«Преодоление «великой разрухи» русского государства»

Т. Дорошенко, старший научный сотрудник Музея истории Мещанского района г. Москвы. Преодоление «великой разрухи» русского государства Отечество. Страницы истории

Ополчение 1611 и 1612 годов

Москва конца XVI — начала XVII века. Вид на центр города с севера, по долине реки Неглинной, от Кузнецкого моста. Реконструкция М. Кудрявцева.

В жизни нашей страны случались времена, когда, казалось, ей неминуемо грозило уничтожение. И только объединив усилия, «всем миром» удавалось противостоять врагу. Неважно, к какому сословию, к какой национальности относился человек, какое имел образование и где жил, — беда для всех была одна. Спасая Родину, люди отдавали накопленное в помощь армии, создавали военные отряды. Такие добровольные военные формирования получили название «ополчение». В истории России их было несколько. Первое ополчение 1611 года. Второе ополчение 1611—1612 годов. Народное ополчение 1812 года. И, наконец, народное ополчение в Отечественной войне 1941—1945 годов.

Что происходило в России и в Москве в 1611—1612 годах? Почему сегодня, почти через 400 лет, учрежден новый (вернее — возрожден старый) национальный праздник 4 ноября? Ответы на вопросы нужно искать в едва ли не самой трагической странице нашей истории, известной как «Смутное время» или «Смута».

Истоки смуты

События конца XVI — начала XVII века, называемые Смутным временем, стали для Московского царства, по словам В. О. Ключевского, страшным потрясением, поколебавшим глубочайшие его основы. Русские люди называли последние годы Смуты «великой разрухой Московского государства», а современники-иностранцы — «московской трагедией».

Истоки изматывающей Российское государство Смуты уходят в царствование Ивана IV. 18 марта 1584 года во время игры в шахматы скончался царь Иван, вошедший в историю под именем Грозный. Своего старшего сына, Ивана, отец убил в припадке гнева в 1581 году, младшему, Дмитрию, исполнилось лишь два года, и жил он вместе с матерью, седьмой женой Ивана Грозного, Марией Нагой в Угличе, отданном царевичу в удел. Преемником Грозного стал второй его сын, царевич Федор.

Современники почти одинаково оценивают личность царя Федора. Вот мнение польского посла: «Царь мал ростом, довольно худощав, с тихим, даже подобострастным голосом, с простодушным лицом, ум имеет скудный или, как я слышал от других и заметил сам, не имеет никакого, ибо, сидя на престоле во время польского приема, он не переставал улыбаться, любуясь то на свой скипетр, то на державу». Другие называли его «освятованным царем», избегавшим мирской суеты и помышлявшим только о небесном. Словом, «в келье или в пещере — по выражению Карамзина — царь Федор был бы больше на месте, чем на престоле».

Иван Грозный. Портрет XVI века (Национальный музей Копенгагена).

Иван Грозный, понимая, что престол после него перейдет к «блаженному», создал при сыне своеобразный регентский совет. Наибольшей силой в нем поначалу пользовался Никита Романович Юрьев, дядя царя. Но он умер, и выросло влияние другого опекуна, Бориса Годунова, приходившегося царю Федору шурином. Пользуясь мягким характером царя и поддержкой сестры-царицы, Борис, постепенно оттеснив других опекунов, стал править государством единолично. И правил все 14 лет царствования Федора умно и осторожно. То было время отдыха для государства и народа, переживших недавние страхи и ужасы погромов опричнины.

При Годунове началось ускоренное сооружение каменных кремлей в Смоленске, Астрахани, Казани. Москва получила прочные стены Белого и Земляного городов, вставали новые города-остроги на окраинах государства. Он позаботился о служилом люде, частично освободив его от уплаты податей, налаживал добрые отношения с иностранными государствами.

И тем не менее полного доверия к Годунову в народе не было: его подозревали в двуличии и коварстве. После трагической гибели в Угличе царевича Дмитрия (1591) мало кто сомневался: кому, как не Годунову, на руку смерть возможного претендента на престол? И хотя следственная комиссия во главе с тайным врагом Годунова князем В. И. Шуйским, посланная в Углич, подтвердила, что царевича не убили, а он сам зарезался в припадке падучей, тревожные слухи продолжали ходить по Москве.

В январе 1598 года умер бездетный царь Федор, не осталось никого из династии Ивана Калиты, кто бы мог занять трон, вдова Федора Ирина ушла в монастырь. Годунов же, пользуясь поддержкой сестры и патриарха Иовы, сумел сплотить вокруг себя преданных людей — и Земский собор избирает его царем.

Московские служилые люди. Миниатюра из рукописной книги.

Начало царствования Бориса вызвало всеобщее одобрение. Царь заботился о бедных, жестоко преследовал «злых» людей, приглашал на русскую службу иностранцев и предоставлял льготы заморским купцам. Свое внимание он обращал более всего на устройство внутреннего порядка в стране. Но, увы, при всем том новый царь не отличался государственной дальнозоркостью. Он оказался первым в России «бескнижным» государем, то есть практически безграмотным. Отсутствие образования, несмотря на наличие здравого смысла и ума, сужало круг его воззрений, а эгоизм и чрезвычайное себялюбие мешали стать по-настоящему значимой фигурой своего времени.

Но главное — он совершил большую стратегическую ошибку. Будучи избранным на царство Земским собором, ему, по словам В. О. Ключевского, «следовало всего крепче держаться за свое значение земского избранника, а он старался пристроиться к старой династии...». Он вызвал возмущение и гнев родовитых дворян, много натерпевшихся при Грозном и теперь желавших ограничения всевластия избранного царя. Борис, чувствуя недовольство бояр и опасаясь за свою власть, создал сеть полицейского надзора, опорой которой были доносы и клевета. Начались опалы, пытки, казни. Сам же царь все время теперь проводил во дворце, редко выходил к народу и не принимал, как это делали прежние цари, челобитных.

Начало XVII века оказалось временем необыкновенно бедственным для народа: год за годом следовали неурожаи. Люди ели траву, кору деревьев, кожу, говорили и о каннибализме. Вымирали целые селения. Народ ожесточился. Начались спекуляция хлебом, голодные бунты, разбои, воровство, мор... В народе возникло убеждение: царствие Бориса не благословляется небом; если утвердится на престоле род Годуновых, это не принесет Русской земле счастья.

Царь Федор Иоаннович — реконструкция его облика по черепу, выполненная профессором М. М. Герасимовым.

Лжедмитрий I

Борис Годунов. Портрет XVII века.

Год 1604-й. По Москве разносится громкая весть: агенты Годунова зарезали в Угличе подставного ребенка, а настоящий царевич жив и идет из Литвы добывать прародительский престол. Так появляется главная фигура Смутного времени — Лжедмитрий I. Кто на самом деле был этот человек, точно не известно до сих пор. Хотя давно существует мнение, идущее еще от Годунова, что самозванцем стал сын галицкого мелкого дворянина Юрий Отрепьев, в иночестве Григорий, позже беглый монах Чудова монастыря.

Названного Дмитрия поддерживал польский король Сигизмунд, правда, на жестких условиях: вступив на престол, Дмитрий возвратит польской короне Смоленск и Северскую землю, дозволит сооружать костелы, окажет помощь Сигизмунду в приобретении шведской короны и будет содействовать соединению Московского государства с Польшей. Своих условий потребовал от Дмитрия и польский воевода Юрий Мнишек (несмотря на влиятельные связи, этот человек пользовался в отечестве самой дурной репутацией) — жениться на его дочери Марине, отдать ей во владение Новгород и Псков, заплатить его, Мнишека, долги. Дмитрий дал обещания и королю и Мнишеку, но исполнил впоследствии только одно — женился на Марине, в которую был безумно влюблен.

Марина Мнишек. Неизвестный польский художник XVII века.

Итак, получив от польского короля 40 000 злотых и воспользовавшись недовольством в народе Борисом, Дмитрий пишет грамоты московскому люду и казакам, в которых именует себя законным наследником русского престола. По мере приближения к московским пределам силы его увеличиваются, русские прибывают к нему с разных сторон и присягают на верность. Вскоре в войске самозванца уже 15 000 человек, а русские города продолжают изменять Борису один за другим.

Лжедмитрий I. Неизвестный польский художник XVII века.

В разгар борьбы с Лжедмитрием, 13 апреля 1605 года, в возрасте 53 лет от апоплексического удара неожиданно умирает царь Борис. На следующий день останки его были погребены в Архангельском соборе Кремля — усыпальнице русских царей. Народ московский, казалось бы, без ропота присягнул шестнадцатилетнему Федору Годунову, но повсюду слышалось: «Не долго царствовать Борисовым детям! Вот Дмитрий Иванович придет на Москву». И действительно, Федор Борисович не царствовал и двух месяцев. Зная о приближении к Москве Лжедмитрия I, московские бояре подняли восстание и жестоко расправились с семьей Годунова: царицу-мать Марию удавили, отчаянно сопротивлявшегося Федора задушили, а его сестру, красавицу Ксению, заточили в монастырь. Тело Бориса выбросили из царской усыпальницы и вместе с телами вдовы и сына зарыли во дворе беднейшего Варсонофьевского монастыря. (Лишь после Смутного времени прах Бориса, Марии и Федора перезахоронили в Троице-Сергиевой лавре.)

Из Серпухова Дмитрий ехал уже в богатой карете, в сопровождении знатных особ, и остановился в селе Коломенском. Здесь его встречали хлебом-солью, подносили дорогие подарки. «Я не царем у вас буду, — говорил Дмитрий, — а отцом, все прошлое забыто; и вовеки не помяну того, что вы служили Борису и его детям; буду любить вас, буду жить для пользы и счастья моих любезных подданных».

20 июня 1605 года ликующий народ торжественно встретил в Москве нового царя. Въехавши в Кремль, Дмитрий молился сначала в Успенском соборе, потом посетил Архангельский, где так искренне плакал у гроба Грозного, что никто и мысли не мог допустить, что перед ними не родной сын Ивана. Правда, монахи заметили, что молодой царь прикладывается к образам не совсем так, как это делает русский человек, но оправдание нашли быстро — он ведь так долго вынужден был жить на чужбине.

А 18 июля в Москву прибыла царица, инокиня Марфа. Она конечно же «узнала» своего чудом спасшегося сына. Бесчисленное множество народа с умилением смотрело на это зрелище, и теперь уже никто не сомневался, что на московском престоле истинный царевич — такое свидание могло быть только свиданием сына с матерью.

На престоле московских государей Лже-Дмитрий был необычным явлением. Небольшого роста, некрасивый, неловкий, он наружностью совсем не отражал своей духовной природы: богато одаренный, с гибким умом, с живым темпераментом, умел хорошо говорить, обнаруживал довольно разнообразные знания. Впервые в истории России молодой государь пытался изменить чопорный порядок жизни старых московских царей, нарушал обычаи священной московской старины: не ходил в баню, не спал после обеда, обходился со всеми просто, не по-царски. Простой в обращении, с веселым, незлобивым характером, желающий и умеющей вникать в государственные дела, он быстро приобрел привязанность в народе.

И все же новый царь совершил ошибки, стоившие ему жизни и обрекшие страну на еще худшие времена. Хотя он пока не выполнил, да и не собирался выполнять обещания, данные Сигизмунду, русские оскорблялись предпочтением, которое он отдавал иностранцам, подчеркивая их превосходство и презирая русские предрассудки и обычаи. Особое раздражение вызвала его свадьба с Мариной Мнишек и ее коронование. Казалось, царь в упоении любви забыл обо всем. Между тем шляхтичи и челядь, расположившиеся в домах московских жителей, вели себя нагло и высокомерно. «Крик, вопль, говор неподобный! — восклицает летописец. — О, как огонь не сойдет с небеси и не попалит сих окаянных!»

Дворянская конница XVI века в изображении Сигизмунда Герберштейна.

Но, несмотря на наглость пришельцев, московский народ все же любил своего царя и вряд ли бы поднялся на него. Погибель Дмитрия предрешил боярский заговор. Высокородным боярам новый царь не нравился своей самостоятельностью и независимостью, он не оправдал ожиданий бояр, многие из которых хотели видеть в нем только фигуру, избавившую их от Годунова.

17 мая 1606 года на рассвете ударили в набат на Ильинке. Не зная, в чем дело, стали звонить и в других московских церквах. Главные заговорщики: братья Шуйские, В. Голицын и М. Татищев — выехали верхом на Красную площадь. Народ, сбегавшийся со всех сторон, услышал крик Шуйского: «Поляки бьют бояр и государя: идите бить поляков!» Задачей заговорщиков было окружить Лжедмитрия, будто для защиты, и убить его.

Дмитрий, пытаясь скрыться от врагов, выпрыгнул из окна дворца, разбил себе грудь, вывихнул ногу и на время лишился чувств. Это решило участь самозванца: его схватили и жестоко убили. Тело мертвого самозванца, на груди которого лежала маска и в рот была воткнута дудка, положили на Красной площади и через два дня сожгли, пепел всыпали в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда названный Дмитрий пришел в Москву.

Так через одиннадцать месяцев закончилось царствование этой загадочной личности.

Лжедмитрий II и начало интервенции

Царь Василий Шуйский, не обладая способностями правителя, недолго продержался на троне — с 1606 по 1610 год.

На престол вступил главный заговорщик, князь Василий Шуйский. Его, происходившего из знатного боярского рода, келейно выбрали немногие сторонники. То был пожилой, 54-летний человек небольшого роста, невзрачный, с больными подслеповатыми глазами, редкими волосами и бородкой. Человек не столько умный, сколько хитрый, привыкший лгать и интриговать, Шуйский боялся всего нового. А пока его волновало, как бы покойный Дмитрий снова не «воскрес», и Шуйский велел перевезти мощи царевича из Углича в Москву. Царица Марфа всенародно каялась, что поневоле признала Гришку Отрепьева своим сыном. А смерть царевича, ставшего новым святым на Руси, теперь уже официально была приписана Борису Годунову.

Однако, несмотря на все старания, слухи о втором чудесном спасении Дмитрия стали гулять по России. Новая смута в стране набирала обороты. К лету 1606 года Василию Шуйскому удалось, опираясь на знатных бояр, укрепить свою власть в Москве. Но окраины продолжали бурлить. Вспыхнуло крестьянское восстание под предводительством Ивана Болотникова. На его сторону перешло более 70 городов. Армия Болотникова, выдававшего себя за воеводу царя Дмитрия, осадила Москву, расположившись в Коломенском. Осада длилась два месяца. Но измена дворянских отрядов, перешедших на сторону Шуйского, обрекла восстание на поражение. Позже Болотников был схвачен, ослеплен и утоплен в проруби.

Но большую опасность для В. Шуйского представлял самозванец, вошедший в историю как Лжедмитрий II. Его выдвинула польская шляхта, к ним присоединились казаки под водительством атамана Ивана Заруцкого. Новый самозванец внешними данными оказался, как ни странно, похож на предыдущего. И так же было неизвестно, кто он на самом деле.

Летом 1608 года Лжедмитрий II подошел к Москве. Взять столицу он не смог и остановился в 17 километрах от Кремля, в местечке Тушино, — отсюда и его прозвище: «тушинский вор». Вскоре там оказалась и Марина Мнишек, которая «признала» в нем своего мужа. Двадцать один месяц новый Лжедмитрий безуспешно осаждал Москву.

Правительство Василия Шуйского, понимая, что не в состоянии справиться со вторым самозванцем, заключило договор со Швецией. По нему Россия отказалась от своих претензий на Балтийское побережье, а шведы взамен давали войска для борьбы. Под командованием 28-летнего полководца М. Скопина-Шуйского, племянника царя, начались успешные действия против польских захватчиков. В ответ Речь Посполитая объявила войну России. После двадцати месяцев осады пал Смоленск. Тушинский лагерь перестал существовать, поскольку самозванец перестал интересовать польскую шляхту, перешедшую к открытой интервенции. Лжедмитрий II бежал в Калугу.

В апреле 1610 года при загадочных обстоятельствах умер М. Скопин-Шуйский. Его любили в народе, его поддерживало передовое дворянство. И именно он имел право при бездетном дядюшке претендовать на русский трон. Согласно молве, его отравили, и скорее всего — по приказу царя.

Назначенный после его смерти предводителем русского войска брат царя Дмитрий Шуйский, не обладавший военными талантами, сразу же потерпел поражение от польских войск. Путь на Москву был открыт. Теперь уже и шведы, не выполнив обещаний, стали захватывать северо-западные русские города. Угроза нависла над Новгородом. Страна, раздираемая на части внутренними противоречиями и внешними врагами, шла к неминуемой гибели. А тут еще недовольные Шуйским бояре попытались поднять против царя мятеж.

Патриарх Гермоген, постоянно не ладивший с царем Василием, из чувства законности встал на его защиту, как за действующую верховную власть. Отвечая на упрек мятежных бояр, что из-за Василия кровь льется и что выбрала его на царство одна Москва, Гермоген сказал так: «До сих пор Москва всем городам указывала, а ни Новгород, ни Псков, ни Астрахань и никакой другой город не указывал Москве; а что кровь льется, то это делается по воле Божией, а не хотению нашего царя».

И тем не менее участь царя была предрешена. Переворот произошел летом 1610 года. Дворяне свергли Василия Шуйского с престола и насильно постригли в монахи. (Через два года он умер в польском плену, куда его отправили вместе с братьями как заложников.) Власть захватила группа бояр во главе с Ф. И. Мстиславским. Это правительство, состоявшее из семи бояр, получило название «семибоярщина». Вскоре оно заключило договор о призвании на русский престол Владислава, сына польского короля Сигизмунда, и тем открыло путь интервентам на Москву.

Состоялось прямое предательство национальных интересов, хотя бояре и пытались определенными условиями как-то ограничить власть польского королевича. Например, ему не дали права изменять народных обычаев, лишать имущества, ссылать и казнить без боярского приговора, он обязан был держать на должностях только русских, не мог строить костелов. И Москва присягнула Владиславу.

Избрание Владислава не принесло ни долгожданного мира, ни спокойствия. Историк И. Тимофеев сравнивал лишенную истинного царя, растерзанную Россию того времени с «домом без хозяина, откуда алчная челядь растаскивает оставленное без присмотра добро».

Смоленск начала XVII века. Вид Георгиевской улицы. Реконструкция М. Кудрявцева.

Первое ополчение

Воевода князь Михаил Скопин-Шуйский. Парсуна XVII века.

Среди городов, поднявшихся против поляков, одним из первых была Рязань. Против захватчиков и предавшего страну боярского правительства поднял восстание воевода Прокопий Ляпунов, происходивший из старинного рода рязанских дворян. Занимая на родине видное положение, он был известен далеко за пределами русского края. Против Ляпунова от московских бояр первоначально выступили ратники Санбулова, которые должны были соединиться с запорожцами, поддерживаемыми Сигизмундом. Ляпунов, укрывшись в рязанском городке Пронске, разослал во все стороны призывы о помощи. Первым откликнулся князь Пожарский, сидевший на воеводстве в Зарайске. По пути к Пронску к его отряду присоединились отряды жителей Коломны и Рязани.

Князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Портрет XVII века.

Санбулов, увидев в своем тылу значительное войско, отступил. Пожарский, вызволив Ляпунова из окружения, торжественно въехал в Рязань во главе объединенной рати. Их восторженно встретил народ, а местный архиепископ благословил Ляпунова и Пожарского на борьбу с иноземными завоевателями. Так родилось Первое земское (рязанское) ополчение. Восстание рязанцев оказалось искрой — города один за другим заявляли о поддержке освободительного движения.

Уже в феврале 1611 года из разных концов России русские отряды двинулись к Москве. В Первое ополчение входили дворяне, стрельцы, служилые казаки, черносошные крестьяне и горожане, а также «тушинские» бояре, воеводы и ратные люди. Оно насчитывало, по сведениям поляков, более 100 000 воинов (шведы считали — не более 6 000 человек).

Недовольство росло и среди москвичей. Поляки и их союзники — литовцы, немцы, шведы — вели себя нагло и высокомерно. Приказы выписывали им «листы на поместья», то есть на владение деревнями и крестьянами. Офицеры и солдаты насмехались над православной верой, а заходя в любой дом, брали все, что им приглянулось. Стараясь обезопасить себя, запретили русским держать в доме любое оружие, ходить по городу с палками и ножами, подпоясывать рубахи (тогда нельзя было ничего спрятать за пазухой). И всюду на Москве сновали польские шпионы и доносчики.

Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы, что на Лубянке, стояла напротив обширного поместья князя Пожарского.

По сведениям агентов, в Москве было неспокойно, москвичи агитировали, или, как говорили раньше, «кричали»: «Мы по глупости выбрали ляха в цари...», «Недолго вам тут сидеть...», «Мы выбрали королевича не для того, чтобы всякий безмозглый поляк помыкал нами...». Патриарх Гермоген, брошенный в тюрьму за отказ сотрудничать с оккупантами, тайно передал из заключения грамоту, в которой освобождал от присяги всех, присягнувших Владиславу. Гермогена замучили в темнице до смерти, но дело свое он сделал: грамоты продолжали ходить по Руси, призывая народ к сопротивлению.

Узнав о приближающихся к Москве отрядах ополчения, поляки, чтобы не дать им собраться воедино, решили выйти из Москвы и разгромить их поодиночке. Стремясь укрепить дополнительной артиллерией стены Кремля и Китай-города, они пытались заставить московских возчиков втаскивать на своих лошадях пушки на кремлевские стены. Те отказались. Завязалась драка, солдаты начали громить торговые ряды, убивая всех подряд. Весть о побоище в Китай-городе быстро разнеслась по Москве, вызвав гнев и возмущение ее жителей.

19 марта 1611 года столица восстала против интервентов. Упорные бои шли в основном в Белом городе — на Никитской, у Яузских и Тверских ворот. Участник боев, шляхтич Самуил Маскевич, писал о сопротивлении москвичей: «Мы кинемся на них с копьями, а они тотчас загородят улицу столами, лавками, дровами. Мы отступим, чтобы выманить их из ограды, они преследуют нас, неся в руках столы и лавки, и лишь только заметят, что мы намереваемся обратиться к бою, немедленно заваливают улицу и под защитой своих загородок стреляют по нам из ружей».

Особенно упорный бой шел на Лубянке, у Введенской церкви. Там стоял отряд князя Дмитрия Михайловича Пожарского, к которому на помощь пришли жившие неподалеку пушкари — мастера Пушечного двора. Около храма издавна существовала уличная решетка, которая закрывалась на ночь и перегораживала улицу из-за опасения «лихих» людей. Именно здесь Пожарский устроил уличную баррикаду, или, как ее тогда называли, «острожек». Ожесточенный бой продолжался два с половиной часа, поляки пытались прорвать оборону русских, но их отбили и, по образному выражению летописца, «втоптали» в Китай-город. Вытеснить восставших из столицы не удалось.

На следующий день, видя, что справиться с восставшими они не могут, поляки подожгли посад. Ветер гнал огонь на русских. Москва — деревянный город, и огонь не щадил никого. Гетман Жолкевский, участник этих боев, в своих воспоминаниях пишет: «В чрезвычайной тесноте людей происходило великое убийство: плач, крик женщин и детей представляли нечто, подобное дню Страшного суда. Многие из них с женами и детьми сами бросались в огонь, и много было убитых и погоревших... Столица Московская сгорела с великим кровопролитием и убытком, который и оценить нельзя. Изобилен и богат был этот город, занимавший обширное пространство: бывшие в чужих краях говорят, что ни Рим, ни Париж, ни Лиссабон величиною окружности своей не могут равняться сему городу».

Тяжело раненного Пожарского успели вывезти из пылающей Москвы в Троице-Сергиеву лавру.

По происхождению Пожарские принадлежали к высшей знати — их род шел от младшей линии Рюриковичей. Известный москвовед В. Б. Муравьев пишет: «От седьмого сына великого князя Всеволода Большое Гнездо, получившего в удел город Стародуб на Черниговщине и поэтому именовавшегося князем Стародубским, в седьмом колене отделилась ветвь князей Пожарских. Их родоначальник князь Василий Андреевич сражался под знаменами Дмитрия Донского на Куликовом поле. Как утверждает предание, свое прозвище — Пожарский он получил по опустошенной пожарами в те лихие годы своей главной вотчине, которая долго не восстанавливалась, и ее стали называть Погар, то есть погорелое место».

Князь Пожарский неслучайно сражался с врагами именно на Лубянке: здесь, напротив Введенской церкви, располагался обширный двор князя с прилегающей территорией. В перестроенном виде сохранился только дом № 14, известный также как дом генерал-губернатора Москвы 1812 года графа Ростопчина.

В расположенной неподалеку церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, прихожанами которой были князья Пожарские, хранилась ополченская святыня — образ Казанской Божией Матери. И лишь когда на Красной площади построили Казанский собор, икону перенесли туда в 1636 году.

Итак, отряды Первого, или, как его тогда называли, рязанского или земского, ополчения подошли к Москве, завладев всеми подъездами к столице. Поляки в Кремле могли продержаться не более трех недель. Однако ополчение не смогло взять Кремль или замкнуть кольцо блокады вокруг всего города. Здесь сказались не столько недостаток сил, сколько внутренние распри и противоречия. В рядах ополчения не было единства. Оно резко делилось на дворянство и казаков. Чтобы придать некоторую организованность разнохарактерному составу ополчения, его вожди Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий составили соглашение о создании Временного совета (правительства), который должен был ведать военными делами и разбирать все возникающие вопросы. Но документ защищал прежде всего интересы дворян. Кроме того, были усилены кары за разбой и своеволие, а это не могло понравиться «свободным» казакам.

22 июля 1611 года вспыхнул казачий бунт. П. Ляпунов, не взяв охраны, пошел к казакам давать объяснения по поводу подложного письма, где он якобы в целях пресечения разбоя велел хватать казаков-воров и побивать их на месте. Но Ляпунов был схвачен и зарублен атаманом Карамышевым. Убийство одного из вождей ополчения стало сигналом к его распаду. Большинство дворян разъехалось по поместьям, отряды ополченцев ушли по городам. Под Москвой осталось казачье войско во главе с Трубецким и Заруцким, которое существовало грабежом населения, вызывая резкое его недовольство.

Второе ополчение

Козьма Минин. Художник Л. Столыгво. 1949 год.

Страна между тем оставалась без правительства. Поляки захватили Кремль, и Боярская дума упразднилась сама собою. Государство, потеряв свой центр, распадалось на составные части. К этому времени шведы захватили Новгород, а поляки после многомесячной осады овладели Смоленском. Польский король Сигизмунд III объявил, что сам станет русским царем, а Россия войдет в состав Речи Посполитой

Осенью 1611 года посадский староста Нижнего Новгорода Козьма Минин, обратившись к русскому народу, призвал его создать Второе ополчение. Обладатель порядочного по тому времени капитала, владелец двух дворов, мясоторговец и рыботорговец, он всегда пользовался репутацией человека безупречной честности. Известны его слова: «Православные люди! Если нам похотеть помочь государству, не пожалеем животов наших, да не токма животов... дворы свои продадим, жен и детей заложим... Дело великое!.. Я знаю: только мы на это поднимемся, многие города к нам пристанут, и мы избавимся от чужеземцев!»

Минин отчислил третью часть своего имущества на организацию ополчения. Помимо добровольных пожертвований Минин предложил установить обязательный сбор, причем нижегородцы дали Минину право «страх на ленивых налагати», то есть продавать дворы укрывающихся плательщиков. Организация ополчения сразу встала на прочные материальные основы. Оставалось найти достойного военного вождя.

В 120 верстах от Нижнего в своей вотчине жил в это время едва оправившийся от ран князь Д. М. Пожарский. О нем в народе говорили: «Муж честен, кому ратное дело за обычай, который в таком деле искусен и который в измене не явился». К нему-то и прибыли посланники из Нижнего Новгорода с просьбой возглавить ополчение.

Военное ядро Второго ополчения составляло хорошо организованное и вооруженное мелкое дворянство. Большую роль играли в нем и посадские люди. Со временем в ополчение стали вливаться казаки, а затем и крестьяне. Воины Второго народного ополчения шли в бой под знаменем, на котором девизом были слова: «Вставай, иди, борись и побеждай».

На Москву решили идти через Ярославль. Ярославцы встретили Пожарского с образами и предложили все имущество, какое у них есть, на общее дело. Здесь ополчение стояло несколько месяцев, пополняясь новоприбывшими силами. В Ярославле было создано временное правительство России «Совет всея земли» — государственный орган, подобный Земскому собору. Духовенство и боярство играло в нем довольно незначительную роль. Огромное большинство в «Совете» принадлежало мелкому дворянству и посадскому населению.

Князь Пожарский опасался идти под Москву, пока там оставались казаки. Как оказалось, не без основания: предводитель казаков И. Заруцкий пытался организовать покушение на Пожарского, подослав наемных убийц. Покушение не удалось, и Заруцкий в июле 1612 года бежал из-под Москвы. Чуть позже он соединился с отрядом Марины Мнишек. Пытался выдвинуть ее сына на престол, затем возглавил в 1613—1614 годах крестьянско-казачье движение на Дону и в Поволжье. Однако казаки выдали его правительству, он был схвачен в Астрахани и казнен. Вместе с Заруцким выдали и Марину Мнишек (она умерла в заточении). А ее сына и Лжедмитрия II казнили в Москве, у Серпуховских ворот.

Между тем польский гетман Ходкевич приближался к Москве с усиленным войском и провизией для засевших в Кремле поляков. Двигаясь к Москве медленно и осторожно, 20 августа ополчение Минина и Пожарского подошло к городу. На подступах к столице к нему присоединились части Первого ополчения во главе с князем Д. Трубецким. Русское войско стало вдоль стены Белого города до Алексеевской башни на Москве-реке. Главные силы сосредоточились у Арбатских ворот. Ходкевич пытался переправиться через Москву-реку у Девичьего поля, но московские стрельцы отбили атаку, и гетман остановился у Донского монастыря.

Главное сражение состоялось через несколько дней в Замоскворечье. Ходкевичу удалось дойти до Пятницкой улицы, и здесь завязался ожесточенный бой с казаками. Минин в это время ударил по оставленным в тылу двум литовским ротам, что решило исход боя. Ходкевич понял — цель, с которой он прибыл в Москву, не достигнута: продовольствие гарнизону доставить не может. Он приказал спасать остаток возов и ушел к Воробьевым горам. Утром 25 августа 1612 года гетман бежал из-под Москвы «срама же ради своего прямо в Литву поидоша». Участь польского гарнизона в Московском Кремле, брошенного на произвол судьбы, была предрешена.

15 сентября Пожарский отправил к осажденным в Кремле и Китай-городе полякам письмо, в котором убеждал их сдаться и обещал отпустить весь гарнизон невредимым.

На это великодушное письмо поляки ответили надменным отказом, уверенные, что гетман вернется. Между тем проходили недели — гетмана не было, начался голод. В октябре он достиг ужасающих размеров. Были съедены все лошади, кошки, собаки, люди грызли ремни, доходило до каннибализма. 22 октября казаки Трубецкого ударили по Китай-городу. Голодные поляки не были в состоянии защищаться и ушли в Кремль. Этот день считается днем освобождения Москвы от интервентов.

В Китай-город торжественно внесли икону Казанской Божией Матери и дали обет построить церковь, которая и была воздвигнута напротив Никольских ворот Кремля. В память о событиях дня 22 октября был установлен и праздник иконы Казанской Богоматери. (Этот национальный праздник, установленный в память об окончании одной из наиболее трагичных страниц русской истории, будет отныне отмечаться 4 ноября по новому стилю.)

25 октября все кремлевские ворота стояли отворенными настежь — русские войска, предшествуемые крестным ходом, входили в Кремль.

После освобождения Москвы властью в столице, да и во всей России оставались руководители ополчения: князь Трубецкой — начальник казачьего войска, князь Пожарский и Минин. Важнейшей своей задачей правительство народного ополчения считало восстановление государственной власти и государственного единства. А в декабре во все города страны были посланы грамоты, оповещавшие, чтобы отовсюду посылали в Москву лучших и разумных людей для избрания государя всея Руси.

Выход поляков из Кремля в 1612 году. С картины. Э. Лисснера.

Оглавление