«Слово в защиту Израиля»

Алан Дершовиц Слово в защиту Израиля

От издательства

Книга профессора Гарвардского университета Алана Дершовица, которую вы держите в руках, впервые вышла на английском языке более семи лет назад. Ее основная тема — арабо-израильский конфликт и его оценка средствами массовой информации и ведущими западными интеллектуалами.

Семь лет — достаточно большой срок для книги, написанной на актуальную политическую тему, зачастую непосредственно по горячим следам тех или иных событий. За семь лет с политической сцены сошли такие значимые и знаковые фигуры, как Ариэль Шарон и Ясир Арафат, и, хотя во главе Палестинской автономии оказался относительно умеренный политик — Махмуд Аббас, в Секторе Газа уже четыре года находится у власти группировка Хамас, признаваемая террористической даже среди арабских государств. Фактически бесследно канул в прошлое план «Дорожная карта», на который автор возлагал такие большие надежды. Арабские и еврейские территории разделил «забор безопасности», наверное одно из самых спорных сооружений в истории государства. И наконец, в шестой раз со дня провозглашения независимости Израиль вступил в боевые действия, переросшие в полномасштабную войну. Конфликт, сопровождающий еврейское государство с самого дня его основания, продолжается.

И все же не следует забывать, что неизменной цепью силовых акций Израиля является безопасность собственных граждан, целью же силовых акций арабских террористических групп — уничтожение как можно большего числа этих граждан и, в перспективе, уничтожение еврейского государства как такового.

Тем не менее Израиль продолжает подвергаться самой ожесточенной критике фактически за любую, даже самую обоснованную оборонительную акцию. Его инициативы, направленные на снижение напряженности конфликта, не встречают поддержки. В этом сходятся и исламские фундаменталисты, и западные левые интеллектуалы, такие организации, как «Хезболла» и такие как «Эмнисти Интернешнл».

В чем же причина того, что действия одного из самых правовых государств в мире и, безусловно, самого свободного государства на Ближнем Востоке, встречают такое неприятие и непонимание?

В своей книге выдающийся ученый профессор Дершовиц пытается ответить на вопросы, кому выгоден «двойной стандарт» при оценке действий Израиля, где корни его неприятия частью западной интеллектуальной элиты. Возможно, некоторые положения автора кому-то покажутся спорными или чересчур страстными, но, вне всякого сомнения, его книга еще долго (и к сожалению!) сохранит актуальность.

Я с почтением посвящаю эту книгу человеку, который является моим другом на протяжении почти сорока лет, профессору Аарону Бараку, председателю Верховного суда Израиля, чьи юридические решения стали лучшей защитой Израиля и власти закона, чем могла бы быть любая книга.

Алан Дершовиц

Благодарности

Я работал над этой книгой с 1967 г. — именно тогда я стал впервые публично и открыто защищать Израиль в университетских кампусах, в средствах массовой информации и в своих статьях. На протяжении многих лет мне помогали — часто конструктивной критикой — слишком многие из моих коллег, чтобы перечислять и благодарить их всех. Среди тех, кто заслуживает отдельного упоминания, назову профессора Ирвина Котлера, ныне члена парламента Канады, вместе с которым я осуществил множество начинаний и проектов; судей Аарона Барака и Ицхака Замира, которые очень многому меня научили; профессора Джорджа Флетчера, который помогал мне, приводя неожиданные доказательства и задавая трудные вопросы; профессора Амнона Рубинштейна, с чьими статьями я почти всегда соглашаюсь; Исраэля Рингеля, который мягко указывал мне на мои ошибочные представления об Израиле; и несколько поколений моих студентов, которые просвещали меня относительно актуальных проблем современности.

Пока я писал эту книгу, я активно пользовался поддержкой и помощью своих научных ассистентов Оуэна Альтермана, Мары Зусман, Эрика Ситрона, Холи Бет Биллингтон, Натали Хершлаг и Айелет Вайс. Моя помощница Джейн Вагнер; мой агент Хелен Рис; мой редактор Хана Лейн и мой временный помощник Робин Йео оказали мне неоценимую помощь.

За полезные замечания к рукописи я благодарю своих друзей Бернарда Бека, Джеффри Эпштейна, Стива Кослина, Алана Ротфелда и Майкла и Джеки Холбрейк.

Моя жена Каролина и моя дочь Элла вдохновляли меня, спорили со мной и поддерживали меня. Мои сыновья Элон и Джеймин, мой племянник Адам, мои племянницы Рана и Ханна, мой брат Натан и моя невестка Мэрилин вносили ценные предложения, за которые я им весьма благодарен.

Я благодарю народ Израиля, который принес столько жертв в ходе своих долгих попыток добиться мира, преуспеяния и демократии перед лицом такой упорной враждебности и агрессии. Наконец, я благодарю миротворцев и борцов за мир по обеим сторонам конфликта, особенно тех из них, кто отдал свою жизнь за то, чтобы другие могли жить в мире и безопасности.

Введение

Еврейский народ Израиля находится на скамье подсудимых перед лицом международного правосудия. Ему предъявляются обвинения в том, что он построил преступное государство, которое постоянно попирает права человека, является зеркальным отражением нацизма и самым непреодолимым барьером на пути к установлению мира на Ближнем Востоке. По всему свету, от залов заседаний Организации Объединенных Наций до университетских кампусов, Израиль стал мишенью упреков, разоблачений, бойкота и демонизации. Его лидерам угрожают уголовным преследованием за военные преступления. Его сторонников обвиняют в двойной лояльности и ограниченности.

Пришло время для активной защиты Израиля перед судом общественного мнения. В этой книге я даю обоснование для такой защиты — не любой политики или шага, которые предпринимает Израиль, а базового права Израиля на существование, на защиту своих граждан от терроризма и на охрану своих границ от враждебно настроенных соседей. Я покажу, что Израиль давным-давно выражал готовность принять концепцию создания двух государств, которая теперь выражена в новой мирной программе «Дорожная карта», и что именно арабское руководство постоянно отрицало право на существование любого еврейского государства — даже совсем маленького — в тех частях Палестины, где евреи составляют большинство населения. Я также попытаюсь представить реалистичный образ Израиля, со всеми его недостатками, как процветающей многоэтничной демократии, во многом похожей на Соединенные Штаты, где всем гражданам — евреям, мусульманам и христианам — предоставлено гораздо больше возможностей и обеспечен более высокий уровень жизни, чем в любом арабском или мусульманском государстве. Прежде всего я докажу, что те, кто подвергает Израиль жестокой критике, забывая направить свою энергию против стран с гораздо более низким уровнем соблюдения прав человека, сами виноваты в международной нетерпимости. Это серьезное обвинение, и я повторю его. Пусть будет совершенно ясно, что я не ставлю на всех критиков Израиля клеймо антисемитов. Я сам достаточно критически настроен по отношению к отдельным шагам и программам, осуществлявшимся Израилем на протяжении многих лет. Так поступает большинство тех, кто поддерживает Израиль — а среди них не только почти все граждане самого Израиля, но и множество американских евреев. Но я также критически настроен по отношению к другим странам, в том числе и к своей собственной, а также к целому ряду европейских, азиатских и ближневосточных государств. До тех пор пока критика является справедливой, доказательной и обоснованной, ее следует только поощрять, а не отвергать. Но когда исключительно еврейский народ подвергают критике за грехи, которые в гораздо более тяжелой форме свойственны другим народам, такая критика перестает быть справедливой и становится бесчестной, превращаясь из приемлемой позиции в антисемитскую.

Томас Фридман из Нью-Йорк таймс правильно уловил это, когда сказал: «Критика Израиля — это не антисемитизм, и тот, кто так говорит, глуп. Но делать исключительно Израиль мишенью для международного осуждения и санкций — не обращая внимания на все остальное, что делается на Ближнем Востоке, — это антисемитизм, и было бы нечестно говорить, что это не так»[1]. Существует хорошее определение, которое гласит, что антисемитизм — это когда за мнения или поступки, свойственные многим, если не всем, осуждают исключительно евреев. Так поступали Гитлер и Сталин и так поступал бывший президент Гарвардского университета А. Лоренс Лоуэлл, когда в 20-е гг. он пытался ограничить число евреев, которых принимали в Гарвард, потому что «евреи мошенничают». Когда один из выдающихся учеников возразил ему в том смысле, что неевреи тоже мошенничают, Лоуэлл ответил: «Вы меняете тему. Я говорю о евреях». Поэтому если спросить тех, кто выбирает объектом для своей критики исключительно еврейский народ, почему они не критикуют врагов Израиля, они отвечают: «Вы меняете тему. Мы говорим об Израиле».

Эта книга докажет, что Израиль не только не виновен в тех преступлениях, которые ему приписывают, но и что ни один другой народ, который в ходе своей истории сталкивался с подобными проблемами, даже не приблизился к такому высокому стандарту соблюдения прав человека, не был более чуток к безопасности невинных граждан, не сделал больше для того, чтобы не выходить за рамки закона, и не проявлял готовность идти на такой риск ради мира. Это смелое заявление, и я готов подтвердить его фактами и цифрами, часть из которых удивят тех, кто черпает информацию из тенденциозных источников. Например, Израиль — это единственная страна в мире, где судебные органы активно применяют власть закона против армии, даже в военное время[2]. Это единственная страна в современной истории, которая вернула спорную территорию, захваченную в ходе оборонительной войны, в ущерб собственной безопасности, лишь в обмен на мир. И по сравнению с любой другой страной, которая участвовала в похожей войне, Израиль виновен в гибели меньшего количества мирных жителей по сравнению с числом собственных граждан, убитых противником. Я призываю обвинителей Израиля предоставить факты, подтверждающие их заявление о том, что Израиль, как выразился один из обвинителей, «это главный в мире пример страны, нарушающей права человека»[3]. Они не смогут этого сделать.

Когда лучшего обвиняют в том, что он худший, внимание следует перевести на обвинителей, которые, по моему убеждению, сами виновны в нетерпимости, лицемерии или, в самом крайнем случае, в невероятном невежестве. Это они должны предстать перед судом истории вместе с теми, кто избрал еврейский народ, еврейскую религию, еврейскую культуру и еврейскую страну для беспримерного и незаслуженного обвинения.

Исходная посылка этой книги состоит в том, что сосуществование двух государств, удовлетворяющих запросам израильтян и палестинцев, одновременно неизбежно и желанно. В какой конкретно форме это решение будет и должно быть принято, это, безусловно, вопрос, который подлежит обсуждению — что со всей очевидностью продемонстрировал провал переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе 2000–2001 гг., в ходе которых стороны пытались достичь взаимно приемлемого решения, а также споры вокруг «Дорожной карты» в 2003 г. На самом деле, существует всего четыре возможных варианта, кроме обустройства еврейского и палестинского государств, которые могли бы мирно сосуществовать бок о бок.

Во-первых, это палестинский вариант, которого требуют Хамас и все те, кто отказывает Израилю в базовом праве на существование (обычно их называют реджекционистами, от англ. rejectionists), а именно — ликвидация Израиля и полная невозможность провозглашения еврейского государства где бы то ни было на Ближнем Востоке. Второй подход исповедует небольшое число еврейских фундаменталистов и экспансионистов: полная аннексия Западного берега реки Иордан и сектора Газа и изгнание или оккупация миллионов арабов, которые сегодня живут на этих территориях. Третий вариант некогда поддерживали палестинцы, но теперь они его отвергли: своего рода федерация между Западным берегом и другим арабским государством (например, Сирией или Иорданией). Четвертая возможность, в которой изначально заложена идея превращения Израиля де-факто в палестинское государство, это создание единого двунационального государства. На сегодняшний день ни один из этих проектов не является приемлемым. Резолюция, признающая право на самоопределение как для израильтян, так и для палестинцев, — это единственный путь к миру, хотя и не лишенный определенных рисков.

Вариант решения конфликта между арабами-палестинцами и Израилем, подразумевающий образование двух государств, представляется чуть ли не единственной точкой консенсуса в неразрешимой другими способами проблеме. Любое разумное предложение о том, как мирно решить этот долговременный спор, должно начинаться с определения отправной точки. Большинство людей в мире в настоящее время придерживается концепции двух государств, в их числе огромное большинство американцев. Подавляющее большинство израильтян на протяжении долгого времени соглашались на этот компромисс. Сейчас именно эта точка зрения является официальной позицией правительств Египта, Иордании, Саудовской Аравии и Марокко. Только экстремисты из числа израильтян и палестинцев, а также реджекционистские государства Сирия, Иран и Ливия заявляют, что вся территория, которую сейчас занимает Израиль, Западный берег и сектор Газа, должна навсегда отойти под контроль только израильтян или же только палестинцев.

Некоторые противники Израиля из числа ученых, например Ноам Хомский и Эдвард Сайд, также отвергают идею образования двух государств. Хомский говорил: «Я не думаю, что это хорошая мысль», — хотя и признавал, что это может быть «лучшая среди прочих отвратительных идей». Хомский долгое время отдавал предпочтение единому двунациональному федеральному государству, построенному по модели Ливана и Югославии, и, вероятно, придерживается этой позиции и сейчас[4]. Тот факт, что оба этих начинания самым печальным образом потерпели фиаско и закончились кровавой братоубийственной войной, Хомский игнорирует — для него теория намного важнее практики. Сайд решительно выступает против любого решения, при котором Израиль продолжает существовать как еврейское государство: «Я сам не верю в возможность существования двух государств. Я верю в одно государство»[5]. Он, как и Хомский, отдает предпочтение двунациональному светскому государству — это элитистское и непрактичное решение, которое придется навязывать обеим сторонам, поскольку в реальности ни израильтяне, ни палестинцы на него не согласятся (разве что в качестве коварной тактики, не дающей противнику построить свое государство).

Несомненно, результаты опросов по проблеме создания двух государств сильно варьируются и в существенной степени зависят от обстоятельств. В периоды активизации конфликта больше израильтян и больше палестинцев отвергают возможность компромисса, но более серьезные люди понимают: на что бы ни надеялись теоретически отдельные люди и что бы они ни объявляли своим божественным правом, реальность такова, что ни израильтяне, ни палестинцы не могут отказаться или согласиться на одно государство. Таким образом, неизбежность — и правильность — того или иного решения, подразумевающего образование двух государств, кладет плодотворное начало дискуссии, целью которой является конструктивное решение этого опасного и болезненного конфликта.

Наличие точки отсчета, по поводу которой достигнуто согласие, принципиально важно, поскольку каждая сторона в этом давнишнем споре начинает изложение своих претензий на эту землю с разных исторических эпох. Это не должно удивлять: нации и народы, вовлеченные в конфликт, обычно выбирают в качестве исходной точки своего национального нарратива тот момент, который лучше всего объясняет их претензии и обиды. Когда американские колонисты добивались отделения от Англии, их Декларация независимости начинала нарратив с истории «длинного ряда злоупотреблений и насилий», совершенных «ныне царствующим королем», таких, как «обложение нас налогами без нашего согласия» и «расквартирования у нас крупных соединений вооруженных сил». Те, кто препятствовал отделению, начинали свой нарратив с несправедливостей, учиненных колонистами, таких, как их отказ выплачивать некоторые налоги и провокации против британских солдат. Аналогичным образом израильская Декларация независимости начинает свой нарратив с того, что в земле Израиля «родился еврейский народ», там он «жил в своем суверенном государстве… и дал миру в наследие нетленную Книгу книг». А разработанная арабами Палестинская национальная хартия начинается с «сионистской оккупации» и отвергает любые «исторические и религиозные притязания евреев на связи с Палестиной», раздел Палестины, осуществленный ООН и «учреждение Государства Израиль».

Любая попытка распутать чрезвычайно сложные и абсолютно неразрешимые исторические раздоры экстремистски настроенных израильтян и арабов только порождает новые бессмысленные аргументы с обеих сторон. Конечно, необходимо хорошо знать ход истории — как древней, так и современной — этой страны и владеть данными постоянно изменяющейся демографической ситуации, но только для того, чтобы начать понимать, каким образом разумные люди могут делать настолько диаметрально противоположные выводы из одних и тех же базовых фактов. Реальность, безусловно, состоит в том, что стороны приходят к согласию только по поводу части этих фактов. О многом ведутся споры, и то, что одни считают истинной правдой, другие полагают грубой ложью.

Это драматическое расхождение во мнениях объясняется целым рядом факторов. Иногда речь идет лишь об интерпретации события, реальность которого признается всеми. Например, как мы увидим в главе 12, никто не оспаривает, что сотни тысяч арабов, которые когда-то жили на территории, ныне занимаемой Израилем, больше там не живут. И хотя точное число беженцев остается спорным, главное расхождение состоит в том, были ли среди них те, кто покинул Израиль по указанию арабских лидеров и в какой мере их отъезд объяснялся сочетанием этого и других факторов. Существуют также разногласия по поводу того, как долго многие из этих изгнанников прожили в тех местах, которые им пришлось покинуть, поскольку ООН определила в качестве палестинского беженца (в отличие от всех прочих беженцев в мировой истории) всякого, кто прожил на территории, отошедшей к Израилю, хотя бы два года, прежде чем ему пришлось ее покинуть.

Поскольку невозможно восстановить точную динамику событий и атмосферу, которая сопровождала войну 1948 г., развязанную арабскими государствами против Израиля, единственный вывод, который можно из всего это сделать с полной уверенностью, — это то, что никто никогда не узнает — и не убедит своих оппонентов, — правда ли, что большинство арабов, покинувших Израиль, были изгнаны, уехали по собственной воле или испытали на себе сочетание целого ряда факторов, заставивших их переехать из одного места в другое. Израиль недавно открыл для исследователей множество своих исторических архивов, и полученная информация породила множество новых взглядов и интерпретаций, но не положила — и никогда не положит — конец всем разногласиям[6].

Подобным образом 850 000 евреев-сефардов, проживавших до 1948 г. в арабских государствах и в большом количестве переехавших в Израиль, либо были вынуждены уехать, либо покинули свои страны по собственному желанию, либо действовали в результате некоего сочетания страха, чувства уникальной возможности и религиозного предначертания. В этом случае нам тоже никогда не узнать точно, что происходило на самом деле, поскольку арабские страны, которые они покинули, не имеют исторических записей и архивов либо не желают ими делиться.

Каждая сторона имеет право на собственный нарратив до тех пор, пока она признает, что другие могут трактовать факты несколько иначе. Иногда спор идет больше о смысле терминов, а не об интерпретации фактов. Например, арабы часто заявляют, что Израиль занял 54 % территории Палестины, хотя евреи составляли только 35 % жителей этого региона[7]. Израильтяне, в свою очередь, заявляют, что евреи составляли подавляющее большинство в тех частях страны, которые отошли к Израилю, когда ООН поделила спорные территории. Как вы увидите, точные определения иногда могут сгладить противоречия.

Еще одна точка отсчета должна включать своего рода устав, подразумевающий ограничения для старых обид. Как аргументы в пользу Израиля не могут уже основываться исключительно на изгнании евреев из Земли Израиля в I в., так и арабские аргументы должны выйти за пределы апелляции к событиям, которые якобы произошли больше ста лет тому назад. Одна из причин договоренности о таких ограничениях состоит в признании, что с течением времени становится все тяжелее реконструировать прошлое с высокой степенью точности и политические воспоминания подтасовывают факты и представляют их в черном свете. Как говорится, «есть факты, а есть правда».

Что касается событий, предшествующих Первой алие 1882 г. (первой волне эмиграции еврейских беженцев из Европы в Палестину), то здесь речь идет больше о политических и религиозных воспоминаниях, чем о фактах. Мы знаем, что в Израиле всегда сохранялось еврейское присутствие, особенно в святых городах Иерусалиме, Хевроне и Цфате, и на протяжении веков евреи составляли существенную часть или даже большинство населения Иерусалима. Мы знаем, что европейские евреи начали переезжать в регион, который сейчас называется Израилем, большими массами в 80-е гг. XIX в. — спустя короткое время после того как австралийцы или потомки англичан начали вытеснять австралийских аборигенов, а американцы европейского происхождения стали продвигаться на Запад, ранее населенный американцами туземного происхождения.

Евреи, приехавшие в первую алию, не вытеснили местных жителей путем завоевания или устрашения, как делали американцы и австралийцы. Они законно и открыто покупали земли (большая часть которых считалась непригодной для сельского хозяйства) у хозяев, не заинтересованных в возделывании этих участков. Ни один человек, который соглашается с легитимностью того факта, что Австралия — это англоязычная христианская страна, а Западная Америка является частью Соединенных Штатов, не в состоянии оспорить законность еврейского присутствия на той территории, которая сегодня называется Израилем, с 80-х гг. XIX в. до сегодняшнего дня. Еще до раздела, осуществленного ООН в 1947 г., международные договоры и законодательство признавали, что еврейская община Палестины находится там «по праву», и любая разумная дискуссия по поводу конфликта должна основываться на утверждении, что «фундаментальный конфликт» разворачивается «между правым и правым». Такие конфликты зачастую труднее всего решить, поскольку нужно убедить каждую из сторон поступиться тем, что она считает своим абсолютно законным правом. Эта задача становится еще труднее, когда часть представителей обеих сторон заявляют, что их претензии основываются на божественных заповедях.

Я начну свою речь в защиту Израиля с краткого изложения истории арабо-мусульманско-еврейского, а затем арабо-палестинско-мусульманско-израильского конфликта, обращая особое внимание на отказ палестинских лидеров принять предложение о создании двух государств (или двух национальных очагов) в 1917, 1937, 1948 и 2000 гг. Я сосредоточусь на практических усилиях, которые прилагал Израиль, чтобы получить возможность жить в мире и иметь безопасные границы, несмотря на непрекращающиеся попытки арабских лидеров сокрушить еврейское государство. Я укажу на ошибки, допущенные Израилем, но докажу, что они чаще всего были совершены в ходе реализации благих намерений (хотя иногда и неверно осуществленных) защитить гражданское население. Наконец, я докажу, что Израиль стремился и стремится подчиняться диктатуре закона практически во всех своих начинаниях.

Невзирая на то что сам я искренне верю, что должен существовать некий набор ограничений для старых обид, но слово в защиту Израиля требует краткого экскурса в относительно недавнее прошлое. Это необходимо, потому что выступления против Израиля, которые часто звучат в университетских кампусах, в СМИ и по всему миру, часто базируются на сознательном искажении исторических сведений, начиная с первого прихода европейских евреев в Палестину в конце XIX в. и далее: в отношении раздела, осуществленного ООН, провозглашения еврейского государства, войн между Израилем и арабскими странами и, наконец, продолжающегося терроризма и ответа на него. Исторические сведения должны быть изложены объективно, чтобы избежать ошибки, о которой предупреждал философ Сантаяна: «Те, кто не помнит своей истории, вынуждены повторять ее».

Каждая глава книги начинается с обвинения, выдвинутого против Израиля, с приведением источника обвинения. Я отвечаю на это обвинение бесспорными фактами, подтверждаемыми достоверными свидетельствами. Приводя факты, я обычно полагаюсь не на произраильские источники, а прежде всего на объективные, а иногда ради того, чтобы подчеркнуть свою позицию, я прибегаю к антиизраильским источникам.

Я отбрасываю любую тень сомнения в том, что к оценке действий Израиля применяются фатальные двойные стандарты: что даже когда Израиль был лучшим или одним из лучших в мире, его часто обвиняли в том, что он худший или один из худших в мире. Я также доказываю, что эти двойные стандарты не только несправедливы по отношению к еврейскому государству, но они еще и нарушают законы, наносят урон престижу международных организаций, таких, как ООН, и поощряют палестинских террористов совершать акты насилия с целью спровоцировать реакцию Израиля и обеспечить одностороннее осуждение Израиля мировым сообществом.

В заключение я докажу, что невозможно понимать конфликт на Ближнем Востоке, не учитывая того факта, что с самого начала стратегия арабского руководства была направлена на вытеснение любого еврейского государства и, естественно, недопущение хоть сколько-нибудь существенного еврейского населения на территории нынешнего Израиля. Даже профессор Эдвард Сайд, самый видный палестинский ученый, признавал, что «палестинский национализм всегда предполагал вытеснение всех израильтян [под которыми он подразумевал евреев]»[8]. Это простой факт, который не стоит того, чтобы серьезно спорить о нем. Подтверждениям, исходящим из уст и из-под пера арабских и палестинских лидеров, несть числа. Ради достижения этой цели применяли разнообразные тактические ходы, в том числе лживое переписывание истории эмиграции еврейских беженцев в Палестину, а также искажение демографической истории арабов в Палестине. В число других методик входят нападения на уязвимых еврейских граждан, начавшиеся в 20-е гг., поддержка палестинцами Гитлера и нацистского геноцида в 30-е и 40-е гг., мощное противодействие идее образования двух государств, предложенной комиссией Пиля в 1937 г., а затем ООН в 1948 г. Тогда на подходе была еще одна тактика, впоследствии пользовавшаяся невероятной популярностью, — кризис, связанный с беженцами.

Для некоторых создание палестинского государства параллельно с еврейским само по себе было первым тактическим шагом на пути к ликвидации Израиля. В период с 1880 по 1967 г., похоже, ни один арабский или палестинский лидер не призывал к созданию палестинского государства. Вместо этого они требовали, чтобы вся территория, которую римляне относили к Палестине, была присоединена к Сирии или Иордании. Как говорил в 1937 г. комиссии Пиля видный палестинский лидер Ауни Бей Абдул-Хади: «Такой страны нет… Слово „Палестина“ придумали сионисты… Наша страна многие века была частью Сирии». В соответствии с этим палестинцы отвергли проект независимого национального очага, предложенный комиссией Пиля, потому что он подразумевал также параллельное создание крошечного еврейского национального очага. Цель всегда оставалась той же самой: уничтожить еврейское государство и изгнать большинство евреев из этого региона.

Реалисты из числа арабов теперь признают, что эта цель недостижима — по крайней мере, в обозримом будущем. Остается только надеяться, что прагматизм возьмет верх над фундаментализмом и палестинский народ и его лидеры придут наконец к пониманию того факта, что аргументы в пользу палестинского государства только усилятся, если они признают еврейское государство. Когда палестинцы захотят иметь собственную страну больше, чем они хотят разрушить еврейскую страну, большинство израильтян будет приветствовать мирное палестинское государство как доброго соседа. Соглашение о принятии «Дорожной карты», рукопожатия и обещания, которыми стороны обменялись в Акабе 4 июня 2003 г., дают основания надеяться, что идея создания двух государств — давно принятая Израилем — в конце концов воплотится в реальности.

Я приветствую решительные дискуссии в ответ на то слово в защиту Израиля, которое я хочу произнести в этой книге. Я действительно надеюсь подтолкнуть людей к честному и доказательному спору о той проблеме, которая оказалась поляризованной экстремистскими аргументами. Безусловно, возникнут разногласия по поводу выводов, к которым я пришел, и умозаключениям, которые я делаю на основании исторических фактов. Но не может быть серьезных разногласий по поводу базовых утверждений: европейские евреи, которые объединились со своими братьями из числа евреев-сефардов на территории нынешнего Израиля в конце XIX в., имели полное право искать убежища на земле своих предков; они потом и кровью добились провозглашения еврейского национального очага в тех частях Палестины, которые они честно приобрели у не заинтересованных в этой земле владельцев; они переместили очень небольшое число местных феллахов (арабов, трудившихся на земле); они приняли предложения, основанные на международном праве, о признании еврейским национальным очагом того региона, где евреи составляли большинство населения; и, наконец, до недавнего времени практически все палестинские и арабские руководители категорически отвергали любое решение, подразумевавшее наличие еврейского государства, еврейского национального очага или еврейское самоопределение. Эти непреложные факты заложили основание для конфликта, который сопровождал провозглашение Израиля и продолжается по сей день. Чрезвычайно важно представить эти исторические факты как часть сегодняшней речи в защиту Израиля, поскольку искажение этой болезненной истории или недоговорки в ее изложении — это главный элемент столь часто звучащих выступлений против Израиля.

Я решил написать эту книгу вскоре после окончания мирных переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000–2001 гг., после того как увидел, сколько людей по всему миру с яростью обрушились на Израиль, когда переговоры провалились и палестинцы вновь вернулись к терроризму. Я читал лекции в Хайфском университете в Израиле летом 2000 г., и я стал свидетелем энтузиазма и душевного подъема, с которым многие израильтяне ожидали исхода мирного процесса, начавшегося с соглашений, заключенных в 1993 г. в Осло. Они ожидали принятия решения о провозглашении двух государств, чтобы Израиль и Палестина наконец зажили в мире после долгих лет ожесточенного конфликта.

Когда процесс приблизился к подписанию резолюции, премьер-министр Эхуд Барак поразил весь мир, предложив палестинцам практически все, чего они добивались, в том числе государство со столицей в Иерусалиме, контроль над Храмовой горой, возвращение примерно 95 % территории Западного берега и всего сектора Газа, и 30 млрд. долларов компенсации беженцам 1948 г. Как мог Ясир Арафат отвергнуть такое роскошное предложение? Саудовский принц Бандар, который выступал в роли посредника между сторонами, уговаривал Арафата «принять эту сделку». «Вам когда-нибудь предлагали сделку лучше? — спрашивал он. — Или вы хотите вести переговоры с Шароном?» Арафат колебался, и Бандар мрачно предупредил его: «Я надеюсь, сэр, что вы помните, что я вам говорил. Если мы упустим эту возможность, это будет преступление»[9].

Я в ужасе смотрел, как Арафат совершил это преступление, отверг предложение Барака и ушел с мирных переговоров, даже не сделав встречного предложения. Принц Бандар впоследствии называл решение Арафата «преступлением против палестинцев — а на самом деле против всех мусульман». Он считал, что Арафат несет личную ответственность за последовавшие за этим смерти израильтян и палестинцев[10]. Президент Клинтон тоже возложил всю вину за прерывание мирного процесса на Арафата, такого же мнения придерживалось большинство участников этих переговоров. Даже многие европейцы сердились на Арафата за то, что он отказался от столь щедрого предложения. В конечном итоге все выглядело так, будто мировое общественное мнение отвернулось от палестинцев, которые вновь отвергли предложение о двух государствах, и обратилось к израильтянам, которые предложили выход из кровавого тупика.

Но промчалось всего несколько месяцев, и международное общественное мнение вновь отвернулось от Израиля и пошло навстречу палестинцам, на сей раз исполнившись жажды мщения. Внезапно Израиль стал парией, злодеем, агрессором и нарушителем мира. В университетских кампусах во всем мире именно Израиль — страна, которая только что предложила так много, — стала единственным объектом разоблачений и петиций о бойкоте. Как могли все эти разумные люди так быстро забыть, кого нужно винить в прерывании мирного процесса? Как мог мир так быстро превратить Арафата, кемп-дэвидского злодея, в героя, а Израиль, который сделал героически щедрое предложение, превратить в злодея? Что случилось за этот короткий период, что привело к такому драматическому перелому в общественном мнении?

Я считаю, что случилось именно то, что по предсказанию принца Бандара должно было произойти, если Арафат отвергнет мирное предложение Барака: «У вас есть только два варианта. Или вы примете эту сделку, или мы будем воевать». Арафат предпочел воевать. Как говорил его собственный министр связи, «власти ПА [Палестинской автономии] начали готовиться к началу этой интифады с момента возвращения с переговоров в Кемп-Дэвиде, в соответствии с требованиями президента Ясира Арафата»[11].

Предлогом для эскалации самоубийственных бомбардировок послужил визит Ариэля Шарона на Храмовую гору. Но министр связи похвалялся: «Арафат… предсказал начало интифады как дополнительного этапа непреклонности Палестины в переговорах, а не как протеста против конкретного визита Шарона на аль-Харам аль-Шариф [Храмовую гору]». На самом деле эскалация терроризма началась на несколько дней раньше, чем Шарон поднялся на гору, став частью «инструкций палестинских властей», направленных «политическим силам и фракциям, чтобы те задействовали все средства интифады». Другими словами, вместо того, чтобы продемонстрировать «непреклонность в переговорах», выдвинув контрпредложение в ответ на щедрый план Барака, Арафат решил сделать свое контрпредложение в виде взрывов террористов-смертников и эскалации насилия. Принц Бандар возложил на Арафата ответственность за развязавшуюся кровавую баню: «Я все еще не оправился… от масштаба упущенной возможности», — говорил он репортеру. «Тысяча шестьсот палестинцев уже погибли. И семьсот израильтян погибли. По моему убеждению, не оправдана смерть ни одного из этих израильтян и палестинцев»[12].

Так как же человек, несущий ответственность за эти смерти, которых можно было избежать, принявший решение отвергнуть мирные предложения Барака и давший указание своим подчиненным вновь начать жестокую интифаду в рамках «дополнительного этапа» переговоров, смог так быстро перетянуть мировое общественное мнение на сторону палестинцев и против израильтян? Этот вопрос приводил в недоумение и требовал ответа, и именно страшный ответ на него побудил меня написать эту книгу.

Ответ состоит из двух элементов. Первый достаточно очевиден: Арафат разыграл проверенную террористическую карту, которая так часто выручала его за время длинной и извилистой карьеры дипломата-террориста. Сделав мишенью израильских граждан — детей в школьных автобусах, беременных женщин в торговых центрах, подростков на дискотеках, семьи за пасхальным седером, студентов университета в столовой, — Арафат знал, что он спровоцирует Израиль на ответную реакцию, сначала склонив израильтян выбрать более воинственно настроенного премьер-министра вместо миролюбивого Эхуда Барака, а потом заставив военных предпринять ответные действия, которые неизбежно приведут к гибели палестинских граждан. Это, как и раньше, отлично сработало. Внезапно мир увидел пугающие лица израильских солдат, которые стреляют в толпу, останавливают женщин на блокпостах и убивают мирных граждан. Арафат «овладел грубой арифметикой боли», как выразился один дипломат: «Палестинские жертвы им на руку, и израильские жертвы им на руку. Только отсутствие насилия не работает»[13].

Для многих голой арифметики оказалось достаточно: палестинцев погибло больше, чем израильтян, и один этот факт доказывал, что израильтяне — злодеи. Никто не обратил внимания на тот факт, что, хотя было убито «всего» 810 израильтян (данные на июнь 2003 г.), палестинские террористы пытались убить в тысячи раз больше, и им это не удалось только потому, что израильские власти предотвратили «около 80 % предпринятых террористических атак»[14]. Никто не обратил внимания и на тот факт, что среди 2000 или около того погибших палестинцев были сотни террористов-самоубийц, изготовителей бомб, взрывотехников, главарей террористов и даже подозреваемых в коллаборационизме, которых убили другие палестинцы. Если считать только мирных граждан, то было убито значительно больше израильтян, чем палестинцев[15]. На самом деле израильтяне убили меньше мирных палестинских граждан за все десятилетия террористической войны, чем любой другой народ в истории, который сталкивался с сопоставимым насилием, и эти трагические смерти стали невольным последствием скорее самой террористической войны, чем ответных действий израильтян.

Почему же так много людей в международном сообществе — дипломатов, экспертов СМИ, студентов, политиков, религиозных лидеров — пали жертвами очевидного аморального плана Арафата? Почему они не заклеймили Арафата за эскалацию кровопролития, как сделали принц Бандар и другие? Почему они так быстро перенесли вину на Израиль? Почему духовные и религиозные вожди, которые обычно хорошо отличают тех, кто намеренно избрал своей мишенью гражданское население, от тех, кто неумышленно допускал гибель мирных жителей в попытке защитить собственных граждан, — почему они не смогли увидеть этой очевидной разницы, когда дело коснулось Израиля? Почему они не поняли, каким образом палестинское руководство манипулировало арифметикой смерти и пользовалось ею? Почему они не смогли заглянуть за простой подсчет погибших и сосредоточиться на более точном моральном учете: сколько невинных людей сознательно попали под удар и были убиты с каждой стороны?

В поисках ответа на эти важнейшие вопросы я окончательно убедился, что в деле замешаны темные силы. Драматический и почти тотальный сдвиг в общественном мнении, произошедший за такой короткий период времени, невозможно объяснить, используя исключительно принципы логики, морали и справедливости — и даже политики. Ответ лежит, по крайней мере частично, в другой плоскости: Израиль — это еврейское государство, это «еврей» среди других государств Земли. Для полного понимания того, насколько не оправдана реакция мирового сообщества на израильские щедрые мирные инициативы и жестокий ответ на них со стороны палестинцев, требуется признание существующей в мире долгой печальной традиции оценивать еврейский народ по иным, гораздо более суровым, стандартам.

Та же участь постигла и еврейскую страну. Уже вскоре после провозглашения в качестве первого в современном мире еврейского государства Израилю пришлось столкнуться с уникальными двойными стандартами оценки и критики в отношении того, как он защищался, когда угроза нависла над самим его существованием и над его мирным населением. Эта книга рассказывает о двойных стандартах — как о несправедливости по отношению к Израилю, так и о страшном ее влиянии на развитие палестинского и другого терроризма, и это еще более важно.

Если тон, в котором выдержана эта книга, иногда покажется вам спорным, то знайте, что причина в том, что против Израиля выдвигаются настолько резкие, бескомпромиссные, односторонние и преувеличенные обвинения: «подобны нацистам», «виновны в геноциде», «ярчайший в мире пример нарушения прав человека» и т. д. На эти наветы нужно отвечать прямо и искренно, и только потом можно будет вернуться к другому тону — более склонному к компромиссу и взаимному признанию своих ошибок — и уже тогда спорить о более тонких оттенках достоинств и недостатков друг друга. Но нынешние дебаты, особенно в университетских кампусах, слишком часто характеризуются односторонними обвинениями, которыми бросаются те, кто хочет демонизировать Израиль. Защитники Израиля обычно отвечают на это гораздо более откровенными признаниями своих ошибок, и оправдывающийся тон часто играет на руку обвинителям.

Движение к миру начнется только тогда, когда обе стороны будут готовы признать собственные ошибки и оплошности и уйдут от прошлого, характеризующегося перекладыванием вины, к будущему, в котором будет возможен взаимный компромисс. А атмосферы, способствующей такому компромиссу, не достичь, пока не будут отброшены фальшивые, преувеличенные и односторонние обвинения, которые теперь так сильно и часто портят любые переговоры. Цель этой книги состоит в том, чтобы помочь очистить пространство, предоставив прямое и правдивое опровержение ложных обвинений. Тон этого опровержения иногда невольно отражает тон обвинений. Мои статьи, речи и лекции на протяжении многих лет отличались прямотой и нежеланием уступать обидчикам или принимать близко к сердцу тех, кто собственными фанатичными поступками и ложными обвинениями сам заслуживает оскорбления. Я постараюсь следовать этой манере в своей книге.

Когда удастся очистить пространство от пятен лжи и нетерпимости, сможет начаться более конкретный разговор о той или иной политике, которую проводит Израиль, — и о политике, которую проводит Палестина. Эта книга не является частью этого разговора, хотя у меня есть свое мнение и по поводу многих проблем, лежащих в этой сфере. Пока Израиль находится в одиночестве под градом ложных обвинений в том, что он и есть главный обидчик, первая обязанность тех, кто привержен правде и справедливости, состоит в том, чтобы опровергнуть эти обвинения — твердо и безоговорочно.

Меня часто спрашивают, как я, будучи либералом и борцом за гражданские права, могу поддерживать Израиль. За этим вопросом стоит убеждение, что мне приходится поступаться своими принципами, поддерживая такой «репрессивный» режим. Правда состоит в том, что я поддерживаю Израиль именно потому, что я либерал и борец за гражданские права. Я также критикую Израиль, когда его политика нарушает диктатуру закона. И я не пытаюсь оправдывать очевидные преступления израильтян или их союзников, такие, как уничтожение отрядов гражданской самообороны в Дейр-Ясине в 1948 г., резню палестинцев, осуществленную фалангистами в лагерях беженцев Сабра и Шатила в 1982 г., или массовое убийство молящихся мусульман Барухом Гольдштейном в 1994 г. Как и любое другое демократическое государство, Израиль и его руководителей следует подвергать критике, когда их действия не соответствуют общепринятым стандартам, но критика должна быть пропорциональной, компаративной и контекстуальной, и в ней нужно учитывать и поведение других народов.

Я основываю свое слово в защиту Израиля на либеральных и гражданско-правовых ценностях, хотя я полагаю, что консерваторы тоже могут поддерживать еврейское государство, исходя из консервативных ценностей. Я не прошу никого поступаться своими принципами. Более того, я хотел бы, чтобы все люди доброй воли просто применили бы свои представления о морали и справедливости к еврейскому Государству Израиль, как они делают это по отношению к другим государствам и народам. Если они хотя бы будут пользоваться единым стандартом, слово в защиту Израиля прозвучит само по себе. Но пока так много людей настаивает на том, чтобы выдвигать к Израилю повышенные требования, я должен произнести оправдывающую его речь, основанную на разумных принципах. Израиль заслуживает поддержки — хотя, безусловно, эта поддержка не должна быть некритичной — всех людей доброй воли, которые ценят мир, справедливость, правосудие и самоопределение.

1. Является ли Израиль колониальным, империалистическим государством?

Обвинение

Израиль — это колониальное, империалистическое государство поселенцев, сравнимое с Южной Африкой при апартеиде.

Обвинители

«[Еврейское государство в Палестине] могло возникнуть только как незаконное дитя империалистических сил, оно могло начать существовать только благодаря вытеснению значительной части палестинского населения, включению палестинцев в режим апартеида или и того и другого вместе. Вдобавок после своего создания Израиль мог выжить только как милитаристское, экспансионистское и склонное к гегемонии государство, постоянно находящееся в состоянии войны с соседями». (М. Шахид Аллам, профессор экономики в Северо-Западном университете[16])

«Оккупированную Палестину [к которой относится вся территория Израиля] следует деколонизировать и передать палестинскому народу в нераздельное суверенное владение. Говоря попросту, сионистское государство должно быть разрушено». (Имам Ахмед Кассием, глава национальной общины «Съезд Исламского союза», Южная Африка[17])

Реальность

Израиль — это государство, изначально состоящее из беженцев и их потомков, реализовавших свое право на самоопределение. Начиная с 80-х гг. XIX в. евреи, которые переезжали на территорию нынешнего Израиля, были беженцами, пострадавшими от антисемитизма в колониальной Европе и мусульманских государствах Ближнего Востока и Северной Африки. В отличие от поселенцев-колонистов, которые служили экспансионистским, коммерческим и военным целям имперских наций, таких, как Великобритания, Франция, Нидерланды и Испания, еврейские беженцы покидали страны, где они веками подвергались преследованиям. Этих еврейских беженцев скорее можно сравнить с американскими колонистами, которые покидали Англию из-за религиозных преследований (или европейцами, которые позже эмигрировали в Америку), чем с английскими империалистами XVIII–XIX вв., колонизировавшими Индию, французскими поселенцами, колонизировавшими Северную Африку, или голландскими экспансионистами, колонизировавшими Индонезию.

Доказательство

Те, кто абсурдно заявляет, что еврейские беженцы, которые иммигрировали в Палестину в последние десятилетия XIX в., были «инструментом» европейского империализма, пусть ответят на такой вопрос: на кого работали эти убежденные социалисты и идеалисты? Водружали ли они флаг ненавистного им русского царя или антисемитских режимов Польши и Литвы? Эти беженцы не желали иметь ничего общего с теми странами, откуда они уехали, чтобы избежать погромов и религиозной дискриминации. Они прибыли в Палестину, не имея никакого империалистического оружия. Они привезли с собой в лучшем случае несколько ружей или других орудий завоевания. Их инструментами были грабли и мотыги. Земля, которую они возделывали, не была отнята у законного владельца силой или конфискована колониальным законом. Она была куплена главным образом у владельцев, проживающих в другом месте, или у торговцев недвижимостью по справедливым или зачастую завышенным ценам.

Мартин Бубер, страстный защитник прав палестинцев, заметил в 1939 г.: «Наши поселенцы пришли сюда не как колонисты с Запада, чтобы местные жители делали за них их работу; они сами взяли в руки плуги и отдали все силы и всю кровь, чтобы эта земля стала плодоносной»[18]. И земля, которую они стремились возделывать, не была богата природными ресурсами, такими, как нефть или золото, она также не могла похвастаться выгодным стратегическим положением на торговом пути. Это было материально невыгодное недвижимое имущество на задворках мира, имевшее для евреев религиозное, историческое и семейное значение.

Конечно, эти еврейские рабочие совсем не соответствовали привычному нам образу империалистов. Они были беженцами из стран с жестокими режимами и хотели начать новую жизнь в том месте, где давным-давно поселились их предки, большинство из которых (хотя и не все) были насильственно изгнаны оттуда. Более того, как отметил британский историк Пол Джонсон, колониальные власти делали все возможное, чтобы помешать образованию еврейского национального очага: «Повсюду на Западе министерства иностранных дел, министерства обороны и представители крупного бизнеса были против сионистов»[19]. Еврейским беженцам, которые приехали, чтобы поселиться в Палестине, пришлось преодолеть турецкий, британский и панарабский империализм, чтобы добиться осуществления права на самоопределение.

Чтобы опровергнуть любое сколько-нибудь серьезное сомнение в том, что Израиль не является и никогда не являлся империалистическим или колониальным государством, необходимо кратко рассказать о первом этапе истории еврейских беженцев из Европы, которые присоединились к тем евреям (главным образом сефардам), которые жили в Палестине уже не одно поколение. Первая волна эмиграции (или алии, как ее стали называть), начавшаяся в 1882 г. и закончившаяся в 1903 г., мало чем отличалась от первой широкомасштабной волны эмиграции восточноевропейских евреев в Америку примерно в то же время. Это было время массовой эмиграции и иммиграции по всему миру, особенно активно люди уезжали из перенаселенных больших и малых городов Европы. Наблюдалось сильнейшее движение населения, когда люди уходили очень далеко от родины. Ирландские, итальянские, греческие, немецкие, польские и еврейские, а также китайские, японские и карибские семьи искали лучшей жизни в Соединенных Штатах, Канаде, Южной Америке, Австралии и других местах, где они могли зарабатывать своим трудом и повышать свою образованность.

Примерно 10 тыс. евреев из Восточной Европы эмигрировали в Палестину — для сравнения, в Соединенные Штаты эмигрировали почти миллион евреев[20]. Большинство представителей Первой алии не питали больших иллюзий относительно образования еврейского государства в Палестине. Хотя некоторые еврейские интеллектуалы, такие, как Лев Пинскер, еще в 1882 г. выступали за «автоэмансипацию», почти до конца Первой алии не существовало политического движения, отстаивающего еврейское государство. Только в 1897 г. Теодор Герцль организовал в швейцарском городе Базеле Первый Сионистский конгресс.

Евреи Первой алии в 1882 г. провозгласили манифест, в котором они ясно указывали на недавнюю волну погромов, а также на более отдаленные во времени преследования инквизиции, которые угрожали жизни европейского еврейства. Они хотели не обязательно государства, но хотя бы «дома в своей стране», может быть, «государства внутри другого государства», где они могли бы пользоваться «гражданскими и политическими правами», а также «помочь брату своему Ишмаэлю в минуту нужды».

Подобно евреям, которые искали убежища в Америке, большинство евреев, вернувшихся в Сион, просто-напросто искали такое место, где они могли бы жить в мире, без дискриминации и без физической угрозы для существования. И они, конечно, имели на это право. Палестина, земля их предков, казалась подходящим местом по нескольким важным причинам, в том числе и потому, что в Палестине всегда было значительное еврейское присутствие.

Историки полагают, что евреи пришли на территорию нынешнего Израиля примерно во втором тысячелетии до н. э. При Иисусе Навине, а затем при царе Давиде и его потомках существовали независимые еврейские царства. «Более тысячи шестисот лет евреи составляли основное оседлое население Палестины [региона, который впоследствии назовут этим именем римляне]», — пишет историк Мартин Гилберт[21]. После серии вавилонских, персидских и греческих завоеваний в 168 г. до н. э. еврейское царство возродилось, но в следующем столетии римляне взяли его под свой контроль. Римляне подавили еврейские восстания в 70 г. н. э. и в 135 г. н. э. и переименовали Иудею в Палестину с целью деиудаизировать этот регион; римское название было дано по имени более древних обитателей побережья Средиземного моря, филистимлян[22]. С того времени, несмотря на многочисленные попытки римлян, крестоносцев и некоторых мусульман очистить Палестину от евреев, тысячи евреев все же продолжали жить в своих святых городах, в особенности в Иерусалиме, Цфате, Тверии и Хевроне. Также существовали еврейские общины в Газе, Рафахе, Ашкелоне, Кесарии, Яффе, Акко и Иерихоне.

Среди евреев, проживавших в VII в. в Иерихоне, были те, кто уцелел после кровавой резни, учиненной Мухаммедом среди двух еврейских племен, живших в Аравии. Евреи Хайбара мирно обитали среди своих арабских соседей, пока пророк Мухаммед не «обрушился на своих поверженных врагов с нечеловеческой жестокостью», убивая еврейских мужчин, женщин и детей. Евреи Хайбара «гордились чистотой своей семейной жизни; теперь завоеватели поделили и увели с собой их жен и дочерей [тех из них, кому удалось избежать гибели]»[23]. Тем евреям, кто смог избежать меча пророка, было запрещено оставаться на Аравийском полуострове в соответствии с повелением пророка: «Никогда не будут существовать в Аравии две религии»[24]. Многие из этих евреев осели в Палестине, присоединившись к своим единоверцам, которые бежали от гнета христиан в эпоху, последовавшую за падением Римской империи.

Крестоносцы, как и мусульмане, истребили тысячи евреев в XI в., но вскоре после этого новоприбывшие из Франции, Англии, а впоследствии Испании, Литвы, Португалии, Сицилии, Сардинии, Родоса и Неаполя основали центры еврейской учености и торговли. С этого времени в Палестине всегда наличествовало значительное и хорошо документированное еврейское присутствие. К тому моменту, как в 1516 г. Палестину захватили турки-османы, только в районе Цфата проживало около 10 тыс. евреев. В XVI в., в соответствии с британскими источниками, «не менее 15 тыс. евреев» жили в Цфате, который был «центром раввинистической учености»[25]. Гораздо больше евреев проживало в Иерусалиме, Хевроне, Акко и в других местах. В Иерусалиме евреи даже составляли большинство населения, о чем свидетельствуют данные переписей, которые начали проводиться с XIX в., и если верить Британскому совету в Иерусалиме, то количество мусульман в городе «едва ли превышало четверть от всего населения»[26]. Иерусалим был преимущественно еврейским городом еще до начала Первой алии. К середине XIX в. — за тридцать лет до Первой алии евреев из Европы — евреи уже составляли значительную часть населения, часто большинство или даже подавляющее большинство среди жителей Цфата, Тверии и нескольких других городов и местечек[27]. Тель-Авив был преимущественно еврейским городом с тех пор, как европейские евреи основали его в 1909 г. на песчаных дюнах.

Палестина в течение многих веков была центром еврейской учености, благочестия и мистицизма. Европейские евреи жертвовали деньги на поддержание религиозных учреждений в Палестине и ежедневно молились о возвращении в Сион (изначально это было скорее религиозное, а не политическое явление; именно в этом духе о нем говорят христианские источники). И хотя большинство евреев Первой алии были абсолютно светскими людьми, тоска по Сиону была неотъемлемой частью вероучения и важным аспектом еврейской истории. Евреи, которые жили за пределами Палестины, полагали, что находятся в диаспоре, или в изгнании. Еврейский народ никогда не забывал о своем стремлении вернуться в землю, откуда были насильственно изгнаны их предки.

Задолго до того, как в Палестину прибыли первые сионисты из Европы, погромы, имевшие религиозную подоплеку, и другие формы насилия, привели к созданию мученического образа местных евреев, чьи предки веками называли Палестину родным домом. Во время оккупации Палестины египтянами в 30-е гг. XIX в. мусульманские фанатики безжалостно преследовали туземных евреев на основании одного лишь религиозного рвения. В 1834 г. еврейские дома в Иерусалиме «были разграблены, а их женщины подверглись насилию»[28]. В том же году преследования обрушились на евреев Хеврона. Британский консул Уильям Янг в своем докладе британскому министерству иностранных дел — за 40 лет до Первой алии — нарисовал яркую и страшную картину жизни евреев в Иерусалиме в 1839 г.:

Я считаю своим долгом уведомить Вас, что губернатор издал на этой неделе прокламацию и вывесил ее в еврейском квартале — о том, что ни одному еврею не разрешается молиться у себя дома под страхом сурового наказания — так что все, кто желает молиться, должны отправиться в синагогу…

На евреев и евреек было наложено наказание, противное человеческой природе, о котором я считаю своим долгом сообщить.

В начале этой недели было учинено вторжение в дом, находящийся в еврейском квартале, и совершено ограбление — дом находился под охраной и сторожем был еврей. Его привели к губернатору, и он отрицал, что знает, кто вор и при каких обстоятельствах было совершено преступление. Чтобы вынудить его сознаться, его бросили наземь и избили, а затем заключили в тюрьму. На следующий день его вновь привели к губернатору, но он все еще настаивал на своей невиновности. Тогда его стали пытать горячим утюгом, прикладывая его к лицу и другим частям тела, и бить по нижней части тела с такой силой, что вырывали куски плоти. На следующий день бедняга умер. Это был молодой еврей, примерно 28 лет, из Салоник — он находился здесь совсем недолго; всего за неделю до описываемых событий он просился ко мне на службу.

Молодой человек, еврей с французским паспортом, тоже попал под подозрение и сбежал. Он был известен спокойным характером. Его мать, пожилую женщину, заподозрили в том, что она укрывает своего сына. Ее связали и избили самым жестоким образом…

Я должен сказать, что я огорчен и удивлен тем, что губернатор мог проявить себя таким дикарем — ведь по всему, что я о нем знаю, я полагал его стоящим выше такой безудержной жестокости. Но это был еврей, не располагавший ни друзьями, ни защитниками, — и это происшествие наглядно показывает, что не без причины бедный еврей даже в девятнадцатом столетии ежедневно трясется от страха за свою жизнь.[29]

Как следует из отчета, евреи не могли надеяться даже на то, что кто-то ответит на их жалобы:

Он подобен злосчастному псу без хозяина: его пинают только за то, что он перешел кому-то дорогу, его колотят только за то, что он лает, — пытаться жаловаться он боится, потому что так будет еще хуже; он думает, что лучше потерпеть, чем жить в ожидании того, что ему станут мстить за его жалобу.[30]

Спустя несколько лет тот же консул описывал положение евреев в Иерусалиме как «слепую ненависть и невежественные предрассудки фанатичной толпы», помноженные на неспособность страдающей от бедности еврейской общины защитить себя политически или физически[31]. Это происходило за полвека до зарождения современного сионизма и прибытия европейских евреев. Чистой воды религиозный фанатизм обращался против автохтонного населения, которое веками жило в Палестине и обладало такими же правами жить там и пользоваться законными правами, как любые арабы и мусульмане.

Как нам предстоит увидеть, только после того, как европейские евреи стали присоединяться к своим сефардским братьям в Палестине, угнетенным удалось организовать хоть какую-нибудь самооборону против агрессии, имеющей религиозные корни и делавшей жизнь в Палестине такой сложной. Конечно, автохтонные палестинские евреи, которые должны были чувствовать себя, по меньшей мере, равными мусульманам или христианам, имели право на защиту от религиозной дискриминации и издевательств, и их европейские единоверцы имели право предоставить им такую защиту, организовав систему самообороны.

Хотя евреи, которые эмигрировали в Палестину из Восточной Европы, во многом были похожи на евреев, отправившихся в Америку, тем, что и те и другие были беженцами от европейского антисемитизма, которые искали места, где они могли бы жить спокойно и без преследований, между ними были и важные отличия. Некоторые из тех, кто поехал в Израиль, руководствовались в своем выборе идеологическими причинами, а тех, кто ехал и Америку, «голдене медине» («золотая страна») привлекала главным образом по практическим соображениям (например, экономические возможности, политическая свобода, религиозное равноправие и воссоединение семей).

Американские евреи переезжали в еврейские районы, формировали еврейские общинные организации и продолжали говорить на идише, в то время как их дети осваивали английский. Хотя они ощущали на себе дискриминацию и эксплуатацию, как и другие эмигрантские группы, они достаточно быстро ассимилировались среди основной массы населения экономически, политически и даже социально.

Евреи Первой алии оказались в конце XIX в. в принципиально иной ситуации. Они тоже строили свои районы, формировали свои общинные организации и возрождали древний язык иврит. Но ассимиляция, даже среди тех евреев или арабов, которые хотели этого, была невозможна. Организованные банды арабов нападали на незащищенные и безоружные еврейские поселения, и делались попытки помешать другим европейским евреям искать убежища в Палестине. Хотя некоторые арабские лидеры принимали еврейских беженцев и видели в них потенциальных работодателей для местных арабов, многие хотели прекратить любую иммиграцию немусульман или неарабов. В отличие от Америки, где еврейские эмигранты могли свободно жить и работать вместе с американцами-неевреями, еврейским беженцам в Палестине приходилось жить в обособленных общинах и возделывать собственные участки земли. Как впоследствии убедится комиссия Пиля, ассимиляция была невозможна из-за антиеврейских предрассудков, которые поддерживали мусульманские лидеры.

Первая фаза ишува («возвращения» или «общины») была, таким образом, скорее волной беженцев, чем определенным политическим или националистическим движением, хотя ростки политического сионизма уже, безусловно, всходили во время Первой алии (а может быть, даже раньше) среди тех, решение которых было мотивировано, по крайней мере частично, желанием вернуться в Сион. Примерно в то же время, когда еврейские беженцы из Европы эмигрировали в Палестину, другие волны еврейских беженцев из мусульманских государств, таких, как Йемен, Ирак, Турция и страны Магриба, тоже начинали приезжать в Палестину. Эти арабские евреи ничего не знали о политическом сионизме. Они просто возвращались домой, чтобы избежать преследований, узнав, что Османская империя разрешила еврейскую эмиграцию в Палестину (или просто закрыла на нее глаза).

Основываясь на реальной истории еврейских беженцев, которые эмигрировали в Палестину, заявление о том, что Израиль — это колониальное или империалистическое государство, настолько надуманно, что оно прекрасно демонстрирует, как намеренно искажают язык для нужд идеологической программы.

2. Вытеснили ли европейские евреи палестинцев?

Обвинение

Европейские евреи, переехавшие в Палестину, вытеснили палестинцев, которые жили там веками.

Обвинители

«Евреи украли нашу землю. Что вы еще хотите, чтобы мы сделали — просто ушли?» (Мохаммад Абу Лайла, профессор сравнительного религиоведения в Каирском университете Аль-Азхар, в выступлении в защиту террористов-самоубийц, которых он называл «мучениками»[32])

«Евреи ненавидят арабов. Они ненавидят палестинцев, потому что евреи украли землю у арабов и палестинцев. Вор ненавидит настоящего хозяина». («Иракский президент говорит, что бомбардировка Тель-Авива „это прекрасно“; Кабинет министров одобряет прекращение поставок нефти», опубликовано 4 июня 2001 г.)

«Сионисты… разработали план колониально-поселенческого государства в Палестине и начали действовать в рамках исполнения этого плана при поддержке империалистических сил — с помощью войн, резни и этнических чисток, — а впоследствии они продолжили реализацию своих планов лишить палестинцев последних осколков их прав и их наследия, ханаанские корни которого намного древнее Исайи, Иезекииля, Давида и Моисея». (М. Шахид Алам[33])

«Теперь я хочу сказать в связи с этим, что палестинцы — это автохтонный народ Палестины. Они потомки семитских племен, которые пришли и заселили палестинскую территорию тысячи и тысячи лет назад, и уж точно задолго до того, как Авраам ступил на территорию Палестины… И я говорю, что мы палестинцы, мы их потомки и автохтонный народ Палестины… И сегодня мы признаем, что евреи, израильтяне имеют историческую связь с Палестиной, хотя и не такую длинную и не такую фундаментальную, как мы, потому что мы — автохтонный народ». (Хайдер Абдель Шафи, тогдашний глава палестинской делегации на мирных переговорах, ныне независимый активист[34])

«Таким образом, существуют две национальных группы, которые требуют национального самоопределения. Одна группа — это туземное население или то, что от него осталось, — многие были изгнаны, или вытеснены, или бежали. Другая группа — это еврейские поселенцы, которые приезжали сначала из Европы, потом из других стран Ближнего Востока и из прочих мест. Итак, существуют две национальных группы: туземное население и эмигранты и их потомки». (Ноам Хомский[35])

Реальность

Палестина, куда эмигрировали европейские евреи Первой алии, была крайне мало заселена, а земля, где обосновались евреи, в реальности была приобретена в основном у отсутствующих хозяев и торговцев недвижимостью.

Помимо того что Палестина была подходящим местом для еврейских беженцев благодаря тесным историческим и идеологическим связям, ее считали подходящей и из-за демографической ситуации в стране, куда они переезжали, или, говоря их словами, возвращались.

Марк Твен, который посетил Палестину в 1867 г., описывал ее так:

(глава 19) Теперь уже в этой долине не увидишь подобных волнующих сцен. В какую сторону ни пойдешь, на тридцать миль вокруг не встретишь хотя бы одинокой деревушки. В двух-трех местах жмутся друг к другу шатры бедуинов, но оседлых жителей тут нет. Здесь можно проехать десять миль, не встретив и десяти человек… (глава 21) То ищите в Галилее. Безлюдные пустыни, угрюмые, бесплодные горы, которым никогда, никогда, до скончания века не стряхнуть с угловатых плеч блеск палящего солнца, не окутаться мягкой дымкой; не растаять в тумане; унылые развалины Капернаума; оцепеневшая Тивериада, погруженная в непробудный сон под траурным плюмажем своих шести пальм… (глава 22) Мы в целости и сохранности добрались до Фавора… а всю дорогу мы не встретили ни души.

(глава 29) Назарет заброшен… проклятый Иерихон лежит в развалинах, как оставил его более трех тысяч лет назад Иисус Навин; Вифлеем и Вифания пребывают в бедности и унижении, и ничто не напоминает о том, что некогда им выпала высокая честь видеть в своих стенах Спасителя; в том священном месте, где пастухи ночью стерегли свои стада и где ангелы возвестили на земле мир и в человецех благоволение, не встретишь ни души… Вифсаида и Хоразин исчезли с лица земли, и «пустынное место», где некогда тысячи людей слушали Спасителя и были накормлены пятью хлебами, спит безмолвное и всеми покинутое, — лишь хищные птицы да трусливые лисы нашли здесь приют.[36]

Другие путешественники оставили похожие воспоминания о Палестине в эпоху, предшествующую прибытию евреев Первой алии, которые начали процесс возрождения земли и увеличили население, создав рабочие места и инфраструктуру.

Доказательство

Два противоборствующих мифа сложились о Палестине 1880 г. Еврейский экстремистский миф, давно уже забытый, гласил, что Палестина — это «земля без народа для народа без земли». (Эту фразу на самом деле произнес британец лорд Шефтсбери в своем докладе 1884 г.) Палестинский экстремистский миф, который со временем только укрепился, настаивал на том, что в 1880 г. существовал палестинский народ; некоторые даже говорят, что палестинская нация была уничтожена сионистским вторжением.

Реальность, как обычно, лежит где-то посредине. Конечно, Палестина не была пустыней, где никто не жил. Невозможно воссоздать демографическую картину для этого региона с какой бы то ни было точностью, поскольку данные переписей того времени недостоверны, а большинство попыток реконструкции — как по палестинским, так и по израильским источникам, кажутся подтасованными с идеологических позиций. Но можно попытаться сделать примерные оценки. Все население Палестины (в границы которой мы для этих целей включим современный Израиль, Западный берег и сектор Газа) в начале 80-х гг. XIX в., т. е. в эпоху Первой алии, вероятно, насчитывало около полумиллиона человек. Сегодня на этой же территории проживает более 10 млн. человек, и регион вполне приспособлен для гораздо более высокой плотности населения. На той территории, которая по разделу ООН 1947 г. была отведена под еврейское государство, проживала только часть населения, численность которого варьировалась примерно от 100 до 150 тыс. человек. Как географическое целое Палестина обладала неясными и постоянно перемещающимися границами. Палестина не была географической единицей ни в каком смысле слова. При османском владычестве, которое продолжалось с 1516 по 1918 г., Палестина делилась на несколько округов, именуемых санджаками. Эти санджаки входили в более крупные административные единицы, которые назывались вилайетами. Большая часть Палестины входила в состав Сирийского вилайета и управлялась пашой из Дамаска. Этим объясняется тот факт, что Палестина обычно относилась к Южной Сирии. После десятилетней египетской оккупации в 30-е гг. XIX в. Палестина была разделена на две части, одна из которых вошла в Бейрутский вилайет, включавший в себя Ливан и северную часть Палестины (вплоть до нынешнего Тель-Авива на юге); а другая стала независимым Иерусалимским санджаком, который охватывал территорию от Яффы до Иерусалима и на юг до Газы и Беэр-Шевы. Таким образом, непонятно, что имеют в виду те, кто говорит, что палестинцы были народом, изначально населявшим «землю» Палестины.

Кроме того, большей частью земли, которая в итоге отошла по разделу к Израилю, владели отсутствующие собственники. В соответствии с документами о сделках купли-продажи земли большинство из них жили в Бейруте или Дамаске, а некоторые были сборщиками налогов или купцами, проживавшими в разных местах. Эти собственники были торговцами недвижимостью из-за границы, они не имели связи с землей и часто эксплуатировали местных рабочих или феллахов. Подобно беженцам в других странах, еврейские беженцы в Палестине приобретали землю, зачастую непригодную к обработке. Палестинские пропагандисты сильно преувеличили число арабских семей, которых евреи на самом деле вытеснили путем скупки земли. Бенни Морис, израильский историк, чьи труды часто критикуют за их «односторонний антиизраильский характер»[37] и которого часто цитируют Ноам Хомский, Эдвард Сайд и другие критики Израиля, принадлежит к плеяде «новых историков», которые не разделяют «сионистскую линию». Сайд говорил о Моррисе и других «историках-ревизионистах», что они обладают «доброй волей, чтобы понять минувшее»; и свое мнение они высказывают, «не пытаясь солгать или исказить прошлое» — это действительно высокая похвала от такого резкого критика сионизма. Морриса хвалили и в книжном приложении к газете «Нью-Йорк таймс» (New York Times Book Review) за то, что он написал «самый современный и подробный отчет о сионистско-арабском конфликте»[38]. Он завершил свое историческое исследование так: «Историки пришли к выводу, что всего „несколько тысяч“ семей оказались вытеснены в результате продажи земель евреям с 80-х гг. XIX в. до конца 30-х гг. XX в.»[39]. Это цифры примерно того же порядка, что и число людей, перемещенных в Египте в ходе строительства Ассуанской плотины, так называемых «болотных арабов», депортированных в Ираке, или жертв других насильственных переселений, осуществленных арабскими властями над другими арабами.

Даже спустя много лет, когда объемы земель, скупаемых евреями, возросли, оказалось, что «количество арабской земли, выставляемой на продажу, намного превосходило покупательные возможности евреев»[40]. Профессиональный анализ земельных сделок в период с 1880 по 1948 г. установил, что три четверти наделов были приобретены евреями у крупных землевладельцев, и только четверть — у тех, кто сам трудился на земле[41]. Даже такой пропалестинский автор, как профессор Рашид Халиди, признает, что существенное количество сделок купли-продажи было совершено «отсутствующими собственниками (как палестинцами, так и непалестинцами)»[42]. Давид Бен-Гурион, первый премьер-министр Израиля, просил еврейских беженцев никогда не покупать землю, которая принадлежит «местным феллахам или которую они обрабатывают»[43]. Пусть кто-нибудь выступит с обвинениями против Израиля и приведет любые объективные данные — из переписей населения, документов о передаче земли или демографических подсчетов, — которые противоречили бы этой исторической реальности. Это никому не удастся. Но люди продолжают выдвигать ложные обвинения, что евреи якобы украли землю у местных арабских феллахов. С этим связано другое обвинение, тоже ложное, что все немногие крестьяне, которые оказались вытеснены, были местными арабами, которые жили и работали на земле «1300 лет без перерыва»[44], — и что они были потомками туземных арабов, «ханаанские корни которых древнее, чем Исайя, Иезекииль, Давид и Моисей»[45].

Существуют большие разногласия по поводу этнической принадлежности людей, обрабатывавших землю, которая в итоге отошла Израилю. В Палестине обосновалось множество греков, которые бежали со своей родины от мусульманских властей. К середине XVIII в. библейский портовый город Яффа, откуда начал свое роковое путешествие Иона, населяли турки, арабы, греки, армяне и другие народы. Христианский историк сообщает, что несколько деревень, разбросанных по всей Палестине, «целиком заняты переселенцами из других частей Турецкой империи, попавших сюда в течение девятнадцатого столетия. Есть деревни, где живут боснийцы, друзы, черкесы и египтяне»[46]. Британская энциклопедия издания 1911 г. описывает население Палестины как совокупность абсолютно разных «этнографических» групп, говорящих «не менее чем на пятидесяти языках». Поэтому считалось чрезвычайно трудной задачей «точно описать этнологию Палестины», особенно с учетом притока населения из Египта, «которое все еще продолжается в деревнях». Помимо арабов и евреев список этнических групп, населявших Палестину в конце XIX — начале XX в., включает в себя курдов, немецких тамплиеров, персов, суданцев, алжирцев, самаритян, татар, грузин и множество людей смешанного этнического происхождения. Как описал эту ситуацию один историк, чья работа вышла в 1984 г., «небольшое количество арабов, живших в Палестине сто лет назад, когда началось еврейское поселенчество, были крошечным остатком кочевого населения, которое находилось в постоянном движении в результате бесконечных конфликтов между местными племенами и местными деспотами. Малярия и другие болезни также собирали свою обильную дань с жителей этих земель»[47].

До того как в начале 1880-х гг. стали приезжать евреи из Европы, число арабов, особенно в той части Палестины, которая впоследствии отойдет по разделу к еврейскому государству, было невысоким и к тому же все время сокращаюсь. Коммюнике, составленное в 1857 г. британским консулом в Иерусалиме, сообщает, что «страна в значительной степени безлюдна, и поэтому самую большую необходимость она испытывает в населении»[48]. Автор также замечает, что если арабы склонны к тому, чтобы уезжать и не возвращаться, то еврейское население отличается большей стабильностью: «Здесь есть евреи, которые уезжали в Соединенные Штаты или в Австралию», но «вместо того чтобы остаться там, они вернулись сюда»[49]. Четыре года спустя сообщалось, что «сокращение численности населения все еще продолжается»[50]. А еще через четыре года другой автор замечал, что в некоторых частях страны «земля перестает обрабатываться, и целые деревни быстро исчезают… а оседлое заселение прекращается»[51].

Другие историки, демографы и путешественники называли арабское население «сокращающимся»[52], а страну «слабо населенной»[53], «незанятой»[54], «незаселенной» и «ныне почти покинутой»[55]. Долину Шарон (Саронскую), которую впоследствии стали обрабатывать евреи Первой алии, достопочтенный Сэмюэль Мэннинг описывал в 1874 г. как «страну без жителей», которая при этом «в состоянии прокормить множество людей»[56].

Более того, уровень жизни в этой местности до прихода еврейских беженцев из Европы, был весьма невысок. Лишь небольшая часть жителей умела читать и писать[57]. Состояние здравоохранения было ужасным[58], детская смертность высокой, продолжительность жизни низкой, а воды не хватало[59]. И эта ситуация стала резко улучшаться после прибытия европейских евреев.

Неудивительно, что небольшое и все время уменьшающееся арабо-мусульманское население этого региона было склонным к миграциям и кочеванию, в отличие от более стабильного, хотя и более малочисленного еврейского населения. Миф о стабильном и оседлом палестино-арабо-мусульманском населении, которое проживало в деревнях и веками возделывало землю, пока его не вытеснили сионистские захватчики, рассыпается в прах, если проверить его демографическими данными, собранными не только евреями или сионистами, но даже и самими местными властями. Дж. Л. Буркхардт сообщал, что уже во втором десятилетии XIX в. «очень немногие… умирают в той же деревне, где они родились. Семейства постоянно перемещаются с места на место… раз в несколько лет… они переезжают на другое место, где по слухам с их братьями обращаются лучше»[60].

К середине 90-х гг. XIX в. — всего через полтора десятка лет после начала Первой алии — евреи превратились в важную часть этнической и религиозной картины Палестины, особенно на той территории, которая по разделу, осуществленному ООН в 1947 г., будет отдана под еврейское государство. Во время раздела в этом регионе наблюдалось отчетливое еврейское большинство[61] (538 000 евреев и 397 000 арабов). Если верить некоторым спорным данным — на которые я в своем доказательстве не опираюсь, — уже в середине 1890-х гг. существовало еврейское большинство в тех частях Палестины, которые стали сердцем еврейской зоны по разделу ООН[62]. Вне всякого сомнения, еще до начала двадцатого столетия в этом регионе наблюдалось значительное еврейское присутствие.

Некоторое количество мусульман — точное число неизвестно — приехали в новые регионы еврейского поселенчества, привлеченные рабочими местами, созданными еврейской эмиграцией и началом обработки земли. Изучение еврейского поселения Ришон ле-Цион, основанного в 1882 г., показало, что 40 еврейских семей, которые поселились здесь, привлекли «более 400 арабских семей», многие из которых были бедуины и египтяне. Эти семьи переехали в район, окружавший еврейское поселение, и основали новую арабскую деревню на месте «заброшенных руин»[63]. Аналогичные наблюдения были сделаны относительно других поселений и деревень.

Хотя невозможно с высокой степенью достоверности установить точное число арабов-мусульман и палестинцев, которые поколениями проживали на территории, отошедшей после раздела к евреям, это число гораздо ниже того, на чем настаивают палестинские полемисты. В соответствии с данными одного историка, «по меньшей мере 25 % [мусульман, проживавших на всей территории Палестины в 1882 г.] были новоприбывшими или потомками тех, кто приехал после [египетского завоевания] 1831 г.»[64]. Помимо пришельцев из Египта, существовала значительная эмиграция турок, греков и алжирцев. Более того, многие палестинские мусульмане, привлеченные в Западную Палестину между 1882 и 1893 гг., были выходцами из Восточной Палестины (Западного и Восточного берегов реки Иордан). Сопоставление этих цифр приводит к неизбежному выводу, что число палестинцев, имеющих глубокие корни на территории еврейского заселения — хотя и невозможно оценить его с высокой точностью, — составляет малую часть из более миллиона палестинских арабов, которые проживают сегодня в Израиле.

Число мусульман, живущих на еврейской территории, резко возросло после того, как еврейские поселения достигли расцвета, не только потому, что многих арабов привлекли вновь заселенные области и вновь начавшаяся обработка земли, но еще и потому, что благодаря еврейскому присутствию улучшилось здравоохранение, понизилась детская смертность и увеличилась средняя продолжительность жизни у взрослых. Британский чиновник сообщал в 1937 г., что «рост численности [арабских феллахов] в большой степени обусловлен медицинскими мерами по борьбе с малярией, сокращением уровня детской смертности, улучшением водоснабжения и повышением состояния санитарии»[65]. Эти улучшения начались с учреждения современных больниц, систем водоснабжения и санитарии, введенных в Палестине еврейскими беженцами из Европы.

Из-за отсутствия точных переписей или земельных кадастров никто и никогда не сможет с какой бы то ни было степенью уверенности восстановить точную демографическую ситуацию в то время, когда еврейские беженцы из Европы начали приезжать в регион, который по разделу ООН 1947 г. отойдет к еврейскому государству. Но можно с полным правом утверждать — основываясь на данных переписей, административных рапортов, свидетельств очевидцев и простой арифметики, — что миф о вытеснении еврейскими беженцами из Европы большого, стабильного и давнего мусульманского населения, которое проживало в этой части Палестины веками, абсолютно ложен. Даже многие арабские интеллектуалы признают мифическую природу этого обвинения. Как сказал в 1948 г. палестинский лидер Муса Алами, «народ чрезвычайно нуждается в „мифе“, который удовлетворил бы его разум и воображение»[66]. Король Иордании Абдалла также признал, что история вытеснения евреями местных палестинцев вымышлена, и согласился с тем, что «арабы так же неумеренны в распродаже своей земли, как и в… [ее] оплакивании»[67].

3. Было ли сионистское движение заговором с целью колонизации всей Палестины?

Обвинение

Даже если Первую алию можно назвать эмиграцией беженцев, которые просто искали в Палестине новый дом, то Вторая алия была началом сионистского империалистического заговора с целью колонизации всей Палестины.

Обвинители

«Моя предпосылка состоит в том, что Израиль развился как социальный строй из сионистского тезиса, гласящего, что колонизация Палестины должна быть осуществлена евреями и для евреев путем вытеснения палестинцев; в этой своей сознательной и открыто заявленной цели в отношении Палестины сионизм сначала пытался свести к минимуму, затем игнорировать и, наконец, когда все остальное потерпело неудачу, полностью подчинить местное население и таким образом гарантировать, что Израиль не будет просто государством всех своих граждан (а к их числу относятся, разумеется, и арабы), а государством всего еврейского народа, и он будет располагать такой властью над землей и людьми, какой не располагало и не располагает ни одно другое государство». (Эдвард Сайд[68])

«[60 тыс. евреев, которые жили в Палестине к моменту окончания Второй алии,] были в большинстве своем настроены антисионистски, а их потомки до сих пор единодушны [в этом мнении]». (Ноам Хомский[69])

Реальность

Вторая алия, хотя и вдохновлялась во многом сионистской идеологией, также была волной эмиграции и бегства от преследований, и она предполагала сотрудничество с местными мусульманами в создании условий для лучшей жизни всем обитателям Палестины.

Доказательство

Вторая алия (1904–1914), если уж на то пошло, была в еще большей степени эмиграцией несчастных, искавших убежища от преследований. Историк Бенни Моррис пишет: «[Российские] погромы 1903–1906 гг. были основным катализатором Второй алии»[70]. Эти инспирированные правительством волны насилия были даже «более ужасны, чем погромы 1880-х гг.»[71]. Первый из погромов XX в., разразившийся в 1903 г. в Кишиневе, закончился убийством 49 евреев, еще больше сотни было ранено, разрушению подверглись более полутора тысяч еврейских домов, магазинов и учреждений. За этим погромом по черте оседлости прокатились сотни других, были убиты и ранены сотни евреев, их жен и детей. Евреи не могли защищаться, чтобы не навлечь на себя еще более суровую расправу. Единственным спасением было бегство. Сотни тысяч человек уехали в Америку и в страны Западной Европы. Десятки тысяч нашли убежище в Палестине. Многие из них были пламенными сионистами, разделявшими мечту Герцля о еврейском национальном очаге. Другие — просто беженцами, готовыми вынести тяготы этой земли, которую они надеялись превратить в социалистический рай.

Вторая алия затронула много представителей рабочего класса, которые создали профсоюзы и рабочие партии, и этим она не отличалась от волны беженцев, приехавших в тот же период в Америку. Эти люди также учредили газеты на иврите и небольшую организацию самообороны, которая должна была защищать евреев от арабской агрессии, мучившей беженцев предыдущего поколения.

В 1905 г. арабский писатель Наджиб Азури опубликовал антиеврейскую статью, которая прогремела по всей Палестине. В ней говорилось о тайном еврейском заговоре с целью учреждения сионистского государства, «которое протянется от горы Хермон до Аравийской пустыни и Суэцкого канала»[72]. Молодой Давид Бен-Гурион беспокоился, что «ученики Азури… посеяли семя ненависти к евреям на всех уровнях арабского общества»[73].

Многие, если не все, еврейские беженцы хотели установить хорошие отношения со своими арабскими соседями. Одна из первых публикаций, изданных сионистской общиной в Израиле, была маленькая книжка Ицхака Эпштейна под названием Невидимый вопрос, в которой предлагалось предоставить местным арабам доступ в еврейские больницы, школы и библиотеки[74]. Другие побуждали еврейских беженцев изучать арабский язык и воздерживаться от приобретения земли, на которой стоят арабские деревни или святыни[75]. Но конфликты усилились по мере того, как возрастало количество еврейских беженцев. В 1913 г. один известный араб опубликовал стихотворение, в котором были такие строки:

Евреи, дети звонкого золота, прекратите свой обман: Мы не променяем нашу страну на ваши хитрости! …Евреи, слабейший из всех народов и последний из них, Торгуются с нами за нашу землю; Как нам быть равнодушными?

Несмотря на эти провокации и новые волны религиозно окрашенного насилия против еврейских беженцев, попытки добиться дружеских отношений продолжались. В начале 1914 г. один из ведущих сионистских деятелей Нахум Соколов дал интервью каирской газете, где предлагал арабам посмотреть на еврейских беженцев как на братьев-семитов, «возвращающихся домой» и способных помочь им вместе достичь процветания. Еврейско-арабские переговоры были запланированы на лето 1914 г., но начало Первой мировой войны, которая имела огромные последствия для евреев и арабов Палестины, заморозило все подобные совместные попытки.

4. Являлась ли Декларация Бальфура нарушением международного права?

Обвинение

Декларация Бальфура, которая призывала к «созданию в Палестине национального очага для еврейского народа», не имеет законной силы, поскольку являлась исключительно выражением мнения правительства Великобритании.

Обвинители

«Декларация [Бальфура] а) исходила от европейских властей, б) касалась неевропейской территории, в) полностью игнорировала как присутствие, так и пожелания туземного большинства населения этой территории и г) была облечена в форму обещания этой территории другой чужеродной группе, так что эта чужеродная группа смогла вполне буквально сделать эту территорию национальным очагом для еврейского народа… Заявления Бальфура, высказанные в этой декларации, подразумевали само собой разумеющиеся верховные права колониальной власти распоряжаться территориями по собственному усмотрению». (Эдвард Сайд[76])

«В 1917 г. Декларация Бальфура пообещала создать национальный очаг для еврейского народа. По международному праву эта декларация не имела никакой законной силы, поскольку Палестина не принадлежала Великобритании — по пакту Лиги Наций она относилась к Турции» (Файсал Боди, британский журналист[77])

Реальность

Де-факто еврейский национальный очаг уже существовал в некоторых частях Палестины, и признание его Декларацией Бальфура стало обязательным фактором для международного права, когда Лига Наций включила его в свой мандат.

Доказательство

К началу Первой мировой войны число евреев, проживавших на той части территории Палестины, которой было суждено стать Израилем, колебалось между 80 и 90 тыс. человек. Еще до Декларации Бальфура 1917 г. в Палестине де-факто существовал еврейский национальный очаг, состоявший из нескольких десятков еврейских мошавов и кибуцев в Западной и Северо-Западной Палестине, а также из еврейских городов, таких, как Тель-Авив, Иерусалим и Цфат. Еврейские беженцы создали в Палестине свой национальный очаг на земле без помощи колониальных или империалистических властей. В строительстве инфраструктуры и обработке земли, которую они приобрели законным путем, они полагались только на собственный тяжкий труд.

Первая мировая война столкнула британцев (в числе прочих) с немцами и Османской империей (в числе прочих). Соединенные Штаты вступили в войну в 1917 г. на стороне Великобритании, и президент Вудро Вильсон заявил, что любыми послевоенными изменениями на территориях, которые раньше контролировала Османская империя, будет руководить принцип самоопределения. Поддержка еврейского самоопределения в тех частях Палестины, где евреи составляли большинство, виделась многим частью плана Вильсона по самоопределению[78].

В конце концов, палестинского государства на этой территории никогда не было. Еврейский национальный очаг никоим образом не разрушал существовавшего ранее палестинского государства. Напротив, предстояло принять решение относительно того, как распределить территорию площадью более 100 тыс. кв. км., отторгнутую от Османской империи и населенную арабами, евреями и представителями других национальностей. Существовало четыре основных варианта развития событий: 1) отдать всю землю, даже ту ее часть, где евреи составляли большинство, некоему новообразованному арабскому государству; 2) отдать всю землю, даже ту ее часть, где большинство составляли арабы, евреям; 3) присоединить всю эту землю к Сирии, чтобы ею управлял Дамаск; или 4) поделить эту землю по справедливости между арабами и евреями, так чтобы каждый мог создать свой национальный очаг, основываясь на праве на самоопределение. Предпочтение было отдано последнему варианту, и было принято решение передать часть земли той этнической группе, которая обитала на ней, возделывала ее и строила инфраструктуру. Что может быть более справедливым и более выдержанным в духе самоопределения?

Уинстон Черчилль, «сионист со стажем», долгое время покровительствовал идее еврейского самоопределения в Палестине. Еще в 1908 г. он считал «сильное, свободное еврейское государство важным шагом на пути к гармоничному распределению земли между народами»[79]. Когда Британия наконец дозрела до того, чтобы помочь установить такое «гармоничное распределение», Черчилль высказывался еще более прямо:

Абсолютно справедливо, чтобы у разбросанных по земле евреев был национальный центр и национальный очаг, где они могли бы соединиться; и где еще ему быть, как не в Палестине, с которой евреи тесно и глубоко связаны на протяжении трех тысяч лет? Мы полагаем, что это было бы хорошо для всего мира, хорошо для евреев, хорошо для Британской империи, но также хорошо и для арабов, которые проживают в Палестине… Они будут пользоваться благами и прогрессом сионизма.[80]

Таким образом, ничего удивительного в том, что, когда британское правительство готовилось одержать победу над Османской империей, оно в письме британского министра иностранных дел лорда Артура Бальфура заявило, что «правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа». Оно также высказало убеждение, что такой национальный очаг не должен «нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине»[81]. По иронии судьбы, одна из наиболее яростных претензий, которую выдвигают к Декларации Бальфура многие арабы, состоит в том, что она рассматривает Палестину как отдельное целое, а не как часть Сирии. Как отметит впоследствии комиссия Пиля, «арабы всегда считали Палестину частью Сирии». Последнее, чего они хотели, это независимая Палестина, потому что они понимали, что независимая Палестина — это такая страна, которая в соответствии с Декларацией Бальфура должна включать в себя небольшой национальный очаг для обитающего там значительного еврейского населения.

Министр иностранных дел Франции несколькими месяцами ранее опубликовал заявление, подобное Декларации Бальфура, в котором «возрождение еврейской нации на земле, откуда народ Израиля был изгнан много веков тому назад» называлось «деянием, полным справедливости и искупления»[82]. Текст Декларации Бальфура был представлен на рассмотрение президенту Вильсону, который заранее одобрил его. Позже его одобрили также правительства Франции и Италии. В 1919 г. президент Вильсон заявил: «Я убежден, что союзные державы, при полном одобрении нашего собственного правительства и народа, согласны с тем, что в Палестине будут заложены основы для еврейского государства»[83]. В 1922 г. Конгресс США принял резолюцию, в которой говорилось, что в Палестине будет образован «национальный очаг для еврейского народа». Уинстон Черчилль также подтвердил, что британское правительство «рассмотрело возможность создания еврейского государства»[84] и заметил, что содержание Декларации Бальфура было неоднократно подтверждено несколькими многонациональными союзными договорами, а также самим мандатом Лиги Наций, и «не подразумевает изменений». Впоследствии эти документы вошли во всеобщее международное право.

Черчилль также признал, что еврейский национальный очаг в Палестине уже существовал де-факто, причем без всякой помощи от британцев:

За последние два или три поколения евреи воссоздали в Палестине общину, которая на сегодняшний день насчитывает 80 тыс. человек; около четверти из них — крестьяне, обрабатывающие землю. Эта община обладает собственными политическими органами: выборной ассамблеей для управления внутренними вопросами; выборными советами в городах и организацией, осуществляющей контроль над школами. Она выдвинула Главный раввинат и Раввинский совет для управления религиозными вопросами. Деятельность свою она ведет на иврите, ставшем разговорным языком, и ее нужды обслуживает пресса на иврите. Она ведет напряженную интеллектуальную жизнь и демонстрирует активную экономическую деятельность. Таким образом, эта община с ее городским и сельским населением, с ее политическими, религиозными и социальными организациями, с собственным языком, собственными обычаями, собственной жизнью обладает всеми «национальными» характеристиками. Когда спрашивают, что означает развитие еврейского национального очага в Палестине, можно ответить, что это не навязывание еврейских национальных черт всем жителям Палестины, а дальнейшее развитие существующей еврейской общины с помощью евреев из других частей света, с тем чтобы она смогла превратиться в центр интересов и гордости всего еврейского народа в целом, объединенного религией и расой. Но для того чтобы эта община могла иметь наилучшие перспективы для свободного развития и обеспечивать еврейскому народу все возможности для реализации своих талантов, ей необходимо быть уверенной, что она находится в Палестине по праву, а не с чьего-то согласия. Это причина, по которой существование еврейского национального очага в Палестине должно быть подкреплено международными гарантиями и формальным признанием права, основанного на древних исторических связях.

Таков смысл декларации, опубликованной правительством Его Величества в 1917 г., и, руководствуясь этим пониманием, министр придерживается мнения, что она не содержит и не подразумевает ничего, что могло бы вызывать тревогу у арабского населения Палестины или недовольство у евреев.[85]

Международное право признало, что еврейская община находилась «в Палестине по праву» и что старание «упростить образование еврейского национального очага [с помощью увеличения еврейской эмиграции] было важным международным обязательством держателя мандата»[86]. Таким образом, были посеяны политические и юридические зерна для решения «палестинской проблемы» путем образования двух (или трех) государств. Это прекрасный пример реализации самоопределения.

Евреи Палестины, безусловно, по́том и кровью заслужили Декларацию Бальфура. Они осушили несущие малярию болота Хула и посадили на их месте апельсиновые рощи, предоставив рабочие места тысячам арабов и евреев. Еврейский легион сражался в рядах британской армии в борьбе с Османской империей и приветствовал взятие Иерусалима генералом Эдвардом Алленби. При этом большинство палестинских арабов, как и арабов вообще, сражались на стороне проигравшей Османской империи. Как заметил британский премьер-министр Ллойд Джордж, «большинство арабских народов в ходе войны воевали за турецких угнетателей… Палестинские арабы [в особенности] воевали за турецкую власть»[87]. Палестинцы действительно приняли сторону империалистической, колониальной Турецкой империи, выступив против тех, кто выступал за самоопределение. Несмотря на выбор неправильного союзника — а эту ошибку арабы повторили и во время Второй мировой войны, — они получили значительную выгоду из поражения Турции. Прежде всего, они заручились гарантией, что 80 % Палестины будут исключительно арабским государством, где ни в каком виде не будет разрешено еврейское поселенчество. Эта обширная территория Восточной Палестины получила название Трансиордании.

Итак, первое государство, провозглашенное в Палестине, было эмиратом с преобладающим палестинским большинством. Им стал править Абдулла, брат нового короля соседнего Ирака. Многие евреи, которые жили на территории, отошедшей к Трансиордании — а некоторые из них обитали там многие поколения, — были вынуждены уехать из-за периодических вспышек насилия, а впоследствии был принят закон, по которому немногим оставшимся евреям было запрещено жить в Трансиордании[88]. Новообразованное королевство Трансиордания обладало весьма обширной территорией и чрезвычайно немногочисленным населением — всего 320 тыс. человек, многие из которых были кочевники-бедуины[89]. Население Трансиордании было намного меньше, чем население Палестины, однако евреям там жить не разрешалось.

Оставшуюся пятую часть Палестины теперь можно было тем или иным способом разделить между еврейскими и арабскими жителями. По крайней мере, теоретически. Но противостояние арабов любому еврейскому национальному очагу в любой части Палестины — любому еврейскому самоопределению в тех регионах, где евреи составляли большинство, — становилось после Первой мировой войны и Декларации Бальфура все более и более агрессивным. Последнее, чего хотело большинство арабских лидеров, это взаимное самоопределение. Они были довольны империалистическим решением о создании Хашимитского эмирата в Трансиордании, и они были бы также довольны империалистическим решением подчинить всю Палестину власти далекого сирийского паши — все, что угодно, лишь бы не допустить создания еврейского национального очага, даже на том небольшом отрезке, который остался от Палестины!

Речь шла не только об оппозиции идее еврейского национального очага. Более того, арабские лидеры стали требовать прекращения еврейского присутствия в Палестине. Их цель состояла в том, чтобы очистить от евреев Палестину, что уже было сделано в Трансиордании. Это откровенно сформулировал знатный иерусалимский араб Ареф-паша Даджана: «Нам невозможно прийти к согласию [с евреями] и даже жить с ними… Во всех странах, где они живут сейчас, они нежеланны… потому что они всегда… пьют у всех кровь. Если Лига Наций не прислушается к призыву арабов, в этой стране прольются реки крови»[90]. Его предсказание исполнилось, поскольку арабы все чаще стали обращаться к кровопролитию.

Некоторые умеренные арабы признавали выгоды от еврейского самоопределения в Палестине. Эмир Фейзал, сын шерифа Мекки Хусейна, который представлял арабское королевство Хиджаз, в 1919 г. подписал соглашение с Хаимом Вейцманом, выступавшим от имени Сионистской организации. Это соглашение призывало к принятию всех необходимых мер для «поощрения и стимулирования широкомасштабной эмиграции евреев в Палестину, [с тем чтобы добиться] более плотного заселения и интенсивной обработки земли», таким образом, чтобы «права арабских крестьян и арендаторов были защищены и им оказывалась поддержка в экономическом развитии»[91]. В последовавшем за этим письме профессору Феликсу Франкфуртеру Фейзал сделал следующее заявление:

Мы чувствуем, что арабы и евреи — двоюродные братья, которые страдали от угнетения со стороны тех, кто сильнее их, и по счастливому совпадению мы можем сделать первый шаг навстречу достижению наших национальных идеалов сообща…

Мы, арабы, особенно наша образованная прослойка, с глубочайшей симпатией смотрим на сионистское движение. Наша делегация здесь, в Париже, полностью ознакомилась с предложениями, сделанными вчера Сионистской организацией участникам мирной конференции, и мы считаем их умеренными и надлежащими. Мы приложим все усилия в той мере, в какой позволяют наши полномочия, чтобы помочь им осуществиться: мы от всего сердца приветствуем евреев на их родине… Мы вместе стремимся к новому, улучшенному устройству Ближнего Востока, и наши движения дополняют друг друга. Еврейское движение национальное и не империалистическое. Наше движение национальное и не империалистическое, и в Сирии достаточно места для нас обоих. Я действительно полагаю, что ни один из нас не добьется настоящего успеха без партнера.[92]

К сожалению, эта дальновидная позиция не получила развития из-за ожесточенной нетерпимости к евреям со стороны того человека, который был избран на пост главы палестинской мусульманской общины.

5. Были ли евреи противниками раздела Палестины?

Обвинение

Если арабы были готовы делить Палестину с евреями, то евреи хотели, чтобы вся страна принадлежала только им.

Обвинители

«С самого начала серьезного сионистского плана в отношении Палестины… можно заметить, как все больше распространялась идея о том, что Израиль должен быть построен на руинах арабской Палестины». (Эдвард Сайд[93])

«Территория, некогда полная арабов, пришла в себя после войны, а) практически лишенной коренных жителей, и б) в ситуации, когда палестинцам невозможно было вернуться туда. Идеологическая и организационная подготовка к главному сионистскому усилию по завоеванию Палестины, а также принятая евреями военная стратегия предполагали овладение территорией и заполнение ее новыми жителями». (Эдвард Сайд[94])

Реальность

Цель арабского руководства состояла не только в том, чтобы не дать возникнуть еврейскому государству в любой части Палестины, но и в том, чтобы вытеснить палестинских евреев с их исторической родины и сделать всю Палестину свободной от евреев. С другой стороны, еврейские лидеры были готовы идти даже на болезненный компромисс, с тем чтобы получить возможность образовать национальный очаг в той части Палестины, где евреи составляли большинство.

Доказательство

Вскоре после того, как Декларация Бальфура приобрела статус обязательной для всех международной правовой нормы, произошло несколько организованных погромов против еврейских беженцев. Просветитель из числа арабов-христиан описывал то, что ему довелось увидеть в Западном Иерусалиме и еврейском квартале Старого города, который на протяжении многих лет был еврейским:

Начались беспорядки, люди стали бегать туда-сюда, в евреев полетели камни. Магазины закрылись, повсюду были слышны крики… Я видел сионистского солдата [т. е. британского солдата-еврея], испачканного в пыли и крови.

…Потом я увидел одного хевронца — он подошел к еврейскому мальчишке, чистильщику сапог, который прятался за мешком в одном из переулков [Старого города], рядом с Яффскими воротами. Араб отобрал его ящик и принялся бить его по голове. Мальчишка закричал и бросился бежать, голова его была в крови. Хевронец оставил его и вернулся к толпе… Беспорядки достигли зенита. Все кричали: «Вера Мухаммеда родилась с мечом»… Я сразу ушел в городской сад… На душе у меня было муторно и тоскливо от безумия рода человеческого.[95]

Вскоре после этого разразился еще один погром, организованный националистической группой под названием «Аль-нади аль-араби» — погромщики насиловали еврейских женщин и разрушали синагоги[96]. В материалах расследования, проведенного британскими властями, было сказано: «Все факты в один голос свидетельствуют, что нападения совершались самым трусливым и коварным образом, часто сзади — пострадали главным образом старики, женщины и дети»[97].

Также выступления против еврейских беженцев произошли в Яффе — там было убито тринадцать евреев. Через несколько дней еще шестеро евреев были убиты в апельсиновой роще. Вскоре после этого сотни палестинских арабов из Тулькарма напали на еврейский мошав в районе Хадеры. Нападения палестинских террористов на самых слабых стали превращаться в обыденность.

В попытке прекратить вспышки насилия британцы назначили верховным муфтием Иерусалима Хадж Амина аль-Хусейни, духовного и де-факто политического лидера мусульман Палестины[98]. Англичане надеялись, что, сосредоточив религиозную и политическую власть в руках одного человека, которого они считали подконтрольным себе, им удастся обуздать страсти толпы. Но они выбрали неправильного человека. Хусейни был ожесточенным антисемитом[99], и его ненависть к евреям имела одновременно религиозный и национальный характер. Впоследствии он стал преданным союзником и даже советником Адольфа Гитлера и активным сторонником «окончательного решения» — массового истребления европейского еврейства. В 1940 г. он попросил государства Оси решить еврейскую проблему в Палестине в соответствии с «расовыми интересами арабов и руководствуясь тем же направлением, которое было избрано для решения еврейского вопроса в Германии»[100]. Он убеждал Гитлера распространить «окончательное решение» на еврейских беженцев, которым удалось добраться до Палестины, и в 1943 г. — когда уже было хорошо известно, что происходит в лагерях смерти в Польше, — советовал Гитлеру отправить евреев «в Польшу, чтобы защититься таким образом от той угрозы, которую они несут с собой»[101].

Расистская ненависть Хусейни к евреям проявилась в самом начале его длинной карьеры главного муфтия. Он был подстрекателем антиеврейских выступлений, и его проповеди были полны антиеврейских высказываний. «Итбах аль-яхуд» (Убивай евреев) — таким был его призыв, а еще «Нашраб дам аль-яхуд» (Мы будем пить еврейскую кровь). Результатом стал рост насилия против евреев. Хотя нападения случались и раньше, особенно в течение 1920 г., теперь они происходили с формального благословения официального лидера палестинских мусульман.

Верховный муфтий также с одобрением относился к неготовности своего народа идти на компромисс. До того как он стал лидером палестинских мусульман, звучали арабские голоса с призывом к компромиссу и разделу власти над землей и над людьми. Например, одна арабская газета написала, что известные «усилия» и «труды» еврейского народа «улучшат и разовьют страну на благо ее арабских жителей»[102]. Даже среди тех, кто критиковал Декларацию Бальфура, нашлась группа из ста видных арабов, которые в 1918 г. подали петицию британскому правительству, где говорилось, что они «всегда глубоко симпатизировали евреям, подвергавшимся преследованиям и нападкам в других странах», но не хотят, чтобы эти евреи управляли ими, и считают, что благоразумно было бы осуществить взаимное самоопределение в разделенной поровну Палестине[103].

Все эти разговоры быстро закончились с назначением Хусейни верховным муфтием. То, что в ином случае было бы политической дискуссией, которая неминуемо привела бы к политическому компромиссу, превратилось в абсолютный религиозный запрет, не подразумевающий никаких уступок. Если верить верховному муфтию Иерусалима, то, даже если один дюйм палестинской земли окажется под контролем евреев, это будет нарушением исламского закона. Еврейское самоопределение в тех областях, где евреи составляли большинство — еврейские города и поселения, а также еврейские исторические корни, — все это было запрещено исламским законом по версии Хусейни, и каждый мусульманин должен был быть готов принять участие в священной войне, чтобы предотвратить такую возможность. Как только начинала брезжить вероятность осуществления раздела Палестины на два (или три) государства на основе самоопределения и международных соглашений в соответствии с принципами Декларации Бальфура, Хусейни тут же отвергал ее. По мнению верховного муфтия, существовало два варианта развития событий: полностью вытеснить евреев с мусульманской земли или оставить их в Палестине в небольшом количестве в качестве зимми — неграждан, людей второго сорта, подчиненных абсолютной власти мусульман[104]. Он без всяких оговорок давал понять, что если мусульмане подчинят себе всю Палестину целиком, большинство евреев будет отправлено в изгнание[105].

Конечно, были и такие евреи, кто хотел получить контроль над всей Палестиной — или хотя бы над теми 20 %, которые остались после того, как от бывшей Палестины была отделена Трансиордания — исключительно арабская страна. Но большинство сионистов и их руководители уже тогда считали компромисс практической необходимостью. Сам факт создания еврейского национального очага с живущим там еврейским большинством был гораздо важнее, чем размер этого национального очага. А самоопределение было реальным только в тех областях Палестины, которые уже были еврейскими с демографической точки зрения и благодаря наличию там активно действовавших еврейских организаций. Еврейские беженцы из Европы вместе с сефардскими евреями и их потомками создавали еврейский национальный очаг только в некоторых частях Палестины, делая неизбежным территориальный компромисс и оставляя место для еще одного палестинского государства на западном берегу Иордана.

Усиливающийся конфликт между евреями Палестины, которых возглавлял социалист-прагматик Давид Бен-Гурион, и мусульманами Палестины, которых возглавлял бескомпромиссный противник евреев Хадж Амин аль-Хусейни, подразумевал не то, кто именно возьмет под свой нераздельный контроль всю часть Палестины, оставшуюся после выделения чисто арабского эмирата Трансиордания, — евреи или арабы. Если взглянуть на проблему реалистично, речь шла о том, будет ли остаток Палестины целиком отдан палестинским мусульманам или же он будет справедливо поделен между евреями и мусульманами Палестины, которые уже владели отдельными территориями. Иными словами, вопрос состоял в том, позволит ли принцип самоопределения, выдвинутый Вильсоном, чтобы каждая группа получила власть над своим народом и своей судьбой. На этот вопрос у верховного муфтия был простой ответ: для евреев — нет, для мусульман — да.

Отношение верховного муфтия к палестинским евреям — уничтожить их силой, запугать их постоянными нападениями на самых уязвимых и слабых или изгнать их с помощью закона — достигло логического пика во время Хевронского погрома 1929 г. Евреи Хеврона не были сионистами или беженцами из Европы. Большинство из них были религиозными сефардами, евреями, которые жили в Хевроне из-за библейской значимости этого города как места рождения иудаизма, из-за нескольких ешив и древних синагог, находившихся в этом святом городе.

Резня в Хевроне стала кульминацией серии нападений на религиозной почве, инспирированных верховным муфтием. В октябре 1928 г. верховный муфтий организовал несколько провокаций против евреев, которые молились у Стены Плача — самого святого места в иудаизме, поскольку считается, что это единственный остаток Второго Храма. По приказу муфтия началось строительство нового здания «совсем рядом над стеной», и кирпичи часто падали на головы молящимся евреям; мулы проезжали «через место их молитвы, оставляя за собой экскременты», а муэдзины (созывавшие мусульман на молитву) стали кричать гораздо громче, когда евреи молились[106]. Евреи выразили протест, и напряжение сохранялось на протяжении нескольких месяцев. В августе 1929 г. муфтий подготовил листовки, в которых призывал мусульман нападать на евреев. В одной из таких листовок говорилось, что евреи «осквернили честь ислама»[107], что они «насиловали женщин, убивали вдов и грудных детей». Это был кровавый навет, зовущий на священную войну с евреями. Хорошо организованная толпа сжигала еврейские молитвенники у Стены Плача и уничтожала листочки с молитвами, оставленные в щелях между камнями. За этим последовали нападения на евреев и поджоги еврейских магазинов, причем арабские полицейские участвовали в этих акциях.

23 августа произошел погром в Хевроне. Погибли безоружные ешиботники, еврейские дома подверглись нападениям, а их жители были жестоко убиты. Шестьдесят евреев стали жертвами погрома, а остальные были изгнаны из города. Синагоги были осквернены. Впервые за многие столетия в Хевроне не осталось евреев. Политика этнических чисток, которую проводил верховный муфтий, с величайшей жестокостью обрушилась на еврейских жителей Палестины. Британский начальник хевронской полиции впоследствии свидетельствовал:

Услышав крики в комнате, я прошел по какому-то туннелю и увидел араба, который саблей рубил голову ребенку. Он уже убил одного и схватил следующего; увидев меня, он сделал попытку наброситься на меня, но промахнулся: он оказался практически под дулом моего ружья. Я выстрелил ему в пах. За ним я увидел еврейку, залитую кровью, и человека, в котором я узнал [арабского] полицейского по имени Иса Шерил из Яффы… Он стоял над женщиной, держа в руке кинжал. Он увидел меня, скрылся в соседней комнате и попытался закрыться изнутри — крича при этом по-арабски: «Ваша милость, я полицейский». Я вошел в комнату и застрелил его.[108]

Восстание вскоре достигло Цфата, где 45 евреев были убиты или серьезно ранены[109]. Волна убийств прокатилась по всем районам Палестины, где жили евреи. До конца этой организованной вспышки насилия погибло 133 еврея, еще 339 пострадали[110].

Англичане осудили «акты насилия, совершенные группами беспощадных и кровожадных негодяев». Они выступили против «жестоких убийств беззащитных представителей еврейского населения… сопровождавшихся, как в Хевроне, проявлениями неописуемой дикости»[111]. Они возложили вину за убийства на «расовую ненависть части арабов»[112].

В попытке опровергнуть обвинения в том, что он лично спровоцировал погромы, верховный муфтий переложил ответственность на жертв. Цитируя Протоколы Сионских мудрецов (пресловутая фальшивка, сфабрикованная в царской России и долгое время использовавшаяся антисемитами), Хусейни заявил, что это евреи напали на мусульман.

Англичане знали, что предумышленное насилие было инспирировано муфтием с целью четко дать понять, что агрессия будет еще больше, если британские власти не согласятся сократить иммиграцию. Но вместо того, чтобы ответить на волну насилия со стороны мусульман преследованием лидеров погромщиков, британцы наказали жертв, предоставив муфтию именно то, чего он добивался: сокращение еврейской иммиграции и заявление британского верховного комиссара, что Декларация Бальфура была «колоссальным просчетом»[113]. Это был не последний раз, когда англичане пойдут на уступки преднамеренному террористическому выступлению против безоружных еврейских граждан. На самом деле это было лишь начало такой линии поведения: почти каждый раз, когда еврейская община добивалась каких-то успехов, муфтий станет разыгрывать террористическую карту и убивать невинных евреев. Это убедит британцев, что арабы «неразумны» и что необходимо пойти навстречу их требованиям. (Как мы увидим ниже, родственник Хусейни Ясир Арафат продолжит действовать по этой террористической модели, а мир опять будет идти на уступки, таким образом поощряя террористов.) К «неразумным» арабам предъявляли более низкие требования, чем к «цивилизованным» евреям. (Этот вид расизма и двойных стандартов — неприязненное расистское отношение к евреям в сочетании с предельными уступками по отношению к арабам — дожил до наших дней.)

Верховный муфтий назвал убийство еврейских женщин, детей и учащихся в Хевроне началом восстания, которое продолжалось в тридцатые годы и повлекло еще большие уступки со стороны британцев. Сокращение еврейской иммиграции в Палестине не могло произойти в менее благоприятный для евреев момент, ведь вскоре в Германии придет к власти Адольф Гитлер с его программой очистить Европу от евреев — путем эмиграции или геноцида.

6. Правда ли, что евреи всегда отвергали предложение о создании двух государств?

Обвинение

Евреи всегда отвергали идею создания двух государств, тогда как арабы ее приветствовали.

Обвинители

«Что самое важное, палестинцы не верили, и справедливо не верили, что Бен-Гурион и другие сионистские лидеры удовлетворятся компромиссом или станут соблюдать его условия. Другими словами, они опасались, что сионистское „принятие“ плана ООН было неискренним, что сионистские лидеры непоколебимо стремились к расширению еврейского государства, так чтобы оно включало в себя всю библейскую Палестину, и они могли бы воспользоваться компромиссным планом раздела в качестве базы для дальнейшего расширения». (Джером Слейтер, исследователь-политолог из Нью-Йоркского университета Буффало[114])

«Мы должны вспомнить о реальном мире, в котором ООП на протяжении многих лет призывала к переговорам и заключению мира с Израилем, тогда как США и Израиль никогда не шли навстречу „разумным людям, готовым заключить мир“, и сегодня они не готовы к этому». (Ноам Хомский[115])

«Если вы используете этот термин [реджекционист] не в расистском смысле, вы неизбежно придете к выводу, что Соединенные Штаты возглавляют реджекционистский фронт, причем на протяжении многих лет, и что политические объединения в Израиле… тоже придерживаются строгих реджекционистских взглядов. Это было неизменно практически до середины девяностых… Я думаю, дело обстоит также и на сегодняшний день». (Ноам Хомский[116])

Реальность

Как только появилось предложение о разделе территории между двумя государствами или национальными очагами, евреи его приняли, а арабы отвергли.

Доказательство

В 1937 г. — в самый разгар террористического мятежа, инспирированного верховным муфтием, — британцы опубликовали Доклад Комиссии Пиля, основанный на исследовании «причин беспорядков». Доклад не оставил ни тени сомнений относительно того, кто виноват: «…одна из сторон не в первый раз поступила неправильно, прибегнув к силе, тогда как другая сторона терпеливо придерживалась требований закона»[117]. Комиссия обнаружила, что кровопролитные нападения на мирных граждан, которые начались в 20-е гг., были вызваны сознательными указаниями, отданными Арабскому Верховному комитету верховным муфтием[118]. Авторы доклада также подтвердили, что евреи, прибывшие в Палестину, были беженцами и называли сионизм «верой в избавление» от преследований, от которых страдали евреи в диаспоре. В широком смысле они рассматривали проблему как «фундаментальный конфликт правых с правыми», корни которого лежат в далеком прошлом. Проанализировав исторические жалобы евреев и арабов, комиссия нашла убедительными аргументы обеих сторон.

Обращаясь к настоящему, Комиссия Пиля пришла к выводу, что «симпатия между палестинскими арабами и их соплеменниками в Сирии налицо… Оба народа придерживаются принципа о том, что Палестина — часть Сирии и никогда не будет отделена от нее»[119]. Она также сочла, что было бы «абсолютно нерациональным ожидать», что евреи получат статус меньшинства в мусульманском государстве[120], особенно с учетом того, что они фактически уже создали еврейский национальный очаг с газетами на иврите, ивритскими школами и университетами, еврейской системой здравоохранения, активно действующими политическими и профсоюзными организациями, а также прочими атрибутами государственности. Еврейские области Палестины стояли на гораздо более высоком уровне государственного строительства, чем территории, населенные арабами. Тель-Авив был еврейской метрополией, население которой превосходило 150 тыс. человек. В Западном Иерусалиме насчитывалось 76 тыс. евреев, при гораздо меньшей численности мусульман. Хайфа, с населением в 100 тыс. человек, была наполовину еврейской, и большая часть сделок, совершавшихся в ее порту, были «еврейским бизнесом». Местное демократическое управление, а также национальное агентство включали около двадцати политических партий. Демократия пришла в Палестину, по крайней мере в ее еврейские области. Это касалось также культуры и искусства:

С каждым годом контраст между совершенно демократическим и высокоорганизованным современным обществом и ультраконсервативным арабским миром вокруг становится все острее, и, возможно, лучше всего это видно в сфере культуры. Объем литературной деятельности национального очага совершенно непропорционален его величине. Опубликованы ивритские переводы сочинений Аристотеля, Декарта, Лейбница, Фихте, Канта, Бергсона, Эйнштейна и других философов, а также Шекспира, Гете, Гейне, Байрона, Диккенса, великих русских романистов и многих современным писателей. В области литературного творчества крупным достижением ивритской поэзии стали сочинения Бялика, скончавшегося в 1935 г., а в прозе на иврите — Нахума Соколова, скончавшегося в 1936 г. Был написан ряд романов на иврите, отражающих влияние на еврейские умы жизни в национальном очаге. Развивается пресса на иврите: выходят четыре ежедневных и десять еженедельных газет. Из числа последних самыми влиятельными являются Ха-арец и Давар, которые придерживаются высочайших литературных стандартов. Два периодических издания целиком посвящены литературе и один — драматическому искусству. Но возможно, самый яркий аспект культуры национального очага — это его любовь к музыке. Во время нашего пребывания в Палестине произошло важное событие: синьор Тосканини дирижировал Палестинским симфоническим оркестром, в котором играют около 70 палестинских евреев, и дал шесть концертов, главным образом состоявших из произведений Брамса и Бетховена. На каждом выступлении все места были заняты, и стоит отметить, что один концерт был полностью зарезервирован для 3000 рабочих, которые могли приобрести билеты по очень низкой цене. Еще 3000 человек присутствовали на генеральной репетиции оркестра. В целом культурные достижения этой небольшой общины, состоящей из 400 тыс. человек, — это одна из самых заметных характеристик Национального очага.[121]

В 1937 г. Комиссия Пиля предложила план раздела с целью разрешения того, что она охарактеризовала как «неотвратимый конфликт… между двумя национальными общинами в тесных границах одной маленькой страны»[122]. Из-за общей враждебности и ненависти, которую испытывали к евреям мусульмане, «национальная ассимиляция между арабами и евреями… исключена»[123]. Также не следует ожидать, что евреи согласятся принять власть мусульман над собой, особенно с тех пор, как верховный муфтий однозначно дал понять, что евреи будут изгнаны из Палестины, если мусульмане получат полный контроль над ней[124]. Комиссия Пиля пришла к выводу, что раздел может стать единственным справедливым решением:

Очевидно, проблему невозможно решить, предоставив желаемое либо арабам, либо евреям. Ответ на вопрос «Кто из них в итоге будет управлять Палестиной», безусловно должен быть «Никто». Мы не думаем, что какой-либо дальновидный политик предложит, чтобы сейчас, когда надежда на гармоничное сосуществование между народами оказалась тщетной, Британия передала бы 400 тыс. евреев под власть арабов… или чтобы евреи стали большинством, а миллион арабов или около того были бы переданы под их управление. Однако, учитывая, что ни один народ не может справедливо управлять всей Палестиной, мы не видим причины, почему бы не принять практичное решение, при котором каждый народ будет управлять частью Палестины.

Несомненно, раздел — это такое решение проблемы, которое часто приходило в голову всем заинтересованным, но оно всегда отбрасывалось. Многие чувствуют инстинктивную неприязнь к рассечению Святой земли. Отделение Трансиордании от исторической Палестины, по их мнению, уже достаточно плохо. По этому поводу мы полагаем, что нет высокого морального смысла в сохранении политического единства Палестины ценой постоянной ненависти, раздоров и кровопролития, тогда как было бы небольшим моральным преступлением провести политическую черту через Палестину, при условии, что благодаря этому можно наконец достигнуть мира и доброй воли народов с обеих сторон… Раздел, по-видимому, дает хотя бы шанс достигнуть мира. Во всех прочих планах мы не видим даже этого.[125]

По плану, предложенному Комиссией Пиля, следовало создать еврейский национальный очаг в тех областях, где существовало отчетливое еврейское большинство, причем это были бы две территории, не имеющие общей границы. Северная часть простиралась от Тель-Авива до нынешней границы с Ливаном. Она состояла главным образом из полосы земли шириной около 15 км от восточного берега Средиземного моря до прибрежной равнины, которая затем расширялась от Хайфы до Тивериадского озера. Южная часть, отрезанная от северных областей территорией, которая должна была остаться под контролем Великобритании и куда входил Иерусалим, населенный главным образом евреями, простиралась южнее Яффы и вплоть до северной границы Газы.

Предполагаемая арабская территория, напротив, была единой и охватывала весь Негев, Западный берег и сектор Газа. Она была во много раз больше предполагаемого еврейского национального очага. Население планируемой еврейской области должно было состоять из 300 тыс. евреев и 190 тыс. арабов. Еще более 75 тыс. евреев проживали в Иерусалиме, который должен был остаться под британским контролем.

Комиссия предположила, что со временем могут произойти обмены территорией и населением:

Евреи могут пожелать воспользоваться всеми землями, которыми они владеют на сегодняшний день и которые лежат внутри границ арабского государства, или их частью, а жители этих территорий могут пожелать переехать в еврейское государство… Арабы… могут также изъявить желание продать землю, которой они владеют в пределах еврейского государства [и переехать в арабское государство].[126]

Комиссия суммировала все выгоды, которые получат обе стороны от раздела:

Выгоды для арабов от раздела по предложенным нами границам, могут быть следующими:

I. Они приобретают национальную независимость и могут на равных сотрудничать с арабами соседних стран по вопросам арабского единства и прогресса.

II. Они наконец освободятся от страха, что их «поглотят» евреи и от вероятности попасть под власть евреев.

III. Прежде всего окончательное прекращение роста еврейского национального очага и установление незыблемых границ, а также введение в силу нового Мандата для защиты святых мест, торжественно гарантированное Лигой Наций, снимает все поводы для беспокойства о том, что святые места могут перейти под контроль евреев.

IV. В качестве компенсации за потерю территории, которую арабы считают своей, арабское государство получит субсидии от еврейского государства. Ввиду отсталого положения Трансиордании она также получит дотацию от британской казны в размере 2 000 000 фунтов стерлингов; и если будет достигнуто соглашение об обмене территорией и населением, то в случае необходимости будет выделена дополнительная дотация на превращение необрабатываемой земли в арабском государстве в обрабатываемую, что принесет выгоду как земледельцам, так и самому государству.

Что касается евреев, то можно назвать следующие выгоды, которые они получат от раздела:

I. Раздел гарантирует провозглашение еврейского национального очага и снимает угрозу того, что в будущем евреи окажутся подчинены власти арабов.

II. Раздел даст возможность евреям в полном смысле называть этот национальный очаг своим собственным; поскольку таким образом он превращается в еврейское государство. Его граждане смогут принимать там столько евреев, сколько по их собственным оценкам они в состоянии включить в свое число. Они добьются осуществления первейшей цели сионизма — еврейский народ сможет обосноваться в Палестине, и его члены получат тот же статус в мире, что и все прочие народы. Они наконец прекратят вести «жизнь меньшинства».[127]

Наконец комиссия указала, каким образом раздел поможет спасению европейских евреев от нацизма:

Раздел открывает новые перспективы как для арабов, так и для евреев в том, что касается достижения неоценимого дара мира — и мы не видим подобных перспектив ни в одной другой программе. Безусловно, если конфликт, с которого начался мандат, прекратится с его окончанием, то это оправдает некоторые жертвы с обеих сторон. Речь идет не о естественной или имеющей давнюю историю междоусобице. Влиятельный представитель арабской стороны сказал нам, что арабы на протяжении своей истории не только были полностью лишены антиеврейских чувств, но и демонстрировали дух компромисса, имеющий глубокие корни в их традиции. Он также выразил сочувствие по отношению к судьбе евреев в Европе. «Нет ни одного здравомыслящего человека, — сказал он, — который не хотел бы сделать все, что в человеческих силах, чтобы облегчить страдания этих людей — конечно, не ценой причинения сопоставимых страданий другому народу». Рассуждая о том, что значит возможность обрести убежище в Палестине для многих тысяч подвергающихся мукам евреев, мы не можем предположить, что «страдания», вызванные разделом, как бы велики они ни были, больше, чем может вынести великодушие арабов. И в этом отношении, как и во многом другом, что касается Палестины, следует учитывать интересы не только народов, живущих в нашей стране. Еврейская проблема — не самая последняя из тех проблем, которые тревожат международные отношения в это критическое время и являются препятствием на пути к миру и процветанию. Если арабы небольшой жертвой могут помочь в решении этой проблемы, они заслужат благодарность не только от евреев, но и от всего западного мира.[128]

Евреи неохотно приняли план раздела, предложенный Пилем, тогда как арабы категорически его отвергли, потребовав, чтобы вся Палестина целиком перешла под арабский контроль, а большинство еврейского населения Палестины было «перемещено» за пределы страны, поскольку «эта страна [не в состоянии] ассимилировать евреев, находящихся сейчас на ее территории»[129]. Комиссия Пиля безоговорочно признала, что арабы не столько стремились к самоопределению, сколько хотели, чтобы евреи не добились самоопределения для себя или суверенитета на той земле, которую они сами обрабатывали и где они составляли большинство. В конце концов, палестинцы хотели войти в состав Сирии и попасть под управление монарха, сидящего далеко от них. Они просто игнорировали реальность, состоявшую в том, что палестинские евреи создали для себя демократический национальный очаг, согласующийся с требованиями мандата Лиги Наций и всеобщего международного права. Даже если отклонение предложений Пиля приведет к тому, что палестинцы не смогут построить свое государство, это было предпочтительнее для них, чем допустить создание самого крошечного, состоящего из двух частей государства для евреев. Когда британцы организовали встречу между двумя сторонами, «арабы не пожелали находиться в одном помещении с евреями»[130]. Впоследствии они ответили на план Пиля массовым насилием, направленным на мирных еврейских граждан, а также на британскую полицию и гражданскую администрацию.

Это безвыходное положение, в котором участники конфликта оказались из-за того, что арабы отвергали «все попытки передать какую-то часть Палестины под еврейское управление»[131], помноженное на арабское насилие, и привело непосредственно к решению британцев сократить приток еврейских беженцев в Палестину, несмотря на признание Доклада Комиссии Пиля, что «евреи приезжают в Палестину по праву, а не из милости» и что «еврейская иммиграция не только полностью санкционирована, но и необходима в соответствии с международными соглашениями высшего уровня»[132]. Британская Белая книга 1939 г. ограничила еврейскую иммиграцию 75 тысячами человек на ближайшие пять лет. Британия стала преградой на пути к независимости и государственности для еврейской общины Палестины. Теперь британский империализм оказывал арабам предпочтение перед евреями.

Как выразился Майкл Орен, «хотя британцы неуклонно отказывались от поддержки еврейского национального очага, этот национальный очаг был уже свершившимся фактом: зачаточное, растущее государство уже существовало»[133]. Но Великобритания, по требованию арабов, не давала этому государству развиться и открыть свои ворота беженцам, которые нуждались в убежище. Это совпало с началом Холокоста, в ходе которого были убиты шесть миллионов евреев. Если бы арабы приняли план образования двух государств, предложенный Комиссией Пиля, вместо того чтобы отвечать на него вспышкой насилия, то сотни тысяч — а возможно, даже миллион или больше — европейских евреев были бы спасены, поскольку нацистская программа вплоть до 1941 г. подразумевала изгнание евреев из Европы, а не обязательное их истребление. Нацисты предпочли выбрать путь «окончательного решения», только когда стало ясно, что евреям некуда уходить из Европы, кроме как в газовые камеры или в места массовых расстрелов.

7. Правда ли, что евреи воспользовались Холокостом?

Обвинение

Евреи воспользовались Холокостом, чтобы добиться позитивного отношения к еврейскому государству за счет палестинцев, которые не несут никакой ответственности за геноцид, осуществленный против евреев Гитлером.

Обвинители

«Холокост оказался важнейшим идеологическим оружием. Благодаря развертыванию этого вида вооружения одна из сильнейших в мире военных держав с ее ужасным отношением к правам человека превратила себя в государство-„жертву“, а самая успешная этническая группа в США тоже приобрела таким образом статус жертвы. Эта удивительная жертвенность приносит существенные дивиденды — в особенности что касается освобождения от критики, даже обоснованной». (Норман Финкельштейн[134])

«Что ЧРЕЗВЫЧАЙНО РАЗДРАЖАЕТ многих палестинцев и арабов, так это каким образом память о Холокосте используется, чтобы изобразить палестинцев нацистами. Такого рода опасные сравнения и такую тактику пропаганды постоянно внушают многим израильским и вообще еврейским школьникам с рождения, особенно в ходе посещения музея Холокоста Яд Вашем. Следует подчеркнуть, что в Яд Вашеме представлены многочисленные фотографии аль-Хаджа Амина в натуральную величину рядом с Гитлером, хотя Западный Иерусалим находится совсем недалеко от Дейр-Ясина. Лицемерно возлагать на палестинцев ответственность за „злосчастный“ выбор аль-Хадж Амина, в то время как израильтяне и евреи закрывают глаза на выбор, который сделали многие их лидеры в ходе Второй мировой войны». ( в ответ на «израильскую сионистскую пропаганду», что Хадж Амин аль-Хусейни сотрудничал с нацистами во время Второй мировой войны)

Реальность

Палестинское руководство с согласия большинства палестинских арабов активно поддерживало нацистскую Германию и сочувствовало Холокосту. В связи с этим оно несет существенную моральную, политическую и даже юридическую ответственность за убийство множества евреев.

Доказательство

Вскоре после того, как Гитлер пришел к власти, верховный муфтий принял решение последовать его примеру. Он поставил в известность немецкого консула в Иерусалиме, что «мусульмане в Палестине и за ее пределами приветствуют новую власть Германии и надеются на расширение фашистской антидемократической системы управления и на другие страны»[135]. В попытке распространить фашизм в собственной стране Хусейни организовал движение «нацистских скаутов», скопированное с гитлерюгенда[136]. Свастика стала любимым символом многих палестинцев.

Середина и конец тридцатых годов ознаменовались попытками арабов сократить иммиграцию и помешать попыткам палестинских евреев спасти как можно больше своих соплеменников из гитлеровской Европы. Эти годы также были отмечены нарастанием мусульманского насилия, которым руководил Хусейни и другие мусульманские лидеры. В 1936 г. арабский терроризм вышел на новую ступень развития. Поначалу его мишенью были беззащитные еврейские мирные жители в больницах, кинотеатрах, собственных домах и магазинах. За этим последовали забастовки и закрытие магазинов, а потом взрывы в британских учреждениях. Нацистский режим в Германии и итальянские фашисты поддерживали насилие, посылая муфтию миллионы долларов[137].

СС под руководством Генриха Гиммлера обеспечивала как финансовую, так и организационную помощь антисемитским погромам в Палестине. Адольф Эйхман посетил Хусейни в Палестине и впоследствии поддерживал с ним регулярные контакты. Поддержка была взаимной, о чем свидетельствует один современник из числа арабов: «Находясь под еврейским гнетом, арабы симпатизировали нацистам и фашистам, которые страдали от рук еврейских интриганов и международной финансовой клики и боролись с нею»[138]. Первым ответом британцев стали уступки в виде снижения квоты еврейской иммиграции. Впоследствии они стали действовать силой и взрывать дома в наказание и устрашение. В Яффе англичане систематически уничтожали части Старого города, взорвав 220 домов[139].

Палестинцы и их арабские союзники меньше всего на свете придерживались нейтральной позиции в отношении судьбы европейского еврейства. Официальный лидер палестинцев Хадж Амин аль-Хусейни, верховный муфтий Иерусалима, который заключил союз с нацистами и даже провел несколько военных лет в Берлине у Гитлера, исполняя функции консультанта по еврейскому вопросу, посетил вместе с Гиммлером Аушвиц и выразил поддержку массовым убийствам европейских евреев. Он также стремился «решить проблемы еврейского элемента в Палестине и других арабских странах», применив «тот же метод», что использовался «в странах Оси». Он не примирился бы с тем, чтобы еврейские обитатели Палестины — многие из которых были потомками евреев-сефардов, живших в Палестине на протяжении сотен, если не тысяч лет, — остались бы в качестве меньшинства в мусульманском государстве. Как и Гитлер, он хотел избавиться «от всех евреев до единого». Как писал Хусейни в своих мемуарах,

Нашим фундаментальным условием для сотрудничества с Германией была свобода действий в отношении искоренения всех евреев до единого из Палестины и всего арабского мира. Я просил Гитлера предпринять решительные шаги, которые позволили бы нам решить еврейскую проблему таким способом, который соответствовал бы нашим национальным и расовым устремлениям и находился в согласии с научными методами, опробованными в отношении евреев в Германии. В ответ я услышал: «Евреи ваши».[140]

Очевидно, муфтий планировал вернуться в Палестину в случае победы немцев и построить лагерь смерти по образцу Аушвица в окрестностях Наблуса. Хусейни подбадривал своих пронацистских сторонников словами: «Вставайте, сыны Аравии. Сражайтесь за свои священные права. Истребляйте евреев везде, где вы их найдете. Их пролитая кровь угодна Аллаху, нашей истории и религии. Так мы спасем свою честь». В 1944 г. немецко-арабское подразделение специального назначения под командованием Хусейни высадилось в Палестине на парашютах, попытавшись отравить колодцы Тель-Авива.

Хусейни также помогал в подготовке пронацистского переворота в Ираке и в организации тысяч мусульман на Балканах в военные подразделения, известные как «добровольческие формирования», которые совершали жестокие нападения на югославских евреев, сербов и цыган. После встречи с Гитлером Хусейни записал их разговор в своем дневнике:

Муфтий: «Арабы были естественными друзьями Германии… Поэтому они всем сердцем желают сотрудничать с Германией и полностью готовы принять участие в войне, не только негативно — совершением актов саботажа и подготовкой революций, но и позитивно — путем формирования Арабского легиона. В этой борьбе арабы стремятся к независимости и объединению Палестины, Сирии и Ирака».

Гитлер: «Германия приняла решение постепенно предлагать европейским народам, одному за другим, решать еврейскую проблему, а в свое время адресовать подобный призыв также и неевропейским нациям. Целью Германии будет тогда полное уничтожение еврейского элемента, существующего среди арабов под защитой британских властей. В тот момент, когда немецкие танковые дивизии и воздушные эскадрильи появятся к югу от Кавказа, всеобщий призыв, о котором просит верховный муфтий, будет обращен к арабскому миру».[141]

Вполне справедливо сделать заключение, что официальный лидер мусульман Палестины Хадж Амин аль-Хусейни, несомненно, был нацистским военным преступником, о чем и было объявлено в Нюрнберге. После войны его разыскивали как военного преступника в Югославии и Великобритании, он бежал в Египет, где ему предоставили убежище и где он участвовал в создании организации, объединявшей против Израиля многих нацистов и сочувствовавших нацизму.

Также было бы справедливо сказать, что пронацистские симпатии Хусейни и поддержка, которую он оказывал нацистам, были популярны среди его сторонников в Палестине. Они считали его героем и после войны и разоблачения его роли в нацистских зверствах. Его биограф пишет: «Популярность Хаджа Амина среди палестинских арабов и в арабских государствах возросла даже больше, чем в период его сотрудничества с нацистами», поскольку «существенная доля арабского мира разделяла его симпатию к нацистской Германии во время Второй мировой войны». Эта поддержка нацистской идеологии объяснялась не только простой ненавистью к сионизму. «Ненависть к евреям» у верховного муфтия «была безмерной, и он дал ей полную свободу в период своего сотрудничества с нацистами (октябрь 1941 г. — май 1945 г.)». Его речи по Берлинскому радио были глубоко антисемитскими: «Убивайте евреев везде, где вы их найдете, — это угодно Богу, истории и религии». В 1948 г. Палестинский Национальный комитет избрал Хусейни своим президентом, несмотря на то что его разыскивали как военного преступника и он жил в изгнании в Египте[142]. На самом деле некоторые палестинцы до сих пор почитают Хусейни как национального героя, при том что другие изо всех сил стараются стереть память о нем из палестинской истории. Ясир Арафат целиком принадлежит к первой категории. В интервью, которое он дал в 2002 г. и которое было перепечатано в палестинской ежедневной газете Аль-Кудс 2 августа 2002 г., глава Палестинской автономии, говоря от имени палестинского народа, называет Хаджа Амина аль-Хусейни «нашим героем». Арафат также похвалялся тем, что был «одним из его воинов», хотя он знал, что Хусейни «считался союзником нацистов»[143]. (Если бы современный немец назвал Гитлера «нашим героем», его непременно объявили бы неонацистом!) Даже профессор Эдвард Сайд считает, что «Хадж Амин аль-Хусейни воплощал национальный консенсус палестинских арабов, пользовался поддержкой арабских политических партий, функционировавших в Палестине и в той или иной форме был признан правительствами арабских государств как голос палестинского народа»[144]. Он был «национальным лидером Палестины»[145], когда заключил союз с Гитлером и играл активную роль в Холокосте.

Хотя было бы несправедливо возлагать на палестинский народ ответственность за геноцид европейского еврейства, официальное руководство Палестины, безусловно, несет немалую долю вины за Холокост. Оно активно поддерживало «окончательное решение» Гитлера и горячо желало нацистам победы над американцами и их союзниками. Верховный муфтий Иерусалима несет личную ответственность за организацию концентрационных лагерей смерти, где погибли тысячи евреев. Например, однажды, когда он узнал, что венгерское правительство планирует разрешить тысячам детей бежать от нацистов, он связался с Эйхманом и потребовал отмены этого плана. Ему пошли навстречу, и дети были отправлены в лагеря смерти[146]. Муфтий также поддерживал нацистов в военном отношении, отправив Арабский легион сражаться против союзников, а также оказывая сопротивление Еврейской бригаде, которая воевала на стороне союзников[147].

Учитывая тесную связь между палестинским руководством и нацизмом на протяжении тридцатых и сороковых годов, есть своя ирония в том, что многие пропалестинские группировки избрали свастику символом своей борьбы с Израилем. Так же как нацисты называли евреев коммунистами, а Сталин называл евреев фашистами, многие палестинцы и их сторонники — как из числа крайне правых, так и из числа крайне левых — сегодня используют слово «нацистский» для характеристики Израиля, евреев и сионизма. Евреи вечно попадают в ловушку между черными и красными, как выразился один исследователь. Они опять попали в невыгодное положение, когда крайне левые и крайне правые одновременно стремятся демонизировать еврейское государство с помощью натянутых сравнений с идеологией геноцида еврейского народа — геноцида, который горячо одобряли и поддерживали палестинские лидеры.

Глава палестинской полиции Гази Джабали сравнил первого премьер-министра Израиля социалиста Давида Бен-Гуриона с чудовищем, против которого тот сражался: «Нет разницы между Гитлером и Бен-Гурионом»[148]. Сегодня в университетских кампусах часто можно услышать, как премьер-министра Израиля сравнивают с Гитлером в популярной песенке: «Шарон и Гитлер — это одно и то же, разница лишь в имени». Никто и никогда не сравнивает Шарона, скажем, с Пиночетом или даже со Сталиным. Всегда речь идет о Гитлере и нацизме. Плакаты, где рядом нарисованы звезда Давида и свастика, давно стали привычным делом. Очевидно, те, кто ходит с этими плакатами, умышленно используют провокации в стиле Джорджа Оруэлла, пытаясь создать ассоциацию между звездой Давида и свастикой, зная, как неприятна свастика для евреев.

Некоторые еврейские группировки на протяжении нескольких лет обращались ко мне и просили попытаться запретить использование свастики в нападках на Израиль. Поскольку я противник цензуры, я всегда предлагал им относиться к попытке палестинцев уравнять Израиль с нацизмом как к полезному напоминанию миру о широкой поддержке, которую оказывали нацизму палестинцы, и о том факте, что нацистские военные преступники получили убежище в Египте и помогали египетскому правительству организовывать нападения на израильские гражданские объекты. Если сторонники Палестины настаивают на использовании свастики, они точно не смогут пожаловаться, когда этот символ будет обращен против них, чтобы напомнить миру о неоспоримых исторических фактах, касающихся роли их столь почитаемого лидера в активной поддержке гитлеровского геноцида евреев и в неудавшейся попытке Гитлера распространить Холокост на Палестину. Партнер Гитлера по геноциду превратился в «героя» главы Палестинской автономии, а его премьер-министр однажды пытался «доказать», что гитлеровского геноцида еврейского народа никогда не существовало. Это реальность, и никакие попытки превратить жертв в злоумышленников, а злодеев в героев не смогут изменить историю.

В целом те, кто поддерживал во время войны проигравшую сторону — в особенности если проигравшей стороной было такое вопиющее зло, как нацизм, — не должны пользоваться благами послевоенного восстановления, которое неизбежно осуществляется за счет побежденных. Большинство палестинских мусульман были на стороне проигравших в Первой мировой войне, тогда как палестинские евреи поддерживали победивших союзников. Поддержка, которую евреи оказали Великобритании в ходе Первой мировой войны, в том числе и участие евреев в британских вооруженных силах, позволили им получить а 1917 г. Декларацию Бальфура. Участие евреев в действиях союзников во время Второй мировой войны, в том числе и военная поддержка, оказанная тысячами палестинских евреев, помогло им добиться раздела, осуществленного ООН в 1947 г. Черчилль полагал, что арабы «не имеют своей доли… в послевоенном устройстве мира» из-за своей широкомасштабной поддержки нацизма. Уинстон Черчилль назвал лидера палестинцев «смертельным врагом»[149].

По мнению многих достойных людей, помощь, которую оказывали нацистам палестинцы (и арабы вообще), лишила их права голоса в послевоенных переговорах, так же как судетские немцы не имели права голоса, когда решался вопрос об их депортации из Судет, находившихся на территории Чехословакии, где они жили веками, в новые, уменьшенные границы Германии. Уинстон Черчилль заявил: «Конечно, трансфер необходим», несмотря на возражения тех, кто подвергся переселению или собственные заботы о гуманитарной сфере[150].

Вместо этого в 1947 г. палестинцам предложили почти такую же сделку, как та, которую они отвергли в 1937 г. (за исключением бесплодного Негева), несмотря на огромную нужду в территории для размещения сотен тысяч евреев, спасшихся из лагерей смерти в Европе. Во время разработки в ООН плана раздела четверть миллиона еврейских беженцев находились в ужасных условиях лагерей для перемещенных лиц в той же стране, где были убиты их родители, дети и братья. Они не могли вернуться в Польшу, поскольку поляки продолжали убивать евреев уже после поражения нацизма, и, кроме того, последнее, чего хотели коммунистические лидеры Польши, — это притока еврейских беженцев. Не могли они и оставаться в Германии, где находились временные лагеря беженцев.

Эмиграция в еврейский национальный очаг в разделенной Палестине была единственным реальным решением вопроса беженцев. Дополнительной проблемой для арабских стран было проживавшее среди мусульман значительное еврейское население. Евреи в странах ислама всегда считались гражданами второго сорта (и это в лучшем случае) и часто становились мишенью массового насилия (в худшем случае). Хотя евреи стран ислама никогда не проходили через что-то подобное Холокосту, они долгое время страдали от погромов и религиозной дискриминации.

Некоторые исламские правительства вводили подобную апартеиду систему, при которой зимми — религиозная категория, куда входили евреи и христиане, — считались юридически и теологически низшим слоем населения, и их следовало отделять от мусульман дискриминационными нормами. Зимми и до сих пор кое-где отстранены от общественных должностей, обязаны носить особую одежду и подлежат ограничениям в отношении строительства и поддержания синагог и церквей. Верно, что зимми разрешено исповедовать свою религию и сохранять свою культуру, но только при условии, если они платят особый подушный налог, джизью, которому не подлежат мусульмане. Зимми платят этот налог в обмен на защиту со стороны государства. Таким образом, они исключены из политической общины. Так что зимми — это не граждане второго сорта, на самом деле они вовсе не граждане. Даже если те или иные мусульманские правители относились к ним терпимо, судьба зимми как очевидных аутсайдеров все равно зависела от прихотей правительства.

После Холокоста и особенно с учетом широкой поддержки, которую оказывали ему арабы и мусульмане, стало ясно, что евреи больше не могут жить как подчиненное меньшинство зимми, зависимое от капризной защиты большинства, которое их дискриминировало. Евреи в странах ислама вот-вот должны были превратиться в беженцев. Они ждали лишь места, куда им можно было бы податься — места, где они могли бы жить на равных правах, без различия религиозного или этнического статуса. Таким местом стал Израиль, и вскоре после его провозглашения около 850 тыс. сефардских и восточных евреев были вынуждены уехать или «предпочли» уехать из тех мест в арабском мире, где они и их предки жили тысячелетиями. Как мы увидим в главе 12, положение тех евреев-сефардов, которые оставили свои дома из страха, по принуждению или от нежелания жить в роли преследуемого меньшинства, было во многом сравнимо с положением арабских беженцев, которые покинули Израиль после массированных атак арабов на новопровозглашенное еврейское государство.

Иногда говорят, что хотя евреи, пережившие Холокост и превратившиеся в беженцев к концу войны, имели право получить родину где угодно, но это не должно было стать бременем для арабов вообще и для палестинцев в частности. Холокост, говорят они, был преступлением немцев и других стран, в том числе Соединенных Штатов, которые отказались принять еврейских беженцев из Германии, Польши и Австрии. Иранский президент Хатами в 2001 г. заявил: «Если нацисты и фашисты на Западе совершали преступления против евреев, почему палестинцы должны сейчас за это расплачиваться? Те, кто совершил преступление [т. е. европейцы], пусть и расплачиваются»[151].

Это утверждение ошибочно по меньшей мере по двум параметрам. Во-первых, Государство Израиль не возникло за счет арабов или палестинцев. Большинство населения на территории, выделенной под еврейское государство, составляли евреи, которые имели право на самоопределение при британском правительстве (а до этого при турках). Земля, о которой идет речь, не была ни арабской, ни палестинской. Она перешла от одной империи к другой, и теперь настало время для самоопределения двух этнических групп, которые жили в разных ее частях. С исторической, демографической, экономической и юридической точек зрения это была и еврейская, и арабская земля. (Последнее независимое государство, которое существовало в Палестине, это еврейское государство, сокрушенное римлянами в 70 г. н. э.)

Во-вторых, автор этого утверждения закрывает глаза на тот факт, что некоторые арабские и палестинские лидеры несли значительную долю ответственности за Холокост. Они поддерживали его, помогали ему всеми силами, использовали его результаты в собственных интересах и собирались еще больше выиграть от него. Более того, именно в результате давления арабов и палестинцев евреям были закрыты двери для эмиграции в Палестину в те страшные годы, когда сотни тысяч евреев, а может быть, и больше могли бы спастись, если бы помучили разрешение на въезд в Палестину — даже и ту крошечную часть Палестины, которая должна была быть отдана под еврейский национальный очаг по проекту Комиссии Пиля в 1937 г.

Арабы и палестинцы несут большую долю ответственности за Холокост и за то, что во время Второй мировой войны поддержали Германию, поэтому, принадлежа к проигравшей стороне, они потеряли право активно влиять на территориальные и демографические изменения, которые неизбежно следуют за столь разрушительным всемирным конфликтом. Подобно тому как судетские немцы понесли часть бремени, выпавшего на долю Германии, по отношению к арабам и палестинцам тоже было выдвинуто справедливое требование со стороны Организации Объединенных Наций внести свой вклад в решение возникшей после войны проблемы беженцев. Более того, раздел Палестины, осуществленный решением ООН, предоставил еврейскому большинству, проживавшему на территории, предназначенной под еврейский национальный очаг, право на самоопределение — право, которое очень высоко ценилось защитниками прав человека и гражданских свобод, — то самое право, на которое претендуют сегодня палестинцы, живущие на Западном берегу и в секторе Газа.

Арабские и мусульманские народы несут полную ответственность за положение граждан второго сорта (если не хуже), в которое их религиозные и политические вожди веками ставили живущее среди них еврейское меньшинство. Миф о милостивом отношении к еврейскому меньшинству в арабском и мусульманском мире разрушен новейшими исследованиями. Евреи были жертвами системы, во многом сравнимой с политикой апартеида, которую проводило правительство Южной Африки по отношению к черным южноафриканцам до эпохи Манделы. Помимо юридической и богословской дискриминации — требований носить отличительную одежду, выплачивать специальный налог и запрета носить оружие для самообороны — евреи страдали от периодических погромов и кровавых наветов, подобных тому, что произошло в Дамаске в 1840 г. Как пишет Моррис, помимо этого происходили:

Резня в марокканском городе Тетуане в 1790 г.; в персидских городах Мешхед и Барфуруш в 1839 и 1867 гг. соответственно; и в Багдаде в 1828 г. Еврейский квартал Феса был практически разрушен в 1912 г. толпой мусульман; а пронацистски настроенные толпы убили десятки евреев в Багдаде в 1941 г. В разных уголках исламского мира еврейские общины постоянно — невзирая на условия договора зиммы — оказывались перед выбором между обращением или смертью. Обычно, хотя и не всегда, случаи массового насилия происходили в уязвимых для соседей пограничных областях мусульманской империи, а не в более безопасном центре. Но во все времена во всех мусульманских странах господствовало убеждение, что евреи неверные и враги ислама, что они всегда унижены в глазах Бога.[152]

Менее жестокой, но весьма унизительной была другая широко распространенная практика:

Одним из признаков и символов унижения евреев было известное явление — часто встречавшееся в некоторых местах, например в Йемене и в Марокко, где оно стало местным обычаем, — мусульманские дети забрасывали евреев камнями. Западный путешественник XIX в. писал: «Я видел парнишку шести лет с целым войском увальней всего трех или четырех лет. Он учил их бросать камни в еврея, и любой малец мог с величайшим хладнокровием подобраться к взрослому человеку и плюнуть на его еврейский халат. И всему этому еврей обязан подчиниться: он поплатится жизнью и даже больше, если осмелится ударить магометанина».[153]

Один историк назвал отношение мусульман к евреям в ходе истории «презрительной терпимостью»[154]. Их считали «низшей расой»[155]. Тот факт, что в странах ислама обошлось без инквизиций и холокостов, доказывает только то, что дела обстояли еще хуже, чем в христианской Европе. И европейские христиане, и арабы-мусульмане относились к жившему среди них еврейскому меньшинству так плохо, что необходимость еврейского самоуправления в еврейском государстве, где евреи составляют большинство, где они имеют равные права и защищают себя от преследований, к концу Второй мировой войны стала очевидна большинству мировых государств.

Если добро возникает из зла, о чем я много говорил в других работах[156], то зло, которое претерпели евреи в роли меньшинства в мусульманских и христианских странах, показало миру, что еврейский народ имеет право на самоопределение в таком месте, где евреи составляют большинство. Как справедливо заметил за четверть века до этого Уинстон Черчилль, такое государство уже существовало, де-факто и юридически, в тех частях Палестины, где преобладало еврейское население, существовали еврейские политические, экономические и культурные институты и еврейская армия, которая сражалась вместе с победителями Первой мировой войны — а потом и Второй мировой войны. ООН всего только признала реальность еврейского самоопределения в тех районах, где они имели полное право — признанное международным законодательством, договорами, Лигой Наций и большинством членов ООН — жить и обрабатывать землю, которую они законным образом приобрели у отсутствующих землевладельцев. Как сказано в передовице Лондон таймс того времени, «тяжело смотреть, как арабский мир, а в особенности палестинские арабы, страдают от необходимости просто признать свершившийся факт — наличие в Палестине компактной, хорошо организованной и вполне автономной еврейской общины»[157].

Даже на тех, кто отвергает любые грехи, совершенные палестинцами и арабами в отношении евреев, бежавших от нацизма и исламского апартеида, — абсолютно несостоятельная позиция в свете широкой поддержки, которую Палестина оказывала нацизму, — действует аргумент о необходимости некоторых положительных шагов в интересах народа, перенесшего такие тяжкие страдания от рук других. Те из нас, кто поддерживает компенсационную дискриминацию в отношении афроамериканцев, признают, по крайней мере частично, теорию репараций за прошлые злодеяния. Хотя наши собственные предки, может быть, не несут никакой ответственности за рабство, поскольку их еще вообще не было в стране, мы все должны быть готовы понести часть бремени этих репараций. Наших детей и внуков могут не принять в колледжи или на работу, потому что предпочтение будет отдано потомкам рабов и представителям других меньшинств. Конечно, те, кто больше всего пользовался плодами рабства, несут особую ответственность за компенсацию, так же как те, кто пользовался плодами Холокоста, должны нести особую ответственность перед теми, кто стал его жертвами.

Но в более широком смысле весь мир обязан установить ту или иную форму компенсационной дискриминации в пользу жертв рабства, Холокоста и других геноцидов, совершенных человечеством. Даже Комиссия Пиля, казалось, признавала репарационный компонент в своем решении признать существование еврейского национального очага:

Мы полагаем, что беспристрастный наблюдатель не может не видеть национального очага и не может не желать его. Он очень много значит для облегчения неизмеримых страданий. Он демонстрирует огромную энергию, предприимчивость и преданность общему делу. Постольку поскольку Британия поддерживала его создание, мы вместе с лордом Бальфуром могли бы заявить, что в этом отношении христианский мир со всей очевидностью продемонстрировал свое «неравнодушие ко всему совершенному им злу».[158]

Мусульманский мир тоже должен признать все зло, которое он причинил евреям тем, что в ходе всей своей истории относился к ним как к гражданам второго сорта (зимми).

Даже для тех, кто считает, что раздел Палестины, осуществленный в 1947 г., был несправедлив к палестинцам, отношение к разделу как форме компенсационной дискриминации делает его более чем оправданным. Для тех, кто поддерживает компенсационную дискриминацию в интересах многообразия мира, еврейское государство, безусловно, добавляет многообразия в мир, состоящий из более чем сорока мусульманских государств и бесчисленных христианских, индуистских и буддийских стран. Хотя в Иордании до сих пор существует государство с преобладающим палестинским населением, новое палестинское государство на Западном берегу Иордана и в Газе, которым будут управлять сами палестинцы, тоже добавит элемент многообразия.

8. Был ли план раздела, предложенный ООН, несправедлив к палестинцам?

Обвинение

План раздела, выработанный ООН в 1947 г., был несправедлив к палестинцам.

Обвинители

Шавит: «Приняли бы вы план раздела 1947 г.?»

Сайд: «Первым побуждением было бы ответить „нет“. Это был несправедливый план, построенный таким образом, чтобы меньшинство получило равные права с большинством. Возможно, не следовало бы оставлять все в таком виде. Возможно, нам стоило выступить со своим планом. Но я могу понять, что план раздела был неприемлем для палестинцев того времени». (Эдвард Сайд[159])

«В 1947 г. ООН предложила решение, на которое согласилась только одна сторона — евреи. В истории Соединенных Штатов обычно происходило так, что, если не удается добиться согласия обеих сторон, решение не принимается. А здесь ситуация начала поворачиваться иначе. Если вы заставляете большинство людей, живущих в Палестине и сопротивляющихся этому решению, соглашаться на него, вам не следует удивляться, если они продолжают сопротивляться, даже с агрессией».

«…Мы даже не имеем права сказать, что они ошибались, отвергая план раздела. Они считали сионизм колониальным движением. И у нас практически нет причин не понимать их точку зрения. Только представьте себе, чтобы алжирское национальное движение в пятидесятые годы согласилось разделить Алжир на два государства — одно дли них, а другое для белых поселенцев („les pieds-noirs“, „черноногих“)! Кто сказал бы алжирскому руководству: „Не упустите исторического шанса!“?» (Илан Паппе, преподаватель политических наук в Хайфском университете[160])

Реальность

План ООН был справедлив к обеим сторонам и воплощал в себе стремление к взаимному самоопределению как у арабов, так и у евреев. И сегодня отражает консенсус мирового общественного мнения.

Доказательство

В соответствии с заключением, к которому пришла Организация Объединенных Наций в ходе раздела Палестины в 1947 г., невозможно основывать решение существующих проблем на так называемых «исторических корнях конфликта» или «представлениях о добре и зле», существующих у каждой из сторон. «Главной предпосылкой», на которой основывается раздел, было утверждение о том, что «притязания на Палестину со стороны как арабов, так и евреев, притязания, имеющие некоторые основания, являются непримиримыми». Целесообразно было бы привести ряд цитат из выводов комиссии ООН, поскольку они представляют собой основу современного международного консенсуса в отношении решения палестинско-израильского конфликта путем образования двух государств:

1) Главной предпосылкой, на которой основывается предложение о разделе Палестины, является убеждение, что притязания на Палестину со стороны как арабов, так и евреев, притязания, имеющие некоторые основания, являются непримиримыми, и что среди всех выдвинутых предложений раздел Палестины представляется самым реальным и практичным решением проблемы, способным в будущем создать приемлемую основу для частичного удовлетворения притязаний и национальных чаяний обеих сторон.

2) Непреложным фактом является то, что оба этих народа имеют исторические корни в Палестине и оба они внесли огромный вклад в экономическую и культурную жизнь страны. План раздела полностью принимает во внимание эти соображения.

3) Основной конфликт в Палестине представляет собой столкновение двух резких форм национализма. Независимо от вопроса об исторических источниках этого конфликта, вопроса о вреде или пользе обещаний и контробещаний и международной интервенции, связанной с условиями мандата, надо считаться с тем фактом, что в Палестине проживают около 650 тыс. евреев и около 1,2 млн. арабов, которые отличаются друг от друга по своему образу жизни и разделены теперь политическими интересами, что затрудняет полное и эффективное политическое сотрудничество между ними, будь то добровольное или основанное на какой-либо принятой конституции.

4) Только с помощью раздела эти противоборствующие национальные чаяния могут найти удовлетворительное выражение и привести к тому, что оба народа займут свое место в качестве независимых наций в международном сообществе и в Организации Объединенных Наций.

Как сказано выше, решение проблемы с помощью двух государств — это одновременно и главная предпосылка этой книги. Я отвергаю — подобно Комиссии Пиля в 1937 г., подобно ООН в 1947 г., подобно Эхуду Бараку в 2000 г. и подобно большинству людей сегодня — экстремистские притязания с обеих сторон: я отвергаю заявления еврейских экстремистов, что «весь великий Израиль» должен войти в еврейское государство, и я отвергаю заявления арабских экстремистов, что еврейское государство «даже размером с почтовую марку… не имеет права на существование»[161].

Существующий на сегодняшний день мировой консенсус поддерживает эту предпосылку: два государства, одно еврейское и одно палестинское, должны существовать бок о бок. Нет согласия в отношении размеров и точных границ этих двух государств. Но идея образования двух государств сейчас еще более популярна, чем в 1947 г., поскольку большинство арабских государств и Палестинская автономия, по-видимому, приняли ее, по крайней мере, именно это они выражают в переговорах с третьей стороной. Среди тех, кто последовательно отвергает эту идею, небольшое меньшинство израильтян и американских евреев, находящихся на периферии израильского и еврейского общества; палестинские террористические группировки, такие, как Хамас, Хезболла, Исламский джихад и Народный фронт освобождения Палестины; а также реджекционистские государства Сирия, Иран и Ливия. (В феврале 2003 г. бывший заместитель премьер-министра Ирака Тарик Азиз отказался даже выслушать вопрос от израильского журналиста на открытой пресс-конференции в Риме.) Поскольку образование двух государств — это наиболее вероятный путь достижения мира, согласие на него со стороны Израиля сначала в 1937 г., а затем в 1948 г., помноженное на категорический и агрессивный отказ от такого решения со стороны арабских государств, палестинцев и практически всех мусульманских лидеров — сначала в 1937 г., а затем вновь в 1948 г., — это главный компонент речи в защиту Израиля. Пусть всякий, кто выступает против Израиля, ответит на это обвинение.

Решение о разделе Палестины — по крайней мере, той ее части, которая не была уже отдана чисто арабскому эмирату и переименована в Трансиорданию, а затем в Иорданию, — на еврейское и арабское государства не было эхом дискредитировавшего себя колониализма или империализма прошлого. Скорее это был один из первых примеров нового самоопределения, которое отстаивал президент Вудро Вильсон и многие другие прогрессивные политики. Со времен раздела Палестины на еврейскую и арабскую политические единицы в результате самоопределения возникло множество новых государств, в том числе несколько исламских. Некоторые, подобно Пакистану, родились в результате разделов. Однако самоопределение еврейского большинства в тех регионах Палестины, где это большинство существовало, в отличие от многих других новопровозглашенных государств, характеризуется врагами Израиля как колониализм и империализм[162]. Причем вместо аргументов они пользуются лозунгами или навешиванием ярлыков, хотя ни ярлык, ни лозунг не соответствуют историческим фактам.

Провозглашение Иордании и назначение туда короля из Хашимитской династии британским правительством в 1923 г. являлось актом империализма и колониализма. Формальный запрет на проживание там всех без исключения евреев был актом вульгарного расизма. Но такие характеристики редко услышишь в отношении «незаконнорожденного» характера этого государства. Притязания евреев на самоопределение и управление еврейским регионом Палестины, предоставленным им решением ООН, во всяком случае более состоятельны, чем притязания Хашимитов управлять большинством палестинского населения в Иордании. Но отдельные крикуны и поклонники ярлыков и лозунгов направляют свою лживую риторику только против еврейского государства. Пусть они сами потрудятся объяснить почему.

9. Были ли евреи меньшинством на территории будущего Израиля?

Обвинение

Еврейское государство было провозглашено в Палестине несмотря на тот факт, что евреи составляли меньшинство в общей массе проживавших там палестинцев.

Обвинители

«Американцы получают большую часть информации о палестино-израильском конфликте из контролируемых, политически манипулируемых популярных средств массовой информации. Очень немногие обладают возможностью вглядеться в историческую реальность, возникшую в результате напряжения на Ближнем Востоке. Немногие знают, что палестинцы абсолютно легитимно являются автохтонным населением этого региона; что территория, ныне оккупированная израильтянами, принадлежала палестинцам; что в 1870 г. 98 % населения составляли арабы и только 2 % евреи; что в 1940 г. палестинцы составляли 69 % населения даже с учетом евреев, наводнивших эту страну в попытке убежать от нацистов; что в 1946 г., когда ООН создала Израиль, не заручившись одобрением местного населения, палестинцы составляли 65 %, а израильтяне менее 35 % из 1845 тыс. человек, проживавших в Палестине». (Уильям А. Кук, преподаватель английского языка в университете Ла Верна в Калифорнии[163])

«В 1947 г. там было 600 тыс. евреев и миллион триста тысяч палестинских арабов. Так что когда ООН разделила Палестину, евреи составляли меньшинство (31 % населения). Этот раздел, который лоббировали главные империалистические силы — при поддержке Сталина, — отдал 54 % плодородной земли сионистскому движению». (Сесилия Толедо, бразильская журналистка[164])

«Все это ничего не стоит, если даже через пять десятилетий этнических чисток, оккупации и выселений демографический расклад между палестинцами (8,2 млн) и израильскими евреями (4,5–5 млн) остается таким же, каким он был в декабре 1947 г., когда он составлял (и сейчас составляет) два к одному в пользу палестинского народа. Однако для Израиля поддержание демократического „еврейского государства“ и в особенности его „еврейского характера“ важнее, чем этнические чистки 80 % палестинского народа, лишившегося своих домов, ферм, хозяйств, судов, банков… и т. д.» ( в ответ на «израильскую сионистскую [sic] пропаганду», о том, что «арабы отвергли раздел Палестины, осуществленный ООН в 1947 г., после чего напали на еврейское государство и проиграли войну 1948 г.»)

Реальность

Евреи составляли подавляющее большинство населения в тех районах Палестины, которые по разделу Организации Объединенных Наций отошли еврейскому государству.

Доказательство

Сторонники палестинцев часто играют в игры с демографией, чтобы подкрепить свои притянутые за уши доказательства. В оценке арабского населения Палестины во время раздела ООН 1947 г. защитники арабского дела иногда прибавляют население нынешней Иордании, а также нынешних Западного берега Иордана и Газы. Если оценивать справедливость плана раздела Палестины, принятого ООН в 1947 г., то необходимо учитывать истинную численность палестинского населения, проживавшего в 1947 г. на той территории, которая была передана под еврейское государство[165]. Даже если учитывать это население, результаты все равно расходятся, но по официальным оценкам ООН, на территории, отведенной под еврейское государство проживало примерно 538 тыс. евреев и 397 тыс. арабов (в это число входят христиане, бедуины, друзы и пр.).

Никто не сомневается, что если бы был проведен референдум по вопросу о самоопределении и отделении, то подавляющее большинство жителей территории, отведенной ООН под еврейское государство, проголосовало бы за решение ООН. Если рассуждать о разделе земли, то еврейское государство получило чуть больше, чем арабы, но только если принимать во внимание всю территорию пустыни Негев, которая была признана необитаемой и необрабатываемой. Если исключить Негев или посчитать его частично, то арабам отошло больше полезной земли, чем евреям. Более того, большинство земли, отведенной под еврейское государство, изначально было заболоченной или пустынной территорией, которую еврейский труд и инвестиции превратили в плодородные угодья. А земля, отведенная арабам, не имела разрывов и полностью прилегала к Трансиордании, всегда населенной преимущественно палестинцами, хотя хашимитская династия была поставлена во главе этого королевства волей Великобритании.

Территория, отведенная евреям, не включала Западный Иерусалим, где евреи составляли большинство населения, и Хеврон — один из двух святейших и древнейших городов иудаизма. Иерусалим, где проживало 100 тыс. евреев, должен был перейти под международную опеку и был отрезан от еврейских территорий. Хеврону предстояло войти в арабский сектор и еврейского присутствия там не должно было быть, невзирая на тот факт, что евреи жили там тысячелетиями до того, как совершенные палестинцами массовые убийства еврейских женщин, детей и стариков не заставили евреев покинуть этот город сначала в 1929 г., а затем в 1936 г.

Поскольку территория, на которой предстояло жить евреям, была разделена на две части, не соприкасающиеся между собой и разделенные арабской территорией, было бы тяжело защищать ее от постоянной угрозы арабского нападения. Кроме Иерусалима в изоляции оказался также Цфат. Даже Тель-Авив вражеские силы легко могли отрезать на узком перешейке еврейской территории, где между арабской частью и Средиземным морем было всего около 15 км.

Тем не менее Израиль незамедлительно согласился на план раздела ООН и вскоре провозгласил независимость. Арабы отвергли план раздела и напали на молодое еврейское государство на суше и с воздуха. То, что осталось от предполагаемого палестинского государства после того, как Израиль отразил нападение, было быстро поглощено Иорданией и Египтом.

Если бы арабы приняли раздел ООН, рядом с еврейским государством возникло бы большое и непрерывное палестинское государство. Образование двух государств — это то, чего международное сообщество могло бы добиться в этом случае без кровопролития. Конечно, тот, кто придерживается такого решения проблемы сегодня, должен возложить ответственность за то, что оно не было воплощено в жизнь в 1947 г. (или даже раньше — в 1937 г.), на арабское и палестинское руководство, которое отвергло предложенное им палестинское государство. (Как мы увидим в главах 16 и 17, проект создания палестинского государства со столицей в Иерусалиме вновь был предложен в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000 г., и палестинцы вновь отвергли его, предпочтя в ответ даже не выдвинуть встречное предложение, а увеличить количество террористов-самоубийц, взрывающихся среди израильских мирных граждан.)

10. Стали ли мучения, которые Израиль причинил палестинцем, первопричиной арабо-израильского конфликта?

Обвинение

Израиль — первопричина арабо-израильского конфликта.

Обвинители

«В этом конфликте нет равновесия. Это неизбежно придется признать. Я глубоко убежден в этом. Есть виновная сторона, а есть жертвы. И палестинцы — жертвы». (Эдвард Сайд[166])

Реальность

Причиной проблемы долгое время было то, что арабы отказывали Израилю в праве на существование.

Доказательство

Неоднократное неудовольствие, выраженное верховным муфтием, Организацией освобождения Палестины, арабским миром и палестинским народом, по поводу создания двух государств (или национальных очагов), начиная с 1937 г., когда такое решение впервые было предложено, и практически до сегодняшнего дня, лежит в сердце этого конфликта. Причина такого отношения заключается в том, что большинство арабских и мусульманских лидеров больше заботились о том, чтобы не дать евреям возможности самоопределения в тех частях Палестины, где они составляли большинство, чем о том, чтобы реализовать собственное право на самоопределение в районах с мусульманским большинством. Эта печальная реальность слышна в словах многочисленных палестинских и арабских лидеров в продолжение очень долгого времени. Но эта реальность не выдерживает никакой серьезной критики. Когда Комиссия Пиля обратилась в 1937 г. с вопросом к верховному муфтию, он не только не пожелал признать любое еврейское самоуправление, «политическую власть» или «привилегии», он категорически отказался даже «обеспечить гарантии безопасности для еврейского населения в случае возникновения арабского палестинского государства». В результате стало вполне очевидно, что никакого палестинского государства или федерального округа создано не будет. После того как верховный муфтий завершил свою речь, члены комиссии «иронически заметили»:

Мы не спрашиваем об искренности или о человечности намерений муфтия или его соратников, но мы не можем забыть о том, что произошло с ассирийским меньшинством в Ираке, несмотря на обязательства, зафиксированные в договорах, и устные заверения; мы также не можем забыть о ненависти к национальному очагу, которую арабские политики никогда даже не скрывали, и что сейчас эта ненависть охватила все арабское население целиком.[167]

За годы изменилось немногое. Официальная радиостанция Палестинской автономии 30 апреля 1999 г. транслировала проповедь, в которой были следующие слова:

Земля мусульманской Палестины — это единое пространство, которое нельзя делить. Нет никакой разницы между Хайфой и Шхемом (Наблусом), между Лодом и Рамаллой, между Иерусалимом и Назаретом… земля Палестины — это священная земля вакфа, предназначенная для блага всех мусульман на востоке и на западе. Никто не имеет права делить ее или отказываться от какой-то ее части. Освобождение Палестины — долг всех исламских народов, а не только палестинского народа.[168]

А в 2002 г. верховный судья мусульманского суда в Иерусалиме, назначенный Ясиром Арафатом, сделал следующее заявление: «Вся Палестина — это исламская земля… Евреи узурпировали ее… Не может быть никаких компромиссов по поводу исламской земли»[169]. Специальная фетва запрещает даже продавать участки палестинской земли евреям, объявляя это «актом вероотступничества и отказа от ислама». По мнению ряда исламских ученых, евреям также запрещено управлять мусульманами или мусульманской землей[170].

В последние годы основная масса палестинских лидеров наконец заявили — хотя и не без некоторых двусмысленностей и опровержений, — что они признают существование Израиля, в том случае если он вернется к тем границам, которые палестинцы раньше агрессивно отвергали. Но многие другие палестинские и арабские руководители до сих пор сопротивляются идее образования двух государств. К их числу относятся не только государства-реджекционисты (такие, как Сирия, Иран и Ливия) и реджекционистские палестинские организации (такие, как Хамас, Хезболла и Исламский джихад), но также и ряд представителей «большинства», которые заявляют, что выражают интересы всех палестинцев. К числу этих людей принадлежит профессор Эдвард Сайд из Колумбийского университета, который пытался облечь свое категорическое неприятие существования Израиля в термины, «политически приемлемые» для секуляристов:

Единственная разумная линия поведения… состоит в том, чтобы рекомендовать палестинцам и тем, кто их поддерживает, возобновить борьбу против фундаментального принципа, поставившего «неевреев» в подчиненное положение на земле исторической Палестины… Только если указать на непреодолимое противоречие между тем фактом, что с одной стороны де-факто присутствует теократический и этнический эксклюзивизм, а с другой — подлинная демократия, — только тогда забрезжит какая-то надежда на согласие и мир в Израиле/Палестине.[171]

Сайд забывает упомянуть о том, что все без исключения мусульманские и арабские государства, в том числе Палестинская автономия, ставят евреев в положение гораздо ниже того, что имеют неевреи в Израиле, который в целом является секулярным государством. Сайд также предполагает, что альтернативной Израилю послужила бы «подлинная демократия», не желая признать, что ни одно арабское или исламское государство, в том числе Палестинская автономия, даже близко не подходит к Израилю по уровню демократии. Хотя Израиль очевидно является наименее теократическим и наиболее демократическим государством на Ближнем Востоке — как по закону, так и на практике, — Сайд клеймит именно Израиль, как будто бы это было единственное государство в регионе, где одна религия верховенствует над другой. Бремя объяснения такого рода двойного стандарта падает исключительно на него.

Недавние опросы общественного мнения, предпринятые палестинскими исследовательскими организациями, также показывают, что большинство палестинцев не принимают идеи образования двух государств. В одном опросе целых 87 % опрошенных высказались в пользу «освобождения всей Палестины»[172]. Даже Ясир Арафат, который долго отвергал саму мысль о двух государствах, а потом, казалось, принял ее, в разных аудиториях высказывается по-разному. После подписания соглашений в Осло, которые подразумевали непременное образование двух государств, удалось записать на пленку заявление, которое Арафат сделал в стокгольмском «Гранд-отеле», обращаясь к арабским лидерам:

Мы, члены ООП, теперь сосредоточим наши усилия на том, чтобы психологически расколоть Израиль на два лагеря… Через пять лет у нас на Западном берегу и в Иерусалиме будут жить от шести до семи миллионов арабов. Мы будем принимать всех арабов без исключения. Если евреи могут привозить всяких эфиопов, русских, узбеков и украинцев, утверждая, что все они евреи, мы можем привозить к себе самых разных арабов… [Планы ООП] состоят в том, чтобы уничтожить Государство Израиль и установить чисто палестинское государство. Мы сделаем жизнь евреев невыносимой с помощью психологического оружия и демографического взрыва; евреи не захотят жить среди нас, арабов.[173]

Это высказывание целиком соответствовало тем взглядам, которые ранее выражал Абу Ийяд, один из ближайших помощников Арафата: «В соответствии с поэтапным планом мы провозгласим палестинское государство на любой части Палестины, которую сможем отторгнуть у врага. Палестинское государство станет одной из стадий нашей долгой борьбы за освобождение Палестины по всей ее территории»[174].

Каковы бы ни были взгляды палестинцев и арабов в настоящее время, абсолютно бесспорно, что до совсем недавнего времени практически все арабы и палестинцы были единодушны в своем неприятии идеи образования двух государств. Не может быть сомнений также и в том, что это неприятие, продолжавшееся столько лет и обусловившее столько упущенных возможностей для компромисса, внесло огромный вклад в кровопролитие.

11. Была ли война за независимость Израиля экспансионистской агрессией?

Обвинение

Израильская война за независимость была экспансионистской агрессией, развязанной Израилем.

Обвинители

«Чтобы изобразить Израиль мучеником, сионистский нарратив заявляет, что арабские армии из Египта, Сирии и Иордании напали на Израиль на следующий день после его создания 14 мая 1949 г. [sic]

Арабы напали на новообразованное государство, имея исторические, моральные и юридические права на Палестину, иными словами, они просто защищали себя — свои земли, свои дома, свои исторические права — против оккупации иностранцами, которую активно поддерживали две империалистические державы, Британия и Соединенные Штаты.

В 1948 г. арабы поступили так, как, по моему глубокому убеждению, поступили бы и американцы: они защищались от внешней агрессии». (М. Шахид Aлам[175])

Реальность

Израиль защищался против войны до полного истребления, носящей характер геноцида.

Доказательство

Как только Израиль провозгласил независимость, Египет, Иордания, Сирия, Ирак и Ливан напали на него при поддержке Саудовской Аравии, Йемена и Ливии. Арабские армии с помощью палестинских террористов собирались сокрушить молодое еврейское государство и истребить его население.

Первая атака на Израиль была проведена с воздуха. Египетский самолет подверг бомбардировке самый большой гражданский центр Израиля — город Тель-Авив. Агентство Ассошиэйтед Пресс в сообщении, датированном 17 мая 1948 г., описывало это нападение следующим образом: «Арабские самолеты обстреляли Тель-Авив, Тверию; захватчики штурмуют еврейские передовые позиции». Как и раньше, во время почти всех нападений арабов на евреев с того времени, как в Палестину прибыли первые беженцы — и даже раньше, — мишенью стали мирные жители. «Согласно донесениям из арабских столиц, совершившие вторжение армии пяти арабских народов были отброшены воздушными и артиллерийскими атаками из удаленных друг от друга еврейских поселений в Палестине».

Далее в статье описывается обстрел, которому подверглись дома еврейских мирных жителей. «Еврейский поселенец, который приехал в Хайфу, рассказал нам об обстрелах в районе Галилеи: „вражеские самолеты атаковали Ашдот-Яаков, Афиким и Эйн-Гег, а также Тверию. Эйн-Гег подвергся ударам с холмов Трансиорадании“. Хагана, израильская гражданская армия, „заявила, что убила в Маликие на ливанской границе 200 вражеских солдат, которые переходили внутрь еврейского государства“»[176].

Египетские воздушные атаки усиливались, и их жертвами становились мирные граждане, особенно много их было в результате налета на гражданскую центральную автобусную станцию в Тель-Авиве. Также предпринимались попытки обстрелять город с воздуха. Недавно созданные израильские военно-воздушные силы отвечали обстрелом военных объектов в Аммане и Дамаске, а также вокруг этих городов, но мирных граждан они не убивали.

Так сложилась модель прошлых и будущих сражений: арабы будут подвергать обстрелам регионы, населенные мирными гражданами, — города, поселки, кибуцы и мошавы, — стараясь убить как можно больше детей, женщин, стариков и других невооруженных людей, а израильтяне будут отвечать огнем, направленным на солдат, военную технику и другие законные цели. Военные атаки, направленные против мирных граждан, противоречат международному праву и законам ведения войны, но именно такую мишень всегда выбирали и выбирают не только арабские террористы и партизаны, но и регулярные армии Иордании, Египта, Сирии и Ирака. Это простой исторический факт, и ни один серьезный военный историк никогда даже не пытался его оспорить.

Как мы увидим в главах 13 и 20, израильская регулярная армия не обстреливала в ответ арабские густонаселенные регионы, такие, как Амман, Дамаск и Каир, хотя эти города всегда находились в пределах доступности израильских военно-воздушных сил. Израильская армия, как и любая другая армия в мире, убивала мирных граждан, поражая военные объекты, особенно в связи с тем, что арабские армии и террористические группировки часто прячут и защищают свои военные объекты, окружая их живым щитом из мирного населения. А Израиль, наоборот, изолирует свои военные базы, размещая их как можно дальше от густонаселенных центров. Существует, безусловно, огромная морально-этическая, а также юридическая разница между сознательным выбором в качестве мишени мирных граждан, как долгое время поступали арабы, и неизбежными жертвами среди мирного населения, находящегося вблизи соответствующих военных объектов, что само по себе является источником неминуемой опасности. Первое является преступлением против человечества и безоговорочно запрещено международным правом. Второе разрешено законами военного времени, при условии, что это пропорциональный и обусловленный обстоятельствами ответ и что были сделаны попытки минимизировать неизбежные жертвы среди мирного населения.

Израильскую войну за независимость начали арабы, открытой целью которых был геноцид. «Убьем евреев» и «Сбросим евреев в море» — таков был боевой клич вторгшихся армий. Арабской освободительной армией командовал Фавзи аль-Кавукджи, который провел годы войны в Германии, транслируя на арабский мир нацистские лозунги. Другие бывшие соратники нацистов тоже участвовали в войне за уничтожение евреев, многие из которых пережили Холокост. Первоначально была избрана тактика нападения на мирных граждан с помощью «крупных террористических атак в городах, на которые, видимо, было получено благословение Хусейни»[177]. Арабские армии уничтожали мирных граждан даже после их капитуляции. Они неоднократно и сознательно сбрасывали бомбы на центры скопления мирного населения, возле которых не было абсолютно никаких военных объектов, которые оправдывали бы бомбардировки. «Главный изготовитель бомб у Хусейни Фавзи аль-Катаб научился своему ремеслу на курсах СС и нацистской Германии»[178]. Цель состояла в том, чтобы завершить дело, начатое Гитлером: «Это будет война на уничтожение»[179]. Однако профессор Эдвард Сайд настаивает на том, чтобы называть нападение на Израиль 1947–1948 гг. «войной между двумя палестинскими общинами»[180]!

Ценой многих человеческих жизней — Израиль потерял в этой войне 1 процент населения — плохо организованная израильская армия отразила вторжение арабских армий и палестинских партизан. Во многом, по мнению Морриса, они победили потому, что ставки их были гораздо выше. У них уже выработался «моральный стимул», чтобы сражаться за свои дома и поля (во многих случаях в буквальном смысле) и защищать своих близких. Более того, как и во время первой, «гражданской», половины войны, евреи чувствовали, что в случае поражения им всем предстоит погибнуть. Бойцы Хаганы были исполнены решимости, ибо память о Холокосте еще была жива в их сердцах[181].

Напротив, арабские солдаты сражались на завоевательной войне, далеко от дома и за некие «абстрактные цели»[182].

Отражая нападение арабских армий, Израиль захватил больше территории, чем было отведено ему по разделу ООН. На большей части завоеванных земель в многочисленных населенных пунктах проживало множество евреев — например, в Восточной Галилее. Эту землю надо было завоевать, чтобы обеспечить безопасность населявших ее еврейских мирных жителей. Египтяне и иорданцы тоже захватили часть земель, но с единственной целью увеличить собственную территорию и поставить под контроль обитавших там палестинцев. Однако к концу войны, как пишет Моррис, «арабский план войны превратился… в захват многонациональных территорий с упором на арабские части страны. Новые арабские „планы“ не оставляли ничего палестинцам и никак не учитывали их политические чаяния»[183].

Ключевым пунктом арабского плана была полная «маргинализация» палестинцев[184]. Иорданцы хотели получить Западный берег, а египтяне — сектор Газа. Обе эти страны не желали образования независимого палестинского государства. Никто не обвинит Израиль в решении египтян и иорданцев оккупировать земли, которые были предназначены для палестинского государства, и лишить их права на самоопределение в этих областях. Таковы неопровержимые исторические факты, о которых невозможно серьезно спорить, но которые исчезли из пропалестинских псевдоисторических сочинений, касающихся этого периода. Оккупация Палестины Иорданией и Египтом никогда не подвергалась осуждению со стороны ООН и даже не становилась предметом внимания правозащитных организаций. На самом деле даже сами палестинцы особенно не выступали против нее.

12. Создал ли Израиль проблему арабских беженцев?

Обвинение

Израиль создал проблему арабских беженцев.

Обвинители

«Государство Израиль возникло как колониально-поселенческий проект, поддержанный различными колониальными державами по различным причинам. Поскольку невозможно было провозгласить еврейское государство в Палестине, не изгнав коренной народ, составлявший большинство населения, война 1948 г. обеспечила прикрытие для широкомасштабного и систематического его изгнания». (Азми Бшара, член израильского Кнессета[185])

Шавит: «А что касается событий 1948 г., разве моральная ответственность за тогдашнюю палестинскую трагедию лежит исключительно на евреях? Разве арабы не несут часть вины?»

Сайд: «Война 1948 г. была войной за выселение. То, что произошло тогда, это разрушение палестинского общества, замена этого общества на другое и выселение тех, кого сочли нежелательным элементом. Тех, кто стоял на пути. Мне трудно сказать, что вся ответственность лежит на одной стороне. Но львиная доля ответственности за изгнание жителей и полное разрушение городов определенно падает на евреев-сионистов. Ицхак Рабин выселил 50 тыс. обитателей Рамле и Лидды (Лода), так что мне трудно считать кого-то еще ответственным за это. Палестинцы ответственны только за то, что находились там». (Эдвард Сайд[186])

«Израильтяне провели этнические чистки в ходе войны 1947–1948 гг. Сионистским заявлениям, что арабские лидеры приказали палестинцам уехать больше никто не верит… Никто даже уже не говорит об этом. Бенни Моррис показал, что арабское население было вытеснено израильтянами». (Ноам Хомский[187])

Реальность

Эта проблема была создана войной, которую начали арабы.

Доказательство

Захватническая война, развязанная против Израиля палестинцами и арабскими армиями в 1947–1948 гг., не только отняла землю у палестинцев, но и впервые создала проблему беженцев. Если арабские армии стремились убить как можно больше еврейских мирных жителей и действительно истребили множество людей, которые пытались бежать, то израильская армия позволяла арабским мирным гражданам уходить на территории, которые контролировали арабы. Например, когда Шестой батальон Арабского легиона захватил Кфар-Эцион, они не выпустили еврейских беженцев. Жители деревни сдались и вышли с поднятыми руками на центральную площадь. Моррис сообщает, что арабские солдаты просто «скосили их огнем»[188]. Солдаты убили 120 евреев; 21 из них были женщины. Это было частью общей арабской политики: «Евреев, взятых в плен в ходе боев, обычно предавали смерти, часто их калечили»[189]. Проблема беженцев возникла именно потому, что израильская армия, в отличие от арабских войск, не занималась целенаправленным истреблением мирных граждан[190].

Несколько отдельных, хотя и пересекающихся волн беженцев были порождены нападениями арабов на Израиль в 1947 и 1948 гг. Первая из них возникла между декабрем 1947 г. и мартом 1948 г. в результате атак, предпринятых палестинцами в месяцы, предшествовавшие вторжению панарабских сил. Если верить Бенни Моррису, историку, весьма критично настроенному по отношению к Израилю и сионистам и считающемуся экспертом по вопросу о беженцах, «ишув [евреи Палестины, которые вскоре станут израильтянами] оборонялся, и арабская элита, а также средний класс — целых семьдесят пять тысяч человек — бежали». Моррис описывает, как семьи, у которых были средства, чтобы перебраться в Каир, Амман или Бейрут, уехали, собираясь вернуться, как это было после вспышки насилия середины 30-х гг. Среди тех, кто покинул Палестину, было «множество политических деятелей с семьями или только их семьи… в том числе, большинство членов Верховного арабского комитета и Национального комитета Хайфы». Эти лидеры нации, по словам Морриса, «видимо, опасались правления Хусейни в Палестине» не меньше, чем они боялись еврейской власти.

Моррис указывал, что арабо-еврейский конфликт был лишь частью «более общего кризиса законности и порядка, возникшего в Палестине после резолюции ООН о разделе». Государственные структуры прекратили свое существование после ухода англичан и появления «арабских нерегулярных формирований, которые тянули деньги из зажиточных семей и зачастую оскорбляли людей на улицах»[191].

Вторая волна беженцев начала покидать свои дома, когда Хагана, официальная армия еврейской самообороны, начала переходить в наступление между апрелем и июнем 1947 г. Как только израильтяне заняли Хайфу и Яффу, сработал эффект домино, когда бегство из города приводило к бегству из соседних деревень, что, в свою очередь, приводило к бегству из других деревень.

В отличие от того, как трактовал выводы Морриса Ноам Хомский — а он утверждает, что Моррис не верит, что кто-то из арабских лидеров «приказал палестинцам уйти», — на самом деле Моррис говорит следующее:

В некоторых районах арабское командование отдало приказ жителям деревни уйти и сровнять деревню с землей в военных целях или чтобы предотвратить капитуляцию. Более половины из дюжины деревень — к северу от Иерусалима и в Нижней Галилее — были покинуты за эти месяцы в результате таких приказов. В других местах, в Восточном Иерусалиме и во многих деревнях по всей стране, [арабские] командиры приказали женщинам, старикам и детям уйти, чтобы обеспечить их безопасность. На самом деле психологическая подготовка к перемещению жителей с полей сражения началась в 1946–1947 гг., когда Верховный арабский комитет и Арабская лига периодически указывали на этот шаг, анализируя будущую войну в Палестине.[192]

По оценкам Морриса, от двух до трех тысяч арабов покинули свои дома в ходе этой фазы конфликта, развязанного арабами.

И вновь, в отличие от того, как пересказывает взгляды Морриса Хомский, Моррис замечает, что во время первой фазы «не было специальной сионистской политики изгонять арабов или запугивать их, принуждая к бегству», хотя некоторые евреи, конечно, были бы рады, если бы они ушли. Во время второй фазы также «не было всеобщей политики изгнания»[193], но военные действия Хаганы, безусловно, повлияли на увеличение потока беженцев. Такое бегство с театра военных действий наблюдается в большинстве войн, если это допускает побеждающая сторона, не желающая убивать бегущих, как это делали арабы. Не приходится сомневаться, что, если бы арабские армии захватили еврейские города, они не позволили бы мирным жителям бежать в другие города. Они истребили бы их, чтобы не допустить создания проблемы еврейских беженцев в арабском государстве, которое, как они надеялись, станет результатом победы арабов.

Верховный муфтий объявил «священную войну» и приказал своим «братьям-мусульманам» убивать евреев. «Убейте их всех»[194]. Не было бы ни выживших, ни беженцев. Позиция верховного муфтия всегда была такова, что арабская Палестина не сможет абсорбировать даже 400 тыс. евреев[195]. К 1948 г. число евреев превысило 600 тыс. человек. Истребление, а не создание проблемной категории беженцев — такова была цель арабского нападения на еврейское гражданское население. Это честно сформулировал генеральный секретарь Арабской лиги Абдул Рахман Аззан-паша: «Это будет война на уничтожение и немедленное истребление, о которой будут говорить как о монгольском нашествии или о Крестовых походах». Пресс-секретарь верховного муфтия Ахмад Шукейри призвал к «уничтожению еврейского государства», говоря о цели арабских военных действий. Не было никаких разговоров или планов относительно большого количества еврейских беженцев в случае победы арабов. «Не важно, сколько евреев там есть. Мы столкнем их всех в море», — объявил генеральный секретарь Лиги арабских государств[196]. Евреи прекрасно понимали, что «в случае поражения они все погибнут»[197].

Израиль, со своей стороны, был готов предоставить полное гражданство любому количеству арабов, которые останутся в еврейском государстве. И хотя многие евреи, разумеется, предпочли бы, чтобы арабское меньшинство было поменьше, официальные еврейские организации не предпринимали никаких шагов для снижения арабского населения в целом. Только некоторые израильские военачальники отдавали приказы о выселении нескольких враждебных деревень, служивших базами для арабских партизанских формирований, которые закрывали доступ к важнейшей дороге на Иерусалим и «представляли собой перманентную угрозу всем коммуникациям как по лини север — юг, так и по линии восток — запад (Тель-Авив — Иерусалим)»[198].

При том что содействие перемещению местных арабов не входило в политику Хаганы, оно, очевидно, составляло важную часть политики Иргуна (или Эцеля) — военизированного крыла ревизионистского движения во главе с Менахемом Бегином, а также Лехи (или Группы Штерна) во главе с Ицхаком Шамиром. 9 апреля 1948 г. военизированные формирования вступили в трудный бой за контроль над Дейр-Ясином, важной арабской деревней, стоявшей на дороге в Иерусалим. Битва была жаркой, и силы Эцеля и Лехи потеряли больше четверти своих бойцов. Еврейские бойцы были скованы снайперским огнем и бросали гранаты в окна многих домов, откуда стреляли снайперы. Большинству жителей деревни удалось бежать. Из громкоговорителя на бронемашине бойцы Эцеля потребовали от оставшихся жителей сложить оружие и покинуть дома. Моррис сообщает, что «грузовик застрял в канаве»[199] и призыва никто не услышал. Обстрел продолжался, и, когда все закончилось, от 100 до 110 арабов были мертвы[200].

Многие из погибших были женщины, поскольку арабские солдаты переодевались в женское платье и стреляли в израильтян, которым они «сдавались»[201] — тактика, применявшаяся некоторыми иракцами в 2003 г. Было убито также несколько детей и стариков. Хотя вокруг событий этого дня велись и до сих пор ведутся серьезные споры, это событие было названо резней, и, когда слух о нем распространился, это, безусловно, повлияло на решение арабов из окружающих деревень бежать. «У всех был свой интерес» в разглашении и преувеличении количества убитых, а также жестокости убийств. Арабская сторона желала дискредитировать евреев, доказав — вполне лицемерно в свете их собственной политики многолетнего истребления мирных жителей, — что евреи хуже них. Британцы тоже хотели дискредитировать евреев. Эцель и Лехи хотели «вызвать ужас и напугать арабов, чтобы они обратились в бегство». А Хагана хотела опозорить Эцель и Лехи[202].

Хагана и Еврейское агентство — официальные органы рождающегося государства — незамедлительно осудили резню и тех, кто в ней участвовал. Формальная нота с изъявлениями сожаления и объяснениями была послана королю Абдалле. Резня в Дейр-Ясине, несомненно, повлияла на сомнительное решение Давида Бен-Гуриона — первого премьер-министра Израиля — силой разоружить эти военные формирования в июне 1948 г. Но эффект Дейр-Ясина и слава, которой окружено это событие, конечно, спровоцировали усиление бегства арабского населения.

Некоторые палестинские лидеры распускали ложные слухи о том, что женщин насиловали. Когда было доказано, что никаких изнасилований не было, один из палестинских лидеров, Хусейн Халиди, заявил: «Нам пришлось так сказать, чтобы арабские армии пришли освободить нас от евреев»[203]. Хазам Нусейби, который был тогда журналистом, многие годы спустя рассказал Би-би-си, что сознательно сфабрикованное обвинение в изнасилованиях «было нашей самой большой ошибкой… потому что услышав о том, что в Дейр-Ясине насиловали женщин, палестинцы в ужасе бежали»[204].

Дейр-Ясин особняком стоит в истории арабо-еврейского конфликта в Палестине именно потому, что это было весьма необычное событие, совсем не в духе евреев. Ни одна резня, учиненная арабами над евреями, не имеет такого статуса просто потому, что список слишком длинный. Но каждый арабский школьник и пропагандист знает и рассказывает о Дейр-Ясине, хотя очень немногие упоминают о Хевроне, Кфар-Эционе, больнице Хадасса, Цфате и многих других хорошо спланированных акций уничтожения, которые арабы устраивали против евреев, кроме разве что экстремистов, с гордостью берущих на себя ответственность за них.

Арабы отомстили за резню в Дейр-Ясине не нанесением ударов против тех, кто нес за нее ответственность — то есть против военных объектов Эцеля или Лехи, — а сознательным учинением гораздо более обдуманных актов резни. В хорошо спланированной атаке через четыре дня после Дейр-Ясина арабские силы устроили засаду на гражданскую колонну, состоявшую из врачей, медсестер, преподавателей медицинской школы и пациентов, которые направлялись в больницу Хадасса, и убили семьдесят человек. Чтобы убедиться, что выживших нет, арабские солдаты залили бензином автобусы и машины, в которых ехал медицинский персонал, и подожгли их[205].

Никаких извинений или сожалений после этой тщательно разработанной операции по уничтожению мирных медиков не последовало. Израильские Вооруженные силы не стали отвечать на резню в Хадассе обстрелами арабских мирных граждан. Они преследовали вооруженных убийц, которые несли ответственность за бойню. Дейр-Ясин остался единственным, хотя и трагическим и непростительным пятном на действиях израильских военизированных структур по защите гражданского населения[206], тогда как сознательные атаки на мирных жителей оставались — и остаются до сих пор — политикой палестинских террористических групп, а также многих арабских правительств.

Другая волна движения арабских беженцев поднялась, когда Хагана выиграла битву за Хайфу и конце апреля 1948 г. Как пишет Моррис, «арабские лидеры, которые предпочитали не капитулировать, объявили, что они и арабское население намерены покинуть город, несмотря на предложение еврейского мэра остаться»[207]. Подобным образом в Яффе ожесточенные сражения с большим количеством жертв со стороны евреев вызвали панику у арабского населения города, и многие бежали. Моррис пишет, что «поведение арабского военного командования Яффы тоже сыграло свою роль: они грабили пустые дома, а иногда нападали на остававшихся жителей и оскорбляли их». Когда Давид Беи-Гурион посетил Яффу после окончания боев, он записал в своем дневнике: «Я не мог понять, отчего жители… ушли?»[208]

Конечно, Яффа осталась арабским городом, и сегодня среди ее жителей тысячи арабов. Хайфа осталась смешанным городом, и тысячи арабов составляют часть ее нынешнего населения. Некоторые другие города и деревни, откуда бежали арабы, сегодня смешанные, в других возвращения арабского населения не произошло. Моррис, который остро критикует традиционную израильскую историю по вопросу о беженцах, подводит итоги проблемы, вызванной палестинским и панарабским нападением: «Проблема палестинских беженцев родилась из-за войны, а не по чьему-либо плану… Арабское руководство внутри Палестины и за ее пределами, видимо, помогло ускорить исход… Не заметно никакой руководящей длани или центрального контроля»[209]. Моррис заявляет, что «в течение первых месяцев бегство из городов элиты и среднего класса не вызвало большого интереса у арабов»[210].

Это выглядело как продолжение исхода, начавшегося во время мятежей конца тридцатых годов, и Хусейни и его приближенные, «возможно, были рады, что многие из этих зажиточных, связанных с оппозицией семей уехали»[211]. Моррис отмечает, что «ни одно арабское правительство не закрыло границ и не попыталось каким-то иным образом замедлить исход»[212]. Наконец, Моррис указывает, что беженцам суждено было

в течение последующих лет служить для арабских государств сильной политической и пропагандистской пешкой в игре против Израиля. Память или ложная память о 1948 г. и последующих десятилетиях унижения и лишений в лагерях беженцев в конечном итоге превратит поколения палестинцев в потенциальных или активных террористов, а «палестинскую проблему» в одну из самых неразрешимых в мире.[213]

В своих публичных выступлениях Ноам Хомский исказил выводы Морриса и, ссылаясь на него, говорил своим слушателям нечто, чего Моррис вовсе не заявлял, — действительно, Хомский утверждает, что никто не говорит сегодня о том, что арабские лидеры причастны к бегству палестинцев. Он заявляет (ошибочно), что Моррис возлагает всю вину на Израиль, что арабские лидеры «никогда не высказывали подобных призывов» и что вся эта история была «сионистской пропагандой», «забытой почти 15 лет назад», и в нее «никто не верит»[214]. На самом деле Моррис приходит к заключению о том, что некоторые «арабские военачальники приказывали жителям покинуть деревни» и что Арабская лига «время от времени рекомендовала такой шаг».

Моррис, подобно другим историкам и в отличие от Хомского, возлагает на обе стороны равную ответственность в создании проблемы беженцев и приходит к выводу, что ни одна сторона не создавала ее сознательно, «в соответствии с планом», но «арабское руководство внутри Палестины и за ее пределами помогло ускорить исход» — тот самый вывод, в который, по уверениям Хомского, якобы «никто не верит», причем Моррис в особенности. Всегда важно проверять источники, на которые ссылается Хомский, особенно когда он говорит об Израиле.

В своих воспоминаниях, появившихся в 1972 г., бывший премьер-министр Сирии Халид аль-Азем возложил всю вину за создание кризиса с беженцами на арабов:

С 1948 г. мы требовали возвращения беженцев… тогда как именно мы заставили их уйти… Мы обрушили несчастья… на арабских беженцев, пригласив их и оказав на них давление, побуждая их уйти… Мы обрекли их на нищету… Мы приучили их просить подаяние… Мы участвовали в снижении их морального и социального уровня… Потом мы использовали их для совершения преступлений: убийств, поджогов и взрывов, погубивших мужчин, женщин и детей, — и все это ради достижения политических целей.[215]

Даже Махмуд Аббас (Абу Мазен), премьер-министр Палестинской автономии, обвинял арабские армии в том, что они бросили палестинцев после того, как «вынудили их эмигрировать и покинуть свою родину, а потом бросили их в узилища, подобные гетто, в которых раньше жили евреи»[216].

Другие источники, симпатизирующие арабской стороне, согласны с ним. В 1980 г. Арабский национальный комитет Хайфы выпустил меморандум, адресованный арабским государствам, в котором были следующие слова: «Перемещение арабских жителей… было добровольным и проводилось по нашей просьбе. Арабская делегация с достоинством ходатайствовала об эвакуации арабов и их перемещении в соседние арабские страны… Мы чрезвычайно рады отметить, что арабы сохранили свою честь и традиции с гордостью и величием»[217]. А исследовательский отчет, проведенный финансируемым арабами Институтом палестинских исследований, пришел к выводу, что большинство арабских беженцев не были изгнаны, напротив — 68 % из них «ушли, так и не увидев израильского солдата»[218]. Это вопрос, по меньшей мере, слишком сложный и многосторонний, чтобы просто указывать пальцем только в одном направлении.

Существуют некоторые споры и об общей численности арабов, которые покинули свои города, деревни и поселки в результате нападения палестинцев и арабов на евреев. Еще большие разногласия существуют по поводу доли тех, кто ушел по собственному желанию, и тех, кому арабские лидеры велели уйти или вынудили их. Существенное расхождение есть и относительно того, сколько времени эти беженцы на самом деле проживали в тех местах, которые им пришлось покинуть. Мало согласия и в вопросе о том, какое количество арабов из тех, что в настоящее время называют себя беженцами 1947–1948 гг., действительно принадлежит к этой категории.

Большинство исследователей оценивают общую численность арабских беженцев после арабо-палестинских нападений 1947–1948 гг. от 472 до 750 тыс. человек. Посредник ООН в Палестине насчитал всего 472 тыс. человек, из которых 360 000 обратились за помощью[219]. По официальным израильским подсчетам их было 520 тыс. человек. Моррис полагает, что их было 700 тысяч. Палестинцы поднимают эту цифру до 900 тысяч. Каково бы ни было реальное число, невозможно поделить его на добровольных и вынужденных переселенцев, а также тех, на кого действовали оба фактора. Моррис пишет: «Создание проблемы было практически неизбежным, учитывая географическую смешанность населения, историю арабо-израильского противостояния с 1917 г., отказ обеих сторон от двунационального [то есть подразумевающего создание двух государств] решения, степени враждебности арабов по отношению к евреям и страха оказаться под властью евреев»[220]. Другими словами, последнее, чего хотели многие арабы, — это остаться в своих деревнях и в домах, из которых они ушли, и стать меньшинством в еврейском Государстве Израиль, даже получив гражданство.

Заявленное ими право на возвращение никогда не подразумевало возвращение в качестве меньшинства и не основывалось на чьем-либо личном желании жить в некоей конкретной деревне или доме в еврейском Израиле. Их право на возвращение всегда подразумевало возвращение в качестве большинства, ликвидацию еврейского государства и жизнь в мусульманском государстве. 4 августа 1948 г. Эмиль Гури, секретарь Высшего арабского совета, заявил газете Бейрут телеграф: «…неприемлемо, чтобы беженцы отправились назад в свои дома, пока те оккупированы евреями… это будет служить первым шагом на пути признания Израиля»[221]. Вскоре после этого министр иностранных дел Египта признал, что «хорошо известно и бесспорно, что арабы, требуя возвращения беженцев в Палестину, подразумевают возвращение в качестве хозяев своей родины, а не рабов. Конкретнее: они намерены уничтожить Государство Израиль»[222]. Иными словами, беженцы — это в первую очередь не гуманитарная проблема, а скорее политическая тактика, целью которой является намеренная ликвидация Израиля. Разумеется, никто не ждет от Израиля, что он упростит собственный политицид.

Что касается того, сколько времени эти беженцы в реальности прожили в деревнях и городах, которые им пришлось покинуть, то даже Моррис соглашается с тем, что в результате «экономических и социальных процессов, которые начались в середине XIX в. [задолго до Первой алии], большие массы сельского населения лишились своей земли» еще до событий 1947–1948 гг.[223]:

В результате этого наблюдалось постоянное, растущее перемещение населения из деревень в городские трущобы; до какой-то степени это привело как к физическому, так и к психологическому разрыву с почвой. [Они также] утратили средства к существованию. Для некоторых эмиграция могла быть привлекательной возможностью, по крайней мере до тех пор, пока Палестина не успокоится.[224]

Организация Объединенных Наций, признавая, что многие изгнанники совсем недолго жили в деревнях, которые они покинули, приняла поразительное решение изменить определение беженца — только для того, чтобы определить, кто является арабским беженцем из Израиля, — и причислить к этой категории любого араба, который жил в Израиле в течение двух лет перед изгнанием[225]. Более того, араб считается беженцем, даже если он переместился на несколько километров из одной части Палестины в другую — даже если он вернулся в деревню, где жил раньше и где до сих пор жила его семья, в деревню, откуда он уехал всего два года назад. Действительно, внушительное количество палестинских беженцев просто переехали из одной части Палестины в другую. Некоторые предпочли жить на территории, контролируемой арабами, а не евреями, точно так же, как евреи, которые жили в городах, перешедших под контроль арабов, предпочли перебраться после раздела на израильскую сторону. Евреи, которые переехали на несколько километров (даже те из них, у кого не было выбора), не называются беженцами, а арабы, которые переместились на то же расстояние, называются. Это самое необычное определение беженца в истории.

В отличие от всех прочих беженцев по всему миру, палестинские беженцы подлежат ведому отдельного агентства ООН, пользующегося отдельным определением беженца и выполняющего отдельную миссию. Если стандартное определение беженца (которое применяют ко всем остальным группам беженцев) применить к палестинцам, число палестинских беженцев резко сократится.

Управление Верховного комиссариата Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН, UNHCR: United Nations High Commissioner for Refugees) — центральное агентство, обслуживающее все группы беженцев, кроме палестинских, включает в категорию беженца всякого, кто 1) покидает свой дом «в силу вполне обоснованных опасений подвергнуться преследованиям», 2) находится «вне страны своей гражданской принадлежности» и 3) «не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой». А Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР, UNRWA: United Nations Relief and Works Agency for Palestine Refugees), отдельное агентство, созданное специально для палестинских беженцев, пользуется гораздо более широким набором признаков. Оно определяет палестинцев как беженцев вне зависимости от того, в какой стране они живут. В числе прочего БАПОР считает палестинским беженцем всякого, 1) «чьим обычным местом жительства в период между июнем 1946 г. и маем 1948 г. была Палестина», и 2) «кто утратил как дом, так и средства к существованию в результате арабо-израильского конфликта 1948 г.» (вне зависимости от причин, по которым они уехали). Кроме того, БАПОР наделяет статусом беженцев всех потомков тех, кто отвечает этим двум критериям[226].

Более того, задачи УВКБ ООН и БАПОР сильно различаются. УВКБ ООН занимается поиском постоянного убежища для беженцев. Мандат БАПОР не подразумевает полного решения проблемы и указывает в качестве цели только на поддержку и обеспечение палестинцев в лагерях беженцев, где многие из них остаются и по сей день. В результате закрепленного в основных документах БАПОР более широкого определения беженца и миссии, направленной на достижение независимости, число беженцев по подсчетам этой организации выросло с немногим менее миллиона в 1950 г. до более 4 миллионов сегодня (и эта цифра продолжает расти)[227].

Такой подход к вопросу о беженцах был выработан с тем, чтобы не дать ему разрешиться и позволить болезни протекать дальше и даже усиливаться. Проблему арабских беженцев можно было с легкостью решить между 1948 и 1967 гг., когда Иордания держала под контролем аннексированный ею Западный берег, который тогда был крайне мало заселен и обработан. Но вместо того чтобы интегрировать беженцев в общество с теми же религиозными, языковыми и культурными характеристиками, их изолировали в гетто, получившие название лагерей беженцев, и заставили жить на пособие ООН, неустанно рассказывая им о славном возвращении в ту деревню на дороге, которая была их домом всего каких-то два года.

Примерно в то же время, когда от 472 до 750 тыс. арабов бежали с территории Израиля, в результате Второй мировой войны появились десятки миллионов других беженцев. Практически во всех случаях эти беженцы оказались оторваны от тех мест, где они и их предки жили десятилетиями, а иногда и веками — уж конечно, больше, чем два года, которых достаточно, чтобы считаться палестинским беженцем. Например, судетские немцы, которые массами были вытеснены из границ Чехословакии, жили там сотни лет. Европейские евреи — те из них, кому удалось выжить в Холокосте, — проживали в Польше, Германии, Чехословакии, Венгрии и Советском Союзе много веков.

В результате всего лишь двухлетнего проживания на территории, которая превратилась в Израиль, десятки тысяч арабов и их потомки содержатся в лагерях беженцев уже больше пятидесяти лет и используются в качестве политических пешек в попытках демонизировать и разрушить Израиль. За тот же период многие другие кризисы с беженцами в мире были разрешены соседними народами, которые приняли и интегрировали беженцев в свою среду. Между некоторыми странами произошел обмен населением — к их числу принадлежат Индия и Пакистан, Греция и Турция, — что избавило их от необходимости строить постоянные лагеря беженцев. Хотя такого рода обмены происходили не без трудностей и ряд вопросов остался нерешенным, но ни один из них не породил таких долговременных проблем, как те, что были вызваны нежеланием арабских стран интегрировать арабское население Палестины.

В период между 1948 и 1967 гг. десятки миллионов других беженцев стали продуктивными членами новых обществ. Но в течение почти двадцати лет, пока Египет и Иордания контролировали сектор Газа и Западный берег, палестинские беженцы оставались в лагерях, причем количество их росло, а отчаяние увеличивалось. Даже король Иордании Хусейн, который мог бы помочь решить проблему беженцев, признал, что арабские народы использовали палестинских беженцев как политические пешки в начале конфликта: «С 1948 г. арабские лидеры… использовали палестинский народ для достижения эгоистичных политических целей. Это… преступление»[228].

Другой глобальной проблемой, связанной с беженцами и поразившей весь Ближний Восток, было появление сотен тысяч еврейских беженцев из арабских и мусульманских стран, где они жили сотни, а иногда и тысячи лет, еще до возникновении ислама. Мухаммед и его современники создали проблему беженцев, когда они изгнали евреев из Аравии. А после создания еврейского государства положение евреев во многих арабских и мусульманских странах вновь оказалось сопряжено с таким риском, что многие из них почувствовали, что единственным выходом для них является эмиграция. В годы, последовавшие за провозглашением Государства Израиль, не менее 850 тыс. так называемых арабских евреев превратились в беженцев из тех стран, где они родились. Количество еврейских беженцев из арабских стран немного превышало количество арабских беженцев из Израиля.

«Обмен населением» произошел, когда еврейские беженцы были вынуждены бросить большую часть своей собственности и накоплений — намного больше, чем оставили арабы в Палестине. Оставленное имущество включало в себя большие дома, предприятия и наличные деньги. Разница состоит в том, что Израиль очень много сделал, чтобы интегрировать этих беженцев в основную массу населения (хотя и не всегда эти усилия увенчались успехом), тогда как арабы сознательно заставляли арабских беженцев мучиться, держа большинство людей в лагерях, где многие из них остаются до сих пор, и отказываясь включить их в свое гомогенное население. Это было сделано исключительно в попытке поставить под сомнение легитимность Израиля и вопреки очевидным надобностям таких малозаселенных арабских стран, как Сирия и Иордания, которые нуждались в рабочей силе для удовлетворения экономических нужд этих стран. Даже после того, как Палестинская автономия установила контроль над всеми крупными городами Западного берега и Газы во исполнение первичных задач, определенных вторым раундом переговоров в Осло в 1995 г., не было сделано серьезных попыток переместить беженцев из лагерей и интегрировать их в палестинское общество. Они остаются пешками в попытках наводнить Израиль враждебным населением, которое должно изменить его характер еврейского государства.

Есть те, кто полагает, что палестинские беженцы отличались от еврейских беженцев в другом аспекте: палестинцы были вынуждены покинуть свои дома, тогда как евреи сами предпочли оставить древнюю родину. Мы уже видели, что палестинцы покинули свои дома в результате сложного комплекса причин, которые нельзя рассматривать под одним простейшим углом. Краткое описание бегства евреев из арабских и мусульманских стран демонстрирует относительную сложность и показывает, что два кризиса, связанных с беженцами, хотя и сильно отличались по предложенным решениям, имели много общего в причинах. Один историк описывает эту ситуацию следующим образом:

В годы, непосредственно предшествовавшие созданию Израиля, евреи во многих частях арабского и мусульманского мира столкнулись со все более серьезными угрозами своей безопасности. В ноябре 1945 г. глава еврейской общины Триполи (столицы Ливии) описывал такие сцены:

«Арабы нападали на евреев, повинуясь тайным приказам. Вспышки животного насилия не имели правдоподобных причин. В течение пятидесяти часов они преследовали людей, нападали на дома и магазины, убивали мужчин, женщин, стариков и детей, ужасно мучили и пытали евреев, оказавшихся внутри… В ходе этой резни погромщики использовали самое разное оружие: ножи, кинжалы, палки, дубинки, железные прутья, револьверы и даже ручные гранаты».[229]

Когда в 1947 г. началась Война за независимость, насилие возросло. В Алеппо в погроме было разрушено 300 домов и 11 синагог, в Адене было убито 82 еврея. Погромы в Ираке и Египте заставили евреев покинуть эти страны. Евреи арабского мира бежали в страхе, когда политическая агрессия выплеснулась на улицу. В этом случае оно подпитывалось поощрением со стороны официального правительства, как в Ираке, где за сионизм карали смертной казнью[230].

Араб Сабри Джираис, бывший израильский адвокат, который покинул Израиль и стал членом Палестинского национального совета, признал, что «евреи арабских государств были изгнаны из своих домов [и] с позором депортированы, а их имущество экспроприировано… Произошел… обмен населением и имуществом, и каждая сторона должна нести за это ответственность… Арабские государства… должны расселить палестинцев на своей территории и решить их проблемы»[231].

Важно упомянуть, что Израиль был не единственным государством, которое приобрело территорию в результате неудачного нападения арабов. Иордания оккупировала — и даже аннексировала — весь Западный берег, а Египет оккупировал сектор Газа. Никаких резолюций с требованиями это прекратить не было, хотя оккупанты часто вели себя жестоко и грубо. Один наблюдатель писал, что Газа превратилась «по сути в большую египетскую тюрьму»[232]. Создавалось впечатление, что палестинцы не заботились о своей земле, деревнях и городах, пока их не оккупировали евреи. Не было и жалоб на то, что некоторые палестинцы — особенно христиане — оказались в роли беженцев в результате иорданской и египетской оккупации[233]. Вопрос о беженцах 1948–1949 гг. был сознательно оставлен арабами нерешенным в рамках тактики ликвидации нового еврейского государства.

Чтобы понять, насколько иным мог бы быть арабо-израильский конфликт, если бы арабский мир, и в том числе палестинские мусульмане, принял бы идею создания двух государств, когда она впервые была предложена (или хотя бы спустя годы после этого), мы должны ненадолго вернуться к Докладу Комиссии Пиля. Если бы арабы приняли предложение о разделе, высказанное Комиссией Пиля, существовало бы палестинское государство (в придачу к Трансиордании) на большей части территории, которая осталась Палестине после появления Трансиордании. Подавляющее большинство арабов и мусульман в Палестине жили бы под палестинской властью, а арабское меньшинство, проживающее на территории, отошедшей еврейскому государству, располагало бы возможностью выбора — переехать в палестинское государство или остаться частью арабского меньшинства в еврейском государстве.

Еврейское государство было бы открыто для иммиграции и спасло бы сотни тысяч, а может быть даже больше европейских евреев от Холокоста. Хотя территория, отведенная еврейскому государству Комиссией Пиля, была крошечной по сравнению с территорией арабского государства (эта разница особенно велика, если учесть Трансиорданию), оно было достаточно большим, чтобы абсорбировать миллионы беженцев, о чем свидетельствует тот факт, что миллионы людей живут на этой территории сегодня.

Не было бы проблемы арабских беженцев, если арабские страны приняли бы предложенный впоследствии ООН проект раздела. Но вместо этого, отвергнув право евреев на самоопределение в 1937 г., арабский мир отверг его еще раз в 1948 г. и напал на Израиль в попытке разрушить новорожденное еврейское государство, истребить его еврейское население и сбросить евреев в море. А в 1967 г. он вновь поставил Израиль под угрозу разрушения и уничтожения.

13. Начал ли Израиль Шестидневную войну?

Обвинение

Израиль начал Шестидневную войну.

Обвинители

«В 1967 г. Израиль развязал Шестидневную войну, организовав нападение с воздуха на Египет, Иорданию, Сирию и Ирак. Израиль оккупировал Восточный Иерусалим, Западный берег и Газу, и полтора миллиона арабов, главным образом палестинцев, попали под израильскую оккупацию. Более 300 тыс. палестинцев были вынуждены бежать. Израиль до сих пор оккупирует территории». (Эва Бьоренг, генеральный секретарь организации «Норвежская народная помощь», и Стейнар Сорли, генеральный секретарь Норвежского совета по делам беженцев[234])

Реальность

Хотя первый выстрел был сделан Израилем против Египта (но не против Иордании), война началась в результате решения Египта закрыть залив Акаба для израильских судов и приказать вывести войска ООН с Синайского полуострова.

Доказательство

Хотя первые выстрелы прозвучали с израильской стороны, но практически все признают, что войну начали Египет, Сирия и Иордания. Неоправданное решение Египта закрыть Тиранский пролив с помощью военной силы было признано международным сообществом началом военных действий. Президент Египта Насер сам похвалялся: «Мы знали, что закрытие пролива Акаба означает войну с Израилем… нашей целью будет сокрушить Израиль»[235]. Египетский комендант Шарм-аш-Шейха, города, стоящего у входа в пролив, из которого египтяне собирались расстреливать всякий израильский корабль, который попытается пройти по направлению к Эйлату или из Эйлата, признавал, что «закрытие проливов было объявлением войны»[236]. Однако если верить Насеру, война шла не за Тиранский пролив, а за «существование» Израиля[237]. Речь даже не шла о том, чтобы принять капитуляцию Израиля. Эта война, так же как и в 1948 г., должна была стать войной на уничтожение.

Дамасское радио агитировало своих слушателей: «Арабские народные массы, это ваш день. Спешите на поле битвы… Дайте им понять, что мы повесим последнего империалистического солдата на кишках последнего сиониста»[238]. Хафиз аль-Асад приказал сирийским солдатам «нанести удар по [гражданским] поселениям врага, превратить их в прах, замостить арабские дороги черепами евреев. Бейте их без всякой жалости»[239]. Он описывал планируемое нападение на Израиль как «войну до полного уничтожения». «Арабские голоса» в Каире обращались к слушателям с аналогичными призывами увидеть, «как ликвидируют Израиль»[240]. Премьер-министр Ирака предрекал: «Выживших среди евреев почти не будет»[241]. Каир был полон антисемитских плакатов, «которые учили арабов расстреливать, бить, увечить и калечить бородатых евреев с крючковатыми носами»[242].

Это была не чистая риторика. Арабские армии концентрировались вдоль израильских границ, готовясь к нападению. Египетские военные планы подразумевали истребление мирного населения Тель-Авива. Палестинские планы включали в себя уничтожение Израиля «и его жителей». Израильская разведка сообщала, что наступающая египетская армия вооружена «канистрами с отравляющим газом»[243]. Единственный вопрос состоял в том, смогут ли арабские армии нанести первый военный удар. Премьер-министр Леви Эшколь сказал членам своего кабинета 21 мая 1967 г.: «Египтяне планируют закрыть проливы либо подвергнуть бомбардировке атомный реактор в Димоне. За этим последует массированная атака. В начавшейся войне все определят первые пять минут. Вопрос заключается в том, кто первым нападет на аэродромы противника»[244]. Исчерпав все дипломатические возможности[245] и поняв, что Египет готовится к неминуемой атаке и производит разведывательные вылазки в воздушное пространство Израиля, израильские военно-воздушные силы утром 5 июня 1967 г. совершили нападение на египетские, сирийские и иракские военные аэродромы. Разве какой-нибудь другой народ, оказавшийся перед столь серьезной угрозой истребления, поступил бы иначе?

Израиль не нападал на Иорданию в надежде, что она не примет участия в войне невзирая на союзный договор с Египтом. Израиль послал королю Хусейну несколько сообщений, обещая не нападать на Иорданию, если она не станет первой начинать военные действия. Израиль дал ей понять, что он не станет предъявлять никаких притязаний на Западный берег и даже на Еврейский квартал иерусалимского Старого города, в том числе на Стену Плача, если Иордания не войдет в войну. Враждебность между Иорданией и Израилем разжег Арабский легион[246].

Иордания проигнорировала мирные инициативы Израиля и начала обстреливать места скопления еврейского мирного населения как в крупнейших городах Израиля, так и за их пределами. Еврейские жилые массивы подверглись шести тысячам обстрелов, в ходе которых была ранена 1000 мирных жителей, многие из них тяжело. Двадцать человек были убиты, ущерб был нанесен девятистам зданиям. Дальнобойные орудия стреляли по Тель-Авиву, а иорданские самолеты присоединились к сирийским и иракским МиГам и тоже стали бомбить места массового скопления мирных жителей: города, поселения, кибуцы и мошавы. Дамасское радио с гордостью сообщало: «Сирийские военно-воздушные силы начали бомбардировку израильских городов»[247]. Это было повторение 1948 г., когда арабские армии осознанно и неправомерно подвергли обстрелам еврейские населенные пункты, тогда как израильская армия законным образом обстреливала военные объекты.

Хотя Иордания неспровоцированно напала на израильских граждан, израильская армия не ответила в надежде, что Иордания ограничит свои военные действиям несколькими залпами артиллерийских орудий, но после этого Иордания послала в небо свои военно-воздушные силы, которые стали бомбить жилые кварталы Натании, Кфар-Сыркин и Кфар-Сабы, и тогда наконец израильские ВВС напали на иорданские военные аэродромы. После этого израильтяне приняли предложенное главой наблюдателей ООН прекращение огня, но иорданцы продолжили военные действия. Только тогда Израиль занял Западный берег и иерусалимский Старый город — исключительно в рамках оборонительной войны против Иордании, которую начала Иордания, после того как Израиль ясно дал понять, что не желает никакого военного конфликта с Хашимитским королевством.

Шестидневная война породила еще одну волну беженцев, которую на сей раз было бы гораздо легче решить в контексте идеи создания двух государств. От двухсот до двухсот пятидесяти тысяч беженцев, которые покинули Газу и Западный берег после израильской оккупации этих территорий, безусловно, имеют право на возвращение на эти территории, как только будет создано палестинское государство. (Было бы интересно посмотреть, сколько из них в реальности воспользуются этим правом, поскольку осуществление этого права — в отличие от права на возвращение в Израиль, на котором они настаивают, — не будет иметь существенного политического или демографического влияния на еврейское государство.) Большинство беженцев уехали по собственному желанию. В подробнейшей истории войны 1967 г., составленной Майклом Ореном, сказано: «Очень немногие израильтяне вообще встретились с местными жителями, большинство которых бежали вместе с сирийским командованием намного раньше прихода оккупантов»[248].

В целом, по словам Орена, за время Шестидневной войны жертв среди мирного населения с обеих сторон «было чрезвычайно мало», поскольку Израиль следил за тем, чтобы вести обстрел территорий, находящихся «вдалеке от основных центров концентрации населения». На самом деле самые большие жертвы среди мирных жителей были, когда толпы арабов нападали на беззащитных еврейских граждан в арабских городах, не подвергавшихся обстрелам. Орен описывает ситуацию таким образом:

Заслышав новости о победах Израиля, толпы арабов нападали на еврейские кварталы и Египте, Йемене, Ливане, Тунисе и Марокко, сжигали синагоги и убивали жителей. В результате погрома в ливийской столице Триполи 18 евреев были убиты и еще 25 ранены; выживших согнали в места заключения. Из 4000 евреев, проживавших в Египте, 800 человек было арестовано, в их число попали главные раввины Каира и Александрии. Имущество этих людей было конфисковано властями. Древние общины Дамаска и Багдада были посажены под домашний арест, их лидеры попали в тюрьмы и поплатились имуществом. Всего около семи тысяч евреев были изгнаны, многие из них — с одной котомкой.[249]

Проблема этих беженцев никогда не обсуждалась международным сообществом. Другими жертвами из числа мирного населения, как мы увидели, стали еврейские жители израильских городов, убитые минометными снарядами арабских армий. Крошечное число жертв среди арабского мирного населения было меньше, чем в любом другом сравнимом военном конфликте в новейшей истории — факт, о котором никогда не упоминают те, кто обвиняет Израиль в геноциде или беспорядочных убийствах мирных граждан. Главным следствием Шестидневной войны была сама оккупация.

14. Была ли израильская оккупация неоправданной?

Обвинение

Израильская оккупация Западного берега, сектора Газа и Голанских высот, последовавшая за победой Израиля в Шестидневной войне, не имеет никакого оправдания.

Обвинители

«Существует два кристально ясных факта, которых не затемнить никакой пропаганде и предвзятым трактовкам: в 1948 г. Израиль провел в Палестине этнические чистки, чтобы освободить пространство для себя, и в результате завладел более чем 78 % подмандатной Палестины; а во-вторых, в 1967 г. Израиль подверг жестокой и бессердечной оккупации оставшиеся 22 % этой территории — Западный берег и сектор Газа». (Илан Паппе[250])

«Большинство убийств и разрушений последнего времени [речь идет о вспышках насилия, явившихся результатом второй интифады] имели место на Западном берегу и в Газе — на территориях, захваченных (наряду с Восточным Иерусалимом) Израилем в войне 1967 г. Резолюция ООН № 242 — за которую голосовали США — придерживается позиции, что продолжение оккупации этих территорий незаконно. Эта Резолюция заявляет о „недопустимости приобретения земель в ходе войны“.

Но Израиль отказывается прекратить оккупацию». (Макс Эльбаум и Хани Халиль, штатные авторы Уор таймс — издания, «возражающего против войны с терроризмом»[251])

Реальность

Израиль был готов обменять землю, захваченную в оборонительной войне, на мир, как он уже поступил в отношениях с египтянами и иорданцами, но ни палестинцы, ни сирийцы не желали предложить мир в обмен на территории, как этого требовала Резолюция Совета Безопасности № 242.

Доказательство

Почти сразу после победы над арабскими армиями, которые планировали и пытались стереть Израиль с лица земли, израильское правительство согласилось выполнить Резолюцию № 242 Совета Безопасности ООН, которая впервые в истории приказала какому-то народу вернуть территории, законным образом захваченные в ходе оборонительной войны. Но она приказала сделать это только при условии заключения окончательного мирного договора, признающего право Израиля «жить в безопасности». Вот что говорилось в Резолюции № 242:

[Совет Безопасности] 1) утверждает, что выполнение принципов Устава требует установления справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке, который должен включать применение обоих нижеследующих принципов: i) вывод израильских вооруженных сил с территорий, оккупированных во время недавнего конфликта, ii) прекращение всех претензий или состояний войны и уважение и признание суверенитета, территориальной целостности и политической независимости каждого государства в данном районе и их права жить в мире в безопасных и признанных границах, не подвергаясь угрозам силой или ее применению.[252] [Курсив мой. — А.Д.]

Знаменательно, что эта резолюция не требует выхода Израиля со всех территорий — сказано просто «с территорий», и тем самым предвосхищаются некоторые территориальные изменения вроде тех, что были предложены Израилем на переговорах в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000 г. (Я играл весьма незначительную и скромную роль консультанта при после США Артуре Гольдберге, который, в свою очередь, выступил с позиции одного из главных составителей этой резолюции.) Отсутствие определенности в вопросе о территориях стало результатом компромисса, предложенного Соединенными Штатами, чтобы позволить Израилю сохранить территории, необходимые ему для обеспечения безопасности границ.

Израиль сразу же принял принципы Резолюции № 242. Как пишет Моррис, «израильское правительство надеялось превратить свою ошеломляющую военную победу в политическое достижение: завоеванные территории можно было обменять на мир»[253]. Про Моше Даяна, который был тогда министром обороны, говорили, будто он заявлял, что «ждет телефонного звонка от короля Хусейна», который хотел бы обсудить обмен земли на мир[254]. Такого звонка не было еще много лет, и за это время Хусейн отказался от любых притязаний на Западный берег в пользу Организации освобождения Палестины. 19 июня 1967 г. израильский кабинет министров принял решение, что Израиль «откажется от Синая и Голанских высот в обмен на мир» с Египтом и Сирией, о чем пишет Моррис[255]. «За несколько дней и Египет, и Сирия отвергли эту инициативу»[256].

Как мы увидим, Израиль на самом деле воплотил основные принципы Резолюции № 242, фактически вернув захваченную территорию, на которую претендовал Египет, когда Египет прекратил все посягательства на продолжение войны с Израилем. Израиль также вернул территорию, на которую претендовала Иордания в рамках мирного соглашения с Хашимитским королевством. Наконец, он предложил передать Палестинской автономии практически всю оставшуюся территорию, захваченную у Иордании, в обмен на мир, но палестинцы отвергли эту сделку, обсуждавшуюся в Кемп-Дэвиде и Табе уже в 2000 г., а вместо этого предпочли усилить террористические действия.

Основные арабские государства, а также палестинское руководство, со своей стороны, категорически отвергли принципы Резолюции № 242 в 1967 г., поскольку она требовала заключить мир с Израилем, а от этого они категорически отказывались. На саммите в Хартуме арабские лидеры выработали свое знаменательное заявление «трех нет»: «Нет миру с Израилем, нет переговорам с Израилем, нет признанию Израиля». Палестинцы ответили на израильское предложение мира на базе воплощения в жизнь Резолюции № 242 принятием Палестинской национальной хартии, которая открыто отказывала Израилю в праве на существование и призывала продолжить «вооруженную борьбу» в качестве единственного способа освободить всю Палестину. Согласно ей, Палестина включает в себя весь Израиль (а также, видимо, всю Иорданию): «Палестина в границах, определённых британским мандатом, является неделимой территориальной единицей». Вопреки положениям Организации Объединенных Наций, Палестинская хартия заявляет, что «разделение Палестины [ООН] в 1947 г. и учреждение Государства Израиль полностью незаконно», поскольку оно «противоречит желанию палестинского народа». Она также отвергает «все решения, заменяющие полное освобождение Палестины» путем вооруженной борьбы, заявляя, что сионизм и Израиль — расистские, колониальные и фашистские явления.

Любая возможность провозглашения двух государств — по проектам, предложенным Комиссией Пиля в 1937 г. или Организацией Объединенных Наций в 1947 г. и немедленно принятым Израилем, — таким образом, категорически отвергались палестинцами, которые требовали тотального контроля над всей Палестиной, несмотря на то что они принадлежали проигравшей стороне в четырех наступательных войнах (Первая и Вторая мировые войны, война против Израиля 1947–1948 гг. и Шестидневная война). Абба Эбан, министр иностранных дел Израиля, заметил, что это была «первая война в истории, которая закончилась тем, что победители просили мира, а побежденные призывали к безусловной капитуляции»[257]. На самом деле палестинцы требовали больше, чем капитуляции Израиля как народа.

Палестинская хартия также требовала трансфера за пределы Палестины всех евреев, за исключением тех «евреев, которые традиционно проживали в Палестине до сионистского вторжения». Поскольку, по мнению палестинцев, сионистское вторжение началось на много лет раньше — самое позднее в 1917 г. и самое раннее в 1882 г., — эта формулировка требует трансфера миллионов евреев, чьи родители и деды жили на территории современного Израиля поколениями, а во многих случаях и намного дольше, чем те палестинцы, которые хотели бы прийти им на смену.

Поскольку Иордания, у которой Израиль отвоевал Западный берег в оборонительной войне, впоследствии отказалась от всех притязаний на эту территорию в пользу Палестинской автономии и поскольку Палестинская автономия не пожелала предложить мир в обмен на Западный берег (в отличие от всей Палестины, включая территорию Израиля), Палестинская хартия закрепила создавшуюся патовую ситуацию. Не существует государственного образования, которому Израиль мог бы вернуть Западный берег во исполнение Резолюции № 242, даже если бы захотел этого, поскольку палестинцы отказались выполнить второй параграф Резолюции № 242, который требует «прекращения всех претензий или состояний войны» и признания права Израиля на «суверенитет, территориальную целостность и политическую независимость». Как и большинство арабских народов, палестинцы отвергли Резолюцию № 242, тогда как Израиль принял ее, так же как раньше принял Доклад Комиссии Пиля и решение ООН о разделе. И теперь вновь палестинцы и арабы отклонили предложение о создании двух государств, тогда как Израиль выразил готовность предпринять шаги, которые привели бы к реализации этой идеи. Не считаясь с исторической реальностью, антиизраильски настроенные интеллектуалы, такие, как Ноам Хомский, вводят в заблуждение своих студентов, рассказывая им, что Израиль и Соединенные Штаты — это «реджекционистские» государства, которые всегда противились политическому компромиссу, тогда как арабские государства и ООП шли навстречу[258].

Конечно, был ряд односторонних шагов, которые израильское правительство могло и, по моему глубокому убеждению, должно было предпринять после победы в Шестидневной войне и захвата Западного берега и сектора Газа, даже несмотря на то, что такого рода односторонних действий ни в коей мере не требовала Резолюция № 242, но они привели бы к миру и признанию со стороны арабских государств. (Я на этом этапе откладываю все дискуссии по поводу Синая, поскольку Израиль в действительности отдал эту территорию Египту в обмен на мир.) Израиль мог и должен был воплотить в жизнь так называемый План Алона или некую другую аналогичную программу. План Алона, предложенный израильским генералом Игалем Алоном, который был тогда министром труда и ближайшим советником премьер-министра, предусматривал отступление Израиля из всех заселенных точек Западного берега и со всех захваченных территорий, за исключением нескольких незаселенных областей, которые считались необходимыми для обеспечения «территориальной целостности» Израиля и «безопасности» его границ, что было закреплено в Резолюции № 242. План Алона, в отличие от Резолюции № 242, учитывал важнейшее различие между оккупацией территорий и оккупацией населения.

Резолюция Совета Безопасности относилась исключительно к территориям, а вовсе не к населению. Но Западный берег включает в себя города, деревни и поселки, а также огромные массивы незаселенной земли. План Алона дал бы возможность осуществить «территориальный компромисс», в соответствии с которым Израиль мог бы «удержать полосу шириной 9-11 км по Западному берегу реки Иордан» в качестве «пояса безопасности». Он подразумевал также некоторые другие незначительные изменения в границе возле дороги в Иерусалим, которые позволили бы не возвращаться к тому, что главный сторонник мира Абба Эбан называл «границами Освенцима», которые подвергли большому риску главные города Израиля, где проживало множество людей.

Хотя в 1967 г. у Израиля не было партнеров по мирным переговорам, которые готовы были бы предоставить мир в обмен на территории, мне кажется, для Израиля было бы разумнее (при необходимости даже в одностороннем порядке) выйти из главных палестинских центров, таких, как Наблус, Рамалла, Иерихон, Хеврон, Дженин, Вифлеем и Тулькарм, сохранив при этом контроль над обширными и незаселенными областями зоны безопасности. Если бы Израиль поступил таким образом, его солдаты не превратились бы в армию, оккупирующую другой народ. Арабы продолжали бы жаловаться, что их страна находится в оккупации, но Резолюция № 242 подразумевала территориальные изменения, целью которых было бы достижение безопасности границ, «не подвергаясь угрозам силой или ее применению». Кроме того, арабы стали бы жаловаться, что их страна находится в оккупации, даже если бы Израиль отказался от последней пяди территории, захваченной в ходе войны 1967 г., до тех пор пока Израиль контролирует еврейский город Тель-Авив или любую другую область, которая когда-то, во времена британского мандата, считалась частью Палестины или Южной Сирии.

Вместо того чтобы в одностороннем порядке вывести войска из густонаселенных районов Палестины, Израиль установил контроль над всем Западным берегом, рассматривая его как козырь в мирных переговорах с Иорданией. Но Иордания не была заинтересована в заключении мира в обмен на возвращение Западного берега, возможно, по той причине, что ей не хотелось вновь устанавливать контроль надо более чем 600 тыс. палестинцев, которые могли дестабилизировать шаткий хашимитский режим, а ему уже приходилось справляться с палестинским большинством внутри самой Иордании. По тем или иным причинам Израиль установил свой контроль над крупными палестинскими центрами на 28 лет — с июня 1967 г. до декабря 1995 г., когда Израиль передал эти города Палестинской автономии, следуя так называемым вторым соглашениям в Осло.

Двадцативосьмилетняя оккупация крупных городов привела к множеству факторов, которые теперь чрезвычайно затрудняют достижение мира. Однако нет никакой уверенности в том, что, если бы Израиль не оккупировал крупные палестинские центры, мира удалось бы достичь, поскольку прекращение оккупации этих городов в период между 1995 и 2001 гг. не приблизило регион к установлению мира. Не было мира и между 1948 и 1967 гг. — в период, когда никакой израильской оккупации не было.

Оккупация, безусловно, повлияла на увеличение численности и повышение количества жертв террористических актов, совершенных палестинцами, хотя терроризм процветал еще с двадцатых годов, а ООП, которая считала терроризм главнейшим оружием для освобождения всей Палестины, была основана до того, как началась оккупация.

15. Виновен ли Израиль в начале Войны Судного дня?

Обвинение

Израиль виновен в начале Войны Судного дня.

Обвинители

«Ответственность за нынешнее развитие событий на Ближнем Востоке и их последствия целиком и полностью ложится на Израиль… Правомерность требований арабских государств о выводе войск агрессора со всех оккупированных в 1967 году арабских территорий признается всеми». (Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, 9 октября 1973 г.[259])

«Наша победа в войне навсегда развеяла иллюзию непобедимой военной мощи наших соседей. Мы показали себя равными им как в интеллектуальном, так и в практическом отношении. Больше нельзя смеяться и глумиться над правами и обязанностями арабов и каждого конкретного араба. Октябрьская война положила конец расистской теории о неотъемлемом превосходстве израильского народа». (Усама эль-Баз, советник по национальной безопасности Египта[260])

Реальность

Неспровоцированное нападение на Израиль было неоправданным и нарушало уставы ООН.

Доказательство

В октябре 1973 г. Египет и Сирия совершили неожиданное нападение на Израиль в Йом Кипур (Судный день), самый святой день еврейского года. Эти нападения также пришлись на Рамадан — а мусульманские лидеры часто заявляют, что нападать в этот период на них было бы попранием религиозных принципов и демонстрацией неуважения к исламу. Никто не оспаривает, что египтяне и сирийцы, которые несут ответственность за серьезные жертвы среди израильтян, начали Войну Судного дня. Их целью было возвращение территорий, захваченных Израилем в ходе Шестидневной войны — войны, которую начали египтяне, хотя первый выстрел был произведен израильтянами. В конечном итоге египтяне добились своей цели и вернули себе весь Синайский полуостров после заключения «холодного мира» с Израилем. Сирийцы потерпели неудачу в попытке отвоевать Голанские высоты, поскольку они отказались заключаться Израилем какие бы то ни было мирные соглашения.

Израиль вынес из Войны Судного дня несколько принципиально важных уроков. Во-первых и прежде всего, он понял, насколько он уязвим к внезапной атаке, даже с учетом увеличившихся границ. Готовясь к нападению, Египет приобрел большое количество ракет «Скад», которые «могли долететь до израильских населенных пунктов»[261]. И вновь цель арабов состояла в том, чтобы убить как можно больше мирных жителей, несмотря на тот факт, что осознанное нападение на гражданские объекты является военным преступлением и нарушением международного права. Первая атака Египта включала в себя попытку сбросить бомбы на Тель-Авив, предотвращенную истребителями-перехватчиками израильских ВВС[262].

Целью сирийцев также стали израильские гражданские поселения, и сирийским танковым войскам почти удалось прорваться сквозь тонкую израильскую линию обороны, которая защищала города севера страны. Как рассказывал впоследствии комиссии Аграната, назначенной расследовать причины едва не случившейся катастрофы, командир подразделения, которое отвечало за защиту городов и деревень севера Израиля, «было такое чувство, что будет бойня»[263]. Все знали, как сирийские солдаты поступят с мирными гражданами, попавшими к ним в плен, поскольку до этого они убивали и калечили пленных израильтян.

На египетском фронте также царил страх перед возможным будущим геноцидом. Моше Даян, министр обороны Израиля, послал сообщение командиру израильских военно-воздушных сил, что «Третий Храм» — кодовое слово для обозначения Государства Израиль — «в опасности». Даян предложил мобилизовать студентов высших учебных заведений, а также тех, кто уже вышел из возраста обязательного призыва на службу резервистом[264].

И снова Израиль осознавал, что арабские враги могут позволить себе проиграть войну, результат которой никоим образом не угрожал их существованию и не таил в себе никакой опасности их гражданскому населению. Но если Израиль проиграет хоть одну войну, это может означать конец еврейского государства, истребление его гражданского населения и изгнание выживших беженцев за пределы страны. Возможно, именно этот фактор стал решающим мотивом для израильских солдат, которые столь яростно сражались, защищая свою родину. То, что Моррис говорил относительно мотивации и стимулов израильских бойцов во время Войны за независимость, справедливо и для Войны Судного дня. Они сражались «защищая дорогих им людей», которые «будут истреблены, если они потерпят поражение»[265].

Израиль в конечном итоге взял верх в этой войне, но понес огромные жертвы. Стоит заметить, что египтяне и сирийцы, невзирая на свое фактическое поражение, считали и до сих пор считают Войну Рамадана (так они называют событие, которое израильтяне называют Войной Судного дня) своей победой. В речи, произнесенной 16 октября 1973 г., президент Египта Анвар Садат заявил своему народу: «Египетские вооруженные силы совершили чудо по любым военным стандартам… Эти силы завладели инициативой, захватили врага врасплох и пошатнули сложившуюся ситуацию». Египет «восстановил свою честь»[266]. Подобным образом президент Хафиз аль-Асад заявил своему народу, что Сирия «обратила израильскую агрессию с 6 октября в отступление вражеских сил» и «добилась таких потерь у врага, которые сильно пошатнули сионистское образование». Он рассказал сирийскому народу, как «жестокие бои, проведенные арабскими войсками… вернули каждому арабу веру в себя»[267]. По сей день в Египте и Сирии празднуют годовщину арабской победы, невзирая на то что в реальности их армии были спасены прекращением огня, которого добились от Израиля Соединенные Штаты и Советский Союз.

Моррис описал мотивы, которые руководили Садатом и Асадом в нападении на Израиль:

И Садату, и Асаду война сулила большие выгоды, начиная с восстановления арабской чести. (После войны арабские газеты даже получили возможность говорить о «возрождении египтянина».) Даже то, что они просто осмелились выступить войной против непобедимой Армии обороны Израиля, казалось чрезвычайно мужественным поступком; возможность смыть с себя позор 1967 г., а тем более весь позор арабской истории с 1948 г., принесла бы обоим режимам существенные очки в том, что касается популярности, легитимности и долговечности, а также крупные денежные вливания со стороны нефтяных королевств.[268]

Израиль вынес еще один важный урок из этого отличия в понимании военной победы: любой арабский лидер, который в состоянии нанести Израилю серьезный ущерб, будет стремиться к этому, даже если его народ в конечном итоге проиграет войну. Такова печальная реальность, и этому есть две причины. Во-первых, ставки, которыми рискуют арабские страны в случае поражения в войне, гораздо ниже, чем у Израиля. Они могут потерять часть территорий (которые они могут получить обратно в обмен на предложение мира) и некоторое количество живой силы, но существование их государства и жизнь их мирных граждан находится вне опасности. Во-вторых, любой арабский лидер, у которого есть малейшая возможность нанести поражение Израилю, получит похвалы и награды только за попытку, а если он ее не сделает, его осудят, а может быть, даже свергнут. Поэтому для сохранения мира так важно, чтобы Израиль оставался существенно сильнее в военном отношении, чем все армии окружающих его арабских государств, вместе взятые. Если это военное превосходство когда-нибудь будет утрачено, это будет означать, что Израиль вновь подвергнется нападению. Поэтому Нельсон Мандела был не прав, проводя аналогию между оборонительной ядерной программой Израиля и попытками Ирака развивать оружие массового поражения для агрессивных целей. Вот что говорил об этом Мандела: «Но мы знаем, что у Израиля есть оружие массового поражения. Никто не говорит об этом. Почему для одной страны должен быть один стандарт, именно потому что она черная, а для другой стороны — для Израиля — другой стандарт, потому что она белая»[269].

Израиль владеет ядерным оружием с шестидесятых годов. Он никогда не использовал его, даже во время Войны Судного дня. Об израильском ядерном потенциале говорили, что, возможно, его никогда не используют, потому что его всегда либо слишком рано использовать, либо слишком поздно: если Израиль когда-нибудь использует ядерное оружие, чтобы предотвратить катастрофу, его все осудят. Если он будет ждать с его использованием до тех пор, пока катастрофа не разразится, будет уже слишком поздно. Израильский ядерный арсенал — это последнее сдерживающее средство против радикального режима, который решится устроить Армагеддон (на самом деле это маленькая деревня в Израиле, которая называется Мегиддо). Опасность состоит в том, что некоторые радикальные исламские лидеры, которых больше интересует грядущий мир, чем реальность, могут не испугаться даже перспективы взаимной ядерной катастрофы.

Садат добился обеих своих целей, которые он ставил, нападая на Израиль в Йом Кипур 1973 г. Помимо восстановления египетской чести, он еще вернул под контроль египтян весь Синайский полуостров. Как только Садат смело выразил готовность заключить мирный договор с Израилем в обмен на Синай, израильское правительство, в котором тогда лидировала воинственная партия Ликуд во главе с несгибаемым Менахемом Бегином, вывело израильских поселенцев с Синая и вернула эту область вместе с нефтяными полями и прочими богатствами Египту. Решение заключить мир, даже «холодный мир», в обмен на стратегически важный и богатый природными ресурсами Синай стоило Садату жизни — как четверть века до этого королю Иордании Абдалле стоило жизни решение просто подумать о мире с Израилем. Но оно дало возможность иорданскому королю Хусейну, внуку Абдаллы, заключить мир с Израилем.

С тех пор как Иордания отказалась от всех притязаний на Западный берег в пользу Палестинской автономии, не существовало такой территории, которую Израиль мог бы отдать в обмен на мир. (На самом деле Израиль вернул узкую полоску площадью примерно в 300 км2 в Араве.) Если бы Иордания желала вернуться к положению, сложившемуся до войны 1967 г., вероятно, Израиль приветствовал бы такое решение, возможно внеся в него мелкие территориальные изменения. Но последнее, чего хотела Иордания в 1994 г., — это ответственность за миллионы палестинцев, которые жили тогда на Западном берегу, особенно после окончания гражданской войны, которую развязали палестинцы во главе с ООП против короля Хусейна в 1970 г.

Израиль несколько раз пытался заключить мир с Сирией в обмен на территорию, захваченную им во время Шестидневной войны. Моррис пишет: «В августе 1993 г. был совершен важнейший прорыв, когда Рабин предоставил государственному секретарю Кристоферу „гипотетическое“ соглашение об отказе Израиля от всей территории Голанских высот, в случае если Сирия ответит на это адекватными гарантиями безопасности и мерами, направленными на нормализацию отношений. Однако сирийцы не смогли ответить подобной щедростью»[270].

16. Предпринимал ли Израиль серьезные усилия ради достижения мира?

Обвинение

В последние годы Израиль не предпринимал серьезных усилий ради достижения мира с палестинцами.

Обвинители

«К настоящему времени стало ясно, что, поскольку западная аудитория очень плохо информирована, израильские общественные деятели могут говорить все, что угодно, в том числе неприкрытую ложь. На прошлой неделе этот печальный факт подтвердили долгие телевизионные дебаты в США между министром Палестинской автономии Набилом Шаатом и спикером кнессета Авраамом Бургом… Бург сидел там и бесстыдно нагромождал одну ложь на другую — что как демократ и сторонник мира он полагает, что настоящего лагеря мира среди палестинцев не существует; что Израиль из последних сил старается сохранять спокойствие в то время, как палестинские террористы (при поддержке Автономии) угрожают его дочерям ни много ни мало жестоким убийством; что Израиль всегда хотел мира… и так далее и тому подобное. Все это следует классическим пропагандистским методам (повторять ложь так часто, чтобы в нее поверили) и должно приводить слушателя к заключению, что палестинцы преследуют Израиль, что Израиль стремится к миру и что он ждет палестинцев, чтобы заключить их в цепи своего великодушия». (Эдвард Сайд[271])

«США и Израиль больше не отказываются от политического поселенчества; дальше будет только хуже». (Ноам Хомский[272])

Реальность

Израиль предлагал палестинцам все разумные возможности для заключения мира, но палестинцы отвергали все подобные предложения, последний раз — в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000–2001 гг.

Доказательство

Израилю действительно удалось добиться некоторого робкого прогресса в мирных переговорах с палестинцами в период с начала девяностых годов. Еще раньше ряд авторитетных лидеров Фатха с большим стажем стали выступать за создание двух государств, но эти люди были ликвидированы — Джордж Бернард Шоу назвал это однажды «крайней формой цензуры» — другими палестинцами. С момента основания в 1964 г. (и даже раньше) ООП и ее предшественники отвергали идею создания двух государств в пользу терроризма, разрушения Израиля и изгнания всего еврейского населения.

Однако палестинский терроризм имел определенный успех в плане привлечения внимания мировой общественности к проблемам палестинцев. Хотя призыв палестинцев ликвидировать Израиль и изгнать все еврейское население — содержащийся в уставных документах организации — намного менее убедителен с моральной точки зрения, чем жалобы других безгосударственных и оккупированных народов, таких, как тибетцы, курды и баски, обращение ООП к глобальному терроризму сделало притязания палестинцев более убедительными, чем притязания других народов.

За период между 1968 и 1990 гг. палестинские террористы убили тысячи невинных граждан, в том числе иностранных туристов, евреев, которые молились в синагогах разных стран Европы, спортсменов-олимпийцев, учеников начальных школ, дипломатов и христианских паломников. Они взрывали самолеты, закладывали бомбы в торговых центрах, бросали ручные гранаты в детей, посылали бизнесменам письма с взрывчаткой, угоняли круизный лайнер и даже сбрасывали в море инвалида-колясочника. Хотя все эти действия представляют собой военные преступления и нарушение международного права, международное сообщество — и в особенности Организация Объединенных Наций — неоднократно поощряло палестинский терроризм, уделяя ООП гораздо больше внимания, чем любым другим безгосударственным народам, которые не обращались в своей борьбе к глобальному терроризму.

Как подробно показано в моей книге «Почему терроризм работает», чем более жестокими, беззаконными и смертоносными становились палестинские террористические акты против мирных граждан, тем большее дипломатическое признание со стороны ООН получали палестинцы, и в результате ООП намного обогнала всех прочих представителей безгосударственных народов, которые стремились к особому статусу и другим дипломатических привилегиям. Так было в то время, когда ООП отвергла предложенный ООН план раздела Палестины, отвергла саму концепцию существования Израиля как полноправного члена ООН, отвергла Резолюцию Совета Безопасности № 242 и потребовала установить свой контроль над всей территорией Палестины и изгнать из Палестины большинство проживавших там евреев. Неудивительно, что ООП придерживалась политики опоры на терроризм как на единственный способ добиться исполнения своих требований. Терроризм срабатывал как мощный инструмент влияния не только на Организацию Объединенных Наций, но также и на европейских и других мировых лидеров, на Ватикан, ему поддались ученые и видные общественные деятели по всему миру.

Но терроризм не сработал в пользу палестинцев в том, что касается Израиля или Соединенных Штатов. Терроризм только усилил решимость этих двух демократических государств не поощрять убийства невинных граждан и укрепил их в желании сопротивляться этой аморальной и незаконной тактике. Несмотря на свои дипломатические достижения в ООН и по всему миру, палестинцы ничуть не приблизились к государственности или прекращению оккупации. Более того, Израиль основывал все новые поселения на Западном берегу, объясняя это требованиями безопасности, хотя ситуация все меньше и меньше требовала этого. На самом деле, по мнению большинства израильтян, многие поселения имели обратный эффект в том, что касается поддержания безопасности.

Как для израильтян, так и для палестинцев ситуация становилась все хуже и хуже, особенно после того, как в конце восьмидесятых годов началась первая интифада, выразившаяся в росте насилия против израильтян и усилении ограничений в отношении палестинцев. Развивался исламский фундаментализм, а Хамас — более бескомпромиссный в осуществлении своих фундаменталистских целей, но менее коррумпированный, чем ООП, — наращивал популярность среди палестинских мусульман Его уставной документ, принятый в августе 1988 г., еще более экстремистский и открыто антисемитский, чем устав ООП. Он призывает к «воссозданию мусульманского государства» на «каждой пяди палестинской земли», а также к водружению «знамени Аллаха» над всей Палестиной, которую они называют «исламским вакфом». В декларации говорится, что любой компромисс, даже если на него согласятся все арабские и палестинские лидеры, будет нарушением исламского права. Все мирные инициативы или «так называемые мирные решения противоречат убеждениям Движения исламского сопротивления». А «отказ от любой части Палестины означает отказ от части религии». Хамас заявляет, что ни евреям, ни христианам, которые вместе называются «неверными», доверять нельзя, и утверждает: «Нет иного решения палестинской проблемы, кроме джихада».

В последующих статьях устав становится еще более открыто и жестоко антисемитским, описывает «нацизм евреев» и заявляет, что «Израиль самим фактом, что это еврейское государство, населенное евреями, оскорбляет ислам и мусульман». В нем рассказывается, что «когда евреи захватили в 1967 г. святой Иерусалим… они радостно кричали: „Мухаммед умер и оставил после себя дочерей“», имея в виду, что евреи хотят изнасиловать мусульманских женщин и девушек (что неправда). В уставе используется антисемитская фальшивка царских времен Протоколы Сионских мудрецов, причем сказано, что «нынешнее поведение» евреев «является лучшим доказательством того, о чем говорится там [т. е. в Протоколах]».

Устав Хамаса также обвиняет евреев в организации французской и русской революций, Первой и Второй мировых войн и создании Организации Объединенных Наций, которая нужна им, «чтобы править миром»[273]. Прибытие еврейских беженцев в Палестину устав называет «презренным нацистско-татарским вторжением» и — иррациональность этого заявления превосходит все сказанное выше — часть вины за него лежит на «франкмасонах, клубах Ротари, Лайонс-клубах[274] и других секретных организациях, [которые] действуют в интересах сионистов и под их руководством и служат для разрушения общества», а также распространяют «наркотические и токсичные вещества всех видов, чтобы облегчить установление своей власти и ее распространение». В конце устава содержится требование, чтобы все мусульмане оказали сопротивление новому Крестовому походу, в котором участвуют «евреи, торговцы войной», так же как они оказывали сопротивление Крестовым походам христиан. Описывая иудаизм как «фальшивую и фальсифицированную веру», устав уверенно предрекает победу над «наци-сионистами»[275].

Устав Хамаса осуждает Египет за заключение мира с Израилем и обвиняет ООП в «обращении к светскому образу мыслей» и переходу на светский путь. Только чисто исламское государство, в котором нет евреев, а все арабы-христиане находятся в подчиненном положении, приемлемо для Хамаса. Спустя несколько месяцев после издания устава Хамаса появился памфлет Исламского братства, где евреев объявляли «грязнейшей и ничтожнейшей из всех рас», а листовки Хамаса называли евреев «братьями обезьян, убийцами пророков»[276]. Такое направление расистской риторики также проникло и в учебные программы палестинских школ на Западном берегу и в Газе. В одном из экзаменационных билетов для выпускников было дано такое задание: «Объясните причины, которые заставили европейцев преследовать евреев». Правильный ответ содержался в тексте школьного учебника, и он включал в себя «факты» о том, что евреи «эгоцентричны», что их Тора пропагандирует «религиозный и расовый фанатизм и злобу к другим народам», что они исповедуют «антихристианские верования» и устраивают «резню», что они контролируют «экономику», что они чувствуют себя «выше других», что они «менялы», которые распяли Иисуса. Текст также наставляет учащихся, чтобы они не сочувствовали евреям, потому что «евреи желают, чтобы их преследовали», потому что могут «использовать это для реализации своих планов», подразумевающих «сионизацию» евреев всего мира[277].

Неудивительно, что интифада приобрела открыто антисемитский характер, о чем свидетельствуют пятничные проповеди в защиту насилия, которые транслировались в СМИ Палестинской автономии[278]. Она также вызвала крайние формы насилия против тех палестинцев, которых считали израильскими коллаборационистами. Моррис пишет: «К концу 1989 г. около девяноста арабов, которые передавали информацию израильтянам или помогали им скупать земли, были убиты, многих из них жестоко пытали перед казнью»[279]. К концу интифады, в 1993 г., почти 400 палестинцев были убиты другими палестинцами — практически столько же, сколько погибло от рук солдат Армии обороны Израиля[280]. Демонстрируя невероятную наглость, некоторые палестинские общественные деятели включили эти убийства, когда отправляли в СМИ списки палестинцев, убитых во время интифады![281]

Интифада, видимо, подтолкнула как израильское правительство, так и ООП (которая теряла контроль над палестинской улицей, все больше тяготеющей к более радикальным исламским группировкам) к некоему возобновлению отношений. Соединенные Штаты в течение нескольких лет аккуратно подталкивали обе стороны в этом направлении, как и некоторые израильские миротворцы.

Когда в начале девяностых годов начался мирный процесс в Осло, Израиль был готов принять Палестинскую автономию в качестве равноправного партнера по переговорам до тех пор, пока Палестинская автономия был готова согласиться с правом Израиля на существование. Никогда раньше в истории сторона, победившая в оборонительной войне, не проявляла готовности вести переговоры с проигравшей стороной, которая развязала эту войну, и рассматривать ее как равного партнера. Рассматривать тех, кто начал наступательную войну и проиграл ее, в качестве равных партнеров для переговоров, означает поощрять развязывание войны как метод добиваться своего. Нужно платить цену за развязывание войны и поражение в ней. И эта цена должна подразумевать более низкий статус в послевоенных мирных переговорах.

Если считать, что люди вправе начинать военные действия, просить о мире, когда они проиграли эту войну, а потом ждать, что за столом переговоров к ним будут относиться как к морально равным тем, на кого они напали, то остается минимум ограничений для агрессии. Почему бы не начать войну? Если не получится, можно инициировать переговоры, настаивая на равноправии в качестве условия не развязывать войну вновь. Только представьте себе, как отреагировал бы мир, если бы после поражения Германии и Японии во Второй мировой войне немцы и японцы прибегли бы к терроризму против победившей стороны и потребовали бы равноправного статуса в качестве партнеров в послевоенных переговорах!

Отношение к палестинцам как к равным партнерам по переговорам несет в себе риск неправильной трактовки понятия наступательной войны. Палестинцев следует рассматривать как агрессоров, которые потерпели поражение. К ним нужно относиться справедливо, но без моральных притязаний на равноправие в переговорном процессе. Разногласия по поводу безопасности следует решать в ущерб тем, кто начинал войны, и в пользу тех, кто смог успешно защитить себя от агрессии. Споры о контроле над святыми местами также следует решать в ущерб тем, кто незаконно завладел ими, как арабы в 1948 г., запретившие доступ к ним тех людей, у которых они отобрали эти святые места. Агрессоров нужно заставить принять беженцев, появившихся в результате их агрессии.

В конечном итоге, однако, компромиссов необходимо добиваться, чтобы обеспечить мир, и компромиссы не всегда можно базировать на этом простом принципе. Но по крайней мере, должен оставаться бесспорным один принцип заключения компромисса, и этот принцип заключается в том, что никто не должен выигрывать от того, что он развязал войну и потерпел в ней поражение. Основная причина того, что палестинцы получили равноправный статус в этих переговорах, заключалась в том, что большинство израильтян стремилось к миру более отчаянно, чем большинство палестинцев. Опросы общественного мнения без всяких колебаний демонстрируют этот факт. Большинство опросов показывают, что подавляющая часть израильтян желают мира и готовы пожертвовать многим ради того, чтобы обеспечить его[282], тогда как целых 87 % палестинцев хотят, чтобы террористические акты продолжались до тех пор, пока они не приведут к освобождению всей Палестины[283]. Поэтому Израиль должен все время быть готовым к необходимости отдать еще больше, чтобы добиться устойчивого мира на долгие годы.

Такое отношение, несомненно, похвально, но есть гораздо более мощные факторы, которые в состоянии помешать установлению мира на Ближнем Востоке. Нельзя поощрять другие народы и нации продолжать следовать по агрессивному пути войны и терроризма, который привел палестинцев к получению равноправного статуса в переговорном процессе. Если палестинцам удастся получить все, чего они добиваются, таким путем, то пройдет совсем немного времени, и другие народы и нации, которые считают себя обиженными, обратятся к войне и терроризму как методу решения своих проблем. Мир станет гораздо более агрессивным и опасным, если не будет усвоен урок палестино-израильских переговоров. Томас Фридман из Нью-Йорк таймс предупредил, что если терроризм добьется своего на Ближнем Востоке, то «этот спектакль покажут и рядом с вашим домом»[284].

Конечным результатом этих переговоров стал бесконечный процесс запусков и остановок и новых запусков и новых остановок, где большие надежды и обещания сменялись большим разочарованием в отношении решения палестино-израильского, а может быть, даже арабо-израильского конфликта. В итоге, мирный процесс в Осло положил конец израильской оккупации палестинских городов, деревень и поселков (за несколькими исключениями). 25 сентября 1995 г. Израиль и Палестинская автономия подписали соглашение, в соответствии с которым израильские войска должны были быть выведены из большинства густонаселенных районов Западного берега и Газы[285]. Полиция Палестинской автономии, насчитывавшая 30 тыс. сотрудников, брала на себя контроль над этими населенными пунктами. Хотя Израиль все еще сохранял контроль над обширными территориями на Западном берегу с небольшим палестинским населением или вовсе без оного, оккупация палестинских населенных пунктов фактически завершилась в 1995 г. Она продолжалась двадцать восемь лет. Израиль не входил ни в один из этих населенных пунктов вплоть до 2001 г. — примерно через год после начала эпидемии палестинских террористов-самоубийц, но даже тогда он вновь оккупировал эти города на временной основе, поскольку они использовались как базы для подготовки новых террористических атак. Например, Иерихон не подвергся повторной оккупации, потому что не служил базой для террористов.

В течение примерно шести лет, когда палестинцы сами контролировали свои населенные пункты, наблюдался некоторый прогресс в отношении решения важнейших вопросов. ООП (но не Хамас и не другие радикальные исламские группировки) продемонстрировала движение в сторону образования двух государств как метода решения палестино-израильского конфликта.

К началу лета 2000 г. казалось, что мир вот-вот настанет. Терроризм за предшествующие несколько лет несколько поутих, и теперь склонное к уступкам израильское правительство во главе с Эхудом Бараком активно стремилось к миру. Билл Клинтон, у которого тогда шел последний год президентского срока, был настроен оставить в наследство после себя мир на Ближнем Востоке. Израильтяне и ООП договорились о ряде встреч начиная с 11 июля 2000 г. под эгидой Соединенных Штатов. В ходе произошедших встреч, которые продолжались вплоть до января 2001 г., Барак удивил весь мир, предложив палестинцам практически всю территорию, которой они добивались. К концу переговоров Барак принял еще более щедрый проект Клинтона и предложил палестинцам «от 94 до 96 процентов территории Западного берега» и весь сектор Газа[286]. В обмен на оставшиеся 4–6 процентов, которые Израиль собирался оставить в целях обеспечения безопасности, он уступит палестинцам от одного до трех процентов своей собственной территории. Таким образом будет сполна реализована Резолюция Совета Безопасности № 242, которая предписывала возвращение «территорий», а не всей территории, захваченной Израилем в ходе оборонительной войны против Иордании. Палестинский народ полностью или практически полностью освободится от израильской оккупации.

Вдобавок Барак предложил палестинцам создать государство со столицей в арабском Иерусалиме и осуществлять полный контроль над Восточным Иерусалимом и Арабским кварталом Старого города, а также над всей Храмовой горой, невзирая на ее историческое и религиозное значение для евреев. Израиль сохранит контроль над Стеной Плача, которая не имеет никакого значения для мусульман.

Что касается вопроса о беженцах, Израиль «признает моральный и материальный ущерб, причиненный палестинскому народу в результате войны 1948 г. и необходимость оказать помощь международному сообществу в деле решения этой проблемы»[287]. Израиль примет часть беженцев на основе гуманитарных соображений и с целью воссоединения семей, но большинство из них будут жить в палестинском государстве; 30 млрд. долларов будут выделены в качестве компенсации тем, кто не сможет переехать в Израиль. Для еврейских беженцев из арабских стран, изгнанных после войн 1948 и 1967 гг., никакой компенсации не предусматривалось. В отношении еврейских поселений Барак согласился с необходимостью «ликвидировать большинство поселений и перевести основную массу поселенцев внутрь территории Израиля», тогда как небольшая часть Западного берега должна быть аннексирована Израилем[288].

Ясир Арафат отверг предложение Барака, ясно дав понять, что он никогда не променяет право более чем 4 млн. палестинцев на возвращение в Израиль на проживание в палестинском государстве и получение компенсации. Выполнение этого условия, безусловно, быстро превратило бы Израиль в еще одну палестинскую страну, вдобавок к Иордании и новому государству на Западном берегу и в секторе Газа. Вопрос о палестинских беженцах всегда был уловкой, которая должна была превратить Израиль в палестинское государство, и отказ Арафата от щедрого предложения Барака недвусмысленно это продемонстрировал.

Вполне естественно, что большинство палестинцев в принципе предпочли бы жить в палестинском государстве под властью палестинцев, чем в еврейском государстве под властью израильтян — и это именно то, чего палестинцы требовали многие годы. Но если цель состоит в том, чтобы наводнить Израиль миллионами арабов и тем самым превратить его в палестинское государство, то многие беженцы могут решить — или их могут убедить в этом, — что их долг состоит в том, чтобы поселиться в Израиле, как только у них появится такая возможность. Приверженная миру израильская газета Ха-арец опубликовала следующую статью после того, как прозвучало предложение Барака:

Палестинцы не могли выбрать лучшего времени, чтобы получить самый лучший мирный договор, чем теперь. Но они хотят большего… Больше всего они хотят, чтобы их право на возвращение было признано и реализовано. Проблему палестинских беженцев создал не Израиль; она была вызвана арабскими государствами, которые вновь и вновь пытались использовать грубую силу, чтобы стереть нас с карты…

Реализация их права на возвращение будет означать конец Израиля как еврейского государства, и поэтому Израиль никогда не согласится на это требование.

Если палестинцы включили вопрос о праве на возвращение в качестве уловки, направленной на усиление их позиции в переговорах, им хватит мудрости отказаться от него прямо сейчас — потому что время уходит. Даже самый терпеливый поклонник отказывается от идеи покорить недоступную девицу. Арафат потерял девственность давным-давно, и он все еще играет в эту игру, пытаясь выкручивать нам руки…

Если они не схватятся за эти предложения сейчас, то вместо Барака они получат Шарона.[289]

Некоторые палестинские лидеры жаловались, что предложенные им территории были разрозненными. Например, сектор Газа отделен от Западного берега. Израиль предложил построить надземные мосты и договориться о постоянной аренде, но палестинцы потребовали смежных территорий. Следует напомнить, что территория, предложенная Израилю в 1937 г. Комиссией Пиля и в 1947 г. Организацией Объединенных Наций, тоже состояла из отдельных частей. Израиль тем не менее принял те предложения.

Более того, некоторые из крупнейших террористических группировок, такие, как Хамас, Исламский Джихад и Хезболла, выступают против самого существования Государства Израиль и отказываются от создания палестинского государства на Западном берегу и в Газе. Они предпочитают продолжать вести террористическую войну против израильских евреев, до тех пор пока вся Палестина не будет освобождена и ни одна пядь земли не останется под еврейским контролем. Для них простая смежность территорий не имеет никакого значения. Они хотят всего.

Истинная причина, по которой Арафат отверг предложение Барака, состоит в том, что он испугался заключать мир с Израилем, вне зависимости от того, что Израиль может предложить, потому что это означает его собственный конец. Он знал, что радикальные исламские группировки представляют интересы все большего числа палестинцев, которые отвергают идею создания двух государств и считают любого, кто согласен с ней, предателем, заслуживающим смерти. Жизнью поплатились уже очень многие, кто соглашался с правом Израиля на существование — от Абдаллы и Садата до умеренных палестинцев. Для Арафата было безопаснее найти предлог, чтобы не соглашаться на мирные инициативы, чем провоцировать потенциально смертоносную враждебность со стороны тех, кто отказывает Израилю в праве на существование.

Некоторые возлагают вину за возобновление терроризма после отказа Арафата от израильских мирных предложений на решение Ариэля Шарона — до того как он стал премьер-министром — посетить Храмовую гору 28 сентября 2000 г. Но факты неоспоримо показывают, что агрессия была хорошо спланирована, причем задолго до того, как Шарон поднялся туда. Министр связи Палестинской автономии откровенно признал это:

Палестинская автономия приступила к подготовке начала этой интифады с момента возвращения с переговоров в Кемп-Дэвиде по предписанию президента Ясира Арафата, который предсказал начало интифады как дополнительного фактора стойкости, проявленной палестинцами на переговорах, а не как конкретного протеста против визита [Ариэля] Шарона на аль-Харам аль-Кудс [Храмовую гору]… Интифада не стала сюрпризом для палестинского руководства. Правительство направило все свои усилия по политическим и дипломатическим каналам на то, чтобы исправить допущенные ошибки путем переговоров и мирного процесса, но не добилось успеха. Мы столкнулись с упрямством израильтян и упорным отказом признавать права [палестинцев]… Палестинская автономия велела всем политическим силам и фракциям подготовить все условия для новой интифады.[290]

Комиссия Митчелла, которую возглавил лидер сенатского большинства Джордж Митчелл — выходец из семьи ливанских христиан, — пришла к сходному заключению: «Визит Шарона на Храмовую гору не стал причиной Интифады аль-Акса». И в самом деле, в день, когда Шарон поднялся туда, у палестинцев не было убитых и всего несколько раненых, тогда как двадцать восемь израильских полицейских получили ранения от рук мусульман, бросавших камни. Убитые и раненые появились вскоре после запланированного нападения палестинцев на евреев, которые молились у Стены Плача.

Визит Ариэля Шарона на Храмовую гору был предварительно согласован с палестинскими лидерами. Тем не менее я полагаю, что это была необдуманная провокация, которая обеспечила предлог для вспышки насилия — и даже привела его в действие; но ружье было заряжено заранее, в ожидании неизбежной провокации подобного рода.

Истинный мир на Ближнем Востоке должен выдержать такого рода символическую словесную провокацию, как визит Ариэля Шарона на Храмовую гору. Любой крепкий мир может быть подвержен подобным провокациям с обеих сторон. Но чего нельзя терпеть, так это агрессивных ответов на такие провокации, в особенности если насилие запланировано заранее и даже утверждено на высшем уровне. Это важнейший урок, который нужно было вынести из тех кровавых дней, которые последовали за визитом Шарона.

Израильтян ежедневно провоцируют подобными словесными и символическими выходками, начиная от преподавания отрицания Холокоста и антисемитизма в государственных палестинских школах до демонстративного визита к Стене Плача арабских парламентариев. Правильным ответом на словесные и символические провокации должен быть политический протест, в том числе митинги и даже забастовки. Но бросать камни и бомбы и стрелять из ружей — категорически неприемлемая реакция, и международное сообщество не должно ее поощрять.

Но весь мир, в том числе многие журналистские, академические и даже дипломатические круги, кажется, считает насилие со стороны палестинцев присущим их культуре. С другой стороны, от израильтян ждут чего-то совсем другого. Такой культурный релятивизм граничит с расизмом. Ожидать меньшего от палестинцев, невзирая на их жалобы, означает считать их недочеловеками.

Главное, что такие провокации будут происходить, особенно в демократическом государстве, где Шарон, как любой другой израильский гражданин, имеет право посетить памятник, открытый для публики и святой как для евреев, так и для мусульман. Образ мышления палестинцев должен измениться, если мир станет реальностью. Они должны выучить, что пропорциональность, которой они справедливо требуют от израильских вооруженных сил, должна быть свойственна и их лидерам. Словесные и символические провокации являются частью демократии. Шарон таким безыскусным способом обозначил важный момент: когда иерусалимский Старый город находился под контролем иорданского правительства и палестинских имамов, евреям не разрешалось подниматься на Храмовую гору или молиться у Стены Плача. После того как Израиль смог защитить себя от нападения иорданцев во время Шестидневной войны и завоевал Иерусалим, святые места были открыты для всех.

Шарон стремился продемонстрировать, что, если вернуть Храмовую гору под контроль палестинцев, он и другие евреи не смогут попасть туда. Возможно, были другие, лучшие, способы указать на это, но правительство в демократическом государстве не всегда может ограничить способы политических высказываний, до тех пор пока они не подразумевают насилия. Наложить вето на посещение святых мест означает ограничить свободу выражения. Если бы израильское правительство не допустило визит Шарона на Храмовую гору, это тоже ослабило бы мирный процесс, предоставив оружие израильским крайне правым.

Когда две стороны вернутся за стол переговоров, они должны принять во внимание вероятность — а на самом деле неизбежность, — того, что с обеих сторон будут иногда происходить подобные провокации, если не хуже. Ни один провокатор: ни символический, как Шарон, ни агрессивный террорист с другой стороны, не может положить конец мирному процессу. Следует приложить ум и сердце к тому, чтобы создать такой мир, который выдержит провокации. Египетско-израильский мир, а также иорданско-израильский мир смогли выдержать террористические атаки, совершенные отдельными египтянами и иорданцами против израильских граждан, в том числе детей. Палестинцы должны научиться выдерживать словесные и символические провокации, так же как израильтяне должны научиться отвечать на насилие, допуская минимальное насилие и эскалацию конфликта. Но вместо этого в конце 2000 г. палестинцы решили использовать визит Шарона как предлог для усиления терроризма.

В следующей главе мы рассмотрим в деталях и увидим, как вспышка терроризма, последовавшая за отказом Арафата от предложения Барака, была тщательно «спланирована заранее»[291], поскольку Арафат знал, что, разыгрывая испытанную террористическую карту, он сможет вновь повлиять на общественное и дипломатическое мнение в свою пользу. Когда Арафат ушел от щедрого предложения Барака, международная общественность поначалу отвернулась от него и стала благоприятнее относиться к Израилю. Но после хорошо спланированных террористических актов против израильских мирных граждан и полностью предсказуемой ответной реакции Израиля на убийство подростков и целых семей в пиццериях, на дискотеках и за пасхальным седером, европейское общественное мнение вновь отвернулось от Израиля.

Понимая эту динамику, некоторые палестинцы «практически приветствовали атаки израильтян», как писала Нью-Йорк таймс[292]. Это было частью их стратегии, нацеленной на получение международной поддержки. Как заявил Нью-Йорк таймс один дипломат, «палестинцы овладели жестокой арифметикой боли… Жертвы среди палестинцев играют им на руку, и жертвы среди израильтян играют им на руку. Не срабатывает только отсутствие насилия»[293]. Терроризм — это тактика, избранная верховным руководством Палестины, потому что он работает, а не потому, что это отчаянная реакция на притеснение. Томас Фридман из Нью-Йорк таймс заметил:

Мир должен понять, что палестинцы не предпочли путь террористов-самоубийц от «отчаяния», возникшего из-за израильской оккупации. Это невероятная ложь. А почему же? Во-первых, множество людей по всему миру находятся в отчаянии, но они не выходят на улицу, обвешанные динамитом. Более того, президент Клинтон предложил палестинцам план мирного урегулирования, который мог бы положить конец их «отчаянному» положению под оккупаций, а Ясир Арафат пренебрег им.[294]

Внимательное исследование того, кто становится террористом-самоубийцей, доказывает лживость заявления, что терроризм — это неизбежное следствие безнадежности, бедности и бесправности. «Каким бы логичным ни казался аргумент о происхождении терроризма от бедности, одно исследование за другим показывает, что террористы-самоубийцы и их приверженцы редко являются необразованными или нищими людьми». Многие из них выросли «в относительно хороших условиях и ходили в школу». Одна работа, в которой исследовались 250 беззаветных террористов-смертников из числа палестинцев, пришла к выводу, что «никто из них не был необразованным, крайне бедным, умственно отсталым или склонным к депрессии». Другие исследования показали, что виновные в массовых убийствах «не были невежественны, одиноки или бесправны». Они имели «нормальную, уважаемую работу» и казались «абсолютно нормальными членами своих семей». Они не «выказывали безнадежности или чувства, что им „нечего терять“».[295]

Отчаяние может объяснять ту легкость, с которой верховные лидеры убеждают впечатлительных юнцов стать террористами-самоубийцами, но само по себе отчаяние не может считаться убедительным объяснением даже для этой конкретной формы угнетения детей в Палестине. Прославление террористов-самоубийц наряду с дегуманизацией его жертв является важнейшей причиной, по которой дети хотят взорвать сами себя. Пример политического прославления террористов-самоубийц содержится в высказывании жены Ясира Арафата, которая вместе с дочерью живет в роскоши в Париже. Будучи весьма далека от отчаяния, она заявила, что «ненавидит» Израиль и если бы у нее был сын, то она не видела бы для него «большего почета», чем участь террориста-смертника, который убивает евреев. Она не сказала, хочет ли она, чтобы ее дочь стала мученицей.[296]

Исламские религиозные и политические лидеры упрощают задачу террористов-самоубийц, которые должны решиться на массовые убийства мирных граждан, с помощью дегуманизации образа израильтян и евреев в школах, мечетях и средствах массовой информации. Как писал в газете Вашингтон пост Чарльз Краутхаммер, «Арафат вырастил целое поколение, воспитанное в ненависти к „иудео-нацистам“». Такого рода индоктринация включает в себя «необузданное восхищение убийствами», как это было в проповеди назначенного и подкармливаемого Арафатом Ахмада Абу Халабия, которая прозвучала в прямом эфире официального телевидения Палестинской автономии в начале интифады. Предметом проповеди были «евреи». (Обратите внимание: не израильтяне, а евреи.) «Их следует истреблять и убивать, как сказал Аллах всемилостивый: „Сражайся с ними: Аллах предаст их в твои руки“… Пусть не будет у вас снисхождения к евреям, и неважно, где они находятся — в любой стране. Сражайтесь ними, где бы вы ни были. Где бы вы ни встретили их, убивайте их».[297]

Палестинские педагоги тоже вдохновляют своих учеников на убийства с помощью расистской риторики. Церемония по поводу окончания учебного года для 1650 выпускников детских садов, находящихся под эгидой Хамаса, «включала в себя сценку, поставленную детьми, где прославлялось убийство евреев как религиозная заповедь»[298]. Такая комбинация религиозных, политических и медийных посылов помогает объяснить, почему среди множества отчаявшихся народов земли только палестинских детей воспитывают в духе самоубийства и убийства других людей[299].

Может показаться ироничным, что почти сразу после того, как Израиль предложил палестинцам почти все, чего хотели они сами и международное сообщество — палестинское государство со столицей в арабском Иерусалиме, возвращение всего сектора Газа и практически всего Западного берега, справедливое и практичное решение вопроса о беженцах и ликвидацию еврейских поселений, — он превратился в парию в глазах международного сообщества, европейского общественного мнения и большей части американских левых из академических и религиозных кругов. Израиль превратился в объект разоблачений и кампаний по бойкотированию, а также других попыток демонизации, тогда как палестинцы — которые отвергли мирные предложения и ответили на них систематическим и сознательным убийством израильских мирных граждан — стяжали симпатии среди тех же самых групп.

Но никакой иронии в этом нет. Это результат сознательного расчета палестинских лидеров, которые понимают, как легко спровоцировать демократические режимы на ответную реакцию, убивая самых беззащитных их граждан. Франция, Англия, Россия, Соединенные Штаты и Канада поддавались на такую же провокацию, но только Израиль оказался так несправедливо заклеймен за свои вполне понятные, хотя иногда и непропорциональные попытки защитить мирное население от терроризма. Палестинское руководство хорошо понимает готовность многих групп по разным причинам подвергнуть критике еврейское государство за те же действия, которые не вызывают подобной резкой реакции, если затронуты другие народы или группы. Причины такого рода двойных стандартов лежат глубоко в психологии и истории конкретных критиков, но само существование двойного стандарта несомненно и очевидно. И палестинцы, конечно, с готовностью этим пользуются.

Трагедия состоит в том, что, применяя подобные двойные стандарты, люди, чересчур суровые к Израилю и чересчур снисходительные к палестинцам, на самом деле поощряют палестинцев оказывать терроризму предпочтение перед компромиссом и миром. Они тоже несут часть ответственности за то, что палестинцы прибегают к терроризму — и за те смерти, которые это влечет за собой.

17. Был ли Арафат прав, отвергая мирное предложение Барака-Клинтона?

Обвинение

Арафат был прав, когда отверг мирные предложения Барака-Клинтона в 2000–2001 гг., и вина за провал этих мирных переговоров либо лежит целиком на израильтянах, либо Барак и Арафат делят ее между собой.

Обвинители

«Как только на саммите в Кемп-Дэвиде в июле 2000 г. произошел коллапс, волна гнева немедленно обратилась на палестинского президента, которого обвинили в сознательном саботаже мирного процесса, заключающегося в отказе от „щедрого предложения“ Эхуда Барака, в косвенной поддержке ликвидации еврейского государства, а затем в организации мятежа, который должен привести к этой цели. На него посыпались оскорбления, его называли нераскаявшимся террористом и старым лжецом, который больше не в состоянии скрыть свои истинные намерения. Даже президент США Клинтон и многие самопровозглашенные сторонники израильского мирного лагеря — забыв для этой цели об истине — присоединились к этой оргии клеветы». (Тони Клуг, бывший глава отдела международного развития организации «Международная амнистия»[300])

«Израильское правительство прекратило переговоры в Табе». (Ноам Хомский[301])

Реальность

Не только президенты Клинтон и Джордж У. Буш возложили всю вину на Арафата, их мнение разделили и многие из ближайших советников Арафата. А сегодня даже принц Бандар из Саудовской Аравии, который играл центральную (хотя и закулисную) роль в мирных переговорах, назвал отказ Арафата от предложения Барака «преступлением против палестинцев — а на самом деле против всего региона». Оценка, данная принцем Бандаром отказу Арафата от мирного предложения и последовавшая за этим всеобщая поддержка, оказанная палестинцам, дает возможность проанализировать, каким образом обращение Арафата к терроризму поощряется двойными стандартами, при которых Израиль ругают за предложения мира, а палестинцев хвалят за отказ от мира.

Доказательство

Практически все, кто сыграл хоть какую-то роль в мирном процессе, разворачивавшемся в Кемп-Дэвиде и Табе, сейчас возлагают всю вину за его провал на решение Арафата отказаться от предложения Барака. Президент Клинтон, который разозлился на Арафата и назвал его лжецом, считает только его виновником неудачи. Деннис Росс, который был тогда главным переговорщиком со стороны США, заявил, что Арафат не желал принимать никакие мирные инициативы, поскольку для Арафата «конец конфликта означал бы его собственный конец»[302]. Лучшее доказательство мнения Росса состоит в том, что Арафат, отклонив израильский план, даже не выступил со встречным предложением. Он просто отверг его и отдал приказ готовиться к возобновлению террористической войны. Президент Буш, согласно Нью-Йоркеру, также «возлагает всю вину за рост насилия на Арафата»[303].

Даже некоторые из наиболее доверенных советников и старых соратников Арафата сожалеют сейчас об этом решении, и сам Арафат дал понять, что, если бы сегодня было сделано такое предложение, он мог бы его принять — и это после гибели почти 3000 человек, которой вполне можно было избежать. Конечно, никто в Вашингтоне или в Израиле не принимает всерьез обещания Арафата после того, как он солгал и президенту Клинтону в Кемп-Дэвиде, и президенту Джорджу Бушу, когда отрицал, что знает о судне, груженном иранским оружием, предназначавшемся для палестинских террористов, хотя капитан корабля признался, что приказы поступали напрямую от Арафата[304]. Арафату не верят и самые преданные члены израильского мирного лагеря, многие из которых чувствуют, что их предали, когда Арафат отказался от предложения, которое они вынудили Барака сделать, причем они заверяли его, что Арафат примет это предложение. Они обвиняют Арафата в том, что после его отказа от плана, который многие израильтяне сейчас считают наивным и чересчур щедрым, Барак проиграл на выборах Шарону. Если Арафат не пожелал принять это предложение, то, по их мнению, он не пожелает принять никакие мирные инициативы, которые подразумевают существование Израиля.

В знаменательном цикле интервью, взятых для Нью-Йоркера Эльзой Уолш, саудовский принц Бандар рассказал о своей закулисной роли в мирном процессе и о том, что он говорил Арафату. Разоблачения Бандара превосходят все, что раньше открывалось всеми источниками, связанными с переговорами, и лучше всего демонстрируют то, как Арафат разыгрывает террористическую карту, чтобы повлиять на общественное мнение не только в арабской и мусульманской среде, но и во всем мире.

Бандар, высокопоставленный член королевской семьи, который двадцать лет работал в дипломатическом представительстве Саудовской Аравии в Вашингтоне, исполнял роль главного посредника между Арафатом и администрацией Клинтона. Он, как и почти все, был удивлен «поразительным» предложением Барака, которое предоставляло палестинскому государству «около 97 % оккупированных территорий»[305], иерусалимский Старый город за исключением еврейского и армянского кварталов, а также 30 млрд. долларов компенсации беженцам. Арафат попросил короля Абдаллу, действующего правителя Саудовской Аравии, чтобы Бандар помог ему в ходе переговоров. Бандар согласился, но сказал Абдалле: «Я смогу сделать не очень много, если Арафат не захочет понять что к чему». Израиль не может предложить ничего лучше.

2 января 2001 г. — всего за несколько недель до окончания президентского срока Клинтона — Бандар встретился с Арафатом на базе военно-воздушных сил Эндрюс, обсудил с ним предложение Барака и спросил Арафата, мог ли он когда-либо надеяться на «сделку получше». Он также настоятельно спрашивал его, хочет ли он иметь дело с Шароном, а не с Бараком. Арафат согласился, что «переговорщики Барака — сторонники мира». Затем Бандар напомнил Арафату об истории упущенных возможностей: «С 1948 г. каждый раз, когда нам что-то клали на стол, мы говорили „нет“. А потом мы говорили „да“. Но когда мы говорили „да“, предложение уже не было в силе. И тогда нам приходилось получать меньше. Не пришло ли нам время сказать „да“?». Бандар подчеркнул, что арабы всегда говорили американцам, что, если «вы предложите нам сделку, на которую согласятся в Иерусалиме, мы тоже примем ее». Бандар изложил Арафату все возможности: «Либо вы примете эту сделку, либо начнется война. Если вы примете эту сделку, мы всем своим авторитетом поддержим вас. Если вы не примете эту сделку, как вы думаете, кто-нибудь пойдет воевать за вас?»[306]

Вскоре после этого Бандар сурово предупреждал Арафата: «Я надеюсь, что вы помните, о чем я вам говорил. Если мы упустим эту возможность, это будет не трагедия, это будет преступление». Невзирая на обещания Арафата, что он примет сделку, если Саудовская Аравия и Египет выразят ему свою поддержку, и невзирая на соответствующие заверения саудовцев и египтян, а также на угрозы Бандара, Арафат отверг сделку и улетел домой, не внеся никаких встречных предложений или поправок. Когда переговоры провалились, Арафат отдал приказ лидерам террористических группировок начать эскалацию насилия. У него был план превращения бури в СМИ и преступления против палестинского народа в доходную бурю в СМИ. Это был вполне испытанный план; и в этот раз он сработал еще лучше, чем раньше.

Но пока вернемся к принцу Бандару, который пришел в ярость от того, что Арафат солгал ему. Однако, как пишет Уолш, он не удивился: «Бандар сказал своим союзникам, что лживость Арафата — секрет Полишинеля в арабском мире». В частной беседе Бандар возложил всю вину на Арафата. «Клинтон, сукин сын, действительно сделал все возможное», — сказал Бандар в интервью Уолш. Но самые резкие его высказывания об Арафате были сделаны «не под запись», как рассказывает Уолш:

Бандар полагает, что нежелание Арафата принять сделку в январе 2001 г. было трагической ошибкой — а на самом деле, преступлением. Но говорить об этом открыто значило бы повредить палестинскому делу…

Бандар был особенно сердит на Арафата, потому что если бы он открыто защищал позицию Барака, он бы выглядел сторонником Барака и Израиля. «Я был там. Я свидетель, я не могу лгать», — говорил он в частной беседе.[307]

Но часть своих обвинений он предпочел опубликовать дословно:

«Если быть до конца честным, я до сих пор не оправился внутренне от масштабов упущенной в январе возможности», — сказал мне Бандар у себя дома в Маклине, штат Виргиния. «Тысяча шестьсот палестинцев уже погибли. И семьсот израильтян погибли. На мой взгляд, ни одна смерть этих израильтян и палестинцев не оправдана».[308]

Но это не конец истории. Теперь вернемся к великому плану Арафата вновь перетянуть на свою сторону Бандара, арабские страны и весь мир. План был прост: начать убивать евреев на молитве, израильских подростков в пиццериях и на дискотеках, беременных женщин в торговых центрах, рабочих, закусывающих в перерыве фалафелем, и студентов, обедающих в университетской столовой. Вы можете рассчитывать на ответную реакцию Израиля, особенно если вы сами помогли избрать премьер-министром воинственного генерала, который пообещал жестко бороться с терроризмом. Даже если чрезмерной реакции не будет, какая-то все равно будет, и вы сможете назвать ее чрезмерной. Даже недостаточная реакция на подъем терроризма вызовет некоторые жертвы среди мирного населения, особенно если вы постараетесь расположить фабрики по производству бомб рядом с детскими садами и будете использовать женщин (в том числе, беременных) и детей в качестве живых щитов, заставите их бросать камни и бомбы и даже стать террористами-самоубийцами.

План сработал даже в отношении Бандара, который прекрасно осознавал, что делает Арафат. Уолш описывает, как король смотрел телевизор и увидел израильского солдата, толкающего палестинскую женщину. Король позвонил Бандару: «Вот оно! Вот ублюдки! Даже женщины — они ведь их ногами топчут!»[309]

Бандар описывал гнев короля, особенно против израильской практики разрушать дома членов семьи террориста: «Нам интересно, как бы американский народ отнесся, если бы президент Соединенных Штатов приказал разрушить дома, принадлежащие семье Маквея или сжечь их фермы», — сказал он, имея в виду террориста из Оклахома-Сити Тимоти Маквея[310].

Абдалла забыл упомянуть, что семья Маквея не восхваляла поступок своего сына. Они также не помогали ему и не поощряли его стать мучеником. Более того, его акция не стала частью осознанных действий по запугиванию мирных жителей.

В результате израильского ответа на просчитанный палестинский терроризм Абдалла приказал Бандару встретиться с президентом Бушем. На одной из таких встреч Бандар показал Бушу фотографии убитых палестинских детей. Он показал Бушу не фотографии еврейских детей (которых намного больше), сознательно убитых палестинскими террористами, а фотографии палестинских детей (часть из которых были террористами-самоубийцами), которые случайно погибли от рук израильских солдат. Но фотография мертвого ребенка обязательно вызывает сильные чувства, и, как сообщает Уолш, «глаза Буша увлажнились».

Подобные односторонние картинки демонстрировались в арабском и мусульманском мире, формируя активную поддержку палестинцам и ненависть к израильтянам, что как раз и планировал Арафат. Терроризм лучше действует на арабскую улицу, чем переговоры, особенно если он влечет за собой осознанный двойной эффект: «мужественная» мученическая гибель террористов-самоубийц, которые убивают ненавистных израильтян, влечет за собой реакцию Израиля, которая, в свою очередь, порождает новых палестинских мучеников. Такие настроения на арабской улице быстро переходят в давление на арабские правительства, которые, в свою очередь, оказывают давление на Соединенные Штаты. В данном случае Бандар вынуждал американцев контролировать израильтян, «даже если они не верят Арафату».

Бушу не прибавило популярности в арабском мире то, что он, казалось, возлагал всю вину на Арафата. В мае король Абдалла публично отклонил приглашение в Белый дом. «Мы хотим, чтобы они взглянули на реальность и осознали свою ответственность», — сказал он журналисту Файненшнл таймс. «Разве они не видят, что происходит с палестинскими детьми, женщинами и стариками — унижение, голод?»[311]

Результатом этого давления стало заявление президента Буша в пользу палестинского государства — президент США впервые официально одобрил эту идею. Лично я одобряю создание палестинского государства, но такого, которое должно увенчать многочисленные попытки борьбы с терроризмом, а не стать наградой за усиление терроризма, превратившегося в хорошо просчитанную тактику для достижения государственности. Обратите внимание, как Арафат манипулирует общественным мнением, то открывая, то закрывая террористический клапан. Даже те, кто разумом понимает, что делает Арафат — например, принц Бандар — и что он несет полную ответственность за коллапс мирного процесса, теперь эмоционально вынуждены поддерживать «жертв» чрезмерной реакции Израиля на терроризм, хотя изначально рассчитывалось, что терроризм вызовет такую реакцию и такой эмоциональный ответ во всем мире. Терроризм работает, и Арафат пользуется этим фактом.

Палестинское руководство совершило трагическую ошибку, отвергнув мирные предложения Барака-Клинтона в 2001–2002 гг. Но большинство палестинцев обвиняют Израиль в ошибках собственного лидера. Это часть старой схемы, которую описал историк Бенни Моррис в своей статье, опубликованной в апреле 2003 г.:

Одна из характерных черт палестинского национального движения состоит в палестинском взгляде на себя как на вечную жертву других — османских турок, британских офицеров, сионистов, американцев, — они никогда не считают себя (по крайней мере, подавляющее большинство из них) жертвами собственных ошибок и беззаконий. Если верить палестинской идеологии, они сами никогда не поступают неправильно; их беды всегда на совести других. Неизбежным следствием этого отказа признавать собственные исторические грехи стало вечное палестинское нытье — боюсь, что это уместный термин, — обращенное к внешнему миру с требованием спасти их от того, что на самом деле лежит на их совести.[312]

18. Почему было убито больше палестинцев, чем израильтян?

Обвинение

Тот факт, что палестинцев во время последней вспышки терроризма (с сентября 2000 г. по настоящее время) было убито больше, чем израильтян, доказывает, что израильский ответ еще хуже, чем палестинский терроризм.

Обвинители

«Я не могу поверить, что вас как христианского священника не настораживает использование американских боевых вертолетов, бомбардировщиков, танков против палестинской полиции, фактически народной дружины, вооруженной пистолетами, и юных террористов-самоубийц. Вы знаете, может быть, палестинцев погибло больше, чем израильтян. Вас как христианского священника не ужасает, что использование американского оружия отнимает жизни у стольких мирных граждан?» (Билл Новак, политический комментатор[313])

«Аббас Хамиде сказал, что его поражают сообщения в прессе, которые изображают израильтян жертвами, хотя с момента начала второй интифады в сентябре 2000 г. погибло больше палестинцев». (Эрни Гарсия, журналист[314])

Реальность

Есть несколько важных причин, почему это сравнение неверно. Сюда относится и тот факт, что палестинцы считают жертвами самих террористов-самоубийц и игнорируют огромное количество неудавшихся или предотвращенных террористических атак против израильтян.

Доказательство

Палестинцы вполне осознанно стремились убить гораздо больше израильтян, чем им удалось убить, тогда как жертвы, ответственность за которых возлагается на Израиль, чаще всего погибли случайно во время законных попыток остановить терроризм. Например, за первые два месяца 2003 г. успешных террористических актов против израильских мирных жителей не было. И это не потому, что палестинские террористы не прикладывали значительных усилий совершить теракты с большим количеством жертв. Израильские власти предотвратили сотни попыток терактов только за этот период. Попытка совершения теракта накладывает на террориста такую же моральную ответственность, как и удавшийся теракт. Если бы каждая из этих запланированных и хорошо подготовленных атак оказалась бы удачной, за эти два месяца «спокойствия», возможно, было бы убито около тысячи израильтян, а с начала эпидемии террористов-самоубийц в 2000 г. жертвы насчитывались бы десятками тысяч.

Только в одном из запланированных терактов — предотвращенном взрыве башен Мигдалей Шалом (израильский аналог Всемирного торгового центра) — могли погибнуть сотни мирных граждан. В результате другого — предотвращенного нападения на хранилище нефти и газа в Тель-Авиве — могли быть убиты еще тысячи. В период с сентября 2000 по август 2002 г. «было совершено около 14000 попыток терактов, направленных против жизни, здоровья и собственности невинных израильтян и туристов, стариков, женщин и детей»[315]. Еще множество попыток было предпринято с тех пор. И еще тысячи провалились или были предотвращены[316]. По самым скромным оценкам, число израильтян, которые могли погибнуть во всех или в большей части из этих предотвращенных терактов, по крайней мере в десять раз больше, чем те 800 человек, которые в реальности были убиты.

Число убитых израильских мирных граждан в сравнении с числом убитых палестинских мирных граждан также отражает разные приоритеты в предоставлении медицинской помощи пострадавшим. Израиль вложил весьма значительные средства в обеспечение медицинского ответа на терроризм. Развилось особое направление в медицине — лечение жертв терактов, и благодаря ему удалось изменить статистику: сотни человек не погибли, а получили серьезные, часто неизлечимые, но совместимые с жизнью увечья. Количество тяжело раненных израильтян, ставших инвалидами после терактов, исчисляется тысячами. Многие из этих людей умерли бы, если бы не невероятная мощь израильской медицины.

В Нью-Йорк таймс сообщалось: «Опубликованные в этом году [в декабре 2002 г.] статистические данные показывают, что самый значительный фактор в понижении уровня смертности — это… быстрое прибытие машин „скорой помощи“ и улучшение лечения в больницах»[317]. Анализ показывает: «Уровень смертности был искусственно занижен, поскольку тысячи жертв с потенциально летальным исходом… получают теперь немедленную медицинскую помощь и выживают». В итоге количество летальных исходов удалось снизить на целых 70 процентов. Опасности «не стали менее смертоносными — но убить становится все труднее». То же самое касается палестинских террористов: они не стали менее смертоносными — но им все тяжелее убивать израильтян, потому что те получают превосходную медицинскую помощь.

Медицинский ответ Израиля на терроризм можно противопоставить палестинскому ответу. Палестинская автономия решила больше не перевозить раненых палестинцев в израильские больницы, несмотря на то что израильские больницы абсолютно аполитичны в деле оказания помощи больным и делят их больше в соответствии с тяжестью повреждений, чем в соответствии с тем, на какой стороне конфликта находятся пострадавшие[318]. Израильский министр здравоохранения «несколько раз предлагал оказывать помощь всем палестинцам, пострадавшим в ходе нынешней интифады, в израильских больницах и за счет Израиля». Министр заметил, что «палестинские медицинские учреждения не способны предоставить адекватное лечение многим из раненых»[319]. Как бы там ни было, реальность такова, что гораздо меньше палестинцев умирало бы от ран, если бы их вожди согласились, чтобы их лечили прекрасные израильские медики, чем часто некомпетентные палестинские врачи в плохо оснащенных палестинских больницах.

Еще в 1994 г., когда уровень насилия был гораздо ниже, администраторы палестинских больниц позволили умереть «четырем раненым палестинцам из-за кровопотери во время их транспортировки из Хеврона в иерусалимскую больницу Мохасед на машинах „скорой помощи“. Это произошло, несмотря на то что [Израиль] предоставлял вертолеты для транспортировки раненых в израильские больницы и оказания им бесплатной медицинской помощи». Верховный суд, которому пришлось разбирать подробности этой трагедии, «выразил возмущение» палестинскими администраторами и заявил, что он не «понимает идеи отказа принять медицинскую помощь по политическим причинам»[320]. Отказ палестинцев доставлять своих раненых в лучшие из доступных медицинских учреждений, безусловно, повлиял на количество смертей среди палестинского населения, которые можно было бы предотвратить.

Более того, несмотря на гигантские личные состояния, накопленные палестинскими лидерами благодаря коррупции — личное состояние Арафата, по оценкам журнала Форбс превышает 300 млн. долларов, — очень мало денег выделялось для усовершенствования существующей в Палестинской автономии системы оказания неотложной медицинской помощи. Это тоже повлияло на число несмертельных ранений, которые оказались в итоги смертельными.

Некоторые палестинские лидеры включают в число погибших палестинцев все или часть из нижеперечисленных категорий: самих террористов-самоубийц; вооруженных палестинских боевиков; лидеров террористических группировок, в том числе таких, как Инженер, который нес личную ответственность за изготовление бомб; террористов, застреленных израильтянами в рамках самообороны в тот момент, когда они закладывали или бросали взрывные устройства; изготовителей бомб (и их соседей), погибших в результате случайного взрыва снарядов, которые они изготовляли; коллаборационистов, убитых другими палестинцами; и даже людей, погибших в результате абсурдной и опасной практики — выстрелов в воздух во время палестинских похорон и акций протеста. Сама идея, что кто-то будет считать террористов-самоубийц и других убитых террористов в числе жертв, вместе с невинными людьми, которых они убили, столь абсурдна и аморальна, что нужно особое объяснение, каким образом средства массовой информации в здравом уме сочли возможным считать этих людей жертвами. Но многие газеты, телеканалы и радиостанции продолжают тиражировать такого рода асимметричные и предвзятые сравнения.

Палестинцы также включают в этот список мирных жителей, попавших под перекрестный огонь между палестинскими и израильскими бойцами, даже в таких ситуациях, где неизвестно, какая сторона произвела смертельный выстрел. Например, ребенок, которого показали по французскому телевидению и который был застрелен на руках у собственного отца, вполне мог быть убит палестинскими стрелками, что доказывает журналистское расследование немецкого телевидения, в ходе которого угол вхождения пули анализировался с точки зрения местонахождения палестинских и израильских бойцов: «Многочисленные доказательства свидетельствуют, что с высокой долей вероятности это сделали не израильтяне»[321]. Более того, палестинские представители откровенно преувеличивают число жертв, как это было после боев в Дженине в 2002 г. Сначала палестинцы заявили, что Израиль «истребил» 3000 мирных граждан. Потом они сократили это число до 500. Генеральный секретарь ООН пришел к выводу, что общее число убитых палестинцев составляет 52 человека, причем многие из них были вооруженными боевиками. Нет доказательств того, что израильские солдаты сознательно убили хотя бы одного мирного жителя, учитывая тот факт, что вооруженные боевики в Дженине стреляли, прикрываясь мирными гражданами, а в заминированных домах, принадлежащих гражданскому населению, было убито 23 израильских солдата. Такое сознательное преувеличение очень типично, даже для палестинских ученых. Профессор Эдвард Сайд писал, что «сотни тысяч [были] убиты… Израилем при поддержке США»[322]. Это просто ложь. Один более вежливый критик назвал это «нелепым заявлением»[323].

Но даже со всеми этими искажениями и преувеличениями истинное число невинных палестинских граждан, убитых израильтянами, существенно ниже, чем число мирных израильтян, убитых палестинцами. Подавляющее большинство убитых палестинцев были напрямую вовлечены в террористическую деятельность. Те, кто не имел к ней прямого отношения, были убиты случайно в ходе легитимных военных действий против террористов. Согласно внутренней статистике Армии обороны Израиля, изложенной в Бостон глоб в апреле 2003 г., «18 процентов из примерно 2000 палестинцев, убитых израильскими солдатами с начала восстания в сентябре 2000 г., были мирными жителями, не имевшими никакого отношения к террористическим актам»[324]. Таким образом, мы приходим к цифре примерно 360 мирных жителей, убитых в ходе законной самозащиты.

На мой взгляд, такое число и такая пропорция чересчур высоки, и Израиль должен нести часть ответственности за погибших и раненых палестинцев. Но моральная ответственность Израиля за эти случайные, хотя зачастую и предсказуемые жертвы войны ни в коей мере не сравнима с ответственностью палестинских террористов, которые сознательно направляют удар на каждого мирного израильтянина. Из более 800 погибших израильтян около 567 были мирными гражданами, многие из них дети, женщины и старики[325]. Каждая такая смерть — это тягчайшее преступление. Сравнивать случайную смерть мирных граждан, произошедшую во время законной самозащиты от терроризма, с сознательным убийством невинных людей — все равно что сравнивать лекарство с ядом. Оба могут вызвать смерть; но если для лекарства — это трагический, хотя иногда и предвидимый побочный эффект, то в случае с ядом этот эффект напрямую рассчитан.

Число израильских женщин и детей, убитых и получивших ранения, намного превосходит число палестинских убитых и раненых женщин и детей — по данным одного исследования, в целых три раза[326]. Как заметила одна видная феминистка,

С израильской стороны 80 процентов убитых не принимали участия в военных действиях и большинство их составляли женщины и девочки. Число жертв среди израильтянок намного превысило число жертв среди палестинок, это соотношение составляет три к одному или четыре к одному. (Тем не менее я не слышала жалоб на это со стороны феминисток, а вы?) Израильские женщины и девочки составили почти 40 процентов из невоенных израильтян, убитых палестинцами. Из числа убитых палестинцев более 95 процентов были мужчины. Другими словами, палестинцы сознательно охотятся за женщинами, детьми и другими невооруженными гражданами, а израильтяне сражаются против вооруженных солдат мужского пола, которые нападают на них.[327]

Даже если включить в подсчеты мужчин — которые скорее окажутся боевиками, — число мирных убитых и раненых израильтян превышает число невинных убитых и раненых палестинцев, и причины этому должны быть очевидны каждому, кто даст себе труд задуматься об этом хотя бы на секунду.

Террористы делают все возможное, чтобы максимально увеличить количество смертей, иногда они даже подмешивают для этого гвозди в свои противопехотные мины, чтобы помешать свертыванию крови. Недавно израильские врачи выразили озабоченность тем, что кровь некоторых из террористов-самоубийц, которая разбрызгивается по месту взрыва и к которой прикасается медицинский персонал, а также кости, которые проникают в тела пострадавших, содержат вирус гепатита или ВИЧ. Тем самым они указали на опасность, что лидеры террористов превращают самоубийц в биологическое оружие, делая им соответствующие инъекции или выбирая в качестве исполнителей терактов носителей заболеваний. Первый такой случай был документально описан в июньском выпуске Журнала израильской медицинской ассоциации за 2002 г. Врачи в медицинском центре Гиллель Яффе в Хадере извлекли фрагменты костей из шеи, груди и паха женщины, ставшей жертвой террориста-самоубийцы. Фрагменты костей были посланы в Институт судебной медицины в Тель-Авиве, где анализы оказались положительными на гепатит B[328]. Авторы статьи в медицинском журнале заявляли: «Фрагменты человеческих костей, выступающие в роли инородного тела и происходящие из биологически инфицированного организма, — это новое явление в ранениях, полученных в результате взрыва»[329]. Врачи «пришли к выводу, что террористы-самоубийцы могут оказаться носителями целого ряда инфекционных заболеваний, в том числе штаммов гепатита, ВИЧ, сифилиса, лихорадки денге, болезни Крейцфельда-Якоба или малярии»[330]. Эта теория была претворена на практике, когда жертвы взрыва в кафетерии Еврейского университета столкнулись с необходимостью получать высокие дозы антибиотиков, поскольку «израильские врачи выяснили, что многие из террористов-самоубийц заражены разными болезнями, от гепатита до ВИЧ»[331].

Станет ли это единичным случаем или отвратительным прогрессом в методологии терроризма, еще предстоит выяснить. Но пока что израильские больницы должны приготовиться к худшему из возможных сценариев. Эти проблемы обсуждаются в израильских медицинских журналах. В частности, весь июльский выпуск Журнала израильской медицинской ассоциации за 2002 г. был посвящен проблеме «Террор и медицина». Впервые врачи «скорой помощи» были оснащены переносными наборами для анализов, вакцинами и антибиотиками, которые должны были помочь в борьбе с этой потенциальной новой угрозой. Это будет совсем не просто, поскольку «переносные наборы для анализов предназначены для крови. Очень трудно делать анализ костей, особенно на такой тонкий вирус, как ВИЧ»[332]. Более того, новая опасность требует хирургического удаления костей, которые в противном случае можно было бы оставить в теле жертвы. Террористы преуспели и в том, чтобы сделать задачу тех, кто пытается спасти жизни, более трудной. Если исходить из этого фактора, новые угрозы, которые несут с собой зараженные террористы-самоубийцы, указывают на новую победу терроризма.

В разительном контрасте с методикой действий палестинских террористов — убить как можно больше невинных евреев всеми возможными способами — невинные палестинцы, которые были убиты израильтянами, не были запланированной целью израильских антитеррористических мер. Израиль старается использовать резиновые пули и другое оружие, предназначенное для сокращения числа жертв, и при любой возможности целится по ногам. Когда израильтяне случайно убивают мирного жителя, виновный подвергается критике, порицанию, а иногда даже и наказанию[333]. Когда палестинские террористы убивают школьников, террористами восхищаются и хвалят их. Израиль ничего не приобретет и потеряет все, если станет убивать палестинских мирных жителей. А для палестинских террористов, которые сознательно выбирают своей целью самых незащищенных из израильских граждан, верно как раз обратное.

Сознательно скрываясь и ведя свою деятельность в самой гуще населенных пунктов, таких, как лагеря беженцев, палестинские террористы используют собственных мирных граждан как живые щиты. Использовать мирных жителей в качестве щита запрещено международным законодательством, и международное право считает мирного жителя, выставленного как живой щит и убитого в результате этого, жертвой тех, кто использовал его, а не тех, кто законным образом пытался поразить военный объект, например вооруженного террориста. Можно повторить слова одного дипломата, сказанные в интервью газете Нью-Йорк таймс: «Палестинцы овладели жестокой арифметикой боли… Палестинские жертвы играют им на руку, и израильские жертвы играют им на руку»[334].

Лидер Хамас Исмаил Хания заявил газете Вашингтон пост: «Палестинцы обратили сейчас израильтян в бегство, потому что нашли у них слабое место: евреи… любят жизнь больше, чем другие народы, и они предпочитают не умирать. Поэтому террористы-самоубийцы идеальны для борьбы с ними». Такой взгляд на жизнь и смерть кажется «весьма болезненным», как определил его Томас Фридман[335], но это часть палестинской террористической арифметики. Те, кто настаивает, что нужно осуждать Израиль за то, что палестинцев было убито больше, чем израильтян, на самом деле поощряют эту жестокую математику смерти.

Никто не говорит, что «у арабов и мусульман терроризм в генах», хотя Эдвард Сайд обвиняет в таких высказываниях защитников Израиля[336]. Но воображаемый противник, придуманный Сайдом, не должен заслонять от нас печальную реальность, что большая часть палестинских лидеров — как политических, так и религиозных — используют террор как основное оружие и прославляют его как часть своей культуры и религии. Они несут ответственность за его распространение.

Палестинские лидеры также ответственны за огромное число палестинских детей и молодых людей, убитых и раненых от израильского огня. Именно палестинские руководители изменили правила поведения, сознательно используя детей и юношей как наступательное оружие. Эти подростки — некоторым из них всего одиннадцать лет — были набраны в число террористов-самоубийц, а также тех, кто бросает бомбы или камни. Салах Шахада, лидер Хамаса в Газе, 26 мая 2002 г. заявил в интервью, что дети набирались в специальное подразделение Хамаса. Один видный мусульманский профессор на телеканале Аль-Джазира оправдывал использование оружия, которое он бессердечно назвал «детскими бомбами»[337].

Опрос, проведенный Исламским университетом среди 1000 молодых людей в возрасте от 9 до 16 лет, показал, что 49 процентов из них по собственному утверждению участвовали в антиизраильских насильственных действиях, а 73 процента выразили желание погибнуть как мученики. Неудивительно, что некоторые дети подорвались в процессе изготовления или закладывания бомб. Израильские солдаты и мирные жители, которых юные террористы избрали своей целью, убили некоторых из них в рамках самозащиты. Например, 8 марта 2003 г. Нью-Йорк таймс сообщила: «В течение дня подростки бросали в солдат камни и бутылки с зажигательной смесью. В какой-то момент солдаты начали стрелять и попали в подростка, бросившего бутылку с зажигательной смесью», по сообщению официальных источников в арабской больнице в Газе[338]. В числе других примеров назовем следующие:

• 6 июля 2002 г. два одиннадцатилетних подростка были пойманы в процессе закладывания бомбы возле израильского блокпоста; один из них заявил, что хотел стать мучеником.

• 23 апреля 2002 г. три школьника, двенадцати, тринадцати и четырнадцати лет, были убиты в попытке проникнуть в поселение Нецарим и подорваться там. Каждый из них оставил записку, из которой следовало, что он хочет принять мученическую смерть. О трех убитых подростках сейчас говорят как о мучениках.

• Четырнадцатилетний подросток был убит в попытке проникнуть в расположение израильской армии с двумя самодельными бомбами.

• Шестнадцатилетний подросток был убит, когда бросал ручную гранату в израильских солдат.

• Пятнадцатилетняя девушка была задержана, когда призналась, что ее дядя, активист Танзима со стажем из Вифлеема, уговорил ее стать террористкой-смертницей и она согласилась привести еще двух девочек из своей школы.

• 31 марта 2002 г. шестнадцатилетний подросток подорвался в здании Маген Давид Адом (эквивалент Красного Креста), убив себя и шестерых израильтян.

• Шестнадцатилетний школьник был арестован по пути к месту совершения теракта в переполненном автобусе, после того как он перед всем классом заявил, что больше не вернется, поскольку собирается стать мучеником.

Но, несмотря на все эти хорошо подтверждаемые факты, представитель «Международной амнистии» заявил на собрании Комиссии ООН по правам человека в 2003 г.: «Насколько мне известно, несовершеннолетние палестинцы никогда не принимали участия в террористических актах с самоубийствами»[339]. Ей следовало бы рассказать это членам семей шести израильтян, убитых шестнадцатилетним террористом-самоубийцей в здании израильского Красного Креста!

Философ Джин Бертке Эльштайн из Чикагского университета в своей книге Справедливая война с террором сравнивает лидеров исламских террористов, которые заявляют, что «исламская молодежь влюблена в смерть», с нацистскими лидерами, которые послали «5000 детей от 8 до 17 лет» на практически верную смерть в последние дни осады Берлина:

Только пятьсот человек из них остались в живых. Но что особенно поражало наблюдателей, это решимость этих детей «выполнить свой долг буквально до последней капли крови. Они были вскормлены на легендах о героизме весь свой век. Для них призыв к „последней жертве“ был не пустым звуком».[340]

Никто не обвинял войска союзников в том, что они убивали вооруженных детей, которые пытались помешать им взять Берлин и закончить войну. Ссылаясь на книгу теологов X. Ричарда Нибура и Пауля Тиллиха, Эльштайн предложила следующую теорию:

Готовность принести в жертву детей — один из признаков культуры смерти. Человеку напоминают, что бен Ладен восхваляет, а исламские радикалы по всему миру превозносят не только стремление к смерти, но и конкретный способ, согласно которому тысячи иранских детей были брошены в горнило восьмилетней войны между Ираном и Ираком, продолжавшейся с 1980 по 1988 г. Эти дети были истреблены: их посылали закладывать мины, их просто убивали или бросали израненных и искалеченных. Но их семьи говорили о том, как почетно быть родителями мучеников. Сравните эту ужасную готовность пожертвовать детьми с этикой подготовки взрослых солдат, которых учат воевать так, чтобы сохранить как можно больше жизней, как со своей стороны, так и со стороны противника.[341]

Чем больше палестинские лидеры нарушают табу использовать детей в качестве террористов, тем больше детей будет страдать и погибать. Такое сознательное злоупотребление детьми является крайней формой эксплуатации детей и целиком лежит на совести эксплуататоров, а не людей, которые законным образом защищаются против тех, кто закладывает бомбы и взрывается сам, даже если это дети. Как однажды сказала Голда Меир, бывший премьер-министр Израиля, «возможно, мы можем простить их за убийство наших детей, но мы никогда не простим их за то, что они заставляют нас убивать их детей».

То же самое касается палестинских женщин, даже беременных, которых теперь привлекают на роль террористов-самоубийц. С 2001 г. женщины совершили более двадцати террористических актов. Некоторые из этих женщин попали в число террористов в результате эмоционального и культурного шантажа. Например, участники террористических группировок специально соблазнили Андалиб Сулейман, жительницу Вифлеема двадцати одного года. Когда она забеременела, ей сказали, что единственный способ смыть с себя позор — это принять мученическую смерть. Тогда она согласилась подорваться на иерусалимском рынке, убив шестерых мирных жителей, в том числе двух рабочих из Китая. Подобная история случилась с Айят аль-Ахрас, восемнадцатилетней девушкой из Дахейше, которая подорвала себя в супермаркете, убив двоих мирных жителей, после того как ее соблазнили и она забеременела.

Такая методика террористического аборта представляет собой омерзительный пример создания новой жизни, чтобы породить смерть. Есть и другие примеры молодых женщин, которых насиловали, чтобы превратить их в опозоренных, чей единственный способ восстановить честь семьи — это мученическая смерть. В одном случае семья узнала о попытке члена Танзима шантажировать их дочь и тайно переправила ее прочь из Вифлеема. Теперь она скрывается[342]. Хамас даже заручился религиозно-правовой нормой относительно того, как имеет право одеваться женщина, которая собирается подорвать себя, когда она выходит убивать еврейских мирных граждан:

Вопрос: «Должна ли женщина, собирающаяся принять мученическую смерть, надевать скромное платье в соответствии с законами шариата [мусульманского религиозного права], зная, что, если операция предстоит на израильской территории… женщину могут обнаружить?»

Ответ: «Вопрос о ношении хиджаба [женского головного платка] не подлежит дискуссии. Эту заповедь и обязанность женщина-воин джихада не может преступить. Второй пункт состоит в том, что на улицах наших городов, оккупированных евреями [весь Израиль считается „оккупированным“], наши сестры могут ходить, даже закрывая лицо покрывалом и в перчатках. Третий пункт, и это очень важно, состоит в том, что наши сестры, выбравшие путь воинов джихада, могут обмануть евреев, одевшись в костюм того типа, который носят так называемые религиозные еврейки, и это приемлемо для шариата. Вперед, свита шахида [умершего за Аллаха]!»[343]

Недавнее распоряжение, вынесенное «влиятельным духовным лицом, находящимся в Катаре», гласит, что палестинская женщина «может попасть в рай, став террористкой-самоубийцей», и она может снять покрывало и головной платок, собираясь убивать евреев, потому что она идет, чтобы «умереть во славу Аллаха, а не чтобы показать свою красоту»[344].

Наличие фиксированных правил поведения требует ответа каждому, кто участвует в смертоносной деятельности против вооруженных сил или мирных граждан определенной национальности. Напрашивается аналогия с недавним привлечением международными наркоторговцами маленьких детей для перевозки наркотиков — иногда внутри собственного тела, когда детей заставляли проглатывать презервативы, наполненные героином и кокаином. В результате таких изменений в возрасте наркокурьеров пограничным службам пришлось начать обыскивать детей, что спровоцировало целый ряд жалоб.

Но вина целиком лежит на тех, кто решил использовать детей в качестве наркокурьеров, так же как вина за терроризм целиком лежит на тех, кто решил использовать детей в качестве тех, кто провозит смертельную взрывчатку. Тринадцатилетний террорист-самоубийца так же опасен, как двадцатипятилетний, и у Израиля есть право на самозащиту от обоих. Единственный способ для палестинцев прекратить убийство подростков и женщин от рук израильской полиции и солдат — это прекратить использовать их в роли террористов. Но это маловероятно, потому что руководители террористического движения провели жестокие подсчеты: их котировки растут всякий раз, когда израильский солдат убивает палестинского ребенка или женщину. Они дошли уже до того, что размещают фабрики по изготовлению бомб рядом с детскими садами и начальными школами, так чтобы израильтяне, которые хотят уничтожить эти фабрики, обязательно убили бы детей. Расположение этих смертоносных заводов тоже ставит детей под угрозу случайной смерти[345].

Соединенные Штаты также изменили образ действий после того, как иракцы использовали в качестве террориста мнимую беременную. Американским солдатам пришлось начать проверять женщин более тщательно и стрелять по машинам, которые проезжали блокпосты без остановок. Это трагическая, но неизбежная цена, которую приходится платить за защиту людей от терроризма, особенно когда в качестве живых бомб используются женщины и дети.

Те люди, которые, прекрасно понимая, что делают, громко критикуют Израиль, когда израильские солдаты в рамках самозащиты убивают палестинского ребенка, на самом деле поощряют дальнейший набор детей в террористы — и в жертвы. Палестинские пропагандисты осознают и используют тот факт, что приличных людей выводит из себя убийство ребенка, и они часто яростно клеймят ту сторону, которая сделала смертельный выстрел, а вовсе не ту, которая сознательно направила ребенка на путь зла.

Палестинские пропагандисты также осознают, что они получат большую выгоду от палестинцев, убитых израильтянами (даже в процессе самозащиты), чем от палестинцев, убитых арабами (даже хладнокровно). Томас Фридман из Нью-Йорк таймс описывает это следующим образом:

Почему когда индус убивает мусульман, это вызывает к жизни эмоционально приглушенные заголовки в арабской прессе, а когда Израиль убивает десяток мусульман в ходе войны, в которой мусульмане тоже убивают евреев, это воспламеняет весь мусульманский мир?

…Это серьезный вопрос. В последние недели всякий раз, когда арабы-мусульмане рассказывали мне о той боли, которую они чувствуют, когда каждый вечер видят на экране телевизора, как израильтяне мучают палестинцев, я спрашиваю их в ответ: «Почему вас так волнует, как израильтяне мучают палестинцев, но вы ни слова не говорите о жестокости, с которой Саддам Хусейн подавил два поколения иракцев, убивая их, запугивая и отравляя газом?» Никто не дает мне удовлетворительного ответа.[346]

Хотя арабы убивают гораздо больше арабов и палестинцев, чем израильтяне, самые громкие жалобы раздаются, когда еврей убивает палестинца, и именно эти жалобы приносят наибольший эффект. Это тоже форма расизма.

Громкие жалобы раздаются также, когда американцы убивают арабских мирных граждан, как то было в Афганистане и в Ираке, но пронзительные крики о «геноциде», «нацистской тактике» и «холокосте» обычно адресуются только Израилю. 10 июня 2003 г. агентство Ассошиэйтед Пресс опубликовало результаты продолжавшегося пять недель журналистского расследования касательно числа иракских мирных граждан, убитых в последней войне. Проверив записи госпиталей и другие данные, авторы пришли к выводу, что «по всей стране умерло не меньше 3240 мирных граждан, в том числе 1896 в Багдаде». В сообщении подчеркивалось, что «подсчет все еще фрагментарен, а окончательное число — если его вообще удастся установить — должно быть намного больше»[347].

Причины, по которым такая короткая война повлекла за собой такие серьезные жертвы, состоит в том, что иракские солдаты — как и палестинские террористы — переодевались в женское платье, прятались среди мирных жителей и даже скрывались в машинах «скорой помощи», что затрудняло процесс выявления боевиков среди мирных граждан. Многие из иракских граждан были жертвами кровавого режима Саддама Хусейна и никоим образом не поддерживали его армию. Многие жертвы из числа мирного палестинского населения, убитые израильскими войсками, наоборот, были виновны в поддержке террористов. Но критика, направленная против американских войск, даже близко не подходила к уровню критики, направленной против израильских солдат.

Сам по себе подсчет трупов не определяет моральную или юридическую оправданность военной операции. Но оппоненты Израиля имеют тенденцию сосредотачиваться только на том обманчивом «факте», что палестинцев было убито больше, чем израильтян.

19. Пытает ли Израиль палестинцев?

Обвинение

Израильский закон позволяет применять пытки в отношении задержанных палестинцев, и израильские власти на постоянной основе практикуют пытки.

Обвинители

«Факт, что израильское законодательство официально разрешает использование пыток в отношении задержанных, хорошо известен и его легко проверить». (Джон Ихнат, представитель Североамериканского координационного комитета неправительственных организаций по вопросу о Палестине, в заявлении, сделанном в 2001 г., примерно через два года после того, как Верховный суд Израиля официально запретил любые формы физического давления[348])

Реальность

Израиль — единственная страна в мире, судебная система которой напрямую столкнулась с трудным вопросом, оправданно ли применение даже умеренных форм нелетальных пыток — близких к тактике, которую Соединенные Штаты в настоящее время применяют по отношению к захваченным в плен деятелям «Аль-Каиды» — с целью получения информации, которая необходима для обезвреживания заложенной бомбы, которая может убить десятки мирных граждан. 6 сентября 1999 г. израильский Верховный суд принял решение, что абсолютно неприемлемы не только пытки, но и любые формы физического воздействия, используемые в настоящее время в Соединенных Штатах — лишение сна, принудительные неудобные позы, громкая музыка, вибрация, принудительное ношение капюшона на голове, — все это запрещено израильским законом, даже в тех случаях, когда давление применяется не для получения признания, а для получения информации, которая могла бы предотвратить неизбежную террористическую атаку. Прежде чем было принято такое решение, израильские службы безопасности иногда применяли меры физического воздействия, сходные с теми, что применяют сейчас власти США против подозреваемых в терроризме.

Это резко отличается от ситуации в Египте, Иордании, Марокко, Саудовской Аравии, на Филиппинах и в других мусульманских странах, где пытки — в том числе, пытки политических заключенных со смертельным исходом — широко применяются и одобряются на высшем правительственном уровне. Это также резко отличается от ситуации в Соединенных Штатах, где практикуются умеренные формы пыток, включающие физическое и психологическое воздействие, и добиться их юридического запрета трудно. На самом деле прецеденты в американских судах склонны рассматривать несмертельную пытку как разумную и необходимую меру, когда целью является получение признания, которое может использоваться обвинением, и тем более как средство получения информации, которая может спасти хотя бы одну жизнь[349]. Споры по этому трудному вопросу ведутся сейчас в Германии после угрозы использовать пытку против похитителя ребенка в попытке спасти жизнь жертвы[350]. Другие страны, например Франция, публично осуждают любое применение пыток, но втайне терпимо относятся к самым худшим их проявлениям. Англия использует тактику, сходную с Израилем — неудобные позы, громкая музыка, капюшоны и тому подобное — в допросах предполагаемых террористов в Северной Ирландии. Но только Израиль так настойчиво и сурово осуждает эту практику, которую его ныне действующие законы даже не разрешают.

Доказательство

Вопрос о пытках, возможно, лучше, чем любой другой, иллюстрирует лицемерный двойной стандарт, который применяют к Израилю. Поведение Израиля в том, что касается пыток, гораздо более образцовое, чем в любой другой ближневосточной или любой мусульманской стране, и даже лучше, чем в большинстве демократических государств, включая Соединенные Штаты, Францию и Германию, но только Израиль регулярно обвиняют в применении пыток. Например, один из четырех пунктов, составляющих петицию с претензиями и требованиями бойкота, которая циркулирует по университетским кампусам, гласит следующее: «Мы также призываем [университеты] объявить бойкот Израилю [до тех пор, пока] Израиль не станет выполнять Конвенцию Комитета ООН против пыток 2001 г., которая рекомендует Израилю положить конец пыткам». Эта петиция начала распространяться в 2002 г., через три года после того, как Верховный суд Израиля принял решение о запрете физического давления, даже в малой части того, что в большинстве стран, в том числе в Соединенных Штатах считается пыткой. Методики допроса, безоговорочно запрещенные израильским Верховным судом, включают следующее:

1. Заставлять подозреваемого «присесть… на кончиках пальцев и замереть в этой позе в течение пяти минут».

2. Заставлять подозреваемого сидеть в наручниках на низком стуле в неудобной «позе Шабака» («на подозреваемого надевают наручники, пропустив одну его руку в отверстие между сиденьем и спинкой стула, а другую — позади него, за спинкой стула»).

3. Надевать на голову подозреваемому «вентилируемый мешок».

4. Включать «чрезвычайно громкую музыку».

Стоит прочитать заключение, сформулированное профессором Аароном Бараком, председателем Верховного суда Израиля, в котором, в числе прочего, сказано:

Факты, представленные суду, показывают, что 121 человек погиб в террористических актах в период с 1.1.1996 до 14.5.1998. Семьсот семь человек пострадали. Большая часть из этих убитых и раненых стали жертвами мощных взрывов, совершенных самоубийцами в самом центре израильских городов. Многие теракты — в том числе, взрывы террористов-самоубийц, попытки взрыва заминированных автомобилей, похищения мирных жителей и солдат, попытки угона автобусов, убийства, минирование и т. д. — были предотвращены благодаря мерам, принятым властями, которые несут ответственность за оказание противодействия вышеописанным террористическим актам на повседневной основе.[351]

Далее в приговоре запрещаются любые формы физического давления, а затем его содержание суммируется следующим образом:

Настоящее заключение открывается описанием тяжелой реальности, в которой Израилю приходится обеспечивать свою безопасность. Мы должны завершить этот приговор, вновь вернувшись к этой суровой реальности. Мы осознаем, что это заключение нелегко претворить в жизнь в условиях существующей реальности. Такова судьба демократии: не все средства открыты перед ней и не все практики, используемые ее врагами, ей доступны. Хотя демократии часто приходится сражаться, заложив одну руку за спину, но одна рука у нее все-таки остается. Сохранение принципа Диктатуры закона и признание свободы личности составляет важный компонент в понимании безопасности. В конечном итоге они усиливают ее дух и мощь и позволяют ей преодолевать трудности.

В связи с этим было принято решение, что настоящее постановление вступает в полную силу, и мы заявляем, что Шабак (Общая служба безопасности Израиля) не имеет права «трясти» человека, удерживать его в позе «Шабака»… заставлять его сидеть в «позе лягушки», лишать его сна и применять другие методики, кроме установленных для процедуры допроса. Кроме того, мы заявляем, что оговорка «необходимости», которая содержится в уголовном законодательстве, не может служить основанием для использования запрещенных практик допроса или для существования внутренних распоряжений для следователей Шабака, позволяющих им использовать практики допроса такого рода.[352]

Я не знаю ни одного другого решения Верховного суда, которое признавало бы, что ограничения, накладываемые на технологию допроса, будут стоить жизни мирным гражданам, но тем не менее запрещало бы использование эффективных, но негуманных методов.

В свете этого смелого решения кажется насмешкой, что в мае 1999 г. голландская секция «Международной амнистии» публично выступила против присуждения премии в области прав человека автору этого и многих других постановлений в сфере прав человека, поддержав возражения палестинцев на том основании, что «решения израильского Верховного суда, касающиеся прав человека… были разрушительными». «Международная амнистия» особенно подчеркивала, что «Израиль — это единственная страна в мире, которая фактически легализовала пытки»[353]. После этого неудивительно, что так много защитников прав человека потеряли веру в объективность «Международной амнистии», когда речь заходит об Израиле.

Решению Верховного суда Израиля можно противопоставить решение Апелляционного суда Одиннадцатого округа США по делу о двух похитителях, удерживавших заложника с целью получения выкупа. Один из похитителей пришел домой к заложнику, чтобы получить выкуп, и там полиция арестовала его и потребовала, чтобы он сообщил им местонахождение своего сообщника и жертвы. Когда тот отказался, полицейский «слегка придушил» подозреваемого и выкручивал ему руки, «до тех пор, пока тот не сознался, где содержат [заложника]». Один из судей охарактеризовал такие действия полиции как «технологию дыбы и кандалов». Тем не менее Апелляционный суд счел их необходимыми, поскольку «группа компетентных следователей действовала разумным образом с целью получения информации, необходимой для защиты другого индивида от телесных повреждений или смерти»[354]. Верховный суд Израиля не одобрил бы такого поведения полиции как в обычном уголовном деле, так и в ситуации предупреждения теракта.

Практика, законодательно запрещенная Верховным судом Израиля, по характеру и уровню соответствует практике, которой придерживались Соединенные Штаты после событий 11 сентября 2001 г. 9 марта 2003 г. Нью-Йорк таймс рассказала о модели, которой придерживаются американские следователи. Она подразумевает, что задержанных заставляют стоять обнаженными, «руки их привязывают к потолку, а ноги заковывают в кандалы». На голову им надевают «черные капюшоны»; их заставляют «стоять просто или на коленях в очень холодном или очень жарком помещении», где температура может быстро измениться от «+38 до -12 градусов». Заключенных лишали сна, «очень скудно кормили», подвергали воздействию звуков и света и, согласно ряду источников, «жестоко обращались» и «избивали». В одном случае, когда речь шла о высокопоставленном члене «Аль-Каиды», «господину [Абу] Зубайде, который получил несколько ранений при задержании, не давали обезболивающих»[355].

Офицер западных спецслужб называл такую тактику «не вполне пыткой, но максимально близкой к тому». По меньшей мере две смерти и семнадцать попыток самоубийства последовали за такого рода допросами. Когда Израиль использовал подобную, хотя и менее суровую тактику, все вокруг называли это пытками, не замечая даже, что они никогда не несли смертельного исхода и не подразумевали причинения боли на протяжении долгого времени[356]. Вот к какому выводу пришел Комитет ООН против пыток в 1997 г.:

Сегодня Комитет против пыток завершил работу своей восемнадцатой сессии — двухнедельную серию встреч, которая среди прочего была отмечена оживленной дискуссий с Израилем по поводу одобренного правительством использования во время допросов того, что называется «умеренным физическим давлением» в попытке получить информацию, которая могла бы помочь предотвратить террористические акты. Сегодня утром Комитет вынес официальное заключение, которое гласит, что в число таких методов допроса входят: фиксация тела в болезненной позе; удержание в особых условиях; включение громкой музыки на длительное время; лишение сна на длительное время; угрозы, в том числе угрозы смертью; сильные вибрации; и использование холодного воздуха, чтобы задержанный замерз, — по мнению Комитета, все эти методы представляют собой пытку, согласно определению Статьи 1 Конвенции против пыток, особенно если они используются в сочетании, а это, по-видимому, бывает в большинстве случаев.

В числе прочего, Израиль призвали «немедленно прекратить» использование этих и любых других процедур допроса, которые нарушают Конвенцию, и подчеркнули, что никакие обстоятельства — даже «ужасная проблема терроризма», с которой, как известно, столкнулся Израиль, — не может оправдать пытки.

…Члены правительственной делегации, выступившие перед Комитетом, указали, что такие методы помогли предотвратить около 90 запланированных террористических актов за последние два года и спасли много жизней мирных граждан, а в одном недавнем случае помогли сотрудникам Общей службы безопасности Израиля обнаружить бомбу. Делегация упорно отрицала, что эти процедуры граничили с пытками.[357]

Вне зависимости от того, являются ли пытками процедуры, ранее использовавшиеся Израилем и ныне использующиеся Соединенными Штатами, Верховный суд Израиля законодательно запретил их.

Сотрудники разведки «также признали, что [у Соединенных Штатов] возникли некоторые подозрения, что службы безопасности ряда стран используют пытки»[358]. В число этих стран входят Египет, Иордания, Филиппины, Саудовская Аравия и Марокко. Передача арестованных в другие страны, где их подвергнут пыткам, является прямым нарушением Международной конвенции 1984 г. против пыток, которую подписали мы и те страны, которым мы передаем арестованных.

Представитель египетского правительства «обвинил продажных сотрудников» в клевете на его страну и заявил, что «систематической политики пыток не было». Он продолжил отстаивать свою правоту: «Любой террорист заявит, что его пытали — это самое простое. Обвинения в пытках универсальны. Организации по защите прав человека живут благодаря этим обвинениям». Далее представитель Египта похвастался, что Египет «создал модель» антитеррористических инициатив, и, по всей вероятности, Соединенные Штаты «подражают египетской модели»[359]. Когда Израиль также заявил, что обвинения в пытках, предъявленные некоторыми задержанными, которые предоставили информацию на допросах, могут быть своекорыстными и преувеличенными, власти Египта и других стран настаивали, что задержанным нужно верить.

Уолл-Стрит джорнал сообщал, что, согласно заявлению офицера разведки США, с задержанными, которые обладают важной информацией, можно обращаться сурово:

Среди прочих техник: надевание на заключенных черных капюшонов, принуждение их стоять в болезненных «неудобных позах» на протяжении долгого времени и привлечение их на допросы, которые могут длиться до 20 часов непрерывно.

Американские офицеры, которые следят за допросами захваченных деятелей «Аль-Каиды» в Баграме и на базе ВМФ в Гуантанамо на Кубе, могут позволить и «слегка набить морду», как выразился офицер разведки США. «Некоторых из „Аль-Каиды“ просто нужно немного подбодрить», — сказал офицер.

«Вот почему [мистер Мухаммед] не может содержаться рядом с местом, где ему обеспечивают соблюдение правила Миранды[360] или что-то подобное», — утверждает сотрудник правоохранительных органов со стажем. «Ему нельзя быть где-нибудь вроде Испании, или Германии, или Франции. Мы не пользуемся ничем таким, чтобы поймать его. Это для разведки. Только Богу известно, что они будут с ним делать. Поезжайте в какую-нибудь другую страну, которая разрешит вам бить этого парня рукояткой пистолета»…

У властей США есть еще дополнительный стимул заставить мистера Мухаммеда заговорить, даже если он разделяет самоубийственное обязательство тех, кто угнал самолеты 11 сентября. «У американцев есть доступ к двум из этих младших школьников», — заявил высокопоставленный сотрудник правоохранительных органов. «Дети были захвачены во время сентябрьского рейда, когда удалось поймать одного из ближайших соратников мистера Мухаммеда, Рамзи Бинальшибха».[361]

Нет сомнения, что израильский Верховный суд запретил бы такую тактику, но Апелляционный суд округа Колумбия в США недавно постановил, что у американских судов нет права даже проверять условия, в которых содержатся заключенные в Гуантанамо или в других местах заключения за пределами Соединенных Штатов[362].

Но в университетских кампусах по всему миру не слышно ни слова критики по поводу распространенного использования пыток ни в одной стране, кроме Израиля. Конечно, нет критики в адрес мусульманских стран или других стран, которые постоянно пытают политических диссидентов, хотя они не сталкиваются с такими угрозами, как Израиль. Двойной стандарт начинается в Организации Объединенных Наций, где гораздо больше времени, внимания и гнева уделяется тому, что Израиль когда-то использовал несмертельное физическое воздействие, чтобы получить информацию, которая спасает жизни, а не смертельным пыткам, которые и сегодня используют многие режимы, в том числе Палестинская автономия, против своих политических оппонентов, диссидентов и коллаборационистов. Те, кто обвиняют только Израиль в применении пыток, не обращая внимания на гораздо более жестокие и менее простительные практики в странах Ближнего Востока, несут ответственность за оправдание этого лежащего на поверхности двойного стандарта.

20. Осуществлял ли Израиль геноцид палестинского народа?

Обвинение

Израиль виновен в геноциде палестинцев и арабов.

Обвинители

«Я хотел бы публично предложить здесь, в Газе, в Палестине — где десять лет назад в это время началась интифада, — чтобы Временное правительство Палестинского государства и его президент начали уголовную процедуру против Израиля в Международном суде Справедливости (Международном суде ООН) в Гааге (так называемый Всемирный трибунал) за нарушение Конвенции 1948 г. по предупреждению и наказанию преступления геноцида. Я уверен, что мы все согласны в том, что Израиль действительно совершил международное преступление геноцида против палестинского народа. Целью этого судебного процесса будет демонстрация этого неопровержимого факта всему миру. Юридические процедуры во Всемирном суде докажут всему миру и истории, что то, что нацисты поколение назад делали с евреями, с точки зрения закона подобно тому, что израильтяне делают сегодня со всем палестинским народом: геноцид… Безусловно, у Палестины есть достаточно доказательств того, что Израиль и его юридические предшественники — сионистские агентства и вооруженные формирования — осуществляли геноцид палестинского народа, который в реальности начался в 1948 г. и продолжается вплоть до сегодняшнего дня в нарушение, в числе прочего, Статьи II (a), (b) и (c) Конвенции о геноциде.

В течение по меньшей мере последних пятидесяти лет израильское правительство и его законные предшественники — сионистские агентства и вооруженные формирования — безжалостно осуществляли систематическую и сознательную военную, политическую и экономическую кампанию, целью которой является разрушение существенной части национальной, этнической и расовой группы, известной как палестинский народ. Эта сионистская/израильская кампания состояла в истреблении сынов палестинского народа в нарушении статьи II (a) Конвенции о геноциде». (Фрэнсис Бойл, профессор международного права из университета Иллинойса, в речи, произнесенной в Газе 13 декабря 1997 г., в честь десятой годовщины первой интифады[363])

Реальность

Все народы нужно судить в сравнении с другими народами, которые сталкивались с аналогичными угрозами. Контекст важен для любой справедливой оценки поведения нации. Если судить таким образом, действия Израиля в его войне с терроризмом и внешними нападениями заслуживают довольно высокой оценки. На самом деле ни один другой народ, столкнувшийся с сопоставимой угрозой, как внешней, так и внутренней, не делал больше для защиты мирных граждан из стана врага, не был готов идти на риск ради мира и не подчинялся до такой степени диктатуре закона.

Доказательство

В течение семидесяти пяти лет арабо-израильская война идет между арабскими народами, стремящимися истребить всех граждан, с одной стороны, и еврейским государством, которое обязано защитить свое мирное население с помощью оборонительных шагов, направленных против военных объектов, с другой стороны. Эта война, в которой арабская сторона постоянно, незаконно и агрессивно выбирает своей мишенью мирных граждан, а израильская сторона постоянно, законно и в рамках обороны нападает только на военные объекты, началась в 1929 г. с хорошо спланированного и тщательно скоординированного погрома, в ходе которого погибли шестьдесят еврейских детей, женщин, стариков и других невооруженных мирных жителей библейского города Хеврона, где евреи постоянно жили в мире с незапамятных времен. Жертвами этого преступления против человечества стали евреи, которые не были ни сионистами, ни поселенцами. Бойня 1929 г. была предвестием других погромов против мирных жителей — как «хрустальная ночь» девять лет спустя, которая стала предзнаменованием Холокоста. Это был также первый пример «этнических чисток» в Палестине, поскольку все евреи Хеврона были либо убиты, либо изгнаны из города, в котором их соплеменники жили тысячелетиями.

Накануне провозглашения Государства Израиль, группы инакомыслящих — неподконтрольных Еврейскому агентству (правительству Израиля в догосударственную эпоху) или Хагане (официальным вооруженным силам Израиля в догосударственную эпоху) — действительно взорвали штаб-квартиру британского колониального правительства, которая размещалась в одном крыле гостиницы «Царь Давид». В результате был убит девяносто один человек, и многие из этих людей были евреи и британские колониальные офицеры. Иргун заявил, что перед взрывом «Царя Давида» он сделал соответствующие предупреждения. Диссидентские группы также убили мирных жителей в Дейр-Ясине (см. главу 12) и в некоторых других местах, но эти крайние случаи встречали суровое осуждение Еврейского агентства. Как только Израиль стал государством, его премьер-министр Давид Бен-Гурион силой разоружил эти незаконные формирования и даже потопил корабль с грузом оружия, приобретенного Иргуном. Шестнадцать евреев были убиты силами Хаганы во время битвы за Альталену. Никаких террористических актов ни Иргун, ни Лехи больше не совершали. Бен-Гурион также расформировал Пальмах — постоянные силы специального назначения, верные собственной партии Бен-Гуриона, — и объединил его с Армией обороны Израиля, которая была и остается под контролем штатских.

В период между 1948 и 1967 гг. палестинские федаюны при поддержке Египта и Сирии убили сотни израильских граждан в ходе приграничных рейдов. Эти убийства происходили до того, как Израиль оккупировал какую бы то ни было палестинскую землю или построил поселения за пределами той территории, которую он контролировал в соответствии с разделом, санкционированным ООН, и договором о прекращении огня, заключенным после войны против новообразованного еврейского государства в 1948 г.

В ходе войны 1967 г. каждая из арабских армий — а в их число входили египетская, сирийская, палестинская, иорданская и иракская армии — избрала своей мишенью израильские населенные пункты в нарушение законов войны. Как было указано выше, сирийская артиллерия и МиГи открыли огонь по израильским городам, кибуцам и мошавам, в том числе Дгании. Иордания выпустила 6000 снарядов по Западному Иерусалиму и пригородам Тель-Авива, а ее бомбардировщики «Хоукер Хантер» сбрасывали бомбы на Нетанию, Кфар-Сыркин и Кфар-Сабу. Иракские самолеты атаковали Нахалаль, Афулу и населенные пункты Изреельской долины.

Дамасское радио похвалялось, что сирийские военно-воздушные силы бомбят израильские города. Иорданская армия получила приказ «разрушать все постройки и убивать всех встречных», в том числе мирных граждан, если ей удастся завоевать новые районы Иерусалима. Палестинские военные планы подразумевали ликвидацию Израиля и его жителей. Египетские военные планы подразумевали истребление гражданского населения Тель-Авива в качестве первого шага к «разрушению Израиля». Плакаты в Каире демонстрировали «арабских солдат, расстреливающих, давящих, душащих и разрубающих бородатых евреев с крючковатыми носами»[364]. Как выразился Насер, «если война начнется, она будет тотальной и целью ее будет уничтожение Израиля»[365].

С точностью до наоборот Израиль не делал своей мишенью мирных граждан, хотя он, безусловно, имел возможность отомстить за бомбардировки своих населенных пунктов. Израиль угрожал бомбардировкой Аммана и Дамаска во время войны 1967 г., если иорданские и сирийские вооруженные силы будут продолжать бомбить израильские города, но он ни разу не пошел на это. Он бомбил базы ВВС, танковые колонны и другие легитимные военные объекты, несмотря на то что его враги во время этой короткой войны целились преимущественно в мирных граждан. В своем исчерпывающем описании войны 1967 г. Орен пришел к выводу, что число жертв среди арабского населения было «чрезвычайно низким», поскольку военные действия Израиля велись «вдалеке от важных населенных пунктов»[366].

Со времен окончания войны 1967 г. вся палестинская агрессия была сосредоточена на мирных жителях, как внутри Израиля, так и по всему миру. Глобальный терроризм начался в 1968 г., но не как последнее средство против долгой оккупации, а как первое средство — на самом деле в продолжение незаконной и аморальной тактики, которую арабы использовали против евреев с самого начала конфликта. Удары по мирным гражданам не были результатом оккупации. Наоборот, оккупация стала результатом — по крайней мере, частично — долгой истории арабских погромов против мирных жителей.

Если бы оккупация оправдывала терроризм, то возникшие после Гражданской войны в США организации «Ку-клукс-клан» и «Ночные всадники», терроризировавшие негров в период Реконструкции — которая подразумевала и военную оккупацию побежденной Конфедерации, — можно рассматривать как борцов за свободу. Но эти террористические группы были преданы забвению, вполне заслуженно, и отправлены на свалку истории, и прославляются только в расистских фильмах вроде Рождения нации. Многие из тех, кто выходит на марши в поддержку палестинских террористов, вышли бы из себя, если бы в их колледже показывали Рождение нации или если бы «Клан» мог продолжать привлекать новых членов, несмотря на тот факт, что палестинские террористы линчевали и взорвали больше людей — в том числе, сотни цветных[367], — чем «Клану» удалось убить за свое вековое правление. Те, кто восхваляет и поддерживает убийц, взорвавших церковь чернокожих и убивших четырех девочек, считаются моральными уродами. А тех, кто, подобно поэту Тому Полину, восхваляет и поддерживает террористов, которые убивают евреев, приглашают выступать в университетских кампусах в качестве почетных гостей.

Конечно, палестинские мирные граждане погибали в этой войне, длящейся семьдесят три года, но число этих жертв бесконечно мало по сравнению с числом палестинцев и арабов, убитых за этот же период в Иордании, Сирии, Ираке и Иране. Даже сравнение жертв среди мирных израильских граждан с жертвами среди мирных палестинских граждан показывает, что Израиль действует сдержанно. И при этом не принимается в расчет тот факт, что многие из так называемых палестинских мирных граждан были совсем не мирными, а наоборот — укрывателями и пособниками террористов.

Более того, смерть палестинцев произошла прежде всего от рук террористов, которые прятались среди собственных сограждан, как в Ливане, тогда как смерти израильтян последовали от того, что в мирных граждан целились в первую очередь. Когда палестинца случайно убивают в ходе законной попытки предотвратить теракт, Израиль выражает искреннее сожаление. А убийство невинных израильтян, наоборот, вызывает праздник среди палестинцев.

В 1994 г. Барух Гольдштейн, душевнобольной еврейский врач из Хеврона, расстрелял из автомата 29 молящихся мусульман. Его семья заявила, что постоянные террористические акты против евреев вывели его из душевного равновесия. Интересно, что те же люди, которые всегда заявляли, что террористы-самоубийцы — и те, кто их посылает, — спровоцированы на свои смертоносные действия израильскими репрессиями, быстро отвергли это заявление, сделанное еврейской семьей. В любом случае индивидуальный теракт Гольдштейна против палестинских мирных граждан подвергся суровому осуждению израильского правительства и подавляющего большинства израильтян и евреев по всему миру. Это резко противоречит палестинской реакции на их «мучеников», которые взрывают невинных израильтян и евреев. Этих людей восхваляют, а их семьи награждают за эти хорошо спланированные преступления.

В апреле 2002 г. после сотен терактов, совершенных террористами-самоубийцами, кульминацией которых стало убийство двадцати девяти еврейских мужчин, женщин и детей во время молитвы за пасхальным седером, израильская армия вошла в лагерь беженцев Дженин, который превратился в фабрику по производству бомб и террористический центр. Вместо того чтобы разбомбить лагерь террористов с воздуха, как делали Соединенные Штаты в Афганистане и Россия в Чечне, с небольшим риском для собственных солдат, но с большим — для мирных жителей, израильские пехотинцы вошли в лагерь и двигались от дома к дому в поисках террористов и оборудования для производства взрывчатки и в итоге нашли и то и другое. Двадцать три израильских солдата и пятьдесят два палестинца, многие из которых были боевиками, погибли. Теперь палестинские пропагандисты называют это событие резней. По израильским стандартам смерть пятидесяти двух палестинцев, часть из которых не были боевиками, это отклонение от нормы, хотя Израиль подверг риску собственных солдат, чтобы свести к минимуму жертвы среди палестинского мирного населения. А по палестинским террористическим стандартам убийство небольшой горстки невоенных граждан — всего лишь еще один обычный день в террористической практике! Но лицемерные крики палестинцев о резне в Дженине не умолкают, и их поддерживает глава Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам (UNRWA, БАПОР) Петер Хансон, давний защитник и покровитель террористов. Он характеризует действия Израиля в Дженине как «катастрофу в области прав человека, равную которой трудно найти в новейшей истории».

Дженин не был не только примером резни или невиданной катастрофы, наоборот — он считается многими моделью того, как надо вести бои в городе против террористов, которые прячутся среди мирных граждан. Статья в Нью-Йорк таймс от 1 апреля 2003 г. сообщает, что американские военные изучают израильский опыт «боя в застроенной местности»:

Офицеры армии Соединенных Штатов заявили, что их особенно интересует, каким образом израильская армия использует танки, оснащенные специальными шарами, для пробивания дыр в стенах без того, чтобы разрушать все здание, в боях, которые в последний год велись в лагере беженцев Дженин. Израиль также использовал в Дженине бульдозеры и радиоуправляемые ракеты, которыми стреляли с вертолетов, с целью поразить 200 стрелков, прятавшихся внутри лагеря.[368]

Статья в Таймс цитирует израильского военного историка Мартина ван Кревельда, который говорит, что, когда он был в американском военном лагере, морские пехотинцы «интересовались, как выглядит партизанская война, в особенности бои в застроенной местности такого типа, как мы вели в Дженине».

Профессор ван Кревельд рассказал о бульдозерах, вертолетах и «моральных и этических проблемах, которые непременно возникнут» в ходе боя среди невоюющего населения[369].

Публицистическая статья, опубликованная в Нью-Йорк таймс 3 апреля 2003 г., призывала американских командиров «повнимательнее приглядеться к трудным урокам Израиля, полученным в городских боях», потому что это «хорошая модель военной тактики».

Далее в статье сказано:

Двадцать девять израильских солдат погибли в этих сражениях, причем все, кроме шести, в бою за лагерь беженцев Дженин. Хотя число погибших палестинцев, безусловно, является предметом горячих споров, по израильским оценкам оно составляет 132 человека, убитых в Наблусе и Дженине. По сравнению с количеством жертв в городских боях за последние годы — такие, как бои в Чечне, где российская армия потеряла не менее полутора тысяч солдат за время первой осады Грозного, — эти цифры удивительно низкие.[370]

Автор главной публикации номера Атлантик мансли в июне 2003 г., ведущий эксперт в области терроризма из корпорации «Ранд», также сосредоточился на «уроках», которые Америка должна извлечь из израильской борьбы с терроризмом.

Статья из раздела «Идеи» в журнале Бостон глоб анализирует этическую подготовку, которую получают израильские солдаты, и приходит к следующему выводу: «Армия обороны Израиля может служить образцом для нас и для других войск коалиции»[371]. Она описывает израильское представление о «чистоте оружия», которая «требует, чтобы солдаты рисковали собственной жизнью, лишь бы не нанести вред мирным жителям». Она также требует от них отвечать только «пропорциональной силой». Этический кодекс Армии обороны Израиля, который «является частью подготовки всех израильских солдат», был дополнен «при поддержке ведущих этических мыслителей страны» и «пользуется широкой поддержкой граждан, которые расходятся в мнениях по другим вопросам». Она требует от каждого солдата действовать «исходя из признания высшей ценности человеческой жизни» и предписывает им «делать все, что в [их] силах, чтобы избежать нанесения вреда жизни, здоровью, достоинству и собственности [мирных жителей]; а также воздерживаться от исполнения очевидно незаконных приказов».

Один из членов группы, которая сформулировала этот кодекс, — известный защитник мира профессор Моше Халберталь, являющийся сторонником одностороннего выхода Израиля с территорий. Он признает, что стратегия палестинцев во время последней интифады заключалась в том, чтобы «уничтожить различие между воюющими и невоюющими с обеих сторон», избрав в качестве мишени израильских мирных граждан и растворив террористов среди палестинского гражданского населения. Тем не менее он видит задачу Израиля в том, чтобы направить оборонительные меры «против тех, кто подстрекает»[372] — действительно трудная задача, если иметь дело с палестинским населением, в среде которого тысячи подстрекателей, покровителей, укрывателей и помощников.

Израиль столкнулся с этой проблемой больше, чем любой другой народ, на долю которого выпала схожая опасность. Согласно данным Армии обороны Израиля, собранным в период с сентября 2000 г. по март 2003 г., «18 процентов из примерно 2000 палестинцев, убитых израильскими войсками… были мирными гражданами, не имеющими касательства к террористическим актам». Это относительно низкая доля смертей среди мирного населения по сравнению с другими армиями. Профессор Майкл Вальцер из Принстонского университета, убежденный критик израильской оккупации и автор классической работы 1977 г. Справедливая и несправедливая война, заметил, что

в бою израильская армия часто рисковала собственными людьми, чтобы свести к минимуму риск потерь среди мирного населения. Контраст с методом, которого придерживались русские в Грозном, если воспользоваться последним примером широкомасштабных боев в застроенной местности, разителен, и главным показателем этого отличия является крайне низкий показатель жертв среди мирного населения в палестинских городах, невзирая на ожесточенность боев.[373]

Сравнение также будет в пользу Израиля, если проанализировать, как воевали в Ираке, и скоро мы это увидим.

Три истории иллюстрируют отношение Израиля к пропорциональности и стремлению избежать ненужных жертв среди гражданского населения. Во-первых, это история израильской атаки, целью которой был Салах Шахада, высокопоставленный лидер Хамаса, несущий ответственность за сотни взрывов. Несколько раз армия упускала возможность напасть на него, «поскольку он был с женой или с детьми. Каждый раз, когда Шахада оставался в живых, он отправлял в Израиль еще нескольких террористов-самоубийц». Другими словами, Израиль был готов рисковать жизнью собственных граждан, чтобы спасти жизнь палестинским гражданам, в том числе жене крупного террориста.

Вторую историю рассказал глава Генерального штаба Армии обороны Израиля Моше Яалон. Там говорится об

офицере разведки, который воспрепятствовал ВВС атаковать палестинскую цель, скрыв от них нужную информацию. Офицер ошибочно полагал, что операция может представлять угрозу для мирных граждан. «С этической точки зрения он заслуживает благодарности, — отметил Яалон, — а с оперативной он заслуживает быть уволенным со своего поста». Глава Генштаба добавил, что он был «горд тем, что у нас есть офицеры», которые настолько серьезно воспринимают свою моральную ответственность.

Главным героем третьей истории стал израильский пехотный офицер по имени Зеев, который рассказывал о

двухмесячной засаде возле палестинской деревни на Западном берегу. «Каждую ночь из деревни слышались выстрелы, причем довольно много. Когда вы видите человека с оружием, не возникает вопроса, что вам делать. Но когда вы видите троих или четверых, а тем более сорок человек, у которых одна винтовка на всех и она ходит по кругу, вам нужно аккуратнее выбирать мишень».

Зеев рассказывает об инциденте, когда рядовой получил приказ от командира стрелять по ногам вооруженному боевику — ранить, а не убивать. Солдат выстрелил дважды, второй раз после того, как враг упал на землю, и в итоге убил молодого парня с винтовкой.

Как говорит Зеев, солдата «отправили в тюрьму и отчислили из подразделения» — этот рассказ трудно проверить, потому что назывались только личные имена. Но можно подтвердить, что нарушения кодекса влекут за собой расследования и даже наказания, хотя их и немного. Если верить отчету Бостон глоб,

Зеев говорит, что держать себя в руках под огнем «не совсем невыполнимая задача». Он добавляет: «Если у вас есть представление о моральном поведении и вы на секунду задумаетесь, нет никаких проблем придерживаться правил кодекса».

Но не все в Армии обороны Израиля думают, что это просто. Элазар Штерн, бригадный генерал и глава Отдела образования, осознает моральную неопределенность, присущую работе солдата. «Часть того, чего требует от нас нация, — говорит он, — это готовность вскочить и оторвать голову от подушки несколько раз за ночь. И если повезет, в итоге ты поймешь, что поступил правильно».[374]

Вскакивание и оглядывание по сторонам — это повседневная жизнь израильских солдат, которые должны принимать решения о жизни и смерти, будучи повязанными строгим кодексом поведения. Их решения не всегда правильные; ошибки неизбежно случаются в тумане войны, особенно когда террористы сознательно прячутся за спины мирных граждан, чтобы спровоцировать реакцию, которая добавляет цифры к подсчету жертв — подсчету, занимающему центральное место в их жестокой арифметике смерти. Хотя израильские солдаты совершают ошибки и реагируют слишком остро, как солдаты в любой армии, но у них, по крайней мере, есть этический кодекс, в соответствии с которым можно судить их поступки. У палестинских террористов таких ограничений нет. Они отдают приказ убить и искалечить как можно больше невинных людей, они делают это сознательно и даже обещают райское блаженство за всякого убитого еврейского ребенка или женщину.

В Соединенных Штатах тоже есть кодекс, но он гораздо более общий, чем в Израиле, и речь там в основном идет о чести и традициях. Американские солдаты получают карты «Правила поведения», которые учат их не стрелять по гражданским объектам кроме как в случае необходимости самозащиты[375]. Как и у израильских солдат, эти кодексы и карты не могут помочь в решении о жизни и смерти, которое нужно принять посреди боя. Драматический и волнующий рассказ с поля боя иракской войны, написанный Питером Маасом и опубликованный в Нью-Йорк таймс мэгэзин 20 апреля 2003 г., описывает ситуацию, с которой столкнулись американские морские пехотинцы — ситуацию, похожую на те, с которыми регулярно сталкиваются израильские солдаты. Два американских морских пехотинца оказались под огнем иракцев, стрелявших из движущихся грузовиков. Американский командир отдал своим солдатам приказ

сделать несколько предупредительных выстрелов на расстоянии нескольких сот ярдов от приближающегося транспортного средства. Когда подъехали шесть машин, перед ними несколько раз выстрелили в землю; часть выстрелов очень аккуратно были направлены в покрышки или в блок двигателя…

Но некоторые машины снайперам не удалось вывести из строя, и они продолжали двигаться вперед. Тогда морские пехотинцы изрешетили машины пулями, пока те не остановились…

В машинах, как потом выяснилось, было полно иракских мирных граждан. Эти иракцы, видимо, пытались убежать от американских бомб, которые сбрасывали позади на той же дороге, и покинуть Багдад; эта дорога была главной дорогой, ведущей из города. Люди, возможно, не могли видеть солдат, которые были одеты в камуфляж и занимали позиции на земле и на крышах домов, чтобы приближающимся боевикам было тяжелее заметить их… В суматохе люди поехали прямо на батальон морских пехотинцев, которые тем же утром потеряли в бою двоих своих товарищей и получили предупреждение, что прямо на них движутся террористы-самоубийцы.

Людей перебили одного за другим. В семистах ярдах от передовых позиций загорелся голубой фургон; там погибли три человека. Застрелили старика, идущего по обочине дороги с палкой. На участке примерно в 600 ярдов оружейным огнем остановили пять или шесть машин. Когда огонь затих, на земле лежал десяток трупов, только на двух погибших была военная одежда или оружие.

Командир отделения, когда стрельба закончилась, закричал: «Мои люди не знают снисхождения. Прекрасно».

Я насчитал не меньше шести расстрелянных машин. В большинстве из них были трупы, или же трупы лежали рядом. В крыле синего фургона «Киа» было больше 20 пулевых отверстий. Два тела лежали на передних сиденьях; это были люди в обычной одежде без всякого оружия, насколько я мог видеть. На заднем сиденье женщина в черной чадре упала на пол; она тоже была мертва. Никакого груза в фургоне видно не было — ни чемоданов, ни бомб…

Подошел журналист и сказал, что мирных граждан убивать не надо было…

«А ты можешь сказать, кто это?» — сказал капрал Вентура. Он говорил резко, как будто пытался скрыть злость. «У тебя в одной машине сидит солдат с АК-47, а в другой мирные граждане. Ты можешь угадать? Не можешь».

Он остановился. Потом он продолжил, все еще расстроенный тем, что убийства были напрасны.

«Один такой фургон подорвал наш танк. Машина была заминирована. Когда мы приказываем им остановиться, они должны остановиться», — сказал он, имея в виду мирных жителей. «Мы должны сами заботиться о своей безопасности. Мы много недель назад раздавали этим людям листовки и призывали их уйти из города. Ты не можешь обвинять солдат в случившемся. Это ерунда. О чем ты думаешь, заезжая на такси в самую зону боевых действий?»

«Половина из них выглядит, как мирные люди», — продолжил он. Он имел в виду нерегулярные войска. «Я имею в виду, что у меня тоже есть чувства, и это разрывает мне сердце, но ты не можешь сказать, кто из них кто. Мы сделали больше, чем достаточно, чтобы помочь этим людям. Мне кажется, я никогда не читал про войну, в которой не погибали бы невинные. Невинные люди умирают. Мы ничего не можем с этим поделать…»

Расстрелянные машины стояли в нескольких сотнях ярдов от позиций солдат, которые стреляли по ним. Пехотинцы могли подождать подольше, прежде чем открывать стрельбу, и в этом случае, может быть, машины остановились бы или солдаты сами бы разглядели, что в машинах сидят простые люди. Снайпер знал это. Он знал, что на мосту случилась трагедия. И поэтому, раз дело происходило в Багдаде, он перестал оправдывать действия своих солдат и заговорил об их чувствах. Он и другие морские пехотинцы, по его словам, приехали в Ирак не для того, чтобы всаживать пули в женщин и стариков, которые просто ищут убежища…

Убитые мирные жители — точное их число не известно и вряд ли когда-нибудь станет известно — заплатили сполна за переправу на мосту Дияла или в других местах в Ираке. Но сполна заплатили и те, кто несет ответственность за их смерть. У этих людей не было правильной войны с умными бомбами и хирургически выверенными взрывами. Это была война, как всегда, война лицом к лицу, война, которую описал Шерман, кровавая и жестокая.

Хотя множество невинных людей трагически погибли в бою только за один этот день — может быть, больше, чем за продолжавшуюся неделю битву за каждый дом в Дженине, — никто не называет это резней. Это был обычный бой между регулярной армией и террористами, которые прячутся среди мирных жителей. Израиль, как и Америка, пытается вести такие бои, сохраняя соответствующий баланс между самообороной и чрезмерным риском для невинных людей.

Помимо Этического кодекса, который изучают все израильские солдаты, есть еще Верховный суд Израиля — уникальное явление в мире, — который осуществляет контроль над решениями военных с точки зрения их соответствия диктатуре закона и создания излишней опасности для мирных жителей. Представьте себе, например, такую дилемму между плохим и еще худшим, с которой сталкиваются израильские военные, когда они пытаются обезвредить вооруженного террориста, прячущегося в доме. Если солдаты подойдут к дому и вышибут дверь, они рискуют, что террорист застрелит их, как это уже было со многими солдатами. Поэтому армия выработала тактику, которая называется «правило соседа», — в соответствии с ней сначала требуют, чтобы террорист сдался, через громкоговоритель. Если это не помогает, они посылают в дом соседа-палестинца, который должен отнести террористу послание с требованием сдаться.

По данным Армии обороны Израиля, «правило соседа» эффективно срабатывает уже более двадцати лет и спасает жизни многим израильским солдатам, а также и палестинцам, которые заперты в доме с террористом. Летом 2002 г. соблюдение этого правила привело к первой жертве со стороны палестинцев. Мужчина по имени Нидаль Абу Мхисан был застрелен террористом, который по ошибке принял его за израильского солдата. Израильская армия дала Мхисану бронежилет, но тот не спас его.

В результате этой трагедии, когда мирный палестинец принял на себя пулю террориста, предназначавшуюся израильскому солдату, несколько израильских правозащитных организаций возбудили дело в надежде, что Верховный суд запретит использовать в дальнейшем «правило соседа». Ни один другой Верховный суд в мире не стал бы даже слушать подобное дело, в особенности во время войны. Верховный суд Израиля не только заслушал это дело, но и вынес решение, запрещающее Армии обороны Израиля использовать такую процедуру в будущем, даже если полевой командир полагает, что это несет в себе небольшую угрозу для мирного жителя и может спасти жизнь его солдатам.

Важно не то, было ли это решение правильным или нет — лично я считаю, что оно правильное, — а то, что Верховный суд Израиля приказывает военным изменить их проверенные временем тактики, чтобы они соответствовали диктатуре закона, даже если это ставит под угрозу жизнь солдат. Если объективно взглянуть на факты в контексте, становится абсолютно ясно, что ни одна страна в новейшей военной истории не защищала права невинных людей из числа врагов больше, чем Израиль. Назовите любую страну, которая столкнулась со сравнимой угрозой собственному гражданскому населению и ответила бы на нее с большим вниманием к безопасности вражеского мирного населения, подвергая риску собственных солдат. Конечно, это не Великобритания или Соединенные Штаты, которые бомбили вражеские города, и не Франция или Россия, которые поступали еще хуже.

Израиль — единственная страна в современной военной истории, которая никогда не сбрасывала бомбы на вражеский город просто так, чтобы убить мирных граждан в отместку за бомбы, падающие на своих мирных граждан. Даже когда бои шли в тех частях Бейрута, в которых жили террористы, ВВС Израиля делали все возможное — хотя не всегда успешно, — чтобы избежать ненужных жертв со стороны мирных жителей.

Вспомните, что, когда Израиль пытался защититься от терроризма, управляемого из Бейрута, в 1982 г., он послал туда группу солдат — которой руководил тогдашний генерал-майор Эхуд Барак, переодетый женщиной, — чтобы убить самих террористов в здании, которое они использовали как базу, вместо того чтобы разбомбить здание с воздуха, что вызвало бы гораздо больше жертв. Это типичный израильский «розничный», а не «оптовый» подход к борьбе с терроризмом. Можно критиковать атаки израильских ВВС на Бейрут — как это делал я и как делали многие израильтяне, — но характеризовать израильские действия (и даже чрезмерные) по самообороне как геноцид и сравнивать их с нацистскими зверствами, означает участвовать в довольно тяжелой форме международного антисемитизма против еврейского народа. Интересно и знаменательно, что враги Израиля никогда не сравнивают еврейское государство с Италией эпохи Муссолини, или со сталинским Советским Союзом, или с Японией времен Хирохито — только с гитлеровской нацистской Германией. Такое сравнение сознательно и фактически является грубым и антисемитским.

На самом деле Израиль надо сравнивать с Соединенными Штатами, поскольку обе страны предпринимают значительные усилия, чтобы научить свои войска избегать жертв среди мирного населения, хотя и не всегда успешно. В своей книге Справедливая война с террором философ из Чикагского университета Джин Бетке Эльштайн противопоставляет учебные фильмы, которые показывают американским солдатам (похожие фильмы показывают и израильским военным), с учебным фильмом, который часто используют для вербовки исламских террористов:

Учебные фильмы армии США включают подробный разбор того, «что пошло не так» в разных операциях. «Ошибки» относятся не только к военным потерям США, но и к тем операциям, которые повлекли за собой непреднамеренные потери среди гражданского населения. Фильм спрашивает: как можно предотвратить такие потери в зоне военных действий? Никого не поощряют и даже не разрешают называть убийство мирных граждан «Божьей волей», или еще хуже, поступком, совершенным во имя Божье.

Видеофильм [исламских террористов, который регулярно «крутят» во многих радикальных мечетях, в том числе в мечети, куда ходят Закариас Муссауи и Ричард Рид] показывает, как врагов разоружают и отрубают им головы — что строго запрещено законами войны. Закадровый диктор произносит: «Вы должны убивать во имя Аллаха, пока вас не убьют. Тогда вы заслужите вечное место в раю. Весь исламский мир должен подняться и сразиться со всеми мерзкими неверными. Флаг Джихада будет развеваться вечно. Наши враги сражаются во имя Сатаны. Вы сражаетесь во имя Бога».

Зритель слышит «яростные крики, когда боевики замечают, что один солдат все еще жив. „Он двигается“, — кричит боевик. Его товарищ спокойно наклоняется, чтобы полоснуть ножом по горлу несчастного раненого. Вид крови, хлещущей из разрубленной сонной артерии, демонстрируется несколько раз на протяжении фильма».[376]

С 11 сентября и особенно во время иракской войны правительство Соединенных Штатов совершило практически все грехи, за которые клеймят Израиль. На самом деле многие из грехов, совершенных Израилем — а потом повторенных Соединенными Штатами, — подверглись осуждению в самих Соединенных Штатах, в ежегодных докладах Госдепартамента о правах человека. Например, солдаты США стреляли в толпу иракских демонстрантов и убили более десятка, в том числе двух детей младше 11 лет[377]. Наши военные заявили, как заявляли в подобных случаях израильские военные, что стреляли по тем, кто стоял впереди толпы. Американское правительство также указывало, как указывало и израильское правительство, что войска не умеют правильно держать под контролем мятежи и поэтому они могут слишком сильно среагировать на провокацию со стороны разношерстной толпы протестующих, которые бросают камни и бутылки с зажигательной смесью и стреляют. Американских солдат также обвиняли в том, что они сначала стреляют, а потом задают вопросы, когда к их блокпостам приближаются неустановленные транспортные средства, которые не подчинились приказу остановиться. Соединенные Штаты указывают на ситуации, когда пешеходы и машины, приближающиеся к блокпосту, причиняли смерть солдатам США. После того как женщина, притворившаяся беременной, взорвалась, убив и ранив американцев, наши солдаты стали более агрессивно реагировать на подобные фигуры. Власти США санкционировали административное задержание сотен подозреваемых в терроризме, исламских боевиков и прочих на долгое время. Американские власти применяли методы физического воздействия, граничащие с несмертельной пыткой, в попытках получить информацию, необходимую для предотвращения планируемых террористических актов. Указывая на эти параллели, я не хочу подвергать Соединенные Штаты критике, как многие подвергают критике Израиль. На самом деле и Соединенные Штаты, и Израиль ведут себя намного лучше, чем другие страны, столкнувшиеся с терроризмом и ведением боев в застроенной местности. Сравнение с русскими в Чечне и с французами в Алжире будет в пользу Соединенных Штатов и Израиля. Я не имею в виду также, что два зла порождают добро. Моя цель состоит в том, чтобы указать на существующее в международном сообществе желание — а на самом деле готовность — изображать Израиль как единственного или «главного» нарушителя прав человека, при том что любой объективный сравнительный анализ доказывает, что хотя Израиль и допускал ошибки или чрезмерную реакцию, но в целом его показатели среди лучших в мире, может быть, даже самые высокие в мире, учитывая обстоятельства, с которыми он столкнулся.

Профессор Фрэнсис Бойл, американский законовед, который стал защитником палестинских террористических группировок, прав в одном: одна сторона предпринимала попытку геноцида во время конфликта между Израилем и палестинскими арабами. Провозглашенная арабами Война на уничтожение в 1948 г., обстрел израильских городов арабскими армиями в ходе войн 1948, 1967 и 1973 гг. и продолжающиеся террористические атаки, в которых погибли тысячи израильтян, евреев и других мирных граждан, можно характеризовать как попытку геноцида. Попытки Израиля защитить своих граждан от массового истребления, нападая на арабские военные объекты, может назвать геноцидом только фанатик, склонный использовать провокации в духе Оруэлла против народа, который на самом деле стал жертвой худшей формы геноцида.

Может быть, не нужно ждать ничего другого от профессора Бойла, который долгое время был ярым пропагандистом палестинского терроризма, но, уж конечно, стоило бы ждать большего от лауреата Нобелевской премии писателя Жозе Сарамагу, который недавно охарактеризовал попытки Израиля защитить своих граждан от терроризма как «преступление, сравнимое с Освенцимом». Когда Сарамагу спросили, «где же… газовые камеры», он ответил: «Еще не построили»[378]. Такого рода рассуждения граничат с рассуждением, появившимся 10 марта 2002 г. в саудовской газете Аль-Рияд. Там говорилось о «хорошо известном факте», что евреи используют «кровь христианских и мусульманских детей младше 10 лет», чтобы «делать выпечку на свои праздники»[379].

21. Является ли Израиль расистским государством?

Обвинение

Тот факт, что Израиль является еврейским государством и там действует закон о возвращении, наделяющий евреев и членов их семей правом на получение израильского гражданства, только доказывает, что это расистское государство.

Обвинители

«Более того, Израиль — это единственная страна в сегодняшнем мире, которая придерживается в качестве официальной политики расистского образца в предоставлении гражданства: то есть поддерживает еврейское большинство. Такая политика, как хорошо известно за пределами Соединенных Штатов, несомненно, является прямым нарушением Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, которая однозначно запрещает „любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения“». (Ахмед Бузид, президент группы Палестайн Медиа Вотч[380])

«Израильский Закон о возвращении — это еще один расистский закон. Согласно ему, государство должно принять всех евреев, откуда бы они ни были, которые могут в любой момент иммигрировать в Израиль. Если четыре миллиона евреев внезапно решат иммигрировать в Израиль/Палестину, израильское правительство примет их. И наоборот, у четырех миллионов палестинцев, которые были лишены своей земли и вынуждены отправиться в изгнание, когда образовался Израиль, нет права на возвращение, потому что — по словам Эхуда Барака — это было бы „национальным самоубийством“». (Наим Джинах, Исламская ассоциация Палестины[381])

«Из всех дискриминационных законов и практик сионизма ничто не может сравниться по несправедливости с израильским Законом о возвращении. Этот закон, принятый 5 июля 1950 г., дает право любому члену „еврейского народа“, родившемуся в любом месте в мире, иммигрировать в Израиль и сразу по приезде получить гражданство. В то же время он отказывает в таком праве палестинским мусульманам и христианам, которые родились в Палестине и были изгнаны в последующие годы оккупации». (Доктор Дауд Абдалла, Палестинский центр возвращения[382])

Реальность

Во всех других государствах в этом регионе, в том числе в Палестинской автономии, официально утвержденной религией является ислам, и в отношении немусульман, в особенности евреев, существует дискриминация как по закону, так и по факту. Израиль же, наоборот, на практике является светским государством, в котором царит религиозный и расовый плюрализм и существует свобода вероисповедания для всех. Более того, в нескольких других государствах и в Палестинской автономии существует закон о возвращении, а в Иордании есть даже закон, открыто запрещающий предоставлять гражданство евреям. Однако только Израиль — чей закон имеет корни в истории евреев, которых истребляли, потому что ни одно другое государство, в том числе Палестина при британском мандате, не принимало еврейских беженцев, — только Израиль подвергают критике за его закон о возвращении.

Доказательство

Хотя Израиль — это еврейское государство, оно в существенной степени светское и предоставляет полную свободу вероисповедания мусульманам, христианам и другим религиозным группам. Единственные религиозные группы, которые подвергаются той или иной форме дискриминации в Израиле, — это еврейские группы, которые не соответствуют рамкам ортодоксального иудаизма. Права евреев-консерваторов, евреев-реформистов и светских евреев ущемляются, когда речь заходит о таких вещах, как брак, обращение и финансируемое правительством образование. Во всех иных случаях для каждого в Израиле существует свобода вероисповедания, только для неортодоксальных евреев нет полной свободы от вероисповедания. Я на протяжении долгого времени критиковал политику израильского правительства в отношении светских евреев, а также консерваторов и реформистов, хотя я понимаю, что корни этой политики лежат в идеалистической природе израильской политической системы, которая предоставляет непропорциональную власть ортодоксам в силу необходимости привлекать их как в правые, так и в левые коалиции. Но в том, что касается неортодоксальных евреев, произошел заметный прогресс в признании их права как исповедовать иную форму иудаизма, отличную от ортодоксии, так и не исповедовать вообще никакой религии.

Несмотря на все несовершенства в отношении израильского правительства к религии, в Израиле существует гораздо больший религиозный плюрализм, чем в любом другом государстве на Ближнем Востоке, в любом мусульманском государстве по всему миру и в большинстве христианских стран на протяжении истории, и даже сегодня. Выбор Израиля объектом критики за то, что это еврейское государство, — это очевидно форма международного антисемитизма, особенно, когда такая критика не сочетается со сравнимой или более суровой критикой мусульманских государств, которые практикуют гораздо более дискриминационную форму государственной поддержки религии. Даже Палестинская автономия, которая долгое время поддерживала концепцию светского двунационального государства в Израиле (конечно, это была уловка) и чрезвычайно резко критиковала Израиль за то, что он является еврейским государством, недавно объявила ислам единственной и официальной государственной религией[383]. Я не слышал никакой критики этого шага со стороны тех, кто так спешит обвинять Израиль в любом отклонении от нереального совершенства, которого никогда не достигала ни одна страна.

Что касается израильского Закона о возвращении, в течение долгого времени существовала полемика о том, является ли этот закон прежде всего религиозным, законом о воссоединении семей, реакцией на этническую дискриминацию или некоей комбинацией этих исторических факторов. Больше чем что-либо другое, этот закон нужно рассматривать как гуманитарный. Он возник после нескольких волн иммиграции в первые годы существования Израиля, когда туда приехали пережившие Холокост, а также беженцы, изгнанные из арабских стран. С тех пор как этот закон был принят, евреи были спасены от репрессий и антисемитизма в коммунистическом блоке, от «исчезновений» при аргентинских диктаторах и от голода в Эфиопии.

Некоторые критики считают этот закон «расистским». Помимо очевидной нелепости такого обвинения — к которому я перейду чуть позже, — эти критики виновны в своем обычном двойном стандарте: Израиль — далеко не единственная стран — и даже далеко не единственная демократическая страна, где существует подобный закон. Со времен распада Советского Союза Россия приняла тысячи этнических русских из бывших советских республик. С 1945 г. миллионы этнических немцев переехали в Германию из почти всех стран Центральной и Восточной Европы и из бывшего Советского Союза. На протяжении почти пятидесяти лет немецкий иммиграционный закон даже следовал официальной формулировке, что «членами немецкого народа являются те, кто в своих родных странах был известен „немецкостью“ (Deutschtum), и это подтверждается рядом фактов, таких, как происхождение, язык, воспитание или культура»[384]. В других государствах тоже есть подобные законы и подобного рода связь с диаспорой. Но только Израиль называют расистским государством за его нерасистский Закон о возвращении.

Хотя евреи (и часть членов их семей) автоматически получают гражданство (за некоторыми исключениями, связанными с уголовным прошлым), неевреи тоже могут претендовать на гражданство, и многих из них Израиль сделал гражданами «первого сорта» со всеми правами, которыми обладают еврейские граждане. В апреле 1999 г. Израиль привез к себе более ста албанских беженцев из Косово и пригласил их жить в кибуц Мааган-Михаэль. Эти беженцы-неевреи присоединились к предыдущей группе мусульман, бежавших в Израиль во время гражданской войны в Боснии в 1993 г. Этим беженцам было предоставлено право остаться в Израиле насовсем или вернуться в Косово после окончания боевых действий[385]. Ранее Израиль предоставил убежище нееврейским беженцам из разных мест земного шара, где разгорались конфликты. Многие из тех, кто бежал от советских репрессий, эмигрировав в Израиль, были неевреями (хотя у большинства из них были родственники-евреи). Закон о возвращении стал ответом на историческую дискриминацию, которой подвергали евреев другие народы. Вполне понятно, почему Израиль, как только он стал государством, ответил на эту дискриминацию открытием дверей для каждого еврея, а также для тех, кто ищет убежища или лучшей жизни.

Конечно, некоторая дискриминация арабских граждан в Израиле существует. Многие не могут служить в армии, но ведь не каждый захочет сражаться против соплеменников-арабов, если ему представится такая возможность. До недавнего времени арабы не имели права покупать дома в некоторых еврейских районах, а евреи не имеют права покупать дома в арабских деревнях. Израильский Верховный суд в 2002 г. принял решение, что государство не может распределять землю в зависимости от религиозной или этнической принадлежности и не имеет права запрещать арабским гражданам жить, где им хочется: «Принцип равенства запрещает государству проводить различие между своими гражданами на базе религии или национальности», — писал верховный судья Аарон Барак. «Этот принцип также приложим к распределению государственных земель… Еврейский характер государства не позволяет Израилю дискриминировать своих граждан»[386]. Справедливости ради надо сказать, что Израиль под руководством своего прогрессивного Верховного суда сделал важные шаги на пути к уничтожению остатков дискриминации арабов, которые в существенной степени были результатом отказа арабского мира признать еврейское государство. Справедливо будет также указать, что, несмотря на некоторые давнишние ущемления, в Израиле намного меньше дискриминации, чем в любом ближневосточном, арабском или мусульманском государстве.

Самый примитивный апартеид против немусульман до сих пор открыто практикуется в некоторых арабских странах[387]. Кроме того, в Иордании существует закон о возвращении, который открыто отказывает в праве на гражданство всем евреям, даже тем, чьи предки жили там поколениями. Этот закон определяет, что гражданство может быть предоставлено «любому, кто не является евреем» и кто отвечает ряду других критериев[388]. Саудовская Аравия также основывает выбор на религиозной принадлежности. В Германии долгое время был закон о возвращении, он существует в Китае и во многих других странах. Но только Израиль, в котором есть граждане практически любой религии, этноса, расы и национального происхождения, характеризуется врагами как расистское или практикующее апартеид.

22. Является ли израильская оккупация причиной всех проблем?

Обвинение

Израильская оккупация — самая долгая и самая жестокая в современной истории.

Обвинители

«Аль Накба [первородный грех] — это крупнейшая, наиболее тщательно спланированная и самая долгая в современной истории операция по проведению этнической чистки. Население 530 городов и деревень было изгнано в 1948 г., 85 процентов палестинцев покинули территорию, которая стала Израилем. Те, кому удалось не покидать оставшуюся часть Палестины, теперь находятся в оковах жесткой, самой долгой и единственной существующей сегодня в мире оккупации». (Салман Абу Ситта[389])

«Жизнь простого палестинца превратилась в долгое путешествие, полное несчастий и унижения. Попавших в колонию, обездоленных, оккупированных и подвергшихся коллективному наказанию и продолжительному геноциду, голодающих и вновь теряющих свои дома и земли в качестве компенсации за преступление, которое 50 лет назад совершили против евреев европейцы, палестинцев уже не волнует, что подумают об этом на Западе или в арабском мире. Страдая от жестокого израильского режима под самой долгой в современной истории военной оккупацией, они неохотно решились на „операцию „Мученичество““ — в ответ на продолжающиеся израильские репрессии и побоище». (Статья на сайте , в ответ на публикацию фотографии, на которой изображен палестинский младенец, одетый как террорист-самоубийца[390])

Реальность

Другие оккупации, например оккупация Китаем Тибета, продолжались дольше и были менее оправданными, а Израиль завершил оккупацию в 1995 г., удержав только некоторые территории для борьбы с терроризмом. Он вновь предлагал прекратить оккупацию в обмен на усилия палестинских властей положить конец терроризму.

Доказательство

Как было отмечено выше, палестинцам предлагали образовать свой национальный очаг три раза — в 1937, 1947 и в 2000–2001 гг., — и каждый раз они отказывались от этого предложения и отвечали на него усилением терроризма. Весьма знаменательно, что палестинцам делали соответствующее предложение и после Второй мировой войны, невзирая на тот факт, что их руководство активно поддерживало проигравших войну нацистов. Поддержка проигравшей стороны обычно не приводит к предложениям государственности. Евреи получили Декларацию Бальфура за то, что поддержали правильную сторону во время Первой мировой войны. Палестинцы получили щедрое предложение о разделе после того, как приняли сторону Гитлера.

Я не знаю в истории такой ситуации, когда кто-то дважды отвергал щедрые предложения об установлении государства и отвечал на него погромами против мирных граждан, а затем был вознагражден за свой реджекционизм и преступления против человечества еще одним предложением государственности. В 2000 г. палестинцам опять предложили создать государство, на сей раз это было очевидно сопряжено с сокращением территории, но не с сокращением контроля над палестинским населением. И в третий раз палестинцы ответили насилием.

По любым стандартам морали и справедливости аргументы в пользу независимости и государственности для палестинцев гораздо слабее, чем аргументы в пользу независимости и государственности для любого другого народа, на протяжении долгого времени стремящегося к автономии. Оккупация Тибета Китаем продолжалась дольше, была более жестокой и менее оправданной оборонительными или военными соображениями, и тибетцев намного больше, чем палестинцев. Более того, не существует другого государства, где тибетцы составляли бы большинство, тогда как население Иордании по меньшей мере на две трети состоит из палестинцев. Китайское правительство построило в Тибете гораздо больше поселений, чем Израиль на Западном берегу и в Газе. Если еврейские поселенцы составляют на палестинской территории крошечное меньшинство, то Китай наводнил Тибет таким количеством этнических китайцев, что тибетцы стали меньшинством на собственной земле:

Одна тактика приобрела огромную известность и оказалась самой эффективной в последнее время: это политика трансфера населения и перемещения китайских граждан в Тибет. Переселение китайцев превратило тибетцев в меньшинство в Тибете, поставило под угрозу природу Тибета и упростило нарушение прав человека.[391]

Далай-лама в 2000 г. описал ситуацию следующим образом:

Через 50 лет китайского правления Тибет, кажется, не стал ни на шаг ближе к свободе. Хотя призывы о соблюдении прав человека практически не возымели эффекта, но, несомненно, эти призывы следует продолжить; вероятно, это сможет помочь тибетцам в их борьбе за самоопределение и прекращение трансфера населения. Только в 1999 г. было зафиксировано шесть случаев смерти, причиной которых стали пытки и угнетение. Власти изгнали из монастырей и обителей 1 432 монаха и монахини… Существуют документальные подтверждения относительно 615 политических заключенных из числа тибетцев… С 1996 г. было изгнано 11 409 монахов и монахинь… Даже сегодня мальчик, являющийся реинкарнацией Панчен-ламы, находится фактически под домашним арестом, что делает его самым молодым политическим заключенным в мире. Я глубоко озабочен этим фактом.[392]

Недавно статья в международном правоведческом журнале добавила к этим наблюдениям следующее:

В число прав, которых лишены тибетцы, входят следующие: 1. Нарушаются права на жизнь, свободу и безопасность. 2. Тибетцев ущемляют принудительным трудом. 3. Применяются пытки, а также жестокое и унизительное отношение. 4. Нарушаются права на дом и частную собственность. 5. Им отказано в праве передвигаться внутри страны, в праве уехать из Тибета или вернуться туда. 6. Браки совершаются по принуждению с нежеланными партнерами. 7. Деспотично нарушаются права частной собственности. 8. Систематически бывает попрана свобода вероисповедания и отправления культа. 9. Полностью отсутствует свобода выражения идей и обмена ими. 10. Отсутствует свобода собраний. 11. Отсутствует право на правительство, состоящее из народных представителей. 12. Наблюдается постоянное пренебрежение экономическими правами людей на природные ресурсы их страны. 13. Отсутствует право на свободу выбора в отношении занятости. 14. Условия труда не соответствуют минимальным стандартам в отношении отдыха и продолжительности рабочего дня. 15. Отсутствует право на адекватный уровень жизни. 16. Отсутствует право на либеральную и рациональную, недискриминационную систему образования. 17. Отсутствует право участвовать в культурной жизни общины. 18. Ограничения, наложенные на права тибетцев, активно попирают все требования общественной морали, общественного порядка и благосостояния общества.[393]

Несмотря на эти ужасающие данные, Организация Объединенных Наций ни разу не осудила Китай и не признала права тибетцев на самоопределение. Наоборот, международное сообщество наградило Китай правом проведения Олимпийских игр 2008 г., и немногие из числа тех, кто требует государственности для палестинцев, вообще слышали о гораздо более тяжелой проблеме независимости Тибета. Почему? Такой же вопрос можно задать относительно курдов, армян в Турции, чеченцев, басков и десятков других народов, не имеющих государства, ни один из которых не пользуется особенным вниманием со стороны ООН или признанием столь многих государств и религиозных групп, как палестинцы. Более того, никому из перечисленных народов никогда не предлагали государственности и многократно отказывали в их претензиях.

Израиль предлагал палестинцам государственность в обмен на обязательство Палестинской автономии предпринять попытки положить конец терроризму, а ответом палестинцев была эскалация терроризма. Возможно, когда-нибудь у палестинцев будет свое государство, но оно не станет наградой за терроризм.

Я горячо возражал против оккупации палестинских населенных пунктов с 1967 г., но действия Израиля гораздо более оправданны с военной, юридической и моральной точки зрения, чем другие более длительные оккупации, которые не стали объектом такого страстного осуждения. Более того, израильская оккупация, в отличие от других оккупаций нашего времени, принесла палестинцам ощутимые дивиденды, в том числе существенное увеличение среднего возраста, улучшение здравоохранения и образования. Она также повлекла за собой снижение детской смертности. В период с 1967 по 1994 г., когда Израиль нес ответственность за здравоохранение и оказание медицинской помощи, более 90 процентов детей дошкольного и школьного возраста получили прививки, улучшился контроль за распространением детских инфекционных заболеваний, а уровень детской смертности снизился со 100–150 умерших на каждую 1000 родившихся живыми в период, когда Западный берег и Газа были оккупированы Иорданией и Египтом, до 20–25 умерших на каждую 1000 родившихся живыми к концу израильской оккупации в 1994 г.[394] Как ни парадоксально, но израильская оккупация, в отличие от иорданской и египетской, также привела к развитию палестинского национализма. Ни один из этих дивидендов по отдельности, ни все они вместе не могут оправдать нежеланной оккупации, но они накладывают бремя ответственности на тех, кто клеймит исключительно израильскую оккупацию, не выражая никакой озабоченности гораздо более жестокими и менее оправданными оккупациями.

Палестинский терроризм совсем не обязательно прекратится, если Израиль вернет каждую пядь земли, которую он оккупировал, защищаясь от иорданской и египетской агрессии в 1967 г. Прежде всего палестинский терроризм существовал и до оккупации в качестве излюбленной тактики. Начиная с 1920-х гг. евреи — как сионисты, так и несионисты — становились жертвами террористических атак. Терроризм усилился в тридцатые годы и продолжался после того, как Израиль стал государством, но еще до того, как он оккупировал Западный берег и Газу. В период с 1951 по 1955 г. около тысячи мирных израильтян были убиты федаюнами в ходе приграничных нападений. Среди террористических актов, совершенных против израильских граждан до оккупации Западного берега и сектора Газа, можно назвать следующие: убийство одиннадцати пассажиров автобуса, возвращавшихся с отдыха в Эйлате в 1954 г. (террористы сначала убили водителя, а затем вошли в автобус и застрелили всех пассажиров), расстрел детей и подростков в синагоге, в ходе которого четыре человека были убиты и пятеро ранены, в 1955 г. Последнее нападение напоминало осуществленный «Ку-клукс-кланом» расстрел церкви чернокожих в Алабаме, где было убито четверо детей.

Хамас, Хезболла и другие реджекционистские группы выступили за продолжение терроризма, даже если оккупация завершится. Недавний опрос, проведенный в университете Наджах в Наблусе, показал, что «87 % палестинцев выступают за „освобождение всей Палестины“»[395]. Если терроризм приведет к образованию палестинского государства на Западном берегу и в секторе Газа, то почему бы не продолжить использовать его для достижения того, чего, по собственным их заявлениям, хотят большинство палестинцев? Как написал в своей колонке Томас Фридман, вскоре после этого опроса:

Палестинцам, которые используют террористов-самоубийц, чтобы взрывать израильтян, сидящих за пасхальной трапезой, а затем заявляют: «Просто прекратите оккупацию, и все будет хорошо», верить уже нельзя. Ни один израильтянин в здравом уме не поверит, что Ясир Арафат, который использовал террористов-самоубийц, когда это помогало осуществлению его целей, не сделает то же самое, если он получит Западный берег, а часть его народа начнет требовать Тель-Авив. Палестинцам нельзя верить даже в том, что они будут контролировать эти территории самостоятельно, если Израиль уйдет оттуда.[396]

Фридман завершает свою колонку риторическим вопросом, который должны задать себе все, кто не живет в Израиле: «Вы доверили бы Ясиру Арафату поддерживать безопасность в вашем районе?»[397]

23. Отказывал ли Израиль палестинцам в государственности?

Обвинение

Израиль отказал в государственности палестинскому народу, который заслуживает своего государства больше, чем другие лишенные этого и находящиеся в оккупации народы.

Обвинители

«Цели Израиля ясны, ведь сионистские и израильские лидеры нескольких поколений откровенно заявляли, что палестинские национальные притязания неприемлемы и неправомерны… Вместе с Израилем идее национального самоопределения противятся США». (Эдвард Сайд и Кристофер Хитченс[398])

«— Почему европейцы не симпатизируют тибетцам, чеченцам или курдам так, как палестинцам?

— Это еще одно заблуждение, потому что если бы Запад сделал для палестинцев то же, что он сделал для иракских курдов, то Ясир Арафат был бы очень счастливым человеком. Кроме того, ни Саддам Хусейн, ни Китайская коммунистическая партия не приезжают каждые два месяца в западные столицы, чтобы выпрашивать (точнее даже, вымогать) деньги, чтобы субсидировать свои машины подавления и обездоливания курдов и тибетцев.

Но даже если бы этот аргумент работал и Запад молчал бы о преступлениях других угнетенных народов, разве действия Израиля стали бы от этого менее преступными?

В этой извращенной логике парадоксальным образом присутствует стимул действовать аморально. Те, кто поддерживает Израиль, признают, что израильское общество участвует в аморальной попытке подчинить, обездолить и поработить палестинцев. Они знают, что то, что они делают, аморально и незаконно, и они предпочитают, чтобы ими руководил известный военный преступник, который даже не скрывает своего намерения использовать исключительно силу, чтобы навязать свою волю пленному населению.

Когда указывают на эти простые факты, защитники Израиля кричат: „Расизм!“ Критика этих преступлений превращается якобы в расизм, а согласие с ними, даже их защита превращается в правильное отношение. Аморальность становится моральным поведением, а весь мир становится „преступным миром“, братством преступников». (Абдельвахаб эль-Аффенди, старший научный сотрудник, Центр изучения демократии, Вестминстерский университет[399])

Реальность

Палестинцы никогда не стремились к государственности в период иорданской и египетской оккупации. Исторически они хотели быть частью Сирии. Претензии на палестинскую государственность начались как тактический прием, имеющий целью уничтожение еврейского Государства Израиль. Более того, притязания палестинцев на государственность и независимость не сильнее, а во многих случаях намного слабее, чем притязания тибетцев, курдов, басков, чеченцев, турецких армян и других не имеющих своего государства групп.

Но претензии палестинцев обскакали другие гораздо более убедительные претензии по одной важнейшей причине: палестинцы привлекли к себе внимание всего мира, убив тысячи невинных людей, тогда как тибетцы никогда не прибегали к терроризму, а другие группы использовали только эпизодические теракты местного значения и не получили такую щедрую награду от мирового сообщества, как палестинцы. Успех палестинцев в привлечении внимания всего мира к своей проблеме тем не менее не принес им государства, потому что ни Израиль, ни Соединенные Штаты не желают вознаграждать терроризм так, как желают ООН, Европейский союз, Ватикан и другие.

Доказательство

По существу, палестинские претензии выглядят гораздо слабее, чем претензии многих других не имеющих государства народов. Почему же крайне левые, особенно европейские левые, вместе с крайне правыми отстаивают интересы палестинцев, но в существенной степени игнорируют гораздо более достойные претензии тибетцев, курдов и других безгосударственных народов? Руководствуясь любыми объективными стандартами морали, жалобы тибетцев и курдов — если сосредоточиться только на двух группах, претендующих на государство, — гораздо более убедительны, чем жалобы палестинцев. Не имеющих своего государства тибетцев и курдов гораздо больше, чем не имеющих государства палестинцев. С тибетцами и курдами их оккупанты обращались куда более жестоко, чем с палестинцами. Уже существует одно государство, где палестинцы составляют большинство населения, тогда как ни у тибетцев, ни у курдов своего государства нет.

Тибетцы использовали только один законный и легитимный способ требовать компенсации, курды тоже полагаются прежде всего на этот способ, тогда как палестинцы с самого начала прибегли к преступлениям против человечества, выбирая своей жертвой самых уязвимых мирных жителей. Тибетцы и курды всегда стремились к обретению независимости, тогда как у палестинцев было много возможностей обрести государственность, в их числе Доклад Комиссии Пиля, план раздела, разработанный ООН, иорданская и египетская оккупация и предложения, сделанные в Кемп-Дэвиде и Табе. Палестинцы никогда не стремились к государственности на самом деле, это был лишь тактический ход, чтобы уничтожить Израиль.

Претензии курдов и тибетцев намного более обоснованны с точки зрения международного права, чем претензии палестинцев. Палестинцы поддерживали проигравшую сторону во всех войнах двадцатого века, в том числе в Первой мировой войне, Второй мировой войне, израильской Войне за независимость и Войне в Персидском заливе, тогда как тибетцы и курды не запятнали себя связями с нацизмом, терроризмом и саддамизмом. Большинство палестинцев выступают за уничтожение страны, являющейся членом ООН, тогда как ни тибетцы, ни курды никогда не призывали к уничтожению другого государства.

Но, несмотря на намного более убедительные претензии тибетцев и курдов, эти группы не получили признания со стороны Организации Объединенных Наций, Европейского сообщества, Ватикана или других официальных организаций. Более того, интеллектуалы, представляющие крайне правых и крайне левых, чаще всего игнорируют их проблемы. Тяжелое бремя падает на тех избирательных моралистов, которые отстаивают менее убедительное дело, отвергая более убедительные.

Палестинцы отвергли государственность устами собственных лидеров, которые отказываются — раз за разом — от предложений, которые привели бы к образованию государства. Историк Бенни Моррис пишет об «инстинктивном реджекционизме, который красной нитью проходит по палестинской истории»[400]. Израиль был готов — и сейчас готов — предложить палестинцам государство в обмен на искренние усилия Палестинской автономии остановить терроризм тех палестинских групп, которые намерены продолжать свои преступления против человечества до тех пор, пока Израиль не будет разрушен. Это весьма разумное условие, которое поставила бы любая демократическая страна, которая столкнулась бы с аналогичной опасностью.

24. Является ли израильская политика разрушения домов коллективным наказанием?

Обвинение

Израильская политика разрушения домов является коллективным наказанием, запрещенным по международному праву.

Обвинители

«Снос [пустых] домов израильскими танками в лагере беженцев Рафах не многим отличается от сцены, разыгравшейся во Всемирном торговом центре [где было убито более 2 500 человек], разрушенном террористами, с которыми мы согласились бороться здесь до полного уничтожения.

Совет Безопасности „практикует двойные стандарты, не осуждая действия Израиля“, при этом „осуждая преступников, виновных в теракте 11 сентября“». (Заявление представителя Сирии в Совете Безопасности[401])

Реальность

Мудро это или нет, но израильская политика сноса домов, которые использовались для подготовки террористических актов или которыми владели люди, помогавшие террористам, является экономическим наказанием за соучастие в убийстве. Оно не особенно эффективно, поскольку эти дома восстанавливают на деньги, предоставленные сочувствующими, но раз это наказание относится только к тем домам, владельцы которых причастны к терроризму, то нельзя считать его коллективным. Более того, концепция коллективной ответственности за терроризм, связанная с тем, что его широко поддерживает огромное большинство палестинцев и их руководство, полностью соответствует закону и морали.

Доказательство

Терроризм, направленный против невинных людей, безусловно, сам по себе является крайней формой коллективного наказания. Любой израильтянин — вне зависимости от того, выступает ли он за те или иные решения правительства или против них — может быть убит только за то, что он израильтянин или еврей. Но те, кто поддерживает палестинский терроризм, громче всех жалуются, когда разрушают дом, использовавшийся террористом, в качестве средства экономического устрашения против тех, кто помогает террору.

Из-за того что невозможно напугать самих террористов, особенно террористов-самоубийц, важно направить такого рода сдерживание в адрес тех, кто посылает их, тех, кто помогает им, и тех, кто имеет на них некое влияние. Но в любом случае, когда средство удерживания от совершения преступления направлено против кого угодно, кроме непосредственного виновника преступления, его можно рассматривать как форму коллективного наказания. Хотя коллективное наказание запрещено международным правом, оно широко используется по всему миру, в том числе в самых демократичных и либерально мыслящих странах. В реальности ни одна система международного устрашения не может быть эффективной без определенного привлечения коллективного наказания. Каждый раз, когда один народ мстит другому, он коллективно наказывает всех жителей этой страны. Американские и британские бомбардировки немецких городов карали всех жителей этих городов. Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки уничтожила тысячи невинных японцев, которые погибли за преступления своих лидеров. Бомбардировка военных объектов неминуемо приводит к гибели мирных граждан.

Помимо убийства и нанесения увечий невинным людям, существует коллективное экономическое наказание, такое, как санкции, одобренные ООН, и банкротство экономики вражеской страны, которые являются общепринятым оружием как в обычных, так и в «холодных» войнах. Народы, которые ведут агрессивную войну и проигрывают, часто теряют территории, и такие потери могут оказаться серьезным наказанием для жителей этих территорий. Множество этнических немцев, часть из которых не поддерживали Гитлера, были вынуждены сменить место жительства после поражения Германии во Второй мировой войне. Коллективное наказание может быть самым разнообразным: от нацистской концепции Sippenhaft — убийства родственников и земляков, с одной стороны, до экономических последствий агрессии, с другой. Назвать нечто коллективным наказанием — это часто политическая или пропагандистская тактика, целью которой является скорее запутать, чем прояснить. Много неверного в трактовке отдельных типов и степеней коллективного наказания. Но очень немного неверного — а иногда и все правильно — в некоторых видах коллективной ответственности за действия лидеров.

Например, было правильно, когда весь немецкий народ страдал за то, что избранный ими лидер развязал войну со всем миром. Те немногие немцы, которые боролись против Гитлера, достойны награды, но огромное большинство немцев обязаны были нести ответственность за соучастие в преступлении. В идеальном мире ответственность должна накладываться в точной пропорции к личному участию, и те, кто больше всех виновен, попадали бы в заключение, а те, кто виновен меньше, страдали бы от экономических ограничений. Немецкому народу обещали, что он выиграет в случае победы нацизма, и это одна из причин, по которой столь многие поддержали Гитлера. Поэтому было справедливо, что они пострадали от поражения нацизма, даже несмотря на то, что среди пострадавших были более или менее виноватые. Это часть того, что значит быть нацией или народом. Те, кто начинает войны и проигрывает их, часто приносят страдания другим людям. Это суровая справедливость. И это предостережение для несправедливых войн.

Если применить этот принцип к терроризму, то нельзя считать несправедливым заставлять людей страдать за террористические акты, совершенные от их имени, особенно если действительно существует широкая поддержка терроризма. Представьте себе, например, группу экстремистски настроенных противников абортов, некоторые из членов которой убивают врачей, которые делают аборты, взрывают клиники и угрожают беременным женщинам, которые хотят сделать аборт. Было бы абсурдно награждать их терроризм, ограничивая право женщин на аборт. Будет справедливо не отвечать на их требования, если они продолжат или даже ослабят террористическую деятельность, особенно если рядовые члены их группы активно поддерживают терроризм.

В этом контексте напомню приведенные выше результаты опроса 2002 г., которые показали, что 87 процентов палестинцев поддерживают продолжение террористических атак. Поскольку эти люди надеются на получение коллективных благ от терроризма и рассчитывают на это, справедливо (хотя и не идеально справедливо) считать их коллективно ответственными за акты убийств, совершенных от их имени и в конечном итоге под их контролем. Если эта мягкая форма коллективной ответственности может помочь спасти невинные жизни, приостановив терроризм, то чаша весов справедливости качнется в ее сторону.

Способ терроризма с участием смертников, который используют палестинцы, — массовое убийство ни в чем не повинных людей, пользующееся широкой организационной, финансовой, религиозной, политической и эмоциональной поддержкой огромного большинства гражданского населения, — заставляет нас переосмыслить классическое строгое различие между воюющими и невоюющими людьми. Граница между ними, которая лежит в основании международных военных законов, пошатнулась в интересах терроризма. Палестинские террористы научились использовать мирных граждан в роли мечей и щитов: они выбирают своей мишенью израильских мирных граждан, а потом прячутся за палестинскими мирными гражданами, когда за ними приходят израильские военные. Они используют невоюющее население в качестве щита для воюющего. Они сознательно размещают свои фабрики для изготовления бомб в непосредственной близости от школ, больниц и других гражданских зданий.

В результате Израилю приходится выбирать между использованием полновесной тактики самообороны, такой, как авианалеты, рискуя убить большое число невоюющего населения, среди которого прячутся боевики, и использованием более детальной тактики, такой, как бои от дома к дому, которая ставит под угрозу жизнь израильских солдат, как это было в Дженине. Не существует точной формулы, по которой даже в условиях конвенциональных военных действий можно было бы рассчитать точное соотношение между боевиками и мирными жителями.

Народ, которому свойственно чувство морали, должен быть готов поставить часть своих солдат под угрозу, ради того чтобы предотвратить попутное убийство мирных жителей, но ему не стоит рисковать жизнями многих своих бойцов, чтобы достичь этой благой цели. Да и сами рассуждения о морали должны зависеть, по крайней мере частично, от соучастия невоюющего населения. Если многие из них с готовностью позволяют боевикам прятаться среди них, если они обеспечивают боевикам поддержку, если они превращают убийц в мучеников, уровень их соучастия растет и они все сильнее приближаются к статусу боевиков, а очевидная граница, разделяющая мирных жителей и боевиков, превращается в континуум. Армия освобождения, чья цель состоит в том, чтобы спасти не сочувствующих боевикам граждан от попрания их прав не избранными ими лидерами, должна руководствоваться иными моральными категориями, чем та армия, которая воюет против смешанной группы мирных граждан и боевиков, взаимно поддерживающих друг друга в совершении преступлений против человечества.

Насколько далеко в этом случае будет оправданно продвижение по этому континууму коллективной ответственности в деле борьбы против терроризма? Конечно, не до сознательных ударов по абсолютно невинным людям. Ведь это именно то, что делают террористы. Но экономические санкции, накладываемые на тех, кто поддерживает терроризм, справедливы и могут возыметь эффект. Даже если некоторые люди, которые не поддерживают террористов, почувствуют определенный экономический ущерб, эта моральная цена за спасение многих невинных жизней будет невысока, особенно если учесть, что сторонники террористов ожидают собрать свой урожай с терроризма.

Какое бы экономическое наказание ни накладывалось на тех, кто сам помогает убийцам, я всегда поражаюсь, слыша протесты и глубокое возмущение со стороны тех, кто поддерживает терроризм, вроде Ясира Арафата. Столь же лицемерны те ученые, которые поддерживают бойкот всех еврейских исследователей из Израиля вне зависимости от их личных политических взглядов, а потом жалуются на коллективное наказание палестинцев, которые являются соучастниками террористов. Бойкот всех израильских ученых и отказ компаний от ведения совместного бизнеса с Израилем, безусловно, являются актами коллективного наказания.

Спор о коллективном наказании тех, кто виновен в соучастии терроризму, напоминает мне о печально известном изнасиловании в Фолл-Ривере (которое легло в основу сюжета фильма Обвиняемые), где было несколько моральных и юридических категорий соучастников преступления: те, кто сам насиловал женщину; те, кто держал ее; те, кто помешал ей бежать; те, кто подбадривал и приветствовал насильников; и те, кто мог вызвать полицию, но не сделал этого. Ни один разумный человек не скажет, что кто-то из этих людей абсолютно свободен от моральной вины, хотя некоторые могут поспорить о юридической вине тех, кто попал в две последние категории. Возражения против законной ответственности людей из двух последних категорий будут слабее, если применять к ним исключительно экономические санкции — например, штрафы или гражданско-правовая ответственность. Их ответственность за изнасилование, безусловно, относительна, как и ответственность за терроризм тех, кто приветствует террористов, изображает их мучениками, поощряет собственных детей стать террористами или ожидает выгод от терроризма. Нет ничего аморального в том, чтобы считать таких соучастников ответственными, а наложенные на них наказания — пропорциональными их соучастию.

Введенные США экономические санкции против Ирака, Ливии и Кубы являются коллективным наказанием, наложенным на широкие массы населения за поступки их лидеров. То же самое касается и санкций и бойкотов, наложенных на Израиль Лигой арабских государств. Израильская политика разрушения домов террористов и тех, кто способствует им, представляет собой мягкую форму коллективного наказания, направленного на собственность тех, кто оказался замешан в преступлении. То, что иногда эта мера касается невинных людей, ущемляет ее моральное совершенство, но гораздо меньше, чем глобальные экономические санкции, направленные против целых народов. Но Организация Объединенных Наций поддерживает такого рода экономические санкции и при этом осуждает Израиль за политику наказания пособников террористов.

Применяемая в США практика конфискации машин, судов, самолетов и домов, которые используются в торговле наркотиками, также является формой коллективной ответственности, призванной удержать людей от предоставления своей собственности в пользование наркоторговцев. Возможно, это спорная мера, но она не вызывает такого осуждения, как Израиль, который применяет гораздо менее спорные методики против гораздо более серьезного зла.

Израильтяне обязательно убеждаются, что дом пуст, прежде чем сносить его бульдозером, но в паре случаев люди все равно гибли, и в их числе была одна протестующая, которая бросилась под бульдозер, водитель которого просто не заметил ее. Хотя средства массовой информации назвали ее мирной активисткой — имея в виду, что она была беспартийной сторонницей мира, — но это заявление весьма далеко от истины. Она принадлежала к радикальной пропалестинской группе фанатиков — часть ее составляли крайне левые, другую часть — расистское «правое крыло»[402], — активно поддерживающих палестинский терроризм. Членов Международного движения солидарности учат «сочувствовать» террористам-самоубийцам, поскольку «они отдают жизнь за свою страну и свой народ». Им предписывают «советоваться с палестинцами», прежде чем что-то предпринимать. Они служат живым щитом, тесно сотрудничая с палестинскими террористическими группировками и защищая только палестинцев от израильских солдат. Они никогда не предлагали поработать щитом, защищая израильских граждан от палестинского терроризма. Они не поддерживают мир.

Напротив, эти фанатики выступают за победу палестинского терроризма над израильской самообороной. Они получают «денежные средства как от Палестинской автономии, так и от Хамаса и от Шади Сукия, видного члена Исламского Джихада из Дженина, который участвовал в планировании нескольких предотвращенных терактов с участием самоубийц и был арестован войсками Армии обороны Израиля, когда прятался в помещении Международного движения солидарности в марте 2003 г.»[403] А в апреле 2003 г. два террориста-самоубийцы из Англии нашли убежище в этой группе и даже приняли участие в проводимой ими акции всего за несколько дней до того, как один из них взорвался, унеся жизни трех израильтян[404]. После этого группа «солидарности» обвинила Израиль в том, что он несет ответственность за эти убийства.

Средства массовой информации должны перестать считать этих людей защитниками мира и называть их тем, кем они являются, — активными сторонниками и помощниками палестинского терроризма. Тем не менее нет прощения подобного рода небрежности со стороны тех, кто несет ответственность за снос домов, которая привела к смерти фанатика. Однако при отсутствии физического вреда людям экономические санкции в виде разрушения дома являются целиком моральными, если они ограничиваются только теми, кто несет часть моральной ответственности за терроризм, который необходимо остановить.

Самая большая проблема, касающаяся разрушения домов тех, кто причастен к терроризму, это не моральная сторона вопроса. Не приводящее к смерти наказание, подобное этому, является одним из самых моральных и умеренных ответов на терроризм — гораздо в большей степени, чем массированное военное нападение, которое неизбежно приведет к случайным смертям среди невоюющего населения (особенно когда боевики прячутся среди мирных жителей или их принадлежность к мирным жителям — вопрос относительный). Проблема с разрушением домов заключается в том, что оно плохо выглядит по телевизору. Действительно, в некоторых мусульманских странах зрители верят, что дома разрушают, не дав людям выйти наружу!

Даже когда ясно, что внутри никого нет, неизбежная картина рыдающих женщин, оплакивающих потерю дома, вызывает симпатию, даже если эта самая женщина вчера побуждала своего сына стать мучеником, а завтра она будет радоваться новостям, что израильский ресторан был взорван и погибли двенадцать подростков. (Если террористы согласятся заранее предупреждать, что они хотят взорвать то или иное здание, как делают израильтяне, это будет некий аргумент в пользу морального равновесия.)

Разрушение домов также неэффективно, поскольку Хамас продолжает платить людям, чьи дома были разрушены, достаточно, чтобы построить дом еще больших размеров. (Саддам Хусейн заявил в апреле 2002 г., что он будет платить семье каждого террориста-самоубийцы, который убивает евреев, 25 000 долларов наличными, но этот денежный канал иссяк после того, как его свергли.) По законам США любой, кто согласен заранее выплатить вознаграждение семье террориста-самоубийцы, считается виновным в злом умысле с целью терроризма и убийства.

Международное сообщество должно наконец признать справедливость наложения пропорционального и не ведущего к смерти наказания для тех, кто поддерживает терроризм и пользуется его плодами, а не угрожать бессмысленными санкциями самим террористам-самоубийцам. Это и справедливое и потенциально эффективное средство против многих видов терроризма, особенно тех, которые связаны с самоубийствами. Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило 21 мая 2003 г., что палестинцы, чьи дома были разрушены израильскими военными, выразили недовольство палестинскими террористами, которые, по их мнению, навлекли на них неприятности, стреляя ракетами из их деревни. По словам Мохаммеда Заанина, одного из палестинских крестьян, «[террористы] заявляют, что они герои, [но они] принесли нам только разрушения и сделали нас бездомными. Они воспользовались нашим хозяйством, нашими домами, нашими детьми… чтобы спрятаться»[405].

Как мы увидим в главе 28, Верховный суд Израиля недавно выпустил постановление, что только люди, напрямую вовлеченные в террористические акты, могут быть перемещены из одной части оккупированных территорий в другую. Это важное решение обязательно нужно упомянуть как прецедент для тех, кто оспаривает, что разрушение домов должно касаться только людей, непосредственно замешанных в терроризме.

В подробном анализе реакции Израиля на деятельность террористов-самоубийц Нью-Йорк таймс пришла к выводу, что Израиль добился существенного успеха в противодействии терроризму — но заплатил за это высокую цену. Она описывает случай с человеком по имени Али Аджури, который отправил двух террористов-самоубийц, убивших пять человек. Израильская армия взорвала дом семьи Аджури и обвинила его сестру, что она «шила террористам пояса для взрывчатки», а ее брат помогал убийцам. Потом они убили самого Али Аджури при попытке к бегству. Он был членом «Бригады мучеников Аль-Аксы», которая специализируется на террористах-смертниках.

Палестинцы — 70–80 процентов которых поддерживают террористов-самоубийц, согласно результатам опросов общественного мнения, приведенным Нью-Йорк Таймс 5 апреля 2003 г.[406], — подвергли критике эту тактику, хотя «сами боевики признали, что эти меры затруднили им подготовку терактов»[407]. Дом Аджури «был восстановлен в лучшем виде». Жизни его жертв восстановить уже нельзя. Если гражданские борцы за свободу могут не согласиться с тем, что меры, принимаемые Израилем не чрезмерны, ни один разумный человек доброй воли не сможет утверждать, что они представляют собой грубые нарушения прав человека или каким-то образом сравнимы с террористическими актами, которые они должны предотвратить, — или с нацистской тактикой, или даже с тактикой, которую недавно использовали самые «прогрессивные» арабские страны, такие как Иордания или Египет. На самом деле они сравнимы с мерами, принимаемыми другими демократическими странами, такими, как Соединенные Штаты и Великобритания.

25. Является ли точечная ликвидация террористических лидеров незаконной?

Обвинение

Израильская политика точечной ликвидации террористических лидеров — это убийство, запрещенное международным правом.

Обвинители

«Ликвидации были частью политики безопасности Израиля многие годы. Израиль — единственная демократическая страна, которая считает такие меры легитимным способом действия. Такая политика абсолютно незаконна в соответствии как с израильским, так и с международным правом, ее применение чревато высоким риском ранить стоящих рядом. Эта мера не имеет обратной силы, если впоследствии будет выявлена ошибка. Израиль обязан немедленно прекратить убийства палестинцев». (Яэль Штайн, представитель израильской правозащитной организации Бе-Целем[408])

Реальность

Тактика точечной ликвидации военных лидеров врага во время столкновений, к которой прибегает Израиль — а также Соединенные Штаты и другие демократические государства, — полностью соответствует законам войны.

Доказательство

В определенном смысле полная противоположность коллективному наказанию — это точечная ликвидация. Эта тактика призвана предотвратить будущие террористические акты, выводя из строя тех, кто планирует их осуществить, но недоступен для других методов обезвреживания, например ареста. Деспотические режимы широко применяли крайнюю форму точечной ликвидации против тех, кого они считали внутренними и внешними врагами. Гитлер безнаказанно истреблял своих соперников. Сталин развернул кампанию по точечной ликвидации по всему миру, даже в Мексике, где его люди убили Льва Троцкого.

Соединенные Штаты, несомненно, в течение многих лет делали попытки ликвидировать зарубежных лидеров. В список их предпочтений входили Фидель Кастро и Патрис Лумумба, Муамар Каддафи и Саддам Хусейн. Хотя Соединенные Штаты не убили напрямую Сальвадора Альенде или Нго Динь Зьема, но они активнейшим образом помогали другим отправить его на тот свет. Недавно США выбрали своей мишенью Саддама Хусейна, его детей и его военачальников, а также назначили вознаграждение за головы Усамы бен Ладена и Муллы Мухаммеда Омара. Другие демократические страны также выдавали своим агентам «лицензию на убийство» в экстремальных ситуациях.

Точечная ликвидация, как и коллективное наказание, — понятие растяжимое. На аморальном конце спектра находится активная ликвидация всех политических оппонентов, вроде той, что практиковали Гитлер и Сталин. На моральном — то, что практикуют сейчас Соединенные Штаты и Израиль: ликвидация отдельных террористических лидеров, которые активно участвуют в планировании и подготовке террористических атак и которых невозможно арестовать. В качестве примера такой цели можно назвать Яхие Аяша по прозвищу Инженер, главного производителя бомб для Хамаса, которого израильские агенты убили в январе 1996 г., подложив взрывчатку в его мобильный телефон. Другой пример — ракетная атака Израиля в апреле 2003 г. на машину, в которой был убит лидер Исламского джихада Махруд Затме. Его организация обнародовала заявление, в котором «осуждала убийство», но похвалялась, что «мученик был изготовителем бомб и поясов со взрывчаткой, которые убили десятки и ранили сотни сионистских оккупантов»[409], имея в виду еврейских детей и других мирных граждан. В ходе нападения на Затме больше никто убит не был.

Недостаток точечной ликвидации состоит в том, что те, кто выносит приказ, становятся в одном лице обвинителем, судьей и присяжными — и апелляции не подразумевается. В Израиле решение о том, кто будет ликвидирован, выносят высокопоставленные чиновники правительства, которые несут политическую ответственность. Достоинство точечной ликвидации, если цель выбрана внимательно и трезво, состоит именно в том, что она точечная и обычно не несет с собой нанесения ущерба и коллективного наказания. «Праведник» или «праведный убийца» Альбера Камю совершал точечную ликвидацию злодея, но он отказался выполнить задачу, столкнувшись с необходимостью одновременно покарать юных племянника и племянницу злодея. Но даже когда попутные жертвы имеют место, их меньше, чем в результате обычных военных вылазок.

Согласно международному праву и законам войны, абсолютно легально убивать вражеского бойца, который не капитулировал. Палестинские террористы — как те, кто сам становится самоубийцей, так и те, кто набирает их, организует операции или командует террористическими группировками, — без всякого сомнения, являются вражескими бойцами, вне зависимости от того, носят ли они официальную форму или костюм-тройку. Законно убивать вражеского бойца, даже когда он спит, как пытались сделать Соединенные Штаты с Саддамом Хусейном, до тех пор пока он не сдался. Не обязательно давать ему возможность сдаться. Он сам должен проявить инициативу в этом вопросе; в противном случае солдаты противоположной стороны рискуют быть обстрелянными. Израильское правительство обычно ликвидирует только террористов, а не политических лидеров, свидетельством чему может служить тот факт, что оно постоянно защищает жизнь Ясира Арафата, который является одновременно политическим лидером и террористом. Израиль также заявил, что он перестанет ликвидировать террористов Хамаса, если Палестинская автономия начнет их арестовывать.

Главный вопрос в оценке точечной ликвидации состоит в том, насколько она действительно точечна и имеет своей целью только террориста, а не подвергает ненужному риску жизни невинных (хотя иногда не таких уж невинных) людей. Например, когда Соединенные Штаты пытались точечно ликвидировать Каида Салима Синана аль-Харети — главу «Аль-Каиды» в Йемене, — они взорвали машину, в которой он ехал, убив его и других пассажиров этой машины. Единственный важный вопрос заключается в том, нужно ли было убивать этих людей. Аналогичным образом, когда Израиль бомбил штаб-квартиру террористов в Газе в надежде убить Мохаммеда Дейфа, крупного террориста из Хамаса, звучала уместная критика — к которой я присоединился, — что операция была недостаточно точечной и существовала вероятность, что погибнут или пострадают невинные люди. Многие израильтяне разделяли мой скептицизм относительно этой конкретной ликвидации, и израильские военные сообщили, что в случае подготовки этой операции плохо сработала разведка. Когда Соединенные Штаты намеревались захватить Саддама Хусейна и в процессе убили много мирных граждан, вопрос был тот же самый.

Я полагаю, что точечная ликвидация может использоваться только как последнее средство, когда нет возможности арестовать или задержать убийцу (хотя законы войны не требуют этого, если убийца является боевиком), когда террорист участвует в многочисленных смертоносных операциях и когда сама ликвидация может быть проведена без ненужного риска для случайно оказавшихся рядом невинных людей. Пропорциональность — это ключ к любой военной операции, и точечную ликвидацию следует оценивать с этих же позиций. По всем разумным стандартам, израильская политика по отношению к точечным ликвидациям «заряженных террористов» не заслуживает такого осуждения, как то, что существует, в особенности по сравнению с другими народами и группами, обусловленные законом действия которых гораздо менее пропорциональны тем опасностям, с которыми они сталкиваются.

26. Являются ли поселения на Западном берегу и в Газе главным препятствием на пути к миру?

Обвинение

Еврейские поселения на Западном берегу и в Газе являются главным препятствием на пути к миру.

Обвинители

«Почему так трудно достичь мира на Ближнем Востоке? Главное препятствие — это израильские поселения. Они являются одновременно мотивом и средством израильской оккупации палестинских территорий. Три десятилетия возражений со стороны Соединенных Штатов и Европы не привели ни к чему. Быстрая экспансия израильских поселений — которые все до одного незаконны — подрывает палестинские попытки национального строительства. Если они продолжат распространяться, они положат конец Израилю в том виде, как его рассматривали основатели страны». (Марван Бишара, профессор, преподаватель международных отношений в Американском университете в Париже[410])

Реальность

Арабы и палестинцы отказались заключить мир еще до того, как появилось хоть одно поселение. Палестинцы также отказались заключить мир, когда Эхуд Барак пообещал вывести все поселения. Более того, когда Египет предложил заключить мир, поселения Синайского полуострова не стали препятствием; они были немедленно выведены. Хотя лично я противник поселений, я не думаю, что они являются истинным препятствием на пути к миру. Истинное препятствие заключается в нежелании многих палестинцев, а также многих палестинских террористических организаций и других стран принять существование еврейского государства в любой части Палестины. Если все эти группы примут идею образования двух государств, поселения будут выведены (с некоторыми территориальными поправками).

Недавний опрос показал, что большое количество самих поселенцев готовы покинуть свои дома, если палестинцы согласятся на мир. А премьер-министр Ариэль Шарон объявил в апреле 2003 г., что Израиль будет готов пойти на «болезненные уступки» в отношении поселений в обмен на мир с палестинцами: «Я знаю, что нам придется расстаться с некоторыми из них. Меня как еврея это заставляет страдать. Но я решил пойти на все ради достижения мира»[411].

Опросы, проведенные в конце апреля 2003 г., показывают, что даже после многих лет терактов израильское общественное мнение поддерживает предложенную американцами и европейцами программу «Дорожная карта», которая требует от Израиля пойти на существенные уступки и предполагает появление палестинского государства к 2005 г.[412]

Доказательство

С исключительно юридической и моральной точки зрения нет веских причин, по которым древние еврейские города, такие, как Хеврон, должны быть свободны от евреев. Евреи, которые были изгнаны из Хеврона в результате погромов, учиненных религиозными фанатиками, а также потомки этих евреев имеют право на такую же компенсацию, как та, на которую претендуют арабские беженцы. Более того, возвращение нескольких тысяч евреев в Хеврон не повлияет на демографическую ситуацию в этом контролируемом арабами регионе, тогда как возвращение в Израиль миллионов палестинцев, которые претендуют на статус беженцев, быстро превратит Израиль в третье палестинское государство.

Тем не менее по прагматическим причинам еврейские беженцы из Хеврона и других еврейских регионов в библейских областях Иудея и Самария, скорее всего, откажутся от права на возвращение в интересах мира и компромисса. Концепция создания двух государств подразумевает одно государство с преимущественно еврейским характером и населением и другое государство с преимущественно палестинским характером и населением. В идеальном мире евреи могли бы жить в качестве меньшинства в палестинском государстве, подобно тому как палестинцы живут в Израиле в качестве меньшинства со времен основания этого государства. Однако мир, в котором мы живем, далек от идеала, и если цена за мир — это свободная от евреев Палестина (а также свободная от евреев Иордания), то эту цену стоит заплатить — цена такова, и весь мир должен признать, что Израиль готов заплатить ее ради мира.

27. Является ли терроризм только частью замкнутого круга насилия?

Обвинение

Израильская политика агрессивного возмездия терроризму — в том числе, ликвидации, разрушение домов, бомбардировки, в которых гибнут мирные жители, и повторная оккупация палестинских городов и лагерей беженцев — провоцирует замкнутый круг насилия.

Обвинители

«То, что делает Израиль — это увеличение степени ненависти к израильтянам и упрощение задачи тем, кто вербует мирных граждан в боевики, которые охотно готовы отдать жизнь, чтобы нанести хоть какой-нибудь вред Израилю и простым евреям, которые его символизируют». (Эш Пулсифер, колумнист, Dissidentvoice.org[413])

Реальность

При том что здравомыслящие люди могут и не согласиться, что те или иные аспекты израильской антитеррористической тактики достаточно эффективны, история палестинского терроризма ясно демонстрирует, что терроризм возрастает всегда, когда Израиль предлагает мир или готовится к выборам, где среди кандидатов есть известные сторонники мира. Терроризм используется как сознательная тактика с целью расстроить любое движение в сторону мира и образования двух государств. Например, в тот же день, когда Махмуд Аббас принес присягу в качестве премьер-министра Палестинской автономии и всего за несколько часов до обнародования мирного плана «Дорожная карта», палестинский террорист-самоубийца взорвался в кафе недалеко от посольства США в Тель-Авиве. Радикальные палестинские группировки взяли на себя ответственность за убийства и заявили, что они продолжат устраивать террористические акты, чтобы не допустить реализации мирного плана, который подразумевает образование двух государств. Как написала в редакционной статье Нью-Йорк таймс:

Вряд ли было совпадением, что взрыв прогремел сразу же после того, как новый палестинский премьер-министр произнес инаугурационную речь, осуждающую терроризм. Экстремисты, стоящие за терактом в Тель-Авиве, вне всяких сомнений, направляли свою агрессию не только против израильтян, но и против собственного руководства. Нельзя позволить им добиться своего. Это создаст невероятные препятствия на пути достижения мира. Все участники процесса — израильтяне, палестинцы, американцы и европейцы — должны быть готовы выказать решительность, смелость и энергию. Вчерашняя ужасная атака может быть только первой проверкой на прочность.[414]

Израиль не в состоянии сделать ничего, чтобы остановить терроризм, кроме как принять меры для того, чтобы помешать тем, кто решил стать террористом, осуществить свое намерение. Замкнутый круг насилия предполагает, что одна сторона может добровольно остановить этот цикл, если просто перестанет отвечать на насилие с противоположной стороны. Опыт показывает, что, когда Израиль не дает твердого ответа на палестинский терроризм, гремят следующие взрывы, а когда Израиль предпринимает соответствующие военные шаги, число и жестокость новых террористических атак снижается.

Доказательство

Утверждение, в котором подчеркивается наличие замкнутого круга насилия, напирает на то, что терроризм — это эмоционально мотивированный акт мести, осуществляемый разочарованными одиночками, у которых нет другого выхода. История антиизраильского терроризма наглядно отрицает это утверждение и доказывает, что палестинский терроризм — это рациональная тактика, которую избрали палестинские руководители, потому что она доказала свою эффективность.

Может оказаться проще вербовать террористов-самоубийц из числа разочарованных одиночек, которые стремятся к мести, но отдельные террористы-самоубийцы и другие террористы не посылают сами себя на смертельное задание. Их посылают руководители, которые провели прагматичные подсчеты, основанные на затратах и выгодах. Затраты довольно низкие, поскольку радикальные террористические группы получают выгоду от любой смерти, как израильтянина, так и палестинца. Палестинцев считают мучениками, их семьи пользуются почетом и получают щедрые выплаты.

Одна из целей террористов состоит в том, чтобы спровоцировать ответную реакцию израильтян и таким образом споспешествовать увеличению поддержки делу терроризма. Именно это соображение, по всей видимости, было ключевым в хорошо спланированной эскалации терактов с участием самоубийц, которые последовали за отказом Арафата от предложений Барака и Клинтона в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000–2001 гг. Международное сообщество, которое отвернулось от Арафата после того, как он отверг эти разумные предложения, вскоре вновь ополчилось против Израиля после израильского ответа на взрывы, устроенные террористами-самоубийцами.

Другая цель — особенно актуальная для радикальных реджекционистов вроде Хамаса — состоит в том, чтобы заставить израильских избирателей настолько сдвинуться на правый фланг, чтобы свести к минимуму перспективы мирных переговоров, которые сохранили бы еврейский характер Государства Израиль. Этот фактор, безусловно, повлиял на усиление террористических актов, которые помогли Шарону прийти к власти, к немалому удовольствию Хамаса и других, кто отвергает право Израиля на существование.

Третья цель состоит в том, чтобы убить как можно больше израильтян и постараться напугать Израиль и привести его к покорности. Четвертая цель — удовлетворить арабскую улицу, которую очень активно наставляли в школах, мечетях и средствах массовой информации, что пролитие еврейской крови — это долг мусульманина. Только первую из этих целей можно как-то поколебать с помощью умеренных израильских ответов, хотя и высокой ценой. Израиль должен сохранять умеренность и пропорциональность в своем ответе на терроризм, поскольку именно так и надлежит поступать. Но верить, что сдержанность Израиля позволит существенно снизить уровень терроризма, означает придерживаться ложного утверждения, что терроризм — это часть замкнутого круга насилия, а не первоочередная тактика, которая срабатывает в пользу палестинцев.

28. Является ли Израиль главным нарушителем прав человека в мире?

Обвинение

Израиль — «это самый яркий в мире пример нарушения прав человека»[415].

Обвинители

«Всемирной Конференции против расизма предшествовали четыре региональных конференции, чья задача состояла в том, чтобы составить Декларацию против расизма и План действий. Израиль не принимал участия в последней из региональных конференций, которая состоялась в Тегеране и на которой было выдвинуто наиболее резкое обвинение против Израиля со времен Второй мировой войны. В этом „обвинении“ содержится семь пунктов:

• Оккупация является преступлением против человечества, новой формой апартеида, угрозой миру и безопасности на земле;

• Израиль по сути своей является государством, проводящим политику апартеида;

• Израиль является наивысшим нарушителем прав человека (в мире, где права человека представляют собой новую секулярную религию, Израиль становится новым „Антихристом“ нашего времени);

• Израиль виновен в совершении международных преступлений — военных преступлений, преступлений против человечества, геноцида — этим объясняется право на „вооруженную борьбу“ и „сопротивление“ „преступному“ государству;

• Израиль (как еврейское государство) появился вследствие „первородного греха“, совершенного при помощи „этнических чисток“ в подмандатной арабской Палестине;

• Если говорить о „холокостах“ во множественном числе и со строчной буквы, то Израиль осуществил „холокост“ против арабов;

• Сионизм не только объявляется формой расизма, более того, сам по себе сионизм объявляется „антисемитским“». (Профессор Ирвин Котлер, описывая выдвинутые обвинения[416])

«Каждый день продолжающейся шесть недель сессии Комиссии ООН по правам человека, вторая неделя которой завершилась сегодня, начинается с нарушения самого основного принципа международных отношений, который содержится в Уставе ООН — „равенства прав больших и малых наций“. Один из членов ООН остается в холле каждое утро с 9 до 10 утра, тогда как другие члены ООН и наблюдатели (в том числе, представители Палестинской автономии) проводят стратегические заседания по обмену информацией в каждой из пяти региональных групп ООН. Эта страна — Израиль. И это апартеид в стиле Организации Объединенных Наций… А что касается прямого нападения на Израиль, которое в этом году началось в четверг, то протоколы заседания комиссии за последние 30 лет говорят сами за себя:

• Израиль — единственное государство, которому ежегодно посвящается целый пункт повестки дня.

• Комиссия по правам человека посвятила Израилю больше времени, чем любой другой стране.

• При том что 11 процентов от общего времени заседаний было посвящено одному Израилю, всего 24 процента времени было посвящено всем остальным государствам — членам ООН, вместе взятым.

• 27 процентов резолюций, посвященных конкретной стране и содержащих осуждение ее политики, касаются исключительно Израиля.

Настоящие двойные стандарты? Ни одна резолюция в истории комиссии никогда не была направлена против таких стран, как Сирия, Китай, Саудовская Аравия или Зимбабве.

Виноваты в этом вовсе не жертвы, которые годами подавали в ООН жалобы, касающиеся тысяч огромных и систематических нарушений прав человека в таких странах, как Бахрейн, Чад, Либерия, Малави, Мали, Пакистан, Саудовская Аравия, Сирия, Объединенные Арабские Эмираты, Йемен и Зимбабве. Но каждый год комиссия проводит заседания при закрытых дверях — первое из них проходит в пятницу, — на которых оно кладет эти жалобы под сукно и отказывается подвергнуть эти государства публичному осуждению с помощью резолюций.

Дебаты комиссии по вопросу об Израиле сами по себе многое объясняют. В четверг представитель Палестины Набил Рамлави (которого председательствующий представитель Ливии называл „Его Превосходительство, высокопоставленный посол Палестины“), заявил:

„Мир осудил старый нацизм в прошлом… во время Второй мировой войны… Мир также осудил сионистский Израиль за те же тяжкие преступления, которые он совершал против палестинского народа… в течение уже более 50 лет, начиная… с 1948 г. Мир… еще не разоблачил новый сионистский нацизм и то, что Израиль был создан благодаря преступлениям против человечества, которые он совершал и продолжает совершать сегодня“». (Анна Баефски, описывая обвинения[417])

Реальность

Израиль — единственное государство на Ближнем Востоке, которое повинуется диктатуре закона. Его внимание к соблюдению прав человека намного превосходит отношение к ним в любой стране мира, которой пришлось столкнуться с сопоставимой опасностью. Его Верховный суд принадлежит к числу лучших в мире, и он неоднократно отклонял политику армии и правительства и заставлял их действовать исключительно в рамках закона. Израиль занимает одно из первых мест в мире по уровню соблюдения прав женщин, гомосексуалистов, лиц с ограниченными физическими и умственными возможностями и т. п. В Израиле соблюдается свобода слова, прессы, инакомыслия, собрания и религии.

С другой стороны, Палестинская автономия не выказывает никакого уважения к правам человека. Она пытает и убивает подозреваемых в коллаборационизме, не пытаясь даже сымитировать судебный процесс. Она не очень терпимо относится к инакомыслящим и совсем нетерпимо — к людям с другим стилем жизни. Палестинские пропагандисты вспоминают о «правах человека» только ради того, чтобы обвинить Израиль.

Доказательство

Ни одна нация в истории, столкнувшись с сопоставимыми опасностями, как внутренними, так и внешними, не прилагала таких усилий к тому, чтобы призвать своих военных действовать в согласии с диктатурой закона. Израильский Верховный суд, который по всем критериям является одним из лучших в мире, сыграл гораздо более существенную роль в контроле над израильскими вооруженными силами, чем любой другой суд в истории когда-либо сыграл в ведении военных действий, не исключая и Соединенные Штаты. Сохраняя понятную обеспокоенность нуждами безопасности, Верховный суд Израиля неоднократно удерживал израильское правительство и его вооруженные силы от таких шагов, которые нарушали бы высочайшие стандарты диктатуры закона.

Практически в любой другой демократической стране, в том числе в Соединенных Штатах, суды чрезвычайно ограничены в своих возможностях удержать военных от совершения каких бы то ни было действий, которые представляются им необходимыми для поддержания национальной безопасности. По сообщению Нью-Йорк таймс, «один из самых необычных аспектов израильского законодательства состоит в том, насколько быстро истцы, в том числе и палестинские, могут дойти до высшей судебной инстанции Израиля. В апреле 2002 г. во время тяжелейшей операции нынешнего конфликта в лагере беженцев Дженин на Западном берегу Верховный суд практически ежедневно получал петиции и выносил по ним решения»[418].

Профессор Ицхак Замир, бывший судья Верховного суда Израиля с «репутацией упорного борца за гражданские права» заявил, что он не знает «ни одной другой страны, где бы гражданские суды обладали бы такой широкой юрисдикцией в отношении пересмотра военных решений»[419]. Даже Раджи Сурани, директор Палестинского центра по правам человека в Газе, говорит, что он пребывает «в постоянном изумлении по поводу высоких стандартов юридической системы»[420].

Нынешний Верховный суд Израиля под руководством своего председателя, профессора Аарона Барака, принял активнейшее участие в установлении необходимого баланса между безопасностью и свободой. Он защищал права палестинцев, невоюющих граждан, военнопленных и других, часто за счет серьезного риска, которому подвергаются израильские мирные граждане и солдаты.

Верховный суд Израиля является единственным Верховным судом, который напрямую занялся вопросом применения физического давления (несмертельной пытки) по отношению к захваченным террористам с целью получения информации, которая необходима для предотвращения готовящихся террористических атак. Невзирая на признание того факта, что подобные крайние меры могут в определенных случаях спасти жизнь людей, он запретил их употребление, указав тем самым, что Израиль должен вести войну с терроризмом, «спрятав одну руку за спину», поскольку этого требует диктатура закона. Он запретил израильским вооруженным силам нападать на машины «скорой помощи», несмотря на признание того, что машины «скорой помощи» часто используют для транспортировки взрывчатки и террористов-самоубийц[421].

Мы считаем уместным подчеркнуть, что наши вооруженные силы обязаны действовать в соответствии с гуманитарными правилами, предусматривающими заботу о раненых и больных, а также о телах умерших. Злоупотребления, которые допускает [палестинский] медицинский персонал в больницах и машинах «скорой помощи», вынуждают Армию обороны Израиля действовать таким образом, чтобы избежать подобной деятельности, однако они сами по себе не позволяют допускать нарушения гуманитарных правил. И кроме того, это заявленная позиция Государства. Эта позиция верна не только потому что подобное предусмотрено международным правом, на основании которого истцы подали свое ходатайство, но также и в свете ценностей Государства Израиль как еврейского и демократического государства.

Армии обороны Израиля надлежит вновь напомнить своим бойцам, вплоть до каждого конкретного полевого солдата, об этих правилах, существующих в наших вооруженных силах — базирующихся на законе и морали — также на пользе для Государства, — с помощью конкретных инструкций, которые по мере возможности предотвратят, даже в тяжелых ситуациях, такое поведение, которое не укладывается в правила гуманитарной помощи[422].

И после принятия этого решения палестинские террористы не прекратили использовать машины «скорой помощи». Нью-Йорк таймс 21 мая 2003 г. сообщала о случае, когда «будущий террорист трижды прятался в машине скорой помощи в попытке скрыться от израильских войск… Затем он объединил усилия с сорокалетней женщиной, матерью троих детей, которая привязала бомбу к груди и поехала вместе с ним на такси».

Верховный суд Израиля запретил Израилю использовать пленных как «предмет торга» для обмена на своих пленных, которых незаконно удерживают у себя враги[423].

3 сентября 2002 г. суд вынес решение по делу об израильских военных, которые отдали приказ об изгнании брата и сестры террориста, организовавшего несколько террористических актов с участием самоубийц. Они были изгнаны с Западного берега на срок в два года и перемещены в сектор Газа на том основании, что выяснилось, будто сестра шила пояса со взрывчаткой для смертников, а брат выполнял обязанность дозорного, «когда его брат и члены его группы перевозили два заряда со взрывчаткой с одного места на другое»[424]. Суд постановил, что приказ о выселении, предусматривавший временное «назначение места жительства» в пределах оккупированных территорий, а не выезд за пределы территории, обоснован только в случае, если «сам [изгнанный] представляет собой реальную опасность»:

Нельзя назначать место жительства невинному родственнику, который не представляет опасности, даже если доказано, что назначение ему места жительства может удержать других от совершения террористических актов. Нельзя назначать место жительства человеку, который больше не представляет опасности. Назначение кому-либо места жительства может быть сделано исключительно на основе ясных и убедительных административных доказательств. Оно должно быть соразмерным.[425]

В другом аналогичном деле суд отменил приказ о перемещении:

Тем не менее было принято решение, что в отношении истца Абеда Альнассера Мустафы Ахмеда Асиды — брата террориста Насера А-Дина Асиды — не может быть применена мера назначения места жительства. Причина такого решения заключается в том, что, даже если было доказано, что истец знал о деяниях своего брата-террориста, степень его соучастия сводилась исключительно к одалживанию брату машины и предоставлению ему чистой одежды и еды в собственном доме истца, и не было установлено связи между действиями истца и террористической деятельностью его брата. Таким образом, можно считать, что основание для определения истца как потенциально опасного и для назначения ему места жительства, недостаточно адекватно.[426]

В заключении суд высказал следующее наблюдение:

Государство Израиль переживает сейчас трудный период. Террор причиняет страдания его жителям. Ценность человеческой жизни грубо попрана. Сотни людей были убиты. Тысячи были ранены. Арабское население в Иудее, Самарии и секторе Газа также подвергается невыносимым страданиям. И все это из-за актов насилия, убийств и разрушений, совершаемых террористами… Государство делает все, что в его силах, чтобы защитить своих граждан и обеспечить безопасность в регионе. Эти меры ограниченны. Ограничения в первую очередь касаются военных операций. Трудно воевать с людьми, которые готовы превратиться в живые бомбы. Также существуют нормативные ограничения. Государство Израиль — демократическая страна, которая стремится к свободе. И это обороняющаяся демократическая страна, которая действует в рамках своего права на самооборону — права, признанного уставом Организации Объединенных Наций… Не всякая эффективная мера одновременно является законной мерой… На самом деле положение Государства Израиль затруднительно. Также не проста и наша роль как судей. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы сохранять должное соотношение между соблюдением прав человека и обеспечением безопасности в регионе. В этом соотношении права человека не могут быть полностью защищены, как если бы террора не было, а государственная безопасность не может быть полностью обеспечена, как если бы не было прав человека. Требуется деликатный и тонкий баланс. И это цена демократии. Она высока, но ее необходимо заплатить. Она укрепляет государство. Она дает ему силы и основание для борьбы.[427]

Весь текст этого решения, который целиком доступен в интернете[428], необходимо прочитать тем, кто заявляет, что Израиль не подчиняется диктатуре закона.

Будет справедливо сказать, что хотя действия Израиля по борьбе с терроризмом далеки от идеала, но Израиль намного лучше подчиняется диктатуре закона, чем другие страны, столкнувшиеся с сопоставимой опасностью. В отличие от Израиля, египтяне, иорданцы и палестинцы на постоянной основе пытают подозреваемых и не ограничиваются в этом несмертельным физическим давлением. В 2002 г. Палестинская автономия признала, что она пытала подозреваемого в коллаборационизме, с тем чтобы он обвинил свою тетку, которую впоследствии застрелили, не потрудившись даже сымитировать судебное расследование[429]. Иордания подвергала пыткам не только подозреваемых в терроризме, но и их родственников в надежде развязать язык террористам, не желавшим идти на сотрудничество.

Интересно напомнить, что, когда китайское правительство в 1989 г. расстреляло демонстрантов на площади Тяньаньмэнь, первым, кто поздравил Цзян Цзэминя с подавлением выступлений, был Ясир Арафат, который выступал от имени палестинского народа. Вот что он написал тогда:

От имени арабского народа Палестины, его руководства и от себя лично я… пользуюсь этой возможностью выразить огромную радость от того, что вам удалось восстановить нормальный порядок после недавних инцидентов в Китайской Народной Республике. Я желаю вам, дорогие друзья, еще больших успехов в ваших попытках добиться осуществления надежд, целей, чаяний, стабильности и безопасности наших друзей — китайского народа.[430]

Те же самые палестинские пропагандисты, которые так громко и лицемерно жалуются каждый раз, когда Израиль хоть на йоту отклоняется от идеального соблюдения прав человека, тут же восхваляют и поддерживают каждого тирана, который попирает права человека, начиная с Саддама Хусейна и Муамара Каддафи и заканчивая Фиделем Кастро.

Как любое другое государство, Израиль совершал ошибки в своих ответных реакциях на терроризм и другие угрозы гражданскому населению. Он далек от совершенства, но сравнительный и контекстуальный анализ его действий демонстрирует, что он достоин всяческой похвалы, а не критики за свои попытки бороться с терроризмом в рамках диктатуры закона и сохраняя трепетное отношение к правам невинных невоюющих людей.

В своей речи, произнесенной в 1987 г., судья Уильям Бреннан, возможно самый большой приверженец гражданских свобод за всю историю Верховного суда США, сделал следующее наблюдение, касающееся попыток Израиля балансировать между безопасностью и гражданскими правами:

Вполне возможно, что Израиль, а не Соединенные Штаты дарует самую большую надежду на строительство такой системы юриспруденции, которая будет в состоянии защитить гражданские права в условиях требований, выдвигаемых национальной безопасностью. Потому что именно Израиль за последние сорок лет столкнулся с реальными и серьезными угрозами безопасности, и кажется, что он обречен и дальше сталкиваться с подобными угрозами в обозримом будущем. Борьба за установление гражданских прав на фоне таких угроз безопасности очень трудна, но она обещает воздвигнуть бастионы свободы, которые в состоянии отодвинуть страхи и неистовство перед внезапной опасностью — бастионы, которые помогут гарантировать, что народ, борющийся за собственное выживание, не жертвует теми национальными ценностями, ради которых и стоит вести эту борьбу… Народы мира, столкнувшиеся с внезапной угрозой собственной безопасности, будут смотреть на опыт Израиля, который справляется с продолжающимся кризисом в этой области, и вполне смогут найти в этом опыте умение отбросить требования самозащиты, которые Израиль счел безосновательными, и смелость в сохранении гражданских прав, которые Израиль сохранил без ущерба для своей безопасности…

Я не удивлюсь, если в будущем всеобщие меры, принятые для защиты гражданских прав в дни общемировой опасности, будут во многом обязаны тем урокам, которые Израиль извлек в ходе своей борьбы, овладев искусством одновременно сохранять свободы своих граждан и национальную безопасность. Ведь именно в этом горниле опасностей кроется возможность выковать для всего мира юриспруденцию, основанную на гражданских правах, которая сможет выстоять в тревогах войн и кризисов. В этом смысле беда может еще стать служанкой свободы.[431]

Когда студенческий лидер вроде того, которого я процитировал в начале этой главы, объявляет Израиль главным нарушителем прав человека в мире, его или ее можно обвинить либо в невероятном невежестве, либо в злонамеренной нетерпимости. В противном случае он находится в очень большой, хотя и не в очень хорошей компании. Большинство здравомыслящих людей скорее будут слушать лекции о гражданских свободах и правах человека судьи Уильяма Бреннана, чем рассуждения Эрика Райхенбергера, Ясира Арафата или Комиссии ООН по правам человека.

Если остаются еще хоть какие-то сомнения относительно превосходства израильской демократии и подчинения диктатуре закона по сравнению с арабскими и мусульманскими странами и даже с некоторыми западными государствами, то пусть их развеют сами палестинцы, которые знакомы с израильскими политическими и судебными институтами. Халиль Шикаки, палестинский политолог, который с 1996 г. опрашивал палестинцев о том, «какое правительство им нравится», пришел к следующему выводу:

Каждый год Израиль становился абсолютным победителем, иногда получая более 80 процентов голосов в свою пользу. Американская система считается следующей в списке лучших, за ней следует французская, а потом, с большим отставанием, упоминается иорданская и египетская.

В начале своего существования Палестинская автономия занимала четвертое место, получая примерно 50 процентов голосов в свою пользу. Теперь она безнадежно отстает, получая менее 20 процентов. Коррупция, плохое управление и стагнация в решении трудностей палестинцев привели к критическому отношению к палестинским руководителям.[432]

Опрошенные палестинцы также хотели бы принятия такой конституции, которая «существенно усилит и защитит судебную систему, [которая] в настоящее время является самым слабым элементом в палестинском управлении». В этом они тоже отдают предпочтение израильской модели судебной системы. Неудивительно, что Арафат «предпочитает слабую судебную систему». Так поступает большинство диктаторов.

29. Существует ли моральное равенство между палестинским терроризмом и ответом Израиля?

Обвинение

Существует моральное равенство между теми, кто сознательно выбирает своей целью детей, женщин, стариков и других мирных граждан, и теми, кто непреднамеренно убивает мирных граждан, изо всех сил пытаясь предотвратить будущие террористические атаки.

Обвинители

«Смертники, обвешанные взрывчаткой, — террористы, но еще хуже их действий израильские преступления, которые мы [Соединенные Штаты] прощаем». (Ноам Хомский[433])

«Убивая будущее: Дети на линии огня. Новое сообщение, опубликованное сегодня „Международной амнистией“, подробно описывает, каким образом палестинские и израильские дети попадают под удар — случаи, не имеющие прецедентов с начала нынешней интифады.

„Дети все чаще несут на себе основную тяжесть конфликта. Как Армия обороны Израиля (Цахаль), так и палестинские вооруженные группировки полностью игнорируют ценность жизни детей и других мирных граждан“, — заявили сегодня представители „Международной амнистии“.

„Нужно восстановить уважение к человеческой жизни. Только изменение в образе мышления израильтян и палестинцев может предотвратить новые убийства детей“.

Безнаказанность, которой пользуются солдаты Цахаля и участники палестинских вооруженных группировок, убивающие детей, несомненно, внесла свой вклад в создание такой ситуации, при которой право на жизнь детей и мирных граждан противоположной стороны имеет ничтожную ценность или вообще не имеет таковой.

„Хватит беспомощных оправданий и надуманных предлогов. И израильское правительство, и Палестинская автономия должны действовать решительно и твердо, расследуя убийство каждого ребенка и предоставить гарантию, что все виновные в таких преступлениях будут переданы в руки правосудия“, — заявил представитель организации». (Пресс-релиз «Международной амнистии»[434])

«[Папа Иоанн Павел II выступил с] недвусмысленным осуждением терроризма, с какой стороны он бы ни исходил».[435]

«Мы равным образом осуждаем… и террористов-самоубийц… и насилие, которое несет с собой израильская оккупация». (Делегация Национального совета церквей на Ближнем Востоке[436])

«Палестинцы будут доказывать, что насилие, которое несет с собой израильская оккупация, гораздо хуже и что ежедневное сочетание пыток, разрушений домов, унизительных обысков, точечных ликвидаций и обстрелов городов и деревень намного хуже, чем все, что выпало на долю израильского населения. И возможно, они будут правы». (Раввин Майкл Лернер[437])

Реальность

Все без исключения рациональные школы философии, теологии и юриспруденции, а также здравый смысл в состоянии отличить сознательные удары по мирным жителям от непреднамеренного убийства мирных жителей в процессе ликвидации террористов, которые прячутся среди них.

Доказательство

Террористические атаки против Израиля были направлены, в числе прочего, на следующие объекты:

• Детский сад, где восемнадцать детей вместе с воспитателями были расстреляны из пулеметов.

• Начальная школа, где были убиты двадцать семь детей и учителей.

• Еврейский общинный центр, где были убиты восемьдесят шесть мирных жителей.

• Турецкая синагога, где были убиты двадцать восемь молящихся евреев.

• Швейцарский авиалайнер, направлявшийся в Израиль, в котором были убиты все сорок семь невинных пассажиров.

• Пассажирский терминал в аэропорту Лода, где были убиты двадцать семь мирных граждан, главным образом христианских паломников.

• Пасхальный седер, на котором были убиты двадцать девять евреев.

• Дискотека для подростков, где был убит двадцать один еврей, преимущественно русского происхождения.

• Кафетерий Еврейского университета, где были убиты девять человек.

• Самолет, где летели израильские туристы, возвращавшиеся с ханукальных каникул в Кении.

Только последний из этих терактов провалился. Это сознательное убийство детей, стариков и других уязвимых граждан, без всякого сомнения, не имеет никакого морального оправдания. «Международная амнистия» объявила такого рода террористические акты «преступлением против человечества». Многие террористические акты были направлены даже не против израильских граждан — хотя и это преступно, — они были направлены против евреев, которые живут за пределами Израиля, вне зависимости от того, каких взглядов на Израиль они придерживаются. Это самая обыкновенная беспримесная антисемитская ненависть.

Когда «Ку-клукс-клан» осуществлял подобные возмутительные нападения, хотя и в гораздо меньшем масштабе, все вокруг осуждали их. Никто не осуждал с одинаковой силой взрывы, организованные «Ку-клукс-кланом» и ответные действия ФБР. Но это те же люди, которые пытаются оправдать нынешние антиеврейские выступления под предлогом, что это дело рук борцов за свободу. Реальность состоит в том, что правые экстремисты и исламские боевики работают вместе в Германии и в других европейских странах и распространяют «агрессивный антисемитизм в университетских кампусах»[438]. Неонацисты сотрудничали с исламскими террористами также в Аргентине, где они тоже совершали преступления против евреев.

Жертвы Холокоста и других геноцидов не добиваются отмщения, убивая невинных детей, даже детей истинных преступников, виновных в геноциде. Но враги Израиля — от палестинцев и иранцев до неонацистских группировок, которые действуют в тесном сотрудничестве с ними, — не колеблясь, выбирают своей целью ребенка или взрослого, еврея или нееврея. А многие представители международного сообщества упорно называют попытки израильтян предотвратить эти преступления морально равноценными тем преступлениям, которые совершаются против них самих. Среди самых оголтелых критиканов можно назвать некоторых религиозных лидеров, которые должны были бы думать лучше и чьи богословские сочинения безошибочно отличают сознательно запрограммированные последствия, такие, как убийство детей, от незапланированных последствий, даже когда смерть ребенка произошла случайно в процессе ликвидации опасного террориста. Новая католическая энциклопедия описывает принцип «двойного эффекта» как «правило поведения, часто используемое в моральной теологии для определения, когда человек может законным образом совершить поступок, который будет иметь два последствия — одно плохое, а другое хорошее». А потом она дает следующий пример, который идеально описывает политику Израиля в борьбе с терроризмом:

В современном военном деле принцип двойного эффекта применяется очень часто. Так, в ходе ведения справедливой войны страна может нанести воздушный удар по важному военному объекту врага, даже если относительно небольшое число невоюющих граждан будет при этом убито. Негативный эффект будет компенсирован большой выгодой, которую удастся достичь разрушением объекта. Этот принцип перестанет быть верным, если число невоюющих граждан, убитых во время удара, будет непропорционально достигнутому преимуществу… Более того, если главной целью удара будет убийство большого количества невоюющих граждан, которое должно привести к упадку боевого духа врага, который станет просить мира, такой удар будет греховным… Это пример использования дурного средства для достижения благой цели.

Как точно заметила философ Джин Бетке Эльштайн в ответ на заявление о моральном равенстве, выдвинутое некоторыми клириками и богословами:

Если мы не можем отличить случайную смерть, приключившуюся от автокатастрофы, от международного убийства, то наша система уголовного правосудия полностью развалится. А если мы не можем отличить убийство боевиков от сознательного истребления мирных граждан, то мы живем в мире морального нигилизма. В таком мире все сводится к одним и тем же оттенкам серого, и мы не можем видеть различий, которые могли бы помочь нам решать политические и моральные задачи.[439]

Такая ошибка в понимании — или хуже того, понимание, но непризнание — фундаментального отличия между сознательным убийством мирных граждан и случайным их убийством в ходе самозащиты отражает в лучшем случае моральную тупость, а в худшем откровенную нетерпимость. Она также поощряет тех, кто сознательно использует убийство мирных граждан как средство достижения «морального равновесия» со своими более человечными врагами в суде общественного мнения. Жестокая ирония состоит в том, что некоторым фанатикам Израиль даже кажется моральным эквивалентом его врагов-террористов. Ноам Хомский, например, считает, что израильские и американские антитеррористические действия еще хуже, чем сам терроризм.

Мое доказательство не основывается на той посылке, что два зла превращаются в добро. Всегда можно найти ошибки с обеих сторон. Мое доказательство — и это главное доказательство в системе цивилизации правосудия — состоит в том, что представление о зле не всегда является абсолютным; существует количественная разница между неумышленным злом и преднамеренным злом. Двое погибших мирных граждан морально не равны друг другу, если один из них был убит специально, а смерть другого произошла от несчастного стечения обстоятельств в попытке предотвратить смерть мирных жителей даже с риском для собственных солдат. И то и другое — зло, так же как смерть двух пациентов больницы от передозировки лекарства от рака — это плохо. Но любой, кто не в состоянии или не желает отличить один случай, когда медсестра-расистка сознательно увеличила дозу чернокожему пациенту до смертельной, от другого, когда пациент умер, согласившись на агрессивную терапию рака, осознавая высокий риск смерти, либо морально слеп, либо сознательно нетерпим. Каждый понимает это отличие, и каждый уверен в нем в другом контексте. Но когда дело доходит до Израиля, простой разум и базовая мораль прекращают работать у тех, кто настаивает на применении к еврейскому государству двойного стандарта.

Даже если Израиль справедливо критикуют за чрезмерную ответную реакцию в некоторых случаях, когда мирные жители попадают под угрозу, все равно не существует морального равновесия между взрывом противопехотной мины, начиненной гвоздями, которые предварительно окунули в крысиный яд с единственной целью максимально увеличить число убитых и раненых среди гражданского населения, с одной стороны, и обстрел террористов при условии, что, возможно, погибнет также несколько мирных жителей, — с другой. И то и другое — зло, но первое намного менее простительно, чем последнее, и все из-за различия в целях. Ни одно цивилизованное общество не рассматривает предумышленное убийство как моральный эквивалент причинению смерти по неосторожности. Это одинаково верно и для Библии, и для Корана, и для международного права — за исключением, конечно, тех случаев, когда дело доходит до Израиля, где существующие издавна различия и всеми принятые законы морали, кажется, забываются.

Для некоторых людей важно верить, что мораль в любом случае относительна и что в мире не существует абсолютного зла. Это особенно верно в отношении людей, которые родились уже после окончания эпохи Гитлера и Сталина. Даже после смерти этих двух идеальных монстров зла, были и другие воплощения чистого зла, такие, как Пол Пот и Иди Амин. Но они жили в далеких странах и не являлись частью повседневного бытия большинства американцев, в отличие от Гитлера и Сталина. Вьетнамскую войну многие из них рассматривали как столкновение между равными в моральном отношении агрессорами. Многие левые считали, что Фидель Кастро сделал много хорошего и много плохого.

Но в мире есть абсолютное зло, и сознательное истребление детей, женщин и стариков на основании их этнического или национального происхождения — это чистое зло, которое не имеет абсолютно никакого оправдания. Отказываться признавать такой терроризм чистым злом означает применять релятивизм ко всему на свете. Можно ли убивать младенцев и школьников только на том основании, что они евреи, есть ли вообще что-нибудь, что находится за пределами приемлемого? В Братьях Карамазовых Федор Достоевский поставил этот вопрос в известном диалоге между Иваном и Алешей:

[Иван] Представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя кулачонком в грудь, и на неотомщенных слезках его основать это здание, согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги!

— Нет, не согласился бы, — тихо проговорил Алеша.

Вспомните, что и Гитлер, и Сталин находили оправдания для своей политики массовых репрессий и у них было множество последователей, в число которых входили интеллектуалы, представители свободных профессий, художники. Но теперь мы понимаем, что, наверное, ничто не может оправдать уничтожение десятков миллионов невинных людей, хотя некоторые палестинские и арабские лидеры до сих пор оплакивают тот факт, что Гитлер не завершил исполнение своей задачи.

Почему же тогда приличные люди сегодня боятся называть зло его собственным именем? Почему так много людей настаивают на выявлении морального равенства? И почему так много людей описывают худшее из зол — сознательное истребление детей — позитивно звучащими словами, вроде «борьбы за свободу», а оправданные попытки остановить злодеяния, подобные нацистским — собственно нацизмом? Ноам Хомский любит напоминать своим слушателям, что и Гитлер, и Сталин заявляли, что их геноцид являлся по сути антитерроризмом, как бы для того, чтобы предположить, что все, на что наклеивается ярлык антитерроризма — от строительства лагерей смерти, в которых отравили газом миллион детей, до целенаправленной ликвидации одного командира террористов, — одно и то же с моральной точки зрения.

На следующий день после того как президент Буш собрал израильского премьер-министра Шарона и палестинского премьер-министра Аббаса вместе в Акабе, лидер Хамаса Исмаил Абу Шанаб выступил за продолжение террористических атак с использованием смертников и с горечью пожаловался, что Аббас признал, что евреи много страдали в ходе истории: «Он говорил о страданиях израильтян, как будто бы это палестинцы устроили Холокост против евреев, хотя на самом деле палестинцы стали жертвами холокоста со стороны израильтян»[440]. Историческое невежество или самообман в том, что касается истинной роли палестинских лидеров в Холокосте, помноженные на аморальные уподобления нацистских лагерей смерти израильской самообороне против терроризма, сами по себе стали барьером на пути к миру.

В политике аналогом моральному равновесию служит беспристрастность. Она может исходить из ложной посылки, что палестинцы и израильтяне равны в своей ответственности за развал мирного процесса и эскалацию насилия, что международное сообщество должно быть непредвзятым, имея дело с обеими сторонами. Но оно должно исходить также от не подвергаемого сомнению факта, что палестинские лидеры достойны осуждения за постоянный отказ от концепции создания двух государств и за последовавшую за этим эскалацию насилия и что к двум сторонам нельзя относиться одинаково беспристрастно. Якобы «объективно» вознаграждать реджекционизм и насилие — означает поощрять такое поведение. Те, кто отвергает мир в пользу насилия, как поступали палестинцы начиная с двадцатых годов, должны заплатить за это высокую цену. Но те, кто всегда, как Израиль, был готов принять мирную концепцию образования двух государств — в 1937, 1947 и 2000–2001 гг., — должен получить достойное вознаграждение.

Более того, свою цену должны заплатить те, кто начинает агрессивную войну на уничтожение и истребление, как много раз поступали арабские страны и палестинские боевики. И свою награду должны получить те, кто успешно защищал свое гражданское население в этих агрессивных войнах. Любой другой подход поощряет развязывание агрессивных войн.

Также свою цену должны заплатить те, кто постоянно связывал себя союзами и активно поддерживал худшие виды зла, начиная с нацизма и заканчивая режимом Саддама Хусейна. И точно так же — заслуженное воздаяние должны получить те, кто поддерживал сторону-победительницу во всех справедливых войнах.

Концепция беспристрастности кажется благородной, даже моральной. Будучи людьми, приверженными идее равенства, американцы обычно поддерживают объективность. Мы, безусловно, ждем ее от третейского судьи или рефери на спортивном матче. Мы требуем ее от своего правительства в отношении к людям различных рас, религий, полов и сексуальных ориентаций. Но непредвзятость не является автоматически самым лучшим критерием, когда речь идет о народах и группах, которые ведут себя очень по-разному — некоторые гораздо лучше других, — чтобы судить о них по общепризнанным моральным критериям. Никто не ожидал беспристрастности для немцев или японцев после Второй мировой войны, и никто не ждал беспристрастности, когда министерство юстиции вышло на борьбу с «Ку-клукс-кланом». Из недавних примеров, никто не ждет беспристрастности в отношениях между «Аль-Каидой» Усамы бен Ладена и теми, кто пытается помешать ему и дальше наносить ущерб ни в чем не повинным людям. Мы будем благоприятнее относиться к тем, кто стремится к миру, а не к тем, кто выказывает предпочтение войне. Мы будем благоприятнее относиться к тем, кто не пытается разрушить страну, члена ООН, а не к тем, кто прикладывает к этому все усилия.

Переходя от теории к практике, беспристрастность редко бывает равной для всех. Те, кто выступает за непредвзятость в отношениях между Израилем и его врагами, обычно отличаются сильным уклоном в сторону палестинцев и предубеждением к Израилю. Между прочим, на протяжении долгого времени это касалось также Организации Объединенных Наций, которая ведет разговоры об объективности, но при голосовании сохраняет нерушимую антиизраильскую и пропалестинскую тенденцию во всем, что касается только Израиля и палестинцев, в отличие от всех других оккупированных и не имеющих своего государства народов. То же самое верно в отношении большинства стран Европы и Азии.

Даже «Международная амнистия» не прошла тест на беспристрастность, поскольку заявила, что палестинское меньшинство никогда не было замешано в террористических актах с участием смертников и что израильская армия «обстреливает» невинных палестинских детей. Соединенные Штаты, которые обычно и вправду сохраняли объективность в отношениях между Израилем и палестинцами, воспринимаются многими как несправедливо покровительствующие Израилю, тогда как те, кто на самом деле несправедливо покровительствует палестинцам, обычно считаются беспристрастными. Соединенные Штаты много раз голосовали против Израиля в Совете Безопасности, иногда по весьма прискорбным поводам, например, они осудили Израиль за разрушение иракского ядерного реактора — поступок, за которые Соединенные Штаты сейчас очень благодарны Израилю. Многие народы, которые заявляют о своей непредвзятости, практически никогда не голосовали за осуждение действий палестинцев.

Даже ложный аргумент о том, почему Соединенные Штаты «покровительствуют» Израилю, тогда как остальной мир сохраняет объективность, часто имеет неприкрытый оттенок антисемитизма. «Евреи контролируют Америку», — заявляют сторонники этого мнения, поэтому Соединенные Штаты такие произраильские. Редко можно услышать аналогичные жалобы о мусульманском или «нефтяном» влиянии на французскую политику. Американцы, как евреи, так и неевреи, поддерживающие Израиль, потому что они считают, что Соединенные Штаты должны проводить такую политику, имеют полное право пытаться демократическим способом повлиять на политику США, особенно в ситуации, когда остальной мир настолько односторонне антиизраильский, о чем свидетельствуют результаты голосований в ООН и в других международных организациях.

Если все международное сообщество когда-нибудь сможет достичь непредвзятости, то это произойдет только в том случае, когда Соединенные Штаты перестанут пытаться перенять европейские представления об объективном и субъективном. Если Соединенные Штаты когда-нибудь станут такими беспристрастными, как международное сообщество, это непременно приведет к поощрению постоянной агрессии против еврейского государства. И это будет неправильно с точки зрения морали. Беспристрастность по отношению к тем, чьи действия не соответствуют требованиям морали, сама по себе аморальна и представляет собой опасную форму искусственной симметрии.

30. Должны ли университеты отказаться от контактов с Израилем и бойкотировать израильских ученых?

Обвинение

Действия Израиля больше, чем действия любой другой страны, заслуживают наказания отчуждением и бойкотом.

Обвинители

«Мы, нижеподписавшиеся… призываем Массачусетский технологический институт и Гарвардский университет отвернуться от Израиля». (Ноам Хомский, подписывая петицию о бойкоте)

«Отчуждение — это в принципе плохо…

Бойкот „беспринципен“, и он „понравится“ Алану Дершовицу, Лоренсу Саммерсу и Марти Перецу, которые приходят в восторг от новых зверств и жестокостей по отношению к палестинцам. Эти люди — экстремисты, которые хотят максимально умножить зверства и преступления США и Израиля». (Ноам Хомский[441])

Реальность

Кампании, целью которых является демонизация Израиля, аморальны, страдают нетерпимостью и основываются на ложной информации.

Кампания, которая сейчас начинает развязываться против Израиля в кампусах колледжей и университетов по всему миру, разжигается незнанием, нетерпимостью и цинизмом. Под влиянием призывов, доносящихся из Гарвардского университета, Массачусетского технологического института и других учебных заведений положить конец академическому сотрудничеству с Израилем и бойкотировать докладчиков и ученых из Израиля, эта кампания преследует цель делегитимизировать и изолировать Израиль как государство-парию. Организаторы этой кампании также считают нужным донести до студентов высших учебных заведений ложное представление о том, что Израиль — один из крупнейших нарушителей прав человека в мире, что он виновен в геноциде, пытках, расизме, этнических чистках и применении нацистской тактики, тогда как палестинцы и их сторонники из числа арабов являются жертвами израильской агрессии.

Хотя не похоже, что бойкот распространится на все эти кампусы, но эта кампания наследует предыдущим, и ее цель напоминает уже предпринимавшиеся попытки заклеймить Израиль, сравнивая сионизм с расизмом и присоединяясь к уже потерявшему свою силу и объявленному незаконным арабскому бойкоту израильских и еврейских товаров.

Доказательство

Интеллектуальный крестный отец этой кампании — не кто иной, как Ноам Хомский, который призывал к ликвидации Государства Израиль и замене его на «светское двунациональное государство», построенное по модели Ливана и Югославии. Хомский также отстаивал изыскания печально известного антисемита и отрицателя Холокоста Робера Фориссона, который утверждает, что евреи несут ответственность за начало Второй мировой войны и что ни один еврей не погиб в газовой камере. Хомский заявил, что не заметил «ни намека на антисемитские выводы в работе Фориссона», в том числе в его отрицании Холокоста, которое, по мнению Хомского, основано на «глубоком историческом исследовании».

Хомский дошел до того, что написал предисловие к одной из антисемитских книг Фориссона. Хотя он не видит ни намека на антисемитизм в обвинении евреев в развязывании Второй мировой войны и в отрицании, что евреи погибали в газовых камерах лагерей смерти, Хомский не преминул обвинить в расизме тех, кто отстаивает право Израиля защитить себя от терроризма. В этой постыдной петиции к Хомскому присоединились люди, которые охотно взяли бы деньги, которые сейчас инвестируются в единственную демократическую страну на Ближнем Востоке, и послали бы их в Ливию, Сирию, на Кубу и в Палестинскую автономию, а также другие, из числа тех, кто поддерживает и финансирует терроризм. Они представляют собой пеструю шайку записных антисионистов, неистовых антиамериканистов, радикальных леваков, вроде Союза Спартака (который также отстаивает «право» Северной Кореи развивать и продавать ядерное оружие), и даже некоторых из бывших студентов Хомского, которые преподают сейчас в Израиле.

Никого не должно удивлять, что петиция получила такую скромную поддержку со стороны наиболее уважаемых и опытных защитников прав человека — ведь нет никаких убедительных прагматичных или моральных причин, по которым следовало бы призывать к бойкоту Израиля. Университеты сотрудничают с огромным количеством компаний, которые ведут дела по всему миру, в том числе и во многих странах, которые систематически нарушают права и свободы миллионов людей. И эти самые страны не защищают себя от тех, кто желает сокрушить их и перебить их мирных граждан. Но предметом петиции становится только еврейское государство, а все остальные не попадают в поле их зрения, в том числе и те страны, которые по любым вменяемым стандартам действительно принадлежат к числу крупнейших нарушителей прав человека.

Как адвокат, преподаватель и исследователь в области прав человека с почти сорокалетним стажем я с полной уверенностью могу заявить, что показатели Израиля в области соблюдения прав человека входят в число лучших в мире, в особенности среди стран, которые столкнулись с сопоставимыми угрозами. В Израиле существует единственная независимая судебная система на всем Ближнем Востоке и один из самых достойных Верховных судов в мире. Это единственный суд на Ближнем Востоке, от которого араб или мусульманин может дождаться правосудия, и примером тому десятки выигранных ими дел против израильского правительства, израильских вооруженных сил и израильских граждан. Нет ни одного более важного компонента в защите прав человека и гражданских свобод, чем независимая судебная система, которая готова пойти против собственного правительства. Я предлагаю сторонникам бойкота назвать суд в любой другой арабской или мусульманской стране, который может сравниться с израильским Верховным судом.

Израиль — единственная настоящая демократическая страна на Ближнем Востоке и единственная страна, в которой существует практически неограниченная свобода слова. Его средства массовой информации обычно весьма критично настроены по отношению к правительству. Любой человек в Израиле — будь он еврей, мусульманин или христианин — может выступить с критикой израильского правительства и его лидеров. Ни один гражданин любой другой ближневосточной или мусульманской страны не может сделать ничего подобного, не опасаясь тюремного заключения или смерти. Палестинцы не могут также открыто критиковать своих лидеров без страха наказания. Известны угрозы, с которыми обращался Арафат к мэру Вифлеема после того, как тот предложил заключить перемирие, которое остановило бы палестинский терроризм: «Любому, кто думает остановить интифаду, я пущу десять пуль в грудь еще до того, как он достигнет своей цели»[442]. Поначалу Арафат отрицал, что вообще когда-либо говорил нечто подобное, а потом, когда наш Государственный департамент предоставил аудиозапись его слов, Арафат стал отрицать, что это была угроза. Наконец, когда переводчики с арабского сказали, что другого смысла у этих слов быть не может, Арафат заявил, что они относились не к мэру, а к нему самому. «Я сказал, что, если я попытаюсь остановить интифаду, мальчишка, который стоит рядом со мной, застрелит меня»[443]. У мэра Вифлеема не было никаких проблем с пониманием смысла слов Арафата, и он незамедлительно взял обратно свое предложение заключить перемирие[444]. Одно легкое движение тут же поставило все на свои места: граждане Израиля и Палестинской автономии обладают абсолютно одинаковой свободой слова — они могут безнаказанно критиковать Ариэля Шарона и восхвалять Ясира Арафата

Как было показано выше, Израиль — единственная страна в мире, которая открыто высказалась по трудному вопросу о гражданских свободах террориста с готовой разорваться бомбой и постановила, что, несмотря на потенциальные преимущества использования физического давления, такое давление считается незаконным. Жестокие пытки, в том числе пытки со смертельным исходом, являются общим местом в любой другой ближневосточной и мусульманской стране. На самом деле Соединенные Штаты иногда посылают подозреваемых в Египет, Иорданию и на Филиппины именно потому, что им известно, что в этих странах их будут пытать.

В Израиле существует большее равноправие представителей различных полов, религий, сексуальных ориентаций и этносов, чем в любой другой ближневосточной или мусульманской стране. Права женщин, гомосексуалистов и других признаны в Израиле гораздо шире и реализуются легче, чем где бы то ни было в арабском мире. В израильской армии нет дискриминации гомосексуалистов, которая наличествует даже в армии США, а в израильском Кнессете сейчас есть депутат, являющийся открытым гомосексуалистом. (При этом на антиизраильских демонстрациях можно увидеть плакаты с лозунгом «Геи за Палестину», несмотря на очевидный факт, что если кто-нибудь пройдет с подобным плакатом в Палестинской автономии, существует большой риск, что его убьют! На самом деле палестинские гомосексуалисты, которых преследовали за сексуальную ориентацию, находили убежище в Израиле.) Израильские арабы заседают в Кнессете, работают в Верховном суде Израиля и издают собственные газеты. Этот список можно продолжать почти бесконечно, и по каждому показателю Израиль будет опережать другие страны, против которых никто не подавал петицию о бойкоте. Конечно, Израиль далек от совершенства. Я выступал с критикой некоторых его политических решений, но в Израиле существуют механизмы, помогающие улучшить состояние гражданских свобод и соблюдения прав человека. Таких механизмов нет в других ближневосточных или в мусульманских странах.

Даже если сравнивать с европейскими странами, уровень соблюдения прав человека в Израиле весьма высок. Ситуация с правами человека гораздо лучше, чем во Франции практически по всем показателям, даже если забыть о войне в Алжире, в ходе которой французы пытали и убили тысячи людей. Она приближается по уровню к Великобритании в ее отношении к терроризму в Северной Ирландии и к Соединенным Штатам в их отношении к терроризму «Аль-Каиды». Израильская юридическая система намного превосходит юридическую систему Италии, Испании и многих других европейских стран и приближается по уровню к американской судебной системе.

Конечно, существуют трудные проблемы, которые Израилю и палестинцам еще предстоит решить. Сюда относятся поселения, организация самоуправления в Палестине и предотвращение террористических актов. Решение этих проблем требует компромисса и уступок с обеих сторон. Любой американец, безусловно, может свободно критиковать Израиль и любую другую страну, в которой уровень соблюдения прав человека далек от идеала. Но выделять исключительно еврейское Государство Израиль и утверждать, что оно является главным нарушителем прав человека — это чистой воды нетерпимость и фанатизм, и тем, кто подписал организованную Хомским петицию, должно быть стыдно за себя, и другие должны их пристыдить.

Я выдвинул альтернативу предложенному бойкоту Израиля. Пусть университеты инвестируют свои фонды в соответствии с данными о соблюдении прав человека в разных странах. Если сделать нечто подобное, то инвестиции в Израиль резко возрастут, тогда как инвестиции в Саудовскую Аравию, Египет, Иорданию, Филиппины, Индонезию, Палестинскую автономию и множество других стран мира резко сократятся. В противном случае можно инвестировать в соответствии с разрешенным уровнем внутренней критики в отношении соблюдения прав человека в той или иной стране. Теоретическое основание, которое кроется за этим предложением, состоит в том, что бойкот, будучи внешним рычагом давления, гораздо более необходим странам, которые не терпят у себя внутренних рычагов давления. Если руководствоваться таким подходом, инвестиции в Израиль стремительно возрастут.

В речи, произнесенной в Мемориальной церкви кампуса в 2002 г., президент Гарвардского университета Лоренс Саммерс осудил кампанию по бойкоту и другие попытки антиизраильских выступлений. Он начал свою речь с того, что напомнил аудитории о «некоторых глобальных событиях, произошедших за последний год»:

• Имели место поджоги синагог, физические нападения на евреев, на еврейских мемориалах во всех странах Европы рисовали свастики. Наблюдатели во многих странах обращали внимание на сильнейший всплеск антиеврейских выступлений со времен Второй мировой войны.

• Кандидаты, которые отрицали значение Холокоста, дошли до заключительного тура выборов на пост первого лица государства во Франции и в Дании. Государственные телевизионные компании во многих странах мира предоставляли эфир для антисионистской пропаганды.

• Всемирная конференция по борьбе против расизма, устроенная по инициативе Организации Объединенных Наций — полностью умолчав о нарушениях прав человека в Китае, Руанде и в любой точке арабского мира, — говорила о политике Израиля, существовавшей до недавних изменений при правительстве Барака, как о реализации этнических чисток и преступлении против человечества. Декларация неправительственных организаций, оглашенная на той же конференции, была еще более враждебной.

Затем Саммерс перешел к событиям, которые разворачиваются ближе к нему:

Безусловно, академические сообщества должны быть и всегда будут тем местом, где можно выражать любую точку зрения. И несомненно, можно много дискутировать о событиях на Ближнем Востоке, а также о внешней и оборонительной политике Израиля, которая может и должна претерпеть существенные изменения.

Однако при том, что антисемитизм и агрессивные антиизраильские настроения всегда были в первую очередь уделом малообразованных популистов правого крыла, резкие антиизраильские настроения находят все большую и большую поддержку среди представителей прогрессивного интеллектуального сообщества. Серьезные и думающие люди высказывают позиции и предпринимают действия, которые по сути, если не по замыслу являются антисемитскими.

Саммерс привел несколько примеров:

• Сотни европейских ученых призвали прекратить поддержку израильских исследователей, хотя они не считают нужным прекратить поддержку исследователей из любых других стран.

• Минувшей весной израильские ученые были исключены из состава редакционных коллегий международного литературного журнала.

• Во время демонстраций, где протестующие, многие из которых являются студентами университетов, выступают против Международного валютного фонда и всемирного капитализма, а также поднимают вопросы о глобализации, становится все более и более популярно также нападать на Израиль. На маршах против МВФ, прошедших минувшей весной, были слышны лозунги, в которых ставится знак равенства между Гитлером и Шароном.

• Студенческими организациями в этом и других кампусах были организованы кампании по сбору средств для организаций с сомнительной политической репутацией, причем иногда эти средства впоследствии были пущены на поддержу терроризма. Эти мероприятия имели некоторый успех и вызвали очень незначительную критику.

• Некоторые здесь, в Гарварде, и в других университетах по всей стране призывали все университетское сообщество осудить Израиль как единственное из всех государств мира, которое не имеет права получать инвестиции из средств университетов. Я спешу заявить, что наш университет категорически отверг это предложение.

Наконец, Саммерс выступил за право всякого подвергать критике Израиль и любую другую страну или организацию:

Мы должны всегда уважать академическую свободу каждого занимать любую позицию. Мы должны также напомнить, что академическая свобода не подразумевает свободу от критики. Единственное противоядие от опасных идей — это упорное отстаивание альтернативных воззрений. В течение всей моей жизни у меня всегда вызывали отвращение люди, которые слышали звук бьющегося стекла в каждом оскорблении и проявлении равнодушия и которые воскрешали картины гитлеровской «хрустальной ночи» при каждом несогласии с Израилем. Такие взгляды всегда казались мне паникерскими, если не слегка истеричными. Но я должен сказать: несмотря на то что они до сих пор кажутся мне не совсем оправданными, я начинаю думать, что высказывающие их в сегодняшнем мире — не просто паникеры, как это было год назад.

Эта сдержанная и взвешенная речь заставила Ноама Хомского включить Саммерса в категорию «экстремистов, которые хотят максимально умножить зверства и преступления Израиля и США». Он также сподвиг британского журналиста Роберта Фиска подвергнуть критике Саммерса — которого он назвал «еврейским президентом Гарварда» — «за участие в отвратительной кампании по опорочиванию всякого, кто осмеливается критиковать политику Израиля»[445].

Я написал статью в защиту президента Саммерса, где обратился к директору гарвардского общежития, который подписал обсуждаемую петицию, и вызвал его на публичную дискуссию:

За 38 лет, что я преподаю в Гарвардской юридической школе, я не помню ни одного случая, когда я писал что-нибудь, восхваляющее действия президента Гарварда, но в этот раз я должен выразить свое восхищение президенту Лоренсу Саммерсу за готовность вслух высказать то, о чем думают многие в гарвардской общине: а именно что выбор Израиля из всех стран мира, для того чтобы подвергнуть его бойкоту, это действие, которое является антисемитским по сути, если не по замыслу.

Университеты должны поощрять широкие споры и дискуссии о спорных и конфликтных вопросах. Директор общежития, который безапелляционно подписывает петицию, а потом прячется за «другими делами», не служит интересам диалога и образования. Я надеюсь, что [он] примет мой вызов, а если нет, его студенты обратятся ко мне, чтобы помочь заполнить этот пробел в образовании, оставленный трусостью тех, кто подписал эту петицию и отказывается защитить свою позицию в публичной дискуссии.

Его студенты позвали меня, но он отказался принять участие в споре или обсуждении, и я «дискутировал» с пустым стулом, на котором лежал экземпляр петиции, перед лицом студентов в Уинтроп-Хаус.

Президент Колумбийского университета Ли Боллинджер также отклонил петицию о бойкоте, ответив тем, кто сравнил ее с аналогичными петициями против апартеида в Южной Африке; он назвал аналогию между ЮАР и Израилем «одновременно гротескной и оскорбительной». Триста президентов других колледжей и университетов выразили озабоченность появившимися угрозами и ненавистью в адрес еврейских защитников Израиля во многих кампусах. Вот что я написал в поддержку их заявления:

Есть люди, которые считают, что обращение президентов охладит дебаты в кампусах. Но верно как раз обратное. Их обращение, а также заявление президента Гарвардского университета Лоренса Саммерса о том, что кампания по бойкоту является по сути антисемитской, вызвали здоровую дискуссию.

Президент Саммерс приложил максимум усилий, чтобы предельно ясно показать, что критика Израиля не является антисемитизмом, ни по сути, ни по умыслу. Насколько мне известно, никто не пытается подавить критику в адрес Израиля, или в адрес нынешнего правительства, или прекратить поддержку идеи палестинской государственности и прав человека.

Но что действительно является антисемитизмом, это выбор еврейского государства как единственного объекта отчуждения, бойкота, осуждения в ООН или других санкций, с учетом гораздо более высокого уровня соблюдения Израилем прав человека, чем в любой другой стране на Ближнем Востоке и в большинстве стран мира, и невзирая на этот факт.

Конечно, возможно, что некоторые из подписавших петиции о бойкоте и отчуждении не считают свои действия антисемитскими. Они могут не знать о том факте, что их используют враги Израиля, которые пытаются лишить легитимности и разрушить единственную в мире еврейскую страну. Недавние кампании за бойкот и отчуждение выросли из двух более ранних кампаний, которые, без всякого сомнения, были мотивированы желанием ликвидировать еврейское государство. Первая — это арабский бойкот, который продолжался много лет и в конечном итоге был преодолен. Вторая — ныне опровергнутая резолюция Организации Объединенных Наций, в которой сионизм приравнивается к расизму. Сегодняшние усилия приравнять Израиль к господствовавшему в Южной Африке режиму апартеида также потерпят поражение, потому что эта аналогия очевидно ложная. Цель этой кампании на самом деле состоит не в том, чтобы добиться введения бойкота, а скорее в том, чтобы ввести в заблуждение малообразованных, молодых и впечатлительных студентов колледжей и уверить их в том, что Израиль принадлежит к числу самых активных нарушителей прав человека в мире, невзирая на его в целом превосходный уровень соблюдения прав человека и его большую озабоченность сведением к минимуму числа жертв среди мирного населения, даже ценой большого риска для собственных солдат, которым приходится вести бои «от дома к дому» в застроенной местности, вместо того чтобы добиться цели с помощью бомбардировок, которые используют многие другие страны, в том числе наша собственная. Тот факт, что Израиль — это единственная страна на Ближнем Востоке, где имеется свобода слова, независимая судебная система и реальные шаги в сторону равноправия женщин и гомосексуалистов, — все это игнорируется в попытке изолировать Израиль. Невежество может быть причиной нетерпимости, но ему нет места в университетских кампусах.

Аморальная кампания, ведущаяся в кампусах против евреев, которые поддерживают Израиль, должна быть растоптана на поле идей. Письмо президентов является важным компонентом этой борьбы с нетерпимостью. Слишком много хороших людей хранят молчание перед лицом антисемитизма. Пришло время встать и сказать свое слово.

Благодаря всеобщему осуждению, которому была подвергнута антиизраильская петиция о бойкоте, стало ясно, что ни один из крупных американских университетов не рассматривает идею бойкота Израиля всерьез. Те же, кто инициировал эту кампанию, безусловно, были осведомлены об этом факте. На самом деле бойкот не был главной их целью. Их истинная цель состояла в том, чтобы ввести в заблуждение и неверно информировать студентов всего мира относительно соблюдения прав человека в Израиле. После того как большая часть подписей уже была собрана, Ноам Хомский фактически признал это, когда сообщил гарвардской публике, что хотя он и подписал — между прочим, в числе первых — антиизраильскую петицию о бойкоте, но на самом деле он против бойкота Израиля! Хомский сказал: «Я против и много лет был против; в реальности я один из главных многолетних противников кампании бойкотирования Израиля и вообще кампании за академические бойкоты»[446]. Он также заявил, что эта кампания «неверна в принципе» и «беспринципна»[447].

Когда Хомского спросили, зачем же он подписал петицию о бойкоте, раз уж он такой принципиальный противник бойкотов, известный лингвист объяснил: «Не стоит ожидать от каждого, кто подписал петицию, чтобы он был готов согласиться с каждым словом и даже с какими-то частями документа, если основная мысль верна и достаточно важна для него»[448]. Но безусловно, основная суть петиции — это бойкот; по крайней мере, для большинства из тех, кто согласился подписать ее. Но не для Хомского, чья тайная задача состоит в делегитимации Израиля с помощью распространения ложной информации — и он не поделился ею с другими подписавшимися. Он сохранил свое несогласие в тайне от большинства подписавшихся до тех пор, пока не было собрано большое количество подписей.

Хотя Хомский фактически назвал призыв к бойкоту «большой ошибкой», он не стал — как это сделали сейчас многие профессора — отзывать свою влиятельную подпись, поскольку он полагает, что сущностные требования верны. Но верны ли они? Внимательное чтение самих претензий показывает, что они фальшивы — даже если не сравнивать Израиль с другими странами.

Петиция требует, чтобы Израиль вел себя в соответствии с Резолюцией ООН № 242, Докладом Комитета ООН против пыток 2001 г., Четвертой Женевской конвенцией и Резолюцией № 194 в том, что касается прав беженцев. Очевидно, большинство из подписавших эту петицию, в том числе, по последним данным, 130 действительных членов факультетов Гарвардского университета и Массачусетского технологического института, не знают того факта, что Израиль уже исполнил или согласился исполнить каждое из условий, оговоренных в этих документах.

Резолюция Организации Объединенных Наций № 242, одним из составителей который был крайне либеральный судья Артур Гольдберг (я работал у него судебным клерком), не призывает Израиль вернуть все территории, захваченные во время оборонительной войны 1967 г. Компромисс, достигнутый тогда в Совете Безопасности, заключается в том, что Израиль должен отдать «территории» — то есть большинство, но не все — в обмен на полное прекращение всех претензий или состояний войны со стороны арабских стран. Резолюция, предложенная Советским Союзом и его странами-сателлитами, согласно которой Израиль должен был уйти со всех территорий, не была принята.

И судья Голдберг, и лорд Каррингтон из Великобритании, основные авторы принятой в итоге резолюции, недвусмысленно заявили, что она не подразумевает отказа от «всех территорий», признавая, по словами лорда Каррингтона, что «было бы неправильно требовать от Израиля вернуться к границам 4 июня 1967 г., поскольку эти границы были нежелательными и искусственными»[449]. Единственные две страны, которые могут выполнить условие, необходимое для возвращения захваченных территорий — а именно полное прекращение всех состояний войны с Израилем, — это Египет и Иордания.

Как было отмечено выше, Израиль до последней пяди вернул территорию, отвоеванную у Египта, когда Египет отказался от ведения военных действий, а Иордания отказалась практически от всех притязаний на землю, которую сегодня оккупирует Израиль. Небольшой участок, на который претендовала Иордания, был возвращен ей, как только она заключила мирный договор с Израилем, а крошечный кусочек земли, по поводу которого велся спор между Египтом и Израилем, был передан в третейский суд, и Израиль вернул его Египту, когда судья вынес решение в пользу Египта.

Более того, в 2000 г. в Кемп-Дэвиде и Табе Израиль предложил отказаться от 94–96 % спорных территорий на Западном берегу и в секторе Газа и согласиться на образование палестинского государства. Это предложение, вкупе с возвращением территорий Египту и Иордании оставило бы во владении Израиля маленький осколок от земли, о которой идет речь в Резолюции № 242 (кроме Голанских высот, которые Израиль предложил вернуть в обмен на мир с Сирией). Это, вне всякого сомнения, полностью соответствует букве Резолюции № 242 со стороны Израиля. Но реджекционистские арабские страны и организации не исполнили Резолюцию № 242 и продолжают сохранять состояние войны с Израилем. Однако петиция о бойкоте не предусматривает никаких условий в отношении этих стран, многие из которых также получают помощь со стороны США и инвестиции из Гарварда и других университетов.

Второе требование состоит в том, чтобы Израиль прекратил применение «законных пыток», обозначенных в Докладе Комитета ООН против пыток 2001 г. Те, кто включил это условие в петицию, либо невежественны, либо лживы. Как было отмечено выше, за два года до распространения петиции Верховный суд Израиля законодательно запретил использование физического давления в целях получения информации от потенциальных террористов. Израиль — единственное государство на Ближнем Востоке, в котором отменены все виды пыток, как по закону, так и на практике. Иордания и Египет, которые оба получают существенную помощь и инвестиции от США, открыто практикуют пытки весьма жестокие и иногда со смертельным исходом. Но петиция о бойкоте требует, чтобы исключительно Израиль прекратил делать то, что он уже прекратил делать, и не подразумевает никаких требований по отношению к странам, которые продолжают применять пытки. Есть данные о странах с гораздо худшими условиями. Почему же такое внимание именно к Израилю? Ответ очевиден каждому, кто не боится задавать вопросы, ответы на которые неприятны.

Другое условие, поставленное в петиции о бойкоте, состоит в том, что Израиль должен в принципе признать, что беженцы имеют право вернуться на свое прежнее место жительства или получить компенсацию за потери, в соответствие с Резолюцией ООН № 194. И в Кемп-Дэвиде, и в Табе Израиль предлагал палестинцам возможность получения компенсации за убытки, но палестинцы отвергли ее. Более того, ни одно арабское государство пока не предложило компенсацию сотням тысяч еврейских беженцев, которые были вынуждены покинуть страны, где они и их семьи жили веками, после того как арабские страны объявили в 1948 г. войну Израилю. Но в петиции не содержится ни слова об этих арабских странах.

Последнее условие, прекращение строительства новых поселений и снос существующих поселений — это вопрос, по которому в израильском обществе существует глубокий раскол. Большинство израильтян согласны, что не нужно строить новых поселений, а большую часть существующих следует освободить ради установления общего мира в регионе. Даже многие поселенцы выражают сейчас готовность покинуть свои дома в обмен на мир. Но палестинцы отказались принять мирные предложения, сделанные израильским правительством. Многие умеренные палестинцы соглашаются, что отказ Арафата от мирных предложений, сделанных в Кемп-Дэвиде и Табе, был тактической ошибкой и что возобновление терроризма против Израиля не имеет моральных извинений.

Даже принц Бандар из Саудовской Аравии, верный защитник прав палестинцев, который принимал непосредственное участие в провалившихся переговорах, признал, что отказ Арафата принять щедрое предложение Барака было «преступлением против палестинцев» — а де-факто «против всего региона». Принц Бандар, который заявил, что Арафат «солгал ему» и что «в арабском мире лживость Арафата — секрет Полишинеля», возложил исключительно на Арафата ответственность за смерть «1 600 палестинцев… и 700 израильтян». В интервью журналу Нью-Йоркер он сообщил: «По моему убеждению, ни одна смерть этих израильтян и палестинцев не оправдана».

Принц Бандар рассматривает отказ Арафата как часть полувековой модели: «С 1948 г. всякий раз, когда перед нами есть какое-то предложение, мы говорим „нет“. Потом мы говорим „да“. Когда мы говорим „да“, это предложение уже неактуально. Тогда нам приходится довольствоваться меньшим. Не пришло ли время сказать „да“?»[450] Абба Эбан выразил примерно ту же мысль, когда сказал: «Палестинцы никогда не упускали возможности упустить возможность», и «похоже, они не могут ответить „да“ на любое предложение». Но, несмотря на признание многими людьми с обеих сторон конфликта, что ответственность за отказ от мирных предложений Барака целиком лежит на Арафате, предвзятая петиция о бойкоте обвиняет исключительно Израиль.

Когда я говорил со студентами в гарвардском Уинтроп-Хаус — в доме, директор которого подписал петицию о бойкоте, поданную Гарвардским университетом и Массачусетским технологическим институтом, — многие из студентов, как оказалось, не знали об этих фактах относительно Израиля. Я подозреваю, что многие из подписавших петицию также не знают о сложной реальности, существующей в условиях продолжительного конфликта на Ближнем Востоке. Но составителей это не касается. Они вполне сознательно решились неверно информировать, неправильно обучать и направлять своих студентов не в ту сторону — крайне отвратительная форма должностного преступления в сфере образования.

Любой нравственный человек, который осведомлен об истинном положении вещей, не подпишет петицию, в которой призывают объявить бойкот Израилю. Те, кто подписал ее, либо неверно информированы, либо злонамеренны. Третьего варианта не существует.

31. Являются ли критики Израиля антисемитами?

Обвинение

Любого, кто критикует Израиль, автоматически обвиняют в антисемитизме, и тем самым подавляется всякая обоснованная критика правительства и политики этой страны.

Обвинители

«Это классический сионистский заговор — порочить людей, уподобляя критику Израиля антисемитизму». (Эдвард Сайд[451])

«Правительство Израиля воздвигло себе пьедестал, и на того, кто его критикует, немедленно вешают ярлык антисемита». (Архиепископ Десмонд Туту[452])

Реальность

Я никогда не слышал, чтобы антисемитом называли только за критику Израиля.

Доказательство

Тираны понимали, что если вы достаточно часто повторяете большую ложь, то люди начнут верить в нее. Большая ложь, которую постоянно повторяют по всей Америке, особенно в кампусах университетов и колледжей, заключается в том, что любой, кто критически относится к израильской политике или к правительству Шарона, автоматически получит клеймо антисемита. Если бы это была правда, это было бы ужасно, поскольку критика Израиля важна, как и критика любой несовершенной демократии. Но реальность такова, что в течение многих лет, когда я говорил об арабо-израильском конфликте, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь награждал ярлыком антисемита человека, просто критиковавшего Израиль или Шарона. Я никогда не слышал, и чтобы просто критику в адрес Израиля описывали как антисемитизм.

Но большая ложь продолжает существовать. Сюзанна Хешель, профессор, преподаватель иудаики в Дартмуте, выступила с таким обвинением: «Мы часто слышим, что критика Израиля эквивалентна антисемитизму». Майкл Лернер, издатель Тиккуна, также выдвинул схожее обвинение. И Ноам Хомский тоже. Совсем недавно известный гарвардский профессор Пол Хансон из Дивинити Скул тоже говорил об этом. Теперь я призываю всех, кто заявляет, что простая критика Израиля часто называется антисемитизмом, подтвердить это серьезное обвинение, приведя соответствующие цитаты вместе с контекстом и с указанием источника, из которого взято соответствующее высказывание. Я не говорю об отдельных ненормальных, которые пишут анонимные открытки или электронные письма. Я говорю об основной массе сторонников Израиля, которые, как утверждается, часто приравнивают обычную критику Израиля к антисемитизму.

Конечно, совсем не это произошло с президентом Гарвардского университета Лоренсом Саммерсом, который заявил, что «есть много о чем поспорить относительно Ближнего Востока, и ко многому во внешней и внутренней политике Израиля можно предъявить претензии»[453]. Ничего подобного не случилось с Томасом Фридманом из Нью-Йорк таймс, когда он написал следующее: «Критиковать Израиль — это не проявление антисемитизма, и говорить об этом глупо. Но выбирать исключительно Израиль мишенью для поношений и международных санкций — непропорционально по отношению к любой другой стране на Ближнем Востоке — это антисемитизм, и не говорить об этом нечестно»[454].

И конечно, этого не произошло со мной, когда я поощрял критику в адрес Израиля, но обвинял в нетерпимости тех, кто выбирает только Израиль для экономических санкций, невзирая на тот факт, что соблюдение прав человека в Израиле находится на гораздо более высоком уровне, чем в любой другой стране этого региона, и уж точно не хуже, чем в любой другой стране, которая столкнулась с сопоставимой опасностью. Я сам часто критиковал те или иные политические шаги Израиля, особенно когда дело заходит о поселениях. Но меня никогда не обвиняли в антисемитизме, как, впрочем, и многих критиков Израиля, которые выступают в израильских средствах массовой информации.

На самом деле самые резкие и независимые критики Израиля — это сами израильтяне, как простые люди, так и высокопоставленные — иногда даже внутри самого кабинета министров! Насколько мне известно, единственный известный человек, который приравнивал антисионизм к антисемитизму, был Мартин Лютер Кинг, который, отвечая на вопрос, заданный студентом, выступившим против сионизма, заявил, что нападки на сионистов часто были эвфемизмом для нападок на евреев: «То, что вы говорите, это антисемитизм»[455]. Но заявление Кинга было сделано не в контексте критики израильской политики, а скорее в ответ на общие нападки на сионизм и право еврейского государства на существование. Кинг твердо верил, что все хорошие люди должны «защищать его право на существование», о чем недавно напомнил член Конгресса Джон Льюис, один из ближайших соратников Кинга:

25 марта 1968 г., менее чем за две недели до своей трагической гибели, он с полной ясностью и прямотой заявлял: «Мир для Израиля означает безопасность, и мы должны изо всех сил встать на защиту его права на существование, его территориальной целостности. Я вижу в Израиле один из передовых постов демократии в мире и чудесный пример того, что можно сделать, как можно превратить пустынную землю в оазис братства и демократии. Мир для Израиля означает безопасность, и то, что безопасность может стать реальной».

Во время недавней Конференции ООН против расизма, которая прошла в южноафриканском городе Дурбане, мы все были потрясены нападками на евреев, Израиль и сионизм. Соединенные Штаты Америки выступили против этих несостоятельных нападок.

И вновь в моей памяти возникают слова Кинга: «Я торжественно обещаю делать все, что в моих силах, чтобы восстановить доброе имя евреев — потому что нетерпимость в любой форме является оскорблением для всех нас».[456]

Важно понимать, что хотя критика Израиля сама по себе не антисемитизм, но есть некоторые виды критики Израиля, которые, без всякого сомнения, являются проявлением антисемитизма, даже если там вообще не употребляется слово еврей. Яркий пример тому — Амири Барака, который в своем стихотворении заявляет, что Израиль и Шарон лично знали о нападении на Всемирный торговый центр еще до того, как оно произошло, и предупредили 4 000 израильтян держаться оттуда подальше. Могут ли возникнуть сомнения, что эта вариация на тему кровавого навета является глубоко антисемитской? Может ли кто-нибудь поспорить с тем, что те, кто физически нападает на евреев — во Франции, в Германии или в России, — совершают действия, обусловленные антисемитизмом?

Профессор Ирвин Котлер, ведущий исследователь проблемы прав человека, выделил следующие девять признаков явления, которое он называет «новым антисемитизмом»[457]:

• Антисемитизм, направленный на геноцид. Публичные призывы к уничтожению Израиля и еврейского народа. Примеры:

Уставы террористических группировок, подобных Хамасу, которые считают своей целью уничтожение Израиля и еврейского народа.

Постановления из области религиозного права (фетвы), которые призывают к уничтожению Израиля и еврейского народа.

Призывы к геноциду на государственном уровне (например, угрозы Ирана стереть Израиль с лица земли).

• Политический антисемитизм.

Отрицание права еврейского народа на самоопределение.

Делегитимизация Израиля как государства.

Возложение на Израиль ответственности за несчастья всего мира — Израиль как «всемирный отравитель колодцев».

• Идеологический антисемитизм (который идет дальше риторики уравнивания сионизма с нацизмом) — стремление к «нацификации» Израиля.

• Теологический антисемитизм. Слияние исламского антисемитизма с христианской теологией «замены»[458], на фоне традиционной ненависти к евреям.

• Культурный антисемитизм. Смесь представлений, чувств и риторики «модных» салонных интеллектуалов.

• Экономический антисемитизм, который идет дальше арабского бойкота Израиля и подразумевает экстратерриториальное применение ограничительных норм против тех стран, которые ведут торговлю с Израилем.

• Отрицание Холокоста.

• Расистский терроризм, направленный против евреев.

• Отрицание равноправия Израиля перед законом на международной арене. Дифференциальное и дискриминационное отношение исключительно к Израилю на международной арене.

Не важно, свойственны ли какому-то конкретному человеку все эти признаки, но нет сомнений, что некоторые из них можно включить в полное описание нетерпимости.

Вне всякого сомнения, отрицание Холокоста или перекладывание ответственности за него на «евреев», которое стало характерной чертой палестинской экстремистской риторики, представляет собой расизм. Даже «прогрессивный» премьер-министр Палестинской автономии написал книгу, в которой содержится отрицание Холокоста, причем он сам теперь, очевидно, раскаивается в этом. Мотивы полного отрицания Холокоста и возложения вины за него на евреев изобилуют в пятничных проповедях, которые транслируются в Палестинской автономии[459]. Неудивительно, что два из перечисленных пунктов объединяют экстремистов с крайне правого и крайне левого флангов — это отрицание Холокоста и решительная поддержка палестинского терроризма. Может быть, трудно представить себе двух настолько разных людей с настолько различающимися взглядами на мир, как «палеоконсерватор» Патрик Бьюкенен и радикальный левый анархист Ноам Хомский. Но они оба горячо поддерживают палестинцев и ненавидят Израиль. Они оба заигрывали с идеей отрицания Холокоста, присоединившись в этом ко многим палестинским и арабским лидерам.

Пат Бьюкенен выражал сомнение в том, убивали ли евреев с помощью газа в Треблинке. Его «доказательством» послужила следующая сценка: «В 1988 г. 97 детей оказались заперты в вагоне длиной в 60 метров в туннеле метро в Вашингтоне, при этом два локомотива выпускали в вагон дизельные выхлопы, 45 минут пребывания в таких условиях не принесли им вреда»[460]. В статье, напечатанной в Нью репаблик, отмечалось, что «существенную часть материала, на котором Бьюкенен основывал свои заметки [о Холокосте], он получал от сторонников нацистов и злобствующих антисемитов». На вопрос, откуда он получил информацию, касающуюся Треблинки, Бьюкенен ответил: «Мне кто-то это послал». Статья завершается мыслью, что отрицатели Холокоста знают, «что со стороны Бьюкенена они найдут понимание»[461].

Поддержка, которую Бьюкенен оказывал нацистским военным преступникам, таким, как Клаус Барбье и Карл Линнас, а также его призывы к ликвидации правительственного учреждения, которое вело дела этих людей, заставили бывшего чиновника министерства юстиции Алана Райана дать следующий комментарий: «Большое число людей задаются вопросом: „Почему Пату Бьюкенену так нравятся нацистские военные преступники?“»[462]

Флирт Ноама Хомского с отрицанием Холокоста еще более странен. Бьюкенен — просто классический антисемит, что признают многие из его товарищей-консерваторов. Но Хомский — еврей, родители которого были учителями иврита. Он ездил в тот же ивритоязычный летний лагерь, куда и я, и даже в молодости состоял в левой произраильской группировке. Но опубликованные материалы говорят сами за себя.

История начинается со странного француза по имени Робер Фориссон. Фориссон, никому не известный преподаватель французской литературы из Лионского университета, опубликовал книгу и произносил речи, в которых он насмехался над жертвами Холокоста, называя их обманщиками. Холокоста, если верить Фориссону, никогда не было. Гитлеровские газовые камеры никогда не существовали. Евреи несут ответственность за развязывание Второй мировой войны. Гитлер действовал разумно из соображений самозащиты, когда он изолировал евреев и поместил их в трудовые лагеря, а вовсе не в лагеря смерти. «Массовая ложь» о геноциде — сознательная фикция, начало которой положили американские сионисты, — в этом контексте он, очевидно, подразумевает евреев. Главную выгоду от этой фикции получает Израиль, который поддерживает это «огромное политическое и финансовое мошенничество». Главной жертвой этого мошенничества стали немецкий народ и палестинский народ. Фориссон также назвал подделкой дневник Анны Франк[463].

Неудивительно, что, как только безумная книга Фориссона была опубликована, ее идеи подхватили ненавистники евреев по всему миру. В Соединенных Штатах пресловутое «Либерти лобби», которое распространяет Протоколы сионских мудрецов и другие антисемитские бестселлеры, перевели самые ядовитые фрагменты этой книги и широко распространили их по своей сети, назойливо подчеркивая тот факт, что Фориссон профессор! Его речи, записанные на видео, распространялись для просмотра на собраниях неонацистов. Я заказал себе одну копию и видел улыбку Фориссона, который описывал «мнимых жертв» «несуществующих» газовых камер. Его неонацистская аудитория веселилась, когда он насмехался над свидетелями, пережившими Холокост.

После публикации книги Фориссона Лионский университет лишил его на семестр права на преподавание и заявил, что не берется гарантировать его безопасность. Такое решение, вполне понятное, учитывая, что Лион сильно пострадал во время нацистской оккупации, было неверным и глупым. Преподаватель имеет право на защиту, даже если он высказывает идиотские взгляды.

Хомского попросили принять участие в акции протеста против лишения Фориссона права на преподавание. Я уверен, что он обрадовался этой возможности, поскольку сочинения и речи Фориссона столь же яро антисионистские, сколь и антисемитские. И действительно, профессор Ноам Хомский сам делал заявления, касающиеся эксплуатации сионистами трагедии Второй мировой войны, которые, на мой взгляд, не сильно отличаются от некоторых идей Фориссона. Он также сравнивал Израиль с нацистской Германией.

Хомский защищал Фориссона не только с позиций свободы слова, но и на основе его научных и персональных заслуг. Фальсификации истории, сделанные Фориссоном, являются «находками», основанными на «глубоком историческом исследовании»[464]. Но если бы Хомский озаботился проверкой исторического исследования Фориссона, он мог бы убедиться в его лживости[465].

Не было никакого глубокого исторического исследования. Вместо этого Фориссон сфабриковал антиисторическую и мошенническую фальшивку. Это такой обман, за который профессоров справедливо увольняют — не потому, что они высказывают спорные взгляды, а потому, что они нарушают базовые каноны исторической науки. Но Хомский был готов поделиться своим академическим весом с «глубоким историческим исследованием» Фориссона. Теперь не просто один профессор «разоблачил» Холокост, но исследования и выводы этого профессора получили подтверждение со стороны другого профессора — на сей раз и Массачусетского технологического института!

Хомский пошел еще дальше. Подписав петицию, он написал эссе, которое позволил включить в качестве предисловия к следующей книге Фориссона, рассказывающей о его карьере отрицателя Холокоста! В этой книге Фориссон вновь называет газовые камеры обманом и повторяет свои утверждения о том, что Холокост является вымыслом. Хомский в своем предисловии притворяется, что не знаком с работой Фориссона — «Я не очень хорошо знаю его книгу», — но приходит к выводу, что аргументы Фориссона не являются антисемитскими, что сам Фориссон не антисемит и не нацист, а скорее «своего рода относительно аполитичный либерал»[466].

Спустя несколько лет, когда стало окончательно ясно, что Фориссон сознательно поставил свое имя на служение антисемитским и неонацистским группировкам всех сортов, Хомский повторил свою характеристику: «Я не вижу антисемитской подоплеки в отрицании существования газовых камер и даже в отрицании Холокоста. Не будет антисемитской подоплеки в самом по себе заявлении, что Холокост (вне зависимости от того, был он на самом деле или нет) стал объектом эксплуатации, причем злостной, со стороны апологетов израильских репрессий и насилия. Я не вижу ни намека на антисемитскую подоплеку в книге Фориссона»[467].

Я просто не в состоянии понять, как еврей, детство которого пришлось на период Холокоста и который называет практически все, с чем он не согласен, «расизмом», может не видеть даже намека на антисемитизм в сочинении человека, который описывает Холокост как «обман» и «фальшивку», сфабрикованную евреями. Я не могу понять, и как еврей может говорить о Холокосте: «вне зависимости от того, был ли он на самом деле или нет», — предполагая тем самым, что разумные люди могут верить, что он был или не был на самом деле.

Я привел это высказывание в статье в Бостон глоб, где я описываю Хомского как защитника обездоленных, и написал следующее письмо редактору:

При том что многие могут считать Хомского выдающимся лингвистом, он не понимает самого очевидного смысла слов в контексте. Не видеть никакого «намека на антисемитскую подоплеку» в коллективной характеристике всего еврейского народа как лжецов, что ясно следует из книги Фориссона, означает быть либо глупцом, либо жуликом. Нежелание признать антисемитскую подоплеку в отрицании Холокоста похоже на заявление, что нет расистской подоплеки в утверждении, что чернокожим нравилось рабство или что нет сексистской подоплеки в утверждении, что женщины хотят быть изнасилованными. Холокост — центральное историческое событие в современной еврейской истории. Попытки отрицать или преуменьшать этот факт — это нынешние инструменты антисемитов и неонацистов. Неудивительно, что эти торговцы ненавистью часто и с одобрением цитируют и Фориссона, и Хомского.

Действия Хомского по защите содержания расистских замечаний Фориссона от обоснованных обвинений в антисемитизме — в отличие от защиты права Фориссона публиковать подобного рода пагубную бессмыслицу — делают Хомского недостойным его статуса почетного защитника «обездоленных». Жертвы Холокоста, а не верящие или не верящие в него люди, являются обездоленными.[468]

Хомский ответил мне утверждением, что Фориссон скорее антисионист, а не антисемит, потому что он разоблачает «сионистскую ложь». Он заявил, что «легко сделанный Дершовицом перевод „сионист“ как „еврей“ ошибочен» и что «на самом деле, это обычная уловка антисемитов»[469].

После публикации открытого письма я пригласил Хомского на публичную дискуссию на тему, является ли отрицание Холокоста антисемитским или антиеврейским поступком. Вот каким был его ответ: «Совершенно очевидно, что нет смысла дискутировать на эту тему, потому что никто не думает, что в отрицании Холокоста присутствуют антисемитские коннотации» (курсив мой. — А.Д.)[470]. Этот ответ, свидетельствующий о том, в каком искаженном мире живет Хомский, говорит сам за себя.

Остается только спекулировать на тему политических и психологических мотивов, которые заставили Хомского настолько втянуться в защиту, по существу, неонациста и отрицателя Холокоста. Аргумент о гражданских свободах и, в частности, свободе слова тоже не свидетельствует в пользу Хомского: сторонники гражданских свобод, которые отстаивают свободу слова для неонацистов, не станут выходить на одно с ними поле, оправдывая их идеи, якобы основанные на «глубоком историческом исследовании» и защищая их от подтвержденных источниками обвинений в антисемитизме. Более того, писать предисловие для такой книги означает присоединяться к автору и издателю в попытке продать книгу. Цель тут состоит не просто в том, чтобы поддерживать свободу на рынке идей. Цель состоит в том, чтобы повлиять на этот рынок и изменить его в соответствии с идеями автора.

Пол Л. Берман в статье, опубликованной в Вилладж войс, сформулировал это очень правильно: «Взгляды Хомского на антисемитизм положительно дикие. Его определение настолько узкое, что под него не подходят ни Протоколы Сионских мудрецов, ни бред с отрицанием Холокоста… Я боюсь, что его сегодняшние замечания об антисемитизме и сионистской лжи приведут к тому, что его рассуждения на темы, связанные с евреями, еще долго не будут принимать всерьез»[471].

Но, несмотря на многочисленные лживые измышления, касающиеся Израиля, и искаженные взгляды на антисемитизм, легионы студентов и преподавателей по всему миру продолжают воспринимать Хомского вполне серьезно, когда он говорит на темы, связанные с евреями. Он даже читал курс, в котором присутствовал раздел, посвященный упомянутой выше тематике, в гарвардской Школе управления имени Кеннеди, невзирая на тот факт, что он лингвист и не имеет никаких научных заслуг в сфере управления, кроме собственных односторонних суждений.

История с Хомским и Фориссоном иллюстрирует некоторые важные вопросы, поднятые в этой книге. Противоестественное определение антисемитизма по Хомскому — определение, которое исключает из поля антисемитизма отрицание Холокоста и утверждение, что это сионистская фальшивка, — напоминает нам, как часто антисионизм является прикрытием для антисемитизма. Когда Фориссон говорит, что Холокост — это ложь, придуманная сионистами, он имеет в виду евреев. Множество евреев в Соединенных Штатах и по всему миру, не являющихся сионистами, принимают участие в образовательных и мемориальных программах, посвященных Холокосту. Фориссон и Хомский защищают любое обвинение, выдвинутое против еврейского народа, в случае если обвинитель использует ключевое слово: сионисты. Но эти обвинения легко трансформируют «сиониста» в «еврея». «Ревизионистских» историков вроде Фориссона регулярно цитируют радикальные имамы, которые учат ненависти к евреям в еженедельных молитвах. Например, шейх Ибрагим Махди — который, когда он не называет евреев «ослами» и не призывает к ликвидации Израиля, работает преподавателем экологии в университете Аль-Акса в Газе — в сентябре 2001 г. донес до слушателей такое «историческое» умозаключение: «Одно из злодеяний евреев заключается в том, что получило название „Холокост“, то есть истребление евреев нацистским режимом. Однако [историки-] ревизионисты доказали, что это преступление, совершенное против части евреев, было спланировано еврейскими лидерами и являлось частью их политики»[472].

Проповедь — которую Хомский не счел бы антисемитской — транслировалась по телевидению Палестинской автономии, как и еще одна проповедь, произнесенная доктором Ахмадом Абу Халабия, который является действительным членом Совета фетв, назначенным Палестинской автономией:

Будьте безжалостны к евреям, не важно, где они находятся, в любой стране. Сражайтесь с ними, где бы вы ни были. Где бы вы ни встретили их, убейте их. Где бы вы ни были, убейте этих евреев и тех американцев, которым они нравятся, — и тех, кто стоит за ними, — они все в одном окопе, все против арабов и мусульман — потому что они основали Израиль здесь, в трепещущем сердце арабского мира, в Палестине. Они создали его, чтобы он стал форпостом их цивилизации — и авангардом их армии, чтобы он стал мечом Запада и крестоносцев, рубящим головы монотеистов, мусульман, живущих в этих местах. Они хотят, чтобы евреи стали их передовым отрядом.[473]

Даже те, кто думает, что критика только в адрес сионистов или сионистского государства не является антисемитизмом, должны тем не менее признать, что существует разница между простой критикой Израиля и выделением его для уникальных санкций, вроде бойкота или отчуждения. Верно, что тех, кто защищает такие санкции, обвиняют в антисемитизме, но неправда, что такая же участь постигла тех, кто попадает в первую категорию. Но недавно появившаяся большая ложь смешивает эти две различных категории. Пришло время для тех, кто распространяет большую ложь, либо подтвердить свои обвинения конкретными документами, либо прекратить дезинформировать людей.

32. Почему так много евреев и даже израильтян принимают сторону палестинцев?

Обвинение

Тот факт, что так много израильтян и евреев поддерживают палестинскую сторону и при этом так мало палестинцев, арабов и мусульман поддерживают Израиль, является доказательством правоты палестинской стороны.

Обвинители

«Вслед за Иехудой Магнесом великие критические труды несионистски и антисионистски настроенных евреев, таких, как Элмер Бергер, Исраэль Шахак, Ноам Хомский, Максим Родинсон, Ливия Роках, И. Ф. Стоун, многие из которых поддерживали или разделяли цели арабского движения на Западе, [создали основу] для окончательного развенчания мифа о сионистской невинности». (Эдвард Сайд и Кристофер Хитченс[474])

«Некоторые из молодых израильских историков-ревизионистов… [Том Сегев, Бенни Моррис и другие] являются сионистами, но их книги написаны с искренним желанием понять прошлое; то, что они говорят об ужасах 1948 г., они говорят открыто, без желания солгать или скрыть прошлое. Их коллеги, представляющие традиционные школы, до сих пор не могут разрешить старых сомнений». (Эдвард Сайд и Кристофер Хитченс[475])

«Сионизм имеет антисемитскую природу, потому что он упрощает евреев. Многие евреи не поддерживают притеснение израильтянами палестинского народа». (Амер Захр, студент юридического факультета Мичиганского университета, в общей дискуссии, устроенной мичиганской студенческой пропалестинской группировкой[476])

«Истинные евреи сохраняют верность еврейской религии и не оскверняют себя сионизмом. Истинные евреи против изгнания арабов с их земли и из их домов. В соответствии с Торой земля должна быть им возвращена». (Сайт ультраортодоксальной антисионистской секты «Нетурей Карта» в США[477])

Реальность

Реальность состоит в том, что полная свобода информации и свобода слова среди израильтян и евреев позволяет представить широчайший спектр мнений, тогда как практически тотальный контроль над массовой информацией в большинстве арабских и мусульманских государств, помноженный на крайне жесткие санкции за выражение «неправильных» мнений, делает невозможным любое серьезное сравнение.

Доказательство

У израильтян и евреев нет ограничений на выражение своих мнений относительно израильско-палестинских разногласий. Они могут смотреть арабские и исламские телевизионные программы, читать самые ядовитые антисионистские материалы и высказывать по поводу конфликта любые мысли, которые придут им в голову. Более того, у евреев и израильтян традиционно был широкий спектр мнений, варьирующий от политического и религиозного антисионизма до мессианских представлений о еврейском государстве.

Средства массовой информации склонны фиксировать взгляды инакомыслящих в большей степени, чем распространенные представления. Например, 500–600 израильских резервистов, которые отказались служить на территориях, представляют менее 1 процента от тех, кто служил, и еще меньшую долю от тех, кто уже вышел из призывного возраста, но по собственному желанию настоял на том, чтобы пойти защищать Израиль. Но средства массовой информации, по понятным причинам, уделили гораздо больше внимания недовольным, чем представителям мейнстрима.

Более того, еврейские организации в Соединенных Штатах, стремясь услышать как можно больше разных мнений, привечали у себя инакомыслящих и предоставляли им слово. Американские и европейские СМИ обычно склонны представлять взгляды известных израильтян, таких, как Амос Оз и Йоси Бейлин, а также лидеров движений «Шалом ахшав» и «Бе-целем», которые часто весьма критично настроены по отношению к текущей израильской политике. Хотя большинство критиков Израиля сами остаются сионистами и отстаивают право Израиля на существование как еврейского государства и на самозащиту против террористов пропорциональными средствами, их критика — вполне понятная внутри Израиля — за пределами страны используется во зло Израилю теми, кто хочет делегитимизировать и ликвидировать еврейское государство.

Эта ситуация резко отличается от палестинского, арабского и мусульманского подхода к инакомыслящим. Даже самому минимуму голосов инакомыслящих не дают доступа к СМИ, а их выразителей часто карают. (Вспомните фетву против Салмана Рушди.) Более того, многие палестинцы, арабы и мусульмане по всему миру вообще не имеют доступа к информации, которая могла бы повлиять на их воззрения и изменить их в пользу Израиля. Например, им постоянно показывают фотографии убитых палестинских мирных граждан, не показывая искалеченных тел еврейских детей, женщин и стариков. Им показывают, как разрушают дома, не говоря, что перед приходом бульдозеров все жители покидают эти дома. Свободный поток информации, доступный евреям и израильтянам, не идет ни в какое сравнение с тем, что получают палестинцы, мусульмане и арабы.

Более того, у евреев и израильтян традиционно были экстремисты, которые выражали несогласие практически по любому вопросу. Есть старая шутка о двух израильтянах, которые оказались на пустынном острове после пятилетних скитаний. Первое, о чем они рассказывают своим спасителям, это что они создали у себя семь политических партий. Среди израильского населения сегодня есть мессиански настроенные антисионисты, сталинисты, маоисты, троцкисты, глобалисты, люди, убежденные в том, что Земля плоская, отрицатели Холокоста и сторонники прочих мыслимых — и немыслимых — убеждений.

Я припоминаю беседу с одной известной в Израиле женщиной-адвокатом, которая посвятила жизнь не просто защите палестинских террористов в суде, но и поддержке их воззрений на политической арене, и даже сама дружила с ними. Она ярая антисионистка и активный член сталинистского крыла в коммунистической партии. Когда я спросил ее, как она может быть сталинисткой, я получил простой и трогательный, хотя и неубедительный ответ: «Сталин спас меня и мою семью от Гитлера; я никогда не смогу забыть этого». (Я жалею, что не догадался спросить ее, как она может поддерживать дружеские отношения с людьми, полностью или частично отрицающими Холокост, в ходе которого были убиты многие члены ее собственной семьи.) Вдобавок к этим евреям-диссидентам гражданами Израиля является более миллиона мусульман и арабов, которые пользуются полной свободой получения информации и самовыражения.

Перед провалом мирных переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе среди израильских сторонников мира существовали глубочайшие разногласия относительно того, является ли Арафат настоящим партнером для заключения мира и насколько серьезны палестинские мирные инициативы. Теперь, хотя все еще существует активный мирный лагерь, очень немногие израильтяне хоть сколько-нибудь верят в готовность и способность Арафата заключить мир. Как сказал Йорам Канюк, один из основателей израильского движения за мир: «с момента провала переговоров в Кемп-Дэвиде, когда обнажилась истина, я столкнулся лицом к лицу с фактом, что арабы просто не воспринимают саму идею существования Израиля. Наш партнер [по мирным переговорам] — это террорист-самоубийца»[478]. То, что сейчас многие полны оптимизма в связи с назначением нового премьер-министра, невзирая на факт, что Абу Мазен написал книгу, отрицающую Холокост, свидетельствует об устойчивости мирного лагеря, а также о том, как мало палестинских лидеров имеют приемлемые взгляды.

Многие израильтяне до такой степени стремятся заключить мир, что они готовы даже исказить историю и отрицать очевидные факты, если кажется, что история и факты затрудняют путь к миру. Например, когда Ясира Арафата застали проводящим секретный брифинг с арабскими лидерами, на котором он признал свой истинный план ликвидировать еврейское государство, многие израильтяне отказывались поверить в это. Многие защитники мира в Израиле также готовы принять ревизионистские и часто фальшивые исторические сочинения, которые рисуют более «беспристрастную» картину прошлого, потому что они полагают, что этот нарратив, в отличие от реальной истории, скорее приведет их к миру.

Наконец, существует еще иррациональный, но исторически достоверный фактор, который влияет на существующее неравенство, когда со стороны евреев и израильтян много инакомыслящих, а со стороны их противников их почти нет. В еврейской общине всегда существовал небольшой процент людей, которые по трудно объяснимым причинам гиперкритично относились ко всему, связанному с иудаизмом, евреями или еврейским государством. Карл Маркс, Ноам Хомский и Норман Финкельштейн — вот первые, кто приходит в голову. Причины этого явления лежат скорее в реальности Зигмунда Фрейда и Жан-Поля Сартра, чем в реальности политического или информационного дискурса. Но эта печальная реальность существует уже давно.

Я не имею в виду предполагать, что все антисионисты и ненавистники Израиля страдают от еврейской самоненависти. Люди могут просто ошибаться, без всякой психологической подоплеки. Но реальность такова, что есть евреи, которые презирают все еврейское, начиная от своей религии и еврейского государства до людей, которые кажутся им «слишком еврейскими». Признание достоверности этого эмпирического наблюдения, не обязательно целиком подразумевает особую важность, которую эти люди придают антисионистским и антиизраильским аргументам, их достоинствам и недостаткам. Речь идет о частичном объяснении факта, который кажется некоторым абсурдным — а именно дикая, иногда даже восторженная и, по выражению писательницы-феминистки Филлис Чеслер, «эротическая» природа предсказуемого неприятия Израиля со стороны некоторых евреев.

Есть также и такие евреи, для которых растущая непопулярность Израиля среди радикально левых является чем-то вроде помехи. Эти евреи хотят нравиться тем, чью политику они поддерживают по разным другим вопросам. В связи с этим они тяготеют к тому, чтобы отдалиться от Израиля и поддерживать палестинскую сторону, не особенно задумываясь об истинной сути дела. Оппозиция к Израилю и поддержка палестинцев для некоторых евреев является способом подтвердить свою левую репутацию и доказать, что политическая корректность превосходит у них любую этническую солидарность. Этот феномен порождает новую реакцию и приводит к тому, что некоторые евреи, которые раньше поддерживали Израиль, теперь отказываются от своей позиции по мере того, как все больше и больше радикально левых занимают сторону палестинцев и делают их защиту частью своей программы.

С этим связан еще один феномен — некоторые евреи, особенно в Европе, отказываются поддерживать Израиль от страха. В 1967 г. после блистательной победы в Шестидневной войне Израиль казался источником защиты для евреев всего мира. Американские и европейские евреи, опосредованно наслаждавшиеся победой Израиля, ощутили гордость за свое еврейство. Сегодня многие европейские евреи видят в Израиле источник опасности, потому что антисионизм стал обычным оправданием или предлогом для насилия против евреев. Это привело к тому, что некоторые ненадежные сторонники Израиля отказались от своей позиции после наступления трудных времен.

Было бы огромным заблуждением считать, что одна сторона конфликта должна быть права, если некоторые люди, которые этнически отождествляются с другой стороной, поддерживают противоположную сторону. Например, тот факт, что существует горстка евреев, которые отрицают Холокост, — даже если в их число входят известные евреи вроде Ноама Хомского, которые готовы одобрить «глубокое исследование», проделанное отрицателем Холокоста, — совсем не означает, что Холокоста на самом деле не было. Точно так же тот факт, что некоторые итальянские евреи в начале тридцатых годов поддерживали Муссолини, не означает, что фашизм был правильной идеологией. Но основным пунктом палестинской пропаганды стал аргумент, звучащий следующим образом: «Посмотрите, даже такой еврей, как [вставьте имя], верит, что Израиль — это плохо и что палестинцы правы [в своих притязаниях]». Этот «аргумент от этнического признания» ложен как с логической, так и с эмпирической точки зрения.

Заключение Израиль — еврей среди народов

Для того чтобы понять статус Израиля в международном сообществе, может быть полезно взглянуть на единственную демократическую страну на Ближнем Востоке как на «еврея» среди народов. Государством Израиль втайне восхищаются за дух первопроходчества, интеллектуальные способности, агрессивность и стойкость, а публично его ругают за расизм, воинственность, ксенофобию, бескомпромиссность, авторитаризм и упрямство. В течение стодвадцатипятилетней истории борьбы за государственность и выживание, последовавшей за тысячелетием вынужденного рассеяния и изгнания, ишув и Государство Израиль были далеки от совершенства в следовании собственным высоким ценностям и нормам международного законодательства, прав человека и гражданских свобод (называемых в совокупности «диктатурой закона»).

Но, как было сказано в самом начале, главная идея этой книги состоит в том, что ни одна страна в мировой истории, которая столкнулась с сопоставимыми угрозами своему существованию — как внешними, так и внутренними, — не предпринимала больших усилий и не приближалась до такой степени к достижению высочайшего уровня диктатуры закона. Но ни одна цивилизованная нация в мировой истории, в том числе тоталитарные и авторитарные режимы, не подвергалась таким постоянным, несправедливым и лицемерным нападкам и критике со стороны международного сообщества, как Израиль в течение всех этих лет. Конечным результатом стало то, что разрыв между истинными показателями подчинения Израиля диктатуре закона и тем, как воспринимаются его показатели подчинения диктатуре закона, гораздо глубже, чем у любого другого народа в истории.

Я призываю всех попытаться оспорить это заключение и назвать любую другую страну, где этот разрыв такой же или еще больше. Никто даже не приближается к Израилю, разве что для некоторых ярых антиамериканистов Соединенные Штаты могут оказаться на втором месте после Израиля. Глубинная причина этой несправедливой пропасти состоит в том, что несовершенства Израиля — а их много — невероятно преувеличиваются во многих сегментах международного сообщества, в средствах массовой информации, в науке и в общественном мнении, тогда как несовершенства, существующие в других странах, минимизируются.

В интересах справедливости и мира люди должны прийти к более реалистичному взгляду на Израиль. Они должны перестать смотреть только на несовершенства, а потом раздувать их без всякой соразмерности как по отношению к позитивным качествам самого Израиля, так и по отношению к несовершенствам других стран.

Израиль — крошечная страна, в которой почти нет природных ресурсов и очень мало природных богатств, которой приходится тратить существенный процент своего внушительного национального дохода на защиту себя от внешних и внутренних врагов. Но Израилю не только удалось создать хорошие условия для жизни еврейских граждан, он также помог арабским гражданам улучшить их условия жизни — по таким показателям, как благосостояние, здоровье, продолжительность жизни и другим общепринятым критериям — по сравнению с арабами всех соседних стран. Не должно удивлять, что опрос арабо-израильских жителей Умм-эль-Фахма, проведенный израильской арабоязычной еженедельной газетой Куль аль-Араб в 2000 г., показал, что целых 83 процента жителей этого города против вхождения в палестинское государство. Причина, которую называет большинство из желающих продолжать быть израильтянами, состоит в том, что они хотят остаться под демократической властью и сохранить высокое качество жизни[479]. Хотя многое можно подвергнуть критике и еще есть куда стремиться в деле преодоления экономического неравенства между евреями и арабами, живущими в Израиле, но мир должен признать выгоды, которые демократическое Государство Израиль принесло арабам, живущим и работающим на его территории.

Противники Израиля склонны подчеркивать неравенство между израильскими арабами и евреями, но почти никогда не упоминают о том, насколько лучше живут израильские арабы по сравнению со своими соплеменниками в арабских странах. В Соединенных Штатах и Европе газеты постоянно ссылаются на тот факт, что у израильских арабов средний доход на семью ниже, чем в любой другой этнической группе в Израиле, а уровень детской смертности, наоборот, выше (так происходит с меньшинствами во всех странах, в том числе и в нашей)[480]. При этом очень немногие указывают, что арабские семьи обычно бывают гораздо больше, несмотря на уровень детской смертности, а также на то, что женский труд в арабской общине не поощряется — факты, которые объясняют некоторые отличия. Даже весьма критично настроенная группа «Сикуй», которая наблюдает за гражданским равноправием среди евреев и палестинцев, признает, что со стороны израильского правительства предпринимались искренние и плодотворные попытки улучшить инфраструктуру и образовательные учреждения в арабском секторе[481].

Израильская система здравоохранения также опережает систему здравоохранения в соседних государствах, к вящему благу своих граждан. В Израиле существует национальное медицинское страхование, которое гарантирует медицинскую помощь всем гражданам, вне зависимости от происхождения или вероисповедания. Доступ к медицинской помощи позволил поднять ожидаемую продолжительность жизни у израильских арабов до гораздо более высокого уровня, чем в соседних арабских странах, и свести практически к минимуму уровень детской смертности. И хотя ожидаемая продолжительность жизни у израильских палестинцев несколько ниже, чем у израильских евреев — семьдесят семь лет у женщин и семьдесят четыре года у мужчин по сравнению с восьмьюдесятью и семьюдесятью шестью соответственно[482], — она все же намного превышает аналогичные показатели в Сирии, где оба пола в среднем не доживают до семидесяти лет[483].

Сирия — страна, богатая природными ресурсами, но как и в Ираке, ее богатства перекочевывают главным образом в карманы ее лидеров, а не в копилку национального здравоохранения. Арафат сейчас — один из самых богатых людей в мире, но очень немногое из его добытого вымогательствами состояния тратится на больницы и здравоохранение вообще. Несправедливо критиковать Израиль за недостаточно идеальное равенство и не критиковать при этом других лидеров за полное отсутствие даже прилагаемых усилий. На самом деле израильская медицина, по всей видимости, спасла больше палестинских жизней, чем здравоохранение всех соседних стран, вместе взятых.

Израильская экономика также повлияла на развитие здравоохранения и в мире в целом. Израиль стал мировым лидером в области биотехнологии, а израильские компании находятся впереди всех в исследованиях в области лечения рака и аутоиммунных заболеваний. В Израиле на сегодняшний день существует более 160 биотехнологических компаний, куда инвестируются сотни миллионов долларов из частного сектора, они предоставляют рабочие места тысячам людей и создают сотни продуктов, улучшающих здоровье, — 80 процентов из которых идут на экспорт[484]. Поддерживая тесные связи с процветающими научно-исследовательскими центрами в израильских университетах и с системой образования и получая финансирование от правительства, израильская биотехнология стала лидером в своей области, сделав существенные шаги в исследовании путей лечения болезней Паркинсона и Альцгеймера, рассеянного склероза и других заболеваний, причиняющих большие страдания людям. Теперь, в результате трагических событий, Израиль стал мировым лидером в оказании медицинской помощи жертвам террора. Израильские компании и правительство Израиля изыскивают средства на спасение жизней как в Израиле, так и за рубежом, чего никак нельзя сказать ни об одной другой стране этого региона, невзирая на гораздо лучшую их обеспеченность природными ресурсами. Тот факт, что Израиль настолько демонизируют за неравенство — неравенство, которое существует в любой стране, — несмотря на его непропорционально большой вклад в здравоохранение, демонстрирует, что из достижений, которыми могут похвастаться израильская экономика и система здравоохранения как внутри страны, так и за ее пределами, делаются несправедливые выводы.

Даже если оставить в стороне медицину, израильские исследования во многих областях, начиная от компьютерных технологий и заканчивая археологией, считаются одними из самых передовых в мире.

Проблема состоит в том, что люди часто игнорируют, что Израиль — благодаря упорному труду, мастерству и, прежде всего, стремлению к свободе и диктатуре закона — превратился в процветающую и многоликую демократию с активной экономикой, энергичными и критически настроенными средствами массовой информации, самобытной художественной культурой и успешно стремящуюся к равноправию людей разных полов, сексуальной ориентации и происхождения. Другие страны этого региона, где больше природных ресурсов и сопоставимые объемы помощи извне, не смогли превратить эти активы в благосостояние своего населения. Более того, довольно сильная израильская экономика повышает материальное благосостояние всех израильтян, вне зависимости от религии, этнического и расового происхождения, и разрыв между израильтянами еврейского и арабского происхождения, несомненно, закроется, как только удастся достичь мира.

Профессор Амнон Рубинштейн — активный сторонник заключения мира путем образования двух государств, регулярно критикующий политику израильского правительства — хорошо подытожил свершения Израиля по случаю его пятьдесят пятого дня рождения:

Израиль может смотреть назад с заслуженной гордостью. Незначительный по размеру, ненамного больше прибрежной полосы вдоль Средиземного моря, он выстоял перед многочисленными арабскими нападениями, войнами, бойкотами и терроризмом; из бедной, сельской страны он превратился в индустриальный и постиндустриальный центр влияния; несмотря на то что многое ему еще предстоит сделать и на необходимость дальнейшей интеграции, он уменьшил социальную, образовательную и медицинскую пропасть между различными группами своего населения, в том числе между арабами и евреями. Некоторые из его достижений беспрецедентны: израильские арабы имеют более высокую ожидаемую продолжительность жизни, чем большинство белых европейцев; в самом Израиле демократическая система работает даже в самые критические периоды для нации; он может похвастаться самыми активными и не безразличными к несправедливости судами в мире, которые не боятся настаивать там, где другие суды предпочитают не вмешиваться; он сохраняет свободу прессы в военное время; он известен как единственный демократический, первый в мире остров в море арабской и мусульманской бедности и отсталости.

Однако эти факты часто игнорируют или искажают в сознательных попытках демонизировать Израиль.

Я легко могу понять, как нефтяные интересы всего мира заставляют искажать факты, чтобы угодить арабам, которые контролируют большинство мировых запасов нефти и газа, в ущерб израильтянам, пожертвовавшим единственным месторождением нефти, которым они располагали, ради заключения мира с Египтом. Я могу понять, почему исламские фундаменталисты покровительствуют палестинцам, которые обещали создать исламское государство, а не израильтянам, которые поддерживают вполне светское еврейское демократическое устройство. Я даже могу понять, почему антисемиты вроде Пата Бьюкенена и Дэвида Дюка оказывают благосклонность радикально антихристиански и антиамерикански настроенным палестинцам, которых они просто презирали бы, если бы те противостояли кому-то другому, кроме евреев. Я могу понять, почему сексисты, гомофобы и расисты расположены в пользу тех, кто дискриминирует женщин, гомосексуалистов и немусульман, а не в пользу израильтян, которые стремятся к равноправию.

Я могу понять, почему те, кто не ценит человеческую жизнь, симпатизируют группировкам, которые посылают террористов-смертников убивать мирных граждан, а не Израилю, который ценит каждую человеческую жизнь. Я могу понять, почему те, кто не заботится о детях, одобряют террористов, которые эксплуатируют собственных детей, превращая их в смертников и размещая свои заводы по производству бомб рядом с детскими садами, и которые преследуют чужих детей, убивая их в террористических актах, и не одобряют израильтян, которые стараются держать детей подальше от войны.

Я могу понять, почему радикально левые экстремисты, которые предпочитают нестабильность стабильности, поддерживают радикальный дестабилизационный накал палестинского терроризма, а не израильскую стабильность. Я могу понять, почему некоторые из тех, кто ненавидит Соединенные Штаты, свободу и демократию, любят тех, кто принимает сторону врагов Америки — кайзера Вильгельма, Гитлера, Сталина, Саддама Хусейна и Усаму бен Ладена, — а не одного из самых верных и ценных демократических союзников Америки.

Я могу понять, почему неофашистские правые, которые оплакивают поражение Гитлера и неудачу его плана геноцида, будут выступать за ликвидацию Израиля. Я могу понять, почему те, кто считает, что конфликты надо решать силой, а не переговорами, склоняются на сторону палестинского лидера, который ушел из Кемп-Дэвида и Табы, не сделав никакого мирного предложения и возобновив насилие, а не на сторону Израиля, который всегда изъявлял готовность вести переговоры и идти на компромисс. Я могу понять, почему все эти люди выступают за палестинцев и против израильтян.

Но я никогда в жизни не смогу понять, почему люди, ценящие мир, стремящиеся к равноправию и реализации права на самоопределение, отстаивают правоту той стороны, которая отвергает все эти ценности, и встают в оппозицию той стороне, которая эти ценности реализует. Как еще можно объяснить широкую поддержку палестинцев и активную оппозицию Израилю? Задавая этот вопрос, я не имею в виду конструктивную критику Израиля или поддержку легитимных чаяний палестинского народа, который тяжко страдал, хотя главным образом от рук собственного пагубного руководства и эксплуатации со стороны других арабских народов.

Я также не имею в виду разумную оппозицию, которая существует у любого конкретного премьер-министра, правительства, партии или политики в Израиле. Многие сторонники Израиля протестуют — причем весьма решительно — против отдельных аспектов израильского бытия в конкретный период времени, и я в их числе. Я говорю о совсем других вещах: о внутренней неприязни — даже ненависти — по отношению к Израилю, помноженной на поддержку дела палестинцев, даже у тех, кого (как, например, некоторых квакеров) обычно ужасает терроризм; у тех, кто (как, например, некоторые американские патриоты) обычно негодовал бы по поводу поддержки палестинцами врагов Америки; у тех (например, у некоторых феминисток), кто обычно выступал бы против существующих у палестинцев сексистских практик; у тех (например, у некоторых защитников гражданских свобод), кто ни за что не потерпел бы беззакония палестинских властей; у тех (например, у некоторых левых), кто обычно выступил бы против финансовой коррупции палестинских лидеров и их эксплуатации палестинских трудящихся; и у тех (например, некоторых интернационалистов), кто никогда не оправдал бы желание многих палестинцев уничтожить страну, являющуюся членом Организации Объединенных Наций, и подвергать террористическим атакам мирных жителей.

Когда дело доходит до оппозиции к Израилю и поддержки палестинского дела, логичность, казалось бы, исчезает. Еврейское государство само по себе. Невозможно объяснить неприязнь к нему многих в других отношениях разумных людей и организаций в понятиях рациональности, морали или логики. Все это как будто бы улетучивается, когда речь заходит о еврейском государстве.

Предлагались разные объяснения этой аномалии. Во-первых, добрые люди симпатизируют обездоленным, а лишенные государства палестинцы являются обездоленными в своей борьбе против оккупации могущественным израильским государством. Во-вторых, палестинцы темнокожие по сравнению с белыми израильтянами европейского происхождения. В-третьих, Израиль является инструментом американского империализма, тогда как палестинцы — народ третьего мира. В-четвертых, обычные люди ждут от евреев гораздо большего, чем от арабов. В-пятых, прагматичные люди знают, что они не могут влиять на поведение арабов, а на поведение Израиля могут. Каждый из этих аргументов — а на самом деле рационалистических обоснований — очевидно ложен и обладает привкусом вульгарного расизма.

Если посмотреть с глобальной точки зрения, Израиль, будучи единственной еврейской страной в мире, сам является обездоленным. Палестинцы пользуются широкой поддержкой миллиарда мусульман. Добавьте сюда Организацию Объединенных Наций, Европейский союз, страны третьего мира, Ватикан, множество влиятельных ученых, левых всего мира, крайне правых и многие протестантские церкви. Палестинцев поддерживает гораздо больше людей и организаций, чем тибетцев, курдов, армян, чеченцев или других настоящих жертв несправедливости. Более того, страны, которые угнетают эти группы — Китай, Турция и Россия, — намного более сильны, чем крошечный Израиль с населением примерно в 5,37 млн. евреев и 1,26 млн. арабов. Но эти другие «жертвы» пользуются совсем небольшой поддержкой со стороны тех, кто отстаивает права палестинцев.

Израиль является жертвой еще в одном, даже более опасном, отношении. Он не может позволить себе проиграть даже одну войну, не подвергая свое население опасности геноцида, а государственность — политициду. Войны, которые ведутся против Израиля, это войны на уничтожение, и основной удар приходится по городам и другим населенным пунктам. Враги Израиля хотят его полной ликвидации.

Израиль, напротив, избегает обстрелов городов и мирных жителей и не стремится к ликвидации ни одного соседнего государства. Для Израиля ставки гораздо выше, чем для его врагов, и, несмотря на нынешнюю военную силу — которая совершенно необходима в качестве орудия сдерживания вражеских агрессий, — Израиль, безусловно, является жертвой на протяжении долгого периода времени. Аргумент «обездоленности» для поддержки палестинцев неубедителен и несостоятелен, если не защищать настоящих жертв.

Что касается поддержки небелого населения, то Израиль, несомненно, «разноцветная» страна. Его население — одно из самых разнообразных в мире, оно включает в себя черных африканцев из Эфиопии; коричневых африканцев и азиатов из Северной Африки, Йемена, Египта, Ирака и Марокко; евреев из Средней Азии, России и с Кавказа; а также семьи, происходящие из Румынии, Латинской Америки и бывшей Югославии. Нельсон Мандела попросту ошибался, когда описывал Израиль как «белую» страну, в отличие от Ирака, который он назвал «черной» страной.

Что касается утверждения, что Израиль является инструментом в руках Соединенных Штатов, то оно попросту не соответствует действительности. Он союзник. Обе страны — это демократии, борющиеся против терроризма. Израиль также является независимым государством, преследующим свои собственные интересы. Он был основан при поддержке Советского Союза, который поначалу признал его благодаря имевшимся у Израиля социалистическим корням. Он вступил в союз с Англией и Францией, когда Египет национализировал Суэцкий канал. Он оказывал поддержку народам Черной Африки технической экспертизой и другими видами помощи.

Соединенные Штаты часто выступают с критикой политических шагов Израиля, в том числе по суэцкому вопросу, а также когда Израиль окружил и сокрушил в 1973 г. египетскую армию. Соединенные Штаты поддерживали усилия Израиля заключить мир с палестинцами в 2000–2001 гг., а президент Билл Клинтон абсолютно справедливо возложил всю ответственность за провал переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе на палестинцев. Близкие, но независимые отношения, существующие между Соединенными Штатами и Израилем — основанные на взаимных принципах демократии, равенства и диктатуры закона, — являются аргументом в пользу поддержки Израиля, а не для применения двойных стандартов и осуждения его. Это, правда, не касается тех, кто ненавидит все, что отстаивают Соединенные Штаты, и кто, подобно Ноаму Хомскому, считает, что Соединенные Штаты являются центром настоящей «оси зла». Неудивительно, что «ось зла», по Хомскому, включает также Израиль и Турцию[485], но исключает Ливию, Иран, Кубу, Северную Корею и даже Ирак времен режима Саддама Хусейна.

Аргумент о том, что от евреев нужно ожидать большего, чем от арабов, и что «рациональные» израильтяне больше подвержены давлению, чем «иррациональные» палестинцы, является проявлением примитивного расизма. Он также порождает легко исполняющиеся пророчества относительно иррационального поведения арабов. Израильтянин имеет право рассчитывать на большее от Израиля, точно так же, как американец имеет право рассчитывать на большее от собственной страны, а палестинец имеет право рассчитывать на большее от собственного народа. Но ни один человек со стороны не может ожидать от одного народа больше, чем от другого. Даже еврей, который выбрал для себя не становиться израильским гражданином и не подвергаться связанным с этим статусом тяготам и рискам, не имеет, на мой взгляд, права применять к еврейскому государству двойные стандарты, которые он не прикладывает к другим государствам.

Совершенно очевидно, что нельзя ожидать от хорошо образованных, богатых и успешных палестинцев (вроде Арафата) или арабов (вроде Бен Ладена) меньше, чем от евреев. Также неверно, что американцы могут больше требовать от Израиля, чем от его арабских соседей, потому что Израиль является получателем внушительной финансовой помощи от Соединенных Штатов. Такой подход действительно превратит Израиль в американскую марионетку, каковой он не является.

Израиль, больше чем любая арабская страна, зарабатывает свою финансовую помощь, обеспечивая Соединенные Штаты бесценными данными разведки, технологической поддержкой и присутствием демократии на Ближнем Востоке. Египет, Иордания, Турция и Палестинская автономия, каждая из которых получает помощь, сопоставимую с той, что получает Израиль, практически ничего не дают Соединенным Штатам взамен. Они получают помощь из-за рубежа в существенной степени ради укрепления режимов, которые находятся под постоянной угрозой мятежа. Израиль, будучи демократической страной, в этом не нуждается. Мягкий аргумент в пользу двойного стандарта становится чрезвычайно опасным, может граничить с расизмом и поощрять дальнейшее насилие.

Если отвергнуть перечисленные обоснования, то как еще можно объяснить иррациональную ненависть, которая так часто бывает обращена против Израиля, и бросающееся в глаза расхождение между реальностью и ощущениями, которое существует в отношении Израиля? Одно очевидное и неприятное объяснение состоит в давнем антисемитизме, наличествующем в разных частях международного сообщества, который перешел от «еврея» на весь еврейский народ. Второе заключается в том, что палестинское движение предприняло конкретные и частично успешные усилия, направленные на демонизацию Израиля, преувеличивая несовершенство соблюдения в нем прав человека. Третье — что израильские оппоненты правительства — в прошлом и настоящем — вынесли свою оппозиционность на международную арену, осветив несовершенства в соблюдении прав человека и показав их на весь мир, таким образом укрепив у многих людей представление о реальности преувеличений, сделанных врагами Израиля.

Четвертое объяснение состоит в том, что даже друзья Израиля — как внутри страны, так и за ее пределами — кажется, ждут от Израиля большего в отношении соблюдения прав человека, потому что это еврейское государство. Пятое объяснение — что даже позитивно настроенные люди склонны ожидать большего от евреев, потому что они считают, что евреи всегда обладали известным моральным превосходством, хотя еврейское государство ведет себя как другие государства. Томас Фридман сказал: «Антисемитизм, вышедший из Европы, сегодня предполагает, что в глубине души европейцы хотят, чтобы господин Шарон устроил резню палестинцев, или они хотят представить в виде резни его действия в Дженине, так чтобы европейцы наконец смогли бы сбросить со своих плеч вину за Холокост и получить право закричать: „Посмотрите на этих евреев, они хуже, чем были мы!“»[486]

Шестое объяснение заключается в том, что у некоторых неевреев, которые привыкли видеть евреев как беззащитных жертв и сочувствовать им, возникла трудность с принятием образа сильного еврейского государства, обладающего военной возможностью дать отпор врагу. Но какими бы ни были объяснения — а ни одно из них по отдельности или в сочетании не может оправдать существование двойного стандарта, — для диктатуры закона существенно, чтобы эта пропасть была преодолена.

За первые 2000 лет нашей эры душу какого угодно государства, народа, культуры или религии можно было справедливо оценить по их отношению к еврейским соседям. Сегодня душу международной общественности можно справедливо оценить, руководствуясь ее отношением к еврею среди народов. Если судить по этому стандарту, то Организация Объединенных Наций имеет очень низкие показатели, как, впрочем, и великие народы Европы, Азии, Африки и Южной Америки. На самом деле, если ООН потерпит окончательную неудачу, как это произошло с Лигой Наций, вполне возможно, это станет результатом потери морального авторитета этой организации в вопросах, связанных с Израилем.

Когда в Генеральной Ассамблее проходило голосование по объявлению сионизма формой расизма, она полностью продемонстрировала свой антисемитизм и в огромной степени утратила престиж и поддержку в Соединенных Штатах и в некоторых других местах в мире (хотя и не везде). Когда Конференция ООН по положению женщин в Мехико в 1975 г. и в Копенгагене в 1980 г. уделила больше времени и энергии осуждению сионизма, чем осуждению сексизма, это выглядело жестокой шуткой. Когда Конференция ООН против расизма в Дурбане стала, по словам члена парламента Канады и исследователя в области прав человека Ирвина Котлера, «расистской конференцией против евреев»[487], она превратилась в рупор лицемерия.

Доверие к Генеральной Ассамблее и к Организации Объединенных Наций в целом подорвано несправедливыми суждениями по вопросу о еврейском государстве. Международный уголовный суд утратит весь свой авторитет, если нельзя будет сохранять уверенность в его справедливости по отношению к израильтянам, даже если по отношению ко всем остальным он будет беспристрастен. Суды на Юге при Джиме Кроу и южноафриканские суды в эпоху апартеида часто сохраняли беспристрастность в решении тяжб между белыми, но нельзя было доверять им, когда речь заходила о тяжбах между белыми и неграми. То же самое обычно имеет место в международных организациях, когда в дело вовлечен Израиль. Даже «Международная амнистия» — в остальных отношениях замечательная организация, которую я поддерживаю, — допускала искажения, сравнивая Израиль с неправовыми государствами, которые не уважают диктатуру закона. Всемирная организация здравоохранения, не обращая внимания на факты, однажды обвинила Израиль в том, что он плохо оказывает медицинскую помощь на Западном берегу, невзирая на резкий скачок в ожидаемом уровне жизни и понижение уровня детской смертности в этом регионе. Тогда туда была послана команда медиков. Эта команда, состоявшая из врачей из Румынии, Индонезии и Сенегала, пришла к заключению, что «охрана здоровья на арабских территориях, оккупированных Израилем, демонстрирует медленный, но уверенный рост за девять лет, прошедших с 1967 г.» После получения благоприятного отчета экспертов Всемирная организация здравоохранения 65 голосами против 18 при 14 воздержавшихся проголосовала за то, чтобы не принимать его, поскольку он не отвечал ее политической программе[488].

В декабре 2001 г. стороны, подписавшие Женевскую конвенцию, собрались впервые — и они сделали это, чтобы подвергнуть критике Израиль. Впервые за 52 года какой-то стране предъявили обвинение. Подобным образом Комиссия ООН по правам человека неоднократно обращалась к Израилю, накладывая на него дискриминационные меры, игнорируя при этом истинных нарушителей прав человека.[489]

Вновь и вновь повторяющиеся обвинения Израиля в действиях, которые редко заслуживают осуждения, когда предпринимаются другими странами, — это только один из признаков всеобщего двойного стандарта. Простой тест, проверяющий это предположение, можно провести, если представить себе инопланетного посланца, который прилетит на Землю, чтобы проверить относительное подчинение народов нашей планеты диктатуре закона. Если этот посланец ограничится анализом резолюций ООН и протоколов международных осуждений за последние тридцать лет, он составит для своего начальства доклад, в котором будет сказано, что Израиль — одно из самых неправовых государств на земле, которое хуже всего подчиняется диктатуре закона.

Инопланетный посланец сообщит, что это пария между народами, что его обвиняли в развязывании агрессивной войны, в захвате и удержании территорий, принадлежащих другим народам, в изгнании людей из дома, в разрушении домов невинных граждан, в пытках заключенных, в проведении секретных судебных процессов, в помещении людей под стражу без суда, в бомбардировках гражданских объектов, в осуществлении религиозной и тендерной дискриминации и еще в массе других нарушений диктатуры закона. Будучи личностью аккуратной, наш инопланетянин проверил бы не только историю осуждения Израиля, но и сравнительную историю обвинений, выдвинутых против других стран. Такого рода компаративная оценка только подтвердила бы, что Израиль является самым страшным преступником на планете с точки зрения серьезности обвинений, их убедительности и склонности к рецидиву. Он немного узнал бы из чтения резолюций ООН про нарушение прав человека в Китае, на Кубе, в Египте, Иордании, Алжире, Белоруссии и на Филиппинах, а также в других странах, где на самом деле показатели подчинения диктатуре закона намного хуже, чем в Израиле.

Инопланетный посланец — всего лишь плод воображения профессора юриспруденции. Но этот же профессор юриспруденции сам путешествовал по всему миру с лекциями и говорил о диктатуре закона в университетах и в других местах собраний молодежи от Новой Зеландии до Южной Африки, от Китая до России, от Австралии до Германии, от Канады до Польши, от Италии до Норвегии, а также во всех крупных городах Северной Америки. Мое впечатление о представлениях многих молодых, высокообразованных мужчин и женщин по всему миру не очень сильно отличается от тех заключений, к которым пришел бы наш инопланетный посланец.

Хотя большинство молодых землян знают, что нарушения прав человека происходят не только в Израиле — они слышали об Иране, Ираке, Ливии, Алжире, Китае, Северной Корее и других активных и постоянных нарушителях, — многие из них полагают, что Израиль находится среди худших преступников. Это представление, как я продемонстрировал, не просто несправедливо и опасно для Израиля, оно губительно для самой диктатуры закона, поскольку последняя не может существовать в отсутствие единого стандарта, который беспристрастно прилагается ко всем странам. Когда «права человека» превращаются в тактику, выборочно и успешно используемую крупными нарушителями против тех, кто делает серьезные попытки соответствовать диктатуре закона, права человека теряют все свое объективное значение, а их вечная ценность в продолжающейся борьбе за международное правосудие сильно понижается.

Даже некоторые опытные дипломаты иногда капитулируют перед большой ложью, если ее повторяют достаточно часто. Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Кофи Аннан «заметил, что не может быть так, чтобы целый мир был против Израиля, если Израиль прав»[490]. Но любой, кто помнит о «кровавом навете» (утверждении, что евреи ритуально убивают христианских детей и используют их кровь для изготовления мацы) или Протоколы Сионских мудрецов (фальшивка, сфабрикованная в царской России), поймет, что миллионы людей в состоянии поверить в абсолютно ложное обвинение.

Великая моральная проблема, с которой мир столкнулся на заре нынешнего тысячелетия, состоит в том, приведет ли попытка Израиля защитить себя от терроризма к массовому росту антисемитизма в мире — антисемитизма, направленного против самого еврейского государства, его сторонников и против евреев всего мира. Существует два бесспорных утверждения: 1) нынешние попытки Израиля защитить своих мирных граждан от тех, кто будет убивать детей, женщин, стариков и прочих, не хуже — а во многих отношения даже намного лучше — чем оборонительные меры, которые предпринимают другие демократические страны, которые столкнулись с гораздо менее серьезными угрозами; и 2) ни одна другая страна — вне зависимости от того, исповедуют ее жители католицизм, протестантизм, мусульманство или вообще не религиозны — не сталкивалась с таким осуждением, которое выпало на долю Израиля и его защитников, в особенности с тех пор, как Ясир Арафат ушел от израильских мирных предложений в Кемп-Дэвиде и Табе, а террористическая кампания против израильских граждан развернулась с невиданной силой.

Как отмечали многие независимые комментаторы, с ужасных времен конца тридцатых и начала сороковых годов мир не сталкивался с таким ужасным и таким бьющим через край примитивным антисемитизмом. Эндрю Салливан, который много писал в Нью-Йорк таймс мэгэзин, говорил об этом как раз накануне войны в Ираке:

Американское антивоенное движение, все еще слабое и борющееся за существование, выказывает признаки подверженности самому старому и мрачному из существующих предрассудков. Возможно, это было неизбежно. Конфликт с исламофашизмом, очевидно должен был вернуться к вопросу об Израиле. Фанатичный антисемитизм, такой же, как у Гитлера, или даже более сильный, стал сегодня культурной нормой на большей части Ближнего Востока. Он превратился в мощный клей, соединяющий Саддама, Арафата, Аль-Каиду, Хезболлу, Иран и саудовцев.[491]

Писатель Ориана Фаллачи сформулировала это еще более однозначно: «Я нахожу это позорным и вижу в этом подъем нового фашизма, нового нацизма. Фашизма, нацизма, который стал еще беспощаднее и отвратительнее, потому что его пропагандируют и подпитывают те, кто лицемерно притворяется благодетелями человечества [и] прогрессивными людьми»[492].

Как было и во время прежних вспышек антисемитизма, некоторые пытаются обвинять в нем самих жертв. «Это по вине еврея», — писал Достоевский в своей пресловутой статье о еврейском вопросе в 1879 г.[493] Великий русский писатель настаивал на том, что ненависть к евреям «с чего-нибудь да взялась». И вместо того чтобы начать поиск источника в душах ненавистников, он стал искать его в характере ненавидимых и заявил: «Виноват сам еврей». Он продолжал: «Еврей, где ни поселялся, там еще пуще унижал и развращал народ». Если верить Достоевскому, именно евреи «сгубили» литовцев «водкой», и именно евреи вновь поработят «многомиллионную массу освобожденных негров» на американском Юге: «Негры от рабовладельцев теперь освобождены, а ведь им не уцелеть, потому что на эту свежую жертвочку как раз набросятся евреи, которых столь много на свете»[494].

Представления Достоевского о всемирном еврейском заговоре не слишком отличаются от взглядов, выраженных Гитлером в Майн кампф или в фальшивке царского времени Протоколы Сионских мудрецов. В причудливом мире Достоевского евреи «царят повсеместно на биржах», они «движут капиталами», «они властители кредита», «они же властители и всей международной политики», и «что будет дальше — конечно, известно и самим евреям». Он предрекал, что «близится их царство, полное их царство!»[495]. Он полагал, что «жидовство и идея жидовская» охватывает «весь мир, вместо… христианства»[496]. Его конспирологическая теория основывалась на следующей логике. Он считал, что «нельзя… даже и представить себе еврея без бога», и отказывался верить «даже и в образованных евреев безбожников». Он был уверен: евреи, «все, как самый низший жид, так и самый высший и ученый из них, философ и каббалист-раввин, что они верят все, что мессия соберет их опять в Иерусалиме и низложит все народы мечом своим к их подножию». А «потому-то… евреи, по крайней мере в огромном большинстве своем, предпочитают лишь одну профессию — торг золотом». Когда придет мессия, то, по мнению Достоевского, евреям будет «удобнее… унести [золото]»[497]. Достоевский не мог объяснить, почему евреи захотят уносить золото, если они уже «царят в Европе… они управляют там биржами хотя бы только, а стало быть, политикой, внутренними делами, нравственностью государств»[498].

Ярость Достоевского в этой статье была обращена не только против простых евреев. Он полагал, что «трудно найти что-нибудь раздражительнее и щепетильнее образованного еврея»[499].

Весьма примечательно, что человека, обладавшего в прочих сферах таким ярким и глубоким умом, как Достоевский, обуревали столь примитивные фантазии относительно евреев. Стоит вспомнить, однако, что слава Достоевского происходит от его художественных произведений, а не публицистических очерков. Подобно многим антисемитам в ходе истории и даже сейчас, Достоевский отрицал у себя какие бы то ни было антиеврейские чувства, заявляя, что во всей ненависти, обращенной против этого народа, «виноват… сам еврей». Этому мнению вторили Гитлер, Сталин, кардинал Глемп и другие печально известные антисемиты разных эпох.

Теперь они говорят: «Виноваты израильтяне» или «Виноват Шарон». Но их обвинение не больше подкреплено фактами, чем рассуждения Достоевского.

Интересно было бы провести сравнение с самой лучшей, несомненно, самой любимой в западном мире арабо-мусульманской страной — Иорданией. Порождение британского империализма, Иордания оккупировала Западный берег на протяжении двадцати лет. Она аннексировала его, заставила его жителей существовать по суровым законам военного времени и изгнала с этой территории евреев. В сентябре 1970 г. иорданский король Хусейн убил и покалечил за один месяц больше палестинцев, чем Израиль за три года борьбы с интифадой террористов-самоубийц[500]. Пытки, особенно в отношении палестинцев, в Иордании процветают и превратились в вид искусства. Пытают не только подозреваемых в терроризме, но и их родственников. Иорданцы настолько отточили технику, что нашему ЦРУ приходится доверяться в этом деле им, а также Египту и Филиппинам. Все плохое, что сделал с палестинцами Израиль, сделала и Иордания, только намного хуже. Но все равно нет кампаний по бойкоту или отчуждению, направленных против этого королевства — только против демократической страны, граничащей с ним с запада.

Как сторонник гражданских свобод и защитник прав человека, я лично не одобряю некоторых уступок, на которые пошел Израиль в отношении идеальной диктатуры закона, точно так же, как я не одобряю несовершенства в моей собственной стране. Если бы я был израильский гражданин, я участвовал бы в кампаниях за перемены и улучшения в Израиле. Но международное сообщество — в отличие от израильских граждан — не имеет права выбирать объектом критики исключительно Израиль, считать его злостным нарушителем, при том что осуждаемая страна является одной из лучших в мире по уровню диктатуры закона. Для международного сообщества обвинения Израиля в том, что он крупнейший или один из крупнейших в мире нарушителей диктатуры закона, являются международным эквивалентом старого антисемитского кровавого навета. Для того чтобы продемонстрировать, до какой степени несправедливое отношение к Израилю со стороны мирового сообщества само по себе является преградой на пути к миру, позвольте мне задаться важным вопросом, а что, если бы.

А что, если бы Израиль соглашался на любое требование, предъявляемое Палестинской автономией, Организацией Объединенных Наций и Европейским сообществом? А что, если бы после совершения всех требуемых шагов терроризм против мирных граждан продолжился бы и даже усилился? Каких действий ожидало тогда бы от Израиля мировое сообщество? Как бы поступила сама международная общественность? На какие действия с ее стороны мог бы рассчитывать Израиль?

Эти вопросы задают умеренные израильтяне и их американские сторонники, которые стремятся к миру. Эти вопросы особенно актуальны в свете ответа, данного международным сообществом, когда Эхуд Барак предложил палестинцам практически все, чего они только могли пожелать, а палестинское руководство ответило на это эскалацией терроризма.

Стандартный ответ, который дают сегодня, состоит в том, что любое мирное соглашение будет непременно обусловлено добрыми намерениями и усилиями новорожденного палестинского государства положить конец терроризму. Но недавние опросы общественного мнения, проведенные самими палестинцами, показывают, что подавляющее большинство палестинцев настроены в пользу продолжения терроризма до тех пор, пока вся Палестина, к которой относится и Израиль, не будет освобождена. Разумеется, возможно, что на эти цифры оказало влияние разворачивающееся сейчас насилие и они уменьшатся, если удастся достигнуть настоящего мира.

Но возможно, что верно как раз обратное: если провозглашения палестинского государства можно добиться с помощью терроризма — или если такое представление существует у большинства палестинцев, — то многие будут выступать за дальнейшую эскалацию терроризма, чтобы добиться конечной цели, которая стоит перед многими палестинскими группировками, в том числе Хамасом, Хезболлой, Исламским джихадом и даже некоторыми направлениями движения Фатх. Последний сценарий имеет свой прецедент: когда Израиль вышел из Южного Ливана в результате роста терроризма Хезболлы, несколько палестинских группировок призвали к дальнейшему усилению терроризма. Томас Фридман описывает эту перспективу следующим образом: «Со времени одностороннего выхода Израиля из Ливана палестинцы слишком много смотрели ливанское телевидение, которое спонсирует Хезболла, и оно внушило им сознание, что Израиль превратился в большую и мягкую Силиконовую долину, и это значит, что при достаточном количестве террористов-самоубийц евреев можно вытеснить из Палестины, как их вытеснили из Южного Ливана»[501].

При наличии такой ясно выраженной цели у таких радикальных групп, которые приобретают все большую популярность, те, кто, подобно мне, выступает за скорейшее создание палестинского государства, не могут игнорировать реальную возможность того, что это государство, вполне возможно, продолжит поддерживать, поощрять или, по меньшей мере, терпеть продолжение терроризма против израильских граждан в попытке (даже, может быть, тщетной) заставить израильтян сдаться и покинуть так тяжело доставшееся им государство. Когда Израиль в 1948 г. провозгласил независимость, одним из первых действий, которое предпринял первый премьер-министр Давид Бен-Гурион, было нападение на корабль, груженный оружием, предназначавшимся для партизанской группировки Менахема Бегина Иргун, и потопление этого корабля. «Государство должно обладать полной монополией на использование силы», — заявил он, и все партизанские группировки были принудительно распущены. Думает ли кто-нибудь всерьез, что Ясир Арафат или любой другой всенародно избранный палестинский лидер когда-нибудь проявит такое мужество против собственных избирателей? Личное участие Арафата в доставке оружия для террористов из Ирана (которую он при этом отрицает), безусловно, поднимает некоторые вопросы относительно того, насколько можно на него положиться в деле прекращения терроризма.

Любой объективный наблюдатель за ситуацией на Ближнем Востоке должен признать, что существует значительная вероятность, что палестинское государство послужит платформой для возобновления терроризма — если не того хуже. До тех пор пока этот пугающий сценарий не снят с повестки дня с конкретными гарантиями со стороны Соединенных Штатов и мирового сообщества, в Израиле будет очень сложно достичь политического консенсуса в пользу образования такого государства.

Недостаточно заявить, что Израиль сохраняет право защищать себя и мстить за терроризм, поскольку, когда Израиль делал подобное в прошлом, мировое сообщество и Соединенные Штаты осуждали его. Подобного рода осуждение будет только сильнее, если Израилю придется напасть на новообразованное палестинское государство, которое на словах будет обещать прекратить терроризм, а на деле тайно поддерживать его или, по крайней мере, закрывать на него глаза. Организацию Объединенных Наций в расчет принимать нельзя, о чем свидетельствует отказ БАПОР оказать хоть какое-то сопротивление террористической деятельности, подготовка и организация которой открыто ведется в его лагерях беженцев. Только Соединенные Штаты в сотрудничестве с другими странами могут обеспечить необходимые гарантии. Но сейчас чрезвычайно мало думают о том, как преодолеть барьер «а что, если», стоящий на пути к миру, потому что слишком много внимания сосредоточено на обвинении Израиля в нынешнем тупике.

Если бы единственным последствием осуждения Израиля, не пропорционального его грехам, была бы несправедливость по отношению к еврейскому государству, это уже было бы довольно плохо, учитывая историю дискриминации евреев и еврейских организаций в ходе тысячелетий, но на самом деле эти последствия гораздо более серьезны. Двойной стандарт в отношениях с Израилем ставит под угрозу систему диктатуры закона и доверие к международным организациям. Это несоразмерное, иногда даже исключительное внимание к несовершенствам Израиля дает мировому сообществу готовый предлог для того, чтобы игнорировать гораздо более серьезные и продолжительные нарушения прав человека. Оно также поощряет тех, кто сознательно прибегает к насилию, чтобы спровоцировать израильскую реакцию, которая, как они знают, приведет к непропорциональной и чрезмерной критике Израиля.

Наконец, возможно, наименее ощутимо, какофония необоснованных, двуличных и экстремистских обвинений в адрес Израиля скрывает за собой серьезную, учитывающую контекст и справедливую критику отдельных политических шагов и действий, предпринимаемых израильским правительством. Когда еврейский народ так несправедливо критикуют, некоторые из его сторонников — даже те, кто в иной ситуации критиковал бы те или иные действия, — склоняются к тому, чтобы больше поддерживать его, понимая, что дополнительная критика только прибавляет уверенности бесчестным усилиям по демонизации еврейского государства. В конечном счете те, кто несправедливо нападает на Израиль, затрудняют справедливую критику израильской политики, а иногда мешают Израилю принимать разумные упреки и корректировать свои действия. Они также косвенно, но ощутимо влияют на эскалацию насилия, которое мешает попыткам установления настоящего мира на долгое время.

Будучи активным защитником свободы слова и всю жизнь пользуясь свободой критики, я, конечно, никогда не буду препятствовать выражению любых мнений относительно Израиля, но я также глубоко верю в представление о том, что слова имеют значение и что за несправедливое осуждение рано или поздно придется заплатить высокую цену. За выборочную и несправедливую критику Израиля надо будет заплатить особенно высокую цену, измеряемую жизнями и здоровьем. Для некоторых врагов Израиля этот риск вполне оправдан — более того, он специально рассчитан так, чтобы жертвы были максимально тяжелыми. Но у многих людей доброй воли просто отсутствует понимание, что сама несправедливость упреков, направленных исключительно против Израиля, приводит к таким результатам, которые им ни в коем случае не понравятся.

Так что в целом слово в поддержку Израиля вполне весомо, особенно если взглянуть на проблему в сравнении и в контексте, а в условиях отказа от всяких серьезных и объективных стандартов оно просто необходимо. Израиль — маленькая демократическая страна, окруженная врагами и ведущая тяжелую войну за существование. Она ведет войну на нескольких фронтах как внутри страны, так и за ее пределами, а также борется против враждебных стран и группировок, которые стремятся лишить его легитимности в мировом сообществе. Действия Израиля по защите своих граждан и своей государственности в течение многих лет были далеки от совершенства. Он делал ошибки, он допускал чрезмерную реакцию, и иногда ему не хватало великодушия к врагам. Но то же самое, и даже гораздо худшее, можно сказать и о многих других демократических странах.

Чего нельзя сказать о других демократических странах, так это того, что кто-то вел себя лучше — столкнувшись с сопоставимыми угрозами своим гражданам и самому своему существованию. Всякий раз, когда Израиль или любая другая страна отклоняется от идеала, она должна быть подвергнута критике как со стороны собственных граждан, так и из-за рубежа. Но ни одна страна — и уж конечно, ни одна страна, чей народ на протяжении истории подвергался такому угнетению, преследованиям и дискриминации, — не должна страдать от двойных стандартов, от несправедливого осуждения, которому регулярно подвергают сегодня еврейский народ.

Прежде чем я перейду к предложениям относительно будущего заключения мира, позвольте мне напрямую обратиться к растущему числу студентов и молодых людей, которые присоединяются к легиону расистов, которые не видят ничего хорошего со стороны Израиля и ничего плохого со стороны тех, кто стремится разрушить еврейское государство и изгнать его еврейское население. Вы выбрали неправильную сторону в истории. Вы на ложной стороне морали и справедливости. Вы, возможно неосознанно, присоединились к силам зла, которые на протяжении тысячелетий пользовались двойными стандартами и ненавидели все еврейское.

Вы на стороне тех, кто поддержал гитлеровский Холокост, а теперь отрицает, что он вообще имел место. Вы помогаете тем, кто опять убивает младенцев, детей, женщин и стариков только за то, что они евреи. Вы попали в очень плохую компанию. И вы больше не можете продолжать прятаться за заявлениями о незнании, потому что факты легко доступны любому, кто хочет подумать о происходящем самостоятельно.

Если на долю еврейского государства или еврейского народа, больше 5 миллионов представителей которого живут в Израиле, выпадет еще одна трагедия, история сурово накажет вас, как она наказала ваших идеологических предшественников. Подумайте сами. Узнайте факты. Прислушайтесь ко всем сторонам. И если вы человек доброй воли, я уверен, что вы не станете больше рассматривать эту сложную проблему исключительно в антиизраильском ключе. Вы обязаны себе и истории не оставаться равнодушными при виде того, как возрождается один из самых древних в мире предрассудков.

Слово в защиту мира: необходимые первые шаги

Самый реальный шанс Израиля добиться мира заключается в сохранении сильной армии, а также в оказании поддержки тем палестинцам, которые искренне верят в успешность идеи создания двух государств — тем, кто будет доволен, если палестинское государство будет существовать бок о бок с еврейским государством и такое положение будет не временной тактикой, а окончательным разрешением вековой проблемы. Хотя последние опросы показывают, что большинство палестинцев и множество арабов по всему миру считают палестинское государство тактическим первым шагом к окончательной ликвидации Израиля, в надежде на мир нужно надеяться, что время и прогресс изменят эти показатели.

Всегда будут люди, которых не устраивает само существование Израиля и которые готовы взорваться сами, лишь бы унести с собой жизни израильских граждан и добиться своей нереальной цели. Терроризм не прекратит свое существование совсем — сейчас или когда бы то ни было, — даже если Израиль сделает все, что в его силах, и поможет построить сильное палестинское государство. Израилю, как и Соединенным Штатам, возможно, придется и дальше сталкиваться с какими-то проявлениями терроризма, подобно тому как афроамериканцам приходилось много лет страдать от насилия со стороны «Ку-клукс-клана». Но «Ку-клукс-клан», наконец, умер (или, по крайней мере, живет только благодаря аппаратам жизнеобеспечения) и, возможно, когда-нибудь палестинский терроризм тоже умрет запоздалой смертью. Но его смерть будет медленной, потому что он пользуется гораздо большей поддержкой среди палестинцев и исламских экстремистов, чем пользовался у американских расистов терроризм «Ку-клукс-клана».

Полное прекращение всякого палестинского терроризма не должно быть обязательной предпосылкой для создания палестинского государства рядом с безопасным Израилем. Постановка такого условия означала бы, что террористические группировки наложат вето на любой прогресс и движение в сторону мира — и это вето они осуществляли бы с жестокостью, которую они проявляли в прошлом, когда появлялись признаки такого рода прогресса. Но глобальные и искренние усилия со стороны Палестинской автономии, а также тех групп и отдельных людей, над которыми она имеет фактический контроль, в направлении прекращения терроризма должны быть непременным условием государственности. Палестинское государство обязано стремиться к поддержанию абсолютной монополии на военное, военизированное, партизанское и террористическое насилие, как это произошло в 1948 г. в еврейском государстве, которое окончательно разоружило Эцель и Лехи. Еще до превращения в государство Палестинская автономия должна продемонстрировать, что она хочет и может разоружить все террористические группировки, а особенно те, которые — как Танзим и Бригада мучеников аль-Аксы — считают себя частью движения Фатх. Конечно, не может быть никакого серьезного разговора о государственности, если Палестинская автономия продолжит нелегально импортировать оружие для террористических группировок, как это было в январе 2002 г., когда было захвачено судно Карин А и его капитан признался, что он перевозил оружие по приказу Ясира Арафата.

Создание сильного палестинского государства рядом с сильным Израилем потребует от палестинцев отказа от их неосуществимой мечты, являющейся страшным кошмаром Израиля и заключающейся в возвращении в Израиль нескольких миллионов человек, которые считают себя беженцами. Это так называемое палестинское право на возвращение, больше чем любое действие Израиля, в том числе ошибочное продолжение оккупации и неразумное расширение поселений, является основным препятствием на пути к достижению постоянного мира между израильтянами и палестинцами.

Очень немногие палестинцы действительно хотят вернуться в Израиль и стать частью арабского меньшинства, живущего в еврейском государстве (если только они не опасаются арабо-мусульманской тирании)[502]. Большинство, конечно, предпочтет войти в состав мусульманского большинства в экономически жизнеспособном и политически демократичном палестинском государстве. Как было показано выше, заявленное право на возвращение всегда было тактикой, нацеленной на то, чтобы наводнить Израиль миллионами палестинцев и таким образом превратить еврейскую страну в третье палестинское государство и в еще одно в череде многочисленных исламских государств.

В резолюции, подписанной на конференции по делам беженцев, которая прошла в сирийском городе Хомсе в 1952 г., ясно зафиксировано: «Любая дискуссия, целью которой является решение палестинской проблемы и которая не будет основываться на гарантировании права беженцев уничтожить Израиль, будет считаться оскорблением для арабского народа и актом предательства»[503]. Право Израиля существовать как еврейское государство должно быть подтверждено мировым сообществом, и палестинское руководство не должно пользоваться заявленным правом на возвращение как козырем в своей игре.

Это не станет в действительности нарушением прав палестинцев. Ни одна другая группа беженцев за всю историю — и уж точно ни одна из тех, что были порождены подобными сложными обстоятельствами, которые привели к тому, что количество арабов, покинувших Израиль, примерно равно количеству евреев, покинувших арабские страны, — никогда не получала настоящего права на возвращение, которое на практике, а не в теории изменяло бы характер и природу государства, которое они оставили.

Более того, подавляющее большинство палестинцев, которые сегодня заявляют о праве на возвращение в Израиль, в буквальном смысле ногой туда не ступали. Они, их дети, а часто и их внуки родились в лагерях беженцев, сознательно устроенных врагами Израиля с целью расширить и углубить проблему беженцев, чтобы в итоге разрушить Израиль. Среди тех немногих, кто на самом деле уехал более полувека назад из Израиля и до сих пор жив, многие жили в Израиле всего несколько лет. Вспомните, что определение палестинского беженца, в отличие от любого другого беженца в мировой истории, подразумевает всякого, кто жил в Израиле хотя бы два года и уехал оттуда по любой причине, в том числе по экономическим соображениям, ради воссоединения семьи, из-за ненависти соседей-евреев или в результате тактического решения, принятого арабскими лидерами. Это одна из самых слабых претензий, связанных с беженцами, во всей истории, но только она получила такую мощную поддержку в мировом сообществе. И вновь пропасть между реальностью и восприятием беспрецедентна, возможно, потому, что народ, которого обвиняют в создании этой преувеличенной проблемы беженцев, это еврейский народ.

Пришло время — на самом деле это время пришло уже давно — положить конец этой головоломке с правом на возвращение так называемых арабских беженцев. Даже Ноам Хомский предлагал палестинским лидерам прекратить угождать своим последователям, обещая им право на возвращение, которое у них нет возможности гарантировать[504]. До тех пор пока весь мир не признает, что отказ арабов согласиться с существованием Израиля после раздела, осуществленного ООН, породил обмен населением, который в итоге оказался окончательным, не будет никаких перспектив на мир между арабами и Израилем. Но как только мир признает право Израиля на существование и процветание в качестве еврейского государства без страха, что миллионы враждебно настроенных беженцев вернутся, чтобы сокрушить его, шансы на мирное урегулирование резко возрастут.

Профессор Майкл Вальцер из Принстонского института перспективных исследований отстаивает мнение, что палестинцы никогда не добьются государственности до тех пор, пока они не откажутся от права на возвращение и надежды демографическим путем уничтожить Израиль как еврейское государство. Он также совершенно верно заметил, что в лучшем случае очень немногие из палестинских лидеров готовы оспорить, что отказ от права на возвращение является необходимой ценой за государственность. Эта позиция кажется мне правильной, поскольку претензия на возвращение в действительности приведет к возобновлению конфликта 1947–1948 гг., что было бы совсем неразумно полвека спустя. Все остальные беженцы эпохи, непосредственно последовавшей за Второй мировой войной, от Центральной Европы до Юго-Восточной Азии, благополучно нашли новые дома. Палестинцы до сих пор находятся в лагерях, потому что их собственные лидеры, а также руководители соседних государств приняли такое решение: таким путем они настаивали на том, что израильская Война за независимость до сих пор не завершена. Однако сегодня, если палестинцы хотят выиграть собственную войну за независимость, они должны признать, что Израиль свою уже выиграл. Возможно, какое-то количество беженцев вернется в Израиль, еще большее — вернется в Палестину (точное число будет зависеть от темпов инвестиций и экономического развития). Другие наконец должны быть переселены. Пришло время обратиться к их настоящему плачевному положению, а не к их символическим притязаниям. Палестинская диаспора продолжит существовать, так же как продолжает существовать еврейская диаспора. Однозначное заявление со стороны Арафата, где он признал бы эту символическую истину, будет означать огромный шаг в сторону прекращения первой войны[505].

Ясир Арафат не только отказался пойти на это, но Палестинская автономия недавно сделала гигантский шаг назад, включив право на возвращение в свою новую конституцию и настаивая, что оно останется на повестке дня как часть «дорожной карты». Более того, хотя новый премьер-министр Палестины признал «право на существование» Израиля, 1 июня 2003 г. он категорически отказался выполнить требование американцев признать право Израиля существовать «именно как еврейское государство»[506]. Этот отказ сохраняет в силе претензии палестинцев, что Израиль должен позволить миллионам арабских беженцев «вернуться» и превратить Израиль в еще одно государство с палестинским большинством. Большинство израильтян надеются, что палестинцы отбросят это неосуществимое требование, поскольку именно отказ Арафата поступить так положил конец мирным переговорам 2000–2001 гг.

Президент Хосни Мубарак сделал первый позитивный шаг в этом направлении, заявив, что «палестинское требование „права на возвращение“ абсолютно неосуществимо и эту проблему следует решить с помощью денежных компенсаций и переселения в арабские страны»[507]. А ведь именно это было предложено палестинцам в Кемп-Дэвиде и Табе — компенсационный пакет размером 30 млрд. долларов и право части беженцев вернуться в Израиль. Но Арафат ушел от этого предложения, заявив, что план Барака не решит проблему беженцев. Любую надежду на достижение реального мира можно отбросить до тех пор, пока палестинское руководство не откажется от этого пресловутого «права на возвращение», которое является не чем иным, как завуалированным «правом» разрушить Израиль демографическим, а не террористическим оружием.

Мусульманский мир также должен отставить свою претензию на то, что существование еврейского государства, даже самого маленького, на «священной земле ислама» является нарушением исламского права. Это абсурдное и эгоистичное заявление, впервые сделанное верховным муфтием-антисемитом в двадцатые годы и с тех пор постоянно повторявшееся в палестинских уставах, конституциях и проповедях, должно быть категорически и публично отвергнуто палестинским руководством раз и навсегда, не в качестве тактического хода, а окончательно — нужно признать, что у еврейского государства есть такое же право на существование в этом регионе, как и у палестинского государства.

Этан Броннер, который освещал события на Ближнем Востоке с 1991 по 1997 г., а теперь ведет редакционную страницу в Нью-Йорк таймс, рассказал недавно о своей беседе с иорданским королем Хусейном, которая показывает, как глубоко противодействие существованию Израиля укоренилось в душах даже самых умеренных из арабских лидеров:

Я однажды спросил короля Хусейна… считает ли он сионизм легитимным. Согласен ли он с тем, что существует некое историческое основание для претензии евреев на устройство своего национального очага в части Палестины? Он посмотрел на меня, как будто я свалился с Луны, и ушел от ответа. Возможно, ко времени своей кончины в 1999 г. он смягчил свою точку зрения. Но его реакция до сих пор отражает мнение огромного большинства арабов.[508]

Броннер также сообщает, что Саеб Эрекат, «умеренный» палестинский лидер, во время переговоров 2002 г. в Кемп-Дэвиде заявил, что мусульманская позиция состоит в том, что в Иерусалиме «никогда не было еврейского Храма», несмотря на то что все историки и археологи практически единодушны в том, что самое святое место Иерусалима находилось на Храмовой горе. Эта историческая фальсификация является частью усилий палестинцев оспорить любые исторические притязания евреев не только на Иерусалим, но и на любую другую часть Израиля.

Арабские и мусульманские народы мира также должны прийти к пониманию, что неоспоримым фактом является не только продолжение существования Израиля, но и его право на существование в мире и безопасности в статусе еврейского государства. Угрозы геноцида и политицида, которые постоянно слышатся со всех сторон, должны прекратиться раз и навсегда. Арабские и мусульманские лидеры должны сказать своим народам, что они не будут нападать на Израиль, потому что у Израиля есть право существовать всегда, а не потому, что тактически обоснованно сделать это «в свое время» — и такие заявления следует сделать и повторить на арабском языке и для своего народа, а не только по-английски и по-французски для дипломатов.

Необходимо гарантировать Израилю постоянную безопасность как от внешних, так и от внутренних врагов. До тех пор пока этого не произойдет, Израиль должен поддерживать количественное военное превосходство над объединенными армиями потенциальных противников как лучшую гарантию мира в регионе, поскольку Израилю больше не на кого положиться в деле обеспечения своего существования.

Израиль, в свою очередь, должен отказаться от любых притязаний, как это уже было предложено в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000 г., на Западный берег и сектор Газа, оставив контроль исключительно над небольшими участками, что предусмотрено Резолюцией ООН № 242, ради обеспечения своей безопасности. Он также должен ликвидировать еврейские поселения в секторе Газа и в центральной части Западного берега, хотя со временем евреи должны получить право свободно жить в любой части Палестины, так же как палестинцы могут жить и живут в Израиле. 25 мая 2003 г. израильский премьер-министр Ариэль Шарон объявил, что «пришло время разделить этот участок земли между нами и палестинцами»[509]. Его правительство проголосовало за то, чтобы принять «Дорожную карту», подразумевающую создание палестинского государства. Теперь Палестинская автономия должна продемонстрировать свою готовность разоружить палестинские террористические организации, а также приложить все усилия для предотвращения дальнейших террористических актов. Остается только смотреть, хватит ли у ее нынешних руководителей смелости и власти, чтобы исполнить свои обязательства по «Дорожной карте».

В важной статье, опубликованной в журнале Диссент осенью 2002 г., профессор Вальцер указал, что фактически одновременно ведутся четыре войны:

Первая — это палестинская война за уничтожение Государства Израиль.

Вторая — это палестинская война за создание независимого государства наряду с Израилем, а также окончание оккупации Западного берега и Газы.

Третья — это израильская война за безопасность Израиля в границах 1967 г.

Четвертая — это израильская война за «Великий Израиль», включающий поселения и оккупированные территории.[510]

Кроме того, Вальцер доказывает, что для большинства палестинцев война за ликвидацию Израиля кажется более важной, чем война за образование палестинского государства рядом с Израилем. Его доказательство заключается в том, что в Кемп-Дэвиде и Табе «государственности можно было достичь вообще без всякой войны». Но переговоры были сорваны, потому что проект подразумевал сохранение Израиля как еврейского государства. Для большинства израильтян, с другой стороны, «оборонительная война за безопасность Израиля» имеет приоритет над любой войной за «великий Израиль». Доказательством тут может служить тот факт, что израильское правительство, почти наверняка заручившееся поддержкой большинства населения, было готово положить конец оккупации и свернуть поселения в обмен на настоящий мир и безопасность. Но Арафат ушел от предложений Барака, не сделав в ответ никакого контрпредложения.

Чтобы мир стал реальностью, палестинцев, которые поддерживают идею первой войны — за разрушение Израиля — следует убедить, что к этой цели не только невозможно, но и не нужно стремиться. И израильтян, которые поддерживают четвертую войну — за перманентную оккупацию и обширную сеть поселений, — следует убедить в том же самом. Проблема состоит в том, что есть израильтяне, которые верят в четвертую войну, и есть палестинцы, которые выражают большую готовность использовать террор и насилие в тщетной, но не оставленной попытке достичь своей низкой цели — ликвидации еврейского государства.

Отсюда следует понимание самых важных и полезных шагов, которые необходимо предпринять: палестинские лидеры должны перестать учить своих детей ненавидеть евреев и израильтян, должны перестать печатать карты, на которых нет Израиля, должны перестать сбивать с толку «беженцев», заставляя их верить, что когда-нибудь они вернутся в свои дома в мусульманском Израиле. Израильские лидеры должны перестать поддерживать поселения, перестать поощрять тех, кто лелеет мечту о «великом Израиле», включающем в себя большие части Иудеи и Самарии. Еврейские библейские притязания должны быть забыты во имя прагматического компромисса, так же следует поступить и с исламскими притязаниями, почерпнутыми из Корана. И самое важное — мировая общественность, левые из академической среды, религиозные лидеры и люди доброй воли по всему миру должны перестать демонизировать и делегитимизировать еврейскую страну за ее обоснованные попытки защитить свое население в поисках партнеров для мирных переговоров. Это бездумное и одностороннее осуждение Израиля само по себе стало существенной преградой на пути к миру.

Идея образования двух государств в том виде, в котором ее предложили бывший президент США Билл Клинтон и бывший премьер-министр Израиля Эхуд Барак, а теперь поддержали премьер-министры Ариэль Шарон и Махмуд Аббас (Абу Мазен), обещает чрезвычайно много как для палестинцев, так и для израильтян. Она подразумевает существование демократической, экономически жизнеспособной Палестины, которая не представляет никакой угрозы для безопасности Израиля. Демократические страны обычно не развязывают войн друг против друга, а экономически жизнеспособные демократические страны обладают реальными стимулами мирно решать возникающие проблемы и не позволять террористическим группировкам действовать внутри своих границ. Оставив неосуществимые притязания и признав взаимное право жить в мире, Израиль и Палестина могут стать маяками просвещения, прогресса и надежды в мире, который становится все более и более опасным.

Я пишу эти заключительные абзацы в состоянии осторожного оптимизма, когда я только что видел, как премьер-министр Израиля Ариэль Шарон, премьер-министр Палестинской автономии Махмуд Аббас, король Иордании Абдалла и наш собственный президент Джордж У. Буш пожимали друг другу руки и произносили речи о мире и урегулировании в Акабе. Но одни только рукопожатия не принесут мира, и одни только слова об урегулировании после стольких десятилетий кровопролития тоже. Трудные и долговременные реальные действия понадобятся, чтобы построить отношения взаимного доверия.

В день начала саммита в Акабе палестинские экстремисты высказались за продолжение насилия, поскольку Ясир Арафат пожаловался, что Израиль не предложил «ничего существенного». Даже Махмуд Аббас, оказалось, сохраняет надежду на демографическую победу над Израилем путем отказа признать его права на существование в качестве еврейского государства.

В тот же самый день некоторые поселенцы с Западного берега устроили демонстрацию против мирных переговоров с лозунгом «Дорожная карта мистера Буша противоречит дорожной карте Создателя». Хорошие новости состоят в том, что подавляющее большинство израильтян, в том числе и существенное число поселенцев, кажется, готовы к воплощению в жизнь «Дорожной карты», а это верный путь к достижению мира и реального образования двух государств — одного с еврейским большинством, а другого — с арабским.

Существенное число палестинцев тоже, кажется, готовы пойти на компромисс в интересах мира.

Если мирное решение, подразумевающее образование двух государств, наконец станет реальностью, это станет благословением для всех. Но в нем будут и трагические нотки, поскольку к этому абсолютно здравому и справедливому решению можно было бы прийти давным-давно, если бы арабское руководство не отвергло Доклад Комиссии Пиля, план раздела, разработанный ООН, и предложения, сделанные в Кемп-Дэвиде и Табе. Столько жизней было положено ради длительного нежелания со стороны арабских лидеров признать право еврейского народа на мирное образование маленького еврейского государства в тех частях древнееврейского национального очага, которые они обрабатывали и на которых они составляют очевидное большинство. Чтобы избежать того, что кровавое прошлое станет и нашим будущим, мы должны научиться на трагических ошибках, которые без нужды унесли все эти жизни.

На этом я останавливаю слово в защиту Израиля, которому была посвящена эта книга. Однако я осознаю, что, когда речь заходит о еврейском государстве, защита не должна останавливаться. Не важно, какие шаги в сторону мира и образования двух государств предпримет Израиль, всегда найдутся люди, которых не удовлетворит ничто, кроме полного уничтожения Израиля. Поэтому лучшей защитой Израиля должно оставаться его твердое стремление выжить и возможность защитить своих граждан от тех фанатиков — часть из которых вооружены бомбами, а часть расизмом, — кто не может смириться с существованием сильного, независимого и демократического еврейского государства.

Примечания

1

Thomas Friedman, «Campus Hypocrisy», New York Times, October 16, 2002.

(обратно)

2

См. главу 28 этой книги.

(обратно)

3

Там же.

(обратно)

4

Позиция Хомского относительно федеральной модели «по образцу Югославии» выражена в книге Middle East Illusions (Oxford: Rowman & Littlefield, 2003), стр. 105–106. То, что моделью может послужить и Ливан, он говорил в беседе со мной в 1970 г.

(обратно)

5

Atlantic Unbound (онлайн-вариант Atlantic Monthly). Интервью у Сайда 22 сентября 1999 г. брал Харвей Блум, .

(обратно)

6

См. Benny Morris, Righteous Victims (New York: Vintage Books, 2001), p. XIV.

(обратно)

7

См. главу 9 этой книги.

(обратно)

8

Atlantic Unbound, 22 сентября 1999 г.

(обратно)

9

См. главу 17 этой книги.

(обратно)

10

Там же.

(обратно)

11

См. главы 16 и 17 этой книги.

(обратно)

12

См. главу 17 этой книги.

(обратно)

13

James Bennet, «Arafat's Edge: Violence and Time on His Side», New York Times, March 18, 2002.

(обратно)

14

Bruce Hoffman, «The Logic of Suicide Terrorism», Atlantic Monthly, June 2003, p. 45.

(обратно)

15

См. главу 18 этой книги.

(обратно)

16

«What Went Wrong?», Al Ahram Weekly (Egypt), December 12–18, 2002. Все выпуски еженедельника «Аль-Ахрам» доступны по адресу  (9 сентября 2010 г. ссылка работает — Прим. пер.).

(обратно)

17

Радио 786, 23 мая 2002 г.

(обратно)

18

Бубер в письме Ганди, цит. по Arthur Hertzberg, The Zionist Idea (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1997), стр. 464.

(обратно)

19

Paul Johnson, Modern Times: The World from the Twenties to the Nineties (New York: Нагрег & Row, 1983), p. 485.

(обратно)

20

10 тыс. евреев, которые искали убежища в Палестине, составляли примерно 2 % жившего там населения. И миллион евреев, которые искали убежища в Америке, составляли примерно 2 % жившего там населения.

(обратно)

21

Martin Gilbert, The Routledge Atlas of the Arab-Israeli Conflict, 7th Edition (London: Routledge Taylor Francis Group, 2002), p. 1.

(обратно)

22

Clayton Miles Lehmann, «Palestine», /~clehmann/erp/Palestine/palestin.htm.

(обратно)

23

Yitzchak Ben-Zvi, The Exiled and the Redeemed (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1961), pp. 44–45.

(обратно)

24

Sheikh Abd Allah Аl Meshad, «Jews' Attitudes toward Islam and Muslims in the First Islamic ERE», цит. по D. F. Green, ed., Arab Theologians on Jews and Israel (Geneva: Editions de l'Avenir, 1976).

(обратно)

25

Palestine Royal Commission Report (Peel Report) (London: His Majesty's Stationary Office, 1937), pp. 11–12.

(обратно)

26

Джеймс Финн графу Кларендону, 1 января 1858 г.

(обратно)

27

Джеймс Финн виконту Пальмерстону, 7 ноября 1851 г.

(обратно)

28

Jacob de Haas, History of Palestine (New York: MacmilIan, 1934), p. 393; цитата из письма современника.

(обратно)

29

У. Т. Янг полковнику Патрику Кэмпбеллу, 25 мая 1839 г.

(обратно)

30

У. Т. Янг виконту Пальмерстону, 25 мая 1839 г.

(обратно)

31

У. Т. Янг виконту Кэннингу, 13 января 1842 г.

(обратно)

32

Kenneth R. Timmerman, «Тор Egyptian Cleric Justifies Terrorism», Insight on the News, November 26, 2002.

(обратно)

33

«А Colonizing Project Built on Lies», CounterPunch (), April 18, 2002.

(обратно)

34

Центр политического анализа по вопросу о Палестине; речь, произнесенная на обеде во время брифинга Государственного департамента. Федеральная служба новостей, 17 января 1992 г.

(обратно)

35

Интервью, данное Дэвиду Барсамяну на Альтернативном радио 24 октября 1986 г. «Израиль, Холокост и антисемиты», см. в сборнике Noam Chomsky, Chronicles of Dissent (Monroe, Me.: Common Courage Press, 1992).

(обратно)

36

Марк Твен, Простаки за границей, или Путь новых паломников, пер. И. Гуровой и З. Облонской // Марк Твен. Собрание сочинений в 12 тт. Т. 1. М.: Гос. изд-во худож. литературы, 1959. С. 455–456, 474, 486, 563.

(обратно)

37

Efraim Karsh, Fabricating Israeli History; the «New Historians» (London: Frank Cass, 1997), pp. 4–6.

(обратно)

38

Ethan Bronner, Book Review, New York Times, November 14, 1999. С тех пор, как Арафат пошел на попятный во время мирных переговоров с Бараком и Клинтоном в Кемп-Дэвиде и Табе в 2000–2001 гг., Моррис стал более критично высказываться о палестинцах, однако он все еще подвергает осуждению израильскую политику вообще, а также конкретные действия и решения. См. Benny Morris, «The Rejection», New Republic, April 21–28, 2003.

(обратно)

39

Morris, p. 123.

(обратно)

40

Цит. по Morris, p. 111.

(обратно)

41

Abraham Grannot, The Land System in Palestine: History and Structure (London: Eyre & Spottiswoode, 1952), p. 278.

(обратно)

42

Edward Said and Christopher Hitchens, eds. Blaming the Victims (London: Verso, 2001).

(обратно)

43

Shabtai Teveth, David Ben Gurion and the Palestinian Arabs (New York: Oxford University Press, 1985), p. 32.

(обратно)

44

Jamal Husseini, February 9, 1939, цит. по Arieh Avnery, The Claim of Dispossession (New Brunswick: Transaction Books, 1984), p. 11.

(обратно)

45

M. Shahid Аlаm, «А Colonizing Project Built on Lies», CounterPunch (), April 18, 2002.

(обратно)

46

James Parkes, Whose Land? А History of the Peoples of Palestine (New York: Taplinger, 1971), p. 212.

(обратно)

47

Avneri, p. 11.

(обратно)

48

Джеймс Финн в письме графу Кларендону, 15 сентября 1857 г.

(обратно)

49

Там же.

(обратно)

50

J. В. Forsyth, А Few Months in the East (Quebec: J. Lovell, 1861), p. 188.

(обратно)

51

H. B. Tristram, The Land of Israel: А Journal of Travels in Palestine (London: Society for Promoting Christian Knowledge, 1865), p. 490.

(обратно)

52

Samuel Bartlett, From Egypt to Palestine (New York: Harper, 1879), p. 409. Цит. по Fred Gottheil, «ТЬе Population of Palestine, Circa 1875», Middle Eastern Studies, vol. 15, no. 3, October 1979.

(обратно)

53

Edward Wilson, In Scripture Lands (New York: С. Scribner's, 1890), p. 316. Цит. по Готтхайлю.

(обратно)

54

W. Аllen, The Dead Sea: А New Route to India (London: 1855), p. 113. Цит. по Готтхайлю,

(обратно)

55

William Thomson, The Land and the Book (New York: Harper Bros., 1871), p. 466. Цит. по Готтхайлю.

(обратно)

56

Reverend Samuel Manning, Those Holy Fields (London: The Religious Tract Society, 1874), pp. 14–17.

(обратно)

57

Roderic H. Davidson, Reform in the Ottoman Empire (Princeton: Princeton University Press, 1963), p. 69. Там приведена цитата из мусульманского автора 1868 г.

(обратно)

58

Morris, p. 6.

(обратно)

59

Там же.

(обратно)

60

John Lewis Burckhardt, Travels in Syria and the Holy Land (New York: AМS Press, 1983), p. 299.

(обратно)

61

См. главу 9 в этой книге.

(обратно)

62

Это заключение основывается на данных исследования французского географа Виталя Кюинкта. См. Joan Peters, From Time Immemorial (Chicago: JКAP Publications, 1984). Выводы и подсчеты Питерс оспаривались. См. Said and Hitchens, p. 33. Я нигде в своей книге не полагаюсь на эти сведения.

(обратно)

63

А. Druyanow, Ketavim Letoldot Hibbat Ziyyon Ve-Yishshuv Erez Yisra'el (Writings оп the history of Hibbat Ziyyon and the settlement of the land of Israel) (Odessa, Теl Aviv, 1919, 1925, 1932), vоl. 3, pp. 66–67.

(обратно)

64

Ernst Frankenstein, Justice for my People (London: Nicholson & Watson, 1943), p. 127.

(обратно)

65

Report by His Britannic Majesty's Government to the Council of the League of Nations on the Administration of Palestine and Trans-Jordan for the Year 1937, Colonial No. 146, pp. 223–224.

(обратно)

66

Цит. по Peters, p. 11.

(обратно)

67

Кing Abdullah of Jordan, My Memoirs Completed, Harold W. Glidden, trans. (London: Longman, 1978), pp. 88–89.

(обратно)

68

The Question of Palestine (New York: Vintage Books, 1992 ed.), p. 84.

(обратно)

69

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г. (видеозапись).

(обратно)

70

Morris, p. 25.

(обратно)

71

Там же.

(обратно)

72

Там же, стр. 57.

(обратно)

73

Там же.

(обратно)

74

Там же.

(обратно)

75

Там же, стр. 57–59.

(обратно)

76

The Question of Palestine (New York: Vintage Books, 1992 ed.), p. 15–16.

(обратно)

77

«Why We're on the Side of Justice», Sunday Mail (Australia), April 7, 2002.

(обратно)

78

Morris, p. 71.

(обратно)

79

Там же, стр. 72.

(обратно)

80

Там же.

(обратно)

81

Там же, стр. 75.

(обратно)

82

Там же, стр. 74.

(обратно)

83

Peel Report, p. 24.

(обратно)

84

Там же, стр. 25.

(обратно)

85

Там же, стр. 33.

(обратно)

86

Там же, стр. 41.

(обратно)

87

Цит. по Morris, p. 82.

(обратно)

88

Закон Иордании о национальностях, статья 3 (3) закона № 6; Official Gazette, no. 1171, February 16, 1954.

(обратно)

89

Peel Report, p. 308.

(обратно)

90

Цит. по Morris, p. 91.

(обратно)

91

Walter Laqueur and Barry Rubin, The Israel-Arab Reader: 6th Edition (New York: Penguin, 2001), p. 19.

(обратно)

92

Там же.

(обратно)

93

The Question of Palestine, pp. 12–13.

(обратно)

94

Там же, стр. 101.

(обратно)

95

Morris, p. 95.

(обратно)

96

Там же, стр. 96.

(обратно)

97

Цит. по Morris, p. 96.

(обратно)

98

Morris, p. 100.

(обратно)

99

Я использую термин «антисемитизм» в его первоначальном значении, т. е. ненависть именно к евреям, а не ко всем семитам вообще.

(обратно)

100

Цит. по Peters, p. 37.

(обратно)

101

Письмо Хусейни министру иностранных дел Венгрии от 28 июня 1943 г.

(обратно)

102

Morris, p. 76.

(обратно)

103

Там же.

(обратно)

104

Свидетельства тому содержатся в докладе Комиссии Пиля. См. Peel Report, p. 141.

(обратно)

105

Там же.

(обратно)

106

Morris, p. 112.

(обратно)

107

Там же, стр. 113.

(обратно)

108

Там же, стр. 114.

(обратно)

109

Peel Report, p. 68.

(обратно)

110

Morris, p. 116. Чтобы сохранить видимость морали и справедливости, Моррис добавляет, что были убиты еще 116 арабов. Но большинство из них были вооруженными погромщиками, которых убили полицейские, а не безоружными мирными гражданами; см. Peel Report, p. 68.

(обратно)

111

Morris, цит. сэра Джона Ченселора, p. 116.

(обратно)

112

Peel Report, p. 68.

(обратно)

113

Какого бы мнения ни придерживался относительно Декларации Бальфура верховный комиссар, который был ярым антисионистом, но в то время она была нормой международного права, и англичане не могли аннулировать ее, даже несмотря на то, что сами когда-то ее инициировали.

(обратно)

114

«Can Zionism Be Reconciled with Justice for Palestinians?» Tikkun, July-August 2000.

(обратно)

115

«Middle East Diplomacy: Continuity and Change», Z Magazine, December 1991, доступно по ссылке --.htm.

(обратно)

116

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

117

Peel Report, p. 2.

(обратно)

118

Там же, стр. 106–107.

(обратно)

119

Там же, стр. 59.

(обратно)

120

Там же, стр. 61.

(обратно)

121

Там же, стр. 116–117.

(обратно)

122

Там же, стр. 370.

(обратно)

123

Там же, стр. 371.

(обратно)

124

Там же, стр. 141.

(обратно)

125

Там же, стр. 375–376.

(обратно)

126

Там же, стр. 389.

(обратно)

127

Там же, стр. 394–395.

(обратно)

128

Там же, стр. 395.

(обратно)

129

Там же, стр. 141, вопрос верховному муфтию и полученный на него ответ.

(обратно)

130

Ian Bickerton and Carla Klausner, A Concise History of the Arab-Israeli Conflict (Upper Saddle River, N. J.: Prentice Hall, 2002), p. 56.

(обратно)

131

Там же.

(обратно)

132

Peel Report, p. 147.

(обратно)

133

Michael Oren, Six Days of War (Oxford: Oxford University Press, 2002), p. 93.

(обратно)

134

Norman G. Finkelstein, The Holocaust Industry: Reflections of the Exploitation of Jewish Suffering (London: Verso, 2001).

(обратно)

135

Цит. по Morris, p. 125.

(обратно)

136

Morris, p. 124.

(обратно)

137

Там же, стр. 137.

(обратно)

138

Цит. по Morris, p. 137.

(обратно)

139

Morris, pp. 130, 134.

(обратно)

140

Sarah Honig, «Fiendish Hypocrisy II: The Man from Кlopstock St.», Jerusalem Post, April 6, 2001.

(обратно)

141

Germany, Auswärtiges Amt., Documents оп German Foreign Policy, 1918–1945, from the Archives of the German Foreign Ministry, series D, vol. XIII, no. 515, (Washington, D. С.: U.S. Government Printing Office, 1949), pp. 881–885. Цит. по /~fjgil/muftihitler.htm (10 сентября 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

142

См. Zvi Elpeleg, The Grand Mufti (London: Frank Cass, 1993), p. 100.

(обратно)

143

Itamar Marcus, «Nazi Ally, Hajj Amin Al Husseini Is Arafat's „hero“», Palestinian Media Watch, -050802.html.

(обратно)

144

Said and Hitchens, p. 248.

(обратно)

145

Там же.

(обратно)

146

Morris, p. 166.

(обратно)

147

Там же, стр. 165.

(обратно)

148

См. в выходящей в Палестинской автономии газете Аль-Хайят аль-Джадида, 1 сентября 1997 г.

(обратно)

149

Elpeleg, p. 164.

(обратно)

150

Martin Gilbert, Winston S. Churchill, vol. VII (London: Heinemann, 1966), pp. 90, 154.

(обратно)

151

«„Dialogue of Civilizations Seeks International Democracy“, States President Кhatami, Tehran, February 27, 2001», с сайта Международного центра за диалог цивилизаций, (10 сентября 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

152

Morris, p. 11.

(обратно)

153

Там же.

(обратно)

154

Elie Kedourie, цит. по Morris, p. 9.

(обратно)

155

Morris, p. 39.

(обратно)

156

Alan Dershowitz, Shouting Fire: Civil Liberties in а Turbulent Age (Boston: Little, Brown, 2002), pp. 33–48.

(обратно)

157

London Times, December 1, 1947.

(обратно)

158

Peel Report, p. 124.

(обратно)

159

В интервью, данному журналисту Ари Шавиту из газеты Ха-арец, «Мое право на возвращение», 18 августа 2000 г.

(обратно)

160

В интервью бельгийскому журналисту Бодуэну Лаосу, «An Interview of Ilan Рарре», Le Soir (Вelgium), November 29, 1999.

(обратно)

161

Faisal Bodi, «Israel Surely Has No Right to Exist», The Guardian, January 3, 2001. Эта же позиция отражена в Палестинской национальной хартии 1968 г.

(обратно)

162

См. главу 1 этой книги.

(обратно)

163

«А World-Wide Intifada? Why?», CounterPunch, .

(обратно)

164

«Israel: Five Decades of Pillage and Ethnic Cleansing» Marxism Alive Website, .огg/israelfive3.html (последнее посещение 6 апреля 2003 г.; 19 июня 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

165

То же самое касается и предложения Комиссии Пиля. Активный полемист и противник сионизма Норман Г. Финкельштейн утверждает, что «уместны исключительно демографические сравнения между численностью арабского и еврейского населением во всей Палестине, и возможно, между численностью арабского и еврейского населения в той части Палестины, которая впоследствии превратилась в Израиль» (курсив мой. — А.Д.) — см. Said and Hitchens, p. 65. Это неверно. В целях оценки справедливости раздела ООН 1947 г. необходимо проводить сравнение между численностью еврейского и арабского населения в части, предназначенной под еврейское государство по этому разделу. Тот факт, что Израиль присоединил дополнительную территорию после того, как подвергся нападению арабских армий и палестинских вооруженных формирований, не имеет отношения к справедливости первоначального плана раздела.

(обратно)

166

Интервью, данное журналисту газеты Ха-арец Ари Шавиту, «My Right to Return», August 18, 2000.

(обратно)

167

Elpeleg, pp. 45–46.

(обратно)

168

Проповедь, произнесенная по радио Палестинской автономии 30 апреля 1999 г.; опубликована в докладе администрации премьер-министра Израиля и цитируется в Boston Globe от 30 июня 2002 г.

(обратно)

169

Цит. по Nissim Ratzlav-Katz, «Joseph's Inheritance», National Review, August 8, 2002; и Charles А. Radin, «Sacred Sites Caught in Historic Conflict», Boston Globe, June 30, 2002.

(обратно)

170

См. главу 16 этой книги.

(обратно)

171

«Fifty Years of Dispossession», АI Ahram Weekly, May 7-13, 1998.

(обратно)

172

New York Times, May 18, 2002.

(обратно)

173

Цит. по Yedidya Atlas, «Arafat's Secret Agenda is to Wear Israelis Out», Insight оп the News, April 1, 1996, p. 16. Первой об инциденте сообщила норвежская газета Dagen, впоследствии об этом писали и другие издания.

(обратно)

174

В передаче сенатора Уоррена Рудмана, на слушаниях подкомитета по торговле, юстиции, государству и законности комитета по ассигнованиям Сената США, 13 апреля 1989 г.

(обратно)

175

«Zionist Theses and Anti-Theses», The Palestine Chronicle, November 27, 2002; .

(обратно)

176

Сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс, опубликованное в газете Морнинг колл (The Morning Call), Аллентаун, штат Пенсильвания, 17 мая 1948 г.

(обратно)

177

Morris, p. 201.

(обратно)

178

Там же.

(обратно)

179

Там же, стр. 219.

(обратно)

180

Said and Hitchens, p. 266.

(обратно)

181

Morris, p. 233.

(обратно)

182

Там же.

(обратно)

183

Там же, стр. 221.

(обратно)

184

Там же, стр. 221–222.

(обратно)

185

«Calling а Spade a Sраdе», Al Ahrат Weekly, September 6-12, 2001.

(обратно)

186

В интервью, данном журналисту газеты Ха-арец Ари Шавиту, «My Right to Return», August 18, 2000.

(обратно)

187

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете, 25 ноября 2002 г.

(обратно)

188

Morris, p. 214.

(обратно)

189

Там же, стр. 204.

(обратно)

190

Как мы увидим, в редких случаях, когда гибли арабские мирные граждане, в этом была виновата не израильская армия, а нерегулярные подразделения и полувоенные группы, которые были выведены из борьбы, когда израильская армия установила контроль над всей безопасностью в Израиле.

(обратно)

191

Morris, p. 255.

(обратно)

192

Там же, стр. 256.

(обратно)

193

Там же.

(обратно)

194

Larry Collins and Dominique Lapierre, О Jerusalem (New York: Simon & Schuster, 1972), p. 400.

(обратно)

195

Peel Report, p. 141.

(обратно)

196

Morris, p. 219.

(обратно)

197

Там же, стр. 223.

(обратно)

198

Martin Gilbert, Israel: А History (New York: William Morrow and Со., 1998), p. 216.

(обратно)

199

Morris, p. 208.

(обратно)

200

Там же, стр. 209. В сообщениях очевидцев указывается другое число погибших — до 254 человек, но, как оказалось, число было преувеличено.

(обратно)

201

См. Uri Milstein, History of Israeli War of Independence, vol. IV ed. by Alan Sacks (Lanham, Md.: University Press of America, 1996), p. 262.

(обратно)

202

Morris, p. 209.

(обратно)

203

ВВС Report, Israel and the Arabs: The 50 Year Conflict.

(обратно)

204

Там же.

(обратно)

205

Morris, p. 209.

(обратно)

206

Были и другие эпизоды с участием отдельных лиц и военизированных формирований, на которые навешивался ярлык «резня», но ни один из них не достиг масштаба и трагичности Дейр-Ясина.

(обратно)

207

Morris, p. 211.

(обратно)

208

Там же, стр. 212.

(обратно)

209

Benny Morris, The Birth of the Palestinian Refugee Problem (The Birth) (Cambridge: Cambridge University Press, 1988), pp. 286–289.

(обратно)

210

Там же, стр. 289.

(обратно)

211

Там же.

(обратно)

212

Там же, стр. 290.

(обратно)

213

Там же, стр. 296.

(обратно)

214

Лекция в Гарвардском университете, 25 ноября 2002 г.

(обратно)

215

Цит. по Peters, p. 16.

(обратно)

216

«Аbu Mazen Charges that the Arab States Are the Cause of the Palestinian Refugee Problem», Wall Street Journal, June 5, 2003.

(обратно)

217

Peter Dodd, River Without Bridges (Вeirut: Institute for Palestine Studies, 1969), p. 43; цит. по Peters, p. 445 n. 21.

(обратно)

218

Цит. по Peters, p. 13.

(обратно)

219

General Assembly official records: 3rd session, supplement no. 11 (А/648), Paris, 1948, p. 47.

(обратно)

220

Morris, p. 253.

(обратно)

221

Цит. по Peters, p. 13.

(обратно)

222

Цит. по Peters, p. 22.

(обратно)

223

Morris, p. 253.

(обратно)

224

Там же.

(обратно)

225

Ruth Lapidoth, «Legal Aspects of the Palestinian Refugee Question», Jerusalem Center for Public Affairs, no. 485, 24 Elul 5762, .

(обратно)

226

См. (Канцелярия Верховного комиссара по правам человека) и (Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ).

(обратно)

227

Erik Schecter, «Divided Responsibilities: The U.N. and the Refugees», The Jerusalem Report, January 29, 2002.

(обратно)

228

Интервью, данное королем Иордании Хусейном агентству Ассошиэйтед Пресс в январе 1960 г.; цит. по Peters, p. 23.

(обратно)

229

David G. Littman, «The Forgotten Refugees», National Review, December 3, 2002.

(обратно)

230

Howard Sachar, А History of Israel (New York: Knopf, 1976), pp. 398–401.

(обратно)

231

Цит. по Peters, pp. 29–30.

(обратно)

232

Daniel Doron, «Palestinian Lies and Western Complicity», National Review, August 14, 2002.

(обратно)

233

Bernard Сарlan, «Muslims Also Targeted Jerusalem's Christians», Richmond Post-Dispatch, June 29, 1997.

(обратно)

234

«International Community Bargains with Rights of Palestinians», Aftenposten (норвежская ежедневная газета), размещено на сайте сетевого журнала Spectre, .

(обратно)

235

Oren, p. 93.

(обратно)

236

Там же, стр. 84.

(обратно)

237

Morris, p. 306.

(обратно)

238

Там же, стр. 310.

(обратно)

239

Цит. по Oren, p. 253.

(обратно)

240

Morris, p. 310.

(обратно)

241

Там же.

(обратно)

242

Oren, p. 92.

(обратно)

243

Там же, стр. 63.

(обратно)

244

Там же, стр. 82.

(обратно)

245

Там же, стр. 99.

(обратно)

246

Там же, стр. 186–187.

(обратно)

247

Там же, стр. 186.

(обратно)

248

Там же, стр. 306.

(обратно)

249

Там же, стр. 306–307.

(обратно)

250

В письме в защиту антиизраильского документального фильма, снятого британским журналистом Джоном Пилджером, «Letter: Faultless Film», The Independent (Britain), September 23, 2002.

(обратно)

251

«War on Terrorism or Illegal Occupation?» War Times Newspaper, www.war-times.org/pdf/palestine020405.pdf (последнее посещение 8 апреля 2003 г.; 10 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

252

Резолюция № 242 Совета Безопасности ООН, от 22 ноября 1967 г.

(обратно)

253

Morris, p. 330.

(обратно)

254

Там же.

(обратно)

255

Там же.

(обратно)

256

Там же.

(обратно)

257

Abba Eban, Abba Eban (New York: Random House, 1977), p. 446.

(обратно)

258

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

259

Правда, 8 октября 1973 г., цит. по Laqueur and Rubin, p. 143.

(обратно)

260

«The Spirit of October», AI-Ahram Weekly (Egypt), October 8-14, 1998.

(обратно)

261

Morris, p. 390.

(обратно)

262

Там же, стр. 413.

(обратно)

263

Цит. по Morris, p. 406.

(обратно)

264

Morris, p. 419.

(обратно)

265

Там же, стр. 223.

(обратно)

266

Цит. по Laqueur and Rubin, p. 148.

(обратно)

267

Цит. по Laqueur and Rubin, p. 143.

(обратно)

268

Morris, p. 387.

(обратно)

269

Tom Masland, «Nelson Mandela: The U.S.А. Is а Threat to World Peace», Newsweek, September 10, 2002.

(обратно)

270

Morris, p. 632.

(обратно)

271

«Israel Sharpens Its Axe», CounterPunch, July 13, 2001,  (последнее посещение 5 апреля 2003 г.; 13 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

272

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

273

Morris, p. 578.

(обратно)

274

Клуб Ротари (Rotary Club) — международная благотворительная организация, членами которой являются бизнесмены и представители свободных профессий; Лайонс-клуб (Lions Club) — международная благотворительная организация, членами которой являются представители крупного бизнеса и власти. (Прим. пер.)

(обратно)

275

Laqueur and Rubin, pp. 341–348.

(обратно)

276

Morris, p. 578–579.

(обратно)

277

Report, Jews, Israel and Peace in Palestinian School Textbooks, -se.org/docs/reports/PA/PA2001.pdf (14 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

278

См. Itmar Marcus, «Palestine Media Watch Report #37», July 2, 2001, доступно по адресу -37.html (14 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

279

Morris, p. 581.

(обратно)

280

Там же, стр. 596.

(обратно)

281

«В 1991 г. израильтяне убили меньше палестинцев — около 100 человек, — чем сами палестинцы — около 150 человек». См. Morris, p. 612.

(обратно)

282

Ephraim Yaar and Tamar Hemrann, «Peace Index: Most Israelis Support Attack оп Iraq», Ha'aretz, March 6, 2003.

(обратно)

283

Thomas Friedman, New York Times, March 18, 2002.

(обратно)

284

Serge Schmemann, «Mideast Turmoil: The Talks», New York Times, March 18, 2002.

(обратно)

285

Thomas Friedman, «The Hard Truth», New York Times, April 3, 2002.

(обратно)

286

«Clinton Minutes», На'aretz, December 31, 2000.

(обратно)

287

Там же.

(обратно)

288

Benny Morris, «Camp David and After: An Exchange. (1) An Interview with Ehud Barak», New York Review of Books, June 13, 2002.

(обратно)

289

Laqueur and Rubin, pp. 565–567.

(обратно)

290

Alan Dershowitz, Why Terrorism Works (New Haven, Conn.: Yale University Press, 2002), p. 79. Кhaled Abu Toameh, «How the War Began», Jerusalem Post, September 20, 2002.

(обратно)

291

Guardian (London), January 25, 2001.

(обратно)

292

Joel Brinkley, April 4, 2002.

(обратно)

293

Цит. по Why Terrorism Works, p. 82.

(обратно)

294

New York Times, цит. по Why Terrorism Works, pp. 79–80.

(обратно)

295

Scott Atran, «Who Wants to Be а Martyr», New York Times, May 5, 2003, p. A27.

(обратно)

296

Why Terrorism Works, p. 80.

(обратно)

297

Там же, стр. 81.

(обратно)

298

Там же.

(обратно)

299

Там же.

(обратно)

300

«The Infernal Scapegoat», September 25, 2001, (16 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

301

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

302

М. Kondracke, «Powell Should Tell Arafat: „It's Now or Never“», Roll Call, April 11, 2002.

(обратно)

303

Elsa Walsh, «The Prince», The New Yorker, March 24, 2003, p. 61.

(обратно)

304

James Bennet, «Skipper Ties Cargo to Arafat's Group», New York Times, January 7, 2002.

(обратно)

305

Цитата представляет собой то, что передали Бандару американские переговорщики, в изложении Уолш.

(обратно)

306

The New Yorker, March 24, 2003, p. 55.

(обратно)

307

Там же, стр. 49, 58.

(обратно)

308

Там же, стр. 49.

(обратно)

309

Там же.

(обратно)

310

Там же, стр. 59.

(обратно)

311

Там же, стр. 57.

(обратно)

312

Benny Morris, «Rejection», The New Republic, April 21–28, 2003, p.37.

(обратно)

313

В передаче Си-эн-эн Crossfire, 4 апреля 2002 г., в ответ на замечания преподобного Джерри Фэлвелла.

(обратно)

314

«Mideast Peace Visions Shared», The Journalist News (Westchester County, N. Y.), March 4, 2002, ссылается на Аббаса Хамиде, сопредседателя отделения Коалиции «Al-Awda Palestine Right to Return» в Нью-Йорке и Нью-Джерси.

(обратно)

315

Ajuri v. I.D.F. Commander, HCJ (Верховный суд Израиля) 7015/02, September 3, 2002.

(обратно)

316

Bruce Hoffman, «The Logic of Suicide Terrorism», Atlantic Monthly, June 2003, p. 45.

(обратно)

317

«The Ambulance — Homicide Theory», New York Times Magazine, December 15, 2002, p. 66.

(обратно)

318

Jerusalem Post, April 18, 2002.

(обратно)

319

Jerusalem Post, May 22, 2001.

(обратно)

320

Chicago Tribune, April 5, 1994.

(обратно)

321

Ellis Shuman, немецкое телевидение, «Мохаммед а-Дура, по-видимому, был убит палестинским выстрелом». См. также James Fallows, «Who Shot Mohammed AI-Dura», Atlantic Monthly, June 2003, p. 49.

(обратно)

322

Цит. по Jean Elshtain, Just War against Terror (New York: Basic Books, 2003), p. 87.

(обратно)

323

Там же.

(обратно)

324

David F. Green, «Fighting by the Book», Boston Globe, April 20, 2003.

(обратно)

325

Там же, IDF Update, June 23, 2003.

(обратно)

326

Dan Radlauer, ICT Associate, «The „AI-Aqsa Intifada“: An Engineered Tragedy», June 20, 2002,  (17 августа 2010 г. ссылка работает. — Прuм. пер.): «В абсолютных цифрах, хотя в целом палестинцев было убито больше, чем израильтян, количество смертей среди израильтянок намного превосходит количество смертей среди палестинок. Если мы учтем все достоверные сведения о женщинах и девочках, погибших за время конфликта, то получится соотношение 219 израильтянок к 92 палестинкам — соотношение почти 2,5 к 1. Если мы ограничим сравнение только израильтянками, не находящимися на военной службе и убитыми палестинцами, и невоюющими палестинками, убитыми израильтянами, то разница еще более драматическая: 69 палестинок к 214 израильтянкам, соотношение три к одному».

(обратно)

327

Phyllis Chesler, The New Anti-Semitism (John Wiley & Sons, advance proof), p. 117.

(обратно)

328

Karen Birchard, «Hep B Case Makes Suicide Bombers an Infection Risk», Medical Post, MacLean Hunter Ltd., September 10, 2002.

(обратно)

329

Там же.

(обратно)

330

Там же.

(обратно)

331

Michael Ledeen, «Hebrew U Survivor: An Interview with Eliad Moreh», National Review online, August 6, 2002.

(обратно)

332

«Hepatitis Spread Via Suicide Bombers», The Straits Times (Singapore), July 26, 2002.

(обратно)

333

«Israeli soldier given 49 days in jail for killing Palestinian boy», Deutsche Presse Agentur, February 25, 2001.

(обратно)

334

James Bennet, «Arafat's Edge: Violence and Time on His Side», New York Times, March 18, 2002.

(обратно)

335

Thomas Friedman, «Suicidal Lies», New York Times, March 31, 2002.

(обратно)

336

Said and Hitchens, p. 159.

(обратно)

337

«Hate Goes High Тесh», Frontline magazine, Winter 2003, p. 5.

(обратно)

338

«Israel Kills а Тор Hamas Leader», New York Times, March 8, 2003.

(обратно)

339

Anne Bayefsky, «Human Rights Groups Have Less Than Noble Agendas», Chicago Sun Times, April 6, 2003. Это утверждение особенно примечательно, учитывая широко доступную документацию — в том числе, конкретные имена и даты, — касающуюся множества террористических актов, совершенных палестинскими подростками и детьми. См. Jeremy Cooke, «School Trains Suicide Bombers», ВВС News, July 18, 2001; Justus Reed Weiner, «Palestinian Children and the Cult of Martyrdom» Harvard Israel Review, Summer 2003; «Participation of Children and Teenagers in Terrorist Activity during the „Al-Aqsa“ Intifada»,  (19 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

340

Elshtain, p. 104, цит. Gerhardt Rempel, Hitler's Children (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1989), pp. 233, 241.

(обратно)

341

Elshtain, p. 104.

(обратно)

342

Israeli Security Forces, «Blackmailing Young Women into Suicide Terrorism», Israeli Ministry of Foreign Affairs Report, February 12, 2002, (19 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

343

Itmar Marcus, Bulletin e-mail for Palestinian Media Watch, December 2, 2002.

(обратно)

344

James Bennet, «The Mideast Turmoil: Killer of 3; How to Took the Path of Suicide Bombers», New York Times, March 30, 2003.

(обратно)

345

Заявления, сделанные Слаимом Хагой, членом Хамаса со стажем, и Ахмедом Муграби, членом Танзима, 27 мая 2002 г.

(обратно)

346

Thomas L. Friedman, «The Core of Muslim Rage», New York Times, March 6, 2002, цит. по Why Terrorism Works, pp. 89–90.

(обратно)

347

Atlanta Journal Constitution, /nеws/060З/10irаqdеаd.html, последнее посещение 11 июня 2003 г. (19 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

348

«Uninteresting Terrorism and Insignificant Oppression», All Things New,  (19 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

349

Leon v. Wainwright, 734 F.2d 770, 772–773 (11th Cir. 1984), цит. по Why Terrorism Works, p. 125. См. также Chavez v. Martinez (slip opinion, U.S. Supreme Court, No. 01-1444). 27 мая 2003 г. Верховный суд США незначительным большинством голосов постановил, что акт пытки подозреваемого с целью получить признание не является сам по себе нарушением права не оговаривать самого себя, обусловленного Пятой поправкой, в случае если признание не используется впоследствии в обвинении подозреваемого по уголовному делу. Акт пытки может, однако, являться нарушением надлежащего судопроизводства в особых случаях.

(обратно)

350

Richard Bernstein, «Kidnapping Has Germans Debating Police Torture», New York Times, April 10, 2003.

(обратно)

351

Public Committee against Torture v. State of Israel, HCJ (Israeli Supreme Court) 5100/94, July 15, 1999.

(обратно)

352

Там же.

(обратно)

353

Адри Кемпс (директор голландского отделения «Международной амнистии») доктору Марио Соаресу, протест против присуждения Аарону Бараку премии «Правосудие в мире» (Justicio еn еl Mundo).

(обратно)

354

Leon v. Wainwright, 734 F.2d at 772–773.

(обратно)

355

Raymond Bonner et al., «Questioning Terror Suspects in a Dark and Surreal World», New York Times, March 9. 2003.

(обратно)

356

Один человек умер в результате тряски (вибрации), но независимое расследование показало, что его смерть была вызвана скрытой болезнью, которая наличествовала и ранее. См, Public Committee Against Torture v. State of Israel, HCJ (Israeli Supreme Court) 5100/94.

(обратно)

357

«Committee against Torture Concludes Eighteenth Session, Geneva, 28 April — 9 May», 1997 U.N. Press Release HR/4326.

(обратно)

358

Raymond Bonner, New York Times, March 9, 2003.

(обратно)

359

Там же.

(обратно)

360

Правило Миранды — действующая в США юридическая норма, согласно которой подозреваемого при задержании необходимо уведомить о его правах. Введено решением Верховного суда США в 1966 г. с целью обеспечения права не свидетельствовать против себя. Типичная формулировка: Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при вашем допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Понимаете ли вы суть сказанного? (Прим. ред.)

(обратно)

361

Jess Bravin and Gary Fields, «How Do Interrogators Make Terrorists Talk», Wall Street Journal, March 3, 2003.

(обратно)

362

Al Odah v. United States, 321 F.3d 1134 (2003).

(обратно)

363

Опубликовано с любезного разрешения Бойла на сайте (20 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.). Ниже Бойл предлагает всеохватывающий пошаговый план действий, в соответствии с которым «палестинское государство» должно подать иск. Насколько мне известно, все ограничилось разговорами и никакого иска так и не было подано.

(обратно)

364

Oren, p. 92.

(обратно)

365

Там же, стр. 93.

(обратно)

366

Там же, стр. 306.

(обратно)

367

Клео Ноэль, американский дипломат, убитый в марте 1973 г., был чернокожим дипломатом высшего ранга в американской дипломатической службе. Некоторые из 273 морских пехотинцев, убитых палестинскими террористами в Бейруте, были чернокожими. Несколько пассажиров самолетов, убитых в многочисленных взрывах на самолетах и в аэропортах, были чернокожими, а также ряд евреев, убитых в Израиле.

(обратно)

368

James Bennet, «А Nation at War: Parallels», New York Times, April 1, 2003.

(обратно)

369

Там же.

(обратно)

370

Yigal Henkin, «The Best Way into Baghdad», New York Times, April 3, 2003.

(обратно)

371

David В. Green, «Fighting by the Book», Boston Globe, April 20, 2003.

(обратно)

372

Там же.

(обратно)

373

Michael Walzer, «The Four Wars of Israel/Palestine», Dissent, Fall 2002.

(обратно)

374

Green, Boston Globe, April 20, 2003.

(обратно)

375

Jascha Ноffman, «The Good Soldier», Boston Globe, April 20, 2003.

(обратно)

376

Elshtain, pp. 21–22.

(обратно)

377

New York Times, April 30, 2003.

(обратно)

378

Chris Hedges, «А Gaza Diary», Harper's Monthly, October 2001.

(обратно)

379

Dr. Umaya Ahmad al-Jalahma, Al-Riyadh, цит. по Middle East Media Research Institute (MEMRI), Special Dispatch Series, March 13, 2002, No. 543. .

(обратно)

380

Ahmed Bouzid, «The Right of Return — Israel and Palestine», Media Monitors Network, (22 августа 2010 г. ссылка работает — Прuм. пер.).

(обратно)

381

Na'eem Jeenah, «Zionism is а theory of ethnic cleansing and racism», Islamic Association for Palestine, (22 августа 2010 г. ссылка не работает — Прuм. пер.).

(обратно)

382

Dr. Daud Abdullah, «The Right of Return in the Zionist Political Discourse», лекция, прочитанная Друзьям аль-Аксы. Доступно по адресу (22 августа 2010 ссылка не работает. — Прuм. пер.).

(обратно)

383

James Bennet, «Letter from the Middle East: Arab Showpiece? Could It Be the West Bank?» New York Times, April 1, 2003.

(обратно)

384

Ruud Koopmans, «Germany and Its Immigrants: An Ambivalent Relationship», Journal of Ethnic and Migration Studies, October 1, 1999.

(обратно)

385

Agence France-Presse, «Israel Airlifts Kosovo Refugees on Eve of Holocaust Memorial Day», April 12, 1999.

(обратно)

386

Qadan v. Israel Lands Administration, HCJ (Israeli Supreme Court) 6698/95, March 8, 2000.

(обратно)

387

На официальном сайте проекта «Давид» приводятся многочисленные примеры разнообразных этнических и религиозных преследований в арабских странах, в том числе против христиан и бахаев. В числе прочего там есть фотография дорожного знака в Саудовской Аравии, где одна полоса выделена «Только для мусульман». См. (22 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

388

Статья 3 (3) иорданского Закона о национальности. Закон номер 6 (1954) опубликован в официальном печатном органе Gazette, № 1171, 16 февраля 1954 г.; воспроизведено в Uri Davis, Citizenship and the State (Reading, U. К: Ithaca Press, 1997), p. 70.

(обратно)

389

Salmon Abu Sitta, «The Right of Return is Alive and Well», Popular Front for the Liberation of Palestine.

(обратно)

390

«Baby Bomber Picture Generates Intense Fear», Media Review Network, еt.соm/Baby%20Bomber%20picture%20generates%20intense%20fear.htm (последнее посещение 11 апреля 2003 г.; 22 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прuм. пер.).

(обратно)

391

John S. Hall, «Chinese Population Transfer in Tibet», 9, Cardozo J. Int'l & Сотр. L. 173 (2001).

(обратно)

392

Там же.

(обратно)

393

Regina M. Clark, «China's Unlawful Control over Tibet: The Tibetan People Entitlement to Self-Determination», 12 Ind. Int'l & Comp. L. Rev. 293 (2002).

(обратно)

394

«Health Services Development in Judea-Samaria and Gaza, 1967–1994», Israeli Government Website, , 1999 (последнее посещение 11 апреля 2003 г.; 22 августа 2010 г. ссылка работает. — Прuм. пер.).

(обратно)

395

Thomas Friedman, New York Times, March 18, 2002.

(обратно)

396

Там же.

(обратно)

397

New York Times, March 20, 2002, цит. по Why Terrorism Works, p. 180.

(обратно)

398

Said and Hitchens, p. 291.

(обратно)

399

«Arab World Looks the Other Way as Race-Based Hatreds Target It on Two Fronts», Daily Star (Lebanon), доступно на сайте Ливанский телеграф, (опубликовано 26 июня 2002 г.; 22 августа 2010 г. ссылка работает. — Прuм. пер.).

(обратно)

400

Benny Morris, New Republic, April 21–28, 2002, p. 32.

(обратно)

401

Это было первое выступление представителя этой страны, с тех пор как Сирия заняла одно из пятнадцати мест в Совете Безопасности. Израиль был исключен из числа участников Совета Безопасности.

(обратно)

402

См. самохарактеристику Дэнни Уоррена, который гордо заявляет, что происходит из «самого расистского города в Великобритании», и желает «вернуться и рассказать у себя в городе, что он видел», Ha'aretz, December 21, 2002.

(обратно)

403

Joel Leyden, «Initial IDF Report: Shot Palestinian Activist May Have Fired First», Jerusalem Post, April 12, 2003.

(обратно)

404

Warren Hoge, «Britain Holds 6th Person in Tel Aviv Вlast», New York Times, Мау 4, 2003.

(обратно)

405

Ibrahim Barzak, «Protesters in Gaza Town Blame Palestinian Militants for Incursion», Associated Press, Мау 21, 2003.

(обратно)

406

Greg Myre, «Israel Stems Suicide Bombings, but at а Cost», New York Times, April 5, 2003.

(обратно)

407

Там же.

(обратно)

408

Yael Stein, «Israel's Assassination Policy: Extra-Judicial Executions», B'Tselem, January 2001, доступно по адресу .

(обратно)

409

Ibrahim Barzak, Associated Press, May 31, 2003.

(обратно)

410

Marwan Bishara, «West Bank Settlements Obstruct Peace: Israel's Empire State Building», Le Monde Diplomatique, June 2002, доступно по адресу (26 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

411

James Bennet, «Mideast Sides Maneuver, Expecting Peace Effort», New York Times, April 14, 2003.

(обратно)

412

Forward, May 2, 2003.

(обратно)

413

Ash Pulcifer, «The Cycle of Violence Begins Again», Dissidentvoice.org, -Palestine.htm.

(обратно)

414

«Mideast Норе Meets Its Enemy», New York Times, April 30, 2003.

(обратно)

415

Эрик Рейхенбергер, представитель Объединения студентов за свободу и равенство, пропалестинской группы, существующей в Мичиганском университете, на конференции, посвященной разоблачению Израиля, которую это Объединение устроило в октябре 2002 г. (Daniel Treiman. «Students Rap Israel at Divestment Parley», Forward, October 18, 2002; также цитируется в статье Nat Hentoff, Op.-Ed., «Israel at Stake on U.S. Campuses: Students and Faculty Call fro Divestment», Washington Times, November 25, 2002).

(обратно)

416

Professor Irwin Cotler, «Beyond Durban: The Conference Against Racism That Became а Racist Conference Against Jews», Global Jewish Agenda, -22/6.asp (последнее посещение 11 апреля 2003 г.; 26 августа 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.).

(обратно)

417

Anne Baefsky, «At U.N., Israel Bashing Is Always the First Priority», Chicago Sun Times, March 30, 2003.

(обратно)

418

Greg Myre, «Trial of Palestinian Leader Focuses Attention on Israeli Courts», New York Times, May 5, 2003.

(обратно)

419

Там же.

(обратно)

420

Там же.

(обратно)

421

Supreme Court Justice Dorit Вeinisch, «The Role of the Supreme Court of Israel in Times of Emergency», Globes, November 21, 2002.

(обратно)

422

Physicians for Human Rights v. Commander of I. D. F. Forces in the West Bank, HCJ 2936/02, April 8, 2002.

(обратно)

423

Dan Izenberg, et al., «Supreme Court Orders Lebanese Freed: MIA's Slam „Self-Destructive Judicial System“», Jerusalem Post, April 12, 2000.

(обратно)

424

Ajuri, HCJ (Israeli Supreme Court) 7015/02.

(обратно)

425

«Israeli Supreme Court Decision оп Deportation of Family Members of Terrorists», Jewish Virtual Library, American-Israel Cooperative Enterprise, www.us-israel.org/jsource/terrorism/sctdec.html, September 3, 2002 (последнее посещение 8 апреля 2003 г.; 27 авгусга 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

426

Там же.

(обратно)

427

Там же.

(обратно)

428

См. .

(обратно)

429

Khaled Abu Toameh, «200 Suspected Collaborators Held in P.A. Jails», Jerusalem Post, August 15, 2002. См. также Serge Schemann, «For Arab Informers, Death; for the Executioners, Justice», New York Times, September 2, 2002 — в этой статье описывается, как пытали всех женщин одной семьи по подозрению в том, что они сотрудничали с Израилем.

(обратно)

430

«Parliamentary Debates 2001», Parliament of Ireland, December 13, 2001, -01/13dec/sect4.htm (последнее посещение 8 апреля 2003 г.; 27 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

431

Justice William J. Brennan Jr., «The Quest to Develop а Jurisprudence of Civil Liberties in Times of Security Crisis», lecture, Hebrew University Law School, доступно по адресу (27 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

432

James Bennet, «Letter From the Middle East», New York Times, April 2, 2003.

(обратно)

433

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

434

«Isrаеl/Оccuрied Territories/Palestinian Authority: Killing Children Under Scrutiny at UN», September 30, 2002,  (последнее посещение 11 апреля 2003 г.; 27 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

435

Заявление Святого Престола 11 апреля 2002 г., доступно по адресу .

(обратно)

436

«By My Spirit: What Will Make for Peace in the Middle East», заявление делегации Национального совета церквей на Ближнем Востоке, доступно по адресу (27 августа 2010 г. ссылка работает. — Прuм. пер.).

(обратно)

437

«State of the Spirit», речь произнесенная на конференции, посвященной основанию Общины Тикун.

(обратно)

438

Peter Finn, «Germany Announces Ban on Islamic Extremist Group», Washington Post, January 16, 2003.

(обратно)

439

Elshtain, p. 20.

(обратно)

440

Boston Globe, June 7, 2003, p. A14.

(обратно)

441

Лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

442

Congressional Record, Senate, February 8, 1989, S1294.

(обратно)

443

Elaine Sciolino, «U.S. Says It Has Arafat Threat on Таре», New York Times, January 18, 1989.

(обратно)

444

Там же.

(обратно)

445

Robert Fisk, «How to Shut Up Your Critics with а Single Word», The Independent, October 21, 2002.

(обратно)

446

David Weinfeld, «Chomsky's Gift», Harvard Crimson, December 12, 2002.

(обратно)

447

Хомский, лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002 г.

(обратно)

448

Weinfeld, Harvard Crimson, December 12, 2002.

(обратно)

449

«Non Just Semantics», Editorial, Orlando Sentinel, August 7, 2000.

(обратно)

450

The New Yorker, March 24, 2003, pp. 48–63.

(обратно)

451

Thomas Bartlett, «А Surge of Anti-Semitism or McCarthyism?», The Chronicle of Higher Education, vol. 49, October 4, 2002.

(обратно)

452

«Apartheid in the Holy Land», Guardian, April 25, 2002.

(обратно)

453

Лоренс Саммерс, речь, произнесенная в Мемориальной церкви, Кембридж, Массачусетс, 17 сентября 2002 г.

(обратно)

454

Thomas Friedman, «Campus Hypocrisy», New York Times, October 16, 2002.

(обратно)

455

Seymour Martin Lipser, «The Socialism of Fools — the Left, the Jews, and Israel», Encounter, December 1969, p. 41.

(обратно)

456

Representative John Lewis, «„I Have а Dream“ for Peace in the Middle East», San Francisco Chronicle, January 21, 2002.

(обратно)

457

Professor Irwin Cotler, «Beyond Durban», Global Jewish Agenda, -22/6.asp (31 августа 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

458

Речь идет о традиционном для христианского богословия представлении о переходе статуса избранной общины после возникновения христианства с народа Израиля на сообщество христиан, считающих себя «истинным Израилем». (Прим. пер.)

(обратно)

459

См., например, MEMRI, September 25, 2001, No. 276.

(обратно)

460

Patrick Buchanan, «Dividing Line», New York Post, March 17, 1990. Бьюкенен, как обычно, исказил факты. Евреев в Треблинке убивали разными способами, в том числе с помощью выхлопных газов и Циклона Б. «Факты» Бьюкенена о Холокосте, видимо, почерпнуты из сочинений исступленных отрицателей Холокоста.

(обратно)

461

Jacob Weisberg, «The Heresies of Pat Buchanan», New Republic, October 22, 1990, p. 22.

(обратно)

462

Philip Shenon, «Washington Talk: The Buchanan Aggravation», New York Times, February 19, 1978.

(обратно)

463

Robert Faurisson, Mémoire en défense (Paris: La Vieille Taupe, 1980).

(обратно)

464

Paul L. Berman, «Gas Chamber Games: Crackpot History and the Right to Lie», Village Voice, June 10–16, 1981, p. 37.

(обратно)

465

Например, Фориссон указывает на запись из дневника врача СС Иоганна-Пауля Кремера, датированную 18 октября 1942 г. и написанную после трех месяцев, которые он провел в Освенциме. Один крупный ученый проверил запись, использованную Фориссоном, и показал, что выводы Фориссона целиком поддельные. Дневниковая запись гласит: «Этим воскресным утром В холодную и влажную погоду я присутствовал на одиннадцатой особой акции (голландцы). Жуткие сцены с тремя женщинами, которые умоляли оставить их в живых».

Фориссон делает вывод, что этот фрагмент доказывает, 1) что эта «акция» была не чем иным, как отделением больных от здоровых, эту сортировку врачи проводили во время эпидемии тифа; 2) что «жуткие сцены» были «казнями людей, приговоренных к смерти, казнями, на которых врач обязан был присутствовать»; 3) что «среди приговоренных было три женщины, прибывшие с конвоем из Голландии, [которые] были расстреляны»; 4) что газовых камер не существовало и женщины были расстреляны, а не подвергнуты удушению в газовых камерах (курсив мой. — А.Д.).

Французский ученый по имени Жорж Веллер проанализировал эту дневниковую запись и связанные с ней документы в статье, опубликованной в Ле Монд. Он провел настоящее историческое исследование, проверив архивы Освенцима за то же число, к которому относится дневниковая запись, — дело, в общем, несложное. Он обнаружил, что 18 октября 1942 г. в Освенцим прибыли 1710 голландских евреев. 1594 человека из них были немедленно отправлены в газовые камеры. Оставшиеся 116 человек, все женщины, попали в лагерь; три женщины, о которых пишет в своем дневнике Кремер, видимо, были среди них. Эти три женщины действительно были расстреляны, о чем говорит и Фориссон. Но об этом в дневнике Кремера напрямую не сказано. Откуда же Фориссон узнал об этом? Профессору Веллеру удалось найти ответ, проведя дополнительное расследование. Он проверил показания доктора Кремера на польском процессе против военных преступников. Вот что Кремер показал на суде: «Три женщины из Голландии не хотели идти в газовую камеру и умоляли сохранить им жизнь. Это были молодые женщины, вполне здоровые, но тем не менее их мольбам не вняли, и солдаты СС, которые принимали участие в акции, расстреляли их в упор» (курсив мой. — А.Д.).

Фориссон, который заявил, что читал материалы суда, знал, что его собственный источник, доктор Кремер, засвидетельствовал, что газовые камеры существовали. Он сознательно не зафиксировал это ключевое показание в своей книге, но включил туда факт, что женщины были расстреляны. Фориссон также знал, что эти три женщины были вполне здоровы. Но он заставил своих читателей поверить, что доктор Кремер считал, что их отобрали по медицинским причинам во время эпидемии. Наконец, Фориссон утверждает, что те, кого расстреляли, были «приговорены к смерти». При этом он знал, что их застрелили солдаты СС за отказ войти в газовую камеру.

(обратно)

466

Brian Morton, «The Culture of Terrorism», Nation, vol. 246, no. 15, May 7, 1988, p. 651.

(обратно)

467

W. D. Rubinstein, «Chomsky and the Neo-Nazis», Quadrant (Australia), October 1981, p. 12.

(обратно)

468

Alan М. Dershowitz, «Chomsky Defends Vicious Lie as Free Speech», Boston Globe, June 13, 1989, p. 14.

(обратно)

469

Noam Chomsky, «Right to Speak Transcends Content of Speech», Boston Globe, July 4, 1989, p. 10.

(обратно)

470

Scot Lehigh, «Men of Letters», Boston Phoenix, June 16–22, 1989, p. 30.

(обратно)

471

Paul L. Berman, «Reply to Chomsky», Village Voice, July 1–7, 1981, p. 18.

(обратно)

472

MEMRI, September 25, 2001, No. 276.

(обратно)

473

Телевидение Палестинской автономии, 14 октября 2000 г.

(обратно)

474

Said and Hitchens, p. 15.

(обратно)

475

Там же, стр. 9.

(обратно)

476

Воспроизведено по тексту: Chris Amos, «Activists Urge Reappraisal of Middle East Conflict», Michigan Daily, November 14, 2002.

(обратно)

477

 (последнее посещение 7 мая 2003 г.; 1 сентября 2010 г. ссылка работает — Прим. пер.).

(обратно)

478

Forward, November 29, 2002.

(обратно)

479

Andrea Levin, «Israeli Arab Rights and Wrongs», Оп CAMERA column, February 14, 2003.

(обратно)

480

«Разница в заработной плате между евреями и арабами в Израиле очень похожа на соответствующую разницу между белыми и черными в США», Amnon Rubinstein, «Jewish Professions, Arab Professions», Haaretzdaily.com, April 15, 2003. Далее в статье показано, что «различия в доходах по этническому признаку существуют даже в классических „государствах всеобщего благосостояния“», таких, как Голландия.

(обратно)

481

См. Sikkuy Report, 2001–2002, p. 5. %20Report%202002.doc (2 сентября 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

482

Израильское центральное статистическое бюро, .

(обратно)

483

Steven Plaut, «The Collapsing Syrian Economy», Middle East Quaterly, vol. VI, no. 3, September, 1999.

(обратно)

484

Сайт Министерства иностранных дел Израиля, .

(обратно)

485

Ноам Хомский, речь, произнесенная на заседании организации «Альянс детей Ближнего Востока», Сан-Франциско, 21 марта 2002 г., (2 сентября 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

486

Thomas Friedman, «Nine Wars Too Many», New York Times, May 15, 2002.

(обратно)

487

Professor Irwin Cotler, «Beyond Durban», Global Jewish Agenda, -22/6.asp (11 сентября 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

488

Juliana Pilon, «The United Nations Campaign Against Israel», Heritage Foundation Report, June 16, 1983.

(обратно)

489

Cotler, «Beyond Durban».

(обратно)

490

Там же.

(обратно)

491

Опубликовано на персональном сайте Эндрю Салливана, . (3 сентября 2010 г. ссылка не работает. — Прим. пер.).

(обратно)

492

Oriana Fallaci, «Oriana Fallaci оп Anti-Semitism», Panorama, 12 апреля 2002 г.

(обратно)

493

На самом деле заметка «Еврейский вопрос» является частью «Дневника писателя», опубликованной в марте 1877 г. (Прим. пер.)

(обратно)

494

Ф. М. Достоевский, Дневник писателя // Полное собрание сочинений в 30 т. Т. 25. Ленинград: Наука, 1983. С. 74–78.

(обратно)

495

Там же, с. 85.

(обратно)

496

Там же.

(обратно)

497

Там же, с. 82.

(обратно)

498

Там же, с. 77.

(обратно)

499

Там же, с. 75.

(обратно)

500

Количество палестинцев, убитых за время «Черного сентября», расходится. По оценкам одних авторов, оно составляет 4 000 человек (One Day in September, Sony Pictures, , последнее посещение 10 апреля 2003 г., 3 сентября 2010 г. ссылка работает. — Прим. пер.), тогда как другие называют цифру в 3 000 человек («Some Key Dates in the Israeli-Palestinian Conflict», ).

(обратно)

501

Thomas L. Friedman, «Reeling but Ready», New York Times, April 28, 2002.

(обратно)

502

См. результаты опроса, проведенного Палестинским центром политологических исследований в Бирзейтском университете, приведенные в журнале Jewish Week, April 18, 2003, p. 28.

(обратно)

503

Beirut аl Nassa, July 15, 1957.

(обратно)

504

Хомский, лекция, прочитанная в Гарвардском университете 25 ноября 2002.

(обратно)

505

Michael Walzer, «The Four Wars of Israel/Palestine», Dissent, Fall 2002.

(обратно)

506

James Bennet, «U.S. Statements Guide the Talks оп Mideast», New York Times, June 2, 2003.

(обратно)

507

Jerusalem Post, January 26, 1989.

(обратно)

508

Review of Shattered Dreams by Charles Enderlin, New York Times Book Review, May 4, 2003, p. 22.

(обратно)

509

James Bennet, «The Mideast Turmoil: Jerusalem; Israel Approves Bush's Roadmap to New Palestine», New York Times, May 26, 2003.

(обратно)

510

Walzer, «The Four Wars of Israel/Palestine».

(обратно)

Оглавление

От издательства

Благодарности

Введение

1. Является ли Израиль колониальным, империалистическим государством?

2. Вытеснили ли европейские евреи палестинцев?

3. Было ли сионистское движение заговором с целью колонизации всей Палестины?

4. Являлась ли Декларация Бальфура нарушением международного права?

5. Были ли евреи противниками раздела Палестины?

6. Правда ли, что евреи всегда отвергали предложение о создании двух государств?

7. Правда ли, что евреи воспользовались Холокостом?

8. Был ли план раздела, предложенный ООН, несправедлив к палестинцам?

9. Были ли евреи меньшинством на территории будущего Израиля?

10. Стали ли мучения, которые Израиль причинил палестинцем, первопричиной арабо-израильского конфликта?

11. Была ли война за независимость Израиля экспансионистской агрессией?

12. Создал ли Израиль проблему арабских беженцев?

13. Начал ли Израиль Шестидневную войну?

14. Была ли израильская оккупация неоправданной?

15. Виновен ли Израиль в начале Войны Судного дня?

16. Предпринимал ли Израиль серьезные усилия ради достижения мира?

17. Был ли Арафат прав, отвергая мирное предложение Барака-Клинтона?

18. Почему было убито больше палестинцев, чем израильтян?

19. Пытает ли Израиль палестинцев?

20. Осуществлял ли Израиль геноцид палестинского народа?

21. Является ли Израиль расистским государством?

22. Является ли израильская оккупация причиной всех проблем?

23. Отказывал ли Израиль палестинцам в государственности?

24. Является ли израильская политика разрушения домов коллективным наказанием?

25. Является ли точечная ликвидация террористических лидеров незаконной?

26. Являются ли поселения на Западном берегу и в Газе главным препятствием на пути к миру?

27. Является ли терроризм только частью замкнутого круга насилия?

28. Является ли Израиль главным нарушителем прав человека в мире?

29. Существует ли моральное равенство между палестинским терроризмом и ответом Израиля?

30. Должны ли университеты отказаться от контактов с Израилем и бойкотировать израильских ученых?

31. Являются ли критики Израиля антисемитами?

32. Почему так много евреев и даже израильтян принимают сторону палестинцев?

Заключение Израиль — еврей среди народов X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?