«Оборона полуострова Ханко»

Александр Алексеевич Чернышев Оборона полуострова Ханко

Экскурс в историю

Окруженный десятками мелких островков, полуостров Ханко, или Гангут (Гангэ-Удд), как его называли раньше, узким языком врезается в море у входа в Финский залив. Длина полуострова 23 км, ширина от 3 до 6 км.

Акватория, окружавшая полуостров, имела три рейда, доступных для самых больших судов. Акватория вокруг полуострова — единственная в Финляндии, которая иногда в теплые зимы не замерзает вовсе, а в более суровые — покрывается льдом лишь ненадолго. В среднем море свободно здесь ото льда 312 дней в году.

Название этого полуострова вошло в историю России и русского флота во время Северной войны 1700–1721 гг. Здесь в июле 1714 г. одержал свою первую победу русский галерный флот под командованием Петра I и его сподвижников Ф. М. Апраксина, М. Х. Змаевича и др. Русские суда прорвались мимо шведского флота, а затем в результате ожесточенной схватки взяли в плен фрегат и шесть галер противника. Победа при Гангуте позволила русскому флоту занять Аландские острова и перерезать коммуникации по Ботническому заливу, связывающие метрополию с войсками, находившимися на севере Финляндии, и заставить их отступить на территорию Швеции. Победою при Гангуте обеспечивалось прочное занятие всей Финляндии.

Гангутскую победу с торжеством праздновали в Петербурге, куда с триумфом были приведены взятые у шведов суда. Все участвовавшие в сражении офицеры и нижние чины были награждены медалями, а шаутбенахт Петр Михайлов произведен в вице-адмиралы. В 1719 г. в состав русского флота вступил 90-пушечный корабль «Гангут». В дальнейшем в составе российского флота всегда находились корабли, носящие имя «Гангут» или «Св. Пантелеймон» (в день этого святого — 27 июля[1] и произошло Гангутское сражение).

В память о сражении в С.-Петербурге в 1736–1739 гг. была построена каменная церковь Св. великомученика Пантелеймона.

Стратегически важный район вокруг Гангута стал ареной боев во время русско-шведских войн 1741–1743 и 1788–1790 гг.

Гангутский полуостров пересекал сплошной пояс шхер, разъединял и нарушал связь между отрядами обороняющихся, сосредоточенных в Абоских шхерах и в Финском заливе.

26 мая 1743 г. в бухту Тверминне на полуострове Гангут прибыл русский галерный флот под командованием фельдмаршала П. П. Ласси, вышедший в начале месяца из Петербурга. На галерах находились 9 полков пехоты, 8 рот гренадер и 200 казаков, которые должны были высадиться на берега Швеции. Но дальнейший путь на запад был прегражден шведским корабельным флотом (8 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 2 галиота и 1 шнява), стоявшим у Гангута.

6 июня 1743 г. к полуострову подошел русский корабельный флот под командованием адмирала Н. Ф. Головина (15 кораблей, 2 фрегата и несколько мелких судов). В тот же день он имел артиллерийскую перестрелку со шведским флотом. 7 июня русский флот снялся с якоря и, прикрывая гребной флот, пошел на сближение со шведами. Оба флота, построенные в линии баталии, более суток продержались друг против друга, но тихий ветер и туман позволили шведам уклониться от решающего сражения. Поставив все паруса, шведы в тумане сумели оторваться и уйти в свои базы. Путь русским галерам к берегам Швеции был открыт. И только начало мирных переговоров остановило высадку десанта на ее территории.

После Гогландского сражения 6 июля 1788 г. (во время войны 1788–1790 гг.) шведская эскадра сумела в темноте оторваться от русских кораблей и ушла в Свеаборг под защиту крепости, где и была заблокирована русским флотом. Для пресечения коммуникации шведского гребного флота между побережьем Швеции и Свеаборгом через финские шхеры адмиралом С. К. Грейгом 14 августа 1788 г. был направлен в район Гангутского мыса отряд под командой капитана 2 ранга Д. Тревенена в составе линейного корабля и трех фрегатов. Затем отряд был усилен двумя линейными кораблями. 3 и 5 октября шведы пытались провести из Абоских шхер мимо Гангута несколько гребных транспортов с продовольствием для своего флота, заблокированного в Свеаборге. Русские корабли, находившиеся у Гангута, заставили шведов отойти, а 14 судов, севших на мель, сожгли.

Шведы, оценившие, наконец, значение Гангутской позиции, в течение всей зимы усиленно работали над возведением здесь батарей. 4 мая 1789 г. состоялось открытие крепости, которая состояла из двух фортов (50 орудий) на островах Густавсверн и Густав-Адольф, прикрывавших продольный шхерный фарватер.

Появившийся через несколько дней после этого отряд русских кораблей для занятия позиции у Гангута был вынужден вернуться в Ревель.

В ходе русско-шведской войны 1808–1809 гг. Гангут 9 мая 1808 г. был занят русскими войсками. После победы России в этой войне по Фридрихсгамскому мирному договору от 5 сентября 1809 г. Финляндия вошла в состав Российской империи.

По ведомости штатных крепостей России Гангут числился во 2 классе. В 1832 г. генерал-инспектор инженерных войск докладывал, что «…нашел в сей крепости не укрепления, а одни развалины оных». Тогда же на имя великого князя Михаила Павловича, управлявшего русской артиллерией, поступил доклад, что, «несмотря на стратегическую важность Гангута, который во время войны есть единственный порт, где наш флот при остовом ветре может в случае нужды найти убежище и который, сверх того, есть ключ продовольственной линии шхерами», в нем налицо всего пять лафетов, из них четыре еще шведских, причем все они «сквернейшие». Вскоре крепость была кое-как подправлена: местами соорудили новые деревянные брустверы и освежили артиллерийское вооружение.

После начала Крымской (Восточной) войны 1853–1856 гг. было решено привести в надлежащий вид приморские крепости, в том числе Ганге. Но ни времени, ни артиллерии, ни гарнизонов в достаточном количестве не было.

Военные действия на Балтийском театре начались весной 1854 г., непосредственно вслед за вступлением Англии и Франции в войну против России. Русский Балтийский флот (26 линейных кораблей, 17 фрегатов и корветов, в том числе 11 паровых), разделенный на три дивизии, находился в Кронштадте (две дивизии) и Свеаборге (одна дивизия). Гребная флотилия также находилась в Кронштадте.

Для своевременного оповещения о приближении противника по всему побережью Финского залива, северному и южному, были установлены временные сигнальные телеграфы (семафоры).

Первой в Балтийское море прибыла английская эскадра под командой вице-адмирала Непира в составе 13 винтовых и 6 парусных линейных кораблей, 23 пароходо-фрегатов и пароходов. Встав в бухте Кноге-бей, на восточном берегу острова Зеландия, Непир 23 марта 1854 г. направил отряд из четырех винтовых судов на рекогносцировку окрестностей Гангутского полуострова.

Получив донесение, что Финский залив до Гельсингфорса свободен ото льда, и что русских кораблей в этом районе не обнаружено, Непир с эскадрой направился к Финскому заливу. Однако не имея точных карт Финского залива и опасаясь банок и рифов, он перешел в стокгольмские шхеры, где простоял до конца месяца. Только 23 апреля эскадра Непира перешла к полуострову Гангут. Она крейсировала между Гангутом и Готландом, не решаясь предпринимать что-либо серьезное против русских берегов.

За это время русские эскадры могли соединиться в Свеаборге и даже выйти, как некоторыми флагманами и предполагалось, в море для боя с английской эскадрой. Но они оставались стоять в тех портах, где застала их война, и не проявляли никакой активности.

Укрепления Ганге состояли из нескольких слабых старинных фортов. Главные из них находились на островах Густавсверн, Густав-Адольф и Мейерфельд. А один форт, казармы, дом коменданта и церковь находились на берегу. Всего на вооружении крепости состояло 100 орудий. Гарнизон состоял из 25 офицеров и 1187 строевых нижних чинов и 82 — нестроевых. Комендант крепости подполковник Е. И. фон Моллер, которому шел 66-й год, был ранен еще в Бородинском сражении, артиллерией Густавсверна командовал 70-летний капитан Семенов. Подполковник Моллер, как умел, готовил крепость к отражению неприятеля. На случай атаки превосходящих сил неприятеля и невозможности держаться в каком-либо форте приказано было ночью вывести войска и взорвать укрепления.

К Гангуту неприятель подходил несколько раз. 6 апреля к полуострову подошли несколько английских кораблей. Около 11 часов раздался первый выстрел неприятеля. В крепости пробили тревогу, русские ответили несколькими выстрелами, но боя не произошло. Неприятельские корабли остановились вне пушечных выстрелов.

В 3 часа утра 7 апреля с берега были замечены огни на мачтах судов. После рассвета защитники крепости увидели вдали только два парохода. Англичане занялись промерами рейдов и когда приблизились к укреплениям Ганге, были встречены ядрами.

27 апреля вновь показались суда, но до настоящей перестрелки дело не дошло. У Ганге англичане простояли еще две недели, производя нападения на окрестные шхеры и разоряя прибрежные селения. Отдельные отряды кораблей действовали в Финском и Ботническом заливах, у берегов Курляндии.

В ожидании прибытия французского флота Непир избрал Ганге своей временной базой. 8 мая английская эскадра подошла к Ганге и бросила якорь на рейде, вне зоны огня русских передовых укреплений. На острове Мошер англичане возвели батарею. Прапорщик Данилов с 30 добровольцами атаковал и разрушил ее.

Английский адмирал не собирался атаковать укрепления Ганге без поддержки сухопутных войск. Но молодые офицеры его эскадры рвались в бой. Поэтому Непир вынужден был разрешить пароходо-фрегатам «Dragon», «Magicienne», «Basilisk» и «Hecla» и двум пароходам испробовать свои силы.

10 мая англичане предприняли решительное нападение на Ганге. К передовым фортам Густавсверн и Густав-Адольф подошли по два пароходо-фрегата. На рейде остались стоять до 26 судов, готовых поддержать атакующих. На огонь английских пароходо-фрегатов русские могли отвечать с Густавсверна огнем двух орудий, а с Густава-Адольфа — только одного орудия. Командир Густавсверна капитан Соколов, видя, что можно отвечать только из двух фланговых орудий, приказал остальной команде укрыться в казематах. Неприятельские суда подошли очень близко к обоим фортам, но не могли, несмотря на сильный огонь, заставить их замолчать.

Огнем с Густавсверна были нанесены повреждения обстреливавшему его трехмачтовому пароходо-фрегату. Его заменил другой, который вскоре также вынужден был отойти — бомба попала ему в корму.

В это время из-за острова, позади укрепления, стрелял по Густавсверну навесным огнем еще один пароход. Выйдя затем из-за укрытия, он был встречен двумя меткими выстрелами. Однако он подошел к поврежденному пароходу, прикрыл его своим корпусом, а потом скрылся вместе с ним из вида.

Ядро с Густава-Адольфа попало в корму парохода и заставило его отойти и заняться починкой.

Пароход, обстреливавший Мейерфельд, проходя мимо укреплений Густавсверна, также был настигнут двумя ядрами. Неприятель отошел к эскадре, которая в 4 часа пополудни двинулась по направлению к Свеаборгу.

Неприятель выпустил до 1500 зарядов, стреляя 68- и 96-фунтовыми ядрами и 3-пудовыми бомбами. Потери русских — 9 раненых.

Поединок трех орудий с шестью паровыми судами выиграли русские артиллеристы. Гарнизон, одушевленный примером своего коменданта, действовал с таким хладнокровием и меткостью, что пароходы вынуждены были отступить.

Получив доклад о поведении Е. И. фон Моллера и его гарнизона, государь император 13 мая собственноручно начертал на нем: «Коменданта в генерал-майоры, нижним чинам по три Георгиевских креста на батарею и всем по 1 руб. серебром».

Англичане убедились, что в Ганге у русских сильная позиция, особенно важны батареи на островах. Их необходимо прежде всего привести к молчанию. Непир считал, что вообще Ганге взять было можно, но с жертвами: людьми и судами.

Английский адмирал на это не пошел, не видя во взятии Ганге особой выгоды, так как без сухопутных войск удержать Ганге за собой было нельзя.

Непир доносил в Адмиралтейство: «…Да и в Ганге можно, правда, вытеснить русских с передовых батарей, но с крепостью ничего сделать нельзя: я пустил несколько снарядов с кораблей в крепость, но это было точь-в-точь так, как если бы бросить горохом в гранитные стены»[2].

Но полная неготовность крепости и отсутствие сухопутной обороны заставили русское командование решиться на ее упразднение. Упразднили ее ввиду того, что экенесский отряд генерал-лейтенанта Рамзая находился далеко, и форты могли быть легко взяты с северной сухопутной стороны. 15 августа 1854 г. все укрепления ее по указу императора Николая I были взорваны. Первым взлетел на воздух форт Мейерфельд, за ним остальные. На этот взрыв израсходовано 950 пудов пороха. 86 орудий крепости были затоплены в заливе. После разрушения фортов в Ганге заходили только казачьи разъезды да гренадерские патрули.

Весной 1855 г. в Финский залив вошел еще более мощный англо-французский флот. В этом году он пытался атаковать Кронштадт и бомбардировал Свеаборг. Англичане пытались приблизиться к берегу в тех местах, где не рассчитывали встретить русские войска. Небольшие десанты неприятеля появлялись всюду с целью уничтожения телеграфов, пополнения провиантом и вербовки лоцманов.

24 мая 1855 г. английский паровой 20-пушечный фрегат «Cossack», подойдя к Ганге, пытался высадить на катере десантную партию для уничтожения постов берегового телеграфа (семафора), захвата местных лоцманов и реквизиции продовольствия. В момент высадки противник был атакован местной командой (50 солдат и 4 казаков под командой прапорщика гренадерского полка И. Д. Сверчкова), потопившей катер и захватившей в плен уцелевших людей из десантной партии — 11 матросов во главе с ее начальником. На следующий день фрегат «Cossack», убедившись в уничтожении своего десанта, безрезультатно обстрелял Ганге, выпустив в течение 2 часов около 150 снарядов.

В последующие годы Ганге развивался как торговый порт. К гавани его была подведена железнодорожная ветка, набережная облицована гранитом. Пароходы с осадкой 25–30 фут (7,5–9,2 м) могли швартоваться прямо к стенке. Только иногда на гангутский рейд заходили русские военные корабли. Никаких оборонительных сооружений на полуострове и окружающих его островах не строилось.

После Русско-японской войны 1904–1905 гг. в результате которой почти все корабли Балтийского флота погибли или попали в плен, большинство средств, выделяемых на флот, шло на судостроение; развитию портов и приморских крепостей внимания не уделяли.

К 1907 г. морской генеральный штаб (МГШ) разработал «Стратегические основания для плана войны на море». МГШ пришел к заключению, что район Ревель — Поркаллауд при надлежащем его укреплении может явиться рубежом, на котором флот не допустит прорыва в Финский залив сильнейшего противника. Оборудование шхерных районов северного берега залива в качестве опорного пункта для миноносцев, расположение последних в районе Або — Моонзунд — Рига для действий в тылу неприятеля придаст еще большую устойчивость обороне.

План стратегического развертывания Балтийского флота на случай европейской войны 1910 г. предусматривал базирование на Тверминне 1-й минной дивизии. Шхерный отряд должен был обеспечивать «охрану входов в главнейшие шхерные фарватеры, наблюдение за последними».

В конце 1911 г. началось строительство двух батарей (4 152-мм и 4 75-мм орудий) в районе Тверминне и одной (152-мм) на острове Хесте-Бюссе. Но затем они были законсервированы.

Спустя два года был разработан «План операций морских сил Балтийского моря на случай европейской войны в 1912 г.». Он предусматривал сдерживание превосходящих сил противника посредством оборонительного боя на минно-артиллерийской позиции, заранее оборудованной в районе Нарген — Порккала-Удд, с участием всех боеспособных надводных кораблей и подводных лодок. Создание такой позиции должно было, по замыслу командования, облегчить русскому флоту борьбу с более сильным противником, каким являлся германский флот. В 1912 г. началось сооружение Ревельской крепости (Императора Петра Великого). На побережье вокруг Ревеля и островах Нарген и Макилуото строились батареи калибром от 120 до 305-мм.

За сутки до начала Первой мировой войны, 31 июля 1914 г., русские минные заградители приступили к постановке центрального минного заграждения. В период со 2 по 6 августа миноносцы и тральщики выставили ряд минных заграждений на опушке финских шхер на участке Ганге — Порккала-Удд.

В связи с тем, что «План операций…. 1912 г.» не предусматривал возможности удержания русским флотом Моонзундских и Аландских островов и всей западной части Финского залива в случае наступления крупных сил противника, эти районы не укреплялись, а с началом войны были приведены в такое состояние, чтобы максимально затруднить в них боевые действия германского флота, если он попытается вторгнуться в Финский залив (снято навигационное оборудование в ряде мест шхерной полосы западнее Лапвика, в местах доступных для высадки десанта, выставлены минные заграждения).

Но основные силы германского флота находились в Северном море. В начале войны в Балтийском море действовали 9 легких крейсеров, 16 миноносцев, 4 подводные лодки, 5 минных заградителей, несколько сторожевых кораблей и тральщиков.

Как только выяснилось, что немцы не собираются начинать решительных операций против Финского залива и ограничиваются лишь демонстративными действиями, командованием тотчас была оценена возможность расширения оперативной зоны Балтийского флота.

Теперь надлежало не только восстановить, но и значительно расширить оборудование всех этих районов. 3 сентября 1914 г. было начато оборудование Або-Аландского района и восстановление навигационного оборудования в западной части Финского залива. Работы велись в спешном порядке, потому что командование флотом стремилось с наступлением продолжительных темных ночей приступить к постановке активных минных заграждений у берегов Германии. К 14 сентября было завершено навигационное оборудование входа на рейды Ганге и Лапвик (Тверминне), 16-футового (5-метрового) шхерного фарватера в районе Ганге.

Особое внимание при оборудовании западной части Финского залива было обращено на оборону Ганге как наиболее уязвимого участка шхерной коммуникации между Гельсингфорсом и Або-Аландским районом. С этой целью на острове Хесте-Бюссе была установлена 152-мм батарея № 25, которая должна была прикрывать не только порт Ганге, но и шхерную коммуникацию из Або-Аландского района в Финский залив. Минные заграждения, выставленные в начале войны между Лапвиком и Ганге, были сняты.

Во время Первой мировой войны на Ханко в бухте Лапвик (Тверминне) находилась маневренная база легких сил и подводных лодок Балтийского флота.

В кампанию 1915 г. была проделана большая работа с целью усиления обороны Финского залива, Моонзундского и Або-Аландского районов. Для усиления флангово-шхерной позиции на острове Руссаре в августе были установлены две батареи (№ 28 — шесть 234-мм орудий и № 27 — шесть 75-мм орудий).

Мощные батареи Руссаре и Хесте-Бюссе сообщали устойчивость фланговой позиции. Она прикрывала продольные фарватеры района и, будучи поддержана с востока примыкавшими укреплениями Макилото (4 203-мм орудия), а с запада Эрэ (4 305-мм и 4 152-мм орудия), образовала хорошо защищенный со стороны моря шхерный участок.

В начале июля 1915 г. началась постановка заграждений так называемой «передовой позиции» между полуостровом Гангут и островом Даго.

У Гангута заканчивался стратегический шхерный фарватер, шедший от главной базы флота — Гельсингфорса. Поэтому на Гангутском рейде формировались отряды кораблей перед выходом на боевые операции в Балтийском море.

На кампанию 1916 г. штаб флота разработал оперативный план обороны, который предусматривал защиту передовой минно-артиллерийской позиции Эрэ-Ганге-Лапвик, которая должна была служить первым рубежом для боя с флотом противника при попытке его прорыва в Финский залив.

На Ганге с весны 1917 г. базировались русские подводные лодки 4-го дивизиона: АГ-11, АГ-12, АГ-13 и АГ-15 со своей базой «Оланд».

Осенью 1917 г. Балтийский флот занял привычные места зимовки. Все было как и в прошлом году, как и два столетия назад. Большая часть кораблей была сосредоточена в главной базе Балтийского флота — Гельсингфорсе, а остальные в Ревеле, Ганге, Або, Котке, Кронштадте. Но ни командование флотом, ни матросы, прибывшие на боевых кораблях из Гельсингфорса и Ревеля в Петроград для участия в перевороте 25 октября (7 ноября), не могли предвидеть последствий этого переворота. А результатом его были развал армии, развал фронта, развал Российской империи, отделение от нее Финляндии, а затем и прибалтийских стран. 18 (31) декабря 1917 г. В. И. Ленин подписал Постановление Совета Народных Комиссаров о признании независимости Финляндской Республики. Таким образом, русский Балтийский флот к концу 1917 г. оказался на территории независимого суверенного государства Финляндии. Этим воспользовалась Германия.

Еще в октябре и ноябре (до ледостава) флот мог беспрепятственно, за несколько дней перейти из баз в Финляндии и Эстонии в Кронштадт и Петроград.

Но только спустя два месяца, в связи с угрозой захвата Германией кораблей Балтийского флота, находившихся в Ревеле, Гельсингфорсе, Або и Ганге, Советское правительство приняло решение о переводе их в Кронштадт. 17 февраля 1918 г. Центробалт получил директиву коллегии Народного комиссариата по военным и морским делам, в котором предписывалось приступить к переводу кораблей из Ревеля в Гельсингфорс, а затем в Кронштадт.

18 февраля 1918 г. германские войска начали наступление по всему фронту. Части германского Северного корпуса 20–21 февраля с Моонзундских островов перешли на материк и, преодолев сопротивление малочисленных отрядов красногвардейцев и моряков, подошли к Ревелю.

В период с 19 по 27 февраля из Ревеля в Гельсингфорс были переведены 56 боевых кораблей, вспомогательных и транспортных судов. Теперь в Гельсингфорсе были сосредоточены почти все боеспособные корабли Балтийского флота: две бригады линкоров (6 единиц), бригада крейсеров (5 единиц), минная дивизия, дивизия подводных лодок, дивизия траления, отряд заграждения, 2 дивизиона сторожевых судов, большое количество вспомогательных и транспортных судов.

3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был подписан мирный договор между Советской Россией и Германией. Советское правительство вынуждено было принять ряд унизительных условий. Так статья 6 гласила: «… Финляндия и Аландские острова немедленно очищаются от русских войск и Красной гвардии, а финские гавани — от русского флота. Пока море покрыто льдом и возможность вывода русских судов исключена, на этих судах должны быть оставлены лишь немногочисленные команды…». Таким образом, вмерзшие в лед корабли должны были стать легкой добычей немцев, что и произошло в базах Або и Ганге.

Немцы настояли на включении в договор пунктов, по которым от советской России отторгалось практически все побережье Балтийского моря, за исключением небольшого участка между Сестрорецком и Нарвой. Новой морской границей от Республики Советов отрезались Моонзундские острова, переходившие под «покровительство Германии».

28 февраля, еще до подписания договора, из Данцига к Аланским островам вышла эскадра в составе трех дредноутов, нескольких крейсеров, сторожевых судов, тральщиков и ледоколов, сопровождавшая транспорты с Балтийской дивизией генерала Рюдигера фон дер Гольца. 5 марта, уже после подписания мирного договора, германские корабли подошли к Аландским островам. При подходе к ним подорвался на мине и затонул ледокол «Гинденбург». Немцы высадили десант на острова, однако к Ганге отряд их кораблей не дошел, не сумев преодолеть толстый лед.

12 марта в 15 часов 15 минут из Гельсингфорса вышел первый отряд кораблей. Начался знаменитый ледовый поход Балтийского флота. Всего в результате операции, продолжавшейся до 22 апреля, были спасены для молодой Советской республики 236 кораблей и судов: 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок, 25 сторожевых кораблей и тральщиков, 5 минных заградителей, 69 транспортов и вспомогательных судов, 28 буксирных пароходов, 7 ледоколов и другие суда. Боевое ядро флота было спасено и явилось основой для строительства Советского Военно-морского флота.

Занимаясь выводом наиболее ценных кораблей из Гельсингфорса, командование флотом и Центробалт оставили без внимания западные базы — Або и Ганге. В Ганге находились 4 подводные лодки, плавбаза «Оланд», 4 тральщика, портовый ледокол «Садко» и несколько вспомогательных судов. Можно было попытаться вывести эти корабли при помощи ледокола «Садко», одновременно направив ему навстречу ледокол из Гельсингфорса. 2 апреля из главной базы в Ганге вышли ледоколы «Город Ревель» и «Силач». Но время было упущено, утром 3 апреля с ледоколов заметили около 20 германских кораблей, двигавшихся к Ганге. Оба ледокола повернули в Гельсингфорс.

В тот же день — 3 апреля к Ганге подошла германская эскадра, ведомая ледоколом «Волынец» (бывший русский, захваченный финнами). С транспортов высадилась дивизия Рюдигера фон дер Гольца. Балтийские моряки, не имея возможности перевести свои корабли в Гельсингфорс, взорвали в гавани Ханко четыре подводные лодки и плавбазу. Экипажи кораблей по железной дороге добрались до Гельсингфорса. Береговая батарея на Хесте-Бюссе была взорвана русскими артиллеристами. Остальные батареи в районе Ханко были захвачены германскими войсками и затем переданы финнам.

С 1920 г. Ханко — важный торговый порт Финляндии и быстро растущий модный курорт. В 1930-х гг. в районе Ханко финны создали укрепленный район. В нем базировался 1-й отдельный артиллерийский дивизион береговой обороны. Его пять батарей располагались на островах Утэ, Эрэ, Руссаре и Люпертэ. Штаб дивизиона находился в Ханко. Самыми мощными были 305-мм батарея на острове Эрэ и 234-мм батарея на острове Руссаре. Эти батареи, построенные в 1915 г., были модернизированы финнами в 1935–1937 гг.

Советско-финские отношения к концу 30-х гг. продолжали оставаться нестабильными. Географическое положение Финляндии было удобным для организации мощного удара по жизненно важным для нашей страны северо-западным районам. Государственная граница на Карельском перешейке проходила всего лишь в 32 км от Ленинграда. Финская дальнобойная артиллерия могла со своей территории поразить любые объекты Ленинграда. Неприятельский бомбардировщик мог преодолеть расстояние от границы с Финляндией до центра Ленинграда всего за 4 минуты. Кронштадт и корабли в его гаванях могли обстреливать не только дальнобойные орудия, но и пушки среднего калибра.

Финны владели островами в восточной части Финского залива, на которых могли быть установлены тяжелые орудия. Финны могли контролировать фарватеры на Сейскарском и Восточном Гогландском плесах, что при определенных условиях делало невозможным развертывание сил Балтийского флота для обороны подступов Ленинграда.

Финляндия вела строительство военно-морских баз, аэродромов, батарей, дорог. Особенно мощными являлись укрепления линии Маннергейма на Карельском перешейке.

Советское правительство неоднократно проводило переговоры с правительством Финляндии по вопросам взаимной безопасности.

Еще до начала Второй мировой войны, в марте 1939 г. в Москве начались переговоры между представителями СССР и Финляндии. С советской стороны в них принимал участие нарком иностранных дел М. М. Литвинов, с финской — посланник Ирье Коскинен. Но переговоры ничем не закончились.

Как только началась война в Европе, советское правительство стало принимать энергичные меры по укреплению западных границ. В сентябре 1939 г. начались переговоры с тогдашними буржуазными правительствами Эстонии, Латвии и Литвы о возможности размещения на их территории советских войск и базирования флота. Уже в конце сентября кораблям Балтийского флота было предоставлено право базироваться в Таллине, Либаве и Виндаве. Чтобы прикрывать места базирования, немного позднее СССР получил право размещать на островах Сарема (Эзель) и Хиума (Даго) авиацию, строить береговые батареи. Открылся выход на морские просторы Балтики. Но весь северный берег Финского залива и острова в его восточной части принадлежали Финляндии.

5 октября 1939 г. В. М. Молотов пригласил в Москву на переговоры финского министра иностранных дел Э. Эркко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений». Тем временем, опасаясь, что дело идет к войне с русскими, финское командование объявило 6 октября частичную мобилизацию, которая закончилась 11 октября.

Наконец, 12 октября в Москву прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее возглавил посол Финляндии в Швеции Ю. К. Паасикиви.

На переговорах в Кремле 13 октября советская сторона предложила заключить пакт о взаимопомощи между Финляндией и СССР. Финская делегация категорически отвергла это предложение. Тогда 14 октября советская делегация предложила сдать в аренду СССР полуостров Ханко для восстановления на нем русской военно-морской базы. Одновременно предлагалось обменять часть финляндской территории (на Карельском перешейке, на полуостровах Рыбачий и Средний и ряд островов в Финском заливе) на вдвое большую территорию в Советской Карелии. Однако финское руководство даже не захотело обсуждать эти предложения. Переговоры из-за неуступчивости сторон зашли в тупик.

26 ноября правительство СССР предложило Финляндии в целях обеспечения безопасности Ленинграда отвести свои войска на 20–25 км от границы на Карельском перешейке, но она не приняла этого предложения.

Советское правительство вынуждено было 28 ноября 1939 г. расторгнуть договор 1932 г. о ненападении. 29 ноября посланнику Финляндии в Москве была вручена нота о разрыве дипломатических отношений СССР с Финляндией. 30 ноября в 8 часов утра войска Ленинградского фронта получили приказ перейти границу. Началась советско-финская война 1939–1940 гг., вошедшая в историю как «зимняя война».

Уже 30 ноября над Ханко появились советские бомбардировщики ДБ-3, которые получили задачу обнаружить и уничтожить финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен». Обнаружив броненосцы на рейде у острова Руссаре, самолеты сбросили бомбы, но только две-три из них упали вблизи бортов кораблей, остальные легли с перелетом.

Броненосцы — крупнейшие корабли финского ВМФ — всю войну отстаивались в Або-Аландских шхерах, периодически меняя места стоянок. С 19 декабря по 2 марта по ним была проведена целая серия бомбовых ударов, но ни одна из 1100 бомб не попала в цель.

Во время войны несколько бомб упали на город Ханко, погибли шесть мирных жителей. К концу войны с полуострова вглубь Финляндии было эвакуировано около 6 тыс. жителей, остались более 3 тыс.

1 декабря 1939 г. — на второй день зимней войны между СССР и Финляндией 1939–1940 гг. — к Ханко приблизился советский крейсер «Киров» в сопровождении двух эсминцев. Подойдя к острову Руссаре на дистанцию 110 кабельтовых, крейсер лег на боевой курс 240°, который, как выяснилось после войны, вел прямо на минное поле. В 10.55 234-мм батарея острова открыла огонь по советским кораблям. Имея приказ не находиться под обстрелом, командир отряда легких сил (ОЛС) КБФ, находившийся на «Кирове», приказал увеличить скорость до 24 узлов и лечь на курс 210°, развернувшись правым бортом к Руссаре. Это и спасло корабль, иначе он оказался бы на минах. В 10.57 крейсер открыл ответный огонь по финской батарее. Первые снаряды «Кирова» легли с недолетом в море. Следующие накрыли позицию батареи, в основном с перелетами. Всего финны выпустили 15 (по советским данным — 25) снарядов. Все снаряды ложились справа за кормой крейсера. От близких разрывов «Киров» получил повреждения (финны утверждают, что добились прямого попадания). В 11.05 он резко отвернул влево и после нескольких выстрелов с предельной дистанции в 11.10 прекратил огонь, израсходовав 35 180-мм снарядов. На острове были повреждены пристань, казарма, маячные постройки; орудия батареи остались невредимы. «Киров» лег на курс 185° и вместе с эсминцами в строю кильватера стал отходить на юго-восток.

Посылка «Кирова» для обстрела крупнокалиберной береговой батареи без разведки, без тральщиков и воздушного прикрытия могла закончиться потерей единственного на КБФ крейсера. Неясной остается и цель операции: даже если бы крейсер уничтожил батарею на острове Руссаре, это никак не могло повлиять на общий ход военных действий, которые разворачивались за сотни километров восточнее, на Карельском перешейке.

Это был единственный случай за время войны 1939–1940 гг., когда советские корабли приближалась к Ханко. В дальнейшем боевые действия происходили в восточной части Финского залива, на линии Маннергейма и Карельском перешейке.

Советская военно-морская база на Гангуте

12 марта 1940 г. подписанием мирного договора между Финляндией и СССР завершилась советско-финляндская война 1939–1940 гг.

Статья четвертая договора предоставляла Советскому Союзу в аренду на срок в 30 лет полуостров Ханко с прилегающей к нему акваторией (радиусом в 5 миль к югу и востоку и 3 мили к западу и северу) и множеством малых островков (около 400), разбросанных по ней. Государственная граница (и граница базы) проходила по перешейку, в том месте, где летом 1714 г. по приказу Петра I была прорублена просека и началось строительство переволоки для галер.

Договор предусматривал создание на полуострове советской военно-морской базы. Финляндская сторона обязывалась в течение десяти дней с момента вступления договора в силу вывести все свои войска и более трех тысяч гражданского населения с полуострова, после чего он переходил в управление СССР.

Военно-морская база Ханко занимала выгодное положение, контролируя вход в Финский залив. Тяжелые артиллерийские батареи, установленные на полуострове Ханко, а также на острове Хиума (Даго) и небольшом островке Осмуссаар у противоположного берега залива, вместе с минными заграждениями и во взаимодействии с кораблями и авиацией могли преградить вход в Финский залив всем кораблям и транспортам противника. База должна была обеспечивать и базирование кораблей.

Несмотря на стратегически выгодное положение полуострова и условия его аренды, создававшейся военно-морской базе изначально были присущи недостатки.

Границы арендованной территории были определены явно не в нашу пользу. Площадь базы — 115 км², при протяженности от перешейка до западной оконечности 22 км. Артиллерия того времени, даже полевая, имела дальность огня порядка 22–25 км. Значит, на арендованной территории не было ни одного квадратного метра, недосягаемого для артиллерийского снаряда. Финское правительство, передав нам полуостров, тотчас окружило его своими артиллерийскими батареями с востока, северо-востока и с севера. А если учесть, что оба финских броненосца береговой обороны «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен», имевших на вооружении 254-мм пушки, находились западнее Ханко, то получалось, что база — не только в артиллерийском окружении, но и под перекрестным огнем береговых и корабельных орудий. Так оно и случилось в первые же недели Великой Отечественной войны.

19 марта вышло постановление Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров (СНК) СССР, а 20 марта 1940 нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов приказал командующему КБФ сформировать военно-морскую базу Ханко в составе: управление базы (командование и штаб, политотдел), 3-й дивизион эскадренных миноносцев («Артем», «Володарский», «Карл Маркс», «Энгельс»), 2-й дивизион тральщиков («Т-208», «Т-210», «Т-213»), 26-й дивизион подводных лодок («М-90», «М-95», «М-96», «М-97»), 2-й отряд торпедных катеров (три звена), звено сторожевых катеров (три катера «МО-4»), отдельный артиллерийский дивизион (трехорудийние 130-мм батареи № 178, 179, 180, трехорудийная 100-мм батарея № 174 и трехорудийные 45-мм батареи № 165, 166, 167, 168, 169, 170[3]), участок ПВО (61-й и 93-й артиллерийские зенитные дивизионы), 8-я отдельная стрелковая бригада, смешанный авиаполк, охрана рейдов, военный порт 2-го разряда со складами и производственными предприятиями; санитарный отдел с военно-морским госпиталем, ряд других частей и подразделений. В дальнейшем состав и штат базы неоднократно менялся.

В ходе формирования базы решался вопрос о том, кто возглавит базу и, в случае войны, будет нести ответственность за оборону Ханко. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов высказывался за обеспечение единства командования. Начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников против этой точки зрения не возражал. Более того, после некоторых колебаний он согласился даже на то, чтобы все сухопутные части на полуострове подчинялись командиру военно-морской базы, а через него — командующему КБФ. Решающую роль в данном случае сыграло то обстоятельство, что добирались до полуострова и доставляли туда грузы преимущественно морем. В результате Ханко стала единственной базой ВМФ, где накануне Великой Отечественной войны было создано единое командование.

Отсутствие единого командования и единой организации обороны силами армии и флота привело к оставлению Лиепаи на пятые сутки войны.

Уже в ходе войны Верховное командование пришло к тому, что оборону военно-морских баз возглавляли флотские начальники, которым подчинялись и армейские части. Оборону Одессы с августа 1941 г. возглавил командир ОВМБ контр-адмирал Г. В. Жуков. Командующий КБФ вице-адмирал В. Ф. Трибуц руководил обороной Главной базы флота Таллина. Оборону Севастополя с ноября 1941 г. возглавил командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский.

Командиром базы и начальником гарнизона был назначен капитан 1-го ранга Сергей Филиппович Белоусов, до того командир линкора «Марат». В июне 1940 г. его сменил генерал-майор береговой службы Алексей Борисович Елисеев.

Спустя всего два дня после приказа Наркома — 22 марта на полуостров на самолетах прибыли командир базы капитан 1-го ранга С. Ф. Белоусов, начальник тыла КБФ капитан 1-го ранга М. И. Москаленко, представители погранохраны и ряд других должностных лиц. Прибывшие командиры осмотрели территорию, где им предстояло создавать новую ВМБ.

Город Ханко был расположен на восточном берегу полуострова. Он состоял в основном из чистеньких кварталов одноэтажных деревянных домиков, окруженных кустами шиповника, елями и дубами. В центре города два-три каменных здания. Рядом с городом большой парк, пляж, кабинки для купания. На горе, над парком и россыпью одноэтажных домиков города господствовали два строения, описанные во всех лоциях, используемые мореплавателями как ориентиры: продолговатое красное здание кирхи с остроконечной колокольней и граненая водонапорная башня с часами на вершине.

Дома в городе были покинуты прежними жителями и еще не обжиты новыми жильцами.

Командир базы поселился в красивом двухэтажном доме, стоявшем на высотке отдельно от окружавших его зданий. Этот дом использовался и как гостиница. В других домах разместились отделы и службы базы, гражданские учреждения, а также семьи командного и начальствующего состава. Штаб базы располагался на привокзальной площади в трехэтажном каменном доме. Командный пункт базы оборудовали в подвале этого дома. В бывшей ратуше разместился Дом Флота, в кирхе — армейский клуб. Улицам и площадям города дали новые названия: площадь Первого мая, улицы Суворова, Кирова, летчика Борисова, Бульварная…

На набережной, над бухтой стоял обелиск в честь немецкого генерала фон дер Гольца — командира германской Балтийской дивизии, высадившейся на Ханко в 1917 г. Уже после начала войны моряки снесли этот обелиск.

У побережья Ханко имелись три рейда: Восточный на юго-запад от города; Малый к северу от линии Густавсверн — Густав-Адольф; Большой — к востоку от островов Густавсверн и Руссаре. Доступные для самых больших кораблей и судов, они могли вместить целый флот. Гавани порта были оборудованы железнодорожными ветками и кранами, а набережные облицованы гранитом.

На Большом рейде, закрытом от ветров, одновременно могла стоять целая эскадра. Якорная стоянка была хорошей. Подходы имели типичный шхерный характер с сильно изрезанной береговой чертой.

С первых же дней выяснились недостатки новой базы. Во-первых, все снабжение, в том числе продовольствие, надо везти издалека или получать от финнов. Согласно специальному соглашению финское правительство брало на себя обязательство ежедневно обеспечивать гарнизон военно-морской базы Ханко молоком, мясом и другими продуктами в счет межгосударственных расчетов. Во-вторых, доступ к базе оказался очень сложным. Существовало несколько путей: морской — по Финскому заливу, замерзающему зимой; по суше — поездом через всю Финляндию до ее юго-западной оконечности; воздушный — самолетами через Палдиски. В-третьих, границы базы ограничивали выбор более выгодных в тактическом отношении позиций и рубежей.

Для транспортировки людей и грузов на полуостров первоначально, пока залив был скован льдом, предназначались многомоторные бомбардировщики ТБ-3, которые заранее были переброшены на аэродром вблизи Палдиски. Первый самолет отправился на Ханко 22 марта с первым сводным отрядом из военных моряков и солдат. Вплоть до середины апреля 1940 г. Палдиски был промежуточной базой для переброски войск на полуостров.

2 апреля из Ленинграда к Ханко вышел первый караван судов с личным составом береговых батарей, стрелковых и других частей (около 7 тыс. бойцов и командиров), материальной частью артиллерии, танками и другим имуществом. В переходе участвовали транспорты «Днепр», «Вторая пятилетка», «Волголес», «Луначарский», «Эльтон», вспомогательный ледокол «Трувор». Флагманом шел ледокол «Ермак». Но даже с его помощью транспорты пробились к полуострову лишь 22 апреля.

Зима стояла суровая. Лед на заливе толстый, торосистый, пробиваться сквозь него с караваном судов было трудно. В пути, случалось, караван останавливался, и тогда, чтобы не терять время зря, командир 335-го полка приказывал командирам батальонов выводить роты на лед и проводить с бойцами строевые и тактические занятия.

Проделав многомильный путь через весь Финский залив, транспорты доставили на Ханко войска, технику, а также большое количество различных грузов и боеприпасов.

За первым караваном последовали другие транспорты. Грузы на Ханко доставлялись морем и по железной дороге от Выборга. С весны 1940 г. на Ханко регулярно заходили пассажирские суда Совторгфлота, совершавшие рейсы по маршруту Ленинград — Ханко — Таллин — Ленинград.

Состояние железнодорожной сети оценивалось как неудовлетворительное. Железные дороги не обеспечивали прохождения тяжелых грузов из СССР. Приказом начальника Главного морского штаба от 19 июня 1940 г. на Ханко сформировали управление военной железной дорогой. Уже в июле 1940 г. открылось прямое железнодорожное сообщение между Ханко и Выборгом.

Шоссейные дороги пришли в негодность и требовали капитального ремонта, грунтовые нуждались в гравийном покрытии.

Для возведения оборонительных сооружений на Ханко были направлены строительные и саперные части. Главный Военный Совет ВМФ 28 июля 1940 г. утвердил план военно-строительных работ по военно-морской базе Ханко. Для его выполнения был создан третий особый строительный отдел ОСО-3 (начальник — Г. С. Дубровский). В его подчинение передали 93-й и 94-й отдельные строительные батальоны, 296-ю и 101-ю отдельные строительные роты, 219-й отдельный саперный батальон и ряд других подразделений.

Места установки береговых батарей определяла комиссия под руководством опытного артиллериста контр-адмирала И. И. Грена.

Батареи предназначались для стрельбы по морскому противнику и имели соответствующие сектора обстрелов. Стрельба по сухопутным целям при этом не предусматривалась.

Батареи береговой обороны были расположены двумя группами с ярко выраженными задачами.

Первая группа на юго-западной оконечности полуострова — прикрытие правого фланга минной позиции; прикрытие входных фарватеров на рейд Ханко; противокатерная и противодесантная оборона побережья.

Здесь были установлены батареи 29-го отдельного артдивизиона имевшего две 130-мм и три 45-мм батареи. Огневые позиции для них выбрали на побережье Ханко, мысе Уддскатан, островах Руссаре и Граншер.

Вторая группа на северо-востоке полуострова в районе рейда Тверминне (Лапвик) — прикрытие рейда и фарватеров от проникновения легких сил противника с юга и востока Финского залива; оборона восточной группы островов. Эта группа состояла из батарей 30-го отдельного артдивизиона — одна 130-мм, одна 100-мм и три 45-мм батареи. Они размещались на побережье полуострова и островах Хесте-Бюссе и Лонгшер.

В местах, выбранных под размещение батарей, строились орудийные дворики с нишами для снарядов, командные пункты с дальномерами, склады, казармы, камбузы, столовые, бани. Каждая, даже небольшая часть на Ханко, имела свою баню.

На острове Руссаре строилась 305-мм башенная четырехорудийная батарея, которая после ввода в строй должна была стать основой артиллерийской обороны базы в морском секторе. Она должна была прикрывать правый (северный) фланг минно-артиллерийской позиции. Но к июню 1941 г. были готовы только котлованы под башни.

Поскольку 29-й и 30-й дивизионы имели на вооружении орудия среднего (130, 100-мм) и малого (45-мм) калибра, а строительство 305-мм батареи на острове Руссаре только начиналось, Комитет Обороны при СНК 20 июня 1940 г., решил перевести на Ханко две отдельные железнодорожные батареи: № 9 (три транспортера ТМ-3–12 с 305-мм орудиями) и № 17 (четыре транспортера ТМ-1–180 с 180-мм орудиями). Кроме транспортеров с орудиями батареи имели вагоны-погреба для хранения снарядов и полузарядов, вагоны-командные пункты, вагоны-электростанции, различные вспомогательные вагоны.

Обе батареи принимали участие в советско-финской войне на Карельском перешейке. Их орудия использовались в основном для обстрела мощных защитных сооружений линии Маннергейма.

Финны всячески препятствовали прохождению тяжелых (массой 340 и 280 т) транспортеров по своей территории, заявляя, что железнодорожные пути и мосты не выдержат такой нагрузки. Однако Красная Армия имела большой опыт подобных переходов, в том числе 305-мм орудий на Дальний Восток, и транспортеры благополучно добрались до места назначения.

На Ханко была перебазирована 1-я бригада торпедных катеров под командованием капитана 2-го ранга B. C. Черокова. Бригада состояла из двух дивизионов и насчитывала 24 катера типа Г-5 и несколько малых катеров для обеспечения базирования бригады. Началось строительство береговой базы бригады. Катерники интенсивно осваивали сложный для плавания шхерный район.

В базу пришел дивизион подводных лодок типа М. Вместе с ним прибыла плавучая база «Иртыш». Подводники также изучали новый район. На берегу строилась база подплава. После того как береговая база была построена, в мае 1941 г. плавбаза «Иртыш» ушла в Ригу.

Задача охраны гаваней и рейдов и находящихся в них кораблей возлагалась на охрану водного района (ОВР) базы и охрану рейдов (ОХР). В состав ОВРа вошли катера «малые охотники», для ОХРа предназначались малые катера типа КМ.

С первым же караваном судов на Ханко прибыли гидрографы во главе с флагманским штурманом базы С. Ф. Меньшиковым. Они осмотрели рейды, якорные стоянки и проливы между островами, определив, что западнее острова Руссаре финны проложили новый глубоководный фарватер. В хорошем состоянии, как удалось выяснить, был и старый русский десятиметровый фарватер, который финны не использовали. Его восстановили, и по нему на рейд Тверминне могли пройти крупные суда, такие как прибывшие из Ленинграда учебные корабли «Комсомолец» и «Свирь». В базу прибыли гидрографические суда (ГИСУ) «Вест» и «Волна», а также промерные катера.

Весной 1941 г. ГИСУ «Вест» совершило плавание шхерами до Мариенхамна на Аландских островах, зайдя по пути в Турку.

На полуостров прилетел для постоянного базирования 13-й истребительный полк, насчитывающий 60 самолетов. Слабым местом базирования полка был неблагоустроенный аэродром полевого типа в 8–10 км восточнее города в районе деревни Тякктом. Это было кое-как спланированное поле, без специально оборудованных взлетно-посадочных полос, без укрытых стоянок для самолетов. Летчики с семьями были расселены в дачном поселке километрах в полутора-двух от аэродрома. Бойцы 93-го строительного батальона начали рубку деревьев и выкорчевку пней на месте будущей взлетно-посадочной полосы и ангаров.

Кроме того, на Ханко размещалась 81-я отдельная авиационная эскадрилья (ОАЭ) гидросамолетов МБР-2 (морской ближний разведчик). К началу войны она насчитывала 9 МБР-2. В заливе, у острова Кутерн строился гидроаэродром с деревянным гидроспуском и бензохранилищем. До начала войны эти объекты не были закончены.

Защита базы от наступления противника с материка через перешеек и от десантов возлагалась на 8-ю отдельную стрелковую бригаду. Эта бригада была сформирована в марте 1940 г. Командовал ею генерал-майор В. В. Крюков (в октябре 1940 г. его сменил полковник Н. П. Симоняк). Бригада имела в своем составе два стрелковых полка 270-й и 335-й и артиллерийский 343-й полк. Эти полки участвовали в советско-финской войне на Карельском перешейке в составе 24-й Самаро-Ульяновской Железной дивизии, одной из старейших дивизий Красной Армии. Многие бойцы и командиры имели правительственные награды за «зимнюю войну». В состав бригады входили также танковый и саперный батальоны, батальон связи, зенитный артдивизион и тыл бригады.

В районе перешейка и на прилегающих к полуострову с севера и востока островах летом 1940 г. была проведена тщательная рекогносцировка местности. Комиссия, в которую вошли представители Наркомата обороны СССР и штаба Ленинградского военного округа, командир бригады генерал-майор В. В. Крюков, начальник штаба 8-й бригады капитана С. М. Путилов, определила места для строительства дотов и дзотов, решила, как эффективнее организовать систему артиллерийского, минометного и пулеметного огня.

Наиболее вероятным направлением удара для захвата Ханко был, разумеется, сухопутный участок границы. Поэтому командование приняло решение основные силы 270-го и 335-го стрелковых полков развернуть на перешейке и одновременно частью их подразделений обеспечить оборону островов. Огневые позиции 343-го артиллерийского полка, размещенного в глубине полуострова, должны были создаваться с учетом боевых задач, которые ставились стрелковым частям.

К концу мая 1940 г. в штабе бригады был полностью отработан план обороны отведенных ей участков. Сосредоточив все боевые силы и средства соединения на сухопутном направлении, предусматривалось глубокое оперативное построение войск, чтобы обеспечить решительное поражение противника, если он попытается наступать с суши. Имелось в виду также не допустить высадки на территории базы морских и воздушных десантов. Для этого войскам надлежало защищать не только перешеек, по которому проходила граница с Финляндией, но и ряд островов, расположенных к северу и востоку от полуострова.

При начале боевых действий входившие в состав бригады зенитный артиллерийский дивизион, танковый и саперный батальоны намечалось развернуть в средней части полуострова.

Стрелковые полки имели численность до 2700 человек, а также две батареи 76-мм и 45-мм пушек, и взвод 120-мм минометов. Полковая артиллерия была на конной тяге.

Артиллеристам стрелковых полков уже приходилось воевать в условиях лесисто-болотистой местности, когда они участвовали в прорыве сильно укрепленной линии Маннергейма. Используя свой боевой опыт, они сразу же организовали плановые занятия с личным составом. В расписание этих занятий были включены боевые стрельбы из орудий, минометов и стрелкового оружия, не была забыта строевая и физическая подготовка. Много времени приходилось уделять уходу за лошадьми. Артиллеристы рыли окопы, сооружали капониры и блиндажи, строили конюшни, сараи и казармы.

Наряду с боевой подготовкой 8-я ОСБ занималась оборудованием оборонительных позиций и районов на перешейке и островах.

Лето и осень 1940 г. были очень напряженными. Закончились рекогносцировки, планирование обороны, полевые учения и перевозка войск из Ленинграда, пополнение их вооружением и техникой. Были построены необходимые полевые укрепления на сухопутной границе и на островах, отремонтированы дороги, усилены старые и новые мосты, оборудованы командные и наблюдательные пункты. Много потрудились связисты. Немало было сделано органами тыловой службы: накапливались боеприпасы, развертывались медицинские учреждения, многое делалось для обеспечения войск продовольствием и вещевым имуществом.

В октябре 1940 г. на Ханко прибыл новый командир 8-й отдельной бригады — полковник Н. П. Симоняк (до этого он был инспектором пехоты управления боевой подготовки Ленинградского военного округа).

Одними из первых на полуостров прибыли пограничники. Сухопутную границу базы охранял 8-й пограничный отряд НКВД, морскую границу — морской пограничный отряд (Морпогранотряд) НКВД — четыре сторожевых катера типа МО.

На базе была создана довольно мощная противовоздушная оборона. Она возлагалась на зенитную артиллерию участка ПВО и 13-й ИАП. Для надлежащего взаимодействия были отработаны наставления по противовоздушной обороне базы и по обороне от воздушных десантов.

Участок ПВО включал четыре трехбатарейных зенитных дивизиона: три базовых, а четвертый оперативно придавался участку ПВО, его батареи размещались в боевых порядках 8-й стрелковой бригады. Другие батареи стояли на островах Руссаре, Деден и в Лесной гавани, на полуострове Глосшер, на островах Тальхормарне, Гуннарсэрар, Меден и возле гидроаэродрома 81-й эскадрильи. Таким образом, от ударов авиации противника были прикрыты основные военные объекты базы, в особенности юго-западная часть полуострова, включая сухопутный аэродром. Слабее была зенитная оборона северной и северо-восточной части полуострова.

Сложность организации ПВО ВМБ Ханко заключалась в том, что основная территория базы находилась не только в радиусе действия артиллерии среднего калибра, но почти полностью просматривалась визуально. Невозможно было вынести посты ВНОС[4] за зону зенитного огня. Самолеты противника обнаруживались только в зоне огня зенитной артиллерии. Времени для заблаговременного подъема истребительной авиации в воздух не было. Первые образцы советских радиолокационных станций обнаружения «Рус» еще проходили испытания. Только в июле 1941 г. две таких станции поступили в состав ПВО главной базы флота. На Ханко РЛС, конечно, не поступили до конца обороны базы.

Позиции батарей ПВО, прожекторов, наблюдательных и командных пунктов приходилось размещать как на полуострове, так и на прилегающих островах, буквально вгрызаясь в гранит, расчищая участки леса и заботясь о тщательной маскировке производимых работ.

Еще 25 марта 1940 г. на Ханко прибыли на самолете три военных врача, сестра, санитарка и счетовод будущего госпиталя новой базы. Уже к вечеру было найдено помещение под госпиталь — пять маленьких домиков, объединенных общим двором. Официальное открытие военно-морского госпиталя состоялось 1 апреля. Однако медперсонал, аппаратура, мебель находились еще в Кронштадте. С первым караваном прибыла новая группа медицинских работников и медицинское имущество. В тот же день в госпитале установили 50 коек и начали прием больных.

Кадровый и вольнонаемный медперсонал продолжал прибывать на Ханко. В сентябре под госпиталь были заняты здания бывшей финской гимназии — довольно вместительные деревянные дома, расположенные в центре города. К октябрю 1940 г. это было уже вполне современное клиническое учреждение с большим штатом врачей и обслуживающего персонала.

До войны полностью во всех отношениях командиру базы были подчинены только части ВМФ, 8-я ОСБ была подчинена оперативно, а строительные части, погранотряд НКВД и части особого строительства — только в порядке гарнизонной службы.

В августе 1940 г. базу посетил нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. Он осмотрел строящиеся батареи и сухопутные позиции на перешейке. Впоследствии адмирал вспоминал: «Признаться, Ханко я покидал с тяжелой душой. Думалось: трудно будет оборонять эту маленькую базу, когда обрушатся на нее удары и с моря, и с воздуха, и с суши»[5].

Вопросам боевой подготовки, несмотря на то что на территории базы еще не было закончено оборонительное строительство, уделялось весьма серьезное внимание.

В базе был проведен ряд учений на темы: «Оборона базы с моря, воздуха и суши», «Оборона северного фланга минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива» и др., в период которых отрабатывались вопросы взаимодействия сухопутных войск и батарей БО с флотом и авиацией.

С 19 по 24 октября 1940 г. были проведены учения КБФ, в которых участвовали все силы флота, дислоцированные в Прибалтике, на полуострове Ханко и в Финском заливе, на тему «Оборона устья Финского залива и островов Сарема (Эзель) и Хиума (Даго)».

Учениям предшествовали групповые упражнения, игры и учения по боевому управлению. В период учений производился фактический вылет авиации, выход войск на местность и кораблей в море.

Успешной отработке задач способствовало наличие практического боевого опыта войны с белофиннами в 1939–1940 гг. у большинства частей базы. Особенно хорошо были подготовлены 13-й ИАП и 8-я ОСБ.

Батареи участка ПВО, хотя и выполнили большинство стрельб, но ввиду того, что они были проведены по конусу, буксируемому тихоходными самолетами МБР-2, результаты стрельб по скоростным самолетам противника в начале войны были малоэффективны.

Позиции железнодорожных батарей к началу войны закончены не были, поэтому они провели мало стрельб.

Хуже всех были подготовлены строительные части, которые, из-за большой загруженности по строительству, боевой подготовкой не занимались, большинство личного состава оружия не имело и к боевым действиям подготовлено не было.

Незадолго до войны, в марте 1941 г. командиром ВМБ был назначен генерал-майор (с сентября генерал-лейтенант) береговой службы Сергей Иванович Кабанов. На Ханко он прибыл 13 мая.

В целом к началу войны части ВМБ к выполнению стоящих перед ними боевых задач были подготовлены, штабы как органы боевого управления сколочены, взаимодействие частей в различных вариантах обстановки отработано.

Накануне Великой Отечественной

К июню 1941 г. военно-морская база Ханко (командир генерал-майор С. И. Кабанов, военный комиссар дивизионный комиссар А. Л. Раскин, начальник штаба капитан 1-го ранга П. Г. Максимов) имела в своем составе:

Сектор береговой обороны в составе: комендант сектора майор С. С. Кобец, начальник штаба подполковник Н. С. Кузьмин. СБО ВМБ Ханко состоял из одной 305-мм и одной 180-мм железнодорожной батарей, 29-го артдивизиона, имевшего две 130-мм и четыре 45-мм батареи и 30-го артдивизиона, имевшего одну 130-мм, одну 100-мм и три 45-мм батареи.

Железнодорожная батарея № 9 (командир капитан Л. M. Тудер, с августа — Н. З. Волновский) имела три транспортера с 305-мм пушками. Дальность их огня была достаточна для взаимодействия со строящимися батареями на острове Осмуссар и мысе Тахкуна.

Железнодорожная батарея № 17 (командир старший лейтенант П. М. Жилин) имела четыре транспортера с 180-мм пушками с дальностью огня еще большей, чем у 305-мм орудий, и более высокой скорострельностью.

Прибыв на Ханко, железнодорожные батареи превратились по существу в стационарные. Если батарея № 17 имела две огневые позиции и теоретически могла менять свое расположение, то батарея № 9, установленная на бетонные основания, не могла маневрировать. К тому же огромные транспортеры высотой около 5 м было трудно маскировать.

Береговая оборона базы обеспечивалась 29-м и 30-м отдельными артиллерийскими дивизионами.

В 29-й артдивизион (командир капитан Б. М. Гранин, начальник штаба старший лейтенант В. И. Копнин) входили пять батарей. На острове Руссаре огневую позицию занимала батарея 179 (4 130-мм орудия), командир старший лейтенант И. С. Ничипорук. На мысе Уддскатан располагалась 178-я батарея (3 130-мм орудия), старший лейтенант В. А. Брагин. Оставшиеся три батареи (165, 166, 167-я) каждое из четырех 45-мм орудий предназначалось для борьбы с катерами противника. Две располагались на полуострове и одна — на острове Граншер в полутора милях к югу от Ханко — командир лейтенант М. Е. Шпилев.

30-й артдивизион (командир капитан С. Ф. Кудряшов, начальник штаба старший лейтенант С. И. Заботин) в составе 168, 169, 170, 174, 180-й батарей занимал важнейшую позицию на северо-востоке полуострова. Из пяти батарей только 180-я (капитан Колин) на острове Хесте-Бюссе, имела 130-мм орудия, и 174-я на острове Лонгшер — столько же 100-мм (старший лейтенант Н. Д. Руденко); остальные три располагали четырьмя 45-мм орудиями каждая. Расстановка батарей 30-го дивизиона ясно выражала стремление защитить от противника бухту Тверминне (Лапвик).

Состав Сектора береговой обороны ВМБ Ханко на 22 июня 1941 г.

Номер батарей Калибр орудий, мм Количество орудий Характеристика Место расположения батарей 9 305 3 железнодорожная 4 км к востоку от г. Ханко 17 180 4 —'— 5 км к северо-востоку от г. Ханко 29-й отдельный артдивизион 178 130 3 стационарная Южная часть п-ва Ханко, м. Уддскатан 179 130 3 —'— о. Руссаре 165 45 4 —'— Северо-западнее г. Ханко, м. Крокудд 166 45 4 —'— о. Граншер 167 45 4 —'— м. Рюссхольм, городской парк 30-й отдельный артдивизион 180 130 3 Стационарная о. Хесте-Бюссе 174 100 3 —'— о. Лонгшер 168 45 4 —'— м. Лангес 169 45 4 —'— о. Бреншер 170 45 4 —'— о. Куэн

Уже в ходе войны, для усиления противокатерной обороны были сформированы и установлены новые батареи: № 162 — два 45-мм орудия на молу в порту; № 163 — два 45-мм орудия на мысе Фурунес и № 164 — два 45-мм орудия на мысе Крокудд, № 177 — четыре 85-мм орудия на двух позициях: на острове Густавсверн и у створного знака Скугсудхугнинген; на мысе Лонгнес установили одно 130-мм орудие — батарея № 171.

Батареи Сектора береговой обороны имели на вооружении корабельные орудия.

Установки ТМ-3–12 9-й батареи создавались на базе орудий калибра 305 мм с длиной ствола в 52 калибра. Эти орудия в башенных установках стояли на линкорах типа «Севастополь» и «Императрица Мария». Дальность стрельбы орудий 160 кб, скорострельность 1,5 в/мин[6].

Транспортеры с 305-мм орудиями имели один серьезный недостаток — круговой обстрел был возможен только с бетонного основания. К началу войны были построены железобетонные основания под транспортеры. Но для электрокаров, подававших снаряды и заряды к орудиям из вагонов-погребов, специальный настил построен не был.

17-я батарея была вооружена установками ТМ-1–180, которые создавались на базе корабельных орудий. Такими же 180-мм орудиями в башенных установках вооружались крейсера типа «Киров». 180-мм орудия позволяли вести стрельбу по морским целям, движущимся со скоростью до 40 узлов (73 км/ч). Основное назначение этих батарей — поражение крейсеров противника, а также содействие своим сухопутным войскам в прибрежных районах. Дальность их стрельбы достигала 206 кб, скорострельность — до 4 в/мин. Для 17-й батареи были построены две огневые позиции.

130-мм пушки Б-13 создавались для вооружения эскадренных миноносцев и лидеров эсминцев, но устанавливались также и на береговых батареях. Дальность стрельбы орудия 139 кб (27,5 км). Скорострельность зависела от угла возвышения и колебалась в пределах 6–10 в/мин. Угол возвышения до 45°. Орудие имело щит из противопульной брони толщиной 13 мм. По своим баллистическим характеристикам пушки Б-13 значительно превосходили артиллерию зарубежных эсминцев.

100-мм орудиями Б-24 вооружались сторожевые корабли, тральщики, подводные лодки. Они имели дальность стрельбы 126 кб (25 км).

Орудия Б-13 и Б-24 имели один недостаток — они не были универсальными, то есть не могли вести огня по самолетам.

Да и таких орудий в составе сектора БО было мало — всего четыре батареи из десяти. 130-мм и 100-мм батареи имели дальномеры, приборы управления стрельбой, а для ночного боя — один 150-мм прожектор.

Остальные батареи имели малокалиберные 45-мм пушки. Это можно объяснить тем, что в период 1940–1941 гг. на судостроительных заводах Ленинграда и Николаева строилась большая серия эсминцев проекта 7У, были заложены эсминцы проекта 30, создавались новые лидеры проекта 48, новые мониторы типа «Хасан». Все эти корабли имели в качестве главного калибра 130-мм орудия. В этот же период создавалась береговая оборона новых баз на территории Латвии и Эстонии, на Моонзундских островах.

45-мм универсальными полуавтоматическими пушками 21-К в 1930-х гг. в качестве зенитных вооружились все корабли — от катеров до линкоров. Дальность стрельбы орудия — 9,5 км, досягаемость по высоте — 6000 м. Но в качестве зенитных они к концу 1930-х гг. устарели. На больших кораблях они с 1941 г. заменялись на 37-мм автоматы. «Сорокапятки» оставались главным калибром катеров «малых охотников», малых тральщиков и вспомогательных судов. Использование их на батареях береговой обороны было неоправданным. Даже в качестве противокатерных они были недостаточно эффективны. Советские крейсера, эсминцы и сторожевые корабли наиболее успешно отражали атаки торпедных катеров огнем 130- и 100-мм орудий.

Поскольку половина батарей находилась на островах, сектор имел в своем распоряжении 10 катеров: СХ-1 — СХ-11.

Существенным дополнением к огневой мощи береговых батарей являлся 343-й артиллерийский полк бригады. Кроме того, в стрелковых полках имелись 45-мм противотанковые и 76-мм полевые пушки.

Участок ПВО — командир майор Г. Г. Мухамедов — имел в своем составе:

18-й отдельный зенитный дивизион (три батареи). Командир — старший лейтенант В. К. Воронин. Его батареи стояли на островах Руссарэ и Деден и в районе Лесной гавани;

93-й отдельный зенитный дивизион (три батареи) — полуостров Глосшер, остров Тальхольмарне, район завода «Динамо» — командир капитан И. Т. Ковальчук;

236-й отдельный зенитный дивизион (три 76-мм батареи) — острова Гуннарсэранд и Медэн, район морского аэродрома. Капитан И. Х. Ивашин.

Все батареи участка ПВО имели на вооружении по четыре 76-мм зенитных орудия обр. 1931 г., прожектор и прожекторно-звуковую установку.

Участку ПВО оперативно подчинялся 204-й зенитный дивизион 8 ОСБ (34 76-мм) — в районах Тверминнэ, Сюндален и Нордберг.

Всего в базе находилось двенадцать зенитных батарей — 48 76-мм орудий. Кроме того, на Ханко имелись две зенитно-пулеметные (26 пулеметов М-4) и две прожекторные роты.

Участок ПВО имел свои плавсредства — три катера типа КМ и четыре баркаса.

Расположение зенитных батарей обеспечивало как все наиболее угрожаемые направления, так и все наиболее ценные объекты от ударов с воздуха.

Недостатком ПВО базы было отсутствие вынесенных на расстояние постов Воздушного наблюдения и оповещения связи (ВНОС), которые оповещали зенитчиков о самолетах противника. Границы базы были определены так, что посты ВНОС, расположенные буквально рядом с охраняемыми объектами, не могли заблаговременно обнаружить подход самолетов противника, дать возможность вовремя ввести в бой все средства ПВО базы. Но границы не изменились.

В начале войны для перевооружения зенитных батарей начали поступать новые 85-мм орудия обр. 1939 г. Но ввиду отсутствия к ним прицелов, таблиц стрельбы и достаточного количества боезапаса по своему прямому назначению они использованы не были.

Прибывшие четыре 85-мм орудия были установлены как противокатерные батареи — два на острове Густавсверн и два на полуострове Ханко в районе метеостанции.

Сухопутную и противодесантную оборону базы обеспечивала 8-я Особая стрелковая бригада трехполкового состава. Командовал ею полковник Н. П. Симоняк, начальник штаба — капитан Г. Р. Кетлеров. Бригада имела в своем составе два стрелковых полка: 270-й (полковник Н. Д. Соколов) и 335-й (майор Н. С. Никаноров, начальник штаба — майор С. М. Путилов). Стрелковые полки имели численность до 2700 человек, а также батарею 76-мм полевых пушек, 45-мм противотанковую батарею и взвод 120-мм минометов. Полковая артиллерия была на конной тяге.

343-й артиллерийский полк майора И. О. Морозова имел на вооружении девять батарей (36 орудий), сведенных в три дивизиона: 1-й — 76-мм пушки, 2-й — 122-мм гаубицы, 3-й — 152-мм пушки-гаубицы.

297-й отдельный танковый батальон (командир капитан К. А. Зыков) имел 33 танка Т-26 и 11 танкеток. В состав бригады входили также 204-й зенитный артдивизион, саперный батальон (майор Ф. Г. Чудесенко), батальон связи, тыл бригады.

1-я бригада торпедных катеров капитана 2-го ранга B. C. Черокова к началу войны состояла из двух дивизионов и насчитывала 20 катеров. Из них один отряд — 6 катеров проходил боевую подготовку в Рижском заливе, базируясь на Усть-Двинск. На Ханко оставались 14 катеров. Бригада имела свою береговую базу и вспомогательные плавсредства: быстроходный катер ЯМБ (яхта моторная — скорость хода 24 узла), три малых катера ТК-12, ТК-13 и ТК-14 со скоростью 7–9 узлов.

На Ханко базировался 8-й дивизион 2-й бригады подводных лодок — 9 лодок типа М (М-90, М-94, М-95, М-96, М-97, М-98, М-99, М-102 и М-103). Командовал дивизионом капитан 3-го ранга Е. Г. Юнаков. У дивизиона имелась береговая база. К началу войны в базе находились только четыре лодки: М-95, М-96, М-98, М-103; одна находилась в дозоре, остальные ремонтировались в Таллине.

Охрана водного района (ОВР) базы под командованием капитана 2-го ранга М. Д. Полегаева имела в своем составе всего три катера «малых охотника» МО — 311, 312, 313, буксир OP-1 и малые катера охраны рейда ОР-2 — ОР-10. Учитывая шхерные условия в расположении базы, имеющихся в составе ОВРа кораблей было мало для защиты всей акватории.

Командование базы еще в мирное время в своих докладах командованию КБФ неоднократно отмечало необходимость иметь в составе ОВРа базы сторожевые корабли, тральщики, бронекатера.

Кроме катеров, в состав ОВРа входили боновая и сетевая партии. Однако, несмотря на наличие личного состава, бонов и сетей в базе не было. В базе хранилось 400 малых германских (периода Первой мировой войны) мин, однако специальных кораблей как для постановки мин, так и для их траления не было. Всех этих средств для обороны базы с моря было явно недостаточно.

Планировалось поступление в состав базы дивизиона сторожевых кораблей типа «Вихрь» (4 единицы) и дивизиона тральщиков. В Ханко периодически заходили тральщики, сторожевые корабли и эсминцы. Однако, несмотря на стратегически выгодное расположение базы, ни эсминцы, ни тральщики на постоянное базирование, как первоначально предусматривалось приказами Наркома ВМФ, так и не прибыли.

Охрану сухопутной границы Ханко осуществлял 8-й пограничный отряд НКВД Прибалтийского пограничного округа майора А. Д. Губина. Отряд располагался вблизи пограничной железнодорожной станции Лаппохья.

В Ханко базировался и морпогранотряд Прибалтийского пограничного округа НКВД, имевший четыре катера типа МО — ПК-236, 237, 238, 239.

На полуострове дислоцировался 13-й истребительный авиационный полк 61-й истребительной авиабригады ВВС КБФ под командованием Героя Советского Союза полковника И. Г. Романенко (начальник штаба майор П. Л. Ройтберг), насчитывающий 60 самолетов (30 И-153 и 30 И-16). В июне 1941 г. на полуострове оставались штаб полка и находилась только одна 4-я эскадрилья капитана Л. Г. Белоусова — 10 «чаек» (И-153) и один И-16, остальные три эскадрильи под Ленинградом получали новые машины.

Сухопутный аэродром был расположен в районе деревни Тякктом. Запасных посадочных площадок на территории полуострова не было. На аэродроме находилась и 11-я отдельная авиационно-ремонтная мастерская.

Кроме того, базу, согласно плана обороны и прикрытия полуострова Ханко, утвержденного командующим Ленинградского военного округа генерал-лейтенантом М. М. Поповым, должна была поддерживать авиация 4-й смешанной авиадивизии, самолеты которой должны были вылететь по вызову командования базы.

На Ханко размещалась 81 отдельная авиационная эскадрилья (ОАЭ) гидросамолетов МБР-2. Командовал ею капитан В. Н. Каштанкин, начальник штаба старший лейтенант Н. Ф. Юргелевич. К началу войны она насчитывала 9 МБР-2. Эскадрилья дислоцировалась на морской аэродром в районе острова Кутерн. Запасных оборудованных аэродромов для морских самолетов на Ханко не было. Для буксировки гидросамолетов эскадрилья имела катера: ВВС-52, ВВС-53 и ВВС-55.

Гидрорайон базы имел гидрографические суда (ГИСУ) «Волна», «Веха», промерные катера и манипуляторную службу.

Находившиеся на полуострове 51, 145, 93 и 94-й строительные батальоны, 124-й инженерный батальон, 21-й дорожно-восстановительный батальон и 101-я строительная рота были подчиненные центральным управлениям в Москве, а 296-я отдельная строительная рота и 219-й саперный батальон — Ленинградскому военному округу (ЛВО). Большинство строительных частей в мирное время подчинялись особому строительному отделу — ОСО-3.

В Ханко имелись управление коменданта города (комендант старший лейтенант Орлов) с подчиненной 158-й отдельной местной стрелковой ротой, управление военной железной дороги с подчиненным ему 8-м железнодорожным батальоном.

Тыл базы возглавлял капитан 2-го ранга Н. С. Куприянов. Порт Ханко (командир интендант 1-го ранга А. В. Колесников) обеспечивал базирующиеся корабли углем, нефтью, продовольствием, водой и пр. Для угля был построен склад вместимостью 2000 т, для нефти — цистерны на 2000 т. Запас продовольствия был рассчитан на 4–6 месяцев, запас пресной воды составлял 200 т. Порт имел пять буксиров (ПХ-1, ПХ-2, ПХ-3, ПХ-4 и И-17), два мотобота (№ 42 и 46), баржи (№ 12, 14, 18, 37 и Р-55), плавкраны. Уже после начала войны в Ханко прибыли транспорты «Вахур», «Вохи» и «Хильде» для обеспечения деятельности базы.

Медико-санитарную службу базы возглавлял военврач 2-го ранга М. Г. Ройтман. На Ханко имелись два госпиталя. Военно-морской госпиталь — начальник военврач 2-го ранга Ю. В. Лукин. В расположении 8-й ОСБ находился полевой госпиталь. При базе существовал дом отдыха «Гангутец».

Кроме того, в Ханко имелись такие организации как управление помощника командира базы по гражданской части, управление милиции, военторг, рыболовецкая артель, ремстройконтора и другие мелкие строительные организации. В городе действовали почта, ЗАГС, сберегательная касса, работали школа, магазины, аптеки, кинотеатр, библиотека.

На Ханко находилась редакция базовой газеты «Боевая вахта». 8-я ОСБ имела свою газету «Защитник Родины».

Общая численность гарнизона ВМБ Ханко определялась в 25 300 бойцов и командиров различных родов оружия и войск. Вместе с гражданским населением на полуострове находилось около 30 000 человек.

В ходе войны гарнизон пополнился одной пулеметной ротой, 46-м строительным батальоном в составе 1100 бойцов, 300 запасниками, 500 эстонцами, призванными по мобилизации, и 530 бойцами, эвакуированными с острова Хиума.

Однако в обороне островов Ханко была одна, но довольно существенная проблема: граница по островам проходила таким образом, что на одном острове располагались советские войска, а на другом, через 10–15 м, — финские. Зимой, когда узкие проливы между островами покрывались льдом, обойти нашу полосу обороны для противника не составило бы особого труда: целесообразности в обороне каждого острова не было, а зимой, когда почти три четверти суток темно, финны могли легко пересечь залив вдали от этих островов и нанести удар там, где их совсем не ждали.

ВМБ Ханко больше, чем любая другая, находилась в отрыве от остальных баз флота. Все виды довольствия, в том числе и артиллерийское снабжение, шли железной дорогой из Выборга через всю южную Финляндию и морским путем из Ленинграда и Таллина. В случае войны с Финляндией доставка грузов сушей, естественно, прекращалась, морем — становилась затрудненной, а сам порт Ханко, где хранились основные запасы и осуществлялась разгрузка кораблей, мог оказаться под огнем противника.

Кроме того, 8-я ОСБ и все части Ленинградского военного округа (около 15 тыс. чел., а всего база насчитывала 25 300 чел.) довольствовалась отдельно, их снабжали из Ленинграда помимо тыла флота. В случае блокады и прекращения подвоза из Ленинграда и Выборга по железной дороге базе пришлось бы обеспечивать и эти части, то есть запасы сокращались вдвое. В ходе Великой Отечественной войны именно так и произошло. Что касается боеприпасов, то для орудий основных калибров (305, 180, 130 и 100-мм) имелся только один боекомплект, что по нормам военного времени соответствовало двухмесячному запасу. У 8-й бригады насчитывалось до десяти боекомплектов (на срок до 6,5 месяца боевых действий). Запасов бензина на Ханко хватало лишь на полтора месяца.

Созданных запасов продуктов в базе Ханко было недостаточно. Если запасов муки и сахара обеспечивали на 8–10 месяцев, то совершенно недостаточно было мясных продуктов, боезапаса, гранат и бензина.

В первых числах июня 1941 г. состояние военно-морской базы Ханко проверяли командующий войскам Ленинградского военного округа (ЛВО) генерал-лейтенант М. М. Попов, начальник штаба округа генерал-майор Д. Н. Никишев, командующий КБФ вице-адмирал В. Ф. Трибуц и представитель военного отдела ЦК ВКП(б) Н. В. Малышев, пришедшие на эскадренном миноносце. Прибывшие военачальники осмотрели строительство дотов, береговую батарею на острове Хесте-Бюссе, осмотрели систему оборонительных сооружений и ряд других объектов. Только что назначенный командир базы генерал-лейтенант береговой службы С. И. Кабанов доложил о состоянии дел, проблемах и недостатках.

Командующие обещали помочь, но лишь 8-я бригада через неделю получила три тысячи самозарядных винтовок СВТ и дополнительный боезапас для орудий 343-го артполка.

Видимо, более масштабные дела в июне 1941 г. заслонили проблемы военно-морской базы Ханко, но сам факт приезда такой представительной группы свидетельствовал о повышенном внимании к ВМБ Ханко со стороны ЦК ВКП(б), а также командования флота и округа.

Работы по завершению и строительству оборонительных рубежей шли полным ходом. На северном побережье полуострова и прилегающих к нему островах сооружались дзоты и доты, устанавливались проволочные заграждения и другие препятствия. На перешейке заканчивалось рытье большого противотанкового рва; вдоль него и в глубину ставились гранитные надолбы, проволочные и минные заграждения.

Тактическая глубина обороны достигала 1,5 км, а вся ее протяженность — 22 км. Основу обороны района составляли дзоты. Инженерные части строили в глубине полуострова, отступив от границы 4–6 км, полосу долговременных огневых точек (доты) — главную полосу обороны базы. К июню 1941 г. шесть дотов забетонировали, для большей части вырыли только котлованы: не было материалов, закладных частей и вооружения. Все огневые средства (станковые пулеметы и батальонные 45-мм орудия) были в дзотах, построенных так же, как и на перешейке.

Всего к началу войны было построено: дзотов — 190, минометных позиций — 22, незащищенных КП и НП — 28, артиллерийских позиций — 11, защищенных КП — 3, проволочных препятствий в 3–6 рядов — 21 км, противотанковых рвов и эскарпов — 2,5 км, противотанковых надолб — 2,5 км.

В основном было закончено строительство позиций железнодорожных батарей и установка открытых береговых батарей. Построены одна позиция для 9-й батареи, одна основная и одна запасная для 17-й батареи. Для 305-мм башенной батареи на острове Руссаре были готовы только котлованы.

Защищенных убежищ для личного состава, госпиталей, учреждений, машин, самолетов, топлива и боезапаса построено не было. Острова и побережье оборудованы слабо.

Защищенных командных пунктов было только три: из них два — ФКП штаба базы и КП штаба СБО как временные, третий — КП 8-й ОСБ не был оборудован.

Инженерное строительство тормозилось отсутствием в воинских частях средств и материалов и тем, что все строительство непосредственно замыкалось на строительные и инженерные управления наркомата ВМФ.

Таким образом, на перешейке, соединявшем полуостров с материком, была создана надежная система сухопутной и противодесантной обороны, опирающаяся на доты, дзоты и надолбы, плотно расположенные по фронту и эшелонированные в глубину. До войны только дотов и дзотов было построено 190, прорыт противотанковый ров, установлены проволочные заграждения.

Ханко была единственная советская военно-морская база, имевшая до начала войны полноценную сухопутную оборону. Оборонительные рубежи на сухопутном направлении у Севастополя, Таллина и Одессы начали возводиться только после того, как противник приблизился к ним. Но о том, что войска неприятеля подойдут к Главным базам флота с суши, даже не предполагалось.

Весной 1941 г. большую тревогу вызывала осложнявшаяся внешнеполитическая обстановка. Советский посол в Хельсинки побывал на Ханко и проинформировал командование базы о том, что немцы по морю перебрасывают войска в финские порты.

То же подтверждалось и данными войсковой разведки, зафиксировавшей резко усиливавшееся передвижение гужевых и автомобильных транспортных средств в районе Таммисаари. Наблюдательные посты, установленные в приграничной полосе, доносили в штабы бригады и военно-морской базы, что по другую сторону границы все чаще появляются финские офицеры, тщательно просматривающие с помощью биноклей нашу территорию.

Поступающие в штаб базы разведсводки информировали наше командование о том, что развертывание финских и немецких войск в Финляндии продолжается. Об этом свидетельствовали многочисленные факты. Станция Таммисаари была забита воинскими эшелонами. На расположенных вблизи Ханко финских аэродромах стояли немецкие самолеты. В порт Турку прибывали транспорты с немецкими войсками, танками и артиллерией. В районе Або-Аландских островов отмечено появление кораблей германского военно-морского флота.

В связи с обострением советско-германских отношений, участившимися случаями нарушения иностранными самолетами наших границ, нарком ВМФ 7 мая 1941 г. приказал Военному Совету КБФ выставить корабельные дозоры в устье Финского залива, на подходах к Ирбенскому проливу, Таллину, Лиепае и Ханко.

Начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю. А. Пантелеев 16 июня 1941 г. доложил в ГМШ ВМФ, что, по сообщению советника советского полпредства в Финляндии, в портах Турку и Васа высадилось дополнительно 30 тыс. немецких войск. Хотя в Финляндии и происходит мобилизация, но МИД страны этот факт отрицает. Наблюдением установлена эвакуация мирного населения из близлежащих к Ханко населенных пунктов, мобилизация шюцкора и средств ПВО. В донесении отмечалось, что финская пресса подтверждает эвакуацию из Хельсинки детей, и что полпредство СССР в Финляндии все эти мероприятия рассматривает лишь как демонстрацию и в серьезные последствия не верит.

Накануне войны штабом КБФ совместно со штабом Прибалтийского Особого военного округа был разработан план взаимодействия (так называемый план прикрытия). Он в том числе предусматривал:

создав минно-артиллерийские позиции, не допустить проникновения противника в Финский и Рижский заливы;

не допускать захвата десантом противника военно-морских баз с моря и воздуха;

нарушать морские сообщения противника и обеспечивать свои.

Расположенный в северной части устья Финского залива полуостров Ханко имел исключительно важное значение, как для обороны наших западных морских границ в целом, так и для непосредственной боевой деятельности КБФ. Значение это заключалось в следующем:

а) береговые батареи на Ханко, островах Даго, Осмуссар и северо-западном побережье Эстонии давали возможность создания мощной минно-артиллерийской позиции, лишавшей флот противника возможности прохода в Финский залив;

б) постановкой минных заграждений и действием батарей береговой обороны облегчались условия борьбы нашего флота с превосходящим в силах противником;

в) глубоко вклинившись в оборону финнов, Ханко разрезал морские коммуникации противника и лишал его возможности маневрирования своими морскими силами;

г) Ханко и прилегающие к нему острова являлись удобным плацдармом для высадки десанта на материк и острова в Ботническом заливе с целью создания нового сухопутного фронта и расширения своей оперативной зоны;

д) Ханко являлся удобной базой для действия наших легких сил и подводных лодок в Або-Аландском шхерном архипелаге в Ботническом заливе.

В связи с этим перед военно-морской базой Ханко были поставлены следующие задачи:

а) оборона северного фланга минно-артиллерийской позиции Ханко — Осмуссар;

б) оборона базы с суши, моря и воздуха.

Для выполнения первой из этих задач на Ханко базировались:

бригада ТКА для нанесения удара по главным силам противника на подходах к минно-артиллерийской позиции (МАП) и на МАП;

8 ДПЛ, который в составе 2-й БПЛ должен решать задачи оперативной разведки и нанесения предварительного удара по кораблям противника на подходе к МАП;

81 АЭ — разведка, поиск противника днем и ночью, освещение кораблей противника осветительными бомбами, наведение ТКА и ПЛ на корабли противника;

13 ИАП — штурмовыми и бомбардировочными действиями по кораблям охранения должен был поддерживать атаки ТКА по главным силам;

артиллерия сектора БО ВМБ во взаимодействии с эскадрой КБФ и ОЛС должна была вести огонь по кораблям противника, прорывающимся в Финский залив.

Для решения 2-й задачи — оборона ВМБ Ханко — имелись 8-я ОСБ, погранотряд, строительные и саперные части, катера ОВРа и морпогранохраны.

Гарнизон ВМБ Ханко был готов к выполнению стоявших перед ним задач.

Ханко в планах противника

Сразу же после передачи полуострова Советскому Союзу финны начали укреплять свои позиции вокруг базы. На перешейке Ханко от госграницы до города Таммисари финны построили несколько оборонительных рубежей. Первая линия окопов начиналась в 0,5 км от госграницы и проходила поперек полуострова в направлении озера Скугбю. За линией окопов шла линия проволочных заграждений в четыре кола, за которыми были установлены гранитные надолбы в два ряда и еще далее — линии дзотов и дотов.

Второй рубеж проходил в четырех километрах от госграницы и состоял из линий окопов, просек с высокими пнями, проволочных заграждений и огневых точек, соединенных между собой ходами сообщения.

Третий рубеж начинался на восьмом километре в районе озер Харпартреск и Хвитттреск и состоял из линий окопов, проволочных заграждений, противотанкового рва и отдельных огневых точек.

Четвертый рубеж, начинавшийся в районе Трольбэле и озер Стуртреск и Лонгтреск, к началу войны закончен не был и имел только линию окопов и местами — проволочные заграждения.

Между основными рубежами имелись отдельные огневые точки, окопы и линии проволочных заграждений. Перед войной вдоль шоссе и железной дороги были сложены штабеля строительных материалов для развития и совершенствования оборонительных сооружений.

Таким образом, еще в мирное время финны создали оборонительную полосу глубиной до 12 км. Оборона ее, благодаря благоприятным местным условиям, не требовала больших сил, тогда как преодоление ее было весьма сложным и дорогостоящим мероприятием.

Во время войны профиль обороны остался тем же, но было сделано усиление за счет постройки окопов, проволочных заграждений, противотанковых препятствий и огневых точек.

К июню 1941 г. для активных действий против нашей базы с суши финнами была сосредоточена «ударная группа Ханко» в составе 17-й пехотной дивизии (командир полковник Снельман), отдельного пехотного батальона, саперной и самокатной рот.

На побережье, в районе полуострова Подвалент и на островах в районе Ханко финнами было установлено большое число артиллерийских батарей — около 150 орудий калибра от 76 до 203 мм, а также множество наблюдательных вышек.

Но флотская разведка не обнаружила эти батареи, и об их существовании на Ханко узнали уже после начала войны. Наблюдениями постов и показаниями военнопленных было выявлено 12 береговых и 18 полевых батарей калибром 3–8 дюймов, 15 зенитных батарей и 10 крупнокалиберных зенитных установок.

Военно-воздушные силы Финляндии, составлявшие около 300 машин разных, в основном устаревших типов, не представляли серьезной опасности, но наличие большого числа аэродромов и посадочных площадок, могущих быть использованными немецкой авиацией, создавало возможность сосредоточения неприятельской авиации для действий против базы.

Финский военно-морской флот имел в своем составе два броненосца береговой обороны, пять подводных лодок, четыре канонерские лодки, семь торпедных катеров, 25 тральщиков, 12 минных заградителей, семь сторожевых кораблей, 10 сторожевых катеров, две плавучие базы. 16 июня они были разделены на две группировки. Половина кораблей финского флота, в том числе оба броненосца, дислоцировались в Або-Аландских шхерах. Подводные лодки, минные заградители и большинство сторожевых катеров базировались на порты Финского залива.

Кроме того, с 16 по 19 июня 1941 г. в Хельсинки и Турку прибыли 6 минных заградителей, 20 тральщиков, 10 сторожевых кораблей и 12 торпедных катеров ВМС Германии.

Военно-морские силы Финляндии и ее союзника являлись серьезным противником для защитников Ханко. Ближайшими к Ханко базами противника были: район островов Эрэ — Хэгсора и район островов Стура — Юссаре — Баре-Зунд, где базировались шюцкоровские катера, торпедные катера, канлодки и сторожевые корабли. Сравнительно близко находились и более крупные базы: Хельсинки, Турку и Або-Аландский архипелаг.

Большое количество островов давало возможность противнику атаковать наши корабли из засад.

При организации обороны ВМБ Ханко расчет велся на отражение не только агрессивных попыток Финляндии, но в основном и главным образом — совместного и комбинированного удара морских, сухопутных и воздушных сил Финляндии и ее союзника — Германии.

В планах германского генерального штаба обладанию военно-морской базой Ханко придавалось особое значение, поскольку контроль над нею обеспечивал господство в Финском заливе.

Операции против русской военно-морской базы в Ханко были запланированы уже в Директиве № 21 — план «Барбаросса» (18 декабря 1940 г.), хотя задача по ликвидации базы возлагалась на финнов.

Незадолго до начала войны, в период с 25 по 28 мая 1941 г. в Зальцбурге и Цоссене состоялся заключительный этап германо-финляндских военных переговоров по подготовке к нападению на СССР, в ходе которых были окончательно согласованы планы взаимных операций немецких войск с финской армией, а также сроки ее мобилизации и начала наступления.

Начальник штаба гитлеровского оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) генерал А. Йодль потребовал от начальника генерального штаба Финляндии генерала пехоты Хейнриксона, прибывшего на это совещание, «как можно раньше нанести удар по полуострову Ханко и захватить его, с тем чтобы лишить русский Балтийский флот этого опорного пункта». Одновременно была достигнута договоренность о вооружении Аландских островов, демилитаризованных Финляндией по соглашению с Советским Союзом от 1 декабря 1940 г.

Уже в Зальцбурге обратили внимание на отсутствие у финнов техники, необходимой для захвата подобной крепости, так что поначалу речь шла только об ее окружении. Со своей стороны финны предлагали овладеть этой базой силами немецких войск. На переговорах в Хельсинки 3–5 июня немцы обещали перебросить для операции против Ханко дивизию из Норвегии, но только в том случае, если финская дивизия до этого уже блокирует базу. Планировавшаяся для выполнения этой задачи немецкая 163-я дивизия находилась вблизи Осло. Она имела в своем составе 14 712 чел. Ее командир, генерал-лейтенант Э. Энгельбрект, 10 июня 1941 г. получил устную информацию командующего армией «Норвегия» генерала Фалькенхорста о намерении использовать дивизию против Ханко. 16 июня Энгельбрект отправился через Стокгольм в Хельсинки для уточнения задания, где он находился как «государственный советник», наносивший визиты только в цивильном платье. В Хельсинки он встретился с начальником главного штаба Финляндии генералом Хейнриксом. Вместе с немецким представителем при генеральном штабе финской армии генералом В. Эрфуртом и полковником Снельманом (командиром 17-й пехотной дивизии, дислоцированной в районе Ханко) туда была совершена разведывательная поездка. Как свидетельствует запись военного журнала, Энгельбрект провел там два дня, и «вблизи Ханко были достигнуты договоренности по организационным вопросам и подготовительным мероприятиям с командиром 17 дивизии». Возвращался Энгельбрект самолетом из Турку в Стокгольм, где имел встречу с германским послом принцем Видином, посланником по особым поручениям Шнурре и германским военным атташе.

План Э. Энгельбректа по захвату Ханко отражен на карте, приложенной к военному журналу 163-й дивизии. Генерал планировал сосредоточить свои войска в Сало и продвинуться по дорогам через Перниё и Тенхола к границе, разделяющей Таммисаари и Ханко. Наступление должно было вестись одновременно с восточного и западного направлений: с востока силами финского 13 пехотного полка на Тверминне, с запада — силами 307 немецкого полка на Прястё и оттуда на северное побережье полуострова Ханко. Разведка военно-морской базы 20 июня 1941 г. показала, что овладеть мощными оборонительными сооружениями русских силами одной дивизии невозможно. «Для этого, — записал в своем журнале генерал Эрфурт, — помимо 163 немецкой дивизии требуется участие финской 17 дивизии», которая, по его мнению, должна подчиняться германскому командованию. 25 июня германское верховное командование (ОКХ) поддержало план Эрфурта по захвату Ханко. В тот же день он предложил Хейнриксу расположить прибывающую из Норвегии 163 дивизию в районе Лахти, откуда она может быть переброшена как для захвата Ханко, так и на юго-восточный финляндский фронт в качестве резерва Карельской армии. Непосредственные переговоры между Германией и Швецией о транзите начались только утром 22 июня 1941 г. Этот вопрос рассматривался на заседаниях шведского правительства. Положительное решение правительства было принято лишь 25 июня 1941 г. Однако переброска дивизии Энгельбректа из Осло началась раньше, чем шведская дипломатия сообщила в Берлин о положительном решении вопроса. Поздно вечером 25 июня первый состав с немецкими войсками уже прибыл на пограничную станцию Шарлоттенберг.

163-ю дивизию провезли через территорию Швеции до Торнио, куда передовые части прибыли утром 28 июня 1941 г. Один полк этой дивизии был послан в качестве подкрепления в район Саллы, остальные силы — на Карельский фронт на помощь финскому VII армейскому корпусу генерала Хэглунда.

Совершенно очевидно, что отказ от захвата Ханко был отчасти обусловлен пассивностью финнов. Маннергейм полагал, что за операцию придется платить слишком высокую цену, причем выгода носила краткосрочный характер. Было ясно, что установление немецкого контроля над Балтийским побережьем не далее как через два месяца — из этого расчета во всяком случае исходили — неминуемо приведет к капитуляции крепости. Поэтому финны не желали участвовать в операции, что было, однако, условием германского нападения на Ханко. В то же время немцев пугала необходимость приступать к столь трудному делу без специального вооружения, тяжелой артиллерии, танков, подлодок и иных средств, отсутствовавших у пехотной 163 дивизии, что делало ее не готовой к решению задачи ни в материальном плане, ни по уровню своей подготовки. Уже 27 июня 1941 г. — еще до прибытия первых частей Энгельбректа в Торнио — ОКВ распорядился дислоцировать 163 дивизию в Карелии, в полосе главного наступления финнов для оказания им поддержки. Отказ от захвата Ханко не вызвал каких-либо взаимных осложнений между финнами и немцами.

Таким образом, к концу июня 1941 г. на сухопутном фронте перед советской военно-морской базой Ханко находилась «Ударная группа Ханко»: 13, 14 и 55-й пехотные полки, 11, 21 и 31-я пограничные роты, 12-я и 39-я артиллерийские роты, саперный батальон и отдельная саперная рота, Отдельный шведский добровольческий батальон. На западных островах и полуострове Падваландет— 10-й пехотный полк.

Кроме того, перед началом войны на западное и южное побережье Финляндии было высажено большое количество немецких войск и техники.

Война началась

19 июня 1941 г. нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов в 16.15 приказал установить на КБФ, ЧФ и СФ оперативную готовность № 2. В 17.25 19 июня из штаба флота на ВМБ Ханко был получен сигнал «Частям КБФ иметь оперативную готовность № 2». Командованию ВМБ Ханко еще ранее было известно о выезде богатого населения в Швецию и усиленной переброске германских войск в Финляндию.

Посты СНИС, расположенные на западных островах и мысе Уддскатан, командиры пограничных катеров, летчики наблюдали большое движение кораблей и крупных транспортов, необычное движение между портами Финляндии и Або-Аландскими шхерами.

Разведка доносила, что финны усиленно строят оборону на перешейке и островах. Всюду наши наблюдатели видят группы работающих солдат, снующие в шхерах шлюпки и катера.

Ханко часто посещали работники полпредства СССР в Хельсинки, особенно летом, когда на полуострове устанавливалась отличная курортная погода. В середине июня они предупредили командование базы: будьте начеку.

19 июня на Ханко приехали полпред СССР в Финляндии Орлов, его заместитель Елисеев и военно-морской атташе капитан 2-го ранга Тарадин. Они забрали свои семью, отдыхавшие на берегу залива в дачах, и увезли в Хельсинки. Полпред сообщил начальнику штаба базы, что, возможно, 22–25 июня Германия начнет войну с Советским Союзом. А ведь Финляндия — союзница Германии.

В связи с этим командование базы вывело части на свои оборонительные рубежи. В 22.55 того же 19 июня штаб 8-й ОСБ доложил командиру базы, что финны в своих заграждениях сделали два прохода.

Днем 20 июня в базу прибыл рейсовый турбоэлектроход «И. Сталин» совершавший регулярные рейсы на линии Ленинград — Таллин — Ханко. На следующий день он должен был, приняв пассажиров и грузы, выйти обратно в Ленинград. С. И. Кабанов приказал, на свой риск, турбоэлектроход 21 июня в рейс не выпускать. Командующий флотом В. Ф. Трибуц обвинил командира базы в «самоуправстве», но Кабанов своего приказа не отменил и, как оказалось впоследствии, решение его было правильным.

Утром 21 июня к западу от острова Руссаре дважды обнаруживали чужие подводные лодки. Несколько раз севернее и западнее Ханко появлялись неизвестные самолеты, которые приближались к полуострову, не нарушая границ базы. В течение суток 21 июня истребители эскадрильи капитана Л. Г. Белоусова барражировали над базой, охраняя ее с воздуха.

Вечером 21 июня И. В. Сталин разрешил руководству НКО и НВ ВМФ привести войска и силы флота в готовность № 1. На флоты немедленно был послан условный сигнал, а затем подробная директива о приведении сил флота в боевую готовность. В штабе КБФ условный сигнал был получен в 00.56 22 июня, а директива — в 2.32.

Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов по телефону в 23.37 21 июня объявил по флоту готовность № 1. В 23.53 в штабе ВМБ Ханко был получен сигнал — «оперативная готовность № 1», по которому было окончательно произведено развертывание частей на позициях обороны с выходом штабов на полевые командные пункты. 93-й и 94-й строительные батальоны заняли оборонительные позиции вокруг аэродрома и изготовились к отражению воздушного десанта.

Одновременно были выключены все навигационные огни, произведено полное затемнение, повышена готовность к открытию огня батарей береговой обороны и зенитных, выставлен корабельный дозор в районе восточных и западных островов и к югу от Руссаре. В 3.30 катер МО-313 вышел в дозор западнее острова Руссаре.

Самолеты и торпедные катера были рассредоточены и замаскированы. Катерам установлена готовность — 15 минут. На складах и в отделах тыла установлено круглосуточное дежурство.

Около часу ночи 22 июня посты СНИС Ханко обнаружили три неизвестных больших корабля, идущих курсом от острова Хиума (Даго) на северо-запад, в шхеры. Начальник штаба базы сообщил об этом в разведсводке, направленной вне всякой очереди в штаб КБФ. Но там, видимо, не придали большого значения этому донесению и поплатились. На следующий день, 23 июня, на подходах к Хиума на минах погиб эсминец «Гневный» и подорвался крейсер «Максим Горький». Возможно, корабли попали на минное заграждение, выставленное именно теми кораблями, которых обнаружили наблюдатели с Ханко.

В 4.50 22 июня Военный совет КБФ объявил по флоту: «Германия начала нападение на наши базы. Силой оружия отражать всякую попытку нападения противника».

В шесть часов утра 22 июня с Ханко ушли последние три подводные лодки. Казалось бы, место лодок как раз на Ханко, чтобы действовать в районе Або-Аландских шхер. Но штаб флота принял иное решение. В Ханко осталась береговая база подплава и большой запас торпед (14 вагонов).

К этому времени все части ВМБ Ханко были развернуты на своих боевых участках. Так как указаний о начале военных действий со стороны Финляндии не было, частям было отдано приказание: «По противнику, находящемуся за границей базы, огонь не открывать; противника, перешедшего границу, — уничтожать».

Финны же пока ничего не предпринимали, ограничиваясь наблюдением за нашей территорией. Не вступая одновременно с Германией в войну против Советского Союза, Финляндия 22 июня 1941 г. приступила к операции «Регата» — оккупации Финляндией «демилитаризованных» Аландских островов, запирающих вход в Ботнический залив и поэтому очень важных в стратегическом отношении.

Для выполнения этой задачи в Турку и ближайшем к Аландским островам финском порту Раума были сосредоточены войска, весь военно-морской флот и торговые суда. В ночь с 21 на 22 июня 1941 г. 5 тыс. солдат и офицеров, 24 миномета, 55 полевых пушек и 14 береговых орудий были переброшены на Аландские острова. Операцию прикрывали броненосцы береговой обороны. 1 июля финны закончили вооружение Аландских островов, и часть финского военно-морского флота передислоцировалась в опорные пункты западнее Ханко, где она оставалась до тех пор, пока гарнизон военно-морской базы не был вывезен в Ленинград и Кронштадт. Финны сумели хорошо замаскировать операцию, и на Ханко, как, впрочем, и в штабе флота, ничего об этом не знали.

Непрерывное прибытие немецких воинских частей, сосредоточение немецкой авиации на аэродромах Финляндии и другие провокационные действия говорили о фактическом начале военных действий финнов против СССР без официального объявления войны.

Поскольку Указ Президиума Верховного Совета ввел в стране военное положение, командир базы генерал С. И. Кабанов своим приказом немедленно объявил: все находящиеся на полуострове Ханко воинские части, независимо от принадлежности к разным ведомствам, в целях создания единства командования, необходимого для выполнения задач, стоящих перед базой, подчинены ему.

В соответствии с мобилизационным планом погранотряд майора А. Д. Губина подчинялся командиру 8-й ОСБ полковнику Н. П. Симоняку. Катера морпогранотряда НКВД были переданы в состав ОВРа капитана 2-го ранга М. Д. Полегаева. Из катеров ОВРа и морпогранотряда был сформирован 3-й дивизион сторожевых катеров (7 катеров типа МО-2 и МО-4 и разъездной катер типа ЗИС), который базировался на острове Густавсверн. Командиром 3-го ДСКА был назначен старший лейтенант Г. И. Лежепеков. 25 июля 1941 г. катера, вошедшие в состав дивизиона, получили новые бортовые номера (см. приложение), но в период обороны Ханко в документах фигурировали под старыми. Корабли ОВРа на Ханко в шутку назвали «эскадра Полегаева».

В Ханко после мобилизации должны были придти три сторожевых корабля, 9 тральщиков типа «Ижорец», пять БТЩ, три СКА типа МО. Ни один из этих кораблей в Ханко не прибыл. В приказе командующего КБФ № 31/г. от 25.7.1941 сказано, что «7-й ДТЩ прикомандировывается к бригаде траления ввиду невозможности базировать по обстановке его в Ханко».

В действительности шестимесячный опыт войны показал, что ни один из кораблей и транспортов, находящихся в Ханко и приходящих в базу, от артобстрела и авиации противника не погиб и даже не получил каких-либо серьезных повреждений. Таким образом, опыт боевых действий показал, что в Ханко можно было держать корабли, особенно малые.

Командование базы еще в мирное время в своих докладах командованию КБФ неоднократно отмечало о необходимости иметь в составе ОВРа базы сторожевые корабли, тральщики, бронекатера.

Катера «малые охотники» (типов МО-2 и МО-4) создавались для охраны морских границ в мирное время и для борьбы с подводными лодками — в военное. Быстроходные, маневренные, хорошо вооруженные, они вполне соответствовали этим задачам. Но деревянные, не имевшие даже противопульной защиты рубки и ходового мостика, а также и щитов на орудиях, — они не предназначались для высадки десантов, борьбы с береговыми батареями и канонерскими лодками. А именно этим пришлось заниматься ханковским «охотникам».

Ночью 22 июня было получено приказание командующего флотом — вывезти с Ханко турбоэлектроходом «Иосиф Сталин», возможно большее количество семей военнослужащих и все гражданское население не связанное с работой в базе и гарнизоне.

В 7.52 22 июня поступило приказание командующего флотом начать воздушную разведку, и в 8.48 два гидросамолета МБР-2 вылетели на выполнение первого разведывательного задания.

Выход турбоэлектрохода назначили на 18 часов 22 июня. Для его сопровождения и защиты от возможных атак подводных лодок С. И. Кабанов просил комфлота прислать эсминец. В 18.27 22 июня «Иосиф Сталин» с 2500 пассажиров на борту в сопровождении эсминца «Смелый» покинул Ханко. Катера ОВРа предварительно пробомбили глубинными бомбами акваторию, отгоняя подводные лодки, которые, вероятно, стерегли выход турбоэлектрохода. Истребители 4-й эскадрильи прикрывали судно с воздуха. Переход заливом до Таллина закончился благополучно. В 20.30 эсминец «Смелый» на подходе к Суропскому проливу подсек параваном мину, которая взорвалась. Немцы успели выставить минные заграждения у главной базы флота.

Несколько раньше турбоэлектрохода в Ленинград ушел последний поезд, ушел пустой. Финны, пропустив поезд через границу, тут же разобрали железнодорожный путь. Дорога на Выборг была перерезана.

В базе осталось более трех с половиной тысяч женщин и детей. Их надо было вывозить, используя каждый транспорт, доставлявший в базу пополнение запасов продовольствия, боезапаса и других грузов.

В 19.07, через 40 минут после ухода турбоэлектрохода, немецкие самолеты сбросили бомбы на базу торпедных катеров. Но к этому времени все оставшиеся на Ханко катера были рассредоточены по другим бухтам.

Эту первую бомбежку ПВО базы прозевала. Несмотря на то что все соединения и части были заблаговременно приведены в боевую готовность, зенитные батареи открыли огонь по самолетам, когда они, сбросив бомбы, уходили, истребители так и не поднялись в воздух. Посты ВНОС, расположенные рядом с охраняемыми объектами, не могли заблаговременно обнаружить подход самолетов противника и дать возможность вовремя ввести в бой все средства ПВО базы.

В ночь на 23 июня корабли КБФ приступили к постановке минного заграждения в устье Финского залива на линии Ханко — Осмуссар. Железнодорожные батареи и торпедные катера должны были теперь быть готовыми к выполнению своей основной задачи — обороне северного фланга этой минно-артиллерийской позиции.

Утром 23 июня на КП базы приехал командир погранотряда майор А. Д. Губин, который доложил о случае, только что происшедшем на границе. К шлагбауму утром вышел пограничный наряд, который всегда присутствовал при передаче с финской стороны продуктов для гарнизона. По специальному соглашению с финским правительством гарнизон ВМБ Ханко ежедневно получал от Финляндии в счет межгосударственных расчетов молоко, мясо и другие продукты. Подойдя к шлагбауму, наряд заметил подходившего финского пограничника в сопровождении немецких солдат. Финский пограничник сказал: «Рус, молока вам больше не будет». Значит, на границе стоят и финские, и немецкие части.

В 20 часов 23 июня было получено приказание командующего флотом передислоцировать 81-ю АЭ на южный берег в Таллин. На Ханко оставалось одно звено старшего лейтенанта Игнатенко — три самолета МБР-2.

Поздно вечером 23 июня на ближайший к острову Хесте-Бюссе, на котором стояла 130-мм батарея № 180, финский остров Вальтерхольм высадились финские солдаты с трех шлюпок. В связи с этим командиру батареи пришлось срочно укреплять свой тыл.

24 июня командование базой издало организационный и боевой приказы, которыми окончательно оформило и закрепило разработанный еще в мирное время план действий и оборудования рубежей обороны. Согласно плану обороны вся территория Ханко разбивалась на два боевых участка:

первый — от госграницы до линии мыс Копнесудд — остров Тальхольмарне;

второй — включал в себя всю территорию, выходящую на юг от этой линии.

Командиром первого участка был назначен командир 8-й ОСБ полковник Н. П. Симоняк, командиром второго участка — комендант СБО майор С. С. Кобец. (а затем сменивший его в июле генерал-майор И. Н. Дмитриев).

Состав сил первого боевого участка: 8-я ОСБ без одной стрелковой, одной танковой и одной саперной роты, отдельный отряд погранвойск без 6-й погранзаставы 219-й саперный батальон, 93-й и 94-й строительные батальоны, три роты 21-го железнодорожного батальона, 296-я строительная рота.

Первому участку ставилась задача — не допустить вторжения и прорыва противника с материка, моря и воздуха на полуостров Ханко и прилегающие к нему острова. Особое внимание обращалось на сухопутную границу полуострова, его западное побережье и восточные острова.

Состав сил второго боевого участка: сектор береговой обороны (12 батарей), одна стрелковая, одна танковая и одна саперная роты 8-й ОСБ, 145-й и 51-й строительные и 124-й инженерный батальоны; одна строительная и одна рота железнодорожного батальона, 81-я ОАЭ, гидрорайон и участок СНиС, 6-я погранзастава, береговые базы: ОВРа, 1-й бригады торпедных катеров и подплава.

Все эти части переходили в оперативное подчинение коменданту СБО. После этого личный состав СБО увеличился по сравнению с мирным временем почти в четыре раза и достиг 5380 человек.

Второму участку ставились задачи: артиллерийским огнем 180- и 305-мм железнодорожных батарей совместно с 1-й бригадой торпедных катеров и кораблями эскадры КБФ уничтожать главные силы противника на подходах к северному флангу минно-артиллерийской позиции (МАП); огнем батарей среднего калибра совместно с авиацией и отрядом легких сил (ОЛС) уничтожать тральщики, сторожевые корабли и эсминцы противника на МАП, и при попытке их прорваться в базу не допустить высадки морского и воздушного десантов на территории своего участка; не допустить вторжения противника через сухопутные границы участка[7].

В непосредственном подчинении командира базы оставались: бригада ТКА с задачей уничтожения главных сил противника при их прорыве в залив и его подлодок в районе базы, участок ПВО с приданным зенитным дивизионом 8-й ОСБ с задачей обеспечения частей и территории Ханко от воздушного нападения; авиаэскадрилья истребителей с задачей прикрытия важнейших объектов базы от воздушного противника, авиаэскадрилья морских самолетов с задачей ведения разведки и уничтожения морского десанта на подходах к базе; рота резерва с задачей отражения морских и воздушных десантов по указанию командира базы; ОВР с задачей несения дозора и ПЛО в районе базы; тыл базы с задачей обеспечения частей боезапасом, питанием и ликвидации последствий воздушного нападения; управление коменданта города с приданной 158-й ОМСР, 8-й железнодорожный батальон без одной роты.

В первых числах июля на Ханко прибыла пулеметная рота, которая была передана в распоряжение коменданта СБО.

По мобилизационному плану на Ханко для перевода частей береговой и противовоздушной обороны на штаты военного времени должны были прибыть 1000 человек. Однако прибыли только 300. Перед оставлением Таллина на Ханко привезли 500 эстонцев, в большинстве не говорящих по-русски. Командование базы призвало на военную службу рабочих и специалистов расформированных строительных организаций.

Полное подчинение всех сил и средств базы единому командующему сделало возможным сразу правильно организовать оборону, управление войсками и тесное их тактическое взаимодействие в течение всего периода обороны. Все мероприятия командования в основном были правильны и своевременны.

Были проведены также необходимые мероприятия по эвакуации гражданского населения, подавляющее большинство которого составляли семьи военнослужащих.

22 июня на турбоэлектроходе «Иосиф Сталин» была отправлена первая партия гражданских в составе 2500 человек. Вечером 23 июня в базу прибыла из Таллина плавучая мастерская «Серп и молот» с грузом, а утром 24 июня — транспорт «Соммери». Разгрузив эти суда, на них с полуострова отправили около двух тысяч женщин и детей. Эвакуация производилась также на транспортах «Марс», «Вилсанди», ГИСУ «Сатурн», буксирах ПХ-2 и ПЛ-36. Вместе с гражданским населением на Большую землю был отправлен ненужный для строительства и обороны личный состав расформированного ОСО-3 и прочих мелких строительств.

Однако часть женщин пожелала остаться на Ханко. Они заявили, что будут вместе с краснофлотцами защищать полуостров, который стал для них родным. Женщины ухаживали за ранеными в госпитале, работали на хлебозаводе, заменяли мужчин на складах в порту, варили обеды бойцам и командирам, стирали белье бойцов, набивали пулеметные ленты патронами.

22 июня последние четыре подводные лодки покинули Ханко, уйдя на позиции или в Палдиски. На второй день войны отозвали 81-ю эскадрилью гидросамолетов МБР-2, кроме одного звена. В течение первого месяца войны ушли из базы и последние шесть торпедных катеров бригады капитана 2-го ранга B. C. Черокова. На Ханко остались только береговые базы подплава и бригады торпедных катеров.

Таким образом, на Ханко из кораблей осталось всего 7 катеров «малых охотников», гидрографические суда (ГИСУ) «Волна» и «Веха» и два десятка малых катеров охраны рейда, гидрорайона и сектора БО.

После этого военно-морская база Ханко как таковая перестала существовать и превратилась в обыкновенный гарнизон советских войск со свойственными в таких случаях задачами: не допустить захвата противником полуострова с моря, с суши и с воздуха и огнем дальнобойной артиллерии воспрепятствовать прорыву флота противника в Финский залив, то есть обычные боевые задачи, которые ставятся береговым батареям, защищающим узкости, проливы, острова и подходы с моря к военно-морским базам.

На аэродроме Ханко находилась только 4-я эскадрилья капитана Л. Г. Белоусова, хотя оставался штаб 13-го истребительного авиационного полка и 11-я отдельная авиационно-ремонтная мастерская.

Вечером 24 июня был получен приказ командующего флотом: утром 25 июня прикрыть истребителями Ханко налет большой группы бомбардировщиков ВВС флота на аэродромы Турку. К этому времени на аэродром Ханко сели шесть самолетов И-16 1-й эскадрильи 13-го ИАП под командой капитана М. Т. Леоновича. Эта эскадрилья, так же, как и 4-я, была подчинена командиру базы С. И. Кабанову.

Непосредственное руководство авиагруппой из 22 И-153 и И-16 осуществляли заместитель командира 13-го авиаполка майор А. В. Ильин и начальник штаба полка майор П. Л. Ройтберг.

В июне-июле 1941 г. ощутимую помощь защитникам Ханко оказывала авиация КБФ, базировавшаяся на аэродромах Прибалтики. Группы бомбардировщиков из 15–19 самолетов нанесли несколько ударов по финским батареям и железнодорожному мосту у Таммисари.

25 июня ВМБ Ханко начала боевые действия против Финляндии. В 02.37 было получено оповещение по флоту о начале войны с маннергеймовской Финляндией. Гарнизону Ханко разрешалось действовать по обстановке. Теперь все было ясно. Тотчас это оповещение было передано командирам боевых участков и резерва.

Еще до войны было известно, что на флангах базы финны установили наблюдательные посты. Железобетонная вышка с оптическим дальномером была сооружена на острове Моргонланд. Еще одна вышка стояла на острове Юссаре, восточнее бухты Тверминне. Множество деревянных вышек находились вдоль сухопутной границы и на островах восточнее Ханко. Таким образом, все, что происходило на Ханко и окружающей его акватории, засекалось противником.

Решено было «ослепить» врага. Командир базы приказал коменданту сектора БО открыть 25 июня в 8.00, то есть одновременно с бомбежкой Турку, артиллерийский огонь и уничтожить на островах Моргонланд и Юссаре наблюдательные вышки, с которых финские наблюдатели просматривали и фиксировали не только приход и уход каждого корабля, но и наблюдали за всем, что делается на рейдах и в порту Ханко, а также и на рейде Тверминне. Зенитным батареям участка ПВО и батареям 343-го артиллерийского полка 8-й ОСБ было приказано сбить вышки на сухопутной границе и на соседних островах, с которых контролировался каждый шаг советских войск, на перешейке и далеко за ним.

Около семи часов утра над базой прошли в направлении Турку 40 бомбардировщиков ДБ-3 и СБ 57-го бомбардировочного полка ВВС КБФ. С аэродрома Ханко поднялись две эскадрильи истребителей. Большая часть отправилась сопровождать бомбардировщики, а одно звено И-153 осталось барражировать над городом и портом. Вскоре после прохода бомбардировщиков до Ханко донесся гул бомбежки. В стороне, где находился Турку, поднялись гигантские облака пыли и дыма.

В этот день удар по 19 аэродромам Финляндии и северной Норвегии, на которых фашисты сосредоточили большие силы своей бомбардировочной авиации для налета на Ленинград, наносили одновременно бомбардировщики двух флотов — Балтийского и Северного фронта. Эта операция, в которой посильно участвовали и гангутские истребители, преследовала цель упредить, сорвать подготовленный противником массированный бомбовый удар по Ленинграду. Операцию проводили по приказу Народного комиссара обороны СССР Маршала С. К. Тимошенко. Она достигла успеха — удар по Ленинграду был сорван.

Но этот налет окончательно решил вопрос участия Финляндии в войне. Вечером 25 июня парламент Финляндии единогласно проголосовал за войну против СССР.

Одновременно с бомбежкой батареи базы нанесли запланированный артиллерийский удар. Батарея № 178 капитана В. А. Брагина из 29-го дивизиона с мыса Уддскатан открыла огонь по вышке финнов на острове Моргонланд. После третьего залпа железобетонная вышка была сбита. Одновременно раздался взрыв большой силы; как потом выяснилось, снаряд угодил в склад морских мин. Затем батарея повредила НП на острове Порсэ.

Батарея № 180 капитана Колина 30-го дивизиона на острове Хесте-Бюссе открыла огонь по вышке на острове Юссаре. Вышка рухнула и загорелась. Артиллеристы, видя, что финские солдаты пытаются растащить горящие бревна, усилили огонь и не дали погасить пожар.

Зенитчики и артиллеристы 8-й бригады сбили все наблюдательные вышки на островах и границе. Противник был на первых порах ослеплен.

В тот день финские батареи с островов Мээн и Стурхольм обрушили на базу сильный артиллерийский огонь. Батареи крупного калибра, в основном 152-миллиметровые, били по центру города, порту, сухопутному аэродрому.

Город после эвакуации почти пяти тысяч женщин и детей казался пустым. Многих жителей переселили за городскую черту. Но в нем еще остались магазины, склады, почта, госбанк, госпиталь. В городе возникли пожары, в госпиталь поступили первые раненые. Гарнизон понес первые потери.

В 13.45 фашистские самолеты Хе-111 снова нанесли удар по порту Ханко. На этот раз их вовремя встретили зенитки и истребители.

В этот день 17-я железнодорожная батарея уничтожила баржу противника у острова Порсэ.

В течение всего периода боевых действий артиллерия сектора БО вела огонь в основном по сухопутным целям: уничтожала и подавляла батареи противника, поддерживала десантные операции, обеспечивала взлет и посадку нашей авиации, содействовала частям 8-й ОСБ.

При установке орудий стрельба по сухопутным целям совершенно не учитывалась. Командные пункты и различные строения мешали стрельбе на обратных директрисах. Все наблюдательные вышки, построенные до войны, предназначались для наблюдения за морским противником.

Для наблюдения за противником и корректировки огня своих батарей по сухопутью и островам была создана сеть артиллерийских наблюдательных постов и построен ряд вышек, в том числе 25-метровая вышка для железнодорожных батарей. Эти мероприятия повысили эффективность стрельбы нашей артиллерии, дали возможность определять с достаточной точностью места действий батарей противника.

В ходе боевых действий выяснилось, что гидросамолеты МБР-2, выделенные для корректировки огня батарей сектора береговой обороны, оказались непригодными для этой цели. Они могли действовать только в районах, не прикрытых зенитной артиллерией финнов.

Утром 26 июня в базе узнали, что Финляндия официально объявила Советскому Союзу войну. Удары по Ханко усилились. Число финских батарей, бьющих по полуострову, значительно возросло. Теперь уже стреляли не только с островов Стурхольм и Мээн, расположенных севернее полуострова за Хорсеном. Теперь били и с востока, с островов за бухтой Тверминнэ, и с северо-востока, с островов на левом фланге нашего переднего края. База оказалась в кольце артиллерийского огня. 26 июня противник впервые обстрелял сухопутный аэродром. Ханковская артиллерия вступила в контрбатарейную борьбу.

Противник начал боевую разведку флангов базы. 26 июня небольшой десант направился к острову Хорсен. Защитники острова (взвод 270-го полка) отбили десант. Противник открыл по Хорсену жестокий огонь из орудий и минометов. Обстрел продолжался три дня, на острове происходили многочисленные непрекращающиеся пожары.

Артиллерия 8-й ОСБ обстреляла скопления войск и высадочных средств у острова Локиста.

Строительство сухопутной и противодесантной обороны базы в мирное время только специальными строительными батальонами без привлечения к нему стрелковых частей привело к тому, что строительство шло медленно и в начале войны гарнизон ни для себя, ни для материальной части защищенных от воздействия авиации и артминометного огня укрытий не имел. Только благодаря слабой активности противника против Ханко в начале войны и сразу же принятым мерам по форсированию строительства оборонительных сооружений, удалось избежать возможных больших жертв и потерь.

Было начато форсированное строительство оборонительных укреплений всеми имеющимися силами и средствами под непосредственным руководством командиров частей. Это быстро продвинуло строительство, и уже на 6 июля инженерное оборудование первого рубежа обороны на сухопутном направлении в основном было закончено.

Вдоль западного побережья, которое являлось наиболее угрожаемым десантным направлением, было установлено проволочное заграждение в три кола, построены дзоты и окопы для бойцов.

В целях борьбы с воздушным десантом был построен оборонительный рубеж между мысом Копнесудд и островом Тальхольмарне. Для непосредственной обороны наиболее важные объекты базы были оборудованы проволочными препятствиями и огневыми точками.

Для укрытия личного состава и техники от артобстрела и авиабомбардировок было развернуто усиленное строительство хорошо защищенных убежищ, командных пунктов и складов.

За 15 суток в городском парке был построен новый подземный командный пункт базы, с водопроводом, химзащитой, паровым отоплением, защищенный от бомб и снарядов трехметровой крышей из железобетона. Позже, уже в сентябре, для обороны флагманского КП были построены четыре трехамбразурных дота.

К концу июля КП всех без исключения частей находились в хорошо защищенных железобетонных и дерево-каменных убежищах, имели свое автономное основное и аварийное освещение и хорошее оборудование средствами связи.

Весь личный состав базы был размещен в хорошо защищенных убежищах, что и обеспечило незначительные его потери от минометно-артиллерийского обстрела и воздушных бомбардировок базы противником.

За период с 22 июня по 5 августа было построено: дзотов — 227; укрытых артиллерийских позиций — 129; защищенных КП и НП — 74, защищенных укрытий: для личного состава — 327, для машин — 245; защищенных медпунктов и складов — 51; железобетонных укрытий для самолетов — 9; дерево-земляных укрытий для самолетов — 32; установлено противотанковых и противопехотных мин — около 12 500; построено: проволочных заграждений — более 300 пог. км; противотанковых рвов и эскарпов — 30 км; противотанковых надолб — 6,3 км; отрыто окопов на стрелковое отделение — 585; ходов сообщения — 31,6 км.

В данный перечень не вошли инженерные укрепления, построенные в довоенный период.

Кроме того, были установлены и укомплектованы: три двухорудийные 45-мм батареи — на южном молу гавани, на мысах Фурунес и Крокудд, одна трехорудийная 100-мм железнодорожная батарея на платформах; одно 130-мм орудие на мысе Лонгис; две двухорудийные 85-мм батареи на острове Густавсверн и в районе метеостанции.

Большие затруднения представляло строительство дзотов на островах и побережье полуострова (западном и восточном), так как противник своим огнем не только не давал производить какое-либо строительство, но и появляться в зоне его видимости.

В связи с этим срубы дзотов подготовлялись на полуострове, а ночью на плотах их отбуксировывали к островам для установки на месте. Установка их производилась также ночью, когда противник не мог наблюдать наших действий. Таким образом, на островах были построены хорошо защищенные дзоты, в которых непосредственно размещался и жил их личный состав. Так, на небольшом острове Германсе на правом фланге обороны Ханко было построено около 30 дзотов.

Крепость дзотов была проверена неоднократными прямыми попаданиями шестидюймовых снарядов противника. Обычно в результате попадания дзот имел лишь незначительные повреждения.

Бои на полуострове

Орудия железнодорожных батарей Ханко во взаимодействии с батареями острова Осмуссаар и полуострова Тахкуна, острова Хиума (Даго) обеспечивали надежную оборону центральной минно-артиллерийской позиции. Располагаясь на основном шхерном фарватере, база не позволяла кораблям и судам противника, в основном финским, переходить из Ботнического залива в Финский и обратно. Поэтому понятно стремление финнов как можно быстрее захватить Ханко.

В период с 22 по 29 июня финны активности не проявляли. Имели место полеты одиночных самолетов, которые сбрасывали бомбы на город и гавань; повреждения от этих бомб были незначительны.

На финской стороне были слышны взрывы и наблюдалось усиленное строительство проволочных заграждений, лесных завалов, окопов, дзотов и дотов.

К 29 июня финская армия завершила концентрацию на границе с СССР. В этот день было получено официальное сообщение о начале Финляндией военных действий. С этого времени финны начали вести интенсивный минометно-артиллерийский обстрел полуострова Ханко и ближайших островов.

Противник постепенно вводил в действие свои батареи. Он начал с систематических обстрелов города, порта, полосы обороны 8-й стрелковой бригады и островов. Вскоре все батареи врага открыли огонь и вся территория базы оказалась под обстрелом.

Как потом выяснилось, противник с разных направлений использовал против гарнизона Ханко 31 батарею калибра от 76 до 203 мм против наших 17 батарей. Кроме того, против базы в течение двух с лишним месяцев действовали 254-мм орудия финских броненосцев.

Бывший командир базы генерал С. И. Кабанов вспоминал: «Невыносимо воевать, когда и тыл базы, рейд, порт, город доступны не только огню, но и визуальному контролю наблюдательных постов противника, расположенных рядом, — на островах и маяках. Так, конечно, нельзя было выбирать и определять границы базы. Даже предполагая, что Финляндия не станет против нас воевать, хотя такое предположение маловероятно, следовало подумать о наших флангах в шхерном районе»[8].

Лето 1941 г. стояло жарким, сухим. Лес, покрывавший более четырех пятых территории полуострова, горел от обстрелов. Тысячи бойцов, оторванных от строительства полос обороны и других не менее важных объектов, тушили эти пожары. Противник действовал коварно: вызвав в лесу или в городе пожар зажигательными снарядами, сразу же переходил на обстрел горевших участков осколочно-фугасными снарядами.

Каждая наша батарея имела по два наблюдательных пункта. На них круглосуточно сидели наблюдатели, засекая огневые точки противника. Наблюдательные пункты были и в дивизионах. Как правило, они размещались на высоких зданиях, на специально построенных вышках, на верхушках могучих деревьев. Наблюдатели были вооружены биноклями, стереотрубами. Все данные засечек тщательно фиксировались. Была создана карта координат батарей противника с указанием калибра, дальности и скорострельности.

На командном пункте сектора и на батареях висели карты отдельных районов переднего края. Обозначенные разноцветными карандашами квадраты имели условные названия. Все эти квадраты были заранее пристреляны. На каждую цель имелись исходные данные.

Наиболее активно действующие батареи финнов были распределены между батареями СБО, по ним заранее были наведены заряженные орудия, и с первым залпом противника на нее мгновенно обрушивался огонь нескольких наших батарей.

Такой метод подавления заставил противника изменить тактику ведения огня. Он стал вести огонь 8–12 батареями одновременно, давая не более 2–3 залпов с каждой батареи, без соблюдения какой-либо последовательности. Но ко второму залпу дежурные батареи СБО уже открывали ответный огонь.

29 июня 18 самолетов СБ ВВС КБФ бомбили железнодорожный мост у Таммисаари.

Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны быстро менялась. 29 июня наши войска оставили Либаву. В этот же день финны начали наступление на Карельском перешейке. 30 июня гитлеровские части вышли на рубеж р. Даугавы и взяли Ригу. Балтийский флот потерял две военно-морские базы.

Еще 28 июня воздушная разведка установила, что в районе Вестервик на полуострове Подваландет противник сосредоточивает войска, вероятно, для десанта на остров Хорсен.

Отсутствие надежных оборонительных укреплений, непрерывные пожары, малочисленность гарнизона, наличие рядом островов противника и удобных переправ для его захвата вынудили командование базы принять решение о снятии гарнизона с Хорсена и переводе его на остров Меден, что и было осуществлено в ночь с 29 на 30 июня. Как оказалось впоследствии, это было ошибочным решением командования базой. Остров Хорсен сразу же заняли финны.

План сухопутной и противодесантной обороны, построенной на глубоком эшелонировании оборонительных сооружений и действующих там войск, был правилен и обеспечивал жесткость обороны и трудность ее преодоления противником.

К ее недостатку нужно отнести малочисленность гарнизонов и слабость инженерного оборудования островов, что в первый период войны не обеспечивало не только надежной защиты этих островов, а даже надежного наблюдения за противником. Поспешное оставление острова Хорсен и захват финнами острова Эльмхольм явились результатом этого недостатка обороны.

30 июня 19 самолетов ДБ-3 бомбили батареи на островах Стурен и Грунсунд.

Командование базы располагало сведениями, что перед ее фронтом стоят полки 17-й пехотной дивизии финнов, а также отдельные неизвестные части. Надо было срочно выяснить состав вражеской группировки, требовалось взять пленных. Начальник разведки 8-й ОСБ капитан И. И. Трусов уже подготовил план проведения разведывательной операции, но осуществить ее не пришлось.

В ночь с 30 июня на 1 июля противник впервые атаковал базу со стороны перешейка. После мощной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление на правом фланге возле станции Лаппвик. В этом месте находился узел обеих дорог, ведущих вглубь полуострова — шоссе и железной дороги.

Главный удар он наносил на участке 2-го батальона 335-го стрелкового полка, которым командовал капитан Я. С. Сукач. Имея значительный перевес в силах, враг рвался вперед, не считаясь с потерями. Но никто из советских воинов не дрогнул. Особенно отличилась в этом бою рота лейтенанта И. П. Хорькова.

Роту поддержали две батареи и пулеметная рота полка. Удар по вражеским батареям последовал незамедлительно. Обстрел наших боевых порядков прекратился, но пулеметный и автоматный огонь нарастал. Вражеская пехота, несмотря на большие потери, продолжала яростно атаковать огневые точки, расположенные на переднем крае.

Командир батальона Я. С. Сукач стремился уничтожить наступающих солдат противника, не раскрывая при этом системы своего огня. Командиру взвода 76-мм пушек лейтенанту Д. Ф. Козлову было дано распоряжение выкатить одно из своих орудий из укрытия и, стреляя прямой наводкой шрапнелью, бить по наступающей пехоте. Этим орудием, которое произвело свыше двухсот прицельных выстрелов, командовал сержант Ф. Гнатенко.

После двухчасового боя батальон противника, понесший большие потери, начал отходить. У проволочного заграждения осталось до 40 его трупов. При опросе пленных выяснилось, что специально укомплектованный разведотряд противника должен был на стыке 2-го и 3-го батальонов прорвать оборону защитников полуострова, овладеть поселком и железнодорожной станцией Лаппвик. После этого в прорыв должна была войти особая группа вражеских войск с задачей пробиться в глубину полуострова и захватить порт и город Ханко.

Боевые действия на перешейке полуострова длились более шести часов. Наступление, на успех которого враг, как очевидно, возлагал большие надежды, полностью провалилось. Две роты шюцкоровцев, сумевшие, несмотря на большие потери, преодолеть проволочное заграждение и вклиниться в нашу оборону, были уничтожены. Взятые в плен солдаты из состава шведского добровольческого батальона, подтвердили, что их подразделение входило в состав 17-й пехотной дивизии финской армии.

В этом оборонительном сражении продуманно и четко руководил боевыми действиями командир 335-го полка полковник Н. С. Никаноров и начальник штаба полка майор С. М. Путилов. И тот, и другой хорошо знали возможности своих войск и личные качества всех подчиненных им командиров, умело организовывали взаимодействие подразделений и управляли ими.

План противника прорваться на полуостров с суши был сорван благодаря мужеству и стойкости защитников Ханко. В этом бою отличились красноармейцы Петр Сокур и Николай Андриенко из 4-й роты лейтенанта И. П. Хорькова. Находясь в секрете у проволочного заграждения, они первыми обнаружили наступающего противника и открыли огонь из винтовок. Атакующие, не обращая внимания на секрет, устремились к проволоке, разрезали ее и устремились в глубь нашей обороны. П. Сокур и Н. Андриенко остались в тылу, оба бойца держали в своем окопе круговую оборону. Когда 4-я рота, усиленная резервом, перешла в контратаку, финны начали отходить. П. Сокур и Н. Андриенко встретили их гранатами и огнем из винтовок и трофейного автомата. Более того, они сумели взять в плен одного офицера и четырех солдат.

За героизм и мужество, проявленные в первом бою, многие бойцы и командиры 8-й отдельной стрелковой бригады получили ордена и медали. Бойцу 4-й роты 2-го батальона 335-го стрелкового полка П. Т. Сокуру было присвоено звание Героя Советского Союза.

Успешному отражению атаки в значительной степени способствовала артиллерия СБО, которая имела заранее пристрелянные рубежи на сухопутном участке и метко вела стрельбу по противнику.

В 04.26 1 июля небольшая группа финнов, численностью до полуроты, под прикрытием минометного огня высадилась на остров Крокан. Этот небольшой островок отделял от соседнего острова, на котором находились финны, проливчик двадцатиметровой ширины. На Крокане находился крошечный гарнизон — 22 бойца и сержанта 8-й стрелковой роты 3-го батальона 335-го полка и команда поста СНиС. Никаких укреплений на скалистом островке построить было невозможно. Укрывшись за скалами, защитники острова открыли по врагу прицельный огонь, сверху во вражеских солдат полетели гранаты. Десантники противника дрогнули, побежали обратно к воде, к шлюпкам, оставив на месте девять убитых.

В эти дни на всей сухопутной границе началось снайперское движение, сыгравшее в обороне Гангута большую роль. Лучшие стрелки бригады и пограничники, оставшиеся в обороне на сухопутном участке, обзавелись снайперскими винтовками с оптическими прицелами. То и дело меняя позиции, они успешно охотились за солдатами и офицерами противника. Только за один день 1 июля снайперами было убито 22 солдата противника. Знаменитый гангутский снайпер Григорий Исаков за время обороны базы уничтожил 118 солдат и офицеров противника.

На участке обороны 270-го стрелкового полка, которым командовал полковник Н. Д. Соколов, противник 3 июля вел артиллерийский огонь по боевым порядкам. Наиболее сильному обстрелу подверглись позиции батальона капитана B. C. Полякова, но как только шюцкоровцы поднимались в атаку, огневые точки полка оживали и уничтожали прорвавшихся вперед солдат противника.

Военно-морская база официально по-прежнему называлась Ханко, но сами защитники полуострова называли себя гангутцами, а базу неофициально все чаще называли Гангутом. Даже базовая газета «Боевая вахта» поменяла название на «Красный Гангут».

В морском секторе обороны в первые месяцы войны основным противником были финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен». 3 и 4 июля, находясь в районе к западу от острова Эре, они обстреляли город и порт, выпустив 18 снарядов главного калибра (254-мм). В результате обстрела в базе были разрушения и пожары, сгорели четыре дома.

Броненосцев не только не было видно, но и неизвестно было место их нахождения. По вспышкам можно было лишь определить направление, откуда они ведут огонь. Наши батареи БО, из-за незнания места стоянки броненосца, ответный огонь вести не могли, а торпедных катеров для его атаки в базе уже не было, так как они были отозваны на южный берег Финского залива. Не было в базе и бомбардировщиков, которые могли бы разбомбить броненосцы. Таким образом, эти обстрелы противник произвел совершенно безнаказанно.

Обнаружить броненосец удалось не сразу. Неоднократные попытки групп из 4–6 истребителей прочесывать шхеры оказались безрезультатными. Потом летчики обратили внимание на несколько необычную форму и цвет северной береговой кромки острова Бенгтшер.

К острову вылетела пара — Л. Белоусов и П. Бискуп, чтобы проверить подозрения. К цели они подходили на бреющем полете. «Чайки» встретил огонь зенитных автоматов. В этот момент и был замечен броненосец береговой обороны «Ильмаринен». Он стоял у крутого берега, прикрытый сетями под цвет сосновых крон, восемь 105-мм зенитных орудий, четыре 40-мм и восемь 20-мм автоматов броненосца открыли по разведчикам ожесточенный огонь. Однако снизившись к самой воде, они ушли невредимыми.

Командование базы просило ВВС флота разбомбить броненосец. 5 июля 14 самолетов СБ вылетели на бомбежку броненосца. Не найдя в шхерах корабль, они сбросили бомбы на запасную цель — в район скопления вражеских войск на перешейке.

В целях противодействия возможным попыткам прорыва легких сил и для усиления противодесантной обороны Ханко были проведены минные постановки. В базе для этого имелись 400 малых германских мин периода Первой мировой войны.

Командование базы отдало ОВРу приказ заминировать все подходные фарватеры к полуострову. Нетронутыми надо было оставить только секретные фарватеры для прохода наших кораблей. Руководил постановками мин флагманский минер ОВРа А. Н. Башкиров.

К сожалению, в составе ВМБ не было специальных кораблей ни для постановки минных заграждений, ни для проведения тральных работ. Для постановки мин приспособили обыкновенную баржу.

Поздно вечером 28 июня к западу от полуострова с баржи «Р-55», буксируемой ГИСУ «Волна», выставили первое минное заграждение. Постановку обеспечивали два катера — ПК-237 и МО-311. На следующий день буксир И-17 и баржа «Р-55» в сопровождении катеров поставили противодесантное минное заграждение в заливе Гроссарсбуктен. 28 и 29 июня было выставлено 100 малых германских мин с углублением 3 фута (около 1 м).

1 июля с буксира ОР-1 произведена постановка двух минных банок, по 5 мин каждая, к юго-западу от полуострова Ханко, где ранее наблюдалось движение плавсредств противника.

8 и 9 июля с целью защиты подхода к базе с моря было выставлено минное заграждение к югу от острова Руссаре. Мины ставились с баржи, буксируемой ГИСУ «Волна».

20 дней спустя, 29 июля, буксир ОР-1 и катер ПК-239 выставили несколько минных банок. Всего катерами и вспомогательными судами базы было выставлено 367 мин.

Противник постановке минных заграждений противодействия не оказывал. Все минные заграждения хорошо прикрывались огнем батарей БО.

Корабельные дозоры вели наблюдение за противником. Одновременно катера «малые охотники», несшие дозор, осуществляли противолодочную оборону на подходных фарватерах к Ханко.

Однако использования всего имеющегося в базе минного запаса только для противодесантной обороны в виде постановки мин непосредственно у своих берегов было недостаточно. Необходимо было, используя торпедные катера и катера МО, часть мин поставить на путях движения военных и торговых кораблей противника, а также в районах его шхерных маневренных баз. Отсутствием активных минных постановок флот противника в своих действиях стеснен не был и безнаказанно производил как обстрел базы, так и помощь гарнизонам своих островов.

Моряки ОВРа не только ставили мины. Перед ними была поставлена новая задача — уничтожать пригоняемые волнами с Балтики плавающие мины. Во время довольно частых штормов мины, поставленные в горле Финского залива немецкими, финскими и советскими кораблями, нередко срывались с якорей и, дрейфуя в заливе по воле ветра и течений, создавали угрозу кораблям, стоящим в порту. Как правило, после каждого шторма одна-две дрейфующие мины появлялись в районе ханковского рейда. Они создавали серьезную угрозу кораблям, стоящим на рейде и в порту. За прилегающим к острову Густавсверн водным пространством велось тщательное наблюдение. Такое же наблюдение осуществлялось и с других наблюдательных постов ОВРа. Для уничтожения обнаруженных мин была создана особая подрывная команда. Возглавлял ее старшина Андреев. На рейдовом катере КМ, таща на буксире шлюпку, подрывники выходили на выполнение боевого задания. Чтобы уничтожить мину, необходимо расстрелять ее из пушки. Пулемет и винтовка для этого дела не годятся. Сквозь пулевые отверстия вода может попасть в корпус мины, и тогда она, приобретая нулевую плавучесть, будет скрытно держаться под поверхностью моря и создавать еще большую угрозу для судоходства. Пушек на «каэмках» не было. Поэтому оставался только один способ: подойти на шлюпке к плавающей мине, повесить на ее рожки подрывной патрон, затем зажечь бикфордов шнур запала и как можно быстрее отгрести на безопасное расстояние.

Контрольное траление фарватеров вели катера КМ. Однако их ограниченные мореходные качества позволяли вести борьбу с минами только на фарватерах, находившихся внутри шхерного района. Но поскольку других плавсредств не было, то «каэмки» отваживались тралить также и выходные фарватеры вне шхерного района.

Вследствие точного знания противником основных фарватеров и навигационных знаков в районе Ханко и в целях затруднения возможных его действий, все навигационные знаки мирного времени были разрушены, маяки потушены, а на фарватерах выставлены минные заграждения.

В связи с этим гидроотделению базы была поставлена задача прокладки новых фарватеров и обеспечения их надежным ограждением для плавания своих кораблей как днем, так и ночью.

Для ночного плавания в закрытой зоне базы Ханко были оборудованы манипуляторные пункты на островах Стура-Стеншер и Линдшер, а у 5-метровой банки Сытина был установлен буек с огнем, который ограждал банку и юго-западную кромку минного поля.

На внутренних фарватерах штатное ночное освещение совершенно не включалось, а дневное ограждение было снято и заменено условными тычками. Манипуляторные пункты включались только по приказанию оперативного дежурного (ОД) штаба ВМБ. Распоряжение передавалось по радио условными сигналами непосредственно на манпункты, которые обслуживались личным составом гидрорайона. Для входа в базу командиры кораблей обязаны были заблаговременно сообщить об этом ОД штаба базы по радио. Получив разрешение, корабли должны были подойти к подходной точке, где они встречались специальным кораблем, в кильватер которому следовали в базу, или же принимали с этого корабля лоцмана и под его проводкой следовали самостоятельно к месту назначения.

От подходной точки было проложено три новых фарватера, доступных для прохода кораблей с осадкой до 8 м. Вновь проложенные фарватеры были обследованы контрольным промером и тралением. Основные повороты были ограждены условными тычками.

Ввод, вывод и расстановка кораблей по диспозиции были возложены на флагманского штурмана базы С. Ф. Меньшикова, которому был придан личный состав военно-лоцманской службы. Лоцманскую службу обеспечивали катер МО или буксир, а позже канонерская лодка «Лайне», выходившие в подходную точку для приемки и проводки кораблей.

В тех условиях, когда открытие манпунктов было нежелательно, для ориентировки своих кораблей (по предварительной согласованности) применялось свечение прожекторов в зенит, стрельба батарей Руссаре и Хесте-Бюссе, а также выход брандвахтенного корабля с секторным цветным огнем.

Выполнением этих мероприятий была достигнута обеспеченность свободного плавания своих кораблей и затруднено плавание кораблей противника.

Закрытие всех известных фарватеров, уничтожение ориентирных знаков и огней мирного времени, заграждение фарватеров минами, установление совершенно новых фарватеров, жесткого режима и правил плавания были правильными мероприятиями и полностью себя оправдали.

Попытка торпедных катеров противника прорваться в базу по фарватерам мирного времени не удалась.

За время военных действий и до конца эвакуации Ханко в базу было введено и выведено свыше 130 кораблей и судов, причем среди них были корабли большого водоизмещения: турбоэлектроход «Иосиф Сталин», минные заградители «Марти» и «Урал», плавмастерская «Серп и Молот», транспорты и эсминцы.

В 8.00 4 июля в порт прибыли четыре транспорта из Таллина — «Вильсанди», «Сомери», «Аэгна» и «Абрука» под эскортом сторожевого корабля «Буря», БТЩ-214 «Бугель» и четырех торпедных катеров. Спустя полчаса боевые корабли ушли в Таллин. Транспорты доставили боезапас, бензин, продовольствие, инженерное имущество и пулеметную роту. Ее 12 станковых пулеметов были распределены между островом Хесте-Бюссе, нуждавшимся в усилении обороны, и вторым боевым участком. Защитники базы спешно укрепляли огневую защиту северного побережья полуострова от десантов.

В течение дня противник вел огонь по аэродрому и островам Куэн, Меден, Германсэ и транспортам в порту.

4 июля в небе над Ханко были уничтожены три самолета противника: один — зенитчиками и два — летчиками. На аэродроме дежурили И-16 А. К. Антоненко и П. А. Бринько. В небе над базой появились два бомбардировщика Ю-88. Антоненко и Бринько взлетели и сбили обоих. С момента взлета до исхода боя прошло всего четыре минуты. Алексей Антоненко и Петр Бринько первыми на Балтике утвердили прекрасную маневренность пары в воздушном бою вместо трехсамолетного звена.

Оружейники под плоскостями истребителей разместили пусковые установки реактивных снарядов PC. Это значительно усилило огневую мощь самолетов и их эффективность при действии по наземным и морским целям.

5 июля эти же летчики сбили еще один Ю-88, воздушный бой длился всего минуту. Место падения «юнкерса» было засечено зенитчиками. Водолазы извлекли из воды трупы летчиков. По документам, найденным при них, установили, что пилоты воевали в Испании, во Франции, летали над Англией и Балканами. Прилетели они с аэродрома в Латвии.

В 4.30 5 июля десантная группа из 45 человек при поддержке артиллерии СБО и самолетов МБР-2 захватила остров Вальтерхольм. Противник отступил при приближении десанта. Это был первый из островов, взятых ханковцами (всего до октября они взяли 18 островов).

В этот день 15 ДБ-3 бомбили береговую батарею на острове Скугбю в районе Ханко. В 19.40 на Ханко прибыли три шхуны с грузом.

В ночь на 7 июля противник значительными силами атаковал передний край на левом фланге, в районе Согарс в полосе обороны батальона капитана Я. С. Сукача. И опять помог открытый вовремя заградительный огонь: его вели батареи 343-го артполка и минометы 2-го батальона 335-го стрелкового полка. Атаку успешно отбили, противник потерял до двух рот.

На другой день — 8 июля — противник вновь, после сильной артподготовки, атаковал части 8-й бригады, но уже на правом фланге, в районе Лаппвика. И опять понеся потери, финны вернулись на исходные позиции.

7 июля гидросамолеты МБР-2 впервые были использованы в качестве бомбардировщиков. Старший лейтенант Игнатенко, лейтенанты П. Ф. Стрелецкий и С. Волков бомбили боевые порядки финнов, в результате чего возникли большие лесные пожары. Артиллерия СБО вела огонь по острову Стурхольму.

8 июля А. Антоненко и П. Бринько вылетели в Таллин. По пути они сбили один Ю-88. При возвращении на Ханко они заметили два «фиата», направлявшихся к базе, и также сбили их. 14 июля А. К. Антоненко и П. А. Бринько первыми среди летчиков Балтики стали Героями Советского Союза. Товарищи по оружию называли А. К. Антоненко «балтийский Чкалов».

Геройски воевали и другие летчики Ханко. 5 июля на разведку района Турку вылетели на И-16 А. Байсултанов и А. Кузнецов. Заметив взлетающие с аэродрома четыре истребителя «Фоккер Д-21», они атаковали противника на высоте 200–300 м и сбили двух «фоккеров», упавших на свой же аэродром. Два других уклонились от боя. Возвращаясь на Ханко, А. Байсултанов и А. Кузнецов обнаружили в шхерах катер с солдатами, атаковали его и потопили.

На аэродроме Ханко находились 15–16 самолетов и не было для них ни одного укрытия. Поскольку противник вел огонь по аэродрому из орудий калибра 152–203 мм, летное поле после обстрела покрывалось воронками глубиной два и диаметром до четырех метров. Финны открывали огонь сразу же после взлета самолетов. Пришлось постоянно держать на аэродроме строительный батальон численностью 1000 человек. Его бойцы, работая под огнем, успевали засыпать воронки и держать в готовности взлетную полосу.

Но самолеты страдали и на стоянке. 6 июля прямым попаданием был уничтожен истребитель И-153, три такие же машины выведены из строя.

Инженерная служба предложила построить вторую посадочную полосу перпендикулярно основной. В короткий срок полосу длиной в километр очистили от леса и огромных валунов, выровняли, и 9 июля ее испытал на И-153 сам командир эскадрильи капитан Л. Г. Белоусов. Взлетев с новой полосы, он отправился в бой. Противник, еще не разобрав, откуда взлетел самолет, открыл огонь по основному аэродрому. Но шальной снаряд залетел и на запасную полосу, его вовремя не заметили и воронку не засыпали. При посадке «чайка» Л. Г. Белоусова скапотировала и разбилась. Летчик остался жив, отделавшись ушибами.

Противник тратил в день две, три, четыре тысячи мин и снарядов, а позже дошел и до шести тысяч. Артиллеристы Ханко не могли позволить себе такой роскоши. У защитников базы с боезапасом было туго, да и положение обороняющихся заставляло думать о будущем. На то, чтобы отбить штурм, боеприпасов не жалели, а вот отвечать на выстрел выстрелом они не могли. Каждую стрельбу старались вести точно, расчетливо. Сотня, две, от силы — три сотни снарядов и мин — вот наша суточная норма.

С первых дней войны пришлось учитывать расход боеприпасов, и штаб строго следил за этим важным делом. Если из Таллина что и получали, то в основном для зенитных и береговых батарей. Стрелковая бригада и остальные части ничего не получали. Приходилось экономить.

По последним разведывательным данным, сообщенным из штаба флота, в районе Ханко сосредоточена 163-я немецкая дивизия. Командир базы спросил командира бригады, что сделано для успешного отражения атаки целой дивизии. Н. П. Симоняк доложил: два стрелковых полка бригады занимают полосу обороны до трех километров глубиной. Переданные бригаде 94-й и 95-й инженерно-строительные батальоны и 219-й саперный батальон сведены в стрелковый полк. Этот полк вместе с погранотрядом и 297-м отдельным танковым батальоном составляют резерв бригады.

Активная оборона

На перешейке финны прекратили атаки и перешли к обороне. Советские части также готовились к отражению атак противника. На этом участке фронт стабилизировался.

Активные действия развернулись на островах, окружавших полуостров. Десантные отряды, сформированные из личного состава различных частей и подразделений гарнизона Ханко, при поддержки кораблей ОВРа базы, в период с 10 июля по 23 октября захватили 18 финских островов, в том числе такие крупные, как Хорсен, Гунархольм, Эльмхольм, Бокхольм, Берхольм.

Захватив оставленный взводом 270 СП остров Хорсен, противник начал обстреливать сильным минометно-артиллерийским огнем остров Меден, на котором находилась зенитная батарея лейтенанта Н. П. Титова. Как только зенитная батарея открывала огонь по самолетам, ее обстреливали с Хорсена минометы. При первом же минометном обстреле 22 июля вышло из строя одно зенитное орудие, взорвался ящик с патронами, среди зенитчиков были раненые. Финны подготовляли условия для последующего захвата Медена.

Нельзя было уходить с Хорсена. Это щит и для Медена, и для города и порта. Ошибку надо было исправлять немедленно.

В целях предотвращения продвижения противника на юг и ликвидации создававшейся благодаря этому опасности для северо-западного побережья полуострова Ханко было решено: одновременной высадкой десанта захватить острова Хорсен, Кугхольм и Старкерн.

Выполнение операции возлагалось на командира второго боевого участка (коменданта сектора береговой обороны) генерал-майора И. Н. Дмитриева. Были выделены необходимые плавсредства и сформирован десантный отряд в составе взвода 270 СП, трех взводов 8-го железнодорожного батальона и одного взвода базы подплава — всего около шестисот бойцов. Командиром десантного отряда был назначен капитан Б. М. Гранин — командир 29-го дивизиона. Во время «зимней войны» Б. М. Гранин командовал батальоном особого назначения, который действовал на льду Финского залива, прикрывая левый фланг 7-й армии. Временно командовать 29-м дивизионом остался капитан Л. М. Тудер.

Штаб сектора береговой обороны под руководством начальника штаба майора Н. С. Кузьмина тщательно разработал операцию, и все действия производились в соответствии с плановой таблицей.

Выполнение операции началось действиями звена самолетов МБР-2, которые в 3.00 10 июля произвели бомбардировку этих островов.

Для прикрытия подхода к островам плавсредств с десантом между островами Меден и Хорсен МБР-2 поставил дымзавесу. Под прикрытием этой завесы десант начал движение к Хорсену: первый эшелон от морского аэродрома Ханко и второй — от острова Меден. В операции участвовали катера ОР-2, 3, 4 и 5.

Одновременно с выходом плавсредств по местам, намеченным для высадки десанта, был открыт сильный артиллерийский огонь, а в воздухе появились наши самолеты-истребители. Подход десанта активно поддерживался артпулеметным огнем катеров МО и действиями истребителей по огневым точкам и живой силе противника на берегу. С подходом десанта к местам высадки огонь был перенесен в глубину островов.

Огневую поддержку оказывали катера ПК-237 и ПК-239 под командованием командира 3-го ДСКА. Особенно отличился ПК-237 (лейтенант И. М. Козлов).

Противник оказывал упорное сопротивление, ведя сильный артминометный и пулеметный огонь по катерам с десантом, островам Хорсен и Меден, а также по нашим береговым батареям, осуществлявшим в это время поддержку десанта. Самолет противника «Бристоль-Бульдог», пытавшийся атаковать катера, был сбит нашими истребителями.

Благодаря хорошему взаимодействию десантного отряда с истребительной и бомбардировочной авиацией, кораблями поддержки и батареями СБО десант успешно высадился на берег и повел активное наступление. Действия десанта на берегу были смелые и решительные. Рота железнодорожного батальона под командованием лейтенанта А. Н. Фетисова и другие подразделения десанта, ломая сопротивление противника, выбивали его с острова. В результате чего уже в 04.24 с островом Хорсен была установлена прямая телефонная связь, а в 04.37 он полностью был очищен от противника.

Другая часть десантного отряда почти одновременно, в 04.40, овладела островом Кугхольм.

За маленький Старкерн бой продолжался почти до шести утра. Узкий и длинный островок, с возвышенностью посредине и низиной на западной его оконечности, соединялся по мелководью с островом Гуннхольм, с которого враг получал боеприпасы и подкрепления. С близко находившегося острова Порсэ к Старкерну подошли, не замеченные нашими истребителями, восемь больших шлюпок с резервом. Но гранинский отряд (бойцов этого отряда в газетах называли не иначе, как «дети капитана Гранина») выбил врага и с этого острова, в 05.50 Старкерн был окончательно захвачен. Вся операция длилась 2 ч. 50 м. Противник потерял 21 человека убитыми. Десантниками было захвачено 6 автоматов, 2 миномета, 3 станковых пулемета, много боезапаса, обмундирования, противогазов и ценные документы. Взято в плен 23 солдата.

Итак, Хорсен был отбит и заняты два финских острова за пределами базы. После захвата островов десантники сразу же приступили к организации их обороны, инженерному оборудованию позиций и убежищ. Хорсен стал оперативной базой отряда. На островках, занятых десантниками в 40–70 метрах от врага, бойцы спали по очереди. Дзотов здесь не было, были норы под валунами. Люди подогревали воду в ямах на малых кострах, отвлекая противника ложными большими кострами. Горячую пищу получали ночью, когда приходила шлюпка с Хорсена.

К исходу дня 10 июля, в 22.45 в базу прибыли из Таллина на торпедных катерах № 71 и № 121 в сопровождении катеров МО-142 и МО-133 командующий флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц и начальник тыла КБФ генерал-майор М. И. Москаленко. На Ханко в это время все гремело, рвались финские снаряды, обозленный потерей островов враг бил по аэродромам, по Хорсену, по городу, по переднему краю на перешейке. С юго-западной оконечности полуострова доносился гул залпов батарей 29-го дивизиона. На командном пункте С. И. Кабанов доложил комфлота обстановку.

Командующий одобрил действия гарнизона, но поставил совершенно новую задачу. Противник, наступая на Карельском перешейке, создает угрозу непосредственно Ленинграду. «Ваша задача, — сказал командующий, — оттянуть на себя как можно больше войск противника, своей активностью заставить врага усилить противостоящую Ханко группировку»[9].

Командир базы просил увеличить подвоз в базу боеприпасов, продовольствия, горючего, главным образом бензина, и срочно прислать положенные береговым частям по табелям военного времени крупнокалиберные пулеметы ДШК. Командующий обещал все просьбы С. И. Кабанова удовлетворить. 11 июля в 14.29 командующий флотом и начальник тыла на тех же катерах ушли с Ханко.

Чтобы выполнять задачу, поставленную командующим, командование базы решило активизироваться на островах, где фланги базы были открыты и уязвимы. Сама обстановка подсказывала наносить удары, упреждая атаки противника. Было решено прежде всего отодвинуть финнов от острова Хесте-Бюссе, а также усилить действия авиации на подходах к Або-Аландским шхерам.

Пятерка истребителей, направленная 11 июля для штурмовки переправляемых на Гуннхольм подкреплений, потопила девять больших лодок с солдатами.

Финны усилили артиллерийский обстрел города, аэродрома и только что занятых островов. По нашим береговым батареям вели огонь и финские броненосцы, но безрезультатно.

12 июля в 1.25 из района острова Эрэ противник открыл артиллерийский огонь по батареям на острове Руссаре и на мысе Уддскатан. Стреляли оба финских броненосца, которые накануне воздушная разведка обнаружила у острова Берге (северо-западнее Ханко) в охранении 8 сторожевых катеров. Ими было выпущено 38 254-мм снарядов.

Одновременно с этим противник в ночь с 13 на 14 июля попытался вернуть остров Старкерн. Ему удалось высадиться на Старкерне, выбить с него наше боевое охранение и снова высадиться на Хорсен. Отряд Б. М. Гранина контратакой сбросил врага с Хорсена, но на Старкерне он удержался. Тогда Гранин вызвал огонь батарей своего дивизиона и с его помощью все же очистил остров.

После этого был проведен ряд наступательных операций, в результате которых были захвачены острова: Хестэ, Лонгхольм, Грислом, Богхольм, Гуннхольм, Эльмхольм и Фурушер. Уничтожены служебные здания и различные сооружения на островах Моргонланд, Иттерхольм, Борнхольм и безымянном острове, северо-восточнее Хестэ.

Наблюдая за островом Моргонланд, артиллерийские разведчики СБО заметили на нем движение солдат противника. Финны снова устроили на острове наблюдательный пункт. Для его уничтожения сформировали группу из пограничников и бойцов СБО, возглавил ее лично бригадный комиссар А. Л. Раскин.

15 июля группа на катерах МО-311 и МО-313, ОР-7 и 8, ЗИС № 2 высадилась на острове Моргонланд. Десантники взорвали телефонный узел связи, уничтожили дальномер и все оборонительные сооружения, гарнизон острова сдался без сопротивления, в плен были взяты шесть человек.

Вечером 16 июля из Таллина пришли транспорты «Водник», «Соммерс» и ГИСУ «Веха» в сопровождении БТЩ-209 «Кнехт». Надо отдать должное командующему флотом и начальнику тыла: после их посещения на Ханко стало поступать больше грузов. Транспорты доставили ценные для гарнизона грузы, в том числе три 100-мм пушки и несколько десятков крупнокалиберных пулеметов ДШК, столь необходимые для создания противодесантной обороны. Транспорты привезли запас зажигательных снарядов. Не успели транспорты начать разгрузку, как по гавани открыли огонь броненосцы, на буксире КП-1 возник пожар. Они били издалека, из шхер, а база не могла им противодействовать. Поэтому на время обстрела транспорты выводились на рейд, где их ночью нелегко обнаружить. В 23.30 20 июля транспорты в сопровождении двух катеров МО ушли в Таллин. На них эвакуировали 61 раненого и отправили 14 пленных.

18 июля была проведена операция по захвату островов Хестэ, Грислом, Лонгхольм и Вракхольм. Операция выполнялась сектором БО. Для захвата островов был сформирован второй десантный отряд в 160 человек из состава 30-го артдивизиона, 9-й и 17-й железнодорожных батарей. Командовать отрядом поручили майору Н. С. Кузьмину, начальнику штаба сектора береговой обороны. В операции участвовали катера ОР-2, ОР-3, СХ-1, СХ-2, СХ-6, ТК-13, огневая поддержка возлагалась на катер ПК -236.

Высадка десанта была произведена на рассвете 18 июля при непосредственном и активном обеспечении его огнем батарей БО и штурмовыми действиями самолетов-истребителей. Высадке предшествовали артподготовка и бомбовые удары самолетов МБР-2.

При подходе к берегу катера с десантом были встречены сильным ружейно-пулеметным огнем. Несмотря на упорное сопротивление гарнизонов островов, десант в 03.30 высадился и повел активное наступление. Противник, применяя коварные методы борьбы (пропускали наших бойцов вперед и стреляли им в затылок, стреляли по десантникам из-за поднявших руки вверх финнов с расстояния 2–3 шага и т. д.), наносил потери нашему десанту, но энергичными действиями десантников продолжал оттесняться вглубь острова, где потом и был уничтожен.

В результате суточного боя на острове Хесте уничтожено 58 человек, взято в плен 6 человек. На остальных островах уничтожено 32 человека. Наши потери: убито — 5, тяжело ранено — 8 и легко ранено — 30 человек.

Были захвачены следующие трофеи: два крупнокалиберных пулемета, один станковый пулемет, два миномета, три автомата «Суоми», 18 винтовок, много боезапаса, имущества связи, обмундирования и т. п. Большую часть оружия противник при бегстве с островов потопил.

Столь долгое и отчаянное сопротивление именно на Хесте объяснялось просто: там гарнизон состоял из кадровых финских пограничников. На других островах служили резервисты, воевавшие без особого рвения.

Взятие островов обезопасило 130-мм батарею на острове Хесте-Бюссе. Теперь она была надежно прикрыта сильным гарнизоном на захваченных четырех островах.

Противник, мстя за успех десанта, обстрелял город, порт и ханковский лес зажигательными и фугасными снарядами. Получив зажигательные снаряды, защитники Ханко тоже решили выжигать лес на переднем крае противника. Сначала наносился удар зажигательными снарядами, через полчаса — фугасными по тому же району.

Летчики, ведя непрерывную разведку и поиск противника на западе и северо-западе, сочетаемую с воздушными боями и штурмовкой, приносили тревожные вести о нарастающей с того направления угрозе. В районе городка Вестервик на Подваландете они обнаружили скопление плавучих средств. В районе острова Кимито — три канонерские лодки и шесть катеров. В районе острова Эрэ — три моторно-парусные шхуны, охраняемые восемью катерами.

К этому острову 15 июля вылетели шесть истребителей И-16 М. Т. Леоновича на поиск броненосцев, но нашли там другие корабли. По нашим истребителям открыли огонь финские катера из крупнокалиберных пулеметов. М. Т. Леонович вступил в бой. Шесть раз заходили его истребители, штурмуя катера противника. Все восемь катеров они расстреляли, все три шхуны зажгли. Отличился А. Байсултанов, штурмовавший шхуны. Крупнокалиберные пули изрешетили весь его самолет, он потерял половину руля глубины, было повреждено шасси. А. Байсултанов все же долетел вместе с товарищами до Ханко и сумел благополучно посадить израненный самолет.

На Ханко продолжали укреплять оборону. На складах артиллерийского отдела тыла базы накопилось несколько тысяч унитарных патронов для 100-миллиметровых пушек. На полуострове была только одна батарея этого калибра. Комендант СБО генерал-майор И. Н. Дмитриев предложил использовать доставленные 16 июля «сотки» для создания новой железнодорожной батареи.

С тех пор как прекратилось железнодорожное сообщение с Ленинградом через Финляндию, в базе оставались вагоны, платформы и паровозы. Руководил созданием батареи начальник инженерной службы СБО Н. С. Котов. В качестве транспортеров использовали три новые четырехосные 50-тонные платформы. В их бортах, сделанных из листовой стали, вырезали куски шестиметровой длины и прикрепили к ним петли. Во время движения эти части бортов можно было поднимать, а при стрельбе — опускать. Удерживаемые цепями на уровне пола платформы, они составляли общую площадку, на которой мог свободно действовать орудийный расчет. По краям платформы были устроены железобетонные ящики для снарядов. Под каждой платформой приварили по пять двадцатипятитонных домкратов — по четыре по углам, а один в центре под основанием орудия. В выдвинутом состоянии винты домкратов упирались в деревянные подкладки.

Несколько крытых вагонов оборудовали под хранилища боезапаса и для размещения личного состава батареи. Батарее был придан паровоз.

Командиром батареи, получившей номер 10, назначили лейтенанта М. Е. Шпилева. С других батарей береговой обороны отобрали 80 краснофлотцев и старшин для укомплектования новой батареи.

В распоряжение батареи передали всю железнодорожную сеть полуострова Ханко. Было оборудовано 12 огневых позиций на имевшемся и специально проложенном железнодорожном полотне. Огневые позиции были связаны между собою и с командным пунктом батареи, а также со штабом сектора телефонной связью. Поэтому в любой момент начальник артиллерии на своем КП мог взять телефонную трубку и слушать команды командира батареи, команды и доклады командира огневого взвода.

Батарее поставили боевые задачи: прикрывать взлет и посадку самолетов; подавлять батареи, обстреливающие базу; в пределах дальности стрельбы уничтожать плавсредства противника. Были оборудованы два наблюдательных пункта — один на трубе хлебозавода (высота 45 м), другой на 25-метровой вышке, специально построенной батарейцами.

На развертывание и снятие с позиции полагалось три минуты. Командир базы приказал: «С появлением вспышки на какой-либо из батарей противника должен немедленно последовать выстрел бронепоезда»[10].

Время полета снаряда противника 20–40 секунд. Можно представить себе, с какой быстротой и точностью должны были быть даны команды на орудия: зарядить и дать залп по батарее, стреляющей по Ханко. Минимальное время установки и смены позиции, наличие большого числа подготовленных позиций, дальность стрельбы более 20 км обеспечивали неуязвимость и большую эффективность стрельбы 10-й батареи. Гангутцы звали ее «неуловимой», бронепоездом и даже «катюшей».

Со вступлением 11 августа в строй 10-й батареи основная нагрузка по подавлению действующих батарей противника была возложена на нее, остальные батареи привлекались только по мере надобности.

Стрельба новой батареей велась как залпами, так и поорудийно. Вначале в течение 10 минут стреляло одно орудие, после чего открывало огонь другое, а первое в это время меняло позицию, далее начинало стрелять третье орудие, и к моменту окончания его огня первое орудие стояло уже на новой позиции. Береговым батареям разрешалось израсходовать в сутки 50–60 снарядов. Половину этого количества выпускали орудия неуловимой «катюши».

До 2 декабря батарея провела 569 боевых стрельб, более 450 раз подавила батареи противника, уничтожила два склада с боеприпасами, потопила несколько катеров и лодок, вывела из строя много живой силы и автомашин.

Группа стрелков СБО и пограничников ночью 19 июля на катерах МО-311, ЗИС № 1, ОР-6, ОР-8 подошла к острову Мальтшер. На острове противника не оказалось, десантники уничтожили сооружения острова, после чего вернулись на базу.

19 июля на аэродром Ханко прилетели два бомбардировщика СБ для действий против броненосцев и других кораблей, скрывающихся в шхерах. Авиация флота уже несколько раз наносила по ним мощные бомбовые удары. СБ нашли у острова Хегсор броненосец, стоящий на якоре. При сильном огневом противодействии зениток они сбросили бомбы, но в цель не попали. На следующий день СБ летали дважды, потопили транспорт, но броненосец не нашли.

Вечером в тот же день на разведку вылетели на «ишаках» капитан М. Т. Леонович и лейтенант Г. Цоколаев. Броненосца они не нашли, но, атакованные истребителями противника, вступили в бой и сбили каждый по одному «Фоккеру Д-21».

Пока решили использовать СБ для удара по району Вестервика, где скопилось много десантных судов и была обнаружена сильная противовоздушная оборона. Два СБ и семь истребителей 24 июля пробомбили этот район, вызвали сильный пожар, а потом и взрыв на острове Сюдланд, где стояла вражеская батарея. После налета туда летали разведчики-истребители. Вестервик горел, дымом окутало и остров Сюдланд. Разведчикам пришлось принять воздушный бой. Лейтенант А. Овчинников сбил истребитель «Фиат».

Встречи с истребителями противника к западу от Ханко показали, что финны сильно встревожены ударами советской авиации.

Посылать сюда бомбардировщики без прикрытия, а тем более МБР-2, было нельзя. Тогда приняли решение: уничтожить истребители противника на аэродроме.

Для штурмовки сухопутного аэродрома в районе Турку 23 июля вылетело девять «чаек» И-153 капитана Л. Г. Белоусова (звенья А. Овчинникова, Г. Семенова, П. Лобанова и А. Лазукина) — ударная группа и два И-16 Героев Советского Союза А. Антоненко и П. Бринько — прикрытие и свободный маневр. Противника на сухопутном аэродроме не оказалось, однако на воде в гавани Турку летчики обнаружили два гидросамолета, похожих на немецкие «Дорнье-Валь», которые штурмовыми атаками летчиков А. Антоненко и П. Бринько были уничтожены. Зенитки открыли сильный огонь и сбили «чайку» М. Чернова.

На следующий день налет был повторен. В налете принимали участие четыре истребителя: два И-16 А. Антоненко и П. Бринько и два И-153 Г. Белорусцева и А. Лазукина. На морском аэродроме было обнаружено и атаковано пять гидросамолетов. В это время летчики обнаружили взлет, вероятно из подземного сухопутного аэродрома Турку, шести самолетов-истребителей противника типа «Фоккер Д-21». Оценив обстановку, А. Антоненко решил отходить и увлекать за собой самолеты противника, чтобы дать им бой в районе базы и тем самым обеспечить посадку (в случае нехватки бензина или повреждения) на своей территории.

Не доходя до острова Эрэ, наши истребители круто повернули на обратный курс, и пошли в лобовую атаку. В завязавшемся коротком бою наши летчики сбили пять самолетов противника, а шестой обратился в бегство. Таким образом, за одну операцию четыре наших самолета уничтожили 10 вражеских машин.

23 июля, в то время как ханковские истребители штурмовали аэродром Турку, 6 бомбардировщиков АР-2 ВВС КБФ атаковали финский броненосец береговой обороны у острова Нагу. Бомбы взрывались в 15–20 м от борта, но прямых попаданий не было достигнуто, корабль не пострадал.

21 июля 17-я железнодорожная батарея вторым залпом накрыла морскую цель — две баржи и буксир — на расстоянии 34,5 км. Одна баржа взорвалась, другая затонула, скрылся в шхерах только буксир.

26 июля была проведена операция по захвату острова Бенгтшер. Этот небольшой, метров триста в длину и двести в ширину, остров находился в 23 км юго-западнее Ханко и был бельмом в глазу гангутцев. На нем стоял высоченный сорокапятиметровый маяк, примыкающий к трехэтажному каменному зданию. Из опроса пленных было известно, что на нем находился наблюдательно-корректировочный пост с личным составом около 6–7 человек. Бенгтшер имел телефонную связь с островом Эрэ, где стояла 305-мм батарея. Именно с него корректировался и огонь финских броненосцев.

Целью операции был подрыв маяка Бенгтшер, который, как предполагалось, являлся НП противника. Проведенная воздушная разведка не показала наличия на острове каких-либо укреплений. До этого в различное время в районе островов Эрэ-Хэгсора замечались канонерские лодки, сторожевые и щюцкоровские катера.

Но как потом выяснилось, фактически сил противника на Бенгтшере было значительно больше, чем это показывалось данными разведки. Финны, опасаясь захвата острова и предполагая о наших намерениях, перед самой операцией усилили гарнизон, установили проволочные заграждения, минировали подходы, на западной стороне острова установили 20-мм зенитную пушку.

В основу замысла операции были положены скрытность и быстрота действий. Десант из пограничников в темное время суток должен был подойти к острову на катерах МО, высадиться, уничтожить гарнизон острова, подорвать маяк и уйти обратно.

Для предупреждения о появлении кораблей противника со стороны Эрэ на запад от Бенгтшера был направлен в дозор катер МО. В случае появления кораблей противника десант на катерах должен был отходить под прикрытие своих батарей.

В 00.30 26 июля в операцию вышли три катера МО (ПК-238, МО-311, МО-312). В 01.00 с южной стороны острова катером МО-312 без единого выстрела был высажен десант в составе 30 человек пограничников с тремя легкими пулеметами и автоматическим оружием. Им командовал старший лейтенант П. В. Курилов.

После высадки по катерам с Бенгтшера был открыт огонь. Десант, поддерживаемый огнем артиллерии катеров МО-312 и ПК-238, вступил в бой с гарнизоном острова. Снаряды катеров попали внутрь маяка и вызвали пожар.

В это время катер МО-311 лейтенанта П. М. Бубнова, на борту которого находились подрывники с грузом глубинных бомб для уничтожения маяка, несколько раз пытался подойти к берегу, но под сильным артпулеметным огнем с островов Бенгтшер и Сваршер, понеся потери в личном составе, был вынужден отойти.

Оборонявшиеся финны запросили по радио поддержку. Огонь по катерам открыли батареи островов Эрэ и Грандхольм. В 1.30 с рейда Хёгсора к Бенгтшеру вышли канонерские лодки «Уусимаа» и «Хяменмаа» и сторожевой катер. На острове Русала в моторные лодки погрузилась рота егерей.

В 03.30 катер ПК-238 обнаружил к северо-западу от Бенгтшера две канонерские лодки типа «Уусимаа», один сторожевой корабль и несколько щюцкоровских катеров противника. Корабли шли в направлении острова и вскоре открыли огонь по нашим катерам из 102-мм орудий и 40-мм автоматов. Почти одновременно со стороны Турку появились финские истребители. В 4.00 катера МО, атакованные истребителями противника и находясь под огнем кораблей и батарей островов Эрэ и Сваршер, отошли на восток под прикрытие своих батарей.

Над аэродромом Ханко держалась дымка, поэтому наша авиация в районе боя появилась только около 7.00. Решительными атаками наших истребителей самолеты противника были отогнаны. В воздушном бою было сбито два самолета типа «Фоккер Д-21».

Бомбово-штурмовыми ударами наших самолетов на сторожевике был вызван пожар и сильно повреждена одна из канлодок. В это время на поддержку нашим катерам подоспел катер ПК-239, на котором находился капитан 2-го ранга М. Д. Полегаев. Катера МО-312, МО-311 и ПК-238 пошли в атаку на канлодку и катера противника с задачей оттеснить их и дать возможность катеру ПК-239 снять десант с острова. Во время приближения катера к Бенгтшеру от прямого попадания 102-мм снаряда ПК-238 взорвался и затонул. Остальные катера получили повреждения, но из боя не вышли. Катера МО-312, МО-311 и ПК-239, возглавляемые М. Д. Полегаевым, произвели пять безуспешных атак на корабли противника и, получив повреждения, были вынуждены отойти. Слишком неравны были силы. На МО-311 убит один краснофлотец, на всех катерах — 6 раненых, ПК-239 получил пробоину в районе кают-компании. Оттеснив наши катера, корабли противника открыли огонь по острову Бенгтшер. После непродолжительного обстрела катера противника направились к острову и высадили десант — около роты финских матросов.

Вот когда снова вспомнили об ушедших торпедных катерах. Будь они в базе, не уйти бы финским канонерским лодкам. Очень пригодились бы при высадке десанта и бронекатера, которые просил С. И. Кабанов у командования еще до войны.

В десять утра прилетели три СБ, вызванные с южного берега Финского залива. Подошли катера ПК-236 и ПК-237 лейтенантов М. Н. Феофанова и И. М. Козлова, отозванные из дозора. В 10.10 при поддержке самолетов и трех батарей катера МО-311, МО-312, ПК-238, ПК-236 и ПК-237 оттеснили корабли противника на запад и подошли к Бенгтшеру.

На острове из нашего десанта никого в живых не оказалось. При подходе катеров вплотную к берегу по ним с Бенгтшера и других островов был открыт пулеметный и артиллерийский огонь. Маневрируя переменными курсами, катера открыли интенсивный огонь по Бенгтшеру и уничтожили одну из групп финнов. Окончательно убедившись в отсутствии десанта на берегу, катера с боем стали отходить в район базы.

В 17.30 по острову был открыт огонь бронебойными 12-дюймовыми снарядами железнодорожной батареи № 9 капитана Л. М. Тудера. Один снаряд попал в основание маяка. В это же время авиация нанесла по острову бомбовый удар. Было сброшено 10 больших бомб, все деревянные постройки на острове сожжены.

Потери противника: предположительно затонул сторожевик, сильно повреждена канлодка, сбито два самолета, убито 50 финнов.

Наши потери: катер ПК-238 и десант в количестве 30 человек. Кроме того, некоторые катера получили незначительные повреждения.

Вылазка на Бенгтшер не удалась, хотя десантники действовали смело и дрались героически, что подтверждено и материалами противника. Вся беда заключалась в том, что не удалось достичь внезапности. В светлую июльскую ночь наблюдатели с Бенгтшера не могли не заметить шедшие к острову катера, тем более что после нашей вылазки на Моргонланд они были настороже. Противник после нашего нападения на Моргонланд и уничтожения его наблюдательного поста усилил гарнизон Бенгтшера. Допустив к берегу наш первый катер и высадку десантной группы, противник не дал подойти второму и выгрузить взрывчатку и подрывников — а это для диверсионной вылазки было крайне важно. Тяжелые батареи врага, его авиация, а потом и корабли, вызванные гарнизоном Бенгтшера, блокировали на этом острове наш десант, по существу уже овладевший почти всей территорией и ведшей бой за маяк. Противнику удалось высадить на остров контрдесант, воспрепятствовать подходу наших катеров, пытавшихся снять тех героев-пограничников, которые еще продолжали борьбу.

Как было признано впоследствии, операция против острова Бенгтшер не вызывалась ни обстановкой, ни оперативной целесообразностью. Подрыв маяка был не только бесполезным, но даже вредным, так как маяк являлся хорошим ориентиром для наших кораблей. Опасение, что маяк является наблюдательным постом противника, — основательно, но таких НП вокруг Ханко было очень много и ликвидация одного из них не меняла обстановки.

Неудача операции объясняется:

недооценкой морских сил противника и непринятием надежных мер обеспечения от их возможных действий;

несвоевременной компенсацией недостатка в кораблях действиями батарей БО и авиации;

решение на операцию принималось исходя из старых данных разведки и при отсутствии разведки перед самой операцией и в процессе ее.

В тот же день гарнизон Ханко понес еще одну тяжелейшую потерю. На взрытой воронками взлетно-посадочной полосе скапотировал самолет А. К. Антоненко. Погиб славный герой, любимец гарнизона. Его похоронили на площади перед Домом Флота.

Утром 26 июля из Таллина пришел флотский военный транспорт «Металлист» с важнейшими для Ханко грузами, включая продовольствие и боезапас. Ханковцы уже почувствовали сложность разгрузки транспортов в порту под огнем броненосцев и береговых батарей противника. Он видел каждый идущий в базу корабль еще на далеких подступах к полуострову и сразу же нацеливал дальнобойные орудия на порт. Но разгружать боезапас на рейде было тяжело и долго.

Буксиры ввели «Металлист» в порт к пирсу в час интенсивного огня по городу. Быстро разгрузили и уже к вечеру вывезли за город ящики со снарядами и патронами. В это время финская артиллерия обрушилась на порт. Дальнейшую разгрузку пришлось прекратить, укрыть краснофлотцев в убежищах, а поврежденный снарядами транспорт вывести на рейд. Весь оставшийся груз уже на рейде снимали буксиры и перевозили на полуостров. Судоремонтники тотчас приступили к ремонту «Металлиста».

28 июля транспорт под конвоем катеров ПК-237, МО-311 и МО-313 перешел в Таллин. На пути катера расстреляли 6 плавающих мин.

Противник опять усилил артиллерийский огонь по городу. Часть домов в нем уже выгорела, часть была разрушена, в городе остались госпиталь, управление железной дороги, отдел тыла, политотдел, редакция и типография. Финны, вероятно, не предполагали, что город опустел, иначе трудно объяснить настойчивое его разрушение.

После жестокого обстрела города 27 июля С. И. Кабанов приказал начальнику артиллерии СБО в случае новых обстрелов бить из 305-мм орудий 9-й железнодорожной батареи по огневым точкам неприятеля в Таммисаари.

Днем 28 июля противник возобновил обстрел города. Почти полутонные снаряды 9-й батареи полетели в Таммисаари. Там вспыхнули пожары. Немедленно последовал новый артиллерийский налет на Ханко.

29 и 30 июля противник обстреливал передний край острова, сухопутный и морской аэродромы, порт и центр города. Обе железнодорожные батареи открывали огонь по Таммисаари. 17-я батарея обстреляла финскую канонерскую лодку «Карьяла».

30 июля впервые огонь 9-й батареи корректировался с воздуха. Ее осуществлял командир 4-й эскадрильи Л. Г. Белоусов. Он взлетал на своей «чайке», наблюдал выстрел и падение снаряда 305-мм орудия, садился на аэродром, сообщал артиллеристам, где разорвался снаряд, и снова взлетал. Такая сложность корректировки объяснялась отсутствием на довоенных истребителях радиосвязи. Цель обстрела — железнодорожная станция и стоящий на ней состав — была поражена: состав взорван, станция сожжена, разрушена казарма. Особенно отличился расчет 305-мм транспортера лейтенанта С. Е. Соболевского. Было израсходовано 23 фугасных снаряда калибра 305-мм и 33 — калибра 180-мм.

В конце июля 8-я ОСБ закончила строительство шести районов обороны по числу батальонов. По согласованию с командованием базы командир бригады сформировал новый третий стрелковый полк на базе 219-го кадрового саперного батальона инженерных частей. Командиром нового 219-го полка был назначен майор Я. И. Кожевников. Номер полку присвоили в штабе Северного фронта. Фактически бригада превращалась в дивизию. Но фронт с переформированием ее в дивизию не согласился: для этого надо расширять штаб, дивизии положен танковый полк, а на Ханко имелся только танковый батальон.

В конце июля финны артиллерийским огнем разбили на воде гидросамолет МБР-2, вышедший из укрытой бухточки и готовящийся взлететь. На рейде во время бомбежки 31 июля был поврежден от близкого разрыва бомбы БТЩ-203 «Патрон». Его поставили в порт, к стенке для ремонта. Но здесь 1 августа в него попал снаряд, повредив орудие и надстройку.

31 июля артиллерийским огнем противника была выведена из строя (на время) базовая радиостанция.

Десантный отряд гранинцев (150 человек) в ночь на 30 июля взял остров Гуннхольм, севернее Хорсена. Перед операцией предварительно была произведена разведка. Разведчики в составе одного отделения с острова Старкерн перешли на Гуннхольм и, выявив боем расположение огневых точек противника, затем отошли обратно. С началом движения плавсредств с десантом по Гуннхольму береговыми батареями был открыт сильный огонь, продолжавшийся до подхода десанта к месту высадки. Непосредственная огневая поддержка десанта осуществлялась огнем катеров, пулеметов и минометов с островов Старкерн и Хорсен. Бой за остров продолжался более трех часов, так как финны оказывали упорное сопротивление.

Стремительной атакой взвода подводников, взвода бригады ТКА и роты СБО сопротивление противника было сломлено. Нашим бойцам хорошо помогли катера МО. Взаимодействуя с истребителями, они не допустили на Гуннхолльм вражеские подкрепления, не дали неприятелю эвакуировать уцелевших солдат.

Финны потеряли: три баркаса, около 140 человек убитыми, раненых и пленных не было. Наши потери: пять человек убитыми и 14 ранеными из общего числа десантного отряда 150 человек.

После этого финны открыли по острову ураганный артиллерийский и минометный огонь, под которым нашим частям пришлось возводить оборонительные сооружения. В результате двухсуточного обстрела острова противником наши части потеряли убитыми и ранеными до 30 человек.

1 августа 9 истребителей И-16 в районе Ханко уничтожили три катера с солдатами.

Отряд Б. М. Гранина продолжал наступление. 4 августа он без боя захватил остров Фурушер. Финский гарнизон бежал оттуда на соседние острова, не приняв боя.

5 августа, также без боя, отряд Б. М. Гранина овладел крупным островом Эльмхольм. После потери Гуннхольма противник рассчитывал на Эльмхольм как базу для реванша. Но не укрепил его, и гранинцы овладели Эльхольмом сравнительно легко. Враг покинул его, как только заметил, что шлюпки с десантом отвалили от Хорсена и направились к Эльмхольму.

В начале августа защитники Ханко почувствовали первые признаки намерения противника блокировать базу с моря.

6 августа в Ханко пришли два транспорта — № 24 и «Хильда». Их быстро разгрузили, и утром 8-го, приняв на борт большую группу раненых и несколько семей военнослужащих, транспорты вышли в Таллин, сопровождаемые двумя катерами МО и двумя тральщиками. Выход в зоне досягаемости своего огня обеспечивали береговые батареи.

В 12.41 наблюдательный пост острова Хесте-Бюссе доложил, что из шхер Юссаре выходят четыре торпедных катера и идут на сближение с конвоем. Суда уже вышли из зоны огня нашей артиллерии. Немедленно с аэродрома было поднято звено истребителей на перехват торпедных катеров. Двум гидросамолетам МБР-2 приказано по готовности вылететь к конвою и сопроводить его до Палдиски.

Звено истребителей не допустило вражеские катера к конвою, заставило их повернуть обратно к Юссаре, навязало бой и один катер утопило. Два катера загорелись, но успели скрыться в шхерах. Один наш самолет был подбит, он не дотянул до аэродрома, сел на болото, но летчик не пострадал. Уцелел и самолет, и после ремонта был введен в строй.

В 13.20 летчики гидросамолетов, провожавших транспорты, доложили, что четыре торпедных катера, на этот раз с юго-запада, вышли к транспортам и легли на курс атак. Им наперерез устремились катера МО, ведя пушечный и пулеметный огонь. Обращенные в бегство торпедные катера были также атакованы гидросамолетами, но боя не приняли и скрылись в шхерах.

В 13.45 из-за Юссаре снова вышли три катера. Это была третья попытка атаковать транспорты. Шестерка истребителей, вылетевших с ханковского аэродрома, загнала их обратно в шхеры. В результате этой операции один торпедный катер противника был уничтожен, два, окутанные дымом, скрылись в шхерах и несколько других получили легкие повреждения.

8 августа началось строительство девяти подземных, защищенных от 152-мм снарядов ангаров. Строились и два подземных госпитальных корпуса. За 28 дней были построены подземные госпитальные корпуса. Самый большой — хирургия № 1 — имел площадь 300 м². Он состоял из палаты, вмещавшей 60 двухъярусных коек, операционной, перевязочной, стерилизационной, изолятора, коридора-сортировочной, каюты дежурного врача. Помещения обогревались финскими печами. Все комнаты освещались электролампами от автономного двигателя. Для укрытия госпиталей в землю были врыты стандартные дома, защищенные сверху накатами бревен, камнями и землей. Общая толщина перекрытия достигала трех с половиной метров и защищала от попадания 250-килограммовой фугасной бомбы.

Остров Эльмхольм после захвата его 5 августа нашим десантом оборонялся одним взводом железнодорожного батальона. Взвод располагался следующим образом: отделение сержанта Подвысоцкого в составе 10 бойцов с двумя ручными пулеметами на северной косе; отделение младшего сержанта Соколова в составе 10 человек с одним ручным пулеметом в северо-западной части; группа бойцов — 9 человек во главе с командиром взвода Швецовым в центральной части острова, где находился и КП гарнизона; группа помкомвзвода С. Левина в южной части острова. Телефонной или радиосвязи с отделениями не было. Отсутствовали также проволочные заграждения, или какие-либо другие укрепления. На острове Хорсен находился резерв в количестве одной роты и плавсредства для его переброски с задачей оказания помощи гарнизону Эльмхольму. Малочисленность гарнизона острова Эльмхольм и нахождение резерва на острове Хорсен объясняется тем, что финны постоянно обстреливали из орудий Эльмхольм, и нахождение там большого гарнизона было чревато большими потерями.

Примерно с 11 августа по Хорсену и захваченным нами островам финны вели систематический артиллерийский и минометный огонь. Постоянные обстрелы усыпили бдительность гарнизонов островов.

Около 02.00 16 августа противник, как обычно, начал интенсивный артминометный и пулеметный огонь по островам Хорсен, Эльмхольм и Гуннхольм. Около 2.30 под прикрытием темноты и шума, создаваемого взрывами и стрельбой, к северной косе Эльмхольма подошли две моторные шлюпки и одна — к юго-западной его части.

Приблизительно в это же время вторая группа противника на 2–3 катерах пыталась подойти к острову Гуннхольм, но была своевременно обнаружена и рассеяна пулеметным, минометным и артиллерийским огнем.

Отделение Подвысоцкого услышало шум моторов подходящих шлюпок только тогда, когда они приблизились на дистанцию 50–80 м. Пулемет № 3 открыл огонь, но после того как шлюпки зашли в бухточку с западной стороны косы и вышли из сектора обстрела, прекратил его. Командир отделения Подвысоцкий, считая, что высадка произошла только на их участке и противник выходит им в тыл, расположил отделение в северной части косы фронтом на запад, имея один ручной пулемет на правом фланге и один в центре. Услышав на севере стрельбу, командир взвода Швецов, ничего не доложив на КП участка, направился выяснить обстановку, но не дойдя до мыса, был убит. После высадки противник открыл огонь из автоматов и ружейных гранатометов. Наши пулеметы в ответ стреляли по вспышкам. Через некоторое время пулемет № 2 умолк. Пулемет № 1 подвергся сильному обстрелу из автоматов и был засыпан ружейными гранатами. Вскоре были убиты пулеметчики пулемета № 1 и из всей группы остались в живых только три бойца: Хугуруев, Сазонов и Васильев. Хугуруев пополз к пулемету ДП, чтобы продолжить стрельбу из него, но из-за сильного огня автоматов сделать этого не смог. После этого пополз к пулемету красноармеец Васильев, но раненый осколком гранаты в бедро, возвратился к остальным двум бойцам.

Бойцы, считая, что они находятся в окружении значительно превосходящего противника (была видна стрельба из многих автоматов, и слышны крики «Русь, сдавайся»), решили прорваться вдоль восточного берега на соединение с остальным гарнизоном острова. Неся на руках раненого товарища, бойцы пошли на юг. В начале отхода они израсходовали последние четыре гранаты, которыми забросали автоматчика, мешавшего их продвижению. По пути бойцы встретили младшего сержанта Корюковца. Не дойдя до южного мыса, группа попала под огонь автоматов и залегла в обороне фронтом на север. Здесь трое из них были убиты, а раненый Васильев пополз на юг, где уже в это время находились пять бойцов во главе с помощником командира взвода Левиным, которому он сообщил о гибели всех бойцов на северной части острова.

Около 02.30 группа Левина услыхала пулеметную стрельбу, а через некоторое время выстрелы и финский разговор к востоку и северо-востоку. Группа сделала попытку пробиться на север к отделению Подвысоцкого, но в это время по ней был открыт огонь из автоматов с юго-западного направления. Оценив обстановку, как окружение, старший сержант Левин принял решение продвигаться на КП для соединения с находившейся там группой бойцов и доклада об обстановке на остров Хорсен.

Отделение начало пробиваться в центр острова, но, будучи встречено сильным огнем, в результате которого был убит младший сержант Соколов и ранены три красноармейца, вынуждено было отойти на южный мыс острова. Выйдя с пятью бойцами из окружения, старший сержант Левин организовал оборону южного мыса, увеличив свой гарнизон до десяти человек за счет команды шестерки, по ошибке попавшей на остров Эльмхольм.

На КП пятого района первое сообщение о стрельбе на Эльмхольме было получено в 03.15. Около 3.30 находившийся на КП острова Эльмхольм красноармеец Сосунов, восстановив поврежденную артминометным огнем связь, доложил, что он окружен противником и отстреливается. Захватив КП, щюцкоровцы в бессмысленной злобе зверски убили героя. Командир пятого района капитан Б. Гранин направил защитникам острова группу поддержки.

Первый ее эшелон — лейтенанта А. Фетисова — прибыл на Эльмхольм в 4.55, второй — лейтенанта В. Полянского — в 5.57. Всего в двух эшелонах было 55 человек. В операции по переброске десанта на Эльмхольм участвовали катера охраны рейда ОР-3, 5, 6, 7, 8, 9 и 10. Во время высадки ОР-7 получил пробоину, у ОР-10 погнуло правый вал.

Прибывшие на Эльмхольм плавсредства не ушли обратно на Хорсен, вследствие чего капитан Б. Гранин большей поддержки предоставить не смог. Только после доклада на ФКП штаба базы ему были высланы еще два катера, на которых вновь было выслано подкрепление в количестве двух взводов.

Пулеметный огонь противника не дал возможности произвести высадку во фланг, и оба катера, как и предыдущие, произвели высадку в южной части острова. При появлении наших катеров противник открыл сильный минометный и пулеметный огонь, которым при высадке было убито 3 и ранено 5 бойцов. Вся группа заняла оборону южного мыса. Продвигаться вперед было невозможно из-за сильного огня расположенных на мысах, высотах и деревьях средней части острова пулеметчиков и автоматчиков противника. Две попытки зайти во фланг были отбиты противником с большими для нас потерями. Финны, закрепившись в северной и средней части острова, начали переброску подкреплений.

На ФКП штаба базы донесение о происходящем на острове Эльмхольм было получено в 04.03. Сразу же были отданы следующие приказания:

начальнику штаба СБО — остров не отдавать, выслать подкрепление;

эскадрилье истребителей — с рассветом вылететь к Эльмхольму и непрерывно вести барраж в воздухе, имея задачей не допустить подхода подкреплений противника на Эльмхольм и отхода его с острова, уничтожать живую силу и плавсредства в этом районе, а также содействовать своим силам в бою на острове;

группе катеров МО — не допустить подхода подкрепления противника к Эльмхольму и отрезать ему пути отступления.

В 5.00 истребители приступили к выполнению своих задач. Сменяясь в воздухе, истребители непрерывно действовали до 22.00. Небольшое расстояние (300–400 м) между островами Эльмхольм и Стурхольм, которое финские катера проходили за 1,5–2 минуты, и большое количество зенитных средств на прилегающих к Эльмхольму финских островах чрезвычайно затрудняли работу авиации.

Несмотря на это, истребители в течение 15 часов успешно штурмовали плавсредства противника. Авиацией было атаковано около 18 катеров и шлюпок, на которых уничтожено свыше 100 человек. Истребители не давали возможности противнику оказать поддержку своему десанту и уйти с острова. Кроме того, истребители штурмовали огневые точки и живую силу противника на Эльмхольме и прилегающих островах.

В своих действиях летчики показали исключительный героизм. Самолет младшего лейтенанта И. Творогова получил прямое попадание снаряда в плоскость, в результате чего в ней образовалась дыра размером 100 × 70 см, а летчик контужен. Несмотря на это, И. Творогов искусно довел самолет до аэродрома и хорошо посадил его. Самолет лейтенанта Власенко имел пулевые пробоины, летчик получил ранение в бедро левой ноги и ожог правого бедра. Несмотря на это, летчик продолжал штурмовать противника, и только после того как у него почти не осталось бензина, благополучно сел на аэродром.

Выполняя приказ, в 11.30 16 августа к Эльмхольму вышли катера ПК-237, МО-312 и МО-313 под командованием командира ОВРа М. Д. Полегаева и 3-го ДСКА Г. И. Лежепекова.

МО-312 и МО-313, подойдя к острову Меден, подверглись сильному обстрелу с островов. ПК-237, подходя к Эльмхольму, был обстрелян с острова Фурушер и других. В 12.00 катера, установив связь с гарнизонами островов Меден и Кугхольм, заняли боевые позиции: МО-312 — к востоку от Кугхольма, МО-313 — к югу от Медена.

В 15.20 с МО-312 было замечено движение противника на западной оконечности острова Стурхольм. Находясь у западной оконечности Кугхольма, катер открыл огонь по скоплению противника; стрельбу корректировали наблюдатели с Кугхольма. Рассеяв скопление живой силы противника, катер отошел в район западной оконечности острова Меден, где продолжал наблюдение.

МО-313 был оттеснен артиллерийским и минометным огнем противника от юго-восточной оконечности Медена. ПК-237 в 14.00 высадил десантные группы на острова Потшер и Седра-Слушер. Не обнаружив противника, десантники в 15.30 вернулись на катер.

В 17.30 МО-312 обнаружил два катера противника, шедших от Вестервика к острову Стурхольм. 312-й открыл огонь, были отмечены попадания в катера противника, в результате один — потоплен, другой отошел. По МО-312 был открыт артиллерийский и минометный огонь с Вестервика, Стурхольма, Престена. С северной стороны стреляла крупнокалиберная батарея. 12 снарядов легли у борта. Окончив обстрел, МО-312 отошел в район Медена.

В 20.40 было получено указание штаба СБО: катерам обстрелять верхушки деревьев острова Эльмхольм. Катера открыли огонь, сбивая финских «кукушек». В 21.15 катера перенесли огонь на остров Стурхольм. На МО-312 в 21.33 закончился боезапас, и он отошел к Медену. Получив приказ, два других катера в 22.30 также отошли к Медену.

МО-312 и ПК-237 утром 17 августа вернулись в базу на Густавсверне, МО-313 остался в дозоре. За время операции катера израсходовали 650 45-мм снарядов и 580 12,7-мм пуль.

Катера подвергались интенсивному артиллерийскому и минометному обстрелу с островов. По приблизительным подсчетам, по катерам было выпущено около 500 снарядов и мин. Однако это не помешало им выполнять свою задачу. Катера хорошо оказывали огневую поддержку десанту, обстреливая из пушек и пулеметов огневые точки на Эльмхольме. Кроме того, своим огнем катера повредили один катер и две шлюпки противника. Несмотря на тяжелые условия плавания (узкости, большое количество камней и банок) и сильный артиллерийский и минометный огонь, катера не имели повреждений. Из личного состава катеров был ранен только один краснофлотец.

Активные действия истребителей, катеров МО и непрекращающийся огонь нашей береговой артиллерии вынудили противника покинуть остров. В 12.01 шлюпка с солдатами пыталась уйти, но атакованная самолетом И-153, вновь вернулась.

Из состава береговой базы 1-й бригады ТКА, участка ПВО и 81-й АЭ на Хорсен к 19.45 было переброшено 200 человек и семь катеров. Капитану Б. Гранину было дано приказание — сформировать из пополнения роту, высадить ее на остров Эльмхольм и выбить оттуда десант противника. Вновь сформированная рота была посажена на четыре катера СХ и в сопровождении одного с установленным на нем пулеметом ДШК направлена к месту высадки. В воздухе непрерывно находилось звено истребителей, а у острова Эльмхольм — катера МО, оказывавшие огневую поддержку нашему десанту.

В 20.42 наши батареи (9, 17 и 10-я железнодорожные, 163, 178, 179, 180-я береговые, 1-я и 2-я батареи 236-го ОЗАД, две батареи 343-го АП), 45-мм пушки и минометы с острова Хорсен открыли интенсивный огонь по островам Порсэ, Престен, Стурхольм, Вестервик и северной части острова Эльмхольм. С 21.12 до 21.20 на остров была произведена высадка роты тремя эшелонами. Финны, находившиеся под ураганным огнем нашей артиллерии, при подходе десанта огня не вели. При высадке они оказали сопротивление, но вскоре вынуждены были начать отход. Уходившие на плавсредствах финны были уничтожены огнем катеров МО, самолетов, пулеметов и автоматов с островов Эльмхольм, Старкерн и Фуруэн. Не успевшие сесть в шлюпки солдаты бросали в воду оружие и пытались спастись вплавь, но были расстреляны ружейно-пулеметным огнем. Пулеметно-минометным огнем с островов уничтожены три катера и одна шлюпка противника.

В 21.00 истребители атаковали четыре моторных шлюпки и в 21.12 — еще три шлюпки, одна из них была потоплена. На этом этапе боя расстреляно около 50–60 солдат противника, пробиравшихся вплавь, 11 трупов найдено на острове и около 120 финнов уничтожено на плавсредствах. Таким образом, финны потеряли убитыми около 200 человек. Часть убитых и раненых была эвакуирована финнами еще в ночное время. Нами захвачены трофеи: станковых пулеметов — 3, ручных пулеметов — 6, автоматов разных — 8, винтовок — 87, много боезапаса, различного имущества и документы. Кроме того, значительная часть вооружения финнами была потоплена при отступлении. Наши потери: убито 36, ранено 82 человека.

Из захваченных на островах Гуннхольм и Эльмхольм документов было установлено, что к 4 июля финнами была сформирована рота штурмовиков как передовой отряд при захвате островов. Личный состав роты специально отбирался из щюцкоровцев. После формирования рота была направлена на один из тыловых островов, где проводилась специальная основательная подготовка. Отработка производилась ночью, днем — отдых. В подготовку входили: бросание гранаты (стоя, лежа и на бегу), перебежка с препятствиями, плавание, стрельба из автоматов, переброска на плавсредствах, лазание по деревьям. Кроме того, проводились учения по захвату островов.

Дорого обошелся гангутцам остров Эльмхольм. И все потому, что его не успели укрепить.

После этого на полуострове были заготовлены материалы для 60 дзотов. Их как плоты доставляли на Хорсен, а затем перегоняли на острова, где по ночам возводили дзоты и другие укрепления. Ставили проволочные заграждения, минировали побережья. Вся группа островов вошла в единый оборонительный комплекс, названный Островным оборонительным районом Ханко. Островной оборонительный район упорно готовился к длительным боям. В октябре на всех островах были уже глубокие траншеи, укрытия для личного состава, добротные землянки зимнего типа и даже бани. Командный пункт отряда на Хорсене перебрался из сырой, душной норы под скалами в сухое, удобное сооружение из дерева и камня. Там же, по соседству с пристанью, под высокими скалами развернулся продпищеблок с камбузом, столовой и складами.

В конце сентября командовать Островным районом был прислан капитан Л. М. Тудер, а Б. М. Гранин вернулся в 29-й дивизион.

Все операции по захвату островов проводились в ночное время с расчетом на внезапность. Удары наносились с тыла и фланга обороны островов. Упорное сопротивление противник оказал только на островах Гуннхольм, Хестэ, Бенгтшер и при попытке финнов вернуть ранее потерянный ими остров Эльмхольм, где были его кадровые части.

На всех остальных островах находились преимущественно резервисты и сопротивление оказывали слабое. В частности, гарнизон о. Моргонланд сдался без сопротивления. С островов Эльмхольм и Вальтерхольм при приближении нашего десанта финны бежали. Захват островов производился на различных участках фронта с тем, чтобы не дать противнику возможности определить направление следующего удара.

Действия противника в этот период выражались, главным образом, в интенсивном артиллерийском и минометном обстреле города, порта, аэродромов, береговых батарей и переднего края обороны.

Количество выпущенных им в сутки снарядов и мин колебалось от двух до пяти, а в отдельные дни и до шести тысяч. Причем метод обстрела периодически менялся. Первоначально обстрел велся путем коротких, но мощных огневых налетов, но с 29 июля финны перешли на методический непрерывный обстрел одиночными выстрелами через различные промежутки времени по различным объектам базы. Ночью обстрел усиливался. Весь личный состав к этому времени уже был надежно укрыт, и потери от обстрела не превышали 1–3 человека убитыми и 3–7 ранеными в сутки.

Артиллерия СБО вела ответный огонь по батареям противника на полуострове Подваландет и по прилегающим к Ханко островам, по переднему краю его обороны, городу Таммисаари, железнодорожным путям, станциям и другим важным объектам.

С момента поступления в базу зажигательных снарядов артиллерия 8-й ОСБ систематическим обстрелом сжигала передний край обороны противника и вела борьбу с артиллерией и наблюдательными вышками противника на сухопутной границе.

19 августа батальон 270-го стрелкового полка, переправившись на подручных средствах, выбил противника с острова Берхольм и сразу на нем закрепился.

20 и 21 августа противник интенсивно обстреливал гавань бригады торпедных катеров, батареи на острове Хесте-Бюссе и других островах. На переднем крае неоднократно возникала перестрелка.

С начала боевых действий противник всемерно пытался захватить инициативу в свои руки, и по всему было видно, что финны готовились к общему наступлению на Ханко. Однако ему не удалось достичь ни одной из поставленных целей. Все попытки противника вернуть потерянные им острова были отбиты с большими для него потерями. Также не последовало и общего наступления на Ханко.

В середине августа было отмечено, что на переднем крае, где «Ударная группа Ханко» сосредоточила значительные силы, наступило затишье. Прежнего настойчивого и упорного противника перед передним краем бригады как будто нет. Стало меньше солдат и на восточной группе островов. Похоже, противник вывел часть своих войск на другой участок.

Еще в июле немецкая 163-я дивизия, предназначавшаяся для штурма Ханко, была переброшена в район Ладожского озера. В августе и 17-я финская дивизия была снята с перешейка и отправлена на Карельский фронт, вместо нее в районе Ханко были оставлены один стрелковый полк, шведский добровольческий батальон, пограничные части и резервисты, на восточных и западных островах находились береговые батареи. Но на островах севернее Хорсена противник стал действовать активнее. Возможны были новые попытки отбить потерянное им. Пришлось усилить отряд Б. М. Гранина ротой 51-го отдельного строительного батальона, то есть бойцами, умеющими и воевать, и строить дзоты.

Переход к жесткой обороне

Защитников Ханко волновало положение на материке. Они регулярно получали сведения об обстановке на фронте 10-го стрелкового корпуса 8-й армии, который с боями отходил к морю и Главной базе КБФ — Таллину. Гитлеровские дивизии продолжали его теснить, отрезая от общего фронта и окружая. 7 августа немцы прорвались к Финскому заливу в районе Кунды, и таким образом, Таллин и обороняющие его части оказались в глубоком тылу, в полукольце, связанные теперь с Ленинградом и Кронштадтом только фарватерами Финского залива, уже заминированного противником и перекрытого его батареями с обоих берегов.

Понимая, что Таллину грозит опасность быть захваченным немецкими войсками, в результате чего Балтийскому флоту придется уйти в Кронштадт и Ленинград, С. И. Кабанов предложил Военному совету флота прекратить дальнейшую оборону полуострова Ханко, перевезти 25 тыс. его защитников в Таллин и отстаивать главную базу флота. Основание для такого предложения было следующее. Несмотря на активизацию действий гангутцев на флангах, они не оттянули на себя немецкие войска, а, наоборот, противник снял с этого участка фронта свои части и перебросил их в другой район. Кроме того, Ханко с начала войны перестал быть военно-морской базой: никаких маневренных сил флота здесь не базировалось. Если снять войска также и с Моонзунда, то общее дополнительное число защитников главной базы возросло бы до 40–45 тыс. Это помогло бы удержать Таллин еще некоторое время и отвлечь силы из-под Ленинграда. Однако это предложение принято не было.

Тем не менее, в начале августа командование КБФ обратилось к Наркому ВМФ с предложением об эвакуации базы Ханко с целью усиления обороны Таллина. В ответ Н. Г. Кузнецов 14 августа направил Военному Совету КБФ директиву о ведении боевых действий на Ханко: «Переброска частей с Ханко признана неправильной, предложено обеспечить запасы продовольствия и боеприпасов и драться».

До середины августа продовольствие, боезапас и горючее регулярно доставлялось на Ханко из главной базы флота — Таллина. Но Таллин уже с 15 августа сам ощущал нехватку топлива. Главная база флота уже ничем не могла помочь гарнизону Ханко. Вторично Военный Совет КБФ 21 августа предложил снять войска с Ханко и Моонзундских островов в целях создания ударной группировки для прорыва по берегу Финского залива к Ленинграду. Но Ставка отклонила это предложение, приказав всем оставаться на месте.

В ночь на 28 августа с Ханко просматривалось зарево над Таллином: после ожесточенной и упорной обороны флот и войска покидали главную базу. После оставления Таллина и ухода флота в Кронштадт, гарнизон Ханко остался без подвоза снабжения. В дальнейшем база жила и воевала за счет своих довоенных запасов.

28 августа была получена радиограмма коменданта береговой обороны главной базы И. А. Кустова: «Город и порт Палдиски нами оставлен, надо снять 50 саперов майора Степанова, оставленных на островах Большой и Малый Роге для подрыва батарей».

В Палдиски были направлены три катера МО под командованием капитана 2-го ранга М. Д. Полегаева. Катера пришли в Палдиски около 10 утра. Рейд пуст. На пирсе — брошенные четыре 45-мм пушки. Порт и город словно вымерли. Катера подошли к маленькому пирсу на восточном берегу острова Малый Роге. На пирсе — большая толпа эстонцев, главным образом женщин. Когда катера ошвартовались, подошла колонна саперов. Многие женщины просили взять их на катера. М. Д. Полегаев не решился, он же шел не в Кронштадт, а на Ханко.

Доставив саперов на полуостров, М. Д. Полегаев попросил разрешения сходить еще раз в Палдиски — за брошенными пушками. При подходе к порту сигнальщики катеров разглядели между зданиями на берегу пулеметы, а возле них немецких солдат. Пришлось повернуть обратно.

При эвакуации Таллина, 29 августа транспорт № 510 «Вахур» доставил на Ханко из Палдиски 46-й отдельный инженерный батальон численностью 1100 чел. Командир батальона капитан Н. Н. Мендрул. На переходе транспорт сопровождала канонерская лодка «Лайне» из ОВРа главной базы (Таллина).

На подходе к базе корабли были встречены катерами МО и истребителями. Вблизи самой базы (при следовании фарватером) корабли подверглись артобстрелу батарей противника с острова Эрэ. Катера МО поставили дымзавесы, и корабли без повреждений вошли в гавань. Строительный батальон был довооружен, и из его состава создана ударная группа как резерв командира базы. Канлодка «Лайне» и транспорт «Вахур» поступили в распоряжение командования Ханко.

До вступления Эстонии в состав Советского Союза «Лайне» входила в эстонский военный флот. По сути дела, это был хороший мореходный буксир, переоборудованный и вооруженный двумя 75-мм орудиями и несколькими пулеметами. Командовал ею старший лейтенант Н. Г. Антипин.

На Ханко канлодка была перевооружена. Старые трехдюймовки сняли. На баке установили 76-мм орудие, зенитное вооружение составили 45-мм орудия и пять пулеметов ДШК. На корме установили бомбосбрасыватель для глубинных бомб. В феврале 1941 г. «Лайне» была переименована в «Гангутец».

«Лайне» была единственным боевым кораблем в базе, который на протяжении всего последующего периода нес совместно с катерами МО дозорную и конвойную службу в базе.

«Лайне» и «Вахур» были последними кораблями, пришедшими на Ханко. Защитники базы начали экономить на всем, в том числе и на питании. 1 сентября норма выдачи мяса была сокращена до 33 граммов в день на человека. Масло отпускалось только госпиталям и донорам. Труднее всего было экономить бензин.

В начале сентября была предпринята попытка доставить на Ханко грузы на подводной лодке. 7 сентября 1941 г. на основании директивы Военного совета флота штаб бригады подводных лодок предложил командованию отдельного учебного дивизиона подводных лодок разработать план операции по доставке грузов осажденному гарнизону Ханко, используя при этом лодки IV серии (типа «Правда») — наиболее крупные лодки, находившиеся в строю КБФ. На следующий день начальник штаба дивизиона капитан 2-го ранга В. А. Касатонов представил четыре варианта приемки и перевозки грузов. В тот же день начальник штаба флота контр-адмирал Ю. А. Пантелеев утвердил документы на переход.

8 сентября подводная лодка П-1 капитан-лейтенанта И. А. Логинова перешла из Ораниенбаума в Кронштадт. Выгрузив торпеды, она приняла 154 ящика консервов, 200 100-мм и по 100 76- и 45-мм снарядов, до 2 т медикаментов и другие грузы, всего 19,6 т. 9 сентября подводная лодка вышла из Кронштадта в сопровождении двух тральщиков, а после Гогланда продолжала движение самостоятельно. Переход планировалось осуществлять со скоростью 18 узлов в надводном положении. В последний раз «Правду» видели в 21.30 9 сентября западнее острова Гогланд. С тех пор лодка на связь не выходила, и в точке рандеву с катерами и тральщиками ВМБ Ханко она не появилась ни в основное время встречи (6 часов утра 11 сентября), ни в резервное (2 часа ночи следующих суток). 17 сентября она была официально объявлена «пропавшей без вести при выполнении боевого задания». Вероятно, лодка подорвалась на мине и погибла.

Все южное побережье Финского залива до Лужской губы было занято противником. На Карельском перешейке финские войска 9 сентября вышли к государственной границе 1939 г.

Немцы готовились к решительному наступлению на Ленинград. С выходом немецких войск на южное побережье Финского залива они совместно с финнами приступили к созданию оборонительного рубежа на линии Юминда — Калбодагрунд с задачей всячески затруднить выход наших кораблей в западную часть Финского залива и Балтийское море и, в частности, отрезать Ханко, Моонзундские острова и Осмуссар (остававшиеся нашими форпостами на западе) от баз флота и Ленинграда.

В день оставления Таллина 28 августа командующий Северо-Западным направлением К. Е. Ворошилов и член военного совета А. А. Жданов обратились к начальнику Генерального штаба о необходимости эвакуации Моонзундских островов и Ханко. На этот раз Ставка согласилась, и в тот же день поздно вечером начальник Генерального штаба Б. Шапошников по поручению Ставки Верховного Главнокомандования направил директиву Военному Совету Северо-Западного направления об эвакуации войск с островов Сарема (Эзель), Хиума (Даго) и полуострова Ханко. Но в конце августа и сентябре командованию флота и фронта было не до островов и Ханко. Главной задачей становится отражение штурма Ленинграда. К тому же командование флота еще не отошло от шока после ужаса Таллинского перехода.

Отступление советских войск из Прибалтики, оставление ими Таллина и уход флота в Кронштадт резко изменили условия, в которых предстояло действовать гарнизону ВМБ Ханко.

Боевые задачи военно-морской базы Ханко оставались прежними: находясь в глубоком тылу, в окружении, ее гарнизон должен не только продолжать оборону северного фланга минно-артиллерийской позиции (которую пока никто не атаковал, не пытался прорываться, хотя теоретически такая попытка не исключалась), но и оборонять полуостров Ханко.

Кроме того, еще 10 июля командующий флотом, прибыв на Ханко, поставил ее командованию еще одну задачу. Финские войска, наступая на Карельском перешейке, создавали угрозу непосредственно Ленинграду. Задача базы — оттянуть на себя как можно больше войск противника, своей активностью заставить врага усилить противостоящую Ханко группировку.

Для выполнения такой задачи необходимо было перейти к активным действиям, прорвать оборонительную полосу на сухопутном фронте. А что дальше?.. Увеличится территория — возрастет протяженность фронта. Для его обороны нужны силы, новые силы. А на новые силы рассчитывать не приходилось.

Напрашивается сравнение Ханко с Севастополем. Черноморская база, находясь в глубоком тылу немецких войск, сковала на южном фланге фронта целую 11-ю армию, перемалывая ее в течение 250 дней (более 8 месяцев), задержав наступление противника на Кавказ.

Но оборона Севастополя была главной задачей Черноморского флота. Его корабли не только обеспечивали снабжение осажденного города, но своей артиллерией участвовали в его обороне. Основной задачей КБФ осенью — зимой 1941 г. была оборона Ленинграда. Корабли флота своей артиллерией сдерживали наступающие войска противника, подавляли батареи, обстреливающие город. Тысячи моряков в составе бригад морской пехоты ушли на сухопутный фронт.

Боевые корабли и транспорты постоянно доставляли в Севастополь пополнения войск, боеприпасы, продовольствие и другое снабжение. Порты Кавказа, через которые шло это снабжение, были связаны со всей страной.

Ленинград же сам с сентября находился в блокаде и испытывал острую нужду как в продовольствии, так и в боеприпасах, топливе и т. д. Конечно, проводить наступательные операции на перешейке и далее, вглубь территории Финляндии, в таких условиях было невозможно.

Было совершенно ясно, что немцы после взятия Таллина начнут операции против Моонзундских островов и острова Осмуссара.

Береговые и железнодорожные батареи Ханко и Осмуссара были готовы выполнить свою главную задачу — преградить огнем путь в Финский залив кораблям противника. Но немецкие корабли и не собирались прорываться через минно-артиллерийскую позицию в Финский залив.

Планом «Барбаросса» (директива № 21 — стратегический план войны Германии против СССР) не предусматривалось использования немецкого ВМФ против советского флота. Расчет делался на быстрый захват военно-морских баз сухопутными войсками.

Немецкий адмирал Фридрих Руге в своих воспоминаниях так писал об этом плане: «Армейские группы „Центр“ и „Север“ должны были рассеять войска противника в Белоруссии и Прибалтике, занять затем Ленинград и Кронштадт…»

Относительно военно-морского флота в директиве говорилось:

«Центром тяжести операций военно-морского флота, также и на время Восточного похода, определенно остаются действия против Англии.

По отношению к Советскому Союзу военно-морской флот выполняет следующую задачу: охрана собственного побережья и недопущения прорыва вражеских военно-морских сил из Балтийского моря. Поскольку по достижении германскими войсками Ленинграда русский Балтийский флот лишится последней базы и окажется в безнадежном положении, крупных морских операций до этого следует избегать»[11].

По собственному опыту Первой мировой войны немцы знали, какие могут быть потери при прорыве подобных позиций (например, прорыв германского флота через Ирбенский пролив в 1915 г.). Немецкие войска летом 1941 г. и без поддержки своего флота успешно наступали вдоль побережья Финского залива, блокируя и захватывая советские военно-морские базы — Либаву, Усть-Двинск (Рига), Таллин — и уже в июле начали наступление на Ленинград.

После выхода немецких войск к Финскому заливу и падения Таллина рушилась вся система обороны, и главная задача ВМБ Ханко — закрывать вход в устье Финского залива — утратила свое значение.

Эвакуация Таллина и уход флота на восток коренным образом меняли условия, в которых предстояло действовать гарнизону Ханко.

Во-первых, Ханко остался в отрыве от основных сил флота и флотских баз. Во-вторых, Ханко оставался в глубоком тылу в оперативном окружении противника. В-третьих, Ханко имел ограниченные запасы различных видов снабжения и исключительно ограниченные возможности их пополнения. В-четвертых, любые попытки установить живую связь с КБФ и частями Ленинградского фронта были связаны с форсированием Финского залива на всем его протяжении. И в-пятых, наряду с активными мероприятиями немцев против наших островов на южном побережье следовало ожидать усиления активности финнов непосредственно против Ханко. В этих условиях основная задача Ханко — оборона северного фланга минно-артиллерийской позиции теряла свое первостепенное значение. На первое место выдвигалась задача непосредственной обороны базы и задача оттягивания на себя как можно больших сил противника с Ленинградского направления.

В начале сентября обстановка вокруг Ленинграда сложилась настолько критической, что руководители его обороной не исключали возможности сдачи города. Был подготовлен план уничтожения всех важных объектов города — заводов, вокзалов, мостов, телеграфа и т. д. Корабли Балтийского флота также подлежали уничтожению.

Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов вспоминал: «Сталин считал положение Ленинграда исключительно серьезным. И, прохаживаясь по кабинету, опять задал мне несколько вопросов о составе Балтийского флота.

— Ни один боевой корабль не должен попасть в руки противника, — сказал он.

— Составьте телеграмму командующему и отдайте приказание, чтобы все было подготовлено на случай уничтожения кораблей»[12].

Был разработан план уничтожения кораблей и судов, которые должны были своими корпусами перегородить подходной фарватер к Кронштадту, его рейды, ворота его гаваней, Морской канал, Ленинградский морской порт, акваторию Невы и притоков.

Этот план был утвержден 13 сентября директивой Ставки ВГК, отправленной за подписью Б. Шапошникова и Н. Кузнецова Военному Совету Ленинградского фронта.

На основе директивы была составлена «Таблица по распределению корабельного состава по закупорке гаваней, фарватеров и рейдов». Но об этом плане знал только узкий круг командиров соединений. Моряки продолжали сражаться, несмотря на критическое положение. К 27 сентября положение под Ленинградом стабилизировалось, и план уничтожения кораблей «был сдан в архив».

В конце сентябре 1941 г. немцы сосредоточили в районе Аландских островов эскадру, но не для прорыва в Финский залив, а наоборот — в ожидании прорыва советского флота из залива.

Гитлера преследовала навязчивая идея (выраженная уже в директиве № 21). Она состояла в том, что крупные советские корабли попытаются пробиться в шведские порты. Фюрер приказал не допустить этого любыми средствами. В соответствии с данным приказом 20 сентября, когда танки 41-го моторизованного корпуса генерала Г. Рейнгардта достигли уже предместьев Ленинграда, к устью Финского залива был направлен специально сформированный Балтийский флот. К Аландским островам пришли под командованием вице-адмирала О. Цилиакса линейный корабль «Тирпиц», тяжелый крейсер (карманный линкор) «Адмирал Шеер», легкие крейсера «Кельн», «Нюрнберг» с эсминцами Z-25, Z-26, Z-27, 2-й флотилией миноносцев (в составе 5 единиц) и 3-й флотилией ТКА. Южная группа — легкие крейсера «Эмден», «Лейпциг», два эсминца и торпедные катера передислоцировались в Либаву. Финский флот должен был содействовать германским соединениям в решении поставленной задачи.

Это был единственный случай, когда немцы вывели в Балтийское море свои крупные надводные корабли в таком количестве, намереваясь использовать их против советского флота.

Для усиления морской обороны Ханко командование флотом решило направить… четыре торпедных катера. 27 сентября после полудня из Кронштадта вышли четыре торпедных катера типа Д-3 (№ 12, 22, 42, 52). Им предстояло скрытно пройти к Гогланду, ночью незаметно покинуть его, взять курс на Хельсинки, а потом вдоль шхер добраться до финского маяка Бенгтшер и прошмыгнуть к Гангуту. Там катера останутся в засаде против германских кораблей, укрытых в Алендских шхерах. Вечером 27 сентября катер № 52 из-за поломки двигателя отстал и вернулся. Остальные 29 сентября прибыли на Ханко.

На одном из катеров на Ханко прибыл корреспондент В. Рудный, который опубликовал в «Правде» ряд очерков о защитниках Ханко, а уже в 1942 г. выпустил книгу «Непобежденный Гангут».

Вот каким увидел Ханко В. Рудный, побывавший в базе еще до войны: «Все на берегу полуострова изменилось, омертвело, обуглилось. На всем лежит густой налет гари, копоти, пропахло порохом, пожарищем. Дома без окон, без крыш, улицы усыпаны стеклом и осколками металла, сине-красная вывеска отделения милиции, приписанного к Ленинграду, болтается и скрипит на куске проволоки. Нет вокзала. Нет знакомого мне трехэтажного дома за железной дорогой. На его месте торчат две высоченные трубы. В три яруса налеплены на них черные круглые печи, облицованные жестью. Дверцы топок распахнуты. Печь на третьем этаже вспорота снарядом.

Вражеская артиллерия методически выжигает город и лес вокруг него, наши отвечают скупо, экономя снаряды: кто знает, когда их доставят с Большой земли»[13].

Несколько дней спустя советские линкоры и крейсера были обнаружены воздушной разведкой в Ленинграде и Кронштадте. Прорываться на запад они не собирались и огнем своих орудий продолжали защищать Ленинград. После этого немецкий Балтийский флот был расформирован. «Тирпиц», «Адмирал Шеер», два эсминца и пять торпедных катеров 25 сентября вернулись в Германию. Немецкие корабли противника покинули Або-Аландские шхеры, однако торпедные катера остались на Ханко.

25 сентября командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал фон Лееб отдал приказ о прекращении наступательных действий. 27 сентября фронт под Ленинградом стабилизировался.

В этих условиях командование ВМБ Ханко вынуждено было перейти от активных наступательных действий к жесткой обороне и провести следующие мероприятия.

1. Усилить и усовершенствовать круговую оборону базы, исходя из расчета только на свои силы и средства.

2. Ввести жесткую экономию расхода боезапаса.

3. Резко сократить расход горючего, запасы которого были весьма ограничены.

4. Сократить потребление продуктов питания с расчетом обеспечить личный состав базы до апреля 1942 г.

Так, в расходе артбоезапаса на 100–120 выстрелов противника приходилось отвечать одним выстрелом, до минимальных размеров было сокращено движение автотранспорта, также была уменьшена и норма продовольственного пайка. Экономить приходилось во всем, и этого требовали сложившаяся обстановка и задачи базы.

Командование базы уделяло большое внимание укреплению южного побережья полуострова и подготовке частей для отражения возможных действий с морского направления. К этому времени строительство основных оборонительных рубежей было закончено и продолжались работы по развитию и совершенствованию уже построенных сооружений, а также постройке тыловых оборонительных рубежей. Вся система сухопутной обороны выглядела следующим образом.

На первом боевом участке.

1-й рубеж обороны проходил вдоль госграницы от Согарс до Лаппохья и состоял из противотанкового рва, большого количества каменных надолб, противотанковых мин, противопехотных мин, нескольких рядов проволочных заграждений в три и шесть кольев, управляемых и натяжных фугасов, лесных завалов, местами спиралей Бруно и других препятствий различного типа.

2-й рубеж обороны начинался в 0,5–1 км юго-западнее Согарс и тянулся на юго-восток в районе 2 км севернее Сюндален, пересекая железную дорогу в районе отметки 19,08. Этот рубеж состоял из противотанкового рва, каменных надолб, нескольких рядов противотанковых мин, натяжных фугасов и нескольких рядов проволочных заграждений. Правый фланг этого рубежа со стороны моря был прикрыт установленными на суше морскими и противотанковыми минами протяженностью около одного километра. В тылу второго рубежа, немного севернее Сюндален, от побережья к железной дороге тянулись два противотанковых рва. 2-й рубеж являлся как бы дополнением к 1-му рубежу обороны.

3-й рубеж обороны начинался севернее Кругенс и шел к северной точке побережья озера Сандтреск, далее на восток вдоль северного берега указанного озера и от его восточной оконечности на восток к кирпичному заводу. 3-й рубеж состоял из следующих оборонительных сооружений: участок между Кругенс и озера Сандтреск — из противотанкового рва, противотанкового барьера и в глубине нескольких линий проволочных заграждений, участок вдоль побережья озера Сандтреск — из деревянных надолб, участок от озера до кирпичного завода — из противотанкового рва, противотанкового барьера и линии проволочного заграждения. Участок между озерами Сандтреск и Тверминнетреск, а также южное побережье последнего озера были укреплены линиями проволочных заграждений. От 3-го рубежа вели ходы сообщения к щелям сосредоточения между 1-м и 2-м рубежами.

4-й рубеж обороны, являясь тыловым оборонительным рубежом 1-го боевого участка, проходил от Динамо до Лонгис и состоял из проволочных заграждений, огневых точек и — на отдельных участках — противотанкового рва.

Кроме того, все западное, восточное и южное побережье 1-го боевого участка было укреплено проволочными заграждениями, линиями рогаток и ямами с вбитыми внутри них кольями. Проволочные заграждения были поставлены и на отдельных участках, как между оборонительными рубежами, так и в тылу 4-го рубежа.

Все укрепления, препятствия и заграждения, а также подходы к ним простреливались огнем большого количества огневых точек и дзотов.

К 1 сентября было закончено строительство третьей и четвертой полос обороны. Они были заняты войсками гарнизона. Была усилена противодесантная оборона.

Прилегающие к Ханко острова, как западные, так и восточные, также были укреплены проволочными заграждениями (иногда в несколько линий), линиями рогаток, большим количеством противопехотных мин и различного рода фугасами.

На втором боевом участке.

По разграничительной линии между 1-м и 2-м боевыми участками мыс Копнесудд — остров Тальхольмарне проходил оборонительный рубеж 2-го боевого участка, состоящий из противотанкового рва, линий проволочных заграждений, противотанковых мин, фугасов и большого числа огневых точек. Все побережье полуострова 2-го боевого участка и прилегающих к нему островов, в частности о. Руссаре, были укреплены проволочными заграждениями, комбинированными с рогатками, минами, фугасами и огневыми точками.

Кроме того, в целях задержания противника на подходах к городу и порту Ханко, в случае его успешной высадки в заливе Госсербухтен к северу от последнего был построен небольшой тыловой оборонительный рубеж. Для этой же цели и для усиления обороны южного побережья были установлены две двухорудийных 85-мм батареи (на острове Густавсверн и у створа Скогсутхунгнинген) и 45-мм батарея на южном молу гавани.

Таким образом, вся сухопутная оборона Ханко состояла из шести оборонительных рубежей, дополненных большим числом проволочных заграждений, рогаток, различного рода препятствий, расположенных как вдоль всего побережья, так и между отдельными оборонительными рубежами. Тем самым, помимо большой глубины обороны, достигалась достаточно прочная оборона со всех возможных направлений удара противника. Каждый боевой участок имел свою круговую, глубокую и жесткую оборону, что давало возможность, на случай необходимости, действовать автономно, независимо от положения дел у соседа. Вся система сухопутной обороны в полной мере отвечала поставленным ей требованиям, была непреодолимой для противника и создавала полную уверенность в неприступности границ Ханко.

1 сентября финны произвели попытку высадиться с большого числа шлюпок и катеров и захватить остров Кугхольм, обороняемый гарнизоном гранинцев под командой лейтенанта Ризберга. Противника вовремя обнаружили и отразили десант.

2 сентября железнодорожные батареи № 17 (180-мм), № 10 (100-мм) и батарея № 174 (100-мм) с острова Лонгшер вели огонь по скоплениям войск противника и батареям в районе Сюдланд — Брекверк. На остров Дувхольм высадилась разведгруппа.

В этот день оба броненосца береговой обороны с дистанции 15–18 км выпустили каждый по 34 снаряда калибра 254-мм по нескольким целям.

2 сентября противник с 22.00 по 23.50 вел интенсивный артобстрел объектов базы и островов с пятнадцати направлений. Враг ввел в этот артиллерийский бой всю свою артиллерию, выпустив за один огневой налет более шести тысяч снарядов. В 23.50 финны начали движение мелкими группами к нашему переднему краю. Наша артиллерия, сосредоточив весь огонь на перешейке, обрушила на наступающих такой удар, что противник бежал, оставив немало убитых. Как выяснилось позже, это была отвлекающая вылазка.

В ночь на 3 сентября противник вновь попытался захватить остров Гуннхольм. Оборону островов Гуннхольм, Старкерн, Фуруэн и безымянного острова восточнее Гуннхольма держала 3-я рота 5-го оборонительного района (взвод 270-го СП с приданным взводом участка ПВО — всего 87 человек); на Гуннхольме находились 63 человека, на Фуруэне — 9, на Старкерне — 11, на безымянном — 4 человека. С севера остров Гуннхольм прикрывался тремя станковыми пулеметами, двумя минометами и 20 бойцами. Оборудованных огневых точек и НП на острове не было.

Накануне противник в 21.00 открыл артиллерийско-минометный огонь по островам Хорсен, Гуннхольм и Старкерн, усилив его к 22.30 до ураганного. В 23.13 из-за обстрела вышла из строя телефонная связь с островами.

В полночь 3 сентября от острова Стурхольма подошли 8–10 шлюпок и на северо-западную часть Гуннхольма высадились до 90 человек финнов. В то же время попытка противника подойти к восточной части острова была отбита пулеметным огнем.

На северной стороне острова минометы и один пулемет вышли из строя, второй пулемет, оставшись в окружении, вел огонь по шлюпкам, не давая возможности противнику подвозить подкрепления. Расчет третьего пулемета отошел на высоту южнее и сдерживал продвижение противника.

В 00.23 по заявке с КП 5-го района батареи СБО, ПВО и 343-го АП открыли огонь по северной части Гуннхольма и огневым точкам противника.

Капитан Б. Гранин выслал два взвода на поддержку защитников острова. Взвод 270-го СП пытался пройти через переправу со Старкерна, но попав под обстрел, залег и до Гуннхольма не дошел.

В 4.30 второй взвод под командованием капитана Новикова на катерах гидрорайона вышел к северо-восточной части Гуннхольма. Попав под сильный огонь между островами Соммарэ и Гуннхольм, один катер сгорел, другой был разбит и снесен к острову Меедн — взвод капитана Новикова и команды катеров погибли.

Не имея данных об отправленном на Гуннхольм взводе Новикова, Б. Гранин приказал атаковать противника в лоб. Группой младшего лейтенанта Ляпкова и старшины Щербановского и остатками взвода 270-го СП противник в 7.30 стремительной атакой при поддержке истребителей и огня береговых батарей был выбит с острова, а уцелевшие финны ушли на шлюпках. За время боя израсходовано снарядов: 305-мм — 18, 180-мм — 38, 130-мм — 107, 100-мм — 106, 76-мм зенитных — 200, 343-й АП — 30; всего 713 выстрелов.

Противник потерял свыше 60 человек убитыми. Захвачено: 7 автоматов, 3 пулемета, 14 винтовок и 1940 патронов. Но и наши потери были немалыми: убито 57 и ранено 56 человек.

События на Гуннхольме преподали гангутцам еще один наглядный урок необходимости форсирования работ по созданию комплекса оборонительных сооружений.

Воздушной разведкой 2 сентября были обнаружены три немецких транспорта с войсками, шедших из Палдиски в Хельсинки без охранения. Для удара по транспортам вылетели шесть истребителей И-153. Они нашли эти транспорты на подходе к Порккала-Удду и устремились в атаку. «Чайки» произвели около 15 штурмовых атак, в результате которых на транспортах было уничтожено не менее 300–400 солдат. Никто ниоткуда этим транспортам не оказал помощи — ни самолеты, ни корабли. Наши три «чайки» получили небольшие повреждения от огня зениток транспортов. На другой же день ханковские авиатехники их отремонтировали.

5 сентября под прикрытием дымовых завес противник снова высадился на Гуннхольм. Одновременно он атаковал и соседние острова. Отряд Б. Гранина и на этот раз отбил все атаки, высадившихся финнов уничтожили.

В тот же день финны безуспешно атаковали позиции 8-й бригады на перешейке.

С целью выяснения сил противника был проведен ряд разведывательных операций на южном побережье Финского залива.

Первая разведка была проведена под руководством капитана 2-го ранга М. Д. Полегаева на канлодке «Лайне» с двумя катерами МО. Корабли, имея на борту ударную группу в количестве 79 человек, в ночь с 5 на 6 сентября вышли к Палдиски с задачей активной разведки и диверсионных действий. На подходах к Палдиски корабли встретили четыре неопознанных корабля противника и, избежав неравного боя, возвратились обратно. Операция была сорвана, командир отряда не проявил настойчивости и не пытался в изменившейся обстановке довести задачу до конца.

Следующая разведывательная операция была проведена с южного берега острова Осмуссар в ночь с 9 на 10 сентября. В результате этой операции было установлено наличие небольших групп немцев и эстонцев в районе мыса Шпитгамн и Палдиски.

8 сентября противник попытался атаковать позиции 8-й ОСБ на левом фланге на перешейке в районе Согарс. Атакующие были отброшены, у проволоки осталось 12 трупов, около 60 финнов были ранены.

Фашистские самолеты 9 сентября сильно бомбили Ханко. В этот день, несмотря на противодействие наших зениток, им удалось повредить один из трех транспортов, находившихся в базе, — старое судно «Вахур», плавающее около 40 лет. Все три транспорта были старые — и «Вахур» № 510, и «Хильда» № 559 и «Вохи» № 566. Старые, изношенные, но плавали и могли перевозить грузы, а для защитников Ханко теперь, когда они остались одни, это стало особенно важным. Предстояло поддерживать связь с островом Осмуссар и с островом Хиума.

В дальнейшем, то есть с первой половины по конец сентября, финны мелкими группами проводили активные разведочные операции как на сухопутном участке фронта, так и на прилегающих островах. Кроме того, противник несколько раз пытался вернуть утерянные им острова и вел интенсивный артминометный обстрел объектов базы. При этом финны больше всего уделяли внимание обстрелу сухопутного аэродрома, города, порта и батарей. Так, были дни, когда они только по аэродрому выпускали более 500 снарядов, а всего по Ханко выпускалось до 6–7 тыс. снарядов в сутки. Тем не менее, это не нарушало работу базы и отдельных ее объектов. Несмотря на интенсивный обстрел аэродрома, наша авиация от артобстрела имела ничтожные потери, а аэродром всегда быстро восстанавливался и был готов для взлета и посадки самолетов. К сентябрю для самолетов было построено 9 подземных ангаров с сильным перекрытием и бетонные взлетные дорожки. Ангары выдерживали попадание шестидюймовых снарядов. Были случаи прямого попадания в ангар двух снарядов, причем самолет от этого не пострадал.

Взлеты и посадки самолетов обеспечивала железнодорожная батарея № 10, подавлявшая батареи, ведущие огонь по аэродрому.

К этому же времени относится усиление воздушной разведки противником объектов базы. Кроме финнов, над базой иногда по 6–8 раз в сутки появлялись немецкие «Ю-88», сбрасывая на город и порт бомбы. 26 сентября при налете был поврежден транспорт «Хильда». Транспорт требовал ремонта, но С. И. Кабанов приказал отвести его с рейда на мелководье и пока не ремонтировать.

Противодействия в море на переходах наши суда и катера не встречали. А вот «юнкерсы» и другие немецкие самолеты со стороны моря налетали на полуостров. Особенно интенсивно Ханко бомбили в последнюю неделю сентября. 28 сентября, когда немецкие самолеты бомбили батареи острова Руссаре, зенитчики сбили один бомбардировщик. Таким образом, с начала войны участок ПВО сбил второй самолет.

В сентябре уже не приходили с Большой земли транспорты и боевые корабли. Прекратилась доставка почты — ни писем, ни газет. Все, что узнавали защитники Ханко о войне, о жизни Родины, им приносило радио.

Вот когда ежедневная базовая газета «Красный Гангут» стала для гангутцев необходимейшей газетой в мире. Прежде всего, она регулярно печатала сообщения Совинформбюро и корреспонденции с других фронтов Великой Отечественной. Нелегко было в те времена принимать эти сообщения по радио.

Внутри базы для связи обходились телефоном. Радиосвязь была только внешней, ее устойчиво поддерживали радисты базы с Ленинградом, Кронштадтом, Осмуссаром и Хиума. Но это была боевая связь, ее не могли использовать для иных целей. Обычный радиоприем затрудняли финские радиостанции, глушившие Москву. И все же радисты по ночам дежурили у приемника и вместе с товарищами из редакции записывали все последние вести с далекой Родины, утром появлявшиеся в газете.

В редакции служил красноармеец Миша Дудин, автор стихов, лирических и сатирических. Там же работал Борис Пророков, до войны карикатурист «Крокодила» и «Комсомольской правды», и другие замечательные люди. Почти все работники редакции стали после войны профессиональными литераторами.

Кроме газеты, в редакции создавали листовки с карикатурами Б. Пророкова и сатирическими стихами М. Дудина. Направленные против Гитлера, Маннергейма и их союзников, листовки забрасывались на территорию противника.

Осмуссар

7 сентября приказом командующего флотом военно-морской базе Ханко был подчинен гарнизон острова Осмуссар, находившийся в 30 милях от полуострова. На острове размещались две батареи береговой обороны: № 314 — четыре 180-мм орудия в двух башнях, № 90 — три 130-мм орудия. Их ПВО обеспечивала 509-я зенитная батарея из четырех 76-мм орудий.

Комендантом Осмуссара был капитан М. Р. Цепенюк, начальником штаба — Г. Г. Кудрявцев.

Главная по мощности 314-я батарея, которой в случае боя на минно-артиллерийской позиции предстояло взаимодействовать с батареями Ханко, была готова не полностью. К середине сентября 1941 г. строители успели закончить все бетонные работы, установили башни с орудиями, но еще продолжали монтаж. Командный пункт батареи был готов, но не смонтированы приборы управления стрельбой (ПУС).

Батарея могла вести огонь только при ручном заряжании. Личным составом она была плохо укомплектована, не хватало командиров по штату. Это, однако, не сказывалось на боеспособности. На острове находилось так много рабочих, мастеров артиллерийского дела, что можно было привлечь их и обеспечить надежную работу сложной материальной части и оборудования. Но вот боезапаса для 180-мм батареи завезли мало. Командовал 314-й батареей капитан И. Т. Клещенко.

Рядом с позицией 314-й батареи располагалась позиция трех 130-мм орудий батареи № 90, установленных также во время войны. Материальная часть была доставлена на остров только в июле.

Командовал батареей капитан А. П. Панов. Расчеты хотя и укомплектованы, но краснофлотцы много занимались строительством, установкой орудий и мало — боевой подготовкой.

Значительно лучше была подготовлена к бою зенитная батарея лейтенанта П. Л. Сырмы. 76-мм пушки этой батареи были установлены возле Южной бухты, то есть в той стороне, откуда угрожал десант противника, если он заинтересуется Осмуссаром. Но у этой батареи не было прожектора, пришлось выделить его из участка ПВО Ханко и переправить на остров. Всего в гарнизоне острова насчитывалось более тысячи человек.

Для выяснения обстановки на острове туда был направлен на катере МО оператор штаба базы капитан-лейтенант А. И. Зыбайло.

На Ханко стало известно, что на Осмуссаре имеется запас бензина, завезенного для строительства батарей. В базе к этому времени ощущался недостаток бензина. Уже начали приспосабливать газогенераторные установки для автомашин. Истребители не могли нести барраж над рейдом и охранять транспорты — не хватало бензина. На Осмуссар послали транспорт № 566 «Вохи» в охранении катера МО. Транспорт доставил всего 10 т бензина, слухи о запасах островитян оказались сильно преувеличенными.

Вернувшийся на транспорте капитан-лейтенант А. И. Зыбайло доложил, что после падения Таллина и эвакуации Палдиски комендант Осмуссара, он же командир только что сформированного 205-го отдельного артиллерийского дивизиона капитан М. Р. Цепенюк никаких указаний от своего командования с материка не получил. Сухопутная оборона острова отсутствует.

13 сентября командиром 205-го артиллерийского дивизиона был назначен Е. К. Вержбицкий. В тот же день он на ГИСУ «Волна» прибыл на остров.

Призвав на военную службу рабочих, Е. К. Вержбицкий доукомплектовал ими башенную батарею.

Для противодесантной обороны острова был сформирован стрелковый батальон из трех рот и еще одна резервная рота из 80 бойцов. Командиром батальона был назначен военинженер 2-го ранга П. И. Сошнев.

На плавстредствах ВМБ Ханко на Осмуссар была переброшена часть боезапаса и некоторое количество автоматического оружия. В течение короткого времени была усилена сухопутная оборона и проведены все необходимые для успешного отражения нападения противника мероприятия.

На побережье были построены дзоты. Бойцы батальона приступили к сооружению «противодесантного забора» из арматурного железа разных сечений с наклоном в сторону моря. Так обошлись без колючей проволоки. Была заминирована прибрежная полоса. Строительство первой линии противодесантной обороны завершили к 1 октября.

Немцы усиленно противодействовали нашим мероприятиям на Осмуссаре и в частности препятствовали пребыванию там наших плавсредств. Так, 12 сентября два самолета «хейнкеля» противника с высоты 150–200 м бомбили наш транспорт № 566 «Вохи», ошвартованный у причала Южной бухты. В транспорт они не попали. Зенитная батарея огня не открывала — самолеты были вне зоны ее обстрела.

21 сентября 90-я и 314-я батареи открыли огонь по транспортам и тральщикам, появившимся к западу от острова. Один из транспортов получил прямое попадание и осел в воду с заметным дифферентом на корму. Тральщики взяли его на буксир, и караван закрылся дымовой завесой.

На мысе Шпитгамн, на эстонском побережье немцы 21 сентября поставили полевую батарею и держали под обстрелом остров и гавань. 22 сентября с Ханко пришел транспорт «Вохи» ВТ-566 с грузом оружия, боеприпасов, взрывчатки и прожектором, который был так необходим зенитчикам. Из-за встречного ветра судно только с рассветом смогло причалить к Южному причалу. Артиллерийским огнем батареи с мыса Шпитгамн транспорт был поврежден, а затем и подожжен. Матросы, направленные на его разгрузку, работали быстро, без паники. Разгрузка горящего транспорта продолжалась, и все доставленное имущество спасли. Затем объятое огнем судно пришлось оттолкнуть от причала. Ветром его отнесло к побережью, где оно догорало на отмели.

Немцы произвели несколько попыток высадки десанта на остров, но каждый раз огнем защитников эти попытки отражались, немцам ни разу не удалось высадиться на берег. После этого противник поставил на мысе Шпитгамн еще три батареи и начал систематический артобстрел, комбинируя его с бомбардировкой авиацией.

Трагедия Моонзунда

После ухода флота из Таллина, а 8-й армии — из Прибалтики в немецком тылу остались Моонзундские острова — Муху (Моон), Вормси (Вормс), Сарема (Эзель), Хиума (Даго).

Выгодное военно-географическое положение Моонзундских островов определяло их значение для обороны входов в Финский и Рижский заливы и обеспечения активных действий в Балтийском море.

Командованием КБФ район Моонзундских островов предполагалось использовать как базу для легких сил флота. С этой целью в Рохукюля было начато строительство маневренной базы. Береговая оборона островов строилась с расчетом на взаимодействие с береговой обороной военно-морских баз Ханко и Либавы и прикрытие минных рубежей в устье Финского залива и Ирбенском проливе.

Строительство батарей на Моонзундских островах началось с весны 1940 г. и шло усиленными темпами. Вся береговая оборона Моонзундских островов входила в одно соединение — береговую оборону Балтийского района БОБР (с весны 1941 г. им командовал генерал-майор береговой службы А. Б. Елисеев). За полтора года КБФ сумел создать значительную по силе береговую оборону. К началу Великой Отечественной войны было построено 15 батарей, в том числе три башенные 180-мм, одна 152-мм, восемь 130-мм и три 100-мм. Береговые батареи были хорошо подготовлены для боя с морским противником, но слабо была отработана стрельба в сухопутном секторе.

Предполагалось построить на островах аэродромы для базирования авиации флота. К началу войны строительство аэродромов находилось в полном разгаре.

Сухопутная оборона архипелага, простиравшегося с севера на юг на 150 км и с запада на восток на 110 км, была слабой. Оборона островов возлагалась на 3-ю отдельную стрелковую бригаду, четыре инженерных батальона и различные отдельные части. Строительство инженерных сооружений началось только в мае 1941 г. Гарнизон островов к сентябрю насчитывал около 24 тыс. человек. У защитников островов не было танков, не хватало истребителей и зенитной артиллерии. На Сарема находились пять зенитных батарей, на Хиума — две.

В начале августа 1941 г. на остров Сарема был перебазирован 1-й минно-торпедный полк ВВС КБФ, который нанес ряд ударов по Берлину. В Рижском заливе действовали на коммуникациях противника советские эсминцы, сторожевики, тральщики и торпедные катера.

В связи с предстоящей эвакуацией Таллина 27 августа все остававшиеся в Рохукюля корабли перешли в главную базу. В Моонзунде осталось звено торпедных катеров — 6 единиц, несколько тральщиков и малых судов.

Немецкое командование планировало захватить Моонзундские острова в начале войны путем высадки десанта с материка. Однако упорные бои на таллинском направлении и наличие советских кораблей и катеров в этом районе помешали противнику осуществить операцию в намеченные сроки. Лишь к сентябрю немцы сосредоточили на побережье выделенные для действий против Моонзундских островов 61-ю и 217-ю пехотные дивизии, два саперных, один понтонный полки, финский батальон, общей численностью около 50 тыс. человек. Для перевозки десанта было выделено около 350 различных десантно-высадочных средств, в том числе десантных паромов типа «Зибель». Высадку поддерживала авиация.

8 сентября немецкие войска начали операцию по захвату Моонзундского архипелага. Советские войска оказывали ожесточенное сопротивление. Береговые батареи своим огнем поддерживали оборонявшиеся войска. Но силы были слишком неравными. Ни Балтийский флот, ни 8-я армия не могли оказать помощь гарнизону островов. Под непрерывным натиском значительно превосходящих сил противника были оставлены небольшие острова Муху и Вормси. Защитники Вормси перебрались на Сарема, гарнизон Муху — на Хиума.

13 сентября группа немецких кораблей в составе 2-й флотилии миноносцев, 2-й и 3-й флотилий торпедных катеров, трех транспортов, трех СКА и трех КТЩ предприняла демонстративную высадку на западное побережье Сарема в бухте Лыу — операция «Вествинд». Немецкие корабли были обнаружены и обстреляны 180-мм башенной батареей № 315, а затем под прикрытием истребителей их атаковали два торпедных катера. В результате обстрела был поврежден транспорт, остальные корабли, прикрываясь дымовой завесой, ушли на запад.

В тот же день вечером финны совместно с немцами предприняли операцию «Нордвинд», целью которой была демонстрация высадки десанта на Хиума. Для этого сформировали соединение, состоявшее из трех отрядов кораблей. В 1-й вошли оба финских броненосца и четыре сторожевых катера. 2-й отряд полностью состоял из немецких кораблей — минного заградителя, двух буксиров и 5 СКА. В 3-й отряд вошли два финских ледокола и транспорт. Всего в соединении насчитывалось 17 единиц.

Все корабли собрались у острова Уте и в 17.50 направились по фарватеру курсом 189°. В 18.15 был пройден маяк Уте. Головным шел броненосец «Ильмаринен», на борту которого находился командующий ВМФ Финляндии капитан 1-го ранга Э. Рахола и офицеры штаба. За ним шел «Вяйнемайнен», далее следовали ледоколы, буксиры и катера. Скорость соединения 11 узлов.

В 19.51 флагман повернул на курс 232°. Успев пройти новым курсом 7,5 миль, в 20.30 в 25 милях на юго-запад от Уте, флагман подал сигнал об очередном повороте.

«Ильмаринен» начал поворот, и через минуту под ним, с левого борта, прогремел мощный взрыв. Броненосец подбросило, после чего он осел с сильным креном на левый борт. Крен стремительно нарастал и спустя 6 минут достиг 90°, и его боевой марс коснулся воды. В 20.38 «Ильмаринен» перевернулся настолько стремительно, что часть команды, находившаяся на правом борту, едва успела перебраться на киль. Броненосец затонул на глубине 90 м. Из 403 находившихся на борту погиб 271 человек.

После гибели «Ильмаринена» соединение повернуло на обратный курс — операция была сорвана.

17 сентября противнику удалось ворваться на Сарема — крупнейший остров архипелага. Сил обороняющихся советских войск было недостаточно чтобы закрепиться на широком фронте и остановить наступление врага. Перед командованием БОБРа встал вопрос, куда отступать — на юг или к северному берегу, чтобы отойти на Хиума. Если бы даже часть гарнизона Сарема перешла на Хиума, который был втрое меньше, на нем совместно и с помощью гарнизона Ханко можно было упорно оборонять и сам остров, и устье Финского залива. Вероятно, так же рассуждал и противник, стремясь отсечь защитников Сарема от Хиума. Немецкая авиация уничтожала наши плавсредства. Были потоплены шесть катеров, тральщик, буксир и транспорт. У защитников Сарема не оставалось достаточного количества плавсредств для переправы на Хиума. Исходя из этого, генерал А. Б. Елисеев решил отходить на юг — к полуострову Сырве, где был создан оборонительный рубеж.

К 23 сентября советские войска отошли на полуостров. Во время боев за полуостров Сырве немецкое командование привлекло свои надводные корабли, включая крейсера «Лейпциг», «Кёльн» и «Эмден». По позициям защитников Сырве наносила мощные удары немецкая авиация. У защитников Сарема оставалось всего лишь пять истребителей.

23 сентября с Ханко на Сарема (полуостров Сырве) перелетели три самолета — истребителя И-16. Старшим группы был Г. Д. Цоколаев. В воздушных боях 25, 26 и 27 сентября ханковские летчики сбили 10 фашистских самолетов. К 1 октября в строю остались только два «ишачка». В тот же день с Ханко на Сарема прибыли еще шесть истребителей. Но на следующий день противник прорвал последний рубеж обороны острова и начал быстро продвигаться. 3 октября с аэродрома Сырве поднялись 8 ханковских самолетов — истребителей, из них только один долетел до Ханко. Трое летчиков сели на аэродром Кейна на Хиума. Судьба остальных четырех была неизвестна, полагали, что они сбиты в воздушном бою.

4 октября оставшиеся в строю четыре торпедных катера, приняв на борт командование БОБРа, часть штаба, политотдел и небольшую группу раненых (всего 102 человека) прорвались с Сырве на Хиума. Оставшиеся на Сырве бойцы и командиры сопротивлялись до 6 октября.

Захватив Сарема, немцы сосредоточили свои силы на северном побережье острова. Следовало ожидать, что вскоре они атакуют Хиума. Слишком слабы были силы защитников этого небольшого острова, чтобы рассчитывать на успех в обороне. В начале октября С. И. Кабанов получил разрешение Военного совета флота на составление плана эвакуации гарнизона Хиума.

Командование Ханко, чем могло, уже помогало защитникам Хиума. Испытывая нехватку топлива, оно направило на остров мотоботы с горючим. С 9 по 11 октября шесть мотоботов гидрорайона (№ 11, 21, 31, 42, 43, 46, 52) под командованием старшего лейтенанта Л. Н. Горбунова ходили на Хиума, доставив его защитникам бензин и боезапас. Обратным рейсом они привезли на Ханко продукты и другое снаряжение.

Для решения вопросов по эвакуации с командованием Северного укрепленного сектора 11 октября на Хиума вылетели на гидросамолете МБР-2 военком базы Раскин и начальник штаба Максимов. Был разработан план эвакуации Хиума. Предполагалось, что мотоботы будут перевозить людей с Хиума на Осмуссар, а для дальнейшей доставки их на Ханко использовать канонерскую лодку «Лайне», ГИСУ «Волна», шхуну «Эрна». ГИСУ «Веха» 20 сентября подорвалось на мине и погибло. Старые транспорты, имеющиеся на Ханко, было рискованно посылать из-за минной опасности западнее Осмуссара. К тому же они были повреждены при бомбежках и требовали ремонта.

12 октября немцы высадились на Хиума. Несмотря на численное преимущество противника, советские войска 6 дней оказывали упорное сопротивление.

Шесть мотоботов гидрографического района 12 октября вышли на Хиума. На Ханко на следующий день вернулись только пять, мотобот № 43 пропал без вести. На море была свежая погода и плохая видимость.

15 октября в 21.00 мотоботы № 11, 41, 52 вышли на Хиума. 17-го они вернулись на Ханко, доставив 28 раненых и продукты. В тот же день на Ханко прибыли два из четырех торпедных катеров с личным составом дивизиона торпедных катеров, сражавшихся в сентябре в Рижском заливе и оборонявших остров Сарема.

ГИСУ «Волна» и шхуна «Эрна» 16 октября направились на Осмуссар для вывоза эвакуированных с Хиума. Из-за сильного шторма «Эрна» вернулась с полпути. ГИСУ «Волна», пришедшее на Осмуссар, сорвало с якорей и выбросило на камни. Его команду и вооружение успели спасти.

Таким образом, основная тяжесть по эвакуации гарнизона Хиума легла на мотоботы гидрослужбы, имеющие малую осадку. Но при трех-четырех баллах ветхие суда не имели права выходить в море. А они без навигационных приборов, имея лишь шлюпочные компасы, в 7–8 баллов шли прямым ходом через минные поля с Ханко на Хиума.

С. И. Кабанов писал в своих воспоминаниях: «В ноги надо было кланяться всем матросам и капитанам этих маленьких, уже давно выслуживших свой срок гидрографических ботов за их удальство, бесстрашие и преданность долгу»[14].

Последним рубежом обороны Хиума (и всего архипелага) стал полуостров Тахкуна, куда и отошли 17 октября защитники острова. Группируясь вокруг береговых батарей № 316 (башенная 180-мм) и № 26 (открытая 130-мм), наши бойцы отражали яростные атаки врага. Когда на этих батареях кончились боеприпасы, положение стало безнадежным.

18 октября Военный Совет КБФ отдал приказ об эвакуации гарнизона острова Хиума на Ханко. С. И. Кабанов приказал в первую очередь вывезти раненых и продовольствие, а в случае критического положения — эвакуировать остальной состав гарнизона.

18–19 октября мотоботы № 11, 41, 42, 46, 52 эвакуировали с Хиума 241 человека, в том числе 40 раненых. 19 октября в 22.00 мотоботы под командой старшего лейтенанта Л. Н. Горбунова вновь вышли на Хиума за личным составом. 21 октября с 10 до 23 часов мотоботы по одному возвращались на Ханко. На переходе с Хиума мотоботы неоднократно были атакованы самолетами противника. № 11 и 31 погибли со всем личным составом. № 52 разбился о камни в шхерах у Ханко. Экипаж мотобота и эвакуированные успели перебраться на камни и впоследствии были сняты. На этот раз было доставлено 186 человек, из них половина раненых.

19 октября в 22.00 ПК-239, ПК-237, МО-313 и МО-311 под командой командира 3-го ДСКА вышли из базы на Хиума. В районе Руссаре ПК-239 отстал от колонны, сбился с курса и 20 октября в 10.00 вернулся в базу.

Утром 21 октября ПК-237, МО-311, МО-313 вернулись, доставив 94 человека с Даго. Во время перехода на Хиума и обратно катера неоднократно подвергались атакам самолетов и обстрелам с берега. С «малыми охотниками» пришли два торпедных катера с командованием береговой обороны Балтийского района (БОБРа) и Северного укрепленного сектора (СУСа). Не хватало двоих: коменданта БОБРа генерала А. Б. Елисеева и военкома СУСа полкового комиссара М. С. Биленко. Оказалось, что Елисеев специальным самолетом вывезен в Кронштадт, а Биленко задержался на Хиума и на посадку не успел. Пришлось посылать за ним катер.

Командир катера ПК-239 лейтенант А. И. Терещенко получил боевое задание следовать на Хиума, к пристани Лахтме, чтобы снять с него М. С. Биленко и оставшихся наших бойцов. Стомильный путь к острову лежал через минные поля. Но вот и Хиума. К пирсу Лахтме вел узкий фарватер, лишенный ограждений. Под сильной навальной волной катер при подходе к пирсу стал разворачиваться, чтобы стать носом на выход. В этот момент у борта катера разорвались два снаряда. Погиб лейтенант А. И. Терещенко, был ранен рулевой, осколками пробило борт.

Неуправляемый катер понесло к берегу. По приказу младшего лейтенанта С. Г. Гончарука команда открыла ответный огонь. Катер стал отходить назад. Матросы ручной помпой откачали воду из трюма и заделали пробоины. Маневрируя, катер вырвался из зоны обстрела.

Казалось, опасность миновала, однако катеру предстояло еще одно испытание. На горизонте появились шесть неизвестных катеров. Гончарук приказал сигнальщику запросить позывные. Вместо ответа на катерах вспыхнули огоньки выстрелов, и у борта ПК-239 появились новые всплески. Шесть торпедных катеров, вооруженных автоматическими пушками и пулеметами, — против одного «морского охотника». Но раздумывать было некогда.

Младший лейтенант решил разрезать группу вражеских кораблей и, прикрывшись дымовой завесой, весь свой огонь сосредоточить на флагмане. В результате три катера противника оказались отрезанными от остальных. Окутанные дымом, они не могли вести прицельный огонь. В то же время расчеты командиров орудий П. Черных и А. Подлевских открыли интенсивный огонь по врагу. Два снаряда попали в головной катер, и он взорвался.

Используя тот же тактический прием, С. Г. Гончарук отдал приказ снова поставить дымовую завесу, отрезать ею часть вражеских катеров и на одном из них сосредоточить весь огонь. Второй катер пошел ко дну. А Гончарук нанес еще один удар по врагу. Лишенный хода третий фашистский корабль понесло на камни. Остальные повернули назад.

Но и сам 239-й был в трудном положении. Из трех его двигателей два вышли из строя, не работали компас и рация. Ночью, при ветре силой до шести баллов, катер держал курс в родную базу. 22 октября в 1.47 ПК-239 прибыл на рейд Ханко, донес о потерях, но войти в гавань самостоятельно не мог. К нему направили буксир ОР-1.

За умелые действия и мужество, проявленные в бою против шести торпедных катеров противника, Семену Григорьевичу Гончаруку было досрочно присвоено очередное звание — лейтенант. Остальные члены экипажа героического корабля были представлены к правительственным наградам.

Последней с Хиума 22 октября пришла шхуна «Мария», доставив 60 человек. Всего с острова было снято 570 человек. На Ханко с Хиума перебазировались четыре торпедных катера типа Г-5 № 57, 67, 111 и 164. Все батареи острова были взорваны.

За операцию по эвакуации гарнизона Хиума начальник гидрографического района Ханко капитан-лейтенант Л. Н. Горбунов был награжден орденом Красного Знамени.

С падением Моонзундских островов в устье Финского залива остались только Ханко и маленький Осмуссар.

На полуострове понимали: то, что произошло на Моонзундском архипелаге, может начаться и здесь. Покончив с Таллином, противник в сентябре занялся Сарема, в октябре — Хиума, выходит, по логике войны, очередь за Гангутом. Похоже, хотят покончить с очагами нашего сопротивления на Балтике.

Одни в глубоком тылу врага

9 октября была отбита попытка противника высадиться на остров Хэсте.

Финны усилили антисоветскую пропаганду, используя для этого радио, забрасывание листовок с помощью самолетов, ракетниц, камней и даже стрел.

С целью выяснения намерений противника и уточнения состава его сил был проведен ряд небольших разведывательных операций на островах Моргонланд, Соммарэ, Гернухольм, Стушер и др., но все они поставленной цели не достигли.

Во исполнение приказа командира базы комендант сектора БО принял решение произвести 14 октября разведку островов Глушер, Стушер, Лангхольм и Зеленый. Задача, поставленная перед десантниками, — захватить острова, взять пленных, документы и оружие, после чего острова оставить. Был сформирован десант в составе 112 человек, которые были разбиты на четыре группы.

1-я — 50 человек старшего лейтенанта Егорова на двух катерах, действуя с острова Хорсен, должны были захватить остров Б. Стушер и переправу на Лонгхольм.

2-я — 20 человек лейтенанта Гузенко на катере — захватить остров Глушер.

3-я — 30 человек главстаршины Щербановского на двух катерах от острова Вракхольм должна была захватить Лонхольм.

4-я — 12 человек техника-интенданта 2-го ранга Черкая на шестерке, следуя на буксире одного из катеров 3-й группы, должна была захватить Зеленый.

Весь десантный отряд сосредоточился на острове Хесте-Бюссе.

14 октября в 2.37 1-я и 2-я группы вышли к исходной точке на острове Хестэ на четырех катерах. На переходе один катер сел на банку и не смог сняться, второй повредил руль. Таким образом, группы имели только два катера, при необходимости четырех.

В 4.10 группа Щербановского и Черкая вышли в исходную точку к острову Вракхольм. В 5.30, ввиду того что часть катеров вышла из строя, командир десантного отряда отменил операцию. В это время главстаршина Щербановский, не получив сигнала или приказа о начале операции на катерах СХ-10 и СХ-11, вышел с острова Вракхольм на выполнение поставленной ему задачи.

Поэтому командир десанта решил выполнять операцию в сокращенном виде — отказаться от захвата острова Глушер. В 6.12 был дан сигнал лучом прожектора с острова Лонгшер о начале операции. Спустя три минуты батареи 30-го АД, 204-го ОЗАД произвели огневой налет по указанным в таблице огня целям в течение 12 минут.

Приняв сигнал, старший лейтенант Егоров отправил две группы на выполнение заданий. Первая в 7.20 высадилась на остров Б. Стушер, вторая высадилась на М. Стушер, но не обнаружив на нем противника, перешла на Б. Стушер. На этом острове обе группы были встречены сильным огнем.

Под натиском десантников финны, отстреливаясь, отошли по южному берегу острова Б. Стушер и переправились на остров Лонгхольм.

Группа Щербановского около 6.00 высадилась на Лонгхольм, не встретив сопротивления. Прочесав остров и не обнаружив противника, группа покинула остров и в 7.50 вернулась на Хесте-Бюссе.

Группа Черкая на шлюпке подошла к острову Зеленый, высадилась, прочесала остров и, не обнаружив противника, по своей инициативе перешла к безымянному острову, севернее Зеленого. Не обнаружив и там противника и заметив сигнал о помощи с Б. Стушера, шлюпка направилась к нему.

С южного берега Б. Стушера группа была встречена сильным огнем финнов, пробивавшихся к переправе на Лонгхольм. Потеряв одного бойца убитым и четверых ранеными, шлюпка вернулась к безымянному острову.

В 8.27 с Б. Стушера дан сигнал «Задание выполнено, ухожу с острова». В 9.10 на Хесте-Бюссе прибыли катера с ранеными и личным составом, снятым с островов. Операция закончилась в 9.25. Потери противника — до 15 человек на Б. Стушере. Наши потери — 4 убитых и 16 раненых.

Задача полностью не выполнена — пленных не взяли. Причина — недисциплинированность главстаршины Щербановского, без сигнала и приказа начавшего выполнение задачи. После этого, увидев две красные ракеты с острова Б. Стушер — сигнал о помощи, — не пришел на помощь, не дав возможности замкнуть кольцо вокруг острова, что позволило оставшимся финским солдатам уйти на остров Лонгхольм, оставленный группой И. П. Щербановского.

«Щербановский командовал еще при Гранине резервной ротой, умел пошуметь и начудить у противника в тылу, но по характеру был анархист»[15].

Спустя 9 дней была проведена операция по разведке и захвату островов Соммарэ и Черингхольмарнэ. Задача была прежней: захватить пленных, документы, после чего оставить острова.

Командовать операцией комендант СБО поручил командиру 5-го оборонительного района капитану Л. М. Тудеру. Был сформирован десантный отряд в составе 111 человек под командованием лейтенанта Н. Мухина, разделенный на четыре группы, и группа поддержки: 54 человека старшего лейтенанта Королева. В операции участвовали катера СХ-2, СХ-9, СХ-10, СХ-11, ОР-2, ОР-7, ВВС-53.

В 3.30 23 октября катера с четырьмя группами основного десанта направились на выполнение задания. Три группы подошли к острову Соммарэ: с северо-восточной, северо-западной и восточной сторон. В 3.53 все три группы дали сигналы: «Высадился на остров, веду бой». Через две минуты батареи Ханко открыли огонь по объектам противника, согласно плановой таблицы. На островах слышалась все усиливавшаяся перестрелка. Все катера после высадки в 4.09 вернулись в исходные точки.

Л. М. Тудер приказал группе поддержки выйти к западной части острова Ленсман и быть в готовности. В 4.15 с восточной части острова Соммарэ получен сигнал: «Прошу помощи». Спустя пять минут катер ВВС-53 с первой группой поддержки — 29 человек старшего лейтенанта Королева — вышел к острову. Противник к этому времени открыл интенсивный огонь из пулеметов и минометов по северной части Соммарэ. ВВС-53 высадил без потерь группу, но на обратном пути сел на банку, самостоятельно снялся с нее и направился на Ленсман, но при снятии с банки получил повреждения и ремонтировался в течение 8 часов.

Четвертая группа основного десанта, которая должна была высадиться на Черинхольмарнэ, ошибочно высадилась на безымянный остров южнее. Катер СХ-2 в 4.35 снял группу и доставил ее на Хорсен.

С восточной части Соммарэ в 4.42 вторично был дан сигнал: «Прошу помощи», и вторая группа поддержки на катере ОР-2 направилась к острову. Высадив в 4.55 под сильным огнем группу, катер на обратном пути был обстрелян артиллерией финнов. 45-мм снаряд пробил оба борта выше ватерлинии, на катере заклинило руль, один моряк был убит, четверо — ранены.

Отправив последнюю группу резерва и не имея данных о ходе боя, командир 5-го района начал формировать третью группу резерва. Подготовка группы завершилась к 8.00. В наличии имелось три катера: СХ-9, СХ-10 и ОР-7.

Командир базы генерал С. И. Кабанов в 8.03 приказал овладеть островом Соммарэ во что бы то ни стало. При невозможности снять с него людей днем оставаться до наступления сумерек.

Между тем противник начал усиленно подбрасывать резервы с островов Престэн и Меен, к северо-восточной части Соммарэ подошли 10 катеров. Катер СХ-9 с третьей группой поддержки в 8.10 направился к западной части Соммарэ. При подходе он был встречен ураганным пулеметным огнем с Соммарэ и минометным с окружающих островов. СХ-9 вынужден был отвернуть. В 9.30 он повторил попытку прорваться к берегу, но также безуспешно. Имея на борту пять раненых, он вернулся в исходную точку.

В 10.00 комендант СБО приказал Л. М. Тудеру произвести третью попытку высадить подкрепления и овладеть островом при поддержке огня батарей. Начало артподготовки — 14.00, группу поддержки довести до 60 человек. На острове Ленснам поставить крупнокалиберный пулемет с задачей не допустить подхода катеров противника с поддержкой.

К 13.55 группа в 60 человек была готова на Хорсене. В 14.10 батареи СБО и 236 ОЗАД открыли огонь по батареям финнов, а батареи № 178 и № 10 — по месту предполагаемой высадки: западной оконечности острова Соммарэ.

В 14.14 катера СХ-9 и ОР-7 с группой поддержки вышли к Соммарэ. При подходе они были встречены ураганным пулеметным огнем с Соммарэ и артиллерийским — с островов Бредвик, Сюдланд, Гругсунд и Пресэн. После того как шесть моряков были ранены, катера отвернули. Через десять минут они под прикрытием огня батарей вторично пытались подойти к берегу, и опять безуспешно. Имея раненых и прямые попадания 45-мм снарядов, катера в 15.00 вернулись на Хорсен.

В 17.00 артиллерия СБО, 236 ОЗАД и 8-й ОСБ открыла огонь, авиация барражировала в воздухе. Группа в составе 100 человек под командованием капитана Попика на трех катерах в 17.05 вышла к восточному берегу Соммарэ. При подходе противник открыл заградительный огонь из пушек, минометов и крупнокалиберных пулеметов. Группа, имея трех убитых, 14 раненых, прямые попадания в катера 45- и 37-мм снарядов, в 17.39 повернула назад.

В 17.50 командир базы приказал дальнейшие операции на Соммарэ прекратить. С наступлением темноты произвести поиск оставшихся бойцов. Ночью катер СХ-10 и шлюпки неоднократно подходили к западному берегу Соммарэ, но никаких признаков десантников не обнаружили, сигналов с острова также больше не было.

Потери в результате операции: 7 убитых, 48 раненых, пропало без вести 97 — итого 152 человека. Батареями СБО и 236 ОЗАД израсходовано 1539 снарядов.

Причины неудачного исхода операции, закончившейся потерей всего отряда, — плохая подготовка к операции, не была даже проведена разведка обороны противника. Между тем финны, используя рельеф местности, успели построить крепкую оборону, соорудив огневые точки, проволочные заграждения, выставив мины. Группы десанта действовали разрозненно. Медленно готовились резервные группы. Руководитель операции не принял решительных мер по выяснению обстановки на острове.

26 октября по заданию командования базы была произведена вылазка в расположение врага на сухопутном участке фронта, в результате которой был захвачен «язык», давший ценные сведения о намерениях и составе сил противника. Взятый в плен финский солдат подтвердил, что в начале августа финское командование вывело три пехотных полка на Карельский фронт, перед фронтом 8-й бригады расположены 55-й пехотный полк (3000 человек), отдельный финский стрелковый батальон (800 человек) и отдельный батальон из финских шведов-добровольцев (1000 человек).

25, 26 и 27 октября артиллерия 8-й ОСБ вела огонь по противнику в районе Камсхольм и его плавсредствам.

К ноябрю гарнизон острова Осмуссар смог построить крепкую сухопутную оборону, использовав для этого все наличные материальные ресурсы. Во время шторма у острова затонуло ГИСУ «Волна». Команду его спасли, с корабля успели снять 45-мм орудие и пулемет ДШК. У западного пирса затонул поврежденный на переходе катер МО. С него также сняли 45-мм пушку и ДШК. На острове в запасе имелась еще одна «сорокапятка», несколько станковых и ручных пулеметов, а также авиационный пулемет ШКАС. Используя это вооружение, сформировали сводную батарею для батальона П. И. Сошнева.

С 23 октября ежесуточно следовали по три огневых налета — утром, днем и ночью. В промежутках между ними противник вел беспокоящий огонь и обстреливал даже мелкие цели, замеченные на острове.

4 ноября наблюдатели обнаружили шлюпку под белым флагом, с тремя гребцами идущую к острову. Парламентеров доставили на КП. Это были попавшие в плен на Хиума советские матросы. Быть парламентерами для них была единственная возможность вырваться из плена.

Через этих бойцов немцы предъявили защитникам Осмуссара ультиматум, в котором предлагалось к 12.00 5 ноября на маяке поднять белый флаг, гарнизону собраться в южной части без оружия и сдаться в плен, в противном случае остров будет взят, а гарнизон уничтожен.

Гарнизон острова был приведен в готовность, а на Ханко для оказания помощи Осмуссару приведены в готовность авиация, катера МО и торпедные катера.

В установленное время на маяке был поднят красный флаг, а береговые батареи острова открыли огонь по расположению немецких войск и артиллерии на эстонском берегу. Но активных действий противника не последовало.

Утром 15 ноября немцы произвели последнюю попытку высадки десанта на Осмуссар. 18 больших катеров с войсками пытались подойти к острову. Огнем трех батарей четыре катера были потоплены, несколько катеров выбросились на м. Шпитгамне, а остальные повернули и ушли в направлении Палдиски. На помощь защитникам Осмуссара с Ханко прилетели три истребителя И-16. На бреющем полете они обстреляли пушечно-пулеметным огнем уцелевшие суда, сделали круг на островом и ушли на Ханко. Разгром десанта был полный. Противник, понеся большие потери, по-видимому, отказался на ближайшее время от захвата острова и прекратил его обстрел.

Вот как оценивали значение этого острова западные историки:

«Гарнизон маленького острова Оденсхольм (Осмуссар) состоял из личного состава, двух береговых батарей, а также зенитных орудий; этот остров представлял собой южный опорный пункт советского оборонительного треугольника: Кронштадт — Ханко — Оденсхольм.

Уже 22 октября началась подготовка немцев к занятию острова сухопутными войсками; однако испытательное соединение несколько недель было небоеспособным вследствие повреждений, полученных во время шторма, неполадок в моторах. Когда 14 ноября полубаркасы с плавучей базы MRS-II тралили мины в районе Оденсхольма, их обстреляла береговая батарея русских. Один полубаркас в результате прямого попадания затонул, 5 других — получили повреждения.

Русские батареи мешали немцам подвозить довольствие из Ревеля в эстонские порты, расположенные дальше к западу, так что у немцев имелось достаточно причин, чтобы желать устранения советского опорного пункта. Но так как расположение мин еще точно не было выяснено и русские береговые батареи действовали очень активно, то немцы решили оставить остров в покое и обождать, пока русские из-за голода будут вынуждены сдаться или смогут эвакуироваться по льду. В действительности русские не ждали такого печального исхода и эвакуировались одновременно с эвакуацией Ханко»[16].

С октября на сухопутном участке фронта базы активность финнов резко снизилась. Артиллерийский и минометный обстрел боевых порядков обороны и отдельных объектов базы носил повседневный, беспокоящий характер. Разведывательные полеты авиации, иногда с бомбардировкой порта или города, не сопровождались активными действиями сухопутных войск. Противник, зная отрезанность Ханко от тыловой базы и сил флота, а также чувствуя недостаток в базе боезапаса, топлива и других видов снабжения, перешел к оборонительно-выжидательной тактике, в то же время преследуя цель повседневно держать защитников Ханко в напряжении.

18 октября на Ханко были вторично сокращены нормы пайков. Бойцу выдавали на день: хлеба 750 г, мяса 23 г, сахара 60 г. При такой норме запасов должно было хватить до 1 апреля 1942 г. Защитники Ханко стали строже экономить боезапас. Еще более остро ощущался недостаток горючего. В частях оставили на ходу по нескольку автомашин, и на каждую отпускали всего по 5 л бензина в сутки.

Возможность дальнейшего сопротивления Ханко зависела от систематической доставки гарнизону продовольствия, боезапаса и бензина. Предстоящие операции по снабжению Ханко представляли ряд трудностей, и основными были:

— минные поля, которые вынуждали вести перевозки на мелкосидящих кораблях, что требовало совершить большое число рейсов;

— дальнобойные артиллерийские батареи противника в районах подходов к Хельсинки, мысе Юминда и на острове Макилуото;

— срок подвоза запасов был ограничен ввиду приближения времени ледостава;

— отсутствие в Кронштадте и Ленинграде ряда видов снабжения: продовольствия, бензина и боезапаса, особенно 130-мм снарядов, не давало возможности в тот период завезти такое их количество, которое обеспечивало бы сопротивление Ханко до начала кампании 1942 г. Уже с 10 сентября 1941 г. решением ВС КБФ среднесуточный отпуск бензина был ограничен и составлял для бригады торпедных катеров 2 т, для ОВРа главной базы — 10 т (при этом полный запас топлива «малого охотника» — 6 т).

Тяжелое положение под Ленинградом сказывалось и на Ханко. Весь Балтийский флот был привлечен для обеспечения решения задач обороны Ленинграда. Флот не мог выделить необходимых для Ханко сил, боезапаса и топлива.

Зима не застала бы ханковцев врасплох, еще летом они начали подготовку к ней. Наладили массовое изготовление лыж, своевременно провели учет теплой одежды. Все валенки, полушубки, ватники, требующие ремонта, починены. Организована пошивка варежек, теплых шапок-ушанок. Самая лютая зима не была страшна защитникам Ханко — так хорошо они к ней подготовились.

В то же время с появлением ледового покрова полуостров переставал быть неуязвимым с моря. Фронт его обороны значительно увеличивался, по существу требовалось создать круговую оборону базы, а это требовало существенного увеличения числа войск и огневых средств, при неизменной численности гарнизона. Противник с установлением прочного льда мог обойти оборону Ханко с запада, востока и даже юга. Наличные силы и средства, а также недостаток боезапаса не обеспечивали оборону Ханко со всех направлений.

Западные историки отмечали трудности, возникшие в снабжении Ханко после падения Таллина. «Снабжение или эвакуация гарнизона ставили перед русскими большие требования; нужно было пройти вдоль всего Финского залива, и при этом силы союзников могли напасть на русские корабли с двух сторон; кроме того, надо было преодолеть большое число минных заграждений»[17].

К 22 октября обстановка на фронтах сложилась следующая. На сухопутном фронте враг потеснил наши войска и подошел к Ленинграду, заняв Петергоф, Стрельню, Пушкин, Мгу, Шлиссельбург, Ивановские пороги и ряд других пунктов. Ленинград оказался отрезанным и очутился в блокаде.

На море — оба берега залива находились в руках противника. Немецкая и финская авиация проявляли активность. На всем пути от Кронштадта до Ханко находились многочисленные минные заграждения. Связь с Ханко поддерживалась только по радио и самолетами.

23 октября, учитывая сложность обстановки под Ленинградом и трудность снабжения и обороны ВМБ Ханко в зимних условиях, Ставка ВГК приняла решение об оставлении полуострова Ханко и острова Осмуссар. Эвакуацию Ханко решено было провести в два этапа: первый эшелон войск вывезти несколькими отрядами малых кораблей, второй (10–12 тыс. чел.) — на крупных кораблях.

К октябрю 1941 г. на Ханко находились следующие силы: 8-я отдельная стрелковая бригада в составе 270-го, 335-го и 219-го стрелковых и 343-го артиллерийского полков. В стрелковых полках числилось по 3700 человек. В 343-м артиллерийском полку и стрелковых полках имелись 12 152-мм пушек-гаубиц, 12 122-мм гаубиц, 22 76-мм пушки, 17 45-мм противотанковых пушек, 8 122-мм, 35 82-мм и 102 50-мм минометов, более 400 различных пулеметов.

В 297-м отдельном танковом батальоне — 33 танка Т-26 и 11 танкеток.

Сектор береговой обороны имел три железнодорожные батареи: № 9 — три 305-мм транспортера, № 7 — четыре 180-мм транспортера, № 10 — три 100-мм транспортера. Стационарные батареи имели 10 130-мм, 3 100-мм, 4 85-мм и 25 45-мм орудий. Всего 52 орудия береговой обороны.

В составе ПВО базы насчитывалось 40 76-мм орудий, 26 пулеметов М-4 и 8 ДШК, две прожекторные роты.

Авиация ВМБ — 11 самолетов-истребителей и 3 гидросамолета МБР-2.

В базе имелось большое количество плавсредств: ОВР базы — канонерская лодка «Лайне», катера «малые охотники» ПК-236, 237, 239, МО-311, 312, 313, один буксир и 8 катеров, один мотобот.

В базе также находились семь торпедных катеров: пришедшие из Кронштадта три типа Д-3 — № 12, 22, 42, и с Моонзундских островов — четыре типа Г-5 №№ 67, 111, 157, 164.

Плавсредства военного порта Ханко: пять буксиров, 4 баржи, 2 мотобота (буксиры ПХ-1, ПХ-2, ПХ-3, ПХ-4, И-17; мотоботы № 42, 46, шхуны «Эрна» и «Мария», транспорты № 510 «Вахур», № 559 «Хильде», баржи № 12, 14, 18, 37).

Плавсредства береговой базы 1-й бригады торпедных катеров: быстроходный катер ЯМБ, три малых катера ТК-12, ТК-13 и ТК-14. Свои плавсредства имели многие части, расположенные на ВМБ Ханко: сектор береговой обороны (10 катеров), гидрорайон (три промерных бота, один лоцманский бот), части ПВО (три катера и четыре баркаса), 81-я ОАЭ (три катера).

Во всех воинских частях Ханко находилось более 3500 автомашин и тракторов. На полуострове имелось 6 паровозов, 1 мотовоз, 3 дрезины, 13 железнодорожных цистерн, 1 снегоочиститель, 83 вагона и 63 платформы.

Военный порт Ханко имел три гавани, которые могли служить местами погрузки. Западная — погрузка возможна при любых ветрах на 11 причалах, вместимость гавани: транспорт, четыре БТЩ, буксир, три катера; Лесная, вместимостью: два БТЩ или один транспорт; Гавань бригады торпедных катеров могла вместимость: буксир и шесть катеров.

Эвакуация Ханко — самая удачная операция Балтийского флота в 1941 г

Поход отряда БТЩ — разведывательный

После завершения Таллинского похода советские надводные корабли не выходили в Финский залив дальше острова Гогланд. Обстановка в западной части залива была неясной. Чтобы выяснить возможности противника противодействовать операции по эвакуации Ханко, было принято решение провести разведку, направив в Ханко небольшой отряд кораблей. Командование флота решило послать быстроходные тральщики (БТЩ) без прикрытия более крупными кораблями. Тральщики должны были доставить на Ханко бензин и боезапас для 130-мм орудий, в которых база остро нуждалась.

В начале октября начальник штаба флота вице-адмирал Ю. Ф. Ралль вызвал командира ОВРа КБФ капитана 2-го ранга И. Г. Святова и спросил: «Можно ли на кораблях ОВР доставить на Ханко тонн 100 авиабензина?» И тут же добавил: «Везти в бочках (это 500 бочек) можно только на барже — долго и ненадежно».

И. Г. Святов с командирами своего штаба, изучая возможность доставки на Ханко ста тонн бензина для истребителей, пришли к выводу, что горючее можно перевезти в носовых соляровых цистернах быстроходных тральщиков (БТЩ).

Эти корабли имели полное водоизмещение около 450 т и малую осадку (до 2,3 м). Два дизеля общей мощностью 3000 л.с. обеспечивали полную скорость 18 уз. БТЩ имели хорошее артиллерийское и противолодочное вооружение и современные навигационные приборы. Они имели хорошую мореходность и большую дальность плавания. Максимальный запас топлива на БТЩ составлял около 100 т. Расход же его дизелями был незначительным. Дальность плавания с максимальным запасом топлива составлял 2800 миль. Расстояние же от Кронштадта до Ханко и обратно — около 500 миль. И. Г. Святов предложил Ю. Ф. Раллю доставить бензин на быстроходных тральщиках. Для этого носовые днищевые цистерны емкостью 40 т необходимо было пропарить, а затем заполнить бензином.

Для доставки грузов были выделены три БТЩ — Т-210 «Гак», Т-215 и Т-218. Их сопровождали три катера, «малых охотника», — МО № 201, 211, 212. Чтобы обеспечить переход груженых БТЩ по минным полям, были выделены два тральщика: Т-203 «Патрон» и Т-217. Командиром отряда был назначен капитан 3-го ранга В. П. Лихолетов (командир отряда траления), военкомом — полковой комиссар Н. И. Корнилов.

На обратном пути тральщики должны были по согласованию с командованием Ленинградского фронта вывезти раненых.

Получив 23 октября директиву начальника штаба КБФ об организации похода на Ханко для доставки снабжения и эвакуации раненых, командование ОВР КБФ приказало командиру отряда траления разработать план похода.

На основе анализа минной обстановки маршрут до меридиана Таллина решено было проложить по маршруту движения конвоев во время эвакуации войск из Таллина. После этого, достигнув середины Финского залива, корабли должны были форсировать минную позицию Найссаар — Порккала-Удд и затем выйти на подходный фарватер Ханко.

После проведенного совещания приняли решение совершить ночной переход полным 17-узловым ходом в строю кильватерной колонны, поставив впереди груженных запасами трех БТЩ два тральщика в виде прорывателей минных заграждений. Эта мера предосторожности предусматривалась только на случай отклонения от протраленной полосы. В районе маяка Кери головная пара должна была повернуть на обратный курс, так как на дальнейшем пути встречи с минными заграждениями противника не предполагалось.

Подготовка к походу была хорошо организована и отвечала требованиям военного времени. До съемки с якоря никто из экипажей не знал, куда идут корабли. Только за два часа до выхода в море был проведен инструктаж командиров кораблей командиром отряда — секретность была обеспечена. Командир отряда траления подробно проинструктировал каждого командира, вплоть до командиров катеров МО, приданных для обеспечения тральщиков, а это значит, каждый командир, участвующий в операции, знал свои задачи до мельчайших подробностей.

Экипажи кораблей с особой тщательностью готовили к походу механизмы, оружие, навигационные приборы, аппаратуру связи, тральное оборудование. Затем на тральщики начали грузить боезапас (130-мм), тюки валяных сапог, теплое обмундирование, медикаменты и многое другое. В носовые цистерны залили 120 т бензина.

По приказу командира отряда траления было увеличено вооружение БТЩ — на каждый поставлено по два дополнительных пулемета ДШК, что усиливало их противовоздушную и противокатерную оборону, срезаны мачты, чтобы уменьшить дальность обнаружения наших кораблей с береговых постов противника.

В 1.02 24 октября корабли снялись с якоря с Большого кронштадтского рейда, в 1.23 прошли боны и построились в строй кильватера: Т-215, Т-210, Т-218, в охранении три катера МО. Командир отряда траления В. П. Лихолетов находился на Т-215. Вместе с ним на головном корабле находился флагманский штурман ОВРа капитан 3-го ранга В. А. Экман, на БТЩ-210 — командир второго дивизиона тральщиков капитан-лейтенант М. Д. Годяцкий. Ведущими штурманами были назначены: на БТЩ-215 — штурман 1-го дивизиона лейтенант П. Г. Иванушкин, на БТЩ-210 — штурман 2-го дивизиона и на БТЩ-218 — гидрограф Б. Румянцев.

Первый этап перехода — по контролируемым фарватерам до острова Лавенсари — был обычным и даже будничным. Корабли шли по фарватерам шириной от пяти до одного кб. Трижды на переходе, протяженность которого составила 90 миль, на короткое время зажигались манипуляторные огни, позволявшие уточнить место. В остальное время плавание осуществлялось исключительно по счислению с максимальным использованием электронавигационных приборов.

В 6.30 встали на якорь у острова Лавенсари в бухте Норе-Капельлахт. Короткий дневной отдых на якоре. Заход на Лавенсари имел две цели: отстояться у острова, чтобы не идти в светлое время суток, здесь же к отряду должны были присоединиться Т-203 и Т-217 для сопровождения до меридиана острова Кери. Эти два БТЩ прибыли в 17.45 и присоединились к отряду.

С наступлением темноты в 18.12 по сигналу командира отряда корабли снялись с якорей и построились в походный ордер. Тральщики шли в кильватер без тралов со скоростью 16 узлов. Во главе группы в виде минопрорывателей были поставлены Т-203 и Т-217, которым надлежало сопровождать группу до меридиана острова Кэри.

Безлунная пасмурная ночь со слабым ветром надежно обеспечивала скрытность перехода, но создавала немало трудностей для определения местонахождения. Ночь была темной, безлунной. Черное небо сливалось с черной водой, различить на ее поверхности что-либо, особенно плавающие мины, было чрезвычайно трудно.

За ночь предстояло пройти более 150 миль. С тех пор как 28 августа 1941 г. по гогландскому фарватеру прошли караваны судов с защитниками Таллина, нашим тральщикам выходить в этот район не приходилось. Началось плавание в неизвестность.

Обойдя Гогланд с юга, корабли легли на курс. Абсолютная темнота, только узкая полоска гакабортного огня указывает местонахождение идущего впереди корабля. Расстояние между судами — не более ста метров. Тишину нарушают лишь характерный стук дизелей и шелест волн.

Штурманы напряжены до предела. Непрестанно учитывается дрейф. Штурманские электрики и рулевые непрерывно следят за показаниями приборов. Неожиданно тишину нарушают сигнальщики: прямо по курсу обнаружен силуэт корабля. Несколько минут напряжения, а затем вздох облегчения: отряд идет правильно. Это был танкер № 11, подорвавшийся на мине при переходе из Таллина в Кронштадт. Танкер затонул на глубине семидесяти метров, его кормовая часть вертикально возвышалась над морем, представляя собой отличный ориентир; все штурманы имели его координаты.

Пройдя траверз этого необычного навигационного знака, корабли по сигналу флагмана легли на истинный курс 255°. Прямо по курсу отряда должен был находиться маяк Кери.

Одному из кораблей, шедших в качестве минопрорывателей, — Т-203 «Патрон», суждено было выполнить свое предназначение. За две минуты до полуночи, в 23.58, когда до маяка Кери оставалось семь миль, в точке ш. 59°44′4″ и д. 25°08′8″, под средней частью «Патрона», шедшего головным, взорвалась мина. Стало светло как днем, затем кромешная тьма вновь спустилась на море. Корабль лег на борт, затем встал вертикально и в таком положении ушел под воду через четверть часа после взрыва. Тем самым, быть может, был предотвращен подрыв одного из груженых БТЩ. Командир отряда в мегафон приказал второму минопрорывателю — Т-217 и одному катеру МО подойти к Т-203, спасти людей и возвращаться на остров Гогланд. Тральщик и катер 40 минут продолжали поиски моряков погибшего «Патрона». Подобрав 30 человек, они в 00.55 взяли курс на Гогланд.

Т-215 под флагом командира отряда и следующие за ним два корабля, обойдя малым ходом тонущий «Патрон», в 00.05 продолжили движение с уменьшенной скоростью 15,5 узла, чтобы не подойти ко входу в Ханко в полной темноте.

Решено было, не доходя до границ минного заграждения в районе мыса Юминда, повернуть на северо-запад и затем следовать до входного фарватера на Ханко, огибая шхерные острова и банки по мелководью.

Обходя известные и возможные минные поля, тральщики шли на риск встречи с вражескими кораблями. Их могли обнаружить с крупнокалиберной батареи острова Макилуото. Однако давно не встречавшие здесь наших кораблей финны не высылали дозоров в этот район. Не обнаружили тральщики и с батареи. Не ожидая столь дерзкого похода, финны даже не погасили огни своих маяков, облегчив работу штурманов тральщиков.

Предполагалось, что группа сразу же будет встречена лоцманским кораблем, однако из-за тумана и небольшой неточности счисления эта встреча задержалась. Утром 25 октября в 5.45 отряд встал на якорь в ожидании лоцмана. Спустя 50 мин отряд снялся с якоря и в 8.17 прибыл на рейд Ханко. В 11 часов тральщики вошли в гавань под разгрузку.

Гангутцы обнимали, целовали моряков тральщиков, кричали «ура!». После долгих двух месяцев это были первые посланцы Большой земли. Задача, возложенная на группу кораблей, была выполнена. Тральщики доставили боеприпасы для 130-мм пушек, нужные, как воздух, бензин и 10 л консервированной донорской крови. Генерал С. И. Кабанов особенно горячо благодарил за доставленный бензин.

К этому времени на полуострове скопилось около 300 инвалидов, потерявших зрение вследствие тяжелых ранений в голову, безруких и безногих, с тяжкими повреждениями внутренних органов и т. п. Участвовать в боевой жизни базы они не могли. Было решено вывезти инвалидов в первую очередь. Выбывшие из строя бойцы к 17 часам были погружены на БТЩ. Спустя час корабли вышли на рейд, отряд готов был выйти на Гогланд.

Вскоре, однако, был получен другой приказ: погрузить и отправить с Ханко стрелковый батальон с вооружением по табелю и десятисуточным запасом продовольствия по полной норме. Этот приказ задержал отряд на сутки. Необходимо было срочно определить, какой батальон отправлять, отвести его с позиции, снабдить продуктами и доставить в порт.

26 октября в 17.30 корабли вошли в гавань. В течение часа инвалидов выгрузили обратно. К 21.00 их место на кораблях занял 1-й батальон 270-го стрелкового полка — 499 бойцов и командиров, 2 82-мм и 90 50-мм минометов. Бойцы имели по два комплекта боезапаса и 10-суточный запас продовольствия по полной норме. Вместе с батальоном на катерах МО покинули Ханко командование береговой обороны Балтийского района (БОБРа) и северного укрепленного сектора (СУС), а также корреспондент газеты «Красный флот» В. А. Рудный, увезший письмо ханковцев защитникам Москвы. Командование БОБР и В. Рудный разместились на катере МО-212 лейтенанта Е. Червонного.

В 22.00 26 октября отряд вышел с Ханко. В 6.40 27 октября корабли попали в полосу тумана и полчаса простояли на якоре. Подходя к Гогланду, тральщики в 9.14 обнаружили сидевшую на камнях подводную лодку. Это была «Щ-318», которая 26 октября вышла из Кронштадта в боевой поход, но у Гогланда села на каменную гряду. Т-215 и Т-218 подошли к лодке, подали буксиры и попытались стянуть ее с камней. В 11.50 у Т-218 порвался буксирный трос. На помощь флагману подошел Т-210. В 13.40 тральщики сняли, наконец, лодку с камней. Спустя 10 минут они продолжили движение на восток. Подводная лодка «Щ-318» 31 октября вернулась в Кронштадт для ремонта.

Когда отряд следовал по Сескарскому плесу, в 16.14 на флагманском Т-215 обнаружили следы четырех торпед, от которых тральщик сумел уклониться. Минуту спустя шедший за ним Т-218 начал бомбометание, а в 17.30 — Т-210. Результатов атаки корабли не наблюдали, наличие подводной лодки противника в этом районе не подтвердилось.

27 октября в 19.55 три БТЩ с двумя МО возвратились в Кронштадт и встали на якорь на Большом кронштадтском рейде. Этот поход показал, что, несмотря на большое количество минных полей противника, Финский залив проходим при соответствующем тральном обеспечении.

По результатам похода командованием флотом сделаны следующие выводы:

подготовка к операции тщательно организована, скрытность обеспечена;

судя по всему, противник не заметил перехода наших кораблей на запад и обратно;

управление кораблями в походе велось без единого светового и радиосигнала, что обеспечило скрытность перехода вблизи берегов противника;

на пути имелись минные заграждения, специально поставленные против тралящих кораблей, что подтверждено взрывом БТЩ-203;

операция показала, что такие переходы нужно совершать только ночью — за время операции не было обнаружено ни одного самолета противника;

на пути до Ханко лежит много опасностей (минных заграждений), но проход кораблей возможен, так как враг не несет дозоры;

целесообразно при выполнении операции для обеспечения скрытности разделить ее на два этапа: первый Кронштадт — Гогланд, второй Гогланд — Ханко.

Поэтому командование КБФ сразу вышло на Военный Совет Ленинградского фронта с предложением немедленно начать полномасштабную эвакуация военно-морской базы Ханко.

Запоздалое решение

31 октября Военным Советом Ленинградского фронта Балтийскому флоту была поставлена задача — эвакуировать гарнизоны Ханко и Осмуссаар в Кронштадт и на Ленинградский фронт.

Наличие на Ханко довольно большого количества личного состава, техники и различных видов вооружения; отсутствие в распоряжение КБФ достаточного количества плавсредств и сама обстановка не позволяли осуществить эвакуацию одним эшелоном.

Командование флотом рассматривало различные варианты эвакуации гарнизона Ханко. Казалось, что лучшим решением задачи была бы переброска гарнизона на кораблях с малой осадкой — быстроходных тральщиках (БТЩ), сторожевых и торпедных катерах, что обеспечило бы меньшие потери от мин, артиллерийского огня и авиации, совершая переход Гогланд — Ханко только в темное время суток, но эти средства требовали около 1500 т бензина, которого ни КБФ ни Ленинградский фронт не имели. Кроме того, как показывали расчеты, срок эвакуации при этом должен был затянуться на 2–3 месяца. Следовательно, эвакуацию не успели бы закончить до ледостава, а в связи с недостатком бензина этот способ перевозки был неприемлем.

Кроме того, последний эшелон потребовал бы на 10–12 тыс. человек такого количества кораблей этих типов, какого на КБФ не было.

Поэтому решено было эвакуацию произвести скрытно, несколькими эшелонами небольших отрядов кораблей, оставив заслон в 12 000 человек, который перевезти заключительным эшелоном на отряде кораблей, способных принять такое количество.

Постепенная эвакуация гарнизона эшелонами давала возможность до последнего момента сохранить круговую оборону базы, держать необходимое количество войск на сухопутной границе, побережье и островах.

Обстановка на сухопутном фронте полуострова Ханко благоприятствовала выполнению поставленной задачи, так как в октябре по захваченным финским документам и показаниям пленных было установлено, что три полка из состава «Ударной группы Ханко» были передислоцированы на Карельский перешеек и на боевых участках остались заслоны, удерживающие оборону. Противник, кроме того, снизил интенсивность артиллерийского обстрела. Так, например, до октября количество снарядов выпускаемых в сутки противником по базе, в среднем — 5 тыс., а в октябре, особенно во 2-й половине — до 1 тыс. и менее.

Крупные германские корабли и финский броненосец береговой обороны «Вяйнемяйнен» держались на рейде Люм и у острова Корпу. В Финском заливе противник нес дозоры в районе своих баз.

В районе между островом Гогланд и Шепелевским маяком авиация противника неоднократно обстреливала и бомбила наши дозорные корабли и катера.

Основным препятствием являлись плотные минные заграждения глубиной до 30 миль, прикрываемые на 25 % расстояния от Гогланда до Ханко батареями противника, а также большое количество плавающих мин, особенно опасных в темное время суток.

Раннее замерзание восточной части Финского залива заставило форсировать операцию.

Оба берега Финского залива почти на всем протяжении (240 миль) от Кронштадта до Ханко были заняты противником, вследствие чего все движения наших кораблей могли находиться под непрерывным наблюдением с береговых постов, а также катеров и подводных лодок.

При этих условиях единственная надежда на успешное проведение операции заключались в том, что все переходы будут проведены скрытно, то есть в темное время суток. К нашему счастью, в 1941 г. на побережье Финского залива ни у немцев, ни у финнов не было радиолокационных станций. Впрочем, и у советского флота таких станций не было, иначе множества трагедий можно было бы избежать.

С этой точки зрения долгие октябрьские и ноябрьские ночи наступили как нельзя более своевременно, но с другой стороны — ночная темнота таила в себе большую опасность при встречах с плавающими и невзорвавшимися при подсечении тралами минами.

В темноте трудно сохранить установленный порядок равнения в строю и держаться в пределах протраленной полосы. Между тем заграждения противника отличались большой плотностью и всякий выход из протраленной полосы мог привести к подрыву на мине и гибели корабля. Это подтвердилось при походах на Ханко.

На пути от Гогланда до Ханко наибольшую опасность представляли минные поля между мысом Юминда и Каллбодагрундом (средняя часть Финского залива) и между Хельсинки и Наргеном (севернее Таллина). И противник продолжал усиливать их. В районе Юминда — Каллбодагрунд только в сентябре противник поставил 958 мин и 700 минных защитников.

Вот как характеризует минную обстановку Ю. Ровер в статье «Минная война в Финском заливе, сентябрь — ноябрь 1941 г.»: «Так как после эвакуации из Ревеля находящиеся при входе в Финский залив базы Ханко и Оденсхольм оставались в советских руках немецкое командование считалось с возможностью советских попыток прорыва через заграждение Юминда, чтобы обеспечить или эвакуировать отрезанные западнее Кронштадта и Ленинграда базы. Поэтому прежде всего считали необходимым закрыть проходы в заграждении Юминда, сделанные при прорыве советских кораблей. Так, ночью 29, 30 и 31 августа флотилия катеров-заградителей поставила три заграждения (Д-31, Д-32, Д-33) восточнее старого финского заграждения „Валкярви“ (по 30–36 мин ЕМС и соответствующее число буев). На пути русских в центре Юминды было поставлено дополнительное заграждение из 36 мин и 40 буев…

В ночь на 3 сентября финский заградитель поставил западнее Юминды новое заграждение из 84 мин, одновременно немецкий заградитель „Кайзер“ западнее этого заграждения поставил 120 предохранительных буев… Чтобы затруднить рейды советских кораблей на Ханко, финские сторожевые катера ночью 24 и 29 августа и 3 сентября поставили заграждение по 12 мин южнее подступов к Ханко.

… В ночь на 8 сентября катера из Котки поставили 48 мин северо-восточнее Сескара, охраняемые 40 буями…. В ночь на 11 сентября флотилия катеров-заградителей поставила на путях к востоку от Гогланда заграждение из 36 мин ЕМС и 40 буев.

Повышенная активность Балтийского флота, связанная с применением артиллерии, вызвала опасения, что Советы в случае грозящей потери Ленинграда и Кронштадта смогут попытаться с готовыми к выходу в море кораблями своего флота пробиться на запад и интернироваться в шведских водах. Чтобы предотвратить это, было решено усилить заграждение Юминда. 17 сентября минный заградитель „Кобра“ поставил заграждение севернее мыса Пурикари из 66 мин ЕМС и 100 буев и западнее Юминды — заграждение из 136 мин ЕМС, прикрытых 200 буями. Чтобы избежать возможности обхода этих заграждений, заградитель „Кайзер“ поставил 21 сентября севернее маяка Каллбодагрунд заграждение из 126 мин и 100 буев и западнее этого маяка — 86 мин ЕМС. При возвращении с минной постановки заградитель „Королева Луиза“ попал на мину и погиб.

… 2 ноября в первый раз был отмечен очевидно успешный прорыв соединения из восьми кораблей на запад через заграждение Юминда. Были приняты соответствующие меры. В ночь на 3 ноября немецкий заградитель „Кайзер“ поставил западнее Юминды на предполагаемом советском пути новое заграждение из 150 мин ЕМС (Д-46). Но в последующую ночь с берега наблюдали обратный рейс этого соединения и от этих мер отказались… 12 ноября два финских заградителя вышли в ночь, чтобы поставить заграждение северо-западнее Юминды (Д-46). 14 ноября в районе этого заграждения наблюдалось большое число взрывов».

Советские корабли с 23 июня начали постановку минных заграждений в устье Финского залива. К 12 августа ими было выставлено 3061 мина и 498 минных защитников. В июле — сентябре Балтийский флот создал Восточную позицию (2153 мины и 632 минных защитника), а в июле — ноябре — Тыловую позицию (3504 мины и 848 минных защитников).

Все корабли нашего флота в качестве защиты от якорных мин имели параваны — охранители. Тральщики имели на вооружении различные типы тралов (параванные, змейковые, Шульца). Но и параваны, и тралы предназначались для борьбы с минами, стоящими на якорях. Но как показал Таллинский переход, неменьшую опасность представляли мины, плавающие на поверхности, подсеченные тралами или сорванные с якоря штормом. Наша техническая отсталость выражалась в отсутствии тралов-уничтожителей и средств самозащиты от плавающих на поверхности мин.

Но была еще и артиллерийская опасность. Путь наших кораблей проходил мимо тяжелой дальнобойной батареи противника, расположенной на острове Макилуото. Еще накануне и во время Первой мировой войны на острове, входившем в систему морской крепости императора Петра Великого, были построены 4-х орудийная 203-мм башенная, и 57-мм зенитная батареи. Кроме того, на острове строилась 356-мм (14-дюймовая) башенная батарея, но ввести ее в строй до конца 1917 г. не удалось. В 1933 г. финны построили на острове двухорудийную башенную 305-мм батарею с дальностью стрельбы 42 км.

На южном берегу, на мысе Юминда находились крупнокалиберные батареи гитлеровцев. Еще в августе там была установлена 170-мм батарея армейских орудий. Эта батарея доставила много неприятностей нашим кораблям при прорыве флота из Таллина в Кронштадт.

Нельзя сбрасывать со счета и торпедные катера противника, действовавшие в районе Ханко. Во время боев за остров Хиума фашисты использовали их довольно активно.

Наличие на побережье большого числа аэродромов позволяло противнику быстро поднять авиацию и произвести удар по нашим кораблям в крайне неблагоприятных для нас условиях.

Небезопасной была и стоянка кораблей в базе Ханко. Пребывание на Ханко большого количества кораблей не могло остаться незамеченным для противника, а отсюда следовало ожидать артиллерийских и авиационных налетов на корабли, как в момент их входа и выхода, так и во время стоянки в гавани. Поэтому в плане операции необходимо было учесть мероприятия по их прикрытию. Так, прикрытие стоянки кораблей и мест посадки войск возлагалось на береговые и зенитные батареи, стрелковые части, истребители, торпедные катера и катера МО. В целом прикрытие всей операции занимало существенную часть плана. Все мероприятия по оставлению самой территории Ханко были разработаны полно, конкретно и основательно. Предварительная разработка всех мероприятий вплоть до мелочей быстро сказалась на успешном исходе всей операции в целом.

В случае, если бы противник направил с аэродрома Турку две-три эскадрильи бомбардировщиков, чтобы совершить удар по кораблям на рейде, тринадцать имевшихся истребителей вряд ли смогли бы отразить эту атаку. Вражеские бомбардировщики наверняка шли бы в сопровождении большого числа истребителей.

И наконец — ледовая опасность. В ноябре Финский залив обычно начинает замерзать…

Командование операцией по эвакуации Ханко возлагалось на командующего эскадрой КБФ вице-адмирала В. П. Дрозда и комиссара эскадры бригадного комиссара Ф. Г. Масалова, которые были ответственны за выполнение морской части операции.

Эвакуация частей базы Ханко и прикрытие их отхода при последней посадке возлагалась на генерал-майора С. И. Кабанова и дивизионного комиссара А. Л. Раскина.

Для координации действий указанных командиров и разрешения вопросов обеспечения начальник штаба флота вице-адмирал Ю. Ф. Ралль с оперативной группой находился в Кронштадте. Военный Совет КБФ со штабом — в Ленинграде. В заключительный период операции командующий флотом вице-адмирал Ф. В. Трибуц лично руководил ею из Кронштадта.

Отрядами кораблей командовали командиры, каждый раз назначаемые Военным Советом КБФ.

Промежуточной базой или опорным пунктом являлся остров Гогланд. Как база остров имел недостатки — незащищенный рейд, малая гавань и отсутствие ремонтных средств, а также материальной базы (запасов топлива, трального имущества).

Для оказания помощи кораблям и судам на случай подрыва на минах был создан специальный аварийно-спасательный отряд под командованием командира ОВРа КБФ капитана 2-го ранга И. Г. Святова и комиссара ОВРа бригадного комиссара Р. В. Радуна, который с 27 октября базировался на Гогланде. В него входили спасательные суда, тихоходные тральщики, буксиры, катера. На этот же отряд возлагалась перевозка в Кронштадт эвакуированных с Ханко, в случае разгрузки отдельных кораблей и судов на Гогланде.

Расстояние от Кронштадта до Гогланда 90 миль. Корабли здесь шли по фарватерам шириной от пяти до одного кб. Путь от Гогланда до Ханко насчитывал более 150 миль.

Из-за невозможности обеспечить оборону островов Гогланд и Б. Тютерс Военный Совет КБФ еще 27 октября приказал эвакуировать гарнизоны островов в Кронштадт. Для этого были выделены 4 БТЩ, 6 МО, 6 тихоходных ТЩ, 4 мотобота, 4 транспорта и баржа.

В связи с эвакуацией гарнизона Ханко и превращением на это время острова в маневренную базу эвакуация гарнизона Гогланда распоряжением Военного совета КБФ была прервана и возобновилась только 5 декабря. Корабли, сосредоточенные на Гогланде участвовали в операции по эвакуации гарнизона Ханко.

После первого похода БТЩ командующий флотом вызвал командира ВМБ в Ленинград. Обстановка не позволяла генералу С. И. Кабанову покинуть Ханко, и в Ленинград вылетел начальник штаба базы капитан 1-го ранга П. Г. Максимов.

29 октября П. Г. Максимов вместе с начальником оперативного отделения штаба капитан-лейтенантом Н. И. Теуминым вылетели в Ленинград на единственном оставшемся в базе МБР-2. Полет на тихоходном деревянном самолете на расстояние 400 км, да еще при условии, что оба берега Финского залива находились в руках врага, был чрезвычайно рискованным, и нужно было иметь большое мужество для этого. На другой день Максимов и Теумин возвратились на самолете ДБ-3.

Вернувшись, начальник штаба доложил, что командованием принято решение эвакуировать гарнизоны Ханко и Осмуссара. В первую очередь следовало отправить личный состав с оружием. Во вторую — максимально возможное количество артиллерийского и стрелкового боезапаса, продовольствия и техники. Все, что было невозможно вывезти, требовалось уничтожить.

Самое трудное в решении этой задачи заключалось в том, что командованию базы было неизвестно, когда и какие корабли будут приходить в Ханко. Не имея этих данных, составить план эвакуации оно не могло. Оставалось одно: ожидать прибытия из Кронштадта кораблей и загрузку их производить в самые сжатые сроки.

Во время пребывания кораблей в порту и на рейде Ханко необходимо было обеспечить безопасность их стоянки и погрузки. Из этого следовало, что береговая, железнодорожная и зенитная артиллерия, катера ОВРа, а также десантные отряды северной и восточной групп занятых гангутцами островов эвакуируются в последнюю очередь. Надо было в то же самое время надежно удерживать передний край сухопутной обороны на полуострове. Значит, и части 8-й ОСБ тоже придется вывозить в последнюю очередь.

Важно было замаскировать проведение эвакуации. Конечно, скрыть приход и уход кораблей невозможно. Задача состояла в том, чтобы убедить противника, будто гарнизон готовится к зимней обороне, а корабли, идущие в Ханко, не увозят, а привозят грузы и людей.

Эвакуация частей Ханко и прикрытие их отхода при последней посадке, а также полная эвакуация острова Оденсхольм были возложены на командование ВМБ Ханко.

На каждый рейс кораблей командованием базы разрабатывались различные варианты:

а) погрузка в гавани;

б) погрузка на рейде;

в) погрузка при противодействии артиллерии и авиации противника;

г) погрузка при штормовой погоде.

При подходе наших кораблей к базе часть батарей береговой обороны приводилась в немедленную готовность к подавлению батарей противника. Как только противник начинал артобстрел, наши батареи открывали огонь по батареям противника. Это всегда имело положительное действие. За весь период эвакуации корабли, кроме ЭМ «Сметливый», получившего попадание в носовое орудие, повреждений от артобстрела не имели.

Для прикрытия стоянки и погрузки войск от воздушного нападения противника в готовности находилась зенитная артиллерия, а при наличии летной погоды, в воздухе — истребительная авиация. Авиация противника два раза пыталась прорваться к гавани и рейду, но, потеряв первый раз один «спитфайер» и во второй раз — два «спитфайера», успеха не имела.

На случай внезапного появления противника со стороны моря к югу от острова Руссаре и на узлах фарватеров выставлялся дозор из катеров МО.

На ночь диспозиция находящихся в базе кораблей менялась. Охрана их осуществлялась силами ОВРа Ханко и прибывшими с отрядом тральщиками и катерами МО.

Перед приходом и выходом кораблей производилось контрольное траление фарватеров.

Для предотвращения пожаров, а также непланового и самовольного уничтожения объектов, которые могли раскрыть намерения командования, был издан приказ, по которому все замеченные в нарушении установленного порядка, поджогах и взрывах объектов базы, не имеющие на то специального приказания командования, подлежали немедленному расстрелу на месте.

Ответственность за приемку и отправку кораблей, организацию и производство посадки нес командир ОВРа, которому на время эвакуации были подчинены:

лоцманская служба во главе с флагманским штурманом базы;

все плавучие средства базы;

гидрорайон с манипуляторной службой;

коменданты посадки на корабли.

Общее руководство уничтожением боевых и ценных объектов базы возлагалось на начальника инженерной службы и командира-оператора штаба базы.

Советский флот к концу октября уже имел опыт двух крупных операций по эвакуации военно-морских баз — Таллина в конце августа и Одессы в начале октября.

Прорыв флота из Таллина в Кронштадт происходил в исключительно трудных условиях, когда оба берега Финского залива уже находились в руках противника, располагавшего авиацией и торпедными катерами. На мысе Юминда была установлена дальнобойная артиллерия немцев. Главную опасность представляли минные заграждения. Для перевозки войск было сформировано четыре конвоя, а для обеспечения перехода — три отряда кораблей.

По плану конвои и корабли должны были выйти в море в ночь на 28 августа, чтобы форсировать минные поля противника в дневное время. Но из-за разыгравшегося шторма выход был отложен. Первый конвой начал движение в полдень 28 августа, а корабли арьергарда — в 21 час. Причем до самого последнего момента к кораблям подходили шлюпки с войсками. Противник «на плечах» отступавших советских войск прорвался в порт, и последние корабли отходили под огнем полевой артиллерии.

С наступлением темноты порядок движения нарушился и управление силами было потеряно.

Предварительное траление фарватера не проводилось. Выделенные для обеспечения операции тральщики следовали в составе конвоев и отрядов кораблей. Подсеченные тралами и параванами мины не успевали расстреливать, и корабли маневрировали среди плавающих мин.

Корабли арьергарда, обгоняя конвои, пошли по непротраленному району и почти все погибли. Чтобы избежать больших потерь, корабли вынуждены были на ночь встать на якорь. Утром боевые корабли по существу бросили транспорты и, увеличив скорость, ушли в Кронштадт, чтобы с рассветом следующего дня возобновить движение судов под атаками немецких самолетов. В итоге на переходе погибли пять эсминцев, две подводные лодки, два сторожевых корабля, три тральщика, канонерская лодка и два катера, 22 транспорта и 12 вспомогательных судов. Из погруженных на суда и корабли 30 тыс. человек погибло 4767. В Кронштадт было доставлено 12 225 человек.

Эвакуация Одессы была проведена идеально. Она проходила по утвержденному плану и началась 1 октября. Самый большой на Черном море одесский порт мог принять десятки транспортов. 37 транспортов совершили 129 рейсов, вывозя войска, защищавшие Одессу. Их переходы прикрывали эсминцы, тральщики, сторожевые и торпедные катера. В порту было сосредоточено большое количество транспортов, которые шли поодиночке, так, как они ходили в Одессу все время осады. Это не насторожило противника.

На Черном море к октябрю имелось большое количество транспортных судов.

Румынский флот не оказывал противодействия, его корабли даже не пытались подойти к Одессе во время ее обороны. Немецкие торпедные катера и подводные лодки появились на Черном море только в конце 1941 г. А главное — на пути от Одессы до Севастополя и Новороссийска отсутствовали минные заграждения противника, а маршруты движения конвоев проходили вдали от берегов, занятых противником.

Для перевозки последнего эшелона (35 000 человек) в Одессе к 15 октября были сосредоточены 11 транспортов, два минных заградителя, сторожевой корабль, тральщик, два гидрографических судна. Для их охранения предназначались два крейсера, четыре эсминца, четыре БТЩ и 10 сторожевых катеров, которые тоже должны были принять войска.

Отвод отрядов прикрытия был осуществлен в течение одной ночи. Войска были организованно и быстро посажены на транспорты и корабли. В ту же ночь все суда и боевые корабли вышли из Одессы. Конвой, выйдя из Одессы, растянулся на 30 миль. Немецким самолетам удалось потопить только один концевой транспорт, который, кстати, шел порожним.

При эвакуации Таллина и Одессы метеообстановка была благоприятной для проведения операций. На море — штиль, температура воздуха позволяла размещать эвакуированных на верхней палубе и надстройках. Эвакуация Ханко началась в период осенних штормов и накануне ледостава.

К середине октября 1941 г. КБФ понес большие потери во время минных постановок в Финском заливе, при обороне Моонзунда, при прорыве флота из Таллина, во время массированных налетов фашистской авиации на Кронштадт и обстрелов с южного берега Финского залива (Лигово и Стрельна) 21–23 сентября. Погибли 15 эсминцев, лидер (поднят в 1943 г.), 5 сторожевых кораблей, 2 минзага, 7 БТЩ, 2 канлодки, получили тяжелые повреждения линкор «Марат», крейсера «Максим Горький» и «Петропавловск».

Были тяжело повреждены и находились в ремонте 8 эсминцев, на 5 из них ремонт был завершен только к концу 1941 или в 1942 г. Множество других кораблей стояло на ремонте.

При наличии большой минной опасности основным средством обеспечения переходов крупных кораблей и транспортов являлись быстроходные тральщики (БТЩ). На 22 июня 1941 г. в составе КБФ находились 14 БТЩ — два дивизиона, что составляло около 25 % от потребного количества. В первые месяцы войны погибли пять тральщиков. В августе 1941 г. судостроительная промышленность передала флоту один БТЩ. К началу операции осталось в строю 10 единиц.

Отсутствовало необходимое количество транспортных средств, в связи с параллельной перевозкой частей 8-й армии из Ораниенбаума в Ленинград. Большие потери понес транспортный флот: только во время Таллинского похода погибли 22 транспорта.

Главное — отсутствовали быстроходные транспорты средних размеров. Вот когда пригодились бы десантные корабли, вопрос о создании которых несколько раз рассматривался в 1920–1930-х гг. Но их строительство так и не было включено в программы судостроения. Не было в достаточном количестве топлива, особенно бензина и угля.

Обстановка осложнялась и тем, что боевые корабли флота участвовали в отражении немецкого наступления на Ленинград. Посылая эсминцы, лидер и канонерские лодки к Гогланду и Ханко, командование флотом «снимало с огневых позиций» несколько батарей 130-мм орудий. К тому же часть моряков была направлена с кораблей в морскую пехоту.

В довоенные годы корабли зимой мало плавали, особенно ночью. Зима — время ремонта. А вот пришлось воевать зимой. Не все научились до войны плавать зимой соединениями, не смогли отработать строй, связь, простейшую сигнализацию для скрытых переговоров по радио.

Бывший командующий ВМБ Ханко генерал-лейтенант С. И. Кабанов вспоминал: «В то же время необходимо определить, что и когда мы начнем уничтожать и, возможно, уже начать постепенное уничтожение. Боевые объекты и техника, подлежащие обязательному уничтожению, известны заранее. Неведомы лишь сроки уничтожения, неизвестно и что сможем увезти, а что останется; не знаем мы и до каких пор нам понадобятся транспорт, перевозящий грузы и людей к пирсам, краны, вагоны, другая техника, средства прикрытия последнего эшелона.

Всего этого не решишь без плана и сроков прихода кораблей в базу. А такого плана, повторяю, не было, и, возможно, если он где-то и был, нам не могли его сообщить, учитывая положение флота, фронта и Ленинграда в ноябре 1941 г. Мы даже не знали, чем флот располагает для вывоза с полуострова ценной боевой техники»[18].

Но самое главное — чтобы погрузить защитников Ханко, кораблям необходимо было прорваться из Кронштадта через минные поля, под огнем береговых батарей. Не все корабли дошли до Ханко, не все дошедшие до базы благополучно вернулись в Кронштадт.

Уходя из Таллина и Одессы, командиры кораблей знали, что возвращаться им некуда — оставалось идти только вперед. При походах на Ханко, в глубокий тыл противника, они имели искушение в случае какой-либо опасности вернуться. Именно это и произошло с отрядом М. З. Москаленко.

Если при Таллинском переходе корабли обстреливались только с южного берега, то на переходах с Ханко батареи противника брали наши корабли в вилку.

Штабом КБФ проведение операции планировалось осуществить в течение примерно одной недели тремя отрядами кораблей, которые должны были следовать друг за другом. Однако ряд случаев гибели кораблей и судов вынудил командование флотом отступить от первоначального плана.

Для оперативного прикрытия операции эвакуации Ханко с моря на позиции в устье Финского залива были направлены подводные лодки. В их задачу входило своевременно обнаружить вражеские корабли, донести о них командованию флота и атаковать их в случае приближения к маршруту отряда.

31 октября из Кронштадта на позицию западнее Ханко вышла С-9. Корабли противника так и не были обнаружены. Лодка сама чуть было не погибла во время шторма и вернулась 13 ноября. Щ-324 вышла 2 ноября, 5-го прибыла на позицию. Больше сообщений от нее не поступало. Возможно, лодка погибла на минном заграждении «Апольд».

В светлое время суток корабли должны были прикрывать истребители, взлетавшие с аэродромов Кронштадта и Ханко.

Первый поход отряда кораблей — удачный

30 октября приказом командующего КБФ был сформирован 1-й отряд кораблей для перевозки войск с Ханко. В состав отряда включили минный заградитель «Марти», эсминцы «Стойкий» и «Славный», пять БТЩ: Т-207, Т-210, Т-215, Т-217 и Т-218 и пять катеров «малых охотников» (МО). Возглавил отряд командующий эскадрой вице-адмирал В. П. Дрозд, чтобы лично ознакомиться с условиями проведения операции. Тральщиками командовал командир отряда траления капитан 3-го ранга В. П. Лихолетов, а группой катеров МО — командир дивизиона капитан-лейтенант М. В. Капралов. На минном заградителе «Марти» находился командир отряда заградителей капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский. С отрядом должно было следовать звено (3 единицы) торпедных катеров типа Д-3 под командованием капитан-лейтенанта Кастрюлина.

Самый крупный корабль отряда, минный заградитель «Марти» — бывшая императорская яхта «Штандарт», переоборудованная в 1936 г. в минный заградитель. Корабль имел нормальное водоизмещение 5980 т, две паровые машины суммарной мощностью 11 426 л.с. обеспечивали скорость 18 узлов. Минзаг имел мощное артиллерийское вооружение — 4 130-мм орудий, 7 76,2-мм и 3 45-мм зенитных орудия.

«Марти» находился в Ленинграде на ремонте, исправляя повреждения, полученные во время бомбежек корабля немецкой авиацией. Получив приказ готовиться к операции, на корабле срочно заканчивали ремонт, оборудовали трюмы для приемки войск, срезали мачты. Вечером 31 октября (с 20.33 до 22.40) минзаг перешел из Ленинграда в Кронштадт.

Оба эсминца проекта 7У, вступили в строй накануне войны: «Стойкий» в октябре 1940 г., «Славный» — в мае 1941 г.

«Стойкий» находился в Ленинграде. Он стоял у стенки Балтийского завода, устраняя повреждения, полученные 6 октября в результате попадания тяжелого немецкого снаряда. В этот день он с огневой позиции в Ленинградском порту вел огонь по немецким батареям. Противник, в свою очередь, обстреливал корабли своим огнем. 210-мм снаряд угодил в эсминец, пробил насквозь оба борта, прошив погреб боезапаса, и разорвался в воде. Взорвавшиеся 12,7-мм патроны повредили корпус; к счастью, не сдетонировали 130-мм снаряды.

Получив приказ перейти в Кронштадт, эсминец задержался, принимая топливо с крейсера «Киров». В 23.10 31 октября «Стойкий» снялся со швартовов и взял курс на Кронштадт.

На Большом рейде «Стойкий» встал на якорь. К его борту подошел катер, с которого на эсминец поднялись командующий эскадрой вице-адмирал В. П. Дрозд, бригадный комиссар Ф. Г. Масалов, начальник походного штаба капитан 2-го ранга В. М. Нарыков, флагманский штурман эскадры капитан 3-го ранга Л. Е. Родичев, связисты капитан-лейтенант С. В. Фабричнов (флагманский связист эскадры) и старший лейтенант Б. А. Шубников. Походный штаб был развернут в штурманской рубке, и немедленно приступил к работе.

Второй эсминец — «Славный» — находился в Кронштадте, периодически ведя огонь по войскам противника, наступавшим на Ленинград. 31 октября, приняв топливо и воду, эсминец в 21.19 вышел на Большой кронштадтский рейд.

Выход отряда по плану должен был состояться в 21.45 30 октября, чтобы совершить весь переход на Гогланд в темное время суток. Но из-за задержки прибытия эсминца «Стойкий» в Кронштадт он был перенесен.

1 ноября в 2.00 командиры кораблей получили приказ о цели операции — участии в эвакуации Ханко. В 2.40 первыми снялись с якоря тральщики, в 3.00 — минный заградитель, а через 15 минут — эсминцы. При съемке с якоря отряда долго не разводили боны, и кораблям пришлось маневрировать по рейду. В 3.40 боны наконец развели. С проходом боновых заграждений корабли построились в походный ордер. Впереди строем уступа шли четыре БТЩ — Т-207, Т-210, Т-215, Т-217, за ними «Стойкий» под флагом командующего эскадрой. В кильватер за флагманом «Марти» и «Славный». Отряд сопровождали пять катеров МО, один из них шел впереди «Стойкого», остальные по бортам. После того как корабли легли на створ кронштадтских маяков, около 4 часов по приказанию флагмана были поставлены тралы и параваны. Эскадренный ход —12 узлов.

При подходе к острову Сескар «Стойкий» проскочил точку поворота, а повернув, пошел по малым глубинам, близко прижавшись к острову. «Марти», шедший в кильватер, получил с флагмана по УКВ сигнал — «ваш курс ведет к опасности». Но сам «Стойкий», не отворачивая, продолжал идти тем же курсом по глубинам 5–6 м. Поэтому «Марти», имевший осадку около 7 м, описал коордонат вправо и вышел на безопасный курс, оказавшись в стороне от «Стойкого». Дальше минзаг пошел по непротраленной полосе, и только при повороте на новый курс «Марти» смог вступить в кильватер «Стойкому». За 8 часов пройдено 99 миль. Наступает утро, корабли прибыли на рейд северной деревни (в бухте Сууркюля) на острове Гогланд. Первыми в 11.15 встают на якорь тральщики, через 10 минут отдали якоря эсминцы и минзаг, встав по утвержденной диспозиции.

Т-218 и два катера МО задержались в Кронштадте из-за неготовности — не закончили приемку топлива. Три торпедных катера типа Д-3 № 72, 88 и 102 также запоздали. Катера грузили на палубы бочки с бензином. Дело в том, что эти катера, хотя и считались мореходными, имели дальность плавания, даже при экономической скорости 8 узлов, всего 550 миль, а при скорости 11 узлов — 360 миль. То есть без дозаправки они не могли преодолеть путь от Кронштадта до Ханко и обратно. На Ханко бензина не было, пришлось везти его с собой. Катера должны были следовать с Т-218. В 6.00 оперативный дежурный штаба бригады торпедных катеров запросил оперативного дежурного штаба ОВРа, вышел ли Т-218. Последний ответил, что тральщик еще не готов, ждите приказа. Но тут вмешалось командование флотом: в 8.11 был получен приказ начальника штаба флота Ю. Ф. Ралля: «Немедленно выслать ТКА и догнать эскадру на полном ходу». Спустя пять минут — в 8.16 — катера вышли из базы Литке. В 9.45 пост СНИС № 24 сообщил, что районе острова Сескар торпедные катера были атакованы восемью истребителями противника, подожжены пушечно-пулеметным огнем, взорвались и затонули со всеми экипажами. По-видимому, быстрому возникновению пожаров на катерах способствовали бочки с бензином, находившиеся на их палубах. Одной из причин их гибели была несогласованность решений штабов эскадры, флота бригады торпедных катеров, что привело к тому, что катера совершали переход в зоне действия немецких истребителей в светлое время суток.

В 15.35 на рейд Гогланда прибыл Т-218 с одним катером МО. Второй катер, поврежденный на переходе авиацией противника, был оставлен на острове Лавенсари и 3 ноября отбуксирован в Кронштадт.

С наступлением темноты корабли начали сниматься с якоря, и в 18.30 отряд вышел из бухты Сууркюля, затем обогнул Гогланд с юга и взял курс на запад. Переход на Ханко осуществлялся рекомендованными курсами южным фарватером № 1. Стояла лунная ночь, видимость 90–100 кб, ветер юго-западный, 2–3 балла. Тральщики шли строем свернутого или «минного» уступа. «Стойкий», «Славный» и «Марти» шли с поставленными параванами.

На «Стойком» в 1-м машинном отделении вышел из строя турбовентилятор, температура в помещении поднялась до 60°. Только через несколько часов вентилятор запустили.

В интересах противоминной обороны командиры кораблей руководствовались следующими указаниями. При обнаружении плавающей мины по курсу или при получении сигнала с тральщиков о подсечении мины корабль, обнаруживший мину, немедленно передает об этом сигнал на другие корабли, используя радиостанцию УКВ, и обходит мину, удерживаясь в протраленной полосе. После прохода кораблей мину расстреливает один из катеров МО. В случае взрыва мины в трале тральщики смыкают строй на ширину вышедшей из строя части трала и продолжают движение. Замена трала должна была производиться на ходу, после чего ширина строя тральщиков может быть увеличена до прежнего значения. При необходимости какому-либо из тральщиков остановиться он передает об этом сигнал на другие корабли и стопорит ход. Остальные тральщики продолжают движение, за ними следуют охраняемые корабли.

В 23.24 взорвалась первая мина в трале головного Т-210 «Гак». Через 10 минут в 8 милях северо-восточнее маяка Кери трал «Гака» был поврежден взрывом мины. Два других БТЩ подсекли две мины, прошедшие в нескольких метрах от бортов минзага «Марти».

В 2.02 2 ноября, после поворота отряда на курс 225°, на протяжении трех миль в течение четверти часа произошли пять взрывов в тралах, в результате чего с исправным тралом остался только БТЩ-215. Головной «Гак», потерявший трал в районе маяка Кери, во избежание ухудшения точности счисления не вышел из строя и продолжал идти ведущим. Кораблям трудно было удерживаться в узкой протраленной полосе, и в 2.20, при пересечении северной части минного заграждения, в правый параван — охранитель «Марти» — попала мина, которая взорвалась в 7–8 м от борта. Раздался оглушительный взрыв и огромный черный столб воды взметнулся у борта. Корабль качнуло на левый борт, но почти мгновенно столб рухнул на палубу, и образовался крен на правый борт. Минзаг застопорил ход, походный строй отряда нарушился.

Экипаж «Марти» осмотрел помещения и механизмы. Казалось, минзаг получил большую пробоину. Однако через минуту выяснилось, что пробоины нет, но взрыв вызвал на корабле многочисленные повреждения, в том числе достаточно серьезные.

Все котлы сдвинулись с фундаментов, а три котла дали течь; от сотрясения вышел из строя турбогенератор № 2, всюду погас свет; вышли из строя почти все грузоподъемные средства правого борта; в рубке сорвало штурвал с тумбы рулевого управления, и несколько секунд, пока рулевой краснофлотец не перешел на запасной пост, корабль двигался без управления. Силой взрыва был погнут шток цилиндра высокого давления машины, и выправить его вне заводских условий не представлялось возможным. Вышел из строя пожарный насос, были повреждены кормовой и средний дальномеры. Временно вышли из строя телефоны и машинный телеграф. Вышел из строя носовой гирокомпас.

Экипаж быстро устранил неисправности. Генератор № 1 был в готовности к пуску и через 4 минуты дал электроэнергию по всему кораблю. Течь в двух котлах устранили. Однако котел № 3 пришлось вывести. Корабль потерял 25 % мощности. Нужно было обеспечить ход 12 узлов, только в этом случае можно было прийти на Ханко еще затемно.

В 2.30, после исправления повреждений, на «Марти» дали ход и заменили правый параван. Почти одновременно на Т-210 «Гак» был поставлен новый трал и в 2.45 он вышел в голову отряда. Корабли продолжили путь. На подходах к Ханко «Стойкий» уклонился от трех мин.

В 5.18 отряд был встречен канонерской лодкой «Лайне» с лоцманом. Тральщики выбрали тралы и двинулись за лоц-судном. В 7.00 отряд в полном составе прибыл на рейд Ханко.

Минзаг «Марти» с помощью буксиров вошел в гавань и в 8.22 встал у северной стенки под погрузку. Эсминцы встали на якорь на рейде.

Командир базы И. С. Кабанов вспоминал о встрече с командиром отряда вице-адмиралом В. П. Дроздом:

«Мы встретились на пирсе…

Валентин Петрович сказал мне, что пришел за мной. Я спросил его:

— А сколько людей ты возьмешь на корабли?

Он ответил:

— Тысяч пять.

— Возьми пять тысяч, доставь их в Кронштадт. А когда придешь за последними десятью тысячами, возьмешь и меня.

Дрозд внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

— Приду обязательно»[19].

С 11.00 до 12.00 батареи противника в течение часа ожесточенно обстреливали рейд и порт. Ответным ударом артиллерии сектор береговой обороны заставил финнов прекратить огонь — попаданий в корабли не было.

Днем над базой появился финский истребитель английского производства «спитфайер». В воздух поднялись два наших истребителя, и «спитфайер» был сбит старшим лейтенантом Г. Д. Цоколаевым.

Эсминцам пришлось маневрировать на рейде и на ходу принимать гангутцев с катеров и буксиров. Тральщики для принятия на борт войск входили в гавань.

Погрузочные работы на минном заградителе не прерывались. Перед самым походом мачты корабля были срезаны, именно поэтому противник не заметил минзага.

Уведомленное накануне о предстоящем приходе кораблей, командование базы успело провести необходимую подготовку и сосредоточить в порту эвакуируемые войска. Минзаг «Марти» принял на борт 2029 бойцов и командиров, два дивизиона 343-го артполка и всю артиллерию 270-го стрелкового полка: двенадцать 122-мм гаубиц, восемнадцать 76-мм пушек, восемь 45-мм пушек, четыре 122-мм миномета, одиннадцать 82-мм минометов, 4,5 комплекта боезапаса, винтовки, пулеметы. Погрузка была организована недостаточно четко, не был установлен порядок погрузки в зависимости от важности груза и его габаритов. После завершения погрузки минзаг будто уменьшился в размерах, ибо осадка корабля значительно увеличилась — на борт корабля приняли сверх нормы 300 т груза. На «Марти» командный состав армейских частей размещали в каюты комсостава, старшин — в старшинские, сержантов и рядовых — в кубрики и на минной палубе. К 18.30 погрузка на минзаг была закончена.

На эсминцы «Стойкий», «Славный», пять БТЩ и катера МО были погружены 270-й стрелковый полк, военно-морской госпиталь, инвалиды, раненые.

В 19.12 минзаг отдал швартовы и вышел из гавани. В 19.30 с якоря снялись эсминцы, и отряд в 19.43 за лоц-судном направился из Ханко в море. Пройдя исходную точку, он лег на курс 140° и начал переход в Кронштадт. В 20.20 корабли поставили параваны, а в 20.45 БТЩ поставили тралы.

Финны, обнаружив, что на Ханко пробились русские корабли, не только обстреляли их с берега, но и погасили маяки.

На обратном пути по бортам кораблей выставили наблюдателей с длинными шестами. Исключительно хорошая видимость позволила проверить счисления по м. Юссари. В 23.29 в трале Т-217 взорвалась мина, но только в 1.00 3 ноября при осмотре трала обнаружили, что правый параван был оторван взрывом.

За время обратного перехода «Марти» десять раз уклонялся от плавающих мин. Пять раз мины взрывались прямо по носу минзага в тралах лидирующего тральщика. Погнутый шток в результате трения о сальник перегрелся, смазка не помогала, и масло начало гореть. Команда пошла на риск: не останавливая машины, предприняла попытку отжать сальник, и это ей удалось сделать — машина снова заработала на полных оборотах.

Однако вскоре начал греться мотылевый подшипник. Старший инженер-лейтенант В. В. Кравченко определил причину — расплавившийся баббит попал в маслопровод, по которому к шейке вала подавалась смазка. Максимальное охлаждение эффекта не давало. Пришлось сбавить ход корабля и таким образом дойти до базы.

Уже после возвращения в Ленинград, когда «Марти» поставили к стенке судостроительного завода для исправления повреждений, ремонтники удивились тому, как он вообще мог двигаться. Корабль с тяжелыми повреждениями выполнил боевое задание.

В 2.40 3 ноября по кораблям открыла огонь батарея, стоявшая на мысе Юминда. Снаряды упали с недолетом в 5 кб от минзага. «Марти» увеличил скорость, а Т-218, шедший без трала, вышел из строя и совместно с катерами прикрыл его дымовой завесой. Снаряды ложились с перелетами. В 3.24 под кормой Т-210 «Гак» в трале взорвалась мина. На корабле вышло из строя рулевое управление, компасы, сорвало стопор левого якоря. Корма получила погибь, ее сгофрировало. Выйдя из строя, тральщик встал на якорь. В 3.37 обстрел прекратился, попаданий в корабли не было. В 3.50 «Гак» снялся с якоря, его взял на буксир Т-218. Все тральщики при форсировании минных полей потеряли по три комплекта своих параван-тралов (28 штук); только на Т-215 остались два левых трала. Но потерь в кораблях не было. При проводке кораблей за тралами в параванах и тралах взорвались 16 мин.

3 ноября в 8.00 отряд прибыл на Гогланд и встал на якорь на восточном гогландском рейде у той же Северной деревни. Вскоре подошли Т-218 и Т-210 (на нем перешли на ручное управление рулем).

На рейде Гогланда стояли корабли второго отряда, направлявшегося на Ханко, — эсминцы «Суровый», «Сметливый», ледокол «Суур-Тыл», тральщики и катера. С тральщиков первого отряда около 550 человек были пересажены на ледокол «Суур-Тыл», который остался на Гогланде после ухода второго отряда. Тральщик Т-207, с которого 270 человек перешли на ледокол, был передан в состав второго отряда, с которым вышел на Ханко.

За время стоянки сигнальщики дважды — в 16.49 и 17.40 — обнаруживали группы немецких самолетов, на кораблях объявлялась воздушная тревога. Однако немцы не бомбили корабли, проходя стороной.

Ледокол «Суур-Тыл» в охранении Т-210 и Т-217 в 17.25 вышел с Гогланда и направился в Ленинград. В 3.30 4 ноября отряд миновал Большой кронштадтский рейд. В 5.10 при следовании Морским каналом с южного берега открыла огонь немецкая батарея, выпустившая 47 снарядов. Один из них попал в кормовой мостик ледокола, пробил палубу и разорвался в продовольственной кладовой. В 6.22 ледокол и тральщики вошли в закрытую часть Морского канала, а в 7.40 БТЩ встали к военной пристани и к 8.30 закончили выгрузку войск. Т-210 «Гак», поврежденный взрывом, находился в ремонте с 6 до 21 ноября.

Отряд В. П. Дрозда в 17.50 снялся с якоря для перехода в Ленинград. В 17.52 на рейде был обнаружен перископ подводной лодки. Минный заградитель «Марти» открыл по нему огонь ныряющими снарядами, а эсминцы атаковали место обнаружения лодки глубинными бомбами. Спустя две минуты лодка всплыла. Ею оказалась наша «Щ-324», она направлялась на позицию в устье Финского залива, где должна была патрулировать, прикрывая эвакуацию Ханко. Только случайность спасла лодку от гибели. Этот случай показал, что охрана рейда организована плохо.

В 19.05 отряд построился в походный ордер и направился на восток. При подходе к банке Демонстейн и на фарватере, ведущем к Толбухину маяку, был ряд районов, запрещенных для плавания кораблей с осадкой более 6 м. Но «Стойкий» шел по этим районам, и «Марти» пришлось дважды делать коордонат влево, обходя опасные районы, при этом выходя из протраленной полосы. Несмотря на то что на флагмане находился штаб отряда и флагманский штурман, эсминец не учитывал ответственности за идущие ему в кильватер корабли. Имея осадку менее 4 м, он шел по глубинам 5–6 м, а осадка «Марти» — 7 м. Вероятно, «Стойкий» шел прямо, не отклоняясь от курса, потому, что запасы топлива на нем были на исходе.

4 ноября в 1.48 корабли легли на створ Кронштадтских маяков, а в 2.45 вошли в Морской канал. От Толбухина маяка до Ленинграда корабли шли в сплошном льду толщиной 7–10 см. В 4.40 они встали на якорь на Неве. К 8.00 корабли подошли к пристани и начали выгрузку. 4231 человек гарнизона Ханко с личным оружием и боезапасом, а также два дивизиона полевой артиллерии без потерь были доставлены в Ленинград.

Во время операции велась воздушная разведка до устья Финского залива. Истребительная авиация прикрывала стоянку кораблей на Гогланде и Ханко, а также переход в светлое время суток. Артиллерия Ижорского укрепленного сектора была в готовности для подавления батарей противника.

Первый поход на Ханко прошел блестяще, без потерь и серьезных повреждений. Безусловно, большая заслуга в этом офицеров штаба эскадры, и в первую очередь отличного штурмана Л. Е. Родичева. Успех обеспечили также скрытый и быстрый переход отряда, четкое и непрерывное управление кораблями командующим эскадрой. На весь поход из Кронштадта до Ханко и обратно в Ленинград затрачено всего четверо суток. Если бы походы последующих отрядов выполнялись так же четко, гарнизон Ханко мог быть доставлен в Ленинград уже в первой половине ноября.

Один из участников этого похода, командир Т-210 старший лейтенант С. В. Панков считал, что после похода на Ханко трех БТЩ следовало включить в первый отряд, кроме двух эсминцев и минного заградителя «Марти», еще ряд кораблей, в том числе минзаг «Урал», транспорт «И. Сталин», поскольку противник не вел разведку залива, его легкие силы стояли в базах, и имелась возможность перебросить войска быстро, пока он не догадывается об операции.

После ухода отряда с Ханко на позиции 270-го полка встал 219-й стрелковый полк. Брешь в артиллерийской поддержке, возникшую с уходом двух дивизионов 343-го артполка, пришлось заполнить плановыми огнями береговых батарей. Резервы остались нетронутыми. Весь оставшийся гарнизон был переведен на паек по полной норме. Теперь экономить продукты было незачем. Так же поступали и с боезапасом. Комендант сектора береговой обороны и командир 8-й ОСБ получили приказание: на каждый выстрел врага отвечать двумя-тремя выстрелами. Только бензин оставался дефицитом.

По результатам первого похода штаб флота сделал следующие выводы:

движение кораблей между Гогландом и Ханко обнаружено противником, который начал ставить новые минные заграждения и обстреливать корабли береговой артиллерией;

за время операции было много переговоров по УКВ, что дало противнику возможность узнать позывные наших кораблей;

в подобные операции необходимо посылать не менее 10 БТЩ;

желательно иметь на каждом БТЩ достаточное количество запасных параванов, не менее 3–4 пар;

для следующих переходов было бы целесообразно изменить свои курсы следования, так как прежние курсы, по которым осуществлены две операции, стали известны противнику.

Второй поход и первые потери

Второй отряд кораблей для похода на Ханко начал формироваться сразу же после ухода из Кронштадта первого отряда. В его состав были включены ледокол «Суур-Тыл», эсминцы «Суровый» и «Сметливый», быстроходные тральщики Т-211 «Рым», Т-206 «Верп», Т-205 «Гафель», катера МО №№ 307, 309, 210, 407. Командиром отряда был назначен командир 2-го дивизиона эскадренных миноносцев капитан 1-го ранга А. И. Заяц (флаг на «Суровом»).

Выбор в качестве транспортного судна ледокола был более чем странным. Ледокол «Суур-Тыл» (бывший «Волынец») был построен в 1914 г. Он имел водоизмещение 2893 т, паровая машина мощностью 5200 л.с. обеспечивала скорость всего 12 узлов. Он не был предназначен для перевозки грузов и пассажиров. Более того, ледокол, построенный для плавания во льдах, при волнении моря плохо держался на курсе и имел чрезвычайно резкую качку.

Эсминцы, как и в первом отряде, были также новейшими: «Сметливый» проекта 7 вступил в строй в декабре 1938 г., «Суровый» проекта 7У — буквально накануне войны — 31 мая 1941 г. «Суровый» и «Сметливый» в это время стояли на огневых позициях на Неве и вели огонь по позициям немецких войск.

В виду ограниченного времени для подготовки к походу на БТЩ не успели определить девиацию и не получили дополнительных комплектов параванов и тральных частей. На «Суур-Тыле» за неделю до похода — 25 октября — эстонская команда была списана в Ленинградский флотский экипаж и набрана новая из Ленинградского торгового порта и флотского экипажа. Новая команда не успела полностью освоить его механизмы.

2 ноября в 19.00 эсминцы и тральщики вышли из Ленинграда в Кронштадт, вместе с ними шел из Ленинграда лидер — «Ленинград». Спустя два часа корабли прибыли на Малый кронштадтский рейд. В 21.30 из Ленинграда вышел ледокол.

Еще до возвращения отряда вице-адмирала В. П. Дрозда новый отряд покинул Кронштадт. В 01.45 3 ноября он снялся с якоря с Большого кронштадтского рейда для следования к Гогланду. Вместе с ним шли четыре торпедных катера типа Г-5 № 14, 514, 124, 134 — последние шли только до Гогланда, где их должны были сменить катера типа Д-3.

Переход на Гогланд совершался с параванами, со скоростью 12 узлов. Первая половина отряда: «Суровый», три БТЩ, четыре катера МО прибыли к Гогланду в 10.30, остальные корабли отстали из-за ледокола, забункерованного некачественным углем и дававшего ход 8–10 узлов, вместо 12, и пришли туда в 13.30.

На Гогланде корабли второго отряда встретили первый отряд, только что вернувшийся с Ханко. На рейде Гогланда стояли четыре эсминца, минный заградитель «Марти», ледокол «Суур-Тыл», семь БТЩ, катера.

Во время совместной стоянки 3 ноября у Гогланда была произведена частичная реорганизация состава второго отряда. Ледокол «Суур-Тыл» был отставлен от перехода Гогланд — Ханко из-за невозможности развить скорость 12 узлов. Таким образом, отряд лишился наиболее крупного судна, в его составе не было ни одного транспортного судна, а боевые корабли не могли взять большое количество бойцов и командиров, а тем более грузов. Дополнительно в состав второго отряда был включен тральщик Т-207 «Шпиль», вернувшийся с Ханко. Все параван-тралы он потерял при проводке первого конвоя. Эвакуированные на нем 270 человек были перегружены на ледокол «Сур-Тыл», который ушел в тот же день в Ленинград с первым отрядом. Предназначенные для похода торпедные катера типа Д-3 от похода отставлены, так как оказались без достаточного количества топлива. За время стоянки на Гогланде БТЩ уничтожили девиацию.

По решению командующего эскадрой вице-адмирала В. П. Дрозда командиром второго отряда был назначен начальник штаба эскадры капитан 2-го ранга В. М. Нарыков, ходивший на Ханко с первым отрядом, а А. И. Заяц — его первым замом. Флаг командира отряда был поднят на эсминце «Сметливый». На «Сметливом» находился штурман 1-го дивизиона эсминцев старший лейтенант К. Е. Ефимов, на «Суровом» — штурман 2-го дивизиона старший лейтенант Б. Т. Чучин. Опытные штурманы вместе с командирами штурманских боевых частей эсминцев должны были обеспечить движение отряда точно по маршруту.

В 18.30 3 ноября отряд вышел на Ханко рекомендуемыми курсами фарватером № 1 (южным). Переход протекал в условиях полной луны при ясном небе, ветер юго-западный, 2–3 балла. Ясная лунная ночь помогала своевременно обнаруживать плавающие мины, которые замечали за 50–70 м. Головным без тралов шел «Шпиль», за ним в строю «минного» уступа «Верп», «Гафель» и «Рым». Эсминец «Суровый» держался в кильватер среднему Т-205 «Гафель», концевым — флагманский «Сметливый», катера МО находились в охранении. Один катер шел впереди «Сурового» для обнаружения и указания плавающих и подсеченных мин. На переходе были обнаружены плавающие мины и произошло несколько взрывов в тралах впереди идущих БТЩ. После одного из взрывов в трале Т-211 в точке Ш = 59°42,4' Д = 24°12,0' около 3.30 отряд был обнаружен и обстрелян с острова Макилуото батареей, которая с дистанции 140 кб произвела три недолетных залпа.

В 8.10 4 ноября все корабли прибыли в Ханко, где сразу начали погрузку личного состава базы. На «Суровый» было принято 507 человек, на «Сметливый» — 560, на БТЩ — по 250–260 человек. Катера МО пополнялись горючим; они личного состава базы не принимали и являлись резервом для посадки людей на случай подрыва какого-либо из кораблей. Всего второй отряд принял 2107 бойцов и командиров.

На этот раз противник учел урок прошлого, когда наша артиллерия подавила его батареи еще в первой половине дня, и открыл огонь по кораблям позже — в 16.20, когда начало смеркаться. В результате один снаряд попал в «Сметливый», который вовремя не вышел из гавани. На нем было выведено из строя носовое орудие, пробиты осколками каюты командира и военкома, убит младший командир и один краснофлотец ранен. Это был первый и последний случай повреждения кораблей при стоянке на Ханко.

Перед выходом в море пришлось повозиться с магнитным компасом на Т-211 — единственным компасом на этом корабле. Дело в том, что после взрыва мины нужно было заново определить поправки. Для этого тральщику пришлось три часа маневрировать по рейду на разных курсах на глазах у противника.

Из-за неисправности гирокомпаса на «Сметливом» флагманский командный пункт был перенесен на «Суровый», а А. И. Заяц перешел на «Сметливый».

В тот же день 4 ноября, с наступлением темноты, в 19.00 отряд вышел с Ханко, имея скорость 12 узлов. Теперь обратный путь становился более опасным. Противник точно знал время выхода наших кораблей из базы. Он мог тут же атаковать их торпедными катерами, а на переходе и на стоянке у Гогланда — самолетами, подводными лодками и торпедными катерами. Береговые батареи финнов и немцев были в готовности. И, наконец, появилась новая опасность — лед.

Ордер отряда: три БТЩ строем уступа (Т-207, как и на переходе на Ханко, шел направляющим без трала), «Суровый», «Сметливый», катера МО — в охранении. Походный ордер остался без изменений, погодные условия были те же, что и в предыдущую ночь. Примерно до 22.00 между кораблями выдерживалось положенное расстояние, в соответствии с чем общая глубина строя от головного БТЩ до концевого эсминца составляла 13–14 кб.

Ночь была ясная, лунная, волнение моря 2–3 балла. Следовательно, навигационные условия не были трудными. И все же, из-за ненадежности навигационных приборов, ведущий БТЩ не попал в проход между нашим минным полем, стоявшим у западного берега острова Найссаар, и немецким минным заграждением, стоявшим мористее. По свойственной штурманам привычке считать себя ближе к опасности, то есть преувеличивать пройденное расстоянии, поворот на курс 45°, ведший по оси проложенного здесь между обоими заграждениями фарватера, был сделан раньше, чем следовало, и в 11 милях к северо-западу от маяка Нарген в 23.00 начали взрываться мины в тралах БТЩ. Взорвалась мина в трале «Верпа» (Т-206), через минуту в трале «Гафеля» (Т-205) взорвались две мины, но трал не был поврежден. В 23.07 произошел взрыв в параване «Сметливого», который к моменту подрыва по вине вахтенного офицера отстал от головного корабля на 10 кб и, видимо, вышел из протраленной полосы, ширина которой была не более 1 кб. Подрыв произошел в точке Ш = 59°40,5', Д = 24°09′. Корабль окутался дымом и паром. Командир, спавший до этого в рубке, выбежал на мостик и, не разобравшись, дал самый полный назад. Но давление пара в котлах упало, корабль потерял ход. В 23.08 командиром отряда было дано приказание (открыто по УКВ) Т-205 «Гафель» идти на помощь подорвавшемуся эсминцу. Тральщик выбрал трал и направился к «Сметливому». Остальные корабли продолжали движение, не меняя скорости. Командир отряда, отправляя на помощь аварийному кораблю тральщик, должен был знать, что тот отстанет от каравана и ему придется идти одному, выделил именно «Гафель», у которого после взрыва двух мин в тралах показания магнитных компасов были ненадежны и сомнительны.

Батарея острова Макилуото в 23.17 открыла огонь по эсминцу «Суровый» с дистанции 110–120 кб. На фоне луны корабль должен был быть хорошо виден противнику. После нескольких недолетов противник достиг накрытия, стрельба велась точно по целику. «Суровый» увеличил ход до 22 узлов и вышел из-под огня на зигзаге, оставив тральщики к югу. По УКВ им был дан приказ убрать тралы и дать полный ход. Т-211 «Рым» не принял этого сигнала и отстал от отряда. Батарея сделала 40 залпов, но попаданий в корабли не достигла и в 0.30 5 ноября прекратила огонь.

К 23.20 на «Сметливом» удалось поднять давление пара, корабль дал малый ход и лег на прежний курс, стараясь догнать «Сурового» и стать ему в кильватер. Через несколько минут командир «Сметливого» приказал выбрать параваны для осмотра. Прежде чем параван выбрали, он захватил вторую мину. На малом ходу параван не перерезал минреп, а подтянул мину к борту.

Вторая мина взорвалась под носовым мостиком «Сметливого» в 23.25. Сдетонировал боезапас в 3-м погребе, в результате чего у эсминца оторвало полубак по 61 шп. Носовая часть продержалась на плаву 12 минут, а затем медленно ушла под воду. Погибли капитан 1-го ранга А. И. Заяц, командир корабля капитан 2-го ранга В. И. Маслов, военком батальонный комиссар С. В. Щеглов и другие командиры и краснофлотцы, а также размещенные в носовых кубриках бойцы с Ханко. Всем катерам МО было приказано подойти к «Сметливому». В командование кораблем (вернее, тем, что от него осталось) вступил командир БЧ-3 старший лейтенант П. И. Иванов. Им была организована борьба за спасение корабля. Удалось укрепить носовые переборки и запустить дизель-генератор, что позволило перейти с аккумуляторного освещения на нормальное. На помощь искалеченному эсминцу подошел Т-205. Но через 25 минут после второго взрыва, в 23.50, дрейфующий эсминец коснулся еще одной мины.

Третьим взрывом корпус в районе 112–116 шп разорвало на две части. Носовая с тремя котельными отделениями затонула сразу, носовой торпедный аппарат сбросило за борт. На плаву осталась кормовая часть по носовую машину включительно. Погас свет, и оставшаяся половина эсминца начала быстро погружаться.

Т-205 «Гафель» около 0.20 5 ноября ошвартовался к корме «Сметливого» и начал снимать людей; три катера МО-210, 307, 407 подбирали людей из воды. В течение 25 минут на БТЩ были пересажены все уцелевшие люди, и «Гафель» в 0.50 отошел.

После снятия людей на эсминце были осмотрены все помещения, людей нигде не оставалось. Предварительно были сняты и выброшены за борт стреляющие приспособления орудий и открыты кингстоны 5-го и 6-го артиллерийских погребов. К этому моменту кормовая половина корабля начала быстро погружаться в воду. Через некоторое время она встала вертикально винтами вверх и ушла под воду. На эсминце погибло около половины его экипажа и 233 пассажира из 560.

В период обстрела батареи Макилуото БТЩ продолжали следовать рекомендованными курсами и отстали от «Сурового». Прошло более часа после окончания обстрела, пока нарушенный походный порядок был восстановлен. Пройдя около 30 миль под прикрытием лишь одного паравана «Суровый», около 1.30 в 7 милях северо-восточнее о-ва Кери вступил в кильватер Т-206 «Верп». На шедшем впереди Т-207 вообще на было трала, а Т-211 «Рым», пытаясь догнать отряд, потерял оба паравана от взрывов минных защитников и присоединился к отряду только в районе острова Вайндло.

В 01.30 5 ноября на курсе 77,5° (Кери — Вайндло) батареи на м. Юминда открыли огонь с дистанции 100–110 кб по «Суровому» фугасными снарядами и шрапнелью. Залпы ложились на перелетах, попаданий не было. В 02.40 батарея прекратила огонь, сделав около 25 залпов. Путь между островами Кери — Вайндло корабли прошли курсом параллельно оси фарватера, но в 10 кб южнее ее. Этот путь был чист от мин.

В 7.15 5 ноября отряд в составе эсминца «Суровый», трех БТЩ (Т-207, Т-206, Т-211) и катера МО-309 прибыл на Гогланд.

На борту «Гафеля», принявшего в Ханко 249 пассажиров, оказалось теперь еще около 350 человек (80 из экипажа Сметливого, 270 из гарнизона Ханко) — всего около 620 человек при норме — 160. Корабль осел, его остойчивость существенно снизилась. Юго-западный ветер усилился до 4 баллов, до Гогланда оставалось пройти 100 миль, не имея при этом уверенности в надежности показаний магнитного компаса. Идти дальше с таким количеством людей в штормовом море было опасно, и командир и комиссар тральщика решили вернуться с катерами МО в Ханко, до которого надо было пройти 50 миль.

Из-за нестыковки радиосвязи (у Ханко был четырехзначный шифр, у кораблей ОВРа главной базы — трехзначный) корабли, подойдя к Ханко в 3.48, четыре часа простояли на якоре, поскольку не знали точно своего места. Только в 7.57 подошла канонерская лодка «Лайне», после того как «Гафель» был обнаружен постами СНИС ВМБ Ханко.

Рано утром 5 ноября начальник штаба ВМБ Ханко доложил С. И. Кабанову, что получено извещение от командира отряда капитана 2-го ранга В. П. Нарыкова о возвращении на Ханко одного тральщика и трех катеров, и их ждали. В тумане появились силуэты, корабли были настолько перегружены, что стало трудно их распознать. Торчали только мачты и труба БТЩ, все остальное покрыто людьми. Корабли вошли в гавань, ошвартовались, началась разгрузка. Люди сходили на берег мокрые и измученные. Вернулись 570 гангутцев и 80 человек команды «Сметливого». На Ханко Т-205 задержался до 22 ноября.

Днем 5 ноября над Ханко появились четыре самолета противника. Хотя рейд был пустынным, в воздухе находился советский истребитель. Начался воздушный бой. Поднялась еще тройка истребителей. В результате капитан В. Ф. Голубев и старший лейтенант Г. Д. Цоколаев сбили по «спитфайеру». Это были 53-й и 54-й по счету самолеты, сбитые ханковскими летчиками.

5 ноября в 18.00 отряд (эсминец и три БТЩ) с присоединившимися к нему на Гогланде торпедными катерами № 14, 54, 124, 134 вышел в Кронштадт, куда прибыл в 5.00 6 ноября. Не задерживаясь в Кронштадте, корабли пошли далее, и в 5.24 легли на створ ленинградских маяков. В это время по впереди идущим тральщикам был открыт огонь с южного берега. Эсминец «Суровый» повернул на обратный курс и стал на якорь на Большом рейде. Т-207, Т-206, Т-211 прошли в Ленинград. В 7.00 6 ноября тральщики ошвартовались у военной набережной и высадили доставленные войска.

«Суровый» перешел в Ленинград в ночь с 6 на 7 ноября, подвергнувшись, на переходе Морским каналом, безрезультатному обстрелу с южного берега. Отряд доставил 1263 бойца с личным оружием и боезапасом, почти в три раза меньше, чем первый отряд.

После возвращения на Ханко части бойцов, отправленных со вторым отрядом кораблей, общий счет вывезенных составил почти 6 тысяч — немного.

Прерванный поход отряда М. З. Москаленко

Наступали холода — нужно было торопиться с эвакуацией гангутцев. В Кронштадте формируется третий отряд в составе лидера «Ленинград», минного заградителя «Урал», санитарного транспорта «Андрей Жданов», эсминца «Стойкий», пяти БТЩ (Т-204, Т-207, Т-211, Т-215, Т-218) и четырех «малых охотников» (в том числе МО-306, 402, 409) под командованием контр-адмирала М. З. Москаленко — командира линейного корабля «Октябрьская Революция» и полкового комиссара В. В. Смирнова.

Несколько странный выбор командира отряда М. З. Москаленко. До марта 1941 г. он служил на Черноморском флоте и вряд ли успел узнать особенности балтийского театра. Командуя линкором, с начала войны совершил всего одно плавание из Таллина в Кронштадт в сопровождении всей эскадры. В дальнейшем корабль с помощью буксиров перемещался из кронштадской гавани на рейд и обратно, а затем перешел в Ленинград. М. З. Москаленко не имел опыта командования отрядами разнотипных кораблей в боевой обстановке.

Лидер эсминцев «Ленинград», построенный в 1936 г., был первенцем крупного советского кораблестроения. Он был крупнее эсминцев и лучше вооружен. «Ленинград», развивающий скорость до 40 узлов, был самым быстроходным кораблем Балтийского флота. Поврежденный 12 октября попаданием немецкого 203-мм снаряда, он стоял в ремонте у стенки завода «Судомех» (№ 196).

2 ноября лидер «Ленинград» закончил ремонт. В полночь он отошел от стенки завода, буксиры привели его в Гутуевский ковш. В 7.20 лидер открыл огонь по живой силе противника в районе деревни Мал. Виттолово на дистанции 120 кб. В тот же день в 19.20 лидер вышел из Ленинграда в Кронштадт, вслед за кораблями второго отряда, направлявшимися на Ханко. 21.20 лидер стал на якорь на Большом Кронштадтском рейде. На следующий день второй отряд ушел в море, а «Ленинград» остался в Кронштадте.

«Урал» и «А. Жданов» имели схожие тактико-технические характеристики. В 1926–1929 гг. на Северной верфи Ленинграда были построены шесть однотипных грузопассажирских рефрижераторных теплоходов, в том числе «Феликс Дзержинский» и «Андрей Жданов». «Феликс Дзержинский» в 1939 г. был передан в состав военно-морского флота, переоборудован в минный заградитель и переименован в «Урал». «Андрей Жданов» после начала войны был мобилизован и переоборудован в санитарный транспорт для перевозки 700 раненых. Недостатками «Урала» и «А. Жданова» были малая скорость (12,5 узла) и наличие всего одного гребного винта, что затрудняло маневрирование. Кроме того, на них отсутствовали параваны-охранители.

«Урал» до 5 ноября стоял на Неве у набережной Жореса. В этот день в 17.00 была получена телефонограмма от командующего КБФ с приказом: «Пройти мосты, стать на якорь ниже моста Лейтенанта Шмидта и ждать указаний. С вами пойдет теплоход „Жданов“». В 17.37 на корабль прибыл командир минзага капитан 1-го ранга И. Г. Карпов, буквально сбежавший из госпиталя, и вступил в командование. 6 ноября в 6.05 корабль снялся с якоря и швартовов и с помощью четырех буксиров двинулся вниз по Неве. Пройдя три моста, в 12.05 он встал на якорь у завода «Судомех». На «Урале» был значительно сокращенный экипаж (часть команды в конце октября направили в пехотные части на Невскую Дубровку).

7 ноября Сталин и Шапошников подписали директиву Ставки ВГК Военному Совету Ленинградского фронта (копия наркому ВМФ) о выводе войск с Ханко. Она была краткой: «Требуем от вас вывоза всех войск сухопутных и морских и материальной части с Ханко, пока Финский залив еще не замерз». В тот же день корабли отряда получили приказ командующего КБФ на участие в перевозке войск с Ханко.

В 16.50 7 ноября к борту «Урала» был подведен плавкран и рабочие приступили к срезанию стенег. Спустя два часа работы были закончены, срезано по 11 м на каждой мачте. Стеньги были срезаны и у «А. Жданова», одновременно на корабли установили УКВ-радиостанции. В 21.02 «Урал» снялся со швартовов и якоря, развернулся с помощью двух буксиров и в 21.54 пошел вниз по Неве. По Морскому каналу «Урал» шел вместе с транспортом «А. Жданов», преодолевая молодой лед. 8 ноября в 1.30 минзаг и транспорт стали на якорь на кронштадтском рейде.

7 ноября поздно вечером из Ленинграда вышел «Стойкий» и после полуночи отдал якорь на Большом кронштадтском рейде. «Стойкий» уже ходил на Ханко во главе первого отряда под флагом вице-адмирала В. П. Дрозда. Поэтому на нем поднял флаг и контр-адмирал М. З. Москаленко. На «Стойком» находились также заместитель начальника политотдела эскадры В. В. Смирнов, начальник походного штаба — заместитель начальника штаба эскадры капитан 2-го ранга В. М. Климов, флагманский штурман эскадры капитан 3-го ранга Л. Е. Родичев. На «Урале» шел командир отряда заградителей капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский. Через трое суток после возвращения второго отряда из Кронштадта вышел третий.

На Ханко ждали отряд. Предполагали, что он сможет забрать около 9–10 тыс. человек и большое количество грузов. Началась подготовка к встрече отряда, сосредоточение грузов и личного состава в районе порта.

Поход наскоро сформированного отряда был подготовлен из рук вон плохо. Перед походом командиры кораблей и БТЩ не получили инструкции. На «Урале» и «А. Жданове» поправки гирокомпасов и электролагов давно не определялись и практически не были известны.

9 ноября с 2.00 по 2.47 корабли отряда снялись с якоря, и построившись в походный ордер, вышли из Кронштадта и в 11.55 тех же суток встали на якорь на Гогландском плесе.

Синоптики предупреждали о перемене погоды, но командир отряда недоверчиво отнесся к их сообщению и поднял сигнал: «Сниматься с якоря». В 16.30 9 ноября корабли отряда начали сниматься с якоря и в 17.15 построились в походный ордер. Впереди шли БТЩ в строю уступа с тралами, за ними «Стойкий», «Урал», «Ленинград», «А. Жданов». Вместе с отрядом в море направлялись подводные лодки Щ-309 и Щ-311. «Стойкий» и «Ленинград» поставили параваны.

Северо-западный ветер к тому времени достиг силы 5 баллов с тенденцией к усилению, облачность 10 баллов, высота облаков 150–200 м. Погода начала портиться катастрофически: через час на море бушевал шторм в 7 баллов, а через два — видимость ухудшилась до такой степени, что даже с близкого расстояния трудно было различить впереди идущий корабль. Погода не позволяла тральщикам точно выдерживать строй уступа. Трудно было и крупным кораблям держать место в строю и не выходить из протраленной полосы, особенно высокобортным «Уралу» и «А. Жданову».

В 18.57 лидер «Ленинград» уменьшил скорость до 3 узлов, а в 19.10 видимость стала настолько плохой, что впереди идущий мателот был почти не виден. Флагманом было отдано приказание: «Кораблям включить кильватерные огни». Несмотря на включенные кильватерные огни, корабли стали терять друг друга из видимости. Причиной тому было отсутствие сплаванности и разнородный состав сил. Особенно страдали от качки катера «малые охотники». Вода и брызги летели и сверху, и снизу, застывая на одежде ледяной коркой.

Командование и штаб флота допустили ошибку, разрешив выход отряда в столь неблагоприятную погоду. Опыт был учтен, и начальник штаба флота запретил впредь выходить кораблям при ветре свыше четырех баллов.

В 19.30 командир отряда приказал кораблям застопорить машины, а в 20.07 — встать на якорь на Западном Гогландском плесе и донести свои места, катерам МО — стать на бакштовы больших кораблей. Отряд стал на якорь в районе острова Родшер — голого каменистого островка, окруженного рифами и камнями, что в 10 милях к западу от Гогланда.

Оторвавшиеся от отряда Т-218 и Т-204, приняв сигнал о постановке на якорь начали поиск отряда. При этом в 19.10 они столкнулись, получив повреждения, после чего стали на якорь в трех милях на северо-запад от маяка Родшер. Столкновение произошло на контркурсах, под углом 30°, в результате 204-й («Фугас») получил рваную подводную пробоину левого борта от 5 до 27 шп., 218-й смял форштевень и потерял оба якоря.

Т-207 так же потерял оба якоря и погнул валы, отчего стали греться гидромуфты, в дальнейшей операции он участвовать не мог. Т-211 утерял один якорь и получил течь в корпусе.

После столкновения двух БТЩ отряд имел всего три тральщика (Т-211, Т-215 и Т-218), причем самые крупные корабли «Урал» и «А. Жданов» не имели параванов-охранителей. Это нетерпимое положение с самого начала похода должно было вызвать серьезные опасения, которые и не замедлили найти себе подтверждение на деле. Двигаться дальше по штормовому морю и без тралов командир отряда не осмелился.

10 ноября поход отряда был отменен, в 7.30 со «Стойкого» передана радиограмма: «Сняться с якоря и следовать за мной на Гогланд». В 7.40 корабли начали сниматься с якоря и в 8.00 взяли курс на Гогланд. При проходе фарватером между своими минными полями к западу от Гогланда были обнаружены и расстреляны три плавающие мины, сорванные штормом. В 11.25 корабли встали на якорь в бухте Сууркюля. На катере МО-409 был затоплен форпик. 409-й подошел к спасательному судну «Нептун», насосы которого быстро откачали воду из помещений «охотника».

Вследствие продолжавшейся штормовой погоды, Т-207 и Т-211 были поставлены на якорь к западу от Гогланда, причем Т-207 «Шпиль» как не имевший якорей стоял на бакштове у Т-211 «Рым». Т-204, Т-218 и катера вошли в гавань Сууркюля. Остальные стали на якорь в районе бухты, восточный ветер достиг силы 7 баллов. Больше суток отряд ожидал улучшения погоды.

Вернувшись на Гогланд, командир отряда доложил начальнику штаба КБФ, что столкнувшиеся БТЩ на Ханко следовать не могут, а эсминец «Стойкий» имеет топливо на пределе. Начальник штаба в ответ приказал: «При ветре свыше 4 баллов не выходить, топливо принять у Кабанова, два ТКА типа „Д-3“ дать для усиления охранения».

На Ханко ждали прибытия отряда 10 ноября, ханковские истребители искали корабли в Финском заливе. Потом выяснилось, что отряд вернулся на Гогланд.

После возвращения на Гогланд командир отряда не провел разбора действий командиров кораблей и инструктаж на последующую операцию.

Два поврежденных тральщика Т-204, Т-207 и один торпедный катер, имевший сильную вибрацию, остались на Гогланде. Так отряд без боя потерял два корабля, причем Т-204 «Фугас» требовал заводского ремонта, и в дальнейших операциях он не участвовал. В составе отряда М. З. Москаленко остались всего три тральщика — Т-218, Т-211, Т-215.

11 ноября в сумерки корабли начали сниматься с якоря, в 18.52 они построились в следующий походный ордер: три БТЩ в строю «минного» уступа, «Стойкий», «Урал», «Ленинград» и «А. Жданов». Один катер МО и торпедный катер шли в голове БТЩ для оповещения о плавающих минах, три МО — в кильватер «А. Жданову». При таком порядке следования поставленные на «Стойком» и «Ленинграде» параваны должны были служить дополнительным средством защиты от мин для минного заградителя и транспорта, не имевших параванов. Ширина тральной полосы не превышала 1,25 кб, из-за этого опасность подрыва на минах резко возросла.

С момента съемки корабли, за исключением катеров несли кильватерные огни. При попутном ветре и поверхностном течении вычисление пройденного пути затруднялось, вследствие чего ведущий БТЩ-211 «Рым» продержался на курсе 238° дольше чем следовало, и отряд на участке между островами Вайндло и Кери прошел в 1,5–2 милях южнее рекомендованного маршрута. Берегов не было видно, а это значит, что нельзя точно определить место кораблей.

К северу от мыса Юминда отряд начал форсирование минного поля. Одна за другой в тралах взорвались три мины. В 22.30 в точке Ш = 59°56,8', Д = 26°03,3' на курсе 257° в левом параване лидера «Ленинград» на расстоянии 10 м от борта взорвалась мина. Существенных повреждений корабль не получил, главные механизмы работали исправно, и лидер продолжал движение. Командир «Ленинграда» дал радио на «Стойкий»: «Мина взорвалась в левом параване. Имею пробоину в первом котельном отделении, дальнейшие повреждения уточняю».

В 22.41 в трале одного из БТЩ взорвалась мина, в 23.02 взорвалась еще одна мина в трале, и около этого времени «Урал» потерял из вида шедшие за ним лидер и транспорт, о чем донес флагману. В дальнейшем произошли еще три взрыва в тралах БТЩ — в 23.08, 00.12, 00.24, на дальнейшем пути мины в тралах уже не взрывались, но «Уралу» дважды пришлось уклоняться от плавающих мин, может, сорванных, но, скорее всего, подсеченных тралами БТЩ и не взорвавшихся.

Каждый из трех БТЩ потерял по одному полутралу, вследствие чего тральщики изменили строй на кильватерный, и ширина протраленной полосы сократилась до 0,5 кб. Флагманский эсминец шел точно в кильватер концевому Т-215 и столь же точно в кильватер ему держался «Урал». Лидер отстал уже примерно на три мили и попал на минное заграждение. А закономерность простая: отстал — значит, вышел из протраленной полосы, раз вышел из полосы — попал на мины. Так и случилось. В 00.22 12 ноября на «Ленинграде» был поставлен новый левый параван, а через минуту в нем в точке Ш = 59°47′, Д = 25°32,6' в 5 м от борта взорвалась мина.

В. П. Дрозд писал в своем отчете об операции: «Общая длина колонны проводимых кораблей была слишком велика по сравнению с шириной полосы, захватывавшейся тралами БТЩ, а практика в совместном ночном плавании с тральщиками на кораблях и транспортах отсутствовала. К тому же на этом походе впервые за время войны было введено новшество, выразившееся в том, что БТЩ шли не в строе уступа, который в данном случае был обязателен по точному смыслу „Наставления для боевой деятельности тралящих кораблей“, а в строе кильватерной колонны, что сводило на нет все меры дополнительного обеспечения от мин».

Отставание лидера и транспорта, а также растягивание каравана показали, что большие корабли недостаточно отработали организацию плавания эскадры в темное время при плохой видимости. По мнению капитана 1-го ранга Н. И. Мещерского, находившегося на «Урале», причиной подрыва лидера было отсутствие дисциплины и потеря навыков совместного плавания после длительной стоянки. Лидер очень плохо держался в строю, часто выходя из протраленной полосы.

В 00.24 лидер застопорил машины для уточнения повреждения и борьбы с поступавшей водой. В результате второго взрыва мины вышел из строя главный турбозубчатый агрегат (ГТЗА) левого борта, пробило большое количество прокладок на главном и вспомогательном трубопроводах, через трещины в обшивке были затоплены семь нефтяных цистерн в носовой части, затоплены помещения агрегатов гирокомпаса, арсенал, провизионка и отсек мечевого прибора звукоподводной связи (ЗПС) «Арктур», в погреба № 2 и 4 поступала вода, вышли из строя гирокомпас, лаг и два магнитных компаса, заклинило визир центральной наводки, правый 1,5-м дальномер сорван с тумбы, у двух 3-метровых дальномеров нарушена оптика, затоплен агрегат схемы приборов управления стрельбой (ПУС); в центральной радиорубке сорвало передатчик «Шторм».

Был и ряд других повреждений. Носовые помещения корабля все больше наполнялись водой, попытка дать передний ход вызвала большой приток воды в помещения. Поэтому, стоя на одном месте с застопоренными машинами, «Ленинград» окончательно отстал от впереди идущих кораблей. Отстал и шедший позади него транспорт «А. Жданов», и три «малых охотника». Находясь на минном поле, около 00.45 лидер встал на якорь, чтобы устранить повреждения. «А. Жданов» также стал на якорь.

С флагмана взрыв не был замечен, и отряд продолжал движение. Командир лидера в 1.05 дал радио командиру отряда: «Дважды подорвался на мине. Пробоина в первом котельном отделении, провизионке, в центральном и гиропостах, в четвертом погребе. Компас и лаги вышли из строя, с трудом справляюсь с откачкой воды. Самостоятельно идти не могу, нуждаюсь в помощи. Стал на якорь».

Как считал командующий КБФ В. Ф. Трибуц, давая такую телеграмму, командир лидера не проверил, насколько серьезны повреждения. Если бы он их уточнил, то, возможно, не стал бы поднимать тревогу, так как по мнению комфлота, серьезных оснований для нее не было. Поспешные действия командира лидера привели к неправильной оценке обстановки командиром отряда, а впоследствии — к потерям.

В 1.25 с лидера дали радио на «Стойкий»: «По состоянию корабля считаю необходимым выделить в мое распоряжение тральщик и два катера МО для сопровождения в базу». При этом командир лидера Г. М. Горбачев «забыл», что в его распоряжении уже имелись три «малых охотника», шедшие за транспортом «А. Жданов».

В 2.20 от левого борта лидера оттолкнули плавающую мину. В 2.30 последовало очередное радио на «Стойкий»: «Прошу срочно прислать тральщик для сопровождения в базу».

Это донесение командир отряда контр-адмирал М. З. Москаленко на «Стойком» получил в 2.30. В это время он находился в районе Таллинского плавучего маяка, идя малым ходом с целью дождаться отставшие корабли и для замены тралов у БТЩ, так как на курсе 257° все параваны тральщиков были выведены из строя взрывами мин в тралах.

Посовещавшись с начальником походного штаба В. М. Климовым, командир отряда принял решение — отряду идти на помощь лидеру и возвращаться на Гогланд. Решение было неправильным, так как отряд находился в 55 милях от конечного пункта своего пути, а «Ленинграду» уже была выслана помощь с Гогланда — три тральщика типа «Ижорец». До Ханко «Стойкий» и «Урал» могли дойти за 4 часа, от Гогланда они уже удалились на 90 миль. Сообщив о своем решении командиру лидера, командир отряда в 2.45 приказал лечь на курс 80° и идти на присоединение к аварийному кораблю.

В. П. Дрозд так оценил эти действия М. З. Москаленко: «Решение неправильное, в подобных условиях ни в коем случае нельзя менять курс, по существу это означает уклонение от выполнения основной задачи».

Один из участников похода, военком Т-218, старший политрук И. И. Клычков вспоминал: «Прошли мы самые опасные минные поля, добрались почти до Наргена (Найссаара), осталась меньшая часть пути… И вдруг на — поворачивай назад. Что за чертовщина? Какой умник распорядился?».

«Стойкий» сделал полную циркуляцию влево и увеличил ход, чтобы надежнее работали параваны. «Урал» повернул за ним влево, стараясь идти в кильватер, форсируя дизель. К этому времени накопилась большая ошибка в счислении, и в 3.35 головной БТЩ подсек тралом мину, очевидно, на нашем минном поле. На отряде считали свое место севернее, но в 4 часа неожиданно слева по носу открылся маяк Кери. Исправив счисление, в 4.30 корабли легли на рекомендованный курс 45°. В 5.18 в трале БТЩ взорвалась мина. В 5.29 «Урал» обнаружил плавающую мину. Вскоре порядок движения нарушился. Тральщики и «Стойкий» ушли вперед от «Урала», несмотря на то, что машина минного заградителя работала на пределе возможности. «Урал» сигналил флагману с просьбой уменьшить ход, но к 6 часам отставание достигло 30 кб. Только в 7.50 расстояние между «Стойким» и «Уралом» сократилось до заданного. Перед этим в 6.52 в тралах взорвались еще две мины, таким образом заградитель в течении 1,5 часа шел в отрыве от БТЩ и при этом именно в то время, когда отряд пересекал опасный район. Причиной отрыва послужило невыполнение сигнала флагмана тральщиками, и лишь случайно это не привело к катастрофе.

Между тем на лидере к 2.50 завели пластырь, но вода по-прежнему поступала в помещения. В 3.00 на «Ленинград» были вызваны командиры катеров МО-409 и МО-306. Лейтенанты поднялись на борт лидера по шторм-трапу. Им была поставлена задача вести корабль обратным курсом на Гогланд. Командиры катеров, плохо ориентируясь в навигационной обстановке и имея на катерах примитивное навигационное оборудование (магнитный компас и ручной лот), выполнить задачу отказались.

Связи с флагманом не было — командир лидера предполагал, что командир отряда с оставшимися кораблями решил прорываться на Ханко.

Для вывода лидера из минного поля и проводки его за тралами командир ОВРа капитан 2-го ранга И. Г. Святов, находившийся на Гогланде, около 7 часов выслал три тихоходных тральщика под командой командира 3-го дивизиона тральщиков капитана 3-го ранга Д. М. Белкова, но дойти до него они могли не ранее 18 часов, и встретили лидер, шедший под проводкой Т-211, у острова Родшер.

Командир лидера «Ленинград», не ожидая подхода отряда или тральщиков с Гогланда, в 3.37 снялся с якоря, поставив впереди себя транспорт «А. Жданов», и пошел к Гогланду. Командир лидера считал, что, имея неисправными после взрыва мины магнитные компасы и вышедший из строя гирокомпас, головным сам идти не мог. В 3.55 он радировал на «Стойкий»: «Иду за „Ждановым“ с тремя катерами — Гогланд».

Решение командира лидера также было неправильным. Находясь на минном поле, высылать вперед глубокосидящий транспорт, не дождавшись подхода тральщиков, высланных с Гогланда, было бесцельным риском, окончившимся потерей транспорта. Самым разумным решением было оставаться на якоре и ждать прихода отряда или тральщиков с Гогланда.

Если на пути на запад лидер с параванами представлял противоминное прикрытие «А. Жданова», то повернув на восток, транспорт превратился в минопрорыватель. Его капитан в 4.15 сообщил на лидер, что необходимо ждать тральщики, но ответа не получил.

В 4.49 12 ноября «А. Жданов» в точке Ш = 59°47,6', Д = 25°34,0' подорвался на мине, о чем в 5.01 была послана радиограмма на флагман. Транспорт стал резко крениться на правый борт, с грохотом опрокинулся и, показав киль, ушел в воду. В 5.10 «А. Жданов» затонул. Капитан транспорта П. П. Елизаров, не видя впереди тральщиков, понял всю опасность своего положения и приказал команде одеться, всем быть на палубе, приготовить шлюпки к спуску на воду. Катерами МО было спасена почти вся команда транспорта, погиб только один человек. После гибели транспорта лидер снова стал на якорь и направил очередную радиограмму на «Стойкий» с просьбой выслать тральщик. В 5.43 с лидера обнаружили четыре силуэта на западе — это были возвращавшиеся корабли. А спустя несколько минут в 5 м от борта прошли две плавающие мины.

В 6.20 возвращавшийся отряд заметил стоявший «Ленинград». Спустя 10 минут «Стойкий» передал приказ «Буки, единица» (лидеру дать ход). С лидера ответили, что, находясь на минном поле без тральщика, он идти не может. В 6.40 командиру катера МО-402 было приказано догнать флагман и устно доложить командиру отряда, что лидер без тральщика выйти с минного поля не может.

В 6.50 командир отряда дал приказание Т-211: «Идти к лидеру и выводить на курс отряда». Уменьшать ход отряду было нельзя, так как он находился на минном поле и взрывы в тралах следовали один за другим. Т-218 потерял оба трала, корабли вел только Т-215. В 11.20 12 ноября «Стойкий», «Урал» и два БТЩ стали на якорь у Гогланда. Итак, самому крупному отряду с двумя большими судами («Урал» и «А. Жданов») не удалось пройти на Ханко, более того, один транспорт был потерян.

В 7.45 с лидера была дана очередная радиограмма на «Стойкий»: «Стою на минном поле, имею значительные повреждения, самостоятельно следовать не могу, могу дать ход 16 узлов, вышлите тральщик с тралами». Спустя пять минут на северо-востоке был обнаружен силуэт тральщика. Т-211 «Рым» подошел к лидеру и протралил район его стоянки. В 8.21 лидер снялся с якоря, и тральщик повел его к Гогланду, в охранении шел один «малый охотник». БТЩ подсек две мины, затем в правом трале взорвались две мины, разрушив его. Тральщик предложил лидеру держаться от него левее. В 8.53 с дистанции 120 кб открыла огонь неприятельская батарея. Скорость хода с тралом была доведена до предела, и батарея через полчаса из-за дальности прекратила стрельбу. Около 11.30 у острова Родшер «Ленинград» и Т-211 встретили группу из трех тихоходных тральщиков, надобность в которых уже давно отпала. Лидер под проводкой Т-211 возвратился на Гогланд и в 13.26 отдал якорь на восточном Гогландском плесе.

14.30 к борту «Урала» подошел буксир КП-5 и принял с него команду погибшего теплохода «А. Жданов» в количестве 74 человек и командира теплохода П. П. Елизарова для доставки в Ленинград.

«Стойкий» распоряжением начальника штаба КБФ был отправлен в Кронштадт для погрузки топлива. Командование отряда — контр-адмирал М. З. Москаленко и бригадный комиссар В. В. Смирнов — было отозвано в Кронштадт. 13 ноября в 2.00 снялся с якоря «Стойкий», а через 10 минут — «Ленинград». В 2.16 «Урал» также снялся с якоря, но со «Стойкого» был получен приказ: «Иду в Кронштадт, вам быть здесь». Минзаг вновь стал на якорь.

Лидер вступил в кильватер «Стойкому», корабли развили 16 узлов. Но поскольку на «Ленинграде» насосы не справлялись с откачкой поступающей через разошедшиеся швы воды, скорость снизили до 8 узлов. В 9.10 корабли стали на якорь на Большом кронштадтском рейде. Эсминец вошел в Купеческую гавань, ему требовался ремонт.

15 ноября лидер был поставлен в док «Трех эсминцев», причем оказалось, что пробоин у него нет, имелись только разошедшиеся швы. Левая турбина сдвинулась с места. 23 ноября лидер был выведен из дока и переведен в Ленинград, где был поставлен на ремонт к стенке завода № 196.

Минный заградитель «Урал», Т-211, Т-215 и катера МО остались у Гогланда в ожидании пополнения отряда. Механизмы тральщиков и катеров требовали срочного ремонта, к которому их экипажи приступили своими силами.

В отчете по эвакуации ВМБ Ханко командованием флотом была дана следующая оценка этому походу: «Из-за низких волевых качеств и неумения оценивать обстановку командир „Ленинграда“ своими просьбами о помощи сорвал выполнение задачи, и отряд возвратился в бухту Сууркюля».

Конечно, капитан 3-го ранга Г. М. Горбачев, дав первую телеграмму, дезориентировал командира отряда. Как оказалось, и идти своим ходом лидер мог и пробоин в корпусе не было. Но в последующих телеграммах он, вполне обоснованно, просил прислать к нему один тральщик. И если бы его просьба была сразу удовлетворена, вполне вероятно, что «А. Жданов» остался бы цел, вернулся на Гогланд и смог бы выйти на Ханко со следующим отрядом.

Но виновен был и командир отряда: вместо того чтобы направить к лидеру один БТЩ, а с остальными кораблями продолжать движение к Ханко, он повернул назад. Тем более, никакой помощи «Ленинграду» он не оказал, пройдя мимо него к Гогланду. Только спустя полчаса он направил к лидеру тральщик, который подошел к аварийному кораблю еще через час, полтора часа было потеряно, и это при наступавшем рассвете. Если бы «Стойкий» и «Урал» с тремя БТЩ дошли до Ханко, возможно, 5 тыс. его защитников были бы доставлены в Ленинград.

В то время и за меньшие провинности «ставили к стенке». Но виновники срыва операции отделались «легким испугом». Контр-адмирал М. З. Москаленко продолжал командовать линкором, а в 1942 г. был назначен командиром Ленинградской военно-морской базы. Г. М. Горбачев продолжал командовать лидером до ноября 1942 г., а затем, присвоив звание капитана 2-го ранга, его назначают командиром ОВРа Островной военно-морской базы.

Выводы, сделанные командованием после возвращения отряда: подготовка подобной операции должна протекать с учетом знаний своих задач личным составом кораблей (как было в первых двух операциях). Нужно было сменить фарватер и идти севернее существующего. Не был учтен опыт двух первых операций, когда БТЩ шли в строе двойного уступа.

Поход отряда В. М. Нарыкова — трагический

В то время как отряд контр-адмирала М. З. Москаленко безуспешно пытался пробиться на Ханко, в Кронштадте готовились к походу эсминцы «Суровый», «Гордый», быстроходные тральщики Т-206, Т-217. Одновременно ремонтировались параваны, которых так не хватало, а их нужно было доставить на корабли, стоявшие у Гогланда.

В ночь с 12 на 13 ноября два эсминца и два тральщика под командованием начальника штаба эскадры капитана 2-го ранга В. М. Нарыкова вышли из Кронштадта и 13 ноября в 8.36 прибыли на рейд Гогланда, где находились минный заградитель «Урал» и тральщики Т-211 и Т-215. Вместе с Т-206 и Т-217 это были оставшиеся для обеспечения проводки отряда на Ханко, Т-205 стоял в Ханко, Т-204, Т-207, Т-210 и Т-218 ремонтировались. В 10.10 спасенный экипаж транспорта «А. Жданов» был передан с «Урала» на БТЩ и доставлен на берег.

Собрав командиров кораблей, В. М. Нарыков предупредил: «В третьей попытке нельзя повторять ошибок двух предыдущих. Только вперед! Ни в коем случае не возвращаться». Он и не мог предполагать, что этот поход будет самым тяжелым.

Вечером 13 ноября в 18.05 корабли начали съемку с якоря и в 18.30 отряд в составе эсминцев «Гордый», «Суровый», минзага «Урал», четырех БТЩ (Т-206, Т-211, Т-215, Т-217), шести «малых охотников» (в том числе МО №№ 301, 306, 108, 402, 409) вышел от Гогланда на Ханко. Командир отряда находился на «Суровом», на «Гордом» шел командир дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга П. Н. Петунин. Совместно с отрядом следовали две подводные лодки: Л-2 («Сталинец») с полным магазином мин и М-98, которые направлялись на задания: Л-2 — в Данцигскую бухту для постановки мин, М-98 — на позицию в устье Финского залива. Лодки должны были идти с отрядом до острова Нейссаар.

Как выяснилось перед выходом на совещании у командира отряда, почти у всех БТЩ компасы и лаги находились в неудовлетворительном состоянии. Только у Т-215 гирокомпас и лаг были в полной исправности. Поэтому он шел головным, за ним в строю «минного» уступа влево шли Т-211 «Рым», Т-206 «Верп», Т-217. За ними в кильватерной колонне следовали «Суровый» (флагман), «Урал», «Гордый». Катера МО в охранении по бортам кораблей. Отряд шел рекомендованными курсами (южным фарватером), ветер достигал 4–5 баллов, облачно, видимость 8–10 кб.

В 21.19 с головного БТЩ и «Урала» заметили след торпеды с правого борта, через 8 минут (21.27) были обнаружены следы двух торпед с правого борта «Сурового», торпеды прошли мимо. Наличие в данном районе подводной лодки противника не подтверждено. Около 23.00 корабли разошлись с плавающей миной.

После полуночи отряд начал форсирование минного поля. В тралах Т-215 и Т-217 взорвались мины, но тралы не были повреждены. В 00.39 14 ноября взорвалась мина в трале у Т-206, перебив левый параван. В 00.44 подорвался на плавающей мине и мгновенно затонул в точке Ш =59°47,0', Д = 24°22,3' со всем экипажем катер МО-301, шедший в охранении с правого борта «Гордого». В 1.05 на плавающей мине, вероятно подсеченной впереди идущим тральщиком, подорвался Т-206 «Верп», при этом поднялся большой столб пламени. На нем сдетонировали снаряды в носовом погребе. Через 2–3 минуты Т-206 затонул, из его экипажа погибли 32 человека, остальные были подобраны катером МО-402.

Взрыв «Верпа» имел более трагические последствия для всего отряда. Командир концевого Т-217, зная по опыту, что после подрыва тральщик обычно продолжает идти вперед по инерции, но уклоняется либо вправо либо влево, тотчас после подрыва «Верпа» во избежание столкновения застопорил машины, чтобы переждать, пока рассеется дым; затем он дал «самый малый назад», при этом корабль развернуло носом на 20–30° вправо, после чего он остановился в 2 кб от места подрыва.

Но он не учел, что за ним идут корабли, не видевшие его маневра, так как тральщик не предупредил их об остановке. «Как только стало ясно, — пишет в своем рапорте временно командовавший Т-217 помощник командира лейтенант Вздыхалин, — что Т-206 находится слева по носу, я сразу же дал ход с расчетом пройти несколько правее места взрыва. В это время сзади идущий эсминец „Суровый“ налез на левый кормовой скат, при этом отвернул влево».

С «Сурового» прямо по носу сквозь облако дыма в расстоянии полукабельтова был обнаружен Т-217 с застопоренными машинами. Командир эсминца вынужден был отвернуть. При этом он повернул влево и, обходя тральщик, задел его правой скулой за корму. В результате поворота эсминец вышел из протраленной полосы под ветер. Корпус «Сурового» получил рваную пробоину длиной около 4 м между 30 и 38 шп. БТЩ при этом почти не пострадал.

В своем отчете об операции вице-адмирал В. П. Дрозд так описал этот момент: «Такова картина полного расстройства, в которое отряд пришел после подрыва БТЩ „Верп“ и последовавших неправильных действий командиров эсминца „Суровый“ и Т-217. Если бы при отряде не было катеров МО, то, по смыслу соответствующих статей „Наставления для боевой деятельности тралящих кораблей“ концевой Т-217 должен был оказать помощь „Верпу“, а прочим БТЩ безостановочно идти вперед по заданному курсу.

Эсминцу „Суровый“ следовало обогнуть подорвавшийся тральщик справа, то есть уклониться во внутреннюю протраленную сторону строя и продолжать движение за „Рымом“ и Т-215, поскольку при отряде имелись МО, которые должны были оказать помощь 206-му а впереди „Сурового“ шел еще и 215-й. Командиру эсминца следовало тотчас после взрыва уклониться вправо, ни при каких условиях не отворачивая влево, во внешнюю (непротраленную) сторону строя тральщиков. При этих простейших, единственно правильных и не требующих размышлений решениях не произошло бы существенной задержки и в движении минного заградителя „Урал“ и всех прочих кораблей отряда. Здесь сказалось отсутствие тренировки в совместных плаваниях кораблей и тральщиков».

«Суровый» остановился, пробоину, расположенную выше ватерлинии, заделали койками. Корабль начал движение в кильватер БТЩ, чтобы выйти в голову «Урала» и, только он начал развивать ход, как в 1.08 в 4–5 м от левого борта в районе 1-го машинного отделения взорвалась мина, захваченная левым параваном, но из-за малой скорости резак паравана не перерезал минреп, а подтянул мину к борту. Место подрыва Ш = 59°44,0', Д = 25°06,0'. Эсминец сильно подбросило, погас свет. Корпус корабля сильно деформировало, в районе 172–180 шп образовались большие гофры, из-за чего заклинило валопроводы. «Урал» и «Гордый» обошли «Суровый», оставив его к югу, то есть с наветра.

В командование оставшимися в строю и способными двигаться кораблями вступил капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский, находившийся на «Урале», в кильватер минзагу шел «Гордый». Не видя впереди тральщиков, Н. И. Мещерский в 1.09 приказал эсминцу выйти в голову минного заградителя, не имевшего параванов, что им и было выполнено к 1.18. После этого корабли отвернули вправо и, идя курсом на север, отходили полным ходом из опасного района. Пройдя 1,5 мили на север, в 1.27 они последовательно повернули на запад. Выполняя этот маневр, минзаг и эсминец разминулись с тральщиками.

В 1.23 командиру дивизиона БТЩ было дано по УКВ приказание: оставив один тральщик у борта «Сурового», следовать с остальными в голове «Урала».

Это приказание, вероятно, в несколько искаженном виде было получено на ведущем Т-215 в 1.33, и он с остальными БТЩ тотчас повернул на обратный курс. В 1.35 на «Суровый» был передан сигнал: «„Урал“ и „Гордый“ продолжают движение».

По-видимому, на «Гордом» был неисправен компас, так как в 2.05 с эсминца передали на «Урал» просьбу корректировать его курс. Поскольку «Урал» и «Гордый» ушли в сторону рекомендованного курса, а видимость не превышала нескольких кабельтовых, встреча обеих групп не состоялась и БТЩ прошли южнее. Затем они начали маневрировать переменными курсами, и около 2.25 зрительная связь была восстановлена.

Вопреки полученному приказу, все три БТЩ в 2.16 присоединились к отряду, держась от него по курсу слева. В 2.20 командиру дивизиона БТЩ было снова приказано отправить один тральщик к «Суровому», продолжая следовать с остальными в голове «Урала».

Около 2.25 в 13 милях восточнее маяка Порккала Т-215 вступил в голову «Гордому». Почти в то же время шедшие южнее «Рым» и Т-217 повернули, чтобы идти к поврежденному кораблю. Таким образом, приказ командира отряда был выполнен неточно: вместо одного тральщика к «Суровому» направились два, с минзагом и «Гордым» остался один.

«Рым» и Т-217, отделившись от отряда, в 3.06 легли на обратный курс, убрали тралы и около 5 часов подошли к «Суровому», метрах в 50 от которого стояла подорвавшаяся на мине полузатопленная подводная лодка Л-2.

Движение отряда на Ханко продолжалось в составе: «Гордый», «Урал», три катера МО, Т-215. Впереди шел всего один тральщик, но и тот держался слева по курсу в расстоянии 2 кб, и «Гордый» шел вне протраленной полосы, склоняясь по неизвестной причине вправо от курса. Как писал в докладной записке командир «Урала» И. Г. Карпов: «Эсминец „Гордый“ выйдя в голову „Уралу“, перед катастрофой оказался вовсе не за тральщиком, который неизвестно почему не старался держаться в голове уцелевшего „Урала“ и не проявил должной настойчивости выйти в голову эсминца „Гордый“».

Определив место по маяку Порккала, который в 3.00 неожиданно загорелся, выяснилось, что отряд, находясь примерно в двух милях к западу от своего счисленного места и идя курсом 225°, выйдет прямо на минное поле противника. Курс изменили на 216°. Но слишком узка была полоса перед «Гордым», захватываемая тралом единственного Т-215.

В 3.20 у борта «Гордого», вышедшего из протраленной полосы раздался глухой взрыв (вероятно, сработал минный защитник). Больших повреждений он не причинил, и эсминец продолжал путь. В 3.30 на «Урале» было получено сообщение с эсминца: «Подорвался на мине, имею ход». Но кораблю не повезло. В 3.32 у левого борта «Гордого» раздался сильный взрыв, корабль подбросило, он зарылся носом в волны и остановился в точке Ш = 59°47,7', Д = 24°23′.

Из пробоины вырвались клубы пара. Мины взорвались в районе 1-го машинного и 3-го котельного отделений, все находившиеся там люди погибли. Корабль получил крен 20° на левый борт.

В кормовой части образовался гофр, возникли трещина в наружной обшивке и широкая метровая трещина в настиле верхней палубы. Кормовые помещения в районе 185–205 шп. быстро заполнялись водой. Крен увеличился до 30°. Давление в котлах упало, остановились вспомогательные механизмы. Эсминец лишился электроэнергии и не мог использовать водоотливные средства.

Около десятка краснофлотцев и старшин во главе с командиром БЧ-5, стоя по пояс в воде, прилаживали к пробоине аварийные пластыри, закрепляли их брусьями и клиньями. Механик вышел наверх, чтобы послать на подмогу машинистам личный состав носовой аварийной партии для заводки пластыря снаружи. Электроэнергии не было, средства борьбы с водой запустить было невозможно. С поста энергетики и живучести доложили, что вода пошла по кораблю, ломая водонепроницаемые переборки. Командир БЧ-5 И. К. Дергачев понял, что пластырь заводить уже бесполезно. Он поднялся на мостик и доложил командиру, что спасти корабль невозможно. Как будто в подтверждение этому, в 3.36, в районе 4-го орудия главного калибра по правому борту раздался взрыв третьей мины. Корабль ложился на левый борт, шлюпки правого борта спустить не могли, удалось спустить шлюпку левого борта. На ней находился командир БЧ-2 старший лейтенант Н. В. Дутиков и два матроса. Шлюпка подобрала из воды 9 человек из экипажа «Гордого». После чего, поставив паруса, пошла на восток. За 19 часов она дошла до Гогланда, пройдя 100 миль под парусами при 8-балльном ветре.

К «Гордому» были направлены два «малых охотника». С МО-306 кричали: «Командира и комиссара на катер!». Однако капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет приказал в первую очередь посадить на катера краснофлотцев и младших командиров, объявив, что они с комиссаром сойдут последними. Катера сняли с эсминца 76 человек, причем МО-306 снял 73 человека, а МО-108 — всего три, так как его командир лейтенант Немеровский не проявил энергии и инициативы для спасения команды «Гордого».

«Гордый» лег на левый борт, а затем, встав почти вертикально, в 4.36 затонул носом вверх. Вместе с кораблем погибли командир эсминца капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет, командир дивизиона капитан 2-го ранга П. Н. Петунин, старпом и комиссар корабля. Два катера со спасенными моряками «Гордого» прибыли на Ханко.

Сразу после взрыва мины у «Гордого» в 3.32 «Урал» застопорил ход. Поняв, что «Гордый» обречен, а дальнейшее пребывание на минном поле с застопоренными машинами слишком рискованно, Н. И. Мещерский в 3.43 приказал командиру «Урала»: «Продолжать движение». Минзаг дал малый ход и прошел в полукабельтове мимо накренившегося на левый борт эсминца. С «Гордого» были слышны крики людей, просивших о помощи, их перекрыл голос: «Не подходите, между нами мина». Одновременно слева был обнаружен силуэт шедшего самым малым ходом Т-215, и вскоре минзаг вступил ему в кильватер, в охранении шел один катер МО.

В 7.41 корабли встретили буксир ВМБ Ханко с лоцманом и легли ему в кильватер. В 8.46 14 ноября «Урал», Т-215 и два катера МО стали на якорь на рейде Ханко. Из трех крупных кораблей отряда только «Урал» дошел до цели. К борту «Урала» подошли два МО, на минзаг перешли спасенные моряки из экипажа «Гордого».

Командованием ВМБ Ханко было принято решение: не отправлять минный заградитель из Ханко на Гогланд в сопровождении всего двух находящихся в базе БТЩ (Т-205 и Т-215), ждать прихода следующего эшелона. Командующий флотом одобрил это решение.

События у подорвавшегося «Сурового», оставшегося с двумя катерами МО на минном поле, развивались следующим образом. После доклада из поста энергетики и живучести (ПЭЖ) об исправности правой машины корабль дал ход, но сразу сел пар. Отдали якорь. В результате подрыва через разошедшиеся швы затопило 1-ю машину, 3-е и 2-е котельные отделения, румпельное, механическую мастерскую, 3-й и 4-й кубрики. Крен 8° на левый борт продолжал медленно увеличиваться. Во 2-м котельном отделении сразу после взрыва возник пожар, который, несмотря на принятые меры, до последнего момента не был ликвидирован. Тем временем ветер засвежел до 5 баллов, поэтому во избежание дрейфа на минное поле было приказано стать на якорь. Рядом с «Суровым» на якорь стала подводная лодка Л-2.

Экипаж включился в борьбу за живучесть корабля. Удалось поднять давление в котле № 4, запустить турбогенератор и дизель-генератор во 2-м машинном отделении, однако турбины не проворачивались из-за того, что валопроводы заклинило. Шансов восстановить ход не было. Работавшие помпы не справлялись с поступающей водой.

Убедившись, что корабль в безнадежном состоянии, капитан 2-го ранга В. М. Нарыков отдал приказ командиру эсминца: «Ожидать БТЩ и с приходом последнего снять людей, корабль утопить». Сам же, пересев на катер МО-409, в 1.39 пошел на присоединение к отряду. Через 30 мин. за кормой катера услышали два сильных взрыва. Командир отряда, посчитав их дополнительным подрывом «Сурового» и учитывая, что у борта последнего остался всего один катер МО, возвратился к эсминцу. Впоследствии выяснилось, что это подорвалась Л-2. Ветер усилился до 6 баллов, подлодка застопорила дизеля, и ее сдрейфовало на заграждение.

К «Суровому» подошел МО-409 с командиром отряда. Командир эсминца доложил В. М. Нарыкову о серьезных повреждениях в корпусе и пожаре в кочегарке. Ликвидировать пожар можно только затоплением отсека. Своим ходом корабль идти не может, а на буксире вести некому. В. М. Нарыков приказал подготовить эсминец к затоплению, а катерам — к приему людей. При подходе к эсминцу с МО-402 в темноте не заметили, что с палубы «Сурового» краснофлотцы футштоками отталкивали плавающую мину, проводя ее за корму. Командир катера Власов дал полный ход вперед, право на борт. При повороте катер кормой разбил спущенную с эсминца шлюпку, но мину обошел. МО-402 принял около 70 человек. В это время сигнальщики обнаружили два неизвестных корабля. На эсминце сыграли боевую тревогу. Но это шли свои тральщики.

На фоне общего расстройства, приведшего к тяжелым последствиям, особенно выделяются действия командира дивизиона БТЩ, о которых капитан 1-го ранга Н. И. Мещерский писал в своем отчете: «Эта почти двухчасовая задержка в выполнении такого ответственного приказания, как спасение л/с ЭМ „Суровый“, показывает крайне низкий уровень боевой выучки и недисциплинированности командования на Т-211 и требует к себе самого пристального внимания».

Около 5.00 к «Суровому» подошли Т-211 и Т-217. К этому времени крен эсминца достиг 12°. Учитывая это, командир эсминца капитан 2-го ранга М. Т. Устинов отдал приказ личному составу покинуть корабль. К 5.21 весь оставшийся экипаж эсминца перешел на Т-211. Командиру Т-217 было приказано снимать команду с Л-2, что им выполнено не было. Подойдя к лодке, тральщик не мог подать швартовы, так как на палубе Л-2 не было ни одного человека. Вторично Т-217 на волне не смог подойти вплотную к лодке. Но об этом командир дивизиона узнал только после прихода на Гогланд. Перед уходом с корабля подрывной партией на эсминце были заложены глубинные бомбы под 1-й торпедный аппарат и в районе 2-го погреба открыты все кингстоны. В 5.23 последовало два сильных взрыва, эсминец погрузился носом и затонул в точке Ш = 59°44,3', Д = 25°05,9'.

Так вспоминал этот трагический момент командир катера МО-409 Федоров: «Издали мы смотрели на красавца Балтики, и сердце болело. „Суровый“, словно лебедь, покачивался на черных волнах. Этот корабль мог бы еще воевать, а его пришлось губить. Невольно хотелось крикнуть: „Не взрывайте, пусть в бою погибнет!“ Но мы молчали… От первого взрыва „Суровый“ лишь вздрогнул и слегка накренился. Не желал тонуть. Через две минуты второй взрыв. „Суровый“, словно живое существо, вздохнул последний раз и начал погружаться. Вскоре воды Балтики сомкнулись над ним»[20].

В 5.42 тральщики направились к Гогланду, идя без тралов 16 узловым ходом. В 10.00 два БТЩ и два катера — МО-402 и МО-409 под командованием В. М. Нарыкова прибыли на Гогланд, а в ночь на 15 ноября 11 перешли в Кронштадт для ремонта. Т-217 завершил ремонт 18 ноября, Т-211 — 25-го.

С «Сурового» было спасено 230 человек, с БТЩ-206 — 21 человек, с подводной лодки Л-2 — 3. На Л-2 погиб ее штурман — известный флотский поэт Алексей Лебедев. Все спасенные на Т-211 и Т-217 и двух катерах были доставлены на Гогланд.

Кроме того, в 23.00 14 ноября на Гогланд пришла под парусами шестерка с «Гордого» с 11 краснофлотцами под командой командира БЧ-2 старшего лейтенанта Н. В. Дутикова.

Шедшую совместно с отрядом подводную лодку М-98 после подрыва эсминца «Суровый» больше не видели, и судьба ее осталась неизвестной.

Корабли в этом походе погибали один за другим через короткие промежутки времени.

После ухода 4 ноября с Ханко второго конвоя наступила зловещая пауза. Гарнизон был уменьшен на пятую часть, 60 орудий отправлены в Ленинград. Началось уничтожение объектов базы, железнодорожного подвижного состава и автотранспорта, а корабли не шли. Командование базы знало о выходе отряда М. З. Москаленко, а затем В. М. Нарыкова, но только спустя 10 суток после ухода второго конвоя пришел один «Урал».

Об этом периоде генерал С. И. Кабанов вспоминал: «Где-то в глубине моего сознания копошилась мысль: а вдруг иссякнут у флота возможности продолжить эвакуацию?

Надо как-то заранее продумать и такую, самую тяжкую вероятность, куда, как, на чем тогда уходить, как обезопасить оставшиеся части, как действовать…

Ясно, в расчете и на такое осложнение нужно сохранять на полуострове самые боеспособные части. Все худеющий, но кулак, способный самостоятельно пробиваться из глубокого тыла к линии фронта. Не придут корабли — придется, возможно, пробиваться на эстонский берег по льду, зимой. Значит, часть танков и автомашины следует сохранить, хоть бензина у нас очень мало. Сохранить до последнего мгновения на любой вариант прорыва с боем — по льду или по суше.

Мы сообща обсуждали и такой вариант. Пробиться через Финляндию к своим — дело безнадежное. Во-первых, если мы и разгромим противостоящую нам группировку финнов, то путь дальше осложнит водная преграда у города Таммасаари. Ну, а еще дальше — густонаселенная Южная Финляндия. Почти шестисоткилометровый марш по южному берегу Финляндии, берегу самому обжитому и населенному, пожалуй, неосуществим. Зная, как воюют финны на фронте, я был уверен, что 10–12 тыс. человек без артиллерии, с небольшим количеством танков не смогут дойти до своих.

Зато переход по-льду ночью — а ноябрьские и декабрьские ночи длинные и темные — на остров Осмуссар, оттуда — дальше, на берег Эстонии, с тем, чтобы через Эстонию пройти к своим, — это нам казалось более перспективным, тут были какие-то шансы на успех. Мы могли рассчитывать на сочувствие и помощь со стороны значительной части населения Эстонии, как раз то, чего не было бы при марше по Финляндии. Пусть даже гитлеровцы не допустят марша всей группой, разобьют ее, что более чем вероятно. Но отдельные подразделения и небольшие группы наших бойцов и в этом случае смогут достичь своих. А если и погибнем, мы уничтожим, погибая, немало фашистских войск, осаждающих Ленинград. Это наверняка»[21].

Походы тихоходных кораблей

Уже после гибели транспорта «А. Жданов» и возвращения с полпути отряда М. З. Москаленко стало ясно, что ввиду отсутствия полноценной замены, силы, выделяемые для эвакуации Ханко, со своей задачей не справятся до ледостава. Крупные корабли, которые можно было использовать для перевозки войск: «Урал» с 14 ноября застрял на Ханко, минзаг «Марти» и эсминец «Стойкий» стояли в ремонте, «Славный» — в доке. Почти все БТЩ имели повреждения и нуждались в ремонте.

На Ханко между тем началось уничтожение подвижного железнодорожного состава — паровозов, вагонов, цистерн, платформ. Была проложена специальная ветка к берегу. Паровозы сталкивали вагоны вниз, а затем, разогнавшись, тоже падали в воду. Затем наступила очередь уничтожения автомашин.

Обычно холода на юго-западе Финляндии наступают не раньше декабря. Но в 1941 г. на Ханко зима пришла рано. Выпал обильный снег, запорошив улицы, скалы, поляны. А незамерзшее море по-прежнему гонит на берег длинную, зловещую волну.

Начали замерзать протоки между островами. Последний самолет МБР-2 вынужден был перебазироваться на Большую землю, так как бухточка, где базировалась 81-я ОАЭ, замерзла.

Необходимо было заканчивать операцию в наикратчайший срок. Командование флота приняло решение вывозить защитников Ханко на небольших тихоходных кораблях — тральщиках, сетевых заградителях, сторожевых кораблях и канонерских лодках, хотя при этом сроки завершения эвакуации отодвигались. Переходам тихоходных кораблей благоприятствовало то обстоятельство, что наступил период безлунных ночей, оставалась только минная опасность.

Исходя из данного решения, 13 ноября командиру ОВРа капитану 2-го ранга И. Г. Святову было отдано приказание собрать все тихоходные корабли, два-три транспорта с ходом порядка 8–9 узлов, годных для перевозки личного состава. Таким образом, роль И. Г. Святова, как командира аварийно-спасательного отряда и отвечающего за отправку эвакуированных с Ханко и доставленных на Гогланд далее в Кронштадт, переросла в роль руководителя эвакуационных сил, выполнявших отдельные операции по перевозке войск.

Подготовка к отправке тихоходных кораблей затянулась в связи с тем, что большинство из них имели паровые машины и котлы, работавшие на угле. В Кронштадте уголь отсутствовал, его доставляли из Ленинграда, где его также было ограниченное количество. Наступивший ледостав в Невской губе потребовал для каждой проводки кораблей из Ленинграда в Кронштадт и обратно ледокола. Подготовка кораблей задержалась до 18 ноября.

На Ханко решили проверить, как поведет себя противник, после того как узнает, что перед ним нет советских войск. Командир базы С. И. Кабанов приказал в полночь 19 ноября прекратить всякую стрельбу, землянки не отапливать, пищу не готовить, обходиться сухим пайком, приостановить всякое передвижение людей. Наступила тишина. Если бы противник силой от взвода и более попытался прорваться, его надлежало уничтожить огнем и опять замолчать. Противника численностью менее взвода разрешалось пропустить через передний край и уничтожить в глубине обороны. Наступило 19 ноября, на переднем крае 8-й ОСБ не было ни огонька, ни выстрела. Это заметил противник. В пять утра три большие шлюпки с вражескими солдатами подошли к острову Крокан. Командир третьего батальона 335-го стрелкового полка майор Пасько приказал открыть по десанту огонь. Одна шлюпка была потоплена, находившиеся в ней солдаты уничтожены. Две другие шлюпки поспешно отошли.

В десять утра группа маннергеймовцев (около 50 солдат) вышла из своих окопов, подошла к нашей проволоке и начала ее резать. Командир второго батальона капитан Я. С. Сукач дал сигнал стрелять. Потеряв более двадцати человек убитыми, противник в панике отступил.

В 13 часов противник открыл сильный минометный огонь по острову Кадермуэн, одновременно направив на него десант. 1-й батальон 335-го стрелкового полка опять ответил огнем и потопил одну большую шлюпку.

В этот день общие потери неприятеля составили, по-видимому, не менее полусотни человек. Гангутцы не потеряли ни одного бойца. Врагу был дан хороший урок. Больше финны ни в тот, ни в последующие дни не пытались возобновить разведку.

В течение 18 и 19 ноября по приказу И. Г. Святова был сформирован отряд в составе семи вымпелов: сторожевой корабль (СКР) «Вирсайтис», сетевой заградитель (СЗ) «Азимут», тральщики (ТЩ) № 57 — «Ударник», № 58 —«Волнорез», № 35 — «Менжинский», № 42 — «Орджоникидзе», № 56 — «Клюз». Командиром отряда был назначен командир дивизиона тральщиков капитан 3-го ранга Д. М. Белков, военкомом — батальонный комиссар В. А. Фокин, начальником штаба — командир запаса Я. Б. Рабинович. Заместитель командира отряда — командир СЗ «Азимут» капитан 2-го ранга А. Ф. Цобель.

Для перехода отряда был выбран маршрут № 2 (северный) вдоль опушки финских шхер. Большие потери на маршруте № 1 во время последних переходов (погибли 7 кораблей) заставляли предположить, что немцы и финны из-за затяжки операции стали расширять свое минное заграждение между островами Вайндло и Кери. В промежуток времени с окончания операции по эвакуации Таллина до начала эвакуации Ханко северным маршрутом 9 сентября вернулись с позиций от Хельсинки подводные лодки М-98 и М-102, а 19 сентября маршрутом № 2 успешно прошли в Балтику Щ-319 и 320.

На основании этих данных можно было предполагать, что маршрут № 2, хотя и не совсем свободен от мин, но вероятно, что их количество на нем меньше нежели на маршруте № 1. Поэтому для получения данных о расположении минных заграждений по маршруту № 2 решено было воспользоваться переходами кораблей с малой осадкой в течение темного времени суток, когда опасность от артобстрела береговых батарей, расположенных у Содершера, — наименьшая. Отрядам была поставлена задача: на переходе туда и обратно производить разведывательное траление по маршруту № 2 при следовании на Ханко от меридиана 25°40′ до меридиана 26°30′. Эти районы были сомнительны в отношении мин.

19 ноября в 13.40 корабли отряда вышли на Гогландский рейд и, построившись в кильватерную колонну, в 14.05 начали движение. У южной оконечности Гогланда они встретили две плавающие мины.

Ввиду свежей погоды — ветер 6–7 баллов от юго-запада при почти нулевой видимости — шел снег, корабли не были видны даже на дистанции четверти кабельтова, разведывательное траление провести не удалось.

Небольшие корабли не имели гирокомпасов и лагов, с трудом определяли свое место в море. Тем не менее, отряд всю ночь шел благополучно, ориентируясь по работавшим финским маякам Содершер, Хармайя, Порккала, Юссари.

В 7.05 20 ноября с кораблей увидели вспышки стрельбы на Ханко. В 10.00 отряд был встречен канонерской лодкой «Лайне» и в 11.15 вошел на рейд базы.

Этот переход, совершенный за 22 часа, показал возможность использования тихоходов и, кроме того, показал, что проход северным фарватером менее опасен в отношении мин.

В тот же день 20 ноября в 16.00 на корабли начали погрузку угля, воды, боезапаса, имущества и личного состава. С отрядом тихоходных кораблей решено было отправить с Ханко транспорт № 510 «Вахур», который прибыл из Палдиски еще 29 августа и с тех пор стоял в базе. На борту транспорта находились всего 225 бойцов и командиров, но в его трюмы были погружены 18 танков Т-26, 400 т муки, 66 т сахара, 16 т макарон, большое количество шоколада, какао, варенье, шпроты и т. д. Какой-то шутник назвал его «шоколадным транспортом».

К 10.00 21 ноября корабли отряда капитана 3-го ранга Д. М. Белкова закончили погрузку и в 16.00 вышли из гавани в полном составе, с присоединившимся к нему на Ханко транспортом № 510. Канонерская лодка «Лайне» к 17.25 вывела отряд в исходную точку, и он направился к Гогланду. На переходе была плохая видимость, финские маяки не работали. Ввиду малого хода (около 7 узлов) течением корабли сносило к северу.

Отряд из-за плохой видимости, свежей погоды и несплаванности растянулся; несмотря на включенные кильватерные огни, корабли теряли друг друга. Командир отряда, находившийся на головном «Вирсайтисе», потерял связь с концевыми мателотами.

Транспорт № 510 следовал в колонне за СЗ «Азимут», и во время похода до момента гибели «Азимута» командир последнего на запросы командира отряда: «Как идет транспорт?» отвечал: «Все в порядке, транспорт идет нормально». На самом же деле с наступлением темноты и начавшегося снегопада транспорт № 510 оторвался от каравана и следовал без охранения самостоятельно, согласно полученной им кальке похода по маршруту № 2. Только около 12 часов в 15 милях западнее острова Родшер он соединился с тральщиком «Волнорез» и далее шел с ним.

В 4.00 в точке Ш = 59°53′, Д = 25°04′ подорвался шедший пятым в колонне ТЩ-35 «Менжинский». С него успели спустить одну шлюпку, на которой спаслись 9 моряков. С шедшего в кильватер ТЩ-35 тральщика «Орджоникидзе» спустили шлюпки, но они в темноте не нашли ни одного человека. Шедшим впереди ТЩ-56 «Клюзом» были спасены 13 членов экипажа «Менжинского» и 31 человек из числа перевозимых на нем войск; погибло 290 чел.

В 5.03 в районе банки Кальбодагрунд тральщик «Волнорез» (ТЩ-58), шедший концевым в первой группе, ударил форштевнем о какой-то неизвестный невидимый предмет. От удара корабль качнуло, и через секунду произошел второй удар серединой корпуса, а затем — третий удар в районе винтов. При ударах был слышен скрежет металла о металл. После удара появился стук в левой машине. Впоследствии, при осмотре в доке, оказалось, что поломана лопасть левого винта и погнут на 15–17 мм гребной вал. Предположительно эти удары могли произойти от столкновения со всплывающей подводной лодкой. Естественных препятствий в этом районе нет, глубина достигает 80 м. Тральщик стал на якорь и только с рассветом продолжил движение.

В точке Ш = 59°56,0', Д = 25°32′ в 5.45 21 ноября подорвался «Азимут», шедший третьим в строю. Спасенных с «Азимута» не было, погиб весь экипаж и 288 человек эвакуируемых. Погибли командир судна капитан-лейтенант К. И. Лисица и его помощник Герой Советского Союза старший лейтенант А. Г. Ефимов, участник плавания и зимовки на ледокольном судне «Георгий Седов». Предположительно «Азимут» подорвался на плавающей мине.

С 12.00 22 ноября отдельные корабли отряда стали подходить к Гогланду. На поиски транспорта № 510 с Гогланда был выслан катер МО, который обнаружил транспорт и ТЩ-58 южнее параллели острова Родшер и в 17.20 привел их на Гогланд.

Отряд доставил на Гогланд 1479 человек с личным оружием, 18 танков Т-26, 45-мм артиллерию, 520 т продовольствия. Поход отряда капитана 3-го ранга Д. М. Белкова был труден в навигационном отношении, так как на переходе туда дул южный 5–6 бальный ветер со снегопадом. Корабли имели различные хода, не имели лагов, поэтому ошибки в счислении достигали 10 миль, обсервации не было.

Два тральщика получили повреждения: ТЩ-58 после касания о подводный предмет имел погнутый вал, а на ТЩ-34 просели жаровые трубы. Оба были отправлены в Кронштадт. 23 ноября в 16.45 транспорт № 510 и два поврежденных тральщика ТЩ-34 и 58 вышли с Гогланда в Кронштадт.

В то время, когда отряд Д. М. Белкова покидал Ханко, 21 ноября в 17.15 с Гогланда вышел еще один отряд в составе: транспорт № 548 («Минна»), который мог идти со скоростью 12 узлов, тральщики Т-217, Т-218, два катера МО. Командиром отряда был назначен командир тральщика Т-218 капитан-лейтенант А. В. Цибин. Ему было приказано вести транспорт за тралами и результаты траления донести. Сначала транспорт довольно хорошо держался за тралами. Но около 20.00, не доходя до меридиана острова Родшер, в метель, из-за плохой видимости транспорт и оба катера МО оторвались от БТЩ и возвратились на Гогланд. Кодограммой тральщикам было приказано также возвратиться на Гогланд, но кодограмма на Т-218 не была принята, и оба тральщика прибыли на следующий день на Ханко. Они убрали тралы и, чтобы не столкнуться в темноте, шли на большом расстоянии друг от друга. На рассвете их встретил лоцман и провел в базу. Разведывательное траление они также не провели, не выполнив эту задачу.

Во второй половине ноября на Гогланде скопилось большое количество личного состава и грузов, доставленного с Ханко отрядами тихоходных кораблей. (Отряды быстроходных кораблей, переждав на острове светлое время суток, вечером шли далее — в Кронштадт и Ленинград.) Сюда же прибывали ханковцы, спасенные с погибших кораблей и транспортов. Необходимо было отправить их в Кронштадт и далее — в Ленинград.

Для перевозки войск с Гогланда в Кронштадт были выделены канонерские лодки «Москва», «Кама» и «Волга». Эти корабли были переоборудованы из мобилизованных в первые дни войны грунтоотвозных шаланд. Они имели нормальное водоизмещение 1025 т, осадку 3,6 м. Две паровые машины обеспечивали скорость около 9 узлов. На вооружение канонерские лодки получили по два 130-мм орудия, четыре 45-мм зенитки, пулеметы. Они имели вместительные трюмы, могли принять до 500 человек войск, и поэтому неоднократно использовались для перевозки войск и грузов. Недостатком их была большая парусность из-за высоких бортов, рыскание на курсе и сильный дрейф при боковом ветре.

В это время «Москва» стояла на кронштадтском рейде и вела огонь по южному берегу, «Кама» и «Волга» находились в Ленинграде. 22 ноября в 21.55 ледокол «Волынец» повел из Ленинграда караван: транспорт № 538 на буксире у ледокола, канонерские лодки «Кама» и «Волга». В 6.08 следующего дня корабли прибыли в Кронштадт.

23 ноября в 17.00 из Кронштадта на Гогланд вышли канонерские лодки «Волга», «Кама» и водолей № 1, транспорт № 538 и три тральщика.

На Гогланде канонерские лодки приняли на борт войска: «Кама» — 1120 человек и «Волга» — 1200 и на следующий день в сопровождении трех тральщиков-«ижорцев», водолея № 1, доставили их к Кронштадт.

Канонерская лодка «Москва» 24 ноября прибыла на Гогланд, и приняв 800 человек в 21.50 25 ноября с транспортом № 548, в сопровождении двух БТЩ — Т-205 и Т-215, вышли с Гогланда. Тральщики от кромки льда возвратились на Гогланд, куда пришли в 14.00 26 ноября. Канонерская лодка и транспорт прибыли в Ленинград, где и высадили доставленные войска.

27 ноября «Волга» и «Кама» вновь вышли на Гогланд. В заливе уже была сложная ледовая обстановка, ветер 6–7 баллов, моряков на открытых постах окатывало ледяной водой с ног до головы, надстройки и палубы покрылись льдом. Ночью «Кама» отстала от впереди идущего мателота, сбилась с курса и села на мель у острова Сескар. Отработав задним ходом, канонерская лодка сошла с мели и стала на якорь. Дождавшись рассвета, она прибыла на Гогланд, где была включена в состав аварийно-спасательного отряда и ушла с последним караваном 8 декабря.

«Волга» 28 ноября, приняв 600 человек, доставила их в Кронштадт, а затем снова пришла на Гогланд. Здесь она была включена в состав отряда капитан-лейтенанта П. В. Шевцова, с которым отправилась на Ханко.

22 ноября в 14.15 на Ханко с Гогланда отправился отряд в составе: транспорт № 548 («Минна»), сторожевой корабль «Коралл», тральщик «Ударник» и два катера МО под командованием командира 5-го дивизиона тральщиков капитан-лейтенанта Г. С. Дуся и батальонного комиссара Банникова. Отряд без происшествий, идя северным фарватером, в 10.43 23 ноября прибыл на Ханко. В районе Калбодагрунд транспорт № 548 был проведен за змейковым тралом ТЩ «Ударник».

Одновременно с эвакуацией Ханко производилась эвакуация Осмуссара. К началу эвакуации в гарнизоне острова насчитывалось 1008 человек. 22 ноября канонерская лодка «Лайне» отбуксировала с Ханко на Осмуссар три катера КМ, которые должны были использоваться в качестве посадочных средств для погрузки личного состава гарнизона на крупные суда. Одновременно командованием ВМБ Ханко было отправлено письменное приказание коменданту Осмуссара о начале эвакуации.

23 ноября «Лайне» вышла на Осмуссар и, приняв 165 человек больных и раненых, а также людей наименее нужных в обороне доставила их на Ханко. 25 ноября «Лайне» вновь вышла на Осмуссар с задачей доставить еще 200 человек, но вследствие свежей погоды удалось принять на борт с только 70. Вновь на Осмуссар «Лайне» была послана 29 ноября, на этот раз она эвакуировала 206 бойцов и командиров. В ночь с 30 ноября на 1 декабря «Лайне» сняла еще 203 человека. В ночь с 1 на 2 декабря БТЩ-205 «Гафель» (пришел на Ханко с отрядом В. П. Дрозда), снял с Осмуссара 340 человек, после чего на острове осталась подрывная партия — 17 чел.

Минный заградитель «Урал» в сопровождении Т-215 и двух катеров МО-108 и МО-306 — все, что осталось от отряда В. М. Нарыкова, 14 ноября прибыл на Ханко.

15 ноября в 1.30 к борту минзага подвели баржу с продовольствием и войсками, началась погрузка корабля, которая с перерывами продолжалась до 16.00 22 ноября.

В 4.55 15 ноября начался обстрел порта, с 20.30 до 21.30 батареи противника вели огонь по городу и гавани. В этот день последний раз базу обстрелял финский броненосец «Вяйнемяйнен», выпустивший 32 10-дюймовых снаряда. В связи с обстрелами гавани и города «Урал» с 16 по 19 ноября в дневное время отходил к восточной части острова Руссаре, а ночью возвращался к Густавсверну для продолжения погрузки.

Сначала в трюмы спускали продовольствие — крупы, муку, мясо, консервы для Ленинграда. Мешки с мукой складывали к бортам, в случае пробоины — это хороший пластырь. Поверх продовольствия — оружие и ящики с боеприпасами, каждое подразделение со своим снаряжением, чтобы выгрузиться и уйти в бой. Все закрывали слоями толстого брезента, на брезент встанут люди.

Старпом минзага назначил на каждый трюм наблюдающих. При погрузке произошло ЧП в третьем трюме. Матрос Натертышев — «хозяин третьего трюма» — предотвратил беду. Кран опускал в люк остропленный штабель ящиков с минами для ротных минометов. Натертышев, сидя в трюме, указывал армейцам куда отводить опускаемую связку ящиков, «брать на оттяжку». Один-два ящика, плохо остропленные, выскочили из связки, ударились о переборку, мины посыпались вниз. Солдаты, бросив оттяжку, кинулись врассыпную. Они знали свое оружие, но не понимали, что такое корабль, окруженный водой. «Держи ящики!» — орал хозяин трюма, бросаясь к грузу: если вся связка развалится, взрыва не избежать. Доведя груз до места, минометчики оправдывались: мины-то со взрывателями. «Но и бежать некуда, — объяснил матрос. — Запомните, ребята: с корабля никуда не убежишь. Паника — всем гроб на корабле».

А потом пошли на корабль люди сотнями. 57 женщин и 6 детей разместили в музыкальном салоне; 164 раненых и больных — в каютах первого класса; штаб управления сухопутными частями — в курительном салоне. Подразделения — в трюмы, на твиндечные палубы, на брезент, покрывающий груз, — без права сидеть.

Поскольку было неизвестно, когда корабль покинет Ханко, были составлены графики питания, проветривания, кипятильники работали круглые сутки. Горячая пища для лазарета готовилась в кормовом камбузе. Находившиеся в трюмах питались сухим пайком. Питьевая вода подавалась в трюмы три раза в сутки. Вот гальюнов было мало. Старпом предложил было использовать кормовые ватервейсы, периодически сильной струей скатывая из брандсбойтов все через шпигаты за борт. Но пришлось отменить: под предлогом неотложной нужды из трюмов на палубу вылезали люди, чтобы подышать, покурить. Толчея вообще опасна на походе, и противнику нельзя показывать на палубе столько людей. Всех вниз, у каждого трюма — вахтенный с автоматом. Это казалось суровой мерой, но команда корабля знала по опыту, что это необходимо. На корме из бревен и досок соорудили подвесной гальюн. Но после того как за борт упал солдат, его срубили. В трюмы были опущены остропленные пустые железные бочки, которые по мере наполнения вытаскивались из трюмов.

Когда выяснилось, что некоторые из командиров, отправив своих бойцов в трюм, рвутся в каюты, И. Г. Карпов вспылил: «Всех в трюм! Независимо от чинов. Вежливенько объясните тем, кто забыл смысл устава: командир должен быть в походе с бойцами, за боеспособность и жизнь которых он отвечает».

Командир корабля и старший воинский начальник разработали инструкцию для перевозимых войск:

— средний комсостав должен находиться вместе с красноармейцами;

— у входа в трюмы должно быть установлено дневальство из красноармейцев и дежурство из среднего комсостава;

— за порядок в каждом трюме должен отвечать средний командир;

— кубрики краснофлотцев, проходы, трапы, коридоры, верхняя палуба должны быть свободны от людского состава (все должны сидеть по своим местам);

— люди эшелона на авральные звонки, сигналы и команды, касающиеся повседневной и боевой жизни корабля, не должны реагировать;

— при налете самолетов противника все находящиеся по какой-то причине наверху быстро уходят вниз.

За время стоянки минного заградителя на него было погружено 343,84 т продовольствия и 3406 человек эвакуируемых. На «Урал» дополнительно поставили шесть зенитных пулеметов М-4: два на шлюпочной палубе, четыре — на нижнем мостике.

В ночь с 17 на 18 ноября три финских торпедных катера безрезультатно атаковали «Урал», стоявший на рейде Ханко. Атака была отбита канонерской лодкой «Лайне» и береговыми батареями.

С приходом утром 22 ноября двух БТЩ в Ханко сосредоточился отряд в составе: «Урал», четыре БТЩ (Т-205, Т-15, Т-217, Т-218) и шесть «малых охотников» (в т. ч. МО-306, 402, 409, 407, 210). Появилась реальная возможность провести минзаг до Гогланда и далее в Ленинград. На тральщики приняли в среднем по 300 человек. Отряд под командованием командира отряда заграждения капитана 1-го ранга Н. И. Мещерского вышел с Ханко в 17.40 22 ноября. Строй — кильватер: четыре БТЩ, «Урал» и в охранении в пределах видимости — «морские охотники». Головным шел Т-218 без тралов за ним в кильватер Т-215, Т-205 «Гафель» и Т-217. В голове находился МО-306. Четыре катера — в охранении по бортам минзага, и один замыкал строй.

При возвращении «Урала» БТЩ получили приказ идти строем кильватера. При этом стремились добиться уменьшения числа подсеченных мин, от которых минный заградитель, имевший большую парусность и один винт, с трудом уклонялся. Однако тральщики плохо держали строй, «зигзагировали» и этим затрудняли счисление.

Один из крупных недостатков БТЩ — склонность к резкому вилянию на волне, особенно боковой и попутной. Обычно амплитуда отклонений от курса составляла 30° днем и 40° ночью. Совместное плавание дивизиона БТЩ становилось нелегким даже на переходе без тралов. Виляние же с тралами вызывает нарушение строя и крайне затрудняет соблюдение равнения в строю.

Плохая видимость обеспечила скрытность перехода. Дул слабый северо-восточный ветер силой 2 балла, море спокойное, минзаг хорошо держался в пределах узкой протраленной полосы.

В 00.25 23 ноября были обнаружены силуэты трех кораблей типа тральщик, идущих контркурсом. Это был второй отряд тихоходов, следующий на Ханко.

В 00.43 в точке с координатами Ш = 59°52,4', Д = 25°04,3' взорвалась мина в параване Т-215. Взрывом на корабле было повреждено рулевое устройство, от сотрясения показания компасов, которые вышли из меридиана, стали ненадежными. Тральщик вышел из строя, стал концевым и в проводке не участвовал. «Урал» шел вплотную за тралами концевого Т-217. Взрывы мин в тралах происходили вблизи минзага, от чего на нем вышел из строя гирокомпас, «Урал» шел по магнитному.

В 4.05 корабли вошли в полосу густого тумана. Спустя 40 минут командир отряда приказал застопорить машины. В 04.48, предполагая стать на якорь в густом тумане, на тральщиках застопорили машины, на минзаге запоздали дать задний ход, положили руль «лево на борт», но все же он наскочил на корму концевого Т-217, повредив ему кран и тральную лебедку, после чего на тральщике не могли выбрать трал.

В 4.57 справа 15° открылся маяк Родшер, а в 5.00 «Урал» правым бортом в районе 40 шп коснулся грунта у острова. Корабль получил небольшие повреждения. Ошибка в счислении составила 3,2 мили к юго-востоку. Т-217 дал полный ход и скрылся в тумане.

Отойдя от острова Родшер на две мили к северу, корабли в 5.10 стали на якорь. С рассветом в 8.20 командир отряда дал семафор на тральщики: «Сняться с якоря, поставить тралы и пройти вдоль правого борта МЗ „Урал“». В 8.38 минзаг снялся с якоря, и отряд продолжил путь. В 11.12 он встал на якорь у Гогланда.

В 23.30 на рейд Сууркюля прибыл эсминец «Свирепый» для конвоирования минзага в Кронштадт. В 00.15 24 ноября «Урал» в сопровождении «Свирепого», Т-205, Т-218, и двух катеров МО вышел в Кронштадт. В 4.10 катера МО легли на обратный курс. Спустя еще три с половиной часа Т-205 и Т-218, сопровождавшие «Урал» до Шепелевского маяка, не входя в лед, легли на обратный курс и в 12.30 24 ноября возвратились на Гогланд.

Эсминец и минзаг в 8.02 вошли в лед, в 9.30 миновали Толбухин маяк и в 11.30 прибыли на Большой кронштадтский рейд. В 14.10 к борту «Урала» подошли тральщик ТЩ-64 и буксир ЛК-1, на них перешла команда эсминца «Гордый». В Кронштадте к отряду присоединился лидер «Ленинград», который 23 ноября вышел из дока. Он принял 376 человек, эвакуированных с Ханко.

В 17.26 «Урал» снялся с якоря, и караван в составе: ледокол «Волынец» (бывший «Суур-Тыл»), ледокол «Октябрь», который на буксире вел лидера «Ленинград», «Урал», транспорт «Пятилетка» вышел из Кронштадта. В 19.15 караван вошел в Морской канал. В 20.42 у борта ледокола «Суур-Тыл» взорвалась мина. Но это была не морская мина, немцы ночью по льду пробирались до корабельного фарватера и ставили на лед противотанковые мины. Ледокол не получил повреждений, караван продолжал движение и в 22.30 вошел в Неву, а в 23.05 минзаг встал на якорь ниже моста Лейтенанта Шмидта.

25 ноября в 1.05 «Урал» снялся с якоря и под проводкой буксиров пошел вниз по Неве, в 2.25 вошел в торговый порт, встал к причалу № 10 Угольной гавани, и в 5.20 начали выгрузку, которая завершилась в 17.00 следующего дня. Бойцы, проведя в душных трюмах, без возможности даже лечь, почти 10 суток, наконец-то смогли увидеть над головой небо и вдохнуть свежего воздуха.

Возвращающийся на Гогланд 22 ноября отряд капитана 3-го ранга Д. М. Белкова по решению командования флотом должен был в тот же день вновь идти на Ханко. Но корабли отряда подтягивались на Гогланд с 12.00 до 17.00, и выгрузка привезенного личного состава затянулась до 18.00. Кроме того, на ряде кораблей требовался неотложный ремонт механизмов. В частности, лучший корабль отряда СКР «Вирсайтис» имел повреждение рулевого привода. Поэтому выход отряда назначили на 00.00 23 ноября, но ремонт рулевого привода затянулся, и выход был перенесен на 14.30.

В 13.30 23 ноября отряд в составе сторожевых кораблей «Вирсайтис» (флагман) и № 18 (ЛК-2), тральщиков № 42 «Орджоникидзе», № 56 «Клюз», катеров МО-106 и МО-112 под командованием капитана 3-го ранга Д. М. Белкова вышел на Ханко, имея задание провести в пути разведывательное траление (между меридианами 26°20′ и 25°00′), чего не было сделано во время предыдущих походов. У СКР-18 в пути засорился приемник нефтяной цистерны правого борта, прекратилась подача топлива к форсункам. Котельный машинист старший краснофлотец Волков спустился в бункер с мазутом и очистил приемник. 24 ноября в 12.05 отряд благополучно прибыл на Ханко, произведя контрольное траление указанного района. Мин обнаружено не было. Корабли встали к стенке для погрузки.

На Ханко в это время уже грузился отряд капитан-лейтенанта Г. С. Дуся: сторожевой корабль «Коралл», транспорт № 548 («Минна») и тральщик «Ударник», которые прибыли туда ранее. Транспорт загрузили продовольствием, он принял 1756 человек.

СКР «Коралл» 24 ноября принял 330 человек ханковцев, пополнил запас угля и воды, но на корабле вышла из строя донка.

Ремонт ее затянулся, и сторожевик вынужден был остаться на Ханко.

Все загруженные и готовые к походу корабли объединили в один отряд под общим командованием капитана 3-го ранга Д. М. Белкова. 24 ноября в 20.00 отряд вышел с Ханко. Головным шел «Вирсайтис», за ним «Ударник», «Клюз», далее ТЩ-42, транспорт № 548, СКР-18, два катера МО. Командир отряда и военком находились на катере МО-112, для более оперативного управления кораблями отряда (в первом походе Д. М. Белков, находясь на головном корабле, потерял управление концевыми мателотами). Во время выхода с рейда СКР-18 столкнулся с транспортом № 548 и повредил себе форштевень. Столкновение произошло в результате заклинивания руля СКР-18, корабль пришлось оставить для ремонта на Ханко.

В 21.40 канонерская лодка «Лайне», выводившая корабли в исходную точку, повернула назад, а отряд пошел на Гогланд. В 22.00 тральщики поставили тралы: «Ударник» — змейковый трал правого борта, «Клюз» — змейковый трал левого борта. На переходе корабли шли северным фарватером, финские маяки не горели.

В 9.15 25 ноября мина, подсеченная тралом «Ударника», всплыла под «Клюзом», который шел слишком близко за передним мателотом, и взорвалась. Носовая часть «Клюза» была оторвана до трубы, корабль в таком виде продержался 6 минут. На помощь пришли ТЩ-42 «Орджоникидзе», транспорт и катера. После взрыва у «Клюза» образовался большой дифферент на нос, оголились винты, и корабль почти вертикально ушел под воду в точке Ш = 59°58,4', Д = 25°35,8', спасти его было невозможно. С тральщика спасли 48 человек, погибло 160.

Одновременно с подрывом «Клюза» была обнаружена подводная лодка противника на правых курсовых углах на дистанции 12–15 кб. «Морские охотники» пробомбили район.

В голову отряда вышел ТЩ-57. Днем 25 ноября отряд был трижды атакован самолетами Ju-87, из которых один был сбит зенитчиками ТЩ-42. В 16.10 отряд прибыл на Гогланд, доставив 2556 чел с личным оружием, боезапас, 45-мм артиллерию и 380 т продовольствия.

После ухода с Ханко этого, пятого по счету, эшелона на полуострове оставалось 13 180 человек, около 800 т продовольствия и 500 т боеприпасов.

Время сильно поджимало. Надвигалась зима, проливы между островами стали замерзать. Сильные штормы и снегопады немало затрудняли проведение всех мероприятий по завершению эвакуации. Кроме того, командованию базы стало ясно, что финны знают о начавшейся эвакуации.

Отряд в составе СКР «Вирсайтис», ТЩ № 57 и 42, канонерской лодки «Волга», транспорта № 538 («Майя»), «малых охотников» МО № 406 и 405 под командой капитан-лейтенанта Г. С. Дуся готовился к третьему выходу на Ханко 26 ноября, но усилившийся до 6–7 баллов ветер не позволил ему выйти с Гогланда.

27 ноября ветер стих до 4 баллов, и отряд в 14.00 вышел на Ханко. После выхода отряда ветер снова усилился до 6–7 баллов, и корабли, идя против ветра, могли развить скорость только 4 узла. Отряд дошел до Кальбодагрунда, но, по расчетам, на кораблях угля не хватало, чтобы дойти таким ходом до Ханко, и отряд вынужден был вернуться на Гогланд.

Этот неудавшийся выход нарушил все расчеты, так как угля ни на одном корабле не хватало, чтобы дойти до Ханко. Срочно был запрошен транспорт с углем из Кронштадта, и одновременно было приказано СКР «Коралл» и СКР-18 загрузиться до предела углем на Ханко и выйти на Гогланд.

Транспорт № 565 «Сымери» с углем дважды пытался выйти из Кронштадта, но был атакован самолетами противника и поврежден. Были приняты экстренные меры по заготовке дров и загрузке кораблей дровами — для этой работы был привлечен весь гарнизон Гогланда.

26 ноября в 17.00 из Ханко вышла шхуна «Эрна» с боезапасом и продовольствием. СКР-18 сопровождал ее с рейда в исходную точку. Далее шхуна следовала без охранения. Пользуясь попутным ветром, «Эрна» под парусами и мотором, делая по 9 узлов, в 12.15 28 ноября прибыла на Гогланд. Она привезла 200 т муки и 250 т стрелкового боезапаса, а также 22 человека из гарнизона Ханко.

На СКР «Коралл» 28 ноября завершили ремонт донки. Корабль принял полный запас угля — 115 т и 300 краснофлотцев и командиров. СКР-18 принял 45 т угля и 100 человек. В тот же день в 21.15 сторожевые корабли вышли с Ханко и направились на Гогланд. В море их встретил шторм 6–7 баллов. В 16.45 29 ноября корабли благополучно прибыли на Гогланд, в бухту Сууркюля, доставив 389 человек, они же привезли 160 т угля, крайне необходимого на Гогланде. Сторожевики совершили переход во время шторма, из-за которого были задержаны на Гогланде два отряда.

1 декабря СКР-18 (ЛК-2), только накануне прибывший с Ханко, получил приказ доставить эвакуированных и баржу КП-13 с грузом в Кронштадт. В 20.05 корабль вышел с Гогланда, и в 3.15 2 декабря прибыл на остров Лавенсари. Переждав день, с наступлением сумерек, в 17.00 он вышел в Кронштадт. Но в 20.15 по радио был получен приказ начальника штаба КБФ вернуться на Лавенсари. Сторожевой корабль до 12 декабря находился на Лавенсари и ушел с последним конвоем.

Завершающий поход

К концу ноября на Ханко оставались около 12 тыс. человек, которые удерживали оборону. Их следовало вывезти в один прием. Командование флотом считало, что около 3 тыс. человек мог принять отряд тихоходных кораблей. Остальную, большую, часть должны были вывезти корабли эскадры. Они должны были забрать последний эшелон гарнизонов военно-морской базы Ханко и острова Осмуссара. Все понимали, что предстоит ответственный и исключительно сложный поход. Гангутцев надо было вывезти, во что бы то ни стало. В восточной части Финского залива вот-вот должен был стать лед.

К 25 ноября после завершения срочного ремонта кораблей, ремонта параванов и приемки топлива был сформирован отряд: эсминцы «Стойкий», «Славный», транспорт № 521 «И. Сталин», БТЩ — Т-207, Т-210, Т-211, Т-217, семь катеров МО.

Командир отряда вице-адмирал В. П. Дрозд, военком — бригадный комиссар Ф. Г. Масалов. На «И. Сталине» находились заместитель командира отряда капитан 1-го ранга П. А. Евдокимов и полковой комиссар Каганович. Тральщиками командовал капитан 2-го ранга Н. А. Мамонтов. На «Стойком» шел начальник штаба эскадры В. М. Нарыков и помощник флагманского штурмана КБФ капитан-лейтенант Ю. П. Ковель, на «Славном» флагманский штурман эскадры Л. Е. Родичев, на головном БТЩ находился заместитель флагманского штурмана эскадры капитан-лейтенант Ф. П. Гусев. Штурман 3-го дивизиона эсминцев старший лейтенант А. С. Алексеев — на «И. Сталине».

Механизмы «Стойкого» требовали серьезного ремонта. Главные турбозубчатые агрегаты находились в плохом состоянии. Давно не чищенные котлы были сильно засолены, биение правого вала вызывало сильный нагрев дейдвудных подшипников. Но на эсминце успели только срочно отремонтировать холодильники. Первоначально В. П. Дрозд решил в этом походе поднять свой флаг на «Славном», но затем все же выбрал своим флагманом «Стойкий», который уже дважды ходил на Ханко во главе отрядов.

Из всех БТЩ, участвующих в походе, ни один, в сущности, не был исправен. Времени на проведение планово-предупредительных ремонтов не хватало. Поэтому их механизмы работали с перебоями. У двух кораблей корпуса и винты имели повреждения из-за посадки на мель. На трех в штормовую погоду были потеряны якоря. На Т-217 не удалось исправить поврежденную при столкновении с «Уралом» тральную лебедку и кран. На «Шпиле» (Т-207) не успели отрегулировать только что установленный гирокомпас, а девиация магнитных компасов давно не проверялась. Лишь Т-205 «Гафель» и Т-218, находившиеся на Гогланде смогли к 25 ноября уничтожить девиацию.

В Кронштадте все БТЩ приняли по четыре комплекта параван-тралов. На эсминцы погрузили комплекты тралов для тральщиков находящихся на Гогланде. Кроме того, БТЩ и катера МО снабдили запасом светящихся поплавков для обозначения плавающих мин.

В 1940 г. в состав Балтийского морского пароходства вошли два грузопассажирских турбоэлектрохода, построенные в Амстердаме, — «Иосиф Сталин» и «Вячеслав Молотов». Они предназначались для обслуживания линии Ленинград — Лондон. Водоизмещение судов 7500 т, дедвейт 3219 т. Экипаж 108 человек, пассажировместимость — 512 человек. Главная энергоустановка состояла из двух паровых турбин и двух гребных электродвигателей мощностью 11 800 л.с. Она обеспечивала судну скорость 19 узлов.

В Европе шла война, поэтому турбоэлектроходы, вместо Лондона, совершали регулярные рейсы по маршруту Ленинград — Ханко — Таллин — Ленинград. Именно «И. Сталин» в последний мирный день вывез с Ханко 2500 женщин и детей.

В начале войны турбоэлектроходы были мобилизованы и вошли в состав КБФ в качестве военных транспортов № 509 «Вячеслав Молотов» и № 521 «Иосиф Сталин». В ноябре оба судна стояли на Неве, уже скованные льдом. 9 ноября ледокол «Суур-Тыл» обколол лед вокруг «И. Сталина» и 11 ноября турбоэлектроход перешел в Кронштадт. На нем срезали стеньги мачт, но до 25-го он в море не выходил.

Вице-адмирал В. П. Дрозд очень неохотно согласился на участие в операции «И. Сталина». Для плавания по кишащему минами заливу турбоэлектроход был слишком велик, малоповоротлив. Да еще его экипаж не имел опыта проводки за тралами. Но без крупного транспорта вывезти всех оставшихся защитников Ханко за один прием было невозможно. Турбоэлектроход мог принять почти половину перевозимых войск.

25 ноября с 14 часов корабли отряда начали выходить из кронштадтских гаваней на рейд, преодолевая тонкий лед. В 19.15 отряд покинул Большой кронштадтский рейд, идя за ледоколом «Октябрь». Час спустя корабли вышли за кромку льда, тральщики поставили тралы. В 4.30 26 ноября отряд встал на якорь в бухте Сууркюля. Здесь к нему присоединились тральщики Т-205, Т-215 и Т-18.

На Гогланде находился отряд тихоходных кораблей, который также направлялся на Ханко, но из-за шторма задержался с выходом. Отряд тихоходов капитан-лейтенанта Г. С. Дуся должен был прибыть на Ханко на сутки раньше отряда В. П. Дрозда — 27 ноября и возвратиться вместе с ним в один день, но несколько ранее по времени. Отряд тихоходов должен был, пройдя перед крупными кораблями проверить фарватер. В связи с устойчивым свежим ветром, как ранее указывалось, отряд капитан-лейтенанта Г. С. Дуся задержался, и оба отряда 26 ноября сосредоточились на Гогланде.

В связи со штормовой погодой (ветер юго-восточный 6–7 баллов) выход кораблей задерживался. Поэтому в 18.00 В. П. Дрозд приказал кораблям для экономии топлива иметь в готовности одну машину и один котел.

Утром 27 ноября на рейд пришел эсминец «Свирепый», переданный в оперативное подчинение аварийно-спасательного отряда, который сосредоточился у Гогланда; он же был и резервом для отряда В. П. Дрозда.

В 14.00 отряд тихоходных судов попытался выйти на Ханко, но из-за усилившегося шторма вынужден был вернуться.

В 18.10 на «Свирепом» поднят сигнал «слышу шум подводной лодки», катер «малый охотник» сбросил три глубинные бомбы, после чего шум пропал. Во время стоянки отряда у Гогланда катера периодически бомбили рейд.

28 ноября «Свирепый» подошел к борту «Стойкого», при этом помяв ему борт. Передав 100 т мазута, «Свирепый» отошел от флагмана, а в 20.00 направился в Кронштадт.

29 ноября в 15.00 В. П. Дрозд приказал Т-210 присоединиться к отряду тихоходных кораблей. Еще на переходе из Кронштадта выяснилось, что, несмотря на ремонт, тральщик из-за вибрации корпуса мог идти с тралом со скоростью не более 10 узлов. Таким образом, в составе быстроходного отряда остались всего пять тральщиков, способных идти с тралами, поскольку у Т-217 тральное устройство было повреждено.

Во второй половине дня 29 ноября ветер ослаб до 4 баллов, и В. П. Дрозд приказал поднять на «Стойком» флаг «буки» — начать движение. Корабли начали сниматься с якоря, и к 17.40 отряд в составе транспорта № 521 «И. Сталин», эсминцев «Стойкий» и «Славный», БТЩ-205, 207, 211, 215, 217, 218 и семи «малых охотников» вышел на Ханко при состоянии моря 5 баллов, ветер северо-западный.

Тральщики шли в строю двойного минного уступа вправо с параванами. Первая линия: Т-218 (головной), Т-211 «Рым», Т-215 (командир 2-го ДБТЩ капитан-лейтенант М. Д. Годяцкий). Вторая линия Т-207 «Шпиль» (флаг капитана 2-го ранга Н. А. Мамонтова) и Т-205 «Гафель». Причем «Шпиль» следовал в кильватер среднему БТЩ первой группы, «Гафель» в кильватер 215-му. Расстояние между группами 3 кб, так что общая длина строя двойного уступа должна была не превышать 12 кб. Т-217, на котором после столкновения с «Уралом» нельзя было ставить тралы, находился в хвосте колонны в роли спасательного судна.

Головным в кильватерной колонне кораблей шел «Стойкий», который должен был держаться в 3 кб от концевого Т-205 «Гафель». Далее с интервалом в 2 кб следовали турбоэлектроход «И. Сталин» и эсминец «Славный». Шесть «малых охотников» — в охранении кораблей справа и слева, еще один между буйками трала концевого тральщика и «Стойким». Практически глубина строя на всем переходе составлял от 30 до 38 кб. Причиной этого стали многочисленные плавающие мины. При северо-западном ветре 4 балла и волне 3 балла отряд по северному фарватеру пересек опасный район к западу от банки Кальбодагрунд.

Три трала были перебиты взрывами защитников. Замена тралов производилась без уменьшения скорости хода отряда. Были подсечены 12 мин, которые обозначались колбами со смесью фосфористого калия с песком, сбрасываемые с МО.

В то же время отряд тихоходных кораблей на Гогланде, произведя погрузку угля с кораблей, прибывших с Ханко («Коралл» и СКР-18), был готов к выходу в 18.00 29 ноября, но ветер удерживался все время 5–6 баллов от северо-запада. Так как запасов угля у кораблей было ровно столько, сколько требовалось на переход до Ханко и обратно, командир ОВРа капитан 2-го ранга И. Г. Святов решил корабли в море при ветре свыше 4 балла не выпускать.

Кроме того, выслать отряд тихоходов непосредственно за отрядом В. П. Дрозда было нельзя еще и потому, что ему пришлось бы в светлое время форсировать минные поля под обстрелом береговых батарей противника. После переговоров по радио с В. П. Дроздом, было решено отряд тихоходов отправить 30 ноября.

За кормой Т-218 в 22.25 взорвалась первая мина, перебив правый параван, две мины взорвались в тралах Т-215 и Т-207 «Шпиля». Поскольку Т-218 из-за неисправности одной машины и электрического управления рулем уменьшил скорость до 9,5 узла, командир отряда траления приказал ему выйти из строя. 218-й выбрал трал, и вступил в кильватер Т-217 (только в 3.30 на Т-218 исправили рулевое управление). Теперь с тралами шли только четыре БТЩ.

Волна под берегом была небольшой, а взошедшая луна светила слева по носу, давая отблеск впереди по курсу, поэтому подсеченные тралами мины своевременно обнаруживались и корабли довольно легко уклонялись от них. На эсминцах все свободные от вахты стояли по бортам, наблюдая за плавающими минами.

Наблюдатели на батарее Макилуото не обнаружили корабли, которые находились в затемненной части горизонта.

Около 23.00 выяснилось, что курс отряда проходит на одну милю южнее рекомендованного курса. Это случилось вследствие того, что ведущий Т-218 от Родшера шел на градус левее, чем следовало. После того как ведущим стал Т-211 «Рым», у которого не была определена девиация магнитных компасов и непроверенны показания лага, командир отряда тральщиков, находившийся на «Шпиле» стал командовать временем изменения курса, но его штурмана сами не были уверены в достаточной точности своего счисления.

В итоге поворот на курс 235° был сделан в двух милях юго-восточнее расчетного места, что привело отряд на минное заграждение. Две мины взорвались в тралах БТЩ первой группы и две подсеченные всплыли. Из-за ошибки в счислении, которая к 1.00 30 ноября достигла трех миль, корабли двадцать минут шли по своему минному полю. Тральщики вытралили 12 мин. За период с 00.02 по 2.35 концевой Т-218 отвернул от шести плавающих мин. Всего на переходе «Стойкий» встретил 16 плавающих мин, а «Славный» своими параванами-охранителями подсек три мины.

Около 4.30 далеко на юго-западе была обнаружена канлодка «Лайне» с находившимся на ней лоцманом, который и провел корабли в 8.00 на рейд Ханко. Турбоэлектроход и эсминцы встали на якорь. На них гангутцев доставляли буксиры и катера.

Утром 30 ноября на Гогланде был окончательно сформирован отряд в составе: транспорт № 538 «Майя», Т-210 «Гак», сторожевой корабль «Вирсайтис» (флагман), тральщик «Ударник», канонерская лодка «Волга», катера МО-405, 406. Командир отряда капитан-лейтенант П. В. Шевцов, военком — В. А. Фокин, начальник штаба Я. Б. Рабинович. Больше откладывать с выходом было невозможно, так как отряд В. П. Дрозда накануне ушел на Ханко, а возвращаться оба отряда должны были почти одновременно. В 12.00 корабли начали движение. «Вирсайтис» шел головным, за ним Т-210, «Ударник», «Майя», «Волга», катера МО. Переход совершался в ясную погоду, лунную ночь, ветер 2–3 балла. Видимость хорошая, луна светила с южной части, и караван со стороны финских шхер хорошо просматривался. На «Ударнике» вышло из строя турбодинамо, помещения корабля освещались керосиновыми лампами.

1 декабря с 00.30 по 1.20 отряд П. В. Шевцова был обстрелян батареей Макилуото. Попаданий в корабли не было, снаряды ложились в 30–40 м от бортов. Катера МО поставили дымовые завесы.

Так уж совпало, что именно в это время противник решил, наконец, использовать свои надводные корабли, чтобы атаковать отряды шедшие на Ханко. Финский отряд «Р» получил приказ атаковать конвой. Канонерские лодки «Уусимаа» и «Хемеенмаа» вместе со сторожевыми катерами VMV-9, 11, 13 и 17 в 22 час.03 мин вышли из Порккала и отправились на запад. По пути они встретились с двумя немецкими сторожевыми кораблями, которые присоединились к отряду.

С советских кораблей, шедших кильватерной колонной, картина последующего боя виделась по-разному. В 3.35 на севере в районе Юссарё с «Вирсайтиса» и «Волги» были обнаружены четыре силуэта, с Т-210 — семь. На «Ударнике» вообще первоначально посчитали, что по отряду ведет огонь 100-мм батарея с Юссарё, и только затем обнаружили корабли. В 4.15 корабли противника открыли огонь. Через 10 минут катера МО поставили дымовую завесу.

Командир отряда П. В. Шевцов приказал командиру «Вирсайтиса» выйти навстречу противнику и атаковать его. Одновременно был передан сигнал: «Выхожу из строя, не следовать за мной». На канонерскую лодку «Волга» был передан сигнал: «Открыть огонь по кораблям противника» В 5.05 СКР «Вирсайтис» вышел из строя, лег на обратный курс, встав между транспортом и вражескими кораблями, поставил дымовую завесу и открыл интенсивный огонь по кораблям противника из 100-мм орудий, сделав несколько залпов. Снаряд с финского корабля попал в мостик «Вирсайтиса», был убит один краснофлотец. Артиллеристы сторожевика добились попадания в корабль противника, который загорелся. Канонерская лодка «Волга», имевшая 130-мм орудия, огонь не открывала, так как противник находился вне секторов обстрела ее орудий. В 5.25 противник прекратил огонь и отошел так как корабли союзников приближались к собственным минным заграждениям, которые, правда, были уже пройдены русскими.

Вот как описано это боевое столкновение западными военными историками.

«В конце ноября дело дошло до столкновения, которое известно под названием „битвы Юссарё“. 30.11 был замечен советский конвой в составе 2 торговых судов, 2 канонерских лодок и 1 миноносца западнее Сурсари. В 15 час.[22] был замечен еще один советский конвой в составе 2 транспортов, 2 малых тральщиков и 2 дозорных катеров, идущих на запад северо-восточнее Рускери (это был отряд Шевцова. — Примеч. авт.).

Отряд „Р“ получил приказ атаковать этот конвой. Канонерские лодки „Уусимаа“ и „Хемеенмаа“ вместе со сторожевыми катерами VMV-9, 11, 13 и 17 в 20 час. 03 мин вышли из Порккала и отправились на запад. По пути они лишь в 23.40 встретились с двумя немецкими сторожевыми кораблями, которые должны были примкнуть к ним в 22 часа для участия в операции. Однако немецкие и финские командиры уже не смогли обсудить предстоящую атаку. Приблизительно в 23.30 пришло донесение, что русские якобы стоят севернее банки Ревельштейн, после чего соединение, находившееся под командованием капитан-лейтенанта М. Виксберга, взяло курс на юго-запад. Между 23.32 и 00.25 видно было, как тяжелая финская береговая артиллерия в Макилуото накрывала огнем советские корабли. Вскоре после этого батарея сообщила, что она будто бы попала в эскадренный миноносец и в транспортное судно северо-западнее о. Нарген. В 03.10 на расстоянии 5000 м были замечены 4 советских корабля, идущих на запад. Союзное флотское соединение вышло со скоростью 12 узлов на юго-восток от Юссарё в следующем составе: „Уусимаа“, сторожевой катер VMV-13 и „Хемеенмаа“ кильватерной колонной и на расстоянии 500 м с правого борта от нее три сторожевых катера вооруженных торпедами: VMV-9, 11 и 17; оба немецких сторожевых корабля держались все еще на расстоянии 2000 м за финнами. В 03.18 соединение „Р“ легло на обратный курс и сбавило ход, в то время как оба немецких корабля тоже легли на обратный курс, но остались при своей прежней скорости, а потому вскоре они оказались на расстоянии 4000 м перед финскими кораблями. В 03.20 финны открыли огонь с расстояния 4500 м по третьему, самому большому русскому кораблю, затем перенесли его, однако, на 4-й корабль, на котором после 4-го залпа было отмечено попадание, и корабль окутал дым. Советский огонь был очень нерешительным и часто прерывался, видимо, корабли союзников трудно было различить на темном горизонте. Сторожевые катера VMV-9 и VMV-17 тотчас же перешли к торпедной атаке, однако успеха не имели и в 03.40 отошли назад, так как торпеды не могли правильно действовать из-за холода. Уже в 03.30 финны прекратили огонь и изменили свой курс, повернув на юг, чтобы следовать за русскими, идущими зигзагами.

В 03.40 канонерские лодки снова взяли курс на запад, открыли огонь и добились нескольких попаданий в торговое судно. Однако из-за советского маневра уклонения уже в 03.52 пришлось прекратить обстрел и канонерские лодки взяли снова курс на юго-юго-восток. Приблизительно около 04 час подошли наконец и немецкие сторожевые корабли и открыли огонь через финские корабли, так что уже в 04.02 капитан-лейтенант Виксберг вынужден был попросить немцев прекратить огонь и отошел со своими кораблями на запад. В то время как немецкий сторожевой корабль последовал указанию финнов, другой продолжал вести огонь, но не добился никаких попаданий. С 04.07 до 04.25 соединение „Р“ еще раз открыло огонь по русским и добилось нескольких попаданий в советский транспорт, правда, не причинивших большого ущерба, так как его быстро замаскировали дымовой завесой дозорные катера.

Бой пришлось прекратить, так как корабли союзников приближались к собственным минным заграждениям, которые, правда, были уже пройдены русскими. Положение советского соединения было весьма выгодным и все более улучшалось благодаря его очень высокой скорости. Финны вернулись в Порккала, немцы — в Ревель, а русский конвой дошел до Ханко. Финская затрата боеприпасов составляла 102 залпа из 102-мм орудий и 362 залпа из 40-мм орудий и, кроме того, было выпущено 3 торпеды. Бой закончился для союзников с неважными результатами, что отчасти было вызвано тем, что в дело были введены слишком слабые силы, отчасти техническими неполадками, а отчасти недостаточно хорошим взаимодействием между немецкими и финскими кораблями. Так как, видимо, финские торпедные катера использовать было невозможно, немецкое военно-морское командование должно было бы оставить в Финском заливе несколько миноносцев до окончательного разрешения вопроса о Ханко. Даже участие финского броненосца „Вяйнемяйнен“ было бы возможным, но финны, видимо, не очень хотели подвергать свой последний бронированный корабль риску случайного подрыва на мине»[23].

Эта безрезультатная перестрелка, даже не задержавшая советские корабли, была названа западными историками как «битва Юссарё». Так что не только советские историки преувеличивали истинные результаты боев на море.

После окончания боя «Вирсайтис» догнал колонну в 6.20 и вновь занял место в колонне, но уже вторым, головным шел Т-210.

На «Ударнике» вышел из строя циркуляционный насос и лопнула станина холодильника правой машины. В 7.50 отряд встретил канонерскую лодку «Лайне», которая пошла головной. В 9.15 корабли стали на якорь на рейде Ханко. Затем они проследовали к причалам в гавани, немедленно началась погрузка.

Итак, на Ханко сосредоточились 15 боевых кораблей, 8 «малых охотников» и 4 буксира, малые катера. Среди них своими размерами выделялись транспорты № 521 «И. Сталин» и № 538 «Майя».

Командир базы составил специальный график отхода частей с занимаемых островов и позиций, их прикрытия, а также уничтожения ценных объектов. Отход и погрузку планировалось начать 30 ноября и провести в течение двух с половиной суток.

На отсечной линии мыс Комнесудд — Тальхормарне для прикрытия города был оставлен 124-й отдельный инженерный батальон, в районе мыса Уддскатан и северного побережья второго участка — 101-й отдельный стрелковый батальон.

Начался отвод частей с переднего края — самая ответственная задача, от исполнения которой зависел исход последнего этапа. С переднего края отводились 335-й и 219-й стрелковые полки. Для прикрытия отхода в первой траншее осталось 310 бойцов при 36 ручных пулеметах, их должны были поддерживать три 152-мм батареи 343-го артиллерийского полка, часть 76-мм полевых пушек, 7 танков Т-26 и 11 пулеметных танкеток. Командовал всеми силами прикрытия начальник штаба 335-го стрелкового полка майор С. М. Путилов. На втором боевом участке у генерала И. Н. Дмитриева оставалось 200 бойцов с ручными и станковыми пулеметами. Все береговые, железнодорожные и зенитные батареи обслуживались сокращенными расчетами. С островов была снята половина отрядов.

Были выделены 100 саперов 42-го отдельного саперного батальона и 50 подрывников из состава своих частей. Эти группы были созданы для минирования дорог и объектов, которые нельзя было взорвать или минировать до отхода частей прикрытия.

Днем 30 ноября на турбоэлектроход грузились части из состава вторых эшелонов и некоторые подразделения береговой артиллерии. Погрузка на транспорты личного состава продолжалась и в течение следующего дня, одновременно в трюмы грузили продовольствие и боезапас. Тральщики Т-205, Т-218 и «Ударник» 30 ноября и 1 декабря перевозили из гавани на «И. Сталин» мешки с мукой.

На транспорт № 538 погрузили 8 танков Т-26, две бронемашины, 8 45-мм орудий, 8 76-мм полевых орудий, 4 76-мм зенитки, три зенитных пулемета М-4.

Грузились так, чтобы на Ханко не осталось ни одного человека, и врагу не досталось ничего ценного. Так, на Т-215 погружено три ящика щеток для коллекторов электромоторов подводных лодок, два гребных винта для подводных лодок, на Т-205 «Гафель» погрузили 900 кг олова, 850 кг баббита и даже 765 м серого драпа.

Транспортные возможности кораблей и судов пришлось намного превысить. Погрузка была предельно плотной, никакими нормами, разработанными в мирное время, не измерить. В перегрузке кораблей и судов был свой риск, но иного выхода не оставалось.

Чтобы ничего не досталось врагу, корабли пополняли запасы топлива, продовольствия. «Стойкий» принял с нефтеналивной баржи 45 т мазута. «Славный» подошел к острову Руссаре и, встав на якорь, перегрузил с острова оставшийся боезапас береговых батарей. Канлодки «Волга» и «Лайне» погрузили оставшийся в базе уголь.

Почти все катера ОХРа, буксир ПХ-3, малые и несамоходные плавсредства базы были затоплены, а их команды перешли на борт «Лайне». Только катера ОР-9 и ОР-10 вышли с Ханко с отрядом П. В. Шевцова. Был подорван поврежденный авиацией 25 сентября и находившийся на отмели транспорт «Хильде».

1 декабря началось уничтожение самых мощных батарей базы — железнодорожных № 9 и № 17. Стволы забили металлическими предметами, стравили давление в компрессорах и накатниках. После этого производился выстрел. Ствол пушки разрывался, противооткатные приспособления ломались. Четырехосные тележки транспортеров были сброшены в воду. Но уничтожить железнодорожные батареи оказалось не так просто. Лафеты и транспортеры при взрывах мало пострадали.

Финны, захватившие орудия, сумели ввести их в строй. Они заменили сломанные детали компрессоров и накатников, подняли из воды и отремонтировали тележки. У финнов имелись и запасные орудийные 305-мм стволы, и станки русского производства. В 1920 г. русская эскадра под Андреевским флагом прибыла в свой последний порт — Бизерту. Флагманом эскадры был линейный корабль «Генерал Алексеев» (бывший «Воля», бывший «Император Александр III»). В сентябре 1924 г. русская эскадра была расформирована, корабли перешли в ведение командира французской бизертской ВМБ. В 1936 г. линкор начали разделывать на металл. Орудия главного и противоминного калибров были сняты, законсервированы и сданы на хранение в арсенал. После начала войны между СССР и Финляндией правительство Франции передало Финляндии все 12 305-мм орудий, снятых с русского линкора.

Восстановленная батарея успела пострелять по советским войскам на Карельском перешейке. После выхода Финляндии из войны в сентябре 1944 г. батарея была возвращена Советскому Союзу. Она получила новый номер — 294 и продолжала свою службу. В 2001 г. один из транспортеров батареи был установлен в Москве на Поклонной горе.

Финны восстановили и 180-мм транспортеры, но плохо, и они не участвовали в боевых действиях. В конце 1944 г. они также были возвращены.

В ночь с 1 на 2 декабря началась эвакуация 5-го оборонительного района. Он располагался на островах Хорсен, Старкерн, Гуннхольм, Эльмхольм и еще трех маленьких островках. Отряд моряков, составлявший гарнизон 5-го района, насчитывал около 450 человек. К 5 часам утра 2 декабря около 420 человек было отправлено на Ханко. На всех семи островах оставалось лишь 30 краснофлотцев и сержантов, хорошо вооруженных и неоднократно проверенных в боях.

В ту же ночь был полностью ликвидирован 30-й артиллерийский дивизион. Его орудия разрезали автогеном и сбрасывали в море. Личный состав дивизиона сосредоточился на полуострове.

В ночь на 2 декабря с большинства островов отошли части сектора береговой обороны, лишь на островах Деден, Меден, Хесте-Бюссе, Руссаре оставались небольшие группы прикрытия. Днем 2 декабря скрытно и быстро начали отходить части с переднего края обороны полуострова, оставляя прикрытие из автоматчиков, усиленных артиллерией, танками и танкетками. Артиллерия и противовоздушная оборона до 16 часов находилась в боевой готовности, но с сокращенными расчетами. Оставшиеся подрывали материальную часть и направлялись к пунктам погрузки.

Во второй половине дня 2 декабря была уничтожена материальная часть оставшейся артиллерии. Сначала все батареи — береговые 29-го дивизиона, 10-я железнодорожная, полевые и зенитные — открыли огонь по заранее намеченным целям. Стоял сплошной грохот. Расстреляв боезапас, артиллеристы взрывали установки. К 16 часам батареи были ликвидированы: все взорвано или утоплено. Наступила тишина. Финны также не стреляли. Начался отход прикрытия, завершалось минирование дорог, дотов, дзотов и зданий. В части дзотов были оставлены пулеметы, которые могли, без обслуживания бойцами, вести огонь короткими очередями в течение получаса. Для этого их зарядили несколькими скрепленными лентами и соединили с простейшими устройствами, сооруженными из патефонов и автомобильных аккумуляторов.

К этому часу командование, политотдел, штабы и тылы покинули свои КП и прибыли на остров Густавстверн, где был организован последний командный пункт. Группы прикрытия начали отходить с переднего края в 16 часов 2 декабря. К 18 часам в порт прибыли последние танки и автомашины с группами прикрытия. В порт на катерах прибыли оставшиеся моряки 5-го района, снятые с островов. Люди поднялись на корабли, а технику сбросили в воду.

Последними отходили саперы и подрывники, минировавшие дорогу и устанавливавшие «сюрпризы». Отдельные части противника, видимо, обнаружив отход наших гарнизонов, начали занимать острова и вести пулеметный обстрел отходящих войск.

Противник в течение суток 2 декабря периодически вел обстрел рейда и гавани Ханко, был подбит один «малый охотник». Эсминцы вынуждены были менять места стоянок.

В то время как шла погрузка, Т-205 «Гафель» получил приказ снять оставшиеся войска с Осмуссара. В 17.55 1 декабря он вышел из Ханко и 21.18 стал на якорь к северо-западу от Осмуссара. Два катера КМ переправили с острова на тральщик 350 человек. В 1.35 2 декабря Т-205 снялся с якоря и в 4.58 вернулся на рейд Ханко. На острове осталась подрывная партия — 17 человек.

Т-218 в очередной раз вошел в гавань, на него поднялись 480 бойцов и командиров. Тральщик подошел к «И. Сталину» чтобы высадить на него людей, но турбоэлектроход был уже перегружен и больше не мог принять. На «И. Сталина» была погружена половина всех защитников Ханко, оставшихся к концу обороны. Т-218 стал на якорь, к нему подошел «Шпиль» (Т-207) и взял 120 человек. «Славный» принял 659 человек, «Стойкий» — около 500. Т-217 принял 215 человек.

На Ханко в день оставления базы находилась авиационная эскадрилья в составе 8 самолетов-истребителей И-16. Ее задача — прикрыть стоянку кораблей и в 14.30 2 декабря вылететь на восток с расчетом прибытия на аэродром Бычье поле в Кронштадте засветло.

Над Кронштадтом стоял туман, задержавший вылет, но обстановка не позволяла далее откладывать перебазирования, и в 15.00 самолеты, оборудованные дополнительными баками для горючего, взлетели. Самолеты шли на бреющем. Над морем стояла низкая облачность, ориентироваться было очень трудно. Для обеспечения посадки вокруг острова Котлин были расставлены прожекторы, с направленными вертикально вверх лучами. На посадку заходили, когда горючее было уже на исходе. Из восьми самолетов шесть приземлились благополучно. Летчик Старухин, у которого закончилось горючее, врезался в лед, самолет и летчик погибли. Г. Цоколаев потеряв ориентировку, сел без горючего на Ораниенбаумском плацдарме в расположении наших частей.

Корабли тихоходного отряда завершали подготовку к выходу. На тральщике «Ударник» отремонтировали главные механизмы. Корабль принял 180 бойцов. Канонерская лодка «Волга» приняла 585 красноармейцев и командиров, 35 пулеметов М-1, 200 тыс. патронов и 1 тыс. мин и в 15.00 вышла на рейд, приготовилась к обратному переходу. Остальные корабли отряда также приняли войска и вышли на рейд, приготовившись к обратному переходу. Транспорт «Майя» завершил погрузку.

Первым в путь в 17.55 2 декабря отправился отряд тихоходов капитан-лейтенанта П. В. Шевцова, который перенес флаг с «Вирсайтиса» на БТЩ-210 «Гак». Состав отряда: транспорт 538 «Майя», Т-210, канонерские лодки «Волга» и «Лайне», СКР «Вирсайтис», ТЩ «Ударник», МО-405 и МО-406 и два катера КМ. Одновременно вышли четыре буксира военного порта Ханко (ПХ-1, ПХ-2, ПХ-4 и И-17) и буксир ОВРа ОР-1. По первоначальному плану отряд Шевцова должен был выйти на сутки раньше отряда Дрозда, осуществляя предварительное траление, но вышел только на 3,5 часа раньше. В 18.30 отряд прошел исходную точку и взял курс на Гогланд.

Головным шел Т-210 «Гак», на котором сразу же после выхода из шхер в 18.35 поставили змейковый трал. На шедшем ему в кильватер ТЩ «Ударник» также поставили змейковый трал. Далее в строю кильватерной колонны следовали «Вирсайтис», транспорт № 538, канонерские лодки «Волга» и «Лайне», за ними буксиры; два катера МО охраняли транспорт с левого и правого бортов. Как и во время перехода на Ханко, видимость была отличная (ночью 12–16 миль, был период полнолуния — почти полный диск луны светил с юго-западной части горизонта), ветер северо-западного направления 4–5 баллов ночью усилился до 5–6 баллов.

По расчету времени, шедшие со скоростью 8 узлов, корабли могли оказаться на пути догонявшей их эскадры. Чтобы не мешать ей и, вместе с тем, чтобы пройти подальше от батареи Макилуото, командир отряда приказал держаться на курсе 90° подольше. Таким образом, отряд отклонился от рекомендованного пути на полторы мили к западу, при этом корабли не избежали обстрела.

В 00.17 3 декабря батарея Макилуото, обнаружив корабли отряда П. В. Шевцова, открыла огонь с дистанции 120 кб. Снаряды в основном падали с недолетами 3–5 кб, но некоторые ложились точно в 15–20 м от борта «Вирсайтиса». Катера МО сразу же поставили дымзавесы. Стремясь поскорее выйти из-под обстрела, корабли уклонились к югу и прошли вплотную к своему минному заграждению. В 1.20, когда расстояние до батареи увеличилось до 135 кб, она прекратила обстрел.

Наблюдатели до боли в глазах всматривались в темный горизонт. Сначала в 00.51 катер МО обнаружил подводную лодку, в 1.20 с головного Т-210 заметили силуэты. Вероятно, за цели они принимали какие-то плавающие предметы или скалы. В 1.30 на северо-западе были слышны гулкие разрывы и два сильных взрыва (предположительно подорвался на минах «И. Сталин»).

В период с 2.11 по 2.20 все корабли обнаружили противника, который в 2.15 открыл огонь по отряду. Но если одни («Вирсайтис», «Ударник» и «Лайне») считали, что это подводная лодка, открывшая огонь по отряду, то другие («Волга», Т-210) разглядели 2–4 силуэта надводных кораблей. Тем не менее «Вирсайтис» и «Волга» открыли огонь по обнаруженным целям. Канонерская лодка успела сделать 7 залпов из 130-мм орудий. В 2.30 стрельба была завершена. Корабли противника (по другой версии, подводная лодка) повернули на обратный курс и скрылись.

В 3.20 за кормой была обнаружена эскадра, а спустя 13 минут с кораблей увидели столб дыма и пламени — подрыв «И. Сталина». В результате уклонения к югу корабли тихоходного отряда попали на крайнюю северную часть минного заграждения. На шедшем в кильватер ТЩ «Ударнику» СКР «Вирсайтисе» поздно заметили плавающую мину, и уклоняясь от нее, корабль в 03.50 подорвался кормой в точке Ш = 59°54′, Д = 25°09′. В первое время на нем надеялись удержаться на плаву, но внезапно корабль накренился. К борту аварийного корабля подошел «Ударник», на котором успели обрубить трал и развернуться. Несмотря на огромный риск, транспорт «Майя» и канлодка «Лайне» застопорили машины, спустили шлюпки и начали подбирать людей из ледяной воды. ТЩ «Ударник» снял около 70 человек команды и 150 пассажиров, передав затем около 100 человек на канлодку «Волга». «Лайне» приняла 20 человек, в том числе командира «Вирсайтиса» старшего лейтенанта Г. В. Гагуа. Остальных пассажиров (около 130 человек) спасти не удалось, так как в 4.06 «Вирсайтис» опрокидываясь, навалился трубой и надстройками на корпус «Ударника», и его командиру пришлось дать «самый полный назад», чтобы избежать повреждений.

В 5.00 мимо Т-210 в 8–10 кб прошли эсминец и два БТЩ быстроходного эшелона (это были «Стойкий», Т-207 и Т-218). В 5.30 корабли отряда П. В. Шевцова снялись с якоря, и движение возобновилось. Впереди шел Т-210, за ним «Ударник», транспорт «Майя», канлодки «Волга» и «Лайне», катера МО-405 и МО-406.

Около 7.00 отряд попал на очередное минное заграждение. На Т-210 «Гак» заметили за кормой одну подсеченную тралом мину и дали предупреждающий сигнал, но на шедшем сзади «Ударнике» обнаружили сразу четыре мины, из которых одна прошла в метре, а три — в 20 м от борта. На транспорте № 538, следовавшем в кильватер «Ударнику», начали давать предупреждающие короткие гудки и уклонились от замеченных слева мин.

Шедшая за транспортом канлодка «Волга» также начала поворачивать вправо, выйдя при этом из узкой протраленной полосы. В 7.10 «Волга» подорвалась на плавающей мине. Взрыв произошел у правого борта в районе воздушного танка и погреба № 1 главного калибра. Корабль накренился на 45° на правый борт, но остался на плаву. При взрыве погибли 5 моряков. Крен удалось выправить затоплением танка левого борта и артпогреба № 4. Сразу после взрыва на «Волге» отдали оба якоря, чтобы не дрейфовать на минном поле. Пассажиры были переданы на «Лайне» (приняла 270 человек), «Ударник» (принял 150 человек) и катера МО, на корабле остались 83 пассажира. Машины и котлы от взрыва не пострадали. К 8.45 были закончены аварийные работы, крен окончательно выровнен и корабль, снявшись с якоря, вступил в кильватер канлодке «Лайне».

Т-210 «Гак» тотчас после подрыва «Волги» уменьшил ход до самого малого, а ТР-538 после выхода из строя тральщика «Ударник» вступил в кильватер флагману. На «Ударнике» для увеличения остойчивости в связи с приемом 450 человек «списали за борт» с верхней палубы около 10 тонн грузов и имущества личного состава. Около 8.00 «Гак» определился по полузатонувшему танкеру № 11 и выяснил, что отряд шел значительно южнее рекомендованного курса. «Гак» и транспорт, увеличив скорость, пошли на восток, остальные корабли во главе с «Ударником» шли 8-узловым ходом.

В 9.00 на горизонте были обнаружены корабли, а спустя 50 мин «Гак» обменялся позывными с эсминцем «Свирепый», который под флагом командира ОВРа капитана 2-го ранга И. Г. Святова шел на запад. В 11.20 Т-210 открыл зенитный огонь, отразив атаку двух самолетов противника. В 16.35 тральщик и транспорт № 538 вошли в бухту Сууркюля. Остальные корабли прибывали позже. К 21.00 3 декабря большинство кораблей отряда капитан-лейтенанта П. В. Шевцова пришли на Гогланд.

Отставшая от отряда канонерская лодка «Волга» в 13.00 находилась на видимости Гогланда, навстречу ей прошли корабли аварийно-спасательного отряда. Северо-восточный ветер достиг 6–7 баллов. В 16.00 в районе острова Родшер в котлах «Волги» неожиданно сел пар, корабль еле держался на месте. К 17.00 пар удалось поднять, и корабль мог идти со скоростью 7 узлов. В 21.00, не имея возможности двигаться дальше из-за 9-балльного ветра, канлодка встала на якорь у южной оконечности Гогланда. Здесь же находилась канонерка «Лайне», на которой заканчивалось топливо. Утром 4 декабря «Волга» и «Лайне» вошли в бухту Сууркюля и высадили доставленный личный состав.

К исходу 2 декабря 1941 г. то, что недавно было военно-морской базой КБФ, то, что с гордостью и болью во всех концах страны называли то Ханко, то Красным Гангутом, перестало быть неприступной для врага крепостью. Последний воин поднялся на борт корабля. Все что нужно было вывезти, было вывезено, что полагалось уничтожить — уничтожено. То что нужно было заминировать на берегу заминировали. Всходя на палубы кораблей, защитники Ханко в последний раз оглядывались на берег. Мертвый город лежал в какой-то неправдоподобной тишине.

В 21.30 2 декабря по окончании погрузки на Ханко вышел на Гогланд отряд под командованием В. П. Дрозда: турбоэлектроход «И. Сталин», эсминцы «Стойкий», «Славный», БТЩ 205, 207, 211, 215, 217, 218, семь «малых охотников», четыре торпедных катера, катер «ЯМБ». Отряд имел эскадренный ход 13 уз.

Командование ВМБ Ханко — С. И. Кабанов и А. Л. Раскин со своим штабом вышло в это же время на трех торпедных катерах Д-3 (№№ 12, 22, 42). Эти катера следовали на Гогланд самостоятельно. Последними из Ханко в 22.00 вышли четыре «малых охотника» с командиром ОВРа ВМБ Ханко капитаном 2-го ранга М. Д. Полегаевым. ПК-239 снял последнюю подрывную партию.

К 22.00 БТЩ поставили тралы, а корабли — параваны-охранители. Ветер северо-западный 5 баллов, температура ниже нуля. Брызги воды сразу же замерзали, палубы обледеневали. Обратный переход совершался по северному фарватеру. Впереди строем сомкнутого уступа влево шли Т-218, Т-211, Т-215. Во второй линии Т-207 в кильватере у 211-го, Т-205 — в кильватере у 215-го, за ними «Стойкий», «И. Сталин», «Славный» и концевым, Т-217, как обеспечивающий. Четыре катера МО шли на носовых курсовых углах «И. Сталина», четыре торпедных катера типа Г-5 — на кормовых, за кормой турбоэлектрохода — катер «ЯМБ». «Малые охотники» и торпедные катера периодически сбрасывали глубинные бомбы.

Катер МО-313 в 23.35 отделился от эскадры и направился к острову Осмуссар, чтобы снять оставшуюся подрывную партию. К 5.10 блоки береговых батарей и маяк были взорваны. Подрывная партия целиком снята с острова на катер, и он взял курс на Гогланд. В 14.00 МО-313 пришел в бухту Сууркюля.

В 23.50 на «Стойком» остановили правую турбину, поскольку начал перегреваться опорный подшипник. Всего в течение 16 минут турбинисты заменили вкладыши. Все это время эсминец шел по минному полю под одной турбиной.

Как и на переходе на Ханко, не все корабли выдерживали установленную дистанцию и общая глубина строя составляла 30–34 кб. В 1.09 после поворота на северо-запад от о-ва Найссар у головного Т-218 в тралах взорвалась мина и перебила оба паравана. Поняв, что отряд попал на немецкое заграждение, с флагманскго БТЩ приказали изменить курс на 5° вправо (резкое изменение курса на минном поле было недопустимо). В 1.12 у Т-215 взрывами мин перебило оба параван-трала. У Т-211 минными защитниками отсекло также оба паравана (это было выяснено позже). Т-207 потерял один полутрал. Таким образом, впереди колонны остались полтора трала — одно крыло у Т-207 и оба — у концевого Т-205.

Это был опасный момент. Только «Стойкий» хорошо держался за тральщиками. Транспорт «И. Сталин» шел в 8 кб от эсминца, вместо установленных двух. Капитан турбоэлектрохода после взрыва у головного БТЩ пытался уклониться влево, но слишком много, поэтому руль был положен вправо, но судно не успело выровняться и оказалось порядочно левее протраленной полосы. Этого не произошло бы, если бы «И. Сталин» шел в опасном районе в 2–3 кб за «Стойким». А еще лучше, если бы он шел непосредственно за тральщиками, вероятность его выхода из протраленной полосы значительно снизилась бы.

В 1.14 раздался взрыв мины с левого борта турбоэлектрохода, не причинивший какого-либо вреда судну. Начались самые трагические события за время всей «ханковской эпопеи». Примерно около 1.16 в параване правого борта у «И. Сталина» взорвалась мина. Перед подрывом он несколько вильнул влево, по-видимому, «И. Сталин», имея большую парусность вышел из протраленной полосы. Взрывом вывело из строя рулевое управление (руль заклинило в положении «лево на борт») и гирокомпас. Было повреждено правое крыло мостика, ресторан 3-го класса, где были убитые и раненые. Всего на транспорте находились около 5200 пассажиров. Турбины на «И. Сталине» остановились. Корабль, пройдя по инерции около 3 кб, выкатился влево, став поперек курса. В кильватер турбоэлектроходу шел, уклоняясь от плавающих мин, эсминец «Славный». На «И. Сталине» было дано приказание перейти на ручное управление, но приказание выполнить не успели, так как за первым взрывом тотчас, в 1.22 последовал второй — в кормовой части, пламя взрыва осветило на несколько миль залив. Взрывом была оторвана корма с румпельным отделением и, по-видимому, винтами. Разрушена часть кают 2-го класса и кормовая часть трюма № 3, который заполнился водой, в нем погибли люди.

Заместитель командира отряда капитан 1-го ранга П. А. Евдокимов, шедший на турбоэлектроходе, доложил в 1.20 командиру отряда на эсминец «Стойкий» о подрывах и о том, что рулевое управление вышло из строя. В это же время со «Славного», шедшего за «И. Сталиным», по мегафону был передан приказ на транспорт: «Встать на якорь».

В 1.25 В. П. Дрозд дал радиограмму: «Командиру „Славного“ взять на буксир „И. Сталин“». Около поврежденного турбоэлектрохода остались «Славный», Т-217, катера МО-106, 210, 307, 407, катер «ЯМБ».

«Стойкий» с пятью тральщиками продолжал идти на северо-восток рекомендованным курсом. Командиру отряда БТЩ капитану 2-го ранга Н. А. Мамонтову было приказано выделить один тральщик для проводки транспорта.

Т-205 «Гафель» — единственный имевший в то время исправный трал, получил в 1.30 приказ идти для проводки за тралом «И. Сталина», а спустя пять минут тральщик вышел из строя и повернул на обратный курс к поврежденному турбоэлектроходу.

«Славный», маневрируя между плавающих мин, пытался подойти к правому борту турбоэлектрохода, к «И. Сталину» также приближался и Т-217. В 01.26 произошел третий взрыв в районе трюма № 1. Трапы, ведущие в трюм, были уничтожены, разрушен форпик, носовой отсек и каюты 3-го класса, отдался правый якорь. Большинство людей, находившихся в разрушенных помещениях и трюме № 1, погибли. Уцелевшие одиночки вытаскивались из трюма на тросах, так как трапы были сбиты.

После третьего взрыва «И. Сталина», «Славный», спасаясь от мин, отошел на 6–7 кб, в 1.27 отдал правый якорь, и с него передали на «И. Сталина» мегафоном: «Встаньте на якорь». С турбоэлектрохода ответили, что сорван брашпиль. Транспорт продолжал дрейфовать. В 1.30 с полубака эсминца обнаружили у правого борта плавающую мину, ее оттолкнули шестами и провели вдоль борта за корму.

В 1.34 со «Славного» вновь по УКВ передали на транспорт: «Встаньте на якорь». С «И. Сталина» сообщили на эсминец: «Оторвало брашпиль и якоря, стать на якорь не можем», а в 1.43 с него же последовал приказ: «Подойти и взять турбоэлектроход на буксир».

«Славный» запросил по УКВ Т-217, имеет ли он тралы, может ли тралить, и через две минуты тральщик ответил: «не могу». Т-205, подошедший к месту аварии в 1.46, сообщил на «Славный», что прибыл для проводки «И. Сталина». С эсминца приказали Т-205 и Т-217: «Подтащите „Сталина“ ко мне для буксировки». Т-205 ответил, что он идет с поставленным тралом. Да и вряд ли тральщики смогли бы сдвинуть махину турбоэлектрохода.

В 1.57 с «И. Сталина» передали радио на Т-205: «Протральте место возле меня, чтобы эсминец мог подойти ко мне». При подходе к «И. Сталину» Т-205 встретил много плавающих мин, от которых с трудом успевал отворачивать. Различные предметы, сброшенные взрывом с транспорта, также могли быть в темноте приняты за мины.

На «Славном» по УКВ с «И. Сталина» принята просьба: «Возьмите нас на буксир». При тралении вокруг эсминца в 2.16 в 100–150 м от него в трале «Гафеля» взорвалась мина, оборвав правый параван, траление продолжалось одним левым. Т-205 протралил вокруг «Славного», вокруг «И. Сталина» и фарватер от эсминца до транспорта.

В 2.17 «И. Сталин» передал по радио на тральщики: «Подвести эсминец, чтобы он мог взять нас на буксир, хода не имею».

В это время В. П. Дрозд с остатками отряда продолжал движение на восток. В 2.09 батарея Макилуото открыла огонь по «Стойкому». Первый снаряд упал в 20 м от кормы, следующие с недолетом и перелетом 0,5 кб. Эсминец не отвечал, катера МО поставили дымовую завесу. Финны, не видя корабли, сделав всего 10 выстрелов, прекратили огонь. Не имея донесений от «И. Сталина», В. П. Дрозд в 2.30 отослал к нему еще два БТЩ: Т-211 и Т-215 и катера МО, а сам со «Стойким», Т-207, Т-218, двумя «малыми охотниками» и двумя торпедными катерами самым малым шел на восток. В 3.32 на «Стойком» с левого борта 170° услышали сильный взрыв — четвертый подрыв «И. Сталина».

В 7.20 слева по курсу обнаружены два силуэта, а в 7.45 «Стойкий» обменялся позывными с эсминцем «Свирепый», который под флагом капитана 2-го ранга И. Г. Святова со спасательным судном «Нептун» шел в район подрыва «И. Сталина». Корабли шли без сопровождения тральщиков. В. П. Дрозд приказал Т-207, на котором находился командир отряда траления, выйти из строя и вступить в голову «Свирепому».

В 8.05 у острова Родшер «Стойкий» и Т-218 стали на якорь. Тральщик начал выбирать параван-трал, при этом в нем обнаружили мину, пришлось трал обрубить. В 8.57 тральщик снялся с якоря, поставил новый параван-трал, и начал обходить малым ходом вокруг «Стойкого». Затем эсминец снялся с якоря, Т-218 вышел ему в голову, и корабли направились к Гогланду. В 13.40 «Стойкий» стал на якорь у южного Гогландского маяка. Поскольку в этом районе предполагалось наличие подводной лодки противника, эсминец сделал три «профилактических» выстрела ныряющими снарядами.

Ветер крепчал, достигнув уже 7 баллов, — это шторм. В. П. Дрозд ожидал подхода тральщиков и известий о судьбе «И. Сталина». Наблюдатели эсминца обнаружили мину, дрейфующую на корабль, ее расстреляли. В 16.42 «Стойкий» снялся с якоря и в 17.34 прибыл на рейд Суурюоля. Время от времени на малых высотах появлялись немецкие самолеты, но, встретив плотный зенитный огонь, отворачивали и скрывались за горизонтом. Т-218 вошел в гавань и высадил доставленных с Ханко на берег.

С «И. Сталина» в 2.27 дали радиограмму на окружавшие его корабли: «Что думаете делать и как скоро. Подписал полковой комиссар». «Славный» ответил: «Сейчас беру на буксир».

Окончив траление, Т-205 сообщил на эсминец, что фарватер протрален и можно подходить к «И. Сталину». В 2.40 на Т-217 получен приказ со «Славного» — подвести его к «И. Сталину». Эсминец снялся с якоря и задним ходом, с помощью Т-217, начал подходить к турбоэлектроходу, сдрейфовавшему на 12–15 кб.

«И. Сталин» сообщил по УКВ на эсминец: «Подходите с правого борта». Спустя 10 минут с него уточняют: «Подходите с кормы, с правого борта».

В 3.03 с «И. Сталина» сообщили, что вокруг судна плавающие мины, плавает много ящиков и других предметов. 3.07 новое сообщение со «И. Сталина»: «Медленно дрейфуем. По правому борту мин нет. Идите смело, не теряйте время».

В 3.11 Т-205 встал на якорь для замены трала. Пока тральщик тралил место стоянки «И. Сталина», на турбоэлектроходе выровняли крен, запустили один турбогенератор и главную турбину, экипаж занял места на своих постах, был наведен порядок среди пассажиров.

В 3.20 «Славный» стал на якорь в 50 м от транспорта и, травя якорь-цепь, начал сдавать назад, пытаясь подать концы на транспорт, который продолжал дрейфовать. За кормой эсминца была обнаружена плавающая мина, он дал ход вперед, мину отбросило струей от винтов. В 3.25 «Славный» опять начал сдавать задним ходом к турбоэлектроходу. С левого борта в расстоянии 1,5 кб были замечены всплески от падения снарядов, батарея Макилуото открыла огонь по кораблям. В 3.31 корма эсминца подошла к носу турбоэлектрохода. Подали бросательные концы и проводник, но в этот момент (около 3.32) произошел четвертый и самый сильный взрыв под носовой частью «И. Сталина». Огромный столб огня, высотой метров семьдесят, поднялся над турбоэлектроходом. Этот взрыв был настолько сильным, что его услышали и на ушедшем вперед «Стойком» и на отряде тихоходов. Концы, заведенные со «Славного» были перебиты. Мина или попадание снаряда батареи Макилуото, в это время открывшей огонь, послужили причиной взрыва, осталось невыясненным. От взрыва сдетонировали снаряды в трюме № 3. Корабль стал резко погружаться носом. Взрыв произвел разрушения палубы, надстроек и мостика. Большинство людей в трюме № 2 и вблизи трюма погибли. Также были убиты все находившиеся в салоне № 2. Одновременно со многими бойцами-ханковцами погибла почти вся палубная команда «И. Сталина», поскольку буквально за минуту до взрыва к турбоэлектроходу подошел эсминец, чтобы взять на буксир, и большая часть матросов палубной команды готовилась принимать буксирный конец.

Судно начало сильно дрейфовать. В таких условиях буксировка турбоэлектрохода становилась невозможной. С «И. Сталина» передали на «Славный»: «Снимать людей и уходить». Ввиду свежей погоды подойти к правому борту транспорта было невозможно, а с левого борта была минная опасность. Командир «Славного» после взрыва дал ход вперед.

Вот как описывает происходящее на борту «И. Сталина» участник тех событий: «Вспыхнула паника. Стали спускать шлюпки, а некоторые бойцы, совершенно обезумев, прыгали за борт. На корабле царила дикая, неописуемая паника. К турбоэлектроходу, насколько возможно, подошел эсминец, приближались тральщики, катера, и люди прыгали на эти суда. Но места всем не хватало, палубы были забиты полностью, люди на бортах и надстройках висели гроздьями.

Бегу по коридору и вдруг слышу — в одной из кают играет музыка. Думаю, что же это такое? Открыл дверь и остолбенел: в каюте играет патефон, сидят несколько человек и пьют спирт! Я им кричу: „Вы что?!“ А они: „Помирать, так с музыкой“.

Слышим, как по рупору объявили: „Товарищи, внимание! Спасайтесь, кто как сможет!“ И вот началась паника. Люди с дракой поднимались из нижних трюмов на палубу и пробивались ближе к бортам. А солдат на палубе — палец между ними не просунешь! Некоторые командиры из наганов, а рядовые из винтовок покончили жизнь самоубийством. Другие бойцы, да и командиры, прорываясь к леерам, сбрасывали более слабых в воду, чтобы самим оказаться ближе к борту и успеть спрыгнуть на подходящий катер. Вот так некоторые спасали сами себя…

Небольшие катера, которые сопровождали „Иосифа Сталина“, подходили к кораблю, но не вплотную. Кто мог с палубы прыгнуть на катер, тот и жив остался, а кто прыгнул — да не на катер, а попал между бортов, того раздавило. Только виднелись на воде шинели, когда их волной выбрасывало наверх».

С «Сталина» передали по мегафону просьбу: «Снимать людей». Через минуту со «Славного» приказали по УКВ на все БТЩ и катера МО: «Подойти к „И. Сталину“ и снимать людей, катерам МО пробомбить район около нас и „И. Сталина“». В 3.44 с эсминца вторично передали по УКВ на БТЩ и катера приказ: «Немедленно снимать людей с „И. Сталина“».

В 3.49 «Славный» встал на якорь в 300 м от «И. Сталина», тральщики и катера стояли в 2–3 кб от эсминца с левого борта. Но к турбоэлектроходу никто не решался подходить. Этот приказ с эсминца повторяли еще три раза, так как ни тральщики, ни катера к транспорту не подходили. На турбоэлектроходе были спущены все шлюпки и бочечные плоты с людьми, которых подбирали катера.

В 3.50 Т-217 подошел к «И. Сталину» и начал спасать людей с воды и из шлюпок, тральщик подобрал 120 человек.

Т-205 «Гафель» был загружен людьми и грузом. На нем стали готовиться принимать людей с «И. Сталина», для чего часть груза сбросили за борт. В 4.05 тральщик снялся с якоря и направился к «Славному» для передачи ему эвакуируемых ханковцев, чтобы освободить помещения для размещения людей с турбоэлектрохода. При подходе к эсминцу обнаружили мину, тральщик отработал назад, затем вторично направился к эсминцу. Но все попытки тральщиков Т-217 и Т-205 передать спасенных на эсминец не удавались ввиду большой волны (корабли било бортами, и швартовы лопались).

В 4.25 со «Сталина» по УКВ передали всем: «Надо снимать команду, не будьте трусами. Евдокимов, Каганович». С эсминца ответили: «Сейчас к вам подойдут ТЩ и катера МО». Но при всем желании всех снять с турбоэлектрохода не было возможности. На «И. Сталине» находились 5 тыс. человек, а эсминец и тральщики уже приняли на Ханко людей сверх всяких норм.

В 4.30 к месту трагедии от «Стойкого» подошли Т-211 и Т-215, командиром «Славного» они были направлены для снятия людей.

Видя, что другие тральщики и катера медлят с подходом к турбоэлектроходу, командир Т-205 решил подойти первым. С «И. Сталина» передали, что у него у правого борта мина и чтобы тральщик подходил к левому. С турбоэлектрохода доносились выстрелы. БТЩ подошел к левому борту и подал носовой швартов. Командир, распоряжавшийся на «И. Сталине» спросил, сколько тральщик может принять людей, командир тральщика ответил: человек 200. Он сказал, что посадка будет проведена организованно и корабль не перегрузят. Но как только Т-205 подошел вплотную к борту «И. Сталина», с последнего начали прыгать куда попало. Корабли било бортами, и некоторые, попав между ними, гибли. С «И. Сталина» начали стрелять по тральщику, пулей легко задело командира «Гафеля». На борту турбоэлектрохода пытались навести порядок, но ничего не выходило. Ввиду стихийной посадки учесть принятых, хотя бы приблизительно, не было никакой возможности. Когда верхняя палуба тральщика была загружена народом, он отошел от «И. Сталина». Как потом выяснилось, было принято около 160 человек. После этого Т-205 подошел к «Славному» и сообщил, что принял людей, загрузившись полностью.

В 4.54 на горизонте с правого борта «Славного» обнаружены силуэты катеров, идущих полным ходом. В ночи они были приняты за финские торпедные катера, поскольку не дали опознавательных, но впоследствии оказались нашими. В 5.03 эсминец произвел залп из орудий главного калибра, он произошел вследствие случайного нажатия ревуна. Как нарочно, первый же снаряд попал в цель. Катер МО-112 получил попадание в носовой отсек, который был разрушен и затоплен. Убито пять человек и ранено три. Несмотря на серьезные повреждения, катер в течение пяти часов прошел задним ходом от места подрыва «И. Сталина» до Кальбодагрунда, где встретил наши корабли.

Т-215, принявший с транспорта 246 человек, в 5.30 отошел от «И. Сталина» и направился на фарватер, к нему послан катер МО, чтобы вернуть тральщик для проводки эсминца.

К этому времени транспорт находился на параллели северной оконечности острова Найссар на расстоянии 6,2 мили к западу от наргенского маяка. За 4 часа его снесло на 5 миль к юго-востоку, к Сууропскому проходу.

К борту эсминца в 5.40 сумел подойти «малый охотник», с него с большим трудом перебрались около 40 человек, после чего катер отошел. В 6.02 Т-217 снялся с якоря и сообщил по УКВ: «Иду к „Сталину“ подбирать максимальное количество людей».

Со «Славного» в 6.40 по УКВ приказали «Гафелю»: «Поставить тралы и выводить нас на фарватер. Проведите траление вокруг нас». Эсминец, на котором находилось более 600 человек ханковцев, простоял на якоре 3,5 часа, его командир руководил действиями тральщиков и катеров, снимавших людей с «И. Сталина». Приближался рассвет, дольше оставаться на якоре становилось опасным. В 7.00 Т-205 закончил обход с тралом вокруг «Славного». Двум «малым охотникам», находящимся вблизи, приказано идти одному с левого борта, другому впереди эсминца за тральщиком.

В 7.05 эсминец снялся с якоря, и корабли направились на Гогланд. Головным шел Т-205 с тралом, за ним Т-215, «Славный» и три катера МО в охранении.

У «И. Сталина» остались два БТЩ. После неоднократных попыток им удалось подойти и снять часть людей. К 7.31 Т-211 принял с транспорта 220 человек. В 7.40 Т-217 подошел к борту «И. Сталина» и за 10 минут снял с него 400 человек (всего на тральщике было уже 730 человек). Затем они пошли в точку рандеву со «Славным» и, не найдя эсминец, который ушел на восток самостоятельно направились на Гогланд.

«Малыми охотниками» с транспорта, плотов и шлюпок было снято — 395 человек, на катер «ЯМБ» — до 90 чел. Последним от «И. Сталина» в 8.50 отошел катер МО-307, его командиру с турбоэлектрохода сообщили, что судно еще долго продержится на плаву, и просили прислать корабли для снятия людей, а также авиацию для прикрытия судна.

Около 9.00 3 декабря у «И. Сталина» нос был полностью погружен в воду, корма оторвана, мостик разрушен. Корабли и катера, загруженные людьми, были отправлены капитаном 1-го ранга П. А. Евдокимовым на Гогланд. Сам он остался на турбоэлектроходе ожидать аварийно-спасательный отряд для съемки остального личного состава.

Свидетельство участников похода, оставшихся на «И. Сталине»:

«Корабли сопровождения продолжили переход. На месте катастрофы осталась искореженная громада „Иосифа Сталина“, который упорно не хотел идти ко дну, равно как не желали числить себя в покойниках и около трех тысяч человек, находящихся на полузатопленном судне».

«Проснулся утром (3 декабря). В каюте никого не было. Вышел на палубу. Погода стояла морозная, ясная. Вокруг — бескрайнее море. Корабль держится на плаву. Над водой оставалось две палубы (третья была уже частично затоплена), но чувствовалось, что турбоэлектроход оседает все ниже и ниже.

На корабле творилось бог знает что. Было много раненых, и двое врачей сбились с ног, оказывая им медицинскую помощь. Одни из бойцов помогали врачам ухаживать за ранеными, другие отовсюду тащили коробки с печеньем, маслом, сахаром, папиросами и сваливали где придется. Видимо, какой-то начфин вскрыл сейф с казной, и по всему кораблю летали красные тридцатки.

Некоторые бойцы и командиры принялись из дверей и обшивки кают вязать плоты и спускать их на воду, чтобы таким образом добраться до берега. Однако ветром плоты отнесло от корабля и погнало еще дальше в море. Люди, находящиеся на плотах и заливаемые ледяной водой, поняли, что обречены, и стали стреляться. Так все и погибли…

А корабль продолжал дрейфовать и медленно оседать. Кто-то принес катушку телефонного провода, привязали груз и измерили глубину. Оказалось — 18 метров. Ближе к вечеру „Иосиф Сталин“ быстро стал крениться, и крен достиг 45 градусов. Света нет, запасы пресной воды остались где-то в нижних отсеках. Пришлось ползать наощупь и раненым, и здоровым.

На другой день (4 декабря) подошли два корабля. Один под немецким флагом, другой — под финским. С одного из них спустили катер, который под белым флагом подошел к турбоэлектроходу. На катер перешли капитан и старшие офицеры. Он отошел от борта и с него в мегафон крикнули, что за оставшимися придут баржи, а если будет оказано сопротивление, судно будет потоплено огнем кораблей.

Вскоре появился буксир с тремя баржами. На них погрузили оставшихся на турбоэлектроходе и доставили в Палдиски. Пленные попали в немецкие и финские концлагеря.

„Иосиф Сталин“ сел на мель в районе полуострова Сууроп, где долгое время мрачно возвышался над водой».

Следует отметить высокую живучесть турбоэлектрохода «И. Сталин». После ухода кораблей судно, осевшее в воду по палубу, прекратило погружаться и к 5 декабря сдрейфовало к мысу Лохусало на побережье Эстонии (в 20 милях к западу от Таллина), где село на мель. Оставшиеся в живых бойцы и командиры взяты в плен.

11 июля 1945 г. судно было поднято аварийно-спасательным отрядом КБФ и приведено в Таллин, где впоследствии разрезано на металл.

В 8.12 на «Славном» положили руль вправо, при этом его заклинило, и корабль резко покатился вправо. Эсминец удерживался на курсе, работая машинами враздрай, из-за чего скорость упала до 3–4 узлов. Параваны при этом перепутались, их пришлось обрубить. С эсминца передали на Т-205: «Подойти и взять нас на буксир, не могу управляться». В 9.06 открыла огонь батарея Макилуото, снаряды ложились от 200 до 8 м от борта. Катера МО поставили дымовую завесу, но сильным ветром ее относило. Огонь прекратился через 13 мин.

Т-205 «Гафель» в 9.16 выбрал трал и направился к «Славному», который шел, управляясь машинами. Приближаться на волнении к идущему кораблю было трудно. В 9.54 с эсминца подали буксир на Т-205, но он не мог никак развернуться. БТЩ старался развернуть эсминец влево, при этом тральщик разворачивало вправо. В 10.10 буксир лопнул, тральщик передал на эсминец, что не может его буксировать, «Славный» пошел самостоятельно.

В 10.32 на эсминце руль был поставлен в нейтральное положение, но он бездействовал, корабль, управляясь машинами, мог развить 8–10 узлов, на нем поставили параваны. В 11.05 Т-205 поставил трал и вышел в голову «Славному».

В 12.36 по отряду открыли огонь батареи противника — сначала Хармайя (у Хельсинки), затем Седершер. Снаряды ложились в 8 м от борта эсминца, осколками на нем пробило командно-дальномерный пост. «Охотники» поставили завесу, но ее сносило ветром, к тому же у катеров кончились дымовые шашки. Спустя час на эсминце наконец исправили рулевое управление. В 13.41 «Славный» подсек мину правым параваном, а через 5 минут — левым. Батареи противника прекратили огонь. В 15.02 у затонувшего танкера № 11 корабли обменялись позывными со «Свирепым», который с Т-207, СС «Нептун» шел на запад. В 18.50 3 декабря «Славный» с тральщиками прибыл на Гогланд.

Катер «ЯМБ», имевший на борту около 90 человек, пересадил в районе острова Родшер 67 человек на канлодку «Кама», а сам с остальными пошел самостоятельно, но на Гогланд не прибыл. Моторы на нем не завелись. Ветром катер был сдрейфован в губу Кунда, где находящиеся на нем 20 человек были взяты в плен.

Остальные корабли отряда В. П. Дрозда в течение 3 декабря прибыли на Гогланд.

Из тихоходных кораблей до Гогланда не дошел, кроме «Вирсайтиса», буксир И-17, которого залило водой. Его команда была снята на эсминец «Свирепый».

Катера ОХРа ОР-9 и ОР-10 от Ханко шли с эскадрой своим ходом. ОР-10 подошел на траверз острова Редшер, но после 7.00 пропал без вести. ОР-9, у которого закончилось топливо и имелась пробоина, затонул у южной оконечности Гогланда, личный состав с него спасен.

Таким образом, вместо двух отрядов, отправившихся с Ханко, на Гогланд прибывали мелкие группы и отдельные корабли, переполненные эвакуируемыми и спасенными с погибших кораблей. Многие прибывающие корабли имели повреждения.

Действия аварийно-спасательного отряда

Оставшийся на турбоэлектроходе личный состав предполагали снять с помощью кораблей аварийно-спасательного отряда капитана 2-го ранга И. Г. Святова. Созданный в конце октября отряд, базировавшийся на Гогланде, до начала декабря не использовался по прямому назначению — оказание помощи кораблям и судам, подорвавшимся на минах. Только на помощь подорвавшемуся лидеру «Ленинград» были отправлены три тихоходных тральщика, которые до места аварии не дошли. Ко времени завершающего похода на Гогланде находились СС «Нептун», канлодка «Кама», СКР «Коралл», буксиры КП-3 и КП-6, отряду в оперативное подчинение был передан эсминец «Свирепый».

2 декабря в 23.01, еще до аварии «И. Сталина», командир ОВРа капитан 2-го ранга И. Г. Святов получил приказание начальника штаба КБФ выслать спасательные суда и буксиры для встречи отрядов вышедших с Ханко. Корабли аварийно-спасательного отряда были приведены в готовность и начали выходить на рейд.

В 4.00 3 декабря эсминец «Свирепый» под флагом И. Г. Святова снялся с якоря. В 4.10 на нем была перехвачена радиограмма с эсминца «Славный»: «„Сталин“ подорвался на мине, буксировка невозможна, снимаю людей». Место подрыва указано не было. И. Г. Святов считал, что если отряд В. П. Дрозда по плану вышел с Ханко 2 декабря в 19.00, то место подрыва турбоэлектрохода было где-то в районе Кальбодагрунда. Это же место рассчитали в походном штабе командующего флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца, прибывшего в Кронштадт лично руководить операцией.

С эсминца в 4.13 были обнаружены на северо-востоке торпедные катера, идущие к рейду. На корабле сыграли боевую тревогу и открыли огонь по катерам. Но после третьего залпа стрельбу прекратили, так как катера дали опознавательные. Это были катера типа Д-3 № № 12, 32 и 42, шедшие с Ханко вокруг северной оконечности острова Гогланд без оповещения. В 4.40 они вошли в гавань, доставив командование ВМБ Ханко.

Было принято решение выйти аварийно-спасательному отряду двумя группами:

1-я под командованием капитана 2-го ранга И. Г. Святова — эсминец «Свирепый», спасательное судно «Нептун», буксир КП-6;

2-я под командованием военкома ОВРа бригадного комиссара Р. В. Радуна — СКР «Коралл», канонерская лодка «Кама» и буксир КП-3. На канлодке «Кама» осталось только 15 т угля, которого должно было хватить только на переход до Кронштадта. Однако обстановка требовала немедленного выхода. Корабль снялся с якоря и пошел на запад. К этому времени ветер достиг 7 баллов, затем усилился до девяти.

Первый отряд сразу же вышел по назначению. В 5.00 «Свирепый» дал ход, за ним шли спасательное судно и буксир. К сожалению, на Гогланде не было ни одного БТЩ, который мог бы обеспечить поход эсминца. Через полчаса буксир был отправлен назад на Гогланд, а эсминец и спасатель продолжали движение со скоростью 11 узлов — больше «Нептун» развить не мог.

В 7.20 слева по курсу были обнаружены эсминец «Стойкий» и два БТЩ. В. П. Дрозд выделил в распоряжение И. Г. Святова Т-207 «Шпиль» и передал приказание: «Идти к „И. Сталину“, снять людей, а судно утопить». Тральщик повел эсминец и спасатель за тралом.

Около 11.00 при проходе меридиана Кальбодагрундау Т-207 перебило взрывом мины единственную оставшуюся тралящую часть параван-трала. Корабли стали на якорь в 135 кб от Седершера. С проходящих контркурсом БТЩ Т-211 и Т-217 были перегружены тралы на 207-й. Эта операция затянулась до 13.00, использовать же Т-211 и Т-217 для похода к «И. Сталину» было нельзя, так как они имели на борту по 600–700 человек. И. Г. Святов запросил Т-211, где «И. Сталин» и «Славный». С тральщика сообщили: «Снял часть людей с „И. Сталина“, после меня подходил 217-й. Больше никого не видел». Через три минуты Т-211 уточнил: «Место нахождения „И. Сталина“ — Ш 59°39′, Д 24°17′, был полузатонувший, отошел 7 ч. 17 мин». Т-217 и Т-211, передав тралы, в 13.12 ушли на Гогланд.

В 13.18 на дистанции 85,5 кб показались «Славный», два БТЩ и три «малых охотника». И. Г. Святов приказал СС «Нептун» — приготовиться брать на буксир «Славный». Но с того сообщили, что ему помощи не надо, повреждения исправлены. На запрос командира ОВРа — где «И. Сталин», «Славный» ответил, что в 7 часов, когда он уходил транспорт был на плаву и дрейфовал в Сууропский проход.

Поврежденный волнами буксир И-17 в 14.15 пришвартовался носом к борту «Свирепого», с него сняли людей, а затем двумя выстрелами из 130-мм орудий буксир был потоплен. В 15.40 «Свирепый» снял команду с катера МО-112. Тот имел попадание 130-мм снаряда с эсминца «Славный» в носовую часть, после этого задним ходом при 6-балльной волне катер дошел до Кальбодагрунда. Далее следовать он сам не мог, буксировать его не было возможности. Двумя выстрелами 130-мм орудий катер был потоплен.

В 15.45 корабли снялись с якоря, дали ход и поставили параваны. Ветер северо-восточный 7 баллов, видимость 20 миль. В голове шел Т-207, за ним «Свирепый», в кильватер ему «Нептун», по бортам по одному катеру МО, скорость 11 узлов.

В 16.30 выяснилось, что Т-207 ввиду неисправности трального оборудования тралы ставить не может. И. Г. Святов решил возвратиться на Гогланд, о чем донес радиограммой. Т-207 получил разрешение идти самостоятельно на Гогланд, в 23 часа тральщик прибыл в Сууркюля и утром 4 декабря высадил наконец людей, доставленных с Ханко.

Далее эсминец и спасатель следовали вдвоем. В 18.20 «Свирепый» стал на якорь на Гогландском плесе, у Родшера для встречи четырех БТЩ, которые должны были выйти с Гогланда, и о чем ему сообщил вице-адмирал В. П. Дрозд. К этому времени подошла канлодка «Кама», которой И. Г. Святов приказал возвращаться на Гогланд, так как у нее не было угля. «Кама» из-за усилившегося до 7–8 баллов ветра самостоятельно управляться не могла, и спасатель «Нептун» взял ее на буксир. И. Г. Святов с отрядом пошел к Гогланду, навстречу БТЩ, но последние задержались с разгрузкой до 3.00 4 декабря. Сильный ветер мешал передвижению кораблей в гавани, некоторые БТЩ сели на мель, их пришлось стаскивать с мели. Поэтому «Свирепый» в 1.00 4 декабря стал на якорь на рейде Сууркюля.

Второй отряд под командованием бригадного комиссара Р. В. Радуна в составе СКР «Коралл» и канлодки «Кама» вышел из бухты Гогланда в 7.20 3 декабря. Около 14.00 на западе показались корабли, идущие с Ханко.

В 15.00, не дойдя до Кальбодагрунда, корабли стали на якорь из-за малого количества угля и по приказу Р. В. Радуна отряд повернул назад. Оказав помощь буксиру ПХ-4, катерам МО-305 и «ЯМБ», отряд возвратился на Гогланд.

На следующий день 4 декабря была предпринята еще одна попытка найти «И. Сталин». В 00.24 с эсминца «Стойкий» был дан сигнал «Свирепому»: «Готовность к походу немедленно. НШ эскадры». В 00.30 со «Стойкого» очередной сигнал: «Командиру ОВРа приказано командующим КБФ вам э/м „Свирепый“ и 5 БТЩ немедленно следовать к TP „И. Сталин“ снять людей, корабль затопить. Командующий эскадрой КБФ, военком эскадры КБФ».

Затем следовали приказы о выходе, сняться с якоря немедленно. В 2.55 со «Стойкого» на Т-215: «Мамонтову сняться с якоря немедленно». 3.55 со «Стойкого» очередной сигнал «Свирепому»: «БТЩ вышли, следовать по назначению, держать связь со мной».

В 4.00. 4.02, 4.14 по УКВ со «Стойкого» следовали приказания И. Г. Святову сняться немедленно. Но только в 4.15, спустя почти 4 часа после получения первого сигнала, «Свирепый» снялся с якоря, и отряд вышел с рейда. С эсминцем шли Т-210 (флаг командира отряда траления), Т-215, Т-217, Т-211 и Т-218.

На переходе оказалось, что на двух БТЩ, Т-211 и Т-215, имевших параваны, неисправно тральное устройство, а на двух других, с исправными лебедками, не осталось параванов. Перегрузка параванов затянулась до 10.30. Только в 11.12 отряд начал движение по назначению, в голове шел Т-218. В 15.30 отряд стал на якорь у Кальбодагрунда, ожидая темноты. Во время постановки на якорь, при уборке параван-трала за кормой Т-218 взорвалась мина, на нем появилась течь и вышла из строя правая машина, корабль получил незначительные повреждения. Командира БЧ-3 при взрыве выбросило за борт, с тральщика спустили шлюпку и подобрали офицера. В 17.15 Т-218 был отправлен на Гогланд, в 20.45 он вошел в гавань Сууркюля и ошвартовался.

В 17.58 отряд снялся с якоря для следования к «И. Сталину». Однако в 18.25 был получен приказ командующего флотом возвращаться, корабли легли на обратный курс и в 23.30 стали на якорь на рейде Гогланда.

В. Ф. Трибуц вернул отряд И. Г. Святова потому, что к этому времени воздушная разведка донесла, что видит транспорт, выскочивший на остров Прангли, с которого наши самолеты были обстреляны малокалиберной артиллерией и пулеметами. Эти данные были сомнительны, потому что северные и северо-восточные ветры не могли снести обломки «И. Сталина» к острову Прангли. В районе к западу от Найссара авиация ничего не обнаружила. По донесению И. Г. Святова, из опроса ушедшего последним от турбоэлектрохода на катере МО капитана 2-го ранга М. Д. Полегаева, «И. Сталин» по ряду причин не смог бы продержаться на воде более двух часов. С момента аварии прошло уже двое суток. Командование флотом не предполагало, что турбоэлектроход имеет такую живучесть и после четырех взрывов останется на плаву. Во время таллинского перехода даже крупные транспорты после подрыва на мине тонули в течение нескольких минут.

Командующий приказал выслать с Гогланда все торпедные катера, а из Ленинграда — авиацию с задачей уничтожить остатки транспорта, а поход отряда И. Г. Святова отменить.

В отчете об операции сказано:

«Таким образом, АСО не выполнил возложенных на него задач по следующим причинам:

Место аварии было расположено от Гогланда в 105 милях, которые в 1-й день пришлось бы идти в светлое время суток под воздействием авиации и артиллерии противника.

В составе АСО не было БТЩ. Если бы у И. Г. Святова в первый день были три исправных БТЩ с достаточным количеством тралов, он, безусловно, с поставленной задачей справился.

Свежая погода затрудняла выгрузку людей на Гогланд, северо-восточный ветер вызывал навалы кораблей друг на друга и посадки их на мель.

С топливом в отряде И. Г. Святова было очень тяжелое положение, и его с трудом хватало на возвращение в Кронштадт.

Неисправности трального оборудования и большой расход параванов на дивизионе БТЩ вызвал необходимость длительных перегрузок в море с одних БТЩ на другие».

К этим причинам следует добавить еще одно обстоятельство — И. Г. Святов не проявил решимости в выполнении задачи. 3 декабря опасаясь минных заграждений и береговых батарей в дневных условиях при ветре северо-западном 6 баллов, И. Г. Святов идти к «И. Сталину» не решился, несмотря на подтверждение комфлота о необходимости следовать к турбоэлектроходу. А 4 декабря, несмотря на сигналы флагмана, он четыре часа медлил с выходом.

Командующий флотом и его штаб предполагали, что «И. Сталин» в результате пятикратного подрыва на минах и детонации боезапаса затонул. Торпедные катера, вышедшие с Гогланда для уничтожения «И. Сталина», из-за обледенения вернулись от Родшера.

Окончание операции

Оба отряда быстроходных и тихоходных кораблей доставили на Гогланд 11 750 человек со стрелковым вооружением, легкой артиллерией, боезапасом и продовольствием.

4 декабря корабли обоих отрядов, прибывшие с Ханко, находились на Гогландском рейде. «Стойкий» и «Славный» в течение дня периодически производили по два выстрела ныряющими снарядами в целях ПЛО.

В 20.30 транспорт № 538 «Майя» в сопровождении Т-207 и Т-217 вышел с Гогланда в Кронштадт. Т-207 шел с параван-тралом, Т-217 — в охранении, так как он не мог ставить трал. Отряд не имел в охранении ни одного «охотника». К 6.00 5 декабря корабли дошли до кромки льда на траверзе Шепелевского маяка, откуда пошли за ледоколом в общей колонне.

Канлодка «Лайне» доставила на «Стойкий» генерал-лейтенанта С. И. Кабанова, бригадного комиссара А. Л. Раскина, генерал-майора И. Н. Дмитриева, командира 8-й особой стрелковой бригады Н. И. Симоняка. От Ханко до Гогланда они шли на торпедных катерах.

В 21.40, когда уже совсем стемнело, в Кронштадт направились Т-205, «Стойкий», «Славный», два «малых охотника» и четыре торпедных катера. У Лавенсарского буя они обогнали караван тихоходных судов. Отряд В. П. Дрозда в 5.54 вошел в лед и встал в ожидании ледокола. В 6.00 отряд догнали транспорт № 538 и два БТЩ. Через полтора часа подошел ледокол «Ермак» и повел корабли в Кронштадт.

В 9.30 во льду застрял шедший впереди «Стойкого» транспорт № 538, и встал весь караван. Пришлось дожидаться, когда к застрявшим судам вернется «Ермак».

Противник обнаружил караван. В 10.00 тяжелые орудия финнов открыли огонь, снаряды падали вблизи кораблей. Эсминцы и 12-дюймовые батареи Красной Горки открыли ответный огонь по финскому берегу между Ино и Сойвисте. В 10.30 батарея противника замолчала, а спустя две минуты эсминцы прекратили стрельбу. «Стойкий» выпустил 60 130- и 30 76-мм снарядов. Наконец подошел «Ермак», взял на буксир транспорт № 538 «Майя» и отряд двинулся в Кронштадт. В 13.50 «Стойкий» и «Славный» прибыли на Большой Кронштадтский рейд. Вечером корабли вошли в гавань и выгрузили гангутцев.

Командир эсминца «Стойкий» Б. П. Левченко вспоминал: «Спасибо товарищ командир, доставили — живые и целые, — сказал мне один из сходящих с корабля гангутцев. — Хотя признаюсь, что если б знал, что будет такой ужас, лучше бы прошел с боем пешком через всю Финляндию»[24].

На следующий день, 5 декабря, началась перевозка ханковцев с Гогланда в Кронштадт и Ленинград. Одновременно возобновилась эвакуация Гогланда, прерванная в конце октября. К перевозке войск были привлечены и корабли аварийно-спасательного отряда капитана 2-го ранга И. Г. Святова. К этому времени на них заканчивался уголь. Командир ОВРа приказал кораблям, у которых котлы работали на угле, — перейти на дрова, экипажи кораблей начали их заготовку. С разрешения коменданта острова, было разобрано несколько деревянных домов.

Эсминец «Свирепый», приняв 800 человек, в 22.17 5 декабря вышел с рейда вместе с Т-210, Т-218 и тремя катерами МО. 6 декабря в 1.05 корабли вошли в лед, тральщики и «малые охотники», имевшие более слабые корпуса, вступили в кильватер эсминцу. В 4.25 один из катеров МО получил серьезную пробоину вдоль всего борта. Команда катера принята на борт эсминца, а сам катер потоплен. В 10.00 караван с помощью ледокола «В. Молотов» прибыл в Кронштадт.

Ночью 6 декабря из Кронштадта на Гогланд для доставки войск вышли тральщики Т-217, Т-205 «Гафель» и СС «Нептун». Ледокол «В. Молотов» довел корабли до Шепелевского маяка, где он и остался, ожидая корабли, идущие с Гогланда. Тральщики и спасатель в 10.26 прибыли на Гогланд.

7 декабря канонерская лодка «Волга», Т-211 «Рым» и подводная лодка Щ-309 вышли с Гогланда в Кронштадт. Финский залив к этому времени покрылся льдом толщиной до 3 см. Около 22.00 корабли прошли Лавенсари, но дальше острова Сескар продвинуться не могли; кроме того, корабли начали дрейфовать вместе со льдом. 8 декабря в 17.00 отряд вернулся на Лавенсари.

Вечером 8 декабря последние корабли покинули Гогланд. При выходе был затоплен старый малый буксир ПХ-3. В 22.00 караван кораблей в составе: Т-205, Т-215, Т-217, СС «Нептун», канонерские лодки «Кама» и «Лайне», СКР «Коралл», несколько катеров МО и ТКА на буксире у кораблей вышел с гогландского рейда и взял курс на Лавенсари. Мороз доходил до -27°, кромка льда дошла до Гогландского плеса.

Пробившись через лед, конвой в 8.30 9 декабря прибыл на Лавенсари. На помощь кораблям, застрявшим у Лавенсари, в 17.20 из Кронштадта вышли ледокол «В. Молотов» и буксирный пароход «Кингисепп». Лед в заливе был уже крепкий.

Однако, не дождавшись ледокола, караван в составе: СС «Нептун», канонерская лодка «Кама», подводная лодка Щ-309, БТЩ Т-205, Т-211, Т-215, Т-217, ведшие на буксирах «малые охотники» и торпедные катера, вышел в 20.55 с Лавенсари. Кораблям удалось пройти всего две мили от острова, после чего караван затерло льдами, и там он простоял до 7.30 10 декабря, пока не пришел ледокол. ТКА № 12, шедший на буксире Т-205, получил несколько пробоин и затонул, люди и вооружение были сняты на тральщик. За ночь караван вместе со льдом сдрейфовал на 5 миль к западу.

10 декабря в 6.00 ледокол «В. Молотов» подошел к Лавенсари, обколол корабли и привел их обратно на остров. Простояв у Лавенсари в светлое время суток, «В. Молотов» в 16.00 повел караван: канлодка «Волга» на буксире ледокола, Т-205, Т-211, Т-215, буксирный пароход «Кингисепп», подводная лодка Щ-309. Т-211 и Т-215 вели на буксире торпедные катера. 11 декабря в 10.30 караван во главе с «В. Молотовым» прибыл в Кронштадт.

Т-217 в 16.10 10 декабря отошел от стенки, взял на буксир МО-307 и вышел в море, пытаясь догнать караван, следующий за ледоколом «В. Молотов». С 16.55 корабли шли во льду, к 17.20 катер получил три пробоины. Тральщик своими средствами помогал откачивать воду, но катер продолжал тонуть. С него сняли личный состав и вооружение. В 22.20 катер затонул, а Т-217 в 23.59 вернулся на Лавенсари, где до 12 декабря стоял во льдах.

12 декабря для вывода всех оставшихся на Лавенсари кораблей к острову пришел ледокол «Ермак». С него на канлодку «Кама» передали 10 т угля. Канлодка «Лайне» также подошла к борту «Ермака» надеясь получить воду и уголь, но не получила, на ледоколе топлива также было «в обрез». Шхуна «Эрна» была оставлена на Лавенсари, мешки с мукой были перегружены с нее на «Коралл» и «Лайне».

13 декабря в 8.15 ледокол повел корабли и катера в Кронштадт. Ордер отряда: «Ермак», на буксире у него канонерская лодка «Кама», СКР «Коралл», канлодка «Лайне» с катером МО на буксире, Т-217 с МО, ТЩ «Ударник» с МО, КП-6 с МО, КП-3 с МО, далее СС «Нептун», имея на буксире ТЩ-40, СКР-18, катер МО. Корабли вели катера на коротких буксирах. При этом льдины, отбрасываемые винтами буксирующих судов, ударяли в корпуса катеров, повреждая их тонкую деревянную обшивку. В 8.10 15 декабря караван, ведомый «Ермаком», прибыл на Кронштадтский рейд.

Переходы с Лавенсари были чрезвычайно тяжелыми. При форсировании ледяных полей были раздавлены и погибли два торпедных катера и шесть «малых охотников», команды и вооружение с катеров были сняты.

В последующие дни ледоколы проводили из Кронштадта в Ленинград корабли, участвовавшие в эвакуации Ханко. Переходы совершались под прикрытием истребительной авиации и береговых батарей. 27 декабря «В. Молотов» перевел из Кронштадта в Ленинград последние корабли — СС «Нептун» и Т-205. Таким образом, к 27 декабря все участвовавшие в «ханковской эпопее» корабли и суда перешли в Ленинград.

Полтора месяца корабли Балтийского флота в тяжелейших условиях ходили к Ханко и обратно, выполняя поставленную Верховным Главнокомандованием задачу эвакуировать героический гарнизон. Всего с 23 октября по 5 декабря 1941 г. совершено 11 боевых походов, лишь два из них оказались неудачными: корабли вернулись на Гогланд, по тем или иным причинам не выполнив задания.

А условия действительно были тяжелейшими. Только первые два похода проходили в более или менее благоприятных метеорологических условиях, остальные, как правило, — при шести-семибалльных штормах, плохой видимости, а последние походы — и при обледенении кораблей. Особенно сильно страдали от обледенения и качки малые корабли и катера, к тому же зачастую имевшие у себя в жилых помещениях и на палубе превышавшее всякие нормы количество пассажиров.

До войны считалось, что катера «малые охотники» могут плавать при волнении не более 6 баллов. Во время эвакуации Ханко они ходили и в семибалльный шторм. Их то и дело накрывали волны, верхняя палуба и надстройки нередко покрывались льдом. В ледяной панцирь превращалась одежда верхней команды. Особенно трудно приходилось впередсмотрящим, стоявшим на самом носу корабля. Тихоходные тральщики, в прошлом озерные и речные буксиры, до войны уже при ветре 3–4 балла укрывались у берегов, а на Ханко они ходили в любую погоду.

Последние походы в районе Лавенсари — Кронштадт, а затем в Ленинград совершались за ледоколами в условиях тяжелого льда, что затягивало сроки переходов и привело к гибели ряда катеров.

Все переходы осуществлялись ночью при невероятно большой минной опасности, так как к концу ноября Финский залив представлял собой буквально «суп с клецками» из мин, стоящих на якорях и плавающих. Противник после каждого перехода наших кораблей подновлял минные заграждения. Во время форсирования их весь личный состав кораблей, не занятый у действующих механизмов, выходил на верхнюю палубу и как мог боролся с минной опасностью. Краснофлотцы футштоками и отпорными крюками отталкивали от бортов плавающие мины. Если не хватало футштоков и крюков, то моряки делали это руками и ногами, занимая места на обмерзших привальных брусьях, ежеминутно рискуя или сорваться в воду или попасть в центр взрыва.

Противник активно не противодействовал операции, несмотря на то, что вследствие затяжки сроков имел возможность атаковать наши отряды. До середины ноября противник вообще не догадывался о том, чем занимаются наши корабли, хотя неоднократно обстреливал их на переходах. Об этом свидетельствует доклад командующего немецким флотом 13 ноября 1941 г. при разборе военных действий на море. В этом докладе указывалось: «…несколько дней тому назад отряд русских кораблей отважился дойти до заграждения Юминда, где они понесли потери. Цель этой операции неизвестна, возможно, была подготовка к эвакуации Оденсхольма и Ханко. Мы усилили заграждения Юминды»[25].

Только отряд тихоходных кораблей завершающего конвоя был атакован финскими и немецкими кораблями, которые, однако, не смогли помешать походу.

Несомненно, что тихоходным кораблям в светлое время суток без прикрытия истребительной авиации плавать опасно, а торпедным катерам — нельзя. При движении во льду все классы кораблей требуют прикрытия истребительной авиацией.

Почти все конвои при движении на Ханко и обратно обстреливались финскими и немецкими батареями с обоих берегов залива. Но попаданий в корабли не было (возможно, было попадание в турбоэлектроход «И. Сталин», но подтверждения этому нет).

Вся операция проходила в условиях исключительной трудности материального обеспечения. В связи с недостатком топлива в Кронштадте и Ленинграде приходилось даже доставлять топливо с Ханко попутными рейсами и использовать дрова с Гогланда и Лавенсари.

Перевозка проходила в условиях сложной навигационной обстановки, как правило, без обсервации, по счислению. После первого же взрыва мины компасы кораблей меняли свою поправку, а гирокомпасы выходили из строя. Недостаточно сплававшиеся корабли беспрерывно меняли хода и плохо держались в строю. В то же время безопасность перехода требовала самого точного счисления, ибо нужно было попасть на рекомендованный курс с минимальным отклонением, так как он проходил в непосредственной близости от минных полей, как наших, так и противника.

Причиной гибели кораблей на переходах явилась минная опасность. Все потери в кораблях произошли от подрывов (без учета гибели катеров, большинство которых раздавило льдом).

В большинстве случаев подрывы кораблей на минах произошли вследствие выхода из протраленной полосы по причине рысканья или из-за неучета дрейфа от волны и ветра.

Большие потери на минах в корабельном составе объясняются отсутствием должного количества тральщиков. Для надежной проводки за тралами каравана, состоящего из двух и более кораблей, в соответствии с «Наставлением по боевой деятельности тралящих кораблей» (НТЩ-40), требовался дивизион в составе 8–9 тральщиков. Обычно же в строю бывало не более 4–5 единиц.

Командиры и штурманы кораблей недостаточно знали тактические элементы своих кораблей. Потерю скорости и дрейф от волн и ветра они определяли неверно, а при движении за тральщиками не учитывали дрейф. На точность счисления влияло отсутствие навыков командиров больших кораблей плавания за тральщиками.

Оправдались мероприятия по маскировке кораблей с целью уменьшения их заметности — на тральщиках снимали мачты, корабли срезали стеньги.

Применявшиеся при последнем переходе стеклянные колбы со смесью фосфористого кальция с песком для обозначения плавающих мин ночью полностью себя оправдали.

В процессе операции подтвердилась исключительная роль Гогланда. Этот остров был пунктом промежуточного базирования для кораблей, участвующих в операции. От Гогланда до Ханко быстроходные корабли проходили в темное время суток весь путь, а тихоходные — наиболее опасные его участки.

Эвакуация Ханко даже западными военными историками оценивалась как успешная операция советского флота. «В общем советским ВМС удалось перевезти обратно в Ленинград приблизительно треть имевшегося на Ханко личного состава. Русские части под командованием генерала Кабанова проявили во время обороны Ханко, а также при организации и проведении конвоев совершенно необычную для советских войск инициативу и энергию. Вывоз гарнизона был первым тактическим, стратегическим и моральным успехом советского флота. Союзники, видимо, недооценили русских. И, наконец, ледоколу „Ермак“ удалось освободить 16 советских кораблей, замерзших во льдах в районе Лавенсари, и перевезти их в Ленинград, чем и закончилась морская война в Балтийском море в 1941 г.»[26].

В результате проведенной Балтийским флотом операции с 23 октября по 5 декабря из гарнизонов Ханко и Осмуссара, насчитывавших 27 809 человек, доставлены в Ленинград и Кронштадт 22 822 человека, стрелковое вооружение, легкая и зенитная артиллерия. Кроме того, корабли доставили в блокированный город 1200 т продовольствия и 1265 т боезапаса. Потери при этом составили 4987 человек, или 17,8 %.

А оставаясь на Ханко, его защитники не только не помогли бы городу-герою, но и сами нуждались бы в помощи боеприпасами и продовольствием.

Операция была высоко оценена Военным советом Ленинградского фронта, о чем свидетельствует приказ войскам фронта, изданный 29 декабря 1941 г. за № 0242.

Три корабля, участвовавшие в эвакуации гарнизона Ханко — минный заградитель «Марти», эскадренный миноносец «Стойкий» и БТЩ «Гафель» (Т-205) были удостоены звания гвардейских.

Заключение

164 дня продолжалась оборона военно-морской базы Ханко — Красного Гангута.

Благодаря целеустремленной боевой подготовке в мирное время гарнизон ВМБ Ханко к выполнению поставленных перед базой задач был вполне подготовлен. Мероприятия по повышению боевой готовности полностью обеспечивали возможность успешного отражения внезапного нападения противника.

Имевшийся в базе гарнизон войск Красной Армии и Военно-Морского флота вполне обеспечивал выполнение задачи по самообороне базы. Несмотря на трудные условия, вызванные близким расположением сухопутных и морских границ с противником и беспрерывным интенсивным артминометным обстрелом, гарнизон Ханко стойко и мужественно отражал все атаки противника и до конца выполнил поставленные перед ним задачи.

Тактика активной обороны, выразившаяся в расширении плацдарма обороны путем захвата островов, была правильной, так как она заставляла войска противника находиться в постоянном напряжении и оттягивала часть сил с Ленинградского фронта, чем до некоторой степени облегчала борьбу наших войск на Карельском перешейке.

Подавляющее большинство выполненных ВМБ Ханко операций были хорошо организованы и осуществлены при тактическом взаимодействии сухопутных войск с авиацией, кораблями и батареями БО, что в основном и обеспечивало успех, как этих операций, так и длительную оборону базы.

Пожалуй, лучше всего о защитниках Гангута написал писатель В. Рудный:

«Всюду, на всех фронтах, люди были такие же, как на Гангуте, история показала, на что они были способны. Почему же гангутцы видятся мне людьми особенными?.. С первого часа войны здесь не строили иллюзий и были готовы к трудной борьбе в тылу противника. Еще до войны матросы и солдаты здесь понимали, куда они назначены служить: случись что — база отрезана от Большой земли. А когда человек трезво сознает сложность своего положения и не разоружает свою душу ложью о мнимом благополучии, ему легче выстоять в беде. На Гангуте было решительное, смелое командование, оно не растерялось от внезапности удара, не ожидало указания и одобрения издалека, многие решения были приняты сразу и самостоятельно, гарнизон выстоял при первом ударе, — это и определило устойчивость обороны. Успех, добытый в первых боях, отражение превосходящих по численности десантных сил и наступление наших десантных отрядов на флангах полуострова — все это вселило такую уверенность, что ни о каком унынии и панике и речи быть не могло»[27].

Летчики авиагруппы ВМБ Ханко, несмотря на исключительно трудные условия боевых действий и базирования, проявили образцы мужества, храбрости и беззаветной преданности Родине.

В период обороны Ханко истребители решали следующие задачи: оборона базы от воздушного противника, обеспечение входа и выхода кораблей, обеспечение действий самолетов МБР-2, ведение воздушной разведки и корректировки огня береговых батарей, обеспечение десантов при захвате островов и нанесение бомбовых ударов по отдельным объектам.

Авиации приходилось действовать в исключительно тяжелых условиях. Отсутствовали далеко вынесенные от базы посты ВНОС для своевременного предупреждения о налетах авиации противника. Аэродром все время находился под воздействием артиллерии противника, выпускавшей по нему до 500 снарядов в день. Каждый день приходилось заново приводить в порядок летное поле, дорожки и укрытия для самолетов. Тем не менее, авиация прекрасно справлялась с поставленными ей задачами. Самолеты противника боялись летать над Ханко, так как ни один полет безнаказанно для них не проходил.

Авиагруппа значительно ослабила воздушную опасность, заставив противника держаться на значительном расстоянии от базы. Активную помощь авиация оказала также десантным войскам при захвате финских островов.

Много самолетов было потеряно в воздушных боях с немцами над островами Моонзунда. Много потеряли, но еще больше за месяцы обороны сбили вражеских самолетов. По проверенным данным нашими истребителями с 22 июня до 1 декабря сбито: три бомбардировщика Ю-88, один Ю-86, двенадцать «Фоккеров Д-21», один «Хейнкель-60», четыре «Бристоль-Бульдога», тридцать «Мессершмиттов-109», один «фиат», три «спитфайера». Всего 54 фашистских самолета. На воде сожгли два «Хейнкеля-60» и пять таких же повредили.

Кроме того, авиацией Ханко потоплено: два торпедных катера, 14 катеров (из них 10 с солдатами), одна баржа и четыре шхуны. Уничтожено: кавалерийская группа в составе 60 человек, группа солдат в 80 человек и на плавсредствах до 250 человек. Разрушено 3 наблюдательных вышки и в четырех местах железнодорожное полотно. Подожжено 2 торпедных катера, много служебных зданий и нанесены значительные повреждения финским батареям. Действия нашей авиации были исключительно смелыми и инициативными. В воздушных боях не было потеряно ни одного самолета.

За время обороны Ханко батареями сектора береговой обороны (СБО) было выполнено стрельб:

Калибр орудий, мм По сухопутным целям По морским целям По воздушным целям Расход снарядов 305 84 2 — 626 180 278 4 — 2390 130 626 3 — 6918 100 828 12 — 5442 85 19 3 — 394 45 731 17 134 28 230

Всего 44 000 снарядов, больше чем при обороне других ВМБ советского флота, но при этом большая половина из них — малого калибра.

За период боевых действий артиллерией СБО уничтожены две батареи противника и на шести батареях выведены из строя отдельные орудия. Уничтожены три склада с боезапасом, две казармы и ряд других строений.

Артиллерия СБО неоднократно привлекалась для действий в глубине обороны противника. Огнем 9-й железнодорожной батареи разрушена железнодорожная станция, состав с паровозом и 7 вагонами в Таммисаари.

По морским целям проведена 41 стрельба. 9-я железнодорожная батарея обстреляла канонерскую лодку противника в районе острова Бенгтшер. Было дано три залпа. Стрельбе мешала плохая видимость, корабль скрылся в тумане. 17-я железнодорожная батарея дважды вела огонь по миноносцу противника. Миноносец шел переменным курсом, огонь велся на предельной дистанции. Как только батарея открывала огонь, миноносец закрывался дымзавесой и уходил из-под обстрела. Несколько залпов легло у борта, но прямых попаданий не было. Огнем 17-й батареи потоплены две баржи: у острова Порсэ и в районе Стуркруккен.

За весь период обороны у батарей № 9 и № 17 не было достойных целей, ни один крупный корабль противника не подошел на дальность действительной стрельбы батарей. Стрельбы по морским целям велись главным образом по катерам и баржам. Стрельбы по миноносцу и канонерской лодке проводились в условиях плохой видимости на предельных дистанциях и эффективными быть не могли.

Огнем 10-й железнодорожной батареи уничтожено 6 катеров в районе Вестервик, Стурхольм, Мээн, Эльмхольм.

45-мм батареи уничтожили 9 и подбили 7 катеров противника. 45-мм орудиями сектора БО было проведено 134 стрельбы по отражению налетов авиации противника.

Батареи СБО постоянно подвергались обстрелу артиллерии противника. От огня противника на батареях возникло 27 пожаров, были случаи воспламенения маскировочных материалов и зарядов. Несколько раз огонь подбирался к погребам боезапаса.

На 9-й железнодорожной батарее загорелся вагон-погреб, и пламя уже распространялось внутрь вагона. Но благодаря четкой организации и самоотверженной работе личного состава все пожары были ликвидированы, не причинив почти никакого ущерба.

Во время стрельбы на 9-й батарее снаряд разорвался сразу же после вылета из канала ствола. При осмотре были обнаружены срыв нарезов ствола, задиры и вмятины. Тело орудия было заменено новым, доставленным из тыла, Кронштадта. Установка нового ствола производилась в порту с помощью 50-тонного крана. Замена тела орудия производилась силами личного состава батареи под руководством рабочих-монтажников Металлического завода.

Зенитная артиллерия базы, обученная на стрельбах по тихоходным самолетам и не имеющая далеко вынесенных от себя постов ВНОС, в борьбе со скоростными самолетами оказалась малоэффективной. За весь период обороны ею были сбиты только два самолета противника.

Привлечение всего гарнизона к строительству оборонительных сооружений имело следующие положительные стороны:

а) войска получили хорошую практику в быстрой и самостоятельной организации надежной обороны;

б) в период строительства войска хорошо изучили местность и расположение оборонительных сооружений, чем в дальнейшем были достигнуты более правильные и умелые действия обороняющихся в своей полосе и более эффективная оборона в целом;

в) была достигнута быстрота строительства, что особенно важно в военное время.

Хорошо построенные дерево-земляные и дерево-каменные огневые точки и укрытия для личного состава вполне обеспечивали их от воздействия артиллерийских снарядов среднего калибра, мин и мелких авиабомб.

Так, за весь период боевых действий, при интенсивном артминометном обстреле противником (3–7 тыс. мин и снарядов ежедневно), потери гарнизона составили 797 человек убитыми и 1476 человек легко и тяжелоранеными.

Среднесуточные потери, включая и потери при выполнении десантных операций по захвату островов, составили 5 человек убитыми и 9–10 человек ранеными.

Эшелонированное выполнение эвакуации позволило до конца сохранить прочную круговую оборону полуострова, что дало возможность:

а) эвакуировать весь гарнизон полуострова Ханко и острова Осмуссар общим количеством 27 809 человек без потерь в базе (потери защитники Ханко несли при гибели кораблей);

б) вывезти большую часть вооружения, техники, боезапаса и продовольствия;

в) уничтожить все наиболее ценные объекты базы и привести порт в состояние, исключающее в течение длительного времени использование его противником.

Предварительная разработка мер обеспечения посадки личного состава, прихода, пребывания и выхода кораблей, несмотря на противодействие противника, позволила исключить потери в корабельном составе в период пребывания в Ханко.

Эвакуация Ханко завершилась. Военно-морская база Ханко приказом Народного комиссара Военно-Морского Флота от 10 декабря 1941 г. была расформирована, ее части переданы в другие формирования флота. В конце декабря 1941 г. вышел приказ Ленинградского фронта, подводивший итог ханковской эпопеи:

Приказ

Войскам Ленинградского фронта

гор. Ленинград

№ 0241

29 декабря 1941 г.

Военным советом Ленинградского фронта Краснознаменному Балтийскому флоту была поставлена задача — провести эвакуацию гарнизона полуострова Ханко, пять с половиной месяцев героически боровшегося с фашистской нечистью.

Благодаря мужеству краснофлотцев, командиров и политработников Эскадры КБФ, отряда заграждения, отряда траления, отряда катеров морских охотников, торпедных катеров, команд транспортов и летчиков-истребителей, эта большая и ответственная задача Балтийским флотом решена. Несмотря на упорное противодействие противника, сквозь минные поля, артиллерийский огонь, шторм и туман героический гарнизон полуострова Ханко доставлен на Родину моряками-балтийцами.

Товарищи гангутцы! Вашим мужеством, стойкостью и упорством гордится каждый советский патриот. Используйте весь свой боевой опыт на новом участке фронта, в славных рядах защитников города Ленина.

Товарищи балтийцы! Вы показали образцы стойкости и упорства в выполнении поставленной перед вами задачи. С такой же настойчивостью бейте врага до полного его уничтожения.

За отличное выполнение поставленной задачи личному составу гарнизона Ханко и выделенному в операцию личному составу кораблей Краснознаменного Балтфлота

ОБЪЯВЛЯЮ БЛАГОДАРНОСТЬ.

Желаю вам новых подвигов, новых боевых удач по разгрому и истреблению гитлеровских бандитов.

Командующий войсками Ленинградского фронта генерал-лейтенант Хозин. Член военного совета секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов. Член военного совета дивизионный комиссар А. Кузнецов. Начальник штаба Ленинградского фронта генерал-майор Гусев.

Впереди у гангутцев была еще вся война. Как сложилась судьба некоторых участников обороны и эвакуации Ханко, соединений и кораблей.

Командир базы генерал-лейтенант Сергей Иванович Кабанов с декабря 1941 г. — командующий войсками внутренней обороны Ленинграда и начальник его гарнизона. Возглавлял работу по организации оборонительных сооружений в черте города и дельте р. Нева. С июля 1942-го по сентябрь 1943 г. командовал Северным оборонительным районом Северного флота, который надежно прикрывал Главную базу флота Полярный, Мурманск и Кольский залив. С сентября 1943 г. — комендант береговой обороны главной базы Тихоокеанского флота.

Комиссар ВМБ Ханко бригадный комиссар Арсений Львович Раскин до июня 1942 г. был военным комиссаром Волжской военной флотилии, с июня 1942 г. — начальник политуправления ЧФ, 29 октября 1942 г. — погиб. Имя «Арсений Раскин» было присвоено тральщику Черноморского флота Т-412.

Начальник штаба базы капитан 1-го ранга Петр Георгиевич Максимов в 1942 г. командовал бригадой шхерных кораблей, а в 1944–1945 гг. — командир ОВРа Иоканской ВМБ Северного флота.

Командир охраны водного района капитан 2-го ранга Михаил Данилович Полегаев с 1942 г. командовал дивизионом канонерских лодок КБФ.

Командир 3-го дивизиона сторожевых катеров ОВРа Ханко старший лейтенант Григорий Иванович Лежепеков в 1942–1945 гг. — капитан-лейтенант, капитан 3-го ранга — командир 4-го дивизиона СКА МО.

Комендант сектора береговой обороны, с июля 1941 г. — начальник артиллерии майор Сергей Спиридонович Кобец, с апреля 1944 г. командир 1-й гвардейской морской железнодорожной артиллерийской бригады КБФ, полковник.

Комендант сектора береговой обороны (с июля 1941 г.) генерал-майор береговой службы Иван Николаевич Дмитриев в 1942–1943 гг. — командир 101-й морской железнодорожной артиллерийской бригады КБФ, затем командир 12-й морской железнодорожной артиллерийской бригады ТФ.

Начальник штаба СБО подполковник Николай Сергеевич Кузьмин в 1942–1943 гг. — начальник штаба 101-й морской железнодорожной артиллерийской бригады.

Командир 29-го отдельного артиллерийского дивизиона, командир десантного отряда капитан Борис Митрофанович Гранин в 1942–1944 гг. — майор, командир 404-го железнодорожного дивизиона.

Командир 30-го отдельного артиллерийского дивизиона Сергей Федорович Кудряшов командовал 190-м, 33-м, 160-м отдельными артиллерийскими дивизионами.

Командир 9-й железнодорожной батареи капитан Лев Маркович Тудер командовал в 1942–1944 гг. 404-м железнодорожным артиллерийским дивизионом.

Командир 17-й железнодорожной батареи капитан Павел Максимович Жилин в 1942–1943 гг. командовал 18-й отдельной железнодорожной батареей (180-мм).

Командир участка ПВО майор Гуммер Гадиевич Мухаметов командовал 3-м, а затем 9-м полками зенитной артиллерии КБФ. 3-й полк находился на Ораниенбаумском пятачке, 9-й полк прикрывал корабли эскадры, стоявшие на Неве.

Командующий эскадрой КБФ вице-адмирал Валентин Петрович Дрозд трагически погиб в январе 1943 г.: его автомашина между Кронштадтом и Ленинградом попала в полынью, образовавшуюся после взрыва снаряда. В память об адмирале гвардейский эсминец «Стойкий», который под флагом В. П. Дрозда ходил на Ханко, был переименован в «Вице-адмирал Дрозд».

Командир 8-й особой стрелковой бригады полковник Николай Павлович Симоняк стал генерал-майором, а затем генерал-лейтенантом, в феврале 1943 г. — Героем Советского Союза. В 1942–1943 гг. Н. П. Симоняк командовал 136-й дивизией, сформированной на базе 8-й ОСБ и участвовавшей в прорыве блокады Ленинграда. В 1944 г. он командовал 30-м гвардейским корпусом, который действовал под Пулковом, а затем на Карельском перешейке. В качестве командующего 2-й ударной армии участвовал в освобождении Прибалтики. Н. П. Симоняк — участник Парада Победы 24.06.1945 г., его имя носит улица в С.-Петербурге.

Красноармеец 335-го стрелкового полка, а затем сотрудник базовой газеты Михаил Дудин стал известным советским поэтом. Михаил Александрович автор более 70 книг стихов, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР.

8-я особая стрелковая бригада, доставленная в Ленинград, была выведена в резерв Ленинградского фронта, а в марте 1942 г. переформирована в 136-ю стрелковую дивизию. Под командованием генерал-майора Н. П. Симоняка она участвовала в обороне Ленинграда, а затем в прорыве блокады. 19 января 1943 г. она становится 63-й гвардейской дивизией.

Канонерская лодка «Лайне» 20 февраля 1942 г. переименована в «Гангутец». В конце 1945 г. выведена из боевого состава флота, разоружена и использовалась в качестве ГИСУ. Разобрана на металл в 1953 г.

Ханковский транспорт № 510 «Вахур», благополучно дошедший от Ханко до Ленинграда, погиб в Ленинградском торговом порту 25 апреля 1942 г. во время массированного налета немецкой авиации на корабли Балтийского флота.

Эсминец «Стойкий», совершивший два похода на Ханко под флагом вице-адмирала В. П. Дрозда (еще один поход под флагом контр-адмирала М. З. Москаленко оказался неудачным, эсминец повернул, не дойдя до Ханко всего милю), 3 апреля 1942 г. был удостоен звания гвардейский. 13 февраля 1943 г. в память о погибшем командующем эскадрой КБФ был переименован в «Вице-адмирал Дрозд». В 1942–1943 гг. выполнил 10 стрельб по позициям противника, отражал налеты немецкой авиации. В 1960 г. эсминец был выведен из боевого состава и переоборудован в корабль-цель.

Эсминец «Славный», совершивший два похода на Ханко, в 1942 и 1943 гг. в боевых действиях не участвовал. 10 июня 1944 г. он вел огонь по позициям неприятеля во время Выборгской операции. С 1960 г. эсминец использовался как корабль-цель.

Эсминец «Свирепый», входивший в состав аварийно-спасательного отряда на Гогланде, в 1943 г. обстреливал позиции немецких войск. В январе 1944 г. огнем своих пушек поддерживал наступление советских войск в ходе Красносельско-Ропшинской операции. Эсминец исключен из списков флота в 1958 г.

Минный заградитель «Марти» с 3 апреля 1942 г. — гвардейский. В 1948 г. переименован в «Оку». С начала 1950-х годов использовался как учебный корабль, затем в качестве плавучей казармы. В 1961 г. использовался как корабль-цель для ракетных стрельб.

Минный заградитель «Урал» с 1942 г. использовался в качестве плавбазы легких сил флота. После войны, до конца 1950-х гг., «Урал» — учебный корабль.

Канонерская лодка «Волга», совершившая поход на Ханко и участвовавшая в перестрелке с кораблями противника, в 1942 г. действовала в районе острова Лавенсари. В 1944 г. канлодка поддерживала высадки десантов в устье реки Нарова, у Рохукюля, на полуостров Сырве. В августе 1945 г. «Волга» была разоружена и передана Балттехфлоту Спецгидростроя НКВД.

Быстроходные тральщики Т-205, Т-207, Т-210, Т-211, Т-217 и Т-218, совершившие по нескольку походов на Ханко, в 1942–1944 гг. обеспечивали вывод подводных лодок в Балтику и возвращение их в Кронштадт, участвовали в боях в Финском заливе у островов Соммерс и Лавенсари. Т-205 «Гафель» 3 апреля 1942 г. удостоен гвардейского звания.

Все тральщики участвовали в послевоенном тралении в Финском заливе и Балтийском море. В конце 1950-х — начале 1960-х гг. они были исключены из списков флота.

Ледокол «Ермак», проводивший корабли во льдах, в 1944 г. был возвращен Главному управлению Северного морского пути. 26 марта 1949 г. в связи с полувековым юбилеем «Ермак» был награжден орденом Ленина за боевую деятельность в годы Великой Отечественной войны и освоение Северного морского пути. Последний рейс в Арктику выполнил в 1963 г. После 65-летней службы сдан на слом.

Память о защитниках Гангута хранится в городе на Неве. Первый послевоенный мемориал, созданный в Ленинграде, был посвящен защитникам Ханко. Напротив церкви Св. великомученика Пантелеймона, на месте разрушенного прямым попаданием авиабомбы во время блокады Ленинграда дома 11 по улице Пестеля (до 1923 г. — Пантелеймоновская) в 1945 г. был сооружен памятник. Была восстановлена часть дома. Торцевой фасад превратился в мемориальную доску высотой в четыре этажа. Она украшена барельефами с морскими символами и знаменами. На ней сделана надпись: «Слава великому советскому народу! Доска воздвигнута в честь героической обороны полуострова Ханко (22 июня — 2 декабря 1941 г.) в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Слава мужественным защитникам полуострова Ханко!»

Недалеко расположена Гангутская улица (до 31 июля 1950 г. — Рыночная).

С 1981 г. в здании Пантелеймоновской церкви размещается филиал Музея истории С.-Петербурга «Гангутская слава», посвященный и событиям 1714 г., и героической обороне полуострова Ханко в годы Великой Отечественной войны.

Приложение

Корабли, участвовавшие в обороне и операции по эвакуации Ханко

Название Командир Участие в походах Принято на борт чел. Доставлено на Гогланд Потеряно чел. Примечание Минный заградитель «Марти» Капитан 2-го ранга Г. С. Абашвили 1 поход 2092 2092 0 С 3.4.42 — гвардейский Минный заградитель «Урал» Капитан 2-го ранга И. Г. Карпов 1 поход 3330 3330 0 — Лидер «Ленинград» Капитан 3-го ранга Г. М. Горбачев — — — — Вернулся не дойдя до Ханко Эсминец «Стойкий» пр. 7У Капитан 3-го ранга Б. П. Левченко 3 похода 975 975 0 С 3.4.42 — гвардейский Эсминец «Славный» пр. 7У Капитан 2-го ранга М. Д. Осадчий 2 похода 1065 1065 0 — Эсминец «Суровый» пр. 7У Капитан 3-го ранга М. Т. Устинов 2 похода 503 503 0 Погиб 14.11 не дойдя до Ханко Эсминец «Сметливый» пр. 7 Капитан 2-го ранга В. И. Маслов 1 поход 560 0 286 Погиб 4.11 при переходе с Ханко, 274 пассажиров и 80 чел. экипажа доставлены на Ханко Эсминец «Гордый» пр. 7 Капитан 3-го ранга Е. Б. Ефет 1 поход — — — Погиб 14.11, не дойдя до Ханко Эсминец «Свирепый» пр. 7У Капитан 2-го ранга Е. П. Збрицкий Обеспечение операции в составе АСО — — — — Т-203 «Патрон» Капитан-лейтенант М. П. Ефимов 1 поход, в качестве прорывателя — — — Погиб 25.10, не дойдя до Ханко Т-204 «Фугас» Старший лейтенант В. Л. Гиллерман — — — — Из-за аварии от операции отставлен Т-205 «Гафель» Старший лейтенант Е. Ф. Шкребтиенко 2 похода 881 632 0 249 чел. возвращены на Ханко. С 3.4.42 — гвардейский Т-206 «Верп» Старший лейтенант Г. А. Бадах, старший лейтенант Н. П. Смирнов 2 похода 256 256 0 Погиб 14.11, не дойдя до Ханко Т-207 «Шпиль» Старший лейтенант H. C. Дебелов 3 похода 825 825 0 — Т-210 «Гак» Капитан-лейтенант C. B. Панков 3 похода 712 712 0 — Т-211 «Рым» Старший лейтенант A. M. Савлевич 2 похода 561 561 0 — Т-215 Капитан-лейтенант M. A. Опарин 4 похода 994 994 0 — Т-217 Старший лейтенант И. Я. Становов, Старший лейтенант В. Л. Гиллерман — врио в последнем походе 3 похода 904 904 0 — T-218 Капитан-лейтенант А. В. Цыбин 4 похода 1001 1001 0 — ТЩ № 57 «Ударник» М. П. Ефимов 3 похода 355 355 0 — ТЩ № 56 «Клюз» Лейтенант Ф. Д. Шалаев 2 похода 352 352 0 Погиб 25.11 при возвращении с Ханко ТЩ № 34 «Дзержинский» Капитан-лейтенант И. А. Подсевалов 1 поход 305 305 0 — ТЩ № 35 «Менжинский» Лейтенант П. Н. Побытов 1 поход 300 10 290 Погиб 22.11 при возвращении с Ханко ТЩ№ 42 «Орджоникидзе» Старший лейтенант Е. А. Лищенко 2 похода 592 592 0 — ТЩ № 58 «Волнорез» Старший лейтенант M. M. Геращенко 1 поход 175 175 0 — СКР «Вирсайтис» Старший лейтенант Г. В. Гагуа 3 похода 816 666 150 Погиб 3.12 при возвращении с Ханко СКР «Коралл» Старший лейтенант C. C. Замараев 1 поход 279 279 0 — СКР № 18 (ЛК-2) Лейтенант Широков 1 поход 120 120 0 — ГИСУ «Волна» — Входили в состав ВМБ Ханко — — — Погиб 16.10 у Осмуссара ГИСУ «Веха» — — — — Погиб 20.9. у Ханко ГИСУ «Азимут» Капитан 2-го ранга А. Ф. Цобель 1 поход 288 0 288 Погиб 21.11 при возвращении с Ханко K/Л «Волга» Капитан 3-го ранга А. Е. Шамраков 1 поход и 1 рейс на Гогланд 558 558 0 — K/Л «Кама» Капитан 3-го ранга M. H. Дорохов 1 рейс на Гогланд — — — — K/Л «Москва» Капитан 3-го ранга M. T. Андреев 1 рейс на Гогланд — — — — K/Л Лайне Старший лейтенант Н. Г. Антипин Входила в состав ОВР Ханко 200 200 0 — МО-106 — — — — — — МО-108 Лейтенант Немеровский — — — — — MO-112 — — — — — Потоплен 3.12 ЭМ «Свирепый» МО-201 Старший лейтенант В. И. Басов — — — — — МО-210 Лейтенант В. М. Панцирный — — — — — MO-211 Лейтенант П. С. Колесник — — — — — МО-212 Лейтенант Е. Червонный — — — — — МО-311 с 25.7.41 — МО-301 Лейтенант П. М. Бубнов Входили в состав ОВРа ВМБ Ханко — — — — МО-312 с 25.7.41 — МО-302 Лейтенант И. В. Ефимов — — — — МО-313 с 25.7.41 — МО-303 Лейтенант А. И. Ганев — — — Раздавлен льдом 11.12 на переходе Гогланд — Кронштадт ПК-236 с 25.7.41 — МО-304 Лейтенант M. H. Феофанов — — — Раздавлен льдом 13.12 на переходе Гогланд — Кронштадт ПК-237, с 25.7.41 — МО-305 Лейтенант И. М. Козлов — — — Раздавлен льдом 13.12 на переходе Гогланд — Кронштадт ПК-238, с 25.7.41 — МО-306 Лейтенант В. И. Беляев — — — Погиб на Ханко 26.7.41 ПК-239, с 25.7.41 — МО-307 Лейтенант А. И. Терещенко, с 22.10.41 старший лейтенант Г. И. Лежепеков — — — Раздавлен льдом 10.12 на переходе Гогланд — Кронштадт МО-301 Лейтенант М. Д. Макаренко — — — — Погиб 14.11, не дойдя до Ханко МО-306 Старший лейтенант Карпович — — — — — МО-309 — — — — — — МО-402 Лейтенант Власов — — — — — МО-405 — — — — — Раздавлен льдом 13.12 на переходе Гогланд — Кронштадт МО-406 — — — — — Раздавлен льдом 13.12 на переходе Гогланд — Кронштадт МО-407 Старший лейтенант М. И. Камаев — — — — — МО-409 Лейтенант Федоров — — — — — ТКА-57 тип Г-5 Лейтенант Н. П. Кременский Прибыли на Ханко с Хиума 20.10 — — — — ТКА-67 тип Г-5 Лейтенант А. И. Афанасьев — — — — ТКА-111 тип Г-5 Старший лейтенант Б. П. Ущев — — — — ТКА-164 тип Г-5 Лейтенант В. Д. Налетов — — — — ТКА-12 тип Д-3 — Прибыли на Ханко из Кронштадта 29.9. — — — Раздавлен льдом 9.12 на переходе Гогланд — Кронштадт ТКА-22 тип Д-3 Старший лейтенант Я. Беляев — — — — ТКА-42 тип Д-3 — — — — Раздавлен льдом 11.12 на переходе Гогланд — Кронштадт ТКА-52 тип Д-3 — — — — — При переходе на Ханко 1.11 оторвался от группы и был захвачен финнами. СС «Нептун» Капитан Ю. А. Могула Обеспечение в АСО — — — — TP № 510 «Вахур» г/п 1800 т Капитан A. C. Сергеев Входили в состав ВМБ Ханко 225 225 0 — TP № 566 «Вохи» Капитан А. Кивикари — — — Погиб 22.9 у о. Осмуссар TP № 559 «Хильде» Капитан Весинги — — — Подорван при оставлении Ханко 1.12. TP № 538 «Майя» г/п 3900 т — 1 поход 1491 1491 0 — TP № 548 «Минна» г/п 2600 т. — 1 поход 1756 1756 0 — TP № 565 «Сымери» г/п 270 т. — Обеспечение — доставка топлива на Гогланд — — — — Транспорт «А. Жданов» г/п Капитан-лейтенант П. П. Елизарьев — — — — Погиб 12.11, не дойдя до Ханко TP 521 «И. Сталин» Капитан H. C. Степанов 1 поход 5589 1740 3849 При возвращении с Ханко 3.12 тяжело поврежден, 5.12 взят в плен. Водолей № 1 — 1 рейс на Гогланд — — — — Катер ЯМБ — Входил в состав ВМБ Ханко 90 67 23 Пропал без вести 3.12 при возвращении с Ханко Ледокол «Ермак» М. Я. Сорокин Обеспечение переходов кораблей и судов во льдах — — — — Ледокол «Молотов» Н. М. Николаев — — — — Ледокол «Суур-Тыл» (с 11.11.1941 — «Волынец») В. Г. Макасей-Шибинский — — — — Ледокол «Октябрь» Капитан А. И. Козлов — — — Погиб 30.11.41 в Финском зал. Буксир «Пярну» — Входили в состав ВМБ Ханко — — — — Буксир «Туман» — — — — — Буксир ПХ-2 — — — — — Буксир ПХ-3 — 22 22 0 Затоплен на Гогланде 8.12 Буксир ПХ-4 — — — — Погиб на переходе 4.12 Буксир И-17 — — — — Потоплен 3.12 ЭМ «Свирепый» Буксир ОР-1 — — — — Погиб на переходе 4.12 Парусная шхуна «Эрна» г/п 900 т. — 22 22 0 Оставлена на Лавенсари Катера типа KM-4 ОP-2 — ОР-10 — Входили в состав ОХРа ВМБ Ханко — — — OP-6 погиб у Хиума, ОР-9 и OP-10 погибли 3.12 при переходе на Гогланд, остальные затоплены при оставлении базы. Катера типа KM-2 СХ-1 — CX-11 — Входили в состав СБО ВМБ Ханко — — — Погибли при обороне базы или затоплены при ее оставлении Мотоботы №№ 11, 21, 31, 41, 42, 43, 46, 52. — Входили в состав гидрорайона ВМБ Ханко — — — Три разбились у Хиума, один пропал без вести, остальные затоплены при оставлении базы.

Вооружение, доставленное с Ханко в Ленинград

Танки T-26 — 26, бронемашин — 2, легковых автомашин — 2.

Артиллерия: 45-мм ПК — 20, 45-мм ПТ — 13, 76-мм полевые — 22, 76,2-мм зенитные — 5, 22-мм полевые — 12.

Минометы: 122-мм — 8, 82-мм — 12, 50-мм — 36

Пулеметы: М-1 — 188, М-4 — 26, ДП — 396, ШКАС — 10, ДШК — 4.

Автоматов ППД — 233.

Винтовок разных 15 754.

Боезапас:

Артиллерийский: 45-мм — 53 840 выстрелов, 76-мм — 6200, 76,2-мм — 18 000, 130-мм — 400.

Мины: 120-мм — 1920, 82-мм — 6400, 50-мм — 22 775.

Патронов — 22 544 шт.

Рации: 11-АК — 2 шт, ПТК — 15, 5-АК — 13, 6-ПК — 52, РБ — 19, РУ — 10.

Продовольствия: 12 000 т

Потери материальной части при эвакуации

Потери при переходе морем

Винтовок — 7146 шт.

Пулеметы: ДШК — 4, М-4 — 2, М-1 — 159, ДП — 244, ШКАС —10.

Автоматы — ППД — 217.

Минометы: 82-мм — 23, 50-мм — 66.

Пушки 45-мм — 4.

Боезапас разный — 430 т.

Продовольствие — 384 т.

Потери от подрывов и уничтожения

Артиллерия береговой обороны.

29-й артиллерийский дивизион: 5 батарей — 6 130-мм, 4 85-мм, 4 45-мм орудий.

30-й артиллерийский дивизион: 3 батареи: — 4 130-мм, 3 100-мм, 1 45-мм орудий.

Отдельные железнодорожные батареи — 3 305-мм, 4 180-мм, 3 100-мм.

18-й зенитный дивизион: 3 батареи — 12 76-мм орудий.

93-й зенитный дивизион: 2 батареи 7 76-мм орудий.

236-й зенитный дивизион: 3 батареи 12 76-мм орудий.

205-й артиллерийский дивизион — Осмуссар: 3 батареи — 4 180-мм (башенная), 3 130-мм, 4 76-мм зенитные орудия.

Всего 74 орудия.

Автомашин — 2000, танкеток — 3.

Тракторов — 75, моторов разных — 60.

Паровозов: серии Щ — 3, серии М — 3.

Мотовозов — 1, дрезин — 3, цистерн — 13, снегоочиститель — 1, вагонов — 83, платформ — 62.

Материальная часть 8-й ОСБ.

Артиллерия: 343-й артиллерийский полк — 12 152-мм, 204-й ОЗАД — 4 76-мм.

Автомашин — 1340 шт.

Танки Т-26 — 7 шт, Т-37 — 11 шт.

Источники

Боевая летопись русского флота. Воениздат. 1948. Боевая летопись военно-морского флота 1917–1940. Воениздат, 1993.

Боевая летопись военно-морского флота 1941–1942. Воениздат, 1992.

Хроника Великой Отечественной войны на Балтийском театре. Вып.1.

Оборона Ханко (22.6–02.12.1941 г.). Издание ГМШ ВМФ. М., 1942 г.

Кузнецов Н. Г. На флотах боевая тревога. Воениздат, 1971.

Трибуц В. Ф. Балтийцы вступают в бой. Калининград, 1972.

Гангут 1941: сборник. Лениздат, 1974.

Кабанов С. И. На дальних подступах. М., Воениздат, 1971.

Левченко Б. П. В кильватер без огней. Лениздат, 1981.

Краснознаменный Балтийский флот в битве за Ленинград 1941–1944 гг. М.: Наука, 1973.

Козлов И. А. КБФ в героической обороне Ленинграда. Лениздат, 1976.

Мы из Кронштадта. Лениздат, 1975.

Воюет Балтика: сборник. Лениздат, 1964.

Морской атлас. Т. 3, ч. 2. Издание ГШ ВМФ. 1966.

Майстер Ю. Война в восточно-европейских водах в 1941–1945 гг. Т. 1. Мюнхен, 1957.

Руге Ф. Война на море 1939–1945. Воениздат, 1957.

Киреев И. А. Влияние минно-заградительных действий противника на условия боевой деятельности военно-морских сил СССР в Великую Отечественную войну 1941–1945 гг. часть третья, книга 1. Воениздат 1960.

Капица П. В море погасли огни. Лениздат, 1979.

Суда министерства морского флота, погибшие в период великой отечественной войны 1941–1945 гг. Справочник. 1989.

Моряки-балтийцы в боях за родину. Калининград, 2005.

Амирханов Л. И. Морская крепость императора Петра Великого.

Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М., 1950.

Рудный В. Действующий флот. Воениздат. М., 1965.

«Гангут», сборники № 5 и № 26.

«Тайфун», № 4 и № 12 за 2000 г.

Материалы ЦВМА:

Фонд 9. Дела 34186, 6560.

Фонд 52. Дела 2513,8158.

Фонд 63. Дела 984, 989.

Фонд 68. Дела 1592, 19656, 39473.

Фонд 62. Дела 389, 775,6312.

Фонд 100. Дела 1126, 34185, 34187.

Иллюстрации

Район полуострова Ханко

Схема расположения береговых батарей в устье Финского залива и на Моонзундских островах перед началом Великой Отечественной войны

Минные заграждения в Финском и Рижском заливах

Схема обстрела вражескими батареями военно-морской базы Ханко

Оборона военно-морской базы Ханко (29 июня — 2 декабря 1941 г.)

Город Ханко. Водонапорная башня и кирха

Южная оконечность городского парка, где находился флагманский командный пункт военно-морской базы

Краснофлотцы в ночном дозоре

Зенитная счетверенная пулеметная установка изготовлена к бою

Краснофлотцы прочесывают отбитый у противника остров

Высадка десанта на вражеский остров

Финские листовки, обращенные к защитникам Ханко (из собрания Баира Иринчеева)

Стихотворный ответ защитников Ханко на финский ультиматум о капитуляции

Такие листовки защитники Ханко разбросали по полуострову перед эвакуацией. На листовке написано: «Вы не сломили нашей стойкости и воли к победе. Мы еще вернемся» (из собрания Баира Иринчеева)

Группа разведчика И. П. Щербановского

Артиллерийский разведчик Нуянзин на передовом наблюдательном пункте

Одно из финских тяжелых орудий, обстреливавших военно-морскую базу (из собрания Баира Иринчеева)

Финский расчет трехдюймового орудия (из собрания Баира Иринчеева)

Расчет финского ротного миномета (из собрания Баира Иринчеева)

Финский тяжелый миномет (из собрания Баира Иринчеева)

Финский 37-мм зенитный автомат «Бофорс» (из собрания Баира Иринчеева)

Финское противотанковое орудие ведет огонь по советской огневой точке (из собрания Баира Иринчеева)

Доставка на Ханко боеприпасов

Сбор вооружения и имущества перед эвакуацией

Эвакуируемые красноармейцы на палубе боевого корабля

Турбоэлектроход «Иосиф Сталин», подорвавшийся на мине. Снимок с немецкого или финского катера

Примечания

1

Все даты до 1918 г. даны по старому стилю.

(обратно)

2

Тарле. С. 57, 62.

(обратно)

3

Большинство орудий в дивизионе были 45-миллиметровыми. Не только против броненосцев береговой обороны, но даже против катеров их огонь был малоэффективен.

(обратно)

4

Воздушное наблюдение и оповещение связи. (Ред.)

(обратно)

5

Н. Г. Кузнецов. Накануне. С. 280.

(обратно)

6

Выстрелов в минуту. (Ред.)

(обратно)

7

Позже, вследствие того что в состав второго боевого участка была передана группа островов, взятых у финнов в ходе десантных операций, второй участок был разбит на пять районов и были созданы новые формирования.

(обратно)

8

С. И. Кабанов. На дальних подступах. С. 189.

(обратно)

9

С. И. Кабанов. С. 168.

(обратно)

10

С. И. Кабанов. С. 217.

(обратно)

11

Ф. Руге. Война на море 1939–1945. С. 206–207.

(обратно)

12

Н. Г. Кузнецов. На флотах боевая тревога. С. 78.

(обратно)

13

В. Рудный. С. 112.

(обратно)

14

С. И. Кабанов. С. 250.

(обратно)

15

В. Рудный. С. 121.

(обратно)

16

Майстер. С. 70–71.

(обратно)

17

Майстер. С. 64.

(обратно)

18

С. И. Кабанов. С. 272.

(обратно)

19

С. И. Кабанов. С. 264.

(обратно)

20

П. Капица. С. 183.

(обратно)

21

С. И. Кабанов. С. 272–273.

(обратно)

22

Время среднеевропейское.

(обратно)

23

Майстер. С. 64–65.

(обратно)

24

Левченко. С. 140.

(обратно)

25

Трибуц. С. 311.

(обратно)

26

Майстер. С. 70.

(обратно)

27

Рудный. С. 114.

(обратно)

Оглавление

Экскурс в историю

Советская военно-морская база на Гангуте

Накануне Великой Отечественной

Ханко в планах противника

Война началась

Бои на полуострове

Активная оборона

Переход к жесткой обороне

Осмуссар

Трагедия Моонзунда

Одни в глубоком тылу врага

Эвакуация Ханко — самая удачная операция Балтийского флота в 1941 г

  Поход отряда БТЩ — разведывательный

  Запоздалое решение

  Первый поход отряда кораблей — удачный

  Второй поход и первые потери

  Прерванный поход отряда М. З. Москаленко

  Поход отряда В. М. Нарыкова — трагический

  Походы тихоходных кораблей

  Завершающий поход

  Действия аварийно-спасательного отряда

  Окончание операции

Заключение

Приложение

Источники

Иллюстрации X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?