«Долина солнца (рассказы)»

Ламур Луис

Долина солнца (рассказы)

СОДЕРЖАНИЕ

На нас держится эта земля

К западу от Пайлот-Крик

Когда за дело берется техасец

Ничейная гора

Хила-Кроссинг

Шаманское капище

Долина Солнца

Парень с ранчо "Наклонное 7"

В краю Викторио

НА НАС ДЕРЖИТСЯ ЭТА ЗЕМЛЯ

Мы приехали на Саут-Форк, когда снег в долине уже почти сошел. В нашем стаде было около сотни голов скота, и состояло оно из коров, отбившихся от стада и согнанных нами из каньонов неподалеку от тропы Гуднайта, скотоводческого пути, по которому скот перегоняли на северные пастбища. Большинство коров нашего стада пробродило в ущельях, по меньшей мере, пару лет, но, в конце концов, ценой поистине нечеловеческих усилий нам все-таки удалось их отловить, и затем, пометив каждую своим тавром, мы отправились на запад.

Когда мы добрались до места, на проталинах уже зеленела выбивающаяся из-под снега трава, и наши коровы, почувствовали себя здесь как дома. Горные хребты, простиравшиеся к северу и востоку, служили своеобразным основанием треугольника, стороны которого были образованы ручьями, с вершиной в месте их слияния. Свой дом мы решили выстроить примерно в четырех милях от того места, где два ручья сливались воедино, так что наша территория со всех сторон была обнесена созданными самой природой границами. В нашем распоряжении оказывались луга с хорошей травой и местные источники воды. А еще там росли деревья, так что можно будет и дровами запастись, и укрыться от жары в тени раскидистых крон.

Первые две недели мы трудились не покладая рук по четырнадцать часов в сутки, успев за это время выстроить себе хижину, расчистить родники, а также соорудить конюшню, загоны и коптильню. Мы привезли с собой некоторый запас провизии, который время от времени пополнялся за счет той дичи, что удавалось добыть на охоте. К тому времени, как строительство хижины было завершено, наше стадо успело неплохо обжиться на новом месте, коровы отъедались и толстели на глазах, и все было просто замечательно.

Мы были знакомы немногим больше полугода, и вряд ли за такой срок можно успеть хорошо узнать человека, которого ты выбрал себе в компаньоны. В то время как мы обосновались на Саут-Форк, Тэпу Генри было чуть за тридцать, мне же только-только исполнилось двадцать два года. Мы встретились и познакомились в то время, когда обоим нам выпало работать на ранчо у Гадсена, с людьми которого судьбе было угодно свести меня к западу от Мобити, в то время, как Тэп присоединился к нашей компании через несколько дней, когда мы успели продвинуться еще дальше на север. По натуре оба мы были довольно вспыльчивы, и тем не менее с самого первого дня совместной работы нам удалось неплохо поладить между собой.

* * *

Мы не успели проработать весте и трех дней, когда Тэп Генри дал мне в полной мере понять, человеком какого склада он является на самом деле. В тот день в дороге нас нагнали какие-то всадники, потребовавшие от нас отдать им часть стада. У них при себе была купчая, но и у меня, и у Тэпа тут же возникли серьезные подозрения в подлинности тех бумаг. Мы заехали далеко вперед, когда появились те парни, но дожидаться хозяина Тэп не стал. Он просто сказал им, что все это, конечно, здорово придумано, но они все равно не получат ни одной коровы из этого стада. Началась перебранка, и один из мошенников схватился за пистолет. Тэп первым уложил его, и на этом инцедент был исчерпан.

Он - то есть Тэп - был малым напористым и, я бы сказал, нахальным. Не в его духе было отступать перед трудностями или же бездействовать, покорно ожидая своей участи. Напротив, угодив в какую-нибудь переделку, он бросался в самую гущу событий, принимая во всем самое деятельное участие до тех пор, пока неприятности не отступали, или же ситуация не приходила к своему логическому завершению. Тэп был высоким, осанистым парнем, являвшим собой наглядный образец прямодушного, честного человека, хотя, пожалуй, иногда взгляд его мог показаться слишком суров, и упрямые морщинки залегали в уголках тонких, плотно сжатых губ.

Сам я родом из Техаса, из окрестностей Биг-Бенда, но большая часть моей жизни прошла к югу от границы. Однако, достигнув шестнадцатилетия, я решил, что все же здешний климат более благоприятен для меня. И вот как-то раз вечером, когда мы вместе объезжали стадо на пастбище в Вайоминге, Тэп подъехал ко мне.

- Слушай, Рай, - сказал он (вообще-то, меня зовут Райан Тайлер, но для друзей я просто Рай), - если проехаться по ущельям близ тропы Гуднайта, то можно собрать приличное стадо. Всякий раз, когда там прогоняют скот, многие животные отбиваются от стада, и большинство их так и остаются бродить по каньонам.

- Ага, - согласился я, - а у меня как раз есть на примете неплохое местечко для ранчо. Отличные пастбища, много воды и дичи. - И затем я рассказал ему об этом самом месте у подножия Пеладо, и идея, похоже, пришлась ему по душе. Не знаю, что за резон ему был сторониться людей, отдавая предпочтение столь уединенному уголку. Что же касается меня, то у меня лично причин для этого было превеликое множество, но я так же не сомневался, что решение поселиться там может оказаться черевато для нас большими неприятностями.

Двое людей могут жить и трудиться вместе долгое время и при этом почти ничего не знать друг о друге. У нас с Тэпом все именно так и получилось. Еще раньше нам на пару пришлось дважды браться за оружие, отражая набеги команчей, и еще один раз - сражаясь против отряда индейцев-сиу. Мы вместе работали, брались за любую работу, оба были на хорошем счету, и спустя какое-то время прониклись уважением друг к другу, хотя вряд ли нас можно было заподозрить в симпатии друг к другу.

Наш первый месяц на новом месте уже подходил к концу, когда к нам впервые нагрянул Джим Лукас. Его появление не было для нас неожиданностью, так как мы уже заприметили коров из стада, принадлежавшего ранчо "Тире Л", и, прибыв на место, первым делом собственноручно выгнали пару сотен голов с пастбища, находившегося в границах облюбованного нами треугольника. В тот день он явно не собирался силой водворять нас отсюда, так как его дочь была с ним, и к тому же сопровождал их в поездке всего один работник - ковбой по кличке Ред, худощавый парень с узким лицом со впалыми щеками и недобрым взглядом серых глаз. На широком поясе у него висели две кобуры с пистолетами.

Лукас был человеком обычного телосложения, но зато держался он так, будто бы весил по крайней мере целую тонну. Приосанившись для пущей важности, он гордо восседал на коне, и сразу было видно, что он нисколько не сомневается в значимости своей персоны. Бетти тем летом исполнялось восемнадцать лет. Она была милой, улыбчивой девушкой, стройной, но вовсе не худой. У нее были светлые волосы, и на выбившихся прядках переливались золотом лучи солнечного света. Она улыбалась открыто и непринужденно, и при взгляде на эти губы мной овладевало желание поцеловать их. В то утро на ней были джинсы из домотканного материала и обыкновенная мужская рубашка, но я готов поспорить, что еще ни на ком из парней эта одежда не смотрелась так потрясающе, как на ней.

Бросив взгляд в сторону Реда, я тут же отметил про себя, что если от кого и следует ожидать неприятностей, так это скорее всего от него. Он остановил своего коня поодаль, будучи готовым к любому повороту событий.

- Привет! - поднялся я им навстречу, разгибая затекшую спину, оставаясь стоять у недостроенной запруды, сооружаемой мной в русле обмелевшего ручья. - Далеко путь держите?

- Я собирался спросить вас о том же. - Лукас сурово разглядывал меня. Наверное, в его глазах я выглядел зеленым юнцом. Вообще-то росту во мне около шести футов, но я довольно худ, и из-за вихрастой шевелюры выгляжу я гораздо моложе своих лет. - Я хозяин ранчо "Тире Л", и это мое пастбище.

Тэп Генри отошел от загона, направляясь в нашу сторону, переводя взгляд с Лукаса на Ред и обратно. Что до меня, то я остался стоять на месте. Пистолет Тэпа был в кобуре, я же носил свой, заткнув его за пояс.

- А мы никуда не едем, - ответил Тэп, - мы здесь живем. Так что участок от этих ручьев до Пеладо теперь будет нашим.

- Извините, ребята - Лукас все еще был настроен довольно благожелательно, хотя в его голосе послышались нотки раздражения - но эта земля принадлежит мне, и я не собираюсь уступать ее кому бы то ни было. К тому же - он в упор разглядывал Тэпа Генри - в вашем стаде полно коров с правленными клеймами. Все из тех, что я видел.

- А своих вы там не заприметили? - Тэп был совершенно спокоен. Зная его вспыльчивый характер, я был обеспокоен и в то же время крайне удивлен. На сей раз он не форсировал события и не лез на рожон, чему я был несказанно рад.

- Нет, не заметил, - признал Лукас, - но это не имеет значения. Мы не потерпим у себя под боком хозяйство, в котором держат стадо из коров с правленными клеймами.

- Имеете в виду кого-нибудь конкретно? - спросил Тэп.

Он по-прежнему сохранял спокойствие, но теперь в его голосе слышалась скрытая угроза, и тут, похоже, Джим Лукас вдруг вспомнил о том, что рядом с ним находится его дочь. К тому же, по-видимому, ему наконец стало ясно, что человек, с которым он имеет дело, вовсе не тот, за кого он его принял.

- Я имею в виду только то, что мы не потерпим на своей земле ни чужих коров с подозрительными клеймами, ни маленьких хозяйств, которые начинают подобным образом.

Тэп оказался благоразумнее, чем я от него ожидал.

- Мы собрали этот скот по каньонам вдоль тропы Гуднайта, - объяснил он. - Это отбившиеся от стада коровы, и у нас есть письма от трех крупнейших хозяйств, дающие нам право распоряжаться по своему усмотрению их скотом, который мы только сможем там отыскать. Остальные же клейма принадлежат хозяйствам, которые к этому моменту или уже пошли с молотка или расположены в Монтане. Но как бы там ни было, мы намерены распоряжаться этим стадом и заботиться о его приросте.

- Может быть и так. Но только распоряжайтесь им где-нибудь подальше отсюда. Это мое пастбище. Так что проваливайте.

- А тебе не кажется, что у тебя и так многовато земли? - предположил Тэп. - Мы с компаньоном не хотим осложнений, но я не думаю, что правительство, люди или сам Господь Бог выдали тебе какие-либо бумаги на право владения ею. Ты просто считаешь ее своей. Мы же со своей стороны считаем, что ты и так слишком пожадничал, а потому вот этот трреугольник вышеупомянутых пастбищ мы оставляем за собой.

- Босс, - вмешался в разговор Ред, - мне кажется, я уже где-то видел этого парня.

Выражение лица Тэпа не изменилось, но мне показалось, что он побледнел. Бетти выглядела очень обеспокоенной, и несколько раз она как будто даже пыталась вмешаться в разговор.

- Мы могли бы стать хорошими соседями, - упорствовал Тэп. - Нам нужно было собственное хозяйство. Теперь оно у нас есть, и мы намерены во что бы то ни стало сохранить его.

* * *

Лукас был вне себя от злости, и он как раз собирался сказать что-то резкое в ответ, но тут его опередила Бетти. До сих пор он не сводила глаз с меня. Похоже, все остальные начисто позабыли о моем существовании, чему, впрочем, я был несказанно рад. На мне была старая серая шляпа с помятой тульей, а давно нестриженные волосы выбивались из-под полей и спускались до самого воротника рубашки. Ворот рубахи из оленьей шкуры расстегнут, джинсы в заплатах, а стоптанные башмаки немало претерпели от непогоды и острых коровьих рогов.

- А почему вас и вашего приятеля не видно в Вентане? Вечером в субботу там танцы. Приезжайте, мы все будем очень рады вам.

Джим Лукас нахмурился, собираясь, видимо, что-то сказать, но тут он впервые за все время обратил внимание на меня. Он уже было открыл рот, но затем, по-видимому, передумав, лишь стиснул зубы и промолчал, оставляя все свои соображения при себе. Не знаю, что заставило его сдержаться, но взгляд его был тяжел.

- Обязательно, - пообещал я Бетти, - мы с радостью принимаем ваше приглашение. Как уже сказал мой компаньон, мы хотим жить в мире и согласии со своими соседями. Так что мы обязательно приедем.

Лукас развернул своего коня.

- Мы еще продолжим этот разговор. Я вас предупредил, - сказал он, в упор глядя на Тэпа, а затем пришпорил коня, направляясь прочь, и Бетти последовала за отцом.

Ред ненадолго задержался, продолжая пристально разглядывать Тэпа.

- И все же, - сказал он, - где мы с тобой могли встречаться?

- Нигде, - отрезал Тэп. - Будем считать, что ты обознался.

Не припомню, чтобы прежде Тэп говорил так с кем бы то ни было. До сих пор, если кто-то настойчиво напрашивался на неприятности, то он просто выхватывал пистолет и всаживал в неприятеля пулю.

Мы вместе направились к хижине, и по пути Тэп обернулся ко мне.

- Слушай, Рай, а стрелять ты умеешь? Если дойдет до драки, то мы будем должны удержать эту нашу землю любой ценой.

- Можешь не беспокоиться - я стащил свою рубашку через голову, задумав постирать ее - если до этого дойдет, то я свое дело знаю.

- А эта его девчонка..., - неожиданно сказал он, - ничего себе штучка, правда?

И все-таки, почему при воспоминании о ней мне стало вдруг так тяжело на душе?

Утром в субботу, встав пораньше, мы побрились и начали принаряжаться, собираясь на танцы. Путь до города был неблизкий, и нам хотелось выехать загодя. Разложив перед собой содержимое своего саквояжа, я критически осмотрел хранившийся там видавший виды потертый кожаный ремень и два револьвера, а затем, не долго думая, сунул поверх них свои старые джинсы.

После этого я пригладил свою шевелюру. Волосы у меня были, конечно, длинноваты, но зато мой костюм, пошитый из черного сукна в рубчик, выглядел почти как новый, был подогнан точно по мне и хорошо сидел. Одежду мне приходится шить на заказ, так как у меня столь широкие плечи и такая узкая талия, что из готового платья на меня попросту ничего не возможно подобрать. К своему выходному костюму я надел серую рубаху из тонкого шерстяного полотна и повязал черный шейный платок, а затем увенчал свой наряд своей самой лучшей черной шляпой с низкой тульей.

Тэп тоже немного принарядился. Однако, когда он взглянул на меня, то в его глазах я заметил неподдельное удивление.

- Рай, да ты, оказывается, симпатичный парень! Прямо-таки настоящий красавец! - усмехнулся он, но лицо его оставалось отрешенным, как если бы его одолевали мрачные мысли. И затем, немного помолчав, он добавил: Пистолет у тебя с собой? Тебе лучше быть при оружии.

Я похлопал по своему кожаному ремню и откинул полу сюртука. Мой револьвер "Рашен" .44-го калибра был при мне, и я был готов в любой момент выхватить его. Один из самых верных способов быстро выхватить пистолет носить его за поясом. Про второй пистолет, находившийся в кобуре под мышкой, я ничего говорить не стал. Это было новомодное изобретение, придуманное, если верить слухам, Беном Томпсоном, а уж если оно пришлось по душе Бену, то и мне это тоже пригодится.

Нам предстояло проехать не менее двадцати пяти миль, но в пути обошлось без задержек, и мы успели как раз ко времени. На конюшне я распорядился насыпать нашим коням отборного овса. Тэп вопросительно взглянул на меня.

- Это стоит денег, - натянуто заметил он.

- Ну да, но сытый конь и скачет быстрее. Мы с тобой не в том положении, чтобы экономить на лошадях.

На Бетти было синее платье, которое очень подходило по цвету к ее голубым глазам, и хотя помимо нее можно было выделить примерно полдюжины симпатичных девушек, но никто из них не мог сравниться с ней. Ближе всех ко мне оказалась темноглазая жгучая брюнетка. Темноволосая красавица мельком взглянула в мою сторону, и некоторое время спустя я снова поймал на себе ее взгляд.

Тэп времени даром не терял. Он первым делом прошел через всю комнату к Бетти, и теперь о чем-то разговаривал с ней. Она стояла у стены напротив, и наши взгляды встретились, но уж ничего не поделаешь, Тэп меня опередил, и я вовсе не собирался мешать ему. Юная мексиканка все еще была поблизости, так что я пригласил ее на танец и тут же получил согласие. Она замечательно танцевала, с блеском исполняя все фигуры, и была легкой, как пушинка. Мы станцевали с ней танец, потом еще один, а затем я танцевал еще с рыжеволосой ирландской девушкой с забавными веснушками на вздернутом носике, и после нее я снова танцевал с Мархитой Лопес. Несколько раз я оказывался неподалеку от Бетти, и мы поглядывали друг на друга. Ее взгляды были неизменно холодны.

Вечеринка близилась к концу, когда мы неожиданно оказались лицом к лицу.

- Не припоминаете меня? - несколько запальчиво поинтересовалась она. - Если вы помните, то это я пригласила вас сюда.

- Вы также пригласили и моего компаньона, и мне показалось, что вы очень заняты, так что я...

- Видела я вас, - обиженно возразила она. - Вы как раз танцевали с Мархитой.

- Она неплохо танцует и к тому же недурна собой.

- Вот как? Вы так считаете? - Она гордо вскинула голову, гневно сверкнув глазами. - Может быть вы думаете...! - Но тут снова заиграла музыка, и я, не раздумывая, подхватил ее, увлекая в танец, так что у нее уже не было никакой возможности высказать мне все то, что она обо мне думает.

Вокруг было много девушек, но изо всех меня больше всех влекло именно к Бетти. Получилось так, что мы оказались вдвоем на веранде этого старого дома, который в былые времена был главным домом чьего-то ранчо, и где теперь была устроена школа. Оставшись наедине, мы принялись смотреть на звезды. Хотя, честно говоря, в тот момент никому из нас не было никакого дела до красоты звездного неба.

- Надеюсь, ты останешься, - неожиданно сказала она.

- А твой отец надеется, что нет, - ответил я. - Но мы все равно останемся здесь.

Оба была взволнована.

- У отца свои причуды, Рай, но дело не только в нем. Неприятности у вас могут выйти с Четом Бейлесом. А Херито с ним заодно.

- Кто? - переспросил я, хотя уже в тот момент ответ для меня был более, чем очевиден.

- Херито Хуарес. Он работает на Бейлеса. Неплохой погонщик, но подлый, как сам черт. Просто-таки отъявленный головорез. И если уж на то пошло, то Бейлес ничем его не лучше. Ред Коррам, правда, работает на отца, но это ему, похоже, ничуть не мешает обделывать с ними какие-то делишки.

* * *

Имя Херито Хуареса было мне хорошо знакомо, и внутри у меня похолодело. Но тут открылась дверь, и из дома вышел Тэп. Он стоял в освещенном прямоугольнике дверного проема, и по выражению его лица нетрудно было догадаться, что он совершенно не был рад видеть нас вместе на темной веранде.

- Бетти, а я тебя повсюду ищу. Ты обещала мне танец, а он уже почти закончился.

- Ой, извини, пожалуйста! Я не думала...!

Тэп взглянул поверх ее головы на меня.

- Похоже, грядут неприятности, - сказал он, - так что, будь осторожнее.

Пройдя в самый конец веранды, я сошел на землю и направился к лошадям. Но тут до моего слуха долетели голоса, раздававшиеся за деревьями.

- Сейчас же отправляйся туда, - настаивал чей-то мужской голос, - и как следует покопайся в их барахле. Я хочу знать, кто они такие. Будь предельно осторожен, потому что если этот Тэп и в самом деле окажется тем, на кого я думаю, то это чрезвычайно ловкий и меткий стрелок.

В ответ послышалось тихое бормотание, за которым последовал звон монет. Вглядевшись в темноту, царившую на крохотном пятачке под сенью деревьев, я с трудом смог различить три темных силуэта.

Первый голос добавил:

- А когда будешь уезжать, то подожги дом.

Мне было необходимо во что бы то ни стало узнать, кем был этот человек, но заговорщики разошлись, и я вполне отдавал себе отчет в том, что последовав за двумя злоумышленниками, направлявшимися обратно к дому, я тем самым дам беспрепятственно уйти третьему, тому, кто должен был поджечь наш дом. Не долго думая, я поспешно направился вслед за ним к коновязи, где при свете огней со стороны дома смог получше разглядеть злоумышленника, без труда узнавая в нем Джонни-кайову, метиса, нечистого на руку и подозреваемого в кражах скота.

- Ты никуда не поедешь, - сказал я ему, выходя их своего укрытия, - и никакого пожара не будет. А теперь, если тебе еще дорога твоя шкура, давай, растегивай ремень и брось на землю пушки. И смотри мне, чтоб без фокусов.

Кайова замер на месте, как вкопанный, пытаясь разглядеть меня. Ему был виден лишь мой силуэт, но различить черты лица в такой темноте было невозможно. Он видел, что я стою, опустив руки, и что пистолета у меня вроде бы нет. Решив, что я безоружен, он схватился за кобуру.

Мой револьвер выстрелил лишь однажды и этот выстрел, оказался решающим и наиболее веским аргументом с моей стороны. В воздухе поплыл горьковатый запах порохового дыма, а со стороны дома послышались заглушающие музыку встревоженные возгласы. Джонни-кайова остался лежать на утоптанной земле, широко раскинув руки.

Движимый единственным желанием избавить себя от возможных осложнений, а также от необходимости давать какие-либо объяснения по поводу случившегося, я опрометью бросился обратно, огибая угол дома и возвращаясь на веранду, где мы до этого стояли вместе с Бетти. В дверях толпилось много народу, но всеобщее внимание было приковано к танцующим. На мое счастье Мархита тоже оказалась среди зрителей. Пробравшись к ней сквозь толпу, я тронул ее за руку, и нас закружил вихрь танца.

Она тут же догадалась, что что-то произошло. Девчонка мне попалась наредкость сообразительная. Когда музыка стихла, на середину комнаты вышел Джим Лукас, а вместе с ним и шериф Фред Тетли.

- Убит Джонни-кайова, - объявил Тетли. - Похоже на честный поединок. Итак, кто это сделал?

Тэп стоял рядом с Бетти, и я видел, как Ред сурово сдвинул брови, заметив его в толпе. Его взгляд отрешенно скользнул и по мне. Он был явно чем-то озадачен.

- Так ему и надо! - убежденно сказал некий седеющий господин, стоявший недалеко от меня. - Может быть хоть теперь у нас перестанут наконец пропадать коровы.

- И все-таки, кто его убил? - раздраженно переспросил Тетли. - Ладно, ребята, признайтесь. Ведь это простая формальность.

Разум подсказывал мне, что не стоит протягивать язык, по крайней мере сейчас, так что я промолчал. Лукас положил руку шерифу на плечо.

- Брось, Фред! Лучше забудем об этом. Ему почти удалось выхватить из кобуры пистолет, по крайней мере, он пытался это сделать. Видать, тот, кто его пристрелил, оказался ловчее его, будучи к тому же отменным стрелком. Пуля угодила точно в сердце, хоть он и стрелял в темноте почти наугад!

Он посмотрел в сторону Тэпа Генри, а затем его взгляд на мгновение остановился на мне. Мы с Мархитой все еще стояли рядом, держась за руки, и теперь я почувствовал, как ее пальцы сжимают мою ладонь. Подняв на меня глаза, она тихо прошептала:

- Ты видел, как это случилось?

В ее голосе мне слышалось искреннее участие.

- Я сделал это. - Я говорил очень тихо, и к тому же мы стояли поодаль от всех. - Но об этом никто не должен знать, хотя все было честно. - И я пересказал ей услышанный мной разговор, намеренно избегая какого бы то ни было упоминания имени Реда.

Она бесприкословно поверила моему рассказу. Вся округа прекрасно знала о том, что нас постараются любой ценой выжить с Саут-Форк, так что моя история ее ничуть не удивила. Некоторые женщины умеют хранить чужие секреты, и по ему глубокому убеждению, Мархита как раз и была одной из них.

Что же до нас с Тэпом, то и я, и он прекрасно осознавали всю ненадежность своего положения. И дело было не только в Лукасе. Конечно, будучи хозяином самого большого во всей округе ранчо, и как землевладелец, на чьи угодья было совершено посягательство, он имел больше, чем кто бы то ни было, оснований для выражения недовольства по такому вопиющему поводу, однако вопреки здравому смыслу отчего-то больше всех возмущался именно Бейлес с ранчо "Наклонное Б", и судя по тому, что мне пришлось о нем услышать, у него была привычка время от времени вершить правосудие по собственному усмотрению.

Тэп подошел ко мне.

- Ты видел, как стреляли? - спросил он, и тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжил, - Может быть он и в самом деле уже давно на это напрашивался, но интересно все же, кто бы это мог его так уделать? Насколько я знаю, так стреляет Уэс Хардин 1) да еще Малыш из Ларедо. Ты что-нибудь слышал?

1) По-видимому, имеется в виду знаменитый бандит Джон Уэсли Хардин (1852-1894). (Примеч. перев.).

- Только то, что Джонни давно уже сам на это напрашивался. Похоже, он был из тех, кого можно было нанять за гроши, чтобы пустить человека по миру или дотла спалить его дом.

Тэп пронзительно посмотрел на меня, но прежде, чем он успел что-либо сказать, к нам торопливо подошла Бетти.

- Вам лучше поскорее убраться отсюда, - взволнованно зашептала она. А то уже начались разговоры, и похоже кое-кто из местных собрались затеять разборку.

Она говорила, обращаясь к нам обоим, но ее взгляд был обращен ко мне. Тэп переступил с ноги на ногу.

- Ну и что теперь? - сурово спросил он. - Ты что, предлагаешь нам бежать?

- Конечно же нет! - с жаром возразила она. - Но только почему бы вам не остаться пока в стороне от всего этого, а я тем временем попробую урезонить отца?

- Это вполне разумно, Тэп. Пойдем отсюда.

- Если ты струсил - раздраженно заговорил он, задыхаясь от охватившей его злобы, чего прежде я за ним никогда не замечал - то можешь катиться на все четыре стороны! Проваливай себе! Я же останусь и скажу им все прямо в рожу! Они у меня еще получат!

Его презрение больно задело меня, и мне пришлось пару раз глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, прежде, чем ответить ему.

- Не надо так говорить со мной, Тэп. Если уж дойдет до стрельбы, то я свое дело знаю, но только почему бы не дать Бетти шанс? Когда начнется стрельба, другой такой возможности уже не будет.

* * *

В комнату вошли двое, а вслед за ними еще полдюжины человек. Сердце у меня в груди бешенно застучало, и я схватил Тэпа за руку.

- Пошли отсюда! Здесь Чет Бейлес и Херито Хуарес!

Я не мог обознаться, ибо и из тысячи людей я узнал бы этого подвижного, жилистого человека. Бетти Лукас недоуменно посмотрела на меня. Тэп отпихнул мою руку и одарил меня таким презрительным взглядом, как будто видел перед собой распоследнего труса.

- Ладно, - сказал он, - идем! Одному мне их все равно не одолеть!

Могу себе представить, что должно быть они думали обо мне в тот момент, но тогда я не мог думать ни о чем больше, как лишь о том, что мне, возможно, придется столкнуться лицом к лицу с Бейлесом и Херито в этой до отказа набитой людьми комнате. Скажу больше, я был лично знаком с Херито и прекрасно знал, что произойдет после того, как он увидит меня здесь. Его не остановит ни толпа, ни тот факт, что в результате могут погибнуть ни в чем неповинные люди.

Бетти теперь старательно избегала встречаться со мной взглядом и отстранилась от моей руки, когда я повернулся к ней, чтобы попрощаться, так что мне ничего не оставалось, как просто проследовать за Тэпом Генри, уже направившимся к двери. По дороге домой он не проронил ни слова, и утро следующего дня тоже прошло в молчании, затянувшемся почти до самого обеда.

- Держись подальше от Бетти, - в конце концов объявил он мне, - она моя девчонка.

- Что-то я не заметил, чтобы на ней было тавро, - тихо ответил я на это, - а посему до тех пор, пока ее кто-нибудь не захомутает, я от своего не отступлюсь.

Ссориться с тобой я не хочу, - продолжал я. - Мы не первый день знакомы, и за это время всякое бывало. Сейчас у нас начались неприятности, и все же мы можем отстоять эту землю и обзавестись неплохим хозяйством.

- Ну а как насчет вчерашнего вечера? - Тон его был по-прежнему холоден. - Ты же струхнул.

- А тебе что, захотелось пострелять в комнате, где вокруг было полно женщин и ребятишек? К тому же главное не в этом. Палить из пистолета может любой, у кого он есть, для этого ума особого не нужно. Вопрос в том, кому достанется победа.

Он оценивающе разглядывал меня.

- Ну и что это должно означать?

Он сильно разочаровался во мне, и я это знал. Возможно, он и прежде не был обо мне слишком высокого мнения, а уж теперь-то...

- А то, что всему свое время, - сказал я. - Вместе мы можем их одолеть, но только для этого совершенно необязательно строить из себя крутых. Мы должны вести себя так, чтобы их преимущество над нами было бы самым минимальным. Ни к чему заводить себе новых врагов.

- Наверное в этом ты прав, - неохотно согласился он. - Я видел, как одного мужика линчевали за то, что он во время перестрелки нечаянно застрелил мальчишку, которого угораздило как раз в тот момент оказаться поблизости. - Он смерил меня пристальным взглядом. - Похоже, те трое тебя шибко напугали.

Мы глядели друг на друга поверх чашек с дымящимся кофе, и я чувствовал, как в душе у меня медленно поднимается жгучая волна протеста и негодования, и мне пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы не дать ей вырваться наружу.

- Ничего подобного, - возразил я ему на это, - но, к твоему сведению, на счету Чета Бейлеса уже восемь убийств. А за Херито их числится раза в два больше, чем он и прославился в Соноре и ее окрестностях. Да и коварства ему не занимать, так что даже если нам в конечном итоге и удастся их одолеть, то рассчитывать на то, что это произойдет безболезненно, не приходится.

- Никогда бы не подумал, что они могут оказаться такими крутыми, пробормотал Тэп, и после этого его пристальный, тяжелый взгляд снова вперился в меня. - А тебе-то все это откуда стало известно?

- Бейлес, - осторожно сказал я, - родом из Миссури. Раньше он состоял в банде у самого Джеймса 1), но затем осел в Игл-Пасс. Херито же... да в Соноре его каждая собака знает.

1) Джеймс, Джесси (Вудсон) (1847-1882) - знаменитый бандит, ставший героем многих вестернов. В 1866-79 годах вместе со братом Фрэнком возглавлял банду, грабил банки и поезда от Арканзаса до Колорадо и Техаса. Застрелен в г. Сент-Луисе своим бывшим сообщником, ставшим полицейским агентом и осведомителем.

Следующие несколько деньков выдались погожими, и жизнь как будто вошла в свою привычную колею. Мы были заняты повседневным трудом и почти совсем не разговаривали (за исключением тех ситуаций, когда было необходимо обсудить кое-что по работе или решить какой-то житейский вопрос). Меня ужасно злило, что Тэп сомневается во мне.

И вот настал четвертый день. Дело шло к вечеру, и я только-только успел расседлать своего коня, когда вдалеке послышался стук копыт. Человек, ведущий такой образ жизни, как у меня, должен обладать хорошим слухом и острым зрением, в противном случае долго ему не протянуть.

- Тэп! - тихо позвал я. - Всадники! Скоро они будут здесь!

Он выпрямился и взглянул в мою сторону.

- Уверен?

- Да. - Я поспешно бросил седло на бревно, которое мы приспособили специально для этой цели, а затем быстро вынул из чехла свою винтовку и прислонил ее к двери сарая. - Пусть подъедут поближе.

Вся компания дружно въехала к нам во двор, и Тэп Генри вышел к ним навстречу. Среди прочих здесь был и Бейлес, ехавший рядом с Джимом Лукасом, но он приехал один, без Херито. Как только я увидел это, у меня отлегло от сердца. Прежде, когда они только-только объявились поблизости, я поспешил скрыться в сарае, чтобы не маячить у всех на виду. Их компания насчитывала около дюжины человек, и выехав на середину двора, они осадили коней. Не дав Лукасу даже рта расскрыть, Бейлес опередил его, перехватывая иннициативу и ощущая себя в роли хозяина положения.

- Генри! - грубо выкрикнул он. - Тебя предупреждали. А теперь пеняй на себя. Мы сейчас все здесь спалим!

Тэп выжидал, выдерживая паузу, и прежде, чем он заговорил, я успел мысленно сосчитать до трех.

- Черта с два! - ответил он.

- Здесь нет места проходимцам! Стоит объявиться кому-то одному, как тут же и все прочие сбегаются, как цыплята на крупу! А нам здесь никто не нужен, особено с такой репутацией, как у тебя!

- С моей репутацией? - Тэп обладал поистине железной выдержкой, я был вынужден признать, что в этом ему никак не откажешь. Он сделал шаг в сторону Бейлеса. - А кто докажет, что я..!

- Я! - Это был Ред Коррам. - Ты работал на Руста в Панхэндле. 1)

1) Панхэндл ("отросток") (англ. panhandle) - длинный узкий участок территории штата, расположенный между двумя другими штатами, получивший свое название за то, что на карте напоминает ручку сковороды.

- Ну и что ж с того. - Тэп улыбнулся. - Не думаю, чтобы среди вас нашелся святой, который ни разу в жизни не заклеймил хотя бы нескольких чужих коров. Я же с этим давно завязал.

- Не имеет значения! - Бейлес был неумолим. - Выметайтесь отсюда, или же вас здесь и похоронят!

Лукас откашлялся, собираясь что-то сказать.

Тэп перевел взгляд на него.

- И ты, Лукас, того же мнения?

- Я никому не желаю смерти, - сказал он, - я не о том...!

- А я все о том же! - похоже, Бейлес разошлеся не на шутку. - Одно из двух, или они сами уберутся отсюда, или мы возьмемся за оружие!

Еще раньше, когда всадники были еще только на подъезде к дому, Тэп Генри мельком оглянулся, и увидев, что я скрылся в сарае, больше ни разу не повернул головы в мою сторону. Оставшись в одиночестве, он наверняка полагал, что помощи ему ждать неоткуда. Но это было отнюдь не так. Настал и мой черед.

Выйдя из своего укрытия, я громко сказал:

- Похоже, меня это тоже касается. Я правильно тебя понял, Чет?

* * *

Услышав мой голос, он резко обернулся и уставился на меня. Моя шляпа была низко надвинута, а из-за пояса торчала рукоятка пистолета - это был все тот же самый "Рашен" .44-го калибра, который я неизменно держал при себе. Я выступил еще на шаг вперед, подходя поближе к дороге, что ставило Бейлеса в очень невыгодное положение: если бы он решил повернуться ко мне, то тогда Тэп оказался бы сбоку от него.

- А ты кто еще такой? - грозно спросил Бейлес. Он был рослым небритым мужиком, но теперь его лицо, заросшее черной щетиной, казалось, несколько побледнело.

- Я Тайлер, Чет. Райан Тайлер. Не думаю, чтобы тебе доводилось слышать это имя когда-либо раньше, но, надеюсь, что на этот раз слух тебя не подвел. - Затем, не поворачивая головы, я обратился к Тэпу, но говорил достаточно громко, чтобы все они могли услышать мои слова. - Тэп, если они действительно хотят устроить здесь веселье, то Бейлеса не тронь, он мой.

По всему было видно, что это мое заявление повергло их в крайнее изумление. Еще бы! Я, никому не известный парень, вдруг вот так запросто выхожу вперед и бросаю вызов ранчеро, прославившемуся своими бандитскими замашками. Это, похоже, остановило их. Никто из них не знал, что и сказать.

- Лукас, - продолжал я, - ты же далеко не дурак. Подумай о том, что у тебя есть дочь и прекрасное ранчо. На тебя работают неплохие парни. А если здесь сейчас начнется стрельба, то уж мимо Бейлеса или тебя мы точно не промахнемся, будь уверен.

День выдался теплым, по небу плыли облака. Похоже, собирался дождь. Снега на земле уже почти совсем не осталось, и в воздухе пахло весной.

- Что же касается меня, то я никуда не уеду отсюда, пока мне самому этого не захочется. Я выбрал себе это место и намерен остаться здесь. Так что, если вам хочется пострелять, то можете начинать прямо сейчас, но предупреждаю, что за смерть каждого из нас вам придется поплатиться жизнью троих ваших людей.

Тэп был удивлен не меньше их, я видел это, но ведь, в конце концов, именно удивление, а не что-то другое вынудило их остановиться. Но я прекрасно сознавал, что долго так продолжаться не может. Подойдя поближе, я снова остановился, обводя взглядом группу притихших всадников, а затем снова устремляя его на Бейлеса.

- Может быть тебе все же лучше слезть с коня, Чет? Если уж ты решил схватиться за пушку, то будет лучше, если у тебя под ногами окажется твердая почва. Не хочешь же ты промахнуться с первого раза. Ведь если ты промахнешься, то второй попытки у тебя, Чет, уже не будет.

Слушай, Чет, ты, кажется, собирался еще что-то спалить. Так что же ты все еще торчишь в седле, а не слезешь с коня и не разведешь свой костер? Может быть начнешь с пистолета, как это уже сделал тот поганый урод, каким был твой дружок? - Пока я говорил, Бейлес в упор разглядывал меня, а затем не спеша освободил от стремени одну ногу. - Вот так-то лучше, Чет. Давай-давай, слазь. Мне будет намного приятней, если ты спустишься на землю, да тогда и тебе, падая, не придется долго лететь. Вот этот человек я говорил медленно, отчетливо выговаривая каждое слово - заплатил Джонни-кайове, чтобы он сжег наш дом. Я все слышал. Я дал Джонни шанс бросить пушки и хотел поговорить с ним по-хорошему, но он все-таки решил иначе. И рискнул.

- Ты убил Джонни? - переспросил Лукас, пристально глядя на меня. - Но ведь он как будто был быстрым стрелком.

- Кто? Он? - мой голос был исполнен презрения. - Ничего подобного. Самая заурядная посредственность, и не более того. - Я не спускал глаз с Бейлеса. - Если ты еще не отказался от своей затеи и действительно собираешься устроить тут пожар, Чет, то тебе лучше спуститься.

Чет Бейлес был не на шутку встревожен. Последний раз он видел меня года два назад, и за это время я несколько подрос и стал гораздо шире в плечах. Часть моего лица была скрыта в тени полей шляпы, так что ему был виден лишь мой рот и подбородок. И все это ему очень и очень не нравилось. Видать, во мне было нечто такое, что здорово действовало ему на нервы, но только рисковать Чет Бейлес не любил, хоть быстроты реакции, особенно если дело доходило до стрельбы, ему было не занимать. Будь сейчас при нем Херито или хотя бы Ред, он, может быть, и рискнул бы, но он прекрасно понимал, что Ред не пойдет на это уже хотя бы потому, что рядом находится Тэп.

- Лукас, - сказал я, - для прогулок верхом ты мог бы выбрать себе компанию получше. Бейлес со своего коня не слезет. Он не дурак и рассчитывает еще немного пожить на этом свете. Так что брали бы и вы ребята пример с него. Что же до нас с Тэпом, то нам здесь нравится. И мы намерены оставить это местечко за собой. Мы также собираемся пасти здесь свое стадо, чтобы все было честь по чести. Так что в любое время, если только захотите приехать сюда за пополнением для своего стада - милости просим. Но последнее относится только к вам - но никак не к Бейлесу и не к той шайке головорезов, которую он держит при себе.

Чет Бейлес весь взмок. Очень осторожно он вставил ногу обратно в стремя. Джим Лукас лишь однажды взглянул в его сторону и крепко стиснул зубы.

- Поехали отсюда! - Он развернул коня, и притихшие всадники направились со двора вслед за ним.

Изо всех только один Ред однажды оглянулся назад, и взгляд его был обращен к Тэпу, а не ко мне.

- До встречи в городе! - сказал он на прощание.

- В любое время, Ред! - крикнул Тэп ему вслед. - Завсегда буду рад!

После того, как наш двор снова опустел, он обернулся и посмотрел на меня.

- Слушай, сурово же ты с ними обошелся. Но только что было бы, если бы Бейлис тогда все-таки взял и схватился бы за пушку?

- Думаю, что тогда сейчас он был бы уже мертв, - просто ответил я, но я знал, что он не отважится на это. Нет, ведь Чет все больше орудует по клеймам. Со своим "кольтом", правда, он тоже недурно управляется. И все же... ну да ладно, хватит об этом!

Вернувшись обратно к сараю, я поднял свою винтовку.

- Боже всемогущий, как же жрать хочется! - сказал я, и на этом разговор был закончен. Я не имел ровным счетом никакого понятия о том, какие соображения могли возникнуть у Тэпа в связи с произошедшим. Лишь пару раз я поймал на себе его оценивающий взгляд. Вечером следующего дня он куда-то уехал, ничего мне не сказав, но уж я-то знал, куда он держит путь. Он отправился покорять сердце Бетти Лукас.

Мне было очень досадно, но я ничего не мог с этим поделать. Он некоторым образом намекнул, что мне остается Мархита, но на самом деле это было не так. Мархита была по уши влюблена в какого-то погонщика, который работал на ранчо у ее папаши, хотя время от времени она и не отказывала себе в удовольствии пофлиртовать немного с кем-нибудь еще.

И все же в одном я был уверен наверняка: Чет Бейлес непременно расскажет обо всем Херито, и тогда они уже вместе приедут сюда по мою душу. У Херито Хуареса было достаточно причин для того, чтобы ненавидеть меня, и уж он-то сразу узнает во мне Малыша из Ларедо.

Сказать по совести, я никогда не хотел снискать себе славу ганфайтера и уж тем более, не стремился им стать, а ловкость и быстрота в обращении с оружием со временем пришли сами собой и всегда казались мне в порядке вещей. В шестнадцать лет мальчишка может довольно сильно расстраиваться из-за того, что, как ему кажется, он никак не может стать совсем взрослым. Я работал наравне со всеми на ранчо "НОБ", когда Эд Кинер до такой степени достал меня своими издевками, что я развернулся и крепко врезал ему. Не удержавшись на ногах, он упал, а вскочив с земли, тут же схватился за пистолет. Это получилось само собой, и в следующий момент я вдруг понял, что Кинер лежит на земле, наповал сраженный пулей, что в руке у меня дымится пистолет, а все работники так смотрят на меня, как будто только что у них на глазах свершилось чудо, и теленок вдруг вырос, превратившись в горного льва.

У Кинера было трое братьев, и однажды двое из них загнали меня в угол в Ларедо. Кончилось все тем, что один из них так и остался лежать в том углу, а другой протянул еще месяца три, оказавшись прикованным к постели. Я же тем временем перебрался в Мексику, где для меня нашлась работа в одном из хозяйств. В Эль-Пасо мне довелось выяснять отношения с братом Херито, в результате чего он тоже отправился в мир иной, и к тому времени я уже успел снискать себе славу второго Билли Малыша 1). Меня называли Малышом из Ларедо, так как родом я был именно оттуда, но на обратном пути в родные края, мне пришлось оказаться в окрестностях реки Нуэсес, где меня на свою беду настиг третий Кинер, которому было суждено разделить участь своих покойных братьев, переселившись вслед за ними на Бут-Хилл. 2)

1) Билли Малыш (Билли Кид) (1859-1881) - прозвище знаменитого главаря банды из Калифорнии. Настоящее имя Уильям Г.Бонни.

2) Название кладбищ на Дальнем Западе США.

* * *

После этого последнего происшествия в меня словно бес вселился, я неистовствовал, но убивал не всех, кто только попадется под руку, а только наиболее гнусных и, на мой взгляд, обнаглевших команчей. Но как бы там ни было, а шерифу Форт-Гриффина от меня все же крепко досталось, после чего выстрелом из своего пистолета я выбил оружие из руки его коллеги в Мобити и по-свойски разобрался с тремя возомнившими о себе невесть что работягами близ Доанс-Кроссинг. К тому времени мое имя было у всех на слуху, так что я перебрался туда, где никто не знал о том, что я, Райан Тайлер, и был тем самым тем самым знаменитым ганфайтером из Ларедо собственной персоной.

Об этом знал лишь Чет Бейлес, потому что Чету в свое время довелось присутствовать при том, когда я уложил братьев Кинера. И Херито тоже это знал.

Я по-прежнему носил при себе оружие, но теперь уже не выставлял его напоказ и вообще старательно избегал вмешиваться в какие бы то ни было переделки. Это стало одной из причин, по которой я облюбовал себе место для ранчо на безлюдье у подножия Пеладо, всяческие осложнения мне были совершенно ни к чему.

Наверное было уже за полночь, и я успел поспать пару часов, когда меня разбудил перестук конских копыт и чей-то крик, доносившийся с улицы. Поспешно вскочив со своей койки, я схватил винтовку и выглянул за дверь. Каково же было мое удивление, когда во дворе перед домом я увидел Бетти Лукас.

- Рай! Скорее! Тэп убил Лона Битти, и эти негодяи его уже схватили! Они повесят его!

Наверное, ни один человек на свете еще никогда не натягивал на себя одежду с такой быстротой, как я той ночью. Схватив свой саквояж, я вытряхнул из него все содержимое и схватил ремень, на котором висели две кобуры. Наспех нацепив его на себя, я сунул за пояс свой "Рашэн" .44-го калибра и со всех ног бросился бежать к коню. Бетти уже подвела серого к дому и даже водрузила ему на спину седло, так что мне оставалось лишь затянуть подпругу и вскочить на него верхом.

- Они в Себолле! - крикнула она мне. - Быстрее!

И уж можете мне поверить, я помчался, как угорелый. Мой серый жеребец был сыт и полон сил. Это был быстрый, выносливый конь, и теперь он летел по дороге во весь опор с резвостью ошпаренного кота, так что довольно скоро я увидел показавшиеся вдалеке огни Себоллы. Однако, заприметив на дороге впереди небольшую темную точку в окружении огоньков горящих факелов, я придержал коня. Так и есть, Тэп был у них: его связали, усадили задом наперед на собственного же коня, и уже успели накинуть на шею веревочную петлю. Тэп мрачно озирался по сторонам, глядя на погруженные в темноту склоны пустынных оврагов, не забывая при этом поносить своих палачей последними ругательствами. Я подъехал плближе.

- Ладно, парни, - громко окликнул я их. - Шутки в сторону! На сегодня представление закончено!

- Это кто там еще такой умный? - Все они разом повернулись в мою сторону и принялись напряженно вглядываться в темноту, и тогда я удовлетворил их любопытство.

- Я это, Рай Тайлер, - сказал я, - но в Соноре меня обычно зовут Малышом или Малышом из Ларедо. У меня с собой "Винчестер" и три заряженные пистолета, убить меня непросто, так что если кому-нибудь из вас, ребята, хочется, чтобы ваши жены стали вдовами, а детишки осиротели, то можете хвататься за свои пушки.

Мне совершенно без разницы, - продолжал я, - в кого стрелять. Я не хочу никого убивать, но хорошо зная Тэпа, смею предположить, что если он кого-то и застрелил, то все было честно. А теперь все назад - очень осторожно, без резких движений. Хочу сразу предупредить, что я действую одинаково быстро обеими руками и могу стрелять сразу из двух пистолетов. Так что, если вздумаете меня остановить, то двенадцать выстрелов вам обеспечены, но для забывчивых напоминаю, что впридачу к этому у меня есть "Винчестер" и еще один пистолет. Прошу также принять к сведению, что с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет, еще ни один из произведенных мной выстрелов не был мимо цели. Так что, если кто-нибудь из вас, парни, спешит поскорее попасть на тот свет, то вам больше нет необходимости искать новые приключения на свою голову, можете считать, что вы обратились по адресу!

Все неподвижно застыли на месте, и краем глаза я заметил, что Тэп несколько изменился в лице.

- Он первый начал, - сказал наконец Тэп.

- Но ведь он был совсем еще мальчишка! - Я не знал, кто это сказал. Похоже, это был Грейвел Браун, один из завсегдатаев салуна "Вентана" и к тому же большой любитель выпить на дармовщинку.

- Зато пистолет его был совсем как у взрослого, - возразил Тэп, - и к тому же ему исполнилось семнадцать лет, а я в его годы, между прочим, уже был segundo 1) на одном ранчо в окрестностях Огаллалы.

1) Segundo (исп.) - второй. Здесь: заместитель, первый помощник хозяина или управляющего на ранчо.

Боец из Брауна был никудышний.

- Грейвел, - сказал я, - сейчас ты очень осторожно подойдешь и снимешь петлю с шеи Тэпа, и заруби себе на носу: если ты, не дай Бог, хотя бы слегка подтолкнешь его или коня, на котором он сидит, то можешь быть уверен, что еще до рассвета тебя присыпят землей и разровняют лопатой холмик.

Снимая петлю, Грейвел Браун был предельно аккуратен. Я пришпорил коня, заставляя его пройти еще несколько шагов вперед, в то время, как Грейвел развязал Тэпу руки и затем вернул ему пистолеты.

- На этот раз, Тайлер, твоя взяла, - послышался из темноты чей-то голос, - но не искушай судьбу, а убирайся отсюда вместе со своим Тэпом на все четыре стороны. Вы и так уже слишком задержались. А бандиты нам здесь не нужны.

- Все-таки не нужны? - усмехнулся я. - Ладно, дружище, только расскажи об этом лучше Чету Бейлесу, Реду Корраму, а самое главное Херито Хуаресу. Если уедут они, уедем и мы. До тех же пор наш адрес останется прежним: Пеладо. Так что, если надумаете приехать в гости, то добро пожаловать, горячий кофе всегда на столе. Если вы и дальше станете нарываться на неприятности, то, думаю, мы и вдвоем сможем задать такого жару, что мало не покажется. - Я осадил коня на пару футов назад. - Ладно, Тэп, хватит дуться. Ребятам давно пора по койкам. Пусть себе едут домой.

Теперь наши кони стояли рядом, и под нашим наблюдением толпа начала расходиться. Все они были крайне недовольны таким поворотом событий, но, по-видимому, желающих расстаться с жизнью, чтобы затем после смерти прослыть героем, среди них не было. Когда все наконец-таки разъехались, Тэп обернулся ко мне.

- Слушай, малыш, ты спас мою шкуру. - Он пришпорил коня, и мы двинулись в обратный путь. Некоторое время спустя он снова посмотрел в мою сторону. - А ты что, и впрямь тот самый ганфайтер из Ларедо?

- Угу, - согласился я. - Но только распространяться об этом не стоит.

- Ну, ты даешь! А я-то голову ломал, все думал, годишься ли ты на что-нибудь! Неужели я был таким идиотом?

* * *

Прошла неделя, и за это время на Саут-Форк никто больше так и не объявился, а стало быть, и докучать нам было некому. Изредка Тэп уезжал куда-то по вечерам. Он никогда не заводил разговора на эту тему, а я благоразумно не приставал к нему с распросами. Для себя я твердо решил ни во что не вмешиваться. Это касается только Тэпа, и я справедливо рассудил, что коль скоро она положила глаз на Тэпа, то, выходит, что я ей пришелся не по сердцу. Ради него Бетти даже решилась приехать сюда, а значит, она точно к нему неравнодушна. В конце недели, в субботу, я оседлал своего коня и взял с собой еще одну вьючную лошадь. Тэп сначала внимательно наблюдал за моими сборами и наконец сказал:

- Я думаю, мне все-таки лучше поехать с тобой.

- А я так не думаю, Тэп, - сказал я. - Слишком уж все тихо и спокойно. Мне это не нравится. Скорее всего они как раз и рассчитывают на это - на то, что мы выберемся в город вместе, а, стало быть, дом останется без присмотра. В таком случае, мы вернулись бы на дымящееся пепелище или же нарвались бы на вооруженную засаду, устроенную вот в этом самом доме. Так что ты будешь держать оборону здесь.

Тэп встал. Лицо его по-прежнему было непроницаемым и сохраняло выражение решимости, но все же было видно, что он не на шутку обеспокоен.

- Но они могут напасть на тебя. Не стоит так испытывать судьбу.

- А это уж предоставь мне, - сказал я, - к тому же у нас в любом случае нет иного выбора. Нужно запастись провизией.

Когда я выехал верхом на своем сером на главную городскую улицу, Вентана, казалось, была погружена в полуденную дрему. Двое стариков чудаковатого вида дремали, пригревшись на солнышке, устроившись на скамье перед одним из домов; у коновязи стояло несколько лошадей. В самом конце улицы остановилась тряская повозка, которой правила молоденькая девушка в туго накрахмаленном платье, безучастно наблюдавшая за происходящим вокруг.

Покупателей в лавке не оказалось, и бойкий лавочник рьяно принялся собирать выбранный мной товар. Теперь, как и в старые добрые времена, я держал три своих пистолета у всех на виду, а четвертый был вложен в потайную кобуру, скрытую под полой сюртука, и ремень которой был перекинут у меня через плечо. И если им так уж нетерпится нарваться на неприятности, то я могу пообещать, что они свое получат.

Когда мой заказ был готов, я сложил все свертки в укромном уголке у двери черного хода, а сам направился к передней двери на улицу. Лавочник оценивающе посмотрел на меня, а затем сказал:

- Убирались бы вы отсюда, мистер, подобру-поздорову, если вам еще жизнь дорога. Ведь они только и дожидаются того, чтобы вы здесь объявились.

Снова водрузив на голову шляпу, я усмехнулся.

- Благодарю за заботу, мистер, но мне кажется, что это было бы крайне неучтиво с моей сторону. Нехорошо заставлять людей ждать. Я намерен пойти туда, чтобы выслушать все, что они имеют мне сказать.

- Они скажут это языком оружия. - Взгляд его был суров, но я видел, что настроен он вполне благожелательно.

- В таком случае, полагаю, я буду говорить с ними на том же языке. В свое время я владел им довольно неплохо и, как мне кажется, был нескучным собеседником. Надеюсь, я остался им до сих пор.

- Они засели в салуне "Вентана", - сказал он, - и еще парочка дожидается на той стороне улицы. Их по крайней мере четверо.

Когда я ступил на тротуар, то примерно два десятка прохожих из местных поспешили скорее сойти с него, улица вмиг опустела, а я направился прямиком к салуну, то и дело настороженно поглядывая по сторонам и стараясь держаться поближе к домам на правой стороне улицы. Через улицу от меня находилась лавка, в которой, должно быть, и засели двое из них.

В окне лавки показался какой-то человек, и я выжидающе остановился. Затем из салуна вышел Чет Бейлес. Ред Коррам появился на пороге лавки. Херито Хуарес направился на середину улицы. Еще один парень стоял в проулке, и получалось, что они окружили меня со всех сторон.

- Ну что, решил объявиться наконец? - усмехнулся Бейлес. - Теперь поглядим, кто на земле хозяин!

- Привет, Херито, - объявил я, - тебя еще не повесили? По моим подсчетам это уже давно надо было сделать.

- Но не раньше, чем я отправлю тебя на тот свет! - Херито остановился, и остался стоять посреди улицы, широко расставив свои худые ноги.

Бог ты мой! Никогда в жизни не приходилось мне сталкиваться лицом к лицу со столь злобным типом! У него было узкое лицо с черными раскосыми глазами и высокими скулами. Я словно забыл о существовании остальных, ибо взгляд мой был всецело сосредоточен на нем. Это был ходячий динамит, до отказа начиненный взрывоопасным зарядом ненависти ко мне и всем прочим людям моего склада.

- Вот как раз этого-то, Херито, ты и не дождешься, - сказал я.

Я чувствовал редкостное возбуждение. В душе у меня сидел дьявол, и именно его-то я и опасался больше всего. Ведь именно по этой причине на протяжении столь долгого времени я и старался держаться в стороне и вообще поменьше появляться на людях, потому что всякий раз, попадая в какую-нибудь переделку, я ощущал, как всем моим существом начинает завладевать труднопреодолимое, неукротимое желание убивать, и никакой нормальный человек не пожелает поддаваться столь опасному порыву. Что же до меня, то в большинстве случаев мне удавалось держать себя в руках, но только теперь мой бес с новой силой заявил о себе, продолжая отчаянно рваться наружу. Так что теперь, даже если бы кто-нибудь сказал мне наперед, что мне суждено умереть посреди этой улицы, то и тогда я бы ни за что не ушел отсюда.

Я чувствовал, как кровь стучит у меня в висках, дыхание сделалось прерывистым, и я оставался стоять, ощущая нервную дрожь во всем теле и задыхаясь от переполнявшего меня неукротимого рвения, с нетерпением дожидаясь начала представления.

И тут в конце улицы показалась фигурка Бетти Лукас.

Она, должно быть, нарочно подгадала свое появление здесь. Наверное, ей казалось, что этим самым она сможет предотвратить перестрелку. Но она очень заблуждалась насчет Чета Бейлеса, Коррама и иже с ними. Уж этим-то ничего не стоит выстрелить в женщину. Вообще-то мексиканцы в большинстве своем действительно не стали бы этого делать, но плохо же она знала Херито Хуареса. Он был готов и мать родную пристрелить, лишь бы только убить меня, и в этом я был абсолютно уверен.

Она легко и беззаботно шла вдоль пыльной улицы, обмахиваясь соломенной шляпкой, которую она держала в руке. Кто-то закричал, призывая ее вернуться назад, кто-то громко выругался, но она продолжала идти, направляясь прямо ко мне.

- Пойдем отсюда, Рай, - тихо сказала она. - Они убьют тебя. Идем со мной.

Одному Богу известно, как мне хотелось встретиться с ней глазами, но взгляд мой оставался неподвижен.

- Уйди с улицы, Бетти. Я сам заварил эту кашу, и теперь намерен довести игру до конца. Так что проходи.

- Пока ты со мной, они не станут стрелять, - втолковывала мне Бетти, - пойдем же!

Она была не на шутку встревожена, и я вполне мог себе представить, какое усилие ей пришлось сделать над собой, чтобы вслед за мной появиться на этой улице. И тут, по-видимому, взгляд мой дрогнул, потому что в следующий момент я увидел, что рука Херито сделала стремительное движение.

А я? Еще никогда в жизни я не действовал так быстро! Сделав стремительную подсечку, я опрокинул Бетти на землю, одновременно с этим правой рукой выхватывая пистолет и тут же стреляя, в то время, как рассерженная и насмерть перепуганная девушка оставалась лежать в пыли у моих ног.

Мы с Херито выстрелили практически одновременно, и к тому же мне пришлось потратить некоторое время на то, чтобы уложить на землю Бетти. Что-то просвистело в воздухе совсем рядом, разрывая рукав моего сюртука, и я тут же поспешно переступил через лежавшую на земле девушку, свободной рукой выхватывая второй пистолет. Где-то позади прогремел еще один выстрел, и Херито стоял теперь напростив меня с окровавленным лицом, перекошенным гримасой ужаса, все еще продолжая палить из своего револьвера.

Бейлеса я вывел из игры выстрелом с левой руки. Пуля угодила ему в локоть правой руки, и именно этой пуле было суждено круто изменить всю его жизнь, хотя тогда я как-то не задумывался об этом.

Отныне он уже больше никогда не сможет быстро выхватить пистолет!

Херито внезапно сорвался с места, направляясь ко мне. В голове у него зияла кровавая рана, кровь ручьями стекала по лицу и заливала рубаху, но был все еще жив и неудержим в своем стремлении убивать. Он подходил все ближе, целясь в меня в упор, и наши выстрелы прогремели практически одновременно, но я, должно быть, все же опередил его на какую-то долю секунды, и эта пуля угодила ему в пах.

Когда пуля попадает в пах, то человек тут же падает, и Херито тоже со всего размаху повалился на землю. Он перекатился на спину, и его блуждающий взгляд остановился на мне.

- Какой быстрый! Ты... дьявол! - Лицо исказила судорога, и в следующее мгновение он был уже мертв. Я поднял глаза, и первым, кого я увидел был Тэп Генри. Он стоял перед салуном "Вентана", держа в опущенной руке еще дымящийся револьвер. К тому же это был христианский город.

Я знаю, что говорю. Тем ясным, солнечным днем мы вышли на пыльную улицу городка и обратили живущих в нем в свою веру. Мы с Тэпом дали им ясно понять, какая участь ожидает любого, кто только вздумает становиться у нас на пути, и город согласился с ранчеро, которые последовали примеру Джима Лукаса, когда тот вышел, чтобы пожать мне руку, положив тем самым конец войне.

Бетти стояла рядом со мной, лицо ее было все еще перепачкано в пыли, но больше не казалось бледным. Тэп подошел к нам, на ходу убирая пистолет обратно в кобуру. Он протянул мне руку, и я крепко пожал ее. Мы были вместе на протяжении вот уже нескольких месяцев, будучи просто компаньонами, но теперь мы стали друзьями.

- Главное, что мы вместе, дружище - ты и я, - проговорил он, - а вместе нам под силу перевернуть мир вверх дном! Или же наоборот привести его в порядок! Уверен, отныне нашим злоключениям пришел конец.

- И ты не жалеешь об этом? - Я стоял, одной рукой приобняв Бетти за талию.

- Нисколечко! - Он усмехнулся. - Ты ей всегда нравился больше. А что до меня, то мне еще ни разу в жизни не встречался такой человек как ты, которому я мог бы доверять как самому себе!

* * *

Поголовье стада близ Пеладо теперь значительно увеличилось, и огромный, совершенно лишенный какой бы то ни было растительности, купол горы возвышается над бескрайними зеленеющими лугами, на которых пасутся упитанные коровы, и где лоснятся на солнце шелковистые шкуры лошадей. Теперь там стоят два дома: один из них занимает Тэп вместе с девушкой из Эль-Пасо, а в другом живем мы с Бетти.

Мы приехали сюда, когда этот край был еще совсем диким и необжитым, и нам пришлось положить немало сил на то, чтобы укротить его, познав запах пороха и дыма от костров, разводимых на бизоньих кизяках, когда со всех сторон нас окружали лишь бескрайние просторы прерий, по которым брели на север огромные стада, призванные накормить мясом всю страну.

Мы помогали преображать этот край, такой суровый и вместе с тем великолепный в своей неприступности, и наши сыновья, наши с Тэпом дети, пошли по нашим стопам, и поэтому, когда придет время, они тоже смогут взять в руки оружие, чтобы встать на защиту того, что мы когда-то сумели отстоять для себя: и этот пьянящий, настоянный на ароматах трав вольный ветер, пролетающий над лугами, и этот багряный закат, на фоне которого вьется над трубой родного очага, поднимаясь к небу, неторопливая струйка дыма.

Ради всего этого нам пришлось работать, не покладая рук, пролить реки крови и пота, потратить горы пороха и свинца, нередко оказываясь на волосок от смерти, но все же, ребята, мы добились своего, и вот она, наша земля. Ну и как она вам теперь?

К ЗАПАДУ ОТ ПАЙЛОТ-КРИК

Уорд МакКуин пришпорил коня, направляя его неторопливой иноходью вниз по склону, где у подножия холма под сенью небольшой рощицы тополей бил родник. Надвинув пониже на глаза серое, видавшее виды сомбреро и щурясь на солнце, он окинул взглядом расстилавшийся перед ним луг.

Здесь паслось стадо примерно в три сотни голов; коровы эмментальской породы мирно щипали траву, а приглядывавший за ними всадник на сером коне обернулся и пристально глядел в его сторону. У того парня была винтовка, которую он держал поперек седла, и в то время, как МакКуин продолжал свой путь вниз по склону, погонщик развернул своего коня и быстро направился ему наперерез.

Это был довольно упитанный человек с мощной бычьей шеей и копной давно нестриженных рыжих волос. Его маленькие глазки водянисто-голубого цвета цепко разлядывали МакКуина с ног до головы.

- Ты кто такой? - сурово поинтересовался рыжий. - Куда направляешься?

МакКуин натянул поводья, заставляя своего чалого иноходца остановиться. Наглость рыжего выводила его из себя, им овладело горячее желание нагрубить в ответ, но тут стало заметно, что в зарослях ивняка на берегу ручья поодаль как будто происходит какое-то движение, и он мельком заметил блеснувшую на солнце вороненную сталь винтовочного ствола.

- Я просто еду мимо, - спокойно ответил он. - А в чем дело-то?

- И откуда едешь, издалека ли? - не унимался рыжий, продолжая с нескрываемым подозрением разглядывать его. - В этих местах шляется полно проходимцев, охочих до чужого добра.

МакКуин усмехнулся.

- Ну раз так, то ко мне это точно не относится, - беззаботно сказал он. - Я еду из самой Аризоны. Вот, решил попытать счастья на севере, может, там мне повезет больше.

- Бродячий ковбой, значит? - рыжий тоже усмехнулся, обнажая неровный ряд желтых, поломанных зубов. - Думаешь найти работу?

- Смотря какую. - МакКуин снова взглянул в сторону стада. - Твои коровки?

- Нет. Мы перегоняем их на запад. Босс купил это стадо в Вайоминге. Лишний работник нам не помешал бы. Сороковник в месяц и кормежка, плюс к тому по прибытии на место хозяин обещал приплатить.

- Звучит заманчиво, - признал МакКуин. - И много вы уже прошли?

- Что-то около сотни миль? - Ред немного стушевался. - Пойдем поговорим с хозяином. У нас уже есть пара погонщиков, но еще один работник будет как нельзя кстати.

Они направились вниз по склону в сторону тополиной рощи, где на берегу ручья росли ивы. МакКуин глубокомысленно поглядывал в сторону стада. Коровы казались слишком сытыми и упитанными. Довольно странно, что после такого длительного перехода животные тем не менее пребывают в столь прекрасном состоянии. Это тем более удивительно, что последние семьдесят пять миль их пути должны были пролегать по просторам одной из самых безводных пустынь на всем Западе. Конечно, возможно, они уже несколько дней пасутся на этом лугу, и зеленая сочная трава, отдых и вода сделали свое дело.

* * *

Высокий человек в черном вышел им навстречу из ивняка. Оружия у него как будто не было, но Уорд нисколько не сомневался, что это и был тот самый человек с винтовкой, прежде замеченный им в зарослях. Он поймал себя на мысли о том, что бандитам или промышлявшим разбоем индейцам пришлось бы, пожалуй, очень туго, рискни они вдруг сунуться сюда.

- Босс, - сказал рыжий, - тут мимо проезжал парень, он из Аризоны. И ему нужна работа. Вот я и подумал, что нам не помешало бы обзавестись еще одним работником. Тем более, что следующие сорок миль нам придется проехать по землям индейцев.

Человек в черном оценивающе разглядывал МакКуина. У него были темно-карие, почти черные, близко посаженные глаза, и одной рукой он задумчиво поглаживал аккуратно подстриженные усы.

- Меня зовут Хойт, - наконец отрывисто объявил он. - Айвор Хойт. И мне действительно нужен еще один работник. Так откуда, говоришь, ты родом?

- Из Техаса, - небрежно бросил МакКуин. - Успел побывать на юге, в окрестностях Санта-Фе, потом перебрался в Аризону. - Вынув из кармана бумагу и табак, они принялся неторопливо сворачивать папиросу, собираясь закурить.

У Хойта был пронзительный взгляд и неприятное лицо с резкими, заостренными чертами, делавшее его похожим на большую крысу. У него при себе был пистолет, скрытый под полой длинного сюртука.

- Ладно, Ред, введи его в курс дела, - сказал Хойт, обращаясь к рыжему. - Будешь работать с ним по тому же принципу, как и с остальными, понял?

- Разумеется, - кивнул в ответ тот, посмеиваясь. - А то как же. Так же, как и со всеми.

Хойт порывисто развернулся и зашагал прочь, возвращаясь обратно в заросли, пробираясь между деревьев, туда, где над ивами поднималась тонкая струйка дыма.

Рыжий обернулся к нему.

- Меня зовут Ред Найфи, - сказал он. - А как нам тебя называть?

- Я - Уорд МакКуин. Но обычно меня называют просто Уорд. А как у вас здесь начет еды?

- Сейчас сообразим что-нибудь. - Ред направил своего коня сквозь заросли. МакКуин последовал за ним, поглядывая по сторонам и глубокомысленно хмурясь.

Было во всем этом раскладе нечто такое, что наводило его на сомнения. Им овладело недоброе предчувствие скорой беды. Вообще-то он всегда старался не полагаться на интуицию и старательно гнал от себя мрачные мысли, что, впрочем, удавалось далеко не всегда.

Работа погонщика стада сама по себе не сулила никакой опасности. Если верить Реду, то они только что совершили большой переход через пустыню, и нигде во всей округе на несколько миль поблизости не было такой обильной и сочной травы, как на этом лугу. И воды тоже было мало. Дело было к вечеру, но почему же тогда Найфи все время оставался здесь со стадом? И для чего Айвору Хойту понадобилось прятаться в зарослях, вооружившись при этом винтовкой?

Ну да, конечно, отсюда было рукой подать до границы с землями, где жили индейцы. К тому же ходили упорные слухи о набегах, совершаемых шайкой воинов из племени пайуте из долины Тысячи Родников, что к северу отсюда. Он пожал плечами. Что за черт? Наверное, он просто излишне подозрителен по отношению к этой компании.

У костра сидели двое, и оба они оглянулись и посмотрели в его сторону, когда он подъехал поближе. Один из них был лыс, толст и невысок. Его товарищ оказался стройным и улыбчивым молодым человеком.

- Знакомься, это Лысый Джексон, - сказал Найфи. - Он у нас занимается стряпней, а по ночам обычно объезжает стадо. Парня зовут Бад Фокс. Лысый и Бад, это Уорд МакКуин.

Лысый вскинул голову, и едва не выронил из рук сковородку. Найфи с Бадом удивленно посмотрели на него. Лысый не спеша огляделся по сторонам, с подчеркнутым безразличием скользнув взглядом по лицу Уорда.

- Привет, - обронил он, и снова занялся готовкой.

Бад Фокс принес охапку хвороста и принялся подбрасывать ветки в огонь. Он с любопытством поглядывал на Лысого, но тот, казалось, не замечал никого вокруг себя.

Когда с едой было покончено, Хойт оседлал коня. Ред Найфи встал с земли и неспешно направился прочь от костра, отходя на достаточное расстояние, чтобы их разговор не мог быть услышан остальными. Там они о чем-то долго и серьезно говорили, в то время, как Бад Фокс, решив вздремнуть, лег на траву, подложив под голову собственное седло. Лысый же рассеянно ковырял в зубах, глядя на огонь. Впрочем, раз или два он все же оторвался от созерцания костра, украдкой взглянув при этом на Реда и Хойта, стоявших на самой опушке под ивами.

Взяв с земли увесистый сук, он положил его в костер.

- А ты случайно не из Линкольна? - тихо спросил он. - А то я слыхивал об одном бравом парне МакКуине. Он работал у Джона Чисема.

- Может быть, - уклончиво ответил МакКуин. - А ты откуда будешь?

Лысый испуганно вскинул на него глаза.

- Анимас. Одно время был в шайке Билли-Кудряша, но потом решил завязать с воровством. Так что на большую дорогу по ночам больше не выхожу.

Ред Найфи возвратился обратно к костру и задумчиво посмотрел на Уорда.

- Ты не слишком устал? - внезапно спросил он. - В последнее время ребятам пришлось много работать. Как насчет того, чтобы тебе сегодня пойти в ночное?

- Это можно. - МакКуин поднял с земли и потянулся. - Тем более, что за сегодня я проехал совсем немного. Что толку погонять коня, если не знаешь, куда податься?

Найфи усмехнулся.

- Уж что верно, то верно.

* * *

Уорд МакКуин оседлал коня и поехал в сторону стада. Он был всецело погружен в раздумья. Казалось бы, ничего еще не случилось, все идет, как надо, и тем не менее, ему никак не удавалось отделаться от ощущения, что за видимым благополучием кроется какой-то подвох. Он озадаченно покачал головой. Кто его знает, возможно Лысый Джексон и в самом деле покончил со своим бандитским прошлым, а может быть и нет, но только кое-кому в этой компании он не доверяет - это точно.

Он неспешно объехал вокруг стада, согнав при этом нескольких отбившихся коров поближе к основному стаду. Здесь был хороший выпас для скота. И к тому же этот райский уголок как нельзя лучше подходил для того, чтобы укрыться от чужих глаз и переждать несколько дней.

Час спустя, когда солнце едва-едва успело скрыться за горизонтом, в голову ему неожиданно пришла довольно удачная мысль. Присмотрев одного из бычков, пасшихся немного в стороне от стада, МакКуин направился туда и бросил лассо. Всего за какие-то несколько секунд молодой бычок был связан и лежал на земле. Взяв небольшую щепку, МакКуин поскреб ее концом грязь на одном из копыт. Проведя за этим занятием несколько минут, он наконец поднялся с земли и отпустил бычка, который тут же резво встал на ноги и как ни в чем не бывало побрел обратно к стаду.

Уорд МакКуин снова сел на коня. Он был глубоко озадачен. Никаких признаков того, что теленок когда-либо проходил через пустыню с ее солончаками! На копыте он совсем не обнаружил засохших комьев солончаковой пыли, да и в шерсти на ноге животного ее тоже не было. Это стадо могло появиться здесь откуда угодно, но только по пути сюда оно никогда не преодолевало обширных солончаковых равнин, где животные порой по колено увязали в серой, словно зола, пыли, толстым слоем покрывавшей землю. Этим коровам в пути не пришлось проходить по неудобьям, а значит, их сюда могли пригнать только с севера.

Поистине отборное стадо насчитывало около трех сотен голов, и можно было подумать, что его путь сюда пролегал исключительно через обильные пастбища.

Около двух часов ночи он направился обратно в сторону лагеря, когда совсем рядом из темноты возник шедший ему навстречу Бад Фокс. Заметив при свете луны его стройный силуэт, МакКуин натянул поводья и дождался его.

- Как успехи? - весело спросил Бад. - А я вот тут проснулся и подумал, что, может быть, тебе тоже захочется выпить кофе? - Сказав это, он протянул МакКуину одну из двух кружек, принесенных им с собой.

МакКуин слез с коня и привязал чалого к торчавшему из земли колышку.

- Очень вкусно! - сказал он, отхлебнув немного кофе, и поглядел на Бада. - И давно вы с Лысым работаете на них?

- Совсем недавно, - сказал Бад. - Мы так же, как и ты, присоединились к ним вот на этом же самом месте, когда возвращались из Блу-Маунтинс, это на севере, в Орегоне. Хойт и Найфи были уже тут. Сказали, что будто бы они торчат здесь уже пару дней, потому что якобы до нас у них было два погонщика, которые вдруг решили взять расчет и подались в Монтану.

- А ты сам никогда не был погонщиком на каком-нибудь ранчо в Монтане?

- Нет. Никогда в жизни.

Бад отправился в обратный путь, возвращаясь в лагерь, и, проводив его взглядом, МакКуин снова оседлал своего чалого и поехал прочь. История Бада показалась ему по меньшей мере странной. Лысый предположительно был выходцем из Нью-Мексико или из Аризоны. Бад Фокс сказал, что никогда не нанимался в погонщики в Монтане, да и с виду он производил впечатление типичного ковбоя-южанина. С другой стороны, Ред Найфи, выполнявший здесь обязанности десятника и утверждавший, что они гонят это стадо от самого Вайоминга, разъезжал на большом коне и держал при себе аркан из толстой пеньки. И то и другое было весьма характерно для ковбоев из Монтаны.

Близилось утро, и на востоке уже забрезжил рассвет, когда МакКуин услышал выстрел.

Грохот винтовочного выстрела разорвал сонную тишину как раз в тот момент, когда, объехав напоследок вокруг стада, он возвращался к зарослям ивняка.

Одинокий выстрел. А потом - тишина.

Пришпорив чалого, МакКуин поспешил вернуться в лагерь, скрытый за деревьями. Ред Найфи стоял недалеко от костра, пристально вглядываясь в темноту, и в опущенной руке у него был револьвер.

Лысый и Бад тоже не спали. Они сидели, кутаясь в одеяла, и Лысый держал винтовку наготове.

- Где стреляют? - спросил МакКуин.

- На вершине горы. Это довольно далеко отсюда, - сказал Найфи.

- А по-моему, совсем рядом, - возразил Бад. - Ей-богу, это где-то здесь, за деревьями.

- Стреляли на горе, - прорычал Найфи. Он обернулся к МакКуину. - Как коровы? Все в порядке?

- Лучше не бывает. Я вернусь к стаду.

- Подожди. - Фокс сбросил с себя одеяла. - Я сам пойду. Ты и так целую ночь их сторожил.

- Через пару часов отправляемся, - объявил Найфи. - Вы двое будете загонять. Так что пусть едет он.

Развернув чалого, Уорд МакКуин отправился обратно на пастбище. Солнце еще не взошло, и сквозь частокол деревьев он видел, как в темноте зарослей мерцает оранжевое пламя костра.

* * *

Стадо мирно паслось на лугу. И если некоторые животные поначалу и были напуганы внезапно прогремевшим выстрелом, то последовавшая за ним тишина подействовала на них благотворно, и они снова угомонились. Коровы по большей части дремали, опустившись на траву. Мельком взглянув в сторону костра, МакКуин развернул чалого, направляя его к горе.

Обогнув разросшиеся кусты пиний и заросли можжевельника, он въехал в рощицу. В этот предрассветный час все вокруг казалось серым, но было уже достаточно светло, чтобы разглядеть землю у себя под ногами, хоть еще и не слишком отчетливо. Он знал, что искать. Если здесь поблизости кто-то был, то и конь его наверняка должен находиться неподалеку. Возможно, тот выстрел лишь по чистой случайности пришелся мимо цели. В любом случае, в воцарившемся безмолвии не было слышно ни единого звука, да и чалый не выказывал никаких признаков беспокойства, хотя конь обладал чрезвычайно тонким чутьем.

Проезжая через островок разросшейся медвежьей ягоды он неожиданно для самого себя услышал, как где-то совсем рядом бьет копытами лошадь. МакКуин поспешно прикрыл рукой нос собственного коня, а затем привязал его и начал осторожно пробираться сквозь заросли.

Конь за деревьями оказался ладным красавцем вороной масти пяти с лишним футов высотой. Великолепное седло богато украшено серебром, "Винчестер '73" убран в кобуру, и даже на седельные вьюки пошла отличная кожа тонкой ручной выделки.

Отойдя от коня, МакКуин продолжал свой путь к опушке, когда на земле стали заметны темные очертания человеческого тела. Он огляделся по сторонам, прислушался, а затем подошел поближе и опустился на одно колено. Человек был мертв.

Это был юноша, одетый в дорогой черный сюртук. У него оказался при себе один пистолет, который, впрочем, так и остался в кобуре. МакКуин осторожно перевернул мертвеца на спину. Это был юноша с изящными чертами лица и нежной кожей, что было довольно нетипично для Запада.

Пошарив у убитого за пазухой, МакКуин вытащил плоское портмоне, на коже которого аккуратными золотыми буквами было выведено имя владельца Дэн Кермитт. Внутри оказалась пачка банкнот и еще какие-то бумаги.

Внезапно послышались чьи-то осторожные шаги, и тогда, поспешно сунув портмоне за пазуху, МакКуин поднялся с земли. На опушке леса стоял Ред Найфи.

- Похоже, выстрел пришелся точно в цель, - процедил сквозь зубы МакКуин. - Случайно не знаешь, что это за птица?

Бесшумно ступая, Найфи подошел поближе. Он взглянул вниз, на распростертое на земле тело, а затем лишь пожал плечами.

- Понятия не имею! - Он перевел взгляд на МакКуина, и его поросячьи глазки заблестели. К тому времени уже достаточно рассвело, чтобы можно было заметить, как изменилось их выражение. - Это ты его пристрелил?

- Я? - Для МакКуина это было так неожиданно, что на какое-то мгновение он даже лишился дара речи. - Нет. Я впервые вижу этого парня.

- А ведь ты запросто мог его убить, - продолжал вслух развивать свою мысль Ред. - Провернуть дельце тихо-мирно, без свидетелей.

- И ты тоже мог это сделать, - тихо сказал МакКуин. - И ты тоже!

- У меня есть алиби, - неожиданно усмехнулся Ред. - И вообще, какого черта?! Мне плевать, кто и почему его укокошил. Скорее всего это были индейцы. А при себе у него было что-нибудь?

- Не знаю, не искал, - осторожно ответил на это МакКуин. Интересно, многое ли Ред успел увидеть?

Склонившись над трупом, Найфи принялся ловко и со знанием дела шарить по карманам убитого. В правом кармане он нашел небольшое портмоне, в котором лежало несколько банкнот и золотая монета. Уорд МакКуин задумчиво разглядывал находку, и когда Найфи наконец разогнул спину, то задал ему свой вопрос.

- Там нет, случайно, еще чего-нибудь? Хоть бы имя его узнать...

- Больше ничего. А вот эту вещицу я буду хранить при себе. Может быть кто-нибудь еще заявит о своих правах на нее. - С этими словами он спрятал деньги в карман. - Собираешься его хоронить?

- Ага. - МакКуин не сводил глаз с трупа. Эти холмы были не самым подходящим местом для последнего пристанища такого достойного молодого человека, как этот. Но, видать, так уж повелось, что Запад порой самым непостижимым образом изменяет судьбы людей, многим из которых бывает суждено обрести себе здесь могилу.

- Дело твое. - Ред немного помолчал. - У него еще должен быть конь. Пойду пока поищу.

- Оставь его мне, - тихо сказал МакКуин. - Ты же и так забрал себе деньги. К тому же я его уже нашел.

Ред Найфи заколебался, и в какое-то мгновение лицо его исказило выражение свирепой ярости. МакКуин пристально наблюдал за ним. Он выжидал. Чему быть, того не миновать, и если даже не сейчас, то рано или поздно ему так или иначе пришлось бы пройти через нечто подобное.

Передернув плечами, Ред уже отправился было восвояси, но затем все же оглянулся назад.

- А он - то есть конь - такой большой и вороной?

- Ага, - угрюмо согласился МакКуин. - Так, ты что же, все-таки знаешь этого парня?

Найфи помрачнел.

- Нет. Просто я как-то раз совершенно случайно заметил, что за нами едет кто-то на большом вороном коне. Не исключено, что это он и был. - Он зашагал прочь, возвращаясь в лагерь.

МакКуин дотащил тело убитого до песчанного русла пересохшего ручья, течение которого когда-то было заключено в крутые берега. Положив мертвеца на дно, он принялся засыпать тело землей.

- Не слишком-то удачная могила получилась, приятель, - тихо сказал он, - но я еще вернусь сюда и уж тогда сделаю все, как полагается. - И уже пустившись в обратный путь, прошептал на ходу: - И уж тогда, амиго, ты сможешь спать спокойно.

* * *

Стоя среди зарослей, где был оставлен вороной, МакКуин вынул кожаное портмоне и открыл его. Он сунул руку внутрь и в следующее мгновение едва не поперхнулся от изумления. Подумать только, в руке у него оказалась целая пачка тысячедолларовых банкнот!

Он быстро пересчитал деньги. Двадцать пять новеньких, хрустящих бумажек. Помимо денег в портмоне также хранились два письма и ворох каких-то бесполезных бумажонок. Он развернул одно из писем, написанное женским почерком. Оно оказалось предельно кратким.

Мы уехали в Форт Мэллок. Приезжай туда вместе с деньгами. Ким тут приглядел хорошее ранчо. Не знаю даже, как бы мы управились со всем без Айвора. С тех пор, как погиб отец, он остается для меня первейшим советчиком и помощником. Стадо оставлено на попечение наших самых надежных работников - Чака и Стэна Джоунса. Они перегонят его к нам на запад.

Рут

Сунув портмоне обратно за пахузу, Уорд МакКуин оседлал коня. Он доехал на вороном до того места, где был оставлен его собственный конь, а затем отправился обратно в лагерь, ведя чалого в поводу.

Ред Нейфи взглянул на всадника, а затем перевел завистливый взгляд на коня. Лысый тоже с прищуром поглядел в его сторону, но промолчал, оставляя свои соображения при себе. Бад Фокс тем временем уже начал сгонять коров, приводя в движение все стадо.

Найфи оседлал своего коня и отправился на помощь Фоксу. МакКуин сел завтракать. Он дважды отрывал взгляд от тарелки с едой и принимался разглядывать Лысого.

- Полушай, - в конце концов сказал он, - а где Ред находился сразу же после того, как вы услышали тот выстрел?

- Ред? - Лысый вскинул на него глаза и подбоченился. - Сначала Реда не было видно. Потом я огляделся вокруг, и он как-то оказался рядом. Вполне возможно, что он с самого начала там стоял, хотя мне, лично, так не кажется.

МакКуин кивнул в сторону склона.

- Вон там лежал мертвый человек. До этого он, по-видимому, наблюдал за нами из-за деревьев. С виду вполне приличный малый. Не ворюга какой-нибудь.

- Думаешь, что кто-то задумал провернуть большую кражу? - со знанием дела поинтересовался Лысый, укладывая в повозку походной кухни собранные вещи.

- А ты сам-то, как считаешь? - тихо переспросил Уорд.

- Хм. Так что же все-таки происходит? - спросил Лысый.

- Насколько мне кажется, то делиться с нами прибылью никто не собирается. Мы же должны делать вид, что не сомневаемся в законности сделки. А о том, что она не является таковой, нам ничего не известно, добавил он. - И вообще-то, мы ни о чем знать не знаем и ведать не ведаем.

- Угу. - Лысый забрался в повозку, и МакКуин бросил свою опустевшую кофейную кружку на ворох наваленных там вещей. - Так значит, нужно держать ухо востро, да?

- И револьвер наготове, - мрачно согласился МакКуин.

Он привязал вороного к повозке, и когда та с грохотом тронулась с места, вскочил в седло и пришпорил чалого, который тут же перешел на легкий галоп, устремляясь вслед за удаляющимся стадом. Его одолевали тревожные мысли.

В письме упоминались имена двоих надежных работников, Чака и Стэна Джоунса. Доверенные люди хозяев никогда не бросили бы стадо и не стали бы никуда уезжать. Ни в Монтану, ни куда-либо еще. Но в таком случае, что могло с ними приключиться? И где они?

Извилистая дорога была проложена вверх по склону и вела к ущелью среди хребтов кряжа Тоана. Продвижение вперед было медленным, скот с большой неохотой покидал зеленеющие луга близ Пайлот-Крик. За коровами нужен был глаз да глаз, к тому же два старых быка и вовсе не собирались уходить от ручья, раз за разом упорно пытаясь прорваться обратно.

День начинал клониться к вечеру, когда Бад Фокс оказался рядом с МакКуином. Прикурив, он взглянул в сторону Найфи, находившегося на противоположном конце стада.

- Красивого коня ты привел сегодня утром, - как бы между прочим заметил он вслух. - Полагаю, прежний его хозяин к тому времени уже умер?

- Угу. Я его похоронил. Он был убит чертовски точным выстрелом из винтовки.

Еще какое-то время Бад ехал молча.

- Знаешь, - наконец тихо заговорил он, - мне тут тоже немножко пришлось мозгами пораскинуть. Дело в том, что когда мы с Лысым еще только-только ехали сюда, я обратил внимание на одну не совсем необычную вещь. Это было к северу от нас, но точно близ дороги, что ведет в Монтану. Мы видели, как над землей кружат канюки... как если бы там лежала дохлая корова.

- Или мертвые люди, - зловеще подсказал Уорд МакКуин. - Люди, которые могли воспротивиться тому, кто, возможно, задумал распорядиться этими коровами по своеу усмотрению.

- Да уж, - согласился Фокс, - похоже на то. Или же погонщики, которым босс решил просто не платить. Во время дальнего перегона никто не удивится, если кто-то из ковбоев вдруг исчезнет и уже никогда больше не объявится снова. Кому какое дело? Может быть, человеку надоело работать, и он надумал съездить в Калифорнию или же куда-нибудь на юг Колорадо. Или вообще решил отправиться странствовать по свету.

* * *

Стадо медленно, но верно продвигалось на запад, проведя ночь близ Флауэр-Лейк - Цветочного озера - на болотистом лугу, поросшем густой травой, а затем продолжая путь вверх по крутым склонам Пекопс, через горное редколесье рощиц красного дерева, перемежающихся с зарослями можжевельника и пиний. Уорд МакКуин был молчалив как никогда, он ехал, пристально поглядывая по сторонам из-под полей своей потрепанной и низко надвинутой серой шляпы.

Ред Нейфи неизменно ехал впереди всех, не позволяя никому даже на несколько минут занять свое место. Напустив на себя суровый вид, могучий десятник тем не менее зорко подмечал все, что происходит вокруг, и когда однажды где-то вдалеке показалось несколько всадников, он тут же распорядился повернуть на юг, подальше от них.

Оказавшись, наконец, к западу от Пекопс, коровы ленивой рысцой продолжали путь через поросшую полынью долину к дальним горам, склоны которых окутывала сизая дымка, и, наконец, на берегу Сноу-Уотер-Лейк Озера Талых Вод - на самом подходе к кряжу Гумбольдта, была сделана долгожданная остановка на ночлег.

Подъехал Найфи.

- Заночуем здесь, - объявил он. - Сами отдохнем и дадим коровам еще немного подкрепиться. Не хватало еще, чтобы они вконец отощали, пока мы доберемся до места.

- А Мэллок в какой стороне? - задал неожиданный вопрос МакКуин.

Найфи повернул голову и пристально посмотрел на него.

- На этот счет можешь не беспокоиться. К Мэллоку мы и близко не подойдем!

Ред уехал, и Уорд проводил его долгим взглядом. Реду Найфи не было ничего известно о том письме, что лежало сейчас в кармане у МакКуина. Он сам же себя и выдал. Написавшая письмо девушка ждала стадо в Форте Мэллоке. Айвор Хойт скорее всего наоходился там сейчас с ней на правах близкого друга и советчика, что, впрочем, не мешало ему самым бессовестным образом украсть принадлежавшее ей стадо!

А еще в кармане у МакКуина была карта, подаренная ему одним из друзей перед тем, как он собрался в эти края. Судя по ней недавно основанный Форт Мэллок должен был находиться где-то недалеко, за горами Гумбольдта. Неожиданное решение пришло само собой.

Развернув коня, он подъехал к повозке, из которой к тому времени Лысый уже успел выпрячь лошадей. Стадо отправилось на водопой, а неподалеку Бад Фокс сидел верхом на лошади, сворачивая самокрутку.

- Послушай, - заговорил МакКуин, осаживая чалого у повозки. - Я отлучусь отсюда. У меня есть идея. А вы двое будьте настороже. Мне кажется, что все произойдет именно здесь!

Фок кивнул.

- Ред сказал, что вернется завтра или послезавтра. И что мы должны дожидаться его здесь. А куда ты собрался?

- В Форт Мэллок. Я поеду на вороном.

Уже совсем стемнело, когда вороной прогарцевал легким галопом по пыльной улицы небольшого поселения, разросшегося вокруг форта. Подъехав к коновязи, Уорд МакКуин спрыгнул на землю. Поправив ремень, он заодно несколько высвободил оба своих пистолета. Он едва успел ступить на тротуар, когда на улицу из дверей салуна, похожих на крылья летучей мыши, вышел жилистый, широкоплечий парень.

На мгновение он неподвижно замер на месте, не сводя глаз с вороного коня, а затем взгляд его оказался обращен к МакКуину.

- Это ваш конь, мистер? - тихо поинтересовался он.

МакКуин почувствовал, как внутри у него что-то сжимается. В тоне этого голоса слышалось нечто такое, что заставило его насторожиться. Этот человек был опасен.

- Я езжу на нем, - спокойно ответил он.

- А откуда он у вас? - не унимался незнакомец, делая шаг в сторону от двери.

- Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, - не повысив голоса сказал МакКуин, - позвольте узнать, почему вас это так интересует, и кто вы такой.

Молодой человек глядел на него в упор, и МакКуин решил, что в темных глазах юноши и в чертах его смуглого лица есть нечто такое, что ему определенно нравится.

- Меня зовут, - сказал юноша, отчетливо выговаривая каждое слово, Ким Сартэн. А человек, которому принадлежит и этот конь, и это седло, был моим другом!

- Так значит, вы и есть Ким, - негромко повторил МакКуин. - А вы знаете одного парня по имени Айвор Хойт?

Сартэн помрачнел, теперь он глядел на него с нескрываемым подозрением.

- Да, я его знаю. Он ваш друг?

- Нет. - МакКуин задумчиво посмотрел на него. - Вы знаете, где можно разыскать Рут Кермитт?

- Да.

- Тогда проводите меня к ней. Там я все расскажу.

Ведя в поводу вороного коня, Уорд МакКуин последовал за Кимом. Юноша шел рядом, справа от него, и в душе МакКуин посмеивался над подобным проявлением предосторожности.

- Вам не стоит испытывать судьбу, Сартэн, - сказал он. - Но я все же на вашей стороне.

Однако, Ким был непреклонен.

- Я поверю в это лишь послее того, как вы расскажете, откуда у вас этот конь.

* * *

Оставив вороного у коновязи, МакКуин вслед за Сартэном вошел в дом, в котором была устроена гостиница, и проследовал в дальнюю комнату, которая была хоть и небольшой, но очень уютной и со вкусом обставленной. На кушетке сидела девушка, вставшая им навстречу, когда они появились на пороге.

МакКуин задержался в дверях, чувствуя неожиданное смущение. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не такую высокую, миловидную девушку, как эта. Ей было от силы лет двадцать, держится уверенно и с достоинством, да что там говорить, одно слово - красавица. Длинные черные волосы были собраны в изящный пучок, а голубые глаза широко распахнуты.

Ким заговорил, стараясь изо всех сил сохранить спокойствие.

- Этот человек желает говорить с вами, мэм. Он приехал в город на коне Дэна.

- Мэм, - тихо проговорил МакКуин, - боюсь, я привез плохие новости.

- Дэн! С ним что-то случилось! - Рут Кермитт порывисто подошла к нему. - Что с ним? Пожалуйста, говорите! Ну же!

Кровь ударила МакКуину в голову, но затем он опять побледнел.

- Он... он был убит, мэм. Его застрелили!

Ее лицо стало мертвенно-бледным, и она невольно отступила на шаг, по-прежнему не сводя с него остановившегося взгляда. Ким поспешил подойти к ней и встал рядом.

- Мэм, - сказал он. - Постарайтесь держать себя в руках. Мы не обязаны верить росказням этого парня. Может быть, ему самому жить надоело. - Последняя фраза была произнесена очень тихо и прозвучала довольно угрожающе.

Коротко, без излишних подробностей, МакКуин объяснил, как дело было. Он не стал говорить много о стаде, ограничившись лишь тем, что назвал имена людей, работавших вместе с ним.

Ким во все глаза смотрел на него.

- Стадо в три сотни эмментальских коров? С Редом Найфи? А кто те, другие, о которых ты говорил?

- Лысый Джексон и Бад Фокс. Хорошие ребята. Найфи сказал нам, что прежние работники уехали и бросили их.

- Черта с два! - отрезал Ким. - Кто-то из них лжет, мэм!

- Будет лучше послать за Айвором, - неуверенно сказала Рут. - Он всегда знает, как быть и что делать.

Уорд МакКуин покачал головой.

- Если вы имеете в виду Айвора Хойта, то я на вашем месте не стал бы посылать за ним. Потому что он и есть тот подлый ворюга, который затеял украсть ваш скот для себя.

Рут поджала губы, и теперь глаза ее гневно сверкали.

- Вы сами не знаете, что за чушь мелете! - резко сказала она. - Он всегда был и остается нашим хорошим другом! Моим единственным другом, если хотите - помимо Кима, разумеется. И он, между прочим, не разъезжал на коне Дэна!

- Полагаю, что это так, - мрачно сказал МакКуин, - но он...

Но договорить он так и не успел. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вошел Айвор Хойт, и еще двое встали у него за спиной.

- Рут! - сказал он. - Я видел на улице коня Дэна! - Заметив Уорда МакКуина, он поджал губы. - Рут, кто этот человек?

- А разве ты меня уже не помнишь? - вежливо осведомился МакКуин. - Я тот техасский ковбой, нанятый тобою на Пайлот-Крик. Ты еще велел Реду Нейфи работать со мной по тому же принципу, что и с остальными.

- Не валяй дурака! - рявкнул Хойт. - Я вижу тебя впервые в жизни. А что до Реда Найфи, то он преступник! Вор!

- Если мы с тобой никогда раньше не виделись, - не повышая голоса продолжал МакКуин, - то откуда же я тогда мог узнать, что на рукоятке твоего пистолета вырезана голова лонгхорнского быка? Откуда тогда я знаю, что ездишь ты на гнедом коне с белыми чулками на трех ногах?

Ким стоял, держа руки на ремне и заложив за него оба согнутых больших пальца.

- Хойт, я видел эту бычью голову. Да и коня он назвал в точности такого, на котором ты ездишь.

- Он лжет! - прорычал Хойт, сжимая кулами. - Я никогда его в глаза не видел!

- За лжеца я с тобой еще разберусь, будет время и на это, - сказал МакКуин. - А теперь ты нам лучще расскажи, что случилось с Чаком и Стэном Джоунсом!

Рут во все глаза глядела на Хойта. Выражение лица Айвора Хойта стало натянутым.

- Они возвратились в Монтану! - отрезал он.

- Но ведь они направлялись сюда, Айвор, - Рут Кермитт говорила очень тихо. - Ты же знаешь, они обещали, что будут работать на меня. Они никогда не нарушили бы своего слова. Ни один из них.

Взгляд Хойта стал холоден, а на лице застыло выражение попранной добродетели.

- Так вот оно что? И ты тоже мне не веришь? Ну ничего, утром мы еще продолжим этот разговор! - Резко развернувшись, он вышел из комнаты, неотступно сопровождаемый двумя своими людьми, пришедшими сюда вместе с ним.

- Мэм, полагаю, что мне сейчас следует вернуться к вашему стаду, неожиданно нарушил молчание Уорд МакКуин. - Хойт наверняка попытается украсть его, и ждать осталось недолго. Вообще-то, мне кажется, что теперь он постарается провернуть это дело гораздо раньше, чем планировалось им с самого начала.

- Я поеду с вами, - сказал Ким. - Я думаю, что вы, мистер, выкурите отсюда эту шайку паршивых гадов!

* * *

Ночь была наисходе, когда, спустившись вниз по горному склону близ Сикрет-Пасс они выехали на просторы равнины, направляясь к Сноу-Уотер. До цели оставалось не более полумили, когда в тишине ночи загремели выстрелы.

МакКуин пришпорил коня, и огибая по пути разросшийся куст полыни, помчался во весь опор к месту стоянки. Вскоре где-то впереди раздался еще один выстрел. А потом еще один и еще.

Увидев повозку, он натянул поводья, заставляя коня замедлить бег. Ким Сартэн ехал за ним, и в серебристом лунном свете МакКуин вдруг заметил блестящую лысину, и в следующий момент он увидел, как блестнул в темноте ствол вскидываемой винтовки.

- Не стреляй! - закричал он. - Это я!

МакКуин слез с коня.

- Что случилось?

Лысый усмехнулся.

- После того, как ты уехал, мы с Бадом сели и немного пораскинули мозгами, так что когда совсем стемнело, мы скатали несколько одеял и оставили их на земле у костра, а сами спрятались в полыни. Так вот, несколько минут назад сюда нагрянули какие-то придурки, которые принялись палить по нашим болванам. Минуту спустя один из них решил подобраться поближе, чтобы взглянуть, что и как, так что он свое уже получил.

Неожиданно из темноты раздался голос.

- Эй, Лысый! - Это был Ред Найфи. - Опусти свою пушку. Все в порядке. Они увидели нас с боссом и убежали.

МакКуин немедленно отступил к повозке и залез под нее.

- Ты тоже прячься, Ким, - зашептал он. - Они не знают, что мы здесь. Теперь зови их, Лысый, но будь осторожен.

В этот момент из темноты в той стороне, где скрылись Уорд и Сартэн донесся тихий голос.

- Я буду ждать здесь. Мне тоже хочется посмотреть.

Это была Рут Кермитт! Выходит, она ехала за ними от самого города. Что ж, подумал МакКуин, может быть это и к лучшему.

- Выходите, - сказал Лысый, - но идите медленно.

Первым из темноты появился Ред Найфи, и при дрожащем свете костра его могучая фигура казалась еще больше, чем была на самом деле. За ним последовал и Айвор Хойт, шедший по правую сторону от него и в шаге позади.

- Я рад видеть вас, парни, живыми и в добром здравии, - сказал Ред. Тем более, что мы отправляемся дальше.

- Прямо сейчас? Это ночью-то? - возразил Лысый. - И куда?

- В горы, - сказал Хойт. - Я знаю эти места. - Он огляделся по сторонам. - А кто стрелял?

- Нам это тоже очень хотелось бы знать. - Бад Фокс стоял, подсунув под за ремень большие пальцы обеих рук и переводя взгляд с Найфи на Хойта. - К счастью, в нас они не попали.

Согнувшись в три погибели, сидя на земле под повозкой, Уорд следил за происходящим со стороны и прекрасно понимал, к чему все идет. Найфи как бы случайно отошел еще на пару шагов влево. Еще совсем немного и тогда Лысый вместее с Бадом окажутся под перекрестным огнем. Не долго думая, он вылез из-под повозки и встал с земли, слыша, как вслед за ним поднимается Ким.

Решительно выступив вперед, он оказался в круге свете, отбрасываемого на землю пламенем костра.

- Вы двое отходите назад, - тихо сказал он. - Я сам ими займусь!

- И я, - вторил ему Ким. - Я с тобой.

- А ты, Хойт, как был дураком, так, видать, дураком и помрешь, внезапно объявил во всеуслышание Уорд МакКуин. - Что же ты не поинтересуешься у Найфи, что он сделал с теми деньгами, что вытащил у Дэна Кермитта.

Хойт гневно сверкнул глазами.

- Найфи, так это ты стянул те пятьдесят тысяч?

- Пятьдесят тысяч? - Ред Найфи не верил своим ушам. - Да вы что, я взял только шестьдесят долларов! - Тут его внезапно осенило, и он просиял. - Босс, это он их заграбастал! Деньги здесь, он держит их при себе!

Айвор Хойт неожиданно расплылся в улыбке.

- Что ж, хоть в накладе не останемся! Эй, парни, идите сюда!

Зашуршала трава, и еще четверо, возникнув из темноты, подошли к костру. Один из них подбросил в огонь охапку хвороста, отчего начавшее было угасать пламя ярко вспыхнуло с новой силой.

- Что, Хойт, считаешь себя шибко умным? - тихо сказал МакКуин. - Ведь это ты сам придумал, как провернуть это дельце?

- А то как же, - гордо согласился Хойт. - Старину Кермитта мы обобрали еще в Монтане. Тогда он недавно приехал с Востока, так что обвести его вокруг пальца оказалось совсем несложно. Потом он все же выследил нас, и тогда мне пришлось его пристрелить.

Внезапно раздался новый голос.

- Вы, все четверо, живо отошли к повозке и встали там. Предупреждаю, у меня заряженная двустволка, так что малейшее движение с вашей стороны - и я стреляю без предупреждения, сразу из обоих стволов!

* * *

Рут Кермитт вышла из своего укрытия. Она была неотразима в свете костра, эта высокая красавица, являвшаяся живым воплощением всех достоинств женщины Фронтира. Она уверенно держала в руках винтовку, одного легкого взмаха ствола которой оказалось достаточно, чтобы четверо бандитов благоразумно отступили назад.

- Мне нравится ваше начинание, мэм, - тихо сказал Бад Фокс, - и мой револьвер готов его поддержать!

Но тут в разговор вступил Лысый. Он говорил медленно, насмешливо растягивая слова.

- Какая милая компания. Незабываемая встреча, - сказал он. - Хойт, а ты хоть знаешь, что это за парень? Тогда познакомься, это Уорд МакКуин собственной персоной. Ты поворочай мозгами-то. Кажется, тебе когда-то уже доводилось слышать это имя?

Лысый замолчал, глядя на то, как Хойт хмурится и задумчиво морщит лоб.

- Уорд, ты ведь был очень дружен с Лэрри Уайтом, да? - сказал он, обращаясь к МакКуину. - Так вот, полное имя Айвора Хойта - Айвор Хойт Гаррис!

- Айки Гаррис! - Взгляд МакКуина посуровел. - Ким, - отрывисто сказал он, внезапно повышая голос, - будь так добрь, позволь мне самому разобраться с ними! И сейчас же!

Первым опомнился Хойт. При упоминании имени Лэрри Уайта, лицо его залила мертвенная бледность, а рука нервно схватилась за пистолет.

В тот же миг револьверы МакКуина, казалось, сами собой выскочили из кобуры, извергая огненные стрелы смертоносного пламени. Свинцовая пуля угодила Хойту в грудь, и он непроизвольно отшатнулся, оседая на землю, в то время как следующий выстрел пришелся в лицо, и еще одна пуля угодила в горло.

Хладнокровно, не обращая никакого внимания на Реда Найфи, он расстреливал в упор убийцу своего друга. Затем он отступил на шаг в сторону, разворачиваясь и оказываясь лицом к лицу с Найфи.

Ред выжидал, злобно глядя на него.

- Ты, грязный шакал! - прорычал он.

Выстрелы прогремели одновременно. Ред покачнулся, и Уорд МакКуин сделал шаг вперед, сохраняя спокойную уверенность, как если бы это были всего лишь навсего стрельбы в тире. Он продолжал наступать, и после каждого его шага раздавался очередной выстрел. Отброшенный назад впивающим в него свинцом, Ред Найфи споткнулся и упал на колени.

Пуля, угодившая ему в щеку пониже правого глаза, превратила его лицо в кровавое месиво, но он все же поднял руку, сжимавшую пистолет, и выстрелил снова. На этот раз выстрел пришелся в цель. МакКуин покачнулся, но собравшись с силами, он опустил руку с пистолетом и спустил курок. Казалось, что вырвавшееся из дула пламя коснулось лица Реда, который тут же повалился ничком в пыль, и забился в агонии, судорожно сжимая кулаки, отчего в тот же момент из его пистолета прогремел последний, взрывающий землю выстрел.

Уорд МакКуин покачнулся, а затем осторожно нагнулся и поднял с земли оброненную шляпу.

- Черт, - сказал он, - и всего-то три дырки! Вот у Уайата Эрпа 1) после перестрелки с бандой Билли-Кудряша их было целых пять.

1) Уайат Берри Стрэпп Эрп (1848-1929) - легендарная личность эпохи освоения Фронтира, картежник и авантюрист, самый известный из четырех братьев. Был помощником судебного исполнителя в г.Додж-Сити в 1876 и 1878-79 годах. В легендах его называют героем скотоводческих городов штатов Канзас и Аризона, стражем закона, поскольку он якобы очистил несколько поселений Фронтира от бандитов, хотя более серьезные источники указывают на то, что он просто сводил счеты с соперниками.

Рут подбежала к нему.

- Вы ранены! Вы же ранены! - воскликнула она.

Он обернулся, чтобы взглянуть на нее, но тут перед глазами у него все поплыло и исчезло.

Когда он снова открыл глаза, было уже утро. Рут сидела рядом с ним, и вид у нее был очень усталый. Она положила ему на лоб тряпочку, смоченную в холодной воде, а другой обтерла лицо.

- Лежите, вам нельзя двигаться, - сказала она. - Вы потеряли много крови.

- Конечно, как скажете, мэм, - пообещал он ей. - Я буду лежать совершенно спокойно.

Лысый Джексон посмотрел на него и фыркнул.

- Вы только посмотрите на него! - не выдержал он. - И это тот парень, который после перестрелки в Галейвиле, когда в него засадили семь пуль, умудрился проползти еще целых три мили! Подумать только, что все-таки женщина может сделать с человеком!

КОГДА ЗА ДЕЛО БЕРЕТСЯ ТЕХАСЕЦ

Заметив на земле близ Мокинг-Берд следы, оставленные прошедшим там небольшим стадом, Мэт Райан немедленно развернул коня, направляя его в сторону небольшой рощицы, и, остановившись под деревьями, пристальным взглядом окинул окрестности. Ибо эти следы на земле могли означать лишь то, что промышлявшие кражами скота воры совершали набеги на угодья ранчо "Кей-Уай".

Для целого поколения людей, населявших окрестности Сламберинг-Хилл, крепкое хозяйство "Кей-Уай" было гарантом законности и порядка, но теперь, когда старик был безнадежно болен и умирал, охотники до чужого добра осмелели настолько, что, словно, волки начинали выползать из своих щелей, чтобы вонзить когти и зубы в добычу и урвать от нее свой кусок.

И теперь, когда старик стоял одной ногой в могиле, во всей округе не было никого, кто мог бы остановить их, никого, кто пошел бы по стопам старого Тома Хитча, никто, кто взял бы на себя поддержание порядка в этом крае, затерявшемся среди холмов. Ему удалось создать на этой земле целую скотоводческую империю, но он также навел порядок в этих местах, пользовавшихся прежде дурной славой, благодаря его стараниям здесь были открыты школы и почта, а также основано процветающее поселение.

Но его враги и не думали сдаваться - ни Индеец Келли, ни Ли Данн. Они лишь на какое-то время затаились среди холмов, упиваясь горечью собственной злобы и дожидаясь смерти старика.

Все в окрестностях Сламберинг-Хилл знали об этом, и поэтому всеобщее внимание теперь было приковано к Фреду Хитчу, приемному сыну старика, который, как ожидалось, должен был продолжить начатое Томом после того, как тот удалится от дел. Но Фред был бесшабашным молодым человеком и к тому же заядлым игроком и любителем выпить. И к тому же он проводил слишком много времени в обществе Датча Герлаха, десятника ранчо "Кей-Уай"... а кто может помянуть Датча добрым словом?

- Видишь, Рыжий, дело принимает дурной оборот, - сказал Райан, обращаясь к коню. - Им прекрасно известно, что старик уже больше никогда не сядет в седло, и поэтому теперь они принялись красть у него скот.

Речь шла не о нескольких коровах... судя по следам, здесь прошло стадо в сорок или более голов, и не было предпринято ни малейшей попытки замести следы.

Это выглядело, по крайней мере, странно. Похоже, никто здесь даже не задумывался о том, что может натворить Герлах... а и в самом деле, что он станет делать? Датч Герлах был парнем крутым и своенравным, в чем многие сумели убедиться на собственном горьком опыте. И уж, разумеется, связываться ни с Ли Данном, ни с Герлахом желающих не было.

Мэт Райан поехал дальше, стараясь держаться в тени. У него не было никакого желания обнаружить свое присутствие здесь, зная, что где-то поблизости рыщут бандиты.

На протяжении трех последних месяцев он разрабатывал свой прииск в каньоне Пима, что находился по другую сторону горного хребта от Мокинг-Берд. Дело ладилось, и это требовавшее усидчивости занятие приносило ему больший доход, чем заработок ковбоя. К тому же последнее время дела шли просто замечательно. Дважды за последний месяц ему удалось дважды обнаружить гнезда, каждое из которых принесло ему примерно по сотне долларов чистого дохода. В результате за один только последний месяц он получил приблизительно три сотни золотом.

Мэт Райан хорошо знал эти холмы и разъезжавших среди них людей. Его же здесь не знал никто. По духу - а возможно в какой-то степени и по крови - Мэт был сродни индейцам, умея не оставлять после себя следов на земле и передвигаться по местности, оставаясь никем не замеченным. Он был где-то рядом, но это его присутствие казалось незримым.

Люди просто догадывались, что там кто-то живет, но кто и почему, или где именно, никто не знал, и Мэта это очень устраивало. Раз в месяц он выбирался из холмов для того, чтобы пополнить запасы еды, но никогда не появляясь дважды в одном и том же месте. Но только на этот раз он изменил своему правилу, снова отправившись на почтовую станцию Хэнны, мысленно убеждая себя, что едет сюда снова лишь потому, что это заведение ближе остальных, но в душе зная, что причиной для этого стала Китти Хэнна.

Она была прекрасна, как чудесное видение, милая девушка лет двадцати в ситцевом платьице, с волосами старательно уложенными в прическу, большими, темными глазами и губами, взглянув на которые мужчина лишался сна и покоя...

* * *

Пару месяцев назад Мэт Райан заезжал сюда, чтобы отведать по-настоящему домешней еды, приготовленной заботливыми женскими руками и прикупить кое-что из провизии, и в тот раз он пробыл там довольно долго, засидевшись за кофе.

Сам он был молод, высок и строен, узок в бедрах и широк в плечах. У него было узкое лицо с острым подбородком и зеленые глаза, поглядывавшие на окружающих с легкой иронией.

У него при себе был пистолет, который он носил, заткнув за пояс, и еще "Винчестер", который он никогда не оставлял на седле.

Никто в окрестностях Сламберинг-Хиллс не знал, кто он такой, за пределами Техаса он был просто никому неизвестным парнем... но уж там-то его запомнили хорошо. А уж на берегах Нуэсес его имя и вовсе стало легендой.

Рыжий шел иноходью по тропе, и Мэт, то и дело поглядывая по сторонам, рассматривал следы на земле. Следы лошадиных копыт он тоже постарается запомнить. В конце концов цепочка следов завела его в долину, где, сидя на коне, он обратил внимание, что вдали, в той стороне, где упиралась в небо вершина Там-Бьютт - Горы-Пальца - над землей поднималось облако пыли.

Индеец Келли... вряд ли Данн станет самолично заниматься этим, хотя, возможно, приказ к действию был отдан именно им.

Когда он вошел, Китти разливала кофе, и она почувствовала, как вдруг дрогнуло и забилось ее сердце. Они виделись лишь однажды, но она запомнила его, потому что каждый раз, когда он смотрел в ее сторону, ее охватывало странное волнение, такое же, как она испытывала теперь.

Но с чего бы это? При чем здесь этот человек, о котором она не знает ровным счетом ничего? Почему именно он вызывает в ней эти чувства?

Повесив шляпу на крюк, прибитый к стене, он сел за стол, и она обратила внимание, что его волосы были смочены водой и старательно причесаны. Это означало, что он специально останавливался у ручья... весьма нетипично для странствующего ковбоя. Или, может быть, он хотел понравиться ей?

Когда он поднял на нее глаза, он поняла, что так оно и есть, и ей понравилась его улыбка и то, как он смотрел на нее.

- Яичницу, - сказал он, - из четырех яиц, что-нибудь из овощей и кусок мяса. Уж очень есть хочется.

Она налила ему кофе, стоя очень близко и замечая, как он краснеет, и от этого его не спасает даже темный загар, а затем она медленно удалилась, и на этот раз ее походка была не совсем такой, как обычно. Если бы это увидел ее отец, то он бы очень рассердился, но этот человек не станет сердиться, и он поймет, что это для него.

В комнату вошел Датч Герлах. Это был огромный и мускулистый детина с неопределенного цвета, словно выцветшими, глазами и большими, нескладными руками. У него было широкое, невыразительное лицо, а его самонадеянность и напускная спесь и вовсе выводили ее из себя. Фред Хитч был вместе с ним.

Они смерили Райана взглядом, затем обернулись и посмотрели еще раз. Глядя на него, Герлах почувствовал странное раздражение. Но десятник с "Кей-Уай" промолчал. Он наблюдал за Китти.

* * *

Герлах уселся за стол и сдвинул шляпу на затылок. Когда заказ был принесен, а тарелки расставлены перед ним на столе, он принялся за еду, но его цепкий взгляд был по-прежнему прикован к девушке. Фред как будто был чем-то озадачен; он хмурил брови и, наклонившись к Датчу, что-то тихо сказал ему.

Герлах взглянул на Мэта Райана.

- Что-то я тебя здесь раньше не видел, - сказал он.

Райан лишь молча посмотрел в его сторону, и продолжал есть. Яичница была наредкость вкусной, да и кофе казался вкуснее того, что он варил сам для себя.

- Ты слышал, что я сказал? - угрожающе повторил Герлах.

Райан поднял глаза, принимаясь невозмутимо разглядывать верзилу за соседним столом.

- Да, - сказал он, - и замечание, похоже, не предполагало ответа.

Герлах собрался было что-то сказать, но затем передумал и снова взялся за еду.

- Это твой гнедой конь? - неожиданно спросил Фред Хитч.

Райан молча кивнул... выходит, они видели его коня? Единственный изъян Рыжего заключался в том, что он был ярко гнедой масти, что делало его приметным среди других лошадей. Наверное, было бы лучше ездить на коне темно-гнедой или караковой масти... а то и вовсе на вороном.

- Мой, - сказал он.

И все же это любопытство и явное смущение Фреда озадачило его. С чего бы вдруг Фреду опасаться его?

- У нас здесь чужакам никакой веры нет, - внезапно объявил Герлах. Так что езжай своей дорогой.

Райан промолчал, чувствуя, однако, как внутри него уже начинает поднимать голову мстительный дух противоречия. Не надо, Мэт, уговаривал он сам себя, не здесь...

- Ты меня слышал? - повысил голос Герлах. - У нас и так коровы пропадают.

Китти подошла к двери из кухни и остановилась на пороге, и за спиной у нее стоял отец. Хэнна был человеком миролюбивым, но строгим.

- Я все слышал, - тихо ответил Райан, - а если ты не досчитался коров, то поезжай к Там-Бьютт.

Фред Хитч вздрогнул, как если бы ему влепили пощечину, а Герлах стал еще более мрачен. Его взгляд был по-прежнему дерзок, но только он глядел изучающе, как будто с остраской.

- Что это ты имеешь в виду? - переспросил он, не повышая голоса.

- А разве не там ошивается Индеец Келли? - вопросом на вопрос спокойно ответил Райан.

- Похоже, тебе и об этом кое-что известно. - Тон Герлаха стал холоден. - У меня такое впечатление, что вы с ним вообще из одной компании!

Разговор перешел в опасное русло, дело могло обернуться стрельбой, но Мэт Райан не спешил хвататься за оружие. Он подцепил вилкой очередной кусок яичницы.

- Это ты так считаешь, - сказал он. - Но с чего бы это? Ты же никогда не видел у меня в руках лассо, и если уж на то пошло, то мы вообще никогда не виделись. Ты не знаешь, откуда я приехал, куда направляюсь.

Все это было действительно так... Герлах не сразу нашелся, что на это сказать. Он открыто лез на рожон, и в то же время был обеспокоен видимым спокойствием соперника. Что-то незаметно, чтобы у него был при себе пистолет, да и винтовка его стояла на полу, прислоненная к стене. И все же, кто его знает...

Герлах фыркнул и уселся обратно за стол, всем своим видом выказывая презрение к человеку, безропотно сносящему оскорбления, но на душе у него было не спокойно.

Мэт поднял глаза в надежде перехватить взгляд Китти. Заметив это, она поспешно отвернулась. Мэт густо покраснел. Она считает его трусом.

Он подольше засиделся за кофе, рассчитывая поговорить с ней без свидетелей, и наконец двое других посетителей ушли. Когда дверь за ними закрылась, он снова обернулся к ней.

- В Рок-Спрингс устраивают танцы, - неожиданно сказал он. - Если я вас приглашу, вы согласились бы пойти туда со мной?

Она немного помедлила с ответом.

- Поостереглась бы, - несколько натянуто ответила она. - А то вдруг еще кто-нибудь прилюдно назовет вас трусом.

Но едва эти слова слетели с ее губ, как она уже была готова пожалеть о сказанном. Услышав это, он побледнел, а она обернулась к нему, в душе ругая себя за несдержанность. Он медленно встал из-за стола, и выражение его лица оставалось непроницаемым. Затем он направился к двери. Здесь он обернулся.

- Вам очень нравится, когда у вас на глазах кого-то убивают? спросил он, и от этих страшных слов и леденящего душу взгляда, ей вдруг стало не по себе.

* * *

Он ушел.

- Мне не нравится, что ты так разговариваешь с людьми, - сказал Хэнна дочери, когда дверь за посетителем закрылась. - И я не хочу, чтобы моя дочь ходила на танцы с незнакомцами. Но я бы сказал, - добавил он, - что этот парень совсем не испугался.

Она задумалась об этом, и слова отца запали ей в душу. Мысленно она снова и снова бережно повторяла их, потому что ей очень хотелось верить в это, и все же она своими глазами видела, что незнакомец без тени возмущения стерпел серьезные обвинения, отпущенные в его адрес. Люди же зачастую хватались за оружие, когда причины для перестрелки были куда менее серьзены и более прозаичны. И уж, конечно, она никому не желала смерти, (нисколько не задумываясь о том, каким образом он мог постоять за себя и при этом обойтись без кровопролития).

Она стояла у окна, глядя ему вслед, но тут открылась боковая дверь, и на пороге возник высокий, худощавый человек. Китти почувствовала, как ее душой начинает завладевать безотчетный страх. Она уже не в первый раз видела Ли Данна, и неизменно при его появлении ей становилось не по себе.

- Кто это такой? - с грозным видом спросил он. - Что за парень сейчас вышел отсюда?

- Я... я не знаю, - только и нашлась, что сказать она, с удивлением понимая, что это была чистейшая правда. Она совсем ничего не знала о нем и видела его всего-то второй раз в жизни.

Ли Данн был худ, как хлыст, у него было злое, неулыбчивое лицо и тонкие, вечно плотно сжатые губы, и зная о том, что он представлял из себя на самом деле, люди были склонны относиться к нему с уважением. Он старался казаться учтивым и обходительным, но его старомодные манеры были напрочь лишены изящества. Ходили упорные слухи о том, что на его совести смерть дюжины людей... и что двоих из них он убил здесь, в Спрингс.

Китти отправилась на вечеринку в повозке вместе с Фредом Хитчем. И танцуя третий по счету танец, она подняла глаза и увидела своего незнакомца, который стоял у стены, глядя на танцующих. На нем была темно-красная, свежевыстиранная рубашка и черный галстук-шнурок. Поверх рубахи была надета короткая куртка из оленьей шкуры, какие обычно носят мексиканцы. Его черные сапоги были начищены до блека.

Она заметила, что Датч Герлах тоже смотрит в его сторону, и ее охватило тревожное предчувствие скорой беды. Но прошло еще вот уже два танца, один из которых ей пришлось станцевать с Датчем, которого она ненавидела всей душой, но отделаться от него иначе было бы попросту невозможно, а незнакомец отчего-то медлил и не подходил к ней. Кто-то упомянул вслух его имя. Мэт Райан... звучит красиво.

Ли Данн вошел в комнату и ненадолго задержался рядом с Герлахом. Датч не обернулся и даже не посмотрел в его сторону, но ей показалось, что губы его шевелятся. Но это же глупо... да и зачем десятнику с "Кей-Уай" вести разговоры с известным всей округе угонщиком скота?

Но когда она оглянулась снова, Мэта Райана уже не было... он ушел и даже не пригласил ее станцевать.

И тогда ей начало казаться, что все огни вмиг потускнели, а от былого веселья и оживления, царившего на веречинке, повеяло скукой. Она вдруг подумала о том, что ей очень хочется поскорее уйти отсюда и вернуться домой...

* * *

Мэт Райан ехал быстро. Увидев, как в комнату вошел Данн, он тут же принялся пробираться сквозь толпу и незаметно выскользнул за дверь. Необходимо было действовать быстро, без промедления, и не теряя ни минуты, он взялся за дело.

Его огромный гнедой конь мчался во весь опор, и всего час спустя после ухода с вечеринки Райан влетел во двор ранчо "Кей-Уай" и соскочил на землю. Мельком взглянув на погруженный в темноту дом, в котором жили работники, он поспешно направился к крыльцу хозяйского дома и переступил порог.

Он вошел без стука, чем напугал грузную старуху-мексиканку, которая как раз в тот момент сметала со стола.

- Где Том? - спросил он.

- К нему нельзя. - Старуха встала у него на пути, и на ее заплывшем жиром лице появилось выражение крайнего неудовольствия. - Он болен.

- Он мне нужен. Проводите меня к нему.

- И не подумаю! Уходите, или я...

- Мария! - раздался хриплый голос. - Кто еще там?

Мэт Райан прошел мимо нее и остановился на пороге спальни, глядя на старика.

В прежние времена Тома Хитча можно было назвать великаном. Немощный старик, прикованный недугом к постели, был лишь тенью былого могущества, но глаза сохранили свой блеск и привычную живость взгляда.

- Хитч, ты меня не знаешь, - с порога заявил Райан, - но пришло время нам познакомиться. У тебя крадут скот.

И прежде чем старик успел что-либо возразить на это, Райан не дал ему вставить ни слова, поспешно продолжив свой рассказ. Он рассказал и о сорока коровах, среди бела дня уведенных из стада накануне, и о других случаях, когда скот воровали более мелкими партиями. Он говорил о том, что воры не боятся никого и ничего, наглеют на глазах, что Ли Данн уже открыто заявляется на танцы, а Индеец Келли временами объявляется на почтовой станции Хэнны.

- Они не посмеют! - с презрением в голосе заявил старик. - Уж я-то их знаю!

- Ты уже не встаешь с постели, - резко оборвал его Райан. - К тому же твой приемный сынок оказался жуликом и к тому же безнадежным дураком, а у тебя на ранчо в десятниках ходит ганфайтер.

Хитч вдруг умолк. Его проницательный взгляд был устремлен на Райана.

- Слушай, парень, а твое-то какое дело? Тебе-то что с этого?

- Ты болен, Хитч. Может быть, ты еще встанешь на ноги, может, нет. Но только что станется с этим краем? Кто будет блюсти здесь порядок и закон, когда...

За спиной у него произошло какое-то движение, и обернувшись, он увидел стоявших рядом Фреда Хитча и Датча Герлаха. Фред был явно напуган, но лицо десятника было свирепо перекошено от охватившего его приступа гнева.

- Вы звали этого типа сюда? - хрипло спросил он.

- Нет. - Том приподнялся на локте. - Скажите ему, пусть уходит и держится отсюда подальше.

Старик поправил подушки.

- А то ворвался сюда и начал мне голову морочить своими небылицами о ворах и бандитах.

Герлах обернулся к Райану и кивнул на дверь.

- Слышал? Пошел вон!

Мэт Райан прошел к двери и сбежал вниз по ступенькам крыльца. Затем, поспешно обогнув угол дома, он бросился бежать к тому месту, где им был оставлен конь. Винтовочный выстрел разорвал ночную тишину, пуля угодила в ствол дерева, отчего во все стороны разлетелись острые щепки, но его ловкий маневр оказался для преследователей полной неожиданностью. Мэт с разбегу вскочил в седло, и гнедой тут же стрелой сорвался с места, пускаясь вскачь с резвостью испуганного зайца и скрываясь из виду в темноте зарослей. Второй и третий выстрелы, прогремевшие ему вдогонку, были сделаны наугад.

Как им удалось так быстро выследить его? Выходит, они ушли с вечеринки почти вслед за ним. И где была Китти Хэнна?

* * *

Позади остались мили пути. Он ехал по заброшенной тропе, проложенной среди деревьев, разросшихся по склонам холмов, преодолевая многочисленные перевалы и горные седловины, возвращаясь в каньон Пима, добраться до которого удалось лишь рано утром, когда над горами начинал заниматься рассвет.

Все внизу было тихо, но, прежде чем спуститься вниз, он еще с полчаса пересидел на склоне, наблюдая за каньоном. Затем, добравшись наконец до жилища, Райан быстро собрал и погрузил все свои пожитки на второго коня и отправился прочь, бросая свои копи на произвол судьбы. Дела на прииске шли все лучше и лучше день ото дня, но теперь жить там было небезопасно. Он оставил слишком много следов своего пребывания здесь.

И чего ради ему понадобилось впутываться в эту историю? Ведь его-то это дело никаким боком вроде бы не касается. И какое ему дело до бандитов, засевших среди холмов, и до того, что пришел конец благоденствию на ранчо "Кей-Уай"? Почему бы ему просто не уехать отсюда? Ведь у него нет ни кола, ни двора, и ничего его здесь не держит. Итак, пусть другие сами решают свои проблемы, а его это не касается. Или как?

Разве проблема поддержания мира и порядка в общине не является насущным делом всех и каждого? Разве дано кому-либо право перекладывать бремя ответственности на плечи других? И разве не ленность ума и безразличие вычеркивают из человеческой памяти прежние ценности?

Решив наконец, что утро вечера мудренее, Мэт Райан расположился на ночлег среди зарослей под сенью высоких сосен. Он совершил большую глупость, вмешавшись не в свое дело. Отныне его дело - сторона. К тому же старый Том дал понять, что не нуждается в его помощи, да и Китти его любовь тоже не нужна.

Два дня Мэт провел в бесконечных разъездах среди холмов, каждую ночь выбирая новое место для ночлега. И вот уже целых два дня его душа не знала покоя. Мысленно он снова и снова принимался твердить, что это не его дело, что старик выставил его за дверь, а Китти и вовсе предала. Но легче от этого почему-то не становилось, и тогда он вернулся обратно в каньон Пима и огляделся вокруг.

Следы были повсюду. Они обнаружили это место и, вне всякого сомнения, приезжали сюда, рассчитывая застать его здесь. Стало быть, теперь за ним будет устроена погоня. Что ж, весьма своевременное открытие.

И все же он никуда не уехал. Просто взял и остался безо всяких на то причин.

И на третий день наведался на почтовую станцию Хэнны. Китти нигде не было видно, но отец ее оказался дома. Хэнна смерил его пристальны взглядом.

- Тебя Мария искала. Приезжала сюда на своем муле. Похоже, ей не хотелось, чтобы ее здесь видели. Она просила тебя заехать к ней.

- Ладно, - сказал он.

Хэнна принес кофе и еду.

- Готовила не Китти, - сказал он. - Она отлучилась в город.

Хэнна сел за стол. От него Райан узнал, что здесь уже успел побывать Датч Герлах с двумя своими людьми, и что скорее всего он искал его. Или, может быть, Фреда Хитча.

- Хитча?

- Он исчез. Как сквозь землю провалился. И никто не знает, с чего бы это вдруг.

На улице за окном послышался глухой перестук лошадиных копыт, и Мэт Райан поспешно вскочил на ноги. Их было четверо. Датч Герлах, двое работников с ранчо... и Ли Данн.

Времени на раздумья не было. Своего коня Райан оставил за деревьями, так что вполне возможно, что они его не увидели. Тихо выскользнув в кухню, он отступил к двери, находившейся справа от него. Дверь оказалась не заперта, и он перешагнул через порог, оказываясь в комнате Китти.

За дверью послышались тяжелые шаги и приглушенные голоса, а затем в кухне зазвенели тарелки.

Что же случилось? Если Ли Данн и Герлах вместе, то тогда выходит, что...

* * *

Внезапно к нему пришло осознание того, что он не один. Комната была погружена в полумрак, и сразу он этого не заметил. Он резко обернулся, хватаясь за пистолет.

- Райан, не стреляй. Это я, Хитч.

Райан мигом оказался рядом с кроватью. Фред Хитч лежал в постели, лицо его казалось бледным и изможденным, а рука и плечо были забинтованы.

- Это все они. - Он указал на дверь, из-за которой раздавались голоса. - Я должен был вернуть карточный долг, а денег не было, и тогда Герлах подговорил меня продать несколько коров с "Кей-Уай". Он говорил, что все равно они в конце концов будут моими. Затем он начал приторговывать ими самостоятельно, уверенный в том, что я ничего не расскажу старику.

Ли Данн был с ним в этом заодно. Мне было очень страшно, но я продолжал со всем мириться. Затем, после того, как ты побывал у старика, они забеспокоились. Им так и не удалось отыскать тебя, и тогда они решили убить старика и захватить ранчо. Это было свыше моих сил, и я решил бежать. Правда, им удалось ранить меня, но я все-таки добрался до коня. Китти спрятала меня здесь... она отправилась за врачом.

- Увидев, что ее здесь нет, они наверняка заподозрят неладное, вполголоса сказал Райан, а затем снова взглянул на человека в постели. - А как Том? Они убили его?

- Вряд ли. Им было необходимо надежное прикрытие, которым мог бы стать я... или он. А уж тогда они могли бы продолжать спокойно разорять наше ранчо, чтобы после переключиться на еще какое-нибудь из хозяйств.

Райан подошел к окну. Если повезет, то ему удастся добраться до деревьев незамеченным. Он толкнул раму кверху, открывая окно.

- Райан...

- Да?

- Я пропащий человек, но старик всегда был добр ко мне. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Скажи ему это, ладно?

- Конечно.

Мэт вылез из окна и торопливо зашагал к зарослям. Там он сел на коня и пустился в путь, направляясь на "Кей-Уай". У него не было какого бы то ни было плана действий, он даже не имел никакого морального права загадывать что-либо наперед. Ведь его дело - сторона, он здесь чужак, и вообще... но он все равно продолжал упрямо ехать вперед.

Когда Райан наконец добрался до "Кей-Уай", было уже за полночь. Он потерял в пути больше часа времени, заблудившись в темноте и выбрав не ту тропу... огней ни с какой стороны видно не было. Направив гнедого вниз по склону холма, сквозь заросли и, оказавшись почти у самой опушки, остановился и слез с коня.

У загона стояло около дюжины оседланных лошадей. Он видел, как призрачный свет далеких звезд серебрянным блеском отражался от кожаных седел. Подойдя поближе, он пригляделся повнимательней, припоминая, что некоторых из этих лошадей а также их обладателей, ему уже доводилось видеть и раньше. Всадники из окрестностей Там-Бьютт... итак, выходит, они захватили ранчо, и уже успели обосноваться на нем.

Это хозяйство было единственным оплотом закона. И во всей округе не найти было других сил, которые смогли бы противостоять Герлаху и Данну. По пастбищам среди холмов бродило стадо в десять тысяч голов, которое теперь наверняка распродадут. Это было целое состояние, так что благоденствию общины пришел коней.

Он еще немного постоял в темноте, недовольно хмурясь и полной грудью вдыхая ароматы ночи, всем своим существом ощущая опасность и напряжение, зная, что, оставаясь здесь, он совершает большую глупость, и в то же время будучи не в силах развернуться и уйти.

Возможно старик еще жив. Эх, если бы только можно было проникнуть в дом, поговорить с ним еще раз... и тогда, может, ему и удалось бы привлечь на свою сторону честных людей, и сообща они сумели удержать прежнюю расстановку сил. Но первым делом ему необходимо заручиться поддержкой Тома Хитча, чтобы затем перейти к активным действиям.

Райан поправил пистолет за поясом и, прихватив винтовку, вышел из-за деревьев на открытую местность, уверенным шагом направляясь к двери черного хода. В это время кто-то подошел к порогу дома, в котором жили работники, и выбросил окурок. Постояв еще немного в дверях, человек было уже собрался уйти обратно в дом, но затем остановился и посмотрел в его сторону. Мэт продолжал идти. Во рту у него пересохло, а сердце дрогнуло и бешенно забилось. Парень, неясный силуэт которого был едва различим в кромешной тьме, постоял у двери еще с минуту, а затем скрылся в доме.

* * *

Мэт Райан подошел к двери черного хода и потянул за щеколду, которая поддалась без труда. Оказавшись в доме, он тихо ступая прокрался по комнате и выскользнул в коридор. Пробравшись в спальню старика, он сперва немного оробел, а затем тихо окликнул хозяина. В ответ - тишина.

Он чиркнул спичкой... комнату осветил огненный язычок дрожащего пламени. Мэт взглянул на старика, который лежал, привалившись к спинке кровати, его фланелевая ночная рубашка была залита кровью, глаза широко открыты, а застывший взгляд устремлен куда-то в пустоту. Они убили Тома Хитча. Подняли руку на беспомощного старика.

Мэт поспешно отступил назад, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из дома для работников. Спичка догорела, и он бросил ее на пол, тут же растирая носком сапога.

Где-то за спиной послышался тихий шорох, и он мгновенно обернулся, держа пистолет наготове.

В темноте перед ним неясно вырисовывался старческий силуэт, казавшийся бесформенным и необъятным.

- Это я... Мария. Он велел передать тебе вот это. - Послышался шорох бумаги, и протянув руку, он взял листок. - А теперь уходи... скорее.

Райан бросился к выходу, слыша доносившийся с улицы звук шагов кто-то шел к дому по посыпанной гравием дорожке. Заподозрив неладное, они решили пойти посмотреть, в чем дело. Он вышел на задний двор, когда из-за угла дома возник человек.

- Эй, ты! - парень решительно направился к нему. - А ну, постой...!

Мэт Райан выстрелил в него. Он держал пистолет в низко опущенной руке, и выстрел пришелся как раз в живот. Он слышал, как прогремел ответный выстрел, приглушенный телом поверженного противника.

Райан отправился дальше, но тут где-то совсем рядом зажегся свет, и его отблики коснулись лица человека, распростершегося на земле. Только что он убил Индейца Келли.

Крепко сжимая в руке винтовку, он бросился бежать к деревьям. Вдогонку ему неслись угрозы и проклятия, по двору забегали какие-то люди их темные силуэты были хорошо видны на фоне казавшейся серой земли двора. Обернувшись, он четырежды выстрелил с бедра. Один из преследователей споткнулся и растянулся на земле. Остальные залегли, спасаясь от пуль.

Подбежав к коню, Мэт подхватил поводья и вскочил в седло.

- Едем отсюда! - приказал он, пришпоривая коня, и огромный гнедой опрометью рванулся вперед.

В небе над холмами уже забрезжил серый рассвет, когда он снова выехал к почтовой станции Хэнны. Лошадей нигде поблизости видно не было, и, осмелев, он выехал из-под сени деревьев, направляясь к двери в кухню. Здесь он слез с коня и постучал.

Китти открыла дверь, и он вошел - хмурый и небритый.

- Кофе есть? - спросил Райан. - Мне нужно поговорить с Фредом.

- Вы... они убили его. Герлах и Данн. Они его нашли.

- А ваш отец?

- Он ранен... его ударили по голове.

Мэт глядел на нее, страстно желая почувствовать, что она нуждается в нем. Он достал и принялся разворачивать сложенный листок бумаги, переданный ему Марией.

Мэт Райан: Принимай хозяйство.

Том Хитч.

Эти размашистая подпись и крупный почерк были хорошо знакомы всем в окрестностях Сламберинг-Хиллз.

Итак, дело сделано. Теперь он в ответе за все. Он вспомнил, как старик глядел на него. Хитч прекрасно понимал, что, прояви он хоть мало-мальский интерес к рассказу Райана, то печальная участь постигла бы их обоих. Но теперь дело за ним.

Китти выжидающе смотрела на него.

- Итак, Мэт, теперь ты хозяин Сламберинг-Хиллз.

Хозяин... и в то же время скрывающийся от погони беглец. Единственные его сторонники - старик с разбитой головой и девчонка.

Совсем один... но при оружии.

* * *

Они станут его искать. Прочешут холмы и нагрянут сюда. В прошлый раз Китти смогла одна выбраться отсюда, но в тот раз они слишком торопились поскорее найти его, да и Том Хитч тогда был еще жив. Теперь же все будет иначе.

- Седлай лошадей, - велел он. - Вам с отцом лучше уехать. Поезжайте по хозяйствам, собирайте людей на подмогу.

- А как же ты? - Она глядела на него широко распахнутыми глазами. Мэт, а как же ты?

- Я? Я останусь и буду ждать здесь.

- Но они приедут сюда! Они приедут сюда за тобой.

- А то как же... придется им тогда показать, кто тут хозяин. - Он вдруг весело, по-мальчишески, рассмеялся. - Так что отправляйтесь за помощью. А то мне одному они могут не поверить.

Когда Хэнна с дочерью уехали, он остался совсем один и начал ждать. Почтовая станция опустела, и стало тихо-тихо, как будто вместе с людьми ушла душа дома, и жизнь остановилась. Райан налил себе кофе, вспомнив о том, что теперь он здесь сам себе хозяин... А может быть... может, удастся уладить все мирным путем... Настало время перемен, на смену старым порядкам приходят новые... но только понимает ли это Ли Данн? И в глубине души Мэт Райан уже знал, что он никогда не сможет понять и смириться с этим. Ибо Ли Данн был живым воплощением тех, старых порядков. Он был своего рода реликтом, пережитком прошлого, воспоминанием о тех днях, когда в здешних местах объявился Том Хитч. Для Хитча лучшие дни его жизни остались далеко в прошлом; для Данна же лучшие времена до сих так и не наступили...

Царившее в доме безмолвие нарушалось лишь громким тиканьем часов. Отхлебнув кофе, Мэт Райан положил свой "Винчестер" на стол перед собой.

Он еще раз проверил оружие, в то время как часы продолжали отмерять секунды и минуты.

Уже совсем рассвело... Китти с отцом наверное уже были в долине, довольно далеко отсюда. И приедут ли фермеры ? Согласятся ли? Ведь он здесь человек новый, и пока его еще не знает никто. Все, что на данный момент имеется у него в распоряжении, так это крохотный обрывок бумаги с нацарапанными на нем словами: Принимай хозяйство.

Он встал из-за стола и подошел к окну. Вскоре на дороге показались всадники.

* * *

Прислонив винтовку к стене рядом с дверью, он вышел на крыльцо. Их было десять... их десять, а он один. Мимолетная улыбка тронула его губы. Было время, когда старому Хитчу пришлось в одиночку отбивать нападение сорока апачей.

- Том, - прошептал он, - если ты только слышишь меня сейчас... не дай пропасть, вразуми.

Он остановился у края веранды - высокий, небритый мужчина, закаленный годами нелегкого житья, переживший на своем веку лихие времена. Взгляд его был холоден. Он ждал. В его бытность на Нуэсес все было примерно так же... хотя на этот раз он оказался в несколько ином положении .

Подъехав поближе, всадники осадили коней, выстраиваясь в один ряд во дворе перед домом. Ли Данн и Герлах были в самом центре этой шеренги.

Остальных он не замечал, и даже не думал о них. Помимо этих двоих для него больше никого не существовало.

- Привет, Данн.

Худощавый всадник пристально разглядывал его, положив руки на луку седла.

- Данн, довожу до твоего сведения, что Том Хитч передал мне записку. Он распорядился, чтобы я принимал хозяйство.

- Думаешь, тебе это удастся?

- Уверен.

Ли Данн выжидал... он и сам не знал, чего ждал и зачем медлил. Если послушать Герлаха, то выходило, что этот парень трус. Но теперь, увидев его воочию и приглядевшись повнимательней, он понял, что это совсем не так. К тому же он открыл для себя другую, весьма неприятную подробность - стоявший перед ним человек был ганфайтером.

- Кто ты такой, Райан? Мы, случайно, нигде не могли встречаться раньше?

- Если только на Нуэсес... слыхал что-нибудь о ранчо Кензи?

Ли Данн закусил губу. Ну конечно же... и как это он сразу не догадался? Та история с враждующими кланами... когда в конечном итоге в живых оставалось лишь пятеро членов семейства Кензи, а против них один Райан. Итак, этот самый Райан до сих пор жив и здоров...

- Вот так оно и получается, - продолжал Мэт. - Старые добрые времена остались в прошлом, Ли. А ведь и ты, и я - мы оба родом из прошлого. Да и старина Том, тоже. Он был неплохим человеком, которому с помощью оружия удавалось поддерживать здесь мир и вершить правосудие. Но теперь времена, когда самым веским аргументом при любом споре был револьвер, прошли безвозвратно. Так что нам с тобой, Ли, остается либо смириться с этим, либо погибнуть.

- Где девчонка? - спросил Герлах.

- Уехала отсюда вместе с отцом. Теперь они уже далеко в долине, сзывают отовсюду со Сламберинг-Хиллз сторонников старины Тома.

Он продолжал пристально разглядывать их, ни на мгновение ни выпуская ни одного из них из поля зрения, хорошо зная способности обоих.

- Ну так, что, Данн? Что надумал?

И тут у него за спиной раздался голос.

- Я никуда не уезжала... Отец уехал, я осталась. У меня в руках заряженная винтовка. Предупреждаю всех: сейчас отношения между собой выясняют только Мэт Райан и вот эти двое - Герлах и Данн. И я на месте пристрелю любого, если еще кто-либо из вас, помимо этих троих, рискнет схватиться за оружие.

- Что ж, вполне честно, - подал голос худощавый ковбой с продолговатым лицом, на котором заметнее всего выделялись выступающие скулы и резко очерченный нос. - На это стоит посмотреть.

Ли Данн расплылся в улыбке, оставаясь совершенно неподвижно сидеть в седле.

- Что ж, Ммэт, возможно ты и прав. Но знаешь, Мэт, до меня и прежде доходили кое-какие слухи о тебе... вот уж никогда не ожидал, что судьба сведет нас на узкой дрожке... и даже интересно, Мэт - неужто ты быстрее меня?

Выпалив последнюю фразу, он схватился за пистолет, и тут же повалился на землю. Он упал в дорожную пыль, но тут же перевернулся, пытаясь подняться, снова упал, и снова покатился по земле, зажав в руке пистолет. Прогремел выстрел, пуля прочертила бороздку на земле, и на этом все закончилось.

Герлах не двинулся с места. Лицо его побледнело и как-то осунулось. Он завороженно глядел на тонкую струйку дыма, поднимающуюся из дула невесть откуда появившегося в руке Райана "Кольта" .44-го калибра.

Он медленно провел языком по пересохшим губам и натужно сглотнул.

- Ехали бы вы, ребята, своей дорогой, - тихо проговорил Райан. - Хотя я вижу, у вас и веревка при себе имеется, и, думаю, что вы могли бы найти ей хорошее применение. На дороге неподалеку отсюда растет большое дерево... если, конечно, вы не желаете прихватить с собой вот эту падаль.

- Что-то не хочется, - ответил за всех все тот же худощавый ковбой. Сидя в седле, он взглянул на Ли. - Он свое уже получил, Райан. Ты уж выбери время, закопай его, как полагается, ладно?

Мэт молча кивнул. Китти вышла из дома и встала рядом с ним, глядя вслед удаляющимся всадникам, окруживших со всех сторон притихшего Герлаха, застывшего в седле на манер каменного изваяния. Только теперь ехать ему пришлось со связанными руками.

Мэт Райан взглянул на Китти и, взяв ее руку в свою, сказал:

- Знаешь, Кит, ты славная девчонка. А когда рядом такая женщина, то мужчине и любая река по колено, и все нипочем... где бы он ни был, куда бы ни шел.

- Пойдем в дом, - предложила она, но ее глаза сказали все за нее. Кофе, наверное, уже готов.

НИЧЕЙНАЯ ГОРА

Она одиноко возвышалась над просторами каменистой пустыни и узкой полоской зеленеющих долин, протянувшейся между скалами и по дну каньонов. К тому же она была большой - более шестиста футов в высоту.

В нижней своей части осыпающийся склон был довольно крутым, но вполне доступным для того, чтобы взобраться на него. Последние же три сотни футов склона представляли собой отвесную каменную стену, и там лишь с одной стороны из-под осыпавшейся породы торчали на манер ступеней полуразрушенные скальные выступы. Принято было считать, что это ничто иное, как останки древней тропы, что когда-то вела на плоскую вершину столовой горы.

Молва утверждала, что на самой вершине столовой горы бил родник, росли деревья и трава, и что еще там находился древний кратер, но все это были лишь досужие разговоры, потому что еще никому из ныне живущих в этих краях так и не удалось убедиться в этом воочию.

С этим местом также было связано превеликое множество самых странных и загадочных историй. После того, как братья Карр однажды попытались-таки взобраться на вершину, наступила большая сушь, и за целых два месяца на землю не упало ни капли дождя. И после того, как разбился Райсон, сорвавшись с каменных уступов древней тропы, дождя снова какое-то время не было. Скот, казалось, обходил те места стороной, и люди тоже избегали появляться поблизости. Те же немногие лошади или отбившиеся от стада коровы, которые все-таки каким-то образом оказывались в окрестностях горы, как утверждали очевидцы, вскоре после этого начинали хромать, становились тощими и облезлыми и в конце концов погибали. И их белеющие на земле кости были неотъемлемой подробностью подобных историй.

- Да уж, - любил повторять Старина Карр, - жизнь здесь могла бы быть вполне сносной, если бы только не козни Черной Горы.

Когда Мэт Кэлоу приехал в Вэгонстоп, дождь лил как из ведра. Оставив коня на попечение конюха и отдав необходимые распоряжения, он снова оказался на улице и после короткой пробежки под дождем вошел в салун.

- Настоящий потоп! - Кэлоу обвел взглядом четверых посетителей, расположившихся за стойкой бара. - Для этого времени года явление довольно необычное, не правда ли?

- Наши сады совсем затопило. - Один из завсегдатаев кивнул головой, указывая куда-то на запад. - Это все Черная Гора. Все из-за нее.

- А она-то здесь при чем?

Присутствующие лишь плечами передернули.

- Если бы вы, мистер, пожили бы здесь с наше, то не стали бы задавать таких вопросов.

Он скинул плащ и стряхнул дождевую воду со шляпы.

- Впервые слышу, чтобы груда камней могла вызвать бурю.

Сочтя ниже своего достоинства отвечать что-либо на столь невежественное заявление, все как один промолчали, безучастно разглядывая разлитую по стаканам выпивку. Загремел гром, и ослепительная вспышка молнии на какое-то мгновение озарила погруженную в полумрак комнату. В тот вечер за стойкой салуна собрались местные завсегдатаи: кроме Старины Карра, здесь был Уэнт, владелец имения, известного как Каньон Родников, и еще двое бывалых парней с ранчо Питчфорк - Кнауф и Рассел. Хозяина заведения звали Дайер. Он стоял за стойкой бара.

Кэлоу, как и подобает настоящему ковбою, был строен и высок. Его узкое лицо было темным от загара, и на щеке был заметен шрам, оставшийся от давно зажившей раны.

- И как давно вы здесь живете? - спросил он, обращаясь к Дайеру.

- С самого рождения.

- Тогда вы сможете подсказать, как мне лучше добраться до ранчо "Веха Х".

Все дружно обернулись и посмотрели на него. Дайер еще какое-то время молча его разглядывал, а затем лишь пожал плечами.

- Оно стоит заброшенным уже лет пятнадцать, и за все это время там не появлялось ни одной живой души. Там ничего нет, кроме старых построек из камня да костей на земле. Сухая земля, ни капли воды.

Старина Карр усмехнулся.

- Это у самого подножия Черной Горы, так что провожатых туда вам здесь все-равно не сыскать. Потому что на тех землях лежит проклятие.

Мэт Кэлоу скептически улыбнулся.

- Я не верю ни в проклятья, ни в тому подобную чертовщину. И в любом случае я намерен поселиться там. Ранчо "Веха Х" теперь принадлежит мне. Я купил его.

- Купил? - не выдержал Дайер. - Парень, тебя здорово надули! Потому что даже если это ранчо и не находилось бы поблизости от Черной Горы, то жить на нем все равно было бы невозможно: воды там нет, и все заросло астрагалом. 1)

1) Астрагал - растение семейства бобовых, ядовитое для скота.

- А что там случилось? Разве там прежде не пасли скот?

Дайер поставил перед Кэлоу стакан и наполнил его.

- Дружище, - доверительно заговорил он, - тебе лучше знать, на что ты себя обрекаешь. Двадцать пять лет тому назад Арт Хоран основал в тех местах свое ранчо и дал ему название "Веха Х". Люди предупреждали его, что от Черной Горы можно ожидать всего, чего угодно, но вместо того, чтобы послушаться доброго совета, он лишь смеялся в ответ. И вот результат - его коровы нажрались астрагала, в стаде начался падеж, а потом в довершение ко всему пересох колодец. Так что, в конце концов, он распродал все, что еще можно было продать и съехал оттуда.

Новым хозяином ранчо стал парень по имени Литман. Его не было видно в течение нескольких дней, а затем кто-то из проезжавших мимо всадников нашел его мертвых во дворе собственного дома. Без единого синяка или царапины.

- Скорее всего, сердечный приступ.

- То никому неведомо. Потом ранчо перешло к племяннику покойного Литмана, который хоть и перебрался туда, но боялся оставаться в доме на ночь. Обычно он все время проводил здесь, а временами был готов заночевать в чистом поле, лишь бы только не проезжать ночью мимо Черной Горы.

В конце концов, он согнал небольшое стадо, продал его и навсегда уехал из этих мест. Но это еще не все. В свое время туда пригнали стадо в две тысячи голов, а собрать потом удалось коров пятьсот, не больше. - Дайер выразительно поглядел на него и покачал головой. - Куда подевались остальные не ясно. Не нашли потом ни рогов, ни копыт.

- Ты ему еще про Хорана расскажи, - посоветовал Карр. - Пусть знает.

- А еще тут у нас такое приключилось...! А дело было так: после того, как Хоран продал ранчо, Литман умер, а племянник его убрался отсюда подобру-поздорову, никто больше и близко не подходил к тому месту. Но тут как-то ночью случилось Уэнту - вот он сидит, не даст соврать - проезжать мимо Черной Горы...

- Ноги моей больше там не будет! - взволнованно вставил Уэнт.Никогда!

- Он был совсем недалеко от утеса, когда до его слуха донесся стон, от которого кровь стыла в жилах, а потом послышался треск. Он уже успел проехать мимо того места, когда в тишине раздался тихий крик, а потом снова кто-то застонал. Развернув коня, Уэнт вернулся назад, и увидел, что на камнях лежит человек. Открыв глаза, он взглянул на Уэнта и сказал: "Настал и мой черед!". Сказал так и умер. И был это никто иной как сам Арт Хоран. А вот теперь сам можешь прикинуть, что к чему.

- И что, с тех пор там больше никто не жил?

- И никто не будет.

Кэлоу усмехнулся.

- Теперь там буду жить я. Иного выхода у меня попросту нет. За это ранчо я отдал все до последнего цента, все деньги что у меня были, все, что мне только удалось за всю жизнь скопить, занять или при случае украсть. Так что завтра у меня будет новоселье.

* * *

Их глаза были полны злобы. На протяжении многих лет они жили в благоговейном трепете перед могуществом злополучной горы, а тут появляется этот заезжий незнакомец, который позволяет себе насмехаться над их с такой любовью взлелеянными суевериями.

- Советую тебе еще раз хорошенько подумать, - ответил Карр. - И мы этого не допустим. Не хватало еще, чтобы из-за тебя у нас у всех начались неприятности.

- Какая чушь! - оборвал его Кэлоу. - Со своими делами я уж сам как-нибудь разберусь.

Старческое лицо Карра исказила гримаса гнева.

- Я потерял двоих сыновей, и все из-за того, что они попытались влезть на ту треклятую гору, а после пришла засуха, и все мы остались без урожая. А уж скота эта гора отняла у нас столько, что и не перечесть. Так что держись подальше от того места. На вершине той горы, там где когда-то, давным-давно, была деревня, обитают индейские духи. И им это не понравится.

Кнауф тоже обернулся в его сторону.

- Наши люди на Питчфорк того же мнения, мистер. Только попробуй сунуться на то чертово ранчо, и мы это так не оставим и примем меры.

- Какие, например? - учтиво поинтересовался Кэлоу.

Кнауф осторожно поставил свой стакан на стойку бара.

- Что-то ты тут слишком разговорился. Мне это не нравится. Думаю, сейчас самое время научить тебя хорошим манерам.

С виду это был рослый деревенский увалень с огромными мускулистыми ручищами, но когда, развернувшись, он набросился на Мэта Кэлоу, движения его оказались наудивление точны и стремительны. Он широко размахнулся, намереваясь припечатать противника одним мощным ударом могучего кулака; но когда дело доходило до рукопашного боя, Мэт Кэлоу и здесь был далеко не новичком. Левой рукой он успешно отразил удар, и тут же перешел в наступление сам, и его железный кулак впечатался Кнауфу точно в подбородок. И тут же вслед за этим приемом последовал столь же сокрушительный удар кулака правой руки. Кнауф опрокинулся навзничь, и задыхаясь, покатился по полу.

- Прошу прощения, - сказал Кэлоу, - но он первый начал.

Рассел молча глядел на него, а затем, когда Кэлоу отвернулся, все же подал голос:

- Все на Пичфорк будут против тебя.

- И не только! От него отвернется вся округа! - сплюнул в сердцах Старина Карр. - Никто не станет тебе ничего продавать, и даже разговаривать с тобой не будет никто. Даем тебе неделю срока, и если ты за это время сам по доброй воле не уберешься отсюда, то тебя голого окунут в деготь и ваваляют в перьях. Тогда будешь знать!

Когда Мэт Кэлоу доехал наконец до обмелевшего ручья, дождь немного утих. Вода доходила коню до колена, но течение здесь не было быстрым. Переправившись на другой берег и преодолев буйные заросли лебеды, он направил коня к постройкам, видневшимся в дали и то и дело озаряемых ослепительными вспышками молний. А еще дальше темнела громада Черной Горы, в сравнении с которой все вокруг казалось крохотным, словно игрушечным. Когда до дома все еще оставалось около мили пути, он обнаружил на земле первые кости. Всего ему удалось насчитать двенадцать скелетов.

Дождевые капли барабанили по непромокаемой ткани палаща-дождевика, когда он наконец въехал во двор и остановился перед старым, сложенным из камня домом. Среди других построек здесь находились конюшня, коптильня и обнесенные каменными заборами загоны - все было выложено из камня, доставленного сюда со склона горы.

Оставив коня в конюшне, где было тепло и сухо, Мэт высыпал в ясли из мешка, что был привязан позади седла, немного овса.

- Этого тебе должно хватить, - сказал он. - Так что до утра.

Держа винтовку под полой плаща, он подошел к дому. Засов на двери черного хода насквозь проржавел, но уперевшись ногой в косяк двери, ему одним рывком все же удалось сдвинуть щеколду с места. Переступив порог, он почувствовал, как в нос ему ударяет запах слежавшейся пыли, но полы в доме были сделаны на совесть, и вообще постройка была в хорошем состоянии. Решив проветрить комнату, он открыл окно, а затем расстелил на полу плед, а затем растянулся на нем и быстро заснул.

Когда на следующее утро Мэт проснулся, дождь все еще шел, но, перемыв для начала пыльные кастрюли и чайники и наскоро позавтракав, он оседлал коня и поехал в сторону горы. Во время объезда пологого склона ему явно слышалось доносившееся откуда-то журчание воды, но когда он все же добрался до того места, где по его рассчетам и должен был бы протекать ручеек, то никакого источника там не оказалось. Тогда он слез с коня и принялся взбираться вверх по склону.

Ему без особого труда удалось обнаружить небольшой поток сбегавшей по склону воды. Пройдя вдоль него, Мэт нашел и то место, где тоненький ручеек сбрасывал свои воды в дыру в скале, темневшую у самого основания каменной башни. Он прислушался. Было слышно, как вода с гулом разбивается о камни, и все указывало на то, что под горой должны были находится обширные пустоты, выточенные водой среди камней. Погрузившись в глубокие раздумья, он побрел назад, к тому месту, где им был оставлен конь.

- Ну так как, нашли что-нибудь?

Вздрогнув от неожиданности, Мэт резко обернулся и увидел девушку в темной от дождя серой шляпе и плаще-дождевике. У нее были ярко-голубые глаза и прекрасные черные волосы.

Она рассмеялась, заметив его удивление.

- Я один из здешних призраков, - весело сказала она. - Вы разве не слышали?

- Меня, конечно, предупредили, что здесь водятся привидения, но если бы я только знал, что они похожи на вас, то, честное слово, я уже давно переселился бы сюда.

Она улыбнулась ему.

- Ну что вы! Я, так сказать, неофициальное привидение! Вообще-то никто не должен знать о том, что я приезжаю сюда, хотя, думаю, что кое-кто из местных об этом все же догадывается.

- Они изо всех сил старались представить это место в самом невыгодном свете, - посмеиваясь сказал Мэт. - Так что, если им и было что-то известно, они предпочли промолчать об этом.

- Я Сьюзен Рейд. У моего отца есть хижина примерно в пяти милях отсюда. Он собирает разные сведения об индейцах - их обычаи, религиозные верования и фольклор.

- И даже по такой погоде?

- Мы просто заметили какое-то движение на склоне, а отец уже давно с нетерпением ждет, когда, наконец, хоть кто-нибудь сможет забраться на вершину, и тогда он смог бы заполучить что-нибудь из остатков материальной культуры, которые, возможно, находятся там, наверху.

- Остатки чего?

- Материальной культуры. Разные черепки, каменные орудия или образцы оружия. Все те предметы, которыми могли пользоваться индейцы.

Всю дорогу он ехали рядом, направляясь на ранчо и разговаривая о природе и о погоде. И всего за несколько минут Мэт Кэлоу узнал о гончарном ремесле индейцев больше, чем иной человек, как ему казалось, может узнать за всю жизнь.

* * *

На перекрестке дорог, одна из которых вела к ранчо "Веха Х", они остановились. Дождь перестал, и солнечные лучи делали отчаянные попытки пробиться сквозь толщу облаков.

- Мэт, - очень серьезно заговорила она, - хоть ты и решил взяться за это дело, но только не надо слишком легкомысленно относиться к местным предрассудкам. Пойми, что обосновавшиеся в этих краях люди были по больше части переселенцами из восточных гор, и они выросли на этих историях. К тому же, здесь действительно произошло несколько необъяснимых с точки зрения здравого смысла событий, так что у них теперь есть все основания истолковывать их в применении к своим суевериям. И поверь, что коль скоро зашла речь даже о том, чтобы изгнать тебя отсюда, то настроены они решительно. А с ними шутки плохи.

- В таком случае - он усмехнулся - полагаю, им придется нелегко, потому как я никуда уезжать не собираюсь и намерен стоять на своем.

После того, как она уехала, он взялся за работу. Привел в порядок засов на двери черного хода, сколотил из досок ворота для конюшни и починил поилку для скота. К вечеру он уже не чуял под собой ног от усталости, и когда лег спать, то моментально уснул.

Утром же следующего дня, когда еще только-только рассвело, он был уже в седле, объезжая границы своих владений. К северу простирались непаханные земли, и наведаться туда можно будет чуть попозже. Некоторые участки сплошь заросли астрагалом, но ему было хорошо известно, что животные довольно редко принимаются за него, особенно когда у них есть возможность пастись на участках с разнообразием трав и кустарника. К тому же не все разновидности астрагала являлись смертельно-ядовитыми. Недостаток растительности близ мест, куда скот приходил на водопой, или же сильно засоленные почвы также имели непосредственное отношение к данной проблеме. Большинство ядовитых разновидностей появлялись ранней весной, поэтому, если выпускать стадо на пастбище слишком рано, когда трава на нем еще не набрала силу, то животные зачастую переходили на астрагал.

Сейчас была как раз ранняя весна, и трава только-только начинала пробиваться из-под земли. Астрагала тоже было предостаточно, но, похоже, было несколько участков, где его не было совсем. В свою бытность в Техасе Мэт узнал, что чаще всего астрагалом поражаются перегруженные животными пастбища, и наоборот, когда на протяжении какого-то периода пастбище пустует, то другие растения со временем вытесняют астрагал. И именно это произошло здесь.

Все несколько следующих дней он работал как проклятый, от рассвета до заката. Раздобыв немного старой проволоки, он огородил несколько участков, где астрагал разросся уж слишком буйно. Затем он одолжил у отца Сьюзен упряжку рабочих лошадей и впряг их в тяжелую борону, сколоченную из бревен, на которые сверху были навалены тяжелые камни. При помощи этой бороны он выкорчевывал астрагал, который складывал в кучи и жег.

За все это время поблизости так и не объявилось ни одной живой души. И все же одним погожим утром он принялся седлать коня, твердо решив хотя бы на один день позабыть о работе. Времени у него оставалось совсем ничего, так как отведенная ему на сборы неделя уже почти подошла к концу, и, в худшем случае, уже на следующий день у него могли начаться неприятности. Он выбрал направление к северу от дома, но вскоре был вынужден свернуть с намеченного маршрута, так как путь ему преградила плотная трехметровая стена непроходимых дебрей чапараля; это были самые густые заросли кустарника изо всех, какие ему только приходилось видать поблизости от реки Нуэсес.

Сделав крюк почти в две мили, он объехал стороной непроходимые джунгли из разросшихся кактусов, кошачьего когтя, меските и бурьяна и в конце концов почти оказался позади Черной Горы.

Взглянув вверх, он понял, что смотрит на гору под довольно необычным углом. На первый взгляд склон представлял собой беспорядочное нагромождение торчавших из породы скальных карнизов и огромных каменных глыб и казался совершенно непроходимым, но все же с того места, где он сейчас находился, была заметна своего рода тень, протянувшаяся вдоль каменной стены отвесного склона. Подъехав поближе, он убедился, что это было ничто иное, как ход, вырубленный в скале. И заметен он был лишь потому, что камни, находившиеся в тени скалы еще не успели просохнуть после дождя. Вполне возможно, что еще никто до него не видел склон горы в таком ракурсе и при подобных обстоятельствах.

* * *

Заставив коня пройти напролом сквозь плотные заросли кустарника, он продолжал ехать вперед, прокладывая путь среди разбросанных по земле валунов, пока, наконец, не оказался всего в нескольких футах от горного склона, где у самого подножия которого по земле проходила гигантская трещина, а по дну струился тоненький ручеек, и течение его было направлено в сторону горы, а не от нее!

Мэт слез с коня и спустился вниз, на самое дно расщелины. Если в том месте, где он начал свой спуск, она была все тридцать футов шириной, то, оказавшись у самого дна, для того чтобы коснуться обеих стен, было достаточно лишь развести руки в стороны.

Здесь стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием воды, да звуком его шагов. И все же ему казалось, что откуда-то из земных глубин, до его слуха доносится приглушенный далекий гул, долетающий сюда, как будто из самих недр Черной Горы!

Он застыл на месте. Впереди среди камней чернел огромный провал! Именно сюда впадал тот ручеек, по течению которого он шел, и откуда-то снизу доносился звук падающей воды. Вспомнив о небольшой дыре, обнаруженной им на противоположном склоне, он пришел к выводу, что под Черной Горой, должно находиться огромное подземное озеро. По всем правилам вода с горных склонов, должна была бы течь по направлению от горы, но из-за многочисленных трещин и разломов на поверхности земли, она затекала под гору, собираясь в подземном водохранилище вулканического происхождения.

А что если, вода оттуда не находит себе выхода? Тогда там должен находиться огромный, практически неисчерпаемый резервуар воды, запасы которого к тому же постоянно пополняются!

Выбравшись из расщелины, он снова взглянул на тень, залегшую на каменном склоне и четко обозначившую вырубленную в скале тропу, которой пришлось немало претерпеть от ветров и непогоды. И тут ему на ум пришла неплохая идея.

На следующий день он снова отправился на север, надеясь найти тропу, которая провела бы его сквозь дебри чапараля. Сью говорила, что по ту сторону зарослей плодородные земли начинают постепенно истощаться и на смену им в конце концов приходит пустыня. И хотя сама она никогда не бывала в той стороне, но от нее же ему стало известно и о том, что там, к северо-западу от Черной Горы, находилось одно-единственное ранчо - имение Питчфорк.

Внезапно ему на глаза попались следы, оставленные двумя лошадьми. Лошади были подкованы, и, судя по следам, шли рядом, направляясь на запад. Следы исчезли из виду столь же внезапно, как и появились, и произошло это у большой, под углом выступающей из-под земли, плиты песчанника, но заметив на породе царапины, он продолжал путь, решив действовать на свой страх и риск. Склон оказался довольно крутым, но тут выступ резко оборвался, и на дне расселины, засыпанном наносным песком, снова проступили четкие отпечатки лошадиных копыт.

Спустившись на дно разлома, он внезапно для самого себя оказался на небольшом лугу, где росло лишь несколько разрозненных кустиков чапараля, заросли которого он благополучно миновал. Он принялся разбирать следы всадники здесь поработали: они согнали небольшое стадо, а затем отправились вместе с ним на северо-запад, поднимаясь вверх по склону.

И тут Мэта Кэлоу осенила догадка, от осознания которой внутри у него похолодело, как если бы его вдруг окатили ушатом холодной воды. Развернув коня, он начал объезжать луг, и успел проехать совсем небольшое расстояние, когда в поле его зрения оказалась корова с клеймом "Наклонного Д"! Это было тавро Дайера, хозяина салуна. Проехав еще немного вперед он наткнулся еще на одну корову "Наклонного Д" и сразу на трех с тавром "КР". Довольно усмехнувшись, он пустился в обратный путь, ориентируясь на собственные следы, и вскоре благополучно добрался до своего ранчо.

* * *

Сью была в кухне, и когда он вошел туда, на сковороде уже аппетитно шипела яичница с ветчиной.

- Яичница! - Восторженно рассмеялся он. - Впервые за последние несколько месяцев у меня на столе снова появились яйца!

- Мы держим кур, - ответила Сью, - и мне очень хотелось удивить тебя. - Она выложила содержимое сковороды на тарелку, а затем налила чашку кофе. - Будет лучше, если ты заранее настроишься на то, что отсюда тебе все же придется уехать. Фостер с Питчфорк собирается заявиться сюда со своими людбми и с парнями из Вэгонстопа. Они изгонят тебя из этих мест!

Кэлоу усмехнулся.

- Пусть приезжают! Теперь я готов к этой встрече!

- У тебя сейчас вид довольного кота, слопавшего канарейку, - сказала она, с любопытством разглядывая его. - В чем дело?

- Запасись терпением и жди! - хитро улыбнулся Мэт. - Просто подожди немного!

- Ты многое успел, - продолжала она. - Что собираешься делать с перепаханным пастбищем?

- Для начала засею его чем-нибудь. А через несколько лет снова оставлю под траву. И тогда уже никакой астрагал нам не страшен.

- Для посевов нужна вода.

- У нас здесь будет много воды! Хоть залейся! Хватит и для посевов, и для скота, и для того, чтобы самим каждый вечер принимать ванны, и чтобы детей купать.

Это заявление застигло ее врасплох.

- Кому это - нам?

- Мне и моей жене.

- А ты мне никогда не говорил, что у тебя и жена есть! - она смотрела на него в упор.

- Никого у меня еще нет, но именно сейчас я как раз и подумываю о том, чтобы ею обзавестись. Есть у меня одна девушка на примете. Думаю, она сможет стать хорошей матерью для пятнадцати или даже для двадцати ребятишек.

- Пятнадцати или двадцати? Ты с ума сошел!

- А что? Мне нравятся большие семьи. Я сам был самым младшим из двенадцати братьев. К тому же у меня имеется собственная теория о том, как нужно воспитывать детей. Все очень просто...

- Как-нибудь в другой раз, - Сью взяла его за руку. - Они уже здесь.

Мэт Кэлоу вышел из-за стола. Она с удивлением обнаружила, что он носит при себе пистолет, и что на полу рядом с дверью стоят прислоненные к стене винтовка и дробовик.

Отсюда ей был виден высокий, подтянутый человек, в котором она без труда узнала Фостера с ранчо Питчфорк, приведшего сюда вместе с собой Рассела, Кнауфа и еще с полдюжины своих людей. Вслед за ними к дому подъехала еще дюжина всадников, среди которых были Старина Карр, Дайер и Уэнт.

Мэт подошел к порогу.

- Привет, ребята! Как славно, что вы заглянули меня проведать! А я-то уж, грешным делом, думал, что мои соседи решили, будто я воды боюсь!

В толпе всадников не было заметно ни одного улыбающегося лица.

- Мы приехали, чтобы вышвырнуть тебя отсюда к чертовой матери, Кэлоу! - объявил Фостер. - Мы не хотим, чтобы здесь кто-то жил!

Кэлоу улыбнулся, но взгляд его оставался холоден. Он оценивающе разглядывал этого высокого всадника на гнедом коне.

- Что ж, Фостер, это весьма предусмотрительно с твоей стороны, но я все же останусь. Если же ты попробуешь выставить меня отсюда силой, то могу гарантировать, что сразу несколько твоих коней лишатся седоков, и большой гнедой жеребец будет одним из них.

Дело в том, что мне тут очень нравится. Я обживусь здесь и налажу хозяйство, но только жить мне будет намного проще, чем тебе, Фостер.

Тон этого заявления заставил Фостера невольно насторожиться и пристально поглядеть на Мэта Кэлоу. Рассел проехал немного вперед и остановил своего коня рядом, а Кнауф перебрался на левый фланг, готовый в случае чего выхватить оружие и открыть стрельбу.

* * *

Наступило тягостное молчание, и заметив всеобщее замешательств, Мэт Кэлоу хрипло рассмеялся.

- Что, Фостер, не нравится? Ничего, посмотрим, что ты запоешь, когда на шее у тебя затянется петля из крепкой веревки. Слушай, Фостер, ты случайно не знаешь, почему умер Арт Хоран? Разве это не ты его прикончил? Или, может быть, его просто разобрало любопытство, и он решил вернуться обратно, желая выяснить, какая участь постигла пропавших коров?

Дайер перевел взгляд с Кэлоу на Фостера. Он не ожидал такого поворота событий и был явно озадачен.

- Что-то я не совсем понимаю, - сказал он. - К чему весь этот разговор?

- Объясни же ему, Фостер. Ну же, смелее. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Фостер чувствовал себя загнанным в угол. Он оглянулся по сторонам, а затем снова перевел взгляд на зачинщика этого гнусного спектакля. Случилось то, чего он боялся более всего на свете, и из-за чего больше, чем кто бы то ни было противился тому, чтобы Мэт Кэлоу и кто-нибудь другой селился на "Вехе Х".

Неожиданно из окна справа от двери раздался голос Сью.

- Кнауф, - сказала она, - я вижу все твои маневры. Предупреждаю, у меня в руках заряженная двустволка. Так что если ты только попробуешь взяться за пушку, я тут же вышибу тебе мозги!

- Что здесь происходит? - громко спросил Старина Карр, начиная зляться и терять терпение. - О чем это он, Фосс?

- Если он не хочет говорить - Мэт Кэлоу решительно перешагнул через порог, выходя на веранду - то скажу я. Итак, спешу вас уведомить, что пока вы рассказывали друг другу небылицы о Черной Горе, Фостер воровал скот с ваших пастбищ.

- Врешь! - взревел Фостер. - Ты врешь как...! - Он схватился за пистолет, и в тот же момент пистолет Мэта Кэлоу выстрелил дважды. Первый выстрел выбил оружие из руки Фостера, а второй отсек мочку у уха. Эта вторая пуля наверняка убила бы Фостера, если бы тот не вздрогнул от боли, хватаясь за окровавленную руку.

Рассел изменился в лице и бледнея, ухватился обеими руками за луку седла.

Взгляд Даейра был суров.

- Ладно, Кэлоу! Выкладывай все начистоту, или кого-то нам придется вздернуть прямо здесь.

- Ваши коровы, - принялся спокойно объяснять Кэлоу, - искали водопой и в конце концов нашли источник воды, о существовании которого никто даже не догадывался. Потом ваш скот обнаружил Фостер, и затем он стал регулярно, каждые несколько дней, наведываться в то уединенное местечко и уводить с собой коров, успевших забрести туда со времени его последнего визита, так сказать, не взирая на клейма. Вы же тем временем теряли скот, но придраться было решительно не к чему: ни следов, ни явных признаков воровства, и подозревать, как будто, тоже было не кого. К тому же вы привыкли винить во всех своих бедах и несчастьях Черную Гору. Ваш скот забредал в ту сторону и уже никогда не возвращался назад, зато Фостер богател самым волшебным образом. Для него это не составляло особого труда: нужно было просто проехаться по расселине, что находится за дальним склоном Черной Горы, как раз за зарослями чапараля.

Что же касается самой Черной Горы, то уверяю вас, что если вы и замечали нечто необычное на склоне, то это вовсе не было видением. Мне кажется, что коровы из стада прежних владельцев "Вехи Х" пасутся на вершине горы.

- Но это же немыслимо! - запротестовал Старина Карр. - На эту махину даже человек забраться не может.

- Весь дальний склон горы пересекает длинная трещина, подняться по которой наверх не составит большого труда. Весь тот скот вот уже несколько лет пасется на вершине горы, где, по всей видимости, находится несколько квадратных миль отборных пастбищ.

Фостер неуклюже слез с коня, бережно придерживая простреленную руку. Один из его людей тут же поспешил ему на помощь. Старина Карр нервно покусывал ус, ему было немного досадно, что все страхи перед могуществом горы лопнули в одночасье, как мыльный пузырь. Немного поколебавшись, Дайер взглянул на Мэта.

- Твоя правда, незнакомец, мы вели себя как распоследние дураки, сказал он. - За нами выпивка.

Затем Дайер перевел взгляд на Фостера.

- Но полагаю, веревка нам все-таки сегодня еще пригодится.

Даже темный загар Фостера не мог скрыть мертвенной бледности, залившей его лицо.

- Не губи, Дайер! Дай мне шанс! - умолял он. - Я всем заплачу, ей-богу! Ты же меня знаешь! Я решился на это по недомыслию, но уж слишком велико было искушение. Я был на мели, а уж потом...

- Мы все подсчитаем, - натянуто сказал Уэнт, - а уж потом решим, что с тобой делать. Если ты сможешь возместить нам убытки, то мы могли бы договориться.

Развернув коней, всадники выехали со двора, а Мэт и Сью стояли рядом, глядя им вслед.

- Если ты не будешь настаивать на том, чтобы завести два десятка ребятишек, - вкрадчиво сказала она, - то, пожалуй, я знаю одну девушку, которую мог бы заинтересовать такой вариант.

Мэт усмехнулся.

- Ну а как насчет шести?

- Полагаю, это не слишком много.

Он обнял ее за талию.

- Тогда считай, что твое предложение уже принято.

Клонившееся к закату солнце садилось за Черную Гору, над вершиной которой ярко вспыхнул огненный ореол. Корова с большими грустными глазами наклонила голову к своему теленку, и ей не было никакого дела до творящихся вокруг чудес. Теленок неуверенно поднялся на ножки, стряхивая с шерстки белый осколок с неровным краями, легкий и хрупкий, как сухой лист.

Это был отколотый край древнего кувшина из обоженной глины.

ХИЛА-КРОССИНГ

1

Старый деревянный желоб поилки стоял посреди конюшенного двора городка Хила-Кроссинг, обращенный одним концом к изъеденному ржавчиной насосу. Проезжая по улице, Джим Сартэн обратил внимание на компанию из четверых небритых мужчин смурного вида, собравшихся тесным кружком у водокачки, угрюмые лица которых выражали явное неудовольствие.

Двое из них были высокого роста, и, пожалуй, именно в росте и заключалось их единственное сходство, ибо во всем остальном они разительно отличались друг от друга. Эд Лоринг перебрался сюда из Пенсильвании и производил впечатление благообразного седеющего отца семейства с волевым лицом, отнюдь не отличавшимся красотой и правильностью черт. В глазах окружающих он слыл человеком рассудительным, который в случае чего способен и на самый отчаянный поступок . Угрюмый человек, стоявший рядом с ним, казался примерно того же роста, но был гораздо более плотного телосложения, и его злые глазки сердито поглядывали по сторонам из-под нависших черных бровей. У него была мускулистая бычья шея, над которой возвышалась мощная квадратная челюсть. Характер Роя Страйдера вполне соответствовал его внешности: это был норовистый парень, готовый в любую минуту пустить в ход кулаки.

Пибоди и МакНэбб казались также совершенно непохожи друг на друга. МакНэб был худощавым парнем, чьи серые глаза смотрели на окружающих с прищуром. Выражение лица выдавало в нем человека несломленного судьбой, хотя и неоднократно ею битого. Пибоди держал подмышкой ружье. Он был небольшого роста и коренаст. Он оглянулся вместе со всеми, чтобы взглянуть на только что приехавшего, запыленного всадника на чалом коне. Спешившись, незнакомец тут же направился к водокачке, а его чалый подошел к желобу поилки и опустил морду в прохладную воду.

Сартэн ощущал на себе их пристальные взгляды, но виду не подал. Взяв в руки ковш, сделанный из тыквы, он выплеснул из него остатки воды и взялся за жалобно заскрипевший рычаг насоса водокачки.

Четверо мужчин принялись внимательно разглядывать его с головы до ног, обратив внимание и на запыленную серую рубаху, облегавшую его могучие плечи, как будто надеясь догадаться по ней об истинных намерениях ее обладателя. Их взгляды скользнули вниз, задерживаясь на висевших на широком поясе пистолетах с рукоятками из орехового дерева, обращая внимание на обычно ярко начищенные, но на тот момент покрытые слоем дорожной пыли, сапоги и шпоры, какие обычно носили мексиканцы. Джим Сартэн большими глотками пил студеную воду, несколько капель которой, перелившись через край ковша, стекали по подбородку и падали на рубаху. Осушив подряд два ковша, он наконец почувствовал, что напился.

За время, проведенное у водокачки, Джим Сартэн, со своей стороны, также постарался повнимательнее присмотреться к этой компании, обратив внимание на их одежду, оружие и на манеру держаться. Он также бросил пристальный взгляд на неопрятного вида, небритого толстяка, расположившегося в огромном кресле, поставленном у стены конюшни - у него было мясистое лицо, отвислые губы и жалобный взгляд голодной гончей.

Толстяк с трудом поднял свою тушу с кресла.

- Коня будете ставить? Это моя конюшня. - Ворот его рубахи был распахнут, а подвязанный вместо пояса сыромятный шнур выполнял сразу две полезные функции: не давал упасть штанам и поддерживал огромное брюхо. - Я Джордж Нолл. - Добавил он. - Здесь меня каждая собака знает.

- Отведи коня в стойло и насыпь меру овса, - распорядился Сартэн. Он должен быть всегда сыт. И будь поосторожней, конь у меня норовистый.

Нолл равнодушно усмехнулся.

- Да уж, у каждой животины свой характер. - Он снова печально и с интересом поглядел на Сартэна. - Далеко направляетесь? Или как?

- Или как. Я уже приехал. - Взгляд темных глаз Сартэна был непроницаем. - Похоже, неподалеку отсюда случился большой пожар. На целые мили окрест все выгорело дотла. - Эти четверо, должно быть, тоже были из погорельцев, чьи повозки стояли в ложе ручья за противопожарной полосой. По дороге сюда я заметил противопожаную полосу. Кто-то здорово потрудился, чтобы успеть соорудить ее вовремя.

- Это Лоринга работа, а вон он сам стоит,- подсказал Нолл. - Он загодя готовился. Как чувствовал, что это случится.

Сартэн перевел взгляд на Лорнига.

- Вас предупредили? Или все получилось случайно?

Но ответил ему Страйдер.

- Случайно! - гаркнул он, с подозрением глядя на Сартэна из-под угрюмо нависших бровей. - И по-моему, ты задаешь слишком много вопросов.

* * *

Обернувшись к Страйдеру, Сартэн смерил его долгим взглядом, отчего тот гневно побагровел и еще крепче стиснул зубы.

- Именно так, - проговорил Сартэн наконец, - Когда мне бывает необходимо что-либо узнать, я считаю, что это самый подходящий способ для получения интересующей меня информации. - После этого он снова перевел взгляд на Лоринга, давая понять, что мнение Страйдера его нисколько не интересует.

- Мы полагаем, что этот пожар был устроен по приказу владельцев больших ранчо, - сказал Лоринг, старательно выбирая слова. - Они угрожали нам, требовали, чтобы мы убрались отсюда. Но не на тех напали! Мы продолжали жить здесь. Потому что нет такого права, чтобы людей выгоняли из собственных домов, тем более, что никаким законом не запрещено селиться на этих землях.

Здесь же трое ранчеро распоряжаются угодьями, раскинувшимися на добрую сотню миль. Стивен Бейн, Холстон Уолкер и полковник Авери Квартерман. Мы же специально выбрали для своего поселения место в стороне от них и обосновались в предгорьях Черной Горы, к северу от Мидл-Форк. И даже после этого у нас начались неприятности.

- И их инициаторами были те трое людей, имена которых вы только что назвали?

- А кто же еще? Бейн обвинил Пибоди, что он якобы украл и заколол на мясо корову с "Тире Б". Пибоди не делал ничего такого и начал все отрицать, и если бы только мы с МакНэббом не подоспели бы вовремя, то стрельбы было бы не избежать. Затем, несколько дней назад, мы с Пибоди отправились проведать Орена МакНэбба - брата этого джентльмена - и нашли его мертвым. Его застрелили, при том что сам он был безоружен. Принадлежавшее ему стадо пропало, а дом и все постройки были сожжены.

- Потом еще скандал в самом городе, - напомнил Пибоди, - когда мы я, Лоринг и Страйдер - подошли на улице к полковнику Квартерману. Напустив на себя надменный вид, он заявил, что ему ничего не известно ни о каком убийстве, и что у нас есть еще время убраться к черту, или он за себя не отвечает. И тогда Страйдер вышел вперед и при всех обвинил его в убийстве, а затем вызвал на поединок.

- И он отказался?

- Он трус! - глумливо засмеялся Страйдер. - Небось, с перепугу тут же полные штаны наложил! Без своих людей он ни на что не способен!

- Иногда, - сухо заметил Сартэн, - для отказа от поединка требуется больше смелости, чем для согласия на него. Если этот ваш Квартерман именно тот, о котором мне приходилось слышать, тот он более, чем однажды, проявил себя в деле. Он принимал участие в войнах с индейцами. Это смелый и мужественный человек.

- И поэтому ему дозволительно убивать одинокого и к тому же безоружного ранчеро? - презрительно усмехнулся Страйдер. Его неприязнь к Джиму Сартэну была очевидна.

- А вы не подумали о том, что это мог сделать кто-то другой? Вы что, застали его там? Или у вас имеются какие-либо доказательства, что это был он или кто-то из его людей?

- А кто еще пошел бы на это? Кто еще это мог быть?

- Например, ты.

- Я? - Страйдер вздрогнул, как если бы ему вдруг отвесили пощечину, и его побледневшее лицо исказила гневная гримаса.

- Не нарывайся, Рой, - эти слова принадлежали Джорджу Ноллу, стоявшему у ворот конюшни, и голос его звучал убедительно и наредкость авторитетно. - Убери руку, если не хочешь отправиться на тот свет. Это же рейнджер, Джим Сартэн.

2

Страйдер держал руку на бедре, чуть повыше рукоятки пистолета. Услышав это, он на мгновение замер, а затем медленно опустил руку.

- Извиняюсь, - досадливо сказал он. - Я не знал, что ты рейнджер.

Но отступил Страйдер вовсе не потому, что он чтил закон или испугался. Чувство страха было ему чуждо; возможно, иногда он и любил покрасоваться, но упрекнуть в трусости его было невозможно.

- Я имел в виду, что и ты тоже мог сделать это, - продолжал развивать свою мысль Сартэн, - равно как и Лоринг или я. Все ваши обвинения бездоказательны, так что владельцы ранчо с таким же успехом могут обвинить во всем вас.

- Ну, а я что тебе говорил, Рой, - вступил в разговор Лоринг. - Все это может привести к кровавому побоищу, так что нам нельзя поступать опрометчиво. Каждый последующий шаг должен быть тщательно продуман и выверен.

- Все равно нам от этого рейнджера помощи не дождаться! - заявил Пибоди. - Кто за вами прислал... Квартерман?

- Да, меня просил приехать он, и уже сам по себе этот факт говорит очень о многом. Если бы он был повинен в том, что случилось, он бы не стал вызывать рейнджера, а постарался бы уничтожить вас своими силами, тем более что и средств и возможностей у него на это хватило бы. Но он считает, что за всем этим стоит что-то другое.

- Неужели? - хохотнул Страйдер. - Выходит, он вызвал вас сюда лишь за тем, чтобы все было как будто бы по закону.

Нолл подошел и встал по другую сторону желоба.

- Гостиница дальше по улице. Приличное место, постели с чистым бельем, а вот в эту сторону, недалеко отсюда - заведение Эми Бут. Там подают самую лучшую стряпню к западу от Пекос. Думаю, мы с вами там еще увидимся.

Сартэн кивнул и снова обратился к Лорингу.

- Успокойтесь, парни. Я постараюсь разобраться с этим.

- А нам тем временем прикажете с голоду подыхать? - заговорил прежде отмалчивавшийся МакНэбб, и его голос дрожал от обиды и горечи. - Ведь те повозки, мимо которых вы проезжали, принадлежат нам! И в них остались наши дети, наши жены! Запасы еды наисходе, все пошло прахом! Как мы можем ждать? Что еще нам остается делать? А вы призываете нас успокоиться! Конечно, какое вам дело до наших женщин!

- А разве им станет лучше от того, что вы затеете перестрелку с кем-нибудь из местных и погибнете? Как тогда ваши семьи смогут уехать отсюда? Кто тогда о них позаботится? Так что постарайтесь быть посдержаннее!

Все четверо промолчали, и по выражению их лиц было видно, что они признают справедливость сказанного им. Угрюмые, глубоко несчастные, испуганные люди. Они были напуганы не тем, что им снова придется выносить все тяготы кочевой жизни, ибо сами они не раз познали голод и жажду, попадали в песчанные бури, выживали во время наводнений и отражали набеги индейцев. Их пугала неопределенность их нынешнего положения и незавидная участь, ожидавшая их семьи в будующем.

- Мы подождем, - ответил за всех Лоринг. - По крайней мере, я еще не разу не слышал о вас, чтобы вы обошлись с кем-либо несправедливо!

* * *

В это время в гостинице "Лонгхорн", находившейся дальше по улице, его уже дожидались те самые трое ранчеро, и Сартэн знал, что их появление здесь могло послужить поводом для начала перестрелки, тем более, что к вечеру в город наверняка подтянутся их люди. Ситуация была накалена до предела и все больше и больше напоминала пороховую бочку.

Вспомнив о том, как спокойно и убежденно прозвучал голос Нолла, он невольно удивился, ибо для него это оказалось полнейшей неожиданностью. Похоже, это был рассудительный человек, и, возможно, что при его помощи и удалось бы до некоторой степени поддержать столь необходимое всем хрупкое перемирие.

Квартерман оказался высоким человеком лет шестидесяти с седыми усами и аккуратной острой бородкой. Он поднялся навстречу Сартэну, когда тот вошел в комнату - подтянутый мужчина в сюртуке из черного сукна и белой шляпе. Сверкнув голубыми глазами, он протянул руку. Рядом с ним стояла высокая темноволосая девушка с карими глазами и прелестной фигуркой. Посмотрев на него, она отвела глаза, но вскоре снова украдкой взглянула в его сторону.

- Как поживаете, полковник? Меня зовут Сартэн.

- Сразу узнал вас, сэр. Ведь о вас ходят настоящие легенды. Мистер Сартэн, позвольте представить вам мою дочь, Кэрол. - Затем он слегка развернулся к стоящему поодаль рослому молодому человеку с резкими чертами лица. - Это Стив Бейн, а вот этого джентльмена - он указал на невысокого коренастого мужчину с широкоскулым лицом и умными голубыми глазами - зовут Холстон Уолкер, ему принадлежит ранчо "Проточное У".

С формальностями было покончено, и подметив собственнические замашки Бейна по отношению к Кэрол, Джим Сартэн вдруг с удивлением подумал о том, что его это почему-то раздражает.

Но больше всех его заинтересовала персона Уолкера. Холи Уолкер был преуспевающим ранчеро, но среди ковбоев ходили настоящие легенды о его сноровке и ловкости в обращении с револьверами, а также о его просто-таки сказочной заботе о своих работниках.

Когда их руки встретились в рукопожатии, Сартэну показалось, что еще никогда в жизни не приходилось ему встречать человека, обладающего такой недюжинной силой, какой был наделен этот светский лев. В его рыжевато-каштановых волосах не было заметно ни одного седого волоска, на лице не было ни морщинки, а кожа казалась гладкой и упругой.

- Пожар уничтожил обширные угодья, - вслух заметил Сартэн. - Вы, случайно, не знаете, кто это сделал?

- Известное дело, эта шайка голодранцев-"наседок", - раздраженно бросил Бейн. - А то кто же еще?

1) "Наседка" - прозвище фермера или владельца земельного надела, поселившегося на земле, пригодной для пастбищного животноводства.

- А вот они утверждают, что виноват кто-то из вас, - спокойно ответил на это Сартэн. - Может быть, обе стороны в чем-то заблуждаются?

Бейн пристально разглядывал его.

- А вы, собственно говоря, за кого? - сурово спросил он. - За этих проклятущих оборванцев или же за нас?

- Ни за тех и ни за других, - ответил Сартэн. - Я прибыл сюда, чтобы восстановить справедливость, а также, не взирая на личности, выявить нарушителей закона и проследить за тем, чтобы они понесли бы должное наказание. Закон, - добавил он, - существует не для того, чтобы с его помощью защищать интересы кого бы то ни было в ущерб интересам других.

Тогда Бейн заговорил с Квартерманом.

- Видите, полковник, а ведь я говорил вам, что нет никакого смысла посылать за рейнджерами! Мы бы здесь и сами со всем прекрасно управились бы! Давайте я все же прикажу Джону Поулу взяться за них! Уж он-то быстренько заставит их убраться отсюда!

- Только попробуй затеять что-либо подобное, - холодно сказал Сартэн, - и ты у меня живо окажешься за решеткой.

Бейн порывисто обернулся.

- А теперь послушай ты, безмозглый идиот! Да и вообще, кто ты тут такой? На меня работают полсотни преданных мне людей, и среди них немало таких, кто тебя в два счета за пояс заткнут! И никакие хваленные трепачи из рейнджеров, считающие себя к тому же шибко умными, нам тут не нужны! Со своими проблемами мы и без тебя разберемся!

Сартэн улыбнулся. Это была искренняя, дружеская улыбка. Он посмотрел на Квартермана, а затем перевел взгляд на его дочь.

- Похоже, мнения разделились, - сухо заметил он, а затем вновь обернулся к Бейну. - Я приехал сюда не за тем, чтобы выслушивать ваши соображения о техаских рейнджерах - теперь его глаза смотрели холодно - я здесь для того, чтобы разобраться в ваших проблемах, и, в конце концов, я их улажу. Хотя, - добавил он, - если среди ваших людей имеются и другие экземпляры, подобные Джону Поулу, то все, творящееся здесь, вполне закономерно. Он уже успел снискать себе славу убийцы, и есть все основания считать, что наряду с этим он пробавлялся тем, что крал коров с пастбищ. Везде, где бы он только не объявлялся, порядку и спокойствию приходил конец. И уверяю, что правильнее всего было бы дать ему расчет и проследить за тем, чтобы он убрался как можно дальше от этих мест, и тогда разрешить вашу теперешнюю ситуацию было бы намного проще.

Бейн презрительно фыркнул.

- Только на таких ковбоях, как Поул, и держится мое ранчо, - сказал он. - Мне нужны сильные люди, умеющие управляться с оружием и знающие толк в стрельбе. Что же до того, что его считают убийцей, то он, по крайней мере, не старается спрятаться за юбку закона!

- Тише, тише, Стив! - перебил его Квартерман. - Не надо ссориться! Сартэн приехал сюда по моей просьбе, и мы ничего не добьемся, если станем и дальше продолжать в том же духе!

- Кстати, полковник - Сартэн перевел взгляд на Квартермана необходимо выделить пять-шесть коров, чтобы накормить людей, что сейчас стоят лагерем у ручья. Нельзя допустить, чтобы они голодали.

Услышав это, собравшийся было уйти Стивен Бейн развернулся и бросился обратно, бешенно вращая выпученным глазами.

- Что? - взревел он. - Мы еще должны кормить этих паршивых голодранцев? Ах ты...

Джим Сартэн неожиданно изменился в лице, и ничего хорошего эта перемена не сулила.

- А теперь заткнись и послушай, что я тебе скажу, Бейн! Тебе это сходит с рук только потому, что я здесь по делу! Еще одно слово, и ты у меня будешь давиться собственными зубами!

Кровь бросилась в лицо Бейн и, одержимый дьявольским порывом, он все же сказал, что хотел, внятно выговаривая каждое слово:

- Трус вонючий, именно так я собирался назвать тебя.

3

Сартэн держал руки на уровне груди, так как именно в тот момент он стоял, потирая пальцы правой руки о ладонь левой. Бейн едва успел договорить до конца, когда Сартэна резко выбросил вперед левую руку, и его кулак крепко впечатался ему в челюсть, разбивая в кровь губы. Этот удар на какое-то мгновение остановил Бейна, а Сартэну только того и ждал. Он продолжал стремительно наступать, обрушивая на противника один за другим короткие прямые удары, давая выход своему гневу.

От двух ударов в живот у Бейна перехватило дыхание, и, задыхаясь, он начал ловить ртом воздух, тогда последовал зубодродительный удар в челюсть, повергший его на колени. Теперь лицо Бейна было перекошено от боли и охватившей его ярости.

Сартэн оставался по-прежнему невозмутим и хладнокровен. Он мельком посмотрел на Квартермана, которого явно удивил подобный оборот событий, и на Холи Уолкера.

- А вы, оказывается, весьма подвижны, друг мой, - тихо сказал он, чуть заметно улыбнувшись.

Он перевел взгляд на Кэрол, которая расстерянно смотрела на стоявшего на четвереньках Стива Бейна, а затем подняла глаза и взглянула на него.

- Прошу прощения, мисс Квартерман, - сказал Сартэн. - Но он сам напросился. Сожалею, что так получилось.

- А вы, похоже, очень обидчивы, да? - холодно спросила она. - Не удивительно, что вы убивали людей.

- Уверяю вас, что никто не стал бы удивляться, если бы я не стал пачкать руки, а сразу выхватил бы пистолет. В конце концов, некоторые гибли и не за такое, - ответил он и снова обратился к Кватерману. - Я повторяю свою просьбу, полковник. Я вполне понимаю ситуацию, но ведь вы боретесь не с женщинами и детьми. Ведь они хорошие, честные люди. Ну так как?

Квартерман медлил с ответом. Он нервно покусывал кончик уса, в душе на чем свет проклиная то дурацкое положение, в котором ему пришлось оказаться. За спиной у Сартэна раздался голос Уолкера.

- Полагаю, что ради такого дела я смогу выделить несколько коров, но дело в том, что они люди гордые. Согласятся ли они принять эту помощь?

Сартэн обернулся к нему.

- Спасибо, Уолкер. Что ж, давайте съездим и спросим об этом у них. Не возражаете?

- А мне можно поехать?

Сартэн взглянул на Кэрол. Он был безмерно удивлен и рад одновременно.

- Почту за честь, мэм. Будем очень рады!

* * *

Ярко горели костры, разложенные на земле близ повозок. Здесь обосновалось десять семей, и в общей сложности семнадцать ребятишек. Всадники направлялись к кострам, когда откуда-то из темноты появился какой-то вооруженный ружьем человек. Это был Пибоди.

- Что вам здесь надо? - подозрительно спросил он, переводя взгляд с Сартэна на Холи Уолкера. Затем он заметил наконец Кэрол Квартерман и, смутившись, снял шляпу. - Прошу прощения, мэм. - Взгляд его снова остановился на мужчинах. - Так в чем же дело, рейнджер? Что вы хотите?

- Нам нужно поговорить. Ты, Лоринг и МакНэбб. Можно прямо здесь.

- А я так не думаю. - МакНэбб вышел из-за повозки, держа в руках винтовку "Спенсер". - Если вы имеете нам что-то сказать, то говорите открыто, чтобы это слышали все!

* * *

Спешившись, они проследовали за МакНэббом, оказываясь в круге, освещенного огнями костров. Лоринг поднялся с земли, Страйдер подошел и встал рядом с ним. Полногрудая женщина, сидевшая у костра, обернулась, обратив в их сторону разгоряченное лицо, а молодая девушка с младенцем на руках подошла поближе, испуганно глядя на непрошенных гостей.

К большому удивлению Сартэна, Уолкер решительно взял иннициативу в свои руки.

- Полагаю, что вы знаете, кто я, и, что греха таить, жили мы с вами не слишком дружно. Я знаю, каково это - лишиться всего и остаться без гроша за душой, мне тоже пришлось пару раз через это пройти. И если требуется какая-нибудь помощь, то я буду рад помочь.

- Ничего нам не нужно, тем более от тебя! - заговорил МакНэбб срывающимся голосом. - Мы не нуждаемся в подачках!

Страйдер выступил вперед.

- Это же подвох! - негодующе заявил он. - Мне это сразу не понравилось! Зачем тебе нам что-то давать? Только за тем, чтобы после того, как твои головорезы расправятся с нами, найти в нашем лагере шкуры своих коров? Не слишком-то заманчивая картина получается, тебе так не кажется?

- Брось чепуху молоть! - ответил Уолкер, начиная терять терпение. Мы с самого начала были против того, чтобы здесь кто-то селился, но вы все же приехали и остались. Мне лично от вас никакого беспокойства не было, но ведь воду-то вы себе все-таки забирали исправно. А ее здесь и так мало. Но сейчас речь не о том. У вас случился пожар, а мы все же, как никак, соседи.

- И поэтому ты нам решил помочь? - презрительно усмехнулся Страйдер. - Но вот только нам твоя помощь не нужна!

- К твоему сведению, Страйдер, - вставил свое слово Сартэн, - Уолкер сам вызвался помочь вам. Я объяснил Квартерману вашу ситуацию, и Уолкер предложил свою помощь.

- Никакая помощь нам не нужна! Почему он не подумал об этом, прежде чем спалить наши дома?

- Я тут ни при чем! - раздраженно воздразил Уолкер. - Я...

- Ни при чем, говоришь? - рванулся вперед невысокого роста жилистый человечек с лицом, напоминающим мордочку терьера, и пылающим взглядом. Ты, козел...

Лоринг успел ухватить воинственного человечка за руку и отбросить его обратно в тимноту.

- Кто-нибудь там придержите его! - прикрикнул он. - В чем дело? Вы что, ребята, совсем с ума посходили? Решили начать пальбу, когда вокруг собрались наши дети и жены?

На этот раз Сартэн сдержался, хотя для этого ему и пришлось сделать над собой некоторое усилие. Страсти накалились до предела, и Уолкер хоть и слыл человеком великодушным, но и у его терпения был предел. К тому же обмен любезностями и так уже зашел слишком далеко, и всякое могло случиться, но тут в дело вмешалась Кэрол Квартерман. Она подошла к женщине с младенцем на руках, приветливо улыбаясь и протянула руки к малышу.

- Какой прелестный ребенок! Ну разве он не чудо? А волосики... совсем рыженькие!

Молодая мамаша покраснела от удовольствия, а малыш потянулся ручонками к Кэрол. Она взяла его на руку и улыбаясь спросила у девушки. - А как его зовут? И сколько ему уже?

- Десять месяцев, - ответила молодая девушка, вытирая руки о передник, - мы назвали его Эрл... так зовут моего мужа.

Высокий, застенчивый молодой человек с большими руками и кудрявой шевелюрой светлых волос улыбнулся Кэрол.

- Он быстро растет, - добавил он. - Уверен, что из него получится парень, что надо.

Сартэн смотрел на Кэрол с неподдельным восхищением. В тот момент, когда ситуация, казалось, вот-вот выйдет из-под контроля, она сумела заполнить тягостную паузу и разрядить накалившуюся обстановку, привнося в их отношения больше теплоты и доверительности. Страйдер перевел взгляд на женщин и ребенка, и выражение лицо Холи Уолкера стало куда менее строгим.

- Ну так что решим с мясом? - спросил Сартэн у Лоринга.

- Это не по мне! - упрямо повторил МакНэбб, зло сверкая глазами. Мне милостыня не нужна!

Женщина, занимавшаяся стряпней, выпрямилась и отошла от костра. В руках она все еще держала половник, которым и погрозила МакНэббу.

- Ангус МакНэбб! Ты меня удивляешь! И как только у тебя язык поворачивается так говорить! Это благородные люди, и они по-соседски предлагают нам свою помощь! Разве ты забыл, как это было в тот раз, когда сгорел дом Лью Фуллера на Уошито? Мы тогда собрались и помогали им всем миром! И это никакая не милостыня! Так все соседи должны поступать!

Белокурый Эрл огляделся по сторонам.

- Я поеду с кем-нибудь из ваших работников, мистер Уолкер, - сказал он, - и заберу коров. И огромное вам спасибо.

- Договорились! - согласился Уолкер. - Возможно, если бы мы, ребята, сумели бы раньше найти общий язык, то такой беды и не случилось бы.

4

Джим Сартэн свернул папиросу и задумчиво поглядел на столпившихся вокруг людей. На какое-то время вопрос удалось снять, но ничего не было решено. И проблема непримиримой вражды по-прежнему оставалась одной из наиболее насущных. МакНэбб ожесточен, Рой и Страйдер настроены воинственно, и он нисколько не сомневался, что Стив Бейн, с другой стороны, питает к своим противникам сходные чувства. Так что вскрыть эту язву еще только предстояло.

В городе же Джордж Нолл, сидя в своем любимом кресле, проводил взглядом троих всадников, проехавших мимо него. Стрельбы со стороны ручья слышно не было. Вздохнув, он откусил уголок от плитки жевательного табака и в тот же момент ему на глаза попался Стив Бейн, направлявшийся к тому же в его сторону. На мгновение он перестал жевать, но затем методичное, неторопливое движение челюстей возобновилось.

- Привет! - Он кивнул в сторону ручья. - Похоже, этот рейнджер и Холи Уолкер нашли с ними общий язык. Так что оглянуться не успеешь, как эти голодранцы обоснуются в каньонах, будут жрать мясо и жить припеваючи.

- От меня они ничего не дождутся! - сверкая глазами, Бейн гневно взглянул на Нолла. - Может быть этому рейнджеру и удалось застуманить мозги Холли, но только со мной этот номер не пройдет! И какого черта этот старый идиот полковник послал за ним! Со своими делами мы можем управиться и сами!

- Вот и я о том же, - поспешил согласиться Нолл. - Ведь, в конце концов, нам с тем пожаром крупно повезло. По крайней мере эти голодранцы убрались с той земли. Так теперь самое разумное, что они могут сделать, так это отправиться подальше отсюда... а иначе никак нельзя, - добавил он, перекатывая табак во рту.

Бейн нахмурился. Успех вскружил ему голову, и ему было не дано провести различие между случайным везением и закономерной удачей. Ему везло, но не более того, к тому же многими своими успехами он был обязан палившему без промаха пистолету Джона Поула. К тому же его собственная деятельность на скотоводческом поприще приносила гораздо меньше прибыли.

Полковник Авери Квартераман в его глазах был просто старым идиотом, и он до сих пор держал это свое мнение при себе лишь потому, что собирался жениться на Кэрол. На Холи Уолкера он был очень обижен, отчасти за то, что окружающие относились к нему с уважением, и отчасти потому, что Уолкеру удалось сколотить крепкое, хорошо слаженное, а главное, прибыльное хозяйство. И еще Бейна не покидало ощущение, что Уолкер презирает его.

Теперь он был уже положительно уверен в ошибочности выбранной ими тактики. Ведь ему казалось, что поселенцы не станут ввязывать в драку и бросятся бежать после первой же демонстрации силы. Его небогатого жизненного опыта было явно недостаточно для того, чтобы суметь составить верное представление о таких, как МакНэбб, Пибоди или Лоринг. Бейн уважал лишь грубую силу, презирая все прочие человеческие качества.

Если бы кто-нибудь осмелился вдруг ему намекнуть, что решающее влияние на все его чувства и убеждения оказывает никто иной, как Джордж Нолл, он наверняка был бы вне себя от бешенства. Нолл знал немало слабохарактерных людей, подверженных чужому влиянию, но самыми сговорчивыми изо всех оказались именно Страйдер и Бейн.

Нолл целыми днями просиживал перед своей конюшней - небритый, в драных ботинках на босу ногу, воротник его вечно растегнутой у ворота рубахи был засален и заношен до невозможности, а на серой шляпе явно проступали следы пальцев - он совершенно не был похож на человека, внушающего уважение или доверие к себе, но на конюшне почти всегда было людно, так что он многое слышал и имел возможность время от времени отпускать собственные замечания по тому или иному поводу.

Он был хитер и наредкость злопамятен, но переполнявшая его злоба не находила себе достойного применения, покуда в один прекрасный день он не положил глаз на Кэрол Квартерман.

Ошибочно истолковав ее благосклонное к себе отношение и решив, что она старается его обольстить, он выбрал момент, когда она отводила в стойло своего мерина, и попытался ее обнять. Она с отвращением оттолкнула его, и ее презрение, ранило намного больнее, чем кнут, которым она хлестнула его по лицу. Он в исступлении набросился на нее, но тогда на ее счастье в конюшне объявился Холи Уолкер, который был погружен в раздумья и ничего не заметил.

Кэрол побоялась рассказать о случившемся отцу, опасаясь что тот может убить Нолла, а просто стала старательно его избегать. Но Джордж Нолл никак не мог успокоиться, и обозлившись на весь свет начал строить далеко идущие планы. Если бы удалось, к примеру, уничтожить Квартермана вместе со всем его хозяйством, то его девчонка пошла бы по миру, и уж тогда-то ей пришлось бы смирить гордыню. При других обстоятельствах его шансы на успех были бы равны нулю, но ситуация с каждым днем накалялась, и теперь оставалось только постараться разжечь это пламя.

Нолл молча жевал табак, упиваясь своей обидой. Как и большинство невежественных людей он был чрезвычайно тщеславен, и он никогда не сможет забыть, с каким отвращением глядела на него Кэрол Квартерман. Когда она бывала на конюшне, он неизменно молча провожал ее похотливым взглядом, а заслышав ее звонкий смех, он был твердо уверен, что она издевается над ним. Нолл не мог представить, что девушка уже почти забыла о том инцеденте, и был убежден, что она намеренно старается досадить ему.

* * *

Он усердно поддерживал тлеющий огонек зависти и обиды в душе Роя Страйдера и не давал угаснуть пламени заносчивого тщеславия в сознании Стива Бейна. Это был лишь один из шагов на пути к большой заварушке, начало которой, сам того не подозревая, положил Рой Страйдер, затеявший драку с одним из ковбоев, работавших на "Тире Б" и в последствии вышедший из нее победителем. Бейн был вне себя от злости, и если бы в дело не вмешался Квартерман, то он самолично набросился бы с кулаками на Страйдера.

Нолл, неизменно оказывавшийся в курсе всех событий, прекрасно знал и о том, что Джон Поул промышляет кражей скота, но все же поспешил намекнуть Квартерману и Уолкеру, что все это дело рук поселенцев. Он просто как бы невзначай обмолвился о том, что мясо у тех на столе не переводится, но и этого было достаточно для того, чтобы дать пищу домыслам и пробудить подозрения.

Очевидно его намеки возымели действие, ибо он видел, как Бейн решительно вышел на улицу и долго с самым серьезным видом беседовал о чем-то с собравшимися там Джоном Поулом, Нельсоном и Фаулером, и похоже, что долговязый и всегда угрюмый Поул остался доволен. Нолл сплюнул и в душе усмехнулся.

Сартэн шел вдоль улицы, громко стуча подбитыми железными набойками каблуками по дощатому тротуару, и глядя на него, Кэрол Квартерман почувствовала необычное волнение.

Какой он высокий! Походка его была легкой и стремительной, это была скорее походка следопыта, чем вальяжного всадника - что говорило о сильных, натренированных мышцах. Он был явно чем-то встревожен, и теперь его беспокойство передалось и ей.

- Что с вами, мистер рейнджер? - с улыбкой спросила она. - Опять неприятности? А мне показалось, что мы все уладили.

- Ничего мы не уладили. - В его голосе слышалась тревога. - И вы это прекрасно понимаете. Это лишь временное перемирие, но как долго оно продлится? Основная же проблема так и не решена. Но до сих пор не понятно, кто за всем этим стоит? Кому это может быть выгодно?

Она уловила его мысль.

- Я понимаю, что вы имеете в виду. Даже как-то странно, что это вообще случилось. Когда здесь объявились поселенцы, отец и Холи поначалу, ясное дело, не обрадовались, но уж кто больше всех негодовал по этому поводу, так это Стив. Он, знаете ли, вообще очень впечатлительный молодой человек. Потом у нас стал пропадать скот, и мы потребовали, чтобы они убирались отсюда. Но они остались.

Он кивнул.

- На моей памяти были и другие подобные случаи, но тогда все было гораздо проще. Сейчас же у меня складывается такое впечатление, как будто кто-то намеренно разжигает страсти. Но непонятно, кому это может быть выгодно?

- Да уж, похоже от этого не выиграет никто, - согласилась с ним Кэрол. - И никакой выгоды, один сплошной убыток. Единственная возможность победить - это самому ни во что не вмешиваться и вообще оставаться в стороне, но зато уж потом сорвать куш по-крупному.

Сартэн задумчиво кивнул.

- Могут быть и другие мотивы. Люди порой способны делать гадости без надежды на большие барыши, например, из мести или зависти, или же из-за женщины. Полагаю, вполне разумно было бы предположить, что это кто-нибудь из местных таким образом мстит за что-то хозяевам ранчо или же вымещает зло на переселенцах.

- Даже не знаю, на кого можно было бы подумать, - с сомнением покачала она головой. Странно, что при этом ей вспомнился Джордж Нолл, тем более, что та пустяковая стычка навряд ли могла стать причиной для столь серьезных событий.

- Стив очень зол на вас, и в таком состоянии он может решиться на что угодно, даже на убийство, - внезапно сказала Кэрол. - Со временем он успокоится, но страшнее боли ваших ударов для него оказалось то, что вы одержали над ним верх.

Она чувствовала, что ее отношение к Стиву за последнее время очень изменилось. Вот уже несколько месяцев ей не давала покоя мысль о том, что она обречена выйти за него замуж. Он был красив и обходителен, но все-таки она никогда не любила его, а теперь в сравнении с Сартэном, он стал казаться ей инфантильным подростком, раздражительным, капризным и очень тщеславным. - Вы уж будьте поосторожнее, - предостерегла она Сартэна. - От Стива можно всего ожидать. Он непоколебимо уверен в своей правоте.

- В некотором роде, - сказал в ответ Сартэн, - я могу понять его неприязнь ко мне. Он вас любит и видит, что мне вы тоже очень нравитесь!

Это было столь неожиданно, что у нее перехватило дыхание, но прежде, чем она успела что-либо ответить, он сошел с тротуара и быстро зашагал прочь. Он уходил от нее, укоряя себя за неуместную выходку, когда ему вдруг вспомнилась фраза, произнесенная Кэрол. Единственная возможность победить, - сказала тогда она, - это самому ни во что не вмешиваться и вообще оставаться в стороне, но зато уж потом сорвать куш по-крупному.

Но если в борьбу были втянуты силы местных скотоводов и пришлых поселенцев, то кто и какой куш мог сорвать при таком раскладе? Остаток дня и весь вечер он провел, занимаясь неотложными делами, нанеся визит городскому банкиру, доктору, побывав у обоих адвокатов и еще у двух лавочников. Уходя из последнего дома, он пребывал в полнейшем смятении. Кое-что ему удалось узнать, но даже и эти сведения были слишком противоречивы, а все доводы казались неубедительными.

5

Ночь прошла на удивление спокойно. Было уже далеко за полночь, когда Сартэн возвратился в свою комнату в гостинице и лег спать. Он проснулся на следующее отро оттого, что солнце ярко светило к нему в окно, а с улицы доносились чьи-то истошные вопли. Торопливо одевшись, он поспешил на улицу.

Там уже собралась толпа, состоявшая в основном из работников с местных ранчо, а Стив Бейн о чем-то гневно вещал, обращаясь к собравшимся со ступенек шорной лавки. Протиснувшись сквозь толпу, Сартэн встал перед ним.

- Что здесь происходит? - строго спросил он.

Бейн обернулся на его окрик, бешенно вращая глазами.

- Это все из-за тебя! - презрительно зашипел он. - Из-за тебя и твоего миротворства, пропади оно пропадом! Этот проклятый оборванец убил Пэрриша!

- Какой оборванец? - терпеливо спросил Сартэн. - И кто такой Пэрриш?

- Пэрриш - лицо Бейна побагровело от распиравшей его злобы - был погонщиком Холи Уолкера, которого отправляли вместе с Эрлом Мейсоном за скотом. Мейсон убил его!

- Но это же какая-то бессмыслица, - спокойно заметил на это Сартэн. Ты утверждаешь, что Мейсон убил человека, который должен был привезти ему мясо? - Он говорил довольно громко, чтобы быть услышанным толпой.

- Твое мнение здесь никого не интересует! - разорялся Бейн. - Пэрриша нашли мертвым у дороги, и мы повесим этого гада Мейсона прямо сейчас!

Шестеро крепких мужчин с готовностью выволокли Мейсона из толпы. Вслед за ними вышел человек с веревкой в руке.

Внезапно раздался чей-то крик.

- Глядите! Они идут сюда!

Действительно, они пришли, маленькая кучка упрямых, напуганных людей. Но не смотря на все своих страхи, они были готовы стоять до конца.

Сартэн резко обернулся.

- Квартерман! Уолкер! Уберите своих людей! Велите им возвращаться на ранчо и оставаться там! Если на этой улице прогремит хотя бы один выстрел, отвечать за это будете вы!

- Их уже не остановить, все зашло уже слишком далеко, - сказал Квартерман. - Ведь Мейсон убил Пэрриша.

- Велите им убраться отсюда! - угрожающе повторил Сартэн. - Пусть немедленно очистят улицу, или отвечать за все придется вам! Здесь же черт знает что начнется!

Бейн рассмеялся.

- Зря стараешься, козел! Теперь от тебя уже ничего не зависит! Их уже не остановишь! Поул, как только те дармоеды пройдут водокачку, можешь их кончать!

Времени для разговоров больше не оставалось, и Сартэн ударил первым. Стив Бейн даже глазом моргнуть не успел, все произошло так быстро, что у ранчеро не было ни малейшей возможности хотя бы частично отразить эти два коротких прямых удара в живот. У него перехватило дыхание, но когда, ошалев от боли, он начал ловить ртом воздух, Джим Сартэн ухватил его за пояс, и развернув, ткнул в спину ствол револьвера.

- Поул! - выкрикнул он. - Всего один выстрел, и я пристрелю Бейна! Я прикончу его прямо здесь, а ты будешь следующим! Очистить улицу!

Сартэн пихнул Бейна вперед.

- Скажи им сам! - рявкнул он. - Прикажи им уйти, или я вышибу тебе мозги!

- Не буду! - выдохнул Бейн.

Сартэн негодовал. Поселенцы тем временем уже почти поровнялись с желобом водокачки, и продолжали идти вперед, несмотря на то, что силы были заведомо неравны, и противник имел по меньшей мере пятикратное превосходство в численности. Не долго думая, Сартэн поднял руку державшую пистолет и ударил им Бейна по голове, отчего тот осел на землю, оставаясь неподвижно лежать в пыли.

Перескочив через него, будучи вне себя от ярости, Сартэн остался лицом к лицу с притихшей толпой, на которую он теперь наводил оба свои пистолета.

- Будь по вашему! - объявил он. - Вы хотели постреляться, так получайте же! И видит Бог, вы сами напросились! Теперь вы имеете дело со мной!

Все назад! Проваливайте отсюда, или же можете начать стрелять, и тогда я убью всякого, кто возьмется за оружие! Но учтите, что у меня в запасе двенадцать выстрелов, а я никогда не промахиваюсь! Так кому нетерпится умереть?

Гневно сверкая глазами, он обвел взглядом толпу. Он блефовал, но обратной дороги не было, и он во что бы то ни стало предотвратит кровавую бойню, даже если ради этого ему придется поплатиться собственной жизнью.

- Все назад, я сказал! - Он был одержим яростью, и толпой, казалось, овладело некое оцепенение. Среди этих людей, пожалуй, не нашлось бы человека, кто ни разу не слышал о Джиме Сартэне, о мастерском обращении с оружием и меткости которого ходили легенды. Они вспоминали о некогда нашумевшей истории, когда ему пришлось с помощью револьвера выяснять отношения сразу с пятерыми противниками и выйти из этого поединка живым и невредимым. Каждому начало казаться, что черные дула револьверов наставлены именно на него, и среди них не было никого, кто вдруг не начал бы думать о том, стоит только сделать малейшее неверное движение, и уж тогда смерти не избежать.

Поселенцы были напуганы ничуть не меньше. Одинокий человек решился встать между ними и почти верной смертью, и теперь он в одиночку медленно, но уверенно, вытеснял толпу с улицы.

Затаив дыхание, Кэрол Квартерман наблюдала за происходящим из-за двери гостиницы. Сначала какой-то человек неловко переступил с ноги на ногу, но ощущение движения охватило толпу, и те, кто стоял в первых рядах, горя желанием схватиться за оружие, вдруг почувствовали, что их товарищи, стоящие у них за спиной начинают потихоньку отступать назад, и тогда они тоже попятились, полубессознательно поддаваясь общему порыву.

- Квартерман! Уолкер! - снова выкрикнул Сартэн. - Даю вам последний шанс! Велите этим людям разъезжаться по своим ранчо, или же я устрою так, что вас обоих засадят за решетку за подстрекательство к беспорядкам! И если хотя бы один человек погибнет здесь сегодня, то это убийство будет на вашей совести, я сделаю все, чтобы вы оба отправились бы на виселицу!

6

Квартерман сохранял хладнокровие.

- Не надо мне угрожать, Сартэн. Я знаю свои обязанности. - Он повысил голос. - Садитесь на коней, парни, и отправляйтесь домой. Представитель закона разберется здесь с этим и без нас.

Уолкер поддержал его, и, вздохнув с облегчением, ковбои, толкаясь, начали расходиться.

Обернувшись, Сартэн увидел, что Мейсону на шею уже накинули петлю, и рядом с ним стоял сам Джон Поул, а Ньютон и Фаулер дожидались поодаль.

- Сними веревку, Поул! - резко приказал Сартэн.

Лицо бандита оставалось непроницаемым.

- Еще чего! Черта с два! - огрызнулся он.

К Сартэну возвращалось прежнее спокойствие.

- Сними веревку, - повторил он, - и смотри мне, без глупостей!

Джон Поул осторожно выпустил из рук веревку. Он сделал широкий шаг в сторону, а пальцы согнутых в локтях рук оказались в опасной близости от рукояток пистолетов.

- Ты блефуешь, рейнджер, - сказал он, - но я выведу тебя на чистую воду!

Кэрол Квартерман заметила, как руки Поула сделали стремительные движение, и зачарованно, как если бы все чувства и эмоции разом покинули ее, она видела, как в тот же миг Сартэн тоже схватился за пистолет. И тут она увидела, что в воротах конюшни мелькнул ствол вскидываемой винтовки!

- Джим! - пронзительно завизжала она. - Берегись! Конюшня!

Сартэн, сверкая глазами из-под полей низко надвинутой шляпы, разом выхватил оба пистолета и выстрелил. Это было невероятно ловкое, изящное движение, и крик Кэрол долетел до него, в тот самый момент, когда он спустил курок пистолета, находившегося у него в правой руке.

Справа прогремел оглушительный выстрел, и он не успел развернуться, когда пуля задела его, отчего пистолет оказался выбитым у него из руки и отлетел в сторону. Перебросив револьвер из левой руки в правую, он выстрелил в темный проем ворот конюшни, целясь пониже винтовочного ствола.

У него кружилась голова, и казалось, что вся улица закачалась и заходила ходуном, но все же он твердо стоял на ногах.

Джон Поул тоже сумел устоять, но на его голубой рубахе уже расплывалось большой кровавое пятно, а пистолеты палили без разбору, изрыгая танцующие стрелы порохового пламени. Выстрелы, казалось, гремели повсюду, и тогда он двинулся вперед, стреляя снова и снова.

Покачиваясь, Сартэн медленно наступал на Поула и, замечая, как пуля зарывается в пыль за спиной у бандита, подумал, что промахнулся, даже не осознавая, что выстрел прошил того насквозь.

Он с удивлением видел, как Поул упал и принялся царапать землю окровавленными пальцами. Со стороны конюшни снова прогремел винтовочный выстрел, и, развернувшись, Сартэн бросился на землю ничком, зарываясь лицом в пыль и ощущая во рту привкус крови. Голова казалась огромной и тяжелой, но, пересилив себя, он с трудом поднялся на ноги, на ходу перезаряжая револьвер. Из конюшни раздался очередной выстрел, но он продолжал идти вперед, и оказавшись у боковой двери, одним рывком настежь распахнул ее и остановился у порога, вглядываясь в темноту.

Джордж Нолл таращился на него выпученными от страха глазами, и его заплывшее жиром лицо казалось белым, как мел. В руках он все еще держал винтовку, и теперь изумленно переводил взгляд ее ствола на Сартэна и обратно. И затем Джим Сартэн наставил на него револьвер и трижды выстрелил.

Пули угодили Ноллу точно в выпирающий из-под рубахи живот, и, вздрогнув, толстяк привстал на цыпочках, бормоча что-то, но его последние слова потонули в кровавой пене, показавшейся у него на губах, и затем тяжело рухнул на засыпанный сеном земляной пол.

Сартэну показалось, что ноги вдруг становятся ватными, и в следующий момент пол почему-то ударил его по лицу. Последнее, что он запомнил был привкус земли и сена во рту и топот бегущих ног.

* * *

В течение довольно долгого время он ничего не слышал и не чувствовал, а очнувшись, увидел, что в окно ярко светит солнце, затем до его слуха донесся привычно жалобный скрип насоса водокачки и женский голос, напевавший какой-то мотивчик. Он лежал в чужой постели, и его рука, покоившаяся на покрывале казалась теперь гораздо белей, чем когда он видел ее в последний раз.

Дверь открылась, и он встретился взглядом с Кэрол Квартерман.

- Слава Богу! - воскликнула она. - А то я уже думала, что это будет длиться вечно! Как ты себя чувствуешь?

- Я... вообще-то пока еще не знаю. А чей это дом?

- Доктора Хассета. Он мой дядя и твой врач. А я твоя сиделка, потому что из тебя вытащили четыре пули - две от винтовки и две револьверные. По крайней мере, так утверждает дядюшка Эд, хотя, на мой взгляд, вряд ли он может отличить одно от другого.

- А что там еще была за стрельба?

- Это стреляли Холи Уолкер и отец. Они прикончили Ньютона и Фаулера, когда те бросились на подмогу Поулу. Отца немного задело, но ничего серьезного, а у Уолкера ни царапины.

- А что с Мейсоном?

- Он оказался самым везучим изо всех. Три раза его задевало пулями, предназначенными для других, и все они лишь задели его, слегка содрав кожу. Их люди снова вернулись в каньоны, и даже Стив Бейн не осмелился что-нибудь возразить по этому поводу.

- И как долго я уже здесь?

- Неделю, и настраивайся на то, что тебе придется задержаться у нас еще на некоторое время. Дядюшка Эд говорит, что тебя нельзя никуда перевозить, и что еще хотя бы недели две ты не должен вставать с постели.

Сартэн усмехнулся.

- А ты станешь моей сиделкой? Что ж, мне это подходит, но а как же Стив Бейн?

Она пожала плечами.

- Он вернулся к себе на ранчо, и теперь голова у него станет болеть совсем о другом. Поул угонял с пастбищ скот, после чего какие-то животные клеймились принадлежавшим Стиву тавром "Тире Б", а остальное он попросту продавал. Ньютон был его сообщником, и перед смертью он успел кое-что рассказать; он также клялся и божился, что видел собственными глазами, как Джордж Нолл устроил тот пожар, спаливший полокруги.

Очевидно, он ненавидел меня, но когда стали разбирать его бумаги, то нашли листы с расчетами, доказывающими, что он собирался перекупить хозяйства после того, как большинство наших людей погибнет в ходе междуусобицы. И проведя небоьшое раследование, мы поняли, что ты был прав. Как ты и полагал, во всем городе у него одного оказалось достаточно денег, чтобы при случае взять ситуацию под свой контроль.

- А о Пэррише что-нибудь известно?

- Точно никто ничего не знает. Хотя, после встречи с Мейсоном он возвращался на ранчо, где его видели в компании какого-то ковбоя. Возможно, это был Поул. Пэрриш, должно быть, застал его за кражей скота, но об этом мы уже никогда не узнаем.

Джим Сартэн смотрел в окно на залитую солнцем улицу. Отсюда ему был виден желоб водокачки, рядом с которой одиноко росли два дерева. Человек присел на краю тротуара и что-то строгал. Мимо пробежал чей-то малыш, догоняя укатившийся мячик. И еще дальше, у коновязи, терпеливо дожидалась хозяина серая лошадь, то и дело принимавшаяся бить копытом и изредка помахивать хвостом, отгоняя мух.

Это была тихая улица, где царили покой и порядок. И да будут благословенны те времена, когда весь Запад станет таким же мирным, как этот небольшой городок - Хила-Кроссинг...

ШАМАНСКОЕ КАПИЩЕ

Приключения Малыша по прозвищу "Кактус".

Малыш Кактус пребывал в наредкость благодушном настроении, и даже недавняя безвременная кончина сеньора Фернандеса, известного более под прозвищем "Туз", не омрачала его мыслей, представляясь чем-то очень далеким. Конечно, если бы это он, Малыш, самолично отправил Туза на тот свет, изрешетив того пулями из своих пистолетов, то он, пожалуй, и поостерегся бы, зная крутой нрав четырех братьев Фернандесов.

Но он не стрелял в Туза. В тот роковой момент он попросту сыграл роль "перста судьбы", и если бы не та его милая шалость, то проворные пальцы старшего Фернандеса, возможно, и по сей день тасовали бы карточную колоду, и он по своему обыкновению обыгрывал бы всех подряд, сидя за карточным столом в "Кантине".

Никто из друзей или знакомых не мог усомниться в наличии у Малыша чувства юмора, которое, несомненно, помогало ему проще относиться ко многим серьезным вещам, к таким, например, как игра в покер. Но вот о чувстве юмора Мартина Джима (называемого так потому, что он был вторым из двух Джимов Мартинов, обосновавшихся в Арагоне) следовало бы рассказать особо. Вообще-то с чувством юмора у него было все в порядке, но вот только на покер оно никоим образом не распространялось. Мартин Джим был рослым, мускулистым парнем, который никогда и нигде не появлялся без своего пистолета.

В тот памятный день, незадолго до смерти, Туз сидел за карточным столом, играя по маленькой с Мартином Джином, Малышом Кактусом, Патом Груеном и странствующим старателем, метко прозванным Шкурой. Будучи по натуре человеком наблюдательным, Малыш подметил, с какой легкостью руки сеньора Туза манипулируют картами, приняв также во внимание результаты пары последних партий. Когда же очередь сдавать дошла до Туза, Малыш под благовидным предлогом выскользнул из-за стола. Остальные же, оказавшись менее искушенными и более доверчивыми, остались в игре, в результате которой горка фишек на столе перед Тузом выросла до неприличных размеров.

В конце концов, когда Пат Груен и Шкура, просадив к тому времени практически подчистую все, что у них было, выбыли из игры, началась партия, в которой предстояло сыграть двоим - Тузу Фернандесу и Мартину Джиму. Когда на кон оказалось поставлено целых двенадцать тысяч долларов, заработанных нелегким трудом (в месяц ковбой зарабатывает не больше сорока!), чувство юмора у Мартина Джима быстро пошло на убыль, стремительно приближаясь к нулю.

Малыш Кактус, все это время безучастно следивший за игрой со стороны, видел, как паршивая овца толкает на заклание большого агнца; к тому же ему удалось мельком подглядеть в карты Туза Фернандеса. Он держал пару четверок, девятку, десятку и даму. Несколько минут спустя он снова перевел взгляд на руку Фернандеса, но уже не увидел там ни девятки, ни десятки, ни дамы, вместо которых там жались друг к другу три туза, составившие компанию первоначальной паре четверок.

Само собой разумеется, что подобный феномен не мог не заинтересовать его, особенно теперь, когда еще во время игры он обратил внимание на довольно необычное положение руки Туза.

* * *

Когда пришло время открывать карты, у Мартина Джима оказалось две пары, а Туз Фернандес, будучи очень доволен собой, выложил на стол свой "фул-хаус".

Подавшись вперед, как будто для того, чтобы получше разглядеть карты, Малыш Кактус как бы ненароком прижал к столу край манжеты белой рубахи Туза, насаживая ее на шляпку гвоздя, торчавшего из столешницы.

Сочувственно улыбаясь, Туз Фернандес сделал жест, которому суждено было оказаться предпоследним в его впустую растраченной жизни. Он потянулся к банку.

Но стоило только его загребущим рукам сделать это резкое движение, как послышался пронзительный треск рвущейся ткани, белый рукав старшего Фернандеса лопнул, и из-под него показалось то, что на языке людей, знакомых с подобными вещами именуется не иначе, как "заначкой в рукаве". У Туза в "заначке" оказалось несколько карт, и среди них были исчезнувшие девятка, десятка и дама.

Сцена получилась совершенно безобразная, на какое-то мгновение Туз Фернандес замер, и, наверное, сердце у него ушло в пятки. Но затем он сделал свой второй и последний из двух предсмертных жестов. Схватился за пистолет.

И конечно же, как, впрочем, и следовало ожидать, исход той игры оказался вполне закономерен. И никто от берегов Мексиканского залива до просторов Колорадо не осмелился бы этого отрицать. Как уже упоминалось выше, Мартин Джим никогда не расставался со своим шестизарядником, и к тому же он придерживался чрезвычайно строгих принципов, особенно когда дело касалось таких деликатных вещей, как покер.

Тут же поняв, в чем дело, он выхватил револьвер. Было бы большой ошибкой рассматривать эти два события отдельно друг от друга. Они были одним единым действом.

Сеньор Туз Фернандес едва успел выхватить пистолет из кобуры, когда Мартин Джин уже вскинул руку с револьвером и дважды выстрелил через стол.

Свинец, принимаемый внутрь в столь больших дозах и с такого расстояния совершенно не усваивается организмом, что уже давно и доподлинно известно.

Наилучшим доказательством для любой теории является ее проверка на практике, лишь тогда эта теория может считаться верной. Сеньора Туза Фернандеса похоронили сообразно полагающейся для подобных случаев церемонии, с картами рокового "фул-хауса", приколотыми на грудь, поверх большого кровавого пятна, и во все той же рубахе с разорванным рукавом в доказательство спрятанной в него "заначки". Если когда-нибудь в будущем его тело будет подвернуто эксгумации с некоей научной целью, то любой игрок в покер сможет с первого же взгляда безошибочно установить причину смерти.

Итак, как мы уже сказали, Малыш Кактус не вспоминал ни о внезапной кончине Туза Фернандеса, ни о причине его ухода в мир иной. И он не задумывался всерьез о том, что кому-то может даже в голову прийти возложить на него ответственность за эту смерть. Малыша, по большей части, занимали шальные мысли об юной прелестнице Бесс О'Нил, очаровательной племяннице ранчеро-ирландца О'Нила, чьи угодья простирались по другую сторону от Пекос.

Тем вечером в здании школы городка Рок-Крик устраивали танцы, и Бесс благосклонно отнеслась к его предложению провести вечеринку вместе с ним и к тому, чтобы затем он проводил ее до дома. Его надежды, возлагаемые на предполагаемую совместную поездку обратно, не получили своего дальнейшего развития в данной истории. Так что на данный момент вполне достаточно ограничиться лишь упоминанием о том, что Малыш мечтал и был на седьмом небе от счастья.

Вот уже дважды Малыш назначал Бесс свидания, и оба раза обстоятельства оказывались сильнее его. В первый раз получилось так, что он нечаянно застал за работой грабителей как раз в тот момент, когда те грабили почтовую карету, и в ходе последующего обмена любезностями получил пулю в бедро. Рана оказалась пустяковой, но довольно болезненной; болезненной настолько, что он не смог прийти на танцы и едва не пропустил похороны двоих бандитов, отправленных им на тот свет.

Во второй раз кто-то из приятелей, надо думать ради смеха, подбил Малыша на то, чтобы заарканить кугуара. Прежде Малышу Кактусу никогда не приходилось промышлять ничем подобным, и он пошел на это, движимый лишь чисто научным интересом. К тому же он никогда не пасовал перед брошенным ему вызовом. Ему удалось набросить лассо на огромную кошку, но та сумела выскользнуть из петли, перевернувшись в воздухе, и едва коснувшись лапами земли, совершить головокружительный прыжок, приземляясь точно на спину коня, верхом на котором и сидел Малыш.

Наукой доказано, что два тела не могут одновременно находиться в одной и той же точке, и из возникшей непродолжительной потасовки, происходившей все то время, пока испуганный конь, сорвавшись с места во весь опор скакал к зарослям, Малыш все же вышел победителем.

Рубаха его превратилась в лохмотья, и весь он с ног до головы был перепачкан в крови кугуара, смешавшейся с его собственной кровью. Малышу пришлось полоснуть огромную кошку длинным и острым, как бритва, охотничьим ножом, несмотря на бесспорную полезность которого нельзя также не признать, что по форме вещица это не слишком изящная.

Как и следовало ожидать, Бесс О'Нил, с истинно ирландским темпераментом, холодным блеском в глазах, и даже пару раз топнув изящной ножкой, объявила ему, что либо теперь он явится вовремя и сохранив при себе все части тела, или же больше никаких свиданий. Если он и на сей раз не сможет с ней танцевать, то пусть проваливает на все четыре стороны и вообще забудет о ее существовании.

* * *

В тот вечер Малыш Кактус направлялся в Рок-Крик и принарядился соответственно случаю. На нем была черная куртка из оленьей шкуры, богато украшенная серебрянным набором, черный, инкрустированный перламутром пояс, на котором висели кобуры, черные отутюженные брюки, ярко начищенные сапоги и черное же, украшенное серебрянным орнаментом сомбреро.

Его конь - восхитительный пегий мерин с темной мордой, один глаз у которого был голубым - гордо ступал по тропе, изо всех сил стараясь быть достойным своего разряженного в пух и прах хозяина, а также тех великолепных седла и уздечки, что были на нем в тот вечер.

И седло, и уздечка были сделаны на заказ для Дона Педро Бедойи, одного из членов многочисленного и уважаемого семейства Бедойя из Соноры, и затем украдено у него Сэмом Моусоном, известным среди подельников под кличкой Моусон-Одинокий-Пистолет.

Моусон решил, что лучше всего дорогая упряжь будет смотреться на коне Малыша и, решив произвести обмен, попытался в качестве компенсации всадить пулю в голову ирландцу, а самому заполучить коня. Однако, выстрел оказался не слишком точен, и пуля лишь немного поцарапала Малыша, который пришел в себя как раз в тот момент, когда Моусон закончил менять седла и уже собирался уезжать. Малыш Кактус окликнул его, Моусон резко обернулся, выхватывая пистолет... Одного пистолета ему оказалось явно недостаточно.

Малыш был вынужден признать, что он явно не дооценивал покойного при жизни, потому как вкус у бандита оказался довольно изысканным. И он уехал с поля брани, сидя в седле, стоившем целую тысячу долларов.

До Рок-Крик оставалось еще каких-нибудь шесть миль. Для вечеринки Бесс О'Нилл наденет свое самое красивое платье, да и сам Малыш Кактус явится туда в полном великолепии, показывая пример того, во что мог бы одеться всякий молодой ковбой, будь у него достаточно денег. Размышляя об этом, он ехал вперед, на сердце было легко и радостно и хотелось петь.

"Койот" Фернандес был огромен, груб и безобразен. Он обожал Туза, доводившегося ему родным братом - но играть с ним в покер никогда не садился. Обычно они вместе с младшим из братьев, Мигелем, дожидались его где-нибудь у дороги. Видимо, кто-то все же заметил и упомянул в разговоре то проворное движение пальцев Малыша, предрекшее Тузу скорую смерть. К тому же Койот и прежде недолюбливал Малыша.

Но и на Западе люди остаются людьми, язык оружия понятен здесь всем, и даже самые отчаянные смельчаки стоят тихо, когда на стороне противника оказывается явное преимущество. Смелости Малышу было не занимать, но Койот и Мигель Фернандес, возникшие по обеим сторонам дороги, находились куда в более выгодном положении, чем он, и данная ситуация требовала скорейшего разрешения.

Он осадил коня, с грустью подумав о том, что это был третий и последний шанс, предоставленный ему Бесс О'Нил.

- Buenas noches, senores! 1) - вежливо поздоровался он. - Вы тоже собираетесь на танцы?

1) Добрый вечер, сеньоры! (исп.)

- Нет! - Койот оказался гораздо несдержаннее, чем того требовала ситуация. - Мы тебя дожидались. У нас с Мигелем тут вышел небольшой спор: он утверждает, что муравьи сожрут тебя раньше, чем канюки. А я считаю, что канюки управятся с этим быстрее муравьев.

Малыш Кактус настороженно разглядывал их. Оба были при оружии. Малейшее движение с его стороны, и он окажется нашпигован свинцом.

- Давайте разойдемся по-хорошему, ладно? Ведь на танцах все же повеселее будет. К тому же я не выношу муравьев.

С чувством юмора в клане Фернандесов было довольно туго. И вот со связанными за спиной руками и под конвоем двух братьев-Фернандесов, один из которых ехал слева от него, а другой в дюжине футов позади, Малыш Кактус отправился совсем в другую сторону.

Он знал, что они замышляют, ибо одного только упоминания о муравьях было вполне достаточно, чтобы догадаться об этом. Это была старинная традиция племени яки, когда жертву привязывали к муравьиной куче, и братьев Фернандесов уже по крайней мере пару раз подозревали в повторении подобного опыта. Малыш тогда как раз помогал снимать с муравейника то, что осталось от тела. И было это жутко неприятное и впечатляющее зрелище.

Взошедшая в небе полная луна, та луна, под которой он собирался провести вечер с Бесс (по предварительной договоренности), была поистине великолепна, а одинокие скалы и валуны, которыми была усеяна каменистая земля пустыни, казались частью зловещего и необычного пейзажа какой-нибудь далекой планеты в то время, как Малыш Кактус ехал вслед за Койотом по едва различимой на земле тропе. Всего один раз с вершины пригорка он увидел далекие огни Рок-Крик, и ему даже показалось, что оттуда доносятся звуки музыки.

Тропа, по которой они ехали, спустилась в каньон Агуа-Приета, минуя стороной темные воды ручья. Малыш Кактус знал, куда его везут - в той стороне находилось старое копище племени индейцев яки. И тут ему на ум пришла неплохая идея.

Мигель внезапно чихнул, и голова его непроизвольно качнулась влево.

- Ой! - сказал Малыш. - Это не к добру! Очень плохая примета!

- Что? - Мигель обернулся в его сторону.

- Чихать влево - к несчастью, - напомнил Малыш.

Оба брата дружно промолчали, но ему показалось, что упоминание о старом поверье, бытовавшем в племени яки, произвело на них довольно сильное впечатление. Ему было хорошо известно, что во многих индейских племенах Юго-Запада считалось, что если при чихании человек склоняет голову вслево, то случится какое-нибудь горе. И ему казалось, что обоим братьям это поверье было знакомо.

- Ай-яй-яй, - тихо вздохнул он.

* * *

Мигель беспокойно заерзал в седле. Огромные черные скалы возвышались над ними. Малыш прекрасно знал, что обоим братьям доводилось и прежде неоднократно бывать здесь. Будучи до некоторой степени потомками яки, они наверняка должны побаиваться злых духов, которые, как считалось: обитали на древнем шаманском капище племени.

Малыш безуспешно шевелил затекшими пальцами, отчаянно пытаясь ослабить сыромятный шнур, связывавший его руки. Где-то со стуком упал камешек, и он вздрогнул.

- Что это было? - испуганно спросил Малыш.

Койот Фернандес взглянул вверх, потом на него, а затем тревожно огляделся по сторонам. Свет луны не проникал на дно каньона, и в кромешной тьме было невозмножно что-либо разглядеть. Принадлежавший Малышу пояс с пистолетами Койот повесил на луку своего седла, и если бы только удалось высвободить руку, то уж тогда бы они у него получили!

- Погодите! - внезапно окликнул он их.

Братья натянули поводья, и Малыш почувствовал на себе их хмурые взгляды.

- Вы только прислушайтесь! - сказал он. Оба как по команде задрали головы вверх. Когда человек посреди ночи начинает вдруг к чему-либо прислушиваться, то ему и в самом деле становятся слышны разные звуки, на которые он раньше попросту не обращал внимания.

Где-то со склона осыпались мелкие камешки, и казалось, что каньон вздыхает. Койот заерзал в седле и быстро заговорил по-испански с Мигелем, который неуверенно хмыкнул в ответ.

- Ну, что я говорил? - сказал Малыш Кактус. - Вы оба скоро умрете.

- А? - обернулся в его сторону Койот.

- Вы скоро умрете, - повторил Малыш. - Древние боги гневаются, что вы везете меня сюда. Это земля яки, здесь живут их духи, а я не из их племени.

Койот Фернандес демонстративно проигнорировал его болтовню, но Мигелю, похоже, стало не по себе. Он взглянул на брата, как будто собираясь что-то сказать, а затем лишь пожал молча плечами. Малыш по-прежнему пытался освободиться от пут, которыми были связаны его руки. От всех этих усилий и постоянного напряжения его запястья сделались влажными от пота. Если бы ему удалось отделаться от них, или если бы у него было хотя бы немного больше времени...

Вскоре тропа сделалась заметно шире, и он оказался на ровной площадке недалеко от ручья. Когда-то давным-давно сюда приходили индейцы племени яки. Некоторое время назад, преследуя табун диких лошадей, Малыш проезжал здесь. Там, в пещере, образованной нависающим над землей скальным выступом, стоял древний жертвенник, сохранившийся, как считалось, еще от ацтеков. Его напарник-мексиканец тут же начал проявлять признаки беспокойства и все порывался побыстрее уехать оттуда.

- Наверное вы умрете здесь, - сказал Малыш. - Мои духи подсказывают мне, что это случится очень скоро.

Койот окриком приказал ему замолчать, и вскоре они остановились. Малыш вспомнил, что где-то поблизости здесь был большой муравейник. Что ж, лучше места для экзекуции и представить себе трудно, так что уже никто не сможет освободить его. Сюда никто не наведывался. Возможно, за все время тут побывало всего два или три человека из белых. И все-таки отсюда до Рок-Крик было не больше пятнадцати миль.

Койот спешился, а затем подошел к Малышу, и ухватив его за шиворот своей огромной ручищей, стащил с коня. И тогда Малыш навалился на него всем весом - всеми своими стами сорока фунтами.

Это было настолько неожиданно, что Койот не устоял на ногах и упал, на чем свет стоит проклиная его. Мигель выскочил из-за лошади, и Малыш, принялся отчаянно отбиваться ногами, в результате чего младший Фернандес тоже растянулся на земле. Однако этот успех был очень скоротечен.

Койот вскочил на ноги, и со всей силы пнул Малыша по ребрам, после чего братья поволокли его по земле к муравейнику, всю дорогу ругаясь последними словами. Когда его бросили на муравейник, он почувствовал, как тот слегка шевелится под ним. Затем ему связали ноги, и в то время как Мигель принялся вгонять в землю колышки, Койот вытащил нож и наклонился к нему. Он сделал два быстрых неглубоких надреза по обеим сторонам шеи Малыша.

После он провел острием ножа по его животу, слегка надрезая кожу, а затем чиркнул своим ножом и по лодыжкам, предварительно стащив для этого с Малыша сапоги. Это было необходимо для того, чтобы пошла кровь, запах которой должен был привлечь муравьев. С остальным они со временем управятся самостоятельно.

Сделав свое дело, братья отошли, о чем-то тихо переговариваясь между собой. Малыш был уверен, что после его разговоров о злых духах им стало не по себе, и теперь они то и дело с опаской поглядывали в сторону пещеры, посреди которой стоял каменный жертвенник. И все-таки, похоже, у них была еще какая-то причина для беспокойства. Поговорив еще немного, они пошли прочь, словно вмиг потеряв к нему всякий интерес. Но одно слово ему все же удалось расслышать отчетливо: сеньорита.

Что еще за сеньорита? Он нахмурился, все еще не оставляя попыток освободиться от пут, которыми были связаны его лодыжки. Они становились скользкими от пота, и, наверное, от крови. Муравьи его еще не обнаружили, и возможно, они не найдут его еще какое-то время, до тех пор, пока утро не выманит их из муравейника.

* * *

Он лежал на боку поперек муравейника. Вбитые в землю по обеим сторонам, но на некотором расстоянии от него, колышки надежно удерживали его в этом положении, так, чтобы он не мог откатиться в сторону. Сыромятные шнуры, привязывающие его к кольям, были тугими и прочными. Еще несколько колышков было загнано в землю за его головой и в ногах. На колышек в изголовье была накинута петля, пропущенная затем у него под челюстью и туго затянутая, так чтобы он не смог поднять голову. Его лодыжки были крепко привязаны к колышку, вбитому у ног.

Малыш Кактус мрачно размышлял о своем незавидном положении. И все-таки две вещи не давали ему покоя; о какой сеньорите говорили братья, и почему они не спешили оседлать коней и уехать из каньона.

Свое дело здесь они уже cделали. Ни один из братьев не был свободен от предрассудков, будучи людьми невежественными, воспитанные в самобытной атмосфере индейского фольклора, где реальные факты тесно переплетаются с плодами явного вымысла. А у этого места была своя зловещая история, корнями своими уходившая в глубь веков, к событиям, происходившим здесь задолго до прихода в эти края индейцев, в те времена, когда этими же тропами ходили совсем другие люди.

В пещерах то и дело находили различные предметы, сохранившиеся с тех самых пор, а недалеко от этого места, где под скальным навесом стоял идол, находились каменные развалины какой-то постройки. Заезжий профессор, обследовавший каньон как-то раз сказал Малышу, что основание идола, предположительно воздвигнутого здесь ацтеками, еще раньше служило основанием для другой статуи, прежде стоявшей на том месте. Оно было высечено из другого камня, которого больше не было нигде поблизости.

Но теперь это ему вряд ли поможет. Он ни на что особо не надеялся, полагая однако, что любое замешательство с их стороны может оказаться в его пользу, и именно поэтому-то он и решил сыграть на их суеверном страхе перед неизвестным, который обычно испытывают люди, оказавшись ночью в столь глухом и уединенном месте. Но это ему так ничего и не дало. Он оказался привязан к муравьиной куче, в которой с восходом солнца закипит жизнь; учуяв кровь, муравьи возьмутся за дело, и многие тысячи их облепят его с ног до головы.

Малыш остервенело, уже почти безо всякой надежды пытался освободить запястья от пут. Опасаясь какой-нибудь выходки с его стороны, и побоявшись оставать пленника на свободе хотя бы на мгновение, братья Фернандесы оставили его руки связанными даже после того, как бросили его на землю и привязали к кольям. И все же не смотря на то, что до боли натертые веревками руки стали мокрыми от пота и крови, прочные сыромятные шнуры никак не поддавались. Но он не сдавался, подавляя в себе отчаяние и боль.

И тут совершенно внезапно к нему пришло горькое и страшное осознание, от которого ему тут же сделалось не по себе. Он догадался, о какой сеньорите говорили братья. Они имели в виду Бесс.

Теперь уже Малыш ни минуты не сомневался в справедливости своей догадки.

Около недели назад, когда, подъехав к ее дому, он только-только успел слезть с коня, она заговорила с ним о Койоте Фернандесе и его брате, напыщенном красавце, которого звали Хуан. Они преградили ей дорогу, когда она выходила из магазина, и пытались заговорить. Хуан схватил ее за руку, но она вырвалась, но когда из лавки вышел Эрни Кейбл и строго поинтересовался, в чем дело, они лишь засмеялись и ушли. И еще она заметила, что они следят за ее домом.

Итак, они говорили о Бесс О'Нил. Но что? Что именно они сказали?

И где были остальные братья? Где в этот момент находились Хуан и Педро?

Он по-прежнему лежал на низком холме муравейника, до его слуха доносились приглушенные голоса, и в темноте были видны огоньки сигарет. Они сидели и курили, расположившись на земле недалеко от изваяния. И дожидаясь кого-то.

Собравшись с силами, Малыш снова принялся дергать путы. Шнуры оказались наредкость прочными, и при каждом движении они словно стальная проволока врезались в его тело. Он снова расслабился, делая небольшую передышку, чувствуя, что под рубахой с него ручьями льется пот. Черт знает что! Даже если ему и удастся освободиться, он должен еще постараться завладеть оружием, и даже после этого их будет целых четверо против него одного.

Четверо? Пока что их было только двое. Но ему все никак не удавалось отделаться от этой навязчивой идеи. Хуан Фернандес был далеко не дурак. Ведь теперь им предоставлялась отличная возможность убить одним выстрелом двух зайцев. Хуану нужна была Бесс О'Нил. Если Малыш Кактус и Бесс одновременно исчезнут, то все лишь посмеются и пожмут плечами. Все в округе будут уверены, что влюбленные решили сбежать, только и всего. Никому даже не придет в голову усомниться в этом, будучи уверенными, что этого и следовало ожидать.

Итак, месть за смерть брата и девушка. Скорее всего они перевезут ее в Сонору, или же в какое-нибудь пустынное место среди холмов, и никто даже не подумает отправляться на поиски.

* * *

Затем стал слышен доносившийся со стороны тропы перестук копыт. Он попытался приподнять голову и прислушаться, но путы оказались слишком тугими. Малыш лежал, возненавидев сам себя за свою беспомощность, и отчаянно пытаясь придумать хоть какой-то выход. Он снова напряг мускулы, пытаясь ослабить связывавшие его сыромятные шнуры, изо всех сил орудуя связанными за спиной запястьями, отчего пальцы даже зарылись в песок, но все было впустую. Веревки оставались такими же прочными, как и прежде. От пота и крови запястья сделались скользкими, и их стало возможно немного повернуть, но не более того.

Пальцы его коснулись какого-то предмета - что-то маленькое, холодное и гладкое на ощупь. На какое-то мгновение, все еще прислушиваясь к перестуку копыт, который теперь как будто стал ближе, он не обратил на это внимания, не сумев сразу распознать свою неожиданную находку. Осознание пришло неожиданно, и его пальцы принялись остервенело шарить по земле.

Маленькое, легкое, с гладкой поверхностью, треугольной формы наконечнк стрелы!

Их здесь было много, и теперь он вспомнил об этом. Старательно выточенные из кремня наконечники от стрел были разбросаны по всему шаманскому капищу индейского племени яки.

Зажав в пальцах свою находку, Малыш попробовал дотянуться ею до сыромятных шнуров, которыми были связаны его запястья.

Бандиты скрестили ему руки, а затем крепко-накрепко связали их вместе, сделав по несколько витков шнура вокруг каждой, но, в конце концов, ему все же удалось прототолкнуть острую грань кремниевого наконечника повыше, так чтобы она коснулась веревок.

Лошади приближались. Малыш прислушивался к гулкому эху, звеневшему в тишине каньона, и по его рассчетам выходило, что всадники были еще в получасе езды отсюда. Крутая тропа была слишком узкой, и их продвижение по ней будет довольно медленным.

Шли минуты. Пронзительная боль в запястьях теперь превратилась в терзавщую плоть агонию, а соль пота еще более усиливала этот дискомфорт. Но он продолжал бороться. Было мучительно тяжело удерживать кремний так, чтобы его грань оказалась как раз напротив пут, но, в конце концов, ему удалось и это, и теперь он смог даже слегка надавить на нее.

Из темноты раздался голос, потом еще один. Лошади въехали в котловину, и он услышал вопрос, заданный по-испански, и выданный со смехом ответ. Вскоре вспыхнула спичка и загорелся костер. При свете костра, разложенного на месте, где были сложены заранее собранные ветки, ему были видны четверо братьев и Бесс О'Нил.

Она стояла спиной к нему со связанными руками, и Хуан крепко держал ее за локоть. Койот жадно уставился на нее, и затем Хуан снова о чем-то спросил. Подтолкнув девушку вперед, все четверо подошли к муравейнику, на котором лежал Малыш Кактус.

Бесс вскрикнула, увидев его.

- Ты! Когда они мне сказали, что ты здесь, я не поверила. Они говорили, что ты ранен... что ты... А потом, когда меня вызвали на улицу, я вдруг поняла, что что-то случилось и хотела убежать, вернуться обратно в дом, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но они схватили меня, связали и привезли сюда.

- Успокойся, дорогая, - мрачно сказать Малыш Кактус. - Еще не вечер!

Хуан рассмеялся, и наклонившись, ударил его по лицу.

- Свинья! - зарычал он. - Мне следовало бы убить тебя сейчас. Изрезать бы тебя на мелкие кусочки, но только муравьи справятся с этой задачей гораздо лучше меня. К тому же, если ты подохнешь сейчас, то так и не услышишь, как мы будем забавляться с твоей сеньоритой. А послушать не мешает!

Он выпрямился, и вся шайка прошествовала обратно к костру. Испуганный, отчаянный взгляд в глазах девушки придал ему уверенности в собственных силах. Не сводя глаз с костра, он продолжал пилить, водя кремнием по веревкам.

Братья никуда не спешили. Им удалось заполучить девушку. Он тоже был у них. К тому же он был совершенно беспомощен, и никому не придет в голову заподозрить их. К тому же место ими было выбрано глухое, куда никто не придет. Так что торопиться им было некуда.

Собравшись с силами, Малыш снова напряг мускулы. Ему внезапно показалось, что путы несколько ослабли, и, пошарив пальцами, он вскоре нашел оборванный конец. Шнур из сыромятной кожи был перепилен!

Перебирая отекшими, неловкими пальцами, он продолжал распутывать веревки, и вскоре освободил запястья еще от нескольких оборотов шнура. Всего за каких-нибудь несколько минут ему удалось высбоводить руки, после чего Малыш еще некоторое время оставался лежать неподвижно, стараясь отдышаться и собираясь с силами, а затем он поднял руки и принялся снямать петлю, обвившуюся вокруг его головы и шеи. Через несколько минут и с этим тоже было покончено, и настал черед ремней, стягивавших запястья и ноги

* * *

Вокруг царила уютная темнота, костер был разложен на расстоянии, по крайней мере, в сотню ярдов, и свет от него не доходил сюда. Еще какое-то время Малыш разминал опухшие суставы и тер ладони одна о другую. Затем, он подобрал с земли несколько обрывков сыромятного шнура и рассовал из по карманам. А один, длиной около восемнадцати дюймов, остался у него в руке.

Малыш Кактус медленно встал на ноги, потягиваясь, пытаясь размять онемевшие мускулы. В пустынном безмолвии огромной чащи погруженного в темноту каньона, горел небольшой костерок, дрожащие языки пламени которого отбрасывали на камни танцующие тени, и слышались негромкие голоса, приглушенные большим расстоянием и пустотой и казавшиеся не более, чем шепотом.

Спустившись на цыпочках к ручью, Малыш принялся шарить руками по земле, выбирая наощупь подходящий камень - гладкий, около двух дюймов длинной, и неслишком тяжелый - который затем и был надежно привязан им к тому самому припасенному заранее кожаному шнуру, после чего он еще раз взвесил в руке свое приобретение.

Затем он отступил назад, расстворяясь в непроглядной темноте, обходя стороной пятачок, освещенный светом костра, оставляя свои сапоги лежать на земле рядом с муравейником, на том же самом месте, куда они были брошены Койотом, после того, как он стащил их с него.

Он не был убийцей и не любил лишать жизни кого бы то ни было, и ему совершенно было не по душе то, что он собирался сейчас сделать, и все-таки он не был склонен недооценивать боевых способностей братьев Фернандес шайки жестоких и мстительных бандитов, законы для которых были неписаны. Он знал, как они собираются обойтись с девушкой, догадывался о том кошмаре, в котором ей придется прожить в течение нескольких дней или даже недель, прежде, чем ее убьют, ибо они ни за что не осмелятся оставить ее в живых, опасаясь, как бы она не смогла вернуться обратно в Арагон.

Подумать только, что сейчас всего в нескольких милях отсюда танцы были в самом разгаре! И старина Бак Соренсон так же, как всегда объявляет танцы, а его сыновья пиликают на скрипках. Уж они пришли бы ему на помощь, но только на то, чтобы добраться туда, ушло бы слишком много времени. Нет, он должен суметь со всем управиться сам.

Мигель склонился над костром, опустившись на одно колено. Он был занят стряпней. Хуан сидел рядом с девушкой, обнимая ее за плечи. Время от времени он, гадко посмеиваясь, что-то говорил ей своим противным, скрипучим голосом. Койот сидел по другую сторону от костра, разглядывая стройную фигурку девушки и ее лицо.

Малыш Кактус наблюдал за происходящим, затаившись в темноте. Он ждал. Его пистолеты тоже были там, он видел их на одеяле. Но далеко, слишком далеко. Так что добраться до них не было никакой возможности.

Он выжидал. Это было тягостное, мучительное ожидание, когда минуты начинали казаться часами. Но тут Мигуль выпрямился.

- Педро! - нетерпеливо позвал он.

Дремавший на песке Фернандес поднял голову.

- Пойди принеси воды, бездельник!

Педро начал было пререкаться с братом, но тут свое слово сказал Хуан.

- Кому сказано! А ну, пошел!

Недовольно заворчав, Педро взял флягу и нехотя поплелся прочь от костра, исчезая в темноте. Вскочив на ноги и неслышно ступая по земле босыми ногами, Малыш Кактус, словно призрак, двинулся вслед за ним.

Выждав некоторое время, пока неуклюжий мексиканец наполнял флягу у родника, Малыш Кактусс дождался, пока тот, наконец, распрямился, и подкрался к нему со спины, держа в левой руке суромятную петлю и крепко зажав камень в ладони.

Он внезапно метнул камень, благодаря весу которого сыромятный шнур обвился вокруг шеи мексиканца. Движение правой руки Малыша было широким и стремительным, и как только камень совершил положенный ему оборот вокруг шеи Педро, Малыш снова ловко поймал его все той же самой правой рукой. Он резко дернул за концы, пресекая испуганный вопль, который уже был готов вырваться наружу из груди мексиканца, и затянув потуже шнур, Малыш уперся коленом в поясницу Педро и со всей силы вдавил суставы пальцы в позвонки его шеи.

Все случилось весьма неожиданно и выполнено очень ловко и со знанием дела. Еще какое-то мгновение Малыш удерживал свою жертву, а затем опустил бездыханное тело на землю. Скорее всего, он был уже мертв. Скорее всего... вне всякого сомнения. Освободив шею мертвеца от петли, Малыш принялся шарить у него по карманам, тщетно надеясь обнаружить пистолет, а затем, бесшумно удалился в темноту, снова возвращаясь к лагерю. Он был явно раздосадован: Педро был безоружен.

- И куда мог запропаститься этот идиот? - Нетерпеливо сказал Мигель. А потом громко позвал. - Педро! Ты где?

Ответа не последовало.

Горное эхо несколько раз повторило вопрос Мигеля и снова наступила тишина. Братья с недоумением переглянулись между собой. Койот поднялся с земли, вглядываясь в темноту. Вокруг царило безмолвие, и в тишине слышался только тихий плеск воды и журчание ручья.

Койот Фернандес оглядывался по сторонам, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

- Я сейчас сам пойду и посмотрю, где он, - сказал он наконец.

* * *

Затаившись, Малыш выжидал. Все, что ему было нужно, так это попытаться заполучить обратно свои пистолеты. Как только они окажутся у него в руках, все пойдет, как надо. Зря, что ли, он получил свое прозвище: "Кактус"?

Койот исчез в темноте, и несколько мгновений спустя с той стороны послышались его испуганные вопли.

- Хуан! - голосил Койот. - Скорее сюда! Педро мертв!

Резво вскочив на ноги, Хуан Фернандес бросился на крик Койота. Бледный, как смерть, Мигель остолбенело застыл на месте, и тогда Малыш стремительно и беззвучно набросился на него. И снова в воздухе просвистел сыромятный шнур, и опять неприятель был сбит с ног и повергнут на землю, но только на этот раз убийство не входило в планы Малыша.

- Это духи! - истошно вопил Койот. - Гринго говорил, что духи прогневаются на нас!

Его вопли перекрывал крик Хуана.

- Это Малыш-то? Так ведь это дело его рук! Он убежал!

Малыш Кактус слышал, как они со всех ног бросили бежать к муравейнику, где он был привязан до этого, и бросив бесчуственного Мигеля, он кинулся к пистолетам. Подхватив ремень, на котором болатилсь две кобуры, он ловким движением поймал пряжку и застегнул его у себя на поясе. Затем, перепрыгнув через костер, он схватил девушку и потащил ее в темноту.

Пока она тихонько причитала и плакала от облегчения, его торопливые, обезумевшие пальцы распутывали и разрывали узлы.

- Ты знаешь, где лошади? - спросил он. - Быстро отправляйся туда! Возьми двоих, а остальных разгони. А потом дожидайся меня у начала тропы.

Не задавая лишних вопросов, девушка исчезла в темноте.

Братьев слышно не было. Посиневший Мигель лежал на земле у костра. Он был еще жив.

Малыш вглядывался в темноту, надеясь вовремя заметить приближение братьев Френандес. Оба они были вооружены, и оба слыли меткими стрелками, так что в случае чего одолеть их будет не так-то просто. Он тихо отступал в темноту, надеясь вскоре добраться до лошадей, но стараясь держаться на некотором расстоянии от девушки.

Условного знака от нее все еще не было. Затем он услышал, как фыркает и бьет копытом лошадь. Он ждал. Где-то поблизости послышались чьи-то осторожные шаги, и звук был таким тихим, что он сумел едва расслышать его. Малыш порывисто обернулся, держа наготове пистолет, и тут же увидел возникший из темноты силуэт Койота, еле различимый на фоне слабого света от костра.

Они мгновенно вскинули пистолеты, и оба выстрела прогремели одновременно. Малыш почувствовал, как его что-то ударило в бок. Было не больно, как будто его просто кто-то сильно толкнул. Он выстрелил снова и увидел, как огромный силуэт Койота вздрогнул, и в тот же самый момент откуда-то со стороны, где должны были быть привязаны лошади, раздался пронзительный визг.

Развернувшись, он со всех ног бросился туда. Из темноты доносились звуки какой-то возни, потом послышалось сдавленное проклятье и звонкая пощечина. Он тут же увидел их, и сунув пистолет в кобуру, Малыш набросился на Хуана, крепко хватая его одной рукой за шиворот, а другой за ремень.

Одним мощным рывком он оттащил мексиканца и отбросил его в сторону. Вскрикнув, Хуан перевернулся в воздухе и со всего маху шлепнулся на землю, принимая сидячее положение. Должно быть, падая он успел выхватить пистолет, так как в этот же самй момент его револьвер вдруг выстрелил, а потом прогремел ответный выстрел Малыша.

Хуан Фернандес откатился в сторону, и Мылаш тоже бросился ничком на землю. Они лежали всего в нескольких футах друг от друга, и каждый только и дожидался того, чтобы противник дал о себе знать. Где-то справа от них, последовав их же примеру, девушка тоже залегла на землю. Оставленный у костра Мигель, наверное, уже приходит в себя. Так что действовать необходимо без промедления.

Малыш слышал, как где-то неподалеку зацокали лошадиные копыта, так что, очевидно, Бесс все же удалось благополучно добраться до них, после того, как он отшвырнул от нее Хуана. Было очень тихо, и затем ему показалось, что где-то справа от него произошло какое-то легкое движение.

Подняв с земли небольшой камешек он бросил его в воду. Никакой реакции. Выстрела не последовало. Осторожно поднявшись на ноги, он пристально вгляделся в темноту перед собой. Захордя с боку, он направился туда, где, по его рассчетам, должен был бы находиться Хуан. Но оказавшись на месте, он с изумлением обнаружил, что бандит куда-то исчез!

Обернувшись, и бросив взгляд в сторону костра, он увидел, что Мигеля там тоже уже не было.

Держа пистолет наготове, он начал пробираться к началу тропы, где его должна была дожидаться Бесс.

* * *

Внезапное исчезновение братьев немало встревожило его. Их ненависть, которую они испытывали по отношению к нему из-за смерти Туза, вполне можно было счеть милой детской шалостью по сравнению с тем, что они должны были бы испытывать к нему теперь, когда он убежал от них, убил Педро и лишил их общества Бесс О'Нил. К тому же братья Фернандес вполне отдавали себе отчет в том, что если двоим их пленникам удастся выбраться из этой долины, то имсамим появляться в Арагоне больше не придется.

Где-то поблизости раздался тихий шорок, и Малыш тут же замер, пригнувшись и держа наготове револьвер. Затем ему стал виден чей-то темный силуэт, но едва он успел вскинуть руку и прицелиться, как ему показалось, что потянув носом воздух, он чувствует тонкий, еле уловимый аромат духов!

Выждав момент, а затем решил рискнуть.

- Бесс! - зашипел он.

Возникнув из темноты, она тут же оказалась рядом с ним, и приблизив губы к самому его уху, чуть слышно зашептала.

- Мигель засел у выезды на тропу! Мы не сможем уехать!

- А лошади?

- Я оставила их в пещере под скалой. Рядом с идолом!

Взяв ее за руку, он начал осторожно пробираться к указанному ею месту. В пещере было очень темно. Она прижалась к нему, и он обнял ее за талию. Сумев-таки освободиться от пут, связывавших ему руки, стоя рядом с Бесс О'Нил и заполучив обратно свои пистолеты, Малыш Кактус снова чувствовал себя самим собой. Он был суров и сосредоточен. Он ждал.

Вот наступит утро, и тогда... ну, тогда братья Фернандес могут удрать отсюда и пуститься в бега, или же, если уж им так не терпится, умереть, оставшись здесь.

Наступил рассвет, и по дальней стене каньона медленно поползла постепенно светлеющая полоса таинственного серого света нарождающегося дня. Мягкий серый свет ложился на каменный уступ. Муравьи, даже не догадывающиеся о том, какого угощения они лишились этой ночью, энергично занялись своими повседневными делами, и Малыш, прислонившись спиной к стене пещеры, сидя рядом с Бесс О'Нил, голова которой покоилась у него на плече, глядел на рассвет и был благодарен судьбе.

Похоже, что муравьи были единственными живыми существами во всей округе. Он поднялся на ноги и разбудил девушку, после чего они сели на коней и направили их шагом в сторону тропы. Когда они обогнули завал из нескольких валунов, загораживавший им весь обзор, то на тропе никого не оказалось.

- Похоже, они уехали! - сказал Малыш.

- Еще нет.

Хуан Фернандес, вместе с Мигелем, появились из-за валунов, оказываясь сбоку от них. Взгляд Хуана был полон жгучей ненависти, а револьвер в его руке давал довольно ясное представление о его намерениях.

- И мы собираемся убить вас, сеньор.

- Похоже на то, - спокойно согласился Малыш. - Тогда может хоть покурить позволите напоследок?

Хуан пожал плечами.

- Почему бы и нет? Надеюсь, табак и бумагу ты держишь в нагрудном кармане?

Малыш Кактус очень осторожно достал и то и другое и свернул сигарету.

- Какая жалость, - вздохнул он, - еще всего несколько минут, и мы были бы уже на свободе. - Зажав сигарету в зубах, он зажег спичку, чиркнув ею о седло. Затем, он взглянул на Хуана и усмехнулся, держа горящую спичку в руке. - Ты не обижайся, но вчера ночью мне тебя все же следовало бы убить. Но не радуйся, ребята из Арагона тебя все равно поймают. Они догадаются, что к чему. - Спичка горела медленно. Слишком медленно. Кто-нибудь наверняка должен был видеть, как ты увозил Бесс.

- Никто нас не видел, - довольно ответил Хуан. - А если ты все еще собираешься курить, то тебе лучше поджечь сигарету.

- И тем не менее, - возразил Малыш, - мне кажется... - Тут ползшее по спичке пламя коснулось его пальцев, и вздрогнув от боли, он вскрикнул, Черт, - и взмахнул рукой, выбрасывая спичку.

Но только на этом движение его руки не закончилось. Он выхватил пистолет, и его выстрел прогремел одновременно с тем, как успел спустить курок Фернандес. Пуля Хуана прочертила борозду по коже передней луки седла, пройдя как раз перед ним, но зато его выстрел пришелся Хуану прямо в грудь, и в тот же самый момент, как тот нетвердо покачнувшись, повалился на землю, Малыш Кактус выстрелил снова.

Выпустив из руки пистолет, Мигель схватился за бок, и на его лице было написано выражение искреннего изумления. Он выпал из седла и растянулся на земле, а из-за гор уже выглянул краешек солнца. Хуан попытался было подняться на ноги, но это оказалось ему не под силу, и он снова упал, опрокинувшись на спину.

Спустя два часа, и проехав за это время около двенадцати миль пути, направляясь на ранчо, где Бесс жила со своим дядюшкой, Малыш Кактус сдвинул на затылок сомбреро и взглянул на свою спутницу. Ее глаза сияли от восторга, а взгляд был весьма многообещающ.

- Какой ты храбрый! - сказала она.

Малыш неодобрительно задвигал плечами.

- Ну что ты, - сказал он. - Это было просто везение. - А затем, вспомнив о каменном наконечнике древней стрелы, добавил: - Просто везение и милость богов яки. Они благоволили ко мне, то есть, к нам.

- Ты можешь говорить, что угодно! - упорствовала она. - Но, по-моему, ты был просто великолепен!

Благодушно улыбнувшись, Малыш Кактус провел ногтями по переду рубахи, а затем, потупившись, взглянул на них.

- Ну конечно же, - согласился он, - наверное ты права. Да и кто я такой, чтобы спорить с дамой?

ДОЛИНА СОЛНЦА

Человек, лежавший ничком на земле близ зарослей чольи еще не был мертв. Рядом валялся так и не успевший выстрелить пистолет. Он лежал все в том же положении, что и шесть часов назад, когда упал на землю, сраженный сразу двумя пулями. На спине его выгоревшей на солнце рубахи темнело большое пятно запекшейся крови, высохшее под раскаленным солнцем.

Над ним, на манер башни средневекового замка, возвышалась уходящая в небо вершина Рэттлснейк-Бьютт - Горы Гремучей Змеи. Словно одинокий страж высилась она над опаленными солнцем просторами пустыни.

У самых пальцев раненного человека остановилась пробегавшая мимо маленькая ящерка. Сквозь тонкую полупрозрачную кожицу можно было разглядеть, как бьется ее крохотное сердечко, в то время как она, неподвижно застыв, удивленно и с тревогой глядела на большого человека, распростершегося на земле. В неподвижном, застоявшемся воздухе терпко пахло кровью и потом - это был запах опасности.

Лежавший под палящим солнце человек напряг мускулы и слегка пошевелился. Ящерка испуганно кинулась прочь, мгновенно исчезая в лабиринте из камней и чахлых кустиков меските. Но мускулы раненного человека снова расслабились, и он остался лежать на земле. И все же с этим чуть заметным движением, каким бы слабым оно не было, жизнь понемногу возвращалась к нему. Мало по малу, подобно тому, как вода точит камень, прокладывая себе путь сквозь скалы, сознание тоже начинало возвращаться.

Он открыл глаза, но это случилось гораздо раньше, чем ему удалось вспомнить, где он находится. Поначалу он просто лежал, не думая ни о чем, пока осознание собственной странной неподвижности, наконец, дошло до его рассудка, заставив его задуматься о том, что могло послужить причиной для этого.

И тут его память словно прорвала плотину, воздвигнутую пережитым после ранения шоком, и его захлестнули воспоминания.

Он знал, что в него стреляли. Будучи неплохо знаком с теми, кто совершил это нападение, он понимал, что его бросили здесь, решив, что он мертв. И тогда он не преминул подметить про себя, что теперь это было ему только на руку.

Он мысленно обследовал свое тело. Он был явно ранен, но куда и насколько серьезно, это ему только предстояло узнать. Судя по ноющей боли в голове, одна из пуль, скорее всего угодила именно туда. Он также чувствовал, что у него онемел весь левый бок.

Больше здесь оставаться нельзя. Первым делом нужно где-то укрыться от солнца. А уж потом можно будет решить, как быть и что делать дальше. Будучи человеком привычным к длительным переездам по пустыне, он как никто хорошо знал о том, как опасно лежать на солнце, под лучами которого тело лишается влаги. Жара и жажда в пустыне представляли собой куда большую опасность для жизни, чем люди, намеревавшиеся убить его.

* * *

Бретт Ларейн уперся ладонями в песок и попробовал приподняться и встать, осторожно сгибая колени. Руки и ноги слушались его, что было хорошим признаком. Оказаться сейчас в беспомощном положении означало бы верную смерть.

Стоя на коленях, он поднял руку и ощупал рану на голове. Так и есть, она была там, ни больше ни меньше. И скорее всего он еще сиьлно ударился головой при падении. Рана в левом боку оказалась намного серьезней, и судя по засохшим пятнам на рубахе и штанах, он понял, что ему, должно быть, пришлось потерять много крови.

Когда человек теряет кровь, то его начинает мучить жажда, и это была еще одна опасность.

Подобрав с земли револьвер, он сунул его обратно в кобуру. Выстрел, выбивший его из седла, раздался без предупреждения. Сам же он схватился за пистолет инстинктивно, привычным движением человека, привыкшего во многом полагаться на силу оружия. Это был скорее порыв, чем осознанное действие.

Он неуверенно поднялся на ноги и оглянулся по сторонам, ища взглядом своего коня, но того нигде не было видно.

Итак, они все забрали с собой, и вот он остался один-оденешенек посреди пустыни, за многие мили от возможной помощи, да еще к тому же и без коня, и это было равносильно смерному приговору.

Под нависшим над землей каменным карнизом скалы царила тень, и он направился туда, ступая как можно осторожнее. Добравшись до места, он опустился на землю, стараясь не делать резких движений. Он опасался, что рана в боку может открыться снова и кровотечение возобновится. Ощущая необычную слабость, он сидел на земле, прерывисто дыша и едва не умирая от страха. Накатил приступ тошноты, вставший комом в горле.

Ему хотелось жить, ему отчаянно хотелось жить.

Он хотел снова увидеть Марту, довести до конца работу, за которую он взялся специально ради нее. Ему нетерпелось отплатить тем, кто напал на него из засады. У него все получится, а потому он не должен умереть в одиночестве, сидя в тени скалы, затерявшейся среди выженной солнцем пустыни.

И все же, будучи реалистом, он прекрасно понимал, что его шансы выжить очень невелики. Оказавшись посреди этой пустыни даже сильный, здоровый мужчина, пожалуй, оценил бы вероятность благоприятного для себя исхода, как пятьдесят к одному, и разумеется, не в свою пользу. А уж для раненого, это соотношение возрастало до величин, неподвластных пониманию простого ковбоя.

Хорз-Спрингс, последнее поселение, через которое он проезжал, осталось в шестидесяти милях отсюда. А по такой жаре и без воды, пеший переход на такое расстояние был делом столь же неосуществимым, как, к примеру, путешествие на другую планету. Уиллоу-Вэлли находился примерно в сорока-петидесяти милях, где-то за синей дымкой, окутывавшей склоны гор, протянувшихся вдоль горизонта.

Вне всякого сомнения, где-то здесь поблизости должна быть и вода, но только в какой именно стороне и как далеко?

Всякого рода ключи и источники не столь уж редки в пустыне, необходимо просто знать места их расположения, так как бродить в поисках воды наугад можно бесконечно долго. Можно пройти всего в дюжине ярдов от источника воды, так и не заметив его.

Но даже размышляя над этим, он был положительно убежден в том, что сам он никогда не посмеет решиться на такое. Ведь он не знает ни ориентиров, ни в какую сторону идти, а для человека в его положении остается лишь одно: отправиться в Уиллоу-Вэлли и надеяться, что кто-нибудь все же обнаружит его прежде, чем он успеет умереть.

К тому же по этой тропе ездили нечасто, ибо бандиты, типа тех, что подстрелили его, чувствовали себя в этих краях весьма вольготно. Желающих совершить поездку в Хорз-Спрингс находилось немного, так что путники в пустыне были явлением редким. Именно поэтому-то он и решил выбрать эту дорогу, и ему даже в голову не могло прийти, что Джо Крит догадается о его маршруте.

Ну конечно же, это был Крит. Это он стрелял в него. В коротком промежутке между выстрелами Ларейн слышал его глумливый голос.

В какое-то мгновение он заметил троих всадников из Саксон-Хиллс. В следующую секунду пуля выбила его из седла, но их лица он не забудет никогда. Джо Крит, Индеец Фрэнк и вместе с ними Гей Томасон.

С Критом они уже давно не ладили, но больше всего его удивило присутствие там Томасона. То победное выражение на его лице, когда он поднимал свой револьвер.

Мотивы Крита были вполне очевидны. Этот бандит всегда ненавидел его. К тому же около шести недель назад он крепко поколотил Крита, о чем напоминали многочисленные шрамы, заметные на его лице и по сей день. И более того, Крит наверняка прознал о деньгах Марты Мейлоун, с которыми он возвращался к ней.

Но Томасон?

Ведь Гей был его другом, до этого они проводили вместе много времени, вместе работали, вместе приехали на Запад.

Причиной тому, увы, стала сама Марта. Убрав его с дороги, Гей сам приударит за ней. А так как во всей округе достойного избранника ей больше не найти, то Гей, пожалуй, сумеет завоевать ее. Последнее время Бретт Ларейн замечал за Геем повышенный интерес к этой девушке, но он никогда и представить себе не мог, что дело зайдет так далеко.

* * *

Ларейн был человеком немногословным. Он был высок и силен и искренне верен друзьям, которых у него было не так уж много и дружбой с которыми он беспредельно дорожил.

Скорее всего это Гей рассказал Криту, какой дорогой он собирается поехать. Конечно, Крит и сам мог бы выследить его, но только вряд ли он тогда залег в засаду, чтобы дождаться его именно здесь. Так что, наверное, это Томасон подсказал Криту это место или даже самолично проводил его сюда. И все же, даже принимая во внимание обоих негодяев, и даже учитывая Индейца Фрэнка, который неотступно повсюду сопровождал Крита, причина таилась намного глубже, чем это могло показаться на первый взгляд.

Бретт Ларейн и сам прекрасно понимал всю серьезность своего положения. На такой жаре и без воды человек мог протянуть от двух до пяти дней при условии, что на время солнцепека он сможет найти себе убежище в тени. Совершая ночные переходы и отсиживаясь в тени днем, он, возможно, и смог бы протянуть еще день или даже три, и, может быть, ему и удалось бы пройти за это время около двадцати миль. То есть застрять где-то на середине пути.

И все же, если он еще надеется выжить, он должен хотя бы попытаться. Нельзя же вечно просидеть здесь, в тени Рэттлснейк-Бьютт. Он должен уйти отсюда, нельзя терять драгоценное время. Но он хорошо понимал и другое, что все эти его рассчеты времени и расстояний относились скорее к цветущему и пышущему здоровьем мужчине, в то время как сам он был ранен и слаб.

Нет, ему все же следует немного переждать жару. Отпправившись в путь по такому сонцепеку, он сможет осилить самое большее лишь несколько миль.

Пот струился по его лицу, и он обмахивался шляпой. Он чувствовал себя слабым и разбитым окончательно, как будто все силы вдруг разом покинули его. Он старался не думать о жажде, которая уже сушила его горло и обжигала запекшиеся губы. Он думал о Марте Мейлоун и ее ранчо "Затерянная Долина".

Это было крохотное, уединенное, но очень уютное ранчо, расположившееся в укромном уголке предгорий, и поэтому-то кто-то и дал ему название Затерянной Долины. Это было прекрасное местечко, то место, где он мечтал прожить до конца своих дней вместе с Мартой.

Мысль об этом не оставляла его в покое с тех самых пор, как он приехал в Долину Солнца и нанялся на работу в ее хозяйство, вначале в качестве погонщика, а затем, когда все разбежались, став десятником, в подчинении у которого не оказалось ни одного работника. Но он продолжал работать. Он перегородил запрудой ручей и вырыл небольшой пруд, починил дом и построил конюшню из саманного кирпича. Он в одиночку объездил пятнадцать диких лошадей, клеймил скот и самолично же приглядывал за ним, делал все возможное и невозможное и даже не помышлял о вознаграждении за свои труды.

Наняв несколько заезжих ковбоев, он перегнал ее стадо в Хорз-Спрингс и продал там, получив хорошую цену. Это был первый доход, который Марта получила со своего ранчо после смерти отца. И вот теперь его ограбили.

Хуже всего было то, что теперь они скорее всего постараются убедить ее в том, что он якобы сбежал со всеми ее деньгами, и, пожалуй, ей не останется ничего иного, как только поверить им.

Его голова раскалывалась от тупой, пульсирующей боли, а боль, пронзающая бок, становилась нестерпимой. Он знал, что раны необходимо промыть и перевязать, но воды у него не было, и исправить это положение было не в его силах.

Время шло, и узенькая полоска тени, в которой он сидел, становилась все уже и уже. В воздухе над каменистой землей дрожало раскаленное знойное марево. Над землей, извиваясь, словно в причудливом танце, проносились песчанные вихри. Жара обжигала, но, в конце концов, веки его глаз сами собой опустились, и он уснул. Лицо его блестело от пота, а тело вконец онемело от терзающей его боли.

Высоко в небе парил канюк, затем прилетел еще один. Прошло еще довольно много времени прежде, чем Бретт снова открыл глаза. Шатаясь от слабости, он поднялся с земли, ошеломленно оглядываясь по сторонам, всматриваясь в темноту наступающих сумерек и багряно-золотистые вершины далеких гор. Скоро наступит время отправляться в дорогу.

Привычным движением он коснулся рукоятки пистолета в кобуре. Всего один выстрел, и ему не о чем будет больше беспокоиться. Всего один, и разом будет положен конец и боли, и всем порчим одолевавшим его неприятностям. Но он тут вспомнил о Марте, представляя себе, как она дожидается его на пороге, загораживаясь рукой от солнца, а затем, радостно улыбнувшись, легко сбегает по ступенькам ему навстречу... За последнее время они стали очень близки.

Он взглянул на револьвер. Они оставили его, даже не допуская мысли о том, что он опять сможет им когда-либо воспользоваться. Хотя не исключено, что такой возможности у него и в самом деле может и не быть.

Марте нужны были деньги. Вся ее дальнейшая жизнь в Затерянной Долине зависит теперь от них. Он старался изо всех сил, чтобы можно было собрать приличное стадо и отправить его на рынок. И теперь оставшись одна, без него и без денег, она ничего не сможет сделать. А памятуя о том, что он во всем доверял Гею, то она тоже станет верить ему.

Бретт Ларейн провел распухшим и ставшим вдруг неповоротливым языком по пересохшим и растрескавшимся губам. Затем, придерживаясь за скалу, он оглядел пустыню. Солнце уже село, и откуда-то как будто повеяло легкой прохладой. Он подождал еще немного, собираясь с силами, а затем оттолкнулся от скалы и зашагал вперед.

Он был очень слаб, но продолжал упорно идти, не сводя глаз с далеких гор. Пройдя полмили, он сделал небольшую остановку, осторожно опускаясь на валун, чтобы передохнуть. Рядом валялся корень меските, который вполне сойдет за трость. Десять минут спустя, он встал и отправился дальше.

* * *

На землю спускалась ночная тьма, но он продолжал идти. Однажды откуда-то издалека до него донесся вой койота, а в другой раз у самых его ног прошмыгнул кролик, тут же скрывшися среди камней и колючих зарослей чольи.

Он шел вперед и вперед, время от времени делая короткие остановки для отдыха, но всякий раз неизменно отправляясь дальше. Однажды, споткнувшись в темноте обо что-то, он упал, и довольно долго не мог подняться. Он оставался лежать на земле, мускулы его расслабились, ощущая приятную ночную прохладу, в то время, как горло пылало от жажды.

Снова открыв глаза, он увидел, что небо на востоке просветлело. С трудом поднявшись на ноги, он снова отправился дальше.

Теперь ему необходимо найти убежище от солнца. Он должен обязательно отыскать поблизости хоть что-нибудь подходящее. В своем теперешнем положении он сможет пройти не более каких-нибудь двух миль прежде, чем взойдет солнце. Ничего не приметив поблизости, он продолжал идти. Неожиданно каменистую пустыню перед ним пересекло старое песчанное русло пересохшей реки. Оно протянулось откуда-то из-за низких холмов, и, свернув с пути, он пошел вдоль берега. Иногда, хотя и не часто, пересохшее русло может вывести к воде.

Краешек солнца уже выглядывал из-за горизонта, когда невдалеке он увидел зеленеющий тополь. Во рту совсем пересохло, а опухший язык был сухим и неповоротливым. Он двинулся вперед, но услышав звуки какой-то возни, доносившейся из кустов, разросшихся рядом со стволом молодого деревца, он неподвижно замер на месте, а затем осторожно подкрался поближе и взглянул сквозь заросли.

Два дикобраза деловито рылись в песке. Он выждал еще минуту, а затем, увидев, что из-под их лап летит сырой песок, вышел из своего укрытия и прогнал животных.

Вода!

Упав на колени, он принялся нетерпеливо выкапывать со дна ямки мокрый песок, который вскоре начал превращаться в грязь, а потом сел рядом и начал ждать, когда вода, просочившись сквозь песок, заполнит вырытое в земле углубление. Вода была мутной, но он зачерпнул полную пригоршню и поднес ее к губам. Ему удалось заставить себя сделать глоток. Затем он смочил губы и язык, проведя по ним мокрой рукой.

Весь день он провел возле своего источника, время от времени подходя к нему, чтобы напиться, и все остальное время отдыхая в прозрачной тени тополя. Ближе к вечеру он умыл лицо и намочил волосы, а затем промыл рану на боку. Не имея при себе ничего, чем ее можно было бы перевязать, он нарвал зеленых листев, прополоскал их в воде и наложил на рану, прикрыв их сверху носовым платком и привязав этот импровизированный компресс веревкой, извлеченной им из кармана брюк.

Подобрав с земли трость, он уже собирался снова отправиться в путь, когда в зарослях что-то зашуршало. Он замер, выхватывая из кобуры пистолет. Затем стало слышно цоканье лошадиных подков по камням, и вот ветки раздвинулись, и из зарослей вышел конь без седока, с пустым седлом!

У него забилось сердце.

- Бак! - радостно выдохнул он. - Будь я проклят!

Конь вскинул голову и остановился. Бретт заговорил снова, и животное, настороженно принюхиваясь, потянулось носом к его руке, но витавший в воздухе запах крови явно пришелся ему не по душе. Бретт взялся рукой за повод и подвел коня к своему маленькому источнику, оказавшемуся едва ли больше ведра воды.

Очевидно, конь убежал, когда в Бретта стреляли, и затем, скорее всего направился домой, и ощипывая где-нибудь поблизости молодые побеги, учуял воду. Напоив коня, Бретт Ларейн сел в седло и выехал обратно на тропу.

Он раздумывал о своем положении. Он был очень слаб, а расстояние, которое ему все еще предстояло преодолеть, было очень велико. Но он надеялся, что устраивая время от времени короткие привалы, и, если рана его снова не начнет кровоточить, ему все же удастся вернуться домой.

Основная трудность состояла не в том, чтобы просто добраться до ранчо, а в том, чтобы приехать туда, будучи в состоянии активно действовать. Он не сомневался и был уверен в том, что даже если Гей Томасон и Крит еще и не приехали туда, то они, несомненно, вскоре там появятся. Ранчо Марты находилось в довольно уединенном месте, и ждать помощи было бы все равно неоткуда, даже если она и решила бы им воспротивиться. Но скорее всего Томасон придет к ней, назвавшись другом. Так что даже если ей было прекрасно известно, что из себя представляли Джо Крит и Индеец Джо, то подвергать сомнению порядочность Томасона она вряд ли станет.

Было уже довольно темно, когда Бретт съехал с дороги, направив коня в заросли пиний, раскинувшиеся у подножия горы и по горному склону. Бак было заупрямился, стремясь, видимо, побыстрее вернуться в родной загон, где его по всем правилам должны были бы накормить с дороги. Но Бретт заставил его взбираться вверх по склону, поросшему деревьями, следуя вдоль тропы, по которой обычно прогоняли скот, а потом проехал через осиновую рощицу, подбираясь к ранчо "Затерянная Долина" с тыла.

В окне небольшого домика горел свет, и он задумчиво прищурился, увидев свет в окошке своей хижины, в прежние времена служившей домом для работников. Итак, они уже здесь. Томасон и, должно быть, Крит.

Деньги Марты были уже у них, и теперь они, скорее всего, пожелают завладеть ее ранчо и, наверное, ею тоже.

Он размышлял о том, догадывался ли Томасон, что у Крита в отношении девушки могли быть свои планы. Будучи по натуре человеком наблюдательным, Бретт уже давно успел подметить, что Крит не равнодушен к Марте, и он неоднократно замечал, как тот мельком бросал в ее сторону оценивающие взгляды. К тому же, хоть Томасон и считался неплохим стрелком, но до Крита ему все равно было еще очень далеко.

Джо Крит был безжалостным убийцей и одним из самых метких стрелков, мастерски управляющимся со своим револьвером, посоперничать с которым по части этого искусства мог лишь Бретт Ларейн. Но знали об этом только двое сам Ларейн и Джо Крит.

* * *

Криту было известно, что в свое время Ларейн стал довольно заметной фигурой в Хейсе и Таскосе, о чем даже не догадывался ни Томасон, ни кто-либо другой из обитателей городков и поселений, находившихся в районе Долины Солнца и Саксон-Хиллс. Помимо всего прочего Ларейн уже дважды давал отпор Кэтфишу Киду, на стороне которого был сам Джесси Эванс, бывший сообщник Малыша Билли, ставший затем его врагом. И даже в компании таких примечательных и прожженных личностей, как Хендри Браун, Фрэнк Вэлли и Дейв Рудабауф, равных Бретту Ларейну не было.

Теперь перед ним стоит две задачи. Он должен любой ценой возвратить деньги Марты и убить Джо Крита и Рея Томасона.

Если бы не ранение, то ему, возможно, и удалось бы уладить все дело без стрельбы. Но в своем теперешнем состоянии, не зная, сколько ему еще суждено протянуть, он не мог рисковать. Если ему и суждено умереть, он все равно должен быть уверен, что и враги его тоже не остануться в живых. Он должен знать наверняка, что даже если он выживет, но при этом останется калекой, то никто из троицы уже никогда не вернется сюда, чтобы воспользоваться незащищенностью девушки и его беспомощностью.

Он прекрасно осознавал, на какой риск идет, но теперь ему необходимо было во что бы то ни стало добраться до воды. В течение почти всего многочасового пути у него во рту не было ни капли, да и ранее обнаруженной воды оказалоь явно недостаточно, чтобы можно было утолить мучившую его нестерпимую жажду. Более того, он должен разведать, кто был на ранчо, и выяснить, что здесь происходит.

Привязав коня в осиннике, Бретт осторожно прокрался к дому.

Он задержался у родника, и опустившись на землю, пил долго и жадно. Затем, подняв голову и внимательно оглядевшись по сторонам, он направился к своей хижине. Прежде всего необходимо было выяснить, с кем ему предстоит иметь дело. Приблизившись к окну, он прижался к стене и заглянул в комнату.

Джо Крит стоял, склонившись над столом, а Индеец Фрэнк сидел на краешке койки. Гей Томасон сидел на стуле, привалившись спиной к стене.

- Мое предложение в том - говорил Томасон - чтобы поделить деньги прямо сейчас. Потом вы, ребята, отберете себе стадо получше и оставите меня здесь. Думаю, так будет честно.

Крит сухо усмехнулся, и Бретт Ларейн, достаточно хорошо его знавший, расценил бы это как угрозу, но Гей не увидел в этом ничего особенного.

- Вполне честно, - согласился Джо, - и я сказал бы, даже чересчур честно. Но только кому нужна эта твоя честность?

Улыбка Томасона померкла.

- Что ж, теперь выслушаем твое мнение! - резко объявил он. - Я свое слово уже сказал.

- Мое мнение? - Крит снова усмехнулся, и презрительный взгляд его черных маленьких глазок остановился на Томасоне. - Мне нужны все деньги и девчонка.

Передние ножки стула Томасона с грохотом опустились на пол, а лицо его гневно побагровело.

- Она моя! - в бешенстве заявил он. - Она любит меня, и нужен ей я, и никто другой! Тебе она не достанется!

- Уверен? - усмехнулся Крит. - А я уверен, что она достанется именно мне. Ради такой женщины - он не сводил взгляда с Томасона - я пойду даже на убийство. И ради денег тоже. И если будет нужно, я убью даже тебя, Гей.

Еще какое-то время двое мужчин в упор разглядывали друг друга, и Бретт со стороны смотрел на них, пораженный этим зрелищем. Он догадывался, что было на уме у Крита, даже не пытавшегося скрыть своего безжалостного злорадства. У Джо Крита не было привязанностей, но зато ненавидел он всех и вся. Это был человек, снедаемый завистью и злобой, и вот теперь он наслаждался своим триумфом, одержанным им над красавчиком Геем Томасоном.

- Да? Вот, значит, оно как? - Ларейн знал, что собирается сделать Томасон. Все же он был парнем в некотором смысле храбрым, и теперь он неожиданно рассмеялся. - Вообще-то мне и самому следовало бы уже давно понять, что на твою честность, Джо, рассчитывать не приходится! Равно как и заранее догадаться о том, что как только я помогу тебе избавиться от Бретта, то и сам отправлюсь на тот свет вслед за ним.

Я же смотрю на вещи иначе. Я ни с кем не собираюсь стреляться из-за женщины. Так что можешь взять ее себе. Хоть сейчас.

Закончив свою речь, Томасон усмехнулся и подался вперед, упираясь локтями о колени.

- Давай забудем о ней и разделим деньги. Если уж тебе так нужна Марта, то мне здесь оставаться больше незачем.

- Конечно. - Улыбаясь, Джо Крит медленно встал из-за стола, но взгляд его оставался тяжелым. - Именно это я и собирался сделать. Пойду проведаю ее прямо сейчас. - Повернувшись на каблуках, и насмешливо взглянув на Гея, он шагнул к двери.

Это была ловушка, но Томасон был слишком сосредоточен на придуманной им уловке, ибо, стоило лишь Криту оказаться к нему спиной, как Гей Томасон немедленно вскочил на ноги, хватаясь за пистолет. И в тот же самый момент в шею Томасона вонзился по самую рукоятку нож Индейца Фрэнка!

Могучий ковбой вздрогнул, принимаясь судорожно ловить ртом воздух, и все же попытался направить на противника пистолет. Но Крит ловко извернулся и со всего маху перебил Гею запястье, ударяя его по руке стволом своего револьвера. Пистолет Томасона с грохотом упал на пол, и сам он еще некоторое время стоял, нетвердо держась на ногах, а затем колени его подогнулись, и он рухнул на пол. И тогда, подойдя поближе, Крит пнул его ногой в живот, а затем и в лицо.

* * *

- Чистая работа, - с усмешкой сказал Крит своему приятелю. - Теперь и деньги, и девка достанутся нам. - Он взглянул на Индейца. - Я хочу сказать, что и того, и другого хватит нам обоим. А теперь давай сперва поедим, а уж потом пойдем разбираться с делами.

Бретт Ларейн тихо отошел от стены хижины. Беззвучно ступая, он направился к дому и, остановившись у двери, осторожно взялся за ручку и попробовал ее повернуть. Не заперто. Открыв дверь, он вошел внутрь.

Услышав, как скрипнула дверь, Марта обернулась. Она испуганно уставилась на него широко распахнутыми от ужаса глазами. Бретт поднес палец к губам, а затем подошел к столу и опустился в кресло. Задыхаясь, он рассказал ей и о выстрелах на тропе, и о своих ранах, и об убийстве Гея Томасона.

Его лицо было мертвенно-бледным, и он чувствовал себя вконец подавленным и опустошенным. Он изо всех сил старался унять дрожь в руках, и плотно сжимал губы, когда чувствовал, что они тоже начинают дрожать. Навряд ли ему удастся достаточно метко выстрелить, чтобы успеть убить обоих бандитов прежде, чем они прикончат его. Ему неободимо время... время. Но времени не было. Еще всего несколько минут, и они нагрянут сюда.

Но шанс все же был. Если бы ему только удалось задержать их в хижине, не дать им выбраться из нее... Он поднял глаза.

- Где моя винтовка? - спросил Бретт срывающимся голосом. Вооружившись винтовкой, он, пожалуй, смог бы остановить обоих, держать на расстоянии, а, возможно, даже и убить. Но так, чтобы Марты не было в это время поблизости.

- Они забрали ее, Бретт. Пришли Крит с Геем и сказали, что здесь неподалеку объявился койот, и они хотят его убить. Другого оружия, кроме того, что у тебя с тобой, в доме нет.

Ради денег и девушки... они были уверены, что убили его, да и Гей тоже уже был мертв. Они не остановятся ни перед чем, и к тому же теперь они уверены, что оружия у Марты больше нет. Время шло, и он переводил безумный взгляд то на девушку, то на окно, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Он должен остановить их! Должен же быть какой-нибудь выход! Не может быть, чтобы его не было!

Длительный путь домой отнял у него последние силы. Ему было страшно за Марту, и он прекрасно знал, что снова добраться до своей хижины ему уже больше не удастся. Ларейн не был уверен даже в том, что у него хватит сил пройти через комнату. У него на лице выступила испарина, и при тусклом свете лампы он был похож на призрака.

Ссутулившись, он оставался неподвижно сидеть в кресле, дыша прерывисто и тяжело. Нестерпимо болела голова, и в рану на боку раз за разом вонзались крысиные зубы агонии. Он пытался заставить думать свой воспаленный разум, суметь вырвать из него хоть какую-нибудь подходящую мысль, хоть что-нибудь, что могло бы помочь.

Стоит только Криту увидеть его здесь, как он тут же схватится за пистолет. Этот бандит не даст ему времени на размышления. И медлить он тоже не станет. Крит знал его слишком хорошо. Ему сразу же, с первого взгляда, бросится в глаза прискорбная слабость Бретта Ларейна. Второго шанса у него не будет. Джо Крит должен умереть, едва лишь появившись в проеме двери, прежде, чем он успеет перешагнуть порог. Бретт поморщился от одолевавшей его боли, и его разум стал биться над решением поставленной проблемы.

У него не было сил поднять пистолет, не было сил на то, чтобы ровно держать его, и к тому же он никогда не посмел бы рисковать жизнью Марты, позволив ей взяться за оружие. Такого понятия, как честный поединок и тому подобных условностей для него уже больше не существовало, так как вся эта игра изначально велась против всех правил. Его враги замышляли мерзкое и вероломное убийство.

Они самым бесчестным образом стреляли в него из засады. Криту было наплевать на все правила честной игры, когда он нарочно спровоцировал Гея Томасона, повернувшись к нему спиной, в то время, как Индеец Фрэнк налетел на него сзади с ножом. И для того, чтобы спасти Марту и ранчо, где им было положено столько трудов, он должен действовать любыми способами и без промедления.

И тут ему на глаза попался ящик. Это был узкий деревянный и довольно тяжелый ящичек с веревочными ручками. Такие ящички часто приспосабливали для перевозки в них золотых слитков. В данном случае ручками служила толстая веревка в дюйм толщиной, концы которой были пропущены внутрь ящика и удерживались там с помощью узлов.

- Марта, - срывающимся голосом зашептал он, - выломай у ящика ближнюю стенку. Если можешь, постарайся вытащить гвозди без шума.

Сидя у стола, он следил за тем, как она работает, и всего через несколько минут, одна стенка ящика была снята.

- А теперь, с другой стороны - зашептал он, - обрежь веревочную ручку и поставь ящик на стол!

Она с недоумением выполнила его указания и принялась с интересом наблюдать за тем, как он возится с ящиком, располагая его вдоль стола, обращая к себе той стороной, где была снята стенка.

- А теперь, - тихо сказал он, - мой пистолет.

Осторожно вынув револьвер из потертой кобуры, Марта положила его на стол перед ним. Крепко взявшись за рукоятку, он сунул руку в открытый сверху ящик. Взгляд Марты просветлел, и поняв его задумку, она вставила дуло пистолета в одно из отверстий, откуда была незадолго до этого выдернута веревка. Дырка оказалась вполне подходящей, чтобы в нее вошел ствол револьвера.

- А теперь, - сказал он, глядя на нее, - набрось сверху полотенце, как будто это еда или еще что-нибудь наподобие того.

* * *

И вот он уже крепко сжимал рукоятку пистолета, а ящик был прикрыт сверху полотенцем. Бретт Ларейн сидел, обратившись лицом к двери и ждал. Они придут, и случится это довольно скоро, но его пистолет уже надежно установлен в нужном положении и нацелен точно на дверь. Теперь ему не надо собираться силами, чтобы удерживать его и целиться... но он должен выстрелить первым, сразу же как только Джо Крит станет досягаем, и он должен убить его с первого же выстрела. После этого Индеец Фрэнк, возможно, сбежит, а может быть, бросится к двери в дом. И тоже умрет, как только окажется на пороге.

- С тобой будет все в порядке, Бретт? - участливо спросила его Марта.

Он кивнул, думая о том, что ему приятно чувствовать ее руку у себя на плече.

- Только бы они пришли... поскорее.

Она подошла к плите и поставила вариться кофе, а он перевел взгляд на дверь, прекрасно зная, что шансы их невелики. Он должен быть уверен в этом первом выстреле. Сам по себе Индеец Фрэнк не представлял большой опасности, окажись он вдруг без покровательства Крита, который был опасен всегда и при любых обстоятельствах.

Она взглянула в окно, но только покачала головой, и Бретт принялся отхлебывать из чашки кофе, который она сварила для него. Его левая рука так сильно дрожала, что ей пришлось самой подносить чашку к его губам. Когда кофе был выпит, он заставил себя проглотить кое-что из еды.

Они подошли к дому почти неслышно. Бретт открыл глаза, почувствовав, как кто-то тихонько тронул его за плечо и впервые осознавая, что он все-таки заснул. Его сердце гулко застучало в груди, и он покрепче сжал в ладони рукоятку револьвера и его палец лег на спусковой крючок. И тут дверь распахнулась.

Это был Крит, но в тот самый момент, когда Бретт Ларейн уже был готов спустить курок, Джо обернулся и поманил Индейца Фрэнка.

- Заходи! - сказал он, и только затем повернулся лицом к комнате.

Только теперь он увидел человека, сидевшего за столом за керосиновой лампой. Подскочив от неожиданности, он схватился за пистолет, но в этот самый момент в дверной проем шагнул Индеец Фрэнк. Бретт спустил курок, и в тишине комнаты прогремел оглушительный выстрел.

Ничего не подозревавший Фрэнк сначала замер на месте, а потом упал ничком, оставаясь неподвижно лежать на полу у самого порога, широко раскинув руки, а Джо Крит отскочил в сторону. Второй выстрел Бретта пришелся мимо цели, и пуля улетела в открытую дверь.

Крит, пристально разглядывал его, держа пистолет наготове.

- Черт побери! - тихо сказал он. - А тебя, оказывается, не так-то легко убить, Ларейн! Да уж, совсем непросто! Я был готов поклясться, что собственными глазами видел, как ты валялся на земле в луже крови! А теперь ты уделал Фрэнка... что ж, это избавляет меня от лишнего беспокойства. Я все равно не собирался делиться с ним деньгами. В отношении него у меня были совсем другие планы.

Он кинул беглый взгляд на стол, на прикрытый полотенцем ящик.

- Уж не знаю, что там у тебя, - настороженно сказал он, но ты никогда не стал бы заниматься этой ерундой, если бы только мог держать пистолет. Ты никогда не промахивался со второго выстрела. И сейчас ты бы тоже не промахнулся. Ты бы просто продырявил меня из пушки.

Нет, полагаю, ты еще не совсем мертв, но уже и не вполне жив. Ты серьезно ранен.

Лицо бандита было мрачным, но взгляд казался злорадно-торжествующим.

- Так, так! Рад видеть тебя, Ларейн! Ну вот, опять ты испортил мне все веселье. Не думал я, что мне придется заниматься этим в твоем присутствии.

Взявшись покрепче за рукоятку револьвера, Бретт попробовал вынуть его из отверстия, но дуло прочно засело там, или же у него попросту не осталось сил на то, что выдернуть его оттуда.

- Иди сюда! - приказал Крит Марте. - Подойди сюда и делай все, что я скажу, или же я проделаю у него в башке большую дырку.

Онемев от страха, Марта Мейлоун перевела взгляд с искаженного злобой лица Крита на револьвер в его руке. Затем, словно во сне, она медленно пошла к нему.

Бретт Ларейн смотрел на Крита. Он был слишком слаб и беспомощен, чтобы поднять руку и помешать бандиту сделать то, что он задумал.

Внезапно в его мозгу как будто что-то щелкнуло. Это был дикая, отчаянная и едва ли выполнимая - но иного выбора у него не было.

- Марта...! - сказал он так громко, как только мог. - Подумай!

- Заткнись! - рявкнул на него Крит. - Заткнись, а не то я вышибу тебе мозги!

- Подумай, Марта! - умолял Бретт. - Пожалуйста, одумайся! Марта...! Он повышал голос по мере того, как она приближалась к Криту. - Одумайся... дверь!

Стоило ему только произнести свою мысль вслух, как Марта мгновенно все поняла, и она с налету бросилась на бандита, толкая его в бок, наваливаясь на него всем своим весом, и тот споткнулся! Револьвер в его руке выстрелил, и блюдо на даьней стене рассыпалось множеством осколков, в то время, как Джо Крит, так и не сумев удержать равновесие, ввалился в открытый проем!

* * *

Ударившись плечом о дверной косяк, он выстрелил снова, и лампа, стоявшая на столе рядом с Бреттом, разлетелась на мелкие кусочки, обливая его керосином, а затем Ларейн выстрелил сам, и темная фигура в дверном проеме судорожно вздрогнула. Бретт снова спустил курок, и бандит застонал... и вскоре его стон сменился хрипом удушья, потонувшем в грохоте последнего выстрела Бретта Ларейна.

Джо Крит, в которого угодили сразу три пули, покачнулся, подался вперед и растянулся на земле у самого порога. Еще какое-то время в гробовом молчании было слышно, как в предсмертной агонии его ногти царапают плотно утоптанную землю у порога. Шорох у порога, а потом тишина, то пугающее безмолвие, в котором Марта Мейлоун, прижала голову Бретта Ларейна к своей груди и громко разрыдалась.

Когда он открыл глаза, в лицо ему светило солнце, но теперь он был даже рад этому, наслаждаясь теплом ярких лучей.

Поглядев по сторонам, он вспомнил, что это была комната Марты, где все сияло безукоризненной, сияющей чистотой, и где все было очень уютно и по-домашнему.

Дверь отворилась, а он лежал в постели, наслаждаясь теплом и покоем, зная, что на дворе за окном стоит раннее утро, и что он чувствует себя хорошо.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Марта. Заметив, что он не спит, она радостно заулыбалась.

- О, Бретт! Наконец-то! Я уж думала, что ты никогда не проснешься! Как ты себя чувствуешь? - Она провела рукой по его щеке. Взяв ее за руку, он держал ее ладонь в своей.

- Как будто никуда не уезжал! - улыбаясь сказал он. - А что случилось?

- До утра ничего. Потом из Уиллоу-Спрингс приехал один человек. Я одалживала у него некоторую сумму, и вот теперь ему понадобились деньги. Он закопал мертвецов, а потом вернулся в город и прислал доктора. Я нашла деньги в доме для работников. Они были в седельных вьюках Джо Крита.

- Не думай об этом, - тихо сказал он. - Завтра об этом уже никто и не вспомнит.

- Завтра? Так ведь две недели уже прошло! Ты был очень болен! Твой бок... доктор сказал, что если бы он не был перевязан сразу, то тебя бы уже не было в живых!

- Но ведь я не умер. А теперь пришло время браться за хозяйство. Мне нужно будет найти работников и...

- На нас уже работают несколько парней, Бретт. Их доктор помог нанять. Их четверо, ребята из Техаса, возвращавшиеся домой после перегона стада. Так что, когда ты снова сможешь заняться делами, то у тебя уже будет, кем руководить!

- Наверное, они наперебой приударяют за тобой! - хмуро сказал он. Полагаю, что сейчас самое время вернуться к делам!

- Нет, и совсем они за мной не приударяют... ну, почти нет. Доктор им рассказал, что мы с тобой собираемся пожениться.

- Правда? Он действительно так сказал? А ты что?

- А что я еще могла сказать? Он ведь такой прекрасный и уважаемый человек, и он так здорово нам помог... Не могла же я, в самом деле, допустить, чтобы наши работники решили, что он их обманул, ведь правда?

Бретт Ларейн откинулся на подушку и слабо улыбнулся.

- Ну конечно же! - сказал он. - Конечно же, не могла!

ПАРЕНЬ С РАНЧО "НАКЛОННОЕ 7"

Джонни Лайл объявился на стоянке, что находилась на заболоченном лугу близ Сип-Спринг, незадолго до полудня. Берт Ремзи, десятник ранчо "Наклонное 7", оторвался от работы и сдержанно кивнул. У Ремзи и своих забот по уши хватало, а тут на его голову свалился еще этот дерзкий мальчишка.

- Слушай! - Джонни вынул ногу из стремени и перекинул ее через луку седла. - А кто такой этот Крюк Лейси?

Ремзи остановился.

- Крюк Лейси, - сказал он, - считается самым крутым парнем во всей округе, только и всего. Он угоняет с пастбищ чужой скот и промышляет конокрадством, и с тех пор, как Гаррет 1) пристрелил Билли Малыша, он слывет самым ловким стрелком в этих краях.

1) Патрик Флойд Гаррет (1850-1908) - герой Фронтира, шериф. В 1880 году арестовал знаменитого бандита Билли Малыша, преследовал его после побега из тюрьмы Нью-Мексико и застрелил при задержании.

- Он что, сам по себе?

- Конечно же нет. Он держит при себе целую банду себе подобных негодяев. С ними никто не связывается. Себе дороже.

- И ты что, хочешь сказать, что он крадет скот, а ему все сходит с рук? У нас на Нуэсес с ним не стали бы няньчиться.

Ремзи раздраженно отвернулся.

- Но здесь тебе не Нуэсес. А если хочешь сделать что-нибудь хорошее, то почему бы тебе тогда не помочь Гару Маллинзу? А не то эти чертовы мухи загоняют коров на зыбучие пески быстрее, чем он успевает вытаскивать их оттуда.

- Конечно. - Джонни Лайл снова перекинул ногу через седло. - Хотя, конечно, куда с большим удовольствием я вывел бы на чистую воду Лейси и его шайку.

- Что? - обернулся к нему Ремзи. - Ты что, ополоумел? Да те парни любой из них - могут в два счета сожрать троих таких умников, как ты, на завтрак и выплюнуть косточки! Конечно, если эта банда станет открыто наезжать на нас, мы будем защищаться, но гоняться за ними мы не собираемся!

- Хочешь сказать, что тебе не хочется, чтобы я ими занялся?

Ремзи оказался в совершенно дурацком положении. Да вообще, что себе там воображает этот молокосос? Подобно глупому ребенку он напускает на себя важный вид и рисуется перед работниками, оказавшимися поблизости и прислушивающимися к их разговору, желая показаться крутым. Ну ладно, пора кончать с этим представлением!

- С чего это ты взял, - сухо сказал он. - Если уж тебе так хочется, то можешь разобраться с ними. Но только после того, как поможешь Гару отогнать скотину от трясины. Так что давай, принимайся за дело.

Наступил вечер, и к тому времени, как Гар Маллинз вернулся на ранчо "Наклонное 7" и подъехал к загонам, солнце уже давно скрылось за горизонтом. Расседлав своего мустанга и наскоро умывшись, он вошел в дом и устало опустился на скамью у стола. Старый Том Уэст, хозяин ранчо, взглянул в его сторону.

- А мальчишка где? - спросил он. - Где мой племянник? Разве он не приехал вместе с тобой?

* * *

Гар с удивлением обвел взглядом собравшихся за столом.

- Черт побери, а разве его здесь нет? Он уехал от меня часа в три или около того. Сказал, что Берт велел ему разобраться с Крюком Лейси, если он вовремя управится с работой.

- Что! - взревел Том Уэст, и этот возглас был похож на рев старого быка. Он остался сидеть, разинув рот от удивления. - Берт, ты это серьезно?

Ремзи густо покраснел, а затем тут же побледнел.

- Нет, что вы, босс, - начал оправдываться он, - все было совсем не так. Я просто подумал, что он хочет просто покрасоваться перед ребятами. Я сказал, что он должен сначала помочь Гару, а потом уже гоняться за Лейси. Я же не знал, что он поймет это так буквально.

- Бросьте вы! - хохотнул Чак Аллен. - Ему, небось, просто до города проехаться захотелось! Да и где он стал бы их искать? И, скажите на милость, как он может их найти, когда это даже нам не удалось?

- Вообще-то, - сказал Маллинз, - мы и не слишком-то усердствовали с этими поисками. По крайней мере, могу это сказать за себя.

Том Уэст молчал. Наконец он заговорил снова.

- Ну, конечно, он все равно ничего и никого не найдет. Но как я буду смотреть в глаза сестре, если с мальчишкой что-нибудь случится? - Он гневно взглянул на Берта Ремзи. - Смотри мне, тогда тебе лучше будет заранее собрать свои пожитки, чтобы успеть добраться до границы до того, как об этом станет известно мне.

Джонни Лайл был веселым и разбитным, привыкшим к тому же откровенно и без обиняков высказывать свои мысли и соображения. Ему должно было вот-вот исполниться восемнадцать, и по западным меркам он был уже почти мужчиной, тем более, что Билли Малыш в его возрасте уже возглавлял одну из противоборствующих сторон, принимавших участие в войне в графстве Линкольн. 1)

1) Конфликт, участие в котором принимали скотоводы, произошедший в восточной части штата Нью-Мексико и длившийся около трех лет (1878-1881).

Но было бы большой ошибкой считать Джонни просто дерзким и бесшабашным юнцом. Он родился и вырос на Нуэсес, где и приобрел свой первый опыт верховой езды, разъезжая среди зарослей черного чапараля, раскинувшихся между течением Нуэсес и Рио-Гранде. Ему было четырнадцать лет, когда его отец умер, и мать решила уехать на восток. В Вирджинии Джонни также продолжал охотиться и бродить по лесам, разросшимся по склонам гор, но теперь по несколько раз каждый месяц он отправлялся в Нью-Йорк.

В Нью-Йорке он проводил много времени в тирах. В лесах он бил зверя, ходил по следу и с азартом дрался в кулачных боях с крепкими и сильными горцами. Стоя перед зеркалом, он много тренировался быстро выхватывать пистолет из кобуры, и, в конце концов, это движение было им отточено до совершенства. Занятия в тире тоже не прошли даром, и благодаря им он научился метко стрелять, а во время частых походов в лес он узнал для себя много нового, и стал еще лучшим следопытом, чем был в бытность свою на Западе, куда он приехал на летние каникулы.

К тому же он умел не только хорошо говорить, но и слушать других. С тех пор, как он приехал на "Наклонное 7", Гар Маллинз неоднократно заводил речь о каньоне Тьерра-Бланка, предполагая, что, скорее всего, именно там и находилось бандитское логово. Было принято считать, что воры сбывали украденный скот в лагерях старателей, находившихся к северу отсюда, и к тому же устойчивым спросом на мясо отличался городок Викторио и его окрестности.

Том Уэст любил свою сестру, а уж в веселом, общительном племяннике и вовсе души не чаял, но Джонни все-равно не покидало ощущение, что Том относится к нему, как к гостю и упорно не хочет видеть в нем работника. А ведь Маллинз может подтвердить, что он и наездник хороший, и работник неплохой, и с коровами обращаться умеет, но вся беда в том, что Маллинз слишком уж немногословен, да и разговоров он сам никогда не заводит и вообще предпочитает по большей части отмалчиваться.

Джонни, разумеется, хотелось, чтобы к нему относились как к равному, и его неизменно раздражало, когда родной дядюшка старательно опекал его, видя в нем еще не освоившегося с обстановкой новичка. И именно поэтому Джонни задумал проявить себя в деле, чтобы все увидели, на что он способен и запомнили бы это раз и навсегда.

К тому же до обидного снисходительное отношение Берт Ремзи выводило его из себя.

Уехав от Маллинза, когда стадо было отогнано от зыбучих песков, он направился в сторону ущелья Сибли-Гэп. Солнце уже садилось, и проехав через ущелье, он заночевал у родника, находившегося в нескольких милях дальше по дороге. До каньона, о котором рассказывал Маллинз, оставалось еще около восьми миль, потому что до Тьерра-Бланка он уже добрался.

На рассвете он уже снова был в седле. Озаренный внезапной идеей, он повернул на север, направляя коня к тропе на Викторио.

Город старателей уже снискал себе дурную славу и, похоже, не собирался с ней расставаться. Свое название он получил по имени вождя племени апачей, воины которого вот уже несколько раз совершали набеги, безуспешно пытаясь завладеть городом. Несколько тысяч старателей, карточных игроков, бандитов и грабителей-одиночек сделали этот городишко гиблым местом, и разумнее всего было бы держаться оттуда подальше. Но Джони Лайл не забыл разговоров о том, что именно там продается скот "Наклонного 7", угнанный ворами с пастбищ.

* * *

Джони слез с коня и, оставив его у коновязи перед заведением с вывеской "Ресторан "Золотая Сковорода"", отправился к загону, где было развешено несколько коровьих шкур. Он обратил внимание на тавро "7-77", но перевернув шкуру на другую сторону увидел, что оно было переправлено с "Наклонного 7".

- Эй, ты! - грубый окрик заставил его обернуться. - Пошел вон от шкур!

Кричавший оказался огромным детиной с широченными, словно верх пианино, плечами и обветренным лицом, испещренным шрамами.

Джонни перешел к следующей шкуре, а затем к следующей, пока верзила наблюдал за ним. Из пяти свежих шкур три были помечены тавром "Наклонного 7". Он обернулся как раз вовремя, чтобы встретиться лицом к лицу с набросившимся на него мясником.

Батч Дженсен был огромен, но только на заправского драчуна он ни капли не походил. И теперь ему предстояло получить неплохой урок.

- Проваливай отсюда, я сказал! - гневно выкрикнул он, занося для удара кулак.

Это была его первая ошибка, ибо за время своего пребывания в Нью-Йорке Джонни обучился кое-каким тонкостям. И одной из этих тонкостей было то, чтобы наносить удар из того положения, в котором в данный момент находится твой кулак. Джонни потирал подбородок, и когда Дженсен замахнулся, Джонни выбросил вперед левую руку, делая шаг в его сторону.

Прямой удар в челюсть оказался мощным, коротким и зубодробительным. Крепкие костяшки его кулака смачно впечатались в челюсть, разбивая в кровь губы Дженсена, который вскинул обе руки от неожиданности. Проворно развернувшись, Джонни ударил правой, погружая кулак в огромное брюхо Дженсена.

У Батча перехватило дыхание, и тогда Джонни нанес ему удар сразу обеими руками, повергший его на землю. Сохраняя хладнокровие, Джонни терпеливо дожидался, когда его противник снова поднимется с земли. И тот встал, что было его второй ошибкой. Он встал и тут же, низко опустив голову, бросился вперед, норовя боднуть неприятеля в живот. Прямой удар левой пришелся ему чуть повыше глаза, рассекая бровь, а в результате апперкота правой, оказался сломанным нос. И тут уж Джонни Лайл вошел во вкус. Свершившееся вслед за этим действо было непродолжительным по времени, но захватывающим и кровавым. Когда дело было сделано, Джонни отступил назад.

- А теперь, - сказал он, - поднимайся и плати мне шестьдесят долларов за трех коров с "Наклонного 7".

- Шестьдесят! - пролепетал Батч Дженсен. - Но коров продают не дороже двадцати-пятнадцати долларов!

- Те коровы, которых ты пустил на мясо, стоят двадцатку, невозмутимо сказал Джонни. - А если я когда-нибудь найду здесь хотя бы еще одну такую шкуру, то цена будет все тридцать.

Он отправился было прочь, но прошел три шага и снова остановился. Вокруг них уже успела собраться порядочная толпа зевак, а Джонни был слишком молод. Он не мог позволить себе упустить такой хороший шанс.

- И можете передать Крюку Лейси, - сказал он, - что если и впредь из стада "Наклонного 7" пропадет еще хотя бы одна корова, то ему придется иметь дело лично со мной!

Сказав так, он удалился вразвалочку, отправившись прямиком в "Золотую Сковороду", и заказал себе там обед.

И все же, уже принявшись за еду, он почувствовал, как у него начинают краснеть уши. Довольно глупо с его стороны, и черт его дернул протянуть язык перед всеми: теперь люди станут считать его болтуном.

Затем он на минуту оторвался от еды и тут же поймал на себе взгляд широко распахнутых голубых глаз.

- Еще чего-нибудь желаете, сэр?

Два дня спустя Чак Аллен влетел во двор ранчо верхом на коне и спешился перед домом. При виде его Берт Ремзи поспешно вскочил со стула.

- Чак, ну что там? - нетерпеливо спросил он, - Ты его видел?

Чак отрицательно покачал головой.

- Нет, - сказал он, - его самого я не видел, но зато мне удалось его выследить. Так что, Берт, хватай своего мустанга и дуй прямиком к границе. Этот парень заварил такую кашу, что нам вовек не расхлебать.

Дверь дома распахнулась, и на веранде появился сам Том Уэст.

- Что случилось? - сурово поинтересовался он. Лицо его побледнело от волнения. - К черту все! И что за людей я себе набрал? Вот уже целых два дня прошло, как я отправил вас на поиски мальчишки, а воз и ныне там! Неужели вы не годитесь даже на то, чтобы отыскать желторотого мальчишку?

У Чака покраснели уши, но он краем глаза взглянул на Берта, при этом отчего-то загадочно сверкнув глазами.

- Я выследил его, босс. И уж можете мне поверить, что это было и в самом деле нечто!

Уэст двинулся вперед, оттолкнув Берта в сторону.

- Нечего стоять посреди дороги, как истукан! Что случилось? Где он?

* * *

Чак не спешил.

- Ну, в общем, - начал он, - он и в самом деле побывал в Викторио. Он объявился там утром на следующий день после того, как уехал с ранчо. Там ему на глаза попалась пара шкур с тавром "Наклонного 7", что были развешены у Батча Дженсена на заборе. Они были переправлены на "7-77", но он все равно заметил их, а потом Батч Дженсен углядел его.

- О Боже! - еще больше побледнел Уэст. - Если этот амбал только тронет пальцем моего мальчика, я его убью!

- Об этом можете не беспокоиться, - медленно проговорил Чак, чуть растягивая слова, - потому что наш мальчишка отделал этого Батча так, что тому мало не показалось. Говорят, что наш Джонни налетел на него и измолотил так, что на нем места живого не осталось!

- Чак, - не выдержал Берт, - ты с ума сошел! Куда уж ему! Ведь он даже...

- И тем не менее, он это сделал, - не дал ему договорить Чак. - Он не только избил Батча, но еще и заставил его заплатить за трех коров, стребовав с него по двадцатке за каждую. И сказал еще, что следующая шкура, которую он обнаружит у Батча на заборе, обойдется ему уже в тридцать долларов.

Уэст натужно сглотнул.

- И Батч что, согласился?

- Босс, если бы вы только видели Батча, то не стали бы задавать такой вопрос. Досталось ему крепко. Видели бы вы его рожу! Как будто он побывал в логове диких кошек! Но это еще не все.

Все взгляды были выжидающе устремлены на Чака. Он же начал неторопливо сворачивать себе папиросу, собираясь закурить.

- А потом он объявил во всеуслышание, - наконец сказал он, - а среди зевак было может быть трое-четверо друзей Лейси, что если Крюк украдет хотя бы еще одну корову из нашего стада, то он лично разберется с ним.

Уэст застонал, а Берт Ремзи натужно сглотнул. Но Чак еще не закончил свой рассказ.

- После этого наш парнишка отправился в "Золотую Сковороду". Он просидел там не больше получаса, но и этого времени вполне хватило, чтобы та маленькая белокурая красотка по уши в него втрескалась. Мэри до такой степени сходит по нему с ума, что постоянно путает заказы.

- Чак, - сказал Уэст, - а где Джонни теперь? Расскажи, если знаешь!

Чак Аллен посерьезнел.

- Вот с этим неувязочка вышла, босс. Этого я как раз и не знаю. Но уезжая из Викторио, он направился обратно в горы. И было это не далее, чем вчера после обеда.

Берт Ремзи был бледен. Ему нравилось работать на "Наклонном 7", и он знал, что Уэст мог запросто выполнить свое обещание и вышвырнуть его отсюда. И еще он был не на шутку встревожен услышанным. Он никогда не воспринимал хозяйского племянника всерьез, но человек, способный побить Батча Дженсена, а потом еще стребовать и получить деньги за украденный скот, был отнюдь не желторотым новичком, но настоящим мужчиной, на которого можно положиться. Но только отправляться в горы на поиски Крюка Лейси после всего того, что он натворил в городе, избив Дженсена и угрожая Крюку, а потом покорив сердце местной красотки, на которую уже давно положил глаз сам Крюк - это было безумие.

Побить Дженсена - это одно дело, но ведь Крюк Лейси не станет махать кулаками. Он схватится за пистолет, а на его совести и так уже числятся смерти, по крайней мере, семи человек. И к тому же он будет не один.

Уэст решительно расправил плечи.

- Берт, - строго объявил он, - бери Гара Маллинза, Монти Рейгана и Баки МакКэнна и отправляйся за мальчишкой. И без него не возвращайся!

Ремзи кивнул.

- Да, сэр, - сказал он. - Я разыщу его во что бы то ни стало.

- А как же я? - спросил Чак. - Можно мне тоже поехать?

В то время, как небольшая кавалькада всадников выехала со двора ранчо, Джонни Лайл затаился на склоне горы, глядя вниз, туда, где брал свое начало каньон Тьерра-Бланка. Из каньона поднималась к небу тоненькая струйка дыма, и теперь ему было известно приблизительное местонахождение их лагеря. Сам он находился высоко на каменистом, усеянном валунами склоне Севен-Бразерс-Маунтин - Горы Семи Братьев, в то время, как лагерь располагался почти в полутора тысяче футов внизу.

- Ладно, приятель, - сказал он сам себе, - сам виноват, нечего было язык протягивать. И что собираешься делать сейчас?

На участке к северу от лагеря каньон тянулся строго с севера на юг, но как раз в этом месте он делал крутой изгиб в западном направлении, а поблизости находился еще один, меньший и не столь каменистый каньон, и проложенная через него дорога также вела на юг. Джонни видел, что место для убежища выбрано как нельзя лучше. Судя по тому, что бандиты решили обосноваться здесь, а деревья и заросли кустарника внизу дружно зеленели, там наверняка должен находиться родник, и к тому же, в случае чего, всегда можно было убраться отсюда, проехав через северную часть каньона.

С южной стороны они могли повернуть к западу. Сверху Джонни было видно, что тропа раздваивалась, и каждое из ее ответвлений затем заканчивалось новой развилкой. Так что, какой бы дорогой бандиты не поехали, повсюду у них имелось надежное укрытие и все шансы для того, чтобы скрыться незамеченными или же защищаться, если возникнет такая необходимость.

* * *

И все-таки, если бы они отправились на север, то, прежде, чем выбраться из каньона, им пришлось бы проехать несколько миль по дороге, свернуть с которой было некуда. Так что если бы достаточно многочисленный отряд вооруженных людей надвигался бы на банду с юга, то даже одному человеку может оказаться вполне по силам остановить бандитов во время бегства на север. К тому же их лагерь у родника расположен таким образом, что предотвратить их оступление на юг будет по силам только большому и хорошо подготовленному отряду. Так что вполне очевидно, что в случае опасности они бросятся удирать на юг.

Пришедшая ему на ум идея была дикой и, пожалуй, самой абсурдной из того, что можно было бы выдумать, но он решил воспользоваться представившейся возможностью, тем более, что все могло получиться, как надо. Спланировать свои действия заранее было невозможно. Так что ему оставалось лишь взяться за дело, а затем ориентироваться по обстановке.

Оседлав коня, он поехал по скальному карнизу вдоль склона Севен-Бразерс, а затем спустился вниз с юго-западного склона. Оказавшись в западном каньоне, он торопливо набрал дров и развел костер, заложив в его основание два сухих увесистых полена, обнаруженных в куче топляка, принесенного сюда половодьем, и устраивая все так, чтобы он погорел еще некотое время. Костер был разложен на песке среди камней, так что перекинуться огню было не на что, да и со стороны он был практически не заметен, хотя дым от него будет виден даже издалека.

Отъехав подальше на юг, а затем повернув на восток, он разложил еще три костра, возлагая большие надежды на то, что дым от них будет замечен бандитами, которые подумают, что ночью в каньон пришел большой отряд, что теперь люди из этого отряда готовят завтрак, и что все пути для отступления перекрыты. Если они и в самом деле так решат и не станут отправлять никого на разведку, на что понадобилось бы время, бандиты наверняка отправятся к северному выходу из каньона.

Джонни Лайл работал споро и усердно, подбрасывая в каждый костер по несколько сырых поленьев, чтобы дым был погуще. Когда же был разложен последний костер, он снова сел на коня и поехал на север, придерживаясь восточного склона Стоунер- Маунтин. Теперь от логова бандитов его отделяла гора, и он не имел никакого представления об их действиях. Его собственные действия заключались в том, чтобы ехать на север и попасть затем в каньон Тьерра-Бланка после того, как он делает поворот на восток, чтобы перехватить там удирающих бандитов.

Джонни спешил, справедливо полагая, что может опередить их, но в то же время даже не зная о том, увидели ли они его костры и отправились ли в дорогу или же нет. Поначалу он решил спуститься на дно каньона и встретиться с ними лицом к лицу, но, как ни крути, а Крюк Лейси был тертый калач, да и остальные участники шайки мало в чем ему уступали, так что скорее всего, они станут драться. И тогда Джонни выбрал более безопасный путь, спрятавшись на склоне среди валунов.

Прежде, чем они появились на дороге, прошел целый час. Джонни не был знаком ни с кем из тех людей, но он безошибочно угадал, что ехавший впереди смуглолицый человек с крючковатым носом был никто иной, как Крюк собственной персоной. Подождав, когда всадники подъедут поближе, и когда это расстояние сократилось до каких-нибудь тридцати ярдов, Джонни закричал:

- Ладно, ребята! Бросайте пушки и руки вверх! Вы окружены!

Наступило минутное замешательство, сопровождаемое гробовым молчанием, а затем у Лейси в руке оказался пистолет. Крюк испустил громкий воинственный клич, и его всадники устремились вверх по склону, прямо на Джонни Лайла.

Запаниковав, Джонни поспешно выстрелил. Пуля обожгла круп рванувшейся вперед лошади Лейси, угодила в луку седла всадника, ехавшего позади него, и затем, отскочив от луки, ранила в руку самого седока. Всадники уже приблизились к нему почти вплотную.

Джонни отскочил в сторону, продолжая целиться из "Винчестера", но они были слишком близко. Он судорожно схватился за пистолет, но тут раздался выстрел из револьвера, и пуля задела его, едва не пробив череп. Джонни упал. Он был оглушен, но сознания не потерял, ему удалось спустить курок револьвера, и этот его выстрел достиг цели. А потом он вскочил на ноги и побежал. У него хватило времени лишь на то, чтобы успеть подобрать с земли свой "Винчестер" и скрыться за завалами из камней.

Обратного пути туда, где им был оставлен конь, не было, и положение его казалось безнадежным. Всего за несколько минут, или даже секунд, они догадаются о том, что противостоял им всего один-единственный человек. И тогда они вернутся.

Взбираясь по склону, он залезал все выше и выше в поисках выгодной позиции для наблюдения. Но они все равно заметили его, и выпущенная из винтовки пуля, срекошетив о скалу, противно просвистела у самого уха. Тогда, вскинув свою винтовку, он выстрелил три раза подряд по рассредоточившимся всадникам. И вот вскоре склон совсем опустел, солнечное утро было ясным и тихим, а воздух чист и прозрачен.

* * *

Пульсирующая боль в голове не унималась, и дотронувшись до раны рукой, он обнаружил, что, несмотря на то, что он был в шляпе, кожа все же оказалась содрана. Только то, что стрелявший всадник в момент выстрела поворачивал назад, и то, что на нем была хорошая шляпа из плотного фетра, спасло его от неминуемой дырки в голове.

Неловкое движение вызвало новый приступ острой боли. Взглянув вниз, Джонни увидел кровь на рубашке. Расстегнув ее, он увидел, что пуля - он никакого понятия не имел о том, откуда она взялась - содрала кожу на боку.

Сидя, пригнувшись, за грудой валунов, он огляделся по сторонам. Занятая им позиция была довольно надежной, хотя бандиты все же могли попробовать подобраться к нему справа или же спереди. Отсюда открывался хороший обзор, и возможности для ведения стрельбы были неплохие, но только если им удастся подняться на скалу по ту сторону каньона, то он пропал.

Джонни понятия не имел, что находилось позади него, но только та тропа, проложенная по скальному карнизу, по которой он ехал ранее, похоже, постепенно сошла "на нет", растворяясь и исчезая на почти отвесной каменной стене. Некоторый запас патронов у него при себе имелся, но вот воды и еды не было совсем.

Он осторожно выглянул из-за камней, делая вид, что собирается выбраться из-за них. В ответ тут же прогремел винтовочный выстрел, осыпавший его грудой острых каменных осколков, и он поспешно отпрянул назад.

- Вот черт, - сказал он сам себе, - связался на свою голову!

Внезапно он увидел, что по раскинувшейся перед ним открытой местности стремительно проносится всадник, и тогда, хоть и с некоторым опозданием, Джонни выстрелил по нему, что никоим образом не задержало того человека, а лишь заставило его поехать быстрее. Очевидно, он направлялся к скале, находившейся по другую сторону каньона. Джонни Лайал перезарядил свой "Винчестер" и еще раз убедился в том, что пистолет тоже заряжен. Будучи во всеоружии, он проверил тропу, а затем отполз обратно за камни. Так и есть, тропа исчезала, а никакого иного пути к отступлению не было.

Выбраться можно было лишь пройдя между завалами валунов, что находились справа, но бандитам эта дорога тоже наверняка известна, и они станут дожидаться его там. Держа винтовку на готове, он сидел, пригнувшись, за камнями и ждал. Затем, сделав внезапный выпад, он бросился к ближайшей к нему груде валунов. Пуля просвистела рядом с ухом, еще одна рикошетом отскочила от камня у него за спиной. Он бросился ничком на землю, падая на мягкий песок и тут же заползая за камни.

Впереди было заметно какое-то движение, и тогда, поднимаясь на колени, Джонни выхватил пистолет и выстрелил.

Наступила тишина, а затем раздался чей-то пронзительный крик, и послышалось цоканье подков. Потом еще один окрик и перестук лошадиных копыт. Джонни осторожно выглянул из своего убежища. По каньону стремительно неслись всадники, завидев которых, бандиты повернули коней вспять и бросились удирать.

Джонни осторожно поднялся на ноги. Гар Маллинз первым заметил его и закричал. По его команде остановились и остальные. Немного прихрамывая на ушибленную ногу, Джонни направился навстречу всадникам.

- Вот это здорово! - сказал он. - Я так рад вас видеть, ребята!

Ремзи пристально разглядывал его, чувствуя при этом поразительную легкость, как будто у него с души свалился огромный камень.

- Что на тебя нашло? - сердито спросил он. - Решил в одиночку одолеть всю шайку?

Джонни Лайл объяснил свою затею с кострами, и как он задумывал провернуть это дело.

- Единственная трудность оказалась в том, - сокрушался он, - что вместо того, чтобы побросать пушки и сдаться, они набросились на меня, а так все получилось бы!

Гар Маллинз откусил небольшой кусочек от плитки жевательного табака и, сверкнув глазами, взглянул на Чака.

- Будь я здесь, малыш, все вышло бы как надо! - Он посмотрел на Берта. - Может быть попробуем догнать их? Еще не поздно.

- Думаю, что не стоит, - сказал Ремзи. - Если они считают, что с той стороны каньона на них надвигается отряд, то наверняка засядут где-нибудь и просто так не сдадутся. Тогда нам пришлось бы выуживать их оттуда по одному.

- А я дождался бы, пока они сами выползут оттуда, - чистосердечно признался Монти Рейган. - С этим Лейси шутки плохи. - Он с уважением взглянул на Лайла. - Джонни, я снимаю перед тобой шляпу. Ты оказался смелее меня, если уж отважился выйти один против целой банды.

- Одного он все же пристрелил, - объявил только что подошедший и присоединившийся к общему разговору Бакки МакКэнн. - Вон там валяется Пит Гейбор с простреленным черепом.

- Это получилось чисто случайно, - сказал Джонни. - Они бросились прямо ко мне, так что я насилу ноги унес.

- Попал еще в кого-нибудь?

- Ранил, но это был рикошет.

Гар сплюнул.

- Наша взяла, - усмехаясь, сказал он. - А теперь давайте выбираться отсюда.

* * *

Всадники отправились в обратный путь, и напустив на себя серьезный вид, Джонни Лайл пристроился рядом с Гаром. Через несколько миль пути, проезжая через Сибли-Гэп, Гар сказал:

- Старина Том чуть с ума не сошел от горя. Ты не должен был так поступать.

- Ничего подобного, - возразил Джонни, - здесь все относились ко мне, как к несмышленышу! Мне это надоело.

Неделя тянулась медленно. За это время голова у Джонни перестала болеть, а рана на боку начала заживать. Он каждый день выезжал на заболоченный луг и работал там наравне со всеми. И даже Ремзи пришлось признать, что он был "работником". О стычке с бандой Лейси ему старались не вспоминать, и лишь Бакки МакКэнн однажды позволил себе отпустить замечание по этому поводу.

По округе пошли слухи о большой банде мексиканцев, которые якобы то и дело переходят границу и грабят всех подряд.

- Ерунда, - беззаботно говорил Бакки, - тоже мне, нашли о чем беспокоиться! Если они только посмеют сунуться сюда, мы выпустим против них нашего Джонни! Уж он-то им задаст!

Но теперь Джонни больше не был просто племянником босса. Он был полноправным работником ранчо, и к нему относились по-товарищески и с уважением.

О Лейси больше ничего не было слышно. Весть о случившемся мгновенно облетела всю округу, с каждым разом обрастая все новыми подробностями. Работникам с "Наклонного 7" показалось, что история сама по себе была слишком хороша, чтобы хранить ее в тайне. Парень с "Наклонного 7", говорили они, гнался за Лейси по горам, а Лейси вместе со всей своей шайкой удирал от него.

Эта история дошла также и до самого Крюка Лейси, и, услышав ее, он побагровел от гнева. Когда он думал о побеге из каньона, где были просто разложены костры, а вокруг не было ни души, а затем о встрече с этим мальчишкой Лайлом, который в одиночку сумел не только выстоять, а еще и убить одного из его людей и ранить другого, его щеки начинали гневно пылать. И теперь у него было одно-единственное заветное желание: больше всего на свете ему хотелось разделаться с Джонни Лайлом.

Сколь-нибудь весомых доказательств против Лейси не было ни у кого. И хоть все считали его угонщиком скота, но все эти обвинения ьыли бездоказательны. Время от времени, будучи в настроении, Лейси бывал наездами в Викторио. И похоже, что после событий в каньоне Тьерра-Бланка, он проводил там больше времени, чем когда бы то ни было. Развязка наступила совершенно неожиданно.

Случилось так, что Гару Маллинзу пришлось отправиться в Викторио, чтобы убедиться, что заказанный для "Наклонного 7" инвентарь и патроны, уже были доставлены в город. Ожидалось, что сопровождать его в этом поездке будет Монти Рейган, но Монти что-то задерживался на пастбище, и поэтому Лайл попросил у дядюшки разрешения съездить в город.

Скрепя сердце Том Уэст сказал ему, что он может отправляться вместе с Гаром.

- Но только смотри, не нарывайся на неприятности! - раздраженно предупредил он, испытывая в глубине души гордость за племянника. В конце концов, ему пришлось признать, что мальчишка вырос боевой. - Вот если кто первым нападет... это другое дело!

Викторио нежился в теплых лучах утреннего солнца, когда два ковбоя выехали на главную улицу. Оставив лошадей у коновязи перед "Золотой Сковородой", Джонни предоставил Гару возможность заняться осмотром товаром, а сам отправился в заведение, расчитывая полакомиться кусочком яблочного пирога. Он вовсе не собирался морочить голову Гарру; это было бы так же нелепо, как и стараться обмануть самого себя, потому что на самом деле ему больше всего на свете хотелось увидеть юнную белокурую красавицу за прилавком.

Когда Джонни появился в дверях, Крюк Лейси пил кофе. Взглянув на вошедшего, он порывисто отставил от себя чашку, едва не расплескав при этом остатки кофе.

Мэри улыбнулась Джонни, а затем бросила испуганный взгляд на Лейси.

- Привет, Джонни, - сказала она, и голос едва не выдал ее. - Я... я не думала, что ты придешь.

Джонни был осторожен. Он с первого взгляда узнал Лейси, но ведь дядюшка не велел ему нарываться на неприятности.

- А яблочный пирог в этом заведении подают? - спросил он.

Она поставила перед ним тарелку с огромным куском пирога, а затем налила в чашку кофе. Благодарно улыбнувшись ей, Джонни принялся за еду.

- Ммм! - одобрительно промычал он. - Это ты сама испекла?

- Нет, это моя мама готовила.

- Вкуснотища! - с воодушевлением похвалил он. - Мне следовало бы почаще наведываться сюда!

- Удивительно, как это тебя вообще отпустили из дома, - сказал Лейси, - хотя, кажется, к тебе приставили няньку.

* * *

Итак, Том Уэст настоятельно советовал Джонни не нарываться на неприятности, и Джонни, обаятельный и общительный молодой человек, был намерен исполнить это указание, но всему есть свой предел.

- Я и сам о себе могу позаботиться, как, например, давеча в Тьерра-Бланка, - беззаботно сказал он. - А вот судя по тому, как ты, поджав хвост, удирал оттуда, я бы подумал, что это тебе без нее никак не обойтись!

Лицо Лейси гневно зарделось, на щеках выступил темный румянец, и он, как ужаленный, вскочил со скамьи.

- Ах ты...

Джонни оглянулся и посмотрел на него.

- Ты лучше силенки-то поберег бы, - спокойно сказал он. - Ведь ты сейчас здесь один, без своей шайки.

Лейси оказался в весьма затруднительном положении. Совершенно очевидно, что девушка питала к Джонни гораздо большую симпатию, чем к нему. А это означало, что если бы сейчас здесь свершилось убийство, а ей затем пришлось свидетельствовать в суде, то на помощь с ее стороны рассчитывать не приходилось. Если он сейчас схватится за пистолет, то ничего хорошего из этого не выйдет, ибо достаточно хорошо зная старого Тома Уэста с "Наклонного 7" и работавших на него парней, Крюк не сомневался, что они не успокоятся и достанут его даже из-под земли, если поединок будет не честным, а с мальчишкой что-то случится. К тому же он даже до сих пор даже не удосужился выйти из-за стола.

- А теперь послушай, что я тебе скажу! - грубо объявил Лейси. Убирайся из города! Если через час ты еще будешь здесь, то я тебя убью!

Сказав это, он швырнул на прилавок монету и вышел на улицу.

- О, Джонни! - Мэри побледнела. Она была вне себя от страха. - Тебе нельзя здесь оставаться! Уезжай сейчас же! Я сама скажу Гару, где ты. Пожалуйста, уезжай!

- Уехать? - У Джонни засосало под ложечкой, но мысль о том, что Мэри считает, будто бы он должен сбежать, выводила его из себя. - Я никуда отсюда не поеду! Я и сам могу прогнать его из города!

И вопреки всем ее мольбам и уговорам, он направился к двери и вышел из ресторана. Гара Маллинза нигде не было видно. Лейси тоже пропал из виду. Но на другой стороне улицы стоял и, по всей видимости, кого-то дожидался, высокий, сутуловатый парень с рукой на перевязи, и Джонни Лайл мгновенно сообразил, что это и есть наблюдатель - тот самый человек, которого он ранил во время перестрелки в каньоне. Но какой серьезной не оказалась бы его рана, прострелена у него была левая рука, а кобура с пистолетом была прицеплена к поясу с правой стороны.

Джони Лайл замер в нерешительности. Голос разума подсказывал ему, что лучше всего ему было бы уехать. К тому же и дядюшка Том, и ребята с ранчо все они уже сумели убедиться, что выдержки и отваги ему было не занимать, и поэтому не будет ничего постыдного в том, если он уклонится от непосредственной разборки с таким убийцей, каким был Крюк Лейси. Ведь, в конце концов, парни признали, что предпочитают не связываться с ним.

И все-таки в то же время Джонни сильно сомневался на тот счет, что кто-нибудь из них постарался бы, если уж на то пошло, увильнуть от грядущего выяснения отношений. К тому же кровь и сознание техасца противились тому, чтобы позволить кому бы то ни было вот так запросто изгнать себя из города. К тому же речь шла и о Мэри. Уехав сейчас, он будет выглядеть в ее глазах самым распоследним трусом.

Но какую альтернативу, со своей стороны, мог предложить он сам? Всего через час Крюк Лейси вернется сюда по его душу. И уж тогда он сам подберет и подходящий повод, и время, и место для встречи. А Крюк был далеко не дурак. Он знал все уловки.

Так что же делать?

Единственное, что оставалось Джонни Лайлу, так это самому первым встретиться с Крюком. Выследить бандита и вынудить его к перестрелке прежде, чем тот будет готов к этому. В конце концов, проводить свою стратегию и идти на подобные уловки никем не возбраняется. Многие ганфайтеры прибегали к этому. Так, Билли Малыш в свое время использовал одну из таких хитростей против своего потенциального убийцы, Джо Гранта. В арсенале Уэса Хардина было также немало подобных маневров.

И все же, что именно предпринять? И где? Джонни Лайлу пришла в голову неожиданная идея, и он направился к загону. А что, если ему просто сделать вид, как будто он уезжает из города? Ведь разве наблюдатель на той стороне улицы не поспешит поскорее донести об этом Лейси? А затем он вернется, внезапно подкрадется к Лейси, окликнет его и выхватит пистолет.

Гар Маллинз увидел, что Джонни идет к загону, а затем обратил внимание и на дозорного, маячившего по другую сторону от дороги. Гар Маллинз перехватил Джонни как раз в тот самый момент, как тот уже вставил ногу в стремя, собираясь сесть в седло.

- Что такое, парень? У тебя неприятности?

Джонни кратко объяснил, что произошло, и что он теперь намерен предпринять. Гар слушал внимательно и возражать не стал, и от этого у Джонни стало легче на душе.

- Ладно, парень. Ты должен сделать это, если собираешься еще задержаться в этих краях. Неплохо придумано. А раньше тебе когда-нибудь уже доводилось с кем-нибудь стреляться?

- Нет, еще ни разу.

- Тогда слушай. Просто выхватывай пистолет, понял? И старайся не думать о том, кто из вас быстрее, а кто медленней, понял? Ты просто должен уловить подходящий момент и выстрелить первым, слышишь? Стреляй в корпус, в самую середину. И как бы там ни было, ты должен попасть в него с первого же выстрела, ясно тебе?

- Ага.

* * *

У Джонни от волнения засосало под ложечкой, во рту пересохло, а сердце было готово вот-вот выскочить из груди.

- Дозорного я беру на себя, так что на него вообще не обращай внимания. - Гар пытливо посмотрел на него. - Надеюсь, стреляешь ты без промаха?

- Могу засадить пять выстрелов подряд в игральную карту.

- Это, конечно, очень хорошо, хотя учти, что эта карта будет еще и отстреливаться. Но не волнуйся. Ведь все-таки место ты выберешь сам.

- Подожди! - у Джонни появилась новая идея. - Слушай, ты должен передать ему через кого-нибудь, что Батч Дженсен желает его видеть. Я же в это время буду дожидаться на той стороне улицы, во дворе каретной мастерской. И когда он придет, то я выйду оттуда.

Затем Джонни Лайл поспешно отправился прочь из города. Оглянувшись назад, он заметил, что наблюдатель смотрит ему вслед. Гар Маллинз закрепил вьюк позади своего собственного седла и, по всей видимости, тоже уже готовился к отъезду. Но затем он отошел от коня, и направился куда-то вдоль улицы.

Он как раз проходил мимо двора, где стояли повозки, когда увидел, что дозорный остановился на углу улицы, глядя на него. И в тот же самый момент из-за одной из повозок выступил сам Крюк Лейси. На противоположной стороне улицы маячил Уэбб Фостер, тоже человек Лейси. Не могло быть никаких сомнений относительно их намерений. Они окружили его!

Гару Маллинзу было тридцать восемь лет от роду, довольно почтенный возраст по меркам Фронтира, и за свою жизнь на Западе ему доводилось оказываться свидетелем выяснения отношений с помощью оружия, а также самому попадать в подобные переделки. Но только на этот раз он был вынужден признать, что положение его было безнадежным. Вот и все, уйти отсюда живым ему не удастся. Если бы с ним был Джонни... но Джонни сможет оказаться на месте только минут через десять, не раньше.

Крюк Лейси довольно усмехался.

- Ты на днях побывал в каньоне, Гар, - победно сказал он. - Так что теперь ты на собственной шкуре узнаешь, каково это. Мы сейчас убьем тебя, Гар. А потом догоним мальчишку и прикончим его. У тебя нет ни малейшего шанса.

Маллинз и сам догадывался об этом, но через некоторое время, возможно, даже через минуту, шанс мог появиться.

- Что, Крюк, решил пойти войной против "Наклонного 7"? снисходительно протянул он. - Если убьешь мальчишку, то можешь заказывать себе гроб. Это племянник самого старика.

- А о себе ты, стало быть, не беспокоишься? Да, Гар? - ухмыльнулся Лейси. - Или, может, тебя к мальчишке вместо няньки приставили?

Лицо Гара оставалось непроницаемым. Он бросил беглый взгляд на дозорного, здоровая рука которого замерла всего в каком-нибудь дюйме над рукояткой пистолета, а затем на Уэбба, державшего руку на поясе. Нет смысла больше выжидать. Пока мальчишка доберется на место, пройдет еще несколько минут.

И тут раздался резкий окрик Джонни.

- Гар, Лейси мой! Бери дозорного!

Крюк Лейси мгновенно обернулся, выхватывая пистолет. Джонни Лайл тоже схватился за оружие. Он видел перед собой этого огромного, разъяренного человека и видел его ясно и четко. Видел, как его рука метнулась вниз, видел сломанную пуговицу у него на рубахе, видел торчавшую из кармана этикетку "Булл Дарем", видел, как дуло револьвера оказывается наведенным на него. Но одновременно поднималось дуло и его собственного пистолета.

Внезапный окрик, поворот, все против Лейси, но он все же сумел быстро выхватить пистолет с ужасом замечая, что мальчишка если и уступал ему в ловкости, то очень не намного. Именно это и сбило его с толку, потому что, увидев в руке у того револьвер, Лейси выстрелил, и этот выстрел оказался очень поспешным. Пуля просвистела мимо, едва коснувшись воротника рубашки Джонни, который тоже спустил курок, сосредоточив все свои мысли на маячившей перед глазами той сломанной пуговице.

Два выстрела подряд, и затем, не обращая более внимания на Лейси, Джонни перевел взгляд на револьвер в руке Уэбба Фостера. Его выстрел прогремел как раз в тот момент, когда Гар так же направил на Уэба свой пистолет. Выпущенная Фостером пуля отскочила от железного обода на колесе телеги, в то время, как пуля Гара, пересекшая линию огня Джонни, глубоко засела в теле Уэбба.

Бандит обмяк, хватаясь рукой за столб, подпиравший навес над верандой, а затем повалился на землю.

* * *

Джонни стоял неподвижно, не сводя глаз с истекающего кровью дозорного, стоявшего на четвереньках на земле, из раны которого падали в пыль тяжелые капли крови. Затем они подошли к Крюку Лейси. Сломанной пуговицы больше не было, и от табачного ярлыка был также отстрелен уголок. Крюк Лейси был мертв, наконец-то ему было воздано по заслугам. Его самая последняя кража стала для него последней в жизни.

Гар Маллинз перевел взгляд на Джонни Лайла и устало улыбнулся.

- Прень, - тихо сказал он, направляясь к нему с распростертыми объятиями, - мы с тобой теперь одна команда. Отныне и навсегда. Ну как, возьмешь меня в напарники?

- Конечно, Гар. - Джонни забыл о Лейси, глядя в светло-голубые глаза Маллинза. - С напарником лучше. А ты уже забрал товар для ранчо?

- Ага.

- Ну тогда, может быть будешь другом и приведешь сюда моего коня, я оставил его в ивняке. А я тем временем пойду и попрощаюссь с Мэри. Нам лучше поторопиться. Дядюшка Том будет беспокоиться.

Гар Маллинз усмехнулся, и они пошли по улице, держась за руки.

- Ему не о чем волноваться, - сказал Гар. - Совершенно не о чем.

В КРАЮ ВИКТОРИО

Четверо всадников, крепких, сурового вида мужчин, закаленых в перестрелках и в переездах по пустыне, держали путь на юг. "Рыжий" Клэнахан, огромный человек с широкоскулым, бульдожьим лицом и мощной шеей, переходившей в массивные плечи, ехал вперед всех. За ним, по большей части один за другим или же изредка нагоняя друг друга, следовали остальные.

Погода стояла знойная и безветренная. Летом эта пустыня, находившаяся на юге Аризоны, в краю апачей, превращалась в настоящее пекло, и этот день вовсе не был исключением. "Мустанг" Смит, следовавший сразу же за Рыжим, то и дело вытирал платком мокрое от пота лицо и нещадно чертыхался.

Прозвище свое он получил за то, что оно, по-видимому, больше всего соединяло в себе два понятия: "дикий и неукротимый", а Смитом он оставался, скорее, по привычке, из-за сложившейся традиции, по которой у всякого человека помимо имени должна быть еще и фамилия. "Немец" же явно игнорировал это правило, не имея ни того, ни другого, и даже если когда-то у него и было имя, то сохранилось оно скорее всего лишь на старом плакате, сулящем вознаграждение за его поиску, и выстилающем теперь дно ящика шерифского стола в каком-нибудь захолустье. Для этого края пустынь, раскинувшихся на юге Запада, он был просто "Немец", и этого было вполне достаточно.

Что же касается Джо-Яки, то его было принято звать именно так, а за глаза - просто "гибридом", и всем тут же становилось ясно, о ком идет речь. Это был круглолицый парень с квадратным подбородком, флегматичный и молчаливый, наделенный многими талантами и умениями, но обреченный на то, чтобы всегда следовать за сильнейшим, во всем подчиняясь ему. В жизни на его долю выпало множество невзгод, судьба была жестока к нему, но все же единственной его добродетелью была безграничная преданность.

Смит был худым, как хлыст, седеющим человеком с покатыми плечами и тонкими ногами. Опаленный жарким солнцем и иссушенный горячими ветрами пустыни, он был тверд, как кремень и непреклонен, как скала. Ходили слухи, что он прокладывал себе путь с помощью пистолета, и что таким образом ему удалось уже благополучно выбраться из стольких городков и городишек, где большинство людей и за всю жизнь перебывать не успеют. Он всегда был сам по себе, и единственным человеком, на кого он соглашался работать, был Рыжий Верзила Клэнахан.

Немец был полной противополжностью всегда подтянутому Смиту, ибо он был толст, и это касалось не только его огромного живота, но и всей мощной, приземистой фигуры. Но голубые с поволокой глаза смотрегли настороженно и проницательно.

Кое-кто поговаривал, что отец Джо-Яки был ирландцем, и что это имя было дано ему матерью, жившей в горах Соноры. Он был бандитом по натуре и по жизни, которая не предоставила ему иного выбора, и поэтому теперь на левой руке у него не доставало одного пальца, а самый кончик уха оказался отстрелен. Выстрел, едва-едва не раскроивший ему череп, был сделан человеком, которому больше уже никогда не суждено было промахнуться. Его похоронили в наспех вырытой могиле где-то в Могольонз.

* * *

Из них изо всех, пожалуй, настоящим преступником можно было считать только Джо. Все остальные выросли в тех краях и в такое время, когда провести границу между праведным и преступным было довольно трудно.

Рыжий Верзила никогда не задумывался о своем положении в обществе. Он никогда не считал себя вором или преступником, и был бы крайне возмущен, так что дело наверняка дошло бы до стрельбы, если бы только кто-нибудь осмелился его так назвать. Хотя на самом деле сам он уже довольно давно балансировал на той грани, что отделяет простое легкомыслие от настоящего преступления. Как и многие другие уроженцы Запада, он метил своим тавром неклейменных коров на пастбищах, благо что в первые годы после окончания Гражданской войны хозяином стада становился тот, кто первым его обнаруживал и у кого при себе оказывалась веревка и тавро.

Этот бизнес приносил ему довольно неплохой доход, которого хватало на виски и на игру в покер, но когда неклейменного скота уже практически не осталось, то он пришел к простому выводу, что разница между клейменными м неклейменными коровами является просто делом времени. После войны весь скот был неклейменным, так что если теперь на нем выжжено чье-то тавро, то это означает лишь то, что теперешний хозяин стада сумел его немного опередить. Для Рыжего Верзилы это было не более, чем досадным недоразумением, тем более, что такое положение можно было легко исправить при помощи снятой с подпруги и расскаленной на костре железной пряжки, и в этом он был далеко не одинок.

Если же опередивший его скотовод начинал возражать и хватался за оружие, Клэнахан неизменно воспринимал как не более чем риск, связанный с опасным характером работы.

К тому же с момента кражи скота до момента получения денег за него, проходило некоторое время, уходившего по большей части на клеймение коров и поиск покупателя. И тогда-то, еще сам того не осознавая, Рыжий Верзила переступил ту призрачную черту, что проводит грань между легкомыслием и подлинным бесчестием, и примерно в то же самое время разошлись его пути с человеком, вместе с которым он трудился рука об руку целых пять долгих лет, разделяя все трудности жизни на Западе.

Когда-то он был неразлучен с тем юным погонщиком, вместе с которым они перегоняли коров в Канзас, и который тоже был ирландцем и таким же рыжим, как и он сам. А звали того храбреца Билл Глисон.

В то время, как Клэнахан встал на неправедный путь преступления, Глисон, наоборот, обратился к закону. Никто из них особенно не упорствовал на избранном для себя поприще. Просто Клэнахан не смог вовремя провести ту границу, какую обозначил для себя Глисон, который, будучи опытным следопытом, а также ловким и метким стрелком, стал шерифом в тех краях, где находился его родной город Чолья.

Пути Рыжего Верзилы были поистине неисповедимы, и простирались они столь же широко, как и петля его аркана. Ему довелось побывать во многих местах, и будучи тем, кем его сделала жизнь, он очень скоро стал непревзойденным мастером своего дела, если, конечно, это можно так называть. И именно это во многом стало причиной для последующих событий.

В городе Чолья был банк. А так как в его окрестностях находилось несколько больших ранчо, а также два прибыльных золотых рудника, то и дела у банка шли более чем хорошо. Молва утверждала, что он просто-таки ломится от золота. Само собой разумеется, что подобная ситуация не могла остаться незамеченной и обращала на себя самое пристальное внимание.

Вдоль границы, что отделяет Мексику от Аризоны, Нью-Мексико и Техаса рыскала шайка еще совсем юного, но уже крайне честолюбивого и чрезмерно кровожадного бандита, известного как Рамон Заппе. Чолья и ее банк заинтриговал его и манил к себе, а так как небывалый успех, сопутствовалвший молодому бандиту последнее время, поражал воображение, то он уверенно направился в Чолью, взяв с собой семерых своих людей.

Осадив коней перед банком и спешившись, четверо бандитов, одним из которых был и сам Заппе, вошли во внутрь. Остальные же четверо остались на улице, держа наготове винтовки и ожидая реакции со стороны жителей города, но ничего не произошло. Заппе относил это исключительно за счет своей репутации и держался с приличествующей случаю важностью.

Притихшие кассиры услужливо отдали им имевшуюся в банке наличность, бандиты оседлали конец и непринужденно собирались уже отправиться прочь. Все послелующие события никоим образом не входили в их планы. Во всяком случае на всех это произвело довольно сильное впечатление.

Из-за каменной стены на самом выезде из города был открыт шквальный огонь, и пятеро грабителей оказалось застрелено на месте, а еще двое вздернуты на крепком суку тополя, что рос на окраине. И только одному человеку, которому досталась невероятно быстрая лошадь, удалось бежать.

Подавляющее большинство тех, до кого дошли служи о произошедшем, были склонны приписывать столь печальный исход блестяще задуманного дела воле случая, но все-таки нашелся человек, который не спешил согласиться с остальными, и этим человеком был никто иной как Рыжий Верзила Клэнахан, ибо он-то хорошо помнил молодого отважного всадника, в компании которого ему довелось изъездить множество дорог, и который стоял рядом с ним, когда им на пару удалось усмирить ганфайтеров, собравшихся в салуне Додж-Сити. Рыжий Верзила вспоминал о Билле Глисоне и улыбался.

* * *

Впоследствии попытки ограбления банка предпринимались еще дважды, но исход в обоих случаях оказывался неизменным, с той лишь разницей, что уйти живым никому из грабителей не удалось. Чолья была и оставалась крепким орешком, и соваться туда явно не слеедовало.

Рыжий Верзила был поражен и заинтригован. И хотя, возможно, сам он и был бы озадачен этим словом, но все же не было бы преувеличением сказать, что Рыжий был в некотором роде художником. Он был также неплохим тактиком и просто человеком, наделенным здоровым чувством юмора. С Джо-Яки он познакомился в маленьком городишке по ту сторону границы, и сидя с ним за бутылкой текилы заставлял бандита-полукровку напрягать память, пытаясь-таки выяснить, благодаря какой хитрости или уловке Чолья оказалась столь неуязвимой для бандитских нападений.

Должно же быть что-то, какой-то сигнал, некий условный знак. Если бы он только мог разгадать эту тайну, то тогда можно было бы сыграть хорошую шутку с Биллом: заявиться в Чолью, ограбить городской банк и преспокойненько убраться, обведя своего бывшего напарника вокруг пальца.

Да и время тому благоприятствовало. Викторио 1) вышел на тропу войны. Он и его люди угоняли лошадей, находившихся в распоряжении у армии, убивали солдат и успешно выстояли в нескольких ожесточенных сражениях, из которых индейцам хоть и не всегда, но все же время от времени удавалось выходить победителями. Местное население было не на шутку напугано и встревожено, так что организовать погоню будет нелегко, да и не может она долго продолжаться, в то время как люди боялись надолго и далеко уезжать от своих домов.

1) Викторио (183?-1880) - воин и вождь племени чирикауа-апачи. В 1877-1880 вел беспощадную партизанскую войну против США и Мексики.

- Думай! - Рыжий грохнул своим волосатым кулаком по столу. Пораскинь мозгами, Джо! Должен же быть какой-то сигнал! Не из-под земли же выскочили те парни!

Джо-Яки замотал головой, устремив затуманенный взгляд на дно своего стакана.

- Ничего я не помню... свосем ничего. Кроме как...

Голос его затих, и тогда Рыжий Верзила схватил его за плечи и встряхнул.

- Кроме чего, Джо? Ты видел что-то необычное! Думай же!

Джо-Яки усиленно хмурился и глубокомысленно морщил лоб, как будто стараясь согнать вместе разбредающиеся мысли и заарканить идею, пришедшую к нему мгновением раньше. И сколько раз можно повторять одно и то же?

- Ничиго не было! - упорствовал он. - Только когда мы сидели перед банком, что-то ярко сверкнуло, как будто на зеркало попало солнце. И "зайчик" пробежал по улице. Вот так! - Он сделал широкий жест рукой, роняя на пол стакан.

Клэнахан поднял стакан и снова наполнил его. Он задумался.

- И всего-то? Ты уверен?

Затем, улучив момент, когда Глисона не было в городе, Рыжий Верзила сам заявился в Чолью. Он был не в восторге от собственной затеи, но предпочитал не доверять никому, и самолично убедиться во всем. Отправившись в банк, он разменял там некоторорую сумму денег, с интересом поглядывая по сторонам. А затем у него дрогнуло и учащенно забилось сердце, и он улыбнулся кассиру, протянувшему ему деньги.

Он вышел из банка, надежно пряча деньги. Так вот оно что! Ну конечно же, проще и быть не может!

Банк был расположен таким образом, что лучи утреннего солнца падали прямо в окна, и, проходя сквозь стекло, отражались от зеркала, висевшего на верхней половинке двери, что вела в помещение кассы, где хранились деньги.

Если дверь открыть внезапно, то отраженные солнечные лучи попадут в окна домов на противоположной стороне улицы! Солнечный зайчик пробежит по витринам всех выстроившихся вдоль улицы заведений, ударяя в глаза хозяину салуна, бакалейщику, хозяину скобяной лавки, заканчивая свой путь на лицах праздных бездельников, ошивающихся перед конюшней. По крайней мере кто-то один из них заметит этот сигнал, и предупредит остальных.

Своих людей он подбирал придирчиво и тщательно, зная, кто лучше всего подходит для такой работы. Джо-Яки, потому что в трезвом состоянии он был наредкость сдержан и хладнокровен, затем появились Мустанг Смит и Немец, потому что в окрестностях Чольи их никто не знал, и потому что они были людьми способными и опытными. Затем он дождался, когда Викторио совершил свою очередную вылазку, и отправил в город насмерть перепуганного мексиканца, наказав ему сообщить весть о набеге апачей.

Отряд под командованием шерифа Билла Глисона, состоявший практически из половины боеспособного мужского населения, выехал из города, а Рыжий Верзила вместе с Джо-Яки въехали в него. Мустант Смит и Немец прибыли несколькими минутами раньше, и именно Смит должен был предотвратить открытие зеркальной двери.

Все прошло гладко, без сучка и задорники. Трое людей, находившихся в то время в банке и захваченные врасплох невозможностью подать сигнал, были связаны по рукам и ногам, а деньги переложены в холщовые мешки. И только когда четверка уже была на выезде из города, один из сидельцев у конюшни узнал Джо.

* * *

Распростершаяся под раскаленным небом пустыня была похожа на помятый медный лист, покрывшийся толстым слоем пыли, на поверхности которого были разбросаны редкие валуны. То здесь, то там из земли торчали ощетинившиеся иголками кактусы или же зеленеющие пучки коротколистной юкки, а бесплодные просторы перерезали глубокие шрамы пересохших речных русел. И вот наконец осталось позади последнее уединенное ранчо, находившееся в шести милях к югу от Чольи, время было послеполуденное, и они ехали дальше, навстречу вечеру, не загоняя лошадей, но и не задерживаясь в дороге.

Клэнахан обернулся и поглядел назад. Его огромные челюсти лениво перекатывали кусочек жевательного табака, а серо-зеленые глаза щурились от яркого солнечного света.

- Видишь что-нибудь? - не оглядываясь поинтересовался Мустанг. Может быть нам удастся быстро оторваться от них.

- Уйти от Глисона не так-то легко.

- Похоже, ты очень высокого мнения об этом шерифе.

- Я его знаю.

- Может Джо карашо казаль, а? - Немец чиркнул спичкой и заслоняя слабое пламя ладонью левой руки, поднес ее к сигарете. - Может ф страна апачей они не ездит?

- Поедут. Только, может, и поостерегутся заезжать слишком далеко на земли Викторио. Затем мы сменим лошадей и все будет в порядке.

- Лошади далеко?

- Еще несколько миль. - Рыжий махнул рукой в сторону похожего на пилу горного хребта, протянувшегося вдоль горизонта. - Вон там.

- Деньги у нас есть много, а? - Немец похлопал ладонью по седельным сумкам и был вознагражден звоном золотых монет. - Ох! Мехико! Мы ехайт туда и я вам показывайт, как жить настоящие господа! Мехико и деньги! Нет ничего лучше!

Два хребта расступились, когда они наконец добрались до оставленных в укромном месте лошадей, два хребта отверзлись перед ними, подобно челюстям огромного черепа. Рыжий Клэнахан развернул коня, сворачивая с еле различимой на земле тропы, по которой они ехали все это время и спускаясь в ущелье, выезжая на довольно просторный и ровный участок, частично затененный двумя скальными карнизами, нависавшими над землей под углом примерно в сорок градусов. Здесь их дожидались четыре лошади и два вьючных мула.

Смит довольно кивнул.

- На этих мулов мы погрузим наше золото, и тем самым облегчим жизнь лошадям. Да тут и жратва есть! Рыжий, ты обо всем позаботился!

- Из-под угловой скалы бьют ключ. Так что лучше выплесните остатки воды из фляг и наполните их заново. Не теряйте времени.

- А что если ехать еще дальше на юг? - взгляд Мустанга был устремлен в пустынные дали. - Там есть вода?

- Воды много. - Ответил Джо на поставленный вопрос. - Завтра ночью Латиго-Спрингс, а послезавтра днем - Слипинг-Спрингс.

- Хорошо! - одобрил Смит, откусывая кусочек от плитки жевательного табака. - А то я уже высох весь, словно скелет дряхлого осла.

Никому не было нужды объяснять ему, что те унылые просторы только кажутся совершенно безводными, или же говорить о том, как трудно найти воду, если не знаешь, где именно ее искать.

- Сколко мы фзяли? - спросил Немец. - Сколко? Ты знаешь?

- Тысяч пятьдесят или около того.

- Половина меня вполне устроила бы! - сплюнул Смит.

- Тебя устроит гораздо меньше, - Рыжий обратил на Смита тяжелый взгляд зеленых глаз. - Больше всех получаю я. У меня ушло четыре недели на слежку за Глисоном.

- И сколько это.

- С пятидесяти тысяч семнадцать беру себе я. Вы получаете по одиннадцати каждый.

Мустанг задумался. Этого ему вполне хватит. За семь лет своей деятельности на бандитском поприще он никогда не держал в руках больше, чем пять сотен долларов за раз. К тому же он и за вдвое большую цену никогда не согласился бы подойти так близко к Глисону. Похоже, у этого шерифа был такой нюх, что неприятности он чуял за версту.

Когда Рыжий Верзила впервые предложил совершить налет на Чолью, Смит счел его сумасшедшим, но теперь он не смог сдержать усмешки, припоминая изумление на лице кассира, когда, выступив вперед, он преградил ему путь к зеркальной двери, прежде, чем тот успел ее открыть, и как Рыжий затем прошел через боковую дверь, которую даже заметить можно было не сразу.

Побег в земли Викторио был поистине гениальной идеей... если им все-таки удастся избежать встречи с апачами. Джо-Яки очень хорошо это придумал, но только Рыжий и сам запланировал это заранее, что лишний раз доказывали заблаговременно оставленные здесь лошади. Преследователям пришлось бы ехать не слишком быстро, чтобы избежать апачей, и к тому же у них не будет свежих лошадей, которые дожидались бы их в теснине.

Под горячим латунным небом они неуклонно ехали вперед, направляясь на юг по просторам странного, дикого края краснокожих, словно забором обнесенного границей зубчатых горных кряжей, острые зубья которых впивались в самое небо. Клэнахан вытер пот со лба и, огянувшись, посмотрел на тропу, пропадавшую где-то за пеленой колышащегося знойного марева. И как всегда там ничего не было видно.

* * *

Шли часы, и за все это единственным движением, не считая цокающих подковами о камни лошадей, было подрагивание жарких волн зноя над землей, да еще где-то в вышине, под озаренным ослепительным солнцем высоким куполом неба, парил далекий канюк. На земле же, под испепеляющими солнечными лучами нигде не было заметно даже ни одной ящерицы-ядозуба, ни одного василиска.

- Как еще далеко до воды, Джо?

- Одна, может быть две мили.

Мы напьемся и наполним фляги, - объявил Рыжий, - но остановимся не более чем для этого. У нас достаточно золота для того, чтобы потратить его на что-нибудь с пользой для себя, и поэтому будет лучше поскорее отправиться дальше.

- Апачей пока не видно.

Рыжий пожал плечами, а затем сплюнул, вытирая пот с кожаной полосы, пришитой внутри шляпы.

- Индейцев следует ожидать именно тогда, когда их нигде не видно. Держу пари, что пустыния просто-таки кишит ими, но если нам повезет, то они нас не увидят.

Латиго-Спринг оказался круглым прудком с молочно-голубой водой, тонкая струйка которой вытекала из трещины в глыбе песчанника. Тоненький ручеек вел жестокую борьбу с палящим солнцем и томимой жаждой землей. И ему удавалось отстоять сове право на существование, но только теперь, на исходе лета, вода текла слишком медленно.

Они слезли с коней и напились, а затем подставили фляги под струйку родника. Ждать, пока наполнятся все фляги, пришлось довольно долго. По очереди смочив водой ноздри и рот каждой лошади, они подвели благодарных животных к воде.

Мустанг вышел немного из-за скалы, туда, откуда ему была бы видна тропа, по которой они приехали сюда. Он прикрыв ладонью глаза от солнца, но решив уже было вернуться обратно к товарищам, задержался, уставившись на землю, себе под ноги.

- Рыжий, - он говорил, не повышая голоса, который прозвучал громко и отчетливо в прозрачном, пустом воздухе.

Привлеченные неким значимым оттенком, послышавшемся в этом высказывании, остальные тоже подняли головы. Они были осторожными людьми, способными вовремя учуять опасность и всегда ожидающие ее. Все они отдавали себе отчет, на какой риск они идут, прокладывая свой маршрут через земли Викторио, да еще в такое время, когда опасность могла поджидать их даже в самых бесплодных и уединенных местах.

Рыжий Верзила наклонился, опираясь на стоптанные каблуки своих старых сапог. Вытирая лицо и шею цветастым платком, он принялся разглядывать на обнаруженные Мустангом следы.

На этом месте стояли две лошади. Двое всадников слезали с них, но пробыли здесь совсем недолго.

- Черт! - Клэнахан опустился на корточки. - Это же детские следы!

- Хм, - сказал Мустанг и тихо выругался. - Дети! Разгуливающие по землям апачей. Как ты думаешь, Рыжий, с какой стороны они могли приехать сюда?

Рыжий прищурился и поглядел на юг и на запад. Цепочка следов вела чуть западнее их собственного маршрута.

- Меня куда больше интересует, куда они могут направляться, - с сомнением в голосе проговорил он. - Что-то совсем не похоже, чтобы они ехали наугад, и совершенно случайно оказались здесь, где вокруг полно индейцев!

Смит снова окинул взглядом просторы пустыни, с удивлением покачал головой, а затем вернулся обратно к роднику и еще раз с жадностью напился. Он был типичный пример человека, привыкшего большую часть времени проводить в пути. Он пил, когда была вода, ел, когда можно было что-то съесть, отдыхал, когда выдавалась минутка для отдыха, хорошо зная, что могут наступить дни, когда ни одно из этих трех удовольствий не будет доступно для него. Затем он выпрямился, вытирая тыльной стороной ладони подбородок, заросший жесткой щетиной.

- Что есть не так? - Немец взглянул на Рыжего. - Какие дети?

- Пара деток направляется на юг. Мальчик, лет тринадцати-четырнадцати, и девочка примерно того же возраста. - Он снова вытер разгоряченное лицо и водрузил шляпу на место. - Все по седлам. Мы уезжаем.

Они быстро оседлали коней, и Рыжий заерзал, поудобнее устраиваясь в седле, кожа которого сильно нагрелась на солнце за время короткой остановки. Они отправились дальше, заставляя коней перейти на шаг. На такой жаре можно было запросто погубить и очень хорошую лошадь. Внезапно тропа, по которой ехали дети резко повернула на запад. Клэнахан резко натянул поводья и остановился, глядя на нее.

- Дети! - озадаченно воскликнул Немец. - Почему тут?

- Они в большой опасности, - сказал Смит, разглядывая следы. Он заискивающе взглянул на Клэнахана, и хотел было что-то сказать, но, видимо, передумал.

Немец с задумчивым видом сидел в седле.

- Майне систер, - вдруг рассеянно проговорил он, - тоже имейт два дети. Кароший малчики.

* * *

Джо-Яки взглянул через плечо назад, но вокруг все было по-прежнему тихо и пустынно. Начинало казаться, что окутанные сизой дымкой горные кряжи, возвышавшиеся вдали справа от них как будто вытягивают длинные каменные персты, указывая на дорогу, по которой поехали дети, словно призывая остановить их. Вершина ближайшего холма ощетинилась кактусами, напоминавшими вставшую дыбом шерсть на загривке разъяренной собаки.

Во рту у Рыжего пересохло, и запустив руку в нагрудный карман рубахи, он извлек из него плитку жевательного табака и откусил большой кусок, и перекатывая его за щекой, направил коня вдоль тропы, уходившей на запад, по следам двух усталых лошадей, на которых ехали дети.

Смит окинул взглядом бескрайнюю пустыню.

- Боже ты мой, ну и жарища!

Он внезапно почувствовал огромное облегчение. Он опасался, что Рыжий не захочет свернуть с дороги. На юге было тихо и безопасно, отправившись же на запад, они неминуемо подвергунть себя смертельной опасности, но из головы у него не шли мысли о тех детях и думы о том, что апачи могут сделать с человеком, прежде, чем тому удастся умереть, разом избавляясь от всех страданий. Задумавшись, он извлек из патронтажа на поясе один патрон и переложил его в карман рубашки.

Прошло еще около часа, прежде, чем Клэнахан снова остановился и поднял руку.

- Джо, - позвал он, - пойди сюда.

Четверо угрюмых, измученных жарой всадников собрались вместе, останавливаясь рядом и выстраиваясь в шеренгу. Пять неподкованных лошадей, следы которых вели сюда с востока, направились по той же тропе, вслед за проехавшими по ней детьми.

- Апачи, - сказал Джо. - Их было пятеро.

Конь Рыжего, похоже, отправился дальше по своей собственной иннициативе, и Клэнахан тем временем одной рукой расчехлил свой "Винчестер" и положил его поперек седла. Остальные последовали его примеру.

Внезапно, с появлением следов неподкованных лошадей, пустыня стала казаться зловещим место. Этим людям приходилось и прежде вступать в бой с апачами, и они хорошо знали повадки бесстрашных воинов пустыни, не считаться с которыми было нельзя. Продвижение вперед теперь стало несколько более быстрым, и четверо всадников беспристанно озирались по сторонам, окидывая взглядом щедрые на миражи пустынные дали.

Внезапно прогремевший в дали винтовочный выстрел в миг заставил их очнуться от дремотной настороженности. Конь Рыжего сорвался с места, быстрым галопом устремляясь к длинному скальному хребту, изгибающему свои поломанные позвонки, поднимая их до самого неба. Затем он неожиданно натянул поводья, сдерживая бег коня. Выстрел прогремел снова.

- Это "Генри", - вслух заметил Мустанг. - У мальчишки хорошая винтовка.

Ред остановился у самого края скал и привстал в стременах. Из-за невысокого бугорка, находившегося в небольшой котловине, поднималась тоненькая струйка дыма, а за холмом были видны две лошади, лежавшие на земле. Мертвые или просто укрытые таким образом от опасности?

На переднем плане он заметил какое-то передвижение: смуглый стройный индеец полз по земле. Остальные апачи тоже спешились и продолжали подбираться поближе. Все еще стоя в стременах, Клэнахан вскинул "Винчестер", прижимая его к плечу, а затем на мгновение затаил дыхание и выстрелил.

Вздрогнув от неожиданности апачи и с пронзительным криками бросились в колючие заросли чольи. Выстрелы Мустанга и Немца прогремели одновременно, затем выстрелил Джо. Один из индейцев вскочил на ноги и кинулся к груде валунов, в надежде найти себе там убежише. Три винтовочных выстрела прогремели разом, и индеец, вдруг споткнувшись, сделал еще два неуверенных шага вперед, а затем рухнул на землю вниз лицом.

Они осторожно направились дальше, и Клэнахан увидел, что из-за пригорка появился голубоглазый мальчик лет пятнадцати.

- Как я рад видеть вас здесь, мистер! - Ему наконец удалось унять дрож в голосе. - Наверное, один я с ними не справился бы.

Рыжий сдвинул шляпу на затылок и сплюнул.

- Ты отлично держался, парень. - Он перевел взгляд на большеглазую, хрупкую девочку лет тринадцати или около того. - Но каким ветром вас сюда занесло? Это земли апачей. Это-то вам хоть известно?

Мальчик густо покраснел.

- Мы ехали к Питу Китчену, мистер. Я слыхал, что он решил остаться и жить в этих краях, невзирая на то, что здесь полно краснокожих. Вот мы и подумали, что ему нужна помощь.

Клэнахан кивнул.

- Да, действительно, Китчен остался, и помощь ему не помешает. Он, этот Пит, очень хороший человек. Твоя сестра тоже будет работать?

- Она умеет хорошо готовить, мыть посуду, штопать. - Мальчик моляще посмотрел на четверых мужчин. - А вам, случайно, работники не требуются? Нам работа нужна позарез. Нашего отца убили в Мобити, а у нас украли повозку.

- Джимми сумел выкрасть лошадей обратно! - с гордостью сказала девочка. - Он очень храбрый, наш Джимми! И он мой брат!

Клэнахан натужно сглотнул.

- Разумеется, юная леди. Я тоже в этом не сомневаюсь.

- Ведь это он прикончил индейца, что прятался вон там, - вставил свое слово Смит. - Я сам видел. Всадил пулю прямо в сердце.

- Правда? - Мальчик был очень взволнован и горд собой. - Наверное теперь, - не задумываясь добавил он, - я могу вырезать засечку на своей винтовке.

* * *

Вздрогнув от неожиданности, Мустанг взглянул на Рыжего, и тот потупился, а затем наклонился к Джимми, и солнце блестнуло в его огненно-рыжих волосах.

- Сынок, никогда не делай засечек, ни на винтовке, ни на пистолете. Этот дешевый трюк придумали пустомели и хвастуны, а ведь ты не хвастун. И к тому же, - задумчиво добавил он, - мне кажется, что убийство человека, пусть даже индейца, не может быть предметом для гордости. Даже когда у тебя нет другого выхода.

Немец беспокойно переминался с ноги на ногу, то и дело оглядываясь назад на тропу. Джо-Яки оставался невозмутим, как и подобает инстинному индейцу. Опустившись на корточки, он закурил сигарету, подремывая под горячими лучами послеполуденного солнца.

- Здесь нам лучше не задерживаться, - сказал Клэнахан, наконец выпрямляясь. - Наши выстрелы могли привлечь внимание других индейцев. Надеюсь, что вы благополучно доберетесь до Китчена, и впредь запомни, что, каким бы хорошим стрелком ты ни был, но здесь все же не стоит путешествовать в одиночестве, да еще брать с собой девочку. Этот Викторио настоящий зверь. А нам пора.

- Не думаю, Рыжий, - внезапно сказал Смит. - Они уже здесь.

- Глисон?

- Нет. Апачи.

Грохот выстрела разорвал знойную тишину, звонким и постепенно затихающим эхом отдаваясь от скал. Джо повалился на землю, и лицо его исказилось от боли.

- Попали! - хмыкнул он, глядя на обезображенную голень и то, как алам кровь заливает ногу и кровавое пятно расползается на разворванной штанине брюк.

Клэнахан бросился на землю, проворно откатываясь за большой креозотовый куст и вскидывая "Винчестер". Вся котловина наполнилась грохотом беспорядочных выстрелов. Стрельба стихла, и тогда в колышащемся воздухе повисла напряженная тишина, а затем снова раздался выстрел, и звук, разорвавший безмолвие, казалось, был почти физически осязаем.

Струившийся по лицу соленый пот пот разъедал глаза. Запустив руку в патронтаж на поясе, Рыжий выложил перед собой аккуратный ряд паторнов. Снова оглянувшись, он увидел, что маленькая девочка перевязывает рану Джо, а тот в молчаливом изумлении следит за ловкими движениями ее тонких, белых пальцев.

На песок у самого края котловины ступила босая смуглая нога. Вовремя заметив это движение, Клэнахан спустил курок, всаживая в индейца заряд свинца, и одновременно с ним выстрелила винтовка Немца.

Было невыносимо жарко. Зарывшаяся в песок пуля обдала Рыжего фонтаном песка, который тут же запорошил глаза и набился в рот. Его поношенная, выгоревшая рубашка пахла зноем и въевшимсся потом. Почесывая подбородок, в который угодили острые песчинки, он выглядывал из-за взгорка.

С другой стороны котловины раздался винтовочный выстрел, и Смит дернулся всем и протяжно вскрикнул. Обернувшись, Рыжий взглянул на своего товарища, и в ответ на это движение последовало еще три быстрых выстрела, окатившие его градом из песка и мелких камешков. Он переменил позицию, откатившись в сторону.

Пуля угодила Мустангу в плечо, в то время, как он лежал на животе, окопавшись в песке, и, судя по появившейся у него на губах кровавой пене, глубоко засела в теле, задев легкое.

Смит сплюнул и поглядел на Рыжего.

- И все-таки, - сказал он, - мы утерли нос Глисону.

- Ага.

Рыжий вскинул "Винчестер", и когда индеец двинулся вперед, выстрелил в него, и снова откатился в сторону.

Затем наступило продолжительное затишье. Песчанный вихрь, налетел со стороны бескрайней пустыни, разбиваясь о торчавший из земли куст. Осторожно повернув голову, Рыжий взглянул на мальчика.

- Как ты, сынок? Похоже, становится жарко?

День клонился к вечеру, и вскоре солнце начало торопливо опускаться за охваченный пламенем багряного заката горизонт. Склоны ближних скал окрасились в нежно-розовые и меркнувшие с каждой минутой тона, и именно тогда, с наступлением сумерек, апачи ринулись в атаку.

В лощине снова загремели выстрелы, и двое замертво повалились на землю, а потом еще один. Остальных же как ветром сдуло, но они не ушли, а лишь только отступили, выжидая. Клэнахан осторожно перебрался в другое место, а затем перезарядил винтовку и вспомнил черноглазую вевушку из Хуареса.

Ящерка выползла из-за камня, и ее маленькое тельце дрожало от жары и частых ударов крошечного сердца, в то время, как она уставилась неподвижным, словно изумленным взглядом, на огненно-рыжие волосы огромного человека с винтовкой.

* * *

Шериф Билл Глисон осадил коня. Когда утро застало их небольшой отряд далеко в пустыне, он решил ехать вперед только до полудня, а затем повернуть назад. Отправившиеся вместе с ним в погоню мужчины очень переживали за свои семьи, и дальнейшее продвижение было черевато взрывом всеобщего недовольства. Утро было уже в самом разгаре, а следы все еще вели на запад.

- Клэнахан совсем рехнулся! - сказал Эклз, хозяин лавки из Чольи. Это был болтливый чедлвек, он самым последним изо всех увидел следы, но зато первым заявил, что здесь проехал Рыжий Верзила. - Какого черта он едет на запад? Его единственный шанс - это отправиться на юг!

Олли Уидин, один из горожан Чольи, тронул Глисона за руку. - Канюки, Билл. Гляди!

- Поехали, - решительно объявил Глисон, чувствуя, как внутри у него что-то сжимается. Те четверо, кого они в данный момент выслеживали, были матерыми волками, но в краю апачей все могло сложиться самым непредсказуемым образом.

- Если индейцы их всех укокошили, то так им и надо! - зло проговорил Эклз. - Бандюги чертовы!

Уидин с отвращением взглянул на него.

- Уж помолчал бы. Любой из них уж наверное получше тебя будет, Эклз!

Лавочник ошеломленно уставился на него.

- Но ведь они же воры! - гневно воскликнул он.

- Конечно, - сказал кто-то, - но времена сейчас такие, что одно от другого отличить непросто. Они оступились где-то, пошли по неверноому пути. А вообще Клэнахан здорово управлялся с арканом.

Подъехав к ложбинке среди холмов, куда и вела цепочка следов, они увидели одинокого серого мерина, сонно щиплющего куст меските. А затем, подъехав поближе, стали видны и неподвижные человеческие тела, темневшие на земле. Еще никому из них прежде не приходилось становиться свидетелями подобной сцены расплаты, где пересекаются пути индейца и белого человека, и обе дороги оказываются омыты кровью и опалены пороховым дымом.

- Они неплохо постреляли! - сказал Уидин. - Четверо апачей на этой стороне.

- Пятеро, - сказал Глисон. - Еще один лежит вон за тем кустом лебеды.

Послышался тихий шорох, и мужчины мгновенно вскинули винтовки, но затем замерли на месте. Стройный светловолосый мальчик в потертых, выгоревших на солнце джинсах и клетчатой рубашке дожидался их поодаль. Рядом, крепко вцепившись в его рукав, стояла тонконогая девочка.

- Уцелели только мы, мистер, - сказал мальчик.

Глисон огляделся по сторонам. Неподвижный и невидящий взгляд Джо-Яки был устремлен на яркое солнце, он словно все еще удивлялся тем белым девичьим пальцам, что перевязали его рану, и возможно это было первое и последнее проявление доброты, которое ему довелось испытать в жизни. Он был застрелен двумя выстрелами в грудь.

Мустанг Смит лежал на том самом месте, где его настигла пуля, уткнувшись лицом в камни, и на губах у него запеклась темная кровь.

Немец и мертвый сохранял столь же умиротворенный вид, какой был присущ ему при жизни. В руке у него был зажат патрон, а казенник винтовки был открыт.

Глисон еще раз оглянулся по сторонам, но не сказал ничего. Он обернулся, услышав восторженный вопль Эклза.

- А вот и денежки! Вот на этих дохлых муллах!

Олли Уидин мельком взглянул на шерифа, но промолчал. Эклз огляделся по сторонам и начал было что-то говорить, но тут же осекся, перехватив на себе тяжелый взгляд Олли, и сглотнул.

- Вот это бойня была! - проговорил кто-то.

- Семнадцать индейцев, и все убиты, - объяснил мальчик. - Никто не ушел.

- И когда закончилось это побоище? - поинтересовался Глисон.

- Вчера вечером, когда начало смеркаться. - Сначало их было шестеро. Я убил одного, а он застрелил из своего шестизарядника двоих или троих. Потом они снова полезли на нас и как будто начали окружать. Я не видел, было очень темно, но продолжалось это недолго.

Глисон взглянул на него и пожевал ус.

- И где произошла эта самая последняя битва, сынок? - спросил он.

- Вон там.

Мужчины молча столпились вокруг. Истерзанная земля была залита кровью. Оба индейца были мертвы, и один из них был зарезан своим собственным же ножом.

Уидин украдкой огляделся по сторонам, но, похоже, остальные тоже почувствовали себя неловко и после мгновенного замешательства все потянулись обратно к оставленным в стороне лошадям. Глисон заметил, что мальчик бросил быстрый, испуганный взгляд в сторону каменного завала и разросшегося там кустарника, но виду не подал.

Олли переступил с ноги на ногу.

- Ну что, Билл, думаю, можно возвращаться? И врагу не пожелал бы связаться с такими боевыми детишками.

- Ты прав. Уезжаем.

Он помедлил еще немного, не сводя взгляда с истерзанной земли, как будто стараясь прочитать послание, оставленное на ней недавней битвой, а затем развернулся и направился к своему коню.

Всте остальные тоже избегали глядеть в сторону серого мерина, и даже если кое-кто и заметил, что фляга шерифа выскользнула из его руки, оставаясь сиротливо лежать на песке, то никто ничего не сказал.

Эклз взглянул на коня, сонно застывшего рядом с кустом меските, но прежде, чем он успел что-то сказать, его взгляд встретился со взглядом Олли Уидина, и, внезапно поперхнувшись, он отвел глаза. Всадники поехали прочь, и никто не обернулся назад. Эклз вымученно усмехнулся.

- Ну что, парень, - сказал он, обращаясь к мальчику, - ты застрелил несколько краснокожих, так что, я думаю, теперь ты имеешь полное право вырезать одну или две засечки на прикладе своей винтовки.

Мальчик упрямо замотал головой.

- Никогда, - презрительно сказал он. - Это дешевый трюк, который придумали пустомели и хвастуны!

Глисон взглянул на Олли и улыбнулся.

- Слушай, Олли, а табака пожевать у тебя не найдется?

- Вот с табаком загвоздка, Билл. Должно быть, я нечаянно обронил его где-то там, по дороге.