«Чудо-оружие СССР. Тайны советского оружия»

Александр Широкорад ЧУДО-ОРУЖИЕ СССР Тайны советского оружия

Раздел I. Время великих авантюр

Глава 1. Красный маршал и «лучи смерти»

25 октября 1917 г. (7 ноября по новому стилю) в России произошла Великая Октябрьская революция, которую нынешние «демократы» называют «большевистским переворотом». Тут следует отличать конкретные события одного дня (25 октября) и все произошедшие в России в 1917 г. Штурм Зимнего дворца был опереттой. Пушка «Авроры» стреляла холостым выстрелом, а юнкеров и дамочек из женского батальона командиры вывели ко дворцу для разгрузки дров. Когда же выяснилось, что дело пахнет не дровами, а «керосином», юнкера и дамочки попросту разбежались. Кстати, аналогичная оперетта, позже получившая название «Взятие Бастилии», произошла 14 июля 1789 г. в Париже.

Но последующие события кардинально изменили экономическое и политическое устройство страны, а главное, поменяли мышление всего народа и сделали обе революции великими.

Нам сейчас трудно представить, что чувствовал русский солдат или крестьянин в конце 1917 г. Несколько столетий его заставляли служить, работать, да и вообще жить ради «веры, царя и отечества». И вдруг выяснилось, что бога нет, а религия — «опиум для народа», и с торговцами наркотиками нечего церемониться. Царь оказался дураком и мерзавцем, и его без особых церемоний пристрелили в подвале в Екатеринбурге. В довершение всего русский человек остался без отечества. Империя рухнула, и на ее обломках различные персонажи, известные простому русскому человеку в основном по анекдотам — кавказцы, малороссы и чухонцы, — начали создавать свои самостийные державы. Причем границы проводились «от банки», поскольку оных государств никогда ранее в природе не существовало.

Рухнул институт брака. Церковный брак был объявлен недействительным, с 1918 по конец 1920-х годов в ЗАГС ходило не так уж много народа. Член ЦК партии большевиков Александра Коллонтай выступила со знаменитой теорией «стакана воды». Правда, не все члены ЦК ее поддержали, но поскольку оргвыводов в отношении ее сделано не было, то вопрос, так сказать, остался открытым.

Если до революции в жаркий июльский день на даче мужчины показывались при дамах без сюртука и жилета, то есть в рубашке и брюках, это считалось верхом хамства и разврата. Согласно распоряжению ялтинского градоначальника Думбадзе на пляжах Крыма дамы и мужчины должны были купаться только в купальниках, закрывавших практически все тело, а нарушителя ждала Сибирь. Мало того, мужчины и женщины должны были купаться на разных пляжах и, выйдя из воды, сразу же идти в переодевалку, а не загорать или гулять по пляжу в купальнике.

И вот грянула революция, и по улицам Москвы стали дефилировать девицы, единственной одеждой которых была лента с надписью «Долой стыд». А по брусчатке Красной площади дважды в год маршировали физкультурницы в трусиках и открытых майках, под которыми не было и признака бюстгальтера.

В 1918 г. прекратила свое существование не только частная собственность, но и деньги потеряли всякую ценность. Был введен новый календарь, новая метрическая система и т. д. и т. п. А что творилось в живописи, поэзии и театре!.. По разным причинам и коммунисты раньше, и «демократы» сейчас скрывают от народа нравы и поведение «нового человека» в 1920-х годах.

Поняв, что многие революционеры зашли слишком далеко, власти потихоньку стали «давать задний ход». Постепенно появились деньги и «твердые» — после введения золотого червонца, вернулись офицерские звания и золотые погоны, обязательная регистрация брака, развод был крайне затруднен и т. д.

Главное же было в том, что у народа появились своя вера, свой царь, именуемый генсеком, и свое социалистическое отечество.

Все то же самое происходило и в Красной Армии, во главе которой стали бывшие слесари, подпольщики, а в лучшем случае унтер-офицеры или поручики. Вместе с революцией в политике и социальной сфере не могла не произойти революция и в военной технике.

Огромное впечатление на дилетантов, вставших во главе РККА, произвели события Гражданской войны. Между тем любая гражданская война является бедствием для армии страны, в которой она происходит. И дело тут не только в людских и материальных потерях. Гражданская война обычно ведется вопреки всем правилам военного искусства. В ходе гражданских войн генералами становятся не стратеги, а горлопаны, умеющие лишь орать лозунги и махать саблей. Кто из сотни французских генералов, выдвинувшихся за несколько дней в ходе революции 1789 г. из столяров, конюхов и адвокатов, прославился в войнах с коалицией европейских монархий? Да Никто! В ходе осады Тулона в 1793 г. за три месяца сменилось трое командующих, поднаторевших на истреблении собственных сограждан, но спасовавших перед англичанами. Тут понадобились иные люди, и они пришли, Маленький капитан Буона-Парте пришел не один, с ним были юные лейтенанты, которых позже прозвали железной когортой Бонапарта. Именно они прошли победным маршем по всей Европе.

Гражданская война в России ке была исключением. Где, в каких учебниках по тактике написано, как действовать полку, который в полном составе несколько раз переходил от белых к красным и наоборот?

В целом обе стороны вели войну безграмотно. Белые вводили в бой танки без поддержки артиллерии и без сопровождения пехоты. И тут, как писал дедушка Толстой, все решал «дух войска». Морально неустойчивые части бежали при виде танков. А если находился хладнокровный и волевой командир, он приказывал подтянуть трехдюймовки, поставить трубки шрапнели на удар и стрелять прямой наводкой. Дальше звали фотографа запечатлеть красноармейцев, облепивших подбитый танк.

Могут ли четыре бронепоезда без поддержки пехоты и авиации разгромить целую армию и захватить столицу вражеского государства? Нонсенс! Но «на той единственной гражданской» в 1920 г. четыре красных бронепоезда обратили в бегство азербайджанскую армию и ворвались в Баку.

На основании опыта Гражданской войны маршал Тухачевский заявил, что «новая мировая война будет войной моторов…». И эта половина фразы великого стратега с 1956 г. кочевала из одного издания в другое. А вот Сталин де не оценил мудрости маршала, уничтожил его и всех лучших военачальников Красной Армии, за что наш народ расплатился миллионами убитых в 1941 г.

Но, увы, никто из «совковых» историков не знал или скрывал от народа вторую половину высказывания великого маршала: «…против классово-неоднородного противника». Вот тут-то и «собака зарыта». Надо создать какое-то новое революционное оружие, которым надо не столько уничтожить, сколько напугать «классово-неоднородного противника». И вот тогда-то рабочие и крестьяне, одетые в форму буржуазной армии, запоют «Интернационал» и пойдут сдаваться частям Красной Армии.

Думаю, стоит несколько слов сказать о тех, от кого с конца 1920-х годов до 1937 г. зависело развитие нашей военной техники. Итак, Тухачевский Михаил Николаевич, с 1931 г. заместитель председателя Реввоенсовета и начальник вооружений РККА, с 1934 г. заместитель наркома обороны по вооружению. Образование: закончил в 1914 г. Александровское военное училище, больше он нигде не учился, а только учил других.

Вот передо мной книжка С. Будаевского «Курс артиллерии — руководство для военных училищ», Санкт-Петербург, 1912 г. Обратим внимание — это 8-е издание, то есть переиздавалась книга ежегодно. Написан сей курс на уровне советских учебников для допризывников. Вот, по Будаевскому, Тухачевский и прошел ликбез по артиллерийскому делу. Увы, подпоручик Тухачевский в отличие от младшего лейтенанта Буона-Парте трактатов по баллистике не писал. Боевой опыт мировой войны у подпоручика был близок к нулю. На фронт он попал в конце сентября 1914 г., а уже 21 февраля 1915 г. оказался в плену. В октябре 1917 г. ему каким-то образом удалось бежать из лагеря военнопленных в крепости Ингольш-тадт и добраться до Парижа. В конце 1917 г. Тухачевский появляется в Петрограде, а в феврале 1918 г. едет в Москву. Древняя столица становится Тулоном для нашего великого маршала. В Москве Тухачевский останавливается у своего давнего приятеля Н. Н. Кулябко. До революции Кулябко был посредственным музыкантом, а в начале марта 1918 г. становится членом ВЦИК. В это время Ленин и Троцкий надумали создать институт военных комиссаров. И вот Кулябко назначается заместителем председателя Всероссийского бюро военных комиссаров. Естественно, что Кулябко решил порадеть приятелю, а заодно избавиться от безработного нахлебника. 5 апреля 1918 г. по рекомендации Кулябко и секретаря ВЦИК А. С. Енукидзе Тухачевского принимают в РКП(б). А уже 27 мая бывший подпоручик вместе с левым эсером бывшим прапорщиком Ю.В, Саблиным в качестве военных комиссаров поставлены присматривать за начальником Московского района обороны Западной завесы бывшим генералом К. К. Бано-вым!

28 июня 1918 г. бывший подпоручик вступает в командование 1-й армией Восточного фронта. Так началась карьера «великого полководца».

Что же касается наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе и его заместителя Ивана Петровича Павлу-новского, то они и военных училищ не заканчивали. Орджоникидзе в 1901–1905 гг. учился в фельдшерской школе и, видимо, ее так и не закончил. А Павлуновский вообще нигде, кроме как в церковно-приходской школе, не учился. Зато Павлуновский еще ведал и мобилизационным управлением РККА. Вот эта славная троица дилетантов и вершила судьбами нашей артиллерии.

Мне возразят, что в подчинении дилетантов находились старые специалисты, офицеры царской армии. Да, это так, и в ряде случаев они давали неплохие советы. Но в целом бывшие офицеры были столь напуганы террором ОГПУ, что и не пытались конфликтовать с «дилетантами».

Выше же дилетантов были только луганский слесарь Клим Ворошилов и недоучившийся семинарист Иосиф Сталин. Чтобы больше не возвращаться к личности Сталина, скажу, что, по моему мнению, Сталин сам себя сделал из заурядного революционера вождем великой державы. В начале 1930-х годов он был опытным политиком, но только начинал разбираться в военном искусстве и технике. К 1944 г. он станет великим стратегом, на голову выше Черчилля, Гитлера и Рузвельта, вместе взятых. А пока он слишком доверял дилетантам.

А дилетанты хватались за любые виды изобретений, с которыми со всех сторон обращались гениальные изобретатели. Десятки их сохранились в Архиве народного хозяйства. Вот, к примеру, письмо от 10 декабря 1933 г., адресованное Павлуновскому с припиской: «Лично». Некий И. К. Баранов[1] предлагал принять на вооружение электромагнитную установку для улавливания снарядов. К письму приложен чертеж. Суть изобретения заключалась в том, что вокруг нашей батареи устанавливались несколько сверхмощных магнитов, которые отклоняли в сторону вражеские снаряды, и батарея становилась неуязвимой. Чем кончилось дело с проектом Баранова, установить мне не удалось, но работы по созданию этой установки были начаты.

А вот в том же архивном фонде и описи, в деле № 73 повествуется о совещании 13 декабря 1932 г. у Тухачевского, на котором присутствовали А. Ф. Иоффе, А. А. Черкашов, профессор Шулейкин и ряд других специалистов. Речь шла о новейшем оружии — установке «Лучи смерти», разработанной Иоффе. В Институте рентгенологии проектировали две установки — в 5 мегавольт и в 10 мегавольт. «Лучи смерти», по заявлению Иоффе, должны были смертельно поражать людей на расстоянии 300–400 м от установки. По результатам совещания Реввоенсовет постановил работы над «лучами смерти» академика Иоффе сосредоточить в Государственном физико-технологическом институте. «Наблюдение за работами» поручили товарищу Орджоникидзе и товарищу Ягоде (от НКВД).

Нарком К. Е. Ворошилов сделал специальный доклад о «лучах смерти» В. М. Молотову, и колесо завертелось.

Сколько ушло миллионов на подобные идиотские затеи, можно только гадать, поскольку большинство аналогичных проектов хранится в архивах под грифом «совершенно секретно». Ох, как боятся независимых исследователей наши вожди, пришедшие к власти в 1991 г. под лозунгом «борьба за гласность»!

Уверен, что кое-кто из читателей возмутится: да как же можно обзывать идиотом Абрама Федоровича Иоффе (1880–1960) — академика, лауреата всевозможных премий, и прочая, и прочая… Да он еще в 1903–1906 гг. работал в Мюнхене с самим Вильгеймом Рентгеном!

Каюсь, я сам не понимаю, как мог такой крупный и действительно талантливый ученый нести чушь, которую с порога должны были отмести младший командир РККА или выпускник технического ВУЗа. И Баранова, и Иоффе следовало «убить» лишь одним вопросом: сколько будет стоить электромагнитный улавливатель снаряда или «луч смерти»? Понятно, что не меньше стоимости материальной части десятка гаубичных полков. Ну а далее следовало сравнить их по критерию «эффективность/стоимость», не забывая о мобильности установок, стоимости обучения личного состава и т. д.

Другой вопрос, что и Баранов, и Иоффе, вытребовав огромные средства, вполне могли изготовить опытные образцы обеих установок и провести их полигонные испытания. Но ни об их серийном производстве, ни об эффективности применения больше и речи не могло идти.

Ни Иоффе, ни Баранов не представили стоимости постройки электростанций, питающей их установки. Естественно, не было указаний, как будут передвигаться их системы с электростанцией, а в случае стационарных установок, сколько бетона пойдет на защиту подобной системы, и т. д. А у товарищей Тухачевского и Павлуновского не хватало ни ума, ни образования думать о подобной ерунде.

А вот не менее любопытный проект Н. И. Смирнова о создании лучевого оружия. Только на сей раз излучение УКВ должно было не убивать людей, а лишь глушить моторы вражеских самолетов. Излучение должно было создавать резонансные токи в системе зажигания и выводить самолеты из строя. Были проведены наземные испытания опытной установки. И действительно, на расстоянии порядка 20–30 метров удалось заглушить двигатель стоявшего на земле самолета. Но, понятно, что воздействовать на самолеты на расстоянии нескольких километров было невозможно, и тему закрыли.

Глава 2. Война роботов

Боюсь, что войны дистанционно управляемых роботов уже надоели большинству читателей по набившим оскомину американским фантастическим фильмам и компьютерным играм. Но здесь речь идет о 1920-х годах, когда инженер Бекаури предложил вести следующую мировую войну с помощью телеуправляемого оружия — радиоуправляемых самолетов, танков, подводных лодок, торпедных катеров и т. д. Причем предусматривались не только средства нападения, но и защиты. Перед наступающим неприятелем и далее в тылу взрывались радиоуправляемые фугасы. Но если все-таки супостат мог дойти до наших укреплений, то его встречали дистанционно управляемые пулеметы, огнеметы и приборы пуска отравляющих веществ. Надо ли говорить, какой восторг вызвало предложение Бекаури у краскомов и их партийного начальства!

Замечу, что идея создания оружия дистанционного управления радиосигналами вовсе не принадлежала Бекаури. Кетати, и все остальные авантюристы 1920-х — 1930-х годов пользовались исключительно чужими идеями, но зато доводили их до абсурда.

Еще в самом начале XX века француз М. Шнейдер создал опытный образец мины, взрываемой по радио. Но мина эта не была настроена на определенную волну и легко могла быть взорвана от любой работающей рядом радиостанции. Позже Шнейдер усовершенствовал приемники своих мин, настроив их на определенную частоту. Вслед за Шнейдером радиоуправляемыми минами занялись еще несколько европейских изобретателей.

В России впервые опыт по телеуправляемым минам был произведен в 1910 г. Инженер-механиком флота М. А. Яцуком и подполковником М. Н. Критским был произведен подрыв запального патрона, снабженного радиовзрывателем с антенной длиной в 2 аршина (1,42 м). Сигнал посылался с обыкновенной полевой радиостанции фирмы «Маркони».

В 1915–1918 гг. в состав кайзеровского флота были введены 17 телеуправляемых взрывающихся катеров, созданных по проекту доктора Сименса — главы компании «Сименс — Шункерт». Часть катеров управлялась по электропроводам длиной около 20 миль, а часть — по радио. Оператор управлял катерами с берега или с борта гидросамолета. Наиболее крупным успехом телеуправляемых катеров стала атака 28 октября 1917 г. в 40 милях от Остенде британского монитора «Эребус» водоизмещением 8586 т. Монитор получил сильные повреждения, но сумел вернуться в порт.

Параллельно с немцами англичане проводили опыты по созданию телеуправляемых самолето-торпед, которые должны были наводиться по радио на вражеский корабль. В 1917 г. в городе Фарнборо при большом скоплении народа был показан радиоуправляемый самолет. Однако система управления вышла из строя, и самолет упал рядом с толпой зрителей. Чудом никто не пострадал.

После этого работы над телеуправляемым самолетом в Англии затихли. Полномасштабные работы возобновились лишь в 1932 г. В начале 1935 г. в городе Гендоне на выставке демонстрировался самолет, названный «Куинби» («пчелиная матка»). Он управлялся с земли: выполнял взлеты, посадки, виражи, пикирование, фигуры высшего пилотажа. Самолет был оборудован специальной аппаратурой для радиоуправления не только с земли, но и с другого самолета.

Внешне телесамолет ничем не отличался от обычного самолета. Он представлял собой обыкновенный биплан с мотором мощностью 200–300 л.с. Его полетный вес составлял 850 кг, а максимальная скорость — 250 км/час.

Первоначально телеуправляемый самолет использовался как движущаяся мишень для зенитной артиллерии.

8 конце 1935 г. англичане решили устроить грандиозное шоу — радиоуправляемый самолет должен был уничтожить радиоуправляемый линкор. В качестве мишени использовался разоруженный линкор «Центурион» водоизмещением 25,7 тыс. т, который в 1926 г. был обращен в радиоуправляемый корабль-цель. Но, увы, из этой затеи ничего не вышло.

Но мы зашли слишком далеко, а теперь вернемся в революционную Россию.

9 августа 1921 г, изобретатель В. И. Бекаури получает мандат Совета Труда и Обороны (СТО), лично подписанный В. И. Лениным. Мандат гласил: «Дан… изобретателю Владимиру Ивановичу Бекаури в том, что ему поручено осуществление в срочном порядке его, Бекаури, изобретения военно-секретного характера». Подпись Ленина производила магическое действие на военных и совслужащих, и Бекаури удалось создать собственный институт — «Особое техническое бюро по военным изобретениям специального назначения», а сокращенно «Остехбюро».[2]

15 августа 1921 г. Бекаури на 3-м этаже электротехнического корпуса ГОНТИ НТО ВСНХ[3] (Петроград, ул. Госпитальная, 3/8. Сейчас в этой комнате кабинет директора ЦНИИ «Гранит») подписал приказ № 1 по «Остехбюро». Сразу же в состав «Остехбюро» переводят всех сотрудников отделов слабых токов и токов высокой частоты во главе с профессором В. Ф. Миткевичем.[4] А 7 февраля 1922 г. «Остехбюро» был передан завод Пеко, переименованный позже в «Красный изобретатель».

18 августа 1921 г. Бекаури издает приказ № 2, согласно которому в «Остехбюро» было образовано 6 отделений: специальное, авиационное, подводного плавания, взрывчатых веществ, отдельные электромеханических и экспериментальных исследований. Таким образом, Бекаури брался за задачи, посильные только целой группе научно-исследовательских институтов.

Возникает резонный вопрос: а кем был сей великий ученый?

Владимир Иванович Бекаури родился 27 декабря 1882 г. в Тифлисской губернии в семье дворянина-однодворца, то есть крестьянина, имевшего законную или поддельную грамоту о дворянстве. («Липовые» грузинские «дворяне» и «князья» — тема особая.) В 1903 г. Бекаури окончил Михайловское железнодорожное техническое училище, то есть, говоря современным языком, профтехучилище. Согласно анкете, участник революции 1905 г. в Грузии. Тем не менее в 1911 г. Бекаури приезжает в Петербург, где легально поселяется под своей фамилией. В 1911–1920 гг. Бекаури — автор нескольких мелких изобретений, которые, впрочем, особой славы ему не принесли. Судя по всему, советских партаппаратчиков и лично Ленина Бекаури прельстил своей электрической системой сигнализации для стальных сейфов. А борцы за свободу и гласность, как известно, придя к власти, засекречивают все, что можно и нельзя. Электрическая сигнализация на сейфах показалась Ленину «архиважной». Бекаури без проблем получил нужный мандат, благодаря которому «пэтэушник» стал начальником профессоров.

Уже в 1922 г. Бекаури обуяла идея создания нескольких типов телеуправляемого оружия. «Война роботов» пришлась по душе партийному, военному и морскому начальству. О Тухачевском и Павлуновском мы уже говорили. А теперь представлю и флотское начальство.

Начальники ВМС РККА: С 9 декабря 1924 г. по 23 августа 1926 г. — Зоф Вячеслав Иванович, бывший рабочий, данные об образовании отсутствуют. С 23 августа 1926 г. по июль 1931 г. — Муклевич Ромуальд Адамович, поляк, бывший рабочий. В 1913 г. окончил школу машинистов, более нигде не учился. С июля 1931 г. по июль 1937 г. — Орлов Владимир Матрофанович, студент-юрист, в 1917 г. окончил школу мичманов военного времени. Не лучше были и их замы. Вот, например, Лудри Иван Мартынович, унтер-офицер, по происхождению из эстонских крестьян.

Надо ли говорить, что подобная публика разевала рты от фантастических идей Бекаури. И понятно, что жизни всех четверых одинаково оборвались в 1937 г.

В сентябре 1922 г. в экспериментальном бассейне в Петрограде Бекаури провел испытания мин ВУ, управляемых звуковым сигналом. Но основное внимание Бекаури уделял радиовзрывателям. 8 декабря 1922 г. завод «Красный летчик» передал для опытов «Остехбюро» самолет № 4 «Хендли Пейдж». Так начала создаваться воздушная эскадра «Остехбюро».

28 февраля 1924 г. ВМС передали «Остехбюро» тральщик «Микула», а 22 февраля 1926 г. — эсминец «Сибирский стрелок» (переименованный в «Конструктор»), а также — сторожевой корабль «Инженер».

На 1925/26 финансовый год «Остехбюро» выделено 3571 млн рублей, включая 1 миллион, выплаченный лично Бекаури. На 4 февраля 1927 г. в «Остехбюро» числилось 447 человек, из них 78 членов и кандидатов в члены партии.

Теперь Бекаури мог заказывать любые виды боевой техники. По предложению Бекаури Панцержанский[5]7 февраля

1923 г. обратился в ЦАГИ с требованием построить первый советский торпедный катер. (К нему мы еще вернемся.)

Для создания телеуправляемых самолетов Бекаури потребовался тяжелый самолет. Поначалу хотели заказать его в Англии, но по неведомым причинам заказ сорвался, и в начале

1924 г. такой заказ был дан ЦАГИ. В ноябре 1924 г. А.Н, Туполев приступил к проектированию тяжелого бомбардировщика для «Остехбюро», получившего название АНТ-4, а позже — ТБ-1.

В 1925 г. Бекаури предложил ЦАГИ начать работы по проектированию четырехмоторного военного самолета, названного ТБ-ЗРТЗ, где буква «Т», видимо, означала «транспортный», так как машина предназначалась для перевозки на наружной подвески крупногабаритной военной техники — танков, тяжелых артиллерийских орудий, вплоть до торпедных катеров.

25 ноября 1925 г. «Остехбюро» получило аванс в размере 100 тыс. рублей, а в декабре 1925 г. ЦАГИ под руководством А. Н. Туполева приступил к работе. Этот самолет получил обозначение АНТ-б, а позже — ТБ-3. Таким образом, командование ВВС первое время даже не знало о работах над ТБ-1 и ТБ-3. Научно-технический комитет ВВС проявил интерес к АНТ-б лишь в июне 1926 г.

Как уже говорилось, спектр интересов Бекаури был крайне широк. Поэтому автор вынужден нарушить хронологию и рассказать о телемеханических[6] самолетах ТБ-1 и ТБ-3, поскольку о них уж зашла речь.

Для ТМСТБ-1 в «Остехбюро» была создана телемеханическая система «Дедал». Подъем телемеханического самолета в воздух был сложной задачей, и ТБ-1 взлетал с пилотом. При подлете к цели на несколько десятков километров пилот выбрасывался с парашютом. Далее самолет управлялся по радио с «ведущего» ТБ-1. Причем управление шло по УКВ и могло осуществляться только при прямой видимости. Когда телеуправляемый ТБ-1 достигал цели, с ведущей машины шел сигнал на пикирование. Такие самолеты планировалось принять на вооружение в 1935 г.

Несколько позже «Остехбюро» занялось проектированием четырехмоторного телеуправляемого бомбардировщика ТБ-3. Как и ТБ-1, новый бомбардировщик совершал взлет и маршевый полет с пилотом. Но при подходе к цели пилот не выбрасывался с парашютом, а пересаживался в подвешенный к ТБ-3 истребитель И-15 или И-16(по схеме Вахмистрова) и на нем возвращался домой. Далее управление ТБ-3 производилось с ведущего самолета. Телеуправляемые бомбардировщики ТБ-3 предполагалось принять на вооружение в 1936 г.

При испытаниях ТБ-3 основной проблемой было отсутствие надежной работы автоматики. В рамках программы создания телемеханического ТБ-3 было опробовано множество разных конструкций — пневматических, гидравлических и электромеханических. К примеру, в июле 1934 г. в Монино допытывался самолет с автопилотом АВП-3, а в октябре того же года — с автопилотом АВП-7. Но до 1937 г. так и не было разработано ни одного более-менее приемлемого устройства.

В итоге 25 января 1938 г. тему закрыли, а три использовавшихся для испытаний бомбардировщика отобрали.

Наконец в 1937 г. должны были принять на вооружение «телемеханический» самолет РД.[7] В отличие от ТБ-1 и ТБ-3 для РД не требовался ведущий самолет управления. РД мог в телеуправляемом режиме лететь 1000–1500 км по сигналам радиомаяков.

Увы, ни один из этих самолетов на вооружение так и не поступил. Однако работы над телеуправляемыми самолетами продолжались и после разгона «Остехбюро». Так, 26 января 1940 г. вышло постановление СТО № 42СС о производстве телемеханических самолетов, в котором говорилось:

Обязать НКАП изготовить и сдать НКО в 1940 г. по тактико-техническим требованиям ВС по заводу № 379 НКАП:

1) телемеханические самолеты (ТС) со взлетом без посадки: ТБ-3 к 15 июля; СБ к 25 августа;

2) телемеханические самолеты со взлетом и посадкой: ТБ-3 к 15 октября; СБ к 25 ноября;

3) командные самолеты управления: СБ к 25 августа; ДБ-3 к 25 ноября.

Испытания должны быть проведены в Кричевцах. Начальнику 8ГУ и НИИ-22 изготовить и сдать в 1940 г.:

а) телемеханический самолет УТ-2 со взлетом и посадкой к 15 августа;

б) командный самолет управления к 15 августа.

В 1942 г. состоялись войсковые испытания телеуправляемого самолета «Торпедо», созданного на базе бомбардировщика ТБ-3. Самолет ТБ-3 был загружен 4 т взрывчатого вещества «повышенного действия». Наведение осуществлялось по радио с самолета ДБ-ЗФ.

Самолет ТБ-3 «Торпедо», наводимый с ДБ-ЗФ, должен был поразить железнодорожный узел в занятом немцами городе Вязьма. Однако при подлете к цели антенна передатчика на ДБ-ЗФ вышла из строя, управление самолетом «Торпедо» было потеряно, и он упал куда-то за Вязьму,

Вторая пара ТБ-3 «Торпедо» и самолет управления СБ в том же 1942 г. сгорели на аэродроме при взрыве боеприпасов на стоявшем рядом бомбардировщике.

На этом работы по телемеханическим самолетам были прекращены.

Глава 3. Катера «волнового управления»

С начала 1920-х годов над советским руководством и его малограмотными маршалами и адмиралами довлел призрак и «гранд флита». Это комсомольцы и пионеры лихо распевали: «…и на любой британский ультиматум воздушный флот сумеет дать отпор». А вот начальство смертельно боялось 15- и 16-дюймовых пушек британских дредноутов. Наш флот строился исключительно с расчетом на бой на минно-артиллерийской позиции. Даже все артиллерийские железнодорожные установки были переданы флоту и готовы к стрельбе по тому же проклятому «гранд флиту», несмотря на то, что в 98 случаях из 100 в Гражданскую войну железнодорожные установки стреляли по наземным целям, а в Великую Отечественную войну будут стрелять исключительно по сухопутным войскам.

И вот Бекаури предложил прекрасное средство для борьбы с «гранд флитом». Предположим, злодей, подходит на дистанцию огня орудий главного калибра к Кронштадту или Севастополю. Но вот с разных направлений дредноуты атакуют десятки торпедных катеров, которые подходят почти в упор и топят «просвещенных мореплавателей». Пусть большинство катеров потоплено артиллерийским огнем. Но потерь среди красных военморов нет. Катера управляются по радио с эсминцев и самолетов. Такая идиллия не могла не привести в умиление наших военморов, и Бекаури получил новые деньги, новые заводы и десятки катеров для опытов.

Уже в 1924 г. к работе по телеуправлению катеров подключился коллектив другого талантливого изобретателя А. Ф. Шорина, создателя советского звукового кино. Хотя основной принцип — управление с помощью радиоволн — у обоих конструкторов был одинаков, разрабатываемые ими системы отличались одна от другой. Бекаури, стремясь облегчить работу оператора, включил в свой комплекс счетно-решающий прибор, который автоматически вырабатывал курс выхода телеуправляемого катера в атаку. В комплексе Шорина курс рассчитывал по карте оператор. Кроме того, Бекаури размещал станцию управления на корабле, а Шорин — на самолете, с которого, как он считал, можно раньше обнаружить корабли противника и вывести в атаку на них радиоуправляемые катера.

Поставив перед собой более простую задачу, Шорин уже к маю 1930 г. представил первый образец радиоаппаратуры для установки на серийном катере Ш-4 и самолете ЮГ-1. К августу 1931 г. отработал свой комплекс и Бекаури. Нарком по военным и морским делам К. Е. Ворошилов назначил комиссию для заключительных испытаний. «Испытания проводили в Финском заливе, — вспоминает контр-адмирал Б. В. Никитин, в годы войны служивший на катерах. — Катера, управляемые с самолета (аппаратурой А. Ф. Шорина) или с корабля (аппаратурой В. И. Бекаури), по радиокомандам отходили от причала, выходили в море, маневрировали, устремлялись в атаку и производили пуск торпед. Проводились атаки и по прикрытому дымовой завесой кораблю-цели… Оператор на самолете оказался в лучшем положении, чем тот, что находился на корабле управления: наблюдению с корабля мешала дымовая завеса… Комиссия предложила принять на вооружение комплекс А. Ф. Шорина. Остехбюро предложили доработать свою аппаратуру».

После этого радиоуправляемые торпедные катера (их тогда называли катерами волнового управления) запустили в серию, а на флотах началось формирование специальных отрядов и дивизионов, продемонстрировавших возможности нового оружия на зачетном флотском учении в октябре 1937 г. Отрабатывался бой с эскадрой противника на минно-артиллерий-ской позиции. Когда соединение, изображающее вражескую эскадру, появилось в западной части Финского залива, более полусотни радиоуправляемых катеров, прорыв дымовые завесы, устремились с трех сторон на корабли противника и атаковали их торпедами. После учения дивизион радиоуправляемых катеров получил высокую оценку командования.

Первоначально наведение катеров велось с поплавкового бомбардировщика ТБ-1. На самолете устанавливали аппаратуру управления «Кварц», а на катере — «Вольт-Р». Все работы по монтажу системы телеуправления выполнял завод № 192.

Серийно аппаратуру ставили на итальянских летающих лодках «Савойя С-62бис» (МБР-4). В конце 1930-х годов «Савойя» были заменены на МБР-2.

Несмотря на все усилия, систему волнового управления довести до ума к 22 июня 1941 г. так и не удалось. Аппаратура давала много отказов. Наведение на цель самолета МБР-2 могло вестись только при условиях хорошей видимости. Да и сами тихоходные летающие лодки были хорошей добычей для истребителей противника.

Единственный прок от системы ВУ заключался в том, что о ней пронюхала японская разведка, и сия система произвела большое впечатление на японских генералов и адмиралов, которые были ничуть не меньшими любителями экзотического оружия, чем наши.

С началом Великой Отечественной войны аппаратура ВУ была снята со всех катеров Ш-4 и Г-5, и они стали использоваться как обычные торпедные катера.

Использовать катера ВУ решилось лишь командование Черноморского флота в начале 1943 г. 20 февраля командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский утвердил предложение штаба об атаке судов противника в Камыш-Буруне, а в качестве брандера надлежало использовать торпедный катер типа Г-5. Управлять же им предполагалось с гидросамолета МБР-2.

22 февраля в 19 час. 45 мин торпедный катер ТКА-61 (он же ВУ-61) в сопровождении двух катеров Г-5 — № 13 и № 9 вышли из Геленджика и взяли курс на Камыш-Бурун. Но в 5 час. 10 мин 23 февраля они вернулись в базу. Операция была сорвана, так как самолет наведения в 1 час 05 мин разбился в районе сухопутного аэродрома у Гелинджика, весь экипаж, включая оператора наведения, погиб.

В следующий раз командование Черноморского флота попыталось использовать катер ВУ лишь в июле 1943 г. Тот же ВУ-61 вновь было решено использовать в качестве брандера для удара по порту Анапа. 21 июля в 21 час. 33 мин из Геленджика вышли катер ВУ и торпедные катера № 12 и № 81, В полночь в воздух поднялся самолет управления МБР-2, а, кроме того, 6 МБР-2 из состава 119-го авиаотряда. Они должны были бомбить Анапу, а также отвлекать внимание немцев.

В 1 час ночи самолет управления прибыл в условленную точку встречи с катерами. На случай потери управления, чтобы секретное оружие не попало в руки немцам, на катере был заведен часовой механизм самоликвидатора и установлено время взрыва — через 1 час. 15 мин. Затем ТКА-81 снял с ВУ-61 команду и вместе с ТКА-12 лег на циркуляцию вправо, тем самым дав знак летчикам, что они могут принимать управление, и МБР-2 повел ВУ-61 к Анапе. Вел катер оператор капитан-лейтенант Саблин. ВУ-61 переменным ходом от 28 до 37 узлов шел к Анапе. В 1 час 49 мин германская артиллерия открыла огонь по катеру. Тогда на нем с самолета включили бортовые огни и прожектор, с помощью которого начали сигналить что-то неопределенное. Немцы прекратили обстрел катера, и он на полном ходу рванулся к цели. Но в 1 час 53 мин всего в 300–400 м от головы анапского мола ВУ-61 с чем-то столкнулся и взорвался без команды с самолета.

Последний раз командование Черноморского флота решило применить катера ВУ в начале декабря 1943 г. против порта Камыш-Бурун. Этот порт использовали в качестве промежуточной базы германские большие десантные баржи, которые контролировали район Керченского пролива.

Думаю, у многих читателей возникает резонный вопрос, как какие-то тихоходные баржи (БДБ) могли «владеть» Черным морем, третируя мощнейший Черноморский флот? Увы, наши адмиралы «спасали корабли», как после войны выразился Октябрьский. В результате лидер, крейсера и эсминцы были спрятаны от немцев на секретных стоянках в портах Поти и Батуми и в первый раз вышли в море лишь в октябре 1944 г. — через 2 месяца после капитуляции Румынии.

А БДБ, в свою очередь, имели отличные зенитные автоматы калибра 2 см и 3,7 см, а также универсальные 8,8-ем пушки, и постоянно выигрывали бои с нашими торпедными, сторожевыми и бронекатерами.

Первоначально применить катер ВУ против Камыш-Буруна предполагалось с 5 по 10 декабря 1943 г., но из-за плохой погоды это удалось сделать лишь 16 декабря. Утром два истребителя «Китихаук» из 30-го разведывательного авиаполка провели разведку в районе Керченского пролива и Камыш-Буруна. В 7 час 10 мин они обнаружили там две БДБ у стенки и одну БДБ в судоремонтном заводе. В 10 часов гидросамолет управления МБР-2 под прикрытием восьми истребителей Як-9 вылетел в район атаки. В 10 час 30 мин ВУ-41 в сопровождении торпедных катеров № 62 и № 81 вышли из Тамани. До 11 час 50 мин их прикрывали пять Як-9 и восемь ЛаГГ-3. Еще пять Як-9 вылетели для наблюдения и аэрофотосъемки результатов удара. Кроме того, шесть штурмовиков Ил-2 под прикрытием восьми Як-9 в 10 час 55 мин вылетели на Камыш-Бурун с задачей подавления вражеской артиллерии.

В 11 час 04 мин торпедный катер № 81 снял с катера ВУ-41 команду, а через 9 минут оператор с МБР-2 отдал на брандер приказ: «Боевой ход». В 11 час 28 мин немцы открыли артиллерийский огонь по ВУ-41. Сразу же наши штурмовики начали атаку неприятельских батарей, и стрельба по катеру стала менее интенсивной, но был сбит один наш Ил-2.

Вскоре оператор потерял управление ВУ-41, и тот по невыясненной причине взорвался в полутора милях к востоку от косы Камыш-Бурун. Больше попыток использования радиоуправляемых катеров у нас не делалось.

В чем же причина фиаско столь грандиозной затеи? Да в ее грандиозности! Все наши авантюры проходили по одной и той же схеме: изобретатель предлагал идею, а руководство армии и флота, не понимая ее сути, считало, что с помощью этого чудо-оружия можно выиграть войну. Радиоуправляемые катера — сравнительно неплохое диверсионное средство, но не более. А наши военморы решили уничтожать катерами ВУ эскадры линкоров и крейсеров. Кроме того, благодаря сверхсекретности, раздуваемой сторонниками катеров ВУ, и их очковтирательству, руководство флота не знало о ненадежности систем управления, которые явно не были доведены. Автор уверен, что если бы вместо создания целых флотилий катеров ВУ и проведения опереточных маневров Бекаури и K° занялись отладкой взаимодействия одного звена катеров и пары самолетов, то за 12 лет можно было бы довести до ума систему наведения.

Куда более успешно в ходе Второй мировой войны радиоуправляемые катера применяли немцы. Спору нет, германские приборы управления были куда лучше наших. Но главное и принципиальное отличие в идеологии наших и германских адмиралов. Немцам и в голову не приходило среди бела дня атаковать катерами ВУ эскадры линкоров противника. С самого начала взрывающиеся телеуправляемые катера рассматривались как средство проведения ночных диверсий и только при наличии крайне благоприятных условий.

Немецкие деревянные взрывающиеся катера «Линзе» были значительно меньше по размерам наших Г-5, и скорость их была куда ниже — бензиновый мотор в 95 л.с. «Форд-У8» позволял развивать скорость не более 30 узлов. Внешне взрывающиеся катера и катера наведения напоминали обычные прогулочные речные катера. Взрывающиеся катера в носовой части имели подрывной заряд весом в 300 кг.

Один катер дистанционного наведения и два взрывающихся катера составляли звено. При подходе к кораблям противника каждый катер «Линзе» управлялся одним водителем.

Кроме того, на катере управления находилось два оператора (наводчика). Атака предусматривалась только ночью. Катера тихо подкрадывались к неприятелю со скоростью 12 узлов, используя специальные глушители.

По сигналу с катера управления водители взрывающихся катеров давали полный ход и включали дистанционное управление. Убедившись, что катер управляется оператором, водитель за несколько сот метров до цели выбрасывался за борт и ждал, пока его не подберет катер управления.

На катере управления каждый оператор наводил свой катер. Система управления предусматривала 7 команд: правый поворот; левый поворот; выключение мотора; включение мотора; включение малого хода; включение полного хода; взрыв (на тот случай, если катер не поразит цель).

Но как оператор мог в темноте видеть взрывающийся катер? Для этого на носу катера включалась зеленая лампа, а на корме ниже по уровню — красная. Лампы были прикрыты так, что их можно было видеть только со стороны кормы взрывающегося катера. Именно по этим световым точкам и ориентировались операторы. Если красная точка под зеленой и на одной с ней вертикали, и если цель в строве с обеими точками, то, значит, курс верен. Если же красная точка оказывалась, например, правее зеленой, значит «Линзе» отклонился от курса влево, и с помощью УКВ-передатчика нужно повернуть руль с таким расчетом, чтобы катер пошел правее, пока обе световые точки вновь не окажутся на одной вертикальной линии. В этом и состояло все искусство наведения — очень простое и понятное.

Боевая часть взрывающегося катера «Линзе» при столкновении с бортом корабля противника шла ко дну и взрывалась под его днищем, чем наносила более тяжелые повреждения. После завершения атаки катера наведения подбирали из воды водителей взрывающихся катеров.

Только в ходе двух атак кораблей союзников в ночь на 3 августа и в ночь на 8 августа 1944 г., проведенных близ устья Сены, 30 катеров (из них 10 — управления) потопили 12 кораблей и судов союзников общим водоизмещением

43 тыс. т, в том числе эсминец «Куорн», траулер «Герсей», одно судно типа «Либерти» и один крупный танкер. 211-я флотилия катеров «Линзе» при этом потеряла одного офицера и 7 старшин и рядовых.

Глава 4. Роботы на суше и на море

Помимо катеров ВУ Бекаури занимался и морскими минами и торпедами. Для этого в 1926 г. в «Остехбюро» был передан ленинградский завод «Торпедо».[8]

Летом 1925 г. в Финском заливе с помощью радиоаппаратуры, установленной на тральщике «Микула», были взорваны в заданном порядке 5 мин, размещенных в 25 км от корабля.

Для сбрасывания мин и торпед для «Остехбюро» закупили в Англии два торпедоносца Блекбери «Свифт» и два германских гидросамолета ЮГ-1 конструкции Юнкерса. Позже использовались бомбардировщики ТБ-1 как в колесном, так и в поплавковом вариантах. Для своей авиации «Остехбюро» получило несколько аэродромов.

Работа над обычными минами и торпедами — тема особая.[9] Здесь я скажу, что ничего путного у Бекаури ни с минами, ни с торпедами не получилось. Кроме того, в «Остехбюро» были созданы радиоуправляемые торпеды «Акула-1» и «Акула-2». Сведения о них засекречены до сих пор. Известно, что с 26 августа по 30 октября 1935 г. «Остехбюро» успешно произвело их заводские испытания, проводившиеся на Онежском озере в Петрозаводской губе. По результатам заводских испытаний «Акулу-2» решили передать на войсковые испытания. Управление торпедами производилось с самолета.

Параллельно с работами над телеуправляемыми торпедами Бекаури занялся проектированием телеуправляемых… подводных лодок. Для этого в начале 1934 г. в «Остехбюро» был создан специальный отдел. Руководил им инженер Ф. В. Щукин. В этом отделе в 1934–1936 гг. параллельно проектировались: атомное подводное специальное судно (АПСС) или телемеханическая подводная лодка; автономная подводная лодка (АПЛ); радиотелеуправляемая подводная лодка; малая подводная лодка водоизмещением 60 т.

АПСС представляла собой сверхмалую (надводное водоизмещение 7,2 т, подводное 8,5 т) подводную лодку, вооруженную одним носовым неподвижным торпедным аппаратом. Управлялась АПСС двумя вариантами: обычным (единственным членом ее экипажа) и дистанционным. В последнем случае прорабатывалась возможность управления АПСС с так называемых «водителей» — с надводных кораблей или самолетов. «Волновое управление» должно было осуществляться с помощью установленной на этих «водителях» специальной аппаратуры «Кварц» (разработка № 134), созданной специалистами того же «Остехбюро». В «телемеханическом» варианте АПСС вместо торпеды несла установленный на ее месте заряд взрывчатки весом 500 кг.

В том же 1935 г., когда проектирование АПСС было завершено, приступили к строительству лодок на Ленинградском судостроительно-механическом заводе «Судомех» (№ 196). Были построены сразу две лодки этого проекта, которые в 1936 г. проходили заводские испытания.

Увы, дальше заводских испытаний дело не пошло. Куда затем исчезли оба образца АПСС можно только гадать.

АПЛ — автономная подводная лодка «Пигмей» — также была построена в Ленинграде на заводе «Судомех» (строитель А. Н. Щеглов),

Надводное водоизмещение «Пигмея» составляло 18,6 т. Длина 16 м, ширина 2,62 м. Скорость надводная 5 узлов, подводная 6 узлов. Дальность плавания экономическим ходом 290/60[10] миль (по другим данным дальность плавания экономическим подводным ходом составляла 18 миль). Предельная глубина погружения 30 м. Автономность 3 суток. Экипаж 4 человека. «Пигмей» был вооружен двумя 450-мм торпедными аппаратами (бортовые; открытое хранение торпед) и одним 7,62-мм пулеметом.

Лодку по железной дороге доставили в Севастополь, где она в октябре 1936 г. под условным наименованием «Подводная лодка „Остехбюро“» прошла испытания. Командовал «Пигмеем» старший лейтенант Б. А. Успенский.

Испытания показали, что управление «Пигмеем» по радио с самолета практически невозможно, и стали испытывать его как обычную сверхмалую подводную лодку с экипажем на борту.

Несмотря на ряд выявленных недостатков «Пигмея», руководство ВМС РККА приняло решение о постройке серии из 10 сверхмалых подводных лодок этого типа со сдачей первых шести до конца 1936 г., а всей серии — в 1937 г. Несколько «Пигмеев» начали строиться на «Судомехе» в Ленинграде, но так и не были «доведены до боеспособного состояния» и, видимо, были разобраны.

К началу Великой Отечественной войны АПЛ «Пигмей» официально числилась за наркоматом ВМФ как опытовая подводная лодка. В строй она официально не вводилась, в состав какого-либо из флотов не зачислялась и хранилась на берегу. По одним данным, АПЛ «Пигмей» так и оставили на бывшей Севастопольской базе «Остехбюро» в Балаклаве, по другим — перевезли в Феодосию, где установили на территории испытательной базы морского оружия наркомата ВМФ.

Летом 1942 г. «Пигмей» оказался в руках немцев. В августе 1942 г. лодку с большим интересом осмотрели итальянские офицеры — командиры сверхмалых подводных лодок типа СВ, базировавшихся в Балаклаве. Дальнейшая судьба лодки неизвестна.

В итоге к 22 июня 1941 г. наш флот не имел ни одной сверхмалой подводной лодки — ни обычной, ни телеуправляемой. В пятитомном официальном издании «История отечественного судостроения» (СПб.: Судостроение, 1996), написанном пятнадцатью мэтрами, перечисление титулов и званий которых займет целую страницу, говорится: «Но главная причина неудач в создании сверхмалых подводных лодок заключалась в репрессиях 1937–1938 гг., которые привели к настоящему разгрому Остехбюро и гибели его главных руководителей».[11]

Увы, уважаемые мэтры путают причину со следствием. Советское правительство выполняло все пожелания Бекаури. Страна голодала, а «Остехбюро» отпускались миллионы рублей. К примеру, у Бекаури сформировалась даже целая флотилия экспериментальных судов — эсминец «Конструктор», тральщики «Инженер» и «Микула», десятки судов и самолетов различных типов. «Флот» Бекаури был существенно сильнее болгарского флота, но чуть слабее румынского.

На Бекаури и его сподвижников буквально сыпались правительственные награды. В 1932 г. он получил орден Красной Звезды, в 1933 г. — орден Ленина, а в 1936 г. — орден Трудового Красного Знамени, то есть полный тогдашний «иконостас».

В сухопутном телеуправляемом вооружении «Остехбюро» наибольших успехов достигло в создании радиоуправляемых мин. 11 марта 1927 г. специальная комиссия подписала акт о завершении испытаний радиофугасов, которым было присвоено обозначение БЕМИ.

В связи с обострением ситуации на Дальнем Востоке 23 января 1934 г. 50 радиофугасов БЕМИ в составе отдельной роты были отправлены в Особую Краснознаменную Дальневосточную армию.

Радиофугасы стали единственным радиоуправляемым оружием, которое эффективно использовалось в Великой Отечественной войне. Приведу неполную хронику применения фугасов:

17 июля 1941 г. с расстояния в 150 км были взорваны 3 радиофугаса типа БЕМИ весом по 250 кг каждый в здании поселка Струги Красные Псковской области, где располагался Штаб германского 56-го механизированного корпуса. Официально считается, что это был первый в истории случай боевого применения радиофугасов.

4 августа 1941 г. с помощью фугаса БЕМИ северо-восточнее города Орша был взорван мост на шоссе Минск — Москва.

24 сентября 1941 г. в 4 часа утра в только что занятом немцами Киеве на Крещатике взлетел на воздух магазин «Детский мир», где расположилась городская комендатура. Вслед за ним взлетели в воздух, буквально рассыпавшись на мелкие обломки, кинотеатр Шанцера, считавшийся памятником европейской архитектуры, здания цирка, гостиницы «Конти-ненталь», консерватории. Все это были здания еще дореволюционной постройки. Рвались мины под жилыми домами, из которых немцы еще не успели выселить жильцов.

Взрывами радиоуправляемых бомб был разрушен практически весь центр Киева, Немцы решили, что взрывы производят диверсанты, прячущиеся в городе. Немецкие власти напрямую через листовки и радиоустановки обратились к предполагаемым организаторам взрывов с требованием хотя бы предупреждать их о предстоящих акциях. Но не дождались. И тогда были расстреляны первые десятки заложников. Их тела и стали первыми захоронениями в Бабьем Яру, Но взрывы продолжались, и тогда нацисты приняли решение ускорить начало акции по уничтожению евреев, наметив для этого день 29 сентября.

3 ноября, накануне октябрьских праздников, был взорван до основания величественный Успенский собор Киево-Печерской лавры, сравнимый по своему величию и красоте с лучшими культовыми сооружениями мира, такими как Исаакиевский собор в Петербурге или собор Парижской богоматери.

22 октября 1941 г. в Одессе был взорван радиофугасом дом № 40 на Марзлиевской улице (позже ул. Энгельса), где разместилась германская комендатура.

13 ноября 1941 г. в 4 час 20 мин в Харькове было взорвано несколько фугасов БЕМЙ. На воздух взлетело несколько зданий, под обломками которых оказались погребенными десятки офицеров и важных чинов немецкой администрации. Были взорваны здания, которые до этого тщательно проверялись саперами с целью выявления возможно заложенных фугасов, после чего так охранялись, что, казалось, мышь не могла проскочить.

Так началась уникальная по своему замыслу и техническому решению операция нашего Генштаба под кодовым названием «Западня», реализация которой была поручена чекистам. Можно без преувеличения сказать, что автором и главным исполнителем этой операции был чекист полковник Илья Григорьевич Старинов.

Условно операцию можно разделить на два этапа. Первый — это скрытное минирование зданий и других объектов. Второй этап операции включал в себя выбор времени для взрыва и сам подрыв мин по радиосигналу, который должен был исходить из радиостанции РВ-25, находившейся на окраине Семилук. Уникальность операции заключалась в том, что впервые использовались радиоуправляемые мины оригинальной конструкции по сигналу, переданному за несколько сот километров. В мировой практике такого еще не было.

Получив сведения, что комендант Харькова генерал-лейтенант фон Браун (кстати, близкий родственник известного ученого Вернера фон Брауна, изобретателя ракет ФАУ-2) в этот день намечает у себя проведение совещания с чинами гестапо и жандармерии, а в помещении бывшего штаба военного округа на улице Руднева состоится офицерское собрание, на радиостанции РВ-25 стали тщательно готовиться к началу операции. И вот в назначенное время с радиостанции в эфир пошли кодированные сигналы. Город сотрясли мощные взрывы. Под обломками названных и других объектов погибли десятки фашистских офицеров, в том числе и генерал фон Браун.

Вместе со И. Г. Стариновым операцией руководили инженеры А. В. Беспамятнов и Ф. С. Коржов, имена которых навечно высечены на мемориальной доске в Семилуках.

Подробная информация об использовании радиофугасов в ходе Великой Отечественной войны засекречена до сих пор.

Замечу, что большинство взрывов, в том числе все взрывы в Киеве, советская пропаганда приписывала злодеям фашистам. Понятно, что вопросы на тему — с чего это изверги рода человеческого стали взрывать сами себя? — пресекались «компетентными органами».

Ну ладно радиофугасы, Бекаури и сотрудники Института телемеханики и связи[12] предложили создать телеуправляемые… доты. При подходе противника пулеметы Максим, в кожухи которых поступает проточная вода для охлаждения, начинают буквально поливать свинцом заданный сектор перед дотом. Аналогично должен был действовать и стационарный огнемет «Рог», снабженный огромной емкостью для огнесмеси — 1300 л! Таким образом, огнеметы могли несколько раз выжечь подступы к доту. Внутри же бетонного каземата не должно быть людей вообще, только по командам оператора включались огнемет и пулемет и вели огонь по заданной программе. Такие доты прошли испытания в середине 1930-х годов.

Было начато проектирование и телеуправляемых… поездов. Создавались радиоуправляемые паровозы, хотя установить, для чего они были нужны, автору так и не удалось. А вот мотоброневагон «Ураган» должен был ворваться в расположение войск противника (а может, и в населенный пункт) и выпустить несколько сот килограммов сильного отравляющего вещества. Телеуправляемую бронемотодрезину «Смерч» предполагалось оснастить огнеметами и приборами распыления ОВ.

Глава 5. Танки-киборги

Понятно, что Бекаури, а позже и деятели из Института телемеханики и связц не могли обойти своим вниманием главную ударную силу РККА — танки.

Начало было положено испытаниями в 1929–1930 гг. телеуправляемого трофейного французского танка «Рено», но управлялся он не по радио, а по кабелю. А в 1931–1932 гг. испытывался уже танк отечественной конструкции МС-1. Он управлялся по радио и, двигаясь со скоростью до 4 км/час, мог выполнять команды: вперед, вправо, влево, стоп.

Весной 1932 г. аппаратурой «Мост-1», а позднее — «Река-1» и «Река-2» был оснащен двухбашенный танк Т-26. В апреле 1932 г. на Московском химполигоне проводились испытания этого танка. По результатам испытаний было заказано изготовление четырех телетанков и двух танков управления. Аппаратура управления системы «Остехбюро» обр. 1932 г., установленная в этих танках, позволяла выполнять уже 16 команд.

Летом 1932 г. в Ленинградском военном округе был сформирован специальный танковый отряд № 4, целью которого стало изучение боевых возможностей телеуправляемых танков. Танки прибыли в расположение отряда только в конце 1932 г., но не на всех танках аппаратура управления работала нормально. С января 1933 г. в районе Красного Села начались испытания танков на местности.

В 1933 г. телеуправляемый танк под индексом ТТ-18 (модификация танка МС-1) испытывался с аппаратурой управления, размещенной на месте водителя. Этот танк мог выполнять 16 команд: поворачиваться, менять скорость, останавливаться, снова начинать движение, подрывать заряд ВВ, а при установке специальной аппаратуры и ставить дымзавесу или выпускать ОВ. Дальность действия ТТ-18 была не более нескольких сотен метров. В ТТ-18 переоборудовали не менее семи штатных танков, но на вооружение система так и не поступила.

Новый этап в разработке телетанков наступил в 1934 г. Так, под шифром «Титан» был разработан телетанк ТТ-26, оснащенный приборами пуска ОВ, а также съемным огнеметом (емкость огнесмеси 200 л, дальность стрельбы до 35 м). Танки ТТ-26 в 1935–1936 гг. были выпущены малой серией, всего 55 машин. Управление телетанками ТТ-26 велось с обычного танка Т-26, оснащенного приборами управления. Позже было решено оборудование ТТ-26 установить на танк Т-46, но он не был запущен в серию.

На шасси танка Т-26 в 1938 г. был создан танк ТТ-ТУ — телемеханический танк, который подходил к укреплениям противника и сбрасывал подрывной заряд.

На базе быстроходного танка БТ-7 в 1938–1939 гг. был создан телеуправляемый танк А-7. Аппаратура управления А-7 весила не более 147 кг. Телетанк был вооружен 7,62-мм пулеметом системы Силина. Но основным оружием танка А-7 были приборы пуска отравляющего вещества КС-60 производства завода «Компрессор». Само ОВ размещалось в двух баках длиной 2550 мм и диаметром 330 мм. Этого ОВ хватало на гарантированное заражение 7200 кв. м. Кроме того, телетанк мог ставить дымзазесу длиной 300–400 м, время действия завесы при нормальных метеоусловиях — 8–10 мин. И, наконец, на танке была установлена мина, содержавшая 1 кг тротила, дабы в случае попадания в руки врага уничтожить секретное оружие.

Оператор размещался на линейном танке ВТ-7 со штатным вооружением: одна 45-мм пушка. Оператор мог подавать на телетанк 17 команд. Дальность управления танком на ровной местности достигала 4 км, время непрерывного управления составляло 4–6 часов.

Испытания танка А-7 выявили множество конструктивных недоработок, начиная от многочисленных отказов системы управления и до полной бесполезности пулемета Силина: дистанционно управляться он не мог, а от стрельбы «по площадям» толку не было.

Создавались телетанки и на базе других машин. Так, велись работы по созданию телемеханического танка на базе танкетки Т-27, телемеханического танка «Ветер» на базе плавающего танка Т-37-А и даже телемеханического танка прорыва на базе огромного пятибашенного танка Т-35.

После упразднения «Остехбюро» за проектирование радиотанков взялись его наследники из НИИ-20. Ими была создана «телемеханическая танкетка» в составе плавающего танка Т-38 (весом 3,34 т) и телетанкетка Т-38-ТТ (весом 3,37 т). Телетанкетка была вооружена 7,62-мм пулеметом ДТ в башне (боекомплект 63 патрона) и огнеметом КС-61-Т, а также снабжалась химическим баллоном емкостью 45 л и оборудованием для постановки дымзавесы. Огнемет мог выпустить 15–16 огневыстрелов на расстояние 28 м. Длина непросмат-риваемой дымзавесы при нормальных метеоусловиях достигала 175 м. Еще на телетанкетке имелся подрывной заряд. Танкетка управления имела такое же вооружение, но боекомплект ее пулемета составлял 1512 патронов. Экипаж танкетки управления — 2 человека.

Для монтажа телеаппаратуры на танкетке требовалось § 6 человеко-часов, а для ее демонтажа — 15 человеко-часов. Радиус действия телетанкетки составлял 2500 м. Телетанкетка выполняла следующие команды: запуск двигателя, увеличение оборотов двигателя, повороты вправо и влево, переключение скоростей, включение тормозов, остановка танкетки, водготовка к стрельбе из пулемета, стрельба, огнеметание, яодготовка к взрыву, взрыв, отбой подготовки.

Выпустили опытную серию телетанкеток Т-38-ТТ, но на вооружение они приняты не были.

Первый случай боевого использования советских телетанков произошел 28 февраля 1940 г. в районе Выборга в ходе Зимней войны с Финляндией. Перед наступающими линейными танками были пущены телетанки ТТ-26. Однако все они быстро застряли в воронках от снарядов и были расстреляны финскими противотанковыми пушками «Бофорс».

Второй и, видимо, последний случай применения телетан-КОв был в 1942 г. под Севастополем, однако данным об этом автору найти не удалось.

Кстати, немцы также, но более успешно применяли свои радиоуправляемые танкетки. В ходе войны в Германии было создано несколько типов телетанков, управляемых по проводам и по радио. Это был легкий танк «Голиаф» (В1) весом 370 кг (выпущено 2600 экземпляров, по другим сведениям до 8000), средний танк «Спрингер» («Призрак») Sd. Kfz.304 весом 2,4 т (выпущено 50 экземпляров), а также B-IV (Sd. Kfz.301) Весом 3,5–4,9 т. (выпущено 570, по другим сведениям 1000 экземпляров).

На B-IV стояла система радиоуправления FKL-8 фирмы «Блаупункт-Верне». Вес приемника и передатчика по 20 кг, плюс блок питания 18 кг. Оператор мог передавать на телетанк в режиме УКВ 10 команд на дистанцию до 4 км. Проходил испытания телетанк B-IV, оснащенный телевизионной камерой «Тониэ-Р», но в серию его запустить не сумели.

В целом использование немцами телетанков было не очень удачно. Они, как и взрывающиеся катера «Линзе», использовались лишь в отдельных случаях — это оружие диверсантов.

К концу бойны немцы окончательно осознали это, и с телетанков B-IV стали выбрасывать аппаратуру телеуправления, а взамен сажать пару молодцов с 10,5-см безоткатной пушкой. В этом качестве B-IV действительно мог представлять реальную угрозу средним и тяжелым танкам.

Неудачи с использованием телетанков в Великой Отечественной войне ничему не научили руководство ГБТУ, и сразу же после войны начались опыты, но на этот раз с новым танком Т-34–85. Действовали по примеру квартета дедушки Крылова. Мол, порочна и не сама идея, а детали. Мол, раньше телетанки были плохи из-за тонкой брони, низкой проходимости, а также «слепоты», то есть оператор не мог видеть препятствий непосредственно перед танком. А сейчас «крепка броня, и танки наши» маневренны, да и в 1947 г. на Т-34–85 поставили телекамеру. Новый телетанк предназначался для использования в качестве танков-снарядов (для подрыва важных объектов и укреплений); разведки огневых средств противника путем вызова на себя огня противника; проделывания проходов в минных полях; разведки и действий на местности, зараженной отравляющими веществами.

За отсутствием лучшего на огнеметный танк ОТ-34–85 на полигоне НИИБТ поставили телевизионную камеру ТОС-8 выпуска 1938 г. Приемники ТОС-8 были установлены на танке управления Т-26–2. Этот танк был создан на базе Т-26 выпуска 1939 г. и отличался от него тем, что не имел башни, и подвеска у него была заменена на подвеску типа 3-ПА (фирмы «Шкода»).

Оператор мог отдавать телетанку 7 команд на расстоянии до 5 км в условиях прямой видимости: пуск двигателя; включение и переключение передач; торможение и остановка танка; крутые повороты танка вправо-влево; плавные повороты танка вправо-влево; повороты башни вправо-влево; огнемета-ние.

В носу телетанка имелись проушины для крепления трала для траления мин.

Скорость подачи команд была рассчитана так, что телетанк в течение одной минуты мог выполнить 8 операций по переключению передач и 16 команд поворота. Пуск огневой струи производился при помощи выстрелов специальными патронами, которые закладывались в магазин. Количество выстрелов без перезарядки зависело от емкости магазина. Обычно магазин был рассчитан на 4 выстрела.

В ходе испытаний телетанк ОТ-34–85 прошел свыше 20 км. Но вскоре выяснилось, что дедушка Крылов прав: «А вы, друзья, как не садитесь, всё в музыканты не годитесь».

Но любители радиофицированных игрушек не унимались, и новый всплеск «игр» произошел при незабвенном и дорогом Никите Сергеевиче.

Боюсь, что часть консервативных читателей уже ругает автора за столь категорические суждения. Но вот мнение о «роботизированных танках» известного конструктора танков Ю. П. Костенко: «Рассмотрим гипотетический безэкипажный танк. Вооружение данного танка по огневым возможностям должно соответствовать экипажному танку, но процесс заряжания должен быть полностью автоматизирован, а также должно обеспечиваться ведение огня по радиокомандам, поступающим извне…

Броневая защита безэкипажного танка должна быть равноценной экипажному, а шасси по всем показателям маневренности и проходимости соответствовать серийному танку при условии, что все эти показатели будут обеспечиваться при управлении движением извне по радио. Опыт показывает, что для совершения маршей в безэкипажном танке должно быть сохранено рабочее место водителя, так как при движении в колонне для сокрытия перемещения войск радиосвязью пользоваться не допускается, т. е. машину должен вести водитель, находящийся в самой машине.

Таким образом, шасси безэкппажного танка должно практически полностью сохранить конструкцию экипажного танка и дополнительно быть оборудовано следующими новыми элементами:

системой автоматического управления движением; приемно-передающей телевизионной системой для передачи изображения местности на командный пункт оператору при дистанционном управлении движением танка (с оптическими характеристиками изображения не хуже тех, которые обеспечиваются водителю в экипажном танке);

автоматическими датчиками для снятия параметров силовой установки и ее систем с передачей данных по радио на командный пункт.

Установка указанных механизмов и систем может потребовать увеличения внутренних объемов корпуса и приведет к резкому усложнению условий технического обслуживания и ремонта шасси.

Сокращение объемов внутри боевого отделения безэкипажного танка вряд ли осуществимо. Известно, что в серийном экипажном танке с автоматом заряжания пушки в боевом отделении слева и справа от нее имеются весьма ограниченные объемы, в которых в зимнем обмундировании могут с большим трудом разместиться только по одному человеку (командир и наводчик). Эти объемы нельзя занимать для размещения аппаратуры, так как они необходимы по технологическим и эксплуатационным соображениям».[13] (То есть должно быть место для слесарей-сборщиков и производства техобслуживания).

«Затраты времени на техническое обслуживание одного танка после боя составят не менее девяти-десяти часов напряженного физического труда.

Таким образом, для поддержания боеготовности за каждым роботизированным танком должен быть закреплен определенный экипаж минимум из трех человек, владеющих теоретическими знаниями и практическими навыками, необходимыми для проведения технического обслуживания и текущего ремонта танка и его автоматических систем. Эти три человека практически постоянно должны находиться при танке за исключением времени нахождения в бою или использования в учениях. Для этого каждому роботизированному танку должно быть придано специальное транспортное средство на гусеничном ходу как минимум с противопульной защитой и противопехотным вооружением. При этом экипаж ремонтников должен иметь постоянную автоматическую радиосвязь с роботизированным танком для того, чтобы получать информацию о текущих координатах положения танка и о его техническом состоянии.

Другая, более сложная, сторона вопроса — управление танком в бою. Здесь взаимосвязаны две проблемы: одна — техническая (автоматизация управления танком), другая — эргономическая (взаимодействие системы человек-танк), каждая из которых имеет свои особенности. Так, например, автоматизация управления может быть осуществлена в двух вариантах:

1. Система управления роботизированного танка автономная, полностью автоматизированная, с искусственным интеллектом. Она самостоятельно собирает информацию о состоянии поля боя (о рельефе местности для выработки маршрута, о характере и местонахождении огневых средств противника для их поражения или укрытия от их воздействия), определяет наиболее танкоопасные цели и согласовывает распределение и порядок поражения этих целей между танками хотя бы в масштабе взвода. Последнее объясняется тем, что взводу танков, как правило, ставится единая боевая задача, и если все роботизированные танки имеют одинаковые автоматические системы управления с одинаковым искусственным интеллектом, то каждый танк взвода из десятка различных целей на поле боя выберет для первоочередного уничтожения одну и ту же цель вместо того, чтобы уничтожать взводом одновременно три разные цели.

На этом примере мы видим, что начиная со взвода, в каждом подразделении должен быть роботизированный танк, имеющий кроме искусственного интеллекта экипажа линейного танка еще и искусственный интеллект на уровне командира взвода или соответственно роты или батальона».[14]

В настоящее время «создать искусственный интеллект, равноценный интеллекту экипажа танка, для управления в бою даже одиночным танком, принципиально нельзя.

2. Система управления роботизированным танком дистанционная, по радио и телеканалом операторами, находящимися на командном пункте (КП). При этом характеристики УКВ-радиостанции и телевидения таковы, что надежная связь обеспечивается только в пределах прямой видимости, т. е. КП может находиться от управляемого танка, в зависимости от условий местности, на расстоянии от двух до пяти километров. Следовательно, к КП могут быть предъявлены следующие требования: КП должен быть самоходным (СКП) (боевые операции танков по глубине, как правило, значительно превышают 5 км); СКП должен иметь броневую и противоминную защиту, а также защиту от оружия массового поражения не ниже, чем у танка. В ходе наступательных боев СКП, сопровождая танки, должны будут преодолевать частично подавленные пункты обороны противника с отдельными действующими очагами сопротивления, поэтому СКП должен иметь, как минимум, комплекс противопехотного вооружения. Ввиду того, что структура подразделений СКП должна полностью соответствовать структуре танковых подразделений, в ходе эксплуатации и боевого применения на каждый дистанционно управляемый танк должен приходиться один СКП.

На основании изложенного можно определить общую численность экипажа СКП. Непосредственно на нем, как показал проведенный ранее анализ, не может быть менее трех человек (водитель, наводчик и командир машины). Столько же должно быть операторов управления танка. Таким образом, число рабочих мест в СКП должно быть не менее шести: три рабочих места экипажа для управления СКП и три для управления безэкипажным танком…

Таким образом, концепция „безэкипажный танк“ реализуется в виде двух машин с экипажем 6 человек. При этом каждая из этих машин в отдельности значительно сложнее и дороже обычного экипажного танка. Технического персонала для обслуживания этих машин требуется соответственно в 2 раза больше, расход топлива и потребность в запасных частях также возрастает в 2 раза, но при этом боевая эффективность такого комплекса будет значительно ниже эффективности обычного танка с экипажем из трех человек, поскольку удовлетворительно решить эргономические вопросы в ВКП так, как они решаются в обычном экипажном танке, нельзя. Более того (по зарубежным данным), восприятие внешнего мира через телевизионные системы приводит к пространственной дезориентации, особенно в реальной боевой обстановке, и эта проблема является пока неразрешимой.

Следует отметить, что имеющимися средствами поразить в пяти-восьми километрах от передовой активно излучающий радиосигналы СКП (с экипажем 6 человек) не представляет большого труда, и сделать это будет проще, чем поразить гораздо меньший по размерам обычный экипажный танк на поле боя.

Обратим внимание на следующую техническую проблему в „безэкипажном“ варианте танка. В танке Т-64Б на рабочих местах экипажа имеется 267 органов управления и средств отображения информации и еще порядка 50 устройств автоматической защиты электроцепей. Все это включается, выключается и функционирует под воздействием операторов. В „безэкипажном“ танке воздействие человека должны заменить автоматические устройства, действующие по радиокомандам извне с надежностью, соответствующей возможностям человека. С учетом специфики производства, эксплуатации и боевого применения танков реализовать такое техническое решение в обозримом будущем не удастся. В соответствии с изложенным, следует рассмотреть в дальнейшем возможность использования роботизированных машин только ограниченного назначения для выполнения специальных задач».[15]

Я умышленно привел столь длинную цитату. Это смертный приговор телеигрушкам.[16] Ю. П. Костенко выносит его четко и грамотно. Но давайте посмотрим, стал ли хоть один из его выводов следствием длительных испытаний или сложного математического расчета? Это просто логика здорового человека. В трудах Костенко анализируются важные проблемы танкостроения, но здесь его можно сравнить с мальчиком, закричавшим: «А король-то голый!»

Увы, в конце 1930-х годов так закричать означало — попасть в застенки НКВД. Мог ли кто-нибудь сказать, что Бекаури и K° много лет водили за нос Ворошилова, Тухачевского и др. Ведь это была бы классическая антисоветская пропаганда! Телеуправляемым оружием занимались в Англии, в США и в других странах, но там они велись на уровне экспериментов. Недоведенные изделия не только не шли в серию, но даже не допускались до войсковых испытаний. Принципиальные неудачи конструкторов становились мишенью карикатуристов, и финансирование их государством прекращалось. Там физически не могли пройти авантюры Бекаури, Курчевского и других «изобретателей».

У нас же в 30-е годы все объяснялось просто: в руководство НИИ и в комсостав армии и флота проникли вредители — агенты вражеских разведок. И давайте честно признаем, что если связь с империалистами была дикой чушью, то объективно Бекаури и подобные «изобретатели» навредили СССР куда больше, чем агент 007 в самом крутом боевике.

20 июля 1937 г. «Остехбюро» НКОП было переименовано в Особое техническое управление НКОП и передислоцировано в Москву (с оставлением филиала в Ленинграде). Начальником его по-прежнему оставался Бекаури. 8 сентября Бекаури внезапно был арестован в Ленинграде сотрудниками НКВД и в тот же день этапирован в Москву.

8 сентября 1937 г. нарком оборонной промышленности СССР М. Л. Рухимович[17] предлагает разделить Особое техническое управление на три самостоятельных отраслевых института: НИИ-20, НИИ-22 и НИИ-36.

Из них НИИ-36 занимался морскими делами, и 19 сентября 1937 г. ему передается вся флотилия бывшего «Остехбюро». НИИ-22 поручили авиационные дела, и ему, соответственно, передают самолеты и аэродромы. И именно НИИ-20 занялся сухопутными проблемами.

На следствии Бекаури дал несколько противоречивых показаний. Согласно одному из них он был завербован германской разведкой во время своего пребывания в Берлине в 1932 г., а по другим показаниям его вербовка произошла через Тухачевского и Енукидзе. Бекаури признался, что занимался «очковтирательством», а его деятельность прикрывал лично Тухачевский.

8 февраля 1938 г. Бекаури был вынесен смертный приговор, и в тот же день его расстреляли. 9 июня 1956 г. Военная коллегия отменила приговор суда, и дело было прекращено за отсутствием состава преступления.

С момента реабилитации прошло 45 лет. Но, увы, официальные источники молчат, как в рот воды набрали, о деятельности Бекаури. Лишь эпизодически появляются фрагментарные упоминания о его работах, сводящиеся к тому, что вот, мол, какие интересные штуки он создал, а его злодеи из НКВД — того… Власти как огня боятся самого простого вопроса — что было на входе и что на выходе? То есть, сколько средств было потрачено на разработку, сколько заводов и сколько лет работали на Бекаури и K°, и каков результат?

Любопытно, что Е. Н. Шошков в книге «Репрессированное Остехбюро», (СПб.: Мемориал, 1995) пишет, что с 23 июня 1934 г. о деятельности работников «Остехбюро» А. И. Берг регулярно информировал ОГПУ (а позже НКВД). В письме от 21 июля 1936 г. в адрес особого отдела НКВД Балтийского флота Берг назвал эти работы антисоветскими.

Справка из «Советского энциклопедического словаря»: Берг Аксель Иванович (1893–1979), академик АН СССР (1946), адмирал-инженер (1955), Герой Социалистического Труда (1963)… Инициатор и руководитель исследований по кибернетике и ее приложениям.

Кстати, о кибернетике. С легкой руки Никиты Сергеевича наша «творческая интеллигенция» потешается над дураком Сталиным, объявившим ее лженаукой и тем самым тормозившим развитие советской науки. Однако на простой вопрос, как можно было без вычислительной техники создать в 1953 г. водородную бомбу, первую в мире противокорабельную ракету «Комета», огромный комплекс ПВО «Беркут» вокруг Москвы, начать проектирование межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, которая вывела на орбиту Гагарина, и т. д., и т. п., следует невнятное бормотание, мол, «герои подполья» типа Берга вопреки указаниям великого вождя все-таки развивали кибернетику, рискуя свой свободой и жизнью.

Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что шулера смешали два понятия — кибернетика и вычислительная техника. Причем так умело, что подавляющее большинство нашего народа считают оба термина синонимами. В «Советском энциклопедическом словаре» говорится: «Кибернетика (от греч. kybernetike — искусство управления), наука об общих законах получения, хранения, передачи и переработки информации».

Тут действительно ее можно заменить названием «вычислительная техника». Кстати, когда я учился в МИФИ, наш факультет назывался «В» («Вычислительная техника»), а когда я закончил МИФИ, стал называться «К» («Кибернетики»). Что от этого изменилось? Да ничего! Сменили вывеску, а «девочки и мебель» остались теми же.

А вот в конце 1940-х годов ситуация была совсем иная. Воспользовавшись фантастическими успехами вычислительной техники, ряд западных ученых начали распространять идею, что эти успехи приведут к созданию роботов, которые де будут работать за людей. Благодаря им исчезнут бедность, классовая борьба, национальная рознь и войны между государствами. А если война и будет, то между людьми и роботами, когда в силу своего огромного интеллекта роботы решат завладеть миром.

Эти бредни многие на Западе стали называть кибернетикой. Сталин и советское правительство сумели за первые 4 года восстановить разрушенное войной народное хозяйство и при этом изыскать огромные средства для создания многочисленных НИИ и заводов, занимающихся средствами автоматики и вычислительной техники. Но они не могли допустить распространения среди советских людей лженаучных идей «кибернетиков». Именно такая «кибернетика» и была объявлена лженаукой.

История поставила все точки над «i». Вычислительная техника сделала буквально фантастические успехи. Говорить о них — зря терять время, их видит каждый. Но искусственный интеллект так и не создан. И, несмотря на успехи вычислительной техники, мы видим, что войны, национальная рознь и противостояние между богатыми и нищими в мире стало куда больше, чем в 1953 г., а оптимизма и надежд на светлое будущее — куда меньше, по крайней мере, на территории «Эсэнговии».

Зато кибернетика процветает, мы ежедневно видим на телеэкранах киборгов, терминаторов, звездные войны, которые не только не имеют никакого отношения к вычислительной технике, но и коренным образом расходятся со школьным учебником физики в первом же его разделе — «Механика».

Раздел II. Корабли русской армии

Глава 1. «Броненосцы», минзаги, транспорты и… подводные лодки

Держу пари — большинство читателей решило, что в заглавии опечатка, тем более что их, к сожалению, хватает в современных изданиях. Но на сей раз все верно — русская армия в XIX веке и в начале XX века имела свои корабли и даже подводные лодки. Причем подводные лодки оказались на службе в армии на четверть века раньше, чем во флоте.

Дело в том, что до 1914 г. все береговые крепости России[18] принадлежали Военному ведомству. А отношения между Военным и Морским ведомствами в России были, мягко выражаясь, сложными. А если честно говорить, в управлении и армией, и флотом в царствование Николая II был попросту бардак. Каждым ведомством руководило два человека. Морским — Управляющий Морским министерством и генерал-адмирал; Военным ведомством — Военный министр и генерал-фельдцейхмейстер. Каждая пара начальников была подчинена непосредственно царю. Четкого разграничения полномочий не было, да и к тому же великие князья большую часть времени проводили в Париже или на Лазурном берегу.

В такой ситуации командованию крепостей не приходилось особо рассчитывать на флот, и они завели свои флотилии. Естественно, что на броненосцы и крейсера Военное ведомство рассчитывать не могло. Зато каждая береговая крепость имела свои минные заградители — небольшие пароходы или паровые катера. Кстати, для Военного ведомства специально были спроектированы морские мины. Имелись в Военном ведомстве и свои торпеды. Правда, стрельбы ими велись не с кораблей, а с береговых стационарных аппаратов,

В советское время все береговые стационарные аппараты, как и прочая старая рухлядь — огромные береговые орудия Кронштадта, последняя галера русского флота, которую Павел I повелел «хранить потомству в пример», и много другое, — были отправлены на лом. Лишь один береговой торпедный аппарат уцелел до наших дней в бывшей Свеаборгской крепости. Финны гораздо с большим почтением относятся к русским военным реликвиям, чем большевики и «демократы».

Для перевозки грузов в крепостях имелись специальные пароходы, наиболее крупные из которых были вооружены небольшими пушками (37-мм, 47-мм, 4-фн и 9-фн).

Так, к примеру, в 1861 г. для береговых крепостей в Англии были куплены два винтовых парохода водоизмещением 550 т и 1166 т, которые получили наименования «Артельщик» и «Красная Горка». К 1914 г. Военное ведомство располагало на Балтике более чем 20 пароходами. Так, например, Свеаборгская крепость имела пароходы «Артиллерист» (водоизмещением 350 т), «Инженер» (240 т) и др.; Кронштадтская крепость — пароходы «Минер» (320 т), «Молния» (320 т) и др.

Любопытно, что корабли состояли не только в крепостях, но и в штатах казачьих войск. Несколько пароходов имелось в Донском, Кубанском, Уральском и Амурском казачьих войсках. Использовались они в основном как транспорты и в мирное время штатного вооружения не имели. При возникновении конфликтов, как, например, восстание «боксеров», на эти корабли ставили пулеметы и легкие полевые орудия.

А вот в 80-х годах XIX века Военное ведомство обзавелось подводным флотом. Причем лодок в нем было больше, чем во всех флотах мира, вместе взятых, включая опытные образцы. Замечу, в русском флоте подводные лодки появились в 1903 г.

А дело было так. Жил-был богатый польский шляхтич Стефан Казимирович Држвецкий, правда, жил он не в Польше, а во Франции. Он много работал, однако особой отдачи от его изобретений не было, но Држвецкий создал им великолепную рекламу. Так, на Венской всемирной выставке 1873 г. его изобретения заняли целый стенд. При посещении выставки великим князем Константином Николаевичам с ним вроде бы случайно встретились польские аристократы, знакомые ему по Варшаве.[19] Поляки подвели великого князя к стенду Држвецкого, «который умело показал свои изобретения и, кроме того, представил великолепно исполненные чертежи нового своего изобретения автоматического прокладчика, который, будучи присоединен к компасу и лагу, чертит на карте путь корабля. Генерал-адмирал Константин заинтересовался проектом: „Приезжай в Петербург, я тебя назначаю совещательным членом Технического комитета с окладом 500 рублей в месяц, составь смету, необходимая сумма будет тебе ассигнована — осуществляй свое изобретение“».[20]

В 1874 г. Држвецкий отправляется в Россию, где становится Степаном Карловичем Джевецким. Изготовленный Джевецким прокладчик оказался громоздким и сложным прибором. Испытания его на канонерской лодке «Отлив» оказались неудачными. Но Джевецкого спасло… начало русско-турецкой войны. Пан Степан бросает все петербургские дела и поступает волонтером во флот. Его зачисляют на вооруженный пароход «Веста». 11 июля 1877 г. «Веста», находясь в 35 милях от Констанцы, встретилась с турецким корветом «Фехти Буленд». Турок в течение 5 часов преследовал «Весту», однако из-за бестолковости турецких канониров и проворности русских кочегаров «Весте» удалось уйти. Официальная пропаганда представила этот инцидент в качестве грандиозной победы русского флота,[21] и Джевецкий вновь оказался «на коне».

Поскольку к началу войны Морское министерство не соизволило построить на Черном море ни одного боевого корабля, то теперь стало хвататься за любые суррогатные средства борьбы на море, как утопающий за соломинку. Тут-то Джевецкий и предложил свой проект сверхмалой подводной лодки.

Ее длина составляла всего 5 м, а высота — менее 2 м. Экипаж состоял всего из одного человека. Вся нижняя часть корпуса лодки представляла собой балластную цистерну, над средней частью которой был размещен резервуар для воздуха, сжатого до 100–200 атм. Этот воздух использовался для обеспечения дыхания человека в подводном положении лодки, а также для продувания в случае надобности водяного балласта при всплытии лодки. При погружении лодки вода в балластную цистерну принималась из-за борта самотеком, для чего имелся специальный клапан. Через этот же клапан вода удалялась при продувании водяного балласта воздухом во время всплытия.

Замечу, что запаса воздуха, имевшегося внутри этой маленькой лодки, водоизмещение которой не превышало 2 т, хватало не более чем на 20 минут непрерывного пребывания под водой одного человека.

К августу 1878 г. лодка Джевецкого была построена на частном заводе Бланшарда в Одессе. Затем Джевецкий три месяца испытывал ее на Одесском рейде. Тем временем и война с турками, и последовавшее за ней противостояние с Англией закончились, и ни в Джевецком, ни в его лодке Морское ведомство больше не нуждалось.

Тогда Джевецкий решил устроить небольшое представление на пруду в Гатчинском парке, там, где в 80-х и первой половине 90-х годов XVIII века Павел I, маясь от скуки, организовал целую флотилию из парусно-гребных судов и командовал ею, исполняя должность генерал-адмирала. (К боевым кораблям матушка Екатерина сына на пистолетный выстрел не подпускала.)

В июле 1881 г. опытный образец лодки Джевецкого доставили в гатчинский пруд. Погрузившись, Джевецкий ожидал, пока на середину пруда не выплывет лодка, в которой сидели крупный мужчина с окладистой бородой и миниатюрная красавица. Вода в пруду была прозрачной, и пассажиры лодки хорошо видели, как под ними два раза прошло какое-то подводное чудовище. А затем прямо рядом с бортом лодки всплыла субмарина Джевецкого.

Не будем забывать, что подводные лодки тогда казались куда большим чудом, чем сейчас «Шатлы» или марсоходы. Затем оба судна пристали к берегу. Открылся люк, и из него выскочил гонористый пан Степан с роскошным букетом орхидей. Пан подбежал к даме, грациозно упал на колено и протянул ей букет. Красавица была в полном восторге, доволен был и ее спутник. Читатель уже, видимо, догадался, что это были император Александр III и его жена Мария Федоровна, которые постоянно проживали в Гатчинском дворце, спасаясь от злодеев-бомбистов.

Царь решил не конфликтовать с упрямым братцем Алексеем, управлявшим флотом, а посоветовал Джевецкому обратиться в Военное ведомство, которым заправлял дядя великий князь Михаил Николаевич. Тот постоянно проживал на Лазурном берегу и лишь изредка наведывался на брега Невы. В итоге Военное ведомство с подачи царя дало Джевецкому заказ на 50 подводных лодок. В 1881–1882 гг. в обстановке большой секретности 50 лодок было построено на Невском заводе[22] в Петербурге.

Для Военного ведомства Джевецкий предложил новую модификацию своей лодки. Водоизмещение лодки составляло 11,5 т, а длина б м, Движение лодки осуществлялось за счет мускульной силы четырех человек экипажа. Люди сидели парами, спиной друг к другу, один — лицом к носу лодки, другой — к корме. Нажимая ногами на педали велосипедного типа, они вращали шестеренчатые передачи, соединенные при помощи привода с универсальным шарниром, передающим вращение на гребной вал, на обоих концах которого (в носу и в корме) имелось по гребному винту. Оба гребных винта были сделаны поворотными.

Для наблюдения за противником лодка Джевецкого имела четырехметровый перископ. Лодки были вооружены специальными пироксилиновыми минами, которые они должны были подводить под днище кораблей противника.

34 подводные лодки Джевецкого были отправлены по железной дороге в Севастополь, а 16 — в Кронштадтскую крепость,

Воевать подводным лодкам Джевецкого не пришлось. Царя Александра III недаром звали миротворцем. Поэтому боевые возможности лодок Военного ведомства можно оценивать лишь теоретически. Все зависело от того, как поведет себя противник. Вот, к примеру, 11 июля 1882 г. британская эскадра в составе 8 броненосцев и 5 больших канонерских лодок бомбардировала форты египетского порта Александрия. Для начала англичане немного поманеврировали, а затем встали на якоря на дистанции от 1350 до 3580 м от фортов и открыли огонь. В конце боя 4 броненосца подошли и стали на якорь в 700 м от форта Адда. Египетское командование действовало крайне безграмотно, а затем вообще бежало.

А вот через 20 лет японские корабли обстреливали Порт-Артур и Владивосток с предельных дистанций в 10 и более километров, маневрируя со скоростями 15–22 узла. Понятно, что при александрийской тактике противника лодки Джевецкого имели практически 100 %-ные шансы на успех, но в 1904 г. их шансы при обороне Порт-Артура и Владивостока были равны нулю.

Первые лет пять лодки плавали, проводились учения, а позже они были законсервированы и хранились в крепостях до 1905 г., а затем были отправлены на лом. Однако от идеи иметь собственные подводные лодки Главное крепостное управление не отказалось.

В мае 1912 г. по заказу Военного ведомства на Невском заводе в Петербурге было заложено три сверхмалых подводных лодки (№ 1, 2 и 3), предназначенных для Кронштадтской крепости. Надводное водоизмещение лодок 33,1 т, подводное — 43,6 т. Длина лодки 20,5 м. Двигатель внутреннего сгорания мощностью 50 л.с. позволял лодке развивать надводную скорость 8 узлов, а электродвигатель мощностью 35 л. с — подводную скорость 6 узлов. Дальность подводного хода составляла всего 18 миль. Лодки были вооружены двумя носовыми 45-см трубчатыми торпедными аппаратами. Команда состояла из 1 офицера и 7 матросов.

Осенью 1914 г. строительство лодок было закончено, но по просьбе Морского ведомства Военное министерство уступило их флоту. В ноябре 1914 г. подводные лодки № 1, № 2 и № 3 были доставлены по железной дороге в Ревель, а далее своим ходом перешли в Балтийский порт (Палдиски). Однако вскоре выяснилось, что германский флот не собирается покушаться на русские порты на Балтийском море. Поэтому летом 1915 г. подводные лодки № 1 и № 2 были отправлены по железной дороге в Архангельск. Оттуда их попытались доставить в Александровск (впоследствии Мурманск) на буксире. Однако 15 октября 1915 г. лодка № 2 была потеряна при буксировке в горле Белого моря. Весной 1916 г. ее обнаружили на берегу, выброшенную прибоем. Оборудование растащили, а корпус так там и остался.

Поэтому лодку № 1 пришлось доставить в Александровск на борту транспорта в июне 1916 г. Проку от нее в Баренцевом море не было, и 23 августа 1917 г. ее исключили из списков флотилии Северного Ледовитого океана, а в октябре 1920 г. перевезли по законченной к тому времени железной дороге в Архангельск и сдали на лом.

Совсем иначе сложилась судьба подводной лодки № 3. Ее осенью 1915 г. по железной дороге отправили из Ревеля в Одессу. Лодка № 3 вошла в состав Дунайской флотилии и несла боевую службу в низовьях Дуная. 12 марта 1918 г. брошенная командой[23] лодка была захвачена австрийскими войсками. Австрийцы формально включили лодку № 3 в состав своей флотилии, но боевых походов она не совершала. В 1921 г. лодку разобрали на металл в Венгрии.

С началом Первой мировой войны русская армия мобилизовала на реке Висле 32 частных парохода. Часть из них была вооружена пулеметами и малокалиберными орудиями. Основным видом деятельности мобилизованных пароходов была перевозка грузов, но, тем не менее, ими было проведено и несколько обстрелов позиций немецких войск.

Естественно, что мобилизованные пароходы оказались неспособны для ведения боевых действий с таким серьезным противником, как германская армия. В связи с этим полковник Неговский подал 18 февраля 1915 г. в Главное военно-техническое управление доклад о необходимости создания речной флотилии из бронированных судов специальной постройки для действия на реках западной части России.

Военное министерство решило создать три речных броневых отряд для речных районов: Неманского, Бобро-Наревско-го и Вислинского. Каждый такой отряд должен был состоять из 3 канонерских лодок (эти канлодки получили широкую известность как канонерки ГВЙУ — Главного военно-инженерного управления, и я в дальнейшем так их буду называть), 6 бронированных катеров-разведчиков, 6 бронированных дозорных катеров или просто бронекатеров, 6 разъездных 16-уз-ловых катеров и 4 шлюпок-тральщиков с подвесными моторами. Кроме того, для обеспечения переправ предполагалось построить 12 тяжелых мостовых парков, а также 30 открытых — беспалубных, но бронированных моторных лодок, перевозимых на стандартных (понтонных) конных повозках.

Важнейшим требованием к проектируемым речным бронированным судам стало ограничение по осадке в 2 фута (0,61 м), что было связано с мелководноетью рек на западе России. Кроме того, все суда должны были без разборки перевозиться по железным дорогам.

Таким образом, Военное ведомство фактически создало новый класс кораблей — бронекатера, которые сыграли большую роль в Гражданской, а затем в Великой Отечественной войне. Я говорю — фактически, поскольку теоретически с изрядной натяжкой можно причислить к бронекатерам посыльные суда типа «Штык» Амурской флотилии, построенные з 1909 г.

Броневые суда Военного ведомства свыше 30 лет действовали практически на всех реках и озерах России. Поэтому для удобства изложения рассказ о них я буду вести не в хронологическом порядке, а по типу кораблей.

Глава 2. Бронированные дозорные катера (бронекатера типа «Д»)

Все 18 бронированных дозорных катеров были заказаны в США фирме «Муллинс и K°». К марту 1916 г, катера доставили из США в Петроград через Владивосток.

Данные бронированного дозорного катера типа «Д»

Водоизмещение, т: проектное 6,5

полное на 1933 г — 10

Длина наибольшая, м — 9,21

Ширина наибольшая, м — 2,47

Осадка, м: проектная — 0,61

фактическая на 1933 г — 0,85

Высота максимальная от уровня воды (по крыше пулеметной башни), м — 1,52

Число тонн на 1 см осадки — 0,18

По проекту вооружение катера должно было состоять из одного пулемета «Максим» во вращающейся башне. Максимальный угол возвышения пулемета +35°. Боекомплект — 8 пулеметных лент (2000 патронов).

В 1917 г. уже на фронте на катерах стали ставить второй пулемет «Максим» на корме на открытой тумбовой установке. В 1920-х годах второй пулемет заменили 37-мм пушкой Гочкиса на тумбе без щита. Пушка была приспособлена для зенитной стрельбы. Максимальный угол возвышения ее составлял +70°. Длина ствола 20 калибров.

Вес снаряда около 0,5 кг. В боекомплект входили осколочные гранаты весьма слабого действия и картечь Розенберга. Табличная дальность стрельбы 2000 м. Скорострельность до 15 выстр./мин. Боекомплект — 200 выстрелов.

Перед Великой Отечественной войной 37-мм пушки Гочкиса были заменены на 12,7-мм пулеметы ДШК.

В перегруз катер мог принять две мины типа «Д» с кошками на палубе.

Броневой пояс у машинного отделения имел толщину 6 мм. Пулеметная башня окружена 7-мм броней. Палуба не бронирована.

Первоначально катера имели бензиновые двигатели Стерлинга мощностью 85 л.с. В 1920-х годах их заменили на бензиновые моторы системы «Скрипс» мощностью 100 л. с при 1200 об/мин. Движитель — один винт. Запас топлива — 700 кг бензина. Расход топлива в час — 20 кг. Скорость по течению (на Днепре) — 14–16 км/час, против течения 9–11 км/час. Экономический ход тот же, что и наибольший. Дальность плавания по течению — 560 км, против течения — 350 км. Радиоустановки и шлюпки не было.

Экипаж 7 человек: младшего начальственного состава — 2; рядового состава — 5.

Весной 1916 г. Генштаб решил направить на фронт 16 дозорных бронекатеров с четырьмя офицерами и 96 нижними чинами. Два бронекатера было решено оставить в Петрограде в качестве учебных для подготовки личного состава катеров.

Однако отправка катеров затянулась, и лишь с 26 мая по 11 июня 1916 г. 12 бронекатеров прибыли в Мозырь. Доставшиеся четыре бронекатера были отправлены в Двинск[24] в распоряжение 5-й армии. На Двине 26 мая из этих катеров образовали взвод бронекатеров 5-й армии. Базой катеров стало местечко Двинская Погулянка.

Катера в 1916 г. несколько раз участвовали в боях с немцами. Вечером 29 августа катер № 8 накрыл пулеметным огнем двигавшуюся вдоль берега пехоту противника. В ходе боя катер получил прямое попадание 152-мм снаряда, который пробил катер насквозь, не разорвавшись. Катер перевернулся И затонул. Два человека были убиты, остальные выплыли на берег. 10 сентября 1916 г. катер № 8 был поднят и отведен в Двинскую Погулянку. А 23 октября его отправили на ремонт в Петроград. Остальные три бронекатера 17 ноября были переведены в Двинск и вытащены на берег для зимовки.

В 1917 г. три бронекатера 5-й армии (№ 9, 10 и 11) в боевых действиях участия практически не принимали. В связи с начавшимся развалом армии бронекатер № 8, отремонтированный в Петрограде, решили в армию не отправлять. К ноябрю 1917 г. катера № 9, 10 и 11 перевезли в тыл в Псков, а там в феврале 1918 г. их захватили немцы.

12 катеров, отправленные в 1916 г. в Мозырь, были также захвачены немцами зимой 1917–1918 гг. В начале 1918 г. 6 из них эксплуатировались немцами на реке Днепр в качестве сторожевых катеров.

8 ноябре 1918 г., отступая, немцы бросили катера, и их захватили петлюровцы, но за зимним временем использовать их не могли, а 5 февраля 1919 г. в Киев вступили красные.

Малограмотные краскомы, приступившие к организации красной флотилии на Днепре, решили, что эти катера изготовлены в Германии и доставлены на Днепр в ходе оккупации в 1918 г. На это заявление «купились» и ряд современных историков флота, включая СС. Бережного, объявившего их «бывшими БКА австро-германского флота» (?!)

16 марта 1919 г. красные начали ремонт пяти бронекатеров, получивших номера 1, 2, 3, 4 и 5. Бронекатерам были присвоены «громкие» названия: № 2 — «Ленин», № 5 — «Шевченко», а остальные — «Украинец», «Коммунист» и «К. Маркс». Правда, через несколько недель командование решило, что сии имена мало подходят к 9-тонным катерам, и у них остались только номера.

Ремонт первого бронекатера был закончен 4 апреля 1919 г., и в тот же день он отправился в поход. Банда атамана Зеленого в районе Триполья захватила несколько проходивших мимо по Днепру пароходов. Против банды были направлены бронекатер и пароход с десантом, а по берегу параллельно шел отряд красной кавалерии. Но красную кавалерию на берегу разоружили местные крестьяне, десантники встретили сильный отпор бандитов Зеленого и после двухчасовой перестрелки ретировались вверх по Днепру.

9 апреля была предпринята операция по ликвидации банд в 10–15 верстах выше Киева в районе Вышгород — Балки — Петровицы. Туда отправили канонерку «Курьер», вооруженвую двумя 76-мм полевыми пушками обр. 1902 г. на колесах, бронекатер № 2 («Ленин») и 3 парохода с десантом в 450 человек. По донесениям, десант в тот же день разоружил все банды, почти не понеся потерь. Судя по всему, банды ушли, а разоружены были местные крестьяне.

26 апреля в район Чернобыля был отправлен отряд кораблей флотилии в составе канонерок «Курьер», «Самуил» (по два 76-мм орудия), бронекатера № 5 и пароходов с десантом. 27–30 апреля канонерки и бронекатер поддерживали десантников огнем у Глебовки, Печек и Домантово.

1 мая канонерки и бронекатер подошли к самому Чернобылю, незамеченные из-за сильного дождя, и захватили там 7 пароходов. Банда Струка бежала из города.

4 мая флотилия начала операцию южней Киева (район Триполья) по ликвидации банды атамана Зеленого. В ходе боев с бандитами у бронекатера № 1 заглох мотор, и его течением снесло на мель. Около сорока бандитов пытались захватить катер, но его спасла подошедшая канонерка «Курьер».

21 мая бронекатера вместе с другими кораблями флотилии с боем заняли город Черкассы. После этого канонерка «Самуил» вместе с бронекатером № 5 были отправлены на реку Припять, где без формального объявления войны начали наступление поляки.

На Припяти канонерка «Арнольд» и бронекатер № 5 22 июня провели глубокую разведку в тылу поляков (на несколько десятков километров) в районе Качановичи и, обстреляв противника, без потерь возвратились обратно.

27 июля бронекатера № 2 и № 5 под прикрытием канонерки «Арнольд» провели блестящие операции в тылу поляков у деревни Особовичи. Бронекатера высадили десант, который заложил взрывчатку под опоры моста и взорвал его с таким расчетом, чтобы упавшие опоры не заграждали фарватер.

Успешные действия бронекатеров и канонерской лодки флотилии в значительной степени объяснялись тем, что по болотистым берегам Припяти артиллерия передвигалась с трудом. Но там, где река близко подходила к железной дороге, поляки использовали бронепоезда, отгонявшие корабли.

28 августа 1919 г. Киев был взят Деникиным. Основная часть красной Днепровской флотилии была эвакуирована в Гомель. Причем 25 % личного состава флотилии предпочли остаться в Киеве и не эвакуировались. Во флотилии была полная анархия. На 2300 человек было только 63 коммуниста и 40 «сочувствующих». Кстати, только в Гомеле флотилия была переведена в Морское ведомство, до этого она была в подчинении местных военных частей.

Во второй половине 1919 г. бронекатера в боевых действиях не участвовали «из-за отсутствия запасных частей и хорошего топлива». Зиму 1919/20 г. бронекатера провели в Гомеле.

В начале апреля 1920 г. бронекатер № 4 был послан с отрядом канонерок на реку Березина для помощи 16-й армии, Вскоре туда направили и другие бронекатера.

6 апреля 1920 г. Киев был занят поляками. К этому времени бронекатер № 4 находился на Березине, а бронекатера № 1 и № 3 — в Гомеле. Часть кораблей Днепровской флотилии оказалась ниже Киева. Среди них были бронекатера № 2 и № 5, которые ремонтировались в Екатеринославе.

В начале июля поляки были выбиты с Днепра и Припяти. Боевые действия прекратились.

Летом 1920 г. в результате аварии затонул бронекатер № 1. Три бронекатера (№ 2, 3 и 4) 16 сентября 1920 г. были переданы в Днепровский отряд кораблей Черного моря. Еще раньше туда прибыл с Днепра бронекатер № 17, не входивший в боевой состав Днепровской флотилии.

На Черном море и Западной Двине

11 ноября 1920 г. бронекатера № 2, 3 и 4 участвовали в десанте красной Усть-Днепровской флотилии в районе Алешки — Голая Пристань. На бронекатере № 4 был пробит бензобак и возник пожар. Моторист закрыл бензобак шинелью, и пожар был потушен.

Бронекатер № 2, высадив десант, вел обстрел берега из пулемета. В это время со стороны Херсона показались два белых катера. Наперерез им пошел бронекатер № 3 и открыл огонь из пулемета. Катера противника развернулись и ушли в сторону

Херсона. За этот бой командира бронекатера № 3 И. Н. Пыщ-кина и командира бронекатера № 4 Г. Г. Богдюкевича наградили орденами Красного Знамени.

Бронекатер № 17 7 сентября 1920 г. прибыл в Николаев, но в боевых действиях участия не принимал, так как к нему не был доставлен мотор. Его оставили на хранение в Николаевском порту и впоследствии разобрали на запчасти, а остатки сдали на лом.

В январе 1921 г. бронекатера № 2, 3 и 4 были переклассифицированы в сторожевые катера и получили названия СКА № 2, 3 и 4. До 25 мая 1922 г. эти СКА находились в боевом составе Усть-Днепровской флотилии. А затем, в связи с расформированием флотилии, их передали на хранение в Николаевский порт.

3 апреля 1925 г. СКА № 2, 3 и 4 перечислили в Отдельный отряд судов реки Западная Двина, вернули в класс бронекатеров и дали названия БКА№ 2, 3 и 4. С осени 1925 г. до января 1928 г. бронекатера № 2, 3 и 4 входили в Отдельный дивизион бронекатеров реки Западная Двина и базировались в Витебске.

Вновь на Днепре

В начале 1928 г. бронекатера № 2, 3 и 4 были перевезены по железной дороге на Днепр и получили новые названия Д-2, Д-З и Д-4.

Катер № 1, затонувший в Гомеле, был поднят, «восстановлен по корпусу и механизмам» Киевскими мастерскими «Водопути» в 1927–1928 гг. и тотчас вошел в состав Отдельного отряда судов р. Днепр под названием Д-1.

На Днепре эти катера еще два раза переименовывались. 21 марта 1934 г. катера Д-1, Д-2, Д-З и Д-4 стали БК-1, БК-2, БК-3 и БК-4, а 3 апреля 1939 г. они получили номера, соответственно, 132, 133, 134 и 135.

1 и 2 ноября 1938 г. на бронекатерах типа «Д» проводились испытания 40,8-мм автоматического гранатомета системы Таубина в присутствии самого конструктора. Фактически это был прообраз 30-мм автоматического гранатомета «Пламя». Гранатомет Таубина вел огонь унитарным снарядом весом 0,67 кг. Пять снарядов помещались в магазине, а шестой — в стволе. Темп стрельбы был очень высок: 436–460 выстр./мин, но практическая скорострельность существенно ниже из-за сложного ручного заряжания: 50–55 выстр./мин. Однако тут следует указать, что гранатомет создавался для пехотных подразделений, а на катере магазинное питание можно было бы заменить ленточным.

Автоматика гранатомета работала за счет энергии отката. Гранатомет имел подвижный ствол с длинным ходом. Эффективная дальность стрельбы — до 1200 м. Вес тела гранатомета около 17 кг. На бронекатере гранатомет был установлен на тумбе от 12,7-мм пулемета ШВАК.

Стрельба производилась как на якоре, так и на ходу со скоростью 4 узла. Было сделано 179 выстрелов. Выводы комиссии по испытанию гранатомета: стрельба велась безотказно, меткость удовлетворительная, система при стрельбе не демаскируется благодаря слабому звуку выстрела и отсутствию пламени. Взрыватель МГ-6 действовал безотказно как по грунту, так и по воде. По заключению комиссии «гранатомет может быть использован для воорулсения речных кораблей и катеров».

Наркомат ВМФ 20 января 1939 г. заключил договор № 72 128 с КБ-16 на изготовление опытных корабельных гранатометных (в тексте — «мортирных») установок калибра 40,8 и 60 мм и боеприпасов к ним. 60-мм автоматический гранатомет стрелял гранатами весом 2,5 кг, вес установки 70 кг. Однако 22 февраля 1939 г. КБ-16 получило телефонограмму от начальника Управления вооружений наркомата ВМФ Муш-нова о приостановлении работ по этому договору. Объяснить причину Мушнов отказался. Автоматический гранатомет Таубина был похоронен усилиями «минометного лобби», а, точнее сказать, банды, окопавшейся в ГАУ. Автоматические гранатометы наши корабли получили лишь через 45 лет.

В июне 1940 г. Днепровская флстилия была расформирована, а ее корабли были переданы в Дунайскую и Пинскую флотилии. Бронекатера № 132, 133, 134 и 135 вошли в состав Пинской флотилии. К сожалению, в архивах oiсутствуют данные о судьбе этих катеров в годы Великой Отечественной войны. К началу войны в составе Пинской флотилии имелось 15 бронекатеров, среди которых кроме № 132, 133, 134 и 135 было 11 бронекатеров из бывшей польской флотилии. В ходе боевых действий все бронекатера флотилии погибли, причем большинство их было взорвано экипажем или просто брошено.

Дозорные катера-разведчики (бронекатера типа «Н»)

Заказы на изготовление бронированных катеров-разведчиков были выданы судостроительному заводу К. О. Ревенскогчэ в Одессе на 14 катеров и Технической конторе «Бюро Вега» (яхтенная верфь в г. Борго, Финляндия) на 4 катера.

К середине 1916 г. «Бюро Вега» закончило изготовление 4-х катеров, а завод Ревенского затянул изготовление катеров аж до 1918 г.

Данные бронекатеров типа «Н»

Водоизмещение, т: по проекту — 15

фактически: нормальное — 20

наибольшее — 26,5

Длина наибольшая, м — 15,2

Ширина наибольшая, м — 3,05

Углубление наибольшее, м — 0,9

Высота от уровня воды до рубки, м — 2,76

Число тонн на 1 см осадки — 0,385

По первоначальному проекту катер типа «Н» планировалось вооружить двумя пулеметами «Максим» в носовой и кормовой башнях. Боекомплект 4000 патронов.

В конце 1920-х годов кормовая пулеметная башня была снята, а взамен установили одну 76,2-мм горную пушку обр. 1909 г. на открытой тумбовой установке с максимальным углом возвышения +30°. Боекомплект 160 выстрелов. На службе в 1930-х годах щиты то устанавливались, то снимались.

Катера могли в перегруз принять на палубу до 5 мин типа «Р» на кошках.

Для постановки дымзавесы в 1930-х годах катера Н-2 и Н-4 имели 43 кг хлорсульфоновой кислоты и аммиака (в баллонах).

Бронирование: Пояс по ватерлинии — 6 мм. Палуба — 6 мм. Рубка — 8 мм. Башня пулеметная — б мм.

На катерах типа «Н» устанавливался один мотор системы «Скрипе» мощностью 95 л. с при 750–800 об/мин. Движитель — один винт. Топливо — 30 %-ная смесь бензина с керосином. Запас топлива составлял 2000 кг. Расход топлива — 40 кг/час. Наибольшая скорость по течению Днепра достигала 20 км/час, против течения Днепра — 12 км/час. Экономический ход тот же, что и наибольший. Дальность плавания по течению — 1000 км, против течения — 600 км. Динамо-машины на катерах не было, а бортовая сеть питалась от аккумулятора.

Команда в мирное время состояла из 8 человек, а в военное — из 10, в том числе: начальственный состав — 1 чел.; младший начальственный состав — 3 чел.; рядовых в мирное время — 4 чел., в военное — 6 чел. На короткий переход катер мог принять 25 десантников.

На катерах Н-1 и Н-3 в Днепровской флотилии в 1930-х годах имелось по одному тузику. На остальных и того не было.

Из 14 катеров, строившихся на заводе Ревенского, по крайней мере, 4 использовались белым флотом. Причем, на них белые установили одну 76-мм горную пушку обр. 1909 г.

8 февраля 1920 г. Одесса была занята частями Красной Армии, Там красным удалось захватить 11 катеров завода Ревенского. Из них 6 катеров (№ 3, 4, 5, 6, 15, 17) в 1920–1925 гг. служили в Усть-Днепровской флотилии и Днепровском отряде кораблей Морских сил Черного моря (МСЧМ), и постепенно были сданы в ОФИ с 1922 г. по 1925 г. Усть-Днепровская флотилия была расформирована, а для Черного моря эти бронекатера были недостаточно мореходны.

Иначе сложилась судьба пяти бронекатеров (№ 10, 11, 12, 13, 14) завода Ревенского. Их перебрасывали с флотилии на флотилию и часто меняли номера. Поэтому, чтобы не запутать читателя их переименованиями, приходится дать таблицу.

Эти пять бронекатеров 3 июля 1920 г. принимались от Военного ведомства и зачислены в состав МСЧМ в качестве сторожевых катеров. Зимой 1920/21 г. катера прошли капитальный ремонт. Причем у СК-11 он затянулся до 1923 г., а затем его сдали на хранение в Николаевский порт. С 25 мая 1921 г. по 27 июня 1922 г. катера № 1, 2, 3 и 4 находятся в составе Усть-Днепровской флотилии, числясь в Красной Армии.

А после расформирования Усть-Днепровской флотилии катера возвращаются флоту и сдаются в Николаевский порт На хранение.

В июне 1926 г. катера были переданы в состав отряда судов на р. Днепр, В 1929–1931 гг. все 4 катера прошли капитальный ремонт в Киеве.

Катер СК-11 в 1928 г. был возвращен в класс бронекатеров, получил название Н-5 и отбуксирован в Киев. В том же году его корпус был отремонтирован заново в Киевских мастерских «Водопути». После ремонта он находился в составе отряда судов реки Днепр.

В 1931 г. бронекатер Н-5 передали дивизиону номерных канонерских лодок (бывших канонерок ГВИУ) в качестве служебного плавсредства. Вооружение с него сняли.

С 26 по 28 ноября 1931 г. на Н-5 испытывалась 76-мм ди-намореактивкая (безоткатная) пушка КПК (катерная пушка Курчевского). Ее установили на расстоянии 1,5 м от кормового среза. Тумба пушки крепилась к 1-дюймовой деревянной подушке, а последняя — к палубе. Расчет пушки составлял 2 человека, и еще 2 подавали патроны. Всего с катера было сделано 33 выстрела. Угол возвышения доходил до +42°. Однако комиссия решила, что максимальный угол возвышения должен быть — f 30°, поскольку при больших углах газы попадают на палубу и представляют опасность для расчета. Естественно, что при стрельбе сопло пушки всегда было направлено за борт. Испытания КПК прошли в целом удачно.

В 1933–1934 г. катер Н-5 прошел ремонт и был возвращен в класс бронекатеров. А 21 августа 1934 г. он получил номер БК-5. 3 февраля 1939 г. катер вновь переименовали, и он стал бронекатером № 136. В июне 1940 г. № 136 вошел в состав Пинской флотилии, Погиб бронекатер № 136 в сентябре 1941 г.

Бронекатера же Н-1, Н-2, Н-3 и Н-4 11 марта 1934 г. отправили из Киева по железной дороге в Сретенск. Затем около 6 лет бронекатера ходили по Амуру. 24 октября 1940 г. вышел приказ о разоружении всех четырех катеров и сдаче их на лом. Но на лом сданы только два катера, а № 81 и № 84 (бывшие Н-1 и Н-4) приняли участие в боевых действиях в составе 2-го отряда Сретенского отдельного дивизиона Амурской флотилии.

Глава 3. Канонерские лодки ГВИУ

Все девять речных канонерских лодок ГВИУ построило Акционерное Общество Металлургических, Механических и Судостроительных заводов «Беккер и K°» в Ревеле.

Данные канонерок ГВИУ

Водоизмещение, т: нормальное — 21

полное — 30

Длина наибольшая, м — 20,4

Ширина наибольшая, м — 3,2

Углубление при нормальном водоизмещении, м:

носом — 0,55

кормой — 0,75

Число тонн на 1 см осадки — 0,2

По проекту канонерки ГВИУ должны были вооружаться двумя 76-мм горными пушками обр. 1909 г. на специально сконструированных установках Брянского завода с башнеподобными щитами. Однако завод изготовил лишь около 10 таких установок. Поэтому остальные орудия (значительная часть 76-мм пушек обр. 1909 г.) были установлены на тумбах с «родными» (то есть горными) щитами.

Максимальный угол возвышения на всех станках составлял +30°. Угол горизонтального наведения носового орудия — 270\ кормового — 300°.

Боекомплект по 250 выстрелов на ствол. (На 1932 г. в Днепровской флотилии в боекомплекте положено было содержать 200 осколочно-фугасных снарядов и 300 шрапнельных.)

В годы Гражданской войны 76-мм горные пушки обр. 1909 г. часто заменяли 47-мм пушками Гочкиса. Кроме того, могли устанавливаться и 76-мм горные пушки обр. 1904 г.

В советское время на часть канонерок устанавливались 76-мм короткие пушки обр. 1913 г. Фактически эти пушки отличались от горных обр. 1909 г. лишь небольшим изменением в качающейся части. Характерное отличие — более плоский щит.

Два 7,62-мм пулемета «Максим» размещались (по одно му) в носовой и кормовой башенках. Еще два 7,62-мм «Максима» открыто устанавливались на палубе.

Оборудования для приемки или постановки мин не было.

На корме в ящике устанавливалась дымообразующая аппаратура, которую после 1940 г. заменили дымовыми шашками.

Бронирование канонерок ГВИУ

Пояс вдоль ватерлинии, надводный борт против машинного отделения и обоих погребов, мм — 4–5

Рубка, мм — 6

Палуба и надстройка у машинного отделения, мм — 4

Пулеметная башенка, мм — 5

Штатные артиллерийские щиты (башенного типа), мм — 6

Толщина щита 76-мм горной пушки обр. 1909 г., мм — 3,5–4

На канонерки ГВИУ ставились по два основных двигателя системы «Буффало» мощностью по 75–80 л. с каждый при 750 об/мин. Каждый двигатель работал на свой винт.

Топливо — смесь керосина (70 %) и бензина (30 %). Нормальный запас топлива на экономическом ходу — 0,025 т, на полном ходу — 0,050 т.

Максимальная скорость по проекту должна была составлять 12,5 узла, но фактически к началу 1930-х годов она составляла 10,7 узла. Скорость экономическим ходом — 6,5 узла. Дальность экономическим ходом около 600 миль.

Экипаж (как в мирное, так и в военное время) составлял 20 человек, из них: офицеров — 2, старшин — 9, матросов — 9.

При суточном (малом) переходе катер мог принять на борт десант 30 человек. В экстренном случае — 64 человека, но при этом была очень малая остойчивость. На большой переход можно было принять не более 5 человек.

Шлюпок на канонерке не было.

На Онеге и Ладоге

В мае 1918 г. советское правительство равно боялось передвижения к Петрограду как немцев с юго-запада, так и войск Антанты со стороны Архангельска. Поэтому было решено организовать несколько «завес» для защиты Петрограда. В связи с этим в мае 1918 г. приступили к организации Ильменской, Селигерской и Онежской флотилий.

Четыре канонерские лодки ГВИУ № 1, 2, 5 и 9 в мае были приняты из Военного ведомства и отправлены по железной дороге в Череповец. Там эти канлодки были включены в состав Череповецкого отряда Селигерской флотилии. Оттуда их предполагалось перебросить на Селигер. Все 4 канонерки имели по две 3-дюймовые горные пушки обр. 1909 г. и по два пулемета в башнях.

До ледостава 1918 г. эти канонерки находились без дела в Череповце. Возможно, их даже не спускали на воду. Во всяком случае, они зимовали на берегу, установленные на деревянных клетках.

13 августа 1918 г. четыре канлодки были перечислены из состава Селигерской флотилии в Волхово-Ильменскую флотилию. 10 февраля 1919 г. Волхово-Ильменская флотилия была расформирована. 2 апреля 1919 г. четыре канлодки были переданы в Онежскую флотилию. Разумеется, все эти «передвижения» происходили только на бумаге, а канонерки мирно стояли на клетках.

К июню 1919 г. канонерки ГВИУ оказались на Ладожском озере. С 4 апреля 1919 г. их переклассифицировали в сторожевые суда и присвоили номера: № 1 (бывшая № 1), № 2 (бывшая № 2), № 3 (бывшая № 5) и № 4 (бывшая № 9).

Сторожевые суда № 1, 2 и 4 принимали участие в высадке красного десанта на берегу Ладоги в районе Видлицы 27 июня 1919 г. Они поддерживали десант своим артиллерийским и Пулеметным огнем. Причем сторожевое судно № 2 вошло в реку Видлица и поднялось вверх по течению на одну милю, несмотря на интенсивный пулеметный огонь с берега. Вслед за сторожевым судном № 2 в реку вошли десантные суда.

Сторожевые суда № 1 и М 4 вместе с другими кораблями вели обстрел устья реки Тулоксы, причем суда № 1 и № 4 вели огонь с 12 кабельтов (2,2 км), а другие суда — с 25 кабельтов (4,6 км). Сторожевым судам удалось подавить батарею. финнов. А затем сторожевые суда № 1 и № 4 подошли к берегу на 2 кабельтова и шрапнельным и пулеметным огнем поддерживали высадку десанта.

В конце июля 1919 г. из Лодейного поля в Петрозаводск перешел дивизион сторожевых судов, в составе которых были суда № 1, 2, 3 и 4.

1 июня 1919 г. из Архангельска в Медвежью Гору, самый северный пункт Онежского озера, было отправлено 7 моторных катеров — истребителей, каждый из которых был вооружен одним 47-мм или 57-мм орудием.

29 июня белые катера впервые вышли в Повенецкий залив Онежского озера,

С 1 августа корабли красной Онежской флотилии блокировали Повенецкий залив у острова Сал. 3 августа красные канонерки № 2 (бывший буксир «Сильный»; два 75/50-мм орудия, один 37-мм пулемет «Максим») и № 6 (бывший буксир «Восток»; одно 75/50-мм, одно 47-мм орудие, одна 76-мм зенитная пушка Лендера), а также сторожевое судно № 3 (бывшая канонерка № 5 «Пролетарий») и сторожевой катер № 6 (одна 47-мм пушка) в 7 час 05 мин были атакованы тремя катерами-истребителями белых. Артиллерия красных была почти на порядок сильнее трех мелкокалиберных пушек белых. Тем не менее белые подошли на 20 кабельтов (3660 м) и открыли огонь.

К 8 час 15 мин канонерка № 2 («Сильный») выбросилась на берег, команда разбежалась, через 5 минут сторожевое судно № 3 («Пролетарий») также выбросилось на берег, команда тоже спустилась на берег. Канонерка № 6 и сторожевой катер № 6 сумели уйти на юг.

Оба выбросившихся корабля были захвачены белыми, сняты с мели и введены в состав белой флотилии. Так закончилось самое крупное сражение на Онежском озере.

25 сентября 1919 г. сторожевые суда № 2 и № 4 вместе с другими кораблями флотилии вышли из Петрозаводска и участвовали в обстреле деревни Лижма.

В октябре 1919 г. сторожевые суда № 2 и № 4 обстреливали остров Меч. 17 октября в ходе боевых действий в Повенецком заливе на сторожевое судно № 4 был установлен катерный трал, но траление не удалось из-за свежей погоды.

22 и 23 октября сторожевое судно № 4 дважды обстреливало пристань у города Повенец.

6 ноября красная флотилия попыталась высадить десант в Медвежьей Горе. В этой операции участвовали и сторожевые суда. Корабли флотилии у Сухого Наволока были обстреляны белой полевой артиллерией. Канонерка № 7 была потоплена, канонерка № 3 повреждена, десант был возвращен в Петрозаводск.

На этом боевые действия красной Онежской флотилии закончились, озеро вскоре покрылось льдом. А в феврале 1920 г. сам по себе развалился фронт белых: англичане удрали, офицеры частично удрали, частично были перебиты, солдаты разбежались или перешли к красным.

За кампанию 1919 г. на Онеге сторожевые суда (бывшие канонерки ГВИУ) в среднем имели ходовых часов 300 и прошли в среднем по 1500 миль.

Весной 1920 г. началась ликвидация Онежской флотилии. В апреле 1920 г. сторожевые суда № 1, 2 и 4 были перечислены в Ладожский отряд судов Балтийского флота, переклассифицированы в речные канонерские лодки и получили № 1, 2 и 9.

На Волге, Каме и Дону в 1919 г.

В июле 1918 г. 5 канонерок ГВИУ (№ 3, 4, 6, 7, 8) были приняты от Военного ведомства и по железной дороге отправлены из Петрограда в Нижний Новгород в Волжскую военную флотилию. 16 сентября все канлодки прибыли в Нижний Новгород.

В сентябре 1918 г. канонерки ГВИУ и моторные катера-истребители были объединены в 5-й дивизион истребителей Волжской, а затем Волжско-Каспийской флотилии. После их объединения была установлена новая нумерация с № 301 по № 311. Канлодка № 3 стала истребителем № 310; канлодка № 4 — № 307; № б — № 311; № 7 — № 308 и № 8 — № 309.

Боевые действия дивизиона истребителей обеспечивали переоборудованные пассажирские пароходы: в навигацию 1918 г. — «Михаил», в навигацию 1919 г. — «Кашин», а в навигацию 1920 г. — «Иртыш». На этих пароходах размещались склады боеприпасов и продовольствия, ремонтная мастерская и лазарет.

После освобождения Казани от белых (12 сентября 1918 г.) 5-й дивизион истребителей пошел вверх по Каме, преследуя белую флотилию.

В сентябре 1918 г. у Чистополя катер № 309 пошел вверх по течению в разведку, где за ним погнались четыре корабля белых и преследовали еще 25 верст вниз по реке. Но из-за превосходства в скорости катер № 309 сумел уйти.

6 ноября 1918 г. канлодки ГВИУ (№ 307, 308, 309, 310 и 311) закончили кампанию и ушли зимовать в Нижний Новгород.

5 мая 1919 г. все пять канлодок были введены в строй. Первоначально их всех собирались отправить на Каму для борьбы с колчаковской флотилией. К весне 1919 г. часть канлодок была перевооружена. На канонерках № 6 (№ 311), № 7 (№ 308) и № 8 (№ 309) осталось прежнее вооружение: по две 76-мм горные пушки обр. 1909 г. и по два пулемета, а на канонерках № 3 (М 310) и № 4 (№ 307) взамен прежних пушек было установлено по две одноствольных 47-мм пушки Гочкиса. Такая замена резко снизила огневую мощь канонерок. 47-мм пушки имели несколько большую скорострельность, чем 76-мм горные, но зато их единственным снарядом была 47-мм граната с ударным взрывателем, содержавшая от 20 до 90 г взрывчатого вещества, и притом обычного черного пороха. 76-мм фугасная граната содержала 800 г тротила. Мало того, в боекомплект горной пушки входили превосходная шрапнель и химические снаряды.

Причины замены 76-мм пушек 47-мм автору установить не удалось. Выход из строя горных пушек маловероятен, к примеру, живучесть стволов их намного превышает 10 тысяч выстрелов. Скорей всего, кому-то зимой приглянулись горные пушки, и их попросту сперли, а взамен поставили 47-мм пушки, присланные осенью 1918 г. из Петрограда для вооружения Волжской флотилии. Время было революционное…

Той же осенью 1918 г. комиссар Волжской флотилии (бывший матрос) Н. Г. Маркин ворвался с вооруженными пьяными матросами на товарную станцию Нижний Новгород и силой отбил у охраны Центроброни пушки, предназначенные для установки на строившиеся в Нижнем бронепоезда. И ничего, сошло. Это потом образованцы-либералы будут лить слезы, что в 1937 г. РККА освободилась от подобных краско-мов.

Однако на Каму было отправлено только три канлодки: № 307, 308 и 309. На Каме канлодки ГВИУ особенно ничем не отличились. В основном они использовались для разведки И обстрела берегов. Так, к примеру, 12 мая 1919 г. канонерка № 307 обстреливала противника у устья реки Шешмы из двух 47-мм пушек Гочкиса. Ясно, что больших потерь от этих пушек быть не могло.

3 июля 1919 г. три канонерки ГВИУ закончили кампанию на Каме и ушли на ремонт в Нижний Новгород.

Две канлодки[25] (№ 310 и № 311) 9 мая 1919 г. было решено включить в состав вновь формируемой красной Донской флотилии. Канлодки М 310 и № 311 17 мая были отправлены из Саратова по железной дороге на Дон. 20 мая они прибыли на пристань Лиски. Найти данные о боевых действиях канлодок № 310 и 311 на Дону не удалось. Любопытно, что Красная Донская флотилия довольно интенсивно применяла 76-мм химические снаряды для борьбы с кулачеством (обстрелы сел Матюшенское, Рубежное и др.).

В связи с наступлением белых 29 июня 1919 г. красные приступили к ликвидации Донской флотилии, и канлодки № 310 и 311 были отправлены по железной дороге из Лисок назад в Саратов.

Осенью 1919 г. развернулись тяжелые бои с Кавказской армией барона Врангеля, захватившего Царицын.

14 августа 1919 г. к Царицыну прибыл 5-й дивизион истребителей, в составе которого были канлодки № 307, 308, 309, катера-истребители и плавбаза «Иртыш». 12 сентября 1919 г. к ним присоединились «донские катера» № 310 и № 311.

К этому времени канлодки № 307 и № 308 имели по две 47-мм пушки и по два пулемета; канлодка № 309 — две 76-мм горные пушки обр. 1909 г. и два пулемета; канлодка № 310 — одну 75-мм, одну 47-мм пушку и два пулемета. Что означает в документе «1 — 75-мм», сказать трудно, то ли это 75/50-мм корабельная пушка Кане весом свыше 2-х тонн и с очень хорошей баллистикой, но такая пушка могла при стрельбе просто развалить 25-тонный катер. Или это опечатка, или вообще пьяный матрос издал приказ об установке 75/50-мм пушки и забыл о нем, а на самом деле установили без затей вторую 47-мм пушку.

8 сентября у северного предместья Царицына истребители 5-го дивизиона попали под огонь белых. Канлодки № 308 и 309 выбросились на берег, команды разбежались. Через несколько дней канлодки сняли с мели пароходы Волжской флотилии. Царицын белые оставили уже после ледостава.

В июле 1920 г. Волжско-Каспийская флотилия была расформирована. Мореходные суда передали Каспийскому флоту, а речные — «Рупводу». К этому времени две канлодки ГВИУ — находились в Самаре и три — в Астрахани. На Волге они были не нужны, и их решили отправить в Среднюю Азию.

Канонерки в песках Каракумов

Первые две канонерские лодки ГВИУ были отправлены из Астрахани по железной дороге в Среднюю Азию 17 августа

1920 г. А 20 августа, только уже в Москве, вышел приказ о переклассификации их обратно из «истребителей» в канонерские лодки.

В ноябре 1920 г. в состав Сыр-Дарьинского дивизиона судов были перечислены канлодки № 310 и № 309, а в состав Аму-Дарвинской военной флотилии перечислены канлодки № 307, 311 и 308.

22 марта 1921 г. из Балтийского флота в Сыр-Дарвинскую флотилию перечислили канлодки № 1 и № 2, которые были доставлены по железной дороге из Петрограда на Сыр-Дарью еще летом 1920 г.

Канлодки ГВИУ, действовавшие на реках Аму-Дарья и Сыр-Дарья, базировались в Ходженте, Керках, Келифе и Термезе. Канлодки участвовали в знаменитом походе в Каракумах для поимки Ибрагим Бека.

22 апреля 1921 г. канлодка «Ташкент» буксировала кан-лодку № 307 по реке Аму-Дарье. Внезапно канлодка № 307 опрокинулась и затонула. Впоследствии ее подняли, но ремонтировать ее было нецелесообразно, и канлодку сдали на лом.

27 октября 1921 г. канлодки № 308, 309 и 311 были зачислены в Погранфлотилию Каспийского моря Морпогранох-раны (МПО) ОГПУ и отправлены по железной дороге в Крас-новодск.

Интенсивная эксплуатация канлодок серьезно сказалась на их техническом состоянии, а капремонт их в Средней Азии был невозможен. В августе 1922 г. канлодки № 1, 2, 308, 309, 310 и 311 погрузили на железнодорожные платформы и отправлены в Петроград.

В Петрограде пути канонерок разошлись. Канлодки № 308, 309 и 310 были зачислены в Финско-Ладожскую флотилию МПО ОГПУ. А канлодки № 1, 2 и 311 были законсервированы и сданы в порт на длительное хранение.

Враждебное отношение новообразованного Польского государства и СССР вынудило руководство РККА приступить к наращиванию сил на западной границе. Днепровская флотилия была расформирована еще в декабре 1920 г. Но в октябре 1925 г. был создан отряд судов Днепровской флотилии, который с октября 1926 г. назывался Отдельный отряд судов р. Днепр. Туда и было решено направить часть канлодок ГВИУ.

Канлодки № 1 и № 2 в 1929 г. прошли капитальный ре монт на Кронштадтском морзаводе, а затем были отправле ны по железной дороге в Киев в состав Отдельного отряда судов р. Днепр. 15 августа 1929 г. они получили новые номера К-1 и К-2. Причем на Днепре они до конца числились канонерскими лодками, а не бронекатерами.

Канлодки № 309 и № 311 15 августа 1929 г. были переименованы в К-3 и К-4 соответственно и перечислены в состав Отдельного отряда судов р. Днепр. Но «капитально-восстановительный ремонт» эти канлодки проходили в Киеве в 1930–1931 гг. Обе канлодки вошли в строй 27 июня 1931 г.

Канонерки ГВИУ на Амуре

В начале 1930-х годов на Дальневосточном рубеже СССР сложилась крайне опасная ситуация. Японцы захватили северный Китай и создали там марионеточное государство Мань-чжоу-Го. Сотни тысяч японских и маньчжурских солдат были сосредоточены на берегах Амура, которые являлись почти тысячекилометровой нашей границей.

В связи с этим в 1934 г. из Финско-Ладожской флотилии МПО ОГПУ на Амур были отправлены канлодки № 308 и 310, которые вошли в состав МПО НКВД[26] дальневосточного пограничного округа.

18 марта 1934 г. канлодки К-1, К-2, К-3 и К-4 были отправлены по железной дороге из Киева в г. Сретенск на Амуре.

21 августа 1934 г. в Амурской флотилии канонерки ГВИУ — были переклассифицированы в бронекатера и получили новые номера: канлодки К-1, К-2, К-3 и К-4 стали бронекатерами № 105, 106, 107 и 108 соответственно.

15 апреля 1937 г. номера катеров Амурской флотилии были вновь изменены: № 105, 106, 107 и 108 стали соответственно № 71, 72, 73 и 74. Любопытно, что однотипные корабли (канонерки ГВИУ) в НКВД на Амуре, по крайней мере, до августа 1937 г. по-прежнему оставались в классе канонерских лодок и имели старые номера 308 и 310, присвоенные еще на Волге в 1918 г.

В 1936–1937 гг. японцы попытались занять ряд островов на Амуре, принадлежащих России. С одной стороны, это была проба сил, а с другой — контроль над островами давал возможность прекратить советское судоходство на Амуре.

30 июня 1937 г. в 16 час 40 мин бронекатера Амурской военной флотилии № 72 и № 74 и канонерская лодка пограяохраны № 308 (бывшая канлодка ГВИУ № 7) неожиданно были обстреляны артиллерийским и пулеметным огнем с маньчжурской территории со стороны деревни Ганьчаза. Обстрел бронекатеров продолжался 10 минут. Бронекатер № 72 был подбит артиллерийским огнем, канлодка № 308 изрешечена пулями.

На бронекатере № 72 был убит командир капитан-лейтенант Александр Беляев и три члена экипажа. Бронекатер потерял ход и был течением прибит к острову № 514, где и затонул. Остальные 12 человек экипажа направились вплавь к нашему берегу, при этом один человек утонул. Из 11 уцелевших членов экипажа было 6 раненых.

Бронекатер № 74 и канлодка № 308 вместо того, чтобы помочь бронекатеру № 72, быстро вышли из-под обстрела, как было сказано в донесении: «по приказу комдива Глухова». Любопытно, что дело происходило в радиусе действия 152-мм батареи, находившейся на берегу, но батарея молчала.

В тот же день, вечером, командующий Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии Маршал Советского Союза Блюхер приказал:

1. Зейскому отряду бронекатеров Амурской Краснознаменной военной флотилии идти за катером № 72 и привести его к нашему берегу Амура.

2. В случае повторения японо-маньчжурами обстрела наших бронекатеров 152-мм батарее заставить замолчать батарею противника.

Несмотря на сей грозный приказ 6 июля 1937 г. к затонувшему бронекатеру № 72 подплыло 7 лодок с японцами, и по ним наша артиллерия не стреляла. Позже японцы подняли бронекатер, но в состав Маньчжурской военной флотилии его не вводили. Возможно, он был использован как речной полицейский катер. Любопытно, что С. С. Бережной придумал этому катеру целую легенду, что он «был поднят, восстановлен и вновь введен в строй. Участвовал в Маньчжурской наступательной операции 9.08–2.09.1945 г. 12.01.1949 г. отнесен к подклассу речных БКА. 2,04.1951 г. разоружен и исключен из списков судов ВМС в связи с передачей в ОФИ для демонтажа и разделки на металл».[27]

Взамен бронекатера № 72 НКВД передало Амурской флотилии одну из двух собственных канонерских лодок (№ 308 или № 310), которую в Амурской флотилии переименовали в бронекатер № 75. Бронекатера же с № 72 во флотилии больше не было.

Во время службы на Амуре бывшие канлодки ГВИУ прошли капитальный ремонт, в ходе которого с них были сняты старые моторы и установлены моторы ГАМ-34БП мощностью 800 л. с Топливные баки вмещали 2 тонны бензина. Скорость катеров увеличилась с 12,5 узлов до 21 узла. Осадка увеличилась до 1 метра (по проекту — 0,61 м, на Днепре — 0,75 м).

К 9 августа 1945 г. в составе Амурской флотилии было четыре канлодки ГВИ — бронекатера № 71, 73, 74 и 75. Все они входили во 2-й отдельный дивизион бронекатеров Зее-Бурейской бригады.

В ночь с 9 на 10 августа 1-й и 2-й отряды бронекатеров Зее-Бурейской бригады совершили налет на город Сахалян, находившийся на маньчжурском берегу реки Амур, почти напротив Благовещенска. В 4 час 5 мин катера вышли из реки Зеи и, прижимаясь к нашему берегу, пошли вверх по течению. В 4 час 40 мин они дошли до порта Сахалян и открыли огонь. Пройдя немного вверх по течению, катера развернулись и пошли обратно по оси реки, продолжая вести огонь по Сахалину. Огнем бронекатеров было уничтожено несколько огневых точек, подожжен склад горючего, потоплено два катера и четыре шаланды. Потерь на наших бронекатерах не было. Лишь на бронекатере № 74 возник пожар от попадания зажигательной пули в бензобак, но вскоре пожар был потушен. В 5 час 30 мин все бронекатера благополучно вошли в устье реки Зеи.

10–13 августа бронекатера 2-го дивизиона участвовали в высадке десанта в районе Сахалина.

После окончания войны с Японией канлодки ГВИУ несколько лет несли службу на Амуре. 2 апреля 1951 г. вышел приказ об исключении их из списков флота.

Как видим, броневые суда Военного ведомства сыграли существенную роль в Гражданской войне. Можно поспорить, что от канонерок ГВИУ в Гражданскую войну было больше проку, чем от четырех балтийских дредноутов. Некоторые специалисты считали серьезными недостатками этих бронесудов малую скорость. В какой-то мере это оправдано для Онеги и Амура, но для рек центральной России типа Дона и Припяти их скорость вполне достаточна. По моему мнению, более серьезным недостатком было слабое артиллерийское вооружение кораблей. Большие бронекатера (канонерки ГВИУ) следовало вооружать башенными или щитовыми орудиями с углом возвышения не менее 60°.

Раздел III. «Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник…»

Глава 1. Кронштадтская побудка

В ночь с 17 на 18 августа 1919 г. английские торпедные катера атаковали корабли Балтийского флота в Кронштадской гавани. Пять катеров вышли из Биоркэ и два катера — из Териоки. Они встретились в районе форта Ино, а оттуда пошли Северным фарватером к Кронштадту. Чтобы отвлечь внимание большевиков, в 3 час 45 мин 18 августа над Кронштадтом появились английские гидросамолеты, сбросившие 100-фунтовые бомбы и открывшие огонь из пулеметов. С 4 час 20 мин до 4 час 29 мин катера потопили старый крейсер «Память Азова» и серьезно повредили линкор «Андрей Первозванный». При этом было потеряно 3 катера.

Эти атаки неизвестного ранее класса кораблей произвели огромное впечатление на красных военморов.

Любопытно, что еще раньше английские торпедные катера потопили крейсер «Олег». А дело было так. 17 июня крейсер стоял на якоре у Толбухина маяка под охраной двух эсминцев и двух сторожевых судов. Катер подошел почти в упор к крейсеру и выпустил торпеду. Крейсер затонул. Как неслась служба у красных военморов, легко понять из того, что ни на крейсере, ни на охранявших его судах никто не заметил при дневном свете и отличной видимости подходящий катер. После взрыва был открыт беспорядочный огонь по «английской подводной лодке», которая привиделась военморам.

Кроме того, в июне 1919 г. английские торпедные катера совершили 13 походов в Петроград Северным фарватером мимо северных фортов Кронштадтской крепости. И только два раза они были обнаружены и обстреляны ружейно-пулеметным огнем, но большая скорость (33–37 узлов) позволила им уйти. На одном из островов Невской дельты катера высаживали или принимали британских агентов.

Тем же летом 1919 г. англичане доставили морем в Батуми, а оттуда по железной дороге в Баку 13 торпедных катеров. Два из них в неисправном состоянии были захвачены Красной Армиией при взятии Баку 1 мая 1920 г. Остальные были захвачены 18 мая 1920 г. в иранском порту Энзели, куда зашла красная флотилия отбирать угнанный англичанами каспийский торговый флот.

Шесть трофейных английских торпедных катеров после ряда приключений включили в Дивсторкат (дивизион сторожевых катеров), базировавшийся в Севастополе.

Что же это были за катера, и вообще, как и почему появился класс торпедных катеров? Начну с того, что первыми носителями самодвижущихся мин (торпед) в 70-х — 80-х годах XIX века стали минные катера водоизмещением от 7 до 23 т, имевшие скорость от 10 до 18 узлов. Миноноски предназначались для внезапного нападения на корабли противника ночью или в условиях очень плохой видимости. Мореходность и дальность плавания их были крайне малы. Постепенно водоизмещение и размерения миноносок росли, и их стали именовать миноносцами. К началу русско-японской войны их водоизмещение достигало 350 т, а к 1914 г. — перевалило за 1000 т.

Но недаром говорят, что история движется по спирали, и в 1915 г. англичане решили создать малый скоростной торпедный катер, который иногда называли «плавучий торпедный аппарат».

Решающее значение в создании торпедных катеров имело сочетание мощного двигателя внутреннего сгорания с особыми (реданными) обводами корпуса, приводящими катер в состояние глиссирования по поверхности воды и позволяющее резко повышать его скорость.

Принцип глиссирования впервые был предложен английским изобретателем пастором Ч. Рамусом еще в начале 70-х годов XIX века, Торникрофт (глава одноименной фирмы до 30-х годов XX века) работал над тем же принципом, и для миноносца «Лайтинг» («Lighting») было сделано несколько вариантов проекта корпуса в стремлении по возможности добиться его скольжения. Однако пришлось признать, что в то время нельзя было построить достаточно легкий и мощный двигатель.

Наконец в Англии появился двигатель внутреннего сгорания, и фирмой «Торникфорт» было создано несколько опытных катеров реданного типа. В середине корпуса каждого из них имелся специальный уступ — редан, который переходил в плоское днище. Благодаря редану уменьшалась площадь соприкосновения днища с водой, а значит, и сопротивление ходу корабля. Реданный катер уже не плыл — он как бы вылезал из воды и скользил по ней на огромной скорости, опираясь о водную поверхность лишь реданным уступом и плоской кормовой оконечностью.

Вскоре выяснилось, что скорость, при которой начинается глиссирование, быстро возрастала с увеличением длины судна. Так, глиссер длиной в 5 м достигает состояния скольжения при скорости около 17 узлов при мощности двигателя всего в 50 л. с, а торпедный катер длиной в 15 м начинает глиссировать примерно при 30 узлах. Но если бы можно было снабдить достаточно мощными машинами эсминцы длиной в 90 м, то состояние глиссирования ими могло быть достигнуто лишь приблизительно при 70 узлах, и требуемая мощность при этом составила бы не менее 200 тыс. л.с, то есть в 5–6 раз больше максимума, применяемого в настоящее время для кораблей таких размеров.

Поэтому первые английские и фактически первые в мире торпедные катера имели очень малые размеры — 40 футов (12,2 м). Кроме всего прочего, на размеры повлияло техническое задание, выданное английским адмиралтейством фирме «Торникрофт». Первоначально британские адмиралы предполагали использовать в качестве носителей торпедных катеров легкие крейсера. Сами же торпедные катера предполагалось применять для атак вражеских кораблей в их базах. Таким образом, с самого начала торпедные катера рассматривались как диверсионные или, как иногда говорят, штурмовые средства.

Наибольшая подъемная сила шлюпбалок крейсера, намеченного для роли плавбазы — носителя торпедного катера, была 4,25 т. Это величина и определяла полное водоизмещение первых в мире торпедных катеров. Так как это были небольшие катера, то двигатель для них не составлял проблемы. На каждый из этих первых торпедных катеров ставили по одному мотору «Филт» в 250 л.с. Это были авиационные моторы, которые по этой причине, естественно, не имели реверса, поэтому первые торпедные катера вовсе не имели заднего хода.

Каждый торпедный катер вооружался одной торпедой калибром в 18 дюймов и легким пулеметом. Для сбрасывания торпед фирма «Торникрофт» сконструировала особый торпедный аппарат, получивший позднее название «желобной». Торпеда при этом укладывалась в особый открытый внизу желоб, расположенный в корме, передней (зарядной) частью по ходу катера, то есть к носу. В средней части катера под палубой проходил длинный цилиндр с поршнем, соединенным со штоком, упиравшимся в головку торпеды.

Взрыв в цилиндре вышибного заряда обычного дымного пороха выталкивал торпеду в воду хвостом вперед, причем катер уходил от сброшенной им торпеды. При сбросе торпеды отдавался курок, приводивший в действие ее двигатель. Торпеда выбрасывалась из кормового желоба не носом, а хвостом. В момент выброса включался двигатель торпеды, и она начинала нагонять катер. Торпедный катер, который в момент залпа должен был идти со скоростью около 20 узлов (и не меньше 17 узлов), резко отворачивал в сторону, а торпеда продолжала идти, сохраняя направление, которое катер имел в момент залпа, одновременно принимая заданную глубину и увеличивая ход до полного.

У этих первых торпедных катеров «Торникрофта» наибольшая кратковременная скорость во время атаки могла доходить до 35 узлов. По соображениям секретности эти первые торпедные катера, которые при заказе назывались «моторными торпедными катерами» («МТБ»), получили во флоте название «моторные катера береговой службы» (Coastal Motor Boat — СМВ).

В 1917 г. Адмиралтейство заказало фирме «Торникрофт» серию новых 55-фунтовых торпедных катеров. Катера эти имели усиленное вооружение, состоявшее уже из двух торпед, два мотора авиационного типа общей мощностью 750 л. с, и среднюю скорость 40 узлов. Чтобы снизить воздушное сопротивление движущемуся катеру, его верхнюю палубу сделали заметно выпуклой. Корпус катера из красного дерева сохранял обводы глиссера с одним реданом.

Всего в 1917–1922 гг. фирма «Торникрофт» построила 72 55-фунтовых катера. И именно они появлялись в ходе интервенции против Советской России на Балтийском и Каспийском морях.

Как уже говорилось, «кронштадтская побудка» потрясла воображение наших моряков. Еще 17 сентября 1919 г. Реввоенсовет Балтфлота на основании акта осмотра поднятого со дна в Кронштадте английского 55-фунтового катера обратился в Ревовенсовет с просьбой дать распоряжение о срочной постройке на наших заводах быстроходных катеров английского типа. Любопытно, что при этом было высказано пожелание не терять времени с тем, чтобы «катера были построены и испытаны до наступления зимы» (а была уже середина сентября…).

Данный вопрос был рассмотрен весьма быстро, и уже 25 сентября 1919 г. ГУК сообщил в Реввоенсовет, что «ввиду отсутствия механизмов особого типа, до сих пор не изготавливаемых в России, постройка серии подобных катеров в настоящее время, безусловно, неосуществима». Тем дело тогда и кончилось.

Однако уже в 1919 г. над созданием глиссирующего катера работал Андрей Николаевич Туполев. Судя по всему, Туполев начал заниматься им в инициативном порядке. В ноябре 1921 г. был спущен на воду и испытан на Москве-реке первый опытный глиссер ЦАГИ АНТ-1 с мотором «Изотто-Фраскини» мощностью 160 л.с. и с водяным винтом. Водоизмещение АНТ-1 составляло менее 1 т. Глиссер имел один основной редан и два подвижных плавника в качестве кормовой опорной поверхности. Опуская или поднимая плавники, можно было на ходу менять углы атаки днища. На этом глиссере была достигнута скорость около 40 узлов.

Испытания целиком подтвердили все расчеты. Глиссер был вполне устойчив в поперечном и продольном направлении, хорошо слушался руля как при плавании, так и при скольжении на редане, и выполнял в первом случае повороты с радиусом 5–6 м, а во втором случае описывал полный круг на Москве-реке с диаметром круга 12–13 м.

Второй опытный глиссер ЦАГИ АНТ-2 начал строиться в июне 1923 г. на средства «Осоавиахима»[28] и по его заказу и поэтому в постройке и эксплуатации назывался «Осоавиахим». Закончилась постройка АНТ-2 в ноябре того же года. Это был небольшой, на 3–4 пассажира, цельнометаллический речной глиссер с мотором фирмы «Анзани» мощностью 30 л. с и воздушным винтом. Глиссер предназначался для мелких водных бассейнов. При испытании была получена скорость около 22 узлов. Глиссер показал прекрасную проходимость по порогам и мелям.

В 1922 г. глиссирующими катерами заинтересовалось и «Остехбюро» Бекаури. По его настоянию 7 февраля 1923 г.[29] Главное морское техническо-хозяйственное управление наркомата по морским делам обратилось с письмом в ЦАГИ: «В связи с возникшей потребностью для флота в глиссерах, тактические задания коих: район действия 150 км, скорость 100 км/час, вооружение один пулемет и две 45-см мины Уайтхеда, длина 5553 мм, вес 802 кг».

Кстати, В. И. Бекаури, не очень надеясь на ЦАГИ и Туполева, подстраховался и в 1924 г. заказал французской фирме «Пиккер» глиссирующий торпедный катер. Согласно договору от 2 апреля 1925 г. катер должен был быть построен из африканского красного дерева за 32 500 франков. Длина катера 12,4 м, максимальная скорость 56 узлов при мощности двигателя 1200 л.с. За постройкой катера лично наблюдал академик А. Н. Крылов. 3 июля 1925 г. катер, построенный фирмой «Пиккер», был спущен на воду. Есть данные, что этот катер благополучно прибыл в СССР. Однако о его дальнейшей судьбе ничего не известно.

В начале 1925 г. Крылов заказал катер большего размера. Но фирма «Пиккер» не смогла сама справиться с новым заданием. После окончания постройки «малого» катера она слилась с фирмой «Виснер», в которой инженер Шарль Пиккер некоторое время был научным руководителем.

Увеличение размеров катера при сохранении почти полной скорости его предшественника и улучшения мореходности настолько меняло всю конструкцию катера, что фирма «Виснер» не смогла выполнить свои обязательства по договору и была вынуждена объявить о своей несостоятельности. Известно, что дело о взыскании с фирмы долгов тянулось несколько лет.

Так что ВМС РККА и «Остехбюро» пришлось надеяться только на Туполева. 30 июля 1925 г. ЦАГИ получил наряд на изготовление «торпедного катера № 1» («ТК-1»). 25 августа был заключен договор между ЦАГИ и ВМС в лице Главного морского техническо-хозяйственного управления (Техуправление) на изготовление катера. Срок готовности по договору был установлен 15 июня 1927 г., а официальным сроком начала работ постановили считать 7 августа 1925 г.

Малый радиус нового торпедного катера и его плохая мореходность никого в то время не смущали. Предполагалось, что новые глиссеры разместятся на крейсерах. На «Профинтерне» и на «Червоне Украине» предполагалось сделать для этого добавочные сваливающиеся шлюпбалки. Заводы должны были выпустить специальные электролебедки с двумя барабанами для подъема глиссеров стрелой (по 3 лебедки и от 3 до 6 глиссеров на крейсер). В этой информации, взятой из доклада, подписанного в июне 1925 г. Зофом и Власьевым, любопытно еще одно обстоятельство. В то время было очень хорошо известно, что изделия из дюраля очень активно разрушаются в морской воде. (В техзадании на «ТК-1» этот момент специально оговаривался.) Использование торпедного катера с корабля-носителя кардинально облегчало решение этой проблемы. Катер должен был находиться в воде лишь при выполнении задания, а нормальное его положение исключало прямое соприкосновение с морской водой.

АНТ-3 (ТК-1) строился целиком из кольчугалюминия (вид дюраля, изготавливавшегося на заводе в с. Кольчугино). По указанию Морведа от 25 июля 1925 г. заказы ЦАГИ на коль-чугалюминиевые полуфабрикаты выполняли в порядке чрезвычайной срочности. В ходе создания катера вместо намечавшегося для вооружения торпедного аппарата под 533-мм торпеду было решено принять 450-мм торпеды, так как 533-мм торпеды Техуправление вовремя поставить не могло.

Для придания катеру выгодных углов атаки Туполев использовал на АНТ-3 конструкцию, опробованную еще на АНТ-1. В кормовой части днища была прикреплена снизу отдельная площадка в виде доски, соединенной петлями с остальной частью днища и удерживаемой под необходимым углом при помощи вертикальных винтов с маховиками. Вращая маховик (вручную), предполагалось на ходу катера изменять угол атаки днища, подбирая его наиболее эффективное положение. Видимо, трудно было сообразить, что любой катер слишком часто соприкасается с береговым дном, чтобы такая сложная конструкция могла уцелеть. Эта деталь была как раз первой, от которой Туполев отказался и никогда больше не повторял ее в своих дальнейших торпедных катерах.

Но были у АНТ-3 и другие недостатки, также во многом обусловленные его «авиационным» происхождением, от которых его конструктор не успел отказаться или по разным причинам не сумел понять их непригодность для морского судна. Одним из этих существенных недостатков туполевских катеров, вызывавших позднее острое недовольство личного состава, было отсутствие у этих кораблей… верхней палубы!

В основу проекта АНТ-3 был положен поплавок гидросамолета. Верх этого поплавка, активно участвующий в прочности конструкции, перешел на катера Туполева. Вместо верхней палубы у них была круто изогнутая выпуклая поверхность, на которой человеку трудно удержаться, даже когда катер неподвижен. Когда же катер был на ходу, выйти из его боевой рубки было смертельно опасно — мокрая скользкая поверхность сбрасывала с себя решительно все, что на нее попадало (к сожалению, за исключением льда, в зимних условиях катера обмерзали в надводной части). Когда во время войны на торпедных катерах типа Г-5 приходилось перевозить десант, то людей сажали гуськом в желоба торпедных аппаратов, больше им негде было находиться. Обладая сравнительно большими запасами плавучести, эти катера практически ничего не могли перевозить, поскольку груз некуда было брать.

Неудачной оказалась и позаимствованная у английских торпедных катеров конструкция торпедного аппарата. Минимальная скорость катера, при которой он мог выпустить свои торпеды, составляла 17 узлов. На меньшем ходу и на стопе катер не мог дать торпедный залп, так как это означало бы для него самоубийство — торпеда неминуемо попала бы в него.

6 марта 1927 г. катер АНТ-3, позже получивший название «Первенец», отправили по железной дороге из Москвы в Севастополь, где он был благополучно спущен на воду. С 30 апреля по 16 июля 1927 г. АНТ-3 проходил испытания. Стоит привести несколько выдержек из акта испытаний:

«Глиссер встретил пологую зыбь и волнение до 2 баллов. Для проверки мореходных качеств глиссера шли переменными курсами под различными угломерами к волне и зыби со скоростью 28–29 узлов. Глиссер держался хорошо, забрызгивало незначительно.

При ветре и волнении от 1 до 3 баллов глиссер отлично держался на волне, без боковой качки, но имеют место резкие сотрясения при ударах днища об воду.

При ходе против ветра и волнения открытый пост управления сильно забрызгивается.

Море свыше 3-х баллов и ветер 4 балла… хотя глиссер отлично держался на волнении, моторы и приборы управления действовали вполне исправно, но заливало в открытую рубку настолько сильно, что все вымокли, и затруднялось управление глиссером.

Глиссер на волнении испытывал сотрясения от ударов днища о воду.

Испытание пулеметной установки показало, что прицельная наводка возможна только при стрельбе на ходах не свыше 30 узлов».

18 мая 1927 г. командование Морских Сил РККА выделило средства на постройку второго торпедного катера, который должен был иметь скорость не ниже, чем у АНТ-3, вес в пределах 10 т, вооружение — две 450-мм торпеды, двигатели — два «Райт-Циклона» по 600 л.с

Новый катер получил обозначение АНТ-4, а позже — «Туполев». 3 сентября 1928 г. он спущен на воду в Севастополе. В ходе испытаний контрактную скорость 50 узлов дать не удалось, максимальная скорость составила около 47,3 узла. Мореходность АНТ-4 была определена в 4 балла.

По типу АНТ-4 было начато серийное производство торпедных катеров, получивших название Ш-4. Строились они в Ленинграде на заводе им. Марти (бывший Адмиралтейский судостроительный завод). Стоимость одного катера составляла 200 тыс рублей. Катера Ш-4 оснащались двумя бензиновыми двигателями «Райт-Тайфун», поставляемыми из США.

Вооружение катера состояло из двух торпедных аппаратов желобкового типа для 450-мм торпед обр. 1912 г., одного 7,62-мм пулемета и дымообразующей аппаратуры.

«Для предохранения корпуса от коррозии торпедные катера требовалось хранить на берегу в особых крытых и хорошо вентилируемых помещениях (зимой желательным было отопление). Спуск на воду следовало производить незадолго до их выхода в море».[30]

В ходе эксплуатации катеров от перегрева двигателей часто возникали пожары. Так, 13 мая 1930 г. при выходе из гавани Кронштадта сгорел ТКА № 81 (заводской № 46/26). В целях «конспирации» номер 81 был немедленно присвоен торпедному катеру с заводским № 40/20. Фундаменты под моторами «Райт-Тайфун» не выдерживали вибрации и разрушались.

Всего на заводе им. Марти в Ленинграде было построено 84 катера Ш-4.

А тем временем 13 июня 1929 г. Туполев в ЦАГИ приступил к строительству нового глиссирующего дюралевого катера АНТ-5, вооруженного двумя 533-мм торпедами. Однако постройка его затянулась из-за отсутствия 533-мм торпед и надежных двигателей. Первоначально планировалось установить те же моторы «Райт-Тайфун». Был вариант и с отечественными моторами ГМ-13, но довести их до ума не удалось. В конце концов, на катер установили итальянские авиационные моторы «Изотто-Фраскини» А 550–1000 (мощностью в 1000 л. с). Таким образом, 15 февраля 1933 г. катер АНТ-5 был закончен постройкой и отправлен из Москвы по железной дороге в Севастополь.

С апреля по ноябрь 1933 г. катер прошел заводские испытания в Севастополе, а с 22 ноября по декабрь — государственные испытания. Испытания АНТ-5 привели начальство буквально в восторг — катер с торпедами развивал скорость 58 узлов, а без торпед — 65, 3 узла. О таких скоростях не могли и мечтать катера других стран.

Завод им. Марти, начиная с V серии (первые четыре серии — это катера Ш-4), перешел на производство Г-5 (так назывались серийные катера АНТ-5). Позже Г-5 стали строить и на заводе № 532 в Керчи, а с началом войны завод № 532 эвакуировали в Тюмень, и там на заводе № 639 также приступили к строительству катеров типа Г-5. Всего был построен 321 серийный катер Г-5 девяти серий (с VI по XII, включая Х1бис).

Торпедное вооружение у всех серий было одинаково: две 533-мм торпеды в желобковых аппаратах. А вот пулеметное вооружение постоянно менялось. Так, катера VI–IX серий имели по два 7,62-мм авиационных пулемета ДА. Следующие серии имели по два 7,62-мм авиационных пулеметов ШКАС, отличавшихся большей скорострельностью.

С 1941 г. катера стали оснащать одним-двумя 12,7-мм пулеметами ДШК. Кроме того, силами флотских умельцев были созданы импровизированные ординарные и спаренные 20-мм установки авиационных пушек ШВАК.

Водоизмещение катеров Г-5 колебалось от 14,91 т (VI серии) до 19,94 т (XI серии). Большинство катеров имело по два отечественных бензиновых двигателя ГАМ-34БП и БС мощностью 850 л.с. каждый. 25 катеров IX серии были оснащены итальянскими двигателями «Изотто-Фраскини» А 550–1000. 40 катеров серии Х1бис оснащены форсированными двигателями ГАМ-34Ф мощностью по 1000 л. с А в ходе войны катера снабжались двумя американскими двигателями «Паккард» мощностью по 1150 л.с.

Скорость хода катеров составляла от 45 до 52 узлов. А стоимость постройки — от 475 тыс руб. (первые серии) до 620 тыс. руб. (начиная с XI серии).

Как работали эти двигатели ГАМ-34, пусть даже теоретически, можно понять из следующего документа: «Правила ухода и обслуживания катера Г-5». Полный ход достигался при 1900 об./мин двигателя. Но работать при скорости 1900 об./мин можно было не более 20 мин, а при скорости 1800 об./мин не более 1 часа. Причем полный ход можно было развивать только в боевых условиях. А «пользоваться самым полным ходом при 1800–1900 об./мин в условиях боевой подготовки запрещается».

Завод № 24, изготавливавший двигатели ГАМ-34, давал им гарантию лишь на 150 часов работы двигателя, далее должна была производиться полная переборка двигателя и ремонт.

Туполев и Некрасов[31] не успокоились на Г-5 и в 1933 г. предложили проект «лидера торпедных катеров Г-6». По проекту водоизмещение катера должно было составлять 70 т. Восемь моторов ГАМ-34 по 830 л. с должны были обеспечить скорость до 42 узлов. Катер мог дать залп шестью 533-мм торпедами, три из которых запускались из кормовых торпедных аппаратов желобкового типа, а еще три — из поворотного трехтрубного торпедного аппарата, расположенного на палубе катера. Артиллерийское вооружение состояло из 45-мм полуавтоматической пушки 21К, 20-мм пушки «авиационного типа» и нескольких 7,62-мм пулеметов. Следует заметить, что к началу строительства катера (1934 г.) и поворотные торпедные аппараты, и 20-мм пушки «авиационного типа» существовали лишь в воображении проектантов.

Самое любопытное, что катер был реданного типа, а Туполев гарантировал его мореходность в… 8 баллов (?!).

14 августа 1935 г. катер был закончен постройкой и отправлен в Севастополь, хотя поворотные торпедные аппараты завод им. Марти еще не изготовил. Транспортировка заняла 20 суток: Г-6 был погружен на речную баржу и по Москве-реке, Оке и Волге доставлен в Сталинград, а оттуда на колесах — в Калач, далее на речной барже по Дону до Ростова, а затем на морской барже до Севастополя.

22 марта 1936 г. в 11 час 26 мин катер Г-6 был спущен на воду.

На испытаниях в 1936 г. катер без вооружения при водоизмещении в 55 т показал скорость в 55,3 узла, а с балластом при водоизмещении 73 т — 49 узлов. Стоимость постройки катера составила 7,5 млн рублей.

По результатам испытаний катер был доработан, и в июне 1937 г. продолжились его заводские испытания. Государственные испытания были проведены с 8 сентября 1937 г. по январь 1938 г., но без торпедного вооружения. В таком виде комиссия закончила ходовые испытания, а к мореходным не приступала из-за отсутствия вооружения и решила приостановить испытания впредь до установки торпедного вооружения.

К началу 1939 г. наконец-то изготовили трехтрубные торпедные аппараты, но стрелять ими с катера Г-6 было нельзя. Дело в том, что при проектировании силовых элементов катеpa ЦАГИ исходил из того, что при стрельбе из трехтрубного торпедного аппарата сила отдачи, как сообщал его разработчик, не будет превышать 10 т. В действительности оказалось, что при одиночном выстреле отдача составляла 13,9 т, а залповая стрельба была и вовсе недопустима.

В результате было решено испытывать Г-6 без поворотного торпедного аппарата. Государственные испытания катера Г-6 были проведены с 5 по 19 апреля 1939 г. По их результатам приемная комиссия сочла дальнейшие работы по катеру бесперспективными. Предварительные мероприятия по запуску катера Г-6 в серию были прекращены.

Сам же катер Г-6 20 июня 1939 г. был принят в состав ВМС в качестве… вспомогательного судна. В годы войны Г-6 числился в составе Черноморского флота,[32] но в боевых действиях участия не принимал.

21 ноября 1933 г., через месяц после окончания заводских испытаний Г-5, УВМС передало ЦАГИ тактико-технические требования и заказ на разработку эскизного проекта нового катера. По водоизмещению он должен был занять промежуточное место между Г-5 и Г-6. Моряки же требовали от Туполева в первую очередь улучшить мореходность катера и усилить его артиллерийское вооружение. Новый катер получи индекс Г-8.

Туполев и Некрасов решили повысить мореходные качества катера не за счет увеличения его линейных размеров, а за счет изменения обводов корпуса и увеличения удельной нагрузки на редан. Повышение мореходности осуществлялось путем увеличения килеватости днища ходовой части до 13°, что должно было обеспечить работоспособность катера при более высоких баллах состояния моря и более спокойный ход. Большую устойчивость на ходу катера должно было дать увеличение отношения длины к ширине катера. Повышение килеватости снизило гидродинамическое качество катера, что потребовало увеличения мощности моторов для получения необходимых скоростей. На катере установили 4 мотора ГАМ-34, по два мотора на вал.

ПВО катера должна была состоять из двух 12,7-мм пулеметов ШВАК, размещенных: один в носовой части катера впереди моторного отсека, а второй в средней части рубки. Кроме того, в хвостовой части рубки устанавливался пулемет ШКАС.

Позже решили 12,7-мм пулеметы заменить на 20-мм автоматические пушки ШВАК. Сделать это было легко, поскольку основное различие их заключалось в калибре трубы. Торпедное вооружение по сравнению с Г-5 не изменялось — те же две 533-мм торпеды в желобковых торпедных аппаратах.

Нормальное водоизмещение катера составляло 23,5 т.

Строительство катера Г-8 началось в ЦАГИ 25 марта 1936 г., а 1 сентября 1937 г. его по железной дороге отпра вили в Севастополь. С 14 января 1938 г. по 14 августа 1939 г. катер прошел заводские испытания, а с 20 августа 1939 г. по 23 августа 1940 г. — государственные испытания.

Приемная комиссия в заключительном приемо-сдаточном акте от 23 августа 1940 г. указала, что мореходность катера Г-8 при состоянии моря до 5 баллов включительно и при скорости до 48 узлов вполне удовлетворительная; прочность катера удовлетворительная; скорость катера — при водоизмещении 29 т 48 узлов, а при водоизмещении 25,7 т 52 узла — является удовлетворительной.

20 октября 1940 г. торпедный катер Г-8 был включен в состав Черноморского флота. В 1942–1943 гг. он активно участвовал в боевых действиях. Вместо 20-мм пушек ШВАК катер в 1943 г. вооружили тремя 12,7-мм пулеметами ДШК. В 1942 г. он участвовал не менее чем в трех операциях по поиску вражеских кораблей, но все они закончились безрезультатно. А в ночь на 21 мая 1943 г. при попытке доставить боеприпасы на «Малую землю» Г-8 был атакован тремя германскими торпедными катерами, но его спасли сторожевые катера № 0016, 032 и 0141.

В 1937–1939 гг. в ЦАГИ шли работы над двумя новыми торпедными катерами. Катер Г-9 представлял модификацию Г-8, по проекту его водоизмещение составляло 31,2 т. Четыре мотора ГАМ-34Ф по 1250 л. с должны были давать скорость 58 узлов. Вооружение Г-9 состояло из трех 20-мм пушек ШВАК и двух 533-мм торпед. Причем впервые торпеды помещались в бугельном ангаре, то есть сбрасывались не назад, а за борт. Это позволялстрелять при любой скорости катера или даже без хода.

Катер Г-10 представлял собой модификацию катера Г-5. По проекту его водоизмещение было 19,2 т. Два мотора ГАМ-34Ф должны были обеспечить ход до 53 узлов. Вооружение: два 12,7-мм пулемета ДК и два 53-ем бугельных торпедных аппарата. Было проработано несколько вариантов установки про-тивопульной брони.

М. Б. Саукке писал: «Работы по Г-10 были остановлены в апреле 1939 г. Скорее всего, это произошло потому, что к этому времени здание КОСОС, где шло проектирование Г-10, превратили в спецтюрьму ЦКБ-29 НКВД. Места для проектирования и постройки торпедных катеров в ней не предусматривалось».[33]

Не только Саукке, но и ряд других авторов считают, что прекращение работ в ЦАГИ над катерами реданного типа стало следствием репрессий, проводимых НКВД. Так, в IV томе «Истории отечественного судостроения» коллектив мастистых авторов пишет: «Проект Г-10, безусловно, был передовым и нуждался в реализации для опытной проверки принятых решений. Но реализации не последовало — в апреле 1939 г. все работы по Г-10 были свернуты. Это, очевидно, явилось следствием смены руководства ВМФ и ЦАГИ, а отчасти и изменением профиля ленинградского завода 194, где дюралевые катера снимались с производства».[34]

Спору нет, большая политика действительно ворвалась в строительство советских торпедных катеров. Вечером 21 октября 1937 г. агенты НКВД арестовали А. Н. Туполева. Знаменитый авиаконструктор провел около года в Бутырской тюрьме, а позже ему предложили работать в авиационной «шарашке», созданной в деревне Болшево под Москвой, на территории бывшей Болшевской трудовой колонии.

Жизнь там резко отличалась от лагерной. М. Б. Саукке писал: «При очередной встрече с шефом НКВД Туполев после доклада стал класть в свои карманы папиросы, в изобилии лежавшие на столе. Берия удивился, так как знал, что Туполев не курит, и спросил, зачем он это делает. Андрей Николаевич сказал, что с куревом у его работников затруднения, да и кормить стали плохо. Тут же был вызван „чин“, которому приказали всех обеспечить папиросами по индивидуальному выбору и „кормить как в ресторане“. На другой же день староста Алимов составлял список курильщиков. Его возглавил некурящий Туполев, заказавший для раздаривания „Герцеговину Флор“. На ней же остановил свой выбор Алимов, но для себя. Член-корреспондент АН А. И. Некрасов попросил „Казбек“, остальные — „Беломор“. Когда болшевский руководитель НКВД узнал, что ему приказано кормить своих подопечных „как в ресторане“, то очень расстроился. „Ну где я для вас возьму такого повара?“ — говорил он Туполеву. „Ваша власть, арестуйте лучшего из „Националя“ — и сюда“, — посоветовал Андрей Николаевич. Повар экстра-класса остался, конечно, на своем месте, но кормить стали много лучше».[35]

В «шарашке» Туполев занимался исключительно проектированием самолетов и более не возвращался к торпедным катерам. Лишь в 1950-х годах Туполев было взялся за доработку германских катеров VS-7, VS-10 и VS-8, но по ряду причин дело не дошло даже до выпуска опытных образцов.

Обратим внимание на даты. С момента ареста Туполева до прекращения работ над Г-10 в ЦАГИ прошло полтора года, так что связывать закрытие темы с арестом его и Некрасова было бы большой натяжкой.

На самом деле порочной оказалась сама идея создания малого торпедного катера реданного типа. Такие катера были хороши для диверсионной деятельности, вспомним лето-осень 1919 г. на Финском заливе, но для действий в открытом море они не годились.

К началу Великой Отечественной войны в составе нашего ВМФ имелось 269 торпедных катеров. Все они, за исключением трех опытных катеров, были реданной конструкции Туполева (Ш-4 и Г-5). На 22 июня 1941 г. наш «москитный флот» был самым сильным в мире. Так, по числу торпедных катеров мы превосходили Германии более чем в 5 раз.

Зато результаты действий торпедных катеров были более чем скромными. И это при беспримерном мужестве и стойкоети наших командиров и краснофлотцев. На Северном флоте Г-5 вообще не могли действовать, и туда уже после начала войны были направлены первые серийные килевые торпедные катера типа Д-3.

На Черном море катера Г-5, не говоря о Ш-4, не могли действовать с баз в Крыму у берегов Румынии, а когда немцы заняли Крым, то Г-5 не могли дойти с кавказских баз до Ялты и Севастополя. И в набегах на Южный берег Крыма участвовали лишь два опытных катера — Д-3 и СМ-3.[36]

Туполевские катера могли действовать торпедами при волнении до 2 баллов, а держаться в море — до 3 баллов. Плохая мореходность проявилась прежде всего в заливании мостика катера даже при самом незначительном волнении и, в частности, сильном забрызгивании открытой сверху очень низкой ходовой рубки, затрудняющем работу команды катера. Производной от мореходности была и автономность туполевских катеров — их проектная дальность никогда не могла быть гарантирована, так как зависела не столько даже от запаса топлива, сколько от погоды. Штормовые условия в море бывают сравнительно редко, но свежий ветер, сопровождающийся волнением 3–4 балла, явление, можно сказать, нормальное. Поэтому каждый выход туполевских торпедных катеров в море граничил со смертельным риском вне всякой связи с боевой деятельностью катеров.

Стало традицией, что в ответ на критику наши кораблестроители и адмиралы отвечают, мол, «легко писать задним числом», «да кто же мог предвидеть…».

Спорить о том, что любой командующий Черноморским флотом должен был предвидеть, что его кораблям и катерам придется воевать у Босфора, не говоря уж о Варне и Констанце, бесполезно. Но неужели нельзя было обратиться к иностранному опыту. Ведь ни одно государство мира, кроме Италии, к 1939 г. не строило торпедных катеров реданного типа. Все давно перешли на килевые.

Война в Испании подтвердила неэффективность реданных катеров. В мае 1937 г. транспорт «Санто Томе» доставил в порт Картахена четыре катера Г-5. Небольшая дальность плавания и плохая мореходность не позволили использовать их по назначению, и катера использовались в основном для сопровождения транспортов. Но и тут они действовали крайне неудачно. Так 30 июля 1937 г. республиканские транспорты, сопровождаемые двумя Г-5, были атакованы недалеко от Барселоны итальянской летающей лодкой «Савойя». Один из катеров, поврежденный огнем с самолета, загорелся, выбросился на мель и взорвался, а другой также был поврежден, но сумел уйти.

В октябре 1937 г. три республиканских катера Г-5, патрулировавшие у Аликанте, были атакованы самолетом «Дарнье». Один из катеров был поврежден, и катера обратились в бегство. Между тем у франкистов шесть килевых торпедных катеров германской фирмы «Люрссен» действовали куда более успешно.

Кстати, еще раньше преимущества быстроходных килевых катеров проявились в многолетней войне, которую вело правительство США с… господином Бахусом. Бахус, естественно, победил, и правительство было вынуждено позорно отменить «сухой закон». Немалую роль в победе Бахуса сыграли быстроходные килевые катера фирмы «Элко», доставлявшие виски с Кубы и Багамских островов. Другой вопрос, что та же фирма строиали катера и для береговой охраны.

О возможностях килевых катеров можно судить хотя бы по тому факту, что катер фирмы «Скотт-Пейна» длиной в 70 футов (21,3 м), вооруженный четырьмя 53-см торпедными аппаратами и четырьмя 12,7-мм пулеметами, прошел из Англии в США своим ходом и 5 сентября 1939 г. был торжественно встречен в Нью-Йорке. По образцу его фирма «Элко» начала массовое строительство торпедных катеров.

Кстати, 60 торпедных катеров типа «Элко» было поставлено по ленд-лизу в СССР, где они получили индекс А-3. А в 1950-х годах на базе А-3 у нас был создан самый распространенный торпедный катер советского ВМФ — проекта 183.

Стоит заметить, что в Германии, буквально связанной по рукам и ногам Версальским договором и охваченной экономическим кризисом, сумели в 1920-х годах провести испытания реданных и килевых катеров. По результатам испытаний был сделан однозначный вывод — делать только килевые катера. Монополистом в области производства торпедных катеров стала фирма «Люрсен», которая строила быстроходные катера еще в годы Первой мировой войны. У немцев печь пироги никогда не давали сапожнику. Постепенно водоизмещение германских торпедных катеров возросло с 46,5 / 58 т[37] (1932 г., S-2 ~ S-5) до 92,5 / 112 т (1938 г., S-18 ~ S-25). Дальность плавания у немецких катеров колебалась от 600 до 800 миль. Катера типа «Люрсен» существенно превосходили катера Туполева по вооружению. Формально как немецкие, так и советские катера (Г-5) несли по две 533-мм торпеды. Но у немцев они пускались из трубчатых торпедных аппаратов вперед, а у нас — из желобковых торпедных аппаратов и назад. Соответственно, меткость стрельбы у немцев была гораздо выше, стрельба торпедами меньше зависела от волнения моря и совсем не зависела от скорости катера.

С 1932 г. немецкие катера вооружались 20-мм автоматической пушкой, а затем двумя 20-мм пушками. С 1943 г. на вооружение катеров стали поступать 30-мм автоматические пушки Мк.103. По две пушки ставились на катера, начиная с S-171, а с S-219 — по шесть 30-мм пушек. Часть катеров имела противопульную броню рубки и бортов. Дальность плавания их составляла 600–800 миль. За все, разумеется, надо платить, и максимальная скорость германских катеров менялась от 33,8 узла у типа S-2 до 43,6 узла у типа S-170. Но торпедные катера — не гоночные катера, и важна не та скорость, которую они выжимают в штиль на мерной миле, а та, которую они реально имею в море, выходя на задание. И вот тут ситуация менялась не в пользу реданных катеров. Я уж не говорю, что на полном ходу наших реданных катеров их пулеметы стреляли «в белый свет как в копеечку».

Немецкие катера свободно действовали в свежую погоду на всем Северном море. Базируясь на Севастополь и на Двуякор-ную бухту (близ Феодосии), германские торпедные катера действовали во всем Черном море. Поначалу наши адмиралы даже не верили донесениям, что германские торпедные катера действуют в районе Поти. Встречи наших и германских торпедных катеров неизменно заканчивались в пользу последних. В ходе боевых действий Черноморского флота в 1942–1944 г. ни один германский торпедный катер не был потоплен в море.

Что же мешало нашим адмиралам и судостроителям делать килевые катера дальнего действия? Да стратегия ведения войны против идеологически слабого противника. Молниеносный налет, враг испугается и т. д. Плюс элементарная безграмотность. Как можно было в 1930-х годах ожидать, что британский флот средь бела дня да в хорошую погоду подойдет к Кронштадту или Севастополю на пушечный выстрел?! А может, он еще и на якорь станет, как перед Севастополем в 1854 году?!

Расставим точки над «i». Туполев — талантливый конструктор самолетов, но зачем нужно было браться не за свое дело?! В чем-то его можно понять — под торпедные катера выделялись огромные средства, а в 1930-х годах среди авиаконструкторов шла жесткая конкурентная борьба.

Обратим внимание и еще на один факт. Строительство катеров у нас не велось в секретности. Летящие над водой глиссеры вовсю использовались советской пропагандой. Население постоянно видело торпедные катера Туполева в иллюстрированных журналах, на многочисленных плакатах, в кинохронике и т. д. Пионеров в добровольно-принудительном порядке приучали делать модели реданных торпедных катеров.

В итоге наши адмиралы стали жертвой собственной пропаганды. Официально считалось, что наши катера лучшие в мире, и какой смысл обращать внимание на зарубежный опыт. А между тем агенты германской фирмы «Люрсен», начиная с 1920-х годов, «высунув язык» искали себе клиентов. Заказчиками их килевых катеров стали Болгария, Югославия, Испания и даже Китай. В 1920-х — 1930-х годах немцы запросто делились с советскими коллегами секретами в области танкостроения, авиации, артиллерии, отравляющих веществ и т. д.[38] Но у нас так и пальцем не пошевелили, чтобы купить хоть один «Люрсен».

Глава 2. Легенда о самолете-невидимке

Меня часто упрекают в излишней категоричности в оценках тех или иных исторических событий или изобретений. Каюсь, я действительно пытаюсь добраться до сути дела и расставить все точки над «i». Но тут я в первый раз расскажу историю, которая до конца не понятна мне самому., Началось все с небольшой заметки инженера Дмитрия По-нятовского, опубликованной в 1929 г. в газете «Вечерняя Москва». В ней говорилось, что в городе Кадуй Вологодской области в краеведческом музее якобы хранится дневник некоего сподвижника великого Ломоносова, российского минералога XVIII века A. M. Карамышева. В этом дневнике произведены чертежи и расчеты прибора, с помощью которого этот ученый в 1776 г. смог достичь… полной прозрачности непрозрачных по природе тел!

Понятовский отнесся с недоверием и даже с издевкой к изобретению Карамышева. «Если эффект невидимости был открыт еще 150 лет назад, — вопрошал Попятовский, — то почему же тогда все это время мы не пользовались плодами столь гениального открытия? Почему о нем не было никаких упоминаний других ученых, с которыми этот самый Карамышев должен был общаться, включая также Ломоносова, личности, которая отличалась поистине маниакальной любознательностью? Почему новоявленный изобретатель не публиковал данные о своем изобретении в научных журналах и прочих изданиях, как это делают лица, сделавшие любое, хоть самое ничтожное открытие?… Восемнадцатый век (как, впрочем, и нынешний) — не самый приспособленный век для открытий такого рода, и поэтому можно только удивляться безответственности руководства газеты „Северный краевед“, которое трезвонит на весь свет о том, что якобы в каком-то захолустном музее какого-то захолустного поселка столько лет и даже веков хранилось открытие, способное перевернуть все представления человечества о природе вещей…»

В своей статье Понятовский ссылался на другую статью, вышедшую перед этим в газете «Северный краевед». Разыскать этот номер оказалось очень трудно, потому что весь тираж был уничтожен сразу же после выхода, и ни одного номера не сохранилось ни в одной библиотеке и ни в одном архиве. Как выяснилось, тогда же из музея исчез и сам дневник, хранившийся под № 978 в запасниках музея с самого его основания в 1919 г. Этот дневник был передан музею кадуйским краеведом и собирателем старины Семеном Фоминых, который утверждал, что получил его в старые времена еще от своего деда, который в молодости много путешествовал по Сибири и Дальнему Востоку — он был геологом-изыскателем. Каким образом записки Карамышева попали в руки путешественника, неизвестно и вряд ли когда будет известно, если случайно не отыщутся новые данные. Один из работников музея, доживший до наших дней, сообщил, что дневник изъяли работники ОГПУ сразу же после публикации в «Северном краеведе», и с тех пор о нем никто не слышал. С содержимым этих записок был знаком только помощник директора В. И. Любен-кович, которому удалось их полностью расшифровать к 1929 г., он-то и был автором публикации в местной газете, на которую обрушилась «Вечерняя Москва». Чекисты увезли 70-летнего старика с собой, и больше он в Кадуе не появлялся. Через несколько месяцев родственникам было сообщено, что краевед скоропостижно скончался в Москве, но на похороны Любенковича их никто не приглашал, и сейчас даже неизвестно, на каком кладбище он похоронен. Такая вот история.

Но эта история на исчезновении дневника Карамышева вовсе не заканчивается, потому что спустя 40 лет в шведском журнале «Чудеса науки и техники» появилась статья историка и публициста Рейнара Хагеля из Стокгольма, в которой довольно пространно (в связи с недостатком информации, надо полагать) рассказывается о «весьма необычайном» открытии, сделанном в XVIII веке малоизвестным русским ученым Александром Карамышевым, и свидетелями демонстрации которого 27 января 1776 г. в Петербургском Горном училище, кроме многочисленных студентов, были также известные минералоги Леман, Брикман и Канкрин. Леман впоследствии в своем труде «Проблемы минералогии» в главе, посвященной Карамышеву, записал такие слова: «Демонстрацией своего аппарата Карамышев доказал возможность из всякого непрозрачного известнякового шпата удвояющий камень произвести искусством» (то есть известняку придать кристальную прозрачность бесцветного исландского шпата, с которым производился опыт).

Брикман, также присутствовавший при эксперименте, привел в одном из своих трудов слова русского ученого, обращенные накануне демонстрации к студентам Горного училища: «Господа студенты! Сегодня я покажу вам придуманное мной действие над горными породами. Оное действие сводится к приданию идеальной прозрачности горным телам… Я не раз задумывался на рудниках Урала над сей задачей… Изобретенный мной аппарат пока еще несовершенен, но он уже действует. Вот, смотрите, господа! Сие открытие если не нам, то нашим потомкам зело будет нужно… Еще мала сила оного аппарата, но представьте химика и геогноста, вооруженного сим „просветителем“! И металлург, и геогност, и химик усмотрят под землей всякие руды и металлы, увидят нутро печей, узрят суть чудесных превращений вещества…»[39]

Следует заметить, что Карамышев не было просто преподавателем. Он закончил Екатеринбургское горное училище, Московский и Упсальский университеты, под руководством самого Карла Линнея блестяще защитил свою диссертацию о сибирских растениях. Карамышев известен также своими многочисленными трудами по минералогии, химии и геогнезии (геологии). Кроме того, Карамышев был также избран членом-корреспондентом российской и шведской академий.

Основываясь на свидетельствах авторитетных ученых XVIII столетия, Рейнар Хагель нисколько не сомневается в том, что прибор для создания невидимости физических тел был создан Карамышевым на самом деле, а публикация в «Вечерней Москве» послужила лишь маневром, чтобы отвлечь внимание от дневника ученого, сведениями из которого правительство намерено было воспользоваться в своих собственных целях в обстановке строжайшей секретности. Но что-то помешало сталинским ученым применить это величайшее изобретение на практике, и не решаясь признаться в том, что изобретение Карамышева в конце концов вполне могло оказаться несостоятельным, швед немедленно уводит своего читателя в совершенно противоположном логическому выводу направлении.

«Загадки начинаются сразу же после демонстрации русским ученым своего изобретения перед студентами Горного училища в Санкт-Петербурге 27 января 1776 г., — записал Хагель. — Карамышев, оказывается, не опубликовал ни строчки о своем открытии, до самой своей смерти в 1791 г. он не проронил по этому поводу ни звука! Неожиданно для всех блестящий молодой ученый покидает в 1779 г. столицу и занимает должность… директора ассигнационной конторы в Иркутске! В этой незавидной должности он пребывает 10 лет и лишь под конец жизни возвращается — нет, не в столицу, он занимается поисками руд в зоне Колывано-Воскресенских заводов. И это очень странно! Исследователь, ученый, перед которым открывалось блестящее поле деятельности, по доброй воле оставляет науку и забивается в глушь, какой тогда был Иркутск, чтобы заняться совершенно несвойственным ему чиновничьим делом… Но, быть может, он делает это не по доброй воле? Может быть, это почетная ссылка?»[40]

Нет, о ссылке с политической подоплекой не может быть и речи. Карамышев не только не принадлежал к какой-нибудь военной или дворцовой группировке, но вообще и физически не имел с ними контакта, а также никогда не занимался литературной деятельностью. Так что отъезд его в Сибирь можно считать одной из многочисленных загадок этой истории.

Что касается принципиальной возможности «видеть сквозь камень», так дело в том, что непрозрачных тел в принципе не существует. Когда мы говорим, что какой-то материал непрозрачен, то это означает только одно — он непрозрачен для световых волн и, следовательно, для нашего взгляда. Только это. Туманная дымка непрозрачна для видимого света, но прозрачна для инфракрасных лучей, человеческое тело — для рентгена, стальная пластинка — для гамма-частиц, земной шар — для нейтрино. Следовательно, задача сводится, во-первых, к оптимальному подбору проникающих излучений, а во-вторых, к конструированию систем, преобразующих невидимые волны в зримое изображение. Эти две задачи и решает не без успеха современная интроскопия.

Рейнар Хагель предположил, что Карамышев просвечивал известняк с помощью электромагнитного поля. Но это все предположения. Возможно, что отгадка тайны Карамышева лежит в архивах НКВД, которое в 1929 г. конфисковало найденные кем-то когда-то дневники выдающегося русского ученого и экспериментатора XVIII столетия, и в которых он, согласно заявлению сгинувшего бесследно в подвалах того же НКВД Любенковича, подробно описал принцип действия своего изобретения.

А теперь мы из XVIII века перенесемся в конец XIX. В 1896 г. в местечке под Кишиневом родился Иван Петрович Лемишев.[41] После окончания церковно-приходской школы он несколько лет помогал отцу в ведении сельского хозяйства, а затем его удалось по знакомству пристроить учеником аптекаря в одно из кишиневских фармацевтических заведений, откуда Ивана вскоре выгнали «за отсутствие всяческой трудовой дисциплины». К этому времени началась Первая мировая война, но от мобилизации на фронт Лемишев уклонился, его все по тому же знакомству устроили на военный завод, с которого рабочих на фронт не брали. Там Лемишев познакомился с будущим легендарным красным командармом — недоучившимся студентом Ионой Якиром, который был почти его земляком. Это знакомство помогло Лемишеву занять ряд руководящих постов сначала в Бессарабском губревкоме, а затем и в Одесском губпарткоме.

Но карьера партаппаратчика не привлекала Лемишева, а может, начались склоки. Во всяком случае, он покидает Одессу и едет в Киев. Там Лемишев в 1922 г. закончил школу авиационных мотористов, затем поступил в авиационное училище в Москве, где познакомился с Павлом Гроховским, также начинающим изобретателем, который прошел аналогичный пути Лемишева путь под началом другого командарма — Павла Дыбенко.

Гроховский оказался то ли способнее, то ли пробивнее, и карьера его резко пошла вверх, а Лемишев так и остался комиссаром-воентехником, скитаясь по различным секретным базам Красного Воздушного Флота. За ним, правда, числилось несколько довольно интересных изобретений, которые даже испытывались на полигонах ВВС РККА, но в разработку они не пошли. Это были всякие прицелы и артиллерийские дальномеры для устанавливавшихся на бомбардировщиках и штурмовиках по методу Гроховского полевых орудий, а также некоторые оптические и механические приспособления, сигнализирующие экипажу самолета об атаках сзади и снизу. На том, вероятно, и закончилась бы изобретательская карьера Лемишева, но в 1937 г. судьба свела его с выпускником Московского авиационного института — молодым инженером Александром Васильевичем.

Сильванский — весьма загадочная фигура в нашей довоенной авиации. Известный авиационный историк В. Б. Шавров именовал его «Остапом Бендером от авиации». В Интернете фигурируют сведения, что «Сильванский был зятем первого наркома авиационной промышленности М. М. Кагановича, который самым натуральным образом пробивал и расчищал дорогу своему бездарному родственнику».[42]

Сильванский и Лемишев приступили к опытам по созданию «невидимого самолета». Базовой машиной стал легкий моноплан (авиетка) АИР-4 конструкции А. С. Яковлева. Все эксперименты проводились в обстановке чрезвычайной секретности, и отчеты о них до сих пор не попали в руки исследователей. Поэтому бытуют две версии.

Согласно первой версии крылья и фюзеляж у АИР-3 были выполнены из прозрачного материала — целлулоида или каких-то тонких пленок, а моторы и другие непрозрачные конструкции покрыты «серебрянкой». Однако эта простая версия не выдерживает очевидной критики — такой самолет все равно будет достаточно заметен, особенно под разными ракурсами.

Вторая версия была опубликована в 1965 г. в филадельфийском издании «Журнал для отдыха». Там вышла статья некоего Мориса Канна под названием «Самолет-невидимка: прорыв к технологиям будущего?» В предисловии говорится, что Канн записал рассказ очевидца испытаний необычного самолета, происходивших поздней осенью 1937 г. на одной из секретных авиабаз советских ВВС под Вологдой. В статье рассказчик фигурирует под псевдонимом Иван Петров. Это бывший старший авиатехник базы, который в 1940 или в 1941 г. сбежал на Запад и долго сотрудничал с американскими конструкторами в области военных технологий. После довольно краткого предисловия шел рассказ самого Петрова, и вот он почти целиком:

«На базу самолет привезли ночью. Сильные прожектора возле КПП осветили большой гусеничный тягач, многоколесную платформу-прицеп, а на платформе — зачехленный фюзеляж и отдельно крылья в деревянных колодках, также полностью зачехленные. Стойки шасси, колеса, оперение, лопасти винта — все было обернуто плотно брезентом. От пыли или дождя самолеты, даже экспериментальные, так тщательно не укрывают, а это значило, что машину чехлы защищали именно от чересчур любопытных глаз. И близко к этому самолету никто подойти не мог: мотоциклисты, сопровождавшие платформу, не подпустили к ней даже меня, помощника дежурного по части.

Судя по общим размерам и формам, прорисовавшимся под брезентом, это был легкий моноплан, с высоко расположенным крылом на подкосах — так называемый „парасоль“, с тонким ферменным фюзеляжем и, по-видимому, с маломощным мотором-звездой воздушного охлаждения. Наверняка, подумал я тогда, самолет не боевой и не скоростной, а учебный или связной, доработанный и приспособленный для каких-то испытаний…

Ворота распахнулись, тягач потащил платформу по широкой расчищенной просеке и дальше — через летное поле к опытному ангару в полукилометре от прочих аэродромных служб. В этом ангаре работали бригады, присланные с заводов и из конструкторских бюро, подготавливая всякую экспериментальную технику к полетам. Что там делалось, знало только командование базы.

Утром в нашей части появился довольно молодой товарищ, для которого вот уж с неделю как освободили целую комнату в комсоставском общежитии. Фамилия его была немного странная — Алевас, имя, кажется, Сильвестр, а отчество неизвестно. Впрочем, по фамилии его никто не называл, он потребовал, чтоб его называли просто „товарищ конструктор“, и всё. Был он лицом гражданским (это я выяснил быстро, и не только по манере его поведения), но привез его к нам „бьюик“ с армейскими номерами, и шофер был из округа, к тому же не рядовой, а с „кубарями“ в петлицах. Оставив в комнате чемоданы, они сразу же поехали к штабу. В тот же день связисты провели в комнату Алеваса полевой телефон, доставили лучшую мебель, цветы, ковер во весь пол. Повесили дорогие шторы и развесили на стенах красивые картины. Комфорт, одним словом!

За территорией военного городка была гостиница, в номерах „люкс“ которой надолго останавливались всякие замнар-комы и командармы, посещавшие нашу базу, но все эти номера „люкс“ не шли ни в какое сравнение с теми удобствами, какие устроили новоприбывшему конструктору.

Приближалось время испытаний. „Товарищ конструктор“ с нами не общался, но вовсе не по причине строжайшей секретности, просто он все время был занят — то пропадал в ангаре, то выезжал на своем „бьюике“ из части неизвестно куда. Опытный ангар жил особой, скрытой от непосвященных жизнью, но все же база была единой войсковой частью, и постепенно все ее службы захватила ясно ощутимая возрастающая напряженность. Никто вроде бы никому ничего определенного не передавал, но каждый чувствовал: приближаются какие-то важные события. И когда настал день испытания, на краю летного поля собрался весь мало-мальски свободный личный состав. Да, понятно, секретность… Но если машина уже в полете, то как ее скроешь?

22 ноября выдался ясный солнечный день, секретный самолет вывели из ангара, и сопровождать его в полете должны были два истребителя И-16. Один из них был двухместный, „епарка“. В переднюю кабину „спарки“ сел кинооператор со своей кинокамерой. По сравнению с истребителями таинственная машина и правда выглядела обычным небесным работягой, вроде какого-нибудь связного, санитарного или для первоначального обучения, — если б не ее ярко блестевшая под солнцем обшивка. Это мог быть отполированный металл, но до войны такую полировку если и применяли, то редко. Летчик, поговорив с механиком, занял свое место. Приехало начальство, военное и гражданское, и с ними Алевас. „Товарищ конструктор“ долго говорил о чем-то с механиками и пилотом. Несколько раз он выгонял из кабины пилота, сам залезал в нее и производил какие-то манипуляции с рычагами управления. Наконец все, кроме одного из механиков, отошли от самолета на приличное расстояние, и Алевас дал сигнал на запуск мотора.

Необыкновенное началось сразу же, как только заработал мотор. Этого ждали: слух, что ждать надо именно запуска мотора, уже прошел по базе, поэтому зрители запомнили все детали. Донеслось, как полагается, ослабленное расстоянием „От винта!“ и „Есть от винта!“, потом из патрубков по бокам капота вырвались синие струи первых выхлопов, и тут же одновременно с нарастанием оборотов самолет начал… исчезать из виду! Он начал истаивать, прямо-таки растворяться в воздухе! Что самолет разбегался, оторвался, набирает высоту, можно было определить уже только по перемещению звука к лесу и над лесом. Следом немедленно поднялись оба истребителя: один стал догонять „невидимого“, а со „спарки“ это снимали. Съемка велась и с земли, одновременно с нескольких точек.

Но погони не получилось. Истребители потеряли невидимку, и зрители его потеряли, то есть несколько раз над полем, над городком, в совершенно пустом и ясном небе медленно прокатывался близкий звук его мотора, а истребители в это время из соображений безопасности метались совсем в другой стороне.

Так продолжалось что-то около получаса, пока наконец все не убедились в бесполезности „погони“. Истребители сели и быстро отрулили с полосы. Летчики подошли с докладами к командиру базы, возле которого стоял сияющий Алевас. Как стало известно, и съемка с земли ничего не дала — операторы наводили объективы на звук, все небо обшарили, но ни в одном кадре потом не обнаружилось ничего, кроме облаков. Даже тени того самолета не оказалось…

Вскоре „невидимка“ тоже сел. Слышно было, как он катился по бетонке, как остановился невдалеке от группы командования и развернулся. За бетонкой полегла трава под воздушной струей невидимого винта. Затем обороты упали, мотор стал затихать, и самолет опять „сгустился“ на полосе, как джинн из арабской сказки…»

В комментариях к рассказу «Ивана Петрова», сделанных самим Канном, указывалось, что, по мнению очевидца, невидимость самолета достигалась вовсе не эффектом отражения света, обусловленным наличием полированной обшивки — земля в тот день была укутана ярко-белым снегом, отличным от цвета голубого неба, к тому же самолет летал над лесом, который неизменно отражался бы на его нижних поверхностях. Применение психологического эффекта также вряд ли имело место — подобные эффекты на объективы кинокамер наверняка не действуют.

Как же попала информация о засекреченном эксперименте Сильванского в США? Начну с того, что работы над невидимым самолетом в СССР прекратились или, по крайней мере, Сильванский и Лемишев были от них отстранены. 3 февраля 1938 г. Сильванский и Лемишев отправились на завод № 153 в Новосибирск. Там Сильванский решил построить свой уникальный истребитель И-220. Как писал В. Б. Шавров: «По схеме и общему виду истребитель был похож на И-16, но чуть длиннее и на более низком шасси. Конструкция его также была взята в точности по И-16, но шасси было одностоечным, тогда уже общепринятым. Все было бы нормальным, но ниши для убранных колес оказались неудачными и испортили профиль крыла, а винт оказался слишком близок к земле и при работе почти касался ее лопастями. Сильванский не нашел лучшего выхода, как урезать лопасти на 10 см. От этого упала тяга, самолет едва отрывался от земли и высоты не на-бирал. Все же Сильванский, не проведя заводских испытаний, привез его в Москву (ЛИИ) и так настаивал на проведении испытаний и доводок. Летчик с большим трудом и не с первого захода кое-как оторвал самолет от земли и, едва набрав 300 м высоты, с трудом посадил его, сказав, что летать на нем нельзя. Несостоятельность Сильванского как главного конструктора стала для всех очевидна, и деятельность его в авиации кончилась».[43]

Добавлю от себя, на самом деле И-220 был не так уж плох и имел очень мощное для советских истребителей вооружение — две 20-мм пушки и четыре пулемета. В январе-феврале 1940 г. Сильванскому удалось перевести свое КБ из Новосибирска в Кимры — поближе к начальству.

Ознакомившись с отчетом об испытаниях И-220, нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин приказал разогнать КБ Сильванского, а опытный образец И-220 передать в МАИ как учебное пособие факультета самолетостроения, дабы будущие авиационные инженеры знали, как не надо проектировать. Самого главного конструктора Шахурин велел привлечь к уголовной ответственности «за подрывную деятельность».

Сильванского все же привлекли, но лишь за то, что он, покидая со своим КБ Новосибирск в январе 1940 г., без соответствующего разрешения прихватил с собой в Москву легковой автомобиль директора завода, воспользовавшись временным отсутствием последнего.

Однако за решетку Сильванский не попал, поскольку «дело об угоне автомобиля» прикрыли практически сразу же после того, как оно было заведено. Но дальнейшая судьба Сильванского очень туманна. Известно лишь, что после смерти Сталина он какое-то время работал у Королева и предлагал генеральному конструктору ракет проект «весьма перспективного космического самолета», а также множество других грандиозных идей и «весьма великих замыслов», ни один из которых, впрочем, в реальность не воплотился.

Первый помощник Сильванекого по проекту истребителя И-220 Лемишев к концу 1940 г. работал в Москве в Реактивном НИИ(РНИИ) под руководством конструктора И.А, Меркулова, который в то время занимался разработкой прямоточных реактивных двигателей марок ДМ-1/240 и ДМ-2/400.

В январе 1941 г. Лемишев в составе делегации советских военных экспертов отправляется в США на завод фирмы «Turbo engineering corporation», специально созданной американским правительством в 1937 г. для исследований возможностей разработки газотурбинных двигателей в интересах ВМС США. Делегацию поселили в Балтиморе в гостинице «Рорайма».

Вечером 15 февраля Лемишев вышел из гостиницы якобы за сигаретами, и с тех пор никто из коллег его больше не видел. О дальнейшем молено судить лишь из обрывочных американских публикаций, большинство авторов которых имели вымышленные фамилии.

Так, американский историк Кремнер, заинтересовавшийся делом Лемишева (Леминовского), обнаружил в одном специализированном букинистическом магазине изданную в 1972 г. в США небольшим тиражом книгу немецкого историка Г. Фрейзера «Русские крылья Америки». В книге рассказывалось о жизни и деятельности наиболее выдающихся представителей русской авиационной эмиграции. И в главе, посвященной Астаповичу, упоминался некий И. П. Леминовский — русский авиационный инженер, сбежавший в США в 1941 г. во время командировки, предпринятой группой советских авиатехников с целью ознакомления с продукцией некоторых американских военных заводов представителями СССР в рамках советско-американского договора о торгово-экономическом сотрудничестве.

У Фрейзера имелись сведения, что вплоть до 1944 г. Леминовский работал в авиационно-исследовательской фирме Астаповича «Анатра», где активно занимался разработкой принципов маскировки боевых самолетов. В 1943 г. «Анатра» участвует в некоторых проектах флота, сотрудничает с фирмой «Грумман» — основным поставщиком авиатехники для

ВМС, в частности, палубной авиации. Фрейзеру стало известно, что в мае 1943 г. Леминовский отбывает в командировку на завод фирмы «Воут-Сикорский» в Йонкерсе, где проводятся секретные испытания новейшего торпедоносца TBU-1 «Си Вульф» («Морской волк»). Характер этих испытаний и их результаты остались скрыты полнейшей завесой секретности, известно только, что после их окончания торпедоносец все же запустили в серию, но заказ на «Си Вульфы» был передан фирме «Консолидэйтэд Валти», и самолеты пошли в производство с маркой этой фирмы.

В 1987 г. к Кремнеру поступило письмо без обратного адреса, подписанное «Альберт Николсон». Последний называл себя авиационным инженером. В 1961–1965 гг. Николсон жил в Колумбусе по соседству с Лемишевым (их дома находились через полквартала один от другого), пока последний не продал свой журнал и не переехал с семьей в Нью-Йорк. Николсон работал в одной из авиационных фирм, и потому общий интерес двух специалистов был налицо. Лемишев рассказал Николсону, что до войны был конструктором авиационной техники в СССР и принимал участие во многих секретных проектах большевиков, но в 1941 г., воспользовавшись заграничной командировкой, бежал в США, где продолжал работать в авиапромышленности, но в основном в фирмах, основанных русскими эмигрантами.

Как-то раз Лемишев увидел на столе в домашнем кабинете у Николсона книгу Морриса Джессупа «Аргументы в пользу НЛО» и, пролистав ее, наткнулся на упоминание о «Филадельфийском эксперименте». Тут «обычно непроницаемое лицо Лемишева мгновенно преобразилось», и он рассказал о многих интересных аферах американских авиационных фирм. В том числе Лемишев рассказал, что государственная субсидия на «Си Вульф» была благополучно поделена на три части, и чтобы получить дополнительные ассигнования на разработку заведомо ненужного самолета, решено было провернуть аферу, заключавшуюся в развертывании разработок по созданию «невидимого самолета». В этом должны были принимать участие «Си Вульфы», якобы обладавшие какими-то подходящими только для этих целей летно-техническими характеристиками. Все необходимые материалы для этого американским разработчикам предоставил именно Лемишев, он даже утверждал, что «невидимый самолет» — это именно его идея, привезенная из СССР в 1941 г., и показал Николсону копию дневника какого-то старинного русского ученого, в котором тот досконально описал принцип действия изобретенного им за двести лет до этого прибора, так называемого «просветителя горных пород» (или «интроскопа», Николсон запомнил это название).

С помощью этих чертежей, а также других документов, в которых был законспектирован отчет о проведенном в 1937 г. ВВС РККА эксперименте с АИР-3, мошенникам удалось убедить правительство раскошелиться на перспективные разработки по созданию «невидимости» военных объектов. И правительство поверило в эту «клюкву», потому что в проекте участвовали также некоторые ученые, которых удалось склонить к сотрудничеству разными путями.

На следующий вечер после этого разговора Лемишев зашел к Николсону и извинился перед ним за те небылицы, которые наплел якобы спьяну. Николсон и без этого не очень-то поверил рассказам своего приятеля, уж слишком это все было необычно, и потому только махнул рукой. Но с этих самых пор Лемишев вдруг стал избегать Николсона, а через несколько месяцев вообще покинул Колумбус, и больше они никогда не встречались. Но Николсон хорошо запомнил рассказанное Лемишевым, и по возможности стал перепроверять полученные сведения по своим каналам.

Некоторые данные по торпедоносцу фирмы «Воут-Сикорский» TBY-1 (и его модификации «Консолидэйтед Валти» TBY-2), предоставленные Николсону русским и неизвестные широкой публике, сходились даже в мелочах, из чего американец постепенно заключил, что дыма без огня не бывает, и если Лемишев владел информацией, доступной лишь специалисту, то вполне мог участвовать в создании этого самолета и на самом деле. А раз так, то очень мало оснований считать и остальное только лишь вымыслом неуемного фантазера. Разбираться же в этом деле более досконально Николсон тогда поостерегся — был самый разгар «холодной войны», отношения с СССР были осложнены недавним «Карибским кризисом» и убийством Кеннеди, внутри самих США свирепствовало ФБР, выискивая желающих покопаться в давних секретах американского правительства, и Николсон решил не рисковать своей карьерой.

И лишь спустя много лет и воспользовавшись псевдонимом «Николсон», этот инженер рискнул написать Кремнеру.

Особый интерес американских исследователей к делу Леми-шева-Леминовского объясняется желанием через «русский след» выйти на тайну «Филадельфийского эксперимента» — одной из интереснейших загадок XX века.

Вкратце история «эксперимента» такова. В середине 1943 г. только что законченный эскортный миноносец DE.173 «Элдридж» («Eldridge») водоизмещением 1240/1900 т (стандартное/полное) был использован для сверхсекретных опытов. «Филадельфийский эксперимент» уже тем схож с опытами Сильванского, проводимыми с «невидимым самолетом» в 1937 г., что все документы по нему пропали. Многое могли бы разъяснить судовые журналы «Элдриджа», но они странным образом исчезли. По крайней мере, на все запросы в правительство и военное ведомство США приходил официальный ответ: «Найти, а, следовательно, предоставить в ваше распоряжение, не представляется возможным». А вахтенные журналы корабля сопровождения «Фьюресет» и вовсе были уничтожены по указанию свыше, хотя это и противоречит всем имеющимся правилам. Поэтому приходится довериться американским газетным сообщениям.

28 октября 1943 г. в военном порту Филадельфии был проведен так называемый «Филадельфийский эксперимент». Эсминец DE.173 «Eldridge», напичканный сотнями тонн электронного оборудования, находился в доках порта Филадельфии. В ходе эксперимента предполагалось создать систему сверхмощных электромагнитных полей, которые при правильной конфигурации должны были вызвать огибание световых и радиоволн вокруг эсминца.

Итак, мощные генераторы включены; корабль начинает окутываться зеленоватым туманом, затем туман стал исчезать… вместе с эсминцем, только отпечаток корабля на воде остался. Результатом стало полное исчезновение корабля. Через несколько минут (по некоторым данным — несколько секунд) судно снова появилось. Но было обнаружено нечто ошеломляющее, оказывается после того, как судно исчезло в Филадельфии, оно переместилось в доки порта Норфолк (Вирджиния), а затем переместилось обратно в Филадельфию. В результате эксперимента большинство моряков стали душевнобольными, некоторые люди вообще исчезли и никогда больше не появлялись, но самое страшное и загадочное было то, что пять человек оказались «вплавлены» в металлическую обшивку корабля! Люди утверждали, что попадали в другой мир и наблюдали неизвестных существ. Возможно, в результате эксперимента создались «ворота» в параллельный мир! Этот эксперимент оказал катастрофическое влияние на физическое и душевное состояния людей.[44]

Впервые о «Филадельфийском эксперименте» стало широко известно благодаря астрофизику Морису Джессупу, ученому и писателю из Айовы. В 1956 г. в качестве отклика на одну из своих книг, где затрагивалась проблема необычных свойств Пространства и Времени, Джессуп получил письмо от некого Карлоса Альенде, который сообщал о том, что военные уже научились практически перемещать объекты «вне привычного Пространства и Времени». Альенде, как он утверждал, служил в 1943 г. на транспортном корабле «Эндрю Фьюресет», и с борта этого судна, входившего в группу контроля Филадельфийского эксперимента, он якобы прекрасно видел, как растаял в зеленоватом сиянии «Элдридж», слышал гудение окружающего эсминец силового поля и знаком со многими из тех, кто все это наблюдал тоже.

Самое интересное в рассказе Альенде — это описание последствий эксперимента. С вернувшимися «из ниоткуда» людьми стали через некоторое время происходить невероятные вещи: они как бы выпадали из реального хода времени (использовался термин «замерзали»), были случаи самовозгорания (термин «воспламенялись»), и однажды двое «замерзших» неожиданно «воспламенились» и горели на протяжении восемнадцати дней (?!), и спасателям никакими усилиями не удавалось остановить горение тел! Происходили также и другие странности, так, например, один из матросов «Элдриджа» исчез навсегда, пройдя сквозь стену собственной квартиры на глазах у жены и ребенка.

Морис Джессуп занялся расследованием: он стал посещать архивы, беседовать с военными, и в конце концов отыскал немало подтверждений, давших ему возможность выразить свое мнение по поводу реальности этих событий следующим образом: «Эксперимент очень интересный, но страшно опасный. Он слишком сильно влияет на участвующих в нем людей. В опыте использовались магнитные генераторы, так называемые „размагничиватели“, которые работали на резонансных частотах и создавали чудовищное поле вокруг корабля. Практически это давало временное изъятие из нашего измерения и могло бы означать пространственный прорыв, если бы только было возможным удержать процесс под контролем!»

Возможно, Джессуп узнал слишком много, потому что в 1959 г. он погиб при весьма загадочных, и даже чересчур подозрительных обстоятельствах — его нашли в собственной машине, задохнувшимся от выхлопных газов. Расследование ни к чему не привело, но по единодушному мнению сторонников ученого, оно проводилось без достаточного энтузиазма со стороны властей, которые наверняка постарались скрыть от Ьбщественности кое-какие более неприглядные факты, связанные с предметом изучения Джесеупа — «Филадельфийским экспериментом».

Руководство ВМФ США как могло открещивалось от «Филадельфийского эксперимента», заявляя, что ничего подобного в 1943 г. не происходило. Но многие исследователи не поверили правительству. Они продолжили поиски убитого, по их убеждению, Джесеупа и получили некоторые результаты. Так, например, нашлись документы, подтверждающие, что с 1943 по 1944 год Альберт Эйнштейн состоял на службе в морском министерстве в Вашингтоне. Объявились свидетели, одни из которых лично видели, как исчезал «Элдридж», другие держали в руках листки с расчетами, выполненными рукой Эйнштейна, обладавшего весьма характерным почерком. Нашлась даже газетная вырезка тех времен, повествующая о матросах, сошедших с корабля и растаявших на глазах очевидцев.

Попытки узнать правду о «Филадельфийском эксперименте» не прекращаются до сих пор. И время от времени появляются новые любопытные факты. В качестве яркой иллюстрации следует привести выдержки из записанного на пленку рассказа американского инженера-электронщика Эдома Скил-линга: «В 1990 году моя знакомая Маргарет Сэндис, которая живет в Палм Бич, штат Флорида, пригласила меня и моих друзей в гости к доктору Карлу Лайслеру, ее соседу, чтобы обсудить некоторые детали так называемого „эксперимента в Филадельфии“. Карл Лайслер — физик, один из ученых, работавших в 1943 году над этим проектом. Лайслер рассказал, что ученые, руководимые военными, хотели сделать невидимым для радаров военный корабль. На борту этого корабля был установлен мощный электронный прибор типа огромного магнетрона (магнетрон — генератор сверхкоротких волн, засекреченный во время Второй мировой войны). Этот прибор получал энергию от электрических машин, установленных на корабле, мощности которых было достаточно, чтобы снабдить электроэнергией небольшой город. Идея эксперимента состояла в том, что очень сильное электромагнитное поле вокруг корабля будет служить экраном для лучей радара. Карл Лайслер находился на берегу, чтобы наблюдать и контролировать проведение эксперимента. Когда магнетрон заработал, корабль исчез. Через некоторое время он вновь появился, но все моряки на борту были мертвы. Причем часть их трупов превратилась в сталь — материал, из которого был сделан корабль. Во время нашего разговора Карл Лайслер был очень расстроен, было видно, что этот старый больной человек до сих пор чувствует угрызения совести и свою вину за смерть моряков, находившихся на борту „Элдриджа“. Лайслер и его коллеги по эксперименту полагают, будто они послали корабль в другое время, при этом судно распалось на молекулы, а когда произошел обратный процесс, то и случилась частичная замена органических молекул человеческих тел на атомы металла…»[45]

Доподлинно известно лишь то, что эскортный миноносец «Элдридж» вскоре был выведен в резерв, а в 1951 г. передан греческому флоту по программе военной помощи. Там он и получил название «Леон» («Лев») и бортовой № 54 и в середине 1960-х годов все еще находился в составе ВМС Греции,

Цепочка событий, приводимая американскими журналистскими исследованиями, начинается опытами Карамышева, которые стали известны Сильванскому и Лемишеву. Затем бегство Лемишева в США, «невидимый» самолет-торпедоносец «Си Вульф» и, наконец, «Филадельфийский эксперимент». Но каждое звено этой цепочки, бесспорно, существовало, пусть даже в несколько ином виде. Косвенным, но очень серьезным подтверждением этих фантастических событий служит упорное молчание спецслужб США и РФ. Казалось бы, что им стоит предъявить журналистам данные о событиях 1937–1943 гг., я уж не говорю о Карамышеве?! Но они молчат, как в рот воды набрали. Между тем не стоит забывать, что нынешнее ФСБ — это не НКВД 1930-х годов, и даже не КГБ 1970-х. Дух коммерции и свободного предпринимательства понемногу проникает и туда. Следствием сего являются многочисленные книги бывших разведчиков, раскрывающие многие тайны Лубянки. Любая информация, пусть даже доказывающая, что история Карамышева — Сильванского — Лемишева — миф, украсила бы мемуары любого «кэгэбэшника». Но, повторяю, ее нет…

Раздел IV. Тайны Лаврентия Берия

Глава 1. Мифы и действительность

С 1953 г. о Лаврентии Берии у нас написано десятки книг и тысячи статей. В подавляющем большинстве — это дикая чушь. И можно сожалеть, что у нас есть десятки миллионов читателей и особенно читательницы, которые позволяют вешать себе на уши подобную лапшу. Я здесь говорю ни о каких-то спорных деталях, а о самом натуральном вранье, которое опровергается с помощью элементарной логики на уровне учеников старших классов. К примеру, наши «мифотворцы» утверждают, что Берия преуспел лишь в палаческом ремесле, а во всех других вопросах — военных, промышленных, научных и т. д. — был полнейшим нулем, все время и на всех кричал, угрожал «стереть в лагерную пыль» и т. д., то есть всегда дезорганизовывал и стопорил работу.

Но вот неувязочка: 29 декабря 1945 г. Сталин снимает его с поста наркома внутренних дел, то есть лишает его возможности заниматься «любимым делом» — единственным, в котором он хоть что-то смыслит, по мнению «мифотворцев».

А между тем еще до войны, 3 февраля 1941 г., Берия назначен заместителем председателя Совнаркома (Совета Народных Комиссаров, который 15 марта 1946 г. был переименован в Совет Министров СССР) и членом бюро Совнаркома. 7 мая 1941 г. Сталин назначен председателем Совнаркома СССР. Члену Бюро Совнаркома Л. П. Берии поручено курировать, оставаясь одновременно наркомом НКВД-НКГБ, наркоматы лесной промышленности, цветной металлургии, угольной и нефтяной промышленности.

События 22 июня 1941 г. были буквально захлестнуты «девятым валом» вранья советских историков, действовавших, разумеется, не по незнанию, а по социальному заказу властей. В 1960-е — 1970-е годы престарелые мемуаристы врали, «как очевидцы». Вот, к примеру, Г. К. Жуков вспоминал:

«В 3 часа 30 минут [22 июня 1941 г. — А. Ш.] начальник Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.

Нарком приказал мне звонить Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны.

— Кто говорит?

— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.

— Будите немедля: немцы бомбят наши города!

Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:

— Подождите.

Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание.

— Вы меня поняли?

Опять молчание.

Наконец И. В. Сталин спросил:

— Где нарком?

— Говорит по ВЧ с Киевским округом.

— Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро».

Сам же Хрущев писал, что Сталин находился в состоянии шока, и т. д.[46]

Но вот недавно были рассекречены выписки из журналов записей лиц, принятых И. В. Сталиным.[47] Согласно им:

20 июня 1941 г. Сталин принял 13 человек, начиная с 19 час 55 мин до 0 час 45 мин, в том числе с 20 час 20 мин до 0 час 45 мин. Л. П. Берия.

21 июня Сталин принял 12 человек с 18 час 27 мин до 23 часов, в том числе Берия с 19 час 05 мин до 23 час

22 июня Сталин принял в 5 час 45 мин Молотова, Берия, Тимошенко, Мехлиса и Жукова.

Всего 22 июня с 5 час 45 мин до 16 час 45 мин Сталин принял 29 человек, в том числе Берия был принят трижды: с 5 час 45 мин до 9 час 20 мин; с 11 час 30 мин до 12 час; с 16 час 25 мин до 16 час 45 мин.

И в последующие дни Сталин принимал от 8 до 23 человек. Причем Берия ежедневно проводил с ним не менее 3-х часов.

Комментировать сказанное не имеет смысла. Я лишь добавлю, что тетрадь записей посетителей Сталина всегда была в распоряжении нашего дорогого Никиты Сергеевича.

Любопытно сравнить поведение наших главнокомандующих в момент начала мировых войн. Вот записи из дневника императора Николая II за первые дни мировой войны.

«20-го июля. Воскресенье.

Хороший день, в особенности в смысле подъема духа. В 11 час поехал с Мари и Анастасией к обедне. Завтракали одни. В 2 1/4 отправились на „Александрии“ в Петербург и на карете прямо в Зимний дв. Подписал манифест об объявлении войны. Из Малахитовой прошли выходом в Николаевскую залу, посреди кот. был прочитан маниф. и затем отслужен молебен. Вся зала пела „Спаси, Господи“ и „Многие лета“.

Сказал несколько слов. При возвращении дамы бросились целовать руки и немного потрепали Алике и меня. Затем мы вышли на балкон на Александровскую площадь и кланялись огромной массе народа. Около 6 час вышли на набережную и прошли к катеру через большую толпу из офицеров и публики. Вернулись в Петергоф в 7 1/4. Вечер провели спокойно.

21-го июля. Понедельник.

В 10 час поехали вчетвером с 0[льгой] и Т[атьяной] в Уланский полк. У собора был отслужен молебен. Офицеры и уланы прикладывались ко кресту и штандарту и затем целовали руку Алике.

Пропустив полк, напутствовал его неск. словами. Вернулись к себе в 11 1/2 час. Принял Григоровича и Фредерикса. Завтракал и обедал Саблин (деж.). Погулял с детьми. Погода стояла серая и ветреная. После чая принял Тимашева и затем занимался. Вечер был свободный».[48]

Комментарии опять предоставляю сделать читателю.

30 июня 1941 г. был создан знаменитый ГКО (Государственный Комитет Обороны) — единственный и главный орган управления страной. Басня Хрущева и K° о том, что в годы Великой Отечественной войны советским народом руководила коммунистическая партия, не выдерживают никакой критики. С начала войны и до 5 октября 1952 г. (!) ни разу не созывались высшие партийные органы, съезды и партконференции. ЦК партии в годы войны ни разу не собирался. После пленума ЦК ВКП(б) 21 февраля 1941 г. следующий пленум собрался лишь 13 марта 1946 г. Партия же была исполнителем воли ГКО.

Так кто же руководил ГКО? Естественно, что его председателем стал Сталин. Его заместитель Молотов курировал танкостроение, а члены КГО: Маленков — авиацию, Ворошилов — комплектование войск, Берия — угольную, нефтяную, лесную промышленность, черную и цветную металлургию, НКВД.

4 февраля 1942 г. ГКО поручил Берии контроль над наркоматами вооружения и минометов (наркомы Устинов и Паршин), а еще через 8 дней Берии передают под контроль наркомат боеприпасов.

16 февраля Берия снимает с должности наркома боеприпасов П. Н. Горемыкина и назначает на его должность Б. Л. Ванникова.

17 февраля 1942 г. Берия издал указ об организации производства военной продукции в ГУЛАГе.

13 февраля 1942 г. Берия вошел в состав транспортной группы, вместе с Маленковым и Кагановичем.

8 декабре 1942 г. Берия по поручению ГКО начал вместо Молотова контролировать танковую промышленность.

30 сентября 1943 г. вышел указ Президиума Верховного Совета Союза ССР о присвоении Л. П. Берии звания Героя Социалистического Труда за достижения в производстве вооружений и боеприпасов.

9 июля 1945 г. Л. П. Берии присвоено высшее воинское звание — Маршал Советского Союза.

20 сентября 1945 г. Постановлением ГКО был образован Спецкомитет для руководства всеми работами по созданию атомного оружия, руководителем которого назначен Берия.

И, наконец, 29 декабря 1945 г. Берия был освобожден от должности наркома внутренних дел в связи «с перегруженностью центральной работой». Ас апреля 1946 г. Берия возглавил Бюро Совета Министров, в которое входили все заместители председателя Совмина СССР Сталина.

С 1946 г. по март 1953 г. Берия курировал, кроме Спецкомитета, химическую промышленность, черную и цветную металлургию, лесную промышленность, водный транспорт, работу МВД и МГБ, как заместитель Председателя Совмина.

Все эти назначения Лаврентия Павловича легко подтверждаются неопровержимыми официальными документами, и тут «мифотворцы» предпочитают помалкивать. Зато мы периодически видим на экранах телевизоров холеных бабушек и дедушек, которые смачно рассказывают, как их лично пытал Лаврентий Павлович в своем кабинете на Лубянке в… 1946–1952 гг. Представьте себе картинку: приезжает во времена Брежнева, скажем, Суслов на Лубянку, занимает без спроса кабинет Андропова и начинает вести допросы с пристрастием…

А какие были прелестные детективы о вечерних поездках Лаврентия Павловича по Москве на ловлю замужних дам и девочек-старшеклассниц. Жертвы сексуального маньяка заталкивались в ЗИС-110 и везлись в особняк Берии в Вспольном переулке. Там наш злодей устраивал дикие оргии. И плевать лгунам и лгуньям, что в небольшом полутораэтажном особняке Берии и его семье принадлежало всего лишь несколько комнат. И вместе с ним жили жена, сын с женой и другие родственники. Во всех комнатах чекисты, которые с 1946 г. уже не подчинялись Берии, установили скрытые микрофоны, о чем Лаврентий Павлович знал, но не трогал их. И вот туда-то, под микрофоны и под осуждающие взгляды родных, и возил свои несчастные жертвы великий развратник.

Кстати, я и сам пострадал из-за «развратника» Берии. В МИФИ на 1-м курсе наша преподавательница истории КПСС, если не ошибаюсь, доцент Бакун, прежде чем начать разоблачать «английского шпиона», заявила потоку: «Ате-перь положите ручки — это нельзя записывать». И пошла-поехала… При словах «а вы знаете, какой он был развратник», лекторша закатила глаза и вошла в экстаз. И вдруг раздался истерический вопль: «А Широкорад все записывает!» Скандал кончился лишь после предъявления мной тетради с… задачами по матанализу, которые я решал во время ее «секретной» лекции.

Упаси Бог! Я не собираюсь представлять Лаврентия Павловича ангелом. Он, как всякий здоровый и преуспевающий мужчина, имеющий жену солидного возраста,[49] периодически вступал в связь с молодыми женщинами. Возить их к себе в особняк никакой нужды не было. Ему хватало и нескольких конспиративных квартир, где не было ни родственников, ни микрофонов.

Точно так же глупо отрицать роль Берии в организации репрессий. 29 сентября 1938 г. Берию назначили начальником Главного Управления Государственной Безопасности в составе НКВД. А 25 ноября 1938 г. Берию назначают наркомом НКВД.

Получилась очень забавная картинка. О репрессиях в годы культа личности у нас с 1956 г. не писал только ленивый. Тем не менее полной картины истории репрессий с 1920 по 1953 г. у нас нет и в помине. Понятно, что здесь я не собираюсь делать даже краткий очерк их истории, но вынужден отметить ряд моментов, без которых невозможно понять роль Берии в истории нашей страны.

Начнем с того, что концлагеря изобрели не Сталин и не Гитлер, а демократы-англичане еще в годы англо-бурской войны. Первые же концентрационные лагеря на территории нашей страны устроили англичане в 1919 г. в районе Мурманска и Архангельска. Если, конечно, не считать концлагерей, открытых в 1918 г. в Финляндии бароном Маннергеймом. По вполне понятным причинам никто из «мифотворцев» не попытался сравнить смертность в английских лагерях в 1919 г. со смертностью в ГУЛАГе в 1937–1941 гг. Равно как никому не пришло в голову экстраполировать масштабы репрессий колчаковской контрразведки за несколько месяцев 1919 г., когда белые контролировали несколько десятков тысяч мирных жителей, на 20 лет правления Сталина 150-миллионным населением СССР. Риторический вопрос, во сколько десятков миллионов жизней обошлись бы нам репрессии Колчака?

Безусловно, в сталинских лагерях был относительно большой процент абсолютно невиновных людей. Но каков он был? И сколько в лагерях сидело всяких там левых и правых уклонистов, националистов, ненавидевших всех русских, а то и просто бандитов.

Вот, к примеру, дикие расправы матросов над офицерами, прошедшие в первые же дни после отречения Николая II. Так, С. Волков[50] пишет, что к 15 марта 1917 г. матросы Балтийского флота убили 76 офицеров и 11 офицеров пропали без вести. При этом особенно отличились матросы четырех линкоров-дредноутов, буквально одуревавших от безделья — их корабли за 3 года войны не участвовали ни в одном боевом походе. «Демократические» СМИ, естественно, винили во всем большевиков, которые к 15 марта еще гуляли по берегам Женевского озера, по Нью-Йорку, а кто и сидел «во глубине сибирских руд».

В конце своего правления Ельцин реабилитировал кронштадтских мятежников, и они стали героями-демократами, боровшимися против диктатуры большевиков.

Что же было на самом деле? Начнем с того, что даже сам термин «Кронштадтский мятеж» — ложь! Кто там учинил мятеж? Обыватели многотысячного города Кронштадт? Так они не участвовали в нем вообще.

Так может восстал гарнизон Кронштадтской крепости? На самом деле «бузу» подняли матросы с двух линкоров и нескольких других судов. Уже позже к восстанию присоединились гарнизоны нескольких фортов, часть фортов держалась нейтралитета, а форт «Красная Горка» и ряд северных островных фортов в ходе штурма Кронштадта вели интенсивный артиллерийский огонь по мятежникам. Если бы все форты поддержали «клёшников», на подавление мятежа потребовались бы долгие месяцы, да и то при условии невмешательства британского флота.

Так что «Кронштадтский мятеж» следует называть мятежом матросов-«клёшников», также как восстание 14 декабря 1825 г. называют восстанием декабристов, а не петербургским восстанием.

По данным С. Н. Семенова[51] на линкорах «Петропавловск» и «Севастополь» новобранцы в 1918–1921 гг. составляли только 6,8 %, а, соответственно, 93,2 % (1904 человека) были участниками «бузы» в феврале 1917 г. Именно они ровно через три года подняли мятеж в Кронштадте.

Но господам «мифотворцам» плевать на факты. Они предпочитают воздействовать на эмоции плохо информированной части нашего общества.

А возьмем «махновцев». Численность войск у Махно никогда не доходила до 100 тысяч, но через его «армию» прошли многие тысячи крестьян, мещан и деклассированных элементов. Повоюют, пограбят несколько месяцев — и по домам с награбленными «зипунами», винтовками, а то и «Максимами». Риторический вопрос — стала бы эта махновская «братва» честно работать в колхозах, на стройках или заводах? Понятно, что в значительной части нет. Их приструнили, и, пройдя лагеря, многие из бывших махновцев начали честно работать.

А сейчас махновцы стали «жертвами сталинских репрессий». Посмертно реабилитирован даже знаменитый Левка Задов — начальник контрразведки Махно.

То же можно сказать о петлюровцах, басмачах и т. д. В итоге репрессированными оказались сотни тысяч людей, начиная от отпетых мерзавцев типа Якова Блюмкина и Левы Задова до абсолютно невиновных. Казалось бы, у нас прошло 15 лет со времени наступления гласности, и вполне можно было бы разложить все «по полочкам». Как говорят англичане: «Ху из ху».

Но президенты и верное им ФСБ грудью встали на защиту архивов НКВД. Дела репрессированных дают почитать лишь их прямым родственникам, да и то: здесь — читайте, здесь — не читайте. Ну и, разумеется, своим «мифотворцам».

Засекреченность материалов о сталинских репрессиях нынешние власти объясняют нежеланием расстраивать самих репрессированных и членов их семей. На самом деле в подавляющем большинстве умерли не только репрессированные, но и их дети, а оставшиеся находятся в преклонных годах.

Почему же в других странах архивы раскрывают через 20, ну через 30 лет, а у нас прошло 60–70 лет, и все секретно? Кстати, в демократических странах потомки жертв и их палачей не только не скрывают прошлого, но даже спекулируют на нем. Тот же князь Юсупов и Матрена Распутина десятилетия безбедно жили рассказами об убиении Григория Распутина. Вспомним внучку Бенито Муссолини, сделавшую политическую карьеру на имени деда. А сколько у нас деточек репрессированных, которые живут исключительно за счет спекуляций на имени отцов.

На самом деле секретность архивов НКВД нужна власти для сохранения огромного мифа, называемого «историей отечества». Миф этот имеет мало общего с подлинной историей страны. И если открыть архивы для независимых исследователей, то вся наша официальная история рухнет. Немного утрируя, можно сказать, что героями мифа о событиях 1917–1953 гг. являются несколько злодеев — Сталин, Ежов, Берия и т. д., а их противоположностью — сотни положительных деятелей-героев. Но при раскрытии архивов выяснится, что «злодеи» были хотя и не ангелами, но людьми, создавшими великую империю, а «герои» не только мешали им, но и сами занимались доносами, гнусными интригами и т. д. Последнее касается не только членов ЦК и маршалов, но и писателей, актрис, ученых, знаменитых летчиков и т. д.

Возьмем, к примеру, главного разоблачителя «культа личности». «С подачи Хрущева только на Украине и только за 1938–1940 годы было арестовано 167 565 человек. Усиление репрессий на Украине он объяснял тем, что с его приездом резко возросла активность правотроцкистского подполья. Лично Хрущевым были санкционированы репрессии в отношении нескольких сот человек, которые подозревались в организации против него „террористического акта“».[52]

Лаврентий Павлович был человеком своего времени и был обязан заниматься репрессиями по должности. Так, «в 1939 году за контрреволюционные преступления было осуждено 63 889 человек, из них 24 720 человек были осуждены по статье 58 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда) — статья очень объемная по мерам наказания — от 6 месяцев лишения свободы до 25 лет или расстрела в военное время. Впрочем к 25 годам были приговорены: в 1939 году — 526 человек (затем до 1943 года — ни одного), от 11 до 15 лет в 1939 году — 883 человека, от 6 до 10 лет — 23 723 человека, от 3-х до 5-ти лет — 29 534 человека, к ссылке и высылке были приговорены 3783 человека и прочим мерам (не очень понятно, что это такое) — 2888 человек. К высшей мере наказания было приговорено 2552 человека (в 1940-м — 1649, в 1941 году — 8001 человек). Из числа осужденных в 1939 году — 50 868 человек были осуждены Военной Коллегией, военными трибуналами, судами; Особым совещанием при НКВД — 13 021 человек».[53]

Однако Берия постоянно упорядочивал деятельность НКВД. Вот что пишет тот же А. В. Топтыгин: «Постановлением 17 ноября были уничтожены печально знаменитые „тройки“, созданные по инициативе Л. М. Кагановича в 1935 году, ограничены были права Особого совещания при НКВД, восстанавливалась, по крайней мере, видимость работающей судебной системы. Репрессии пошли на убыль. Но вот что любопытно: в НКВД, где учет был поставлен не в пример другим ведомствам, можно сказать, образцово, нет данных по количеству освобожденных по реабилитации или пересмотру дел, во всяком случае в датированном мартом 1940 года отчете заместителя начальника ГУЛАГа старшего майора госбезопасности А. П. Лепилова.

Лепилов дипломатично пишет об этой работе: „Одной из важнейших функций учетного аппарата ГУЛАГа является проверка законности содержания под стражей осужденных.

Такая проверка имеет своей целью:

а) обеспечение освобождения по истечении срока наказания;

б) реализация определений судебных органов и постановлений Наркомвнудела, выносимых в порядке пересмотра дел об осужденных;

в) представление органам прокурорского надзора данных о сроках незаконного по тем или иным причинам содержания под стражей отдельных лиц.

Эта работа чрезвычайно трудоемка, так как приходится иметь дело со значительным количеством лиц. Достаточно сказать, что за один 1939 год было освобождено, как за истечением сроков изоляции, так и по другим основаниям: из лагерей — 223 600 человек, из колоний 103 800 человек, а за два первых месяца 1940 года 51 500 чел. (в т. ч. из лагерей 33 000, из колоний 18 500 чел.)“.

За первый же квартал 1940 года (январь-март) из ИТЛ было освобождено 53 778 человек, из них:

1) досрочно — 3 человека (по болезни),

2) досрочно по отбытии половины срока — 737 человек,

3) досрочно в порядке общей амнистии — 4 человека,

4) за прекращением дела 9856 человек,

5) по пересмотру дела 6592 человека,

6) по дополнительным зачетам — 58 человек,

7) за окончанием срока — 35 782 человека,

8) под подписку — 139 человек.

Если предположить, а тому есть основания, что 16 328 человек, освобожденные по пунктам 2, 3, 4, 5, и есть результат „Бериевской оттепели“, то даже если в полгода таким образом освобождалось 20–25 тыс. человек, число освобожденных к началу войны могло составить от 100 тыс. до 125–130 тыс. человек. А это уже довольно значительные цифры, если учесть, что освобождали офицеров, инженерно-технический состав, да и просто людей, оклеветанных и невинно пострадавших».[54]

С 1990 г. наши «мифотворцы» приписывают Берии авторство в расстреле поляков в Катыни и депортации немцев, чеченцев, ингушей и крымских татар в 1941–1944 гг.

Начну с того, что до сих пор точно неизвестно, кто же все-таки убил польских офицеров в Катыни. До сих пор ни российские власти, ни поляки не смогли объяснить, почему руки у убитых связаны шпагатом, не изготавливаемым тогда в СССР, а убийство произведено не из наганов и ТТ — штатного оружия чекистов, а из германских пистолетов калибра 7,65 и 6,35 мм.[55]

Но давайте предположим, что поляков действительно расстрелял НКВД. Речь идет о примерно 15 тысячах[56] польских офицерах, жандармах и разведчиках, захваченных Красной Армией осенью 1939 г. на территориях Западной Украины и Белоруссии. Всего же было захвачено 454,7 тыс польских военнопленных. То есть, речь идет менее чем о 3,3 % пленных поляков. Для сравнения, в советско-польской войне «Красная Армия потеряла с 16 февраля 1919 по 18 октября 1920 года 206 887 человек пленными, в том числе 450 командиров. По официальным польским данным, Польша вернула по Рижскому договору (1921 год) 66 762 человека (по данным Красной Армии возвращенцев было 75 699 человек), 18 000 умерли в плену. Если принять во внимание число перешедших на сторону поляков — донских и кубанских казаков, 2000 оставшихся в Польше и европейских странах, какую-то часть перешедших на сторону Булак-Булаховича и Петлюры, то неизвестной остается судьба военнопленных численностью в 76,8 тысячи человек. Ответа на вопрос, что сталось с этими людьми, ни польские историки, ни польское правительство не дают. Почему? Не знают? Вряд ли. Польской демократии, рвущейся в западноевропейскую цивилизацию, не хочется признавать смертный грех истребления русских, попавших в польский плен».[57]

Но вернемся в 1939 год. Чуть ли не треть польских пленных, практически всех уроженцев Западной Украины и Белоруссии, советское командование попросту отпустило по домам. Другим было некуда идти. Ведь Польша была захвачена вермахтом. И вот подавляющее большинство пленных поляков трудилось на строительстве дорог, предприятиях Наркомчер-мета и др. Но часть офицеров, злобно настроенная не только к большевикам, но и к советской власти вообще, отказывалась от работ. Из офицеров создавались боевые ячейки, лидеры которых говорили: «Если же Англия и Франция выступят против Советской России, надо будет помочь с тыла».

Не следует забывать, что Польша в 1930-х годах была единственным в мире государством, имевшим территориальные претензии ко всем своим соседям. Польские дворяне еще с конца XVIII века мечтали о воссоздании польского государства «от можа до можа», то есть от Балтийского до Черного моря. В результате Польша имела территориальные претензии по всему Периметру своих границ, то есть к Германии, вольному городу Данцигу, Литве, СССР и Чехословакии. Много поколений польских панов воспитывалось в дикой ненависти к России и русским. Даже сидя в советском лагере, польские офицеры мечтали о захвате Минска, Киева и Одессы, которые они считали исконно польскими городами.

Близилась война с Германией. Целесообразно было СССР держать у себя в тылу 15 тысяч кадровых офицеров, мечтавших нанести удар ножом в спину Советам? Историк Топтыгин писал: «С этой точки зрения уничтожение части польского офицерского корпуса (именно части, а не всего польского офицерства поголовно), интернированного на территориях, отошедших к СССР, представляется если не оправданной, то вынужденной мерой. Л. П. Берия в данном случае выполнял то, что ему положено по должности, т. е. заботился о государственной безопасности страны».[58]

Наши «демократы» по делу и не по делу любят оглядываться на Запад. Так давно могли бы поинтересоваться, как решались подобные проблемы у них? Вот, к примеру, в июле 1940 г. Франция вышла из войны, и, согласно перемирию с немцами, французский флот ушел в порт Мерс-эль-Кебир в Тунисе, где подлежал разоружению и консервации. Никакой угрозы Англии он в то время не представлял. Однако британское адмиралтейство решило на всякий случай уничтожить или захватить флот конкурентов, видимо, с расчетом на послевоенное будущее. Британская эскадра подошла к порту Мерс-эль-Кебир. Британские и французские адмиралы вступили в переговоры, но внезапно англичане открыли огонь и потопили большую часть французских кораблей, которые в основном находились в небоеспособным состоянии. Погибло до двух тысяч французских моряков. Несколько внезапных нападений на французов англичане произвели в Сирии, Дакаре, Мадагаскаре и в других местах.

Ну и что же, сейчас английская интеллигенция возмущается действиями своих адмиралов? Требует расследования, наказания виновных? Ничуть не бывало. В специализированной военной литературе коротко рассказывается об убийствах французов в 1940 г. И попробуйте сейчас дать статью об этих убийствах в любую центральную французскую или британскую газету — не примут. Это не модно, не актуально, и на это нет политического заказа.

Кто мешал Горбачеву, Ельцину и K° в ответ на претензии поляков и истерики по поводу Катыни потребовать рассмотрения этого дела в комплексе всех взаимоотношений с Польшей со времен Смутного времени. Гордым ляхам мало бы не показалось.

А теперь перейдем к проблеме «репрессированных народов». Тут шулеры-демократы объединились с националистами, боровшимися за расчленение СССР, а сейчас мечтающими расчленить Российскую Федерацию. Как и многие другие мифы, этот миф о репрессированных народах зиждется на примитивных эмоциях и рушится при элементарном анализе ситуации.

Итак, разложим все по полочкам. Начнем с этнических немцев с территорий, которые могли быть захвачены вермахтом в 1941–1942 гг. Кстати, среди них была и моя прабабушка Генриетта Домброва, урожденная фон Бастиан. Прабабушку, безусловно, жаль, как и тысячи других стариков и детей. Но не следует забывать, что на всех оккупированных территориях «русские немцы» сразу же попадали в администрацию оккупационных властей, мобилизовались в германскую армию и т. д.

Теперь рассмотрим другую группу спецпереселенцев — чеченцев, ингушей, крымских татар и др. Риторический вопрос — чем занимались чеченцы, когда туда пришли русские? Грабили соседей. То же самое они делали в XVI веке, XII веке и далее в глубь веков…

Не следует забывать, что при выселении чеченцев и ингушей органы НКВД изъяли 20 072 единицы огнестрельного оружия, в том числе автоматов 479. При этом поиск оружия специально не велся, и большая часть его осталась в схронах.

Для сценки любого исторического события полезно сравнивать его с аналогичными событиями в нашей истории до 1917 г. и в зарубежной истории. Так, к примеру, выселить немцев в Сибирь хотел еще… Николай II, но не успел из-за Февральской революции. А приказ о выселении крымских татар, враждебно настроенных к России, отдал его прадед Николай I. Другой вопрос, что успели выслать несколько сот человек, помешала смерть царя, а главное, успехи союзников в Крыму.

В начале 1942 г. правительство США интернировало (заключило в концлагеря) всех этнических японцев, проживавших в стране. Причем японцами считались люди, имевшие не менее 25 % японской крови.

Наконец, с 1945 г. поляки и чехи депортировали миллион мирных немецких граждан как с территорий, принадлежавших Чехословакии и Польше на 1 января 1938 г., так и с исконно германских земель, которые были переданы Польше в 1945 г. Замечу, что и в Чехии, и в Польше правозащитников «пруд пруди». Они защищают кого угодно, даже цыган, но об участи изгнанных немцев молчат, как в рот воды набрали.

В Российской Федерации история расставила все точки над Предположим, в России будет проведен референдум с одним вопросом: стоило ли возвращать чеченцев из мест, куда их отправил Сталин? Ответ подавляющего большинства населения нетрудно предугадать.

Что же касается татар в современном Крыму, то они, не таясь, требуют создания на полуострове независимого мусульманского государства. Украинские власти, с одной стороны, заняты внутренними разборками, с другой — надеются использовать татар против русских, пока еще составляющих большинство крымского населения. Таким образом, из-за пассивности Киева руководителям крымских татар сейчас нет необходимости прибегать к крупным силовым акциям. Кроме того, татары очень много имеют с курортного бизнеса и не спешат резать курицу, несущую золотые яйца. Они и так постоянно выигрывают «по очкам». В татарских семьях существенно больше детей, чем в русских или украинских. Татары скупают или насильственно захватывают крымские земли. С помощью турецких капиталов растет татарский бизнес. Риторический вопрос: ждет ли Крым судьба Косова?

Менее всего мне хочется дать категорическую оценку Лаврентию Берии. Единственное, что я советую читателям, убрать эмоции и предубеждения и верить только подтвержденным фактам.

Глава 2. Архипелаг Шарашек

Шараги авиационные

Начну с того, что шараги, то есть КБ, где большинство сотрудников были заключенными, придумал не Лаврентий Павлович. Особые конструкторские бюро ОГПУ (НКВД) стали создаваться согласно циркуляру от 15 мая 1930 г., подписанного председателем ВСНХ В. В. Куйбышевым и заместителем председателя ОГПУ Г. Ягодой. В циркуляре говорилось, что «за последние 2–3 года органами ОГПУ были раскрыты контрреволюционные вредительские организации в ряде отраслей нашего хозяйства», в связи с этим предлагалось «использовать вредителей… таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ. Для этого отбирать заслуживающих доверие специалистов. Оказывать им содействие в деле постановки опытных работ…»[59]

При Берии же началась массовая организация шарашек. «Уже 10 января 1939 г. Лаврентий Павлович подписывает приказ № 0021 „об организации особого технического бюро“. В нем четко определялось, что это бюро создается при народном комиссариате внутренних дел и входит в сферу его компетенции. А создается оно для использования заключенных, имеющих специальные технические знания. Этим же приказом утверждался штат ОТБ и „Положение об основном техническом бюро при народном комиссаре внутренних дел“».

Давайте познакомимся с этим документом, регламентировавшим жизнь сотен ученых-рабов.

«…2. Задачей технического бюро является организация конструирования и внедрения в производство новых средств вооружения для армии и флота.

3. Бюро имеет в своем составе следующие группы по специальностям:

а) группа самолетостроения и авиационных винтов;

б) группа авиационных моторов и дизелей;

в) группа военно-морского судостроения;

г) группа порохов;

д) группа артиллерии снарядов и взрывателей;

е) группа броневых сталей;

ж) группа боевых отравляющих веществ и противохимической защиты;

з) группа по внедрению в серию авиадизеля АН-1 (при заводе № 82).

По мере необходимости могут быть созданы новые группы как за счет разделения существующих групп, так и путем организации групп по специальностям, не предусмотренным выше.

4. Особое техническое бюро возглавляется комиссаром внутренних дел.

5. Группы по специальностям возглавляются помощниками начальника Особого Бюро. В его обязанности входит: организация рабочего места для группы; материально бытовое обслуживание работающих в группе; организация технических консультаций для работников групп и подготовка к производству опытных моделей и образцов.

6. Тематические планы Особого Технического Бюро вносятся на утверждение Комитета обороны.

7. Тематические планы составляются как на основе предложения заключенных, так и по заявкам.

8. Изготовленные технические проекты представляются на утверждение комитета обороны для получения разрешения на изготовление опытных образцов. Передача испытанных образцов в серийное производство после утверждения этих образцов Комитетом обороны.

9. Особое техническое бюро привлекает для работы в группах вольнонаемных специалистов в первую очередь из числа молодых специалистов».[60]

Подробная история «Архипелага шараг» займет не один увесистый том. Однако до сих пор сведения о них крайне скудны. «Органы» до сих пор прячут архивы шараг. Зачем? Вроде бы наука и техника далеко ушли за 50 с лишним лет, и технические секреты не интересны супостату. Защищают честь мундира? Так демократы заляпали «мундир» НКВД до предела, и раскрытие истории шараг может только частично отмыть сей кровавый мундир. Видимо, речь идет о мундирах конкретных персон, и не кадровых офицеров, а ученых, официально канонизированных в СССР и РФ. Поэтому мне придется лишь обозначить основные острова этого «архипелага».

Начну с авиации. В 1938 г. под Москвой в деревне Болшево на территории бывшей трудовой колонии была создана авиационная шарага ОТБ, начальником которого стал офицер НКВД Григорий Кутепов, бывший слесарь-электрик завода М35.

К осени 1939 г. в составе ОТБ было 4 отдельных конструкторских бюро, которыми руководили В. М. Петляков, В. М. Мясищев, А. Н. Туполев и Д. Л. Томашевич. Все четверо были заключенными, арестованными в 1937–1938 гг. Каждое КБ проектировало и строило свой самолет под общим обозначением «СТО» (или «100») — Спецтехотдел) и далее по порядку номеров. Петляков строил самолет «100», Мясищев — «102», Туполев — «103», Томашевич — «110». Были и другие проекты.

Первое КБ В. М. Петлякова насчитывало около 50 человек, позже его увеличили до 80 человек. Первым заданием КБ Петлякова стал проект высотного скоростного двухместного истребителя-перехватчика с двумя двигателями М-105, с герметической кабиной, с новой конструкцией и новой технологией. Его сначала назвали «Сто», а позже заменили буквы цифрами, — «100».

Двухместный истребитель «100» должен был иметь взлетный вес 7260 кг, максимальную скорость на высоте 10 км — 630 км/час, практический потолок 12,2 км и дальность полета 1500 км.

Первый полет самолета «100» состоялся в апреле 1940 г., пилотировал самолет П. М. Стефановский. Все последующие полеты прошли благополучно. На первомайском параде над Красной площадью была сделана горка с выпущенным шасси.

После визита советской делегации в Германию и ознакомления с немецкой техникой нашлись умники, доказывавшие руководству, что двухмоторный истребитель нам не нужен. И это когда во всех странах мира — в Германии, Англии и США — ученые работали над созданием двухмоторных дальних истребителей, незаменимых для сопровождения своих бомбардировщиков, для ночной ПВО, для обороны кораблей в море и т. д. У нас в последующие десятилетия выпустят десятки книг и тысячи статей, посвященных отечественной авиации 1930-х — 1940-х годов. В них авторы даже спорят о числе заклепок, но почему-то никто до сих пор не назвал поименно дураков или вредителей, лишивших нас тяжелых истребителей. Речь идет не только о машине Петлякова, в СССР было еще несколько проектов дальних истребителей.

В итоге руководство ВВС дало указание КБ Петлякова переделать самолет «100» в трехместный планирующий бомбардировщик. Срок был дан… полтора месяца. Петляков в течение нескольких дней сделал макет. Из ОКБ А. С. Яковлева, С. В. Ильюшина, А. А. Архангельского и других Петлякову передали около 300 человек. В срочном порядке выпускались рабочие чертежи и сразу же передавались на заводы для серийной постройки, которая началась уже 23 июня. В начале июля все чертежи были переданы заводам. Опытный экземпляр не строили. Планер внешне остался без изменений, менялось только оборудование и вооружение.

А 25 июля 1940 г. были освобождены из заключения сразу два КБ — В. М. Петлякова и В. М. Мясищева. Оба ОКБ были переданы из НКВД в Минавиапром.

Новый пикирующий бомбардировщик получил название Пе-2. К испытаниям первых серийных Пе-2 приступили поздней осенью 1940 г. А в январе 1941 г. Петляков за Пе-2 был удостоен Сталинской премии 1-й степени. За годы войны наша промышленность выпустила 11 427 пикирующих бомбардировщиков Пе-2. Но, увы, рассказ о Пе-2 и других машинах освобожденного Петлякова — уже тема другой работы.

Несколько слов стоит сказать и о КБ знаменитого советского авиаконструктора В. М. Мясищева. В 1926 г. Мясищев окончил МВТУ и поступил на работу в ЦАГИ под начало Туполева. Он участвовал в создании самолетов ТБ-1, ТБ-3, АНТ-20 «Максим Горький». С 1934 г. Мясищев — начальник бригады экспериментальных самолетов (КБ-6) конструкторского отдела сектора опытного строительства ЦАГИ, которой в 1936 г. создал бомбардировщик-торпедоносец АНТ-41 (Т-1). В 1937–1938 гг. — главный конструктор ОКБ завода № 84 (подмосковный город Химки), созданного для переработки документации для внедрения в серийное производство лицензионного самолета DC-3, названного у нас Ли-2.

В шараге ЦКБ-29 Мясищев первоначально занимался проектированием крыла истребителя «100» конструкции Петлякова. В конце 1939 г. Мясищев предложил проект дальнего бомбардировщика «102» с герметичными кабинами. Для его разработки в ЦКБ было создано КБ, которое Мясищев возглавлял в 1940–1943 гг.

В акте о государственных испытаниях ДВБ-102 (дальний высотный бомбардировщик) в 1942 г. отмечалось, что ДВБ-102 явился первым отечественным бомбардировщиком с герметичными кабинами, обеспечивающими нормальные физиологические условия для работы экипажа. Впервые в советском авиастроении в конструкции бомбардировщика были применены шасси с носовым колесом, стрелково-пушечное вооружение с дистанционным управлением, тонкое крыло с относительной толщиной от 10 до 16 % и встроенными баками-кессонами. Створки бомбового люка длиной 5,7 м открывались внутрь. Максимальная бомбовая нагрузка составляла 3 т.

В январе 1940 г. в план опытного строительства ЦКБ-29 был внесен бомбардировщик «102», а в апреле того же года в мастерских ГВФ (Гражданского воздушного флота) начата его постройка. К лету 1941 г. были проведены статические испытания и продолжалась постройка первого летного экземпляра. В августе 1941 г. оборудование бывших мастерских ГВФ и опытный образец бомбардировщика «102» были эвакуированы в Казань.

После гибели в авиакатастрофе В. М. Петлякова, с 1943 г. Мясищев стал главным конструктором и руководителем опытно-конструкторских отделов на заводе № 22 в Казани по модификациям и серийному производству пикирующего бомбардировщика Пе-2 и на заводе № 482 в Москве по доводке самолета ДВБ-102.

Дальний высотный бомбардировщик ДБВ-102 проходил летные испытания в ВВС с 1944 г. по июль 1945 г., но на вооружение так и не поступил.

Несколько слов стоит сказать и об очень интересном, но незаслуженно забытом конструкторе Дмитрии Людвиговиче Томашевиче. В 1926 г. он окончил Киевский политехнический институт, а с 1934 г. работал в КБ Н. Н. Поликарпова. Через 2 года Томашевич стал его заместителем, а еще через 2 года последовал арест по надуманному обвинению. В ЦКБ-29 Томашевич создал проект одноместного истребителя «110» с мотором ВК-107П мощностью 1400 л.с

Схема самолета — обычный низкоплан. Конструкция в основном деревянная, а точнее — смешанная. Вооружение: одна пушка ШВАК-20 и два пулемета УБС Были еще два пулемета ШКАС, которые впоследствии сняли. Бомбовая нагрузка составляла 500 кг. Толщина бронеспинки — 15 мм.

Самолет «110» отличался исключительной технологичностью. Все его производство было разложено на операции, каждая из которых не превышала 3-х минут, и хорошо приспособлено для массового выпуска на конвейере.

Однако далось все это, как и его мощное вооружение, ценой некоторого утяжеления самолета и увеличения лобового сопротивления, особенно из-за свисавшего радиатора силовой установки. Вес пустого самолета достигал 3285 кг, правда, площадь его крыла (18,73 кв. м) была на полтора квадратных метра больше, чем в других истребителях. Полетный!же вес достигал 3980 кг, а двигатель ВК-107 еще не был доведен. Самолет «110» прошел испытания, но так и остался в опытном экземпляре.

Д. Л. Томашевич был освобожден в июле 1941 г. и отправлен в эвакуацию в Сибирь, где в 1943 г. и был построен опытный образец истребителя «110».

А. Н. Туполеву в ЦКБ-29 поручили создать тяжелый пикирующий бомбардировщик ПБ-4 с четырьмя моторами М-105. Туполев создал предэскизный проект, была начата постройка макета. Идея создания такого бомбардировщика была заведомо безграмотной. По одной версии Туполев лично доложил Берии о нереальности проекта, а взамен предложил создать проект среднего пикирующего бомбардировщика с двумя моторами.

После очередной встречи с Берией Туполев рассказывал своим сотрудникам: «Мой доклад вызвал у Берии раздражение. Когда я закончил, он взглянул на меня откровенно злобно. Видимо, про ПБ-4 он наговорил Сталину достаточно много, а может быть и убедил его. Меня это удивляло, из прошлых приемов у Сталина я вынес впечатление, что он в авиации если не разбирается, как конструктор, то все же имеет здравый смысл и точку зрения. Берия сказал, что они со Сталиным разберутся. Сутки я волновался в одиночке, затем был вызван вновь. „Так вот, мы с товарищем Сталиным еще раз ознакомились с материалами. Решение таково: сейчас и срочно делать двухмоторный. Как только кончите, приступайте к ПБ-4, он нам очень нужен“».[61]

Якобы Туполев считал, что инициатором создания четырехмоторного пикирующего бомбардировщика был сам Берия. На самом деле Берия выполнял указания Сталина. Но и не сам генсек придумал этакую нелепицу. Его убедили какие-то «знатоки авиации», настолько скромные, что и после 1953 г. не пожелавшие обозначить свое участие в постановке и решении соответствующих вопросов. Кстати, в 1938–1939 гг. и у Гитлера нашлись умники, предлагавшие построить огромный пикирующий бомбардировщик с четырьмя моторами.

Но у нас «умников» было на порядок больше, чем в Рейхе. К примеру, кто конкретно доложил советскому правительству в 1939 г., что немцы создали танки с толстой противоснарядной броней, которую не могут пробить не только 45-мм, но и 76-мм пушки? Результатом стало снятие с производства 45-мм пушек и начало работ по танковым и противотанковым пушкам калибра 85–107 мм, нужды в которых не оказалось аж до лета 1943 г.! И опять наши историки тычут пальцами и бубнят, мол, Сталин, Берия, иногда для разнообразия добавляют Кулика — это, мол, все они-с… Зато добрых молод-цев, подавших такую туфту правительству, грудью прикрывают сотрудники наших архивов.

Короче, так или иначе, но Берия со Сталиным разобрались с пикирующим монстром, и идея ПБ-4 была навсегда отвергнута.

Весной 1939 г. ЦКБ-29 перевели в Москву, и КБ выделили здание, построенное в свое время Туполевым для КОСОС[62] на улице Радио. В 1940 г. в ЦКБ-29 был доставлен и С. П. Королев. Поначалу его определили к Мясищеву. Королеву Мясищев поручил сделать бомбовые люки. Сделал быстро и хорошо: створки уходили вовнутрь, не портили аэродинамику. Но позже Сергей Павлович и Владимир Михайлович разругались, и Королева перевели к Туполеву.

Как писал Леонид Кербер: «Здание КОСОС составляло семь этажей. Нижние два отделили от верхних и оставили за заводом, а пять верхних отдали ЦКБ. Все окна зарешотили изнутри, межэтажные двери заколотили, оставив одну на главной лестнице. Возле нее был пропускной тамбур, где дежурила охрана НКВД. На седьмом и половине шестого этажа разместилась администрация тюрьмы, помещение внутренней охраны, диспетчерская, медсанчасть. Вторую половину шестого этажа отвели под столовую и спальни, входить в которые охранникам запрещалось, только глубокой ночью они, стараясь не нарушать сон специалистов, сопровождали дежурного, пересчитывавшего спящих „по головам“.

Будили в 7 утра, до 8 — туалет, бритье, умывание, в 9 — завтрак, потом до 13 — работа. Затем следовал перерыв на обед и снова работа — до 19 часов, после чего „свободное время“. Каждый расходовал его как ему вздумается. Большинство возвращалось на свои рабочие места. Любители чтения пользовались книгами, привозимыми из библиотеки Бутырок…

Можно было после утомительной работы и „погулять“: на плоской крыше здания из стальных прутьев сварили гигантскую клетку площадью и высотой в большую комнату. Дежурный страж отпирал ее после работы, и люди могли ходить по кругу до ужина. Отсюда открывался вид на огромный город. На западе виднелся Кремль, на севере — Лефортовский парк, на востоке — кварталы жилых домов вдоль шоссе Энтузиастов. Только на юге не было видно ничего, мешала башня здания. Вокруг стояло немало домов, в которых раньше жили сотрудники, и некоторые из арестантов часами разыскивали окна своих квартир, надеясь увидеть кого-либо из близких, хотя вероятность этого равнялась нулю.

Мыться всех водили по воскресеньям в заводской душ. Накануне вечером кастелян раскладывал по кроватям чистое белье. Летом в жару позволялось поливать друг друга из бранд-сбойта на крыше здания».[63]

29 февраля 1940 г. руководство Спецтехотдела «103» обратилось в Главное Управление Авиационной службы Красной Армии с просьбой включить в план опытного строительства на 1940 г. новый пикирующий бомбардировщик под двигатели М-120. Но 1 июля 1940 г. ГКО уточнил свое постановление и потребовал построить 3 экземпляра самолета «103»: первый с моторами АМ-37, два последующих — с моторами М-120 ТК-2.

Несмотря на трудности машина с двумя двигателями АМ-37 была построена в январе 1941 г.

Как писал Леонид Кербер: «Первое время проход в цеха [где строился бомбардировщик. — А. Ш.] для „спецконтингента“, как именовали арестованных инженеров, был ограничен. Право на это имели всего несколько человек из каждого спецтехотдела. Когда в начале 30-х годов Туполев строил здание КОСОСа и завода опытных конструкций, то соединил их крытым воздушным переходом. Теперь в любое время года, при любой погоде по первому вызову из КБ можно было быстро попасть на производство, минуя улицу. Сократилось количество простудных заболеваний.

На переходе из КОСОСа на завод стоял вахтер, здесь проходили по пропускам и вольнонаемные. Рядом находилась комната с дежурным, где сидело несколько охранников — „тягачей“. Инженер из спецтехотдела входил к дежурному, по списку проверяли, положено ли ему ходить в цех. Если разрешалось, то давали „тягача“, который и сопровождал его. Было интересно наблюдать, когда на завод вели Туполева. Он не шел, а шествовал: „тягач“ на почтительном расстоянии следовал за ним. Бывало, обдумывал, как лучше решить обнаруженную „заковыку“, наполовину втиснувшись в какой-либо люк и вновь возникнув из него, он обнаруживал, что „тягач“ затерялся где-то среди стапелей сборочного цеха. Тогда раздавался его громкий, высокий голос:

— Эй, который тут мой? Веди меня скорее в бюро!»[64]

29 января 1941 г. летчик-испытатель М. А. Нюхтихов впервые поднял в воздух бомбардировщик «103». 15 мая в НИИ ВВС прошли летные испытания второго экземпляра «ЮЗУ».

17 июня 1941 г. нарком авиационной промышленности Шахурин издал приказ № 533, согласно которому директор завода № 18 Шенкман должен был: «Немедленно начать подготовку к постановке на производство самолета „103“, исходя из того, что в 1942 г. должно быть выпущено 1000 самолетов „103“ и 400 самолетов ЕР-2.

Директору завода № 156 т. Ляпидевскому совместно с начальником ОТБ НКВД т. Кравченко: а) разработать серийные чертежи для передачи на завод № 18 в период с 15 августа по 15 сентября 1941 г.

Послать на завод № 18 не позднее 15 сентября группу специалистов ОТБ НКВД в количестве 20–25 человек во главе с т. Туполевым и 40 человек вольнонаемных конструкторов».

21 июля, почти через месяц после начала Великой Отечественной войны, были освобождены С. М. Егер, Л. Л. Кербер, Б. А. Саукке и др.

Однако в конце июля 1941 г. Туполев вместе с ЦКБ-29 отправился в эвакуацию в Омск. Там на базе автосброчного завода создавался авиационный завод № 166. Директором его стал А. В. Ляпудевский, а руководителем КБ — А. Н. Туполев. Главной задачей ставилось освоение серийного выпуска бомбардировщика Ту-2.

В результате производство серийных бомбардировщиков Ту-2 началось в конце февраля 1942 г. Однако вскоре ГКО — постановил прекратить выпуск Ту-2 и начать производство на этом заводе истребителей Як-7.

В середине апреля 1943 г. ОКБ Туполева было возвращено обратно в Москву, где возобновилось серийное производство Ту-2, продолжавшееся до 1948 г. Последних узников ЦКБ-29 освободили в октябре 1943 г. Однако среди них не было С. П. Королева, которого перевели в Казань в КБ НКВД, занимавшееся авиационными двигателями.

Самолеты и торпедные катера нуждались в моторах большой мощности, и Берия создает шарашки, где проектируются двигатели. И Королев направляется в шарагу, под начало знаменитого конструктора авиационных и ракетных двигателей Валентина Петровича Глушко.

В 1934–1938 гг. Глушко работал в РНИИ начальником отдела по разработке жидкостно-реактивных двигателей. В марте 1938 г. он был арестован и по август 1939 г. находился под следствием во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке и В Бутырской тюрьме. 15 августа осужден Особым совещанием при НКВД СССР сроком на 8 лет, впоследствии оставлен для работы в техбюро. До 1940 г. он работает в конструкторской группе 4-го Спецотдела НКВД при Тушинском авиамоторном заводе № 82. За это время были разработаны проект вспомогательной установки ЖРД на самолетах С-100 и «Сталь-7». В 1940 г. Глушко переводят в Казань на завод № 27, где он продолжает работы в качестве главного конструктора КБ 4-го Спецотдела НКВД при Казанском заводе № 16 по разработке вспомогательных самолетных ЖРД РД-1, РД-1ХЗ, РД-2 и РД-3. Формально начальником КБ был полковник В. А. Бекетов.

19 ноября 1942 г. Королев прибыл в Казань и был направлен в КБ, которым руководил В. П. Глушко. КБ работало над созданием четырехкамерного реактивного двигателя на жидком топливе тягой 1200 кг. Однако на первом этапе наиболее реальной оказалась установка однокамерного варианта РД-1 тягой 300 кг в качестве вспомогательного двигателя на самолет Петлякова Пе-2.

На втором этапе предполагалось построить реактивный самолет-перехватчик РП с четырехкамерным РД-1. Проект этого самолета выполнили в КБ в очень короткий срок. Пояснительная записка к нему, написанная Королевым, датирована 16 декабря 1942 г. В ней говорилось: «Предполагаемый самолет-перехватчик с реактивным двигателем РД-1 является представителем нового класса сверхскоростных высотных истребителей. РП обладает исключительно высокими летными и тактическими качествами и мощным вооружением, что при сравнительно большой для реактивных машин продолжительности полета позволяет ему решать многие недоступные для винтомоторных самолетов тактические задачи. РП может догнать и уничтожить любой современный скоростной самолет, летящий на сколь угодно большой высоте и попавший в зону его действия. Малая трудоемкость и доступность в изготовлении самолета РП и двигателя РД-1 позволяют в короткие сроки наладить выпуск машин для использования в идущей войне».[65]

26 декабря 1942 г. Королев направил в Наркомат авиационной промышленности докладную записку и план работ по авиационной реактивной установке РУ-1 для самолета Пе-2. Эти предложения были поддержаны директорами казанских заводов № 16 и № 22.

8 января 1943 г. для реализации этого плана создается группа реактивных установок № 5 во главе с Королевым как главным конструктором авиационной реактивной установки. Группа состояла из четырех бригад, включавших 16 человек, из которых пятеро — специалисты 4-го Спецотдела НКВД, а остальные одиннадцать — вольнонаемные.

23 января Королев и Глушко представили на имя Берии докладную записку о ходе работ. В тот же день аналогичные докладные записки подписали директора заводов № 16 и № 22. Испытания самолета Пе-2 с реактивной установкой начались уже 7 августа 1943 г. Первый полет с включением РД-1 на высоте 2760 м состоялся 1 октября. Предварительные итоги работы группы № 5 в этом направлении Королев изложил в докладной записке от 15 октября 1943 г. на имя начальника 4-го Спецотдела НКВД В. А. Кравченко. В записке отмечалось, что к тому времени проведено 10 запусков РД на самолете Пе-2 на земле и 8 успешных полетов с включением РД в воздухе, что дает основание для выводов о реальности «в самые короткие сроки поставить реактивную технику на службу Красной Армии» и о том, «что вспомогательные реактивные установки могут успешно применяться не только на самолетах Пе-2, а их следует осуществлять также и на самолетах других типов с соответствующим учетом тактико-технических особенностей последних».[66]

16 июля 1944 г. Берия отправил Сталину совершенно секретное письмо:

«В 1942–43 гг. по проектам заключенных специалистов 4 Спецотдела НКВД СССР на заводе № 16 НКАП выполнены следующие работы, имеющие важное оборонное значение:

1. По проекту Глушко В. П. построены опытные реактивно-жидкостные двигатели РД-1, предназначенные для установки на самолеты в качестве ускорителей. Опытные образцы двигателей РД-1 прошли заводские летные и совместные стендовые испытания с удовлетворительными результатами.

В настоящее время на заводе № 16 изготавливается опытная серия реактивных двигателей РД-1 для отработки всех вопросов, связанных с применением и дальнейшим развитием этих двигателей.

2. По проекту Добротворского A. M. на базе спаривания двух серийных моторов М-105 построены мощные авиационные моторы МБ-100 со взлетной мощностью 2200 л/с и МБ-102 со взлетной мощностью 2450 л/с.

В настоящее время моторы МБ-100 проходят летные испытания на самолете Ер-2 и моторы МБ-102 подготовляются к установке на самолете „102“.

Помимо этих работ, специалистами 4 Спецотдела НКВД СССР была оказана большая техническая помощь заводу № 16 в период строительства и монтажа этого завода, в частности, по проекту и под руководством специалистов 4 Спецотдела НКВД СССР на заводе № 16 была построена опытная механическая база авиамотостроения.

Группа квалифицированных специалистов 4 Спецотдела НКВД СССР, работающая на этом заводе на руководящих технических должностях, во многом способствовала заводу в успешном выпуске продукции.

По отзывам Наркомавиапрома тов. Шахурина, работы, выполненные заключенными специалистами 4 Спецотдела НКВД СССР, по технической новизне и умелому решению ряда сложных технических и конструкторских проблем, являются весьма ценными.

Учитывая важность проведенных работ, НКВД СССР считает целесообразным освободить, со снятием судимости, особо отличившихся заключенных специалистов, с последующим направлением их на работу в Авиапромышленность.

Прилагая при этом список на 35 заключенных специалистов, прошу Ваших указаний».[67]

В приложенном списке значилась и фамилия С. П. Королева:

«Королев Сергей Павлович, 1906 г. рождения, бывш. ст. инженер НИИ-3. Осужден Особым Совещанием при НКВД СССР 10.VII-40 г. по ст. ст. 17–58–11 на 8 лет».

Результатом обращения Л. П. Берии к Сталину стало решение Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1944 г. о досрочном освобождении перечисленных в его письме специалистов со снятием с них судимости.

9 августа 1944 г. Королев был освобожден. А 29 августа был освобожден Глушко, причем с него была даже снята судимость.

В декабре 1944 г. в КБ завода № 16 была проведена реорганизация. На базе двигательного КБ-2 и группы реактивных установок № 5 в системе НКАП было создано ОКБ специальных двигателей — ОКБ СД. В секретных документах его называли ОКБ реактивных двигателей — ОКБ РД. Главным конструктором назначили Глушко, а Королев стал его заместителем.

ОКБ СД попыталось довести до ума бомбардировщик Пе-2РД, который помимо двух поршневых двигателей ВК-105РА в 1100 л.с. имел жидкостно-реактивный двигатель РД-1 с тягой в 300 кг. РД-1 устанавливался в хвосте фюзеляжа и использовался в качестве временного ускорителя. Однако прирост скорости был невелик — 520 км/час на высоте 5 км. Из-за неудачной конструкции двигателя периодически происходили аварии. Так, 12 мая 1945 г. в ходе очередного полета на высоте 7 км произошел взрыв РД-1. Пилоту А. Г. Васильченко с трудом удалось посадить самолет. Находившийся на борту С. П. Королев был обожжен. На вооружение Пе-2РД не поступил, но 16 октября 1945 г. Глушко был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а Королев — орденом Знак Почета.

Кроме Пе-2РД жидкостно-реактивный двигатель РД-1 испытывался на самолетах Ла-7, Як-3 и Су-6. Также разрабатывался трехкамерный азотнокислотно-керосиновый ЖРД РД-3 тягой 900 кг, проведены официальные стендовые испытания ЖРД РД-1ХЗ с химическим повторным зажиганием. В 1945 г. Глушко назначен заведующим кафедрой реактивных двигателей Казанского авиационного института.

Весной 1945 г. советские войска захватили в Германии несколько десятков ракет ФАУ-2 и ряд предприятий, изготавливающих узлы и агрегаты для них. Для изучения невиданных трофеев и их документации по указанию Берии со всей страны были собраны лучшие специалисты. Вот как описывал Б. Е. Черток первое знакомство наших конструкторов с ФАУ-2:

«А. М. Исаев, затем я, Н. А. Пилюгин, В. П. Мишин и еще несколько специалистов были допущены к осмотру секретного немецкого оружия.

Войдя в зал, я сразу увидел грязно-черный раструб, из которого торчала нижняя часть туловища Исаева. Он залез с головой через сопло в камеру сгорания и с помощью фонарика рассматривал подробности. Рядом сидел расстроенный Болховитинов.

Я спросил:

— Что это, Виктор Федорович?

— Это то, чего не может быть! — последовал ответ, ЖРД таких размеров в те времена мы себе просто не представляли».[68]

Смотреть «то, чего не может быть» был направлен и Глушко. С июля по декабрь 1945 г. и с мая по декабрь 1946 г. он находился в служебной командировке в Германии, а 7 октября 1945 г. в Берлин отправился и Королев.

3 июля 1946 г. приказом Минавиапрома под производство жидкостных реактивных двигателей был перепрофилирован авиазавод № 456 в Химках. Этим же приказом Глушко был назначен главным конструктором ОКБ-456. 29 сентября 1946 г. распоряжением Правительства СССР ОКБ СД было переведено из Казани в Химки. Вскоре из Германии Глушко отправляется в Химки, а Королев — в Подлипки. Начинается новый этап в жизни бывших зэков — будущих создателей межконтинентальных баллистических ракет и космических кораблей.

Корабельные шараги

Самой «древней» кораблестроительной шарагой НКВД являлось КБ завода № 5 в Ленинграде. Замечу, что тут и КБ, и завод принадлежали одному ведомству — НКВД. При этом там широко использовался и труд вольнонаемных. Но в каком соотношении были вольнонаемные и «зэки», установить невозможно из-за сплошной засекреченности документации конструкторских бюро, принадлежавших НКВД. Известно лишь, что в КБ завода № 5 были спроектированы катера МО-2 и МО-4, поступившие на вооружение ВМФ и Погранохраны.

В 1939–1940 гг. в этом КБ был создан килевой деревянный торпедный катер Д-3. Полное водоизмещение его 31 т. Экипаж 8 человек. Вооружение: два 12,7-мм пулемета ДШК и два 53-см бугельных торпедных аппарата. Главные двигатели — 3 мотора ГАМ-34ФН по 1200 л. с Каждый мотор работал на отдельный вал. Экономический ход (16 узлов) обеспечивался одним двигателем. Для уменьшения шумности на катере был установлен глушитель разработки ЦНИИ-45, но оказалось, что он потребляет до 15 % мощности моторов, а это вело к недопустимому для серийных катеров снижению скорости.

Головной катер Д-3 заложили на заводе № 5 10 февраля 1939 г. Катер был спущен на воду 28 сентября 1939 г., а 18 июля 1940 г. вошел в строй. Летом 1940 г. катер по железной дороге доставили в Севастополь и 6 августа зачислили в состав Черноморского флота. Катер Д-3 был единственным катером этого типа в Черноморском флоте и не имел другого номера. 15 июля 1944 г. Д-3 был выведен из боевого состава флота и переклассифицирован в плавсредство.

Вскоре вслед за головным катером в том же 1939 г. на заводе № 5 заложили серию катеров типа Д-3, корпуса которых были построены сравнительно быстро по отработанной технологии. Но мотор ГАМ-34ФН весной 1940 г. был снят с производства, и серийные катера оказались без двигателей. Доставка моторов меньшей мощности ГАМ-34БС (850 л.с.) задерживалась, также были перебои с доставкой элементов вооружения. Все это не позволило ввести в строй катера до начала войны. Первые 5 единиц были экстренно достроены к 25 июля 1941 г. и отправлены на Северный флот, еще 2 катера в августе-сентябре 1941 г. вошли в строй на Балтике.

Одновременно с головным катером Д-3 на Черном море ис-пытывался и двухмоторный деревянный катер Д-2 постройки завода № 5 НКВД. Катер был спроектирован под руководством конструктора В. А. Пономарева и имел обводы катера Г-5, перенесенные на деревянный корпус. На испытаниях Д-2 проявил себя валким и рыскливым и плохо переносил динамические нагрузки. Сразу же после испытаний катер разоружили и затем использовали в качестве разъездного, а в годы войны — в качестве малого охотника за подводными лодками.

В 1940 г. в КБ завода № 5 под руководством Л. Л. Ермаша в развитие катера Д-3 был разработан проект крупного, водоизмещением около 40 т, катера Д-4 с моторами экономического хода типа ЗИС-5, которые обеспечивали расчетную дальность плавания 1380 миль при скорости 8 узлов. Расчетная полная скорость под главными двигателями составляла 42 узла. Для этого катера специально проектировались новые трубные торпедные аппараты, позволявшие стрелять на любой скорости и обеспечить сохранность торпед. Однако головной катер Д-4 к началу войны находился на заводе в малой степени готовности.

Еще одна шарашка была создана на ленинградском заводе № 196, бывшем Адмиралтейском (он же завод «Судомех»).

В «Положении о работе Особого конструкторского бюро № 196 4-го Спецотдела МВД СССР в системе МСП» было записано: «ОКБ имеет целью наиболее эффективное использование заключенных для создания новых типов подводных лодок и внедрения новой техники в подводное судостроение».[69]

Одной из важнейших тем в КБ завода № 196 было создание подводных лодок с единым двигателем. В 1938 г. заключенный B. C. Дмитриевский предложил создать силовую установку по схеме ЕД-ХПИ (единый двигатель с химпоглотите-лем известняковым).

По схеме ЕД-ХПИ в системе замкнутого цикла устанавливался газофильтр с химическим поглотителем для углекислого газа. Поэтому при замкнутом цикле дизель работал на газокислородной смеси, состоящей в основном из инертного азота выхлопных газов и искусственно добавляемого газообразного кислорода.

После успешных стендовых испытаний энергоустановки с ЕД-ХПИ группа конструкторов ОКБ НКВД под руководством А. С. Кассациера сконструировала небольшую экспериментальную подводную лодку проекта 95 «М-401». Лодка была заложена в 1939 г., строительство ее велось ускоренными темпами под контролем органов НКВД, и 1 июня 1941 г. «М-401» была спущена на воду.

Надводное водоизмещение «М-401» составляло 102 т, а подводное — 140 т. Энергетическая установка состояла из двух дизелей М-50Р общей мощностью 800 л. с и дизеля экономического хода «Геркулес-Рустон» мощностью 48 л.с. Запасы топлива составляли 5,5 т, жидкого кислорода — 1,65 т, химического поглотителя — 4,0 т. Глубина погружения предельная 60 м, рабочая 50 м. Экипаж 9 человек. Автономность

5 суток. Время непрерывного пребывания под водой 80 часов. Скорость наводного хода наибольшая по спецификации — 23 узла, на испытаниях — 19,1 узла. Скорость экономического надводного хода 14 узлов. Дальность плавания экономическим надводным ходом 900 миль. Наибольшая подводная скорость по спецификации — 14,5 узла, на испытаниях — 12,5 узла. Скорость подводного экономического хода 4 узла. Дальность плавания экономическим подводным ходом 350 миль. Вооружение: два 53 см носовых торпедных аппарата (запас торпед — 2 шт.); одна 45-мм пушка 21К.

Подводная лодка «М-104» была заложена 16 ноября 1939 г. на заводе № 196 и спущена на воду 1 июля 1941 г. В начале войны «М-104» перевели на завод № 112 в Горький, в ноябре 1941 г. отбуксировали в Баку. Дальнейшие испытания проводились на Каспии.

В ходе испытаний лодки при работе энергоустановки по замкнутому циклу произошло несколько случаев небольших взрывов («хлопков») газовой среды, приводивших к пожарам в дизельных отсеках. Самая тяжелая авария произошла 23 ноября 1942 г. во время заводских ходовых испытаний. Лодка в течение нескольких часов находилась в подводном положении, главные двигатели работали по замкнутому циклу, проводились испытания по замеру скоростей в подводном положении. Надо отметить, что лодка развила ход в 12,5–13 узлов, что в то время являлось значительным достижением для подводного корабля столь небольшого водоизмещения.

В 14 час 27 мин оператор на пульте управления энергоустановкой обнаружил, что дистанционно управляемый клапан На расходном кислородном трубопроводе заклинило в открытом положении, давление в носовом дизельном отсеке стало быстро расти, а цвет газовой среды становился голубоватым.

06 этом сразу же доложили командиру электромеханической боевой части Ю. Н. Кузьминскому и командиру лодки М. И. Шейхатовичу, принявшему решение всплывать в надводное положение. В это же время автор проекта энергоустановки B. C. Дмитриевский и оператор пульта управления конструктор Н. С. Иссерлис через иллюминатор на переборке увидели пожар в носовом дизельном отсеке.

B. C. Дмитриевский без разрешения командования лодки, создавая при этом большую опасность для всего личного состава, самовольно отдраил дверь и вошел в аварийный отсек. Через несколько секунд он выскочил оттуда в горящей одежде, которую погасили моряки, находившиеся в центральном посту. Пожар в дизельном отсеке продолжался. B. C. Дмитриевский, по-видимому, опасаясь повышения давления от нагрева в кислородной цистерне и соответственно в дизельном отсеке, самовольно открыл клапан на трубопроводе стравливания кислорода в центральный пост. Одежда на нем снова вспыхнула, одновременно загорелась одежда и на присутствующих в отсеке Н.С Иссерлисе, Ю. Н. Кузьминском, Зимине и других. Все они получили небольшие ожоги.

После всплытия лодки оператор пульта управления перекрыл клапан подачи кислорода в центральный пост и открыл клапан стравливания его за борт. Тлевшую на людях одежду погасили, но пожар во 2-м и 3-м отсеках все еще продолжался. Горели электрические кабели, краска и другое оборудование, возникла большая задымленность. Командир приказал личному составу покинуть лодку и перейти на обеспечивающий тральщик. Личному составу 1-го отсека пройти через центральный пост, охваченный огнем, не удалось, поэтому им пришлось задраить дверь и остаться в своем отсеке. В радиорубке находился обгоревший и потерявший сознание радист, которого смогли вынести наверх и оказать медицинскую помощь. Затем вывели личный состав 1-го отсека и выгрузили боеприпас для 45-мм орудия. B. C. Дмитриевского, получившего очень тяжелые ожоги и потерявшего сознание, спасти не удалось.

После аварии ремонтные работы по восстановлению подводной лодки, из-за отсутствия запасных частей, приборов, необходимых материалов, слабой производственной базы мастерских, не говоря уже о тяжелой обстановке военного времени, затянулись надолго. Работы над установкой вместо Дмитриевского возглавил А.С Кассациер.

В июне-июле 1945 г. подводная лодка «М-401» проходила на Каспии государственные испытания. Всего с момента постройки «М-401» совершила 74 выхода в море, 68 погружений, прошла 2800 миль, из них 360 миль под водой под дизелями, работающими по замкнутому циклу.

В 1946 г. «М-401» по железной дороге была доставлена в Ленинград на судостроительный завод № 196, где произвели текущий ремонт. В дальнейшем подводная лодка использовалась для отработки различных опытных конструкций, внедрявшихся на лодки с единым двигателем новых проектов, а также для подготовки специалистов.

Кроме того, в КБ завода № 196 шли работы над еще одной интересной подводной лодкой «М-400». Проект погружающегося торпедного катера «Блоха» был разработан заключенным В. Л. Бжезинским.[70] Катер должен был двигаться над водой с невероятной для обычной подводной лодки скоростью — 33 узла — при надводном водоизмещении 35,3 т. Под водой же при водоизмещении 74 т он должен был идти со скоростью 11 узлов. Катер был вооружен двумя 45-см торпедными аппаратами бугельного типа и одним пулеметом на носу.

В качестве единого двигателя предполагалось использовать дизель, работавший в подводном положении на чистом кислороде. Запас кислорода хранился в громоздких баллонах высокого давления, с трудом размещавшихся на подводной лодке.

Поскольку дальность плавания «Блохи» была очень мала — 110 миль в надводном положении и 11 миль в подводном, то рассматривался проект, по которому две такие лодки (торпедных катера) должны были помещаться на проектируемом тяжелом крейсере.

Летом 1941 г. КБ завода № 196 было полностью или частично эвакуировано в Татарстан в город Зеленодольск на судостроительный завод № 340. Там было организовано и КБ НКВД. Одной из его главных задач стало проектирование сверхмалых подводных лодок. Однако все материалы по ним до сих пор закрыты. Известно лишь, что дело не дошло даже до закладки таких лодок.

19 сентября 1941 г. руководство ВМФ выдало оперативно-техническое задание на торпедный катер дальнего действия. Им занялось ОКБ НКВД завода № 340. Проект получил № 163. Занималась им группа конструкторов под руководством П. Г. Гойнкиса. 15 февраля 1942 г. нарком ВМФ Кузнецов утвердил технический проект № 163. Катер получил название СТК ДД, то есть стальной торпедный катер дальнего действия.

Опытный образец катера был заложен в январе 1942 г. на заводе № 340. Нормальное водоизмещение катера составляло 46 т, а полное — 50 т. Вооружение состояло из трех 12,7-мм пулеметов ДШК и четырех 45-см трубчатых торпедных аппаратов с боекомплектом 4 торпеды или 12 малых глубинных бомб. Имелась гидроакустическая станция «Тамир».

На катер СТК ДД поставили 3 дизеля М-50 общей мощностью 3000 л.с. (разработки также ОТБ НКВД) и один вспомогательный дизель В-2. Последний получил название вспомогательный, а не двигатель экономического хода потому, что удельный расход топлива у него был близок к М-50.

Постройка катера была закончена в декабре 1942 г. С мая по август 1943 г. СТК ДД проходил испытания на Каспии. В ходе испытаний было произведено 35 выходов катера, в том числе и при волнении 5–6 баллов. Произвели 27 стрельб «ходовой торпедой», в том числе и при волнении в 3 балла. Однако полностью испытать катер не удалось. 13 сентября-1943 г. СТК ДД отправили по железной дороге из Баку в Поти й 28 сентября зачислили в состав Черноморского флота. Из-за конструктивных недостатков катер в боевых действиях не участвовал, а в 1946 г. был исключен из состава флота.

Увы, и в годы войны нашим судостроителям, как вольнонаемным, так и «зэкам», не удалось создать серийный мореходный торпедный катер.

Одной из тайн «архипелага шарашек» являются катера на воздушной подушке профессора Левкова. Владимир Израилевич Левков родился в 1895 г. Детство его прошло в Ростове-на-Дону. Летом 1921 г. В,И. Левков окончил Донской политехнический институт в Новочеркасске, а 27 декабря 1929 г. был утвержден профессором кафедры прикладной аэродинамики.

Исследования аппаратов на воздушной подушке Левков начал с испытаний в 1927 г. симметричной, круглой в плане, модели диаметром 700–800 мм, выполненной, как сейчас принято говорить, по камерной схеме.

В 1932 г. начались испытания новой модели аппарата на воздушной подушке, имевшей в плане уже не круглую, а удлиненную, каплевидную форму и два мотора с винтами: один — в носовой части модели, другой — в кормовой. Испытания и этой модели прошли успешно. Началось изготовление большой, длиной 2,5 м, модели катера. Теперь уже с полным правом можно сказать, что Левков видел свой аппарат на воздушной подушке именно в виде летающего корабля, причем корабля военного, скоростного, например, торпедного катера.

В мае 1934 г. Левкова в связи с закрытием Новочеркасского авиационного института перевели в Московский авиационный институт на должность профессора аэродинамика. В декабре того же года при МАИ появилось новое подразделение — особое техническое бюро,[71] руководителем которого был назначен профессор Левков. Начался выпуск рабочих чертежей катера «Л-1». Строительство его велось в производственных мастерских института. К лету первый летающий катер был готов.

Он представлял собой небольшой деревянный катамаран с тремя винтомоторными установками. Два звездообразных авиационных мотора М-11 были установлены в горизонтальном положении в воронкообразных шахтах платформы, соединяющей лодки. Третий мотор, тоже М-11 воздушного охлаждения, располагался в кормовой части катера на съемном четырехногом пилоне. Воздушная подушка создавалась двумя горизонтальными моторами.

Государственные испытания «воздушного глиссера Л-1» (таково было его официальное название) начались на Плещеевом озере близ города Переславль-Залесский Ярославской области 2 октября 1935 г. и продолжались 10 дней.

Пробеги над водой совершались с двумя моторами при заглушённом третьем (на пилоне) и при работе всех трех в штилевую и свежую погоду, поперек ветровой волны и вдоль. Ходили над ровным берегом и по заболоченному, покрытому осокой. Случалось, что при остановке моторов катер садился в болото. Однако после запуска двигателей он поднимался, «вспухал», как говорили испытатели, и самостоятельно выходил на сушу. Максимальная скорость, которую удалось достичь с тремя моторами, равнялась примерно 60 узлам, при двух моторах — 38 узлов. Для первой, опытной машины результаты испытаний были признаны удовлетворительными. Принцип воздушной подушки, отмечалось в отчете, оправдал себя.

Отчет об испытаниях утвердил заместитель наркома обороны, начальник вооружений М. Н. Тухачевский. Он писал, что следует возбудить вопрос о включении в план опытного строительства на 1936 г. двух подобных «глиссеров» — торпедного катера и «транспортера для высадки десанта».

В 1937 г. был создан цельнометаллический, дюралевый торпедный катер «Л-5». Его отличали законченность внешних форм с застекленной кабиной и турельным гнездом, мощное хвостовое оперение. Это был невиданный боевой корабль.

В среднюю часть корпуса была встроена обтекаемой формы рубка-кабина водителя и бортмеханика. За ней шло помещение для десантников, а дальше — стрелковая башня с турельным кольцом под пулеметную спарку. Под центропланом, в подкупольном пространстве, имелись цапфы с замками для подвески торпеды. Можно было взять на борт 8 глубинных бомб. На мерной миле катер развивал скорость более 70 узлов, то есть около 130 км/час.

В декабре 1938 г. нарком ВМФ М. П. Фриновский сообщил председателю Комитета обороны В. М. Молотову, что Главный военный совет РККФ обсудил итоги испытаний катера, построенного по проекту профессора Левкова. «Результаты испытаний показали, — писал Фриновский, — что тактико-технические качества нового катера значительно превышают качества торпедных катеров, находящихся на вооружении РККФ… С целью введения на вооружение катеров данного типа Главный военный совет РККФ считает необходимым в течение 1939 года построить первую, опытную серию из 9 катеров, дав их на вооружение каждого моря с целью обучения кадров и отработки тактики нового оружия…».

11 марта 1939 г. приказом наркома судостроительной промышленности И. Ф. Тевосяна профессор Левков был назначен начальником и главным конструктором нового ЦКБ-1 (очередной шарашки), а производственной базой для строительства летающих катеров стал завод № 445 (бывший планерный) в Тушино под Москвой.

В связи с развертыванием строительства боевых катеров появилась необходимость в учебно-тренировочных. Таковым стал новый катер «Л-9», созданный по заказу ВМС в 1939 г. Он предназначался для тренировки командиров, водителей, механиков и стрелков кораблей типа «Л-5», а также мог быть использован и для связи, сторожевой службы, как истребитель подводных лодок и даже для высадки десанта.

Несмотря на успехи В. И. Левков видел, что его корабли имеют серьезные недостатки. С Балтики, а там постепенно скопилось около десятка катеров на воздушной подушке различных типов, приходили не только хорошие вести. Низкое давление в воздушной подушке вследствие потерь через открытые оконечности ограничивало грузоподъемность. Сильное брызгообразование ухудшало видимость. Четырехбалльное волнение практически оказалось предельным. Удары волн нарушали регулировку жалюзей, а то и вовсе выводили их из строя. Но главная проблема заключалась в авиационных моторах. В морских условиях они давали перебои, останавливались, когда вода попадала в карбюратор. Установленные горизонтально и не имевшие достаточного воздушного охлаждения, двигатели перегревались при длительной работе. Применение же рядных моторов водяного охлаждения требовало угловых редукторов для соединения с винтами. Конструкторы работали над такими редукторами, но задача оказалась крайне сложной.

Война нарушила все планы. В октябре 1941 г. конструкторское бюро Левкова и завод № 445 эвакуировали в старинный уральский город Алапаевск, Владимир Израилевич занял пост главного инженера завода, который приступил к выпуску десантных планеров.

Катера, построенные до войны, оставались на Балтике. В 1941 г. их перегнали в Кронштадт, на базу Литке, где их подняли на стенку и тщательно замаскировали. Там они и простояли до 1947 г., когда были признаны устаревшими и уничтожены. Столь же печальной оказалась судьба единственного шестимоторного катера. Его пытались переправить из Москвы в Горький, но бои приближались к столице, и катер сожгли.

В 1942–1943 гг. Левков разработал новый проект катера на воздушной подушке (проект 171). Левков предложил применить моторы водяного охлаждения типа АМ-38 с размещением внутри корпуса катера. Была изменена форма корпуса путем соединения носовых частей лодок в единый форштевень, перемещены заслонки в воздушном потоке в кормовую часть катера, улучшена управляемость катера за счет смещения в корму одного мотора.

28 января 1944 г. предэскизный проект № 171 утвердил адмирал Л. М. Галлер. На основании этих проработок специалисты ВМФ подготовили тактико-техническое задание на торпедный катер на воздушной подушке.

Принципиальная трудность состояла в повышении мореходности катера, а конструкторская — в эффективности использования и надежности моторной установки. Однако решить их Левкову не удалось. В конце концов, ВМФ отказался от катеров на воздушной подушке, но ими в конце 1940-х — начале 1950-х годов продолжали заниматься «органы». 2 января 1954 г. В. И. Левков умер. Возможно, это, а также ряд технологических проблем повлияли на то, что в СССР в проектировании катеров на воздушной подушке наступил длительный антракт.

Артиллерийские шараги

Репрессированных конструкторов использовали при создании артиллерийских систем еще в начале 1930-х годов. Так, к примеру, на заводе № 9 им. Калинина в подмосковной деревне Подлипки в 1933 г. было создано Специальное конструкторское бюро ОГПУ. Дело в том, что конструкторы этого завода не сумели отладить автоматику зенитных 20-мм и 37-мм пушек «Рейнметалл», которые изготавливались на заводе № 9 под индексами 2К и 4К. Всего было изготовлено до 200 зенитных автоматов, но качество их оказалось столь низким, что дальнейшее производство пришлось прекратить. Однако замнаркома по вооружению Тухачевский отнесся к этому достаточно спокойно. Он взамен зенитных автоматов предложил в качестве основного средства ПВО сухопутных войск универсальные пушки — эдакий гибрид дивизионной пушки и зенитной. Из этой затеи ничего не вышло, но в результате к началу Второй мировой войны Красная Армия осталась без зенитных автоматов.

45-мм противотанковые пушки 19К и 45-мм танковые пушки 20К по замыслу Тухачевского являлись основной огневой мощью нашей пехоты и танков. А конструкторы завода № 8 не могли справиться с полуавтоматическим затвором этих пушек.[72] Поэтому первой же задачей шарашки стало создание новой полуавтоматики для 45-мм пушки.

В 1933 г. на заводе № 8 по чертежам СКВ ОГПУ была изготовлена модернизированная пушка 19К. Она получила название «45-мм противотанковая пушка обр. 1933 г.», но название это не прижилось. По сравнению с обр. 1932 г. в модернизированной пушке были утолщены щеки казенника, удлинен кожух, изменен клин затвора. Основным же изменением было введение полуавтоматики инерционного типа, работавшей за счет инерции отката, взамен прежней полуавтоматики механического типа, работавшей за счет энергии отката. Ведь пушка обр. 1932 г. была фактически четверть-автоматической. Кроме того, было изменено устройство компрессора. Вес пушки в боевом положении составил 414 кг.

В артиллерии имело место даже индивидуальное использование заключенных. Например, в 1931–1933 гг. завод «Большевик» изготовил два образца 100-мм зенитной пушки Б-14.[73] Опытный образец Б-14С предназначался для сухопутных войск и ПВО, а другой образец — Б-14М — для вооруясе-ния кораблей. Испытания Б-14 длились с 7 сентября 1933 г. до осени 1936 г. В конце концов, руководство завода «Большевик» отказалось от доработки зенитной пушки. Видимо, в связи с этим был арестован и главный конструктор этой системы Кудряшов.[74]

В конце концов, 17 июня 1937 г. Артуправление РККА окончательно передало пушку Б-14С в распоряжение НИАПа, который продолжал использовать ее для испытания снарядов, зарядов, гильз, взрывателей и т. д. Однако персонал НИАПа вскоре вывел из строя пушку, и тогда по договоренности с заводом НКВД 31 августа 1937 г. на НИАП была направлен конструктор этой системы Кудряшов, который и разобрался в неполадках. По словам Кудряшова, «на НИАПе не умели вставлять лейнер в Б-14».

С приходом в руководство НКВД Берия разработка артиллерийских систем была упорядочена. Приказом наркома внутренних дел Лаврентия Берия № 00 240 от 20 апреля 1938 г. в Ленинграде было организовано Главное артиллерийское конструкторское бюро, ставшее позже вторым по величине артиллерийским КБ после ЦАКБ, возглавляемого В. Г. Грабиным.

В приложении к приказу Берии говорилось, что КБ организовано «в целях всемерного использования заключенных специалистов для выполнения специальных конструкторских работ оборонного значения.

Основной задачей ОКБ является устранение выявляющихся конструкторских дефектов в морских и береговых артиллерийских системах, изготовленных по чертежам ленинградского завода „Большевик“, а также разработка проектов и рабочих чертежей новых артиллерийских систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны. ОКБ работает по плану, утвержденному 3-м Главным Управлением Народного комиссариата оборонной промышленности».

Место для конструкторского бюро было выбрано в «Крестах».

Первым начальником ОТБ стал военинженер 1-го ранга Ломотько,[75] а в послевоенные годы — подполковник Балашов и подполковник (затем полковник) Беспалов.

Рабочие помещения ОТБ размещались на территории «Крестов» в четырехэтажном здании, выходившем глухим торцом на улицу Комсомола. В подвальном помещении находилась столярка.

Вывший заключенный СИ. Фомченко, в октябре 1937 г. приговоренный к 10 годам лишения свободы, впоследствии вспоминал: «…закрытый „воронок“ доставляет меня в „Кресты“. Где-то в середине дня меня вызвали и через двор повели в столовую, просторное полуподвальное помещение со сводчатыми потолками, уставленное длинными столами. К столам были приставлены стулья, а не скамейки, как приличествовало бы для нашего брата. Но не это меня тогда поразило. Передо мной поставили глубокую эмалированную миску, полную до краев нарезанными горячими сосисками, политыми томатным соусом. Так в тюрьмах не кормят. Повели в баню, где мылся я в тот раз один, дали чистое белье и отвели меня в спальню. Спальня, как и ряд других подобных, размещалась в небольшом одноэтажном здании, у ворот, выходящих на улицу Комсомола. Если бы не тяжелая тюремная дверь (хоть и без „кормушки“) да не решетка на окне, то это была типичная комната студенческого общежития. Четыре железные кровати с панцирными сетками по углам, канцелярский столик у окна с видом на внешнюю стену, платяной шкаф у двери. Да еще поставлена пятая кровать посередине — это для меня. Все застланы аккуратно, чистое белье. Никого нет. Соседи мои явились к вечеру. Сразу ужин, в той же столовой.

В столовой я оказался единственным в телогрейке — костюмы, рубашки, галстуки… Боже мой, куда я попал?…

Столы накрыты белыми скатертями, ужин разносили официанты в белых куртках. (Как я узнал позже, это были тоже заключенные, бытовики.) У каждого прибора приготовлен небольшой чистый листок бумаги. Соседи мне объяснили, что это для заказа на завтра.

Возможности заказа достаточно характеризуются тем, что некоторые избегали заказывать жареную курицу, чтобы не возиться с костями и не пачкать рук. Все подавалось в тарелках (а не в алюминиевых мисках!), горячее, прямо с плиты».

Да и сам автор, работая в архивах и натыкаясь на редкие документы, связанные с ОТБ, иной раз с трудом соображал, что речь идет о зэках.

Вот, к примеру, заседание коллектива ОТБ в декабре 1939 г., посвященное годовому отчету бюро. Выдержки из раздела «Штаты з/к специалистов»: «Пополнение до предусмотренных сметой коллектива проводилось в течение двух кварталов года с большими трудностями, и лишь только в течение 3-го и 4-го кварталов нам удалось довести количество до 146 чел. специалистов и 12 чел. обслуживающих, всего до 158 человек. Среднесписочный состав в течение года выражается 136 чел., а сметой предусматривалось 130 человек».

И далее: «Товарищи, программа работ на 1940 г. напряженная, она требует от нас напряжения сил и максимума энергии на ее выполнение. Коллектив наш вполне здоровый и, я бы сказал, хорошо спаянный, и не боится никаких трудностей, а, следовательно, мы, большевики партийные и непартийные, должны сказать свое веское слово, что план работы на 1940 г. будет честно и высококачественно досрочно выполнен, к этому, товарищи, и призываю я вас всех».

Уверен, что многие читатели среднего и старшего возраста часто слышали такие трафаретные слова у себя на работе.

Из выступления Муравьева (из отчета не ясно, зэк или вольнонаемный): «Работы, предложенные нам Партией и Правительством на 1940 г., мы должны также выполнить с честью и досрочно, для этого необходимо нам всем взять на себя конкретные практические социалистические обязательства».

Как видим, к концу 1939 г. в ОТБ работало 136 специалистов-зэков. Фамилии всех заключенных установить не удалось, поскольку вся документация, касающаяся ОТБ, засекречена до сих пор.[76] Однако ряд фамилий уже можно назвать. Это Виктор Леонидович Бродский, Эдуард Эдуардович Пап-мель, Антоний Северинович Точинский, Александр Лазаревич

Константинов, Андрей Митрофанович Журавский, Николай Сергеевич Кошляков и Михаил Юрьевич Цирульников. Ведущим конструктором ОТБ с начала его функционирования был Сергей Иванович Лодкин, ранее работавший конструктором на Балтийском и Металлическом заводах и арестованный в 1933 г. Лодкина обвинили в передаче сведений о советском ВМФ чешской разведке и приговорили к 10 годам. До 1937 г. Сергей Иванович катал тачку на строительстве Беломоро-Балтийского канала, где заболел туберкулезом, а затем был отправлен в Ленинград, где в 1938 г. и возглавил ОТБ.

В довоенный период в ОТБ была организована ресторанная система питания. Заключенные специалисты получали зарплату 50–1240 рублей в месяц, Им выдавалась бесплатная одежда — костюмы, рубашки, галстуки, так как заключенные часто ездили в командировки на заводы, в основном на «Большевик».

На заключенных специалистов оформлялся допуск к секретной работе. Заключенных руководителей проектов и старших инженеров при выездах на заводы, производственные совещания или на полигонные испытания сопровождали конвоиры в штатском. Но ни на производственные совещания, ни в цеха, ни на стрельбище их не допускали. Охрана дожидалась своих подопечных в проходной или в 1-м отделе. Никому не приходило в голову, что приехавшие специалисты — зэки, так как все они были хорошо одеты, подстрижены и побриты. Замечу, что в ОТБ всегда была хорошая парикмахерская.

Забегая вперед, скажу, что когда в конце 1940-х годов у зэков стали кончаться десятилетние сроки, то они оказывались перед сложным выбором: остаться работать в шараге, но уже вольнонаемным сотрудником, или отправиться за 101-й километр от Москвы, Ленинграда и других крупных городов И при этом иметь ограничения в выборе работы. Очень многие выбирали шарагу и получали специальные пропуска МВД. С. И. Фомченко вспоминал: «Один наш конструктор спрыгнул на ходу с трамвая на Литейном, как раз напротив Большого дома, а на тротуаре, как на грех, милиционер: „Ваши документы“. Неудачник протягивает пропуск. Постовой, коротенько взглянув, возвращает и, беря под козырек, со вздохом, горестно комментирует: „Сами же законы пишите, сами же нарушаете“. В КБ, конечно, веселье».

В июле 1941 г. началась эвакуация ОТБ из Ленинграда. Документы, освещающие этот процесс, увы, хранятся в секретных архивах ФСБ. Известно лишь, что зэки из «Крестов» попали и в Томск, и в Молотовск (до 1938 г. и с 1957 г. Северодвинск), где работали в 20-м отделе СТП при судостроительном заводе № 402.

К лету 1942 г. большая часть сотрудников ОТБ была сосредоточена в Перми (город с 1940 г. по 1957 г. назывался Молотов, но я буду использовать более привычное для читателей название). В Перми сотрудники ОТБ были разбросаны по нескольким зданиям в разных частях города, по крайней мере, одно из них находилось на территории артиллерийского завода № 172 им. Молотова. По названию этого завода ОТБ было переименовано в ОКБ-172. Сразу замечу, что на заводе № 172 и до 1942 г., и после функционировало свое КБ, где работали вольнонаемные инженеры. Чтобы их различать, я в «Энциклопедии отечественной артиллерии» писал ОКБ-172 и ОКБ завода № 172.

В декабре 1944 г. ОКБ-172 вернулось в Ленинград в свои старые помещения в «Крестах». Туда же в мае 1945 г. из Мо-лотовска был переведен в полном составе 20-й отдел завода № 402.

Работа в ОКБ велась напряженная, приходилось трудиться по 10 часов в сутки. Первое время после возвращения в Ленинград снабжение и питание заключенных специалистов было скудным, но после 9 мая 1945 г. все нормализовалось. Рабочий день сократился до 8 часов, питание улучшилось, появились выходные и праздничные дни, два-три раза в месяц для заключенных устраивалась баня. Распорядок дня был примерно следующий: подъеАм в 7 часов, завтрак в 8 часов, обед в 14 часов, ужин в 19 часов, отбой в 23 часа. Жилые комнаты были на 3–4 человека.

В ОКБ имелась замечательная техническая библиотека, которая получала технические журналы, как на русском, так и на иностранных языках. Газет библиотека не получала, ко радио там работало.

В 1938–1953 гг. в ОТБ (ОКБ-172) было спроектировано несколько десятков артиллерийских систем. Рассказ об истории их создания выходил за рамки данной работы. Поэтому я отсылаю всех интересующихся читателей к моей книге «Тайны русского оружия» (М.: Яуза, ЭКСМО, 2003). Скажу лишь, что опубликованный там перечень работ ОКБ-172 с 1938 г. по 1947 г. занял 8 страниц (с. 317–324).

Из разработанных ОКБ-172 систем в 1940 г. на вооружение была принята 130-мм двухорудийная башенная установка Б-2ЛМ. Ею были вооружены знаменитый лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», эсминцы проектов ЗОК и ЗОбис, а также один эсминец проекта 7. Для речных мониторов на базе Б-2ЛМ были спроектированы установки Б-2ЛМТ.

Для береговой обороны и железнодорожных установок была создана 152-мм установка МУ-2. Батарея железнодорожных установок МУ-2 вела бои в 1942 г. под Сталинградом, а в послевоенные годы построили и стационарные береговые батареи МУ-2.

Тактико-техническое задание на установку МУ-1 с баллистикой 180-мм пушки Б-1-П было выдано в 1939 г., в том же году ОТБ ее и спроектировало.

В 1940 г. работы над МУ-1 были приостановлены из-за форсирования работ по МУ-2 и возобновлены в 1943 г. В 1943 г. ОКБ-172 разработало технический проект, который был утвержден начальником Артуправления 22 июня 1944 г.

Согласно постановлению ГКО № 7849 от 16 марта 1945 г. изготовление серии МУ-1 было произведено без предварительной постройки и испытания головного образца. Завод «Баррикады» изготовил серию в 12 качающихся частей МУ-1 в 1947 г. Двенадцать установок МУ-1 изготовил Ленинградский металлический завод.

Головной образец МУ-1 (ствол № 3, станок № 2) был испытан на полигоне в два этапа с 26 октября по 3 декабря 1947 г. и с 19 февраля по 20 марта 1948 г. Всего сделано 352 выстрела. Результаты признаны удовлетворительными, и МУ-1 рекомендована к принятию на вооружение.

Первые четыре установки МУ-1 (М 5, б, 7 и 8) в соответствии с постановлением Совмина от 30 декабря 1949 г. № 5924–2227сс в 1952 г. были смонтированы на батарее № 127 в Порт-Артуре. Строилась батарея с 1950 г. по 1953 г. Государственные испытания батареи были проведены с ноября 1953 г. по январь 1954 г. Приказом Главкома ВМС от 9 апреля 1954 г. № 00 137 180-мм четырехорудийная батарея МУ-1 с ПУС «Москва-2с-ЦМ» была принята в состав береговой обороны Порт-Артура.

В 1953 г. на Камчатке у мыса Безымянный было начато строительство батареи № 41 в составе четырех установок МУ-1. Батарея № 41 была введена в строй в 1957 г. Директивой Главного штаба ВМФ от 12 марта 1974 г. батарея была расформирована.

В 1947–1953 гг. в ОКБ-172 была создана система уникальных артиллерийских установок для кораблей океанского флота, который был заложен в начале 1950-х годов. Так, в 1949 г. ОКБ-172 был закончен проект 100-мм четырехорудий-ной башенной установки БЛ-127.

Установка на вооружение не принималась, но ее стоит рассмотреть как оригинальное конструктивное решение. Четыре ее ствола были расположены в двух люльках, причем в одной общей люльке стволы размещались один над другим. Ствол был взят от установки СМ-5. БЛ-127 могла быть установлена на линкорах, крейсерах и сторожевых кораблях (кроме эсминцев). Например, на крейсерах проекта 68бис вместо шести артустановок СМ-5–1 помещались (без особых конструктивных изменений) шесть установок БЛ-127, что удваивало число 100-мм зенитных орудий без существенного увеличения водоизмещения. (По расчетам на 1949 год перегрузка крейсера при замене СМ-5–1 на БЛ-127 составила бы не более 1,5–2 % от стандартного водоизмещения.)

В 1946 г. в ОКБ-172 были разработаны аванпроекты 152-мм башенных установок: двухорудийной БЛ-115 и трехорудийной БЛ-118. Установки предназначались для вооружения проектировавшихся крейсеров. Баллистика и снаряды установок БЛ-115 и БЛ-118 были взяты от 152-мм пушек Б-38.

Но, в отличие от установки МК-5, установки ОКБ-172 были универсальными, то есть имели возможность вести огонь по самолетам. Это было достигнуто за счет увеличения максимального угла возвышения с 45° до 80° и увеличения скорострельности одного ствола с 7 выстр./мин до 12–17 выстр./мин. Вместо картузного заряжания на пушке Б-38 152-мм установки ОКБ-172 имели раздельно-гильзовое заряжание.

В 1950 г. силами ОКБ-5, ОКБ-172 и ОКБ-196 IV спецотдела МВД СССР (тоже шарашки) были разработаны аванпроекты нескольких легких крейсеров. Крейсер проекта МЛК-8–152 был вооружен четырьмя двухорудийными башнями БЛ-115, а крейсер проекта МЛК-9–152 — тремя трехорудийными башнями БЛ-118. Стандартное водоизмещение крейсеров, соответственно, составило 7980 т и 8243 т.

Кроме того, установки БЛ-118 входили в состав одного из вариантов вооружения тяжелого крейсера «Сталинград» проекта 82.

В 1947 г. был закончен эскизный проект установок БЛ-115 и БЛ-118, а в 1953–1954 гг. — технический проект, и начались работы по изготовлению опытных образцов установок.

Однако сразу же после смерти Сталина Берия приступил к существенному сокращению строительства надводных кораблей. После устранения Берия наступила пауза длиной в три-четыре года, а затем за флот взялся неутомимый Никита Сергеевич. В итоге страна осталась без крупных надводных кораблей, и уникальные корабельные системы ОКБ-2 калибра 25–152 мм пошли на лом.

В ОКБ-172 были созданы уникальные железнодорожные установки — 356-мм пушка ТП-1 и 500-мм гаубица ТГ-1.

Для 500-мм гаубицы было разработано два боеприпаса — бетонобойный с весом снаряда 2050 кг и взрывчатого вещества — 205 кг и фугасный (1450 кг и 276 кг соответственно). При угле падения 70° бетонобойный снаряд мог пробить бетонное перекрытие толщиной 4,4 м.

Для бетонобойного снаряда предусмотрено 4 заряда для начальных скоростей 490, 430, 380 и 340 м/с. При стрельбе полным зарядом весом 210 кг дальность составляла 19 500 м.

Фугасный снаряд имел 6 зарядов для скоростей 600, 540, 480, 430, 390 и 450 м/с. При стрельбе полным зарядом весом 233 кг дальность стрельбы фугасного снаряда 24 820 м.

Для 356-мм пушек было разработано 4 типа снарядов — бронебойный, фугасный, дальнобойный и «комбинированный».

Бронебойный и фугасный снаряды имели одинаковый вес 750 кг и различались весом взрывчатого вещества. На расстоянии 11 км бронебойный снаряд должен был пробивать по нормали 440-мм цементированную броню, а на расстоянии 30 км — 230-мм. Дальнобойный снаряд был обычным фугасным снарядом, только меньшего веса (495 кг). Комбинированным в 1920-е — 1940-е годы считался подкалиберный снаряд. Вес подкалиберного снаряда с поддоном составил 234,4 кг, а вес «активного снаряда» диаметром 230 мм — 126,8 кг. Интересно, что для подкалиберного снаряда был спроектирован специальный лейнер с более крутой нарезкой.

В конце 1939 г. завод «Баррикады» приступил к изготовлению качающихся частей ТП-1 и ТГ-1, и весной 1941 г. обе качающиеся части отправили в Краматорск. К 24 апреля 1941 г. на НКМЗ закончили монтаж транспортера ТПГ с наложением на него качающейся части ТГ-1 и были проведены заводские испытания всех механизмов без стрельбы.

Для проведения полигонных испытаний ТПГ и обе качающиеся части были доставлены на АНИОП, где в конце лета 1941 г. должен был состояться отстрел обеих систем.

По плану к концу 1942 г. должно было быть изготовлено 16 гаубиц и 14 пушек на железнодорожных установках. Однако производство систем отставало от графика, так как многие заводы оказались загружены работами по созданию «большого флота». К началу войны были изготовлены только две качающиеся части (одна ТГ-1 и одна ТП-1) и один универсальный транспортер.

Война прервала работы над ТП-1 и ТГ-1. Изготовленную материальную часть законсервировали, и опытные образцы ТП-1 и ТГ-1 несколько лет валялись на полигоне под Ленинградом. В послевоенное время серьезных работ по реанимации этих систем не предпринималось.

В годы войны в ОКБ-172 на базе 45-мм противотанковой пушки обр. 1937 г. были созданы 45-мм противотанковая пушка М-42 и 76-мм полковая пушка ОБ-43 (обр. 1944 г.). Обе пушки поступили на вооружение Красной Армии и были запущены в массовое производство. С января 1943 г. по 1946 г. включительно были выпущены 10 983 противотанковые пушки М-42, а с 1944 г. по 1946 г. — 5152 пушки ОБ-52.

Работы ОКБ-172 были отмечены в совершенно секретном докладе Сталину, посвященному 10-летию функционирования ОКБ. Доклад этот заслуживает того, чтобы его привести почти полностью.

«Исполнилось 10 лет со дня основания и организации в системе МВД СССР и MB СССР ОСОБОГО КОНСТРУКТОРСКОГО БЮРО по проектированию артиллерийских систем силами заключенных специалистов.

За время своей деятельности, ОСОБОЕ КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО 4 Спецотдела МВД СССР (ОКБ-172) выполнило важнейшие Правительственные задания по проектированию артиллерийского вооружения, разработав 23 крупных проекта и выполнив свыше 60-ти научно-исследовательских работ.

ОКБ-172 разработаны конструкции следующих артиллерийских систем: 45 мм противотанковая пушка образца 1942 г. (М-42), 76 мм полковая пушка (ОБ-25), 130 мм двухорудийная башенная артиллерийская установка (БЛ-2ЛМ), 130 мм двухорудийная башенная артиллерийская установка для мониторов (Б-2-ЛМТ), 152 мм морская установка (МУ-2), 100 мм башня для укрепления районов (БУР-10).

Указанные системы приняты на вооружение и использованы в ходе Отечественной войны, показав отличные результаты.

В настоящее время Особое Конструкторское Бюро 172 успешно ведет работы проектированию новых мощных артиллерийских установок для Военно-Морского Флота, укрепленных районов и сухопутных Сил Советской Армии: в 1948 г. закончены испытания на полигоне новой 180 мм одноорудийной береговой башенной артиллерийской установки (МУ-1) и успешно продолжает работать над проектами: 130 мм двухорудийными универсальными корабельными башенными установками (БЛ-109 и БЛ-110), 152 мм трехорудийной универсальной башенной установкой (БЛ-118), 130 мм бронебашен-ной установкой для укрепления районов (БЛ-117) и др. <…>

Учитывая большую и плодотворную работу, проведенную Особым Конструкторским Бюро № 172 за время своей деятельности, просим Вашего согласия представить:

1. К награде ОКБ-172 орденом „Трудового Красного знамени“.

2. Наиболее отличившихся оперативных сотрудников МВД СССР и вольнонаемных работников ОКБ-172 наградить орденами и медалями Советского Союза в количестве 30 чел.

<…>

3. Особо отличившихся специалистов, работающих после отбытия срока наказания в ОКБ-172 по вольному кайму, к СНЯТИЮ СУДИМОСТИ в количестве 10 чел.

<…>

МИНИСТР ВООРУЖЕНИЯ СОЮЗА ССР. (Устинов) МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР. (Круглов) КОМАНДУЮЩИЙ АРТИЛЛЕРИЕЙ СУХОПУТНЫХ ВОЙСК ГЛАВНЫЙ МАРШАЛ АРТИЛЛЕРИИ (Воронов) ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВОЕННО-МОРСКИМИ СИЛАМИ АДМИРАЛ (Юмашев) НАЧАЛЬНИК ИНЖЕНЕРНЫХ ВОЙСК СВ. МАРШАЛ ИНЖЕНЕРНЫХ ВОЙСК (Воробьев)»[77]

5 марта 1953 г. умер Сталин. В апреле 1953 г. советское правительство принимает решение о расформировании ОКБ-172. Само это постановление и сопутствующие документы до сих пор совершенно секретны, но по косвенным признакам можно предположить, что инициатором расформирования ОКБ стал Л. П. Берия.

Как вспоминал В. К. Акулов: «В начале мая на территорию ОКБ въехало несколько „воронков“, и нас стали грузить в них для перевозки в другие лагеря». Действительно, часть зэков этапировали в лагерную зону Металлостроя (Лагпункт Ленинградского УИТЛК, ныне учреждение УС-20/5), где их использовали в КБ, работавшим по гражданским заказам (на базе института Гипрониинеруд). Часть зэков была освобождена в апреле-мае 1953 г.

Освобожденные заключенные вместе с вольнонаемными сотрудниками были переведены в ОКБ-43 Министерства оборонной промышленности.

Артиллерия не может обойтись без боеприпасов, и Берия создает несколько шараг, занимающихся порохами, снарядами и отравляющими веществами. Так, в составе НИИ-6 в 1938 г. было организовано ОТБ НКВД. Там создавались новые образцы боеприпасов и передовые технологии военно-химического производства. 3 марта 1940 г. Берия обратился в Экономсовет Совнаркома СССР с предложениями об освоении в промышленном производстве разработанных ОТБ НКВД средств вооружения. В его записке говорилось: «Группой арестованных под руководством арестованного СИ. Лукашова (бывший работник Артиллерийского Управления НКО) разработаны 45 мм бронебойно-зажигательный снаряд и два образца зажигательных авиационных бомб.

Группа арестованного Рябова (бывший работник Артиллерийского Управления НКО) разработала конструкцию зарядов, позволяющую получить беспламенный и бездымный артиллерийский выстрел. Ими также разработан специальный пороховой заряд для бронебойной пули Б-30.

Группа под руководством з/к Фишмана (бывший начальник Химуправления НКО) разработала новый образец противогаза, защитная мощность которого в два раза превышает мощность принятого на вооружение противогаза МТ-4.

Группа заключенных под руководством Ступникова (бывший главный инженер НКОП) разработала новую технологию производства серной кислоты, позволяющую повысить производительность действующих сернокислотных заводов в три раза».[78]

В 1941 г. ОТБ при НИИ-6 было эвакуировано в Казань на завод № 40, где было создано ОТБ-40. В документах 1939–1940 гг. фигурирует Особое бюро НКВД № 320, которое также занималось боеприпасами. Однако подробных сведений о его деятельности найти не удалось. Архипелаг шарашек еше ждет своих Колумбов.

Глава 3. Атомный проект

После краткого очерка о работе шарашек, которыми Берия руководил лишь в качестве наркома, перейдем к проектам, в которых Берия был непосредственным руководителем и лично отвечал за их ход. Тут есть и еще одно принципиальное различие. До 1945 г. в управлении шарашками прямо или косвенно (через заказы, выдачи техзаданий, контроль за заводскими испытаниями изделий и т. д.) участвовали верхушка армии и промышленности. Но при создании ракетно-ядерного щита СССР Лаврентий Павлович наглухо закрыл двери перед военными, руководителями промышленности и даже ЦК партии. Кстати, замечу, что и Сталин с 1941 г. постепенно расширял функции государственных органов и принижал роль партии, хоть официально повсеместно утверждалось обратное.

Писать об участии Берии в атомном проекте крайне трудно. До середины 1960-х годов сведения об атомном проекте вообще не просачивались в отечественную печать. А позже подавляющее большинство ученых-атомщиков предпочитало или молчать о роли Берии, или поливать его помоями. Как остроумно заметил Алексей Топтыгин: «Ветераны атомного проекта, те, что остались в живых, после, мягко говоря, небрежного отношения к радиоактивным материалам, с которыми им приходилось иметь дело, повели себя так, как подобает ветеранам (далеко не все, конечно) — всячески выпячивая свою роль и значимость и с ленцой припоминая: „Да, бывал, внося сумятицу и неразбериху, да, участвовал, но не более чем как зритель. Зато мы…“ Да дальше идет такое, что становится совершенно очевидным, что роль Курчатова, Ванникова, Завенягина, Харитонова — и уж, тем паче, Берии — на фене их свершений, так, эпизод».[79]

Однако опубликованные документы свидетельствуют совсем о другом. Первые сведения о работах над ядерным оружием поступили к руководству НКВД осенью 1941 г. из Лондона. Так, согласно сообщению от 25 сентября 1941 г. «Вадим передает сообщения Листа о заседании Уранового комитета, которое состоялось 16 сентября 1941. Заседание прошло под председательством „Патрона“ (Хэнки).

В ходе заседания обсуждались следующие вопросы:

Урановая бомба может быть создана в течение двух лет, при условии, что контракт на проведение срочных работ в этом направлении будет заключен с корпорацией „Импириэл кемикл индастриз“.

Председатель вулвичского арсенала […] Фергюссон заявил, что детонатор бомбы мог бы быть изготовлен через несколько месяцев».[80]

Эта цитата из служебной записки сотрудника НКВД Елены Потаповой, отправленной руководству. «Вадим» — псевдоним резидента НКВД в Лондоне Анатолия Горского. «Лист» — псевдоним агента Джона Кэйгросса, сотрудника Форин офис, личного секретаря лорда Морриса Хэнки. НКВД и ГРУ получили и ряд других сведений о работах в США и Англии по созданию ядерного оружия.

Проанализировав полученную информацию, Берия в марте 1942 г. обратился с письмом к Сталину: «В различных капиталистических странах параллельно с исследованиями проблем деления атомного ядра в целях получения нового источника энергии начаты работы по использованию ядерной энергии в военных целях.

С 1939 года такого рода работы в крупных масштабах развернуты во Франции, Великобритании, Соединенных Штатах и Германии. Они имеют целью разработку методов взрывчатого вещества. Работы ведутся с соблюдением условий самого строго режима секретности».

В письме указывались детали британского проекта создания ядерного оружия, перечислялись местонахождения залежей урана и т. д. Были также изложены основные принципы устройства и действия урановой бомбы со ссылкой на расчеты Пайерлса, согласно которым 10 кг урана-235 было достаточно для создания критической массы, взрыв которой эквивалентен взрыву 1600 т тринитротолуола.

Чтобы подчеркнуть всю серьезность британской ядерной программы и при этом не вызвать подозрений Сталина в том, что это дезинформация, Берия в конце своего письма, занявшего 5 машинописных листов, привел перечень финансовых расходов, структур управления и участвовавших в этом деле заводов. В заключение письма говорилось: «Принимая во внимание важность и срочность для Советского Союза практического использования энергии атомов урана-235 в военных целях, было бы целесообразно осуществить следующее:

1) Рассмотреть возможность создания специального органа, включающего в себя научных экспертов-консультантов, находящихся в постоянном контакте с ГКО в целях изучения проблемы, координации и руководства усилиями всех ученых и научно-исследовательских организаций СССР, принимающих участие в работе над проблемой атомной энергии урана.

2) Передать с соблюдением режима секретности на ознакомление ведущих специалистов документы по урану, находящиеся в настоящее время в распоряжении НКВД, и попросить произвести их оценку, а также, по возможности, использовать содержащиеся в них данные об их работе».[81]

Ознакомившись с письмом, Сталин вызвал к себе Берию и обстоятельно обсудил с ним атомную проблему. Беседа шла с глазу на глаз. Ряд историков подробно описывают ее, но без указаний источников. Так, Владимир Чиков и Гари Кенрн в своей книге «Охота за атомной бомбой» уделяют ей целых 6 страниц и приводят прямую речь обоих вождей. Тут остается только развести руками.

Летом 1942 г. началось грандиозное германское наступление на Севастополь, немцы захватили значительную часть Кавказа и вышли к Волге у Сталинграда. Тем не менее Сталин не забыл о ядерной проблеме. Осенью 1942 г. он принял у себя на даче в Кунцево группу ученых. Среди них были А. Иоффе, П. Капица и другие.

Датой начала работ по «урановому проекту» в СССР можно считать 20 сентября 1942 г., когда ГКО отдал распоряжение «об организации работ по урану», в котором обязывал «Академию наук СССР (академик Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить ГКО к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».

27 ноября ГКО принимает постановление о добыче урана, в котором указывает Наркомату цветной металлургии:

«а) к 1 мая 1943 года организовать добычу и переработку урановых руд и солей в количестве 4 тонн на Табашарском заводе „В“ Главредмета.

б) в 1 квартале 1943 года составить комплексный проект уранового предприятия производительностью 10 тонн солей урана в год».[82]

11 февраля 1943 г. Сталин подписал Постановление Совнаркома об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Во главе работ был поставлен В. М. Молотов, а заместителем его назначен Л. П. Берия.

15 февраля 1943 г. по решению ГКО и Академии наук СССР была создана специальная Лаборатория № 2 по атомной проблеме, руководителем которой назначили И. В. Курчатова. Курчатову только исполнилось 40 лет, и он был беспартийным. 29 сентября 1943 г. по прямому указанию Сталина Курчатов был назначен академиком. Любопытно, что до войны Курчатов два раза баллотировался в Академию наук СССР, но оба раза был провален.

Уже 22 марта 1943 г. Курчатов обратился с письмом и ГКО, то есть фактически к Сталину: «Ознакомившись с американскими публикациями по этому вопросу, я смог установить новое направление в решении всей проблемы урана. Перспективы этого направления необычайно увлекательны».

Далее следовал рассказ о предполагаемой работе. В заключение следовал пассаж: «В связи с этим обращаюсь к Вам с просьбой дать указания Разведывательным Органам выяснить, что сделано в рассматриваемом направлении в Америке».[83]

Берия выполнил пожелания Курчатова. Тот стал периодически посещать Кремль. Там в здании Арсенала устроили небольшой кабинет, где Курчатов мог спокойно знакомиться с данными, предоставляемыми ему разведкой. В этом ему помогал начальник научно-технической разведки НКВД Леонид Квасников, а затем сменивший его Лев Василевский. «Кабинет был наскоро обставлен мебелью: письменный стол, кресло, настольная лампа, телефонный аппарат. Курчатов проводил в нем долгие ночные часы, изучая материалы разведки. Здесь же он сообщал представителю НТР о своих оценках того, с чем только что ознакомился, и о своих потребностях в дополнительной информации».[84]

Курчатов дал высокую оценку представленных ему разведкой материалов. Он писал в письме от 7 марта 1943 г. заместителю Председателя Совнаркома СССР Первухину: «Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие, весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения». Курчатов подчеркивал, что «вся совокупность сведений… указывает на техническую возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые еще с ходом работ по этой проблеме за границей».[85]

Всего наша агентура в Англии и США добыла 286 секретных научных документов и закрытых публикаций по атомной энергии. В своих записках в марте-апреле 1943 г. Курчатов назвал 7 наиболее важных научных центров pi 26 специалистов в США, получение информации от которых имело огромное значение.

Павел Судоплатов в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы» писал: «В феврале 1944 года состоялось первое совещание руководителей военной разведки и НКВД по атомной проблеме в кабинете Берии на Лубянки. От военных присутствовали Ильичев и Мильштейн, от НКВД — Фитин и Овакимян. Я был официально представлен как руководитель группы „С“, координировавший усилия в этой области. С этого времени разведка Наркомата обороны [будущее ГРУ — А. Ш.] регулярно направляла нам всю поступавшую информацию по атомной проблеме».[86]

В декабре 1944 г. Курчатов и Иоффе обратились к Сталину с просьбой о замене Молотова, формально руководившего атомным проектом, на Берию. Сталин согласился, и с декабря 1944 г. по июль 1953 г. Лаврентий Павлович единолично руководил всеми делами, связанными с атомным оружием. Замечу, что подавляющая часть партийных бонз, включая Хрущева, толком ничего не знали об этих работах.

По сведениям Судоплатова: «В апреле 1945 года Курчатов получил от нас очень ценный материал по характеристикам ядерного взрывного устройства, методе активации атомной бомбы и электромагнитному методу разделения изотопов урана. Этот материал был настолько важен, что уже на следующий день органы разведки получили его оценку.

Курчатов направил Сталину доклад, построенный на основе разведданных, о перспективах использования атомной энергии и необходимости проведения широких мероприятий по созданию атомной бомбы.

Через 12 дней после сборки первой атомной бомбы в Лос-Аламосе мы получили описание ее устройства из Вашингтона и Нью-Йорка. Первая телеграмма поступила в Центр 13 июня, вторая — 4 июля 1945 года».[87]

16 июля 1945 г. в 5 час 30 мин по московскому времени в пустыне Нью-Мексико было произведено первое в истории испытание ядерного оружия. Если усреднить оценки американских ученых, тротиловый эквивалент взрыва составил около 10 тыс. т.[88]

«Это был такой солнечный восход, — писал корреспондент „Нью-Йорк таймc“ У. Лоуренс, единственный журналист, допущенный на испытание, — которого еще не видел мир: огромное зеленое суперсолнце, за какую-то долю секунды поднявшееся на высоту более 3 км и продолжавшее подниматься все выше, пока не коснулось облаков, с поразительной яркостью осветило вокруг себя землю и небо».[89]

Видимо, дата испытаний была выбрана не случайно. 17 июля в Берлине открылась знаменитая Потсдамская конференция, в которой участвовали Трумэн и Черчилль. Вечером 17 июля к Черчиллю заехал Стимсон и ознакомил его с сообщением о благополучном испытании атомной бомбы. Он сказал: «Это значит, что опыт в пустыне Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана». Британский премьер пришел в восторг. «Стимсон! — воскликнул Черчилль. — Что такое порох? Чепуха! Электричество? Бессмыслица! Атомная бомба — вот второе пришествие Христа!».[90]

Западные лидеры решили сообщить о взрыве бомбы Сталину, причем в самом неопределенном виде. «Эту миссию взял на себя Трумэн. После недельных раздумий он 24 июля, после окончания очередного заседания конференции, подошел к Сталину и сказал ему:

— На днях наши военные испытали новое оружие. Это совершенно необычный тип бомбы, с колоссальной разрушительной силой! Теперь нам есть чем сломить волю японцев и продолжать сопротивление.

Черчилль, стоявший с нескольких метрах от них, внимательно следил за Сталиным, пытаясь угадать, о чем он спросит Трумэна прежде всего: о мощности бомбы, о ее размерах, о каких-либо технических характеристиках… Но Сталин только вежливо кивнул и сказал:

— Благодарю вас, господин президент, за эту приятную новость. Надеюсь, что ваша новая бомба поможет приблизить нашу общую победу».[91]

Позже Трумэн напишет, что «русский премьер не проявил особого интереса», а Черчилль: «Я был уверен в том, что он не имел ни малейшего представления о значении сказанного ему».[92]

На самом же деле там же, в Потсдаме, Берия подробно рассказал Сталину о взрыве американской бомбы.

6 августа американцы сбросили ядерную бомбу на Хиросиму, а 9 августа — на Нагасаки. В обоих случаях бомбардировка была неожиданной для японцев, что привело к гибели десятков тысяч мирных граждан. Однако реальный ущерб обороноспособности Японии был близок к нулю. Последующие испытания ядерных бомб такого калибра в США и СССР показали, что при самом удачном попадании[93] на позиции сухопутных войск из строя мог быть полностью выведен максимум один батальон, а при бомбежке соединения кораблей в открытом море — один корабль. При оперативном маневрировании от удара могли бы уйти все корабли.

Реакцией Сталина на бомбежку Хиросимы и Нагасаки стало решение о реорганизации структуры управления нашим ядерным проектом. Постановлением ГКО от 20 августа 1945 г. был создан Специальный комитет правительства с чрезвычайными полномочиями. Берия как член Политбюро и заместитель председателя ГКО был назначен его председателем, Первухин — заместителем, генерал Махнёв — секретарем.

Перед Спецкомитетом ставились следующие задачи: развитие научно-исследовательских работ по использованию внутриатомной энергии; создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами Советского Союза;[94] организация промышленности по переработке урана и производству специального оборудования; строительство атомно-энергетических установок.

Для непосредственного руководства указанными работами при Совнаркоме СССР было создано Первое Главное Управление (ПГУ). Начальником его назначили генерал-полковника Б. Л. Ванникова, освободив его от обязанностей наркома боеприпасов. Первым замом Ванникова стал замнаркома внутренних дел генерал-лейтенант А. П. Завенягин. Другими заместителями Ванникова назначались: заместитель председателя Госплана СССР Н. А. Борисов, заместитель начальника Главного управления контрразведки П. Я. Мешик, бывший замнаркома цветной металлургии П. Я. Антропов и замнаркома химической промышленности А. Г. Касаткин.

Никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не имели права вмешиваться в административно-хозяйственную и оперативную деятельность ПГУ. Вся отчетность ПГУ отправлялась только Спецкомитету при ГКО, а после упразднения ГКО — Бюро Совмина СССР.

В непосредственном подчинении ПГУ находились важнейшие производственные объекты будущей советской атомной промышленности: завод № 48, производивший горнорудное и химико-технологическое оборудование для уранодобывающих предприятий; завод № 12, производивший металлический уран, а также строительство: комбината № б для добычи и переработки в концентрат урановой руды; комбината № 817 (п/ я Челябинск-40) для получения радиохимическим методом плутония-239; комбината № 813 (п/я Свердловск-44) для обогащения урана 235 газодиффузным методом; завода № 412 (п/я Свердловск-45) для обогащения урана-235 методом электромагнитного разделения изотопов.

Ведущими научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими организация ПГУ были: Лаборатории № 1 и № 2, филиал Лаборатории № 2 (впоследствии КБ-11) и Лаборатория № 3. Из НКВД в ПГУ передали головной технологический институт атомной промышленности НИИ-9, из Министерства химической промышленности — НИИ-13 и НИИ-26. Проектные работы велись в ГСПИ-11 и ГСПИ-12 (Московская Проектная контора),

8 апреля 1946 г. вышло Постановление Совмина СССР № 806–327, которым на базе филиала лаборатории № 2 организовывалось КБ-11 (п/я Арзамас-16) во главе с П. М. Зерновым и Ю. Б. Харитоном. Задачей КБ-11 ставилось создание «изделия», то есть ядерной бомбы.

На границе Мордовской АССР и Горьковской области, в поселки Саров, было решено создать ядерный центр. Здесь находился завод № 550 бывшего Наркомата боеприпасов, в 1946 г. перешедший в ведение Наркомата сельхозмашиностроения. 21 июня 1946 г. вышло Постановление Совмина СССР № 1286–525сс «О плане развертывания работ КБ-11 при Лаборатории № 2 АН СССР». Завод № 550 передавался в подчинение Стройуправления МВД СССР.

С начала 1946 г. и до 1990-х годов не только ядерный центр КБ-11 (с 1 января 1967 г. ВНИИЭФ), но и вся жилая зона объекта были жестко закрыты от внешнего мира. Поселок Саров был стерт со всех карт СССР и исключен из всех учетных материалов.

Коллектив КБ-11 должен был разработать ядерную бомбу в двух вариантах: в плутониевом с использованием сферического обжатия (РДС-1) и в урановом-235 с пушечным сближением (РДС-2). Плутониевую бомбу планировалось представить на испытания до 1 января 1948 г., а урановую — до 1 июня 1948 г. Но в феврале 1948 г. сроки изготовления и испытания ядерных бомб перенесли на март-декабрь 1949 г. Оба варианта разрабатывались параллельно, но изготовление уранового заряда по ряду объективных и субъективных причин проходило с опозданием на полтора года.

Плутоний предполагалось получить в промышленном реакторе на комбинате № 817 с последующей радиохимической переработкой. Для получения высокообогащенного урана-235 методом диффузной селекции изотопов нужно было освоить новый вид машиностроительного производства — атомное машиностроение, отличавшееся очень сложными приборами, изделиями и установками, ранее никогда в народном хозяйстве СССР не применявшимися.

За год работы промышленного реактора, к июлю 1949 г. на комбинате № 817 было получено достаточно урана, чтобы изготовить первое «изделие» — РДС-1.[95]

«27 июля 1949 г. на Комбинате состоялось совещание, в котором приняли участие И. В. Курчатов, Б. Л. Ванников, А. П. Завенягин, Б. Г. Музруков, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, Д. А. Франк-Коменецкий и Г. Н. Флеров. Было принято решение об окончательной массе плутониевого заряда. Чтобы зря не рисковать, массу заряда рассчитали по аналогии с первой испытанной американской атомной бомбой, то есть 6,2 кг.

5 августа 1949 г. на заводе „В“ были изготовлены две полусферы из металлического плутония для РДС-1 методом горячего прессования. Технология еще отрабатывалась, и полной гарантии того, что при этой операции не возникнет самопроизвольной цепной ядерной реакции, у исполнителей не было. В тот же день была произведена приемка ядерного заряда.[96] Акт об этом подписали Ю. Б. Харитон, А. А. Бочвар и В. Г. Кузнецов. 8 августа 1949 г. детали из плутония специальным поездом были направлены в Саров в КБ-11. Здесь в ночь с 10 на 11 августа была проведена контрольная сборка изделия. Проведенные измерения подтвердили соответствие РДС-1 техническим требованиям и пригодность его для полигонного испытания.

Автоматические взрыватели и высоковольтные установки для РДС-1 были изготовлены НИИ-504 (МСХМ) и НИИ-6. Данные устройства обеспечивали одновременность подрыва плутониевого заряда с точностью до миллионных долей секунды. В отработке отдельных узлов конструкции принимали участие ГСКБ-47 (МСХМ), ЦКБ-326 (Минсвязи) и КБ завода № 88 (Минвооружения)».[97]

Подготовка к испытаниям РДС-1 началась за 3 года до завершения разработки бомбы. Началось строительство специального полигона, место для которого выбрали в прииртышской степи, в 170 км к западу от Семипалатинска. Строительство велось инженерными войсками Министерства Вооруженных Сил. В центре опытного поля смонтировали металлическую решетчатую башню высотой 37,5 м. На ней должен был разместиться испытываемый ядерный заряд. На полигоне установили 1300 различных приборов для физических измерений, 9700 индикаторов различного типа для исследования проникающего излучения.

26 августа 1949 г. на полигон прибыл сам Берия. Там уже находились в полной боевой готовности две бомбы (боевая и резервная).

В 7 часов утра 29 августа казахская степь озарилась ослепительным светом. Как и в Нью-Мексико, на мгновенье «засияли тысячи солнц».

На следующий день Берия в Кремле вручил доклад об испытаниях Сталину. Там говорилось: «1. Точно в назначенный момент взрыва в месте установки атомной бомбы (на 30 м стальной башне в центре полигона) произошла вспышка атомного взрыва, во много раз превосходящая по своей яркости яркость Солнца.

В течение 3–4 секунд вспышка приняла форму полушария, увеличившегося до размеров 400–500 м по диаметру.

2. Одновременно со световой вспышкой образовалось взрывное облако, достигшее в течение 2–3 минут высоты нескольких километров и прорвавшееся затем в обычные дождевые облака, которые покрывали в момент испытаний небо.

3. Вслед за вспышкой взрыва возникла огромной силы ударная волна атомного взрыва.

Зарево взрыва было видно, а грохот ударной волны слышен наблюдателями и очевидцами, находившимися от места взрыва на расстоянии 60–70 км».

В сухих строчках официального доклада прорывается чувство удовлетворения и гордости за проделанную работу. На полигоне в момент испытания царило всеобщее ликование. Берия расцеловался с Курчатовым и Харитоном. Через 20 минут после взрыва в эпицентр было направлено два танка, оборудованных свинцовой защитой, для проведения оценки результатов. Вероятно, особой необходимости в этом рейде, сопряженном со смертельным риском, не было — ведь на полигоне было установлено 1300 различных приборов для физических измерений и 9700 индикаторов различного типа для исследования параметров проникающих излучений, но приборы приборами… Картина разрушений была ужасающей. На месте центральной башни зияла воронка диаметром 3 м и глубиной 1,5 м. Гражданские здания, расположенные в 50 м от центра поля, были полностью разрушены, железнодорожный мост был сорван с опор и отброшен в сторону. Из 1538 подопытных животных (собак, овец, коз, свиней, кроликов, крыс) в результате взрыва погибло 345.[98]

Любопытно, что из публикации в публикацию кочуют сведения о неких расстрельных списках, которые Берия готовил на случай неудачи с испытанием ядерной бомбы. Так, Станислав Пестов пишет: «Даже славные представители НКВД усвоили, что в среднем из двадцати испытаний одно (а могло быть и первое) должно закончиться „хлопком“, поэтому в „органах“ заранее готовились документы, обвинявшие ученых, конструкторов, производственников в саботаже, диверсиях и вредительстве. Были составлены и списки „врагов народа“, где Лаврентий Павлович самолично сделал милые его сердцу заметки — „расстрелять“, „посадить“, „выслать“ и т. д.».[99]

Далее Пестов ссылается на профессора В. Френкеля: «После успешных испытаний встал вопрос о наградах ученым. Этим тоже ведал Берия. Рассматривалась кандидатура одного из участников работ. Ему предлагали присвоить звание Героя Социалистического труда. У Берия эта кандидатура поддержки не получила. Обращаясь к своему помощнику, он спросил: „Посмотри, что там ему было записано в случае неудачи? Расстрел?“ — „Нет, товарищ Берия, не расстрел“. — „Ну, раз не расстрел, то и ордена Ленина ему хватит“».[100]

Увы, никаких расстрельных списков до сих пор не найдено. Мало того, ни один из ученых и инженеров, работавших над атомным проектом, репрессирован не был. Зато наград было более чем достаточно. 29 октября 1949 г. Сталин, как Председатель Совмина, подписал «совершенно секретное» постановление, в соответствии с которыми Сталинскими премиями I и II степени и денежными премиями награждалось около 300 ученых и инженеров, принимавших участие в разработке бомбы, создании атомной промышленности и проведении испытания. На основании этого постановления Совмина и ходатайств, подготовленных Спецкомитетом, Верховный Совет СССР издал указ, также имевший гриф «совершенно секретно», по которому звание Героя Соцтруда присваивалось 33 участникам атомного проекта, в том числе Курчатову, Харитону, Ванникову, Завенягину; 260 человек награждались орденом Ленина, 496 — орденом Трудового Красного Знамени, 52 человека получили орден «Знак Почета».

Любопытно, что сей указ был рассекречен лишь в начале 1990-х годов.

Курчатову построили дачу в Крыму. Кстати, еще до взрыва бомбы для Курчатова на территории Лаборатории № 2 был построен двухэтажный каменный особняк. В 1970-е годы автор сам там побывал на экскурсии. Там нет излишеств, но удобства соответствовали удобствам главы государства, естественно, по меркам 40-х годов.

Тот же Ю. Б. Харитон был премирован 1 миллионом рублей и автомобилем ЗИС-110. Ему за государственный счет построили особняк и дачу. В те времена все сдавалось «под ключ» — с мебелью, шторами, различным инвентарем и т. д.

А вот Лаврентий Павлович за взрыв ядерной бомбы ничего не получил! Алексей Топтыгин по сему поводу писал: «Расценивать это можно по-разному: надвигающейся опалой, недовольством вождя. Впрочем вероятно и такое предположение — Сталин этим жестом как бы уравнивал Берию с собой, давая понять, что на таком уровне власти обычные почести немного стоят».[101]

В 1950 г. на заводе КБ-11 была изготовлена первая серия ядерных бомб. Однако в авиационные части бомбы не поступили, а содержались в разобранном виде в специальных хранилищах.

Ядерная бомба на высокообогащенном уране-235 была испытана на Семипалатинском полигоне в 1951 г. Она была почти в два раза легче первой (плутониевой) бомбы, но в два раза мощнее.

С начала 1990-х годов в наших СМИ идет спор, насколько велик вклад советских ученых в создание ядерного оружия, о том, что они попросту «передрали» американские бомбы. Ответ, по моему мнению, очевиден. Объем работ, проделанных в СССР в рамках атомного проекта, огромен. Соответственно, советские ученые приложили титанические усилия для этого. Огромен и личный вклад Берии по руководству проектом. Бомба была бы создана в СССР и без данных разведки. Другой вопрос, что разведка сэкономила стране несколько месяцев и десятки миллионов рублей.

Летом 1945 г. ученые-атомщики в США заговорили о возможности создания термоядерного оружия. Часть физиков в Лос-Аламосе, в том числе Э. Ферми, переключились на исследование этой проблемы. В сентябре 1945 г. агентам НКВД удалось добыть изложение лекций, прочитанных Ферми специалистам Лос-Аламоса. Они содержали важные исходные идеи о первоначальном варианте термоядерной бомбы, так называемом «классическом супере». Более обстоятельная информация была получена в марте 1948 г. Она отражала более высокий уровень разработки этой проблемы, в частности, содержала интересный намек на возможность образования трития из лития, облученного нейронами в ходе термоядерной реакции в заряде водородной бомбы.

В 1947 г. советская разведка получила документы, где говорилось о литии как о компоненте термоядерного горючего.

В марте 1948 г. от физика Фукса, работавшего на советскую разведку, были получены материалы с описанием двухступенчатой конструкции заряда термоядерной бомбы, работающей на принципе радиационной инплозии. Был описан принцип работы инициирующего отсека системы и приведены экспериментальные и теоретические данные, относящиеся к обоснованию работоспособности проекта. 20 апреля 1948 г. эта информация была направлена Сталину, Молотову и Берия.

Результатом обсуждения вопроса о возможности создания водородной бомбы стало Постановление Совмина № 1989–773 «О дополнении плана работ КБ-11». Оно, в частности, обязывало КБ-11 выполнить в срок до 1 июня 1949 г. с участием Физического института АН СССР теоретические исследования по вопросам инициирования и горения дейтрия и смеси дейтрия и трития.

КБ-11 справилось с поставленной задачей и создало отечественную водородную бомбу. Берия назначил ее испытания на 12 августа 1953 г. Но после ареста (или убийства?) Берии наши атомщики остались без руководства. Раньше над ними стояли только Берия и Сталин, а партийные бонзы пребывали в основном в приятном неведении. Я. К. Голованов писал: «На всех ответственных испытаниях Лаврентий Павлович, как правило, присутствовал, а тут нужно было произвести первый взрыв только что созданной водородной бомбы, а начальника нет и никаких указаний на сей счет не поступает. Все, однако, понимали, что предстоящее испытание — акт не только научно-технический, но и политический и проявлять самодеятельность здесь нельзя. Малышев и Курчатов полетели в Москву.

Когда Маленков услышал от них о готовящемся испытании, он был крайне удивлен: ни о какой водородной бомбе первый человек в государстве ничего не знал. Георгий Максимилианович звонил Молотову, Ворошилову, Кагановичу, но и они тоже толком ничего не знали, так, „слышали краем уха“. Да и не до бомбы было остальным: события куда более важные сотрясали верхние этажи власти. Маленкову надо было решать, что же делать — ему спрашивать было уже не у кого. После небольшого совещания разрешение на испытание было получено».[102]

Еще до взрыва водородной бомбы на июльском (1953 г.) пленуме ЦК КПСС Г. М. Маленков в своем докладе, «разоблачая» Берию, сказал, что он — де руководил «атомным проектом обособленно и стал действовать, игнорируя правительство». Вот тут-то Георгий Максимилианович поставил точку над «i» в вопросе, кто создал ядерный щит империи.

Глава 4. «Комета» семейства Берии

История создания первой в мире противокорабельной ракеты «Комета»[103] несколько десятилетий была окутана тайной. Причем секретность заключалась не в технических новинках изделия, а в фамилиях ее создателей…

Все началось в жарком июле 1946 г. в Ленинграде. В Академии связи им. С. М. Буденного шла защита дипломного проекта инженер-капитана, выпускника академии. Дело вроде бы рутинное и скучное, читатель легко вспомнит защиту своего диплома или дипломов своих коллег и аспирантов. Но вот после доклада встает начальник академии и обращается к аудитории: «Товарищи, мы имеем дело не с обычным дипломным проектом и не с обыкновенным, а весьма талантливым выпускником нашей академии, которому мы будем иметь удовольствие присудить звание инженера по радиолокации. Нам следует особо высказать рекомендации о практическом воплощении доложенного проекта. Может быть, надо подумать о создании при нашей академии специального НИИ или КБ под руководством автора проекта».[104]

Дело в том, что и диплом и дипломант были особенные. Речь шла о принципиально новой системе оружия, состоявшей из самолета-носителя и запускаемых с него самолетов-снарядов, наводимых по радио на корабли. А докладывал Серго Лаврентьевич Берия. Уверен, что у многих читателей возникнет образ эдакого барчука, папенькиного сынка, каких в нашей стране было пруд пруди. Вспомним, как император Александр III поручил руководить созданием Транссибирской магистрали 18-летнему цесаревичу Николаю, который и двух слов связать не мог; вспомним о карьерах Сергея Хрущева, брежневского потомства и т. п. Но сей «сынок» оказался исключением.

Серго родился 24 ноября 1924 г. в Тбилиси. В первые дни войны он добровольно пошел в разведшколу, в которой на ускоренных трехмесячных курсах получил специальность радиста и в звании техника-лейтенанта начал службу в армии. В 1941 г. Серго Лаврентьевич выполнил ряд специальных заданий Генерального штаба в Иране и Курдистане, а в 1942 г. — на Северном Кавказе.

В 1943 г. Серго побывал на Тегеранской, а в 1945 г. — на Ялтинской конференциях. Он был в курсе всех переговоров и даже конфиденциальных бесед, которые вели Рузвельт и Черчилль. Серго заведовал подслушивающей аппаратурой, установленной во всех помещениях, которые занимали участники конференций в Тегеране и Ялте. Кроме того, в Ливадийс-ком парке были установлены направленные микрофоны, позволявшие вести запись разговоров гуляющих на расстоянии до 100 м.

Позже злые языки утверждали, что весь диплом за Серго написал преподаватель академии Павел Куксенко. Возможно, тот в чем-то и поучаствовал в дипломе. Но идея проекта и даже детали принадлежали не Куксенко, а специалистам Германского авиационного экспериментального института, фирме «Рейнметалл-Борзиг», Обществу электрических установок в Штутгарте и др., то есть, попросту говоря, диплом был полностью основан на германских разработках «воздушных торпед».

Понятно, что работа Серго была санкционирована Лаврентием Павловичем. Тот заранее продумал многоходовую комбинацию. Еще до защиты диплом Серго был отправлен в НИИ-20 на отзыв.

Постановлением Совмина № 1017–419 от 13 мая 1946 г. было предписано создание КБ по радио и электроприборам управления дальнобойными и зенитными снарядами на базе лаборатории телемеханики НИИ-20 и завода № 1. Кстати, по этому же постановлению были созданы НИИ реактивного вооружения в НИИ-88 и Государственный Центральный полигон реактивной техники (Капустин Яр).

Краткая история НИИ-20 такова. В 1942 г. в Москве было образовано КБ для разработки и производства радиолокационных станций СОН-2.[105] В КБ прибыли эвакуированные из Ленинграда сотрудники бывшего НИИ-9 Михаил Слиозберг, Александр Кугушев и другие крупные специалисты радиолокационной промышленности. Размещалось КБ в помещениях эвакуированного завода № 465 на окраине Москвы, у развилки Ленинградского и Волоколамского шоссе, неподалеку от конечной тогда станции метро «Сокол».

10 июня 1945 г. КБ было преобразовано в ЦКБ-20. Постановлением Совнаркома СССР от 29 сентября 1945 г. завод № 465 был передан в Наркомат вооружений и стал опытным заводом НИИ-20 (при передаче в состав Наркомата вооружений ЦКБ-20 было переименовано в НИИ-20). Вскоре на Соколе разместился почти весь коллектив НИИ-20.

Рождение нового КБ хорошо описал Григорий Кисунько: «В сентябре 1947 г. к воротом номерного НИИ [НИИ-20. — А. Ш.] тогдашней окраины Москвы подъехала новенькая темно-синего цвета „Победа“. В то время корпуса НИИ, находившиеся недалеко от окружной железной дороги и от конечной станции метро, и несколько рядом расположенных многоэтажных жилых домов возвышались над окружавшими их поселковыми домишками как океанские лайнеры над обломками старинных парусных шхун и баркасов. И пожарная вышка, ныне утонувшая в провале между многоэтажными домами, тогда еще виднелась издалека, как маяк, обозначающий вход в гавань.

Ворота НИИ, как в древней восточной сказке, сами открылись перед „Победой“, и она бесшумно, не сбавляя ходу, без всякой проверки, скользнула к зданию НИИ мимо вытянувшегося по стойке „смирно“ вохровца. Рядом с вохровцем стоял полковник госбезопасности, который движением руки указал водителю машины в сторону главного подъезда институтского здания. Там при полном параде прибывших ждали директор института и главный инженер. Из машины вышли и поздоровались с ними двое в штатском. К ним присоединился и полковник, встречавший своих шефов при въезде на территорию института.

Один из прибывших был высоким, плотно сбитым мужчиной лет около пятидесяти, в черном добротном костюме, белой рубахе с галстуком, без головного убора. Его густые, совершенно седые волосы, зачесанные с пробором направо, гладко выбритое, отдававшее матовой белизной моложавое лицо, орлиный нос, какая-то бесспорная, словно бы врожденная интеллигентность, сенаторская солидность, строгость костюма и что-то неуловимо благородное во всем его облике — все это создавало образ цельной незаурядной личности.

Спутником „сенатора“ был совсем молодой человек, двадцати с небольшим лет, в светлом бежевом костюме отличного покроя и такого же цвета туфлях, в белой рубашке апаш, черноволосый, но уже чуть-чуть начавший лысеть. Можно было подумать, что к его пухловатому, по-детски румяному лицу не касалась бритва, если бы не аккуратные, по-грузински ухоженные усики.

— Прошу ко мне в кабинет, — предложил директор приехавшим, незаметно для себя обращаясь к младшему.

— Сначала, пожалуй, осмотрим институт, — ответил за обоих „сенатор“.

При осмотре института прибывших сопровоясдал полковник госбезопасности, делая какие-то пометки на сложенной в гармошку синьке. Затем, уже в кабинете директора, он развернул синьку на столе. Это была планировка институтских помещений.

— Пока что нас устроят вот эти помещения, — сказал полковник, показывая на карандашные птички, ранее поставленные им на синьке. — А ваши кабинеты полагал бы лучше всего иметь здесь, с общей приемной… — полковник показал своим шефам, где именно.

— Через неделю нам следовало бы сюда перебраться, — сказал „сенатор“.

— Через неделю все будет готово, — поспешно сказал директор. — Мы имеем личные указания от министра, Дмитрия Федоровича Устинова.

— До свиданья, спасибо.

Оба гостя, попрощавшись, уехали, а полковник остался для обсуждения, как он выразился, деталей.

В течение назначенной недели в помещениях НИИ, отмеченных на синьке, ломались старые перегородки и ставились новые, работали штукатуры, маляры, паркетчики. Потом туда были завезены новые шкафы, лабораторные и письменные столы, стулья. В лабораторных помещениях телефоны были сняты, зато в коридорах у дверей появились столики с телефонами и стульями для дежурных. Все помещения были компактно расположены в одном отсеке институтского здания, выгорожены и взяты под специальную, откуда-то прибывшую, охрану, которая подчинялась только полковнику госбезопасности. Это были не вохровцы, а настоящие солдаты в синих фуражках с красными околышами; у них были винтовки с примкнутыми штыками, а на туго затянутых ремнях — подсумки с боевыми патронами».[106]

По истечении назначенной недели на территории НИИ начала работать новая организация Министерства вооружения СССР — Специальное Бюро № 1 НКВД (СБ-1). Причем, как тогда водилось, само название организации было секретным, и для простых смертных она была и/я № 1323, который местные остряки расшифровывали: «чертова дюжина с перебором». Начальником и главным конструктором СБ-1 был назначен доктор технических наук 51-летний Павел Николаевич Куксенко, а его заместителем — 23-летний выпускник Ленинградской военной академии связи Серго Лаврентьевич Берия. Местные остяки расшифровывали СБ как «сын Берии».

Другим заместителем директора (по режиму) стал полковник МГБ Григорий Яковлевич Кутепов, тот самый, что заведовал ЦКБ-29.

Первой задачей СБ-1 и было создание противокорабельного самолета-снаряда «Комета». Большинство сотрудников СБ-1 составляли немцы, часть из них была военнопленными, а часть добровольно приехала в СССР, спасаясь от нищеты в оккупированной Германии. Среди них были первоклассные специалисты, как, например, Айценбергер, Фаулыптих и др. Имелся в СБ-1 и «спецконтингент» — отечественные заключенные. Среди них был известный математик член-корреспондент Академии наук СССР Н.С Кошляков.

Впервые в истории нашего ВПК, а возможно и в мировой практике, при проектировании комплекса «Комета» не система управления создавалась под ракету, а наоборот, подбирали варианты самолета-снаряда под разработанную СБ-1 систему управления.

С самолетом-носителем было все ясно. За неимением лучшего был взят четырехмоторный бомбардировщик Ту-4. А вот при создании самолета-снаряда просматривалось много вариантов. Так, постановлением Совмина от 8 сентября 1948 г. предусматривалось создание самолета-снаряда «Комета» на базе челомеевских ракет 10Х и 14Х.

На опытном варианте «Кометы-3» 14Х-К-1, отличавшемся от стандартных 14Х увеличенной площадью крыла, был установлен пульсирующий двигатель Д-б.

В первом полугодии 1948 г. в КБ завода № 51 готовился второй выпуск эскизного проекта по «Комете-3», но завершить его не успели. Руководство СБ-1 решило отказаться от применения на «Комете» пульсирующего двигателя, который не мог обеспечить ракете необходимую скорость.

Проектирование планера «Кометы» было поручено ОКБ-155, которым руководил А. И. Микоян. Непосредственно проектированием ракеты занимался М. И. Гуревич.

3 ноября 1949 г. ОКБ-155 предъявило новый эскизный проект самолета-снаряда «Комета». Самолет-снаряд был очень похож на уменьшенную копию истребителя МиГ-15. Основным отличием самолета-снаряда от истребителя было крыло малой площади с очень большим для того времени углом стреловидности — 57,5°.

Фюзеляж практически повторял компоновку истребителя МиГ-15 с тем лишь отличием, что между воздушными каналами на месте кабины летчика на самолете-снаряде размещались отсек аппаратуры системы управления и фугасно-куму-лятивная боевая часть весом около 3 т. Боевая часть устанавливалась по вертикальным направляющим через большой люк в верхней части фюзеляжа. За ней располагался суженный в нижней части топливный бак на 330 л керосина. Далее воздушные каналы объединялись перед двигателем РД-500К.[107] Крыло выполнено по двухлонжеронной схеме. Рули высоты и направления, элероны также располагались аналогично МиГ-15.

Бортовая радиоэлектронная аппаратура К-1 включала расположенные в пенопластовом обтекателе на законцовке киля антенные устройства для приема излучения самолетной РЛС на этапе наведения по лучу и полуактивную головку самонаведения, размещенную под притуплённым оживальным обтекателем над воздухозаборником.

При пуске с высоты 4000 м запас топлива в 210 л обеспечивал дальность полета 190 км, что намного превышало заданную.

Для ускорения отладки «Кометы» четыре опытных образца ее были сделаны пилотируемыми. На месте боевой части была встроена кабина пилота с ручным управлением. Полетный вес пилотируемых самолетов-снарядов колебался от 2453 до 2550 кг. Вес пустого снаряда 2068 кг, полезная нагрузка составляла 385 кг, а запас топлива — 284 л. Максимальная скорость на высоте 3 км была около 1060 км/час, а посадочная 270–290 км/час. Как на пилотируемых, так и на серийных «Кометах» устанавливались турбореактивные двигатели РД-500К.

В 1951 г. были изготовлены два пилотируемых самолета-снаряда, называвшиеся «изделия СДК» (самолет-дублер «Комета»). 4 января 1952 г. первый полет на изделии СДК совершил летчик-испытатель Ахмет-Хан Султан. Испытания «Кометы» проводились у берегов Крыма между Керчью и Феодосией. Самолеты-носители Ту-4 базировались на аэродроме Багерово недалеко от Керчи. Всего было выполнено до 150 пилотируемых полетов на самолете-снаряде «Комета».

Замечу, что поначалу за каждый вылет летчику выплачивали довольно приличную сумму, по тогдашним меркам, разумеется. Позже, когда пилотируемые полеты стали делом рутинным, начальство решило значительно уменьшить сумму выплат. Но поскольку документ, где определялась эта сумма, был подписан лично Сталиным, пришлось скорректированный документ также посылать вождю. Когда Ахмет-Хан Султану предложили засвидетельствовать сей документ перед отправкой в Москву, тот размашисто написал: «Моя вдова не согласна». Вождь вернул бумагу с резолюцией: «Согласен с вдовой Ахмет-Хан Султана». На этом вопрос был исчерпан.

С Ахмет-Хан Султаном связан еще один анекдот. Ему, как дважды герою (эти звания были присвоены Ахмет-Хан Султану в 1943 г. и в 1949 г.) на родине в Крыму возвели бюст. Это дало повод летчику острить, что единственным крымским татарином, оставшимся в Крыму, является его бюст.

Но вернемся к «Комете». Первый пуск полномасштабного изделия, разумеется, беспилотного, был произведен с бомбардировщика Ту-4 в мае 1952 г. над Арабатской стрелкой. Пуск был неудачен: «Комета» не вошла в луч из-за неверной выставки рулей высоты перед сбросом с носителя.

После внесения ряда доработок, в том числе усовершенствования автопилота для устранения неустойчивости по крену, в ходе Государственных испытаний с июля 1952 г. по январь 1953 г. провели сравнительно успешную серию пусков: из 12 «Комет» в цель попали 8.

В качестве мишени использовался крейсер «Красный Кавказ». Этот крейсер под названием «Адмирал Лазарев» был заложен 18 октября 1913 г. в Николаеве, но после долго перестраивался и вошел в строй лишь 25 января 1932 г. Его полное водоизмещение 9030 т, длина 169,5 м, осадка 5,8 м. Осенью 1952 г. крейсер был разоружен и обращен в мишень. Тонить столь ценную мишень никто не хотел, и «Комета» имела боевую часть с инертным снаряжением.

21 ноября 1952 г. «Красный Кавказ» находился в водной акватории полигона «Песчаная Балка» в 20 км об берега между мысами Чау да и Опук. Пуск «Кометы» был произведен из района у мыса Меганом, когда самолет-носитель Ту-4К находился на расстоянии 80–85 км от цели. Ракета попала в борт крейсера между дымовыми трубами. Несмотря на то, что боевая часть была в инертном снаряжении, крейсер затонул через 12 минут после попадания.

СЛ. Берия впоследствии сравнивал первые испытания атомной бомбы, свидетелем которых он был, с действием снаряда «Комета»: «Впечатление, безусловно, сильное, но не потрясающее. На меня, скажем, гораздо большее впечатление произвели испытания нашего снаряда, который буквально прошил крейсер „Красный Кавказ“. В один борт корабля вошел, из другого вышел».

«Комета» официально была принята на вооружение в 1953 г., хотя в серию запущена еще в 1952 г. В ходе войны в Корее на Политбюро рассматривался вопрос о применении первых 50 серийных ракет «Комета» по американским авианосным соединениям у берегов Кореи, для чего предполагалось использовать два полка Ту-4. Технически это было выполнимо, но предложение было отклонено, поскольку существовал риск перерастания локальной войны в мировую.

Серийные снаряды КС-1 имели стартовый вес 2760 кг, вес пустого снаряда 1651 кг. Длина ракеты 8,3 м, максимальный диаметр корпуса 1,2 м, размах крыла 4,7 м.

Два снаряда КС-1 подвешивались под крыльями бомбардировщика Ту-4К, оснащенного бортовой РЛСК-1М «Ко-бальт-М» (американская РЛС ANJAPQ-13, переделанная в НЙИ-17 на Филях (Москва) и серийно производившаяся Ленинградским электромеханическим заводом). РЛС К-1М работала в 3-см диапазоне. Бортовая РЛС Ту-4, работая в режиме кругового обзора, обнаруживала корабль-цель. После этого оператор направлял на цель узкое излучение от К-1М. Внутри этого луча и должна лететь ракета. Пуск ракеты КС-1 производился с самолета Ту-4, летевшего на высоте 3–4 км со скоростью не более 360 км/час. Перед отделением от самолета производился запуск двигателя ракеты. Тем не менее просадка ее после отделения от самолета достигала 600–800 м. Это создавало сложности с вводом ракеты в узкий луч равносиг-нальной зоны самолетной РЛСК-1М,

На первом этапе полета бортовая система управления ракеты удерживала ее внутри луча (с учетом показаний барометрического высотомера). Обычно высота полета составляла 400 м над поверхностью воды, а скорость 1060–1200 км/час

При подлете к цели на расстояние 10–20 км бортовой радиолокатор ракеты К-2 захватывал отраженный от цели луч станции наведения К-1, после чего управление «Кометы» переходило в режим самонаведения.

Практические пуски ракет КС подтвердили, что система наведения подвержена помехам, залповое применение двух ракет в одном заходе с самолета затруднялось из-за необходимости маневра для ввода каждой из них в луч РЛС, избирательность системы наведения оставляла желать лучшего (на участке самонаведения исключалось перенацеливание ракеты на другую цель независимо от оператора). Возможности комплекса, несмотря на значительное количество пусков, тем не менее, достаточно выявлены не были, и поэтому пришли к заключению, что одновременная атака цели обеспечивается лишь в том случае, когда разница в направлениях захода ракетоносцев составляет не менее 90°.

Серийное производство ракет «Комета» началось в 1952 г. на заводе. № 2–256 в г. Иваньково (с 1956 г. — Дубна).

Комплекс К-1М «Комета» в составе бомбардировщика Ту-4К и двух ракет КС-1М был принят на вооружение в начале 1953 г. Ракетоносцы Ту-4К поступили на вооружение двух полков ВВС Черноморского флота.

В 1953 г. самолет Ту-4 считался уже устаревшим, и в том же году был запущен в производство реактивный бомбардировщик Ту-16. Поэтому на базе Ту-16 было решено создать ракетоносец Ту-16КС, оснащенный двумя КС-1. Весь комплекс управления вместе с РЛС «Кобальт-М» был полностью взят с самолета Ту-4КС.

Летные характеристики самолета-ракетоносца Ту-16КС несколько отличались от бомбардировщика: максимальная скорость полета на стандартной высоте 7150 м составляла 894 км/час с двумя ракетами и 960 км/час — с одной. Длина разбега, соответственно, 2040 м и 1905 м. Практическая дальность полета — 3135 км и 3560 км. Дальность самолета за счет возрастания дополнительного сопротивления уменьшилась (до 4800 км).

Испытания самолета Ту-16КС начались в 1954 г., а в июне 1957 г. первые ракетоносцы стали поступать в авиацию Черноморского флота.

Успех воздушного варианта «Кометы» привел к созданию корабельного и наземного вариантов.

Так, на базе «Кометы» был создан самолет-снаряд С-2 для береговой обороны. Основное ее отличие заключалось в оснащении стартовым пороховым ускорителем СПРД-15, разработанным КБ-2 завода № 81 Министерства авиационной промышленности под руководством главного конструктора И. И. Картукова.

Пусковые установки комплекса «Стрела» предполагалось размещать в хорошо защищенных стационарных укрытиях.

Разработка береговой системы вооружения «Стрела» была начата в филиале ОКБ-155 под руководством А. Я. Березняка по распоряжению Совмина № 3346 от 21 апреля 1954 г., то есть уже после устранения отца и сына Берии. Стационарный комплекс «Стрела» и мобильный комплекс «Сопка» были приняты на вооружение в конце 1950-х годов и состояли на службе свыше 20 лет. Кроме Советского Союза они поставлялись на Кубу и в Египет.

Крылатая противокорабельная ракета (КСС) была также создана на базе авиационной крылатой ракеты «Комета». Данные КСС близки к данным ракеты С-2 «Сопка», кроме дальности стрельбы, которая составляла 40 км, а высота полета — 500 м. В некоторых документах КСС расшифровывается как корабельный снаряд «Стрела».

Ракетами КСС предполагалось вооружить 4 крейсера проекта 67. Головной крейсер проекта 67 «Адмирал Корнилов» должен быть сдан в 1959 г., а последний — в 1961 г. Кроме того, предполагалось заложить несколько новых корпусов по проекту 67 с некоторыми изменениями. Однако дело ограничилось испытаниями ракет КСС на крейсере «Адмирал Нахимов», переделанном по проекту 68Э.

Наконец, на базе «Кометы» была создана фронтовая крылатая ракета ФКР-1.

Постановлением Совмина № 864–372 от 11 мая 1954 г. была задана разработка самолета-снаряда с ядерным зарядом для поражения каземных целей, которую поручили филиалу ОКБ-155. В начале 1957 г. была успешно испытана ракета ФКР-1 с ядерной боевой частью.

Постановлением Совмина № 320–154 от 3 марта 1957 г. ракета ФКР-1 принята на вооружение авиационных частей. Серийное производство ракет началось еще в 1956 г. Летом 1959 г. на вооружении ВВС состояло 7 полков, в каждом из которых было по 20 ракет.

Осенью 1962 г. на Кубу были доставлены 561-й и 584-й полки фронтовых крылатых ракет. В каждом полку имелось по 8 пусковых установок ракет ФКР-1. Всего на Кубу было доставлено 80 ядерных боеголовок для ракет ФКР-1.

В конце 1960-х годов ракеты ФКР-1 сняли с вооружения.

Глава 5. «Беркут», спасший Москву от ядерного удара

С августа 1945 г. США начали шантажировать СССР возможностью нанесения ядерного удара по советским городам. Этот факт неоспорим и общеизвестен. Но наши военные тщательно скрывают то, что ПВО была бессильна устоять против налетов бомбардировщиков с обычными бомбами.

В конце войны американские стратегические бомбардировщики Б-17, Б-24 и Б-29 бомбили объекты в Германии и Япо-

нии на высотах 8–10 км. На таких высотах с ними могли эффективно бороться лишь германские зенитные орудия калибра 10,5 и 12,8 см,

Самые мощные наши зенитные пушки — 85-мм обр. 1939 г. — не могли бороться с американскими «летающими крепостями» на больших высотах. И это не предположение. На вооружении ПВО Берлина в 1944–1945 гг. состояло от 12 до 20 трофейных 85-мм зенитных пушек обр. 1939 г., но действовали они лишь по британским бомбардировщикам, летавшим на высотах от 6 до 7 км.

Вообще говоря, «стратосферные» пушки у нас проектировались с начала 1930-х годов, но дальше опытных образцов к 22 июня 1941 г. ничего сделать не удалось. Это уже упомянутая 100-мм пушка Б-14 завода № 232 («Большевик»), 100-мм «стратосферная» пушка Л-6 Кировского завода, 100-мм пушка 73К завода № 8 (им. Калинина) и 100-мм спаренная установка БЛ-140[108] известного нам ОКБ-172. В 1940 г. Германия послала нам четырехорудийную батарею серийных 10,5-см пушек фирмы «Рейнметалл». Пушка отлично зарекомендовала себя на сравнительных испытаниях с нашими 73К, Б-34 и Л-6. При этом «немка» была единственной пушкой, проходившей испытания по полной программе, так как у остальных пушек чего-то из оборудования, да не хватало. Но конструкторы заводов № 8 и № 232 били себя в грудь кулаками и убеждали, что вот-вот доведут свои пушки.

В результате «немку» на вооружение не приняли, а 73К доделать так и не смогли. В годы войны на вооружении кораблей состояло несколько пушек Б-34, но все они были мало боеспособны. Нормально функционирующие морские установки, получившие индекс В-34УСМ, пошли в серию лишь в 1949 г.

Первая мощная сухопутная зенитная пушка — 100-мм КС-19 — была принята на вооружение лишь 2 марта 1948 г., а еще более мощная 130-мм пушка КС-30 стала поступать в части лишь в 1954 г.

В такой ситуации наше руководство ухватилось за германские ракеты, как утопающий за соломинку.

В знаменитом Постановление Совмина № 1017–419 от 13 мая 1946 года было сказано: «Считать первоочередными задачами следующие работы по реактивной технике в Германии:

а) полное восстановление технической документации и образцов дальнобойной управляемой ракеты ФАУ-2 и зенитных управляемых ракет — Вассерфаль, Рейнтохтер, Шметтерлинг;

б) восстановление лабораторий и стендов со всем оборудованием и приборами, необходимыми для проведения исследований и опытов по ракетам ФАУ-2, Вассерфаль, Рейнтохтер, Шметтерлинг и другим ракетам».

Таким образом, работы над зенитными немецкими ракетами получили тот же приоритет, что и работы над ФАУ-2.

В 1946 г. в НИИ-88 был создан один отдел, занимавшийся баллистическими ракетами, и три отдела, занимавшихся зенитными ракетами: отдел № 3 Сергея Павловича Королева — баллистических ракет на базе ФАУ-2; отдел № 4 Евгения Васильевича Синилыцикова — зенитных ракета на базе «Вассерфаль» (Р-101); отдел № 5 Семена Ювелиевича Рашкова — зенитных ракет на базе «Шметтерлинг» (Р-102); и отдел № 6 Павла Ивановича Костина — зенитных ракет на базе «Тайфун».

Однако доработка германских ракет по ряду причин затянулась. Между тем в США и Англии создавались реактивные бомбардировщики Б-47, Б-52, «Виктор», «Вэлиат» и «Вулкан», которые могли летать на высотах до 16–18 км со скоростью 1000–1050 км/час. Достать их не могла даже 100-мм пушка КС-19, потолок которой был ограничен 13–15 км.[109] Да и германские управляемые ракеты создавались против Б-17 и, как не модернизируй их, для эффективного противодействия новым реактивным стратегическим бомбардировщикам они не годились.

Но и без войны, начиная с 1946 г., небо над Советским Союзом постоянно бороздили американские и британские разведывательные самолеты. Большая часть полетов проходила в приграничных районах, но отдельные машины пролетали над

Москвой, Киевом, ракетным полигоном Капустин Яр на Волге и т. д. При этом президент Эйзенхауэр и ряд других официальных лиц неоднократно заявляли, что появление советских самолетов над США будет означать начало войны. Надо ли говорить, как подобная ситуация унижала советское руководство.[110]

Работы по созданию зенитных ракет с 1946 г. курировал Берия. Видимо, он был инициатором создания мощной системы ПВО вокруг Москвы, получившей название «Беркут». Позже Г. В. Кисунько описал работы системы ПВО следующим об-разом: «Сталин вызвал к себе директора Специального бюро № 1 (СБ-1) Министерства вооружений СССР П. Н. Куксенко и объяснил ему необходимость создания ракетного щита вокруг Москвы. В заключение Сталин сказал: „Есть такое мнение, товарищ Куксенко, что нам надо незамедлительно приступить к созданию системы ПВО Москвы, рассчитанной на отражение массированного налета авиации противника с любых направлений. Для этого будет создано при Совмине СССР специальное Главное управление по образцу Первого Главного управления по атомной тематике. Новый главк при Совмине будет иметь право привлекать к выполнению работ любые организации любых министерств и ведомств, обеспечивая эти работы материальными фондами и финансированием по мере необходимости без всяких ограничений. При этом в главке необходимо будет иметь мощную научно-конструкторскую организацию — головную по всей проблеме, и эту организацию мы предполагаем создать на базе СБ-1, реорганизовав его в Конструкторское бюро-1. Но для того чтобы все это изложить в постановлении ЦК и Совмина, вам, как будущему Главному конструктору системы ПВО Москвы, поручается прояснить структуру этой системы, состав ее средств и предложения по разработчикам этих средств согласно техническим заданиям КБ-1. Подготовьте персональный список специалистов человек на шестьдесят, — где бы они ни были, — для перевода в КБ-1, Кроме того, кадровикам КБ-1 будет предоставлено право отбирать сотрудников для перевода из любых других организаций в КБ-1“».

Тут следует сделать небольшое замечание. Сам Кисунько не только не присутствовал при беседе Сталина и Куксенко, но и вообще жил тогда в Ленинграде, да и позже особо близких отношений с Куксенко у него не сложилось. Так что нужно отнестись к этой версии с большой осторожностью. Правда, все остальные авторы воспоминаний говорят о начале работ еще менее толково.

Понятно, что Сталин вряд ли давал указание Куксенко о начале работ над системой ПВО, минуя Берия. Военные исключаются, члены Политбюро — тоже, так что отцом «Беркута» мог быть только Берия.

В Постановлении Совмина от 9 августа 1950 г. система ПВО Москвы получила условное наименование — система «Беркут». Ее главными конструкторами были назначены П. Н. Куксенко и СЛ. Берия. Система была засекречена даже от Министерства обороны. Проект постановления был завизирован министром обороны A. M. Василевским, минуя все подчиненные ему инстанции. На этом знакомство военных с проектом закончилось. Заказчиком создаваемой системы было определено вновь созданное Третье Главное управление (ТГУ) при Совмине СССР. Для этого в ТГУ создавалась своя собственная военная приемка, свой зенитно-ракетный полигон в районе городка Капустин Яр, а по мере создания объектов системы — и подчиненные ТГУ войсковые формирования для боевой эксплуатации этих объектов. Короче говоря, систему «Беркут» предполагалось передать в Министерство обороны готовой к боевому дежурству, с техникой, войсками и даже с жилыми городками.

Согласно первоначальному замыслу система «Беркут» должна была состоять из следующих подсистем и объектов:

— два кольца (ближнее и дальнее) системы радиолокационного обнаружения на базе РЛС 10-сантиметрового диапазона (шифр «А-100», главный конструктор Л. В. Леонов);

— два кольца (ближнее и дальнее) РЛС наведения зенитных ракет (шифр РЛС — изделие Б-200, главные конструкторы П. Н. Куксенко и СЛ. Берия);

— размещаемые у станций Б-200 и функционально связанные с ними пусковые установки ЗУР (шифр ракеты — В-300, генеральный конструктор С. А. Лавочкин; главные конструкторы: ракетного двигателя — A. M. Исаев; боевых частей — Жидких, Сухих, К. И. Козорезов; радиовзрывателя — Расторгуев; бортовых источников электропитания — Н. С. Лидоренко; транспортно-пускового оборудования — В. П. Бармин);

— самолеты-перехватчики, вооруженные ракетами «воздух — воздух», барражирующие в зонах видимости радиолокационных станций А-100 (шифр Г-400). Впоследствии разработка этих средств в составе системы «Беркут» была прекращена, то есть огневые средства системы определены в составе двух эшелонов (внешнего и внутреннего кольцевых рубежей) зенитно-ракетных комплексов Б-200 — В-300.

Следует заметить, что Сталин в отличие от недалекого Хрущева, начиная работы в области управляемых ракет, не разваливал работ по другим типам вооружения. Создавая систему «Беркут», он одновременно форсировал работы по созданию зенитных орудий больших калибров (100, 130 и 152 мм), к которым были привлечены лучшие силы ОКБ завода № 9 в Свердловске, ОКБ завода № 172 в Перми, КБ завода № 221 «Баррикады» в Сталинграде, ЦКБ-34 в Ленинграде, НИИ-58 в Подлипках под Москвой и др. Подробно о создании опытных и серийных «стратосферных пушек» можно узнать в книге А. Широкорада «Энциклопедия отечественной артиллерии», Минск, «Харвест», 2000 г. Замечу, что если бы высотный разведчик У-2 появился над объектом, охраняемом дивизионом 152-мм пушек КМ-52 или СМ-27, то он был бы сбит с вероятностью не менее чем 0,9.

В КБ-1 из ЦНИИ-108, головного НИИ, занимавшегося радиолокацией, переводятся А. А. Расплетин и А. Н. Щукин. Из Военной академии связи в КБ-1 переводятся Г. В. Кисунь-ко, А. А. Колосов и Н. А. Лившиц — бывшие преподаватели Сергея Лаврентьевича Берии. Надо ли подтверждать, что курировал работы над комплексом «Беркут» лично Лаврентий Павлович Берия.

КС.А. Лавочкину в ОКБ-301 переводится большинство сотрудников НИИ-88, занимавшихся немецкими зенитными ракетами.

В апреле 1951 г. начальником КБ-1 назначается директор завода № 92 (Горьковского машиностроительного) генерал-майор А. С. Елян.

Перед советскими конструкторами была поставлена уникальная задача. Такого ЗРК еще не было в мире. С некоторой натяжкой его аналогом можно назвать американский ЗРК «Найк Аякс», разработка которого была начата в 1945 г., первый пуск ракет по самолету-цели произведен в 1951 г., а в 1953 г. комплекс был принят на вооружение. Но «Найк Аякс» мог поражать воздушные цели на дальности от 16 до 48 км и на высоте до 18,3 км.

В ЗРК «Найк Аякс» использовались два радиолокатора: один с узким («карандашным») лучом для точного непрерывного сопровождения цели (как это делалось в системах управления огнем зенитной артиллерии) и второй такой же — для слежения за зенитной ракетой и передачи на нее формируемых специальным счетно-решающим прибором управляющих команд для приведения ракеты в точку встречи с целью.

Московскую систему необходимо было создать равнопрочной по отношению к массовым налетам авиации на столицу с любых направлений. Было решено — система должна обеспечивать возможность одновременного обстрела до 20 целей на каждом 10–15-километровом участке обороны. Для этого в случае использования варианта «Найк Аякс» на двух кольцах пришлось бы разместить огромное число (свыше 1000) одноцелевых зенитных комплексов с двумя радиолокаторами в каждом. Можно представить, какой бы сложнейшей стала система управления боевыми действиями всех этих комплексов.

Наши конструкторы пошли принципиально иным путем. Они решили разместить на двух кольцевых рубежах вокруг Москвы ограниченное число радиолокаторов секторного обзора (всего их понадобилось 56), которые должны были в своих секторах решать все задачи от обнаружения целей до наведения на них зенитных ракет. Задачу облегчало отсутствие весогабаритных ограничений на оборудование, поскольку система проектировалась стационарной.

Секторные радиолокаторы московской системы ПВО должны были производить обзор (линейное сканирование) своих секторов ответственности двумя «лопатообразными» лучами — одним в наклонной плоскости (по азимуту) и другим в вертикальной (по углу места). Каждый радиолокатор, производя такое «биплоскостное» сканирование, должен был обеспечивать в примерно 60-градусном азимутальном секторе одновременное наблюдение за всеми находящимися в этом секторе целями, непрерывное автосопровождение в нем до 20 целей и до 20 наводимых на них ракет, выработку и передачу на ракеты команд для их точного приведения в точки встречи с целями.

Кольца радиолокаторов секторного обзора создавали два сплошных пояса наблюдения, через которые незамеченным не мог проникнуть ни одни самолет. Отпадала необходимость иметь в каждом секторе по 20 пар радиолокаторов сопровождения целей и наводимых на них ракет. Делалось предельно простым управление обстрелом целей: на общих индикаторах радиолокатора одновременно наблюдались все находящиеся в его секторе обзора цели и наводимые на них ракеты.

Решение возложить на секторные радиолокаторы выполнение всех функций, от обнаружения целей в их секторах ответственности до наведения на цели ракет, оформленное распоряжением главных конструкторов, было принято в январе 1951 г. В соответствии с их новыми функциями секторные радиолокаторы стали называться центральными радиолокаторами наведения (ЦРН).

В состав ЦРН входили:

— высокочастотная часть — азимутальная и угломестная антенны и сопряженные с ними мощные передатчики и высокочастотные усилители принимаемых ЦРН сигналов целей и ракет;

— приемные устройства, нормирующие сигналы сопровождаемых ЦРН целей и ракет;

— 20 стрельбовых каналов — каждый в составе систем автоматического сопровождения цели и наводимой на нее ракеты и сопряженного с ними формирующего команды управления ракетой счетно-решающего прибора;

— рабочие места операторов централизованного управления боевой работой зенитного ракетного комплекса, рабочие места операторов ручного сопровождения целей, рабочее место командира комплекса, устройства, синхронизирующие работу ЦРН, и др.

Передачу управляющих команд на борта всех одновременно наводимых на цели ракет предусматривалось осуществлять одной центральной станцией передачи команд.

Разместить все аппаратуру ЦРН, включая мощные передатчики и высокочастотную часть приемников радиолокатора, предлагалось в подземном помещении (реализовано в виде полузаглубленного бетонированного бункера). Снаружи располагались только азимутальная и угломестная антенны визирования целей и ракет и антенны передачи управляющих команд.

Для радиолокатора был избран 10-сантиметровый рабочий диапазон. При этом антенны, формирующие достаточно узкие для точного определения направлений на цели и ракеты-«лопаты», могли иметь приемлемые (с учетом стационарного исполнения) габариты, а передатчики — необходимую для обеспечения требуемой дальности действия ЦРН большую мощность.

Особое построение антенн обеспечивало проведение сканирования 60-градусного сектора ответственности ЦРН простейшим для того времени способом — непрерывным равномерным вращением антенных конструкций. Для этого каждая антенна — азимутальная и угломестная — составлялась из шести формирователей «лопатообразных» лучей, сдвинутых относительно друг друга по окружности на 60°. По форме каждый из формирователей представлял собой гигантскую «дольку голландского сыра». По три «дольки» объединялись «затылками» друг к другу в плоскую группу. Из двух плоских групп, сдвинутых относительно друг друга на 60° составлялась общая двухслойная конструкция. Подключение очередных «долек» через каждые 60° поворота антенн к соответствующим передающе-приемным трактам ЦРН обеспечивало непрерывное линейное сканирование сектора ответственности радиолокатора в азимутальном и угломестном направлениях. Достаточно большая частота сканирования достигалась при допустимой (в шесть раз меньшей) частоте вращения всей огромной антенной конструкции.

Для сканирования сектора пространства от земли до 60° в вертикальном направлении и 60° по горизонту ось вращения угломестной антенны устанавливалась горизонтально, азимутальной — перпендикулярно оси первой и отклоненно от вертикали на 30°. Необходимые границы секторов сканирования обеспечивались подключением очередных «долек» к передаю-ще-приемным трактам ЦРН в соответствующих фазах вращения антенн.

Мощные импульсные зондирующие сигналы создавались работающими синфазно отдельными для азимутального и уг-ломестного каналов ЦРН передатчиками.

Автоматическое сопровождение 20 целей и наведение на них 20 ракет проводилось отдельной для каждого стрельбо-вого канала системой сопровождения целей, включавшей в себя аналоговый счетно-решающий прибор.

В сентябре 1950 г. в ОКБ-301 начинается проектирование радиокомандной ракеты В-300 (заводской индекс «205»). Ведущим конструктором ракеты был назначен Н. Черняков, двигателя — А. Исаев, стартового оборудование — В. Бармин.

Ракета В-300 была выполнена по схеме «утка» с размещением рулей для управления по тангажу и рысканию на одном из головных отсеков. Элероны, расположенные на крыльях в одной плоскости, использовались для управления по крену. Как и на ФАУ-2 и «Вассерфале», позади ЖРД размещались четыре газовых руля, закрепленные на сбрасываемой в полете трубчатой ферме. Спустя несколько секунд после старта, при достижении скоростного напора, достаточного для эффективного применения аэродинамических рулей, ферма с уже ненужными газовыми рулями отстреливалась. Тем самым ракета не только освобождалась от лишнего веса — сброс рулей исключал связанные с ними потери тяги двигателя. На ракете 205 был применен четырехкамерный ЖРД С09.29.0–0 конструкции В. И. Исаева. Тяга двигателя у земли 8500 кг. Окислитель — Ф-1, М-50. Горючее — ТГ-2. Ракета 205 была оснащена осколочно-фугасной боевой частью Е-600.

Радиолокационное сопровождение ракеты осуществлялось по сигналу бортового радиоответчика. Старт ракеты производился вертикально с пусковой установки.

Испытания ракет В-300 велись на полигоне Капустин Яр. Первый этап летных испытаний ракет был проведен в октябре-ноябре 1951 года. Так как специальный полигон для «Беркута» к этому времени еще не был достроен, пуски проводились с площадки № 5 полигона испытаний баллистических ракет. В стрельбах отрабатывался старт ракеты, проверялась стабилизация ракеты автопилотом, исследовались летные характеристики ракеты. Одновременно проверялась работа приемоответчика и аппаратуры приема от ЦРН команд управления.

Второй этап летных испытаний прошел с середины марта до конца сентября 1952 года. Пуски проводились уже со стартовой позиции нового полигона. На каждом из этапов было сделано по 30 пусков ракет В-300.

Комплексные испытания зенитного ракетного комплекса «Беркут» начались в октябре 1952 г. Меньше двух недель ушло на проверки работы ЦРН по самолетам и взаимодействия ЦРН с бортовым оборудованием находящихся на стартовой позиции ракет (запрос ответчика ракеты и прием его сигнала ЦРН, отклонение рулей ракеты по командам с ЦРН). С 18 октября началась проверка опытного комплекса в пусках ракет. В первых пяти пусках, выполненных в конце октября, были проверены захват и автоматическое сопровождение ракет. Производился пуск ракеты. Ракета совершала автономный полет. ЦРН штатно запрашивал ответчик ракеты и по его сигналам автоматическр! захватывал и сопровождал ракету в течение всего полета.

К ноябрю 1952 г. зенитный ракетный комплекс — опытный образец ЦРН и стартовая позиция — был готов к проведению пусков ракет в замкнутом контуре управления. Первый такой пуск был выполнен вечером 2 ноября 1952 г. Стрельба проводилась по «кресту» — имитируемой неподвижной цели, координаты которой задавались соответствующей выставкой систем сопровождения цели по угловым координатам и дальности. Для упрощения задачи первого пуска наведение ракеты по штатному закону проводилось только в вертикальной плоскости. В наклонной плоскости управление проводилось методом «трехточка».

Всего в ходе стрельб с 18 сентября 1952 г. по 18 мая 1953 г. была запущена 81 ракета. Было сбито несколько самолетов-мишеней Ту-4.

Однако в завершение работ над «Беркутом» вмешалась «большая политика». Согласно официальным советским источникам Л. П. Берия организовал заговор по захвату власти, и президиум ЦК КПСС пошел на превентивные меры, арестовав Берия 26 июня 1953 г. В своих же воспоминаниях Серго Лаврентьевич приводит иную версию. 16 июня 1953 г. в Кремле было назначено заседание, но оно почему-то было отложено, и Л. П. Берия поехал домой. Обедал он обычно дома, в особняке на Малой Никитской. В этот день Серго находился в кабинете генерал-полковника Б. Л. Ванникова. Они готовили доклад об испытаниях «Беркута». Примерно в полдень Серго позвонил летчик-испытатель Амет-Хан Султан (именно он испытывал пилотируемый вариант «Кометы»): «Серго, у вас дома была перестрелка. Ты все понял?» Серго немедленно поехал домой.

Предоставим слово ему самому: «Когда мы подъехали, со стороны улицы ничего необычного не заметили, а вот во внутреннем дворе находились два бронетранспортера. Позднее мне приходилось слышать и о танках, стоявших якобы возле нашего дома, но сам я видел только два бронетранспортера и солдат. Сразу же бросились в глаза разбитые стекла в окнах отцовского кабинета. Значит, действительно стреляли… Охрана личная у отца была — по пальцам пересчитать. Не было, разумеется, и настоящего боя. Все произошло, насколько понимаю, неожиданно и мгновенно…

Внутренняя охрана нас не пропустила. Ванников потребовал объяснений, пытаясь проверить документы у военных, но я уже понял все. Отца дома не было. Арестован? Убит? Когда возвращался к машине, услышал от одного из охранников: „Серго, я видел, как на носилках вынесли кого-то, накрытого брезентом…“»[111]

Прошло семь лет с момента издания книги С. Л. Берии «Мой отец — Лаврентий Берия», но никто из официальных лиц даже не попытался опровергнуть его версию. По официальной версии же Лаврентий Павлович был расстрелян 23 декабря 1956 года, то есть спустя почти полгода после ареста. О том, что Г. К. Жуков лично арестовывал Берию, написано, якобы со слов маршала, лишь после его смерти. Сам же Жуков нигде и никогда не упоминал об аресте Берии.

У нас уже 15 лет царит «гласность». Действительно, не проходит и недели, чтобы СМИ не рассказали бы о каких-либо сталинских репрессиях, не публиковали или не трясли перед телекамерой какими либо секретными документами. Но на дело Берии наложен полный запрет. Похоже, что это дело мы не увидим никогда.

После ареста (или убийства?) Л. П. Берии репрессия обрушились на… КБ-1. Прежде всего были упразднены должности главных конструкторов, которые занимали основатели этой организации П. Н. Куксенко и С. Л. Берия. Серго несколько месяцев пребывал в Лефортово, без суда и следствия, зато с избиениями и имитацией расстрела. Куксенко таскали на допросы в прокуратуру, а потом отправили на специально для него введенную должность председателя учебного совета по присуждению степеней и званий.

Начальник КВ-1 Елян, завод которого в годы войны дал фронту больше пушек, чем все заводы Германии, был отправлен главным механиком на подмосковный заводик заведовать вентиляцией в цехах и такелажными работами.

Из КБ-1 было выделено ряд отделов. Так, на базе отдела № 32 было создано ОКБ-2, которое занялось зенитными ракетами. Сам комплекс получил новый индекс С-25, а слово «Беркут» было велено забыть. ТГУ было упразднено.

В сентябре-октябре 1953 г. была проведена «контрольная» серия стрельб по мишеням. На этот раз роль мишеней выполняли не только бомбардировщики Ту-4, но и новые реактивные бомбардировщики Ил-28. Стрельбы в целом прошли удачно.

Ракета 205 была принята на вооружение и запущена в серийное производство под индексом В-300. Серийное производетво ракет В-300 велось на трех заводах: № 41, № 82 (Тушинский машиностроительный) и № 586 (Днепропетровский машиностроительный).

С 1953 по 1955 год на 50- и 90-километровых рубежах вокруг Москвы были построены позиции 56 зенитных ракетных дивизионов, кольцевые дороги для обеспечения подвоза ракет к позициям и базам хранения. Общая протяженность дорог составила 2000 км.

В начале 1955 г. закончились приемо-сдаточные испытания на всех 56 подмосковных комплексах. На завершающем этапе каждый радиолокатор наведения проверялся по самолетам, оборудованным ответчиками, на дальность действия и точность определения разностей координат целей и ракет. Проверялась и безотказность работы аппаратуры в течение непрерывного 24-часового прогона.

Официально комплекс С-25 был принят на вооружение 7 мая 1955 года. 56 дивизионов комплекса (полков) вошли в состав 1-й армии особого назначения войск ПВО. 15 июля 1955 года эта армия, включавшая в себя 4 корпуса, вошла в состав Московского округа ПВО.

После этого ни один вражеский разведчик не появлялся в районе Москвы. В ходе многолетней эксплуатации комплекс С-25 неоднократно модернизировался. В частности, для него были созданы новые зенитные ракеты типа «205», «207» и «217». Постановлением Совмина от 14 мая 1962 г. была принята на вооружение ракета «217М» для комплекса С-25М. А Постановлением Совмина от 6 августа 1964 г. для системы С-25М была принята на вооружение зенитная ракета «218», оснащенная специальной боевой частью. Лишь в 1982 г. комплексы системы С-25М были сняты с боевого дежурства и заменены зенитными комплексами С-300П.

В завершение стоит сказать пару слов о дальнейшей судьбе СЛ. Берии. В конце 1954 г. его вызвали из тюрьмы в кабинет председателя КГБ Серова, где Генеральный прокурор СССР Руденко зачитал специальное постановление СМ и ЦК КПСС, касающееся одного человека — Серго Лаврентьевича Берии. Ему вернули свободу и допуск к секретной работе. Из списка предложенных городов он сам выбрал Свердловск, куда и был направлен под конвоем. Серго был выдан паспорт на имя Сергея Алексеевича Гегечкори и военный билет, где было написано: звание — рядовой. Образование — Военная академия связи. Серго лишили званий инженера-полковника, доктора технических наук, лауреата госпремий и т. д. В 29 лет с новой фамилией он начал новую жизнь в должности инженера. Начав с нуля, Серго вскоре стал ведущим специалистом. Позже он переезжает в Киев, где становится директором и главным конструктором НИИ «Комета». По долгу службы С. А. Гегечкори неоднократно встречался с Брежневым. Однако и Серго, и Леонид Ильич строго соблюдали правила игры — много говорили о текущих делах и никогда о прошлом.

Раздел V. Чудеса Царя Никиты

Глава 1. Как два «комара» перевернули морскую стратегию

С XVII века основной ударной силой флотов стали линейные корабли.[112] Появление мин, торпед и даже подводных лодок изменило лишь тактику действий линейных кораблей и крейсеров, но они до 1941 г. продолжали оставаться властителями морей. Лишь потопление японской авиацией американских линкоров в Пёрл-Харборе, а британских линкора «Принц Уэльский» и линейного крейсера «Рипалс» у берегов Малайи привели к изменениям в военно-морской стратегии. Теперь на первый план вышли авианосцы, а главной задачей линкора стал обстрел береговых объектов.

В 1943 г. немцы впервые применили против союзных кораблей бомбы, управляемые с самолетов-носителей. При этом часть бомб падала свободно, а часть снабжалась небольшими реактивными двигателями. Свои управляемые бомбы немцы обычно именовали «воздушными торпедами».

С начала 1943 г. бомбардировщики Do-217, базировавшиеся на аэродроме близ Марселя, начали применять воздушные торпеды по наземным целям на Мальте, а также по английским конвоям. Воздушными торпедами «Фриц-Х» было потоплено несколько торговых судов и конвойных кораблей. Но звездным часом «Фрица» стало потопление «Ромы»,

11 сентября 1943 г. соединение германских самолетов Do-217 нанесло удар по порту Салерно в Италии, где базировалось много кораблей союзников. Бомбы «Фриц-Х» сбрасывались с высоты 5,5 км. На такой высоте из всех союзных истребителей могли действовать только «Лайтинги».

Первыми были сильно повреждены американские крейсера «Филадельфия» и «Саванна».[113] По «Филадельфии» немцы «промазали», и бомба взорвалась у его борта, в результате чего крейсер получил небольшие повреждения. «Саванне» повезло куда меньше — бомба попала в крышу третьей 152-мм башни и взорвалась в погребе, и только быстрое поступление воды предотвратило взрыв боеприпасов. На корабле погибло 197 человек. Кое-как «Саванна» была отбуксирована на Мальту, а после частичного ремонта отправлена в США. Там ее чинили до сентября 1944 г., причем после этого крейсер в боевых действиях не участвовал, а использовался в учебных целях.

В конце того же дня, 11 сентября, воздушная торпеда попала в английский крейсер «Уганда».[114]

16 сентября у берегов Италии английский линкор «Уорспайт» получил попадание телеуправляемой бомбы SD-1400 «Фриц-Х». Бомба пробила все броневые палубы и взорвалась в машинном отделении. Линкор потерял ход. Через пробоину в днище размером 6,1 х 4,8 м внутрь корабля хлынул поток воды. Корабль погрузился в воду по верхнюю палубу. Лишь отчаянные усилия экипажа и подход американских и английских спасательных буксиров позволили удержать «Уорспайт» на плаву.

С большим трудом его 19 сентября отбуксировали на Мальту, там подлатали и 1 ноября 1943 г. отправили в Гибралтар на ремонт, затем 9 марта 1944 г. линкор отправили на ремонт в Англию. Лишь 27 апреля 1944 г. он вновь принял участие в боевых действиях. Однако линкор так и остался инвалидом — не действовали одна из 381-мм башен и 4-е котельное отделение.

Американцы создали несколько образцов управляемых бомб, которые они в 1945 г. применяли в войне с Японией, а в 1950–1953 гг. — в Корее.

В 1947 г. американская фирма «Чанс-Боут» начала работы по созданию нового корабельного самолета-снаряда «Регу-лус-1», имевшего в разное время индексы RGM-6 и SSM-N-8. Впервые в мире самолет-снаряд оснастили турбореактивным двигателем. Маршевый двигатель J33-A-18A был создан фирмой «Аллисон». В качестве топлива использовался авиационный керосин. Старт производился с помощью двух пороховых ускорителей, закрепленных с боков фюзеляжа за крылом.

Схема «Регулус-1» обычная самолетная, но без горизонтального хвостового оперения. Стартовый вес самолета-снаряда составил 5730 кг, максимальная начальная скорость 950–970 м/с, дальность полета 400 км. Система управления «Регулуса-1» инерциальная с радиокоррекцией.

Несовершенная инерциальная система управления давала КВО около 4,2 км, что исключало действие по кораблям и точечным защищенным целям. Поэтому на ряде модификаций была введена радиокоррекция на конечном этапе полета. Для этого обычная торпедная подводная лодка оборудовалась системой наведения и наводила самолет-снаряд на цель, видимую визуально или на радиолокаторе.

В американских СМИ утверждалось, что для «Регулуса» создана радиолокационная головка самонаведения (РГСН), но достоверных данных об удачных пусках самолетов-снарядов, оснащенных РГСН, до сих пор нет. Янки запустили в прессу и много других баек, как, например, оснащение «Регулусов» подвесными (под крыльями) топливными баками, что увеличивало их дальность стрельбы в полтора-два раза. По мнению автора, это всего лишь дезинформация, так как стартовики рассчитаны на строго фиксированный вес ракеты, и это косвенно подтверждается отсутствием подвесных топливных баков на всех известных снимках «Регулусов-1».

Американцы в 1952–1962 гг. оснастили «Регулусами» 5 подводных лодок, 4 тяжелых крейсера типа «Балтимор» и не менее двух авианосцев. Запуск самолетов-снарядов с лодок производился только в надводном положении, на что требовалось примерно 30 минут. На крейсерах и авианосцах установка «Регулусов» мешала действию их основного вооружения. В итоге серийное производство самолетов-снарядов «Регулус-1» было прекращено в декабре 1958 г., а в 1963 г. их вообще сняли с вооружения. Одновременно были прекращены работы над самолетом-снарядом «Регулус-2». При этом об использовании изделия весом свыше 10 т в качестве противокорабельной ракеты (ПКР) даже речи не было. «Регулус-2» предназначался лишь для поражения наземных целей.

История с «Регулусами» в очередной раз убедила командование ВМФ США, что авианосная авиация является универсальным оружием ВМФ, и они отказались от разработки ПКР. Хотя в американской прессе периодически появлялись сенсационные сообщения о разработке корабельных крылатых ракет, как, например, крылатой ракеты «Тритон» и др. Публиковались даже материалы о крылатой ракете «Вэгмайт», запускаемой с подводных лодок. «Изюминкой» фирмы «Гудьир» было то, что крылья, стабилизатор и корпус этой ракеты были… надувными. В сложенном состоянии ракета хранилась в контейнере, перед стартом ее доставали и надували сжатым воздухом.

Глядя на старшего партнера, и другие страны НАТО не спешили с созданием ПКР. Лишь шведская фирма «Сааб» создала противокорабельные ракеты «Робот-315» (Rb.315). Летные испытания ракеты «Робот-315» начались в 1954 г. с наземной пусковой установки.

Ракета была создана по аэродинамической схеме «утка» и имела четыре крестообразных крыла с размахом 2,5 м. Ракета была снабжена маршевым пульсирующим воздушно-реактивным двигателем и четырьмя твердотопливными ускорителями, крепившимися к задней части ракеты.

Система наведения комбинированная с радиолокационной головкой самонаведения, но скорее всего шведы врали, и это была обычная радиокомандная система наведения. Тем более что максимальная дальность стрельбы составляла 18,5 км. Опять же, шведы врали, что дальность 40–50 км.

Длина ракеты 10,7 м, диаметр корпуса 500 мм. Стартовый вес ракеты 1350 кг, вес боевой части около 400 кг. Максимальная скорость, развиваемая маршевым двигателем, 258–268 м/с, то есть около 960 км/час.

Понятно, что такая ракета хороша только для стрельбы в шведских шхерах с закрытых позиций. В открытом море эсминец будет гарантированно уничтожен 152-мм орудиями крейсеров или 130-мм орудиями эсминцев. Дальность стрельбы 152-мм артустановки МК-5 составляет 30 км, а у 130-мм установок Б-13 и Б-2ЛМ — 25 км.

Ракетами «Робот-315» были оснащены лишь два шведских эсминца — J18 «Халланд» и J19 «Смоланд», введенные в строй в 1955–1956 гг.

Итак, к 1967 г. флоты западных стран не располагали противокорабельными ракетами. Мало того, военные теоретики считали ПКР вторым оружием, не способным решить исход войны. О советских ПКР на Западе к этому времени было мало что известно, во всяком случае, официально. Где-то в конце XX века в западной прессе появились сообщения, что де в 1963 г., когда Индонезия получила советские ракетные катера типа «Комар» (проекта 183Р), то туземные офицеры продали американской разведке документации, как на катера, так и на ракеты П-15. Верно ли это утверждение или нет, достоверно сказать нельзя, но в любом случае данные о них огласки не получили.

Вместе с Индонезией 8 ракетных катеров проекта 183Р были поставлены Египту.[115] Кроме того, Египет получил 4 эсминца проекта ЗОБ, 8 подводных лодок проекта 613, 36 торпедных катеров проекта 183 и др. Таким образом, египетский флот получил полное превосходство над израильскими военно-морскими силами, которые включали 2 эсминца («Эйлат» и «Яффа»), 1 сторожевой корабль, 2 подводные лодки и 12 торпедных катеров. Причем все эти суда, за исключением торпедных катеров, были построены до 1946 г. Однако безграмотная политика Насера лишила египетский флот его преимуществ.

18 мая 1967 г. президент ОАР Насер объявил о блокаде Тиранского пролива в Красном море. Для блокады израильского порта Эйлат 23 мая были отправлены 3 эсминца, 2 подводные лодки, 4 ракетных и 11 торпедных катеров. Видимо, Насер не думал о полномасштабной войне и хотел просто попугать израильтян.

Однако 5 июня Израиль ответил массированным ударом по Египту, а затем по Сирии и Иордану. В ходе знаменитой Шестидневной войны вооруженные силы трех арабских стран были вдребезги разбиты, и от полной оккупации их территорий спасло лишь вмешательство СССР. Корабли Черноморского, а затем и Северного флота вошли в Средиземное море. В Египет начали прибывать советские самолеты.

С началом войны большая часть египетского флота оказалась заблокирована в Красном море. Единственной успешной операцией египетского флота стала атака ракетных и торпедных катеров по городу Газа, когда было подожжено нефтехранилище.

После Шестидневной войны 1967 г. между Израилем и арабами не был заключен мир, а установилось шаткое перемирие, периодически нарушаемое обеими сторонами.

21 октября израильский эсминец «Эйлат» под командованием капитана 3-го ранга Итцхака выполнял боевое патрулирование у берегов Синайского полуострова.

Несколько слов об эсминце. Он был построен в 1942–1944 гг. в Англии и передан Израилю 15 июля 1956 г. К октябрю 1967 г. его полное водоизмещение составляло 2255 т, максимальная скорость хода 31 узел, экономическая — 20 узлов. Вооружение: четыре 114-мм универсальных орудия, шесть 40-мм зенитных автоматов.

«Эйлат» вел разведку радиоэлектронных средств Египта. Для этого он, двигаясь зигзагами, то заходил, то выходил из его территориальных вод. В конце концов, он довольно глубоко зашел вглубь территориальных вод, и тогда с главного командного пункта египетских ВМС в Порт-Саиде поступил приказ атаковать нарушителя государственной границы.

В 17 час по местному времени на двух египетских ракетных катерах проекта 183Р, стоявших у пирса Порт-Саида, была сыграна боевая тревога. Началась предварительная подготовка к старту ракет П-15 с радиолокационной головкой наведения. На обоих катерах были включены РЛС «Рангоут». Через 5 минут оператор РЛС одного из катеров обнаружил эсминец «Эйлат» на дистанции около 130 кабельтовых (23,8 км). В 17 час 10 мин на катерах была подана команда «Ракетная атака». РЛС «Рангоут» обоих катеров взяли морскую цель на сопровождение. Включена бортовая аппаратура ракет. Оба катера отошли от пирса и легли на боевой курс.

17 час 19 мин — старт первой ракеты. И через 5 секунд уходит вторая П-15. Секунд через 20 сигнальщик эсминца доложил командиру о ярких вспышках и дымовых шлейфах. Итцхак приказал сыграть боевую тревогу, дать кораблю полный ход и идти зигзагами. Все шесть 40-мм зенитных автоматов открыли ураганный огонь по двум приближающимся шлейфам дыма (поскольку самих ракет с эсминца не видели). Но все было напрасно. Через 60 секунд после старта первая ракета поразила машинное отделение корабля.

Спустя несколько секунд вторая ракета взорвалась в котельном отделении. Эсминец сразу же лишился хода и обес-точился. Аварийные партии вступили в борьбу с огнем. С помощью запасной радиостанции командир эсминца связался с израильским командованием и доложил о случившемся. Несмотря на все усилия экипажа в борьбе за живучесть, эсминец начал тонуть.

В 17 час 23 мин был произведен старт двух ракет со второго катера. На этом катере запоздали с пуском ракет из-за того, что командир зазевался и слишком поздно покинул ходовой мостик. При стрельбе он должен был укрываться в ходовой рубке. Третья ракета поразила тонущий эсминец, а четвертая — обломки корабля в воде и, естественно, плававших членов экипажа эсминца.

Обломки «Эйлата» до сих пор лежат на дне залива Эт-Тина. Из 199 человек экипажа эсминца погибло 47, а остальным удалось спастись, но 81 человек получил ранения различной степени тяжести.

После пусков оба катера произвели штатное послезалповое маневрирование — легли на курс отхода от пораженной цели. Первый катер пошел вправо от боевого курса, второй — влево. Они развили максимальную скорость и двинулись в Порт-Саид. Первый катер благополучно подошел к пирсу. А второй из-за бестолковости командира не вписался в требуемый поворот, определенный створными знаками, выскочил на прибрежные камни и пропорол себе днище. Катер был снят с камней через трое суток и поставлен на ремонт в док. Но, как говорится, победителей не судят.

Президент Объединенной Арабской Республики Гамаль Абдель Насер наградил участников первого в истории войн на море успешного применения ракетного оружия капитана 2-го ранга Али-Дами, старших лейтенантов Ахмеда Хакера и Абдель Вахеда и лейтенанта Хасана Хозми Амина орденами Египта.

А теперь я бы хотел вспомнить поэму «Граф Нулин» незабвенного Александра Сергеевича.

Но кто же более всего С Натальей Павловной смеялся? Не угадать вам. Почему ж? Муж? — Как не так. Совсем не муж. Смеялся Лидин, их сосед, Помещик двадцати трех лет.

А кто ж расстроен больше всех? Не угадать вам. Капитан, въехавший на камни? Так он стал героем. Расстроен больше всех был военный советник капитан 2-го ранга В. А. Гончаров, которому за первое в мире применение ПКР даже спасибо не сказали.

Потопление «Эйлата» стало мировой сенсацией. Западная пресса писала, что этот бой провозгласил новую эру в войне на море.

С 1967 г. началось проектирование ПКР в США, Англии, Франции, ФРГ, Италии, Японии и других странах. Ракетными катерами стали оснащаться флоты практически всех стран. Политики и конструкторы Запада ломали головы, как сумели в СССР создать уникальный комплекс «катер — ракета», который мог легко отправить на дно самый крупный боевой корабль, даже не входивший в зону обстрела его орудий.

Дело было на Волге

Знаменитая ракета П-15, отправившая на дно «Эйлат» и произведшая революцию в военно-морской стратегии, была разработана в 1955–1960 гг. в дубнинском филиале ОКБ-155 (современное КБ «Радуга») под руководством А. Я. Березняка.

Ракета П-15 имела нормальную аэродинамическую схему со среднерасположенным трапецевидным крылом относительно малого удлинения и большой стреловидностью на передней кромке, верхнерасположенным развитым килем и цельнопо-воротными рулями высоты. Управление по крену осуществлялось элеронами крыла. В хвостовой части корпуса снизу имелись два дополнительных V-образных аэродинамических гребня, между которыми к ракете подвешивался пороховой ускоритель СПРД-30 конструкции И. И. Картукова. Тяга стартового двигателя 30 тонн.

Ракета П-15 была оснащена маршевым жидкостным реактивным двигателем С2.722, созданным под руководством A. M. Исаева. Двигатель работал на горючем ТГ-02 и окислителе АК-20К. Двигатель имел два режима работы: разгонный с тягой до 1200 кг и режим «поддержания скорости» с тягой около 600 кг.

Ракета П-15 имела автономную систему наведения, в состав которой входили автопилот АМ-15А, барометрический высотомер, радиолокационная, а позже инфракрасная (тепловая) головки самонаведения. Ракета П-15 оснащалась фугасно-кумулятивной боевой частью 4Г15, разработанной в НИИ-6 гкот.

В качестве носителя ракеты был выбран торпедный катер проекта 183 с деревянным корпусом, который серийно строился с 1949 г. и успел хорошо зарекомендовать себя в эксплуатации. Проектирование ракетных катеров началось в ЦКБ-5 в 1955 г., практически одновременно с разработкой для них ракет П-15, и в 1956 г. был готов техпроект экспериментального катера 183Э (главный конструктор Е. И. Юхнин) для отработки и испытаний П-15. На имеющийся деревянный корпус катера проекта 183 нормальным водоизмещением около 70 т вместо торпедных аппаратов и кормового 25-мм автомата установили две открытые пусковые установки.

Для первого этапа испытаний П-15 были изготовлены натурные отсеки в объеме примерно половины корпусных конструкций катера и две ходовые рубки — деревянная и стальная. На полигоне было выполнено более десяти пусков макетов ракеты со штатными стартовыми двигателями. Деревянная рубка после нескольких пусков сгорела, стальная же выдержала испытания и пошла в серию.

По результатам полигонных испытаний, проведенных с октября 1956 г. по август 1957 г., конструкторами СКБ-5 была спроектирована и отработана ненаводящаяся пусковая установка для катера проекта 183Р. Установка была ангарного типа (крылья ракеты не складывались). Пусковые направляющие балочного типа были жестко закреплены под углом 11,5. Вес пусковой установки 1100 кг. По проекту катер проекта 183Р мог производить пуски ракет при скорости хода от 15 до 30 узлов и состоянии моря до 4 баллов.

Перезарядка пусковых установок производилась в базе, при этом на одну ракету затрачивалось около 30 минут.

На катере размещался ПУС «Клен», который получал данные от РЛС «Рангоут». Функцией ПУС была выработка боевого курса катера и удержание его на курсе, выработка времени автономного полета ракеты, выработка параметров бортовой и килевой качек для стабилизации ракеты и т. д. Резервным средством целеуказания служил оптический визир ПМК-453.

Специально для испытания ракет П-15 на заводе № 5 («Алмаз») был построен один опытный катер проекта 183Э.[116]

Совместным решением ГКАТ, ГКС и ВМФ № 15 от 5 июня 1957 г. «экспериментальные испытания» ракет П-15(несекретный индекс 4К-30) начались на полигоне «Песчаная Балка». В поселке Черноморск на том самом месте, где раньше находились пусковые ракет КСЩ, смонтировали штатную катерную установку для ракет П-15. При этом на фундамент пусковой КСЩ установили специальную платформу, которая имитировала бортовую и килевую качку катера-носителя, а на платформе и располагалась штатная пусковая установка.

Первый пуск ракеты П-15 на полигоне «Песчаная Балка» в поселке Черноморск состоялся 28 октября 1957 г. Ракета не имела радиолокационную головку самонаведения. С 50-й секунды полета в автопилоте возникла неисправность. Ракета стала медленно снижаться и приводнилась на дистанции 19,6 км. Последующие 4 пуска с полигона «Песчаная Балка» прошли также без РГСН.

10 декабря 1957 г. ракета приводнилась на 95-й секунде, пролетев 22 км.

13 декабря 1957 г. ракета приводнилась на 64,5-секунде полета, пролетев 16,8 км.

12 марта 1958 г. ракета приводнилась на 85,3-й секунде полета, пролетев 22,1 км.

16 июня 1958 г. ракета стартовала с ГЦП Вооруженных Сил СССР в поселке Владимировка Астраханской области. Однако ее обслуживали сотрудники полигона «Песчаная Балка». Перенос места старта в Астраханскую область был связан с задачей пуска — определение максимальной дальности стрельбы при полной заправке топливом. А в Феодосийском заливе было еще неизвестно, куда залетит совершенно секретное изделие. Пуск произвели со штатной пусковой установки, ракета была без РГСН. Максимальная дальность полета составила 61,7 км.

24 июля 1958 г. ракета была запущена из «родного» Чер-номорска. Впервые изделие имело штатную комплектацию, включая РГС. Стрельба велась по неподвижной мишени КЦ-188. Дальность стрельбы 23,5 км. Ракета прошла над целью на высоте 10,5 м от ватерлинии и 25 м влево от центра мишени и приводнилась в 180 м за мишенью.

13 августа 1958 г. впервые состоялся пуск П-15 с имитацией ботовой качки (10 град./с) по неподвижной мишени ОС «Испытатель»[117] на дальность 23,4 км. Ракета приводнилась в 40 м от борта мишени и в 65 м влево от центра мишени.

16 августа 1958 г. состоялся пуск ракеты с имитацией бортовой (12 град./с) и килевой (17 град./с) качки по неподвижной мишени ОС «Испытатель». Дистанция стрельбы 23,5 м. Достигнуто прямое попадание в ферму уголкового отражателя на высоте 4,7 м от ватерлинии. Это был последний пуск с береговой пусковой установки.

В 1958 г. в Феодосию прибыл ракетный катер проекта 183Э, а также торпедный катер проекта 183 со снятыми торпедными аппаратами, который служил для обеспечения пусков ракет с катера проекта 183Э. Но из соображений секретности или по косности наших адмиралов оба катера именовали торпедными — ТКА-14и ТКА-15.

Интересно, что катера базировались не в самой Феодосии, а в 14 км восточнее, в поселке Приморский в филиале Ленинградского судостроительного завода № 5 («Алмаз») у причальной стенки Феодосийского судостроительного завода «Море».

Первый пуск ракет с катера решили провести без экипажа. Вместо него специальная комиссия, большинство которой составляли медики, привезла 25 баранов. Однако на катере проекта 183Э удалось разместить лишь 16 баранов, остальные пошли на шашлык испытателям.

6 сентября 1958 г. в море вышел катер проекта 183Э в сопровождении катера со снятыми торпедными аппаратами. Ракетный катер имел на борту 2 изделия — ракету П-15 № 0206 и габаритно-весовой макет ракеты, который именовался на полигоне «болванкой». Первая стрельба была произведена болванкой, которая имела лишь стартовый двигатель. Катер проекта 183Э находился в дрейфе. Пуск прошел нормально. Часть баранов погибла при старте болванки. Затем баранов сняли, катер проекта 183Э развил скорость 30 узлов и тогда произвел пуск боевой ракетой П-15 по неподвижной мишени БДБ. Заданная дальность стрельбы 20,5 км. Пуск был произведен из правой пусковой установки. РГС в полете вышла из строя, и ракета приводнилась на дистанции 38 км.

13 сентября 1958 г. катер проекта 183Э стрелял по неподвижной мишени ОС «Испытатель». Заданная дальность

23 км, скорость катера 28 узлов. Пуск был произведен из левой пусковой установки. На 75-й секунде полета достигнуто прямое попадание в мишень на высоте 4 м от ватерлинии.

На этом пуске «экспериментальные испытания» завершились, и было принято решение перейти к совместным испытаниям комплекса.

Первый этап совместных испытаний начался пуском

24 сентября 1958 г. Катер проекта 183Э, находившийся между мысами Чауда и Кыз-Алу, стрелял по неподвижной мишени КЦ-10 на дальность 21,2 км. Из-за отказа канала высоты автопилота пуск был неудачным.

27 сентября произведен пуск при тех же условиях. Но ракета стартовала самопроизвольно — ложный старт при нажатии кнопки «Проверка ламп» в ПУС «Клен».

22 ноября пуск ракеты при тех же условиях оказался неудачным из-за отказа в работе регулятора давления в камере сгорания маршевого двигателя и, как следствие, прогар стенок камеры давление и разгерметизация. По крайней мере, так было записано в официальном отчете по испытаниям. А по рассказу участника испытаний и историка полигона «Песчаная балка» Ю. С. Кузнецова дело происходило несколько иначе.

Перед пуском произошла административная перестановка: ведущий специалист по П-15 А. Г. Черкаев был переведен на мыс Фиолент, где испытывались баллистические ракеты, а на его место назначили инженер-капитана 2-го ранга П. И. Богу-на. Тем не менее Черкаев от нечего делать (он так потом это объяснял на заседании комиссии) отправился на катере проекта 183Э к месту пуска. До пуска оставалось около минуты, и Черкаев случайно, «непроизвольно» дотронулся до какой-то кнопки (он потом и не вспомнил, до какой именно) на пульте предстартовой подготовки и производства пуска. Но, как он утверждал потом, не до пусковой кнопки. Тем не менее произошел самопроизвольный пуск, и ракета улетела «в белый свет, как в копеечку». Хорошо, что уже была объявлена боевая готовность, и весь личный состав стрелявшего катера находился в укрытиях, и была открыта крышка пусковой установки. Ну прямо как в фильме «Особенности национальной рыбалки»!

Руководство полигона и флота решило по сему случаю шума не поднимать и замять эту историю. Тем не менее в Феодосию съехались специалисты из Дубны, КБ-1, завода № 5 и от фирмы Картукова, где производились стартовики. Но, увы, вся эта компания так и не сумела разобраться, почему произошел старт ракеты и какая при этом была нажата кнопка. Как писал Кузнецов, в конце заседания комиссии ее председатель — представитель НИИ-4ВМФ (в/ч 31 303), острослов и весельчак инженер-капитан 2-го ранга С. Н. Бирон заявил: «Сейчас я задам вопрос товарищу Черкаеву, который поставит в этом темном деле все на свои места, а всем нам сделает правильные выводы. Александр Георгиевич! А Вы как надавили на эту злополучную кнопку? Очень сильно или слегка дотронулись?» Черкаев с серьезным видом задумался, а затем ответил: «Янажал на кнопку со средней силой». Все рассмеялись, и заседание закончилось.

Следующий пуск был проведен 29 ноября по неподвижной мишени КЦ-61на дальность 22,9 км. Скорость катера 24 узла. Из-за отказа маршевого двигателя ракета приводнилась с недолетом 1,6 км до цели.

15 декабря 1958 г. произведен пуск по неподвижной мишени КЦ-61 на дальность 23,7 км. Скорость катера 24 узла. Из-за отказа маршевого двигателя ракета приводнилась с недолетом 2,1 км до цели.

20 января 1959 г. мишень не устанавливалась. Цель пуска — проверка работы систем ракеты в автономном полете. Скорость катера 30 узлов. В полете произошел затяжной (около 10 секунд) выход маршевого двигателя на первый режим работы. Ракета по команде с земли приводнилась на 38-м километре полета.

7 февраля произведен пуск по неподвижной мишени КЦ-61 на дальность 21,6 км. Скорость катера 23 узла. Пуск оказался неудаччым из-за отказов в работе двигателя и головки самонаведения. Ракета приводнилась с недолетом до цели 3,5 км и по курсу на 3,7 км влево от мишени.

20 февраля произведен пуск по неподвижной мишени ОС «Омар»[118] на дальность 20,7 км. Скорость катера 29 узлов. Достигнуто прямое попадание в борт мишени в 3 м выше ватерлинии и в 1 м влево от центра мишени.

20 марта было произведено сразу два пуска. Первый пуск (ракета № 0407Б) по неподвижной мишени ЦЛ-61[119] на дальность 21,6 км. Скорость катера 24 узла. Ракета приводнилась с недолетом до цели 600 м и влево 200 м по курсу. Причину неудачного пуска установить не удалось, так как ракета была без бортовой телеметрии (в боевом варианте).

Второй пуск (ракета № 0404): скорость катера 28 узлов. В полете отказала РГСН, Ракета прошла высоко над целью и была принудительно приводнена на расстоянии 41 км от места пуска.

24 марта произведен пуск по неподвижной мишени ЦЛ-61 на дальность 25 км. Скорость катера 25 узлов. Ракета приводнилась прямо перед мишенью в 90 м от борта. Причина неизвестна, так как бортовая телеметрия отсутствовала (ракета была в боевом варианте).

9 апреля произведен пуск по неподвижной мишени КЦ-10 на дальность 23,2 км при скорости катера 28 узлов. Корабельная система управления неправильно выбрала направление (пеленг) стрельбы, и ракета навелась не на мишень, а на скалу Корабль-камень, расположенную у мыса Опук.

22 апреля произведен пуск по цели КС-10 на дальность 24 км. Скорость катера 20 узлов. В полете произошел отказ маршевого двигателя и РГСН. Точку приводнения ракеты определить не удалось.

После этого пуска Государственная комиссия в связи с большим числом отказов материальной части решила прекратить испытания. Был разработан согласованный с ВМФ план мероприятий по выявлению и устранению причин неполадок работы элементов комплекса. План этот утвердили на заседании Комиссии военно-промышленного контроля при Президиуме Совета Министров СССР за №. 48 от 21 мая 1959 г. Был назначен новый срок окончания испытаний — 30 сентября 1959 г.

В июле 1959 г. испытания возобновились — начался их второй этап.

16 июля 1959 г. проведено сразу два пуска. Первый пуск (ракета № 0103) по неподвижной мишени ЦЛ-61 на дистанцию 21,2 км при скорости катера 28 узлов — достигнуто прямое попадание в борт ЦЛ-61 на 1 м выше ватерлинии и в 7 м вправо от центра мишени. А пуск второй ракеты (№ 0403), произведенный при тех же условиях, только скорость катера составляла 30 узлов, оказался менее удачным. Ракета приводнилась с недолетом перед мишенью. Размер недолета определить не удалось.

30 июля произведен пуск по неподвижной мишени ЦЛ-61 на дальность 26,6 км при скорости катера 24 узла. Ракета прошла над мишенью на высоте Ими 10 м вправо от центра мишени. Зачтено как попадание в «приведенную» цель.

4 августа произведен пуск по движущейся со скоростью 30 узлов мишени КЦ-10 на дистанцию 26,2 км. Скорость катера 28 узлов. Ракета прошла над мишенью на высоте 5,5 м и на 10,5 м вправо от центра мишени. Зачтено как попадание в «приведенную» цель.

6 августа произведен пуск по движущейся со скоростью 29,4 узла мишени КЦ-10 на дистанцию 10,4 км. Скорость катера 28 узлов. Ракета прошла над мишенью на высоте 2,5 м и на 13 м влево от центра мишени. Зачтено как попадание в «приведенную» цель.

15 августа выполнено два пуска. Первый пуск ракетой № 0510 произведен по неподвижной мишени — по цитадели недостроенного тяжелого крейсера проекта 82 «Сталинград» в Каламитском заливе в районе Качи, ближе к мысу Лукулл. Дистанция стрельбы 22 км. Скорость катера 24 узла. Достигнуто прямое попадание в мишень на высоте 1,2 м от ватерлинии и на 1,5 м влево от центра мишени.

Второй пуск был произведен ракетой № 0411 (в боевом варианте) также по цитадели «Сталинграда» на дальность 21,4 км при скорости катера 24 узла. Достигнуто прямое попадание в борт мишени на высоте 2,5 м от ватерлинии и на 10 м влево от центра мишени. Ракета проделала отверстие в броне борта диаметром 40–50 см. Взрыв боевой части произошел внутри мишени.

28 августа была произведена залповая стрельба ракетами № 0311 и № 0110Б в районе Феодосии между мысами Чауда и Опук по неподвижной мишени ЦЛ-61 на дистанцию 22,3 км при скорости катера 28 узлов. Интервал между пусками составил 5 с. Ракета № 0311 попала в борт мишени в самый ее центр. Ракета № 0110Б (в боевом варианте) пролетела над мишенью на высоте 4 м выше ватерлинии и в 10 м вправо от центра мишени и приводнилась в 35 м от мишени.

В результате проведенных пусков (особенно первого) мишень ЦЛ-61 (бывший миноносец «Animoso») затонула спустя полтора часа после пуска первой ракеты.

Далее без перерыва начались совместные испытания комплекса с ракетами П-15, оборудованными тепловой головкой самонаведения.

29 августа состоялся первый пуск ракеты П-15 с тепловой головкой самонаведения (ТГСН). Стрельба велась по неподвижной мишени БРН-21 с тепловым имитатором «Циклон» на дистанцию 20,7 км. Скорость катера 24 узла. Преждевременный переход маршевого двигателя на втором режиме работы привел к приводнению ракеты на 88-й секунде полета в 2,9 км от цели.

8 сентября проведен пуск по той же мишени БРН-21 на дистанцию 19,8 км при скорости катера 20 узлов. Достигнуто прямое попадание в мишень на 73-й секунде полета в 2 м выше ватерлинии и с отклонением 0° от директрисы стрельбы.

17 сентября проведен пуск по мишени БРН-21 на дистанцию 20,9 км при скорости катера 20 узлов. В полете отказала ТГСН, и ракета пролетела мишень на 9,2 км и приводнилась на 95,6 секунде полета.

3 октября проведен пуск по мишени БРН-21 на дистанцию 24,4 км при скорости катера 24 узла. Из-за отказа ТГСН ракета перелетела мишень на 7,1 км и приводнилась на 92-й секунде полета.

8 октября проведен пуск по мишени БРН-21 на дистанцию 22,3 км при скорости катера 24 узла. Достигнуто прямое попадание в мишень на 80-й секунде полета. Ракета попала на 1,1 м выше ватерлинии и влево на 2 м от центра мишени.

9 октября проведен пуск по мишени БРН-21 на дистанцию 28,5 км при скорости катера 24 узла. Из-за неотделения стартового двигателя от корпуса ракеты произошло преждевременно приводнение ракеты на 118-й секунде полета. Недолет до цели составил 6,4 км.

17 октября произведен пуск ракеты по подвижной мишени КЦ-85 с тепловым имитатором «Циклон» на дистанцию 21,2 км. Скорость катера 23 узла, скорость мишени 22,5 узла. На 76-й секунде полета достигнуто прямое попадание в борт мишени на высоте 1,5 м от ватерлинии и влево на 3,1 м от центра мишени.

20 октября произведен пуск по подвижной мишени КЦ-85 с дистанции 8,5 км. Скорость катера 24 узла, а мишени — 29 узлов. На 36-й секунде полета ракета пролетела на высоте 32 м от ватерлинии и влево на 15,8 м от центра мишени. Засчитано поражение мишени, как в «приведенную» цель.

22 октября проведен пуск по неподвижной мишени БРН-21 на дистанцию 23,9 км. Скорость катера 24 узла. Из-за ошибки в регулировке бортовой системы управления ракета на 75-й секунде полета приводнилась с недолетом до цели 3,1 км.

28 октября проведен пуск по неподвижной мишени БРН-21 на дистанцию 22,9 км. Скорость катера 24 узла. На 82-й секунде полета достигнуто прямое попадание в центр мишени на высоте 0,8 м от ватерлинии.

На этом испытания П-15 были завершены.

Тепловая головка самонаведения «Кондор», использовавшаяся в П-15, была первой в СССР тепловой головкой круглосуточного действия. В поисковом режиме объектив приемного устройства головки «Кондора» перемещался по курсу в секторе ±2,5°.

В ходе испытаний было установлено, что дальность действия головки «Кондора» по мишени с тепловым режимом, соответствующим крейсеру, при скорости 24 узла составляет днем 10 км, а ночью 5 км.

Официально ракетный комплекс с ракетами П-15РГС и П-15ТГС на катерах проекта 183Р[120] с двумя пусковыми установками «ангарного типа» был принят на вооружение в начале 1960 г. и получил несекретный индекс 4К-40. Хотя пуски с серийных катеров велись еще в 1959 г.

В качестве примера скажу, что в Финском заливе ракетные катера проекта 183Р потопили в районе острова Малый самоходную мишень, переоборудованную из лидера эскадренных миноносцев «Минск» (водоизмещение 2600 т),

Второй пример: стрельбы ракетами П-15 с катера ТКА-69 (заводской № 119) проекта 183Р, проведенные в Японском море с 15 по 31 декабря 1959 г. В ходе испытаний определили, что максимальная дальность обнаружения эсминца проекта 56 РЛС «Рангоут» составляет 24 км, что соответствует тактико-техническому заданию на РЛС. Проведено два пуска ракет при скорости катера ТКА-69 21,7 узла и 12,1 узла, дальность до цели, соответственно, 22 км и 21, 6 км. Обе цели были неподвижными и обе получили прямые попадания.

В СССР было развернуто массовое строительство ракетных катеров проекта 183Р. С декабря 1959 г. и до конца 1965 г. на заводе № 5 в Ленинграде и на заводе № 602 во Владивостоке построили 64 катера. Кроме того, 54 торпедных катера проекта 183 было переделано в ракетные по проекту 183Р.

Советский катерный комплекс с ракетами П-15 был первым советским морским комплексом, поставляемым иностранным государствам. Уже в 1961 г. на Черном море в порту Измаил началось обучение иностранных экипажей пользованию комплексом. Иностранцы производили пуски с ТКА-14 проекта 183Э.

Алжиру было передано 6 катеров, Египту — 6, Индонезии — 9, Кубе — 18, КНДР — 10, Китаю — 20 (затем они там строились по лицензии, но со стальными корпусами), Сирии — 6 и т. д. За 25 лет ракеты П-15 поставили в 16 стран, всего продано 4,5 тысячи ракет.

В начале 1960-х годов техническая документация на ракету П-15 была передана КНР. Китайцы на базе П-15 создали корабельную ракету «Фей Люнг» («Летающий дракон»), а затем ракету «воздух — земля» С-601 для вооружения бомбардировщиков В-6 (лицензионных Ту-16).

24 мая 1956 г. ЦКБ-5 получило тактико-техническое задание на разработку ракетного катера проекта 205 в стальном корпусе. В 1957–1958 гг. были выполнены эскизный и технический проекты (главный конструктор Е. И. Юхнин, а затем А. П. Городянко).

Катер полным водоизмещением 209–226 т, вооруженный 4 ракетами П-15 в закрытых пусковых установок ангарного типа КТ-97, двумя 30-мм автоматами АК-230 со стрельбой РЛС «Рысь», а также РЛС «Рангоут», имел трехвальную дизельную энергетическую установку мощностью 3 х 4000 л.с. (в дальнейшем 3 х 5000 л. с), обеспечивавшую скорость хода 38,5 узла и более 40 узлов соответственно. Обводы корпуса, круглоскулые в кормовой части и остроскулые в носовой, обеспечили хорошую мореходность, допускающую возможность использования ракет при волнении до 4 баллов включительно без ограничений по скорости и до 5 баллов при скорости хода до 30 узлов.

Головной катер проекта 205 был построен заводом № 5 в Ленинграде и сдан ВМФ в 1960 г.

В 1960 г. начались Государственные испытания катеров проекта 205 с четырьмя пусковыми установками ангарного типа. Эти испытания шли не на полигоне «Песчаная балка», а на флотах. Первые испытания проходили на Черноморском флоте в Севастополе в июне-июле 1960 г. Обошлись двумя пусками, но в то же время в августе 1960 г. на Черноморском флоте были (для высшего и военного руководства страны) проведены показательные стрельбы ракетами П-15 (4 пуска). В декабре 1960 г. испытания катеров проекта 205 прошли на Балтийском флоте (8 пусков), а в начале 1961 г. — на Тихоокеанском флоте (2 пуска). До этого стрельбы на флотах проводились только с катеров проекта 183Р.

Хорошо показали себя ракетчики-катерники на учениях ВМФ под названием «Касатка», проводимых (исключительно для Н. С. Хрущева) на Северном флоте в июне-июле 1962 г. Произведено 4 успешных пуска.

В начале 1960-х годов в ракете П-15 сделали складные крылья, раскрывавшиеся при выходе из цилиндрического контейнера. Модернизированная ракета получила индекс П-15У (4К-40У), а контейнер — индекс КТ-97М. Контейнеры давали не только выигрыш в габаритах, по сравнению с ангарами (по длине меньше на 1 м, а по ширине на 0,8 м), но и обеспечивали микроклимат ракете (за счет герметичности), и в случае необходимости могли быть быстро заменены. Полное водоизмещение катера увеличилось до 235 т. В 1961 г. ЦКБ-5 разработало проект катера 205У с четырьмя цилиндрическими контейнерами КТ-97М. Головной катер вступил в строй в 1965 г.

Ракетные катера проекта 205 строились: в Ленинграде на заводе № 5 (в 1960–1966 гг. построено 68 шт.); в Рыбинске на заводе № 341 (в 1963–1975 гг. построено 46 шт.); во Владивостоке на заводе № 602 (в 1962–1973 гг. построено 26 шт.). Итого построено 140 катеров проекта 205.

Ракетные катера проекта 205У строились в Ленинграде на заводе № 5 (в 1965–1972 гг. построено 19 шт.) и во Владивостоке на заводе № 602 (в 1966–1973 гг. построено 13 шт.).

Поначалу стоимость стального ракетного катера проекта 205 оказалась почти в 3 раза выше, чем деревянного проекта 183Р. Замечу, что катер проекта 183Р был дешевле своих двух ракет — уникальный факт в истории. Поэтому в 1962 г. ЦКБ-5 разработало проект 183РУ. Новый катер отличался от проекта 183Р цилиндрическими, а не ангарными контейнерами, а также переносом носового 25-мм автомата 2М-ЗМ в корму. При этом стандартное водоизмещение не только не увеличилось, а наоборот, уменьшилось с 70 до 68 т. Однако руководство ВМФ к тому времени предпочитало более крупные ракетные катера, и проект 183РУ не был реализован.

Ракета П-15У отличалась от П-15 в основном раскрывающимся крылом, поэтому специальных испытаний на полигоне она не проходила, а просто постепенно стала заменять П-15 во флотах.

Глава 2. Новое опасное насекомое

В конце 1965 г. в МКБ «Радуга» решили установить на ракеты П-15 бортовую аппаратуру челомеевской ракеты П-25.

Работы по модернизации ракеты П-15У были начаты Решением Комиссии по военно-промышленным вопросам при Совмине СССР за № 34 от 4 февраля 1966 г., а потом и Решением за № 99 от 24 мая 1967 г.

Однако в ходе модернизации была создана принципиально новая, по сравнению с П-15У, ракета с существенно увеличенной дальностью полета и сниженной маршевой высотой полета. Бортовая аппаратура стала более помехоустойчивой. Повысилась надежность головок самонаведения, кроме того, у них появилась возможность проводить селекцию целей.

Вместо тепловой головки «Кондор», которыми оснащались ракеты П-15 и П-15У, ракеты П-15М получили тепловую головку «Снегирь». Новая ракета, или глубокая модернизация П-15У — считайте, как хотите — получила секретный индекс П-15М, несекретный индекс 4К-51 и название «Термит». Внешне ракеты П-15М и П-15У различались мало. Так, П-15М была на 700 мм длиннее П-15У, а диаметр ее стартовика был почти на 100 мм больше, чем у П-15У. Главное же внешнее различие заключалось в расположении гаргрота. У П-15М он шел по правому борту под консолью крыла, а у П-15 и П-15У он располагался снизу ракеты.

Официально же работы считались модернизацией П-15У, и никаких испытаний «Термита», кроме совместных, не проводилось. Их назвали «Совместные испытания ракет П-15М с перестроенного катера пр. 205М». На катере действительно поменяли пусковые контейнеры на более длинные из-за изменений габаритов ракеты.

Замечу, что ракетами П-15М планировалось вооружить не только катера проекта 205, но и надводные корабли различных проектов.

Совместные испытания П-15М начались летом 1968 г. на полигоне «Песчаная Балка».

Первый пуск состоялся 21 августа 1968 г. Ракета была оснащена только автопилотом и радиовысотомером. Запланированная дальность стрельбы составляла 40 км, но ракета пролетела только 13,5 км. Причину преждевременного приводнения выяснить не удалось,

9 сентября 1968 г. состоялся пуск ракеты в прежней комплекции. Скорость катера — 35,5 узла. Заданная дальность стрельбы — 80 км, а фактическая — 80,8 км. Активная дальность полета составляла 75 км, то есть на этой дистанции работал маршевый двигатель.

2 октября 1968 г. был проведен пуск ракеты в прежней комплектации. Скорость катера составляла 34,5 узла. Заданная дальность стрельбы — 95 км, фактическая — 99,3 км при активной дальности полета 83,6 км.

22 октября ракета впервые стартовала с РГСН «ДС-М». Скорость катера — 18 узлов. Мишень неподвижная СМ пр. 1784 располагалась на дистанции 34 км. Из-за отказа катерной РЛС «Самшит», выработавшей пеленг стрельбы 68° вместо 90°, ракета пошла в направлении на берег и упала на 116-й секунде полета в районе Кыз-Аульского маяка, не долетев до маяка всего 400 м.

5 февраля 1969 г. стрельбы проводились с катера проекта 205М, идущего со скоростью 25 узлов, по неподвижной мишени СМ пр. 1784. Ракета оснащалась РГС «ДС-М». Заданная дальность стрельбы составляла 24,9 км. Было достигнуто прямое попадание в мишень на высоте 7 м от ватерлинии и 8,5 м вправо от центра мишени.

16 июня 1969 г. был произведен первый пуск с ТГС. Стрельба велась по неподвижной мишени СМ пр. 1784 с тепловым имитатором «Балансир»[121] на дальность 24,2 км. Скорость катера составляла 28,8 узла. Достигнуто прямое попадание в мишень на высоте 3 м от ватерлинии и 17 м вправо от теплового имитатора.

30 июня велась стрельба ракетой с РГСН по мишени КЦ-3, двигавшейся со скоростью 25 узлов на дистанции 15,5 км. Скорость катера — 28 узлов. Ракета прошла над срезом кормы мишени на уровне 8,4 м от ватерлинии, что было зачтено как прямое попадание в «приведенную» цель.

21 июля велась стрельба ракетой с РГС по неподвижной мишени СМ пр. 1784 на дальность 8,3 км. Достигнуто прямое попадание в центр мишени в 9 м выше ватерлинии.

1 сентября была проведена залповая стрельба ракетами № 0303 (П-15М с ТГСН) и № 1830 (П-15У с РГСН) с целью проверки пусковых контейнеров. Скорость катера 20,8 узла. Мишень неподвижная СМ пр. 1784 с тепловым имитатором «Балансир».

Ракета № 0303: заданная дальность стрельбы — 26 км. Прямое попадание в борт мишени в 1 м от ватерлинии и вправо на 12,6 м от центра мишени.

Ракета № 1830: заданная дальность стрельбы — 25,3 км. Из-за отказа в корабельной системе управления (не сработали контакты в ПУС «Клен-205М») ракета из контейнера не вышла. Аккумуляторная батарея сработала. Ракета выведена из строя.

16 сентября вновь состоялась залповая стрельба ракетами № 0605 (П-15М с ТГСН) и № 1828 (П-15У с РГСН). Это было повторение залпа от 1 сентября. Скорость катера 23 узла. Интервал между пусками 5 с.

Ракета № 0605: заданная дальность стрельбы 25 км. Прямое попадание в мишень в 5 м от ватерлинии и в тепловой имитатор.

Ракета № 1828: заданная дальность стрельбы 21,61 м. Фактический интервал стрельбы 20 с. Прямое попадание в мишень на уровне ватерлинии и 25 м влево от центра мишени. Мишень выведена из строя (принято во внутрь много воды).

23 сентября проводилась стрельба ракетой с РГСН по подвижной мишени КЦ-73, переделанной под силуэт турецкого торпедного катера типа «Ягуар». Заданная дальность стрельбы 20 км. Скорость катера 25 узлов, скорость мишени тоже 25 узлов Достигнуто прямое попадание в мишень в 1,5 м от ватерлинии и в 7 м в сторону кормы от центра мишени. Катер-цель выведен из строя.

4 октября проведены стрельбы ракетой с РГС на максимальную дальность (50,6 км) по неподвижной мишени СМ пр. 1784. Целеуказание производилось с командного выносного наземного пункта (КВНП). Скорость катера 21 узел. Достигнуто прямое попадание в мишень в 2,8 м от ватерлинии и в 17 м к носу от центра мишени.

21 октября велась стрельба ракетой с ТГСН на максимальную дальность (52,7 км) с использованием КВНП по мишени СМ пр. 1784, оснащенной тепловым имитатором «Балансир». Скорость катера 20 узлов. Достигнуто прямое попадание в мишень в 4,5 м от ватерлинии и 12 м вправо (в корму) от центра мишени.

4 ноября производилась стрельба ракетой с ТГСН на минимальную дальность (8,1 км) по мишени СМ пр. 1784 с тепловым имитатором «Балансир». В связи с ненормальной работой корабельной системы управления «Клен-205М» ракета при самонаведении развернулась по курсу на угол ограничения и самоликвидировалась.

Этим пуском закончились совместные испытания ракет П-15М.

Дополнительно в соответствии с решением главных конструкторов и руководства ВМФ был проведен пуск по специальной программе с целью определения высоты маршевого полета вместо 50 м — в режиме 25 м. Для этого в радиовысотомере провели перерегулировку установочной высоты с 50 м на 25 м и наложили ограничения на условия стрельбы. Так, в частности, скорость хода катера проекта 205М должна была превышать 25 узлов, а стрельба велась с кормовой установки.

2 декабря 1969 г. была запущена ракета с РГСН по неподвижной мишени СМ пр. 1784. Фактически маршевая высота полета составляла 27 м. В результате отказа РГСН она захватила сигнал, отраженный от водной поверхности и встала в крайне правое положение. В результате ракета развернулась по курсу вправо и на 237-й секунде полета при достижении угла ограничения в 50° самоликвидировалась, пролетев 70,3 км.

Эта неудача заставила конструкторов вновь заняться усо вершенствованием корабельной системы управления.

В сентябре 1971 г. начались совместные испытания ракет ного комплекса «Термит» с новой системой обнаружения, целеуказания и управления стрельбой «Гравий».

Первые два пуска состоялись 10 октября 1971 г. с катера проекта 205М, шедшего со скоростью 27 узлов. Стрельба первой ракетой (№ 0302) с ТГСН по неподвижной цели СМ пр. 1784 с тепловым имитатором «Балансир» велась на дальность 61,2 км. Целеуказание осуществлялось от РЛС «Гарпун».[122] Получено прямое попадание прямо в тепловой имитатор. Вторая ракета (№ 0501) с РГСН была запущена по той же цели на дистанцию 62 км. Скорость катера 26 узлов. Целеуказание велось от РЛС «Гарпун». Получено прямое попадание в мишень в 1 м от ватерлинии и в 11 м в сторону кормы от центра мишени. Мишень выведена из строя.

22 октября проведены два пуска ракет по мишени СМ пр. 1784 на дальность 81 км. Мишень была оснащена тепловым имитатором «Балансир», целеуказание велось от РЛС «Галс».

Первая ракета (№ 0401) была оснащена ТГСН. Скорость катера 25 узлов. Из-за неисправности в канале самонаведения по высоте ТГСН не захватила цель и прошла на маршевой высоте 50 м над мишенью. Ракета самоликвидировалась на 300-й секунде, пролетев 95 км.

Вторая ракета (№ 0502) имела РГСН. Скорость катера 30 узлов. Достигнуто прямое попадание в центр мишени на высоте 5,3 м от ватерлинии.

Далее перешли к испытаниям ракет на маршевой высоте полета 25 м.

1 августа 1972 г. ракетой с РГСН стреляли по мишени — большому корабельному щиту (БКЩ пр. 436бис) на дальность 40 км при скорости катера 28 узлов. Заданная высота полета — 25 м. Ракета после начала самонаведения по высоте преяс-девременно приводнилась, не долетев до мишени около 5 км. Телеметрии на борту не было, поэтому причину падения установить не удалось.

8 августа велась стрельба ракетой с ТГСН по мишени СМ пр. 1784 с тепловым имитатором «Балансир» на дальность 40 км. Скорость катера 28 узлов. Через две-три секунды после старта ракета упала в воду, предположительно, из-за нарушения центровки.

21 сентября 1972 г. проводилась стрельба ракетой с РГСН по мишени пр. 436бис на дальность 40 км. Скорость катера 20 узлов. Достигнута маршевая высота полета 25 м. На 136,2-й секунде полета ракета поразила цель в 7,5 м от ватерлинии и 10 м вправо (в сторону кормы) от центра мишени.

3 октября велась стрельба ракетой с ТГСН по мишени СМ пр. 1784 с тепловым имитатором «Балансир» на дальность 40 км. Скорость катера 26 узлов. На 110-й секунде полета, за 9 км от цели, на мишени самопроизвольно произошел поджог трассера ТБГ-200, который являлся вторым центром теплового излучения. ТГСН сначала наводилась на усредненный центр теплового излучения, а потом перешла на более мощный источник теплового излучения — трассер. На 139-й секунде ракета пролетела над носовой частью мишени в 1,5 м выше центра излучения трассера (6–7 м выше ватерлинии). На 139,7-й секунде ракета приводнилась в 1220 м за мишенью. Маршевая высота полета была в пределах 25±0,5 м. Программа пуска считалась выполненной.

18 октября 1972 г. велась стрельба ракетой с РГСН по мишени проекта 436бис на дальность 90 км. Скорость катера 26 узлов. Пуск проведен с целью определения возможности увеличения максимальной дальности стрельбы до 90 км за счет использования пассивного (безмоторного) полета на конечном участке самонаведения при пониженной до 25 км высоте полета. Достигнуто прямое попадание в мишень в 3 м выше ватерлинии и 3 м правее (в сторону кормы) от центра мишени. Дальность полета ракеты после выключения двигателя составила 4570 м.

Больше на полигоне «Песчаная Балка» ракеты П-15М не испытывались.

Комплекс «Термит» был принят на вооружение в конце 1972 г.

Об эффективности комплекса «Термит» можно в какой-то мере судить по инциденту, случившемуся 23 марта 1983 г. на

Северном флоте в ходе учебных пусков ракет П-15М. Тактической группе ТГ-2 из состава бригады ракетных катеров, базировавшихся в губе Долгой (пос. Гранитный), была поставлена задача выполнить учебную ракетную стрельбу по групповой цели. Цель состояла из радиолокационной мишени БКЩ пр. 436бис и тепловой мишени СМ пр. 1784 с тепловым имитатором типа «Балансир». Стрельба должна была вестись по данным корабельного выносного наблюдательного поста (ВНП).

В состав ТГ-2 вошли ракетные катера Р-9, Р-49 (флагман) и Р-82. Последний должен был служить корабельным ВНП. Катера Р-9 и Р-49 были проекта 205 с четырьмя пусковыми установками ангарного типа для комплекса «Термит». Боезапас каждого катера состоял из двух ракет П-15М, из которых одна была с РГСН, а другая с ТГСН.

В общем ТГ-2 к выполнению ракетной стрельбы оказалась неподготовленной. Маневрирование катеров осуществлялось «на глаз», счисление пути на флагмане не велось, что привело, в конце концов, к ошибке в 8 миль! Флагманский штурман работал по радионавигационной системе «Брас», которая давала большую погрешность. Эхолот и радиопеленгатор были вообще неисправны. Вдобавок ко всему, во время плавания вышла из строя навигационная РЛС Навигационный сектант на флагмане вообще отсутствовал, так как был украден несколько месяцев назад. Обмен навигационной информацией между катерами не велся.

В 16 час 35 мин катер Р-82 (корабельный ВНП) отошел об общей группы. Катера Р-9 и Р-49 подошли к заданному району в 17 час 45 мин. Никакой связи с катером Р-82 не было, и никаких данных об обнаруженных им целях, естественно, тоже не было. Не знал флагман, где и как расположился катер Р-82 относительно мишени. Единственное, что было ему известно, так только то, что между ним и ВНП расстояние составляет около 130 кабельтовых (24 км).

В 18 час 12 мин с катера Р-9 доложили об обнаружении двух целей на дистанции 125 кабельтовых (23,15 км). Не связавшись с Р-82, катера Р-49 и Р-9 в 18 час 17 мин произвели ракетную атаку. Каждый катер выпустил по одной ракете П-15М, причем Р-49 выпустил ракету с ТГСН, а Р-9 — с РГСН. Ракета с ТГСН поразила мишень СМ, поскольку тепловое излучение от «Балансира» куда сильнее, чем от катера пр. 205. А вот РГСН другой ракеты захватила в качестве цели катер Р-82. Ракета поразила катер в правый борт. Несмотря на то, что боевая часть ракеты была в инертном исполнении, на Р-82 произошел взрыв, вызвавший сильный пожар. Через 4–5 мин после попадания катер Р-82 затонул на глубине 123 м. Официально о числе жертв не сообщалось, но по неофициальным данным погибло 9 моряков.

В том же году катер Р-82 был поднят со дна моря, но восстановлению он не подлежал, и его сдали на металл.

А теперь перейдем к носителям комплекса «Термит». Недостатком катера проекта 205 и его модификаций, выявившемся к концу 1960-х годов, в частности, в локальных войнах, стала слабость артиллерийского вооружение, так как 30-мм автоматы АК-230 имели слишком малую эффективную дальность стрельбы (4000 м) по сравнению с 40–75-мм артустановками катеров, использовавшихся в НАТО. Самолеты и вертолеты, находясь в зоне поражения АК-230, могли безнаказанно поражать управляемыми ракетами наши катера. Поэтому в ЦКБ «Алмаз» в 1974 г. началось проектирование ракетно-артиллерийского катера «Вихрь» проекта 206МР.

Катер полным водоизмещением около 250 т с корпусом и энергетической установкой на базе торпедного катера проекта 206М был оснащен носовым подводным крылом с управляемыми закрылками и заваливающимися на стоянке стабилизаторами, а также управляемой транцевой плитой, что, как показали испытания, позволило поддерживать скорость до 36 узлов на волнении до 5 баллов включительно.

Катер проекта 206МР имел на вооружении две пусковые установки для противокорабельных ракет П-15М «Термит», одноствольную 76-мм артустановку АК-176 и 30-мм автомат АК-630 с общей радиолокационной системой управления стрельбой.

В 1977–1983 гг. по проекту 206МР на Средне-Невском заводе (бывший завод № 363) в Ленинграде построили 12 катеров.

В отличие от П-15, комплексом «Термит» были оснащены не только ракетные катера, но и надводные корабли. Так, с 5 февраля по 12 октября 1971 г. большой противолодочный корабль (ВПК) «Огневой» проекта 61 был модернизирован в Ленинграде по проекту 61М. На корабле установили четыре контейнера с ракетами П-15М, четыре 30-мм шестиствольных автомата АК-630, РЛС «Кливер» и др. При этом полное водоизмещение возросло с 4390 т до 5000 т.

В 1972–1977 гг. по проекту 61М были модернизированы ВПК проекта 61 «Славный», «Смышленый» и «Смелый».[123] А однотипный ВПК «Сдержанный» сразу был достроен по проекту 61М и 7 февраля 1974 г. включен в состав Черноморского флота. ВПК «Стройный» в 1975–1981 гг. был модернизирован в Николаеве по проекту 61МП и также получил четыре пусковые установки «Термит».

Комплекс «Термит» получили и три эсминца (ракетных корабля) проекта 56ЭМ и 56М. Так, со 2 декабря 1971 г. по 4 октября 1972 г. на Севморзаводе в Севастополе был модернизирован «Неуловимый» проекта 56М в проект 56У. Он также получил 4 контейнера с ракетами П-15М. При этом полное водоизмещение возросло с 3315 т до 3450 т. Затем в 1972–1977 гг. по проекту 56У на Севморзаводе модернизировали «Бедовый» и «Прозорливый»,

Ракетные комплексы П-20 и П-21 (экспортные варианты П-15М) широко шли на экспорт как с кораблями-носителями, так и без них.

Специально для Индии на базе проекта 61 Северное ПКБ в 1974 г. разработало технический проект 61МЭ (главный конструктор А. Д. Шишкин) большого ракетного корабля. В отличие от исходного проекта он имел четыре пусковые установки для противокорабельных ракет П-20, одну 76-мм ар-тустановку АК-726, два 30-мм автомата АК-230 и вертолет постоянного базирования, размещенный в ангаре. В 1979–1987 г. на Николаевском судостроительном заводе им. 61 коммунара построили 5 таких кораблей полным водоизмещением 4900 т.

В 1985–1986 гг. Ливии передали 2 сторожевых корабля, построенных для нее по проекту 1159ТР. Корабли отличались от проекта 1159 несколько большим водоизмещением (до 1700 т), отсутствием РБУ-6000, наличием четырех пусковых установок для противокорабельных ракет комплекса П-20М и четырех однотрубных 400-мм торпедных аппаратов.

Следует заметить крайне низкую подготовку ливийских экипажей. Я сам был свидетелем ухода ливийского корабля проекта 1159ТР из Одессы. Ливийцы отдали носовой канат, а кормовой забыли, в результате чего корабль начал у причала дергаться вперед-назад. Ливийское командование как ветром сдуло с мостика. Замолчал наш оркестр, выстроенный на пирсе. Наши офицеры и музыканты откровенно ржали… В конце концов, канат был обрублен, и корабль ушел за горизонт в сопровождении советского спасательного судна.

На базе малого ракетного корабля (МРК) проекта 1234 ЦМКБ «Алмаз» разработало экспортный вариант МРК (проект 1234Э). Основной причиной этого была боязнь продавать столь «секретный» комплекс «Малахит» (о нем речь пойдет ниже). По проекту 1234Э в 1976–1984 гг. ПО «Алмаз» построило 10 малых ракетных кораблей.

Индии были переданы «Ураган», переименованный в «Vijay Durg», «Прибой» («Sihdhu Durg») и «Прилив» («Hos Durg»). Алжиру переданы МРК-21, переименованный в «Ras Hamidou», МРК-23 («Salah Reis»), MPK-22(«Reis Alb»). Ливии передали MPK-9, переименованный в «Ean Mara»,[124] MPK-24(«Ean Al Gazala»), MPK-25(«Ean Zara»), МРК-15 («Ean Zaquit»).[125]

Глава 3. По мотивам Жюль Верна

Дело было вечером, делать было нечего. Над красавицей виллой «Ореанда» сгущались сумерки. Никита Сергеевич задумчиво поглядел на лазурное море, а затем повернулся к стоящим полукругом адмиралам и представителям Минсудпро-ма: «Товарищи, а почему бы нам не создать ракетоносец, который мог бы летать по воздуху, носиться со скоростью торпедного катера по волнам, а затем погружаться и становиться подводной лодкой?»

Мы никогда не узнаем, что подумали в этот миг конструкторы и адмиралы. Наверное, кто-то вспомнил Жюль Верна, а кто-то — маму первого секретаря ЦК. Известно лишь одно, что никто не возражал. На дворе стоял 1961 год, и все помнили, что случилось с адмиралом Кузнецовым и маршалом Жуковым. Ну, а наиболее разумные товарищи сразу стали напряженно соображать, а что с такой дури поиметь можно. Естественно, идея Никиты Сергеевича была поддержана. Проект получил название «Дельфин», а «разумные товарищи» были уже довольны тем, что под «Дельфин» слили в одно два конструкторских бюро — ЦКБ-19 и ЦКБ-5.

«Дельфин» оказался манной небесной для генерального конструктора ОКБ-52 В. Н. Челомея. В I960 г. на вооружение катеров-ракетоносцев была принята крылатая ракета П-15, разработанная в КБ «Радуга» под руководством А. Я. Березняка. А Челомей с I960 г. разрабатывал свою катерную ракету П-25.

Челомей пытался убедить судостроителей перевооружить катера проекта 205 с П-15 на П-25. Заказ был огромен, через два десятка лет П-15 стала самой распространенной противокорабельной ракетой в мире, У обеих ракет была одинаковая дальность — 40 км, но П-15 имела жидкое топливо и жесткое крыло, а П-25 — твердое топливо и складывающееся в контейнере крыло. Тем не менее судостроителям было невыгодно менять конструкцию строившихся сотнями катеров, и они дружно выступили против челомеевской ракеты. А конструкторы П-15 начали проектирование ракеты П-15Усо складывающимся крылом. Поскольку на ракеты П-25 были затрачены огромные средства, закрытие темы пахло скандалом. Спасти ситуацию мог только «Дельфин».

Дело упрощалось тем, что под началом у Челомея был молодой инженер Сергей Никитич Хрущев, который, кстати, и проживал вместе с отцом. Сергей, естественно, начал лоббировать «Дельфин».

Расчеты показали, что создание системы самолет — надводный корабль — подводная лодка физически невозможно. С большим трудом судостроители убедили Никиту не использовать аппарат в качестве самолета. Хотите, чтоб летал, так пусть летает не в воздухе, а по воде. Приделаем ему подводные крылья, да еще и увеличим число ракет с двух до четырех. В конце концов, Хрущев согласился.

Для чудища придумали даже классификацию — «малый погружающийся ракетный корабль» проекта 1231.

Было изобретено три варианта корабля: с двумя крыльями водоизмещением 450 т и скоростью надводного хода 42 узла, и с одним носовым крылом соответственно 440 т и 38 узлов, а также бескрыльевой вариант (600 т и 33 узла). Наиболее приемлемым оказался вариант с одним носовым крылом. Несмотря на меньшую скорость хода, балансировка и управляемость в подводном положении были лучше, чем у более скоростного варианта с двумя крыльями.

В качестве двигателя надводного хода были приняты два агрегата М507, состоящего из двух дизелей М504 общей мощностью 24 тыс. л.с. Для надводного и подводного хода была принята двухвальная установка. Для быстрого всплытия корабля предусматривалась возможность продува цистерн главного балласта выхлопными газами главных двигателей. Со скоростью 38 узлов корабль мог пройти только 105 миль, а при движении экономическим ходом (сойдя с крыла) 14 узлов — 700 миль. Мореходность корабля была невелика — 4 балла.

Под водой корабль мог двигаться в двух положениях. Под шноркелем (РДП)[126] со скоростью до 4-х узлов с помощью вспомогательного дизеля М-50 мощностью 700 л.с. В этом случае дальность плавания составляла 200 миль. Под электродвигателем корабль мог двигаться также со скоростью 4 узла, дальность под электродвигателем 25 миль. Автономность в надводном положении составляла 5 суток, а в подводном — 2 суток.

Экипаж корабля состоял из двенадцати человек: пять офицеров, четыре мичмана и трое главных старшин. В надстройке в отдельном прочном контейнере находился жилой отсек со спальными местами на 6 человек, камбузом и запасами воды и провизии. Жилой отсек предусматривалось также использовать для спасения личного состава из подводного положения.

В качестве материала для наружного и прочного корпусов рассматривались различные алюминиевые сплавы и высокопрочные стали, а для крыльев — титан и сталь. Для корпуса окончательно выбрали сплав АМг-61, для крыльев — титан. Прочный корпус корабля был рассчитан на выдерживание нагрузок при взрыве атомной бомбы порядка 20 килотонн в радиусе около 2 км, а по ряду систем и оборудованию — 4 км.

Вооружение корабля состояло из четырех крылатых ракет П-25, расположенных в одиночных ненаводящихся неамортизированных пусковых установках контейнерного типа, поставленных под постоянным углом наклона к горизонту, с дистанционным управлением с единого пульта, расположенного в центральном посту корабля. Пусковые установки находились вне прочного корпуса и были герметизированы на давление максимальной глубины погружения.

Радиотехническое вооружение состояло из радиолокационной и гидроакустической станций. РЛС «Рангоут-1231» могла обнаруживать надводные корабли класса эсминец на дистанции 25–28 км. Гидроакустическая станция «Хариус» в подводном положении без хода могла обнаруживать противника на дистанции 60–120 км. При работе дизелей эффективность ГАС «Хариус» была равна нулю. Никаких средств самообороны против надводного или воздушного противника «Дельфин» не имел.

В соответствии с тактико-техническим заданием корабль проекта 1231 предназначался для нанесения внезапных ракетных ударов по боевым кораблям и транспортам в узкостях, на подходах к военно-морским базам и портам противника. Предполагалось, что группа кораблей проекта 1231 должна была развертываться в заданном районе и длительное время находиться в погруженном положении на позиции ожидания или сближаться с противником также в подводном положении.

Но гладко было на бумаге. Под водой «Дельфин» в лучшем случае мог быть 2 суток, и то без хода. Рабочая глубина его погружения — 70 м (у лодок Первой мировой войны и то было больше). Корпус, сделанный из сплава AMr-61? в морской воде был подвержен коррозии. Для выпуска ракет кораблю приходилось всплывать, при пуске густой дым сильно демаскировал корабль, а после пуска он становился полностью беззащитной дичью для катеров, самолетов и вертолетов противника.

А между тем корабль был весьма дорог: в 1962 г. судостроители оценили его в 18,7 миллиона рублей. При доработке и доделке его стоимость неизбежно возросла бы в 1,5–2 раза.

Но 16 октября 1964 г. страна была огорошена сообщением ТАСС о снятии Хрущева со всех занимаемых постов. Работы над «Дельфином» были немедленно прекращены. В этот же день Челомей вызвал директора завода В. Н. Бугайского: «Что нам делать с Сергеем?» Бугайский ответил: «Пусть работает… Вы многим обязаны Никите Сергеевичу». Но вскоре Сергей Никитич был уволен из ОКБ-52. Накрылась и ракета П-25. Ущерб от работы по «Дельфину» и П-25 никто не подсчитывал. Больше к таким фантазиям никто не возвращался.

Тем не менее история создания ныряющего корабля будет интересна всем интересующимся историей техники, а также… киносценаристам. Согласитесь, малый ракетный катер на подводных крыльях, превращающийся в подводную лодку, так и просится в «боевик», разумеется, если он будет плавать в архипелагах тропических островов, плюс мускулистые парни и загорелые красотки в «мини-бикини».

А теперь от ненаучной фантастики перейдем к сравнительно неплохой ракете П-25. Однако моряки отказались от нее, в общем, правильно — она была ненамного лучше П-15У, так что перевооружать ракетные катера следовало на более совершенные изделия, что, кстати, и было сделано.

Работы над П-25 начались в ОКБ-52 по совместному Постановлению Совета министров СССР и ЦК КПСС[127]№ 926–386 от 26 августа 1960 г. Ракета имела твердотопливный маршевый двигатель и предназначалась для катеров проекта 205 взамен ракеты П-15. Маршевый двигатель одношашечный, топливо марки ЛТС-16К, вес топлива — 1670 кг. Максимальная дальность стрельбы 40 км.

Ракета оснащалась фугасно-кумулятивной боевой частью 4Г-70, разработанной НИИ-6 ГКОТ. Ракета получила несекретный индекс 4К-70.

Производство ракет велось в 1961–1962 гг. на заводе № 642, но по Постановлению Совмина от 18 декабря 1962 г. было передано заводу им. Лавочкина.

Испытывать ракету П-25 решили на феодосийском полигоне «Песчаная Балка». Автономные испытания П-25 без головки самонаведения были начаты осенью 1962 г. Первоначально пуски производились с береговой пусковой установки контейнерного типа КТ-62Б в поселке Черноморск.

Для корабельных испытаний П-25 был выделен экспериментальный катер проекта 205Э.[128] Катер имел носовое подводное крыло и управляемую транцевую плиту, с помощью которых он развивал скорость 50 узлов на тихой воде и до 36 узлов при волнении 5 баллов.

Пуски ракет П-25 начались с этапа «автономные испытания». Первый пуск состоялся 16 октября 1962 г. Ракета П-25 была запущена с береговой пусковой установки КТ-62Б. Головка самонаведения на ракете отсутствовала, да и вообще из всей бортовой аппаратуры имелись только автопилот и радиовысотомер. При старте ракеты произошел отказ ампуль-ной батареи, в результате чего не запустился маршевый двигатель. Через 9,9 с после старта ракета упала в море, пролетев всего 1225 м.

Второй пуск 1 ноября 1962 г. произведен при тех же условиях. По плану ракета должна была пролететь 50 км за время 192–175 с. Задание было выполнено. По команде ограничителя курса и дальности (ОКД) ракета на 224-й секунде перешла в пикирование с маршевой высоты 50 м и приводнилась, пролетев 61,1 км.

Третий пуск 20 декабря произведен при тех же условиях. Запланированная активная дальность полета — 50 км, время полета — 172–175 с. Программа пуска выполнена. По программе ОКД ракета на 239-й секунде полета перешла в пикирование и приводнилась, пролетев 62,7 км.

Затем наступил перерыв в пусках, связанный с отъездом специалистов в Москву «по делам» на новогодние каникулы.

В результате четвертый пуск состоялся лишь 21 февраля 1963 г. при тех же условиях. Из-за отказа работы радиовысотомера ракета приводнилась на 72-й секунде, пролетев 19,9 км.

В марте 1963 г. на полигон прибыл катер проекта 205Э с четырьмя пусковыми установками КТ-62К, а также были доставлены ракеты П-25 с радиолокационными ГСН.

28 мая был произведен первый пуск ракеты с катера проекта 205Э по мишени СМ пр. 1784, установленной на две бочки на дистанции 45 км. Ракета упала на 153,5-й секунде полета, не долетев до мишени 1350 м.

20 июня был произведен следующий пуск П-25 при тех же условиях. Но при пуске ракета отклонилась на 6° вправо из-за ошибки в угле горизонтального наведения установки, и радиолокационная ГСН не захватила мишень. Ракета пролетела 52,6 км и упала в море на 183,3-й секунде полета.

После этих шести пусков Челомей решил перейти к лет-но-конструкторским испытаниям. Однако в акте об окончании автономных испытаний разработчику бортовой аппаратуры КБ-1 было рекомендовано в самые краткие сроки доработать ее. По мнению же испытателей, конструкция П-25 была неудачной. Внешне она мало отличалась конструкцией фюзеляжа от ракет «Аметист» и «Малахит». Но аэродинамика ракеты была явно плохая, результатом чего стал неустойчивый полет. Угловая скорость рыскания составляла до 80 град./с, тогда как нормальным считалось не более 30 град./с. Радиолокационная головка самонаведения включалась в поиск за 60 кабельтов (около 11 км) до цели и плохо работала по краям сектора поиска. Как писал Ю.С, Кузнецов, при такой аэродинамике ракеты бортовой аппаратуры, для изменения курса ракеты хотя бы на 1 градус требовалось несколько километров пути, а в таком случае ракета цель просто проскакивала.

После испытаний П-25 в ОКБ-52 попытались хоть как-то изменить аэродинамику своего детища. В частности, были изменены контуры хвостовой части ракеты, но это ненамного улучшило ее аэродинамику. Таким образом, если на летно-конструкторских испытаниях и были успешные пуски, то это скорей заслуга команды катера, его командира, который, согласно «заданию на пуск», абсолютно точно знал координаты цели, самым аккуратным способом выводил катер в такую точку стрельбы, чтобы пеленг стрельбы был точно направлен на мишень, то есть ракета находилась в центре сектора канала. Если же этого не было, и ракете надо было маневрировать для надежного захвата цели, то тут, как правило, был промах. Поэтому и были приостановлены эти испытания после завершения летно-конструкторских испытаний.

5 июля 1963 г. с катера проекта 205Э был произведен первый пуск П-25 по программе летно-конструкторских испытаний. Мишенью служило опытовое судно «Донец»,[129] расположенное на расстоянии 25 км от места пуска. Ракета пролетела над мишенью в 3 м выше розы уголкового отражателя и в 6 м вправо от центра мишени, но было зачтено прямое попадание.

Второй пуск по «Донцу», проведенный 26 сентября на дистанцию 25 км, был неудачен. Радиолокационная ГСН не захватила цель, и ракета по команде с земли была переведена в пике на дистанции 66,6 км.

При третьем пуске, 1 октября, при тех условиях ракета попала в уголковый отражатель «Донца», пролетев 25,6 км.

При четвертом пуске, 16 октября 1963 г., ракета была впервые оснащена тепловой ГСН. Мишень проекта 1784, оборудованная двумя тепловыми имитаторами типа «Циклон», была установлена на дистанции 25 км. Но тепловая ГСН дала сбой, и П-25 не долетела до мишени на полкилометра.

Пятый пуск 18 мая 1964 г. проводился при тех же условиях. ТГСН захватила цель, и ракета попала в борт мишени в 2 м выше ватерлинии.

Шестой пуск был произведен 29 мая при тех же условиях, но по катеру проекта 183Ц, двигавшемуся со скоростью 39 узлов на дистанции 25 км от места старта. Ракета была оснащена РГСН, которая захватила цель. Ракета пролетела в 3 м выше ватерлинии и в 14 м в сторону кормы от центра мишени, что было зачтено комиссией как прямое попадание в «приведенную» цель.

Седьмой пуск состоялся 5 июня. Ракета была выпущена с катера проекта 205Э по катеру проекта 183Ц, идущему со скоростью 19,5 узла на дистанцию 25 км. Ракета имела ТГСН, которая захватила цель. Ракета пролетела в 5 м вправо от носового теплового имитатора и в 3 м выше его. Пуск был зачтен комиссией как прямое попадание в «приведенную» цель.

Восьмой пуск был проведен 11 июня. Ракета была выпущена с катера проекта 205Э по катеру проекта 183Ц, идущему со скоростью 35 узлов на дистанцию 11,8 км. Ракета имел РГС, которая вышла из строя. Ракета приводнилась в 170 м перед целью.

Девятый пуск состоялся 23 июня 1964 г. Ракета была выпущена с катера проекта 205Э по катеру проекта 183Ц, идущему со скоростью 29,5 узла на дистанцию 10,2 км. Ракета была оснащена ТГСН. Из-за отказа на стартовом участке рулевой машинки руля высоты ракета приводнилась через 8 с после старта, пролетев 1100 м.

Десятый пуск произведен 31 августа. Стрельба велась с катера проекта 205Э по подвижной мишени проекта 183Ц с тепловым имитатором. Скорость мишени составляла 26 узлов, заданная дальность стрельбы -11,8 км. Ракета была оснащена ТГС. Из-за отказа через 27 с рулевой машинки тангажа ракета пролетела всего 7,1 км.

Одиннадцатый пуск проводился 2 ноября. Стрельба велась с катера проекта 205Э по неподвижной мишени СМ пр. 1784 с двумя тепловыми имитаторами типа «Циклон». Заданная дальность стрельбы — 28 км, фактическая — 27,8 км. Ракета с ТГСН. Достигнуто прямое попадание в носовой тепловой имитатор на высоте 6 м от ватерлинии.

Двенадцатый пуск проведен 12 декабря 1964 г. Стрельба велась с катера проекта 205Э по неподвижной мишени СМ пр. 1784. Заданная дальность стрельбы — 11,8 км. Приводнилась ракета через 33,5 с после старта из-за отказа в РГС на дальности 8,6 км.

Надо ли говорить, что при «царе Никите» в акте об испытаниях было бы сказано: «после устранения следующих недостатков… приступить к Государственным испытаниям ракеты П-25». Но уже прошел «ноябрьский» пленум, и на бурном совещании «в верхах» Челомей остался в одиночестве. Его никто не поддержал: ни смежники, ни разработчики носителя, ни военные.

Глава 4. Летающая лодка — оружие судного дня

6 июля 1961 г. День Авиации. Тушинский аэродром. Тысячи зрителей. Из мощных динамиков разносится: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» И вдруг над самыми трибунами со страшным грохотом проносится четверка огромных летающих лодок. Но людей поразили не столько их размеры, сколько наличие реактивных двигателей и стреловидных крыльев. Такого отродясь не видели не только московские обыватели, но и западные военные атташе!

Зачем русским реактивные летающие лодки, то есть лишние проблемы при взлете и посадке на воде? Да и для патрульной и противолодочной службы, а именно этим занимались летающие лодки во всем мире, околозвуковые скорости не только не нужны, а скорее противопоказаны. Военные обозреватели и адмиралы на Западе не могли понять очередного чудачества русских.

Но лишь несколько человек на правительственной трибуне в Тушине знали, что четверка летающих лодок Бе-10 — это осколки грандиозного плана Хрущева сокрушить Америку с помощью гидроавиации.

Уже в 1946 г. американские летающие крепости Б-29, действуя с промежуточных аэродромов на территории своих союзников в Европе, Турции, Иране и Японии, могли нанести ядерный удар по любому нашему городу, включая Москву. В 1949 г. в СССР произвели испытания ядерного оружия и создали улучшенный аналог Б-29 — бомбардировщик Ту-4. Советская летающая крепость могла уничтожить любой европейский город, но не доставала до США. Долгие годы североамериканский континент был недосягаем для советских сил ядерного возмездия. Напомню, что в ходе кубинского кризиса в декабре 1962 г. СССР располагал менее чем двадцатью межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР) и несколькими бомбардировщиками Ту-95, способными поразить территорию США.

А в начале 1950-х годов МБР многим генералам и членам ЦК КПСС казались ненаучной фантастикой, и руководство СССР параллельно с ними готовило альтернативный проект оружия возмездия. Система оружия состояла из больших реактивных летающих лодок — носителей сверхзвуковых самолетов-снарядов и подводных лодок-танкеров, обеспечивавших дозаправку летающих лодок.

Сразу замечу, проект создания соединений гидросамолетов — носителей ядерного оружия — не бред, а довольно грамотная техническая идея. Начну с того, что обыкновенный стратегический бомбардировщик требует огромной взлетно-посадочной полосы (ВПП) с твердым покрытием, на строительство которой уходит много недель, а то и месяцев. ВПП невозможно скрыть от противника даже в мирное время, а в военное время легко вывести из строя. Летающим лодкам не нужны дорогостоящие и легкоуязвимые ВПП, они могут взлетать и садиться теоретически в любой точке водной поверхности, занимающей 5/6 территории земного шара.

Представим себе картину: зима за Полярным кругом, безлюдный гористый берег, море, скованное льдом. И вдруг на полосе в несколько сот метров начинает таять лед. «Чудо» происходит за счет выделения горячего воздуха из специальных труб, проложенных вдоль водной ВПП. Воздух нагревает воду, а главное, обеспечивает циркуляцию теплой воды со дна на поверхность.[130] С отвесной скалы на берегу осыпается снег, поднимается стальная плита, и из скального укрытия катер медленно выводит реактивную летающую лодку с двумя подвешенными под крыльями ракетами.

Лодка взлетает с искусственной полыньи и берет курс на юг. Где-то в тропическом море, например, в архипелаге Антильских островов или в восточной части Тихого океана, летающая лодка проводит дозаправку топливом с подводной лодки-танкера. Затем лодка взлетает и берет курс на США. Напомню, что в конце 1950-х — начале 1960-х годов янки еще не имели систему спутников-разведчиков, фиксирующих каждый вылет самолета, а сплошная зона обнаружения РЛС была только на севере США и Канады (система ПВО «НОРАД»). С юга США до явления Фиделя Кастро никогда не ожидали нападения. А именно с юга к штатам приближается наша лодка.

В любом случае ей не придется входить в ближнюю зону ПВО крупных городов или военных объектов. С расстояния 110 км лодка могла запустить самолеты-снаряды К-12БС и с 2500 км — самолеты-снаряды Х-44. Выпустив обе ракеты, лодка ложится на обратный курс и следует на рандеву с подводным танкером. Но на сей раз ей предстоит не только заправка топливом. С подводной лодки с помощью специального надувного плота на самолет перегружается еще пара самолетов-снарядов для нового налета. А пока «экипаж машины боевой» плещется в тропическом море, его место занимает сменный экипаж.

Понятно, что тут описан сценарий тотальной ядерной войны. А в случае локальной войны реактивные летающие лодки могли действовать в любом районе мирового океана — у берегов Индокитая или Фолклендских островов, в Карибском или Аравийском морях. А сами самолеты-снаряды К-12БС и Х-44 могли поражать не только площадные наземные цели, но и с помощью радиолокационных головок самонаведения уничтожать как отдельные корабли (фугасно-кумулятивной боевой части), так и целые соединения (специальной боевой частью).

Тут надо сразу оговориться: идея создания реактивной летающей лодки и даже летающей лодки — дальнего бомбардировщика носителя ядерного оружия не принадлежала СССР.

Первая в мире реактивная летающая лодка SRA-1 оторвалась от воды 16 июля 1947 г. Британская фирма «Саундерс-РО» в интересах флота спроектировала морской истребитель — летающую лодку. Схема была взята с обычной для летающих лодок конструкцией корпуса.

Силовая установка самолета состояла из двух турбореактивных двигателей Метрополитен-Виккерс «Верил» M.V.B.1 с тягой по 1480 кг, установленных в корпусе лодки. Общий для обоих двигателей воздухозаборник находился в носовой части корпуса, а выхлопные трубы выходили из корпуса позади крыла. На втором опытном образце самолета были установлены турбореактивные двигатели «Верил» M.V.B.2 с тягой по 1590 кг, а на третьем образце — двигатели «Верил» 1 с тягой по 1750 кг.

Самолет SRA-1 имел во внутренних баках около 1930 л горючего. Кроме того, под крылом самолета между корпусом и убирающимися стабилизирующими поплавками могли подвешиваться сбрасываемые топливные баки.

Взлетный вес самолета составлял 7400 кг, вес пустого самолета — 5100 кг. На третьем опытном образце самолета была достигнута максимальная скорость 825 км/час.

Однако в ходе испытаний выявились серьезные недостатки самолета SRA-1, и опыты с ним были прекращены. Да и вообще, идея создания реактивного истребителя оказалась порочной, и вскоре работы по ним прекратились. Последний опыт состоялся в 1953 г., когда фирма Конвер в США построила экспериментальный истребитель «Си Дарт» с убирающимися в полете гидролыжами, представлявшими собой нечто среднее между облегченными поплавками и обычными лыжами. В прорезях лыж были размещены колеса. Во время летных испытаний «Си Дарта» на пологом планировании была достигнута скорость, немного превышающая скорость звука. Однако вскоре оба опытных образца разбились.

Куда более заманчива западная идея создания летающей лодки — дальнего бомбардировщика. В 1952 г. американская фирма Мартин приступила к проектированию летающий лодки Р6М-1 «Си Мастер». По своей схеме этот самолет представлял собой летающую лодку с четырьмя твердотопливными двигателями «Алисой» J.71 с тягой по 5,9 т. Стреловидное крыло имело отрицательное поперечное V, что позволяло разместить подкрыльевые поплавки на самых концах крыла без подкосов.

Взлетный вес лодки составлял 72,6 т. Она могла нести боевую нагрузку до 13,6 т. Бомбы, торпеды и другое вооружение доставлялось на лодку «на плаву». Максимальная скорость лодки 965 км/час. Потолок 12,2 км. Дальность действия 4850 км (по другим данным 5700 км). Оборонительное вооружение «Си Мастера» состояло из шести дистанционно управляемых 12,7-мм пулеметов Браунинг. Самолет должен был садиться и взлетать при волне до 1,8 м.

Таким образом, эта летающая лодка по своим тактико-техническим характеристикам мало отличалась на тот момент от американского стратегического бомбардировщика В-47 «Стра-тоджет» (взлетный вес 84 т, максимальная скорость 960 км/ час, потолок 12,8 км, дальность 4800 км).

Первый опытный образец «Си Мастера» строился в большой спешке. Его сдали на испытания даже без катапультных сидений. Первый полет лодки состоялся 14 июля 1955 г., а второй полет — только 18 мая 1956 г. Сразу же после второго полета фирма Мартин получила заказ от ВМФ на постройку 24 серийных модифицированных лодок «Си Мастер», которые получили флотский индекс Р6М-2.

7 декабря 1955 г. в районе устья реки Потомак первый опытный образец «Си Мастер», налетав всего 37 часов, перешел в неуправляемое пикирование и разбился. Все четыре члена экипажа погибли. Вероятной причиной катастрофы посчитали отказ бустерного управления рулем высоты.

Второй опытный образец, уже оборудованный катапультными сиденьями, поступил на летные испытания 18 мая 1956 г. А 9 ноября того же года в районе Чесапикского залива он вошел в неуправляемое крутое кабрирование, свалился на крыло и потерпел аварию. Но члены экипажа смогли благополучно катапультироваться и приземлились в районе городе Одесса в штате Делавар. Причина была та же — отказ бустерного управления рулем высоты.

На третьем опытном экземпляре фирма Мартин уже устранила все выявленные дефекты. Летные испытания начались 20 января 1958 г.

Параллельно фирма Мартин начала шумную рекламную кампанию. На испытания Р6М-1 приглашались журналисты и кинооператоры-документалисты. Разумеется, все это происходило в идеально подобранных условиях — наивыгоднейшем состоянии водной поверхности (при небольшой ветровой волне) и умеренном встречном ветре,

ВМФ США готовился к приему лодок-бомбардировщиков Р6М-2. Специально для них было начато строительство большого гидроаэродрома Харвей Пойнт в штате Северная Каролина. Для обеспечения деятельности лодок в необорудованных местах была выведена из резерва и переоборудована плавучая база гидроавиации AV5 «Альбемарл» водоизмещением 13 475 т.

А фирма Мартин приступила к проектированию более тяжелого гидросамолета «Си Мистрис», который предполагалось использовать и как транспортную машину, и как бомбардировщик.

На «Си Мистрис» планировалось установить восемь твердотопливных двигателей и получить скорость, близкую к скорости звука. Гидросамолет должен был взлетать и садиться на волне до трех метров. При дозаправке в воздухе дальность полета «Си Мистриса» должна была достигать 20 тыс. км. Дозаправку предполагалось производить прямо в океане с подводных лодок и надводных кораблей. А в дальнейшем фирма Мартен планировала установить на «Си Мистрисе» атомную силовую установку. Стоимость же новой машины указывалась значительной меньшей, чем стоимость нового бомбардировщика В-58 «Хастлер».

Однако 21 августа 1959 г. грянул гром — руководство ВМФ разорвало контракт на постройку 24 серийных Р6М-2. К этому времени фирма Мартин успела построить лишь 3 серийных гидросамолета. Всего же на работы по теме «Си Мастер» было затрачено 441 млн долларов.[131] В ноябре того же 1959 г. все построенные гидросамолеты «Си Мастер» пошли на лом.

Причину прекращения работ в США по созданию реактивных летающих лодок, выполняющих функции стратегических бомбардировщиков, многие западные военные обозреватели объясняли конструктивными недостатками машин «Си Мастер» и «Си Мистрис». Такого же мнения придерживались и у нас. Так, крупный специалист по летающим лодкам Анатолий Борисович Григорьев писал: «Главный конструктор [Бериев. — А. Ш.] сделал определенные выводы. Первое, „Си Мастер“ создавался в соответствии с концепцией начала пятидесятых годов, согласно которой наличие реактивных двигателей с большими запасами тяги якобы позволяло пренебречь требованиями гидродинамики и строить не лодку, способную летать, а скоростной самолет, приспособленный для базирования на воде. „Си Мастер“ — это реактивный самолет с непропорционально узкой лодкой, слабо выраженным реданом и малоэффективными подкрыльными поплавками. В результате этого самолет при взлете и посадке с боковым ветром зарывался консолью крыла в воду. При нормальной полетной массе „Си Мастер“ при разбеге сильно раскачивался и „барсил“. Если взлет производился при волне, то в двигатели набиралась вода и они глохли.

И второй вывод сделал Бериев. Создатели „Си Мастера“, желая получить высокую скорость, частично пренебрегли требованиями гидродинамики. Не в ладах оказались они и с аэродинамикой. Аэродинамические формы самолета не соответствовали так называемому „правилу площадей“, принятому в США при проектировании самолетов с околозвуковой скоростью. Сущность этого правила заключается в том, что комбинация крыла с фюзеляжем имеет наименьшее сопротивление в случае, когда величины поперечных сечений самолета, перпендикулярных направлению полета, будут образовывать на диаграмме плавную кривую, без резких выступов или впадин.

Взять, к примеру, места стыковки крыльев с фюзеляжем — в этом месте фюзеляж должен быть „поджат“ на величину поперечного сечения крыла. В противном случае на диаграмме появится резкий выступ. И несоблюдение „правила площадей“ приведет к сильному возрастанию сопротивления при приближении к скорости звука, при этом резко изменится картина обтекания самолета воздушными струями.

Требования „правила площадей“ очень трудно увязать с наличием редана, подкрыльных поплавков и других непременных атрибутов гидросамолета».[132]

Видимо, во многом Бериев был прав, но, на мой взгляд, дело решил совсем другой фактор. Летом 1959 г. была успешно проведена серия из 33 пусков баллистических ракет «Поларис», из них лишь два пуска оказались полностью неудачными. И теперь правительство США и командование ВМФ решили делать ставку на баллистические ракеты «Поларис», которые собирались установить на подводные лодки, крейсера и даже на специальные корабли-ракетоносцы, замаскированные под торговые суда.[133] А использование летающих лодок только для транспортировки войск и противолодочной обороны было признано нецелесообразным, и ВМФ довольствовался летающими лодками с поршневыми двигателями типа Мэрлин PSM-2 и др.

А что же делалось у нас? В мае 1947 г. ОКБ Г. М. Бериева начало в инициативном порядке разработку своей первой реактивной лодки — морского разведчика с двумя двигателями ВК-1. Лодка получила обозначение Р-1.

Работы над Р-1 шли медленно. Так, если рулежки и пробежки по Еоде начались в 1949 г., то первый полет состоялся лишь 30 мая 1952 г. Взлетный вес Р-1 был около 20 т, а экипаж состоял из 3 человек.

Гидросамолет Р-1 построили в одном экземпляре, и вопрос о его серийном производстве даже не поднимался.

Работы по созданию первой реактивной летающей лодки Бе-10 были заданы Постановлением Совмина № 2622–1105сс от 8 октября 1953 г. В Постановлении говорилось, что Бе-10 (изделие «М») предназначается для ведения разведки в открытом море, высотного торпедо- и бомбометания по кораблям, постановки мин, нанесения бомбовых ударов по военно-морским базам и береговых сооружениям. Замечу, что ведение разведки, постановки мин с не меньшим успехом могли производить и летающие лодки с поршневыми двигателями. А бомбометание по кораблям в море с горизонтального полета с большой высоты обычными бомбами вообще было не эффективно. Поэтому руководство думало о нанесении ударов по береговым целям не в последнюю очередь.

В октябре 1955 г. был закончен постройкой первый опытный образец Б-10. Его делали на авиационном заводе № 86 в Таганроге, на котором серийно выпускались летающие лодки Бе-6 с поршневыми двигателями.

К 13 ноября 1955 г. Бе-10 в специальном плавучем доке отбуксировали в Геленджик. Там на специальном стенде произвели стыковку агрегатов, после чего 20 декабря начались заводские испытания. Там и состоялся первый 20-минутный полет Бе-10. Всего в ходе заводских испытаний было произведено 76 вылетов первого опытного и первого серийного образца Бе-10.

С 20 октября 1956 г. по 20 июля 1959 г. проходили государственные испытания Бе-10. Общий налет опытного самолета к моменту окончания испытаний составлял 138 час 33 мин (109 полетов), а первого серийного самолета — 91 час 31 мин (65 полетов). В ходе испытаний дважды выходили из строя двигатели, что приводило к перерывам в полетах.

В акте по результатам государственных испытаний летающая лодка Бе-10 с определенными оговорками рекомендовалась к принятию на вооружение авиации ВМФ. Там же отмечалось, что летные данные не полностью соответствуют тактико-техническим требованиям. Максимальная скорость Бе-10 на испытаниях составила 910 км/час вместо заданной 950–1000 км/час, а практический потолок — 12,5 км вместо заданных 14–15 км. Практическая дальность полета составила 2895 км вместо 3000 км. Основной причиной снижений летно-технических характеристик стало несоответствие фактических характеристик двигателя АП-7ПБ заявленным.

Летом 1959 г. к переучиванию на Бе-10 приступила 2-я эскадрилья 977-го отдельного морского дальнеразведыватель-ного авиаполка авиации Черноморского флота, который был вооружен летающими лодками Бе-6. Эскадрилья базировалась на гидроаэродроме на закрытом от штормов озере Донузлав в Крыму.

Серийные Бе-10 в различных вариантах загрузки могли нести: 3 авиационные реактивные торпеды РАТ-52; 3 индукционные гидродинамические мины ИГДМ или авиационные плавающие мины АПМ; 12 бомб ФАБ-250 или одну ФАБ-3000.

Гидросамолет Бе-10 был вооружен передней неподвижной установкой с двумя пушками АМ-23 с боекомплектом 300 патронов и кормовой пушечной установкой ДК-7Б с двумя АМ-23 с боекомплектом 600 патронов. Установка ДК-7Б имела горизонтальное наведение ±65° и вертикальное +60° (вверх) и -40° (вниз). Управление наведением дистанционное посредством сельсинной синхронно-следящей передачи. Дистанционное электрическое управление кормовой установкой осуществляется от оптической прицельной станции ПС-53К и-ли радиолокационной прицельной станции «Аргон-2», позволяющей вести огонь при любой видимости.

Однако идея создания межконтинентального ракетоносца, способного взлетать с воды, не оставляла наше руководство. И за неимением лучшего им решили сделать Бе-10. При этом межконтинентальную дальность решили обеспечить за счет дозаправок, а крылатую ракету пришлось делать заново.

Работы по крылатой противокорабельной ракете К-12 были начаты по Постановлению Совмина № 838–389 от 11 июля 1957 г. Первоначальное проектирование ракеты велось в ГСНИИ-642, однако Постановлением Совмина № 564–275 от 26 мая 1958 г. работы по К-12 были переданы в ОКБ-49 (г. Таганрог, главный конструктор Г. М. Бериев).

Бериев решил делать ракеты К-12 в комплексе с самолетом-носителем Бе-10Н, созданном на базе двухмоторной реактивной летающей лодки Бе-10. У Бериева индекс ракеты К-12 был преобразован в К-12БС.

Ракета К-12БС предназначалась для поражения бронированных кораблей, крупных транспортов и радиолокационно-контрастных наземных целей. В аппаратуре самонаведения системы К-12Б использован принцип активного самонаведения ракеты с подвески по выбранной с помощью РЛС «Шпиль» надводной или наземной цели. Аппаратура наведения ракеты включала в себя активную радиолокационную головку самонаведения «КН» и автопилот АП-72–12.

Ракета оснащалась серийным жидкостным реактивным двигателем С2.722В с турбонасосной подачей топлива. Двигатель был размещен в хвостовой части фюзеляжа и работал в двух режимах:

Тяга (на уровне моря), кг — 1213 — 554

Время работы двигателя, мин — 120 — 150

В баках ракеты помещено 545 кг окислителя марки АК-20К и 175 кг горючего марки ТГ-02. Максимальная скорость полета 2500 км/час. Высота полета ракеты 5–12 км. Дальность стрельбы — от 40 до 110 км. Длина ракеты 8,36 м. Крылья стреловидные с углом 65°, размах крыльев 2,25 м. Стартовый вес 4,3 т.

Вес боевой части составлял около 350 кг. Боевая часть могла быть как ядерной, так и фугасно-кумулятивной. В последнем случае она содержала 216 кг взрывчатого вещества.

При пробитии борта корабля-цели при угле встречи менее 45° взрывное устройство обеспечивало подрыв обычной боевой части внутри корабля, а при углах встречи, превышающих 45°, происходил мгновенный взрыв у борта.

Пуск ракеты производился с самолета Бе-10Н при скорости полета до 700 км/час с высоты 5–10 км.

Таким образом, в ОКБ-49 под руководством Бериева был создан уникальный комплекс, состоявший из первой в мире серийной реактивной летающей лодки, оснащенной двумя крылатыми ракетами. Ни до этого, ни после ничего подобного в мире не было создано.

Нормальный взлетный вес самолета-носителя Бе-ЮН составлял 48,5 т. Самолет мог нести одну или две ракеты. Практический потолок Бе-10Н составлял 11,6–11,8 км, а максимальная скорость с одним снарядом — 875 км/час Радиус действия Бе-ЮН при подвеске одного снаряда без дозаправки самолета — 1250 км, а с одной дозаправкой в море с подводной лодки — 2060 км. Это позволяло атаковать цели, находившиеся в центральной части Атлантики и Тихого океана. РЛС «Шпиль К-12У» должна была обнаруживать корабль-цель типа эсминец при волнении моря 4–5 баллов на расстоянии не менее 150 км.

Не буду утверждать, что «Россия — родина слонов». В 1942–1943 гг. японские летающие лодки, стартуя с базы Джалуит на Маршаловых островах, дозаправлялись в океане от подводных лодок и наносили удары по Пёрл-Харбору. А в 1950–1952 гг. американцы перестроили подводную лодку «Гуавина» в танкер-заправщик, и с нее неоднократно заправлялись летающие лодки типа «Марлин».

В СССР с целью отработки взаимодействия гидросамолетов и подводных лодок при дозаправке в ноябре-декабре 1956 г., в июне-июле 1957 г. и в августе 1957 г. были проведены учения на Черноморском, Северном и Тихоокеанском флотах. При этом роль реактивной летающей лодки исполнял гидросамолет Бе-6, а роль танкеров — подводная лодка проекта 613.

Судостроительная промышленность параллельно работала над несколькими проектами лодок-танкеров. Самым простым вариантом было переоборудование серийной подводной лодки проекта 613 в проект 613В. В корме лодки размещалась топливная цистерна емкостью 15 т керосина. Передача топлива на Бе-10 рассматривалась в двух вариантах: с помощью перекачки насосом и с помощью выдавливания сжатым азотом из баллонов. Делались и специальные проекты подводных лодок. Так, в 1956 г. в ЦКБ-18 были начаты работы по дизель-электрической подводной лодке — минному заградителю проекта 632, который должен был перевозить 160 т авиационного топлива в топливно-балластных цистернах.

В 1957 г. было начато проектирование большой дизель-электрической транспортной подводной лодки проекта 648, которая среди прочих грузов должна была перевозить 500 т авиационного топлива. С августа 1959 г. началось проектирование атомной транспортной подводной лодки проекта 664, которая среди прочих грузов должна была перевозить 1000 т авиационного топлива. В проекте 664 в разделе «Назначение лодки» было сказано: «…снабжение в море гидросамолетов топливом и другими видами обеспечения». Что понималось под «другими видами обеспечения», сказано не было, но лодка проекта 664 должна была транспортировать 20 крылатых ракет типа П-5, П-6 или П-7. Эти ракеты предназначались для передачи в море на подводные лодки-ракетоносцы. Однако без особого труда ракеты П-5 можно было заменить на ракеты К-12БС, которые были несколько легче по весу и существенно меньше по габаритам. А при проектировании ракеты К-12БС предусматривалась подвеска ее под крылом Бе-ЮН на воде со специального катера. При передаче же ракеты с подводной лодки на Бе-ЮН можно было использовать надувной понтон. Таким образом, один или несколько ракетоносцев Бе-ЮН могли получить базу где-нибудь в центре Тихого океана. Там они дозаправлялись с атомной подводной лодки, наносили ракетный удар по цели, удаленной на 1200 км, и возвращались назад за топливом и ракетами. Кстати, на подводной лодке самолеты могли ждать и сменные экипажи.

Параллельно с Бериевым, но соверьченно независимо от него, в атмосфере беспрецедентной секретности в Москве на Филях в ОКБ-23 в ноябре 1955 г. было начато проектирование сверхзвуковой летающей лодки (гидросамолета) М-70. Взлетный вес его должен был составлять 240 т. Но взлетать он мог даже при солидном волнении до 4 баллов включительно, то есть при волне до 1,8 м. Максимальная скорость летающей лодки М-70 должна была достигать 2500 км/ч, то есть почти в 2 раза превышать скорость звука.

Дальность полета М-70 без дозаправки 7000–7500 км, а с двумя дозаправками — 23 000-24 000 км, то есть лодка могла долететь и вернуться из любой точки земного шара.

Летающую лодку М-70 предполагалось оснастить четырьмя турбореактивными двигателями М-16–17Ф или П10Б (ПК-10), которые развивали на взлете тягу 22 т и 26,5 т соответственно.

Гидросамолет М-70 представлял собой высокоплан нормальной схемы с тонким трапециевидным крылом малого удлинения, четырьмя двигателями на пилонах, два из которых размещены над крылом, а два других закреплены справа и слева от киля, и гидрошасси. Гидрошасси его состояло из подводного крыла, носовой гидролыжи, подкрыльных гидролыж и кормового демпфера. Подводное крыло сварное из титанового сплава, образовано верхней и нижней обшивкой, приваренной к нервюрам.

Основным вооружением гидросамолета М-70 были баллистические крылатые ракеты Х-44 конструкции ОКБ-23 Мясищева или П-б конструкции ОКБ-52 Челомея. Были и иные варианты нагрузок, в частности, управляемые бомбы типа УБВ-3 или 4 морские мины в габаритах ФАВ-1500.

Работы по Х-44 были начаты в 1956 г. в ОКВ-23. Самолет-снаряд Х-44был выполнен по нормальной самолетной аэродинамической схеме. Два двигателя РЗ-45Ф с тягой по 5650 кг позволяли развивать снаряду маршевую скорость, в 3 раза превышающую скорость звука. По мере расходования топлива высота полета увеличивалась с 19 до 21,5 км. Стартовый вес снаряда Х-44 — 11 т, боевая часть весом 2,7 т содержала термоядерный заряд «изделие 205К». В противокорабельном варианте самолет-снаряд Х-44 оснащался радиолокационной головкой самонаведения, разработанной в ЦНИ-108.

Оборонительное вооружение гидросамолета М-70 предназначалось для отражения атак противника в задней полусфере и создания пассивных помех системам наведения наземных РЛС и управляемых ракет класса «земля-воздух» и «воздух-воздух». Оборонительное вооружение включало: кормовую башню с двумя 23-мм пушками типа 261-П системы Рихтера; радиолокационный прицел типа «Ксенон»; реактивные снаряды ТСР-45 с дипльными отражателями.

Параллельно со сверхзвуковым гидросамолетом М-70 Мя-сищев занялся разработкой гидросамолета с атомной силовой установкой 60М. Работы велись в соответствии с распоряжением Минавиапрома от 16 апреля 1956 г. за № М-40/1982 и Постановлением Совмина от 15 августа 1956 г. за № 1119–582.

При разработке проекта 60М были использованы результаты исследований по гидросамолету М-70. Успешные испытания модели гидросамолета М-70 с лыжно-крыльевым шасси в открытом водоеме послужили основанием для выбора именно этой схемы для проекта 60М. Применение классической реданной схемы было признано нецелесообразным из-за увеличенного миделя и большого веса конструкции.

Применение атомной силовой установки накладывало на конструкцию, аэродинамическую компоновку и условия наземной эксплуатации серьезные требования. А именно: обеспечение работоспособности агрегатов и систем самолета и возможности его наземной эксплуатации при наличии мощного и длительного радиоактивного излучения от реакторов двигателей и от активированной конструкции всего самолета; получение максимального практического потолка и удовлетворительных взлетно-посадочных характеристик самолета при практически постоянной его массе в течение всего полета; обеспечение надежной защиты экипажа от действий радиоактивного излучения.

Гидросамолет 60М представлял собой цельнометаллический среднеплан с прямым крылом малого удлинения с Т-образным оперением, с четырьмя твердотопливными двигателями, расположенными в кормовой части самолета, и лыжно-крыльевым шасси. Это шасси убиралось в положение заподлицо в днище.

Взлетный вес гидросамолета 60М составлял 224 т, из которых 80 т приходилось на силовую установку и 25 т — на боевую нагрузку. Максимальная скорость составляла 2200–2400 км/час, а посадочная — 320 км/час Дальность пробега по воде 1600–2000 м. Дальность полета 20–25 тыс. км, то есть самолет мог поразить любую точку земного шара, при этом огибая районы с сильной ПВО противника.

Защита экипажа гидросамолета от нейтронного и гамма-излучений почти не отличалась от наземных реакторов. Вооружение атомного гидросамолета 60М было аналогично гидросамолету М-70.

Параллельно с проектированием стратегических гидросамолетов в СССР шло проектирование их береговых и плавучих баз. Предусматривалось базирование гидросамолетов М-70 и 60М в скальных укрытиях. Любопытно, что эти гидросамолеты могли базироваться не только в Крыму у незамерзающего Черного моря, но и на Севере и Балтике.

Для стратегических гидросамолетов были спроектированы и специальные самоходные эксплуатационные доки, где они могли не только базироваться, но и ремонтироваться. Так, док для гидросамолета М-70 имел длину 85 м, а для 60М — около 100 м. Водоизмещение нагруженного дока составляло

3500 т. К доку был положен катер-буксировщик самолета водоизмещением 640 т.

Судостроительная промышленность готовилась к серийной постройке транспортных подводных лодок, которые должны были снабжать стратегические гидросамолеты топливом и ракетами.

Как уже говорилось, лодка проекта 664 должна была транспортировать 20 крылатых ракет. Кроме того, лодка могла принять на борт 1000 т авиационного керосина. Для сравнения, максимальная загрузка керосином Бе-10Н составляла 18,7 т, а М-70 — 130 т. Легко посчитать, на сколько заправок была рассчитана лодка, то есть, делая по одной заправке за полет, летающая лодка М-70 могла совершить 10–11 полетов, каждый раз производя пуск двух ракет, без возвращения в базу.

Разумеется, за все надо платить, и водоизмещение атомных подводных лодок проекта 664 достигло 10 150 т, то есть приблизилось к водоизмещению атомных ракетоносцев 1980-х годов.

Но созданию грандиозной системы из летающих лодок, сверхзвуковых крылатых ракет и подводных танкеров не суждено было сбыться. Успешные пуски МБР Р-7 конструкции Королева и лодочных баллистических ракет Р-11ФМ и Р-13 конструкции Макеева произвели потрясающее впечатление на Хрущева, и он приказал прекратить все работы по созданию стратегических летающих лодок.

Строительство атомных подводных лодок проекта 664 было начато на заводе № 402, но вскоре было заморожено. Таганрогский авиазавод № 86 с 1958 г. по 1961 г. сдал 27 серийных реактивных летающих лодок Бе-10. А сверхзвуковая летающая лодка М-70, равно как и ракеты К-12БС и Х-44, но дошли даже до стадии летных испытаний.

Изготовленные Бе-10 было решено использовать в качестве протизолодочных и патрульных самолетов, и их даже оснастили специальной ядерной глубинной бомбой «Скальп». Но в этой роли, как уже говорилось, они были неэффективны.

Превосходные летные качества Бе-10 были использованы Хрущевым для пропагандистских целей. Летающие лодки со стреловидным крылом неоднократно на бреющем полете пролетали на параде в Тушино, над Невой и в Севастополе. На Бе-10 было установлено 12 мировых рекордов для летающих лодок, в т. ч. скорость 912 км/ч и высота с грузом в 15 т — 11 997 м.

С 1964 г. построенные Бе-10 ржавели на берегу, а в 1968 г. были сняты с вооружения.

Как инженер и военный историк я полностью поддерживаю решение Хрущева прекратить сей проект, но смелость и экзотичность идеи могли бы стать основой для интересных компьютерных игр и даже для сценария полуфантастического боевика.

Глава 5. Самолет-снаряд для Америки

Параллельно с созданием стратегических гидросамолетов и межконтинентальных баллистических ракет в США и СССР создавались стратегические самолеты-снаряды. С 70-х годов XX века начало распространяться мнение, что наши и американские руководители «дурью мучились» из-за своей технической безграмотности, не понимали преимуществ баллистических ракет над самолетами-снарядами. Ведь самолет-снаряд 1950-х годов мог быть перехвачен истребительной авиацией или ЗУР, а против МБР любое оружие было бессильно.

Я не буду говорить о том, что, в конце концов, были созданы эффективные системы ПРО. Задним умом все крепки. Лучше перенесемся на 50 с лишним лет назад и будем оперировать лишь информацией того времени.

12 июня 1944 г. впервые в мировой истории немцы обстреляли Лондон самолетами-снарядами ФАУ-1 (Fi-103). Скорость самолета-снаряда была сравнительно невелика — 580 км/час, потолок не превышал 2 км, а дальность составляла 250–350 км.

С учетом небольшой дальности стрельбы ФАУ-1 при стрельбе по Лондону ракеты могли пересекать побережье Англии на очень узком участке — менее 100 км. К середине августа в этом секторе англичане сосредоточили 596 тяжелых и 922 легких зенитных орудий, около 600 пусковых установок зенитных неуправляемых ракет, а также 2015 аэростатов заграждения. Вблизи английского побережья над морем непрерывно патрулировали истребители (15 эскадрилий ночных и 6 эскадрилий дневных истребителей). Все эти меры привели к тому, что число сбитых ракет достигло 3461 из 9017 запущенных, то есть 38 %.

А вот перехватывать баллистические ракеты ФАУ-2 англичане даже не пытались. Откуда многие делали вроде бы неоспоримый вывод, что ФАУ-2 куда эффективнее, чем ФАУ-1. Но это, как говорится, на бумаге, когда забывают про овраги. При примерно одинаковой дальности полета и весе боевой части стоимость ФАУ-2 в 5 с лишним раз превышает стоимость ФАУ-1. То есть вместо одной баллистической ракеты можно было запустить 5 самолетов-снарядов, из которых 3 гарантированно достигли бы цели.

Да еще следует добавить, что немцы за несколько недель сумели переоборудовать в носители ракет ФАУ-1 несколько десятков бомбардировщиков Не-111, Ju-88, Me-111 и FW-200 «Кондор». Проблема переоборудования самолетов для немцев была облегчена тем, что еще в период испытаний Fi-103 часть из них запускалась с самолета Me-111.

В 5 часов утра 16 сентября с немецких самолетов Не-111 и Ju-88 было запущено семь ракет ФАУ-1. Из них две упали в Лондоне, а остальные — в графстве Эссен. Это было первое в мире применение авиационных дальнобойных ракет. До конца сентября германские самолеты запустили 80 ракет ФАУ-1, из которых 23 были уничтожены союзниками.

Таким образом, досягаемость системы «самолет — ракета» оказалась в 3–4 раза больше, чем у баллистической ракеты ФАУ-1. А поднять снаряженную ФАУ-2 в воздух и провести ее пуск было не под силу пи одному бомбардировщику мира.

А теперь обратимся к первой в мире межконтинентальной баллистической ракете Р-7 конструкции С. П. Королева.

Именно эта ракета вывела на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли и космический корабль «Восток-1» с Юрием Гагариным на борту. Модификации Р-7 и сейчас используются при запуске пилотируемых кораблей типа «Союз».

Однако как межконтинентальная баллистическая ракета Р-7, мягко выражаясь, не состоялась. Так, стартовый вес Р-7 составил не менее 280 т (!). Заправка ракеты происходила непосредственно перед пуском. Это была сложная и длительная процедура. При нормальной заправке 170 тонн требовалось подвезти к ракете 400 тонн жидкого кислорода. Охлажденный до сверхнизких температур кислород, соприкасаясь с теплыми баками, мгновенно вскипал и испарялся. Боеготовность сохранялась не более 8 часов. После этого топливо сливалось. Время на подготовку ракеты Р-7А к пуску в мон-тажно-испытательном корпусе составляло 21 час, а на стартовой позиции — 12 час 30 мин. В составе боевого расчета при подготовке к проведению пуска участвовало одновременно до 280 человек.

Пусковой комплекс ракет представлял собой буквально циклопическое сооружение. Так, на постройку первой пусковой установки в Байконуре было перемещено более 1 млн кубометров земли. В итоге удалось построить только 6 ПУ для ракет Р-7. Наконец, по тактико-техническому заданию КВО Р-7 составляло 10 км, а фактически было еще больше.

В отличие от межконтинентальных баллистических ракет двигатели самолетов-снарядов работали не на жидком кислороде, как Р-7 и Р-9А, и не на ядовитой и взрывоопасной азотной кислоте, как Р-16, а на обычном авиационном керосине. Сами самолеты-снаряды и их пусковые установки были чуть ли не на порядок дешевле МБР и их стартовых комплексов. КВО самолетов-снарядов было тоже велико, но на стратегических самолетах-снарядах с самого начала предусматривалась астрокоррекция, которая значительно повышала точность попадания в цель.

Межконтинентальные крылатые ракеты дальнего действия «Буря» и «Буран»

Межконтинентальные ракеты дальнего действия, то есть ракеты, которые с территории США могли поразить объекты в СССР, были впервые созданы в Америке.

Межконтинентальная крылатая ракета с турбореактивным двигателем SM-62 «Снарк» начала разрабатываться в 1947 г. фирмой «Нортроп». Внешне ракета «Снарк» была похожа на реактивный истребитель со стреловидным крылом с углом стреловидности 45°.

Старт ракеты происходил с пусковой установки, имевшей небольшой угол наклона к горизонту. Для взлета использовались два пороховых ускорителя, работавшие в течение 4 секунд.

В хвостовой части ракеты размещался маршевый турбореактивный двигатель J-57 фирмы «Пратт-Уитни», обеспечивавший дозвуковую скорость полета.

Первый пуск «Снарка» был произведен в 1951 г. Большинство пусков ракет оканчивалось неудачей, в основном из-за отказа систем управления. Только в 1956 г. ракета «Снарк» пролетела 4800 км. В 1959 г. «Снарк» был запущен в серийное производство. Впервые расчетную дальность 8000 км ракета осилила весной 1960 г. Но в том же году работы по «Снарку» были прекращены. Фактически «Снарк» так и не поступил на вооружение ВВС США.

«Снарк» летал почти с той же скоростью, что и современный ему стратегический бомбардировщик Б-52. Но, в отличие от Б-52, он не мог маневрировать, ставить активные и пассивные помехи радиолокаторам ПВО и использовать кормовую артиллерийскую установку.

Наиболее же перспективной была крылатая ракета с прямоточным воздушно-реактивным двигателем, который на высоте 18–25 км мог развивать скорость, в три раза превышающую звуковую. Но прямоточный двигатель мог работать только при большой скорости полета, поэтому крылатой ракете нужна была разгонная ступень. Таким образом, крылатая ракета с прямоточным двигателем представляет баллистическую ракету с жидкостно-реактивным двигателем в качестве первой ступени и крылатую ракету в качестве второй ступени. К такой схеме стратегической крылатой ракеты почти одновременно пришли конструкторы США и СССР.

В 1947 г. фирма «Норт-Америкен Авиэшн Инкорпорей-шен» (позже получившая название «Рокуэлл Интернэшенел») начала разработку двухступенчатой крылатой ракеты «Нава-хо». Первая, разгонная ступень ее имела ЖРД на базе двигателя ракеты ФАУ-2, работавший на жидком кислороде и этиловом спирте и развивающий тягу в 34 тонны. Вторая степень имела ПВРД, развивавший маршевую скорость порядка 1300 км/час Дальность крылатой ракеты должна была составлять 805 км.

Впоследствии проект «Навахо» был пересмотрен, и фирма «Рокетдайн» в 1955 г. начала разработку нового ускорителя с ЖРД на керосине и жидком кислороде тягой 61,3 т.

В окончательном варианте разгонная ступень представляла собой сигару с тремя трапециевидными стабилизаторами в хвостовой части. Маршевая ступень была построена по аэродинамической схеме «утка» с треугольным низкорасположенным крылом, имевшим стреловидность 60°. Вертикальное хвостовое оперение состояло из двух трапециевидных линей.

Два ЖРД разгонной ступени работали в течение 45 с, развивая тягу до 122 т. Затем включались два прямоточных двигателя маршевой ступени, и разгонная ступень отделялась.

Запуск ракеты «Навахо» (SM-64A) производился вертикально со специальной пусковой установки на мысе Канаверал в штате Флорида. Внешне ПУ была очень похожа на ПУ баллистических ракет средней и большой дальности.

Вот хронология пусков крылатых ракет «Навахо»:

06 ноября 1956 г. — Ракета упала через 26 с после пуска.

22 марта 1957 г. — ПВРД не включился.

25 апреля 1957 г. — Взрыв на стартовом столе.

26 июня 1957 г. — Отказ ПВРД вскоре после его включения.

12 августа 1957 г. — Отказ ПВРД через 56 с после включения.

18 сентября 1957 г. — Полет в течение 17 мин 55 с. 13 ноября 1957 г. — Полет в течение 75 с после старта.

10 января 1958 г. — Достигнута дальность 1990 км. 25 февраля 1958 г. — Взрыв через 20 с после старта.

11 сентября 1958 г. — Отказ ПВРД в полете.

18 ноября 1958 г. — Ракета упала после включения ускорителя.

Решением Министерства обороны США от 11 июля 1957 г. разработка проекта «Навахо» была приостановлена, однако программа летных испытаний продолжена для получения «необходимых данных о характеристиках крылатых аппаратов при полете на больших скоростях». Однако интересных данных получено не было. Семь запусков оказались полностью неудачными, и только в четырех был испытан (да и то не по полной программе) ПВРД. После двух последних неудачных полетов все последующие старты были отменены.

Американцы окончательно решили отказаться от стратегических крылатых ракет в пользу баллистических ракет «Атлас» и «Титан».

В СССР разработка крылатых ракет с ПВРД началась в конце 1940-х годов. Уже в 1951 г. в ОКБ-1 под руководством С. П. Королева был разработан аванпроект двухступенчатой крылатой ракеты дальностью 1300 км. Схема ракеты классическая для баллистических ракет — внизу первая ступень, сверху вторая ступень. Принципиальной же разницей было то, что первая ступень оснащалась однокамерным азотно-кислот-но-поршневым ЖРД, а вторая — прямоточным воздушно-реактивным двигателем.

Стартовый вес ракеты составлял 5930 кг, длина 13,6 м, вес боевой части 500 кг. Стартовая ступень весом 850 кг имела ЖРД с тягой 7850 т и должна была отделяться на высоте 20 км. На этой высоте включался маршевый прямоточный двигатель, и ракета переходила в горизонтальный полет со скоростью 3160 км/час.

31 января 1953 г. Королев утвердил эскизный проект новой крылатой ракеты большей дальности. Стартовый вес ракеты должен был составлять 7874 кг. В качестве разгонной ступени предполагалось использовать двигательный отсек баллистической ракеты Р-Н. На стыке разгонной и маршевой ступеней был сделан кольцевой проток для запуска прямоточного двигателя до разделения ступеней. Новая крылатая ракета проектировалась не как боевая, а как экспериментальная для отработки технических решений для межконтинентальных крылатых ракет.

Согласно Постановлению Совмина от 13 февраля 1953 г. была начата разработка двухступенчатой крылатой ракеты с дальностью полета 8000 км. ОКБ-1 было слишком занято работами над баллистическими ракетам, да и Королев презрительно относился к «крылаткам». Результатом этого стало Постановление Совмина № 957–409 от 20 мая 1954 г. о передаче работ по стратегическим крылатым ракетам Министерству авиационной промышленности. В связи с этим из ОКВ-1 в МАП ушел ряд разработчиков крылатых ракет — А. С. Будник, И. И. Моишеев, И. М. Лисович и др.

Межконтинентальная крылатая ракета разрабатывалась в двух вариантах — более легкую (весом 60 т) делал С. А. Лавочкин в ОКБ-301, а более тяжелую (весом около 152 т) делал В. М. Мясищев в ОКБ-23. Научным руководителем обоих этих проектов был назначен М. В. Келдыш.

Крылатая ракета Лавочкина получила название «Буря» и индекс «350», а крылатая ракета Мясищева — «Буран». Кроме того, «Буран» имел заводской индекс «40», его стартовая ступень — индекс «41», а маршевая — «42». Обе ракеты имели сходные конструктивные схемы. Оба аппарата были двухступенчатыми. Треугольное крыло маршевой ступени имело стреловидность 70° с прямой задней кромкой. Сравнительно тонкое крыло было «пустым», то есть не заливалось топливом.

Для обоих аппаратов сверхзвуковые прямоточные воздушно-реактивные двигатели разрабатывались в ОКБ-670 М. М. Бондарюка. Жидкостные двигатели стартовой ступени «Бурана» делало ОКБ-456 В. П. Глушко, а для «Бури» — ОКБ A. M. Исаева.

ЦАГИ занималось вопросами аэродинамики, а НИИ М. В. Келдыша — тепловыми процессами новых сверхзвуковых аппаратов. Маршевые ступени крылатых ракет должны были летать на большой высоте со скоростью почти в три раза превышающей скорость звука. Нагрев поверхностей планера до температуры свыше 200 °C исключал возможность ри-менения привычного дюралюминии в конструкция фюзеляжа и крыла. Потребовалось освоить такие новые тогда для авиастроителей материалы, как нержавеющая сталь и титан, а также разработать конструктивные средства борьбы с деформациями планера при нагреве.

Впервые в истории управляемых ракет в стратегической крылатой ракете была применена автономная система управления с астрокоррекцией. Применить обычную инерциальную систему наведения в стратегической крылатой ракете было невозможно, так как с учетом дальности стрельбы вероятное отклонение от точки прицеливания составило бы десятки километров. Поэтому во всех американских и советских крылатых ракетах была принята инерциальная система наведения с астрокоррекцией.

Суть астрокоррекции заключается в том, что специальная оптическая система автоматически находит две определенные звезды, а затем автоматически следит за ними. Таким образом, постоянно производится замер «высоты» звезды над горизонтом и на карте строится так называемая окружность равных высот. Пересечение таких окружностей для двух звезд дает точное положение ракеты в данный момент. Далее данные передаются автопилоту, который производит коррекцию курса ракеты, а по достижении географического места цели переводит ракету в пикирование.

Ракеты с системой астрокоррекции должны лететь на максимальной высоте, насколько позволяют возможности воздушно-реактивного двигателя. На высоте 18–25 км звезды днем видны так же ярко, как и ночью, и система астрокоррекции может работать круглосуточно независимо от погодных условий.

В СССР работы по созданию системы астрокоррекции велись с 1947 г. В рамках НИИ-88 была создана лаборатория, занимавшаяся автоматической астрокоррекцией, ей руководил И. М. Лисович. Позже это подразделение было переведено в НИИ-1.

Со второй половины 1952 г. по 1954 г. опытная система астрокоррекции испытывалась на самолете Ил-12, а с 1954 г. по 1955 г. — на бомбардировщике Ту-16. В полете на 4000 км система имела ошибки в пределах 3,3–6,6 км. Причем полет проходил на высоте около 10 км, а на высотах вдвое больших система, соответственно, должна была работать лучше.

Крылатая ракета «Буря» была двухступенчатой. Маршевая ступень оснащалась прямоточным двигателем РД-012. Стартовая ступень состояла из двух боковых ускорителей. Ускоритель имел цилиндрическую форму с заостренной передней частью и состоял из топливных баков и четырехкамерного ЖРД С2.1100 (позже С2Л150), разработанного в ОКБ-2 НИИ-88. В топливные баки каждого ускорителя заправлялось 20 840 кг окислителя и 6300 кг горючего. В струе газов ЖРД располагались газовые рули, обеспечивающие управление ракетой на начальном участке полета. При наборе скорости управление полетом осуществлялось воздушными рулями. На ускорителях устанавливались горизонтальные рули и стабилизаторы. Ускорители общим весом 64 760 кг симметрично располагались под крыльями маршевой ступени и крепились к ее фюзеляжу на четырех узлах каждый.

Маршевая ступень «Бури» построена по нормальной самолетной схеме с треугольным крылом, имеющим стреловидность по передней кромке 70° и тонкий сверхзвуковой профиль. В передней части цилиндрического фюзеляжа маршевой ступени находился сверхзвуковой диффузор с центральным телом, в котором размещалась боевая часть. В хвостовую часть фюзеляжа вел воздухопровод, окруженный кольцевыми баками с топливом. Сверхзвуковой ПВРД диаметром 1700 мм стыковался с воздухопроводом и питался топливом с помощью тур-бонасосного агрегата и регулятора подачи топлива, которые устанавливались в специальном отсеке. Турбонасосный агрегат также приводил в работу генератор мощностью 25 кВт. Фюзеляж заканчивался обтекателем сопла ПВРД и крестообразным хвостовым оперением с аэродинамическими рулями. Система астронавигации находилась в охлаждаемом приборном отсеке в средней верхней части фюзеляжа, а датчики этой системы прикрывались специальным куполом из жаростойких кварцевых пластин.

Межконтинентальная ракета «Буря» стартовала вертикально непосредственно со стрелы установщика специального пускового устройства на железнодорожной платформе конструкции Новокраматорского машиностроительного завода им. В. И. Ленина (главный конструктор В. И. Капустинский). После старта ракета разгонялась ускорителями до скорости ЗМ и достигала высоты 18–20 км.

Первые 50 секунд полета управление ракетой осуществлялось с помощью газовых рулей. Через 50 секунд, когда ракета набрала достаточную скорость и могла управляться аэродинамическими рулями, газовые рули отстреливались. На 80-й секунде полета начинал работать прямоточный маршевый двигатель, а «боковушки» отстреливались.

После того как скорость достигала ЗМ, и ПВРД выходил на режим максимальной тяги, происходила расцепка ускорителей и маршевой ступени. Далее полет маршевой ступени до района цели шел с постоянной скоростью 3,15–3,2М и с постоянным аэродинамическим качеством на сверхзвуковом ПВРД. На маршевом участке полет корректировался с помощью системы автоматической астронавигации «Земля». За время полета до цели ракета поднималась до высоты 25,5 км. При приближении к цели маршевая ступень должна была переводиться автопилотом в крутое пикирование на цель, и при этом отделялось центральное тело с боевым ядерным зарядом.

В конце августа 1954 г. был закончен эскизный проект межконтинентального самолета-снаряда «Буря». В ноябре 1956 г. закончилась отработка двигателя РД-Д12У. В 1956 г. начались наземные испытания опытного образца «Бури». Параллельно на двух заводах — № 301 в г. Химки и № 18 в Куйбышеве — была запущена в производство первая серия ракет для летных испытаний. Всего было изготовлено 19 ракет.

Представим кратко хронологию летных испытаний «Бури» на полигоне Капустин Яр.

31 июля 1957 г.: включился стартовый ЖРД, но ракета так и осталась на пусковом столе — один из ускорителей не вышел на режим номинальной тяги и автоматика заблокировала команду «старт».

1 сентября 1957 г.: восстановленная ракета доставлена на старт и подготовлена к пуску. В момент старта от ракеты неожиданно отделились газовые рули. Так как вектор тяги стартовых ЖРД не проходит через центр тяжести ракеты, то стартовики создают вращательный момент, который уравновешивается газовыми рулями. После отстрела рулей ракета под действием этого момента силы медленно описала «мертвую петлю» и упала в нескольких десятках метров от пусковой установки, вызвав на полигоне сильнейший пожар.

После этого пуска элементная схема отстрела газовых рулей была изменена, и преждевременный их отстрел не наблюдался.

31 октября 1957 г.: второй пуск. Отказ ЖРД одного из ускорителей.

21 марта 1958 г.: третий пуск с макетом маршевой ступени. На 63-й секунде полета потеряно управление.

28 апреля 1958 г.: успешный пуск с макетом маршевой ступени.

22 мая 1958 г.: удачный пуск с маршевой ступенью. 80 секунд нормальной работы ускорителей, а затем включился прямоточный двигатель.

На двенадцатом пуске была достигнута дальность 1315 км, далее последовал отказ систем воздушных датчиков и падение ракеты.

20 февраля 1960 г. на шестнадцатом пуске была достигнута дальность 5500 км.

23 марта 1960 г. состоялся восемнадцатый пуск по «большой трассе» Владимировка (Астраханская область) — мыс Озерный (Камчатка). Ракета совершила полет по трассе на 6500 км за 2 час 04 мин на высоте 18–24,5 км с заданной скоростью 3,2-ЗД5М. Запуск второй ступени произошел при М=2,85. Отсечка двигательной установки первой ступени произошла при М=3,2, а расцепка прошла нормально на 101,3 секунде. Захват звезды произошел на 114 секунде. Начальная высота полета — 18 км. На 118 минуте вследствие полной выработки топлива прекратилась работа ПВРД. На 121 минуте произошел переход на аварийные аккумуляторы, и была выдана команда на ликвидацию. Рулями вторая ступень не отработала. Полет с потерей высоты продолжался до 124 минуты. Предварительная отработка материалов пуска показала перерасход топлива на 10–15 %.

Последний, девятнадцатый,[134] пуск совершен 16 декабря 1960 г. по «большой трассе». На «Буре» была установлена астронавигационная аппаратура АН-2Ш, обеспечивавшая старт в темное время и полет в светлое время. Ракета пролетела 6425 км со скоростью 3,1–3,2М. Полет прекратился из-за выработки топлива.

В итоге ракету «научили» летать, и формально летные испытания были завершены. Но, как и ее заокеанской сестре «Навахо», полную расчетную дальность получить не удалось. Прямоточный двигатель Бондарюка работал устойчиво, но фактический расход топлива превышал все расчеты. Сложные газодинамические процессы в «хитрой трубе» были еще недостаточно изучены.

5 февраля 1960 г. вышло Постановление Совмина о прекращении работ по основному варианту ракеты «Буря». Осталось, правда, несколько небоевых вариантов использования «Бури», в том числе как мишени для зенитных ракет комплекса «Даль».

А теперь перейдем к стратегическому самолету-снаряду «Буран». Стартовые ускорители его располагались попарно над и под крылом ракеты. В хвостовой части каждого ускорителя был установлен четырехкамерный ЖРД Д-41, который развивал номинальную силу тяги у земли 57 ООО кг.

В струях четырех камер сгорания двигателя Д-41 устанавливались газовые рули, служащие для управления ракетой на участке выведения. Установка газовых рулей позволяла сбрасывать их при достижении скорости, при которой воздушные рули второй ступени ракеты приобретали достаточную эффективность. Вес заправленного ускорителя 99,5 т, а пустого — 13,5 т.

Вторая маршевая ступень ракеты представляла собой крылатую ракету с цилиндрическим корпусом, тонким треугольным крылом и трапециевидным оперением. Внутри корпуса ракеты установлен сверхзвуковой прямоточный воздушно-реактивный двигатель РД-018 конструкции главного конструктора М. М. Бондарюка. В передней части корпуса расположена отделяемая боевая часть весом 3,4 т.

Запас топлива для двигателя РД-018 размещен в пяти герметичных топливных отсеках средней части корпуса ракеты. Общий запас топлива — 42 900 л.

Для улучшения характеристик воздухозаборника центральное тело «Бурана» длиной 700 мм было установлено с отрицательным углом атаки 3°. Астронавигационная система совместно с астродатчиком и приборами управления была установлена в гаргроте, проходящем вдоль корпуса аппарата на верхней части фюзеляжа.

Межконтинентальная ракета «Буран» должен был стартовать с ПУ конструкции Новокраматорского машиностроительного завода. Для устойчивого положения «Бурана» на стартовом столе инженер В. К. Карраск, ставший впоследствии заместителем Генерального конструктора КБ «Салют», предложил оригинальное устройство. Предлагалось расчалить ракету тремя тросами, при этом верхние концы тросов прикреплялись к разъемному кольцу, надетому на «носик» маршевой ступени «42», а нижние — к стартовому столу. Такое устройство, во-первых, позволяло упростить крепление «Бурана», и, во-вторых, появилась возможность производить поворот всего сооружения для более точного запуска. В момент старта срабатывало пиротехническое устройство кольца, освобождая ракету от крепления.

Через 83 секунды после взлета, на высоте 15 750 м и расстоянии около 19 км от места старта, производился сброс газовых рулей. В этот момент скорость полета достигала приблизительно 2700 км/час, воздушные рули маршевой ступени приобретали необходимую эффективность, и управление ракетой переключалось на воздушные рули. Отклонение рулей для выдерживания заданной траектории полета на участке выведения осуществлялось автоматической системой управления.

Через 93 секунды после взлета, при достижении скорости полета 3380 км/час, происходило включение ЖРД ускорителей, а еще через 2 секунды, на высоте 18 100 м и расстоянии 28,7 км от места старта — сброс ускорителей.

Через 101 секунду после взлета в работу включался сверхзвуковой прямоточный воздушно-реактивный двигатель маршевой ступени.

Через 117 секунд, на расстоянии 49 км от места старта, ракета достигала вершины траектории участка выведения — 19 700 м.

К этому моменту скорость полета снижается до скорости крейсерского полета — 3280 км/час, и в работу включается система астронавигации, выдерживающая направление полета ракеты на маршевом участке.

В период от 117 до 268 секунды полета происходит снижение высоты траектории с 19 700 м приблизительно до 18 200 м и выведение ракеты на маршевый режим заканчивается.

Участок маршевого полета начинается на 269 секунде после взлета на высоте приблизительно 18 200 м и расстоянии 187 км от места старта.

По мере уменьшения веса маршевой ступени за счет выгорания топлива происходит постепенное возрастание высоты полета от 18 200 м при выходе на марш до 24 500 м при достижении района цели.

Выдерживание траектории на маршевом участке полета осуществлялось: по направлению — системой астронавигации, по высоте — автоматом стабилизации. Постоянство скорости обеспечивалось регулятором числа М двигателя.

Участок свободного падения на цель головной части ракеты, несущей боевой заряд, начинается с момента достижения ракетой заданных географических координат, когда астронавигационная система дает команду на отделение головной части. Это происходит на расстоянии приблизительно 50 км до цели, на высоте 24 540 м, через 2 час 28 мин после старта.

После отделения головной части начинается ее неуправляемое свободное падение в район цели, которое длится 100 секунд. Скорость падения головной части ракеты в момент достижения уровня земли достигает 920 км/час.

Расчетное КВО — 10,5 км.

Постановлением Совмина № 1096–570 от 11 августа 1956 г. и приказом министра авиационной промышленности № 453 на ОКБ-23 возложено задание разработать, построить и предъявить на совместные с Министерством обороны летные испытания опытные образцы дальней крылатой ракеты «Буран-А» с новым боевым зарядом.

В связи с увеличением боевого заряда, вызвавшим необходимость перекомпоновки ракеты «Буран», ОКБ-23 разработало проект этой ракеты с новым боевым зарядом. Вес боевого заряда заказчик (НИИ-1011) увеличил на 1600 кг, доведя его до 5000 кг.

В сентябре 1956 г. ОКБ-23 представило на рассмотрение дополнение к эскизному проекту ракеты «Буран» (изделие «40»), получившему заводской индекс изделие «40А». Стартовый ускоритель получил обозначение изделие «41А», а маршевая ступень — изделие «42А».

При проектировании ракеты «Буран-А» остались неизменными габаритные размеры и основные теоретические обводы.

Ракета «Буран-А» не имела принципиальных отличий от ракеты «Буран» ни в отношении основных проектных параметров, ни в отношении аэродинамической компоновки.

Длина корпуса ракеты увеличилась за счет увеличения длины отделяемой боевой головки. Существенно повысились тяговые характеристики двигателей.

Внутри корпуса ракеты был установлен сверхзвуковой ПВРД РД-018А, а в хвостовой части ускорителя — четырех-камерный ЖРД Д-13, развивавший тягу у земли 70 000 кг.

Летные испытания «Бурана» планировались на август 1957 года в Капустином Яре, но затем срок был перенесен. А в ноябре 1957 года последовал приказ сверху — прекратить все работы по теме «40».

Проект крылатой ракеты П-100 «Буревестник»

Кроме Лавочкина и Мясищева созданием межконтинентальной баллистической крылатой ракеты в 1954 г. занималось и ОКБ-49 Бериева. Ракета получила название «Буревестник» и индекс П-100. Непосредственным руководителем работ по межконтинентальной ракетной системе в ОКБ стал А. Г, Богатырев.

Двухступенчатая крылатая ракета могла применяться как для нанесения ядерного удара, так и для ведения фото- и радиотехнической разведки. Использование в варианте разведчика предусматривало два варианта; на предельную дальность, без возвращения, с передачей данных разведки по радиоканалу и с возвращением в точку старта и спасение отсека оборудования на парашютах. В отсеке оборудования устанавливалась система радиоразведки СРС-3 «Куб-3», система фоторазведки «Плутоний», система навигации и управления «Ратесин» и автопилот.

Летно-технические характеристики ракеты «Буревестник»

Длина, м — 18,45

Высота, м — 6,5

Размах крыла, м — 8,5

Площадь крыла, кв. м — 72

Вес взлетный максимальный, кг — 65 000

Полезная нагрузка максимальная, кг — 1200

Силовая установка (первая ступень) — ЖРД

Тяга, кг — 102 000

Силовая установка (вторая ступень) — ПВРД

Тяга, кг — 4000

Крейсерская скорость, км/час — 4350

Практический потолск, м — 32 000

Дальность полета, км — 8300

Радиус действия (с возвращением), км — 4000

Продолжительность полета, ч — 2

В качестве межконтинентальной крылатой ракеты «Буревестник» проиграл межконтинентальной баллистической ракете Р-16, а как беспилотный разведчик проиграл конкурс принятому на вооружение в 1964 г. беспилотному разведчику ДБР-1 «Ястреб». В результате работы над «Буревестником» не вышли из стадии проектирования.

Межконтинентальные крылатые ракеты среднего радиуса действия

А теперь перейдем к стратегическим самолетам-снарядам среднего радиуса действия. Такие снаряды, запущенные с территории СССР, не могли долететь до США, но могли поразить любую цель в северной и центральной частях восточного полушария.

Уже в 1956–1957 гг. А. Н. Туполев, возглавлявший ОКБ-156, почувствовал угрозу отечественному авиастроению, исходившую от патологического увлечения Хрущева ракетами. Поэтому руководство ОКБ-156 решило подстраховаться, и в 1956–1957 гг. в ОКБ-156 был создан новый отдел, занимавшийся управляемыми ракетами. Внутри ОКБ-156 это подразделение именовали отделом «К». Возглавил его сын А. Н. Туполева Алексей Андреевич.

Первой разработкой отдела «К» стал межконтинентальный снаряд средней дальности «С». Разработка изделия «С» была санкционирована Постановлением Совмина № 1145–519 от 23 сентября 1957 г. Согласно постановлению летные испытания самолета-снаряда «С» должны были начаться в IV квартале 1958 г.

Главным разработчиком самолета-снаряда было определено ОКБ-156. Внутри КБ самолет-снаряд «С» получил индекс Ту-121или «изделие 121».

Специально для Ту-121 в ОКБ-300 (главный конструктор СК. Туманский) был разработан малоресурсный турбореактивный двигатель КР-15–300. Двигатель должен был работать все время полета (около 1 час 40 мин) в форсажном режиме и развивать тягу около 10 т.

Для взлета самолета-снаряда использовались два пороховых ускорителя ПРД-52 с общей тягой 57,5–80 т (в зависимости от температуры окружающего воздуха). В качестве топлива в ускорителях использовался нитроглицериновый порох марки НМФ2. Вес одного ускорителя составил 3300 кг. Ускорители одновременно являлись и опорами самолета-снаряда на направляющих рельсах ПУ. Время работы ускорителей — от 3,75 с до 5 с в зависимости от температуры окружающей среды. В момент сброса ускорителей ракета развивала скорость 167,5 м/с (601 км/час).

Система управления самолетом-снарядом Ту-121 инерциальная с астрокоррекцией. Аппаратура астронавигации была разработана филиалом НИИ-1 ГКАТ. Наверху корпуса ракеты было установлено стекло размером 400 х 600 мм, использовавшееся для астрокоррекции ракет «Буря» и «Буран». Время от старта до захвата звезды аппаратурой астронавигации составляло 5 минут. Кроме того, в систему управления ракеты входили автопилот АП-85 и анероидный прибор (корректор высоты) КВ-8М.

После старта ракета, пройдя 500 м, достигала высоты 20 км, а затем медленно поднималась и у цели была на высоте 24,1 км. На маршевом участке скорость ракеты поддерживалась около 2755 км/час

Дальность полета при встречном ветре в 40 м/с (на всей трассе) составляла 3880 км. Таким образом, самолет-снаряд Ту-121, стартовав с территории СССР, мог поразить все страны Европы, всю Северную Африку, всю Саудовскую Аравию, всю Индию и весь Китай.

КВО самолета-снаряда при максимальной дальности составляло 10 км. При подходе к цели на расстояние 46 км по команде, вырабатываемой аппаратурой астрокоррекции, самолет-снаряд переходил в пикирование под углом в 50°. Срабатывание боевого заряда должно было происходить на высоте 2 км над целью.

Самолет-снаряд Ту-121 был оснащен системой самоликвидации, которая срабатывала в трех случаях: при боковом отклонении свыше 500 м, при снижении высоты полета на маршевом участке ниже 15 км, при пропадании напряжения в системе бортового питания. Перед стартом в систему управления вводилась величина «дистанции безопасности». При самоликвидации изделия до прохождения дистанции безопасности должен был происходить пассивный подрыв изделия на высоте (то есть без взрыва боевой части), а после прохождения этой дистанции происходила «активная самоликвидация», то есть самолет-снаряд переходил в пикирование, и на высоте 2 км срабатывал боевой заряд.

Для запуска самолета-снаряда Ту-121 на Новокраматорском машиностроительном заводе была создана буксируемая четырехосная пусковая установка СТ-10. В качестве тягача первоначально предлагалось использовать МАЗ-214 (ЯАЗ-214), а позже МАЗ-535.

Пусковая установка СТ-10 предназначалась для перевозки неснаряженного самолета-снаряда Ту-121 с демонтированными крыльями и оперением, сборки изделия на месте и запуска. Для нормального запуска двигателя КР-15–300 от бортовых стартер-генераторов пришлось в силовую установку тягача вводить электрический генератор в несколько десятков киловатт. Первоначально для ПУ были выбраны направляющие длиной почти в 20 м, в дальнейшем по предложению инженера В. И. Близнюка введены направляющие длиной в 10 м. Передний ход ПУ создан на базе автомобиля МАЗ-200, а задний — на базе автомобиля ЯАЗ-210.

Пусковая установка СТ-10 с ракетой могла двигаться по шоссе со скоростью до 40 км/час, а по грунтовым дорогам — до 20 км/час. Старт самолета-снаряда производился под углом 15е к горизонту.

Как уже говорилось, по графику летные испытания Ту-121 должны были начаться в IV квартале 1958 г., но ОКБ-156 сорвало все планы, и к 21 июня 1958 г. был готов лишь деревянный макет изделия.

Зимой 1958–1959 г. на полигоне Фаустово под Москвой начались огневые испытания и первые отстрелы имитаторов изделия 121. В этих отстрелах проверялась правильность выбранной системы запуска, достаточность тяги стартовых ускорителей, по результатам отстрелов оперативно дорабатывались элементы пусковой установки.

К лету 1959 г. первый опытный летный экземпляр самолета-снаряда Ту-121 был перевезен на испытательную базу ОКБ-156 во Владимировке (Астраханская область). 25 августа 1959 г. состоялся первый пуск Ту-121. Прошел он успешно и с большой помпой. На старте присутствовал сам А. Н. Туполев, а из репродукторов гремел гимн СССР.

Всего в ходе заводских испытаний было сделано пять пусков Ту-121. Входе испытаний проверялись возможности управления пусками самолетов-снарядов непосредственно из кабины ПУ. Для этого в кабину посадили кролика, и, поскольку тот не сдох, было решено метод пуска из кабины принять за штатный.

Тем не менее все труды ОКБ-156 оказались напрасными. Хрущев решил прекратить все работы над крылатыми ракетами большой дальности. В 1960 г. вышло Постановление Совмина о прекращении работ над крылатой ракетой Ту-121.

Данные самолета-снаряда Ту-121 (по состоянию на июнь 1958 г.)

Геометрия снаряда:

Длина, мм — 24 770

Размах крыла, мм — 8400

Высота, мм — 4614

Диаметр цилиндрической части корпуса, мм — 1700

Площадь крыла, м2 — 47,049

Угол стреловидности по передней кромке крыла — 67°

Угол стреловидности по задней кромке крыла — 3°55′

Весовая сводка самолета-снаряда, кг

Вес пустого изделия — 7215

Вес двух ускорителей — 6400

Вес боевого заряда до — 2700

Вес топлива — 16 000

Вес воды — 285

Вес маршевого двигателя — 1800

Стартовый вес изделия — 32 600

Данные пусковой установки СТ-10:

Длина ПУ, м — 25,0

Ширина ПУ, м: в стартовом положении — 6,0

в походном положении — 3,2

Высота ПУ в походном положении, мм: с изделием — 4463

без изделия — 2850

Клиренс ПУ, мм — 700

Вес ПУ, т: с изделием — 27,65

без изделия — 21,25

Однако история Ту-121 в 1960 г. не закончилась. Еще в 1958–1960 гг. в ОКБ-156 параллельно с работами над самолетом-снарядом Ту-121 начали работы над межконтинентальным самолетом-снарядом большой дальности Ту-123.

Проект Ту-123 компановочно представлял собой увеличенный по весу и габаритам вариант Ту-121. Для достижения увеличенной дальности полета в новом проекте предполагалось увеличить запас топлива и установить новый бесфорсажный более экономичный турбовентиляторный твердотопливный двигатель НК-6 с максимальной тягой 18–22 т. Боевая часть увеличивалась под использование мощного термоядерного заряда. Систему управления Ту-123 предполагалось выполнить астроинерциальной. По тем же самым причинам, что и по изделию 121, работы по этому проекту, не выйдя из стадии эскизного проектирования, были вскоре прекращены. В дальнейшем шифр «123» был присвоен беспилотному разведчику комплекса «Ястреб».

В ходе проработок по возможному развитию проекта 121 был проработан эскизный проект Ту-133 (изделие СД). Проект представлял исходный самолет-снаряд Ту-121 с увеличенным запасом топлива во внутренних баках и дополнительными сбрасываемыми подвесными топливными баками. Цель модернизации — получение за счет минимальных конструктивных доработок исходного проекта дальности полета, близкой к межконтинентальной (5000–6000 км).

А. Н. Туполев и K° не смирились с прекращением работ над самолетом-снарядом Ту-121 и уговорили руководство страны начать работы по переделке самолета-снаряда в дальний беспилотный разведчик. 16 августа 1960 г. вышло Постановление Совмина о создании системы дальней беспилотной разведки, получившей официальный шифр ДБР-1 «Ястреб» («Ястреб-1») с беспилотным разведчиком Ту-123.

Легко можно понять сторонников и противников крылатых ракет дальнего действия. Одни говорили, что крылатые ракеты Ту-121 дешевле, проще в эксплуатации и мобильнее межконтинентальных баллистических ракет с дальностью 4000 км, что даже наличие нескольких полков Ту-121 заставило бы вероятных противников затратить в несколько раз большие средства на создание высотных средств ПВО. Другие говорили, что надо сосредоточить все средства на создание межконтинентальных баллистических ракет, поскольку те неуязвимее в полете. И те, и другие по-своему правы. Но какой дурак решил отказаться от эффективного боевого оружия и предложить работы по этой же системе, но в качестве разведчика. Ясно, что нужно было или делать самолет-снаряд Ту-121 в универсальном варианте (боевом и разведывательном), или закрыть тему вообще.

При создании разведывательного комплекса были использованы элементы Ту-121, что позволило выдержать все сроки испытаний, заданные Постановлением от 6 августа 1960 г. Заводские испытания Ту-123 удалось закончить в сентябре 1961 г., совместные с Министерством обороны испытания прошли с сентября 1961 года по декабрь 1963 г.

Постановлением Совмина от 23 мая 1964 г. разведчик Ту-123 был принят на вооружение под названием «система дальней беспилотной разведки ДБР-1 „Ястреб“».

Серийно ДБР-1 выпускался заводом № 64 (Воронежским авиационным). С 1963 г. по 1972 г. было изготовлено 52 изделил. Система ДБР-1 состояла на вооружении до 1979 г. Ей были вооружены авиационные разведывательные подразделения ВВС, дислоцировавшиеся в западных приграничных округах.

Радиус действия ДБР-1 позволял вести разведку над всеми государствами Европы. Совершались ли разведывательные полеты над странами вероятного противника — неизвестно. Во всяком случае, страны НАТО жалоб не присылали.

В начале 1980-х годов разведчики ДБР-1 были сняты с вооружения и уничтожены. Последний и, видимо, единственный образец Ту-123 экспонируется в Москве на Ходынском поле (Центральном аэродроме).

ДБР-1 мог производить фоторазведку полосы местности (маршрута) шириной 60–80 км и длиной 2700 км в масштабе 1 км в 1 см и полосы шириной 40 км и длиной 1400 км в масштабе 200 м в 1 см, а также радиотехническую разведку с боковым обзором на глубину до 300 км.

Внешне Ту-123 мало отличался от своего родителя Ту-121. Для Ту-123 было разработано новое пусковое устройство СТА-30 (стартовый автомобильный тягач САРД-1). Пусковое устройство было создано на шасси тягача МАЗ-537 с полуприцепом. МАЗ-537 был оснащен дизелем мощностью 525 л.с. Старт происходил под углом 12° к горизонту.

По программе, введенной в аппаратуру перед стартом, программные механизмы производили включение и выключение аэрофотоаппаратов. После выполнения заданной программы полета и разворота на обратный полет на расстоянии 400–500 км автоматически включалась бортовая аппаратура привода. Обзорная наземная РЛС в системе наземного привода производила обнаружение и опознавание самолета-разведчика. После опознавания производился захват разведчика на автосопровождение и включение автоматической системы привода, выдававшей радиокоманды на борт для приведения самолета-разведчика и на приземление приборного отсека в заданном месте.

По программе выдавалась команда на остановку двигателя, на слив остатков топлива из баков, на перевод граектории полета самолета на набор высоты с целью гашения скорости. Затем выдавалась команда на выпуск тормозного (хвостового) парашюта. После чего проходила команда на отстрел замков крепления носовой части и ввод в действие основного посадочного парашюта, на котором носовая часть опускалась на землю. Для амортизации удара при касании от воздушной бортовой системы выпускались четыре опоры шасси Ту-123. Хвостовая часть при снижении на тормозном парашюте разрушалась при ударе о землю.

После приземления приборного отсека на нем начинал автоматически работать радрюмаяк, что обеспечивало его поиск наземными поисковыми службами.

На базе Ту-123 было разработано несколько нереализованных проектов. В их числе были проекты беспилотного самолета-мишени «123М» (Ту-123-М); ударный или разведывательный варианты изделия 123 с ядерной силовой установкой (твердотопливный реактивный двигатель со встроенными в тракт реактором и теплообменником).

Согласно требованиям Постановления Совмина на беспилотную разведывательную систему «Ястреб» от ОКБ-156 требовалось в ходе проектирования рассмотреть вопрос о создании полностью спасаемого беспилотного самолета-разведчика, В ОКБ-156 в начале 1960-х годов рассматривались два варианта реализации идеи спасения. Первый вариант предусматривал создание пилотируемого изделия 123. Этот проект получил обозначение Ту-141 («123П») или «Ястреб-П». Согласно предварительным предложениям самолет-разведчик должен был стартовать как его беспилотный прототип, а выполнять задание и возвращаться на свою территорию и совершать посадку под управлением пилота. Этот вариант отвергли как малосостоятельный, перечеркивающий одно из основных преимуществ беспилотного разведчика — его боевую устойчивость при воздействии широкого спектра поражающих факторов и отсутствия отрицательных реакций на психофизическом уровне, присущих человеку.

Второй вариант предусматривал создание на базе беспилотного Ту-123 его спасаемой модификации. Работы над проектом полностью спасаемой системы беспилотной разведки начались в ОКБ-156 в 1964 г., сразу же после передачи «Ястреба» в серийное производство. Система получила название ДБР-2 «Ястреб-2», а беспилотный спасаемый самолет-разведчик — шифр 139(Ту-139).

Проектирование беспилотного Ту-139 шло под основное требование посадки самолета-разведчика после выполнения задания с полетным весом 13,5 т. Во второй половине 1960-х годов было закончено проектирование и построены опытные экземпляры Ту-139, в конце 1960-х — начале 1970-х годов начались его летные испытания. Но вскоре все работы по этой тематике были закрыты, как и все работы по развитию сверхзвуковых разведывательных беспилотных систем стратегического назначения наземного базирования.

Ту-139 проектировался с учетом технической возможности не менее чем 10 повторных пусков и посадок на неподготовленные площадки. Ту-139 проектировался на базе серийного беспилотного разведчика Ту-123 и отличался от него в следующих элементах конструкции:

— новым планом крыла оживальной формы, повторяющим форму в плане крыла первого опытного самолета Ту-144;

— в связи с тем, что Ту-139 должен был осуществлять «мягкую» посадку на землю в горизонтальной плоскости при условии минимальных возможных повреждений конструкции, на нем было уменьшено отрицательное V горизонтального оперения;

— в хвостовой части был установлен новый контейнер увеличенного размера под комбинированный посадочно-тормозной парашют с площадью купола 1200–1500 м2 (подобный тормозной парашют был впервые создан в практике отечественного парашютостроения);

— для торможения у земли Ту-139 оборудовался системой твердотопливных тормозных двигателей с запуском от сигнала контактного щупа, система торможения работала аналогично системам, применявшимся для торможения у земли воздушно-десантной техники.

Работа системы от «Ястреба-1» отличалась только на этапах посадки. После выполнения функции торможения парашют перецеплялся специальной системой в положение, близкое к центру масс самолета. Далее парашют равномерно наполнялся, обеспечивая вертикальную скорость приземления порядка 10 м/с, при непосредственной близости земли скорость гасилась до 2–3 м/с с помощью твердотопливных тормозных двигателей, срабатывавших по сигналу от контактного щупа.

По составу оборудования и по летно-техническим данным Ту-139 практически ничем не отличался от Ту-123. Однако по ряду причин на вооружение разведчик Ту-139 так и не поступил.

Подведем некоторые итоги. В 1960-х годах стратегические самолеты-снаряды «вчистую» проиграли МБР. Но не зря говорят, что история движется по спирали. В начале 1980-х годов появились американские крылатые ракеты «Томагавк» и их советский аналог «Гранат». Дальность их составляла от 500 до 2000 км. Поэтому с некоторой натяжкой их можно отнести по классификации 1950-х годов к межконтинентальным самолетам-снарядам средней дальности.

Американцы массированно применяли свои крылатые ракеты в ходе операции «Буря в пустыне», во время агрессии против Югославии и захвата Ирака в 2003 г. Система наведения обеспечивала точность попадания с КВО 10 м.

В западных СМИ периодически появляются статьи о разработках в США крылатых ракет дальнего действия, созданных по технологии «стелтс», то есть невидимых для радиолокационных станций. Поэтому нельзя исключить, что на определенном витке развития стратегических средств нападения будут созданы межконтинентальные крылатые ракеты. Другой вопрос, что внешне они ничего не будут иметь общего со «Снарком», «Навахо» или «Бурей».

Раздел VI. Врага всегда встретит «Ненастье»

Глава 1. РСЗО «Град»

В настоящее время РСЗО — реактивные системы залпового огня — заняли важное место в армиях всех стран мира. К 2004 г. создано свыше 60 типов РСЗО большой дальности стрельбы среднего и тяжелого класса, выпускаемых и поставляемых на рынки сбыта фирмами 30 стран. При этом лучшими РСЗО по праву считаются советские установки «Град», «Ураган» и «Смерч». Эффект залпа батареи наших РСЗО по наступающей дивизии противника сопоставим с действием тактического ядерного боеприпаса мощностью до 20 килотонн, то есть с взрывом над Хиросимой.

Современные отечественные РСЗО «Град», «Ураган» и «Смерч» СМИ часто именуют наследниками знаменитых «Катюш». В чем-то это справедливо, но далеко не во всем.

Ракеты изобрели еще древние китайцы, но до Второй мировой войны их применение было крайне ограниченным. Развитие ракет сдерживало отсутствие медленно горящих порохов, а также огромное, по сравнению со ствольной артиллерией, рассеивание.

В конце 20-х — начале 30-х годов XX века одновременно в нескольких странах — Англии, СССР и других — вновь возрастает интерес к боевым неуправляемым ракетам (НУР). Интерес этот определялся двумя факторами — возможностью использования НУР в качестве эффективного средства доставки ОВ и применением в двигателе НУР бездымного пороха. Использование бездымного пороха давало возможность существенно увеличить дальность и начальную скорость НУР, а увеличение начальной скорости в свою очередь повышало эффективность действия крыльевых стабилизаторов (перьев).

В СССР с середины 1930-х годов была принята исключительно крыльевая система стабилизации реактивных снарядов, хотя и предпринимались отдельные попытки создания опытных турбореактивных снарядов.

В Германии же в это время предпочитали стабилизацию реактивных снарядов вращением и отказались от крыльевых стабилизаторов. В результате у немецких реактивных снарядов дальность стрельбы была несколько меньше, чем у советских снарядов типа М-13 с крыльевыми стабилизаторами, но зато немцы выигрывали в кучности. Кроме того, для пуска турбореактивных снарядов немцы смогли использовать сравнительно короткие трубчатые направляющие, в отличие от длинных направляющих балочного типа в советских пусковых установках.

В конце 1930-х годов германским инженером Небелем был спроектирован 15-см реактивный снаряд и шестиствольная трубчатая установка, которую немцы называли шестиствольным минометом. Испытания миномета были начаты в 1937 г. Система получила наименование «15-см дымовой миномет типа „Д“». В 1941 г. ее переименовали в 15 cm Nb.W 41 (Nebelwerfer), то есть 15-см дымовой миномет обр. 41. Естественно, что основным назначением «дымовых минометов» была не постановка дымовых завес, а стрельба реактивными снарядами, начиненными отравляющими веществами. Интересно, что советские солдаты называли 15 cm Nb.W 41 «Ванюшами», по аналогии с М-13, называемыми «Катюшами». Кстати, Красная Армия располагала и куда более мощными фугасными реактивными снарядами М-30 и М-31, которые фронтовики прозвали «Лукой»[135] за оригинальную форму головной части. Однако по понятным причинам «совковые» историки, старательно воспевавшие «Катюши» (М-13), «напрочь забыли» о бедном «Луке», наводившем ужас на фашистов.

После окончания Великой Отечественной войны основные работы над неуправляемыми снарядами сухопутных войск велись в КБ-2 МСХМ по двум направлениям: модернизации советских неуправляемых снарядов периода Великой Отечественной войны и доработке немецких турбореактивных неуправляемых снарядов.

Начиная с 1947 г. в КБ-2 МСХМ параллельно шли работы над оперенным 132-мм снарядом М-13А (модернизация старого снаряда М-13 знаменитой «Катюши») и 140-мм турбореактивным снарядом ТРС-140. Работы над новыми реактивными снарядами серьезно затруднялись Постановлением Совмина № 1175–440 от 14 апреля 1948 г., где содержалось требование использовать новые реактивные снаряды со старых пусковых установок БМ-13Н. Видимо, «умники» из ГАУ, выдумавшие подобное требование, в глаза не видели шасси нормализованных пусковых установок БМ-13Н или считали, что США до скончания веков будет бесплатно поставлять в СССР «студебеккеры», а главное, запасные части к ним.

Лишь Постановлением Совмина от 27 декабря 1949 г. это дурацкое ограничение было снято. В результате в 1950 г. работы шли лишь над ТРС-140. В IV квартале 1951 г. прошли государственные испытания ТРС-140 в объеме почти полутора тысяч выстрелов. Постановлением Совмина № 4964–1235 от 25 ноября 1952 г. снаряд ТРС-140 был принят на вооружение под индексом М-14-ОФ (М-14 осколочно-фугасный). Тем же Постановлением была принята на вооружение боевая машина БМ-14, созданная в СКВ МОП под руководством В. П. Бармина. БМ-14 имела шасси от автомобиля ЗИС-151.

В процессе эксплуатации установка БМ-14 получила новое шасси. Это нашло отражение и в индексах установок — БМ-14М (2Б2) на автомобиле ЗИЛ-157 и Б-14ММ (2Б2Р) на автомобиле ЗИЛ-131. Артиллерийская часть при замене шасси не менялась. Вес БМ-14М составил 8080 кг, а БМ-14ММ — 9340 кг. Габариты боевой машины БМ-14М в походном поло жении: ширина 2330 мм, высота 2560 мм. Высота машин при наибольшем угле возвышения 3045 мм. Для боевой машины БМ-14ММ габариты в походном положении составляли: ширина 2500 мм, высота 2750, высота при максимальном угле возвышения 3230 мм.

В 1958 г. под руководством главного конструктора А. И. Яскина была создана новая 140-мм пусковая установка БМ-14–17 (8У36) на базе автомобиля ГАЗ-63 или ГАЗ-63А. Шасси автомобиля ГАЗ-63 отличалось от ГАЗ-63А только наличием лебедки, установленной на переднем конце рамы перед радиатором и приводимой в действие от двигателя автомобиля. Число труб увеличилось на одну, а вес пусковой установки уменьшился почти на 3 тонны. Блок стволов в БМ-14–17 в отличие от БМ-14 помещен не в ферму, а в люльку, представлявшую собой жесткую сварную коробку.

Боевые машины БМ-14, БМ-14М, БМ-14-ММ и БМ-14–17 состояли на вооружении стрелковых дивизий. С 1948 по 1953 год в состав этих дивизий был включен второй артиллерийский полк с боевыми машинами типа БМ-14. В полку было три дивизиона трехбатарейного состава, в каждой батарее состояло четыре боевых машины; итого 36 боевых машин на полк.

Кроме того, пусковая установка от БМ-14–17 (8У36) устанавливалась на речных бронекатерах проекта 1204.

В середине 1950-х годов в ГСОКБ-43 была разработана буксируемая 16-ствольная пусковая установка РПУ-14 для ракет типа М-14. Опытные образцы РПУ-14 прошли заводские испытания в течение 1956 г. А с 3 мая по 27 июня 1957 г. две РПУ-14 успешно прошли полигонные испытания. В ходе полигонных испытаний обе установки прошли на прицепе автомобиля ГАЗ-63 по 3000 км.

РПУ-14 смонтирована на лафете 85-мм дивизионной пушки Д-44. Качающаяся часть установки состоит из 16 труб (стволов) и сварной люльки. Люлька двумя цапфами соединена с верхним станком.

Пусковая установка могла транспортироваться самолетами и сбрасываться на парашютах в имеющихся на вооружении контейнерах.

РПУ-14 буксируется автомобилями или тягачами, а на малые расстояния — силами орудийного расчета. Для перекатывания установки вручную под хоботовую часть подставляется специальный каток, который в походном положении закрепляется и перевозится на станинах.

РПУ-14 экспортировалась в десятки стран и использовалась почти во всех локальных конфликтах с начала 60-х годов XX века. Во многих странах она до сих пор состоит на вооружении.

Осенью 1946 г. МСХМ вышло к руководству с предложением создать новый 210-мм турбореактивный снаряд РФС-210 на базе 21-см Wgr.42. Позже этот проект трансформировался в ТРС-24.

Первые стрельбы снарядами ТРС-24Ф прошли в 1947 г. на Софринском полигоне. Они выявили неудовлетворительную кучность и ненадежную работу двигателя снаряда ТРС-24Ф. По результатам испытаний НИИ-6 МСХМ доработал пороховой заряд двигателя.

Постановлением Совмина № 1175–440 от 14 апреля 1948 г. КБ-2 было поручено создать реактивный снаряд ТРС-24 с дальностью стрельбы 6–7 км и кучностью не менее 1/100.

В июне 1949 г. начались государственные испытания снаряда ТРС-24Ф, а в августе того же года — его войсковые испытания. Постановлением Совмина № 875–441 от 22 марта 1951 г. снаряд ТРС-24Ф был принят на вооружение под индексом М-24Ф вместе с боевой машиной БМ-24. Одновременно был принят на вооружение и химический снаряд МС-24, имевший ту же ракетную часть и баллистику, что и М-24Ф.

Боевая машина БМ-24 (индекс ГАУ — 8У31) была создана в СКБ МОП под руководством В. П. Бармина. В качестве шасси боевой машины был принят автомобиль высокой проходимости ЗИС-151.

Кроме БМ-24 для 240-мм снарядов была создана боевая машина БМ-24Т на шасси среднего гусеничного артиллерийского тягача АТ-С (изделие 712). Боевая машина БМ-24Т поступила на вооружение танковых корпусов Советской армии.

По сравнению с колесной боевой машиной БМ-24Т была дороже, имела меньшую скорость хода по шоссе, уменьшенный моторесурс. Зато, обладая высокой проходимостью, была способна действовать в составе танковой части в условиях полного бездорожья,

ВМ-24Т была оснащена дизелем В-54Т, развивавшим мощность 275 л.с. при 1600 об./мин. В двух баках помещался запас топлива в 420 л., позволявший двигаться по среднему грунту без дозаправки на расстояние до 300 км.

Позже в дополнение к снарядам М-24Ф и МС-23 было разработано несколько типов новых снарядов.

Разработка турбореактивного фугасного снаряда «увеличенной дальности» М-24ФУД была начата по Постановлению Совмина от 14 апреля 1948 г. Снаряд М-24ФУД был принят на вооружение приказом министра обороны № 00 240 от 31 декабря 1955 г.

Постановлением Совмина № 144–85 от 4 февраля 1956 г. НИИ-1 было выдано задание на проектирование дальнобойного турбореактивного снаряда МД-24Ф. К тому времени работы по крылатым неуправляемым ракетам были изъяты у КБ-2 и переданы НИИ-1 МСХМ. Снаряд МД-24Ф был принят на вооружение приказом Министерства обороны № 0071 от 20 июня 1962 г. Параллельно был разработан и принят на вооружение химический снаряд МС-24УД, имевший ту же ракетную часть и баллистику, что и МД-24Ф.

Таким образом, в 1947–1959 гг. в СССР было создано второе поколение РСЗО, оснащенное турбореактивными снарядами М-140Ф, М-24Ф, М-24ФУД и МД-24Ф.

Вращение всех этих снарядов обеспечивалось за счет истечения газов, образующихся при горении ракетного заряда, через косо расположенные сопла, размещенные в донной крышке снаряда. По мере горения заряда частота вращения увеличивалась, достигая максимума к концу работы ракетного двигателя.

Ракетные заряды к турбореактивным снарядам М-24Ф, М-140Ф и М-24ВУД имели простейшую конструкцию, в принципе повторявшую конструкцию ракетных зарядов военного времени (то есть состояли из цилиндрических однока-нальных шашек). Естественно, что с точки зрения организации серийного производства это было оптимальным решением, поскольку учитывался богатейший опыт изготовления таких зарядов во время Великой Отечественной войны. Все перечисленные выше заряды могли производиться на любом заводе баллистических порохов без особых трудностей и потерь времени на освоение.

Турбореактивные снаряды имели существенно большую кучность, нежели «Катюша» или «Лука». Однако на раскрутку турбореактивного снаряда требовалось слишком много энергии порохового заряда. На такой снаряд накладывались ограничения по длине и т. д. Поэтому для увеличения дальности и мощности снаряда требовался новый принцип стабилизации.

В официальных отечественных источниках история создания уникального комплекса РСЗО «Град» фактически замалчивалась. Получается, что первая система третьего поколения советских РСЗО, которая привела к качественному скачку в развитии РСЗО во всем мире, появилась как-то сама собой. Так, в юбилейном издании, посвященном 50-летию ГНПП «Сплав», говорится: «В 1957 г. по инициативе главного конструктора А. Н. Ганичева начаты работы по созданию реактивных систем залпового огня (РСЗО) и реактивных снарядов (PC) к ним». Далее речь идет о РСЗО «Град». Так почему не сказано, над какой системой стал работать Ганичев, да еще в инициативном порядке?

На самом деле ниточка, правда, очень длинная, тянется в Германию. Там в 1942–1945 гг. была создана неуправляемая зенитная ракета «Тайфун». По своим весогабаритным характеристикам ракета «Тайфун» были близка к советской «Катюше» (М-13). Длина ракеты составила 1970–2000 мм, диаметр корпуса (калибр) 100 мм, размах стабилизаторов 220 мм.

Ракета «Тайфун» изготавливалась в двух вариантах: «Тайфун Р» и «Тайфун F». Основное различие вариантов Р и F было в двигателе. Вариант Р имел твердотопливный (пороховой) двигатель, развивавший тягу 2100 кг в течение 1,5–1,7 секунд. Ракета развивала максимальную скорость около

1150 м/с. Потолок ракеты — около 13 км, при этом горизонтальная дальность была около 12 км.

Стабилизация ракеты осуществлялась четырехкрылым стабилизатором. Крылья были косонаправленные (около 1°). За счет зтого ракета имела небольшое вращение, до 150 об/мин. Для стабилизации ракеты требовалась скорость вращения как минимум на порядок больше, но и такое вращение существенно увеличивало кучность, поскольку компенсировало эксцентриситет двигателя, то есть неравномерность тяги. Рассеивание на больших высотах стрельбы составляло 1/140 от наклонной дальности стрельбы. Боевая часть ракеты содержала 0,7 кг взрывчатого вещества взрывного ударного действия.

Оба варианта «Тайфуна» попали в руки советского командования. 14 апреля 1948 г. вышло Постановление Совмина № 1175–440 о развертывании работ по созданию неуправляемых зенитных ракет.

Руководство СССР поручило НИИ-88 доработать ракету «Тайфун F» (с жидкостным двигателем). Советский вариант «Тайфуна F» получил название Р-103. Советская ракета сохранила калибр «Тайфуна» — 100 мм, но вес ее был увеличен до 24,2 кг, длина ракеты — до 2065 мм, а размах крыльев — до 220 мм. Вес боевой части составил 1,25 кг. Досягаемость по высоте — до 15 км.

Но наша ниточка тянется в КБ-2, которому была задана задача разработать неуправляемую зенитную ракету на базе «Тайфуна Р». Замечу, что КБ-2 принадлежало… Министерству сельскохозяйственного машиностроения. (Эдакое руководству ЦРУ и в страшном сне присниться не могло!) Руководил работами над твердотопливной зенитной ракетой, получившей название «Стриж», А. Д. Надир ад зе.

Эскизный проект «Стрижа» был выпущен в 1951 г. Кстати, в том же году КБ-2 было переименовано в НИИ-642. Калибр ракеты составлял 115,2 мм, длина 2,94 м, а размах оперения 2,94 м. Вес снаряда 53,65 кг. Боевая часть ракеты содержала 1,6 кг тротила. Мощный твердотопливный двигатель (вес топлива 18,75 кг) обеспечивал горизонтальную дальность полета до 22,7 км, а боевая досягаемость при горизонтальной дальности 5000 м и скорости встречи с целью 195 м/с составляла 13,9 км.

Заводские испытания ракеты «Стриж» были начаты в мае 1953 г. на полигоне Капустин Яр. По ряду причин испытания затянулись.

По результатам комплексных испытаний РЗС-115 руководство ПВО страны сделало следующие заключения: «Вследствие малой досягаемости снарядов „Стриж“ по высоте и дальности (высота 13,8 км при дальности 5 км), ограниченных возможностей системы при стрельбе по низколетящим целям (менее чем под углом 30°), а также недостаточного выигрыша в эффективности стрельбы комплекса по сравнению с одной-тремя батареями 130- и 100-мм зенитных пушек при значительно большем расходе снарядов, реактивная зенитная система РЗС-115 не может качественно улучшить вооружение зенитных артиллерийских войск ПВО страны. На вооружение Советской армии для оснащения частей зенитных артиллерийских войск ПВО страны систему РЗС-115 принимать нецелесообразно».

Однако неплохая баллистика и кучность «Стрижа» навели военных на мысль создать РСЗО на базе этой зенитной системы. 3 января 1956 г. вышло Постановление Совмина № 17, в котором НИИ-642 предписывалось разработать проект армейского осколочно-фугасного снаряда на базе ракеты «Стриж».

Боевая часть «Стрижа» была слабовата для борьбы с наземными целями, и ее вес увеличили до 16,5 кг, а вес тротила — с 1,6 кг до 5,5 кг. Естественно, возросли калибр и общий вес ракеты. Но пока суть да дело, НИИ-642 приказом Минавиапрома от 6 ноября 1957 г. отдали в подчинение Челом ею в ОКБ-52. А работы над реактивным снарядом передали в Тулу в НИИ-147.[136]

Таким образом НИИ-147 получило уж если не опытный образец ракеты, то по крайней мере полуфабрикат.

Проектирование элементов системы залпового огня было начато на основании приказа ГКОТ от 24 февраля 1959 г.

30 мая 1960 г. вышло Постановление Совмина № 578–236 о начале полномасштабных работ по «полевой дивизионной реактивной системе „Град“».

Головным исполнителем системы было назначено НИИ-147. СКБ-203 делало пусковую установку; НИИ-6 — твердотопливные заряды; ГСКБ-47 — снаряжение боевых частей.

Самоходная установка БМ-21 системы «Град» состоит из артиллерийской части и шасси автомобиля «Урал-375Д». Артиллерийская часть служит для наведения снарядов на цель и запуска их реактивного двигателя.

К тому времени калибр изделия уже возрос со 115 до 122 мм. А сама система получила обозначение «Град». Новый снаряд стабилизировался как хвостовым оперением, так и вращением. Точнее, вращательное движение, поскольку оно было крайне мало — десятки оборотов в секунду, не создавало достаточного гироскопического эффекта, но зато компенсировало отклонение силы тяги двигателя. Таким образом, исключалась важнейшая причина рассеивания снарядов. Для того чтобы использовать трубчатые направляющие, крылья оперения были сделаны складывающимися. Такая система стабилизации оказалась близкой к оптимальной и была принята для последующих систем большего калибра «Ураган» и «Смерч».

При этом в конструкцию ракеты было внесено важное новшество — раскрываемое при старте оперение, что позволило запихнуть снаряд в 122-мм открытую трубу. Вообще говоря, раскрывающийся стабилизатор был новшеством только в советских РСЗО. А впервые их применили немцы в 55-мм авиационных неуправляемых реактивных снарядах R-4M «Оркан» и «Шланге» («Змея»). Эти снаряды немцы активно использовали в конце войны по воздушным, а в отдельных случаях и по наземным целям.

На базе германских ракет в ОКБ-16 начали проектировать 57-мм неуправляемые ракеты под «фирменным» индексом 5П. Полномасштабные работы над ракетой были начаты по Постановлению Совмина № 5119–2226 от 15 декабря 1951 г. А Постановлением Совмина № 541–335 от 22 марта 1955 г.

снаряд С-5 (АРС-57) фугасного действия был принят на вооружение ВВС. Одновременно в составе авиационной системы АС-5 был принят на вооружение и ОРО-57К.

Первоначально единственным снарядом у «Града» был осколочно-фугасный снаряд 9М22 (М-21-0Ф) с взрывателем МРВ (9Э210). Длина снаряда 2870 мм, а полный вес 66 кг. Головная часть весом 18,4 кг содержала 6,4 кг взрывчатки. По осколочному действию снаряд 9М22 был в два раза эффективнее снаряда М-14-ОФ, а по фугасному — в 1,7 раза.

Ракетный заряд 9X111 был изготовлен из пороха марки РСИ-12М и состоял из двух цилиндрических шашек — головной и хвостовой — общим весом 20,45 кг.

Сопловый бак, как и на снарядах «Стриж», состоял из центрального и шести периферийных сопел. Сопла в сверхзвуковой части имели форму конуса с углом 30°. Диаметр критического сечения сопла составлял около 19 мм, а среза — 37 мм. Тяга двигателя не менее 4,1 т.

Снаряд 9М22 оснащался головными взрывателями ударного действия с дальним взведением МРВ и МРВ-У. Взрыватели имели три установки: на мгновенное действие; на малое замедление и на большое замедление. Вес снаряда 66,35 кг, вес головной части со взрывателем 19,35 кг, из которых 6,3 кг приходится на ВВ. Длина снаряда 2867–2881 мм.

Снаряд 9М22 имеет баллистический индекс ТС-74. Максимальная дальность стрельбы 9М22 — 20,4 км, а минимальная дальность фактически превышала 5 км. Теоретически можно было стрелять и на 1,5 км, но при этом рассеивание снарядов составляло многие сотни метров. При максимальной дальности рассеивание по дальности составляло 1/130, а боковое — 1/200.

Скорость схода снаряда с направляющих — 50 м/с, а мак-симальная скорость снаряда — 715 м/с.

Для улучшения кучности при стрельбе на дистанции от 12 до 15,9 км на снаряд 9М22 надевалось малое тормозное кольцо, а при стрельбе до 12 км — большое тормозное кольцо.

На базе снаряда 9М22 (с сохранением его двигателя и баллистики) в 1963 году был создан специальный осколочно-химический снаряд 9М23 «Лейка». Работы по нему были начаты НИИ-147 по договору от 11 августа 1961 г. Этот снаряд имеет одинаковые весогабаритные характеристики со снарядом 9М22 и ту же баллистику.

«Лейка» снаряжается 3,11 кг «химического вещества Р-35» или 2,83 кг «химического вещества Р-33». Кроме того, в боевой части снаряда находится 1,8 кг взрывчатого вещества при снаряжении веществом «Р-35» или 1,39 кг при снаряжении веществом «Р-33». Снаряд «Лейка» имеет в 1,5 большую площадь поражения, чем химические 140-мм снаряды типа М-14.

Снаряд 9М23 снабжается механическим взрывателем МРВ (9Э210) и радиолокационным взрывателем 9Э310, который срабатывает на заранее заданной высоте от поверхности (1,6–30 м). Воздушный взрыв существенно увеличивает зону поражения осколками и отравляющим веществом. «Лейка» дает 760 «полезных» осколков со средним весом 14,7 г. Дальность стрельбы с радиолокационным взрывателем несколько уменьшилась (с 20,4 км до 18,8 км).

Первоначально (еще в 1950-х годах) в качестве боевой машины новой РСЗО рассматривались варианты на базе СУ-100П с 30 направляющими (весом 24 т) и ЯМЗ-214 (затем КрАЗ-214) с 60 направляющими. Длительность залпа составляла 10–12 с Скорость боевой машины достигала 40 км/час.

Но после в качестве шасси был выбран автомобиль «Урал-375». Артиллерийская часть состоит из 40 направляющих трубчатого типа, образующих так называемый пакет: четыре ряда по 10 труб в каждом. Труба предназначена для направления полета снаряда, а также для его транспортировки. Калибр трубы 122,4 мм, длина 3 м. Наведение пакета труб в вертикальной и горизонтальной плоскостях производится с помощью электропривода и вручную.

Две опытные установки «Град» успешно прошли заводские испытания в конце 1961 года. 31 декабря 1961 года разработчиками было предъявлено ГРАУ 500 снарядов и две пусковые установки системы «Град». 1 марта 1962 года в Ленинградском военном округе начались государственные полигонно-войсковые испытания комплекса «Град», было запланировано 663 пуска и 10 тысяч километров пробега. Однако установка 2Б5 прошла только 3380 км пробега, после чего произошла поломка левого лонжерона шасси рамы, и испытания были приостановлены. После этого было подано новое шасси. Вскоре на новом шасси произошли прогибы заднего и среднего мостов и изгиб карданного вала от соударения об ось балансира.

Тем не менее система «Град» была принята на вооружение Постановлением Совмина от 28 марта 1963 г. Сдача серийных образцов «Града» была начата в 1964 г.

Серийное производство установок БМ-21 велось на заводе № 172 в Перми. В 1970 г. завод изготовил 646 боевых машин, в 1971 г. — 497 боевых машин, из которых 124 пошло на экспорт. В первом полугодии 1972 г. изготовлено 255 боевых машин, из них 60 — на экспорт. К 1995 г. в 50 стран мира было поставлено свыше двух тысяч боевых машин БМ-21.

Серийное производство реактивных снарядов 9М22 было начато на заводе № 176 Приокского совнархоза. Планом на 1964 г. было предусмотрено изготовить 10 тысяч снарядов, в том числе в первом полугодии 5 тысяч. Первоначально производство снарядов существенно отставало от графика. В первом квартале 1964 г. было изготовлено только 642 ракетные части и 350 боевых частей.

В Советской армии в составе артиллерийских полков стрелковых дивизий было два дивизиона: один — с реактивными установками «Град», другой — с самоходными артиллерийскими установками.

Войсковые учения и локальные конфликты подтвердили превосходные качества системы «Град». Первое боевое крещение комплекс «Град» получил в марте 1969 г. у острова Да-манский в ходе конфликта между СССР и КНР. Напомню читателю, что остров был занят китайскими войсками, и попытка выбить их оттуда с помощью танков и бронетранспортеров закончилась неудачей. Причем был подбит и захвачен китайцами «секретный» образец танка Т-62. После массированного применения установок «Град», стрелявших фугасными снарядами, остров был полностью разворочен, а китайские силы уничтожены. Собственно, залпы «Града» и закончили конфликт за этот остров.

В 1970-х — 1990-х годах комплекс «Град» использовался почти во всех локальных конфликтах в мире, в различных климатических условиях, включая экстремальные.

Различна была тактика применения «Града». Так, например, в 1975–1976 гг. в Анголе война носила маневренный характер. Сплошного фронта не было. Как правительственные войска и кубинские добровольцы, так и их противники использовали только отрядно-колонные способы передвижения. Крупные операции по окружению не проводились. Обычно завязывались встречные бои враждебных колонн, двигающихся навстречу друг другу. Затем применялся метод «выталкивания» противника и его преследование. Как известно, рассеивание реактивных снарядов по дальности во много раз превышает боковое рассеивание, то есть места падения снарядов образуют сильно вытянутый эллипс. Поэтому вытянутая колонна войск противника во встречных боях в Анголе представляла собой идеальную цель.

В Афганистане, наоборот, стрельба чаще всего велась по площадям, включая населенные пункты. В Афганистане наши артиллеристы впервые стали использовать стрельбу из установок «Град» под малыми углами возвышения и прямой наводкой.

Палестинские партизаны в Ливане использовали тактику кочующих установок залпового огня. Удар по израильским агрессорам наносила всего одна установка БМ-21, которая затем сразу же меняла позицию.

В ряде конфликтов «Град» применялся обеими сторонами. Так, СССР поставил в Сомали батарею из четырех БМ-21. Но основная партия БМ-21, отправленная морем, была перенаправлена и выгружена в Эфиопии, а позже приняла участие в боевых действиях против Сомали.

В 1992 г. российские войска в Чечне оставили Дудаеву 18 установок БМ-21 и 1000 ракет. Да что «Град», ельцинские генералы ухитрились оставить в Чечне две пусковые установки «Луна», хорошо еще, без ракет со спецзарядами. В ходе войны 1994–1995 гг. обе стороны в Чечне интенсивно использовали систему «Град». 9 февраля 1995 г. начальник генштаба МО генерал армии М. П. Колесников заявил, что с 11 декабря по 8 февраля было уничтожено в числе другой чеченской техники 16 установок «Град». Одна установка БМ-21 использовалась при неудачном штурме селения Первомайское, захваченного террористами. Делать какие-либо заключения по эффективности «Града» в чеченской войне сложно, поскольку война велась российской стороной крайне бестолково. Известен, к примеру, случай, когда вертолетом Ми-24 была обнаружена развернутая в боевое положение чеченская БМ-21, а экипаж вертолета вместо того, чтобы уничтожать ее, начал запрашивать по радио разрешение на это.

Еще более интенсивно комплекс «Град» применялся в ходе второй чеченской войны.

Попытки модернизации системы «Град» начались уже в конце 1960-х годов. Так как габариты и вес штатных установок «Града» (БМ-21) были сравнительно велики, то в СССР для воздушно-десантных войск была создана более легкая установка БМ-21Вна шасси автомобиля ГАЗ-66Б, в которой число 122-мм труб было уменьшено с 40 до 12. В 1975 г. в Чехословакии была создана установка RM-70 путем наложения артиллерийской части «Града» на шасси автомобиля «Татра-813». В 1970-х — 1980-х годах в арабских странах артиллерийскую часть «Града», сократив число труб до 30, устанавливали на различные шасси от советских автомобилей ЗИЛ-131 до японских ISUZU.

В 1980-х годах в СССР на базе «Града» был создан новый комплекс «Прима». Число 122-мм труб было увеличено до 50, В качестве шасси взяли автомобиль «Урал-4320». Время полного залпа «Примы» составляло 30 секунд. К сожалению, из-за финансовых трудностей начала 90-х годов «Прима» не пошла в массовое производство.

Во время Вьетнамской войны по просьбе правительства ДРВ в СССР был создан переносной комплекс «Град-П», или, как его тогда называли, «Партизан». Пусковая установка состояла из одной трубчатой направляющей длиной 2500 мм и треноги. Общий вес установки 55 кг. Угол вертикального наведения установки составлял от +10° до +40°, а угол горизонтального наведения 14°. Система легко разбиралась и переносилась на людских и конских вьюках. Расчет установки 5 человек.

В боекомплект установки входило несколько снарядов, в том числе 9М22М.

Осколочно-фугасный снаряд 9М22М с взрывателем 9Э231 создан в 1962–1964 годах на базе снаряда 9М22 и конструктивно мало отличался от него. Снаряд 9М22М первоначально назывался «Град-1». Снаряд 9М22М имеет баллистический индекс ТС-78. Максимальная табличная дальность — 11 км, минимальная — 2 км. Вес снаряда 46 кг, вес боевой части 18,4 кг.

Стрельбу снарядами 9М22М на дальность до 3 км производили в исключительных случаях и только при отсутствии своих войск в направлении стрельбы из-за значительного рассеивания снарядов. Для улучшения кучности стрельбы на дистанциях до 7 км на снаряд надевалось тормозное кольцо диаметром 122 мм.

Несколько сотен установок «Град-П» было поставлено во Вьетнам, где они нашли широкое применение. Особенно эффективно «Град-П» действовал по американским аэродромам в Южном Вьетнаме.

Изготовление пусковых установок 9П132 велось на Ков-ровском механическом заводе. Так, в 1970 г. было изготовлено 406 пусковых установок «Град-П», из них 400 пошло на экспорт (во Вьетнам). Данные по 1971 г. не найдены, а в I полугодии 1972 г. было изготовлено 155 штук, все пошли на экспорт.

Однако наибольший прогресс был достигнут в создании новых образцов боеприпасов к системе «Град». В результате этого боевые возможности «Града» расширились до уровня, который в 1963 г. мог считаться фантастическим!

Начну с самого простого. Осколочно-фугасный снаряд 9М22 был модернизирован. Новый снаряд получил индекс М-210Ф (9М22У). Баллистические данные снаряда остались без изменений, зато возросло количество осколков. Так, число осколков «заданного дробления» весом 2,4 г составляло 1640 шт., а корпуса боевой части (примерно по 2,9 г) — 2280 шт.

Неуправляемый реактивный снаряд 9М53Ф с отделяемой осколочно-фугасной головной частью предназначен для поражения открытой и укрытой живой силы, боевой техники в районах сосредоточения, артиллерийских и минометных батарей, командных пунктов бригад, дивизий и корпусов, подвижных складов боеприпасов и горюче-смазочных материалов в дивизионном тыловом районе и других целей. Длина снаряда 3037 мм. Вес 70 кг, вес головной части 25 кг.

Дымовой снаряд 9М43 предназначен для постановки и поддержания маскирующих и ослепляющих завес перед боевыми порядками противника и своих войск с целью снижения эффективности огневого воздействия противника. Вес его составляет 56,5 кг. Дальность стрельбы максимальная 20,1 км, минимальная 5 км. Снаряд содержит 5 дымовых элементов, снаряженных по 0,8 кг красного фосфора. Залп из 10 ракет формирует сплошную завесу по фронту 1000 м и по глубине 800 м. Облако держится в среднем 5,3 минуты.

Снаряд 9М28К предназначен для дистанционной установки минных полей как перед подразделениями боевой техники противника, находящимися на рубеже атаки, так и в районах их сосредоточения. Противотанковые мины обеспечивают поражение боевой техники снизу под всей проекцией за счет применения неконтактного взрывателя и боевого заряда направленного действия, обладающего высокой бронепробиваемос-тью. Вес снаряда 57,7 кг, боевая головка весом 22,8 кг содержит три мины. Вес мины 5 кг, вес кумулятивного заряда 1,85 кг. Дальность стрельбы 13,4 км. Для минирования одного километра фронта требуется 90 снарядов. Время самоликвидации мины от 16 до 24 часов.

Снаряд 9М519 предназначен для создания помех KB и УКВ-диапазонов радиосвязи с целью дезорганизации системы управления противника в тактическом звене путем подавления линий радиосвязи, пунктов управления войсками и оружием, наземных пунктов обработки информации. Комплект 9М519, состоящий из восьми снарядов с одинаковыми весо-габаритными и динамическими характеристиками, подавляет радиосредства, работающие в диапазоне частот от 1,5 до 120 МГц. Дальность стрельбы снаряда 9М519 максимальная 18,5 км, минимальная 4,5 км. Длина снаряда 3025 мм, вес 66 кг. Вес боевой части 18,4 кг. Время непрерывной работы передатчика помех 60 минут. Радиус действия помех 700 м,

В настоящее время создаются 122-мм неуправляемые снаряды с отделяемой на конечном участке полета боевой частью. При отделении боевой части и подходе ее к грунту под углом 85–90° существенно увеличивается осколочное поражение противника. Снаряд с отделяемой осколочно-фугасной боевой частью имеет дальность стрельбы максимальную 37,5 км, а минимальную 8 км. При взрыве он дает осколков: готовых весом 0,78 г — 1800, готовых весом 5,5 г — 690, осколков корпуса со средним весом 7,52 г — 1210 шт.

Для поражения легкобронированной техники (боевых машин пехоты, бронетранспортеров, самоходных артиллерийских установок), живой силы, самолетов и вертолетов на стоянке создан снаряд 9М218 с кумулятивно-осколочными боевыми элементами. Дальность стрельбы этого снаряда от 30 до 8 км. Вес снаряда 70 кг. Боевая часть весом 25 кг содержит 45 кумулятивных осколочных элементов. Такой элемент может пробить по нормали броню в 100 мм и дать около 180 убойных осколков.

Снаряд 9М217 с самоприцеливающимися боевыми элементами предназначен для поражения бронированной техники (танки, боевые машины пехоты), бронетранспортеров, самоходных артиллерийских установок. Дальность стрельбы этого снаряда от 30 до 8 км. Вес снаряда 70 кг, вес боевой части 25 кг. Снаряд содержит два самоприцеливающихся боевых элемента. На заданной высоте из боевой части ракеты выстреливаются боевые элементы. После отстрела открывается парашют боевого элемента, и он медленно спускается. Инфракрасные датчики, расположенные на элементе, обнаруживают танк противника, и из элемента в крышу танка выстреливается бронебойное сферическое ядро. Элемент может с расстояния в 100 м под углом 30° к нормали пробить 60–70-мм гомогенную броню.

Кроме того, создается реактивный снаряд для постановки противопехотных минных заграждений весом 56,4 кг. Его головная часть весом 21,6 кг содержит 5 противопехотных осколочных мин ПОМ-2. Мина весом 1,7 кг содержит 0,13 кг взрывчатого вещества. Максимальная дальность стрельбы снарядами с противопехотными минами 13,4 км. Залпом из 20 снарядов можно надежно заминировать один километр фронта. Чтобы мины не были опасны для собственных войск, они имеют программируемое устройство самоликвидации мины в интервале от 4-х до 100 часов с момента постановки.

Модернизация коснулась и ракетных зарядов к снарядам «Града». Заряд 9X111 из пороха РСИ-12М имел два серьезных конструктивных недостатка, из которых главным было различие размеров головного и хвостового полузарядов по наружному диаметру и диаметру канала. В 1968 г. в НИИ-6 начались работы по созданию ракетного заряда из вновь созданного пороха РСТ-4К. В результате был создан заряд 9Х111М2. Полигонно-заводские испытания его были проведены с 1 сентября 1971 г. по 25 марта 1972 г.

К началу 1970-х годов в СССР скопились огромные запасы пироксилиновых и баллиститных порохов, которые потеряли практическую ценность из-за того, что истекли сроки служебной пригодности этих порохов, или из-за того, что артиллерийские или реактивные системы, для которых были разработаны те или иные пороховые заряды, были сняты с вооружения, Эти пороха для краткости было принято называть устаревшими, хотя компонентный состав их и баллистические свойства или не менялись совсем, или менялись незначительно.

Постановлением Совмина от 7 июля 1967 г. НИИ-6 было предписано создать заряд для снарядов «Град» из «устаревших» пироксилиновых порохов. Был разработан способ переделки этих порохов в порох марки РСИ-12МП, однако оценка экономической эффективности использования устаревших пироксилиновых порохов в качестве сырья для изготовления переделочного пороха РСИ-12ПМ показала, что при выпуске зарядов к снаряду РСЗО «Град» до 10 тыс т в год убыток составит примерно 700 тыс. руб.

Постановлением Совмина от 12 февраля 1971 г. НИИ-6 была задана разработка зарядов к «Граду» из смеси «устаревших» баллиститных и пироксилиновых порохов. В НИИ-6 был создан порох РСИ-МБП, на 76,6 % состоявший из устаревших порохов и только на 23,4 % из свежих компонентов. Из пороха РСИ-МБП был создан заряд 9Х111МЗ. Испытания этих зарядов были проведены с сентября 1973 г. по ноябрь 1974 г. Заряды 9Х111МЗ использовались в снарядах «Град» с индексом 9М21У2.

В 1975 г. Южноуральский завод начал серийное производство зарядов 9Х111МЗ из переделочного пороха РСИ-МБП. Изготовление зарядов велось в течение пяти лет.

Продолжаются работы и по модернизации боевой машины БМ-21. Наиболее важное направление ее модернизации — замена пакета направляющих труб из металла на два моноблока одноразовых транспортно-пусковых контейнеров (ТПК), изготавливаемых из полимерных композитных материалов. Они устанавливаются на боевой машине с помощью специальной дополнительной переходной рамы.

ТПК обеспечивают транспортировку и пуск реактивных снарядов, а также их хранение, как на боевых машинах, так и в арсеналах. Перезаряжание боевых машин производится заменой контейнеров с помощью грузоподъемных средств, а их электрическое сопряжение — через специальный электрический разъем. Модернизация боевой машины БМ-21 может быть произведена в условиях заказчика, эксплуатирующего боевую машину. Вес одного ТПК без снарядов — 370 кг, со снарядами — 1770 кг. Время заряжания сокращается до 5 минут.

В настоящее время боевые машины изготавливаются ОАО «Мотовилихинские заводы» на шасси автомобиля «Урал-4320». В модернизированном варианте автоматизированная система управления обеспечивает автономную топопривязку и ориентирование боевой машины на местности с отображением на электронной карте; автоматизированный расчет установок стрельбы; бесприцельное наведение пакета направляющих без выхода расчета из кабины; введение данных во взрыватель реактивного снаряда. Вес боевой машины БМ-21 увеличился до 14 тонн. Расчет остался без изменений — 3 человека.

Глава 2. РСЗО «Ураган»

Идея создания дальнобойной РСЗО появилась у наших военных еще в конце 1950-х годов. И тут тоже не обошлось без «потомства» немецкого «Тайфуна», только на сей раз «Тайфуна F». На его базе была создана жидкостная зенитная ракета Р-103,

Испытания Р-103 проводились на полигоне Капустин Яр. С первого квартала 1949 г. по первый квартал 1950 г. было произведено около 200 пусков ракет. Результаты испытаний Р-103 комиссия оценила в целом положительно, но было признано целесообразным создать более мощную неуправляемую ракету.

Новая ракета получил название Р-110 «Чирок». Калибр ее был увеличен до 122 мм, длина — до 2570 мм, вес — до

47 кг, а вес боевой части — до 2 кг. Досягаемость по высоте у Р-110 была доведена до 18 км.

Первые пуски ракет Р-110 были начаты летом 1950 г. на полигоне Капустин Яр. Входе испытаний «Чирка» возникли проблемы с кучностью стрельбы, с прогарами камор двигателя и т. д. В итоге испытания «Чирка» затянулись, и в 1957 г. работы по нему были окончательно прекращены.

Между тем вместе с «Чирком» зенитным шли работы над РСЗО «Чирок-Н» (Н — наземный). В середине 1958 г. работы над «Чирком-Н» прекратились в связи с началом проектирования более мощной РСЗО «Коршун».

Проектирование «Коршуна» началось в 1952 г. в НИИ-88 в поселке Подлипки под Москвой.

В отличие от всех других серийных неуправляемых ракет сухопутных войск ракета ЗР-7 имела не твердотопливный, а однокамерный жидкостный реактивный двигатель. В качестве горючего был использован керосин, а окислителя — азотная кислота. Корпус ракеты калиберный, то есть диаметр головной части равен диаметрам средней и хвостовой частей. Боевая часть фугасная. Стабилизация ракеты производилась за счет четырех крыльевых стабилизаторов и вращения ракеты (для компенсации эксцентриситета двигателя).

Пусковая установка СМ-44 (артиллерийская часть) была спроектирована в ЦКБ-34 в Ленинграде. Рабочие чертежи и техническая документация СМ-44 были закончены 14 апреля 1955 г. В ГАУ пусковая установка получила индекс 2П5. Боевая машина системы «Коршун» 2П5 при весе 18,14 т могла развивать скорость по шоссе до 55 км/час, а запас хода составлял 530 км. Пакет для размещения шести реактивных снарядов на специальных направляющих мог подниматься на угол возвышения до 52°. Угол горизонтального наведения составлял 6°.

Первые опытные автомобили ЯАЗ-214были изготовлены в 1951 г., но к их серийному производству Ярославский завод приступил лишь в начале 1957 г. В 1959–1960 гг. производство автомобилей ЯАЗ-214 было перенесено в город Кременчуг, где они получили название КрАЗ-214.

ЯАЗ-214 был оснащен мощным шестицилиндровым дизелем ЯАЗ-206Б мощностью 205 л. с, который позволял автомобилю развивать скорость по шоссе до 55 км/час и преодолевать подъемы крутизной до 30°. Запас хода пусковой установки 2П5 был 530 км. Вес пусковой установки 18,14 тонны.

В серийное производство система «Коршун» поступила в 1957 г. В том же году состоялся и первый показ системы во время парада 7 ноября на Красной площади. Ракета имела удовлетворительную кучность, и после изготовления небольшой партии производство ее было прекращено Постановлением Совмина № 135–48 от 5 февраля 1960 г.

Проработки дальнобойной 220-мм системы залпового огня были начаты в конце 1968 г. Первоначально она именовалась «Град-З». Рассматривались два варианта боевой машины; на шасси автомобиля ЗИЛ-135ЛМ с 20 трубчатыми направляющими и на шасси гусеничного тягача МТ-С (объект 123) с 24 трубчатыми направляющими. На обеих пусковых установках угол вертикального наведения 0°; +55°, угол горизонтального наведения 60°. Тактико-технические требования на систему предусматривали единую таблицу стрельбы и одинаковый вес боевой части (80 кг) для всех типов снарядов.

Полномасштабные работы по 220-мм реактивной системе залпового огня «Ураган» были начаты по решению министерств оборонной промышленности и обороны от 31 марта 1969 г. на Пермском орудийном заводе (бывший завод № 172). Первый опытный образец РСЗО «Ураган» изготовили в феврале 1972 г., а Постановлением Совмина № 724–227 от 18 марта 1975 г. РСЗО «Ураган» приняли на вооружение.

На 19 ноября 1990 г. в «зоне до Урала» имелась одна реактивная артиллерийская бригада и 10 реактивных артиллерийских полков РСЗО «Ураган».

307-я реактивная артиллерийская бригада входила в состав 34-й артиллерийской дивизии (Западная группа войск, группового подчинения) и располагала 72 РСЗО «Ураган», а полками были:

160-й реактивный артиллерийский полк (Прикаспийский ВО) — 36 РСЗО;

182-й реактивный артиллерийский полк (Ленинградский ВО, 6-я OA) — 36 РСЗО;

463-й реактивный артиллерийский полк (Ленинградский ВО, 2-я гвардейская артиллерийская дивизия) — 48 РСЗО;

689-й реактивный артиллерийский полк (Прибалтийский ВО, 149-я артиллерийская дивизия) — 48 РСЗО;

802-й реактивный артиллерийский полк (Прикаспийский ВО, 13-я отдельная армия) — 36 РСЗО;

803-й реактивный артиллерийский полк (Одесский ВО, 14-я гвардейская отдельная армия) — 36 РСЗО;

889-й реактивный артиллерийский полк (Прикаспийский ВО, 81-я артиллерийская дивизия) — 48 РСЗО;

918-й реактивный артиллерийский полк (Прибалтийский ВО) — 36 РСЗО;

928-й реактивный артиллерийский полк (Северо-Кавказский ВО, 110-я артиллерийская дивизия) — 48 РСЗО;

1199-й реактивный артиллерийский полк (Белорусский ВО, 28-я отдельная армия) — 36 РСЗО.

По данным справочника «Jane» в 2001 г. боевые машины системы «Ураган» состояли на вооружении армий бывших республик СССР (более 800 боевых машин в России, 50 — в Казахстане, 15 — в Молдавии, 12 — в Таджикистане, 54 — в Туркмении, 48 — в Узбекистане и 139 — на Украине), а также Афганистана (18 боевых машин), Болгарии (84 боевые машины) и Сирии.

Данные РСЗО «Ураган»

Индекс системы — 9К57

Индекс боевой машины — 9П140

Шасси боевой машины — ЗИЛ-135ЛМ

Калибр, мм — 220

Число труб — 16

Максимальный угол возвышения, град. — 55°

Угол горизонтального обстрела, град — 60°

Наименьший угол возвышения пакета труб в зоне обхода кабины, град — 5°

Максимальные скорости наведения электроприводом:

по углу возвышения, не менее, град /с — 3

по азимуту, не менее, град./с — 3

Угол поворота ручным приводом на 10 оборотов маховика, мин:

по углу возвышения — 46

по азимуту — 31

Длина, мм:

в походном положении — 9630

в боевом положении — 10 830

Ширина, мм:

в походном положении — 2800

в боевом положении — 3040

в боевом положении (при максимальном повороте направляющих) — 5340

Высота, мм:

в походном положении — 3225

при максимальном угле возвышения — 5240

Вес заряженной боевой машины с расчетом, кг — 20 200

Вес боевой машины без снарядов и расчета, кг — 15 100

Расчет, чел. — 4

Вес трубы, кг — 87,2

Усилие на рукоятке приводов ручного наведения, не более, кг — 10

Максимальная длина кабеля выносной катушки, м — 60

Тип двигателя — ЗИЛ-175я

Мощность двигателя, л.с. — 2 х 180

Время полного залпа с постоянным темпом, с — 8

Время полного залпа с переменным темпом, с — 20

Данные ракет:

Длина ракеты, мм — 4832/5178*

Вес ракеты, кг — 280,4/271*

Вес головной части, кг — 99/89,5*

Число осколочно-фугасных элементов в кассетном снаряде — 30

* — фугасного 9М27Ф /кассетного ЭМ27К.

220-мм снаряды РСЗО «Ураган» по своему устройству близки к снарядам РСЗО «Град». Ракетная часть 9М27 и пороховой заряд 9X164 у всех снарядов одинаков. Также как и в системе «Град», для стрельбы на уменьшенные дальности на головную часть снарядов надевается малое или большое тормозное кольцо.

Снаряд 9М27Ф с моноблочной фугасной головной частью предназначен для поражения живой силы, небронированной и легкобронированной техники, разрушения командных пунктов, узлов связи и объектов военно-промышленной структуры. Дальность стрельбы 35,8–10 км. Длина снаряда 4832 мм, стартовый вес 280 кг. Боевая часть весом 99 кг содержит 51,9 кг мощного ВВ. Снаряд снабжен механическим взрывателем 9Э244. При попадании снаряда в грунт средней плотности образуется воронка диаметром 8 м и глубиной 3 м.

Снаряд 9М27К с кассетной головной частью осколочного действия предназначен для поражения живой силы и небронированной техники в местах их сосредоточения. Дальность стрельбы от 35 до 10 км. Длина снаряда 5178 мм. Вес снаряда 271 кг. Головная часть весом 89,5 кг содержит 30 осколочных боевых элементов 9Н210.[137] Эти элементы имеют форму цилиндра длиной 263 мм и диаметром 65 мм. Элемент содержит около 300 г ВВ. При стрельбе снарядом 9М27К в заданной точке траектории срабатывает дистанционная 120-секун-дная трубка 9Э245, которая воспламеняет специальный заряд. От давления газов заряда взводится взрыватель 9Э246 боевых элементов 9Н210, сбрасывается обтекатель и разбрасываются боевые элементы. Сразу же на разлетающихся боевых элементах раскрываются многолопастные стабилизаторы, обеспечивающие их дальнейший устойчивый полет вплоть до соприкосновения головного взрывателя с грунтом и подрыва разрывного заряда, разбрасывающего 370 готовых поражающих элементов, выполненных в виде роликов. Небронированные и легкобронированные цели площадью 0,35 кв. м поражаются осколками с энергией не менее 10 кг, м/с на площади 1150 кв. м. При площади цели 1,8 кв, м и энергии осколков свыше 135 кг. м/с площадь поражения составляет 930 кв. м.

Осколки на дальности 10 м пробивают стальную преграду толщиной 6 мм, а на дальности 100 м — толщиной 2 мм.[138]

Постановлением Совмина № 662–205 от 18 июля 1980 г. на вооружение были приняты реактивные снаряды 9М27К2 и 9М27КЗ, предназначенные для дистанционного минирования местности. Снаряды были разработаны по теме «Инкубатор».

Снаряд 9М27К2с кассетной головной частью 9Н128К2 содержит 24 противотанковые мины 2Н211 типа ПМТ-1 весом по 1,5 кг. Мина содержит 1,1 кг взрывчатого вещества ПВВ-12С. Залп боевой машины обеспечивает минирование 150 га местности. Самоликвидация производится с задержкой от 3 до 40 часов.

В снаряде 9М27КЗ кассетная головная часть 9Н128КЗ содержит 312 противопехотных мин 9Н212 типа ПФМ. Мина нажимного действия лепестковой формы весом 80 г содержит 40 г жидкого взрывчатого вещества ВС-6Д. Время самоликвидации от 1 до 40 часов.

Длина обоих снарядов 5178 мм, вес 270 кг, вес головной части 90 кг. Дальность стрельбы от 35 до 10 км.

Приказом министра обороны от 27 апреля 1989 г. Ш 0112 на вооружение был принят снаряд 9М59 с кассетной головной частью 9Н528КЗ, оснащенной девятью противотанковыми минами ПТМ-3. Вес мины 4,9 кг, вес ВВ 1,8 кг. Боевая машина одним залпом обеспечивает дистанционное минирование 250 га местности. Самоликвидация мин производится через 16–24 часа.

Также принят на вооружение реактивный снаряд 9М27К1 с кассетной головной частью 9Н516, оснащенной боевыми элементами осколочного действия с надземным подскоком 9Н235 (шифр «Попрыгунья»).

Постановлением Совмина № 622–205 от 1 июня 1983 г. принят на вооружение реактивный снаряд 9М27С с зажигательной головной частью 9Н128С (шифр «Абрикос»).

Наконец, для морального воздействия на противника для системы «Ураган» был создан снаряд 9М27Д с агитационной кассетной головной частью 9Н128Д (шифр «Абзац»).

Глава 3. РСЗО «Смерч»

Система «Смерч» является уникальной РСЗО не только из-за своей мощности и дальности, но и из-за куда большей точности стрельбы. Ракеты же «Смерча» летят на расстояние 70 км, а рассеивание по дальности составляет всего 0,21 %, то есть около 150 м, что приближает ее по меткости к артиллерийским орудиям.

Как же удалось достигнуть такой уникальной меткости? Дело в том, что «Смерч» — первая в мире реактивная система залпового огня с управляемыми ракетами, а, кроме того, стабилизация ракеты в полете происходит и за счет вращения ее с большой скоростью вокруг продольной оси. Таким образом, эти ракеты являются и первыми в мире вращающимися управляемыми ракетами.

Коррекция полета ракеты по углам тангажа и рысканья осуществляется газодинамическими рулями, приводы которых действуют от газа высокого давления из бортового газогенератора.

Боевая машина 9А52 для РСЗО «Смерч» была создана на шасси мощного автомобиля МАЗ-543М. Машины этого типа уже применялись в пусковых установках зенитного комплекса С-300П и оперативно-тактических ракет Р-17.

Данные РСЗО «Смерч»

Индекс системы — 9К58

Индекс боевой машины — 9А52–2

Шасси боевой машины — МАЗ-543М

Калибр, мм — 300

Число труб — 12

Угол возвышения, град — до +55

Угол горизонтального наведения, град — 60

Вес боевой машины, кг:

без снарядов и расчета — 33 700

со снарядами и расчетом — 43 700

Дальность стрельбы, км:

максимальная — 70

минимальная — 20

Площадь поражения одним залпом, га — 672

Тип двигателя — Д-12А-525А

Мощность, л.с. — 525

Скорость движения по шоссе, км/час — до 60

Запас хода по топливу, км — 650

Боевой расчет, чел — 4

Габариты боевой машины, м:

длина — 12,4

ширина — 3,1

высота — 3,1

В состав комплекса РСЗО «Смерч» входит транспортно-за-ряжающая машина 9Т234–2, созданная на шасси автомобиля МАЗ-543А. Возимый боекомплект на транспортно-заряжа-ющей машине — 12 снарядов.

Важный вклад в повышение боевой эффективности РСЗО «Смерч» внесла автоматизированная система управления огнем «Виварий», изготовляемая Производственным объединением «Контур» (г. Томск). Система управления огнем размещается в кузове фургона на шасси автомобиля КамАЗ-4310. «Виварий», оснащенный ЭВМ Е-715–1.1, задает полетные данные для шести боевых машин РСЗО «Смерч».

300-мм реактивная система залпового огня «Смерч» принята на вооружение Постановлением Совмина № 1316–323 от 19 ноября 1987 г. До сих пор РСЗО «Смерч» не имеет аналогов в мире.

В конце 1990-х годов была создана новая боевая машина 9А52–2Т. Ее артиллерийская часть осталась практически без изменений, но в качестве шасси был использован чешский автомобиль «Татра» Т816. Благодаря этому вес пусковой установки снизился с 43,7 т до 39,5 т, а расчет уменьшился до 3 человек. Соответственно, была создана и транспортно-заряжающая машина 9Т234–2Т на шасси «Татра» Т816.

К 1991 г. на вооружении Советской армии состояло три бригады РСЗО «Смерч»:

336-й реактивный артиллерийский полк (Белорусский ВО) — 48 РСЗО;

337-й реактивный артиллерийский полк (Прибалтийский ВО) — 47 РСЗО;

371-й реактивный артиллерийский полк (Одесский ВО, в составе 55-й артиллерийской дивизии) — 48 РСЗО.

Согласно справочнику «Jane» в 2001 г. около 300 боевых машин состояло на вооружении армии России, 94 — Украины, 48 — Белоруссии, 6 — Объединенных арабских эмиратов. Кроме того, системы «Смерч» поступили в армии Индии и Кувейта.

Как и в других РСЗО, боевые возможности «Смерча» определяются главным образом его снарядами.

Снаряд 9М55К с головной частью с осколочными боевыми элементами предназначен для поражения живой силы и небронированной военной техники в местах их сосредоточения. Дальность стрельбы максимальная 70 км, минимальная 20 км. Длина снаряда 7600 мм. Вес 800 кг. Головная часть 9Н139 весом 243 кг содержит 72 боевых элемента 9Н235. Каждый элемент весит 1,75 кг и содержит 312 г взрывчатого вещества, а также 96 поражающих осколков весом по 4,5 г и 360 поражающих осколков весом по 0,75 г. Элемент имеет форму цилиндра длиной 263 мм и диаметром 65 мм. Время самоликвидации боевого элемента 110 секунд.

Снаряд 9М55К1 с самоприцеливающимися боевыми элементами предназначен для поражения сверху группировок бронированной военной техники и танков. Дальность стрельбы максимальная 70 км, минимальная 25 км. Весогабаритные характеристики те же, что и у снаряда 9М55К. Кассетная головная часть 9Н152 оснащена пятью самоприцеливающимися боевыми элементами, комплектуемыми двухдиапазонными инфракрасными координаторами, обеспечивающими поиск цели под углом 30°. Самоприцеливающиеся боевые элементы «Мотив-ЗМ» весом по 15 кг содержат заряд в 4,5 кг взрывчатого вещества. Элемент способен пробить под углом 30° к нормали гомогенную 70-мм броню, то есть поразить сверху практически любой танк. Боевые элементы с габаритными размерами 284 х 255 х 186 мм аналогичные применяемым в авиационной разовой бомбовой кассете РБК-500. Время самоликвидации при достижении поверхности земли не превышает минуты.

Снаряд 9М55Ф с отделяемой осколочно-фугасной боевой частью предназначен для поражения живой силы, небронированной и легкобронированной военной техники в местах их сосредоточения, разрушения командных пунктов, узлов связи и объектов военно-промышленной структуры. Дальность стрельбы максимальная 70 км, минимальная 25 км. Вес снаряда 810 кг. Головная часть весом 258 кг содержит 95 кг взрывчатого вещества и 110 готовых поражающих элементов весом по 50 г.

Снаряд 9М55К5 с кумулятивно-осколочными боевыми элементами предназначен для поражения открытой и укрытой живой силы и легкобронированной военной техники. Дальность стрельбы и весогабаритные характеристики те же, что и у снаряда 9М55К. Кассетная головная часть 9Н176 весом 243 кг содержит 646 боевых элементов весом по 240 г. Они имеют цилиндрическую форму длиной 118 мм и диаметром 43 мм. Считается, что элементы могут пробивать по нормали броню до 120 мм.

Снаряд 9М55К4 для противотанкового минирования местности предназначен для оперативной дистанционной постановки минных полей как перед подразделениями боевой техники противника, находящимися на рубеже атаки, так и в районе их сосредоточения. Дальность и весогабаритные характеристики те же. Кассетная головная часть 9Н539 весом 243 кг содержит 25 противотанковых мин. Габаритные размеры мины 330 х 84 х 84 мм. Вес мины 4,85 кг. Мина содержит 1,85 кг мощного ВВ. Время самоликвидации противотанковой мины от 16 до 24 часов.

Снаряд 9М528 с осколочно-фугасной головной частью предназначен для поражения живой силы, небронированной и легкобронированной военной техники в местах их сосредоточения, разрушения командных пунктов, узлов связи и объектов военно-промышленной структуры. Существенным отличием снаряда является увеличение максимальной дальности стрельбы с 70 км до 90 км, минимальная же дальность осталась без изменений — 25 км. Вес снаряда 815 кг, длина 7600 мм. Головная часть весом 243 кг содержит 95 кг взрывчатой смеси и 800 готовых поражающих элементов. Вес каждого элемента 50 г. Взрыватель контактный мгновенного и замедленного действия.

Снаряд 9М55С с термобарической головной частью предназначен для поражения живой силы, открытой и укрытой в фортификационных сооружениях открытого типа и объектах небронированной и легкобронированной военной техники. Дальность стрельбы от 70 до 25 км. Длина снаряда 7600 мм, вес 800 кг. Головная часть весом 243 кг содержит около 100 кг взрывчатой смеси. Взрыв этой смеси создает термическое поле радиусом до 25 км, где температура не менее 1000 °C. Время существования термического поля не менее 1,4 с. Время самоликвидации боевой части от 110 до 160 секунд.

Я намеренно сухо описал действия боевых частей наших РСЗО, но уверен, что внимательный читатель оценил их огромное разрушающее и поражающее воздействие. Потери противника от батареи РСЗО «Ураган» или «Смерч» могут быть соизмеримы лишь с действием тактического ядерного оружия. Другой вопрос, что ядерный удар сейчас может нанести любая самоходная установка калибра 152 мм и выше; танк, у которого пушка заменена на пусковую установку неуправляемой ракеты;[139] безоткатная пушка на джипе или просто ядерный фугас, спрятанный далеко под грунтом. Естественно, что танки типа «Таран» имели куда большую боевую устойчивость, чем батарея РСЗО, а джип с безоткатной пушкой типа «Дэви Крокет» на порядок или два дешевле батальона «Смерча».

Зато плюсом больших РСЗО является то, что наши и зарубежные обыватели считают их обычным оружием типа пушки или танка. И применение РСЗО не вызывает особых эмоций у «прогрессивной общественности», в отличие тактического ядерного оружия. Хотя применение мощных РСЗО по городам и населенным пунктам может вызвать огромные разрушения и гибель тысяч людей, соизмеримые или даже большие, чем в Хиросиме.

Современная «начинка» боевых частей РСЗО — в чем-то «палка о двух концах». С одной стороны, ведущая мировая держава может с помощью РСЗО легко подавлять армии и партизанские отряды слаборазвитых стран. С другой стороны, партизаны рано или поздно найдут боевые части РСЗО и разберутся в их устройстве. Можно себе представить, какой эффект будет от применения партизанами боевых элементов с готовыми поражающими частями в городах США или Европы.

Что же касается боевых частей, создающих радиопомехи, всяких там электромагнитных бомб, то они могут оказаться «джином, выпущенным из бутылки» придурковатым мальчиком. Взрыв нескольких таких бомб в большом городе может вывести из строя компьютеры и управляющие системы и привести к техногенным катастрофам и огромным потерям в экономике.

Глава 4. «Град» надевают тельняшку

В годы Великой Отечественной войны советские моряки устанавливали различные пусковые устройства для реактивных снарядов М-8 и М-13 на бронекатерах, торпедных и сторожевых катерах, на десантных судах и даже на рыболовецких сейнерах. Анализ результатов применения снарядов М-8 и М-13 показал, что стрельба по берегу во многих случаях была эффективна, но результаты стрельб по морским (речным) целям были тождественны нулю.

Аналогичные результаты были получены и в других странах. Это и определило «экологическую нишу» РСЗО во флоте. Там они использовались исключительно для борьбы с подводными лодками и огневой поддержки десанта.

В 1951 г. была начата разработка специальной корабельной установки С-39 «Град» (не путать с армейской БМ-21 «Град») для стрельбы 140-мм турбореактивными снарядами М-14–0Ф. НИИ-303 делал специальную систему ПУС для С-39,

ЦНИИ-173 — систему приводов наведения. По состоянию на 1 января 1955 г. опытный образец установки С-39 находился в стадии узловой сборки и монтажа на барбете. Данные о принятии на вооружение установки С-39 отсутствуют.

Несколько позже на вооружение были приняты две установки для стрельбы 140-мм снарядами М-14-ОФ. Это были отечественная пусковая установка БМ-14–17 с семнадцатью гладкими трубами длиной 1100 мм и польская установка WM-18c восемнадцатью трубами. Обе установки мало отличались от своих армейских аналогов. Заряжание производилось вручную с палубы корабля, наведение также велось вручную. Стрельба велась только со стоящего корабля при отсутствии качки. Лишь с пусковой установки WV-18 в отдельных случаях огонь мог вестись с ходу при выходе в расчетную точку по скомандованным данным.

Установки БМ-14–17 получили бронекатера проекта 1204, боекомплект 34 снаряда. Установки WM-18 имели десантные корабли проекта 773 (польской постройки), боекомплект 90 снарядов на одну пусковую установку.

140-мм корабельный комплекс НУРС А-22 «Огонь», созданный в НПО «Сплав», предназначен для стрельбы 140-мм снарядами М-14-ОФ и более мощными снарядами: зажигательными ЗЖС-45 (вес огнесмеси 4,8 кг) и осколочно-фугасными ОФ-45(вес ВВ 5,6 кг).

Пусковая установка МС-227с 22 направляющими в походном положении скрывалась под палубой. Прицел оптический «Шелонь-14».

Перезаряжание системы производилось расчетом вручную в подпалубном помещении с помощью двухлоткового подавателя.

Данные установки МС-227

Дальность стрельбы, м: максимальная — 4500

минимальная — 800

Число направляющих пусковой установки, шт — 22

Вес пусковой установки, кг — 1700

Вес комплекса без боезапаса, кг — 2000

Боевая готовность комплекса с момента обнаружения цели, с не более — 8

Вес дальномерно-визирного устройства, кг — 300

Комплекс «Огонь» был принят на вооружение десантных кораблей на воздушной подушке типа «Зубр» проекта 12 322. В носовой части корабля размещены две пусковые установки MG-227.

Головной корабль проекта 12 322 был построен ПО «Алмаз» в 1988 г. в Ленинграде. Там же и на Феодосийском судостроительном заводе было построено и введено в строй 9 «Зубров», из которых один достался ВМС Украины. Несколько кораблей остались недостроенными.

Понятно, что дальность стрельбы комплекса «Огонь» — всего 4,5 км — была терпима только для малого десантного корабля, который к тому же мог выходить на берег. А для больших десантных кораблей требовалась дальнобойная РСЗО. И чтобы не изобретать велосипеда, моряки решили использовать столь хорошо зарекомендовавший себя на суше «Град».

Тактико-техническое задание на разработку комплекса для стрельбы 122-мм неуправляемыми реактивными снарядами было утверждено заместителем Главкома ВМФ 12 января 1966 г.

Комплекс получил индекс А-215, снаряды были взяты без изменений от сухопутного комплекса «Град». Комплекс А-215 включает в себя пусковую установку МС-73, систему управления стрельбой «Гроза-1171», лазерное дальномерное визирное устройство и боекомплект 160 снарядов.

Первый опытный образец пусковой установки МС-73 был изготовлен в середине 1969 г. на заводе № 172. В III–IV кварталах 1969 г. он прошел заводские испытания в Перми, а затем был отправлен на наземные полигонные испытания. В I квартале 1970 г. заводом сдан второй экземпляр МС-73. Заряжающее устройство и другие подпалубные части установки делал завод «Баррикады».

Корабельные испытания А-215 были проведены на Балтийском море с 20 марта по 7 мая 1972 г. на большом десантном корабле «БДК-104» проекта 1171 (заводской № 300).

В ходе испытаний произведено 300 выстрелов армейским снарядом М-210Ф при волнении моря до 6 баллов. При 300 выстрелах отказов и задержек не было, за исключением ненадежной работы контактов наличия снарядов в трубах пусковой установки.

По результатам корабельных испытаний комплекс А-215 был рекомендован к принятию на вооружение кораблей проекта 1171 (заводские номера 295–301 и последующие) и кораблей проекта 1174.

На корабельных испытаниях в 1973 г. надежность опытного образца дальномерного визирного устройства, точность систем наведения и стабилизация лазерного луча оказались ниже тактико-технического задания, и дальномерное визирное устройство на вооружение принято не было.

Позже ЦНИИАГ МОП и ЛОМО[140] разработали схему автономной косвенной стабилизации. На ее основе в 1977 г. было создано дальномерно-визирное устройство ДВУ-2 для установок А-215 и АК-130-МР-184. Установка А-215 с ДВУ-2 была принята на вооружение в 1978 г.

Данные комплекса А-215

Калибр, мм — 122

Число стволов — 40

Угол ВН, град — 6°; +93°*

Угол ГН, град — 164°

Скорость ВН, град/с — 26,4

Скорость ГН, град/с — 29

Вес установки с устройствами хранения и подачи, кг — 15 038

Вес комплекса без снарядов и ЗИП, кг — 20 727

Вес комплекса со снарядами и ЗИП, кг — около 31 000

Расчет, чел — 2

Боекомплект, выстр — 160

Интервал между пусками снарядов в залпе, от производства первого выстрела, с — 0,5

Время заряжания — 46

Время перезарядки, с — 120

Время расстрела всего боекомплекта, мин — 7,3

Данные снаряда 9М22 (М-210Ф)

Калибр, мм — 122

Длина снаряда, мм — 2855

Вес снаряда, кг — 66

Вес взрывчатого вещества, кг — 6,4

Дульная скорость снаряда, м/с — 50

Скорость снаряда в конце активного участка, м/с — 690

Дальность стрельбы: максимальная, м — 20 700

минимальная табличная, м — около 2000

* — По данные корабельных испытаний, а согласно рекламному проспекту угол ВН -10°; +65°. Надо полагать, что при отрицательных углах производятся только ремонтные работы.

В 1970 г. была начата разработка корабельного комплекса «Ураган-М» на базе армейской РСЗО «Ураган». В комплектации «Урагана-М» предложили использовать 220-мм реактивные снаряды и некоторые элементы установок 9П140. Согласно тактико-техническим требованиям «Ураган-М» должен был выпускать в залпе 24 снаряда из двух пакетов по 12 снарядов. Заряжающее устройство подпалубное, барабанного типа, на 10 залпов. В тактико-техническом задании был указан нелепо малый вес установки — 24 тонны. Очевидно, что даже без боекомплекта такая система должна была весить свыше 40 тонн. Дальнейшая судьба этого проекта неизвестна. Во всяком случае, на вооружение он принят не был.

В 1980-х годах в ГНПП «Сплав» «Град» научили бороться…, с подводными диверсантами (боевыми пловцами) и сверхмалыми подводными лодками. Для защиты входов в военно-морские базы и охраны морской границы на базе комплекса

«Град» был создан комплекс «Дамба», в состав которого вошла боевая машина БМ-21ПД, транспортная машина 95ТМ и реактивный снаряд ПРС-60. Этот снаряд благодаря чашкообраз-ному наконечнику обеспечивает безрикошетную стрельбу во всем диапазоне дальностей от 300 м до 5 км. Снаряд ПРС-60 содержит в себе 20 кг сильного взрывчатого вещества и подрывается в зависимости от установки взрывателя на глубине от 3 до 200 метров. Вес снаряда 75.3 кг. Длина снаряда 2745 мм.

Комплекс «Дамба» работает в сопряжении с гидроакустической станцией, входящей в систему береговой обороны, или в автономном режиме.

Список сокращений

НИОП — Артиллерийский научно-исследовательский опытный полигон

БДБ — большая десантная баржа

БКА — бронекатер

БПК — большой противолодочный корабль

ВВ — взрывчатое вещество

ВМС — Военно-морские силы

ВПП — взлетно-посадочная полоса

ВСНХ — Высший совет народного хозяйства

ГАС — гидроакустическая станция

ГАУ — Главное Артиллерийское управление

ГБТУ — Главное бронетанковое управление

ГВИУ — Главное Военно-инженерное управление

ГКАТ — Государственный комитет по авиационной технике

ГКО — Государственный Комитет Обороны

ГКОТ — Государственной комитет по оборонной технике

ГКС — Государственный комитет по судостроению

ГРАУ — Главное ракетно-артиллерийское управление

ГСН — головка самонаведения

ГУК — Главное управление кораблестроения

ГЦП — Государственный центральный полигон

ЖРД — жидкостный реактивный двигатель

ЗРК — зенитный ракетный комплекс

ЗУР — зенитная управляемая ракета

КВО — квадратичное вероятное отклонение

ЛИИ — Летно-исследовательский институт

МАИ — Московский авиационный институт

МАП — Министерство авиационной промышленности

МБР — межконтинентальная баллистическая ракета

МО — Министерство обороны

МОП — Министерство оборонной промышленности

МПО — Морская пограничная охрана

МСХМ — Министерство сельскохозяйственного машиностроения

МСЧМ — Морские силы Черного моря

НИАП — Научно-исследовательский артиллерийский полигон

НИИБТ — Научно-исследовательский институт бронетехники

НКАП — Наркомат авиационной промышленности

НКВД — Наркомат внутренних дел

НКО — Наркомат обороны

НКОП — Наркомат оборонной промышленности

НУР — неуправляемая ракета

НУРС — неуправляемый реактивный снаряд

ОВ — отравляющее вещество

ОКД — ограничитель курса и дальности

ОС — опытовое судно

ОФИ — Отдел фондового имущества

ПВРД — прямоточный воздушно-реактивный двигатель

ПКР — противокорабельная ракета

ПУ — пусковая установка

ПУС — приборы управления стрельбой

РГСН — радиолокационная головка самонаведения

РККА — Рабоче-крестьянская Красная Армия

РККФ — Рабоче-крестьянский Красный Флот

РСЗО — реактивная система залпового огня

СТО — Совет Труда и Обороны

ТГСН — тепловая головка самонаведения

ТКА — торпедный катер

ТПК — транспортно-пусковой контейнер

УВМС — Управление ВМС

ЦАГИ — Центральный Аэрогидродинамический институт

ЦАКБ — Центральное артиллерийское конструкторское бюро

Список использованной литературы

Баданин В. А. Подводные лодки с единым двигателем. СПб.: Гангут, 1998.

Беккер К. Немецкие морские диверсанты во Второй мировой войне. М.: Издательство иностранной литературы. 1958.

Бережной С. С. Линейные и броненосные корабли. Канонерские лодки. М.: Воениздат, 1997.

Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М.: Современник, 1994.

Брук А. А., Удалов К. Г., Смирнов С. Г., Брезнинова Н. Г. Иллюстрированная энциклопедия самолетов В. М. Мясищева. М.: Авико-Пресс, 2001.

Быховский И. А. Корабельных дел мастера. Ленинград: Судпромгиз, 1961.

Вестник Мемориала № 6, СПб.: НИЦ «Мемориал», 2001.

Григорьев А. Б. Альбатросы. М.: Машиностроение, 1989.

Грин В., Кросс Р. Реактивные самолеты мира. М.: Издательство иностранной литературы, 1957.

Дневники императора Николая II. М.: ORBITA, 1991.

Залесский К. А. Империя Сталина. М.: Вече, 2000.

Иойрыш А. И., Морохов И. Д., Иванов С. К. А-бомба. М.: Наука, 1980.

История отечественного судостроения. В пяти томах / Под ред. И. Д. Спасского, СПб.: Судостроение, 1996.

История советского атомного проекта: документы, воспоминания, исследования / отв. редактор и составитель В. П. Ви-зигин. Выпуск 1. М.: Янус-К, 1998.

Кисунько Г. В. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора, М.: Современник, 1996.

Королева Н. С. Отец. М.: Наука, 2002.

Костенко Ю. П. Танки (Воспоминания и размышления). М., 1997.

Крылов А. Н. Мои воспоминания. Ленинград: Судостроение, 1984.

Мухин Ю. И. Убийство Сталина и Берия. М.: Крымский Мост-9Т, Форум, 2002.

Мухин Ю. И. Катынский детектив. М., 1995.

Пестов С. Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней. СПб.: Шанс, 1995.

Проблемы создания корректируемых и управляемых авиационных бомб / Под ред. Е.С Шахиджаноза. М.: НИЦ «Инженер», 2003.

Россия. XX век. Документы. 1941 год. В 2 кн. / Сост. Л. Е. Ре-шин и др. М., Международный фонд «Демократия», 1998.

Рубин Н. Лаврентий Берия: миф и реальность. М.: Олимп, Смоленск: Русич, 1998.

Саукке М. Б. Неизвестный Туполев. М.: КЦНТИ «Оригинал», 1993.

Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М.: РОССПЭН, 1996.

Соломонов В., Кулагин К. Торпедные катера серии Г-5. «Армада» № 19.

Стецовский Ю. История советских репрессий. М., 1997.

Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997.

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. СПб.: Издательский Дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

Торпедой — пли! История малых торпедных кораблей / Под. ред. А. Е. Тараса. Минск: Харвест, 1999.

Черток Б. Е. Ракеты и люди. М.: Машиностроение, 1994.

Чиков В., Керн Г. Охота за атомной бомбой. М.: Вече, АРИА-АиФ, 2001.

Шавров В. Б. История конструкций самолетов в СССР 1938–1950 гг. М.: Машиностроение, 1978.

Шерр С. А. Корабли морских глубин. М, Воениздат, 1964.

Широкорад А. Б. Гений советской артиллерии. М.: ACT, 2002.

Широкорад А. Б. История авиационного вооружения. Минск: Харзест, 1999.

Широкорад А. Б. Корабли и катера ВМФ СССР 1939–1945 гг., Минск: Харвест, 2002.

Широкорад А. Б. Северные войны России, Москва: ACT; Минск: Харвест, 2001.

Широкорад А. Б. Тайны русской артиллерии, М.: Яуза, ЭК-СМО, 2003.

Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественного ракетного оружия. 1817–2002, Москва: ACT; Минск: Харвест, 2003.

Шитиков Е. А., Краснов В. Н., Балабин В. В. Кораблестроение в СССР в годы Великой Отечественной войны, М.: Наука, 1995.

Шошков Е. Н. Репрессированное Остехбюро, СПб.: Мемориал, 1995.

Иллюстрации

Канонерки ГВИУ на Волге. 1919 г.

Сверхмалая подводная лодка Джевецкого

Дозорный бронекатер с 37-мм пушкой Гочкиса

Канонерки ГВИУ с горными пушками. Онежская флотилия, 1919 г.

Торпедный катер типа Г-5

Самолет АИР-4, который использовался в качестве базового при создании невидимого самолета

152-мм установка МУ-2 (вид сзади)

Качающаяся часть 356-мм железнодорожной установки ТП-1

500-мм гаубицы ТГ-1 в стадии сборки

Подъем снаряда 500-мм гаубицы ТГ-1 храпом

Фронтовая крылатая ракета ФКР-1

Транспортировка ракеты В-300 (изделие 207А)

Ракета 207 в музее ПВО Московского ВО

Летающая лодка Бе-10 на заводской гидробазе в Таганроге

Так конструкторы ОКБ-49 видели летающую лодку Бе-10Н

Сверхзвуковой гидросамолет М-70

Гидросамолет «60М» с атомной силовой установкой

Крылатая ракета Буран

Беспилотный разведчик Ту-123 Ястреб

Боевая машина РСЗО «Град»

Вид боевой машины БМ-21 сверху хорошо виден пакет направляющи

Боевая машина БМ-21 В РСЗО «Град-В»

Пусковая установка 9П132 «Партизан»

122-мм корабельный комплекс неуправляемого ракетного оружия А-215 «Град-М»

122-мм неуправляемый реактивный снаряд ПРС-60 комплекса «Дамба»

Боевая машина РСЗО «Ураган» 9П140 в боевом положении

Кассетный боеприпас комплекса «Ураган»

РСЗО «Смерч» в боевом положении

РСЗО «Смерч» на шасси автомобиля Татра

Головная часть реактивного снаряда РСЗО «Смерч»

Пусковая установка БМ-14–17 (8У-36) на бронекатере проекта 1204.

Примечания

1

Архив народного хозяйства. Ф. 7297. О. 41. Д. 77. В деле есть даже адрес Баранова: Москва, ул. Мархлевского, д. 9/а, кв. 16.

(обратно)

2

В середине 1930-х годов «Остехбюро» иногда сокращали до ОТБ.

(обратно)

3

Государственный научно-технологический институт Научно-технологического объединения Всесоюзного Совета народного хозяйства.

(обратно)

4

В. Ф. Миткевич (1872–1951) с 1929 г. академик, с 1938 г. работал в Академии наук.

(обратно)

5

Панцержанский Эдуард Самуилович, поляк, лейтенант царского флота, с декабря 1921 г. по декабрь 1924 г. командующий морских сил РККА. В 1937 г. расстрелян.

(обратно)

6

Грамотнее их назвать телеуправляемыми, но Бекаури и K° упорно называли их телемеханическими, а сокращенно — ТМС (телемеханический самолет).

(обратно)

7

РД — рекорд дальности. На таком самолете Чкалов перелетел через полюс в Америку.

(обратно)

8

Завод «Торпедо» до 1926 г. именовался «Старый Лесснер», до революции завод был основным производителем торпедного оружия.

(обратно)

9

Интересующихся я отсылаю к моим книгам «Оружие отечественного флота» и «Когти сталинских соколов».

(обратно)

10

Надводная / подводная.

(обратно)

11

История отечественного судостроения. В пяти томах / Под ред. И. Д. Спасского, СПб., Судостроение, 1996. Том IV. С. 142.

(обратно)

12

Полное название Всесоюзный Государственный Институт Телемеханики и Связи (ВГИТиС).

(обратно)

13

Костенко Ю. П. Танки (воспоминания и размышления), часть II, М., 1997. С. 102–103.

(обратно)

14

Там же. С. 103–104.

(обратно)

15

Там же. С. 105, 106–107.

(обратно)

16

Здесь, разумеется, речь идет о вооружении армии и флота, а не об специальных диверсионных средствах.

(обратно)

17

Рухимович Моисей Львович родился в 1889 г. в селе Кагальник Ростовской области. Несколько семестров проучился в Харьковском технологическом институте. (Кстати, вместе с моим дедом Широкорадом Василием Дмитриевичем, 1890 года рождения). С июня 1934 г. замнаркома тяжелой промышленности СССР, курировал вопросы «оборонки». Когда 8 декабря 1936 г. из наркомтяжпрома были выделены оборонные предприятия и объединены в особый Наркомат оборонной промышленности СССР, Рухимович возглавил его. В октябре 1937 г. арестован.

(обратно)

18

За исключением строившейся крепости Петра Великого.

(обратно)

19

В свое время великий князь Константин Николаевич, родной брат Александра II, был наместником в Царстве Польском и находился в дружеских отношениях с большинством польских магнатов.

(обратно)

20

Крылов А. Н. Мои воспоминания, Ленинград: Судостроение, 1984. С. 92.

(обратно)

21

Подробнее об этом бое см.:

Широкорад А. Б. Русско-турецкие войны, Минск: Харвест, М.: ACT, 2000. С. 537–538.

(обратно)

22

После революции он был переименован в Невский машиностроительный завод им. Ленина.

(обратно)

23

В связи с революционными событиями разбежалась не только команда лодки № 3, но и весь личный состав Дунайской флотилии.

(обратно)

24

Ныне Даугавпилс.

(обратно)

25

Везде я канонерки ГВИУ называю по-прежнему, хотя, как уже говорилось, их переклассифицировали в катера-истребители. Делается это для того, чтобы было меньше путаницы.

(обратно)

26

ОГПУ — Объединенное государственное политическое управление, с 10 июля 1934 г. включено в НКВД (Наркомат внутренних дел) и переименовано в Главное управление госбезопасности.

(обратно)

27

Бережной С. С. Линейные и броненосные корабли. Канонерские лодки, М.: Воениздат, 1997. С. 285.

(обратно)

28

«Осоавиахим» — Общество содействия обороне, авиации и химическому строительству.

(обратно)

29

По другим данным 5 февраля 1923 г.

(обратно)

30

Кузнецов Л. А. Начало серийного строительства торпедных катеров, Гангут. Выпуск 12-бис. С. 81.

(обратно)

31

Н. С. Некрасов — непосредственный руководитель опытно-конструкторской бригады по глиссерам.

(обратно)

32

Так, с 10 августа 1942 г. он числился в 3-м дивизионе 1-й бригады торпедных катеров вместе с Г-8, Д-3 и СМ-3.

(обратно)

33

Саукке М. Б. Неизвестный Туполев, М.: КЦНТИ «Оригинал», 1993. С. 112.

(обратно)

34

История отечественного судостроения. В пяти томах / под ред. И. Д. Спасского, СПб.: Судостроение, 1996. Т. IV. С. 383–384.

(обратно)

35

Саукке М. Б. Неизвестный Туполев. С. 135.

(обратно)

36

Катера Д-3 и СМ-3 были очень похожи друг на друга. Главное отличие: у Д-3 корпус был из дерева, а у СМ-3 — из стали. Оба катера были оснащены двумя 53-см бугельными торпедными аппаратами. Водоизмещение Д-3 — 31 т, а СМ-3 — 34 т.

(обратно)

37

Стандартное / полное.

(обратно)

38

Подробнее см.:

Широкорад А. Б. Тевтонский меч и русская броня, М.: Вече, 2003.

(обратно)

39

Материалы сайта samizdat.sol.ru

(обратно)

40

Там же.

(обратно)

41

По другим документам, в том числе и советским — Леминовский.

(обратно)

42

Материалы сайта samizdat.sol.ru

(обратно)

43

Шавров В. Б. История конструкций самолетов в СССР 1938–1950 гг., М.: Машиностроение, 1978, С. 72.

(обратно)

44

Материалы сайта www. vilux.narod.ru

(обратно)

45

Материалы сайта

(обратно)

46

Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть (Воспоминания). Кн. 1. М, 1999. С. 300–301.

(обратно)

47

Россия. XX век. Документы. 1941 год. В 2 кн. / Сост. Л. Е. Решин и др. М., Международный фонд «Демократия», 1998. Книга вторая, С. 300–428.

(обратно)

48

Дневники императора Николая II. М.: ORBITA, 1991. С. 477.

(обратно)

49

Берия вступил в брак с Нино Гегечкори в апреле 1921 г.

(обратно)

50

Волков С. В. Трагедия русского офицерства, М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. С. 16.

(обратно)

51

Семенов С. Н. Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 г., М., 1973.

(обратно)

52

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия, СПб.: Издательский Дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 60.

(обратно)

53

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 61.

(обратно)

54

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 58–59.

(обратно)

55

Подробнее см.:

Мухин Ю. И. Катынский детектив, М., 1995.

(обратно)

56

В разных источниках приводятся разные цифры.

(обратно)

57

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 86.

(обратно)

58

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 86.

(обратно)

59

Стецовский Ю. История советских репрессий, М., 1997. Т. 2, С. 166–167.

(обратно)

60

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 71–72.

(обратно)

61

Цит. по: Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 73.

(обратно)

62

КОСОС — конструкторский отдел опытного строительства.

(обратно)

63

Кербер Л. Л. Вопреки всему… «Крылья Родины», № 6/1988.

(обратно)

64

Кербер Л. Л. Вопреки всему… «Крылья Родины», № 7/1988.

(обратно)

65

Цит. по: Королева Н. С. Отец, М.: Наука, 2002. С. 158–159.

(обратно)

66

Цит. по: Королева Н. С. Отец. С. 159.

(обратно)

67

Цит. по: Королева Н. С. Отец. С. 162.

(обратно)

68

Черток Б. Е. Ракеты и люди, М.: Машиностроение, 1994. С. 88.

(обратно)

69

РГАЭ. Ф. 297. Оп. 2. Ед. хр. 31. Л. 123.

(обратно)

70

В. Л. Бжезинский был ранее начальником ЦКБС-1. Он был одним из главных разработчиков крайне неудачного эсминца пр. 45 «Серго Орджоникидзе», позже переименованного в «Опытный».

(обратно)

71

Судя по названию, оно состояло из «зэков».

(обратно)

72

Детали качающихся частей 19К и 20К были практически одинаковы.

(обратно)

73

Первоначально калибр пушки был 102 мм, как и у наших морских пушек, но в связи с покупкой 100-мм итальянских пушек «Минизини» командование армии и флота в сентябре 1931 г. уменьшило калибр пушки до 100 мм.

(обратно)

74

В отчетах НИАПа, откуда взята эта информация, инициалы в большинстве случаев не приводятся, а архивы НКВД, как уже говорилось, закрыты.

(обратно)

75

В большинстве документов того времени инициалы, к сожалению, не приводятся.

(обратно)

76

Автор же работал с документами других КБ, отчетами полигонов и т. п., и буквально по крупинкам собрал материалы по ОТБ.

(обратно)

77

ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 200.

(обратно)

78

ГАРФ, ф. 8418, оп. 24, д. 1624.

(обратно)

79

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 206–207.

(обратно)

80

Цит. по: Чиков В., Керн Г. Охота за атомной бомбой, М.: Вече, АРИА-АиФ, 2001. С. 45–46.

(обратно)

81

Цит. по: Чиков В., Керн Г. Охота за атомной бомбой. С. 105–107.

(обратно)

82

Цит. по: Чиков В., Керн Г. Охота за атомной бомбой. С. 208.

(обратно)

83

Цит. по: Пестов С. Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней, СПб.: Шанс, 1995. С. 130, 131.

(обратно)

84

Чиков В., Керн Г. Охота за атомной бомбой. С. 126.

(обратно)

85

Цит. по: Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997. С. 293.

(обратно)

86

Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. С. 294.

(обратно)

87

Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. С. 317.

(обратно)

88

Американское же правительство в пропагандистских целях заявило о 20 тыс. т тротила. Впрочем, методы оценки мощности того времени существенно разнятся между собой, и та или иная цифра может быть предметом спора.

(обратно)

89

Цит. по: Иойрыш А. И., Морохов И. Д., Иванов С. К. А-бомба, М.: Наука, 1980. С. 228.

(обратно)

90

Иойрыш А. И., Морохов И. Д., Иванов С. К. А-бомба. С. 234.

(обратно)

91

Рубин Н. Лаврентий Берия: миф и реальность. М.: Олимп, Смоленск: Русич, 1998. С. 201.

(обратно)

92

Цит. по: Иойрыш А. И., Морохов И. Д., Иванов С. К. А-бомба. С. 236.

(обратно)

93

Бомбы, сброшенные с высоты 10 км с бомбардировщиков Б-29, имели рассеивание 500–600 м.

(обратно)

94

В Болгарии и Чехословакии.

(обратно)

95

Название РДС до сих пор не имеет официальной расшифровки. По одной версии это «реактивный двигатель Сталина», по другой — «Россия делает сама».

(обратно)

96

В некоторых документах говорится об одном, а в некоторых — двух ядерных зарядах (второй — резервный).

(обратно)

97

Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление, М.: РОССПЭН, 1996. С. 222–223.

(обратно)

98

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 221–222.

(обратно)

99

Пестов С. Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней. СПб.: Шанс, 1995. С. 298.

(обратно)

100

Пестов С. Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней. С. 315.

(обратно)

101

Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 225.

(обратно)

102

Голованов Я. К. Королев. Факты и Мифы. М., 1994. С. 457–458.

(обратно)

103

Тут следует сделать два уточнения. Во-первых, до приказа Министерства обороны от 30 октября 1959 г. крылатую ракету называли самолетом-снарядом. Кстати, также их именовали и на Западе. Во-вторых, первыми противокорабельными ракетами (ПКР) можно с известной натяжкой назвать германские «воздушные торпеды», с помощью которых в 1943 г. был потоплен итальянский линкор «Рома», а также потоплены и повреждены несколько десятков крейсеров, эсминцев и торговых судов. Подробнее о них см.: Широкорад А. Б. Тевтонский меч и русская броня.

(обратно)

104

Цит. по: Кисунько Г. В. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора. М.: Современник, 1996. С. 187.

(обратно)

105

СОН — станция орудийной наводки зенитных орудий.

(обратно)

106

Кисунько Г. В. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора. С. 190–191.

(обратно)

107

Двигатель РД-500К — вариант РД-500 с нерегулируемой тягой и коротким ресурсом (10 ч., в т. ч. 30 мин на максимальной тяге).

(обратно)

108

БЛ — Берия Лаврентий.

(обратно)

109

Для разных снарядов и взрывателей.

(обратно)

110

До нашего населения сведения о большинстве разведывательных полетов с 1945 г. не доводились. Такое положение существует и сейчас. Воздушное пространство РФ периодически нарушается, но народу знать об этом не положено. Причем, если при Сталине молчали потому, что не могли сбить наглого янки и не хотели расписываться в собственном бессилии, то теперь сбить могут, но не хотят ссориться с нашими «заклятыми друзьями».

(обратно)

111

Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М.: Современник, 1994. С. 384–385.

(обратно)

112

В русском флоте в XVIII и XIX веках термина «линейный корабль» не было. Линейные корабли назывались просто кораблями, а далее следовали фрегаты, корветы, бриги и т. д.

(обратно)

113

Однотипные крейсеры, построены в 1937–1938 гг. Водоизмещение 10 тыс. т, 15 — 152-мм орудий.

(обратно)

114

Крейсер «Уганда» построен в 1942 г., водоизмещение 8,9 тыс. т, 9 — 152-мм орудий.

(обратно)

115

Египет тогда назывался Объединенная Арабская республика (ОАР).

(обратно)

116

В некоторых источниках упоминается о двух катерах пр. 183Э.

(обратно)

117

Этот корабль был построен в Германии в 1940–1941 гг. и в качестве тральщика М-255 включен в состав Рейхсмарине. Однотипный с М-29 («Туман»). 2 июня 1946 г. прибыл в Севастополь и включен в состав Черноморского флота в качестве тральщика под названием Т-299. Но 14 августа 1946 г. переклассифицирован в опытовое судно и 7 октября 1946 г. назван «Испытатель». 31 января 1958 г. исключен из состава флота.

(обратно)

118

ОС «Омар» — бывший тральщик J.492 Pain Lake, спущенный на воду в 1944 г. Передан по ленд-лизу СССР и 5 декабря 1945 г. прибыл в Севастополь. 19 февраля 1946 г. включен в состав Черноморского флота под номером Т-195. В апреле-мае 1956 г. переоборудован в опытовое судно и назван «Омар». 28 января 1958 г. исключен из списков ВМФ и обращен в мишень.

(обратно)

119

ЦЛ-61 — бывший итальянский миноносец «Animeso», введенный в строй в 1942 г. Полное водоизмещение 1250 т, длина 83,33 м, ширина 9,8 м, осадка 2,77 м. 17 марта 1949 г. принят советским экипажем в Одессе по репарациям и включен в состав Черноморского флота под названием «Ладный». 30 ноября 1954 г. переоборудован в корабль-цель и переименован в ЦЛ-61.

(обратно)

120

Любопытно, что поначалу и серийные катера пр. 183Р именовались торпедными, то ли для того, чтобы надуть супостата, то ли в силу косности мышления наших адмиралов.

(обратно)

121

Тепловой имитатор «Циклон» работал на нефти, но умельцы на полигоне «Песчаная Балка» модернизировали его. Тепловой имитатор стал работать на газе и получил автоматическое устройство, позволявшее дистанционно включать и выключать имитатор, а также автоматически регулировать температуру, имитируя таким образом инфракрасное излучение крейсера, эсминца, катера и т. д. Модернизированный тепловой имитатор получил название «Балансир».

(обратно)

122

Радиолокационный комплекс «Гарпун» был принят на вооружение в 1977 г. Он имел как активный, так и пассивный радиолокационные каналы.

(обратно)

123

БПК «Смелый» 19 января 1988 г. передан в аренду ВМС Польши и переименован в «Варшаву».

(обратно)

124

Любопытно, что «Ean Mara» был поврежден американской авианосной авиацией, но вскоре его отбуксировали в Ленинград на Приморский судостроительный завод, где он прошел восстановительный ремонт и был в 1991 г. введен в строй, но уже под названием «Tarig Ibn Ziyad».

(обратно)

125

«Ean Zaquit» был потоплен американской авианосной авиацией 25 марта 1986 г. в районе порта Бенгази.

(обратно)

126

РДП — реактивный двигатель на твердом топливе пакетного типа.

(обратно)

127

Далее просто Постановление Совмина.

(обратно)

128

По данным А. С. Павлова (Военные корабли СССР и России. 1945–1995, Якутск, 1994) катер имел название Р-113.

(обратно)

129

«Донец» — бывший германский тральщик М-60, построенный в 1917–1918 гг. Водоизмещение полное 880 т, длина 64,8 м, осадка 2,8 м. 27 января 1943 г. переклассифицирован в СКР и назван «Hille». 3 августа 1946 г. прибыл в Севастополь и переименован в плавбазу «Донец». 20 октября 1958 г. исключен из состава ВМФ.

(обратно)

130

Это не фантастика. В 1959 г. на одной из баз гидроавиации на Балтийском побережье Швеции таким образом всю зиму акватория поддерживалась в незамерзающем состоянии.

(обратно)

131

Следует заметить, что с 1959 г. реальная стоимость доллара упала в несколько раз.

(обратно)

132

Григорьев А. Б. Альбатросы. М.: Машиностроение, 1989. С. 256.

(обратно)

133

Позже в силу ряда факторов технического, а главное, политического характера постановка ракет «Поларис» на надводные корабли была отменена.

(обратно)

134

В ходе пусков № 1, 7 и 13 старта ракеты не было из-за различных неисправностей, и ракета затем использовалась повторно.

(обратно)

135

Лука Мудищев — герой одноименной поэмы Ивана Семеновича Баркова.

(обратно)

136

НИИ-147 создано в 1945 г. В марте 1966 г. НИИ-147 переименован в Тульский Государственный научно-исследовательский институт точного машиностроения, а в мае 1977 г. — в научно-производственное объединение «Сплав». Последнее название — Государственное научно-производственное объединение «Сплав» — присвоено в 1992 г.

(обратно)

137

Эти элементы используются в системе «Град».

(обратно)

138

Дабы «не дразнить гусей», которые в силу своей важности не желают сами найти нужную информацию, автор сообщает, что данные по системам «Град», «Ураган» и «Смерч» взяты из двуязычного (русско-английского) проспекта предприятия «Алмаз» и из журнала «Техника и вооружение» № 3/2003.

(обратно)

139

Подобная система «Таран» проектировалась в конце 1960-х — начале 1970-х годов.

(обратно)

140

Центральный НИИ автоматики и гидравлики и Ленинградское оптико-механическое объединение.

(обратно)

Оглавление

.

Раздел I. Время великих авантюр

  Глава 1. Красный маршал и «лучи смерти»

  Глава 2. Война роботов

  Глава 3. Катера «волнового управления»

  Глава 4. Роботы на суше и на море

  Глава 5. Танки-киборги

Раздел II. Корабли русской армии

  Глава 1. «Броненосцы», минзаги, транспорты и… подводные лодки

  Глава 2. Бронированные дозорные катера (бронекатера типа «Д»)

  Глава 3. Канонерские лодки ГВИУ

Раздел III. «Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник…»

  Глава 1. Кронштадтская побудка

  Глава 2. Легенда о самолете-невидимке

Раздел IV. Тайны Лаврентия Берия

  Глава 1. Мифы и действительность

  Глава 2. Архипелаг Шарашек

  Глава 3. Атомный проект

  Глава 4. «Комета» семейства Берии

  Глава 5. «Беркут», спасший Москву от ядерного удара

Раздел V. Чудеса Царя Никиты

  Глава 1. Как два «комара» перевернули морскую стратегию

  Глава 2. Новое опасное насекомое

  Глава 3. По мотивам Жюль Верна

  Глава 4. Летающая лодка — оружие судного дня

  Глава 5. Самолет-снаряд для Америки

Раздел VI. Врага всегда встретит «Ненастье»

  Глава 1. РСЗО «Град»

  Глава 2. РСЗО «Ураган»

  Глава 3. РСЗО «Смерч»

  Глава 4. «Град» надевают тельняшку

Список сокращений

Список использованной литературы

Иллюстрации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте