело с теми, кто пропал без вести до конца 1944 года. Число погибших среди них можно оценить, вычтя из общего числа пропавших без вести в сухопутных силах в этот период примерное число пленных, захваченных противниками Германии. Известно, что в Северной Африке в 1942—1943 годах только германские сухопутные силы потеряли пленными около 90 тыс. человек. На Западном фронте с июня по декабрь 1944 года было взято в плен более 210 тыс. человек, в Италии в 1943—1944 годах – около 20 тыс. человек [489] . Число пропавших без вести на Востоке до января 1945 года составило 1 млн человек, число же пленных можно оценить в 544 тыс. человек. Эта цифра получена путем вычитания из общего числа пленных, захваченных Красной Армией до конца 1944 года (997 тыс. человек), 202 тыс. румын, 49 тыс. итальянцев и 2 тыс. финнов (все они могли быть пленены только до конца 1944 года), а также 200 тыс. из 514 тыс. взятых в плен венгерских военнослужащих [490] . В этом случае около 456 тыс. пропавших без вести на Востоке до конца 1944 года следует отнести к погибшим. На других театрах войны из 610 тыс. пропавших без вести до конца 1944 года военнослужащих сухопутных сил около 290 тыс. могут быть отнесены к числу убитых. Это дает число погибших в сухопутных силах с начала войны и до конца 1944 года в 2496 тыс. человек. В ВМФ из числа пропавших без вести мы условно девять десятых относим к погибшим морякам, затонувшим вместе со своими кораблями. В этом случае общее число погибших до конца 1944 года во флоте можно оценить в 150 тыс. человек. В ВВС мы условно принимаем, что половина пропавших без вести может быть отнесена к погибшим, а другая половина – к пленным, тогда общее число погибших в германской авиации до конца 1944 года можно оценить в 229 тыс. человек. В период с 1 января по 30 апреля 1945 года всех пропавших без вести в ВВС и ВМФ мы условно относим к числу пленных. Потери убитыми в мае 1945 года мы оцениваем в 10 тыс. человек, главным образом из состава сухопутных сил. Тогда общее число погибших в сухопутных силах следует оценить в 2756 тыс., в ВМФ – в 155 тыс. и в ВВС – в 239 тыс. человек, а для вермахта в целом (вместе с войсками СС) – в 3,15 млн человек. Потери пленными до конца апреля 1945 года оцениваются в 1854 тыс. для сухопутных сил, 15 тыс. для ВМФ и 81 тыс. для ВВС.

Потери германского ВМФ с 1 сентября 1939 года до 31 января 1945 года составили 48 904 убитыми и умершими от ран, 11 125 погибшими от несчастных случаев, болезней и других небоевых причин, 25 259 ранеными и больными и 100 256 пропавшими без вести. Из этого числа на Атлантику и северные моря приходится 39 256 убитыми и умершими от ран, 15 854 ранеными и больными и 92 509 пропавшими без вести, на бассейн Средиземного моря – 3812 убитыми и умершими от ран, 2714 ранеными и больными и 3907 пропавшими без вести и на Восточный фронт – 5836 убитыми и умершими от ран, 6691 ранеными и больными и 3840 пропавшими без вести [491] . Большинство пропавших без вести – это моряки, затонувшие со своими судами.

Потери люфтваффе за тот же период составили 138 596 убитыми и умершими от ран, 19 976 умершими от несчастных случаев и других небоевых причин, 216 579 ранеными и 156 132 пропавшими без вести. Из этого числа в летных школах, на предприятиях и в учреждениях погибло и умерло от ран 28 892 и были ранены или заболели 10 991 человек. На фронтах погибло и умерло от ран 109 704 человека, было ранено и заболело (с эвакуацией) 205 588 человек и 156 145 пропали без вести. Число эвакуированных больных в люфтваффе было незначительно. Из этого числа на Западе, включая сюда территорию Германии, погибло и умерло от ран 34 147 человек, было ранено и заболело 46 157 человек, пропало без вести 52 610 человек. На Юге (в бассейне Средиземного моря) погибло и умерло от ран 22 625 человек, было ранено и заболело 42 613 человек, пропало без вести 54 325 человек. На Востоке, включая Польскую кампанию, было убито и умерло от ран 52 932 человека, было ранено и заболело 116 818 человек и пропало без вести 49 210 человек. На одного убитого на Востоке приходится 2,23 раненого и заболевшего, а на одного убитого и пропавшего без вести – 1,14:1. Из общих потерь люфтваффе, исключая потери военных училищ и учреждений, на летный персонал приходится 43 517 убитых и умерших от ран, 27 811 раненых и больных и 27 240 пропавших без вести, а на личный состав парашютных дивизий, действовавших до их передачи в состав сухопутных войск весной 1943 года только в Северной Африке и на Балканах (Критская операция), и авиаполевые дивизии, действовавшие до их передачи в состав сухопутных сил 1 ноября 1943 года только на Востоке, – 21 309 убитых и умерших от ран, 56 388 раненых и больных и 43 896 пропавших без вести [492] . Остальные 44 978 убитых и умерших от ран, 111 389 раненых и больных и 85 009 пропавших без вести приходятся на наземный технический персонал и зенитно-артиллерийские части ПВО. Можно предположить, что основная масса пропавших без вести из числа наземного персонала и зенитной артиллерии относятся к пленным, так же как и большинство пропавших без вести в авиаполевых и парашютных дивизиях. В составе этих дивизий на одного убитого и умершего от ран приходится 2,55 раненого и больного, а среди летного состава – 0,64 раненого и больного. Среднее соотношение числа раненых и больных и убитых и умерших от ран суммарно для летного персонала и парашютных и авиаполевых дивизий – 1,30:1. Характерно, что на Востоке на 1 убитого и умершего пришлось 2,21 раненого и больного, а на других театрах – только 1,57:1. Это свидетельствует о том, что среди потерь убитыми и ранеными на Востоке значительно преобладают потери авиаполевых дивизий, а на тех театрах, где действовали западные союзники, потери летного персонала и парашютных дивизий (а также, вероятно, персонала ПВО, в большей мере, чем на Востоке, становившегося жертвой воздушных налетов) близки друг к другу с некоторым перевесом в пользу летного персонала. Если бы при том же числе убитых соотношение раненых и убитых на Востоке было бы примерно равно такому же соотношению на других театрах, то раненых на Востоке было бы 83 474 человека. Разницу в 33 344 раненых и больных можно отнести на превышение потерь авиаполевых дивизий над потерями парашютных дивизий на западных театрах. Предположим, что оставшиеся потери авиаполевых и парашютных дивизий ранеными распределяются поровну между Востоком и западными театрами боевых действий. Тогда на западные театры придется всего 11 522 раненых и больных из числа парашютных дивизий, а на Восток – 44 866 раненых и больных. Предположим, что в той же пропорции делятся между различными театрами и потери авиаполевых и парашютных дивизий убитыми и пропавшими без вести. Тогда на западных театрах на потери летного состава, технического состава и зенитной артиллерии придется 52 418 убитыми, 77 248 ранеными и 97 966 пропавшими без вести. На Востоке на потери летного состава, технического состава и зенитной артиллерии придется 35 981 убитыми и умершими от ран, 71 952 ранеными и 14 283 пропавшими без вести. По безвозвратным потерям на Восточный фронт приходится 25,05 % потерь летного и технического состава и персонала зенитной артиллерии люфтваффе, а по общим потерям – 34,93 %. Вероятно, первая цифра в большей мере отражает роль Восточного фронта в потерях летного состава, а последняя – в потерях наземного технического состава и персонала зенитной артиллерии, где доля раненых была гораздо выше, чем среди летного состава.

То, что потери люфтваффе на Восточном фронте резко увеличились с появлением там авиаполевых дивизий во второй половине 1942 года, доказывается данными о потерях за более ранний период. Так, в июне – декабре 1941 года потери люфтваффе на Востоке составили 3231 убитыми (без умерших от ран), 2028 пропавшими без вести и 8453 ранеными (без больных), что составляет 5,99 % всех потерь, 6,10 % потерь убитыми и 4,12 % потерь пропавшими без вести на Востоке до 31 января 1945 года [493] . Между тем, определяя в 1 месяц продолжительность польской кампании, последние 6 месяцев 1941 года составляют от всего периода времени 13,64 %. На одного убитого приходится 2,62 раненого, а на одного убитого и пропавшего без вести – 1,61:1. Для сравнения приведем потери люфтваффе на Западе в период с 1 июня 1944 года по 31 января 1945 года, когда в их составе уже не было парашютных дивизий. Тогда потери составили 11 066 человек убитыми (без умерших от ран) и 25 673 ранеными (без больных) [494] . На одного убитого приходится 2,32 раненого, что не очень сильно отличается от показателя Восточного фронта.

Авиаполевые дивизии (или полевые дивизии люфтваффе, Luftwaffe FeldDivisionen), формировавшиеся из призывников и добровольцев люфтваффе, были слабее обычных пехотных дивизий сухопутных войск и по своему составу, и по обеспеченности техникой и вооружением, а главное – из-за низкого уровня подготовки личного состава, в отличие от бойцов парашютных дивизий, слабо знакомого с реалиями сухопутной войны. Поэтому они считались пригодными для ведения только оборонительного боя. Боевой опыт имелся только у 21-й авиаполевой дивизии, сформированной на основе боевой группы люфтваффе «Майндль», сражавшейся в качестве моторизованной пехоты в России еще с зимы 1941/42 г. Авиаполевые дивизии предполагалось размещать на спокойных участках фронта, где они постепенно набирались бы боевого опыта. 12 октября 1942 года главнокомандующий люфтваффе Герман Геринг издал приказ, согласно которому авиаполевые дивизии будут задействованы в России «только для выполнения оборонительных задач на спокойных участках фронта». Он также попросил сухопутную армию «по-товарищески» принять бойцов авиаполевых дивизий и помочь им овладеть навыками ближнего боя и обращения с сухопутным вооружением [495] . Однако 19 ноября 1942 года, еще до прибытия первых авиаполевых дивизий на Восточный фронт, началось советское контрнаступление под Сталинградом, переросшее в наступление Красной Армии практически по всему фронту. В результате спокойных участков Восточного фронта вообще не осталось, и слабо обученные авиаполевые дивизии пришлось бросить в бой на юге, под Ленинградом и на центральном участке фронта для выправления кризисных положений. А это привело к большим потерям.

Потери германских сухопутных войск в период с 1 сентября 1939 года по 31 января 1945 года составили, по данным ОКВ, 1605 510 убитыми, включая 60 781 офицера (в это число входит 295 659 умерших от ран, включая 10 141 офицера), 160 237 погибшими от несчастных случаев, болезней и по другим небоевым причинам, включая 8580 офицеров, 4 159 211 ранеными и больными, включая 107 265 офицеров, и 1645 629 пропавшими без вести, включая 27 260 офицеров [496] .

Эти данные в принципе не противоречат данным ОКХ о том, что с начала войны и до конца 1944 года потеряно 1 750 281 убитым (в эту цифру включены не только умершие от ран, но и умершие от несчастных случаев, болезней и других небоевых причин), 1 609 698 пропавшими без вести, 5 026 404 ранеными, 393 949 демобилизованными по инвалидности и 1408 дезертирами [497] . Значительно различается только число раненых – на 867 193 человека. Это наводит на мысль, что в статистику ОКХ в число раненых также включены и эвакуированные больные. Кроме того, нельзя исключить, что цифра 4 15 211 относится только к раненым, оставшимся в живых, тогда как 5 026 404 включает всех раненых и больных, в том числе и тех, которые впоследствии умерли.

По театрам боевых действий потери германской сухопутной армии в период с 1 сентября 1939 года по 31 января 1945 года, по данным ОКВ, распределяются следующим образом [498] :

На Востоке – 1 105 987 убитыми, включая 41 594 офицеров, 3 498 059 ранеными и больными, включая 89 655 офицеров, и 1 018 365 пропавшими без вести, включая 16 572 офицера. В Норвегии потери составили 16 639 убитыми, включая 530 офицеров, 60 451 ранеными, включая 1435 офицеров, и 7154 пропавшими без вести, включая 144 офицера. На Юго-Западе (в Северной Африке и Италии) потери убитыми составили 50 481, включая 2053 офицера, ранеными – 163 602, включая 4464 офицера, пропавшими без вести – 194 250, включая 4758 офицеров. На Юго-Востоке (Балканский полуостров) потери составили 19 235 убитыми, включая 741 офицера, 55 069 ранеными, включая 1500 офицеров, и 14 805 пропавшими без вести, включая 224 офицера. На Западе потери убитыми достигли 107 042, включая 4342 офицера, ранеными – 339 856, включая 9618 офицеров, и пропавшими без вести – 409 715, включая 5535 офицеров. Наконец, в армии резерва было убито 10 467 человек, включая 369 офицеров, ранено 42 174, включая 941 офицера, пропало без вести 1337, включая 18 офицеров, главным образом в результате воздушных налетов [499] .

Эти данные не противоречат данным ОКХ по потерям по отдельным театрам [500] . Надо только учитывать, что в данные ОКХ в число убитых включены умершие от ран и от небоевых причин.

Потери в Польской кампании в сентябре – октябре 1939 года составили 16 343 убитыми и 320 пропавшими без вести. В Норвегии в апреле – июне 1940 года потери германских сухопутных сил составили 4975 убитыми и 691 пропавшими без вести. На Западе с 1 сентября 1939 года по 30 мая 1944 года было убито 66 256 человек и пропало без вести 3218 человек, а с 31 мая по 30 ноября 1944 года потери составили 54 754 убитыми и 338 933 пропавшими без вести. В Северной Африке с 1940 по середину мая 1943 года было потеряно 12 808 убитыми и 90 052 пропавшими без вести, а в Италии с середины мая 1943 года по 30 ноября 1944 года – 24 267 убитыми и 12 060 пропавшими без вести. В России с июня 1941 года по 30 ноября 1944 года было убито 1 419 728 человек и пропало без вести 997 056 человек. На территории Германии было убито 64 055 человек и пропало без вести 1315 человек. Бросается в глаза только значительная разница данных о жертвах на территории Германии – 53 566 погибших. Можно предположить, что в данные ОКХ, кроме погибших в результате бомбардировок в составе армии резерва, включены военнослужащие, умершие от ран или небоевых причин в госпиталях на территории Германии. Кроме того, в данных ОКХ отсутствуют сведения о потерях в Норвегии в 1941—1944 годах, понесенные в боях с Красной Армией. Вероятно, они включены в потери либо Западного, либо Восточного фронта. Число убитых в ходе Норвежской кампании 1940 года (без умерших от ран и небоевых причин) можно оценить в 4 тыс. человек. Тогда число убитых в Норвегии в 1941—1944 годах можно оценить в 12 639 убитых и 6466 пропавших без вести, и их следует добавить к потерям Восточного фронта. С другой стороны, из потерь на Востоке надо вычесть потери в Польской кампании 1939 года – около 13,7 тыс. убитых (без умерших от ран и небоевых причин) [501] и 320 пропавших без вести. Тогда получится, что германский Восточный фронт в борьбе против Красной Армии до конца января 1945 года потерял 1104,9 тыс. убитыми и 1024,5 тыс. пропавшими без вести.

Известно, что в ходе Арденнского сражения и боев в Эльзасе в декабре 1944 года – январе 1945 года германская сухопутная армия потеряла 81 834 человека – 12 652 убитыми, 38 600 ранеными и 30 582 пропавшими без вести [502] . Это дает 43 234 человек безвозвратных потерь.

В период с 1 января по 30 апреля 1945 года из 1 млн пленных из состава сухопутных сил 615 тыс. было взято на Западном фронте (290 тыс. – в январе – марте и 325 тыс. – в апреле в Рурском котле) [503] , число пленных в Италии можно оценить в 10 тыс., остальные 375 тыс. пленных были взяты на Восточном фронте. На долю Восточного фронта в этот период мы также относим половину пленных из состава флота и одну треть пленных из состава ВВС – всего около 5 тыс. человек.

В советских лагерях для пленных германских военнослужащих и их союзников смертность в годы войны также была чрезвычайно велика, прежде всего из-за недостатка продовольствия, которого остро не хватало как для Красной Армии, так и для мирного населения. И это при том, что пленных в СССР вплоть до 1945 года было на порядок меньше, чем в Германии. Существовавший в Советском Союзе паек для военнопленных в 1942—1943 годах не обеспечивал энергетического минимума даже для неработающих пленных. С начала войны и до 1 мая 1943 года в СССР из 292 630 учтенных пленных умерло 196 944 человек, или 67,3 %, что было даже выше, чем смертность советских пленных в немецких лагерях. А корректно сравнивать именно эти показатели, поскольку репатриация пленных для Германии была невозможна. К тому же в Германии уже имелись миллионы французских и польских пленных. Только к концу 1944 года нормы питания военнопленных в СССР достигли физиологического минимума, но и он часто не достигался из-за хищений и нехватки продовольствия. Нормы снова резко упали в 1946 году в связи с постигшим страну голодом [504] . Известно, например, что примерно из 110 тыс. немцев, взятых в плен под Сталинградом, домой из плена вернулось только 5 тыс. человек, или 2,6 % всех пленных [505] .

По годам численность и смертность немецких пленных в СССР, согласно оценке немецкого историка А. Хильгера, менялись следующим образом [506] :

Таблица 20. Динамика немецких пленных в СССР, 1941—1950 гг.

Строго говоря, германские пленные умирали и в 1951—1955 годах, но вряд ли суммарная смертность за эти годы превышала несколько десятков человек, равно как такую величину вряд ли превышала смертность пленных в III квартале 1941 года. Из известных лиц, погибших после 1950 года, можно назвать бывшего командира дивизии СС «Мертвая голова» генерал-майора войск СС Гельмута Беккера, расстрелянного в феврале 1953 года, и последнего коменданта Берлина генерала артиллерии Гельмута Вейдлинга, внезапно скончавшегося от сердечной недостаточности 17 ноября 1955 года, перед самой репатриацией. Не исключено, что ему помогли умереть как нежелательному свидетелю последних дней и самоубийства Гитлера.

Из анализа данной таблицы следует, что смертность пленных значительно возрастала в зимние месяцы и действительно стала значительно падать с 1946 года, когда началось массовое возвращение увечных, больных военнопленных на родину. В то же время нельзя безусловно доверять оценкам А. Хильгрубера о численности пленных на определенные даты. Так, согласно Хильгруберу, учитывая умерших к тому времени пленных, к концу 1944 года Красная Армия должна была захватить около 762 267 германских пленных, из которых умерло 202 267 человек. Между тем, к 30 ноября 1944 года потери германских сухопутных войск на Восточном фронте пропавшими без вести составили 997 056 человек [507] . 10 или 15 тыс. пленных из числа люфтваффе картину принципиально не меняют, а в декабре 1944 года значительных потерь пленными вермахт на Востоке не имел. Тогда получается, из числа пропавших без вести к погибшим на поле боя можно отнести не более 245—260 тыс. человек. Между тем, к 1 января 1945 года в советском плену оказалось всего 941 552 пленных из числа немцев и их союзников [508] . Из этого числа 48 957 человек приходится на итальянцев, кроме того было захвачено 452 испанца, 2377 финнов, 187 367 румынских военнопленных и 14 129 молдаван, служивших в румынской армии [509] , 70 тыс. венгерских пленных, попавших в плен в 1942—1943 годах, и не менее 10 тыс. евреев и 383 цыган, служивших в венгерской армии, а также 65 тыс. венгров, сдавшихся в плен или перешедших на сторону Красной Армии в 1944 году [510] . В этом случае на немецких военнопленных придется около 543 тыс. человек, из которых умерло к тому времени 202,3 тыс. человек, или 37,3 %, а не 26,5 %, если принять оценку А. Хильгера.

Следует отметить, что число неприятельских пленных, показанное в первичных донесениях советских соединений и объединений, часто было завышенным, как это обычно случается в подавляющем большинстве армий мира. Так, выступая на научной конференции по изучению Берлинской операции войск 1-го Белорусского фронта, член Военного совета фронта генерал-лейтенант К.Ф. Телегин заявил: «В период январских боев 1945 года штабы армий и отдельных корпусов 1-го Белорусского фронта донесли об уничтожении 1749 и о захвате 599 танков и самоходных орудий противника, что соответствовало количеству танков и самоходных орудий 2348, потребному для укомплектования четырнадцати немецких танковых дивизий. В действительности всего в январе 1945 года перед фронтом действовали две танковые дивизии, три бригады штурмовых орудий, две мотодивизии и отдельные танковые части и подразделения общей численностью не выше 920 единиц. А мы уже уничтожили и захватили 2348…

После Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции мы стали подсчитывать, сколько же пленных было захвачено и сколько фактически поступило на сборно-пересыльные пункты в лагеря. Получилась поразительная картина. Так, например, с 14 января по 12 марта 8-я гв. армия показала нам в донесении 28 149 чел., а по декадным донесениям армией было взято 40 тыс., на фронтовые пункты – по ее же донесениям – оказалось сданными только 27 953 чел., фактически было принято от 8-й гв. армии – 5221 чел. Из 40 тысяч осталось 5 тысяч. Почему доносили, что на фронтовые пункты сдано 28 тысяч? 47-я армия донесла, что сдано на приемные пункты 61-й армии 4497 чел., а 61-я армия никакими документами не подтверждает это» [511] . Принимая во внимание это признание, надо очень осторожно относиться к официальным советским данным о том, будто в ходе Висло-Одерской операции (она же – Варшавско-Лодзинско-Познаньская) Красная Армия будто бы взяла 150 тыс. пленных. Сталин же в приказе от 23 февраля 1945 года утверждал, что за 40 дней советского зимнего наступления на висло-одерском и восточно-прусском направлениях было взято 350 тыс. пленных [512] . Несомненно, учитывая приведенные генералом Телегиным примеры, эти цифры надо уменьшить в 5—8 раз. Всего с 1 по 20 января 1945 года было принято 67 776 пленных, часть из которых – из состава венгерского гарнизона Будапешта и других венгерских войск [513] . С учетом того, что основная масса пленных были взяты в первую неделю Висло-Одерской и Восточно-Прусской операций, общее число немецких пленных, вероятно, составило 50—60 тыс., но никак не 350 тыс. человек.

После завершения войны смертность пленных в СССР упала за счет того, что слабых и больных пленных репатриировали в первую очередь. Всего в советском плену побывало 2 733 739 бывших военнослужащих германской армии. Среди них – 2 388,4 тыс. немцев, 156,7 тыс. австрийцев, 70,0 тыс. чехов и словаков, 23,1 тыс. французов, 21,8 тыс. выходцев из Югославии, 60,3 тыс. поляков, 4,7 тыс. голландцев, 2,0 тыс. выходцев из Бельгии, 1,7 тыс. выходцев из Люксембурга, а также 452 испанца, 456 датчан, 101 норвежец и около 4,0 тыс. представителей других национальностей. Из них умерло 381 067 человек, или 13,9 % пленных. Среди немцев число умерших было 356,7 тыс., а среди австрийцев – 10,9 тыс. человек [514] . Кроме того, было захвачено более 220 тыс. военнослужащих германской армии из числа бывших советских граждан. Речь идет о служивших в качестве вспомогательного персонала «хиви» («добровольных помощников») в немецких частях [515] . В это число, очевидно, входят также до 40 тыс. бойцов РОА и до 50 тыс. членов казачьих формирований. Кроме того, несколько сот тысяч немецких пленных было отпущено из плена в Германии вскоре после пленения без постановки на учет в качестве пленных. Их число можно приблизительно оценить, вычтя из приводимой Г.Ф. Кривошеевым цифры в 3 576,3 тыс. попавших в плен германских военнослужащих [516] 220 тыс. хиви и других советских граждан, а также 2 733,7 тыс. военнопленных, попавших в лагеря. Получается 622,6 тыс. человек. Всего в плен попало около 11,6 млн военнослужащих германской армии, в том числе около 8 млн – на Западе [517] . С учетом данных о числе погибших в советском плену количество военнопленных, умерших в плену на Западе, можно приблизительно определить в 350 тыс. человек. Всего же в войне погибло, по нашей оценке, около 3950 тыс. военнослужащих вермахта, включая сюда также австрийцев, чехов, поляков, латышей, эстонцев и других граждан СССР и иных стран, служивших в германских вооруженных силах. Эта оценка практически совпадает с оценкой Б. Мюллера-Гиллебранда – 4 млн погибших [518] .

Общее число погибших в составе германских вооруженных сил, включая люфтваффе и ВМФ, можно оценить в 4 млн человек, из них около 0,8 млн, согласно оценке Германской службы розыска, приходится на умерших в плену. Из этого числа, по нашей оценке, на Востоке погибло около 2,6 млн германских военнослужащих, из которых около 100 тыс. пришлось на люфтваффе и флот [519] . Если верны данные о гибели в советском плену 381,1 тыс. военнослужащих вермахта, общее число немецких военнослужащих, умерших в плену у западных союзников, можно оценить в 0,42 млн человек. По оценке Р. Оверманса, основанной на картотеке Германской службы розыска, в американском плену умерло 22 тыс. человек, во французском – 34 тыс. человек, в британском – 21 тыс. человек, в югославском – 11 тыс. человек и в советском – 363 343 человек. Кроме того, еще 8,1 тыс. пленных умерли в плену, но неизвестно, в каком именно [520] . Общее число умерших в плену тогда составит 459,5 тыс., что значительно меньше, чем оценка службы розыска, относящаяся к началу 50-х годов. Однако эти данные относятся только к тем военнослужащим, чья смерть надежно установлена, и потому могут существенно занижать число умерших в плену, особенно на Западе. Общее число германских пленных в США Оверманс оценивает в 3,1 млн человек, в Англии – в 3,64 млн человек, во Франции – в 940 тыс. человек, в СССР – в 3060 тыс. человек, в Югославии – 190 тыс. человек и в других странах в 170 тыс. человек [521] .

Германский военный историк Р. Оверманс оценивает потери германских вооруженных сил во Второй мировой войне в 5,318 млн погибших, включая умерших в плену. Эта цифра нам кажется преувеличенной. Она получена следующим образом. Из имеющейся у германской службы розыска (Deutschen Dienstelle) картотеки тех военнослужащих германских вооруженных сил, которые считались оставшимися в живых после войны, Оверманс взял репрезентативную выборку в 7619 карточек. По его оценке, всего в картотеке живых было около 15,2 млн карточек. Оверманс выяснил, что из 7619 человек, по которым он проводил исследование, 1100 человек (14,4 %), возможно, умерли в ходе войны или в плену, поскольку не было никаких сведений, что они были живы. Эти люди были признаны умершими по суду или по решению органов власти. Распространив данную пропорцию на всю совокупность, Оверманс пришел к заключению, что примерно 2,2 млн человек из числа тех военнослужащих, которые числились пережившими войну, в действительности должны быть включены в категорию умерших в ходе войны, включая в это понятие и послевоенный плен. К этим 1100 карточкам Оверманс добавил 3051 карточку из картотеки, так сказать, «надежно погибших», т. е. тех военнослужащих, чья смерть была подтверждена либо боевыми донесениями, либо свидетельствами очевидцев. Характерно, что Оверманс не указывает, что среди исследованных им 10 670 карточек ему попадались женщины.

По оценке Оверманса, в этой картотеке насчитывается около 3,1 млн карточек и, за редким исключением, отсутствует двойной счет. На основе этой выборки он определил структуру погибших по годам призыва, годам гибели, театрам боевых действий, годам рождения и регионам призыва, а также по видам вооруженных сил. Вероятный повторный счет среди живых (возможно, примерно равный повторному призыву в конце войны ранее демобилизованных) Оверманс не стал исключать из картотеки и оперировал с общей оценкой мобилизованных в 18,2 млн человек. При этом разбивку по годам рождения, а также по регионам призыва он сделал только для военнослужащих сухопутных войск, люфтваффе и флота, исключив войска СС, среди которых было много иностранцев. Численность войск СС Оверманс оценил в 900 тыс. человек. Заметим, что двойной счет мог быть и среди «надежно погибших» 3,1 млн человек, но Оверманс считает его в этой последней категории пренебрежимо малым. Фактически Оверманс не проследил судьбу каждого из изученных им 1100 «условно убитых», т. е. не смог выяснить времени, места и обстоятельств их смерти. Исследование этого вопроса, очевидно, требует времени, выходящего за пределы жизни одного исследователя, а в ряде случаев задача оказывается принципиально невыполнимой. Поэтому Оверманс, очевидно, установил лишь отсутствие в доступных ему картотеках фактов, указывающих на то, что этот человек был жив после войны, однако данного обстоятельства, на наш взгляд, недостаточно, чтобы безоговорочно относить таких людей к погибшим.

На самом деле 5,318 млн человек представляет собой не собственно число погибших германских солдат и офицеров, а лишь максимально возможное значение этого числа. Исчисления Оверманса основаны на данных централизованной картотеки учета погибших германских военнослужащих ФРГ. Здесь 3,1 млн человек (точнее, к концу 1994 года – 3 078 735 человек) [522] – это люди, бесспорно погибшие на фронте или умершие в плену. О них есть данные донесений или свидетельства очевидцев. 2,2 млн же – это число военнослужащих, о судьбе которых на момент поступления запроса в 1950-е годы нельзя было достоверно установить, что они были живы [523] . Они были признаны, главным образом в середине 50-х годов, умершими по запросу своих родственников, утверждавших, что не имеют сведений о них с военных лет. Однако часть этих военнослужащих, особенно из числа раненых и инвалидов, вполне могла умереть уже после войны от естественных причин, а другая могла быть не разыскана по причине смены места жительства, особенно если проживала в ГДР или Австрии, а также из-за эмиграции в другие страны. Надо также учесть, что из советского плена в первую очередь отпускали инвалидов и страдающих дистрофией, у которых были большие шансы умереть в первые месяцы или годы после возвращения на родину, еще до того, как они установили связь со своими родными. Ведь в условиях, когда в результате войны свыше половины населения Германии и Австрии вынуждены были сменить свое место жительства, а сами эти страны были разделены на зоны оккупации, причем в Германии до конца 1949 года даже не было собственного правительства, поиск родных и знакомых был процессом трудным и длительным.

Следует также учесть, что не менее 2 млн пленных было отпущено советскими, американскими и британскими оккупационными властями в первые недели и месяцы после окончания войны. Они не были зарегистрированы как пленные и не вошли поэтому в существующие базы данных. Среди этих отпущенных пленных преобладали лица самых молодых и самых пожилых призывных возрастов, а также раненые, больные и инвалиды. Вероятно, этим лицам было особенно трудно установить связь с родственниками в послевоенной неразберихе, а с другой стороны, у них была высокая вероятность умереть еще в первые послевоенные годы. Многие из них как раз и могли оказаться среди 2,2 млн «условно погибших».

Следует отметить, что в 1963 году число достоверно погибших военнослужащих составляло 2 960 923 человека. К концу 1994 года это число увеличилось до 3 078 735 человек. С учетом того, что за 1963—1994 годы 904 человека были исключены из числа погибших, как умершие после войны, оставшиеся в живых или внесенные ошибочно, из-за неправильного написания фамилий, то общий прирост числа погибших был равен 1 18 716 человек, или в среднем 3710 человек в год [524] .

Из примерно 2,2 млн человек тех, кого Оверманс считает условно погибшими, смерть 1 095 787 человек была признана судом по заявлению родственников, которые не имели с ними никакой связи после окончания войны. Еще 1 154 744 человека числятся пропавшими без вести и зарегистрированы погибшими органами власти, так как о них в течение длительного времени нет сведений, что они живы [525] . Таким образом, решения о признании их умершими были приняты по инициативе заинтересованных лиц – родственников, стремившихся получить наследство, расторгнуть брак и т. п., или чиновников, стремившихся исключить их из единой системы социального страхования. Все эти решения могли приниматься только после 1956 года, когда завершился процесс возвращения германских пленных. Можно предположить, что для тех, кто был признан умершим по суду, больше вероятность действительно оказаться погибшим в ходе войны, чем для тех, кто был признан таковым по решению органа власти.

Из 5318 тыс. погибших и пропавших без вести 4737 тыс. приходится на территорию Рейха, включая Австрию, Судетскую область и протекторат Богемия и Моравия. 601 тыс. погибших и пропавших без вести относятся к служившим в вермахте иностранцам, а также к призывникам и добровольцам с аннексированных в ходе войны территорий Польши, Франции (Эльзаса и Лотарингии), Люксембурга, Дании и Бельгии. Кроме того, в число 5318 тыс. входит значительное число бойцов фольксштурма (78 тыс.), а также лиц, не дифференцированных по видам вооруженных сил (154 тыс., в том числе 63,5 тыс. полицейских, часть из которых не участвовала в боевых действиях [526] ). Число погибших и пропавших без вести среди лиц в возрастах 1873—1889 года рождения составляет 36 332 человека, тогда как призвано было 142 482 человека этих годов рождения [527] . Получается, что погибла четверть всех призванных в этих возрастах, что ненамного больше, чем показатель для всех погибших – 29,1 %, если относить число 5318 тыс. ко всему призыву в 18,3 млн человек, без учета отозванных в народное хозяйство, по оценке Оверманса. Столь высокий процент погибших и умерших для лиц пожилых возрастов кажется невероятным, учитывая, что они лишь в редких случаях участвовали в бою, даже если принять во внимание повышенную смертность этого контингента от болезней. Если же взять общее число мобилизованных лиц 1900 года рождения и старше – 1472 тыс. человек, то там число погибших и пропавших без вести оказывается равным 288 310 человекам, что составляет 19,6 %. Данный показатель также представляется чрезвычайно высоким.

Если верна цифра в 5,3 млн погибших, то, согласно расчетам Оверманса, получается, что в последние 10 месяцев войны погибло почти столько же германских военнослужащих, сколько за предшествовавшие четыре с половиной года, прежде всего за счет массового избиения пленных в последние месяцы войны и вскоре после капитуляции, главным образом на Восточном фронте. Всего за 1944 и 1945 годы погибли, по оценке Оверманса, 1,8 и 1,54 млн человек, включая умерших в плену [528] . При этом 135 тыс. погибших он отнес к 1946 году и позже. Только за последние три месяца войны, как полагает Оверманс, погибли, с учетом умерших в плену, около миллиона германских военнослужащих. Однако известно, что в последний год войны основные потери вермахт нес пленными, а не убитыми или ранеными, причем численность германской армии неуклонно сокращалась, так что для миллионов погибших просто не остается места. Да и количество умерших в плену, особенно на Западе, где подавляющее большинство пленных были отпущены в течение первых двух послевоенных лет, не могло быть столь велико.

Потери войск СС Оверманс определяет в 314 тыс. человек, а общую численность мобилизованных в эти войска в 900 тыс. Это дает наивысший процент погибших среди всех видов вооруженных сил – 34,9 % по сравнению с 31 % погибших из общего числа призывников для сухопутных войск [529] . Однако данная оценка кажется нам преувеличенной. Дело в том, что в начале 1945 года в войсках СС числилось 830 тыс. человек [530] . Для того чтобы общее число служивших в них не превысило 900 тыс. человек, приходится допустить, даже при отсутствии пополнения войск СС в 1945 году, что потери войск СС до 1945 года составили не более 70 тыс. убитыми и умершими, а также оставшимися в живых, но признанными негодными для дальнейшего прохождения службы, и что в 1945 году, вместе с умершими в плену, войска СС должны были потерять погибшими 244 тыс. человек, что представляется совершенно невероятным. А ведь надо еще учесть, что некоторая часть добровольцев из европейских стран, в частности, из Скандинавии, покинули войска СС еще до конца войны. В качестве примера укажем, что из 592 норвежцев эсэсовцев, насчитывавшихся в дивизии СС «Нордланд» осенью 1944 года (перед битвой за Берлин их оставалось в строю не менее 259 человек), около 500 вернулись в Норвегию из советского и американского плена (большинство уцелевших норвежских добровольцев смогли прорваться из Берлина к американским позициям на Эльбе) и лишь около 100 человек погибли в боях или в советском плену [531] . Всего из 101 норвежского пленного в СССР умерло только 18 человек [532] . Всего же из 5—6 тыс. норвежцев, служивших в войсках СС, погибшими и так и не найденными пропавшими без вести числится 934 человека [533] .

Можно предположить, что Оверманс занизил число призванных в войска СС и завысил число погибших за счет иностранцев, многие из которых в действительности остались живы. Между тем известно, что значительная часть иностранцев, занесенных в безвозвратные потери, в действительности не погибла и даже не попала в лагеря военнопленных. Так, большая часть 14-й дивизии СС «Галиция» (до 10 тыс. человек), оказавшись в июле 1944 года в Бродском котле, перешла на сторону Украинской повстанческой армии (УПА). Точно так же основная часть 19-й латышской дивизии СС, оказавшейся в конце войны в Курляндии, не капитулировала, а разошлась по домам, в значительной мере составив в дальнейшем костяк «лесных братьев». Из примерно 14 000 военнослужащих капитулировали лишь 1477 [534] . Поэтому можно предположить, что значительная часть иностранцев, показанных в числе 2,2 млн человек, о которых не было достоверных данных, что они живы, в действительности не погибли в ходе войны или в послевоенном плену.

Вполне возможно, что в действительности потери среди войск СС оказываются не выше, чем в сухопутных войсках вермахта. Более интенсивное боевое применение и соответственно более высокий уровень потерь германских дивизий войск СС мог быть полностью скомпенсирован сравнительно низкой боевой активностью дивизий СС, сформированных из негерманских народов. Также играет роль то, что методика, примененная Овермансом, завышает число погибших в войсках СС за счет иностранцев. Они или их родственники вряд ли когда-либо обращались в Германскую службу розыска, и, соответственно, никто не мог отмечать в их карточках, что они остались в живых после войны.

Повышенная доля погибших и условно умерших в войсках СС может объясняться действием сразу трех факторов: более интенсивным боевым применением войск СС по сравнению с сухопутной армией, возможным занижением числа призывников и добровольцев в войска СС, которое определено очень приблизительно, и наличием в войсках СС наибольшего числа иностранцев, многие из которых в действительности остались живы, хотя и числятся в картотеке пропавшими без вести. Правда, доля «надежно мертвых» среди войск СС оказывается максимальной – 66,1 %, тогда как средний показатель для всех германских вооруженных сил – 57,7 %. Однако не исключено, что среди оставшихся «условно мертвых» в войсках СС доля оставшихся в живых была наивысшей за счет иностранцев. Следует отметить, что наименьшая доля «надежно мертвых» оказывается среди бойцов фольксштурма – 42,5 % [535] . Вполне вероятно, что большая часть фольксштурмовцев пожилого возраста, числящиеся «условно умершими», в действительности умерли своей смертью вскоре после окончания войны. Также из примерно 100 тыс. погибших полицейских и членов других организаций [536] значительную часть могут составлять гражданские лица. Бросается в глаза также, что «условно мертвые» падают главным образом на Восточный фронт (там их доля 41,4 %, тогда как на Западе – только 15,0 %), а также на сражения последних пяти месяцев войны, когда доля «условно мертвых» достигает 56,7 % [537] . Именно за счет этой категории безвозвратные потери вермахта становятся особенно велики в 1944—1945 годах, при том, что его численность резко падает, а основные потери германские войска несут пленными. С учетом того, что, по оценке Оверманса, потери на Восточном фронте составляют соответственно 2743 тыс. человек и 1230 тыс. человек без учета погибших в плену [538] , число «условно погибших» среди них составляет 1136 тыс. и 697 тыс. человек. В сумме это дает 1833 тыс. человек, или 83 % от всех условно убитых за войну. Но как раз в этих двух категориях потерь, на Восточном фронте и в последние пять месяцев войны, учет оказывается наименее точен, так что оценки Оверманса отражают не столько действительные потери вермахта на Восточном фронте и в последние месяцы войны, сколько реальное состояние их учета. Не менее важно и то, что как раз на Восточном фронте среди военнослужащих была повышенная доля призывников из Восточной Германии, родные которых оказались потом среди «изгнанных» и беженцев в западные оккупационные зоны Германии и Австрии и долгое время не могли наладить связь с теми, кто оказался в плену. Также в последние 5 месяцев войны Красная Армия захватила основную массу германских пленных, о судьбе которых в Германии долгое время ничего не было известно. С учетом того, что в результате войны больше половины населения Германии сменили место жительства, у солдат, вернувшихся из плена, а также у тех, кого отпустили еще на территории Германии и Австрии, было очень мало шансов найти своих родных в первые послевоенные годы. По оценке Оверманса, всего было призвано 43 833 призывника 1928 и более поздних годов рождения, из которых погибло и пропало без вести 33,2 тыс. человек, т. е. более трех четвертей, при этом более 18 тыс. погибших приходится на фольксштурм [539] . Можно предположить, что значительная часть представителей самых юных возрастов после освобождения из плена эмигрировала или завела новую семью, так и не установив связей с родными. Некоторые же представители старших возрастов, демобилизованные еще в ходе войны, могли умереть до конца войны или в первые послевоенные годы.

Надо иметь в виду, что, несмотря на запрет, из Германии в первые послевоенные годы была нелегальная эмиграция. Так, в Канаду в 1941—1950 годах въехало 14,4 тыс. лиц «германского происхождения» [540] . Очевидно, практически все они въехали после 1945 года и значительную их часть составляли бывшие военнослужащие. Наверняка существовала иммиграция также в США и страны Латинской Америки, равно как и в Скандинавские страны и на Пиренейский полуостров. В совокупности число эмигрантов среди бывших военнослужащих могло превышать 100 тыс. человек.

Часть из 2,2 млн неразысканных военнослужащих, особенно из числа раненых и инвалидов, вполне могла умереть уже после войны от естественных причин, а другая, особенно из числа проживавших в ГДР или Австрии, могла быть не разыскана по причине смены места жительства или эмиграции в другие страны. Надо учитывать, что из советского плена в первую очередь отпускали истощенных и инвалидов, которые могли умереть в первые год-два после освобождения, так и не установив контакт с родственниками. Не случайно в действующем германском законе о воинских захоронениях говорится, что под ними понимаются «могилы тех, кто с 26.08.1939 г. по 31.03.1952 г. погиб, умер от аварии или от ран и болезней в военных и полувоенных формированиях, а также могилы тех, кто умер в плену или из-за последствий плена до 31.03.1952 г. или за год, прошедший после возвращения из плена» [541] . Вероятно, в число 2,2 млн «условно погибших» входят также умершие от последствий плена до 31 марта 1952 года или в течение года после возвращения из плена. Также в состав как надежно, так и условно погибших могут входить некоторые члены полувоенных организаций, вроде организации Тодта, не относящихся к вермахту. Кроме того, часть мнимых погибших могла возникнуть из-за неправильного написания в документах их фамилий.

Можно допустить, что оставшихся в живых могло быть до половины из 2,2 млн неразысканных германских военнослужащих. В этом случае можно признать наиболее близкой к действительности оценку генерала Б. Мюллера-Гиллебранда числа жертв германских вооруженных сил в 4 млн человек.

В настоящее время составлены электронные базы данных на германских и австрийских военнопленных в СССР более чем на 2 млн человек с указанием судьбы – умер ли пленный или был репатриирован. Они переданы, в частности, в Международную службу розыска (Бад Арользен, Гессен), в Объединение «Саксонские мемориалы» (Дрезден, Саксония), в некоторые другие учреждения. Это открывает принципиальную возможность проверить выборку Оверманса среди условно погибших по электронным базам военнопленных в СССР. Можно установить, сколько из этих условно убитых оказались в советском плену и какая часть умерла в плену, а какая была репатриирована. Однако на мое предложение сделать такую проверку Р. Оверманс, к сожалению, ответил отказом.

Потери мирного населения и общие потери населения Германии во Второй мировой войне

Большую трудность представляет собой определение потерь мирного немецкого населения. Например, число погибших в результате бомбардировки Дрездена союзной авиацией в феврале 1945 года колеблется от 25 тыс. до 250 тыс. человек [542] , поскольку в городе находилось значительное, но не установленное число беженцев из Западной Германии, число которых было невозможно подсчитать. Сейчас наиболее вероятным числом погибших в Дрездене в феврале 1945 года считается 25 тыс. человек [543] . Жертвами воздушных налетов в границах Рейха 1937 года стали, по официальным данным, 410 тыс. гражданских лиц и еще 23 тыс. полицейских и вольнонаемных служащих вооруженных сил. Кроме того, от бомбардировок погибли 160 тыс. иностранцев, военнопленных и перемещенных лиц с оккупированных территорий. В границах же 1942 года (но без протектората Богемия и Моравия) число жертв воздушных налетов увеличивается до 635 тыс. человек, а с учетом жертв вольнонаемных служащих вермахта и полицейских – до 658 тыс. человек [544] . Потери немецкого гражданского населения от наземных боевых действий оцениваются в 400 тыс. человек, потери гражданского населения Австрии – в 17 тыс. человек (последняя оценка кажется заниженной в 2—3 раза). Жертвами нацистского террора в Германии стали 450 тыс. человек, в том числе до 160 тыс. евреев, а в Австрии – 100 тыс. человек, в том числе 60 тыс. евреев [545] . Сложнее определить, сколько немцев стали жертвами боевых действий на территории Германии, а также сколько погибло немцев, депортированных из Судет, Пруссии, Померании, Силезии, а также из балканских стран в 1945—1946 годах. Всего было выселено более 9 млн немцев, в том числе по 250 тыс. из Румынии и Венгрии и 300 тыс. из Югославии. Кроме того, в зонах оккупации Германии и Австрии, главным образом в советской, после войны были казнены до 20 тыс. военных преступников и нацистских функционеров, а еще 70 тыс. интернированных умерли в лагерях [546] . Существуют и другие оценки жертв гражданского населения Германии (без Австрии и других присоединенных территорий): около 2 млн человек, в том числе 600—700 тыс. женщин в возрасте от 20 до 55 лет, 300 тыс. жертв нацистского террора, в том числе 170 тыс. евреев [547] . Наиболее же достоверной оценкой погибших среди изгнанных немцев представляется цифра в 473 тыс. человек – это число людей, чья гибель подтверждена очевидцами [548] . Точное число жертв сухопутных боевых действий на территории Германии, а также возможное число умерших от голода и болезней (избыточная смертность во время войны) определить не представляется возможным.

Также нельзя оценить сегодня общие безвозвратные потери Германии, равно как и потери мирного населения. Появляющиеся порой оценки в 2—2,5 млн мирных жителей, погибших в период Второй мировой войны, являются условными, не подкрепленными сколько-нибудь надежной статистикой или демографическими балансами [549] . Последние практически нельзя построить из-за значительных изменений границ и миграций населения после войны.

Если предположить, что число жертв боевых действий на территории Германии среди мирного населения было примерно равно числу жертв воздушных бомбардировок, т. е. около 0,66 млн человек, то общие потери мирного населения Германии в границах 1940 года можно оценить примерно в 2,4 млн человек, без учета жертв избыточной естественной смертности. Вместе с вооруженными силами это даст общие потери в 6,3 млн человек, если взять оценку потерь вооруженных сил, сделанную Б. Мюллером-Гиллебрандом. Оверманс определяет число погибших германских военнослужащих, призванных с территории Австрии, в 261 тыс. человек [550] . Поскольку мы считаем его оценку безвозвратных потерь вермахта завышенной примерно в 1,325 раза, то в той же пропорции надо уменьшить и его оценку потерь австрийцев в составе вермахта – до 197 тыс. человек. Число жертв воздушных бомбардировок Австрии было невелико, так как эта страна никогда не была главным объектом воздушных операций союзников. Численность населения Австрии составляла не более одной двенадцатой населения Рейха в границах 1942 года, а с учетом более низкой интенсивности бомбардировок австрийской территории потери австрийцев от бомбардировок можно оценить примерно в одну двадцатую от общего числа жертв, т. е. в 33 тыс. человек. Число жертв боевых действий на территории Австрии мы оцениваем не менее чем в 50 тыс. человек. Таким образом, общие потери Австрии можно оценить, вместе с жертвами нацистского террора, в 380 тыс. человек.

Необходимо подчеркнуть, что цифра общих потерь Германии в 6,3 млн человек нельзя сопоставлять с общими потерями СССР в 40,1—40,9 млн человек, поскольку цифра германских потерь получена без учета избыточной ненасильственной смерти гражданского населения. Сопоставлять можно лишь потери вооруженных сил. Их соотношение оказывается 6,73:1 в пользу Германии.

Соотношение безвозвратных потерь Советского Союза и Германии во Второй мировой войне

Истинный размер потерь Советских Вооруженных Сил погибшими, включая умерших в плену, согласно нашей оценке, может составлять 26,9 млн человек. Это примерно в 10,3 раза превышает потери вермахта на Восточном фронте (2,6 млн погибших). Армия Венгрии, сражавшаяся на стороне Гитлера, потеряла около 160 тыс. убитыми и умершими, в том числе около 55 тыс. умершими в плену [551] . Потери другого союзника Германии, Финляндии, в борьбе против СССР составили около 56,6 тыс. убитыми и умершими, а еще около 1 тыс. человек погибли в боях против вермахта [552] . Румынская армия потеряла в боях против Красной Армии около 165 тыс. убитыми и умершими, в том числе 71 585 убитыми, 309 533 пропавшими без вести, 243 622 ранеными и 54 612 умершими в плену. Из плена вернулись 217 385 румын и молдаван. Таким образом, из числа пропавших без вести к убитым надо отнести 37 536 человек. Если предположить, что примерно 10 % раненых умерло, то общие потери румынской армии в боях с Красной Армией составят около 188,1 тыс. погибших. В боях против Германии и ее союзников румынская армия потеряла 21 735 убитыми, 58 443 пропавшими без вести и 90 344 ранеными. Предположив, что смертность среди раненых составляла 10 %, число умерших от ран можно оценить в 9 тыс. человек. Из германского и венгерского плена вернулось 36 621 румынский солдат и офицер. Таким образом, общее число убитых и умерших в плену из числа пропавших без вести румынских военнослужащих можно оценить в 21 824 человека. Таким образом, в борьбе против Германии и Венгрии румынская армия потеряла около 52,6 тыс. погибшими [553] . Итальянская армия потеряла в боях против Красной Армии около 72 тыс. человек, из которых около 28 тыс. умерло в советском плену – больше половины из примерно 49 тыс. пленных [554] . Наконец, армия Словакии потеряла в боях против Красной Армии и советских партизан 1,9 тыс. погибшими, из которых около 300 человек умерло в плену [555] . На стороне СССР против Германии сражалась армия Болгарии, потерявшая около 10 тыс. погибших [556] . Две армии Войска польского, сформированные в СССР, потеряли 27,5 тыс. погибшими и пропавшими без вести [557] , а чехословацкий корпус, также сражавшийся на стороне Красной Армии, – 4 тыс. погибшими [558] . Общие потери погибшими с советской стороны можно оценить в 27,1 млн военнослужащих, а с германской стороны – в 2,9 млн человек, что дает соотношение 9,3:1. В советско-финской войне 1939—1940 годов соотношение потерь убитыми и умершими было 7,4:1 не в пользу Красной Армии (советские потери погибшими мы оцениваем в 169,6 тыс. человек, а финские – в 22,9 тыс. человек). Можно предположить, что примерно таким же было это соотношение и в 1941—1944 годах. Тогда в боях с финскими войсками Красная Армия могла потерять до 418,8 тыс. убитыми и умершими от ран. Надо также учесть, что безвозвратные потери Красной Армии в войне с Японией составили 12 тыс. человек [559] . Если принять, что в боях с остальными германскими союзниками потери Красной Армии были примерно равны потерям противника, тогда в этих боях она могла потерять до 284 тыс. человек. А в сражениях против вермахта потери Красной Армии погибшими должны были составить около 22,2 млн убитых и умерших от ран против примерно 2,1 млн убитых и умерших с германской стороны. Это дает соотношение потерь 10,6:1.

По данным российских поисковиков, на один найденный труп военнослужащего вермахта в среднем приходится десять трупов красноармейцев [560] . Это соотношение почти равно нашей оценке соотношения потерь Красной Армии и вермахта на Восточном фронте.

Интересно проследить хотя бы примерное соотношение потерь сторон по годам войны. Используя установленное выше соотношение между числом погибших и пораженных в боях советских военнослужащих и основываясь на данных, приведенных в книге Е.И. Смирнова, количество погибших советских военнослужащих по годам можно распределить так: 1941 г. – 2,2 млн, 1942 г. – 8 млн, 1943 г. – 6,4 млн, 1944 г. – 6,4 млн, 1945 г. – 2,5 млн Надо также учесть, что примерно 0,9 млн красноармейцев, числившихся в безвозвратных потерях, но позднее обнаружившихся на освобожденной территории и призванных вновь, приходятся в основном на 1941—1942 гг. За счет этого потери погибшими в 1941 г. мы уменьшаем на 0,6 млн, в 1942 г. – на 0,3 млн человек (пропорционально числу пленных) и с добавлением пленных получаем общие безвозвратные потери Красной Армии по годам: 1941 г. – 5,5 млн, 1942 г. – 7,153 млн, 1943 г. – 6,965 млн, 1944 г. – 6,547 млн, 1945 г. – 2,534 млн. Для сравнения возьмем безвозвратные потери сухопутных сил вермахта по годам, основываясь на данных Б. Мюллера-Гиллебранда. При этом мы вычли из итоговых цифр потери, понесенные вне Восточного фронта, ориентировочно разнеся их по годам. Получилась следующая картина для Восточного фронта (в скобках дается цифра общих безвозвратных потерь сухопутных сил за год): 1941 г. (с июня) – 301 тыс. (307 тыс.), 1942 г. – 519 тыс. (538 тыс.), 1943 г. – 668 тыс. (793 тыс.), 1944 г. (за этот год потери в декабре приняты равными январским) – 1129 тыс. (1629 тыс.), 1945 г. (до 1 мая) – 550 тыс. (1250 тыс.) [561] . Соотношение во всех случаях получается в пользу вермахта: 1941 г. – 18,1:1, 1942 г. – 13,7:1, 1943 г. – 10,4:1, 1944 г. – 5,8:1, 1945 г. – 4,6:1. Эти соотношения должны быть близки к истинным соотношениям безвозвратных потерь сухопутных сил СССР и Германии на советско-германском фронте, поскольку потери сухопутной армии составили львиную и гораздо большую, чем у вермахта, долю всех советских военных потерь, а германские авиация и флот основные безвозвратные потери в ходе войны понесли за пределами Восточного фронта. Что же касается потерь германских союзников на Востоке, недоучет которых несколько ухудшает показатели Красной Армии, то следует учесть, что в борьбе с ними Красная Армия несла относительно гораздо меньшие потери, чем в борьбе против вермахта, что германские союзники активно действовали далеко не во все периоды войны и понесли наибольшие потери пленными в рамках общих капитуляций (Румынии и Венгрии). Кроме того, на советской стороне не учтены потери действовавших вместе с Красной Армией польских, чехословацких, румынских и болгарских частей. Так что в целом выявленные нами соотношения должны быть достаточно объективными. Они показывают, что улучшение соотношения безвозвратных потерь для Красной Армии происходит лишь с 1944 года, когда союзники высадились на Западе и помощь по ленд-лизу дала уже максимальный эффект в плане как прямых поставок вооружения и техники, так и развертывания советского военного производства. Вермахт был вынужден бросить резервы на Запад и не смог уже, как в 1943 году, развязать активные действия на Востоке. Кроме того, сказывались большие потери опытных солдат и офицеров. Тем не менее до конца войны соотношение потерь оставалось неблагоприятным для Красной Армии в силу присущих ей пороков (шаблонность, презрение к человеческой жизни, неумелое использование вооружения и техники, отсутствие преемственности опыта из-за огромных потерь и неумелого использования маршевого пополнения и т. д.).

Особенно неблагоприятными соотношение потерь убитыми для Красной Армии было в период с декабря 1941 года по апрель 1942 года, когда Красная Армия осуществляла свое первое широкомасштабное контрнаступление. Например, одна только 323-я стрелковая дивизия 10-й армии Западного фронта за три дня боев, с 17 по 19 декабря 1941 года, потеряла 4138 человек, в том числе 1696 – погибшими и пропавшими без вести [562] . Это дает средний ежедневный уровень потерь в 1346 человек, в том числе безвозвратных – в 565 человек. Вся германская Восточная армия, насчитывавшая более 150 дивизий, за период с 11 по 31 декабря 1941 года включительно имела средний ежедневный уровень потерь лишь немногим больший. В день немцы теряли 2658 человек, в том числе только 686 – безвозвратно [563] .

Это просто потрясает! Одна наша дивизия теряла столько же, сколько 150 немецких. Даже если допустить, что не все германские соединения за последние три недели декабря 41-го года ежедневно были в бою, даже если предположить, что потери 323-й стрелковой дивизии в трехдневных боях были почему-то уникально велики, разница слишком бросается в глаза и не может быть объяснена статистическими погрешностями. Тут надо говорить о погрешностях социальных, коренных пороках советского способа ведения войны.

Кстати сказать, по свидетельству бывшего командующего 10-й армией маршала Ф.И. Голикова, и в предшествовавшие дни 323-я дивизия несла большие потери, причем, несмотря на то, что наступали советские войска, в потерях преобладали пропавшие без вести, большинство из которых, скорее всего, были убиты. Так, в боях 11 декабря в ходе своего поворота к югу в сторону г. Епифань и населенного пункта Лупишки 323-я дивизия потеряла 78 человек убитыми, 153 ранеными и до 200 пропавшими без вести [564] . А 17—19 декабря 323-я дивизия вместе с другими дивизиями 10-й армии успешно, по советским меркам, атаковала немецкий оборонительный рубеж на реке Упа. И к следующему рубежу, реке Плаве, 323-я дивизия оказалась еще не самой потрепанной из дивизий 10-й армии, которые были полностью укомплектованы перед началом московского контрнаступления. В 323-й дивизии осталось 7613 человек, тогда как в соседней 326-й – только 6238 человек [565] . Как и многие другие дивизии, участвовавшие в контрнаступлении, 323-я и 326-я дивизии были только что сформированы и впервые вступили в бой. Отсутствие опыта и внутренней сплоченности частей вело к большим потерям. Тем не менее в ночь с 19 на 20 декабря две дивизии взяли Плавск, прорвав вражеский рубеж. При этом немцы будто бы только убитыми потеряли более 200 человек [566] . На самом деле, с учетом того, что в тот момент большинство немецких дивизий действовали на московском направлении, а Плавск оборонял лишь один полк, потери последнего не могли превышать несколько десятков убитыми. Командир же 323-й дивизии полковник Иван Алексеевич Гарцев считался вполне успешным комдивом и 17 ноября 1942 года стал генерал-майором, в 1943 году командовал 53-м стрелковым корпусом, благополучно закончил войну, удостоившись полководческого ордена Кутузова 1-й степени, и мирно скончался в 1961 году.

Ф.И. Голиков также отмечает, что уже во время декабрьского контрнаступления под Москвой осуществлялся призыв непосредственно в части: «В городе (Богородицк. – Б.С. ) и в окрестных селах при оккупантах укрывалось немало наших военнослужащих, которым в свое время не удалось выйти из окружения. Кроме того, здесь были и бежавшие из окрестного лагеря советские военнопленные. Побегу помогла сумятица, возникшая в подразделениях лагерной охраны при приближении советских войск. Действительно, на дорогах наступления, по которым на запад двигались дивизии 10-й армии, навстречу им вереницами шли «окруженцы». Это были оборванные, заросшие, изнуренные люди. Среди них было много раненых, обмороженных, больных. Но никто не помышлял об отдыхе. Наоборот, все просили наших бойцов указать часть, где им можно было бы «сформироваться» и снова стать в ряды Красной Армии.

Штаб армии собрал всех находившихся в немецко-фашистском плену или в окружении. Из них предполагалось сформировать армейский запасной полк» [567] .

Сравним приведенные выше помесячные данные о безвозвратных потерях Красной Армии за 1942 год с помесячными данными о потерях германской сухопутной армии, подсчитанными по дневнику начальника Генштаба германской сухопутной армии генерала Ф. Гальдера. Тут следует оговориться, что советские данные включают в себя не только потери сухопутных войск, но и потери авиации и флота. Кроме того, в безвозвратные потери с советской стороны включаются не только убитые и пропавшие без вести, но и умершие от ран. В данные же, приводимые Гальдером, включены только потери убитыми и пропавшими без вести, относящиеся лишь к сухопутным войскам, без люфтваффе и флота. Данное обстоятельство делает соотношение потерь благоприятнее для германской стороны, чем оно было на самом деле. Ведь с учетом того, что в вермахте соотношение раненых и убитых было ближе к классическому 3:1, а в Красной Армии – ближе к нетрадиционному соотношению 1:1, а также принимая во внимание, что смертность в немецких госпиталях была значительно выше, чем в советских, поскольку в последние поступало гораздо меньше тяжелораненых, категория умерших от ран составляла гораздо большую долю в безвозвратных потерях вермахта, чем Красной Армии. Также доля потерь авиации и флота была относительно выше у вермахта, чем у Красной Армии, вследствие чрезвычайно больших потерь советских сухопутных сил. Кроме того, мы не учитываем потери союзных с вермахтом итальянской, венгерской и румынской армий, что также делает соотношение потерь более благоприятным для Германии. Однако все эти факторы могут завысить этот показатель не более чем на 20—25 % и не способны исказить общую тенденцию.

Согласно записям в дневнике Ф. Гальдера, в период с 31 декабря 1941 по 31 января 1942 года немецкие потери на Восточном фронте составили 87 082, включая 18 074 убитых и 7175 пропавших без вести. Безвозвратные потери Красной Армии (убитыми и пропавшими без вести) в январе 1942 года составили 628 тыс. человек, что дает соотношение потерь 24,9:1. В период с 31 января по 28 февраля 1942 года германские потери на Востоке составили 87 651 человек, в том числе 18 776 убитыми и 4355 пропавшими без вести. Советские потери в феврале достигли 523 тыс. человек и оказались больше немецких безвозвратных потерь в 22,6 раза.

В период с 1 по 31 марта 1942 года германские потери на Восточном фронте составили 102 194 человека, в том числе 12 808 убитыми и 5217 пропавшими без вести. Советские потери в марте 1942 года составили 625 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Это дает нам рекордное соотношение 34,7:1. В апреле, когда наступление стало затухать, но потерь пленными советские войска несли еще довольно мало, немецкие потери составили 60 005 человек, включая 12 690 убитыми и 2573 пропавшими без вести. Советские потери в этом месяце составили 435 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Соотношение получается 28,5:1.

В мае 1942 года Красная Армия понесла большие потери пленными в результате своего неудачного наступления под Харьковом и удачного немецкого наступления на Керченском полуострове, ее потери составили 433 тыс. человек. Эта цифра, скорее всего, существенно занижена. Ведь одних пленных немцы в мае захватили почти 400 тыс., а по сравнению с апрелем, когда пленных почти не было, потери даже снизились на 13 тыс. человек, при падении индекса пораженных в боях всего на три пункта. Потери германских сухопутных войск можно посчитать только за период с 1 мая по 10 июня 1942 года. Они составили 100 599 человек, включая 21 157 убитыми и 4212 пропавшими без вести. Для установления соотношения безвозвратных потерь надо добавить к советским майским потерям треть потерь за июнь. Советские потери за этот месяц составили 519 тыс. человек. Скорее всего они завышены за счет включения в июньские части недоучтенных майских потерь. Поэтому суммарная цифра потерь за май и первую декаду июня в 606 тыс. погибших и пропавших без вести кажется близкой к действительности. Соотношение безвозвратных потерь равно 23,9:1, не отличаясь принципиально от показателей нескольких предшествовавших месяцев.

За период с 10 по 30 июня потери германских сухопутных сил на Востоке составили 64 013 человек, в том числе 11 079 убитых и 2270 пропавших без вести. Соотношение безвозвратных потерь за вторую и третью декады июня оказывается равным 25,9:1.

За июль 1942 года германская сухопутная армия на Востоке потеряла 96 341 человека, в том числе 17 782 убитых и 3290 пропавших без вести. Советские потери в июле 1942 года составили всего 330 тыс. человек, и, скорее всего, они несколько занижены. Но это занижение во многом компенсируется более значительными потерями германских союзников, участвовавших в начавшемся в конце июня генеральном наступлении на юге. Соотношение безвозвратных потерь оказывается равным 15,7:1. Это означает уже существенное улучшение этого показателя для Красной Армии. Наступление немцев оказалось для Красной Армии менее катастрофичным с точки зрения людских потерь, чем ее собственное наступление зимой и весной 1942 года.

Но настоящий перелом в соотношении безвозвратных потерь произошел в августе 1942 года, когда немецкие войска наступали на Сталинград и Кавказ, а советские войска – в районе Ржева. Советские потери пленными были значительными, и наверняка имел место недоучет советских безвозвратных потерь, но, скорее всего, он был не больше, чем в июле. За август 1942 года германская армия на Востоке потеряла 160 294 человека, в том числе 31 713 убитыми и 7443 пропавшими без вести. Советские потери в этом месяце составили 385 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Соотношение получается 9,8:1, т. е. на порядок лучше для Красной Армии, чем зимой или весной 1942 года [568] . Даже принимая во внимание вероятный недоучет советских потерь в августе, изменение соотношения потерь выглядит знаменательным. Тем более что вероятный недоучет советских потерь компенсировался значительным ростом потерь германских союзников – румынских, венгерских и итальянских войск, активно участвовавших в летне-осеннем наступлении. Соотношение потерь улучшается не столько за счет сокращение советских потерь (хотя оно, по всей вероятности, имело место), сколько из-за значительного роста германских потерь. Не случайно именно в августе 1942 года Гитлер, по свидетельству В. Шелленберга, впервые допустил возможность того, что Германия проиграет войну, а в сентябре последовали громкие отставки начальника Генерального штаба сухопутной армии Ф. Гальдера и главнокомандующего действовавшей на Кавказе группой армий «А» фельдмаршала В. Листа. Гитлер начинал сознавать, что из тупика, в который все больше заходило немецкое наступление на Кавказе и в Сталинграде, нет выхода и что растущие потери достаточно скоро приведут вермахт к истощению, но сделать ничего не мог.

Дневник Гальдера позволяет подсчитать потери сухопутных сил только за первую декаду сентября. Они составили 48 198 человек, в том числе 9558 убитыми и 3637 пропавшими без вести [569] . Советские потери за сентябрь составили 473 тыс. погибших и пропавших без вести. Эти потери не только не кажутся заниженными, но, наоборот, скорее занижают истинный размер советских потерь в сентябре за счет включения более ранних неучтенных потерь, поскольку в этом месяце по сравнению с августом индекс пораженных в боях упал со 130 до 109. Треть от 473 тыс. составляет 157,7 тыс. Соотношение советских и германских безвозвратных потерь в первой декаде сентября 1942 года оказывается равным 11,95:1, что доказывает, что августовская тенденция улучшения соотношения потерь продолжилась в сентябре, особенно принимая во внимание завышение советских потерь в этом месяце.

Согласно данным главного хирурга германской сухопутной армии на Востоке (с учетом войск в Норвегии и Северной Финляндии), в период с 22 июня по 31 декабря 1941 года потери составили 173 722 убитыми, 621 308 ранеными и 35 873 пропавшими без вести [570] . В 1942 году потери германской сухопутной армии на Востоке составили 226 185 убитыми, 840 063 ранеными и 52 087 пропавшими без вести. Парадоксально, но в 1942 году в среднемесячном исчислении число убитых уменьшилось по сравнению с 1941 годом с 27 575 до 18 849, или в 1,46 раза, число раненых – с 98 620 до 70 005, или в 1,41 раза, число пропавших без вести – с 5694 до 4341, или в 1,31 раза. Потери сражавшихся на Восточном фронте в 1942 году авиаполевых дивизий не могли быть значительны. Всего в октябре было сформировано десять авиаполевых дивизий, из которых только шесть успели принять участие в боях в декабре 1942 года. Лишь в очень небольшой степени падение германских потерь в 1942 году можно объяснить ростом потерь германских союзников. Во-первых, румынские, как и финские, войска понесли значительные потери и в 1941 году. Во-вторых, финские потери в 1942 году значительно упали и за весь 1942 год были гораздо меньше, чем за полгода в 1941 году. В 1941 году безвозвратные потери вооруженных сил Финляндии составили 26 355 человек, а в 1942 году – 7552 человека [571] . В-третьих, в 1942 году основные потери румынские войска понесли в ноябре и в декабре, а для венгерских и итальянских войск пик потерь вообще пришелся на январь 1943 года. Да и германские потери начали расти только с августа. Поэтому вплоть до конца июля Гитлер и военные руководители Германии могли сохранять оптимизм насчет исхода Восточной кампании. Понижение уровня германских потерь в 1942 году во многом объясняется тем, что качество Красной Армии значительно упало, потому что основная часть ее кадрового состава погибла или попала в плен в 1941 году. Кроме того, первые пять месяцев и последние полтора месяца 1942 года советские войска преимущественно наступали, что они умели делать еще хуже, чем обороняться. Да и в период немецкого генерального наступления по плану «Блау» в конце июня до конца ноября, соединения Красной Армии продолжали наступление на Ржевско – Вяземский плацдарм и под Ленинградом.

В 1942 году по месяцам потери германской армии на Востоке распределялись следующим образом. В январе они составили 18 074 убитыми, 61 233 ранеными и 7075 пропавшими без вести, в феврале – 18 776, 64 520 и 4355 (безвозвратные потери – 23 тыс.), а в марте – 27 808, 85 169 и 5617. Эти данные практически совпадают с данными дневника Гальдера. Поэтому мы сделаем подсчеты только по последним четырем месяцам 1942 года, по которым данные в дневнике Гальдера отсутствуют. В сентябре потери германских сухопутных войск составили 25 772 убитыми, 101 246 ранеными и 5031 пропавшим без вести (всего безвозвратные потери 31 тыс.), в октябре – соответственно 14 084, 43 591 и 1887 (16 тыс.), в ноябре – 9968, 35 967 и 1993 (12 тыс.) и в декабре – 18 233, 61 605 и 4837 (23 тыс.). Заметим, что в третьей декаде ноября не происходит сколько-нибудь заметного роста германских потерь по сравнению с первыми двумя декадами, несмотря на переход в наступление советских войск под Сталинградом и на ржевско-вяземском направлении. Разве что число пропавших без вести увеличилось в третьей декаде по сравнению с первой в 3,1 раза – с 323 до 1012 человек. Заметное увеличение потерь происходит только в декабре, в связи с развитием советского наступления на Дону, германским контрударом в районе Котельникова для деблокады Сталинградской группировки и ожесточенными боями на Ржевско-Вяземском плацдарме [572] . Соотношение безвозвратных потерь Красной Армии и германской сухопутной армии на Восточном фронте в сентябре 1942 года оказывается 15,3:1, в октябре соотношение становится почти астрономическим – 51,2:1, в ноябре соотношение становится равно 34,5:1, зато в декабре уменьшается до 13,8:1, во всех случаях в пользу немцев. Соотношение октября мы из анализа, как уже говорили, исключаем, поскольку советские потери этого месяца, вероятно, многократно завышены за счет того, что именно в этом месяце, в связи с относительной стабилизацией линии фронта, поступили донесения о ранее не учтенных безвозвратных потерях в период с мая по сентябрь. Это доказывает крайне низкий показатель пораженных в боях в октябре – 80, тогда как в сентябре он был 109. В ноябре в связи с тем, что советские войска почти всюду наступают, а германские войска почти всюду обороняются, но не допускают прорыв фронта, соотношение потерь возвращается к крайне неблагоприятному для советской стороны значению, характерному для первых месяцев 1942 года, когда Красная Армия почти везде наступала и несла наибольшие за всю войну потери. Но в действительности, если принять во внимание большие безвозвратные потери германских союзников, превосходившие германские, то реальное соотношение потерь, вероятно, будет близко к сентябрьскому и останется на уровне 15:1.

Декабрьское соотношение потерь оказывается в целом достаточно близко к августовскому, тем более что в декабре очень большие потери понесли также шесть авиаполевых дивизий люфтваффе и румынские войска.

Вопреки распространенному мнению, в ходе боев непосредственно в Сталинграде до советского контрнаступления 6-я немецкая армия несла меньшие потери, чем во время предшествовавших боев в донских степях. В августе, когда боев в Сталинграде еще не было, они составили 6177 убитыми, 19 582 ранеными и 946 пропавшими без вести, а всего 26 706 человек. В сентябре, когда уже шли уличные бои, Паулюс потерял 5194 убитыми, 19 615 ранеными и 780 пропавшими без вести, а всего 25 589 человек, т. е. на 1117 человек меньше, причем уменьшение произошло целиком за счет безвозвратных потерь. Правда, в штурме города участвовал и 48-й танковый корпус 4-й танковой армии, но он действовал в южной части города, где бои были гораздо менее ожесточенными, чем в центре и на севере, в заводском районе, а позднее действующие в городе дивизии 4-й танковой были включены в состав 6-й армии. Потери же 4-й танковой армии в августе составили 2241 убитыми, 8705 ранеными и 240 пропавшими без вести, а всего – 11 186 человек. А в сентябре они уменьшились, составив 1619 убитыми, 5982 ранеными и 152 пропавшими без вести, а всего 7753 человека. За последнюю декаду сентября нет данных о раненых и пропавших без вести, но поскольку число убитых по сравнению с предыдущей декадой упало почти вчетверо, с 549 до 142, раненых и пропавших без вести не могло быть много. В октябре 6-я армия потеряла 4055 убитыми, 13 553 ранеными и 736 пропавшими без вести, а всего 18 344 человека, что на 7245 человек меньше, чем в сентябре. 4-я танковая армия в октябре потерь не имела. Наконец, за первые две декады ноября 6-я армия потеряла 1207 убитых, 4658 раненых и 199 пропавших без вести, а всего 6064 человека, что на 5136 человек меньше, чем потери за первые две декады октября. 4-я танковая армия в ноябре понесла потери только в 1-м квартале, и они были ничтожны – 1 убитый и 11 раненых [573] . Таким образом, потери немецких войск с началом уличных боев в Сталинграде не возросли, а уменьшились. И это при том, что численность 6-й армии возрастала за счет включения в ее состав соединений 4-й танковой армии. Скорее всего и соотношение потерь в этих боях для советских войск было менее благоприятным, чем во время боев в донских степях, в том числе за счет больших потерь во время переброски подкреплений через Волгу. Немцы имели опыт в городских боях, первыми создали штурмовые группы, у них гораздо более четко было налажено взаимодействие между родами войск, и был значительно выше уровень подготовки бойцов и командиров. С другой стороны, в условиях городских боев им гораздо труднее было использовать свое превосходство в мобильности. Да возможности люфтваффе были более ограниченны, поскольку был большой риск попасть по своим. Но гораздо важнее было то, что немецкие солдаты и офицеры, лучше обученные и более инициативные и свободные в своих действиях, оказались лучше приспособлены к условиям городского боя.

В 1943 году потери германских сухопутных войск на Восточном фронте составили 255 257 убитыми, 976 827 ранеными и 332 649 пропавшими без вести [574] . По сравнению с 1942 годом число убитых возросло в 1,13 раза, число раненых – в 1,16 раза, а вот число пропавших без вести – сразу в 6,39 раза, главным образом за счет погибших и попавших в плен в районе Сталинграда. По оценке ведомства Главного хирурга сухопутной армии, после 12 января 1943 года 6-я немецкая армия потеряла пропавшими без вести 178 505 человек. За вычетом этих потерь общее число пропавших без вести уменьшится до 154 144 человек, что, однако, все равно больше показателя 1942 года в 2,96 раза. Это увеличение произошло прежде всего за счет потерь в ходе германского отступления на юге в январе и первой половине февраля 1943 года. Общие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести в 1943 году по сравнению с 1942 годом выросли в 1,40 раза.

Общие безвозвратные потери германских сухопутных сил на Востоке в 1941 году составили 209 595 человек, в 1942 году – 278 262 человека, а в 1943 году – 587 906, или в 2,11 раза больше. По нашим подсчетам, советские безвозвратные потери в 1941 году составили 5,5 млн человек, в 1942 году – 7153 тыс. человек и в 1943 году – 6965 тыс. человек. В 1941 году соотношение оказывается 26,2:1, в 1942 году – 25,7:1, а в 1943 году – 11,8:1. В реальности соотношение было несколько лучше для советской стороны, поскольку в германских потерях не включены потери люфтваффе и кригсмарине, потери умершими от ран и болезней, а также потери германских союзников, однако тенденция прослеживается достаточно хорошо. В 1943 году происходит перелом в соотношении безвозвратных потерь, которое улучшилось в 1943 году для советской стороны в 2,2 раза. Такое улучшение произошло за счет увеличения советского перевеса в людях и технике, в том числе из-за необходимости замены выведенных с фронта союзных соединений германскими соединениями, а также за счет понижения качества германских войск, где значительно упала доля солдат и офицеров, имевших боевой опыт.

Имеющиеся данные о потерях по отдельным армиям в целом подтверждают указанное выше соотношение потерь за 1943 год. Так, советская 2-я гвардейская армия на 20 декабря 1942 года насчитывала 80 779 человек личного состояния, а 20 января 1943 года – только 39 110 человек [575] . Следовательно, даже без учета возможных пополнений потери армии составили не менее 41 669 человек. Однако фактически потери 2-й гвардейской армии были значительно больше.

«Краткая военно-историческая справка по 2-й гвардейской армии на 20 декабря 1943 г.» утверждает, что к 25 ноября шесть стрелковых дивизий 1-го и 13-го гвардейских стрелковых корпусов насчитывали 21 077 человек боевого состава. К 3 декабря, когда было получено распоряжение о погрузке армии, «количество боевого состава составляло цифру 80 779 чел. Перевозка была произведена в 165 эшелонах». Однако совершенно непонятно, как за неделю боевой состав 2-й гвардейской армии возрос почти в 4 раза. Ведь за это время состав армии увеличился на 2-й механизированный корпус, насчитывавший по штату 13 559 человек, а также на 17-й гвардейский корпусной артиллерийский полк, 54-й гвардейский отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион, 408-й отдельный гвардейский минометный дивизион и 355-й отдельный инженерный батальон, которые в сумме вряд ли насчитывали более 3 тыс. человек. Скорее всего в данном случае 80 779 человек – это не боевой, а общий численный состав армии, тем более что, как можно понять, именно 80 779 человек было перевезено 165 эшелонами.

После 20 декабря армия получила в качестве пополнения одну стрелковую дивизию, один кавкорпус, тринадцать артиллерийских и минометных полков, одну зенитно-артиллерийскую дивизию, один механизированный корпус, один танковый корпус, четыре отдельных танковых полка, один минно-саперный батальон, одну понтонно-мостовую бригаду. А к 20 декабря 1942 года 2-я гвардейская армия имела два стрелковых и один механизированный корпус, один артиллерийский полк, один артиллерийский и один минометный дивизион, один инженерный батальон [576] . И это не считая маршевого пополнения. По свидетельству А.И. Еременко, только два мехкорпуса 51-й армии получили 3 тыс. человек пополнения из тыловых военных округов в 20-х числах декабря [577] . Трудно допустить, что два механизированных корпуса 2-й гвардейской армии за месяц, прошедший после 20 декабря 1942 года, получили пополнение меньше, чем в 3 тыс. человек. А понтонно-мостовая бригада по штату насчитывала 1813 человек, минно-саперный батальон – около 400 человек. Механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также стрелковая дивизия, даже если их численность была ниже штатной в момент их вхождения в состав 2-й гвардейской армии, вместе вряд ли дали прибавку меньше чем в 30 тыс. человек. 4-й кавалерийский корпус 20 ноября насчитывал 10 284 человека. Однако к моменту передачи во 2-ю гвардейскую армию Р.Я. Малиновского он уже понес тяжелые потери. Только в бою 4 декабря его 81-я кавдивизия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1897 человек [578] . Поэтому к Малиновскому 4-й кавкорпус пришел, вряд ли имея более чем треть от первоначальной численности личного состава. Штат танкового полка насчитывал 339 человек, так что четыре полка могли увеличить численность армии на 1356 человек. Артиллерийские и минометные полки в конце 1942 – начале 1943 года насчитывали 758—1120 человек, а зенитно-артиллерийская дивизия – 1345 человек. За счет дополнительных артиллерийских частей численность армии Малиновского могла увеличиться примерно на 13,5 тыс. человек [579] . Кроме того, было маршевое пополнение. Даже если предположить, что другие боевые части пополнялись в той же мере, как и два мехкорпуса, то они должны были получить к 20 января 1943 года не менее 10 тыс. человек пополнения. Но вполне возможно, что и мехкорпуса, и другие соединения получили еще больше пополнений. Можно не сомневаться, что за период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года число людей, прошедших через 2-ю гвардейскую армию, составило не 80 779 человек, а, как минимум, 140,9 тыс. человек. С учетом этого потери армии составили не 41 669 человек, а, как минимум, 101,8 тыс. человек.

2-й гвардейской армии противостояла немецкая 4-я танковая армия. За последнюю декаду декабря 1942 года она потеряла 404 убитых, 1216 раненых и 53 пропавших без вести. В первой декаде января 1943 года 4-я танковая армия потеряла 135 убитых, 425 раненых и 103 пропавших без вести, а во второй декаде января – 394 убитых, 1117 раненых и 50 пропавших без вести. Общие потери немецкой 4-й танковой армии в период с 21 декабря 1942 года по 20 января 1943 года составили 3897 человек, включая 933 убитых и 206 пропавших без вести. Даже если сравнивать их с потерями только 2-й гвардейской армии, то соотношение будет 26,1:1 в пользу немцев. Но в это время против 4-й танковой армии немцев, кроме 2-й гвардейской армии, сражались 51-я армия и 5-я ударная армия, суммарные потери которых вряд ли были меньше потерь 2-й гвардейской армии. Кроме того, в боях против 2-й гвардейской армии участвовали остатки 2-й и 18-й румынских дивизий, а также 15-я авиаполевая дивизия, но их суммарные потери, во всяком случае, были меньше, чем потери советской 51-й армии. А с учетом того, что в советских потерях доля безвозвратных потерь была выше, чем в потерях вермахта, то реальное соотношение безвозвратных потерь 4-й танковой армии немцев и противостоявшей ей группировке советских войск может быть порядка 35—40:1. Более благоприятным для советской стороны в 1943 году соотношение потерь становится только за счет огромных безвозвратных потерь в районе Сталинграда, которые составляют 30,3 % всех безвозвратных потерь немцев в 1943 году.

Заметим, что потери авиаполевых дивизий люфтваффе до передачи их в состав сухопутной армии 1 ноября 1943 года можно оценить только приблизительно. Всего с октября 1942 года по 1 ноября 1943 года в авиаполевых дивизиях служили около 250 тыс. человек, а в момент передачи в состав сухопутной армии эти дивизии насчитывали около 160 тыс. человек [580] . Тогда их суммарные потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести и эвакуированными больными можно оценить в 90 тыс. человек. Принимая во внимание относительно низкую боеспособность авиаполевых дивизий, а также то, что в конце 1942 и в 1943 году преимущественно наступала Красная Армия, можно предположить, что не менее трети потерь авиаполевых дивизий приходится на безвозвратные потери. Тогда на 30 тыс. убитых и пропавших без вести придется 60 тыс. раненых и эвакуированных больных. Учитывая, что из 21 сформированной авиаполевой дивизии одна дивизия (14-я) вообще не участвовала в боях вплоть до конца войны, оставаясь в Норвегии, а еще 6 дивизий в 1943 году находились на Западе, Юго-Востоке и в Дании и в боях не участвовали [581] , фактически потери 1942—1943 годов распределяются между 14 дивизиями, что дает средние потери в 6,4 тыс. человек на дивизию. Поскольку 15-я авиаполевая дивизия в конце 1942 года и в 1943 году использовалась более активно, чем большинство других авиаполевых дивизий, можно предположить, что потери этой дивизии составили не менее 10 тыс. человек. 15-я авиаполевая дивизия вела активные боевые действия с конца декабря 1942 года и до середины февраля 1943 года. Затем она была в боях с середины июля по сентябрь 1943 года, причем особенно большие потери понесла при отступлении к Днепру в августе – сентябре. С учетом этого на период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года вряд ли пришлось больше чем одна пятая потерь дивизии, т. е. около 2 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести.

Можно также приблизительно считать соотношение безвозвратных потерь в ходе Курской битвы. За июль 1943 года войска группы армий «Центр», участвовавшие в операции «Цитадель» и в сражении за Орловский плацдарм, потеряли 14 979 убитыми, 51 920 ранеными и 8374 пропавшими без вести. В том же месяце войска группы армий «Юг», участвовавшие в «Цитадели», потеряли 7336 убитыми, 36 891 раненым и 1963 пропавшими без вести. В августе войска группы армий «Юг», участвовавшие в сражении за Белгород и Харьков, потеряли 10 154 убитыми, 32 326 ранеными и 9244 пропавшими без вести. Войска группы армий «Центр», сражавшиеся за Орловский плацдарм, в этом месяце потеряли 4221 убитым, 22 604 ранеными и 3811 пропавшими без вести [582] . Потери за июль убитыми немецких войск, участвовавших в «Цитадели» и в отражении советского контрнаступления составили 63,7 % потерь убитыми всей германской армии на Востоке. По пропавшим без вести этот показатель составил 70,3 %. В августе потери немецких войск, отражавших советское контрнаступление на Орел, Белгород и Харьков, убитыми составили 41,8 % от потерь убитыми всей германской армии на Востоке. По пропавшим без вести эта доля была выше, достигая 64,3 %.

Советские потери ранеными в июле и августе 1943 года были максимальными за всю войну, прежде всего за счет потерь в Курской битве. В июле они составили 144 %, а в августе – 173 % от среднемесячных за войну [583] . Соответственно, потери Красной Армии убитыми за эти месяцы можно оценить в 792 тыс. человек и в 951,5 тыс. человек. Большая часть немецких потерь пропавшими без вести приходится на убитых, а не на пленных. Но точно установить соотношение между убитыми и пленными не представляется возможным. Известно, что Центральный фронт за весь период своего существования до 20 октября 1943 года захватил 2924 пленных, большинство из них во время наступления на Орел в июле – августе 1943 года. Западный фронт с начала войны и до 1 марта 1944 года захватил 8003 пленных, а Брянский фронт до 10 октября 1943 года – 6056 пленных. Однако подавляющее большинство пленных эти два фронта захватили в 1941—1942 годах. Воронежский фронт до 20 октября 1943 года захватил 48 266 пленных, подавляющее большинство – в конце 1942 – начале 1943 года. Во время Острогожско-Россошанской операции, которую этот фронт проводил один в январе 1943 года, он будто бы захватил 86 тыс. пленных [584] , что, конечно, является существенным преувеличением. Степной фронт до 20 октября 1943 года захватил 2314 пленных, подавляющее большинство которых – во время наступления на Харьков и Белгород. Всего в период с 5 июля 1943 года по 1 января 1944 года советские войска взяли в плен 40 730 человек. Отметим, что на этот период приходятся почти все из 6406 пленных Южного фронта и 3431 пленный Северо-Кавказского фронта [585] . Немецкая Восточная армия за июль – декабрь 1943 года потеряла пропавшими без вести 89 516 человек. Следовательно, за данный период доля пленных среди пропавших без вести в германских войсках на Востоке составляет 45,5 %. Можно предположить, что и в немецких армиях, участвовавших в Курской битве, доля пленных среди пропавших без вести была примерно такой же. В этом случае число пленных среди пропавших без вести в Курской битве немецких военнослужащих можно оценить в 10 807, а число убитых – в 12 585 человек, что увеличивает общее число убитых до 34 690, или в 1,6 раза. Число убитых среди пропавших без вести составляет 36,3 % от общего числа убитых. С учетом этого долю потерь убитыми тех советских армий, которые участвовали в Курской битве, мы оцениваем в июле в 66,1 %, а в августе – в 50,0 %. Соответственно общее число убитых в советских фронтах, участвовавших в Курской битве, можно оценить в июле в 523,5 тыс. человек, а в августе – в 475,8 тыс. человек, а всего – в 999,3 тыс. человек. Это больше потерь вермахта убитыми в 28,8 раза.

Группа армий «Юг» взяла в июле 1943 года 50 348 пленных, подавляющее большинство из которых – на фронте «Цитадели». Группа армий «Центр» в том же месяце взяла 14 477 пленных, практических всех – во время проведения «Цитадели». В августе группа армий «Юг» захватила 21 175 пленных, из которых около 20 тыс. – это пленные, взятые при ликвидации советского плацдарма на правом берегу реки Миус. Число пленных, взятых в боях за Белгород и Харьков, можно оценить в 1175 человек. Группа армий «Центр» в августе взяла в плен 6344 человека, практически всех – в ходе боев за Орловский плацдарм [586] . Общее число советских пленных, взятых армиями, участвовавшими в операции «Цитадель» и последующих сражениях за Орел, Белгород и Харьков, в июле и августе можно оценить в 72,3 тыс. человек. Это в 6,7 раза больше, чем число немецких пленных.

В 1944 году потери германской сухопутной армии на Востоке составили 251 737 убитыми, 1 081 681 ранеными и 696 656 пропавшими без вести [587] . Потери убитыми даже уменьшились в 1,01 раза, зато остальные виды потерь возросли: ранеными – в 1,11 раза, пропавшими без вести – в 2,09 раза. Увеличение числа раненых косвенно свидетельствует о том, что действительное число убитых в 1944 году по сравнению с 1943 годом значительно выросло, просто многие убитые оказались в числе пропавших без вести. Большие потери немцев объясняются резким ростом численного превосходства советских войск в связи с высадкой союзников в Нормандии и отправкой туда значительных германских войск, в том числе лучших эсэсовских танковых дивизий. В связи с этим, а также с большими потерями, еще больше снизилась доля опытных бойцов в германских войсках на Востоке. Основные потери пропавшими без вести германские войска понесли во второй половине 1944 года, когда они составили 571 050, или 82,0 % всех потерь пропавшими без вести. Можно предположить, что если бы не было высадки в Нормандии и во многом обусловленным этим событием выхода из войны Румынии, то потери германской армии пропавшими без вести могли бы остаться примерно на том же уровне, что и в первом полугодии. Тогда общее число пропавших без вести в 1944 году могло составить только 251 тыс. человек, что было бы даже в 1,32 раза меньше потерь пропавшими без вести в 1943 году, и общие потери немцев также могли быть примерно такими же, как в 1943 году. Тогда немецкий Восточный фронт имел бы все шансы продержаться еще как минимум весь 1945 год. Не исключено, что тогда у немцев хватило бы сил и для удержания Западного фронта, если бы высадка союзников последовала в 1945 году. В этом случае вполне реальной стала бы перспектива применения против Германии американских атомных бомб не позднее августа 1945 года, что, скорее всего, вызвало бы капитуляцию Германии не позднее октября. К тому времени на германскую территорию могло быть сброшено 5—6 атомных бомб. Вероятно, высадка союзников в Нормандии в июне 1944 года приблизила окончание войны по меньшей мере на полгода.

Советские безвозвратные потери в 1944 году оцениваются нами в 6547 тыс. человек. Немецкие безвозвратные потери за этот год в сумме составляют 948 тыс. человек (без люфтваффе, кригсмарине и умерших от ран и болезней). Соотношение получается 6,9:1 в пользу немцев. В 1944 году большие потери вновь несут румынские и венгерские войска, причем среди них особенно много пленных. С учетом этого общее соотношение безвозвратных потерь для Красной Армии становится благоприятнее и, вероятно, становится близким к 5:1. В то же время в 1944 году на стороне Красной Армии сражаются и несут серьезные потери уже существенные силы союзников – армии Польши, Болгарии, две армии Румынии и чехословацкий корпус.

В 1945 году германская сухопутная армия на Востоке потеряла в период с 1 января по 20 апреля 98 512 убитыми, 472 183 ранеными и 251 909 пропавшими без вести [588] . В среднемесячном исчислении потери убитыми составили 26 916 человек, потери ранеными – 129 012 человек, потери пропавшими без вести – 68 828 человек. Для 1944 года среднемесячные потери убитыми составляют 20 978 человек, ранеными – 90 140 человек и пропавшими без вести – 58 055 человек. Таким образом, по сравнению с 1944 годом потери убитыми в 1945 году выросли в 1,28 раза, потери ранеными – в 1,43 раза, а потери пропавшими без вести – в 1,19 раза. Значительный рост числа раненых заставляет предполагать, что в действительности рост числа убитых был более значителен, но многие убитые оказались в числе пропавших без вести. В 1945 году среднемесячное число убитых в германской сухопутной армии на Востоке было максимальным за всю войну. Советские безвозвратные потери в 1945 году мы оцениваем в 2534 тыс. человек. Из этого числа потери пленными (34 тыс. человек) Красная Армия понесла до 20 апреля 1945 года. А из примерно 2,5 млн убитых мы постараемся вычесть потери последних двух декад войны. Они могли составить до 385 тыс. человек, главным образом, во время Берлинской операции. Тогда советские безвозвратные потери, включая пленных, в период с 1 января по 20 апреля 1945 года можно оценить в 2149 тыс. человек. Германские безвозвратные потери в этот период мы оцениваем в 350 тыс. человек. Это дает соотношение безвозвратных потерь 1945 года 6,1:1 в пользу немцев, что оказывается для последних лишь немногим хуже соотношения 1944 года. Надо также учесть, что на стороне Германии в этот момент сражаются только венгерские войска, которые несут значительные потери пленными, в частности, при взятии Красной Армией Будапешта, но по числу убитых наверняка уступают сражающимся на стороне Красной Армии румынским, болгарским и польским войскам, которые также несут потери пленными.

Всего в войне против СССР потери германских сухопутных сил в период с 22 июня 1941 года по 20 апреля 1945 года составили 1 021 786 убитыми (в том числе 1373 – в Норвегии и Северной Финляндии), 4 052 481 раненым (том числе 60 419 в Норвегии и Северной Финляндии) и 1376 025 пропавшими без вести (в том числе 6851 в Норвегии и Северной Финляндии). Общие потери – 6 450 392 (в том числе 83 643 – в Норвегии и Северной Финляндии). Отметим также, что некоторые небольшие потери в боях против Красной Армии понесли и германские войска на Балканах в 1944—1945 годах, но их размер пока нельзя установить. В то же время всего германские сухопутные войска потеряли с 1 сентября 1939 года по 20 апреля 1945 года 1 211 222 убитыми, 4 708 977 ранеными и 2 394 751 пропавшим без вести. Общие потери за этот период – 8 314 950 человек [589] . На советско-германский фронт приходится 84,4 % убитых, 86,1 % раненых и 57,5 % пропавших без вести. Суммарная доля советско-германского фронта в безвозвратных потерях составляет 66,5 %, а в общих потерях – 77,6 %. Пониженная доля Восточного фронта в безвозвратных потерях по сравнению с общими объясняется большим количеством пленных, захваченных англо-американскими союзниками на Западе. В реальности доля Советско-германского фронта была немного выше в убитых и раненых за счет германских потерь в последние две декады войны, когда германские потери убитыми и ранеными в ходе боев за Берлин, Прагу, в Восточной Пруссии были на порядок больше потерь в боях с западными союзниками в Италии, Западной Австрии, Северной и Южной Германии и с партизанами Тито на Балканах. Можно предположить, что германские потери на Востоке убитыми и ранеными в период с 21 апреля по 10 мая были, по крайней мере, не меньше, чем в период с 1 по 20 апреля, когда они составили 20 097 убитыми и 86 290 ранеными. Вероятно, число убитых и раненых германских солдат на Восточном фронте в последние 20 дней войны могло достигать 110—120 тыс. человек. На других фронтах потери германской сухопутной армии в период с 1 по 20 апреля составили 6957 убитыми и 8469 ранеными. Соответственно, потери немцев в последние 20 дней войны за пределами советско-германского фронта вряд ли превышали 15,5 тыс. человек. Но поскольку в мае германские войска уже почти не вели боев против западных союзников, скорее всего немецкие потери убитыми и ранеными не превышали 8 тыс. человек. Тогда на их долю не могло прийтись более 6 % от общих потерь убитыми и ранеными за последние 20 дней войны [590] .

О потерях германской армии в последних крупных сражениях на Восточном фронте – боях за Берлин и Прагу существуют лишь отрывочные и очень неполные данные. В период с 11 по 20 апреля 1945 года, на который приходится начало Берлинской операции Красной Армии, потери противостоявшей советским войскам на берлинском направлении 9-й немецкой армии составили 336 убитых, 1218 раненых и 7502 пропавших без вести. Судя по всему, среди последних преобладали пленные. Практически все эти потери были понесены при прорыве 1-м Белорусским фронтом обороны на Зееловских высотах. Данных о потерях 3-й танковой армии за этот период нет, но они вряд ли были значительными, поскольку 2-й Белорусский фронт начал наступление против 3-й танковой армии только 20 апреля. Потери 4-й танковой армии, основная часть соединений которой попала под удар 1-го Украинского фронта, а один корпус сражался против 1-го Белорусского фронта, в период с 11 по 20 апреля составили 537 убитых, 2549 раненых и 281 пропавший без вести [591] . Заметим, что командир 56-го танкового корпуса Г. Вейдлинг, чей корпус оборонял Зееловские высоты, а потом Берлин, на допросе 3 мая 1945 года сообщил, что к 16 апреля 9-я парашютная дивизия насчитывала до 12 000 человек, 18-я моторизованная дивизия – до 9000 человек, 11-я моторизованная дивизия СС «Нордланд» – до 11 000 человек, 20-я моторизованная дивизия – до 8000 человек и танковая дивизия «Мюнхенберг» – до 6000 человек, а весь 56-й корпус вместе с пятью дивизионами корпусной артиллерии – до 50 тыс. человек. В то же время, по словам Вейдлинга, к 23 апреля, когда корпус отступил на берлинские окраины, в 18-й моторизованной дивизии осталось до 4000 человек, в танковой дивизии «Мюнхенберг» – до 200 человек, в дивизии СС «Нордланд» – 3500—4000 человек, в 20-й мотодивизии – 800—1200 человек, в 9-й парашютной дивизии – до 500 человек, но в Берлине ее пополнили до 4000 человек. Весь же корпус насчитывал лишь 13—15 тыс. человек [592] . Эти данные противоречат данным о германских потерях. Если предположить, что на 56-й танковый корпус, как вынесший главный удар советских сил, пришлось 80 % потерь 9-й армии, то его потери можно оценить в 7,25 тыс. человек. Какие-то потери корпус понес и 21—23 апреля, но они наверняка были меньше, чем при боях на Зееловских высотах. Если допустить, что потери этих дней составили примерно половину потерь 15—20 апреля, то общие потери корпуса к моменту его прихода в Берлин могли составить около 11 тыс. человек. Если численность 56-го корпуса 16 апреля действительно составляла 50 тыс. человек, то в Берлин должно было добраться примерно 39 тыс. его солдат, а не 13—15 тыс. человек, как утверждал Вейдлинг. Разница в 24—26 тыс. человек могла образоваться за счет трех факторов: занижения потерь в декадном донесении за 11—20 апреля; завышения Вейдлингом численности 56-го танкового корпуса на 16 апреля и занижения численности корпуса в момент прибытия его в Берлин. Заметим, что Вейдлинг, давая показания своим вчерашним противникам, был заинтересован как в завышении численности корпуса к началу сражении, так и в занижении численности его к моменту прибытия в Берлин. Немецкому генералу могли дать понять, что допрашивающие его русские генералы заинтересованы в том, чтобы подтвердить свои доклады о многих десятках тысяч уничтоженных и плененных немцев, а для этого численность 56-го корпуса желательно было завысить. Наоборот, сам Вейдлинг и другие офицеры штаба корпуса могли быть заинтересованы в занижении численности своих бойцов, прибывших в Берлин, чтобы как можно больше их могло попытаться выдать себя за невооруженных фольксштурмовцев или гражданских лиц и постараться избежать плена. Также отметим, что в документе, содержащем данные о потерях германской армии за 11—20 апреля 1945 года, никак не оговаривается возможная неполнота данных по 9-й армии, хотя в ряде других случаев такие оговорки есть. Наша оценка численности 56-го танкового корпуса в момент прибытия в Берлин в 39 тыс. человек подтверждается свидетельством майора Зигфрида Кнаппе, бывшего начальника оперативного отдела штаба 56-го танкового корпуса. По его расчетам, численность корпуса в момент прибытия в Берлин составляла около 40 тыс. человек, а другие части берлинского гарнизона, участвовавшие в боях, насчитывали около 20 тыс. человек. Эти цифры он привел в воспоминаниях, написанных уже после освобождения из плена, когда ему уже не требовалось никого дезинформировать, тем более что он ссылается на имеющееся у него донесение [593] .

Количество же пленных, захваченных Красной Армией в Берлине, официальные советские источники определяли в 134,7 тыс. человек, из которых 100,7 тыс. приходилось на 1-й Белорусский фронт [594] . И это несмотря на то, что реальная численность берлинского гарнизона составляла 45—60 тыс. человек, из которых несколько тысяч прорвались на запад [595] . Очевидно, в число пленных было включено все взрослое мужское население, включая пожарных, полицейских и сотрудников министерств и ведомств, расположенных в Берлине. Общая же цифра пленных, захваченных в Берлинской операции, в 480 тыс. человек [596] не может быть достигнута даже за счет гражданских пленных. Вероятно, многие из военнопленных, будто бы взятых в ходе Берлинской операции, существовали только на бумаге. Ведь число в 480 тыс. превышает общую численность немецких войск в Берлинской операции. Существует оценка немецких потерь в ходе сражений в самом Берлине в 22 тыс. погибших гражданских лиц и в такое же число погибших военнослужащих [597] , однако на чем она основана, не ясно. Нам данная оценка представляется завышенной в части потерь военнослужащих. Есть и другая оценка – 18 320 немецких военнослужащих, убитых в Берлине [598] . Не исключено, что она включает все потери 56-го танкового корпуса убитыми в период с 16 апреля по 2 мая. Тогда эти данные представляются близкими к действительности.

При прорыве 9-й армии из окружения в районе Франкфурта-на-Одере в период с 24 апреля по 1 мая 1945 года, иначе называемом битвой при Хальбе, из окружения вырвалось около 30 тыс. военнослужащих. В плен попало не менее 25 тыс. германских солдат. Около 15 тыс. немецких военнослужащих погибли, а также погибло около 10 тыс. германских гражданских лиц. 15 тыс. германских военнослужащих, погибших в этом сражении, захоронены на кладбище в Хальбе, и среди них лишь у трети установлены имена. Погибло также около 30 тыс. советских солдат, которые похоронены на кладбище у дороги Барут – Цоссен. Но, кроме этих 30 тыс., еще остаются тысячи непохороненных советских солдат в этом районе [599] .

В целом, начиная с сентября 1942 года, безвозвратные потери германской сухопутной армии, за редким исключением, только росли. Количество же советских пленных резко уменьшилось в 1943 году, тогда как немецкие войска в этом году впервые понесли значительные потери пленными на Восточном фронте в результате Сталинградской катастрофы. Советские потери убитыми после 1942 года также испытывали тенденцию к росту, однако абсолютная величина прироста убитых была значительно меньше, чем величина, на которую уменьшилось среднемесячное число советских пленных. Согласно динамике показателя пораженных в боях, максимальные потери убитыми и умершими от ран были в июле, августе и сентябре 1943 года, во время Курской битвы и форсирования Днепра (индекс пораженных в боях в эти месяцы равен соответственно 143, 172 и 139). Следующий пик потерь Красной Армии убитыми и умершими от ран падает на июль, август и сентябрь 1944 года (132, 140 и 130). Единственный пик потерь убитыми в 1941—1942 годах падает на август 1942 года (130) [600] . Были отдельные месяцы, когда соотношение безвозвратных потерь было почти столь же неблагоприятным для советской стороны, как и в первой половине 1942 года, например, в период Курской битвы, но в большинстве месяцев 1943—1945 годов это соотношение было уже существенно лучше для Красной Армии, чем в 1941—1942 годах.

Значительное, по советским меркам, улучшение соотношения безвозвратных потерь Красной Армии и вермахта и его союзников, начавшееся в августе 1942 года и продолжавшееся вплоть до конца войны, было обусловлено действием нескольких факторов. Во-первых, советские командиры среднего и высшего звена, начиная с командиров полков, приобрели определенный боевой опыт и стали воевать несколько более грамотно, переняв ряд тактических приемов у немцев. На более низком командном уровне, а также среди рядовых бойцов существенного улучшения качества ведения боевых действий не произошло, поскольку из-за огромных потерь сохранялась большая текучесть личного состава. Сыграло свою роль и улучшение относительного качества советских танков и самолетов, а также повышение уровня подготовки пилотов и танкистов, хотя по уровню подготовки они все равно уступали немцам даже в конце войны.

Но еще большую роль, чем рост боеспособности Красной Армии, в поражении Германии на Восточном фронте сыграло падение боеспособности вермахта. Из-за все растущих безвозвратных потерь уменьшалась доля опытных солдат и офицеров. Из-за необходимости замещать увеличивающиеся потери к концу войны понизился уровень подготовки летчиков и танкистов, хотя он и оставался выше, чем у их советских противников. Это падение уровня подготовки не мог компенсировать даже рост качества боевой техники. Но что еще важнее, начиная с ноября 1942 года, после высадки союзников в Северной Африке, Германии приходилось все больше авиации, а затем и сухопутных войск направлять на борьбу против западных союзников и в еще большей мере использовать своих более слабых союзников. Разгром Красной Армией значительных по численности соединений итальянских, румынских и венгерских войск в конце 1942 – начале 1943 года и во второй половине 1944 – начале 1945 года значительно улучшил соотношение безвозвратных потерь в пользу советской стороны и значительно увеличил численное преимущество Красной Армии над вермахтом. Еще один перелом здесь произошел после высадки союзников в Нормандии в июне 1944 года. Именно с июля 1944 года происходит резкий рост безвозвратных потерь германской армии, в первую очередь пленными. В июне безвозвратные потери сухопутных сил составили 58 тыс. человек, а в июле – 369 тыс. и оставались на столь высоком уровне до конца войны [601] . Это объясняется тем, что Германия была вынуждена снять значительные силы сухопутных войск и люфтваффе с Восточного фронта, благодаря чему советское численное превосходство в людях возросло до семи или даже до восьмикратного, что делало невозможным сколько-нибудь эффективную оборону.

Тем не менее даже в последних сражениях войны, по которым для вермахта еще сохранилась надежная статистика, соотношение потерь оказывается далеко не в пользу Красной Армии. Так, в ходе Дебреценского сражения, продолжавшегося с 6 по 29 октября 1944 года, согласно официальной германской истории Второй мировой войны, потери германских войск составили около 15 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести, потери венгерских войск – около 20 тыс., а потери противостоявших им советских и румынских войск – 117 360 убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Из этого числа в плен попали 18 000 германских и венгерских солдат и 5073 – советских и румынских [602] . В этом случае соотношение потерь только убитыми и ранеными оказывается 6,6:1 в пользу германо-венгерской стороны. Если же взять только убитых, то соотношение, вероятно, будет еще неблагоприятнее для советско-румынской стороны.

Характерно, что германское командование свои элитные части, к которым можно отнести германские дивизии СС, дивизию «Великая Германия», горнострелковые дивизии и некоторые парашютные дивизии, использовало более активно, чем остальные войска. Уровень потерь в элитных дивизиях был выше, чем в среднем по вермахту, но и соотношение потерь с противником у них было благоприятнее для немцев, чем для германских войск в целом. Тот же самый принцип применялся на море и в воздухе, где основную тяжесть борьбы несли асы люфтваффе и асы подводного флота, и они же несли наибольшие потери.

В Красной Армии элитными, хотя и с большой натяжкой, могли считаться гвардейские части и соединения. Они отличались от обычных дивизий несколько большей численностью и большим количеством тяжелого вооружения, лучшим продовольственным снабжением, но, в отличие от германских элитных частей, почти не превосходили остальные войска в уровне боевой подготовки. Что же касается советской авиации и флота, то здесь асов в германском понимании этого слова было очень мало, и использовались они ничуть не более интенсивно, чем остальные летчики и подводники.

18 апреля 1943 года Ставкой Верховного Главнокомандования за подписью Сталина была издана директива «Об использовании гвардейских соединений в наступательных и оборонительных операциях». Там говорилось: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает гвардейские соединения (гв. стрелковые корпуса, гв. армии), состоящие из наиболее опытных и устойчивых войск, держать как правило, в резерве или во втором эшелоне и использовать их в наступательной операции для прорыва на направлении главного удара и в оборонительной операции для контрудара.

В соответствии с этим необходимо постепенно и без ущерба для боевой готовности войск и прочности обороны занимаемых рубежей произвести во фронтах и армиях перегруппировку с тем, чтобы вывести гвардейские соединения в резерв или во второй эшелон.

Во время нахождения в резерве гвардейские соединения готовить главным образом для наступления, для прорыва оборонительной полосы противника…

После прорыва оборонительной полосы противника, при наличии мощных вторых эшелонов, гвардейские соединения, участвовавшие в этом прорыве, выводить в резерв для отдыха и восстановления, не доводя их ни в коем случае до истощения.

Твердо провести в жизнь правило, чтобы все раненые гвардейцы после выздоровления возвращались в свою часть. Перегруппировку гвардейских соединений без ведома Ставки не производить.

Внешней выправкой, дисциплиной, быстротой и четкостью выполнения приказов, вниманием к бойцу добиться, чтобы гвардейские части являлись образцом и примером для всех остальных частей Красной Армии» [603] . На практике длительное нахождение во втором эшелоне, использование главным образом для развития прорыва, когда обычные дивизии уже «прогрызли» неприятельскую оборону, а также требование не допускать истощения гвардейских соединений и отводить их в тыл при первой возможности приводили к тому, что гвардейские части и соединения использовались даже менее интенсивно, чем остальные сухопутные войска, и несли меньшие или, в худшем случае, примерно такие же потери, как и остальные дивизии и бригады. Тем самым относительно большее бремя возлагалось на хуже подготовленные и экипированные части, что еще более ухудшало для советской стороны соотношение безвозвратных потерь. Что же касается немцев, то они, наоборот, порой держали элитные дивизии на фронте вплоть до полного истощения. Например, в дивизии СС «Рейх» в момент отвода ее с Восточного фронта в июне 1942 года насчитывалось лишь около 1 тыс. человек из 19 тыс., с которой она начала операцию «Барбаросса», а дивизия СС «Тотенкопф» за всю войну потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 60 тыс. человек, т. е. три полных личных состава [604] . Так, дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» к 22 июня 1941 года насчитывала 11 535 человек, получила к 6 марта 1942 года 3406 человек пополнения и потеряла к тому времени 1247 убитыми, 2620 ранеными, 65 пропавшими без вести, 1 погибшего в результате несчастного случая, 2167 эвакуированных больных. Дивизия «Лейбштандарт» насчитывала к 6 марта 1942 года 8841 человека.

Дивизия «Рейх» насчитывала 22 июня 1941 года 19 026 человек. К 7 марта 1942 года она получила 5911 человек пополнения, но насчитывала только 7323 человека. Она потеряла 3027 убитыми, 9622 ранеными, 249 пропавшими без вести и 4716 эвакуированных больных.

Дивизия СС «Мертвая голова» к началу войны против СССР насчитывала 17 265 человек, а к 25 февраля 1942 года осталось 9669 человек. За это время дивизия получила 5029 человек в виде пополнения и потеряла 5206 убитых, 8521 раненых, 249 пропавших без вести и 1649 эвакуированных больных.

Дивизия СС «Викинг» в период с 22 июня 1941 года до 10 марта 1942 года уменьшилась в численности с 19 377 человек до 13 115 человек, получив 4041 человека пополнений. Потери «Викинга» составили 1599 убитых, 4390 раненых, 203 пропавших без вести, 150 погибших в результате несчастных случаев и 3961 эвакуированный больной.

Горнострелковая дивизия СС «Норд» к 22 июня 1941 года насчитывала 10 018 человек. К 21 февраля 1942 года она получила 2576 человек пополнения и уменьшилась в численности до 7656 человек. Дивизия «Норд» потеряла 905 убитых, 3321 раненых, 158 пропавших без вести, 35 погибших в результате несчастного случаев и 519 эвакуированных больных.

Наконец, полицейская дивизия СС 22 июня 1941 года насчитывала 16 597 человек, а к 3 марта 1942 года уменьшилась до 10 875 человек. За это время она получила 5081 человека пополнения и потеряла 1687 убитых, 5365 раненых, 168 пропавших без вести и 3583 эвакуированных больных [605] .

В тот момент дивизии СС «Рейх» и «Мертвая голова» были наиболее боеспособными из всех дивизий войск СС. И они же понесли наибольшие потери по отношению к первоначальной численности. Для «Рейха» этот показатель составил 67,8 %, а для «Мертвой головы» – 80,1 %. Для полицейской дивизии этот показатель был равен 43,5 %, для «Лейбштандарта» – 34,1 %, для «Викинга» – 32,0 % и для «Норда» – 43,8 %. Начиная с 1942 года, столь же элитными, как «Рейх» и «Мертвая голова», стали «Лейбштандарт» и «Викинг», что также привело к их еще более активному использованию и возрастанию уровня их потерь.

Благодаря истощению элитных дивизий достигалось более благоприятное соотношение потерь и менее боеспособные дивизии получали время, чтобы получить боевой опыт.

В Красной Армии Сталин предпочитал беречь элитные дивизии, в том числе и из-за того, что они считались более политически благонадежными. Соотношение потерь его не волновало, и жертвовать необученными призывниками он был готов бессчетно. Правда, выделялись элитные дивизии скорее выправкой на парадах, чем высоким уровнем боевого мастерства, не отличаясь в этом отношении от обычных дивизий.

Объясняя громадные советские людские потери, германские генералы обычно указывают на пренебрежение жизнями солдат со стороны высшего командования, слабую тактическую выучку среднего и низшего комсостава, шаблонность применяемых при наступлении приемов, неспособность как командиров, так и солдат принимать самостоятельные решения [606] . Подобные утверждения можно было бы счесть простой попыткой принизить достоинства противника, который войну все-таки выиграл, если бы не многочисленные аналогичные свидетельства с советской стороны. Так, Жорес Медведев вспоминает бои под Новороссийском в 1943 году: «У немцев под Новороссийском были две линии обороны, отлично укрепленные на глубину примерно 3 км. Считалось, что артподготовка очень эффективна, но мне кажется, что немцы довольно быстро к ней приспособились. Заметив, что сосредоточивается техника и начинается мощная стрельба, они уходили на вторую линию, оставив на передовой лишь несколько пулеметчиков. Уходили и с таким же интересом, как и мы, наблюдали весь этот шум и дым. Потом нам приказывали идти вперед. Мы шли, подрывались на минах и занимали окопы – уже почти пустые, лишь два-три трупа валялись там. Тогда давался приказ – атаковать вторую линию. Тут-то погибало до 80 процентов наступавших – немцы ведь сидели в отлично укрепленных сооружениях и расстреливали всех нас чуть не в упор» [607] . Американский дипломат А. Гарриман передает слова Сталина о том, что «в Советской Армии надо иметь больше смелости, чтобы отступать, чем наступать», и так их комментирует: «Эта фраза Сталина хорошо показывает, что он осознавал положение дел в армии. Мы были шокированы, но мы понимали, что это заставляет Красную Армию сражаться… Наши военные, консультировавшиеся с немцами после войны, говорили мне, что самым разрушительным в русском наступлении был его массовый характер. Русские шли волна за волной. Немцы их буквально косили, но в результате такого напора одна волна прорывалась» [608] .

А вот свидетельство о боях в декабре 1943 года в Белоруссии бывшего командира взвода В. Дятлова: «Мимо, по ходу сообщения прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными «сидорами» за спиной. «Славяне, кто вы, откуда? – спросил я. – Мы с Орловщины, пополнение. – Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок? – Да сказали, что получите в бою…»

Удар артиллерии по противнику длился минут пять. 36 орудий артиллерийского полка «долбили» передний край немцев. От разрядов снарядов видимость стала еще хуже…

И вот атака. Поднялась цепь, извиваясь черной кривой змейкой. За ней вторая. И эти черные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Черное на снегу – прекрасная мишень. И немец «поливал» эти цепи плотным свинцом. Ожили многие огневые точки. Со второй линии траншеи вели огонь крупнокалиберные пулеметы. Цепи залегли. Командир батальона орал: «Вперед… твою мать! Вперед!.. В бой! Вперед! Застрелю!» Но подняться было невозможно. Попробуй оторвать себя от земли под артиллерийским, пулеметным и автоматным огнем…

Командирам все же удавалось несколько раз поднимать «черную» деревенскую пехоту. Но все напрасно. Огонь противника был настолько плотным, что, пробежав пару шагов, люди падали, как подкошенные. Мы, артиллеристы, тоже не могли надежно помочь – видимости нет, огневые точки немцы здорово замаскировали, и, вероятней всего, основной пулеметный огонь велся из дзотов, а потому стрельба наших орудий не давала нужных результатов».

Тот же мемуарист весьма красочно описывает столь восхваляемую многими мемуаристами из числа маршалов и генералов разведку боем, проведенную батальоном штрафников: «В десятиминутном огневом налете участвовало два дивизиона нашего полка – и все. После огня какие-то секунды стояла тишина. Потом выскочил из траншеи на бруствер командир батальона: «Ребята-а! За Родину! За Сталина! За мной! Ура-а-а!» Штрафники медленно вылезли из траншеи и, как бы подождав последних, вскинув винтовки наперевес, побежали. Стон или крик с протяжным «а-а-а» переливался слева направо и опять налево, то затухая, то усиливаясь. Мы тоже выскочили из траншеи и побежали вперед. Немцы бросили серию красных ракет в сторону атакующих и сразу же открыли мощный минометно-артиллерийский огонь. Цепи залегли, залегли и мы – чуть сзади в продольной борозде. Голову поднять было нельзя. Как засечь и кому засекать в этом аду цели противника? Его артиллерия била с закрытых позиций и далеко с флангов. Били и тяжелые орудия. Несколько танков стреляли прямой наводкой, их снаряды-болванки с воем проносились над головой…

Штрафники лежали перед немецкой траншеей на открытом поле и в мелком кустарнике, а немец «молотил» это поле, перепахивая и землю, и кусты, и тела людей… Отошло нас с батальоном штрафников всего семь человек, а было всех вместе – 306» [609] .

Атаки на этом участке, кстати сказать, так и не было.

Рассказ о подобных бессмысленных и кровопролитных атаках мы имеем и в воспоминаниях, и письмах немецких солдат и младших офицеров. Один безымянный свидетель описывает атаку частей 37-й Советской Армии А.А. Власова на занятую немцами высоту под Киевом в августе 1941 года, причем его описание в деталях совпадает с рассказом советского офицера, приведенным выше. Тут и бесполезная артподготовка мимо немецких позиций, и атака густыми волнами, гибнущими под немецкими пулеметами, и безвестный командир, безуспешно пытающийся поднять своих людей и гибнущий от немецкой пули. Подобные атаки на не слишком важную высоту продолжались трое суток кряду. Немецких солдат более всего поражало, что когда гибла вся волна, одиночные солдаты все равно продолжали бежать вперед (немцы на подобные бессмысленные действия были неспособны). Эти неудавшиеся атаки, тем не менее, истощили немцев физически. И, как вспоминает германский военнослужащий, его и его товарищей больше всего потрясла и привела в депрессивное состояние методичность и масштабность этих атак: «Если Советы могут позволить себе тратить столько людей, пытаясь ликвидировать столь незначительные результаты нашего продвижения, то как же часто и каким числом людей они будут атаковать, если объект будет действительно очень важным?» [610] (немецкий автор не мог себе представить, что иначе Красная Армия атаковать просто не умела и не могла).

А в письме немецкого солдата домой во время отступления от Курска во второй половине 1943 года описывается, как и в цитированном письме В. Дятлова, атака почти безоружного и необмундированного пополнения с только что освобожденных территорий (той же самой Орловщины), в которой погибло подавляющее большинство участников (по утверждению очевидца – даже женщины были среди призванных). Пленные рассказывали, что власти подозревали жителей в сотрудничестве с оккупационными властями, и мобилизация служила для них родом наказания. И в том же письме описана атака советских штрафников через немецкое минное поле для подрыва мин ценой собственной жизни (рассказ маршала Г.К. Жукова о подобной практике советских войск приводит в своих мемуарах Д. Эйзенхауэр). И опять немецкого солдата больше всего поразила покорность мобилизованных и штрафников. Пленные штрафники, «за редким исключением, никогда не жаловались на такое с ними обращение», говорили, что жизнь трудна и что «за ошибки надо платить» [611] . Подобная покорность советских солдат ясно показывает, что советский режим воспитал не только командиров, способных отдавать столь бесчеловечные приказы, но и солдат, способных такие приказы беспрекословно выполнять.

О неспособности Красной Армии воевать иначе, чем ценой очень большой крови, есть свидетельства и советских военачальников высокого ранга. Так, маршал А.И. Еременко следующим образом характеризует особенности «военного искусства» прославленного (заслуженно ли?) «маршала победы» Г.К. Жукова: «Следует сказать, что жуковское оперативное искусство – это превосходство в силах в 5—6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру» [612] . Кстати, в другом случае тот же А.И. Еременко так передал свое впечатление от знакомства с мемуарами германских генералов: «Сам собой напрашивается вопрос, отчего же гитлеровские «богатыри», «побеждавшие» вдвоем наше отделение, а впятером целый взвод, не смогли выполнить задач в первый период войны, когда неоспоримое численное и техническое превосходство было на их стороне?» [613] Выходит, ирония здесь показная, ибо А.И. Еременко на самом деле хорошо знал, что германские военачальники не преувеличивали соотношение сил в пользу Красной Армии. Ведь Г.К. Жуков возглавлял основные операции на главных направлениях и имел подавляющее превосходство сил и средств. Другое дело, что и другие советские генералы и маршалы вряд ли умели воевать иначе, чем Г.К. Жуков, и сам А.И. Еременко здесь не был исключением.

Отметим также, что огромные безвозвратные потери Красной Армии не позволяли в той же степени, как в вермахте и тем более в армиях западных союзников, сохранять опытных солдат и младших командиров, что уменьшало спайку и стойкость частей и не позволяло бойцам пополнения перенимать боевой опыт от ветеранов, что еще больше увеличивало потери. Столь неблагоприятное для СССР соотношение безвозвратных потерь было следствием коренного порока коммунистической тоталитарной системы, лишившей людей способности самостоятельно принимать решения и действовать, приучившей всех, в том числе и военных, действовать по шаблону, избегать даже разумного риска и больше, чем противника, бояться ответственности перед своими вышестоящими инстанциями.

Как вспоминает бывший офицер-разведчик Е.И. Малашенко, после войны дослужившийся до генерал-лейтенанта, даже в самом конце войны советские войска нередко действовали очень неэффективно: «За несколько часов до наступления нашей дивизии 10 марта разведгруппа… захватила пленного. Он показал, что основные силы его полка отведены на 8—10 км в глубину… По телефону я доложил эти сведения командиру дивизии, тот – командующему. Комдив дал нам свой автомобиль для доставки пленного в штаб армии. Подъезжая к командному пункту, мы услышали гул начавшейся артподготовки. К сожалению, она была проведена по незанятым позициям. Тысячи снарядов, доставленных с большими трудностями через Карпаты (дело происходило на 4-м Украинском фронте. – Б.С. ), оказались израсходованными напрасно. Уцелевший противник упорным сопротивлением остановил продвижение наших войск». Тот же автор дает сравнительную оценку боевых качеств немецких и советских солдат и офицеров – не в пользу Красной Армии: «Немецкие солдаты и офицеры неплохо воевали. Рядовой состав был хорошо обучен, умело действовал в наступлении и в обороне. Хорошо подготовленные унтер-офицеры играли более заметную роль в бою, чем наши сержанты, многие из которых почти ничем не отличались от рядовых. Вражеская пехота постоянно вела интенсивный огонь, действовала настойчиво и стремительно в наступлении, упорно оборонялась и проводила быстрые контратаки, обычно при поддержке огня артиллерии, а иногда и ударов авиации. Танкисты также напористо атаковали, вели огонь с ходу и с коротких остановок, умело маневрировали и вели разведку. При неудаче быстро сосредоточивали усилия на другом направлении, часто наносили удары на стыках и флангах наших частей. Артиллерия оперативно открывала огонь и вела его иногда очень точно. Она располагала большим количеством боеприпасов. Немецкие офицеры умело организовывали бой и управляли действиями своих подразделений и частей, искусно использовали местность, своевременно совершали маневр на выгодное направление. При угрозе окружения или разгрома немецкие части и подразделения совершали организованный отход в глубину, обычно для занятия нового рубежа. Солдаты и офицеры противника были запуганы слухами о репрессиях по отношению к пленным, сдавались без боя крайне редко…

Наша пехота была обучена слабее немецкой. Однако сражалась храбро. Конечно, бывали случаи паники и преждевременного отхода, особенно в начале войны. Пехоте здорово помогала артиллерия, наиболее эффективным был огонь «катюш» при отражении контратак противника и нанесении ударов по районам скопления и сосредоточения войск. Однако артиллерия в начальный период войны мало имела снарядов. Нужно признать, что танковые подразделения в атаках действовали не всегда умело. Вместе с тем в оперативной глубине при развитии наступления они показывали себя блестяще» [614] .

Непомерно большие потери Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне признавали еще тогда некоторые советские генералы, хотя это было отнюдь не безопасно. Например, генерал-лейтенант С.А. Калинин, ранее командовавший армией, а потом занимавшийся подготовкой резервов, имел неосторожность записать в дневнике, что Верховное Главнокомандование «не заботится о сохранении людских резервов и допускает в отдельных операциях большие потери». Данное, наряду с другими, «антисоветское» высказывание стоило генералу приговора в 25 лет лагерей [615] . А другой военачальник – генерал-майор авиации А.А. Туржанский в 1942 году получил «всего только» 12 лет лагерей за вполне справедливое мнение насчет сводок Совинформбюро, которые «предназначены только для успокоения масс и не соответствуют действительности, так как преуменьшают наши потери и преувеличивают потери противника» [616] .

Интересно, что примерно таким же, как и в Великую Отечественную, было соотношение безвозвратных потерь между русскими и германскими войсками в Первую мировую войну. Это вытекает из исследования, проведенного С.Г. Нелиповичем. Во второй половине 1916 года войска русских Северного и Западного фронтов потеряли 54 тыс. убитыми и 42,35 тыс. пропавшими без вести. Германские войска, действовавшие на этих фронтах, и немногие сражавшиеся на Западном фронте австро-венгерские дивизии потеряли 7,7 тыс. убитыми и 6,1 тыс. пропавшими без вести [617] . Это дает соотношение 7,0:1 как по убитым, так и по пропавшим без вести. На Юго-Западном фронте русские потери составили 202,8 тыс. убитыми. Действовавшие против него австрийские войска потеряли 55,1 тыс. убитыми, а германские войска – 21,2 тыс. убитыми. Соотношение потерь оказывается весьма показательным, особенно с учетом того, что во второй половине 1916 года у Германии на Восточном фронте находились далеко не лучшие, в большинстве второочередные дивизии. Если предположить, что соотношение российских и германских потерь здесь было таким же, как и на двух других фронтах, то из состава русского Юго-Западного фронта примерно 148,4 тыс. солдат и офицеров было убито в боях против немцев, а примерно 54,4 тыс. – в боях против австро-венгерских войск. Таким образом, с австрийцами соотношение потерь убитыми было даже немного в нашу пользу – 1,01:1, а пленными австрийцы потеряли значительно больше, чем русские – 377,8 тыс. пропавших без вести против 152,7 тыс. у русских на всем Юго-Западном фронте, в том числе и в боях против германских войск. Если распространить эти коэффициенты на всю войну в целом, соотношение между общими потерями России и ее противников убитыми и умершими от ран, болезней и в плену можно оценить как 1,9:1. Этот расчет сделан следующим образом. Германские потери на Восточном фронте Первой мировой войны составили, включая потери на Румынском фронте, 173,8 тыс. убитыми и 143,3 тыс. пропавшими без вести. Всего в России было, по официальным данным, 177,1 тыс. военнопленных, из которых до конца 1918 года было репатриировано более 101 тыс. человек [618] . Умерло в плену до весны 1918 года 15,5 тыс. человек [619] . Возможно, часть немецких пленных репатриировалась позже или умерла. Официальная российская цифра германских пленных, вероятно, завышена за счет интернированных в России подданных Германской империи. Во всяком случае, практически всех пропавших без вести германских военнослужащих на Восточном фронте можно отнести к пленным. Если предположить, что в течение всей войны на одного погибшего германского солдата в среднем приходилось семь русских солдат, общие потери России в борьбе против Германии можно оценить в 1217 тыс. убитыми. Потери австро-венгерской армии на русском фронте в 1914—1918 годах составили 311,7 тыс. убитых. Потери австро-венгерских войск пропавшими без вести достигали 1194,1 тыс. человек, что меньше русских данных о числе австро-венгерских пленных – 1750 тыс. Превышение, вероятно, образовалось за счет гражданских пленных в Галиции и Буковине, а также двойного счета в донесениях [620] . Как и в случае с Германией, в случае с Австро-Венгрией можно быть уверенным, что практически все пропавшие без вести на русском фронте являются пленными. Тогда, распространив пропорцию между русскими и австрийскими убитыми, которая была нами установлена для второй половины 1916 года, на весь период Первой мировой войны, русские потери убитыми в борьбе против австро-венгерских войск можно оценить в 308,6 тыс. человек. Потери Турции в Первой мировой войне убитыми Б.Ц. Урланисом оцениваются в 250 тыс. человек, из которых, по его мнению, на Кавказский фронт приходится, вероятно, до 150 тыс. человек [621] . Однако в этой цифре приходится усомниться. Дело в том, что тот же Б.Ц. Урланис приводит данные о том, что в русском плену находилось 65 тыс. турок, а в британском – 110 тыс. [622] Можно предположить, что в такой же пропорции различалась реальная боевая активность на ближневосточном (включая Салоникский фронт) и Кавказском театрах боевых действий, учитывая, что с начала 1917 года на Кавказском фронте активных боевых действий уже не было. Тогда число убитых турецких военнослужащих в боевых действиях против Кавказского фронта, а также против русских войск в Галиции и Румынии можно оценить в 93 тыс. человек. Потери русской армии в борьбе против Турции неизвестны. Учитывая, что по боеспособности турецкие войска существенно уступали русским, потери русского Кавказского фронта можно оценить вдвое меньше турецких потерь – в 46,5 тыс. убитых. Потери турок в борьбе с англо-французскими войсками можно оценить в 157 тыс. убитых. Из них примерно половина погибла при Дарданеллах, где турецкие войска потеряли 74,6 тыс. человек, британские войска, включая новозеландцев, австралийцев, индийцев и канадцев, – 33,0 тыс. убитыми, а французские войска – около 10 тыс. убитыми [623] . Это дает соотношение 1,7:1, близкое к тому, которое мы приняли для потерь турецкой и русской армий.

Общие потери русской армии убитыми в Первой мировой войне можно оценить в 1601 тыс. человек, а потери ее противников – в 607 тыс. человек, или в 2,6 раза меньше. Для сравнения определим соотношение потерь убитыми на Западном фронте Первой мировой войны, где германские войска дрались с английскими, французскими и бельгийскими. Здесь Германия потеряла убитыми до 1 августа 1918 года 590,9 тыс. человек. За последние 3 месяца и 11 дней войны немецкие потери убитыми можно оценить примерно в одну четверть за предшествовавшие 12 месяцев войны, принимая во внимание, что в ноябре боевые действия уже почти не велись. Потери Германии в период с 1 августа 1917 года по 31 июля 1918 года, согласно официальному санитарному отчету, составили 181,8 тыс. убитыми. С учетом этого, потери за последние месяцы войны можно оценить в 45,5 тыс. человек, а все потери Германии убитыми на Западном фронте – в 636,4 тыс. человек. Потери французских сухопутных войск убитыми и умершими от ран в Первой мировой войне составили 1 104,9 тыс. человек. Если вычесть из этого числа 232 тыс. умерших от ран, потери убитыми можно оценить в 873 тыс. человек. Вероятно, около 850 тыс. убитых пришлись на Западный фронт. Английские войска во Франции и Фландрии потеряли убитыми 381 тыс. человек. Общие потери убитыми британских доминионов составили 119 тыс. человек. Из них не менее 90 тыс. погибли на Западном фронте. Бельгия потеряла убитыми 13,7 тыс. человек [624] . Американские войска потеряли убитыми 37 тыс. человек [625] . Совокупные потери союзников убитыми на Западе оказываются равны примерно 1372 тыс. человек, а Германии – 636 тыс. человек. Соотношение потерь составляет 2,2:1, что оказывается втрое благоприятнее для Антанты, чем соотношение между Россией и Германией.

Крайне неблагоприятное соотношение потерь России с Германией выравнивается за счет потерь германских союзников. Чтобы получить общие безвозвратные потери России в Первой мировой войне, надо добавить к потерям убитыми потери умершими от ран, умершими от болезней и умершими в плену – соответственно 240 тыс., 160 тыс. (вместе с жертвами самоубийств и несчастных случаев) и 190 тыс. человек. Тогда общие безвозвратные потери русской армии можно оценить в 2,2 млн человек. Общее же число русских пленных оценивается в 2,6 млн человек [626] . В русском плену умерло примерно 15,5 тыс. германских и не менее 50 тыс. австро-венгерских солдат, а также около 10 тыс. турок. Общее число умерших от ран в германской армии оценивается в 320 тыс. человек. Учитывая, что на Восточный фронт приходится около 21,5 % всех убитых германских солдат, потери Германии в борьбе против России умершими от ран можно оценить в 69 тыс. человек. Число умерших от болезней и несчастных случаев в германской армии определяется в 166 тыс. человек. Из них на русский фронт может приходиться до 36 тыс. человек. Австрийцы потеряли умершими от ран 170 тыс. человек и умершими от болезней – 120 тыс. человек. Поскольку на русский фронт приходится 51,2 % всех потерь Австро-Венгрии (4273,9 тыс. человек из 8349,2 тыс.) [627] , то число умерших от ран и умерших от болезней, относящихся к русскому фронту, можно оценить соответственно в 87 тыс. и 61 тыс. человек. Турки потеряли 68 тыс. умершими от ран и 467 тыс. умершими от болезней. Из них на русский фронт приходится соответственно 25 тыс. и 173 тыс. человек [628] . Общие безвозвратные потери противников России в Первой мировой составили около 1133,5 тыс. человек. Соотношение общих безвозвратных потерь оказывается 1,9:1. Оно становится еще более благоприятным для русской стороны, чем соотношение только по убитым, за счет значительной смертности от болезней в турецкой армии.

Соотношение потерь в Первую мировую войну было значительно благоприятнее для русской армии, чем во Второй мировой войне, только благодаря тому, что в 1914—1918 годах на русском фронте главным образом воевали не германские, а гораздо менее боеспособные австро-венгерские войска.

Столь неблагоприятное для России (СССР) соотношение потерь в двух мировых войнах по отношению к потерям германских войск объясняется прежде всего общей экономической и культурной отсталостью России по сравнению с Германией и с западными союзниками. В случае со Второй мировой войной ситуация усугубилась вследствие особенностей сталинского тоталитаризма, разрушившего армию как эффективный инструмент ведения войны. Сталину не удалось, как он призывал, преодолеть в десять лет отставание от ведущих капиталистических стран, которое он определял в 50—100 лет [629] . Зато он вполне остался в русле позднеимперской традиции, предпочитал побеждать не умением, а большой кровью, поскольку в создании высокопрофессиональной армии видел потенциальную угрозу режиму.

Тоталитарная система обеспечила устойчивость государства в период самых тяжелых поражений. Поражения не вели к революции, и Советский Союз смог одержать конечную победу. Но тот факт, что Германия напала на СССР в период фактического отсутствия Второго фронта в Европе, привел к тому, что основные сухопутные силы германской армии, в отличие от Первой мировой войны, на протяжении 1941—1945 годов сражались против Красной Армии (при том, что основные силы люфтваффе и германского флота всю войну дрались против западных союзников). Это привело к тому, что безвозвратные потери Красной Армии в Великой Отечественной войне на порядок превышали потери русской армии в Первой мировой войне. Потери же англо-американских войск убитыми были равны или даже меньше германских потерь на тех фронтах Второй мировой войны, где вермахту приходилось сражаться против западных союзников [630] .

Интересно, что, в отличие от Первой мировой войны, в Великой Отечественной войне Красная Армия израсходовала больше боеприпасов, чем германская армия и ее союзники на Восточном фронте – 8,0 млн т против 5,6 млн т [631] . Здесь сказалось то обстоятельство, что германская артиллерия вела в основном прицельный огонь, тогда как советская стреляла больше по площадям. Как отмечает В.И. Спасибо, «германские сухопутные войска с 22 июня 1941 г. по 31 июля 1942 г. израсходовали 745 тыс. т артиллерийских боеприпасов (около 57 тыс. т ежемесячно), а с учетом других видов боеприпасов расход составлял в среднем 85 тыс. т – почти в два раза меньше, чем у Красной Армии» [632] . Вопреки распространенному мнению, гораздо лучшая обеспеченность боеприпасами советских войск по сравнению с русской армией в Первую мировую войну не привела к снижению людских потерь Красной Армии.

Относительная военная слабость СССР по сравнению с Германией, как это ни парадоксально, помогла Сталину выиграть войну. В выборе между двумя тоталитарными режимами западные демократии неизбежно должны были оказаться на стороне слабейшего, как представлявшего наименьшую для них угрозу, и тем самым обеспечить ему победу. Западные союзники не только отвлекали на себя значительную часть германских сухопутных сил (в последний год войны – до 40 %), почти весь флот и более 2/3 германской авиации [633] , но и поставками по ленд-лизу обеспечивали способность Советского Союза вести войну. Западные поставки обеспечили основную часть высокооктановых бензинов для советской авиации, свыше половины всего потребленного в СССР в период войны алюминия и меди, почти полностью покрывали потребности советского железнодорожного транспорта [634] . Из США поступали наиболее сложные станки и оборудование, значительная доля потребляемых советской промышленностью взрывчатых веществ.

В чисто военной сфере отсталость русской царской армии от германской кайзеровской армии определялась прежде всего ошибками в подготовке русского офицерского корпуса. В российских военно-учебных заведениях, в отличие от германских, упор делался на теорию, а не на практическое применение командных навыков и умение вести реальный бой. Усугубляла отставание низкая функциональная грамотность солдатской массы, неумение большинства солдат и унтер-офицеров принимать правильные самостоятельные решения. Передовые, мыслящие офицеры понимали опасность сложившегося положения. В 1910 году профессор Академии Генштаба Н.Н. Головин, будущий генерал и активный участник Русского освободительного движения генерала Власова, написавший Устав внутренней службы РОА, начал внедрять прикладной метод обучения тактике, основанный на основе опыта французской, германской и других западных армий. Он также ввел курс службы Генерального штаба, т. е. курс обучения технике штабной работы, ранее офицерам не преподававшийся. Однако к началу Первой мировой войны Головин, его покровитель генерал Д.Г. Щербачев, начальник Академии, и другие прогрессивно мыслящие преподаватели были из Академии удалены, причем их заподозрили чуть ли не… в революционных настроениях [635] .

Реформа армии так и не началась, а вскоре началась Первая мировая война, в которой недостатки русской армии катастрофически усугубились недостатком снарядов (основные потери в двух мировых войнах войска несли от артиллерийского огня). Чрезмерно большие людские потери стали одной из предпосылок для революции и последующей катастрофы исторической России. В то же время, значительно проигрывая германской армии, русская императорская армия на равных и даже с некоторым превосходством по числу пленных сражалась с австро-венгерской императорско-королевской армией, считавшейся одной из сильнейших в Европе. Как писал Н.Н. Головин, «в зависимости от способности, степени подготовки и даже вкусов того или другого лица, у нас обращалось внимание на тот или иной вопрос; этот вопрос так или иначе разрешался, но того научно обоснованного синтеза, который имелся налицо во Франции или Германии – у нас не было» [636] . При этом «перед войной 1914 года доктрины у нас разработано не было. Были попытки копировать немцев или французов. Но ввиду того, что доктрина всецело обуславливается свойствами своей вооруженной силы и местными условиями, это положение еще более придавало стратегии нашего высшего командного состава и Генерального штаба характер беспочвенности и схоластичности». По мнению Головина, «тактика у нас была на должной высоте; хромала стратегия». И за отсутствие должной стратегии, как и за недостаток военной техники, «пришлось платить реками крови» [637] .

В случае со Второй мировой войной ситуация усугубилась вследствие особенностей сталинского тоталитаризма, разрушившего армию как эффективный инструмент ведения войны и ухудшившего ее качество по сравнению с царской армией, хотя на этот раз, благодаря поставкам по ленд-лизу, недостатка снарядов Красная Армия не испытывала. Сталин не только не преодолел уже существовавшей отсталости России, но лишь усугубил ее. Он предпочитал побеждать не умением, а большой кровью, поскольку в создании высокопрофессиональной армии видел потенциальную угрозу режиму. Советскому Союзу пришлось платить десятками миллионов человеческих жизней не только за сталинский тоталитаризм сам по себе, но и за сталинское стремление к расширению империи. Реки лишней крови теперь пришлось проливать не только за отсутствие грамотной стратегии, направленной на сбережение солдатских жизней, но и за порочную тактику. В отличие от царских генералов Первой мировой войны, Сталин и его генералы и маршалы, не задумываясь, бросали на убой абсолютно не обученное пополнение. Кроме того, если в Первую мировую войну русская армия платила кровью за недостаток техники, и прежде всего артиллерии, то во Вторую мировую войну Советская Армия платила кровью за ее переизбыток. Стремление к гигантомании, к тому, чтобы иметь как можно больше танков и самолетов, приводило к тому, что танков и самолетов оказывалось больше, чем летчиков и танкистов, которые умели ими управлять.

В целом советский тоталитаризм существенно ухудшил качество армий, поскольку соотношение потерь убитыми с германской армией стало в полтора раз хуже по сравнению с Первой мировой войной.

Можно попытаться предпринять исследование для более точного определения безвозвратных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне. Для этого необходимо, по примеру С.Г. Нелиповича и его товарищей, проделавших подобное исследование применительно к потерям русской армии во второй половине 1916 года, взять полковые донесения о потерях, численности личного состава и пополнениях. Всего в этом случае исследователям, по самым скромным подсчетам, придется иметь дело с более чем 5 миллионами документов. При этом надо иметь в виду, что русские безвозвратные потери в Первой мировой войне были почти в 10 раз, т. е. на порядок, меньше, чем потери Красной Армии в Великой Отечественной войне. Для того чтобы осуществить эту работу хотя бы за 20—30 лет, необходимо привлечь сотни исследователей. Причем им придется не просто механически переписывать данные из документов, но еще и искать и анализировать эти документы, каждый раз выстраивая баланс между данными о потерях, пополнениях и численности личного состава на разные даты. К сожалению, опыт работы в архивах убеждает, что в них имеются очень большие лакуны в донесениях, касающихся учета потерь и численности личного состава на полковом и дивизионном уровне. В них, в частности, не фиксировались призванные непосредственно в части. Например, как отмечает Л.Н. Лопуховский, в деле 93-й гвардейской стрелковой дивизии за июль 1943 года в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) «отсутствуют данные о потерях дивизии за 10, 11, 12 и 14 июля. Соответствующие листы из дела изъяты, а нумерация исправлена» [638] . Поэтому каждый исследователь достаточно быстро столкнется с проблемой нарушения баланса, и будет практически невозможно определить, произошло ли оно за счет возвращения в свои части кого-то из тех, кто ранее числился пропавшим без вести, или за счет поступления в полк не учтенного в документах пополнения. Вследствие всех указанных причин нам представляется, что исследование такого рода по определению величины безвозвратных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне сегодня провести невозможно. Но подобный учет безвозвратных потерь по полковым донесениям можно провести для создания максимально полной поименной базы данных погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. При этом надо оговориться, что использовать эту базу, равно как и уже существующую базу безвозвратных потерь Министерства обороны, для исчисления общей величины безвозвратных потерь не представляется возможным, поскольку нельзя определить, какой процент от истинного числа погибших оказался в данной базе.

Глава 6 Потери остальных стран – участниц Второй мировой войны, кроме СССР и Германии

Потери стран Азии и Океании (Азиатско-Тихоокеанский театр боевых действий)

Потери Китая

Начнем со страны, потери которой невозможно оценить даже приблизительно. Это Китай. Он вел войну с Японией с 7 июля 1937 года и вплоть до японской капитуляции. Фактически японско-китайскую войну можно считать составной частью Второй мировой войны. Сколько китайских солдат и мирных жителей погибло от вызванных войной голода и эпидемий, точно посчитать в принципе невозможно. Первая перепись населения в Китае прошла только в 1950 году, а массовая смертность от голода и эпидемий была характерна для Китая и в довоенные годы, тем более что в 20—30-е годы, равно как и во второй половине 40-х страна была охвачена гражданской войной. Не существует ни демографической статистики, ни сколько-нибудь надежной статистики потерь китайских правительственных войск и коммунистических партизан Мао Цзэдуна в борьбе против японцев.

Китайские войска, по официальным данным правительства Чан Кайши на 7 июня 1945 года, в войне с Японией потеряли 1310 тыс. убитыми, 1753 тыс. ранеными и 115 тыс. пропавшими без вести. Согласно заявлению командования армии национального (гоминьдановского) Китая от 28 сентября 1945 года, в войне с Японией погибло 1,8 млн китайских солдат, а еще около 1,7 млн было ранено или пропало без вести. Учитывая потери коммунистических партизан и умерших из числа пропавших без вести, общие безвозвратные потери китайских вооруженных сил наверняка превышали 2 млн человек [639] . Урланис, в частности, оценивает число погибших китайских солдат в 2,5 млн человек [640] . Есть и более высокая цифра потерь китайской армии в 4 млн погибших и умерших [641] . Не исключено, что и эта оценка не противоречит предыдущей, поскольку включает также солдат, умерших от голода и болезней. Смертность от действия этих факторов, несомненно, была очень велика и вполне могла быть сопоставима со смертностью от боевых причин.

Что же касается данных о потерях мирного китайского населения, то они носят чисто условный характер. Так, В. Эрлихман оценивает их в 7,2 млн человек, а к 2,5 млн погибших военнослужащих добавляет еще 300 тыс. умерших в плену, очевидно, чтобы общая цифра потерь достигла 10 млн, хотя нет достоверных данных ни об общем числе китайских пленных, ни о том, сколько именно их погибло [642] . Есть и более низкие оценки. В.Г. Петрович общие потери Китая определяет в 5 млн человек [643] . Очевидно, здесь потери мирного населения просто взяты в размере потерь армии. Есть и гораздо более высокие оценки. Так, Ю.В. Тавровский оценивает потери мирного населения Китая в 16 млн погибших, но в данном случае оценка явно сделана с таким расчетом, чтобы вместе потери армии и гражданского населения составили 20 млн человек [644] . Есть и более высокая цифра китайских потерь – 35 млн погибших, из которых будто бы 20 млн погибли еще до 1939 года – в ходе начавшейся в 1937 году большой японо-китайской войны и в ходе предшествовавших ей вооруженных инцидентов 1931—1937 годов, после японской оккупации Маньчжурии [645] . Фантастичность этих цифр видна, что называется, невооруженным глазом. Не могли же, в самом деле, китайцы за полтора года войны с японцами потерять меньше, чем за шесть с половиной лет последующей войны с теми же японцами. На самом деле, цифра в 35 млн включает как погибших, так и раненых. Это официальная цифра потерь, принятая в коммунистическом Китае, и состоит она из 20 млн погибших и 15 млн раненых [646] .

В конце войны китайские войска приняли капитуляцию японских войск численностью 1280 тыс. человек [647] . Противостоявшие этой группировке китайские армии, вероятно, превосходили ее по численности в 2—3 раза. Максимальная численность армии гоминьдановского правительства Чан Кайши составляла 4,3 млн человек, из которых в активных боевых действиях участвовало не более 800 тыс. человек. Коммунистические войска Мао Цзэдуна, выступавшие в союзе с Гоминьданом (что не исключало периодически случавшихся вооруженных столкновений между коммунистами и гоминьдановцами), насчитывали около 1,3 млн человек в двух армиях (4-й и 8-й), формально подчинявшихся гоминьдановскому командованию, и ряде иррегулярных отрядов. Из этих сил в боях с японцами участвовало не более 250 тыс. человек. Китайские войска многократно уступали японским в огневой мощи и уровне подготовки.

Вот официальные данные правительства национального (гоминьдановского) Китая о распределении потерь убитыми и ранеными по годам, обнародованные в конце 1944 года [648] :

Таблица 21. Потери Китая в войне с Японией

Согласно более поздним данным, опубликованным уже после окончания гражданской войны правительством Китайской республики на Тайване, общие потери армии Гоминьдана в войне с Японией составили 3238 тыс. человек, в том числе 1797 тыс. раненых, 1320 тыс. убитых и 120 тыс. пропавших без вести [649] . Такая пропорция между числом раненых и убитых, 1,36:1, доказывает, что из-за высокого уровня потерь санитарная служба в гоминьдановской армии была довольно слабой, и с поля боя не успевали эвакуировать тяжелораненых. Можно предположить, что вследствие этого доля умерших от ран была невелика и могла составлять, как и в Красной Армии, около 7 %. Тогда общее число умерших от ран в гоминьдановской армии можно оценить в 126 тыс. человек. Общие потери гоминьдановцев в последний год войны, с июля 1944 по сентябрь 1945 года, можно оценить, вычтя из 3238 тыс. потери убитыми и ранеными в предшествовавший период (2802,8 тыс.) и потери пропавшими без вести (120 тыс.). Получается 315 тыс. убитых и раненых.

Потери коммунистических войск в борьбе с японцами официальная статистика оценивает в 580 тыс. человек [650] , что в 5,4 раза ниже нашей оценки потерь гоминьдановцев. Такая пропорция кажется нам вполне правдоподобной и отражающей реальный вклад коммунистов и гоминьдановцев в победу над Японией. Поскольку санитарная служба в армии Мао Цзэдуна вряд ли была лучше, чем в армии Чан Кайши, то доля убитых в потерях коммунистических войск не могла быть ниже одной трети. Тогда общее количество убитых здесь можно оценить в 193 тыс. человек, а число умерших от ран, также приняв их долю за 7 %, – в 27 тыс. человек.

120 тыс. пропавших без вести гоминьдановских солдат в своем большинстве, очевидно, надо отнести к числу пленных. Число пленных из состава коммунистической армии можно оценить в 22 тыс. человек. С учетом этого общее число китайских пленных можно оценить в 142 тыс. человек. Сколько их умерло в плену, неизвестно, но встречающиеся иногда цифры в 400 тыс. китайских военнослужащих, погибших в японском плену [651] , явно абсурдны, так как далеко превышают общее число китайских военнопленных. С учетом того, что многие китайские пленные поступали в коллаборационистские формирования, число умерших в плену не могло быть велико. Так же значительно преувеличенными выглядят официальные цифры КНР о потерях китайских коллаборационистских формирований в 1,18 млн убитых и раненых. Ведь их роль в боевых действиях была сугубо второстепенна. Речь идет прежде всего об армии Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И, армии Временного правительства Китайской республики в Пекине во главе с Ван Кэминем и правительства Китайской республики в Нанкине во главе с Ван Цзинвэем. Всего до конца войны и главным образом при капитуляции в сентябре 1945 года войска правительства Чан Кайши и коммунистические войска Мао Цзэдуна взяли в плен 950 тыс. коллаборационистов [652] . С учетом того, что к концу войны коллаборационистские формирования достигли своей максимальной численности в 900 тыс. человек, совершенно невероятно, чтобы их потери составили 1,18 млн человек, в том числе 432 тыс. погибших, принимая во внимание, что они выполняли главным образом охранные функции и почти не участвовали в боях. Думаю, что общее число убитых среди коллаборационистов вместе с умершими в японском плену китайскими солдатами вряд ли превышает 100 тыс. человек.

Гоминьдановское правительство утверждало, что всего в результате боевых действий погибло и было ранено 5 787 352 гражданских лиц [653] . Из этого числа 335 934 погибло и 426 249 было ранено в результате японских бомбардировок [654] . Остальные гражданские лица, 5 025 169 человек, стали жертвами наземных боевых действий и военных преступлений со стороны японцев. Все цифры потерь среди гражданского населения кажутся сильно преувеличенными. Японская авиация, в отличие от англо-американской, не имела стратегических бомбардировщиков, и ее активность лимитировалась острой нехваткой пилотов. Между тем, если верить существующим оценкам и официальным данным, результаты японских стратегических бомбардировок по числу жертв оказались сопоставимы с англо-американскими бомбардировками Германии. Но скорее приходится делать вывод о значительном завышении числа жертв.

Столь же сомнительно и число жертв китайского гражданского населения в ходе наземных боевых действий. Они отличались гораздо меньшей интенсивностью, чем на европейских фронтах, а жертв, получается, оказалось гораздо больше, чем в Европе. Та же самая картина с военными преступлениями японцев, самым масштабным из которых считается резня населения Нанкина японскими солдатами в декабре 1937 года. Традиционная цифра – 300 тыс. убитых. Другие оценки варьируются от 155 тыс. до 500 тыс. Однако, как справедливо отмечает российский историк В.Э. Молодяков, все показания о массовой резне мирного населения, учиненной японцами в Нанкине, являются послевоенными и большого доверия не вызывают. Так, один из свидетелей, выступивших перед токийским трибуналом во время процесса над главными японскими военными преступниками, описывая «массовый расстрел пленных и мирного населения на берегу Янцзы 18 декабря 1937 года», сообщил, что там были уничтожены 57 418 человек. Свидетель был в их числе, но отделался легким ранением и смог укрыться в пещере, откуда наблюдал за происходящим. Его показания были приняты трибуналом, не усомнившимся в приведенной цифре. Вызывает сомнения не столько порядок, сколько точность пятизначного числа, до последнего человека. Интересно узнать, каким образом раненый и скрывшийся в пещере свидетель смог так точно определить число своих товарищей по несчастью?

Помимо свидетельских показаний трибуналу были представлены данные о массовых захоронениях, осуществленных в Нанкине и его окрестностях Обществом Красной Свастики (китайский Красный Крест) и небольшой благотворительной организацией Чоншаньтан вскоре после взятия города. Эти цифры составили соответственно 43 071 и 112 261 человек, т. е. в сумме немногим более 155 тысяч человек. Обе организации составили объяснительные записки, указав в них место и время основных захоронений, количество и пол похороненных и основные места обнаружения трупов. Однако все эти документы были подготовлены задним числом, почти через десять лет после событий, на основании неизвестных нам источников – никакие современные документы не были представлены трибуналу. Из документов Чоншаньтан следует, что эта организация с похоронной командой в 12 человек, без автотранспорта и бульдозеров, хоронила в среднем по 2600 человек в день. С точки зрения здравого смысла это выглядит чистой фантастикой, поэтому многие авторы считают эти сведения послевоенной фабрикацией. Что касается данных Общества Красной Свастики, которые вызывают куда большее доверие, они, по всей видимости, соответствуют истине, но включают главным образом китайских солдат, погибших при обороне Нанкина. Следует заметить, что данные Общества Красной Свастики содержат очень мало упоминаний о захороненных женщинах и детях, на массовом уничтожении которых (правда, без конкретной статистики) настаивают все официальные версии. Подсчет числа жертв массовых трагедий во время войны сопряжен с множеством специфических трудностей: например, идентификация погибших занимает много времени, в то время как санитарные условия (предотвращение эпидемий и т. д.) требуют скорейшего захоронения трупов [655] .

С этими выводами в целом можно согласиться, но с одной оговоркой. Общее число жертв нанкинской резни, равно как и штурма Нанкина, можно оценить примерно равным числу лиц, захороненных Обществом Красной Свастики, т. е. 43,1 тыс. человек. Что же касается общества Чоншаньтан, то имеются сомнения, что оно вообще кого-нибудь хоронило.

Однако, вопреки мнению В.Э. Молодякова и ряда японских историков-ревизионистов, среди погибших в Нанкине преобладали не военнослужащие гоминьдановской армии, а мирные жители. Ведь штурм Нанкина, в отличие от трехмесячной осады Шанхая, продолжался всего 4 дня (с 10 по 13 декабря). При этом основная часть китайского гарнизона успешно отошла за Янцзы еще до начала штурма. В плен попало только 2 тыс. солдат. Даже с учетом того, что кого-то из попавших в их руки безоружных солдат японцы не стали брать в плен, а убили, число жертв среди китайских солдат вряд ли могло достигать 40 тыс. человек.

Всего, как мы помним, в 1937 году войска Гоминьдана потеряли убитыми и ранеными 366 382 человека. Всего же за время японо-китайской войны суммарные потери убитыми и ранеными составили 3117 тыс. человек, в том числе 1797 тыс. раненых и 1320 тыс. убитых. Если предположить, что примерно та же пропорция между убитыми и ранеными сохранялась в каждый год войны, то в 1937 году китайские потери убитыми должны были составить 156 тыс. человек. Принимая во внимание, что главные бои происходили в 1937 году в районе Шанхая, а потери китайцев убитыми при обороне Нанкина могли быть в 20 раз меньше, чем при обороне Шанхая, и что, кроме того, какие-то потери гоминьдановские войска понесли в 1937 году также в Северном и Центральном Китае (хотя бы 10 %), потери убитыми в Нанкине могли составить 6—7 тыс. человек. Соответственно, в городе было убито ворвавшимися в него японскими солдатами, а также пали жертвами артиллерийских обстрелов 36—37 тыс. мирных жителей, что примерно в 8 раз меньше традиционной оценки в 300 тыс. погибших. Вероятно, общее число убитых в ходе боевых действий китайских мирных жителей вряд ли существенно превышает 1 млн человек за всю войну.

Японские потери в Китае в 1937 году составили 70 тыс. убитыми и ранеными [656] . Соотношение потерь убитыми и ранеными между гоминьдановскими и японскими войсками в 1937 году было 5,2:1. Можно предположить, что из-за гораздо меньшей, чем у Китая, абсолютной величины боевых потерь доля убитых в японских потерях была ниже, чем в китайских потерях, и могла приближаться к классическому соотношению между числом раненых и числом убитых 3:1. Тогда число убитых японских солдат в 1937 году можно оценить в 17,5 тыс. человек, а соотношение китайских и японских потерь убитыми – 8,9:1, что близко к соотношению потерь убитыми между вермахтом и Красной Армией.

То, что соотношение потерь между ранеными и убитыми в японской армии на китайском театре боевых действий было близко к 3:1, доказывается имеющимися японскими данными о потерях в отдельных сражениях. Так, в боях у Шанхая в январе – феврале 1932 года японская армия потеряла 738 убитых и 2257 раненых (соотношение 3,1:1), во время боевых действий в Гуандуне в октябре 1938 г. – 173 убитых и 493 раненых (2,8:1), в Уханьской операции (июнь – ноябрь 1938) японские потери составили около 9,5 тыс. убитых и умерших от ран и около 26 тысяч раненых (2,7:1, а с исключением умерших от ран из числа убитых – не менее 3:1) [657] .

Общие потери китайских вооруженных сил, гоминьдановских и коммунистических, убитыми и умершими от ран, можно оценить в 1166 тыс. человек, а с потерями среди умерших в плену и коллаборационистских формирований – в 1266 тыс. человек. Гораздо труднее оценить численность китайских военнослужащих, умерших от болезней. Оно, безусловно, было в равной мере значительным как среди гоминьдановских и коммунистических, так и среди коллаборационистских войск, и наверняка многократно превышало число умерших от ран. Однако точная статистика военнослужащих, умерших от болезней, вряд ли вообще велась, так как они помещались в гражданские больницы. Число умерших от ран в рядах китайских антияпонских армий мы оцениваем в 153 тыс. человек. Число умерших от болезней китайский исследователь Хо Пинг-ти определяет в 1,5 млн человек [658] . Степень достоверности оценки в 1,5 млн человек оценить невозможно, но за неимением другой, мы принимаем ее. Общие потери китайской армии погибшими мы принимаем в 2,8 млн человек. Чисто условно мы примем, что половина потерь умершими от болезней приходится на антияпонские, а половина – на прояпонские китайские формирования.

Количество мирных граждан, убитых японской армией, китайские источники, как мы убедились, серьезно преувеличивают. Потери китайского мирного населения в ходе боевых действий я условно оцениваю в 1 млн человек.

Следует иметь в виду, что в 1937—1945 годах десятки миллионов китайцев умерли от голода и болезней. Однако эти смерти были обыденной реальностью Китая на протяжении всей первой половины XX века. Положение усугублялось гражданской войной, бушевавшей в стране с начала 20-х годов. Нет никаких объективных данных, что в 1937—1945 годах смертность от голода и эпидемий возросла, равно как нет никаких данных, каков был абсолютный размер смертности от этих факторов в довоенные, да и в послевоенные годы, когда возобновилась гражданская война.

Общие потери Китая в 1937—1945 годах убитыми и умершими мы оцениваем в 3,8 млн человек, из которых 2,8 млн человек приходятся на потери вооруженных сил.

Потери Монголии

Во время советско-японской войны потери монгольских войск, сражавшихся на стороне Красной Армии, составили, по официальным российским данным, 72 убитых и 125 раненых [659] .

Потери Японии

Согласно оценке американского исследователя Джона Дауера, потери японской армии составили 2803 убитых и умерших от ран во Французском Индокитае, в боях против американцев – 485 717, в боях против англичан и голландцев – 208 026, в боях против австралийцев – 199 511, в боях против Красной Армии в августе – сентябре 1945 года – 7483 убитых и умерших от ран, на других заморских территориях – 23 388, на территории собственно Японии – 10 543. Потери флота в 1941—1945 годах составили 414 879 убитых и умерших от ран. Потери японской армии в Китае Дж. Дауэр оценивает в 1937—1941 годах в 185 647 убитых и умерших от ран, а в 1942—1945 годах – в 202 958 погибших [660] . Как нам представляется, здесь в данных Дауэра имеется какая-то ошибка. Дело в том, что китайские потери убитыми и ранеными за 1937—1941 годы составили 2 398,9 тыс. человек, а за 1942—1945 годы – только 719 тыс. человек. Таким образом, китайские потери убитыми и ранеными в 1942—1945 годах составили только 30,0 % от их потерь в 1937—1941 годах, в то время как японские потери в Китае в 1942—1945 годах составляли 109,3 % от потерь в 1937—1941 годах. Тогда придется допустить, что по отношению к одному убитому или раненому китайцу японские потери убитыми возросли в 1942—1945 годах в 3,6 раза, что представляется абсолютно невероятным. Качество китайской армии после 1941 года никак не могло повыситься столь значительно, учитывая, что наиболее опытные кадры были выбиты в 1937—1941 годах.

Согласно официальным японским данным, основанным на послевоенных публикациях Совета экономической стабилизации и министерства демобилизации, людские потери Японии распределялись следующим образом [661] :

Таблица 22. Людские потери Японии

В число потерь гражданского населения, в рамках этой оценки, включены 170 тыс. человек, погибшие или умершие после окончания войны в Маньчжурии, Китае и Корее, 165 тыс. погибших на Окинаве и 24 тыс. умерших уже после окончания войны в самой Японии, главным образом от голода. Как можно понять, в категорию убитых и пропавших без вести военнослужащих включены умершие от ран и болезней, но не включены умершие в советском плену.

В дальнейшем более тщательные подсчеты позволили увеличить число погибших японских военнослужащих, в том числе за счет умерших в советском плену.

Распределение японских потерь погибшими по видам вооруженных сил и театрам боевых действий, согласно официальной оценке, сделанной в 1964 году, было следующим [662] :

Таблица 23. Потери Японских Вооруженных Сил погибшими по основным театрам боевых действий [663]

Необходимо отметить, что, согласно уточнениям, сделанным между 1964 и 1976 годами, во время сражения на Иводзиме (острова Огасавара) погибло на 4700 человек больше – 12 850 в армии и 7050 человек на флоте. Согласно тем же данным, на Окинаве погибло не 62 100, а 65 тыс. военнослужащих. Единственная кампания, по которой даются официальные японские данные о числе раненых, это бои на Иводзиме – 736 в армии и 297 на флоте, а всего 1033 человека [664] . Есть и более высокая оценка числа погибших на Иводзиме японских военнослужащих – около 22 тыс. человек. Пока что найдено только около 8700 тел, и предполагается, что должно быть найдено еще около 13 тыс. захоронений. Японское правительство собирается допустить на Иводзиму гражданских поисковиков для поисков останков погибших. Пока что на острове расположены только военные объекты, и доступ туда гражданским лицам закрыт [665] . С учетом этих более высоких оценок, принимая оценку погибших на островах Огасавара в 19 900, общее число погибших японских военнослужащих можно оценить в 2128,6 тыс. человек. Американцы и их союзники до капитуляции захватили 41 тыс. японских пленных [666] .

Потери японцев в боях при Хасане и Халхин-Голе мы не включаем в потери в период Второй мировой войны, точно так же, как не включаем потери Красной Армии в этих боях в потери во Второй мировой войне.

Всего японские вооруженные силы на момент капитуляции насчитывали 6983 тыс. человек в 154 дивизиях и 136 бригадах сухопутной армии и 20 соединениях ВМФ. Из этого числа 3532 тыс. человек находились на территории собственно Японских островов. Кроме того, за пределами Японии на театрах боевых действий находилось около 3 млн японцев из числа гражданских лиц [667] .

Япония официально считает, что жертвами советского вторжения в августе – сентябре 1945 года стали примерно 220 тыс. японцев, как военных, так и гражданских лиц [668] . Вероятно, сюда могут входить не только японцы, но и китайцы, маньчжуры, корейцы и представители других национальностей, служившие в японских вооруженных силах и либо погибшие в боях с Красной Армией, либо умершие в советском плену. На начало 1949 года МВД СССР было учтено 590 830 военнопленных японцев. Из этого числа было репатриировано к тому времени 440 387 человек, признано гражданскими пленными 6357 человек, умерло 52 165 человек, оставалось в лагерях военнопленных 91 276 человек. 49 японцев были осуждены военными трибуналами, 427 отправлено в тюрьмы и ГУЛАГ, 56 бежало, а еще 113 человек убыло по другим причинам [669] . Цифра в 52 165 умерших военнопленных близка к официальной японской цифре в 52,7 тыс. военнослужащих, погибших в советском плену. Между тем, десятки тысяч японских военнопленных оставались в советских лагерях вплоть до 1956 года, и трудно поверить, что за 7 лет умерло всего только 535 японцев. По официальным же советским данным, в плену оказалось 609 448 японцев, из которых умерло 61 855 человек [670] . Не исключено, что разница в 18 618 пленных и 9690 умерших образовалась за счет гражданских пленных. Также возможно, что разница образовалась все-таки за счет собственно японских военнопленных. В справке, подготовленной МВД СССР в октябре 1956 года, где впервые говорилось о 609 448 японских военнопленных и о том, что 61 855 из них умерли, особо отмечалось, что «на военнопленных японцев, репатриированных непосредственно на фронтах, до завоза их на территорию СССР, а также на умерших на фронтовых сборных пунктах, МВД СССР персональными списками не располагает» [671] . Можно предположить, что разница в цифрах 1949 и 1956 годов образовалась за счет репатриированных и умерших непосредственно на фронтах, еще до поступления военных в систему НКВД. Возможно, эти 9690 японских военнопленных, умерших непосредственно на фронте, в японских официальных потерях включены в состав тех, кто погиб во время советского вторжения в Маньчжурию. По другим национальностям, служившим в японской армии (китайцев, корейцев и др.) расхождения в численности пленных между документами 1949 и 1956 годов нет, а по числу умерших в плену есть небольшое расхождение лишь по китайцам (соответственно, 135 и 138 человек). Поэтому мы приведем данные о смертности пленных по материалам 1956 года:

Из 16 150 китайцев умерло 138 человек,

Из 10 312 корейцев умер 71 человек,

Из 3633 монголов умерло 4 человека,

Из 5 бурятов умер 1 человек.

486 маньчжур, 58 русских и 2 тунгусов были освобождены непосредственно на фронтах. Умерших в плену среди них не было.

Согласно японским официальным данным, во время бомбардировок американской авиации потери среди гражданского населения составили 393 367 погибших, включая примерно 210 тыс. жертв атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки и 97 031 погибшего во время бомбардировок Токио обычными бомбами. Еще около 150 тыс. гражданских лиц погибли или покончили с собой во время боев на Окинаве, а 10 тыс. – на острове Сайпан из группы Северных Марианских островов [672] . Существует и другая оценка жертв среди японского гражданского населения во время боев на Сайпане и Окинаве – соответственно 22 тыс. и 77 тыс. погибших [673] . Следует оговориться, что многие японцы из числа мирных граждан, по примеру военных, совершали коллективные самоубийства, чтобы не попасть в плен к врагу. Вероятно, число гражданских жертв на Окинаве и Сайпане все же ближе к 100 тыс., а не к 160 тыс. человек или даже 180 тыс., если брать японские официальные данные. С учетом проведенных корректировок, мы оцениваем общее число жертв среди гражданского населения Японии, включая сюда 393,4 тыс. жертв бомбардировок, 100 тыс. жертв на Окинаве и Сайпане, 24 тыс. умерших на основной территории Японии и 170 тыс. погибших и пропавших без вести в Маньчжурии, Китае и Корее, в 687,4 тыс. человек.

В Японии содержалось около 100 тыс. пленных американцев, захваченных главным образом на Филиппинах. На Яве также содержалось около 300 тыс. военных и гражданских пленных. Всех их предполагалось уничтожить в случае начала американского вторжения. Это вторжение предполагалось в конце октября 1945 года. При этом американские генералы предполагали, что за первый месяц боев на Японских островах американские потери составят 500—800 тыс. человек убитыми и ранеными, и таким же оставался уровень потерь в каждом последующем месяце вплоть до прекращения японского сопротивления. Японские потери при этом оценивались в 1,5—4 раза больше американских [674] .

В случае высадки атомные бомбы применяли бы для тактической поддержки высадки, против крупных скоплений японских войск. В сентябре – октябре 1945 года производство атомных бомб должно было составить 3—4 бомбы в месяц, а к декабрю оно достигло бы 7 бомб в месяц. К концу октября, когда предполагалось начать высадку на Японские острова, в распоряжении американских вооруженных сил должно было оказаться не менее 7 атомных бомб [675] .

Общие потери Японии во Второй мировой войне мы оцениваем в 2816 тыс. погибших, из которых на долю вооруженных сил приходится в 2128,6 тыс. погибших и умерших.

Потери Кореи

Корея являлась японской колонией. В боевые части японской армии корейцев не призывали из-за неблагонадежности, но десятки тысяч их служили во вспомогательных тыловых частях. Зато корейцев широко привлекали к принудительному труду в интересах японской армии и военной промышленности. Всего к принудительному труду были привлечены, согласно А.С. Брэкману, 5,4 млн корейцев. Сколько из них погибло, неизвестно. Американский исследователь Р.Дж Руммель оценивает число жертв в 378 тыс. человек, хотя и оговаривается, что его оценка грубая, и не приводит данных, на основе которых она сделана. Руммель ссылается на исследование Брэкмана, полагающего, что в Японии умерло 60 тыс. из 670 тыс. привезенных туда корейцев, хотя к корейцам относились лучше, чем к выходцам из других стран [676] . Полагая, что в Маньчжурии и Корее уровень смертности корейцев был выше, но ниже, чем уровень смертности среди рабочих других национальностей, Руммель делает максимальную оценку в 810 тыс. погибших корейцев, минимальную – в 270 тыс., а наиболее близкой к действительности считает среднюю оценку в 378 тыс. человек [677] . Однако и цифры Брэкмана также по сути являются оценками, причем общей цифры погибших корейцев он не приводит. Вернер Грюль оценивает число погибших на принудительных работах корейцев в 483 тыс. человек. Еще 50 тыс. корейцев, по его мнению, погибли на вспомогательной службе в японской армии [678] . Джон У. Дауэр полагает, что до 10 тыс. корейцев могли погибнуть при атомной бомбардировке Нагасаки [679] .

Между тем, всем этим утверждениям противостоит исследование южнокорейских демографов: крайне незначительным было влияние войны на уровень как рождаемости, так и уровень смертности среди корейцев, причем не только живших в Корее, но и тех, кто оказался в Японии или Маньчжурии. При этом корейский источник свидетельствует, что в японских вооруженных силах погибло и умерло 6369 корейцев. Кроме того, погибло и умерло 8158 корейцев из числа гражданских лиц, приданных японской армии [680] . Эти цифры представляются нам наиболее реалистическими цифрами корейских потерь.

Корейские войска сражались и на стороне Антигитлеровской коалиции. Под командованием Китайской национальной армии Чан Кайши находилась Армия освобождения Кореи. Она была создана в сентябре 1941 года во временной военной столице национального Китая Чуньцине и подчинялась Временному правительству Республики Корея президента Ким Гу. Командовал АОК генерал Джи Ченг Чен, а начальником штаба был генерал Ли Бум Сук. АОК пополнялась как дезертирами из японской армии, так и корейскими эмигрантами в Китае. В результате число офицеров АОК выросло с 30 в 1941 до 1000 в 1945 году, а численность личного состава – с 1 тыс. до 30 тыс. человек. АОК сражалась как в Китае, так и на Бирманском фронте. После японской капитуляции АОК стала основой армии Республики Корея (Южной Кореи). Данных о ее потерях нет, но, учитывая, что она играла лишь вспомогательную роль в боевых действиях, вряд ли число погибших превышало 1 тыс. человек.

Кроме АОК, с японцами боролась Корейская добровольческая армия, сформированная в контролируемой китайскими коммунистами Янани в 1939 году во главе с одним из лидеров корейских коммунистов. Она насчитывала не более сотни человек и имела чисто символическое значение. Лишь в 1945 году численность КДА возросла до 1000 человек за счет дезертиров из японской армии. В боевых действиях КДА участия не принимала и потерь практически не имела. После японской капитуляции КДА влилась в состав Корейской народной армии Корейской Народно-Демократической Республики (Северной Кореи).

Таким образом, общие потери Кореи во Второй мировой войне можно оценить в 15,5 тыс. человек, из которых на долю военных пришлось 7,4 тыс., из них 6,4 тыс. погибли на японской стороне, а 1 тыс. – на стороне Антигитлеровской коалиции.

Потери Таиланда (Сиама)

Единственным союзником Японии во Второй мировой войне являлся Таиланд (Сиам). 28 ноября 1940 года он предъявил французскому правительству требование об уступке ему значительной территории Французского Индокитая. После отказа Франции начались боевые действия, максимальной интенсивности достигшие в январе 1941 года. Со стороны Франции в боях участвовали 12 тыс. солдат французской армии и 38 тыс. солдат колониальных войск. Тайская армия насчитывала 60 тыс. человек. Ни одной из сторон не удалось достигнуть решительного успеха. 29 января 1941 года было заключено перемирие. 11 марта 1941 года при японском посредничестве был заключен мирный договор. Под японским давлением Франция была вынуждена уступить Таиланду 69 тыс. кв. км территории современных Лаоса и Камбоджи. Французские потери составили 321 убитых или раненых, 178 пропавших без вести, 222 пленных. Войска Таиланда потеряли 108 убитыми и умершими от ран, 307 ранеными и 21 пленными [681] .

8 декабря 1941 года японские войска внезапно вторглись на территорию Таиланда под предлогом защиты его от англичан. В действительности Токио хотел обеспечить себе плацдарм для удара по британской Малайе и Бирме. Тайские войска оказали лишь незначительное сопротивление, которое в тот же день прекратилось по приказу тайского диктатора маршала Пибун Сонграма, заключившего 25 декабря с Японией союзный договор. В боях 8 декабря погибли 180 тайских солдат. 25 января 1942 года, после бомбардировки англо-американской авиацией Бангкока Таиланд объявил войну Англии и США. Тайские войска совместно с японскими вели боевые действия против британских и китайских войск в Бирме, завершившиеся к концу мая 1942 года. В 1943 году Таиланду были переданы некоторые пограничные районы Малайзии и Бирмы. Во время боевых действий в Бирме погибло 150 тайских военнослужащих. После этого активного участия в боевых действиях армия Таиланда уже не принимала. Вплоть до конца войны 5229 тайских военных умерло от болезней, в основном малярии [682] . Общие потери армии Таиланда во Второй мировой войне составили 5667 человек. Потери гражданского населения от англо-американских бомбардировок, главным образом в 1944—1945 годах, оцениваются примерно в 2 тыс. человек [683] .

Потери Бирмы

Потери Бирмы во Второй мировой войне состоят из потерь Бирманской национальной армии, сражавшейся на стороне японцев, и потерь мирного населения. БНА была сформирована в Сиаме (Таиланде) одним из лидеров бирманского национального движения, генеральным секретарем союза «Наша Бирма», основателем Народно-революционной партии Бирмы и Коммунистической партии Бирмы генералом Аун Саном. Армия была сформирована 28 декабря 1941 года как Армия бирманской независимости. В ее составе было 227 бирманцев и 74 японца. Некоторые бирманцы были потомками эмигрантов в Сиам и уже не говорили на бирманском языке. АБН использовалась в качестве разведывательно-диверсионных групп во время японского вторжения в Бирму. К тому моменту как 8 марта 1942 года японцы заняли Рангун, АБН насчитывала 12 тыс. человек, а своей максимальной численности в 18 тыс. она достигла к маю 1942 года [684] . Ее бойцы в основном были вооружены британским трофейным оружием. В основном они вели партизанскую войну против английских войск. Единственным крупным сражением, в котором участвовали бирманские части, было сражение у Шведаунга в Южной Бирме. Там АБН силами в 1300 человек попыталась преградить путь отступления английской 7-й бронетанковой бригаде. Однако англичане смогли прорваться, потеряв 10 танков, 2 орудия, 300 автомашин и более 350 убитых и раненых. Бирманцы тоже понесли тяжелые потери – 60 убитых, 300 раненых, 60 захваченных в плен и 350 дезертиров. Погибли и оба японских офицера связи при АБН. К тяжелым потерям привела неопытность бирманцев и недостаток у них тяжелого вооружения [685] . Бойцы АБН и неорганизованные бирманские банды также совершили военные преступления против этнического меньшинства каренов и индийских беженцев. После завершения активной фазы боевых действий в Бирме в июле 1942 года АБН была распущена и вместо нее сформирована Армия обороны Бирмы численностью всего 3 тыс. человек. Японцам не понравились попытки АБН установить свою власть в ряде населенных пунктов Бирмы. В августе 1943 года японцы провозгласили независимость Бирмы. Главой правительства стал один из руководителей национального движения Бирмы Ба Мо, а Аун Сан стал министром обороны. Его произвели в генерал-майоры японской армии и назначили главнокомандующим Бирманской национальной армией (так стала называться Армия обороны Бирмы). Реальный контроль над Бирмой остался у японских оккупационных войск, и Аун Сан сомневался, что японцы когда-либо предоставят бирманцам подлинную независимость. Главное же, в августе 1943 года уже не было сомнений, что Япония войну проиграет. Поэтому Аун Сан установил связи с британским командованием, используя руководство компартии Бирмы. В 1944 году 11-тысячная БНА принимала лишь незначительное участие в боях с англичанами. 27 марта 1945 года БНА подняла восстание против японцев и соединилась с британскими войсками. Переименованная в Патриотические силы Бирмы, она помогла британцам очистить от японцев юг Бирмы. Потери БНА за войну, главным образом в боях против британских сил, составили, по всей вероятности, не более 1 тыс. погибшими, из которых на время борьбы против японцев в марте – августе 1945 года вряд ли приходится более 200 человек. Потери мирного населения Бирмы от японских военных преступлений, голода и принудительного труда оцениваются Майклом Клодфелтером в 250 тыс. человек, включая 110 тыс. бирманцев, 100 тыс. индийцев и 40 тыс. китайцев [686] . Вернер Грюль оценивает жертвы среди гражданского населения Филиппин в результате японской оккупации в 170 тыс. человек [687] . Следует подчеркнуть, что все приведенные выше оценки потерь гражданского населения Бирмы не основаны ни на текущей статистике числа погибших, которая просто отсутствовала, ни на оценках данных довоенных и послевоенных переписей населения, поскольку с начала 30-х годов переписи в Бирме не проводились вплоть до 1973 года, а многие материалы предыдущих переписей были уничтожены во время японской оккупации. Поэтому оценки носят чисто условный характер. Необходимо отметить, что до войны Бирма была экспортером риса, и голода там не было, так что умершие от голода в военное время должны быть отнесены к военным потерям. Мы принимаем наименьшую оценку потерь мирного населения Бирмы в 170 тыс. человек, а вместе с потерями армии – в 171 тыс. человек. Эта оценка также вполне условна, и реальное число убитых и умерших может быть гораздо выше или ниже ее.

Потери Французского Индокитая (Вьетнам, Камбоджа, Лаос)

В сентябре 1940 года японские войска получили разрешение французской колониальной администрации на доступ к Ронкинскому заливу через территорию Французского Индокитая. Целью операции было перерезать китайско-вьетнамскую дорогу, по которой осуществлялось снабжение войск Чан Кайши. 22 сентября 1940 года японские войска вторглись в Индокитай и попытались занять пункты, не предусмотренные соглашением, но встретили сопротивление французских колониальных войск и Иностранного легиона. Бои продолжались до 26 сентября и завершились высадкой японских войск возле Хайфона. По новому соглашению японские войска остались в Индокитае до конца войны, разместив небольшие гарнизоны в Хайфоне, Ханое и некоторых других городах Вьетнама. Потери французских колониальных войск, а также гражданского населения Хайфона, подвергнутого японской бомбардировке, составили около 900 человек. 1 августа 1941 года японцы также заняли Сайгон. Тогда же 8 тыс. японских солдат вошли в Камбоджу.

Второе японское вторжение в Индокитай произошло в марте 1945 года. На этот раз его целью был контроль над всей территорией Индокитая посредством провозглашения формальной независимости Вьетнамской империи и королевств Лаос и Камбоджа. Японцы опасались, что союзные войска могут высадиться в Индокитае, поскольку после освобождения Франции и падения прогерманского правительства Виши французский губернатор Индокитая адмирал Жан Деко признал власть временного французского правительства генерала де Голля. 9 марта 1945 года японцы предъявили ультиматум о разоружении французских войск. В Сайгоне два французских генерала и многие офицеры были убиты японцами после отказа подписать капитуляцию. Однако французские гарнизоны в глубинных районах Индокитая смогли организовать сопротивление. 5700 человек, в основном из Иностранного легиона, смогли пробиться через японские позиции на территорию Китая. В Индокитай были переброшены французские и британские коммандос, которые начали партизанскую войну при поддержке местного населения. Но к моменту японской капитуляции столкновения японцев с партизанами еще не приобрели широкомасштабного характера. После японской капитуляции император Вьетнама Бао Дай отрекся от престола 25 августа, а власть в Ханое была передана японцами коммунистическому движению Вьет мин еще 19 августа 1945 года. В провинции Тай Нгуен отказались капитулировать и вступили в бои с партизанами, продолжавшиеся с 20 по 25 августа. Японцы сдались только 26 августа. В боях в марте и во время резни, устроенной японцами, погибло 2129 французов и других европейцев, главным образом военных [688] . Местные партизаны, насчитывавшие до 10 тыс. человек, понесли некоторые потери в боях с японскими войсками, но вряд ли эти потери превышали несколько сот человек.

Число жертв гражданского населения Индокитая оценивается современными исследователями от 1 млн [689] до 1,5 млн человек [690] . Эти цифры ни на чем не основаны и базируются лишь на декларациях, в частности, на утверждении вождя Вьет мина Хо Ши Мина, заявившего в декларации о провозглашении независимости Вьетнама 2 сентября 1945 года, что в результате жестокой эксплуатации со стороны японцев и голода народы Индокитая потеряли 2 млн человек. На самом деле голод, продолжавшийся в Северном Вьетнаме с октября 1944 года по май 1945 года, был связан с неурожаем, вызванным засухой и наводнениями, и последующей холодной зимой, а не с войной, и вряд ли его жертвы можно отнести к военным потерям. Тем более что голод случался во Вьетнаме и в довоенное время. Надо сказать, что существует и более низкая оценка числа жертв – 400 тыс. человек, которая, впрочем, как и верхняя оценка в 2 млн человек, не основана ни на какой текущей статистике или данных переписей. Цифра 400 тыс. появилась в результате запроса правительства в Ханое в мае 1945 года губернаторам двадцати северных провинций Вьетнама сообщить о том, сколько людей умерло от голода. Губернаторы отрапортовали, что непосредственно от голода погибло 380 тыс. человек, а еще 20 тыс. – от связанных с ним болезней. Несомненно, губернаторы были заинтересованы скорее преувеличить, чем преуменьшить число жертв, поскольку от этого непосредственно зависел объем помощи, которую они рассчитывали получить. Французские военные, вероятно, полагая, что после заявления Хо Ши Мина о 2 млн жертв говорить о 400 тыс. будет несолидно, в октябре 1945 года докладывали о полумиллионе жертв голода. Бывший губернатор Жан Деко в мемуарах, написанных в 1949 году, сообщал о миллионе жертв, дабы подчеркнуть тяжесть выполнения своей миссии. Нынешние же авторы оценок в 1 и 1,5 млн погибших от голода просто берут средние оценки между всеми, имеющимися в литературе. Любопытно, что все авторы существующих цифр, от минимальных до максимальных, были заинтересованы только в преувеличении числа жертв. Несомненно, ближе к истине самая низкая оценка в 400 тыс. погибших, но и она, скорее всего, существенно завышена. На это указывает то обстоятельство, что среди жертв голода, согласно донесениям губернаторов, умершие от истощения составляли 95 %, тогда как умершие от болезней – только 5 %. Между тем, в тех случаях, когда голод относительно неплохо документирован, в частности, благодаря присутствию в районе бедствия представителей Международного Красного Креста, подавляющее большинство смертей чаще всего оказываются вызваны не собственно истощением (дистрофией), а инфекционными болезнями, иммунитет к которым оказывается ослаблен длительным недоеданием. Так было, например, во время голода в Греции зимой 1941/42 года [691] . С учетом того, что нет сведений о массовых эпидемиях во Вьетнаме в 1940 году, число умерших в результате голода не могло быть особенно велико. Если цифра умерших от болезней в губернаторских отчетах – 20 тыс. близка к действительности, то общее число умерших вследствие голода, включая жертв истощения, вряд ли превышало 100 тыс. человек.

Потери Филиппин

По утверждению Госдепартамента США, в годы войны на Филиппинах погибло около 1 млн человек, главным образом от вызванного японской оккупацией голода и болезней [692] . В эту цифру входят также жертвы боевых действий, в частности, американских бомбардировок Манилы в последние месяцы войны, жертвы партизанской войны на Филиппинах против японцев и жертвы японских военных преступлений. По американским оценкам, в феврале 1945 года японские войска перед оставлением Манилы устроили резню филиппинцев в городе и убили 90—100 тыс. человек [693] . Учитывая, что численность японских войск, участвовавших в резне, составляла всего 10 тыс. человек, приведенные выше цифры кажутся значительно преувеличены и истинное число жертв резни вряд ли превышало те же 10 тыс. человек. Поскольку практически все из 10 тыс. японских морских пехотинцев во главе с адмиралом Санджи Ивабучи или погибли в бою, или совершили самоубийство, свидетелей резни почти не осталось. Еще одним японским военным преступлением на Филиппинах стал т. н. «марш смерти на Баатане». После капитуляции американских и филиппинских войск на полуострове Баатан 9 апреля 1942 года пленные в количестве 67 тыс. филиппинцев, 1 тыс. военнослужащих из числа живших на Филиппинах китайцев и 11 796 американцев вынуждены были совершить 100-километровый пеший марш по грязи до лагеря военнопленных. Во время марша тысячи пленных умерли от истощения, ран, обезвоживания или были пристрелены конвоирами, потому что не могли идти дальше. Точное число жертв этого «марша смерти» неизвестно. Встречаются оценки числа погибших филиппинцев от 5 до 10 тыс. и числа погибших американцев от 600 до 850. До места назначения добралось лишь 54 тыс. пленных, но тысячам филиппинцев во время марша удалось бежать в джунгли [694] .

Следует подчеркнуть, что для Филиппин, в отличие от многих других стран Азии, потери от голода в годы войны, безусловно, должны быть отнесены к числу военных потерь. Ведь в период американского господства в первой половине XX века голода на Филиппинах не было. Он мог возникнуть только из-за того, что японцы принудительно сократили посевы риса и расширили производство технических культур, необходимых для военной промышленности. Однако никакой статистики умерших от голода на Филиппинах нет. Существуют и более низкие оценки числа погибших в годы войны на Филиппинах – 500 тыс. человек, с комической точностью разделенные на 141 тыс. жертв «резни», т. е. японских военных преступлений (возможно, сюда включены и убитые партизаны), 22,5 тыс. жертв принудительного труда и 336,5 тыс. жертв голода [695] .

Согласно американской оценке 1946 года, во время войны погибло 27 260 солдат филиппинской армии [696] . Однако более поздние оценки значительно увеличили число погибших – до 7 тыс. погибших в битве за Филиппины в 1941—1942 годах, 8 тыс. погибших в ходе партизанской войны и до 42 тыс. умерших в плену (из общего числа в 98 тыс. пленных) [697] . Вернер Грюль полагает, что потери филиппинской армии погибшими составили 27 тыс. человек, включая 7 тыс. погибших в битве за Филиппины и 20 тыс. умерших в плену [698] . Фактически он повторил оценку 1946 года, но с расшифровкой по категориям потерь. Вероятно, разница между двумя оценками числа погибших в плену филиппинских солдат (42 тыс. и 20 тыс.) образовалась за счет примерно 22 тыс. пленных, которые либо бежали из лагерей, либо были отпущены японцами. Дело в том, что на Филиппинах, как и на других захваченных территориях, японцы старались привлечь на свою сторону местных националистов, боровшихся за независимость против колониальных держав. На Филиппинах японцев поддержала часть руководства правящей Партии националистов. В октябре 1943 года Япония даже разрешила провозгласить независимость Филиппин, при том, что реальная власть оставалась у японских оккупационных властей. В то же время на Филиппинах имелись и достаточно влиятельные проамериканские силы, которые извлекали выгоды от торгово-экономических связей с США. К тому же Америка не была классической колониальной державой. Еще в начале 1935 года она обязалась предоставить через десять лет независимость Филиппинам, а на переходный период предоставить стране внутреннюю автономию. После японской оккупации сторонники проамериканского правительства в изгнании, покинувшего Филиппины в марте 1942 года, при поддержке американцев развернули партизанскую войну. Борьбу против японцев также начали отряды, сформированные коммунистической партией Филиппин. С учетом этого оценка потерь партизан в 8 тыс. погибших кажется вполне вероятной, хотя неясно, на каких данных она основана. В партизанском движении участвовали как солдаты филиппинской армии, избежавшие плена или бежавшие из него, так и люди, прежде в армии не служившие. Можно предположить, что потери между партизанами из бывших солдат и гражданских лиц распределялись примерно поровну. Тогда общие потери филиппинской армии можно оценить в 31 тыс. погибших, а потери гражданских партизан – в 4 тыс. погибших. Утверждается, что в партизанском движении и в подпольных антияпонских ячейках участвовало 260 тыс. человек [699] , что выглядит значительным преувеличением, хотя бы потому, что для такого количества партизан на Филиппинах не было ни оружия, ни боеприпасов. Да и потери партизан говорят о том, что тех, кто действительно сражался против японцев, было на порядок меньше. Между тем, горы и джунгли Филиппин идеально подходили для партизанской войны, хороший опыт ведения которой филиппинцы имели еще со времен испанского колониального господства.

Что же касается потерь среди гражданского населения, то мы чисто условно определяем их в полмиллиона человек, включая сюда как жертв голода, так и жертв японских военных преступлений, жертв карательных операций японских войск против партизан и жертв среди коллаборационистов, погибших от рук партизан, жертв японских и американских бомбардировок. Подлинная величина погибших среди гражданского населения может быть как значительно выше, так и значительно ниже, чем 0,5 млн человек. Однако нет никакой возможности определить ее сколько-нибудь точно, равно как и определить, в какой пропорции соотносятся друг с другом указанные категории жертв. Общие же потери населения Филиппин столь же условно можно оценить в 535 тыс. погибших.

Потери Индии

Потери вооруженных сил Британской Индии (включавшей нынешние Индию, Пакистан и Бангладеш) оцениваются Комиссией Содружества по воинским захоронениям в 87 032 погибших, из которых только 18 218 похоронены в идентифицированных могилах [700] .

По предварительным данным, потери индийских вооруженных сил составили 24 338 убитыми, 11 754 пропавшими без вести, 64 354 ранеными и 79 489 пленными [701] . Из более чем 60 тыс. индийских пленных, взятых японцами в Малайе и при падении Сингапура в феврале 1942 года, не менее 11 тыс. умерли в плену [702] .

Британская индийская армия несла основную тяжесть борьбы против Японии на бирманском фронте, а также участвовала в кампаниях в Северной и Восточной Африке и в Италии. В ходе боевых действий на Азиатско-Тихоокеанском театре индийские войска потеряли 67 340 пленных [703] .

На японской стороне сражалась Индийская национальная армия, сформированная из индийских пленных индийскими иммигрантами, боровшимися против британского господства в Индии. Она возглавлялась видным деятелем Индийского национального конгресса Субхасом Чандра Босом, бенгальцем по национальности, возглавившим Временное правительство Свободной Индии. Начиная с 1943 года, ИНА участвовала в боевых действиях, хотя боестолкновений старалась избегать. Ее вожди рассчитывали вслед за японцами прорваться в Индию и поднять там восстание. ИНА насчитывала до 40 тыс. человек, из которых около половины составляли индийские строительные и сельскохозяйственные рабочие из Юго-Восточной Азии. Потери ИНА до конца войны составили 2615 погибших и пропавших без вести [704] .

Потери гражданского населения Индии оцениваются от 1,5 до 3 млн умерших от голода [705] . Здесь имеется в виду Бенгальский голод 1943 года, число жертв которого оценивается в пределах от 1,5 до 3 млн человек. Однако неясны основания, которые используются для оценки, поскольку статистика, которая позволила бы оценить число жертв, отсутствует. Что еще важнее, массовый голод был обычным явлением в Индии и в годы между двумя мировыми войнами, и нет доказательств того, что голод 1943 года был связан именно с войной, а не с обычной для Индии в период неурожаев неравномерностью в распределении продовольствия. В частности, еще в августе 1939 года возник массовый голод в штате Раджастхан, который никак не мог быть связан со Второй мировой войной. Нет никаких доказательств, что голод 1943 года был как-то связан с боевыми действиями. В частности, призыв на добровольной основе более 2 млн человек в насчитывавшую в начале войны 195 тыс. человек индийскую армию не мог существенным образом подорвать сельское хозяйство страны, учитывая, что население Индии составляло около 400 млн человек. Общая численность индийской армии, включая Военный трудовой корпус, достигла 2,5 млн человек к концу войны [706] . Также и поставки продовольствия для нужд армии не могли играть решающей роли в возникновении голода. Более серьезным фактором была японская оккупация Бирмы, являвшейся основным экспортером риса в Индию. Но главным фактором стало чисто природное явление – циклон, уничтоживший в октябре 1942 года основную часть урожая риса в Бенгалии.

Поэтому мы полагаем, что среди мирного населения вообще не было жертв войны, за исключением тех, кто погиб на оккупированных Японией индийских территориях – Андаманских и Никобарских островах и небольшой территории у бирманской границы. На короткое время японцам удалось захватить столицу Нагаленда Кохиму, а одна из дивизий ИНА достигла Моудока в провинции Читагонг. На Андаманских островах, по индийским оценкам, в результате японской оккупации погибло до 2 тыс. человек. На Никобарских островах, очень слабо населенных, жертв практически не было, поскольку там не было постоянного японского гарнизона [707] .

Общие потери Индии во Второй мировой войне мы оцениваем в 91,6 тыс. человек, из которых 89,6 тыс. человек приходится на военнослужащих.

Потери Цейлона (Шри-Ланки)

Цейлонский гарнизонный артиллерийский полк, в составе которого преобладали уроженцы Цейлона, расположенный на Кокосовых островах, 8 мая 1942 года восстал в ожидании японского десанта. Однако другие части быстро подавили восстание, и трое цейлонских солдат, казненных 4 августа 1942 года, стали единственными солдатами Британской империи, расстрелянными в годы Второй мировой войны по обвинению в мятеже. Лидер мятежа бомбадир Гратьен Фернандо принадлежал к сингальскому большинству населения. Он родился в буддистской семье, но позднее принял католичество. Они выступали за независимость Шри-Ланки. После этого цейлонские части были выведены с линии фронта и более потерь не имели. Также не имело потерь и мирное население, японской высадки на Цейлон так и не последовало. Единственная бомбардировка Коломбо 5 апреля 1942 года имела своей целью британские суда (были потоплены два крейсера и авианосец) и не нанесла потерь мирному населению. На острове не было и голода, так как население снабжалось по повышенным нормам по сравнению с Индией, чтобы предотвратить волнения среди населения. Цейлон считался важнейшим стратегическим объектом как единственный крупный производитель каучука, оставшийся под контролем союзников в Азии после японского вторжения [708] .

Потери Малайи (Малайзии)

Джон У. Дауэр оценивает число жертв японской оккупации Малайи (включая Британское Борнео) в 100 тыс. человек [709] . Цифра эта абсолютно условна и включает жертвы военных преступлений, голода и принудительного труда.

Потери Сингапура

Во время японской оккупации, продолжавшейся с 15 февраля 1942 года и до конца войны, японские войска обвинялись в многочисленных военных преступлениях против местного китайского населения. Утверждается, что во время чисток китайского населения Малайи и Сингапура от антияпонски настроенных лиц, осуществлявшихся японскими оккупационными войсками, было убито от 25 до 50 тыс. китайцев. Какая часть из них приходится на население Сингапура, неизвестно. Поскольку население Сингапура практически не служило в британской армии, собственно военных потерь среди него не было.

В период японской оккупации значительно осложнилось продовольственное положение города, прежде всего, из-за сокращения поставок на рынок риса, который японцы выдавали строго по карточкам. Однако население Сингапура смогло найти замену риса в виде сладкого картофеля тапиока и ямса, которые можно было выращивать на огородах, и голода в городе не было.

Потери Индонезии

Значительные потери понесло во время войны население Голландской Индии (Индонезии), однако истинную их величину установить очень трудно. Существуют оценки, согласно которым во время японской оккупации от голода и принудительного труда умерло около 4 миллионов индонезийцев [710] . Но, во-первых, такого рода смертность, от голода и принудительного труда, была обычным явлением для индонезийцев и до японской оккупации. Во-вторых, абсолютно непонятно, каким образом были получены цифры в 3 или 4 млн погибших, кто их регистрировал или каким образом были произведены оценки. Строго говоря, к жертвам войны должны быть отнесены не все, умершие от голода и принудительного труда, а только те умершие, которые относятся к избыточной смертности по сравнению с мирным временем. Однако нет никаких объективных данных, которые позволили бы установить величину избыточной смертности, так же как и величину смертности в довоенные и военные годы.

Десятки тысяч индонезийцев были привлечены для строительства Бирманско-Сиамской железной дороги для снабжения японских войск в Бирме. Сколько именно их погибло от голода и тяжелого труда, данных нет, но, во всяком случае, число жертв может исчисляться тысячами, но не миллионами. Всего за пределы Индонезии для принудительных работ было вывезено 270 тыс. индонезийцев. Также утверждается, будто многие индонезийцы стали жертвами военных преступлений со стороны японских оккупационных войск, однако какая-либо статистика на сей счет отсутствует. После провозглашения независимости в индонезийской историографии утверждалось, что десятки и даже сотни тысяч индонезийцев погибли в борьбе против японцев. На самом деле массового антияпонского движения в Индонезии не было. Наоборот, японцы поддерживали местное националистическое движение, имевшее антиголландскую направленность, и его лидер Ахмед Сукарно даже был награжден японским орденом. Националисты при поддержке японцев сформировали полицейские подразделения. Это помогло Сукарно сразу после японской капитуляции провозгласить независимость Индонезии. Вооруженная борьба началась в октябре 1945 года, когда японцы попытались сместить назначенные националистами местные власти, чтобы осуществить капитуляцию перед британскими войсками и прежними голландскими властями. Кстати сказать, Сукарно противился освобождению интернированных голландцев. Их смогли освободить только через четыре месяца после японской капитуляции и с обязательством покинуть Индонезию. После войны голландские власти вынесли 234 смертных приговора японцам, обвиненным в военных преступлениях. Всего же обвинительные приговоры были вынесены 936 японцам [711] .

Больше доверия вызывают данные о потерях европейского населения. Эксперты ООН полагали, что в Индонезии погибло около 30 тыс. европейцев, в основном голландцев и англичан, а также около 300 тыс. индонезийцев, заключенных в лагеря для интернированных. Однако последнее является мифом, поскольку все индонезийцы, служившие в голландских колониальных войсках и взятые в плен, были распущены по домам. Существует и более высокая оценка смертности среди европейцев – 35 тыс. из 240 тыс. интернированных и пленных [712] . Наиболее точными представляются нам данными голландского Красного Креста, согласно которым умерло 14,8 тыс. европейцев из 80 тыс. интернированных, 12,5 тыс. из 34 тыс. военнопленных [713] . Таким образом, число погибших европейцев в Индонезии можно оценить в 27,3 тыс. человек, из которых 12,5 тыс. приходится на военнопленных – голландцев, британцев и австралийцев.

Мы оцениваем потери индонезийского населения не более чем в 50 тыс. коренных жителей, ставших жертвами принудительного труда и военных преступлений, а потери местного европейского, в основном голландского, населения примерно в 15 тыс. человек.

Потери Португальского (Восточного) Тимора

Хотя Португалия оставалось нейтральной во Второй мировой войне, ее колония Восточный Тимор была в 1942 году оккупирована японскими войсками. С помощью австралийского командования на острове было организовано партизанское движение. Первыми на Восточном Тиморе 17 декабря 1941 года высадились австралийские и голландские войска, нарушив его нейтралитет. Японцы появились здесь только в феврале 1942 года. Эвакуация австралийских войск с острова была завершена только в феврале 1943 года. На Тиморе развернулась мощная партизанская война. Местное население надеялось, что после войны австралийцы помогут им освободиться от португальского господства. Японцы, в свою очередь, стремились использовать в борьбе против них население Западного Тимора, где господствовали голландцы и где на японцев первоначально смотрели как на освободителей от голландского ига. По австралийским оценкам, в боях с японцами погибли от 40 до 70 тыс. жителей Восточного Тимора, как партизан, так и гражданских лиц [714] . Нижняя оценка в 40 тыс. погибших кажется нам более близкой к действительности.

Потери Австралии

Австралийские войска сражались как на Европейском и Северо-Африканском, так и на Азиатско-Тихоокеанском театрах. Всего в австралийскую армию было призвано 993 тыс. человек, из которых 557,8 тыс. служили за пределами Австралии [715] . Австралийские войска сражались в Северной Африке против Африканского корпуса Роммеля, а также в 1941 году в Греции и на Крите. Против Германии во время Итальянской кампании, а также во время высадки в Нормандии участвовало лишь несколько австралийских авиационных соединений и кораблей. Австралийские летчики также участвовали в воздушных боях над Британскими островами и в стратегических бомбардировках Германии в 1940—1945 годах. В этой войне в воздухе погибло около 3,5 тыс. австралийцев.

Основные усилия Австралии были направлены на борьбу с Японией. Австралийские сухопутные соединения сражались против японцев в Индонезии, Малайе и Сингапуре, а затем успешно оборонялись против японского вторжения в Новой Гвинее.

Всего Австралия потеряла во Второй мировой войне, по официальной оценке, 39 685 военнослужащих и 735 гражданских лиц [716] . Последние стали жертвами японских воздушных бомбардировок Австралии в 1942—1943 годах, а также были моряками торгового флота, погибшими во время атак вражеских самолетов и кораблей. В плен попало более 30 тыс. австралийских военнослужащих, в том числе более двух третей – на Азиатско-Тихоокеанском театре боевых действий. Если смертность в германском и итальянском плену была невысокой, то из японского плена не вернулось 36 % австралийцев, или 8031 человек [717] . Из 22 376 австралийских военнопленных 14 972 были захвачены в Сингапуре, 2736 – на Яве, 1137 – на Тиморе, 1075 – на индонезийском острове Амбон из состава Молуккских островов и 1049 – на Новой Британии, крупнейшем острове архипелага Бисмарка у берегов Новой Гвинеи [718] .

Потери Австралийских вооруженных сил распространяются следующим образом [719] . В борьбе против Германии и Италии сухопутная армия Австралии потеряла убитыми и теми пропавшими без вести, которые были признаны убитыми, 2610 человек, умершими от ран 700 человек, умершими в плену 242 человека. Кроме того, 6874 человека вернулись из плена, а 8925 человек были ранены, но остались в живых. Потери флота в войне против Германии и Италии составили 900 человек убитыми и пропавшими без вести, признанными убитыми, 3 человека, умершими от ран. Кроме того, 25 человек вернулись из плена, а 26 человек были ранены, но остались в живых. ВВС Австралии в борьбе против Германии и Италии потеряли 5036 убитыми и пропавшими без вести, признанными убитыми, умершими от ран 58 человек и умершими в плену 23 человека. Кроме того, 1020 летчиков вернулись из плена, а 529 человек были ранены, но остались в живых.

В борьбе против Японии австралийская сухопутная армия потеряла убитыми и пропавшими без вести, признанными убитыми, 6294 человека, умершими от ран 1090 человек, умершими в плену 7777 человек. Кроме того, 13 872 человека вернулись из плена, а 13 191 был ранен, но остался в живых. Потери флота в борьбе против Японии составили 840 убитыми и пропавшими без вести, признанными убитыми, 41 человек умер от ран и 116 человек умерли в плену. Кроме того, 238 человек вернулись из плена и 553 человека были ранены, но остались в живых. Потери ВВС Австралии в борьбе против Японии составили 1140 убитыми и пропавшими без вести, признанными убитыми, 65 умершими от ран и 138 умершими в плену. Кроме того, 235 летчиков вернулись из японского плена, а 253 были ранены, но остались в живых.

На Тихоокеанском театре боевых действий погибли также 85 солдат союзной Австралии Папуа – Новой Гвинеи, являвшейся в то время австралийской колонией. 201 папуас был ранен.

Небоевые потери умершими от несчастных случаев, самоубийств, расстрелянные по приговорам трибуналов в зоне боевых действий составили в австралийской сухопутной армии 1165 умерших и погибших и 33 396 раненых. Небоевые потери, понесенные за пределами зон боевых действий, в тыловых районах, главным образом в Австралии, составили 2051 умершими и погибшими и 121 800 человек ранеными.

Небоевые потери флота составили 181 человек погибшими. От небоевых причин погибла также 1 служащая женской вспомогательной службы флота. Небоевые потери ВВС достигли 6271 человека, в том числе 3861 погибшим и 2410 ранеными. В составе австралийской сухопутной армии умершие от болезней составили 6038 человек, из которых 2658 человек умерло в Австралии, а число заболевших за пределами австралийского материка – 433 587 человек. Во флоте от болезней умерло 147 человек, и еще 5 человек из состава женской вспомогательной службы флота. В составе ВВС Австралии от болезней умерли 342 человека, из которых лишь 40 приходятся на Европейский и Северо-Африканский театры.

Всего Австралийские вооруженные силы потеряли убитыми и погибшими 40 764 человека. Эта цифра близка к последней оценке числа погибших австралийских военнослужащих, сделанной Комиссией Содружества по воинским захоронениям – 40 464, из которых 28 374 похоронены в идентифицированных захоронениях [720] . Безвозвратные потери вооруженных сил Австралии можно оценить в 40,5 тыс. человек, а потери мирного населения – в 0,7 тыс. человек.

Если взять только потери Австралийских вооруженных сил убитыми и умершими от ран, то на борьбу с Германией и Японией приходится 9307 погибших, а на борьбу против Японии – 9470 человек. Таким образом, эти показатели оказываются практически равны. При этом в потерях на Азиатско-Тихоокеанском театре преобладают потери сухопутной армии, а на Западном театре – потери ВВС. Перевес в потерях в пользу Азиатско-Тихоокеанского театра возникает за счет пленных и умерших в плену. В итало-германский плен попало 9837 австралийцев, из которых умерло только 265, или 2,7 %, а в японский – 22 376, из которых погибли 8031, или 35,9 %. Столь высокий уровень смертности среди пленных в Японии был связан с тем, что японцы не соблюдали Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными, использовали их на тяжелых работах, плохо кормили их и нередко беспричинно убивали. В японской военной этике плен считался величайшим позором. Сами японцы в плен почти не сдавались, глубоко презирали тех своих противников, которые сдавались в плен, и потому очень плохо относились к пленным, не считая преступлением даже их убийство, поскольку все равно эти люди, с точки зрения японцев, потеряли лицо, что было самым ужасным наказанием с точки зрения синтоизма.

В сухопутной армии Австралии на Западном театре было 9625 раненых и 2610 убитых, что дает соотношение 3,7:1. На Азиатско-Тихоокеанском театре на 14 281 раненого приходилось 6294 убитых, что дает соотношение 2,3:1. Такое существенное понижение числа раненых на одного убитого связано, очевидно, с тем, что австралийские войска на первом этапе войны с Японией терпели более тяжелые поражения, чем в борьбе против Италии и Германии, и многие австралийцы оказывались в безнадежном положении, без боеприпасов, и нередко убивались японцами, которые далеко не всегда стремились брать пленных. Доля умерших от ран среди солдат сухопутных войск на Западном театре составляла 7,3 %, а на Азиатско-Тихоокеанском театре – 7,6 %. Это говорит о том, что уровень австралийской медицинской службы на обоих театрах был примерно одинаков, и на уровень выживаемости раненых влиял более неблагоприятный характер боевых действий против Японии, а разница в климатических условиях существенного влияния не оказывали.

Потери Новой Зеландии

В вооруженные силы Новой Зеландии, с 3 сентября 1939 года и до конца войны сражавшиеся на стороне Антигитлеровской коалиции, было призвано около 240 тыс. человек, из которых 140 тыс. человек проходили службу за пределами Новой Зеландии.

Потери вооруженных сил Новой Зеландии составили 10 033 убитых, 2129 пропавших без вести и 8453 пленных [721] . В дальнейшем общее число погибших увеличилось до 11 929, тогда как 233 пропавших без вести были признаны живыми. Из общего числа погибших 9041 похоронен в идентифицированных захоронениях [722] .

Потери новозеландских сухопутных сил в Европе (там сражался 2-й Новозеландский экспедиционный корпус), участвовавших в боевых действиях в Северной Африке в 1941—1943 годах, в Греции и на Крите в 1941 году и в Италии в 1943—1945 годах, составили 5624 убитых, а также умерших от ран и в плену, 7876 пленных, которым посчастливилось пережить плен, 312 пропавших без вести, которые так и не были разысканы и, вероятно, должны быть отнесены к погибшим, а также 15 644 раненых, которым посчастливилось остаться в живых [723] . После того, как Япония начала войну на Тихом океане, был сформирован 2-й Новозеландский экспедиционный корпус для действий в районе Тихого океана. Его части принимали участие в боях на Соломоновых островах и несли гарнизонную службу на островах в Южной части Тихого океана. Позднее американцы сменили значительную часть новозеландских войск на Тихоокеанских островах, чтобы высвободить их для Итальянской кампании. Новозеландские сухопутные части также намечалось использовать для предполагаемой высадки в Японии, а после капитуляции Токио участвовали в оккупации Японских островов.

Потери ВВС Новой Зеландии, действовавших в составе ВВС Доминионов, составили 2960 убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Потери же новозеландцев, сражавшихся в рядах Королевских ВВС Великобритании, составили 3285 погибших и 548 пленных [724] . Общие боевые потери Королевских ВВС Новой Зеландии, сражавшихся как в составе ВВС Доминионов, так и в Королевских ВВС Великобритании, составили 3687 погибшими и умершими [725] . Если сложить потери погибшими Экспедиционного корпуса в Европе и ВВС Новой Зеландии, то получится 9723. Оставшиеся 2206 человек, очевидно, приходятся на безвозвратные потери сухопутных сил новозеландского экспедиционного корпуса, которые были незначительными, потери флота Новой Зеландии, а также безвозвратные потери от болезней и других небоевых причин всех трех видов вооруженных сил Новой Зеландии. Согласно некоторым сведениям, в боях на Соломоновых островах погибло около 600 новозеландцев, из которых 345 относились к ВВС [726] . Вероятно, 255 убитых и умерших от ран – это и есть потери новозеландской сухопутной армии в боях на Тихом океане.

Потери Науру

Бывшая германская колония остров Науру перед началом Второй мировой войны находилась под совместным управлением Англии, Австралии и Новой Зеландии. В августе 1942 года Япония без боя оккупировала Науру и вывезла 1200 местных жителей для принудительного труда на Каролинские острова. 463 человека из них погибли из-за смены привычного образа жизни и окружения и тяжелого труда [727] . Уцелевшие науранцы вернулись на родину в 1945 году. Всего погибло 38,6 % депортированных, что составило 13,6 % всего населения Науру к началу войны.

Потери Папуа – Новой Гвинеи

Потери населения Папуа – Новой Гвинеи от обстрелов и бомбардировок в ходе боевых действий оцениваются в 15 тыс. человек [728] . Основания для этой оценки не ясны. Потери вооруженных сил Папуа – Новой Гвинеи в ходе боев на острове составили 85 убитыми и 201 ранеными.

Потери населения Тихоокеанских островов

В понятие «Тихоокеанские острова» входят Маршалловы острова, Микронезия, архипелаг Палау, Северные Марианские острова, а также остров Гуам. Р.Дж. Руммель оценивает число жертв японских военных преступлений на этих островах в 57 тыс. человек [729] . Во время сражения за остров Сайпан из числа Марианских островов 10 тыс. местных японцев из числа гражданского населения совершили самоубийство [730] . Во время боевых действий на острове Гуам в июле 1944 года от американских и японских снарядов и бомб могли погибнуть до 600 мирных жителей [731] .

Соотношение безвозвратных потерь вооруженных сил сторон на Азиатско-Тихоокеанском театре боевых действий

В японской армии сдача в плен считалась поступком постыдным. Самурайский кодекс чести запрещал сдаваться в плен. Но не только самураи, т. е. лица японского дворянского сословия, но и подавляющее большинство остальных японских военнослужащих плену предпочитало самоубийство или гибель в безнадежной атаке после того, как кончились боеприпасы, с одним только холодным оружием против врага, вооруженного орудиями и пулеметами. Поэтому число японских пленных было очень невелико. Сталин безуспешно стремился привить советским солдатам психологию японцев и добиться от них, чтобы они никогда не сдавались в плен. Считалось, что красноармеец может попасть в плен, только если он находится в бессознательном состоянии или тяжело ранен и не может больше сопротивляться. Однако советский менталитет был все же ближе к европейскому, а не к японскому, и чувство самосохранения у большинства красноармейцев оказывалось сильнее, чем страх перед репрессиями за сдачу в плен. В японской армии же без всяких репрессий подавляющее большинство солдат без всяких угроз репрессиями предпочитали смерть сдаче в плен даже в совершенно безнадежной обстановке. Поэтому сравнение потерь японцев убитыми с потерями их противников было бы некорректным. В японских военных потерях нет возможности разделить между собой убитых в бою, умерших от ран, умерших от болезней и другие категории безвозвратных потерь. Следует отметить, что число раненых в японской армии вследствие этих причин было относительно невелико, поскольку даже тяжелораненые зачастую сражались до конца.

Нам представляется, что для корректного сравнения надо сравнить суммарные потери Японии и ее противников убитыми, умершими от ран, болезней и по другим причинам, а также пленными. Если взять войну Японии и Китая в 1937—1945 году как отдельный театр боевых действий, то там суммарные потери антияпонских китайских армий убитыми и умершими от ран и болезней (но без пленных и умерших в плену) мы оцениваем в 1,92 млн человек. Японские потери погибшими на этом театре боевых действий – 455,7 тыс. человек, потери прояпонских китайских формирований – 1,4 млн человек. Соотношение безвозвратных потерь вооруженных сил Японии и Китая погибшими и умершими – 4,2:1. Можно предположить, что по убитым соотношение будет еще менее благоприятным для Китая, поскольку в японских потерях, по всей вероятности, не менее половины приходится на умерших от болезней, тогда как в китайских потерях доля умерших от болезней лишь немногим превышает треть. На соотношении потерь сказалось как превосходство Японии в уровне экономического развития, так и, в особенности, превосходство японской армии над китайской. Япония начала создавать современные вооруженные силы по европейскому образцу еще в конце XIX века, тогда как в Китае, раздираемом Гражданской войной, попытки создания такой армии с советской и немецкой помощью стали предприниматься лишь с середины 20-х годов XX века, причем большого успеха в приближении боеспособности китайских войск к уровню европейских армий достигнуто не было.

Потери японских войск на остальных театрах боевых действий, за исключением Китая, Маньчжурии и всех пленных, умерших после капитуляции, составили 1633,4 тыс. погибшими, умершими и пленными. Потери противостоявших им войск погибшими, умершими и пленными мы оцениваем следующим образом [732] :

США – 127,5 тыс. человек

Канада – 2,0 тыс. человек

Великобритания – 94 тыс. человек

Южно-Африканский Союз – 1,1 тыс. человек

Австралия – 35,5 тыс. человек

Новая Зеландия – 0,6 тыс. человек

Голландия – 40,5 тыс. человек

Индия – 131 тыс. человек

Филиппины – 113 тыс. человек

Французский Индокитай – 2,1 тыс. человек

Всего: 547,2 тыс. человек

Соотношение получается 3,0:1 не в пользу японской стороны. Такое соотношение, по всей вероятности, получается, прежде всего, благодаря высокой смертности от болезней в японской армии из-за плохой организации санитарной службы. Сыграло свою роль превосходство американских войск в численности личного состава, в вооружении и боевой технике. После того, как американский флот нанес решающее поражение японскому флоту у атолла Мидуэй в июне 1942 года, исход войны на Тихоокеанском театре боевых действий фактически был решен. После этого Япония могла надеяться лишь на победу Германии в Европе. Однако после того, как вермахт потерпел поражение под Сталинградом в январе 1943 года, Япония могла надеяться лишь на затягивание войны и пытаться достичь компромиссного мира, если Америка окажется истощена войной. Но уже с 1943 года господство американского флота на Тихом океане было таково, что американское командование практически всегда имело возможность сосредоточить против японцев превосходящие силы и средства, что не могло не сказаться на соотношении потерь. Огромное превосходство США над Японией в уровне промышленного развития предопределило неблагоприятное для Японии соотношение потерь.

Попробуем подсчитать потери японских войск в Маньчжурии и на Курильских островах в ходе боевых действий против Красной Армии в августе и в начале сентября 1945 года. Они, очевидно, состоят из потерь армии и флота в Маньчжурии и на Сахалине и Курилах. Потери японской армии в Маньчжурии в 1941—1945 годах исчисляются в 46 700 человек. Из этого числа, вероятно, не менее половины приходится на умерших от болезней, так как до 9 августа 1945 года боевых действий здесь не происходило. Точно так же практически все потери японских вооруженных сил в Южной и Северной Корее (26 500 человек), где фактически не было боев, можно отнести к умершим от болезней. На Сахалине японские потери составили около 2 тыс. убитыми и пропавшими без вести, а на Курильских островах – 1018 убитых и раненых [733] . Если предположить, что убитых в данном случае было примерно столько же, сколько и раненых, общие потери японцев в боях за Сахалин и Курилы можно оценить в 2,5 тыс. человек, а общие потери японских вооруженных сил в войне с Советским Союзом в августе – сентябре 1945 года – в 25 850 убитых и умерших от ран. Советские потери в войне с Японией, по российским официальным данным, составили 12 031 убитым и умершим от ран. Еще 72 человека погибшими потеряли союзные Красной Армии монгольские войска [734] . Памятуя, что официальные российские данные о безвозвратных потерях Красной Армии в Великой Отечественной войне занижены примерно втрое, и принимая во внимание сравнительно небольшую величину потерь в советско-японской войне, мы предполагаем, что цифра в 12 031 погибших может быть завышена примерно вдвое. Тогда потери Красной Армии в войне против Японии, вместе с потерями монгольских союзников можно оценить в 24,1 тыс. погибших. Соотношение потерь погибшими в советско-японской войне будет тогда равно 1,07:1 в пользу Красной Армии. Соотношение потерь оказывается немного благоприятнее для Красной Армии, чем в боях у Хасана и Халхин-Гола. Здесь сказалось подавляющее превосходство советских войск в людях и боевой технике, а также то обстоятельство, что уже через неделю после начала боевых действий японские войска прекратили сопротивление, следуя заявлению императора о капитуляции.

Потери стран Европы, Северной и Южной Америки и Ближнего Востока (Европейский и Средиземноморский театры боевых действий)

Потери США

В американских вооруженных силах в период с 1 декабря 1941 года по 31 августа 1945 года служили 14 903 213 человек, в том числе в сухопутной армии 10 420 000 человек, во флоте – 3 883 520 человек и в корпусе морской пехоты – 599 693 человека. Потери вооруженных сил США во Второй мировой войне составили 405 399 погибшими и умершими. Из этого числа на боевые потери приходится 291 557 человек, а на небоевые – 113 842 человека. Оставшихся в живых раненых в американских вооруженных силах насчитывалось 670 846. При этом были учтены все раненые и больные, умершие до конца 1946 года, но число жертв после 31 августа 1945 года было крайне невелико. Потери армии составили 318 274 погибшими. Из этого числа на боевые потери приходится 234 874 человека, а на небоевые потери, куда входят, главным образом, жертвы болезней, а также несчастных случаев, самоубийств и расстрелянных по приговорам трибуналов, – 83 400 человек. Кроме того, в составе боевых потерь армии выделяется 9098 погибших от небоевых причин военнопленных. Число переживших войну раненых в сухопутных силах составило 565 861 человек.

Потери армейской авиации, включенной в состав потерь сухопутной армии, составили 52 173 погибшими по боевым причинам и 35 946 – по небоевым. Следует подчеркнуть, что в состав армейской авиации входила американская стратегическая авиация, осуществлявшая бомбардировки Германии и Японии. Последнюю бомбила также авиация флота и корпуса морской пехоты.

Потери флота составили 62 614 человек, в том числе 36 950 – боевые и 25 664 – небоевые. Переживших войну раненых во флоте насчитывалось 37 778. В корпусе морской пехоты всего погибло 24 511 человек. Из этого числа 19 733 приходится на боевые потери, а 4778 – на небоевые. Пережило войну 67 207 раненых американских морских пехотинцев [735] .

В армии погибло в бою 189 666 человек, умерло от ран 26 309 человек, был ранен 575 861 человек, пропало без вести 12 752 человека. Во флоте погибло в бою 34 702 человека, умерло от ран 1783 человека и умерло по другим причинам 26 793 человека. Количество раненых, оставшихся в живых, исчислялось среди американских моряков в 33 870, а число пропавших без вести – всего в 28 человек. Американский корпус морской пехоты потерял 15 460 убитыми в бою, 3163 умершими от ран и еще 5863 умершими по небоевым причинам, главным образом, умершими от болезней. Потери морских пехотинцев ранеными составили 67 134 человека. В береговой охране США служили 172 952 человека, из которых погибли 1917 человек, в том числе 572 – в бою [736] .

Всего в армии США служило около 140 тыс. женщин, в том числе около 1 тыс. – в армейской авиации. Во флоте служили 100 тыс. женщин, в морской пехоте – 23 тыс. Еще 13 тыс. американских женщин служили в береговой охране, а 74 тыс. – в медицинской службе армии и флота. В сухопутной армии США всего погибло 446 женщин, в том числе 244 офицера. Из этого числа к боевым потерям можно отнести только 16 человек, и все они – офицеры [737] .

Распределение боевых потерь вооруженных сил США по основным театрам боевых действий и видам вооруженных сил следующее [738] :

Евро-Атлантический театр

Всего: 183 588, включая 1124 умерших в плену

Наземные силы армии – 141 088

ВВС армии – 36 461

Флот и береговая охрана – 6039

Азиатско-Тихоокеанский театр

Всего: 108 504, включая 12 935 умерших в плену

Наземные силы армии – 41 592

ВВС армии – 15 694

Флот и береговая охрана – 31 485

Корпус морской пехоты – 19 733

Не распределенные по театрам

Армия – 39

Более детальное распределение боевых потерь американской сухопутной армии по различным театрам боевых действий представлено в следующей таблице:

Таблица 24. Распределение боевых потерь сухопутной армии США по категориям потерь и театрам боевых действий

Таблица 24 (окончание)

Распределение боевых потерь сухопутной армии США по категориям потерь и театрам боевых действий

Потери американских гражданских лиц сводятся к потерям моряков американского торгового флота в ходе битвы за Атлантику и от японских подлодок на Тихом океане. Основная масса американских торговых судов была потоплена в Атлантике. Всего моряков американского торгового флота погибло и умерло 9497 человек. Из этого числа не менее 66 умерли в японском плену, а около 1100 человек скончались от ран [739] . Кроме того, умерло 1704 американских гражданских лица, интернированных в Японии (1536) и в Германии (168). Еще 68 американских гражданских лиц погибли во время атаки японской авиации на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года от «дружественного огня» американских войск, а еще 6 американских гражданских лиц в штате Орегон погибли от взрыва бомбы, доставленной на неуправляемом японском воздушном шаре [740] .

Общие потери США в войне составляют 416 674 человека, из которых только 11 275 человек приходится на гражданских лиц.

Потери Канады

Потери вооруженных сил Канады оцениваются Комиссией Содружества по воинским захоронениям в 45 383 погибших, включая 102 погибших уроженца Ньюфаундленда (21 – в армии, 41 – во флоте и 40 – в ВВС), который до 1949 года формально не входил в состав Канады, а был самостоятельным доминионом. Надо отметить, что еще 600 ньюфаундлендцев погибли в составе британских вооруженных сил, в том числе в армии 115 человек, на флоте 351 и в авиации 134. Кроме того, 356 ньюфаундлендцев погибли на британских торговых судах. 37 348 канадских военнослужащих захоронены в идентифицированных захоронениях [741] . По предварительным данным, после окончания войны потери канадских вооруженных сил составили 37 476 погибшими, 1843 пропавшими без вести, 53 174 ранеными и 9045 пленными [742] . Кроме того, погибло еще около 1600 моряков канадского торгового флота – на судах, потопленных немецкими подлодками в Атлантике. В рядах канадской армии боевые потери составили около 23 тыс. погибшими, в рядах ВВС – 17 тыс., в рядах военного флота – около 2 тыс. погибших [743] . Канадские войска сражались почти исключительно против Германии и Италии. Они участвовали в рейде на Дьепп в марте 1942 года, в наступлении в Западной Европе после высадки в Нормандии в 1944—1945 годах, в битве за Атлантику и в стратегических бомбардировках Германии, а также в Итальянской кампании. Вклад Канады в боевые действия на Азиатско-Тихоокеанском театре был более скромен и ограничился участием 1975 канадских солдат в обороне Гонконга. 290 из них были убиты, а остальные, включая несколько сот раненых, попали в плен. До конца войны в японском плену погибло около 300 канадцев [744] . Кроме того, в конце войны канадские суда использовались в операциях на Тихом океане. Канадские войска помогли американским очистить от японцев Алеутские острова, а две транспортные эскадрильи снабжали союзные войска в Бирме и Индии.

С учетом потерь Ньюфаундленда, потери канадских военнослужащих можно оценить в 46 тыс. погибших, а потери гражданского населения – в 2 тыс. погибших.

Потери Бразилии

Бразилия стала единственной из латиноамериканских стран – участников Антигитлеровской коалиции, которая послала свои сухопутные войска в Европу для участия в Итальянской кампании. Бразилия объявила войну странам Оси 22 августа 1942 года. Бразильский военно-морской флот принял участие в битве за Атлантику, в ходе которой погибло 492 моряка на 3 потопленных боевых судах, включая 332 человека на крейсере «Байя». Кроме того, погибло 470 моряков торгового флота и 502 пассажира на потопленных немецкими подлодками торговых судах [745] . Экспедиционный корпус в Италии с июня 1944 года до апреля 1945 года насчитывал 25 334 человека и состоял из одной дивизии и авиационной группировки. Его потери составили 510 погибших [746] . Общие потери Бразилии во Второй мировой войне можно оценить в 2 тыс. человек, которые практически поровну распределяются между военными и гражданскими лицами.

Потери Мексики

Мексика потеряла погибшими 9 летчиков эскадрильи, которая вместе с американцами действовала на Азиатско-Тихоокеанском театре военных действий против Японии на Филиппинах и Тайване в 1945 году. 1 пилот погиб в бою, 3 – в море, после того, как у них кончилось горючее, 1 – в аварии при возвращении с боевого вылета, 4 – во время тренировочных полетов [747] . Кроме того, один солдат наземного вспомогательного персонала умер в госпитале на Филиппинах от болезни. Кроме того, 63 моряка торгового флота погибли в ходе битвы за Атлантику [748] .

Потери Кубы

Потери Кубы, являвшейся членом Антигитлеровской коалиции, свелись к гибели 79 моряков на 5 торговых судах, потопленных немецкими подводными лодками [749] .

Потери Англии (Соединенного Королевства Англии, Шотландии и Северной Ирландии)

В британских вооруженных силах служило около 5,5 млн человек. Согласно последней оценке Комиссии Содружества по воинским захоронениям, потери военнослужащих Соединенного Королевства, а также британских колоний во Второй мировой войне составили 383 786 погибших военнослужащих, из которых 244 661 человек похоронен в идентифицированных могилах [750] . Из этого числа 31 271 военнослужащий умер от естественных причин, главным образом от болезней и несчастных случаев [751] . Британские колонии, участвовавшие в войне (Гана, Западная Африка, Восточная Африка, острова Карибского моря, Гонконг, Малайя, Бирма, Иордания, Судан, Мальта, а также Палестина, представленная Еврейской бригадой), потеряли в войне, согласно предварительным данным июня 1945 года, 6877 убитыми, 14 208 пропавшими без вести (главным образом, оказавшиеся в японском плену), 6972 ранеными и 8115 пленными [752] .

Распределение английских потерь по видам вооруженных сил, составивших 357 116 погибших, включая перечисленные британские колонии, а также Ньюфаундленд и Южную Родезию, согласно предварительному официальному докладу о потерях, сделанному в июне 1946 года, было следующим: военно-морской флот – 50 758, армия – 144 079, ВВС – 69 606, женская вспомогательная территориальная служба – 624, торговый флот – 30 248, британские отряды самообороны – 1206 и гражданские лица – 60 595. Пропавшими без вести к 28 февраля 1946 года продолжали числиться 6244 человека, в том числе в ВМФ – 340, в армии – 2267, в ВВС – 3089, в женской вспомогательной территориальной службе – 18, в торговом флоте – 530. Вероятно, подавляющее большинство этих пропавших без вести надо считать погибшими. Помимо 60 595 гражданских, погибших от воздушных и ракетных атак, их жертвами стали 1206 бойцов отрядов британской самообороны. В отчете не были отражены смерти тех гражданских лиц, которые умерли в лагерях для интернированных в странах Оси. Вероятно, за их счет общее число погибших и умерших гражданских лиц поднимается до 67 тысяч [753] .

Потери мирного населения Великобритании составили 67 080 человек – жертв бомбардировок и обстрелов ракетами «Фау» [754] . Также в это число, возможно, входит несколько десятков австралийских граждан, ставших жертвами японских бомбардировок Австралии. В Англии моряки торгового флота, погибшие в ходе битвы за Атлантику, а также на других театрах войны, в том числе при проводке северных конвоев в СССР, традиционно включаются в состав потерь вооруженных сил.

Потери британских сухопутных сил убитыми и пленными распределяются следующим образом по театрам боевых действий:

Норвегия, 1940: убито – 0,8 тыс., пленено – 0,2 тыс.

Западный фронт, 1940: убито – 11,01 тыс., пленено – 41,34 тыс.

Балканы, 1941: убито – 2,0 тыс., пленено 0,8 тыс.

Восточная Африка, 1940—1941: убито – 2,5 тыс.

Северная Африка, 1940—1943: убито – 13,4 тыс., пленено – 10,6 тыс.

Италия, 1943—1945: убито – 24,6 тыс., пленено – 3,5 тыс.

Западный фронт, 1944—1945: убито – 30,28 тыс., пленено – 14,7 тыс.

Дальний Восток, 1941—1945: убито 5,67 тыс., пленено – 53,23 тыс. [755] .

Общие потери Соединенного Королевства в войне, вместе с потерями колоний, можно оценить в 450,9 тыс. погибших, из которых только 97,8 тыс. падает на гражданское население. Мы, в отличие от британской статистики, относим потери моряков торгового флота к потерям мирного населения. Потери колоний не могут превышать 21 085 погибших военнослужащих. Если предположить, что из 14 208 пропавших без вести солдат колониальных войск погибла примерно половина, общие потери колоний можно оценить в 14,0 тыс. погибшими. Тогда потери собственно Британских островов можно оценить в 436,9 тыс. человек.

Потери Южно-Африканского Союза

Южноафриканские войска сражались в Восточной и Северной Африке против германских и итальянских войск, в захвате острова Мадагаскар в мае 1942 года, занятого войсками французского правительства Виши, в Итальянской кампании. Южноафриканские ВВС также действовали на Балканах, бомбили румынские нефтяные месторождения и сбрасывали грузы повстанцам Варшавы в 1944 году.

В вооруженных силах ЮАС служило 334 тыс. добровольцев, в том числе 211 тыс. белых, 77 тыс. черных и 46 тыс. цветных и азиатов.

Потери вооруженных сил Южно-Африканского Союза, согласно последней оценке Комиссии Содружества по воинским захоронениям, составили 11 903 погибших, из которых 10 021 человек захоронен в идентифицированных могилах [756] . После окончания войны потери южноафриканских вооруженных сил оценивались в 6840 убитых, 1841 пропавших без вести, 14 363 раненых и 14 589 пленных [757] .

Потери Ирландии

Ирландия была единственным британским доминионом, сохранившим нейтралитет во время Второй мировой войны. Однако, по оценке ирландских властей, около 70 тыс. граждан Ирландии добровольно служили в британской армии. В 1995 году тогдашний глава ирландского правительства Джон Братон утверждал, что всего около 150 тыс. ирландцев с Севера и Юга острова служили в британской армии (Ирландия не признавала отделение Северной Ирландии, ставшей частью Соединенного Королевства) и из них не менее 10 тыс. погибли [758] . С учетом того, что число собственно ирландских граждан, служивших в британской армии, оценивается в 70 тыс. человек, их потери погибшими можно оценить в 4,7 тыс. человек. Эти потери также включены в число потерь английской армии.

Потери Ирака

31 марта 1941 года регент Ирака, являвшегося британским протекторатом, принц Амир Абдул Илах, узнав о заговоре против себя, бежал на британский военный корабль в Персидском заливе. 1 апреля к власти в результате переворота пришел бывший премьер-министр Рашид Али, прогермански настроенный. 17 апреля он попросил военной помощи у Германии в случае, если Ираку придется воевать с Англией. 2 мая 1941 года британские войска начали боевые действия против иракцев, окруживших их военную базу в Хаббании. 30 мая британские войска заняли Багдад, а Рашид Али бежал в Иран. 31 мая было подписано перемирие. Германия и Италия из-за географической удаленности смогли послать в Ирак только 41 самолет – 29 немецких и 12 итальянских. Также французские власти в Сирии, подчинявшиеся правительству Виши, организовали поставку вооружений иракской армии. Перед окончанием боев германский и итальянский военный персонал покинул Ирак на уцелевших самолетах. Потери иракских войск, по данным иракского командования, составили 500 убитых и 1250 раненых [759] , а также десятки тысяч пленных. Были сбиты или потеряны по техническим причинам 19 немецких и 3 итальянских самолета, а также все 60 боеспособных иракских самолетов. Англичане потеряли 60 убитых и умерших от ран и несколько сот раненых, а также 28 самолетов. Всего в Ираке похоронено 162 военнослужащих Британской империи, а также 10 поляков и 1 норвежец. 115 из них либо умерли от болезней, либо разбились во время тренировочных полетов [760] .

Мы оцениваем потери Ирака во Второй мировой войне в 0,5 тыс. человек.

Потери Ирана

Во время оккупации Ирана советскими и британскими войсками в период с 25 августа по 17 сентября 1941 года, предпринятой для защиты иранских нефтяных месторождений от стран Оси, иранские войска потеряли в столкновениях с интервентами около 200 человек погибшими. 29 августа иранцы прекратили сопротивление против британцев, а 30 августа – против советских войск. Союзники сместили Шаха Реза Пехлеви, который 16 сентября вынужден был передать престол своему сыну Мохаммеду Реза Пехлеви. Британские войска потеряли 22 убитыми и 50 ранеными, а также 1 танк [761] . Потери советских войск составили около 50 убитых, около 100 раненых, до 4 тыс. больных, а также 3 самолета [762] . Иранские потери оцениваются около 800 военнослужащих, включая адмирала Баяндора, и около 200 гражданских лиц, погибших при бомбардировках советской авиацией Гиляна, а также более 7 тыс. пленных в боях только против Красной Армии. Иран также потерял 6 самолетов и 2 сторожевых корабля. Еще 4 сторожевых корабля были повреждены [763] .

Потери Бельгии

Потери бельгийской армии в борьбе против вермахта составили 8,8 тыс. убитыми, 500 пропавшими без вести, которые должны быть причислены к убитым, 200 подвергнутых смертной казни, 1,8 тыс. умерших в плену и 800 погибших в движении Сопротивления [764] . Кроме того, по оценке Р. Оверманса, около 10 тыс. бельгийцев погибли в рядах германских вооруженных сил [765] . Эта оценка кажется нам завышенной. Дело в том, что на 31 января 1944 года в германской армии числилось всего 6845 уроженцев Бельгии (5033 фламандца и 1812 валлонов) [766] . Это исчисление было сделано еще без учета потерь в Черкасском котле, где потери валлонов были особенно велики. А до этого времени могло погибнуть лишь несколько сот валлонов и фламандцев. После января 1944 года добровольцев из Бельгии в войска СС было немного. И даже если предположить, что все уроженцы Бельгии, служившие в германской армии, погибли, вряд ли их число достигло бы 10 тыс. человек. Между тем, по официальным российским данным, из 2014 уроженцев Бельгии в советском плену погиб 181 человек [767] . Но, кроме 1833 бельгийцев, вернувшихся из советского плена, значительное количество бельгийских эсэсовцев сдались в плен западным союзникам, а некоторым, вроде лидера ультраправой партии рексистов, командира 28-й дивизии СС «Валлония» Леона Дегреля, удалось эмигрировать. На 31 января 1944 года уроженцев Голландии в германской армии (18 473 человека) было в 2,7 раза больше, чем уроженцев Бельгии. Между тем, потери голландцев в составе германской армии Р. Оверманс также описывает в 10 тыс. человек. Если принять, что эта последняя оценка близка к действительности, то число бельгийцев, погибших в составе германской армии, можно оценить в 3,7 тыс. человек. Потери гражданского населения Бельгии составили 32,2 тыс. жертв боевых действий в 1940 и 1944—1945 годах, 16,9 тыс. жертв нацистского террора, включая до 500 цыган, и 24 387 евреев, уничтоженных нацистами в рамках холокоста [768] .

Таким образом, потери Бельгии можно оценить в 89,3 тыс. человек, из которых военнослужащих около 15,8 тыс. человек.

Потери Нидерландов (Голландии)

Потери голландской армии в боях с немцами в 1940 году составили 2,2 тыс. человек. Еще 1,7 тыс. бойцов Сопротивления погибли в период немецкой оккупации. Голландский военно-морской флот потерял 2,6 тыс. человек погибшими. Кроме того, 250 голландских военнослужащих погибли в германском плену. В битве за Атлантику на потопленных немецкими подлодками судах погибли 1350 моряков голландского торгового флота из числа голландцев и еще 1650 представителей других национальностей. Последние не включаются нами в состав голландских потерь [769] . Кроме того, в боях против Японии погибло около 900 голландских солдат [770] , а еще около 8 тыс. из 37 тыс. голландских военнопленных погибли в японском плену [771] . По оценке Р. Оверманса, в германской армии погибло около 10 тыс. голландцев [772] . В советском плену, по официальным российским данным, оказалось 4730 голландцев, из которых погибли 200 человек [773] . Потери гражданского населения Голландии составили 7,5 тыс. погибших или пропавших без вести на принудительных работах в Германии (всего на принудительные работы были вывезены 27 тыс. голландцев), 2,8 тыс. казненных германскими оккупационными властями, 2,5 тыс. голландцев, погибших в концлагерях на территории Голландии, 18 тыс. погибших в концлагерях в Германии, 20,4 тыс. погибших от англо-американских бомбардировок и в результате наземных боевых действий и 16 тыс. погибших в результате голода зимы 1944/45 года. Жертвами холокоста стали 104 тыс. голландских евреев [774] . В результате геноцида цыган погибло 500 граждан Голландии [775] . Кроме того, в Индонезии (Голландской Индии) из более чем 100 тыс. интернированных европейцев из числа гражданских лиц умерло 14,8 тыс. человек, в основном голландцев [776] . Эти потери включены нами в потери Индонезии. По голландским данным, в германской армии погибли лишь 3,7 тыс. голландцев [777] . Это почти втрое ниже оценки Р. Оверманса, однако последняя кажется мне гораздо более близкой к действительности. Вероятно, разница между 10 тыс. и 3,7 тыс. образовалась за счет тех 7,5 тыс. голландцев, которые считаются пропавшими без вести во время нахождения в Германии. Можно предположить, что, по крайней мере, 6,3 тыс. из них в действительности поступили в германскую армию, главным образом в войска СС, и погибли на Восточном фронте или в советском плену. Остальные 1,2 тыс. голландцев, пропавших без вести в Германии, вероятно, стали жертвами англо-американских бомбардировок. В 1941 году, к моменту германского нападения на СССР, в войсках СС, согласно данным германского МИДа, фламандцев было даже несколько больше, чем голландцев – соответственно 5721 и 4814 [778] . А вот на 31 января 1944 года в германской армии числилось 18 473 голландца, что было в 2,7 раза больше, чем число жителей Бельгии (5033 фламандца и 1812 валлонов) [779] . Это было связано с относительно большим притоком голландских добровольцев. С учетом этого, число голландцев, погибших в составе германской армии, должно быть примерно в 2,7 раза больше, чем число погибших бельгийцев. Если бы верна была оценка Р. Оверманса в 10 тыс. бельгийцев, погибших в рядах германской армии, то число голландцев должно было составить около 27 тыс. человек, что в полтора раза превышало бы число голландцев в войсках СС на 31 января 1944 года. А до 31 января 1944 года могло погибнуть лишь несколько сот голландцев. Поэтому мы полагаем, что примерно 10 тыс. голландцев погибли в германской армии.

Всего потери Голландии оцениваются нами в 193,4 тыс. человек, в том числе 25 650 военнослужащих, из которых примерно 10 тыс. погибли, воюя на германской стороне.

Потери Люксембурга

Потери Люксембурга оцениваются в 5 тыс. человек, из которых около 3 тыс. погибло в составе германской армии (поскольку Люксембург был аннексирован Германией, то люксембуржцы служили преимущественно в вермахте, а не в войсках СС), а 200 – в составе бельгийской армии [780] . Всего в германскую армию было призвано 10,2 тыс. люксембуржцев [781] . В советском плену, по данным 1956 года, оказалось 1653 люксембуржца, из них умерло 93 человека [782] . Однако по данным начала 1949 года, в советском плену оказалось 1660 люксембуржцев, из которых к тому времени умерло 92 человека. Можно предположить, что 1 из 2 остававшихся в тот момент в лагерях для военнопленных житель Люксембурга умер до 1956 года. Разница между 1653 и 1660, очевидно, образовалась за счет 5 люксембуржцев, переданных в ГУЛАГ, и 2 люксембуржцев, переданных в лагеря для интернированных гражданских пленных [783] . Потери мирных жителей – 1800 человек приходятся на жертвы германских репрессий. В это число входят 700 евреев [784] и 200 цыган [785] , а также 57 казненных участников движения Сопротивления [786] .

Потери Швейцарии

60 граждан Швейцарии погибли в движении Сопротивления во Франции [787] . Р. Оверманс оценивает число граждан Швейцарии, погибших в составе германских вооруженных сил, в 300 человек [788] . С учетом того, что к 31 января 1944 года в войсках СС все еще числилось 584 швейцарца [789] , а общая численность швейцарцев в германской армии оценивается в 700—800 человек, число погибших могло составить 200—300 человек. Мы предпочитаем среднюю оценку в 250 человек. Ведь доля погибших среди швейцарцев была выше, чем среди немецких солдат. Последние швейцарские добровольцы поступили в германскую армию в 1942 году, тогда как значительная часть немцев призывалась только в 1945 году. Кроме того, почти все швейцарцы служили в боевых частях, а германские части СС более интенсивно участвовали в бою, чем соединения вермахта. Эти два фактора наверняка перекрывают действия того фактора, что часть раненых швейцарцев возвращалась на родину и больше не участвовала в боях. В советском плену оказалось 205 швейцарцев, из которых к началу 1949 года было репатриировано 175 человек, 22 человека умерло, 4 были признаны гражданскими пленными, а еще 4 оставались в лагерях для военнопленных [790] .

В 1940 году, во время битвы за Францию, люфтваффе неоднократно нарушали воздушное пространство Швейцарии, и несколько самолетов было сбито швейцарскими истребителями и орудиями ПВО. Англо-американская авиация неоднократно бомбила Швейцарию в 1943—1945 годах. Во время этих налетов погибло не менее 67 мирных жителей. В бою с американской «летающей крепостью» погиб 1 пилот швейцарского истребителя. В качестве компенсации правительство США выплатило Швейцарии в 1944 и 1949 годах около 18,4 млн долларов [791] .

Общие потери Швейцарии мы оцениваем в 378 человек, из которых 311 приходятся на военнослужащих.

Потери Франции

Потери французской армии в 1939—1940 годах, в период битвы за Францию, составили 123 тысячи убитых и умерших от ран и до 250 тыс. раненых. Погибли около 20 тыс. участников движения Сопротивления, и около 40 тыс. из 1405 тыс. французских военнопленных умерли в германском плену [792] . К этим потерям надо добавить жертвы франко-таиландской войны в Индокитае. Французские потери в этой войне составили 321 убитый или раненый, 178 пропавших без вести, 222 пленных. Если предположить, что хотя бы половина пропавших без вести относится к убитым и что соотношение между числом убитых и раненых, как и с таиландской стороны, было близко к 1:3, то общее число погибших французов можно оценить в 140 человек. Кроме того, в ходе столкновений с японцами в 1940 и 1945 годах погибло до 3 тыс. человек, преимущественно военных. Общие потери французской армии в Индокитае можно оценить в 3 тыс. погибших. Войска правительства Виши в столкновениях с американскими войсками в Северной Африке в ноябре 1942 года, а также в других столкновениях с англо-американскими войсками и с войсками Свободной Франции генерала Ш. де Голля потеряли 2653 человека погибшими, в том числе 1368 человек во время высадки американских войск в Северной Африке в ноябре 1942 года. Потери американских войск составили 453 человека [793] . Потери войск Свободной Франции во время боевых действий в Африке составили около 1950 человек, во время кампании в Италии в 1943—1945 годах – 8,7 тыс. погибших и во время боевых действий на Западном фронте – 12,6 тыс. человек [794] .

Французские солдаты гибли также в составе германской армии. Это были как мобилизованные в вермахт уроженцы Эльзаса и Лотарингии, присоединенных к Рейху, так и французские добровольцы, служившие во французском легионе на Восточном фронте, в конце войны развернутом в 33-ю дивизию СС «Шарлемань». Число жертв среди призывников из Эльзас-Лотарингии в вермахте Р. Оверманс оценивает в 30 тыс. человек [795] . Поскольку мы полагаем его оценку германских военных потерь завышенной в 1,3 раза, то наиболее вероятной нам кажется число погибших уроженцев Эльзаса и Лотарингии в 23 тыс. человек. Кроме того, в вермахте, а потом в войсках СС служили 6425 французских добровольцев. Еще около 2640 человек влились в дивизию Шарлемань из германского флота, организации Тодта и Национал-социалистического автомобильного корпуса, так что общее число французских добровольцев составляло около 9 тыс. человек. Число погибших среди них в период с июля 1941 по май 1943 года составило 169 убитых и 550 раненых. К 1 сентября 1944 года общее число убитых возросло до 400. В сентябре все французские добровольцы были собраны в дивизии «Шарлемань». В конце февраля и в марте 1945 года дивизия участвовала в тяжелых боях в Померании, где около 4,8 тыс. легионеров погибло или попало в плен. Еще примерно 300 французских эсэсовцев погибло или было пленено в Берлине в апреле – мае [796] . Принимая число погибших в Померании в одну треть от общего числа убитых и пленных, а число погибших в Берлине – в половину, общее число французов, погибших в последних боях 1945 года, можно оценить в 1750 человек, а общее число погибших и умерших от ран французских эсэсовцев – в 2150 человек. Остатки дивизии «Шарлемань», оказавшиеся за пределами Берлина, сдались западным союзникам. В советском плену, по официальным российским данным, оказалось 23 136 французов, из которых умерли в плену 1325 человек [797] . Из этого числа не менее 1010 человек числились эльзасцами. Из них к началу 1949 года умерло 5 человек, а остальные были репатриированы. Тогда же собственно французов в советском плену было учтено 22 115 человек. Из них 20 762 человека к началу 1949 года были уже репатриированы, 1 был направлен на формирование национальных французских частей, 1 был помещен в тюрьму, 1 убыл по иным причинам, 21 человек все еще оставался в лагерях для военнопленных, а 1329 пленных умерли [798] . Вместе с эльзасцами получается 1334 умерших в советском плену гражданина Франции, на 9 больше, чем по официальным данным 1956 года.

Потери мирного населения Франции включают в себя жертвы германских репрессий, а также жертвы репрессий французских властей в 1944—1945 годах. Общее число жертв боевых действий во Франции среди гражданского населения оценивается в 125 тыс. человек. Сюда входят как жертвы наземных боев и немецких бомбардировок 1940 года – 58 тыс. человек, так и жертвы англо-американских бомбардировок – 67 тыс. человек. Кроме того, до 230 тыс. граждан Франции стали жертвами нацистских репрессий [799] . Из этого числа количество жертв геноцида цыган во Франции оценивается в 15 тыс. человек [800] , а жертвы холокоста во Франции – в 73,5 тыс. евреев (из 76 тыс. депортированных евреев Франции выжило не более 2,5 тыс.) [801] . Существует и более высокая цифра погибших евреев Франции – 83 тыс. человек [802] . Возможно, сюда включены не только французские евреи, но и эмигранты из Германии и других стран.

Число лиц, казненных за коллаборационизм или убитых без суда по подозрению в коллаборационизме, оценивается в 10 тыс. человек [803] . Из них по судебным приговорам было казнено только 3784 человека [804] .

Общее число погибших граждан Франции во время Второй мировой войны мы оцениваем в 602,3 тыс. человек, из них на погибших военных, включая сюда бойцов Сопротивления, приходится около 237,3 тыс. человек. Из общего числа французских военных примерно 28,1 тыс. погибли, сражаясь на стороне держав Оси. По оценке В.В. Эрлихмана, в составе французских войск во Второй мировой войне погибло около 6,5 тыс. жителей французских африканских колоний, прежде всего марокканцев и сенегальцев [805] . С учетом этого, жертвы населения собственно Франции можно оценить в 595,8 тыс. человек. Потери французских колониальных войск, вероятно, примерно поровну делятся между странами французской Северной Африки и странами французской Западной Африки.

Потери Туниса

Во время бомбардировок Туниса англо-американской авиацией в 1942—1943 годах было убито 752 мирных жителя [806] .

Потери Испании

Состоявшая из испанских добровольцев «голубая дивизия» сражалась на Восточном фронте как 250-я дивизия вермахта и показала высокую боеспособность, но была отправлена домой в октябре 1943 года, после капитуляции Италии. Эта дивизия была сформирована в знак благодарности Германии за участие германского добровольческого авиационного легиона «Кондор» в Гражданской войне в Испании 1936—1939 годов на стороне войск генерала Франко. Через нее прошло около 45 тыс. испанцев [807] . Собственно 250-я дивизия потеряла, по некоторым оценкам, около 4,5 тыс. погибшими [808] . Всего за время боев «голубая дивизия» и другие испанские части, продолжавшие сражаться в 1944—1945 годах, потеряли 4957 убитых и умерших от ран и болезней (последних было около 1,5 тыс.) и 8766 раненых. Потери собственно «голубой дивизии» пропавшими без вести составили 326. Кроме того, потери больными составили 8,4 тыс. человек, а обмороженными – 1,5 тыс. человек. 2 тыс. раненых и больных стали инвалидами [809] . Практически все пропавшие без вести оказались в советском плену. Советские потери в боях против 250-й дивизии ее бывший командир генерал Эмилио Эстебан-Инфантес оценивал в 32 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести на Ленинградском фронте и 14 тыс. – на Волховском фронте [810] . После отзыва дивизии остался Испанский легион численностью 1800 человек, отправленный домой в конце марта 1944 года, и еще около 700 человек испанских добровольцев продолжало воевать в составе 6-й горнострелковой дивизии СС «Норд» и в других соединениях войск СС. Всего в советском плену оказались 452 испанца из «голубой дивизии» и дивизии «Норд», из них умерли в плену 70 человек [811] . По испанским данным, потери испанских войск на Восточном фронте пленными составили 464 человека, а число умерших могло достигать 130. Однако, как полагают испанцы, около 70 человек из числа пленных в действительности являлись перебежчиками [812] . Выжившие в плену перебежчики после войны могли остаться в СССР или переехать в другую страну. Скорее всего цифра в 130 не вернувшихся из плена включает не только погибших, но и примерно 50 человек дезертиров, не пожелавших возвращаться в Испанию. Если это так, то в плену, вполне возможно, умерло 82 испанца, поскольку 12 человек, на которых российская официальная статистика приуменьшает общее число испанских пленных, скорее всего, являются умершими в плену. Отметим, что цифра в 464 пленных испанца находит подтверждение в советских документах. Согласно справке ГУПВИ МВД СССР от 28 января 1949 года, к началу этого года было учтено 464 военнопленных испанца, из которых 78 к тому времени было репатриировано, 1 был признан гражданским пленным и переведен в лагерь для интернированных, 1 бежал, 13 были переведены в тюрьмы, 67 умерли, а 304 оставались в лагерях для военнопленных [813] . Вероятно, разница в 12 человек образовалась за счет тех, кто был переведен в тюрьмы. Вполне возможно, 12 из 13 этих людей погибли.

Общие потери Испании во Второй мировой войне можно оценить в 5 тыс. погибших военнослужащих. Кроме того, около 100 тыс. испанских рабочих работали в Германии и на оккупированных немецкими войсками территориях, где некоторые из них могли погибнуть от союзных бомбардировок. Также некоторое число испанских моряков торгового флота могли погибнуть на судах, потопленных в ходе битвы за Атлантику и в Средиземном море. Однако никаких цифровых данных насчет этих жертв нет. Значительное число испанских иммигрантов, покинувших страну после победы генерала Франко, сражались в армиях стран Антигитлеровской коалиции, и многие из них погибли. Однако они не являлись жителями Испании к началу Второй мировой войны, а уцелевшие не могли вернуться в Испанию после окончания войны. Поэтому их потери учтены нами в потерях стран Антигитлеровской коалиции. Точно так же потери испанских легионеров в России были учтены нами в составе потерь германских вооруженных сил.

Потери Италии

По официальным итальянским данным до перемирия, заключенного 8 сентября 1943 года, итальянские вооруженные силы, без учета потерь местных солдат колониальной армии, потеряли 66 686 убитыми и умершими от ран, 111 579 пропавшими без вести и умершими в плену и 26 081 умерший от болезней, а всего 204 346 погибших. После перемирия потери составили 42 916 убитыми и умершими от ран, 19 840 пропавшими без вести и умершими в плену, 24 274 умершими от болезней, а всего 87 030 погибших. По видам вооруженных сил безвозвратные потери распределяются следующим образом: сухопутная армия – 201 405 погибших, флот – 22 034, ВВС – 9096, колониальные войска – 354, военных священников – 96, фашистская милиция (чернорубашечники) – 10 066, полувоенные формирования – 3252, не определены – 45 078 человек. По театрам боевых действий потери итальянских вооруженных сил распределяются следующим образом: Италия – 74 725 (в том числе 37 573 после перемирия), Франция – 2060 (1039 человек после перемирия), Германия – 25 430 (24 020 после перемирия – речь идет главным образом об умерших в лагерях для военнопленных), в Греции, Албании и Югославии 45 459 (10 090 после перемирия), в СССР – 82 079 (3522 после перемирия), в Африке – 22 341 (1565 после перемирия), на море – 28 438 (5526 после перемирия), другие и неопределенные 6844 (3695 после перемирия). Кроме того, после перемирия 5927 человек погибло в итальянских соединениях, сражавшихся на стороне англо-американских союзников, а 13 тыс. человек погибло в армии Итальянской социальной республики, сражавшейся на стороне Германии, и в 29-й итальянской дивизии СС. Также 17 488 партизан погибло в итальянском движении Сопротивления [814] . В советском плену из 48 957 итальянцев умерли 27 683 человека [815] . Всего в итальянской армии служило около 4 млн человек.

По данным германского командования, потери итальянских войск, как сухопутных, так и авиации, на Восточном фронте в период с 22 июня 1941 года по 28 февраля 1943 года составили 6674 убитыми, 36 303 ранеными и 68 443 пропавшими без вести [816] . С учетом того, что в советском плену оказалось 48 957 итальянцев, 19 486 пропавших без вести следует признать убитыми. В период с 1 ноября 1943 года по 31 декабря 1944 года, по данным германского командования, потери итальянских сухопутных войск и авиации составили 113 убитыми, 287 ранеными и 422 пропавшими без вести [817] . Вероятно, это были потери оставшейся на Востоке итальянской авиации и отдельных частей сухопутных войск, действовавших против партизан. Суммарные безвозвратные потери на Востоке итальянских вооруженных сил, по данным германского командования, составляют 75 652 человека, что меньше суммарных безвозвратных потерь, по данным итальянского командования, на 6427 человек. Вероятно, разница образовалась за счет умерших от ран и болезней.

С точки зрения соотношения потерь итальянские войска действовали довольно неэффективно. Так, например, во время битвы за Францию итальянцы наступление начали только 20 июня и за 6 дней боев, продолжавшихся до 25 июня, потеряли 631 убитого и 816 пропавших без вести, из которых убитыми оказались 390 человек, а также 2631 раненого и 2151 обмороженного [818] . Французские потери убитыми составили только 37 человек [819] .

Потери мирного населения Италии составили 153 147 человек (123 119 после перемирия). Из этого числа 61 432 человека (42 613 после перемирия) погибли в результате бомбардировок англо-американской авиацией. 36 тыс. потерь мирного населения после перемирия составили женщины. Итальянская статистика также включает в потери мирного населения жертвы среди партизан [820] . Оставшаяся часть потерь гражданского населения приходится главным образом на репрессии со стороны германских оккупационных властей и погибших в ходе наземных боевых действий и на затопленных итальянских судах. Сюда же включены фашисты и сторонники Итальянской Социальной Республики Бенито Муссолини, убитые партизанами, главным образом после капитуляции немецких войск в Италии 29 апреля 1945 года. Жертвы холокоста в Италии составили 8562 человека [821] . Жертвами геноцида цыган стали примерно 1 тыс. итальянских граждан [822] .

Общие потери Италии мы оцениваем в 463,4 тыс. человек, из которых 327,8 тыс. составляют потери военных, включая потери бойцов итальянского Сопротивления. Следует отметить, что значительную часть партизан составляли бывшие военнослужащие итальянской армии, которым удалось избежать разоружения и интернирования германскими войсками. По меньшей мере, 23,4 тыс. итальянцев погибли, сражаясь на стороне Антигитлеровской коалиции.

Потери Мальты

Потери гражданского населения Мальты от налетов германо-итальянской авиации оцениваются в 1,5 тыс. человек [823] . На остров было сброшено 14 тыс. бомб, разрушено и повреждено около 30 тыс. зданий. Сравнительно небольшое число жертв объясняется тем, что население столицы Ла-Валетты и трех других городов острова было эвакуировано в сельскую местность.

Потери Эфиопии (Абиссинии, Итальянской Восточной Африки)

В 1935—1936 году Эфиопия была оккупирована Италией и преобразована в колонию Итальянская Восточная Африка, вместе с Итальянским Сомали и Эритреей. Эта аннексия не была признана многими странами. После вступления последней во Вторую мировую войну в июне 1940 года в Эфиопии активизировалось партизанское движение сторонников эфиопского императора Хайле Селассие I. За пределами городов итальянские войска эфиопскую территорию не контролировали. После первоначальных успехов итальянских войск в Британском Сомали они стали отступать под натиском британских колониальных войск, а также частей «Свободной Франции» и «Свободной Бельгии», действовавших с территории французских и бельгийских колоний. Главнокомандующий и вице-король Итальянской Восточной Африки маршал герцог Амедео Аоста продолжал сопротивление до 18 мая 1941 года, когда 7-тысячный итальянский контингент под его командованием вынужден был согласиться на почетную капитуляцию в эфиопской крепости Амба Аладжа. В ноябре 1941 года оставшаяся итальянская армия в Эфиопии, лишенная снабжения из метрополии, вынуждена была капитулировать. В плен сдалось более 40 тыс. человек во главе с генералом Джулиелмо Наси. Всего в плен попали до 230 тыс. итальянских солдат, преимущественно из колониальных войск. Разрозненные отряды итальянцев из числа местных колонистов и немногих избежавших плена итальянских солдат вели партизанскую войну вплоть до всеобщей итальянской капитуляции 9 сентября 1943 года. Итальянская армия насчитывала 74 тыс. итальянских солдат и 182 тыс. эритрейцев, сомалийцев и эфиопов. Большинство итальянских колониальных формирований составляли недавно созданные иррегулярные части (банды), отличавшиеся очень низкой боеспособностью. Британские войска и их эфиопские союзники имели значительно более 250 тыс. человек – преимущественно колониальных солдат из Нигерии, Северной и Южной Родезии, Ньясаленда, Южной Африки, Британской Западной Африки, Британской Восточной Африки, Судана, Британского Сомали, а также из Индии и Британской Подмандатной Палестины. Потери итальянских войск составили до 6 тыс. убитыми, потери британских войск – до 4 тыс. убитыми. По британским, возможно, преувеличенным данным, было взято в плен 278,5 тыс. итальянских солдат. Не исключено, что в это число входит и вспомогательный персонал (носильщики, погонщики мулов и др.). Бойцы колониальных войск были отпущены по домам. Во время боев в Сомали в 1940 году итальянские потери убитыми и пропавшими без вести составили 2052 человека, а британские – 250 человек. В 1941 году в наиболее ожесточенной битве за Керен в феврале – марте итальянские войска потеряли до 3 тыс. убитых и раненых, а британские – 500 убитыми и 3229 ранеными. Потери британских войск во время боев в районе эфиопской столицы Аддис-Абебы в марте – апреле составили около 500 убитых и раненых. В этих боях приняла участие единственная эфиопская «часть Гидеона» численностью 1600 человек во главе с вернувшимся в страну императором Хайле Селассие. В последующих сражениях 1941 года потери союзников также составили около 500 человек убитыми и ранеными [824] .

Потери итальянских колониальных войск можно оценить в 4,3 тыс. человек. Из этого числа, вероятно, до 3 тыс. приходится на эфиопов и эритрейцев. Потери эфиопских и сомалийских иррегулярных формирований, сражавшихся на британской стороне, были незначительными. Возможно, несколько более значительные потери понесли британские сомалийские формирования – до 200 человек. Потери Эфиопии (включая Эритрею, в 1952 году присоединенную к Эфиопии) мы оцениваем в 3 тыс. человек, потери сомалийских племен (после войны, в 1960 году, британское и итальянское Сомали объединились в единое государство) – в 1,5 тыс. человек.

По официальным эфиопским данным, всего в войне против Италии в 1935—1941 годах погибло 760 тыс. человек [825] , однако эта цифра выглядит многократно преувеличенной. Надо также иметь в виду, что основная масса потерь пришлась на время активных боевых действий в 1935—1936 годах.

Потери Албании

Потери Албании, как военные, так и гражданские, оценивались после войны Организацией по оказанию помощи и восстановлению ООН в 30 тыс. человек [826] . В Албании было убито нацистами около 200 евреев. Все они являлись гражданами Югославии [827] . По официальным албанским данным, в боях с германо-итальянскими оккупантами в 1939—1944 годах погибло 28,8 тыс. албанцев [828] . Вероятно, эта цифра включает и потери албанской армии во время короткой албано-итальянской войны в апреле 1939 года, а также потери партизан антикоммунистического Национального фронта (Балы комбтар), которые до осени 1943 года сражались вместе с коммунистическими партизанами Энвера Ходжи против итальянских войск, а после итальянской капитуляции перешли на сторону высадившихся в стране германских войск, так как Германия провозгласила формальную независимость Албании. Возможно, сюда также входят и потери 12-тысячной албанской армии, участвовавшей в 1940—1941 годах в войне Италии против Греции. Оценки потерь гражданского населения Албании разнятся.

Потери Югославии

Потери Югославии во Второй мировой войне во времена Тито официально оценивались в 1706 тыс. погибших и умерших от голода и болезней. Однако Американское бюро переписей в 1954 году оценивало военные потери Югославии в 1067 тыс. погибших. При этом американские статистики утверждали, что официальная югославская цифра значительно завышает размер потерь, поскольку была озвучена после войны и не учитывала данные послевоенной переписи населения [829] . Хорватский исследователь Владимир Жерявич, проанализировав данные переписей населения 1921, 1931 и 1948 годов, считает, что и американская оценка завышена и действительное число погибших – 1027 тыс. человек [830] .

Согласно российским официальным данным, 21 830 уроженцев Югославии, главным образом хорватов, оказались в советском плену. Из них умерли 1476 человек [831] . Боснийский исследователь сербского происхождения Боголюб Кочович, также используя данные довоенной и послевоенной переписи населения Югославии, определяет потери в войне в 1014 тыс. погибших. По его данным, основанным на официальной оценке 1964 года, в Боснии и Герцеговине среди тех, чьи имена были известны, в годы войны погибло 177 045 человек, а 49 242 было ранено. Для Сербии (без Воеводины и Косова) соответствующие цифры составили 97 728 и 123 818, для Воеводины – 41 370 и 66 957, для Косова – 7927 и 13 960, для Черногории – 16 903 и 14 136, для Хорватии – 194 749 и 106 220, для Македонии – 19 076 и 32 374, для Словении – 40 791 и 101 929, и 1744 убитых и 2214 раненых не могли быть распределены по республикам. Общее число тех жертв войны в Югославии, чьи имена были известны в 1964 году, составляло 597 323 убитых и 509 849 раненых. Эти списки составлялись по просьбе правительства ФРГ для расчета причитающихся Югославии выплат. Кроме того, по оценке правительства Югославии, имелось еще 150—180 тыс. погибших, чьи имена не удалось установить по причине уничтожения целых семей и даже деревень в горных районах, а также из-за послевоенной эмиграции тех родственников и знакомых, которые могли бы сообщить об этих погибших. Таким образом, речь могла идти о 750—780 тыс. погибших [832] . Эта цифра охватывает только тех, кто погиб в борьбе с германо-итальянско-болгарскими оккупантами и их местными союзниками. В. Жерявич добавил к этому числу примерно 200 тыс. жертв среди коллаборационистов и получил цифру потерь в результате боевых действий и репрессий. Эта цифра может быть увеличена до 234 тыс., если принять общую цифру погибших жителей Югославии в 1 014 тыс. человек.

В. Жерявич привел также национальный состав 597 323 погибших, чьи имена были установлены:

Сербы – 346 740

Хорваты – 83 257

Словенцы – 42 027

Македонцы – 6724

Черногорцы – 16 726

Боснийцы-мусульмане – 32 300

Евреи – 45 000

Турки – 686

Албанцы – 3241

Венгры – 2680

Словаки – 1160

Неизвестные – 16 202.

На наш взгляд, в действительности число 597 323 погибших достаточно полно отражает жертвы народов Югославии в борьбе против германо-итало-болгарских оккупантов и их местных пособников, и его не требуется увеличивать на 150—180 тыс. якобы недоучтенных жертв. Ведь сама перепись 1964 года имела своей целью максимизацию числа жертв, и, в надежде на репарационные выплаты, люди старались назвать максимальное число жертв. Возможный недоучет наверняка был незначительным и компенсировался двойным счетом одних и тех же лиц, в том числе из-за разного написания одних и тех же фамилий. Как нам кажется, оставшиеся вне переписи 1964 года – жертвы среди бойцов коллаборационистских формирований, жертвы англо-американских воздушных налетов, жертвы среди мирного населения, вызванные действиями партизан Тито, а также жертвы избыточной смертности, вызванной эпидемиями и голодом, в 430 тыс. человек, вычитая из общей величины потерь, определенной В. Жерявичем в 1027 тыс. человек, 597 тыс. поименно установленных жертв оккупантов и их пособников. Из 430 тыс. погибших, по нашей оценке, примерно половина, или 215 тыс. человек, приходится на бойцов коллаборационистских формирований, включая сюда и бойцов сражавшегося в составе вермахта и уничтоженного в Сталинградском котле 373-го хорватского пехотного полка и 13-ю и 23-ю хорватскую дивизии СС, действовавших преимущественно на Балканах и короткое время сражавшихся против советских войск в Венгрии. В этих дивизиях, кроме хорватов, служили мусульмане и фольксдойче. Югославские фольксдойче также служили в 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Ойген», действовавшей в основном против НОАЮ.

Мы предполагаем, что в разбивке 597 323 погибших по национальностям цыгане составляют подавляющее большинство в категории «неизвестных», и оцениваем число жертв геноцида цыган Югославии в 16 тыс. человек. Это близко к оценке В. Жерявича, который оценивает жертвы среди цыган в 18 тыс. человек. Число жертв холокоста в Югославии мы оцениваем в 45 тыс. человек. Возможно, это число немного меньше, поскольку некоторое, хотя и небольшое число евреев могло погибнуть в рядах НОАЮ.

Существуют и более высокие оценки числа жертв холокоста (67 122 погибших) [833] и геноцида цыган в Югославии (40 тыс. погибших) [834] . Они представляются нам завышенными.

Так же, как показывает В. Жерявич, совершенно фантастическими являются утверждения коммунистов Югославии, что в хорватском концлагере Градина-Ясеновац усташами были замучены 700 тыс. человек и что жертвы были похоронены в почти 900 могилах по 800 жертв в каждой. Археологические раскопки на месте лагеря эту версию не подтвердили. В 1989 году было раскопано 7 могил. Сведения были опубликованы только по 6 могилам, в которых нашли в общей сложности 485 скелетов, или в среднем по 61 скелету на могилу. Если предположить, что такая же ситуация и с другими могилами, то число жертв Ясеноваца можно оценить в 55—60 тыс. человек, но никак не в 700 тыс. В. Жерявич оценивает число умерших в этом лагере в 85 тыс. человек, в том числе 50 тыс. сербов, 12 тыс. хорватов и мусульман, 13 тыс. евреев и 10 тыс. цыган. Число жертв среди коллаборационистов, выданных английскими войсками партизанам Тито и убитых в Блейберге на австро-югославской границе и во время т. н. «маршей смерти» в лагеря, Жерявич оценивает в 12 196 хорватов, 1,5—2 тыс. сербских и черногорских четников и около 8 тыс. словенских коллаборационистов из «Белой гвардии» генерала Леона Рупника. Это дает 21,7—22,2 тыс. жертв, но никак не 300 тыс. жертв, как утверждали некоторые хорватские эмигранты.

Необходимо подчеркнуть, что ни Б. Кочович, ни В. Жерявич не анализировали югославские переписи с точки зрения их точности и изменения их точности от переписи к переписи. Поэтому трудно сказать, насколько точны их оценки общего числа жертв. Но увеличение данных поименной переписи жертв среди противников стран Оси на 150—180 тыс. человек представляется нам не вполне обоснованным

Следует отметить, что обе оценки, как В. Жерявича, так и Б. Кочовича, основаны только на переписных данных и зависят от методов расчета. Кочович определил общие демографические потери Югославии в годы войны в 1985 тыс. человек, а Жерявич – в 2022 тыс. человек. Падение рождаемости первый определил в 333 тыс. человек, а второй – в 326 тыс. человек. Эмиграцию в годы войны Кочович оценил в 638 тыс. человек, а Жерявич – в 669 тыс. человек.

Потери югославской армии и партизан Иосип Броз Тито, выступая 21 мая 1945 года в Загребе, оценил в 300 тыс. погибших, а общие потери Югославии – в 1,7 млн человек [835] .

К Парижской мирной конференции 1946 года цифры потерь были уточнены югославским правительством – 1706 тыс. погибших югославов, в том числе 305 тыс. бойцов Народно-освободительной армии [836] .

Была также сделана раскладка общей цифры потерь по представителям различных национальностей:

Сербы – 1280 тыс.

Хорваты – 110 тыс.

Боснийцы – 100 тыс.

Словенцы – 60 тыс.

Евреи – 60 тыс.

Черногорцы – 50 тыс.

Македонцы – 35 тыс.

Албанцы – 4 тыс.

Венгры – 3 тыс.

Словаки – 1 тыс.

Турки – 686.

В сумме это дает 1703,7 тыс. человек, что на 2,3 тыс. меньше суммарной цифры. Очевидно, 2,3 тыс. человек приходятся на представителей других национальностей, а также на тех, чья национальность не была определена. Несомненно, общее завышение потерь произошло почти исключительно за счет потерь сербского населения. Для этой цели потребовались утверждения, что в хорватском концлагере Ясеновац погибло 700 тыс. человек, преимущественно сербов. Это число более чем на 600 тыс. преувеличивает количество жертв. Жертвы других национальностей, особенно хорватов, здесь, скорее всего, приуменьшены.

Бросается в глаза отсутствие жертв среди цыган. Вероятно, в данном исчислении цыгане включены в состав сербов, хорватов и боснийцев.

Общие цифры потерь никакого демографического обоснования не имели и были направлены на то, чтобы добиться как можно больших репарационных платежей в пользу Югославии.

Б. Кочович дает другую разбивку потерь по национальностям:

Сербы – 487 тыс.

Хорваты – 207 тыс.

Словенцы – 32 тыс.

Черногорцы – 50 тыс.

Мусульмане – 86 тыс.

Македонцы – 7 тыс.

Другие славяне – 12 тыс.

Албанцы – 6 тыс.

Евреи – 60 тыс.

Цыгане – 27 тыс.

Немцы – 26 тыс.

Прочие – 14 тыс.

Всего – 1014 тыс.

В. Жерявич дает несколько иную разбивку погибших по национальностям (в скобках – число погибших на территории Югославии):

Сербы – 530 тыс. (497,33 тыс.)

Хорваты – 192 тыс. (178,14 тыс.)

Словенцы – 42 тыс. (36,6 тыс.) [837]

Черногорцы – 20 тыс. (20 тыс.)

Мусульмане – 103 тыс. (100,3 тыс.)

Македонцы – 6 тыс. (6 тыс.)

Другие славяне – 7 тыс. (7 тыс.)

Албанцы – 18 тыс. (18 тыс.)

Евреи – 57 тыс. (33,24 тыс.)

Цыгане – 18 тыс. (18 тыс.)

Немцы – 28 тыс. (28 тыс.)

Прочие – 6 тыс. (6 тыс.)

Всего – 1027 тыс. (947 тыс.)

Он также следующим образом распределяет потери по республикам Югославии:

Таблица 25. Распределение потерь различных национальностей по республикам бывшей Югославии (в тыс. человек)

В. Жерявич также попытался оценить распределение потерь Югославии по категориям и по республикам. При этом он подчеркивает, что общая величина статистически рассчитанных потерь оказывается лишь на 10—20 % меньше величины потерь, зарегистрированных местными органами власти. В Хорватии, например, статистически рассчитанные потери составляют 271 тыс., а зарегистрированные – 266,6 тыс.

Таблица 26. Распределение категорий потерь по республикам Югославии (тыс. человек)

Как нам представляется, В. Жерявич почти на 70 тыс. человек занижает потери НОАЮ, которые, по нашей оценке, вместе с потерями югославской королевской армии в 1941 году составляют около 306,2 тыс. человек. Зато потери коллаборационистских формирований, с учетом также их потерь за пределами Югославии, в частности, на советско-германском фронте, практически совпадают с нашей оценкой – 215 тыс. человек.

Потери югославской королевской армии в войне с немцами и их союзниками в войне 1941 года точно неизвестны. Боевые действия, начавшиеся 6 апреля, уже 17 апреля завершились капитуляцией югославской армии. В плен попало 343,7 тыс. югославских военнослужащих. Большинство из них были отпущены по домам, но несколько тысяч, преимущественно сербов, умерли в германских лагерях. Еще примерно 300 тыс. югославских солдат разошлись по домам и избежали плена. Немцы потеряли в боях против югославов 151 убитым, 15 пропавшими без вести и 392 ранеными. С учетом этого югославские потери вряд ли превышали 500 человек убитыми.

Впоследствии была дана раскладка потерь НОАЮ по годам и категориям потерь, которая подтвердила цифру, названную Тито [838] . Недоучет партизанских потерь немцами мог образоваться за счет потерь, которые партизаны понесли в борьбе с итальянцами, болгарами, четниками и некоторыми другими формированиями, когда те действовали без взаимодействия с немцами.

Таблица 27. Потери НОАЮ с 7 июля 1941 г. по 16 мая 1945 г.

Общее число погибших и пропавших без вести составляет 305 672 человека. Отметим, что, скорее всего, категория «умершие от ран» включает в себя также умерших от болезней, поскольку эти две категории потерь вряд ли различались в партизанских госпиталях. Основные потери приходятся на 1944 и 1945 годы, что также является вполне закономерным. В 1944 году немцы проводят ряд крупных карательных операций против югославских партизан, а последние три месяца этого года партизанская армия Тито вынуждена была вести уже не партизанскую, а обычную фронтовую борьбу против германо-хорватских войск, располагавших тяжелым вооружением и пользовавшихся поддержкой авиации, которых у партизан так и не появилось. Особенно большими потери НОАЮ были в 1945 году, когда боевые действия продолжались всего четыре с половиной месяца. Потери этого года оказались всего в 1,7 раза меньше потерь 1944 года, тогда как, если бы сохранился уровень потерь 1944 года, то разница должна была быть почти в 3 раза. На потерях 1945 года, несомненно, сказался тот факт, что НОАЮ пришлось сражаться главным образом против регулярных германских соединений.

Пришедшая на помощь НОАЮ Красная Армия также внесла свой небольшой вклад в потери мирного населения Югославии. Советские войска пробыли на территории Сербии всего месяц, в конце сентября и в октябре 1944 года, но это время было отмечено массовыми изнасилованиями и убийствами. Один из руководителей Народно-освободительной армии Югославии, соратник Тито, а в дальнейшем известный диссидент Милован Джилас свидетельствует в своих мемуарах:

«После прорыва Красной Армии в Югославию и освобождения Белграда осенью 1944 года произошло столько серьезных – одиночных и групповых – выпадов красноармейцев против югославских граждан и военнослужащих, что это для новой власти и Коммунистической партии Югославии переросло в политическую проблему». Советское командование на эту тему не желало разговаривать, а глава советской военной миссии в Югославии генерал Н.В. Корнеев назвал обвинения против Красной Армии клеветой. А когда ему указали, что, в отличие от красноармейцев, английские офицеры подобных эксцессов не совершают, Корнеев взорвался:

«– Самым решительным образом протестую против оскорблений, наносимых Красной Армии путем сравнения ее с армиями капиталистических стран!»

По словам Джиласа, коммунисты собрали заявления жителей, согласно которым произошло 121 изнасилование, 111 сопровождались убийством. Число изнасилований, после которых жертва осталась жива, наверняка было гораздо больше, но о них не заявляли. Кроме того, было 1204 случая ограбления с нанесением телесных повреждений. Югославские коммунисты пробовали жаловаться на насильников красноармейцев Сталину, но тот фактически взял их под защиту, заявив: «Представьте себе человека, который проходит с боями от Сталинграда до Белграда – тысячи километров по своей опустошенной земле, видя гибель товарищей и самых близких людей!

Разве такой человек может реагировать нормально? И что страшного в том, если он пошалит с женщиной после таких ужасов?» [839]

Общие потери Югославии в войне мы вслед за В. Жерявичем оцениваем в 1027 тыс. человек. Из этого числа жертвы среди военнослужащих мы оцениваем 521,2 тыс. человек, из которых 306,2 тыс. человек погибли, сражаясь на стороне Антигитлеровской коалиции.

Потери Болгарии

Потери болгарских войск во время несения оккупационной службы в Югославии и Греции в 1941—1944 годах, главным образом, в результате столкновений с местными партизанами, составили около 3 тыс. человек [840] . По утверждению болгарских коммунистов, более 15 тыс. человек погибли в партизанских отрядах, сражавшихся против царского правительства Болгарии в 1941—1944 годах [841] . По официальным данным царского правительства, число жертв среди партизан и коммунистического подполья было значительно меньше – 2320 было убито в бою и 199 человек казнено [842] . Эти данные нам кажутся более близкими к истине. Болгарские армия и полиция также понесли потери в борьбе с партизанами, но они наверняка были меньшими, из-за превосходства правительственных войск в вооружении. Потери болгарской армии в борьбе с партизанами мы условно оцениваем в одну треть от потерь партизан убитыми, т. е. в 770 человек. Потери болгарской армии в 1944—1945 годах, когда она действовала на стороне Антигитлеровской коалиции, составили 10 124 убитыми и умершими от ран и болезней и 21 541 ранеными [843] . Кроме того, в 1941 году советские подлодки потопили болгарские транспорт «Шипка» и шхуну «Успех». Жертвы среди экипажей могли составить несколько десятков человек. Болгарские сторожевые корабли потопили одну советскую подлодку, а две другие подорвались на минах и затонули в болгарских территориальных водах. Мирное население Болгарии понесло значительные потери во время налетов англо-американской авиации на Софию и другие болгарские города. Так, 10 января 1944 года, которое болгары называют «черным понедельником», во время налета американских и британских «летающих крепостей» погибло 750 и было ранено 710 человек, разрушено 4100 зданий. После этого Софию покинули 300 тыс. жителей. Не менее сильный налет на болгарскую столицу был совершен 30 марта 1944 года, когда в городе было отмечено около 2 тыс. пожаров. В Софии почти не было подвалов и бомбоубежищ, что увеличивало число жертв. Всего в 1943—1944 годах союзная авиация совершила над территорией Болгарии около 23 тыс. самолето-вылетов. На 186 болгарских населенных пунктов было сброшено 45 тыс. тонн фугасных и зажигательных бомб. Были уничтожены 12 тыс. зданий, погибли 4208 и были ранены 4744 человека. Болгарской противовоздушной обороной, прежде всего истребителями, были сбиты 65 самолетов союзников, и еще 71 машина получила повреждения. В ходе боевых вылетов над Болгарией союзники потеряли 585 человек, из которых 329 человек попали в плен, 187 погибли и 69 умерли от ран. Потери болгарской авиации составили 24 истребителя, еще 18 машин были повреждены. Погибли 19 пилотов. Одной из целей интенсивных налетов союзной авиации на Болгарию в первой половине 1944 года было создать у немцев впечатление, что высадка основных сил союзников должна последовать на Балканах. Начиная с сентября 1944 года, в боях против немцев болгарская авиация потеряла 15 самолетов и 18 летчиков [844] . Следует отметить, что, по немецким данным, с 1 июля по 31 августа 1944 года потери болгарских вооруженных сил составили 41 убитого и 49 раненых [845] . Вероятно, сюда входят потери как летчиков, так и наземного персонала ВВС и ПВО при отражении налетов союзной авиации. После прихода к власти коммунистов 9 сентября 1944 года были убиты и казнены 2618 человек – офицеров армии, полиции и чиновников, а также представителей имущих классов [846] . Предполагая, что военных и гражданских среди жертв репрессий было поровну, потери болгарской армии от террора надо увеличить на 1,3 тыс. человек. Общие потери Болгарии можно оценить в 23,5 тыс. человек, из которых на военных и партизан приходится около 18 тыс. погибших.

Потери Греции

Согласно официальным греческим данным Национального совета по репарациям, потери вооруженных сил Греции составили 13 327 погибших, 62 663 раненых и 1290 пропавших без вести во время итало-греческой войны 1940—1941 годов [847] , 1100 погибших в составе греческих частей, сражавшихся вместе с британскими войсками на Ближнем Востоке, и 20 650 погибших партизан. Потери среди гражданского населения составили из 56 225 расстрелянных германскими, итальянскими и болгарскими оккупационными властями, 105 тыс. умерших в германских концлагерях, 7120 человек, ставших жертвами германских и англо-американских бомбардировок, 3,5 тыс. моряков торгового флота, погибших на судах, потопленных германской авиацией и подлодками, а также 600 тыс., умерших от голода [848] . Число погибших от голода, на наш взгляд, многократно завышено, в расчете увеличить сумму причитающихся стране репараций. Число жертв холокоста в Греции оценивается в 69,5 тыс. погибших евреев [849] . Г. Фрумкин усомнился в официальных греческих цифрах, считая их значительно завышенными в части потерь мирного населения, и оценил потери Греции в 20 тыс. погибших военных в ходе итало-греческой войны, 60 тыс. репрессированных гражданских лиц-неевреев (вероятно, сюда входят и потери партизан), 20 тыс. депортированных-неевреев (по всей вероятности, также погибших), 60 тыс. уничтоженных нацистами евреев и 140 тыс. жертв голода [850] . Основания для оценки, сделанной Фрумкиным, столь же неясны, как и основания для официальной оценки. Как нам представляется, официальные данные о потерях вооруженных сил и партизан могут быть близки к действительности. Но их надо увеличить за счет ряда категорий потерь, не принятых во внимание Национальным советом по репарациям. Они не включают, в частности, потери во время боев на Крите в мае 1941 года. Во время безуспешного отражения германского десанта на остров расположенные там греческие войска потеряли 426 погибшими (включая умерших от ран), до 850 раненых и 5255 захваченных в плен. Кроме того, во время боев на Крите погибло до 3 тыс. мирных жителей [851] . Большое число раненых по сравнению с числом убитых во время войны в континентальной Греции, в соотношении 4,7:1, говорит о том, что в статистику погибших здесь не включены умершие от ран. Если принять долю умерших от ран в 10 % от общего числа раненых, то количество умерших от ран можно оценить в 6,3 тыс. человек, а общее число военнослужащих регулярной греческой армии, погибших во время Второй мировой войны, мы оцениваем в 22,4 тыс., включив в число убитых всех пропавших без вести. Общие потери военных мы оцениваем, с учетом потерь партизан, по официальным данным, в 43 тыс. человек, полагая, что официальная цифра в 20 650 погибших партизан включает в себя также жертв борьбы коммунистических партизан ЭЛАС (Греческой национально-освободительной армии) против британских войск в Афинах в декабре 1944 года. Следует отметить, что большинство партизан были бывшими солдатами греческой армии, распущенной немцами по домам. Общее число греков, попавших в германский и итальянский плен в континентальной Греции, оценивалось Гитлером в 210 тыс. солдат и 8 тыс. офицеров [852] , а с учетом пленных, взятых на Крите, – в 223 тыс. человек. Все они были вскоре отпущены по домам. Гитлер заявил в Рейхстаге 4 мая 1941 года, что «все греческие пленные были освобождены немедленно после капитуляции, принимая во внимание их героическую борьбу» [853] .

Также мы склонны принять число жертв холокоста, приводимое Мартином Джилбертом. Голод в Греции зимой 1941/42 года действительно имел место, чему значительно способствовала британская морская блокада. До войны Греция не голодала, поскольку имела возможность импортировать необходимое количество продовольствия. Поэтому все жертвы голода должны быть отнесены к военным потерям Греции, но определить их число весьма затруднительно. Осень 1940 года была в Греции необычайно засушливой, лето 1940 года чрезвычайно жарким, а зима 1941/42 года – необычайно холодной. Все это значительно уменьшило урожаи основных продовольственных культур. Под давлением греческого правительства в изгнании Англия ослабила блокаду весной 1942 года, разрешив поставки продовольствия в Грецию. Помощь Греции оказали также Турция и Швеция. С лета 1942 года Международный Красный Крест мог наладить значительные поставки продовольствия в Грецию, в том числе благодаря поставкам канадского и аргентинского зерна. Но и ранее он оказывал значительную помощь Греции при содействии держав Оси. Зимой 41-го, в самый разгар голода, МКК распределил 800 тыс. тарелок бесплатного супа и создал 450 центров питания для 100 тыс. детей старше семи лет и 130 попечительских центров для детей более младшего возраста. По оценке Красного Креста, от голода и нехватки теплой одежды умерло около 250 тыс. человек [854] . Эта цифра и кажется нам наиболее близкой к истине, как данная нейтральным институтом, чьи представители реально работали в Греции в период голода. Надо также учесть, что в момент публикации отчета МКК не был заинтересован ни в преувеличении, ни в преуменьшении масштаба голода и не собирался обвинять в его возникновении ни государства Оси, ни страны Антигитлеровской коалиции. Конечно, мы не знаем, какой первичной статистикой располагал МКК и каков был метод оценки. Вероятно, точность числа 250 тыс. погибших лежит в пределах плюс-минус 50 тыс. человек.

Мы оцениваем общее число потерь вооруженных сил и партизан Греции, принимая цифры Национального совета по репарациям, в 43 тыс. человек, число жертв репрессий и депортаций в концлагеря со стороны оккупационных властей, принимая суммарную цифру Г. Фрумкина, но вычтя из нее потери партизан, в 100 тыс. человек, а число жертв голода, принимая оценку МКК, – в 250 тыс. человек. В сумме это дает потери Греции в 393 тыс. человек.

Потери Финляндии

В войне-продолжении с Советским Союзом, которую Финляндия вела с июня 1941 по сентябрь 1944 года, в финские вооруженные силы было призвано 475 тыс. человек. В ходе войны-продолжения в период с 15 июня 1941 года до 30 сентября 1944 года финские вооруженные силы потеряли 38 677 погибших на поле боя, 13 202 умерших от ран, 6577 пропали без вести и 259 попали в плен. Общее число погибших и пропавших без вести составило 58 715 человек. Советские потери убитыми и пропавшими без вести финское командование оценивало в 265 тыс. человек, не считая пленных [855] . Умерло в плену 997 из 3114 финских пленных, или 32,0 % [856] . Таким образом, общие потери финских вооруженных сил в войне-продолжении убитыми и умершими можно оценить, вычтя из 58 715 погибших и пропавших без вести 2117 оставшихся в живых пленных, в 56 598 человек. В финском плену оказались 64 188 военнослужащих Красной Армии. Из них умерло 18 677, или 29,1 % [857] . Надо также учесть, что 1407 финских добровольцев служили в войсках СС и 256 из них погибли [858] .

В войне-продолжении в 1941 году безвозвратные потери финских войск составили 26 355 человек, в 1942 году – 7552 человека, в 1943 году – 3779, в 1944 году до 31 мая – 1297, а с 1 июня по 30 сентября – 19 732. Кроме того, потери ранеными составили около 158 тыс. человек.

Потери гражданского населения Финляндии в 1941—1944 годах, главным образом, в результате советских бомбардировок, составили чуть более 900 человек погибшими и 2700 раненными в ходе советских бомбардировок, и еще 190 человек стали жертвами атак советских партизан в Северной Финляндии [859] .

1036 финских солдат погибли, пропали без вести и попали в плен в боях с немцами в ходе т. н. лапландской войны с 1 октября 1944 по 31 мая 1945 года. Из этого числа 774 приходится на убитых и умерших от ран, 224 на пропавших без вести и 38 на оставшихся в живых пленных [860] . Таким образом, общее число погибших можно оценить в 998 погибших. Потери ранеными в лапландской войне составили около 3 тыс. человек. Эта война проходила на севере Финляндии, где немецкие войска удерживали часть финской территории. Из общего числа потерь погибшими и ранеными в войне-продолжении и лапландской войне на флот пришлось только 2,27 %, или 4,7 тыс. человек, а на ВВС – 0,5 %, или 1100 человек. Во флоте 86 % потерь пришлось на береговые части, которые чаще всего сражались в качестве пехоты. В сухопутной армии 90 % потерь пришлось на пехоту.

Безвозвратные потери Финляндии в годы Второй мировой войны мы оцениваем в 81,8 тыс. человек, из которых на долю гражданских лиц приходится 2,1 тыс. человек.

Потери Швеции

Во Второй мировой войне в финской армии служили 8680 шведских добровольцев, из которых 33 погибли [861] . Около 1,5 тыс. граждан Швеции также служили в финской армии во время войны-продолжения 1941—1944 годов. C учетом того, что в этой войне в финской армии погибло примерно 11,9 % всех призывников, общее число погибших шведов в рядах финской армии могло составить около 190 человек. Они включены в потери финской армии. По разным оценкам, в войсках СС служило от 145 до 315 шведских добровольцев, из которых погибли от 30 до 45 человек [862] . С учетом того, что в войсках СС к 31 января 1941 года насчитывался всего лишь 101 швед [863] , ближе к истине, вероятно, нижние оценки как численности, так и потерь шведских добровольцев. В советском плену оказалось 72 шведа [864] . Сколько из них погибло в плену, неизвестно. Очевидно, умершие в плену шведы входят в оценки общего числа погибших. 33 шведских военных моряка погибли после того, как шведская подлодка «Ульвен» подорвалась на германской мине и затонула в Балтийском море 16 апреля 1943 года. Жертвами атак германских подлодок стал 391 моряк шведского торгового флота, а жертвами атак советских подлодок – 187 человек. В это число входит и 7 человек с судна «Бенг Стуре», затонувшего 29 октября 1942 года. Потопившая их подлодка Щ-496 доставила 7 спасенных моряков на о. Лавенсари и сдала их советскому военному коменданту. Далее их следы теряются. Шведское судно Красного Креста «Стуреборг» в июле 1942 года было атаковано итальянским самолетом в Средиземном море. В результате погибли 19 шведских моряков и представитель Красного Креста [865] .

Общие потери Швеции во Второй мировой войне можно оценить в 851 человек, из которых военных – около 253 человек.

Потери Исландии

Потери Исландии составили 229 моряков торгового флота, погибших на судах, потопленных германскими подводными лодками, или подорвавшихся на минах в период битвы за Атлантику [866] .

Потери Норвегии

По оценке Г. Фрумкина, потери норвежской армии и флота в кампании 1940 года, а также во время последующих действий в составе Антигитлеровской коалиции оцениваются в 1,3 тыс. человек. Еще примерно 700 норвежцев погибли, сражаясь в войсках СС, а 1,5 тыс. бойцов норвежского Сопротивления стали жертвами германских репрессий. Кроме того, в ходе боевых действий погибло 1,8 тыс. мирных жителей, а 3600 моряков торгового флота погибли в ходе битвы за Атлантику на судах, потопленных германскими подлодками и самолетами. Жертвам холокоста стали 700 евреев Норвегии [867] . Согласно официальным данным норвежского МИДа, всего в ходе Второй мировой войны погибло 10 262 норвежца, включая 3670 моряков торгового флота на 706 потопленных норвежских судах. Число норвежцев, казненных немцами за участие в Сопротивлении, оценивается в 366 человек. Еще 39 участников движения Сопротивления умерли во время следствия. 658 политических заключенных и подпольщиков умерли в концлагерях в Норвегии, а еще 1433 умерли в концлагерях за пределами Норвегии. Около 6 тыс. норвежцев служили в германской армии и 709 из них погибли. После войны были приведены в исполнение 37 смертных приговоров над норвежскими коллаборационистами и представителями германской оккупационной администрации [868] . Жертвами холокоста стали 728 норвежских евреев [869] . Во время кампании 1940 года норвежцы потеряли 1335 убитыми и пропавшими без вести, британские войска – 1896 человек убитыми, пропавшими без вести и тяжелоранеными, а французские и польские войска вместе – 530 человек погибшими. Еще 1,1 тыс. норвежцев погибли в составе Армии Свободной Норвегии в составе британских войск в 1940—1945 годах. Немецкие сухопутные войска потеряли 3692 погибшими и пропавшими без вести [870] . В советском плену оказался 101 норвежец, из которых умерло 18 человек [871] . По другим данным, в плену в СССР побывало 104 норвежца, из которых к началу 1949 года были репатриированы 71, умерли 18, оставались в лагерях для военнопленных 12. Кроме того, 2 норвежца были переданы на учет гражданских интернированных, а 1 – в ГУЛАГ [872] . Вероятно, за счет этих 3 человек и образовалась разница в цифрах. Не исключено, что эти люди погибли в плену. Число жертв боевых действий на территории Норвегии в 1940 и 1944 годах, а также германских и англо-американских бомбардировок можно оценить в 1028 человек.

Общее число погибших норвежцев мы оцениваем в 10,3 тыс. человек. Из этого числа на военнослужащих приходится 2749 человек, включая 405 бойцов Сопротивления.

Потери Дании

В Дании потери в период германской оккупации составили 39 погибших военнослужащих датской армии (в том числе 13 – во время германского вторжения 9 апреля 1940 года, а 26 – во время роспуска датского правительства 29 августа 1943 года), 797 казненных бойцов Сопротивления и 1281 моряка торгового флота, погибших на потопленных немцами судах во время битвы за Атлантику. Кроме того, 102 человека были расстреляны немцами за различные преступления, а еще 11 человек были убиты гестапо без суда во время следствия. 417 датчан стали жертвами воздушных бомбардировок англо-американской авиации, а 10 – советской авиации на острове Борнхольм. 472 датских еврея были депортированы в концлагерь Терезиенштадт. 52 из них погибли. Около 6,5 тыс. датских евреев успели иммигрировать в Швецию. В германские концлагеря было депортировано около 6 тыс. датчан, из которых 463 погибли. Таким образом, жертвами германской оккупации и боевых действий на территории Дании и битвы за Атлантику стали 3172 жителя Дании, из которых лишь 39 были военнослужащими. Кроме того, в составе германской армии погибло около 3,9 тыс. датчан [873] . В советский плен попало 546 датчан, из которых умерло 35 [874] . Общие потери Дании во Второй мировой войне составили около 7,1 тыс. погибших, из которых 3,9 тыс. приходится на военнослужащих.

Потери Эстонии [875]

Согласно эстонской оценке, во время первой советской оккупации 1940—1941 годов в Эстонии было убито около 2,4 тыс. жителей страны [876] . Согласно исследованиям, проведенным в 1990-е годы, были эксгумированы тела 2199 жертв, из которых 1900 мужчин и 264 женщины, а в 35 случаях пол нельзя было установить. 235 погибших не могли быть идентифицированы. Среди идентифицированных было 82 несовершеннолетних и 214 человек старше 60 лет [877] . Сюда входят как расстрелянные НКВД до и после начала советско-германской войны, так и несколько сот «лесных братьев», убитых в ходе столкновений с советскими войсками в июле – августе 1941 года. Число погибших среди 10 тыс. депортированных и арестованных, вывезенных в СССР (собственно депортированных было 6,7 тыс. человек) [878] , оценивается в 6 тыс. человек. Предполагается также, что 12 тыс. эстонцев погибло в рядах Красной Армии (из 34 тыс. призванных) и еще 12 тыс. – в составе трудовых батальонов, условия в которых мало отличались от ГУЛАГа. Еще примерно 6,1 тыс. эвакуированных в СССР гражданских лиц погибли или пропали без вести [879] . Как нам представляется, число погибших в трудовых батальонах, уцелевшие бойцы которых были направлены в Красную Армию в качестве «добровольцев», в данном случае завышено. По нашей оценке, в составе трудовых батальонов умерло в зиму 1941/42 года не более одной трети от 12 тыс., а остальные 8 тыс. погибли уже в составе Красной Армии. Вполне возможно, что число мобилизованных в состав Красной Армии существенно приуменьшено, поскольку после возвращения Красной Армии в Эстонию в 1944 году многие местные жители могли призываться непосредственно в Эстонский корпус Красной Армии. По официальной российской оценке, в составе Красной Армии погибло 21,2 тыс. эстонцев [880] . В целом данные о советских безвозвратных потерях в сборнике «Россия и СССР в войнах XX века» занижены примерно втрое. Однако число 21,2 тыс. слишком малое, чтобы можно было с уверенностью говорить, что оно обязательно должно быть существенно ниже истинного количества эстонцев, погибших в рядах Красной Армии. Не исключено, что оно в данном случае близко к истине. Только в боях 10—11 июля 1941 года у Порхова 22-й эстонский территориальный корпус Красной Армии из 7000 бойцов потерял 2 тыс. убитыми и ранеными и 4,5 тыс. пленными и перебежчиками [881] . Следует оговориться, что в составе эстонского корпуса было немало советских граждан, до 1940 года живших за пределами Эстонии. Сформированный в СССР в 1942 году 8-й Эстонский стрелковый корпус численностью 25—30 тыс. человек включал немало советских граждан. К 10 ноября 1942 года корпус насчитывал 32 463 человека [882] . В боях у Великих Лук в период с декабря 1942 по февраль 1943 года корпус потерял около половины личного состава убитыми, ранеными и пленными [883] . Во время бомбардировки Таллина советской авиацией 9 марта 1944 года погибло около 800 и было ранено около 600 мирных эстонских граждан [884] .

В финской армии сражалось около 3 тыс. эмигрантов, составивших 200-й пехотный полк финской армии. В 1944 году 1800 из них вернулись в Эстонию и влились в 20-ю дивизию СС. Всего в немецкой армии служило около 70 тыс. эстонцев, в том числе около 20 тыс. добровольцев [885] . Из их числа погибло не менее 10 тыс. человек [886] . Например, во время боев на Нарвском фронте в период с 14 января по 20 февраля 1944 года эстонские части и подразделения потеряли 49 раненых и 24 убитых и пропавших без вести. В период с 7 по 13 марта 20-я эстонская пехотная дивизия СС потеряла 12 убитых, 3 пропавших без вести и 71 раненых, а другие эстонские части и подразделения – 12 убитых, 33 раненых и 1 пропавшего без вести. С 17 февраля по 9 марта 1944 года 20-я дивизия СС потеряла 49 убитых, 712 раненых и 48 пропавших без вести [887] .

В 1944 и начале 1945 года, по некоторым оценкам, в Красную Армию было мобилизовано около 20 тыс. эстонцев, из которых значительная часть, как «неблагонадежные» и подозревавшиеся в службе в германской армии, были направлены в строительные части [888] . Вполне возможно, что мобилизованных в 1944—1945 годах было значительно больше за счет призванных непосредственно в части, потери которых были особенно велики. Эти призывники не подвергались централизованному учету. По некоторым оценкам, в эстонских национальных формированиях Красной Армии служили около 70 тыс. человек [889] . Возможно, эта оценка приуменьшает общее число призывников, служивших в 22-м и 8-м эстонских стрелковых корпусах и других соединениях Красной Армии. Потери 8-го Эстонского корпуса в сентябре 1944 – мае 1945 года в Эстонии и Курляндии можно оценить лишь очень приблизительно. Известно, что всего корпус участвовал в боевых действиях 125 дней, в том числе 39 дней под Великими Луками, 69 дней на территории Эстонии и 19 дней на территории Курляндии. За это время потери ранеными составили 19 598 солдат и офицеров, 70 % которых вернулось в строй [890] . Поскольку в Красной Армии, по нашей оценке, число раненых примерно равнялось числу убитых, общие потери 8-го Эстонского корпуса убитыми можно оценить примерно в 19,6 тыс. человек. Поскольку смертность среди раненых в Красной Армии составляла около 7 %, можно предположить, что от ран умерло примерно 1370 бойцов 8-го Эстонского стрелкового корпуса. В сумме потери 8-го Эстонского стрелкового корпуса могли составить около 12 тыс. убитыми и умершими от ран. Кроме того, потери 22-го территориального корпуса в боях у Порхова в июле 1941 года могли составить около 1 тыс. убитыми и умершими от ран. В этом случае потери населения Эстонии в рядах Красной Армии только в составе национальных соединений можно оценить в 22 тыс. погибших, что почти совпадает с официальной российской оценкой общего числа эстонцев, погибших в составе Красной Армии. Часть жителей Эстонии погибла в обычных советских соединениях, но оценить их число не представляется возможным. В отдельных боях 8-й Эстонский корпус нес большие потери убитыми и пленными. Так, согласно политдонесению, в период с 17 по 23 сентября 1944 года корпус потерял 201 убитого, 763 раненых и 17 пропавших без вести. Обычно в таких донесениях потери приуменьшались, особенно убитыми и пропавшими без вести. А во время высадки в районе Винтри на Сааремаа, согласно политдонесению 7-й стрелковой дивизии от 15 октября 1944 года, составили 11 убитых, 41 раненого и 496 пропавших без вести. Из числа пропавших без вести, по германским данным, около 200 было убито, около 250 было взято в плен, а остальные утонули в море [891] .

Во время немецкой оккупации Эстонии в 1941—1944 годах, согласно официальной эстонской оценке, погибло 7798 эстонских мирных граждан, казненных оккупантами и погибших в тюрьмах и лагерях. Среди этих жертв – 963 эстонских еврея и 243 цыгана. Еще около 3 тыс. евреев из других европейских стран были уничтожены нацистами на территории Эстонии. Из 7798 эстонских жертв на территории Эстонии 5634 были расстреляны, остальные умерли в тюрьмах и лагерях [892] . Еще 1040 эстонцев из 4000 высланных умерло в немецких концлагерях за пределами Эстонии, а примерно 200 из 800 человек – во время отбывания трудовой повинности в Германии [893] . Число жертв отбывания трудовой повинности в Германии, по всей вероятности, завышено. В ходе советских бомбардировок эстонских городов погибло около 800 человек. В составе германской армии примерно из 70 тыс. добровольцев и мобилизованных погибло около 10 тыс. граждан Эстонии, включая умерших в плену, из которых 6666 человек известны поименно (в списке может быть двойной счет) [894] . В СССР в качестве военнопленных к началу 1949 года оказалось 6398 эстонцев. Из них к этому времени умерло 1292 человека и осталось в лагерях для военнопленных 2 человека. 49 эстонцев были репатриированы в другие государства, 734 были освобождены, 19 человек признали гражданскими пленными, 11 осуждены военными трибуналами, 4291 передан в ГУЛАГ и в тюрьмы [895] . До середины 50-х годов, когда большинство эстонцев вышли на свободу, могли умереть еще порядка 400—450 человек.

Во время второй советской оккупации, начавшейся в 1944 году, согласно эстонской оценке, погибло 10 тыс. из 30 тыс. арестованных и 3 тыс. из 23 тыс. депортированных [896] . Однако подавляющее большинство этих жертв относится к послевоенному периоду, поэтому мы исключаем их из военных потерь Эстонии.

Общее число гражданских лиц, погибших в Эстонии вследствие первой советской оккупации, можно оценить примерно в 24 тыс. человек, а в период немецкой оккупации – в 9 тыс. человек, тогда как около 800 человек стали жертвами советских бомбардировок. Общие потери Эстонии можно оценить в 65,8 тыс. погибших, причем на жертвы среди военных приходится около 32 тыс. человек (22 тыс. – в Красной Армии и 10 тыс. – в немецкой). Граждане других государств, прежде всего евреи, уничтоженные нацистами на территории Эстонии, в потери Эстонии не включены. Следует отметить, что в Эстонии, равно как и в других странах бассейна Балтики, оккупированных Германией – Латвии, Литве, Дании и Норвегии, голода во время войны не наблюдалось. Этому способствовал как высокий уровень развития сельского хозяйства перед войной, так и довольно щадящий режим оккупации в сравнении со многими другими странами, например с Польшей, Белоруссией или Украиной.

Потери Латвии

В германских вооруженных силах и полицейских формированиях в годы войны служили примерно 110 тыс. латышей. 52 тыс. из них сражались против Красной Армии в 15-й и 19-й пехотных дивизиях войск СС. Добровольцы среди них составляли лишь незначительное меньшинство – около 15 % [897] . В Красной Армии воевало до 75 тыс. жителей Латвии и латышей, до 1940 года живших в СССР. Из этого числа в 1944 году было мобилизовано 57 540 человек [898] . Латышские дивизии СС несли значительные потери. Так, например, 15-я дивизия СС только в боях на реке Великая в Псковской области в период с 1 марта по 14 апреля 1944 года потеряла в общей сложности 365 убитых, 1120 ранеными и 307 пропавшими без вести [899] . В советском плену к началу 1949 года было учтено 3354 латыша. Из них к этому времени умерли 507 человек, остались в лагерях для военнопленных 9 человек, репатриировано в другие государства 28 человек, освобождено 864 человека, переданы в ГУЛАГ и тюрьмы 1897 человек и осужден военным трибуналом 1 человек. Только 48 латышей были признаны гражданскими пленными и переданы в лагеря для интернированных [900] . Из остававшихся в заключении 1944 латышей до середины 50-х годов, когда большинство из них вышли на свободу, могло умереть 100—200 человек.

По советским оценкам, в составе германских формирований погибло около 15 тыс. латышей, а в составе Красной Армии – 10 тыс. [901] . Последняя оценка кажется нам значительно приуменьшенной. Исходя из нашей общей оценки советских потерь погибшими, составивших порядка 60 % от общего числа мобилизованных, среди тех 17,5 тыс., которые были мобилизованы еще в 1941 году, безвозвратные потери могли составить до 50 %, или до 8—9 тыс. человек (здесь надо учесть, что часть военнослужащих бывшей армии Латвийской Республики предпочла перейти на сторону немцев). Среди мобилизованных в 1944 году 87 % были призваны в пехоту, где потери были особенно велики. В боях им пришлось участвовать от 6 до 9 месяцев [902] . Их потери за это время могли составить погибшими до 10 % от общей численности, т. е. около 7,5 тыс. человек. Общие потери военнослужащих из числа уроженцев Латвии, служивших в Красной Армии и не переходивших на сторону немцев, мы оцениваем в 16 тыс. погибших. Сюда, очевидно, входят и потери немногочисленных советских партизан Латвии, которые практически все были профессионалами, присланными с Большой земли. По официальной российской оценке, в Красной Армии погибло 11,6 тыс. латышей [903] . Общая официальная оценка советских безвозвратных потерь занижена примерно втрое. Однако поскольку число 11,6 тыс. слишком малое, нельзя определять общее число погибших в рядах Красной Армии латышей путем умножения этого числа на 3. Надо также учесть, что в Красной Армии служили не только латыши, но и жители Латвии других национальностей.

В период с 14 по 22 июня 1941 года были депортированы 15 424 жителя Латвии, из них 5263 были арестованы. Всего же в период первой советской оккупации 1941—1945 годов были арестованы 7292 человека. Из этого числа было расстреляно около 700 человек, а 3441 арестованный умер в заключении. Кроме того, более 1,9 тыс. депортированных умерли в местах спецпоселений [904] . Общее число погибших жителей Латвии в первую советскую оккупацию мы оцениваем в 6,1 тыс. человек.

Во время второй советской оккупации Латвии в 1944—1945 годах из-за продолжавшихся вплоть до капитуляции Германии боевых действий размах политических репрессий был ограничен. Их основной размах пришелся на послевоенное время. Поэтому мы не включаем их жертвы в военные потери Латвии.

В период нацистской оккупации 1941—1945 годов жертвами геноцида цыган в Латвии стали 2,5 тыс. человек [905] . «В рамках окончательного решения еврейского вопроса» нацисты уничтожили, по оценке М. Джилберта, 80 тыс. евреев Латвии [906] . Эта оценка представляется нам завышенной и включающей также евреев из других стран Европы, депортированных в Латвию в период германской оккупации (из 25 тыс. депортированных евреев было уничтожено 20 тыс.) [907] . Латвийские историки и их израильские коллеги оценивают число уничтоженных нацистами евреев Латвии, включая сюда примерно 500 еврейских беженцев из других стран, оставшихся в Латвии к 22 июня 1941 года, в 65—70 тыс. человек. При этом они исходят из того, что примерно 94 тыс. местных евреев жили в Латвии перед советской оккупацией, что 1700 евреев были депортированы из Латвии в Сибирь до начала советско-германской войны, а среди примерно 40 тыс. жителей Латвии, успевших эвакуироваться до прихода немцев, могло быть до 20 тыс. евреев [908] . Тут надо добавить, что до 5 тыс. евреев Латвии могли быть призваны в Красную Армию или поступили в нее добровольцами. Известно, что до октября 1941 года в Латвии было уничтожено 30 тыс. евреев. В конце ноября и начале декабря 1941 года в ходе двух массовых акций в Румбульском лесу было уничтожено еще 25 тыс. евреев. После этого в Латвии осталось только 6 тыс. евреев [909] . По оценке латвийского историка Айварса Странги, всего как из местных, так и депортированных на территорию Латвии евреев пережило войну лишь 1182 человека [910] . Если предположить, что примерно 500 человек из числа выживших были местные евреи, то общее число погибших в результате холокоста евреев Латвии, включая сюда и 500 беженцев из других стран, можно оценить в 60,5 тыс. человек. Если исходить из того, что в Латвии перед германским вторжением проживало, с учетом беженцев, 94,5 тыс. евреев (94 тыс. – численность еврейского населения Латвии в 1935 году, и, по предположению латвийских историков, к 1941 году оно не выросло, так как весь естественный прирост компенсировался эмиграцией), то численность евреев в Латвии, оставшихся под германской оккупацией, должно было составлять не 61, а примерно 69,5 тыс. человек. Разница могла образоваться главным образом за счет того, что доля евреев среди эвакуированных могла быть больше, чем предполагают латвийские историки, а также за счет того, что в Красной Армии служило не 5 тыс. евреев, как мы предположили, исходя из объема мобилизации 1941 года, а несколько больше. Мы полагаем, что число погибших в результате холокоста евреев Латвии можно оценить в 60,5 тыс. человек. Это на 19,5 тыс. человек, или на 24,4 % меньше наиболее распространенной оценки числа жертв холокоста в Литве в 80 тыс. человек, данной М. Джильбертом, и примерно на 7 тыс. человек, или на 10,4 %, меньше оценки, данной латвийскими историками. Латвийские историки оценивают общее число жертв нацистской оккупации в 80—100 тыс. человек [911] . Исходя из нашей оценки числа погибших в результате «окончательного решения еврейского вопроса» евреев Латвии, мы склонны считать нижнюю оценку общего числа жертв среди мирного населения в 80 тыс. человек более близкой к действительности, включив туда также жертв немецких и советских бомбардировок и наземных боевых действий. Следует отметить, что в рамках программы эвтаназии душевнобольных, проводимой нацистской Германией, в Латвии был убит 2271 психический больной [912] . Эти жертвы также являются жертвами войны.

Общее число жителей Латвии, погибших в ходе Второй мировой войны, мы оцениваем в 117,1 тыс. человек. Из этого числа на потери военных приходится 31 тыс. человек, причем примерно одинаковое число жителей Латвии погибли на германской и на советской стороне – соответственно 15 и 16 тыс. человек.

Потери Литвы

Поскольку до 1943 года литовцы из-за своей культурной и расовой близости к полякам не признавались нацистами арийским народом, до этого времени из них, в отличие от коренного населения Латвии и Эстонии, не формировались боевые части и подразделения для участия в боях на советско-германском фронте. До этого времени из литовцев формировались только полицейские батальоны, которые использовались для операций по «окончательному решению еврейского вопроса» и для борьбы против польских партизан Армии Крайовой в Южной Литве (в районе Виленского коридора) и против советских партизан в Белоруссии и Псковской области, а также против забрасываемых в Литву советских разведывательно-диверсионных отрядов. К концу 1941 года в литовской полиции порядка служило около 7 тыс. человек, а в конце 1943 года еще 886 литовцев служили в уголовной полиции и полиции безопасности. В сентябре 1943 года были созданы также местные отряды самообороны численностью около 8 тыс. человек и вспомогательная полиция численностью 1636 человек [913] . В самом крупном столкновении между АК и литовской полицией в 1942 году в местечке Неменчине поляки убили 60 литовцев, а взятых в плен раздели и отпустили к своим в чем мать родила [914] . Помимо полиции порядка, было сформировано 26 литовских полицейских батальонов (в Эстонии таких батальонов было тоже 26, а в Латвии – 51). Часть этих батальонов назывались батальонами самообороны, и в них было немало бывших бойцов советского 29-го Литовского территориального стрелкового корпуса и 8400 партизан – участников июньского восстания. Из 26 литовских батальонов 10 в той или иной степени участвовали в холокосте. Они располагались не только в Литве, но и в Латвии, на Украине, в России и Польше. В 1943—1945 годах четыре литовских батальона участвовали в боях на советско-германском фронте. Численность всех батальонов составляла до 20 тыс. человек. Часть бойцов этих батальонов в 1944 году была включена в 19-ю латышскую дивизию СС [915] . Значительная часть бывших литовских полицейских после прихода в Литву Красной Армии повела партизанскую борьбу против советских войск. В марте 1945 года численность бойцов антисоветского Сопротивления составляла около 30 тыс. человек [916] . Кроме полицейских батальонов, 5,4 тыс. литовцев служили в германских сухопутных войсках и 12 тыс. – в люфтваффе. К 24 января 1945 года в составе полицейских батальонов и в вермахте числилось 36,8 тыс. литовцев [917] . Всего в борьбе с советскими и польскими партизанами и регулярными частями Красной Армии погибли около 1 тыс. литовцев, служивших в германской армии и прогерманских полицейских формированиях [918] . В советском плену на 1 января 1949 года числилось 955 военнопленных литовцев, из которых к тому времени 89 умерло, 492 были освобождены, 26 репатриированы в другие государства, 1 осужден военным трибуналом, 25 передано в лагеря гражданских интернированных, 300 человек переданы в ГУЛАГ и тюрьмы и 22 оставались в лагерях для военнопленных [919] . Даже с учетом того, что кто-то из литовцев, служивших в немецкой армии, мог в дальнейшем умереть в ГУЛАГе, общая смертность пленных литовцев представляется достаточно низкой, чтобы принять общее число погибших в рядах немецких вооруженных сил в 1 тыс. человек близким к действительности.

В 16-й Литовской стрелковой дивизии Красной Армии также служили жители Литвы. Первоначально из 15 тыс. личного состава в этой дивизии 10 тыс. составляли литовские евреи. На 22 мая 1942 года из 12 398 человек только 4499 человек были литовцами, 6000 – евреями, а остальные – русскими или представителями других советских национальностей. В начале 1943 года число евреев в дивизии сократилось до 2971 из 10 251 человек личного состава, а в начале 1944 года доля литовцев в литовской советской дивизии сократилась до минимума – 32,6 % численности личного состава [920] . По оценкам литовских историков, всего в составе Красной Армии погибли около 40 тыс. жителей Литвы, включая и тех советских граждан, что переехали в Литву после июня 1940 года, а также тех, кто служил в двух армиях Войска польского, сформированных в СССР [921] . Большинство из них было мобилизовано уже после возвращения Красной Армии в Литву. Вероятно, мобилизации подверглись и многие из тех литовцев, которые работали в Рейхе в качестве «остарбайтеров». Большинство из них служило в 16-й стрелковой дивизии.

По оценке авторов книги «Россия и СССР в войнах XX века», в рядах Красной Армии погибло только 11,6 тыс. литовцев [922] . С учетом того, что в целом оценки этого сборника занижают советские безвозвратные потери примерно втрое и что в Красной Армии служили не только литовцы, но и уроженцы Литвы других национальностей, цифра в 11,6 тыс. погибших литовцев в принципе не противоречит оценке в 40 тыс. погибших жителей Литвы. Однако поскольку число 11,6 тыс. слишком мало, нельзя с уверенностью сказать, занижено ли оно втрое или на меньшую величину.

Жертвы первой советской оккупации Литвы в 1940—1941 годах оцениваются в 5665 арестованных и 10 187 депортированных [923] . По оценкам литовских историков, примерно 2 тыс. литовцев погибли в ходе широкого антисоветского восстания, охватившего Литву после начала советско-германской войны и возглавленного Фронтом литовских активистов, причем в это число входят арестованные, расстрелянные НКВД в литовских тюрьмах [924] . Число погибших среди депортированных оценивается нами примерно в 2 тыс. человек, учитывая, что в Латвии на примерно такое же число депортированных приходится более 1,9 тыс. умерших.

Общее число литовцев, погибших в борьбе против советской власти или в результате политических репрессий до 1956 года, оценивается литовскими историками в 20 тыс. человек [925] . Учитывая, что основная борьба литовских партизан против Красной Армии началась после завершения Второй мировой войны, число погибших до середины 1945 года вряд ли превышало 1 тыс. человек.

Число жертв геноцида цыган в Литве оценивается в 1 тыс. человек [926] . Вероятно, примерно таким же, 1 тыс. человек, было суммарное количество бойцов Армии Крайовой и мирных польских и литовских жителей, погибших в ходе войны между Армией Крайовой и литовской полицией. Число жертв мирного населения и советских партизан в ходе столкновений с литовскими полицейскими и немецкими войсками мы оцениваем в 2 тыс. человек, причем репрессии против мирного населения осуществляли обе воюющие стороны.

В ходе осуществления «окончательного решения еврейского вопроса» погибло, по наиболее распространенной оценке, 141 тыс. евреев [927] . Существуют и более высокие оценки в 210 тыс. евреев, убитых в Литве [928] . Но они явно завышены и включают в себя также евреев, депортированных для уничтожения в Литву из Германии и других стран Западной Европы. Однако она представляется нам несколько преувеличенной. Дело в том, что деятельность германских айнзацкоманд по ликвидации евреев Литвы очень хорошо документирована. Так, в отчете начальника действовавшей на территории генерального округа Литва айнзацкоманды 3-й айнзацгруппы А штандартенфюрера СС Карла Егера, датированном 1 декабря 1941 года, сообщалось об уничтожении 99 804 человек в период со 2 июля по 30 ноября. Из этого числа неевреями были только 740 человек (в основном они проходили как литовские и русские коммунисты, а 573 человека из числа расстрелянных в Даугавпилсе названы просто «активными коммунистами» и, вероятно, были по национальности русскими, белорусами и латышами). Кроме того, в 99 804 расстрелянных входят по крайней мере 4934 еврея, депортированных в Литву из Берлина, Мюнхена, Франкфурта-на-Майне, Бреслау и Вены, а 9012 человек, расстрелянных в Дюнабурге (Даугавпилсе), очевидно, были евреями Латвии, а не Литвы. Таким образом, общее число евреев Литвы, уничтоженных в период со 2 июля по 30 ноября 1941 года, можно оценить в 85 118 человек. После этого, по оценке К. Егера, в Литве осталось всего лишь около 34,5 тыс. местных евреев в гетто Шяуляя, Каунаса и Вильно (Вильнюса), занятых на различных работах [929] . А согласно отчету начальника айнзацгруппы А бригадефюрера Вальтера Шталекера о деятельности айнзацгруппы до 15 октября 1941 года следует, что до начала июля, когда в Литву пришла команда Егера, там было убито около 5 тыс. евреев [930] . Это уничтожение производилось литовскими «партизанами» (иррегулярными полицейскими формированиями) по приказу немцев, но таким образом, чтобы это выглядело как стихийные погромы, инициированные местным населением. Также были и уничтожены почти все местные евреи, остававшиеся в Литве к 1 декабря 1941 года. Выжить удалось, по разным оценкам, от 2 до 3 тыс. евреев Литвы, освобожденных Красной Армией из концлагерей, и примерно 1,5—2 тысячам евреев, которым удалось бежать из Каунасского и Вильнюсского гетто [931] . Если мы возьмем среднее число выживших евреев Литвы в 4,25 тыс. человек, то тогда общее число уничтоженных литовских евреев можно оценить в 120,25 тыс. человек, что на 20,85 тыс. человек, или на 14,8 %, ниже наиболее распространенной оценки в 141 тыс. погибших евреев Литвы. Учитывая, что до 1 декабря 1941 года немцами и их литовскими пособниками было уничтожено только 167 неевреев, общее число жертв нацистских репрессий среди нееврейского и нецыганского населения не более чем в 1 тыс. человек.

Общее число погибших во Второй мировой войне жителей Литвы (с включением Виленского края) мы оцениваем в 171,25 тыс. человек, из которых на долю военных приходится не более 45 тыс. человек.

Потери Австрии

Потери Австрии включены в потери Германии. В германских вооруженных силах, по некоторым оценкам, служило до 1306 тыс. австрийцев [932] . Если эта оценка верна, то доля австрийцев в призыве в вермахт оказывается примерно равна 7,3 % от общего числа мобилизованных в 17,9 млн человек по сравнению с долей населения Австрии (6,65 млн человек) в 8,25 % от общей численности населения Рейха к началу 1939 года (с Судетской областью) в 80,6 млн человек. Разница, вероятно, образовалась за счет того, что в межвоенный период из-за ограничений, наложенных Сен-Жерменским договором, призыв в австрийскую армию не осуществлялся и к началу Второй мировой войны в Австрии отсутствовали контингенты подготовленных резервистов. Поэтому доля призывников в Австрии оказалась ниже, чем в Рейхе в целом.

Согласно послевоенным оценкам, в рядах германских вооруженных сил погибло на поле боя и умерло от ран, болезней и в плену 143 тыс. человек, а еще 85 тыс. числились пропавшими без вести [933] . Исходя из той пропорции, которая была принята нами для германских вооруженных сил, что примерно из 2,2 млн пропавших без вести на погибших приходится 0,9 млн человек, или 40,9 %. Тогда число погибших австрийцев из числа пропавших без вести можно оценить в 35 тыс. человек, а общие безвозвратные потери населения Австрии в составе вермахта (включая войска СС) – в 178 тыс. человек. По официальным российским данным, в советском плену из 156 681 пленного австрийца погибло 10 891 человек [934] .

Потери мирного населения Австрии оцениваются примерно в 24 тыс. жертв воздушных бомбардировок, 2,7 тыс. антифашистов, казненных нацистами, примерно 32 тыс. австрийцев, умерших в тюрьмах и концлагерях, включая 6,5 тыс. цыган. Еще примерно 65 тыс. евреев Австрии стали жертвами «окончательного решения еврейского вопроса» [935] . Более половины из 200 тыс. австрийских евреев успели покинуть страну в 1938—1940 годах.

Таким образом, общие потери Австрии мы оцениваем в 302 тыс. погибших, из которых на военнослужащих приходится около 178 тыс. человек.

Потери Чехословакии

Потери тех, кто призывался в вермахт и войска СС с территории протектората Богемия и Моравия и из Судетской области, включены в число потерь вооруженных сил Германии. Учитывая, что судетских немцев было около 3,5 млн, потери среди них в составе вермахта могли достигать 150 тыс. человек, принимая во внимание, что они жили в промышленных областях, где доля призванных была ниже. Сколько чехов погибло в составе вермахта, неизвестно. Известно только, что в советский плен попало 69 977 чехов и словаков, из которых умерло в плену 4023 человека [936] .

По оценке чешского историка К. Пацнера, 4570 человек чехов и словаков погибли, сражаясь в рядах Красной Армии, а 3220 – в войсках западных союзников. Кроме того, примерно 5 тыс. чехов погибло в составе вермахта, а 7 тыс. словаков – в рядах союзной Германии словацкой армии (с учетом умерших в плену). Жертвы среди чешских партизан составили 450 человек, а среди словацких – 1720. Среди участников восстания в Праге и других чешских городах в 1945 году погибло от 5 до 8 тыс. человек, в том числе в Праге, по разным оценкам, от 2 до 5 тыс. человек [937] . Согласно данным германского командования, потери союзных словацких войск на Восточном фронте, включая авиацию, в период с 22 июня 1941 года по 15 апреля 1943 года составили 1033 убитыми, 2915 ранеными и 493 пропавшими без вести. К 30 июня 1944 года потери словацкой армии возросли до 1048 убитыми и 2938 ранеными, тогда как число пропавших без вести не изменилось. В июле и августе 1944 года словацкая армия потерь не имела [938] . По всей вероятности, большинство пропавших без вести оказалось в советском плену. С учетом сравнительно низкой смертности среди чехословацких военнопленных в СССР, общее число погибших солдат и офицеров словацкой армии, включая умерших в плену, а также убитых из числа пропавших без вести вряд ли превышало 1,2 тыс. человек. Неизвестно, входят ли в число 1048 убитых также умершие от ран, но даже если предположить, что не входят, общее число погибших, при предполагаемой 10-процентной смертности раненых вряд ли превышало 1,5 тыс. человек. Поэтому оценка в 7 тыс. погибших бойцов словацкой армии представляется завышенной. 29 августа 1944 года вспыхнуло словацкое национальное восстание, после которого словаки уже не участвовали в боевых действиях на стороне вермахта. Восстание было подавлено немцами только в конце октября. Вероятно, цифра в 7 тыс. человек включает также не менее 5,5 тыс. солдат и офицеров словацкой армии, погибших в ходе словацкого национального восстания. Незначительное число жителей Словакии, главным образом, венгров, с территорий, присоединенных к Венгрии, служили в Венгерской армии, но данных об их потерях нет.

На территории Чехословакии погибло около 7,5 тыс. цыган [939] . Из числа мирного населения было убито во время карательных операций и казнено в тюрьмах 10 тыс. чехов и 5,3 тыс. словаков. Кроме того, 7 тыс. чехов и словаков умерли в концлагерях [940] . В рамках холокоста в Чехословакии было уничтожено около 277 тыс. евреев [941] . Мы склонны принимать верхнюю оценку числа жертв восстаний 1945 года, полагая, что сюда включены также жертвы боевых действий среди мирного населения. Общее число погибших чехов, словаков, евреев и цыган мы оцениваем 335 тыс. человек, из которых на военнослужащих приходится только около 20 тыс. погибших. Тех, кто погиб во время восстаний 1945 года, мы относим к числу потерь гражданского населения.

Потери Польши

Современная официальная цифра потерь Польши во Второй мировой войне – 5,62—5,82 млн человек в границах на 1 сентября 1939 года. Эта цифра была обнародована польским Институтом национальной памяти в 2009 году. Ранее была принята цифра в 6028 тыс. погибших поляков и польских евреев, введенная в оборот коммунистическим режимом в 1946 году. Мы будем пытаться оценить польские потери в границах на 1 сентября 1939 года, т. е. с включением района Вильно, Западной Белоруссии и Западной Украины. Согласно оценке 2009 года, примерно 150 тыс. польских граждан, включая жертв Катыни, погибли от рук бойцов Красной Армии и рук НКВД. Сюда, очевидно, входят бойцы Армии Крайовой и бойцы Украинской повстанческой армии, погибшие в столкновениях с советскими войсками до 9 мая 1945 года, а также потери мирных жителей. В оценку 2009 года входит также примерно 3 млн погибших польских евреев [942] . Заметим, что здесь просто взята наиболее распространенная оценка числа жертв холокоста в Польше в 3 млн человек, в том числе 1 млн – на оккупированных СССР территориях [943] .

Согласно разбивке по категориям потерь общего их числа в 6028 тыс. человек, опубликованной в 1947 году, 123 718 тыс. человек приходилось на потери военнослужащих, 3,2 млн человек – на потери евреев и 2,7 млн – потери поляков из числа гражданских лиц [944] .

Необходимо подчеркнуть, что вследствие чрезвычайно значительного изменения границ Польского государства в 1939—1945 годах и значительных миграций населения никакая демографическая оценка общей величины польских потерь в войне на основе сравнения данных довоенных и послевоенных переписей населения в принципе невозможна. Оценки польских потерь диктовались главным образом политическими соображениями. Так, оценка в 6028 тыс. погибших диктовалась прежде всего соображением, чтобы жертвы этнических поляков хотя бы немного превышали жертвы польских евреев (соответственно 3,028 млн и 3 млн человек).

Польский эмигрант Францишек Прох оценивает потери Польши в 6090 тыс. человек, из которых на жертвы в результате действий Германии приходится 5040 тыс. человек, а на жертвы, понесенные в результате действий СССР – 1050 тыс. человек. На военные потери в войне против Германии, по оценке Ф. Проха, приходится 295 тыс. погибших, включая 32 тыс. евреев. Эта оценка кажется нам существенно завышенной. С учетом того, что евреи составляли не более 13 % населения Польши, а доля их в армии, особенно в боевых частях, была еще меньше, в кампании 1939 года могло погибнуть не более 7 тыс. евреев. Потери же польских вооруженных сил, преимущественно Армии Крайовой, в борьбе против советских войск оцениваются в 65 тыс. человек, включая жертв Катыни. Потери гражданского населения Польши в ходе польско-германской войны в сентябре 1939 года оцениваются в 500 тыс. человек, включая 50 тыс. евреев, а потери гражданского населения во время Варшавского восстания 1944 года – в 100 тыс. человек. Жертвы польского гражданского населения в результате действий советских войск в 1944—1945 годах Ф. Прох оценил в 50 тыс. человек. Жертвами нацистского террора он считает 4145 тыс. гражданских лиц, включая 2350 тыс. евреев, а жертвами советского террора – 935 тыс. человек, включая 100 тыс. евреев. Общее число польских евреев, погибших в годы войны, Ф. Прох оценивает в 2532 тыс. человек, из которых жертвами холокоста могут считаться 2350 тыс. [945] .

Более низкой оценки потерь Польши в 5,6 млн человек придерживается другой польский исследователь, Тадеуш Пиотровский. Он оценивает число жертв германской оккупации и холокоста в 5150 тыс. человек, число жертв советской оккупации 1939—1941 годов в 350 тыс. человек, а число жертв среди польского населения в ходе украинско-польской войны на Волыни и в Галиции в 1943—1944 годах в 100 тыс. человек. По оценке Т. Пиотровского, евреев погибло 3,1 млн, поляков – 2 млн и украинцев, белорусов и немцев – 500 тыс. человек [946] .

Из потерь гражданского населения Польши, по оценке Американского бюро переписи, 3 млн приходится на современную территорию Польши, а 2 млн – на территорию Польши, аннексированную СССР [947] .

Польский исследователь Чеслав Лучак оценивает потери Польши в 5,9—6,0 млн погибших и умерших, включая 2,9—3,0 млн евреев. Потери поляков он оценивает в 2 млн человек, включая 1,5 млн человек на территории Польши, оккупированной Германией, и 0,5 млн человек, оккупированной сначала Советским Союзом, а потом Германией. Ч. Лучак полагает, что погибло также около 1 млн украинцев и белорусов, живших в польских границах 1939 года. Они составляли около 20 % населения довоенной Польши [948] .

Что показательно, ни одна из польских оценок потерь Польши во Второй мировой войне не выделяет потери немцев, проживавших в Польше до 1939 года. По германским оценкам, в вермахте погибло около 108 тыс. бывших граждан Польши, главным образом фольксдойче, но также и некоторое число этнических поляков [949] . Общая численность немецкого населения Польши, согласно переписи 1931 года, составляла 741 тыс. человек, в том числе 90,2 тыс. – на территориях, впоследствии аннексированных СССР [950] . В 1939—1941 годах большинство немцев с этих территорий вернулись в оккупированное Германией Польское генерал-губернаторство. К концу 1939 года численность немецкого населения Польши могла возрасти до 822 тыс. человек. Число жертв среди мирного немецкого населения во время депортаций 1945—1948 годов могло составить до 50 тыс. человек. В советский плен попало 60 277 поляков, служивших в вермахте. 3128 из них погибли в плену [951] . Очевидно, эти погибшие входят в 108 тыс. погибших военнослужащих вермахта, призванных с территории Польши.

Польский исследователь Анджей Пачковски оценивает число поляков, погибших в результате советских репрессий, в 120—130 тыс. человек, полагая, что из 1 млн депортированных поляков погибло 90—100 тыс. человек, а еще примерно 30 тыс. было расстреляно [952] . Однако число депортированных здесь завышено почти втрое, и далеко не все из них являлись этническими поляками. Количество же казненных, вероятно, примерно соответствует истине, но сюда входят не только поляки, но и белорусы, украинцы и евреи. 21 857 поляков, включая 14 552 офицера и полицейских и 7305 гражданских лиц, были казнены по решению Политбюро от 5 марта 1940 года в мае – июне того же года в Катыни и других местах [953] . Кроме того, при отступлении советских войск из Западной Украины и Западной Белоруссии летом 1941 года органами НКВД было расстреляно при эвакуации тюрем не менее 6348 человек, включая 2464 человека в Львовской области, 1101 человека в Дрогобычской области, 1000 человек в Станиславовской области, 692 человека в Тарнопольской области, 230 человек в Ровенской области, 231 человека в Волынской области и не менее 630 человек в тюрьмах Западной Белоруссии [954] . По оценке российского исследователя Павла Поляна, в 1940—1941 годах из Западной Украины и Западной Белоруссии было выслано примерно 276 тыс. поляков и беженцев из Польши, среди которых было и некоторое число евреев, а также примерно 11 тыс. украинцев и 21 тыс. белорусов [955] . Однако документы НКВД дают более высокие цифры. В справке от 1 мая 1944 года, подписанной наркомом внутренних дел Л.П. Берией, отмечалось, что на 1 сентября 1941 года было учтено 389 382 высланных из Западной Украины и Западной Белоруссии польских граждан, в том числе 25 314 – в лагерях военнопленных. Поскольку почти все они были освобождены по амнистии от 12 августа 1941 года, о которой польское правительство в изгнании договорилось в Москве, в данном случае речь идет только о поляках и евреях. Смертность среди депортированных была высокой. До 1 июля 1941 года умерло 12 313 человек из числа поляков и евреев. С учетом этого смертность среди украинцев и белорусов должна была составить порядка 1 тыс. человек. Общее число депортированных из бывших польских земель можно оценить в 434 тыс. человек. Еще 11 516 поляков и евреев умерли в период с 1 июля 1941 года и до конца 1943 года. С учетом того, что до этого 119 855 бойцов армии Андерса и членов их семей были выпущены в Иран, а 36 510 человек переданы в просоветскую польскую армию Зигмунта Берлинга, смертность среди оставшихся поляков и евреев составила около 4,9 % [956] . С учетом этого смертность среди депортированных из Восточной Польши украинцев и Белоруссии должна была составить около 1,5 тыс. человек. Всего жертвами советских репрессий 1940—1941 годов стали примерно 26,3 тыс. умерших в заключении и ссылке и примерно в 28,2 тыс. расстрелянных. В сумме это дает 54,5 тыс. жертв, включая не менее 14,6 тыс. военнослужащих.

Всего в регулярных воинских соединениях и в партизанских отрядах сражалось около 2 млн поляков. Потери польских вооруженных сил, по современным польским официальным данным, составили:

Около 70 тыс. убитых и пропавших без вести, 250 тыс. пленных в ходе боев с немецкими войсками с 1 сентября по 5 октября 1939 года.

6—7 тыс. погибших и пропавших без вести, 250 тыс. пленными в боях с советскими войсками 17—30 сентября 1939 года.

34 тыс. бойцов Армии Крайовой, погибших до начала Варшавского восстания. Еще до 6 тыс. погибших могли составить потери партизан коммунистической Армии Людовой и других групп, не связанных непосредственно с Армией Крайовой.

10 тыс. бойцов Армии Крайовой и присоединившихся к ним повстанцев из Армии Людовой и других отрядов погибшими, 7 тыс. пропавшими без вести в ходе Варшавского восстания 1 августа – 2 октября 1944 года. 17 тыс. повстанцев попали в плен. Погибли 150 тыс. мирных жителей Варшавы, а 520 тыс. жителей были депортированы из города.

20—30 тыс. бойцов Армии Крайовой, интернированных советскими войсками и сосланных в Сибирь.

2,1 тыс. солдат польской армии погибли в боях во Франции в мае – июне 1940 года и в Норвегии в апреле – июне 1940 года.

2,6 тыс. польских солдат погибли в боях в Северной Африке в 1942—1943 годах и в Италии в 1943—1945 годах.

5,3 тыс. польских солдат погибли в боях на Западном фронте после высадки в Нормандии в июне 1944 – мае 1945 года.

17,5 тыс. польских солдат погибли и 10 тыс. пропали без вести в составе двух армий Войска польского на советско-германском фронте в 1943—1945 годах [957] .

Кроме того, около 12 тыс. поляков умерли в германских лагерях для военнопленных [958] . Столь небольшое число жертв среди поляков, оказавшихся в германском плену, объясняется тем, что они находились под защитой Женевской конвенции об обращении с военнопленными, и немцы не применяли против них массовых репрессий.

В октябре 1945 года в лагерях и тюрьмах НКВД находилось «27 100 польских граждан, поляков по национальности, арестованных и интернированных в 1944—1945 гг. на территории Польши в порядке очистки тыла действующей Красной Армии». 12 289 из них предполагалось выпустить, а 14 725 человек, включая командный состав Армии Крайовой, оставить в заключении [959] . Можно предположить, что большинство из оставшихся оставались в заключении до середины 50-х годов. Если предположить, что смертность у них за это время не меньше, чем у тех, кто был депортирован в 1940—1941 годах, то в советском плену должны были погибнуть около 0,9 тыс. бойцов АК. Вероятно, еще не менее 1 тыс. бойцов АК погибли в 1943—1945 годах в стычках с советскими войсками и партизанами.

Общие потери польских вооруженных сил можно оценить примерно в 199,9 тыс. человек, включая сюда и офицеров, расстрелянных в Катыни.

Согласно польским оценкам, к началу 1939 года население территорий, аннексированных СССР, составляло 13 299 тыс. человек, из которых 5274 тыс. составляли поляки, а 1109 тыс. человек евреи. Кроме того, в качестве беженцев на эти территории прибыли 138 тыс. поляков и 198 тыс. евреев [960] . Некоторые из них до 1941 года вернулись в генерал-губернаторство. К середине 1941 года на аннексированных СССР польских территориях могло оказаться, с учетом естественного прироста 1940—1941 годов, до 1340 тыс. евреев. Из них до 50 тыс. могло погибнуть в рядах Красной Армии.

Общее нееврейское и непольское население Западной Украины и Западной Белоруссии в конце 1939 года можно оценить в 6916 тыс. человек. К середине 1941 года его численность за счет естественного прироста могла увеличиться до 7,1 млн человек. Их потери в период Великой Отечественной войны, исходя из нашей оценки общей величины советских потерь, можно оценить в 0,6 млн человек, включая сюда погибших как в рядах Красной Армии, так и в рядах Украинской повстанческой армии, советских партизан и прогерманских коллаборационистских формирований, а также в результате репрессий германских оккупационных властей.

Согласно данным переписи населения 1931 года, в Польше проживало 3 130,6 тыс. евреев. Предполагается, что численность еврейского населения к 1939 году не возросла из-за высокого уровня эмиграции еврейского населения. Так, с 1921 по 1937 год в США, Латинскую Америку и Европу из Польши выехало 395 тысяч евреев; с 1923 по 1937 год в Палестину переселилось более 270 тысяч польских евреев [961] . Можно предположить, что в 1932—1938 годах Польшу покинули около 289 тыс. евреев. А если бы темп роста еврейского населения был бы равен среднепольскому, то к началу 1939 года оно выросло бы на 340 тыс. человек. Таким образом, к началу 1939 года еврейское население Польши могло возрасти не более чем до 3192 тыс. человек, а к концу 1939 года за счет естественного прироста должно было увеличиться до 3237 тыс. человек

Если принять традиционную оценку числа жертв холокоста в Польше в 3 млн человек, то избежать холокоста смогли около 131 тыс. человек. Однако, как мы уже установили по отношению к Литве и Латвии, где число жертв холокоста удалось посчитать достаточно точно по немецким документам, истинное количество погибших оказалось ниже наиболее распространенной оценки соответственно на 14,8 % и 24,4 %. Если мы применим коэффициент, полученный для Литвы, где численность евреев значительно больше, чем в Латвии, и условия холокоста были близки к польским, то число жертв холокоста в Польше можно будет оценить в 2,56 млн человек. Тогда примерное число евреев, избежавших холокоста, можно оценить в 681 тыс. человек. Из этого числа, по нашим оценкам, около 7 тыс. погибли в составе польской армии, а не менее 50 тыс. – в составе Красной Армии. Кроме того, несколько десятков тысяч евреев, эвакуированных в восточные районы СССР, могли погибнуть от голода и болезней.

В данной работе мы не ставим себе целью определение общего числа жертв холокоста и их распределение по странам. Это требует очень серьезного и обязательно международного монографического исследования. Исходя же из общего завышения традиционной цифры жертв холокоста в 6 миллионов человек, как минимум, на 15 %, мы оцениваем общее число жертв «окончательного решения еврейского вопроса» в Европе в 5,1 млн человек. Это число не включает тех евреев, которые погибли как в армиях сражающихся государств, так и на не оккупированной Германией территории от голода и болезней.

Гораздо сложнее оценить потери польского гражданского населения, как в Генерал-губернаторстве, так и на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Вильно. Потери от советских депортаций и репрессий составили, вероятно, не менее 37,2 тыс. человек (включая поляков и евреев). А вот насчет репрессий немцев по отношению к польскому гражданскому населению надежных числовых данных нет. В частности, нет данных о том, сколько именно поляков были отправлены в концлагеря и сколько из них погибли там. Неизвестно также, сколько поляков было расстреляно в качестве заложников или погибли в результате карательных акций немцев против партизан и польского подполья. Нет также основанных на первоисточниках сводных данных о числе поляков, ставших жертвами боевых действий в 1939 и 1944—1945 годах.

Вызывает сомнения официальная цифра в 150 тыс. мирных варшавян, погибших во время Варшавского восстания. Она базируется на утверждении германского наместника в Польше Ганса Франка, который в донесении о подавлении Варшавского восстания утверждал, что убито 200 тыс. повстанцев. Позднее, как мы уже отмечали, появились гораздо более реалистические цифры потерь повстанцев. Что же касается потерь мирного населения в 150 тыс. человек, то это цифра представляется абсолютно фантастической. К началу Варшавского восстания за счет уничтожения местных евреев, потерь во время первой осады в 1939 году, нахождения значительной части варшавян в лагерях военнопленных или в польских войсках за пределами страны, а также переезда многих жителей столицы в сельскую местность в поисках продовольствия в Варшаве оставалось меньше населения, чем в Будапеште к началу уличных боев 24—25 декабря 1944 года. Бои в Будапеште продолжались 51 день, всего на 12 дней меньше, чем бои в Варшаве, причем советские войска обрушили на столицу Венгрии на порядок больше бомб и снарядов, чем германские войска на Варшаву в августе – сентябре 1944 года. Но жертвы мирного населения Будапешта оцениваются лишь в 38 тыс. человек, причем по большей части это были смерти от голода, а не от боевых действий. В Варшаве также мог быть голод из-за прекращения подвоза продовольствия, но общее число жертв среди мирного населения польской столицы вряд ли превышало 40 тыс. погибших, как от голода, так и от боевых действий. При этом надо подчеркнуть, что голода в Польше в годы войны не было. Сельское хозяйство, несмотря на реквизиции, производило достаточно продовольствия. Голод был искусственно создан только в еврейских гетто, но это было частью нацистской политики по уничтожению евреев.

Число жертв партизанской и подпольной борьбы в рядах Армии Крайовой до Варшавского восстания, как мы уже отмечали, оценивается в 34 тыс. погибших и казненных. С жертвами среди партизан прокоммунистической Гвардии Людовой общее число погибших, вероятно, достигает 40 тыс. Можно предположить, что примерно такое же количество мирных жителей стали жертвами немецких карательных операций и расстрела заложников.

Число жертв боевых действий среди поляков в 1939 и 1944—1945 годах мы условно оцениваем в 50 тыс. человек. Следует сказать, что никаких сводок этого вида потерь по горячим следам не делалось, поэтому все существующие оценки числа мирных жителей Польши, погибших в ходе боевых действий, условны.

В результате украинско-польской войны 1943—1944 годов на Волыни и в Галиции жертвы поляков оцениваются в пределах от 35 до 60 тыс. человек. К настоящему времени установлены поименно 33 454 польские жертвы на Волыни [962] . С учетом того, что какая-то часть жертв еще не установлена, мы оцениваем число погибших на Волыни поляков в 40—45 тыс. человек, а в Галиции – в 20—25 тыс. человек. Наиболее вероятной суммарной оценкой представляется 85 тыс. погибших. Потери украинцев, которые оцениваются в 15—20 тыс. человек на Волыни и в Галиции, включены нами в сумму украинских и белорусских потерь в 0,6 млн человек. Из этой суммы до половины составляют погибшие в Красной Армии.

Число жертв геноцида цыган в Польше оценивается в 35 тыс. человек [963] . Возможно, эта оценка также преувеличена.

В 2006 году польская неправительственная организация «Карта» начала создавать банк данных жертв войны. К лету 2009 года в банке было уже около 1,5 млн имен, и создатели банка надеются удвоить это число в следующие три года. Один из руководителей проекта историк Анджей Кунерт полагает, что общее число погибших в годы Второй мировой войны в границах Польши 1939 года значительно меньше введенной в оборот коммунистами цифры 6028 тыс. погибших (28 тысяч были добавлены к 6 миллионам для придания цифре потерь видимости точности), и в реальности составляют около 4,5 млн жертв. Хотя историк теоретически допускает, что число погибших может достичь и 7—8 млн человек [964] . Оценка общих потерь Польши в 4,5 млн человек кажется нам наиболее близкой к действительности. Если принять эту величину, то примерную оценку числа поляков, погибших в германских тюрьмах и концлагерях, а также на принудительных работах в Германии, можно получить, вычтя из цифры общих потерь все остальные категории потерь, а именно: потери польских вооруженных сил и партизан в 199,9 тыс. человек; жертвы холокоста в 2,56 млн человек; 50 тыс. евреев, погибших в рядах Красной Армии, 39,9 тыс. – жертвы советских депортаций и репрессий среди польского и еврейского гражданского населения; 65 тыс. – жертвы поляков в войне с украинцами на Западной Украине в 1943—1944 годах; 0,6 млн – потери украинцев и белорусов; 50 тыс. – жертвы поляков в результате боевых действий на территории Польши в 1939 и 1944—1945 годах; 40 тыс. – жертвы мирного населения Варшавы во время восстания 1944 года; 40 тыс. – жертвы польского гражданского населения в результате антипартизанских акций и расстрелов заложников; 35 тыс. – жертвы геноцида цыган; 108 тыс. человек – поляки и польские немцы, погибшие в рядах вермахта; 50 тыс. – польские немцы, погибшие в ходе изгнания из Польши в 1945—1946 годах. Тогда на поляков, погибших в концлагерях и в результате принудительного труда, приходится 567 тыс. погибших. Общие потери поляков достигают 1,23 млн человек, если мы примем, что среди погибших в вермахте немцы составляли две трети, а поляки – одну треть.

Таким образом, мы оцениваем потери Польши в 4,5 млн человек, из которых на долю погибших военнослужащих приходится не менее 550 тыс. человек.

Потери Венгрии

Потери венгерской армии во Второй мировой войне составили 110—120 тыс. убитых и умерших от ран [965] . Мы примем верхнюю оценку в 120 тыс. погибших.

Согласно данным германского командования, потери венгерских сухопутных войск и авиации на Восточном фронте в период с 22 июня 1941 года по 6 апреля 1943 года составили 39 886 убитых, 55 924 раненых и 28 618 пропавших без вести. Из этого числа с начала советско-германской войны и до конца 1942 года было убито 6167 человек, ранено – 25 813, а пропало без вести всего 3016 человек. До конца 1943 года венгерские потери возросли до 39 868 убитых, 55 924 раненых и 28 618 пропавших без вести. Поскольку в феврале – декабре 1943 года венгерские войска вели лишь очень ограниченные боевые действия против партизан, то рост потерь произошел главным образом за счет более полных потерь в декабре 1942 – январе 1943 года. К концу 1944 года (более поздних германских данных нет) венгерские потери на Восточном фронте достигли 42 361 убитым, 74 056 ранеными и 32 097 пропавшими без вести [966] . Здесь явно сохраняется большой недоучет потерь пропавшими без вести (пленными). Сравнительно небольшое число раненых по сравнению с убитыми (1,75 раненого на 1 убитого), по всей вероятности, объясняется тем, что значительная часть раненых оказалась среди пленных.

Жертвами геноцида цыган стали 28 тыс. человек [967] . Число евреев, погибших в Венгрии в границах на начало 1939 года, т. е. без аннексированных в 1940—1941 годах территорий Румынии и Югославии, но с включением Закарпатской Украины и Южной Словакии, исчисляется в 200 тыс. человек [968] . На территории т. н. Трианонской Венгрии (в границах 1920 года, без аннексированных территорий) убыль еврейского населения в 1941—1946 годах составила 169,4 тыс. человек [969] . Т. Штарк оценивает число жертв холокоста Венгрии в границах на середину 1941 года в 450—540 тыс. человек [970] . Мы принимаем в качестве наименее вероятной нижнюю оценку Штарка, т. е. исходим из того, что в Венгрии в границах 1941 года погибло 450 тыс. евреев. Из этой цифры надо вычесть примерно 20—25 тыс. евреев, погибших в составе трудовых батальонов венгерской армии [971] . Здесь мы также воспользуемся нижней оценкой в 20 тыс. погибших. Также из этого числа надо вычесть примерно 8 тыс. евреев, погибших при осаде Будапешта в декабре 1944 – феврале 1945 года. Еще примерно 7 тыс. евреев во время осады Будапешта стали жертвами расправ со стороны германских и венгерских солдат и членов венгерской ультраправой партии «Скрещенные стрелы» и должны быть причислены к жертвам холокоста [972] . Тогда число жертв собственно холокоста, т. е. представителей мирного еврейского населения Венгрии, истребленного нацистами, составит 422 тыс. человек. В советском плену оказалось 10 173 еврея и 383 цыгана [973] . Практически все из них были военнослужащими венгерской армии. К 27 июня 1945 года евреев в советском плену осталось только 5016 человек. Можно предположить, что, с учетом того, что до середины 1945 года из советского плена было отпущено 1225 евреев, не менее 3,8 тыс. венгерских евреев погибло в советском плену. Жертвы геноцида цыган в Венгрии оцениваются в 28 тыс. человек [974] . В советском плену оказалось 383 цыгана [975] . Вероятно, все они служили в венгерской армии. В советском плену, как мы увидим дальше, умер 51 цыган. Повышенная смертность венгерских евреев в советском плену, очевидно, была вызвана тем, что почти все они попали в плен в суровую зиму 1942/43 года. С учетом евреев и цыган общее число военнопленных военнослужащих венгерской армии можно оценить в 524,3 тыс. человек. Согласно официальным российским данным, из 513 767 пленных венгров погибло в плену 54 755 человек [976] . Как отмечает венгерский исследователь Тамаш Штарк, общее число венгерских пленных в СССР составляет около 600 тыс. человек, из которых не менее 40 %, а возможно, и 50 % составляли гражданские пленные, не служившие в армии. По его данным, в 1946—1949 годах в единственный репатриационный лагерь в Дебрецене было возвращено около 220 тыс. пленных. Из 100 288 человек, репатриированных между 4 июня и 31 октября 1947 года, 9,3 % составляли интернированные гражданские лица. А среди 42 892 человек, репатриированных в период с 1 мая по 15 августа 1948 года, гражданские лица составили 8,5 %. Однако реальная доля интернированных гражданских лиц была выше, поскольку среди гражданских лиц, репатриированных между 4 июня и 31 октября 1947 года, 38 % составляли женщины, а среди репатриированных в период с 1 мая по 15 августа 1948 года их доля составляла 32 %. Между тем, согласно мемуарам вернувшихся и очевидцев, женщины среди гражданских интернированных составляли лишь очень незначительное меньшинство. Поэтому реальная доля гражданских интернированных среди интернированных и пленных была значительно выше, чем 9 %, но их репатриировали позднее, чем основную массу военнопленных. Из 65 170 умерших в советском плену венгров только 29 168 человек можно найти в списках венгерской армии. Как правило, на советских карточках таких пленных графы «звание» и «часть» оставались незаполненными. Поэтому, как полагает Т. Штарк, около половины из 600 тыс. венгерских пленных должны были составлять гражданские лица. Сам Штарк, занимаясь поиском отдельных индивидуумов, нашел среди пленных 17 лиц старше 65 лет и 5 15-летних, а число 16-летних в базе данных венгерских пленных наверняка превышает 1000 человек, при том, что 16-летних в Венгрии не призывали. Нередко среди двух мужчин, взятых в плен из одной и той же семьи в одной и той же деревне и в одно и то же время, один был записан как военный, а другой как гражданский. Гражданские лица были направлены в СССР двумя волнами. Первая волна следовала через два или три дня после занятия советскими войсками того или иного крупного венгерского населенного пункта. Мирных жителей собирали якобы на работы по восстановлению разрушенных домов, затем заключали в лагеря и отправляли в Советский Союз. Вторая волна интернирования прошла через 1—1,5 месяца после прихода Красной Армии. В отличие от первой, вторая волна депортаций была тщательно спланирована и касалась прежде всего немецкого населения Венгрии и венгерского населения тех территорий, которые были аннексированы Венгрией в 1938—1941 годах; во время первой волны депортации гражданских лиц из Будапешта и его окрестностей. Так, командующий 2-м Украинским фронтом маршал Р.Я. Малиновский в своем докладе Сталину 13 февраля 1945 года, подводя итоги битвы за Будапешт, сообщал, что в плен было захвачено 110 тыс. неприятельских солдат, не считая тех, кто был захвачен сразу после взятия города. 15 февраля «Правда» написала о 120 тыс. неприятельских военнослужащих, плененных в Будапеште. В итоговом же докладе командования 2-го Украинского фронта о результатах Будапештской операции говорилось о 138 тыс. пленных. Между тем, по данным венгерского историка Кристиана Унгвари, гарнизон Будапешта состоял из 54 тыс. венгерских и 48 тыс. германских солдат и офицеров. Из них примерно 800 германских солдат смогли прорваться к своим. Из оставшихся около 38,5 тыс. венгерских и около 11,5 тыс. германских военнослужащих попали в плен, а около 15,5 тыс. венгерских и около 25,7 тыс. германских военнослужащих погибли [977] . Если исходить из максимальной оценки числа пленных в Будапеште в 138 тыс. человек, то общее число гражданских лиц среди пленных можно оценить в 88 тыс. человек. Т. Штарк оценивает общее число гражданских пленных в Будапеште от 50 до 100 тыс. человек. Принимая во внимание, что советские генералы и маршалы имели обыкновение завышать общее число пленных не только за счет гражданских пленных, но и за счет никогда не существовавших «мертвых душ», более близкой к действительности кажется оценка в 50 тыс. гражданских пленных. Интересно, что, основываясь на официальных советских данных из сборника «Гриф секретности снят», К. Унгвари оценивает советские потери в ходе битвы за Будапешт в 130 тыс. раненых, 44 тыс. убитых и около 2 тыс. пленных. Румынские же войска, по его оценке, потеряли в битве за Будапешт около 12 тыс. раненых, 11 тыс. убитых и до 1 тыс. пленных [978] . Однако, как мы уже показали, официальные советские данные о потерях многократно занижены, прежде всего за счет убитых. Если предположить, что в битве за Будапешт убитые и раненые советские военнослужащие соотносятся примерно так же, как убитые и раненые румынские военнослужащие, то общее число убитых в рядах Красной Армии в ходе битвы за Будапешт можно оценить в 119 тыс. убитых, а вместе с румынскими войсками – в 130 тыс. убитых. Общее соотношение потерь убитыми оказывается 3,16:1 в пользу германо-венгерских войск, а соотношение только советских и германских потерь убитыми – 4,6:1 в пользу немцев.

Штарк также склоняется к более низкой цифре числа гражданских пленных в Будапеште. Он цитирует сообщение швейцарского посольства о том, что в концлагере в Гёдёллё было сосредоточено около 40 тыс. гражданских интернированных из Будапешта. Поскольку некоторое число интернированных находилось также в лагерях в Ясберени, Байе, Цегледе и в Кишкунфеледбхазе, венгерский исследователь склоняется к оценке числа гражданских пленных в Будапеште в 50 тыс. человек [979] .

Штарк оценивает численность венгерской армии осенью 1944 года почти в 1 млн человек, из которых к февралю 1945 года почти половина дезертировала и оказалась на территории, уже занятой советскими войсками, 65 тыс. солдат и офицеров с оружием в руках перешли на сторону Красной Армии. Большинство из них бежало еще из запасных частей или, получив повестки, так и не явилось на сборные пункты. Эти люди никогда не были на фронте. Очевидно, что значительная часть дезертиров после окончания войны была объявлена военнопленными и отправлена в лагеря. К ноябрю 1944 года министерство обороны Венгрии оценивало число тех, кто находился в советском плену, в 70 тыс. человек. Под натиском Красной Армии с ноября 1944 года по апрель 1945 года, по оценке Т. Штарка, почти 1 млн венгров, в том числе 580 тыс. военнослужащих, отступил в Германию (и в Австрию). В это число, очевидно, входят и венгерские немцы, служившие в 25-й и 26-й венгерских пехотных дивизиях СС. Эти дивизии почти не участвовали в боевых действиях и понесли лишь незначительные потери. Еще две венгерские дивизии СС, 22-я и 33-я кавалерийские, были уничтожены в Будапеште. Примерно 300 тыс. военнослужащих, по послевоенной оценке Министерства обороны, достигли западных зон оккупации. Остальные 280 тыс. военнослужащих и 350 тыс. гражданских лиц были взяты в плен Красной Армией. В Закарпатье было депортировано в СССР около 30 тыс. венгров и немцев призывного возраста, из которых примерно 5 тыс. погибли в ходе депортации, согласно статистическому отчету, составленному еще в июле 1945 года. С остальной территории Венгрии (без Трансильвании и Будапешта) в СССР было депортировано 179 608 гражданских лиц. Также, по оценке Штарка, из 110 тыс. пленных в Будапеште, о захвате которых объявило советское командование, на германских и венгерских военнопленных приходилось не более чем по 30 тыс. человек, а не менее 50 тыс. составляли гражданские пленные. По оценке Штарка, собственно военнопленных венгерской армии Красная Армия захватила примерно 380 тыс., а примерно 440 тыс. составили гражданские пленные. Часть гражданских пленных, а также примерно 20 тыс. военнопленных были отпущены на территории Венгрии, а примерно 600 тыс. венгерских пленных (360 тыс. военных и 240 тыс. гражданских лиц) оказались в советских лагерях. Среди отпущенных на свободу 21 765 венгров, 1225 евреев, 992 украинца из Закарпатья и 4 цыган [980] , вероятно, преобладали те, кто изъявил желание служить в просоветских венгерских формированиях. Из таких формирований успел принять участие в боях за Будапешт только Будайский добровольческий полк. Из 2,5 тыс. бойцов полк потерял около 600 убитых и умерших от ран [981] . Из числа же примерно 524 тыс. венгерских граждан, которых советская сторона числила военнопленными, военнослужащими в действительности были только 360 тыс. человек. Очевидно, в СССР сочли венгерскими военнопленными значительную часть гражданских лиц призывного возраста. С учетом смертности евреев и цыган общее число умерших в советском плену венгерских военнослужащих можно оценить в 58,8 тыс. человек, или 16,3 %. В советском плену погиб каждый шестой из оказавшихся там солдат венгерской армии. Сложнее оценить потери гражданских пленных. По свидетельству Штарка, всего в советских архивах есть личные дела на 526 606 пленных из Венгрии. Это очень близко к общему числу пленных в советских лагерях, определенных нами. Разница в 2,3 тыс. могла образоваться за счет пленных, отпущенных для участия в просоветских военных формированиях, в тот же Будайский полк. На них могли в связи с этим завести отдельные дела, даже если их не отправляли в советские лагеря. В первой партии пленных, отправленной на родину в октябре 1947 года и насчитывавшей 100 288 человек, было 90 723, включая 817 евреев – бойцов трудовых батальонов, и 9565 гражданских лиц, включая 16 родившихся в заключении детей. Всего же, по оценке Штарка, из примерно 600 тыс. венгерских пленных по крайней мере 200 тыс. никогда не вернулись на родину и практически все погибли [982] . Вероятно, из этого числа надо вычесть примерно 25 тыс. оставшихся в живых депортированных из Закарпатья, которые, скорее всего, вернулись на родину, которая была уже Советским Союзом. Тогда общее число военнопленных, погибших в советском плену, можно оценить в 60,1 тыс. человек, а число гражданских пленных, погибших в СССР, – не менее 115 тыс., включая не менее 5 тыс. уроженцев Закарпатья.

Оценку Штарка косвенно подтверждают некоторые документы из архивов МВД СССР. Так, к 1 февраля 1947 года через советские лагеря прошло только 477 478 военнопленных венгров, что значительно меньше заявленной в 1956 году цифры в 513 766 человек. В документе 1947 года особо оговаривалось, что в число военнопленных не включены 12 032 гражданских лица, переданных на учет в качестве интернированных, и 10 352 человека, задержанных при облавах в Будапеште и освобожденных на месте фронтовым командованием. Из 477 478 военнопленных к 1 февраля 1947 года умерло 47 966 человек, было освобождено и репатриировано из-за нетрудоспособности 194 246 человек, передано на формирование национальных воинских частей и в партизанские школы 21 820 человек. Кроме того, среди венгерских военнопленных было выявлено 1699 советских граждан, из которых 1688 было освобождено, а 11 передано в трибунал. Еще 129 граждан СССР оставалось среди военнопленных. Не ясно, идет ли речь о венграх – уроженцах Закарпатской области или о советских гражданах другой национальности. За вычетом советских граждан, общее число венгерских военнопленных может быть уменьшено до 475 450 человек. Кроме того, на 1 февраля 1947 года насчитывалось 20 189 гражданских интернированных. Еще 8466 интернированных были репатриированы в период с января 1945 по февраль 1947 года, а 4260 умерло [983] . Но вполне возможно, что гражданские лица имелись и среди репатриированных венгерских военнопленных. Скорее всего советские органы считали военнопленными всех мужчин, которые служили в армии в период войны, независимо от того, находились ли они на службе в момент задержания. Стоит также отметить, что среди 20 189 гражданских интернированных было 7493 женщины. Венгров среди гражданских интернированных из Венгрии было 15 503, немцев – 4508, евреев – 100, прочих – 68 человек. Не исключено, что одним из 110 остававшихся в живых евреев был знаменитый Рауль Валленберг, если, конечно, он к тому времени не был уже убит. Хотя вероятнее, он проходил не как еврей, а как швед.

Тем не менее по справке ГУПВИ МВД СССР от 28 января 1949 года на начало этого года было учтено в качестве военнопленных 526 604 венгра, включая 10 352 освобожденных в Будапеште вскоре после облав. Из оставшихся было передано на учет в качестве гражданских интернированных всего 10 человек. Освобожденных граждан СССР среди них числится уже в полтора раза больше, чем в 1947 году, – 2922 человека. Число умерших венгров достигло к тому времени 51 005 человек, а на учете в лагерях оставался всего 8021 венгр. Из этого примера следует, что категории гражданских и военных пленных были весьма условным понятием, вследствие чего общее число венгерских военнопленных весьма значительно колебалось год от года. Стоит вспомнить, что в сообщении Л.П. Берии главе НКИД В.М. Молотову от 6 июня 1945 года утверждалось, что на 4 июня НКВД принял всего 2 641 246 военнопленных, из которых венгры составляют только 422 145 человек. Из этого числа после капитуляции Германии было взято 1 366 298 военнопленных [984] . Сомнительно, чтобы после 4 июня 1945 года Красная Армия имела возможность захватить сколько-нибудь существенное количество военнопленных венгров. Но уже в справке НКВД от 27 июня 1945 года говорилось о 3 120 944 военнопленных за годы Великой Отечественной войны [985] . Можно предположить, что рост числа военнопленных по сравнению с 4 июня на 478 302 человека произошел главным образом за счет гражданских пленных. Подавляющее большинство их было взято в 1945 году и объявлено военнопленными. Интересно, что только 6 июня 1945 года была дана директива ГУПВИ НКВД о раздельном учете военнопленных и интернированных. Но можно также предположить, что разница возникла главным образом за счет умерших и освобожденных и умерших военнопленных. Таких к 27 июня 1945 года насчитывалось 462 465 человек, в том числе умерших 318 489. К тому времени венгров умерло 31 820 человек, а на формирование национальных частей их было обращено 21 787. В сумме это дает 475 752 венгерских военнопленных, что все равно почти на 51 тыс. меньше появившегося позднее числа 526 тыс. пленных.

В документе от 28 января 1949 года фигурировали 10 165 военнопленных евреев, в подавляющем большинстве служивших в венгерской армии. Из них 645 были переданы на учет в качестве гражданских интернированных, 3645 умерли, и лишь 9 человек числились в лагерях на начало 1949 года. Заметим, что смертность евреев после 1 января 1949 года могла увеличиться лишь за счет погибших среди 645 гражданских пленных и 22 переданных в ГУЛАГ и 3 переданных в тюрьмы (среди этих последних, вероятно, и был Р. Валленберг), а также за счет 14 человек, убывших по иным причинам. Общее число умерших в советском плену венгерских евреев вряд ли превышало 4 тыс. человек. Можно предположить, что в венгерской армии служило и большинство учтенных в документе 1949 года 5354 западных украинцев, из которых гражданскими пленными были сочтены 319 человек, а умерло всего 2 человека. Цыган, также, по всей вероятности, служивших в венгерской армии, в 1949 году числилось 370. Из них 49 было признано гражданскими пленными, а 51 человек умер [986] . Не исключено, что умерших цыган в действительности было 64, если предположить, что на умерших приходится разница в числе 383 цыган, насчитывавшихся в 1956 году. За счет евреев, цыган и украинцев общее число тех, кто числился в тот или иной период военнопленным венгерской армии, возрастает до 543,5 тыс. человек.

Во время боев в Будапеште погибло около 38 тыс. мирных жителей. Из них 13 тыс. погибли от пуль и осколков или были завалены рухнувшими зданиями, а 25 тыс. умерли от голода и болезней или были расстреляны [987] . Это стало следствием того, что 870-тысячное население венгерской столицы не было эвакуировано и испытало на себе всю тяжесть уличных боев, проходивших в Будапеште с 24 декабря 1944 года по 13 февраля 1945 года. Еще примерно 330 тыс. жителей Будапешта покинули город до декабря 1944 года, главным образом, из-за англо-американских бомбардировок. В результате этих бомбардировок было разрушено или повреждено до 38 % всех городских зданий. Общее число погибших в ходе наземных боевых действий и англо-американских бомбардировок оценивается в 44,5 тыс. человек [988] . Сюда входят и жертвы преступлений, совершенных как германскими, так и советскими солдатами. Красноармейцы «отличились» в Венгрии массовыми изнасилованиями, но, в отличие от Германии, жертв изнасилования убивали лишь в очень редких случаях. В тех случаях, когда некоторые населенные пункты временно освобождались германо-венгерскими войсками от советских войск, число изнасилованных, по оценке венгерских властей, составляло 10—15 % от общей численности населения. Массовые изнасилования и грабежи вызвали протесты даже со стороны венгерских коммунистов [989] .

Потери Венгрии во Второй мировой войне составили, по нашей оценке, 788,9 тыс. человек, в том числе 179,4 тыс. человек погибших военнослужащих. Из них только 600 человек погибли, сражаясь на стороне Красной Армии.

Потери Румынии

Румынские потери во Второй мировой войне исчисляются нами в границах на 1 сентября 1941 года, с Бессарабией и Северной Буковиной, вновь включенных в состав Румынии в начале августа 1941 года и вновь отобранных у нее Советским Союзом в августе 1944 года, а также без Северной Трансильвании, уступленной Румынией Венгрии по решению Венского арбитража 30 августа 1940 года.

Согласно германским данным, с 22 июня 1941 года по 31 августа 1944 года потери румынской армии и ВВС составили 17 524 убитыми, 102 637 ранеными и 199 869 пропавшими без вести. С 31 июля по 31 августа 1944 года потери возросли всего на 527 убитых, 1894 раненых и 170 пропавших без вести. До конца 1942 года румынские потери составили 11 003 убитыми, 40 525 ранеными и 3829 пропавшими без вести. До конца 1943 года они возросли до 13 846 убитых, 84 387 раненых и 173 748 пропавших без вести [990] . Небольшое число пропавших без вести указывает на значительный недоучет потерь в ноябре – декабре 1942 года, когда румынские войска во время советского контрнаступления понесли большие потери пленными. Вероятно, эти потери были, полностью или частично, включены в потери 1943 года. Дело в том, что помесячные потери 1943 года дают в сумме всего 3517 пропавших без вести, тогда как в итоговых потерях на конец 1943 года по сравнению с итоговыми потерями 1942 года число пропавших без вести выросло на 169 981 человека. И впервые этот рост показан в итоговых потерях на конец апреля 1943 года, когда число пропавших без вести по сравнению с итоговыми данными на конец марта того же года возросло с 4291 до 170 906.

Согласно румынским официальным данным, потери вооруженных сил Румынии составили 71 585 убитыми, 243 625 ранеными и 309 533 пропавшими без вести во время войны против СССР в июне 1941 – августе 1944 года. Во время войны против Германии и ее союзников в августе 1944 – мае 1945 года румынские потери составили 21 735 убитыми, 90 344 ранеными и 58 443 пропавшими без вести. Румынская сухопутная армия в войне против СССР потеряла 70 406 убитыми, 242 132 ранеными и 307 476 пропавшими без вести. Ее потери в борьбе против Германии составили 21 355 убитыми, 89 962 ранеными и 57 974 пропавшими без вести. Румынские ВВС потеряли 4172 человека, из них 2977 человек во время боевых действий на стороне Германии (972 погибших, 1167 раненых и 838 пропавших без вести) и 1195 человек в ходе боевых действий против Германии и Венгрии на заключительном этапе войны (соответственно 356, 371 и 468). Потери флота в борьбе только против СССР составили 207 убитыми, 323 ранеными и 1219 пропавшими без вести, а в борьбе против Германии – соответственно 24, 11 и 1. Общие потери румынских вооруженных сил во Второй мировой войне составили 92 940 убитыми, 333 966 ранеными и 331 357 пропавшими без вести [991] . Если мы возьмем официальные румынские данные о потерях армии и ВВС в борьбе против Красной Армии и вычтем из них германские данные о румынских потерях до конца августа 1944 года, мы фактически получим примерную величину румынских потерь в ходе Ясско-Кишиневской операции – 53 854 убитых, 140 662 раненых и 108 445 пропавших без вести. Тогда получается, что из общего числа раненых в румынской армии и ВВС на Ясско-Кишиневскую операцию приходится 57,8 %, а из общего числа убитых – 75,4 %. Это представляется совершенно невероятным, учитывая, что уже 25 августа румынские войска прекратили боевые действия против советских войск. Скорее всего в румынские итоговые данные были включены все недоучтенные германским командованием потери с июня 1941 года до августа 1944 года. Не исключено также, что часть раненых румын учитывалась германским командованием среди пропавших без вести. Скорее всего в румынских данных есть двойной счет в случае, если часть раненых сначала учтена в качестве раненых, а затем – как пропавшие без вести. Кроме того, в румынских данных часть убитых, включенных германским командованием в число пропавших без вести, может быть показана уже как убитые, и в число убитых могут быть включены умершие от ран. Но и с учетом всех этих оговорок румынские потери пленными в Ясско-Кишиневской операции, фактически уже после того, как Румыния перешла на сторону Антигитлеровской коалиции, вряд ли превышают 130 тыс. человек.

Всего в советском плену оказалось 187 367 румын, из которых умерло 54 612 человек [992] . Кроме того, в советский плен попало 14 129 молдаван, служивших в румынской армии [993] . Смертность среди находившихся в советском плену молдаван неизвестна. Можно предположить, что большинство молдаван вскоре после пленения были призваны в Красную Армию. Всего, по некоторым оценкам, в Красную Армию было призвано 256,8 тыс. жителей Бессарабии и Северной Буковины [994] , из которых погибло, по официальным российским данным, до 53,9 тыс. человек [995] . Поскольку мы установили, что данный источник занижает потери Красной Армии погибшими примерно в 3,1 раза, то число молдаван, погибших в рядах Красной Армии, можно было бы оценить в 167 тыс. погибших, а с учетом безвозвратных потерь украинцев, евреев и русских, призванных в Красную Армию с бывших румынских территорий, общие потери жителей Бессарабии и Северной Буковины в рядах Красной Армии можно было бы оценить в 200 тыс. погибших. Однако цифра 53,9 тыс. слишком мала, и к ней нельзя применять коэффициент, полученный для общей величины безвозвратных потерь, поскольку число 53,9 тыс. значительно меньше возможной статистической погрешности. Поэтому мы будем исходить из общей оценки числа мобилизованных жителей бывших румынских территорий в 256,8 тыс. человек. По нашей оценке, в рядах Красной Армии погибло до 60 % всех мобилизованных. Подавляющее число молдаван воевало лишь последние девять с половиной месяцев войны, что, формально говоря, уменьшало вероятность их гибели по сравнению со всеми мобилизованными, многие из которых вступили в бой еще в июне 1941 года. С другой стороны, большинство жителей бывших румынских территорий мобилизовывались непосредственно в части, и потери среди них были особенно велики. На последние 9 1/2 месяца войны приходится примерно 22 % потерь убитыми и умершими от ран, или 4,9 млн человек [996] . Среднесписочная численность сухопутных войск и авиации, находившихся на фронте, составила для II квартала 1945 года 6135,3 тыс. человек, а для III квартала 1944 года – 6714,3 тыс. человек [997] . Предположим, что за период с августа 1944 года по май 1945 года почти все раненые и больные успели вернуться в строй, и новый призыв приходился лишь на замещение безвозвратных потерь, а также примерно 100 тыс. пленных. Тогда в Красную Армию за этот период должно было поступить около 4,4 млн призывников. Всего за этот период через соединения, находящиеся на фронте, должно было пройти около 11,1 млн военнослужащих. Вероятность погибнуть для них составляла примерно 44 %. Тогда число погибших на фронте жителей Бессарабии и Северной Буковины можно оценить в 113 тыс. человек. Это очень близко стоит к существующим румынским и молдавским оценкам в 110 тыс. призывников из Бессарабии и Северной Буковины, погибших в рядах Красной Армии. Для формирования просоветской дивизии «Тудор Владимиреску» и других частей румынской армии в 1943—1945 годах из лагерей были освобождены 20 374 румына и 7 молдаван [998] . С учетом того, что в советский плен попали 201 496 советских военнослужащих, общее число погибших в бою среди пропавших без вести в войне против СССР можно оценить в 129 139 человек. Если принять смертность от ран в румынской армии в 7 %, учитывая, что число раненых превышает число убитых всего в 1,2 раза, то в борьбе против СССР румынские войска могли потерять около 17 тыс. умершими от ран, а в борьбе против Германии – около 6,3 тыс. человек. В Германии умерло 229 румынских пленных. В Венгрии похоронено 8566 венгерских военнослужащих. В Чехии похоронено около 1,5 тыс. румынских военнослужащих, а в Словакии – 15 077. В сумме это дает примерно 25 372 человека, что на 3637 человек больше, чем число убитых в войне против Германии и Венгрии. Однако румыны несли значительные потери и в боях в Северной Трансильвании. Предполагая, что число погибших там румынских солдат равно числу погибших на территории современной Венгрии, число убитых в Северной Трансильвании можно оценить в 8,6 тыс. человек [999] . Предполагая, что все умершие от ран в августе 1944 – мае 1945 года были похоронены в Румынии, общее число убитых в войне против Германии и Венгрии мы оцениваем в 34 тыс. человек, а вместе с умершими в германском плену – в 229 человек. Тогда общее число погибших из числа пропавших без вести в этой войне можно оценить в 12 494 человека. Тогда число румынских военных, переживших германский и румынский плен, мы можем оценить в 45 949 человек.

Общие потери румынской армии в борьбе против СССР мы оцениваем в 272,3 тыс. погибших, а потери в борьбе против Германии и Венгрии – в 40,5 тыс. погибших.

Жертвами геноцида стали 36 тыс. румынских цыган [1000] . Жертвы холокоста, с включением сюда евреев Северной Трансильвании, оцениваются в 469 тыс. человек, в том числе 325 тыс. – на территории Бессарабии и Северной Буковины [1001] . Число жертв холокоста в Северной Трансильвании оценивается в 135 тыс. человек. Следует подчеркнуть, что румынские официальные цифры числа погибших евреев Бессарабии и Северной Буковины значительно меньше – примерно 90 тыс. из 147 тыс. [1002] . Они кажутся нам ближе к действительности. Общее число уничтоженных евреев Румынии в границах на 1 сентября 1941 года мы оцениваем в 233 тыс. человек. Не исключено, что часть евреев этого региона в 1944 году была призвана в Красную Армию и погибла в ее рядах. В результате бомбардировок союзной авиации погибли 7693 мирных жителя [1003] . Во время первой советской оккупации Бессарабии и Северной Буковины в 1940—1941 годах 12—13 июня 1941 года было депортировано и арестовано 30 839 человек. Из этого числа на депортированных приходится 25 711 человек [1004] . Сколько из этих людей было расстреляно или не пережило заключение или депортацию, точно неизвестно. Можно предположить, что это число составляло не менее 5 тыс. человек. Н.Ф. Бугай оценивает число расстрелянных в 1 тыс. человек, что представляется нам близким к действительности, а число погибших в лагерях и на месте депортаций в 19 тыс. человек, что также представляется нам вполне реалистичной оценкой [1005] . К середине сентября 1941 года в местах спецпоселения и заключения находилось 22 848 выходцев из Бессарабии и Северной Буковины [1006] . С учетом этого общее число расстрелянных и умерших к этому времени можно оценить в 8 тыс. человек. Из этого числа примерно 1 тыс. расстрелянных была найдена в тюрьмах Румынии и Северной Буковины, в том числе 450 – в Кишиневе, после освобождения их германо-румынскими войсками в июле 1941 года [1007] . Поскольку основная смертность депортированных пришлась на зиму 1941/42 года, смертность среди высланных из Бессарабии и Буковины с середины сентября 1941 года и до концы войны мы оцениваем в 12 тыс. человек, а общее число жертв первой советской оккупации – в 20 тыс. человек. Кроме того, число мирных жителей Бессарабии и Северной Буковины, погибших в ходе боевых действий в 1941—1944 годах, оценивается румынскими и молдавскими историками в 55 тыс. человек [1008] . Нам эта последняя оценка представляется значительно завышенной. Условно мы принимаем число погибших во время боевых действий в 25 тыс. человек.

По утверждению германского фельдмаршала Э. фон Манштейна, тесно взаимодействовавшего с румынскими войсками в бытность командующим 11-й армией и группой армий «Дон», «румынские соединения… продолжали оставаться лучшими из наших союзников», которые «в рамках своих возможностей, на многих участках храбро сражались» [1009] .

Также по признанию бывшего немецкого офицера связи с румынскими войсками, «мы оценивали румынские части как лучшие из наших союзников», хотя уровень их командного состава по сравнению с немецким оставлял желать лучшего: «Мое впечатление от простых солдат было положительным, но, к сожалению, оно не касалось офицерского состава. Большинство солдат были простыми сыновьями фермеров, так как в те времена, как и сейчас, Румыния была плодородной аграрной страной. Офицеры прибывали почти исключительно из больших городов, и среди них была крайне распространена франкофилия. Никто из этих офицеров не горел желанием оказаться в бою. Когда я сказал румынским офицерам, что их штабы были слишком далеко от линии фронта, они ответили, что у них «было достаточно телефонного кабеля»…

Несколько раз меня приглашали пообедать на командном пункте румынской дивизии. Каждый раз это был большой обед из нескольких смен блюд, и он мог длиться многие часы. Все же я никогда не видел, чтобы обычные солдаты ели что-нибудь, кроме одного блюда, состоявшего в основном из крупной фасоли.

У немецкого офицерского корпуса было другое отношение к этому вопросу. Немецкий командир роты стоял последним в очереди у полевой кухни. Это было традицией!» [1010]

На Восточном фронте румынская армия во Второй мировой войне играла важную роль, во многом сравнимую с той, которую в Первой мировой войне играла здесь армия Австро-Венгрии. И соотношение потерь погибшими с Красной Армией у румынской армии в 1941—1944 годах было близко 1:1.

Общие потери Румынии во Второй мировой войне мы оцениваем в 747,5 тыс. погибших, в том числе в 425,8 тыс. военнослужащих, из которых 153,5 тыс. погибли, сражаясь на стороне Антигитлеровской коалиции. Кроме того, некоторое число немцев Румынии, точно не установленное, погибло в составе германской армии, в частности, в составе 11-й моторизованной добровольческой дивизии СС «Нордланд».

Соотношение потерь сторон на Африкано-Европейском театре боевых действий

Мы попытаемся подсчитать соотношение потерь убитыми и умершими от ран, т. е. основных боевых безвозвратных потерь, между вермахтом и его противниками на Африкано-Европейском театре боевых действий. В период с 1 сентября 1939 года до 20 апреля 1945 года (в конце апреля 1945 года боевых действий вне советско-германского фронта и Балкан на африкано-европейских театрах уже практически не было) потери германской сухопутной армии на Западе составили 109 046 убитыми и 772 460 пропавшими без вести, включая примерно 250 тыс. окруженных в Рурском котле и в своем большинстве уже прекративших сопротивление. На Юго-Западе потери составили соответственно 48 750 убитых и 215 525 пропавших без вести, а на Юго-Востоке – 22 370 и 24 620 [1011] . Мы исключим из сравнения Юго-Восток (Балканы), где по большей части шла специфическая партизанская борьба коллаборационистских и антифашистских формирований и где трудно определить потери сторон. В то же время мы добавим к итогу потери германской сухопутной армии во время Польской кампании 1939 года и Норвежской кампании 1940 года. Они составили соответственно 16 343 убитыми, умершими от ран и несчастных случаев и 320 пропавших без вести и 4975 убитыми и умершими и 691 пропавший без вести [1012] . Если очистить эти показатели от умерших от ран и несчастных случаев, то потери убитыми в Польской кампании можно оценить в 12 163 человека, а в Норвежской кампании – в 3703 [1013] . Общее число убитых военнослужащих германских сухопутных сил во время борьбы против западных союзников можно оценить в 173 662 человека, а пропавших без вести – 998 996.

Надо определить также потери основных германских союзников – итальянцев. Из сравнения мы также исключим специфический Восточно-Африканский театр, где главную роль играли колониальные войска. Потери итальянской армии во Франции в июне 1940 года составили около 1 тыс. убитыми. Потери итальянской армии в Северной Африке составили 20 776 убитыми и пропавшими без вести. 37 152 человека погибшими и пропавшими без вести потеряли итальянцы в боях на Сицилии летом 1943 года. Потери итальянской сухопутной армии пленными в Северной Африке и в Сицилии составили в совокупности не менее 250 тыс. человек. Во время боев в Италии 8 сентября 1943 года 5927 итальянцев погибли, сражаясь в итальянских частях на стороне англо-американских союзников, а 13 тыс. человек погибли, сражаясь на стороне Германии. Еще 17 488 итальянцев погибли в антифашистском движении Сопротивления. В целом потери итальянской сухопутной армии в борьбе на стороне Германии можно оценить в 72 тыс. убитыми и 250 тыс. пленными.

А вот какими были потери стран Антигитлеровской коалиции. Французская армия потеряла в борьбе против Германии и Италии в 1939—1940 и 1944—1945 годах около 130 тыс. убитых и 1540 тыс. пленных, включая 67,4 тыс. марокканцев и других выходцев из Северной Африки (24,6 тыс. французских солдат умерло в германском плену) [1014] . Кроме того, погибли около 20 тыс. участников французского движения Сопротивления. Потери голландской армии в борьбе против Германии в 1940 году составили 2,2 тыс. убитыми, а потери бельгийской армии – 8,8 тыс. убитыми. Голландских и бельгийских пленных, взятых в рамках общих капитуляций этих стран уже после фактического прекращения боев, мы в расчет не принимаем.

Потери американской сухопутной армии на африкано-европейских театрах боевых действий составили 153 270 убитыми, 6058 погибшими из числа пропавших без вести и 95 532 пленными. Потери ВВС армии на африкано-европейских театрах боевых действий составили 34 140 убитыми, 1133 погибшими из числа пропавших без вести и 34 856 пленными. Следовательно, потери собственно сухопутных сил США на африкано-европейских театрах боевых действий составили 124 055 убитыми и 60 676 пленными.

Потери сухопутных сил Великобритании на африкано-европейских театрах боевых действий (за исключением Восточной Африки и Балкан) мы оцениваем в 80,1 тыс. убитых и 70,3 тыс. пленных [1015] .

Потери канадской сухопутной армии на африкано-европейских театрах боевых действий мы оцениваем около 20 тыс. убитыми и около 6 тыс. пленными. Потери сухопутной армии Австралии на африкано-европейских театрах мы оцениваем в 2,3 тыс. убитыми и 5 тыс. пленными, а потери сухопутной армии Новой Зеландии – в 4,5 тыс. убитыми и 6 тыс. пленными [1016] .

Потери индийской сухопутной армии на африкано-европейских театрах боевых действий мы оцениваем в 3 тыс. убитых и 12 тыс. пленных

Потери норвежской сухопутной армии в 1940 году и в ходе последующих боевых действий в составе британских вооруженных сил мы оцениваем в 2 тыс. убитых. Потери бразильской армии во время итальянской кампании мы оцениваем в 0,5 тыс. убитых.

Суммарные потери германских и итальянских сухопутных сил на африкано-европейских театрах боевых действий (за исключением Восточной Африки, Балкан и советско-германского фронта) в период с 1 сентября 1939 года по 20 апреля 1945 года составили около 245,7 тыс. убитыми и около 1249 тыс. пленными. Число пленных, возможно, несколько завышено, поскольку мы условно считаем пленными всех солдат германских сухопутных сил, числящихся пропавшими без вести на тех театрах, где они сражались против западных союзников, но на итоговый результат это не влияет. Суммарные потери сухопутных сил Англии и США и их союзников на африкано-европейских театрах (за исключением Восточной Африки) можно оценить в 420,9 тыс. убитыми и 1699,4 тыс. пленными. Общее соотношение потерь сухопутных сил убитыми и пленными оказывается 1,42:1 в пользу Германии. Если брать только соотношение потерь убитыми, то оно окажется также в пользу Германии и Италии – 1,71:1. В действительности германский перевес может быть несколько меньше, поскольку часть тех германских пропавших без вести, которых мы отнесли к пленным, на самом деле могла погибнуть в бою. Германский перевес образовался почти исключительно за счет огромных потерь французских войск убитыми и пленными. Это было следствием той катастрофы, которую французская армия потерпела в мае – июне 1940 года. Тогда французская сухопутная армия потеряла 85 310 убитыми (включая 5,4 тыс. марокканцев) и около 12 тыс. пропавшими без вести, подавляющее большинство из которых следует отнести к убитым [1017] . Потери же германской сухопутной армии в мае – июне 1940 года составили 48 185 убитыми и 968 пропавшими без вести, которых, вероятно, в большинстве надо отнести к убитым [1018] . Учитывая, что немцы несли потери в боях не только против французских, но и против британских, бельгийских и голландских войск, на потери в борьбе против французских войск вряд ли приходится больше двух третей от общего объема потерь. Тогда соотношение потерь убитыми получится 3,0:1 в пользу немцев. Низкие боевые качества французской армии во Второй мировой войне были обусловлены стремлением французского политического и военного руководства придерживаться сугубо оборонительного и позиционного образа действий, чтобы не допустить повторения огромных потерь Первой мировой войны, когда погибло около 1,4 млн французских солдат и офицеров [1019] . Правительство Франции любой ценой стремилось избежать войны, и нежелание воевать передалось широким массам населения, не исключая солдат и офицеров. Это и привело к катастрофическому соотношению германских и французских потерь. Если исключить из подсчета потери Франции и предполагаемые потери Германии и Италии, понесенные в борьбе против Франции (до 34 тыс. убитыми в 1940 году и примерно столько же в 1944—1945 годах), то общее соотношение потерь окажется уже в пользу западных союзников: 1426,7 тыс. к 450 тыс., или 3,17:1. В потерях же убитыми и в этом случае сохранится перевес на стороне Германии, но он уменьшится до 1,64:1. Это соотношение отражает определенный качественный перевес германской армии над англо-американскими войсками, который, однако, был с лихвой компенсирован их численным и техническим превосходством, вследствие которого вермахт нес большие потери пленными. Это превосходство было следствием как общего промышленного превосходства США над Германией, так и наличия советско-германского фронта, где Красная Армия вынуждала Германию держать основную часть своей сухопутной армии и танковых соединений.

Этот германский перевес может быть подтвержден и некоторыми статистическими данными. Так, в ходе боев в Нормандии с 6 июня по 10 сентября 1944 года 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» потеряла, по немецким оценкам, около 9 тыс. убитыми, ранеными и пленными, а входившая в тот же 1-й танковый корпус СС 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» потеряла в период с 6 июня по 30 сентября около 5 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Противостоявшие же им войска 1-й канадской армии только в период до 23 августа потеряли 18 444 убитых, раненых и пропавших без вести. Один только канадский батальон «Регина райфлс» потерял 926 человек, включая 224 убитых, 688 раненых и 14 пропавших без вести, что превышало его штатную численность к началу операции – 845 человек [1020] . Даже если предположить, что потери канадских войск после 23 августа были незначительными, общее соотношение потерь оказывается 1,32:1 в пользу немцев. Учитывая же, что среди канадцев было мало пленных, тогда как в немецких потерях пленные составляли значительную часть, соотношение потерь убитыми, скорее всего, было более чем 1,5:1 в пользу немцев.

Интересно, что потери Италии не играют принципиальной роли в соотношении потерь армий держав Оси и Антигитлеровской коалиции. Это объясняется сравнительно небольшой ролью итальянской армии в войне. На всех основных театрах боевых действий она сражалась вместе с германскими войсками, которые всегда играли ведущую боевую роль, даже если численно уступали итальянцам.

Низкая же боеспособность итальянской армии находит свое историко-генетическое объяснение в событиях, восходящих еще к истокам Римской империи. Тогда римские легионы стали комплектоваться добровольцами. Одновременно легионы перестали размещать на территории Италии, где осталась только немногочисленная преторианская гвардия, охранявшая императора. Легионы же концентрировались в основном в пограничных провинциях. Легионеры, выходя в отставку, обычно оседали там, получив участок земли. Таким образом, наиболее воинственные люди и «гены воинственности», которые они несли, вымывались из Италии. Наоборот, там концентрировались артисты и художники, обслуживающие императора и римскую знать. Италия стала страной музыкантов, певцов и художников, но в послеримский период никогда не блистала военными успехами. Для того чтобы укомплектовать сравнительно немногочисленные авиацию и флот, людей с «геном воинственности» еще хватало. И во Второй мировой войне итальянские летчики и моряки сражались сравнительно неплохо. Достаточно вспомнить знаменитую 9-ю флотилию МАС (малых противолодочных средств) князя Валерио Боргезе. Но для того, чтобы укомплектовать должным образом многочисленную сухопутную армию, подходящего людского материала катастрофически не хватало. Не случайно наиболее боеспособными в итальянской армии были альпийские стрелки, которые в значительной мере были потомками лангобардов – воинственного германского племени, вторгнувшегося в Северную Италию во второй половине VI века.

Германская армия, напротив, во Второй мировой войне опиралась на богатую военную традицию, прежде всего прусскую и баварскую, на сильный милитаристский дух, сохранявшийся в стране, несмотря на все ограничения Версальского мирного договора. Большую роль в качественном превосходстве вермахта над западными союзниками играло и то, что с момента прихода к власти вождя нацистов Адольфа Гитлера в 1933 году Германия целенаправленно готовилась к агрессии, создавая мощную армию как ее главный инструмент, тогда как западных союзников война застала слабо подготовленными к ведению боевых действий как в материальном, так и в моральном отношении.

Глава 7 Потери СССР и России в войнах и конфликтах после Второй мировой войны

Советское участие в Гражданской войне в Китае, 1946—1950 гг

В ходе Гражданской войны между Гоминьданом и коммунистами, начавшейся в 1946 году, СССР послал в коммунистическую Народно-освободительную армию Китая военную миссию, состоявшую из советников и специалистов. Они помогли бойцам НОАК освоить трофейную японскую технику, переданную Советской Армией, а потом – и советское вооружение, которое стало также поставляться китайским коммунистам. Советские военные специалисты также участвовали в боях, главным образом в качестве летчиков и зенитчиков. Они сражались с гоминьдановской авиацией и обучали летчиков и бойцов ПВО НОАК. В сентябре 1949 года, когда победа коммунистов уже не вызывала сомнений, в Китай была направлена новая большая группа советских военных специалистов. К концу декабря в Китае было 1012 советских военных специалистов. В октябре 1950 года, в связи с предстоящим вступлением НОАК в Корейскую войну, советские советники и военные специалисты, а также части созданной в феврале 1950 года группы советских войск, обеспечивавших ПВО Шанхая, покинули Китай. Большинство из них было использовано для формирования 64-го авиакорпуса, прикрывавшего Северную Корею и Северо-Восточный Китай от налетов американской авиации. Потери корпуса учтены в потерях Корейской войны. Боевых потерь советские летчики не имели. В катастрофах разбились два истребителя, и летчики погибли. В Китае советские безвозвратные потери среди советников и специалистов составили, главным образом в 1949—1950 годах, 936 человек, в том числе 155 офицеров и 44 гражданских лица [1021] . Сюда входят также умершие советские военнослужащие из состава советских оккупационных войск на северо-востоке Китая с сентября 1945 года и до начала мая 1946 года, когда советские войска оставили Маньчжурию, а также из персонала советской военной базы в Порт-Артуре (Люйшуне).

Советское участие в войне в Корее, 1950—1953 гг

С самого начала Корейской войны в частях Народной армии Северной Кореи, совершившей 25 июня 1950 года нападение на Южную Корею, находились советские военные советники, которые в боях не участвовали. Их численность перед началом войны составляла 4020 человек. Кроме того, имелось 273 гражданских специалиста. Но с первых дней американская авиация установила господство в воздухе. Уже 20 августа 1950 года советский посол и главный военный советник в Северной Корее генерал-полковник Т.Ф. Штыков сообщал в Москву со ссылкой на личного секретаря Ким Ир Сена: «С начала августа американцы перешли к непрерывной массированной бомбардировке войск тяжелыми самолетами, такой бомбардировке подвергались все войска фронта. Группами по 30—40 самолетов они сбрасывали на войска ящики, которые в воздухе раскрывались, а оттуда высыпалось много мелких бомб. Это вызывало большие потери в живой силе и технике. Например, в результате такого налета 18.8.50 г. в 4-й дивизии почти не осталось людей, был разбит штаб и погиб командир дивизии.

Такое же положение в 3-й и 12-й дивизиях, которые в результате бомбежки вынуждены были оставить свои позиции.

Ким Ир Сен никогда не был в таком расстроенном состоянии. Он просит, нельзя ли обратиться за помощью и прислать интернациональные летные силы для прикрытия войск, что без прикрытия войскам воевать тяжело» [1022] .

Но советские летчики начали участвовать в боях только после того, как войска ООН, костяк которых составляли американские части, в октябре 1950 года вышли к китайско-корейской границе, и в войну вступили сотни тысяч т. н. «китайских народных добровольцев» (в действительности – регулярных соединений НОАК). Для прикрытия северо-восточных районов Китая, которые американцы, правда, не бомбили, а также для прикрытия стратегических объектов Северной Кореи был сформирован советский 64-й истребительный авиакорпус, базировавшийся на пограничных китайских аэродромах. В 1952 году он насчитывал 26 тыс. человек. За все время Корейской войны погибло 120 советских летчиков и 335 (по другим данным – 345) [1023] боевых самолетов. Всего же советские военные советники и специалисты потеряли в Корее убитыми и умершими 315 человек. Из этого числа было убито 282 человека, включая 161 офицера, умерло от ран 12, включая 3 офицеров, умерло от болезней 21, включая 4 офицеров [1024] .

Советская интервенция в Венгрии, 1956 г

Советская военная интервенция в Венгрии была предпринята 4 ноября 1956 года для подавления вспыхнувшей в стране антикоммунистической революции. К 15 ноября сопротивление повстанцев было в основном подавлено. Ранее, в октябре, советские войска, уже дислоцированные в Венгрии, принимали участие в боях в Будапеште против повстанцев. Общие безвозвратные потери советских войск составили 720 человек. Из этого числа было убито и умерло от ран 669 человек, включая 85 офицеров, пропал без вести 51 человек, включая 2 офицеров. Советские потери ранеными составили 1540 человек, включая 138 офицеров [1025] . Потери повстанцев и мирных венгерских жителей составили 2652 убитых и 19 226 раненых [1026] .

Советская интервенция в Чехословакии, 1968 г

21 августа 1968 года на территорию Чехословакии были введены советские войска, а также армии Болгарии, Венгрии, ГДР и Польши. Целью интервенции было подавление либеральной тенденции в коммунистическом руководстве Чехословакии, названной «пражской весной» и ставившей своей целью построение «социализма с человеческим лицом». Сопротивление вводу войск оказано не было. Безвозвратные потери Советской Армии в период с 21 августа по 20 сентября составили 96 человек. Кроме того, в результате катастрофы вертолета погибло 2 советских корреспондента. В результате действий мирных граждан Чехословакии, выразившихся главным образом в блокировании дорог, по которым двигались войска, а также в нападении на отдельных военнослужащих, было убито и умерло от ран 12 человек, включая 1 офицера, погибло в результате катастроф и других несчастных случаев 48 человек, включая 12 офицеров, погибло в результате неосторожного обращения с оружием 24 человека, включая 2 офицеров, от болезней умерло 4 человека, включая 2 офицеров. Погибло при других обстоятельствах 3 человека, включая 2 офицеров, покончило с собой 5 солдат и сержантов. Было ранено и травмировано в результате враждебных действий местного населения 25 человек, включая 7 офицеров. Получили травмы в результате несчастных случаев и катастроф 46 человек, включая 12 офицеров. Было ранено в результате неосторожного обращения с оружием 16 солдат и сержантов [1027] . Обращает на себя внимание большое количество погибших в результате неосторожного обращения с оружием – 24 человека, почти четверть всех безвозвратных потерь, а также наличие графы «Погибло при других обстоятельствах». Нельзя исключить, что в эту графу включены расстрелянные по приговору трибуналов. Можно предположить, что гибелью в результате неосторожного обращения с оружием маскируются как самоубийцы, так и военнослужащие, погибшие в результате конфликтов с сослуживцами.

В результате действий советских военнослужащих, главным образом беспорядочной стрельбы, а также автомобильных инцидентов, погибло 108 чехов и словаков, почти все – мирные граждане, и более 500 было ранено [1028] .

Пограничные конфликты между СССР и Китаем, 1969 г

2 и 15 марта 1969 года в ходе столкновений с китайскими военнослужащими на спорном пограничном острове Даманский (Чжэньбао, в переводе с китайского – «Драгоценный») на Уссури было убито и умерло от ран 58 советских пограничников и бойцов Советской Армии. В это число входит 49 погибших пограничников, включая 4 офицеров, и 9 солдат Советской Армии. Было ранено и контужено 94 человека, в том числе 61 пограничник, включая 7 офицеров, и 33 военнослужащих Советской Армии, включая 2 офицеров. 13 августа 1969 года, во время столкновения у озера Жаланашколь («голое озеро») в Казахстане, было убито 2 и ранено 10 советских пограничников [1029] . Достоверных данных о китайских потерях в этих столкновениях нет.

Советская интервенция в Афганистане, 1979—1989 гг

Ввод советских войск в Афганистан начался в начале декабря 1979 года. В Кабул прибыли спецподразделения КГБ, МВД и ГРУ, которые 27 декабря взяли штурмом президентский дворец и убили президента Афганистана Хафизуллу Амина, который, по официальной версии, и пригласил советские войска в Афганистан. После его убийства начался широкомасштабный ввод советских воинских частей. Цель интервенции было сохранение у власти правительства марксистской Народно-демократической партии Афганистана, которая сталкивалась с растущим повстанческим движением под исламскими лозунгами. Однако подавить партизанское движение так и не удалось, и 15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул Афганистан. По официальным советским данным, общие безвозвратные потери «ограниченного контингента советских войск» (так называлась дислоцированная в Афганистане 40-я армия) составили 15 051 убитыми, умершими от ран и болезней, погибших в катастрофах, происшествиях и несчастных случаев. Из этого числа на Советскую Армию пришлось 14 427 погибших, на подразделения КГБ – 576, на части МВД – 28 и на гражданских лиц – 20 человек. Пропало без вести и попало в плен 417 человек, из которых к 1 января 1999 года было найдено живыми 130 человек, а остальные 287 были признаны умершими.

По категориям советские потери в Афганистане распределяются следующим образом [1030] :

Таблица 28. Потери Советских войск в Афганистане, 1979—1989 гг., официальные данные [1031]

По официальным данным, среди погибших было 190 военных советников, в том числе 145 офицеров, и 52 женщины, в том числе 4 прапорщика и 48 гражданских лиц.

Из 53 753 раненых 2503 умерло и 7194 были уволены по состоянию здоровья, а из 415 932 заболевших умерло 817 человек и было уволено по состоянию здоровья 11 294 человека [1032] . Между тем, в таблице безвозвратных потерь число умерших от ран показано равным 2475. Вероятно, разница в 28 человек образовалась за счет тех, кто умер от ран, полученных в результате катастроф и других несчастных случаев. Число же умерших от болезней в таблице безвозвратных потерь, наоборот, оказалось на 16 больше. Поскольку там числом 820 определено число умерших от болезней в армии, а 13 приходится на КГБ, скорее всего, в число больных в санитарных потерях не включены больные, относящиеся к КГБ. Можно предположить, что боевые потери занижены за счет того, что жертвы катастроф, равно как и отдельные военнослужащие, ставшие жертвами нападений неизвестных, отнесены к небоевым потерям от несчастных случаев, тогда как многие жертвы катастроф в действительности погибли на минах, заложенных повстанцами, а жертвы нападений также во многих случаях приходились на партизанские акции.

Существует и более высокая оценка советских потерь в Афганистане. Она дана в исследовании, осуществленном группой офицеров российского Генштаба под руководством В.А. Рунова. Им был доступен ряд армейских документов, связанных с Афганистаном. Общее число погибших и умерших они оценили в 26 000 человек. Очевидно, сюда включены только потери Советской Армии, без потерь КГБ и МВД. По годам эти потери распределяются следующим образом [1033] :

Таблица 29. Безвозвратные потери Советской Армии в Афганистане, 1979—1989 гг. [1034]

Число погибших офицеров, по оценке В.А. Рунова, превышает официальное число погибших офицеров и генералов в 1,14 раза, а общее число погибших – в 1,80 раза.

Несомненно, официальные цифры занижают число погибших генералов. В действительности в Афганистане погибло не 4, как утверждается официально, а 5 советских генералов. Вот эти генералы. Генерал-майор авиации, заслуженный военный летчик СССР Вадим Николаевич Хахалов. В Афганистане он, будучи заместителем командующего Туркестанским военным округом по ВВС, фактически руководил действиями авиации 40-й армии. Вот как описывает его гибель 5 сентября 1981 года его сослуживец генерал-полковник Г.А. Стефановский: «В.Н. Хахалов вылетел на разведку в район боевых действий. Его вертолет был буквально прошит зенитной установкой» [1035] . Генерал-лейтенант Петр Иванович Шкидченко был военным советником, начальником группы управления боевыми действиями при Министерстве обороны Демократической Республики Афганистан. 19 января 1982 года вертолет Ми-8, на котором он летел, был сбит огнем с земли. Официальной версией его гибели была названа авиационная катастрофа, причем не было указано, что это случилось в Афганистане, в провинции Пактия. Вероятно, поэтому он не попал в официальные данные о потерях в Афганистане. Указом Президента РФ от 4 июля 2000 года П.И. Шкидченко было посмертно присвоено звание Героя России [1036] . Генерал-лейтенант Анатолий Андреевич Драгун, генерал-лейтенант, начальник управления Генерального штаба, скоропостижно скончался 10 января 1984 года во время командировки в Афганистан в Кабуле от острой сердечной недостаточности [1037] . Генерал-майор Николай Андреевич Власов, советник командующего ВВС Афганистана, погиб 12 ноября 1985 года, когда его истребитель МиГ-21 был сбит из переносного зенитно-ракетного комплекса, а катапультировавшийся генерал получил смертельное ранение из стрелкового оружия [1038] . Генерал-майор Леонид Кириллович Цуканов, советник командующего артиллерией афганской армии, скончался от болезни в Кабуле 2 июня 1988 года [1039] .

Можно привести еще один пример занижения официальных данных о советских потерях в Афганистане. В книге «Россия и СССР в войнах XX века» приведены сведения о национальном составе погибших советских военнослужащих. Среди прочих упомянуты 2 турка [1040] . Речь, несомненно, идет о турках-месхетинцах. В связи с этим мне вспоминается один эпизод из программы Ленинградского телевидения «Пятое колесо» летом 1989 года, вскоре после того, как в июне 1989 года после ссоры между турками и узбеками на базаре в Намангане из-за стакана клубники все турки-месхетинцы были изгнаны из Узбекистана. В телесюжете один молодой турок-месхетинец вспоминал, как он и его соплеменники храбро сражались в Афганистане, что там сражалось более 200 турок-месхетинцев и 42 человека погибли. Конечно, это устное свидетельство, а такое свидетельство часто грешит преувеличением, особенно если принять во внимание сложившуюся в тот момент обстановку. Кроме того, надо учитывать, что турки-месхетинцы были брошены в Афганистан в первые месяцы после начала вторжения в числе необученных резервистов из Средней Азии, которые несли особенно большие потери. Но, в любом случае, разница между 2 и 42 погибшими слишком велика. Сомнительно, что ветеран Афганистана завысил истинные потери в 20 раз. Более вероятно предположить, что, по крайней мере, в отношении турок-месхетинцев официальные данные о потерях были занижены в несколько раз. Поэтому нам представляется, что оценка В.А. Рубанова ближе к истине. К ней надо добавить потери КГБ и МВД, которые, с учетом возможного занижения, могли составить до 1 тыс. человек. Тогда наиболее вероятной оценкой советских безвозвратных потерь в Афганистане будет около 27 тыс. погибших и умерших. Нет достоверных данных о потерях как афганских правительственных войск и противостоявших им и советским войскам повстанцев-моджахедов, так и о потерях мирного населения Афганистана.

Первая российско-чеченская война, 1994—1996 гг

Вторжение российских войск в Чечню, которая в тот момент была фактически независимым, но никем не признанным государством, началось 11 декабря 1994 года. Целью операции было восстановление верховенства федерального центра над мятежной республикой. Вопреки ожиданию, войска встретили упорное сопротивление. Чеченскую столицу Грозный удалось взять только 22 февраля 1995 года, а из всех других крупных городов чеченские сепаратисты были вытеснены только в июне. Чеченские формирования перешли к партизанской войне. Боевые действия были завершены в августе 1996 года, когда чеченские отряды отбили Грозный у российских войск, и 31 августа были подписаны Хасавюртовские соглашения о прекращении войны и готовности сторон решить конфликт мирным путем. Вопрос о статусе Чечни был отложен до конца 2001 года. К концу 1996 года все российские войска были выведены из Чечни.

По официальным данным, потери Российской армии составили 3602 человека убитыми, умершими, пропавшими без вести и попавшими в плен, включая 538 офицеров. Из этого числа пропало без вести или попало в плен 78 человек, включая 26 офицеров. Потери внутренних войск МВД составили 1551 человек убитыми, умершими, пропавшими без вести и попавшими в плен, включая 197 офицеров. Из этого числа пропало без вести 187 человек, включая 11 офицеров. Сотрудников органов МВД (милиционеров) погибло 311 человек, включая 134 офицера и 1 гражданского сотрудника, пропавшего без вести. Кроме того, пропало без вести еще 36 милиционеров, включая 8 офицеров. Потери ФСБ составили 47 человек, включая 39 офицеров. Федеральная пограничная служба потеряла 38 убитых и погибших, включая 11 офицеров. Погиб также 1 солдат железнодорожных войск и 2 сотрудника ФАПСИ, включая 1 офицера.

7 августа 1999 года с вторжения чеченских отрядов в Дагестан началась Вторая российско-чеченская война, в ходе которой российские войска заняли всю территорию Чечни. В партизанской форме эта война продолжается до сих пор, охватив территорию почти всех республик Северного Кавказа, за исключением Северной Осетии. Подводить ее итоги, в том числе потери, еще рано. Всего погибло и пропало без вести 5528 человек, включая 1 гражданское лицо. 24 человека, включая 5 офицеров, вернулись из плена живыми. В число 486 – оставшимися пропавшими без вести – входит 279 неопознанных трупов военнослужащих, находившихся по состоянию на 1 июня 1999 года в 124-й Центральной медицинской лаборатории идентификационных исследований Министерства обороны.

4513 российских военнослужащих, включая 784 офицера, были убиты в бою или умерли на этапах санитарной эвакуации. 338 человек, включая 63 офицера, умерли от ран в госпиталях. От болезней и несчастных случаев умер 191 человек, включая 22 офицеров. Потери ранеными, обожженными, контужеными и травмированными составили 16 098 человек, включая 2920 офицеров, а заболело 35 289 человек, включая 3821 офицера. Всего суммарные санитарные потери составили 51 387 человек, включая 6741 офицера [1041] . Неизвестно, входят ли в официальные потери российских войск потери чеченских формирований, сражавшихся на стороне федеральных сил. Вероятнее всего, они в российские официальные потери не включены.

Существует и более высокая оценка российских безвозвратных потерь в Первую российско-чеченскую войну. Союз Комитетов солдатских матерей России оценивает число погибших и умерших в Чечне в 1994—1996 годах российских военнослужащих в 14 тыс. человек, включая сюда как призывников и контрактников, так и офицеров. Эта оценка была получена путем экстраполяции данных, полученных по отдельным российским регионам, на всю совокупность призывников, служивших в Чечне. Такая оценка не может быть особенно точной и может как завышать, так и занижать число погибших [1042] . Очевидно, в оценку Союза комитетов солдатских матерей не вошли погибшие милиционеры и сотрудники ФСБ и ФАПСИ. С добавлением безвозвратных потерь этих категорий военнослужащих общее число погибших, если использовать оценку Комитета солдатских матерей, должно быть увеличено до 14,4 тыс. погибших и пропавших без вести. Кроме того, в это число наверняка не вошли потери чеченских формирований, сражавшихся на стороне федеральных сил. В настоящее время нельзя сказать, какая из оценок, официальная в 5528 погибших и пропавших без вести, или скорректированная нами оценка Союза комитетов солдатских матерей в 14,4 тыс. погибших и пропавших без вести, ближе к истине. Вполне возможно, что истинная цифра погибших находится где-то между двумя упомянутыми оценками. Союз Комитетов солдатских матерей обращает внимание на несовпадение данных военных властей с числом реально полученных в регионах «похоронок»; на данные, полученные из Центра судмедэкспертизы в Ростове, свидетельствующие о несовпадении официально признанных людских потерь на каждый день с числом поступающих в лабораторию тел погибших для опознания; на несовершенство системы учета людских потерь в России [1043] . Поскольку первичные документы о российских потерях в Первую российско-чеченскую войну до сих пор не опубликованы и недоступны исследователям, более точно определить размер этих потерь не представляется возможным.

Достоверных данных о потерях чеченцев, как антироссийских вооруженных формирований, так и мирных жителей, нет. Президент Чечни Аслан Масхадов в начале 2000 года говорил, что с чеченской стороны в Первой российско-чеченской войне погибли 2870 военных и ополченцев и до 120 тыс. мирного населения [1044] . Вероятно, цифра потерь военных является минимальной и, скорее всего, занижена, поскольку Масхадов вряд ли имел сведения о потерях всех чеченских отрядов, учитывая партизанский характер войны. Цифра же в 120 тыс. погибших мирных жителей представляется завышенной, с той оговоркой, что достоверных данных о потерях мирного чеченского населения в 1994—1996 годах в нашем распоряжении нет.

Примечания

1

Хара Т., Ясуока А . Нихон рикукайгун дзитэн (Словарь японской армии и флота). Токио, 2003. Сообщено Г. Брылевским.

2

Кувата Э., Маэхара Т . Нихон-но сэнсо (Войны Японии). Токио: Хара сёбо, 1976. Сообщено Г. Брылевским.

3

Кувата Э., Маэхара Т . Нихон-но сэнсо (Войны Японии). Токио: Хара сёбо, 1976. Сообщено Г. Брылевским.

4

Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-Пресс, 2001. С. 43, 48—52, 53—54, 58.

5

Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. С. 43; Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. М.: Соцэкгиз, 1960. С. 133—134.

6

Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. С. 17, 42.

7

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (рецензия на книгу Г.Ф. Кривошеева «Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил») (); Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 15; Куропаткин А.Н. Русско-японская война, 1904—1905: Итоги войны. СПб.: Полигон, 2002. С. 181.

8

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (); Сорокин А.И. Русско-японская война 1904—1905 гг. М.: Воениздат, 1956. С. 44.

9

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (); Он же . Соотношение сил и боевое развертывание (-japanese/mobilizaciya_i_razvertyvanie.html); Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 15.

10

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (); Приложения к Всеподданнейшему отчету о деятельности главных управлений Военного министерства, вызванной войной с Японией в 1904—1905 гг. СПб., 1912. Прил. № 15.

11

Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 17.

12

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (); Россия и СССР в войнах ХХ века. С. 54.

13

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (); Русско-японская война 1904—1905 гг. СПб., 1910. Т. 7. С. 151. Здесь говорится, что за время войны было переброшено по Транссибу 1300 тыс. человек. Перед войной на Дальнем Востоке находилось 165 тыс. человек. По данным американских военных медиков, находившихся в маньчжурской штаб-квартире русской армии, в конце войны русская армия, согласно данным штаб-квартиры, насчитывала 729 тыс. человек в полевых войсках в Маньчжурии, 112 тыс. человек – в этапных и тыловых войсках, 116 тыс. – в Приамурье, 80 тыс. – на пути из России и 95,7 тыс. – в небоевых частях на театре боевых действий, а всего – 1132,7 тыс. человек (Reports of Military Observers Attached to The Armies in Manchuria During the Russo-Japanese War (October 1, 1906). Wash.: War Department, 1906. Part. 2 (Reports of Colonel Valery Havard, Assistant Surgeon-General; and Colonel John Van R.Hoff, Assistant Surgeon-General). P. 118).

14

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (). Здесь есть ссылка на: The Russo-Japanese War: Official ReportS. 2 vols /Ed. by M. Kinai. Tokyo: Shimashido, 1907.

15

Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (); Кауфман П.М . Красный Крест в тылу армии в Японскую кампанию 1904—1905. Т. 1. Сибирский район. СПб., 1909.

16

Балакин С.А . «Микаса» и другие. Японские броненосцы 1897—1905 (Морская коллекция, 2004, № 8). М., 2004. С. 35—36.

17

Негру Г. Национальное движение во второй половине XIX – начале XX вв. // Biblioteca Dacoromania (-basarabia/89-negru-nationalnoe-dvizhenie-v-bessarabii-xix-xx)

18

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social and Military History /Ed. by Spencer C. Tucker. Santa Barbara CA: ABC—CLIO, 2005. Vol. 1. P. 273, table C1.

19

The War Office. Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. London: Naval & Military Press, 1922. P. 353.

20

Россия и СССР в войнах XX века. 2001. С. 100, табл. 52. Эта таблица основана главным образом на подсчетах Б.Ц. Урланиса (Войны и народонаселение Европы. С. 152, 381, 171—176, 299, 320, 325). Авторами выведено только число пропавших без вести, которое получено путем применения к числу пропавших без вести, указанному в сборнике «Россия в мировой войне 1914—1918 гг. (в цифрах)» (М., 1925. С. 31) – 228 838 коэффициента увеличения 1,92, выведенного Б.Ц. Урланисом при сравнении рассчитанного им числа убитых – 1,2 млн человек с цифрой убитых, приведенных в сборнике «Россия в мировой войне 1914—1918 гг.», – 626 440 человек. Однако сама методика расчета Урланиса сомнительна, поскольку он, достаточно произвольно выводя соотношение между потерями убитыми Германии и стран Антанты на Западном фронте, затем распространяет это соотношение на соотношение потерь на Восточном фронте. И, в любом случае, нельзя плюсовать к цифре убитых, рассчитанной Урланисом, цифру пропавших без вести, да еще рассчитанную столь странным способом. Ведь 228 838 пропавших без вести в сборнике «Россия в мировой войне 1914—1918 гг.» включают главным образом убитых, а также, вероятно, часть умерших в плену, и поэтому покрывается у Урланиса цифрами убитых и умерших в плену.

21

Нагорная О.С . Российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914—1922 гг.): Автореф. дис… д-ра ист. наук. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 2011. С. 5. Нагорная ссылается на работу германского исследователя: Nachtigal R . Zur Anzahl der Kriegsgefangenen im Ersten Weltkrieg // Miltaergeschichtliche Zeitschrift. 2008. № 67. S. 345—384.

22

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 320, 322. Эти цифры взяты из немецкого источника: Doegen W . Kriegsgefangene Voelker. Bd. 1. Berlin, 1919. S. 28, 56.

23

Головин Н.Н . Военные усилия России в Мировой войне. Париж, 1939. Т. 1. С. 170.

24

Там же. С. 146—148.

25

Nachtigal R . Kriegsgefangenschaft an der Ostfront 1914—1918. Literaturbericht zu einem neuen Forschungsfeld. Frankfurt a.M., 2005. S. 16. См.: Рецензию О.С. Нагорной на эту книгу: Вопросы истории. 2005. № 9. С.171—173.

26

Балла Т., Кисс Г. Австро-венгерские солдаты на Русском фронте в 1914—1918 годах // Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. М., 2006. С. 236.

27

Нелипович С.Г. Брусиловский прорыв. Наступление Юго-Западного фронта в кампанию 1916 года. М.: Цейхгауз, 2006. С. 45. См. также: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. Официальные данные о потерях армий Центральных держав в боях против русской армии в 1914—1918 гг. // Военно-исторический роман. 2000. № 5. С. 46—55.

28

Подсчитано С.Г. Нелиповичем по: РГВИА. Ф. 2116. Оп. 2. Д. 34. Л. 410—411, 449—450, 514, 563—565; Ф. 2355. Оп. 2. Д. 670. Л. 6—11; Ф. 2357. Оп. 1. Д. 521. Л. 60, 65, 72, 78, 129; Ф. 2358. Оп. 1. Д. 425. Л. 3—12; Ф. 2383. Оп. 1. Д. 81. Л. 16, 21, 30, 40, 60; Ф. 2394. Оп. 2. Д. 162. Л. 5, 9, 14, 22, 25, 27, 38, 45, 46, 55, 78, 81, 93—98; Ф. 2712. Оп. 2. Д. 479. Л. 27—44; Ф. 2714. Оп. 2. Д. 479. Л. 53, 63; Ф. 2719. Оп. 1. Д. 25. Л. 9—21; Д. 26. Л. 16, 18; Ф. 2720. Оп. 1. Д. 5. Л. 76, 80; Ф. 2721. Оп. 1. Д. 30. Л. 90; Д. 89. Л. 12, 15; Ф. 2722. Оп. 1. Д. 663, 667; Ф. 2723. Оп. 1. Д. 284. Л. 55, 69, 115, 181, 186; Д. 313. Л. 5, 8—11; Ф. 2724. Оп. 2. Д. 283. Л. 8; Д. 290. Л. 7—27; Ф. 2725. Оп. 1. Д. 215. Л. 179—225, 372—374; Ф. 2726. Оп. 1. Д. 333а. Л. 88—90; Д. 335. Л. 2—53; Ф. 2727. Оп. 1. Д. 4. Л. 165—166; Ф. 2729. Оп. 1. Д. 6. Л. 144, 155; Ф. 3509. Оп. 1. Д. 917. Л. 195—198; Ф. 3511. Оп. 2. Д. 10. Л. 32—41; Ф. 3543. Оп. 1. Д. 4502. Л. 31—34; Ф. 3545. Оп. 1. Д. 1921. Л. 59—66; Ф. 3548. Оп. 1. Д. 8. Л. 22—31; Ф. 3549. Оп. 1. Д. 236. Л. 31—48; Ф. 3551. Оп. 1. Д. 110. Л. 11—22; Ф. 3552. Оп. 1. Д. 134. Л. 1—4; Ф. 3554. Оп. 1. Д. 29. Л. 11—15; Ф. 3591. Оп. 1. Д. 129. Л. 22—29; Ф. 16196. Оп. 1. Д. 217. Л. 57—95; Д. 218. Л. 154—204; Д. 220. Л. 48—102; Д. 222. Л. 41—67; Д. 231. Л. 175—211; Д. 232. Л. 60—61, 92—129; Д. 234. Л. 73—122; Д. 235. Л. 48—118; Д. 239. Л. 136—269; Д. 241. Л. 1—17; Д. 242. Л. 120—175; Д. 243. Л. 41—62; Д. 244. Л. 46—88; Д. 245. Л. 49—79; Д. 740. Л. 39—60; Д. 742. Л. 6—50; Д. 890. Л. 22—35; Д. 892. Л. 27—48; Д. 93. Л. 1—10; Д. 944. Л. 9—12, 27; Д. 947. Л. 1—5, 16—17; Д. 949. Л. 3—8; Д. 951. Л. 1—10; Д. 967. Л. 2—3а; Д. 970. Л. 18—23; Д. 971. Л. 9—25; Д. 972. Л. 6—13; Д. 987. Л. 9—21; Д. 988. Л. 1—9; Д. 989. Л. 1—10; Д. 1002. Л. 1—6; Д. 1015. Л. 10—12; Д. 1016. Л. 1—12; Д. 1017. Л. 6—7; Д. 1039. Л. 129—139; Д. 1077. Л. 8—11; Д. 1078. Л. 33—52; Д. 1079. Л. 16—39; Д. 1080. Л. 30—39; Д. 1047. Л. 36—37; Д. 1148. Л. 306; Д. 1152. Л. 9—10; Д. 1157. Л. 1—3.

29

KA-Ms.-Wk.A/9: Obst. W. Wlaschuetz. Statistische Uebersicht der Verluste im Weltkrieg bis Juni 1918. S. 8; Sanitaetsbericht ueber das Deutsche Heer im Weltkriege 1914/18. Bd. II. Berlin, 1938. S. 507—509, 550—551.

30

См., например: История Первой мировой войны 1914—1918 в 2 т. / Под ред. И.И. Ростунова. Т. 1. М.: Наука, 1975. С. 352; Оськин М.В . Галицийская битва. Август 1914. М.: Цейхгауз, 2006. С. 47.

31

Головин Н.Н . Военные усилия России в мировой войне. Т. 1. С. 177. Данные о числе российских пленных Н.Н. Головин дает по рукописи полковника Вальдштеттена.

32

Conrad F . Aus meiner Dienstzeit. Bd. V. Wien, 1925. S. 399.

33

Нелипович С.Г. Ладья Харона. Потери российско-императорской армии в Варшавско – Ивангородской операции 1914 г. Рукопись. За предоставление в мое распоряжение данной рукописи приношу С.Г. Нелиповичу самую глубокую благодарность. Ныне электронный вариант этой статьи опубликован: -xarona-poteri-rossijsko-imperatorskoj-armii-v-varshavsko-ivangorodskoj-operacii-1914-g/

34

Подсчет по донесениям, процитированным в: Нелипович С.Г. Восточнопрусская операция 4(17) августа – 2(15) сентября 1914 года // Доклады академии военных наук. Военная история. № 5(23). Саратовский военный институт ВВ МВД РФ, 2006. С. 112—140. Оттуда же – сводные данные о германских и русских потерях.

35

Там же. С. 137, и подсчет С.Г. Нелиповича в письме автору.

36

Письмо С.Г. Нелиповича автору.

37

Нелипович С.Г. Восточнопрусская операция 4(17) августа – 2(15) сентября 1914 года. С. 133.

38

Письмо С.Г. Нелиповича автору.

39

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов // ВИЖ. 2000. № 5. С. 52—53.

40

Павлов А.Ю. Русский экспедиционный корпус в Салониках // ВИЖ. 2001. № 9. С. 56—61; Данилов Ю.Н . Русские отряды на французском и македонском фронтах. 1916—1918. Париж: Союз офицеров – участников войны на Французском фронте, 1933; Мурмелон Памяти Русского экспедиционного корпуса на Западном фронте в 1916—1918 гг. // -and-co.com/mourmelon/; Чиняков М.К. Русские войска во Франции в годы Первой мировой войны (1916—1918): формирование, командный состав, участие в боевых действиях, военный быт: Авт. дис… канд. ист. наук. М.: МПГУ, 2006.

41

Головин Н.Н . Военные усилия России в мировой войне. Т. 1. С. 175—176.

42

См., например : Красиков В.А . Северная война, или Блицкриг по-русски. М.: ОЛМА-медиагрупп, 2010. С. 96—97.

43

Цит. по: Нелипович С.Г. Ладья Харона.

44

Нелипович С.Г. Генерал от инфантерии Н.Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить и без нежностей…» // ВИЖ. 1997. № 1. С. 50.

45

Нелипович С.Г. Генерал от инфантерии Н.Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить и без нежностей…» // ВИЖ. 1997. № 1. С. 52.

46

Heeres-Sanitaetsinspektion im ReichskriegsministeriumS. Sanitaetsbericht über das deutsche Heer (deutsches Feld– und Besatzungsheer), im Weltkriege 1914—1918. Bd. 3, Sec 1. Berlin, 1934. S. 7—14; The War Office. Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 355.

47

Heeres-Sanitaetsinspektion im ReichskriegsministeriumS. Sanitaetsbericht über das deutsche Heer. Bd. 3. Taf. 146.

48

Braendstroem E. Unter Kriegsgefangenen in Russland und Sibirien 1914—1920. Berlin, 1927. S. 235.

49

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History /Ed. by Spencer C. Tucker. Santa Barbara CA: ABC—CLIO, 2005 Vol. 1. P. 273,

50

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 355—356.

51

Ibid. P. 358.

52

Heeres-Sanitaetsinspektion im ReichskriegsministeriumS. Sanitaetsbericht über das deutsche Heer. Bd. 3. Berlin, 1934. S. 151 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 150).

53

Год войны начинается 1 августа и заканчивается 31 июля следующего года. В Восточный фронт включены также потери Германии на Балканах, в Румынии и в Италии.

54

Ibid. Bd. 2. Berlin, 1938. S. 477, 495, 550—552 (Подсчет сделан: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов // ВИЖ. 2000. № 5. С. 48, табл. 1).

55

Heeres-Sanitaetsinspektion im ReichskriegsministeriumS. Sanitaetsbericht über das deutsche Heer. Bd. 2. S. 477, 495, 550—552 (Подсчет сделан: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 49, табл. 2).

56

Schlachten des Weltkrieges 1914—1918. Bd. 9. Oldenburg, 1927. Bd. 9. S. 59 (Подсчет сделан: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

57

Heeres-Sanitaetsinspektion im ReichskriegsministeriumS. Sanitaetsbericht über das deutsche Heer. Bd. 2. S. 694 (Подсчет сделан: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

58

Ibid. Bd. 2. S. 714 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

59

Ibid. Bd. 3. Taf. 147.

60

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 49—50.

61

Heeres-Sanitaetsinspektion im ReichskriegsministeriumS. Sanitaetsbericht über das deutsche Heer. Bd. 3, Taf. 147—148 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 50).

62

Ibid. Bd. 3. Taf. 11 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 51).

63

Ibid. Bd. 3. Taf. 11 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

64

Ibid. Bd. 3. Taf. 148, 149 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

65

Ibid. Bd. 3. Taf. 11 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

66

Ibid. Bd. 3. Taf. 149, 150 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

67

Ibid. Bd. 3. Taf. 11 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 54).

68

Ibid. Bd. 3. Taf. 150 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 54).

69

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 325.

70

Wirtscaft und Statistik. Berlin, 1923. S. 127 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 324).

71

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 757.

72

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 630—631.

73

Ibid. P. 634—635.

74

Vincent C.P. The Politics of Hunger: Allied Blockade of Germany, 1915—1919. Ohio University Press, 1985. (Цит. по: Raico, R . The Blockade and Attempted Starvation of Germany // Review of Austrian Economics, Vol. 3, № 1).

75

The War Office. Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 678.

76

Пахалюк К . Русский оккупационный режим в Восточной Пруссии 1914—1915 гг. // Рейтар. 2009. № 43 (текст статьи см.: ); Нелипович С.Г. Население оккупированных территорий рассматривалось как резерв противника. Интернирование части жителей Восточной Пруссии, Галиции и Буковины в 1914—1915 гг. // ВИЖ. 2002. № 2. С. 60—69. Существует и более высокая оценка интернированных в Восточной Пруссии – 11 000 человек (Советская Сибирская Энциклопедия (далее: ССЭ). Т. 1. Новосибирск: Сиб. краевое изд-во, 1929. Стб. 520).

77

Нелипович С.Г. Восточнопрусская операция 4(17) августа – 2(15) сентября 1914 года. С. 138.

78

Нелипович С.Г. Брусиловский прорыв. Наступление Юго-Западного фронта в кампанию 1916 года. С. 41, 45; Мерников А.Г., Спектор А.А. Всемирная история войн. Минск: Харвест, 2005. С. 430.

79

Нелипович С.Г. Репрессии против подданных «центральных держав» // ВИЖ. 1996. № 6. С. 32—42.

80

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 322, 324, 325.

81

Там же.

82

Кривогуз И.М . Германские военнопленные-интернационалисты в России в 1917—1920 гг. // Ноябрьская революция в Германии. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 361.

83

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 49—50.

84

Lager, Front oder Heimat: deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis 1920 / hrsg. von einem deutsch-russischen Redaktionskollegium unter Leitung von Inge Pardon und Waleri W. Shurawljow. München; New Providence; London; P., 1994. S. 28 (Цит. по: Шлейхер И.И. Военнопленные Первой мировой войны: проблемы пленения, транспортировки и содержания в сибирских лагерях // Из прошлого Сибири. Вып. 4. Ч. 1. Новосибирск, 2001. С. 57).

85

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 55.

86

Oesterreich-Ungarns letzter Krieg 1914—1918. Bd. 2, Tab. 3. Bd. 4. Beilage 4; Bd. 6. Beilage 2; Bd. 7. Tab. 1 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 55).

87

Греков Н.В. Германские и австрийские пленные в Сибири (1914—1917) // Немцы. Россия. Сибирь: Сб. статей. Омск, 1997. С. 154. Автор статьи цитирует: ССЭ. Т. 1. Стб. 517.

88

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 55.

89

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 325.

90

Венгерские интернационалисты в Великой Октябрьской социалистической революции. М.: Госполитиздат, 1959. С. 22 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 325, примеч. 2.).

91

ССЭ. Т. 1. Стб. 517.

92

The New York TimeS. 1920. 28 January.

93

Киреева Ю.В . Условия содержания немецких и австро-венгерских военнопленных на территории Туркестанского военного округа (1914—1917 гг.) // Доклады академии военных наук. Военная история. № 5(23). Саратовский военный институт ВВ МВД РФ, 2006. С. 193.

94

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 325.

95

Нелипович С.Г. Репрессии против подданных «центральных держав». С. 37.

96

Там же. С. 34.

97

Мацук М.А. Германские и австро-венгерские подданные, умершие и похороненные в городе Усть-Сысольске в годы I мировой войны (Проект, направленный на восстановление имен иностранцев, умерших и похороненных на территории Российского Севера) //Вопросы истории и культуры северных стран и территорий. Сыктывкар, 2009. № 1 (5) ()

98

Oesterreich-Ungarns letzter Krieg 1914—1918. Bd. 7. Wien, 1938. Beilage 37.

99

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History /Ed. by Spencer C. Tucker. Santa Barbara CA: ABC—CLIO, 2005 Vol. 1. P. 273, table C2.

100

The War Office. Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 356—357. В своих оценках британские эксперты всюду пишут раненые (wounded). Однако в австрийской оценке, от которой они отталкиваются и по которой высчитывают долю убитых, написано «раненых и больных» (wounded and sicked). Так что там, где британские эксперты указывают число раненых, фактически имеются в виду раненые и больные.

101

Ibid. P. 357.

102

Oesterreich-Ungarns letzter Krieg 1914—1918. Bd. 2, Tab. 3. Bd. 4. Beilage 4; Bd. 6. Beilage 2; Bd. 7. Tab. 1 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 55).

103

Braendstroem E. Unter Kriegsgefangenen in Russland und Sibirien 1914—1920. Berlin, 1927. S. 235.

104

Патлатия Е. Чехословацкие легионеры в России: долгая дорога домой // Radio Prague (-czech/history-czech-19.html)

105

Oesterreich-Ungarns letzter Krieg 1914—1918. Bd. 2. Wien, 1931. Tab. 3. (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 50).

106

Ibid. Bd. 4. Beilage 4. Wien, 1934 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 51).

107

Ibid. Bd. 2. S. 173—192; Bd. 3, S. 15—27 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 51).

108

Ibid. Bd. 6. Beilage 2. Wien, 1936; Bd. 5. Wien, 1934. S. 218 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52).

109

Ibid. Bd. 7. Wien, 1938. Taf.1, Beilagen 11, 32. (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 52—54).

110

Ibid. Bd. 7. Taf. 1 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 53).

111

Ibid. Bd. 7. Beilagen 11, 32 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 54).

112

Ibid. Bd. 7. Tab. 1 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 54).

113

Ibid. Bd. 3. S. 163. Wien, 1932 (Подсчет: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 51).

114

Grebler L., Winkler W . The Cost of the World War to Germany and Austria-Hungary. New Haven: Yale University Press, 1940. P. 147.

115

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 630—631.

116

Ibid. P. 634—635.

117

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History /Ed. by Spencer C. Tucker. Santa Barbara CA: ABC—CLIO, 2005 Vol. 1. P. 273, table C1.

118

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 352.

119

Mortara G . La Salute pubblica in Italia durante e dopo la Guerra. New Haven: Yale University Press, 1925. P. 28—29.

120

Ibid.; Glei D.A.; Bruzzone S.; Caselli G . Effects of war losses on mortality estimates for Italy: a first attempt // Human Mortality over Age, Time, Sex, and Place: The 1st HMD Symposium. Rostock, Germany on 18—19 June 2004. Berlin: Max-Planck-Gesellschaft, 2005. P. 372—373 (-research.org/Volumes/Vol13/15/13-15.pdf).

121

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 320—321.

122

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History /Ed. by Spencer C. Tucker. Santa Barbara CA: ABC—CLIO, 2005 Vol. 1. P. 273, table C1.

123

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 353.

124

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. 2005. Vol. 1. P. 273, table C2.

125

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 354.

126

Falls C . Military Operations Macedonia: The Official British History. Vol. 2. London: Imperial War Museum, 1997 (reprint of 1933 edition). P. 251; Корсун Н.Г . Балканский фронт мировой войны 1914—1918 гг. М.: Воениздат, 1939. С. 105. После капитуляции Болгарии, последовавшей 29 сентября 1918 года, было захвачено еще 63,5 тыс. пленных, но они вскоре были отпущены.

127

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 634—635.

128

Hersch L . La mortalité causée par la guerre mondiale // Metron: The International Review of Statistics, Roma, 1927, December, Vol. 7. P. 65—76.

129

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

130

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 157—158.

131

Hersch L. OP. cit. P. 65—76.

132

The New York TimeS. 1915. 29 October.

133

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

134

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 157.

135

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

136

Bujac J. Les campagnes de l’armèe Hellènique, 1918—1922. Paris, 1930. P. 339.

137

Hersch L. OP. cit. Vol 7. P. 80—81.

138

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C2.

139

The War Office. Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 357.

140

Erickson E.J. Ordered to Die: A History of the Ottoman Army in the First World War, Santa Barbara, CA: Greenwood, 2001. P. 237—240б, tables F1—F3.

141

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 151.

142

Feeding the Population //Turkey in the First World War ().

143

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 354.

144

US War Dept 1924 data // the Encyclopædia Britannica (Цит. по: World War I // Britannica Online Encyclopædia (-War-I).

145

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 631—633.

146

Ibid. P. 630—631; Erickson E.J . Ordered to Die. P. 238, table F-1.

147

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. Ibid. P. 634—635.

148

Gelvin J.L. The Israel-Palestine Conflict: One Hundred Years of War. Cambridge University PresS. P. 77.

149

Shaw S.J., Shaw E.K. History of the Ottoman Empire and Modern Turkey. Vol. 2. Reform, Revolution, and Republic: The Rise of Modern Turkey 1808—1975. Cambridge: Cambridge University Press, 1977. P. 239—241.

150

Approximate Number of Armenians in the world, November 1922 // US Department of State Document ().

151

Baltzersen J. Denmark and Southern Jutland during the First World War // Monumenter i købstaden 1864—1920, 2005 ().

152

История Норвегии после 1905 года (/).

153

Подсчет по: World War I Swedish Ship Losses // Mareud ().

154

Republic of Portugal – facts and stats // New Zeealand History online. First World War (-portugal-facts)

155

Sintra H.R. Portugal in the Great War // France at War (); Henriques M.C., Leityo A.R. La Lys 1918 – Os Soldados DesconhecidoS. Lisbon, Prefácio, 2001. P. 79.

156

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

157

Republic of Portugal – facts and stats // New Zeealand History online. First World War (-portugal-facts); The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 3. P. 932.

158

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 352.

159

Portugal 1910—1918 // History of Portugal. World History at KLMA ().

160

См.: Brazilian Uniforms in the First World War ().

161

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol.1. P. 273, table C1.

162

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 352.

163

Doegen W . Kriegsgefangene Voelker. Bd. 1. Berlin, 1919. S. 56; Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 321.

164

l’Annuaire statistique de la Belgique et du Congo Belge 1915—1919. Bruxelles, 1922. P. 100.

165

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 302, примеч. 1.

166

Hersch L . OP. cit. Vol. 7. P. 59—62.

167

Horne J., Kramer A . German Atrocities, 1914: A History of Denial. New Haven: Yale University Press, 2001. P. 79.

168

Ibid. P. 184.

169

Doody R . The Grand Duchy of Luxembourg // The World at War (://worldatwar.net/nations/luxembourg/narrative.html).

170

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 352.

171

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

172

Huber M . La Population de la France pendant la guerre. Paris, 1931. P. 414, 415, 428.

173

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 321, 322; Doegen W . Kriegsgefangene Voelker. Bd. 1. Berlin, 1919. S. 56; Huber M. La Population de la France pendant la guerre. Paris, 1931. P. 135, 136—137.

174

Hersch L. OP. cit. Vol 7. P. 30—47.

175

Horne J., Kramer A . OP. cit. P. 79.

176

Huber M . OP. cit. P. 312—313.

177

Ibid. P. 314.

178

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol.1. P. 273, table C1.

179

The Longman Companion to the First World War. London: Colin Nicholson, Longman, 2001. P. 248.

180

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 339.

181

Ibid. P. 349.

182

Ibid.

183

Ibid. P. 237.

184

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 243.

185

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 244.

186

Ibid. P. 245.

187

Ibid.

188

Ibid. P. 246.

189

Ibid. P. 248.

190

Ibid. P. 271.

191

Ibid.

192

Ibid. P. 283.

193

Ibid. P. 287.

194

Ibid. P. 291.

195

Ibid. P. 302.

196

Ibid. P. 313.

197

Ibid. P. 315.

198

Ibid. P. 317.

199

Ibid. P. 320.

200

Ibid.

201

Ibid. P. 320—321.

202

Ibid. P. 323.

203

Doegen W. Kriegsgefangene Voelker. Bd. 1. Berlin, 1919. S. 56.

204

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 328—332.

205

Ibid. P. 648—649.

206

Ibid. P. 672.

207

Ibid. P. 352.

208

Hersch L . La mortalité causée par la guerre mondiale, Metron. The International Review of Statistics, 1927, Vol. 7. P. 47—61.

209

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 674—678.

210

Gilbert M. Atlas of World War I. Oxford UP, 1994. P. 78.

211

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History /. Vol. 1. P. 273, table C1; Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. London: War Office: HMSO, 1922. P. 237.

212

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 237.

213

Ibid. P. 767—768.

214

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History /. Vol. 1. P. 273, table C1.

215

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 237.

216

Ibid. P. 771.

217

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

218

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 237.

219

Ibid. P. 772.

220

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

221

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 237.

222

The Mesopotamia campaign //The National ArchiveS. ExhibitionS. First World War ()

223

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

224

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 237.

225

Nova Scotia ArchiveS. Halifax Explosion Remembrance Book (/)

226

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 758.

227

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

228

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 237.

229

Ibid. P. 775.

230

Ibid. P. 774.

231

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

232

Листиков С.В. Белые дипломаты о «русской политике» западных держав //Версальско-Вашингтонская международно-правовая система: Возникновение, развитие, кризис, 1919—1939 гг. С. 155.

233

Willett R.L. Russian Sideshow. Wash., D.C.: Brassey’s Inc., 2003. P. 267; Goldhurst R . The Midnight War. New York: McGraw-Hill Book Co., 1978. P. 21.

234

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 322; Doegen W . Kriegsgefangene Voelker. Bd. 1. S. 56.

235

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 353.

236

Congressional Research Service. American War and Military Operations Casualties: Lists and StatisticS. Wash., 2010. P. 2, Table 1 ().

237

Merchant Marine in World War I // .

238

Medical Department of the United States Army in the World War. Vol. XV, Part 2. Wash., 1925. P. 79 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 301).

239

USA Army deaths 1914—1918 // .

240

Clodfelter M . Warfare and Armed ConflictS. A Statistical Reference to Casualty and Other Figures, 1500—2000. London: McFarland & Company. 2nd ed., 2002. P. 481.

241

Jones H . Crucible of Power: A History of U.S. Foreign Relations Since 1897. Lanham, Maryland: Rowman & Littlefield, 2001. P. 73.

242

Merchant Marine in World War I //

243

The Encyclopedia of World War I: A Political, Social, and Military History. Vol. 1. P. 273, table C1.

244

Кувата Э., Маэхара Т . Нихон-но сэнсо (Войны Японии). Токио, 1976. Данные этого источника сообщены Г. Брылевским.

245

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 358—362.

246

Нелипович С.Г. Восточнопрусская операция 4(17) августа – 2(15) сентября 1914 г. С. 139—140.

247

Dardanelles Campaign // New World Encyclopaedia (#cite_note-3).

248

Eleni G., Vlasis V . Military Cemeteries of the First World War in Macedonia Region: Routes of Reading History in Search the Common Cultural Heritage // 1st Specialty International Conference on Monumental CemeterieS. Knowledge, Conservation, Restyling and Innovation, (Modena, 3—5 May, 2006) / Ed. by Nina Avramidou. Roma, 2007. P. 181.

249

Уткин А.И . Первая мировая война. М.: Алгоритм, 2001. С. 19.

250

Kennedy P . Rise and Fall of Great PowerS. N.Y., 1987. P. 314 (Цит. по: Уткин А.И . Первая мировая война. С. 19).

251

Падышев Д . Цены и жалованья в России в начале XX века // TALERS. ru ()

252

Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. С. 111, 113, 114, 124—149.

253

Народное хозяйство СССР в цифрах. М., 1925. С. 110 (Цит. по: Россия и СССР в войнах XX века. С. 113).

254

Россия и СССР в войнах XX века. С. 114.

255

Именной список потерь на фронтах в Рабоче-Крестьянской Красной Армии за время Гражданской войны. М., 1926 (Цит. по: Россия и СССР в войнах XX века. С. 115).

256

Россия и СССР в войнах XX века. С. 116, табл. 58.

257

Россия и СССР в войнах XX века. С. 119—120, табл. 60.

258

Там же. С. 124, табл. 64.

259

Подсчет по: Россия и СССР в войнах XX века. С. 123, табл. 63.

260

Россия и СССР в войнах XX века. С. 125—128, табл. 65. В таблице 64 99 095 человек показаны как заболевшие на фронте в 1920 году. В таблице 65 близкое число 99 522 фигурирует уже как суммарное число умерших от ран и болезней на фронтах в 1920 году. Оно включено в суммарное число убитых и умерших от ран – 122 257 (Там же. С. 127). И это при том, что в таблице 64 умерших от болезней и умерших от ран вообще нет как отдельных категорий потерь. Они включены в число убитых (умершие от ран) и, предположительно, в небоевые потери (умершие от болезней). Остается загадкой, относится ли число 99 095 к числу заболевших или к числу умерших от болезней. Нам кажется более вероятным, что речь идет именно о заболевших.

261

Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 1993 (); Ледяной поход. 1918—1953: Сборник. Нью-Йорк, 1953. С. 5—6.

262

Волков С.В. Трагедия русского офицерства. С. 128.

263

Там же.

264

Карпус З., Резмер В . Предисловие польской стороны // Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.: Сборник документов и материалов. М.: Летний сад, 2004. С. 26, 24.

265

Липиньская-Наленч Д., Наленч Т. Начало // Белые пятна. Черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях / Под ред. А.В. Торкунова, А.Д. Ротфельда. М.: Аспект-пресс, 2010. С. 70.

266

Карпус З., Резмер В . Предисловие польской стороны. С. 20.

267

Матвеев Г.Ф. Предисловие российской стороны // Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг. С. 14—15.

268

Карпус З . Русские и украинские военнопленные и интернированные а Польше в 1918—1924 годах.: Пер. с польского. Торунь: Изд-во Адам Маршалек, 2002. С. 70—72, 147—148.

269

Россия и СССР в войнах XX века. С. 131, табл. 167.

270

Там же. С. 117, табл. 59.

271

Там же. С. 114—115.

272

Handelsman M . La Pologne. Paris, 1932. P. 340 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 184—186).

273

Komorowski K., Rawski W. Anti-Katyn. Soviet prisoners of War in Poland. Facts and Myths. Warsaw: Ministry of National Defence, 2006. P. 23—24. По оценке К. Коморовского и В. Равского смертность от инфекционных заболеваний в Красной Армии в 1920 году составляла 12,5 %, но, на наш взгляд, они занижают число инфекционных больных в Красной Армии.

274

Оценка по: Польско-большевистская /советско-польская война // Польский фильм. ру (-polskaya.html); Яжборовская И.С., Парсаданова В.С. Россия и Польша. Синдром войны 1920 г. М.: Academia, 2005. С. 169. Яжборовская и Парсаданова цитируют следующую работу польского историка М. Грушиньского: Gruszynski M. Dramat Pils uskiego. Wojna 1920 roku. Warszawa, 1991. S. 32.

275

Lista strat Wojska Polskiego 1918—1920. Polegli i zmarli w wojnach 1918—1920. Warszawa: Wojskowe Biuro Historyczne, 1934 ().

276

Костюшко И.И. Польские военнопленные в РСФСР, БССР и УССР в 1919—1922 гг.: Документы и материалы. М.: Ин-т славяноведения РАН, 2004. С. 15.

277

Там же. С. 16—17.

278

Там же. С. 5—6.

279

Там же. С. 12.

280

Костюшко И.И. Польские военнопленные в РСФСР, БССР и УССР в 1919—1922 гг.: Документы и материалы. С. 10, 13.

281

Mańczuk T.Z. ORŁEM PRZECIW POGONI. Powstanie sejneńskie 1919 // Mówią Wieki, 27.09.2009 ().

282

Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 186. Рис. 11.

283

Яжборовская И.С., Парсаданова В.С. Россия и Польша. Синдром войны 1920 г. С. 268.

284

Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. С. 184.

285

См.: Гражданская война в России. Оборона Крыма. Я.А. Слащев-Крымский, П.Н. Врангель. Крым, 1920. М: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2003. С. 246—316.

286

Россия и СССР в войнах XX века. С. 124, табл. 64.

287

Волков С.В. Трагедия русского офицерства. ().

288

Россия и СССР в войнах XX века. С. 135, табл. 68.

289

Там же. С. 143, табл. 71.

290

Россия и СССР в войнах XX века. С. 146, табл. 73.

291

Россия и СССР в войнах XX века. С. 147, табл. 74.

292

Россия и СССР в войнах XX века. С. 148.

293

Росси М. Деятельность итальянского экспедиционного корпуса на территории России (1918—1919 гг.) // Версальско-Вашингтонская международно-правовая система: Возникновение, развитие, кризис, 1919—1939 гг. / Под ред. Е.Ю. Сергеева. М.: ИВИ РАН, 2011. С. 151.

294

Листиков С.В . Белые дипломаты о «русской политике» западных держав //Версальско-Вашингтонская международно-правовая система: Возникновение, развитие, кризис, 1919—1939 гг. С. 155.

295

Willett R.L. Russian Sideshow. P. 267; Goldhurst R . The Midnight War. P. 21.

296

Statistics of the Military Effort of the British Empire During the Great War 1914—1920. P. 244.

297

The Greek Army in Russia, 1919 (-The-Greek-Army-in-Russia-1919).

298

Eger C. Allied Interventionists in Russia

During the Russian Civil War 1918—1925. Read more at Suite101: Allied Interventionists in Russia: During the Russian Civil War 1918—1925 (-interventionists-in-russia-a34495).

299

Хара Т., Ясуока А. Нихон рикукайгун дзитэн (Словарь японской армии и флота). Токио, 2003. Сообщено Г. Брылевским.

300

Прот. Николай Спижевой . Николаевская трагедия. К 90-летию трагических событий на Нижнем Амуре // Перекличка. 2010. № 13—14. С. 21—24.

301

Котомкин А.Е. О чехословацких легионерах в Сибири. 1918—1920. Воспоминания и документы. Париж, 1930. С. 37, 159 ; Симонов Д.Г . Чехословацкий корпус на востоке России в 1918—1920 гг. // Сибирская заимка. 2003. № 1. (/).

302

The Czechoslovak legions in Russia, 1914—1920. Evacuation ()

303

The Czechoslovak legions in Russia, 1914—1920. Legion in Russia ()/

304

См.: Мельгунов С.П . Красный террор в России. М.: P.S., 1990. С. 87—88.

305

Аптекарь П.А. Первая кровь. Примаков берет штурмом Мазари-Шариф // Родина. 1999. № 2. С. 17—21.

306

Шталь А.В. Малые войны 1920—1930-х годов. М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2003. С. 72—74.

307

Россия и СССР в войнах XX века. С. 162, 160.

308

Там же. С. 160, табл. 77.

309

Там же. С. 160.

310

Рыбалкин Ю . Операция «Х». Советская военная помощь республиканской Испании (1936—1939). М.: АИРО-ХХ, 2000. С. 64.

311

Россия и СССР в войнах XX века. С. 166, примеч. 1.

312

Лавский В.М. Меня звали дон Педро // Сто дней одного века. М.: Общая газета, 2000 (Цит. по: Степанов А.С . Развитие авиации в предвоенный период (1938 год – первая половина 41 года). М.: Рус. фонд содействия образованию и науке, 2009. С. 366—367.

313

Россия и СССР в войнах XX века. С. 166, табл. 79.

314

Кувата Э., Маэхара Т . Нихон-но сэнсо.

315

Coox A.D . Nomonhan. Japan against Russia, 1939. Vol. 1—2. Stanford UP, 1985. P. 914.

316

Россия и СССР в войнах XX века. С. 173, табл. 81.

317

Baabar B . From world power to Soviet satellite: History of Mongolia. University of Cambridge PresS. 1999. P. 389; Coox A.D . Nomonhan. P. 930—933; Халхин-Гол. Потери // Авторский проект Игоря Сеченова Халхин-Гол ().

318

Россия и СССР в войнах XX века. С. 179, табл. 88; Смирнов Е.И . Война и военная медицина 1939—1945. 2-е изд. М.: Медицина, 1979. С. 61—62.

319

«Принимай нас, Суоми-красавица!» «Освободительный» поход в Финляндию 1939—1941 гг.: Сб. документов и фотоматериалов / Сост. Е. Балашов. СПб.: Галлея Принт, 1999. С. 180; Tucker, Spencer; Roberts, Priscilla Mary and otherS. Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. Santa Barbara, Calif.: ABC—CLIO, 2005. P. 437.

320

Фролов Д.Д. Советско-финский плен 1939—1944. Хельсинки: RMF Group Oy; СПб.: Алетейя, 2009. С. 8, 444.

321

«Принимай нас, Суоми-красавица!» «Освободительный» поход в Финляндию 1939—1941 гг. С. 180.

322

См.: Аптекарь П.А . Оправданы ли жертвы? О потерях в советско-финляндской войне // ВИЖ. 1992. № 3. С. 43—45; Он же. Советско-финские войны. М.: ЭКСМО; Яуза, 2004. С. 326—332. Еще будучи сотрудником РГВА, П.А. Аптекарь готовил список погибших уроженцев Тюменской области. Помимо книг учета потерь я использовал материалы 37-й стрелковой дивизии и других частей и соединений РККА, чьи документы по личному составу сохранились. Выяснилось, что в книгах учета отсутствуют примерно 20 % погибших, значащихся в списках частей.

323

Tucker S., Roberts P.M. and otherS . Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. Santa Barbara, Calif.: ABC—CLIO, 2005. P. 441.

324

Фролов Д.Д. Советско-финский плен. С. 8, 453.

325

Фролов Д.Д. Советско-финский плен. С. 167.

326

Там же. С. 168, табл. 80.

327

Россия и СССР в войнах XX века. С. 187, табл. 94.

328

Гловацкий А. Польша между СССР и Германией // Белые пятна. Черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях. С. 238; Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне 1939—1945. Варшава: МИД Польши, 2005. С. 5.

329

Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне 1939—1945. С. 5.

330

Россия и СССР в войнах XX века. С. 184.

331

Гловацкий А. Польша между СССР и Германией. С. 255.

332

Катынское дело // Военные архивы России. Вып. 1. М., 1993. С. 127.

333

Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: Воениздат, 1993. Второе, дополненное издание этой книги, см.: Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001; Россия и СССР в войнах ХХ века. Книга потерь / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: Вече, 2010. Кроме того, раздел данной книги, посвященный Великой Отечественной войне, был переиздан в виде отдельной книги: Великая Отечественная без грифа секретности: Книга потерь / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М.: Вече, 2009; Никаких новых цифр, относящихся ко Второй мировой войне, в изданиях 2009—2010 годов по сравнению с изданием 2001 года не появилось. Поэтому мы будем в дальнейшем цитировать либо первое издание 1993 года как «Гриф секретности снят», либо издание 2001 года как «Россия и СССР в войнах XX века». А в тексте для удобства будем называть данное исследование по первому названию «Гриф секретности снят». Критику занижения в этом издании русских потерь и завышения потерь противника применительно к Русско-японской войне см.: Чорновил Н. Российские статистические исследования войны с Японией (рецензия на книгу Г.Ф. Кривошеева «Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил») // .

334

Россия и СССР в войнах XX века. С. 236.

335

Итоги. 2005. 10 мая. № 19.

336

См.: Осипов Г. Правда о наших потерях в Великой Отечественной войне // Комсомольская правда. 2010. 27 апреля.

337

Дугас И.А., Черон Ф.Я . Вычеркнутые из памяти. Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж: YMCA-Press, 1994. С. 405, 402—403; Сетин Ф. Сколько же мы потеряли в войне? // Русская жизнь. 1991. 25 мая.

338

339

Human Losses in World War II. AOK/Ic POW Summary Reports (BA/MA RH 2/2087, 2/2621, 2/2622K, 2/2633K, 2/2635K, 2/2636—2642, 2/2707, 2/2773, IfZ ED 48) ().

340

Там же. С. 285, 286.

341

См., например: Иванов С. Оборонительная операция Воронежского фронта // ВИЖ. 1973. № 8. С. 22.

342

См.: Соколов Б. Сколько мы потеряли в Великой Отечественной и как фальсифицируют историю // Новая газета. 2009. 22 июня.

343

Россия и СССР в войнах XX века. С. 310.

344

Axworthy M., Scafes C., Craciunoiu C . Third Axis Fourth Ally. Romanian Armed. Forces in the European War 1941—1945. London: Arms and Armour Press, 1995, P. 58. Цифра в 16 тыс. пленных, захваченных румынами в боях за Одессу, подтверждается тем фактом, что когда в 1943 году Румыния официально аннексировала Трансистрию (Одесскую область), то из плена были освобождены 13 682 уроженца Трансистрии ( Шнеер А. Плен. Т. 1. Иерусалим, 2003. С. 222—223). Нет сомнения, что большинство их были захвачены во время боев за Одессу.

345

Юновидов А.С . Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море. М.: Вече, 2011. С. 406.

346

Axworthy M., Scafes C., Craciunoiu C . Third Axis Fourth Ally. P. 58.

347

Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 1. М.: 1945. С. 83 (Цит. по: Хазанов Д.Б . 1941. Война в воздухе. Горькие уроки. М.: Яуза, Эксмо, 2006. С. 371—372).

348

Симонов К.М . 100 суток войны. Смоленск: Русич, 1996. С. 496.

349

Axworthy M., Scafes C., Craciunoiu C . Third Axis Fourth Ally. P. 58.

350

Юновидов А.С . Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море. С. 405.

351

Юновидов А.С . Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море. С. 404—406.

352

Там же. С. 416.

353

9may.od.ua – Одесса в Великой Отечественной Войне. 421-я стрелковая дивизия // may.od.ua/history/oborona/11—421-ya-strelkovaya-diviziya.html

354

Юновидов А.С . Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море. С. 139.

355

Там же. С. 416.

356

Там же. С. 139.

357

Развитие организационно-штатной структуры стрелковой дивизии // РККА ()

358

Калашников К.А., Феськов В.И., Чмыхало А.Ю., Голиков В.И. Красная армия в июне 1941 года (статистический сборник). Новосибирск: Сиб. хронограф, 2003. С. 62.

359

Axworthy M., et al. OP. cit. P. 58.

360

Воинские соединения, история которых связана с Новороссийском // /Воинские-соединения-история-которых-связана-с-Новороссийском.2087/ 1 марта 1943 года 157-я стрелковая дивизия была преобразована в 76-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

361

Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне, 1939—1945. Варшава: МИД Польши, 2005. С. 34.

362

Россия и СССР в войнах XX века. С. 305.

363

Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне. С. 34.

364

Россия и СССР в войнах XX века. С. 307; Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне. С. 34.

365

Даже в последней операции Второй мировой войны советские войска тактически проигрывали вермахту. Маршал И.С. Конев после войны критиковал маршала Г.К. Жукова за то, что он, командуя 1-м Белорусским фронтом, во время Берлинской операции недооценил «имевшиеся данные о преднамеренном отводе войск противника на Зееловские высоты, находившиеся в 6—8 км от переднего края. В результате неправильной оценки обстановки войска фронта, подойдя к сильно укрепленным Зееловским высотам, вынуждены были штурмовать их без достаточной подготовки, что повлекло за собой… медленный по темпам прорыв обороны противника в полосе наступления 1-го Белорусского фронта» ( Конев И.С. Сила Советской Армии и Флота в руководстве партии, в неразрывной связи с народом // Правда. 1957. 3 ноября). В результате мощная артподготовка пришлась практически по пустому месту. Однако и на 1-м Украинском фронте, которым командовал Конев, была допущена та же самая ошибка, что и на фронте Жукова. Как свидетельствует В.Р. Кабо, артиллерист-наводчик в частях в составе 4-й гвардейской танковой армии Д.Д. Лелюшенко 1-го Украинского фронта, «в ночь на 16-е апреля мы получили приказ выдвинуться на исходный рубеж и заняли участок леса на высоком берегу реки. На противоположном берегу зарылись в землю немцы. По сигналу ракеты ударили наши орудия и реактивные минометы, началась артиллерийская подготовка. Такому я свидетелем еще не был – это был сплошной вой и грохот, в котором невозможно было различить отдельные выстрелы, воздух дрожал, над долиной реки стояло зарево огня, и все это продолжалось, как мне показалось, несколько часов. Расчет моего орудия стрелял и стрелял, опорожняя один снарядный ящик за другим. Едва забрезжил рассвет, наши войска перешли в наступление и форсировали реку. Первыми туда ушли танки, потом навели мост и по нему двинулся поток машин – артиллерия и пехота. Противоположный берег был перепахан воронками разрывов. Казалось, там не оставалось ни одного квадратного метра земли, над которым бы не пронесся адский смерч огня и металла. Никаких признаков жизни там уже не было – но не было видно и убитых. Немцы ушли» (Кабо В.Р. Дорога в Австралию. Воспоминания N. Y.: Effect Publishing, 1995 ).

366

Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg, Band 10/1 /Hrsg. von Rolf-Dieter Müller. Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 2008. S. 673.

367

Лакшин В.Я . Открытая дверь. М.: Моск. рабочий, 1989. С. 327—330.

368

Исаев А.В. Берлин 45-го: Сражения в логове зверя. М.: Яуза, ЭКСМО, 2007. С. 540, 674—675.

369

Россия и СССР в войнах XX века. С. 450, табл. 173.

370

Там же. С. 307.

371

Воробьев Ф.Д., Паротькин И.В., Шиманский А.Н. Последний штурм. (Берлинская операция 1945 г.). М.: Воениздат, 1975. С. 441—450.

372

Россия и СССР в войнах XX века. С. 308.

373

Исаев А.В. Берлин 45-го: Сражения в логове зверя. С. 316.

374

Там же. С. 539.

375

Там же. С. 574.

376

Битва за Берлин // Русский архив. Великая Отечественная. Т. 15 (4—5). М.: Терра, 1995. С. 148.

377

Обобщенный банк данных «Мемориал» (-memorial.ru/).

378

Неоплаченный долг / Публ. А.А. Буслаева, К.А. Мазура, Ю.И. Шумейко // ВИЖ. 1992. № 9. С. 30; Приказ о неудовлетворительной работе по учету погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава и мерах по ее улучшению, 7 марта 1945 г., № 043 // Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР (1943—1945 гг.). – Т. 13 (2—3) – М.: Терра, 1997. С. 360—361.

379

Россия и СССР в войнах XX века. С. 250, табл. 133.

380

Волкогонов Д.А . Мы победили вопреки бесчеловечной системе // Известия. 1993. 8 мая. С. 5.

381

Смирнов Е.И . Война и военная медицина. С. 188; Волкогонов Д.А . Мы победили вопреки бесчеловечной системе // Известия. 1993. 8 мая. С. 5.

382

Кузьмин М.К. Советская медицина в годы Великой Отечественной войны. М., 1979. С. 82; Кувшинский Д.Д . Актуальные проблемы этапного лечения современной боевой травмы // Военно-медицинский журнал. 1974. № 5. С. 9.

383

Волкогонов Д.А. Сталин. Политический портрет: В 2 т. Т. 2. М.: Новости, 1992. С. 427.

384

Феськов В.И., Калашников К.А., Голиков В.И . Красная Армия в победах и поражениях 1941—1945 гг. – Томск: Изд-во Томского ун-та, 2004. С. 551.

385

Архив автора. За предоставленные материалы приношу самую искреннюю благодарность Наталье Родионовне Малиновской.

386

Россия и СССР в войнах XX века. С. 309.

387

См.: Glantz D.M. August storm: the Soviet 1945 strategic offensive in Manchuria. Leavenworth Papers No. 7, Combat Studies Institute, February 1983, Fort Leavenworth KansaS. P. 25—38, 183—198.

388

Россия и СССР в войнах XX века. С. 371, 309.

389

Гальдер Ф . Военный дневник. Пер. с нем. Т. 3. Кн. 2. М.: Воениздат, 1971. С. 250.

390

Мировая война 1939—1945: Пер. с нем. М.: Изд-во иностр. лит., 1957. С. 189. Немецкие данные о числе пленных под Харьковом подтвердил в своих мемуарах Н.С. Хрущев, бывший в то время членом Военного совета Юго-Западного фронта и направления (Огонек. 1989. № 31. С. 22). Фигурирующие в советских документах данные о потерях под Харьковом – 266 927 человек, включая 13 556 убитых, 46 314 эвакуированных раненых и 207 047 пропавших без вести ( Быков К.В. Последний триумф вермахта: Харьковский «котел». М.: ЭКСМО; Яуза-Пресс, 2009. С. 452), по всей вероятности, значительно приуменьшены за счет безвозвратных потерь призванных непосредственно в части. Как отмечает современный харьковский краевед, «во время наступления на Харьков впервые в истории войны появились так называемые «пиджачники», или «чорнi свитки», как называли их в народе. В занятых РККА селах в армию в спешном порядке набирались мужчины от 17 до 55 лет, по разным причинам не призванные в армию до оккупации. Их не переодевали в военную форму, а быстро распределив по подразделениям, сразу бросали в бой без какой-либо подготовки, часто даже без оружия. Отсюда и название «пиджачники». Это явление широко применялось в 1943 году, во время битвы за Днепр от Черниговщины до Таврии» ( Джувага В . Сегодня – 69-я годовщина начала Харьковской катастрофы советских войск // Сайт города Харькова, 2011, 12 мая ). Судьба «пиджачников», в том числе женщин, была трагична. Немецкий капитан, командир батальона 294-й пд, оборонявшего опорный пункт Песчаное, 16 апреля 1942 года записал в дневнике: «Здесь я увидел поле боя, которое можно встретить только в этом походе. Сотни убитых русских, среди них и немецкие солдаты. Все в большинстве полураздетые, без сапог, с ужасными ранами и застывшими конечностями. Среди них русские гражданские лица, женщины» (Сталинградская эпопея. М.: Лада ИКТЦ, Звонница-МГ, 2000. С. 28). На самом деле первые «пиджачники» появились еще во время советского контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года. Но не исключено, что призыв непосредственно в части практиковался и ранее, во время отступления советских войск.

391

Dallin A. German Rule in Russia, 1941—1945. L.; N. Y.: St. Martin’s Press, 1957. P. 427.

392

Human Losses in World War II. AOK/Ic POW Summary Reports (BA/MA RH 2/2087, 2/2621, 2/2622K, 2/2633K, 2/2635K, 2/2636—2642, 2/2707, 2/2773, IfZ ED 48) ()

393

Гриф секретности снят. С. 129.

394

Россия и СССР в войнах XX века, c. 237; Гофман И . Сталинская война на уничтожение: Пер. с нем. М.: АСТ; Астрель, 2006. С. 108—109. Многие красноармейцы также расстреливались без суда своими командирами или заградительными отрядами, но статистики на сей счет нет. Эти люди в основном показывались как погибшие на поле боя.

395

Меленберг А . Подачка из архива // Новая газета. 2010. 7 мая. ()

396

Россия и СССР в войнах XX века. С. 241.

397

Гальдер Ф . Военный дневник. Т. 3. Кн. 2. С. 343. Запись от 15 сентября 1942 года.

398

Dallin A. German Rule in Russia, 1941—1945. P. 427.

399

Вопросы истории. 1989. № 3. С. 37; Нюрнбергский процесс: В 7 т. Т. 3. М., 1960. С. 29—30.

400

Reitlinger G . The House Built on Sand; The Conflicts of German Policy in Russia, 1939—1945. L., 1960. P. 21. Всего в качестве вспомогательного персонала («добровольных помощников») или в составе коллаборационистских формирований в германской армии в разное время служило около 1 млн советских граждан, в основном из числа военнопленных. До 1 мая 1944 года из лагерей было освобождено 818 тыс. военнопленных, большинство из которых использовалось в германских вооруженных силах. К концу войны число «добровольных помощников» в вермахте из числа советских граждан оценивалось в 665—675 тыс. человек (Ibid. Р. 446; Dallin A. OP. cit. P. 427, 658).

401

Human Losses in World War II. OKH/GenQu POW Figures (BA/MA RW 6/543—548, 19/1387—1393, RH 2/2623, 2/2773) (BA/MA RW 6/543—548, 19/1387—1393, RH 2/2623, 2/2773); Human Losses in World War II. AOK/Ic POW Summary Reports ()

402

Пиэтола Э . Военнопленные в Финляндии 1941—1944 // «Север», Петрозаводск. 1990. № 12. Смертность среди советских пленных в Румынии была невелика. К моменту выхода Румынии из войны в августе 1944 года в лагерях находилось 59 856 военнопленных. До этого времени погиб 5221 военнопленный, бежало из плена – 3331 человек. В 1943 году румынские власти освободили из плена 13 682 уроженца Трансистрии как территории, аннексированной Румынией, а еще в 1941 году было освобождено около 80 тыс. уроженцев Бессарабии и Северной Буковины ( Шнеер А . Плен. Т. 1. Иерусалим, 2003. С. 222—223). Из 80 тыс. освобожденных из плена уроженцев Бессарабии и Буковины, мобилизованных в Красную Армию ( Тарас Д.А . Боевые награды союзников Германии во II мировой войне. Минск: Харвест, 2004. С. 38), примерно 50 тыс. составляли бывшие военнослужащие румынской армии, состоявшие в ее рядах в 1940 году ( Шорников П.М . Бессарабский фронт (1918—1940). 2-е изд. Тирасполь: Полиграфист, 2011. С. 258), остальные были из числа ранее не призывавшихся военнообязанных лиц ( Стати В . История Молдовы. Кишинев, 2003. С. 364). Всего румыны захватили более 160 тыс. пленных. Венгерские и итальянские части передавали своих пленных немцам, так что они учтены в составе советских пленных, захваченных немцами.

403

Гареев М . О мифах старых и новых // ВИЖ. 1991. № 4. С. 47.

404

«Мы… взяли методику сведения воедино данных о безвозвратных потерях, поступавших каждые 10 дней из частей и соединений в Генштаб… Мы… свели воедино 32 800 архивных дел, в каждом – 2—5 тыс. человек…» ( Виноградов М. Список потерь // Профиль. 2010. № 23 (674), 2010. 21 июня.

().

405

Россия и СССР в войнах XX века. С. 237.

406

В критической рецензии А. Байербаха «Гриф секретности» Кривошеева и проблемы с подсчетом потерь СССР в Великой Отечественной войне», размещенной в Интернете 8 апреля 2010 года (-bayerbah-grif-sekretnosti), также утверждается, что данные о советских потерях в Великой Отечественной войне, приведенные в книге Г.Ф. Кривошеева и его сотрудников, надо увеличивать как минимум втрое. Эта рецензия не свободна от ошибок, но в большинстве случаев с ее критикой сборника «Гриф секретности снят» можно согласиться.

407

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии, 1933—1945. Т. 3. М.: Воениздат, 1976. С. 342—343.

408

Там же. С. 331.

409

Подсчет по: Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 354—409; Шабаев А.А . Потери офицерского состава Красной Армии в Великой Отечественной войне // Военно-исторический архив. Вып. 3. М., 1998. С. 173—189; Россия и СССР в войнах XX века. С. 430—436.

410

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 342—343.

411

Скрытая правда войны: 1941 год / Под ред. Павла Н. Кнышевского. М.: Русская книга, 1992. С. 222.

412

ЦАМО РФ. Ф. 5 гв А. Оп. 4855. Д. 20. Л. 4 (Цит. по: Лопуховский Л.Н . Прохоровка – без грифа секретности // Военно-исторический архив. 2004. № 2. С. 73).

413

ЦАМО РФ. С. 72. (ЦАМО РФ. Ф. 5 гв. Т.А. Оп. 4952. Д. 7. Л. 3).

414

ЦАМО РФ. Ф. 69 А. Оп. 10753. Д. 442. Л. 24.

415

Замулин В.Н., Лопуховский Л.Н . Прохоровское сражение. Мифы и реальность // Военно-исторический архив. 2003. № 3. С. 101.

416

Подсчитано по: Макензен Э . От Буга до Кавказа (III танковый корпус в кампании против Советской России в 1941—1942 гг.) // От Буга до Кавказа. М.: АСТ, 2004.

417

Россия и СССР в войнах XX века. С. 236, 239, 402, 435. Оценка безвозвратных потерь ВВС сделана на основе данных о том, что безвозвратные потери ВВС в 1943—1945 годах составили 0,63 % от совокупных потерь сухопутных войск и ВВС (Там же. С. 402).

418

Исаев А.В. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой. – М.: Эксмо, Яуза, 2004. С. 129—130.

419

-memorial.ru/

420

Ильенков С.А. Память о миллионах павших защитников Отечества нельзя предавать забвению // Военно-исторический архив. 2000. № 7(22). С. 77—78.

421

Ивлев И.И . «…А в ответ тишина – он вчера не вернулся из боя!» // Военная археология. 2011. № 1—4. Эти статьи также размещены на сайте И.И. Ивлева – известного архангельского поисковика «Soldat.ru» (; ; ; ). Этот автор может быть отнесен к представителям правонационалистического направления.

422

Там же.

423

Россия и СССР в войнах XX века. С. 238, табл. 121.

424

Подсчет по: Кожурин В.С . О численности населения СССР накануне Великой Отечественной войны // ВИЖ. 1991. № 2. С. 26.

425

Соколов Н. (Редакция «Вокруг света»). Сведение счетов. Объяснение с читателями по случаю спорных цифр соотношения потерь Красной Армии и вермахта в годы Второй мировой войны // Телеграф. Вокруг света, 30.06.2011 (/); Сетин Ф . Сколько же мы потеряли в войне? // Русская жизнь. 1991. 25 мая.

426

Соколов Н. (Редакция «Вокруг света»). Сведение счетов; Россия и СССР в войнах XX века. С. 245.

427

Русский архив. Великая Отечественная. Т. 25 (14). М.: Терра, 1998. С. 645.

428

Гриф секретности снят. С. 136, 140.

429

Гриф секретности снят. С. 139, 141.

430

Известия. 1990. 27 мая.

431

Григоренко П.Г. В подполье можно встретить только крыс… М.: Звенья, 1997. С. 245—246.

432

Дугас И.А., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти. Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж: YMCA-Press, 1994. С. 406. Авторы опровергают распространенное в советское время мнение о том, что немцы будто бы в большом количестве помещали в лагеря для пленных гражданское население, за счет чего увеличивали число пленных. Они утверждают, что «из всех статей Гаагской конвенции немцы, кажется, не нарушали только той, которая определяет, кто является военнопленным» (там же).

433

Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 83. Оп. 1. Д. 29. Л. 75—77.

434

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 323, 328.

435

Cassin-Scott J . Women at War 1939—1945. London: Osprey Publishing Ltd, 1980. P. 23, 31—32.

436

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 327.

437

Быков В. «За Родину! За Сталина!» Цена прошедших боев // Родина. М., 1995. № 5. С. 32—33.

438

Сюткус Б. Железный крест для снайпера. Убийца со снайперской винтовкой: Пер. с англ. М.: Яуза-Пресс, 2010. С. 31.

439

US Imperialism Killed Over 10 % of Vietnamese Population During War. Text of Agence France Presse (AFP) release from Hanoi April 4, 1995, on the 20th anniversary of the end of the Vietnam War //

440

См.: Фей В. Танковые сражения войск СС: Пер. с англ. М.: Яуза-Пресс, 2009; Драбкин А.В . Я дрался на Т-34. М.: Яуза; ЭКСМО, 2010.

441

Лопуховский Л.Н. Прохоровка – без грифа секретно. М.: Яуза; ЭКСМО, 2005. С. 513—520, 530—533.

442

Тыл Красной Армии в Великой Отечественной войне // Русский архив. Великая Отечественная. Т. 25 (14). М.: Терра, 1998. С. 706.

443

Ungvary K . Battle for Budapest. One Hundred Days in World War II. Transl. from Hungarian. L.; N. Y.: I.B.Tauris & Co Ltd, 2003. P. 15.

444

Конасов В.Б., Терещук А.Б. Новый подход к учету безвозвратных потерь в годы Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1990. № 6. С. 187.

445

Капилевич Я.Б . Организация лечения легкораненых // Военно-медицинский журнал. 1970. № 5. С. 64.

446

Смирнов Е.И. Некоторые уроки опыта медицинского обеспечения боевых действий войск // Военно-медицинский журнал. 70. № 5. С. 12.

447

История Второй мировой войны 1939—1945: В 12 т. Т. 9. М.: Воениздат, 1978. С. 515.

448

Кузьмин М.К . Советская медицина в годы Великой Отечественной войны. М., 1979. С. 82; Кувшинский Д.Д . Актуальные проблемы этапного лечения современной боевой травмы // Военно-медицинский журнал. 1974. № 5. С. 9.

449

Смирнов Е.И. Война и военная медицина. С. 172.

450

Новосельский С.А . Влияние войны на половой состав рождающихся //Вопросы охраны материнства и детства. Ленинградский педиатрический институт, 1946. Републиковано: Новосельский С.А . Вопросы демографической и санитарной статистики (Избранные произведения) / Под ред. А.М. Меркова. М.: Медгиз, 1958. С. 191—199. сокращенный вариант статьи см.:

451

Данные переписей населения Советского Союза взяты с сайта «Демоскоп Weekly» (#1926). Там они взяты из следующих источников: Всесоюзная перепись населения 1926 года. М.: Изд. ЦСУ Союза ССР, 1928—1929. Т. 9. С. 122—125; Т. 10. С. 67—77; Т. 11. С. 40—51; Т. 14. Стр.26—37; Т. 15. С. 62—73; Т. 16. Стр.30—37; Т. 17. С. 46—49; Всесоюзная перепись населения 1939 года // РГАЭ РФ (быв. ЦГАНХ СССР). Ф. 1562. Оп. 336. Ед. хр. 966—1001 (Разработочная таблица ф. 15А. Национальный состав населения по СССР, республикам, областям, районам); Всесоюзная перепись населения 1939 года. Таблица ф. 11. Возрастной состав населения. // РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 336. Д. 604, 607, 608; Всесоюзная перепись населения 1959 года. Таблица 2, 5. Распределение всего населения и состоящих в браке по полу и возрасту. РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 336. Д. 1535—1548; Всесоюзная перепись населения 1979 г. Таблица 7с. Распределение населения по полу и возрасту. РГАЭ РФ. Ф. 1562. Оп. 336. Д. 6126—6140.

452

Подсчеты В.Н. Сачкова (Кого расстреляли на Бутовском полигоне. ). Подсчет сделан по: Бутовский полигон. 1937—1938. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 1—7. М.: О-во «Мемориал», 1997—2003.

453

454

Подсчет по: Кожурин В.С . О численности населения СССР накануне Великой Отечественной войны (Неизвестные документы) // ВИЖ. 1991. № 2. С. 24—26.

455

Там же. С. 23.

456

Подсчет по: Кожурин В.С . О численности населения СССР накануне Великой Отечественной войны (Неизвестные документы) // ВИЖ. 1991. № 2. С. 26.

457

Оюн Д. Вера и Кыргыс: Путешествие в прошлое // Центр Азии. 2005. 13—20 мая. № 19 (ttp://-vera_i_kyrgys_puteshestvie_v_proshloye.html); Клинбайн И . За други своя // Национальный акцент. 2010. 21 января. № 57 (Прил. к еженедельнику «Аргументы недели») (); Аранчын Ю., Моллеров Н. К 60-летию Великой Победы. Вклад Тувы // Новые исследования Тувы (); Коммерсант-Власть, 30 мая 2005 г. № 21 (раздел «Письма) ().

458

Полян П. Оптации: с кем и когда в XX веке Россия обменивалась населением // Россия и ее регионы в XX веке: территория – расселение – миграции / Под ред. О. Глезер и П. Поляна. М.: ОГИ, 2005. С. 536—544.

459

Почему мы вернулись на Родину. М., 1983. С. 96.

460

Земсков В.Н . Репатриация и вторая волна эмиграции // Родина. 1991. № 6—7. С. 111.

461

Земсков В.Н . ГУЛАГ (Историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991. № 6. С. 14.

462

Вклад заключенных ГУЛАГа в победу в Великой Отечественной войне / Публикация В.А. Пронько и В.Н. Земскова // Новая и новейшая история. 1996. № 5. С. 134.

463

Там же.

464

Справка о количестве осужденных по делам НКВД – МГБ – МВД 1939—1953. 11 декабря 1953 г. // Историко-документальная выставка «XX съезд КПСС. Преодоление…» Архивы России ()

465

Полян П.М . Не по своей воле… – М.: Объединенное гуманитарное изд-во, 2000. С. 239; Он же . Демографические потери депортированных народов СССР //Полит. ру, 2004, 27 февраля ().

466

См.: Соколов Б.В . Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939—1945 гг. М.: Вече, 2008. С. 119—120.

467

Россия и СССР в войнах XX века. С. 179.

468

Аптекарь П. А. Оправданы ли жертвы? // ВИЖ. 1992. № 3. С. 43—45. В книгах учета безвозвратных потерь Красной Армии в советско-финской войне содержатся имена 131 476 погибших. Однако, по свидетельству П.А. Аптекаря, в этих книгах отсутствуют фамилии примерно 20 % погибших, значащихся таковыми в списках частей и в первичных донесениях о потерях. С учетом этой поправки мы оцениваем общее число погибших в 164,3 тыс. человек.

469

Шнеер А . Плен. Т. 1. Иерусалим, 2003. С. 297.

470

Мурманцева В.С. Советские женщины в Великой Отечественной войне 1941—1945. М.: Мысль, 1979. С. 269—270.

471

-snaypery-Velikoy-Otechestvennoy-Roza-SHanina/

472

-memorial.ru/

473

Народонаселение стран мира: Справочник / Под ред. Б.Ц. Урланиса. М.: Статистика, 1974. С. 134, табл. 57; Мерков А.М., Поляков Л.Е . Санитарная статистика (пособие для врачей). М.: Медицина, 1974. С. 247, табл. 116.

474

И.В. Сталин в 1939 году оценивал численность населения Закарпатья в 800 тыс. человек (См.: Сталин И.В . Вопросы ленинизма. Изд. 11-е. М., 1939. С. 511).

475

Араловец Н.А . Потери населения советского общества в 30-е годы: Проблемы, источники, методы изучения в отечественной историографии // Отечественная история. 1995. № 1. С. 136.

476

Россия и СССР в войнах XX века. С. 237, таб. 120.

477

Ziemke E.F. Stalingrad to Berlin: The German defeat in the East. Wash., D.C.: Center of the Military History US Arme, 2002. P. 141, 213—214. Цитируются военный дневник 4-й немецкой армии за 3—11 августа 1943 года и Доклад Разведотдела «Иностранные армии Восток» ОКХ за период с 1 сентября 1943 по 1 января 1944 года.

478

Кожурин В.С . О численности населения СССР накануне Великой Отечественной войны. С. 26.

479

Поляков Л.Е. Цена войны. М.: Финансы и статистика, 1985. С. 87; Брук С.И . Население мира: Этнодемографический справочник: М.: Наука, 1981. С. 198.

480

Брук С.И . Население мира. С. 198.

481

Народонаселение стран мира. С. 63, табл. 17. Есть и другая оценка числа родившихся в 1940 году – 5709 тыс. человек, возможно, не учитывающая рождаемость на присоединенных территориях ( Зима В . Голод в СССР 1946—1947 годов: Происхождение и последствия. М.: Ин-т Российской истории РАН, 1996. С. 155).

482

Историческая география СССР. М.: Высшая школа, 1973. С. 280; Вопросы охраны материнства и детства: Период войны и блокады. М., 1946. С. 26; Медико-санитарные последствия войны и мероприятия по их ликвидации. М., 1948. Т.1. С. 51.

483

Итоги Второй мировой войны. С. 229.

484

Сведения городской комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников о числе погибшего в Ленинграде населения. ЦГА СПб. Ф. 8357. Оп. 6. Д. 1108. Л. 46—47.

485

Вислых А.П . Спасительный ленд-лиз // Независимое военное обозрение. 2001. 12—18 октября. № 38 (260). С.5.

486

Волкогонов Д.А . Сталин. Политический портрет. В 2 кн. Кн. 2. М: Новости, 4-е изд., 1997. С. 423—424.

487

Конасов В. За годы Второй мировой войны Вологодчина потеряла более 200 тысяч мирного населения // Новости от радио «Премьер», 2006, 5 мая (:20:40.html)

488

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 338.

489

Эйзенхауэр Д . Крестовый поход в Европу: Пер. с англ. М., 1980. С. 352—379; Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 343; Лиддел-Гарт Б . Вторая мировая война: Пер. с англ. М., 1976. С. 505.

490

Галицкий В.П . Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.) // ВИЖ. 1990. № 9. С. 39—46; Гриф секретности снят. С. 391. Число пленных венгерских солдат составляло, по разным оценкам, от примерно 425 тыс. до примерно 600 тыс. человек ( Комнин А. Полмиллиона венгров и полвека молчания // НГ Ex libris, 7 июля 2005).

491

Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М.: Наука, 1973. Т. 2. С. 637—638, табл. 184.

492

Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. С. 637—638, табл. 184.

493

Bergstrom C., Mikhailov A . Black Cross / Red Star. Vol. 1. Operation Barbarossa 1941. Pacifica, CA: Pacifica Military History, 2000. P. 255.

494

Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. С. 637—638, табл. 184.

495

Раффнер К.К. Полевые дивизии люфтваффе 1941—1945: Пер. с англ. М.: АСТ; Астрель, 2002. С. 14.

496

Дашичев В.И . Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. С. 637—638, табл. 184.

497

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. Пер. с нем. М.: ЭКСМО; Изографус, 2003. С. 712.

498

Дашичев В.И . Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. С. 637—638, табл. 184.

499

Дашичев В.И . Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. С. 637—638, табл. 184.

500

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 716.

501

The encyclopedia of modern war. London: Taylor & Francis, 1977. P. 133.

502

Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehrmachtführungsstab) 1940—1945 (далее – KTB/OKW). Bd. IV. Frankfurt a/M., 1961. S. 1362.

503

Эрман Дж. Большая стратегия: Октябрь 1944 – август 1945: Пер. с англ. М., 1958. С. 119, 121.

504

См.: Сидоров С.Г. Организация питания военнопленных в СССР в 1941—1955 гг. // Вестник Волгоградского гос. ун-та. Сер. 4: История. Философия. Вып. 1. 1996. С. 71—82; Сидоров С.Г. Продовольственное обеспечение военнопленных в СССР в 1941—1955 гг. // Сталинградская битва в истории России. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского гос. ун-та. 1997. С. 85—105.

505

Оверманс Р . Другой лик войны: жизнь и гибель 6-й армии // Сталинград: Событие. Воздействие. Символ / Под ред. Юргена Фёрстера: Пер. с нем. М.: Прогресс-Академия, 1994. С. 469, табл. 3.

506

Hilger A . Deutsche Kriegsgefangene in der Sowjetunion 1941—1956. Kriegsgefangenschaft, Lageralltag und Erinnerung. Essen: Klartext Verlag, 2000. S. 137, Tab. 3, 10.

507

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии.1933—1945. С. 716.

508

Галицкий В.П . Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.) С. 40, табл. 1.

509

Там же. С. 46, табл. 5.

510

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198; Stark. T. Genocide or Genocidal Massacre?: The Case of Hungarian Prisoners in Soviet Custody // Human Rights Review, April-June 2000. P. 109—118.

511

Русский архив. Великая Отечественная: Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии): Т. 15 (4—5). М.: Терра, 1995. С. 498—499.

512

Правда. 1945. 23 февраля.

513

Галицкий В.П . Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.). С. 40, табл. 1.

514

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

515

Там же. С. 511.

516

Там же. С. 515, табл. 201.

517

Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке: Справочник. М.: Русская панорама, 2004. С. 134—135.

518

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 340.

519

Оценка по: Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 323—344. Подробнее см.: Sokolov B.V . The Cost of War: Human Losses for the USSR and Germany, 1939—1945 // Journal of Slavic Military Studies, March 1996; Соколов Б. Тайны Второй мировой. М.: Вече, 2001. С. 247—250.

520

Overmans R . Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. 3 Aufl. Muenchen: R. Oldenbourg Verlag, 2004. S. 336, Tab. 73e.

521

Ibid. S. 286, Tab. 65.

522

Overmans R . Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 195, tab. 14.

523

Ibid. S. 192—200.

524

Ibid. S. 194, Tab. 14.

525

Ibid. S. 336, Tab. 73f.

526

Ibid. S. 260, Tab. 49; S. 335. Tab. 73b—73d.

527

Ibid. S. 332, Tab. 72; S. 334. Tab. 73.

528

Ibid. S. 242, Tab. 40.

529

Ibid. S. 255, Tab. 46; S. 257, Tab. 47.

530

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 701. Табл. Б.

531

Сообщено автору г-ном Харри Эллингсеном, директором музея в Буде (Salten museum) (провинция Нурлаан), за что я приношу ему свою искреннюю благодарность.

532

Эрлихман В . Потери народонаселения в XX веке. С. 49.

533

Rikmenspoel M., Pipes J. Norwegian Volunteers in the German Wehrmacht in WWII //

534

Ахонен С. Страницы славы латышского легиона СС // Информационное агентство InfoRos, 2005, 22 апреля ()

535

Ibid. S 209, Tab. 23.

536

Ibid. S. 255, Tab. 46.

537

Ibid. S. 210, Tab. 24.

538

Ibid. S. 265, Tab. 52.

539

Ibid. S. 332, Tab. 72; S. 334, Tab. 73; S. 244, Tab. 41.

540

Подсчет сделан М.Я Берзиной на основе ежегодника «Canada Year Book» за разные годы: Берзина М.Я . Формирование этнического состава населения Канады (Этностатистическое исследование). М.: Наука, 1971. С. 70, табл. 5.

541

Цит. по: Байербах А . Указ. соч.

542

Итоги Второй мировой войны. М.: Изд-во иност. Лит. 1957. С. 228.

543

Toeppel R . Review: Die Zerstörung Dresdens 13. bis 15. Februar 1945. Gutachten und Ergebnisse der Dresdner Historikerkommission zur Ermittlung der Opferzahlen / Hrsg. Von Rolf-Dieter Mueller, Nicole Schoenherr, Thomas Widera. Göttingen: V&R unipress, 2010 // Neues Archiv für sächsische Geschichte 81 (2010). S. 349.

544

Беккер К . Военные дневники люфтваффе. М.: Центрполиграф, 2004. С. 538.

545

Эрлихман В. Потери народонаселения в XX веке. С. 36—27, 42—43.

546

Эрлихман В. Потери народонаселения в XX веке. С. 42—43.

547

Итоги Второй мировой войны. С. 598.

548

Оверманс Р. Человеческие жертвы Второй мировой войны в Германии //Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований: Пер. с нем. М.: Прогресс-Академия; Весь мир, 1996. С. 692.

549

См.: Оверманс Р . Человеческие жертвы Второй мировой войны в Германии. С. 682, табл. 1. Здесь же есть и более низкие оценки – 1,5 млн, и более высокие – до 3 млн.

550

Overmanns R. Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 228, Tab. 32.

551

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 222; Потери России и СССР в войнах XX века. С. 514, табл. 200.

552

Оценка по: Козлов А.И . Советско-финская война 1939—1940. Взгляд с «той» стороны. Рига: Торнадо, 1997. С. 39, 43; Потери России и СССР в войнах XX века. С. 514, табл. 200.

553

Эрлихман В . Потери народонаселения в XX веке. С. 51; Потери России и СССР в войнах XX века. С. 514, табл. 200; Armata Romana in al doilea razboi mondial. Bucharest: Meridiane, 1995. P. 196—200.

554

Потери России и СССР в войнах XX века. С. 514, табл. 200.

555

Там же.

556

Эрлихман В . Потери народонаселения в XX веке. С. 39; Потери России и СССР в войнах XX века. С. 450, табл. 173.

557

Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне. С. 34.

558

Потери России и СССР в войнах XX века. С. 450, табл. 173.

559

Потери России и СССР в войнах XX века. С. 309.

560

Сообщено С.Д. Митягиным.

561

Оценка по: Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 338—344; Эрман Дж . Большая стратегия: октябрь 1944 – август 1945. С. 119, 121.

562

Скрытая правда войны: 1941 год. С. 222.

563

Подсчет по: Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. Кн. 2. С. 120, 161.

564

Голиков Ф.И. В Московской битве. М.: Наука, 1967. С. 70—71.

565

Там же. С. 94—95.

566

Там же. С. 98.

567

Голиков Ф.И. В Московской битве. С. 80.

568

Подсчет по: Гальдер Ф . Военный дневник. Т. 3. Кн. 2. С. 161, 188, 207, 225, 240, 263, 284, 315, 337, 343 (записи от 5 января, 4 февраля, 5 марта, 6 апреля, 5 мая, 14 июня, 5 июля, 5 августа, 4 и 15 сентября 1942 года).

569

Гальдер Ф . Военный дневник. Т. 3. Кн. 2. С. 337, 343 (записи от 4 и 15 сентября 1942 года).

570

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1941 (BA/MA RW 6/556, 6/558) ()

571

National Defence College. Jatkosodan historia. Vol. 6. Helsinki: Porvoo. 1994. P. 488—491.

572

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1942 (BA/MA RW 6/556, 6/558) ()

573

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1943 (BA/MA RW 6/556, 6/558) ()

574

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1943 (BA/MA RW 6/556, 6/558) ().

575

Краткая военно-историческая справка по 2-й гвардейской армии на 20 декабря 1943 г. Здесь же утверждается, что «в стремительном наступлении некоторое количество рядовых отстало от своих частей и примкнуло к соединениям, не входившим в состав армии» (Архив автора. За предоставленные материалы приношу самую искреннюю благодарность Наталье Родионовне Малиновской). Однако этот фактор вряд ли мог существенно уменьшить потери, поскольку маловероятно, что значительное число раненых и отставших оказалось в госпиталях и частях других армий.

576

Подсчет на основе данных о составе 2-й гвардейской армии на 1 декабря 1942 года и 1 января и 1 февраля 1943 года: 2-я гвардейская общевойсковая армия // Великая война (). Эти данные основаны на: Боевой состав Советской армии. Ч. I—V. М.: Воениздат, 1963—1990.

577

Еременко А.И . Сталинград. Записки командующего фронтом. М.: Воениздат, 1961. С. 417.

578

Исаев А.В. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой. С. 163, табл. 3, 171.

579

Штаты советских частей и соединений в 1941—1943 гг. см.: Гланц Д. Советское военное чудо 1941—1943. Возрождение Красной Армии: Пер. с англ. М.: Яуза, ЭКСМО, 2008. С. 267—505.

580

Раффнер К.К. Полевые дивизии люфтваффе 1941—1945. С. 61.

581

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 763—764. Исключением стала 11-я авиаполевая дивизия в Греции, потерявшая в боях против англичан за остров Лерос в сентябре – ноябре 1943 года 145 убитых, раненых и пропавших без вести ( Раффнер К.К . Полевые дивизии люфтваффе 1941—1945. С. 55).

582

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1943 (BA/MA RW 6/556, 6/558) ()

583

Смирнов Е.И. Война и военная медицина 1939—1945. С. 188, рис. 3.

584

Острогожско-Россошанская наступательная операция войск Воронежского фронта // Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Вып. 9. М.: Воениздат, 1953. С. 110.

585

Галицкий В.П. Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.) С. 40—41, табл. 1, 2.

586

Human Losses in World War II. Heer 10-Day POW ReportS. AOK/Ic POW Summary Reports (BA/MA RH 2/2087, 2/2621, 2/2622K, 2/2633K, 2/2635K, 2/2636—2642, 2/2707, 2/2773, IfZ ED 48)

587

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1944 (BA/MA RW 6/559) ()

588

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1945 (BA/MA RW 6/559, RH 2/1355, 2/2623) ()

589

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1945.

590

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Theater of War, 1945 (BA/MA RH 2/1355, 2/2623, RW 6/557, 6/559) ()

591

Human Losses in World War II. Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1945 (BA/MA RW 6/559, RH 2/1355, 2/2623) ()

592

Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии) // Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4—5). М.: Терра, 1995. Док. № 204. С. 302—306.

593

См.: Knappe S., Brusaw T . Soldat: Reflections of a German Soldier, 1936—1949. Shrewsbury: Airlife, 1993. Chapter 16 (P. 178—206). Русский перевод посвященного битве за Берлин фрагмента воспоминаний Кнаппе см.: Битва за Берлин. Вспоминает Зигфрид Кнаппе // Para bellum (-parabellum.com/battles/berlin-knappe.html).

594

Воробьев Ф.Д., Паротькин И.В., Шиманский А.Н . Последний штурм. С. 370.

595

По заключению отдела по использованию опыта войны оперуправления штаба Группы советских войск в Германии, основанному на опросе пленных, всего из Берлина вырвалось 15—17 тыс. германских военнослужащих с 80—90 единицами бронетехники, однако далеко не все они дошли до боевых порядков американских и британских войск (Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии). С. 508).

596

Воробьев Ф.Д., Паротькин И.В., Шиманский А.Н. Последний штурм. С. 415.

597

Antill P.D. Berlin 1945. End of the Thousand Year Reich. Oxford: Osprey Publishing Ltd., 2005. P. 85.

598

Бернаж Ж . Берлин. 1945. Агония «тысячелетнего» рейха: Пер. с франц. М.: ЭКСМО, 2007. С. 175.

599

Sennerteg N . Nionde Arméns Undergång: Kampen om Berlin 1945, Historiskt Media, Lund, 2007. S. 378. В 10 тыс. человек оценивает жертвы гражданского населения при прорыве 9-й армии британский историк Энтони Бивор ( Бивор Э . Падение Берлина. 1945: Пер. с англ. М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. С. 436).

600

Смирнов Е.И . Война и военная медицина 1939—1945. С. 188, Рис. 3.

601

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 716—717.

602

Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. 10 BdS. Bd. 8. Hrsg. von Karl-Heinz Frieser. Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt, 2007. S. 876.

603

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 5. М.: Воениздат, 1947. С. 17.

604

Пономаренко Р., Залесский К., Семенов К. Войска СС без грифа секретности. М.: Вече, 2010. С. 29.

605

Human Losses in World War II. SS LosseS. Strengths, Replacements, and Losses of Waffen-SS Units (BA NS 19/1520) ()

606

См.: Мировая война 1939—1945. С. 153—154; Меллентин Ф. Танковые сражения 1939—1945 гг.: Пер. с англ. М., 1957. С. 148, 244—246, 252.

607

Звезда. 1990. № 3. С. 140—141.

608

Родина. 1991. № 6—7. С. 49.

609

Комсомольская правда. 1993. 24 июня. С. З.

610

Lucas J. War on the Eastern Front; the German Soldier in Russia. L., 1991. P. 31—33.

611

Ibid. P. 35—36; Ср.: Eisenhower D . Crusade in Europe. N. Y., 1977. P. 465—468.

612

Подмосковье. 1994. № 25. С. 5.

613

Еременко А.И. Против фальсификации истории Второй мировой войны. М., 1958. С. 93.

614

Малашенко Е.И. Я в разведке с сорок первого… // ВИЖ. 1995. № 3. С. 77—78.

615

Муранов А.И., Звягинцев В.Е . Досье на маршала: Из истории закрытых судебных процессов. М., 1996. С. 200.

616

Там же. С. 177—179.

617

Нелипович С.Г. Брусиловский прорыв. Наступление Юго-Западного фронта в кампанию 1916 года. С. 45. См. также: Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 46—55.

618

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 55.

619

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 324.

620

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 46—55; Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 324.

621

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 151, 164.

622

Там же. 325.

623

ANZAC Day 2010 – The Gallipoli Campaign, Australian Department of Veterans’ AffairS. 2010, April 8. (%20Gallipoli%2Campaign.pdf).

624

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 150—157.

625

Там же. С. 160.

626

Там же. С. 174, 299, 331, 320.

627

Нелипович С.Г. Россия держала мертвой хваткой своих врагов. С. 55.

628

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 324—325, 174, 304, 331.

629

«Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» ( Сталин И.В . О задачах хозяйственников. Речь на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г. // Собр. соч. Т. 13. М.: ОГИЗ, 1951. С. 39).

630

Согласно нашей оценке, соотношение потерь убитыми в Италии между германскими войсками и англо-американскими войсками было примерно равным, а на западноевропейском театре боевых действий соотношение потерь убитыми после высадки в Нормандии было примерно 1,6:1 в пользу западных союзников, главным образом за счет потерь 1945 года (Оценка по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 221—235; Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии. Т. 3. С. 338—344; Дашичев В.И . Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. С. 637—638, табл. 184; Макдональд Ч.Б . Тяжелое испытание: Американские вооруженные силы на Европейском театре во время Второй мировой воины: Пер. с англ. М.: Воениздат, 1979. С. 346).

631

Оружие победы / Под общ. ред. В.Н. Новикова. Изд. 2-е. – М.: Машиностроение, 1987. С. 447.

632

Спасибо В. Пища для бога Марса // Независимое военное обозрение. 2001. 13 июля. Здесь же отмечается, что в Первую мировую войну Россия израсходовала порядка 1 млн тонн артиллерийских боеприпасов, а Германия и Австро-Венгрия на Восточном фронте – порядка 3 млн тонн.

633

Так, например, в июле и августе 1943 года, в дни Курской битвы, когда значительная часть германской авиации была брошена на советско-германский фронт, на него пришлось лишь 1030 из 3213 потерянных в бою боевых самолетов, или 32 % ( Murray W. Luftwaffe. Baltimore, 1985. P. 154). Примерно такова была, вероятно, и доля Восточного фронта в боевых потерях германской авиации за войну в целом.

634

Оценка по: Jones R.H . The Roads to Russia: United States Lend-Lease to the Soviet Union. Norman, 1969. P. 220—224, 280—289; Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.: Стат. сборник. М., 1990. С. 55—56; См. также: Ванников Б.Л. Записки наркома // Знамя. 1988. № 2. С. 155.

635

См.: Смирнов А.А. Бессистемность, свойственная нам вообще // Выбор пути (сборник статей памяти В.Л. Махнача). М.: ИРСИ, 2010. С. 247—248.

636

Головин Н.Н . Военные усилия России в Мировой войне. Париж: Тов-во объединенных издателей, 1939. Т. 1. С. 25.

637

Головин Н.Н . Военные усилия России в мировой войне // Военная мысль в изгнании. Творчество русской военной эмиграции (Российский военный сборник. Вып. 16). М.: Военный университет; Русский путь, 1999. С. 81.

638

Лопуховский Л.Н . Прохоровка без грифа секретности. М.: Яуза; ЭКСМО, 2005. С. 463, примеч. 113.

639

См.: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 236—239.

640

Урланис Б.Ц . Народонаселение. Исследования, публицистика. М.: Статистика, 1976. С. 203.

641

Тавровский Ю.В. Забытая половина Второй мировой // Независимая газета, приложение «Дипкурьер». 2010 17 мая.

642

Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 70.

643

Петрович В.Г. Отечественная история XX – начало XXI в. Курс лекций для дистанционного обучения по учебнику авторского коллектива под руководством академика РАН А.О. Чубарьяна //

644

Тавровский Ю.В. Забытая половина Второй мировой.

645

Степанова Е. Российские историки подготовили новую книгу о Второй мировой // Российская газета. 2010. 31 августа. Здесь цитируется мнение Н.А. Нарочницкой.

646

China’s Anti-Japanese War Combat Operations (In Chinese) /Ed. by Guo Rugui, Huang Yuzhang Jiangsu. Peking: People’s Publishing House, 2005 P. 4—9.

647

Wu Chunqiu. Remember role in ending fascist war // China daily. 2005. 15 August. P.4 (—08/15/content_468908.htm)

648

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 236. Первоисточник: Frumkin G. Population Changes in Europe since 1939. London, 1951. P. 112.

649

Hsu Long-hsuen. History of the Sino-Japanese war (1937—1945). Taipei, 1972.

650

China’s Anti-Japanese War Combat OperationS. (In Chinese) / Guo Rugui, Ed. by Huang Yuzhang Jiangsu. Peking: People’s Publishing House, 2005. P. 4—9.

651

Rummel R.J . China’s Bloody Century. New Brunswick, N.J.: Transaction Publishers, 1991. Table 5A.

652

China’s Anti-Japanese War Combat OperationS. (In Chinese) / Guo Rugui. P. 4—9.

653

Rummel R.J. China’s Bloody Century. P. 4—9.

654

Ho Ping-ti. Studies on the Population of China, 1368—1953. Cambridge: Harvard University Press, 1959.

655

Молодяков В.Э . «Нанкинская резня» и послевоенная Япония-2 // .

656

Молодяков В.Э., Молодякова Э.В., Багдасарова С.Б . История Японии. XX век. М.: ИВ РАН; Крафт+, 2007. С. 145.

657

Кувата Э., Маэхара Т. Нихон-но сэнсо (Войны Японии). Токио: Хара сёбо, 1976. Данные из этого источника предоставлены мне Г.Б. Брылевским, которому я приношу свою искреннюю благодарность.

658

Ho Ping-ti. Studies on the Population of China, 1368—1953.

659

Россия и СССР в войнах XX века. С. 309.

660

Dower John W. War Without Mercy. P. 297—299.

661

Хаттори Т . Япония в войне 1941—1945: Пер. с япон. СПб.: Полигон, 2000. С. 862.

662

Кувата Э., Маэхара Т. Нихон-но сэнсо (Войны Японии). По всей вероятности, в это число включены 81 090 человек, умерших в ожидании репатриации уже после капитуляции Японии, на театрах, оккупированных войсками западных союзников и национального Китая (в это число не входят пленные, умершие в оккупированных СССР районах Маньчжурии, Кореи, Южного Сахалина и Курил) (Reports of General MacArthur. MacArthur in Japan: The Occupation: Military phase. Vol. 1, Supplement. Wash.: U.S. Government printing Office, 1966. P. 130, fn 36). Следует подчеркнуть, что в потери японских вооруженных сил включены и гражданские служащие, занятые в основном в службе снабжения.

663

Китай – 1937—1945 годы, остальные театры – 1941—1945 годы.

664

Китай – 1937—1945 годы, остальные театры – 1941—1945 годы.

665

Йомиури. 2010. 27 декабря. Сообщено Г.Б. Брылевским.

666

Урланис Б.Ц . Народонаселение. С. 203.

667

Reports of General MacArthur. MacArthur in Japan: The Occupation: Military phase. P. 117.

668

Хара Т., Ясуока А . Нихон рикукайгун дзитэн (Словарь японской армии и флота). Токио, 2003. Сообщено Г.Б. Брылевским.

669

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

670

Россия и СССР в войнах XX века. С. 517, табл. 204.

671

Военнопленные, 1939—1956. С. 181—182.

672

Dower John W . War Without Mercy. P. 297—299.

673

Clodfelter M . Warfare and armed conflicts: a statistical reference to casualty and other figures, 1618—1991. Jefferson, NC: Mcfarland & Company, 1992. P. 922, 933.

674

Lee B . Marching Orders: The Untold Story of World War II. Victoria (British Columbia): Crown Publications, 1995, P. xi-xiii, 488—492, 563—578.

675

Groves L. Now It Can Be Told: The Story of the Manhattan Project. NY 1962. P. 309—310.

676

Brackman A.C . The Other Nuremberg: the Untold Story of the Tokyo War Crimes TrialS. N.Y: William Morrow and Co., 1987. P. 86—87.

677

Rummel R.J. Statistics of democide: Genocide and Mass Murder since 1900. Chapter 3.

678

Gruhl W . Imperial Japan’s World War Two, 1931—1945. Piscataway (N.J.): Transaction Publishers, 2010. P. 20, table.

679

Dower J.W . War Without Mercy. P. 47.

680

Tai Hawn Kwon. Demography of Korea. Seoul National University PresS. 1977 (#endnote_Korea).

681

См.: Phaengspha Sorasanya. The Indochina War: Thailand Fights France. Sarakadee Press, 2002.

682

Murashima E. The Commemorative Character of Thai Historiography: The 1942—1943 Thai Military Campaign in the Shan States Depicted as a Story of National Salvation and the Restoration of Thai Independence // Modern Asian StudieS. 2006. Vol. 40, n. 4. P. 1057.

683

Reynolds E.B . Aftermath of Alliance: The Wartime Legacy in Thai-Japanese Relations // Journal of Southeast Asian Studies, vol. 21, n 1, March 1990. P. 72.

684

Bayly C., Harper T . Forgotten ArmieS. London: Penguin, 2005. P. 170.

685

Allen L. Burma: The Longest War 1941—45. London: J.M. Dent and Sons, 1984. P. 62—63.

686

Clodfelter M . Warfare and Armed ConflictS. A Statistical Reference to Casualty and Other Figures, 1500—2000. P. 556.

687

Gruhl W. Imperial Japan’s World War Two, 1931—1945. Piscataway (N. J.): Transaction Publishers, 2010. P. 20, table.

688

Liardet Jean-Philippe . Indochine 1945—1954: le contexte initial (/e-revue/dossiers/indochine/contexte/contexte01.htm).

689

Dower John W . War Without Mercy. P. 297.

690

Gruhl W . Imperial Japan’s World War Two, 1931—1945. P. 20, table.

691

Wright D.G . Famine and Death in Occupied Greece, 1941—1944 // Canadian Journal of History, 2007, Winter. FindArticles.com. 11 Jan, 2011. /. Данная статья представляет собой рецензию на книгу: Hionidou V . Famine and Death in Occupied Greece, 1941—1944. Cambridge Studies in Population, Economy and Society in Past Time. Cambridge, Cambridge University Press, 2006.

692

United States State Dept. Bureau of East Asian and Pacific AffairS. October 29, 2010. Background Note: Philippines //

693

Dower J.W . War Without Mercy. P 297; White M . Death Tolls for the Man-made Megadeaths of the 20th Century // Historical Atlas of the Twentieth Century (#Manila)

694

Gordon M. Richard M. (October 28, 2002). Bataan, Corregidor, and the Death March: In Retrospect //

695

Gruhl W . Imperial Japan’s World War Two, 1931—1945. Piscataway (N. J.): Transaction Publishers, 2010. P. 20, table.

696

Rummel R.J . Statistics of democide: Genocide and Mass Murder since 1900 Transaction 1998 ISBN 3-8258-4010-7 Chapter 3.

697

Clodfelter M . Warfare and Armed ConflictS. A Statistical Reference to Casualty and Other Figures, 1500—2000. P. 566.

698

Gruhl W . Imperial Japan’s World War Two, 1931—1945. P. 20, table.

699

Philippines: A Country Study / Ed. by Ronald E. Dolan Washington: GPO for the Library of Congress, 1991. ().

700

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. Maidenhead, Berkshire, United Kingdom, 2010. P. 47.

701

The TimeS. 1945. November 30.

702

Dear I . Foot M.R.D. The Oxford Companion to World War II. Oxford Univ. Press, 2001. P. 443.

703

Sumner I . The Indian Army, 1914—1947. Westminster: Osprey Publishing Ltd, 2001. P.23.

704

Clodfelter M . Warfare and Armed ConflictS. A Statistical Reference to Casualty and Other Figures, 1500—2000. P. 556

705

Dower J.W. War Without Mercy. P. 296; Gordon L.A . Review of Prosperity and Misery in Modern Bengal: The Famine of 1943—1944 by Greenough, Paul R., The American Historical Review, Vol. 88, No. 4 (Oct., 1983), P. 1051.

706

Commonwealth Grave Commission. India and Commonwealth Grave Commission. Report on India 2007—2008. Maidenhead, Berkshire, United Kingdom, 2008.

707

Dasgupta J . Japanese in Andaman & Nicobar IslandS. Red Sun over Black Water (Delhi: Manas Publications) 2002. P. 101, 131, 133; Kala P., Mathur L.P . History of the Andaman & Nicobar Islands with a study of India’s Freedom Struggle (Delhi: Eastern Book Corporation) 1985. P. 254—255.

708

См.: Crusz N . The Cocos Islands Mutiny, Fremantle: Fremantle Arts Centre Press, 2001.

709

Dower J.W . War Without Mercy. P. 296.

710

Gruhl W . Imperial Japan’s World War Two, 1931—1945. Piscataway (N. J.): Transaction Publishers, 2010. P. 20, table; Dower J.W . War Without Mercy. P. 295—296.

711

Piccigallo P. The Japanese on Trial; Austin 1979. Chapter «The Netherlands».

712

United Nations, Economic and Social Council, Report of the Working Group for Asia and the Far East, SuP. 10. 1947 P. 13—14.

713

Aziz M.Z . Japan’s Colonialism and Indonesia. P. 170.

714

Department of Defence (Australia), 2002, A Short History of East Timor (://); Chomsky. Noam. Green Light for War Crimes // The Little Magazine, May 2000 -(2). htm

715

Australia in the War of 1939—1945. Series 1 – Army. Vol. VII: Long Gavin. The Final CampaignS. Canberra: Australian War Memorial (1st edition, 1963). P. 633.

716

Australian War Memorial. Deaths as a result of service with Australian units (); McKernan M . Strength of a Nation: Six years of Australians fighting for the nation and defending the homefront in World War II. Crows Nest NSW, Allen & Unwin, 2006. P. 393.

717

Ibid.

718

Australian War Memorial. General information about Australian prisoners of the Japanese

719

Australia in the War of 1939—1945. Series 1 – Army. Vol. VII: Long Gavin. The Final CampaignS. Canberra: Australian War Memorial. P. 633—636; Australia in the War of 1939—1945. Series 2 – Navy. Vol. II: Gill G Hermon. Royal Australian Navy, 1942—1945. Canberra: Australian War Memorial (1st edition, 1968). P. 710—713; Australia in the War of 1939—1945. Series 3 – Air. Vol. IV: Herington John. Air Power Over Europe, 1944—1945. Canberra: Australian War Memorial (1st edition, 1963). P. 508—513.

720

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. Maidenhead, Berkshire, United Kingdom, 2010. P. 47.

721

The TimeS. 1945. November 30.

722

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. P. 47.

723

Official History of New Zealand in the Second World War 1939—45: Stevens W.G . Problems of 2 NZEF. Wellington: War History Branch, 1958. P. 292.

724

Official History of New Zealand in the Second World War 1939—45: Thompson H.L . New Zealanders with the Royal Air Force. Vol. II. Wellington: War History Branch, 1956. P. 455

725

RNZAF in World War II // -us/history/wwii.htm

726

Chen C. Peter . New Zealand in World War II // .

727

United States State Department Background noteS. Nauru. July 29, 2010. Bureau of East Asian and Pacific Affairs ()

728

Bjij V . Lal and Kate Fortune. The Pacific Islands: An Encyclopedia. Honolulu: University of Hawaii Press, 2000. P. 244

729

Rummel R.J . Statistics of democide: Genocide and Mass Murder since 1900. Chapter 3.

730

Dower J.W . War Without Mercy. P. 297—299.

731

Poyer L., Falgout S., Carucci L.M . The Typhoon of War: Micronesian Experiences of the Pacific War Univ of Hawaii Pr, Honolulu, Hawaii, U.S.A., 2001.

732

При оценке учитывалось соотношение потерь армий различных государств по театрам боевых действий. См.: Ellis J. World War II – A statistical survey N.Y.: Facts on File, 1993. P. 256 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 134—135).

733

Хаара Т., Ясуока А . Нихон рикукайгун дзитэн (Словарь японской армии и флота). Токио, 2003. Сообщено Г.Б. Брылевским.

734

Россия и СССР в войнах XX века. С. 309.

735

Leland A . Oboroceanu, Mari-Jana «M-J». American War and Military OperationS. Casualties: Lists and StatisticS. February 26, 2010. Wash.: Congressional Research Service, 2010. P. 2—4, table 1.

736

Miller F. Trevelyan The Complete History of World War II. Wash.: Armed Services Memorial Edition, Co, 1947.

737

Office of the Adjutant General, U.S. Army Battle Casualties and Non-battle Deaths in World War II. Final Report. 7 December 1941 – 31 December 1946. Wash: Command and General Staff College, 1953. (-2.html#grade).

738

Clodfelter M. Warfare and Armed ConflictS. P. 584—591.

739

Frequently Asked Questions about the Merchant Marine // US Merchant Marines ().

740

Clodfelter M . Warfare and Armed ConflictS. P. 550—552.

741

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. 2010. P. 47.

742

The Times, 1945, November 30.

743

Canadian War Museum. Canada and the Second World War. Counting the cost. 1939—1945 //

744

Canadian War Museum.The Battle for Hong Kong, 1941 //

745

Clodfelter M. Warfare and armed conflicts: a statistical reference to casualty and other figures, 1618—1991. P. 540; Maximiano C.C, Neto, Bonalume R . Brazilian Expeditionary Force in World War II. Oxford: Osprey Publishing, 2011. P. 6.

746

ElliS. J. World War II. A statistical survey. P. 256. По другим данным, в Италии было захоронено 452 бразильских военнослужащих, включая 8 летчиков ( Maximiano C.C., Neto, Bonalume R . Brazilian Expeditionary Force in World War II. P. 34).

747

Flores S.A . Liberation of the Philippines ().

748

Clodfelter M . Warfare and armed conflicts: a statistical reference to casualty and other figures, 1618—1991. P. 540.

749

Ibid.

750

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. P. 47.

751

Central Statistical Office Statistical Digest of the War. London: HMSO;Longmans Green and Co, 1951. P. 14—16.

752

The TimeS. 1945. November 30.

753

Strength and Casualties of the Armed Forces and Auxiliary Services of the United Kingdom 1939—1945. London: HMSO, 1946 Cmd.6832; UK Central Statistical Office Statistical Digest of the War. London: HMSO;Longmans Green and Co, 1951. P. 14—16.

754

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. P. 49.

755

Ellis J. World War II: A Statistical survey; Эрлихман В . Потери народонаселения в XX веке. С. 40, 134—135.

756

War Graves Commission-Annual Report 2009—10. Finances, Statistics and Service. P. 47.

757

The TimeS. 1945. November 30.

758

Roberts G. The Challenge Of The Irish Volunteers of World War II (2004) ().

759

Wavell A. Despatch on Operations in the Middle East From 7th February, 1941 to 15th July 1941. London: War Office London Gazette: (Supplement) no. 37638. P. 3439, 3 July 1946.

760

Habbaniya War Cemetery. Commonwealth War Graves Commission. 12 August 2010. ()

761

Mackenzie C. Eastern Epic. London: Chatto & Windus, 1951. P.136.

762

Любин Д.М. Ввод советских войск в Северный Иран летом – осенью 1941 года: военная необходимость или политический расчет // Иран и Россия. М.: ИИИиБВ, 2004. С. 116.

763

Mackenzie C . Eastern Epic. P. 136.

764

Frumkin G . Population Changes in Europe Since 1939. London: Allen & Unwin, 1951. P. 44.

765

Overmans R . Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 230.

766

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 420.

767

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

768

Frumkin G . Population Changes in Europe Since 1939. P. 44; Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244; Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. N.Y.: Basic Books 1972. P. 184.

769

Garssen J., Harmsen C . 210 duizend oorlogsslachtoffers // BevolkingstrendS. Statistisch kwartaalblad over de demografie van Nederland. Jaargang 55. 4e kwartaal 2007. Voorburg/Heerlen: Centraal Bureau voor de Statistiek, 2007. S. 53—55.

770

Fremy D., Fremy M . Quid. Paris: Laffont, 1996. P. 1275.

771

Dutch and Australian servicemen in captivity // Australian War Memorial ().

772

Overmans R. Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 230, tab. 33.

773

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512б табл. 198.

774

Garssen J., Harmsen C . 210 duizend oorlogsslachtofferS. S. 53—55. Существует и более высокая оценка жертв голода в Бельгии – 18 тыс. человек ( Van der Zee, Henri A . The Hunger Winter: Occupied Holland 1944—1945. University of Nebraska Press, 1998. P. 304—305).

775

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 183.

776

Aziz M.Z . Japan’s Colonialism and Indonesia. P. 170.

777

Garssen J., Harmsen C . 210 duizend oorlogsslachtofferS. S. 53—55.

778

В тот момент в войсках СС состояли также 2399 датчан, 1180 финнов, 1883 норвежца, 39 шведов и 135 швейцарцев и лихтенштейнцев ( Feldmanis I . Waffen-SS Units of Latvians and Other Non-Germanic Peoples in World War II // The Hidden and Forbidden History of Latvia under Soviet and Nazi occupations 1940—1991 (Symposium of the Commission of the Historians of Latvia. Vol. 14). Riga: Institute of the History of Latvia, 2005. P. 125). Мы полагаем, что в этом источнике допущена опечатка в числе фламандцев – 15 721, тогда как должно быть 5721. Наличие почти 16 тыс. фламандцев в войсках СС к концу 1941 года представляется невероятным, тем более что потери голландцев в войсках СС в тот период были большие, чем потери фламандцев. К 31 июля 1942 года они составили 371 убитыми и 833 ранеными, тогда как потери фламандцев (с возможным включением в них потерь валлонов) – 109 убитыми и 291 ранеными (Human Losses in World War II. SS LosseS. Strengths, Replacements, and Losses of Waffen-SS Units (BA NS 19/1520)) ().

779

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 420.

780

Frumkin G . Population Changes in Europe Since 1939. P. 107.

781

Eger C . Luxembourg in World War Two. The Tiny Duchy that Roared Against Germany // Feb 20, 2008, -in-world-war-two-a45016

782

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512б, табл. 198.

783

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

784

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

785

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 183.

786

Eger C . Luxembourg in World War Two.

787

Sottile A . Le bilan de la deuxième guerre mondiale // Revue de droit international de sciences diplomatiques et politiques, 1945, № 3. P. 10 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 240).

788

Overmans R . Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 230, tab. 33.

789

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 420.

790

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

791

Helmreich J.E . The Diplomacy of Apology: U.S. Bombings of Switzerland during World War II // Aerospace Power Journal. Summer 2000, Vol. XIV, No. 2. P. 91—107.

792

Frumkin G . Population Changes in Europe since 1939. P. 60—65; Fremy D., Fremy M . Quid. Paris: Laffont, 1996. P. 795 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 53); Ellis J. World War II – A statistical survey N.Y.: Facts on File, 1993. P. 255.

793

Clodfelter M . Warfare and armed conflicts: a statistical reference to casualty and other figures, 1618—1991. P. 582; Sumner I., Vauvillier, F . The French Army 1939—1945. Free French, figting French and the Army of Liberation. London: Ospray Publishing, 1998. P. 12.

794

Ellis J . World War II: A statistical survey. P. 255.

795

Overmans R . Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 228, Tab. 32.

796

Forbes R . For Europe: The French Volunteers of the Waffen-SS. Helion & Company, 2006. P. 15.

797

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512б. табл. 198.

798

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

799

Gregory F . Population Changes in Europe Since 1939. P. 60—65.

800

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. N.Y.: Basic Books, 1972. P. 184.

801

Tucker, Spencer, Roberts, Priscilla Mary and otherS. Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. P. 468.

802

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

803

Tucker, Spencer, Roberts, Priscilla Mary and otherS . Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. P. 466.

804

Fremy D., Fremy M . Quid. Paris: Laffont, 1996. P. 799 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 53).

805

Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 84.

806

Atkinson R. An Army at Dawn: The War in North Africa, 1942—1943. N.Y.: Simon and Schuster, P. 478.

807

Jurado C.C . Blue Division Soldier 1941—45: Spanish Volunteer on the Eastern Front. Westminster: Osprey Publishing Ltd, 2009. P. 8.

808

Clodfelter M . Warfare and armed conflicts: a statistical reference to casualty and other figures, 1618—1991. P. 515.

809

Jurado C.C . Blue Division Soldier 1941—45: Spanish Volunteer on the Eastern Front. P. 43.

810

Esteban-lnfantes E . La Division Azul (donde Asia empieza). Barcelona, 1956. P. 61, 95.

811

Россия и СССР в войнах XX. С. 512, табл. 198.

812

Jurado C.C . Blue Division Soldier 1941—45: Spanish Volunteer on the Eastern Front. P. 56.

813

Военнопленные, 1939—1956. С. 175.

814

Ufficio Storico dello Stato Maggiore dell’Esercito. Commissariato generale C.G.V. Ministero della Difesa – Edizioni 1986.

815

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

816

Human Losses in World War II. Losses of German AllieS. (Heer and Luftwaffe, as reported by the Heeresarzt) [BA/MA RW 6/553, 6/554, RH 2/1355] ()

817

Ibid.

818

Jowett P., Zgonnik D . The Italian Army at War Europe 1940—43. London: Concord Publications Company, 2003. P. 3.

819

Tucker, Spencer, Roberts, Priscilla Mary and otherS. Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. P. 632.

820

Glei D.A., Bruzzone S., Caselli G . The effects of war losses on mortality estimates for Italy

A first attempt // Demographic Research, July – December 2005, Vol. 13, № 15. P. P. 363—388; Istituto Centrale di Statistica. Morti e disperse per cause belliche negli anni 1940—45. Roma: Instituto Centrale di Statistica, 1957. Table 1—1.

821

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

822

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 184.

823

Clodfelter M . Warfare and armed conflicts: a statistical reference to casualty and other figures, 1618—1991. P. 585.

824

Jowett P . The Italian Army 1940—45 (2): Africa 1940—43. Westminster: Osprey, 2001. P. 4—5; Tucker, Spencer, Roberts, Priscilla Mary and otherS. Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. P. 400. Существует и более высокая оценка потерь итальянских колониальных войск убитыми в 10 тыс. человек ( Del Boca A . The Ethiopian war. Univ. of Chicago Press, 1969. P. 109.

825

Народы Африки. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 377.

826

Albania: a country study Federal Research Division, Library of Congress / Ed. by Raymond E. Zickel and Walter R. Iwaskiw. 2nd ed. 1994. The Communist Takeover of Albania (-bin/query/r?frd/cstdy:@field%28DOCID+al0033%29).

827

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

828

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 236. Здесь цитируется: Правда. 1947. 10 ноября.

829

U.S. Bureau of the Census The Population of Yugoslavia. Ed. Paul F. Meyers and Arthur A. Campbell. Washington, 1954. P. 23.

830

Žerjavić V . Yugoslavia manipulations with the number Second World War victimS. Zagreb: Croatian Information center,1993 (/).

831

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

832

Kočović, Bogoljub-Žrtve. Drugog svetskog rata u Jugoslaviji. London: Naše delo, 1990. S. 172—189.

833

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

834

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 184.

835

Правда. 1945. 26 мая.

836

Žerjavić V . Yugoslavia manipulations with the number Second World War victimS. Zagreb: Croatian Information center, 1993 ().

837

Существует и более высокая оценка словенских потерь. В рамках начатого в 1997 году проекта по составлению списка потерь Словении во Второй мировой войне и во время послевоенных политических репрессий, осуществляемого группой словенских исследователей, потери Словении оцениваются не менее чем в 97 506 погибших и пропавших без вести до 1 февраля 1946 года. В это число входит 14 817 коллаборационистов и противников коммунистов, уничтоженных в последние дни войны и после войны. Но из них лишь около 45,5 тыс. человек могут быть надежно идентифицированы как погибшие в войне и послевоенных расправах, и их родным были выданы свидетельства о смерти. По мнению исследователей, к моменту окончания проекта в 2012 году тех, на кого будут выданы свидетельства о смерти, будет около 65 тыс. человек. ( Barič, Vida Deželak, Tominšek Čehulić, Tadeja . The Methodology of Compiling World War II Casualties’ List in Slovenia. Report on the Conference «The Loneliness of victims». The Methodological, Ethical and Political Aspects of Counting the Second World War’s Human CasualtieS. Budapest, 9—10 December, 2011. Рукопись, находящаяся в архиве автора, предоставлена мне Тадейей Томиншек-Чечулиц, за что приношу ей свою искреннюю благодарность). На наш взгляд, цифра в 97,5 тыс. человек значительно завышает потери погибшими как за счет оставшихся в живых пропавших без вести (в том числе эмигрировавших из Югославии), так и за счет неизбежного двойного счета. Если принять цифру в 97 тыс. погибших, то это составит около 9,6 % всех потерь Югославии, тогда как доля Словении в населении в 1941 году не превышала 8,6 %, и потери Словении вряд ли могли быть относительно больше других республик, поскольку на ее территории почти не было боевых действий. Если бы цифра в 97,5 тыс. погибших жителей Словении была близка к действительности, то общие потери Югославии убитыми и умершими надо было бы увеличить примерно вдвое – до 2 млн человек, что представляется маловероятным с точки зрения анализа предвоенных и послевоенных переписей населения. Но тут надо оговориться, что эти переписи еще не исследовались с точки зрения возможного изменения точности учета различных половозрастных групп.

838

Losses of Yugoslav partisans // World War 2 in Yugoslavia (-war-2/yugoslavia/statistics/losses/)

839

Джилас М . Лицо тоталитаризма. М.: Новости, 1992. С. 66—68, 81—82.

840

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. 223.

841

Там же. С. 235. Здесь цитируется: Правда, 1945, 20 мая.

842

Мешкова П., Шарланов Д . Българската гилотина. София, 1994. С. 154 (Цит. По: Эрлихман В.В. Потери народонаселения в XX веке. С. 39).

843

Россия и СССР в войнах XX века. С. 450, табл. 173.

844

Зефиров М.В . Болгарская авиация во Второй мировой войне ().

845

Human Losses in World War II. Losses of German AllieS. (Heer and Luftwaffe, as reported by the Heeresarzt) (BA/MA RW 6/553, 6/554, RH 2/1355) ()

846

Мешкова П., Шарланов Д . Българската гилотина. С. 151 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 39).

847

См. также: Richter H.A . (1998) (in Greek). Greece in World War II (translated from the German original by Kostas Sarropoulos). Athens: Govostis, 1998. P. 595—597.

848

Council for Reparations from Germany, Black Book of the Occupation(Schwarzbuches der Bezatzung) Athens: Nationalrat für die Entschädigungsforderungen Griechenlands an Deutschland, 2006 P. 1018—1019.

849

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

850

Frumkin G . Population Changes in Europe Since 1939. P. 89—91.

851

«Eπίτομη Ιστορία του Ελληνοιταλικού και Ελληνογερμανικού πολέμου 1940—1941», General Army Staff, Army History DirectorateAthens 1985, page 260 (Greek) (-kritis-dys.pdf).

852

Address by Chancellor Adolph Hitler to Reichstag – May 4, 1941 (As monitored by the British Broadcasting Corporation Monitoring Service, courtesy of the Research Project for Totalitarian Communications, New School for Social Research.) ().

853

Ibid.

854

Ravitaillement de la Grèce, pendant l’occupation 194 144 et pendant les premiers cinq mois après la liberation. Rapport final de la Commission de Gestion pour les Secours en Grèce sous les auspices du Comité International de la Croix-Rouge. Imprimerie de la «Société Hellenique d’Editions», S. A. Athènes 1949. P. 625; Lang R. Clarece . Red Cross Humanitarianism In Greece, 1940—45 // The Journal of Historical Review, vol. 9, no. 1. P. 72—73.

855

National Defence College. Jatkosodan historia. Vol. 6. Helsinki: Porvoo. 1994. P. 488—491.

856

Фролов Д.Д . Советско-финский плен 1939—1944. Хельсинки: RMF Group Oy; СПб.: Алетейя, 2009. С. 292—294. В это число, вероятно, входят и финские добровольцы, служившие в германской армии. Официальная российская оценка говорит только о 2377 финских пленных, из которых умерло 403 человека (Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198). Вероятно, здесь число пленных занижено за счет неучтенных умерших в плену.

857

Там же. С. 307, 312.

858

Nieme, Jarto, Folsom, Russ, Pipes, Jason. Finnish Volunteers in the German Wehrmacht in WWII ().

859

National Defence College. Jatkosodan historia. P. 488—491.

860

Ibid.

861

«Принимай нас, Суоми-красавица!» «Освободительный» поход в Финляндию 1939—1941 гг. С. 188.

862

von Schmidt-Laussitz, N., Pipes, J. Swedish Volunteers in the German Wehrmacht in WWII //

863

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 420.

864

Галицкий В.П . Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.). С. 46, табл. 5.

865

Lista över krigshandlingar mot Sverige under andra världskriget (%C3%B6ver_krigshandlingar_mot_Sverige_under_andra_v%C3%A4rldskriget)

866

Hve margir Íslendingar dóu í seinni heimsstyrjöldinni? ()

867

Frumkin G . Population Changes in Europe Since 1939. P. 112—113.

868

Dagre T . Norway and World War II // Nytt fra Norge, Oslo, 1995? March (/)

869

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

870

Tucker, Spencer, Roberts, Priscilla Mary and otherS. Encyclopedia of World War II: A Political, Social, and Military History. P. 944, 946.

871

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

872

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

873

Laursen G . The Occupation in numbers // Danish Military Historie website ().

874

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

875

Хочу искренне поблагодарить д-ра Тоомаса Хийо за консультации, данные мне при работе над данным разделом.

876

The White book. Losses inflicted on the Estonian Nation by occupation regimes 1940—1991. Tallinn: Estonian Encyclopaedia Publishers, 2005. P. 38, table 2.

877

Kaasik P., Raudvassar M . Estonia from June to October, 1941: Forres Brothers and Summer war // Estonia 1940—1945. Reports of the Estonian International Commission for the Investigation of Crimes Against Humanity. Tallinn: Estonian Foundation for the Investigation of Crimes against Humanity, 2006. P. 516.

878

Народы стран Балтии в условиях сталинизма. 1940-е – 1950-е годы / Под ред. Н.Ф. Бугая. Штутгарт, 2005. С. 268 (цит. по: Зубкова Е.Ю . Прибалтика и Кремль. М.: РОССПЭН, 2008. С. 127).

879

The White book. Losses inflicted on the Estonian Nation by occupation regimes 1940—1991. Tallinn: Estonian Encyclopaedia Publishers, 2005. P. 38, table 2.

880

Россия и СССР в войнах XX века. С. 238, табл. 121.

881

Эстония: Энциклопедический справочник. Таллинн: Изд-во Эстонской энциклопедии, 2008. С. 330.

882

Ларин П.А . Эстонский народ в Великой Отечественной войне 1941—1945: Пер. с эст. Таллин: АН ЭССР. 1964. С. 136.

883

Эстония: Энциклопедический справочник. С. 331.

884

Там же. С. 332.

885

Там же. С. 331.

886

Misiunas R., Rein T . The Baltic States, Years of Dependence, 1940—1990. Berkeley (Calif.): University of California Press, 1993. P. 60.

887

Hiio T . Combat in Estonia in 1944 // Estonia 1940—1945. Reports of the Estonian International Commission for the Investigation of Crimes Against Humanity. Tallinn: Estonian Foundation for the Investigation of Crimes against Humanity, 2006. P. 1053—1054.

888

См.: Kaasik P . Estonian National units in the Soviet Army // Estonia since 1944. Reports of the Estonian International Commission for the Investigation of Crimes Against Humanity. Tallinn: Estonian Foundation for the Investigation of Crimes against Humanity, 2009. P. 84.

889

Ару К., Паульман Ф.И . Наш генерал. Таллин: Ээсти раамат, 1983. С. 107.

890

Kaasik P . The 8th Estonian Rifle Corps in the Conquest of Estonia in 1945, in Courland and from Sunner 1945 in Estonia // Estonia 1940—1945. Reports of the Estonian International Commission for the Investigation of Crimes Against Humanity. Tallinn: Estonian Foundation for the Investigation of Crimes against Humanity, 2006. P. 1017.

891

Kaasik P . The 8th Estonian Rifle Corps in the Conquest of Estonia in 1945, in Courland and from Sunner 1945 in Estonia. P. 1010, 1012.

892

The White book. Losses inflicted on the Estonian Nation by occupation regimes 1940—1991. P. 16.

893

Ibid. P. 38, table 2.

894

Ibid. P. 29.

895

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

896

The White book. Losses inflicted on the Estonian Nation by occupation regimes 1940—1991. P. 39, table 2.

897

Feldmanis I . Waffen-SS Units of Latvians and Other Non-Germanic Peoples in World War II // The Hidden and Forbidden History of Latvia under Soviet and Nazi occupations 1940—1991 (Symposium of the Commission of the Historians of Latvia. Vol. 14). Riga: Institute of the History of Latvia, 2005. P. 127; История Латвии. XX век / Под ред. Илзе Фрейберги, Инесиса Фельдманиса. Пер. с латыш. Рига: J.L.V., 2005. С. 277.

898

Там же. С. 309.

899

Kuzmins V . The 15th Latvian SS Voluntary Division in the Positions at the River Velikaya (1 March – 14 April 1944) // History of the Baltic Region of the 1940s—1980s (Symposium of the Commission of the Historians of Latvia. Vol. 24). Riga: Latvijas vestures institute apgads, 2009. P. 579.

900

Военнопленные, 1939—1956. С. 176.

901

Известия ЦК КПСС, 1990, № 11. С. 118 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 28).

902

История Латвии. XX век. С. 309.

903

Россия и СССР в войнах XX века. С. 238, табл. 121.

904

История Латвии. XX век. С. 244—245; Riekstins J . The 14 June 1941 Deportation in Latva // The Hidden and Forbidden History of Latvia under Soviet and Nazi occupations 1940—1991 (Symposium of the Commission of the Historians of Latvia. Vol. 14). Riga: Institute of the History of Latvia, 2005. P. 71—72.

905

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 183. По оценке латвийских историков, жертвами геноцида цыган стали 2 тыс. человек (История Латвии. XX век. С. 269).

906

Gilbert M. Atlas of the Holocaust. P. 244.

907

Холокост в Латвии, оккупированной Германией // Министерство иностранных дел Латвийской Республики. История оккупации Латвии (1940—1991) (-of-occupation/briefing-paper3); Stranga A . The Holocaust in Nazi-Occupied Latvia: 1941—1945 // The Hidden and Forbidden History of Latvia under Soviet and Nazi occupations 1940—1991 (Symposium of the Commission of the Historians of Latvia. Vol. 14). Riga: Institute of the History of Latvia, 2005. P. 173.

908

Ibid. P. 172—173.

909

История Латвии. XX век. С. 268—269.

910

Stranga A . The Holocaust in Nazi-Occupied Latvia: 1941—1945. P. 165.

911

История Латвии. XX век. С. 269.

912

Там же.

913

Станкерас П . Литовские полицейские батальоны. 1941—1945 годы. М.: Вече, 2009. С. 60, 71, 88.

914

Там же. С. 126.

915

Там же. С. 239.

916

Там же. С. 234.

917

Станкерас П . Литовские полицейские батальоны. 1941—1945 годы. С. 225.

918

Там же. С. 215.

919

Военнопленные, 1939—1956. С. 175.

920

Станкерас П . Литовские полицейские батальоны. С. 225.

921

Там же. С. 215.

922

Россия и СССР в войнах XX века. С. 238, табл. 121.

923

Бугай Н.Ф . Л. Берия – И. Сталину: «Согласно Вашему указанию…» М.: АИРО-XX, 1995. С. 187 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 29).

924

Kaszeta D.J. Lithuanian Resistance to Foreign Occupation 1940—1952, Lituanus, Vol. 34, No. 3, Fall 1988. ().

925

Станкерас П . Литовские полицейские батальоны. С. 238.

926

Donald K . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 183.

927

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

928

MacQueen M . «The Context of Mass Destruction: Agents and Prerequisites of the Holocaust in Lithuania». Holocaust and Genocide Studies, 1998, Vol. 1, 12. P. 27—48.

929

Война Германии против Советского Союза 1941—1945. Документальная экспозиция города Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз: Пер. с нем. Берлин: Argon, 1992. С. 118—119.

930

Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов: Под ред. Ицхака Арада. Иерусалим: Яд-Вашем; М.: Текст, 1992. С. 118.

931

Bubnys A . Holocaust in Lithuania: An Outline of the Major Stages and Their Results // The Vanished World of Lithuanian JewS. Amstedam: Rodopi, 2004. P. 218—219.

932

Overmans R . Deutsche militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg. S. 333, Tab. 72b.

933

Frumkin G . Population Changes in Europe since 1939. P. 38.

934

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

935

Embassy of Austria, Washington, D.C. USA, Rule of the Nazis (/1/1/); Austria Gypsies // The Library of Congress Country Studies; CIA World Factbook. Austria (); Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 184.

936

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

937

Pacner K . Osudove okamziky Ceskoslovenska. Praha. 1997. P. 270 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 54). Российская официальная цифра чехословацких воинов, погибших в рядах 1-го Чехословацкого корпуса, действовавшего в составе Красной Армии, – 4011 человек (Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198). Вероятно, эта цифра приуменьшена по сравнению с реальной.

938

Human Losses in World War II. Losses of German Allies (Heer and Luftwaffe, as reported by the Heeresarzt) [BA/MA RW 6/553, 6/554, RH 2/1355] ()

939

Kendric D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 184.

940

Pacner K. Osudove okamziky Ceskoslovenska. P. 270. (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 54).

941

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

942

Обнародованы уточненные данные о потерях Польши в годы 2-й мировой // Радио Свобода, 2009, 26 августа (#ixzz0PK1pUgoE); Wojciech Materski and Tomasz Szarota. Polska 1939—1945. Straty osobowe i ofiary represji pod dwiema okupacjami. Warszawa: Institute of National Remembrance(IPN), 2009.

943

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244; Frumkin G . Population Changes in Europe Since 1939. P. 115—126.

944

Poland. Bureau odszkodowan wojennych, Statement on war losses and damages of Poland in 1939—1945. Warsaw, 1947.

945

Proch F . Poland’s Way of the CrosS. N.Y.: Polish Association of former politicsl prisoners of Nazi and Soviet concentration camps, 1987. P. 146.

946

Piotrowski T . Poland World War II Casualties //Project in Posterum. Preserving the past for the future, 2005 ().

947

U.S. Bureau of the Census The Population of Poland Ed. W. Parker Mauldin, Washington. 1954.

948

Łuczak C . Szanse i trudnosci bilansu demograficznego Polski w latach 1939—1945 //Dzieje Najnowsze Rocznik XXI. Warszawa, 1994.

949

Die deutschen Vertreibungsverluste. Bevölkerungsbilanzen für die deutschen Vertreibungsgebiete 1939/50. Herausgeber: Statistisches Bundesamt – Wiesbaden – Stuttgart: Verlag W. Kohlhammer, 1958.

950

Główny Urząd Statystyczny. Drugi powszechny spis ludności z dnia 9 XII 1931r. Formularze i instrukcje spisowe. Warsaw: Główny Urząd Statystyczny, 1932.

951

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

952

Цит. по: Courtois S . The Black Book of Communism: Crimes, Terror, Repression, Harvard Univ Pr, 1999. P. 372.

953

Катынское дело // Военные архивы России. Вып. 1. М., 1993. С. 124—128.

954

Эвакуация заключенных из тюрем НКВД СССР в 1941—1942 годах / Публ. А.И. Кокурина // Военно-исторический архив. Вып. 2. М., 1997. С. 240—246, 248—253.

955

Полян П . География насильственных миграций в СССР // Население и общество. Информационный бюллетень Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, 1999, № 37. С. 1—4.

956

Бугай Н.Ф . Депортация поляков // Обозреватель, 1994 № 10—11 (—11_94/18.htm).

957

Вклад Польши и поляков в победу союзников во II мировой войне С. 3, 5—6, 14, 18—19, 24—25, 28—29, 30, 34; Отчет о потерях и военном ущербе, причиненном Польше в 1939—1945 гг. Варшава, 1947. С. 36 (Цит. по: Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 235).

958

Panecki T . Wsiłek zbrojny Polski w II wojnie światowej //Wojskowy Przegląd Historyczny,1995, #. 1—2, P. 13—18.

959

Бугай Н.Ф . Депортации поляков.

960

Concise statistical year-book of Poland, Polish Ministry of Information. London, June 1941. P. 9—10; Piotrowski T . Poland’s Holocaust. Jefferson (N.C.): McFarland & Company, Inc., 1998. P. 14.

961

Najnowsze dzieje zydow w Polsce w zaiysie (do 1950 roku). Pod red. J. Tomaszewskiego. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 1993. S. 164, 165.

962

Turowski J ., Siemaszko W. Zbrodnie nacjonalistów ukraińskich dokonane na ludności polskiej na Wołyniu, 1939—1945.

963

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 18.

964

Czarnecka M . Poland honours World War II victims in cyber space // Polish NewS. 2009. 28 June.

965

Stark T. Hungary’s Human Losses in World War II. Uppsala Univ., 1995.

966

Human Losses in World War II. Losses of German Allies (Heer and Luftwaffe, as reported by the Heeresarzt) (BA/MA RW 6/553, 6/554, RH 2/1355) ()

967

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 183.

968

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

969

Palosuo L . The Holocaust in Hungary. The Importance of Gender, Age and Geography for the Jewish Experience // The Alabama Gulf Coast Holocaust Library, tables 1.1, 1.2. ()

970

Stark T. Hungary’s Hungarian Jews During the Holocaust and After the Second World War, 1939—1949: A Statistical Review. N. Y: Columbia University Press, 2000. P. 110—114.

971

Stark T. Hungary’s Human Losses in World War II.

972

Ungvary K . Battle for Budapest. One Hundred Days in World War II: Translated from Hungarian. London: I.B.Tauris & Co Ltd, 2003. P. 330, table 25.

973

Галицкий В.П. Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.) С. 46, табл. 5.

974

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 183.

975

Галицкий В.П . Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.). С. 46, табл. 5.

976

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

977

Ungvary K . Battle for Budapest. One Hundred Days in World War II. P. 332, table 32.

978

Ibid. P. 331, table 28.

979

Stark T . Ungarische Zivilisten in sowjetischer Gefangenschaft. Ein Sonderfall // Kriegsgefangene des Zweiten Weltkrieges.Gefangennahme, Lagerleben / Hrsg. Von Günter Bischof, Stefan Karner, Barbara Stelzl-Marx (Ludwig Boltzmann-Institut-Kriegsfolgen-Forschung Bd.4), Oldenbourg, 2005. S. 391—412.

980

Военнопленные в СССР. 1939—1956. Сборник документов / Под ред. М.М. Загорулько. М.: Логос, 2000. С. 1039—1040, прил. № 10.

981

Ungvary K . Battle for Budapest. P. 266.

982

Stark T . Genocide or Genocidal Massacre?: The Case of Hungarian Prisoners in Soviet Custody // Human Rights Review, April-June 2000. P. 109—118.

983

Военнопленные в СССР. 1939—1956. С. 106—109.

984

Военнопленные в СССР. 1939—1956. С. 225.

985

Там же. С. 235.

986

Там же. С. 175—176.

987

Ungvary K . Battle for Budapest. One Hundred Days in World War II. Translated from Hungarian. London: I.B.Tauris & Co Ltd, 2003. P. 3, 330, table 25.

988

Stark T . Hungary’s Human Losses in World War II. P. 1—60.

989

Ungvary K . Battle for Budapest. P. 286—289.

990

Human Losses in World War II. Losses of German AllieS. (Heer and Luftwaffe, as reported by the Heeresarzt) (BA/MA RW 6/553, 6/554, RH 2/1355) ()

991

Axworthy M . Third Axis Fourth Ally. London: Arms and Armour, 1995. P. 216—217; Armata Romana in al doilea razboi mondial. Meridiane, Bucharest, 1995. P. 319—320.

992

Россия и СССР в войнах XX века. С. 512, табл. 198.

993

Галицкий В.П . Вражеские военнопленные в СССР (1941—1945 гг.). С. 46, табл. 5.

994

Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre. Chişinău: Elan Poligraf, 2002. P. 239—244.

995

Россия и СССР в войнах XX века. С. 238, табл.21.

996

Оценка по: Смирнов Е.И . Война и военная медицина 1939—1945. С. 188.

997

Россия и СССР в войнах XX века. С. 261, табл. 138.

998

Военнопленные в СССР. 1939—1956. С. 1039—1040, прил. № 10. Из плена для этих целей были также освобождены 14 немцев, 1 австриец, 7769 чехов и словаков, 2484 гражданина Югославии, 21 765 венгров, 1934 поляка, 85 болгар, 1 француз, 10 русских и 992 украинца. Последние, вероятно, были уроженцами Закарпатья и служили в венгерской армии.

999

National Office for Heroes Memory. Romanian Cemeteries Abroad //

1000

Kendrick D . The Destiny of Europe’s GypsieS. P. 184.

1001

Gilbert M . Atlas of the Holocaust. P. 244.

1002

Comisia prezidenţială pentru alaliza dictaturii comuniste din România. Raport final., Bucureşti: Humanitas, 2008. P. 585.

1003

Axworthy M. et al . Third Axis Fourth Ally. P. 314.

1004

Гуртянов А.Э . Масштабы депортации населения вглубь СССР в мае – июне 1941 г. //

1005

Бугай Н.Ф . Л. Берия – И. Сталину: «Согласно Вашему указанию». С. 189 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 30).

1006

Пасат В. Трудные страницы истории Молдовы, 1940—1950-е гг. М.: Терра, 1994. С. 25—26.

1007

Usatiuc-Bulgăr A . «O lume între două lumi»: eroi, martiri, oameni-legendă» («Thinking of ‘A World between Two Worlds’: Heroes, Martyrs, Legendary People»), Chişinău: Lyceum, Orhei, 1999.

1008

Полунин А . Молдавия хочет денег за «советскую оккупацию». Или хотя бы газ // Свободная пресса. 2010. 23 апреля (/).

1009

Манштейн Э. фон . Утерянные победы: Пер. с нем. М.: ACT; СПб: Terra Fantastica, 1999. С. 332, 349.

1010

Кунов К. фон . Свинцовый ливень Восточного фронта: Пер. с англ. М.: Яуза-Пресс, 2009. С. 136—139, 134.

1011

Дашичев В.И . Банкротство стратегии германского фашизма. С. 639.

1012

Мюллер-Гиллебранд Б . Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 716.

1013

Данные о числе умерших от ран и погибших в результате несчастных случаев в германской сухопутной армии см.: Дашичев В.И . Банкротство стратегии германского фашизма. С. 637—638.

1014

de La Gorce P.-M . L’aventure coloniale de la France – L’Empire écartelé, 1936—1946. Paris: Denoël, 1988. P. 496.

1015

Ellis J . World War II – A statistical survey P. 255—256 (Цит. по: Эрлихман В.В . Потери народонаселения в XX веке. С. 134—135).

1016

Во время сражения за Крит в мае 1941 года австралийская армия потеряла 274 убитыми и 3079 пленными, а новозеландская – 671 убитыми и 2180 пленными. Эти потери вычтены нами из суммарных потерь на африкано-европейских театрах, как относящиеся к Балканскому театру.

1017

de La Gorce P.-M . L’aventure coloniale de la France. P. 496.

1018

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии, 1933—1945. С. 716.

1019

Урланис Б.Ц . Войны и народонаселение Европы. С. 153—154.

1020

Reynolds M . Steel Inferno. I SS Panzer Corps in Normandy. N.Y.: Dell Publishing, 1998. P. 348—349.

1021

Россия и СССР в войнах XX века. С. 523.

1022

Орлов А.С., Гаврилов В.А . Тайны Корейской войны. М.: Вече, 2003. С. 90.

1023

Лобов Г . В небе Северной Кореи // Авиация и космонавтика, 1991, № 2.

1024

Россия и СССР в войнах XX века. С. 524—525, табл. 205.

1025

Там же. С. 532, табл. 210.

1026

Советский Союз и венгерский кризис 1956 года: Документы. М.: РОССПЭН, 1998. С. 559.

1027

Россия и СССР в войнах XX века. С. 532, табл. 210.

1028

Вайль П . В августе 68-го // Российская газета. 2008. 20 августа.

1029

Россия и СССР в войнах XX века. С. 534, табл. 212.

1030

Россия и СССР в войнах XX века. С. 537, табл. 213.

1031

Оценка группы под руководством Г.Ф. Кривошеева.

1032

Россия и СССР в войнах XX века. С. 539. Табл. 214.

1033

Рунов В.А . Афганская война. Боевые операции. М.: Яуза, Эксмо, 2008. С. 92.

1034

По оценке группы под руководством В.А. Рунова.

1035

Стефановский Г.А. Пламя афганской войны. М. Воениздат, 1993. Цит. по: Книга памяти. Афганистан (1979—1989) (-01-17-12-44-05/article/8-Книга памяти/1102-hahalov-vadim-nikolaevich). См. также: Книга памяти о советских воинах, погибших в Афганистане. М.: Воениздат, 1999. С. 549—550.

1036

Герой России Шкидченко Петр Иванович: Герои страны (). См. также: Книга памяти о советских воинах, погибших в Афганистане. М.: Воениздат, 1999. С. 639.

1037

Книга памяти о советских воинах, погибших в Афганистане. Т. 2. С. 690.

1038

Книга памяти о советских воинах, погибших в Афганистане. 1999. Т. 1 С. 220.

1039

Книга памяти о советских воинах, погибших в Афганистане. Т. 2. С. 575.

1040

Россия и СССР в войнах XX века. С. 538.

1041

Россия и СССР в войнах XX века. Книга потерь. / Под ред. Г.Ф. Кривошеева. С. 607—608.

1042

Тучкова А. Солдатские матери проголосуют за мир // Независимая газета. 2000. 23 марта (-03-23/2_vote.html).

1043

Союз комитетов солдатских матерей. К вопросу об оценке людских потерь во Второй Чеченской войне, 18 апреля 2004 г. // Грани. ру ().

1044

Хулио Фуэнтес . Чеченский президент оценивает потери среди мирного населения в Чечне в 40 000 // El Mundo, 2000, 16.V.

Оглавление