«Ум и воля полководца (Сталин в области пограничных явлений)»

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ЧИТАТЕЛЯ

С тех пор, как в СССР началась перестройка, мутный поток западной литературы о И. В. Сталине и сталинской эпохе заметно пополнился трудами наших местных сочинителей. Я имею в виду «демократических летописцев» и называю их сочинителями, потому что все они заняты составлением сочинений на заданную тему и, разумеется, в строго заданных рамках. (В рамках либеральнодемократического мировидения вариации на тему о «культе личности», конечно, могут быть очень даже обширными, начиная от воспоминаний дантиста, которому приходилось лечить зубы «злодея», до рассуждений сапожников о высоте каблука в мемориальной обуви).

Было бы неблагодарным делом вступать в какую-либо полемику с мелкотравчатой критикой личности Сталина. Упоминается же она здесь лишь с тем, чтобы с самого начала предупредить читателя: взяв в руки брошюру, он не найдет в ней того, что так назойливо внедряется в его сознание почти всеми нашими средствами массовой информации. Но, с другой стороны, автор отдает себе отчет в том, сколь необычен, глубок и обширен предмет намеченного исследования и сколь трудно изложить добытые о нем знания понятным и общедоступным языком. Если мы хотим знать правду о личности Сталина и его государственной и политической деятельности, надо, не в последнюю очередь, принять во внимание суждения об этом вопросе тех жертв «сталинского режима», которые остаются в памяти народа как святые мученики. Среди них мы находим, в частности, имя П. А. Флоренского. 2б марта 1933 года, будучи тюремным узником, он завершил и передал в руки советской власти статью «Предполагаемое государственное устройство в будущем». (См. журнал «Литературная учеба», май-июнь 1991 г.).

Среди множества ценнейших указаний по улучшению государственно-политического, экономического, бытового обустройства советского общества в статье особенно выделяются строки, отдающие должное волевой личности, противостоящей революционной анархии. «Это лицо, — писал Флоренский, — на основании своей интуиции, пусть и смутной, должно ковать новое общество. Ему нет необходимости быть ни гениально умным, ни нравственно возвышаться над всеми».

Речь идет, однако, о «гениальной воле, которая стремится к цели, еще не обозначившейся в истории». И далее автор более четко очерчивает тип той личности, которая предугадывается в Сталине и от деятельности которой зависит будущее страны. Он пишет: «Будущий строй нашей страны ждет того, кто обладая интуицией и волей, не побоялся бы открыто порвать с путами представительства, партийности, избирательных прав и прочего и отдался бы влекущей его цели. Все права на власть… избирательные (по назначению) — старая ветошь, которой место в крематории. На созидание нового строя, долженствующего открыть новый период истории и соответствующую ему культуру есть одно право — сила гения, сила творить этот строй. Право это, одно только не человеческого происхождения, и потому заслуживает название божественного» (там же, с. 98). Сталин, Гитлер и Муссолини одинаково претендовали на высшее право в управлении жизнью народов своих стран, но Гитлера и Муссолини Флоренский считал всего лишь суррогатами по отношению к истинному самодержцу, коему следует… «подчиняться не из страха, а в силу трепетного сознания, что перед нами чудо и живое явление творческой мощи человечества» (там же, с. 98).

Серьезный опыт исторического исследования сталинской эпохи и стоящей в центре ее личности поставил под сомнение приписываемый Сгалину атрибут «божественного права». Но никто не смог и не сможет отрицать наличия у него элементов чего-то такого, что называют демоническим или, во всяком случае, сверхчеловеческим, Речь идет о способности некоторых людей пополнять запасы своей жизненной энергии, черпая ее из запредельной области духовных явлений. Хотя эта область все еще находится во власти всевозможных оккультных экзерциций и измышлений, но в нее уже проникает свет разума, благодаря которому рассеивается мистический туман, скрывающий ее от взоров непосвященных.

Явные успехи в деле познания мистического наступили после пересмотра и расширения логического инструментария естественнонаучных и социологических исследований. Такой пересмотр стал возможен после того, как в логике начали различать черты моральной дисциплины мысли. Несколько штрихов новой логики, очерченных здесь на конкретных примерах, помогут читателю полнее охватить идеи основного текста, несмотря на все его возможные несовершенства.

В книге Г. Раушнинга «Говорит Гитлер. Зверь из бездны» (М., 1993) есть один интересный для нас комментарий. Он касается высказывания Гитлера о его «коперниковском» достижении. Можно было бы подумать, замечает Раушнинг, что свой «коперниканский» переворот Гитлер сводит к таким достижениям, как подмена некоторых жизненно важных понятий — подмена, скажем, свободы — властью или общечеловеческого равенства — расой. Но это далеко не так. Только ограниченный человек, пишет автор, станет отрицать, что в планах и концепциях Гитлера есть что-то грандиозное. «Если бы кругозор Гитлера не был свободен от узости европейских концепций, вряд ли такое огромное количество интеллигенции подпало бы под его влияние. Несмотря на все, в предпринятых Гитлером мерах в определенной степени наблюдается почти что игнорирование всех предусмотренных заранее идей». «Свобода Гитлера от сдерживаний и от признания общепринятых понятий и суждений поставила его в положение человека, способного рассматривать пограничные явления нашей жизни более непредвзято, чем способны на это те из нас, кого принято называть образованными людьми» (Ук. соч., с. 357). «Грандиозное» в деятельности Гитлера, согласно Раушнингу, состоит не в делах на ниве добра. Оно состоит в том, что, вывернув наружу бездну зла, Гитлер пробил брешь во «всемирном законе в мире нигилизма». Ибо он, по словам автора, «понял подлинную картину новой реальности еще до того, как многие из нас были готовы к этому».

Всемирный нигилизм, о котором сказано выше, есть духовно- социальное явление, рожденное в недрах европейской цивилизации. Оно заключается в том, что содержание жизни цивилизованного человека замыкается в рамках прагматической деятельности, постоянно ориентируемой на научно-технический прогресс и материальное потребление. Остающаяся вне технического контроля духовная сфера человеческого бытия заполняется всевозможными видами оккультных опытов и измышлений. Было бы абсурдом сводить в одну категорию таких людей, как Гитлер и Сталин. И все же и в одном, и в другом случае мы имеем дело с тем, что Раушнинг называет пограничными явлениями.

Область пограничных явлений есть та самая область, где находит место связь конечного и бесконечного, чувственного и сверхчувственного, тела и души, материи и духа, жизни и смерти, или бытия и небытия. Выразить эту связь в терминах обычной евклидово-аристотелевской логики невозможно.

Вот почему нам приходится обращаться к неклассической, неевклидовой логике, которая расширяет эвристические возможности классической с того момента, когда на логику начинают смотреть под углом зрения моральной дисциплины мысли. Налагаемая на логику православно-христианская дисциплина мысли требует признания абсолютного различия между истиной и ложью, потому что иначе нельзя было бы считать правоверным богословский догмат об абсолютном различии между добром и злом, а также между истинной красотой и безобразием. Такими соображениями пользовался в начале текущего столетия русский мыслитель Н. А. Васильев, когда формулировал законы открытой им «воображаемой», или неевклидовой логики. В логике Васильева закон исключенного третьего заменяется законом исключенного четвертого, но достигаемая таким образом свобода логической мысли стесняется законом (принципом) абсолютного различия между истиной и ложью.

Обо всем этом говорится в основном тексте данной книги, но говорится лишь по ходу изложения и поэтому нелишне будет здесь сделать несколько предварительных пояснений. Это касается, в частности, перехода от закона исключенного третьего к закону исключенного четвертого. Первый из них устанавливает логический баланс там, где делается выбор из двух противоположных (взаимоисключающих) положений типа «да» и «нет», «жизнь» и «смерть». Он утверждает, что может быть только одно из двух: либо «да», либо «нет», третья же возможность «да и нет» исключается. Но вот народ наш русский, проявляя истинную мудрость в сказках своих, такую промежуточную возможность учитывал. Когда к убитому на поле брани воину вещая птица приносила мертвую и живую воду, под воздействием мертвой воды части тела воина срастались вместе он уже не был мертвым, хотя не был еще и живым. Жизнь с промежуточного состояния восстанавливалась после того, как на него брызгали живой водой. Нечто подобное происходит с человеком, когда он почему-либо впадает в глубокий транс. В отличие от Гитлера, Сталин, обладавший способностью извлекать жизненную энергию из запредельной области духовных явлений и тем самым укреплять свою волю, в психическое состояние транса никогда не впадал. (Во всяком случае сколь нибудь достоверные сведения на этот счет отсутствуют).

Сталин был незаурядной, демонической личностью. И мы его не относим к категории добрых людей, ибо соответствующий ему уровень нравственности никак не соизмерим с высшим уровнем добра. Но демонизм в личности Сталина нельзя смешивать с сатанизмом или бесовщиной. (О различий между демонизмом и сатанизмом см. в статье И. А. Ильина «К истории дьявола». Ильин И. А. Наши задачи, т. 1, М., 1992,с. 63–66). Богу, видимо, угодно искоренять зло силами, взращиваемыми в недрах самого зла. Читателю далее предстоит знакомство с конкретно-социологическими проявлениями глубинных различий между двумя началами нравственной бездны, из которой, по воле Бога, поднялась небывалая, демоническая фигура Сталина.

Возьми себе в образец героя древних времен. Наблюдай его, иди за ним вслед, поравняйся с ним — и обгони… Слава тебе!

В преддверии пятидесятипятилетнего юбилея победы советского народа над гитлеровской Германией мы обращаем свои мысленные взоры к деяниям наших полководцев в те роковые годы, оцениваем их ратные подвиги в ряду исторических предшественников. Имена отечественных героев-полководцев прошедших времен были названы И. В. Сталиным в речи, произнесенной им на Красной площади 7-го ноября 1941 года. Обращаясь к российским воинам, он, в частности, говорил: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!»

Это тот же завет исторической преемственности в делах воинской доблести, который выражен в вышеприведенных словах А. В. Суворова. И мы без колебаний вписываем в исторический ряд славных имен имена наших известных маршалов Г. К. Жукова, И. С. Конева, А. М. Василевского, К. К. Рокоссовского, А. И. Еременко, Л. А. Говорова и др. Но вот, когда дело доходит до личности самого Сталина, начинается неописуемое смятение в умах наших даже самых авторитетных историков. Всякий раз получается явный конфуз, когда хотят примкнуть имя Сталина к какому-либо ряду известных исторических деятелей, надеясь получить умиротворение в той или иной схеме классификации. Тут логика обычного человеческого рассудка теряет свою устойчивость и отступает перед напором другой, какой-то неизвестной и неясной логики, названной «логикой кошмара» (Анатолий Иванов).

Можно ли в ней наконец-то разобраться и постичь ее законы?

Стремясь положительно ответить на этот вопрос — а это и есть цель данной книги, — отметим заранее следующее. Новая логика, выглядящая на поверхности вещей как логика кошмара, есть отражение отчасти тех революционных событий и процессов XX-го столетия, которые, по сути дела, не имеют исторических аналогов. Мы имеем дело с логикой пограничных проблем, т. е. тех предельных ситуаций, которые вынуждают изучать связи между психическим и физическим, душой и телом, жизнью и смертью, бытием и небытием. Все эти связи обобщаются в одном отношении — отношении между конечным и бесконечным, где теряет свою силу логический закон исключенного третьего, и приходится логический выбор останавливать на недопустимом, с точки зрения аристотелевской логики, противоречии (антиномии), заключающем в себе проблему.

Такая новая — не-аристотелева, не-евклидова — логика действительно была разработана в начале 10-х годов текущего столетия русским мыслителем Н. А. Васильевым под названием воображаемой логики (по аналогии с воображаемой геометрией Н. И. Лобачевского).

Посмотрим же под этим углом зрения на непостижимый (до сих пор) феномен Сталина. Сначала — одно беспристрастное свидетельство незаурядного государственного деятеля, никогда не питавшего симпатий ни к Сталину, ни к России, ни к русскому народу. Имеется в виду У. Черчилль. В декабре 1959 года он произнес речь в английской палате лордов по случаю 80-летия со дня рождения Сталина. Нам придется процитировать ее значительную часть, чтобы, по возможности, охватить разные стороны личности полководца. «Большим счастьем для России, — говорил Черчилль, — было то, что в годы тяжелых испытаний Россию возглавил гений и непоколебимый полководец И. В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жесткому времени, в котором протекала его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии, несгибаемой силы воли, огромной эрудиции, вместе с тем человеком резким, жестким, беспощадным как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог противостоять. Сталин прежде всего обладал чувством юмора и сарказма, а также способностью точно выражать свои мысли». И далее у Черчилля идет признание относительно того, что всякие попытки втиснуть личность Сталина в какую-либо классификационную схему обречены на провал: «Сталин речи писал только сам, в его произведениях всегда звучала исполинская сила. Эта сила настолько велика, что он оказался неповторимым среди руководителей всех времен и народов. Сталин при встрече производил величайшее впечатление. Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал заседаний Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки ПО ШВАМ» (выделено мой, — Л. А.). Попробуем понять, ссылаясь пока на высказывания Черчилля, в чем же заключается феномен абсолютной неповторимости. Вот он указывает, что Сталин обладал глубокой, осмысленной мудростью. «Он был непревзойденным мастером, умевшим находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения. В самые трагические моменты, а также в моменты торжества, он был одинаково сдержанным, никогда не поддававшимся эмоциям. Он был необычайно сложной личностью». Наверное, всем этим качествам можно все-таки подобрать какие-то исторические аналоги. Но вот черта, выделенная автором речи, которая уже никаких аналогов не имеет: «Это был человек, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставляя даже нас, которых называл империалистами, воевать против империалистов».

Апофеоз антиимпериалистической войны, в которой империалисты вынуждены были воевать против империалистов, не возник на пустом месте. Если в этом факторе мы видим заслугу Сталина, то должны, наконец, увидеть и другое, Победа в Великой Отечественной войне была подготовлена в конечном счете, несмотря на неизбежные ошибки и временные поражения, всем опытом предшествующей сталинской тоталитарной борьбы, породившей понятие «логики кошмара». Логикой кошмара она предстала для тех, имя кому «легион». (Напомним евангельский эпизод изгнания бесов. «Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: „легион“, потому что много бесов вошло в него» Лк., 8, 301).

Для тех читателей, кто к мистическому опыту относится с подозрением, попытаемся пояснить существо проблемы на языке более понятных социальных явлений: неповторимый феномен Сталина был порожден не встречавшимися никогда ранее историческими обстоятельствами.

Мы знаем, что уже не одну сотню лет наряду с нормальным миром человеческого общежития существует другой, параллельный ему мир — мир криминальной уголовщины. И если мы хотим правильно понять сущность российской революции 1917 года, мы должны, хотя бы в порядке умственного эксперимента, построить модель переворота, в результате которого вышеназванные миры поменяются местами, и государством начнет управлять уголовный элемент. Такие модели, имитирующие революцию 1917 года, уже строились не один раз. Тогда возникает вопрос: почему же они не подвели нас к более адекватному пониманию революции и всех ее социальных последствий? Да потому, что до недавнего времени всячески затемнялась структура уголовного мира. Гетерогенные (неоднородные) отношения последнего пытались обрисовать одним серым цветом (ночью все кошки серы!), хотя заранее было известно, что социальные отношения в системе уголовного мира не могут не быть отражением отношений между людьми (группами, сословиями, классами) в здоровой части общества. (Едва ли стоит лишний раз напоминать о постоянном «обмене веществ» между обеими частями общества).

В рамках первого приближения при изучении структуры уголовного сообщества в нем различают три устойчивых категории человеческого материала, поименно выделяемых как «работяги», «честные воры» («воры в законе») и «проститутки» (или «бляди»). Последнюю категорию нельзя понимать только в узком смысле, когда имеют в виду людей, торгующих своим телом. Они торгуют и телом и духом, но об этом чуть ниже. Пока же отметим тот несомненный факт, что «честные воры» и «проститутки» находятся на столь противоположных полюсах человеческой психологии, что между ними никогда не прекращается бескомпромиссная смертельная борьба. Она выражается, в частности, и в том, что каждая из сторон стремится пополнить свои ряды за счет «работяг». «Честные воры» во всяком случае всемерно препятствуют росту рядов «проституток». Биография Сталина не оставляет сомнений в том, что он имел знакомство с параллельным миром не понаслышке. Встречи и взаимосвязи были тесными и многочисленными.

Напомним кратко те этапы, где Джугашвили в то время набирался соответствующего опыта. Осенью 1903 года его ссылают в Восточную Сибирь (Балаганский уезд Иркутской губернии). Почти два года он пребывает в этой ссылке. Затем арест (1908 г.) и ссылка, после почти восьмимесячного предварительного заключения, в Вологодскую губернию. Побег оттуда, совершенный в 1909 году. Тот же вариант ссылки и бегства повторился в сентябре 1911 г. феврале 1912 г. Наконец ссылка в феврале 1913 г. в далекий Туруханский край, где он провел 1914, 1915 и 1916 годы. Напрасны были бы наши усилия, направленные на то, чтобы хоть что-то узнать об этой стороне жизни Сталина из его официальной биографии. В «Краткой биографии», составленной шестью авторами, в числе которых академики Г. Ф. Александров, М. Б. Митин, П. Н. Поспелов, последняя ссылка вождя характеризуется одной простой фразой: «Это была самая тяжелая политическая ссылка, какая только могла быть в глухой сибирской дали». И вся жизнь Сталина в уголовном сообществе подается только в строгих рамках политического аспекта. Отсутствует даже малейший намек на его отношение к параллельному миру. Несомненно, что он не был заинтересован в более открытом освещении данной стороны своей биографии. А между тем изучение путей русского богословия в Тифлисской православной духовной семинарии (1894–1899 гг.) психологически подготовило его к встрече с той категорией лиц уголовного мира, которая выше названа категорией «блядей», или «проституток». Как же они выглядят в историческом ракурсе?

Корни проституции на Руси обнажились наиболее явно в страшные годы религиозного раскола, произошедшего в середине XVII столетия. Опальный протопоп Аввакум (1621–1682) огненным словом клеймил тех, кто стал на путь измены традиционному православно-русскому богословию. «Житие протопопа Аввакума» — ценнейший исторический документ, позволяющий вскрыть духовную основу всей цепи исторических событий в России, простирающейся от эпохи Аввакума в обе стороны — в сторону прошлого и в сторону будущего. Что из этого документа можно узнать? Ересь никонианская, свидетельствует Аввакум, была лишь частью общей ереси, соблазняющей и калечащей души православных. Ведь она шла в наступление вместе с римско-католическим обрядом, вместе с проникновением в православную церковь греков-униатов. Имя же этой общей ереси было «ересь жидовствующих». Отсюда у Аввакума отчаянный возглас: «Безобразники, жиды, единоличники…» и прошедшая сквозь века характеристика поддерживающих разрушительную ересь: «блядины дети».

Первые дошедшие до нас сведения о борьбе православных с ересью жидовствующих на Руси относятся к концу XV века. Тогда жидовствующие обосновали свой центр в г. Новгороде, куда, по свидетельству Иосифа Волоцкого, приехал из Литвы в 1471 году жидовин Схария. Но в действительности ересь жидовствующих стала распространяться на Руси вместе с принятием христианства. До той поры наши славянские предки были знакомы лишь с одной категорией преступников, коих называли извергами. Таковых изгоняли, извергали из общества, поскольку сами себя они ставили вне законов общинной жизни. (Старинный обычай славян нашел поэтический отголосок в поэме Пушкина «Цыганы»: «Оставь нас, гордый человек… Ты для себя лишь хочешь воли…»).

Христианство вместе с Новым заветом от Бога несло Ветхий завет, полнящийся материальными соблазнами и духовными оправданиями всевозможных преступлений: богоизбранному народу все позволено. А значит позволено и всем тем, кто выступает в его защиту. Это как раз в полной мере продемонстрировала Российская революция 1917 года, отдавшая власть в руки «проституток». От ужасов такого невиданного переворота содрогнулись даже самые закоренелые «воры в законе». Как бы себя ни вели они во время революции и гражданской войны, никто никогда не сможет вменить им в вину, будто тогда их законы были возведены в ранг революционных и государственных законов.

Только позднейшее течение событий повернулось в другое русло, и революционный террор стал обретать неожиданный смысл для тех, кто его затеял. В 1933 г., когда по личному распоряжению Сталина издательством «Academia» была выпущена в свет книга «Житие протопопа Аввакума», контуры священной сталинской войны с «легионом» были уже вполне различимы. Ведь ее продолжительность составляла к тому времени не менее 10 лет.

В телефонном разговоре, состоявшемся между Сталиным и Крупской в 1922 году, Иосиф Виссарионович недвусмысленно дал понять на соответствующем жаргоне, к какой категории людей относит он ее, а вместе с ней и всех остальных ближайших сподвижников Ленина.

Ленин, будучи к тому времени безнадежно больным, вынужден был реагировать на этот вызов, о чем свидетельствует специальная записка, подготовленная им к очередному съезду РКП (б) в декабре 1922 г. с добавлением от 4-го января 1923 года. Обнаружив в своих рядах влиятельного человека, находящегося в противоположной категории революционного сообщества, и видя предстоящий в связи с этим раскол в партийной верхушке, он делал последние судорожные попытки свести к минимуму ущерб от того ряда «негативных» событий, которыми он уже не мог управлять. Записка интересна прежде всего тем, что мы находим в ней характеристику представителей ленинской «когорты», полученную изнутри самой этой «когорты».

Ни один честный исследователь, ознакомившись с ней, не сможет утверждать, что облик «истинных революционеров» искажен их врагами. Вот примеры отдельных персоналий с короткими к ним комментариями: «… тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела» (см.: Ленин В. И., ПСС, т. 45, с. 345).

Из «чисто административной стороны дела» Троцкому, как известно, принадлежит инициатива по организации в России концентрационных лагерей, что и было оформлено соответствующим решением IX-го съезда РКП (б). Ленин, видимо, не хотел, чтобы такая черта деятельности Троцкого была слишком заметной. «… октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью, но он также мало может быть ставим им в вину лично, как необольшевизм Троцкому» (там же). Речь в данном случае идет о прямом предательстве интересов партии со стороны Зиновьева и Каменева, когда они раскрыли замышляемый большевиками план государственного переворота в октябре 1917 года. Но Ленин не ставит в вину лично им данное предательство, так как такое поведение присуще всей когорте и в особенности важнейшему ее представителю — Троцкому. «Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он ниюгда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)» (там же).

При такой характеристике Бухарина любой нормальный человек станет в тупик, так как он не поймет, как можно быть крупнейшим теоретиком партии и в то же время никогда ничему не учиться, даже марксизму. Какими же принципами руководствовались эти люди, присваивая себе эпитеты «честнейших» и «крупнейших»? Их принципы были подчинены жесткому правилу отбора, выражаемому словами: «принадлежит — не принадлежит». О какой принадлежности идет речь, становится ясным из характеристики Сталина. «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общении между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение» (там же, с. 346). За вязью таких слов, как «слишком груб», «терпим», «лоялен», «ничтожная мелочь» (превращающаяся в мелочь, «которая может получить решающее значение») и т. п., проглядывает у Ленина в конце концов однозначный эталон принадлежности к «когорте», и таким эталоном в данном конкретном случае выступает Троцкий, которого, как известно, сам Ленин называл «проституткой». До поры до времени как Сталин, так и его противники внутри партии, не были заинтересованы в том, чтобы раскрывать свою принадлежность к противоположным категориям параллельного мира. Грубый партийный жаргон, о котором упоминает в своей записке Ленин, указывает лишь на общий признак этого мира. Его же фундаментальные внутренние противоречия были раскрыты позже. И теперь мы можем судить о них благодаря публикации таких документов эпохи, как «Красная симфония» И. Ландовского.

Седьмого апреля 1989 г. в газете «Правда» была помещена статья «Коминтерн: время испытаний». Среди представителей международного коммунистического движения, обвинявшихся во второй половине 30-х в контрреволюционной деятельности и шпионаже, статья упоминает имя «Г. Раковского, которого сам Сталин „называл английским шпионом“». Судьба Раковского необычна. Его судили по делу троцкистов в 1938 г. вместе с Бухариным, Рыковым, Ягодой, Караханом, доктором Левиным и другими, но сохранили жизнь за какие-то важные показания. «Красная симфония» (см. ж. «Молодая гвардия», 1992 г., № 3–4) и раскрывает как раз содержание этих показаний. Раковский давал их агенту НКВД Габриелю (Рене Дувалю) в присутствии медика И. Ландовского. Ландовский же, делавший распечатку машинной записи допроса и перевод ее с французского языка на русский, смог сохранить у себя копию столь важного документа. А адресован он был непосредственно Сталину. В «Красной симфонии» вскрывается тайна беззакония мировой закулисы, и не приходится сомневаться, что подобного рода документы помогали Сталину корректировать свои действия по укреплению государственной безопасности.

Неожиданным откровением для читателя «Красной симфонии» является раскрытие того факта, что пролетарский Интернационал никогда не был антиподом финансового Интернационала. Раковский засвидетельствовал их единство, при котором обе организации выступали двумя сторонами единой скрытно действующей системы.

Под этим углом зрения просматривался целостный комплекс взаимосвязанных вопросов и среди них следующие:

1) связь между коммунистами-интернационалистами и финансистамикосмополитами;

2) лояльное отношение Маркса к финансово-ростовщическому капиталу;

3) роль масонства в февральской и октябрьской революциях;

4) революция и конспирация;

5) тайные источники финансирования революции в России;

6) еврейская организация «Бунд» и ее участие в российской революции;

7) планы троцкистской партийной оппозиции в СССР;

8) ставка мирового финансового капитала на Гитлера и денежные вливания в его фашистскую организацию;

1) эзотеризм марксизма;

2) деньги вместо Бога;

3) планы превращения национального коммунизма сталинского типа в «чистый», «объективный» коммунизм иллюминатов;

4) планы полного уничтожения православного христианства.

При разъяснении п. 11 Раковский задает следователю вопрос, который, после всего сказанного им, приобретает риторическое значение: «Не видно ли вам уже это?.. В Москве — коммунизм; в Нью-Йорке — капитализм. Все равно как тезис и антитезис. Анализируйте и то, и другое. Москва: коммунизм субъективный, а капитализм — объективный — государственный капитализм. Нью-Йорк: капитализм субъективный, а коммунизм объективный. Синтез персональный, истина: финансовый Интернационал, капиталистическо-коммунистический». Все это он обозначает одним словом в кавычках: «Они» (МГ, 1992, е 3–4, с. 198). Ландовский, прослушавший откровения Раковского, сделал следующее искреннее признание: «Мое мнение насчет всего слышанного не может иметь никакого значения. У меня нет достаточной подготовки, чтобы понять его универсальность и размеры. Когда Раковский коснулся самого основного в теме, то у меня было такое же ощущение, как в тот момент, когда я впервые увидел себя на экране Х-лучей. Мои пораженные глаза увидели нечто неточное, расплывчатое и темное, но реальное. Нечто вроде призрака; мне пришлось согласовать его фигуру, его движения, соотношения и действия в той степени, в какой возможно было бы об этом догадаться при помощи логических интуиций» (там же, с. 198).

«Они» — нечто вроде призрака: нечто темное, расплывчатое, но реальное. Так описывается непреднамеренный опыт постижения особой духовной реальности, имя которой — «легион», потому что она выявляет себя во множестве земных бесов. Так прослеживается органическая связь между категорией утоловно-криминального сообщества, объединяющей «блядей», или «проституток», и «легион».[1]

Исторический парадокс состоит в том, что священную войну с «легионом» возглавлял человек, действовавший по жестким правилам, предписываемым этикой «честного вора». Имя «вора в законе» не должно бросать тень на величие Сталина, ибо парадоксальный характер его борьбы был порожден исторической необходимостью. Случилось так, что православно-христианская церковь в России к концу «XIX» века утратила четкий критерий размежевания между тем, что исходит от Бога и что от дьявола. Она так и не смогла оправиться после религиозного раскола «ХVII-го столетия».

Отдельные ее святейшие авторитеты, такие как Иоанн Кронштадтский, делали все возможное, чтобы переломить ситуацию к лучшему, но было уже поздно. Бесовские соблазны возобладали над чистым духом в верхних общественных слоях России, и переход государственной власти в руки «легиона» стал неизбежным. Явление Сталина есть демонстрация «хитрости высшего разума» (Гегель), столкнувшего в поединке противоположные силы за пределами церковной ограды.

Этого не смогли предвидеть самые смелые пророки, хотя грядущая победа сатанинских сил в России предсказывалась неоднократно (Серафим Саровский, Ф. М. Достоевский с его романом «Бесы», К. Н. Леонтьев и другие наши духовные мыслители). Кое-что, однако, мы можем объяснить post factum в рамках неевклидовой логики.

Церковно-духовный авторитет, как уже говорилось выше, традиционно опирается на два завета — Новый и Ветхий. Чтобы справиться с задачей совмещения несовместимого, разум христианской общины выработал закон об абсолютном различии между добром и злом, истиной и ложью (православно-христианское мировоззрение отказывает злу в праве на онтологическое существование). Этот закон в течение многих сотен лет позволял проводить четкий водораздел между проповедью добра и зла, независимо от того, была ли эта проповедь устной или она исходила из канонических текстов. Состояние духовного климата в христианской среде стало резко меняться в худшую сторону после того, как лукавый ум примкнувших к ереси жидовствующих изобрел так называемую диалектику (синтез противоположностей). Марксистская диалектика тут же построила свои «законы» (тайну беззакония ищи здесь!) на понятии относительного, условного различия между прекрасным и безобразным, истиной и ложью, добром и злом, Богом и дьяволом. С этого момента любые, самые чудовищные, преступления революционеров могли быть оправданы «революционной целесообразностью».

Сталин не только знал такую диалектику по марксистским учебникам, но и видел плоды ее практического применения. Он, несомненно, помнил изречение Иисуса Христа: «По плодам их узнаете их». И он сделал смелый вывод о том, что привыкших творить зло и беззаконие можно использовать только в одном отношении — направить их активность на подавление себе подобных. Отсюда борьба с «левым уклоном» перерастала в борьбу с «правым уклоном», и наоборот, а в противоположных уклонах неизменно оказывались ленинские «единомышленники».

Так происходило на пленумах и съездах партии до тех пор, пока не появилась возможность уже прямым текстом разоблачать партийную «когорту» как таковую, действующую в соответствии с тайными замыслами беззакония.

«В чем состоит сила современных вредителей, троцкистов?» — спрашивал Сталин, выступая на мартовском пленуме 1937 года. И отвечал: «…Их преимущество состоит в том, что, имея партийные билеты и прикидываясь друзьями советской власти, они обманывают наших людей политически… Этим „преимуществом“ и объясняется, собственно, то обстоятельство, что троцкистские вредители как люди с партбилетом, имеющие доступ во все места наших учреждений и организаций, оказались прямой находкой для разведывательных органов иностранных государств…» (см. кн.: Неизвестный Сталин. М., 1994, с. 22).

Сталин владел принципами высшей, неэвклидовой, логики. В расширенной области ее применения, как уже говорилось ранее, теряет свою абсолютизированную силу закон исключенного третьего. Он заменяется законом исключенного четвертого. Есть такое обывательское суждение, что смерть уравнивает всех. Перед нею якобы должны быть равны как палач, так и его жертва. Но это далеко не так.

Для сопоставления или противопоставления кого-то с кем-то или чего-то с чем-то должно быть какое-то общее основание. Иисус Христос нашел еще такое человеческое основание для распятого рядом с ним на кресте раскаявшегося разбойника. Но нет подобных оснований для сонма палачей православного русского народа, среди которых значатся имена Троцкого, Тухачевского, Якира, Постышева, Ягоды, Каменева, Зиновьева и других. По закону исключенного четвертого смерть не уравнивает их с душами праведных. Иначе как объяснить тот факт, что земля так и не приняла до сих пор прах их предводителя, помещенный в каменном склепе? Приравнять посмертно души праведных и души бесноватых означало бы нарушить закон абсолютного различия между добром и злом, между истиной и ложью.

У Сталина, однако, нигде никто не найдет сочетания истины и лжи. Логика его рассуждений безукоризненна, что было отмечено Черчиллем. Опыт успешной борьбы с мировым злом внутри страны был использован Сталиным в более широких масштабах — при отражении внешней гитлеровской агрессии. Кто не помнит знаменитую фразу, брошенную Сталиным миру (и князю мира сего) в речи 7-го ноября 1941 года: «Не так страшен черт, как его малюют!».

Сталин вовремя распознал тайну беззакония, творимого теми, кто вскармливал гитлеровский фашизм в Германии. Буржуазная пресса клеймила на все лады в те предвоенные годы германский и итальянский фашизм как национал-социализм, делая ударение на его расовом происхождении. Руководитель Советского государства показал несостоятельность таких утверждений и доказал, что под маской национал-социализма скрывается совсем другое явление — оккультная разновидность буржуазного империализма. Такой вывод вытекал у него из анализа довоенной политики так называемого «невмешательства».

«В политике невмешательства, — писал Сталин в марте 1939 г., - сквозит стремление, желание — не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, — выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, „в интересах мира“, и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево и мило!» («Неизвестный Сталин», М., 1994, с. 24).

Своевременно разгадав планы мировой закулисы, Сталин в короткие сроки провел подготовку к заключению мирного договора с гитлеровской Германией. Заключение пакта между СССР и Германией в августе 1939 г. позволило нашей стране оттянуть начало войны почти на два года и лучше подготовиться к ней. Оккультная сторона гитлеровской власти в Германии долгое время оставалась мало исследованной и практически неизвестной. Этот аспект фашистской организации был приоткрыт для широкой общественности лишь в 1960 г., когда в Париже вышла в свет книга Луи Повеля и Жака Бержье «Утро магов», где было сказано о вмешательстве нечистой силы в дела человеческие. Сталин строил свои суждения о сути фашистского переворота в Германии по аналогии с опытом революции в России.

Об этом свидетельствует его повышенный интерес к материалам допроса Раковского.

Кстати говоря, именно Раковский подал идею о заключении мирного договора с Германией. После победного окончания Великой Отечественной войны Сталин подводил ее итоги. Давая высокую оценку жертвенной борьбе с фашизмом всего советского народа на фронтах и в тылу, Верховный Главнокомандующий отметил особую роль в этой борьбе народа русского.

В выступлении Сталина на приеме в честь командующих войсками Красной Армии 24-го мая 1945 г. было сказано следующее:

«Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и, прежде всего, русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение. У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные наши села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики. Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого вы хода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой.

Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!

За здоровье русского народа!»

Помнит ли еще об этом мир спасенный?

Такой вопрос особенно уместно поставить сегодня, когда без чести и совести подвергаются ревизии итоги Второй мировой войны. В первые же послевоенные годы мировая «демократическая и коммунистическая общественность» была не на шутку встревожена новым сталинским акцентом в области национальной политики. По гласному и негласному завещанию Ленина имя русского народа разрешалось упоминать только в контексте критики его «великодержавного шовинизма».

Сталин нарушил коминтерновское табу.

И то, что такое нарушение было не случайным, подтвердилось в его краткой программной речи на «XIX» съезде партии (октябрь 1952 г.). Из нее выпал ритуальный момент большевистской традиции — напоминание о верности делу Ленина.

Вместо него прозвучал призыв восстановить в глобальном масштабе попранное буржуазией право на национальную независимость и национальный суверенитет. И в самом деле — Наша планета Земля движется вокруг Солнца и вращается вокруг собственной оси. А земная ось совершает, в свою очередь, движение по круговому конусу, возвращаясь каждый раз в исходное положение приблизительно через 26 тыс. лет. Период прецессии земной оси подразделяют на 12 частей и все эти части — их называют (звёздными) эпохами — соотносят с 12 знаками Зодиака, т. е. с именами известных созвездий: Козерога, Стрельца, Скорпиона, Весов, Девы, Льва, Рака, Близнецов, Тельца, Овена, Рыб, Водолея. Наша жизнь протекает сейчас на отрезке времени, который знаменует собой переход от эпохи Рыб к эпохе Водолея. Древние боги, подарившие людям знание об этих эпохах, не указали, однако, исходную точку отсчёта, отправляясь от которой можно было бы сказать, что вот сегодня заканчивается одна эпоха, а завтра начинается другая. Древние боги, они же герои и пророки, поступили дальновидно, оставив на исторической шкале времени места для будущих героев и пророков, обретающих священное право на открытие каждой новой эпохи. Я предсказываю, что наступающей эпохе Водолея будет присвоено имя сталинской эпохи и останется за ней навечно. Свыше двух тысяч лет человечество находилось под влиянием мифа о богоизбранном народе. Все социальные и природные преступления, совершаемые от имени этого народа, считались оправданными, так как за ними стояла воля ветхозаветного бога. А как можно было протестовать против этой воли, если она узаконивалась библейскими канонами?!

Сталин первым, в преддверии новой эпохи, разработал и внедрил в жизнь установку, согласно которой перед судом людским и Божьим должны быть равны все, без всяких исключений. Именно тут кроется основная причина лютой ненависти к Сталину со стороны «богоизбранных».

«Сталин, — как гласят летописные документы, — знал, за что его ненавидят. Каждый жест его руки выражал угрозу. Случайно в конвульсии поднятый палец на ложе смерти заставил шарахнуться его сотоварищей по руководству и застыть в минутном испуге. Она, вернее, их нечистая совесть, пригвоздила их на месте, а поднятый палец агонизирующего владыки был хуже, чем ременный бич гуртовщика для коварного стада».[2] В этих летописных материалах очень точно передаётся психологическая атмосфера, в которой жили «соратники». Только с ними нельзя согласиться — с высказыванием о «случайно поднятом пальце».

У Сталина даже в самую последнюю предсмертную минуту не могло быть случайных жестов. Поднятый кверху палц, указание на меняющееся по отношению к небесному своду направление земной оси в связи с наступлением эпохи Водолея Сталинской эпохи. Кто усомнится в данном утверждении, пусть вспомнит про большой географический гюбус, стоявший в его кремлёвском кабинете. Сталин подходил к нему всякий раз тогда, когда надо было сверить с осевым вектором эпохи свои установки в политической, военной и идеологической деятельности.

А его эпоха требовала от него ответов на три жизненно важные вопроса:

1) что есть марксизм;

2) что есть ленинизм;

3) что есть гитлеризм.

Он показал, что ответы на все три вопросы лежат в одной плоскости — в плоскости отношения Запада (так называемого мирового сообщества) к славянству, к русскому народу, к России.

Вот что писала в траурные мартовские дни 1953 года югославская газета «Борьба»: «Мало кому удавалось противостоять диктату и авторитету Сталина. Сталин похоронил ленинизм в 1930-х годах, марксизм — ещё раньше. Но тем не менее Югославия, выстояв в полемике и конфронтации со Сталиным, считает его великой исторической личностью, оказавшей существенное влияние на политическое развитие не только СССР, но и всего мира». Так и есть на самом деле. Газета забыла только добавить, что в 1940-х годах Сталин похоронил гитлеризм. Де-факто он подготовил почву для осознания того, что марксизм, ленинизм, гитлеризм — одного поля ягода. Сравнительный анализ ряда принципиальных для дела революции положений, высказанных Марксом, Лениным, Гитлером, не оставляет никаких сомнений в наличии у них единой основы.

Маркс в статьях 1841–1849 и 1853–1857 годов: «Россия стала колоссом, не перестающим вызывать удивление. Россия — это единственное в своём роде явление в истории: страшно могущество этой огромной империи в мировом масштабе…». «В России, у этой варварской расы, имеется такая энергия и активность, которых тщетно искать у монархий более старых государств». «Славянские варвары природные контрреволюционеры». (После этого высказывания идёт рекомендация: вести с ними «борьбу не на жизнь, а на смерть», подвергнуть «беспощадному террору»).

Маркса всецело поддерживал Энгельс. «Ни одна революция в Европе и во всём мире, — писал он, — не сможет достичь окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство» (см. кн. «К. Маркс и революционное движение в России», М., 1933, с. 15).

Ленин о конкретном применении доктрины марксистского интернационализма в политике, проводимой по отношению к русскому народу: «… Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой „великой“ нации (хотя великой только своими насилиями, великой так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически. Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу, тот остался, в сущности, на точке зрения мелкобуржуазной и поэтому не может не скатываться ежеминутно к буржуазной точке зрения» (ПСС, т. 45, с. 359). (Логика высказывания вождя мирового пролетариата подводила к выводу, что русский рабочий должен отказаться от своей национальной принадлежности, чтобы не стать врагом самому себе).

В плане Гитлера по установлению нового порядка в России содержится примерно то же самое, что и в американской послевоенной доктрине, известной под названием плана Даллеса.[3] Поэтому чтобы не делать лишних повторов, ограничимся изложением даллесовского текста.

«Окончится война, всё как-нибудь утрясётся, устроится. И мы бросим всё, что имеем, — всё золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей! Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания.

Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьём у них охоту заниматься изображением… исследованием, что ли, тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства — словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу — всё это мы будем ловко и незаметно культивировать, всё это расцветёт махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку всегда будем делать на молодёжь, станем разлагать, развращать, растлевать её. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. Вот так мы это сделаем».[4]

Достаточно сопоставить данный текст с содержанием некоторых застольных бесед Гитлера, записанных на протяжении 1941–1942 годов, чтобы убедиться, что и план Гитлера, и план Даллеса разрабатывались в одних и тех же центрах, расположенных в странах Антанты.[5] В беседе, состоявшейся 22 февраля 1942 года, Гитлер, выражая похвалу своим журналистам, хвастливо заявил: «Я горжусь тем, что вместе с этими людьми смог разом — 22 июня 1941 года — повернуть руль на 180 градусов. Ни одной другой стране это не удастся» (Генри Пикер. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1993, с. 84–85, 196–200).

В июне 1941 года Шикльгрубер-Гитлер покончил в Германии с игрой в фашизм точно так же, как в августе 1991 года Горбачёв со своими подручными покончил в Советском Союзе с игрой в коммунизм. Ошибался наш вождь, когда в последние два года перед Великой Отечественной Войной он ослабил свою бдительность по отношению к Гитлеру. Сбивал его с толку договор о ненападении, заключенный между СССР и Германией в августе 1939 года.

Но в общем и целом он достаточно точно мог распознавать тех, кто принадлежит к категории худых имён. Об этом свидетельствует его ранее не публиковавшаяся речь, произнесённая на Пленуме ЦК партии 16 октября 1952 года и прозвучавшие в ней замечания относительно поведения Молотова и его супруги Жемчужиной (см.: Советская Россия, № 4, 2000 г.).

Следует знать и всегда помнить о том, что между идейным фашизмом и гитлеризмом пролегает такая же непроходимая пропасть, как между Сталиным и Гитлером, как между честным вором и проституткой.

Идейный фашизм возникает как естественная реакция на всемирный нигилизм. Всякий нормальный человек не согласится добровольно жить в стране, где власть принадлежит так называемым «сексуальным меньшинствам», т. е. половым извращенцам, где подрываются все здоровые начала семейной и социальной жизни.

Он будет искать сторонников для совместной борьбы с мерзавцами, как их называл Сталин, и тогда-то его и обвинят в фашизме. А если он будет бороться ещё и за установление социальной справедливости в обществе, его заклеймят как национал-социалиста, хотя ничего плохого в идеях национального социализма нет.

В Германии благородные идеи национального социализма проводил в жизнь в 20-х годах русский немец Макс Эрвин фон Хойбнер-Рихтер, похвальное слово которому высказал наш православный святитель — митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (см. его книгу «Самодержавие духа», СПб,1996, с. 290–294). Столь же благородным подвижником был и русский фашист Константин Владимирович Родзаевский (1907–1946), расстрелянный в августе 1946 года бериевской охранкой после того, как он выразил желание стать на службу советской власти.

К сожалению, Гитлер извратил сущность фашизма, извратил самым радикальным образом, потому как взял на вооружение в своей деятельности ветхозаветный догмат о «богоизбранном народе». Что же общего у Гитлера и Сталина находят либерально-демократические идеологи, претендующие на создание «общей теории фашизма»?!

В заключение скажу ещё несколько слов относительно того, как понимать и как научиться применять использованный в данном эссе логический инструмент исследования. Воображаемая логика Васильева учитывает борьбу двух начал во Вселенной — Хаоса и Логоса. Хаос — начало негативное, с ним связано всё, что ведёт к уравниванию, погашению жизненных потенциалов, т. е. к деградации, распаду сложноорганизованных систем к их гибели, к смерти. Логос (что значит по-древнегречески: слово, смысл, ум, разум) — начало позитивное, начало, противостоящее Хаосу, ведущее к жизни, к её разнообразию, к «цветущей сложности» (К. Леонтьев).

Стихийное развитие живой природы Земли, как неоднократно подчёркивал выдающийся французский натуралист Жак Ив Кусто, находится по ту сторону добра и зла. Иначе обстоит дело в человеческом обществе, где к двум природно-стихийным началам добавляется третье — установка на участие либо в процессах созидания, либо в процессах разрушения.

Чистый дух склоняет человека к тому, чтобы он вписывал свою деятельность в антихаотические, созидательные процессы земной биосферы и всей Вселенной. Человек же, одержимый нечистым духом, действует в противоположном направлении. Вера православно-христианская базируется на догмате о наличии абсолютного различия между духом чистым и духом нечистым, добром и злом, Богом и дьяволом. Воображаемая логика Васильева провозглашает в этом свете принцип абсолютного различия между истиной и ложью. Она допускает сочетание таких противоположных понятий и состояний, как жизнь и смерть, бытие и небытие, душа и тело, конечное и бесконечное, чувственное и сверхчувственное, но запрещает видеть правду в конъюнкции истины и лжи, ибо только бесы могут объявить сегодня истиной то, что вчера считали ложью, не признавая в то же время свою ошибку.

В отношении к живой природе Сталин проявил себя как заботливый, рачительный хозяин. «Когда не слишком высоко летишь на самолёте над южной Россией, — пишут его биографы, — по временам видишь зелёные квадраты. Это лесозащитные полосы, заложенные в начале 50-х годов. Они состоят в основном из таких пород деревьев, как дубы, вязы. Уже и сейчас об этих полосах говорят: „Они посажены при Сталине“. Дубы растут медленно, но живут столетиями» (Сталин. М.: Новатор, 1997, с. 424).

* * *

Наступление новой — сталинской — звёздной эпохи открывает благоприятные для России перспективы. Только надо их увидеть и приступить к выполнению поставленных перед нами самой историей задач. Первая и самая главная среди них — избавиться от страха, что тебя, его, её, каждого из нас Антанта может, по своему усмотрению, назвать фашистом, как это она сделала по отношению к Сталину, чтобы запугивать обывателя «русским фашизмом».

Примечания

1

Это блядское сообщество «легионеров» и «проституток», без всяких кавычек мы имеем в РФ сегодня. — ред.

2

Из аркива А. А. Первенцева (1905–1982).

3

Аллен Даллес (1893-19б9) — идеолог «холодной войны». Работал в центральном разведывательном управлении СА с момента его создания в 1947 году. В 1942–1945 годах руководил политразведкой в Европе. Директор ЦРУ в 1953-19б1 годах.

4

А. Даллес. Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР. 1945 год.

5

Antante (фр. — сердечное) согласие. Так назывался военно — политический союз государств, воевавших против Германии в годы первой мировой войны. Военная интервенция 14 стран Антанты в Россию в 1918–1920 годах хорошо известна из школьных учебников по истории. Преемник этого союза после второй мировой войны — блок НАТО.

Оглавление