«Гетерохронность увлажнения Евразии в Cредние века»

Методика исследования изменений климата и ландшафта, примененная нами для исторического периода, основана на достаточно полном и точном знании событий, происходивших за период в 2000 лет, – с I в. до н.э.

Мы будем исходить из положения о постоянном влиянии природы на формы человеческой деятельности[1] и избегать крайностей, свойственных «географическому детерминизму»[2], так как даже для самых примитивных человеческих сообществ свойственны спонтанные формы развития[3].

Поэтому мы пойдем путем изучения этногенеза и миграций на широкой площади, так как при таком подходе неизбежные частные ошибки будут взаимно компенсироваться[4], а общие допуски мы постараемся уменьшить путем сопоставления с палеогеографией голоцена[5].

Проблема изменения климата Евразийского континента в поствюрме, долго служившая объектом научной полемики, была решена А.В. Шнитниковым, согласно которому увлажненность Евразийского континента варьировала с большой амплитудой[6]. Заслугой А.В. Шнитникова являются намеченные им хронологические рамки периодов увлажнения и усыхания, причем допуск при определении границ периодов превышает столетие. Данную концепцию следует дополнить путем учета гетерохронности увлажнения аридной, гумидной и полярной зон[7], сводящейся к следующему.

В случае увлажнения аридной зоны усыхает зона гумидная, а при увлажнении зоны полярной идет одновременное усыхание гумидной и аридной зон, но возникает активное увлажнение зоны субтропической[8], в частности речных долин Тигра и Евфрата на Ближнем Востоке и Хуанхэ и Янцзы на Дальнем. Исходя из этой концепции, мы можем пересмотреть панораму смены народов на пространстве степной зоны Евразийского континента, для которой соотношение площади травянистых степей, лесов и пустынь было основным условием ведения хозяйства[9].

В отличие от относительно стабильного климата Средиземноморья территория евразийской степи чутко реагирует на климатические изменения, Усыхание, связанное с увеличением площади пустынь, и увлажнение, ведущее к наступлению лесов, одинаково вредно отзываются на населении степи и его хозяйственных возможностях. Следовательно, смена форм хозяйства соответствует смене климатических условий и тем самым колебанию уровней внутренних морей[10]. А климат менялся быстро[11].

В 1959-1963 гг. нами были произведены в бассейне Каспийского моря работы, которые дали возможность получить недостающие данные о сменах периодов увлажнения и усыхания гумидной и аридной зон[12]. Это позволило перенести проблему усыхания Средней Азии в иную плоскость, наметить опорные точки колебаний уровня Каспия, заполнить интервалы между этими точками и получить довольно стройную картину изменений климата на исследуемой территории.

Несостоятельность доводов некоторых ученых, в частности С.А. Ковалевского и А.В. Комарова[13], утверждавших (опираясь на сведения античных авторов), что уровень Каспийского моря в I тыс. до н.э. достигал будто бы абсолютной отметки 1,33 м, была доказана Л.С. Бергом[14]. Низкий уровень Каспия за последние 15 тыс. лет устанавливается и нашими полевыми исследованиями. На поверхности территории Калмыкии, которая, при положительной абсолютной отметке моря, была бы покрыта водой, найдены фрагменты керамики эпохи бронзы и даже палеолитические отщепы.

В IV-II вв. до н.э. уровень Каспийского моря был весьма низок, несмотря на то что воды Амударьи через Узбой протекали в Каспийское море. О последнем говорят: сподвижник Александра Македонского историк Аристобул[15], мореплаватель Патрокл (III в. до н.э.), Плутарх, Эратосфен и Страбон[16]. О водопадах, имевшихся при впадении Амударьи в Каспий, сообщают Евдокс и Полибий[17]. Иордан утверждает, что есть «другой Танаис, который, возникая в Хринских горах, впадает в Каспийское море»[18]. Поскольку «Хринские горы» – это место обитания «фринов», северо-западной ветви тибетцев, живших на восточных склонах Памира[19], очевидно, что «Хринские горы» являются Памиром, а река «другой Танаис» не может быть ничем иным, как Амударьей с Узбоем и Актамом. На основании этих сообщений А.В. Шнитников высказал предположение о высоком уровне Каспия в середине I тыс. до н.э.[20]. При этом не было учтено одно немаловажное обстоятельство: попасть в Узбой воды Амударьи могли только через Сарыкамышскую впадину, площадь которой вместе с впадиной Асаке-Аудан настолько велика, что испарение там должно было быть громадным. Этим объясняются габариты русла Узбоя, не способного пропустить более 100 м воды в секунду, что явно недостаточно для поднятия уровня Каспия.

На составленной во II в. до н.э. карте Эратосфена, где четко показаны контуры Каспия, северный берег моря расположен южнее параллели 45°30’, что соответствует ныне находящейся под водой береговой террасе на абсолютной отметке минус 36 м (имеется в виду отметка тылового шва террасы, выше которого поднимается уступ более высокой террасы). Действительно, Узбой в это время впадал в Каспийское море, так как его продолжение – русло Актам – ныне прослеживается по дну моря на абсолютной отметке минус 32 м. При большей древности русло было бы занесено эоловыми и морскими отложениями, а в более позднее время уровень моря находился выше, и условий для эрозии и меандрирования не было.

Итак, несмотря на относительное многоводье Амударьи, уровень Каспийского моря в IV-II вв. до н.э. соответствовал отметке не выше минус 36 м. Это значит, что по принятой нами климатической схеме в данную эпоху шло интенсивное увлажнение аридной зоны. Действительно, во II в, до н.э. хунны заводят в Джунгарии земледелие[21]. В это же время китайские военные реляции о численности отбитого у хуннов скота говорят об огромных стадах, которые хунны пасли в пределах Монгольского Алтая, а усуни – в Семиречье. При неудачных набегах на хуннов, когда те успевали отойти, добыча исчислялась тысячами голов скота, а при удачных – сотнями тысяч[22]. И это в местности, представляющей сейчас пустыню! Цифрам следует верить, так как полководцы сдавали добычу чиновникам по счету и могли утаить часть добычи, но не завысить ее количество. Богатым скотоводческим государством, способным выставить до 200000 всадников, было царство Кангюй, простиравшееся от Тарбагатая до среднего течения Сырдарьи. Иссык-Куль в наши дни не сообщается с теряющейся в песках р. Чу, но на картах того времени Чу показана вытекающей из Иссык-Куля и впадающей в широкое озеро[23]. Все это говорит о повышенной увлажненности и относительно густой населенности этих районов в то время.

Наши соображения подтверждаются геологическими исследованиями. Линзы торфа около русла Актам, перекрытые морскими отложениями, датируются I тыс. до н.э. и по характеру растительных остатков указывают на значительное похолодание климата сравнительно с современным[24]. Пресноводные отложения обнаружены на дне Красноводского залива, на отметке минус 35 м[25]. Самый факт накопления торфа указывает, что климат Средней Азии был более влажным, чем современный.

В IV-III вв. до н.э. хунны обитали на склонах Иньшаня и очень ценили этот район, так как «сии горы привольны лесом и травою, изобилуют птицей и зверем. Хунны, потеряв Иньшань, плакали, проходя мимо него»[26]. Так описывает эту местность географ I века, а 2000 лет спустя: «Местность эта в общем равнинная, пустынная, встречаются холмы и ущелья; на севере большую площадь занимают развеваемые пески. Северная часть плато представляет собой каменистую пустыню, среди которой встречаются невысокие горные хребты, лишенные травянистого покрова»[27]. Такое же различие в описаниях Хэси – степи между Алашанем и Наньшанем.

Очевидно, 2000 лет назад площадь пастбищных угодий, а следовательно, и ландшафт были иными, чем сейчас, Но мало этого: усыхание степи имело место и в древности. История хуннов отреагировала на это чрезвычайно чутко – хуннская держава погибла.

Конечно, для крушения кочевой империи имелось сколько угодно внешнеполитических причин, но их было не больше, чем всегда[28], а до 90 г. хунны удерживали гегемонию в степи, говоря: «Мы не оскудели в отважных воинах» и «сражаться на коне есть наше господство»[29]. Но когда стали сохнуть степи, дохнуть овцы, тощать кони, господство хуннов кончилось.

Начиная с I в. до н.э. в хрониках постоянно отмечаются очень холодные зимы и засухи, выходящие за пределы обычных. Заведенное хуннами земледелие погибло. Очевидно, процесс перехода к аридному климату в этот период зашел уже настолько далеко, что стал решающим фактором в примитивном хозяйстве как оседлом, так и кочевом. Таким образом, мы можем объяснить обезлюдение северных степей в III в. н.э. сокращением пастбищных угодий и считать III в. н.э. кульминацией процесса усыхания.

Вынуждены были ютиться около горных склонов и непересыхающих озер и победители хуннов – сяньбийцы. Овладев Халхой, они не заселили ее, а расселились по южной окраине Гоби, вплоть до восточного Тянь-Шаня[30]. Прежние методы ведения хозяйства аридизация климата сделала невозможными.

Отмечая, что Балхаш имеет значительно меньшую соленость, чем должно иметь бессточное среднеазиатское озеро, Л.С. Берг предположил, что «Балхаш некогда высыхал, а в дальнейшем опять наполнился водой. С тех пор он еще не успел осолониться»[31]. Высыхание большей части Балхаша датируется III в. н.э., так как карта эпохи Троецарствия (220-280 гг.)[32] показывает на месте Балхаша небольшое озеро, по контурам соответствующее наиболее глубокому месту Балхаша в наше время[33]. Понижен был и уровень Иссык-Куля[34]. В это же время, по сведениям, сообщаемым Аммианом Марцеллином, Аральское море превратилось в «болото Оксийское», т.е. весьма обмелело[35].

Источники фиксируют значительное сокращение населения степной зоны в эту эпоху. Усуни уходят в горный Тянь-Шань; сменившие их потомки хуннов – юебань – заселяют склоны Тарбагатая; богатый некогда Кангюй сходит на нет. Отсутствие внешнеполитических причин, способных вызвать ослабление этих народов, дает основание предположить, что главную роль здесь играли причины внутренние, связанные с хозяйством усуней и кангюйцев. Но ведь оба эти народа жили натуральным хозяйством и экономика их зависела только от поголовья коров, овец и лошадей, а количество животных определялось площадью пастбищных угодий. Следовательно, констатировав ослабление Кангюя, иными словами – уменьшение прироста населения, мы можем, обратным ходом мысли, сделать вывод, что площадь пастбищных угодий сократилась, а коль скоро так, то это говорит о временной аридизации климата.

Усыханию аридной зоны, согласно принятой нами концепции[36], должно было сопутствовать пропорциональное увлажнение зоны гумидной.

Тут на помощь приходит изучение донных отложений залива Кара-Богаз-Гол, характер которых определяется уровнем Каспия относительно высотной отметки бара, отделяющего залив от моря. По мнению В.Г. Рихтера[37], очередная трансгрессия падает на конец II в. и сменяется незначительной регрессией около IV в.

Уже с середины IV в, на север переселяются теле, находят себе место для жизни жужани, немного позже туда же отступают ашина, и им всем отнюдь не тесно. Идет борьба за власть, а не за землю, т.е. самый характер борьбы, определившийся к концу V в., указывает на рост населения, хозяйства, богатства и т.д.

Самый процесс первоначального переселения беглецов (жужани) и разобщенных племен (теле) стал возможен лишь тогда, когда появились свободные пастбища. В противном случае аборигены оказали бы пришельцам такое сопротивление, которое не могло быть не замечено в Китае и, следовательно, должно быть отмечено в хрониках. Но там сообщается о переселении и ни слова о военных столкновениях – значит, жужани и теле заняли пустые земли. А при тенденции кочевников к полному использованию пастбищ необходимо допустить, что появились новые луга, т.е. произошло очередное увлажнение.

Великий тюркютский каганат VI-VII вв., соперничавший с Китаем, Ираном и Византией и базировавший свое экономическое положение главным образом на местных ресурсах, не мог бы черпать силы из бесплодной пустыни. Статистика набегов на Китай показывает, что переброска конницы через Гоби в то время была относительно легка, и, значит, граница травянистых степей современной Монголии пролегала южнее, чем в XX в.[38]. В VIII в. тюрки возобновили занятия земледелием в Монголии, но, что особенно важно, заняв целиком зону степей, они не пытались овладеть ни лесными районами Сибири, ни проникнуть в Китай. Травянистая степь, перерезанная лесистыми хребтами, была их вмещающим ландшафтом. К другим условиям жизни они не были приспособлены и не хотели приспособляться.

Любопытно, что период расцвета кочевой культуры совпадает с периодом низкого стояния Каспия на отметке минус 32 м. Когда же в Х в. произошло очередное (около 3 м) поднятие уровня Каспийского моря, связанное, согласно нашей концепции, с кратковременным перемещением увлажнения в гумидную зону, то мы снова видим выселение кочевых племен из современной территории Казахстана на юг и на запад. Карлуки в середине Х в. из Прибалхашья переселяются в Фергану, Кашгар и современный южный Таджикистан[39]. Печенеги покидают берега Аральского моря еще в конце IX в. и уходят в южное Поднепровье; за ними следуют торки или гузы, распространяющиеся между Волгой и Уралом[40]. Это выселение не очень большого масштаба, но оно показательно своим совпадением с изменением уровня Каспия, что подтверждает правильность принятой нами гипотезы. Нет оснований связывать эти передвижения с крупными политическими событиями, потому что в то же самое время на территории Восточной Монголии, лежащей за пределами действия атлантических циклонов, история уйгуров имела совсем иной оборот.

В середине IX в. в жестокой войне Уйгурское ханство было разгромлено енисейскими кыргызами. Центральная Монголия обезлюдела. Но стоило кыргызам под напором киданей в 915-926 гг. отступить обратно за Саяны, как началось быстрое заселение Монголии татарами, кераитами, найманами и другими племенами. Цветущая степь вновь притянула к себе людей и, несмотря на кровопролитнейшую войну, не превратилась в пустыню.

В начале XIII в. в Монголии было немало лесных массивов. Юный Темучин (будущий Чингисхан) успешно прятался от врагов в чащах столь густых, что пробраться внутрь их могли только местные жители по известным им тропам. Ныне в Монголии такой буйной растительности нет.

На карте IX в. Балхаш показан большим озером[41] с контурами[42], напоминающими впадину бассейна Балхаш-Алакуль[43]. И еще в XIII в. Плано Карпини по пути в Монголию, в ставку великого хана, ехал вдоль берега Балхаша в течение 7 дней. Не будем утверждать, что Балхаш и Алакуль в то время сливались, но факт трансгрессии Балхаша несомненен. В IX же веке ныне теряющиеся в песках реки Сарысу и Чу образовывали обширные озера[44].

Подъем Каспия в Х в. до отметки минус 29 м был не последним. Губительным для береговых культур был подъем к началу XIV в. По словам итальянского географа Марине Сануто (1320 г.), «море каждый год прибывает на одну ладонь, и уже многие хорошие города уничтожении[45]. Уже около 1304 г., по сообщению Неджати, порт Абаскун был затоплен и поглощен морем[46]. Подъем уровня Каспийского моря отмечает и Казвини в 1339 г., объясняя это изменением течения Амударьи, которая стала впадать в Каспий, в связи с чем «по необходимости вода затопила часть материка для уравнения прихода и расхода»[47]. Таким образом, очевидно, что в конце XIII и в XIV в. уровень Каспийского моря поднимался. Л.С. Берг сомневается, чтобы он превысил аналогичные, по его мнению, поднятия уровня в XVIII в., т.е. до отметки минус 23,0 м[48], однако, по словам арабского географа Бакуи, в 1400 г. часть Баку была затоплена и вода стояла у мечети, т.е. на отметке минус 20,72 м. Б.А. Аполлов считает данные Бакуи маловероятными[49], но наши полевые исследования позволяют считать, что в этот период Каспийское море достигало отметки минус 19 м.

Часто находимая в котловинах выдувания тюркская керамика VII-XII вв. не была обнаружена ниже абсолютной отметки минус 18 м. Это и понятно: ниже указанной отметки керамика перекрыта донными морскими отложениями, Отмечая, что осадки с моллюсками Cardium edule доходят до отметки минус 20,7 м, Л, С. Берг датирует этот уровень более ранним временем, чем трансгрессия XIII в.[50]. Данные, полученные нами, дают возможность приурочить уровень на отметке минус 19 м именно к XIII в. Если раковины Cardium edule показывают подъем воды, то керамика тюркского времени отмечает береговую линию конца XIII в.

Вернемся к монголам. Нехватка пастбищных угодий, вызванная гипотетическим прогрессивным усыханием Центральной Азии, неоднократно выдвигалась в качестве причины монгольских походов XIII в.[51]. Против этой концепции справедливо выступил Л.С. Берг[52]. Начало XIII в. характеризуется не усыханием, а кульминацией увлажнения Центральной Азии. Стихийное выселение населения из засушливых районов, описанное нами выше для эпохи III и Х вв., не имело ничего общего с походами немногочисленных, но великолепно обученных войсковых соединений Чингисхана и его преемников, на что обратил внимание еще Г.Е. Грумм-Гржимайло[53]. Монгольские ханы XIII в, решали внешнеполитические задачи военным путем, и средства для войн давало им именно изобилие скота и людей. Доказательством нашей точки зрения является и то, что большинство монгольских воинов вернулось на свою родину, а количество выселившихся в завоеванные земли было ничтожно. В двухсоттысячном войске Батыя около 1250 г. было только 4000 монголов. Для занятия ключевой позиции между Балхом и Гератом в восточном Иране было поселено 1000 воинов, потомки которых до сих пор носят название «хэзарейцы» – от персидского слова «хэзар», что значит тысяча. Военные поселения в Южном Китае были также численно ничтожны[54].

Эти факты подтверждают, что войны XIII в, не были вызваны усыханием степей, не имевшим места в этот период.

В конце XIII в. зона максимального увлажнения перемещается с Тянь-Шаня на верхнюю Волгу, что, в частности, вызывает колоссальный подъем уровня Каспийского моря, до абсолютной отметки минус 19 м[55]. В аридной зоне оптимальные климатические условия сменяются пессимальными. Это приводит к кризису кочевого хозяйства в начале XIV в. и к сокращению военных возможностей династии Юань. В результате уже к 70-м годам XIV в. у монгольских ханов нет сил и средств для противодействия китайцам, которые сбрасывают монгольское иго.

Наши соображения подтверждаются исследованиями И.Е. Бучинского, отмечающего на территории Руси участившиеся с XVI в. грозы, ливни, наводнения и другие явления, зависящие от усиления циклонической деятельности[56].

Продолжающееся смещение пути циклонов на север было сопряжено со значительным накоплением осадков и в Альпах и в Гренландии, что привело к наступлению ледников[57]. Выпадение максимума осадков севернее водосбора Волги обусловило понижение уровня Каспия. Уже на картах 1500 г. помещен остров Чечень, высшая отметка которого – минус 23,83 м.[58]. Падение уровня моря продолжалось свыше 60 лет.

Абсолютную отметку нам удалось установить по положению башни шаха Аббаса, пристроенной к дербентской стене в 1587 г., когда уровень моря понизился. Б.А. Аполлов по этому поводу пишет: «В то время шедший с севера караван остановился у стены на ночлег, чтобы утром, когда откроют ворота, идти дальше через город. Однако утром привратники убедились, что каравана нет, верблюды обошли стену в воде. После этого Аббас I приказал соорудить в море, там, где глубины достаточны, чтобы их не могли пройти верблюды, большую башню и соединить ее с берегом стеной»[59].

Остатки этой башни обнаружены нами в виде стены, перпендикулярной основной дербентской стене на абсолютной отметке минус 31,2 м[60], но при обследовании этого места в аквалангах по характеру кладки мы убедились, что это не башня XVI в., а развал стены VI в. Таким образом, мы устанавливаем абсолютную отметку уровня Каспийского моря для 1587 г. около 28,0 м.

Потом начался подъем. Так, в 1623 г. московский купец Федор Афанасьевич Котов писал: «Сказывают, того города (Дербента. – Л.Г.) море взяло башен с тридцать, а теперь башня в воде велика и крепка»[61]. Эти данные указывают на эпизодичность понижения Каспия в XVI в. и, следовательно, обратное смещение пути циклонов к югу, в бассейн Волги.

Подтверждение этому мы видим в том, что на рубеже XV-XVI вв. часть Амударьи стекала по Узбою. Сарыкамышская впадина в это время представляла собой пресное озеро, на берегах которого процветали многочисленные туркменские поселения с орошаемыми угодьями. Многоводье Амударьи объясняется возникновением при северном направлении циклонов сравнительно небольшого ответвления потоков влажных масс воздуха, так называемой североиранской ветви циклонов, питающей истоки Амударьи, но не влияющей на общее климатическое состояние аридной зоны, усыхание которой в XVI в. продолжалось.

И снова кочевники покидают свои родные степи... Монголы переселяются в Тибет, узбеки – в Мавераннахр, калмыки – на нижнюю Волгу. Нет больше организованных военных походов, направляющихся железной рукой хана; теперь племена со своими вождями движутся в поисках пастбищ и водопоев для скота. Это усыхание знаменовало начало конца срединноазиатской кочевой культуры, так как в XVIII-XIX вв. циклоны приносили влагу в гумидную зону, а в XX в. переместились в арктическую. Началось новое понижение уровня Каспия, и вновь поднялся уровень Аральского моря за счет североиранской ветви циклонов, но превращение центральноазиатских степей в пустыню продолжалось.

Никак нельзя заключить, что увлажнение аридной зоны непосредственно меняло характер народностей, ее населявших, или влияло на успех той или иной операции. Улучшая жизненные условия, оно давало лишнюю надежду на победу, и иногда находились племенные вожди, которые это использовали. Но отсутствие таких возможностей, при прочих равных условиях, делало положение безысходным. Так случилось, когда высохшая степь утратила способность к сопротивлению, за одним исключением: ойраты, обитавшие в Джунгарии, опираясь на лесистые склоны Алтая, Тянь-Шаня и Тарбагатая, удержали натиск маньчжуров. Горные леса задерживали скопления снега, который питал многочисленные речки, стекающие с гор, а альпийские луга служили пастбищем во время летней жары, когда высыхали равнины. Зато в Монголии ширилась пустыня Гоби, распространяясь на север и юг. Географы ХVII в. писали: «Вся Монголия пришла в движение, а монгольские роды и племена рассеялись в поисках за водой и хорошими пастбищами, так что их войска уже не составляют единого целого»[62]. Последняя кочевая держава Срединной Азии – Ойратский союз – гибнет под ударами маньчжуров в 1756-1758 гг., несмотря на мужество степных воинов и таланты последних вождей (Галдана и Амурсаны). Повторяется ситуация гибели хуннской державы в I в. при тех же изменениях климата и соотношениях ландшафтов.

Следовательно, путем объединения данных истории, археологии и географии можно при определении дат изменения климата перейти с относительной хронологии на абсолютную, а также установить степень влияния географической среды на течение событий истории.

Сводная таблица изменений степени увлажненности Евразийского континента (на материалах палеоэтнографии).

График. Колебания уровня Каспийского моря по данным Хазарской экспедиции Эрмитажа 1959-1963 годов.

Примечания

1

Колесник С.В. Человек и географическая среда. Л., 1949.

(обратно)

2

Руденко С.И. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и о кочевниках. – Материалы по Отделению этнографии ВГО. 1961, вып. 1.

(обратно)

3

Колесник С.В. Основы общего землеведения. М., 1955.

(обратно)

4

Гумилев Л.Н. По поводу предмета исторической географии. (Ландшафт и этнос: III) // «Вестник ЛГУ», т. 18,, 1965, вып.3, С.112 – 120.

(обратно)

5

Голоцен (от греческого holos-весь и kainos-новый) (послеледниковая эпоха), современная геологическая эпоха, составляющая последний, незакончившийся отрезок четвертичного периода геологической истории и соответствующие ей отложения. Начало голоцена совпадает с окончанием последнего материкового оледенения северной Европы. (Прим. Скоморохов В.)

(обратно)

6

Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного полушария. // Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI.

(обратно)

7

Абросов В.Н. Гетерохронность периодов повышенного увлажнения гумидной и аридной зон. // «Известия ВГО», 1962, No 4.

(обратно)

8

Абросов В.Н. Гетерохронность периодов повышенного увлажнения гумидной и аридной зон. // «Известия ВГО», 1962, No 4.

(обратно)

9

Грумм-Гржимайло Г.Е. Рост пустынь и гибель пастбищных угодий и культурных земель в Центральной Азии за исторический период. // «Известия ВГО», т. XV, вып. 5, 1933.

(обратно)

10

Берг Л.С. Уровень Каспийского моря за исторический период. // В сб.: Очерки по физической географии. М.-Л., 1949.

Гумилев Л.Н. Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос: 1). // «Вестник ЛГУ, сер. геологии и географ.», 1964, No 6, вып. 1.

(обратно)

11

Бучинский И.Е. Очерки климата Русской равнины в историческую эпоху. Л., 1954.

(обратно)

12

Гумилев Л.Н. Хазарское погребение и место, где стоял Итиль. // «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1962, вып.XX.

Гумилев Л.Н., Алексин А.А. Хазарская Атлантида. // «Азия и Африка сегодня», No 2, 1962.

(обратно)

13

Аполлов Б.А. Колебания уровня Каспийского моря. // Труды Ин-та океанологии АН СССР, т. XV, 1956, С. 211-213

(обратно)

14

Берг Л.С. Уровень Каспийского моря за исторический период. // В сб.: Очерки по физической географии. М.-Л., 1949, С. 208-212.

(обратно)

15

Бартольд В.В. Сведения об Аральском море и низовьях Амударьи с древнейших времен до XVII в.: Научные результаты Аральской экспедиции. // Известия Туркестан, отд. Русского геогр. об-ва, т. IV, вып. 2, Ташкент, 1902, С. 11.

(обратно)

16

Бартольд В.В. Сведения об Аральском море и низовьях Амударьи с древнейших времен до XVII в.: Научные результаты Аральской экспедиции. // Известия Туркестан, отд. Русского геогр. об-ва, т. IV, вып. 2, Ташкент, 1902, С. 13

(обратно)

17

Бартольд В.В. Сведения об Аральском море и низовьях Амударьи с древнейших времен до XVII в.: Научные результаты Аральской экспедиции. // Известия Туркестан, отд. Русского геогр. об-ва, т. IV, вып. 2, Ташкент, 1902, С. 15

(обратно)

18

Иордан. О происхождении и деяниях гетов./Пер. с лат. и коммент. Е. Ч. Скржинской. М., 1960, С. 74

(обратно)

19

Гумилев Л.Н. Терракотовые фигурки обезьян из Хотана. // «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1959, вып. XVI.

(обратно)

20

Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного полушария. // Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI, С. 264-266.

(обратно)

21

Гумилев Л.Н. Хунну. М., 1960, С. 192.

(обратно)

22

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.-Л., 1950, С. 81.

(обратно)

23

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.-Л., 1950.

(обратно)

24

Рихтер В.Г., Самсонов С.К. К последним страницам геологической истории Каспия. // «Известия АН СССР. Сер. геогр.», 1961, No 6.

(обратно)

25

Рихтер В.Г. Донные отложения залива Кара-Богаз-Гол как индикатор колебаний уровня Каспийского моря. // Бюлл. МОИП. Отделение геологии, т. 36, 1961, No 1.

(обратно)

26

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.-Л., 1950, С. 94.

(обратно)

27

ОвдиенкоИ.Х. Внутренняя Монголия. М., 1954, С. 159-160.

(обратно)

28

Гумилев Л.Н. Хунну. М., 1960.

(обратно)

29

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I, М.-Л., 1950, С. 88.

(обратно)

30

Берг Л.С. Беседа со студентами Московского ун-та. // В кн.: Вопросы географии, No 24. М., 1951.

(обратно)

31

Берг Л.С. Беседа со студентами Московского ун-та. // В кн.: Вопросы географии, No 24. М., 1951, С. 68-69.

(обратно)

32

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I-III, М.-Л., 1950.

(обратно)

33

Гумилев Л.Н., Алексин А.А. Каспий, климат и кочевники Евразии. // Труды общ-ва истории, археологии и этнографии, т. 1, Казань, 1963.

(обратно)

34

Берг Л.С. Аральское море. СПб., 1909, С. 403.

(обратно)

35

Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного полушария. // Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI, С. 269.

(обратно)

36

Абросов В.Н. Гетерохронность периодов повышенного увлажнения гумидной и аридной зон. // «Известия ВГО», 1962, No 4.

(обратно)

37

Рихтер В.Г. Донные отложения залива Кара-Богаз-Гол как индикатор колебаний уровня Каспийского моря. // Бюлл. МОИП. Отделение геологии, т. 36, 1961, No 1.

(обратно)

38

Тюркюты совершали походы без обозов и, следовательно, не брали с собой фуража.

(обратно)

39

Кармышева Б.Х. Этнографическая группа «тюрки» в составе узбеков. // «Советская этнография», 1960, No 1.

(обратно)

40

Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962, С. 336-353.

(обратно)

41

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I-III, М.-Л., 1950.

(обратно)

42

О точности упоминаемых карт см.: Гумилев Л.Н. Хунну. М., 1960, С. 114-115.

(обратно)

43

Курдюмов К.В. О колебаниях оз.Алакуль в историческом и географическом прошлом. // Вопросы географии, т.24. М., 1951, С. 129.

(обратно)

44

Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I-III, М.-Л., 1950.

(обратно)

45

Берг Л.С. Уровень Каспийского моря за исторический период. // В сб.: Очерки по физической географии. М.-Л., 1949, С. 220.

(обратно)

46

Дорн Б. Каспий. О походах древних русских в Табаристан. // Записки Академии Наук. СПб., 1875, т. 26, No 1. Приложение, С. 8.

(обратно)

47

Бартольд В.В. Хафизи Абру и его сочинения. // В кн.: Сборник статей учеников проф. Розена. СПб., 1897, С. 6.

(обратно)

48

Берг Л.С. Уровень Каспийского моря за исторический период. // В сб.: Очерки по физической географии. М.-Л., 1949, С. 221, 267.

(обратно)

49

Аполлов Б.А. Колебания уровня Каспийского моря. // Труды Ин-та океанологии АН СССР, т. XV, 1956, С. 225-226.

(обратно)

50

Берг Л.С. Уровень Каспийского моря за исторический период. – В сб.: Очерки по физической географии. М.-Л., 1949, С. 26.

(обратно)

51

Марков К.К. Высыхает ли Средняя и Центральная Азия? // Вопросы географии, т.24. М., 1951.

(обратно)

52

Гумилев Л.Н. Терракотовые фигурки обезьян из Хотана. // «Сообщения Гос. Эрмитажа», 1959, вып. XVI.

(обратно)

53

Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край, т. II. Л., 1926, С. 519-523.

(обратно)

54

Стариков B.C. Монголы в Юннани. // Материалы по этнографии. Л., 1961.

(обратно)

55

Яцунский В.К. Историческая география. М., 1955, С. 85.

(обратно)

56

Бучинский И.Е. Очерки климата Русской равнины в историческую эпоху. Л., 1954, С. 82-83.

(обратно)

57

Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного полушария. // Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI, С. 272, 280.

(обратно)

58

Аполлов Б.А. Колебания уровня Каспийского моря. // Труды Ин-та океанологии АН СССР, т. XV, 1956, С. 227.

(обратно)

59

Аполлов Б.А. Доказательство прошлых низких стояний уровня Каспийского моря. // В кн.: Вопросы географии, No 24. М., 1951, С. 138.

(обратно)

60

Аполлов Б.А. Доказательство прошлых низких стояний уровня Каспийского моря. // В кн.: Вопросы географии, No 24. М., 1951, С. 138.

(обратно)

61

Аполлов Б.А. Доказательство прошлых низких стояний уровня Каспийского моря. // В кн.: Вопросы географии, No 24. М., 1951, С. 138.

(обратно)

62

Грумм-Гржимайло Г.Е. Рост пустынь и гибель пастбищных угодий и культурных земель в Центральной Азии за исторический период. // «Известия ВГО», т. XV, вып. 5, 1933, С. 437.

(обратно)

Оглавление

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .