«На астраханском направлении»

На астраханском направлении

Глава 1. Особенности театра военных действий

События Великой Отечественной войны нам по-прежнему малоизвестны. Ввиду неправильно понимаемого чувства патриотизма на протяжении длительного времени наши неудачи либо скрывались, либо описывались в самых общих фразах, что формализовало историческое восприятие, очевидно, умаляло подвиг наших ветеранов и подрывало само чувство гордости за одержанную победу. В результате в 90-е годы модным стало противоположное, наплевательское отношение к собственной армии. В стабильной стране, имеющей чувство собственного достоинства, книги таких авторов как В. Резун, не могут быть предметом общественного интереса и массовых продаж.

Только в последние годы начинают появляться серьезные Военная история, основанные на архивных материалах, принципе историзма и анализа аутентичности материала. Однако, очевидно, что белых страниц в истории больше, чем уже заполненных.

Одной из них является история моей малой Родины, Астраханской области (до 1944 года — Астраханского округа). Стык между Сталинградским и Кавказским направлениями, хотя и относился к второстепенным участкам фронта, но имел совершенно уникальный характер. У двух сторон просто не хватало сил активно использовать это направление, хотя очевидно, например, что если бы в конце августа вермахт бросил на Астрахань не одну 16-ю моторизованную дивизию, а две-три, то угроза потери Астрахани и волжской водной трассы стала бы абсолютно реальной. Последствия могли стать самыми трагическими, так как в этом случае было бы перерезано железнодорожное сообщение с Закавказьем, и поставки драгоценных нефтепродуктов из Баку могли осуществляться только через отдаленный Гурьев с его слабой инфраструктурой. Кроме того, при потере Астрахани немецкая авиация неизбежно усилила бы свое присутствие на Каспии, а опыт действий малых сил кригсмарине и супермарине на Черном море предполагал бы появление здесь быстроходных десантных барж и мини-субмарин. Экипажи итальянских катеров, базировавшихся в Форосе, уже готовились к переводу на Каспий. Следствием могло стать полное прекращение судоходства в северной части моря.

Следует отметить, что на Закавказье и Северный Кавказ приходилось 86% нефти, 65% газа и 56% марганцевой руды, добываемой в Советском Союзе. Эти стратегические грузы в основном шли через Астрахань, речным и железнодорожным путем.

Поэтому астраханское направление, хотя и недооцененное ОКВ, было стратегически важным. Совершенно неприкрытое до подхода гвардейской 34-й стрелковой дивизии, оно было весьма уязвимо.

И еще: астраханское направление фактически было самостоятельным. Интересно отметить, что если Ставка ВГК включила 28-ю армию в состав Сталинградского фронта, то ОКВ рассматривало 16-ю мд в качестве автономного, но входящего в группу армий «А» соединения. Группа армий «А», как известно, была сориентирована на Кавказ.

Однако на протяжении всей летне-осенней кампании 1942 года основные силы сторон были прикованы к Сталинграду и Кавказу. Это обстоятельство, а также совершенно пустынный характер местности предопределили здесь отсутствие сплошной линии фронта. Не считая небольшого участка у Хулхуты, наши войска и войска противника опирались на отдельные пункты, из которых совершали набеги на коммуникации и базы противоположной стороны.

Следует отметить, что в степи сражались не обычные пехотные части, а отборные подразделения. С нашей стороны это были гвардейцы-десантники Губаревича, которых Сталин не бросил на фронт даже во время сражения под Москвой, приберегая как последний стратегический резерв, прошедшие ад Сталинграда танкисты Кричмана и курсанты астраханских пехотных училищ, то есть люди физически подготовленные, ориентированные на проявление в бою инициативы. Подразделения возглавляли опытные офицеры, сроднившиеся со своими войсками. Со стороны противника — единственная на Северном Кавказе моторизованная дивизия. Чуть севернее стояла лучшая румынская часть, чуть южнее — арабский легион Фельми, предназначенный для вторжения в Персию и Сирию.

Наконец, местность. Калмыкия представляет собой совершенно открытую равнину, не имеющую ни растительности, ни естественных укрытий. Особенно отличается направление Астрахань-Элиста. Это совершенно плоская местность, местами холмистая. Холмы здесь особые, они образованы в четвертичный период при отступлении моря, вытянуты с востока на запад, причем на западной стороне обрывисты. Их высота достигает 20 метров, а длина — 120-150. Впервые эти бугры описал Карл Бэр, и его именем они были названы.

Местами расположены отдельные курганы, особенно северо-восточнее Яшкуля и южнее Элисты.

Воды здесь нет, если не считать колодезной, причем многие колодцы засолены. Поэтому борьба за источники воды приобретает приоритетный характер. Западнее Элисты расположено вытянутое с севера на юг озеро Маныч-Гудило. Оно пресно-соленое, посредине его расположено несколько островов. Озеро питается рекой Маныч и имеет продолжением на юг Манычский канал, уходящий на юго-восток к Каспию. Кроме того, по всей территории разбросаны отдельные ильмени[1] и болота, через ерики[2] и подземные воды, получающие подпитку из Волги. Летом большинство из них пересыхает, и образует солончаки, то есть не просыхающие участки почвы, на которых проступает соль. Прохождение здесь даже гусеничной техники весьма затруднено, а местами невозможно. Из растительности в таких местах преобладает камыш. Его высота превышает человеческий рост, а протяженность зарослей достигает нескольких километров.

Очень меткое описание местности было дано генерал-майором Устиновым, командовавшим артиллерией 28-й армии:

«Населенные пункты, имеющиеся на карте, являются таковыми только по названию. В Хулхуте из 21 дома нет фактически ни одного. В Сянцике один полуразрушенный дом. В Утте 10-12 полуразрушенных домов. Местного населения нет. Войска поэтому вынуждены располагаться исключительно в открытом поле или в землянках. Полное отсутствие стройматериалов и топлива не позволяет эти землянки покрыть и утеплить.

Единственным источником водоснабжения являются колодцы, расположенные поодиночно или группами в узлах дорог и троп на расстоянии 20-30 км. Вода в колодцах очень часто низкого качества с примесью разного рода солей. Колодцы имеют ограниченное количество воды. Все это создает большие трудности по снабжению доброкачественной водой личного состава и особенно конского состава.

Единственной автомобильной дорогой в районе проведения операции является дорога Астрахань-Элиста. Но в сырую погоду эта дорога на глинистых участках делается труднопроходимой для транспорта».[3]

На северо-востоке территории есть еще одни озера — Сарпинские. Они расположены примерно в 150 км западнее Волги и представляют собой древнее русло великой реки. Озера вытянуты с севера на юг. Точно также они поросли камышом. По весне степь покрывается огромным количеством степных маков, но летнее солнце их полностью выжигает. Деревьев нет нигде, растет мелкая степная трава.

Температура в июле достигает 40-45 градусов в тени. Для астраханца или калмыка это обычное дело, благо климат не отличается высокой влажностью, однако приезжему приходится сложно. Временами происходят пыльные бури, уменьшающие видимость до нескольких десятков метров. Облачность и осадки в летний период года — большая редкость. Ночью, однако, становится прохладно. Климат отличается континентальностью, и без теплой одежды можно замерзнуть.

Осень непродолжительна, начинается во второй половине октября. В степи часты туманы, крайне затрудняющие видимость. В случае сильных осадков почва — непокрытый растительностью суглинок — становится труднопроходимой даже для пешехода. Комья грязи прилипают к обуви, и каждый шаг становится весьма сложным. Быстрое перемещение в таких условиях невозможно.

Зима сейчас мягкая, но и сегодня в отдельные дни температура может резко понизиться — до 20-25 градусов мороза. В это время года очень часты антициклоны, то есть небо заволакивается свинцовыми тучами, что формирует депрессивное настроение. Местные речушки и ильмени подчас засолены, и поэтому практически не замерзают. В результате перейти их по льду становится невозможно.

Это предопределило совершенно особый характер боевых действий — дальние рейды разведки, диверсионные операции, жесткие, но предполагающие минимизацию собственных потерь, налеты на опорные пункты противника.

Теперь о населении. Основным населением в рассматриваемый период были калмыки — небольшой монгольский народ, придерживающийся буддистского мировоззрения.

На стыке XVI-XVII калмыки откочевали из глубин Средней Азии к низовьям Волги. Здесь они вскоре присягнули к Российской империи. Во времена Екатерины II большая часть калмыков во главе с ханом Убуши ушла в Джунгарию, однако практически полностью погибла в безводной степи. Это позволило Екатерине II ликвидировать Калмыцкое ханство. Калмыцкие части активно задействовались во внешних конфликтах, включая кампанию 1812 года, в ходе которой они дошли до Парижа.

К началу ХХ века степь была разбита на восемь административно-территориальных единиц — улусов, входивших в состав Астраханской и Ставропольской губерний. 1 июля 1917 г. Временное правительство приняло решение о выделении территории астраханских калмыков в «Степную область калмыцкого народа» с центром в Элисте. Зажиточная часть калмыков была записана в состав казачества, и после начала большевиками аграрной реформы в феврале 1918 года примкнула к Степному отряду атамана Попова, а затем к Донской армии. Вместе с остатками армии Врангеля они эмигрировали на Запад. В Праге белоэмигранты объединились в благотворительном союзе «Хальмг тангчин тук» ( «Знамя калмыцкого народа»).

В начале 1920 г. степь была занята красными, и 4 ноября 1920 г. М.И. Калинин и В.И. Ленин подписали Постановление ВЦИК и СНК РСФСР об организации автономной области калмыцкого трудового народа. В 1928-1935 гг. Калмыцкая область входила состав Нижне-Волжского края. Сюда же в 1922-1925 годах переселили донских калмыков. Как и любое переселение, оно не доставило власти популярности. В 1935 году область была преобразована в автономную республику. В ней проживало 220 тысяч человек, но лишь часть населения была калмыками. Калмыков, по переписи, в Советском Союзе накануне войны жило 134.327 человек, из них не менее четверти в Ростовской области.

Шла активная политика по обоседлению калмыков. В 1932 году еще 48% из них вели кочевой образ жизни, что весьма характеризует социальную ситуацию в области. Советская власть вела активную культурную политику, в первую очередь, направленную на ликвидацию неграмотности. Все это сопровождалось управленческой чехардой с алфавитом. Он был переведен с латиницы на кириллицу, но при этом за два десятилетия менялся четыре раза. Понятно, что это формировало трудности с обучением и последующим применением полученных знаний.

Особым образом развивалось дело с церковью. В 1926 году советские власти сняли с поста главу калмыцких буддистов, Бакши Чимида Балсанова. Высокие индивидуальные налоги для лам и аресты значительно сократили число жителей монастырей. В 1929 году развернулась активная антибуддистская пропаганда, которая достигла пика в 1937 году, когда были репрессированы сотни лам. В годы принудительной коллективизации (1930-е годы) храмы опустошались и сравнивались с землей, пока не осталось ни одного. Практически ничего не осталось и из ритуальных принадлежностей. Отряды Коммунистического Союза Молодёжи — Комсомола и «Союза воинствующих безбожников» ходили по домам и юртам, отбирая и уничтожая все ритуальные принадлежности, буддийские тексты и статуи.

Предваряя тему, отмечу: для автора не было однозначного ответа на вопрос, стоит ли в рамках работы останавливаться на столь деликатном вопросе, как участие калмыков в войне. И автор пришел к выводу: стоит. Калмыцкому народу нечего стыдиться своей истории, он понес огромные жертвы, сражаясь на стороне Советского Союза, и был наказан государством, которое защищал. Что до той части населения, которая перешла на сторону немцев, то она представляла собой меньшинство и ее поведение было объяснимо (хотя не оправдано) непродуманной политикой власти. Таких людей, впрочем, хватало и среди украинцев, прибалтов, русских — а на астраханском направлении сражались даже мусульманские части вермахта.

Столицей территории была Элиста (Степной). К началу войны она уже представляла из себя пусть небольшой, но город. В нем жило 13,6 тысяч человек, располагалось порядка 60 небольших предприятий. Остальные поселения являли собой или деревни европейцев — русских, украинцев, немцев, эстонцев — или группы саманных хижин, то есть глиняных домиков.

На другой стороне степи находилась цель немецкого наступления — Астрахань. В это время в городе проживало примерно 240 тысяч человек. Самостоятельной Астраханской области не было, она входила в качестве округа в Сталинградский край. Проникнуть к городу с запада в то время было проще всего по прямой из Элисты. Южнее, начиная с Зензелей и Басов, начинается царство ильменей. Сотни озер вытянулись здесь с востока на запад, питаясь водой благодаря протокам из Волги. Соответственно, маневр нападающей стороны был скован, а обороняющиеся могли закрепиться в перемычках между озерами, разместив в тылу мобильные группы. В тот период Волга еще не была зарегулирована каскадом гидроэлектростанций, и весной в половодье вся эта местность затапливалась, а бугры, на которых расположены села, превращались в острова. Летом уровень воды падал, но почва оставалась труднопроходимой. Еще южнее находится побережье Каспийского моря, но оно полностью поросло камышом и выйти к морю, совершив вдоль берега марш к Волге, а затем подняться по Волге к Астрахани, совершенно невозможно. Кроме того, уровень моря был выше. Лагань являлась островом, и железная дорога Астрахань-Кизляр, сегодня проходящая глубоко в степи, практически шла по кромке тростниковых зарослей.

Севернее Элистинской дороги ильменей почти нет. Здесь начинаются пески, тянущиеся далеко на север и у Енотаевки сменяющиеся суглинком и супесью. Рек и озер нет, поэтому все населенные пункты прижались к Волге. Крупных населенных пунктов, исключая Джакуевку, в то время между Астраханью и Енотаевкой не было. Соответственно, и основных дорог к Волге было две: одна, упомянутая выше, по прямой Элиста-Астрахань через Яшкуль, Утту, Хулхуту и Красный Худук. У Утты начиналась развилка, и, повернув на север, через Юсту можно попасть в Енотаевку. В северных районах Калмыкии путей больше, поскольку там расположены пресноводные Сарпинские озера, поэтому к Волге оттуда можно попасть несколькими дорогами, выйдя через степь к Енотаевке, Никольскому и Черному Яру.

Источниками при подготовке данной работы явились книги, в первую очередь архтв Министерства обороны, воспоминания ветеранов 28-й армии[4], вышедшие в последние годы переводные материалы с немецкого, посвященные событиям лета-осени 1942 года, а также устные интервью автора с советскими ветеранами. Удивительно, но до сих пор засекречена часть документов 28-й армии, в частности, протоколы заседаний Военного Совета, а большая часть используемых документов была рассекречена лишь в 2002 году.

Глава 2. Немцы занимают Калмыкию

Прелюдия

12 мая с Барвенковского выступа войска Юго-Западного фронта перешли в наступление с целью освобождения Харькова и последующего прорыва в направлении Днепра. Через четыре дня германская армия нанесла удар по флангам советской ударной группировки. Группировка в составе 6-й, 9-й и 57-й армий была окружена и вскоре почти полностью погибла. Ослабленный фронт не выдержал последовавшего 28 июня удара по своим позициям и начал рассыпаться, освобождая немцам дорогу на Северный Кавказ и Волгу.

Наученный горьким опытом предшествующего года, Адольф Гитлер был вынужден торопиться, и ставил жесткие сроки, позволявшие при их реализации достичь целей кампании до наступления новой зимы. Сталинград предполагалось взять к 25 июля, Саратов — 10 августа, Астрахань — 5 августа, Баку — к концу сентября. В ночь с 22 на 23 августа был совершен террористический авианалет на жилые кварталы Сталинграда. За один день в городе погибло более 40 тысяч человек. Порядка 150 тысяч получили ранения или были обожжены.

В Астрахани делами обороны города ведало руководство местной парторганизации. Территория входила в качестве округа в состав Сталинградской области, а первым секретарем окружкома был в это время В.А.Голышев[5]. В октябре 1941 года он возглавил городской Комитет обороны, в который также вошли председатель окрисполкома К.Е.Клишин, уполномоченный НКВД по Астраханскому округу В.Д.Лукьянов и комендант города И.Т.Корначев.

Парторганизация не теряла времени даром и максимально мобилизовала свои силы на защиту Родины. Уже к 1 января 1942 года в армию ушло 38% коммунистов региона, была создана Астраханская дивизия народного ополчения, командиром которой стал К.Клишин, а комиссаром — 2-й секретарь окружкома партии А.Заплетохин. В составе 1200 бойцов был создан комсомольский батальон.

В.Голышев, грамотно извлекая уроки из трагедии первых месяцев войны, допускал, что немцы могут прорваться далее на восток, несмотря на успешное контрнаступление под Москвой и Ростовом-на-Дону зимой 1941 года. По его инициативе начали рыть гигантский противотанковый ров, т.н. Астраханский оборонительный обвод, который предполагалось прикрыть дзотами и блиндажами. Его стали возводить в ноябре 1941 года, в феврале работы приостановили, и в июле 1942 года они были вновь возобновлены.

Обвод шел в две линии. Внутренняя, защищавшая саму Астрахань, возводилась в самый последний момент, с июля 1942 года. Она начиналась от пос. Орджоникидзе, далее на Новую Кучергановку, западнее Старой Кучергановки, Форпоста и Солянки (практически по сегодняшней объездной дороге) и, оставляя, справа курорт Тинаки, уходила на Стрелецкий. Когда фронт подошел к городу, с правого берега было эвакуировано все желавшее того гражданское население, что давало возможность войскам при необходимости развернуть уличные бои.

Силы ПВО были сосредоточены в трех узлах. Северную часть города прикрывали три батареи — две состояли из 76-мм орудий, расположенных в Янго-Ауле, и около современного стадиона на стрелке Волги и Болды, а одна являла собой разместившуюся на Казачьем Ерике «пушку 1918 года», как сказано на оперативной карте. Центральная часть города защищалась 85-мм зенитками, размещенными на Солянке, у завода им.Ленина и на Эллинге. На юге также стояли 85-мм орудия: на Морском, Советском поселках и в Карагалях.[6]

Внутренний обвод толком так и не был сооружен. В официальной «Истории областной партийной организации КПСС» говорится, что по всей Астрахани было установлено 1380 огневых точек, дзотов, железобетонных укрытий, баррикад, строились бомбоубежища, устанавливались противотанковые «ежи»[7].

Однако вот какую таблицу можно увидеть в архивах Министерства обороны.

К 26 октября 1942 года в Астрахани имелось[8]:

                                                ГОТОВО    В РАБОТЕ

Батальонные узлы обороны             -               6

Ротные опорные пункты                  -               6

Взводные опорные пункты               -               -

Артсооружения                             41             16

Минометные сооружения             123             34

Сооружения ПТР                           67             24

Блиндажи, убежища и т.п.            11               -

Стрелковые окопы                       139             10

Командные пункты                          2               3

Пулеметные сооружения              206             38

Ежедневно на работы выходила тысяча человек, что не так уж и много для четвертьмиллионного города. Но многие астраханцы к этому времени были призваны в армию, работали в госпиталях или рыли окопы на внешнем обводе. Следует особо подчеркнуть, что приведенная таблица относится к концу октября 1942 года, когда линия фронта стабилизировалась. В каком состоянии была оборона Астрахани двумя месяцами раньше, когда над городом нависла непосредственная угроза, можно только догадываться.

29 октября, и эта дата не менее примечательна, заместитель командующего 28-й армией генерал-майор Тихомиров утвердил план обороны Астрахани. Город был разбит на три сектора:

№ 1. Северный, протянувшийся от Прямой Болды до Кутума. Здесь был размещен батальон 197-го запасного полка, располагавший тремя сотнями винтовок, сотней ППШ, десятком ручных и двумя станковыми пулеметами.

№ 2. Центральный, соответственно, от Кутума до Царева. Его обороняли курсанты и мобилизованные в качестве ополчения партработники — 210 винтовок, 9 ручных и 8 станковых пулеметов, 43 автомата и 15 ПТР.

№ 3. Южный, от Царева и до Кизани. Никаких частей здесь вообще не стояло.

Предполагалось, что в случае опасности город будут оборонять отходящие из Калмыкии войска 28-й армии.[9]

Внешний обвод начинался от села Икряного, далее шел почти строго на запад через Джамбай. В условиях озерной местности здесь в первую очередь прикрывались межильменные пространства. В районе Джамбая обвод поворачивал на север на Ницан и Янго-Аскер, а далее уходил в пустыню до урочища Улан-Кепцы. Здесь, совершив огромную дугу, он поворачивал на восток, к Волге, где и заканчивался в районе сел Джакуевка и Нижнелебяжье (район совр. г.Нариманова). Противотанковый ров видно и сегодня, особенно в районе пос. Ницан.

К моменту, когда советские войска заняли внешний обвод, часть укреплений успела разрушиться. 8 августа капитан Данилов из 1-го стрелкового полка сообщал из района Джакуевки: «в районе 2-го сб построено в 1941 году пять ДЗОТ, из них 1 ДЗОТ разрушен, 2 приведены в боевую готовность, и 2 ДЗОТ не подготовлены. Окопы отрываются на стрелковые отделения с ходом сообщения в тыл. КП не оборудован. Отрыты ячейки с колена. В районе 3-го сб три ДЗОТ в боевую готовность не приведены, КП не оборудован. Отрыты ячейки с колена. В районе 1-го сб два пригодных для обороны ДЗОТ и 1 не годен. В боевую готовность не приведены. КП не оборудован. Ячейки отрыты с колена на 50% состава».[10]

С «колена» — это означает, что в случае танковой атаки окопы спасти бойцов не могли. Поэтому войска, выйдя на внешний обвод, первым делом принялись за обустройство оборонительных сооружений.

Строились укрепления и в отдаленных районах. В Черном Яру практически все население было мобилизовано на строительство окопов, обустройство полевого аэродрома и переправы через Волгу. Отдельные укрепления возводили в Оранжереях и даже на левом берегу Волги, у Сеитовки.

На кафедре химии Астраханского мединститута была создана спецлаборатория по производству бутылок с горючей смесью. Харабалинский консервный завод освоил производство ручных гранат и минометов среднего калибра. Осенью рыбаки начали сбор средств для постройки танковой колонны. Чуть позже средства на еще одну танковую колонну начали собирать православные.

Совет Народных Комиссаров в это время принял решение об еще одной стройке: железной дороги Астрахань-Кизляр. Она должна была связать Закавказье, в первую очередь, Баку с его нефтью, и центральную часть Советского Союза. На строительство дороги было привлечено порядка 40.000 рабочих, включая калмыков и эвакуированных с западных районов страны лиц. Бульдозеров и экскаваторов практически не было, и работы проводились вручную. Инженеров и мастеров не хватало, что неизбежно вело к осложнению работы и принятию подчас ошибочных решений. В этой местности нет населенных пунктов, поэтому рабочие размещались в степи, в палатках и кошарах. Вдобавок, в январе 1942 года 10.000 рабочих-строителей и немногочисленная техника решением СНК были переброшены в Сталинград для обустройства причалов. Тем не менее, 2 августа 1942 года первый состав прошел из Астрахани в направлении Кизляра.

Также, 26 октября 1941 года было принято решение о создании на Волге бригады военных кораблей. Приказом народного комиссара ВМФ СССР ее командующим был назначен контр-адмирал Д.Д.Рогачев. В 1942 г. бригада была преобразована во флотилию и в своем составе имела три бригады: 1-й командовал контр-адмирал Воробьев С.М.; 2-й — контр-адмирал Хорошхин (позже Т.А.Новиков), и 3-й (тральщики) — капитан 1 ранга П.А. Смирнов. 22 мая 1942 г. народные комиссары ВМФ и речного флота СССР издали совместный приказ о мероприятиях по обеспечению противоминной защиты перевозок по Волге.

25 июня дальняя немецкая авиация нанесла первый удар по участкам Астраханского отделения Рязано-Уральской железной дороги. Первые случаи минирования волжского фарватера были отмечены 22 июля.

14 июля Сталинградская область, включая Астраханский округ, была объявлена на военном положении.

17 июля, штаб Сталинградского военного округа был перемещен из Сталинграда в Астрахань. В это время округом командовал генерал-лейтенант Василий Федорович Герасименко. Герасименко родился в 1900 году на Украине в крестьянской семье. Очень скоро он лишился отца, призванного в армию и погибшего на японской войне. Это вынудило мать Василия наняться на работу к кулакам, и приобщить к батрачеству детей. С энтузиазмом встретив Октябрьскую революцию, Герасименко ушел добровольцем в Красную армию. На фронтах Гражданской войны он трижды был ранен. После завершения боевых действий Герасименко остался в армии, а в 1931 году окончил военную Академию им. М.В.Фрунзе. В 1940 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта и должность командующего Приволжским военным округом. В 1941 году Герасименко возглавил 21-ю армию, оперировавшую на Западном фронте, а с ноября 1941 года выведен в тыл, где стал командовать Сталинградским военным округом.

Некоторый хаос внес И.Сталин, отзвонившийся первому секретарю Сталинградского обкома ВКП(б) Чуянову и запретивший переводить штаб округа в Астрахань. Верховный Главнокомандующий воспринял эту идею Василевского как намерение сдать Сталинград. Примерно с неделю Герасименко и его сотрудники замерли в неопределенности, пока в первых числах августа к ним не поступила окончательная команда перебраться в Астрахань.

Примерно полмесяца прошло в обычной рутине, обустройстве и работе по организации тыла. Штаб армии расположился в замечательном своей архитектурой здании по ул. Советская 12, где сейчас находится Астраханский областной суд. Тем временем 24 июля пал Ростов-на-Дону.

27 июля штаб СтВО принял решение о создании истребительных батальонов из числа добровольцев, преимущественно членов партии и комсомола. В Астрахани таких батальонов было создано четыре, еще несколько было сформировано в сельских районах. Каждый батальон включал 150-200 бойцов. Еще 1000 человек была направлена на оборону Сталинграда, над которым постепенно сгущались тучи.

30 июля в Астрахани был введен комендантский час. Появление на улице без пропуска с 23.00 до 05.00 было запрещено.

В 2.00 6 августа 1942 года в Военном Совете Сталинградского военного округа под председательством В.Ф.Герасименко состоялось совещание. Поскольку между Сталинградом и Нальчиком образовалась огромная дыра протяженностью в 500 километров, было принято решение о срочном формировании новых подразделений и переброске на астраханское направление частей из более северных мест.

Первым делом были задействованы ресурсы астраханских военных училищ. В Астрахани подготавливали военные кадры уже два с половиной года.

ОКВ также начало присматриваться к Астрахани. После захвата Сталинграда части 4-й ТА должны были пройти вдоль Волги на юг и занять Астрахань (операция «Серая цапля» — «Фишрейтер»). Таким образом, план предусматривал захват города не с запада, из Калмыкии, а с севера, после захвата Сталинграда. Это был серьезный просчет стратегов из германского Генштаба, определивший последующий ход событий.

51-я армия оставляет Элисту

31 июля из Большой Мартыновки и Пролетарской моторизованные части противника направились к Зимовникам, имевшим важное оперативно-тактическое значение. Через этот пункт шло снабжение всей 51-й армии. Здесь находился штаб армии, который в связи с осложнением обстановки 31 июля переехал в Глубокое. Таким образом, 51-я армия отходила на северо-восток, вскоре переместившись за Сарпинские озера. Астраханское направление фактически оказалось открытым.

Отступавшая с запада 51-я армия не смогла закрыть немцам дорогу в Калмыкию. От соседа справа — 64-й армии — ее отдалял 90-км разрыв во фронте, а от остатков 28-й армии, отходившей левее — более 100 км. Вдобавок тылы армии находились в районе Сальска и были отрезаны от боевых частей. Ставка выдвинула на выручку, к руслу Аксая, 6-ю гвтбр (мы ее еще встретим), 208-ю сд и артполк, а в район Абгареево — 126-ю сд. Командующий фронтом генерал А.И.Еременко 5 августа приказал 51-й армии отходить на Элисту, где организовать оборону и остановить продвижение немцев. Забегая вперед, отметим, что к середине августа, когда 51-я армия остановилась у Сарпинских озер, в ней насчитывалось всего 3342 человека и 45 орудий — то есть армия сократилась до одного полка.

Организовать оборону Элисты до подхода основных сил армии было поручено сводному отряду под командованием майора И. Д. Дурнева в составе усиленного батальона пехоты, дивизиона артиллерии, танковой роты из семи машин и эскадрона кавалерии. Командир отряда подчинил себе и ополченские группы Элисты. С утра 6 августа отряд вместе с местным населением приступил к оборудованию городского узла обороны. Второй отряд действовал под командованием начальника штаба 115-й кавалерийской дивизии подполковника М. С. Эхохина. В распоряжении гарнизона было 10 орудий. Из местного населения был сформирован истребительный отряд в составе 60 человек, сформированный из числа сотрудников НКВД, то есть милиционеров.

В ночь на 10 августа в Элисту прибыл полковник М.К.Зубков, объединив командование всех боевых групп.

2 августа 111-я пд вермахта генерал-майора Рекнагеля повернула от Сальска к Башанте, и в течение последующей недели без особых хлопот заняла Западный и Яшалтинский улусы Калмыкии, расположенные западнее озера Маныч-Гудило.

К утру 10 августа передовые части 111-й пд вермахта выдвинулись с юга к Элисте. Они заняли крупный райцентр Приютное. По советским данным, немцы имели до 30-40 танков. Силами до батальона при поддержке танков немцы выдвинулись к Элисте.[11]

Утром 12 августа на окраинах Элисты началась перестрелка. В полдень 12 августа советские войска оставили Элисту. По нашим оценкам, немцы потеряли 14 подбитых танков, 3 бронемашины, 7 мотоциклов и до 450 солдат и офицеров.

Элистинский истребительный отряд ушел на Яшкуль, а остальной гарнизон Элисты во главе с майором Дурневым — на северо-восток, к Малым Дербетам, где впоследствии влился в 91-ю сд.

Астраханская завеса

Тем временем восточнее, в Астрахани, лихорадочно готовились к обороне.

Из состава Астраханских пехотных училищ[12] в срочном порядке сформировали два курсантских полка.

6 августа в 08.00 курсанты 1-й пехотной школы полковника Ивана Ивановича Шапкина[13] занял оборонительный рубеж северо-западнее Астрахани, в районе Стрелецкий-Дурное[14]-Джакуевка. Это положило начало 1-му сводному курсантскому полку, позднее переименованному в 899-й сп и переброшенному к Енотаевке. В общей сложности училище насчитывало 14 рот усиленного состава — по 160 человек в каждой. За вычетом заболевших и оставшихся в училище, на фронт вышло 1882 человека, в том числе 1743 курсанта. Их оснащение оставляло желать лучшего — 882 винтовки, 62 автомата, 18 ручных и 9 станковых пулеметов, всего шесть пушек (две 75-мм и четыре 45-мм), 38 минометов (из них два 120-мм, восемь 82-мм, остальные 50-мм), 14 ПТР. Из этих цифр видно, что на двух бойцов приходилась всего одна винтовка или автомат.

Полк шел пешком: на две тысячи человек он располагал шестью автомашинами и одним трактором[15]. Обмундированием курсантов также не радовали, но зато снабдили фуражками с огромной тульей и красным пехотным околышем. Курсанты шли в степь с чувством гордости за шанс показать свои возможности. Собственно, курсантами их можно было назвать только условно. Как отмечал начштаба полка капитан Данилов, «полк укомплектован из молодых курсантов 1-го Астраханского пехотного училища, прошедших лишь 10-дневную программу обучения»[16].

На следующий день, 7 августа, в 14.30 начал выдвижение из города 2-й сводный курсантский полк. Его образовали на базе 2-го пехотного училища полковника Михаила Семеновича Юргеласа и Астраханской авиатехнической школы механиков. Полк Юргеласа, позднее переименованный в 902-й сп, оседлал элистинскую дорогу в районе Янго-Аскера. В полку было 100 офицеров и 1637 рядовых.[17]

Двух ушедших на фронт начальников училищ сменили, соответственно, Сокольский Григорий Севастьянович и Субботин Михаил Тимофеевич, продолживших подготовку курсантов. Однако набора в училища больше не проводилось. Их педсостав задействовался для общей подготовки астраханского пополнения, а через год училища были официально расформированы.

12 августа в Астрахани появляется первый эшелон 34-й гвардейской стрелковой дивизии. Эта дивизия сыграла исключительную роль в обороне Астрахани и заслуживает отдельного внимания.

34 гвардейская стрелковая дивизия была сформирована на базе 7 воздушно-десантного корпуса в г. Москве 2 августа 1942 г. по Постановлению Государственного комитета обороны от 29.07.42 в числе десяти переформированных в гвардейские стрелковые дивизий воздушно-десантных корпусов. Они получили сразу гвардейские звания и номера с 32-го по 41-й. Директивами СВГК от 2 и 5 августа 1942 г. все они были направлены на южный участок фронта, из них 7 дивизий в район Сталинграда, одна (34-я гвардейская стрелковая дивизия) в распоряжение Сталинградского военного округа с целью заткнуть дыру, образовавшуюся между Юго-Восточным фронтом и Северной группой войск Закавказского фронта на территории Калмыцкой АССР.

14-я, 15-я и 16-я воздушно-десантные бригады корпуса стали соответственно 103-м,105-м и 107-м гвардейскими стрелковыми полками. Бойцы не успели сменить знаки различия на пехотные, и вступили в Астрахань в гимнастерках с голубыми петлицами. В Астрахани к ним присоединился и преобразованный из 574-го гаубичного полка резерва главного командования 84-й гвардейский артиллерийский полк с личным составом, уже хорошо обстрелянным в боях. У гвап имелась, однако, серьезная проблема — все грузовики и тракторы ушли на дно вместе с двумя потопленными авиацией баржами, и пушки приходилось перевозить с помощью лошадей и верблюдов. Всего в дивизии насчитывалось более 12.000 бойцов. О моральном духе бойцов свидетельствует только такой факт: лишь в 107-м гвсп насчитывалось 390 членов партии и 1465 комсомольцев, что составляло более 2/3 общего состава. Для сравнения, во всей 248-й сд, которая относилась к обычным стрелковым подразделениям, было всего 288 коммунистов.

Первым прибыл 107-й гвсп, срочно направленный по Элистинской дороге к Яшкулю. 105-й гвсп чуть позже сменил 1-й курсантский полк И.Шапкина, который частью сил ушел на север, к Енотаевке, а 103-й гвсп занял район Яндыки-Михайловка слева от 2-го курсантского полка.

Командиром дивизии был генерал-майор И.И. Губаревич, начштаба — полковой комиссар М.А. Лобанов. Губаревич сам был десантником и совершил 350 прыжков с парашютом. Более того, это был кадровый военный, уже в 1936 году командовавший полком под Винницей и избежавший репрессий комсостава.

Полками командовали: 103-м — гвардии майор А.С. Вельможин, 105-м — гвардии подполковник Н.И. Мамчур, 107-м — гвардии полковник Н.Е. Цыганков, 84-м — гвардии майор Г.И. Курносов. Кроме этих полков, были и другие подразделения: разведрота, саперный батальон, истребительный дивизион, медсанбат и др.

Дивизия располагала 76 орудиями (12х122-мм, 32х76-мм, 28х45-мм, 4х37-мм) и 169 минометами (18х120-мм, 76х82-мм, 75х50-мм)[18]. Предприимчивый Губаревич сразу же реквизировал в Астрахани 16 грузовиков, числившихся за штабом фронта. Несмотря на многочисленные протесты из Сталинграда, грузовики так и не были возвращены. Герасименко сообщил своему начальству, что понятия не имеет о каком-то захвате. Два генерала, украинец и еврей, несмотря на непростые отношения друг с другом, твердо держались прагматичной линии, что эти грузовики им нужнее в Астрахани, чем в Сталинграде.

12 августа Астраханский оборонительный обвод заняли части 78-го (комендант полковник A.M. Сорокин, военком — старший батальонный комиссар П.А. Морисов) и 116-го укрепрайонов (комендант подполковник П.Т. Петряк, военком — полковой комиссар Ш.Т. Кудашев), прибывшие из московской зоны обороны. 78-й УР занял южную часть обвода, а 116-й УР — северную, страхуя, соответственно 2-й и 1-й курсантские полки. В 78-м УР бушевали кишечные заболевания. К 17 августа из строя вышло более двухсот бойцов, в том числе 45 пришлось госпитализировать. Виной тому, скорее всего, была гнилая вода из окрестных ильменей[19].

Для охраны с воздуха водных и железнодорожных коммуникаций, промышленных и других объектов из Грозного в район Астрахани был передислоцирован дивизионный район ПВО (командующий див.районом А.И. Купча, военком — старший батальонный комиссар В.Д. Горюшикин). В районе Астрахани с 18 августа начала формироваться 52-я отдельная стрелковая бригада[20]. Ее командиром стал полковник И.С. Шапкин, оставивший 899-й сп на попечение майора Щербака[21]. Батальонным комиссаром 52-й осбр был назначен старший батальонный комиссар С.А. Овсянников.

Танков у Сталинградского округа практически не было. Полтора десятка машин представляли собой весьма символическое прикрытие. 11 легкобронированных Т-26 были приданы УРам, курсируя вдоль оборонительного обвода, и всего три тридцатьчетверки перешли к 34-й гвсд, а, точнее, к ее передовому 107-му гвсп.

12 августа была объявлена действующей Каспийская военная флотилия, в том числе Астраханская военно-морская база. Основная задача флотилии заключалась в обеспечении транспортировки грузов по важнейшей для страны коммуникации Баку-Астрахань.

13 августа в 15.00 часов из Элисты выдвинулся разведотряд 370-й пд генерал-майора Клеппа: три танка, две бронемашины, три грузовика с пехотой и пять мотоциклов. Проехав 15 км по астраханской дороге, немцы повернули назад. Они были замечены постами ВНОС, сообщившими в Астрахань об активизации противника.[22]

14 августа на восьми грузовиках в район Яшкуля был направлен передовой отряд 2-го курсантского полка под командованием старшего лейтенанта В.М. Алябьева, который занял там оборону и перехватил узел шести дорог, отходящих от населенного пункта на запад, восток и север. Вскоре отряд передислоцировался в совхоз Знамена борьбы. В степи Алябьев обнаружил разрозненные группы всадников из 110-й калмыцкой кавдивизии. Алябьев располагал стрелковой ротой, взводом станковых пулеметов и двумя противотанковыми орудиями, скорее всего, сорокапятками. Всего сто человек перекрыли путь на Астрахань. У курсантов кипел в крови адреналин. Те из них, кто потом выжил в годы войны, всегда с гордостью вспоминали службу в отряде Алябьева. В поддержку отряда 78-й УР должен был выслать танки, но в переполненной нефтью Астрахани для танков не нашлось горючего[23]. Больше того, танки имели недокомплект магазинов к пулеметам, а снарядов у них не было вообще.[24]

15 августа Ставка подчинила войска Сталинградского военного округа (командующий — генерал-лейтенант Герасименко В.Ф., член Военного Совета — А.Н. Мельников) в оперативном отношении командующему Юго-Восточным фронтом генерал-полковнику А.И. Еременко. На него была возложена ответственность за оборону Астраханского направления, Астраханского укрепленного района и подступов к Волге на участке Сталинград-Астрахань.

Командующий Юго-Восточным фронтом приказал войскам Сталинградского военного округа оборонять Астраханский укрепленный район и подступы к Астрахани и к Волге с запада и северо-запада, прикрыв особо прочно направление Элиста-Астрахань. Было так же приказано выставить сильные подвижные разведывательные отряды в Калмыцкие степи.

К 26 августа в Астрахань также была переброшена 289-я авиадивизия 8-й воздушной армии: два бомбардировочных и один истребительный полк. Полевой аэродром расположился под Астраханью, на берегу реки Болда.

Ударной частью 289-й ад стал 806-й шап майора Еськова. Он формировался накануне войны на аэр. Тихорецкая как 276-й ббап. Первые несколько бомбардировщиков СБ полк получил в конце июня 1941 г. и приступил к тренировкам. В июле полк вновь остался без самолетов, т.к. имевшиеся были переданы другому полку, направлявшемуся на фронт. В октябре 1941 г., так и не получив самолеты, полк покинул Тихорецкую и окружным путем через Среднюю Азию спустя месяц прибыл в Астрахань. 27 марта 1942 г. в Астрахани он был переформирован в 806-й шап, и направлен в запас для переучивания на новую матчасть. На вооружение в середине июля 1942 г. полк получил 20 самолетов Ил-2. Имел двухэскадрильный состав.

232-й шап был сформирован как 232-й сбап. Первоначально он входил в состав 45-й сад, перед началом войны базировался в Кировограде и в Федоровке. Участвовал в боевых действиях на Южном фронте, в том числе над Одессой против немецкой и румынской авиации. К декабрю 1941 года в полку осталось всего три самолета, вдобавок, неисправных. Лето 1942 года он встретил в составе 6-й уаг на Северо-Западном фронте.

148-й иап был сформирован в феврале 1940 г. в г. Люберцы Московской области. Он активно участвовал в финской кампании и в воздушных боях 1941 года в Прибалтике. Ввиду потерь полк был направлен на переформирование и продолжил борьбу уже на южном участке фронта. К июню 1942 г. полк был перевооружен истребителями Як-1. С июня 1942 он действовал на Сталинградском фронте в составе 269-й иад, а затем 289-й иад.

Дивизией командовал полковник Леонид Давыдович Рейно. В период битвы за Москву Рейно командовал полком штурмовиков, проявил талант командира и личное мужество, сам участвовал в боевых вылетах и едва не погиб в одном из боев.

Появление 16-й мд

В Элисту была переброшена 16-я моторизованная дивизия. Дивизия была сформирована 8 июня 1940 года после переформирования 16-й пехотной дивизии в 16-ю танковую и 16-ю моторизованную. В дивизию были включены некоторые подразделения 228-й пехотной дивизии. Личный состав был родом в основном из Мюнстера и его предместьев — местности на границе с Нидерландами. В апреле 16-я мд приняла участие в Балканской операции, действуя в Боснии, а в июне 1941 года воевала в составе группы армий «Юг», участвуя в прорыве линии Сталина и окружении Киева. Командовал дивизией полковник Зигфрид Хенрици, начальником штаба был подполковник Риттер унд Эдлер фон Кайнле.

В состав дивизии входили:

60-й и 156-й моторизованные полки трехбатальонного состава

146-й артиллерийский полк трехбатальонного состава (в каждом батальоне — четыре батареи)

116-й танковый батальон

281-й зенитный батальон

341-й разведывательный батальон

228-й противотанковый батальон (три роты)

675-й саперный батальон (три роты)

228-й батальон связи

части снабжения.

В соответствии со штатным расписанием, моторизованная дивизия вермахта насчитывала 14029 солдат и офицеров, 56 полевых орудий, 108 минометов, 73 противотанковых орудия, 2415 автомобилей и тягачей[25]. Каждая рота, то есть примерно сто военнослужащих, располагала 18-ю машинами производства «Рено». Дивизии был придан 116-й тбат капитана Теббеса. Он был сформирован для 16-ой моторизованной дивизии 19 июня 1942 года в составе двух лёгких и одной средней роты из личного состава части 1-го танкового полка. Легкие роты были оснащены T-III, а средняя — T-IV. Рота, согласно штатному расписанию, имела 14-22 танка и около 200 человек персонала. По состоянию на середину июля, в 16-й мд имелось: 8 T-IV, 35 T-III и 10 легких T-II.[26] Тройки и четверки были оснащены длинноствольными 50-м и 75-мм пушками. Таким образом, 16-я мд располагала примерно пятьюдесятью танками. Их экипажи относились к числу наиболее квалифицированных в вермахте: 1-й танковый полк прошел Польшу, воевал в Люксембурге и Бельгии, участвовал в уничтожении французской армии под Седаном и Дюнкерком, в составе группы армий «Север» дошел до Ленинграда. Кроме того, 228-й противотанковый батальон обладал двумя ротами САУ.

По некоторым сведениям, три четверти личного состава дивизии имели членские билеты НСДАП.[27] То есть, 16-я мд обладала высоким моральным духом, и ее личный состав был абсолютно убежден в правоте начатой восточной кампании и нацистской идеологии.

Командир дивизии Зигфрид Хенрици (род. 10 мая 1889 года) служил в армии с 18-летнего возраста, начав свой путь в артиллерийских частях. Он участвовал в первой мировой войне, а по ее завершении и роспуске большей части армии перешел на службу в Министерство безопасности Пруссии. В 1920-1935 годах Хенрици был сотрудником полиции безопасности, охранной и земельной полиции. После прихода к власти Гитлера симпатизировавший НСДАП майор сделал быструю карьеру: подполковник (1933), полковник (1935) полиции, командир артиллерийского полка вермахта (1936), командующий артиллерии 16-го корпуса (1938). Среди германского генералитета при всей лояльности государству отношение к нацистам было весьма настороженное, если не скептическое, и последовательные нацисты в армейской среде сразу же привлекали внимание партии. В польскую кампанию Хенрици возглавлял 30-е артиллерийское командование. С 16 марта 1941 года он стал командиром 16-й мд. 13 октября 1941 года полковник был награжден Рыцарским крестом.

60-м мп командовал полковник гамбуржец Александр Валь, родившийся в 1897 году, а 156-м мп — уроженец Лиссы Йоханесс Эйзерманн, родившийся в 1900 году.

К середине августа 16-я мд направлялась в район Моздока, действуя в составе 3-го танкового корпуса. 14 августа 16-я мд силами 116-го тбат форсированным маршем вышла через Ярославскую на Мостовье. За танкистами с некоторым запозданием шла пехота. Передохнув в Армавире, 18 августа дивизия прошла через Ставрополь (Ворошиловск). Между Ставрополем и Буденновском дивизия встала на неделю из-за недостатка горючего. 23 августа командование группой армий «Б» перевело 16-ю мд из 3-го тк в прямое подчинение группе армии. Перед дивизией была поставлена задача обеспечивать ведение маневренных действий между группами армий «А» и «Б», то есть между Сталинградским и кавказским направлениями.

Правая разграничительная линия 16-й мехдивизии была определена по Кумо-Манычскому каналу до его соединения с Кумой и далее по Куме в направление Каспийского моря. Слева дивизия должна была действовать по направлению на Юсту-Енотаевку. Тыловое снабжение обеспечивалось железной дорогой Ставрополь-Петровское-Дивное. Немецкие железнодорожники едва не разобрали эту ветку, намереваясь использовать рельсы и шпалы в другом месте, и только вмешательство Хенрици предотвратило такое решение. Тогда же Хенрици озаботился картографическим материалом. Первоначально в его распоряжении была только трехкилометровая карта, но затем удалось достать трофейную советскую карту 1 см = 1 км. Немецкие геодезисты быстро размножили ее.

16-я мд против 107-го гвсп

Две дивизии — 16-я моторизованная и 34-я гвардейская — шли навстречу друг другу.

14 августа появившийся в Астрахани всего тремя днями ранее 107-й гвсп полковника Н.Е.Цыганкова вышел на оборонительный обвод в районе Линейного. Полк располагал двумя самолетами-разведчиками (видимо У-2) и 27 машинами — по одному грузовику на взвод.

18 августа передовая часть 107-го гвсп, а именно, 3-й батальон капитана А.И.Овчинникова[28], достигла Яшкуля. Овчинников уже обладал опытом боевых действий, правда, только Халкин-Гола и финской кампании. Его батальон был усилен батареей противотанковых орудий 84-го гвап лейтенанта М.О.Ворона.[29] Отряд пулеметчиков старшего лейтенанта В.М.Алябьева, прибывший сюда на автомашинах 14 августа, отошел к Чилгиру, небольшому селу северо-западнее Яшкуля, прикрывавшему проход в тыл батальона Овчинникова. В Улан-Эрге расположились отошедшие из Элисты милиционеры — примерно 50 человек. Стояла обычная для этих мест погода, то есть пекло порядка 40 градусов в тени. Воды не было. Бойцы получали не больше одной фляги в день. Так что бриться получалось не всегда, и гвардейцы несколько обросли.

Задачи перед гвардейцами поначалу ставились невоенные. В архивах Минобороны сохранилась расшифровка телеграфного диалога между замкомандарма Яновским и полковником Цыганковым, датированная 23 августа. Единственным вопросом, интересовавшим Яновского, был перегон скота на запад. Почему этим нужно было озадачивать элитную воинскую часть, и нельзя было направить в степь один-два взвода курсантов или УРовцев — неизвестно. Немцы, между прочим, уже вышли восточнее Элисты.[30]

В воздухе господствовали летчики 289-й авиадивизии. 18 августа в 8.45-9.05 девять Ил-2 с высоты 700-300 метров отбомбились по Элисте. В докладе командир полка указал, что было сожжено 15 автомашин, 4 автоцистерны, а ФАБ-100 угодила в здание республиканского Правительства, где, предположительно, располагался немецкий штаб. В общей сложности было сброшено 36 ФАБ-100, выпущено 68 РС, 1450 снарядов Ярцева и 6170 патронов ШКАС. Немецкие зенитчики упорно отстреливались: половина самолетов получили по 5-7 пробоин в крыльях и фюзеляже.[31]

19 августа советская авиаразведка отметила нахождение в Элисте немецкого пехотного полка и нескольких танков. В Ремонтном была отмечена германская пехота, а в Приютном — артиллерия. Войска противника были обеспокоены не столько продвижением к Астрахани, сколько охотой за домашним скотом. Наши летчики отметили, что несколько стад немцы развернули на запад.

20 августа советские войска продолжали занимать оборонительный обвод на широкой дуге. 116-й УР окончательно вышел к Джакуевке, 2-й батальон 1-го АВПУ капитана Постилова добрался до Сарпы, восточнее одноименного озера. Остальная часть курсантского полка застряла у Джакуевки — 12 имевшихся грузовиков имели всего по полбака горючего.[32] 78-й УР занял окопы у Ницана. Здесь же частью сил находилась торопящаяся на запад 34-я гвсд. Ее основные силы, кроме выдвинувшегося далеко на запад 3-го батальона Овчинникова, достигли Утты. Ожидалось прибытие 152-й осбр. Эта бригада была сформирована 28 декабря 1941 года в Южно-Уральском военном округе, преимущественно в г.Гурьеве, и еще не принимала участия в боях. Артиллерии в бригаде было негусто — 23 орудия и 45 минометов.[33]

20 августа немцы заняли Улан-Эрге и попробовали выдвинуться дальше по дороге на Астрахань. В 1.5 км восточнее Улан-Эрге Овчинников отогнал их передовой отряд, очистив от противника Ревдольган. У немцев был подбит танк, который они смогли оттащить на тягаче.[34] Мы потеряли 4 человека убитыми и 6 раненными.[35]

21 августа батальон 370-й немецкой пд с тремя танками вошел в Улан-Эрге, поддержав свой передовой отряд. Вскоре они начали окапываться в 1.5-2 км восточнее поселка. Немецкая пехота была замечена в местечке Джеджекины в семи километрах западнее Ики-Бурул. Из Элисты и Бага Бурула (нынешний Городовиковский район) быстро продвигалась мотопехота. Перед ними стоял только 3-й батальон 107-го гвсп, отступивший к Яшкулю. Ближайший сосед — 2-й батальон того же полка — окапывался в Утте. Затем в Утту подошел и 1-й батальон. Таким образом, весь 107-й гвсп был в сборе. Отряд Алябьева в Чилгире был сменен ротой Хитова из батальона Овчинникова. Алябьев теперь занял ферму № 1 совхоза Улан-Хеечи южнее дороги. В небе вновь появилась советская авиация, осуществившая штурмовку в районе Улан-Эрге — Элиста. Летчики отчитались об уничтожении 20 автомашин, 200 солдат и офицеров, 4 танков и взвода конницы.

24 августа состоялся первый из последующего множества бой советских войск с бандформированиями. Разведгруппа 49-го отдельного железнодорожного батальона уничтожила группу из 40 человек, а еще 10 взяла в плен. Среди трофеев оказались ручной пулемет, ППД и несколько винтовок. Разведчики потерь не понесли. Сам бой происходил практически на побережье Каспия, у Брянской Косы.

25 августа передовая группа 16-й мд выдвинулась через Ипатово в Дивное (боевая группа Ларохе). В группу входили 165-й мотоциклетный батальон с двумя батареями 146-го артиллерийского полка, 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона и взвод других родов войск. Вечером отряд вошел в Дивное, откуда через Маныч открывалась дорога на Элисту. В столицу Калмыкии срочно была направлена мотоциклетная рота и 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона. Она вступила в город. Навстречу выходили последние части 370-й пд, передислоцированной на Терек.

Между тем 25 августа близ Улан-Эрге состоялось боесоприкосновение сторон. Бой шел несколько часов, с 05.00 до 10.00. С нашей стороны действовали две роты 3-го батальона капитана Овчинникова. С немецкой стороны — отряд 2-го батальона 667-го полка 370-й пд.[36] Советские войска атаковали гарнизон с северо-востока, причем один взвод, выброшенный на автомашинах, даже смог ворваться в поселок, но, встретив сильное огневое сопротивление, под воздействием контратаки немцев, отошел к батальону, залегшему перед Улан-Эрге. Все утро роты 3-го гвсбат провели в степи, ведя перестрелку с немцами.[37]

Погиб младший лейтенант Август Козловский, который получил ранение и во избежание плена подорвал себя и нескольких германских пехотинцев гранатой. Потери немцев советская сторона оценила в 50 человек. Удалось взять трех пленных, что по тем временам было большой редкостью. Впрочем, особой информации от них получить не удалось — пленными оказались обычные солдаты, знавшие крайне мало и в основном поделившиеся с советскими особистами слухами об итальянской дивизии, которая вскоре должна сменить их часть.[38] На поле боя было также собрано 5 револьверов и 19 винтовок.[39]

Отчасти помогли штурмовики Ил-2, с 05.03 до 05.25 отбомбившиеся по Улан-Эрге. Пилоты сбросили бомбу на здание местной школы, сооруженное из кирпича, которое немцы могли использовать как опорный пункт. По мнению летчиков, они подожгли 15 автомашин и рассеяли роту пехоты. В частности, сильный взрыв прозвучал на западной окраине поселка. Было сброшено 24 ФАБ-100, 34 АО, выпущено 56 РС, 1740 снарядов и 7150 патронов.[40] Утром под прикрытием авиации Овчинников оттянул своих бойцов к Ревдолгану.

В Астрахани о вылазке Овчинникова узнали только днем — Губаревич не счел нужным уведомить Герасименко о намерении провести разведку боем. Командарм почти не скрывал своего недовольства, приказав Овчинникову оторваться от немцев и отойти на восток. При этом Герасименко настрого запретил впредь подобные инициативы без собственного согласования.[41]

26 августа в Элисту прибыли главные силы 165-го мотоциклетного батальона. В 09.30 они вошли в город и расположились на привал, ожидая подхода 60-го мп. Вечером 26 августа боевая группа Ларохе вышла в Улан-Эрге, сменив располагавшийся там 2-й батальон 667-го полка 370-й пд. Весь день немцы вели активную разведку. 1-й батальон Овчинникова в это время находился в Ревдолгане в 18 км от Улан-Эрге. Остальные силы 107-го гвсп сосредоточились в Яшкуле, а приданная полку группа Алябьева действовала чуть южнее. С востока на оборонительный обвод прибывали подкрепления. 78-й УР получил роту из пяти танков БТ, 116-й УР — роту в составе шести Т-26. Взвод из трех Т-34 достался и 107-му гвсп. В условиях абсолютного превосходства немцев в бронетехнике это было очень вовремя. В воздухе точно по часам появлялась штурмовая авиация. 26 августа в 05.00-05.25 пять Ил-2 232-го ШАП штурмовали Улан-Эрге.[42] Летчики отметили четыре очага пожара. Они сбросили шесть ФАБ-100 и выпустили 32 РС, а также 1500 снарядов и 4000 патронов.[43]

Разведка донесла, что немцы роют окопы на юго-востоке от Улан-Эрге, и располагают здесь четырьмя орудиями. В Джержиле стояли две немецкие роты, в Немютовской — пара танков и штабная машина.[44]

27 августа в 07.00 советская авиаразведка обнаружила германские мехколонны, продвигавшиеся по направлению Приютное-Элиста-Улан-Эрге-Чилгир — 130 автомашин.[45] По мотопехоте был нанесен бомбовый удар. Одна из колонн, сопровождаемая 15-20 танками, направилась к Яшкулю. Это был 1-й батальон 60-го мп капитана Торлея. Он имел, по оценкам нашей разведки, 6 орудий 75-мм, 2 орудия 150-мм и две батареи зениток.[46]

Родившийся в 1913 году Карл Торлей поступил на службу в 60-й мп еще в 1935 году, а в январе 1938 года получил должность лейтенанта. Он участвовал в Западной и Балканской кампаниях, командуя взводом, а затем ротой. На Балканах Торлей получил повышение, став оберлейтенантом, то есть, старшим лейтенантом, если использовать аналогию с советскими званиями. Во время восточной кампании в ноябре 1941 года он был награжден Рыцарским крестом. В 1942 году Торлей получил в командование 1-й батальон, а после успешных боев на Миусе — звание капитана.

1-й батальон Торлея атаковал 3-й батальон Овчинникова у совхоза Ревдольган. Судя по показаниям взятого в плен немца, сюда же подтянулись и части 3-го батальона 60-го мп.[47] Немцы шли с юго-запада при поддержке трех танков. Рота автоматчиков смогла отразить первую атаку, а затем и последующие.[48] В 17.00, потеряв в боях за Улан-Эрге 32 человек убитыми и до 100 раненными,[49] Овчинников ушел на Яшкуль.

Сбив советский отряд, капитан Торлей начал пробиваться по дороге на Астрахань. Овчинников сумел избежать окружения и ночью отошел к 2-му батальону капитана М.В.Иванова. Здесь же оказались остатки Элистинского истребительного отряда, которые не ушли вместе с майором Дурневым на Сарпу, а предпочли путь на Астрахань. Вечером трагически погиб пулеметный расчет пулеметной роты 2-го батальона старшего сержанта Дмитрия Безлюдного. Чудом уцелел только сам Безлюдный. Его вместе с товарищами накрыло снарядом, но старший сержант остался в живых и ночью вышел в расположение части, приволочя с собой пулемет.[50]

Три немецких танка и 70 автомашин с пехотой совершили бросок к Чилгиру, где стояла рота лейтенанта Хитова из 3-го батальона 107-го гвсп. Хитов отбил атаку, но по приказу Цыганкова также отошел к Яшкулю.[51]

Итак, 2-й и 3-й батальоны 107-го гвсп стояли у Яшкуля. Они были усилены ротой автоматчиков, ротой ПТР, батареей 76-мм орудий и батареей тяжелых 120-мм минометов. 1-й батальон гвардии лейтенанта А.И.Кудинова рыл окопы и расставлял пулеметные гнезда в поселке Утта. С юга поселок Яшкуль прикрывал передовой отряд старшего лейтенанта Алябьева. В ночь на 28 августа отряд Алябьева присоединился к основным силам полка. Кроме того, полку был придан неполный калмыцкий эскадрон (30 сабель). Особую проблему составляло снабжение. Гвардеец 34-й гвсд А.И.Суров вспоминает: «Даже пресную воду приходилось везти издалека. Не было у нас и строительных материалов. Дрова в ограниченном количестве для походных кухонь также подвозили. Бойцам зачастую приходилось питаться всухомятку — ломоть хлеба или сухарь и селедка». Больше повезло курсантам у Сарпы, которые вовсю использовали преимущества дислокации у пресноводных озер. Однако и здесь выдвинутым в степь передовым группам приходилось сложно. Н.И.Мордасов рассказывает, что наши и немецкие солдаты использовали одни и те же колодцы, при этом оставляя подчас мины или держа источник под обстрелом.

28 августа все утро немцы вели разведку мелкими группами. Днем к ним прибыла артиллерия. При ее поддержке 1-й мотопехотный батальон Торлея в 13.00 атаковал Яшкуль. Его поддерживало до 18 танков. Бой на улицах городка шел весь день. Несколько грузовиков с мотопехотой выдвинулись на юго-запад и юго-восток от города, охватывая советский гарнизон полукольцом.

Приведем очень яркий диалог между начальником оперотдела 28-й армии полковником Халдиным и майором Олениным из оперотдела 34-й гвсд, начавшийся в 12.55:

«Оленин: В районе Цаган-Сек противник силой не меньше двух батальонов южнее Яшкуля, в пяти километрах юго-западнее Яшкуля под прикрытием дымовой завесы продвигается на нас. Усиленная стрелковая рота седлает дорогу Улан-Эрге — Яшкуль, находится в 6 километрах от нас. Хитов прибыл в Олинг и приступил к его укреплению. Сейчас ведется артиллерийская перестрелка. Главная группировка противника на данный час юго-западнее Яшкуля. Цыганков просит в этот район прислать птичек и уничтожить автомашины и артиллерию.

Халдин: Ты только что сообщал, что противник повернул на юго-восток, а сейчас сообщаешь об этой группировке. Видимо, плохо работает разведка?

Оленин: В моих сообщениях противоречий нет. Противник обкладывает Яшкуль с запада, юго-запада, юга и юго-востока, причем большая часть сил с юга и юго-востока. Где же здесь противоречие?

Халдин: В 11.50 ты сообщал, что тихо и спокойно. Ну, хорошо, действуйте. Однако солидную помощь птичками пока что мы оказать не в состоянии. Тебе, наверное, понятно, по каким причинам. Скажи поточнее, на каком расстоянии от Яшкуля противник, который наступает с юго-востока и юга?

Оленин: Уточняю. С юга наступает не менее 4 рот пехоты, видно простым глазом. С запада более роты наступает на нас. С юго-востока появились мотоциклисты.

Халдин: А кто против Олинга?

Оленин: Против Олинга пока никого нет. Сейчас ведется артиллерийская перестрелка. Танки противника распределены так: 2 идут с запада и 5 с юга. Все».[52]

Ситуация осложнялась тем, что сам Цыганков в это время находился в 30 км от поля боя в Утте. Здесь он по заданию Губаревича обустраивал оборонительные сооружения. Услышав канонаду, Цыганков попытался проехать к Яшкулю, но по дороге его машина приехала в зону обстрела, и командиру полка пришлось повернуть назад. Руководство обороной Яшкуля взял заместитель Цыганкова майор Голохвостов.

К 15.00 одна из рот 1-го мбат вклинилась в советскую оборону на участке обороны 8-й и 9-й рот, но была выбита жесткой контратакой. В дело пошли ручные гранаты.[53] При этом еще один батальон немцев, поддержанный пятью танками и двумя БТР, появился на северо-востоке, по дороге на Олинг. Халдин предложил с помощью самолета сбросить капсулу в отряд Алябьева, чтобы тот своей усиленной моторизованной ротой нанес удар немцам с юга, от Улан-Хееч, но выяснилось, что самолетов нет. Один из них разбился в ходе разведки, а другой был отправлен на ремонт в Астрахань.[54]

После некоторого затишья капитан Торлей решил предпринять вторую попытку взять Яшкуль. Его поддерживали батареи артиллерийского полка Хаммона. Кроме того, из РевДольгана подтягивались резервы — еще 100 автомашин с пехотой и 15 танков.[55] Немецкие мобильные группы вышли в степь южнее и севернее пункта. Бой продолжался до вечера и стих к 17.00. Гвардии лейтенант Ворон из 84-го гвап отчитался об уничтожении двух танков. Потери немцев в живой силе оперотдел дивизии оценил в 200 человек убитыми и 600 раненными.[56] Полк потерял убитыми 23 человека.[57] Был также подбит наш танк, который не удалось отбуксировать, и поэтому пришлось взорвать. Ввиду возникновения угрозы обхода поселка с тыла, в 17.30 Герасименко лично разрешил подразделениям 107-го гвсп отступить на поселок Утта с наступлением темноты. Положение было критическим — в 6 км западнее Яшкуля на астраханскую дорогу вышли четыре танка, прикрываемые мотоциклистами и автоматчиками. Небо заволоклось дымом, а над Яшкулем полыхали языки пламени. «Половина села горит, телефонно-телеграфная связь с Овчинниковым нарушена, есть только связь по радио. Немцы идут на Яшкуль под прикрытием дымовой завесы», — сообщал Оленин.[58]

В 20.00 связь с яшкульским гарнизоном была окончательно потеряна, так как немецкие радиотехники включили на советской волне мощные глушилки. Однако опытный майор Голохвастов смог вывести почти две тысячи человек на виду у немцев мимо кургана Ацха-Хартолга.[59]

Особую ценность для немцев-победителей имели расположенные здесь колодцы. 11 октября Торлей был награжден дубовыми листьями к уже имевшемуся у него Рыцарскому кресту. Колодцы прозвали в его честь «колодцами Торлея». Дубовыми листьями просто так в вермахте не награждали, так что высокая оценка немецким командованием своего офицера одновременно является и высокой оценкой противником упорства и решительности батальонов 107-го гвсп.

По прибытию подкреплений немцы озаботились флангами. 10-я рота 60-го мп заняла Чилгир в 35 км северо-восточнее Улан-Эрге. Связь со штабом 60-го мп осуществлялось по сохранившейся телефонной линии Элиста-Сталинград, которую использовали и советские связисты, применяя коды.

В воздухе работали Ил-2. По итогам дня пилоты сообщили, что уничтожили до 200 солдат и офицеров, 6 танков, 3 бронемашины, 20 мотоциклов.

Губаревич сообщил, что против его полка действует 18 танков, 3-4 артбатареи и до 200 грузовиков мотопехоты. Начштаба 34-й гвсд гвардии майор Лехман вообще считал, что помимо 60-го мп, против 107-го гвсп действует «другой полк этой же немецкой дивизии». В штабе армии в далекой Астрахани порадовались прорыву 107-го гвсп, но подвергли откровенному сомнению информацию Губаревича и подчиненных ему офицеров. Герасименко был убежден, что 60-й мп ушел на север к Сталинграду, а Яшкуль штурмовал 667-й пп, и вовсю костерил Губаревича за фантастические, по его мнению, доклады. «Перед Вами не было 200 автомашин, преувеличивать не стоит», — телеграфировал командиру гвардейцев начальник штаба армии Еременко. Однако к Цыганкову на всякий случай срочно направили 20 грузовиков с горючим.[60]

28 августа весь 107-й гвсп сосредоточился в Утте. В 14.00 западнее села появились немцы. Передовые дозоры боевой группы Ларохе открыли стрельбу по советским позициям, разведывая место расположения советских огневых точек. В 16.00 показалась немецкая артиллерия, незамедлительно открывшая огонь по точкам, указанным батальонной разведкой. 14 автомашин десантировали две роты восточнее Утты, перехватив дорогу на Хулхуту.[61] В 17.30 немецкие мотопехотинцы поднялись в атаку, но были вынуждены залечь и отойти под огнем гвардейцев. Торлей попросил артиллеристов повторить налет. В результате Цыганкову пришлось сменить командный пункт, так как снаряды начали рваться от него в подозрительной близости. Немцы вновь атаковали. Бой шел до 20.30, пока совсем не стемнело. Губаревич пришел к выводу, что Цыганков сделал все от него зависящее и согласовал отход.

Погибло 15 бойцов, получили ранения около 50.[62] В журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона 60-го мп содержится такая запись: «В Утте 15 саманных хижин, 2 колодца, и больше — ничего»[63]. Гвардейский полк ушел на восток совершенно свободно. Немецкий десант предпочел освободить дорогу, отойдя в степь и издалека постреливая из минометов. Герасименко заявил Губаревичу, что он считает решение оставить Утту совершенно неверным, и впредь требует согласовывать подобные приказы с ним. Губаревич в ответ предложил выдвинуть хотя бы батальон из Красного Худука в помощь Цыганкову.[64]

Зато дальше немцев ожидали проблемы. 30 августа по итогам дальней разведки в журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона появилась новая запись: «много оборонительных сооружений по дороге Утта — Астрахань. В 45 км западнее Астрахани — противотанковый ров. По показаниям пленных, в Астрахани сильная оборона. Настроение плохое. Движение транспорта…»[65]

Тем временем подоспели бензовозы. 60-й мп заправился топливом и вышел в направление Хулхуты, где Цыганков занял оборонительные рубежи. 1-й батальон Кудиянова с двумя ПТО засел на буграх северо-западнее Хулхуты, имея на левом фланге элистинскую дорогу. 2-й батальон Иванова с присоединившейся группой Алябьева разместился на высотах южнее Хулхуты, фронтом на юг, а 6-я рота 2-го батальона на бугре в 1.5 км западнее Хулхуты. Уставший 3-й батальон Овчинникова был отведен в тыл. Он занял холмы восточнее села, фронтом на северо-восток. Полковая артиллерия в составе батареи орудий и батареи 120-мм минометов была выдвинута к опорному пункту восточнее Хулхуты. Южнее, у Улан-Туга, стоял усиленный взвод Геращенко.

29 августа шестерка Ил-2 навестила Яшкуль. Пилоты пришли к выводу, что в поселке находится не менее 100 немецких автомашин, еще 50 они насчитали в Олинге. Два звена начали снижение на цель. На землю обрушились 6 ФАБ-100, 6 ФАБ-50, 43 РС, 1510 снарядов и 3700 патронов. В результате бомбежки был уничтожен бензовоз, а в Яшкуле возникло три очага пожара. По оценкам командира эскадрильи, было повреждено до 30 автомашин. Два самолета совершили вынужденную посадку. Один с повреждениями приземлился в Хулхуте, а другой с пробитым бензобаком сел у фермы № 3 совхоза Улан-Хеечи.[66]

30 августа к 12.00 силы 60-го мп сосредоточились в 5 км западнее Хулхуты. Их поддерживало до 50 танков, то есть весь 116-й тбат капитана Теббеса.[67] Цыганков сообщал, что видит перед собой до 300 немецких грузовиков.[68] Он, офицер-гвардеец, был поражен маневренности немцев и абсолютно четко описал тактику, примененную командиром 60-го мп полковником Вялем:

«Противник действует следующим образом — он подъезжает на машинах к фронту и останавливается за пределами артогня, совершенно открыто, абсолютно не стесняясь. Другие группы противника развозятся на машинах по своим исходным позициям, т.е. на фланги и в наш тыл, также расставляется артиллерия. Затем начинается концентрическая атака».[69]

Отметим, что грузовиков у Цыганкова даже после пополнения было не более 30-ти, то есть на порядок меньше, чем у противостоявшего ему полковника Вяля.

Под прикрытием артиллерийского и минометного огня в 09.00 немцы начали атаку с юго-запада. Цыганов был, мягко скажем, не убежден в своих способностях удержать пункт. Его пессимизм передался Губаревичу. В 11.30 он отзвонился Герасименко и сказал: «Ясно одно — люди Цыганкова устали, переутомились. Противник не оставляет их в покое. Если не разрешить сейчас Цыганкову продолжить отход, он вернется к Вам в единственном числе».[70] Герасименко категорически отказал в отходе, и был, в сущности, прав — полк далеко не исчерпал способности к сопротивлению, а прибывшая из Гурьева 152-я осбр была на марше и еще не заняла оборонительный обвод. Счет шел на часы.

В 12.10 Цыганков телеграфировал Губаревичу, что к зимовью колхоза им. Канукова, южнее Хулхуты, направились 35-40 грузовиков с мотопехотой и несколько танков. Комполка сообщил, что думает отправить свою артиллерию на грузовиках юго-восточной дорогой, а остальными силами пробиваться на восток и северо-восток. Губаревич обрадовал полковника сообщением о нескольких танках Лункина, направившихся к Хулхуте. В шифровке они назывались «букашками». «Птички», «букашки», «сестры» — все эти эвфимизмы, обозначавшие самолеты, танки и бригады, по странной логике шифровальщиков, должны были ввести немцев в заблуждение. Хотя часом ранее Губаревич сам предложил Герасименко отвести 107-й гвсп от Хулхуты, на вопрос Цыганкова об отходе он предложил полковнику лично связаться с командармом. Видимо, комдив принял решение не обострять отношения с Герасименко. Цыганков, совершенно не веря в возможность обороны пункта, позвонил в Астрахань. Трубку взял начальник оперотдела Халдин. Он заявил, что Цыганков должен решать свои проблемы с Губаревичем. Круг замкнулся. Цыганков с отчаянием заметил: «Никто своих решений сверху не дает, а говорят — действуй по своему усмотрению».[71]

В 14.00, повторяя удавшийся трюк у Утты, немцы выбросили десант в составе двух рот восточнее Хулхуты, перехватив дорогу на Астрахань. Фактически, 107-й гвсп оказался в окружении. К 15.00 бой разгорелся по всему периметру. Огонь немецких минометов и орудий вскоре был сосредоточен на позициях 1-й и 6-й рот, после чего последовала атака. В 17.00 1-я и 6-я роты отошли, но вскоре контратакой вернули утраченные окопы.

Гвардейцев поддерживала авиация. 6 Ил-2 в 08.59-09.05 отбомбились по районам юго-западнее и южнее Утты. Было сброшено 12 ФАБ-100, 60 АО-8, выпущено 43 РС, 1140 снарядов Ярцева и 3000 патронов. Пилоты отметили 8 очагов пожара. В 11.00 еще одна шестерка «Илов» повторила налет. Один самолет был выведен из строя огнем с земли, и ушел на ремонт. В 16.20 последовал еще один налет.[72]

Сидевший посреди боя в КП Цыганков отчаянно запрашивал помощь. Сохранился очень образный диалог находящегося под обстрелом комполка и, как всегда, корректно-доброжелательного Губаревича.

«Цыганков: Сейчас надо мной перекрещиваются снаряды со всех сторон света, и кругом идет стрельба, от которой звенит в ушах. В настоящую минуту такой концерт, что дрожит карта от колебаний воздуха. Помощь еще не подошла. Хорошо бы продержаться до ночи, как видно, отсюда просто так ускользнуть не удастся.

Губаревич: Вам пошли птички. Есть ли они у Вас?

Цыганков: Только сейчас были, но эффект незначительный. Бьют там, где не нужно. По-видимому, они бьют по дальним подступам. В настоящую минуту необходима их помощь по артпозициям, по их минометам, артиллерии и скоплению пехоты, меньше по скоплениям машин, так как идет открытый бой. А вообще-то они работают прекрасно, смело, дерзко летают прямо над головами, но очень малый запас. Как только улетают, то начинается старая картина. Но при них поспокойнее».[73]

После обеда последовала еще одна немецкая атака, которую предварил артиллерийский налет. Однако стойкость гвардейцев побудила Ларохе сменить вектор удара в направлении стыка 1-го и 2-го батальонов. Немецкой штурмовой группе удалось вклиниться, но минометным и пулеметным огнем гвардейцы смогли остановить дальнейшее продвижение мотопехотинцев.[74]

Цыганков испытывал большие проблемы. Его часть, хоть и избежала серьезных потерь, но столкнулась с дефицитом боеприпасов. Дорога на Астрахань была перекрыта, что исключало подвоз. Кроме того, немцы продолжали атаки в стык 1-го и 2-го батальонов, и преуспели. К вечеру они подошли к Хулхуте, отсекая 2-й батальон от основных сил полка. Цыганков был вынужден обратиться к командованию Военного округа с просьбой согласовать отход из Хулхуты. Согласие было получено.

Это согласие, на отход, было крайне своевременно. Еще час — и полк был прекратил существование. Бойцы Цыганкова полностью исчерпали мины и большую часть патронов, а снарядов оставалось по несколько штук на орудие. Сам Цыганков в разгар телефонных переговоров с Астраханью получил ранение — осколки мины попали ему в руку и ногу. Отчасти в этом был виноват штаб армии, крайне отрицательно воспринявший смену Цыганковым КП в Утте, и расценивший это едва ли не как трусость. Трубку взял заместитель комполка майор Голохвостов, через несколько минут также получивший ранение.

Герасименко все еще не верил, что на Астрахань наступает моторизованная дивизия. В этот вечер он имел контакт со штабом фронта. Там считали, что один полк 16-й мд находится у Сарпинских озер, а Хулхуту штурмует еще один полк. Сама же дивизия пойдет на север «со своими штатными 10-12 танками и 10 бронемашинами».[75] Оно, конечно, было так — Хулхуту штурмовал лишь 60-й мп, но полковника Вяля поддерживала вся дивизионная артиллерия, и число танков в 16-й мд в четыре раза превосходило штатное.

Оценка немецких сил, наступавших против 107-го гвсп, послужила причиной очередного обмена критическими репликами между Герасименко и Губаревичем. Командарм заявил комдиву: «Хочу, чтобы Ваш аппарат и вы вместе с ним не пользовались впечатлениями отдельных лиц, тем более нервных, вроде Цыганкова».[76]

С 18.30 и в течение ночи на 31 августа 107-й гвсп выходил из боя. 1-й и 3-й батальоны отступили на северо-восток, а 2-й батальон Иванова с боем пробился на юг и далее на юго-восток. В бою под Хулхутой погибло 33 гвардейца. Из трех танков Лункина было подбито два. Таким образом, общие потери полка за весь период боев составили 105 человек убитыми и примерно 250 раненными.[77]

Герасименко выдвинул навстречу наступающим немцам 152-ю осбр. Она прибыла в Тинаки 26 августа, а к 1 сентября уже находилась у Красного Худука.[78] Впереди шел 3-й батальон. 1 сентября от колодца Давсна на запад вышла стрелковая рота 3-го батальона 152-й осбр. Ее сопровождали три танка. К 14.00 здесь был уже весь 3-й батальон 152-й осбр.[79]

Вот что можно почерпнуть из боевого донесения Военного совета Юго-Восточного фронта в Ставку Верховного Главнокомандующего об обстановке в полосе обороны фронта:

«107-й гвардейский стрелковый полк, после 6 часового боя с 60-м механизированным полком немцев при поддержке 20 танков и двух дивизионов артиллерии, вышел из боя и к 9 часам 31 августа сосредоточился в районе Давсна, Красный Худук, в 20 км восточнее».

Давсна и Красный Худук представляли собой пару колодцев, при которых уместились кошары. Чуть дальше на восток начинался противотанковый ров Астраханского оборонительного обвода. На выручку измотанным недельными боями гвардейцам 107-го гвсп спешили подкрепления — 152-я отдельная сбр полковника В.И.Рогаткина, 556-й отдельный тбат майора К.Н.Карпова, десант 103-го гвсп на трех Т-34, и усиленная рота 105-го гвсп. Командарм В.Ф.Герасименко доложил в ходе телефонного разговора полковнику Кузнецову из Ставки ВГК: «Все, что нашли в округе, все брошено для того, чтобы сдержать наступление противника».

Неприятности немцам добавили Ил-2 из состава 289-й ШАД. 30 августа они проводили штурмовку с 16.30 до 17.25, а 31 августа с 08.40 до 09.47 силами, соответственно, 11 и 16 самолетов. Атаке подверглись Яшкуль, Утта, Сянцик и Хулхута. По отчетам наших летчиков, они уничтожили танк, 7 бензовозов, 4 орудия, до 200 солдат и офицеров.

На путь от Элисты у Хенрици ушло четыре дня, хотя командир 16-й мд предполагал, что управится с Астраханью за полутора суток. До сих пор ветераны 34-й гв сд вспоминают немецкие листовки явно непродуманного содержания: «Сталинград возьмем бомбежкой, в Астрахань войдем с гармошкой».

Началась борьба за источники воды. Отряд обер-ефрейтора Йозефа Кулота, отличившегося в боях за Хулхуту, смог захватить один колодец, названный его именем. Кулот служил в 3-й роте 1-го батальона 60-го мп, то есть под начальством капитана Торлея. Вообще немцы, не привычные к запоминанию калмыцких названий, активно создавали собственную топонимику. Хулхуту, например, они переименовали в Калькутту. Особенно им нравилась аналогия с Северной Африкой. При взятии поселка Яшкуль немцы дали многим улицам названия пунктов, находящихся в Северной Африке, таких как: Роммельвег (Дорога Роммеля); Триполиштрассе, Бенгазиштрассе, Тобрукштрассе. 60-й мп начал активно окапываться, опираясь на ряд высоких холмов. Были созданы т.н. линии Калькутта (Хулхута) и линия Тобрук (Яшкуль). При этом Хенрици не оставлял надежд пробиться к Астрахани.

Из Ставрополя к Хенрици подтянулся 156-й мп, прибывший, наконец, в Элисту. В двухстах километрах севернее показались румыны. Под Водином, западнее Дербеты, с ними был установлен контакт. Чуть позже силами 9-й кд полковника Раду Корне они займут линию обороны вдоль Сарпинских озер. Корне считался в румынской армии специалистом маневренной войны, участвовал в прорыве советской линии обороны в Северной Бесарабии и операции «Охота на дроф» по захвату Керченского полуострова. Впрочем, заметной роли в астраханской кампании часть Корне не сыграла.

156-й мп выдвинул свои подразделения севернее астраханской дороги, прикрывая лагерь в Хулхуте. 30 августа две его части были атакованы: 7-я рота под Баханой и 5-я рота под Сертином. Немцы смогли удержаться с помощью артиллерии. Раненных с помощью БТР эвакуировали в Элисту. Тяжелораненых 3 сентября из Элисты эвакуировал транспортный самолет Ju-52. Позже ему придется появляться в этих местах еще не раз.

Оборона 156-го мп стабилизировалась на линии Шарнут-Мошеен-вост.Жарков. Северным крылом полк фактически страховал румын (Шарбун расположен в 30 км южнее железнодорожной станции Октябрьской, ближе к Садовому). Кроме того, 2-я рота полка стояла в Чилгире, закрывая дорогу из Юсты на Элисту. Между ними в Омн Керюлчи, пункте примерно в 80 км севернее Улан-Эрге, заняла позиции 11-я рота.

В этот же день, 30 августа, директивой от 30 августа 1942 года командующий войсками Юго-Восточного фронта, поставил перед 28-й армией следующие задачи:

«1. Сильными подвижными отрядами оборонять рубеж: озеро Сарпа, ОТФ, Утта, к. Цаганур, Худук, Зензели. Оборону на этом рубеже создать с помощью узлов сопротивления. Прочно удерживать все пути выводящие к р. Волге. Отряды прикрытия иметь на линии: озеро Альцын Хута, Чилгир, Яшкуль, ферма № 3 совхоз Улан-Хеечи.

2. Прочно удерживать внешний обвод Астрахани, не допустив внезапного захвата противником города.

3. Прикрыть р. Волгу на фронте Цаган Аман, Астрахань, не допуская подхода противника к р. Волге на этом участке. Подчинить себе все отряды и корабли Военно-Волжской флотилии, расположенные на этом участке реки. Там, где пехотных отрядов нет или недостаточно, усилить за счет войск Сталинградского военного округа».

Директива была явно запоздавшей, так как пункты Чилгир, Яшкуль, Утта уже были потеряны.

В воздухе господствовала советская авиация. Появлялась она строго по расписанию, раз в день ранним утром или к пяти вечера. 31 августа 12 машин Ил-2 бомбили немецкие позиции с 16.37 до 17.35, 1 сентября — такими же силами наши штурмовики нанесли удар по Утте и Яшкулю в 05.35-06.20. По оценкам командования ШАД, было сожжено и повреждено 80 автомашин и танк, уничтожено до 250 пехотинцев противника. Судя по тому, что в первый день осени летчики ограничились применением РС, снарядов Ярцева и патронов ШКАС, бомбы у них явно заканчивались.[80]

31 августа авиация понесла первую потерю. На базу не вернулся заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Рудаков. Последующие поиски позволили обнаружить его Ил-2, упавший в 7 км северо-восточнее Хулхуты и сильно разрушенный. Рудакова около самолета не было. Подобрав аптечку с Ил-2, спасавшие старлея пилоты вернулись в Астрахань.[81]

Небо было затянуто легкими облаками, погода стояла нежаркая — 25 градусов Цельсия в тени.

У Сарпинских озер

21 августа передовой отряд 1-го сводного полка — 309 человек вышел к озеру Сарпа. Курсанты расположились у фермы № 1, колодца Цацан-Усун и урочища Орса Хаг. Отрядом командовал капитан Постнов. Начштаба полка капитан Родимов доложил в Астрахань: «В радиусе до 100 км от совхоза № 10 Сарпа действуют вооруженные бандитские отряды численностью 5-30 человек. Разведкой установлено, что в окрестностях совхоза № 10 в поле без присмотра бродит до 7-8 тысяч голов скота. Передовой отряд эвакуирует его на восток».[82]

С эвакуацией шло не так гладко. 22 августа у Омн Керюльчи в столкновении с местными жителями 1-й сводный полк понес первые потери — были убиты младший лейтенант Чистяков и красноармеец Бровин.[83]

24 августа курсанты майора Щербака понесли новые потери. В 10.00 над Сарпой пролетел немецкий самолет, сбросивший бомбу. Погибло два бойца — Петр Андреевич Кудияров и Борис Владимирович Педан. Их похоронили на кладбище в Цаган-Усун-Худуке.[84]

27 августа в ходе еще одного авианалета на совхоз № 10 было сброшено 4 бомбы. В результате разрыва получила тяжелое ранение фельдшер Раиса Курбанова. Она не смогла оправиться от травмы, и была похоронена в Юсте.[85]

Поскольку до Астрахани было очень далеко, Щербак обратился с просьбой о поддержке продовольствием и горючим к стоявшей правее него 91-й сд 51-й армии. Помощь была оказана, причем на постоянной основе.

Борьба над Волгой

Тем временем война шла и далеко за линией фронта.

Бомбардировкам подвергалась сама Астрахань. Первый авиаудар город пережил в ночь на 28 июня. Он длился более двух часов. Самолеты сбрасывали бомбы на переправу у Солянки и железнодорожную станцию. Пострадали и жилые кварталы. В ходе бомбежки были разрушены 19 кирпичных и четыре деревянных дома, во многих местах вышли из строя линии электропередач и водопровод. При этом действия немецких пилотов корректировались с земли: горожане наблюдали, как в воздух выстреливаются ракеты, направляющие самолеты на цель. Прямо во время бомбежки оперативно сработавшие сотрудники НКВД и задержали двух сигнальщиков. Ими оказались два красноармейца, попавшие в плен в 1941 году, и вместе с еще тремя агентами заброшенные на Нижнюю Волгу.[86]

Первый секретарь Сталинградского обкома ВКП(б) Алексей Семенович Чуянов получил письмо от первого секретаря Астраханского окружкома В.А.Голышева: «Нас тут бомбам и разносят к чертям собачьим. В городе пожары. Деревяшки горят. Два часа без передыху садили по переправам. Водопровод не действует. Сидим без света. Но нефтехранилища уцелели, хотя нефтяные ямы — они сверху, как зеркала».

Зато при очередном налете 12 июля наши офицеры направили германских пилотов в сторону от искомых целей, выстрелив из ракетниц в направление степи.

22 июля были отмечены первые факты минирования волжского фарватера. К 1 августа в фарватер была сброшена 231 мина. Траление и передвижение судов были организованы из рук вон плохо, а, скорее всего, вовсе не организованы, и только на неделю с 25 июля по 3 августа от авианалетов и мин погибло 48 судов, в том числе 4 пассажирских парохода, 2 грузовых парохода, 26 сухогрузов и 16 драгоценных нефтеналивных барж. После такого успеха немцы переключились на Сталинград, резко сократив минные поставки: 74 мины в августе и 37 в сентябре-ноябре.

Помимо сбрасывания мин в фарватер, немцы активно прибегали к бомбежкам судов. 29 июля у села Соленое Займище было уничтожено несколько барж, буксировавшихся пароходом «Коллективизация». При этом осколками был убит механик Ф.С.Востриков. 30 июля недалеко от Владимировки (Ахтубинск) одинокий Не-111 атаковал пароходы «Вячеслав Молотов» и «Михаил Калинин». С помощью противотанковых ружей (!) находившиеся на борту пароходов бойцы смогли сбить бомбардировщик.[87]

Столкнувшееся с кризисом на Волге советское руководство пусть с запозданием, но начало принимать решительные меры. На суда было установлено 64 зенитных орудия и 239 зенитных пулемета. На все суда был назначены комиссары. Из местных жителей было сформировано 430 минных постов, представлявших собой импровизированные патрули на весельных лодках, фиксировавшие минные поставки и помогавшие в навигации. Это было небезопасное мероприятие. Немецкие пилоты расстреливали весельные лодки из пулеметов.

2 августа впервые был атакован пароход на Каспии. 21 августа в результате атаки немецких бомбардировщиков у [88]Черного Яра было потоплено пять нефтебарж. Одновременно с этим в 40 км южнее была разрушена переправа у с.Никольского. Здесь были разбиты причалы и потоплены несколько паромов, погибло большое число людей и скот.

23 августа на высоте 1000 метров над Астраханью пролетел двухмоторный самолет. Зенитчики открыли по нему огонь, но не смогли добиться попадания.[89] В этот же день у Енотаевки бойцы НКВД пленили трех немецких парашютистов.

В ночь на 26 августа бомбардировщики Luftwaffe совершили налет на важный железнодорожный узел Верхний Баскунчак. В поселке возник пожар, были повреждены железнодорожные пути и депо. Героический поступок совершил начальник депо Паринов, который прицепил неразорвавшуюся бомбу тросом и оттащил ее паровозом из поселка в степь.

26 августа у поселка Трусово в воздухе загорелся наш истребитель. Летчик выбросился с парашютом, а машина разбилась.[90] Продолжались немецкие разведрейды. В этой связи было принято решение перебазировать находившийся в Астрахани нефтеналивной флот в Гурьев. В течение нескольких дней туда было эвакуировано 94 судна, в том числе 42 танкера и нефтебаржи.

Ввиду активных действий немецких бомбардировщиков работа железной дороги была полупарализована. В Астрахани скопилось громадное количество вагонов, которые пришлось выводить на трамвайные пути.

30 августа в 12.01 истребитель Ме-110 был замечен над Астраханью.[91]

31 августа над Астраханью появился одинокий Ju-88.[92]

1 сентября ВНОС отметил появление над Астраханью, Улан-Холом и Солеными Займищами девяти немецких самолетов. В 10.50 один из них отбомбился по Никольскому, сбросив три ФАБ. В 10.23 три бомбы были сброшены на железнодорожную станцию Сероглазово. В 15.20 в результате прямого попадания бомбы были разрушены два дома в Енотаевке. Правда, никто не пострадал.[93]

2 сентября в 11.07 немецкий самолет сбросил бомбу на завод им. Ленина. Она не разорвалась. Примечательно, что самолет прилетел с юго-востока, откуда его явно не ждали. В 23.25 на переправу у Никольского Ju-88 сбросил 8 бомб. В полночь были нанесены удары по оборонительному обводу у Дурного и на западных окраинах Астрахани.[94]

4 сентября над Астраханью, Красным Яром и Енотаевкой высоко в воздухе, на высоте 5000 метров, проплыли 15 немецких самолетов. Немцы бомб не сбрасывали. Наши зенитчики вели активный огонь.[95]

5 сентября у Ницяна два Ме-109 обстреляли УРовцев. В 6.10 «мессеры» появились у Давсны, и через 15 минут на них имел неосторожность выйти Пе-2 лейтенанта Синельникова. Ме-109, естественно, без особого труда расстреляли «пешку», причем Синельников и штурман Иванов получили сильные ожоги, а стрелок-радист Агафонов погиб. Пилоты Luftwaffe в 7.42, 9.16 и 15.15 пролетали над Астраханью.[96] В этот же день Ju-88 из II/KG76 бомбили станции Харабали, Тамбовку и Хошеутово, причинив им значительные повреждения. Однако немецкая эскадрилья понесла горькую потерю — с задания не вернулся ее командир Рудольф Шмидт, сбитый зенитками.

6 сентября один немецкий пилот вел разведку над дельтой Волги. Еще семь самолетов исследовали движение поездов по линиям Астрахань-Саратов и Астрахань-Кизляр.[97]

7 сентября было замечено 14 немецких самолетов, включая 2 Ме-109, 5 Ме-110, 6 Ju-88 и 1 FW-189. В 7.42 один «юнкерс» пролетел над Астраханью, в 09.10 был замечен еще один бомбардировщик. В 15.15 Ju-88 появился в третий раз. Зенитчики выпустили 120 крупнокалиберных снарядов, но без всякого результата. Кроме того, немецкие пилоты разведывали обстановку над Басами, Красным Худуком, Дурным, Енотаевкой и Черным Яром.[98]

8 сентября четыре немецких самолета пролетели на высоте 4000-7000 метров над Астраханью. Один Не-111 сбросил над городом листовки. Кроме того, немецкая авиация была замечена над Яксатово, Оля и Енотаевкой.[99]

9 сентября уже в первой половине дня над территорией Астраханского округа было замечено 22 самолета, в том числе над Астраханью — 6. Особое внимание немцы уделили Соленому Займищу. В 12.38 по небольшому селу, расположенному чуть южнее Черного Яра, нанесли удар 12 Ju-88, сбросивших не менее 50 бомб. Причиной служила расположенная здесь переправа. В результате налета было разрушено 17 домов, погибло 5 человек, еще 17 получили ранения. В 13.22 у Грачей одинокий «юнкерс» бомбил переправу у Грачей, в 16.48 другой бомбардировщик обстрелял дорогу у Ново-Покровского. Очередью из пулемета был убит один человек. Еще один удар был нанесен по железнодорожной станции Богдо, где пострадали около 100 человек и загорелись цистерны с нефтью. Наконец, еще один Ju-88 сбросил семь бомб на Шамбай и Замьяны.[100]

Особому удару в этот день, 9 сентября, подверглась Астрахань. В 18.30 9 сентября шесть Не-111 и три Ju-88 из III/KG4 сбросили на город 21 бомбу типа Brand C50A и Brand C250A, то есть массой до четверти тонны. Удару подверглись нефтебазы № 5, в пос. Ильинка и судоремонтный завод им. Ленина.

Два очага пожара возникли на железнодорожной станции Трусова, неподалеку от завода им. Ленина сгорела школа, задымились сооружения на самом заводе, а, самое главное, возник пожар на нефтехранилищах. Были подожжены около 400 тысяч тонн нефтепродуктов. Гигантское пламя поднялось на сотни метров, а колоссальный столб черного дыма был виден за сотни километров от Астрахани. Его хорошо помнят ветераны, в это время стоявшие под Хулхутой. Наши зенитчики выпустили 1500 снарядов и патронов, но успеха не достигли.[101]

Ночью сирены сработали еще раз. В результате ударов сгорели 48 домов, клуб, больница, школа и здание бассейнового комитета профсоюза речников. И вновь сотрудниками НКВД были арестованы два агента абвера, которые ориентировали немецкие самолеты с помощью сигнальных ракет.

Вот что вспоминал астраханец С.Антонов: «был жаркий летний день. Вдруг стало темно, как ночью. Выбежав во двор нашего дома, я увидел, что небо заволакивает огромнейший столб черно дыма, поднимающийся со стороны нефтебаз. И при этом царила странная, неестественная тишина. От ужаса мы все закричали, так как это было поистине кошмарное зрелище. Ниже над горизонтом в небо стали вздыматься огромные огненные всполохи, и тут я увидел в их отблесках немецкие самолеты, которые ровным строем выворачивали после атаки».[102]

10 сентября число немецких самолетов над территорией округа достигло 22. Они действовали над Черным Яром, Юстой, Астраханью, Досангом и Давсной.[103] Особым ударам подвергалась железная дорога. Железнодорожник М.Кошманов вспоминал: «Немецкие самолеты-разведчики держали каждый поезд под наблюдением. Достаточно было из Астрахани выйти наливному составу, как на подходе к Верхнему Баскунчаку он подвергался бомбежке». Транспортники начали камуфлировать цистерны под обычные вагоны, обшивая их досками или нагружая сверху лесом. Скорость движения упала до 30-40 км в сутки.

11 сентября под удар попали Михайловка и Енотаевка.

24 сентября экипаж парохода «Сократ» смог отразить налет немецких самолетов, причем два Ju-87 были сбиты и упали в 2-3 км северо-восточнее Владимировки. 25 сентября зенитный расчет «Сократа», стоявшего на приколе во Владимировке, смог отразить еще один авианалет, нанеся урон уже трем самолетам немцев. Один Не-111 упал в районе Цаган-Амана.[104] Еще два самолета сбили зенитчики парохода «Алтай».[105]

Хуже пришлось путейцам станции Астрахань-II. Одиночный бомбардировщик сбросил на нее 1000-кг бомбу. В результате были разрушены несколько зданий, повреждены пути и опрокинут паровоз. Пострадало восемь человек.

Всего в период с августа по декабрь только на участках Астраханского отделения Рязано-Уральской железной дороги было отмечено 786 налетов. Железнодорожники проявляли образцы героизма и самоотверженности. Дежурный по ст. Досанг М.Косовин не прервал работу по рассредоточению эшелона, попавшего под удар немецких бомбардировщиков, хотя в эти минуты погибла вся его семья — жена и двое несовершеннолетних детей. Машинисты В.Раевский и М.Зернов на ст. Богдо одеждой сбили пламя с двух вагонов, груженных авиабомбами, хотя состав мог рвануть у них под ногами в любую минуту. Начальник депо ст. В.Баскунчак А.Панкратов, не дожидаясь саперов, вместе с товарищами вытащил неразорвавшуюся бомбу, угодившую в котлован поворотного круга.

Наиболее серьезному испытанию подверглись зенитные расчеты и обслуживающий персонал паромной переправы. Бомбили также заводы им. Ленина и III Интернационала, речной порт, нефтебазы №№ 2 и 5, железнодорожную станцию Астрахань-1. Только на город было сброшено 200 бомб. Потери несло население и расположенные в городе воинские части. В ходе одного из налетов разметало столовую 2-го курсантского батальона авиашколы механиков.

За зенитками стояли астраханские девушки дивизионного района ПВО (полк. А.И.Купча). Начальник Сталинградского военного округа Герасименко жаловался А.С.Чуянову об отсутствии для них предметов гигиены, ваты, например, раз в месяц.

Другие девушки служили в госпиталях. В общей сложности в городе было организовано 39 госпиталей на 4500 мест. Сотни доноров ежедневно записывались на добровольное переливание крови.

Из Сталинграда была выдвинута часть 748-й зенитно-артиллерийского полка. На ее базе предполагалось сформировать 679-й зенитно-артиллерийский полк для защиты неба над Астраханью: 64 орудия. Комиссар 4-й батареи Алексей Иванович Майский вспоминал, как его часть в составе 250 человек пешком вышла в Астрахань. По дороге во Владимировке (Ахтубинск) местные женщины упросили командовавшего частью капитана Гаврилова отпустить солдат и офицеров по их домам. Утром хорошо отдохнувшая, вымытая часть в отстиранных и отглаженных гимнастерках, с потяжелевшими вещмешками попрощалась с гостеприимным городком. Прибыл в Астрахань, дивизион разместился на ул. Толстого. Ему везло. До конца астраханской кампании дивизион не потерял ни одного человека убитым или раненным.

Глава 3. Противостояние

Третье формирование 28-й армии

5 сентября 6-я армия Паулюса в 600 км севернее Астрахани заняла аэропорт Гумрак. Через три дня она завяжет бои за сам Сталинград.

В этот же день было принято решение о создании 28-й армии третьего формирования.

Впервые 28-я армия была сформирована в июне 1941 года в Архангельском военном округе. Первоначально в нее входили 30-й и 33-й стрелковые корпуса, 69-я мд и ряд отдельных частей. С 21 июля 1941 года армия была втянута в Смоленское сражение, и в ходе него была полностью уничтожена, причем в бою под Рославлем 4 августа погиб ее командующий генерал-лейтенант В.Я.Качалов.

Второе формирование армии осуществлялось уже в Московском военном округе. В армию вошли четыре дивизии. Командующим стал Иван Тюленев, ранее руководивший Южным фронтом и не проявивший в ходе боев в Молдавии необходимой решительности. В марте Тюленев был сменен Д.Рябышевым. Армия была введена в состав Юго-Западного фронта, где подверглась разгрому в ходе Харьковского сражения.

По состоянию на 17 июля 1942 года 28-я армия практически прекратила существование. Ее состав составлял в пределах полутора тысяч человек, то есть не достигал и полка. Причем эти полторы тысячи человек были деморализованы и измождены, среди них преобладали тыловые службы.

Штаб армии — 117 человек

175-я сд — 352 человека

169-я сд — 786 человек

15-я гвсд — 325 человек

17-я истребит. бр. — 21 человек.

Эти остатки были переданы 21-й армии, а штаб придан вновь создаваемой 4-й танковой армии.

Основой третьего формирования 28-й армии стали 34-я гвсд и 152-я осбр. 10 сентября на базе курсантских полков Астраханского военного училища была сформирована 248-я сд. 1-й сводный сп был переименован в 899-й сп, а 2-й сводный сп — в 902-й сп. Из запасного полка был сформирован 905-й сп. Вместе они образовали 3-е формирование 248-й сд. Командовал соединением полковник Н.Л.Алексеев.

Первое формирование 248-й сд в октябре 1941 года, действуя на московском направлении под командованием генерала К.А.Коваленко, было почти полностью уничтожено под Вязьмой — в дивизии остался всего 681 боец. В марте 1942 года второе формирование 248-й сд было переброшено в район Изюмо-Барвенковского выступа. Здесь дивизия участвовала в трагическом майском наступлении и почти вся погибла. Начштаба 902-го сп В.Календа, например, выходил из окружения в сопровождении всего пяти бойцов.

248-я сд, ранее прикрывавшая оборонительный обвод, была сменена 52-й и 159-й сбр, а сама вышла западнее: 899-й сп быстро занял позиции в глухой степи у Юсты, закрыв Енотаевку, а 902-й сп присоединился к 34-й гв сд у Хулхуты, стоя во второй линии. Собственно, именно астраханским военным училищам и 248-й сд 28-я армия 3-го формирования обязана своим названием. Ведь те же самые училища поставляли бойцов в 28-ю армию 2-го формирования. На основе стоявшего в Астрахани запасного полка был сформирован 905-й сп, также вошедший в 248-ю сд.

В оперативное подчинение 28-й армии были переданы 47-я отдельная железнодорожная бригада (командир — полковник В.М. Голышин), 30-й и 33-й отдельные дивизионы бронепоездов (командиры — капитан И.М.Сафонов и майор Г.Ф.Атанов), 35-й отдельный бронеавтомобильный батальон в составе моряков-мотористов и пулеметчиков. Эти части обороняли железную дорогу на Кизляр. 33-й отдельный дивизион бронепоездов патрулировал участок Астрахань-Зензели. В него входили три бронепоезда — №1 «Пермский рабочий» (лейтенант Фишман — запомним это имя!), построенный в Коломне № 2 и оснащенный мощными трофейными 88-мм орудиями «Литерный». До Астрахани дивизион служил на Северо-западном фронте и охранял побережье Азовского моря. 30-й дивизион в составе двух построенных в Коломне бронепоездов действовал южнее, между Зензелями и Улан-Холом.

Еще южнее стояла 110-я советская калмыцкая кавдивизия, очень ослабленная в предыдущих боях.

Ввиду специфики формирования армия получилась очень интернациональной. К ноябрю 1942 года 63,8% ее личного состава приходилось на русских, 17,2 % на украинцев, 19% — на белорусов, азербайджанцев, армян, грузин, казахов, узбеков, татар, чувашей, калмыков, евреев и представителей других народов. Так, в 1-м осбат 152-й осбр по состоянию на 4 ноября числилось 310 русских, 105 украинцев, 73 казаха, 71 узбек, 21 осетин, 18 евреев и 35 представителей иных национальностей.[106]

Как уже отмечалось выше, армия имела проблемы с мехчастью. В этой связи ей было придано 7000 верблюдов. Бойцы опытным методом осваивали общение со своеобычным животным. В 1945 году эти верблюды дойдут до Берлина.

Военный Совет Армии состоял из командующего армии Генерал-лейтенанта В.Ф.Герасименко, членов Военного Совета — корпусного комиссара А.И.Мельникова, бригадного комиссара Д.П.Семенова, начштаба полковника Я.Ф.Еременко. Армия дислоцировалась на рубеже Енотаевка-Юста-Хулхута.

Дальние рейды немецкой разведки[107]

В августе-сентябре 16-й мд была проведена дальняя разведка к Астрахани. Было сформировано несколько разведгрупп с задачами:

выяснить наличие и численность советских сил, их опорных пунктов, переправ через Волгу;

2) выяснить состояние дорог, особенно строящейся железнодорожной линии Астрахань-Кизляр, а также выходы к береговой линии Каспийского моря.

22 августа между разъездами №№ 12 и 13, то есть южнее Кумы, нашей авиаразведкой было обнаружено 13-15 автомашин, с которых по самолетам был открыт огонь. Самолеты сбросили бомбы.[108] 23 августа в 16.00 между разъездами Абрамово и № 12 та же немецкая группа взорвала железнодорожное полотно и вырезала несколько пролетов телеграфной линии, после чего расстреляла несколько паровозов. В отряд входили 11 автомашин и гусеничный тягач.[109]

Это была разведгруппа лейтенанта Хильгера из 156-го мп. По приказу командования группы армий «А» она направлялась к месту предполагаемого железнодорожного моста через Куму, в 20 км западнее Каспийского моря. Проведя четыре дня в пути, немцы вышли к железнодорожной насыпи, имея целью взорвать мост. Взрывать было нечего. Кума река пустынная, а 1942 год был засушливым, и русло пересохло. Наши железнодорожники просто насыпали поперек русла дамбу и положили на нее рельсы. Разочарованным немцам пришлось повернуть назад.

В конце августа — начале сентября в прикаспийскую степь вышло еще три разведдозора из состава 165-го батальона.[110] Каждая группа имела в своем распоряжении восьмиколесный БТР, вооруженный 20-мм пушкой, взвод мотоциклистов (24 человека), оснащенные 20-м или 35-мм орудиями САУ (часть орудий была смонтирована на БТР), пять грузовиков (два с запасами горючего, два с запасами воды, один — с продовольствием), вездеход с ремонтно-восстановительной бригадой, санитарный автомобиль. В состав каждой группы также входили радист, курьер связи на мотоцикле и переводчик. В общем, это были хорошо организованные и подготовленные группы.

Группа лейтенанта Шредера должна была провести разведку в направлении севернее Астрахани, к Садовскому (Джакуевке, ныне район южнее города Нариманова). Выдвинувшись за Утту, группа практически сразу натолкнулась на аванпост 107-го стрелкового полка. Гвардейцы метким огнем сорвали продвижение колонны. Шредер был убит, переводчик Мареш и фельдфебель Вейсмейер получили ранения. Группа была вынуждена вернуться на базу. На следующий день, уже под командованием лейтенанта Ойлера она вновь вышла в степь. Учтя опыт предшественника, Ойлер взял курс севернее. Проехав 10 км, немцы оторопели, увидев огромное облако пыли, которое приняли за признак колонны советской мотопехоты. Колонна встала. Вскоре немцы поняли, что перед ними стадо сайгаков. Облегченно вздохнув, они продолжили путь. Ойлер уточнил топографию местности и вышел к Юсте и Хазыку, где обнаружил пришедший из Астрахани и окапывающийся 899-й сп. Скорее всего, именно с группой Ойлера связана история с расстрелом двух групп попавших в плен советских солдат.

По советским данным, 31 августа моторизованная группа в составе 10 танков, пяти бронемашин и отряда мотоциклистов вышла из Хулхуты на северо-восток. Утром в районе зимовки колхоза «Трудолюбие» группа натолкнулась на посты №№ 1441, 1442 и 1443 ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь). Посты долго не продержались, и их личный состав попал в плен. Семнадцать бойцов, в том числе 14 девушек, были расстреляны. Восемнадцатой оказалась Вера Никонова, раненная в руку и спину, но оставшаяся в живых. На следующий день ее, потерявшую сознание, нашли разведчики 152-й осбр. Никонова оказалась в госпитале и смогла выжить.

1 сентября капитан Постнов, оборонявшийся у совхоза № 10 Сарпа, сообщил о гибели своего разведотряда.[111] Отряд из 17 человек на грузовике был направлен им в разведку из Юсты на юг. Пройдя пару десятков километров, водитель уперся лоб в лоб с немецким танком. Немцы открыли огонь и подожгли грузовик, после чего пленили всех бойцов. «Одного курсанта посадили на мотоцикл и увезли в штаб в качестве языка. Остальные 16 человек во главе с командиром взвода лейтенантом Поляковым расстреляли из пулемета, после чего достреливали из пистолета». 2 сентября в степи был найден раненный в предплечье курсант Насибулин Бакеев, который и рассказал о гибели отряда. При этом разведчики налетели на тот же немецкий отряд, и потеряли четырех человек раненными. Немецкая колонна, по их наблюдению, состояла из трех танков, десяти грузовиков и нескольких мотоциклистов. Они продвигались к Енотаевке.

2 сентября в Харбе лейтенант ВНОС обнаружил два танка, 4 БТР и шесть грузовиков с пехотой. Немцы шли на восток, к Енотаевке, но завязли в песках и были вынуждены вернуться в Харбу, а потом отошли южнее. В этот же день на немецкую группу нарвались собиравшие скот ответработники Элистинского горкома ВКП(б). С середины августа они сидели в Енотаевке, и теперь на четырех машинах типа ЗИС выбрались в степь к Юсте. Там они и встретили немецкое подразделение, оценив его в 10 БТР и 15 мотоциклистов. Из 23 человек четыре погибли в сожженных грузовиках, 6 получили ранения и трое были взяты в плен. Судьба остальных осталась неизвестна. Об этом сообщил шофер ЗИС Ольховский, поздним вечером 2 сентября добравшийся до села Ленино Енотаевского района.[112]

На следующий день группа Ойлера отметилась в 15-20 км юго-западнее села Восток, а шедшие за ней калмыки погнали обнаруженный здесь скот на запад. Затем немцы двинулись дальше. Они не дошли до Енотаевки всего 9 км, остановившись в 1 км от деревянных изб села Владимировка. Ошалевшие крестьянские семьи смотрели на пришедшие из песков бронированные машины, сверкавшие сталью под лучами солнца. Однако, вопреки опасениям местных жителей, Ойлер развернул отряд и ушел на запад. Не доходя полтора километра от Харбы, он повернул на Бергин, неподалеку от которого и встал на ночлег.[113]

4 сентября авиаразведка обнаружила под Харбой три танка и 20 автомашин, продвигавшихся у Буйкегачи. В этот же день две автомашины с бесстрашными разведчиками 899-го сп вышли в степь к Харбе навстречу неизвестности.

В этот же день мотопехота из 156-го мп атаковала позиции курсантов у совхоза № 10 Сарпа. Немцы располагали 10 танками, 4 БТР и 6 грузовиками с десантниками. Две роты курсантов и поддерживавшая их стрелковая рота 91-й сд отошли, но вечером вновь заняли совхоз. Еще один, или, скорее всего, все тот же, немецкий отряд в составе 7 танков, 14 мотоциклистов и 7 грузовиков занял Присарпинский. На следующий день немецкая колонна ушла на юго-восток.[114]

Чуть севернее 91-я сд вступила в бой с бандой у Сарехты, уничтожив 13 всадников. Штаб 51-й армии информировал Герасименко:

«В Кетченерах организована банда, состоящая из 350 человек, представители которой ездили в Элисту к немецкому командованию с ходатайством принять их в их войска».[115]

Герасименко всерьез задумался, не собираются ли немцы выйти к Волге в районе Енотаевки и Черного Яра. Эта тема на протяжении примерно недели звучала в его диалогах с командованием соседней 51-й армии.

10 сентября с юга к совхозу № 10 Сарпа подошел все тот же немецкий отряд — пять танков, 2 БТР. Северо-восточнее появилась еще одна группа бронетехники. В 17.00 начался бой. Тем временем на западном берегу оз. Сарпа прошла колонна из 10 грузовиков, сопровождаемая одним БТР. Один из грузовиков буксировал противотанковое орудие. В этот же день несколькими десятками километров севернее, у Ханавы, спешившийся румынский эскадрон атаковал аванпост 91-й сд. Однако курсанты и их соседи справа выстояли.[116]

11 сентября в 13.55 немцы провели разведку северо-западнее и юго-западнее Юсты, но, встретив огневое сопротивление курсантов майора Щербака, отошли.[117] Вечером 11 сентября, в 18.00, рота немецкой мотопехоты провела разведку боев у Харбы, западнее Енотаевки. После небольшой перестрелки немцы отъехали на северо-запад.

Это вызвало беспокойство советского командования. В помощь Щербаку были направлены силы авиации. 14 сентября в 13.55 звено Ил-2 из 232-го ШАП старшего лейтенанта Говердовского обнаружил у Бергина немецкую мехгруппу — 7 БТР, 15 автомашин и 15 мотоциклистов. Обрадовавшийся Говердовский спикировал на цель. В течение получаса штурмовики сбросили 16 ФАБ, выпустили 22 РС и израсходовали 750 снарядов Ярцева. По оценкам командира звена, его группе удалось поджечь 12 автомашин, подбить 2 БТР и уничтожить 5 мотоциклов.[118]

Затем Ойлер повернул на юго-восток. Оставив в стороне Енотаевку, 16 сентября он подошел к Джакуевке. До Астрахани оставалось 35 км, до Волги — 7 км.[119] Группа Ойлера стала подразделением, продвинувшимся на восток дальше любого иного подразделения вермахта. У Джакуевки Ойлер увидел противотанковый ров и расположенные в шахматном порядке бункеры. Группа была замечена. По ней был открыт огонь из пулеметов, и, как показалось немцам, танковых орудий. В ходе короткого столкновения немцы взяли в плен офицера из штаба 36-го пулеметного батальона и сопровождавшего его рядового, не успевших отойти ко рву. Опасаясь преследования, Ойлер круто развернулся и на максимально допустимой скорости ушел в Утту.

Еще одна группа, обер-лейтенанта Готлиба, вышедшая из Утты 3 сентября, также направилась к Джакуевке. 14 сентября она вышла в местность в 40 км западнее Астрахани, а 15 сентября продвинулась еще на 15 км к Волге. По дороге Готлиб расспросил местных жителей о ходе строительства железной дороги, расположении противотанкового рва, а также взял в плен двух советских кавалеристов — офицера и сопровождавшего его солдата. Не рискнув пойти дальше, Готлиб также ушел к Утте.

Наиболее подготовленной в 16-й мд считалась группа лейтенанта Юргена Шлипа, командира танковой разведроты. Она вышла в степь только 13 сентября с целью исследовать наличие железнодорожного сообщения по линии Астрахань-Кизляр. «Рано утром на второй день мы издали заметили, как в лучах солнца поблескивали соленые озера, — докладывал позже Шлип. — Мотоциклы с большим трудом преодолевали километры по глубокому песку, а наш пехотный грузовичок не раз пришлось ремонтировать, хоть и ремонт требовался пустяковый». Продвигаясь на юго-восток, Шлип вышел к станции Зензели. Оставив основную часть группу с целью прикрытия за барханами, на двух БТР вместе с саперами он въехал в село.

«Мы издали увидели человек 50-60 гражданских, которые работали на насыпи, — сообщал далее Шлип. — Линия была однопутной, с обеих сторон тянулась песчаная насыпь. Те, кто надзирал за рабочими, при нашем появлении оторопели и не могли и слова проронить. Зато остальные рабочие с восторгом приветствовали нас. Это были семьи украинцев, пожилые люди — мужчины, женщины — и дети, которых насильственно вывезли с родины и вот уже несколько месяцев держали здесь на тяжелых работах. Многие из украинцев говорили по-немецки, нас воспринимали как освободителей».

Тем временем на юго-западе появился черный паровозный дымок. Отогнав бронетранспортер за бархан, Шлип дождался, когда два паровоза, тянувших длинный состав цистерн с бензином и нефтью, поравнялись с Зензелями. Немцы произвели шесть выстрелов из 20-мм пушек бронетранспортеров по паровозам. Состав встал, после чего Шлип методично начал расстреливать вагоны. Все это продолжалось примерно полчаса.

Сын инженера, строившего дорогу, Юра Москаленко, наблюдал за происходящим из окна станции. Не растерявшись, он вызвал по селектору начальника стройки Э.И.Левина и сказал: «У нас на разъезде немцы. Никого нет. Я в землянке дежурного один остался. Что делать?». Левин стал лихорадочно звонить командующему 28-й армией Герасименко. Смелый мальчишка незаметно покинул здание станции, проскользнув мимо подходивших к нему немцев.

Тем временем в станционном здании прозвучал звонок. Звонили со станции Астрахань. Видимо, хотели удостовериться в сообщении о появлении немцев. Трубку поднял переводчик группы Шлипа. Шлип стоял рядом. Из Астрахани спросили, пришел ли состав из Кизляра, и сообщили, что встречный состав уже дожидается его в Басах (40 км северо-восточнее). Воодушевленные немцы попытались ввести Астрахань в заблуждение, надеясь вызвать в Зензели второй состав и уничтожить его. Однако отвечали они невпопад, и астраханский собеседник быстро понял, с кем имеет дело. Обложив друг друга бранью, оба бросили трубки. Напоследок переводчик Шлипа пообещал вскоре увидеться в Астрахани. Что сказал наш железнодорожник, история не сохранила, но вряд ли он постеснялся в выражениях.

Взорвав здание станции Зензели, Шлип двинулся вдоль железнодорожной насыпи к Басам. Здесь в 16.00 диспетчерский пункт разъезда № 8 получил сообщение о нахождении в Зензели немцев. В 16.15 к Зензелям был направлен бронепоезд «Пермский рабочий» младшего лейтенанта Фишмана. В 17.10 поезд Фишмана встретился с отрядом Шлипа. Младший лейтенант насчитал один Т-III, четыре танкетки (скорее всего, БТР), 12 мотоциклистов и одну легковую машину. В течение нескольких минут артиллеристы Фишмана выпустили 29 снарядов из своих 76-мм орудий. Немцы, прикрываясь огнем, отошли. По прибытию на станцию Зензели, Фишман обнаружил два сожженных паровоза, три сгоревших вагона, несколько уничтоженных цистерн и разрушенную телефонную линию.[120]

Натолкнувшись на огонь артиллерии и тяжелых пулеметов, Шлип развернулся на запад. Не понеся потерь, 17 сентября он вернулся в Утту, доложив о рейде Хенрици и оказавшемуся на пункте с инспекционной поездкой командующему группой армий «Б» генерал-полковнику фон Вейхсу.

Слухи о немецких диверсантах намного превысили реальные события. 3 сентября начштаба УР-78 майор Головлев сообщил, что до двух батальонов немцев с 20 танками сосредоточились у Зензелей и во второй половине дня 2 сентября перерезали дорогу Яндыки-Михайловка.[121] По предварительным данным оперотдела армии, поезд Фишмана сражался с 8 танками.[122]

Действовавшей немного позже разведгруппой 16-й мд в районе Хулхуты была захвачена колонна из шести грузовиков. Один из них вез в расположение бойцов 34-й гв сд полевую киноустановку.

Диверсионная деятельность немцев шла не так успешно. А.И.Суров, сам служивший в те годы в контрразведке, отмечает, что за период боев в глубоком тылу было обезврежено четыре диверсионные группы: под Владимировкой, Грачами и Астраханью. В задачи групп, помимо ведения разведки и корректировки действий немецкой авиации, входило уничтожение техники, особенно железнодорожной. Так, одна из групп была оснащена не только рацией и противотанковыми минами, но также пачками отравленной овсянки, закамуфлированной под антрацит взрывчаткой, которую можно было подбросить в угольный паровозный склад, химическими минами с замедленным действием и пр.

Первый штурм Хулхуты

Обессиленные части 107-го гвсп выходили к Красному Худуку. Раненный Цыганков вышел со своими однополчанами к Красному Худуку, сохранив большую часть артиллерии — свою батарею, три противотанковых пушки и батарею 120-мм минометов. Этим обстоятельством он очень гордился.

Тем временем отношения Герасименко и Губаревича достигли высшей степени напряжения. Командарм обвинил в неудачах полковника Цыганкова, в резкой форме заявив о намерении отправить того в отставку. Принципиальный Губаревич издевательски предложил не мелочиться, и отправить Цыганкова под трибунал. Диалог завершился на высоких нотах.

«Губаревич: Если Вы хотите, чтобы слепо и бессознательно выполняли приказы Ваши, я их буду выполнять, лично не неся за них никакой ответственности.

Герасименко: Перестаньте болтать, Вы командир дивизии, и Вам это не разрешается».[123]

Дело закончилось тем, что Цыганкова временно сменил майор Лехман, отступавший с ним плечом к плечу из-под Утты. 1 сентября к 14.00 удалось собрать примерно 40% состава 107-го гвсп. Отступавший к Зензелям 2-й батальон был растрепан более других, о чем свидетельствуют радиопереговоры: «Из хозяйства Иванова собралось 20%, в том числе сам Иванов. — А остальные? — А остальные еще в пути».[124] Несмотря на то, что по итогам боев, общие потери полка были незначительны, бойцы отходили по степи мелкими группами, далеко не всегда ввиду отсутствия ориентира быстро добираясь до тыловых позиций. Это формировало преувеличенное мнение начальства о потерях. На запрос из Астрахани о том, сколько у него осталось бойцов, днем 1 сентября Цыганков ответил: «От отряда Алябьева вышло не более 10 человек. В 1-м и 3-м батальонах имеется в наличии по 150 человек. Я сейчас потерял свыше 70% только комсостава».[125] Спустя несколько дней Цыганков подписал список боевых потерь, указав, что за весь период боев полк потерял 105 человек убитыми и перечислив их поименно. Но 1 сентября все было не столь очевидно. Кроме того, гвардейцы были физически и психологически измотаны.

«Если удерживать рубеж Красного Худука длительное время, — продолжал Цыганков, — то нужно строить оборону не одним полком».[126] В результате подобной оценки ситуации оперотдел 34-й гвсд, не видя перспектив противостоять обессиленным полком моторизованной дивизии, предложил оставить Красный Худук и отойти за оборонительный обвод. Герасименко выступил категорически против. На передовую уже подтягивалась 152-я осбр, переброшенная из Гурьева. Несмотря на царивший в ее организации хаос, это была свежая часть, с помощью которой штаб армии рассчитывал не просто остановить немцев, но и отбросить их на запад.[127]

Тем временем во второй половине дня передовые отряды 60-го мп появились в 10-12 км западнее Давсны, начав разведку местности вокруг пункта. Напротив них стояли два танка Лункина и изможденные бойцы 107-го гвсп. От Улан-Туга к Басам подошел потерянный было взвод Геращенко.

1 сентября огнем зенитки был сбит самолет командира звена Хатиашвили. Летчик Савельев приземлился рядом с машиной Хатиашвили и смог вывезти Хатиашвили на наш аэродром.[128]. В воздухе появилась немецкая авиация.2 сентября пара Ме-109 пролетела над Красным Худуком.

3 сентября в бой вступили части 152-й осбр полковника Рогаткина. Рогаткин доложил Герасименко, что имеет перед фронтом полтора немецких батальона, четыре танка и минометную батарею. В районе зимовья колхоза им. Канукова им была отмечена рота 60-го мп и батарея полевых 75-мм орудий, а южнее еще одна немецкая рота. Бойцы Рогаткина перешли в атаку.

Днем 3-му отдельному батальону пришлось отражать атаку батальона 60-го мп, при этом немцы подтянули 14 танков, две артиллерийские и две минометные батареи. Бой развернулся в юго-западной части песков Армазрык, на территории современной Астраханской области. С воздуха бригаду обстреливала немецкая авиация — два Ме-109 и один Ju-88. В общем, число немцев перед 152-й осбр оценивалось в 2000 человек.[129] Вдобавок в 18.00 заблудившийся Ил-2 сбросил три бомбы на командный пункт 103-го гвсп. По счастливой случайности, бомбы не разорвались.[130]

Воодушевленный тем, что подчиненные ему войска сумели остановить противника, Рогаткин предпринял попытку контрудара. В ночь на 4 сентября он записал: «Я решил части бригады подтянуть на рубеж передового отряда и с приданными 107-м гвсп и танковым батальоном завтра с утра провести наступление с целью уничтожить противника. Атаковать в 05.30 и развить наступление на Хулхуту».[131] В Журнале боевых действий бригады содержится аналогичная запись: «к рассвету 4 сентября выйти в район Хулхуты, окружить и уничтожить Хулхутинскую группировку противника».[132]

В 07.00 4 сентября 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр, усиленные отрядом Алябьева, перешли в контрнаступление против 1-го батальона 60-го мп (капитан Торлей). Их сопровождали 18 Т-34. 2-й и 4-й батальоны вследствие несвоевременного вручения боевого приказа и отсутствия связи в бою не участвовали.[133] Брошенные с марша в бой казахстанские 1-й и 3-й батальоны не обладали достаточным опытом. Пехота с трудом поспевала за танками.[134]

Хенрици ввел в бой 116-й тбат капитана Теббеса, оснащенный довольно крепкими танками Т-III и T-IV. Немцы широко применяли автотранспорт, для начала выбросив группу автоматчиков против правого фланга 152-й осбр. По данным авиаразведки, в Хулхуте было отмечено до 250 автомашин, в Утте — 100, а в Улан-Эрге — еще 100. С боями соединение Рогаткина вышло к колодцу южнее урочища Кирьян, западнее высоты 1.7 и к развилке дорог северо-восточнее зимовья колхоза Канукова. 3-й осбат старшего лейтенанта Кляцкого занял высоту 2.0 и к вечеру достиг самой Хулхуты, а также важной высоты 3.3.

В 17.00 у песков Кирьян советская пехота натолкнулась на огневое сопротивление двух немецких рот, за которыми было отмечено до десяти танков. В общей сложности на фронте было отмечено до 25 танков с черными крестами на башнях. Двумя контратаками немцы смогли перехватить инициативу. Несмотря на превосходство в силах, советское командование решило не рисковать, и отвело неопытные части назад. Стороны не достигли успеха и к вечеру наши войска отошли на оперативные базы, оставив на передовой дозоры. При этом сторонами были понесены большие потери. У немцев было подбито девять танков, а 152-я осбр потеряла многих бойцов убитыми и раненными. Среди госпитализированных оказался командир 3-го осбат Кляцкой.[135]

4 сентября в небе над Хулхутой появилось 16 Ил-2. В результате налета был взорван склад боеприпасов, достигнуто несколько прямых попаданий в блиндажи. Самолет сержанта Фролова совершил вынужденную посадку у Волги. Было израсходовано 4 ФАБ-50, 15 мин массой по 15 кг, 3700 снарядов Ярцева и 14600 патронов.[136]

Неудачи Рогаткина вызвали раздражение в Астрахани. Герасименко требовал взятия Хулхуты. Вот какой абсурдный диалог состоялся между оперативниками 28-й армии и 152-й осбр:

« — Чем вы объясняется такое медленное продвижение вперед?

— Могу объяснить упорным сопротивлением врага.

— А вот у вас нет упорного стремления вперед, когда вы сегодня начали движение? Доложите Рогаткину, что хозяин крайне недоволен темпами движения».[137]

В ночь на 5 сентября 152-й осбр и 107-й гвсп закончили выход на рубежи атаки. Гвардейцы, 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр действовали на правом фланге, 2-й и 4-й батальоны 152-й осбр, наконец, подоспевшие на поле боя, действовали левее. В 05.30 после короткого авиа — и артобстрела при поддержке танков советская пехота поднялась в степь. Однако действия войск были недостаточно отработаны. Штурмовка и артналет были проведены слишком задолго до начала атаки, а пехота отстала от танков. В результате план охвата 60-го мп не удался.

Поначалу все шло неплохо. Утром удалось овладеть высотой 7.7, то есть одним из многочисленных бэровских бугров, тянущихся между Астраханью и Хулхутой. Ярости советским бойцам придала зверская расправа немецких пехотинцев над политруком минометной роты 152-й осбр Иваном Яковлевичем Зиновьевым. Зиновьев, залегший за станковый пулемет и сдерживавший продвижение немецкой пехоты, был тяжело ранен и попал в плен. Его облили бензином и сожгли.[138]

Но в 11.00 батальон 60-го мп при поддержке 10 танков контратаковал с западных скатов высоты 7.7. У отметки 4.9 разгрузилось 70 автомашин с мотопехотой. Астрахань очень интересовали сведения о потерях 60-го мп. На вопрос зам. начальника оперотдела армии Берлина майор Соломон из 34-й гвсд ответил: «вчера хозяйством Рогаткина было подбито 6 танков, и хозяйством Лункина — 3. Эти сведения требуют проверки. Сегодня сожгли один танк. Я сам видел».[139]

Во второй половине дня контратакой немецкой мотопехоты и танков был остановлен 107-й гвсп, шедший севернее. Кроме того, к полковнику Вялю подошли батареи шестиствольных минометов. В 18.30 по всему фронту немцы повели шквальный огонь. 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр залегли под огнем на элистинской дороге. 2-й и 4-й батальоны 152-й осбр также подверглись артобстрелу, а затем контратаке двух рот и 11 танков 60-го мп, и отошли.

В ходе боя советским пехотинцам удалось подбить несколько танков, которые ремонтным службам 16-й мд пришлось оттащить на рембазу в Хулхуту. Здесь, западнее Давсны, и определилась линия фронта.

Летчики из штурмового полка по итогам дня сообщили о своих успехах: 400 уничтоженных немцев, 80 автомашин и 4 бензовоза. В этот работала эскадрилья 806-го штурмового авиаполка капитана Всеволода Ширяева. Она нанесла удар по скоплению германской мотопехоты у Хулхуты.

Родившийся в 1911 году в Санкт-Петербурге, в 1933 году Ширяев закончил летную школу. Он участвовал в финской кампании, действуя на двухместном разведчике и легком бомбардировщике Р-5. Великую Отечественную войну капитан В.А.Ширяев встретил в должности командира эскадрильи только что сформированного 276-го ббап. В должности командира 1-й эскадрильи 806-го шап (289-я шад, 8-я ВА, Сталинградский фронт) капитан Ширяев участвовал в Сталинградской битве.

Эскадрилья Ширяева имела 40 боевых вылетов с успешными результатами выполнения заданий. Сам командир являлся примером мужества и отваги для летчиков своей эскадрильи и полка, и пользовался огромным авторитетом.

5 сентября в первом же заходе от прямого попадания зенитного снаряда самолёт Ширяева загорелся, но пилот продолжал бомбить и штурмовать цель. Видя, что спасти самолёт невозможно, Ширяев отделился от группы, определил наибольшее скопление техники противника и направил туда охваченный пламенем Ил-2. 8 февраля 1943 года Всеволод Александрович посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. Сегодня его имя носит одна из улиц Астрахани, а также средняя школа Утты.

Помимо машины Ширяева, было потеряно еще два Ил-2, не вернувшихся на аэродром в Астрахань. Ил-2 Михаила Польшова, получившего ранение, сел в расположение собственных войск.[140]

6 сентября с рассветом, в 04.30, немцы атаковали позиции 3-го батальона 152-й осбр. Советские пехотинцы устояли и ответили контратакой. 1-й осб подвергся сильному артобстрелу. Во второй половине дня 107-й гвсп во главе с упорным Цыганковым выдвинулся к Хулхуте, заняв восточные скаты бугров в 3 км северо-западнее села. Тем самым над немцами нависла угроза окружения. Хенрици был вынужден выдвинуть во фланг и тыл Цыганкова два батальона пехоты и 12 танков. Гвардейский полк сам оказался под угрозой потери коммуникаций и был вынужден отойти.[141]

Противоречие между реальностью и заверениями Рогаткина вызвали раздражение в штабе армии. Заместитель начальника оперотдела армии Берлин спросил у Оленина из 34-й гвсд: «- Сколько же в конце концов, у противника танков? Каждый день вы доносите о подбитых танках, а число их не уменьшается! — Точно сказать сейчас, пожалуй, нельзя, но, очевидно, не менее 15 штук».[142] Еще круче за дело взялся Герасименко, прямо спросивший: «Сколько трусов и паникеров вы сегодня ликвидировали?».[143]

В ночь на 7 сентября 107-й гвсп был выведен во второй эшелон и занял оборону в песках южнее и юго-восточнее Давсны. За два дня боев, по мнению оперотдела дивизии, полком были выведены из строя танк и две танкетки, два орудия противника и до 400 солдат и офицеров.[144]

С рассветом 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр продолжили продвижение к Хулхуте, стремясь овладеть хотя бы частью высот. В двух километрах восточнее Хулхуты был обнаружен немецкий опорный пункт, огонь из которого вынудил пехотинцев остановиться.

На выручку 60-му мп начали подходить части 156-го мп. В 16.00 к высоте 7.7 с запада подошло 20 автомашин с пехотой, в это же время еще 40 грузовиков показались у высоты 4.9. В 17.15 немцы силами батарей 146-го ап начали вести огонь по всей линии фронта. Через 15 минут на правом фланге 152-й осбр последовала немецкая контратака. Впереди шли, выстроившись в цепь, две роты, за которыми следовало 10 танков, а чуть поодаль — еще две роты. Советским бойцам удалось удержаться. К 18.45 бой на этом участке завершился.

Слева 2-й и 4-й батальоны вновь вышли на холмы южнее Хулхуты, где немецкую оборону поддерживало 8 закопанных в песок танков, скорее всего, подбитых накануне и теперь применявшихся в качестве неподвижных огневых точек. Две немецкие роты и несколько танков в ходе контратаки сумели остановить, а затем и отбросить бойцов Рогаткина на восток. Всего в течение дня на поле боя было отмечено 17 немецких танков, не считая закопанных машин.[145]

По оценкам оперотдела 28-й армии, в течение дня было подбито два немецких танка, уничтожено шесть бронемашин и до 300 солдат и офицеров. Рогаткин оценил потери немцев 3-8 сентября в 400 человек, 18 танков, 6 БМП, 30 автомашин. Потери советских войск с 3 по 8 сентября только в 152-й осбр составили: 2205 убито, ранено и пропало без вести (в том числе убито 27 офицеров, ранено 69), потеряно два 45-мм орудия, десять 82-мм минометов, семь 50-мм минометов, 11 противотанковых ружей, 3 ППШ, 85 винтовок, одна автомашина.[146] Потери более опытных бойцов Губаревича были намного скромнее: в 107-м гвсп погибло 45 человек и было ранено 113, в 103-м гвсп погибли трое. Двое бойцов 103-го гвсп покончили жизнь самоубийством. Вероятно, речь идет о неосторожном обращении с оружием. Один, отказавшийся идти в бой, был расстрелян перед строем.[147]

При этом потрясают не только цифры потерь 152-й осбр, но и их доля по отношению к численности частей. Вот очень образная таблица:[148]

                   Потеряно     Осталось в строю

1-й осбат           426                   356

2-й осбат           477                   309

3-й осбат           532                   231

4-й осбат           548                   222

В минбате 152-й осбр было убито 22 человека, ранено 64, пропало без вести 20. Таким образом, соотношение убитых и раненных по бригаде можно оценить 1:2. Несмотря на неопытность, бойцов 152-й собр нужно назвать героями — каждый второй из них был выбит из строя, но бригада не была деморализована.

Скорее всего, большую часть пропавших без вести надо отнести к числу погибших. Об этом свидетельствует следующий факт: примерно 8 сентября взвод разведроты 152-й осбр был окружен. Около 20 человек попали под прицел пяти танков и двух БМП. В коротком бою 13 человек погибли, а пять раненных попали в плен. Через несколько часов трое из них смогли сбежать. По выходу к своим они рассказали, что в сарае, куда их отвели пехотинцы полковника Вяля, находилось 80 человек. «Большинство из них казахи, 11 человек из 107-го гвсп».[149]

Дивизия Хенрици тоже понесла большие потери. 60-й мп был обескровлен, и для удержания Хулхуты пришлось срочно направить к нему на выручку почти весь 156-й мп. 8 сентября из Яшкуля в Хулхуту прошло 150 автомашин с пехотой, а еще до 80 грузовиков направились сюда же с севера, от Сарпинских озер.[150]

На этом боевые действия временно приостановились. Обе стороны начали приводить свои ряды в порядок, восполняя потери и выводя на отдых наиболее уставшие части.

Немецкие части расположились следующим образом: 156-й мп и 1-й батальон 60-го мп заняли Хулхуту. Ударную силу гарнизона составляли примерно 30 танков 116-го тбат. В Утте стоял 3-й батальон 60-го мп, выведенный с передовой. 2-й батальон 60-го мп ушел на отдых в Элисту. Частью сил Хенрици патрулировал степь севернее Элистинской дороги. Так, 8 сентября севернее Давсны прошло два немецких грузовика, к одному из которых была прицеплена противотанковая пушка. По оценкам немецких солдат, взятых в плен у Сарпы, за время боев на астраханском направлении 60-й мп потерял до 40-50% состава.[151] В Хулхуте, с помощью прибывших из Берлина экспертов, Хенрици начал возводить оборонительные сооружения. Главную проблему доставляло отсутствие всякого строительного материала. В этой связи саперам из 675-го батальона 16-й мд пришлось снимать по всей территории Калмыкии телеграфные столбы, перекладывать их шинелями и обматывать колючей проволокой. Три-четыре наката таких столбов довольно успешно спасали от артобстрела советских гаубиц.

Особое внимание уделялось несению охранной службы. Каждая рота в 19.00 выделяла полевой караул — 24 человека, — и выставляла его в ста метрах от места размещения самой роты.

Теперь о линии Калькутта. Сама Хулхута никакого значения не представляла, вся немецкая оборона опиралась на ряд окрестных высот. Расположенные на них деревянно-земляные огневые точки (ДЗОТы) и артиллерия обеспечивали необходимую безопасность гарнизона. Четыре холма находились чуть севернее пункта, из них три в ряд (включая высоту 4.9), один — высота 6.0. — чуть западнее. Строго по дороге на восток лежали высоты 7.7 и 2.0. Два холма, находились южнее — с отметкой 6.3. и чуть дальше с отметкой 3.3.[152] Ротные опорные пункты разместились на высоте 4.9, песках северо-восточнее высоты 4.9, западных скатах высоты 2.0, в песках южнее Хулхуты. На высоте 3.3 находился взводный опорный пункт. Боевое охранение заняло два зимовья севернее отметки 4.9, 7.7 и 0.7. Резерв 156-го мп разместился на высотах западнее Хулхуты. Особое значение имела высота 6.3, господствовавшая над местностью.[153]

Частью сил немцы прикрывали основные дороги севернее, в районе Цаган-Нур и Сарпы взаимодействуя с 9-й румынской кд. К Раду Корне был направлен немецкий офицер связи. На юге заслуживал внимания аванпост в Адыке, небольшой деревне по дороге из Яшкуля в Комсомольский. Здесь действовала телефонная станция.

Передовой отряд советских войск, запиравший дорогу на Астрахань, состоял из 152-й осбр и двух рот Т-34. Эти силы стояли полукольцом в 6-6.5 км к северо-востоку, востоку и юго-востоку от Хулхуты. 107-й гвсп находился чуть дальше, у Давсны. К Красному Худуку была выдвинута стрелковая рота. Силы противника оперотдел армии оценивал в два мотополка, два артдивизиона (на самом деле один артполк) и до 20 танков и бронемашин.[154]

П.П.Севастьянов из 3-го батальона 107-го гвсп так описывал дислокацию сторон: «Расстояние между линией обороны немцев и нашей составляло 3 км. От нашей линии обороны на расстоянии 800 м находилась высота. Нас, 8 человек, направили в боевое охранение. В нашу задачу входило наблюдение за передвижением немецких войск и их поведением на линии обороны. Мы были связаны линией связи. Окопавшись в траншеях и в блиндаже, с пулеметом, мы в течение светового дня не проявляли признаков жизни, ночью ходили за пищей и водой, а также брали боеприпасы в расположении своего батальона».[155]

Борьба шла только в воздухе. 289-й ШАД продолжал штурмовки Хулхуты. 9 сентября в течение десяти минут, с 12.30 до 12.40, по оценкам летчиков Ил-2, они уничтожили 60 автомашин, 2 батареи и до 100 солдат и офицеров противника. Выяснилось, однако, что летчики по ошибке отбомбились по нашей же 152-й осбр. По счастью, потери были не столь высоки, как казалось с воздуха — было ранено всего 4 человека.[156] Отчасти в этом была виновата сама пехота — еще неделей ранее летчики предупреждали, что наземные войска никак себя не обозначают. У немцев, кстати, с этим было все отлажено — на танках или около окопов полотнищем вверх укреплялись флаги со свастикой, чтобы не получить ненужный привет с воздуха от пилотов Luftwaffe.

13 сентября в 05.30-05.40 шесть Ил-2 провели штурмовку Хулхуты. Командиры звеньев доложили об уничтожении взвода немецкой мотопехоты, нанесении повреждений примерно 30 автомашинам. Самолеты спускались до 20-метровой высоты. Ими было сброшено 11 ФАБ-100, 60 АО-8, выпущено 28 РС, не считая снарядов и патронов ШКАС. Немецкие зенитчики смогли повредить три крылатые машины.[157]

19 сентября большая группа Илов из 289-й ШАД штурмовала Хулхуту. В общей сложности, было задействовано 23 самолета. Два из них были сбиты огнем немецких зенитчиков. Командир звена капитан Смирнов заметил, как один штурмовик совершил вынужденную посадку в 6 км юго-восточнее Хулхуты. Он заметил и другое: две машины из Хулхуты, на полном ходу стремившиеся к подбитому самолету. За машинами развивался длинный шлейф пыли и песка. Смирнов произвел посадку. На земле его ждал очень обрадовавшийся лейтенант Канунников. Смирнов подобрал товарища и на глазах огорченных немецких разведчиков поднялся в воздух. Другим сбитым пилотом оказался старший сержант Буданов. Он не вернулся.[158]

Основные силы 103-го и 105-го гвсп, 84-й гвап, 78-й и 116-й УР стояли на оборонительном обводе. Губаревич занялся обустройством бань. Курсантский 902-й сп был выведен в тыл, и вместе с 905-м сп и 771-м ап 248-й сд использовался на строительстве оборонительных сооружений, а также проходил боевую подготовку.

У Сарпинских озер

31 августа и в последующие дни курсанты вели перестрелку с разведгруппой Ойлера, о чем рассказано выше.

10 сентября две стрелковые роты 2-го батальона капитана Постилова из 1-го курсантского училища, расположившиеся на выжженных солнцем берегах Сарпинских озер, у совхоза № 10 Сарпа столкнулись с немецкой ротой, при поддержке танков продвигавшейся с севера через Цаган-Усун-Худук. Это был передовой отряд 156-го мп, пытавшийся разведать дорогу к Никольскому, Цаган Аману, то есть пробиться восточнее линии Сарпинских озер. Ханату немцы заняли, но уже у Зургана встретили аванпост курсантов.

По воспоминаниям служившего в разведгруппе 2-го батальона Н.И.Мордасова, немецкие мотопехотинцы, выпрыгнув из грузовиков, цепью атаковали занявших окопы сослуживцев Мордасова, но, встретив огневое сопротивление, отказались от идеи пройти вперед и отбыли на Ханату. Немцы несколько преувеличили силы завесы. Курсанты располагали всего 5-8 патронами на каждую винтовку.

11 сентября у Сарпы попало в плен четыре служащих 60-го мп.

Более активно, чем основные силы 28-й армии, действовали соседи справа. Командование 51-й армии не теряло даром времени. 16 сентября переодетый в немецкую форму советский дозор на немецких грузовиках разведал местность в направлении Омн Керюльчи.[159] Командир 503-го сп 91-й сд майор Дурнев, отличившийся еще в боях у Элисты, давно присматривался к этому одинокому опорному пункту 16-й мд. Явно по его инициативе 17 сентября штаб 115-й кд, закрывавшей дыру между 91-й сд и 248-й сд, утвердил приказ об уничтожении немецкого гарнизона в Омн Керюльчи. С этой целью был сформирован сводный отряд в составе роты 91-й сд, сводного эскадрона 115-й кд и роты Астраханского пехотного училища[160] со средствами усиления.

В два часа ночи 18 сентября рота 899-го сп и рота 91-й сд под объединенным командованием комполка майора Дурнева, лично возглавившего рискованную операцию, вышли к развилке дорог в 5 км юго-восточнее поселка. Курсанты стояли чуть левее. Один взвод курсантов был выдвинут на три км южнее, а одно отделение с ручным пулеметом — на запад, с целью прикрытия. Остальная часть курсантов — 40 человек — должна была атаковать Омн Керюльчи с юго-запада, в то время как рота 91-й сд — с юга и юго-востока. В направление на Шокта через Цаца-Хогун была направлена разведгруппа. Кавалеристам из 115-й кд была поставлена задача сосредоточиться у кошары в 4 км северо-восточнее поселка. На всякий случай, два отделения эскадрона были спешены и расположились чуть севернее, прикрывая район операции от возможного подхода немецкого подкрепления: 12 человек с пулеметом у развилки дорог Дунд-Керюльчи и 15 человек с пулеметом и ПТР — на грейдере на северном берегу лимана Бореи и лимана Кимгин. В 4 км северо-восточнее стояла группа лейтенанта Полуянова. Она прикрывала командный пункт 115-й кд, переместившийся непосредственно на место событий. Каждому подразделению был придан проводник из местных жителей.

В 03.00 в воздух были выпущены зеленые ракеты. Без криков «ура» наши солдаты выдвинулись вперед. На рукава были повязаны куски белой материи, чтобы в темноте не перестрелять друг друга. Широко используя ручные гранаты, они ворвались в расположение 2-й роты 60-го мп. Связь немецкого гарнизона с Элистой была заблаговременно перерезана.

В коротком бою гарнизон был полностью уничтожен. Было убито 43 немца, ранено 66, захвачено 9 грузовиков, две легковых машины, три мотоцикла, три орудия, пять пулеметов, один миномет, два радиоприемника и приличное количество боеприпасов. Две легковые машины, три грузовика и вездеход были уничтожены.

Хенрици узнал о происшествии только спустя 12 часов от случайно уцелевшего связиста. Погоня особого успеха не имела. Правда, Вильгельм Тике пишет, что усиленный 2-й батальон 156-го мп с саперной ротой смог в районе Жаска догнать отставшую советскую группу. В бою немцы захватили четыре грузовика, два из которых принадлежали ранее 60-му мп, и четыре противотанковых орудия. Еще одну противотанковую пушку немцы уничтожили. На обратном пути 2-й батальон 156-го мп был остановлен в Улан-Эрге и направлен в Утту, так как в ночь на 20 сентября ожидалось нападение сил 28-й армии на Хулхуту.[161]

Второй штурм Хулхуты

Герасименко не мог примириться с тем, что немцы стоят у порога Астраханского оборонительного обвода. Военный Совет 28-й армии отдал распоряжение о взятии Хулхуты. Для этой цели были привлечены 152-я осбр и отдохнувший 107-й гвсп, а также 18 Т-34 и штурмовая авиация. План был таков: частью сил сковать немцев на высотах 4.9 и 3.3, а главный удар нанести на правом фланге.

При этом ставка делалась на быстроту операции. Герасименко инструктировал Рогаткина: «имейте в виду, что со всеми наличными силами противника, находящимися в Хулхуте, нужно кончать как можно скорее. Вы понимаете, что его маневренность очень высока и, хотя я не верю, чтобы в районе колхоза им. 1 мая и у высоты северо-западнее зимовья колхоза им. Сталина было по батальону пехоты, как Вы об этом докладываете, но это может быть в будущее, то есть к концу дня. Поэтому нужно поскорее разделаться с Хулхутой, чтобы потом противостоять подходящим новым частям противника».[162]

20 сентября в 03.00 солдаты и офицеры линии Калькутта проснулись, разбуженные артобстрелом. Караулы 156-го мп в это время уже ввязались в перестрелку с поднявшимися в атаку советскими пехотинцами. В предрассветной мгле появились самолеты 289-й ШАД.

К 05.00 1-й батальон 152-й осбр занял западные скаты высоты 7.7, сбив боевое охранение 156-го мп. 3-й батальон 152-й осбр смог выйти к зимовьям в 3 км северо-западнее Хулхуты. Южнее, пройдя мимо зимовья колхоза им. Канукова, к высоте 3.3 шел 2-й батальон. За ним следовал 4-й батальон 152-й осбр. Неожиданно быстрого успеха достиг действовавший на правом фланге 107-й гвсп. Гвардейцы без боя заняли отметку 6.6, охватив Хулхуту с северо-запада. Небольшое охранение 156-го мп просто разбежалось, встретив поутру целый советский полк. При этом Цыганков смог взять несколько пленных.

В 11.30 в тылу Цыганкова показался спешивший на всех парах из Омн Керюльчи 2-й батальон 156-го мп, который сопровождали восемь танков. Гвардейцев выручили только Т-34, отогнавшие немецкие «тройки». Однако южнее атаки 152-й осбр захлебнулись. В 14.00 на элистинской дороге показался 3-й батальон 60-го мп, выдвинувшийся из Утты. Командир 156-го мп полковник Эйзерманн действовал в полной уверенности в своих силах. Вот что записано в Журнале боевых действий 152-й осбр: «В Хулхуте разгружается до 40 автомашин с пехотой. 6 автомашин и 20 танков от высоты 4.0 ушли на север, не спеша повернули на восток, а потом на юг. Вступили в бой с нашими танками, среди танков противника есть и тяжелые».[163]

Самолеты в этот день работали над Хулхутой четыре раза: в 5.36-6.20, 11.32-11.40, 12.35-12.40 и 13.26-13.40, спускаясь до высоты 20 метров. Особое внимание пилоты уделяли высотам 2.0, 4.9, 6.3. Три самолета получили незначительные повреждения. Летчики из 289-й ШАД отчитались об уничтожении батальона пехоты, что следует считать явным преувеличением. Кроме того, они сожгли 6 автомашин, 2 бензовоза и подавили несколько батарей. В общей сложности было совершено 35 самолето-вылетов, сброшено 86 ФАБ-100, 235 АО-20, выпущено 180 РС, 4200 снарядов и более 12750 патронов ШКАС.[164] Пилоты Luftwaffe тоже не сидели сложа руки. Весь день в воздухе работал FW-189, корректировавший работу артиллерии.

Несмотря на активную поддержку авиации, от продолжения операции советскому командованию пришлось отказаться. Под прикрытием авиации 152-я осбр и 107-й гвсп отступили на ранее занимаемые позиции. Только 152-я осбр потеряла 695 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести,[165] а 107-й гвсп — еще 340 человек, из них 195 убитыми.[166]

Озабоченный штурмом Хенрици пришел к выводу, что клин клином вышибают. 22 сентября 16-я мд предприняла ряд контрударов. В 11.00 до двух батальонов пехоты при поддержке семи танков появились на правом фланге 152-й осбр, а две роты и три танка — на левом. Однако советские войска успешно отбили атаки. К 13.00 все закончилось. Один немецкий танк догорал в степи, еще два буксировались на рембазу, а понесшая потери немецкая пехота отходила назад. Санитары оттаскивали убитых и раненных. С нашей стороны было подбито два Т-34.[167]

Несмотря на неудачу 20 сентября, советское командование держалось оптимистически. Оперотдел 28-й армии пришел к выводу, что в оборонительных столкновениях 16-я мд потеряла до 1,5 батальона пехоты, два взвода автоматчиков, 11 танков и 18 автомашин. Захаров записал, что в Хулхуте осталось всего два батальона и 10-25 танков и бронемашин.[168]

23 сентября командир 152-й осбр полковник В.Рогаткин получил приказ от штаба 28-й армии: овладеть высотами 3.3, 6.3, 4.9. По сути, это был приказ окружить Хулхуту и взять ее штурмом.

Рогаткин решил повторить предшествующую атаку. 107-й гвсп должен был действовать на севере, заняв высоту 6.0, и выдвинув дозор в пески Цаган-Гунун, а 152-я осбр предстояло основными силами нанести удар с юга и юго-запада. В 04.00 все холмы должны были быть заняты, после чего оставалось только добить гарнизон огнем с господствующих высот. Из Астрахани было привлечено 18 Ил-2, перед которыми была поставлена задача совершить не менее двух штурмовок.

23 сентября в 23.00 из окопов поднялись бойцы 152-й осбр. К рассвету 1-й батальон с боем занял зимовье севернее высоты 4.9. Встреченный огневым сопротивлением с высоты 4.9 батальон был вынужден залечь и начал окапываться. 4-й батальон, пройдя пески южнее Хулхуты, остановился около высоты 3.3, где взвод 156-го мп остановил советских пехотинцев огнем из минометов и пулеметов. Южнее шел 3-й батальон. Он атаковали высоту 6.3. и к 07.00 достигли ее южных скатов. 2-й батальон шел за 3-м в качестве второго эшелона. Он поднялся в атаку в 08.30, вместе с 4-м батальоном вышел с юго-востока к высоте 3.3., и вместе с ним же через три часа отошел назад. В 12.30, не добившись результата, 3-й батальон вышел из боя.[169]

Отряд Алябьева, совершив глубокий рейд через барханы, проник на основную дорогу в 5 км западнее Хулхуты, перерезал проволочную связь немцев и заминировал грейдер. Вскоре Алябьев заметил легковую автомашину, которую подбил. Изъяв из салона ценные документы, он без потерь вернулся в расположение части.[170]

В 23.00 перешел в атаку и 107-й гвсп. К 02.45 1-й батальон гвардейцев занял восточные скаты высоты 6.0 на северо-западной окраине Хулхуты, а один взвод 3-й роты того же батальона дошел до грейдера, но разминулся с отрядом Алябьева. 2-й батальон уничтожил четыре ДЗОТа на высоте 2.0, и занял западные скаты высоты 6.0. В ходе дерзкого рейда через степь был разгромлен штаб 3-го батальона 156-го мп и уничтожена батарея шестиствольных минометов, а также выведены из строя два полевых орудия и 15 станковых пулеметов.

Гарнизон Хулхуты ответил немедленным огнем из минометов и пулеметов, стремясь выбить полк Цыганкова назад в пески. В 04.00 немцы подтянули танки и мотопехоту. Три часа гвардейцы держались под огнем, но в 06.30 были вынуждены отступить. С собой гвардейцы унесли трофеи — станковый пулемет, 4 ручных пулемета, 5 автоматов, 10 пистолетов и радиоприемник.[171]

Этим обстоятельством немедленно воспользовались немцы, переключившие ресурсы своей артиллерии против 3-го батальона 152-й осбр. К 12.30 бой закончился. Понеся большие потери, советские войска отошли на ранее занимаемые позиции. Ночная вылазка обошлась 152-й осбр в 360 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести, а 34-й гвсд — еще в 200 человек.

Крайне неблагоприятно сложился день и для летчиков. Ме-109 сбили над Хулхутой три Ил-2. На базу не вернулись пилоты Шамшурин, Панкратов, Бриянов.[172]

25 сентября в 18.20 командир 152-й осбр полковник Рогаткин признал свое поражение и издал приказ о переходе к обороне.[173]

В течение пяти дней 20-24 сентября 152-я осбр потеряла 183 человек убитыми, 687 раненными и 179 пропавшими без вести. На поле боя осталось 720 винтовок, 61 ППШ, 30 ручных и 6 станковых пулеметов, 8 противотанковых ружей и 4х50-мм минометов. 107-й гвсп потерял убитыми, раненными и пропавшими без вести 515 человек. Хозчасть полка списала 107 винтовок, 16 ППШ, 2 станковых пулемета и 2 ПТР. Один танк был полностью разрушен, еще два подбиты и отведены на ремонт.

Бои 20-24 сентября были менее кровопролитными, чем 3-8 сентября. Возможно, это было связано с получением советскими войсками опыта, возможно, просто с уменьшением числа бойцов. Так, 4-й осбат 3-8 сентября потерял 172 человека убитым, 235 раненными и 40 пропавшими без вести. 20-24 сентября в этой части погибло 83 бойца, получили ранения 219, пропали без вести 88.[174]

В качестве трофеев Рогаткину досталась зенитная установка и рация. Был взят в плен один солдат 156-го мп. В Журнале боевых действий 28-й армии содержится запись, что в ходе боев был разбит немецкий батальон, уничтожено до пяти рот пехоты, два взвода автоматчиков, подбито 18 танков, 1 бронемашина, выведено из строя 14 орудий, 43 пулемета и до 200 автомашин. В воздухе был сбит один FW-189, догоревший на земле. Мы потеряли три Ил-2 и связной У-2.[175]

Тот факт, что именно на 107-й гвсп легла основная тяжесть боев в степи, подтверждается решением Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября о награждении бойцов 34-й гвсд медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Из 45 награжденных 38 служили в 107-м гвсп. Это были первые награды бойцов соединения, и гвардейцы встретили событие с большим энтузиазмом. Однако, за неудачи у Хулхуты кто-то должен был и отвечать. Начштаба 28-й армии полковник Яков Еременко был сменен генерал-майором Самуилом Рогачевским. Герой августовских боев полковник А.И.Цыганков был снят с должности командира 107-го гвсп и переведен в тыл на формирование 159-й осбр. Его сменил Иван Иванович Проша. Аналогично, был сменен командир 152-й осбр. Вместо полковника В.И.Рогаткина ее возглавил майор С.А.Алексеенко.

На уровне нижестоящих командиров разбор полетов был более жестоким. Военком 152-й осбр Мартынов предложил отдать под суд командира 4-го осбат капитана Слежевского. Слежевского обвиняли в трусости. Он не увлекал личным примером бойцов, а во время боев 4, 7 и 20 сентября находился на КП.[176] Очень сомнительно, что за такие «проступки» осудили бы немецких командиров, например, капитана Торлея.

В тылу формировались отдельный полк связи, 678-й зенитно-артиллерийский полк, 416-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион.

В степи характер советских действий приобрел партизанские черты. Вот что рассказывали после войны родственники старшего сержанта Николая Жукова, командовавшего разведотделением:

«В ночное время велись обстрелы противника, создавая видимость обороны. А ночами по балкам выезжали в тылы немцев. В одной из таких поездок на знаменитой «полуторке», которую оставили в стороне от дороги между Яшкулем и Красной Будкой подкрались отделением к грейдеру, по которому в это время двигалась немецкая грузовая машина. По сигналу командира она была обстреляна. В машине была обнаружена почта, которая доставлялась в передовую часть в районе Красной Будки и уланхольского грейдера, идущего на Каспийск. Вот это трофей, настоящая удача! На рассвете возвращались в свое расположение. И вдруг из Астрахани наш разведывательный самолет АН-2, прозванный в народе «кукурузником», заметив движение машины с территории врага, приготовился к обстрелу. Тогда солдаты стали ему махать пилотками: мол, мы свои. Летчик понял, и самолет пролетел мимо.

А вот второй случай. Находясь в степи, солдаты отделения выбились из сил без еды и воды, стали глохнуть, бредить. В районе уланхольского грейдера встретили двух пешеходов, они пробирались из Кизляра в Астрахань, а в их котелках были намочены сухари и немного воды, которыми они поделились. Самым слабым солдатам стали смачивать губы ваткой, а тех, кто посильнее, направили на поиск худука.[177] По сигналу все направились к найденному худуку в ночное время. Стали прямо касками пить воду. А на рассвете обнаружилось, что этот завалившийся худук — просто болотце. И все же оно спасло жизни бойцов».[178]

Погода стояла хорошая. Антициклон обеспечивал ясное небо. Дул слабый ветер. Даже ночью температура до середины октября не опускалась ниже +2?С.

Оккупационный террор

В Элисте за 4,5 месяца гестаповцы совместно с полицией (начальник Курахтонов) расстреляли, по советским оценкам, более 800 человек, в Яшалтинском улусе (комендант Миллер) — 160, Западном — 79, Приютненском — 30 комсомольцев. В Троицком улусе 10 сентября 1942 г. по приказу коменданта Белька в ходе массовой экзекуции было расстреляно 27 человек.

Немецкие и румынские части, находившиеся с 5 августа по 22 ноября 1942 г. в с. Плодовитом Малодербетовского улуса, забили скот и птицу колхозов «Победа», «Ильича», сельчан на продовольственные нужды: КРС — 1190 голов, овец — 2853, свиней — 627, птиц — 9 тыс. штук.

На захваченной немцами территории оказались 94 из 128 сельских и поселковых советов со 115 к/х из 176, 10 с/х из 13, 14 МТС из 17. В этих хозяйствах, на оккупированной территории осталось значительное количество скота, овец свыше 700 тыс. голов, КРС — свыше 60 тыс. голов. За время кратковременной оккупации, немцы успели вывезти в Германию и употребить на питание солдат около 600 тыс. голов скота республики.

На оккупированной территории у населения находилось: КРС — 41400 голов (54% от всей численности), овец — 34000 (49,6%), лошадей — 120 (5%), верблюдов — 225 (52%). Только из Кетченеровского улуса, немцы забрали на продовольствие общественного и индивидуального: КРС — 3628 голов, овец — 51766, лошадей — 1300, верблюдов — 152, свиней — 1452, птицы — 7500 шт.; Сарпинского: КРС — 1938 голов, овец — 40377, лошадей — 2000, верблюдов — 135, свиней — 1164; Малодербетовского улуса: коров — 4103, овец — 6686, лошадей — 56, свиней — 778, птицы — 19142 шт.

В ходе контрнаступления советской армии на территории Ремонтненского и Заветнинского районов Ростовской области были обнаружены 55 тыс. голов скота Калмыкии, которых, по всей вероятности, они перегоняли в сторону ж/д станции Зимовники, для отправки в Германию.

В Садовом, где жили в основном русские, дело выглядело так[179]:

«Мне шесть лет было, когда война началась. Конечно, в силу возраста я не могла понять, что это такое, и скромный быт нашего дома вряд ли чем отличался от довоенного: голод — вечный спутник ребятишек того поколения.

Немцы вошли в село Садовое — а жили мы в то время в Калмыкии — летом сорок второго. Помню, мы спрятались в подвал, когда они становились на квартиры. Не автоматов страшились, не гранат, боялись самих фашистов — ведь взрослые говорили, что они с рогами.

В скромной нашей хатенке поселились семеро немецких солдат. Видимо, статус их был невелик, потому что другие немцы жили в больших домах и по два-три человека. По соседству, в доме полицая, расположились важные чины. Они-то в основном и обижали местное население. Расстрелов, правда, не было, но последний кусок хлеба отбирали — это точно.

Нас, детишек, шестеро было, младшая, Рая еще в люльке. Бывало, напечет мама лепешек, мы сидим и слюнки глотаем, тут заявится толстомордый офицер, сграбастает все прямо из печи, мерзко так захохочет и убежит, обжигаясь хлебами.

А однажды у нас отелилась корова, но через три дня ее утащила со двора та же толстая морда, зарезали буренку фашисты и начали пировать. Остался только теленок, но чем же его кормить, коль сами с голода пухнуть начали. Тогда один из наших постояльцев стал маму учить, кому пожаловаться. Только, говорит, меня не выдавайте. Разговаривал он по-русски плохо, но все же можно было кое-что понять. Показывал фотокарточки своих детей, и про Гитлера высказывался не очень хорошо, а когда получал паек, то обязательно давал нам шоколадку и банку консервов — таких вкусностей мы сроду не пробовали. До сих пор помню изможденное лицо этого солдата, не боялась я его совсем и даже спросила однажды: «А где же твои рога?». Он ничего не понял, а родительница пригрозила мне лозинкой».

В какой-то степени немцы пытались поддерживать работу местной малой промышленности. Одно из предприятий Элисты, напр., обеспечивало 16-ю мд валенками. Объем производства составлял 50 пар в день.

Что до террора, то современные исследователи оценивают число жертв холокоста в Калмыкии в 445 человек, в том числе 320 человек, эвакуированных из западных районов страны и убитых румынами в Малодербетовском районе.[180] Но террор затронул не только евреев. В Яшалтинском улусе из 130 расстрелянных людей евреев было лишь 14, в Элисте из 747 погибших евреями оказалось 26, а среди остальных преобладали русские и калмыки. В целом за полгода оккупации в маленькой республике было убито до 2000 мирных жителей.

Калмыки по две линии фронта

К началу войны в рядах РККА служило порядка 4500 жителей автономии. К 5 октября было мобилизовано еще 5300 человек. 13 ноября 1941 года ГКО принял решение о создании национальных дивизий, включая две калмыцкие — 110-ю и 111-ю кавалерийские общей численностью 7000 сабель. Мобилизационные ресурсы республики были небольшими — к 1 октября 1941 года на учете в военкомате состоял всего 8241 калмык 1901-1921 годов рождения, призывной контингент 1922-1924 годов составлял еще около 5207 человек, но часть этих людей уже была мобилизована.

12 марта 1942 года 111-я кд была расформирована, так как командование резонно пришло к выводу, что роль кавалерии в войне является несущественной. 2000 калмыков были переданы в 15-й запасной кп, еще 657 — в 110-кд, а 1500 русских распределили по другим частям.

В общей сложности, к началу марта 1942 года в ряды РККА было призвано более 20.000 человек.

Боевой дух 110-й кд к августу 1942 года снизился, в первую очередь по причине больших потерь. В мае в дивизии насчитывалось 4625 человек, включая тыловые части, то есть это было сравнительно небольшое формирование. Дивизия входила в состав 51-й армии, и, прикрывая отступление основных сил фронта, в период с 16 по 27 июля понесла большие жертвы в районе от станицы Богаевской до станицы Семикаракорской: убито — 600, ранено — 700, пропали без вести 200 человек. Таким образом, в ходе боев 110-я кд потеряла около трети личного состава убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Еще треть бойцов отстала от основных сил дивизии и рассеялась по всему Северному Кавказу от Моздока до Астрахани. Только группам В.П. Панина и И.И. Белкина удалось вернуться в свою дивизию. Остальные группы вошли в состав 4 и 5-го гвкк и 28-й армии. Для доукомплектования 110-й кд генерал И.И. Масленников (бывший комбриг 2-й Конной) передал Панину 15-й запасной (Ворошиловский) кп, в котором было много калмыков из бывшей 111-й кд.

Эти события изрядно подорвали моральный дух местных жителей. Вдобавок советская администрация, осуществляя тактику выжженной земли, начала угонять скот за Волгу. Советские чиновники, видимо, ожидали, что кочевой калмыцкий народ уйдет через Замьяны и Астрахань в заволжские степи, но этого не произошло. Правда, на территорию Астраханского округа было целенаправленно выведено 5554 военнообязанных 1892-1925 годов рождения, и 20.000 гражданских лиц.[181] Затем из Астрахани эвакуированных людей направили в Актюбинск, Алма-Ату и другие местности Центральной Азии.

Начштаба Калмыцкого кавкорпуса вермахта Д.Арбаков, избежавший репатриации и после войны осевший в США, так описывал это время:

«В течение семи тяжелых боевых дней командование 51-й армии Южного фронта не оказывало помощи ОККД ни одним танком, ни одним самолетом. Мы были обречены на гибель. Плюс выгон скота из республики, голод родителей никак не настраивал солдат вести героическую борьбу. Тысяча бойцов вернулась в республику. В июле-августе скот из Ставрополья, Краснодарского края, Ростовской области уже стали выгонять за Волгу. Вернувшиеся солдаты 110-й начали отбирать этот скот и кормить семьи. Там и тут возникли до ста различных группировок из 15-20 человек, которые отбирали скот соседних областей и кормили народ. Советы их назвали бандитами. К приходу немцев уже существовали кавалерийские отряды — кормильцы народа».[182]

С этими отрядами курсантам 1-го АВПУ пришлось сражаться уже в начале августа. Михаил Семигласов, назначенный командиром отделения 1-го сводного полка, принял свой первый бой в боевом охранении у курортного местечка Тинаки:

«За спиной в 400-500 метрах невооруженный полк, штаб дивизии. Отделение не успело сменить капризные винтовки-полуавтоматы, СВП, но всем было выдано по 5 патронов, а на ручной пулемет два заряженных диска. Перед рассветом часовой курсант Бракоренко сделал выстрел, затвор винтовки заело. Я спал рядом с пулеметом. Вскочил. Он говорит: «Ползут!». Не верилось, что надо вести бой. Но я моментально поставил на пулемет диск и открыл огонь. Куда — в темноте не вижу. Даю отдельную команду: «К бою!», «Огонь!». Сам в считанные секунды выпустил весь диск. Ставлю второй, последний. Бью короткими очередями, как учили. Когда начался рассвет, вблизи окопов обнаружили убитых. Все оказались бандитами, к нашему счастью, не из регулярных войск».[183]

И далее, вновь Арбаков:

«Калмыцкая республика своими силами строила шоссейную дорогу Элиста — Дивное протяженностью почти в 100 км, и вся республика выставила своих рабочих и транспорт, техники не было никакой. Это тоже подорвало экономику республики. К осени 1940 г. половина урожая не была собрана, и скот остался без корма. Мало того, осенью 1941 калмыков направили на Дон, чтобы они приняли участие в строительстве оборонительной системы Дона. Это был напрасный труд, так как левый берег Дона — луговой, супесчано-глинистый. Сегодня вынешь песок, а на завтра — провалы. Взрослое население примерно три месяца продолжало эти работы. Мало того, Москва силами калмыков решила построить новую стратегическую железную дорогу Кизляр — Астрахань, 150 км по калмыцкой территории. И опять население своими примитивными силами строило эту дорогу. Мало того, по государственным поставкам забирали кожу, мясо, шерсть. Зная это, Ока Городовиков не должен был выдвигать идею организации двух калмыцких дивизий. Теперь нам ясно, что это была великодержавная политика Советского правительства. Но это стало понятно только после трагедии 1943 г.».

Тема скота, затронутая Арбаковым, в скотоводческой Калмыкии была ключевой. Иных источников существования у населения не было. 29 июля 1941 года Совнарком Калмыкии принял первое из последующей серии решений об эвакуации всего скота — 1,45 млн. голов — за Волгу. Реально удалось переправить лишь 557 тыс. голов, еще 90 тысяч было забито или передано военным, 62 тысячи голов пали по дороге.[184] Эвакуация была совершенно не организована, отсутствовал надлежащий учет, не было кормов, маршруты передвижения были слабо продуманы, что вело к большому падежу и злоупотреблениям.

Тем временем на сторону немцев переходили председатели колхозов, директора школ и секретари парторганизаций, что весьма примечательно характеризует поведение бюрократии. Многие из представителей чиновничества отказывались уезжать на восток, считая, что и при приходе немцев смогут спокойно жить. Так, в Кетченеровском районе отказались эвакуироваться 11 из 14 председателей колхозов и 7 из 10 секретарей первичек ВКП(б). Интересно, что после освобождения Калмыкии с немцами ушли 21 председатель колхоза, 9 председателей сельсоветов, один секретарь партячейки. 5 председателей колхозов, четыре председателя сельсоветов и 10 секретарей парторганизаций присоединились к бандам.[185]

Этому способствовала и продуманная политика абвера. На протяжении всей второй мировой войны немцы эффективно вели работу по привлечению на свою сторону недовольных из числа граждан стран-противников. Не обошли вниманием они и Калмыкию.

Как мы писали выше, в Праге существовал союз калмыков-белоэмигрантов «Хальмг тангчин тук» ( «Знамя калмыцкого народа»). После марта 1939 года эта организация была переименована в «Калмыцкий национальный комитет» и переехала в Берлин. При содействии д-ра Йозефа Геббельса Комитет стал издавать ежедневную газету и журнал. Координатором комитета стал Шамба Балинов. Часть членов диаспоры поступила на Потсдамские курсы диверсионной войны.

Хенрици изначально уделял большое внимание работе с местными жителями, для чего через абвер начал искать квалифицированных специалистов-востоковедов. Вскоре 16-й мд был придан офицер по контактам с калмыками. Им стал барон фон Рихтгофен, профессор, свободно говоривший на английском, французском, итальянском, русском и польском языках. Его помощником стал штабной офицер Генштаба Хальтерман.

Наиболее известным профессионалом немецкой разведки в этих краях, бесспорно, стал Отто Рудольфович Верба, взявший псевдоним Отто Долл. Этот человек родился в Судетах, поэтому все детство и юность провел среди славян. Он участвовал в первой мировой войне, сражаясь в армии Франца-Иосифа II, в 1917 году вместе с остальными войсками оккупировал Украину, а затем проявил инициативу и был прикомандирован к штабу Симона Петлюры. После войны предприимчивый Отто Верба не пропал, и занялся коммерцией. Он даже побывал архитектором, и, приняв германское гражданство, два года проработал в немецком консульстве в Одессе.

11 августа 1942 года ставший Отто Доллом разведчик поселился в окрестностях Элисты в качестве зоотехника. Он быстро наладил контакты с местным населением, определяя потенциальных помощников, уточнил картографию пустынной местности, четко обозначил на схеме источники пресной воды. В сопровождении лишь водителя и радиста Отто Долл объездил почти всю оккупированную территорию Калмыкии. Он смог установить добрые отношения с лидерами общественного мнения, заставил немецкую администрацию открыть приемные, в которые местное население могло обращаться по своим проблемам, начал восстанавливать хурулы, и «заставил богатых калмыков кормить бедных калмыков, и, таким образом, добился глубокого уважения со стороны бедных кругов».

Хурулы, в частности, были открыты в Элисте, Яшкуле, Ики-Буруле, Бага-Чоносе. При этом надо отметить, что не все буддистские священники согласились сотрудничать с немецкой администрацией. Несмотря на антицерковную политику советской власти, они отказались пожать протянутую сотрудниками абвера руку, что очень достойно характеризует этих людей.

С помощью бургомистра Элисты Бембя Цуглинова доктор Долл за неделю сформировал из 200 добровольцев два эскадрона ( «Абвергруппа-103»). Командиром этого соединения стал яшкулец Басанг Огдонов, с которым доктор Долл быстро сошелся. Огдонов неоднократно брал призы на скачках, и оказался весьма ценен для немцев в качестве командира летучих групп. Бембя Цуглинов начал прицеливаться к статусу «президента калмыцкого народа».

Два раза в неделю начала издаваться газета «Свободная земля». В общей сложности, было выпущено 50 номеров. Кроме того, издавалась газета «Степной орел». Газеты курировал Хальтерман, возглавивший разведку 16-й мд. На это перебравшийся в Астрахань реском ВКП(б) смог ответить всего семью номерами «Вестей с Родины», издавшимися с 24 октября по 29 декабря 1942 года и разбрасывавшимися с самолетов.

Вместе с тем, у немцев не все шло столь гладко. В октябре 1942 г. Элисту посетили члены Калмыцкого национального комитета Ш.Балинов и С.Балданов, прилетевшие специальным самолетом из Берлина. В своем отчете о командировке в ведомство А.Розенберга Балинов писал:

«По вопросу об отношении к советской власти, к большевистскому режиму калмыки делятся на две неравные части:

а) старое поколение, примерно, люди старше 35 лет, почти без исключения резко антибольшевистски настроено,

б) младшее поколение такой резкой вражды к советской власти не имеет, а в некоторой своей части ей даже сочувствует. Понятно, это сочувствие теперь открыто не выражается. Разумеется, есть, конечно, среди калмыков небольшой процент убежденных коммунистов, действующих активно. Они ушли с советской властью и там работают».

Первые антиправительственные группы проявились в Калмыкии уже в конце 1941 года. Минимум пять таких отрядов действовали в степи, захватывая скот и причиняя неприятности советской администрации. Абраков говорит, что летом 1942 года в них входило до 1500-2000 человек, а общее число групп достигло 100.

Немцы, испытывая дефицит военной силы, начали формировать специальные мобильные, подвижные конные отряды в составе 24-25 человек. Поскольку первоначально они исполняли полицейские функции, за исключением спецподразделения абвергруппы-103, занимавшегося разведкой, то все полицейские сельских правлений причислялись к этим отрядам, названным по идее доктора Отто Долла «Калмыцкими эскадронами». Активное участие в вербовке принимал обер-лейтенант Хальтерман.

Еще раз процитируем Абракова:

«Немецкая разведка хорошо работала. Немецкий аппарат был хорошо знаком с традициями калмыцкого народа. Главным образом они обрабатывали буддийских священников, чтобы те передавали местному населению, что немецкая армия, безусловно, победит коммунизм и калмыцкий народ приобретет свою свободу. Около двух дюжин наших священников стали проводниками немецкой пропаганды. Они убеждали население, что немецкая армия несомненно победит коммунизм, поэтому калмыки должны любыми средствами поддерживать оккупационную власть. Калмыки были измучены колхозно-совхозной системой, морально подавлены после разрушения буддийских храмов».

Хотя Абраков явно преувеличил склонность буддистских священников к сотрудничеству с немцами, он верно схватил суть — использование новой администрацией религиозной риторики. Уже в сентябре генерал-майор Хенрици сформировал первый калмыцкий эскадрон. К ноябрю их насчитывалось четыре, а в январе 1943 года — десять. К эскадронам было придано 15 офицеров. Формирование осуществлялось путем рекрутирования действовавших в степи вольных стрелков, а также проведенной в сентябре мобилизации.[186]

Ветераны 28-й и 51-й армий отмечали для себя бои с эскадронами Долла. Вот что говорит один из наших ветеранов[187]:

«В конце июля 1942 года мы стали подступать к Сталинграду, и воевать пришлось не только с немцами, но и с калмыками, которых баи и немцы заставляли воевать против Советской Армии. Они были прекрасные наездники, их маленькие лошадки по колено в песке, там ведь степь кругом, только так тащили сорокопятки. Стали эти калмыки здорово досаждать нам с тыла, нам нужно было вперед идти, а они не пускали.

Я очень лошадей любил и с детства умел с ними обращаться. Однажды поймал одну дикую, а начальник штаба приказал ее объездить. Я к тому времени был уже секретарем комсомольской организации роты. Как-то в разговоре с начальником штаба предложил план окружения досаждавшей нам группы калмыков, он план одобрил.

Устроили мы засаду, и перед утром появился калмыцкий обоз. Многих мы тогда поубивали, лошадей и технику отобрали. За эту операцию получил я свою первую боевую награду, солдатский орден — медаль «За боевые заслуги».

Это обиходное представление рядовых о том, что они сражались с «калмыками» закрепилось после войны в значительной части мемуарной литературы. Если сражавшимся на стороне немцев украинцам советский агитпроп придумал название «бендеровцев», а русским «власовцев», то имена Долла и Огдонова нашей разведке ни о чем не говорили, и особых терминов для подчиненных им соединений никто сочинять не стал.

Однако, мнение о том, что большинство калмыков перешло на сторону Гитлера, противоречит историческим фактам. Не будем обращаться к фамилиям отдельных людей, а просто обратимся к статистике. В составе советской армии служило, по оценке У.Б.Очирова, 37.000 уроженцев республики, хотя, надо отметить, что в это число входят и славяне.[188] Учитывая, что 22 жителя Калмыкии были удостоены звания Героя Советского Союза, и из их числа было 10 калмыков, можно предположить, что в Советской армии служило примерно 15-16 тысяч этнических калмыков, то есть вчетверо больше, чем в Калмыцком кавкорпусе вермахта.

Более того, и это стоит подчеркнуть особо, до 1500 советских солдат и офицеров калмыцкой национальности, оказавшихся в немецком плену, отказались перейти на сторону Гитлера. Это был своего рода подвиг, если учесть смертность среди советских пленных в немецких лагерях.

Немного отвлекаясь в сторону, отметим, что число готовых сотрудничать с немцами было немалым и среди славян. Так, в селе Икряное Астраханского округа возникла целая заговорщеская группа, в которую вошло двое членов ВКП(б), и которая, в ожидании появления немецких войск, уже успела поделить между собой колхозный скот и составить расстрельные списки. В итоге группа была расстреляна сама, и поделом. Однако, такие люди не характеризовали народ, ни русский, ни калмыцкий.

Несмотря на депортацию, и после 1944 года из состава Советских войск всех калмыков не выводили. Более того, именно теперь многие калмыки были отмечены за подвиги на поле боя. Если до депортации звания Героя Советского Союза удостоился только Эрдни Деликов, погибший в 1942 году на Дону, то в 1944 году — Николай Санжиров, Лиджи Манджиев, Басанов, а в 1945 году — Б.Хечиев, В.Мергасов, М.Сельгиков, Басан Городовиков и др. Впрочем, это происходило не благодаря, а вопреки советской администрации: многие воины-калмыки были поименованы своими командирами казахами или татарами с целью воспрепятствовать их депортации в Сибирь. Именно благодаря этому обстоятельству они и не имели препятствий в должностном росте и награждениях за заслуги.

Самым известным калмыцким военачальником времен Второй мировой войны стал О. И. Городовиков. Как красный командир, он был известен еще до войны. Городовиков участвовал в Гражданской, сражаясь против войск Краснова, Попова, Шкуро, Мамонтова, Деникина, Врангеля и белополяков. Закончив военные курсы, Городовиков был назначен командиром конного корпуса на Украине, а затем переведен в Среднюю Азию, где ему пришлось бороться с басмачами и помогать населению Памира, пострадавшему от стихийных бедствий. В 1938 году Городовиков стал генерал-инспектором кавалерии РККА, участвовал в походе в Западную Украину и Западную Белоруссию. Начало войны он встретил у Бобруйска, где возглавил кавалерийский полк, а затем дивизию. Имя этого человека и сегодня является гордостью калмыцкого народа.

Завершая раздел, отметим: калмыцкий народ внес максимально возможный для него вклад в победу Советского Союза. Лишь меньшая часть жителей автономии, причем по объясняемым (но не оправдываемым) причинам перешла на сторону вермахта. Последовавшая депортация народа в Сибирь была неоправданна, несправедлива и нечестна.

Партизаны

Действия диверсионных групп являют собой еще один пример самопожертвования калмыков и астраханцев в Великой Отечественной войне.

Как и в большинстве областей, где советские регулярные войска избежали окружения и перехода к партизанским действиям, партизанские группы возникли в Калмыкии отнюдь не сразу. Поначалу немцы вообще не испытывали проблем. Вдобавок в открытой степи негде укрыться от воздушной разведки и деятельность крупных отрядов была вообще невозможна, а малые группы не могли противостоять мобильным отрядам д-ра Долла, набранным из местного населения и отлично ориентировавшимся на местности. Поэтому без качественной подготовки рейды в степь были вообще невозможны.

Странно, но отсутствие сплошной линии фронта не сразу привело советское командование к мысли о перспективности диверсионной деятельности в немецком тылу. Лишь 18 сентября представители Центрального штаба партизанского движения И.Рыжиков и В.Шестаков открыли в Астрахани спецшколу № 005 по подготовке отрядов для направления в тыл к противнику.[189] Ее возглавил майор А.Доброседов, ранее работавший в Элистинском горкоме партии.

Один из диверсантов позднее вспоминал:

«На ознакомление с обстановкой нам дали время до конца дня. С утра началась учеба. По интенсивности своей она мало чем отличалась от учебы в запасной бригаде, только полностью отсутствовала муштра. И взаимоотношения между начальством и курсантами здесь были более доверительными. Прежде всего, они проверяли, как кто из нас владеет оружием. Мы стреляли из винтовок и автоматов, своих и трофейных.

Среди нас было несколько пулеметчиков. Нас ознакомили с немецким ручным пулеметом МГ-34. Постреляли из него, сдали зачет. На этом стрелковая подготовка закончилась. Стреляли мы не хуже своих инструкторов. Поэтому основное внимание в нашей подготовке было уделено подрывному делу и специальной тактике партизанских действий».

Сентябрь прошел относительно спокойно. Единственным отмеченным немецкими документами событием стало задержание под Элистой двух партизан из Астрахани. Но затем положение дел изменилось.

12 октября расположение спецшколы покинули сразу четыре группы.

а) №51, командир И.Н. Чернышов, кодовое название «Старики», 21 боец. Была направлена в Западный улус Калмыкии с задачей дезорганизации перевозок и связи противника по дорогам Сандата-Башанта-Яшанта;

б) № 55, командир В.Н. Кравченко (большой), так как был еще один командир группы Кравченко (малый), кодовое название «Мститель», 18 бойцов. Она была направлена в Приютинский улус и район северо-восточнее села Дивное с задачей дезорганизации коммуникаций противника, соединяющие пункты Дивное-Приютное-Элиста;

в) № 57, командир П.Н. Яковлев, кодовое название «Павел», 19 бойцов. Район ее действия был определен в Троцком улусе республики. Задача, поставленная перед этой группой, — контроль за передвижениями и дезорганизация перевозок по дорогам Троцкое — Овата, Чилкиз-Сарха;

г) № 59, командир И.Г. Гермашов, 22 бойца. Она направлялась в район действия Элиста — Яшкуль с заданием парализовать движение противника по дороге Элиста — Яшкуль. Это была единственная магистраль, по которой немцы связывались с одним из важнейших участков фронта Хулхута — Архангельское.

21 октября В.Голышев доложил А.Чуянову, что силами округа организовано 12 партизанских отрядов численностью 336 человек. Всего к 1943 году был подготовлен и направлен в тыл противника 21 партизанский отряд численностью не менее 500 человек. 8 из них действовали на территории Сталинградской, Ростовской областей и Орджоникидзевского (ныне Ставропольского) края. Кроме того, на территории, занятой немцами, было создано 6 подпольных улускомов, действовало более 5 патриотических групп (напр., в Яшалтинском улусе группа И. Г. Говенко).

На юге операционная база советских партизан находилась в пос. Черный Рынок, где располагались склады с вооружением и аэродром. Часть групп отправлялась в степь пешком, часть на лошадях или верблюдах. Служивший в разведгруппе 2-го батальона 899-го сп Николай Мордасов вспоминает, что диверсанты были одеты очень разнообразно — в поношенных шинелях, крестьянских ватниках, гражданских пальто. Вооружены они были в основном пистолетами, но была и пара автоматов. Сам Мордасов на грузовике дважды доставлял группы в балки в районе Яшкуля. Каждая из них насчитывала около 20 человек, как русских, так и калмыков. Были и девушки.

Аналогично, группа Пимена Ломакина была доставлена катером из Астрахани в Енотаевку, а дальше на грузовиках 899-го сп переброшена западнее Юсты. Сам Ломакин был партизаном со стажем и участвовал еще в боях гражданской войны. Вместе с ним в степь ушло еще 28 человек, включая семь девушек. Практически весь отряд, исключая двух девушек-калмычек, был русско-украинским. Их благословил в путь лично В.Голиков. Никто из них назад не вернулся.

Более успешно действовали отряды Гермашева (Элиста-Яшкуль), Яковлева (Троицкое-Овата, Чилгир-Сараха), Коломейцева (Яшкуль-Утта). Яковлев, например, провел атаку против румынского гарнизона в Кегульте. Гермашев несколько раз обстреливал немецкую столовую в Элисте. На минах, выставленных Коломейцевым, подорвалось несколько грузовиков 16-й мд. Эта же группа совершила налет на аэродром в Яшкуле, уничтожив, по ее отчету, пять немецких истребителей.

Вот, например, сводка о результатах рейда группы Гермашова[190]:

«Выйдя 15 октября 1942 года из Нарын-Худука, группа к концу октября прибыла в район своих действий. По пути следования были захвачены и расстреляны староста одного из поселков и несколько полицейских, уничтожены немецкий обоз и несколько автомашин с зерном, при этом были уничтожены полтора десятка немцев. Были совершены несколько налетов в городе Элиста, в том числе на кухню и столовую штаба немецкой дивизии.

В первых числах ноября группа обнаружила немецкую разведку в составе 28 человек, приняла бой, в котором уничтожила 17 немцев. Сама группа потерь не имела. В тот же день командование немецкой дивизии направило на ее уничтожение более 300 солдат и офицеров, которые прибыли на 15 автомашинах и окружили группу. Завязался ожесточенный бой, в котором было уничтожено много солдат противника, о чем со злобой рассказывали сами немцы. Превосходство противника было десятикратным. Когда кончились боеприпасы, бойцов группы, оставшихся в живых, захватил противник. Их доставили в гестапо и после допроса расстреляли. Большинство из них, как в бою, так и на допросах, вели себя мужественно, стойко и героически».

Аналогично погибли группы Коломейцева и Яковлева[191].

«Диверсионно-разведывательная группа С.А. Коломейцева в составе 16 бойцов, из них русских — 4 человека, калмыков 12 человек. Вооружение: автоматов — 5, винтовок — 11, револьверов — 2, патронов ко всем видам оружия — 4000, противопехотных мин — 209, взрывчатки (тол) — 38 кг. Продовольствие (сухой паек) — на 15 суток. Район действия Таван-Гашун, дополнительный район — Хундук Хагота.

По прибытии в заданный район дислокации, группа развернула боевые действия. На дороге Яшкуль-Утта она подорвала несколько автомашин с имуществом и солдатами противника. На аэродроме в Яшкуле были подорваны и сожжены пять истребителей «Мессершмит-109». После чего, преследуемая эскадроном калмыцких легионеров и подвижными отрядами немцев, в течение нескольких дней вела ожесточенные бои с преследователями. Дальнейшая судьба группы неизвестна».

«Диверсионно-разведывательная группа П.Н. Яковлева № 57 «Павел» в составе 19 бойцов, русских — 11, калмыков — 8. Вооружение: автоматов — 6, винтовок — 12, револьверов — 2, патронов всех видов — 4954, противопехотных мин — 198, взрывчатки (тол) — 36 кг. Продовольствие (сухой паек) — на 14 дней.

Заданный район действия — Троицкий улус, расположенный севернее Элисты. Задача — дезорганизация перевозок по дорогам Троицкое — Овата, Чили — Сарха. Это на пути Элиста-Сталинград. Группа «Павел» пришла в заданный район в конце октября. По пути она вела активную разведку расположения воинских частей противника, организовывала диверсии на дорогах, уничтожала небольшие отряды немцев и их пособников из местного населения. 23 октября в районе хотуна[192] Колькута разгромила румынский гарнизон. При этом были уничтожены 18 румынских солдат и офицеров. После этого связь с группой прервалась, наступила полная неизвестность».

К сожалению, разведданных от групп армейское командование получить не могло, поскольку диверсионные отряды не были оснащены рациями.

1 ноября казачий эскадрон, которым командовали немецкие офицеры, натолкнулся на отряд советских партизан, продвигавшихся от Черного Рынка вдоль реки Маныч к Азгиру. Отряд шел двумя группами по 20 человек в каждой.

В середине ноября 1942 года на задание в тыл противника были отправлены сразу пять диверсионно-разведывательных групп.

4 ноября ушла группа № 71 «Манжи». Командир Батаев, 13 бойцов. Место действий — район дороги, соединяющей хотуны Шатуновский, Уманцево, Садовое и Киселевку. В тот же день вышла группа № 73 «Кечкенеры». Командир Харцахаев, 15 человек. Ей определили район действия на дороге, соединяющей хотуны Буру, Кечкенеры, Шебенеры и Сораха.

14 ноября в степь направилась группа № 74 «Юста». Командир Огиров, 17 бойцов. Район действия на дороге Яшкуль — Ютта. А 18 ноября отряд под командованием А.М. Федоренко (31 боец) в район дороги Яшалта — Киста и железной дороги на участке Ипатово — Дивное, с задачей парализовать перевозки противника по грунтовой и железной дорогам.

На рассвете 17 ноября 1942 года спецшколу покинула и диверсионно-разведывательная группа № 66 «Максим» под командованием старшины Л.М. Черняховского.

В ноябре-декабре крупный отряд — от 400 до 800 человек, по немецким оценкам — выйдя из Астрахани к Улан-Холу, разместился в болотах у Манычского канала, близ Улан-Туга. Отсюда отдельные группы совершали вылазки к Буденовскому и Величаевскому.

Американский историк Джон Армстронг в своей книге о советских партизанах приводит выдержки из дневника советского офицера, участвовавшего в одном из рейдов:[193]

«27 ноября. Мы находимся в поселке Улан Туг. Здесь мы уже сталкивались с немцами. Я реквизировал теленка, двадцать кур и кое-что еще. Мы расстреляли семерых предателей Родины, среди них младший лейтенант Филиппов, лейтенант Монахов и сержант Рыбалко. Так им и надо! Мы поступим так с каждым, кто поднимет руку на свою Родину. В конце концов, я же старший офицер, заместитель командира отряда и начальник разведки. Я буду сражаться до последнего вздоха.

29 ноября. День был неудачным. Мы пошли из Улан Туга в поселок Плавинский за водой… На обратном пути мы попали на наши мины, которые сами установили (десять мин). Два человека погибли, еще двое были тяжело ранены… У нас нет хлеба, зато много мяса и каши.

7 декабря. В нашем отряде нет порядка. Командир отряда Васильев ведет себя не так, как ему следует. Он отстранил меня от должности заместителя командира отряда и начальника разведки и назначил командиром одного из подразделений. Это понижение.

14 декабря. Я отправился в Коровинский, чтобы раздобыть для себя лошадь. Там я присоединился к другому отряду для участия в операции против калмыков.[194]

18 декабря. Мы добрались до настоящих немцев. Мы задержали двух предателей. Я лично расстрелял одного из них.

20 декабря. Немцы обнаружили нас. Наши припасы на исходе. Нас окружили, но нам с боями удалось прорваться.

21 декабря. Нас преследуют. Стычки происходят снова и снова. Я убил немецкого офицера и полицая. Мы уничтожили около пятидесяти немцев и казаков.

28 декабря. Мы движемся в направлении поселка Черный Рынок.

30 декабря. Мы прибыли в Черный Рынок и ожидаем наше начальство из Кизляра».

Потери среди партизан, сталкивавшихся не столько с 16-й мд, сколько с патрулями Огдонова, были огромны. Из 47 разведывательных и диверсионных групп полностью погибло 20. Другие тоже не избежали потерь. Всего эти группы насчитывали 236 бойцов и имели среднюю численность 4-5 человек. Калмыки сражались против калмыков. Из 229 партизан, ушедших в составе упомянутых 12-ти партизанских отрядов, было 124 этнических калмыка, в том числе погибшая с винтовкой в руках Тамара Хахлынова. Ее тело потом несколько дней лежало у полицейского управления Элисты для устрашения жителей. Группы Долла также выследили три партизанских отряда и комиссара-земляка — известного журналиста Бадму Адучиева.

Наиболее известна группа «Максим 66» Леонида Черняховского. В составе группы из 15 бойцов действовали бывшая ученица школы №2 г. Ахтубинска В.Заикина и слесарь завода им. Ленина Н.Хаврошин. Пройдя 300 км по заснеженной степи, 2 декабря группа подорвала паровоз, который вез эшелон с полком дивизии СС «Нордланд». Рота охраны вступила с партизанами в бой, применив огнеметы. Весь отряд погиб.

Рейды диверсионных групп в степь, учитывая высокий характер потерь, являют собой яркий пример самопожертвования, и лучше всего отвечают на вопрос о том, воевали ли многонациональные партизанские отряды добровольно или по принуждению. Людям было гораздо проще сложить оружие перед немцами, однако они предпочитали сражаться за свою Родину.

Стояние у Хулхуты

После кровопролитных боев 20-24 сентября ситуация у Хулхуты стабилизировалась. 16-я мд окапывалась у Хулхуты и Яшкуля, проводя эпизодические рейды в степь. 4 октября немецкий разъезд был замечен у Юсты. 60-й и 156-й мп периодически сменяли друг друга на передовой в Хулхуте. Здесь же, по показаниям пленных, стояли 13-я инженерная рота, зенитный батальон и 20-30 танков.[195] Во время очередной пересменки, когда 156-й мп был отведен на вторую линию, его 2-й батальон занял Омн Керюльчи, так как оставлять этот пункт на попечение одной роты, как показали предшествующие события, было опрометчиво. Предыдущие бои измотали 16-ю мд. По данным советской разведки, к концу сентября в 156-м мп на ходу осталось всего 60 автомашин.[196]

В октябре на астраханском направлении в составе 16-й моторизованной дивизии появились 450-й, 782-й и 811-й туркестанские батальоны, сформированные Абвером из советских военнопленных. Численность батальонов составляла: 450-го майора Копфа — 934 туркестанца и 27 немцев, 782-го капитана Хейсе — 900 туркестанцев и 20 немцев, 811-го майора Курта — 820 туркестанцев и 30 немцев.[197] Добровольцы носили как немецкую, так и советскую форму, причем перечень их задач был строго ограничен. Их, например, категорически запрещалось задействовать при охране складов с оружием и боеприпасами.

Наиболее подготовленный 450-й туркестанский батальон был создан осенью 1941 года. Его первый командир майор Андреас Майер Мадер был специалистом по Востоку, служил советником у Чан Кайши, а в конце 30-х годов командовал армией прояпонского правительства Ван Цзин Вэя в Китае. 450-й батальон Мадер создал при прямом содействии Туркестанского Национального Комитета Вали Каюм-хана. Батальон насчитывал шесть рот. Каждая из них, кроме штабной, была мононациональна. Рота насчитывала 150 мусульман и 8-15 немцев комсостава. Зиму 1941/1942 года батальон провел на Украине, борясь в Сумской области с партизанами. В августе 1942 года Мадер был переведен в тыл готовить диверсантов, а батальон возглавил капитан Копф.[198] Некоторым опытом обладал и 811-й туркестанский батальон, до октября 1942 года входивший в состав 444-й немецкой охранной дивизии.

В сентябрьских боях 34-я гвсд и 152-я осбр потеряли более половины личного состава. В 107-м гвсп к 23 сентября насчитывался 1521 боец, а к 25 сентября — 1319. По штату в полку должно было числиться 2523. В 152-й осбр потери были еще больше. По штату, каждый стрелковый батальон должен был иметь 904 бойца. По факту, во 2-м осбат к 1 октября было 307 бойцов, в 3-м — 341, в 4-м — 187.[199] Отряд Алябьева вернулся во 2-е АВПУ, вернув уцелевшие шесть грузовиков.[200]

Несмотря на сложную ситуацию у Сталинграда, советское командование изыскало возможность направить на астраханское направление дополнительные силы. 30 сентября в Оля и Долбани[201] начал разгружаться 4-й кавкорпус, предназначенный для операций в районе Ачикулака, Дагестан. В этот день прибыло 902 бойца, 914 лошадей, 22 автомашины, 7 станковых пулемета, две 76-мм гаубицы и 12 минометов. В последующие дни транспорты разгружались каждый день.

Пополнения прибывали и в 28-ю армию. В 771-й ап поступило двадцать 76-мм пушек.[202] 2 октября прибыл 35-й бронеавтомобильный батальон: 112 бойцов, 22 бронемашины, 7 танков Т-70, 11 грузовиков. 5 октября на станцию Бузан отбыл 46-й отдельный дивизион бронепоездов, который должен был прикрывать железнодорожный мост через Бузан и полотно на левом берегу Волги. В него входили два бронепоезда: «Василий Чапаев» и «Кзыл Татарстан».

К 1 октября в состав 28-й армии входили:

34 Гвардейская Стрелковая Дивизия — Генерал-майор Губаревич

248 Стрелковая Дивизия — Полковник Алексеев

52, 152, 159 отдельные стрелковые бригады

78, 116 Укрепленные районы

565 Танковый батальон

35 Отдельный Бронебатальон

30, 33, 46 отдельные дивизионы Бронепоездов

121 Пулеметный Батальон

52, 57, 130 Саперные Батальоны

ЛИЧНЫЙ СОСТАВ И ВООРУЖЕНИЕ 28-й АРМИИ[203] 

                               34 гвсд  152 осбр  78 УР  116 УР           52 осбр  248 сд  159 осбр  556 тбат  1 отд тр  2 отд тр

Личный состав           10138        5725     4381    3715               5950     10408      2913          190         40          44

Лошади                      1 080         673       401      435                505         972         11   

Автомашины                 142           54         21        23                 10          29          2           18           2           2

Винтовки                     5762        2339     2754     2351               384       3490    

ППШ                            1956         316        77         65               874         588    

Ручные пулеметы          267           51       137       162               124        150    

Станковые пулеметы       90           16       136       160                44          13    

ПТР                              178            52       112       140              157         111

122-мм гаубицы              12             2        

76-мм гаубицы                32           12         32        40                 23          29    

45-мм орудия                  26            9          32        40                12         14    

120-мм минометы           18             8                     12                20     

82-мм минометы             71           17          32        40                48         73    

50-мм минометы             62           11          32        41                 7          42    

Танки                                                               5 КВ, 18 Т34     9 БТ    10 БТ    

При этом ужесточились требования к дисциплине. 3 ноября комиссия, состоящая преимущественно из политработников, предложила отчислить из состава 4-го осбат 152-й осбр сорок трех человек. Они провинились в аморальном поведении, политической неустойчивости, нахождении в немецком плену. Командир батальона проявил принципиальность и оспорил выводы комиссии, заступившись, в частности, за бойцов, прошедших через плен.[204]

Определенная логика в действиях особистов, впрочем, была. Так, 30 сентября в 01.30 в песках Армазрык командир взвода саперов 152-й осбр младший лейтенант Трусов с двумя бойцами задержал девять человек, с листовкой-пропуском пытавшихся перейти линию фронта.[205] 17 октября в той же бригаде был расстрелян санитар 2-го осбат Ахметов, поранивший себе ладонь левой руки из ППШ с целью госпитализации.[206]

Советское командование постоянно боролось с разведением ночью озябшими бойцами костров. Кроме того, из-за отсутствия надлежащей координации несколько машин подорвались на собственных минных полях.[207]

152-я осбр и 556-й тбат действовали под Хулхутой. Чуть восточнее расположилась 34-я гвсд. Обвод по-прежнему защищался двумя УРами: 116-м в районе Джакуевки, 78-м у Икряного. Обе танковые роты использовались как неподвижные огневые точки: 1-я в зоне 116 УР, 2-я в зоне 78-го УР. 46-й дивизион бронепоездов действовал у Дельты, Бузана, 30-й дивизион — в направлении Николаевка, Яндыки, а 33-й дивизион — близ Улан-Хола.

2-й и 3-й батальоны 52-й осбр выходили на левое крыло обвода к Яндыкам, Оля и Долбани. 899-й сп 248-й сд, штаб которого находился в Енотаевке, занимал передовыми отрядами Цаган-Усун-Худук (Сарпу — 2 усиленные роты), Юсту (1 усиленная рота), Харбу (1 усиленная рота), Бергин (Хазык — два усиленных стрелковых взвода). Остальные силы 248-й сд стояли в Астрахани: 902-й сп — в Стрелецком, 905-й сп в Карантинном[208], 771-й ап — в Солянке. Штаб дивизии расположился в курортном местечке Тинаки чуть восточнее Астрахани. Герасименко предполагал направить всю 248-ю сд к Сарпинским озерам, но проблемы с транспортом и снабжением вынудили его отказаться от этой идеи.[209]

159-я осбр к 9 октября сосредоточилась на западной окраине Астрахани, в Морском и Красноармейском поселках. К этому времени она насчитывала 5587 человек, имела 347 лошадей, 2 автомашины, была оснащена 1223 ППШ, 9 станковыми пулеметами, одним 82-мм минометом, 14 легкими минометами и 16 ПТР. Бригаду возглавил полковник А.И.Цыганков.

В середине октября 52-я осбр полковника И.С.Шапкина с одной ротой бронеавтомобилей и одной танковой ротой заняла линию Басы-Улан-Хол: 1-й батальон майора Смирнова расположился в Басы, 2-й в Зензелях, Михайловке, Караванном (капитан Писаревский), 3-й в Улан-Холе и Оленичево (майор Кургузов). За ними, в Яндыках, стояла 81-я кд. Эта дивизия не входила в состав 28-й армии.

В степи под Хулхутой

Все эти дни на фронте было полное затишье. Начальник оперотдела армии полковник Захаров меланхолично записывал каждым вечером одну и ту же фразу: «на фронте армии ничего существенного не происходило».

В степи шли столкновения с бандами. 1-й батальон 902-го сп выслал две боевые группы для уничтожения «незаконных вооруженных формирований». Первая группа, выдвинувшаяся в направление Арван-Ашуна, никого не застала, но вторая у местечка Хоро-Худжар задержала пять человек и 40 голов скота. Степняки не оставались в долгу. 14 октября у колодца Красный Худук примерно 40 всадников атаковали отделение 902-го сп, сопровождавшее табун скота к Астрахани. Табун был отбит. Не справившееся с задачей отделение, не понеся потерь, отошло к позициям полка.[210]

Во второй половине октября наметилось некоторое оживление.

В 07.30 утра 16 октября после сильного артобстрела 152-й осбр, взвод пехотинцев 60-го мп провел разведку боем в направление высоты 2.0 на астраханской дороге. В воздухе находились FW-189, Ju-88 и 2 Me-109.[211]

17 октября у позиций 152-й осбр был замечен немецкий разведотряд. Чуть позже пара самолетов Luftwaffe сбросила бомбы. Погибло 17 человек, еще 17 получили ранения.

19 октября с 07.00 у Хулхуты немецкая артиллерия начала беспокоящий огонь. В общей сложности в расположении 152-й осбр разорвалось до 50 мин. Через час появилась и авиация — три FW-189 и двойка Ме-109, сбросившие 28 бомб. Все это продолжалось до 12.00. Пообедав, немцы поднялись в атаку. В 14.30 появились танки. 12 машин при поддержке пехоты атаковали южное крыло 152-й осбр, закрепившееся на высотах 7.4, 12.5. Находившимся здесь зенитчикам пришлось развернуть орудия горизонтально. В итоге один танк был подбит. Понеся потери и в живой силе, немцы отошли. Наши потери были минимальны — двое убитых, один раненный.[212]

В степях советские мобильные группы эпизодически вступали в столкновения с бандформированиями. 19 октября у урочища Хар-Гецюль отличилась разведгруппа 116 УР. В длившемся почти три часа бою — с 19.00 до 21.30. — она уничтожила до 40 всадников, взяв в плен пять человек. При этом было отбито 18 верблюдов, 22 лошади, 70 голов крупного рогатого скота, 85 овец и коз. Разведчики потерь не понесли.[213]

Потом все пошло по-прежнему, то есть без перемен.

21 октября с 19.00 до 19.30 звено АВМБ отбомбилось по Хулхуте. В тот же день у Давсны был сбит FW-189. Самолет сгорел на земле, летчик попал в плен. 24 октября с 17.55 до 18.05 бомбежка укреплений Хулхуты повторилась.

25 октября 152-я осбр и 107-й гвсп ушли отдыхать к Ницану. На фронте их сменили 103-й и 105-й гвсп 34-й гвсд.

26 октября решением Ставки 28-й армии была придана 6-я гвтбр гвардии подполковника Кричмана.[214] Бригада Кричмана, ставшая еще одной ударной силой 28-й армии, была сформирована на базе остатков 1-й тбр. В феврале 1942 года она вышла на фронт, участвовала в боях у Харькова, отступала от Дона через Абгарнеево к Сталинграду и в боях потеряла все свои танки. В ночь на 13 октября, передав последнюю уцелевшую машину соседней танковой бригаде, Кричман в соответствии с приказом переправился на левый берег. У него было выбито 80% мотострелкового батальона и почти все командиры рот, однако уцелело большинство командиров танков. Одним из них был герой Советского Союза Михаил Криворотов, отличившийся в боях на Украине. В ходе боев танкисты Кричмана приобрели богатый опыт, позволявший им сражаться наравне с экипажами капитана Теббеса.

В Николаевке бригада получила новую технику — 12 КВ, 14 Т-34 и 20 Т-60, десяток тягачей, полуторки, а также пополнение — выпускников Казанского танкового училища и сто астраханских рабочих. В общей сложности, в бригаде насчитывалось 855 бойцов, 108 автомашин, 345 винтовок, 170 ППШ, 23 ручных и 5 станковых пулеметов, 12 ПТР, две 76-мм гаубицы, три 37-мм орудия, один 120-мм миномет и 12х82-мм миномета.[215]

Из состава уже знакомого нам 565-й отбат в бригаду Кричмана были переведены некоторые командиры, включая Н.Мироненко, В.Иваненко, В.Негреба и И.Мамась. Им предстояло вписать свои имена в историю освобождения Калмыкии. Сам Михаил Кричман, киевлянин по происхождению, был одним из самых молодых и успешных танковых командиров Советской армии. Он родился в 1908 году, служил в войсках с 1929 года, и прошел через финскую кампанию. В бригаду Кричман был переведен в сентябре 1941 года, вначале как начштаба полка, а с июня 1942 года — как командир бригады.

28 октября в 05.00-05.00 звено самолетов, поднявшихся из Астрахани, сбросило 16 пятидесятикилограммовых бомб по Хулхуте. Рейд был удачным — взорвался склад с боеприпасами. В ответ немецкая авиация отбомбилась по позициям 34-й гвсд. Одна из бомб попала в бензовоз, который взорвался с большим грохотом. Черный дым от горящей нефти поднялся в синее небо. Погибло три бойца гвардейской дивизии.[216]

Стабилизация положения сторон на земле изменила и тактику применения авиации. Немецкие самолеты стали реже появляться над Астраханью — приоритетом Luftwaffe стало Сталинградское направление, оттягивавшее все наличные силы. А советские пилоты получили неожиданное для себя задание — уничтожать немецкие пожарные машины. Командир звена штурмовиков В.Пальмов, как и другие, был этим весьма удивлен.[217] Разъяснение начальство было абсолютно логичным: на первом этапе боев и наши, и немецкие части заправлялись водой из находившихся на нейтральной полосе колодцев. При этом немцы заправляли воду в пожарные машины. Теперь они привозили ее из района озера Маныч. Уничтожение водовозов было весьма неприятно для солдат и офицеров 16-й мд, разместившихся в Хулхуте, Яшкуле и других опорных пунктах по всей пустынной территории Калмыкии.

Гибель передовых отрядов 52-й осбр

По приказу Герасименко командир 52-й осбр Иван Шапкин выдвинул несколько рот для занятия колодцев и зимовьев, расположенных южнее Хулхуты. 17 октября советские разведгруппы появились в местечке Харцигли (зимовье колхоза им. Ильича), у зимовья колхоза им. Буденного и у колодца Нарын-Худук.

18 октября передовой отряд 1-го батальона 52-й осбр, вслед за разведчиками направляясь к зимовью колхоза им. Ильича, наткнулся на минное поле. В результате взрыва была выведена из строя машина, погибло два человека и шесть получили ранения. Выйдя из грузовиков, бойцы продолжили путь пешком. В этот же день передовой отряд 2-го батальона обосновался в зимовье колхоза им. Буденного, а передовой отряд 3-го батальона — в Нарын-Худуке.[218]

Действия Шапкина вызвали беспокойство Хенрици, который приказал танкистам Теббеса совместно с моторизованной пехотой сбить советские аванпосты. Началось с разведки.

21 октября у Харцигли появились два бронетранспортера и танкетка. Советский гарнизон обстрелял немецкий дозор из винтовок и пулеметов, и тот ушел на Хулхуту. Ожидая атаки, всю ночь советские офицеры освещали местность ракетами. Командир гарнизона запросил у Шапкина помощь.

22 октября помощь пришла в виде усиленной разведгруппы — два Т-70, три бронемашины и сорокапятка, сопровождаемые взводом автоматчиков. Кроме того, отряд имел три противотанковых ружья. В 16.00 он столкнулся с аналогичной разведгруппой немцев. После короткой перестрелки, стороны разошлись. В последующую неделю немецкие дозоры появлялись каждый день, а вот советские мобильные группы были уведены к железной дороге. Правда, Шапкин предпринял попытку выяснить обстановку в Адыке (там стоял немецкий форпост), но у зимовья колхоза им. Димитрова его разведчики столкнулись с противником, и ушли в зимовье колхоза им. Коминтерна.[219]

Поняв, что к чему, Хенрици начал действовать решительно. Слабовооруженные и не обладавшие опытом боевых действий, передовые отряды 52-й осбр быстро стали его жертвой. Для операций в южном направлении Хенрици задействовал 2-й батальон 60-го мп майора Линдера, 2-й батальон 156-го мп капитана Беме, а также силы авиации.

Днем 28 октября в расположении 52-й осбр появился запыхавшийся командир Передового отряда № 1 лейтенант Мелехов. С ним были замполитрука и четыре бойца. Мелехов рассказал, что весь его отряд уничтожен. Особисты немедленно арестовали Мелехова и быстро выяснили подробности.

Отряд в составе 67 бойцов располагался в местечке Аце-Худук, примерно в 30 км южнее Хулхуты (зимовье колхоза им. Коминтерна). На его вооружении было три противотанковых ружья и стрелковое оружие — 4 ручных и один станковый пулемет, 10 автоматов и 49 винтовок. Утром появились бронетранспортеры с немецкой пехотой и танки. Мелехов насчитал 25 танков, а численность пехоты оценил в батальон. Практически весь его отряд быстро погиб в бою, и только Мелехов с несколькими бойцами смог скрыться за барханами.[220] Направившаяся к зимовью разведгруппа не нашла ничего, кроме нескольких поломанных винтовок и пары шинелей.

Мелехов был прав. Против его небольшого отряда действительно выступил целый батальон. Вот как выглядели события с немецкой точки зрения, изложенной в докладе офицера связи Luftwaffe обер-лейтенанта Дамма:

«27 октября уже на рассвете мы подъезжали с усиленным 2-м батальоном 60-го мп (майор Линдер) к скотоводческому колхозу «Коминтерн», чтобы атаковать замеченного там противника. Нас сопровождали самолет ближней разведки и два истребителя. Позиции противника были настолько подробно описаны летчиками в сброшенных нам в капсулах сообщениях и по радио, что майор Линдер смог направить свой отряд в атаку прямо с марша. Колхоз был взят после короткого боя, в котором участвовали самолеты, которые вели огонь с бреющего полета».[221]

В том же районе, в 10 км севернее Аце-Худук, расположился Передовой отряд № 2 — у колодца Харциглю. В отряде насчитывалось 97 бойцов, 6 ПТР, 2 станковых и 4 ручных пулемета, 15 автоматов и 64 винтовки. 27 октября в 18.00 к окружающим колодцам холмам подошли немецкие грузовики. Придя к выводу, что его подразделение собираются блокировать и уничтожить, командир отряда Лещенко запросил разрешение на отход. По приказу командира 52-й осбр полковника Шапкина отряд отошел восточнее, к зимовьям колхоза им. Ильича. Отступление было проведено глухой ночью 29 октября, в 02.00, то есть явно в обстановке нервозности. Люди прошли пешком в кромешной тьме четыре часа, и чудом не сбившись, добрались до привала. Проведя здесь несколько часов, днем 29 октября Лещенко решил продолжить отход. В двух километрах восточнее зимовья его роту нагнали немецкие танки и полностью уничтожили. Из всех бойцов уцелели только двое — лейтенант Зубарев и сержант Аванесов.[222]

Возвращаемся к описанию обер-лейтенанта Дамма: «29 октября мы с усиленным 2-м батальоном 156-го мп (капитан Беме) предприняли акцию против скотоводческих колхозов имени Калинина, Ленина и Ильича. В бронетранспортере у меня была постоянная связь через отделение связи ВВС со штабом дивизии, по которой я вызвал истребители, появлявшиеся над полем боя через несколько минут, чтобы принять участие в бою. Противник бежал на восток за песчаные барханы, пока нам не удалось взять его в плен».[223]

Встревоженный происходящим, Герасименко приказал Шапкину отвести к железной дороге все передовые дозоры и заменить их летучими отрядами.

В соответствии с приказом, полковник Шапкин направил к потерянным колодцам еще одну группу в составе 52 бойцов. Немцы обнаружили ее с помощью воздушной разведки 29 октября в 13.00. Пилот не отказал себе в удовольствии обстрелять колонну из пулемета. По счастью, потерь не было, но одна машина вышла из строя. В 07.30 30 октября колонна была атакована с воздуха. Два Ме-109 и один FW-189 в 3-5 км северо-восточнее зимовий колхоза им. Буденного начали ее методично расстреливать. Вскоре в степи горели бронемашина и четыре грузовика. Получив сведения об отряде 52-й осбр, командование 156-го мп направило на перехват группу танков из 116-го тбат (по советским оценкам — 15). С воздуха их прикрывало несколько Ме-109. В 08.20 немецкие танкисты настигли растрепанную колонну 52-й осбр. Судя по небольшим потерям — пять убитых и 6 пропавших без вести — бойцы приняли абсолютно рациональное решение: выпрыгнуть из машин и рассредоточиться по степи. Довольные успехом, немцы не стали задерживаться вдали от базы, и с трофеями вернулись в Хулхуту. Вечером поодиночке наши бойцы добрались пешком до основных позиций.[224]

И снова немецкая точка зрения из доклада Дамма: «30 октября в 04.30 мы снова поехали со 2-м батальоном 60-го полка в скотоводческий колхоз Буденного, где истребителями 29 октября было замечено скопление противника, к которому как раз прибыло на грузовиках подкрепление. После короткого ожесточенного боя противник был опрокинут. Пытавшиеся скрыться грузовики стали добычей истребителей, атаковавших на бреющем полете».[225]

Разочарованный неудачами 52-й осбр, Герасименко направил на помощь Шапкину мобильные группы 34-й гвсд. Гвардейцы быстро заняли опорные пункты и обустроили в них оборону.

У Сарпинских озер

После штурма Омн Керюльчи стороны активности не проявляли.

23 сентября Постнов сообщил, что западнее и южнее совхоза № 10 Сарпа обнаружены две немецкие машины.[226]

Дозоры 899-го сп сражались исключительно с патрулями Долла и Огдонова. Здесь немецких войск практически не было, зато местность была буквально насыщена разъездами перешедших на сторону вермахта советских граждан. Разъезды опирались на Алцын-Хуту, Нимгин, Гузян, Шин-Мере, Сарах, Цацан-Цонхо, Омн Керюльчи и иные пункты.

30 октября у Сарпы трагически погиб мотодозор 1-го сбат в составе отделения, в том числе двух лейтенантов. После того, как с дозором была потеряна связь, на поиски вышла мобильная группа. Вот что записал полковник Захаров в Журнале боевых действий армии: «Розыском 31 октября северо-восточнее совхоза № 10 Сарпа в 30 км найдены изуродованные трупы одного младшего лейтенанта, шофера и шести красноармейцев. Один младший лейтенант и один красноармеец пропали без вести».[227] Летучая группа немедленно бросилась к Омн Керюльчи, куда, предположительно, ушли конники Огдонова. К этому времени немцы уже вернулись в этот пункт, и успели его оборудовать. Советский отряд попал под кинжальный огонь. Один боец погиб, 12 получили ранения, без вести пропало еще шесть человек. Была выведена из строя автомашина.

Командование 899-го сп решило предпринять еще одну атаку на Омн Керюльчи. С этой целью 2 ноября был сформирован сводный отряд — стрелковая рота, две батареи 45-мм орудий, 4 ПТР, три 820-мм миномета, три станковых пулемета. Однако вскоре начались решающие сражения на Элистинской дороге, куда и отбыл почти весь полк. Поэтому операция была отменена.

Стороны вели минную войну. На одной из немецких мин подорвался грузовик с разведгруппой рядового Н.Мордасова. Николай Иванович был контужен и отправлен на выздоровление в астраханский госпиталь. Вскоре он встретил там командира своего взвода лейтенанта Телегина. Телегин, к сожалению, не поправился и умер в госпитале.

5 ноября разведчики 899-го сп обнаружили, что из Омн Керюльчи в Цаган Нур вышло до 200 всадников с обозом. Грейдер Омн Керюльчи — Сараха также контролировался всадниками Долла. В ночь на 5 ноября в районе Бергина 13 конников напали на колхозную бригаду и отобрали у нее скот, после чего ушли на юго-запад.[228]

9 ноября у Джерин Сека, ближе к Омн Керюльчи, разведотряд 899-го сп столкнулся с румынскими конниками. После короткой перестрелки бойцы Раду Корне отошли к Омн Керюльчи.[229]

Снабжение полка оставляло желать много, много лучшего. Весьма характерна запись от 11 ноября в Журнале боевых действий 248-й сд, которая гласит: «Погода холодная, ночью мороз. Личный состав находится под открытым небом. Теплым обмундированием не обеспечены. Много заболело от истощения и простудных».[230] Много — это двести человек, то есть каждый десятый боец полка был выведен из строя по причине безответственности интендантских служб. 31 человек умер.[231]

15 ноября, в канун операции под Хулхутой, нелепо погиб командир 899-го сп Даниил Щербак. По дороге из Юсты в совхоз № 10 Сарпа его машина перевернулась, и от полученных травм Даниил Андреевич скончался. В одной из российских деревень у него остались жена и ребенок.[232] Через некоторое время вместо Щербака полк возглавил командир 2-го батальона капитан Александр Постилый.

16 ноября у фермы № 1 совхоза № 10 Сарпа был обнаружен немецкий разведотряд: танк, танкетка, БТР, 6 мотоциклистов и 4 автомашины с пехотой. Курсанты отстрелялись и немцы отошли. Бойцы 899-го сп потерь не имели.[233]

Борьба в воздухе. Тыл

Астрахань была единственной базой снабжения 28-й армии. По этой же причине обеспечение перевалки грузов через Волгу имело для В.Ф.Герасименко жизненно важное значение. Еще до войны предполагалось построить железнодорожный мост, но в результате вторжения вермахта у национальной экономики возникли иные приоритеты.

В результате в августе 1942 года пришлось наспех искать по всей Волге баржи. Однако часть их была задействована для снабжения важного Сталинградского плацдарма армии Чуйкова. В результате грузы на Трусово стали простаивать, чем не применяла активно пользоваться немецкая авиация. Практически каждый день в городе звучал грохот от взрывающихся цистерн с нефтью.

В результате по инициативе инженеров Я.А.Виленкина и П.Г.Мемнонова было решено поставить восемь барж поперек Волги. Так возникла понтонная переправа от Заболдинского леса к Солянке. Она была сооружена за 10 дней и стала объектом постоянных налетов Ju-88.

Немецкая авиация проводила разведку над Астраханью, Юстой, Солеными Займищами, Линейным. Стояла солнечная и теплая погода — около 17-23 градусов по Цельсию.

В середине сентября 16-я мд получила собственное авиаподразделение. Для действий в полосе дивизии было выделено четыре истребителя Ме-109, один истребитель-бомбардировщик Ме-110, а также эскадрилья ближней разведки 5(Н)/12 FW-189. Это были знаменитые двухфюзеляжные «рамы». Они доставляли советской пехоте много неприятностей. Виктор Мельников из 6-й гвтбр так описывал действия немецкой дивизионной авиации: «часто появлялась «рама» — двухфюзеляжный «Фокке-Вульф»-189. Сделает несколько кругов, сбросит бомбы, а затем начинает корректировать огонь шестиствольных минометов… или через несколько минут появляются немецкие пикировщики и ведут пулеметные и бомбовые удары».[234]

Базовый аэродром немцев находился в Элисте, а в Утте они оборудовали полевой аэродром. Его снабжение осуществлялось с помощью 1-й эскадрильи 4-й планерной группы. Грузовые планеры DFS-230 буксировались самолетом Hs-126. Подразделения наземного обеспечения состояли из метеорологической группы 6-й роты 4-го полка связи, взвода связи 7-й роты 38-го полка связи и группы 3-й роты 38-го полка связи Luftwaffe.

Налеты на Астрахань совершались преимущественно с аэродромов под Сталинградом, в частности, Гумрака. В директиве Гитлера от 23 июля говорилось: «Особое значение имеет при этом заблаговременное разрушение города Сталинград. Кроме того, эпизодически осуществлять воздушные налеты на Астрахань; минированием нарушать судоходство в нижнем течении р. Волга». Об одном такой рейде пишет немецкий ас Рудель.

ПВО Астрахани располагали всего 12 истребителями: три Як-1, два И-15b и два «Харрикейна» из 652-го ИАП базировались в городе, еще пять ЛаГГ-3 из 572-го ИАП в Харабалях.

23 сентября в воздушном бою над Дурным (Рассветом) был сбит Як-1. Пилот совершил вынужденную посадку.[235]

25 сентября пятидесятикилограммовая бомба упала в жилом квартале. Она разрушила 6 жилых домов. Восемь человек получили ранения.[236]

В ночь на 26 сентября был совершен большой налет на железнодорожную станцию Астрахань-2. Сгорело три нефтебака с горюче-смазочными материалами, были разрушены три жилых дома и в нескольких местах сильно повреждено железнодорожное полотно. По оценкам службы ПВО, в общей сложности было сброшено 100 фугасных и 200 зажигательных авиабомб.

28 сентября налету подверглись предприятия Микояновского района г.Астрахани. Были разрушены четыре жилых дома, убиты и ранены 15 человек. При этом сильно пострадал судостроительный завод.[237]

29 сентября два самолета обстреляли позиции 152-й осбр. Погибло шесть человек, двое получили ранения. Днем один самолет сбросил бомбу на столовую Астраханской школы авиамехаников. Погибло семь курсантов, 26 были ранены. 1 октября немецкие бомбардировщики появились восточнее Хулхуты, нанеся удар по 152-й осбр. 2 октября выдался особенно напряженным. В 07.30 три Ме-104 обстреляли позиции 152-й осбр. При этом два человека были убиты, трое ранены. В 14.00 подключилась артиллерия 16-й мд, совершившая налет на укрепления советской пехоты. Артбатальон 152-й осбр был вынужден повести ответный огонь, вынудив немецкую батарею замолчать. В тот же день в 07.26 семь Ju-88 появились над станцией Ашулук, сбросив на нее до 40 фугасных авиабомб. В результате в нескольких местах было разрушено железнодорожное полотно, пострадало гражданское население.

7 октября в 21.00 звено самолетов Астраханской военно-морской базы (АВМБ) навестило Дом Правительства в Элисте, где, по данным разведки, находился штаб 16-й мд. Летчики сбросили 6 ФАБ-100 и 6 ФАБ-60. Один самолет был потерян.

8 октября три Ме-109 и 2 FW-189 в 14.35 обстреляли 152-ю осбр, сбросив несколько бомб. Лишь один солдат получил ранение, но пострадала матчасть — на земле сгорел У-2, было повреждено четыре автомашины, убита лошадь. Наши летчики в ответ нанесли удар по Хулхуте.[238] В этот же день два советских самолета вступили в бой с одиноким Ju-88 в 5 км северо-восточнее Давсны. Немецкий бортстрелок сумел сбить истребитель ст. лейтенанта Сухорукова, и тогда сержант Сергей Бокарев двумя заходами протаранил бомбардировщик. 2 члена немецкого экипажа погибли, двое попали в плен.

9-го октября стал черным днем для немецких пилотов. А. Сидоровский из 652-го истребительного полка на своем «Яке» вступил в бой с шестью Ju-88, бомбившими железнодорожную станцию Селитренная. Во время боя пилот заметил, что к станции подходит вторая, группа вражеских машин. Их тоже было шесть. Несмотря на несоответствие сил, Сидоровский отогнал противника, в основном благодаря невероятному упорству и дерзости. Собственно, в данных обстоятельствах иначе бы он не выжил. Сидоровский срезал тараном один из бомбардировщиков, вырубив хвостовое оперение и пулемет. Ju-88 упал вниз. Его экипаж погиб. Остальные пилоты люфтваффе предпочли покинуть поле боя. В 10.00 в 30 км южнее Енотаевки звено истребителей ПВО сбило еще один Ju-88. Из экипажа никто не уцелел.

10 октября еще один таран, над Астраханью, провел летчик Мишин. Однако потеря стабилизатора не отразилась на устойчивости немецкой машины, и потребовался еще один таран, который провел лейтенант Иван Казаков из 572-го ИАП.

11 октября с утра над города появился «юнкерс», некоторое время покруживший в воздухе под обстрелом зениток и затем ушедший на запад. А после обеда город атаковали два Ме-109 с пиковым и тузами на фюзеляже из 3/JG53 прошли над городом на бреющем полете, обстреляв из пушки и пулеметов несколько улиц, 17-ю пристань, кирпичный завод, батарею 679-го ЗенАП и железнодорожный состав. В ходе этой штурмовки было ранено семь горожан. Психологический эффект был огромен. Многие постарались покинуть город и укрыться в селах.[239]

12 октября в 10.50 над Хулхутой показался одинокий FW-189. Как только наблюдатель передал первые сообщения на землю, батареи 146-го ап 16-й мд открыли огонь по позициям 152-й осбр. По неизвестным причинам наша артиллерия бездействовала. Все это продолжалось до 12.30, когда, наконец, заговорили бригадные гаубицы. Вскоре огонь с немецкой стороны прекратился.

Затем немецкая авиация оживила свои действия на Каспийском море. 24 октября в 08.30 над Астраханью на высоте 7000 метров пролетел разведчик Ju-88. Данные аэрофотосъемки показали большое скопление на астраханском рейде нефтеналивных судов, пришедших из Баку и ожидавших очереди на разгрузку. Немецкое командование незамедлительно приняло меры.

24 октября погиб вышедший из Баку с грузом карбида кальция пароход «Молот» (489 брт.). Из экипажа не сошел на берег никто.

26 октября на Астраханском рейде, примерно в 22.00, получив попадание от немецкой бомбы, загорелась и затонула шаланда «Америка» (995 брт.). Сторожевой катер «М-14» спас 8 чел. Погиб 1 чел. Через пять дней шаланда была поднята со дна и отбуксирована на мелководье. Возиться с ее ремонтом оказалось слишком накладно, и она пробыла на отмели до 1952 года, пока не была разрезана на металлолом.

В этот же день и в том же месте «Хейнкель» был потоплен рейдтанкер «Ударник» (3110 брт), пытавшийся помочь экипажу «Америки». Взрывом бомбы ему оторвало носовую часть и снесло рубку. Судно быстро затонуло. Часть экипажа спаслась на шлюпке и на т/х «Урицкий» была доставлена в Астрахань. Погибло 13 чел., в том числе капитан Н. В. Краснов и заместитель начальника Рейдтанкера С. И. Галкин. Ранено 12 чел.

29 октября на Астраханском рейде была потоплена немецкой авиацией шаланда № 21 (850 брт). Она остановилась на ночь в Волго-Каспийском канале. От взрывов разрушена и носовая часть, судно заполнилось водой. Погибло 3 члена экипажа и 2 пассажира. Остальные 9 человек спасены п/х «Бакинец» и доставлены в форт Шевченко.

На следующий день, 30 октября, у Искусственного острова в результате атаки трех самолетов сел на бровку канала пароход «Коминтерн». В результате судно превратилось в неподвижную цель и получило прямое попадание бомбы. Возник сильный пожар и «Коминтерн» полностью сгорел. Из экипажа погибло три человека. Остальные высадились на берег с помощью шлюпки.

15 ноября на Астраханском рейде четырьмя Ju-88 был атакован танкер «Кулибеков» (1754 тонны). Он следовал с Астраханского рейда с пассажирами в п. Баутино (форт Шевченко) в охранении трех военных кораблей и вел на буксире землесос «СЗ-14», шаланду №318 и баркас «Грузчик». В 16.55 у банки Жемчужная танкер получил попадание сразу тремя бомбами, через 20 минут перевернулся и затонул. БО «Артиллерист» успел снять 43 чел. (в том числе 12 детей), которые на «СЗ-14» на другой день были доставлены в п. Баутино. Погибло 4 чел., 1 человек был ранен.

Кроме того, были понесены небоевые потери. В Бендес-Аббасе во время погрузки на баржу «Танкист» взорвались бочки с взрывчаткой (18 ноября), в шторм погибли баржа «Талыча» (29 ноября), лихтер № 3032 (27 июля 1943 года), взорвались перевозивший пароход «Орленок» и стоявший рядом теплоход «Осетин» и танкер «Муравьев» (24 октября 1943 года), пропал без вести сухогруз «Куйбышев» (29 октября 1943 года).

Возвратимся назад к событиям над землей.

18 октября в 12.00 девять Ju-88 из KG76 совершили налет на станцию Чапчачи. На маленький поселок обрушилось 90 фугасных и осколочных бомб. В результате были разрушены три здания, водяной резервуар для паровозов, сгорели 22 цистерны. Пожар продолжался не меньше суток. Однако железнодорожники упорно не прекращали ни на час свою работу, обеспечивая движение поездов.

24 октября удару подверглись станции Верблюжья и Досанг, на которые было сброшено, соответственно, 32 и 36 бомб. Наши Як-1 не смогли вступить в бой ввиду превосходства противника.

Офицер интендантской службы Григорий Панченко, оказавшийся по делам в Астрахани, так описывал свои впечатления от жизни в городе:[240]

«День 25-ой годовщины Октября был днем пасмурным, холодным, ветреным. Вчера было ровно месяц, как я приехал в Астрахань. Наступила совершенная зима, которая угрожает сковать Волгу, а значит, и возможности транспортировки продовольственных грузов водой. Это печально, так как железная дорога контролируется немецкой авиацией от Астрахани до Баскунчака и даже севернее. Станции этого участка разрушены с немецкой терпеливостью и тщательностью. Станции Верблюжью и Сероглазово я видел разбитыми сам, когда ехал сюда.

Астрахань. 15.11. Астрахань — город великого коммунального запустения и белых шпицев. Шпицев во дворах по два, три и больше в прямой зависимости от числа жильцов в них. Они похожи друг на друга, как карандаши в новой коробке, и дьявольски злы.

Город дремуче запущен. Громадные выбоины в мостовых и на асфальтированных улицах. Дома облезли, как весенние линяющие кошки, штукатурка на многих из них осыпалась. Канализация испорчена, уборные выгребные, и во многих домах — непереносимая вонь клоаки».

За период с 01.08.1941 по 01.02.1942 года трудящиеся Астраханского округа собрали в фонд обороны 7,6 млн. рублей.

За три года войны было внесено на строительство самолетов и танков свыше 400 млн. рублей.

Сумма подписки населения Астраханской области на государственные займы и денежно-вещевые лотереи составила за период войны около 300 млн. рублей.

В зиму 1941-1942 годов астраханцы собрали и послали на фронт 3849 полушубков, 12336 пар валенок, 9187 ватных брюк, 6146 пар теплого белья, около 30 тысяч пар шерстяных варежек, перчаток.

На заводах строили морские охотники, минные тральщики, минометы, противотанковые ежи, 85 мм снаряды, гранаты. На заводе Урицкого делали аэросани и огнеметы, на заводе Сталина — бронетанкера и подводные лодки серии «М» (малютка), на заводе III интернационала лодки-волокуши для перевозки раненых и подвоза боеприпасов на позиции. В 1942 году Астраханский рыбокомбинат им. Микояна освоил выпуск рыбных сухарей, крупы, муки.

В Астрахани было открыто свыше 60 госпиталей и около 80 действовало по округу.

Северный фланг — операции против румын

Севернее Хулхуты до Сарпинских озер местность патрулировали подвижные отряды сторон, действия которых мы коротко описывали выше. Линия фронта начиналась от Сарпинских озер, где 7-й румынский корпус в составе двух кавдивизий противостоял 91-й сд 51-й армии.

Командир 91-й дивизии Николай Калинин, подразделения которого заняли оборону за Сарпинскими озерами, так описывал событий сентября «дивизия не только сдерживала натиск врага, но и предпринимала дерзкие вылазки. Во время одной из них в совхозе № 10 мы захватили штаб саперного батальона и все его хозяйство. Среди документов оказался и приказ командира 4-го армейского корпуса, в котором, между прочим, отмечалось, что войска Советской Армии уже полностью уничтожены и по степям бродят лишь их отдельные мелкие группы…

В последние дни лета в районе Садовое, Уманцево в течение десяти суток действовал отряд во главе с моим заместителем подполковником Л. М. Покровским. Посаженный на трофейные автомашины, отряд был очень подвижным. Внезапными ударами он уничтожал мелкие гарнизоны неприятеля и легко уклонялся от встреч с более крупными формированиями.

Покровский собрал важные сведения о фашистских частях и соединениях, провел большую работу с жителями селений Садовое и Уманцево, разъяснил им, какие данные о враге нас интересуют, куда и как их передавать.»

Два упомянутых Н.Калининым села находятся западнее озер. В начале сентября румыны отбросили советские войска за озера. Наиболее ожесточенный бой произошел за Умацево. К селу подъехала моторизованная группа на семи грузовиках, один из которых буксировал орудие. Удерживавший пункт взвод Баймурзаева погиб полностью.

В степи развернулась диверсионная война. Одна из наших стрелковых рот совершила вылазку в район населенного пункта Деде-Ламин. Атаке предшествовал огневой налет гвардейских минометов и артиллерии. Он ошеломил румын, которые не смогли оказать сопротивления атаковавшей пехоте. Только убитыми румыны потеряли свыше 100 человек, 12 солдат и 2 офицера были захвачены в плен.

В течение 28 сентября — 4 октября частями 51-й армии под командованием генерал-майора Т.К. Коломийца был нанесен удар в 75 км от южной черты Сталинграда. В ночь на 29 сентября советские части, проникнув в расположение 4-й румынской армии, вышли к населенному пункту Садовое, расположенному в 20-25 км от фронта, и разгромили несколько румынских полков. 2 октября румыны начали контратаки и наши части отошли назад.

Второй контрудар примерно в это же время — с 28 сентября по 2 октября — был нанесен сводным отрядом 57-й армии генерал-майора Ф.И. Толбухина в районе озер Сарпа, Цаца и Барманцак. В результате успешных наступательных боев отряд 1 октября овладел населенными пунктами Цаца, Семкин, Дубовым Оврагом и после отражения контратак румынских войск закрепился в промежутках между озерами.

К 7 ноября командование армии решило преподнести подарок руководству страны, да и, собственно, всему народу. 91-й дивизии была поставлена задача нанести удар в направлении Садового. Генералу Калинину выделили стрелковый батальон, разведроту, эскадрон конницы, артиллерийскую батарею и пять танков. Командование группой было поручено полковнику Леониду Михайловичу Покровскому.

6 ноября в 2 часа утра подразделение У-2 нанесло бомбовый удар по расположенному в Садовом румынскому штабу. К этому времени отряд Покровского должен был пересечь линию фронта и подойти к восточной окраине Садового. Однако он задержался, встретив более серьезное сопротивление противника, чем предполагал. Садовое перешло в наши руки лишь к рассвету. Штаб румынского корпуса через урочище бежал к Уманцево, а вслед за ним последовал и отряд Покровского. Уманцево было взято с ходу. В село выехал сам комдив Калинин. Воодушевленный, он направил две оперативные группы в сторону железнодорожных станций Аксай и Котельниковской. Обе находились довольно далеко — за несколько десятков километров.

Однако Калинин ошибся. В тылу у румын стояли немцы, причем танкисты. У Уманцево начались бои, где обе стороны потеряли несколько машин подбитыми. 9 ноября оперативная группа Покровского отошла на восток, за озера. За три дня было выбито из строя порядка 900 румын (по советским данным), захвачено несколько десятков пленных, восемь автомашин и сожжено пять складов. Изъятое из них продовольствие, за вычетом спиртного, Калинин раздал среди местного полуголодного населения.

Осенние бои у Сталинграда сильно обескровили румынские части. Константин Стефанеску так рассказывал на допросе о положении дел в 7-м пп 18-й пд 4-й армии, где он прослужил примерно месяц:

«К моменту моего прибытия (начало сентября) дивизия была сильно истрепана. Роты едва насчитывали по 45-50 человек. С поступлением пополнения, численность их была доведена примерно до 80-100 человек. За период с 1 по 20 сентября мы участвовали в трех безуспешных наступательных операциях, а все остальное время были в обороне. Понесенные потери были весьма значительны, например, в нашей роте остались в строю только 35 человек. Значительные потери в офицерском составе. Убит командир нашей роты, командир одного из взводов и многие тяжело ранены». Южный фланг — корпус Фельми

На левом фланге положение было не столь благоприятным. Здесь, от Хулхуты до Нальчика, линия фронта практически отсутствовала. Территорию Дагестана патрулировали боевые отряды немецкой и советской моторизованной кавалерии.

С немецкой стороны действовали два казачьих полка — подполковника Иоахима фон Юнгшульца и Платова. Основу полка Юнгшульца составляли две сотни терских казаков, а также казачий эскадрон, сформированный в Симферополе. По состоянию на 25 декабря 1942 г. в составе полка было 1.530 человек, в том числе 30 офицеров, 150 унтер-офицеров и 1.350 рядовых, а на вооружении находилось 56 ручных и станковых пулеметов, 6 минометов, 42 противотанковых ружья, винтовки и автоматы.

С нашей стороны на этом направлении располагались уцелевшие части 110-й калмыцкой кд. С 12.09.42 г. 110-я кд была подчинена 4-му Гвардейскому Кубано-Казачьему кавкорпусу и вышла на рубеж Терекли-Мектеб-Селиванкин. В сентябре 1942 г. в 110-ю Кавдивизию прибыли выпускники Новочеркасского кавалерийского училища на должности командиров сабельных взводов — лейтенанты: Э.Ч. Манджиев, М.И. Монголов, А.С-Г. Ашнаев, В.О. Шарманджиев, Д.В. Адучиев, Б.Ц. Абушиев, М.А. Очиров, М.М. Бадма-Гаряев, Г.И. Шарманджиев, О.О-Г. Замбаев и другие.

30 сентября личный состав 110-й кд был передан на доукомплектование 30-й кд. В дивизии оставалось лишь управление и несколько боевых групп. Благодаря мобилизации жителей приморских районов численность дивизии достигла к 13 ноября 2719 человек, причем калмыки составляли порядка 1000.

Начиная с сентября 1942 г. кавалерийский полк фон Юнгшульца оперировал на левом фланге 1-й танковой армии севернее реки Терек. Особенно интенсивный характер эта борьба приобрела в октябре, когда на фронт прибыло 287-е соединение особого назначения генерала Фельми (известное также как корпус «Ф»), специально сформированное для ведения войны в степях и пустынях т.н. «корпус Фельми», названный так по фамилии своего командира. Основу корпуса составляли войска, сформированные из знающих Восток немцев и военнопленных британской и французской армий арабского происхождения. В перспективе корпус был должен оперировать на Переднем Востоке, то есть в Месопотамии и Сирии.

Обеспечивая стык между частями соединения Фельми и 40-го танкового корпуса генерала Гейера фон Швеппенбурга, казачьи эскадроны принимали активное участие в наступлении 17-19 октября, в ходе которого понесли большие потери и были отброшены на восток части 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса генерала И.Я.Кириченко. 30 октября, действуя в составе 40-го танкового корпуса, полк Юнгшульца отражал попытки советской кавалерии прорваться в направлении Ачикулак.

Вот как описывал ход событий маршал Гречко:[241]

«В первой половине октября войска Северной группы Закавказского фронта, остановив противника в ходе Малгобекской операции, накапливали силы для наступления. В свою очередь немецко-фашистское командование также готовилось нанести удар 1-й танковой армией на Грозный и далее на Махачкалу, Баку. На правом крыле Северной группы войск Закавказского фронта в районе Старо-Щедринской в конце сентября сосредоточился 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус, который передислоцировался сюда с туапсинского направления. Дело в том, что в этот период между флангами Закавказского и Сталинградского фронтов существовал разрыв более чем в 200 км. В свою очередь между левым флангом 1-й танковой армии противника и войсками, действовавшими на сталинградском направлении, также имелся большой разрыв» Левый фланг 1-й танковой армии врага был, по существу, открыт: он прикрывался лишь небольшими моторизованными отрядами и одним кавалерийским полком. В Левокумском, Владимировке и Ачикулаке находились слабые гарнизоны противника.

Учитывая такую обстановку, командование Закавказского фронта решило выдвинуть на это направление 4-й гвардейский кавалерийский корпус, нанести им удар во фланг 1-й танковой армии противника и выйти ей в тыл. Этими действиями предполагалось прочно прикрыть железную дорогу Кизляр — Астрахань и отвлечь внимание противника от малгобекско-моздокского направления, где в это время наши войска готовились к наступлению. Удар корпуса должен был послужить началом наступления для 9-й армии и 10-го гвардейского стрелкового корпуса. Если бы эта операция удалась, то войска 1-й танковой армии противника оказались бы под угрозой окружения. 2 октября корпус двинулся в направлении на Ачикулак. Даже не имея соприкосновения с противником, его части за 12 суток прошли всего 150 км. Такое медленное продвижение объяснялось тем, что кавалерии приходилось двигаться в основном ночью, к тому же по безводной степи. Однако эти причины не могли оправдать медлительность и излишнюю осторожность, которые привели к потере внезапности. Нерешительность действий командира корпуса задержала начало наступления войск 9-й армии и 10-го гвардейского стрелкового корпуса. В десятых числах октября части корпуса вошли в соприкосновение с противником в районе Абдул-Газа, Махмут-Мектеб и Березкин. Стремительным ударом казаки разгромили оборонявшегося врага и, овладев этими населенными пунктами, продолжали движение на Ачикулак, где гитлеровцы, по данным разведки, имели гарнизон в составе батальона пехоты, 400 всадников и 30 танков. Однако эти данные были ошибочны. Дело в том, что немецко-фашистское командование обнаружило движение 4-го гвардейского кавалерийского корпуса и спешно перебросило из Донбасса для прикрытия левого крыла и тыла 1-й танковой армии части корпуса особого назначения «Ф». Наименование «Ф» корпус получил по первоначальной букве фамилии командира генерала Фельми, формировавшего этот корпус. В состав корпуса входили три моторизованных батальона, один танковый батальон, один артиллерийский дивизион, авиаотряд и ряд других частей. В корпусе было до 6 тыс. солдат и офицеров, 64 танка и 120 орудий и минометов. Кроме того, он получил на усиление кавалерийский полк и один батальон 201-го танкового полка. Корпус формировался в Греции и предназначался для действий в восточных странах. В конце августа он оказался в Донбассе, а в первой половине октября в связи с выдвижением нашей конницы был срочно переброшен на рубеж к северу от района Моздок, Левокумское, Каясулу, Ачикулак.

17 октября части 30-й кавалерийской дивизии вместо неожиданного ночного удара на Ачикулак безуспешно атаковали с утра передовой отряд противника в Андрей-Кургане. Вместо внезапной атаки дивизия сама попала под удар главных сил корпуса «Ф» из Ачикулака и, понеся большие потери, отступила. Противник же, отбросив части 30-й кавалерийской дивизии, перешел в наступление против 9-й и 10-й гвардейских кавалерийских дивизий и после двухдневных ожесточенных боев овладел Урожайное и Владимирской. Так, вследствие нерешительных и медленных действий 4-й гвардейский кавалерийский корпус не выполнил поставленной задачи. Командующий фронтом приказал командиру корпуса с утра 30 октября, обходя вражеские опорные пункты, наступать в направлении Степное, Соломенское и во взаимодействии с 63-й кавалерийской дивизией, прибывшей из Черноморской группы войск, и 10-м гвардейским стрелковым корпусом разгромить моздокскую группировку противника. Однако командование корпуса решило в ночь на 1 ноября вновь атаковать и захватить Ачикулак. Противник к этому времени успел сосредоточить здесь дополнительно подразделения 360-го и 375-го гренадерских полков. Двое суток казаки вели безуспешные тяжелые бои с пехотой и танками врага, но захватить Ачикулак им не удалось. Понеся большие и неоправданные потери, корпус прекратил атаки и отступил, а 7 ноября без разрешения командования фронта и группы генерал Кириченко начал отводить корпус на восток в направлении Черного Рынка. Узнав об этом, командующий Закавказским фронтом телеграфировал командиру корпуса: «Поставленная Вам задача набеговых операций во фланг и тыл противника наилучшим образом обеспечивает прикрытие железной дороги Астрахань — Кизляр... и совершенно несовместима с Вашим отходом на восток. Немедленно примите меры к установлению соприкосновения с противником своими передовыми частями и обеспечению за собой ранее занимаемой полосы на линии Камыш-Бурун, Тукуй-Мектеб, Терен-Кую и активизируйте набеговые действия разведгрупп с захватом пленных и нарушением управления противника». Однако к этому времени корпус уже отошел на 100 км на восток. Момент был упущен. Хорошо задуманный маневр кавалерийскими соединениями не был осуществлен».

Глава 4. 28-я армия переходит в наступление

Накануне

По мнению разведотдела 28-й армии, в период с 20 по 30 октября войска 16-й мд потеряли не менее 160 человек. Также было уничтожено 30 конников Долла.[242] В начале ноября прошли дожди. Температура упала до 4-8 градусов по Цельсию.

В ночь на 7 ноября началась концентрация советских войск восточнее Хулхуты. В 17.00 из района Ницана выдвинулась 248-я сд (исключая 899-й сп). В Красном Худуке расположилась бригада Кричмана. На следующий день к Хулхуте вернулись посвежевшие гвардейцы Проши и стрелки Алексеенко, то есть 107-й гвсп и 152-я осбр. 899-й сп целиком сосредоточился у Юсты, исключая усиленный 1-й батальон, выдвинутый к Сарпе. 9 ноября подъехали восемь «катюш» 76-го гвмп (командир — гвардии подполковник С.И. Семенов). В целом, минометный полк Семенова насчитывал 200 человек, располагал 26 грузовиками, и, особенно ценно, пятью рациями, что позволяло расчетам ракетных установок быстро менять дислокацию и реагировать на изменения боевой обстановки.

Строго на юг от Хулхуты, где у колодцев Харцигли погибли два передовых отряда 52-й осбр, обозначили свое присутствие гвардейцы. Усиленная рота 34-й гвсд, оснащенная тремя 82-мм минометами и 3 станковыми пулеметами, опиралась на поддержку трех танков.[243] 52-я осбр вытянулась вдоль железной дороги от Линейного до Улан-Хола.

Новые части осваивались в степи. 18-летний строгальщик по металлу Виктор Мельников, сменивший работу на заводе им. Сталина в Астрахани на службу в роте десантников бригады Кричмана, вспоминал, как во время разведрейда в степь их Т-60 с четырьмя десантниками на борту встретил в степи немецкий автобус. Из разбитого лобового стекла автобуса был выставлен пулемет. Поняв, что с таким вооружением танк не одолеть, немцы срочно бросились из машины в степь. Двух из них советские бойцы подстрелили, а еще двоих взяли в плен. По мнению Мельникова, они встретили диверсантов.[244]

14 ноября В.Ф.Герасименко вместе с остальными штабистами сменил место расположения в уютной Астрахани на землянки у Давсны.

У немцев тоже были перемены. 13 ноября полковник Хенрици был переведен на должность командира 40-го танкового корпуса. 16-ю мд возглавил генерал-лейтенант Герхард Граф фон Шверин. Фон Шверин (род. 23 июня 1899 года в Ганновере) также происходил из старинной военно-аристократической семьи. После завершения кадетского корпуса он был призван в армию, участвовал в первой мировой войне, закончив ее в звании старшего лейтенанта. В одном из боев фон Шверин получил серьезное ранение и был награжден Железным Крестом 1-го класса. После войны офицер служил в Генштабе, к середине 30-х годов дослужившись до звания подполковника. Накануне второй мировой войны он был переведен из Генштаба в дивизию «Великая Германия». Дивизия стала одной из ударных частей во время французской кампании, участвуя в боя в Бельгии и на Сомме. В апреле 1941 года фон Шверина, как грамотного штабного офицера, обладающего опытом руководства маневренными частями, перевели в северную Африку. Здесь он руководил спецподразделением Браденбург, оперировавшим в пустынях Феццана, и тревожившим французские посты в Тибести и Гате. Боевая группа Шверина отличилась в боях и на побережье, при штурме оазиса Мехели взяв в плен 2000 британских военнослужащих, в том числе двух генералов. После этого фон Шверина перевели на Восточный фронт, где он командовал войсками в районе Ленинграда. 17 января 1942 года полковник получил Рыцарский Крест. С переводом на южное направление фон Шверину было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Погода быстро портилась. Прошли первые дожди, вскоре сменившиеся морозным антициклоном. Температура упала до 4-8 градусов мороза.

Третий штурм Хулхуты

9 ноября штаб Сталинградского фронта издал боевой приказ № 9, в соответствии с которым 28-й армии предстояло пройти по элистинской дороге и освободить центральную Калмыкию.

При этом войска были пополнены личным составом, преимущественно мобилизованным в Астраханском округе. Так, 4-й осбат 152-й осбр, к 4 октября съежившийся до 187 бойцов, к 9 ноября достиг численности в 785 человек. Аналогично, 2-й осбат той же бригады с 307 человек возрос до 862.[245]

Во исполнение приказа штаба фронта, 13 ноября В.Герасименко издал боевой приказ № 9. Им предписывалось взять Хулхуту силами 34-й гвсд, 565-го тбат и экипажей «катюш» из 76-го гвмп. Из 905-го сп выделялся «лучший батальон» и передавался в распоряжение Губаревича. 152-й осбр предстояло занять Сянцик, выбросив усиленную роту для захвата аэродрома в Утте и сковывания гарнизона поселка. 899-й сп снимался с обжитых окопов у Сарпы и через Эрдинеевку также должен был подойти к Утте. 1-му батальону 899-го сп было нужно взять Омн Керюльчи, чтобы блокировать возможный маневр Хенрици с северо-запада. Через несколько дней Герасименко отказался от операции против Омн Керюльчи, придя к выводу, что 1-му батальону 899-го сп лучше оставаться у совхоза № 10 Сарпа.[246]

На линии фронта пока все шло обычным чередом.

10 ноября у Хулхуты советские зенитчики сбили два Ме-109. Один из них смог уйти на полевой аэродром в Утту, а другой упал в распоряжение советских войск. Потерявший управление над машиной пилот катапультировался и был взят в плен. Им оказался лейтенант Ганс Юнг. Он показал, что немцы располагают примерно полутора десятками самолетов: четыре Ме-109F стоят в Хулхуте, восемь FW-189 находятся в Яшкуле и два Ju-88 пребывают на аэродроме в Элисте.

Наш 289-й ШАД в это время располагал 33 машинами, расположенными на базе в Астрахани: 12 Як из 148-го ШАП, 10 Ил-2 из 232-го ШАП и 11 Ил-2 из 806-го ШАП. Самолеты пилотировали 45 летчиков.[247]

В тот же день у Сарпы разведгруппа 899-го сп провела успешный бой с разведгруппой, вышедшей из Омн Керюльчи. Немцы лишились автомашины и мотоцикла. Наши бойцы потерь не понесли.

Хенрици, отметив перемещение советских войск в степи, решил прибегнуть к успешно зарекомендовавшей себя тактике налетов на отдаленные гарнизоны 28-й армии. Моторизованные группы 60-го мп при поддержке 116-го тбат вышли на юг от элистинской дороги.

Здесь с 7 ноября по приказу Герасименко рота 4-го батальона 52-й осбр вновь заняла зимовье колхоза им. Коминтерна. Сопровождавший роту к месту размещения автоматчик Александр Кузнецов позже вспоминал, что дорога от Зензелей до зимовья заняла у них не менее 4 часов. Рота располагала двумя 45-мм орудиями, шестью ПТР, двумя станковыми пулеметами и тремя 82-мм минометами. Командовал маленьким гарнизоном лейтенант Шулер. 11 ноября над зимовьем пролетел немецкий самолет, а на следующий день, 12 ноября, еще два — FW-189 и сопровождавший его Ме-109.[248]

Пасмурным утром 13 ноября в 10.00 из-за холмов появился 2-й батальон 60-го мп майора Линдера. Силы немцев уцелевшие после боя советские солдаты оценили в двести человек, 13 танков и 8-10 бронеавтомобилей. В воздухе кружили Ме-109 и FW-189. Расположившийся неподалеку, у колодца Харцугли, отряд 34-й гвсд не смог придти на выручку, так как сам был связан боем с остальными пехотинцами Линдера. Немецкие танки восемь часов катались по степи, издалека ведя огонь по позициям роты Шулера. Спешившаяся мотопехота в основном использовала минометы. Тактика была простая: дождаться, когда у обороняющихся закончатся боеприпасы. Так оно и получилось. После того, как советские бойцы расстреляли все снаряды ПТО, патроны ПТР и 50-мм мины, к окопам подкатили немецкие танки и все смяли. Отряд 52-й осбр полностью погиб. Спаслось четыре человека, из них трое раненных.[249] На следующий день выдвинутым к Харцигли отрядом 152-й осбр (два стрелковых взвода, расчеты ПТО и ПТР)[250] в окопах и на поле боя было обнаружено 50 убитых и трое раненных. Оба орудия были раздавлены танками, которые перепахали советские позиции.[251] Удивительно, но Шулер уцелел и впоследствии занял должность замкомбата.

Разумеется, по итогам гибели трех передовых отрядов 52-й осбр, начали искать виновных, и, разумеется, вышестоящее начальство высказало обвинения к подчиненным офицерам. О гибели отряда, занимавшего Харцугли, в Журнале боевых действий 52-й осбр с нескрываемым раздражением говорится: «В этом происшествии сказалась неграмотность командира отряда младшего лейтенанта Лещенко, который начал отход с рубежа обороны, по неизвестной причине просидел в совхозе Ильича целую ночь, а в светлое время решил продолжить отход, благодаря чему отряд был обнаружен и разбит».[252]

Может, Лещенко поступил не очень обдуманно, но если бы он решил остаться на «рубеже обороны», ничего бы не изменилось. Слабо вооруженная рота не может устоять против батальона, поддерживаемого танками и авиацией. Гибель отряда лейтенанта Шулера является тому прямым подтверждением.

Василий Герасименко в этой связи издал отдельный приказ, в котором детально проанализировал причины происшедшего. Он, в частности, отметил, что передовые отряды не были обеспечены боеприпасами и автотранспортом на случай необходимости быстрого отхода, что в резерве у 52-й осбр отсутствовали мобильные группы, которые могли бы своевременно придти на помощь, что штаб бригады сработал просто отвратительно и безответственно. На будущее Герасименко приказал формировать передовые отряды в составе не взводов, а усиленных батальонов и рот, причем рота обязательно должна была оснащаться рацией и автомашинами. Расстояние от передового пункта до маневренных резервных соединений устанавливалось максимум в 15-20 км. Кроме того, по приказу Герасименко во всех частях армии были проведены занятия: «Тактика немецких мотомехразведотрядов в условиях полупустынного театра 28-й армии», причем занятия проводились не только с командирами, но и с рядовым составом. Что до командования 52-й осбр, то Герасименко посадил на 5 суток под арест начштаба бригады подполковника Мельникова, пригрозив ему на будущее разжалованием и трибуналом.[253]

14 ноября в 6 км севернее Хулхуты летучая группа 105-го гвсп с большим удовольствием обнаружила немецкую автомашину, продвигавшуюся по степи. Внезапным огнем гвардейцы уничтожили всех пассажиров — офицера и шесть солдат. В качестве трофеев им достались документы, незамедлительно переданные в оперотдел полка. Довольные гвардейцы по праву заслужили похвалу начальства.

15 ноября советская авиация провела штурмовку аэродрома в Элисте. По отчету наших летчиков, они уничтожили весь авиапарк 16-й мд: три Ju-88 и четыре FW-189. Однако в полном перечне потерь немецкой авиации за ноябрь 1942 года, в этом районе не значится ни одной уничтоженной «рамы».[254] Скорее всего, ремонтная служба авиабазы смогла привести машины в порядок.

В этот же день немцы провели разведку в направлении позиций 899-го сп. У фермы № 1 совхоза № 10, то есть южнее Сарпинского озера, появился отряд в составе танка, танкетки, бронемашины и шести мотоциклистов. Боевое охранение полка заняло окопы. После короткой перестрелки немцы отошли.[255]

На юге у зимовья колхоза им. Коминтерна разведотряд 52-й осбр — тридцать автоматчиков на трех грузовиках — встретился с тремя немецкими танками. Немецкие танкисты открыли огонь, но водителям грузовиков удалось быстро развернуться, и, пользуясь преимуществом в скорости, оторваться от противника.[256]

Оживилась немецкая авиация. 15 ноября двенадцать самолетов отбомбились по Астраханскому рейду. На плавбазе № 97 разорвалось две бомбы, убившие 8 и ранившие 12 человек.[257]

На следующий день, 16 ноября в 09.00 одинокий Ju-88 сбросил бомбы на Астрахань. Одна из них упала на Набережной канала им. 1 мая между Армянским и Кировским мостами. По счастью, никто не пострадал.

16 ноября в районе дислокации УР-116 было задержано четыре бежавших из немецкого плена красноармейца. Они сообщили, что в Элисте находится лагерь с 80-90 пленными.[258]

17 ноября у разъезда №3 из ручного пулемета был сбит немецкий бомбардировщик. Самолет упал на паровоз, летчики погибли.

Общие потери немцев в течение 10-19 ноября заместитель начальника оперотдела армии майор Берлин оценил в 11 человек убитыми. Также было взято в плен четыре служащих 16-й мд и захвачен танк.[259]

19 ноября в 02.00 В.Ф.Герасименко издал боевое распоряжение № 52:

«1. Действия согласно боевому приказу № 9 начать в ночь с 19-го на 20 ноября 1942 года.

2. Атаковать противника:

а) 34-я гвсд в 03.00 20.11.1942 г.

б) 6-я гвотбр своим мотострелковым батальоном и батальоном 152-й осбр в 03.00 20.11.42г, остальным выйти Сянцика в 06.00 20.11.42 г.

в) 152-й осбр (без мотострелкового батальона) усиленной мотострелковой ротой занять аэродром в Утте в 03.00 20.11.42 г., остальными силами выйти на Сянцик в 06.00 20.11.42 г.».

Таким образом, пока 34-я гвсд должна была в лоб атаковать линию Калькутта, сковывая маневр 156-го мп 16-й мд, танкисты Кричмана с севера, а пехотинцы Алексеенко с юга должны были овладеть Сянциком — колодцем западнее Хулхуты, и отрезать передовые германские части. При этом рота 152-й осбр должна была выйти на немецкие аэродромы под Уттой. 248-я сд стояла в резерве. 899-й сп должен был выйти из Юсты, далее через Эрдниевский на Утту. Первыми в степь вышли саперы. Им предстояло обезвредить 2400 мин, прикрывавших подступы к позициям противника.

В Хулхуте в это время располагался весь 156-й мп. В Сянцике, на полпути между Хулхутой и Уттой, стоял батальон мотопехоты 60-го мп, а в Яшкуле еще один батальон 60-го мп, который поддерживало около 30-40 танков 116-го тбат. Остальные танки числом около 15-20 находились в Хулхуте. Отдельный гарнизон занимал Утту.

К началу операции, по данным разведки, позиции 156-го мп выглядели следующим образом. На юге, в лощине в 1 км юго-западнее высоты 3.3. немцы зарыли два танка, скорее всего, ходовая часть которых окончательно вышла из строя.[260] Чуть севернее, между высотой 3.3. и 6.3. находилась батарея из четырех 105-мм гаубиц, а также батарея шестиствольных минометов (или две — одна на высоте 6.3., а другая в лощине между высотами 6.3. и 3.3.).

На востоке, то есть по дороге в Астрахань, передовые позиции 156-го мп прикрывали 75-мм полевые орудия и станковые пулеметы.

Особое внимание было уделено северному направлению. В 300-400 метрах западнее высоты 4.9 была отмечена батарея 150-мм орудий, еще два или три 105-мм орудия, а также батарея шестиствольных минометов стояли на самой высоте 4.9. Чуть дальше, севернее отметки 6.0 находились еще три 150-мм орудия.

81-мм минометы были отмечены советской разведкой по всему периметру немецкой обороны: в лощине между высотами 6.0 и 4.9 в двух км севернее Хулхуты, в 1200 метрах восточнее Хулхуты севернее астраханской дороги, в 750 метрах восточнее Хулхуты южнее астраханской дороги и т.д.

Минные поля были выложены на переднем крае восточнее отметок 0.7 и 7.7, западнее высоты 3.3. В общей сложности на оборонительном рубеже было закопано три танка, сооружено 9 ДЗОТов, 5 блиндажей для танков и 56 землянок. Они представляли собой целостную систему. Так, на высоте 2.0 четыре блиндажа и ДЗОТ были соединены между собой ходами сообщения.[261]

Оборонительные рубежи постоянно укреплялись. «Наблюдением и подслушиванием, — отмечала разведка 4 октября, — установлено, что группа солдат проводила деревянно-земляные работы на западных скатах высоты 7.7. Слышно было большой шум, стук лопат, топоров, досок».[262] Активно подвозили стройматериалы. Только 18 ноября пришло 14 автомашин с лесом.[263]

Дальше на запад фон Шверин обустраивал «линию Тобрук». Как сообщалось в разведсводке 28-й армии, «по данным местных жителей вокруг села Яшкуль немцы возводят укрепления, строят окопы и дзоты, используя кирпич и лесоматериалы из окружающих зимовок, по тем же данным от Яшкуля до Олинга вдоль дороги роют окопы».[264]

Немцы активно освещали местность ракетами. Только в ночь на 16 октября их было выпущено не менее 90 штук.[265]

Севернее Хулхуты немцы провели передислокацию. Из Омн Керюльчи был выведен 2-й батальон 156-го мп, направившийся вместе с остальными частями 156-го мп в Хулхуту на смену коллег из 60-го мп. Вместо немцев в Омн Керюльчи вошел 782-й туркестанский батальон — 2-я, 3-я, 4-я роты, а также пулеметная и штабная рота. Туркестанцы подновили окопы. ДЗОТов здесь оборудовано не было. Боевое охранение выставлялось только в северо-восточном направлении, в 500 метрах от села.[266]

По всей степи ходили немецкие колонны. Так, 5 ноября выдвинутые вперед разведдозоры сообщили, что в Омн Керюльчи пришла колонна из 45 машин, а в Хулхуте их находится еще 160.[267]

Кроме того, возрастающая активность была отмечена особистами на флангах и в тылу противника. Через Кегульту, севернее Элисты прошла 1000 румынских всадников, скорее всего, направлявшихся в качестве пополнения в 9-ю кавдивизию Раду Корне. Южнее Яшкуля, в колхозе Улан Тур, было зафиксировано «бандформирование» численностью в 300 человек. Из них не менее 180 находились на ферме Улан Хеги. Они имели на вооружении 60 автоматов, 2 станковых пулемета и пару ящиков с гранатами. По оперативной информации, группа готовилась к налету на советские позиции в Белом озере и Нарьян Худуке.[268]

Попадавшие в плен немцы вносили скорее сумятицу, чем ясность. Так, Отто Пауль из 1-го батальона 156-го мп, взятый во время ночного рейда разведчиков через колючую проволоку на хулхутинские высоты, сообщил, что в Хулхуте стоят 60 танков из 116-го тбат, а в Яшкуле, оказывается, расположился полк дивизии СС «Великая Германия». Остальная часть дивизии якобы находилась западнее. Скорее всего, Отто Пауль вдохновенно врал, стремясь запутать своих врагов и запугать их возможностями и силой германской армии.[269] Другой пленный, захваченный гвардейцами чуть раньше, в ходе вылазки 8 ноября, указал, что в Хулхуте стоят 60-й мп, 146-й ап, саперная рота 75-го сапбата, 32 танка, две зенитные установки, 4 FW-189, 4 Me-109, 270 автомашин.[270]

К началу операции 28-я армия располагала 47.891 бойцом, 1196 орудиями и минометами, 80 танками.[271] Половина артиллерии была подтянута к Хулхуте: 34-я гвсд располагала 88 орудиями и 165 минометами, 248-я сд — 45 орудиями и 128 минометами, 152-я осбр — 26 орудиями и 74 минометами.[272]

19 ноября в 15.00 начали выдвижение на передовую части 34-й гвсд, в 17.00-899-й сп, а в 20.00-152-я осбр и 6-я гвтбр. В небе, как обычно, появились бомбардировщики. 4 Ил-2 в сопровождении четверки «яков» совершили удар по Утте, четыре других Ил-2 по Сянцику и три Ил-2 по Хулхуте. На базу не вернулся самолет Бухарова, а Ил-2 Фролова совершил вынужденную посадку.[273]

Марш завершился в 03.30. Утром началось сражение.[274] В воздух поднялись зеленые ракеты, а на танках бригады Кричмана были размещены белые флажки с целью избежать столкновений между машинами.

103-й гвсд выдвинулся на местность в 6 км севернее Хулхуты, и развернулся фронтом на юг. Передовой отряд полка был выдвинут на зимовья колхоза им. 1 мая, чтобы обезопасить часть от возможного удара с тыла, севера. 105-й гвсп, действовавший южнее элистинской дороги, занял зимовья колхоза им. Канукова, развернувшись фронтом на север, а его 1-й батальон вышел на западные скаты высот, расположенных в 3 км восточнее Хулхуты.

В 23.00 бригада Кричмана и мотострелковый батальон 152-й осбр прошли отметку 7.5 и выдвинулись на Сянцик. В 02.30 остальная часть 152-й осбр заняла высоты 3.8 и 2.5. 2-му осбат предстояло выйти к Сянцику, 3-й занимал южные скаты отметки 6.4 и зимовье колхоза им. 2-й пятилетки, а 4-й выдвинулся к зимовью колхоза им. Куйбышева.[275]

В воздух было поднято около 15-ти самолетов: четверка Ил-2 под прикрытием одного Як-1 штурмовала Утту, еще 4 Ил-2 работали над Сянциком, два звена (три и две машины Ил-2) действовали непосредственно на Хулхуту. Василий Пальмов, ставший командиром эскадрильи, так описывал ход событий: «Как назло, облачность становится ниже, прямо над нами свисают рваные лохмотья облаков. Высота полета — 400 метров, навстречу мчится голая осенняя степь. Где же злополучная высотка? За спиной ощущаю мощь всей группы «илов». В каждом из них летчик ждет моей команды, следит за моим самолетом. Доворот влево. Ага, вот она! Зенитки открывают заградительный огонь, маневрировать некогда, глаза ищут цель. Снимаю оружие с предохранителя, включаю сбрасыватели бомб и эрэсов. На пологом пикировании веду огонь реактивными снарядами, сбрасываю бомбы. Всматриваться в разрывы некогда, почти рядом земля, мой маневр повторяют остальные штурмовики. Не задеть бы нашу пехоту, которая окружила высоту и ждет команды на атаку. Развернувшись, делаем повторный заход, ныряем прямо из-под облаков. Видно, как вздыбилась высота, как бомбы и снаряды разворотили траншеи, обнажили бревна блиндажей. Хорошо! Теперь еще раз пройтись эрэсами, ударить из пушек. Справа, слева и впереди мелькают красные шары зенитных снарядов «эрликонов». Самолет Пальмова получил повреждение правого крыла и мотора, что вынудило летчика уйти в Астрахань.[276]

В общей сложности за день было сброшено 38 ФАБ-100, 82 АО-20, выпущено 26 РС, 360 снарядов и 630 патронов ШКАС. Из-за потерь и технических поломок авиапарк армии сократился до символических размеров: шесть ИЛ-2 в 232-м ШАП, 5 Ил-2 в 806-м ШАП и 4 «як-1» в 148-м ИАП.[277]

Совершив 70-километровый марш, танкисты Кричмана к 04.00 сосредоточились на рубеже развертывания. В 06.00 двумя колоннами, с юго-запада и востока, они атаковали батальон 60-го мп, занимавший Сянцик. Облепившие машины десантники спрыгнули на грунт и вступили в бой. После трехчасового боя немцы дрогнули и отошли на запад.[278]

Погода стояла туманная, шел мелкий дождь. Видимость снизилась до нескольких десятков метров. Пополудни появились танкисты капитана Теббеса из 116-го тбат на 18-ти танках. За ними следовала мотопехота из 60-го мп, стремившая освободить из блокады оказавшийся в кольце 156-й мп. Батальон Теббеса атаковал с нескольких сторон: северо-запада, запада и юго-запада. Его поддерживала артиллерия. Командир 152-го осбр Алексеенко держался из последних сил. Он направил в штаб армии донесение, в котором указал: «патроны и гранаты, боеприпасы на исходе».[279]

Южнее одна мотострелковая рота 152-й осбр совершила 30-километровый бросок к Утте. Ротой командовал старший лейтенант Трофимов. Он располагал стрелковым взводом, взводом станковых пулеметов, взводом 82-мм минометов, взводом ПТР, взводом 45-мм орудий. Отряд сопровождала пара Т-60. Выйдя к Утте, рота Трофимова атаковала аэродром. Благодаря внезапности ее вначале сопровождал успех. Разогнав боевое охранение аэродрома, бойцы подожгли несколько складов с бензином и боеприпасами и уничтожили шесть автомашин. Однако быстро пришедший в себя гарнизон взял роту под перекрестный огонь и начал ее охват с флангов. Первыми место боя покинули танкисты. Затем дрогнули и мотострелки. Погибло 94 человека, было потеряно два 45-мм орудия, три 82-мм миномета, 9 ПТР, три станковых пулемета и 11 автомашин. Лишь девять человек на двух автомашинах смогли вернуться в расположение 152-й осбр, причем шесть из них пришлось сразу отправить в санбат.[280]

Между тем у Хулхуты разгорелись ожесточенные бои. Сам поселок никакого значения не имел, если не считать расположенных в нем колодцев. Немецкая оборона опиралась на несколько господствующих высот, основная из которых располагалась южнее элистинской дороги. И сегодня на ней видны остатки немецких землянок. С 03.30 основные силы 34-й гвсд, восемь «катюш» 76-го гвмп и танкисты из 565-го тбр вели бой с 156-м мп, поддерживаемым 146-м артполком и частью танков 116-го тбат. Советская пехота, поддерживаемая уцелевшими экипажами 565-й тбр, поднималась в одну атаку за другой. Большие потери причиняла немецкая артиллерия и пулеметные расчеты.

Пара «катюш» из 76-го гвмп, пользуясь туманом, смогла пробраться мимо германских порядков и нанесла ракетный удар по позициям противника. Однако водители не догадались или не успели отойти с позиции. Через пару минут их накрыл залп германской батареи шестиствольных минометов.

В бою у Хулхуты 20 ноября погибла санинструктор 105-го гвсп Наташа Качуевская. Ночью взвод гвардейцев, в котором была и Качуевская, проник глубоко в немецкие позиции и к рассвету был отрезан. Практически все бойцы были убиты или получили ранения. Качуевская выпустив рожок из автомата, бросила в направлении подходивших немцев противотанковую гранату. От взрыва ее она, скорее всего, и погибла. Немцы зашли в землянку и расстреляли раненых, после чего отошли к своим позициям.[281]

Из журнала боевых действий 34-й гвсд: «Бой принял ожесточенный характер, наши части, в особенности 103-й и 107-й гвсп, попали под перекрестный огонь». Немцы перешли в контратаку, которую гвардейцы смогли отбить с большими потерями для противника. Одним из погибших был командир 4-й роты 103-го гвсп гвардии лейтенант Иван Сергеевич Забуров. Он повторил подвиг Матросова, закрыв амбразуру ДЗОТа. Забурову было 22 года. Родом из ярославской деревни, лейтенант участвовал в освобождении Западной Белоруссии, был ранен, и поступил в 7-й вдк.

К 14.00 бойцы 105-го гвсп достигли юго-восточных скатов высоты 2.3, 103-й гвсп занял зимовье юго-западнее высоты 2.3, а 107-й гвсп обосновался на северных скатах высоты 7.4. Наших танкистов не было видно. Они застряли у Сянцика.[282]

Восточнее отвлекающий маневр осуществлял 1-й батальон 905-го сп 248-й сд. Он шел чуть южнее астраханской дороги. В 07.00 батальон начал демонстрационное наступление на высоту 3.3. Немцы активно отстреливались. Батальон смог выбить боевое охранение 156-го мп и повел беспокоящий огонь. Встревоженные немцы в 15.00 выдвинули вперед два танка и 70 пехотинцев, начавших спускаться по склонам высоты 3.3. Один танк нашим бойцам удалось подбить, после чего второй отошел назад, как и понесшая потери немецкая пехота. В 17.00 немцы предприняли еще одну контратаку, которая также была отбита.[283]

Особенно тяжело пришлось 3-му батальону 152-й осбр, сражавшемуся рядом с танкистами Кричмана у Сянцика. Здесь шли бесконечные атаки немцев. К 13.00 из Яшкуля подтянулся моторизованный батальон 60-го мп.[284] Когда закончились снаряды, танкистам пришлось возвращаться на базу, оставив на помощь Андрееву пару отделений автоматчиков, благо настала некоторая передышка. Вопреки ожиданиям, вскоре появилось шесть немецких танков, которые стали утюжить мелкие ячейки с советской пехотой. На немецкий манер, командир зенитного взвода старший лейтенант Щелочинин развернул свои орудия горизонтально и настильным огнем уничтожил танк и два орудия немцев. Однако пехота долго бы не выдержала. На счастье, вернулся танковый взвод лейтенанта Склярова, а затем и его коллеги на КВ-1. Они отогнали противника, подбив 6 танков.[285] По оценкам Алексенко, в целом течение дня на участке, обороняемом его бригадой, было подбито 10 танков и 2 САУ противника, еще один танк сожжен. В ходе боя бойцы взяли в плен трех немецких пехотинцев, двух из которых отправили в штаб армии, а одного в горячке расстреляли.[286]

Днем сюда же подошли основные силы 1-го батальона 152-й осбр Ф.Пархоменко. Бой у Сянцика затих к 17.00. Это позволило Кричману, потерявшему за день всего два танка, развернуть остальные машины на восток и ночью совершить бросок к Хулхуте. К 15.00 он достиг высоты 5.0 юго-восточнее Хулхуты, где уже стояли бойцы 152-й осбр.[287]

На юго-западе, у зимовья колхоза им. Ширяева, появилось 4 танка и 25 БМП немцев.[288]

Борьба шла и в воздухе. В этот день погиб пилот 232-го штурмового авиаполка лейтенант Александр Прудников. Он постарался направить сбитую машину на позиции противника.

В 17.15 В.Герасименко приказал немедленно накормить бойцов 34-й гвсд и в полночь возобновить бой. Фактически, это означало некоторую передышку. Учитывая, что люди не спали всю ночь, она была очень востребована.[289]

По итогам дня немцы в общем и целом держались. В районе Хулхуты было взято всего два пленных, у Сянцика — еще двое. Губаревич оценил потери только в своей дивизии в 680 убитых и 800 раненных.[290] В 152-й осбр погиб 91 человек, ранения получили 82 — причем эти цифры не включают в себя отряд Трофимова.[291] Было выведено из строя пять танков (три Т-70, один Т-34, один КВ), еще четыре сгорели (два Т-34 и 2 Т-70).

Озабочены были и в противоположном лагере. Серьезные потери и потеря сообщения по Элистинской дороге привели фон Шверина к выводу о необходимости отвода войск к Яшкулю. Вдобавок дежурный FW-189 обнаружил, что в Эрдниевской появился 899-й сп, который следовало ожидать на следующий день в Утте. Это создавало угрозу утраты вслед за Сянциком и Утты, что могло воспрепятствовать отходу 156-го мп и повлечь его уничтожение.

А 899-й сп шел по степи, не встречая никаких осложнений, исключая неорганизованность хозчасти. Куда-то запропастились вышедшие из Енотаевки машины с хлебом, а радиостанция фактически пришла в негодность: ее аккумуляторов хватало на 10-20 минут работы. 22 ноября в 10.00 по дороге, ближе к Утте, полк обнаружил примерно 150 степняков, гнавших скот на запад. В завязавшейся перестрелке было убито 30 всадников, и захвачено свыше ста голов скота — верблюдов, КРС, овец. Погиб один боец.[292]

21 ноября в 01.15 генерал-майор И.Губаревич подписал приказ о возобновлении боя с 03.00. 103-му гвсп предстояло овладеть высотой 1.4 на элистинской дороге, 107-му гвсп — высотой 6.0 северо-западнее Хулхуты, 105-му гвсп — зимовьем колхоза им. Канукова с дальнейшей задачей занять высоту 3.3. С запада походили танки бригады Кричмана, которые должны были въехать по пологому склону высоты 6.3 чуть западнее Хулхуты.

Глубокой ночью 21 ноября, в 03.15, гвардейцы, поддерживаемые огнем уцелевших «катюш», начали выдвижение на Хулхуту с рубежа западнее, юго-западнее высоты 2.0, южнее высоты 2.3, юго-восточнее высоты 7.4.

Как выяснилось позднее, полковник Эйзерманн оставил на окрестных буграх лишь силы прикрытия. Явно предвзято относившийся к Губаревичу штаб 28-й армии сделал спустя две недели не вполне оправданные выводы: «При наступлении на Хулхуту отход противника был замечен с опозданием на 12 часов, что позволило противнику оторваться от наших войск. Утром 21 ноября дивизия доносила о продолжающемся упорном сопротивлении противника, между тем как в этот момент в районе Хулхуты противника уже не было».[293]

Начальник артиллерии 28-й армии генерал-майор Устинов дал более взвешенную оценку: «В ночь на 21 ноября противник оставил Хулхуту, прикрывая свой отход арьергардом, который до утра создавал видимость упорной обороны, а в 06.00 даже проявил активность в восточном направлении. Артиллерия 34-й гвсд продолжила с утра 21 ноября вести огонь по заявкам пехоты, и только к 10.00 выяснилось, что противник оставил Хулхуту, и вывел свою группировку из-под удара наших войск, обойдя занятый 152-й осбр Сянцик с севера».[294] Аналогичная запись содержится в документации 905-го сп, чей 1-й батальон участвовал в боях за Хулхуту. Штабисты 905-го сп указали, что 21 ноября в 04.00 немцы ушли из Хулхуты, прикрываясь сильным артиллерийским и минометным огнем.[295]

Утром у Сянцика окопавшиеся пехотинцы из 152-й осбр (2-й, 3-й и 4-й батальоны) подверглись атаке немцев, совершавших отвлекающий маневр. В атаке приняли участие 15 танков и до 2 батальонов пехоты, поддержанных огнем 23 орудий. 60-й мп стремился сковать действия советских войск с тем, чтобы те не бросились в погоню за отступающим 156-м мп. Алексеенко удержался лишь благодаря тому, что вовремя подоспели 11 автомашин со снарядами.[296]

В 08.00 21 ноября силы прикрытия 156-го мп начали отходить из Хулхуты на северо-запад, сквозь разрывы в позициях 34-й гвсд. Только передовой отряд бригады Алексеенко наблюдал 80 автомашин с пехотой. Степная дорога была просто набита транспортом. В это же время наши войска вышли к остаткам саманных хижин Хулхуты. Потерявшая два танка и до 20 автоматчиков бригада Кричмана в 09.00 заняла немецкие траншеи на юго-западе линии Калькутта. К 10.00 смолкли последние перестрелки.

Не без зависти советские пехотинцы осматривали немецкие окопы. Василий Кравцов из 771-го ап 248-й сд позже вспоминал: «когда заняли их окопы, заглянули в землянки и подивились, с каким комфортом они обустроились: стены фанерой обиты, одеялами утеплены. Похоже, здесь зимовать собирались».[297] Командир 152-й осбр Алексеенко был вынужден издать отдельный приказ. В нем он предостерегал о заминировании немцами блиндажей и предметов обихода, а также необходимости осторожно подходить к использованию трофейных продуктов питания. В качестве примера Алексеенко привел случай, когда 21 ноября несколько человек из его бригады употребили захваченный в Сянцике этиловый спирт. В результате спустя два дня шесть из них умерли.[298]

Части 28-й армии бросились к Утте. 34-я гвсд сменила 152-ю осбр, заняв Сянцик. Гвардейцы остановились в Сянцике. Хулхуту занял 905-й сп 248-й сд. Сражавшаяся здесь 152-я осбр выдвинулась на запад, к Утте.

В воздух поднялись самолеты 289-й ШАД. За день было сделано всего 10 самолето-вылетов, сброшено 24 бомбы, выпущено 58 РС и 1120 снарядов, 2600 патронов ШКАС. Летчики отметили попадания в 5-6 автомашин отходивших немцев. Два самолета не вернулись с задания.[299] При этом летчики едва не отбомбились по высоте, уже занятой советской пехотой. Только энергичное размахивание шапками и внимательность пилотов исключили трагическую ошибку. Командование ШАД высказало претензии армейским штабистам за безответственное отношение к делу.

16-я мд быстро отходила к Яшкулю.

Оперативники 28-й армии подводили итоги двух дней боев.

34-й гвсд в качестве трофеев досталось 30 автомашин «Рено», 247 винтовок, 7 ручных пулеметов, 7 орудий, два приемника, 20 телефонных аппаратов и 30 км кабеля, было взято в плен два немца. Дивизия вывела из строя 12 танков, 62 автомашины, 8 орудий, 7 мотоциклов, 971 немецкого солдата и офицера. Потери составили 849 человек убитыми и 1005 раненными, еще 267 пропали без вести (фактически, погибли). Среди погибших было 78 офицеров.

152-я осбр захватила двух пленных, одну автомашину, полевую кухню (очень ценное приобретение), два танка, зенитное орудие, склад с 150 бочками бензина, 15 пистолетов, две винтовки, ручной пулемет, 600 снарядов и радиоприемник. Бригадой было подбито и уничтожено 12 танков, 10 автомашин, две самоходки, два станковых и один ручной пулемет, семь складов, уничтожено три роты. Потери ударных подразделений достигли критической отметки. Только в мотострелковом батальоне, сопровождавшем 6-ю гвтбр у Сянцика, погибло 135 человек.[300] Учитывая, что число раненных обычно превышало число погибших, батальон фактически перестал существовать. Всего в 152-й осбр было убито 169 человек (14 офицеров), ранено 118 (7 офицеров), пропало без вести 4 рядовых. Были и проблемы с дисциплиной. Один боец дезертировал, двое были расстреляны за трусость.[301]

6-я гвтбр захватила под Сянциком один исправный танк, три автомашины и одного пленного. Было уничтожено 8 и подбито 6 танков, два тягача, 21 автомашина, 5 орудий и склад боеприпасов. К завершению боев у Утты-Хулхуты счет бригады пополнился по трофеям еще на один танк, две автомашины, мотоцикл и двух пленных. Было уничтожено еще одно орудие. Из 46 танков бригады было потеряно восемь: пять было подбито (4 Т-34, 1 Т-60), три сожжено (КВ, Т-34 и Т-60). Еще три Т-34 и три Т-70 потерял 565 тбат. Таким образом, в бригаде Кричмана оставалось еще 28 машин, включая 5 КВ, 9 Т-34 и 14 Т-60. Но еще 18 машин подлежали ремонту. Бригада потеряла 19 человек убитыми и 29 раненными. Серьезные ранения получил Герой Советского Союза Михаил Криворотов, спустя несколько месяцев скончавшийся в госпитале в Астрахани.

Первые потери понес 905-й сп 248-й сд, совершавший отвлекающий маневр. Погибло 26 красноармейцев, было ранено 54.

В общей сложности трофейными службами было собрано между Хулхутой и Яшкулем 10 танков, пять 76-мм орудий, четыре 45-мм, шесть 37-мм орудий, один тяжелый 120-мм миномет, две зенитные установки, 32 вполне исправные машины и еще семь подлежащих ремонту, девять мотоциклов и 15 км телефонного провода. Интересно, что в Хулхуте было захвачено 422 наволочки, 467 матрасов и 713 одеял, что дает некоторое представление о численности оборонявшегося там гарнизона.[302]

В журнале боевых действий группы армий «А» со ссылкой на доклад фон Шверина указано, что 156-м полком под Хулхутой были «потеряны три роты и произошли крупные потери материальной части».[303] Таким образом, немцы потеряли примерно 300-350 человек убитыми и попавшими в плен. Соответственно, число раненных можно оценить примерно в 700 человек.

Утром 22 ноября 152-я осбр вышла к Утте. 2-й осбат шел через пески севернее поселка, а по дороге, поддерживаемее несколькими танками Кричмана, продвигались пехотинцы из 3-го осбат. Еще один батальон продвигался южнее. В Утте они обнаружили два немецких взвода и несколько танков. После короткой перестрелки, в ходе которой два немецких танка получили повреждения, противник отошел. Бригада вообще не понесла потерь, не считая трагического наезда грузовика с красноармейцами на мину, в результате чего восемь человек погибли и двое получили ранения.[304] В 19.00 здесь показалась головная часть колонны прошагавшего два дня по степи 899-го сп.

34-я гвсд по-прежнему дислоцировалась у Сянцика, а 905-й сп — в Хулхуте. В 18.00 по приказу Губаревича 103-й гвсп вышел на Элистинскую дорогу и сел в грузовики для продвижения к Яшкулю. У него в руках было распоряжение Герасименко — к 2 часам ночи 24 ноября «сосредоточиться главными силами в Яшкуле».[305] В командовании армии пришли к выводу, что одним броском смогут достичь Элисты.

Герасименко сообщил в штаб фронта, что намерен атаковать 16-ю мд на фронте Олинг-Яшкуль и овладеть позициями противника. Для этого он намеревался привлечь 34-ю гвсд, 6-ю гвтбр, 899-й СП и мотобатальон 152-й осбр. Впрочем, командарм сомневался, что сможет добиться этого только своими силами. В докладной на имя командующего фронта он написал: «Отсутствие транспорта не позволяет полностью осуществить намеченные планы операции. Потрепанная, но боеспособная 16-я мд поспешно отходит на запад, ускользая из-под удара частей армии. Приказал 6-й гвтбр, преследуя противника, не позволить ему уйти на север. Считаю, что для выполнения этой задачи одной танковой бригады недостаточно».[306] Продолжая докладную, Герасименко предложил выделить из состава 51-й армии усиленный батальон и перебросить его на грузовиках в направлении Элисты. Предложение было отвергнуто ввиду того, что 51-я армия сама испытывала трудности при взломе обороны 7-го румынского корпуса на Сарпинских озерах.

Линия Тобрук

23 ноября 1942 года 152-я осбр и бригада Кричмана, преследуя 16-ю мд, вышли на рубеж в 5-8 километров севернее и северо-восточнее поселка Яшкуль. Фон Шверин, уйдя на линию Тобрук, смог удержаться. Правда, из 450-го туркестанского батальона дезертировала группа легионеров во главе с муллой Гани Садыровым, но особого значения для немцев это не имело.

Местность вдоль дороги абсолютно плоская, не пересеченная ни балками, ни буграми, но местами заболоченная. Поэтому Элистинская дорога, огибая ильмень Дорт-Хулсун, спускается немного к югу. Сейчас этот ильмень пересох, и на его месте находится заболоченное понижение (урочище). В описываемое время Яшкуль тоже был иным. Он представлял собой три населенных пункта, с севера на юг: собственно Яшкуль на южном берегу Дорт-Хулсун, затем Среднее Село и Городок. Дальше опять начинались болота и солончаки, среди которых разместился пункт Цаган-Усун. Иных поселений в этом направлении не было, и нет до сих пор.

В 30 км строго на восток от Яшкуля начинаются пески Бузги, в которых вырыто несколько колодцев, включая Теегин Герл. На таком же расстоянии, но северо-восточнее, урочище Шалдан, а чуть севернее урочище Дорт-Чапчачи. В треугольнике Яшкуль-Шалдан-Олинг местность несколько меняется. С юга на север здесь поднимается гряда пологих холмов, из-за особенностей растительности носящих название Синие горы. Кое-где одиноко возвышаются курганы, наиболее видный из которых Ацха-Хартолга. Он отлично виден с элистинской дороги и находится в 3 км севернее нее. В 1942 году южнее Ацха-Хартолга еще лежали руины разрушенного во время антирелигиозной кампании буддистского храма, Хурула.

Теперь об Олинге и прочих пунктах севернее Яшкуля. Если Яшкуль лежит в южной части ильменя Дорт-Хулсун, то Олинг в северной. Собственно, это даже не деревня, а несколько глиняных домиков чабанов. Ни советские, ни немецкие войска привязки к этому пункту не имели, и он используется в описании хода боевых действий лишь как географическая отметка. Но этот пункт имел высокое значение. Через него лежал обходной путь к Элистинской дороге, севернее Яшкуля. Далее за Олингом на север начинался еще один ильмень, Дед-Хулсун. Сейчас он тоже практически высох и представляет собой несколько маленьких блюдец с водой, но тогда, по воспоминаниям ветеранов, являл собой достаточно обширное озеро, заросшее высоким и практически непроходимым камышом.

От Яшкуля через Олинг шла дорога на Чилгир. Другая дорога к Чилгиру шла от Утты, через урочище Чапчачи, пункты Юпсур и Ниицян.

Оборонительный рубеж защищал 60-й мп, потрепанный 156-й мп стоял в резерве. На фронте появились даже три туркестанских батальона, сформированных из оказавшихся в плену советских солдат и офицеров восточных национальностей: казахов, татар, узбеков, калмыков. Каждый батальон насчитывал до 1000 бойцов, но на офицерских должностях находились исключительно немцы. Боевой дух туркестанцев был не особенно высок.

Линия Тобрук выглядела следующим образом.

На севере она начиналась от опорных пунктов Чилгир и Нюкюн, в которых стояли, соответственно основные силы 811-го туркестанского батальона и рота данного батальона, а также передовые отряды эскадронов доктора Долла.

Далее, вдоль бугров, тянущихся на восточной стороне ильменя Дед Хулсун, урочища Олинг и ильменя Дорт Хулсун были оборудованы огневые точки и опорные пункты. Их защищали 782-й туркестанский батальон, и, чуть южнее, 3-й батальон 60-го мп. Перед Дед-Хулсуном и Олингом тянулись минные поля. На курганах восточнее Дорт-Хулсуна расположилась немецкая артиллерия, в том числе противотанковая. Передовой пост был выдвинут на высоту Шарадрык, расположенную на полпути между Олингом и Ацха Хартолга.

2-й батальон 60-мп оборонял холмы северо-восточнее Яшкуля. Важнейшей высотой был курган Ацха Хартолга. На ее южных скатах стояла артиллерийская батарея. И с юга и с севера подчиненные майора Линдера основательно заминировали плоскую степь.

Местность восточнее и юго-восточнее Яшкуля, Среднего Села и Городка также была заминирована. Передовые опорные пункты были оборудованы в развалинах хурула, высотах южнее его и у худуков Шавхата, Камхулта. Их защищали 1-й батальон 60-го мп капитана Торлея и 450-й туркестанский батальон капитана Копфа.

156-й мп формировал второй эшелон обороны: в 7-9 км западнее и юго-западнее Яшкуля и Городка. У совхоза Ревдольган на карте оперативного отдела 28-й армии нарисован светло-коричневый флажок и написано: Калмыцкий полк. Здесь находился штаб доктора Долла. Эскадрон Долла стоял в Цаган-Усуне южнее Яшкуля, а еще один оперировал на глубоком юге близ Тавун Усуна. В Улан-Эрге находились 811-й туркестанский батальон, а также командный пункт фон Шверина, и, соответственно, немецкая охранная рота.

27 ноября к немцам поступили скудные резервы — сводное подразделение из частей флота и сводное подразделение из штаба группы армий «А», всего примерно две роты.[307]

Сила обороны 16-й мд заключалась в первую очередь в грамотном построении опорных пунктов, огневом взаимодействии и оперативности, которая обеспечивалась танками, САУ, БМП и шедшими под их прикрытием грузовиками. Лучший самолет-разведчик второй мировой войны FW-189 обеспечивал получение оперативной информации.

34-я гвсд вышла к Олингу. Замысел советского командования был очевиден: выйти в тыл к фон Шверину западнее Яшкуля, и вынудить немцев как минимум отойти на Элисту. В подчинение Губаревичу был также придан 899-й сп.

Первым решил взяться за дело Кричман. Он принял решение перехватить ударом с северо-востока дорогу Яшкуль-Элиста, после чего развернуть танки на восток и атаковать немецкие позиции у Яшкуля с тыла. К 14.00 Кричман ввязался в бой с немцами. Немцы располагали здесь 18 танками и батальоном пехоты. Потеряв два танка, Кричман вышел из боя. В 15.00 после передышки его бригада вновь атаковала немецкие позиции.[308] Кричману удалось занять холмы в 2 км юго-восточнее Олинга, в 3 км северо-восточнее Яшкуля. По итогам дня бригада потеряла 4 КВ, 5 Т-34, 8 Т-60, по техническим причинам вышло из строя два Т-34 и один Т-60. Такой дорогой ценой бригада уничтожила один немецкий танк, минометную батарею и три автомашины. Еще один немецкий танк был подбит, удалось захватить автомашину и мотоцикл, взять двух пленных.[309] Кричману отправили помощь — колонну из 46 автомашин с боеприпасом и продовольствием. Однако ввиду отсутствия пехоты он был вынужден отвести танки на восток.

23 ноября погиб лейтенант 289-й ШАД Лысков. Во время выполнения боевого задания его Ил-2 был подбит и возвращался в Астрахань на высоте 40 метров. Внезапно самолет круто повернул к земле и врезался в нее.[310] Неприятность случилась в 899-м сп. Автомашина полка подорвалась на немецкой мине, был контужен красноармеец.

24 ноября в 04.00 в районе Олинга сосредоточились сорок танков 6-й гвтбр и сильно обескровленный под Сянциком мотострелковый батальон 152-й осбр. В 20 км восточнее Яшкуля урочище Шалда занял 899-й сп, подошедший из Юсты. Он был обстрелян дальним артогнем, после чего встал и окопался. В Утте разместилась 152-я осбр.

Тем временем в штаб 28-й армии прибыл заместитель командующего фронтом генерал Захаров. По воспоминаниям служившего в 107-м гвсп в звании лейтенанта А.И.Сурова, и подполковника Г.Тельных именно Захаров настоял на форсировании событий. Он потребовал от Герасименко, а тот, в свою очередь, от Губаревича, немедленно выступить через Олинг на юго-запад и перерезать дорогу Элиста-Яшкуль.

Если бы Захаров имел некоторое терпение или озаботился мобилизацией автотранспорта, к Олингу можно было перебросить, на выбор, 902-й сп, 905-й сп, 152-ю осбр, а то и 52-ю осбр, стоявшую в бездействии в районе Зензелей. Это позволило бы гвардейцам, не опасаясь за фланги, совершить бросок к дороге. Даже плохо обстрелянные части — лучше, чем никакие. Однако такого решения принято не было, и гвардейская дивизия начала наступление в условиях, когда второй эшелон за ее плечами практически отсутствовал. И это в условиях открытой местности!

24 ноября в 05.20 командующий армией Герасименко отдал приказ о штурме Яшкуля. 34-я гвсд вместе с 6-й гвтбр предстояло нанести удар на Олинг. 899-й сп стоял в резерве.

В ночь на 25 ноября основные силы 34-й гвсд разместились: 107-й гвсп севернее кургана Ацха-Хартолга, у кошары, 105-й гвсп — у развалин Хурула, на высоте 10.3, 103-й гвсп близ соленого колодца в 3 км северо-восточнее Олинга, у отметки 8.0. Дивизия готовилась к отдыху. За два дня у Хулхуты она потеряла четверть всего состава. Сказывалась и усталость бойцов. Наконец, сильно отстала артиллерия, а уцелевшие «катюши» 76-го гвмп ушли на ремонт в Трусово, пригород Астрахани.[311]

25 ноября в 09.00 34-я гвсд Губаревича и 6-й гвтбр Кричмана направились к Олингу. К 16.00 они вышли на рубеж атаки, которая началась в 19.00.[312] «Таким образом, — отмечал в мемуарах начштаба армии С.Рогачевский, — не оказалось светлого времени для организации взаимодействия между соединениями ударной группы, а также внутри соединений. Артиллеристы не имели светлого времени суток для привязки артиллерии и разведки полей, выбора места для огневых позиций и наблюдательных пунктов».[313]

Пехота шла без артиллерийской поддержки — расчеты с орудиями еще не успели подойти. Фон Шверин вывел в степь до 40 танков и подтянул основные силы 60-го мп. В небе кружили «юнкерсы». Только к позднему вечеру гвардейцы овладели немецкими окопами и в 23.00, заняв Олинг, вышли на 2 км к юго-западу от этого пункта. От Яшкуля их теперь разделяло всего 3-4 км. С холмов, расположенных южнее Олинга, Яшкуль отлично просматривался.

Профессионал маневренной войны, фон Шверин решил совершить бросок через степь. Он выдвинул батальон пехоты на грузовиках и 10-12 танков в обход из Яшкуля, южнее астраханской дороги с тем, чтобы затем круто повернуть на север и выйти в тыл к 34-й гвсд. Дополнительный удар предполагалось нанести из Чилгира.

По дороге немецкая моторизованная колонна натолкнулась на 899-й сп, стоявший силами двух батальонов южнее дороги в урочище Шалда. Урочище являет собой незначительное понижение. Местность здесь совершенно плоская, и надо иметь особо пристальное зрение, чтобы разглядеть на ней подобие холмов. 899-й полк хотя был на фронте уже три месяца, до сих пор имел дело только с отрядами Огдонова и редкими немецкими патрулями. В деле у Омн Керюльчи участвовала лишь незначительная часть подразделения.

Существует два отличных описания событий у Шалды.

Первое из них составлено штабистами 771-го ап. В соответствии с ним, в 10.30 с востока появился немецкий батальон, поддержанный примерно 18 танками. В небе кружил FW-189, корректировавший работу артиллерии и эпизодически сбрасывавший бомбы. В ходе боя находившиеся здесь 4-я и 5-я батареи 771-го ап потеряли все 8 орудий. Еще 3 орудия потерял 899-й сп. Немцы лишились шести танков, в том числе двух сожженных.

Далее написано: «пехота 899-го сп, в том числе рота автоматчиков, находившаяся впереди дивизиона, участия в бою не принимала, и отошла в направлении на запад. Несмотря на то, что артиллеристы остались одни, они не проявили трусости, остались около орудий, отбиваясь от танков и пехоты противника. Когда орудия были подбиты, расчеты во главе с командирами боролись с танками противника. Расчет 4-й батареи был выведен из строя полностью. Во главе с расчетом погибли три средних командира. Лейтенант Редько погиб геройски, когда орудие было подбито, вступил в бой с пехотой противника с обнаженной шашкой».[314]

Иная версия высказана в докладе капитана Яновского из штаба 899-го сп. Он пишет, что в 14.00 появилась «рама», а через час политрук конного взвода, проезжая мимо КП, где в это время находились все командиры подразделений полка, крикнул, что только что видел немецкие танки — двести штук! В действительности, танков было 20. Они шли с востока и сопровождали батальон мотопехоты. Было также замечено 12 мотоциклистов.

Немецкая пехота выпрыгнула из грузовиков и повела наступление на позиции 2-го и 3-го батальонов. 2-й батальон удержался, а 3-й, как деликатно выразился Яновский, отошел на лучший рубеж обороны. При этом немецкие танки раскатали оказавшиеся без прикрытия орудия 771-го ап и 899-го сп. Всего было потеряно 11 орудий, причем одно из них немцы захватили с собой. Помимо этого, 3-м батальоном были потеряны миномет и 3 станковых пулемета. В зоне обороны 2-го батальона позднее были подобраны 6 убитых немцев, включая офицера. Подбитых танков Яновский не отметил, но указал, что противник потерял две машины.[315]

Ветеран 34-й гвсд А.И.Суров также отмечает, что уничтоженных немецких танков в районе урочища Шалда он не видел, и, более того, по рассказам бойцов, артиллеристы даже не успели развернуть орудия.

Наконец, в Журнале боевых действий 28-й армии говорится, что в 15.30 юго-западнее, южнее урочища Шалда появился немецкий батальон, сопровождаемый 10-12 танками. На протяжении часа немецкие танки раскатывали по степи, ведя дуэль с полковой артиллерией. Части понесли очень серьезные потери. В двух батальонах 899-го сп погибло 220 человек, 245 были ранены и 225 пропали без вести — то есть за день была выбита половина всего личного состава. Было потеряно три 76-мм орудия, 5 минометов, 9 ПТР, 3 станковых и 15 ручных пулеметов, 5 автомашин и 168 лошадей. 771-й ап лишился восьми 76-мм орудий и 76 лошадей, погибло 12 бойцов, пропало без вести 29, еще 22 отбыли в госпиталь. Таким образом, в 248-й сд за сутки было выбито из строя 753 солдата и офицера. Даром немцам бой тоже не прошел. Один танк остался догорать в степи. Еще два были подбиты и взяты на буксир. В 16.30 немецкая пехота погрузилась в грузовики и вместе с танками ушла на север, обходя по длинной дуге 34-ю гвсд.[316]

Тем временем у Олинга 34-я гвсд продвигалась, не взирая на потери, вперед. 26 ноября в 02.00 ее передовые группы достигли дороги Элиста-Яшкуль. Затем дивизия вышла на рубеж северо-западнее в 4-6 км от Яшкуля. 105-й гвсп достиг долины Кемердык, 107-й гвсп — отметок 0.7, 1.8, 2.2. 103-й гвсп шел по астраханской дороге восточнее Яшкуля и занял зимовья. В плен было взято два солдата 60-го мп.

Ввиду спешки при подготовке операции, управление разладилось. Как отмечал потом начальник штаба армии Самуил Рогачевский, «зачастую войска действовали самостоятельно и разрозненно, а командиры соединений и частей были лишены возможности в сложной динамке боя парировать контратаки противника. Действия пехоты и артиллерии практически не были скоординированы по времени, рубежам и объектам, пехота наступала без артподдержки, неся большие потери».[317] Ответственность за это с Губаревичем должно было разделить командование армии, которое погнало войска вперед на штурм линии обороны противника, поставив самые общие задачи и не дав времени ни разведать обстановку, ни привести утомленную дивизию в порядок.

899-й сп, отойдя от боя в урочище Шалда, направился к Яшкулю с задачей сковать часть сил гарнизона. Полк наступал северо-западнее развалин Хурула. Поскольку немцы, терпящие катастрофу у Сталинграда, и концентрировавшие силы 16-й мд к Яшкулю, очистили Омн Керюльчи, 1-й батальон 899-го, остававшийся ранее у Сарпы, на всех парах устремился к Утте. Здесь по-прежнему стояла 152-я осбр, исключая ее 2-й батальон, оборонявший Сянцик. 905-й сп вместе со штабом 248-й сд разместился в немецких землянках у Хулхуты, а 902-й сп по совершенно непонятым причинам находился в глубоком тылу у Давсны. В результате тылы 34-й гвсд у Олинга охраняли несколько танков бригады Кричмана и небольшие подразделения пехоты.

В 152-й осбр день ознаменовался инцидентом, весьма неприятным для командования. Захаров, наконец, принял решение сформировать силами бригады моторизованный отряд, который должен был поддержать бригаду Кричмана. Поручение было дано замкомбригу подполковнику Жукову. Однако Жуков, свалив задачу на нижестоящих командиров, отбыл в неизвестном направлении. До рассвета его так и не удалось найти, вследствие чего отряд не был сформирован. Алексеенко отстранил Жукова от должности и передал его дело в трибунал.[318]

Немцы не теряли времени даром. Несмотря на ухудшение погодных условий (ночью выпал снег) они интенсивно перебрасывали подкрепления в Яшкуль, и ночной атакой вернули Олинг.

На рассвете пасмурного 26 ноября подвижные части 16-й мд продолжили контрнаступление, нанеся удар по 103-му гвсп. В тылу 34-й гвсд появились немецкие танки и бронетранспортеры, быстро сбившие боевое охранение. Фон Шверин нанес концентрический удар: из Яшкуля и Чилгира. На моторизованную группу 16-й мд, вышедшую из Чилгира, наткнулся совершавший боевую разведку Т-60 бригады Кричмана. Сидевший на борту Т-60 десантник Виктор Мельников так описал эту встречу: «проехав 3-4 км, мы увидели, что на нас надвигаются танки противника, и (по нам) открыли ураганный минометный огонь. Нам пришлось прятаться в болоте, в камышах, где оказались еще наши части 34-й дивизии, если не ошибаюсь, 105-й полк. Болото было замерзшим, лед толщиной 5-7 см. Пехоту лед, конечно, поддерживал, но технику — нет, и мы с Т-60 провалились… Это был кромешный ад. Над болотом повисла «рама», которая корректировала огонь, противник вел огонь из минометов и шрапнелью, ледяной покров болота был разбит».

26 ноября к 11.00 34-я гвсд, отходившая из мешка, оказалась загнана к Дед Хулсуну. Бригада Кричмана была отсечена от гвардейцев и отошла на 1.5 км северо-восточнее, юго-восточнее Олинга. К этому времени она потеряла еще два Т-34 и один Т-60, сгоревшие в степи. Один Т-34 был подбит. За день погибло 36 человек, в том числе семь офицеров. У немцев было уничтожено два танка, еще один подбит.

В течение всего дня гвардейцы вели тяжелые бои в окружении. Дул порывистый ветер, температура упала до 3-5 градусов мороза. В котел попали 103-й и 105-й гвсп. Восточнее к ним пыталась пробиться 152-я осбр, выдвинутая из Утты к Яшкулю. Из-за слабой оснащенности автотранспортом бригада шла пешком. К 08.00 28 ноября она достигла только урочища Шалда. До Яшкуля ей оставалось еще 20 км.

В Утте бригаду сменил 905-й сп 248-й сд, покинувший Хулхуту. На смену ему пришел 902-й сп той же дивизии, наконец, оставивший Давсну и Красный Худук. К Утте также были направлены пять БТ 1-й танковой роты и 2-я танковая рота.

Ночью 34-я гвсд, произведя перегруппировку, прорвала кольцо окружения и вышла севернее Олинга, через озеро Дед-Хулсун. При этом были понесены большие потери в личном составе. Значительную часть техники, в том числе транспорт, пришлось бросить в болоте.

Среди тех, кому повезло, оказался и Виктор Мельников. С трудом, подминая камыш под гусеницы, он с товарищами смог вытащить танк из ильменя. «Среди нас нашлись опытные ребята, которые вытащили из камышей немецкую легковую машину «Опель-капитан», поймали на окраине двух «языков», кое-что от них узнали, сняли с них одежду. В 2 часа ночи (ночь была полнолунная) четверо из 34-й сели в машину, двое из них переоделись в немецкую форму, 17 человек уместились в полуторку. К ним присоединился наш Т-60. Вот в таком составе мы двинулись в путь из окружения.

На пути оказалась большая неожиданность. Спасла нас немецкая машина, которая шла первой. Перед нами стояли 6 крытых брезентом машин «Шевроле» и до роты немецких солдат. Все они стояли в кругу, что-то, видимо, обсуждали, и в этот миг мы на предельной скорости подъехали к немцам и открыли огонь со всех автоматов, пулеметов… От неожиданности и огня немцы падали. Я выпустил за этот миг весь диск патронов. Но оставшиеся в живых немцы открыли по нам огонь трассирующими пулями. Часть бойцов с полуторки, она замыкала нас, погибли».[319]

34-я гвсд была вынуждена перейти к обороне. Потери в живой силе достигли 1.000 человек. По воспоминаниям А.И.Сурова, И.И.Губаревич был оштрафован на 16.000 рублей «за потерю шанцевого инструмента».

В период с 20 по 30 ноября 34-я гвсд понесла потери, фактически выбившие ее из строя. 1625 бойцов было убито, 1448 ранено, 1978 пропали без вести. Хозчасть списала 1181 винтовку, 139 ППШ, 34 ручных и 6 станковых пулеметов, 21 ПТР, 45 орудий (из 60-ти), 5 минометов.

Поодиночке и небольшими группами гвардейцы просачивались на восток. К 4 декабря в расположение дивизии вернулось 228 бойцов, ранее числившихся пропавшими без вести. Еще 211 человек на протяжении двух недель скрывались в ильмене Дорт Хулсун. Они смогли сгруппироваться и установить связь с основными силами. Губаревич, как мог, помогал им продовольствием и медикаментами. [320]Постепенно они также вышли из окружения. Общее число пропавших без вести бойцов 34-й гвсд было уменьшено оперотделом с 1978 человек до 999.

ПОТЕРИ 28-й АРМИИ (20-30 ноября)[321] 

                      34-я гвсд  248-я сд  152-я осбр  6-я гвтбр  565 тбт  ИТОГО

Убито                  1625         258          175            69         2127 

Ранено                1493          353         142             78        2066 

Без вести            1978          254         103                        2335 

Автомашины           15             5            2             22  

Орудия                   11                         11   

Ст.пулеметы             6             3            6                           15 

Танки                                    13            6            19  

Вообще, механистичность решений советского командования, стоившая жизни многим бойцам, не может не бросаться в глаза и по прошествии шестидесяти пяти лет. Так, 23 октября начальник разведотдела армии майор Зенькович утвердил указания по ночному поиску, рекомендовав, в частности, обращать внимание на опушки леса. В условиях местности, в которой воевала армия, это было просто странно.

Проблем добавили трудности со снабжением. В журнале боевых действий 28-й армии от 26 ноября имеется запись: «Лед на реке Волга в районе Астрахани слабый. Паромные и автомобильные переправы парализованы, железнодорожная переправа крайне затруднена, что создает напряденное положение с подвозом».[322] Ввиду переменной погоды часть ледяного покрова треснула и образовались торосы, запрудившие Волгу. За сутки ее уровень поднялся у Астрахани на 19 см. Через реку рисковали переходить только смелые пешеходы.[323]

В результате 28-я армия временно перешла к обороне на рубежах 10-12 километров севернее поселка Яшкуль и почти весь декабрь вела бои на линии Яшкуль-Олинг-Чилгир. В глубине обороны 34-й гвсд расположились танкисты Кримчана, наподобие пожарной бригады спешно выдвигавшиеся на угрожаемые участки фронта. Их столкновения с танкистами Теббеса шли с переменным успехом.

Общие потери немцев за декаду 20-30 ноября оперотдел армии оценил в 12 человек пленными и до 2000 убитыми. Если бы это было так, 16-я мд уже перестала бы существовать, поэтому оценки майора Берлина следует признать весьма завышенными. Кроме того, в степи было собрано 10 танков, 18 орудий, 39 минометов, 14 станковых и зенитных пулеметов, 118 ручных пулеметов и более 1000 винтовок разных систем, включая советские.[324]

Пришедшие в себя после боев под Хулхутой немцы перешли к активным действиям.

27 ноября при поддержке 16 танков мотопехота фон Шверина попробовала на прочность оборону 3-го батальона 107-го гвсп. Гвардейцы подтвердили свою репутацию и атаку отбили.

29 ноября аналогичная атака состоялась на стыке 34-й гвсд и 6-й тбр. Она была неудачна для немцев. Экипаж гвардии лейтенанта А.Петрова на КВ-1 подбил два танка, и, выйдя из укрытия, разметал боевую цепь немецких пехотинцев, заодно раздавив два орудия. Артиллеристы Губаревича довершили дело, уничтожив один танк и шесть автомашин.[325]

Бригада Кричмана отошла северо-западнее кургана Ацха Хартолга, развернувшись в ожидании неожиданностей фронтом на север. Ей по-прежнему был придан мотобатальон 152-й осбр, окопавшийся на высоте 5.0. Передовой отряд танкистов (1 Т-34, 1 Т-60) вместе со стрелковым взводом ушел далеко на север и занял позицию в 6 км юго-восточнее урочища Чапчачи.

152-я осбр, избежавшая катастрофы у Дед-Хулсун, и успевшая отдохнуть после штурма Хулхуты, прибегла к активным действиям. В бригаде насчитывался 4591 боец, включая 521 офицера. Из них примерно 200 стояли в заградотряде.[326] В ночь на 2 декабря она почти всеми наличными силами (1-й, 3-й и 4-й батальоны) провела разведку боем в 6 км северо-восточнее Яшкуля. При этом было уничтожено боевое охранение 60-го мп и захвачена занимаемая немцами кошара.

Фон Шверин с офицерами оперативного штаба 16-й мд пришел к выводу, что, раз ударные силы 28-й армии, понеся серьезные потери, отошли северо-восточнее Яшкуля, следует нанести удар вдоль дороги, поставив Герасименко перед угрозой потери коммуникаций и вынудив его отвести армию к Хулхуте.

2 декабря дважды, с фланга и тыла, были атакованы части 152-й осбр в районе Шалда. В 12.00 немецкая мехколонна в составе пяти танков, четырех буксируемых тягачами орудий и нескольких машин с пехотой вышла в советский тыл, к сборному пункту вышедших из строя машин Кричмана. К несчастью для немцев, оснащенных одним Т-IV и четырьмя Т-III, здесь стояли три тридцатьчетверки. Ходовая у них не работала, но с орудиями и поворотным механизмом башен все было в порядке. Экипаж лейтенанта Мамася, ремонтировавший свою машину, срочно занял места. Мамась воевал на астраханском направлении еще в составе 565-го отбат и обладал приличным опытом, что и не преминул продемонстрировать. Первым же выстрелом он сумел подбить передовой Т-IV, а затем и шедшую за ним «тройку». Два угодивших в Т-34 немецких снаряда никакого вреда советской машине не причинили. Однако броня внутри башни покололась и смертельно изрешетила механика-водителя Дмитрия Куницына. Тем временем на шум боя подоспело еще два советских танка, с хода подбившие один немецкий. Этим бой и закончился — в 13.30 немцы погрузились в машины и уехали в юго-восточном направлении, то есть… в тыл советских войск![327]

Перекусив, в 14.30, они атаковали 152-ю осбр. Здесь пехоту прикрывал одинокий КВ, к которому было срочно переброшено еще два танка, скорее всего, тридцатьчетверки. К 15.00 немцы были вынуждены отказаться от своих намерений и повернули назад в Яшкуль.[328] Впрочем, их передовая часть осталась в 4 км юго-восточнее Бор Худук, где и окопалась. В результате боя 152-я осбр потеряла 19 человек убитыми и 42 раненными, а также подбитый противником танк, у немцев было подбито 5 танков и повреждено 15 автомашин.[329]

3 декабря моторизованные части немцев появились у зимовья колхоза им. Ширяева, в оперативном тылу 28-й армии. Полковник Захаров в Журнале боевых действий 28-й армии фиксировал, что разведгруппы немцев силой от роты до батальона при поддержке 3-20 танков появляются в разных местах восточнее Яшкуля, разведуя местность.

В этот же день в 14.50 три наших самолета отбомбились и отстрелялись по позициям 899-го сп. Из пяти бомб разорвались только две. Жертв, благо, не было.[330]

Вообще, события отнюдь не напоминали триумфальное шествие. Несмотря на окружение 22-х дивизий у Сталинграда, вермахт держался достаточно уверенно. На юге 30 ноября 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус нанес удар в тыл моздокской группировки врага и к исходу дня 1 декабря вышел на дорогу Ачикулак — Моздок, 10-я гвардейская кавалерийская дивизия овладела Новкус-Артезианом, Яманчой и завязала бои с противником южнее Ачикулака. 9-я гвардейская кавалерийская дивизия вела бой за Иргаклы. 30-я кавалерийская дивизия овладела Найко, Морозовским и вступила в бои за Сунженский. Но большего корпусу достигнуть не удалось. До 4 декабря казаки вели ожесточенные бои с моторизованными подразделениями немецкого корпуса особого назначения «Ф» (Фельми) и к концу дня 4 декабря отступили. Неудача постигла и 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус. Опасаясь удара по своему правому флангу, корпус вынужден был также отступить.

Под Яшкулем положение также не упрощалось.

Силы 28-й армии расположились следующим образом.

В Чапчачи рота 34-й гвсд обороняла передовой опорный пункт. Сама дивизия Губаревича стояла напротив Дед-Хулсуна и Олинга, занимая т.н. Синие горы — группу возвышенностей, вытянувшихся с севера на юг в 5-7 км восточнее линии немецкой обороны. Западный рубеж оборонял 107-й гвсп, юго-западный 105-й гвсп. 103-й гвсп был выведен в дивизионный резерв. Чуть восточнее, оперируя против немецких позиций на Арце-Хартолга, расположился 899-й сп, а на астраханской дороге — 152-я осбр. В тылу 34-й гвсд находилась бригада Кричмана. У Хулхуты и Сянцика стояли основные силы 248-й сд — 902-й и 905-й сп.

Большую проблему доставляло водоснабжение — если в немецком тылу находилось несколько ильменей, то в расположении советских войск имелось лишь несколько мелких колодцев, поэтому высокое значение имела стабильная работа системы снабжения из Астрахани. А с этим возникли проблемы. Мелкий, но непрекращающийся дождь размыл дороги. Из Астрахани было просто невозможно выехать. В результате начштаба армейской артиллерии полковник Бадковский записал в оперсводке: «фуража осталось на 1 сутки, продовольствия на 1 сутки, горючего — на 2 заправки».[331] Правда, потеплело — температура днем держалась на уровне 2-3 градусов выше нуля, что не могло не радовать бойцов.

Отсутствие сплошной линии фронта вело к различным казусом. Заместитель командира 6-й гвтбр по тылу капитан Ф.Василенко едва не накормил немецких пехотинцев, с полевой кухней подъехав к боевому охранению 60-го мп. Примерно за сто метров от окопов Василенко сообразил, что что-то выглядит неправильно, и развернулся назад. Разочарованные пехотинцы повели огонь, продырявив кухню и оставив танкистов Кричмана без чая.[332] Во избежание ошибок Герасименко распорядился установить в степи указатели — «хозяйство Кричмана», «хозяйство Губаревича» и др.

«Танки с полной заправкой и полным боекомплектом стояли в окопах, над земляным бруствером возвышалась только башня. Экипаж был в готовности к ведению огня. Рядом с окопом находилось укрытие — землянка, накрытая брезентом, в ней жил экипаж. В землянке стояла самодельная печка, сделанная из бочки или канистры, ее топили соляркой, и поэтому печка страшно дымила. Когда не хватало воды, на печке в котелках растапливали снег, чтобы получить воду для умывания и питья».[333]

3 декабря в 16.00 примерно 50 немецких пехотинцев при поддержке пяти танков совершили налет на Сянцик. В опорном пункте было всего 11 бойцов, старшим из которых оказался ветврач. Трое бойцов погибло, восемь автомашин было сожжено, после чего немцы отошли в степь.[334]

4 декабря 10 немецких танков из 116-го тбат вышли восточнее Олинга. Они попробовали вклиниться между 103-м гвсп и 3-м батальоном 152-й осбр, атаковав высоту 2.9 и 2.6. Отличился расчет 45-мм орудия сержанта Васина, повредивший два танка.

Утром наша разведгруппа обнаружила в зимовьях колхоза им.Ширяева в 16 км к югу от дороги летучую группу 16-й мд в составе двух танков, пяти бронемашин и грузовика. В 12.00 по дороге на Хулхуту прошла уже боевая группа в составе 10 танков и 50 грузовиков. Спустя пять часов она вернулась назад, заправилась водой в колодцах и ушла на Яшкуль.[335]

Постепенно стороны смещали свои действия в сторону от Элистинской дороги.

6 декабря в 14.00 передовой отряд 34-й гвсд обнаружил немецкий разведотряд — 6 танков и рота пехоты — продвигавшийся от Нюкюна к Чапчачам и заградительным огнем вынудил немцев повернуть назад. В направлении Чапчичи, Нюкюн был выдвинут летучий отряд 6-й гвтбр — три Т-34, три Т-60 и десантная группа, разместившаяся на борту машин. После того, как местность была разведана, 6 декабря в Дорт Чапчачи был размещен небольшой гарнизон: стрелковый взвод, танк КВ и два Т-34. Под Олингом гвардейские артиллеристы уничтожили полевую кухню 3-го батальона 60-го мп, оставив немцев без обеда.

7 декабря в 12.00 из Чапчачи (6 км северо-западнее Дорт-Чапчачи) появилась немецкая мехколонна, скорее всего, выдвинувшаяся из Чилгира. В ней насчитывалось семь танков и до батальона пехоты. Мехколонна провела разведку боем против правого фланга 34-й гвсд, но, встретив огневое сопротивление, спустя час отошла назад.[336]

Южнее дороги 248-я сд выдвинула оперативную группу в Харгату, юго-западнее Утты. Здесь разместился взвод автоматчиков, оснащенный пятью ПТР и несколькими станковыми пулеметами. Ему был придан Т-34. Из Астрахани медленно продвигалась 159-я осбр полковника Цыганкова. К 6 декабря она достигла Давсны. Почему нельзя было перебросить ее на грузовиках 34-й гвсд — неизвестно. От пешего перехода бригада испытывала большие трудности. У нее отстала артиллерия и обозы, а продовольствия оставалось всего на два дня.[337] За время марша из 5023 бойцов бригады вышло из строя по причине заболевания 48 человек, еще пять дезертировали.[338]

В воздухе после длительного перерыва вновь появилась советская авиация. 7 декабря в 12.50 три Ил-2 289-й ШАД в девять заходов штурмовали немецкие позиции северо-восточнее Яшкуля. В результате удалось поджечь автоцистерну.

В холодное утро 6 декабря северо-восточнее Яшкуля появились немецкие танкисты. По советским оценкам, было замечено 23 машины. Они вышли на позиции батарей 416-го зенитно-артиллерийского дивизиона и были остановлены огнем расчетов старшего сержанта П. Колодязного и старшины М. Волковой. В ходе длившегося полчаса боя немцы потеряли три танка и были вынуждены отойти.

8 декабря в 10.20 рота немецкой мотопехоты при поддержке шести танков и двух бронемашин вышла к пескам Бузги в 20 км восточнее Яшкуля. Здесь находился передовой моторизованный отряд 152-й осбр. Одна немецкая машина подорвалась на выложенном советскими саперами минном поле, после чего мехколонна развернулась на Яшкуль. Советский отряд также решил не испытывать судьбу, и, не вступая в бой, ушел к урочищу Шалда.

Вообще, работа наших саперов причиняла немцам немало неудобств, и существенно сдерживала активность 16-й мд. Через пару дней южнее Харгаты подорвались еще две немецкие бронемашины. Одну из них немцы бросили, и разведчики 248-й сд приволокли ее на тягаче в расположение части.[339]

8 декабря севернее Элистинской дороги появился отряд из 5-го эскадрона корпуса Долла — примерно 20 человек. Кавалеристам Огдонова не повезло. В 6 км северо-восточнее Нюкюна они натолкнулись на летучую группу бригады Кричмана. Танкисты без хлопот рассеяли кавалерийский взвод. Один калмыцкий доброволец попал в плен.[340] Потерь советские части не понесли, но увлеклись преследованием корпусников по степи. В итоге два Т-34 и один Т-70 по техническим причинам вышли из строя: у тридцатьчетверки командира группы старшего лейтенанта Новикова лопнула тяга главного фрикциона, у Т-70 из-за плохой сварки отошли пальцы ведущего колеса, у еще одного Т-34 рассыпался подшипник. Один Т-60 вышел к Чилгиру, гарнизон которого по боевой тревоге помчался занимать окопы. Пальнув для порядка по траншеям, командир Т-60 приказал дать задний ход.

Пленный, бывший красноармеец, сообщил, что служит рядовым в 5-м мусульмано-калмыцком эскадроне им. Князя Тундутова, командиром которого является немец, «доктор Толли». Он также рассказал про гарнизон Чилгира. В Чилгире стоял 811-й туркестанский батальон, сформированный под немецким командованием из числа военнопленных русских, калмыков, татар и узбеков.

У Олинга гвардейцы вступили в бой с 782-м туркестанским батальоном. Три советских бойца были ранены. Туркестанцы потеряли четырех человек пленными и неизвестное количество убитыми и раненными. Стоявшая чуть восточнее 152-я осбр артиллерийским огнем подбила две немецкие машины. Один офицер бригады пропал без вести.

Советские войска также прибегали к тактике налетов на отдаленные немецкие подразделения. Внимание Кричмана привлекли опорные пункты 16-й мд севернее Чапчачей. В ходе проведенной разведки стало понятно, что здесь располагаются не только немцы, но и туркестанцы — в плен попал одетый в фельдграу казах из 782-го батальона. Во время разведки три бойца 6-й гвтбр получили ранения, но дело того стоило.

Менее удачно прошла вылазка в том же направлении группы 105-го гвсп. Ничего, кроме огневой точки противника, выявить не удалось. При этом три человека были ранены, а восемь, включая двух офицеров, пропали без вести.

На юге вышел в пески Бузги конный разъезд 152-й осбр. Температура держалась около нуля. В отдельные дни были заморозки до минус 2, в другие — повышение до 5 градусов Цельсия. Господствовали туманы.

Неприятности причинял дождь. 9 декабря так развезло дороги, что направлявшиеся в расположение 248-й сд грузовики с продовольствием завязли в грязи, что с огорчением отметил в журнале боевых действий дивизии начальник ее оперотдела.[341]

Неунывающий Кричман к этому времени уже сформировал план налета на немецкий опорный пункт в Чилгире, оборонявшийся 811-м туркестанским батальоном. 11 декабря в 16.00 танковая рота гвардии старшего лейтенанта Новикова совершила марш к колодцу Юпсур. В отряд входили три Т-34, два Т-60, два взвода мотопехоты (один автоматчиков и один стрелковый), отделение разведчиков, отделение саперов, два минометных расчета и один расчет станкового пулемета. Неподалеку от Юпсура танкисты уничтожили группу пехоты противника. На ночь Новиков выставил боевое охранение. Переночевав, и позавтракав, рота развернулась на запад. В 6-7 км севернее Чилгира танкисты встретили обоз туркестанцев, который с лету уничтожили, после чего на полной скорости устремились к позициям противника. Достигнув Чилгира, они буквально разметали опорный пункт туркестанского батальона, причинявший столь большие неудобства. Танки прошлись гусеницами по батарее, раздавив четыре орудия и два миномета вместе с прислугой. Было уничтожено или захвачено 19 автомашин, 17 повозок и 50 лошадей. Оборонявшие Чилгир туркестанцы вместе с немецкими офицерами разбежались по степи. В плен было взято восемь человек: шесть туркестанцев и два калмыка. Начштаба армии Рогачевский оценил потери туркестанцев в 100 человек убитыми и раненными.[342] Отряд Новикова потерял всего одного бойца погибшим и четверых раненными, один из которых позже скончался. 13 декабря в 00.30 торжествующие танкисты и десантники с триумфом вернулись в расположение части.[343]

В результате налетов Кричмана и Губаревича, у фон Шверина возникли проблемы с дисциплиной в туркестанских батальонах. 5 декабря сбежал один боец, 6 декабря — еще девять, 8 декабря — четверо. Помимо этого, в течение первых десяти дней декабря 16-я мд потеряла три танка, 6 орудий, 14 станковых пулеметов и 11 автомашин. В степях советские интенданты собрали 50 ручных пулеметов и 746 немецких винтовок.[344]

К 12 декабря 28-я армия насчитывала 44.000 солдат и офицеров, 40 танков, 700 орудий и минометов. 18 декабря армии был придан 51-й отдельный тп.

Пребывание у Яшкуля начало утомлять советское командование. Положение дел на фронте в это время было не очевидно, Манштейн вел сражения по деблокаде Сталинграда, немецкий фронт в целом держался, и в штабе армии возникло ощущение, что может повториться история с трехмесячной осадой Хулхуты. Заместитель Герасименко генерал-майор Тихомиров написал докладную записку своему начальнику: «стояние на одном месте у Яшкуля бесцельно. Надо что-то предпринимать: или переходить к обороне и отвести войска к Утте, или переходить в наступление, предварительно введя 248-ю сд в боевые порядки наступающих войск».[345]

Предложения Тихомирова заключались в следующем: в течение двух-трех дней ввести 248-ю сд в боевые порядки севернее Яшкуля. Тылы в Хулхуте, Сянцике и Утте должны были охранять 52-я и 159-я осбр. Авиацию следовало перебросить из Астрахани на обустроенный немцами полевой аэродром в Утте. 34-я гвсд должна была штурмом овладеть Олингом, а 248-я сд зимовьями и курганами севернее и северо-восточнее Яшкуля. Южнее Астраханской дороги 152-й осбр следовало занять развалины хурула и помочь 899-му сп овладеть Ацха-Хартолга, а затем атаковать Яшкуль с востока. После этого 248-я сд и 152-я осбр совместными усилиями должны были взять Яшкуль, а 34-я гвсд пройти от Олинга на дорогу Яшкуль-Элиста.[346]

 Эпизод у Сянцика

В 13.10 12 декабря 902-й сп, расположившийся у Сянцика, обнаружил у себя над головой FW-189. «Рама» сделала круг и ушла на запад. Офицеры не обратили на нее особого внимания. Полк вышел из Хулхуты. Там его сменила 159-я осбр Цыганкова. На ночь полк остановился у колодца Сянцик, в совершенно незащищенной плоской местности западнее Хулхуты. Учебный батальон расположился севернее дороги, а 1-й, 2-й и 3-й батальоны южнее дороги, с запада на восток. Как отметил спустя несколько дней в своем приказе В.Герасименко, «902-й сп не организовал круговой обороны, построив ее исключительно фронтом на запад, стыки между батальонами не были обеспечены пулеметами и артогнем. Противотанковая оборона также была организована только в одном направлении с учетом появления танков с запада».[347] Немцы пришли, естественно, откуда их не ждали.

Вот как описывает этот день политрук роты 902-го сп 248-й сд Петр Илюшкин:

«…А мы все идем и идем, с трудом вытягивая ноги из чавкающей осенней жижи, поливаемые нудным ледяным дождем. И вот уже кто-то упал в эту мерзкую холодную грязь, заснув на ходу. Уставшие от бесконечного ночного перехода солдаты, эти безусые мальчишки, молча подымают товарища, и продолжают движение.

На этом огромном пространстве нет ни лесов, ни гор, ни каких-то других естественных укрытий. А есть лишь унылая калмыцкая степь, ровная, как стол, с небольшими песчаными бурунами да руслами полувысохших речушек.

Идем мы только ночами, с рассветом останавливаясь на дневной привал. В глухой, холодной, насквозь промокшей степи нас никто не ждет: нет здесь ни крыши над головой, ни даже пучка сухой соломы под боком.

После того, как протопаешь почти без отдыха — под дождем и пронизывающем ветром — часов пятнадцать, то в буквальном смысле валишься с ног от усталости. А тут — жесткий приказ: «Вырыть окопы полного профиля!»

И вместо вожделенного отдыха солдаты, вчерашние школьники, берут лопаты и долбят сырую промерзшую глину. Это так изнурительно, что у многих лопаты валятся из рук. Они падают в вырытую по колено яму и тут же засыпают. И никакой силой их невозможно растолкать и привести в чувство!

Вот и получилась эдакая слабинка: жалея солдата, офицеры как бы не замечали, что окопы вырыты не в рост, как положено. Залег солдат, не видно его снаружи — и хорош! Ведь это ж не постоянный огневой рубеж, как на фронте, и вечером полк двинется дальше, оставив только что вырытые траншеи. Тем более, что полк находится во втором эшелоне и двигается следом за наступающими частями — на расстоянии одного ночного перехода.

Однако именно эта жалость и обернулась для нас страшной трагедией.

В то серое холодное утро мы, как обычно, остановились на днёвку. Солдаты вырыли мелкие окопчики и попадали в них спать — до подъёма на обед.

А нас, политруков подразделений, вызвал к себе в укрытие (накрытую брезентом яму) начальник политотдела полка Шаренко.

Мы плотно набились в эту мокрую холодную яму, стараясь занять «спальные» места — поближе к задней стенке — в надежде незаметно «прикимарить» во время комиссарской агитбеседы.

Шаренко восседал перед нами на ящике из-под макарон, придвинув поближе нещадно коптящую керосиновую лампу. Осипшим, простуженным, монотонным голосом он начал свою обыденную «волынку», наводящую на всех страшную дремоту:

— Здесь, в походно-боевой обстановке, мы должны не только не снизить, но наоборот, еще более усилить политическую и пропагандистскую работу в массах. И в этом плане я решил прочитать вам ряд лекций. Сегодня я расскажу о срыве союзными державами открытия второго фронта, что не позволило нам завершить разгром врага уже в этом, сорок втором году.

С этими многообещающими словами Иван Данилович надел свои старенькие очки и раскрыл толстенную потрепанную папку с конспектами политбесед. Заставив всех внутренне содрогнуться: «Ну, все, капут! Не видать нам отдыха, как своих ушей! Наши-то все спят уже…».

Нежданное спасение пришло от политрука роты противотанковых ружей Карчевского, высокого красавца, умевшего «заговаривать зубы» не только полковым красоткам, но и, ежели придется, любому начальству.

— Товарищ майор! Ваши лекции настолько важны и актуальны, что их необходимо изучать буквально построчно, очень вдумчиво и внимательно! — «запел» наш борец с танками, «пожирая» своими магнетическими глазами начальство. — Но для этого Ваши тезисы надо срочно размножить на машинке и раздать в каждую роту! Мы все досконально изучим, а потом и прослушаем Вашу беседу.

При этих благозвучных словах Шаренко глубокомысленно задумался, снял очки, и хрипло произнес:

— Пожалуй, ты прав. Ну-ка, парторг! Сегодня же чтоб машинистка размножила тезисы лекций! И немедленно раздать в подразделения…

Радуясь находчивости Карчевского, никто не ведал, что тот, отговорив комиссара от двухчасовой лекции, спас от неминуемой гибели весь политсостав полка.

Отложив в сторону свой «гроссбух», Шаренко сообщил свежие новости о положении на фронте. А затем долго и нудно внушал, чтобы мы не позволяли солдатам подбирать и читать немецкие листовки. Слова его не имели «политического» смысла. В них скрывалась суровая проза фронтовой жизни.

— Если увижу у кого в роте обосранную немецкую листовку, голову оторву! — свирепо возвысив голос, завершил он свой инструктаж. А я вспомнил «агитку» немцев, посвященную известному приказу Сталина №227 ( «НИ ШАГУ НАЗАД!»).

На переднем плане, на фоне руин, были изображены (с реальной фотографии) убитые советские солдаты. Позади, как бы из-за гор, виднелась голова Сталина — с большими усами и испуганным взглядом из-под мохнатых бровей. Под ним — стишок:

«Ни шагу назад!», — приказал тебе Сталин,

Умри возле стен Сталинградских развалин!

А сам уж давно убежал за Урал

Штаны он от страха свои замарал. На обороте же было обещание: «Русский солдат! Сдавайся в плен! Фюрер гарантирует тебе жизнь и возвращение к семье».

Вот из-за этих-то листовок как раз и переживал наш политначальник Шаренко.

Зная, что русским не выдают бумаги ни для курева, ни для других неотложных надобностей, Геббельс приказал печатать листовки на мягкой бумаге. Расчет был (и не напрасный) на то, что, пойдет русский Иван по нужде и пока будет справлять свою потребность, обязательно прочтет фашистскую агитку.

Поэтому я заканчивал свои политинформации в своих взводах следующим образом: «Ребята, ходите по нужде подальше от своих окопов, чтобы Шаренко не видал!».

…Когда я уходил из политотдела(ямы, накрытой брезентом), меня окликнул секретарь комсомольской организации полка — разбитной и веселый лейтенант — и попросил назначить время проведения комсомольского собрания в роте.

— Ладно! — буркнул я, а про себя подумал: «Вот еще одна зануда покою не дает. Шиш тебе с калмыцкой солью, а не собрание!».

Когда я, наконец, добрался «до дому», вся моя рота, скрючившись в мелких неудобных окопчиках, спала мертвецким сном. Только одиноко торчал, по пояс высунувшись из траншеи, молодой лейтенантик.

Дождавшись, когда я подойду ближе, он бойко вскочил на бруствер и, вытянувшись в струнку, четко доложил:

— Товарищ старший лейтенант, отдельная рота автоматчиков находится на дневном отдыхе! Никаких происшествий за время Вашего отсутствия не произошло!

…Лишь вчера догнал он на марше полк и получил назначение в нашу роту. С него еще не сошел курсантский шик и он, вчерашний школьник, видимо очень гордился, что, наконец, попал в настоящую боевую обстановку. К тому же ему доверили командовать резервом штаба полка!

— Вольно! Садись, в ногах правды нет. А я немного вздремну. Буди, если что, — сказал лейтенанту и, положив голову на сапог спавшей тут же медсестры, мгновенно уснул.

— Товарищ старший лейтенант! Вставайте! Кажется, «боевая тревога»! — услышал я и вскочил как ошпаренный.

— К-к-кажется, т-танки!, — тут же, заикаясь от волнения, тревожно закричал лейтенант, передавая мне свой бинокль.

Я глянул в окуляры и будто перед самым носом увидел бронированные чудовища в ядовитой буро-желтой камуфлированной окраске, с четкими крестами на башнях. Один за другим они медленно, как некие сказочные монстры, выползали из степной балки, разворачиваясь в боевой порядок.

— Тревога! — истошно заорал я, и этот клич как эхо подхватили проснувшиеся командиры взводов и отделений. Из штаба опрометью прибежал командир роты Арсланов, бывший у командира полка на совещании и там прикорнувший в траншее

— Петро! — крикнул он мне, тяжело дыша, — беги в штаб и жди указаний. Я тут управлюсь сам! Не забудь сигнал — три красных ракеты!

Когда я прибежал в штаб, по всей территории полкового лагеря уже рвались снаряды танковых пушек и миномётов противника. Один из них рванул метрах в тридцати от меня, заставив ткнуться в землю.

Когда осыпались комья грязи, больно ударив по спине, я посмотрел вверх .И заметил, как в воздухе кувыркаются и плавно оседают какие-то бумаги. Быстро вскочив, чтобы прыгнуть в штабную яму, заметил на месте, где находилась землянка политотдела, зияющую воронку. А с небес продолжали падать тезисы шаренковских лекций.

В штабной землянке царила тревога. В углу радист монотонно повторял позывные штаба дивизии. Рядом, сидя на корточках, полковой писарь Оля Кудрявцева спешно упаковывала в ящик штабные документы. Начальник штаба лежал (с высокой температурой) на кучке соломы, накрытый шинелью, его сильно знобило.

— Танки атакуют третий батальон! — выкрикнул из траншеи наблюдатель. Командир полка майор Кроха выхватил у радиста микрофон и открытым текстом начал взволнованно кричать: «Нас атакуют танки и пехота! Да, да, танки и пехота! Сколько? Не менее двадцати! Откуда взялись? А хрен их знает! Срочно высылайте танки и противотанковую артиллерию! Быстрее окажите помощь! И, обернувшись к стоящему рядом высокому старшему лейтенанту, приказал: «Карчевский! Подымай свою роту ПэТээР и беги вперед! Прикроешь третий батальон!» Карчевский метнулся к выходу. И вскоре его рота, пригибаясь и волоча за собой длинные противотанковые ружья, устремилась туда, где третий батальон яростно пытался отбиться от фашистских танков.

Все, кто был в землянке, захватив оружие, выскочили в траншею. Начальник штаба тоже взял автомат и попросил сидящую рядом медсестру: «Галя, помоги мне подняться!» Та попыталась было протестовать: «Товарищ майор, с такой температурой Вам надо лежать…».

Обычно очень вежливый, тактичный и сдержанный, начштаба вдруг резко и грубо прохрипел:

— Болеть успеем на том свете! А сейчас надо бить эту сволочь!

С трудом передвигая ноги, он тоже вышел в траншею.

Оля Кудрявцева, взяв гранаты, встала рядом с мужчинами. На ее миловидном нежном лице читалась крайняя решимость — подорвать себя гранатой в смертельную минуту.

Мы увидели, как танки, ведя беглый огонь, неумолимо приближались к переднему краю нашей обороны. Солдаты, поднимаясь из окопов, бросали гранаты. Но результат был нулевым.

Прямо на наших глазах немецкие танки, зайдя с правого фланга, следуя один за другим, принялись утюжить окопы третьего батальона. Это было ужасное зрелище!

Не в силах смотреть, как гибнут в своих мелких окопчиках солдаты, не имея возможности ни отбиться, ни спасти свою жизнь, майор Кроха невольно прикрыл рукой глаза.

А танки, расправившись с передовым батальоном, развернулись в сторону штаба. Все, мы были обречены!

Но тут «панцеры» напоролись на дружный огонь противотанковых ружей Карчевского, а также оправившихся от неожиданности наших артиллеристов.

Конечно же, «напоролись» — это слишком громко сказано. Ведь расчеты ПТР, выброшенные вперед навстречу бронированной лавине, не защищены окопами и потому просто обречены на верную гибель.

Ведь противотанковое ружье-это оружие ближнего боя, и прицельно стрелять по уязвимым местам танка возможно только с очень малого расстояния! Немец из башни отлично видит стрелка и расстреливает его уже с дальней дистанции.

Тем не менее, факт остается фактом. Ребята Карчевского каким-то чудом сумели отразить первую, самую страшную, атаку танков. Но многие, конечно же, навечно остались лежась в этой липкой холодной грязи…

— Илюшкин, — повернувшись ко мне, приказал командир полка, — подымай роту, прикрой огнем Карчевского! Любой ценой не подпускайте к нему автоматчиков!

Я высунулся из траншеи и одну за другой отстрелил в сторону передовой три красных ракеты.

Оглянулся назад и увидел, как выскочили наши автоматчики. «В третий взвод!», — прокричал мне Арсланов.

Я понял, что он не был уверен в новом, молодом командире взвода.

Подождав, пока цепь третьего взвода поравняется со штабной траншеей, я присоединился к солдатам.

В этот момент командир взвода, тот самый молоденький лейтенант, что будил меня по тревоге, на миг приостановился, картинно выбросил вверх руку с пистолетом, и срывающимся юношеским фальцетом закричал: «За Родину! За Сталина! Вперед!»

Через минуту он словно споткнулся и упал впереди меня. Перевернув его вверх лицом, я увидел широко раскрытые глаза, вмиг остекленевшие. Тут же подбежавшая медсестра расстегнула ворот, пощупала пульс, и молча кивнула — мол, готов.

…Далее все было как в тумане. Помню лишь, как бежал в цепи своей роты. Как потом лежал в черной — на фоне выпавшего ночью снежка — воронке и стрелял по наступающей за танками пехоте, и как остро пахло горелой взрывчаткой.

…Впереди меня, шагах в пятидесяти, укрывшись за небольшой кочкой, вел огонь противотанковый расчет из двух солдат. «Бах-бах-бах!» — слышался бой их ружья. А прямо на них стремительно накатывал, расстреливая из пулемета, немецкий танк.

Ребята лихорадочно стреляли и тут же быстро перезаряжали оружие. Но танк, не снижая скорости, неумолимо надвигался на расчет.

«Сейчас он раздавит их! А потом — моя очередь!» — мелькнула страшная мысль, приводящая в дикий ужас. Этот ужас так и заставлял вскочить и бежать куда-то прочь. Только бы увернуться, спастись , выскочить из когтей неотвратимо накатывающей смерти!

Но бежать абсолютно бессмысленно. Тем более, что солдаты — пэтээрщики уже не стреляли, уткнувшись лицом в мокрый грязный песок. Это — и моя смерть!

Но что это?! Один из солдат приподнялся почти из-под гусениц чудовища и взмахнул рукой…Сильный взрыв, огонь, дым… А танк прет и прет, раздавив наших ребят…

«Ну, все! Вот она, моя последняя секунда на этом жестоком свете. Прощай, моя родная сторонушка, прощай моя семья!» — мелькнула мысль, когда я всем своим существом вжимался в дно совсем неглубокой воронки.

Земля вокруг дрожит. Страшный рев все ближе, ближе…

И вдруг он умолк. Позволив сквозь грохот боя четко услышать лающее немецкое «Шнель, шнель!»…

Осторожно приподняв голову, увидел в десятке метров развернутый бортом немецкий танк. Из башни, высунувшись по пояс, головой вниз висел вражеский танкист. Еще один валялся внизу, у гусениц. А двое выживших попытались бежать, да были скошены нашими автоматчиками.

Присмотревшись к камуфлированной боковине башни, я четко различил крест. А чуть пониже-буро-коричневую фигурку медведя. Вот кто чуть не разодрал меня в своих смертоносных когтях!

— Петро! Хорошего зверя завалили ребята?! — это ко мне в воронку запрыгнул разгоряченный боем Арсланов. — Че молчишь? Небось, душа в пятки ушла? Не боись! Смотри, они уже как крысы назад покатили! Это пэтээрщики молодцы, четыре танка подбили. А с пехтурой мы как-нибудь управимся!

…Получив такой неожиданный отпор, немцы откатились к балке и замешкались, дав нам спасительную передышку.

И тут же все, кто остался жив и мог шевелить руками, не ожидая команды, начали окапываться. Поняли ведь, что именно от глубины окопа зависит сама жизнь.

Между тем немцы тоже времени даром не теряли. Уже вскоре они, разделившись на две группы, с обеих сторон одновременно атаковали левый и правый фланговые батальоны.

На этот раз «блицкрига» не получилось — окопы там оказались поглубже. И танки, прокатившись по ним, не смогли задавить ни одного бойца. «Ожив», те продолжали вести огонь.

Поняв, что бой затягивается, немцы решили обойти полк с флангов и нанести удар по штабу с тыла, где в обороне оставался лишь комендантский взвод и группа разведчиков. К этому времени у наших орудий не осталось ни одного снаряда, а рота ПТР была наполовину выбита. Других же противотанковых средств в полку не было.

— Как подойдут вплотную — последний патрон мой, — так думал я, зная, что кому-кому, а политруку пощады от фашистов ждать не придется.

Но именно в этот критический момент случилось чудо: в воздухе появились наши штурмовики. Их было мало — всего-то три или четыре. К тому же, пролетая на бреющем полете, они давали по врагу лишь редкие пулеметные очереди. Можно сказать, они лишь имитировали атаки. Очевидно, «ильюшины» возвращались с боевого задания и им приказали сменить курс, хоть как-то поддержав попавшую в беду пехоту.

И случилось чудо! Танки развернулись, а пехота поспешно начала подбирать своих убитых и раненых.

…Они исчезли так же внезапно, как появились, оставив после боя всего лишь пару подбитых танков и несколько вполне исправных мотоциклов. Некоторые свои поврежденные танки немцы утащили на буксире.

Мы с Арслановым поднялись из воронки и, шатаясь от усталости, пошли на позиции третьего батальона. Конечно же, там мы увидели страшную картину :в своих мелких окопчиках лежали, в самых разных смертных позах ,останки раздавленных бойцов. Не уцелел никто! Более шестисот здоровых, полных сил молодых ребят, горевших желанием до конца сражаться за свою родную землю, погибли под гусеницами немецких танков, успев сделать всего лишь несколько выстрелов из своих трехлинейных винтовок. Понесла большие потери и рота противотанковых ружей, которая приняла на себя главный удар врага.

Среди гильз расстрелянных противотанковых патронов лежал Карчевский. Склонившись над ним, тихо плакала писарь полка Оленька. Говорили, что у них начиналась любовь…»[348]

В Журнале боевых действий 28-й армии эти события описываются так[349]: в 13.10 над Сянциком сделал круг FW-189, в 13.30 с отметки 2.9, то есть с юго-восточного направления, левый фланг учбата был атакован 25 танками при поддержке двух батальонов мотопехоты. В 15.30 немцы перерезали элистинскую дорогу и через полчаса ушли. Потери составили, по записи в Журнале боевых действий армии: 88 человек убитыми, 103 раненными, 146 пропавшими без вести. Было выведено из строя 44 лошади, потеряно четыре 45-мм орудия, один 120-мм миномет, восемь пулеметов, семь ПТР, 5 станковых пулеметов, 133 винтовки и 16 ППШ.[350]

Вопреки распространенному среди ветеранов мнению, основной удар был нанесен не по учбату, а по 3-му батальону, который был практически полностью уничтожен. Вот таблица потерь по данным командования полка:[351]

                  3-й бат, офицеры   3-й батальон, мл. комсостав   3-й батальон, рядовые  Учбат, рядовые

Убито              8                                         6                                      63                          2

Ранено             6                                       23                                      67                          4

Без вести         7                                       53                                       86

ИТОГО            21                                       82                                      216                        6

Различие в потерях между полковыми и армейскими данными следует отнести к тому, что приведенная таблица впоследствии была уточнена. К 15 декабря были обнаружены тела еще девяти бойцов, а также пять погибших немцев.

Скорее всего, запись про учбат, положившая начала последующим заблуждениям, была внесена либо по ошибке, либо специально, так как за необученное пополнение и спрос меньше. Отсутствие потерь в 1-м и 2-м батальонах свидетельствует о том, что майор Кроха их просто не ввел в бой. На протяжении двух часов они стояли и смотрели, как танки утюжат их товарищей. Видимо, Кроха считал, что следует ожидать нападения немцев с запада и юга. Немцы на самом деле располагали в степи небольшим резервом, но у него была другая задача — в районе Утты стояло боевое охранение немцев в составе семи танков, шести автомашин с пехотой и трех мотоциклов. Оно было должно блокировать возможную советскую подмогу. Подмоги, впрочем, не было. Зато появилась советская колонна с продовольствием. Южнее Хулхуты среди бела дня, в 12.30 немцы захватили машину с хлебом, пополнив свои запасы продовольствия. Еще три хлебовозки вовремя повернули назад, вернувшись в Басы. В любом случае, несколько советских подразделений вечером легли спать голодными и злыми.

Командир 2-го батальона 156-го мп капитан Александр Беме получил за операцию у Сянцика Железный Крест. Что до упомянутых в рассказе Петра Илюшкина советских самолетов, то это была эскадрилья «Илов» из 806-го ШАП. Во время захода на немецкую колонну огнем зенитки был сбит самолет командира третьего звена В.Пальмова. Пальмов смог посадить машину и вскоре встретил группу советских пехотинцев, которые помогли сесть ему на автомобиль до Астрахани.

Операции у Яшкуля

Уставший от этой ежедневной нервотрепки Герасименко решил в соответствии с рекомендациями генерал-майора Тихомирова прибегнуть к контрдействиям. В бой были введены 899-й сп 248-й сд и 152-я осбр, атаковавшие немецкие позиции севернее и восточнее Яшкуля.

В ночь на 13 декабря в атаку поднялись бойцы 1-го батальона 899-го сп. Это был лучший батальон полка, стоявший на передовой у совхоза № 10 Сарпа и избежавший избиения под Шалдой. Ему предстояло овладеть курганом Ацха-Хартолга (высота 3.2). Курган занимает господствующее положение на местности, закрывая путь на Яшкуль с северо-востока. С него отлично просматривается пространство в радиусе 15 километров. На кургане и сегодня замечательно видны следы немецких блиндажей, траншей и окопов — результат работы солдат 2-го батальона майора Линдера из 60-го мп.

На южных скатах кургана расположилась немецкая артиллерия, навесным огнем пристрелявшая всю местность. После того, как за полночь полковая артиллерия совершила огневой налет на немецкие позиции, в 03.30 батальон поднялся в атаку. Немцы подождали, пока бойцы выйдут на северные скаты Ацха-Хартолга, после чего в 06.00 открыли кинжальный огонь. Активно работала немецкая артиллерия, поскольку огневые точки оборонявшейся здесь части 60-го мп не были подавлены. 1-й батальон залег под огнем в 25-150 метрах от кургана. Батальон лежал под огнем весь день. Следует отметить, что дело было в декабре. В 10.00 появилось 4 танка, которые с расстояния в 1000 метров на протяжении 17 минут постреляли по Ацха-Хартолга, после чего ушли. Авиация не появилась вовсе. Лишь вечером по-пластунски бойцы начали отходить к своим траншеям. Потери были просто колоссальны. Было убито 8 офицеров, 43 сержанта и 123 рядовых, еще 19 офицеров, 48 сержантов и 130 солдат получили ранения. Среди погибших был и командир батальона старший лейтенант Щербак. В строю осталось всего 172 человека (11 офицеров, 33 сержанта и 128 рядовых), то есть в ночной атаке было выбито две третьих батальона. По мнению командования удалось уничтожить три ДЗОТа, 3 орудия и 3 немецкие автомашины, однако вряд ли возможно было проверить, какие реально понес находящийся на кургане противник.[352] В качестве одной из причин трагедии даже армейское начальство указало самопожертвование командиров 1-го батальона 899-го сп, которые не руководили боем, а пошли впереди боевых порядков и погибли.[353] Напомним, что двумя месяцами ранее именно за руководство батальоном с КП привлекли к ответственности капитана Слежевского из 4-го батальона 152-й осбр.

Вдобавок полк расстрелял практически весь боезапас: 480 76-мм снарядов, 90 120-мм мин, 225 45-мм снарядов, 915 50-мм мин, что составило 90% имевшихся запасов.

Южнее атаковал 3-й батальон 152-й осбр. Замысел командования был следующим: занять две кошары южнее Ацха-Хартолга, а атаковать эту высоту с юга. Часть сил предполагалось занять развалины хурула, чтобы обезопасить основные ударные группы. В 03.00 батальон занял восточную кошару. В предрассветных сумерках бойцы атаковали западную кошару. К 05.00 они заняли ее. Одна рота была выдвинута в направлении развалин хурула. Юго-восточнее 4-й батальон занял высоту 4.3. Немцы, озабоченные атакой 1-го батальона 899-го сп, ограничивались стрельбой из пулеметов и минометов. К 06.00 советские саперы сделали проходы сквозь минные поля южнее Ацха-Хартолга, и к 08.30 пехота вышла к южным скатам кургана. Однако в условиях гибели северных соседей смысла в этом уже не было. Бойцы начали отходить на юг к кошарам.[354]

Весь день 3-й осбат отражал попытки 2-го батальона 60-го мп эти кошары вернуть. В 15.00 разгорелся серьезный бой — немцы подтянули роту автоматчиков и танки, выдвинувшиеся от развалин хурула. С одного из Т-34 в результате попадания снаряда слетела башня. Наши смогли подбить САУ. Оборонявшаяся здесь 2-я рота 3-го осбат была вынуждена отойти на 2 км северо-восточнее хурула, где и удержалась.

В бою из состава 152-й осбр погибло 49 бойцов, 164 были ранены, 13 попали в плен, 2 пропали без вести. Кроме того, были потеряны 45-мм и 76-мм орудия, а также два станковых пулемета. Однако бригада смогла отбиться. По итогам дня бригада овладела двумя кошарами, уничтожила два блиндажа, пять станковых пулеметов и рассеяла 1,5 роты противника.[355] Еще один станковый пулемет удалось взять в качестве трофея.[356] На следующий день бригада вернулась на прежние позиции. Смысла занимать кошары, находившиеся на открытом месте и прекрасно простреливаемые с господствовавшего над местностью кургана Ацха-Хартолга, не было.[357]

На фронте 34-й гвсд было не до наступления. В 10.00 рота мотопехоты 60-го мп при поддержке 12-15 танков провела разведку боем позиций 34-й гвсд. После короткой перестрелки немцы отошли на Нюкюн. Отбив немецкую атаку, дивизионная артиллерия 34-й гвсд в ходе дуэли уничтожила 75-мм орудие 146-го артполка 16-й мд. Двое наших артиллеристов получили ранения от разорвавшегося неподалеку снаряда. В расположении части показался очередной перебежчик из 450-го Туркестанского батальона. Бригада Кричмана патрулировала по всему диапазону, от Нюкюна на севере до песков Бузги на юге. В песках танкисты повстречали разъезд конников Огдонова. Для конников это закончилось печально. Разъезд был уничтожен, один кавалерист взят в плен. Еще одна танковая группа, выйдя в предрассветной мгле мимо зазевавшегося немецкого боевого охранения, прямой наводкой уничтожила три блиндажа на высоте 3.2 и две автомашины, а заодно раздавила пару орудий.

Кроме того, в этот день на немецких минах подорвалась машина с разведчиками 248-й сд.

Севернее Губаревич и Кричман, демонстрируя завидное упорство, предприняли ряд действий по разведке местности между Чилгиром и Чапчачами. Кричман в это время располагал 30 танками, включая 7 КВ, 9 Т-34, 12 Т-60 и 2 Т-70.[358]

14 декабря отражавший накануне немецкую атаку передовой отряд 34-й гвсд решил совершить налет на Нюкюн. Губаревич и его начштаба майор Лехман проводили операцию на свой страх и риск. Командование армии к ней отнеслось скептически. 13 декабря в 20.00 в степь ушли гвардейская стрелковая рота, усиленная минротой, пульротой, двумя взводами ПТР, взводом 45-мм орудий и конным взводом. К 03.50 отряд достиг Нюкюна.

Как выяснилось позже, в Нюкюне солдаты фон Шверина успели оборудовать опорный пункт, прикрытый системой инженерных сооружений. В поселке расположились рота 60-го мп, батарея противотанковых орудий и несколько пулеметных гнезд. В довесок там же стояли три Т-III.

Может, все сложилось бы для гвардейцев благоприятно, но отставшая группа охранения налетела на минное поле. Раздался взрыв, разбудивший гарнизон. Через минуту открытая степь была освещена ракетами. Поднятый по тревоге гарнизон открыл огонь по бегущим по открытой местности гвардейцам. Гвардейцы понесли серьезные потери. Погибло 25 человек, 52 получили ранения, 26 пропали без вести.[359]

На следующий день туда же направился танковый взвод, но, налетев на выставленное немецкими саперами минное поле, отошел назад.

В воздухе работали Ил-2. Они рассеяли до 40 солдат противника и повредили шесть машин, а также истребили большое количество лошадей. Поскольку на лошадях по степи разъезжали только степные эскадроны, штурмовики, скорее всего, рассеяли одно из подразделений доктора Долла.[360]

Последующие дни у Яшкуля прошли в спорадических артперестрелках. В Олинге артиллеристам 34-й гвсд удалось накрыть немецкий миномет. От ответного огня погиб один боец, семеро получили ранения.

Южнее 3-й осбат 152-й осбр отразил атаку немецкой роты, поддержанной тремя танками.[361]

Теперь инициативу на северном крыле попытался перехватить фон Шверин. 20 декабря у колодца Чапчачи передовой отряд 34-й гвсд был неожиданно атакован немецкой мехколонной, продвигавшейся из Нюкюна через урочище Улан-Толга на Чапчачи. Соотношение сил было не в пользу немцев. Аванпост располагал стрелковой ротой, взводом ПТР и тремя танками. В стороне от него находился подвижный отряд — взвод автоматчиков, взвод ПТР и батарея ПТО на конной тяге. Немцы шли двумя колоннами. Основная состояла из 12 танков с прицепленными сзади орудиями, сопровождаемых ротой мотопехоты на грузовиках. Севернее шло еще четыре танка с орудийной батареей. Их сопровождала еще одна рота. Летучая группа смогла отогнать боевое охранение гвардейцев, но опорный пункт оказался ей не по силам. Бой продолжался два часа. Первый удар на себя принял КВ-1 гвардии лейтенанта Пегреба, который подбил три немецких танка. Снаряды немецких танков мощно бронированной машине вреда не причиняли, а подобраться с флангов или тыла германские танкисты не могли. Гвардейцы сумели подбить одно орудие. Вдобавок с юга подтянулись танкисты Кричмана. Немецкой мехколонне пришлось развернуться и уйти назад. Гвардейцы потерь не понесли.

Появление у Чапчачи противника не могло устроить советское командование. К Нюкюну была направлена разведгруппа 6-й гвтбр. Вскоре советские танкисты встретились с немецкими, и после короткой перестрелки отошли к Чапчачи.[362]

Потери были ощутимыми. Всего в боях 11-20 декабря, согласно записей в Боевом журнале 28-й армии, погибло 348 красноармейцев, 532 получили ранения, еще 223 пропали без вести. В это число входят и потери при Сянцике. Был потерян танк, 120-мм миномет, 24 ручных и 12 станковых пулеметов, 14 ПТР, два 45-мм орудия и семь 50-мм минометов. Немецкие потери полковник Захаров оценил в 1060 человек, 7 танков, 13 орудий и 2 миномета. В плен попал офицер и семь солдат противника.[363]

Герасименко потихоньку наращивал силы. Из Средней Азии к нему прибывало пополнение — четыре стрелковые бригады, набранные из узбеков и туркмен: 79-я, 98-я, 99-я и 156-я. Однако советское командование остерегалось с ходу бросать их в бой, понимая, что отсутствие образования и знания русского языка являются сильным препятствием для задействования этих соединений.

16 декабря прибыли две стрелковые роты, батальон автоматчиков, истребительный противотанковый дивизион, саперная и разведроты из состава 98-й осбр, 1-й батальон, пульбат, противотанковый дивизион, рота связи и сапрота 99-й осбр и 113 автомашин из 37-го автобата. Однако машины не выдержали дороги по степи. На ходу из них осталось всего 55, остальными пришлось заняться механикам.[364] 17 декабря к Яшкулю подтянулись остальные части 98-й осбр, два стрелковых батальона, пульбат и саперная рота из 99-й осбр, и 196 бойцов 156-й осбр. Последние прибыли верхом. Каждый боец вел с собой еще одну лошадь.

18 декабря под немецким артобстрелом было ранено 7 бойцов 152-й осбр. Еще семь дезертировали, один умер по причине болезни.[365] С дисциплиной в бригаде были нелады. В последующую неделю из части сбежали еще шесть человек.[366]

22 декабря из Сянцика перешел в Утту 902-й сп 248-й сд. В этот же день дивизии был назначен новый командир. Им стал подполковник Н.З.Галай. Алексеев был снят с должности в результате неудач под Сянциком и Арца-Хартолга.

24 декабря к 23.00 в поддержку измотанным бойцам Кричмана из Басы прибыл 51-й танковый полк — 21 Т-34, 15 Т-70, 52 автомашины и 10 единиц спецтехники. С востока продолжали подтягиваться пехотные части: 99-я осбр (1-й батальон с миндивизионом), 156-я осбр (три стрелковых батальона, пульбат, рота саперов, рота связи) и вся 98-я осбр. В этот день в песках Аким пропали командир взвода 905-го сп Чернов и три красноармейца. В ходе поиска был найден труп одного красноармейца. Командование пришло к выводу, что исчезнувшие бойцы были убиты или похищены либо немецкими разведчиками, либо калмыками Долла.[367]

24 декабря 1942 года севернее началось наступление 2-й гвардейской и 51-й армий на немецкие войска, оборонявшиеся на рубежах рек Мышкова и Аксай, что резко изменило общую стратегическую ситуацию на южном участке Сталинградского фронта. Противник был разгромлен и стал спешно отходить на юг. В калмыцкой степи снова широким фронте развернулись большие сражения.

Еще накануне, 20 декабря, по многочисленным требованиям командующего группой армий «Дон» фельдмаршала фон Манштейна, стремившегося деблокировать армию Паулюса, ОКХ было принято решение перебросить 16-ю мд севернее, к реке Чир. Здесь передовые части фон Манштейна, пробивавшиеся к Сталинграду, понесли большие потери и фельдмаршал предполагал возможность советского контрудара. На смену 16-й мд должна была придти дивизия СС «Викинг», набранная из скандинавских добровольцев и до этого сражавшаяся на Кавказе.[368] В Рождество 156-й мп отбыл за Маныч.

21 декабря через Волгу была открыта ледяная дорога для гужевого транспорта для полковой артиллерии. Однако, как отметил в армейской оперсводке майор Берлин, «проезд автотранспорта не позволяет состояние льда».[369] 25 декабря на Волге окончательно встал лед, что облегчило снабжение армии. В этот же день разведгруппа 152-й осбр взяла в плен казаха из 450-го туркестанского батальона. На обратном пути разведчики попали на минное поле. Двое из них погибли, еще двое получили ранения.[370]

26 декабря Кричман вновь предпринял попытку овладеть немецкими опорными пунктами, нависшими с севера над 28-й армией. Однако ему по-прежнему не везло. Вышедшая к Чилгиру танковая группа 6-й гвтбр потеряла ориентировку в степи и вернулась на базу. Другая группа в составе 1 КВ, 2 Т-34, 2 Т-70, 1 Т-60 с десантом автоматчиков на броне направилась к колодцу Нюкюн. Здесь в 06.00 ее встретил прицельным огнем гарнизон — пехотная рота при шести противотанковых орудиях и нескольких крупнокалиберных пулеметов. Ворвавшись в село, два танка Т-34 с десантниками на борту повели бой с пехотой и артиллерией противника, в результате которого уничтожили орудие, разгромили один ДЗОТ с крупнокалиберным пулеметом и расстреляли до взвода пехоты. Одновременно огнем танков, действовавших с восточной окраины, были уничтожены еще одна пушка и взорван склад с боеприпасами. Однако уцелевшие немецкие расчеты смогли выстоять. В результате артогня были сожжены Т-34 гвардии лейтенантов Болковского и Матвиенко, оставшиеся догорать среди хижин Нюкюна, а поддерживавший их Т-70 был пробит снарядом. Его экипаж также погиб.

В довершение в 09.00 появилось девять немецких танков. В 11.30 Кричман направил на выручку десанту два Т-34, но это не изменило ситуацию, хотя удалось подбить один немецкий танк. В 12.15 отряд вышел из боя и к 18.00 вернулся на базу. Подбитый Т-70 удалось вытянуть до ремгруппы. Погибло 11 танкистов и много десантников.[371]

27 декабря штабисты 152-й осбр занесли в журнал боевых действий бригады запись: «противник обороняет район Яшкуля и высоты, прилегающие к нему. Редкий пулеметно-артиллерийский огонь по боевым порядкам 3-го и 4-го батальонов».[372] Температура упала до 10-12 градусов мороза. Над Калмыкией нависла облачность.

От Яшкуля до Элисты

27 декабря Герасименко отдал приказ № 10 о втором штурме Яшкуля.

34-я гвсд заняла исходную позицию южнее урочища Гелинг-Долга. Ей одним полком предстояло опять брать Олинг, а основными силами обойти Дед-Хулсун с севера с задачей истребить 782-й мусульманский батальон и выйти к Эрмели и Улан-Эрге. 6-я гвтбр вместе с мобильным батальоном 152-й осбр находилась чуть восточнее, в урочище Дорт Чапчачи. Они прикрывала основную группировку от возможного контрудара из Нюкюна и Чилгира. 152-й осбр была поставлена задача взять Нюкюн, обойдя его с севера и юга. В случае, если гарнизон пункта оказал бы серьезное сопротивление, поселок было нужно блокировать одним батальоном с 3-5 танками, остальными силами направившись вслед за гвардейцами к Улан-Эрге. 2-й батальон 152-й осбр передавался в качестве моторизованной поддержки бригаде Кричмана. Кричман был должен помочь пехоте у Нюкюна, а потом совершить бросок на запад к Улан-Эрге, и еще дальше.

Южнее шел 899-й сп, а за ним, у развалин Хурула — 152-я осбр. В 03.30 она достигла высот восточнее Улан Худука.

902-й и 905-й сп 248-й сд стоявшие в тылу, в урочище Шалда, теперь выдвинулись к траншеям 152-й осбр, чтобы сменить поднимающуюся в степь пехоту майора С.Алексеенко. В резерве Герасименко оставил 51-й тп.[373]

Еще дальше, в Утте, находилась 159-я осбр, в Хулхуте 98-я осбр, а совсем на востоке — 156-я осбр (Басы) и 79-я осбр (Старокучергановка). В чем был смысл их пребывания в таком отдалении от фронта, неизвестно. Впрочем, такое положение дел во многом было обусловлено отсутствием как транспорта, так и самих дорог. 159-я осбр, например, только в ходе пешего перехода от Астрахани до Басов потеряла 46 человек заболевшими, а еще 19 натерли ноги и их пришлось посадить на телеги. Артиллерия бригады вообще отстала и находилась в Началово. Даже офицерский состав не обладал достаточной выучкой. Под Новый год из-за неосторожного обращения с гранатой погиб лейтенант Фищук.[374]

28 декабря к 09.00 бой разгорелся по всему периметру линии Тобрук. С базы в Элисте прибыли три FW-189, кружившие над полем боя и подававшие ориентировки артиллеристам 146-го артполка 16-й мд. Заодно они сбрасывали бомбы. С нашей стороны действовали штурмовики 289-й ШАД. Было пасмурно, похолодало. Ночью пробило до 16 градусов мороза, а днем держалось на уровне 5-7 градусов ниже ноля.

На севере бригада Кричмана и мотобат 152-й осбр завязали бой в 4-5 км западнее Нюкюн, сковывая маневренную группу 16-й мд. В 15.00 танкисты появились в урочище Джоха Толга в 8 км юго-западнее Нюкюна.

34-я гвсд шла проверенным путем восточнее ильменя Дед-Хулсун, и к 15.00 завязала бой на вершинах холмов, расположенных вдоль озера. 248-я сд, продвигаясь вдоль дороги, к 14.00 прорвала передовую линию обороны немцев и начала штурм высоты 3.3. Появились первые пленные — три туркестанца и два немца.

К 19.30 бойцы 152-й осбр заняли, наконец, Нюкюн. При этом был захвачен танк, два орудия и пленный.[375] 34-я гвсд овладела курганами у Дед-Хулсуна, расчистив дорогу севернее Олинга. Впереди них к дороге Элиста-Яшкуль на полной скорости устремились танкисты Кричмана. Уже в 18.00 тридцатьчетверки вышли на местность в 3 км севернее урочища Шапты. Хуже обстояло дело у 248-й сд, застрявшей в 3-4 км восточнее Яшкуля.[376]

В ночь на 29 декабря дивизия фон Шверина упорно держала оборону по линии высота 3.2, Яшкуль, Дорт-Хулсун, Олинг. Севернее передовой отряд 16-й мд, ранее оборонявший Нюкюн, отошел к Чилгиру, бросив вышедший из строя танк. Один немец попал в плен.

Гвардейцы закончили бои севернее Яшкуля: 105-й гвсп у фермы № 4, 103-й гвсп в 1.5 км западнее Ермели, 107-й гвсп на восточных берегах ильменя Дед-Хулсун. Выбив немцев из опорных пунктов, дивизия приостановила действия и стала приводить себя в порядок. За один день боев она потеряла 690 человек убитыми и раненными. Потерь в матчасти не было, не считая одной 76-мм пушки. Было убито и ранено до 250 немцев и туркестанцев, взято в плен семь человек, подбито три танка.

248-я сд никак не могла продвинуться к Яшкулю, но, не выходя из боя, сковывала свободу маневра 16-й мд. 899-й сп сражался за высоту 3.2, южнее 902-й сп залег под огнем ДЗОТов в 3.5-4.0 км восточнее Яшкуля, Среднего Села, то есть прямо на астраханской дороге. Еще южнее 905-й сп вел бой у отметок 9.5, 5.3. Сказать, что бои здесь носили ожесточенный характер, нельзя. В бою за Ацха-Хартолга, где двумя неделями раньше полностью полег 1-й батальон 899-го сп, в этот день полк потерял всего 4 человек убитыми и 20 раненными.[377]

Однако судьба линии Тобрук была решена. Танкисты Кричмана оседлали элистинскую дорогу, выйдя на грейдер в 5 км северо-восточнее Улан-Эрге, в 2 км северо-восточнее Харьколи. В течение дня 6-я гвтбр прошла 20-25 км. Коммуникации 16-й мд были перерезаны, ресурсами повторить ноябрьский маневр у Дед-Хулсуна фон Шверин не располагал.

В Журнале боевых действий группы армий «А» есть следующая запись:

«29.12.42: 16 пд (мот.) докладывает о мощных атаках противника в районе Улан-Эрге. Есть попытки обхода. В них скрыта большая опасность. С 4-й танковой армией связи нет. Существует опасность, что на следующий день крупные силы противника атакуют Троицкое, а затем повернут на юг в направлении Элисты. Таким образом, пути отхода 16-й моторизованной дивизии будут отрезаны».[378]

В результате многочасового непрерывного боя 29 декабря к 05.00 ударом с юга, юго-запада 248-я сд овладела Яшкулем, Средним Селом и Городком. Здесь майор Алексеенко оставил стрелковый батальон, а остальными силами ушел на юго-запад, к Хар Толга, преследуя отступающих немцев. К 12.00 дивизия была уже в 8 км юго-западнее Городка. Связной 9-й роты 2-го батальона 899-го сп А.Стабредов отмечал, что после боев под Яшкулем 28-29 декабря из 128 бойцов роты осталось всего 27. За одну ночь рота потеряла четыре пятых состава. Батальон Стабредова считался в полку ударным. Именно он держал два месяца оборону на Сарпинских озерах.[379]

152-я осбр, продвигаясь вдоль элистинской дороги, к 16.00 достигла местности в 4 км северо-восточнее Улан-Эрге. Здесь, ожидая подхода стрелковых частей, бригада Кричмана на протяжении шести часов вела бой с немецкими танкистами. В 07.00 бригада была атакована 15-ю танками противника, поддержанными примерно батальоном пехоты. В ходе боя были потеряны 3 КВ и 2 Т-70, две автомашины, орудие и трактор, погибло 25 человек, еще 24 получили ранения. Немцы лишились трех танков, двух орудий и семи автомашин. Серьезные потери понесла немецкая пехота, шесть человек попали в плен. В 13.00 немцы вышли из боя. Предприимчивый Кричман превратил пять своих подбитых машин в неподвижные огневые точки, а сам направился вперед на запад. Танкисты Кричмана вышли к Ленинскому (к полуночи они были уже в 7 км от поселка) и Элисте.

34-я гвсд завершила подавление опорных пунктов у Дед-Хулсуна, после чего также вышла на грейдер и к вечеру была уже в 25 км восточнее Элисты. Маневренная группа гвардейцев выдвинулась к 4-5 км восточнее колодцев Ермели.

34-я гвсд вышла на элистинскую дорогу в 25 км западнее Яшкуля, 105-й гвсп начал движение на запад в район Вознесеновки, 107-й гвсп — к Улан-Эрге, а 103-й гвсп сражался с остатками немецких войск у ильменя Дед-Хулсун.

На место ударных войск, уходивших все дальше на запад, заступали тыловые подразделения. В 15.00 Нюкюн был занят 159-й осбр.

В ночь на 30 декабря части 28-й армии полукольцом охватили Улан-Эрге. 152-я осбр в 04.00 провела разведку боем севернее пункта, а южнее села в это же время завязала перестрелку 34-я гвсд. С северо-востока, из Нюкюна, к Улан-Эрге стремилась 159-я осбр. В 08.00 Улан-Эрге был взят. Потери советских войск были относительно невелики. Так, в 152-й осбр погиб один боец, еще 10 были ранены. Бригада захватила две автомашины и ценные 50 бочек с бензином.[380]

Таким образом, гвардейцы из 107-го гвсп вернулись в село, с которого началась их пятимесячная борьба за Астрахань. В 10 км южнее дороги, вдоль реки Улан-Зуух, шла 248-я сд.

Бригада Кричман, в которой оставалось еще 3 КВ, 13 Т-34 и 20 легких танков, шла двумя колоннами. Южная, пройдя Ленинское, в 08.00 вышел к Троицкому, где по ней колонне отбомбились четыре Ju-88. Северная колонна к 15.30 была уже в 5 км севернее Элисты. По астраханской дороге к столице Калмыкии шли 34-я гвсд и 152-я осбр. В воздухе работали Ил-2 из 289-й ШАД, бомбившие Элисту и Воскресеновку.

Фон Шверин получил приказ развернуться на север, к Котельниково, чтобы прикрыть разрыв между 1-й и 4-й танковыми армиями, участвовавшими под руководством Манштейна в операции по деблокаде Сталинграда и 6-й армии Паулюса. В Калмыкии 16-ю мд должна была сменить дивизия СС «Нордланд», сформированная добровольцами из скандинавских стран.

Боевые действия войск 28-й и 51-й армий по разгрому Элистинской группировки противника координировал заместитель командующего Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Г.Ф.Захаров. Он поставил задачу, овладев Элистой, выдвинуть ударные силы на северо-запад, чтобы соединиться с 51-й армией и не дать 16-й мд отойти к Сальску. При этом 34-я гвсд была должна выступить в направлении Джеджикины, Вознесеновка, Аршаны, Элиста, и, далее, на юго-запад, к Бислюрте. 152-я осбр шла правее — ей предстояло обойти Элисту с севера и выйти в район Богородского Ростовской области, в 30 км западнее Элисты. 248-я сд шла по левому флангу армии. К исходу 31 декабря она должна была выйти южнее Элисты в район кургана Три Брата, а затем овладеть Приютным, тем самым, полностью очистив восточный берег Маныча. Танкистам из 6-й гвтбр в ночь на 31 декабря предстояло перейти реку Яшкуль у Улан-Эрге и, продвигаясь чуть южнее элистинской дороги, выйти в район кургана Хамур, перерезав шоссе Элиста-Приютное.

За 10 дней боев с 21 по 30 декабря:

152-я осбр взяла одного пленного, уничтожила до 30 солдат противника, захватила танк, 10 пулеметов, два орудия, 3 миномета, 30 велосипедов и 2 мотоцикла. Бригада потеряла 13 человек убитыми, 55 раненными, автомашину и кухню. 34-я гвсд ценой 106 погибших и 601 раненного, вывела из строя 290 солдат и офицеров противника, взяла в плен семь человек, уничтожила и повредила 3 танка, 4 орудия и пулемет. 248-я сд, потеряв 8 бойцов убитыми и 20 раненными, взяла в плен 5 немцев, вывела из строя еще 45 человек и захватила 4 орудия. 6-я гвтбр взяла в плен 6 человек, вывела из строя еще 60, уничтожила и повредила 7 танков, 2 орудия, станковый пулемет и захватила 2 склада. При этом бригада потеряла 63 бойца погибшими, 29 раненными, 11 танков (три разрушены полностью), орудие и трактор.[381]

По этой сводке потерь, приведенной в Журнале боевых действий 28-й армии, бросаются в глаза ряд моментов. Для начала: относительно низкие потери, не сравнимые с боями под Хулхутой и первым штурмом Яшкуля. Это может объясняться только стремительным отходом 16-й мд на запад, в соответствии с приказом командования Группы армий. Далее, львиная доля потерь приходится на 34-ю гвсд, которая вынесла на себе основную нагрузку прорыва немецкой линии обороны. Цифры по 248-й сд свидетельствуют, что эта дивизия вела отвлекающий бой, оттягивая на себя часть сил 16-й мд на южном крыле линии Тобрук. Потери 152-й осбр, скорее всего, относятся к бою под Нюкюном, который был взят ценой относительно малых жертв, если вспомнить неудачную и кровопролитную операцию Кричмана 26 декабря. Еще одной частью, наряду с 34-й гвсд, вынесшей на себе основную тяжесть прорыва немецкой обороны, стала бригада Кричмана, особенно пострадавшая в упомянутом бое у Нюкюна и в ходе столкновения с немецкими танками под Улан-Эрге.

Настал день освобождения Элисты. Погодные условия были неблагоприятны. Похолодало, что в условиях степных ветров создавало субъективное ощущение сильного мороза. Шел мокрый снег. В степи развезло дороги. Замполит 107-го гвсп А.А.Скрипчук вспоминал: «Погода стояла прескверная. Происходило словно по расписанию: оттепель, мокрый снег, а затем морозный ветер, от которого мокрая одежда превращалась в панцирь. И вот вдобавок ко всему этому все три дня[382] с большими перебоями в части доставляли питьевую воду. Из-за ее отсутствия не дымились кухни. Всех нас — и здоровых, и раненных — одолевала жажда. Бойцам приходилось питаться всухомятку — ломоть хлеба или сухарь да селедка».

152-я осбр выдвинулась по астраханской дороге и стояла всего в 6 км от города. 107-й гвсп с боем взял Вознесеновку. Остатки гарнизона отступили из горящего села на юго-запад. Вслед за гвардейцами сюда последовали другие части 28-й армии. В 12.00 через село проследовала правая колонна бригады Кричмана, сопровождаемая мотобатальоном 152-й осбр, а в 14.30-248-я сд. Они направились на юго-запад. Тем временем 103-й гвсп и 105-й гвсп завязали бой на восточной окраине Элисты, действуя в 8 км юго-западнее Дженжина, сюда же к 15.00 подоспела 159-я осбр. Далеко на востоке, через Хулхуту и Утту, маршировали 98-я осбр и 99-я осбр.

Элисту оборонял сборный отряд: часть сил 16-й мд, румынский батальон и туркестанцы, которых поддерживали примерно 15-20 танков и САУ из сильно потрепанного 116-го тбат. В 15.10 фон Шверин запросил у командования группы армий «А» разрешения уйти на Приютное. Он получил его уже через час.[383]

В 23.00 в Элисту ворвались автоматчики стрелковой роты гвардии младшего сержанта Дегтяренко из 34-й гвсд, а за ними — кавалеристы Отдельного калмыцкого разведэскадрона (бывшие воины 110-й ОККД). 1 января к 09.00 в городе стихли последние перестрелки.

1 января 1943 года Приказом Ставки Верховного Главнокомандования Сталинградский фронт был переименован в Южный фронт. Военный Совет Южного фронта поставил перед 28-й армией новую задачу: войскам правого фланга (34-я гвардейская стрелковая дивизия, 152-я отдельная стрелковая бригада и 6-я гвардейская танковая бригада) вести наступление вдоль северного берега Маныча на Пролетарскую и Сальск.

Немецкое командование, для которого блокировка группы армий «А» на Кавказе была еще страшнее, чем потеря армии Паулюса, перебросили к Манычу 113-ю гренадерскую дивизию и 446-й охранный полк. 16-я мд частью сил все еще сражалась здесь, но быстро сменялась дивизией СС «Нордланд», отходившей из кавказского высокогорья. Система обороны была выстроена в два эшелона: первая позиция прикрывала Правый и Левый острова в пойме реки Маныч, вторая — собственно правый берег.

За Элистой

За Элистой советские войска разделились. 248-я сд и 159-я осбр выдвинулись на юго-запад с целью овладеть Приютным и Дивным, перерезая пути отхода корпуса Фельми. 34-я гв. сд преследовала части 16-й мд, продвигаясь вдоль восточного берега Маныч-Гудило.

Впереди пехоты действовали танкисты из 6-й гвтбр, совершавшие броски протяженностью в десятки километров. В районе Ла-Ла они разогнали остатки одного из мусульманских батальонов, взяв в плен 40 человек, а 2 января вышли к Левому Острову.[384] На следующий день Кричман передал этот район в ведение подоспевших гвардейцев Губаревич, а сам выдвинулся к Николаевке. Здесь, у совхоза Красный Скотовод, 7 января 6-я гвтбр вступила в бой с новым противником — 23-й тд вермахта, располагавшей примерно 20 танками. Потеряв в бою 4 Т-34 и один Т-70, Кричман отступил к Николаевке, а затем еще дальше на восток. У него оставалось всего девять танков (4 Т-34, 3 Т-70, 2 Т-60). В мотострелковом батальоне, приданном танковой бригаде, была выбита половина личного состава. Передохнув и приведя в порядок технику, 11 января Кричман возобновил бой за Красный Скотовод и в тот же день овладел этим пунктом.[385] Бои за этот пункт шли еще несколько дней, причем в них приняли активное участие гвардейцы Губаревича.

34-я гв сд шла без особых осложнений, в районе Уютного перейдя по дамбе через реку. Затем она совершила маневр севернее Сальска и вышла к расположенному в пяти километрах западнее него совхозу Гигант. Взяв с боем совхоз, дивизия создала угрозу окружения немецкого гарнизона, и последний был вынужден оставить Сальск.

На Приютное была выслана разведывательная группа 6-й гвтбр во главе с командиром мотострелкового взвода младшим лейтенантом Аркадием Фуремсом. Ночь на новый год она встретила в этом селе, установив, что 16-я мд отходит за Маныч. К исходу 1 января в Приютном сосредоточилась вся бригада Кричмана. Переправившись на лодках, мотострелковые подразделения бригады заняли острова Левый и Правый, но попытка перейти за реку была отбита сильным огнем.

248-я сд и 159-я осбр, подтянувшись в Приютное, 9 января также вышли к Манычу. Ширина реки в этом месте составляла порядка 50 метров, но возникли проблемы с ее переходом. Командование заранее не озаботилось средствами переправы, хотя из Астрахани можно было без проблем заранее перебросить необходимые плавсредства. Торопясь выполнить приказ, 13 января командование распорядилось переходить Маныч по льду. Лед был тонкий и временами проваливался. Вода доходила до плеч. Часть бойцов раздевалась на шестиградусном морозе и перешла реку вброд. Проблем добавил прилипающий к ногам ил. Причем переправиться сумела только пехота. Артиллерия осталась на левом берегу.

«Перед форсированием наши солдаты сняли валенки и брюки, и сложили их в плащ-палатки — вспоминал боец дивизии В.Любимов. — Обнаженные до пояса, спускались они в ледяную воду. Держа над головой оружие и одежду, люди своим телом крошили тонкий лед, вязли в илистом дне. Вода застывала на гимнастерках стеклянной коркой».[386]

Результат оказался катастрофическим. Немецкий гарнизон в Дивном, а это был 60-й мп с 20 танками, поддержанный 146-м ап и отрядами Долла, выдвинув бронетехнику, неожиданно атаковал советские части. Не имея поддержки артиллерии, оставшейся на другом берегу, наши войска были вынуждены отойти, еще раз перейдя вброд через Маныч. Потери составили 107 человек убитыми и 187 раненными.[387]

Вот как описывает эти события упомянутый нами связной 899-го сп А.Стабредов:

«В начале января 1943 года началось наступление по освобождению населенного пункта и железнодорожной станции Дивное Ставропольского края. Село Дивное расположено за водной преградой Маныч. После форсирования Маныча наш батальон вышел на небольшую высотку, но окопаться не успел. Немцы, при поддержке танков, перешли в контратаку, и нам пришлось отойти обратно за Маныч. В этом бою мне вместе с другими солдатами пришлось выносить на плащ-палатке раненного командира пулеметной роты. Как только мы вышли из Маныча, нас обстреляли из немецкого танка, и я был тяжело ранен в ногу. Сержант Киселев и еще один солдат, фамилию которого, к сожалению, я не помню, помогли мне выйти с поля боя. Было это 13 января 1943 года».

После этого боя А.Стабредов попал в госпиталь, из которого затем был комиссован.

13 января части 248-й сд и 159-й осбр вторично форсировали Маныч. Дивное удалось взять только 17 января. Всего в боях за Дивное только дивизия потеряла 355 человек убитыми, 700 раненными. Потери противника были оценены командованием в 300 человек, 7 танков, 2 САУ, 2 БТР и 3 орудия.[388]

Восточнее на фронт шагали 52-я, 98-я осбр и иные части резерва. Они шли в условиях безводья — отступающие немцы последовательно взорвали все колодцы. Проблем доставляли минные поля. Так, 2 января у зимовья колхоза им. Ширяева на мине подорвалась автомашина 52-й осбр, а 4 января у песков Бузги — еще одна. Два бойца бригады погибли, двое получили ранения. Еще трое умерли по причине болезней. 15 января 52-я осбр вышла к Манычу у колхоза Красный Октябрь.[389]

16-я мд понесла в ходе боев на астраханском направлении существенные потери. Точных данных, к сожалению, пока найти не удалось, но известно, что оказался практически выбит 116-й тбат, было потеряно до половины состава моторизованных частей. 450-й туркестанский батальон потерял убитыми, раненными и пленными 188 человек из 961 человека личного состава, то есть 20% своей численности. Принимавшие менее активное участие в боях 782-й и 811-й туркестанские батальоны потеряли, соответственно, 12% и 9% личного состава.[390]

Глава 5. После

Война отступила от Астрахани. Изредка разве что появлялись немецкие бомбардировщики.

8 января «юнкерсы» из эскадры KG51 «Эдельвейс» нанесли удар по станции Баскунчак. Немцев не сопровождал успех: был сбит командир эскадры полковник Хайнрих Конрад. В ночь на 1 мая бомбардировщики KG100 «Викинг» заминировали Волгу в районе Джакуевки. 4 мая одиночный самолет сбросил бомбу на Нижний Баскунчак. Наша речная флотилия активно вела работу по тралению русла реки. В мае на минах погибли канонерки «Красный Дагестан» и «Красногвардеец». Эпизодически приходилось вести бои с немецкими бомбардировщиками. Так, 1 июня в районе села Черный Яр бронекатер № 33 отразил шесть ночных атак Не-111. Последние сбросили около 60 бомб.[391] В ночь на 20 июня одиночный Не-111 3-й эскадрильи 100-й бомбардировочной эскадры «Викинг» разбомбил на Каспии рыбоводный завод. Вот как описал этот рейд радист Клаус Фритцше[392]:

«Приближаемся к дельте Волги, где, по данным разведчиков, на рейде стоит добрая сотня плавающих объектов, которые необходимо уничтожить. Мы с командиром первыми на высоте 1000 метров влетаем в зону поражения. Тут же начинается частая стрельба зенитных орудий, и командир дает приказ прекратить налет, чтобы избежать ненужного риска.

Луна освещает море, и на его блестящей поверхности хорошо видно любое судно. Уходим из опасной зоны. Внизу видим крупнотоннажное судно. Совершаем круг, пытаемся определить палубное вооружение. Не стреляют. «Вниз, на бреющий полет — приказывает командир. — Долго ему плавать не суждено!».

Все остальное проходит перед глазами как кинофильм, который я смотрю с места зрителя. Переходим в пике, и слышу крик командира: «Не переключил предохранитель, бомба не взорвалась!» И в тот же момент снова начинается зенитная стрельба. Ощущаем сильный удар, чувствую боль в ноге, отказывает правый двигатель, принимаются разные меры для стабилизации одномоторного полета, но без успеха.

«Внимание! Посадка на воду», — информирует пилот. Шум соприкосновения с водой и… тишина. Самолет плавает. Есть время выбросить и надуть резиновую лодку. Все четыре члена экипажа занимают в ней места, каждый с сумкой неприкосновенного запаса, кроме того, 4 автомата, сигнальный пистолет с ракетами, аварийный радиопередатчик, мачта, парус и медкомплект. Полезная площадь лодки небольшая, и с таким грузом людям места нет. Значит, сидим на борту, одной ногой на куче спасательных материалов, другой — в воде. Ищем весла, оказывается, одного нет. Значит, грести двум гребцам впереди слева и справа, а третьему, держать курс. Посадка и размещение закончены благополучно за считанные минуты. Все еще плавающий самолет начинает тонуть. Хвост поднимается из воды, и медленно, под булькающие звуки, наш гордый орел исчезает под водой».

А вот рассказ пассажира советского парохода, оказавшегося под градом бомб экипажа Фритцше:

«Плыл я пассажиром на грузовом пароходе из персидского порта в Астрахань. Ночью на 20 июня около полуночи подняли тревогу. Немцы налетают! На пароходе имелось порядочное число стволов зениток разных калибров. Орудийные расчеты готовились открыть огонь по приближающемуся бомбардировщику. Расчеты подчинялись какому-то молодому неопытному лейтенанту, который собрался дать на это приказ.

Но тут появился майор, тоже пассажир, но, очевидно, опытный фронтовик. Закричал, чтобы все слушали только его команды, а лейтенанта дулом нагана убедил в том, что должность командира он берет на себя. Расчетам зениток он приказал повернуть орудия в сторону луны, так фрицы видят пароход только против луны, а после сброса бомб на ее фоне должен быть виден силуэт улетающей машины. Этим он сильно рисковал, но это был и единственный шанс попасть в бомбардировщик.

Так и вышло. Бомба не разорвалась, и зенитки открыли огонь по хорошо видимому силуэту самолета. Как будто не попали, но и самолет не вернулся тоже. Только двое суток спустя мы узнали о том, что бомбардировщик типа «Хейнкель-111» был подбит в ту ночь, а экипаж взят в плен».

Не-111 был подбит канлодкой «Ленин». Кроме рыбозавода, в эту ночь немцами была потоплена нефтебаржа.

Утром лодку с немцами выловил рыбацкий мотобот. У многих членов экипажа близкие — жены и дети — погибли на борту потопленного «Хейнкелем» рыбозавода. Моряки линчевали командира бомбардировщика майора Клааса, и сильно потрепали Фритцше и двух его коллег.

Волжская военная флотилия была расформирована только 30 июня 1944. В августе этого же года отменили светомаскировку.

Другим направлением немецкой активности стала диверсионная деятельность. В июне 1943 года под Астраханью было задержано пять немецких парашютистов, а вскоре у Баскунчака добровольно сдалась еще одна группа такой же численностью. В октябре был обезврежен немецкий разведотряд в составе пяти человек, высадившийся в Калмыкии для помощи эскадронам Огдонова. События имели продолжение даже в 1944 году. 23 мая под Уттой приземлился четырехмоторный Ju-290 из 1-й группы KG200. Находившийся на его борту диверсионный отряд капитана фон Шеллера должен был установить связь с отрядами Огдонова. Однако самолет был своевременно замечен постами ВНОС и вскоре в степи завязалась перестрелка между немцами и оперативниками НКГБ. Транспортник был подожжен, семь немцев погибли, еще 12 попали в плен, а 14 человек смогли уйти в степь.

По личному распоряжению Л.П.Берия была начата радиоигра с ведомством В.Шелленберга. В результате немцы, уверенные в том, что их группа закрепилось в степях, вскоре обогатили Красную Армию сброшенным с воздуха контейнером с 20 тюками грузов, а потом 50-тонным транспортным «юнкерсом». Экипаж последнего также сумел в значительной части избежать плена — погибло лишь три немца, остальные ушли за барханы. Вскоре радиоигра закончилась, благо от отрядов Огдонова оставалось немногое.[393]

28-я армия и ее подразделения

28-я армия в дальнейшем оперировала вдоль берега Черного моря до Николаева. Южный фронт, в состав которого она входила, был переименован в 4-й Украинский. В ноябре 1943 года Герасименко сдал пост генерал-лейтенанту А.Гречкину. Армия освобождала Мелитополь, захватила плацдарм на южном берегу Сиваша. В Крымской операции она не участвовала. Наступая вдоль берега Черного моря, в марте 1944 года армия освободила Херсон и Николаев. 30 марта 1944 года армия была выведена в резерв Ставки ВГК.

Затем штаб армии (с мая 1944 года ее возглавил генерал-лейтенант А.Лучинский) был переведен в Белоруссию в состав 1-го Белорусского фронта, участвуя в сражениях в районе Бреста по разгрому группы армий «Центр». Армия вошла на территорию Польши, а 15 сентября была выведена в резерв. После отдыха, она была передана 3-му Белорусскому фронту, в составе которого участвовала в боях в Восточной Пруссии, отличившись в прорыве обороны вермахта у г. Штуллупенен (Нестеров), и к марту выйдя на балтийское побережье юго-западнее Кенигсберга. 20 апреля армия уже в составе 1-го Украинского фронта участвовала в Берлинской операции, а затем освобождала Чехословакию, закончив бои на Эльбе.

Мобилизованных в это время астраханцев направляли в 28-ю армию, но соединения, сражавшиеся в калмыцких степях и защитившие Нижнюю Волгу, к 28-й армии отношения уже не имели. К концу войны в армию входили 48-я, 50-я, 54-я, 55-я, 96-я гвсд, 20-я, 61-я, 130-я и 152-я сд и иные соединения.

Василий Герасименко вошел в конфликт с маршалом Тимошенко и был вынужден уйти из действующей армии. Благодаря дружественным контактам с Хрущевым он стал министром обороны Украинской ССР. Фактически, никакого министерства не было. В 1953 году он был отправлен в отставку и в 1961 году скончался. Его заместитель генерал-майор П.Тихомиров, автор идеи штурма Яшкуля, погиб под Ростовым-на-Дону в январе 1943 года.

Начштаба 28-й армии полковник Яков Еременко последовательно командовал 169-й сд, 255-й сд, 24-й гвсд, 67-й гвсд, дослужился до звания генерал-майора, и умер от болезни в феврале 1945 года в г.Паневежис. Сменивший его на посту начштаба армии Самуил Рогачевский занимал эту должность до весны 1945 года, участвуя в Берлинской операции.

34-я гвардейская сд в начале января 1943 г. дивизия достигла реки Маныч и с ходу освободила населенный пункт Красный Скотовод. Немцы предприняли отчаянные попытки вернуть потерянные рубежи. Но гвардейцы оборонялись стойко. 31 января дивизия отразила 15 танковых атак, поддержанных огнем артиллерии и ударами авиации противника. В ожесточенном бою 4 февраля дивизия освободила станцию Казачья и открыла путь на Батайск. В бою за станицу Злодейская, западнее Зернового (Зернограда) был смертельно ранен командир дивизии генерал-майор Иосиф Губаревич. Он умер 21 февраля 1943 г. в госпитале в Сальске. Похоронен в городе Ростове-на-Дону. Командиром 34-й дивизии был назначен гвардии полковник Ф. В. Брайлян. На второй день дерзкой атакой противник был выбит из Батайска. Здесь отличился 103-й гвардейский стрелковый полк майора Г. Н. Лехмана. Он первым ворвался в город, овладел железнодорожной станцией и обеспечил успех боя всей дивизии. В боях за Батайск был смертельно ранен командир 105-го гвардейского стрелкового полка майор И. И. Проша. Был ранен и Лехман, но начштаба дивизии выжил и вернулся позже в строй. Правда, он очень переживал, что сам не может принятьучастие в освобождении Ростова-на-Дону. 5 февраля части дивизии освободили станицу Нижне-Гниловская. На этом рубеже дивизия перешла к обороне, продолжавшейся до 12 февраля.

За мужество и отвагу, проявленные личным составом дивизии в прошедших боях, 1185 воинов-гвардейцев были награждены орденами и медалями. В последующем 34-я гвардейская дивизия участвовала в прорыве оборонительных рубежей противника на реках Миус и Молочная, форсировала эти водные рубежи, вела ожесточенные бои по ликвидации никопольского плацдарма противника на левом берегу Днепра. С начала августа 1943 г. дивизия участвовала в Донбасской операции. За образцовое выполнение заданий командования и проявленные личным составом мужество и героизм в боях по освобождению донбасского города Енакиево дивизия была удостоена почетного наименования Енакиевской.

После перехода Днепра дивизия вела оборонительные бой по удержанию плацдарма восточнее Днепродзержинска. В последующих боях на Правобережной Украине части 34-й гвардейской дивизии совместно с другими соединениями 31-го гвардейского стрелкового корпуса, преодолевая упорное сопротивление врага, форсируя разлившиеся реки, по разбухшим от грязи дорогам и полям, упорно продвигаясь вперед, прошли более 400 км и последовательно участвовали в Никольско-Криворожской, Березнеговато-Снигиревской и Одесской наступательных операциях. За участие в Никопольско-Криворожской операции дивизия была награждена Орденом Красного Знамени. В начале апреля 1944 г. дивизия вышла к реке Прут, а в августе — сентябре участвовала в Ясско-Кишиневской операции, освобождала Молдавию, Румынию, Болгарию, Югославию.

22 ноября 1944 г. 31-й гвардейский стрелковый корпус, в составе которого находилась и 34-я гвардейская дивизия, был передан из 46-й армии в 4-ю гвардейскую армию. Она действовала в Венгрии, ведя тяжелые бои с немецкими и венгерскими войсками. Особенно неприятное ощущение, по воспоминаниям ветеранов, оставляли кавалерийские атаки гонведа.

В начале января и в первой половине февраля 1945 г. дивизия совместно с другими соединениями 31-го гвардейского корпуса отражала контрудары немецких танкистов у Замоля и между озерами Веленце и Балатон. Дивизия, в общем, удержалась, хотя ее соседи справа отошли и могла возникнуть угроза окружения.

В марте 1945 года 34-я гвардейская дивизия находилась во втором эшелоне 4-й гвардейской армии в готовности развить успех первого эшелона в направлении Балатонфекаяр. Здесь бои завершились 22 марта взятием нашими войсками главного узла сопротивления немецко-фашистской обороны города Секешфехервар. В дальнейшем 34-я гвардейская дивизия, продолжая действовать в составе 31-го гвардейского корпуса, вела боевые действия в Венской наступательной операции. 7 апреля дивизия совместно с другими соединениями корпуса начала штурм Вены. К 24 апреля она вышла на рубеж реки Трайзен и перешла к обороне западнее Дуная. Боевой путь 34-я гвардейская стрелковая дивизия завершила в Австрии в ночь на 9 мая 1945 г. За годы войны 13866 воинов дивизии были награждены орденами и медалями, а 16 из них удостоены звания Героя Советского Союза.

Командиры полков, оборонявших Астрахань, отличились и в последующих сражениях, и пошли на повышение. В апреле 1943 года Никита Цыганков стал командиром 52-й осбр, а в январе стал командиром 375-й сд. В 1943 году в качестве командира 1544 сап подполковник Мамчур Никита Ефимович освобождал Запорожье. В 1944 году в звании полковника он командовал 377 гвап в составе 43-й армии. Иван Проша погиб в феврале 1943 года. Алексей Вельможин некоторое время командовал самой 34-й гвсд. Михаил Ворон, тот самый, что с батареей ПТО подбил два немецких танка в августовском бою под Яшкулем, в конце войны стал командиром своего родного 84-го гвап, с которым прошел от Астрахани до Вены.

248-я стрелковая дивизия понесла очень серьезные потери на подступах к Ростову, близ Зернограда. 28 января 1943-го оснащенная танками дивизия СС «Викинг» окружила 52-ю и 78-ю бригады, в том числе штаб дивизии. Потери достигли 3000 человек, в том числе погибла большая часть штабных офицеров. В этом же году были официально расформированы Астраханские пехотные училища, на базе которых возникла дивизия: 5 августа 1-е АВПУ, 8 сентября 2-е АВПУ.

В 1944 году дивизия, продвигаясь вдоль берега Черного моря, вышла к Одессе. Перейдя через лиман, дивизия вышла к станции Одесса-Сортировочная, вынудив немцев очистить город. В этой связи дивизия получила наименование Одесской.

1945 год дивизия встретила в составе 5-й ударной армии, действуя в Бранденбурге. 1 февраля 1945 года два полка 248-й стрелковой дивизии, а именно 899-й полк полковника Бушина и 902-й-полк подполковника Ленева, не замеченные противником, вышли к замерзшему Одеру и перешли его. 1 мая 1945 года 248-я сд во взаимодействии с 230-й сд овладела государственным почтамтом и зданием министерства финансов, расположенным напротив рейхсканцелярии. На следующий день совместно с 301-й сд она захватила здания гестапо и министерства авиации, и завязала бой за рейхсканцелярию. В этой связи 902-сп был награжден орденом Кутузова, а все полки 248-й сд получили наименование «Берлинских».

Дивизия надолго запомнилась берлинцам. Ее мехчасть перевозили верблюды. На одного из них бойцы повесили табличку «Астрахань-Берлин» и ожерелье из орденов и медалей немецкой армии. Это незлобное хулиганство вскоре пресекло командование, а верблюды вместе с дивизией вернулись в Советский Союз.[394]

С декабря 1942 года 248-й сд командовал полковник Николай Захарович Галай. 30 января 1943 года Галай получил тяжелое ранение, но выздоровел и вернулся в штаб дивизии, которой командовал до конца войны. Он стал почетным гражданином Элисты и Одессы и скончался в 1981 году, не дожив до ужасов перестройки.

Первый командир 899-го СП Даниил Щербак, как мы помним, погиб 15 ноября. Сменивший его комбат-2 капитан Александр Постилый, оборонявший передовую линию на Сарпинских озерах, был убит под Ростовом-на-Дону. Майор Иван Кроха, командовавший 902-м сп, погиб 29 января в бою под хутором Каменный.

Командир 1-го курсантского полка Иван Шапкин, впоследствии возглавивший 52-ю осбр, дослужился до звания генерал-майора и благополучно пережил войну. После победы он переехал в Киев, где умер в 1967 году.[395]

С выходом на Миусс бригады были преобразованы в три дивизии: 152-я и 98-я осбр стали 118-й стрелковой дивизией. Это случилось 25 мая 1943 года. 52-я и 98-я осбр объединились в 127-ю сд. Две эти дивизии закончили войну в Берлине. Наконец, на базе 156-й и 159-й осбр была создана 130-я сд, прошедшая путь от Таганрога до Кенигсберга. Таджикская 99-я осбр была преобразована в 99-ю сд второго формирования.

6-я гвтбр дошла вместе с 28-й армией до Ростова-на-Дону, затем сражалась на северном берегу Азовского моря и принимала участие в штурме Севастополя. Здесь на ее базе было сформировано Сивашское танковое училище. Командир 6-й гвтбр Михаил Кричман в апреле 1943 года отбыл на академические курсы при академии БТ и МВ. В 1944 году он был назначен начальником штаба 8-го мехкорпуса и участвовал в боях в Германии в 1945 году. После войны Михаил Наумович стал начштаба механизированной дивизии, и был сокращен из армии в 1956 году. Кричман был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2-й степени, орденом Богдана Хмельницкого, орденом Александра Невского и четырьмя орденами Красной Звезды. Боевой командир ушел из жизни в 1969 году.

148-й иап в марте 1943 года был переведен в 287-ю иад, работая у Ростова-на-Дону и Таманского полуострова. В мае 1943 г. он выведен в Резерв Ставки ГК и переоснащен Як-9. Войну полк закончил в Прибалтике в составе 185-й иад.

806-й шап 03.02.43 г. был выведен в тыл для пополнения личным составом и техникой. Пополнившись тремя эскадрильями Ил-2, полк с конца мая 1943 г. начал боевые вылеты на Кубани, а затем Миуссе и на Дону. С этого времени действовал в составе 206-й шад. После боев за Крым, в мае 1944 г. полк был выведен в тыл для пополнения, а в августе 1944 года переброшен в Прибалтику, где и закончил войну.

Командовавший 289-й шад Леонид Рейно встретил Победу в звании генерала.

16-я мд и ее командиры

16-я дивизия фон Шверина, понеся серьезные потери в боях в Калмыкии и на Дону, отошла к направлении Изюм, Степановск, Кривой Рог. В мае 1943 года за боях на реке Миус фон Шверину был присвоен Рыцарский Крест с дубовыми листьями. Понеся весной-летом 1943 года большие потери на Миусе, почти уничтоженная 16-я мд была отведена в Германию. Выведенный из ее состава 782-й туркестанский батальон в сентябре 1943 года перебил весь немецкий комсостав и с оружием в руках перешел на сторону Красной армии. В марте 1944 года 16-я мд была преобразована в 116-ю тд и в последующем воевала на Западном фронте.

В июне 1944 года 116-я тд действовала в Нормандии. Фон Шверин откровенно отрицательно относился к берлинскому руководству и вступил в контакт с группой штабных офицеров, готовивших покушение на жизнь Гитлера. Командование германских сил во Франции также участвовало в этом заговоре и предполагало использовать 116-ю тд для подавления сторонников фюрера в случае успешного покушения на жизнь Гитлера. Как известно, покушение не удалось.

19 июля 1944 года дивизия начала отход на северо-запад. Фон Шверин к этому времени окончательно разочаровался в возможности военной победы и направил в Берлин меморандум с требованием завершения войны. В августе 1944 года, сражаясь против 3-й американской армии, дивизия понесла большие потери. К концу лета в ней оставалось всего 600 человек и 12 танков.

Вопреки категорическому запрету Гитлера на отступление, осенью 1944 года фон Шверин сдал американцам Аахен, проведя с союзным командованием секретные переговоры. После этого генерал попал под суд по обвинению в измене. Сама дивизия была отведена в Дюссельдорф, где пополнена до 11.500 личного состава и 41 танка. В ноябре 1944 года дивизия задала трепку американцам, отбив город Шмидт. В декабре 1944 года она участвовала в операции «Вахта на Рейне», отвоевывая Арденны. Понеся серьезные потери, дивизия была отведена в Голландию, где до конца войны сражалась с канадцами. В конце марта 1945 года дивизия в последний раз разбила американцев, причинив большие неприятности американской 30-й пд. Попав в Рурский котел, 18 апреля дивизия сдалась.

Несколько слов о судьбе немецких командиров.

Зигфрид Хенрици, оставив 13 ноября 1942 года 16-ю мд, до 30 сентября 1943 года командовал XL танковым корпусом, а затем непродолжительное время 4-й танковой армией. В декабре 1943 года он получил Дубовые ветви к Рыцарскому кресту. В марте 1944 года Хенрици был назначен командующим штаба обороны Крыма. В мае 1944 года Крым был освобожден советскими войсками, причем немецкие войска понесли большие потери. Хенрици был снят с занимаемой должности, хотя главным виновником крымской катастрофы вермахта надо считать Гитлера, оттягивавшего до последней минуты эвакуацию полуострова. 3 сентября 1944 года Хенрици был возвращен из опалы и получил в командование свой старый XL танковый корпус, которым и командовал до конца войны, действуя на восточном фронте. 9 мая 1945 года в Чехословакии Хенрици был взят в плен. После этого он содержался в лагерях Астрахани, Сибири и Воркуте. 9 сентября 1945 года Хенрици был приговорен военным трибуналом войск МВД Сталинградской области к 25 годам лишения свободы. 6 октября 1955 года он был репатриировал в ФРГ и освобожден. В это время Хенрици было 66 лет, и он вышел на пенсию. 8 ноября 1964 года Хенрици умер в местечке Бад-Наугейм.

Больше повезло фон Шверину. Сдавший Аахен американцам генерал отделался выговором. На суде фон Шверину помогло заступничество фельдмаршалов фон Рундштедта и Моделя. В декабре 1944 года он возглавил 90-ю легкую дивизию, а 1 января стал командующим танкового корпуса в Северной Италии. Здесь фон Шверин и закончил войну, оказавшись 26 апреля в плену у англичан. В 1947 году он обрел свободу, а в мае 1950 года получил должность военного консультанта в правительстве Адэнауера. Тогда же благодарная мэрия избежавшего разрушений Аахена присвоила фон Шверину звание почетного гражданина города. Фактически, фон Шверин стал одним из организаторов новых вооруженных сил ФРГ. Затем он длительное время работал консультантом по вопросам обороны в Бундестаге. Умер фон Шверин 29 октября 1980 года в одном из городков Баварии.

Командир 60-го мп Александр Вяль закончил войну в должности командира 10-й танковой дивизии, воевавшей в Силезии. Он умер 8 октября 1953 года. Его коллега Йоханесс Эйзерманн, командовавший 156-м мп, скончался 30 мая 1976 года.

Командир 1-го батальона 60-го мп Карл Торлей в феврале 1943 года получил звание майора, а в июле был представлен к званию подполковника. Он был убит 19 июля 1943 года на Миусе.

Судьба Калмыцкого кавкорпуса вермахта

В марте-апреле 1943 года отряды Отто Верба сосредоточились в станице Буденновской (бывшей Платовской) Ростовской области, на берегу Азовского моря. По воспоминаниям начштаба группы Долла полковника Абракова, через Дивное с ними ушло до 10.000 гражданского населения. Абраков, по его словам, ходил по обозам, уговаривая людей вернуться домой. Его беспокоило, что нет ни фуража, ни продовольствия и огромное сопровождение из гражданских лиц становится большой обузой для маневренных боевых частей. По ходу движения, часть гражданских отсеялась. Среди ушедших на запад оказалось 125 быв. членов ВКП(б).

Весной 1943 г. эскадроны Долла вместе с казаками они несли охрану побережья Азовского моря, а в мае 1943 г. были собраны в районе Херсона, где штабом 4-й танковой армии генерала В. Неринга было сформировано несколько новых отрядов из беженцев, военнопленных и перебежчиков. В августе все эти части были объединены в Калмыцкий кавалерийский корпус доктора Долла.

На 31 августа 1943 г. корпус состоял из следующих частей: I дивизион (1-й, 4-й, 7-й, 8-й и 18-й эскадроны), II дивизион (5-й, 6-й,12-й, 20-й и 23 эскадроны), III дивизион (3-й, 14-й, 17-й, 21-й и 25-й эскадроны), IV дивизион Горяева (2-й, 13-й, 19-й, 22-й и 24 эскадроны). 9-й, 10-й, 11-й, 15-й и 16-й эскадроны действовали за линией фронта, то есть примерно 400 человек остались действовать на территории Калмыкии.

На вооружении корпуса находилось 6 миномётов, 15 станковых и 15 ручных пулемётов, 33 немецких и 135 советских автоматов, советские, немецкие и голландские винтовки, 3 легковых и 5 грузовых автомобилей.

К осени 1943 г. кавалерийский корпус использовался для охраны коммуникаций на правом берегу Днепра, будучи в подчинении 444-й и 213-й охранных дивизий и командования тылового района 6-й армии.

После дополнительной мобилизации, проведенной в лагерях для военнопленных, в том числе путем вербовки казахов, киргиз и бурят Корпус несколько расширился. Теперь он состоял из 4-х дивизионов шестиэскадронного состава и штабных эскадронов (по одному при штабе дивизиона и, вероятно, один — при штабе «корпуса». Итого — 29 эскадронов). Кроме того, при каждом дивизионе имелся якал — эскадрон (охотничий, истребительный), основной задачей коих было истребление партизан и лиц, заподозренных в связях с ними. А всего в 4-х дивизионах «корпуса» было 33 эскадрона общей численностью до 3.500 человек строевого состава.

Кроме строевых подразделений, при «корпусе» была и так называемая цивильная группа, имевшая в разное время от 500 до 800 человек. Это были гражданские лица, родители, жены и дети служащих корпуса, а также сами военнослужащие, выбывшие по болезни или ранению из строевых подразделений, но привлекавшиеся к хозяйственным работам. Вместе с гражданским персоналом численность ККК составляла 4000-4300 человек.

27 декабря 1943 года для калмыцкого народа настал черный день. Указом Президиума Верховного Совета СССР Калмыцкая автономная республики была ликвидирована, причем удар был нанесен по тем семьям, которые не стали бежать на запад, и чьи родные в массе своей сражались в рядах Советской армии. 28 декабря 1943 года силы НКВД-НКГБ одновременно по всей территории Калмыкии начали операцию по выселению жителей. Операции было присвоено название «Улусы». Каждой оперативной группой, состоящей из одного оперработника и 2-х бойцов НКВД, проводилось выселение 3-х семей. Жители были выселены в Сибирь: Красноярский и Алтайский края, Омскую и Новосибирскую области. По инструкции выселяемым разрешалось взять с собой имущества и продовольствия по 500 кг на каждого члена семьи.

В каждом железнодорожном эшелоне должно было быть не менее 2-х тысяч человек, из расчета 40 человек на каждый двухосный вагон. Поезда должны были иметь каждый не менее 6 двухосных вагонов для погрузки имущества выселяемых и укомплектованы таким образом, чтобы в каждом эшелоне имелся вагон для караульного конвоя из войск НКВД численностью не менее 40 человек и санитарный вагон, который предназначался для перевозки умерших в дороге спецпереселенцев. На каждый поезд-эшелон направлялся один оперативник НКВД — НКГБ, при котором находилось несколько сотрудников для связи.

Общая численность направляемого руководством НКВД воинского контингента для осуществления операции по выселению калмыцкого населения только первоначально составила 4421 человек (в последующем он пополнялся за счет прибывших оперработников), из них только оперсостав насчитывал около 3 тысяч человек.

К 31 декабря были выселены все калмыки — 93 тысячи человек. Напомним, что до войны здесь проживало 134 тысячи калмыков. Разницу в 40.000 человек стоит отнести на военные потери, беженцев в рейх, боевые части ККК и тех калмыков, что оставались служить в рядах Советской армии. Всего 750 человек было арестовано по обвинению в пособничестве оккупационным властям. Незначительное число вместе с Огдоновым ушло в степь.

1446 человек погибли в товарняках от холода и голода. Очень многие не смогли выжить в спецпоселении. К началу 1951 года на спецпоселении проживало 77943 калмыка, не считая осужденных, находившихся в лагерях, то есть погибли тысячи невинных людей. Калмыкия была восстановлена в январе 1957 года, вначале в качестве автономной области, а затем и АССР. Преступление, совершенное против целого народа, лучшие сыны которого положили жизни за Советский Союз, не может иметь никакого оправдания.

Пока разворачивалась трагедия калмыцкого народа, ККК активно участвовал в боевых действиях на стороне вермахта. В 1943 году ККК применялся в операциях против советских партизан в Запорожье, выделив до 300 бойцов, и навеяв на местное население дикий ужас, который надолго запомнился даже после немецкой оккупации.

По состоянию на 6-е июля 1944 г. Корпус насчитывал 3600 бойцов (в том числе и 92 человека немецкого кадрового персонала) и 4600 лошадей. На вооружении корпуса находилось 6 миномётов, 15 станковых и 15 ручных пулемётов, 33 немецких и 135 советских автоматов, советские, немецкие и голландские винтовки, 3 легковых и 5 грузовых автомобилей. В течение лета, осени и зимы 1944/45 гг., корпус понёс большие потери на территории Западной Украины и Польши. Вёл бои под Радомом.

В июле 1944 года в районе Люблина не менее дивизиона ККК было привлечено к боям против Советской армии. В одном из столкновений пропал без вести доктор Долл. Его сменил подполковник Пипгорра, а с января 1945 года ККК возглавил полковник Раймонд Херст.

Неприятности преследовали корпус и в тылу. 2 августа 1944 года действовавшие в районе Радковицы партизаны из Армии Людовой атаковали колонну, в которой следовали корпусники. Корпусников партизаны приняли за власовцев, что, впрочем, практически не было ошибкой. Из-за ошибки неопытного взрывника подрыв был совершен слишком рано, и солдаты смогли выскочить из повозок вне зоны обстрела партизанской группы. Однако они не стали оказывать сопротивления, а в панике бросились назад. В длившейся на протяжении трех километров погоне поляки убили 13 коллаборационистов, после чего с удовольствием подсчитали трофеи: два станковых пулемета, один ручной пулемет, два автомата, шесть винтовок, 32 гранаты, пять повозок с боеприпасами. Удалось захватить даже 45-мм противотанковую пушку, но поскольку она была неисправна, ее пришлось взорвать. Потерь партизаны не понесли.

16 сентября 1944 года подразделения ККК вместе с Ваффен-СС и силами вермахта участвовали в антипартизанской операции у Лази Сушедневски, где действовало до 1000 бойцов Армии Людовой. Четыре атаки бойцов ККК были отбиты с серьезными потерями. Бои длились до 19 сентября, пока партизаны, понеся минимальные потери — 9 убитых и 20 раненных — не вышли из окружения. Потери вермахта и ККК они оценили в 200 убитых и раненных. Особенную гордость доставило уничтожение бронеавтомобиля. Партизанам помогала советская авиация, дважды доставлявшая необходимые грузы.[396]

На учебном полигоне в Нойхаммере остатки корпуса были пополнены калмыками, прибывшими с Западного фронта и из Италии, в результате чего общую численность соединения удалось вновь довести до 5000 человек. Одновременно офицеры Корпуса проходили курсы переподготовки при формировавшейся в Мюнзингене 1-й дивизии РОА. Сформированный в последние недели войны Калмыцкий кавалерийский полк (правда, уже без лошадей) был отправлен в Хорватию, где вошел в состав 3-й Пластунской дивизии 15-го Казачьего кавалерийского корпуса.

В бою за железнодорожный мост в районе Спаржиско Каменна корпус потерял 19 человек. После капитуляции Германии, ККК оказался на территории, оккупированной США. Часть его служащих была выдана СМЕРШ, а часть смогла покинуть лагеря для пленных и впоследствии осела в странах Европы и Америки. Среди укрывшихся в США был и начштаба корпуса Д.Арбаков.

Постепенно были уничтожены отряды, оставшиеся в Калмыкии. Последним был убит Басанг Огдонов. 16 октября 1945 года он в одиночку приехал на кошару совхоза Улан Малч (Арзгирский район Ставропольского края), где потребовал у чабанов лошадь и оружие. В итоге чабаны подстрелили Огдонова. Избегая плена, тот покончил жизнь самоубийством.

Отголоски действий ККК звучали еще долго. Калмыцкий народ смог вернуться в ставшую родной степь юго-восточной Европы только в 1957 году, и до сих пор избегает всяких воспоминаний о ККК.

В 1966-1974 годах прошло семь судебных процессов над бывшими командирами Корпуса, которые к этому времени уже успели отсидеть первые срока. В 1968 году на скамье подсудимых оказались Санчир Коноков, бывший кадровый офицер Красной Армии, Шиндя. Мукубенов, бывший народный судья Яшкульского р-на, Бадма Хаджигоров, бывший замминистра здравоохранения республики, Сергей Немгуров, до войны работавший в органах милиции, то есть костяк корпуса составили представители советской бюрократии, быстро перестроившиеся после прихода немецких войск. Как показало следствие, Коноков летом 1942 г. дезертировал из 110-й ОККД и поступил в Корпус в декабре того же года. Остальные трое попали в плен и оказались в Корпусе, уже имея опыт службы в других частях вермахта: Мукубенов — в отряде Огдонова, Хаджигоров — в Туркестанском легионе, Немгуров — в 1-й Донском казачьем полку.

Их окружала атмосфера морального осуждения. От Хаджигорова, например, публично отреклась его дочь. Выездная сессия Верховного Суда Калмыцкой АССР состоялась в Кривом Роге, где ККК оставил жуткие воспоминания, садистские подробности которых сегодня нет смысла воспроизводить. Последний процесс состоялся в 1983 г., когда судили корпусника Лукьянова, к тому времени гражданина Бельгии, приехавшего с туристической целью в СССР. Спустя сорок лет на суде в Элисте его опознал свидетель военных преступлений на Украине. Военный трибунал Северо-Кавказского военного округа приговорил 79-летнего подсудимого к смертной казни — расстрелу.[397]

Некоторые ветераны ККК, возможно, живы до сих пор. Э-Б.Гучинова, работающая в Элистинском университете, в конце 90-х годов проводила Военная история в калмыцкой диаспоре в США. Она отмечает: «переехав в США и получив гражданский статус, они предпочитали свою военную биографию не вспоминать. «Новые» эмигранты неохотно вспоминали военное время. После подробного описания довоенной жизни респонденты сразу перескакивали к описанию жизни в лагерях для перемещенных лиц. Даже те, кто был готов к разговору о военных событиях 1942-1945 гг., все-таки предпочитали монологу ответы на поставленные мною вопросы, чтобы не наговорить лишнего».

Только сейчас история разделенного войной на две части народа становится предметом объективного исторического Военная история. Это исследование должно быть предельно объективным и честным. Люди вправе понимать собственную историю, которая может быть только предметом их гордости — несмотря на непродуманную политику советских органов власти и блага, обещанные властью немецкой, большинство народа осталось верно своему государству и принесло огромные жертвы на благо страны.

Астраханский лагерь № 204

Многие оказавшиеся в плену под Сталинградом немцы и румыны были переведены в Астраханский округ. Поведение советского лагерного начальства было достаточно добродушным. Клаус Фритцше, упомянутый нами радист сбитого немецкого бомбардировщика, попросил об экскурсии по городу, и она была проведена!

«Три немецких летчика в военной форме и матрос Каспийского флота с автоматом на плече отправились в город смотреть достопримечательности Астрахани. А для жителей города самым удивительным были мы. Вскоре нас окружила любопытная толпа людей. На лицах не было гнева или ненависти, были заинтересованность и любопытство, так что у нас не возникло даже мысли, что толпа может представлять для нас угрозу. Правда, один инвалид на костылях что-то кричал и грозил кулаком. Странный опыт. Именно с этого момента и началось своего рода перевоспитание, поднялись новые моменты в адрес правдивости нашей нацистской пропаганды.

Конвоир занервничал, повел нас к остановке трамвая, очистил от пассажиров второй вагон, мы сели и поехали по городу, к пустому песчаному месту, где возвышалось большое здание типа школы. Так впервые познакомились с конструкцией спецсооружений советских лагерей для военнопленных, увидели проходные и вышки».

Незлобивость астраханцев подтверждается и из местных источников. Юрий Яровой увидел, как по ул. А.Барбюса народ куда-то спешит. Оказывается, по этой улице было видно, как со стороны железнодорожного вокзала движется какая-то колонна людей. Это были они, пленные немцы.

«По бокам колонны шли наши солдаты с винтовками. У некоторых на паводке были овчарки. Колонна в длину была примерно метров сто, а по ширине — 10-15 человек.

День был пасмурный, крапал дождь, и на дороге образовались лужи. Впереди колонны, судя по форме, шли пленные офицеры немецкой армии, а дальше все как-то вперемешку. Форма офицеров и солдат была до пределов потрепанная, грязная. На ногах у некоторых были надеты наши лапти. Многие из военнопленных были перевязаны — у кого голова, у кого руки. Кто-то передвигался на костылях, многих вели под руки. У всех был жалкий встревоженный взгляд. Со стороны пленных периодически раздавались крики «Гитлер капут». Колонна остановилась в районе Александровско-Мариинской больницы, и многие из немцев в спешке стали черпать с дорог дождевую воду из луж и с жаром ее пить.

Вся эта увиденная картина была невыносима. Это же пленные, без оружия. Возможно, многие из них оказались на фронте не по своей воле и, как видно, получили по заслугам. Так, видимо, думало большинство присутствовавших астраханцев, которые, к моему глубокому изумлению, стали со всех сторон бросать кусочки хлеба, сушеную воблу и что-то еще съестное пленным немцам. Пленные подбирали эти дары милосердия с земли и тут же стремились быстрее съесть».[398]

Не стоит забывать, что горожане тоже жили не припеваючи, и, как вся страна, были посажены на паек. Поскольку вряд ли люди ходили с едой в карманах, получается, что многие специально сбегали домой, чтобы захватить продукты и поделиться с несчастной немецкой колонной.

В Капустином Яре лагерь № 98 был обустроен в двухэтажном помещении бывшей мельницы и двух одноэтажных зданиях школ. Здания были маленькие — в мельнице, к примеру, имелось всего восемь комнат, в которых пришлось обустраивать нары в три яруса. Основная часть военнопленных — примерно 1500 человек — разместилась в землянках. Довольно быстро удалось обустроить баню, но медчанчасть хронически недополучала лекарств. В июне лагерь был ликвидирован.

Многие пленные, особенно из Сталинграда, ослабленные блокадой и зимой, умерли. Только в двух лагерях в Капустином Яре №№ 4937 и 2634 умерло 1766 человек, в госпитале № 98 в КапЯре еще 654, в лагере №№ 60 в Астрахани — еще 2033 человека. В Астрахани госпиталь для немцев располагался в 4-этажном здании в пос. им. Ленина. К 14 июля в больнице лежало 239 человек, в том числе 113 немцев и 111 румын. Их охраняло восемь человек в несколько смен.[399]

Практически вся смертность пришлась на весну 1943 года. Вот, например, данные по Астраханскому лагерю № 60, начальником которого стал полковник госбезопасности П.И.Мазурин: февраль — 400 чел, март — 1039 чел., апрель — 527 чел., май — 66 чел, июнь — 1 чел, июль — декабрь — ни одного.[400]

Особняком стоял сельскохозяйственный лагерь в Таболе, Камызяк. Он открылся в августе 1943 года и содержал чуть больше ста военнопленных. Непривычный к астраханскому климату Фритцше описывает его чуть ли не как курорт, правда, не вполне благоустроенный.

«Лагерь Табалла располагался непосредственно на берегу главного русла Волги в ее дельте. Зона лагеря ограждена колючей проволокой только по суше. Доступ к воде свободен. В зоне четыре здания: большой рубленый дом с большим и единственным помещением, где живет сотня румын, две будки из досок, каждая с нарами на 8 человек; в них живут немцы, к которым теперь присоединяемся и мы. Кроме того, есть рубленый дом поменьше, в котором находится кухня, столовая и медпункт.

Будки сбиты из голых досок, так что сквозь щели и оконные проемы постоянно дует. Стекол в окнах нет, а только марля, которая призвана мешать комарам проникать внутрь. Но их численность в будках является доказательством того, что эффективность применения марли равна нулю. Единственный способ защиты от этих нежеланных гостей — вечернее задымление будки тлеющим сушеным навозом коров и верблюдов. От резкого дыма можно задохнуться скорее самому, а не комарам. Наступление их полчищ затихает только с приходом утренней прохлады. На нарах — тонкие рогожи из камыша и простыни. Последние предназначены для защиты тела от комаров и сохранения тепла. Одеял нет. Климат в этом районе Волги очень неуравновешенный. На западе от нас болота, на востоке — сухая степь. Направление ветра изменяется пять раз в сутки. Влажность воздуха то экстремально высокая, то необыкновенно низкая. Температура в середине дня поднимается до 40 градусов, а рано утром она до восхода солнца падает до 10 градусов. Получается, что днем мы страдаем от жары и комаров вечером, а ночью мерзнем.

Большинство пленных работает на колхозных полях, где выращивают помидоры, дыни, арбузы, огурцы и капусту. Самые сильные и здоровые из румын выполняют тяжелую работу береговых рыбаков. Они забрасывают длинные неводы в море, а затем вытягивают их на берег. Иногда в сети попадает белуга и красная рыба. Те, кто работает на поле, выходят на работу в 6 часов утра, обеденный перерыв с 11 до 16 часов, второй выход в 16 часов, ужин в 20.00. Продолжительный обеденный перерыв необходим, так как в середине дня работать на полях под открытым солнцем невозможно.

Нас, летчиков, прикрепляют к аграрной бригаде, и на второй день после прибытия стоим в строю. Списочный состав небольшой — 115 человек, и так называемая проверка при выводе на работу не слишком обременяет дежурного офицера. Со счетной доской в руках (счеты) он быстро справляется с этим за считанные минуты. Какие страдания может принести проверка, мы узнали уже позже.

Питание, что получали пленные, было очень близко к положенному пайку. Утром полкило каши разных видов круп с подсолнечным маслом и 200 г. хлеба; в обед 3 блюда: 1 литр супа с бараниной или рыбой, полкило каши, 200 г. хлеба и компот из сухофруктов, на ужин — опять 1 литр супа и хлеб. Привозившие продукты обогащались, очевидно, рыбой нашего улова.

Если все упростить и представлять сытость как рай, то да, лагерь в деревне Табалла был раем для пленных, они не были обессилены и поэтому не подвергались таким болезням — как дизентерия, воспаление легких, сыпной тиф, сильные отеки, то есть болезням, гибельно действующим на человека, не имеющего физических и психических запасов».

К октябрю 1944 года в Астраханской области находилось 587 военнопленных (лагерь № 204).

Вторая волна пленных начала поступать осенью 1944 года, из Румынии.[401] Двумя эшелонами прибыло 5900 человек. Они работали на рыбозаводах им. Трусова, им. Кирова, им. Крупской, строили электростанцию на Болде, заготавливали лед для рыбной промышленности, возводили СЛИП, ремонтировали суда на судоверфи им. Кирова. Часть пленных была направлена за пределы города — добывать соль на озере Баскунчак, ремонтировать суда на заводе во Владимировке (совр. Ахтубинск). К такому наплыву начальство оказалось не готово. К 1 января 1945 года умерли 834 человека (более половины — от дистрофии), несколько человек были арестованы и около 100 направлены в госпиталь. Большого труда стоило справиться с эпидемией тифа и дизентерией. Ввиду отсутствия верхней одежды у 40% пленных зимой пришлось ограничить выход их на работу. При расходах на контингент в 1.3 млн. руб. объем выработки составил 0,46 млн. руб., то есть труд пленных оказался совершенно непроизводителен, что и неудивительно при дистрофии и желудочных заболеваниях. Было совершено три неудачных побега.

Кормили пленных пшенной кашей, изредка макаронами. Сахар стабильно получали только заболевшие. Постельного и нижнего белья не было у половины пленных. Поскольку швейные машинки отсутствовали напрочь, ремонт одежды проводился вручную. В качестве топлива использовался камыш, с перебоями — уголь.

К новому 1945 году в лагере состояло 5604 пленных, почти исключительно немцев (вместе с австрийцами — 2930 чел.) и румын (вместе с молдаванами — 2588 чел). В 1945 году в Астраханский лагерь № 204 поступило порядка 8000 человек, из них немало венгров. Умерло 2934 человека, в том числе 1734 от дистрофии, 115 от авитаминоза, 102 от сыпного тифа, 158 от пневмонии, 21 от брюшного тифа и т.д. Примерно 1500 румын, 1000 венгров и 1700 немцев отпустили домой. До 2000 человек пришлось разместить в госпитали. Многие причиняли вред своему здоровью, чтобы перейти в категорию нетрудоспособных и быстрее отбыть на родину. В докладе лагерного начальства написано: «Военнопленные, несмотря на контроль, пили мыльный раствор, концентрированный раствор соли, умышленно голодали и пр., стремились довести себя до дистрофии, надеясь на отправку на родину». Рентабельность труда пленных, по оценкам лагерного начальства, была неэффективна, то есть при расходах на содержание в 11,6 млн. руб. общая валовая выработка составила 8,1 млн. руб. Сбежали, но были пойманы, 23 человека.

Появились, хотя в недостаточном количестве, овощи и картофель, хотя в рационе по-прежнему преобладали крупы и мука. Мяса не было, зато стали поступать яичный порошок, мясные консервы и сыр. Летом дали продукцию подсобные хозяйства и пленные получили зелень и рыбу. Калорийность составляла 2400-2500 кал, для дистрофиков до 3000 кал. В первом квартале появилось достаточное количество теплой одежды и нательного белья. Удалось обустроить и утеплить бараки. Была отлажена поставка угля.

На 1 января 1946 года контингент лагеря насчитывал 4128 человек, в том числе 2643 немца (с австрийцами), 1286 венгров (с русинами), 126 румын и 16 словаков. Смертность упала до 29 человек, но в госпиталь отбыло 1084 пленных — сказывалось нервное напряжение и ожидание отбытие на родину. Однако назад отпустили только словаков и русин. Впервые лагерь стал окупаемым — при расходах на содержание контингента в 10,1 млн. руб. было произведено продукции и услуг на сумму 10,4 млн. Побегов не было.

Перебои с продовольствием случились в первом квартале. Из овощей поступала лишь капуста, исчез картофель, из крупы осталось только пшено. Возникли трудности даже с солью. К весне проблемы были решены, а летом лагерь обзавелся даже животноводческим хозяйством в 126 голов — КРС, лошади, бараны и свиньи.

Далее численность контингента лагеря менялась так: на 1 января 1947 года 3326 человек, на 1 января 1948 года — 3090 человек, на момент расформирования лагеря № 204, то есть на 1 августа 1948 года, — 1340 человек. За два года лагерь произвел продукции на 16.8 млн. руб. при расходах на содержание в 23.0 млн. руб. За два года сбежали 19 человек, из которых было разыскано 13. Все беглецы были интернированными поляками, которые причисляли себя к победившей нации и были очень возмущены, что их задерживают. С обеспечением лагеря продовольствием, одеждой и топливом перебоев не было.

За пять лет пленные построили электропаросиловую станцию мощностью 3000 квт-час, 53 четырехквартирных дома, 30 стапельных мест СЛИПа, десятиквартирный дом, клуб речников на 300 мест, отремонтировали 140 судов, построили 18-квартирный дом на заводе им. Ленина, два здания у нефтебаз, Астраханскую ГРЭС, 50-квартирный дом для энергетиков, проложили 2 км железнодорожных путей, построили три зерносклада и ряд иных объектов.

В общей сложности, по докладу ГУПВИ, подготовленному в 1953 году, на территории Астраханской области было захоронено 5035 пленных, в том числе 3088 немцев, 560 венгров, 1171 румын, 137 австрийцев, 2 русских, 5 французов, 31 словак, 4 хорвата, 4 итальянца, 3 молдаванина, 25 поляков, цыган, русин, бельгиец, болгарин и еврей.[402]

Сегодня

Захоронения пленных проводились на 10 кладбищах. Наиболее известное находится в низине на старом кладбище Астрахани. Здесь высится огромный черный крест. Несмотря на то, что местность всегда представляло собой жуткое болото, сегодня оно обустроено. Хотя бетонные ступени за годы несколько рассыпались, а между плит пророс бурьян, кладбище выглядит весьма аккуратно. На нем расположены мемориальные плиты на немецком, венгерском, итальянском и русском языках. Румыны о своих не позаботились.

Другое немецкое кладбище находится в стороне от русского напротив предприятия «Бассоль» в Баскунчаке. В Хулхуте, севернее элистинской дороги, в трехстах метрах от памятника Ширяеву, рядом с могилами наших воинов высится несколько узких черных крестов. У них лежат плиты из белого камня с именами солдат и офицеров 16-й моторизованной дивизии.

Война в степи дорога обошлась и нам. В степи погибло более 7.000 советских воинов, павших у Хулхуты, Утты, Олинга, Яшкуля, Улан-Эрге, Элисты, Дивного и множества иных городков и сел Калмыкии.

Стелы, мемориалы и памятники расположены в каждом городе и селе Астраханской области и Калмыкии. Часть из них содержится и благоустраивается государством, за другими ухаживают родственники, третьи возведены энтузиастами, особенно из числа поисковиков и учащихся.

Астраханцы понесли огромные потери во время войны. В это время области проживало, по переписи 17.12.1939, всего 683 тысячи человек, в том числе в окружном центре 234 тыс. чел. Из них ушло на фронт свыше 154 тысяч человек. 75.161 человек погиб или пропал без вести. Большие потери, особенно вследствие депортации, понес и калмыцкий народ.

Но в калмыцких степях сражались не только астраханцы. Элитная 34-я гвардейская стрелковая дивизия была сформирована из жителей Среднерусской возвышенности. Большую роль сыграла 152-я осбр, чей костяк составили казахи, жители Гурьева и Мангышлака, ценой сотен жизней остановившие продвижение 16-й мд у Красного Худука. Позже, в ноябре, сюда подоспели части, сформированные в Центральной Азии из таджиков и узбеков. Особенную роль в обороне Астрахани сыграли евреи, которые дали целую плеяду блестящих командиров — имена Иосифа Губаревича, Михаила Кричмана, Леонида Рейно должны быть вписаны в историю страны золотыми буквами.

В Хулхуте в форме штыка построен большой мемориал. На нем высечены номера всех подразделений, защитивших Понизовье, и фамилии их командиров. Каждый год накануне 9 мая здесь проходят торжественные мероприятия с участием ветеранов славной 28-й армии. В центре Яшкуля находится еще один мемориал. Оба сооружения в настоящее время пришли в очень плохое состояние.

Останки большинства воинов, погибших под Хулхутой, были перезахоронены у Яшкуля. Среди них — и Наташа Качуевская. Но ей и многим другим установлены памятные знаки у самой Хулхуты. Они разбросаны в степи и только местный житель, ветеран дивизии Губаревича или поисковик знает об их существовании.

В списках ветеранов 28-й армии еще числится около 70 человек. Александр Суров, последний боец 34-й гвсд, взял на себя перед уже ушедшими товарищами обязательство написать книгу о боевом пути дивизии. Книгу он написал, но издать не может. Автоматчик из 52-й осбр Александр Кузнецов теперь председатель Совета ветеранов 28-й армии. Он добивается присвоения ветеранам звания Почетных граждан Астрахани. Идет переписка — мэрия сообщила, что ее регламент не предусматривает такой заслуги: «Защитник города». Разведчика из 899-го сп Николая Мордасова я последний раз видел на собрании бойцов поисковых отрядов. Каждую весну добровольцы 18-20 лет выходят в степь, чтобы поднять из песков и урочищ останки своих сверстников, отдавших свою жизнь осенью 1942 года, чтобы уберечь Астрахань от войны и защитить родную страну.

Командиры. Награждения

34-я гвардейская стрелковая Енакиевская (08.09.43 г.) Краснознаменная (13.08.44 г.) ордена Кутузова (17.05.45 г.) дивизия была организована 6.08.42 в МВО на базе 7-го Воздушно-десантного корпуса. После сформирования в составе 28-й Армии, с весны 43-го до начала 44-го в составе 5-й ударной Армии, далее в 46-й Армии до ноября 44-го, после и до конца войны — в 4-й гвардейской Армии.

34-я гвардейская стрелковая дивизия

состав:

103-й гвардейский стрелковый полк

105-й гвардейский стрелковый полк

107-й гвардейский стрелковый полк

84-й гвардейский артиллерийский полк

38-й гвардейский оиптд

35-я гвардейская разведрота

37-й гвардейский саперный батальон

37-я гвардейская орхз

дивизией командовали:

Губаревич Иосиф Иванович (06.08.1942-07.02.1943), генерал-майор, умер от ран 28.02.1943,похоронен в г. Ростов-на-Дону

Дряхлов Иван Дмитриевич (10.02.1943-20.02.1943), полковник

Брайлян Филипп Васильевич (21.02.1943-06.04.1943), полковник

Вельможин Алексей Сергеевич (07.04.1943-12.06.1943), подполковник

Брайлян Филипп Васильевич (13.06.1943-08.11.1943), полковник, с 15.09.1943 генерал-майор

Панченко Григорий Филиппович (09.11.1943-04.12.1943), генерал-майор

Парфенов Кузьма Дмитриевич (05.12.1943-05.01.1944), полковник

Брайлян Филипп Васильевич (06.01.1944-28.05.1944), генерал-майор

Максимович Иосиф Антонович (29.05.1944-13.10.1944), полковник, с 13.09.1944 генерал-майор

Кукс Герасим Степанович (14.10.1944-09.05.1945), полковник

103 ГВ. СП:

Вельможин Алексей Сергеевич (06.08.1942-31.01.1943)

Лехман Георгий Николаевич (31.01.1943-17.04.1943), ранен 17.04.1943

Слижевский Иван Сергеевич (17.04.1943-21.03.1943)

Кудрявцев Георгий Николаевич (03.05.1943-16.06.1943)

Зуевич Антон Викторович (10.07.1943-17.07.1943), погиб 17.07.1943

Тиунов Александр Борисович (31.07.1943-08.09.1943), погиб 08.09.1943

Гладков Николай Никифорович (00.09.1943-02.06.1944)

Федун Матвей Федорович (02.06.1944-24.11.1944)

Козлов Асенкрит Иосифович (30.11.1944-05.10.1945)

Якушенко Федор Акимович (с 05.10.1945)

105 ГВ. СП:

Мамчур Никифор Иванович (06.08.1942-09.10.1942)

Проша Иван Иванович (09.10.1942-15.02.1943), погиб 15.02.1943

Артамошин Иван Иванович (13.12.1943-10.08.1944), ранен

Черный Иван Данилович (по 18.09.1943), умер от ран

Ким Николай Андреевич (04.11.1943-28.02.1944)

Ткаченко Александр Иванович (20.04.1943-27.10.1943), погиб 27.10.1943

Климов Михаил Ильич (12.08.1944-02.07.1946)

107 ГВ. СП:

Цыганков Никита Ефимович (06.08.1942-04.09.1942)

Лехман (04.09.1942-27.09.1942)

Проша Иван Иванович (27.09.1942-09.10.1942)

Мамчур Никифор Иванович (09.10.1942-25.02.1943)

Кудрявцев Георгий Николаевич (16.03.1943-16.06.1943)

Овчинников Александр Иванович (20.04.1943-01.12.1943), ранен

Щербак Николай Петрович (13.11.1943-26.08.1944), ранен

Осадчий Николай Павлович (11.09.1944-12.11.1944), ранен

Мусаелян Борис Артемьевич (12.11.1944-31.03.1945), ранен

Неволин Михаил Константинович (07.04.1945-02.07.1945)

Степовой Аврам Степанович (с 02.07.1945)

248-я стрелковая дивизия, ноябрь 1942 год

Командир — полковник Н.Л.Алексеев (с 22.12.1942 г. — подполковник Н.З.Галай)

Начальник штаба — капитан Соломин

899-й сп — майор Щербак Даниил Андреевич

902-й сп — майор Кроха Иван Данилович

905-й сп — подполковник Егоров Иван Александрович

771-й ап — майор Рогоза Евгений Григорьевич

* * *

ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Блинов Никита Иванович, 5 ноября 1942 года, старший лейтенант, начштаба 6-й гвтбр

Ширяев Всеволод Александрович, летчик-истребитель, 806-й шап 289-й сад, 8 февраля 1943 года

НАГРАЖДЕНИЯ РЫЦАРСКИМ КРЕСТОМ В 16-й МД,

август-декабрь 1942 года

Йоханесс Эйзерманн, 25 августа 1942 года, полковник, командир 156-го мп. Дубовые листья.

Йозеф Кулот, 24 сентября 1942 года, 24 сентября 1942 г., оберефрейтор, командир боевой группы 3-й роты 60-го мп.

Карл Торлей, 23 ноября 1942 года, оберлейтенант (старший лейтенант), командир 2-й роты 60-го мп, а затем 1-го батальона 60-го мп. Дубовые листы.

Вернер Клейншмидт, 14 декабря 1942 года, капитан, командир 341-го разведывательного батальона

Александр Вяль, 18 декабря 1942 года, полковник, командир 60-го мп

Термины

Гвсд — гвардейская стрелковая дивизия

Сд — стрелковая дивизия

Мп — мотопехотная дивизия

Шад — штурмовая авиационная дивизия

Гвсп — гвардейский стрелковый полк

Сп — стрелковый полк

Иап — истребительный авиационный полк

Шап — штурмовой авиационный полк

гвтбр — гвардейская танковая бригада

Тбат — танковый батальон

Осбр — отдельная стрелковая бригада

Осбат — отдельный стрелковый батальон

УР — Укрепленный район

Ерик — протока

Ильмень — озеро

Хотун — селение

Худук — колодец

Иллюстрации

Примечания

1

Мелкое, зарастающее тростником и камышом озеро, обычно расположенное в пределах дельты крупной реки

(обратно)

2

протока, соединяющая реку или отдельные рукава с пойменным озером или пойменные озера друг с другом

(обратно)

3

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14 часть 2, л.д. 74

(обратно)

4

Суров А.И., «Астрахань прифронтовая», Пальмов В.В., «Штурмовики над Днепром», Скоробогатов В., «28-я в боях за Калмыкию», и др.

(обратно)

5

В 1944 году стал первым секретарем Астраханского обкома партии. Умер в 1961 году.

(обратно)

6

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 275, л.д. 19

(обратно)

7

«Очерки истории Астраханской областной партийной организации КПСС», Волгоград, 1985, стр. 399

(обратно)

8

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 275, л.д. 40

(обратно)

9

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 275, л.д. 40

(обратно)

10

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 8

(обратно)

11

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 2

(обратно)

12

1-е училище было образовано 7 декабря 1939 года на базе расформированной 160-й сд. 2-е училище было эвакуировано из Ленинграда.

(обратно)

13

Умер в 1967 году в Киеве

(обратно)

14

Ныне Рассвет

(обратно)

15

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 30

(обратно)

16

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 381

(обратно)

17

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 1

(обратно)

18

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1,л.д. 28

(обратно)

19

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 67

(обратно)

20

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 21, л.д. 362

(обратно)

21

Даниил Андреевич Щербак родился в 1903 году в рабочей семье, закончил бронетанковые курсы, и был ветераном финской кампании — ЦАМО. Фонд 1533. Опись 1, дело 21, л.д. 282

(обратно)

22

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 47

(обратно)

23

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 31

(обратно)

24

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 85

(обратно)

25

Военно-исторический журнал, М., № 3, 1995

(обратно)

26

М.Коломиец, И.Мощанский, «Оборона Кавказа. Июль-декабрь 1942 года». М., 2002/журнал «Фронтовая иллюстрация», стр. 5

(обратно)

27

«Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/С.Д.Таранец, «Астраханское направление военных действий, его особенности», стр. 20

(обратно)

28

умер в 1975 г. в Москве

(обратно)

29

умер после войны в Киеве

(обратно)

30

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 20

(обратно)

31

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 54

(обратно)

32

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 21

(обратно)

33

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 30

(обратно)

34

Здесь и далее, в соответствии с терминологией донесений оперотделов, глаголы «подбит», «сбит» предполагают за собой повреждение техники, не тождественное ее уничтожению

(обратно)

35

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 15, л.д. 3

(обратно)

36

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 101

(обратно)

37

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21

(обратно)

38

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 9

(обратно)

39

ЦАМО Фонд 1122, опись 2,дело 38, л.д. 6-15

(обратно)

40

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 121

(обратно)

41

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 12

(обратно)

42

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 15, л.д. 4об

(обратно)

43

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 108

(обратно)

44

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 2а, л.д. 129

(обратно)

45

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21

(обратно)

46

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 23

(обратно)

47

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 209

(обратно)

48

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21

(обратно)

49

ЦАМО Фонд 1122, опись 2,дело 38, л.д. 6-15

(обратно)

50

В отличие от немецких, наши пулеметы состояли только из металлических составляющих. Сегодня в Волгоградской панораме их можно очень хорошо рассмотреть. В одиночку такое оружие перенести на большое расстояние весьма тяжело.

(обратно)

51

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21об

(обратно)

52

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 52, 53

(обратно)

53

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21об

(обратно)

54

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 56, 57

(обратно)

55

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21об

(обратно)

56

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 15, л.д. 5, 5об, дело 9, л.д. 73

(обратно)

57

ЦАМО Фонд 1122, опись 2, дело 38, л.д. 7-15

(обратно)

58

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 38

(обратно)

59

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 65, 65 об, 73

(обратно)

60

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 32, 66 об, 73, 77

(обратно)

61

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 15, л.д. 6, 6об

(обратно)

62

ЦАМО Фонд 1122, опись 2, дело 38, л.д. 7-15

(обратно)

63

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 158

(обратно)

64

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 84, 87

(обратно)

65

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 158

(обратно)

66

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 137

(обратно)

67

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 23

(обратно)

68

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 87

(обратно)

69

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 144

(обратно)

70

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 93

(обратно)

71

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 9 л.д. 142

(обратно)

72

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 143, 144

(обратно)

73

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 111

(обратно)

74

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 14, часть 1, л.д. 21об

(обратно)

75

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 9, л.д. 118

(обратно)

76

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 9, л.д. 118

(обратно)

77

ЦАМО. Фонд 1122, опись 2, дело 38, л.д. 7-15

(обратно)

78

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 3

(обратно)

79

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 7, 7об

(обратно)

80

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 152

(обратно)

81

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 165, 169

(обратно)

82

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 136

(обратно)

83

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 145

(обратно)

84

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 107

(обратно)

85

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 126

(обратно)

86

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 222-223

(обратно)

87

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 241-242

(обратно)

88

ЦАМО Фонд 382, опись 8465,дело 9, л.д. 15

(обратно)

89

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 114

(обратно)

90

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 123

(обратно)

91

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 257

(обратно)

92

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 249

(обратно)

93

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 250

(обратно)

94

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 168, 256

(обратно)

95

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 210, 211

(обратно)

96

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 199

(обратно)

97

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 255

(обратно)

98

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 198

(обратно)

99

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 242

(обратно)

100

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 227

(обратно)

101

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 228, 229, 241

(обратно)

102

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 308-309

(обратно)

103

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 288

(обратно)

104

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 457

(обратно)

105

В общей сложности, за навигацию 1942 года на Волге было сбито, по советским данным, 20 машин Luftwaffe.

(обратно)

106

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 15, л.д. 177

(обратно)

107

Здесь и далее основные источники с немецкой стороны — Пауль Карелл, «Восточный фронт. Книга 1. Гитлер идет на Восток», М., 2003, стр. 461-466; Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 162-163

(обратно)

108

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 84

(обратно)

109

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 129

(обратно)

110

Ранее — 345-й разведбатальон

(обратно)

111

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 197

(обратно)

112

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 179

(обратно)

113

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 186

(обратно)

114

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 4, л.д. 202, 206, 209

(обратно)

115

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 9, л.д. 217

(обратно)

116

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 262

(обратно)

117

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 279

(обратно)

118

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 303

(обратно)

119

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 9, 335

(обратно)

120

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 155

(обратно)

121

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 179

(обратно)

122

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 183

(обратно)

123

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 152

(обратно)

124

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 162

(обратно)

125

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 9 л.д. 142

(обратно)

126

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 9 л.д. 142

(обратно)

127

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 9 л.д. 137

(обратно)

128

ЦАМО Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 8, 8об

(обратно)

129

Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 13

(обратно)

130

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 196

(обратно)

131

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 2, 3

(обратно)

132

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 3об

(обратно)

133

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 3об

(обратно)

134

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 14

(обратно)

135

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 5

(обратно)

136

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 223

(обратно)

137

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 9, л.д. 224

(обратно)

138

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 7. Сообщение об ужасной смерти Зиновьева отражено в составленном Рогаткиным по свежим следам докладе в штаб армии, и поэтому никак не относится к числу пропагандистских легенд. Зверский поступок немцев не имеет никакого оправдания в виде, напр., мести за собственных расстрелянных солдат, так как 60-й мп столкнулся с неизвестными ему ранее советскими частями. Так что налицо обыкновенный садизм.

(обратно)

139

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 194

(обратно)

140

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 223

(обратно)

141

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 9, 9об

(обратно)

142

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 9, л.д. 228

(обратно)

143

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 9, л.д. 237

(обратно)

144

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 12об

(обратно)

145

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 229

(обратно)

146

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 7

(обратно)

147

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 262, ЦАМО, фонд 1122, опись 2, дело 38, л.д. 2, 4, 7-15

(обратно)

148

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 7

(обратно)

149

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 8

(обратно)

150

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 239, 249

(обратно)

151

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 9, л.д. 305

(обратно)

152

На нем расположен памятник Наташе Качуевской

(обратно)

153

Сегодня именно на ней находится Хулхутинский мемориал

(обратно)

154

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 11

(обратно)

155

«Память сердца», Астрахань, 2000, стр. 222

(обратно)

156

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 228

(обратно)

157

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 301

(обратно)

158

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 361

(обратно)

159

совр. Новый

(обратно)

160

Так в тексте приказа. Применительно ко времени, уместнее говорить о роте 899-го сп. Так мы и будем ее называть далее по тексту.

(обратно)

161

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 160

(обратно)

162

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 9, л.д. 376

(обратно)

163

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 22

(обратно)

164

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 16, дело 2а, л.д. 369

(обратно)

165

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2а, л.д. 428

(обратно)

166

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 386

(обратно)

167

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 17, 17об

(обратно)

168

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 17об.

(обратно)

169

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 431

(обратно)

170

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 5об

(обратно)

171

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 427

(обратно)

172

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 396

(обратно)

173

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 5, л.д. 25

(обратно)

174

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 431

(обратно)

175

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 18, 18об, 19, 19об

(обратно)

176

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 5, л.д. 29

(обратно)

177

Худук — колодец

(обратно)

178

«Волга», № 171 (24871), 18 ноября 2005 года

(обратно)

179

/ history/pobeda/41.shtml

(обратно)

180

Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/С.Д.Таранец, «Численность жертв холокоста на территории Калмыкии», стр. 183

(обратно)

181

«Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/У.Б.Очиров, «Военные мобилизации в Калмыцкой АССР», стр. 59, 87

(обратно)

182

Здесь и далее Д.Арбаков цитируется по статье Э.Б.Гучиновой, «Нация и дискурс вины: примирение с прошлым в памяти калмыков»,

(обратно)

183

«Опаленные Волгой», Самара, 2002, стр. 338

(обратно)

184

«Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/С.А.Гладкова, «Организация эвакуации людских и материальных ресурсов», стр. 66, 87

(обратно)

185

«Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/С.А.Гладкова, «Организация эвакуации людских и материальных ресурсов», стр. 90

(обратно)

186

«Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/А.Н.Басхаев, Германская оккупация части территории Калмыкии, стр. 135

(обратно)

187

(обратно)

188

Великая Отечественная война. События, люди, история», Элиста, 2001/У.Б.Очиров, «Военные мобилизации в Калмыцкой АССР», стр. 62

(обратно)

189

см. Пятницкий В. И., Старинов И. Г. Разведшкола № 005/В. И. Пятницкий; История партизанского движения/И. Г. Старинов. — М.: АСТ; Мн.: Харвест, 2005

(обратно)

190

(обратно)

191

(обратно)

192

Хотун — небольшое селение

(обратно)

193

Джон Армстронг, «Партизанская война»/Александр Даллиню «Северный Кавказ», М., 2007, стр. 250

(обратно)

194

Или Далинню неверно цитирует советские архивы, или данная цитата подтверждает неверную работу советских политработников. Скорее всего, первое, так как в данном районе действовала советская калмыцкая 110-я кавдивизия, и вряд ли наш офицер мог столь грубо и неверно характеризовать противника.

(обратно)

195

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 441

(обратно)

196

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 441

(обратно)

197

О.В.Романько, Мусульманские легионы во второй мировой войне, М., 2004, стр. 269

(обратно)

198

Подробнее С.Чуев, «Проклятые солдаты», М., 2004, стр. 471-481

(обратно)

199

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1. Дело 15, л.д. 1, 2, 12, 15, 16

(обратно)

200

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 449

(обратно)

201

Совр. Лиман

(обратно)

202

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2а, л.д. 449

(обратно)

203

По состоянию на 5 октября 1942 года. ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 22, 22об

(обратно)

204

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 15, л.д. 169

(обратно)

205

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 15, л.д. 27

(обратно)

206

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 15, л.д. 171

(обратно)

207

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 15, л.д. 25

(обратно)

208

Совр. микрорайон АЦКК в Астрахани

(обратно)

209

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 29

(обратно)

210

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 5, л.д. 49

(обратно)

211

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 73

(обратно)

212

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 27об

(обратно)

213

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 28

(обратно)

214

В ней служил будущий маршал Советского Союза С.Ф.Ахромеев

(обратно)

215

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 29

(обратно)

216

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 29об

(обратно)

217

В.В.Пальмов, «Штурмовики над Днепром», К., Политиздат, 1984

(обратно)

218

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 21, л.д. 364

(обратно)

219

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 21, л.д. 364

(обратно)

220

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 30об. Это данные командования армией. В Журнале боевых действий 52-й осбр приведены иные сведения по составу немецкой колонны — 6-8 танков, 6-8 бронетранспортеров и батальон мотопехоты. См. ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 364

(обратно)

221

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 164

(обратно)

222

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 21, л.д. 365

(обратно)

223

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 164

(обратно)

224

Это армейские данные — см. ЦАМО, Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 30об. По данным Журнала боевых действий 52-й осбр, погибло семь человек, восемь пропали без вести — ЦАМО, фонд 382, опись 8465, дело 21, л.д. 365

(обратно)

225

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 164

(обратно)

226

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 409

(обратно)

227

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 31. По воспоминаниям Н.И.Мордасова, один из пропавших без вести бойцов появился спустя три дня. Он рассказал, что был расстрелян, но смог симулировать ранение, и потом через степь вернулся в часть.

(обратно)

228

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 85

(обратно)

229

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 86

(обратно)

230

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 86

(обратно)

231

ЦАМО. Фонд 1533, опись 1, дело 21, л.д. 124

(обратно)

232

ЦАМО. Фонд 1533, опись 1, дело 21, л.д. 282

(обратно)

233

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 86

(обратно)

234

«Память сердца», стр. 240

(обратно)

235

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 389

(обратно)

236

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 2а, л.д. 389

(обратно)

237

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 341

(обратно)

238

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 15, л.д. 22об

(обратно)

239

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 361-362

(обратно)

240

(обратно)

241

А.А.Гречко, Битва за Кавказ, М., Воениздат, 1967, стр. 137

(обратно)

242

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 1, л.д. 168

(обратно)

243

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 32

(обратно)

244

«Память сердца», стр. 238

(обратно)

245

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 15, л.д. 1, 2, 12, 15, 16

(обратно)

246

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2, л.д. 6, 10, 14

(обратно)

247

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5б, л.д. 5

(обратно)

248

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 366

(обратно)

249

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 366. Возможно, имеются в виду уже упомянутые чуть выше бойцы, самостоятельно добравшиеся до расположения бригады

(обратно)

250

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 103

(обратно)

251

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 33. Все погибшие были захоронены здесь же. Возможно, что в этом месте до сих пор находится заброшенная братская могила.

(обратно)

252

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 365

(обратно)

253

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2, л.д. 43

(обратно)

254

А.Н.Заблоцкий, Р.И.Ларницев, «В прицеле FW-189», М., 2006, стр. 22-23

(обратно)

255

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5б, л.д. 34

(обратно)

256

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 367

(обратно)

257

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 59

(обратно)

258

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 33об

(обратно)

259

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 61а

(обратно)

260

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 12

(обратно)

261

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 168, 196, 246

(обратно)

262

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 22

(обратно)

263

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 168, 196, 249

(обратно)

264

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 168

(обратно)

265

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 73

(обратно)

266

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 168

(обратно)

267

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 196

(обратно)

268

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 246

(обратно)

269

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 1, л.д. 249

(обратно)

270

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 85

(обратно)

271

«Великая Отечественная. Действующая армия. Научно-справочное издание2, М., 2005, стр. 584

(обратно)

272

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 62

(обратно)

273

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 60

(обратно)

274

Здесь и далее основное описание боя: ЦАМО, Фонд 382, опись 8465. Дело 15, л.д. 34, 34 об, 35, 35об, 36, 36об

(обратно)

275

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 88

(обратно)

276

В.В.Пальмов, «Штурмовики над Днепром», К., Политиздат, 1984

(обратно)

277

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 64, 65

(обратно)

278

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 21, л.д. 238

(обратно)

279

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 70

(обратно)

280

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 99, 111. ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 85

(обратно)

281

Наташе, девичья фамилия которой Спирина, было 20 лет, она родилась в Москве и до войны успела поступить на актерский факультет ГИТИСа. Незадолго до войны она познакомилась с командиром десантной роты 7-го вдк Павлом Качуевским, который погиб под Смоленском. Возглавив в начале войны одну из концертных бригад, Наташа вскоре предпочла поменять службу в тыловых частях на поле боя

(обратно)

282

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 94

(обратно)

283

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 117

(обратно)

284

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2, л.д. 25

(обратно)

285

В.И.Егоров, «Гвардейская Сивашская. Боевой путь 6-й Гвардейской Краснознаменной Сивашской отдельной танковой бригады», СП/б, 1991, стр. 119

(обратно)

286

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 90. По иным данным, у немцев было подбито три танка и еще два сожжено, а также выведено из строя орудие — ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 21, л.д. 238, 250.

(обратно)

287

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 95

(обратно)

288

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2, л.д. 25

(обратно)

289

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2, л.д. 25

(обратно)

290

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 67

(обратно)

291

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 90

(обратно)

292

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 74, 151

(обратно)

293

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 81 — приказание начштаба 28-й армии С.Рогачевского от 14 декабря 1942 года

(обратно)

294

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 76

(обратно)

295

Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 117

(обратно)

296

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 113

(обратно)

297

«Память сердца», стр. 264

(обратно)

298

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 1, л.д. 269

(обратно)

299

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 93

(обратно)

300

В.И.Егоров, «Гвардейская Сивашская. Боевой путь 6-й Гвардейской Краснознаменной Сивашской отдельной танковой бригады», СП/б, 1991, стр. 124

(обратно)

301

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 5. Л.д. 142. Эти цифры, видимо, не включают отряд Трофимова

(обратно)

302

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 5. Л.д. 203

(обратно)

303

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 165

(обратно)

304

ЦАМО. Фонд 382, опись 8465, дело 14, л.д. 96

(обратно)

305

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, л.д. 36а

(обратно)

306

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 33

(обратно)

307

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 316

(обратно)

308

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 239

(обратно)

309

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 143

(обратно)

310

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 21, л.д. 150

(обратно)

311

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 76

(обратно)

312

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 77

(обратно)

313

Рукопись. Опубликована не была.

(обратно)

314

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 76

(обратно)

315

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 81

(обратно)

316

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 44

(обратно)

317

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2, л.д. 81, 81об.

(обратно)

318

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 174

(обратно)

319

«Память сердца», стр. 241-242

(обратно)

320

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 45об

(обратно)

321

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 202, 208. В том числе в 34-й гвсд в период 25-30 ноября погибло 774 человека, было ранено 479, пропало без вести 1713. То есть, потери гвардейцев под Олингом в полтора раза превысили потери при штурме Хулхуты. 248-я сд основные потери понесла в урочище Шалда. Все потери 152-й осбр пришлись на 20-25 ноября — см. ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 75

(обратно)

322

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 43

(обратно)

323

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 42

(обратно)

324

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 61, 73

(обратно)

325

В.И.Егоров, «Гвардейская Сивашская. Боевой путь 6-й Гвардейской Краснознаменной Сивашской отдельной танковой бригады», СП/б, 1991, стр. 122-123

(обратно)

326

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 67

(обратно)

327

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 261. По боевому донесению Кричмана, мы тоже понесли потери в технике. Один Т-34 был выведен из строя, еще один сгорел. В Журнале боевых действий 28-й армии об этом не сказано ни слова.

(обратно)

328

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 43об, 44

(обратно)

329

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 44, данные из Журнала боевых действий 28-й армии. По данным из боевого донесения бригады (ЦАМО, фонд 382, опись 8465, дело 5, л.д. 254) погибло 10 человек, получили ранения 51, один был расстрелян. Скорее всего, часть раненных умерли, что и вызвало уменьшение в отчетности числа раненных и увеличение числа убитых.

(обратно)

330

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 106

(обратно)

331

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 78, 120

(обратно)

332

В.И.Егоров, «Гвардейская Сивашская. Боевой путь 6-й Гвардейской Краснознаменной Сивашской отдельной танковой бригады», СП/б, 1991, стр. 125

(обратно)

333

В.И.Егоров, «Гвардейская Сивашская. Боевой путь 6-й Гвардейской Краснознаменной Сивашской отдельной танковой бригады», СП/б, 1991, стр. 125

(обратно)

334

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 44об. В Журнале боевых действий 152-й осбр описывается, что в 14.00 в этот же день был атакован 6 РОП бригады, расположенный ближе к Сянцику. Атаку проводили пять танков и две автомашины с пехотой. Было сожжено 9 автомашин, убито 35 лошадей и ранен боец, разрушен продсклад. Возможно, речь идет о разных событиях. ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 9, л.д. 64

(обратно)

335

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 265

(обратно)

336

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 45об

(обратно)

337

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 300

(обратно)

338

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 352

(обратно)

339

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 106

(обратно)

340

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 46

(обратно)

341

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 106

(обратно)

342

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 118

(обратно)

343

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 46об, дело 5, л.д. 358

(обратно)

344

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 46об

(обратно)

345

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 335

(обратно)

346

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 335, ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2, л.д. 70

(обратно)

347

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2, л.д. 88

(обратно)

348

«Литературная Россия», №№ 31-32, 5 августа 2005. Петр Илюшкин, «В когтях у бурого медведя»

(обратно)

349

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 46, 48

(обратно)

350

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 108

(обратно)

351

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 356

(обратно)

352

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 141

(обратно)

353

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 108

(обратно)

354

ЦАМО. Фонд 1980. Опись 1, дело 5, л.д. 51

(обратно)

355

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 5, л.д. 375, 386. ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 51

(обратно)

356

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 14, часть 1, л.д. 98

(обратно)

357

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 2, л.д. 104

(обратно)

358

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 5, л.д. 358

(обратно)

359

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 49, дело 2, л.д. 90, 91

(обратно)

360

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 15, л.д. 48об

(обратно)

361

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 42

(обратно)

362

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 48об

(обратно)

363

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 48об. Столь высокая цифра потерь противника сложилась за счет высокой оценки числа убитых туркестанцев у Чилгира. В некоторых сводках без особых изысков указывалось, что было уничтожено до 1000 солдат и офицеров 782-го туркбат, что Рогачевский расценил как десятикратное завышение подлинных потерь противника.

(обратно)

364

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 48

(обратно)

365

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 34

(обратно)

366

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 6, л.д. 70, 76

(обратно)

367

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 110

(обратно)

368

Эрих фон Манштейн, «Утерянные победы», Смоленск, 2003, стр. 407

(обратно)

369

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465. Дело 4, л.д. 166

(обратно)

370

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 20

(обратно)

371

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 49об, дело 6, л.д. 100

(обратно)

372

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 16

(обратно)

373

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 2, л.д. 101

(обратно)

374

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 6, л.д. 133

(обратно)

375

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 12

(обратно)

376

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 50, 51об

(обратно)

377

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 6, л.д. 131

(обратно)

378

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 318

(обратно)

379

Воспоминания Стабредова противоречат данным Журналов боевых действий. Возможно, ветеран имел в виду предшествующие события у Яшкуля

(обратно)

380

ЦАМО. Фонд 1980, опись 1, дело 9, л.д. 5

(обратно)

381

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 15, л.д. 51об, 52

(обратно)

382

29-31 декабря 1942 года

(обратно)

383

Вильгельм Тике, «Марш на Кавказ. Битва за нефть, 1942-1943 гг.», М., 2005, стр. 318

(обратно)

384

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 21, л.д. 241

(обратно)

385

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 21, л.д. 241

(обратно)

386

В.Скоробогатов, «28-я армия в боях за Калмыкию», Элиста, 1968, стр. 195

(обратно)

387

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 143

(обратно)

388

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 14, часть 1, л.д. 143

(обратно)

389

ЦАМО. Фонд 382. Опись 8465, дело 21, л.д. 368, 370

(обратно)

390

О.В.Романько, Мусульманские легионы во Второй мировой войне, М., 2004, стр. 204

(обратно)

391

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 412

(обратно)

392

Клаус Фритцше. «Цель — выжить. Шесть лет за колючей проволокой», М., 2004

(обратно)

393

М.В.Зефиров, Д.М.Дегтев, Н.Н.Баженов, «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО», М., 2007, стр. 631-632

(обратно)

394

Пара верблюдов в составе 34-й гвсд отметилась в Вене

(обратно)

395

По другой версии, он погиб недалеко от Ростова-на-Дону и был похоронен в этом городе.

(обратно)

396

Эти события полностью опровергают версию начштаба корпуса Д.Арбакова, рассказывавшего Э.-Б. Гучиновой, что ККК якобы лишь трижды за всю войну участвовал в боях.

(обратно)

397

Об этом подробнее в работах Э.-Б. Гучиновой, в частности, «Нация и дискурс вины».

(обратно)

398

«Волга», 26 апреля 2007 года.

(обратно)

399

Военнопленные в Сталинграде, 1943-1954, Волгоград, 2003, стр. 131

(обратно)

400

Военнопленные в Сталинграде, 1943-1954, Волгоград, 2003, стр. 1072

(обратно)

401

Подробнее см. «Итоговый доклад зам. начальника УМВД по Астраханской области генерал-майора П.Ф.Кулика и начальника лагерного отделения №2 УМВД области майора А.М.Басова о деятельности Астраханского лагеря № 204 в период с ноября 1944 по июнь 1949 гг.», Военнопленные в СССР, 1939-1956, том 5(1), Волгоград, 2004 стр. 729-739

(обратно)

402

Военнопленные в СССР, 1939-1956, том 4, Волгоград, 2004 стр. 249-257

(обратно)

Оглавление

На астраханском направлении

  Глава 1. Особенности театра военных действий

  Глава 2. Немцы занимают Калмыкию

  Глава 3. Противостояние

  Глава 4. 28-я армия переходит в наступление

  Глава 5. После

  Термины

  Иллюстрации

Реклама на сайте