«Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг.»

И.Ю. Васильев Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг

Введение

Актуальность темы исследования

В настоящее время всё большую актуальность приобретает точное установление национальной принадлежности коренных жителей Кубани, языка, на котором они говорят. Теперь подавляющее большинство восточных славян Кубани, включая потомков первопоселенцев, – русские, говорящие на русском языке. Подобное утверждение базируется на точных этнографических данных, материалах статистических исследований. Но национальная идентичность кубанцев не всегда признавалась властями. Это было в период украинизации 1920–1930 гг… Сомнения в русскости кубанцев звучат и в современной Украине. Например, такого мнения придерживается историк С.В. Кульчицкий. Раздаются призывы к возобновлению внедрения кубанцам украинской идентичности (2). То, что большинство кубанских казаков было украинцами, утверждают и некоторые историки в Краснодарском крае.

Автор во многом согласен с точкой зрения Н.И. Бондаря на то, что собственно украинцами на Кубани были по преимуществу жители относительно этнически чистых украинских крестьянских сёл, таких, как Новопавловка (3). Но в рассматриваемый в монографии период, в первой половине XX украинцы на Кубани были так же представлены отдельными лицами, проживавшими в различных населённых пунктах (как местными, так и приезжими). Среди них были и представители интеллигенции. Именно из их числа вышли активисты украинского национального движения и украинизации.

Главная тема работы – изучение столкновения национальной идентичности основной массы населения и идентичности, навязывавшейся ей узкой, но активной социальной группой. Последняя в ходе Гражданской войны и последующей компании украинизации пользовалась правительственной поддержкой. Кубанцам удалось отразить попытку изменить их национальную идентичность. Необходимо также проанализировать причины их успеха.

Таким образом, монография посвящена украинизации на Кубани – последовательному внедрению украинского языка и культуры во все сферы жизни населения, проводившаяся органами государственной власти. Период – 1920–1932 гг.

В работе затронут и период Гражданской войны, когда украинское национальное движение и украинская культура стали быстро развиваться.

В работе рассмотрена украинизация как формирование у населения Кубани украинской идентичности средствами государственной политики. А частности, программа украинизации и условия, предопределившие её появления; украинизацию в сфере административно-территориального, управления, языка и письменности, в области культуры, образования и науки, кадровая политика периода украинизации, отношение населения к проводимой кампании.

Примечания:

1) Ракачев В.Н. Украинцы на Кубани: особенности демографической истории// Кубань – Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 54–56.

2) Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //(март 2008 г.).; Авраменко А.М. Третий сборник «Кубань – Украина» и некоторые проблемы кубанской украинистики // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 15–25.

3) Бондарь Н.И. Что мы знаем о друг друге? Этнографический очерк о народах Кубани // Кубанский краевед. 1990. С. 146.

Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг.: литература и источники

Говоря об историографии украинизации и украинского национального движения на Кубани в 1917–1932 гг. прежде всего, необходимо отметить публикации, описывающие период гражданской войны. Их немного. В основном они посвящены политическому аспекту украинизации. В гораздо меньшей степени эти работы затрагивают культурную специфику.

В своей статье «Февральская революция и активизация национального движения на Северо-Западном Кавказе» О.А. Леусян показывает на конкретных примерах значительный рост национальных движений и национального самосознания на территории Кубанской области и Черноморской губернии, активизацию украинских национальных деятелей на Кубани. Он выразился в политической активности и консолидации украинских национальных сил, в издательской и образовательно-просветительской сферах (1).

Монография Д.Д. Белого «Малиновый клин» является характерным образцом современной украинской историографии. Работа посвящена истории украинского населения Кубани, преимущественно черноморских казаков. Она предельно идеологизирована и имеет ярко выраженную антироссийскую окраску. В книге игнорируются многие важные факты, другие подаются весьма тенденциозно. Большинству кубанцев периода украинизации автор однозначно приписывает украинскую национальность. Детальный анализ ситуации в ней зачастую подменятся необъективными оценочными суждениями. Выводы исследования весьма поверхностны. Вместе с тем в работе можно найти ряд интересных сведений по истории кубано-украинских отношений периода Гражданской войны и советской украинизации Кубани (2).

В период украинизации 1920 – 30-х гг. о ней писалось очень мало работ, выходящих за рамки газетно-журнальной публицистики. Поэтому нужно особо выделить работу А. Коблянского «Культурно-просветительская работа среди украинцев» представляет особый интерес. Она написана современников и участников украинизации. Автор участвовал в реорганизации украинского педагогического техникума в 1921 г. (3).

В статье приводятся статистические сведения о количестве украинских школ Кубани (1922–1923 гг. – 35 школ; 1923–1924 – 113; 1924–1925 – 150 и др.), обозначены основные проблемы, с которыми сталкивались организаторы процесса украинизации. Такие, как недостаточное сочувствие населения и местных властей, недостаток подготовленных учительских кадров. А. Коблянский приводит сведения об украинском культурно-просветительском движении периода Гражданской войны. В соответствии с идеологическими установками своего времени он возложил вину на трудности, с которыми сталкивалось это движение, на руководство белой армии (4).

В основном же исторические работы по тематике украинизации создавались уже в постсоветский период (в 1930 – 80 гг. она была под запретом).

Книга известного специалиста по истории Украины Е.Ю. Борисёнок «Феномен советской украинизации» является единственной специальной монографией по данной теме. Однако она в основном посвящена проблеме украинизации на территории восточных областей Украины, где был распространён русский язык и восточные диалекты украинского. В работе даны обобщения по некоторым проблемам, характерным для украинизации вообще. Это социальная база украинизации, отношение к ней массы сельского населения, вопрос соотношения литературного языка и местных говоров, недостаток украиноязычных партийных работников. С помощью данной монографии можно выявить различия и особенности в проведении украинизации на Украине и на Кубани. Это разница в сроках, в степени укоренённости украиноязычного образования.

Монография Е.Ю. Борисёнок ясно и подробно показывает внутри – и внешнеполитические причины украинизации, её социальный контекст (5).

Статьи видного исследователя советской национальной политики Т.П. Хлыниной дают представления о тех общих основаниях, на которые опирался украинизаторский курс властей. Это политика «коренизации», стремление привлечь представителей национальных меньшинств к активной работе в органах советской власти, и через это – к её сознательной поддержке. Исследователь на конкретных примерах демонстрирует несоответствие политики украинизации реальному этническому самовосприятию населения. Статьи содержат сведения о численности украинского населения (6).

В.Н. Ракачёвым были проведено статистико-демографическое изучение украинцев Кубани. Приведённые исследователем данные ясно свидетельствуют о значительной численности украинцев на Кубани, особенно в сельской местности. Вместе с тем значительное число украинцев уже в 20-х гг. XX в. считало своим родным языком русский. А во второй половине 30-х гг. число кубанцев, считавших себя украинцами, стремительно сокращается(7). Интересные данные о динамике численности украинцев на Кубани в 30-е гг. XX в. и причинах её изменения содержатся в монографии В.Н. Ракачёва и Я.В. Ракачёвой «Народонаселение Кубани в XX веке. Историко-демографическое исследование», посвященной комплексному изучению демографических процессов в регионе (7).

Современный украинский учёный С. В. Кульчицкий показывает в своей работе некоторые причины начала украинизации (давление националистически настроенных украинских коммунистов во главе с М. Скрыпником и его предшественником Шумским, направленное либо на отторжение ряда местностей от РСФСР и передачу их Украине, либо на украинизацию их населения) и её прекращения (завершение внутрипартийной борьбы и необходимость культурной унификации в государстве), географические рамки украинизации на территории РФ, такие её факторы, как выдвижение украинцев в состав местного руководства. По мнению С.В. Кульчицкого, стремление национально ориентированных украинских коммунистов к проведению украинизации полностью опиралось на энтузиазм масс населения указанных территорий. Данный тезис не подкреплён достаточным количеством источников и опирается на общие официальные декларации периода проведения кампании. При этом исследователь преувеличивает степень эффективности и популярности украинизации. Говоря о них, он указывает на официальное обоснование начала проведения кампании и меры центральных властей, а не на сами результаты (8).

М.В. Мирук составила периодизацию украинизаторской политики властей. Начало первого этапа активной украинизации она относит к 1924 г., когда украинизация в основном имела место в сфере образования. Начало жесткой тотальной украинизации, включающей перевод на украинский язык делопроизводства органов власти, исследователь относит к 1928. К сожалению, автор периодизации уделила мало внимания более ранним событиям, таким, как районирование (9).

Статья О.В. Бершадской «Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг.» описывает основной этап проведения украинизации. Статья содержит краткое описание литературы и источников по теме. Автор рассматривает такие аспекты проблемы, как решения органов центральной власти, определившие ход украинизации; саботаж украинизации на местах (в основном в местных советах) и отношение к ней населения. Украинизация показана в контексте взаимоотношения власти и казачества. Ошибкой автора является применение псевдоэтнонима «кубанские хохлы» почти исключительно к казачеству. На самом деле он относился преимущественно к иногородним и некоторой части «приписных» казаков (10).

Работа И.Г. Иванцова, посвященная деятельности органов партийного контроля на Кубани, даёт своим читателям интересные факты и обобщения по проблеме украинизации. Саму украинизацию автор ограничивает десятилетием между 1922 и 1932 гг. При этом выделяет наиболее активный и агрессивный этап в последние четыре года. Автор приводит ценные сведения о сопротивлении насильственной украинизации на местах, её причинах и борьбе с нею краевых и центральных властей. И.Г. Иванцов касается так же процесса свёртывания украинизации и сопровождавших её мероприятий (таких, как репрессии против партийцев – украинизаторов). В книге затронута проблема эксплуатации украинскими националистами представления о прекращении украинизации как целенаправленной антиукраинской политике, достигшей кульминации во время голода (11).

В статьях Ф.Д. Климчука «Расселение этнических украинцев на юге и и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.)» и Т.П. Хлыниной «Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг.» отражена проблематика национального состава российских регионов с украинским населением в 1920 – е гг. В работе Ф.Д. Климчука опубликованы статистические данные по численности и процентной доле украинцев по всем местностям Европейской России, где они компактно проживали на момент проведения переписи населения 1926 года (12).

С.С. Миронин, автор книги «Голодомор» на Руси» не является профессиональным историком. Он – публицист-полемист, автор книги со своей трактовкой причины голода 1932–1933 гг… Тем не менее, он высказал свою точку зрения по поводу причин начала украинизации. По его мнению, она – результат лоббирования влиятельной во всесоюзном масштабе украинской партийной верхушки. Основываясь на фактах, С.С. Миронин утверждает, что население Кубани в целом враждебно отнеслось к украинизации. При этом он указывает, что там, где украинизации достигла каких-либо успехов, наблюдалась враждебность к советской власти (13).

Необходимо упомянуть и те исследования, которые раскрывают перед нами этнокультурные причины, которые во многом предопределили судьбу украинизационного проекта. Они в основном касаются этнографии и культуры Кубани, голода и смены населения региона в 1930 – х гг.

Видный ростовский учёный В.А. Матвеев справедливо подчёркивает, что на территориях совместного расселения восточнославянских этносов быстро стираются межэтнические перегородки и возникает единая культурная среда. Особенно если это происходит на вновь колонизируемых территориях (14). Кубанский этнолог Н.И. Бондарь обосновал это положение на основе богатого этнографического материала. Он также убедительно показал наличие постепенной естественной «деукраинизации» культуры восточнославянского населения Кубани (15). По данным анализа этнического состава Черноморского казачества предпосылки этого явления назревали, начиная с начального этапа существования войска, благодаря его полиэтничности (16). В связи с этим В.И. Чурсина в статье, посвященной динамике изменений восточнославянской культуры Кубани, отмечает наличие в восточнославянской культуре региона уже в XX в. наличие неустойчивого равновесия центробежных и центростремительных сил. Т. е., продолжали существовать механизмы поддержания этнической специфики, но при этом развивались и процессы объединения культур (17). Исследователи отмечали наличие смешанного русско-украинского фольклора. Подобные сведения можно найти во обзорных историко-музыковедческих работах (18).

Статья Н.И. Бондаря «Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани» показывает специфику эволюции этничности кубанских казаков черноморцев от украинской к русской. Смена этничности происходила вместе с формированием единого Кубанского казачества как субэтноса русского народа. Высокую степень интегрированности русской и украинской фольклорной традиции на Кубани автор убедительно демонстрирует на конкретных примерах (19).

В фундаментальной коллективной монографии «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани» сделана попытка комплексного описания этнографии восточнославянского населения региона и её эволюции. Помимо всего прочего, в ней содержатся интересные сведения по этнической истории украинцев Кубани. Прежде всего, они касаются динамики изменения кубанских говоров и территориальной специфики этнического самосознания кубанцев. Авторы монографии на конкретных примерах показывают, что украинцы, прибывающие на Кубань, уже в первом-втором поколении зачастую приобретали стойкую великорусскую идентичность. В работе также частично показана специфика заселения кубанских станиц переселенцами из других регионов, которая имела место после голода 1933 г. Указаны метропольные территории, с которых приезжали поселенцы, количество приезжих, годы их расселения. Авторы монографии имели возможность более подробно отследить влияние голода и последующих миграций на этнодемографическю ситуацию на Кубани. Однако идеологический диктат советского времени помешал исследователям подробно остановиться на этой проблематике (20).

Вопрос о заселении кубанских станиц после голодомора был поднят в статье Н.С. Тарховой «Участие Красной армии в заселении станицы Полтавской зимой 1932–1933 годов». Он рассмотрен на таком ярком примере, как станица Красноармейская (ранее – Полтавская) (21).

В.В. Криводед в своей краеведческой книге об истории села Львовского приводит примерные данные о числе жителей этого населённого пункта, умерших во время голода. Так же автор отмечает, село, первоначально заселяемое украинцами, с появление среди жителей представителей других этносов быстро утеряло украинскую культурную специфику (22).

В статье «Был ли геноцид украинского народа на Кубани?» Е.О. Кубякин приводит статистические сведения о численности украинцев и русских на Кубани в период украинизации, а также данные профессора Е.Н. Осколкова о количестве депортированных с Кубани в годы коллективизации. По мнению Е.О. Кубякина, быстрый рост русского населения Кубани и изменения его процентного соотношения с украинским объясняется не результатами депортации и голода, а притоком поселенцев (23).

Информацию по специфике украинской культурной политики и украинской культуры на Кубани, факты культурной и политической жизни можно найти в работах А. Н. Еремеевой. Здесь можно найти сведения об участии властных структур независимой Украины времён Гражданской войны в культурной жизни региона, прессе «украинского» направления, деятельности украинских театров и музыкальных коллективов на Кубани в указанный период (24).

Работы М.Р. Струговой являются единственным описанием истории украинского театра Кубани в период украинизации. Преимущественно в них идёт речь об украинском театре имени Т.Г. Шевченко, который находился в Краснодаре. Автор упоминает наиболее ярких деятелей украинского театра, значимые события в его истории, специфику репертуара и стиль режиссуры (25).

Вышедшая в Краснодаре статья украинского исследователя А.Ф. Нырко «Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства» описывает биографию и творческую деятельность самобытного музыканта на фоне эпохи. Она содержит интересные сведения о культуре и культурной политики на Кубани периода Гражданской войны и украинизации. Они даны сквозь призму творческой биографии выдающегося кубанского бандуриста З.А. Дибровы. При этом в статье можно найти некоторые необоснованные утверждения. «Это тот украинофоб, который всех бандуристов и украинских учителей расстреливал без суда и следствия» – пишет автор об А.И. Деникине (26).

Огромное значение имеют работы известного кубанского литературоведа В.К. Чумаченко, посвященные истории украинской литературы на Кубани. Другими авторами это важное этнокультурное явление рассматривалось в незначительной степени. В статьях В.К. Чумаченко рассматривается история украиноязычной кубанской литературы, её специфика на разных этапах развития, влияние на неё социально-политического контекста эпохи, эволюция кубанской прессы (27).

Большую ценность как исторические источники имеют мемуары и путевые дневники украинских писателей Кубани, опубликованные В.К. Чумаченко в журнале «Родная Кубань». Они содержат важные сведения, как о литературной жизни региона, так и о социально-политической ситуации и этнографических реалиях. Здесь затронута повседневная жизнь станиц, деятельность местного аппарата государственной власти, столкновение традиций и современности в образе жизни станичников периода проведения украинизации (28).

Других изданных источников по теме украинизации относительно мало. Это, прежде всего сборник документов «Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани» можно найти общие описания деятельности украинского национально движения периода Гражданской войны и первых мероприятий советской украинизации. Имеются статистические данные о степени украинизированности школ Кубани. Приведены примеры саботажа украинизации и мер борьбы с ним. К сожалению, данный сборник документов не полон и имеет весьма небольшой объём. В нём недостаточно освящена культурно-просветительская и партийная работа по линии украинизации, материалы партийных органов, описывающие украинизационные мероприятия. (29).

Среди мемуарных источников нужно особо отметить воспоминания известного этнографа-кавказоведа Л.И. Лаврова, школьные годы которого прошли в станице Пашковской. В них описана ситуация противостояния украинских националистов и белого правительства, отношение простых казаков к заметным фигурам, олицетворявшим политические направления (30).

Отдельно среди источников нужно обозначить краеведческие публикации. Среди краеведческих работ нужно особо отметить статью краеведа-журналиста В. Харченко «Мы начинали на хохляцком и первый трактор был «Фордзон»». В ней описана украинизация в отдельно взятом районе (Северском). В статье показан тот культурно-политический контекст, в рамках которого проходила украинизация. Прежде всего, украинизация местной прессы, потом образования и делопроизводства (31).

К сожалению, книга В.П. Александровой «История станицы Полтавской (Красноармейской)» содержит только незначительные сведения об украинизации на её начальном этапе. (Только лишь сведения об украинизационных мероприятиях в местном педагогическом техникуме). Хотя последняя имела в станице относительный успех (32).

Особый интерес представляет кубанская пресса. В зафиксированы решения местных властей по вопросам украинских школ и культурных учреждений, рассказывается об украинских культурных мероприятиях. На страницах газет находил своё отражение интерес кубанцев к событиям на Украине (33). Самое информативное издание из них – «Вольная Кубань» (34). Можно назвать и другую газету – «Свободная Кубань». В этих изданиях украинской тематике уделялось особенно много внимания. Порой это внимание было непропорционально большим. Дело в том, что в руководство «Свободной Кубани» входили такие видные украинофилы, как В.В. Скидан. Они старательно рекламировали всё, связанное с украинским национальным движением на Кубани и на Украине. Событиям в Киеве иногда целиком отдавалась рубрика «По нашему краю» (35).

В изданиях советского периода отражены мероприятия украинских культурных организаций, ход украинизации, проблемы, возникавшие в ходе её проведения (36). Прежде всего, это такие газеты, как «Красное знамя (г. Краснодар) и «Армавирская коммуна» (г. Армавир) (37). Можно отметить так же издававшуюся в Ростове-на-Дону газету «Молот». В ней освещены официальные директивы и мероприятия, имевшие отношения к украинизации (38). Все эти газеты отличаются ярко выраженной политической ангажированностью. Это в первую очередь необходимо учитывать при анализе их материалов.

Именно среди газетных публикаций автором было введено в научный оборот достаточно большое число новых источников.

Материалы Государственного архива Краснодарского края периода Гражданской войны содержат сведения о действиях и мировоззрении украинофилов-самостийников, отношении к ним рядовых кубанцев. Они отражают и досоветские попытки украинизации кубанских школ, а так же её украинизацию при советской власти. (39). Это фонд № Р-5 «Ведомство Народного образования Кубанского краевого правительства», фонд №Р-158 «Кубано-черноморский краевой революционный комитет», № 470 «Дирекция народных училищ Кубанской области», №Р-861 «Первая украинская школа № 12», №Р-1542 «Кубанская законодательная рада», №Р-1577 «Исполнительная комиссия Приморско-Ахтарского районного совета депутатов трудящихся», №Р-1682 «Коллекция документов писателей и журналистов Кубани».

Архивные материалы Центра хранения документации по новейшей истории Краснодарского края дают наиболее полное представление об этапах украинизации, мерах, направленных на её проведение, проблемах, с которыми сталкивались при их реализации (40). Это такие фонды, как фонд № 1 «Кубано-черноморской обком ВКП(б)», № 8 «Кубанский окружной комитет ВКП(б)», № 9 «Черноморский (Новороссийский) комитет ВКП(б)», № 12 «Армавирский окружной комитет ВКП(б)», № 1774-Р «Коллекция документов по истории Кубани», № 1776 «Азово-Черноморская краевая (национальная) совпартшкола им. Сталина».

Материалы Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО) представлены фондом № 7 «Материалы краевого комитета ВКП(б) Северо – Кавказского края». Они полезны для исследователя темы прежде всего потому, что среди них можно обнаружить документы, регламентирующие вопросы, связанные с украинизацией на территории всего Северо-Кавказского края (41). Так же в их числе можно найти коллекции сведений о ходе украинизации, составленные для краевых властей (42); переписку по вопросам работы кубанских учреждений краевого подчинения, связанных с проведением украинизации(43).

Украинизация, последовавшие за ней культурные и этносоциальные изменения отразились и в воспоминаниях старожилов кубанских станиц. Они были зафиксированы во время ежегодных фольклорно-этнографических экспедиций Научно-исследовательского центра традиционной культуры ГНТУ «Кубанский казачий хор» (44). Их сравнительно не много. Воспоминания о языке преподавания в школе, языке вывесок официальных учреждений сохранились в тени памяти о более значимых событиях – таких, как коллективизация (45). Чаще это эпизоды, всплывшие по ходу беседы по другим темам. Особую ценность представляют рассказы старожилов, зафиксировавшие этнокультурную ситуацию, складывавшуюся в кубанских станицах в первой половине XX в., этническое самосознание кубанцев (46). Что касается исследователей, занимавшихся сбором полевых материалов по устной истории, то нужно особо отметить О.В. Матвеева и др..

Итак, историографию украинского национального движения и украинизации 1917–1932 гг. на Кубани можно разделить на работы, относящиеся непосредственно к теме, и работы, затрагивающие этнодемографические процессы на Кубани первой половины XX в., коллективизацию и голод, проблемы истории кубанской культуры. Большинство из них было создано уже в постсоветский период. Но есть немногочисленные издания советского периода. Можно выделить набор отдельных статей, где затрагивается общеполитическая канва украинизации и отдельные частные вопросы (демография украинцев Кубани, переселение в опустевшие станицы после голодомора). С другой стороны, существует несколько монографий, которые затрагивают процесс украинизации и этнокультурные процессы на Кубани. Наиболее информативными можно считать книгу И.Г. Иванцова «Система партийно-государственного контроля РКП(б) – ВКП(б) на Кубани и Северном Кавказе. 1920–1934» и коллективную монографию «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани». Наряду с трудами российских учёных можно отметить современные украинские публикации. Последние отличаются значительной политизированностью. Все статьи и монографии охватывают только отдельные аспекты исследуемого явления. Комплексного описания украинизации и украинского национального движения не выявлено.

Среди источников на первое место по важности можно безоговорочно поставить архивные и газетные материалы. За ними идут мемуары. Завершают перечень устно-исторические источники.

Примечания:

1) Леусян О.А. Февральская революция и активизация национального движения на Северо-западном Кавказе // Фёдор Андреевич Щербина, казачество и народы Северного Кавказа: история и современность. Краснодар, 2008. С. 150.

2) Белый Д.Д. Малиновый клин. Киев, 1994.

3) Александрова В.П. История станицы Полтавской (Красноармейской). Новороссийск, 2002. С. 77.

4) Коблянский А. Культурно-просветительская работа среди украинцев // Из опыта педагогической работы на Кубани. Краснодар, 1926.

5) Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006.

6) Хлынина Т.П. Политика украинизации Кубани: 20 —е – 30 – е годы // Дикаревские чтения (4). Белореченск. 1998.; Она же. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1.

7) Ракачёв В.Н. Украинцы на Кубани: особенности демографической истории // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1.; Ракачёв В.Н., Ракачёва Я.В. Народонаселение Кубани в XX веке. Историко-демографическое исследование. Краснодар, 2007. Т. 2.

8) Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //(март 2008 г.).

9) Мирук М.В. Кубанское казачество и украинизация Кубани: опыт и уроки (1921–1932 гг.) // Кубанское казачество: три века исторического пути. Краснодар, 1996.

10) Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 121 – 124.

11) Иванцов И.Г. Система партийно-государственного контроля РКП(б) – ВКП(б) на Кубани и Северном Кавказе. 1920–1934. Краснодар, 2008. С. 187–201.

12) Климчук Ф.Д. Расселение этнических украинцев на юге и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.) // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 257–285.; Хлынина Т.П. Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг. // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С.287–291.

13) Миронин С.С. «Голодомор» на Руси. М., 2008. С. 51, 55.

14) Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008.

15) Матвеев В.А. …Единая Русь «разметнулась на полсвета»: особенности этнополитических процессов в зонах смешанной восточнославянской колонизации на Юге России // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1.

16) Фролов Б.Е. Переселение Черноморского казачьего войска на Кубань. Краснодар, 2005. С. 79 – 80.

17) Чурсина В.И. Эволюционные изменения в фольклоре славян Кубани // Культурная жизнь Юга Россия. 2003. № 3(5).

18) Слепов А.А., Еременко С.И. Музыка и музыканты Екатеринодара. Краснодар, 2005.

19) Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008. 20)Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. 21)Тархова Н.С. Участие Красной армии в заселении станицы Полтавской зимой 1932–1933 годов // Голос минувшего. 1997. № 1. С. 40.

22) Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар,2002. С. 46, 63.

23) Кубякин Е.О. Был ли геноцид украинского народа на Кубани в 1930 – х годах? // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2007. Вып. 2.

24) Еремеева А.Н. Между прошлым и будущим (художественная жизнь Кубани в годы революции и Гражданской войны). СП(б)., 1996.; Еремеева А.Н. Художественная жизнь Юга России в условиях гражданского противостояния (1917–1920 гг.): содержание и тенденции развития. Автореферат докт. дисс…М., 1999.

25) Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани начала и первой половины XX в. Краснодар, 1996. С. 4–5.;Она же. Украинский театр на Кубани в первой половине XX в. (по материалам КГИАМЗ) // Первые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 1999. С. 84.

26) Нырко А.Ф. Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 136.

27) Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992.; Он же. К истории первого украинского книжного магазина на Кубани // Историческая мысль Кубани на пороге тысячелетия. Краснодар, 2000.; В.Ч. Памяти Дмитра Нитченко // Родная Кубань. 1999. № 4.

28) Волыняк П. Кубань – земля казачья // Родная Кубань. 2002. № 3.; Барка В. Кубанский холокост // Родная Кубань. 2002. № 3.

29) Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. Краснодар, 1991.

30) Лавров Л.И. Канун революции и гражданская война на Кубани. Биографические записки // Из культурного наследия славянского населения Кубани. Краснодар, 1999.

31) Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая.

32) Александрова В.П. История станицы Полтавской (Красноармейской). Новороссийск, 2002.

33) К выпуску украинского букваря // Листок война. 1917. № 1001. С. 3.

34) Старолеушковская // Вольная Кубань. 1917. № 11. Селянин. Станица Ахтырская (Таманского отдела) // Вольная Кубань. 1917. № 3.; Казак. Станица Старокорсунская // Вольная Кубань. 1917. № 6.

35) Гродескул Н.А. Поддержим украинскую национальную революцию // Свободная Кубань. 1917. № 4. С. 2.; По нашему краю // Свободная Кубань. 1917. № 8. С. 4.

36) Робитничья просвита // Красное знамя. 1920. № 30.; Ясенцы за украинизацию не дбают // Ударник колгоспу. 1932. № 57.

37) Ем. Разумеенко. У украинских пролитписателей // Красное знамя. 1929. № 228. С. 4.; Компания расширяется // Армавирская коммуна. 1930. № 152. С. 5.

38) Б.И. Закончилось краевое совещание по работе среди нацменьшинств // Молот. 1932. № 3166. С.4.

39) Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК.) Ф. Р-5. Оп. 2. Д. 58.; ГАКК. Ф. Р-1542. О. 1. Д. 96.

40) Центр хранения документации по новейшей истории Краснодарского края (далее – ЦДНИКК). Ф. 1. Оп. 1. Д. 69.; ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408.

41) Центр документации новейшей истории Ростовской области (далее – ЦДНИРО). Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 1.

42) ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 22.

43) ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1037. Л. 10.

44) Кубанская фольклорно-этнографическая экспедиция – 2002 Аудиокассета 2719. Ставропольский край, Андроповский район, Станица Воровсколесская, информатор – Хорольская В.Ю, исследователь – Волкострел Т.М.; КФЭЭ – 2001. Видеокассета № 96/1. Краснодарский край, Каневской р-н, ст. Каневская, иссл. – Святка Н.П., иссл. – Матвеев О.В.

45) КФЭЭ – 2004., А/к. – 3052. Краснодарский край, Красноармейский р-н., ст. Староджерелиевская, инф. – Задорожний П.В. (1938 г.р.), иссл. – Рыбко С.Н., Кузнецова И.А.; КФЭЭ – 1995. А/к – 687. Краснодарский край, Калиниский р-н, ст. Гривенская, инф. – Калугин С.И. иссл. – Самовтор С.В.

46) КФЭЭ – 1995. А\к. – 688. Краснодарский край, Калиниский р-н, ст. Гривенская, инф. Ильченко М.Д.; Похитон М.И. 1927 г.р. иссл. – Зуб Е.В.

Глоссарий

Великорусский шовинизм и местный национализм – клише официальной терминологии советской пропаганды и публицистики 1920–1930 – х гг. Восходит к суждениям В.И. Ленина по национальному вопросу. Подразумевало враждебные коммунистической идеологии национально ориентированные мировоззрения. Противоположность пролетарскому интернационализму и советскому патриотизму.

Великорусский (великодержавный) шовинизм – русский патриотизм в отрицательной коннотации. Представление о величии, единстве и неделимости российского государства, месте русского народа как государствообразующего. В указанный период эти идеи считались не совместимыми с коммунистической идеологией. Существовало предубеждение, что «великодержавные шовинисты» агрессивно настроены по отношению к представителям других народов.

Местный национализм – деструктивный национализм в среде нерусских народов СССР. Считалось, что он направлен на разжигание конфликтов между народами, отделению от советского государства, саботаж решений высших органов партийной и советской власти.

Коренизация – политика привлечения советской властью к государственному строительству и партийной работе представителей нерусских народов, проживавших на данной территории. Сопровождалась предоставлением представителям этих народов преимуществ при занятии должностей в партийных и государственных учреждениях, существенных льгот при получении образования, в налогообложении, трудоустройстве и пр.

Кубанские самостийники (от украинского слова самостийность – самостоятельность) – сторонники обретения государственной независимости (или широкой автономии) Кубанским краем в период революции и Гражданской войны 1917–1920 гг. Происходили из среды черноморской казачьей интеллигенции (Л. Л. Быч, Н. С. Рябовол, братья Макаренко и др.). Были не чужды украинофильству и выступали за тесный союз независимой Кубани с Украиной. Самостийники поощряли развитие на Кубани украинской культуры и образования.

Нацмен – представитель национального меньшинства, официальный термин, применявшийся в СССР в 1920–1930 гг. Это представитель либо нерусского этноса как такового, либо представитель малого народа, либо представитель народа, численность которого мала на данной территории. Нацменам полагался ряд льгот при поступлении на работу, при получении образования, медицинского обслуживания и др.

Украинизация – привитие восточнославянскому населению востока Украины и юга РСФСР украинской национальной идентичности и украинской культуры мерами целенаправленного воздействия государственных структур. Проводилась советской властью в 1920–1932 гг. Украинизация проявлялась в виде обязательного введения образования на украинском языке, активному изданию украиноязычной прессы и книг на украинском языке, пропаганде украиноязычной культуры в целом, введению делопроизводства на украинском языке в органах управления и учреждениях народного хозяйства. Украинизация сопровождалась активной коммунистической пропагандой.

Украинофильство – интерес и симпатия образованных кубанцев, в основном из среды черноморских казаков, к украинскому народу и украинской культуре. Характерно для второй половины XIX – начала XX вв. Украинофилом, например, был Я.Г. Кухаренко, кубанский литератор, друг Т.Г. Шевченко. В начале XX в. в среде часть кубанских украинофилов восприняла украинский национализм с революционным уклоном. Таким, например, был С.И. Эрастов.

Украинский национализм конца XIX – начала XX вв. – идеологическое течение, представленное украинскими национал-либералами (такими, как М.М. Грушевский), и правыми, и левыми национально ориентированными социалистами (С. Петлюра, Д. Донцов). Представители этого течения были настроены преимущественно антирусски. Они выступали за отделение от российского государства территорий, населённых украинцами, образование независимого украинского государства, союзного западным державам, преимущественно Германии. Украинские националисты выступали за вытеснение с украинских территорий русского языка и культуры, за придание украинской культуре форм, наиболее отличных от русской. Национальная программа украинских националистов того периода дополнялась различными идеями либерального либо социалистического направления. Некоторые украинские националисты выступали за федеративное единство с Россией на основе общих коммунистических идеалов (Шумский, Затонский).

На Кубани украинские националисты были в основном, представлены национально ориентированными социал-демократами из Украинской революционной партии (РУП) во главе с С.И. Эрастовым (в 1905 г. преобразована в Украинскую социал-демократическую партию (УСДП), не делившуюся на фракции большевиков и меньшевиков). С украинскими националистами на Кубани солидаризировались кубанские самостийники, такие, как Н.С. Рябовол.

1. Программа украинизации: содержание, причины, начало

Украинофильство и украинский национализм появились на Кубани в конце XIX – начале XX вв. Действовала малочисленная Революционная украинская партия, культурно-пропагандистское общество «Просвита» (до 1907 г.), кружки любителей украинского театра, игры на бандуре и др. Однако по-настоящему украинское национальное движение активизировалось только после победы революции (1).

Падение царской власти в феврале 1917 г. вызвало резкое оживление национальных движений в разных регионах России. Не стало исключением и украинское движение на Кубани. После революции было восстановлено общество «Просвита», разогнанное в 1907 г. Собрание, посвященное возобновлению деятельности общества, состоялось 24 марта 1917 г. и было инициировано «Кубанской украинской национальной радой» (2). Рада сразу после своего образования в марте 1917 г. объявила новым революционным российским властям, что планирует добиваться создания разветвлённой сети украинских школ, всячески расширять сферу применения украинского языка. В частности, способствовать его внедрению в церковное богослужение (3).

Общество «Просвита» занималось пропагандой украинского литературного языка, украинского искусства. Особое внимание уделялось пропаганде украиноязычной книги. После возобновления деятельности работа «Просвиты» вскоре получило официальную поддержку. Активизировались связи общества с Украиной, организована украинская гимназия, создано товарищество «Школьна освита». В рамках деятельности этого общества был составлен украинский букварь (4). О начале его издания было объявлено 1 июля 1917 г. (5).

5 – 7 апреля 1917 г. на съезде кубанских учителей было решено открыть курсы для подготовки украинских учителей, и способствовать введению украиноязычного преподавания в школах, где этого пожелают родители учеников (6).

В 1917 г. станичные сходы некоторых станиц стали в явочном порядке принимать решения об украинизации станичных школ. «С первого сентября 1917 года в наших станичных школах ввести преподавание на родном языке, так как только родная школа, преподавание на родном языке способно принести пользу населению края и Родины» – гласил приговор схода станицы Старолеушковской (7). Подобные приговоры были приняты в станицах Ахтырской и Старокорсунской (8). Сообщения об этих приговорах могли быть не всегда достоверными. В большинстве же случаев они принимались «в пакете» вместе с другими декларациями, продиктованными временным ростом популярности в связи с революцией «левых» станичных интеллигентов. Впоследствии во многих черноморских станицах принимались прямо противоположные решения станичных сборов (см. раздел 7).

В тот же период складывались и новые властные органы Кубанской области. 17 апреля 1917 г. казаки, участники съезда уполномоченных населённых пунктов, созванного по причине революционных событий, провозгласил создание Законодательной Рады Кубанской области. (На съезде уполномоченных населённых пунктов выступали представители от общества «Просвита» (г-жа Ивасюк), от Кубанской украинской национальной рады (Черменский)) (9). 1 – 11 ноября проходила первая сессия Рады, на которой было сформировано Войсковое правительство. Его первый состав возглавил «самостийник» Л.Л. Быч. За период Гражданской войны сменилось пять составов правительства. Их частая смена отражала нестабильность и внутреннюю борьбу между черноморскими (Н.С. Рябовол, Л.Л. Быч и др.) и линейными казаками (А.П. Филимонов и др.), «самостийниками» и сторонниками единства России. 8 января 1918 г. первая сессия объединённой Законодательной Рады провозгласила Кубань самостоятельной республикой, входящей в состав России на автономных началах (10). Подобное неопределённое положение, отсутствие конституционно закреплённого статуса вызывало постоянные конфликты с «белым» деникинским руководством, также стремившимся к контролю за территорией Кубани (11).

Официально на уровне краевой рады был поставлен вопрос о создании украинских школ во всех населённых пунктах с украинским населением. Летом 1917 г. были открыты украинские учительские курсы, стали печататься учебники. Осенью начался организованный переход школ на украинский язык (12). Ему способствовало наличие ядра учителей – энтузиастов. Таких, как К.В. Кравченко (13). Некоторые учителя с Украины изъявляли желание ехать на Кубань для работы (14). Всё это давало определённые результаты. К началу 1920 г. в станице Привольной было организовано регулярное преподавание украинского языка в начальном училище (15). Украинские отделения создавались и в рамках русскоязычных школ. Такое отделение в 1918–1919 гг. действовало в Шкуринском станичном училище (16).

7 мая 1919 г. местный сход принял решение об украинизации учительской семинарии в станице Полтавской. Она была вызвана настоятельным желанием станичной интеллигенции готовить учителей для преподавания на украинском языке (17).

Рос интерес к украинской книге, театру (18). В этом процессе особую роль играло общество «Просвита». 9 июля 1917 г. в станице Старокорсунской с успехом прошел спектакль «Бондаривна», поставленный обществом «Просвита». 25 марта того же года в станице Ахтырской с размахом был отпразднован юбилей Т.Г. Шевченко. Эта станица вообще отличалась ярко выраженной проукраинской ориентацией населения (19). В Новороссийске украинская община регулярно устраивала концерты и театральные постановки. Украинская музыка звучала во время т. н. «этнографических концертов», которые проводились в разных городах Кубанской области. В октябре 1918 г. в рамках вновь открытой Екатеринодарской консерватории был создан класс бандуры под руководством Г. Семенихина. Со спектаклями в Екатеринодаре выступали театральные труппы Чумаченко-Веселовской, Гайдамаки. Последняя имела особенный успех. Вынашивался план открытия в городе стационарного украинского театра под руководством Гайдамаки. В репертуаре украинских трупп преобладали традиционные исторические пьесы, такие как «Мазепа», «Гетман Дорошенко» (20).

Активисты «Просвиты» выступали за единство всех украинцев вне зависимости от сословной принадлежности, выступали за преобразование России в демократическую федеративную республику. Позже, с 1918 г. за создание независимой кубанской республики в союзе с Украиной. Одновременно стал назревать конфликт между ними и кубанскими интеллигентами из числа энтузиастов русской культуры. Украинские активисты развязали конфронтацию с активными носителями общероссийской идентичности, которых было немало среди кубанских казачьих офицеров (21).

С сентября 1917 г. Екатеринодаре стала выходить украиноязычная газете «Чорноморец». В Новороссийске – подобное же издание под названием «Черноморська Рада» (22). Помимо Кубанской Украинской национальной Рады и действовала и Украинская черноморская рада (23). Эти организации старалась действовать в русле национального движения на Украине и пытались ориентировать кубанцев на его поддержку. Например, на заседании Рады, которое состоялось 7 мая 1917 г., обсуждался украинский национальный конгресс, украинские учительский и кооперативный съезды, проходившие в Киеве (24).

Украинский учительский съезд, состоявшийся в Екатеринодаре 13–14 мая, заявил о своей солидарности с решениями киевского национального конгресса и учительского съезда. В частности, его делегаты высказались за введение школьного преподавания на украинском языке. Они старались способствовать и революционизации казачества. Вечером 14 мая состоялась лекция Звораньского «Козатчина и ее роль в освободительном движении» (25). По инициативе известного кубанского политика К.Л. Бардижа на Кубани были созданы отделения украинских казачьих организаций. Их члены принимали участие в съезде «вольного казачества» в октябре 1917 г. (26).

Стремление привлечь интерес ко всему украинскому, с одной стороны, объяснялось симпатиями кубанских самостийников. С другой – они имели на Кубани недостаточно прочную социальную базу и очень нуждались во внешнем союзнике.

Таким образом, украинские активисты старались пробудить интерес к политическим событиям на Украине. Отчасти им это удавалось. В Раду поступали запросы об отношении областного исполнительного комитета к автономии Украины и присутствии представителей на войсковом съезде в Киеве (27). Её представители совместно старались добиться представительства в краевом исполнительном комитете при поддержке общества «Просвита» (28).

Усиливались и собственно политические контакты с самостийной Украиной. В украинскую Центральную Раду вошли в качестве представителей Кубани М. Левитский и С. Эрастов. На торжественном заседании в честь перехода власти к Кубанской Раде М.С. Рябовол тепло приветствовал представителей Украины. Он заявил, что она – истинная родина кубанцев, а Россия – только мачеха. Для переговоров о создании федеративной республики Украины и Кубани в Екатеринодар были направлена делегация во главе с Е. Анацким и М. Галаганом. А в конце октября 1917 г. на Украину был направлен член Кубанской рады И. Белый. В феврале 1918 г. часть депутатов Рады начала вести подготовительную работу для присоединения Кубани к Украине на федеративной основе. 28 апреля того же года в Киев прибыла делегация Кубанской рады в составе М.С. Рябовола, С-Ш. Гирея, К.Я. Бескровного, Г.В. Омельченко. Она ограничилась заключением договоров о дипломатических и торговых отношениях, мореходстве, почтово-телеграфном сообщении (29).

Контакты Кубани и Украины устанавливались и в сфере культуры. На Кубань прибыл специальный Государственного издательства Украины О. Панченко. По поручению министра просвещения Центральной Рады И. Стешенко на Кубань для концертной деятельности командировали капеллу из 20 бандуристов (30). Двое кубанских бандуристов – М. Телига и Ф. Диброва в 1918 г. отправились в Киев для участия в капелле кобзарей (31). Дело в том, что на Украине активно действовали органы по координации развития художественного творчества. Искусство курировал соответствующий подотдел секретариата по просвещению Генерального секретариата. Деятельность этого учреждения продолжалось и при гетманском правлении, и при Директории. Поэтому в период революции имел место рост выпуска художественной литературы на украинском языке (32).

Благодаря усилиям украинских активистов краевая власть принимала меры по дополнительному стимулированию развития украинской культуры. Была создана должность инструктора по украинской школе при министерстве просвещения Кубанского края (33). Оно заявляло о готовности оказывать станичным школам помощь в переподготовке учителей для преподавания украинского языка и присылке новых (34).

По свидетельству очевидцев самостийнические настроения приобрели всё же некоторую популярность в казачьей массе после бесчинств большевиков в первый период их господства на Кубани (35). Но и после этого он не перерос в стремление к национально-государственному суверенитету. Казаки только стремились к защите от коммунистов своих привилегий и образа жизни. «Проклятый москаль волю и власть козачу штыком соби в рукы захватыв, здавыв нас як муху в лыщетку и хозяйство всё наше разорыв. Москаль дав нам понять как надо було батькив, начальство почытать; москаль уразумив нас, як трудно досталась козацтву Кубань, грыз наших предкив, москаль дав нам понять, що без виры и дистыплины жизнь погана и опасна (36), …» – говорилось в общественном приговоре станицы Старонижестеблиевской.

Это особенно примечательно в связи с постепенной активизацией после 1917 г. украинского национального движения и казачьего национализма в среде местной интеллигенции. Его лидерами были деятели законодательной Рады, такие как Н.С. Рябовол, А.И. Кулабухов и другие. Они опирались на поддержку станичной интеллигенции. Характерным лидером самостийничества станичного масштаба был глава потребительской кооперации станицы Пашковской, один из инициаторов возрождения на Кубани игры на бандуре С.Р. Сотниченко. Как деловой, образованный и неравнодушный к общему благу человек, он пользовался расположением станичников. Однако его пропаганда стала вызывать интерес только после того, как обозначился упадок белого движения. В начале 1920 года С.Р. Сотниченко и трое его товарищей были убиты деникинцами. Их похороны привлекли много народа и вылились в самостийническую манифестацию. Был установлен памятный крест, окрашенный в желто-голубой цвет. «Свирид Сотниченко. Борець за правду i волю, за найкращу людську долю. Убитий добровiльцями 6 сiчня 1919 року» – написано было на кресте. Видно, что казаки ценили в С.Р. Сотниченко личные достоинства и верность казачьим интересам, а не конкретные политические взгляды (37). Те же самые идеи и чувства прослеживаются в народной песне, посвященной памяти Н. Рябовола «Спы ты, любый наш Мыкола, / Ны забудэм мы тэбэ николэ. / Шо ты… шо ты зробив для народу, / А сам умэр за свободу. / Прыд твоею мы труною / Клянэмося пэрэд тобою./ Будэм… будэм с тэбэ пример браты, / Кубань ридну защищаты…» (38). В то же время среди казаков станицы Пашковской большой популярностью пользовался их земляк, блестящий командир А.Г. Шкуро, отличавшийся государственническими взглядами. Его уважали опять-таки не за них, а как казака-героя (39).

Самостийническая составляющая проявилась и на заключительном этапе Гражданской войны на Кубани. Член Законодательной Рады и убеждённый сторонник самостоятельности Кубани М.П. Пилюк крайне негативно относился к деникинцам. Он даже оказался среди руководства Красно-зелёной партизанской армии. Использовав свой авторитет в казачьей среде, он призвал Кубанскую армию, отступившую под Сочи, сложить оружие и признать советскую власть. М.П. Пилюк стал заместителем председателя казачьей секции Кубано-Черноморского ревкома. После карательных акций большевиков против казачества, которые имели место осенью 1921 г., он стал бороться с советской властью. М.П. Пилюк руководил партизанским отрядом. Вместе с бывшими членами Рады Савицким, Малиновским, Юрченко и Безуглым он стал членом «Временного кубанского повстанческого правительства». Последнее вошло в историю как «авантюра Пилюка». Партизанские соединения Пилюка были окружены и разбиты под Тихорецком. Другие белоповстанческие лидеры, возглавлявшие организацию «Доно-Кубанские зелёные орлы, даже выступали за создание единой республики на территории Кубани, Дона и Украины (40). Деятельность повстанцев – самостийников не повлияла на развитие политической ситуации, но обратила на себя внимание новых властей.

После окончательного установления на Кубани советской власти её представители сразу же проявили интерес к украинской проблематике. Новая власть остро нуждалась в союзниках среди различных национальных групп. Союзников искали среди тех, у кого были какие – либо трения с царским, впоследствии с белым режимом. «Громадные УССР и БССР на месте исторической России были гарантией того, что русский патриотизм, в той или иной степени, русская и польская антикоммунистическая традиция не будут представлять опасности для дела всемирной революции в силу того, что белорусская, украинская и все другие нации СССР формировались почти с нуля, и в их культуру и идентичность можно было заложить коммунистический культурный код» – считали советские лидеры (41).

Украинизация усилилась после проведения районирования, которое имело место в 1923 г. На этот процесс оказала своё влияние и начавшаяся в том же году т. н. «политика коренизации» (42). Основанием последней стали решения XII съезда ВКП(б). Но уже X съезд ВКП(б) в марте 1921 г. постановил начать работу по созданию на местах этнизированных органов советской власти (43). В рамках коренизации был сделан упор на подготовку национальных партийных и управленческих кадров, переход к этническому самоуправлению (44). Было решено особо привлекать нацмен в ряды ВКП(б). Провозглашалось раскрепощение всех народов СССР от национального гнета, равенство всех больших и малых наций, пропагандистский лозунг «права наций на самоопределение», выравнивание экономического и культурного уровней разных народов (45). Была дана установка на привлечение нацменов в промышленность (46).

Эти достижения объявлялись возможными только в условиях социалистического общества (47). Политика коренизации была во многом направлена на достижение популярности у народов мира, ведущих освободительную борьбу (48). При этом провозглашался курс на пролетарский интернационализм и борьбу против «великорусского шовинизма» и «местного национализма» (49). Основной опасностью признавался всё же «великорусский шовинизм» (50).

Украинизация была конкретным проявлением коренизации на территориях, где проживало много украинцев (51). (Впервые термин «украинизация» использовал видный украинский учёный и политический деятель М.С. Грушевский) (52).

В 1925 г. III съезд советов постановил создать представительства национальных меньшинств во всех советских органах, вести официальную переписку и школьное преподавание на национальных языках (53). Национальные меньшинства получили тогда право создавать своё самоуправление (54).

При этом кубанских украинцев трудно было назвать национальным меньшинством. К 1926 г. они оставались самой значительной этнической группой Кубани (45,48 % населения, 3 106 852 человека). В Кубанском округе доля украинцев составляла 66,58 %, в Черноморском – 35,66 %. Ежегодный прирост их численности составлял 2,55 % (55).

Начиная с 1928 г. украинизация принимает всё более агрессивные формы, становится принудительной и всеобщей для Северо-Кавказского края (56). 17 июля 1928 г. в Краснодаре состоялось совещание советских, партийных и общественных деятелей, посвященное украинизации Кубани. На нём был заслушан доклад комиссии ВЦИК и ЦКК, проводившей анкетирование населения. Выяснялись различия в культуре и укладе жизни Кубани и УССР, отношение к украинизации различных социальных групп (57). Параллельно проводились и другие важные встречи активистов и ответственных работников. Например, заседание коллегии НКП, окружная учительская конференция. Этому предшествовало этнографическое обследование украинского населения Кубани, проводившееся экспедицией Русского Музея Ленинграда в мае – июне 1928 г. (58). В качестве доводов учитывались и работы кубанских филологов – украинофилов, таких как М.А. Садиленко (59).

На совещании было высказано предложение ускорить украинизацию. Состоявшаяся в это же время окружная учительская конференция проходила в напряженной атмосфере, часто возникали споры о целесообразности и объёмах украинизации (60). 9 августа 1928 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) постановило в месячный срок разработать план и методы сплошной украинизации (61).

Последняя предполагала массовый перевод на украинский язык делопроизводства, пропаганды и партийной работы. Крайисполкомом была образована новая комиссия, которая разработала план украинизации в 37 районах Северо-Кавказского края: 965 школ І степени, 561 ликпунктов, 309 изб-читален и нескольких десятков профшкол и школ II ступени. В конце марта 1929 года пленум комиссии краевого исполкома в делах национальных меньшинств, пополненный представителями краевого суда и прокуратуры и других краевых учреждений, обсуждал доклад орготдела исполкома о плановой украинизации советского аппарата в 37 районах края на протяжении трех лет и о подготовке для этого на специальных курсах ответственных работников (по 1000 ежегодно). Констатируя, что до сих пор еще не проведена разъяснительная работа на местах и в краевой печати, не составлены планы украинизации и предложив им сделать это на протяжении десяти дней, пленум комиссии принял за основу план орготдела, но с тем, чтобы в украинских районах были украинизированы не только советы и районные исполкомы, а абсолютно все учреждения (суд, милиция, кооперативы и т. п.). Кроме того, пленум потребовал, чтобы на протяжении 1929 года было украинизировано не 8, а 15 районов, и поручил краевому суду и прокуратуре немедленно взяться за перевод работы в судах на украинский язык. Через несколько дней во время III Краевого съезда было образовано специальное совещание делегатов съезда по поводу украинизации. На этом совещании делегаты единогласно требовали немедленной украинизации. Основные направления ее предусматривали введение преподавания на украинском языке в начальных школах 35 районов, которые подлежали украинизации. Предполагалось перевести на украинский и преподавание в школах средней ступени, а также в так называемых ШКМ (школа колхозной молодежи). В семи педагогических техникумах создавались отделения с обучением на украинском языке. (62).

Надо отметить, что административный произвол в деле проведения украинизации имел место уже в середине 1920 – х гг. После 1928–1929 гг. он только усилился (63).

Дело в том, что украинизация напрямую увязывалась с советизацией. Её противниками были признаны относительно образованные люди, учившиеся на русском языке до революции. В значительной степени бывшие чиновники, офицеры, учителя, торговцы, кулаки. Сельские богатеи Черномории объявлялись врагами украинизации «изнутри», так как они могли придать ей буржуазно-националистический характер (64).

В этих категориях населения действительно находились люди, выступавшие против украинизации. Так, учитель Михтин критиковал украинский язык, называя его грубым, и утверждал, что на нём нельзя воспитывать интеллигентных людей. В 1926 г. в станице Пашковской бывший казак – конвоец, телохранитель Николая II, высказался против украинизации школ. Он заявил, что украинская школа калечит детей, не даёт им учиться дальше. Украинских учителей он обвинил в том, что они «заводят галицизму» (65).

Беднейшие и малограмотные слои кубанского села были равнодушны к языку школьного преподавания и делопроизводства и против украинизации активно не выступали. Поддержки, однако, тоже не оказывали (66).

Осенью 1932 г. украинизацию вновь решили углубить и ускорить (67). Это было связано с хроническим затягиванием выполнения прежних планов. В тоже время коренизацию и борьбу с «великодержавным шовинизмом» власти Северо-Кавказского края решили активизировать в связи с разоблачением «шовинистов» на заводе «Красный Аксай» (68).

Украинизация в значительной степени проводилась с целью повышения эффективности культурно-политической работы со станичниками Кубани. Она использовалась как повод для внедрения советской власти и идеологии в повседневную жизнь сельских кубанцев. Недаром украинизация совпала с организацией в станицах сети хат-читален, появлением радиоточек, проведением кинопоказов (69). Среди украинизационных мероприятий значится антирелигиозная пропаганда, работа по активизации женского движения и бедноты (70). Так, весной 1929 г. украинская секция при АПО ЧОК ВКП(б) была ответственна за проведение антипасхальной компании среди украинцев г. Новороссийска (71).

Украинизация была и способом отвлечения сельских масс от борьбы. Она совпала с форсированным землеустройством, которое было призвано разрушить казачью общину; непрерывным повышением налогов и лишением массы кубанцев избирательных прав, грабительскими хлебозаготовками, и, наконец, коллективизацией (72). Культурно-пропагандисткие мероприятия должны были существенно облегчить слом традиционного уклада жизни. Не даром сплошная коллективизация увязывалась властями с ликвидацией неграмотности (73).

Проведение коренизации напрямую увязывалось со стремлением повысить эффективность колхозного строительства (74). Показательно, что раздел «Страничка колхозника» в Краснодарской газете «Красное знамя» выходил в начале 1930 – х гг. на украинском языке (75).

По замыслу организаторов украинизация не должна была привести к росту украинского «буржуазного национализма» (76). Результат работы с отдельными нациями Советского Союза большевики представляли как их сознательное объединение для борьбы с мировым капиталистическим окружением, которое подавалось пропагандой как враждебное человеческой свободе как таковой (77).

Целью украинизации ставилось создание коммунистической, пролетарской украинской культуры в преддверии массовой пролетаризации кубанских селян, переходу их к образу жизни, характерному для индустриального общества (78).

Зачастую кубанские станичники вполне отдавали себе отчёт в истинных целях украинизации. «Советская власть подлазит к нам с помощью украинизации. Раньше нам не давали ходу. Теперь придумали украинизацию, что бы опять нам ходу не дать», – говорили кубанцы ещё в середине 1920 гг. (79).

Примечательно, что в автономиях Северного Кавказа украинцы не получили статуса национального меньшинства, а были приравнены к великорусскому населению, хотя украинизационные мероприятия имели место и там (80).

Важную роль в начале проведения украинизации имела международная составляющая. Власти стремились оторвать украинцев от украинской националистической эмиграции, дискредитировать пропаганду, которую вели в отношении украинцев страны Антанты и, в особенности, Польша. СССР стремился привлечь на свою сторону украинцев, живущих в Польше, в Чехословакии и Румынии (81).

Ещё одной немаловажной причиной украинизации стало желание И.В. Сталина использовать национально ориентированных коммунистов Украины в своей борьбе с Троцким и Зиновьевым. Этот фактор активно использовал видный украинский партийный деятель Н. Скрыпник. Его сторонники, такие как А.Я. Шумский и П.Ф. Гринько, В.П. Затонский постепенно усиливали своё влияние после начала в 1923 г. «коренизации» (А.Я. Шумский и П.Ф. Гринько были выходцами из небольшевистских партий) (82). Эти партийные деятели отстаивали позицию широкой самостоятельности союзных республик СССР в ущерб центру. На XII съезде ВКП(б) они прямо выступали за сохранение союзными республиками основных атрибутов независимых государств.

Некоторое время Сталину приходилось уступать им в культурно-языковых вопросах, что бы они не мешали ему укреплять вертикаль власти. Так, начиная с 1925 г., украинизация государственного аппарата на территории Украины стала активно использоваться для выдвижения молодых кадров, лояльных власти (83). Этот процесс имел место и на Кубани. И здесь украинизация активно использовалась для привлечения молодых кадров из рабоче-крестьянской среды. Так, при наборе в Краснодарский педагогический институт предпочтение отдавалось украинцам из семей рабочих, батраков и крестьян-бедняков (84).

Украинские коммунисты, среди которых было немало бывших членов национал-коммунистических партий (боротьбистов, борьбистов, укапистов), ратовали за присоединение к УССР обширных районов с преобладающим украинским населением и развитие на них украинской национальной культуры (85). В сферу их интересов входила и Кубань. Однако многие члены ЦК ВКП(б) с сомнением относились к его инициативам. К маю 1928 г. был достигнут компромисс. Кубань решили оставить в составе РСФСР, но провести на её территории полномасштабную украинизацию (86). (Курс на тотальную украинизацию на Украине был взят уже в 1923 г.) (87). Свою роль играла на Кубани и слабость социальной базы большевиков. Власти видели опасность для себя в сословной и национальной розни в регионе (88). Особое опасение вызывало сословное самосознание казаков. Его во многом и собирались подменить национально-украинским.

Поэтому власти хотели заручиться поддержкой активных украинофилов. Последние были в основном представлены сельской интеллигенцией (учителя, медицинские работники, кооператоры), которая тесно соприкасалась с хлеборобской массой (89). Особенно это было важно в преддверии таких огромных перемен, как коллективизация (90).

Итак, основными причинами проведения на Кубани кампании украинизации было желание коммунистических властей ударить по казачьим сословным представлениям местных жителей. Под предлогом украинизации облегчить внедрение своих пропагандистско-административных манипуляторов в народные массы, отвлечение последних от своих основных целей, облегчение создания новой «пролетарской» культуры.

Поводом для начала украинизации на Кубани было наличие в регионе групп украинских активистов из числа интеллигенции. Их в той или иной степени и по разным причинам поддерживала часть населения, в основном в черноморских станицах. Ещё более важным поводом для проведения кампании стало давление украинских национал-коммунистов, в поддержке которых во внутрипартийной борьбе нуждались лидеры страны.

Примечания:

1. Эрастов С.И. Воспоминания // Кубань: проблемы культуры и информатизации. 2000. № 2. С. 35–40.

3. Собрание украинцев // Свободная Кубань. 1917. № 3. С. 3.

3. Телеграмма Кубанской украинской национальной рады // Свободная Кубань. 1917. № 3. С. 3.

4. Леусян О.А. Февральская революция и активизация национального движения на Северо-западном Кавказе // Фёдор Андреевич Щербина, казачество и народы Северного Кавказа: история и современность. Краснодар, 2008. С. 150.

5. К выпуску украинского букваря // Листок война. 1917. № 1001. С. 3.

6. Областной учительский съезд // Свободная Кубань. 1917. № 11, 12. С. 3.

7. Старолеушковская // Вольная Кубань. 1917. № 11. С. 4.

8. Селянин. Станица Ахтырская (Таманского отдела) // Вольная Кубань. 1917. № 3. С. 3.; Казак. Станица Старокорсунская // Вольная Кубань. 1917. № 6. С. 3.

9. Съезд представителей населённых пунктов Кубанской области // Свободная Кубань. 1917. № 13. С. 3.

10. Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 501, 517.

11. Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 500–560.

12. Коблянский А. Культурно-просветительская работа среди украинцев // Из опыта педагогической работы на Кубани. Краснодар, 1926. С. 73.

13. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 18.

14. Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 249. Л. 3.

15. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 2. Д. 58. Л.2.

16. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 15. Л. 30об.

17. ГАКК. Ф.1 Оп. 1. Д. 546.

18. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 1, 8.

19. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 301. Л. 1.

20. Еремеева А.Н. Между прошлым и будущим (художественная жизнь Кубани в годы революции и Гражданской войны). СП(б)., 1996. С. 28, 46, 67–68, 74, 76

21. Селянин. Станица Ахтырская (Таманского отдела) // Вольная Кубань. 1917. № 3. С. 3.; Казак. Станица Старокорсунская // Вольная Кубань. 1917. № 6. С. 3.; Станица Ахтырская // Вольная Кубань. 1917. № 11. С. 4.

22. Щетинина Г.В. По страницам украиноязычной периодической печати на Кубани // Традиционная культура славянских народов в современном социокультурном пространстве. Славянск-на-Кубани. 2008. Ч. 2. С. 216.

23. Леусян О.А. Указ. соч. С. 150.

24. Украинская рада // Листок войны. 1917. № 961. С. 4.

25. Украинский учительский съезд // Листок войны. 1917. № 967. С. 3.

26. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 78.

27. Запросы об автономии Украины // Листок войны. 1917. № 1000. С. 4.

28. Украинцы // Листок войны. 1917. № 980. С. 4.

29. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 78–81.

30. Нырко А.Ф. Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 134.

31. Емец В. Казаки-бандурники нового времени // Кубань: проблемы культуры и информатизации. 2001. № 3. С. 40.

32. Еремеева А.Н. Художественная жизнь Юга России в условиях гражданского противостояния (1917–1920 гг.): содержание и тенденции развития. Автореферат докт. дисс…М., 1999. С. 23, 24, 26.

33. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 2. Д. 58. Л.2.

34. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 249. Л. 31.

35. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 318. Л. 3.

36. Цит. По: Шульгин В.В. «Москали» // Родная Кубань. 2003. № 1. С. 26.

37. Цит. по: Лавров Л.И. Канун революции и гражданская война на Кубани. Биографические записки // Из культурного наследия славянского населения Кубани. Краснодар, 1999. С. 143 – 144.; Чёрный А. История бандуры на Кубани // Родная Кубань. 1999. № 4. С. 117.

38. Цит. по: Захарченко В.Г. Народные песни кубанских казаков. Краснодар, 1995. С. 215.

39. Цит. по: Лавров Л.И. Указ. соч. С. 140.

40. Тернавский Н.А. Станица Елизаветинская: имя на карте и в истории // Кубань – Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. С. 250–251.; Без грифа «секретно». Из истории органов безопасности на Кубани. Краснодар, 2008. С. 31.; Кратова Н.В. Идейные основы повстанческого движения на Кубани в 1920–1922 годах// Казачество России: прошлое и настоящее. Ростов – н/Д., 2006. С. 385–387.

41. Белый А. Переосмысливая Голодомор //

42. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 39.

43. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 69.

44. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //(март 2008 г.).

45. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 239.; Шульман И. Праздник ленинской национальной политики // Красное знамя. 1929. № 149. С. 3.

46. Решительно ударить по право-оппортунистическому и примиренческому отношению к ползучим уклонам // Красное знамя. 1932. № 53. С. 2.

47. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 923. Л. 9.; ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 620. Л. 1–2.

48. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 67–68.

49. Сталин И. За чёткую ленинскую национальную политику // Армавирская коммуна. 1930. № 153. С.3.

50. Боевые задачи нацпарторганизаций // Молот. 1931. № 2971. С. 2.

51. Там же… М., 2006. С. 99.

52. Там же. С. 41.

53. Хлынина Т.П. Политика украинизации Кубани: 20 —е – 30 – е годы // Дикаревские чтения (4). Белореченск. 1998. С. 30.

54. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 13.

55. Ракачёв В.Н. Украинцы на Кубани: особенности демографической истории // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 49.

56. Мирук М.В. Кубанское казачество и украинизация Кубани: опыт и уроки (1921–1932 гг.) // Кубанское казачество: три века исторического пути. Краснодар, 1996. С. 174.

57. Екатеринодар – Краснодар. Два века в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. С. 525.

58. Этнографическое обследование украинского населения Кубани // Красное знамя. 1928. № 110. С.5.

59. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 10.

60. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 9.

61. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 1.

62. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 3. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

63. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 9.

64. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 9 – 10.

65. Там же. Л. 10.

66. Там же. Л.12.

67. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 196.

68. Оздоровляем обстановку // Красное знамя. 1932. № 57. С. 2.

69. Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3.

70. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 28,32.

71. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 923. С. 5.

72. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 123.

73. По-боевому готовимся к районному культсъезду // Армавирская коммуна. 1931. № 9. С. 6.

74. Краевое совещание по вопросам работы среди нацменьшинств // Молот. 1932. № 3163. С. 4.

75. Красное знамя. 1932. № 210. С. 4.

76. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41.

77. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1 Д. 734а. Л. 1; ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 923. Л.7.

78. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 309. Л. 6.

79. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 8.

80. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 44.

81. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 5, 86.

82. Там же. С. 122.

83. Там же. С. 170.

84. Чирва К.И. Готовьтесь в пединститут // Красное знамя. 1929. № 151. С.3.; Ручка. О приёме украинцев в Краснодарский педагогический институт // Красное знамя. 1929. № 151. С. 3.

85. Борисёнок. Указ. соч… С. 17, 70.

86. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //(март 2008 г.).; Белый Д.Д. Указ. соч. С. 89.

87. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 107.

88. Письмо в редакцию // Красное знамя. 1929. № 150. С. 4.

89. Борисёнок Е.Ю. Указ. соч. С. 39.

90. Давыдов Ю. Вопросы регулирования роста партийной организации // Красное знамя. 1927. № 238. С. 4; Ив. Скляров. От итогов к перспективам // Красное знамя. 1927. № 227. С.5.

2. Административно-территориальное устройство и украинизация

Создание в 1920 г. Кубано-Черноморской области, объединившей после окончания Гражданской войны Кубанскую область и Черноморскую губернию, не было оформлено законодательно. Но уже в рамках этой административной единицы проводились реформы местного самоуправления. Такие, как «волостизация». Вместо станичного самоуправления вводилось волостное, т. е., ликвидировалась казачья специфика (1).

Чтобы смягчить и одновременно углубить этот процесс, стали проводиться первые украинизационные мероприятия. Украинская секция при подотделе нацменьшинств Окружкома ВКП (б) Кубанской области была создана в апреле 1920 г. Она поставила своей целью изучение потребностей украинцев региона в национальной школе, заказывала украинские книги (2).

В 1924 г. последовали более планомерные и последовательные территориальные преобразования. С июня по ноябрь Кубань входила в состав Юго – Восточной области. На основании постановления президиума ВЦИК от 19 октября 1924 г. и постановления крайисполкома от 16 ноября 1924 г. Юго – Восточный край был переименовал в Северо-Кавказский (3).

Украинизационные мероприятия так же стали более активными.

После создания Северо – Кавказского края подобный отдел был создан в Кубанском округе. Поэтому 14 июня 1925 г. была создана украинская секция при ПО «Нацмен» Окружкома ВКП(б). 23 ноября 1925 г. за развитие и углубление украинизации высказалась 2-ая Кубанская окружная конференция ВКП(б). Ею было принято постановление «О работе среди украинского населения Кубанской области». В постановлении количество украинцев на Кубани определялось в 70–80 % от всего населения. Поэтому было решено считать конечной целью украинизацию Кубани (4). Были намечены конкретные меры. Особенно это касалось украинизации партийной, комсомольской, агитационной работы (5). 3 июля 1926 г. на заседании Кубокружкома ВКП(б) был утверждён перспективный план украинизации Кубани (6). Референдумов местного населения по поводу проведения либо отмены украинизации партийцы постановили не проводить (7). Решение о начале проведения украинизации советского аппарата в украинских районах было принято на уровне Северо-Кавказского комитета ВКП(б) в ноябре 1926 г. Курс на уже начавшуюся украинизацию партийной работы подтвердило и детализировало совещание секретарей украинских секций райкомов Кубанского округа в марте 1927 г. (8).

Решением президиума ВЦИК от 2 июня 1924 г. на территории Кубани и Черноморья образовывались четыре округа: Армавирский, Кубанский, Майкопский и Черноморский. Наиболее активной украинизации должны были подвергнуться Кубанский (61 % украинцев) и Черноморский (36 % украинцев, самая многочисленная этническая группа) округа (9).

Округа делились на районы. Их состав на территории Кубани был объявлен в постановлении Кубчероблисполкома от 19 июля 1924 г.10). Тогда при реорганизации местных органов власти и проведении границ мелких территориальных единиц настойчиво декларировался национальный принцип (11). Он корелировался с идеей приближения власти к массам, упрощения и удешевления деятельности советского аппарата (12). Одной из официально декларируемых целей районирования было «примирение казака, крестьянина и горца» (13). Именно округа со значительной численностью украинского населения должны были осуществлять основные мероприятия по обеспечению его прав (14). Поэтому, например, в Кубанском округе ещё в ноябре 1925 г. был принят перспективный план по украинизации Кубани (имелась в виду территория, входившая в состав округа). Предполагалось выявление населённых пунктов, делопроизводство в которых должно было быть украинизировано немедленно. «… Ввиду того, что вопрос украинский имеет серьёзное значение на Северном Кавказе, необходимо округам с украинским населением, в строгом согласии с национальной политикой партии, разрешить все вопросы, связанные с жизнью украинского населения» – говорилось в резолюции Третьей краевой партконференции, принятой в декабре 1925 г. (15).

Однако окружные планы воспринимались с оглядкой, как не имеющие достаточно веской санкции центральной власти (16). Действительно, уже в 1926 г. КрайОНО в соответствии с решением Крайисполкома приостановило сплошную украинизацию местных отделов образования до особого распоряжения (17). Такие решения вызывались сопротивлением населения и многочисленными трудностями, с которыми сталкивались местные власти при проведении украинизации.

Участие в украинизационных мероприятиях принимали и районные власти. В основном речь идёт о районных съездах советов, проводившихся в середине 1920-х гг… Эти съезды обращали внимание на необходимость развития местной украинской школы, выпуска украиноязычной литературы. Но они не могли принимать самостоятельных решений и лишь апеллировали к окружному руководству. Такой, съезд, например, состоялся в административном центре Каневского района станице Каневской.

Своё влияние на развитие украинизации оказывали местные учительские конференции. Например, такая конференция Славянского, Поповичевского и Темрюкского районов Кубанского округа, которая состоялась 9-12 января 1926 года. Ее резолюции "Українiзацiя на Кубанi”, "Про роботу хати-читальнi ст. Полтавської”, "Про роботу дослiдно-показової школи Куб. Укр. Педтехнiкуму за 1-й трисеместр” i "Про роботу українських секцiй педколективiв”(«Украинизация на Кубани», «О работе избы-читальни ст. Полтавской», «О работе опытно-показательной школы Куб. Укр. Педтехникума за 1-й триместр» и «О работе украинских секций педколлективов») получили одобрение в регионе, в переводе на русский были опубликованы московским журналом (18).

В второй половине 1920 – х гг. существовал план превращения Славянского района в Украинский национальный район. Делопроизводство и культурную жизнь района планировалось полностью украинизировать (19).

За этими мероприятиями последовало имевшее место в 1924–1926 гг. «оживлением» местных советов, когда жителям решено было временно дать реальную возможность влиять на работу местного самоуправления (20). «Оживление» совпало с компанией «Лицом к деревне». 26 августа 1925 г. было принято постановление Северо-Кавказского исполкома «О работе советов в бывших казачьих областях Северо-Кавказского края». Наряду с разрешением ношения казачьей формы и холодного оружия была предоставлена возможность переводить делопроизводство местных советов на украинский язык пока ещё по желанию станичников (21). Дело в том, что в основных «украинских» округах, Кубанском и Черноморском, среди казаков процент жителей, названных по итогам переписи украинцами, был ещё выше, чем среди населения в целом. В Кубанском – свыше 77 % украинцев, в Черноморском – 84 % (22).

В 1925 – 1927 гг. украинизация органов власти была направлена на создание отдельных украинских поселковых и районных советов, организацию культмассовой работы на украинском языке, создание и укрепление сети украинских школ (23). В станице Северской на украинском языке стало вестись преподавание в одной из школ. На нём же проводится большая часть культурных мероприятий, концертов и спектаклей (24).

Украинская школа была и школой украиноязычного делопроизводства. Именно на украинском языке порой велась школьная документация (25).

Во время украинизации советов проводились их перевыборы. С их помощью подбор депутатов становился более лояльными. В его состав избирались приехавшие с Украины батраки-иногородние, активисты, отвечавшие за проведение официальных кампаний, и просто станичники, наиболее восприимчивые к пропаганде (26). Впоследствии переизбранные советы иногда принимали постановления о поэтапной украинизации местной школы, администрации, судопроизводства. Такое решение, например, было принято14 марта 1926 г. г. в станице Уманской (27).

Одновременно всё более активно проводился курс на общую коренизацию. Так, при Кубанском окрисполкоме в конце июня 1927 г. была утверждена должность инструктора по нацменьшинствам (28).

В декабре 1928 г. Северо-Кавказский крайком утвердил трёхлетний план украинизации 37 районов, 19 из них на Кубани (29). 7 июля 1929 г. бюро Кубанского окружкома ВКП(б) принимает местный план по украинизации районов округа: в 1929 г. – Славянского (90 555 украинцев (69, 13 % населения района в соответствии с переписью 1926 г.)), в 1930 – Павловского (60 922 украинца (83, 50 % населения района)), Краснодарского (151 809 украинцев (53,16 % населения)), Брюховецкого (68 352 украинца (82, 76 % населения)), Тимашевского, и Каневского (46 001 украинец (84, 54 % населения)); в 1931 – Приморско-Ахтарского (30 942 украинца (76, 75 % населения)), Тимрюкского (48 267 украинцев (72, 50 % населения)), Абинского (43 962 украинца (74, 58 % населения)), Кореновского (76 201 украинец (64, 95 % населения)), Горячеключевского (18 877 украинцев (63, 77 % населения)) и Северского (42 199 украинцев (63, 50 % населения)). В этих районах предполагалось украинизировать всё делопроизводство, включая партийную работу, пропаганду, агитацию, судопроизводство. Тотальной украинизации подлежала сфера образования и культуры (30). Примечательно, что в начале сплошной украинизации в 1928 г. численность украинцев в округе согласно подсчётом местных статистиков была более 828 тыс. украинцев. По данным статистики украинцами называли себя более 500 тыс. казаков и 328 тыс. иногородних (31).

Новопокровкий (19 187 украинцев (26, 50%населения)), Тихорецкий (46 582 украинца (35, 20 % населения)) и Усть – Лабинский (20 419 украинцев (23, 21 % населения)) районы не подлежали сплошной украинизации. На их территории должны были создаваться отдельные украинские сельсоветы (32).

Подлежавшие сплошной украинизации Ейский (90 489 украинцев, 65,27 % населения), Староминской (65 885 украинцев, 84,77 % населения) и Кущёвский (68 232 украинца, 77, 90 % населения) районы входили тогда в состав Донского округа (33).

В Армавирском округе украинизации подлежал Армавирский район. В его состав 6 ноября 1929 г. вошла территория Успенского района (27 109 украинцев, 46,09 % населения, самая крупная этническая группа по переписи 1926 г.) (34).

В Черноморском округе украинизации, прежде всего, подлежал Крымский район, переданный из состава Кубанского округа в 1925 г. (32 747 украинцев, 57, 50 % населения). Удельный вес украинского населения района сильно повысился после выделения из его состава территорий с большим количеством греческого населения (35).

В округе в начале 1920 гг. из-за наличия отдельных поселений с большим числом украинцев считались заселёнными украинцами Сочинский и Туапсинский районы (36). Соответственно, 8 691 украинец (15, 86 % населения), и 7 645 украинцев (25, 99 % населения) (37). Но процент украинцев на этих территориях был явно недостаточен для проведения их украинизации. Тем не менее, в Сочинском районе она имела место, первоначально по общеокружной программе. Значительно большее внимание украинизаторов привлекли Анапский (29 430 украинцев, 54, 53 % населения) и Геленджикский (7 215 украинцев, 43, 20 % населения; для сравнения – русских – 27, 43 %, других национальностей – 29, 38 %) районы (38). Уделялось внимание украинизации и в городе Новороссийске, несмотря на относительно небольшой процент украинского населения (15 476 украинцев, 22, 78 % населения) (39).

Таким образом, сплошной украинизации в первую очередь подлежали районы с наибольшим удельным весом украинцев или их наибольшей численностью. Славянский район оказался первоочередником из-за влияния активистов-украинофилов и наличия украинизированного педтехникума в станице Полтавской. Город Краснодар подлежал украинизации при 30 % украинского населения (40).

Но в целом сплошная украинизация не должна была проводиться на территориях, где украинцев меньше половины населения.

При этом необходимо иметь в виду, что выше приведённые цифры взяты из всесоюзной переписи населения. Ими в основном и оперировали чиновники-украинизаторы. Однако критерии оценки национальной принадлежности оставляли возможность для произвольных толкований. Т.П. Хлынина обращает внимание на нечёткость и противоречивость формулирования национальной принадлежности в вопросах для проведения переписи населения 1926 года. Это ставило опрашиваемых в тупик и зачастую не позволяло им сформулировать свою национальную идентичность.

В соответствии с более ранней переписью 1920 г. на территории Кубано-Черноморской области русскими назвали себя 80 % населения. Украинцами же только 11 % (41).

Принятию плана украинизации предшествовали активные административные преобразования, особенно в районах проведения сплошной украинизации.

11 февраля 1927 г. центр Медвёдовского района был перенесён в станицу Тимашевскую, более подходившую для этой роли по экономическому и культурному значению и условиям связи. Район переименован в Тимашевский. При этом сельсоветы Краснопольский, Нововеличковский и Старомышастовкий были преданы Краснодарскому району ввиду близости их расположения и пожеланию населения.

Тогда же были упразднены: Поповичевский район ввиду несоответствия административных границ сельскохозяйственным районам и Уманский по причине его маломощности. Часть советов Поповичевского района – Бойкопонурский, Гречанобалковский, Днепровский, Зареченский, Казаче-Куирпильский, Могукоро-Гречаный, Поповичевский, Старовеличковский, Хмельницкий – была присоединена к Тимашевскому району. Остальная часть территорий распределена между Краснодарским, Приморско-Ахтарским и Славянскими районами.

Территория Уманского района была разделена между Повловским и Каневским районами. К Каневскому отошел Крыловской сельсовет, к Павловскому – Белый, Куликовский, Новоплатнировский, Уманский (42).

Видно, что перед началом сплошной украинизации подлежащие ей территории претерпели административно – территориальную реформу, призванную повысить их управляемость и ускорить хозяйственное развитие. Дело в том, что эта местность считалась средоточием казачьего «черноморского» духа. Её население надо было в первую очередь сделать безопасным в преддверии «великого перелома». В официальных документах специально отмечалось, что активная фаза украинизации началась после окончания организационного оформления Северо-Кавказского края (43).

В 1929 г. во время XVI партийной конференции было объявлено о завершении районирования в СССР. Тогда же были ликвидированы сравнительно крупные субрегиональные территориальные единицы – округа. Функции оперативного управления передавались на места. При этом ужесточался контроль за выполнением планов центральной власти (44). Завершение районирования фактически совпало с началом самой активной фазы украинизации.

Несмотря на самые разные меры, в том числе и касающиеся административно-территориального деления, украинизация на местах столкнулась со значительным сопротивлением.

При этом в некоторых населённых пунктах украинизация проходила успешнее, чем в других. Например, в станица Полтавской. В 1925 г. здесь уже прошла украинизация школьного образования (45). Партийные и советские органы станицы перешли на украиноязычное делопроизводство одними из первых. Здесь сказалась длительная традиция интереса станичников к украинской культуре, долгое и относительно стабильное влияние интеллигентов – украинофилов. Например, Николай Михновский, которого с начала XX ст. называли отцом украинского национализма, до 1924 г. работал учителем в станице Полтавской (46). Однако и здесь в средине 1920 —х гг. процесс украинизации сталкивался с сопротивлением, в том числе и в сфере школьного образования (47). В указанный период в станице продолжала действовать русская школа-девятилетка (48).

Похожая ситуация наблюдалась и в станице Каневской. Когда в станице организовали украинский кружок, то на его открытие пришло 278 человек (49). В станице учителями работали местные уроженцы. Одного из них, Филиппа Григорьевича Иваненко, старожилы продолжали помнить и в начале XXI в. В станице действовала капелла бандуристов (50).

Изменения административно-территориального устройства и реформы в системе местного самоуправления 1920 – начала 1930 гг. были призваны сделать регионы страны по-настоящему подконтрольными большевикам. Помимо прочего, они должны были способствовать нейтрализации недовольных и укреплению базы сторонников, подготовке базы для решительных преобразований. Украинизация преследовала те же цели. Поэтому она проводилась параллельно административной реформе и должна была способствовать её успеху. В целом на местах украинизация сталкивалась с многочисленными трудностями. Но в ряде населённых пунктов проходила достаточно успешно.

Примечания:

1. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 62–63.

2. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 15–16, 24.

3. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 77.

4. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 121.

5. Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3.

6. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5.

7. Бершадская О.В. Указ. соч. 2000. С. 121 – 122.

8. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

9. Макаренко М.Ю. Казачество Юга России в первой трети XX в.: социально-демографический облик // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 97.

10. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 77 – 78.

11. Она же. Влияние административно-территориальных образований на развитие национальной ситуации на Кубани // Дикаревские чтения (3). Краснодар, 1997. С. 3 – 5.

12. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 77.

13. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 85. Л. 32.

14. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

15. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 18.

16. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5–7.

17. Там же. Л. 9.

18. Там же. Л. 16. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

19. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л.26.

20. Лукаш С.Н. Воспитательные ценности культуры казачества. Ростов – н/Д – Армавир, 2008. С. 149–150.

21. Бершадская О.В. Указ. соч. С. 121.

22. Макаренко М.Ю. Казачество Юга России в первой трети XX в.: социально-демографический облик // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 97.

23. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 2.

24. Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3

25. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 5. Л. 5.

26. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 22.

27. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 17.

28. В президиуме окрисполкома // Красное знамя. 1927. № 148. С. 7.

29. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //(март 2008 г.).; ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 938. Л. 51.

30. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л. 6.

31. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

32. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 122.; Климчук Ф.Д. Расселение этнических украинцев на юге и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.) // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 260–263.

33. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 94.; Климчук Ф.Д. Указ. соч. С. 261–263.

34. Климчук Ф.Д. Указ. соч. С. 263.; Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 9.

35. Климчук Ф.Д. Указ. соч. С. 262.; Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 93.

36. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 1.

37. Климчук Ф.Д. Там же. С. 263.

38. Там же. С. 260–261.

39. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 17.; Климчук Ф.Д. Там же. С. 262.

40. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 56. Л.2.

41. Хлынина Т.П. Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг. // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С.287–291.; Она же. Адыгея в 1920 – е годы: проблемы становления и развития автономии. Краснодар, 1997.С. 37.

42. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 91–92.

43. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 68.

44. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 95.

45. Волыняк. П. Указ. соч. С. 90.

46. Чумаченко В.К. К истории Северо-Кавказского украинского научно-исследовательского института в Краснодаре // История регионального научного сообщества: проблемы изучения. Краснодар, 2007. С. 88.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

47. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5–7.

48. Там же. Л. 30.

49. Ф.И. Усатый. Ст. Каневская // Красное знамя. 1928. № 99. С. 5.

50. КФЭЭ – 2001. Видеокассета № 96/1. Краснодарский край, Каневской р-н, ст. Каневская, иссл. – Святка Н.П., иссл. – Матвеев О.В.

3. Украинизация в сфере языка

Украинизация в сфере языка на Кубани началась с признания необходимости образования и пропаганды на родном, понятном для местных жителей языке. Именно так преимущественно ставился вопрос в первой половине 1920 гг. Этим родным языком автоматически объявлялся украинский. В первую очередь его стали внедрять в школьное образование.

До начала сплошной украинизации в 1928 г. украинизация в сфере языка тормозилась заботой об интересах иногородних – выходцев из центральных районов России, лояльных к советской власти. Но в последствии был взят курс на размывание сословного самосознания казаков. Украинизация в конце 1920 – х гг. считалась эффективным средством достижения этой цели (1).

Кубанский говор был признан филологами-украинофилами ещё более украинским, чем говоры на территории Украины. Кубанский говор объявлялся основой для литературного украинского языка. (Эта идея была концептуально обозначена в статье М.А. Садиленко «Об устойчивости кубанского языка) (2).

И поэтому (!) было предложено усиленно подгонять его под стандарты украинского литературного языка. С этим мнением согласились и представители партийного руководства. Поэтому со второй половины 1920-х гг. особый упор делался на слова и выражения канцелярского обихода (3). Дело в том, что литературный украинский язык, создававшийся на базе западно-украинских диалектов и полонизмов, уже не включал в себя многие староукраинские элементы, ещё сохранявшиеся в кубанском диалекте (4). В таких условиях бытовало и представление о кубанском диалекте как о самостоятельном языке, отличном от украинского. Так, на страницах газеты «Красное знамя» некто Рейнгард утверждал, что на Кубани говорят не по-украински, а на «самостийной кубанськой мове». Идея о самостоятельном «кубанском языке» находила определённый отклик в кругах, облечённых властью. Тем более, что её в средине 1920 гг. поддерживал нарком просвещения Луначарский (5).

Давление на население в пользу языковой украинизации население стало ощущать уже в середине 1920 – х гг. Уже тогда оно вызывало недоумение и протесты. Во время проведения 2-ой Кубанской окружной партконференции 19 ноября 1925 г. в президиум поступила записка с вопросом: «Скажите, как смотрит крайком на обязательное проведение украинизации? Известно ли крайкому, что население не желает обучаться украинскому языку, и почему этот вопрос нельзя выносить на обсуждение хлеборобов станицы?». Тогда представители власти ещё не настаивали на проведении сплошной украинизации и советовали местным руководителям проявлять гибкость (6). В середине 1920 —х гг. местные власти нередко отказывались принимать от украинских школ документацию на украинском языке. Так, например, было в станице Крыловской (7).

У участников конференции особенно много вопросов вызвала пропаганда и партийная публицистика на украинском языке. Её введение казалось многим функционерам крайне неудобным (по причине недостатка знатоков украинского языка). Однако в этом вопросе руководство решило быть настойчивым (8). Украинский язык считался всё более нужным для ведения различных разъяснительных кампаний на селе, которых к концу 1920 гг. становилось всё больше (9).

Массовое введение украинского языка во всех сферах культуры пропаганды и делопроизводства было предпринято после решения о начале сплошной украинизации в 1928 г. Даже в тех районах, где украинцы составляли явное меньшинство, все объявления органов власти должны были печататься на двух языках (10).

При этом уже в середине 1929 г. краевая национальная комиссия высказывала мнение, что Кубань не готова к переводу официального делопроизводства на украинский язык (11). Высказывались пожелания, что бы русское делопроизводство было сохранено в тех населённых пунктах, где говорили не на литературном украинском языке, а на «местных украинских наречиях» (12). Примечательно, что наречия именовались «украинскими», а язык делопроизводство предлагалось оставить русский. Это говорит об уже далеко зашедшей естественной русификации местных говоров Юга России, возникших в следствии эволюции украинских говоров.

Было решено сначала ускорить подготовку образовательного фундамента для украинизации. Украинская школа была и школой украиноязычного делопроизводства. Именно на украинском языке велась школьная документация в украинских школах (13).

С начала 1930 г. имели место попытки массово перевести на украинский язык официальное делопроизводство на уровне районов. Они были предприняты в соответствии с постановлением Президиума Совета национальностей ВЦИК СССР от 11 февраля 1930 г. «О практическом осуществлении национальной политики в Северо-Кавказском крае» (14). Украинизации подлежали как органы власти, так и самые разные предприятия и организации (15). Тогда же было введено обязательное изучение украинского языка для партактива украинизируемых районов (16). Эту компанию планировали завершить к 1 января 1932 г (17).

Для подготовки к ней стали организовываться курсы украинского языка для работников органов власти, государственных и кооперативных предприятий. Такие курсы были организованы. Например, в Приморско-Ахтарском районе (18). Там украинизация проводилась почти насильственно (19). В районе были предприняты конкретные меры по переводу государственного и хозяйственного делопроизводства на украинский язык. Так 11 марта 1931 г. в Приморско-Ахтарском районе был украинизирован рыболовецкий колхоз «Октябрь» (20).

В Ейском районе было решено издать русско-украинский фразеологический справочник для работы украинизированных учреждений объёмом 1,5 печатных листа тиражом от 800 до 1000 экземпляров (21). Преподавание украинского языка вводилось на всех находящихся в районе курсах переподготовки и повышения квалификации. Переписка на русском языке между учреждениями района была категорически запрещена. Должна была проводиться специальная проверка правильности правописания в украинских вывесках и объявлениях (22).

В связи с этим в начале 1932 г. на повестку дня было поставлено повышение статуса уполномоченных по работе с национальными меньшинствами (23).

В Сочинском районе на курсы по изучению украинского языка никто не являлся. Поэтому там решили направлять на них ответственных работников по 3 раза в неделю с контролем посещаемости.

В станице Марьянской в каждое учреждение было решено направить как минимум одного человека, знающего украинский язык. Работника учреждений предписывалось так же посещать кружки украинского языка, проверять своё знание языка у учителей украинских школ (24).

Коллективным хозяйствам давались украинские названия (или они буквально переводились с русского, если названия колхозов уже существовали ранее). В станице Старомышастовской был колхоз «Червоный стяг». В станице Динской – «Червоный прапор». В станице Нововеличковской колхоз носил название «Друга пятырычка» (25). В 1930 г. в Армавирском районе действовали колхозы имени Т.Г. Шевченко, «Червонный берег», сельскохозяйственная артель «Украина», «Червона Украина в Кропоткинском районе (26). Колхоз им Т.Г. Шевченко В 1930 г. вызвал колхоз «Украина на социалистическое соревнование в перевыполнении плана хлебозаготовок (27). В 1932 году хорошие показатели во время уборки урожая зерновых показали колхозы «Червона зирка» и «Шлях Ильича» (28).

Точно так же менялись вывески официальных учреждений, терминология, названия должностей. Председателей советов стали именовать «головами», сами советы – «радами». «Голова станрады» – такая табличка, например, висела на дверях председателя стансовета станицы Гривенской (29). Но, например, в станице Старолеушковской Украинских вывесок практически не было (30).

Строгие указания о немедленном проведении украинизации зачастую всё же выполнялись. Компания приняла значительный масштаб. «Украинский язык был кругом на Кубани» – вспоминает А.Д. Петько (31).

Так, В 1931 г. удалось ускорить проведение украинизации в Кущовском и Старо-Минском районах. Этого удалось добиться только после роспуска Ново– Сергиевского стансовета и привлечения к уголовной ответственности руководителя Старо-Минского ЕПО за игнорирование компании украинизации.

Результаты украинизации оставили свой след и в архивных документах. Сохранились некоторые документы Брюховецкой КК – РКИ, большинство из которых напечатано на украинском языке. Есть подобные документы и во многих других фондах, но они представлены фрагментарно: Иногда попадаются официальные бланки на украинском языке, на которых печатались различные выписки из постановлений Краснодарского горкома партии. Документы Каневской КК – РКИ часто имеют печати, вырезанные на украинском языке. Они соседствуют с документами, имеющими русскоязычные печати (32).

Но чем активнее проводилась украинизация в области языка, тем больше трудностей она встречала, сильнее становилось противодействие её проведению.

Управляющий Абинским филиалом Госбанка СССР Н.Е. Буканов отказался принять от колхоза «1 мая» платёжные документы на украинском языке. В результате колхоз понёс убытки. Он, коммунист с 1919 г., был обвинён в «великодержавном шовинизме». Но выяснилось, что Н.Е. Буканов выполнял инструкцию Северо-Кавказской конторы Госбанска СССР об обязательном ведении бухгалтерии и других денежный документов только на русском языке, что было связано с необходимостью минимизации возможности ошибки (33).

В станице Старомышастовской председатель правления колхоза всё переписку на украинском языке клал под сукно, и не отвечал ни на один запрос, присланный ему на украинском языке (34).

В июне 1931 г. исполком Северского района констатировал неэффективность украинизации. Поэтому было принято решение с 1 августа перевести на украинский язык все органы власти, учреждения и учебные заведения. Была украинизирована районная газета «Социалистическое табаководство». Были созданы трехмесячные курсы по изучению украинского языка. В августе сроки украинизации были передвинуты на декабрь. Оказалось, что курсы украинского языка посещали всего пять человек (35). Вообще, случаи неявки на языковые курсы были распространённым явлением (36).

В 1931 г. в Ейском районе на курсы украинского языка записалось 150 человек, окончили только 26 (37). В Краснодарском сельском районе кружки по изучению украинского языка самоликвидировались, так как их никто не посещал (38).

Функционеры Абинского райкома ВКП(б) отказывались ехать на курсы украинских избачей (39).

В 1931–1932 гг. в Совпартшколе для нацмен г. Новороссийска преподавание на украинском языке вообще не велось. В школе не было создано отдельного украинского сектора. Причем среди курсантов школы заочной формы обучения украинца были третьими по численности (47 человек) после русских и армян. Все они занимались на интернациональном отделении, где преподавание велось на русском языке (40).

Газета «Ударник колгоспу» за январь 1932 г. констатирует трудности, которые встретила украинизация в станице Ясенской. Из числа учреждений на украинский язык перешли только станичный совет и медпункт. «Если стансовет будет нам писать на украинском языке, мы его распоряжения выполнять не будем» – заявляло правление колхоза (41).

В районе только Шкуринский сельский совет перешел на украиноязычное делопроизводство. Медленно шла украинизация в Ейском и Краснодарском районах. К концу 1931 г. делопроизводство на украинском языке было введено только в пяти населённых пунктах последнего района. В станицах Нововеличковской, Пашковской, Марьянской, Васюринской, Динской, Новотитаровской работа по украинизации неприкрыто и откровенно саботировалась. Эти районы не удалось сделать центрами украинской культуры, как планировалось ранее (42). Делопроизводство, ведение бухгалтерии, и изучение литературной украинской речи массово игнорировалось (43). Такая же ситуация сохранялось и в следующем году. Проблема в значительной степени состояла в том, что курсы украинского языка надо было посещать во внерабочее время и не оплачивалось (44).

Массе населения было присуще пренебрежительное отношение к украинскому языку как простонародному и примитивному (45). (Что было характерно и для крестьян Украины) (46).

В 20–30 – е гг. XX в. в официальных источниках не раз отмечалось плохое знание кубанскими украинцами (или теми, кто под ними подразумевался) украинского литературного языка и необходимость разработки учебных пособий на кубанском диалекте (47). В Ейском районе органы управления не раз фиксировали всевозможные «извращения» украинского литературного языка. Они имели место в районной газете, на украинских вывесках, в штампах и бланках (48).

Население Кущевского района ссылалось на незнание украинского языка. Подобная ситуация наблюдалась в станице Уманской (49).

На производстве украинизационные мероприятия проводились по большей части под давлением сверху. На новороссийском заводе «Красный пролетарий» работало немало нацмен, в том числе и украинцев. До 1931 г. нацменработы на заводе не проводилось. Русский язык эффективно выступал в роли языка межнационального общения (50). Подобная ситуация складывалась и на заводе имени Седина. Должность уполномоченный по нацменделам в штате предприятия существовала лишь для проформы (51).

Тиражи газет с переводом их на украинский язык резко падали. Количество экземпляров газеты «Колхозный путь», органа Ейского райкома ВКП(б) уменьшился с 13 до 5 тысяч экземпляров. Поэтому уже с конца 1931 г. из краснодарской окружной газеты «Красное знамя стали исчезать материалы на украинском языке (52). Причиной этому стало отсутствие интереса к украинской прессе среди населения. Так, в 1931 г. в избах-читальнях Краснодарского сельского района, никто не проявлял ни какого интереса к украинской прессе (53).

С начала 1933 г. украинизация была резко свёрнута. Украинский язык на Кубани практически оказался под запретом.

В целом процесс украинизации в области языка на Кубани начался со школьного образования. Потом, середины 1920 гг. – точечная украинизация делопроизводства государственного аппарата. 1928–1932 гг. – массовая украинизация делопроизводства, сопровождавшаяся административным принуждением к её проведению. Тогда же имело места активное издание периодики и книг на украинском языке.

С усилением языковой украинизации усиливалось и сопротивление её проведению. Прежде всего, в форме саботажа. Дальнейшему обострению ситуации вокруг насильственного внедрения украинского языка положило конец свёртывание украинизации.

Примечания:

1. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

2. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 10.

3. Совещание по вопросу украинизации // Красное знамя. 1928. № 167. С. 5.; ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 6.

4. Царинный А. Украинское движение // Украинский сепаратизм в России. М., 1998. С. 173–181.

5. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 22.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

6. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 85. Л. 46.

7. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 14.

8. Там же. Л. 244–245.

9. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 13.

10. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 76.

11. Хлынина Т.П. Политика украинизации Кубани: 20 —е – 30 – е годы // Дикаревские чтения (4). Белореченск. 1998. С. 31.

12. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 66.

13. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 5. Л. 5.

14. Она же. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 40.

15. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187–188.

16. Бершадская О.В. Указ соч. С. 123.

17. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 192.

18. ГАКК. Ф. Р-577. Оп. 1. Д. 101. Л. 3.

19. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 188.

20. ГАКК. Ф. Р-577. Оп. 1. Д. 110. Л. 97.

21. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 195.

22. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 21.

23. Б.И. Закончилось краевое совещание по работе среди нацменьшинств // Молот. 1932. № 3166. С.4.

24. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С 32–33.

25. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 188–189.

26. Компания расширяется // Армавирская коммуна. 1930. № 152. С.5.; Коваленко С. В Бароновском сельсовете // Армавирская коммуна. 1930. № 153. С.1.; Спориш Д. Станица Бесскорбная // Армавирская коммуна. 1930. № 154. С.1.; Колючие заметки // Армавирская коммуна. 1930. № 154. С.4.

27. Короткой строкой // Армавирская коммуна. 1930. № 155. С. 1.

28. Красное знамя. 1932. № 205. С.1.; № 210. С. 1.

29. КФЭЭ – 1995. А/к – 687. Краснодарский край, Калиниский р-н, ст. Гривенская, инф. – Калугин С.И. иссл. – Самовтор С.В.

30. КФЭЭ – 1992. А/к. – 280. Краснодарский край, Павловский р-н., ст. Старолеушковская, инф. – Ткач Е.В., 1914 г.р., иссл. – Горбань А.Е., Чмырёва И.Ю.

31. КФЭЭ – 2008. А/к. – 3904. Краснодарский край, Горячесключевской район, ст. Бакинская, инф – Петько А.Д., иссл. – Матвеев О.В.

32. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 198.

33. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 189–190.

34. Там же. С. 123.

35. Харченко В. Указ. соч. С. 3.

36. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 32.

37. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 193–194.

38. Там же. С. 191.

39. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 309. Л. 3об.

40. ЦДНИКК. Ф. 1776. Оп. 1. Д. 13. Л. 6 – 21.

41. Ясенцы за украинизацию не дбают // Ударник колгоспу. 1932. № 57. С.2.

42. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 193.

43. Там же. С. 192–193.

44. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41–43.

45. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 10.

46. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С.140.

47. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 11.

48. Там же. С. 194.

49. Украинизация Кубани Материалы по истории Кубани 1920–1930 гг. Краснодар, 1991. С. 31.

50. А. С нацменами не работают // Пролетарий Черноморья. 1931. № 63. С. 2.

51. Рабкор. Больше ответственности в работе среди нацменьшинств // Красное знамя. 1932. № 53. С. 2.

52. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 198–199.

53. Там же. С. 193.

4. Украинизация в области культуры

Установление советской власти на Кубани оказало заметное влияние на украиноязычную культуру региона. Прежде всего, это проявилось в усилении государственного контроля. Украинская культура Кубани стала рассматриваться как инструмент политики. Её развитие подвергалось непосредственной корректировке со стороны местных органов ВКП(б). Уже 16 мая 1920 г. перестал существовать объединяющий центр украинофилов Кубани – общество «Просвита» (1). Однако, имело место и продолжение дореволюционных традиций. Например, ещё в 1912 г. в Екатеринодаре был создан магазин украинской книги, который просуществовал вплоть до 1932 г (2). Вообще же революционные события послужили импульсом для развития украинской национальной культуры (3).

В раннесоветский период продолжала активно развиваться украинская литература Кубани. В 1921–1923 гг. в станице Старокорсунской украиноязычные литераторы группировались вокруг машинописного журнала «Зоря». В эту группу входили такие писатели, И. Луценко и Ю. Литовченко. Известность получила повесть Литовченко «Горы закубанськи» (4). В 1923 – 25 гг. на базе педагогического техникума станицы Полтавской образовалась группа пролетарских писателей «Гарт». «Гарт» (Кубфiльгарт) возник в станице Полтавской в 1923 г. Он был первой организацией украинских кубанских писателей. Инициатором создания этой организации был молодой поэт Иван Дорожный. Ее членами большей частью были студенты Кубанского украинского педтехникума, которые делали первые шаги на литературной ниве, связывая их с возрождением интереса к родному языку и истории украинского народа. Наиболее известные участники «Гарту» – Иван Дорожный, Кирилл Тихий, Маруся Гринько, Филипп Прирва, Николай Проминь. «Гарт» проводил массовую разъяснительную работу среди населения, популяризируя украинский язык.

Организация «КубфилСиМ» была филиалом Всероссийского союза украинских пролетарских и крестьянских писателей (5). Её членами были М. Чайка, И. Луценко, Я. Яр, Т. Иващенко, К. Тихий, А. Лисогор. Эта организация ставила своей целью объединение всех украинских литературных сил вокруг идеи строительства коммунизма. В «СиМ» на уровне филиалов вошли литературные группы кубанских украинских писателей в Краснодаре и в станице Полтавской. «Сiмiвцi» проводили литературные вечера на украинском языке в Краснодаре и в станицах Кубанского округа, выставки книг в избах-читальнях и других учреждениях культуры (6).

Однако «СиМ» конфликтовал с официальной пролеткультовской линией, протестуя против, по мнению членов организации, излишнего интернационализма. Это стало одной из причин её роспуска в 1927 г. (7). После ее ликвидации многие кубанские литераторы сотрудничали с «Полтавским объединением украинских пролетарских писателей», ростовской литературной группой «Новая Кубань». Последняя за короткий срок опубликовала литературно-художественный сборник работ своих членов, остропублицистический сборник Ф. Чапалы «Украинизация на Северном Кавказе», сборник стихотворений И. Луценко, повесть С. Добровольского «Степь на баррикадах», и др. (8).

Действовала украинский отдел Северокавказской ассоциации пролетарских писателей.

В работе украинского писательского сообщества активно участвовали Е. Розумиенко, А. Кирий, И. Прийма, Ю. Коржевский, В. Очерет. Например, Ю. Коржевский издал пьесу «Дни», и роман «На шляху» (9). Этот украиноязычный литератор родился в 1900 г. в казачьей семье станицы Динской. Он окончил учительскую семинарию в Екатеринодаре и работал сельским учителем в родной станице. В 1927 г. поступил в Краснодарский пединститут. После его окончания был оставлен в аспирантуре и преподавал в институте. Свои главные книги он опубликовал в харьковском издательстве «Лiтература i мистецтво» (10).

А. Кирий в 1931–1932 гг. опубликовал книгу «У ногу з днямы» (11). В 1926 г. вышел сборник стихотворений О. Кирия «Пять хвылин». Он стал символом новой украинской советской поэзии (12).

Особенно нужно выделить ассоциацию пролетарских писателей (КАПП). КАПП уделял много внимания курированию национальных литератур Светского Союза (13). В частности, она ставила своей задачей активное участие в украинизации, пропаганду украинского языка в народных массах. В 1928 г. Е.Д. Розумиенко организовал на Кубани украинскую секцию КАПП (14). Секретарём организации стал К. Катаенко. В 1931 г. ассоциацию возглавлял уже И. Тахненко. Ассоциация устраивала регулярные литературные чтения с разбором читаемых произведений. 15 сентября 1929 г. читались стихи В. Очеретько из цикла «Кавказ», а 22 сентября – поэма К. Тихого «Мотя». Регулярно проводились писательские конференции (15). В 1931 г. КАПП был усилен набором «писателей-ударников» и увеличилась с 15 до 30 членов (16). КАППовцы – украинцы уделяли достаточно много внимания литературным экспериментам в духе «литературы авангарда». В частности, очень интересовались творчеством В.В. Маяковского. Его памяти Е.Д. Розумиенко посветил стихотворение «Нащо» (17).

Украинского писателя и организатора литературной работы Е.Д. Розумиенко нужно отметить особо. В 1925 г. он прибыл на Кубань с Черниговщины. В июне 1926 г. Е.Д. Розумиенко получил направление украинской секции Черноморского ОНО РКП(б) на Кубанский рабфак, который он окончил в 1929 г. В 1929–1932 гг. обучался в Краснодарском педагогическом институте. Был зачислен аспирантом на кафедру литературы. Одновременно Е.Д. Розумиенко был литературным сотрудником газеты «Красное знамя». В 1931 гг. издал в Краснодаре книгу украинских стихов «Поэзии». Печатался в альманахах «Ленинским шляхом» и «Велыким коллективом» (18).

Литературную жизнь осложняла идеологическая нетерпимость. Так, летом 1931 г. В. Очерет был вынужден оставить литературную деятельность из-за обвинений со стороны коллег в религиозном идеализме (19). Молодой украинский поэт Д.В. Нитченко был исключен с Краснодарского рабфака имени Ильича, когда руководство факультета узнало, что он сын зажиточного хуторянина (20). «Старые» кубанские писатели, сделавшие себе имя ещё до революции, находились на Кубани в изоляции и подвергались нападкам, обвинениям в «буржуазности». Такова была судьба Г. Доброскока и В. Потапенко. Я. Жарко в 1929 г. подвергался допросу в ОГПУ и подвергся аресту (21). Эти литераторы могли рассчитывать на поддержку только на территории самой Украины, где коммунистическая идеология довлела над литературно-издательским процессом несколько в меньшей степени.

Произведения и более молодых кубанских украинских писателей часто сурово подвергали критике на страницах партийной печати. Именно такие оценки получили стихи М. Щербины из сборника «Утро», который вышел в свет в 1929 году. Тогда же в рецензии журнала «Новим шляхом» под многозначительным заголовком «Гнилi акорди» рецензент поучал: «При строительном подъеме стихи, которые не призывают двигаться вперед, тянут назад. Их надо отвергнуть, как и другие препятствия. Одним из таких идеологических тормозов и есть сборник поэзии М. Щербины «Утро». «Сборник поэзии» Алексея Кирия, который был напечатан в начале украинизации, в 1926 году, также был поддан резкой критике, а самому автору предъявили обвинение в том, что он якобы пропагандирует народничество и религиозно-националистические взгляды (22).

Бурно развивался связанный с украинизацией сектор издательского дела. В 1925 г. украинский Госиздат резко увеличил выпуск учебно-методической литературы. Было указано, что литература должно учитывать и специфику Северного Кавказа, должно было начаться сотрудничество украинского Госиздата с местными специалистами. На Кубани был открыт филиал Укркнигоцентра (23). Такая издательская политика была вызвана насущной необходимостью. «Работая в массе украинского населения, чувствуется тормаз (так в тексте) в подборе подходящей литературы» – говорилось в отчёте одного из представителей украинского партактива (24). На Кубани стали выписывать ряд украиноязычных периодических изданий, выпускаемых в Харькове (газеты «Вiстi» и «Зiрка», журналы «Безвiрник» и «Червонi квити» (25). На Кубани велась пропаганда украиноязычной прессы Украины (26).

В 1925 г. была выдвинута идея об издании в Ростове общей для Северного Кавказа украинской газеты (27). Она получила название «Червона газета». Её редакция приняла самое активное участие в проведении украинизации. Отдел расследований редакции активно занимался выявлением случаев саботажа компании (28).

В том же году в Армавире стали выпускать газету на украинском языке «Селянская правда» (29). В 1926 г. было внесено предложение об издании такой газеты в Кубанском округе. Решения окрисполкома стали доводиться до населения через газету «Радянський станичник», выходившую на украинском языке (30). При газете действовал и свой литературный кружок. Однако интеллигенты из числа украинцев высказывались против выпуска этого издания. Они заявили, что нельзя «хахляцькою мовою портить газету». Более того, слышались голоса и такого направления, как «Долой хахлацьку газету, потому что у нас украинцев нету» (31). В середине 1920-х гг. вокруг газеты велись острые дискуссии о понятности текстов, публикуемых в газете, для носителей кубанского диалекта. Дискуссия была прекращена в административном порядке (32).

В последствии редакция газеты бала переведена в Ростов-на-Дону – столицу Северо-Кавказского края. Само издание получило название «Червона газета». С 1926 г. газета стала выходить в свет. Начинала она с одного работника и 35 экземпляров платного тиража. Через год она, будучи на то время первой и единственной украинской газетой в РСФСР, уже имела постоянный редакционный аппарат и свыше 200 сельских корреспондентов (33).

С 1928 г. издание украинской литературы и учебников на Северном Кавказе курировали Орготдел Крайисполкома и Нацменкомиссия. Это говорит о том значении, которое стало придаваться украиноязычному издательскому делу с началом сплошной украинизации (34).

К концу 20-х гг. на Кубани издавалось уже 10 украиноязычных районных газет. К началу же 30 – х – более двадцати (35).

Было решено организовать на Кубани украинский педагогический журнал (36). Инициатива его создания принадлежала Наркомпросу, который выделил ссуду на его издание в начале 1927 г. (37). При окружной партийной газете «Красное знамя» стало выходить украиноязычное приложение «Червонный прапор» (38). К концу 1931 г. газета должна была стать полностью украиноязычной (39). Однако этот план так и не был приведён в действие.

В 1931 г. на Кубани вышло 149 наименований украинских книг. Общим тиражом около миллиона экземпляров. На 1932 г. планировалось издать 600 наименований общим тиражом 4 миллиона 800 тысяч экземпляров (40).

Всего в 1925–1932 гг. на Кубани было издано несколько сотен наименований книг на украинском языке. Выходило более десяти украинских газет, журналов, альманахов. Таких как «Алым шляхом», «Новым шляхом», «Ленинским шляхом», «Поступ», «Нова Кубань», «У ногу з мильонами» (41). Выходил альманах украинской секции КАПП «Великим колективом» (42).

Однако продвижение на Кубани популярной украинской книги в массы на протяжении ряда лет наталкивалось на равнодушие населения. В 1926 г. в избе-читальне станицы Славянской из украинских книг был только «Кобзарь» и «Хрестоматия». В станице Новомышастовской отказались пополнять библиотеку украинскими книжками. В Краснодаре центральная библиотека имени Пушкина, которая ежемесячно бесплатно получала украинские книжки, перестала выставлять их для выдачи. (43). Краевое совещание уполномоченных по нацменделам, прошедшее в 1930 г., констатировало, что почти все издания, кроме «Червоной газеты», проявляют недостаточную активность в деле проведения украинизации (44). В Ейском районе в 1931 г. в магазинах скопилось нераспроданных книг на сумму 2500 рублей (45). Там же в начале 1932 г. учреждениям было предписано в принудительном порядке выкупать из торговой сети украинскую литературу (46).

Подобная ситуация наблюдалась и в Краснодарском сельском районе (47). Всего в этом году план реализации украинской книги был выполнен только на 31,1 %. Различные решения властей по активизации продвижения украинской книги существенно ситуацию не изменили (48).

Их невыполнение постоянно констатировалось властями всех уровней. Особенно активной критике было подвержено издательство «Северный Кавказ». Ответственные работники постоянно ссылались на отсутствие систематичности в освещении украинизации в прессе и ошибках при её освещении, особенно в газете «Красное знамя». Проявлением «великодержавного шовинизма» называлось издание основной части «колхозной» прессы на русском языке (49).

В этой связи принимались такие меры, как увеличение тиража «Червоной газеты» с выпуском её не реже, чем через день, почти тотальная украинизация издательства «Северный Кавказ». Во всех местных газетах 30 ноября 1930 г. было предписано размещать украинскую страничку не реже, чем раз в пять дней. Во всех украинских районах полагалось издавать хотя бы одну украиноязычную газету. Всех, кто тормозит украинизацию, пресса должна была клеймить как уклонистов от генеральной линии партии (50).

Политику властей в сфере украинской печати иллюстрирует история краснодарского педагогического журнала «Новым шляхом». В начале 1930 г. его решили сделать краевым, придать ему дополнительно общественно-политическую и литературную направленность и перенести редакцию в Ростов-на-Дону. Одновременно он подлежал дополнительной «большевизации» (51). В задачи журнала теперь входили: мобилизация украинских трудящихся на выполнение решений партии и советской власти, пропаганда национальной политики партии и украинизации, борьба с «великодержавным шовинизмом» и украинским национализмом, противодействие попыткам «классового врага» использовать украинизацию в своих целях, организация украинского актива, развёртывание самокритики. Ответственным редактором был утверждён Ф.О. Чапало (52).

Однако в течении 1930 г. выпуск журнала «Новым шляхом» в Ростове-на-Дону так и не был начат. Виновных в проволочке крайисполком решил примерно наказать (53).

Это не единственный пример трудностей реализации программы украинизации в сфере издательского дела. Краснодарское отделение УкрГИЗа со своими задачами не справлялось. Издательство вместо украинской литературы предпочитало издавать канцтовары, так как они лучше покупались. Его деятельность мало затрагивала «украинские» районы Кубани. УкрГИЗ в основном работал с краснодарскими заказчиками.

Поэтому 6 января 1931 г. отделение в Краснодаре было решено ликвидировать и перевести в Ростов-на-Дону (54).

С началом деукраинизации в 1933 г. газеты и журналы были закрыты или переведены на русский язык. Сразу же была прекращена деятельность издательств «Червоний прапор» и «Радянський станичник», Краснодарский филиал Государственного издательства Украины с его представительствами на Кубани и Северном Кавказе остановил распространение украинской литературы и периодики.

Некоторые писатели стали писать на русском языке (А. Кирий, Б. Крамаренко, К. Катаенко). Многие другие были репрессированы или уехали (В. Очерет, В. Чапленко, Д. Чуб) (55). Е.Д. Розумиенко перебрался в Харьков (56).

В рамках украинской культурной организации «Робитнича просвита» с 1921 г. развивалась украинская музыка и любительский театр. Проводились работы по созданию более профессиональной театральной труппы (57). В 1926 г. на партийном уровне было принято решение о создании в музыкальном техникуме класса бандуры в рамках открывшегося в нём украинского отделения. Студия по изучению игры на этом музыкальном инструменте открылась в клубе софпрофа «Путь к коммунизму» 28 февраля 1926 г. Её возглавил К.П. Нимченко (58). Тогда же было принято решение о специальной поддержке украинского хора при клубе «Нацмен». Было признано желательным создание украинской хоровой капеллы (59). В клубе «Нацмен» нередко вместе с дочерью Оксаной выступал известный бандурист З.А. Диброва. Кружок бандуристов при клубе так же объединял таких видных мастеров бандуры, как Мамро, Редкобородый, Семенихин, Нимченко (60). В начале 20 – х гг. в Краснодаре действовал Украинский музыкальный театр. Во второй половине 20 – начале 30 – х. гг. прославился Кубанский мужской вокальный квартет, организованный выпускниками музыкального техникума А. Авдеевым, А. Хопёрским, Н. Лободой, М. Ходжиани. Его репертуар во многом состоял из украинских песен, в том числе на стихи Т.Г. Шевченко. Квартет выступал очень активно. Только в 1926 г. он провёл более 100 концертов. Отличительной чертой квартета было активное сотрудничество с собирателями кубанской народной песни, такими, как Г.М. Концевич и Я.М. Тараненко.

Многие хоровые коллективы, которые исполняли украинские песни, и, как высказывалось местное чиновничество, «жили преимущественно старым и «малороссийским» репертуаром». Приглашенный в марте 1926 года в Краснодар выступить на II съезде Советов Кубани хор станицы Сергеевской украсил свой концерт песней «Ще не вмерла Україна»… (61).

Развивался и украинский драматический театр. Он размещался в помещении театра «Северный», построенном в 1909 г. купцом М.М. Лихацким. И именовался «Украинский театр имени Т.Г. Шевченко».

В 1922 г. в театре с успехом выступала украинская труппа режиссёра Орловского, в репертуаре которого были спектакли «Маруся Богуславка», «Тарас Бульба», «Вий», «Смерть за честь», «Воскресенье». 22 января 1922 г. на сцене театра шла опера «Черноморцы» Я.Г. Кухаренко. Замечательным режиссёром этого театра был С.А. Глазуненко (1869–1943), воспитанник известного драматурга и артиста М.Л. Крапивницкого. Летом 1925 г. им была поставлена Пьеса «Киевские трущобы, или недолюдки» (62). По мнению знатоков украинский театр Краснодара отличался известным консерватизмом. Он продолжал традиции дореволюционного украинского театра, сохранял его репертуар. Причём делалось это на весьма высоком исполнительском уровне (63). Для идеологии театра были характерны установки на общечеловеческую нравственность, осуждение насилия. Это делало украинский театр популярным среди самых разных категорий зрителей. Сохранению высокой популярности способствовала и простота театрального языка. Недаром С. А. Глазуненко называли любимцем краснодарских окраин (64). Украинский театр имел свой круг ярых поклонников. Вместе с тем он испытывал всё нарастающие трудности. Молодое поколение театралов в период конца 20-х гг. жаждало новшеств. Его голос звучал всё более настойчиво. Руководство театра пыталось идти им на встречу. Зачастую эти попытки были поверхностными и мало удачными. Во время постановки пьесы «Маруся Богуславка», действие которой разворачивалось в XVII в., артистки были одеты в короткие юбки и причёсаны по последней моде. В качестве декораций, изображающих турецкий гарем, использовались статуи греческих богов. Не говоря уже о том, что украинский театр сталкивался с критикой идеологического характера. Он обвинялся в безыдейности и отсутствии революционного новаторства. Поэтому политика украинизации во многом была залогом его выживания (65).

Украинский театральный коллектив действовал и в Армавире (66).

Репрессии конца 1932–1933 гг. против украинских деятелей искусства и культуры затронули и украинский театр. 28 марта 1933 г. он был ликвидирован. Однако, благодаря своей популярности украинский театр был воссоздан в 1938 г. под названием «Украинский музыкальный драматический театр» (67).

В период украинизации продолжал развиваться и самодеятельный украинский театр. В Армавирском округе любительские украинские драмкружки существовали почти в каждом населённом пункте с украинским населением (в станицах Бесскорбной и Удобной). Украинские драмкружки зачастую были основным центром украинского актива, их активная деятельность порой способствовало появлению в поселениях преподавания на украинском языке, украинских хат-читален (68).

Украинские театры привлекались для проведения социально значимых мероприятий. В краснодарском театре имени Т.Г. Шевченко в честь праздника 8 марта ставили агитационный спектакль «Сифилис». Тогда же читались лекции по профилактике венерических заболеваний (69).

Своё влияние украинизация оказала и на кубанский кинопрокат. До конца 20-х гг. продукция украинских кинофабрик оказывалась представленной кубанским зрителям с большим опозданием. Осенью 1927 г. в Краснодарском кинотеатре «Великан» демонстрировалась дидактико-пропагандистская картина «Тарас Шевченко» 1924 года выпуска. Но в том же 1927 г. между кубанским отделением «Совкино» и ВУФКУ было заключено соглашение, благодаря которому продукция украинских кинофабрик стала поступать на Кубань в течение 2–3 месяцев (70). В 1928 г. фильмы производства ВУФКУ стали очень многочисленны на Кубани. Причиной этого послужила не только политика украинизации как таковой, но и стремление властей как можно быстрее и глубже внедрить в жизнь общества кинематограф как таковой. Он справедливо считался эффективнейшим средством пропаганды (71).

В 1928 г. на Кубани были показаны фильмы украинского производства «Синий пакет», «В когтях советской власти», «Поляки купили Петлюру». Готовились к показу «Подозрительный багаж», «Кира Киралина», «Парень из Старостина», «Тени Бельведер», большую революционную картину «Гамбург». В Киеве была открыта новая, крупнейшая на Украине и во всей Европе кинофабрика (72). Многие фильмы, такие как «Сорочинская ярмарка», были сняты в консервативных традициях ещё досоветского кинематографа (73). То же самое можно было сказать о картине «Звенигора», снятой на основании украинских народных приданий (74). Другие, как «Тарас Трясило», содержали в себе подражание современным им американским вестернам (75). Попыткой копировать западные образцы при более низком бюджете был назван критиками и фильм «Непобедимые», вышедший на экраны Кубани в 1928 г. (76). ВУФКУ предпринимала и попытки освятить средствами кинематографа революционную борьбу с самодержавием начала XX в. Этой теме был посвящен фильм «Муть», по мнению критиков чрезмерно прямолинейный и мелодраматичный (77). Была существенно затронута тема жизни и творчества Тараса Шевченко (новый фильм «Тарас Шевченко», «Жизнь Шевченко») (78). По крайней мере, многие фильмы украинского производства шли на Кубани на русском языке (79).

В начале 1932 г. всё ещё отмечалось недостаточное развитие украинского кинопроката на Кубани. При этом его прокат, как, например, в Ейском районе, предписывался в приказном порядке (80). Под украинскими фильмами прежде всего подразумевались фильмы с украинскими титрами (81).

Энтузиастов украинской культуры старались привлекать для участия в знаковых мероприятиях советской власти, акциях по укреплению интернационализма. В первомайской демонстрации армавирцев 1925 г. предусматривалось участие украинцев в национальных костюмах. Они должны были участвовать в постановке живой картины «Смычка всех национальностей» (82). В том же году украинский актив города Краснодара принял участие в праздновании второй годовщины конституции (83). В сентябре 1927 г. всем секретарям партийных секций нацмен (в т. ч. и украинской) в г. Новороссийске было указано в двухнедельный срок проработать вопрос об участии представителей национальностей в праздновании десятой годовщины Октябрьской революции. Виды плакатов, надписи на транспарантах и прочая атрибутика была разработана в тогдашнем краевом центре г. Ростове (84). Большое значение придавалось пропагандистской составляющей украинской культуры. Особая роль отводилась «большевизации» значимых личностей и событий украинской истории. Главным образом уделялось внимание очередным юбилеям Т.Г. Шевченко. Подчёркивалась социальная составляющая его творчества, противостояние с царской властью, его роль в интернациональном демократическом сообществе (85). Например, в 1925 г. в Армавирском округе в честь Шевченковского юбилея проводились литературные вечера и утренники. Читались отрывки из Произведений Т.Г. Шевченко, озвучивались воспоминания старых украинских активистов (86). Распоряжение о праздновании юбилеев и о содержании их проведения так же издавалось в краевом центре (87).

Значительное внимание уделялось созданию сети украинских изб – читален. Они должны были стать мостом между украиноязычным образованием и культработой и официальным делопроизводством (88). Как приоритетная задача определялось создание украиноязычных пунктов ликвидации неграмотности (89). В Приморско-Ахтарском районе было решено украинизировать все избы-читальни и ликпункты к осени 1929 г. (90). По решению руководства Северо-Кавказского края при них должны были создаваться кружки украинознавства (91). В вузах и техникумах оно стало вводиться в качестве учебного предмета (92). Принимались меры по развитию украинского направления при клубах национальных меньшинств «Нацмен». Например, в середине 20-х гг. быстро рос и развивался краснодарский клуб «Нацмен», включавший украинскую секцию. Осенью 1926 г. в нём состояло 1300 человек (93). В 1928 г. здравотдел открыл даже специальную лечебную амбулаторию для нацмен (94). Нуждающимся из их числа биржа труда вне очереди подыскивала работу (95). Украинская работа среди женщин порой велась через кружки рукоделия. Так она, например, была организована в Уманском районе. В самой станице Уманской на базе местных учебных и воинских учреждений был организован литературно-исторический украинский кружок, который активно действовал среди населения (96).

Во второй половине 20 – начале 30 – х. гг. появилась масса самодеятельных народных коллективов, в том числе и с украинским песенным репертуаром. Они были тесно связаны со станичными клубами и избами – читальнями (97). Например, при клубе «Нацмен» действовало украинское отделение. Оно включало в себя различные кружки: драматический, хоровой, кружок бандуристов. Возглавлял украинское отделение секретарь украинской секции КАПП К. Катаенко (98). В Краснодаре действовал украинский хор и драматический кружок под руководством М. Пашко (99).

Процессу развития украинской самодеятельности весьма способствовали власти. В Армавире партийные органы ратовали за организацию драматических кружков, проведение художественно-агитационных вечеров (100). В районных центрах, например, в станице Северской, проводились конкурсы гармонистов. Во время их проведения особое место отводилось украинским мелодиям (101).

В целом украинская профессиональная и любительская культура в 1920–1932 гг. продолжала своё поступательное развитие. Однако активное вмешательство государства первоначально, в период украинизации, искусственно форсировало развитие украинской составляющей кубанской культуры и придала ему однобокую политизированную направленность. Чрезмерно много внимания уделялось пропаганде и агитации. Как самой украинизации, так и советской власти как таковой посредством украински ориентированных мероприятий. Потом те же государственные меры способствовали свёртыванию украинской культурной жизни на Кубани.

Примечания:

1. ЦДНИКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 69. Л. 2об.

2. Чумаченко В.К. К истории первого украинского книжного магазина на Кубани // Историческая мысль Кубани на пороге тысячелетия. Краснодар, 2000. С. 113, 115.

3. Еремеева А.Н. Художественная жизнь Юга России в условиях гражданского противостояния (1917–1920 гг.): содержание и тенденции развития. Автореферат докт. дисс…М., 1999. С. 39.

4. Розумиенко Е.Д. Из литературного наследия // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 221–222.

5. Там же. С. 114.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

6. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д.310. Л. 1.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

7. Щетинина Г.В. По страницам украиноязычной периодической печати на Кубани /\ Традиционная культура славянских народов в современном социокультурном пространстве. Славянск-на-Кубани. 2008. Ч. 2. С. 219.

8. Там же. С. 220.

9. Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992. С. 113.

10. Коржевский А.Г. «Мой отец Юрий Коржевский» // Кубань: проблемы культцры и информатизации. 1999. № 2–3. С. 37–38.

11. Розумиенко Е.Д. Указ. соч. С. 221.

12. ГАКК. Ф. Р-1682. Оп. 17. Д. 25.

13. Литературный вечер в клубе «Нацмен» // Красное знамя. 1927. № 231. С. 7.

14. Розумиенко Е.Д. Из литературного наследия // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 222.

15. Ем. Разумеенко. У украинских пролитписателей // Красное знамя. 1929. № 228. С. 4.

16. ЦДНИКК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 74. Л. 231.

17. Орёл В.Н. В поисках истины. Краснодар, 2006. С. 271.

18. Розумиенко Е.Д. Указ. соч. С. 197, 225 – 226.

19. Барка В. Кубанский холокост // Родная Кубань. 2002. № 3. С. 65.

20. В.Ч. Памяти Дмитра Нитченко // Родная Кубань. 1999. № 4. С. 128.

21. Щетинина Г.В. Указ. соч. С. 221.

22. Бурбела В.А., Чумаченко В.К. Избранное как тип книжного издания в Украине в 20 – 30-е гг. XX столетия // Книжное дело на Северном Кавказе: история и современность. Краснодар, 2005. С. 207–208.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

23. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 90.

24. Там же. Л. 67.

25. Там же. Л. 49.

26. Рост украинской и белорусской печати // Красное знамя. 1928. № 103. С.6.

27. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 70.

28. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 189.

29. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 15.

30. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 303. Л. 4.

31. Орёл В.Н. В поисках истины. Краснодар, 2006. С. 208.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

32. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 15–16.

33. Розумиенко Е.Д. Из литературного наследия // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 224.

34. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 68об.

35. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.: Энциклопедический словарь по истории Кубани. Краснодар, 1997. С. 363.

36. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 3; ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 3.

37. Украинский педжурнал // Красное знамя. 1927. № 27. С. 5.

38. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 124.

39. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 560. Л. 6.

40. Там же. С. 94.

41. Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанское казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992. С. 113.; Коржевская В. Вместе с веком // Родная Кубань. 2005. № 2. С. 128.

42. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 93.

43. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 21.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

44. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41.

45. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 194.

46. ЦДНИКК. Ф. 438, Оп. 1. Д. 62. Л. 21.

47. Там же. С. 191.

48. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 43.

49. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 222.

50. Там же. Л. 223.

51. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1035. Л.7.

52. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1037. Л. 10.

53. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 222–223.

54. ЦДНИКК. Ф. 20. Оп. 1. Д. 4. Л. 186.

55. Чумаченко В.К. Украинская литературная традиция Кубанского казачества // Кубанскаое казачество: проблемы истории и возрождения. Краснодар, 1992. С. 114.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

56. Розумиенко Е.Д. Указ. соч. С. 197.

57. Робитничья просвита // Красное знамя. 1920. № 30. С. 3.; ЦДНИКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 69. С. 2.

58. Екатеринодар – Краснодар. Два века в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. С. 504.

59. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 309. Л. 3об – 4.

60. Нырко А.Ф. Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 134.

61. Краснодарская филармония. Прошлое и настоящее. Краснодар, 1989. С. 48, 62.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

62. Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани начала и первой половины XX в. Краснодар, 1996. С. 4–5.

63. В. К-р. Коллектив артистов украинской труппы И.Н. Крахотина и С.А. Глазуненко // Красное знамя. 1927. № 153. С.5.

64. М. М. «Весняна казка» (Коллектив артистов украинской труппы И.Н. Крахотина) // Красное знамя. 1927. № 161. С.5.

65. М. М. «Маруся Богуславка» (Коллектив артистов украинской труппы И.Н. Крахотина) // Красное знамя. 1927. № 167. С.5.

66. Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани в первой половине XX в. (по материалам КГИАМЗ) // Первые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 1999. С. 84.

67. Стругова М.Р. Украинский театр на Кубани начала и первой половины XX в. Краснодар, 1996. С. 5.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

68. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 31–75.

69. Нежигай Э.Н. Советские праздники как социокультурное явление // Нэповская Кубань: сознание и культура населения. Краснодар, 1999. С. 37.

70. В. «Тарас Шевченко» // Красное знамя. 1927. № 228. С. 7.

71. Диомидов. Состояние и перспективы массовой работы в округе // Красное знамя. 1928. № 107. С. 3.

72. Новости кино // Красное знамя. 1928. № 95. С. 7.; Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 192.

73. Кино «Сорочинская ярмарка» // Красное знамя. 1928. № 59. С. 5.

74. В. К-р. Кино «Звенигора» // Красное знамя. 1928. № 101. С. 5.

75. В. К-р. Кино «Тарас Трясило» // Красное знамя. 1928. № 61. С. 6.

76. В. К-р. «Непобедимые» // Красное знамя. 1928. № 106. С.5.

77. В. К-р. «Муть». Кино «Солей» // Красное знамя. 1928. № 102. С. 7.

78. Новости кино // Красное знамя. 1928. № 95. С. 7.

79. Кино «Сорочинская ярмарка» // Красное знамя. 1928. № 59. С. 5.

80. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 22.

81. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л. 6.

82. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л.6.

83. Нежигай Э.Н. Советские праздники как социокультурное явление // Нэповская Кубань: сознание и культура населения. Краснодар, 1999. С. 39.

84. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп.1. Д. 815. Л. 2, 4.

85. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 3; ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 1.

86. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 12–13.

87. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 32.

88. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 17.

89. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 4.

90. Ахтарец. Проводим украинизацию // Красное знамя. 1929. № 159. С. 1.

91. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 42..

92. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.

93. Шагай, «нацмен» // Красное знамя. 1927. № 27. С. 4.

94. Из писем рабочих // Красное знамя. 1928. № 114. С.3.

95. Хроника // Красное знамя. 1929. № 151. С. 4.

96. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д.685. Л. 14.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

97. Там же. С. 66.

98. Нырко А.Ф. Указ. соч. С. 134.

99. Фотоархив Научно-исследовательского центра традиционной культуры ГНТУ «Кубанский казачий хор».

100. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 14.

101. Степная Л. Наш конкурс гармонистов // Красное знамя. 1927. № 147. С. 4

5. Украинизация в сфере образования и науки

Нами упоминалось (разделы 1 и 7), что отношение к украинской школе в период Гражданской войны было далеко не однозначным. Она насаждалась усилиями активистов Краевой Рады, но далеко не всегда встречала поддержку населения. Кубанские власти того периода учитывали сложившуюся ситуацию и предпочитали не вступать в конфликт с большинством населения и сторонниками русскоязычной школы. В соответствии с циркуляром по ведомству народного просвещения Кубанского края на украинских отделениях школ предполагалось изучение русского языка. Против русскоязычной школы не предполагалось принятие запретительных мер. Считалось необходимым обеспечить каждой группе населения отдельно взятого населённого пункта тот язык преподавания, в котором она нуждалась.

При этом поощрялось изучение украинского литературного языка, который в сознании составителей документа как бы подменял кубанский диалект. Рекомендовалось изучение украинской истории и географии, истории Кубанского казачества в контексте его связей с Украиной. Приветствовалось пополнение школьных библиотек книгами на украинском языке (1). В программу школ включался такой предмет, как украиноведение, которое преподавалось как составная часть родиноведения (2).

Результатом этого противоречивого, оборванного приходом к власти большевиков стало наличие на апрель 1920 года на Кубани 130 украинских школ (3).

В момент своего установления советская власть опиралось на постановление от 31 октября 1918 г. о том, что представители каждого народа на территории советской республики могут получать образование на родном языке. Декларировалось, что только образование на родном языке может обеспечить полноценное усвоение знаний и нравственных идеалов (4). Это был одним из самых распространённых постулатов идеологии дореволюционного либерального учительства (5).

К тому же движение за украинскую школу на Кубани получило своего приверженца в таком известном большевистском деятеле, как Я.В. Полуян (6).

Уже 22 апреля 1920 г. было принято решение о создание национальных школ для этнических меньшинств (7). В начале 1921 г. была возобновлена работа украинизированного ещё во время Гражданской войны Полтавского педагогического техникума, который был реорганизован из учительской семинарии. Украинская секции при отделе просвещения Полтавского станичного совета была открыта ещё в 1920 г. (8). По сведениям Д.Д. Белого, летом того же года были вновь открыты украинские педагогические курсы. Это было связано с указанием Нарпроса об открытии на Кубани украинских школ (9). На деле о создании таких курсов был только лишь поставлен вопрос. В 1920 гг. их решили не создавать. Было разрешено чтение лекций по преподаванию на украинском языке в рамках общих педагогических курсов (10).

Одновременно сошли с исторической сцены дореволюционные украинские объединения. Общество «Просвита» перестало действовать 16 мая 1920 г. (11).

В 1923 – 1924 гг. в Краснодаре были открыты две украинские школы (12). Все ученики 1-ой украинской школы № 12 были записаны в школьных документах как украинцы. Хотя среди них были русские и армяне. Внеклассная работа в школе, а так же преподавание самых разных предметов, в том числе естествознания, в соответствии с указаниями партийных органов должны были быть ориентированы на привитие школьникам коммунистической идеологии (13).

В 1924 г. В Краснодаре был создан кружок украинских учителей. В том же году предмет «украиноведение» преподавался в 19 школах Кубани (14).

Принимались директивы о создании украинских школ повышенного типа, организации профессионального образования на украинском языке (15). Уже в 1925 г. в станице Староминской было 5 украинских школ (16). Были украинизированы школы в станице Гривенской (17). В марте 1926 г. в Черноморском округе партийным руководством было принято решение об украинизации школ со значительным числом учащихся украинцев. Для пропаганды этого мероприятия предполагалось провести компанию в прессе и специальные родительские собрания (18). 19 апреля 1926 г. минимальное количество учащихся старших классов, необходимое для открытия национальной школы, было снижено до 15 человек. Закрытие и перепрофилирование украинских школ было признано недопустимым (19). В этом году преимущественно в Кубанском округе проводилась системная плановая украинизация системы образования (20).

В 1924–1925 учебном году начальных украинских школ насчитывалось 147, 1925–1926 – 150, 1926–1927 – 219. К 1927 г. было открыто 2 украинских семилетних школы и четыре пятилетних (21). С 1924 г. Полтавский педтехникум регулярно выпускал учителей украинских школ (22). Его сотрудники занимались разработкой украинского букваря, адаптированного для условий Кубани (23). В июне 1929 г. было подготовлено 13 новых учителей для украинских национальных школ (24). В 1926 г. действовало уже 150 украинских начальных школ. Был открыт украинский техникум в станице Уманской (25).

«Украинский язык бул. Як раз в это время. Занятия по ём были. И уси занятия на ём вэлыся. А вывесок украинских нэ було. Були кныжки на украинской мове. Читалы. В начальных классах. Ще помню учительница, Варвара Тарасовна» – вспоминала жительница станицы Старолеушковской Е. В. Ткач (26).

С объявлением сплошной украинизации в 1928 г. был взят курс на почти полном переводе на украинский язык школ в районах, подлежащих украинизации. Предполагалось открыть школы 2-ой ступени в количестве, соответствующем количеству школ 1 – ой ступени. Т. о., планировалось сделать общее среднее образование в полном объёме украиноязычным. В школах должен был активно внедряться предмет «украиноведение». Украинский язык и украиноведение на украинском языке должны были вводиться и в тех случаях, когда все остальные предметы продолжали преподаваться на русском (таких школ было большинство) (27).

Принимались меры по «приближению» учебных заведений нацменьшинств к местам из компактного расселения. Украинская школа-девятилетка г. Краснодара была переведена в 1928 г. на Дубинку (28). К осени 1929 г. в Приморско-Ахтарском районе планировалось украинизировать 12 начальных школ. А в 1930–1931 учебном году – уже все школы (29). Всего к концу компании украинизации на Кубани по официальным данным было 746 украинских школ (30). Если школы были русские и не было возможности открыть отдельные украинские школы, то в них набирались украинские группы. Такая практика существовала в Краснодарском районе (г. Краснодар, станицы Елизаветинская, Пашковская, село Калинино и т. д.) (31). Необходимо отметить, что в 1927 г. в школах г. Краснодара обучалось 16516 учеников. Из них – 12394 русских, украинцев – 1471 ученик (32).

Украинская школа в станице Вышестеблиевской укрепилась только к 1931–1932 учебному году. К её открытию и переводу на русский язык в 1933 г. население отнеслось достаточно равнодушно. При этом бывший ученик школы утверждает, (33) что украинский язык отличался от «балачки» и был не вполне понятен.

Украинизация школы проводилась и в рамках программы первоочередного развития школ нацменьшинств вообще. В 1931 г. Совнаркомом РСФСР было предложено провести дополнительный набор в школы детей в возрасте от 8 до 10 лет. Особенно это касалось национальных школ (34).

В конце 20-х гг. XX в. на Кубани имело место обучение детей кубанской литературе на варианте кубанского диалекта, приближенного к украинскому литературному языку. Программа обучения включала в себя таких классиков, как Я. Кухаренко и В. Мова. Дети знакомились с творчеством и более молодых авторов, таких как В. Потапенко (35). При этом постепенно набирало силу инспирированная властями компания по вытеснению из обихода дореволюционной украинской литературы (36).

Во второй половине 1920 гг. уже был издан и введён в обращение украинский кубанский букварь под названием «До науки» (37).

С 1927 г. в Краснодаре под редакцией М.И. Лолы выходил украиноязычный педагогический журнал «Ленинским Шляхом» (38). При нём в 1932 г. выпускался литературный раздел (39).

Однако усилия по укреплению украинской школы зачастую не приносили должного результата.

Уже в 1925 г. из 1-ой украинской школы II ступени № 12 г. Краснодара в течение года выбыло 25 учеников. Когда как поступило только 12. Имело место непосещение учениками школы (40). По желанию населения в 1926 г. часть украинских школ было восстановлено преподавание на русском языке (41). Из некоторых украинских школ, таких, как школа № 29, стали уходить ученики (42). На хуторе Прикубанском местное население выступило за закрытие украинской школы ещё в 1925 г. (43). Учителя и ученики Южной школы станицы Славянской, чувствуя недостаточную решимость властного нажима, дружно отказывались украинизировать своё учебное заведение (44). Жители хутора Лебеди заявили, что они русские и отказались украинизировать свою школу в 1926 г. (45). По причине сопротивления населения в 1926 г. было отложено открытие в Черномории 25 украинских школ (46).

В тот момент власти ещё пытались учитывать мнение населения и, по крайней мере, на словах порой шли ему навстречу. Нарком образования РСФСР Анатолий Луначарский заявил на собрании работников местной школы в Краснодаре: «Украинизация пугает некоторых учителей тем, что русская школа будет украинизирована, и, таким образом, русский язык займет положение языка, который исчезает на Кубани. Эти опасения совсем безосновательны. Если на Украине проведена основательная украинизация, то это там согласовывается целиком с местным бытом. Здесь же, на Кубани, этого делать нельзя».

В 1927 г. было принято решение «учитывая категорические требования родителей учащихся Калниболотской украинской школы считать, как исключение, необходимым удовлетворить их просьбу и преподавание в украинской школе перевести на русский язык» (47). В том же году по настоянию жителей была организована русская группа в давно украинизированной школе станицы Варениковской (48). В 1927 году только 20 % школьников, числящихся украинцами, посещали украинские школы (49). В 1927 г. в станицах Кисляковской и Новосергиевской по настоянию жителей закрылись украинские школы. Первая успела проработать 4 года, вторая – 3. В 1928 г. украинские чекисты подготовили справку по украинизации школ в Кубанском и Донском округах. «Украинизация школы не встречает широкого сочувственного отношения среди местного населения. В большинстве случаев преподавание на украинском языке вызывает явное недовольство, как среди иногородних, тик и среди казачества» – говорилось в справке. (50). В станице Пашковской в 1927/1928 учебных гг. в украинскую школу поступило 14, а в русскую 144 ребёнка; в станице Корсунской в украинскую школу записалось 10 человек, в русскую – 120. То же самое имело место в станицах Гривенской, Поповичевской, Северской, Холмской и других. В станице Марьянской украинская школа существовала уже с дореволюционных времен. К 1928 г. в ней состоялся только один выпуск. В 1927 г. уже все школы станицы в приказном порядке были украинизированы. Станичники пытались добиться, что бы при них были открыты русские группы. «Наши дети портятся в украинских школах по приказу советской власти», «советская власть навязывает нам украинизацию помимо нашей воли» – говорили кубанцы (51). Имели место и такие высказывания: «Такой украинизации нэ трэба, нащо ломать дытыну, хай им бис, хай учат по-русски». «В украинской школе детей портят, готовят из них украинских китайцев». «Где по-украински говорят? Не наш это язык!» «На русском языке лучше заниматься, он более нужен» (ст. Каневская); «украинизация – это ненужная для нас роскошь» (ст. Спокойная) (52). В целом в 1927 г. наблюдался значительный отток учащихся из украинских школ и групп (53).

Украинизация школы вызывала протесты наряду с различными новациями и педагогическими экспериментами, характерными для 1920 гг. (54).

В 1928 г. в станице Пашковской под влиянием зажиточных казаков были закрыты украинские отделения в местных школах. В том же году в станице Тимашевской родители школьников говорили, что они русские и желают учить детей русскому языку. Закрытие украинских отделений в школах по требованию родителей имело место и в Северском районе (55).

Во второй половине 1927 – первой половине 1928 гг. были предприняты попытки русифицировать украинскую школу-девятилетку в г. Краснодаре, краснодарский педтехникум и пединститут (56). Эти действия отчасти поддерживались местными властями. Во второй половине 1927 г. не действовала украинская секция КрайОНО (57). Начавшаяся проявляться тенденция была следствием противодействия населения украинизации (58). Её дальнейшее развитие было остановлено в том же гуду решением о сплошной украинизации.

В 1930 г., чтобы на бумаге улучшить ситуацию, одних и тех же детей одновременно записывали наряду с русскими и в украинские школы, не считаясь с желанием родителей (59). Но ещё раньше, в 1928 г. власти пришли к выводу, что пока не будет украинизировано делопроизводство и официальная пропаганда, украинская школа не будет пользоваться должной популярностью (60).

В 1931 г. на заседании Краснодарского горкома ВКП(б) говорилось, что существует опасность того, что вновь создаваемые украинские отделения школ могут оказаться действующими только на бумаге.

По всему краю упрямо не выполнялись распоряжения соответствующей власти о том, что по школам, где украиноговорящих не меньше 30 %, должно преподаваться украиноведение. Еще год спустя Наркомоб сделал распоряжение, чтобы на всех отделениях Кубанского пединститута учили украинский язык, но местная власть так этого и не выполнила (61).

Уже в 1932 г. украинизацию школы продолжала сдерживать нехватка учителей, знающих украинский язык и украиноязычных учебников. Такая проблема существовала в Приморско – Ахтарском районе. По поручению парткома профессор Краснодарского педагогического института Шаль и доцент Гребенюк заключили с Краснодарским книжным издательством договор о выпуске украинских учеников (для 4, 5, 6, 7 годов обучения в школе). Для более быстрого написания этих учебников в помощь перечисленным лицам была назначена бригада ещё из шести преподавателей пединститута. Крайним сроком написания учебников был назначен июнь– июль 1932 г. Компания получила освещение в прессе (62).

Однако, несмотря на значительную полиграфическую базу, выпуск учебников на украинском языке зачастую срывался. Издательство «Северный Кавказ» запланировало к началу 1931–1932 учебного года выпустить учебник математики для 5 классов школ крестьянской молодёжи авторов Шаповалова и Головичёвой. От переводчика он поступил в издательство 28 августа 1931 г. Перевод был скверный. В издательстве он пролежал 4 месяца, абсолютно не пользуясь спросом. Ответственные лица в издательстве, корректор и переводчик были наказаны, но школы остались без учебника.

В Павловском районе, исходя из данных по школам, не хватало учебников на украинском языке для 3–7 классов: математики – 1000 экз., украинского языка – 1040 экз., физики – 340 экз., естествознания – 300 экз., сельского хозяйства – 240 экземпляров (63).

Продолжал ощущаться недостаток школ повышенного типа (64). В станице Старолеушковской действовала только начальная четырехклассная украинская школа (65). Уже с середины 1920 гг. недостаток таких учебных заведений назывался в числе основных причин, тормозящих проведение украинизации (66).

Необходимо отметить, что эта проблема столь же остро стояла не только перед украиноязычной школой, но и перед русскоязычной в масштабах всего СССР. По подсчётам экспертов-эмигрантов в школах второй ступени училось не более 4 % выпускников начальных школ (67).

Украинизация также затронула сферу высшего и специального образования.

Для украинцев Кубани стали выделять особые места в кубанских и украинских учебных заведениях. Например, в 1927 г. для кубанцев украинской национальности Киевский художественный институт выделил 2 места, Одесский художественный институт – 1, Одесский сельскохозяйственный институт – 1, Днепропетровский горный институт – 1, Одесский институт народного хозяйства – 1, Одесский химико-фармацевтический институт – 1, Харьковский медицинский институт – 1, Кубанский педагогический институт – 18 (68). В том же году для украинцев Кубани были выделены дополнительные места: Харьковский институт народного образования – 2, Киевский институт народного образования – 1, Днепропетровский институт народного образования – 1, Харьковский технологический институт – 2, Харьковский сельскохозяйственный институт – 1, Харьковский1 медицинский институт – 1, Киевский кооперативный институт – Киевский музыкально-драматический институт – 1, Киевский мелиоративный техникум – 1, Уманский институт садоводства – 1. На одно место можно было посылать двух человек (69). Тогда же украинцам была предоставлена квота в 24 места на Краснодарском рабфаке (70).

С осени 1927 г. открылось украинское отделение при Краснодарском педтехникуме. Его организация была заранее обеспечена педагогическими кадрами. На первый курс было принято 40 человек. Второй курс был заполнен учащимися, перешедшими с русского отделения. Вакантными остались только 10 мест (71). В 1929 г. в связи с началом сплошной украинизации украинское отделение педтехникума было укреплено и реорганизовано заново. Тогда же было принято решение существенно укрепить украинский педтехникум в станице Полтавской (72).

Однако в целом, по мнению И.Г. Иванцова, перед украинскими учебными заведениями и специализированными отделениями стояла проблема нехватки абитуриентов. Поэтому практиковалась специальная вербовка посредством обещания высоких стипендий. Иногда выпускников 8 – х классов общеобразовательных школ записывали в украинские техникумы без их согласия.

Что касается Краснодарского педагогического института, то в его рамках тоже действовало украинское отделение. На нем обучалось более сотни студентов-филологов. К концу 20 – х. гг. власти рассматривали его как основной центр подготовки высококвалифицированных кадров для проведения украинизации на всём Северном Кавказе. Особенно в деле организации украинских школ повышенного типа. Вынашивались планы создания специального вечернего института с украинским отделением (73). В 1929 г. было подготовлено и выпущено 19 специалистов в области украинского языка и культуры (74). В том же году по решению Наркомпроса была увеличена норма приёма украинцев в институт. Например, на отделении украинского языка и литературы эта норма была повышена до 40 человек. На физико-техническом, естественном и общественно– экономическом отделениях для украинцев с этого времени бронируется определённое число мест. Во всех случаях приёмная комиссия планировала отдавать предпочтение украинцам (75). В 1929 г. в связи с официальным началом сплошной украинизации ряда районов Кубани число учащихся на украинском отделении было решено довести до 130 человек (76). В 1930 г. украинские группы планировалось организовать на всех факультетах и отделениях пединститута (77). В 1931 г. стал разрабатываться план по превращению Краснодарского педагогического института в Украинский педагогический институт (78).

Педагогический техникум в городе Ейске подлежал укомплектованию украинскими кадрами и украинизации к 1 октября 1932 г. (79).

Особую роль на Кубани отводили и подготовке украиноязычных специалистов в области сельского хозяйства. В июле 1926 г. Окрисполком принял решение ходатайствовать об открытии в станице Славянской украинского сельскохозяйственного техникума. Он был открыт (80). К 1930 г. все 160 учащихся Славянского сельскохозяйственного техникума были «украинизированы». При этом многие из них не являлись украинцами (81).

Кузницей надёжных большевистских кадров из среды кубанских украинцев должно было стать украинское отделение кубанского рабфака. В связи с проведением сплошной украинизации в 1930 г. набор на украинское отделение был расширен на две новых группы (82).

Преимущественное место на украинском отделении рабфака занимало коммунистическое воспитание. Поэтому большое место занимало изучение официальных партийных документов, особенно речей и статей И.В. Сталина. В курсе литературы основное внимание уделялось объяснению классовой природы литературного творчества с марксистской точки зрения, разбору произведений «пролетарских и пролетарско-колхозных писателей» (83). Таких, как «Цемент» Ф.И. Гладкова, «Марья-большевичка» Неверова (84). Изучались революционные писатели народов СССР такие, как еврейский литератор-идишист И. Фефер, (85) зарубежный писатель-революционер (Мате Залка) (86). Произведения украинской литературы второй половины XIX – первой четверти XX вв. рассматривались в социально-политическом ключе. Примечательно, что в учебную программу был включён В. Винниченко, литератор и политик-националист петлюровской ориентации (87).

Для студентов украинского отделения рабфака считались значимыми навыки пропаганды: мастерство устного выступления, доклада (88). В целях формирования навыков пропагандистов им преподавали некоторые аспекты традиционной культуры. Например, народную песню. В целях выработки коммунистического мировоззрения на украинском отделении рабфака активно практиковали коллективные методы работы (89).

Активная украинизация Кубани отразилась и на жизни местного научного сообщества. В первой половине 1931 г. было решено создать Северо-Кавказский украинский научно-исследовательский институт (СКУНИИ). (До этого украинские исследования на Кубани велись краснодарским отделением Научно – исследовательского института местной экономики и культуры. В конце 1920 – х гг. отделение сыграло большую роль в научном обосновании начала сплошной украинизации) (90). В качестве причины организации этого научного учреждения была названа интеллектуальная поддержка украинизации. На его нужды было первоначально выделено 10 тысяч рублей. К 1 июня институт был создан (91). В его подчинении находились Краснодарский исторический музей, краеведческие музеи Темрюка и Тамани. Институту была передана бывшая библиотека ОЛИКО, включавшая в себя 8 тыс. томов. СКУНИИ подразделялся на 4 сектора: экономики, истории и этнографии, литературы и искусства, культурно-языкового строительства. План работы института предусматривал самые разные направления. Это и обобщение опыта колхозного строительства, и комплексное изучение историографии истории Кубани, и определение границ распространения украинского языка в регионе. Специалисты СКУНИИ занимались подготовкой учебников для местной украинской школы. Институт действовал в теснейшем контакте с партийными органами. Так, среди фамилий авторов учебно-методических пособий обращают на себя фамилии активистов украинской секции окружкома ВКП(б) (Лысогор, Лола). Последний пришел в науку из профессиональных партийцев. Первоначально М.И. Лола был секретарём Славянского райкома ВКП(б). Потом, как автор книги «О кубанском казачестве», был назначен заведующим рабфаком. Впоследствии занимал пост директора Краснодарского педагогического института (92).

Во второй половине декабря 1932 г. СКУНИИ был ликвидирован в связи со свёртыванием украинизации (93).

Политика украинизации оказывала влияние и на конкретные результаты научных исследований. Это ярче всего проявилось в работах филолога М.А. Садиленко. Выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета, до революции он преподавал русский и латинский языки в различных средних учебных заведениях Юга России. Накануне революции М.А. Садиленко – директор Грубашевской мужской гимназии. После окончания Гражданской войны – преподаватель украинского языка в Кубанском государственном университете, после преобразования его в пединститут – преподаватель украиноведения. Возглавлял украинское лингвистическое отделение института. В 1927 г. работал заведующим Первой украинской школы II ступени № 12 (94). В 1927 же году, в преддверии резкого усиления украинизации, исследователь выдвинул гипотезу об особой устойчивости кубанского диалекта. В соответствии с ней кубанский диалект есть вариант украинского языка, максимально полно сохранивший свою первоначальную сущность (95). Показательно, что идея о близости кубанского диалекта украинскому литературному языку была выдвинута партийным руководством Северо-Кавказского края ещё в 1925 г. (96). Достижением М.А. Садиленко как литературоведа является выявление автора поэмы «Харько, запорожский кошевой», которым оказался харьковчанин Я. Мишковский (97).

Партийное руководство уделяло особое внимание изучению истории. Наиболее приоритетными направлениями в ходе украинизации были выбраны история революционной борьбы на Украине и на Кубани. Украинцы объявлялись революционным народом, боровшимся в годы царизма против национального и социального гнёта. Особое внимание уделялось конфликтам населения Кубани с царским правительством (98). Жизнь этносов и этнических групп региона изучалась в контексте поиска возможностей активизации в их среде классовой борьбы и особенно борьбы с религией (99).

Таким образом, украинизация в сфере образования прошла определённую эволюцию. В период Гражданской войны она носила во многом рекомендательный характер, развивалась или блокировалась пожеланию населения. При советской власти ситуация быстро изменилась.

Можно сказать, что украинизация образования в 1920 – 32 гг. было одним из важнейших проявлений украинизации как таковой. И в её ходе ярко проявились основные особенности украинизации. Такие, как директивность, принуждение, бюрократизм, наделение людей привилегиями по национальному и классовому признаку. Украинизации системы образования, особенно школьного, отличалась несоответствием вложенных средств и усилий относительно незначительным результатам.

Она встретила открытое сопротивление населения и саботаж.

Украинизация в науке способствовала возникновению на Кубани научного украиноведения. Однако его развитие осложнялось чрезмерной национальной и партийно-идеологической ангажированостью.

Примечания:

1. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 19–20.

2. Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 564.

3. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 10, 19–20.

4. Там же. С. 28, 8–9.

5. Мирук М.В. Советская школа 1920-х гг.: взгляд современников из-за рубежа // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 107.

6. Тернавский Н.А. Станица Елизаветинская: имя на карте и в истории // Кубань – Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. С. 250.

7. ГАКК. Ф. Р-158. Оп. 1. Д. 92. Л. 14.

8. Александрова В.П. История станицы Полтавской (Красноармейской). Новороссийск, 2002. С. 65

9. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 112.

10. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 26.

11. ЦДНИКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 69. С. 2об.

12. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 29.

13. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 11. Л. 21, 25, 33–34.; ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 6. Л. 1 – 90.

14. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 30–31.

15. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 17, 29.

16. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 92.

17. КФЭЭ – 1995. А/к – 687. Краснодарский край, Калиниский р-н, ст. Гривенская, инф. – Калугин С.И. иссл. – Самовтор С.В.

18. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 734. Л. 3.

19. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 303. Л. 1.

20. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 19.

21. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 5.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

22. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 9.

23. Там же. Л. 13.

24. Екатеринодар – Краснодар. Два века в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. С. 529.

25. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.

26. КФЭЭ – 1992. А/к. – 280. Краснодарский край, Павловский р-н., ст. Старолеушковская, инф. – Ткач Е.В., 1914 г.р., иссл. – Горбань А.Е., Чмырёва И.Ю.

27. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 4, 76.

28. Школа – на Дубинку // Красное знамя. 1928. № 56. С. 5.

29. Ахтарец. Проводим украинизацию // Красное знамя. 1929. № 159. С. 1.

30. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 92 – 93.

31. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 188.

32. Национальная статистика учащихся // Красное знамя. 1927. № 172. С.7.

33. КФЭЭ – 2004. А/к. – 3124. Краснодарский край, Темрюкский р-н, ст. Вышестеблиевская, инф. – Черненко М.Я., иссл. – Матвеев О.В.

34. Дополнительный приём в школу // Пролетарий Черноморья. 1931. № 80. С. 4.

35. Чумаченко В.К. «Сердце тихо плачет…» // Родная Кубань. 2006. № 1. С. 136.

36. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 2.

37. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 13.

38. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 93.

39. Розумиеко Е.Д. Указ. соч. С. 224.

40. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 11. Л. 20, 25.

41. Там же. Л. 23.

42. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 405. Л. 1.

43. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 31.

44. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 6.

45. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 4.

46. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 17.

47. Цит. по: Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

48. Учитель Бардин. В начале учебного года // Красное знамя. 1927. № 228. С. 6.

49. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 5.

50. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 16.

51. Цит. по: Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 143–145.

52. Цит. по: Миронин С.С. «Голодомор» на Руси. М., 2008. С. 51.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

53. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 9.

54. Мирук М.В. Советская школа 1920-х гг.: взгляд современников из-за рубежа // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 107.

55. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 10 – 12.

56. Там же. Л. 18–20.

57. Там же. Л. 20.

58. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 17–19.

59. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 188.

60. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 19.

61. ЦДНИКК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 72. Л. 231.

62. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 188.

63. Он же. Мероприятия Северо-Кавказского райкома ВКП (б) по украинизации кубанских районов в 1922–1932 гг. (по материалам районных контрольных комиссий) // Кубань-Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. С. 293.

64. На краевом совещании по вопросам работы среди нацменьшинств // Молот. 1932. № 3164. С. 4.

65. КФЭЭ – 1992. А/к. – 280. Краснодарский край, Павловский р-н., ст. Старолеушковская, инф. – Ткач Е.В., 1914 г.р., иссл. – Горбань А.Е., Чмырёва И.Ю.

66. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 19.

67. Мирук М.В. Советская школа 1920-х гг.: взгляд современников из-за рубежа // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 104.

68. Места в украинских вузах для Кубани // Красное знамя. 1927. № 156. С.6.

69. Дополнительные места в вузах для украинцев // Красное знамя. 1927. № 160. С.7.

70. Школа // Красное знамя. 1927. № 148. С. 7.

71. Украинское отделение педтехникума // Красное знамя. 1927. № 154. С.7.

72. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л.6.

73. Р. П-к. Украинизация ждёт кадры. В пединституте с подготовкой не благополучно // Красное знамя. 1929. № 226. С. 4.

74. Ан. Голин. 164 красных педагога // Красное знамя. 1929. № 147. С. 2.

75. Ручка. О приёме украинцев в Краснодарский педагогический институт // Красное знамя. 1929. № 151. С. 3.

76. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л.6.

77. Дацко Г. За новые кадры педагогов // Армавирская коммуна. 1 930. № 157. С. 4.

78. ЦДНИКК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 72. Л. 230.

79. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 20.

80. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 7.

81. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41.

82. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д 56. Л. 2.

83. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 262. Л. 1–5.

84. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 46. Л. 6об, 9об.

85. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 262. Л. 6.

86. Там же. Л. 7.

87. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 173. Л. 1, 3, 5.

88. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 46. Л. 5об.

89. Тамже. С. 5 об.

90. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 10.

91. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 40.

92. Розумиеко Е.Д. Указ. соч. С. 224.

93. Чумаченко В.К. К истории Северо-Кавказского украинского научно-исследовательского института в Краснодаре // История регионального научного сообщества: проблемы изучения. Краснодар, 2007. С. 87–89.

94. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 22. Л. 5.

95. Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. С. 51–52.

96. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 80.

97. Чумаченко В.К. «Загадка» Якова Мишковского // Кубань: проблемы культуры и информатизации.1997. № 2. С.12.

98. Там же. С. 2, 75, 94.

99. Там же. С. 40.

6. Кадровая политика в период украинизации

Власти принимали различные меры, чтобы ускорить и углубить украинизацию. Поэтому чем дальше, тем актуальнее для них становился кадровый вопрос. Были необходимы украинцы, лояльные режиму, а так же знатоки украинского языка и культуры. Существовал спрос на украиноязычных партийных и советских работников, учителей, избачей и клубных работников, литераторов, журналистов и сотрудников издательств.

После 1925 г. активность проведения кампании особенно возрастает. При райкомах партии вводятся должность инструкторов по украинизации партийной работы и школьного образования (1). В тот же период появляются первые директивы о ведении пионерской и комсомольской работы на украинском языке (2). По-украински начинает вестись и партийная работа и агитация. Было решено создавать украиноязычные школы политграмоты и политпросвета (3). Власти также посчитали необходимым усилить работу среди самых широких масс украинцев. Началось проведение украинских беспартийных конференций и хлеборобских съездов (4).

Партийных работников и учителей, владеющих украинским языкам, ставили на особый учёт в местных партийных органах. Они стали первоочередниками на получение образования по партийной разнарядке. Армавирский партиец – украинизатор И. Прохорский был направлен в Уманский рабфак, а С. Токаренко – в Краснодарский (5). Проводилось организованное выдвижение украинцев на ответственные должности. Особенно это касалось сферы национальной политики. В марте 1926 г. было решено назначить на должность заведующего подотделом АПО нацмен Черноморского окркома ВКП(б) представителя именно украинской национальности (6).

Процесс целенаправленного выдвижения и учёта работников – украинцев особенно активизировался после объявления в 1929 г. на Кубани сплошной украинизации (7). Упор делался на выходцев из беднейших и малограмотных слоёв населения. «… приступить к выдвижению новых сил, организуя для них специальные курсы по ликвидации неграмотности на украинском языке» – говорилось в резолюции по вопросу украинизации Кубанского округа (8). Поэтому в 1929 г. при украинском отделении Кубанского рабфака были организованы одногодичные курсы для взрослых (9). 17 февраля 1932 г. президиум Ейской районной КК – РКИ ВКП(б) обязал Полтавский педагогический техникум иметь в числе вновь набранных студентов не менее 75 % украинцев (10). К концу 1931 г. предполагалось украинизировать окружную партийную школу (11).

В марте 1926 г. в Черноморском округе партийным руководством планировалось с согласия учащихся украинизировать ликпункты и снабдить украинской литературой избы-читальни. Для более эффективной реализации этих мероприятий было приказано реорганизовать украинскую секцию при АПО нацмен окркома ВКП(б); сменить её секретаря и направить на работу в секцию зарекомендовавших себя активных работников. Считалось своевременным выяснение целесообразности создания в г. Новороссийске украинского сельскохозяйственного товарищества (12).

Съезд украинских учителей, прошедший 1 апреля 1926 г. в Краснодаре, показал доселе небывалую поддержку активистов украинской школы со стороны власти. До этого они очень часто сталкивались с сопротивлением местных руководителей (13).

С началом проведения сплошной украинизации с 1929 г. украинизация местных советских и партийных учреждений стала напрямую увязываться с наличием в них подготовленных работников-украинцев (14).

В последствии большое внимание уделялось украиноязычным работникам в сфере издательского дела. Особенно, когда дело касалось массовых кампаний. Так, 22 ноября 1930 г. для перевода массовой колхозной литературы на украинский язык в издательстве «Северный Кавказ» Северо-Кавказским крайисполкомом было указано специально выделить «украинского работника» (15).

Подготовка и расстановка на ключевые позиции большевиков-украинизаторов была тем более необходима, что зачастую украинские активисты могли доставить хлопоты властям, либо своими действиями затруднит проведение программы в жизнь.

Зачастую проводить украинизацию ехали украинские националисты, которым советская власть уже не давала работать на территории Украины (16). Одним из них был известный писатель В. Чапленко. В 1929 г. он проходил по громкому политическому делу. Но тогда же ему удалось уехать на Кубань (17).

Так же для участия в украинизации были приглашены украинские интеллигенты из польской Галиции (18).

Эти люди нередко были яркими энтузиастами. Воспитанные, однако, в рамках совершенно иного, более или менее западного варианта украинской культуры. Поэтому та культура, которую они несли кубанцам, зачастую была чужда последним. Подобная ситуация имела место и на рубеже XIX–XX вв., когда наиболее активными деятелями украинского культурного движения на Кубани были выходцы с Украины (19). Появлению украинских учителей на Кубани способствовало и решение руководства Северо-Кавказского края просить присылать преподавателей по линии компартии Украины (20).

Отдельно необходимо отметить местных кубанских украинофилов, таких, как учителя Макаренко и Деревянко. Они настаивали на необходимости украинизации кубанского образования и культурной жизни. Эти активисты недооценивали силу русской составляющей всех сторон жизни кубанской станицы, утверждали неорганичность русской культуры для региона (21). «Украинская народная песня, старинные мелодии, исторические думы и песни дошли до нашего времени, целиком нетронутыми. Этнографические записи дают очень много материала, который подтверждает это явление» – утверждал М.А. Садиленко. Власти отмечали распространение среди местного украинского актива националистических идей. «Несоветские» украинофилы провели украинизацию преподавания Закона Божия в Новодеревянковской церкви. (22).

Неудивительно, что в «хронических недоразумениях по политической линии» проявлялись особенности украинофильской идеологии преподавателей и студентов педагогического техникума в станице Полтавской (23).

Это заставляло партийные органы принимать решения, направленные на недопущение бесконтрольного роста украинских просветительских организаций (24). Также специально контролировалось выдвижение украинских активистов с учётом их «идеологической выдержанности». Так, при подготовке к первому съезду работников просвещения – украинцев в сентябре 1928 г. особое внимание обращалось на наличие или отсутствие членства кандидатов в делегаты в ВКП(б) (25).

Несмотря на активность партийных и государственных органов, украинизация «кадров ответственных работников» на Кубани порой шла очень медленно. Сказывалось незнание значительной частью местных партийных функционеров украинского языка (большая их часть была выходцами из городов и других регионов) (26). Даже коммунисты-украинцы первоначально получали идеологическое образование в русских парткружках и партшколах (27). К тому же в составе работников советского аппарата по Северо-Кавказскому краю украинцы составляли всего 5 %, в составе же ответственных партийных и советских работников – 30 % (28). В 1927 г. подавляющее большинство депутатов Краснодарского городского совета составляли русские. Количество украинцев не превышало 10 % (29). Руководство Северо-Кавказского края в конце 1929 г. специально отмечало, что количество украинцев, избранных на Кубани в советы всех уровней недостаточно. Было приказано приступить к увеличению их числа (30). О необходимости первоочередного выдвижения на все значимые должности в украинизируемых районах людей, знающих украинский язык, говорилось ещё в краевом постановлении о сплошной украинизации ряда районов от 1928 г. Но на практике оно очень часто не выполнялось (31).

Поэтому люди, представлявшие какую-либо ценность, нередко «украинизировались» вне зависимости от своего желания.

Студент Краснодарского педагогического института А.И. Шершнёв отказался учить украинский язык. Более того, он говорил, что «в институте большинство русских, украинизация из нас педагогов не выработает, только средства зря тратят». В ноябре 1931 г. Шершнёв поддержал выступавшего против украинизации члена ВКП(б) Тютерева. Первоначально Шершнёва исключили из партии. Краснодарская городская контрольная комиссия отменила исключение, заменив его на выговор. Ему было предложено немедленно приступить к изучению украинского языка (32).

Проведение украинизации нередко наталкивалось на саботаж «ответственных работников» и «культработников». И это несмотря на то, что руководители организаций несли персональную ответственность за проведение украинизационных мероприятий. Людей заставляли давать расписку с обещанием украинизироваться. Иначе им, по крайней мере, формально, грозило увольнение (33).

Нелояльность к украинизации была одним из поводов для доносов, в том числе – через прессу. Например: «Завшколой станицы Березанской агитирует против украинизации школ. Сам он – русский»; «Избач станицы Ново-Корсунской не даёт репетировать украинскому драматическому кружку, а поддерживает русский»; «Завполитпросветом станицы Ново-Корсунской Кубанского округа Севастьянов, несмотря на распоряжения партии и советской власти, плохо относится к украинизации» (34).

Управленцев – саботажников нередко наказывали. Весной 1932 г. за посылку отношений и деловой переписки на русском языке в украинские учреждения, саботаж проводимых мероприятий среди колхозных масс председатели сельсоветов Кущовского района: Шкуринского – Виткалов, Полтавчихинского – Мишин, Глебовского – Кравцов получили предупреждения и выговоры. Их обязали перевести работу техаппаратов на украинский, немецкий и латышский языки соответственно (35). Председателю Райсфпрофа за необеспечение пропаганды украинизации в среде членов профсоюзов бал объявлен выговор. За полную бездеятельность в деле украинизации и коренизации Райсоюза и Сельпо, за проявление «великодержавного шовинизма» председателю Райсоюза Енгенльгарду был объявлен выговор. Его обязали немедленно приступить к украинизации и коренизации техаппарата кооперативной системы района. Заведующие Райнарсвязи Мелихов и заведующий Райзаготзерно Коняев выступали с требованием выслать всех украинцев из района. За это они, а так же секрет арь фракции РКС Ефимов и фракции Райзберкассы Коржов были категорически предупреждены и обязывались немедленно приступить к украинизации и коренизации техаппаратов возглавляемых ими учреждений (36).

Одной из проблем, возникавших у советской власти в процессе украинизации, был явный недостаток среди кубанских украинцев лиц пролетарского происхождения. В том числе среди активистов и работников культуры. По этой причине в 1931 г. украинскую секцию Северокавказской ассоциации пролетарских писателей временно передали по управление секции колхозных писателей (37).

Среди сколько-нибудь социально активных кубанских украинцев ощущался недостаток так же и в батраках и крестьянах-бедняках. Например, среди поступающих на украинское отделение кубанского рабфака преобладали селяне-середняки. Власти такая ситуация явно не устраивала. Крестьяне находились по подозрением как носители мелкособственнических настроений и «буржуазного национализма». Поэтому была высказана идея организовать при украинском отделении кубанского рабфака подготовительные курсы, для того организовать обучение представителей беднейших слоёв украинцев (38).

После стремительного свёртывания украинизации в конце 1932–1933 гг. многие активные участники украинизации подверглись репрессиям. В станице Новодеревянковской были арестованы учителя украинских школ Е.Н. Фоменко, С.Р. Бреславец, М.М. Полтавец (39). В январе 1933 г. в Краснодаре были арестованы представители украинской профессуры, такие, как Шаля, Геребенюк, многие преподаватели Украинского пединститута имени Скрыпника (40). Был разгромлен педагогический состав Полтавского педтехникума.

В течение 1933 г. на Кубани разворачивается партийная чистка, затронувшая, прежде всего, партийцев-украинизаторов. (Первые репрессивные меры против управленцев в районах, где проводилась украинизация, были проведены ещё в 1931. Так, в станице Полтавской был распущен колхоз «Червонный прапор», его председатель арестован (41). Правление колхоза было обвинено в том, что в его составе было много кулаков, которые вели антисоветскую агитацию (42).)

Официально она объяснялась необходимостью обновить и укрепить партийный аппарат для повышения эффективности хлебозаготовок. Многие партийные кадры, проводившие украинизацию, были сняты со своих постов и арестованы. Некоторым из них даже были предъявлены обвинения в сепаратизме и кубано-украинском национализме (43). Отрывочные сведения об этой партийной чистке сохранились в народной памяти. Вот какое объяснение давалось голоду 1933 г.: «Неправильное руководство было. Шеболдаев. В Ростове. Вроде хотели от России отделиться» (44).

В целом кадровая политика периода украинизации подразделялась на два основных направления. Прежде всего, это выдвижение на ответственные должности представителей пролетариата и крестьянства, к тому же «народности, угнетаемой царизмом». Второе направление – выдвижение лиц, необходимых для проведения собственно украинизации.

Первое направление, несмотря на все сложности, (недостаток партийцев – украинцев, пролетариев украинской национальности) принесла свои плоды и способствовала формированию на Кубани среди бюрократии и интеллигенции слоя сталинских выдвиженцев. «Специалисты по украинизации» либо были репрессированы, либо, по большей части, переключились после свёртывания украинизации на другие виды деятельности.

К тому же украинизация зачастую была весьма неудобной. Как для массы населения, так и для руководителей и интеллигенции. Поэтому она могла служить «лакмусовой бумажкой» лояльности и исполнительности, помогала формировать досье на «ответственных работников».

В то же время, по мнению И.Г. Иванцова, за проведением украинизации не всегда строго следили. Власть всё же не хотела слишком осложнять отношения с населением региона и местными чиновниками.

Примечания.

1. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 309. Л. 2об.; ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 21.

2. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 21, 70.

3. Там же. Л. 80, 85, 86.

4. Там же. Л. 15, 23, 88.

5. Там же. Л. 24, 27.

6. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. 734. Л.5.

7. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л.6.

8. Там же. Л. 6.

9. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 56. Л. 1.

10. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 196.

11. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л.6.

12. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 734. Л. 3.

13. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 91.

14. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 938. Л. 51об.

15. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 223.

16. Волыняк П. Указ. соч. С. 88.

17. Чапленко В. Черноморцы // Кубань: проблемы культуры и информатизации. 1996. № 3. С. 23.

18. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 111.

19. Эрастов С.И. Воспоминания старого екатеринодарца // Родная Кубань. 1998. № 2. С. 124.

20. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 92.

21. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 6.

22. Там же. Л. 9. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

23. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 1.

24. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 303. Л.8.

25. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 738. Л. 13.

26. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 5об.

27. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 408. Л. 2.

28. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 192.

29. Результаты выборов в Краснодарский совет // Красное знамя. 1927. № 30. С.4.

30. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 938. Л. 51 – 51об.

31. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л.4.

32. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 191–192.

33. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 20.

34. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 22.

35. Там же. С. 198.

36. Там же. С. 197.

37. ЦДНИКК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 74. Л. 231.

38. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 56. Л.3.

39. Дейневич А.В. Указ. соч. С. 123.

40. Чумаченко В.К. Украинские страница в истории Краснодарского художественного музея // Художественный музей в контексте истории. Краснодар, 2000. С. 59.

41. Осколков Е.Н. Голод 1932/1933 года. Хлебозаготовки и голод 1932–1933 года в Северо-Кавказском крае. Ростов – н/Д., 1991. С. 19.

42. Хащенко В. В правлениях славянский колхозов мало казаков // Молот. 1931. № 2866. С. 2.

43. Иванцов И.Г. Указ соч. С. 200–201.

44. КФЭЭ – 1997. А/к. – 1244. Краснодарский край, Курганинский р-н, Ст. Темиргоевская, инф. – Кролёв П.Е., 1904 г.р., иссл. – Матвеев О.В. Мартынюк Л.С.

7. Восприятие населением политики украинизации

К началу XX в. соотношение традиций и инноваций в культуре славян Кубани находилось в состоянии неустойчивого равновесия (1). Дело в том, что при заселении родственными восточнославянскими этносами новых территорий межэтническое перегородки имеют тенденцию стираться. Население нередко становилось двуязычным (2). В фольклоре наблюдаются смешанные формы. Например, русско-украинские песни (вступление – русское, припев и окончание – украинские и наоборот) (3). В фольклорном репертуаре станицы Васюринской, как и других черноморских станиц входили русские песни раннего и позднего происхождения. Украинские песни, в том числе и обрядовые, наблюдались и в нечерноморских станицах, таких, как Воровсколесская, Воронежская, Родниковская и др. (4). Складывается благоприятная ситуация для принятия наиболее распространённых форм культуры, господствующей моды (5). Например, в одной из черноморских станиц пели такие популярные в начале XX в. русские песни, как «Ехал с ярмарки ухарь-купец», «Мил уехал – меня бросил» (6). В начале XX в. в Черномории практически полностью вышел из употребления такой знаковый украинский музыкальный инструмент, как бандура (до 1913 г., когда традицию игры на бандуре стали восстанавливать энтузиасты) (7). Он просто хранился в домах некоторых казаков как реликвия (8). Значительная степень интеграции украинской и русской фольклорных традиций характерно и для свадебной обрядности кубанцев (9).

В первой половине XX в. сложился общий для украинцев и русских Кубани образ жизни. Он подразумевал энергичность, аккуратность, хозяйственность (10). К концу XIX в. складывается единое кубанское казачество как субэтнос русского народа (11). Этничность украинцев из числа черноморских казаков эволюционирует по схеме «украинцы – кубанские казаки – кубанские казаки, русские» (12). Дело в том, что для казачества с самого начала была характерна склонность к социокультурному синтезу. Уже их далёкие предки-запорожцы проявляли склонность к нему. Для примера возьмём нераспространённые на Украине и типичные для России кулачные бои «стенка на стенку», которые были весьма популярны в Сечи (13). Среди жителей черноморских станиц бытовало представление о неразрывной связи Запорожской Сечи с русских государством и народом. «Суворов, когда его Запорижску Сечь выселять послали, сказал: «Видит Бог, я не виноват, что меня заставили на своих идти». Не Украину выселили – Запорижску Сечь» – рассказывали в станице Вышестеблиевской (14).

Уже на самом раннем этапе существования Черноморского войска в нём числилось немало великороссов, поляков, сербов и болгар (15). Ярко выраженный целенаправленный интерес к русской культуре черноморская старшина проявляла уже в средине XIX столетия. Этот процесс нашел отражение в произведениях таких известных писателей как В. Мова (Лиманский) (16).

Уклад жизни кубанских казаков объединяла с великорусским и передельно-паевая система общинного землепользования. Последняя не без сопротивления, но утвердилась в последней четверти XIX В. и в Черномории. Тогда как для Украины земельные переделы были нехарактерны (17).

Существовали значимые отличия и в религиозности кубанских казаков и украинцев. Даже если речь идёт о черноморцах. Известный историк церкви протоиерей Г.В. Флоровский отмечал такие черты национальной православной религиозности украинцев, как мечтательность, чувственность, романтизм. Эти черты держались и сохранялись, благодаря окатоличенной украинской церковной книжности (18). Последняя была слабо развита в Черномории. Казачьи священники не были связаны с украинскими духовными учебными заведениями. Первоначально они поставлялись из числа грамотных казаков. В последствии из среды выпускников Ставропольской, Тамбовской и Воронежской духовных семинарий, которые прививали казакам общероссийский уклад церковной жизни. Выпускников Киевской и Полтавской семинарий, среди которых было сильно украинифильство, на Кубани били считанные единицы (19). По мнению специалиста по истории кубанского православия И.А. Кузнецовой сам быт пограничной окраины способствовал упрощению религиозных представлений, их «окрестьяниванию». «В понятиях религиозных черноморцы недалёки. По характеру своему черноморец набожен, усерден к религии, но набожность его довольно груба. Если поставил богу свечку, справил молебны всем святым, то он уже и себя считает святым» – писал современник (20).

Украинская культура в кубанских станицах постепенно консервировалась и переставала развиваться. Большая часть потомков украинцев уже более ста лет были оторваны от основного языкового массива и жили по соседству или вперемежку с русским населением. Когда как русские говоры постоянно соприкасались с русским литературным языком (21). Многие населенные пункты, первоначально основанные украинцами, такие как село Львовское, становясь полиэтничными, быстро теряли украинскую культурную специфику (22). Другие, по преимуществу вначале украинские, становились смешанными в языковом отношении (Такие, как станица Суздальская) (23).

Исследователь 20 – х гг. XX в. О. Бежкович отмечал, что в станице Величковской при преобладании в станичном фольклоре украинских песен, новых среди них крайне мало (24). Сами потомки черноморских казаков оценивали украинский язык как родственный, но отличный от кубанского диалекта (25). «Балачка от украинского намного различается. Её и сейчас много употребляет. Не много, а половина» – говорит житель станицы Бакинской А.Д. Петько (26). Последний иногда воспринимался носителями как некий «казачий язык» (27). Сословная принадлежность в представлении кубанцев зачастую значила больше, чем этническая. «Как называть себя, не знаю. Раньше иногородними мы были. А русский или украинец – этого не знали» – рассказал в 1958 г. житель станицы Кирпильской Л.П. Сухоруков, 1866 года рождения. «У меня мама была украинка, а папа – кубанец, казак» – рассказывала старожилка станицы Гривенской Н.В. Короткая (28). «Кацапами называли иногородних, а местных – казаками» – объясняла уроженка станицы Нижнебаканской М.В. Коломацкая (29). «Казаки, воны кубанцы» – ответил на вопрос украинцы или русские его одностаничники житель Челбасской П.И. Беда (30).

Многие кубанцы считали и себя, и своих украинских предков русскими людьми, при этом отделяя себя от «москалей» – жителей центральных районов (31). «Козакы вони рускы. Но нэ московськы» – уточнил Г.Ф. Шинкаренко из станицы Челбасской (32). В целом до начала украинизации этнонимы «русский» и «украинец» на Кубани сравнительно мало употреблялись. По этой причине во время переписи 1926 г. национальность жителей Кубани определялась переписчиками достаточной мере условно, по происхождению, месту рождения (33). «Украинство» огульно присваивалось иногородним черноморских станиц, приезжим с Украины. Так, поселок, основанный в 1927 г. иногородними станицы Сергиевской, был назван Украинским (34).

На языковую ситуацию влияли и такие факторы, как военная служба казаков. Уже в конце XIX один из корреспондентов «Кубанских областных ведомостей» сетовал, что в бывшей Черномории уже почти не слышно старинных песен о Морозенко и Сагайдачном. Молодые казаки в полковом строю пели разухабистые песни про какую-то «молодку» (35). Влияла длительная традиция официального делопроизводства на русском языке, русскоязычная школа.

Огромное значение для национальной самоидентификации человека, является то, на каком языке он впервые научился читать и писать (36).

Очевидцы постоянно отмечали относительно высокий уровень кубанских станичных школ. Система образования в Кубанской области быстро развивалась. В 1896 г. появилось 14 училищ, подотчётных директору народных училищ (37). В 1905 – 25 (38). К числу школ, подведомственных управлению епархиальных училищ, в 1896 г. прибавилось ещё 27 (39). В 1898 – 78. Всего в этом году появилось 96 новых школ (40). В 1903 г. четверть кубанских казаков была грамотной (41). В 1909 – около трети (42).

Исследователю А.Н. Забазнову удалось обнаружить интересный документ. Это записка инспектора народных училищ второго района Кубанской области Е. Григорьева. В ней он ёмко характеризует школьное образование на Кубани. «Кубанская дирекция народных училищ по размаху организации всего школьного дела и должной постановке учебно-воспитательной части занимает одно из первых почётных мест в Российской империи» – писал инспектор (43). Конечно же, практически все училища преподавали на русском языке.

Поэтому украиноязычное делопроизводство казалось населению крайне неудобным (44). Тот же комплекс причин вызывал недостаток спроса в кубанских станицах на украинскую книгу (45). Например, ученики 6-ой краснодарской школы хорошо понимали, что на украинском языке можно петь, рассказывать сказки, разыгрывать сценки. Однако они не воспринимали украинский как язык письменной культуры (46). Тем более, что он до 1928 г. не имел четко закреплённой правилами грамматики (47). В 1928 г. молодёжь станицы Ново-Дмитриевской связывала получение образования именно со знанием русского языка (48).

По наблюдению В. Барки, в 20-х гг. XX в. мужчины в станицах разговаривали на балачке – диалекте русского языка, включающем в себя множество украинизмов. Тогда как женщины пользовались диалектом украинского языка, близким к полтавскому (49). Этот диалект фиксируется ещё в дореволюционный период. «Малорусское наречие подверглось значительному изменению, и нельзя почти определить, малоросс говорит или великоросс. Получается какое – то особое наречие, которое можно назвать «кубанским»» – писал очевидец (50). Поэтому зачастую население не видело разницы между украинским и русским языками (51). Многие украинцы считали своим родным языком русский. Таких уже в 1926 г. было около 32 %. В Армавирском округе родным считали украинский язык только 8 % украинцев (52). Даже в Черномории языковые различия мало влияли на взаимоотношения различных сословных групп населения (53).

Наблюдатели неоднократно фиксировали у украинцев этого округа отсутствие стремления к сохранению родного языка (54). В Ейском районе органы управления не раз фиксировали всевозможные «извращения» украинского литературного языка. Они имели место в районной газете, на украинских вывесках, в штампах и бланках (55). Носители кубанского диалекта – «балачки» подчас не достаточно владели русским литературным языком (56). А тем боле – украинским.

Что касается самого диалекта, то он включает в себя обе языковые компоненты, русскую и украинскую. По мнению ряда известных учёных – филологов, таких как С.А. Мызников (Санкт Петербург), О.Г. Борисова (Краснодар), Р.Я. Иванова (Армавир), принадлежность того или иного диалекта к языку определяется национальным самосознанием его носителей. А на Кубани уже в первой половине XX в. оно уже было по преимуществу русским.

По мнению ведущего специалиста в области устной истории кубанцев О.В. Матвеева, информанты в кубанских станицах, как правило, осознают существенные различия между украинским языком и кубанским диалектом (57).

О. Г. Борисовой было установлено, что автор одного из немногих источников по языку коренных кубанцев начала XX в. – «Приговора № 7 станичного сбора ст. Кисляковской» И. Леденецкий был носителем именно кубанского, во многом русифицированного говора, который распространён в станицах региона уже в наше время (58).

Нередко черноморские казаки, зачастую сохранявшие интерес к украинскому фольклору и традициям, уже считали себя русскими по национальности. Так, в доме старожилки станицы Гривенской потомственной казачки М.И. Похитон весела картина «Казак Мамай» и цитаты из украинских народных песен. При этом она говорила, что считает себя русской, а не украинской (59). Казаки-черноморцы переставали отделять Украину от России. «Там русские жили, славяне. Это окраина была рубежей» – говорил об Украине черноморский казак Г.Д. Слюсаренко (60).

Этому способствовало множество причин. Живя за пределами исторической территории Украины рядом с русскими, многие украинцы сами начинали осознавать себя русскими. «Я родом из Полтавской губернии. Отец привёз меня на Кубань восьми лет. По паспорту я сейчас пишусь русским. Я не считаю себя украинцем, так как много лет живу на Кубани» – рассказал Г.М. Губенко, житель г. Кореновска, 1883 года рождения. «Мой отец и мать родом с Украины, а я считаю себя русским, так как родился я на Кубани; ещё называю себя кубанцем; сыны мои русские» – рассказывал И.К. Литвинов, 1874 года рождения из станицы Кирпильской (61). Во многих станицах приезжие украинцы попадали в коренную русскоязычную среду. Иногородних в станице Темиргоевской называли хохлами. «Русские жили, казаки. Казачья станица была» – сообщил старожил станицы П.Е. Кролёв (62). В определённой степени имело место и особое самосознание украинцев Кубани. «Мы не украинцы, мы кубанские хохлы» – воспринимали себя некоторые из них (63). Так же «хохлами» называли себя жители черноморских станиц, которые определяли свою этничность как промежуточную между русской и украинской. «Мы усе хохлы. Не то русские, не то украинцы» (64). В 1931 г. в Краснодаре проводилось обследование предприятий города «на предмет выявления украинцев». По данным обследования, рабочие некоторых заводов говорили, что они «кубанские хохлы» (65). При этом украинцы не чувствовали себя «национальным меньшинством» и не считались таковыми представителями других этносов (66).

Именно с этой спецификой самоидентификации кубанцев столкнулись самостийники и украинофилы, когда в период Гражданской войны 1917–1920 гг. пытались насаждать в регионе украинскую культуру и образование.

В линейных и закубанских станицах (таких, как Холмская, Ильская, Абинская) украинское национально-культурное движение развивалось не слишком активно (67). Оно сталкивалось с существенными трудностями и в ряде черноморских станиц. В станице Кисляковской местное отделение общества «Просвита» развернуло активную работу при поддержке атамана Сердюкова. Однако оно не нашло поддержки своих начинаний в среде местного казачества. Особенное сопротивление встретила инициатива по введению украиноязычного школьного образования (68).

В целом украинское национальное движение представляло из себя различные группы интеллигентов (учителей, кооперативных организаторов), которые старались вести пропаганду в народных массах и добиваться влияния во властных структурах. Последнее удавалось им в гораздо большей степени.

9 августа 1919 г. был издан циркуляр министерства, который предлагал ввести преподавание украинского языка в первых отделениях начальных училищ везде, где будет получено согласие родителей учащихся (69). Но эта инициатива встретила множество затруднений даже в черноморских станицах. Во многих населённых пунктах в условиях гражданской войны не хватало средств на реформы образования. Не на что было покупать новые учебники. Не хватало учителей, знающих украинский язык. Такая ситуация складывалась в станицах Новопашковской, Новоминской, Старотиторовской, Черноерковской, Новотиторовской. Во всех этих станицах, кроме Новотиторовской, преподавание украинского языка всё же планировалось ввести в 1920/21 учебном году (70). Жители станиц Бородинской и Хмельницкой по причине недостатка средств и кадров вовсе отказались от введения обучения украинскому языку (71). При этом в учебных заведениях более высокого уровня, чем начальные училища, преподавание украинского языка не было развито. Например, украинского языка не было в программе гимназии общества «Просвещение», находившейся в станице Старотиторовской (72).

Надо отметить, что население ряда черноморских станиц выступало принципиально против преподавания украинского языка. Так поступило население станиц Старощербиновской, Новороговской, Старолеушковской (73). Сход станицы Голубинской отверг предложение депутата Рады Костенко об введении преподавания украинского языка в местном начальном училище. Представители станицы заявили, что «украинского языка не знают и говорят на общерусском языке» (74). В станице Кисляковской из числа родителей 918 учащихся только 53 пожелало обучать своих детей украинскому языку. Тем не менее министерство просвещения внесло предложение о его преподавании на 1-ом и 2-ом отделениях находившегося в станице Шевченковского училища. При этом только 28 из 78 родителей учащихся поддерживали это предложение. Поэтому союз учителей станицы Кисляковской отверг идею о преподавании украинского языка в училище. Он, включая украинскую активистку М.А. Сердюк, предложил создать для желающих изучать украинский язык отдельную школу (75).

Необходимо отметить, что кубанские казаки организованно присягнули временному правительству, защитили его от леворадикальных выступлений лета 1917 г. и попытки генерала Корнилова и его сторонников взять власть в свои руки. 16 марта 1917 г. в станице Ирклиевской был проведён торжественный молебен «по поводу перехода к новому строю» и панихида по павшим борцам за свободу. Об этом Ирклиевский атаман послал телефонограмму премьер-министру князю Львову (76).

В то же время заявлялось о стремлении к войсковой автономии, ограничении бремени службы. В обращении сходов станиц Приморско-Ахтарской и Новокорсунской, принятом весной 1917 г. к делегатам общеказачьего съезда, заявлялось о необходимости предоставить кубанцам самоуправление на войсковом уровне, передать под контроль войска все государственные земли, находящиеся на его территории, и полезные ископаемые. Одновременно казаки заявили о желании служить за государственный счёт (77).

При этом во время революционных событий в казачьей среде не прослеживались антирусские настроения. Напротив, казаки старались не конфликтовать с народным большинством (78). Нежелание отрываться от России было одной из причин признания на Кубани власти большевиков в 1918 г. (79).

У казаков не было выражено осознание своей этнической обособленности от основного массива восточнославянского населения России и Кубани. Принадлежность к казачеству и казачьи привилегии не считались неотъемлемым наследственным правом. В августе 1917 г. казак станицы Пашковской А.М. Лысенко подал заявление председателю Кубанского войскового правительства с предложением включить в число казаков всех граждан, постоянно проживающих на Кубани. Не желающих быть казаками он рекомендовал исключить из войска. В 1919 г. в станице Вознесенской по решению сбора семьям мобилизованных иногородних выдавалась семейная ссуда и три десятины полевого надела. Все остальные виды пособий выдавались им наравне с казаками. Т. о., казачий статус зависел от выполнения сословно-служебных обязанностей (80).

Самостийничество в массе станичников было не осмысленным стремлением к национальной независимости, а желанием отгородиться от неуспешной власти, контакт с которой может быть вреден. И только до тех пор, пока он не стал полезным. Конфликты с большевиками и добровольцами воспринимались казаками так же, как в своё время конфликты с имперской властью, такие как противостояние 1861 г. по вопросу о переселении на Кубань (81). Саму идею кубанской независимости казачья масса воспринимала с недоумением. «Как же это так выходит, Москва будет заграницей?» (82).

Антидобровольческие настроения стали характерны для черноморцев только после репрессий против авторитетных казаков, таких, как убийство Н.С. Рябовола 27 июня 1919 г. и повешение А.И. Кулабухова в ноябре1919 г. (83). (Примечательно, что в обращении к гражданам, выпущенном Законодательной Радой, власть не решилась призвать кубанцев к защите независимости. Она ограничилась апелляцией к отстаиванию неопределённых «гражданских прав») (84). Ведь уже в первой половине 1918 г. казаки не хотели сражаться с большевиками плечом к плечу со своей элитой, которой не доверяли. Отношение к ней со стороны рядовых казаков всегда оставалось прагматичным. Это зачастую не учитывали лидеры «самостийников» в Войсковой Раде. Этот властный институт отнюдь не пользовался всеобщей поддержкой казаков (85). Примечательно, что многие самостийнические деятели Рады на практике были абсолютно оторваны от казачьей массы. Попасть в законодательный орган Кубани им позволили связи в областных верхах, наработанные ещё в дореволюционный период (86).

В 1919 г. сход станицы Кавказской раскритиковал Раду за неспособность эффективно содействовать снабжению населения необходимыми товарами (87). «В огороде – бузина,/ Редька молодая./ Надоела нам свобода./ Дайте Николая!» – пелось в популярной кубанской частушке времён Гражданской войны. Таким образом, казаки в случае с деникинцами выступили опять таки не за свою государственную самостоятельность, а против власти, покусившейся на их права (88).

«Самостийники», вместо трезвого анализа своих ошибок, занялись поисками мифического заговора монархистов, которые якобы подстрекают казаков (89). Именно «монархистов» они обвинили в убийстве Н.С. Рябовола (90).

Вот один примечательный факт. В начале 1919 г. Ф.А. Щербина, тогда председатель финансово-бюджетной комиссии Законодательной Рады, не мог организовать свёрстку кубанского бюджета на 1919 г. Не были составлены и официально утверждены штаты правительственных учреждений, которые к тому же были непомерно раздуты. На запросы финансово-бюджетной комиссии никто не реагировал. Бюджет так и не был принят. Примечательно, что председатель правительства П.И. Курганский ни чем не помог Ф.А. Щербине. Денежным обращением премьер попросту не интересовался (91).

В целом, казачья интеллигенция, заседавшая в Раде, была преисполнена благих намерений и старалась способствовать развитию региона. Особенно пристальное внимание она уделяла системе образования, которая продолжала быстро совершенствоваться даже в условиях гражданской войны (92). Однако деятели Рады не смогли или не захотели способствовать установлению жесткого порядка, централизованного контроля над распределением ресурсов на территории войска. Это оказалось гибельным для их начинаний.

Можно сказать, что украинское национальное движение периода революции и Гражданской войны преимущественно действовало в сфере образования, культуры и политики. Украиноязычное образование имело место в основном на территории бывшей Черномории. В некоторых населённых пунктах оно вызывало энтузиазм, в других – резкое неприятие. Однако в целом в Черномории к украиноязычному образованию масса населения относилась в тот период равнодушно. Его развитие в значительной степени происходило за счёт поддержки краевых кубанских властей. Кубанское политическое украинофильство и самостийничество в основном опиралась на одну из групп казачьей интеллигенции. Влиянию на часть черноморских казаков она была обязана чувству казачьей солидарности и стремлению развивать местное хозяйство и образование. К лозунгам национальной независимости и солидарности с Украиной население было в целом безразлично. Многих кубанцев раздражали политическая конфликтность «самостийников».

Партизанское движение, разгоревшееся после занятия большевиками Кубани в 1921 г. в основном велось под общероссийскими, а не «самостийническими» лозунгами. Такими, как «Да здравствует советская власть! Долой коммунистов!» или «Власть царю, земля народу» (93).

Всё эти особенности мировоззрения кубанцев наглядно особенно ярко проявились в конце 1920 – начале 30 – х гг. Этот период истории, отмеченный насильственно-бюрократической украинизацией, уже весьма ярко выявил предпочтения и антипатии жителей Кубани.

Уже в середине 1920 – х гг. в станице Неберджаевской руководством школы и местного совета оказывалось сопротивление украинизации (94).

В станице Новомышастовской в 1926 г. украинский кружок при избе-читальне слили с русским кружком и закрыли украинскую стенгазету (95).

Например, в 1927 г. Брюховецком районе даже было принято решение о ликвидации украинской секции при райкоме ВКП(б) (96). В районе только Шкуринский сельский совет перешел на украиноязычное делопроизводство. В станице Раевской местная власть не платила школе надлежащих денег из-за того, что она была украинизирована. В станице Старощербиновской заведующий школой агитировал против образования в школе 5 украинского класса. В станицах Новоминской и Мингрельской руководство отвечало отказывалось украинизировать старшие классы школы.

К концу 1929 г. местные власти на Кубани проявляли вопиющее равнодушие к реализации плана сплошной украинизации. Такая ситуация во многом сохранялась и в дальнейшем (97). Представители партийного и советского аппарата назывались в числе сил, активно тормозящих проведение украинизации (98). Ко всему прочему местные власти препятствовали включению украинизацию в число программ, на выполнение которых распространялся принцип ударничества (99).

Медленно шла украинизация в Ейском и Краснодарском районе. К концу 1931 г. делопроизводство на украинском языке было введено только в пяти населённых пунктах последнего района. В станицах Нововеличковской, Пашковской, Марьянской, Васюринской, Динской, Новотитаровской работа по украинизации неприкрыто и откровенно саботировалась. Эти районы не удалось сделать центрами украинской культуры, как планировалось ранее (100). Делопроизводство, ведение бухгалтерии, и изучение литературной украинской речи массово игнорировалось (101). Такая же ситуация сохранялось и в следующем году (102).

Делегаты краевого совещания уполномоченных по нацменделам, прошедшего в июне 1930 г. в Ростове-на-Дону, пришли к выводу, что план украинизации на 1929–1930 гг. практически сорван. В последствии ситуация менялась незначительно (103).

11 ноября 1931 г. Абинский райком ВКП(б) признал наличие трудностей в проведении украинизации. А председатель Абинского райисполкома Фоменко прямо заявил, что дела с украинизацией обстоят «погано» и ничего не сделано (104). Был назначен срок её завершения – 1 октября 1932 г. В начале 1932 г. силами Абинской районной КК – РКИ был расследован ряд персональных дел коммунистов. Все они обвинялись в проведении политики «русского великодержавного шовинизма» в возглавляемых ими организациях и учреждениях (105). Однако план украинизации так и не был выполнен на практике (106).

В станице Тихорецкой руководство не интересовалось украинизацией, проводя её как вынужденную повинность. «По-украински в учреждениях никто не разговаривал» – вспоминал П. Волыняк. Равнодушно к украинизации относилось и население в целом (107).

«Нам сейчас некогда. Мы откладываем и более важные работы, а не то, что бы проводить украинизацию» – говорил секретарь комсомольской ячейки станицы Новомышастовской (108). На хуторе Упорном Павловского района председатель сельского совета заявил: «Лучше убейте меня, а на украинский язык не повернёте» (109). В станице Старомышастовской председатель правления колхоза всю переписку на украинском языке клал под сукно, и не отвечал ни на один запрос, присланный ему на украинском языке (110).

Управленческий аппарат Абинского Райплодовощтабксоюза не торопился приступать к украинизации. Его глава Бурдович открыто заявлял: «Ничего мы не делали с украинизацией, и не делаем, пока не закончим заготовки, и вообще она нам не нужна». «Абинский Райпотребсоюз так же не спешил с украинизацией. Кроме украинской вывески больше ничего не было сделано. Глава потребительского союза Николай Косолапов говорил: «Это ещё спорный вопрос, есть ли украинцы основная масса района». Уполномоченная Абинского райкома по Варнавинскому станичному совету Райхлина на заседании станичного совета заявляла, что торопиться с украинизацией не требуется, так как это вовсе не важная компания. «Это всё пустяки, какая-то украинизация, и разговоры о ней голословные. И то, что пишут о ней, это потому, что есть бумага. Бумага всё стерпит» – сказал один из функционеров (111).

Общее отношение кубанцев к украинизации выразил опытный педагог, скрывшийся за инициалами Н.К.: «Я десять лет живу на Кубани, бывал сотни раз на собраниях граждан и никогда не слышал, чтоб масса населения, за исключением единиц хлеборобов и украинофильствующих интеллигентов, стояла за украинизацию». Профессор Кубанского сельхозинститута Ленский говорил: «Украинизация – искусственный вопрос, во-первых, «кубанцы не говорят по-украински, так как уже давно русифицированны, во-вторых, украинизация приведет к регрессу культуры, в-третьих жизнь не требует украинизации». (112).

Примечательно, что в автономиях Северного Кавказа украинцы не получили статуса национального меньшинства, а были приравнена к великорусскому населению, хотя украинизационные мероприятия имели место и там. В основном она выразилась во внедрении среди восточнославянского населения автономий украиноязычного школьного образования. Украинизация органов власти и прессы практически не проводилась. Здесь во главу угла ставилось выдвижение на ведущие позиции представителей коренных этносов автономных областей (113). Причём последние зачастую негативно относились к украинизации, так как при проведении этой компании слишком много внимания и ресурсов сосредотачивалось на украинцах (114).

Постепенно и для руководства страны становились всё более очевидными издержки украинизации.

10 декабря 1932 г. ЦК ВКП(б) обсуждал вопрос о хлебозаготовках в УССР, на Северном Кавказе и в Западной области. Присутствовали и руководители перечисленных регионов. Сталин предал суровой критике главного вдохновителя украинизации в российских регионах Николая Скрыпника. Принятое по итогам заседания постановление ЦК ВКП(б) «О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и Западной области» (от 14 декабря 1932 г.) явило собой важный поворот в национальной политике. Ответственность за срыв хлебозаготовок была возложена на национально ориентированные украинские партийные кадры. В постановлении говорилось о том, что назрела необходимость очистить местные парторганизации и правления колхозов от украинских и кубанских самостийников (115). Не остался незамеченным и интерес, который проявляли к украинизации эмигрантские антисоветские круги. Они пытались представить эту правительственную компанию как вынужденную уступку под давлением украинцев (116).

Как уже отмечалось, имели место и попытки националистов использовать украинизацию в своих целях. Существует мнение, что в тех районах Кубани, где работали сотрудники Наркомата народного просвещения УССР и активисты национального возрождения, в начале 1930 г. имело место очаги антисоветского сопротивления (117). Так «самая украинская» кубанская станица Полтавская характеризовалась ОГПУ как наиболее контрреволюционно активная. На территории станицы действовали крупные банды и контрреволюционные организации (украинская националистическая, «Запорожцы», «Шесть верден») (118). В ожидании всплеска недовольства, который мог последовать за коллективизацией и началом голода, власти решили обезвредить украинофилов как «идейно вооруженною» силу, которая могла возглавить крестьянство наиболее проблемных территорий (119). К тому же в случае дальнейшего укрепления своего влияния украинофилы, особенно из числа коммунистов, могли стать самостоятельными от центральной власти и потому опасными. Накаченное агитационным анаболиком украинское национальное самосознание могло быть ориентировано в сторону, опасную для существования централизованного государства. Тем более, что украинцы выделялись среди советских нацменьшинств того периода высоким уровнем образованности и самосознания, широкой территорией расселения и мощной партийной организацией. Украинские коммунисты уже проявили свою самостоятельность во время хлебозаготовительных компаний рубежа 20–30 гг. Тогда украинские коммунисты самостоятельно пересматривали планы заготовок в сторону их уменьшения, не спрашивая мнения центра (120). В ходе украинизации укрепилась национальная интеллигенция, уже ставшая частично неподконтрольной власти. Это наглядно показывают украинские учебники конца 20 —х., начала 30 – х. гг. Некоторые из них имели слабую коммунистическую идейную составляющую, зато отличались сильным «национальным акцентом» (121).

К 1932 г. политика украинизации уже привела к росту среди украинцев шовинизма, который зачастую проявлялся в виде оголтелой русофобии и антисемитизма (122). Таким образом, она не привела к изживанию национальных конфликтов, а, наоборот, обострила их (123). Проведение «коренизации», т. е., выдвижение на руководящие должности не по заслугам, а по национальному признаку являлось сильнейшим раздражителем, вызывавшим бурную реакцию у очень многих людей (124). Это было особенно опасным в связи со стремлением антикоммунистических сил Запада использовать национальные конфликты в СССР с целью его уничтожения (125).

Политика «коренизации» теперь подлежала свёртыванию (126).

26 декабря 1932 г. постановлением Северо-Кавказского краевого исполнительного комитета украинизация была остановлена. Выпуск периодических изданий на украинском языке и всякая издательская деятельность были прекращёны. Оставшиеся газеты должны были в трёхдневный срок перейти на русский язык. Радиовещание подлежало немедленной русификации. Всё официальное делопроизводство переводилось на русский язык в четырёхдневный срок (к 1 января 1933 г.). Все школы планировалось русифицировать к осени 1933 г. «В тридцать третьем в школу пошел. Украинский язык был кругом на Кубани. Занимались в школе на украинском языку. С пол – года. А с пол – года на русский перевели» – вспоминает житель станицы Бакинской А.Д. Петько (127).

В постановлении отмечалось, что «украинизация ряда районов и станиц, проводившаяся на Северном Кавказе, не вытекает из культурных интересов населения и служит легальной формой классовому врагу для организации сопротивления мероприятиям советской власти и создания под этим прикрытием своих контрреволюционных организаций» (128). Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 января 1933 г. говорилось, что «в период успешной ликвидации капиталистических элементов в городе и кулачества в деревне разные украинизаторы на территории украинских районов РСФСР … оживили все националистические элементы, переходя на путь вредительства, … контрреволюционного саботажа… Всё это заставляет партию и правительство перевести все украинизированные учреждения и школы на территории РСФСР на русский язык» (129).

Украинизацию на местах зачастую сворачивали самовольно, как только прекратился активный нажим в пользу её проведения (130). Жителям ряда населённых пунктов со смешанной культурой и населением было попросту безразлично, на каком языке говорить (131). «Язык отменили украинский, стали русски» – вспоминает старожил станицы Челбасской Г.Ф. Шинкаренко (132).

В то же время имели место и насильственные запретительные меры. Например, была закрыта украиноязычная газете «Червонный стяг» (133). По специальному указанию были сожжены все украинские библиотеки (134). Началась чистка руководящих работников.

В целом можно заключить, что постепенная русификация украинцев Кубани происходила не в следствии насильственной ассимиляции, по причине естественной эволюции этнической культуры и самосознания представителей близких друг другу этносов. Последняя в целом не встречала сопротивления значительных групп населения. Более того, даже не смотря на «про-украинское» давление советской государственной машины, люди продолжали отстаивать свой выбор в пользу русской культуры и самосознания. Украинизация на Кубани, начатая отнюдь не по инициативе местных жителей, не смогла по-настоящему помешать этому процессу. После свёртывания украинизации он получил все возможности для резкого ускорения, в том числе и административные.

Примечания:

1. Чурсина В.И. Эволюционные изменения в фольклоре славян Кубани // Культурная жизнь Юга Россия. 2003. № 3(5). С. 35.

2. Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. С. 40.

3. Слепов А.А., Еременко С.И. Музыка и музыканты Екатеринодара. Краснодар, 2005. С. 12.

4. Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008. С. 132.

5. Матвеев В.А. …Единая Русь «разметнулась на полсвета»: особенности этнополитических процессов в зонах смешанной восточнославянской колонизации на Юге России // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 33.

6. Малохович И. Ст. Б-ская // Кубанские областные ведомости. 1912. 7 ноября. С. 3.

7. Емец В. Казаки-бандурники нового времени // Кубань: проблемы культуры и информатизации. 2001. № 3. С.40.

8. Чёрный А. История бандуры на Кубани // Родная Кубань. 1999. № 4. С.117.

9. Жиганова С.А. Кубанская свадьба как музыкально-этнографическая традиция позднего происхождения. Автореферат канд. дисс… М., 2008. С. 24.

10. Барка В. Кубанский холокост // Родная Кубань. 2002. № 3. С. 62.

11. Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008. С. 141.

12. Там же. С. 140.

13. Панченко Г.К. Нетрадиционные боевые искусства. От Америки до Руси. Хартков – Ростов – н/Д. 1997. С. 324.

14. КФЭЭ – 2004., А/к. – 3052. Краснодарский край, Красноармейский р-н., ст. Староджерелиевская, инф. – Задорожний П.В. (1938 г.р.), иссл. – Рыбко С.Н., Кузнецова И.А.

15. Фролов Б.Е. Переселение Черноморского казачьего войска на Кубань. Краснодар, 2005. С. 80.

16. Чумаченко В.К. «Сердце тихо плачет…» // Родная Кубань. 2006. № 1. С. 137.

17. Армстронг Дж. Украинский национализм. Факты и исследования. М., 2008. С.7.

18. Флоровский Г.В. Пути русского богословия // www/vehi.net/florovsky/

19. Царинный А. Украинское движение // Украинский сепаратизм в России. М., 1998. С. 202–203.

20. Бондарь Н.И. К вопросу о традиционной системе ценностей Кубанского казачества // Из культурного наследия славянского населения Кубани. Краснодар, 1999. С. 8.

21. Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. С. 44.

22. Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар, 2002. С. 46.

23. КФЭЭ – 2008. А/к – 3948. Краснодарский край, Горячеключевской р-н, ст. Суздальская, инф. – Петенко И.Г., Зукемян А.Н. 1932 г.р., иссл. – Матвеев О.В.

24. Бежкович О. Передел старой жизни // Родная Кубань. 2004. № 2. С. 72.

25. КФЭЭ – 2001. Видеокассета № 96/1. Краснодарский край, Каневской р-н, ст. Каневская, иссл. – Святка Н.П., иссл. – Матвеев О.В.

26. КФЭЭ – 2008. А/к. – 3904. Краснодарский край, Горячесключевской район, ст. Бакинская, инф – Петько А.Д., иссл. – Матвеев О.В.

27. Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. С. 53.

28. КФЭЭ – 1995. А/к– 681. Краснодарский край, Калининский р-н, ст. Гривенская, инф. – Короткая Н.В., 1908 г.р. казачка, иссл. – Мануйлов А.Н.

29. КФЭЭ – 1995. А/к. – 923. Краснодарский край, Крымский р-н, ст. Нижнебаканская, инф. Коломацкая М.В., 1919 г.р., иссл. – Мануйлов. А.Н.

30. КФЭЭ – 2001, А/к. – 2327. Краснодарский край, ст. Челбасская, инф. – Беда П.И., иссл. – Матвеев О.В.

31. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187.

32. КФЭЭ – 2001, А/к. – 2328. Краснодарский край, ст. Челбасская, инф. – Кабан Н.Е., 1925 г.р., Кабан Т.Н., 1921 г.р., Шинкаренко Г.Ф., 1913 г.р., иссл. – Матвеев О.В.

33. Цит. по: Иванцов И.Г. Указ. соч. С.31 – 33, 36.

34. Ю. Сохоцкий. Строим новую жизнь // Красное знамя. 1928. № 33. С.4.

35. Бондарь Н.И. Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани // Кубань – Украина: историко-культурные связи. Краснодар, 2008. С. 132.

36. Миллер С. Национализм и империя. М., 2005. С. 34, 36.

37. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1896 год. Екатеринодар, 1897. С. 41.

38. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1905 год. Екатеринодар, 1906. С. 55.

39. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1896 год. Екатеринодар, 1897. С. 41.

40. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1898 год. Екатеринодар, 1899. С. 48.

41. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1903 год. Екатеринодар, 1904. С. 72.

42. Отчет начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска о состоянии области и войска за 1909 год. Екатеринодар, 1910. C. 75.

43. ГАКК. Ф. 470. Оп. 2. Д. 1450а. Л. 2.

44. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 4.

45. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л.1.

46. ГАКК. Ф. Р – 883. Оп. 1. Д. 28. Л. 1об.

47. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 139, 191.

48. Хмурый. Учись, чему заставляют // Красное знамя. 1928. № 33. С. 3.

49. Барка В. Указ. соч… С. 64.

50. Что осталось от Запорожья в Кубанской области? // Кубанские областные ведомости. 1911. № 158. С. 3.

51. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 20.

52. Ракачёв В.Н. Указ. соч. С. 51.

53. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

54. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 77.

55. Там же. С. 194.

56. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 20.

57. Материалы дискуссии 2 международной научной конференции «Континуальность и дискретность в языке и речи. Памяти профессора А.Г. Лыкова». Кубанский государственный университет. Филологический факультет. Краснодар, 2009.

58. Борисова О.Г. Лингвистический анализ документа «Приговор № 7 от 10 августа 1918 г. // Материалы дискуссии 2 международной научной конференции «Континуальность и дискретность в языке и речи. Памяти профессора А.Г. Лыкова». Кубанский государственный университет. Филологический факультет. Краснодар, 2009. С. 1–2.

59. КФЭЭ – 1995. А\к. – 688. Краснодарский край, Калиниский р-н, ст. Гривенская, инф. Ильченко М.Д.; Похитон М.И. 1927 г.р. иссл. – Зуб Е.В.

60. КФЭЭ – 1995. А/к. – 929. Краснодарский край, Приморско – Ахтарский р-н, хут. Новонекрасовский, инф – Слюсаренко Г.Д., иссл – Мануйлов А.Н., Сень Д.В.

61. Цит. по: Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М. 1967. С. 33.

62. КФЭЭ – 1997. А/к. – 1244. Краснодарский край, Курганинский р-н, Ст. Темиргоевская, инф. – Кролёв П.Е., 1904 г.р., иссл. – Матвеев О.В. Мартынюк Л.С.

63. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 124.

64. КФЭЭ – 2004. А/к. – 3124. Краснодарский край, Темрюкский р-н, ст. Вышестеблиевская, инф. – Черненко М.Я., иссл. – Матвеев О.В.

65. Екатеринодар – Краснодар. Два века города в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. С. 525.

66. ЦДНИКК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 198. Л. 281.

67. Селянин. Станица Ахтырская (Таманского отдела) // Вольная Кубань. 1917. № 3. С. 3.

68. В станице Кисляковской. Создание общества «Просвита» // Листок войны. 1917. № 975. С. 3.

69. Там же. Л. 22.

70. Там же. Л. 6, 7, 13, 14, 31.

71. Там же. Л. 24, 29.

72. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 136. Л. 53.

73. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 249. Л. 5, 10, 16.

74. Там же. Л. 19.

75. Там же. Л. 22–23.

76. ГАКК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 263. Л. 2, 20.

77. Там же. Л. 31об – 32об.

78. Там же. С. 30, 33.

79. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 301. Л. 1.

80. Щербинин С.А. Влияние Гражданской войны на сословное самосознание донских и кубанских казаков // Традиционная культура славянских народов в современном социокультурном пространстве. Славянск-на-Кубани, 2008. Ч. 2. С. 62–63.

81. Чёрный А. История бандуры на Кубани // Родная Кубань. 1999. № 4. С. 121.

82. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 76. Л. 2.

83. Цит. по: Там же. С. 143.;Козлов А.И. Антон Иванович Деникин. М., 2004. С. 368–369.; Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 530.

84. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 76. Л. 1.

85. Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 502–520.

86. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 301. Л. 1.

87. ГАКК. Ф. Р-1542. О. 1. Д. 64. Л.6.

88. КФЭЭ – 2001, А/к. – 2327. Краснодарский край, ст. Челбасская, инф. – Беда П.И., иссл. – Матвеев О.В.

89. ГАКК. Ф. Р-1542. О. 1. Д. 96. Л. 6.

90. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 76. Л. 1.

91. Якаев С.Н. Фёдор Андреевич Щербина. Краснодар, 2004. С. 185–187.

92. ГАКК. Ф. Р-1542. О. 1. Д. 96. Л. 4 – 5об.

93. Без грифа «секретно». Из истории органов безопасности на Кубани. Краснодар, 2008. Кн. 3. С. 25.

94. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 15.

95. Там же. С. 21.

96. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 4.

97. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 938. Л. 51.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

98. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 19.

99. Там же. Л. 20.

100. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 193.

101. Там же. С. 192–193.

102. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41–43.

103. Там же. С. 40–41.

104. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 189.

105. Там же. С. 189.

106. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 190.

107. Волыняк П. Кубань – земля казачья // Родная Кубань. 2002. № 3. С. 77–78.

108. Цит. по: Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 123.

109. Там же. С. 123.

110. Там же. С. 123.

111. Там же. С. 124.

112. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 11.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

113. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 44.

114. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 85. Л. 245.

115. Кропачев С. Хроника коммунистического террора. Краснодар, 1995. С. 36.

116. Иванцов И.Г. Указ соч. С. 199.

117. Миронин С.С. «Голодомор» на Руси. М., 2008. С. 51.

118. Ракачёв В.Н., Ракачёва Я.В. Народонаселение Кубани в XX веке. Историко-демографическое исследование. Краснодар, 2007. С. 35.

119. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 215.

120. Там же. С. 124, 211 – 212.

121. Там же. С. 179, 240.

122. Там же. С. 18.

123. Там же. С. 152.

124. Там же. С. 192.

125. Там же. С. 211.

126. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //(март 2008 г.).

127. КФЭЭ – 2008. А/к. – 3904. Краснодарский край, Горячесключевской район, ст. Бакинская, инф – Петько А.Д., иссл. – Матвеев О.В.

128. Цит. по: Дейневич А.В. Станица Новодеревянковская // Кубанский сборник. Краснодар, 2007. Вып. 2 (23). С. 123.; ГАКК. Ф. Р – 15 94. Оп. 1. Д. 50. Л. 614.

129. Голод 1932–1933 годов: «геноцид украинского народа» или общая трагедия народов СССР? // Круглый стол в Центре украинистики и белорусистики исторического факультета МГУ. 10 декабря 2007 года.

130. Волыняк П. Указ. соч. С. 92.

131. КФЭЭ – 2002 А/к 2719. Ставропольский край, Андроповский район, Станица Воровсколесская, информатор – Хорольская В.Ю, исследователь – Волкострел Т.М.

132. КФЭЭ – 2001, А/к. – 2328. Краснодарский край, ст. Челбасская, инф. – Кабан Н.Е., 1925 г.р., Кабан Т.Н., 1921 г.р., Шинкаренко Г.Ф., 1913 г.р., иссл. – Матвеев О.В.

133. Коржевская В. Вместе с веком // Родная Кубань. 2005. № 2. С. 129.

134. Иванцов И.Г. Указ соч. С. 199.

Вместо заключения

Украинское национальное движение на Кубани было следствием, прежде всего, процессов эволюции идеологии ряда либерально-социалистических и национальных течений в среде украиноязычной интеллигенции Российской Империи в конце XIX – начале XX вв.

В период Гражданской войны на Кубани в 1917–1920 гг. кубанский парламент – Рада, находился под сильным влиянием украинских активистов. Они проводили свою политику и на местах, пользуясь разветвлённую сеть общества «Просвита». В ряде станиц украинские активисты добились значительного влияния. В других их стремление к созданию украинских школ встретило резкий отпор местных жителей. Деятельность проукраинского крыла Рады была направлена на установление тесных контактов с Украиной и постоянных конфликтов с руководством белого движения. В следствии шаткости власти на Украине попытки союза с её властями не имели серьёзных последствий. Конфликты с белым руководством только затрудняли политико-экономическое положение Кубани. Поэтому казаки в целом равнодушно относились к пропаганде украинофилов-самостийников. Хотя и резко реагировали на покушения на права и привилегии казачества как сословия.

Что касается украинизации, то она была одним из важнейших мероприятий советской власти в области национальной политики на Северном Кавказе в ранний период её существования. Политика поддержки всего украинского явилась одним из важнейших проявлений так называемой «коренизации», так как касалась многочисленного и высокообразованного народа. Украинизация (наряду с выделением адыгейской автономии) стала важнейшим проявлением национальной политики советской власти на территории Кубани.

Украинизация проводилась с целью завоевания ВКП(б) поддержки активных носителей украинского национального самосознания (преимущественно партийцев и интеллигенции). Так же эта компания должна была привлечь к коммунистам по крайней мере значительную часть широких масс в регионах, где было немало украинцев (например, на Кубани). Под флагом украинизации они рассчитывали наладить пропаганду среди масс сельского населения, которое было равнодушно или враждебно к большевистской идее. В ходе украинизации и параллельно с ней отрабатывались методы пропаганды среди групп населения, не охваченных в достаточной мере идеологическим воздействием партии. По замыслу организаторов этой компании на Кубани она должна была примирить казаков западных районов региона с властью, поддержавшей их этнокультурные интересы, и украиноязычными представителями других социальных групп, в основном – батрачества, способствовать размыванию казачьей сословной идеологии и заменить её на украинское этническое самосознание. В течении 1923–1932 гг. украинизация проводилась всё более активно, со всё большим задействованием административного ресурса и принудительных мер. В целом, однако, активная украинизация на Кубани стала проводиться позднее по сравнению с территорией собственно Украины (там она развернулась во всю мощь уже в 1923–1925 гг.) и проводилась не столь последовательно.

Политика украинизации реализовывалась на Кубани в несколько этапов. Первый – подготовительный (1920–1923). Характеризуется первыми шагами, направленными на поддержку украинского образования и культуры.

Второй этап (1923–1925). От начала политики коренизации до принятия III съездом советов курса на создание этнического советского самоуправления. Начальная стадия придания украинскому вопросу на Кубани политической важности. Усиление поддержки украинского образования и культуры.

Третий этап (1925–1928). Начало практического осуществления курса на коренизацию. Начало украинизации партийной, комсомольской, агитационной работы, создание украинизированных местных советов, внедрение украинского делопроизводства. Резкое усиление поддержки украинской культуры, особенной образования. Появление в этой сфере элементов принуждения. Во второй половине 1926 г. – принятие некоторых официальных решений, направленных на торможение украинизации. Сказывается неподготовленность и сопротивление населения.

Четвёртый этап (1928–1932). Очень активная, подчас насильственная украинизация всех сфер жизни на Кубани. (Во второй половине 1927 – начале 1928 предварялась ослаблением украинизационных процессов, особенно в сфере образования, в следствии противодействия им населения и местных властей). Уклон в сторону украинизации делопроизводства, официальной и деловой переписки. Активность этого процесса специально подстёгивалась в 1930 и осенью 1932 гг. В тот же период имело место общее резкое ужесточение режима власти.

Свёртывание украинизации (конец 1932–1933). Полное замораживание процесса. Быстрая, насильственная ликвидация его результатов.

Для всех этапов, включая свёртывание, характерно неизменное усиление государственного контроля над всеми сферами общественной жизни

В ходе украинизации проводилось реформирование административно – территориального деления региона, призванное изменить его историческую специфику. Так же имела место ротация управленческих кадров с выдвижением национального и пролетарско – батрацкого элемента. Последний активно привносился и в среду интеллигенции. В культуру и традиции широких народных масс внедрялись элементы официальной пропаганды и складывающейся массовой городской культуры.

Украинизация была резко свёрнута в конце 1932–1933 гг. Причинами свёртывания стало опасение властей чрезмерного усиления украинских активистов (в том числе – в рядах партии) и радикализацией украинского национального сознания. Украинизация вызвала и широкую волну недовольства со стороны самых разных слоёв населения региона. Возмущены были как рабочие и крестьяне, так и руководители местных органов власти и хозяйственных учреждений. Это было чревато весьма серьёзными последствиями.

Одновременно правящая партийная группа во главе с И.В. Сталиным уже достаточно усилилась и могла обходиться без самостоятельных союзников. К тому же расчёт на украинизацию как средство налаживания диалога с широкими массами сельского населения не оправдался. Они оказались в основном весьма далёкими от классической украинской культуры, в особенности от украинского языка и печатного слова. Нельзя полностью отрицать возможность организации высшим руководством страны долгоиграющей провокации, направленной на выявление возможных сепаратистов и их последующую нейтрализацию. Свёртывание украинизации сопровождалось репрессиями против украинизаторов – партийцев, учителей украинских школ и других активистов.

Прежде всего, украинизация проводилась в системе народного образования (украинизация школ, техникумов, вузов). За ней следовала украинизация официальной пропаганды, а с ней и партийной работы, деятельности государственных учреждений. За ней следовала украинизация прочих учреждений, в том числе производственно – хозяйственных. Начиная с 1925 г. процессы украинизации образования, пропаганды, партийной работы и деятельности органов государственной власти шли параллельно (украинизация субъектов хозяйствования и массовая украинизация госучреждений начинаются несколько позже – в 1930 г.). Этот процесс сопровождался активным внедрением на Кубани украиноязычной прессы и другой печатной продукции.

В ходе проведения украинизация столкнулась со значительными трудностями. Прежде всего, это было незнание кубанцами литературного украинского языка, представление о русском языке, как о языке культуры, власти, печати. Людей так же раздражало выдвижение на руководящие посты по национальному признаку, неразбериха, которая возникала в хозяйственных и деловых вопросах в следствие плохого знания литературного украинского языка. Сказывался и недостаток украиноязычных учителей и партийных работников, необходимость присылать с Украины педагогов, мало знакомых с кубанской спецификой; нехватка учебников.

Несмотря на это, программа украинизация была отчасти реализована. В ряде населённых пунктов на украинский язык было полностью или частично переведено официальное делопроизводство. Были созданы сотни украинских школ. Выпускались украиноязычные газеты и журналы. В некоторых населённых пунктах, таких как станица Полтавская и хутор Батуринский, украинизация нашла поддержку у населения.

Украинизация оказала влияние и на культурную жизнь Кубани. Стала быстро развиваться украинская литература. Её рост, правда, не был в достаточной степени обеспечен спросом на украинскую книгу. Большей популярностью в народе пользовался украинский театр, как профессиональный, так и любительский. На экранах кубанских кинотеатров стала более активно проникать продукция украинских кинофабрик. Наблюдалось оживление профессиональной и любительской украинской музыки. Украинизация повлияла и на науку. Был организован Северо– Кавказский украинский научно-исследовательский институт (СКУНИИ), объединивший в себе значительные научные силы. Выдвигались теории об особой древности кубанского диалекта. На украиноязычную культуру Кубани 1920 – 1932 гг. огромное влияние оказывал политико-идеологический фактор. Деятели культуры вынуждены были действовать в рамках жестких идеологических установок. Неудивительно, что после свёртывания украинизации украинская культура Кубани пережила резкий спад.

Специфика проведения и итоги украинизации на Кубани во многом определились этнодемографической спецификой региона. Украинская культура черноморских казаков изначально была предрасположена к слиянию с родственными культурами, особенно с русской. К началу XX столетия она во многом потеряла свою украинскую специфику. Кубанская «балачка» стала диалектом русского языка. После проведения коллективизации и, как следствие, более тесного соприкосновения селян с государственным русским языком, процесс обрусения Кубани практически завершился. Более 2 миллионов украинцев сменили этничность на русскую практически добровольно (многие переселенцы 1930 гг. были так же украинцами). События начала 30-х гг. XX в. только завершили давно наметившуюся тенденцию.

Во время свёртывания украинизации были ликвидированы практически все её последствия. Украинская школа, печать и литературы были уничтожены. Украинские активисты были репрессированы. У их по вполне объективным причинам не нашлось продолжателей. Украинизация на Кубани была не нужна подавляющему большинству населения. В ходе её проведения неоднократно имели место случаи дискриминации представителей других национальностей, в особенности, русских.

На счету советской власти есть свои подвиги и свои преступления. Украинизация явно относится к категории последних. Подобно героям романа Дж. Оруэлла «1984», большевистская власть яростно навязывала населению определённую курс на украинизацию. А потом вдруг в одночасье стала с ней не менее жестоко бороться. Этот резкий поворот в политике был предвестником многих других.

Приложения

Советский строй и национальная свобода

Стенографический отчёт X съезда РКП(б).

Материалы съезда.

1. Если частная собственность и капитал неизбежно разъединяют людей, разжигают национальную рознь и усиливают национальный гнет, то коллективная собственность и труд столь же неизбежно сближают людей, подрывают национальную рознь и уничтожают национальный гнет. Существование капитализма без национального гнета так же немыслимо, как немыслимо существование социализма без освобождения угнетенных наций, без национальной свободы. Шовинизм и национальная борьба неизбежны, неотвратимы, пока крестьянство (и вообще мелкая буржуазия), полное националистических предрассудков, идет за буржуазией, и, наоборот, национальный мир и национальную свободу можно считать обеспеченными, если крестьянство идет за пролетариатом, т. е. если обеспечена диктатура пролетариата. Поэтому победа Советов и установление диктатуры пролетариата являются основным условием уничтожения национального гнета, установления национального равенства, обеспечения прав национальных меньшинств.

2. Опыт советской революции целиком подтверждает это положение. Установление советского строя в России и провозглашение права наций на государственное отделение перевернули отношения между трудовыми массами национальностей России, подорвали старую национальную вражду, лишили ночвы инонациональный гнет и завоевали русским рабочим доверие их национальных братьев не только в России, но и в Европе и в Азии, довели это доверие до энтузиазма, до готовности бороться за общее дело. Образование советских республик в Азербайджане, в Армении привело к тем же результатам, уничтожив национальные столкновения и разрешив «вековую» вражду между турецкими и армянскими, между армянскими и азербайджанскими трудящимися массами….

3. Но существование советских республик, хотя бы самых незначительных по размерам, представляет смертельную угрозу империализму. Угроза эта заключается не только в том, что советские республики, порвав с империализмом, превратились из колоний и полуколоний в действительно самостоятельные государства и тем самым лишили империалистов лишнего куска территории и лишних доходов, но прежде всего в том, что само существование советских республик, каждый шаг этих республик по пути к подавлению буржуазии и укреплению диктатуры пролетариата является величайшей агитацией против капитализма и империализма, агитацией за освобождение зависимых стран от империалистической кабалы, непреодолимым фактором разложения и дезорганизации капитализма во всех его видах. Отсюда неизбежность борьбы «великих» империалистических держав с советскими республиками, стремление «великих» держав уничтожить эти республики. Поэтому изолированное существование отдельных советских республик неустойчиво, непрочно ввиду угрозы их существованию со стороны капиталистических государств. Общие интересы обороны советских республик, с одной стороны, восстановление разрушенных войной производительных сил, с другой стороны, и необходимая продовольственная помощь нехлебным советским республикам со стороны хлебных, с третьей стороны – повелительно диктуют государственный союз отдельных советских республик, как единственный путь спасения от империалистической кабалы и национального гнета. Освободившиеся от «своей» и «чужой» буржуазии национальные советские республики могут отстоять свое существование и победить соединенные силы империализма, лишь объединившись в тесный государственный союз, или они вовсе не победят.

4. Федерация советских республик, основанная на общности военного и хозяйственного дела, является той общей формой государственного союза, которая дает возможность:

а) обеспечить целость и хозяйственное развитие, как отдельных республик, так и федерации в целом;

б) охватить все разнообразие быта, культуры и экономического состояния различных наций и народностей, стоящих на разных ступенях развития, и сообразно с этим применять тот или иной вид федерации;

в) наладить мирное сожительство и братское сотрудничество наций и народностей, связавших так или иначе свою судьбу с судьбою федерации. Опыт России с применением различных видов федерации, с переходом от федерации, основанной на советской автономии (Киргизия, Башкирия, Татария, Горцы, Дагестан), к федерации, основанной на договорных отношениях с независимыми советскими республиками (Украина, Азербайджан) и с допущением промежуточных ступеней между ними (Туркестан, Белоруссия), – целиком подтвердил всю целесообразность и гибкость федерации как общей формы государственного союза Советских Республик.

6. Но федерация может быть прочной, а результаты федерации – действительными лишь в том случае, если она опирается на взаимное доверие и добровольное согласие входящих в нее стран. Если РСФСР является единственной в мире страной, где удался опыт мирного сожительства и братского сотрудничества целого ряда наций и народностей, то это потому, что там нет ни господствующих, ни подчиненных, ни метрополии, ни колоний, ни империализма, ни национального гнета, – там федерация зиждется на взаимном доверии и добровольном стремлении трудящихся масс различных наций к союзу. Этот добровольный характер федерации обязательно должен быть сохранен и впредь, ибо только такая федерация может стать переходной формой к тому высшему единству трудящихся всех стран в едином мировом хозяйстве, необходимость которого становится все более и более осязательной.

Очередные задачи Российской коммунистической партии

Стенографический отчёт X съезда РКП(б).

Материалы съезда.

1. РСФСР и связанные с ней советские республики представляют около 140 млн. населения. Из них невеликороссов – около 65 млн. (украинцы, белорусы, киргизы, узбеки, туркмены, таджики, азербайджанцы, поволжские татары, крымские татары, бухарцы, хивинцы, башкиры, армяне, чеченцы, кабардинцы, осетины, черкесы, ингуши, карачаевцы, балкарцы*, калмыки, карелы, аварцы, даргинцы, казикумухцы, кюринцы, кумыки**, мари, чуваши, вотяки, немцы Поволжья, буряты, якуты и др.). Политика царизма, политика помещиков и буржуазии по отношению к этим народам состояла в том, чтобы убить среди них зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять язык, держать их в невежестве и, наконец, по возможности, русифицировать их. Результаты такой политики – неразвитость и политическая отсталость этих народов.

Теперь, когда помещики и буржуазия свергнуты, а Советская власть провозглашена народными массами и в этих странах, задача партии состоит в том, чтобы помочь трудовым массам невеликорусских народов догнать ушедшую вперед центральную Россию, помочь им:

а) развить и укрепить у себя советскую государственность в формах, соответствующих национальному облику этих народов;

б) поставить у себя действующие на родном языке суд, администрацию, органы хозяйства, органы власти, составленные из людей местных, знающих быт и психологию местного населения;

в) развить у себя прессу, школу, театр, клубное дело и вообще культурно-просветительные учреждения на родном языке.

5. Развитие коммунистических организаций на окраинах протекает в несколько своеобразных условиях, тормозящих нормальный рост партии в этих районах. С одной стороны, работающие на окраинах великорусские коммунисты, выросшие в условиях существования «державной» нации и не знавшие национального гнета, нередко преуменьшают значение национальных особенностей в партийной работе, либо вовсе не считаются с ними, не учитывают в своей работе особенностей классового строения, культуры, быта, исторического прошлого данной народности, вульгаризируя таким образом и искажая политику партии в национальном вопросе. Это обстоятельство ведет к уклону от коммунизма в сторону великодержавности, колонизаторства, великорусского шовинизма. С другой стороны, коммунисты– туземцы, пережившие тяжелый период национального гнета и не вполне еще освободившиеся от призраков последнего, нередко преувеличивают значение национальных особенностей в партийной работе, оставляя в тени классовые интересы трудящихся, либо просто смешивают интересы трудящихся данной нации с «общенациональными» интересами той же нации, не умея выделять первые из последних и строить на них партийную работу. Это обстоятельство, в свою очередь, ведет к уклону от коммунизма в сторону буржуазно-демократического национализма, принимающего иногда форму панисламизма, пантюркизма (на Востоке).

Съезд, решительно осуждая оба эти уклона, как вредные и опасные для дела коммунизма, считает нужным указать на особую опасность и особый вред первого уклона, уклона в сторону великодержавности, колонизаторства. Съезд напоминает, что без преодоления колонизаторских и националистических пережитков в партийных рядах невозможно создать на окраинах крепкие и связанные с массами, действительно коммунистические организации, сплачивающие в своих рядах пролетарские элементы туземного и русского населения на основе интернационализма. Съезд считает поэтому, что ликвидация националистических и, в первую голову, колонизаторских шатаний в коммунизме является одной из важнейших задач партии на окраинах.

Стенографический отчёт X съезда РКП(б).

Материалы съезда.

6. В связи с успехами на военных фронтах, особенно же после ликвидации Врангеля, в некоторых отсталых окраинах, не имеющих или почти не имеющих промышленного пролетариата, усилилась тяга мещански-националистических элементов в партию ради карьеры. Эти элементы, учитывая положение партии, как фактически правящей силы, обычно перекрашиваются в цвет коммунизма и нередко целыми группами тянут в партию, внося в нее дух плохо прикрытого шовинизма и разложения, причем слабые вообще партийные организации на окраинах не всегда оказываются в состоянии устоять против соблазна «расширить» партию за счет новых членов.

Призывая к решительной борьбе со всякими лжекоммунистическими элементами, примазывающимися к партии пролетариата, съезд предостерегает партию от «расширения» за счет интеллигентских мещанско-националистических элементов. Съезд считает, что пополнение партии на окраинах должно производиться главным образом за счет пролетариев, бедноты и трудовых крестьян этих окраин при одновременной работе но укреплению партийных организаций на окраинах путем улучшения их качественного состава.

Газета «Правда» № 29, Печатается по тексту газеты

10 февраля 1921 г.

Стенографический отчёт X съезда РКП(б).

Резолюции и постановления съезда.

Задача партии по отношению к трудовым массам этих народностей состоит в том, чтобы объединить их усилия с усилиями трудовых масс местного русского населения в борьбе за освобождение от кулачества вообще, хищнического великорусского кулачества – в особенности, помочь им всеми силами и всеми средствами сбросить с плеч кулаков-колонизаторов и обеспечить им, таким образом, пригодные земли, необходимые для человеческого существования.

4. Кроме названных выше наций и народностей, имеющих определенное классовое строение и занимающих определенную территорию, в пределах РСФСР существуют еще отдельные текучие национальные группы, национальные меньшинства, вкрапленные в инонациональные компактные большинства и, в большинстве случаев, не имеющие определенной территории (латыши, эстонцы, поляки, евреи и др.). Политика царизма состояла в том, чтобы свести на нет эти меньшинства всеми средствами, вплоть до погромов (еврейские погромы).

Теперь, когда национальные привилегии уничтожены, равенство национальностей проведено в жизнь, а право национальных меньшинств на свободное национальное развитие обеспечено самим характером советского строя, задача партии по отношению к трудовым массам этих национальных групп состоит в том, чтобы помочь им полностью использовать это обеспеченное за ними право свободного развития.

5. Развитие коммунистических организаций на окраинах протекает в несколько своеобразных условиях, тормозящих нормальный рост партии в этих районах. С одной стороны, работающие на окраинах великорусские коммунисты, выросшие в условиях существования «державной» нации и не знавшие национального гнета, нередко преуменьшают значение национальных особенностей в партийной и советской работе, либо вовсе не считаются с ними, не учитывают в своей работе особенностей классового строения, культуры, быта, исторического прошлого данной народности, вульгаризируя, таким образом, и искажая политику партии в национальном вопросе. Это обстоятельство ведет к уклону от коммунизма в сторону великодержавности, колонизаторства, великорусского шовинизма.

С другой стороны, коммунисты-туземцы, пережившие тяжелый период национального гнета и не вполне еще освободившиеся от призраков последнего, нередко преувеличивают значение национальных особенностей в партийной и советской работе, оставляя в тени классовые интересы трудящихся, либо просто смешивают интересы трудящихся данной нации с так называемыми «общенациональными» интересами той же нации, не умея выделять первые из последних и строить на них партийную работу. Это обстоятельство, в свою очередь, ведет к уклону от коммунизма в сторону буржуазно-демократического национализма….

Оба эти вредных уклона от принципов коммунистического интернационализма черпают силу в неизбежной, на первых порах, засоренности коммунистических организаций на окраинах. С одной стороны, к партии примазываются кулацко-колонизаторские элементы, с другой стороны, в партию проникают представители туземных эксплуататорских групп.

Съезд, решительно осуждая оба эти уклона, как вредные и опасные для дела коммунизма, считает нужным указать на особую опасность и особый вред первого уклона в сторону великодержавности, колонизаторства. Съезд напоминает, что без преодоления колонизаторских и националистических пережитков в партийных рядах невозможно создать на окраинах крепкие и связанные с массами действительно коммунистические организации, сплачивающие в своих рядах пролетарские и полупролетарские элементы туземного и русского населения на основе интернационализма. Съезд считает поэтому, что ликвидация националистических и, в первую голову, колонизаторских шатаний в коммунизме является одной из важнейших задач партии на окраинах.

Призывая к решительной борьбе со всякими лжекоммунистическими элементами, примазывающимися к партии пролетариата, съезд предостерегает партию от «расширения» за счет мещански-националистических и кулацких элементов. Вместе с тем съезд подчеркивает необходимость умелого и организованного использования в советской работе на восточных окраинах всех честных и доказавших свою преданность Советской власти элементов национальной интеллигенции ранее угнетенных народов[1].

И. В. Сталин. Очередные задачи партии в национальном вопросе

Доклад на X съезде ВКП(б) 10 марта 1921 г[2].

" Здесь я имею записку о том, что мы, коммунисты, будто бы насаждаем белорусскую национальность искусственно. Это неверно, потому что существует белорусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского, ввиду чего поднять культуру белорусского народа можно лишь на родном его языке. Такие же речи раздавались лет пять тому назад об Украине, об украинской национальности. А недавно еще говорилось, что украинская республика и украинская национальность выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская национальность существует, и развитие ее культуры составляет обязанность коммунистов.

Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы. Лет сорок тому назад Рига представляла собой немецкий город, но так как города растут за счет деревень, а деревня является хранительницей национальности, то теперь Рига – чисто латышский город. Лет пятьдесят тому назад все города Венгрии имели немецкий характер, теперь они мадьяризированы. То же самое будет с Белоруссией, в городах которой все еще преобладают небелоруссы."

Отрывок из стенограммы II Кубанской окружной партийной конференции

Утро 19 ноября 1925 г[3].

Председатель: Слово для ответа на записки имеет товарищ Эйсмонт.

Эйсмонт: «Скажите, как смотрит Крайком на обязательное проведение украинизации, известно ли Крайкому, что население не желает обучаться украинскому языку, и почему этот вопрос нельзя выносить на суждение хлеборобов станицы».

Мне это записка совершенно не понятна, не понятна она и товарищам, работающим в Окружкоме. Дело в том, что обязательной украинизации на Кубани нет. Может быть, в этом отношении было ошибочное распоряжение, – но мне товарищи из Окружкома сообщают, что этого не было, запрещений обсуждать этот вопрос населению – тоже не было. Во всяком случае, если в этом направлении были вредные уклоны, – то они совершенно неправильны. Конечно, обучаются украинскому языку только те, которые хотят, и было бы странно запрещать учиться тем, кто хочет учиться. Партийная организация здесь должна проявлять особую гибкость, и если, повторяю, имеют место извращения, неправильное руководство со стороны местных органов – то на это сейчас же нужно обращать внимание, дабы можно было принять немедленно соответствующие меры.

Автобиография учителя Первой украинской советской школы № 12 З.Ф. Макаренко[4]

Curriculum vitae.

Родом я з слободы Старощербинивкы Кубанського округа. Батько мий був простый селянин, робитник-хлиброб, котрый шанував ридну мову Украйиньску й звычай, так як прадиды його булы выходцями з Украйни, а ненька моя украинсько-польской крови.

Народывся я 7 – го лютого 1900 року. З малку рис в бездольном поле. В степу, де пас разну худобу и працював в господе. Таке життя було нэ зовсим до вподобы, алэ воно мало свою цикависть в тим, що ласкало мени, малому хлопяти, очи и пидтрымувало мойи мрии.

Я мав цикависть до всього, що робилось в окрузи мене. Як пидрис я дужче, то батько виддав мени до горомадянськой школы, де я був першим учнем.

Бильше всього, на диво йому, мени вдавалось малювання. А коли вже я був в вищий початковий школе, що тоди вчився, я мав свои эскизы жанрового сюжету з Украйинського життя. Як було мени рокив чотырнадцять, я цикавивсь нэ тилько до того, що диялось в окрузи мене, а мени хотилось побачить й закордонне життя.

В 1914 – 15–16 роках я мусив побувати на Украйини, Польши, Галицийи, и в Немеччини. Ця екскурсия дала велыку освиту простому хлопцеви, котрый до того був з малою освитою.

Сэрэдню школу я скинчив вже экстерном. В 1918 роци я выдержав экзамен на вчителя 2– клясных шкил при 2-ий Краснодарский гимназийи. В 1920 роци працював зпершу в пидоддили «ИЗО». Був члэном украйинськой Робитничей Просвиты. В тому ж роци поступыв в Куб. Госуд. Унивэрситэт, студэнтом естэственного факультету. В 1921 р., пэрэд лыквыдациею цього Вуза, я перевився по своий охоти, з дозволення политруков Вузив, т-кы М. Петренко, – в Вищи Госуд курсы мистетства, котри реорганизовани були в Кубанский Техникум мистецтва, де я мусиму бути до цього часу.

Окрим всього я гарно розумию российску мову – Бував в Москви, Лэнингради. Оце Й всэ те, котре освищае коротенько мое життя.

З. Ф. Макаренко. 28. 10. 1924 року.

Из постановления Северо-Кавказского крайкома ВКП(б)

Ноябрь 1926 г[5].

«Признать необходимым составить комиссию для изучения дела с переводом делопроизводства соваппарата на украинский язык. Поручить Крайбюро украинских партсекций организовать в Ростове украинскую газету для обслуживания всех округов края. Там, где преобладает украиноговорящее население, вести работу среди КСМ, беспартийной молодежи и женщин преимущественно на их родном языке. Принять меры по украинизации пионерской работы. Зав. избами читальнями в станицах, где большинство населения составляют украиноговорящие, должны использовать только украинский язык. В округах и районах надо сделать переход к преподаванию в школах на родном украинском языке населения, школы украинизировать тогда, когда есть на то согласие родителей учеников».

Из постановления совещания секретарей украиноговорящих секций райкомов

Март 1927 г[6].

1) подготовка партийцев (кружки при домах, внедрения обучения украинского языка в школах; 2) изучение культурно-бытовых условий жизни украинского населения Кубани; 3) создание украинского партийного и беспартийного актива; 4) увеличение количества украинских ликпунктов, продвижение украинской книжки в массы; 5) организация кружков украиноведения; 6) организация курсов переподготовки зав. избами-читальнями-украинцев; 7) внедрение большей плановости украинизации школы; 8) образование сети украинских школ высшего типа; 9) развертывания сети украинских профшкол.

Из ответов на вопросы т. Емельянова на пятом пленуме Кубанского Окрисполкома

1927 г.

– Вопрос украинизации старый и сложный. Украинизация уже привилась. 29 % всей школьной сети украинизировано. Вопросом украинизации интересуются и центральные органы. После длинных споров и болтовни ясно одно: украинский язык один; отдельного кубанского языка нет. Украинское население не протестует против украинизации…. В этом году мы подошли к плановой украинизации Кубани. Всяческие сомнения, всяческие попытки дезукраинизации школ – нетерпимы. Но, не смотря на все это, плановая украинизация – ни с места. Снова закрались сомнения: в самом ли деле население Кубани говорит украинским, а не «кубанским языком?»[7].

Подборка материалов по работе среди украинцев на Северном Кавказе

(1928 г.)[8].

1. «Вторая Окружная Партконференция, исходя из наличия в Кубанском Округе 70–80 % населения, владеющим народным говором, положенным в основу украинского литературного языка, считает необходимым конечной целью украинизацию Кубани».

(Резолюция Кубанской Окр. Партконференции, 18/20/XI – 25 г.)

2. «При обследовании нашего Округа, при наличии 70 % украинского населения, оказалось, что стихийным порядком выросло уже несколько десятков или сотен украинских учреждений»

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

4. «Зав. АПО Кореновского Райкома т. Александров рассказал следующее: хлеборобы жаловались на то, что преподавание украинского языка фактически ничего не даёт потому, что, во первых, нет высших школ, а во вторых, в учреждениях говорят на русском языке. И, таким образом, дети, вышедшие из украинских школ, не имеют практического применения украинского языка в общественной жизни».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

5. «В Кореновском районе имело место и такое явление: в одном хуторе, Казаче – Малёваном, хлеборобы вынесли такое постановление – перевести работу стансовета на украинский язык и даже переменили вывеску – вместо «Стансовет» – «Станрада». Когда предисполкома т. Мироненко одобрил это – хлеборобы заявили, что они очень рады этому обстоятельству, ибо видят, что их действительно не притесняют».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

6. «Приведу ещё один интересный момент о станице Пашковской. Когда проводилось обследование. То здесь один хлебороб, Рыло, заявил: «Были люди, которые работали над украинизацией, но за это положили головы. Теперь Вы опять хотите направить. Если бы это можно было делать, то центр бы об этом сказал. Если бы это предписали сверху – мы охотно бы пошли на украинизацию. Но мы знаем, что за украинизацию в своё время было расстреляно 15 человек». Это говорит о том, что хлеборобы не знают, как же относятся к этому вопросу парторганизации».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

7. «Когда ставим вопрос (об украинизации – Ф.Ч.), население идёт за тем, кто выступает первым. А так как большинство работников русские и для них украинизация не желательна, то население боится выступать против них».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

8. «В станице Славянской, в Южной школе, было такое явление: хлеборобы запротестовали против украинизации. Тогда была создана комиссия, куда вошёл секретарь райкома, Предисполкома и инспектор ОНО. Сначала учителя согласились, что здесь украинизация полная. Но когда они увидели, что мы особенно не настаиваем – очень скоро стали доказывать не только ненужность, но и вредность украинского языка. Когда же мы вошли в класс и спросили: «Как вы, дети, занимаетесь?», то последовал ответ хором: «Нэ трэба украинского языка, нэ хочемо учиться украинскому языку, нэ понимаемо украинского языка». Этот ответ очень характерный, ибо речь даже не шла об украинском языке. Значит, дети были подготовлены,

настроены против этого».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

9. «В одной школе Славянского района, где родители не хотели учить своих детей на украинском языке, пришлось перевести преподавание на украинский язык, и там стал вести преподавание украинского языка русский учитель и что же? Родители запротестовали. Тогда прислали украинскую учительницу».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

10. «В станице Полтавской был секретарь ячейки ВКП, возражавший против украинизации. И население тоже как будто протестовало. Теперь Окружным Комитетом прислан секретарь-украинец, население одобряет украинизацию, приветствует её, а секретарь ячейки пользуется неограниченным авторитетом. Его слушают с открытыми ртами».

(Докл. Лола на 2-й Куб. Партконференции, 18/XI – 25 г.).

11. «Всё, что окружает нашего ребёнка с малых лет, будь то песня, речь, обычаи, – ничто ещё не потеряло национальных украинских особенностей».

(Сообщение учителя Деревянко инспектору НКП).

12. «Наших детей трудно русифицировать. Их можно на протяжении 4-х лет обучения научить складывать из испорченных русских слов, русские неудачные, нелепые фразы. Такое обучение только калечит речь, усвоенную до школы. И не только речь, но процесс мышления и развития вообще».

(Сообщение учителя Деревянко инспектору НКП).

13. Наша школа, с русским языком преподавания, испытывает великое горе: у неё нет национального органа – языка. Родной в загоне, русским никто не владеет. Ребёнок лишён живого слова, с помощью которого был бы связан его отец со школой. Последняя, таким образом, не в состоянии распространять среди нас культуру».

(Сообщение учителя Деревянко инспектору НКП).

14. «Признать необходимым и целесообразным усилить работу среди украинского населения округа по линии ОНО и политпросвета.

Поручить фракции Окриспокома вести работу в направлении выявления населённых пунктов, где есть необходимость перевода делопроизводства на родной язык».

(Постановление АПО Коллегии Кубокркома ВКП – ноябрь 1925 г.)

15. «Предложить Окркомам усилить работу среди украинцев, как среди национального меньшинства, считая эту работу существенно важной».

(Решение Бюро СевКавКрайкома ВКП(б) – май 1925 г.).

16. «Состав населения Кубокруга в подавляющей массе украинский, культурно-бытовые и национальные особенности этого населения, а так же сущность национальной политики, проводимой соввластью, во весь рост поставлен перед соваппаратом Округа вопрос о практическом осуществлении украинизации Кубани».

(из решения Презид. КубОИК 13/VII. 26 г.).

17. «Принять меры к организации при техникумах, готовящих работников для станиц, украинского отделения, идя на встречу желанию населения, выявленном на 3 Славянском съезде советов, и, учитывая потребность земледельческих районов в квалифицированных работниках по с/х, ходатайствовать об открытии украинского сельхозтехникума в станице Славянской».

(Решение расширенного Пленума Окрисполкома, состоявшегося в станице Славянской 17–18 июля 1926 г.).

18. «Таким образом, продано украинской литературы на сумму свыше 180 000 руб. (в Кубан. Округе). Учебники – 45 %, детская и педагогическая литература – 15 %, художественная – 25 %, социальная – 10 %, с\х и прочая – 10 %. Экземпляров – 520 785. Изба-читальня до сего времени закупает украинскую литературу в незначительном количестве. Это объясняется тем, что на всей Кубани нет ни одной украинской избы – читальни».

(Справка Украинского Отделения Госиздата. Украина – июль 1928 г.).

19. «Станица Полтавская, Славянского района Кубанского округа, население в подавляющем большинстве – украинское, из 9 школ – 8 ведут работу на украинском языке. Одно постановление ячейки говорит, что украинизация школ была проведена насильственно. На заседании присутствовал инспектор Краевой РКИ, не совсем доброжелательно (если не сказать большего) относящийся к украинскому вопросу. Другое постановление той же ячейки говорило обратное: работа соответствует желанию населения, когда какие ячейки просили работники ОНО.

Есть документ ОКРОНО, гласящий: никаких школ, кроме русских не нужно.

Станица Северская. Сход под руководством Предсовета и секретаря ячейки выносит постановление: «Нам не надо украинской школы». Собранный в другой раз сход в присутствии инспектора Оно постановляет: «Надо украинскую школу»».

(Из докладной записки Зам. Предсовнацмен НКП Давыдова).

20. «Ответственный редактор газеты «Красное Знамя» обращает внимание на необходимость украинской работы, несмотря на то, что половина сельских корреспондентских заметок и стихотворений поступают на украинском языке и их «приходиться переводить» по заявлению секретаря редакции, члена партии».

(Из докладной записки Зам. Предсовнацмен НКП Давыдова).

21. «Ст. Полтавская. Выступающий член партии на собрании крестьян говорит по-украински, коммунист кричит: «Бросьте на своём собачьем языке говорить», а собрание требует: «Пусть по-нашему говорит».

«Коммунисты спрашивают, можно ли быть коммунисту украинцем, а беспартийные обратный ставят вопрос: «Можно ли украинцу быть коммунистом?».

«Ст. Каневская. На собрании в селе какой-то сбор, сход не хочет пускать докладчика, не зная его. Говорят: «Хоть этого нам и не надо, но мы согласны, только говори по-нашему».

«В других станицах говорили: советская власть подлазит к нам при помощи украинизации. Раньше не давали нам ходу. Теперь придумали украинизацию, чтобы опять нам ходу не давать. Довольно дурить».

«Характерно, что в Украинский педтехникум приняли 60 человек, а желающих попасть было 300. В Краснодарский русский педтехникум такого наплыва не было».

«Характерно противопоставление, которое было во всех выступлениях. «Мы и вы. Мы – украинцы, а вы – россияне».

«Учителя прямо говорили: «Нам чинят препятствия на местах. На нас смотрят косо, как на каких-то контрреволюционеров. У ячеек партии мы не находим поддержки. Скажите нам, что мы делаем? Делаем ли мы необходимое для государства дело или творим контрреволюцию?».

«На партийном совещании отмечалось, как кулаки и антисоветский элемент используют настроение и обстановку. Рассуждая о том, что через украинский язык «дурят», хотят обмануть исходят от тех же типов. «Их подослали» – говорят крестьяне про учителей, когда те впервые начинали вести работу в избе-читальне с украинской газетой».

«Народное творчество (песни, игры, поговорки и проч.) украинские по духу, форме и языку. Быт украинский, язык украинский».

«ОкрОНО посылает окончившего украинский педтехникум в ст. Гостагаевскую. Учитель приезжает в Анапу, ему говорят, что если Вы не хотите сидеть, не подымайте вопроса об украинской школе, в ст. прямо сказали: «Либо Вы уедете, либо посадят».

Учитель отказался от школы, решив уехать. Вечером выступил в клубе на вечере самодеятельности и продекламировал одно стихотворение Шевченко: его арестовали и посадили куда следует».

(Из докладной записки Зам. Предсовнацмен НКП Давыдова, апрель 1925 г.).

22. «Конференция приняла принципиальное предложение по украинизации культучереждений, разошлась с предложениями ОкрОНО в цифрах. А так же, основываясь на циркуляре Наркомпроса от 30. 08. 1927. № 18., приняла решение об украинизации советского аппарата.

В качестве выводов бюро укрсекции считает, что вся сгущенная атмосфера, в которой протекала конференция, и те причины, которые вызвали эту обстановку, окажут своё неблагоприятное воздействие и на осуществление директивы Окружкома в области украинизации».

(Из протокола Укрсекции Кубокркома ВКП(б) от 11 июля 1928 г. об итогах окружной учительской конференции).

23. «В следствии недостаточного руководства, административного насаждения украинизации в прошлом при недостаточном учёте сил и средств, а так же при несомненном влиянии антисоветских элементов наблюдался обратный переход работы школьных групп с украинского на русский язык».

«Предоставить украинскому населению самому решать вопрос о переводе на родной язык просветучереждений».

(из резолюции Бюро Кубокркома ВКП(б) от 20/IV. 27 г.).

24. «Вот как отвечает на эти вопросы данному обследованию председательс Совета ст. Северской молодой хлебороб-бедняк Григорий Лишута: «О богачах и говорить не приходиться: хотя часть из них и привержена украинизации, но они эту политику не так поняли. Их украинизация смердит шовинизмом. Они добивались гетманьщины.

Бедняки и середняки, преобладающая часть, при помощи украинской интеллигенции поняли политику партии так, как её следовало понимать».

(из доклада Розина Коллегии ККЛ).

«Ново-Мышастовкий секретарь ячейки, не мудрствуя лукаво, просто заявил: «Уже партия украинизацию гонит по шее».

«Украинская народная песня, старинные мелодии, исторические думы и песни дошли до нашего времени, целиком нетронутыми. Этнографические записи дают очень много материала, который подтверждает это явление».

(М. Садиленко. «Новым шляхом», № 1., 1927.).

«Согласно распоряжения Председателя Краевого Исполнительного Комитета, предлагается Вам прекратить украинизацию вверенного Вам округа, впредь до рассмотрения этого вопроса в специально создаваемой для этой цели в Крае комиссии и особого на это счёт распоряжения».

(18/ VII/ 1927 г., циркуляр Край ОНО всем ОкрОНО).

«Нездоровое отношение к украинскому населению имело следствием явление в украинском активе (интеллигенции, хлеборобском) нездоровых националистических настроений».

(из резолюции 2 —й Кубанской Окрпартконференции 18–23/ XI 1925 г.).

25. «Мои не научные наблюдения подтвердились работами Чистякова и Садиленко, помещёнными в сборнике, изданном Кубанским отделением Научно-Исследовательского Института местной экономики и культуры. Эти работы написаны по-русски. Не без воспитательных целей, в расчёте на неподготовленного русского читателя, первая из работ озаглавлена «Устойчивость Кубанского языка». Но исследование разбивает версию об особом Кубанском языке. Потому, что он сохранил в неприкосновенности свой словарь и удержал такие слова, которые даже на Украине исчезли во многих местах: почти не подвергся русификации и т. д.».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

26. «Далее выступил один кулак, бывший гвардеец – телохранитель Николая II. Он сказал, что украинский язык нам не нужен, ибо мы и наши дети говорят на русском языке, и что украинская школа оставит детей недоучками, которым не будет дороги учиться дальше. В заключении он обратился по адресу украинских учителей с упрёком, что они заводят здесь «какую-то галлицизму» и в своей украинской школе калечат детей».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

27. «В ст. Пашковской коммунисты оказались на поводу у зажиточных и вообще худших элементов станицы в те дни, когда решалась судьба украинских групп.

Второе важное замечание: близость ОкрОНО, вообще окружных руководящих органов, не только не задержала разгром украинских групп, но, по-видимому, ему способствовала.

Приходиться удивляться, как при фактическом попустительстве власти и напоре привыкшей командовать в делах просвещения станичной верхушки, находились единицы, которые голосовали за сохранение украинских групп».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

28. «Служащие и зажиточные пытаются диктовать свою волю органам просвещения Кубани, что наиболее реакционные и вообще худшие работники второй ступени дают бой, чтобы удержать свои места, видно из информации ОГПУ. По Брюховецкому району эта информация прямо отвечает на вопрос об отношении каждой социальной группы к украинизации

В Брюховецком районе со стороны учителя Михтина зафиксирован случай открытой агитации против проведения украинизации, где он указывал, что от украинизации дети только портятся, что украинский язык грубый, мужицкий, изучая который «хлеборобские дети никогда не смогут быть интеллигентными людьми». Агитация Михтина была поддержана учителями Хохловым, Мирошниковым, Винник, Ярошенко и др.

Стремление населения противодействовать украинизации объясняется тем, что таковое до сих пор считает великорусский язык языком «панским». По их мнению, весь смысл образования в том, чтобы выучившись, раз и навсегда порвать с тем занятием, которым занимались родители, т. е., хлеборобством. И прейти на «лёгкий хлеб». Стать писарем, фельдшером и т. д. Беднота же, не думая отрывать своих детей от земли, не видит ничего плохого в том, что её дети будут говорить не на великорусском языке, а на украинском, а потому и не противодействуют проведению украинизации (сообщение ОГПУ, дата не указана).

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

29. «Выписка из протокола общего собрания родителей учащихся Тимашевской школы – семилетки им. Герцена состоявшегося 14/X. 1927 г. присутствии 170 родителей.

А) Об украинизации школ. По инициативе группы родителей этот вопрос возбуждён и поставлен в текущих делах нашего собрания.

Докладчик сообщил, что украинизация вообще проводится правительством соввласти в интересах местного украинского населения, и в этих целях предложено украинизировать постепенно всю школу. В настоящее время украинизировано 1–2 группы и введены уроки украиноведения по 2 часа в неделю в 5, 6 и 7 группах.

Постановили: Принимая во внимание, что 1) мы, родители, а так же всё население станицы в большинстве русского происхождения и хорошо владеем русским языком, хотя и балакаем по – кубански.

2) что все государственные и общественные учреждения работают на русском языке.

3) что наши дети благодаря украинизации школ с трудом попадают в школу-семилетку.

Закрыть украинскую школу.

30. «Один из заведующих (ст. Ильская) школы первой ступени 9 января допустил в школе такой плакат: «Говорить по-русски между собой. Кто будет балакать, того не слушать». Этот плакат был снят участником данного обследования т. Левиным. Устные и письменные объяснения заведующего о происхождении плаката сводятся к следующему: дети для практики сами говорят только по-русски. Но этому объяснению уже трудно потому поверить, что бедняцкая масса станицы, а дети – в особенности, не говорят по-русски. Сам заведующий пишет, что учащиеся дразнят «кацапами» того, кто говорит по-русски. А дети из 2-ой дезукраинизированной группы, как т. Левину и мне, так и своей руководительнице не могли связать ни одной русской фразы. Групповод беседовала с детьми на русском языке. Дети очень бойко и пространно излагали свои мысли только по-украински. Относительно заинтересованности заведующего описанной школы в срыве украинизации у обследователей не осталось ни каких сомнений.

31. «Характерно сопоставить более откровенное высказывание этого же инспектора с отзывом о нём ОГПУ. «Николай Константинович (зав. ОкрОНО тов. Емельянов). Неофициально информирую Вас о том, разукраинизация школ Северского района не является походом против школы нацмен, а естественным следствием той, искусственной (если не сказать насильственной) политики прошлых лет в отношении украинизации русских школ, которая периодически, начиная с 20 года на Кубани то усиливалась, то ослабевала.

Я 10 лет живу на Кубани, бывал сотни раз на собраниях граждан и никогда не слышал, чтобы масса населения, за исключением единиц хлеборобов и украинофильствующих интеллигентов, стояла за украинизацию школ.

Население не желает украинизации школ, что и подтверждается теми постановлениями родителей и учеников, которые внесены в текущем учебном году по вопросу о переводе преподавания на русский язык.

(сообщение Райинспектора Северского района Зав. КубокрОНО).

А вот мнение Уполномоченного ОГПУ об отношении этого Райинспектора к украинизации: «В Северском районе украинизация была поручена человеку, совершенно в ней не заинтересованному, который и провёл её так, как ему хотелось. В результате население дало ей решительный отпор».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

32. «Дезорганизация сверху общественного мнения: одна из сводок ОГПУ, помеченная августом 26 г. Ход украинизации в Абинском районе определяется так: сначала оживлённо, потом – топтание на месте, потом по команде «стой» всё замерло».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

33. «Ввод данного обследования таков:

А) Основными причинами задержки украинизации и затруднений её разъяснения массам надо считать русификаторские предрассудки населения, колебания и противодействия плохо коренизованного аппарата, одностороннее и поспешное (без достаточного партруководства и преимущественно в административном порядке) развитие сети украинских школ первой ступени при ничтожном росте школ второй ступени, изб-читален, ликпунктов и профобразования и полном исключении даже в перспективе украинизации станичных и вышестоящих органов управления и общественных организаций.

Б) Следствие этого – в результате преимущественно никуда не годного разъяснения – большинство собраний – против украинизации.

В) При этом середняки и бедняки очень часто пассивно относятся к языку преподавания в школах, почему голосование собраний должно рассматриваться как выражение организованной воли кулачества и служащих, сбою берущих школу второй ступени и просвещение вообще

Г) Где нет нарочитой дезорганизации общественного мнения в вопросе украинизации, где партийная организация не чинит препятствий к нормальному разъяснению, там оно несомненно сопровождается успехом.

Д) Ни один вопрос строительства не ставится на Кубани в такое ложное и двусмысленное положение, как украинизация. В сущности, отказ от её разъяснения воспринимается массой как либерализм, как отсутствие у обычно твёрдой власти своего мнения, либо как политическое лицемерие.

Е) Директивы НКП в деле разъяснения украинизации на Кубани, никем, в том числе и ОкрОНО, не принимаются и не исполняются».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

34. «Выводы

А) Коммунисты, руководящие и руководившие просвещением кубанских украинцев, до сох пор отражали изменчивую линию парторганизации в отношении украинизации. В следствии этого несоразмерно вырастала роль беспартийных украинизаторов в окружном и районных органах просвещения.

Б) Сил ОкрОНО и квалифицированных педагогов на Кубани достаточно для обслуживания украинизации учреждений методической помощью и подготовки учительских кадров.

Не исключается возможность привлечения на Кубань ценных специалистов-украинцев со всего края и из разных мест РСФСР, не говоря уже об Украине».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

35. «Характерным является такое заявление украинских работников: «Если хотите приказать казаку – хлеборобу, говорите на русском языке, если же надо в чём его убедить, то понятнее и роднее будет для него родной язык».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

37. Это превращение «языка Ленина» в язык приказа на отнести на счёт того, что слишком редко от имени партии на ряду с русским языком звучит в станице язык убеждения, язык массы. Когда пишется этот доклад, Кубань фигурирует на последнем месте по заготовке хлеба. Видно, не хватает чего то армии агитаторов, чтобы ослабить влияние кулачества, что бы устранить его сильным организующим воздействием на низы станицы нашей агитации. Этой армии не хватает основного оружия – близкой хлеборобам речи – языка».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

38. Украинская школа – подлинно хлеборобская школа, середняцко – бедняцкая почти на 90 %, даже в богатых станицах, чего никак нельзя сказать о станичной русской школе, особенно второй её ступени.

Обследование показало и другое.

В украинской школе бедняцкие дети и дети батраков самодеятельны, успевают и, вместе с учащимися из середняцких семей составляют основу школьной украинизации, как в первой, так и во второй ступени».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

39. «А) При почти полном обеспечении русской школы первой ступени Северного Кавказа Кубани школьными учебником, его почти лишена украинская школа.

Б) Первый опыт создания украинского букваря показал, что нерадение Край – и ОкрОНО к своевременному и технически удовлетворительному выполнению директивы НКП о местном учебнике украинской школы.

В) Букварь этот («До науки»), являясь подлинным созданием местной школьной практики, построен на языке ребёнка и семьи: он разбивает заблуждение, что «кубанское наречие» особенно близко к русскому языку и чем-нибудь существенно отличается от украинского».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

40. «Я упоминал об Ильской школе («9 января»). Во второй группе этой школы руководительнице не удаётся перевод на русский язык столь обычной у нас беседы:

– Какого цвета крылья у курицы, петуха?

– На три аршина (По-видимому, детям показалось, что их спрашивают о высоте полёта курицы).

– Зачем петух поет?

– А то кибець бьёть – щоб разбигались курчата.

– Какая разница между цыплёнком и курицей?

– Воно манэсинькэ и нэ пидхож на матку.

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

41. «Украинизация просветительных учреждений проводится при условии вынесения населением и по его инициативе решения об украинизации, без допущения каких-либо опросов или постановки вопросов в связи с украинизацией на сходах не по инициативе самого населения».

(Из доклада Инспектора Розина Коллегии НКП, июнь 1928 г.).

42. «16 июня 1928 г. я обратился, представив своё командировочное удостоверение, к замредактора кубанской газеты «Красное знамя». Т. Лепорской с просьбой разыскать статью, напечатанную в газете в 1925 г., «Кто же прав?». Лепорская меня сначала спросила: «О чём написано в этой статье?». «Об украинизации» – ответил я. – «А есть у Вас разрешение Кубокружкома?». Я ответил, что такового разрешения не имею, и что материал мне нужен для комиссии. Тогда она спросила по телефону Окрком партии, можно ли дать эту статью. И только по получению удовлетворительного ответа, дала необходимый материал».

(Чапала).

44. «Инспектор по народному образованию Уманского района Куб. округа т. Орехов пишет: «Первой станицей, подвергнутой обследованию, была Крыловская. Обследование работы избы-читальни выявило, что украинские газеты у избача, вместо того, чтобы лежать на столе, лежали в углу комнаты за семью замками. Кроме избача никто, даже из учительства. Не знал о существовании таких газет в избе.

Завшколами жаловались, что стансовет (вернее, секретарь стансовета) смеётся с тех бумажек, которые они пишут на украинском языке, не принимает их и отсылает обратно, чтобы школы переписали на русский.

Затем мною вопрос об украинизации был перенесён на заседание членов стансовета. Стансовет, после горячих прений, вынес единогласное постановление, что проводимую украинизацию школ считать жизненной мерой, предложил президиуму стансовета широко проинформировать население о значении украинизации школ. Присутствовало на заседании совета 3/3 членов совета…

Ведётся культурно-просветительная работа среди девушек на украинском языке (в рукодельном кружке). Причём сами эти девушки настолько заинтересовались работой, что постановили, чтобы «вся внутренняя работа в кружке велась на украинском языке.

… Местный учитель 4-той русской группы, Балковой, видя, что ему на следующий год уже в школе места не будет, повёл агитацию среди членов совета за то, чтобы отменить украинизацию. Совет вынес постановление об отмене украинизации. Когда мною был поднят вопрос на заседании совета. То голоса разделились. Совет не пришёл ни к какому решению (сидели 6 часов), и перенёс решение этого вопроса на родительское собрание. В результате беседы с членами совета, часть их стала защищать украинскую школу, причём один из членов совета, тов. Мыц, когда и Балковой заявил, что надо бы оставить школу украинской, сказал: «Стыдно вам, тов. Балковой, говорить это, и тем ставить нас пред инспектором в неловкое положение. Ведь только благодаря вам мы вынесли постановление против украинизации школы».

…

46. Ст. Неберджаевская Куб. округа (корреспонденция хлебороба).

«С 1923 г. в некоторых школах стали учиться по-украински. Население хорошо не знало о том, что можно учить детей и по-украински. Когда в юбилей Шевченко был сделан доклад о поднятии культуры хлеборобов, об украинской школе, население постановило украинизировать школы. Но здесь выявились противодействия со стороны некоторых русских учителей и председателей стансоветов, которые совсем не понимают и не хотят понять политики соввласти. Так школы и не украинизировались. Еле удержались те группы, которые до того времени были украинскими. Такое головотяпство совсем не нужно в советской республики. Надо обратить внимание на это явление кому следует».

47. «Большую дискуссию подняли в «Красном знамени» относительно издания газеты для кубанских украинцев.

Газету, бывшую «Советский станичник», начали печатать на украинском языке. Казалось бы, что нет надобности говорить так много по этому вопросу. Однако это не так. Нашелся пяток людей, которые враждебно относятся к украинцам. Я, рабочий от станка, так же хочу сказать за издание на Кубани газеты на украинском языке. Так говорит пословица; «Немец по немецкому, турок – по турецкому». Так и мы, украинцы. Хоть и долго были оторваны от своего родного языка – хочем так же видеть своё украинское печатное слово. И так же выносим свой протест против некоторых «московских украинцев», которые хотят уничтожить украинский язык. И казак, и иногородний, и рабочий, который вышел из Украины. Они ещё не забыли своего украинского языка и интересуются украинским печатным словом».

(корреспонденция рабочего главной типографии г. Краснодара тов. Лисицына).

48. «Признаёмся, что первый раз в жизни пишем в газету – но нужно. Нахрап и несправедливость статьи, которая была помещена в газе «Красное знамя» против нашего языка и «Радянського станичника» глубоко оскорбила нас, как хлеборобов-украинцев. Может быть и правда, что мы не особенно бойко читаем. А что до того, что мы не понимаем своего языка, то на это мы заявляем, что эти товарищи брешут, да ещё и здорово. Мы, хлеборобы станицы Абинской, очень рады, что имеем честь видеть и читать свою родную газету не только по духу, но и по языку».

(коллективная корреспонденция хлеборобов ст. Абинской).

49. «Другой хлебороб Симаненко в своей корреспонденции пишет: «Нам, иногородним и казакам – кубанцам, легче выучить полсотни непонятных нам теперь политических украинских слов, чем выучить весь русский язык. И мы не стесняемся этого, пусть такие учёные люди, как Галковский, смеются с нас, мужиков. Они, интеллигенты, умеют и любят смеяться с целой нации. А мы по-простому скажем: незнакомые нам слова выучим через нашу газету «Радянский станичник». А вы, товарищи противники «Радянского станичника», забываете о том, что сказал т. Сталин. А он сказал: 75 % внимания великодержавному шовинизму, а 25 % – шовинизму национальному».

50. «Инспектор народного образования Каневского района, Кубанского округа, пишет: «Челбасская изба-читальня украинизировалась, как говориться, с низов. Ночью ребята сорвали вывеску. За неделю до праздника вместо «Изба – читальня» написали «Хата-читальня» и повесили на то самое место – это начало украинизации».

51. «Третий районный съезд советов считает необходимым просить Окрисполком провести следующие мероприятия:

1. Отмечая большую тягу украинского населения к изучению своего материнского украинского языка и наличия достаточного количества населения этой национальности, третий райсъезд советов просит Окрисполком уделить этому вопросу максимальное внимание, приняв меры к расширению сети украинских школ и обеспечить последние всем необходимым для правильного их функционирования. Кроме того, съезд считает необходимым увеличить выпуск периодических изданий и литературы (особенно с/х на украинском языке».

(Выписка из резолюции по докладу о работе Окрисполкома на третьем съезде советов Каневского района Кубокруга).

52. «П. 3. Принять меры к переводу на родной язык обучения школ с украинскими детским составом, продолжающим ещё вести обучение на русском языке…

П. 18. Имея в виду преимущественный украинский состав населения района, приступить к украинизации изб-читален, укомплектовав последние избачами-украинцами».

(Выписка из резолюции по докладу инспектора ОНО на третьем съезде советов Каневского района, Кубанского округа).

53. «23 марта 1928 г. Совершенно секретно, Крайком ВКП(б), подотдел нацмен.

«На Ваш запрос от 22 марта с.г. за № 238/с сообщаю: закрыты 2 украинские школы в Кущёвском районе Донского округа, в станицах Кисляковской и Новосергиевской. В первой школа существовала 4 года, во второй – 3 года.

Забастовка учеников, вернее, родителей учащихся, была от 25 по 27 ноября 27 г., которые не пустили детей в школу, заявив: «Если так будете учить, то мы не пошлём детей в такую школу. Причины забастовки – снятие украинских учителей из украинской школы и переброска их в русскую школу. А вместо украинских учителей перевели русских учителей, которые заявили: «Лучше нас увольте, мы на украинском заниматься не станем. Это была одна из главнейших причин забастовки и последствие закрытие украинской школы и перевода её в русскую, точно так же и в станице Новосергиевской».

(Секретарь Укрсекции Донкома ВКП(б) Мирошниченко).

54. «Приветствовать политику партии и соввласти по проведению украинизации на Кубани, как политику, освобождающую украинское население от бывшего царского насилия над нашим родным языком.

Линию, взятую партией по проведению украинизации считать правильной и всесторонне содействовать партии в проведении украинизации и постепенном украинизировании всех учреждений в станице.

По возможности в короткий срок перевести все учреждения и нарсуд на украинский язык. Школу второй ступени так же постепенно перевести на украинский язык, оставив русский как предмет.

(Постановление Уманского стансовета Кубокруга от 14 марта 1926 г.)

55. «Председателю Совета Народных Комиссаров Украины т. Чумарю от украинской колонии г. Новороссийска.

Приблизительно в мае месяце по инициативе представителя центра т. Розина был поднят вопрос об украинизации Черноморья. С того же времени в целях усиления работы по украинизации был поднят вопрос об открытии в г. Новороссийске украинского клуба. Было решено с этого учебного года открыть на Черноморье 25 украинских школ. И вот несмотря на то, что уже идёт почти четвёртый месяц, дело по украинизации не продвинулось ни на шаг. Учение по школам началось, но ни одной украинской школы не открыто. Дело с открытием в городе украинского клуба так же затормозилось. Окрисполком вынес постановление передать украинской колонии помещение бывшего Налбанова. Порткомитет так же вынес такое постановление, но до этого времени ничего не сделано. Помещение не предано и украинская колония, как всего Черноморья, так и города Новороссийска, осталась без своих культурных учреждений. Несмотря на то, что на Черноморье живёт более 70 % украинского населения, а в самом г. Новороссийске его есть большое количество – никакой культурно-национальной работы не ведётся. Пользуясь Вашим коротким пребыванием в г. Новороссийске, мы, представители бюро украинской секции при клубе «Нацмен», от имени украинской колонии г. Новороссийска обращаемся к Вам как представителю правительства родного нам народа Украины за моральной и идейной помощью – поддержать наш вопрос про скорейшее открытие в г. Новороссийске украинского клуба, где мы могли бы вести подготовительную работу по украинизации Черноморья, которую окончательно начать хотя бы с другого учебного года, подходя к этому постепенно. Без своего клуба начать работу мы не сумеем, так как клуб нацмен насчитывает всего только одну комнату, где должны работать украинцы, евреи, греки, армяне, итальянцы и другие. Ясно, что там ни какая работа не может быть.

Девятый год кончается советской власти, а мы, украинцы как всего Черноморья, так и г. Новороссийска, остались без своих родных культурных учреждений несмотря на своё большинство.

Обращаясь к Вам, любимый товарищ, просим подержать нас перед местной властью. Как перед Парткомом, так и Окрисполкомом, что бы мы, хотя на кануне 10 годовщины Октябрьской революции, имели свой клуб, где смогли бы развернуть свою родную культурную работу, которой были лишены все девять лет революции и до революции в период царской власти».

(15 сентября 1926 года. Перевод с украинского Е. Троицкой, члена ВКП(б)).

57. «… Ввиду того, что вопрос украинский имеет серьёзное значение на Северном Кавказе, необходимо округам с украинским населением, в строгом согласии с национальной политикой партии, разрешить все вопросы, связанные с жизнью украинского населения».

(Из резолюции по докладу Крайкома ВКП(б) на третьей краевой партийной конференции, г. Ростов-на-Дону, декабрь 1925 г.).

…

59. «Родители учащихся школы второй ступени г. Краснодара телеграфируют т. Луначарскому и Совету Национальностей ЦИК СССР: «Распоряжением КубОНО первая и единственная в крае украинская школа – девятилетка Краснодара превращена в русскую… Будучи деморализованы разгромом единственного национального культурного очага края… родители, состоящие из трудового элемента, просят оградить детей от антипедагогических экспериментов подобного рода и нравственного уродования и сохранить указанную школу как украинскую».

60. «Крайком ВКП(б) – Украинской секции,5/1. 1928 г. Украинская секция Донкома ВКП(б) просит расширить «Червону газету», т. е. издавать её не еженедельной, а ежедневной, в крайнем случае, издавать 3 раза в неделю. Так же в украинской газете выпустить двухнедельник по пионерскому движению, т. е., издать детский журнал при газете для обслуживания детей украинских школ. Хлеборобы настойчиво требуют расширения газеты и заявляют, что Вы не хотите издавать нашу газету, когда как русские газеты издаются ежедневно.

Такие заявления были сделаны в Старо-Минском районе и Кущёвском во время моего обследования, а так же на пленуме Старо-Минского Райисполкома, где особенно высказывались в пользу расширения «Червонной Газеты».

(отношение Укрсекции Донкома ВКП(б)).

61. «…Но этого мало. Кубокружком постановляет: «Ввиду того, что в станице Полтавской имеется украинский Педтехникум, ликвидировать украинское отделение при Краснодарском Педтехникуме. Вопрос о ликвидации украинского отделения при Кубанском Педагогическом Институте оставить открытым до приезда товарища Базарника (ректора института0. Тогда враждебно настроенные мелкобуржуазные элементы имели такой козырь в своих руках. По соседству, в Черноморском округе, ставят на родительских собраниях вопрос об украинских школах и говорят родителям, что нужно учить детей русскому языку потому, что нечего будет делать их детям после школы первой ступени, потому что в Краснодаре «уже всё закрыли». Родители, не долго думая, единогласно голосуют за русскую школу. Таким образом закрыли все три школы в Черноморском округе.

Да не только в Черноморском округе закрыли украинские школы. Закрыли уже в этом году и в некоторых станицах Кубанского округа. «Само население этого не желает» – говорят местные работники. Конечно, если Вам скажут, что на Москву поезда не ходят, то кто скажет: «А я поеду». Никто не захочет ехать».

(Из статьи, напечатанной в харьковской газете «Висти ВУЦИК»).

62. «Главнейшим затруднением в работе по украинизации на Кубани являлся в прошлом однобокий характер этой работы, ограничивающийся культурно-просветительской областью, или, вернее, областью школы первой ступени. Низовой госаппарат, общественные, союзные и парторганизации стояли в стороне от этой работы. Что естественно порождало не доверие у хлеборобов к прочности и серьёзности целей, выставлявшихся при украинизации школы, возможности практического использования украинского языка вне узких границ семьи. На этой почве в некоторых случаях происходило разочарование населения в украинской школе, и школа просуществовала один или два года. По настоянию родителей опять переходила на преподавание на русском языке (ст. Дядьковская). Только совместная работа всех партийных, советских и общественных организаций в отношении украинизации обеспечит безболезненный переход культучреждений на украинский язык и создаст почву для успешного развития украинской культуры на Северном Кавказе».

(Письмо Зав. КубОкрОНО тов. Потапова в Кубокрком ВКП(б) 19 августа 1926 г.).

63. «Препровождая при сём копию распоряжения КрайОНО по вопросу об украинизации школ, обслуживающих украинское население, посланного Кубанскому и другим округам края, Край Оно сообщает, что по вопросу о проведении работ среди украинского населения на его родном языке имеются известные вам постановления 2-й Кубанской окружной партконференции, постановление Бюро Куб. Окружкома, коллегии АПО Крайкома.

На основании указанных постановлений в текущем учебном году велась частичная работа по переводу школ на украинский язык в районах с компактным украинским населением преимущественно в Кубанском округе. Работа проводилась в строго плановом порядке и, по имеющимся у нас сведениям, никаких конфликтов с населением на этой почве не возникало. Но возможно, что на местах имели место случаи недоразумений с отдельными гражданами. Однако, в КрайОНО никаких материалов по этому вопросу не поступало.

В тоже время по линии КрайОНО никаких специальных распоряжений, направленных к усилению украинизации Края, не издавалось».

(докладная записка И. Об. Зав. СК КрайОНО, 16. 08 1926 г.).

64. «По поручению студентов, которые выдержали испытание на первый курс Украинского отделения Краснодарского Педтехникума обращаемся к Вам с просьбой как к секретарю Крайпарткома. Помогите нам!

Вот уже около месяца, как мы поступили на украинское отделение Краснодарского педтехникума. Но до сих пор не учимся потому, что неожиданно выяснилось, что украинского отделения при КПТ не будет. И теперь мы не знаем, что делать. Приходится тратить время, тогда как везде началась учёба. Пробовали мы обращаться к завпедтехникумом, но получили от него такой ответ: «Я здесь не причём. Возможно, что отделения не будет». Тогда мы обратились в украинскую секцию КрайОНО. Но выяснилось, что её уже нет, и потому мы ответа не получили. Так мы и не знаем, откроется ли украинское отделение? Может быть Вы, как секретарь Крайпарткома сможете урегулировать этот вопрос и выведите нас из неопределённого положения.

(Обращение группы студентов в украинскую секцию Парткома 27 сентября 1927 г., г. Краснодар).

65. «Женщины говорили о том, как калечат их детей в русских школах, как трудно детям учиться. А они, матери, не могут ни чем помочь детям, потому что сами не понимают как следует ни русского языка, ни русской книги. «Нужно» – говорила одна женщина «Чтобы ребёнок сначала учился своему родному языку, а потом учил другой язык, какой он захочет».

«Вылежишь, скажешь иногда пару слов» – говорила одна женщина «а потом русского слова не подберёшь, мысли перепутаются, забудешь, что хотел сказать, застесняешься. И больше ничего не скажешь. Тем и кончается твоя речь. А в стороне стоят и смеются. Начать же говорить по-своему, по-украинскому, стыдно. Потому что украинский язык ещё до сих пор считается на местах, в станицах, языком не культурным».

(Из выступления делегаток на Кубанской Окружной женской конференции, 22 марта 1926 г. Перевод с украинского Ф.Ч.).

66. «Наш секретарь товарищ Хатай – партийный. Он не любит украинского языка. Инспектор давно спросил секретаря: «Почему не видно ни в читальне, ни у учителей украинской газеты?». Он ответил инспектору: «Население украинского языка не понимает. Тут говорят на кубанском языке». Может быть, Вы моё письмо напечатаете. На меня за это, безусловно, рассердится секретарь. Хотя, правду сказать, я не очень боюсь его гнева. Потому, что, хотя я беспартийный, отношения у меня с партийными хорошие».

(письмо в редакцию К.С. от 19 03. 1928).

67. «В станицу (Ильскую) приехал из Ростова с инспекторского съезда инспектор, он сказал: «В крае решено: старые украинские школы пусть существуют и далее, но с особого разрешения родителей. Новых открывать не следует. Украинизация дальше не пойдёт».

(из письма в газету «Червоная газета» Омельяновского из ст. Ильской Кубанского округа).

…

69. «В избе-читальне ст. Славянской Куб. Округа кроме «Кобзаря» и Хрестоматии «Червоны зори» ничего нет. Эти две книжки всегда на руках и невозможно добиться их прочитать».

(Г. П-к «Ч.Г.» № 16. 1926 г.).

70. «В ст. Ново-Мышастовской работал кружок украинских селькоров, выходила украинская стенгазета «Червони Хвили». Из округа поступило распоряжение слить русский и украинский кружки, газету «Червони Хвили» закрыть, а оставить «Куточек» для украинцев в русской газете. Несмотря на то, что украинского материала было гораздо больше».

(Тим. Иващенко «Ч.Г.», № 18, 1926 г.).

71. «Фи, какая гадость! Снова этот Гапоненко (учитель) заговорил на собачьем языке…» – говорят члены Рабпроса во время выступлений на собраниях учителя Гапоненко».

(«Ч.Г.», № 21. 1926., «Староста»).

72. «В Краснодаре пробовали закрыть украинскую школу-девятилетку. В Полтавской, Куб. округа – семилетка русская – это портит дело украинизации. В ст. Пластуновской, Куб. окр., пять школ первой ступени украинизировано. Одна школа второй ступени – русская. Ненормальность удивляет население…».

(«Червона газета», № 23, 1926 г., «Б. В.»).

…

74. «В Новороссийске тяга к украинской книге и газете есть. Но ни клуба, ни библиотеки украинской нет. Почему так?».

(Из письма Д.С. в редакцию «Ч. Газеты»).

75. «Родительские собрания в ст. Ново-Мышастовской решили украинизировать школы, несмотря на то, что многие работники были против этого».

(Из письма в редакцию Гаюры»).

76. «Завшколой ст. Березанской Куб. окр. Агитирует против украинизации. Сам он – русский».

(письмо «Работника в газету «Ч.Г.»).

77. «Избач ст. Ново-Корсунской запретил украинскому драмкружку работать самостоятельно, отдельно от русского кружка».

(из письма в редакцию, помещённого в «Ч.Г.» № 33).

78. «Советский пахарь» напечатал в декабре 1926 г. фельетон, осмеивающий украинизацию школ (не методы украинизации, а сам принцип).

79. «В газете «Красное знамя» Кубанского округа помещаются статьи против украинского языка. Проповедуется «самостийна кубанска мова».

(статья Райнгардта).

80. «В ст. Неберджаевской русские учителя добились закрытия украинских школ».

(статья в «Ч. Газете» № 39, 1926 г.).

81. «Избачи ст. Атаманской, х. Лебеди, Ново-Кубанского против снабжения изб-читален украинской литературой».

(Письма в редакцию «Ч.Г.»).

83. «Потому что прислали русского ликвидатора в ликбез ст. Анастасиевской – украинский ликбез превратился в русский».

(Письмо в «Червону газету» № 1 за 1928 г.).

84. «В станице Кисляковской Донского округа, закрыта украинская школа, бывшая 4 года украинской. Чтобы сделать её русской, РайОНО заменил украинского учителя русским. То же и в станице Ново-Сергиевской».

(см. статью в «Ч. Г.», № 3, 1928 г.).

85. «Благодаря поддержке ячейки ВКП(б) русифицирована школа первой ступени».

(Письмо в редакцию).

86. «В «Неделю печати» в ст. Ново-Мышастовской не было ни одного доклада об украинской печати, хотя по плану и нужно было это делать. Секретарь ячейки отмахивался: «Пусть когда-нибудь поговорим об этом».

(Тимофей Иващенко. «Ч.Г.». № 9. за 1926 г.).

87. «Избач ст. Смоленской Кубанского округа, несмотря на распоряжение стансовета, выписал для избы-читальни только русскую литературу, и не одного украинского экземпляра».

(Ол. Л. «Ч.Г.» № 11 за 1926 г.).

88. «Завполитпрсветом ст. Ново-Корсунской Куб. Округа Севастьянов, не смотря на распоряжение партии и советской власти, плохо относится к украинизации. Тех, кто пробует разъяснить населению суть украинизации, называет шовинистами».

(К. Гапоненко. «Ч.Г.», № 11, 1926 г.).

Составил выборку Ф.О. Чапала. 27. 07. 1928.

Протокол заседания комиссии Край исполкома по вопросу украинизации

Гор. Ростов-на-Дону (1928 г.)[9].

Участвовали: т.т. Балахнин, Корольков, Рудь, Пономарёв, Чапалов и Белячков.

Присутствовали: т.т. Емельянов и Бровцов (Кубань), Сухопаров (Крайфу), Маркулис (Дик), Кудлаев (Кр. РКИ), Чубарь и Беляев (професс).

Председательствовал – тов. Балахнин, секретарствовал – тов Евдокимов.

1) Сообщение тов. Балахнина о выводах, полученных на основе изучения материалов в историческом разрезе.

В прениях участвовали: Пономарёв, Белячков, Бровцов, Рудь, Маркулис, Емельянов, Кудлаев, Чубарь и Чапало.

Постановили:

1) Начиная с 1925 года вопрос украинизации на Северном Кавказе был поставлен в порядок дня, но в силу тех обстоятельств, что Край находился в периоде организационного оформления, украинизация была ограничена лишь переводом школь первой ступени на родной язык, причём количество учащихся в украинских школах к настоящему времени достигло 36 000 человек.

2) В силу этих причин вся работа по украинизации культпросвет учреждений не имела определённого плана и не была обеспечена достаточным руководством, в следствии чего работа по украинизации не имела чёткости, что привело к частичной деукраинизации сети. Однако, общее количество украинизированных комплектов в отдельных округах увеличилось.

3) К числу недостатков так же нужно отнести отсутствие хороших украинских учебников, созданных на местном краеведческом материале, и недостаточного внимания со стороны органов просвещения подготовке соответствующих кадров школьных работников.

Такой же основной причиной ненормальной работы по украинизации было отсутствие украинских школ второй ступени, в силу чего учащиеся украинских школ первой ступени не могли продолжать дальнейшее образование на родном языке, и отсутствие работы по украинизации низового советского аппарата.

4) Опасностью проведения украинизации в прошлом была сословная рознь между казаками и иногородними.

С каждым годом сословная рознь всё изживается, что позволяет в настоящее время поставить вопрос украинизации в более широком размере. Как низового советского аппарата, так и культурно – просветительских учреждений. Она должна быть направлена в течении ближайшего времени по следующим путям:

1) Провести широкую подготовительную и разъяснительную работу среди широких масс украинского населения о целях и задачах, которые ставят перед собой партия и советская власть в деле украинизации.

2) Органом народного просвещения с 29–30 учебного года устранить разрыв между первой и второй ступенью украинизируемых школ, обеспечив рост количественного охвата уч-ся украинскими школами второй ступени, учреждениями профессионального образования, школами крестьянской молодёжи и т. п.

3) Предстоящую предвыборную кампанию в советы по станицам, имеющих преобладающее большинство украинского населения, использовать с целью выдвижения на ответственную работу товарищей. Хорошо знающих язык и быт украинской станицы.

4) Теперь же начать подготовительную работу, что бы осуществить в течении предстоящего года переход ряда советов в станицах на украинское делопроизводство

5) Обязать Орготдел Крайисполкома и Краевой отдел Народного Образования продолжать работу по определению стоимости перевода работы на украинский язык советского аппарата и культпросвет учреждений

6) Поручить Орготделу Крайисполкома и Нацменкомиссии проработать вопрос об издании литературы и учебников на украинском языке.

7) Признать необходимым в дальнейшем нацменкомиссии КИК созывать поквартально совещания с представительством мест для работы и заслушивания отчётов с мест по украинизации.

Председатель: Балахнин

Секретарь: Евдокимов.

Выписка из протокола № 49 заседания фракции ВКП(б)Президиума Крайисполкома

(5 октября 1928 г.)[10].

Слушали: доклад комиссии по украинизации (т. Балахнин).

Постановили: а) Признать необходимым введение коренизации в районах с преобладающим украинским населением, понимая под этим введение делопроизводства в сельских и станичных советах и сношения до района включительно на местных наречиях.

Б) В связи с этим, теперь же начать подготовительную работу, чтобы осуществить в течении предстоящего года перевод ряда советов в станицах и селах с преобладающим украинским населением на делопроизводство с местным наречием, а также введение в соответствующих районах параллельного делопроизводства на местном наречии.

В) Предстоящую предвыборную кампанию в советы по станицам и селам, имеющим преобладающее большинство украинского населения, использовать с целью выдвижения на соответствующую работу лиц, хорошо знающих быт и язык коренного населения.

Г) Признать, что всякого рода объявления и постановления сельских и станичных советов с наличием украинского населения должны публиковаться на русском и местных языках.

Д) Открывать и проводить в школах 1-й ступени занятия на местном наречии, лишь при условии согласия родителей.

Е) Иметь соответствующее числу школ 1 – ой ступени количество украинизированных школ 2 – ой ступени, где обучение оставить по типу ныне существующему, т. е., русская школа с обязательным преподаванием украинского языка и украиноведения на украинском языке.

Ж) Поручить Орготделу КИКа собрать точные сведения о составе населения, говорящего на местном украинском наречии по округам и районам, и какое количество населения, не говорящего на этом наречии будет охвачено коренизацией в том случае, если проводить полностью предложения комиссии ВЦИК о коренизации районов с большинством населения, говорящим на местном украинском наречии.

З) Прошу бюро Крайкома данный вопрос рассмотрением отложить до первого заседания Бюро Крайкома после пленума, с тем, чтобы иметь возможность обсудить этот вопрос с местными работниками.

Примечание: все пункты, кроме «а» и «б», приняты значительным большинством (против – 1–3 голоса), и пункт «а» и «б» большинством 8-ми против 6-ти голосовавших против коренизации.

Полный за надлежащими подписями.

Верно: И. Сухачёв.

Председатель Северо – Кавказского Краевого исполнительного комитета. В бюро Крайкома ВКП(б)

(19 октября 1928 г.)[11].

Бюро Крайкома поручило специальной Комиссии проработать вопрос об украинизации в Крае. Комиссия закончила свою работу, и доклад её слушался на заседании фракции Крайисполкома.

Прилагая протокол Комиссии, а так же постановление фракции, прошу поставить вопрос на заседании Бюро после Пленума, дабы иметь возможность обсудить его предварительно с приехавшими местными работниками.

Решение в отношении обеспечения культурных нужд украинского населения не встретили во фракции разногласий; что же касается коренизации, то голоса почти разделились пополам. Поэтому при рассмотрении в бюро вопроса прошу поставить на разрешение так же и мнение меньшинства фракции, которое заключается в следующем:

«Признать необходимым, как правило, в сёлах и станицах с населением, говорящим на местном украинском наречии, сохранение делопроизводства на русском языке.

В сельских же и станичных советах с большинством чисто украинского населения, (таковые имеются в отдельных округах), вопрос коренизации проводить в порядке работы среди нацменьшинств».

Председатель Сев. Кав. Крайисполкома П.А. Богданов.

Предложения по вопросу украинизации соваппарата в Северо-Кавказском крае[12]

Заслушав доклад фракции Крайисполкома о ходе украинизации соваппарата в крае, Секретариат Северо-Кавказского Крайкома ВКП(б) отмечает:

А) Слабость проведения краевыми советскими, культурно-просветительскими органами решения Бюро Крайкома ВКП(б) об украинизации, выразившуюся в недостаточности разработки конкретных мероприятий по украинизации;

Б) отсутствие в краевом бюджете на 1928 – 29 г. необходимых ассигнований на расходы, связанные с практическим проведением украинизации.

В) Недостаточность внимания со стороны окружных и районных партийных комитетов к практическому проведению краевого плана украинизации. До сего времени округами (за исключением Терека) не представлены замечания и коррективы по краевому плану украинизации и не разработаны конкретные планы по округам.

Г) Недостаточное внимание со стороны окрисполкомов к выполнению директивы края по перевыборам советов – по Кубанскому, Донецкому, Армавирскому, Черноморскому округам, в следствии чего в сельских и районных органах власти получилось значительное уменьшение процента депутатов-украинцев.

Д) Совершенно слабую разъяснительную работу по мобилизации общественного внимания вокруг целей и задач украинизации как в краевой, так и в местной печати, и, главным образом, в украинской газете «Червона газета».

Одобряя разработанный фракцией Крайисполкома план мероприятий по проведению украинизации Бюро Северо-Кавказского Крайкома ВКП(б) постановляет:

А) обязать Окружкомы ВКП(б) незамедлительно приступить к практическому проведению украинизации, развернув при этом широкую разъяснительную кампанию вокруг этого вопроса

Б) Планы по практическому проведению украинизации проработать на пленумах и президиумах как советов, так и исполкомов в 37 охваченных украинизацией районах Края.

В) Предложить окружкомам партии и фракции Крайисполкома проследить за своевременным проведением намеченных практических мероприятий по осуществлению плана украинизации в текущем году, предусмотрев необходимые ассигнования в бюджете 1929 – 30 гг.

Г) Предложить фракциям Краевых управлений и Отделов разработать по своей линии вопрос о приспособлении своих местных аппаратов к проведению украинизации.

Д) Поручить окружкомам ВКП(б) дать на места указания:

1. О необходимости выдвижения украинцев на руководящую советско – хозяйственную работу в украинизируемых районах;

2. Приступить немедленно к организации курсов по подготовке категорий работников-украинцев, предусмотренных планом украинизации.

3. В сельсоветах и райисполкомах обеспеченных достаточным кадром работников-украинцев, немедленно приступить к переводу делопроизводства в этих административных единицах на украинский язык.

Для усиления практического руководства в деле украинизации фракции КИКа обязать Орготдел Крайисполкома совместно с Нацменкомиссией и украинской секцией периодически заслушивать доклады местных советских органов о ходе выполнения украинизации на местах.

Поручить фракции Крайисполкома по истечении 6-месячного срока поставить перед бюро Крайкома ВКП(б) доклад о выполнении плана украинизации.

Резолюция по вопросу об украинизации Кубанского округа (7 июня 1929 года)[13].

1) Признать недостаточным темп работы по развёртыванию украинизации Округа.

2) Считать необходимым закончить в 3– х летний срок / 1929–1931 календарный год включительно / полную украинизацию 12 районов, согласно плана Крайисполкома о проведении украинизации аппарата всех окружных учреждений к концу 1931 года, обеспечив нормальную работу с теми районами, остаются не украинизированными.

3) Предложить АППО ОК развернуть широчайшую агитпропработу среди населения, обеспечивая этим наиболее быстрое и безболезненное проведение этого мероприятия.

4) Немедленно приступить к проведению в жизнь следующих мероприятий:

А) Создать при ОИК комиссию по проведению в жизнь плана украинизации Округа, под председательством т. Катенееева из представителей советских, партийных, профессиональных и кооперативных организаций, предложив фракции ОИК подработать и внести на утверждение Бюро ОК персональный состав.

Б) Образовать при окружных советских, кооперативных и профессиональных организациях комиссии по практическому проведению украинизации своих аппаратов, подчинив деятельности этих комиссий Центральной окружной при ОИК комиссии

В) Создать при РИКах постоянно действующие комиссии по украинизации под председательством предРИКа для руководства всей работой по украинизации района.

Г) Украинизировать полностью следующие районы Кубанского округа:

в 1929 году – Славянский

в 1930 году – Павловский, Краснодарский, Брюховецкий, Тимашевский и Каневской

в 1931 году – Приморско – Ахтарский, Темрюкский, Абинский, Кореновский, Горяче – Ключевкой и Северский.

А в районах: Ново – Покровском, Тихорецком, и Усть-Лабинском, где украинизация не проводится, выделить для перевода работы на украинский язык отдельные советы с украинским населением, точно так же, как в украинизируемых районах выделить советы, сохраняющие работу на русском языке.

Д) В месячный срок поручит комиссии провести учёбу всех работников – украинцев в партийных, советский, профессиональных, кооперативных и общественных организациях и учреждениях, преступить к переподготовке имеющихся сил и выдвижению в аппарат новых, организуя для них специальные курсы по ликвидации неграмотности на украинском языке.

Е) Комиссии разработать план перевода работы парторганизации на украинский язык, организовав подготовку и переподготовку работников для этой цели

Ж) Для обеспечения украинизируемых районов пропагандистскими силами, создать с осени этого года при СПШ украинское отделение; одновременно с этим разработать порядок перевода СПШ на украинский язык, с таким расчётом, чтобы к концу 1931 года школа полностью перешла на него

З) Предложить газете «Красное знамя» начать немедленно пропаганду вопросов украинизации на своих страницах и представить на утверждение бюро практические мероприятия по переводу газеты на украинский язык.

И) Признать необходимым срочно послать на Украину и Воронеж комиссию, с участием и работников районов, с целью изучения опыта украинизации. Фракции ОИКа увязать с краевыми организациями посылку этой комиссии, совместно с делегациями других округов.

К) В те же сроки в районах, подлежащих украинизации, перевести на украинский язык все учреждения народного образования, включая сода проф. Технические школы, техникумы, клубы, избы-читальни, и т. д. Организовать своевременную подготовку и переподготовку соответствующих работников

Л) В тоже время наметить план частичной украинизации школ Соцвоса, Профобра, и Политпросвета города, закончив проработку этого вопроса к 1 сентября

М) Для обеспечения украинизируемым учреждений Окр. ОНО работниками предложить организовать укр. Отделения при Краснодарском Педтехникуме и расширить соответствующий Укр. Педагог. Техникум в ст. Полтавской.

Н) Принять к сведению расширение Укр. Отделения Педагогического Института с 30 до 130 чел. с выпуском педагогов – украинцев для низшей и средней школы.

О) Окрсуду предложить наметить план и сроки перевода на украинский язык судебных учреждений с таким расчётом, чтобы во всех 12-ти украинизируемых районах был обеспечен более ус коренный по сравнению с общим планом, перевод их, а участки Славянского района перевести к 1 сентября.

П) Предложить Окружной комиссии произвести подсчёты потребных средств на дело украинизации, и определить порядок финансирования этого мероприятия.

Р) Предложить Окружной комиссии разработать практический план мероприятий по проведению настоящей директивы и пресдтавить его в двухнедельный срок в край, а по линии сов аппарата отсылку планов провести не позднее 25 июня.

Верно: Бруданин.

Предложение Культпропотдела Сев. – Кав. Крайкома ВКП(б) – «Об украинском Журнале «Новым шляхом»»

(1 февраля 1930 г.)[14].

1. В связи с развёртыванием украинизации в крае реорганизовать кубанский украинский педагогический журнал «Новым Шляхом» в краевой общественно– политический, педагогический и литературный журнал для обслуживания украинского советского и культпросвет. Актива, преимущественно украинизируемых районов.

2. Основной программой журнала должно стать: а) мобилизация активности трудящихся украинских масс края вокруг всех задач и мероприятий партии и советской власти в области социалистического переустройства хозяйства края и культурной революции; б) систематическое разъяснение вопросов национальной политики партии значения украинизации; в) осуществление настойчивой непримиримой борьбы с проявлениями великодержавного шовинизма и украинского национализма, давая решительный отпор всем классово– враждебным элементам и их агентуре, пытающимся в своих контрреволюционных интересах использовать политику украинизации в крае. Так же слабые места, недостатки в практическом проведении украинизации; г) широкое проведение лозунга пролетарской массовой самокритики в работе по украинизации парт. сов, проф. и кооп. организаций на основе решений Секретариата «Об украинизации советского аппарата в крае» от 29. 12. 29; д) создание вокруг журнала кадров актива, особенно, украинизируемых районов, в целях привлечения его к постоянному сотрудничеству в журнале.

3. Считать журнал «Новым шляхом» органом Крайисполкома.

4. Перевести журнал из Краснодара в ростов 15 февраля.

5. Размер журнала определить в 4–5 печатных листов.

6. Ответ. Редактором журнала утвердить т. Чапало Ф.О.

Поручит Культпропу наметить состав редколлегии журнала с утверждением её на Секретариате Крайкома.

Верно: В. Зилотин.

Об украинизации печати в украинских районах Северного Кавказа

(22 ноября 1930 г. Постановления Секриатариата ВКП(б) Северо-Кавказского края)[15].

Констатировать, что директивы Крайкома об украинизации печати для украинских районов края не выполняются, постановление Крайкома о выпуске журнала «Новым шляхом» не проведено в жизнь, вопросам украинизации печати не придано необходимого серьёзного политического значения. Окружные газеты: кубанская «Красное знамя», «Донская правда», донецкая «Знамя колхозника», сальский «Трактор» освещают вопросы украинизации случайно, а, иногда, и неверно («Красное знамя»). Массовая украинская литература издательства «Северный Кавказ» не издаётся (выпущено всего три книжки, и то с запазданием), колхозная печать в украинских районах издаётся на русском языке, украинская печать в должной степени не субсидируется.

Отмечая такое отношение к украинизации, как уклон в национальном вопросе в строну великодержавного шовинизма, Секритариат считает необходимым:

1. Предложить окружкомам Кубанскому, Донскому, Донецкому и Сальскому обеспечить в окружных газетах выход не менее чем раз в пятидневку украинских страничек, в которых обеспечить освещение на украинском языке хода коллективизации, текущих хозяйственно– политических кампаний: хлебозаготовки, осенняя посевная кампания и т. д.

2. Краевая «Червона газета» должна стать массовой газетой, обслуживающей колхозников украинских районов края. Предрешить вопрос об учащении выхода «Червонной газеты» с нового хоз. года(не реже, чем через день), и об укреплении материального положения газеты.

3. Газете «Молот» и окружным газетам систематически бить по тем, кто тормозит вопросы украинизации, квалифицируя их как уклонистов от политики партии в национальном вопросе, вести борьбу с великорусским шовинизмом и местным национализмом.

4. Поручить Культпропу разработать порядок перевода колхозных газет, выходящих в украинских районах, на украинский язык и обеспечить в дальнейшем при ликвидации округов организацию газет в украинских районах на украинском языке.

5. Просить Контрольную комиссию расследовать и привлечь к ответственности виновников прекращения выхода журнала «Новым шляхом». Фракции Крайисполкома обеспечить материальную строну, дающую возможность нормального выхода журнала.

6. Издательству «Северный Кавказ» обеспечить своевременный перевод, выпуск и распространение массовой колхозной литературы на украинском языке, выделив для этого специального украинского работника.

Протокол № 21[16] Заседание президиума Краснодарского Гор. КК – РКИ от 6 января 31 г

В составе: членов Президиума – Гусев, Дядловский, Щербаков, Павлович, Сухов, Гаева, Бабаев, Могила, Лобазов, Секретарь Горкома – Белячков, член КрайКК – Леонтьев и Ерёменко.

Слушали:1. Результаты обследования деятельности Краснодарского отделения Укр. ГИЗа, как иногороднего представительства (докладчик Хлебушкин).

Постановили: довести до сведения Кр. КК – РКИ, что Краснодарское отделение Укр. ГИЗа, несмотря на наличие на Северном Кавказе 35 украинизирующихся районов, а, в связи с этим, на громадную потребность в украинской книге, с возложенными на него основными задачами не справилось.

А) Отделение до сих пор в большей степени занималось коммерческою деятельностью и, чтобы оправдать рентабельность своего существования, увлекалось канцтоварами.

Б) Значительна часть украинизируемых районов в сферу влияния отделения до сих пор не влилось. Обслуживаемые же районы украинской книгой снабжались недостаточно, учебниками районы снабжались не полностью.

В) Штат отделения громоздок (12 человек) и занят в большей степени обслуживанием краснодарской городской клиентуры.

Г) В аппарате почти нет партийцев.

Д) Торговые расходы высоки (от 9 до 22 % к обороту, средний годовой 13,1 %).

Помимо этого отметить:

А) Что Отделение, на которым лежат задачи снабжать украинской литературой все украинизируемые районы края находится в Краснодаре, почему осуществляется постоянный разрыв между руководящими краевыми организациями и Отделениями.

Б) Что при оставлении в дальнейшем Отделения в Краснодаре, продвижение укрлитературы, как получаемой из Харькова от ДВУ, так и от краевых издательств будет вызывать постоянные встречные перевозки литературы, т. к. большинство украинизируемых районов находятся на протяжении от Краснодара к Ростову.

Исходя из этого Президиум Гор. КК – РКИ считает, что дальнейшее существование Отделения Укргиза в Краснодаре не целесообразно, потому высказывается за ликвидацию такового. Продвижение украинской книги во все украинизируемые районы Края Президиум КК – РКИ считает возможным осуществить путём организации в Ростове соответствующей базы, которая могла бы обеспечить потребность в украинской книге через существующую сеть ГИЗа и сеть потребительской кооперации.

Выводы и предложения но вопросу о состоянии работы по украинизации Ейского района

Протокол № 2 заседания президиума Ейской районной КК ВКП(б) и коллегии РКИ от 16.01.1932 года[17].

С целью осуществления постановлении партии и правительства, для успешного осуществления украинизации советского аппарата и культурно-просветительских в Ейском районе Северо-Кавказского края, необходимо провести следующие мероприятия:

1. Мобилизовать внимание советской общественности на дело украинизации соваппарата и культурно-просветительских учреждений, имея в виду, что дальнейшее широкое развертывание украинизации в условиях обострения классовой борьбы неминуемо вызовет обострение борьбы против украинизации со стороны шовинистических и классово-враждебных элементов. Поэтому нужна систематическая плановая работа в области проведения украинизации и уделения особенного внимания руководителями соваппарата и профсоюзных организаций в деле втягивания широких масс в работу по украинизации.

Украинизация должна практически осуществляться в повседневной работе всех учреждений и организаций района, обслуживающих украинское население.

2. Всем руководящим учреждениям и профсоюзным организациям необходимо принять решительные меры в деле скорейшею изжития имеющихся значительных трудностей, как-то:

а) ограниченные возможности в выделении средств на проведение украинизационных мероприятий.

б) недостаток культурных сил и средств.

в) наличие сопротивления буржуазных и мелкобуржуазных элементов в районе.

г) оттяжки и сопротивление украинизации со стороны значительной части русского (здесь имеются в виду в основном казаки – И.И.) и других неукраинских групп служащих советского аппарата.

Дело по району, пока, не приняло нужных размеров. Подготовка украинских кадров по району сводится на нет. Выпущенные курсы по району дали негативный результат. Записывалось на курсы 150 человек, а выпущено было 26 человек. В станицах курсовая работа отсутствует: вовсе, как и разъяснительная работа среди членов профсоюза, нет конкретных планов украинизации по отдельным учреждениям района. Нет заинтересованности со стороны сельсоветов в культурно-просветительских точках, могущих способствовать украинизации (библиотеках, избах-читальнях, кинопередвижках и т. д.). Не применяются методы ударничества и соцсоревнования по украинизации. Совершенно отсутствует методическая работа со стороны РайОНО. Продолжается игнорирование со стороны ряда учреждений района (РайЗО, Райсоюз, Союзхлеб, ОНО и др.).

Отмечается извращение правильности украинскою языка в колхозах и среди колхозников. Причем эти извращения имели место в районной газете, на украинских вывесках, в штампах и бланках и т. д., что являлось следствием недостаточного знания украинского языка сотрудниками соваппарата… Слабо продвигалась популярная украинская книга в массы. Магазины были завалены украинской литературой, которой в районе скопилось на 2500 рублей. Колхозные организации не продвигали в массы украинские газеты, отсутствовали украинские учебники. Самое главное, отсутствовало массовое, коллективное усвоение украинского языка.

Было предложено всем руководителям кооперативных и профсоюзных, а также иных организаций следующее:

1. Всем учреждениям составить планы работы по украинизации их учреждений и предоставить их до 28. 01. 1932 г., согласно схеме, разработанной Ейским РИКом (районным исполнительным комитетом).

2. Устранить обезличку украинизации, возложив персональную ответственность за её проведение на руководителей учреждений.

3. Отобрать письменные обязательства сотрудников на их переход в определённый срок на украинский язык «путём (его) изучения по линии самообразования». Проверять степень выполнения взятых обязательств, прибегая, в крайнем случае, к взысканиям, вплоть до увольнения с работы, с занесением мотива увольнения в трудовые списки (так в то время назывались трудовые книжки).

4. Организовать в г Ейске 3-х месячные курсы, рассчитанные на 150 часов, обеспечив их средствами за счет учреждении, профорганов и дотаций местного бюджета.

5. Предложить всем руководителям районных учреждений представить, к 05. 02. 1932 г. в РайОНО списки сотрудников, подлежащих зачислению на курсы, чтобы уже с 05 02 1932 г они начали функционировать. Усилить снабжение курсов учебными пособиями, тетрадями, учебниками и т. д. Укомплектовать их более постоянным лекторским персоналом. Смету организованныx курсов утвердить п. и сумме 7900 рублей, за счет охваченных курсами учреждений, а их руководителей обязать внести в кассу РайФО на счет курсов по 22 руб. за каждого учащегося в срок до 01. 02. 1932 г.

Поскольку в своей работе предприятия организации и учреждения искажают украинский язык, президиум Ейской районной КК-РКИ предложил организовать (немедленно) при РайОНО специальное районное бюро украинизации. Его задачей становилась проверка в 10-дневный срок правильности вывесок, штампов и бланков, внесение в них поправок и, в дальнейшем, проверка их правильности уже на этапе изготовления, постоянно. Бюро поручалось организация и проведение консультаций учреждений по вопросам украинкой терминологии, номенклатуры и фразеологии украинского языка.

6. Издать русско-украинский фразеологический справочник для работников украинизируемых учреждений, объемом 1,5 печатных листа. тиражом от 800 до 1000 экземпляров, в популярном виде.

7. В связи с переходом системы образования на обязательное школьное образование РайОНО обязываются укомплектовать свой аппарат инструкторами, владевшими украинским литературным языком для руководства школами 1 ступени и ШКМ (школа крестьянской молодежи).

8. Предложить районным организациям вести всю переписку с подведомственной периферией только на украинском языке, не принимая от периферии переписки на русском языке.

9. Категорически обязать РайОНО с 01. 02. 1932 г. издавать журналы «За качество работы» на украинском языке.

10. Обязать РайОНО дать категорические указания на места об украинизации работы в избах-читальнях, красных уголках, библиотеках, ликбезах, стенгазетах и т. д.

11. Ввести в качестве обязательной дисциплины, на всех курсах в Ейском районе, предмет «украинский язык», из расчета не менее 30 лекционных часов на курсах продолжительностью один месяц.

12. Предложить педтехникуму украинизировать всю работу и перейти на украинский язык.

13. Обязать заведующего районным отделением «Союзкино» в декадный срок завести в район украинские фильмы (т. е с украинскими титрами).

14. Обязать РайОНО, «Колхозкнигу» и книжный магазин Крайсоюза обеспечить завоз новейшей украинской литературы и в месячный срок укомплектовать ею библиотеки района.

15. Президиум районной КК строго предупредил партъячейки станиц Старощербиновской, Должанскои, Глафировской, Шабельской, а так же рыбколхозов Должанского и Камышеватского, что в случае невыкупа предназначенной для них украинской литературы, они понесут строгую ответственность. В отношении же секретаря Камышеватской партийной ячейки, который вернул обратно предназначенную для станицы украинскую литературу, было возбуждено партийное расследование его деятельности.

16. Проверить степень знания украинского языка работников соваппарата, по окончании ими 3-х месячных курсов {это дело поручалось вновь организованному бюро украинизации).

17. Опубликовать данное решение в городской страничке (городская малоформатная газета, орган районного комитета ВКП (б)) на русском языке и в районной газете на украинском языке.

Кроме того, президиум Ейской районной КК – РКИ ВКП(б), своим решением от 17 02 19321 постановил следующее:

Педтехникуму, в целях изменения национального состава (учащихся) техникума для решения задач по обеспечению района украинскими педагогическими кадрами, необходимо предпринять следующее:

1. Чтобы при приеме осенью 1932 I нового набора, в общий состав студентов вошло бы не менее 75 % украинцев.

2. Администрации педтехникума обязательно провести полную украинизацию работы в срок до 1 мая 1932 года.

№ 86 О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области

Постановление ЦК ВКП (6) и СНК Союза ССР от 14 декабря 1932 года[18].

Заслушав доклады секретаря обкома Западной области т. Румянцева, секретаря ЦК КП (б)У т. Косиора, секретаря Днепропетровского обкома т. Строганова, секретаря Северо-Кавказского крайкома т. Шеболдаева, ЦК ВКП (б) и СНК СССР постановляют:

1. Обязать ЦК КП (б)У и Совнарком УССР, под личную ответственность тт. Шеболдаева и Ларина, закончить полностью план заготовок зерновых и подсолнуха до конца января 1933 года.

2. Обязать Северо-Кавказский крайком и крайисполком, под личную ответственность тт. Шеболдаева и Ларина, закончить полностью план заготовок зерновых к 10–15 января 1933 года, а подсолнуха – к концу января.

3. Обязать обком и облисполком Западной области, под личную ответственность тт. Румянцева и Шелехеса, закончить полностью план заготовок зерновых к 1 января 1933 года и план заготовок льна к 1 февраля 1933 года.

4. Ввиду того, что в результате крайне слабой работы и отсутствия революционной бдительности ряда местных парторганизаций Украины и Северного Кавказа, в значительной части их районов контрреволюционные элементы – кулаки, бывшие офицеры, петлюровцы, сторонники Кубанской Рады и пр. сумели проникнуть в колхозы в качестве председателей или влиятельных членов правления, счетоводов, кладовщиков, бригадиров у молотилки и т. д., сумели проникнуть в сельсоветы, земорганы, кооперацию и пытаются направить работу этих организаций против интересов пролетарского государства и политики партии, пытаются организовать контр революционное движение, саботаж хлебозаготовок, саботаж сева, – ЦК ВКП (б) и СНК СССР обязывают ЦК КП(б)У, Севкаврайком, СНК Украины и крайисполком Севкавкрая решительно искоренить эти контрреволюционные элементы путем арестов, заключения в концлагерь на длительный срок, не останавливаясь перед применением высшей меры наказания к наиболее злостным из них.

5. ЦК и СНК указывают партийным и советским организациям Советского Союза, что злейшими врагами партии, рабочего класса и колхозного крестьянства являются саботажники хлебозаготовок с партбилетами в кармане, организующие обман государства, организующие двурушничество и провал заданий партии и правительства в угоду кулакам и прочим антисоветским элементам. По отношению к этим перерожденцам и врагам советской власти и колхозов, все еще имеющим в кармане партбилет, ЦК и СНК обязывают применять суровые репрессии, осуждение на 5 – 10 лет заключения в концлагерь, а при известных условиях – расстрел.

6. ЦК и СНК отмечают, что вместо правильного большевистского проведения национальной политики в ряде районов Украины, украинизация проводилась механически, без учета конкретных особенностей каждого района, без тщательного подбора большевистских украинских кадров, что облегчило буржуазно-националистическим элементам, петлюровцам и пр. создание своих легальных прикрытий, своих контрреволюционных ячеек и организаций.

7. В особенности ЦК и СНК указывают Северо-Кавказскому крайкому и крайисполкому, что легкомысленная, не вытекающая из культурных интересов населения, не большевистская "украинизация" почти половины районов Севкавказа при полном отсутствии контроля за украинизацией школы и печати со стороны краевых органов дала легальную форму врагам советской власти со стороны кулаков, офицерства, реэмигрантов-казаков, участников Кубанской Рады и т. д.

В целях разгрома сопротивления хлебозаготовкам кулацких элементов и их "партийных" и беспартийных прислужников, ЦК и СНК Советского Союза постановляют:

а) Выселить в кратчайший срок в северные области СССР из станицы Полтавской (Северный Кавказ), как наиболее контрреволюционной, всех жителей за исключением действительно преданных соввласти и не замешанных в саботаже хлебозаготовок колхозников и единоличников и заселить эту станицу добросовестными колхозниками-красноармейцами, работающими в условиях малоземелья и на неудобных землях в других краях, передав им все земли и озимые посевы, строения, инвентарь и скот выселяемых. Ответственность за проведение этого решения (пункт "а") возложить на тт. Ягода, Гамарника (с заменой т. Булиным), Шеболдаева и Евдокимова.

б) Арестованных изменников партии на Украине, как организаторов саботажа хлебозаготовок, бывших секретарей районов, предисполкомов, зав. райзу, предрайколхозсоюзов, а именно: Ореховский район – Головина, Пригоду, Паламарчука, Ордельяна, Луценко; Балаклейский район – Хорешко, Ус, Фишмана; Носовский район – Яременко; Кобелякский район – Ляшенко; Больше-Токмакский район – Ленского, Косяченко, Дворника, Зыка, Долгова – предать суду, дав им от 5 до 10 лет заключения в концентрационных лагерях.

в) Всех исключенных за саботаж хлебозаготовок и сева "коммунистов" выселять в северные районы наравне с кулаками.

г) Предложить ЦК КП(б)У и СНК Украины обратить серьезное внимание на правильное проведение украинизации, устранить механическое проведение ее, изгнать петлюровские и другие буржуазно-националистические элементы из партийных и советских организаций, тщательно подбирать и воспитывать украинские большевистские кадры, обеспечить систематическое партийное руководство и контроль за проведением украинизации.

д) Немедленно перевести на Северном Кавказе делопроизводство советских и кооперативных органов "украинизированных" районов.

е) В отмену старого решения разрешить завоз товаров для украинской деревни и предоставить тт. Косиору и Чубарю право приостановить снабжение товарами особо отстающих районов впредь до окончания ими хлебозаготовительного плана.

Председатель СНК Союза ССР В.Молотов (Скрябин) Секретарь ЦК ВКП(б) И.Сталин № П4751

№ 87. Из Сочи 25 09 1936

КАГАНОВИЧУ, МОЛОТОВУ

Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода оказался явным образом не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Замом Ежова можно оставить Агранова.

Сталин, Жданов

Телеграмма ЦК об украинизации (18 декабря 1932 г.)[19]

11/4. Ввиду того, что украинизация ряда районов Северного Кавказа не вытекает из культурных интересов населения и служит легальной формой классовому врагу для организации сопротивления мероприятиям Советской власти и создания под этим прикрытием своих контрреволюционных организаций – немедленно приостановить дальнейшую украинизацию во всех районах Северного Кавказа, предложив:

1) В трёхдневный срок перевести все украинизированные газеты на русский язык

2) Листовки, брошюры, стенгазеты, многотиражки прочую литературу, выходившую на украинском языке, в дальнейшем издавать на русском языке.

3) Перевести к первому января всё делопроизводство советских, партийных, колхозных и других организаций на русский язык.

4) Радиовещание на украинском языке прекратить.

5) Перевести преподавание на всех работающих сейчас в районах краткосрочных курсах (учительских, колхозных, кооперативных и других) на русский язык.

6) О подготовке к осени 1933 года перехода школ и преподавания на русский язык и порядке проверки улучшения учительского состава украинизированных школ, Крайкомом будут даны дополнительные указания.

7) Обязать Райкомы разъяснить настоящее мероприятие партийным органам и на беспартийных собраниях.

8) Решение – особая папка.

Примечания

1

Материалы X съезда ВКП(б). М., 1936. С. 598–607, 698–704.

(обратно)

2

Цит. по: www. ukstor.com/ukstor/stalin-ukraina26.html

(обратно)

3

ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 85. Л. 46.

(обратно)

4

ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 22. Л. 53.

(обратно)

5

Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

(обратно)

6

Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

(обратно)

7

Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы //

(обратно)

8

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5 – 23.

(обратно)

9

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л… 68 – 68об.

(обратно)

10

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 76–77.

(обратно)

11

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 66.

(обратно)

12

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 938. Л. 51–51 об.

(обратно)

13

ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л. 6–7.

(обратно)

14

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 10.

(обратно)

15

ЦДНИРО. ФЙ. 7. Оп. 1. Д. 1053. Л. 222–223.

(обратно)

16

ЦДНИКК. Ф. 20. Оп. 1. Д. 4. Л. 186.

(обратно)

17

Цит. по: Иванцов И.Г. Мероприятия Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) по украинизации кубанских районов 1922–1932 гг. (на материалах районных контрольных комиссий) // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 304–307.

(обратно)

18

Кубанская ЧК. Органы госбезопасности Кубани в документах и воспоминаниях. Краснодар, 1997. С. 111–113.

(обратно)

19

ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1249. Л. 10–11.

(обратно)

Оглавление

Введение

  Актуальность темы исследования

  Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг.: литература и источники

  Глоссарий

1. Программа украинизации: содержание, причины, начало

2. Административно-территориальное устройство и украинизация

3. Украинизация в сфере языка

4. Украинизация в области культуры

5. Украинизация в сфере образования и науки

6. Кадровая политика в период украинизации

7. Восприятие населением политики украинизации

Вместо заключения

Приложения

  Советский строй и национальная свобода

  Очередные задачи Российской коммунистической партии

  И. В. Сталин. Очередные задачи партии в национальном вопросе

  Отрывок из стенограммы II Кубанской окружной партийной конференции

  Автобиография учителя Первой украинской советской школы № 12 З.Ф. Макаренко[4]

  Из постановления Северо-Кавказского крайкома ВКП(б)

  Из постановления совещания секретарей украиноговорящих секций райкомов

  Из ответов на вопросы т. Емельянова на пятом пленуме Кубанского Окрисполкома

  Подборка материалов по работе среди украинцев на Северном Кавказе

  Протокол заседания комиссии Край исполкома по вопросу украинизации

  Выписка из протокола № 49 заседания фракции ВКП(б)Президиума Крайисполкома

  Председатель Северо – Кавказского Краевого исполнительного комитета. В бюро Крайкома ВКП(б)

  Предложения по вопросу украинизации соваппарата в Северо-Кавказском крае[12]

  Предложение Культпропотдела Сев. – Кав. Крайкома ВКП(б) – «Об украинском Журнале «Новым шляхом»»

  Об украинизации печати в украинских районах Северного Кавказа

  Протокол № 21[16] Заседание президиума Краснодарского Гор. КК – РКИ от 6 января 31 г

  Выводы и предложения но вопросу о состоянии работы по украинизации Ейского района

  № 86 О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области

  Телеграмма ЦК об украинизации (18 декабря 1932 г.)[19] Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg