«Начало Великой Отечественной войны»

Введение

Есть годы как в жизни людей одной страны, так и народов всего мира, которые не укладываются в рамки календарных измерений. Есть годы, которые по своему историческому значению, по всенародному воодушевлению и массовому героизму, по величию осуществленных дел равны целым десятилетиям. Такими годами, которые составили важнейший и ответственнейший период истории нашей Родины, явились для советского народа годы Великой Отечественной войны.

Начало этому самому тяжелому, но вместе с тем и самому героическому периоду положил день 22 июня 1941 г. В этот день гитлеровская Германия обрушила на наши города и села море огня и тысячи тонн металла. Советские Вооруженные Силы были вынуждены вступить в смертельную схватку с сильным и коварным врагом.

Великая Отечественная война Советского Союза против фашистской Германии была самой справедливой войной из всех справедливых войн, какие знает история, так как она велась за существование первого в мире социалистического государства. Освободительный характер войны явился неиссякаемым источником массового героизма советского народа, как на фронте, так и в тылу. Советские воины, вдохновляемые благородными целями, храбро и мужественно дрались с врагом, не щадя своей жизни во имя победы над немецко-фашистскими захватчиками.

Вооруженные силы фашистской Германии обладали, как казалось гитлеровцам, упоенным легкими победами в первом периоде второй мировой войны, несокрушимой силой. Единоборство с ними не могла выдержать ни одна армия капиталистического мира. И только Советские Вооруженные Силы смогли не только остановить гитлеровскую военную машину, огнем и мечом прошедшую по городам и селам десяти европейских стран, но и наголову разгромить ее.

С июня 1941 г. и до мая 1945 г. главные силы немецко-фашистской армии вели борьбу на советско-германском фронте. Поэтому основную тяжесть во второй мировой войне вынес на своих плечах советский народ и его доблестные Вооруженные Силы, сыгравшие решающую роль в разгроме фашистской Германии. «В годы второй мировой войны Советский Союз внес решающий вклад в разгром гитлеровской военной машины и спас человечество от фашистского порабощения».[1]

Победоносный исход Великой Отечественной войны означал полный разгром гитлеровской армии. Советский народ не только отстоял честь, свободу и независимость своей Родины, но и своей титанической борьбой спас от фашистского рабства другие народы мира.

Экономической основой победы Советского Союза в минувшей войне явились коренные преобразования в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве, осуществленные в предвоенные годы.

Советский народ побелил благодаря монолитному единству и сплоченности вокруг своего вождя — Коммунистической партии, поднявшей наших людей на священную борьбу с фашистскими варварами. В годы войны Коммунистическая партия превратила страну в единый боевой лагерь и направила все усилия воинов и тружеников тыла к одной общей цели — разгрому врага.

Самым тяжелым и наиболее напряженным этапом современных войн, как показала вторая мировая война, является начальный этап. В это время обе воюющие стороны, мобилизуя все силы и средства, стремятся нанести противнику максимальный урон, захватить стратегическую инициативу и достичь перелома в ходе войны в свою пользу. Обычно слабый противник не выдерживает напряжения этой борьбы и вскоре терпит поражение. Именно так обстояло дело в войне фашистской Германии с панской Польшей в 1939 г. и с Францией в 1940 г. Гитлеровские войска сравнительно быстро добивались полного поражения своих противников.

На подобное развитие событий немецко-фашистское командование рассчитывало и при вероломном нападении да Советский Союз. Однако достигнуть этого гитлеровским войскам не удалось. Несмотря на неблагоприятно сложившуюся в начале войны обстановку, советские воины, проявляя мужество, отвагу и героизм, оказали упорное сопротивление противнику. В ожесточенных сражениях летом и осенью 1941 г. Советская Армия сохранила основные силы, упорным сопротивлением нанесла врагу большой урон в людях и боевой технике, обеспечила проведение мобилизации и приобрела боевой опыт. Все это позволило к концу 1941 г. не только остановить противника, но и разгромить его ударные группировки.

Несмотря на плачевные для империалистов итоги второй мировой войны, ее уроки, видимо, ничему не научили их. Агрессивные круги империалистических стран и в настоящее время рассчитывают нанести внезапный удар по Советскому Союзу и в короткие сроки сокрушить его мощь. Чтобы вновь не повторился 1941 год, Коммунистическая партия требует от Вооруженных Сил строжайшей бдительности и поддержания постоянной боевой готовности.

В целях укрепления своего могущества и повышения боевой готовности Советские Вооруженные Силы неустанно трудятся над совершенствованием боевого мастерства, глубоко изучают опыт предшествующих войн, трезво учитывают уроки прошлого. Большое внимание уделяется ими операциям и боям первых дней Великой Отечественной войны. Но опыт боевых действий советских войск в начальных операциях минувшей войны еще недостаточно обобщен.

Данная работа написана на основе исследования анализа главным образом архивных материалов, а также ранее опубликованных работ. Автор поставил перед собой цель дать краткое описание хода боевых действий в первые дни войны, показать стойкость, упорство и массовый героизм советских воинов, вскрыть причины наших неудач, подвести итоги и сделать некоторые выводы. Так как вопросы подготовки фашистской Германии к нападению на СССР и мероприятия по подготовке Советского Союза к отражению агрессии обстоятельно рассмотрены в вышедших в последние годы в свет трудах, автор кратко останавливается лишь на тех из них, которые необходимы для уяснения других вопросов. Более подробно излагаются те подготовительные мероприятия, при освещении которых приводится новый материал.

Книга не претендует на всестороннее исследование событий начального этапа минувшей войны. Это лишь небольшой шаг на пути к этому. Однако и в таком виде она может представить некоторый интерес как для генералов и офицеров Советской Армии и лиц, изучающих историю минувшей войны, так и для самых широких кругов читателей.

Глава первая Некоторые вопросы подготовки фашистской Германии к войне против СССР

1. Агрессивные планы германского империализма

Развернувшийся в результате первой мировой войны и Великой Октябрьской социалистической революции общий кризис капитализма усугубил все внутренние противоречия капиталистической системы. В 1929 г. начался мировой экономический кризис, потрясший до основания весь капиталистический мир. В результате этого 30 млн. безработных были выброшены на улицу и обречены на голод и нищету. Кризис сильно обострил отношения между эксплуататорами и эксплуатируемыми массами и усугубил противоречия между странами побежденными и победительницами. Устои капитализма зашатались.

Буржуазия стала искать выход из создавшегося положения в фашизации власти — во внутренней политике и в подготовке новой мировой войны — в области внешней политики.

С приходом к власти фашистов в Германии во всех капиталистических странах значительно увеличилась гонка вооружений и широкие масштабы приобрела подготовка к новой мировой войне. Расторгнув односторонним актом Версальский мирный договор, фашистская Германия начала усиленно вооружаться с целью насильственного изменения своих границ. Конечной целью своей агрессивной политики германский империализм поставил завоевание мирового господства.

На четвертой сессии Верховного Совета СССР в 1960 г. Н. С. Хрущев, говоря об уроках прошлого, сказал по этому поводу следующее: «Ведь именно Гитлер проводил политику „с позиции силы“ в ее обнаженном виде. Когда он пришел к власти, то сразу поставил задачу проводить политику экспансии, завоевания так называемого жизненного пространства. Он объявил, что пойдет войной против Советского Союза и дойдет до Урала, подчинит другие страны».[2]

Вместе с гитлеровской Германией на путь агрессии встали фашистская Италия и империалистическая Япония. Агрессивные планы нового передела мира империалисты этих стран лицемерно обосновывали тем, что они сильно пострадали в результате первой мировой войны. В целях объединения усилий агрессоров стал складываться блок трех империалистических государств. Официальное оформление этого блока произошло в ноябре 1936 г., когда фашистской Германией и империалистической Японией был подписан так называемый «антикоминтерновский пакт». Через год к этому пакту присоединилась фашистская Италия. Так был организован тройственный агрессивный военный блок, основное острие которого направлялось против Советского Союза.

Состоя на службе у империалистов, немецкие генералы начали в то же время разрабатывать различные военные теории в целях подготовки к осуществлению агрессивных планов своих хозяев. В 1935 г. генерал Людендорф написал книгу «Тотальная война», в которой изложил принципы «быстрейшего достижения победы», легшие в основу фашистской военной идеологии. Сущность этих принципов заключается в полном подчинении всей жизни государства интересам подготовки и ведения войны, в крайней жестокости способов устрашения и массового уничтожения мирного населения, в вероломстве нападения на противника и в проведении расовой политики в оккупированных странах. Чтобы осуществить стремление германских империалистов к мировому господству, немецкие генералы считали, что для этого потребуется провести несколько «молниеносных войн». Для борьбы за мировое господство, полагали они, необходимо прежде всего захватить европейские государства. При этом германские милитаристы рассчитывали, во-первых, на внешнеполитическую изоляцию страны, против которой намечался удар, во-вторых, на моральную неподготовленность ее к войне, в-третьих, на военную слабость противника и, в-четвертых, на внезапность нападения.

Главнейшим орудием в осуществлении агрессивных планов германского империализма являлись сухопутные войска. Сила фашистской Германии во второй мировой войне сохранялась лишь до тех пор, пока не потерпели тяжелых поражений именно они. До вероломного нападения на Советский Союз немецко-фашистская армия нигде ни разу не была не только разгромлена, но и остановлена и считалась «непобедимой». В короткие сроки гитлеровские сухопутные войска при активном содействии авиации наносили решающие поражения армиям своих противников. Распространение агрессии германских империалистов по европейскому континенту никто не мог остановить. Не в состоянии были сделать этого в то время и английские и американские войска. Да и не только в то время, а и несколько лет спустя, как об этом указывал премьер-министр Великобритании Черчилль. «В воздухе и на морях, — заявил он в палате общин в августе 1944 г. мы могли отстаивать свои позиции, но в мире не имелось силы, которую можно было бы выставить ранее, чем через несколько лет, и которая была бы способна потрепать и разбить немецкую армию, если бы последняя не подверглась ужасному кровопусканию и избиению силами русских советских армий».[3]

14 июня 1941 г., выступая перед своим генералитетом, как об этом указывает Гальдер, Гитлер заявил, «что разгром России заставит Англию прекратить борьбу».[4] «Можно только представить, каковы были бы результаты, если бы Красная Армия потерпела поражение и произошло бы вторжение на Британские острова, — писал бывший начальник штаба армии США генерал Маршалл в докладе военному министру США от 1 сентября 1945 г. — Последствия для США были бы ужасными».

Своей самоотверженной борьбой Советские Вооруженные Силы спасли от гитлеровского порабощения не только свою социалистическую Родину, но и другие страны мира. Советский народ стал несокрушимым препятствием на пути немецко-фашистских войск к завоеванию мирового господства.

2. Развязывание гитлеровской Германией второй мировой войны

Вторая мировая война возникла как результат неравномерного развития капиталистического общества, вследствие чрезвычайного обострения всех противоречий, присущих империализму.

Начальными актами агрессии на пути ко второй мировой войне были: нападение фашистской Италии на Абиссинию в 1935 г.; итало-германская интервенция в Испании летом 1936 г.; вторжение империалистической Японии в Северный и Центральный Китай в 1937 г.; насильственное присоединение гитлеровской Германией Австрии и оккупация Чехословакии в 1938 г.: захват Японией Кантона и острова Хайнань в конце 1938-начале 1939 г.; оккупация Албании фашистской Италией весной 1939 г.

Империалисты США, Англии и Франции, проводя политику «умиротворения» и «невмешательства», попустительствовали актам агрессии, стремясь добиться международной изоляции СССР и направить удары агрессивных стран против Советского Союза, чтобы тем самым разрешить все имеющиеся между крупнейшими капиталистическими державами противоречия. В связи с этим Англия и Франция систематически отвергали предложения Советского правительства, направленные на обеспечение коллективной безопасности. Правительство США также проводило реакционную политику. Финансовые магнаты США помогли германским империалистам развернуть военную промышленность и вооружиться. С 1933 по 1939 г. на вооружение германской армии было израсходовано 90 млрд. марок. Таким образом, империалисты США, Англии и Франции сделали все, чтобы подготовить военную машину фашистской Германии. Однако как они ни старались направить первые удары агрессоров на СССР, сделать этого им не удалось. Вопреки их ожиданиям, вторая мировая война началась между капиталистическими странами. Это произошло потому, что противоречия между империалистическими группами этих государств оказались сильнее противоречий, которые имелись между империалистическими державами и Советским Союзом. События, развернувшиеся в Европе осенью 1939 г., показали, что жизнь опрокинула все расчеты империалистических заправил. Это был полный провал политики «умиротворения», политики отказа от коллективной безопасности, политики изоляции Советского Союза.

Вторая мировая война началась нападением гитлеровской Германии на панскую Польшу 1 сентября 1939 г. Гитлеровское командование считало, что Англия и Франция не будут вести военные действия на западе Германии, а поэтому развернуло против Польши подавляющую часть сил заранее отмобилизованной армии. Несмотря на предательство польского правительства, польский народ героически отстаивал независимость своей страны. В ряде укрепленных пунктов польские войска оказывали гитлеровцам упорное сопротивление и сражались мужественно, но это не могло спасти положения. Англия и Франция, как союзники Польши, 3 сентября. 1939 г. формально объявили войну Германии, однако на деле не оказали ей никакой реальной помощи. В этой обстановке Советское правительство решило спасти от гитлеровского рабства братские народы Западной Белоруссии и Западной Украины, захваченные белополяками еще в 1920 г. Для этого требовалось предупредить приход немецко-фашистских войск в эти районы и выдвинуть туда свои части и соединения. По приказу правительства 17 сентября 1939 г. советские войска перешли довоенную советско-польскую границу. Трудящиеся Западной Белоруссии и Западной Украины встретили части Советской Армии с радостью и воодушевлением, так как они несли им спасение от фашистского порабощения. Для Советского Союза было совершенно ясно, что гитлеровская Германия рано или поздно начнет войну против СССР и что в результате захвата немцами Польши ее территория превратится в плацдарм для нападения на него. Поэтому, завершив освободительный поход, советские войска стали готовиться к обороне на новой государственной границе, находившейся в 200–300 км от старой.

На Западном фронте с осени 1939 г. до весны 1940 г. велась так называемая «странная война». Военные действия сводились в основном к стычкам патрулей и отдельным боевым вылетам авиации. Учитывая важное стратегическое положение скандинавских стран, немцы, вслед за разгромом Польши, захватывают Данию и Норвегию, приближая базы своих подводных лодок и авиации к берегам Англии. Одновременно с этим немецко-фашистская армия готовилась к нападению на Францию.

10 мая 1940 г. германская авиация обрушила свои удары на города Голландии, Бельгии, и Франции. С этого дня начались активные военные действия фашистской Германии против Франции и Англии. Немецкие сухопутные войска перешли германо-люксембургскую границу и вскоре вступили на территорию Франции. Стойкость и храбрость французских солдат не могли предотвратить поражение своей родины, заранее предрешенного капитулянтской политикой правящих кругов. 22 июня 1940 г. Франция капитулировала.

Так завершился первый период второй мировой войны, в результате которого фашистская Германия значительно усилилась экономически и заняла выгодные в стратегическом отношении территории.

3. Подготовка германских вооруженных сил к войне против Советского Союза

В гитлеровских планах по завоеванию мирового господства главное место отводилось борьбе против Советского Союза, который являлся основным препятствием на пути агрессоров. Нацеливая свои вооруженные силы против СССР, правящие круги фашистской Германии считали, что им удастся уничтожить страну социализма в короткие сроки и добиться реализации своих планов. В директиве гитлеровского верховного командования № 32 от 11 июня 1941 г. указано: «После разгрома советских вооруженных сил Германия и Италия становятся доминирующей в военном отношении силой… Какой-либо серьезной угрозы для европейского пространства с суши уже больше существовать не будет». Свидетельством того, что Советский Союз являлся главным препятствием на пути германских завоевателей к мировому господству, является также инструкция Гитлера, которая записана 13 сентября 1941 г. начальником германского генерального штаба сухопутных войск генерал-полковником Гальдером в служебном дневнике. В ней говорится: «Разгром России является ближайшей и решающей целью войны, добиться которого следует вводом в бой всех сил…»

Войну против Советского Союза фашистские стратеги рассчитывали выиграть в ходе одной кампании путем нанесения внезапного массированного удара. Для этого, полагали они, необходимо иметь мощные вооруженные силы, опирающиеся на сильную военно-экономическую базу. Именно поэтому фашистская Германия развязала вторую мировую войну нападением на более слабых в политическом; экономическом и военном отношениях противников, чтобы выступить против СССР только после значительного усиления за их счет. Одерживая на Западе одну победу за другой, германские империалисты к лету 1941 г. значительно увеличили свои экономические ресурсы и укрепили стратегические позиции, а их вооруженные силы выросли и приобрели боевой опыт. Перед нападением на Советский Союз германские империалисты увеличили численность своих сухопутных войск примерно в два раза по сравнению с началом второй мировой войны. Так, если к 1 сентября 1939 г. фашистская Германия имела 103 дивизии, то к моменту нападения на СССР число дивизий возросло до 214. Общая численность германских вооруженных сил достигала 7234 тыс. человек. Из них в сухопутных войсках находилось 3800 тыс., в военно-воздушных силах 1680 тыс., в военно-морском флоте 404 тыс., в войсках СС 150 тыс. и в армии резерва 1200 тыс. человек.[5]

Главная роль в подготавливаемой германскими империалистами войне против Советского Союза отводилась танковым и моторизованным соединениям, которые при поддержке авиации должны были развивать наступление в высоких темпах и на большую глубину. С этой целью в составе сухопутных войск были сформированы, обучены и подготовлены 21 танковая и 14 моторизованных дивизий, на которые и делалась основная ставка. На 1 июня 1941 г. в гитлеровской армии насчитывалось 5640 танков и около 10 тыс. самолетов.[6]

По замыслам вражеского командования немецкая авиация в начале войны должна была нанести удары по аэродромам, районам сосредоточения войск, узлам дорог и пунктам связи, чтобы вызвать в Советской Армии дезорганизацию и потерю управления войсками. После прорыва обороны советских войск танковые объединения предназначались для развития стремительного наступления с целью окружения и уничтожения соединений наших приграничных округов.

Военно-морской флот, выделенный против СССР, предназначался для обороны морского побережья Германии и обеспечения морских коммуникаций. Германский флот не привлекался к содействию сухопутным войскам, наступавшим на приморских направлениях.

Подготовка к ведению боевых действий на обширной территории Советского Союза с его разнообразными природными условиями требовала от немецко-фашистского командования проведения целого ряда специальных мероприятий. В целях обеспечения маневренности армии был изъят почти весь автотранспорт в оккупированных гитлеровцами странах. Это позволило большую часть войск и имущества перевозить на автомашинах. Для повышения проходимости частей и соединений во время проведения наступательных операций на советской территории, где, по предположению немецкого командования, имелось мало дорог с искусственным покрытием, пехотным дивизиям было придано в общей сложности 15 тыс. подвод.

К началу нападения на СССР все соединения и части гитлеровской армии были полностью укомплектованы личным составом и вооружены хорошей по тому времени боевой техникой. Пехотная дивизия состояла из трех пехотных и одного артиллерийского полков и насчитывала 16859 человек и 299 орудий и минометов. В моторизованной дивизии было два моторизованных и один артиллерийский полки. В ней имелось 14029 человек, 37 бронемашин и 237 орудий и минометов. Танковые дивизии состояли из одного танкового, двух моторизованных и одного артиллерийского полков. В дивизии насчитывалось 16 тыс. человек, 25 бронемашин и 192 орудия. Численность танков в дивизии была различная. Для действий на советско-германском фронте было предназначено 19 танковых дивизий, в восьми из них было по 209, а в одиннадцати — по 135 танков.[7]

Вся боевая техника, особенно самолеты, конструировалась и строилась на основе опыта боевых действий в Испании, а затем в Польше и во Франции. Не случайно гитлеровцы говорили, что предшествующие войны явились для них лабораторией по проверке качества боевой техники.

Немецко-фашистская армия в массе своей получила большой боевой опыт в 1939–1940 гг. В течение зимы 1940–1941 гг. она повысила уровень боевой подготовки и к началу нападения на СССР представляла собой сильного противника. Хорошо оснащенные боевой техникой и вооружением, гитлеровские войска были способны наносить мощные и глубокие удары.

4. Немецко-фашистский план войны против СССР

Основной целью войны против СССР германские империалисты ставили уничтожение единственного в мире социалистического государства, завоевание его территории и порабощение народов Советского Союза. В случае победы фашистской Германии многонациональный советский народ был бы в значительной степени истреблен и отброшен в своем экономическом и политическом развитии на несколько десятилетий назад. В кругу своих приближенных Гитлер неоднократно хвастливо заявлял, что после разгрома Советского Союза в Европе наступит эра германского владычества.

План нападения на Советский Союз и подготовительные мероприятия по его осуществлению немецкое командование начало разрабатывать и проводить в 1940 г. Исходные указания по разработке плана были даны Гитлером в июле. 9 августа было отдано распоряжение «О строительных мероприятиях на Востоке», согласно которому должна была проводиться подготовка будущего театра военных действий: строительство казарм, автострад, аэродромов, железных дорог, линий связи, складов, учебных полигонов и других объектов. Относительно назначения этого строительства в целях маскировки было, указано, что оно ведется для защиты войск от воздушной войны на Западе.

18 декабря 1940 г. была подписана Гитлером основная директива (№ 21) «план Барбаросса», которая впоследствии дополнялась другими директивами и приказами. Немецко-фашистское командование планировало против Советского Союза проведение «молниеносной войны» («блицкриг»). Оно считало, что эта война займет не более 3–4 месяцев. Германские империалисты исходили из предвзятого убеждения, что Советское государство непрочно, а Советские Вооруженные Силы слабы и не смогут оказать серьезного сопротивления. Поэтому они рассчитывали внезапным и мощным ударом разгромить советские войска в приграничных районах и открыть себе путь для беспрепятственного продвижения в глубь Советского Союза, Ближайшей стратегической целью гитлеровские стратеги ставили уничтожение советских войск к западу от линии р. Западная Двина и Днепр.

Важнейшими военными, экономическими и политическим центрами и районами нашей страны противник считал Ленинград, Москву, Украину и Кавказ. Чтобы овладеть ими, было принято решение о ведении наступления на трех стратегических направлениях: ленинградском, московском и киевском. «Конечной целью операции, — как указывалось в „плане Барбаросса“, — является отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск — Волга… в случае необходимости остающаяся у России последняя промышленная область на Урале сможет быть парализована с помощью авиации».[8]

При планировании нападения на СССР фашисты имели целью уничтожение Советского государства, истребление советских людей. Фашистские заправилы поучали свои войска истреблять советских людей «без всяких ограничений». Гитлеровские солдаты и офицеры освобождались от какой-либо ответственности за убийства, грабежи и насилия в отношении советских граждан. Фашистские людоеды планировали уничтожить крупнейшие советские города — Москву и Ленинград, которые являются гордостью нашего народа.

Подводя итоги краткому рассмотрению гитлеровского плана войны против СССР, необходимо отметить, что фашистские стратеги поставили своим войскам явно нереальные задачи. Они не сумели правильно оценить возможностей советского народа и его Вооруженных Сил. Их расчет на быстрый разгром Советской Армии и развал Советского государства был ошибочным. Авантюризм планов немецко-фашистского командования привел в конце концов не к ликвидации Советского Союза, а к разгрому гитлеровского государства.

5. Сосредоточение и развертывание войск противника

Сосредоточение немецко-фашистских войск для нападения на Советский Союз началось еще летом 1940 г. Однако наиболее интенсивно оно производилось с начала 1941 г., после того как 31 января была издана директива по сосредоточению войск. В этой директиве главное командование сухопутных войск указало общие цели войны, поставило задачи группам армий и входившим в их состав полевым армиям и танковым группам, определило способы взаимодействия сухопутных войск с авиацией. В приложениях к директиве указывалось распределение сил по группам армий, устанавливались сроки сосредоточения войск и их переброски из районов размещения и выгрузки в выжидательные районы. В них же приводились данные о положении советских войск приграничных округов и указывались объекты, по которым должна была наносить удары германская авиация в первые дни войны.

Сосредоточение войск проводилось главным образом железнодорожным транспортом. С конца апреля по 22 июня 1941 г. на Восток отправлялось ежедневно несколько десятков поездов. Обеспечение скрытности стратегического развертывания достигалось сохранением в строжайшей тайне всех подготовительных мероприятий к войне и широкой системой дезинформации. В специальной «директиве по дезинформации противника», подписанной 15 февраля 1941 г., указывалось: «Стратегическое развертывание сил для операции „Барбаросса“ должно быть представлено в свете величайшего в истории войн дезинформационного маневра с целью отвлечения внимания от последних приготовлений к вторжению в Англию». Следовательно, сосредоточение сил на Востоке немецко-фашистское командование представляло в виде дезинформационного мероприятия якобы для скрытия подготовки к высадке морского десанта в Англии. С целью создания впечатления о подготовке к высадке десанта в Англии с побережья Норвегии и Франции были разработаны и осуществлялись параллельно с сосредоточением войск на востоке специальные операции «Акула» и «Гарпун».

Одновременно с выполнением дезинформационных и маскировочных мероприятий гитлеровское командование проводило большую работу по организации и ведению — разведки с целью получения сведений о количестве и качестве Советских Вооруженных Сил, группировке войск на западной границе и характере наших укреплений. Отдел аэрофоторазведки штаба ВВС периодически производил аэрофотосъемку приграничных районов Советского Союза. Германская разведка пыталась также вскрыть базирование наших военно-воздушных сил. Особое внимание уделялось западному направлению. Воздушная трасса Москва — Берлин проходила через основные аэродромные узлы Западного особого военного округа. Несмотря на неоднократные ходатайства командования ВВС этого округа об изменении направления трассы полетов, практические меры к запрещению полетов немецких самолетов над этими пунктами не принимались.[9] Германские самолеты продолжали летать по этому направлению и производили посадку на аэродромах Минск, Белосток даже тогда, когда на них производились взлет и посадка нашими военными самолетами. Развернутая во всей приграничной полосе сеть германского шпионажа позволила врагу вскрыть многие военные объекты, а в первые дни войны помогла нарушить управление советскими войсками.

10 июня 1941 г. соединения и части, предназначенные для ведения войны против СССР, начали выводиться в выжидательные районы, оборудованные на удалении от границы в 7-20 км для пехотных и в 20–30 км для танковых и моторизованных дивизий. Исходное положение для наступления дивизии первых эшелонов начали занимать с 18 июня. Все передвижения войск осуществлялись в ночное время с соблюдением строжайших мер маскировки. Развертывание немецко-фашистских войск было закончено к исходу 21 июня. Кроме немецких войск к нападению на Советский Союз изготовились также войска сателлитов Германии: Финляндии, Румынии и Венгрии.

В соответствии с «планом Барбаросса» немецкое командование создало три крупные группировки, каждая из которых должна была наступать на одном из стратегических направлений. На участке от Мемеля (Клайпеда) до Гольдап на 230-километровом фронте развернулась группа армий «Север» (командующий генерал-фельдмаршал фон Лееб) в составе 16-й и 18-й армий и 4-й танковой группы (всего 29 дивизий, в том числе 3 танковые и 3 моторизованные). Войска этой группы должен был поддерживать 1-й воздушный флот, имевший в своем составе свыше 1000 самолетов. Группа армий «Север» наносила главный удар из района Тильзит в общем направлении на Даугавпилс, Псков, чтобы разгромить советские войска в Прибалтике и создать благоприятные условия для дальнейшего наступления на Ленинград.

От Гольдап до Влодава на 550-километровом участке сосредоточилась наиболее сильная по своему составу группа армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Бок). В нее входили 9-я и 4-я армии, 3-я и 2-я танковые группы (всего 50 дивизий, в том числе 9 танковых, 6 моторизованных и одна кавалерийская, и 2 бригады). В этой группе армий были созданы две ударные группировки, которые, наступая по сходящимся направлениям, должны были соединиться в районе Минска с целью окружения и уничтожения советских войск в Белоруссии. В дальнейшем войска этой группы армий должны были развивать наступление в общем направлении на Смоленск, Москву. Наступление группы армий «Центр», наносившей главный удар, поддерживалось 2-м воздушным флотом, в котором насчитывалось 1670 самолетов.

На рубеже от Люблина до устья р. Дунай, протяженность которого достигала 780 км, изготовилась к наступлению группа армий «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал фон Рундштедт) в составе 6, 17 и 11-й немецких, 3-й и 4-й румынских армий, 1-й танковой группы и венгерского корпуса (всего 57 дивизий, в том числе 5 танковых и 4 моторизованные, и 13 бригад). Войска этой группы, наступая в общем направлении на Киев, должны были уничтожить советские соединения в Западной Украине. С выходом к Киеву планировалось захватить плацдарм на левом берегу и продвигать подвижные соединения вдоль правого берега Днепра, для того чтобы не допустить отхода наших войск за реку, а затем ударом с фронта и тыла уничтожить их. Эту группу армий должны были поддерживать 4-й воздушный флот и румынская авиация (всего до 1300 самолетов).

Кроме этих групп армий была развернута еще одна группировка войск противника, предназначенная для наступления на севере. На территории восточной Финляндии сосредоточились немецкая армия «Норвегия» и финские армии «Юго-Восточная» и «Карельская». Первая из них должна была наступать на ухтинском, кандалакшском и мурманском направлениях, а финские армии-на Карельском перешейке и севернее его, для того чтобы соединяться с войсками группы армий «Север» в районе Ленинграда и на р. Свирь. Боевые действия этой группировки войск (всего 21 пехотная дивизия и 3 бригады) поддерживались 5-м воздушным флотом и финской авиацией, насчитывавшими в своем составе более 900 самолетов.

Рассчитывая нанести поражение Советскому Союзу в одной быстротечной кампании, гитлеровское командование стремилось использовать в первом ударе максимум сил, чтобы уже в начале войны разгромить основные силы Красной Армии. С этой целью противник развернул все полевые армии и танковые группы в один эшелон. В резерве главного командования сухопутных войск имелись 24 дивизии, которые предназначались в основном для усиления групп армий «Центр» и «Юг».

Всего в составе группировок противника, развернутых против Советского Союза, насчитывалось 181 дивизия и 18 бригад, 3500 танков, свыше 50 тыс. орудий и минометов и около 5000 самолетов. Общая численность личного состава вооруженных сил фашистской Германии и ее сателлитов, развернутых для действий против СССР, достигала 5 млн. человек.[10]

Таким образом, в результате проведения целого комплекса подготовительных мероприятий фашистская Германия к началу нападения на СССР развернула у наших границ крупные ударные группировки, которые были всесторонне вооружены и оснащены всем необходимым для нужд войны. Немецко-фашистские войска к 22 июня 1941 г. находились в состоянии полной боевой готовности к внезапному нападению на Советский Союз.

Глава вторая Некоторые вопросы подготовки Советского Союза к отражению агрессии германского империализма

1. Укрепление могущества Советского государства

Вопросам укрепления могущества нашей Родины Коммунистическая партия и Советское правительство всегда придавали и придают первостепенное значение. Это было особенно необходимо к концу тридцатых годов в связи с возникновением очагов агрессии на Западе и на Дальнем Востоке и угрозой нападения на Советский Союз.

Интересы укрепления обороноспособности сочетались с интересами экономического развития государства. Как те, так и другие в первую очередь требовали всемерного развития тяжелой индустрии, как основы основ социалистического хозяйства. В предвоенные годы в Советском Союзе был построен социализм. Наша страна превратилась в могущественную индустриально-колхозную державу. В итоге предвоенных пятилеток были созданы необходимые экономические предпосылки для максимального поднятия обороноспособности страны. В короткие сроки были созданы новые отрасли промышленности: авиационная, танковая, тракторная, автомобильная и другие. Одновременно с этим возникли и новые промышленные районы. В Сибири была создана вторая угольно-металлургическая база; на Крайнем Севере, между Волгой и Уралом, а также на Дальнем Востоке осваивались месторождения по добыче угля и нефти. Валовая продукция тяжелой промышленности СССР к середине 1940 г. возросла в 12 раз по сравнению с 1913 г., а продукция машиностроения — в 50 раз. В предвоенном 1940 году было произведено: 15 млн. т чугуна, свыше 18 млн. т стали, 31 млн. т нефти и 166 млн. т угля.

К концу тридцатых годов была осуществлена сплошная коллективизация сельского хозяйства. Победа социалистической системы хозяйства в деревне сделала сельское хозяйство нашей Родины самым жизнеспособным и крупным в мире. Таким образом, успехи социалистического строительства позволили создать мощную материально-техническую базу, способную обеспечить вооруженные силы всем необходимым для отражения агрессии.

Успешно осуществляя социалистическое строительство, Коммунистическая партия готовила многочисленную советскую интеллигенцию, часть которой в годы войны должна была пополнить ряды командно-политического состава Советских Вооруженных Сил. В связи с бурным развитием промышленности и сельского хозяйства в нашей стране появилось много новых профессий. Достаточно сказать, что уже в 1939 г. в колхозах и совхозах насчитывалось свыше 1,5 млн. механизаторов, главным образом трактористов. В дни войны эти кадры могли быть использованы в бронетанковых и инженерных войсках, в артиллерии и авиации.

В результате победы социализма в СССР упрочилось морально-политическое единство, еще больше укрепилась дружба народов Советского Союза. Нерушимое единство советских людей являлось неиссякаемым источником могущества социалистического государства.

В условиях гонки вооружений и возросшей опасности военного нападения особо важное значение приобрели вопросы всемерного повышения боеспособности Советских Вооруженных Сил. Наша промышленность в период с 1930 по 1939 г. позволила осуществить техническое перевооружение Советской Армии и Военно-Морского Флота и оснастить их хорошими танками, самолетами, орудиями и минометами. Флот получил от промышленности много новых боевых кораблей. Однако следует отметить, что к началу войны некоторые виды боевой техники устарели. На смену им были разработаны и внедрены в производство новые конструкции. Так, например, танковая промышленность стала выпускать танки Т-34 и КВ. Танк Т-34 на протяжении всей войны был лучшим танком в мире. В авиации появились новые самолеты. Однако новых образцов боевой техники в армии было еще недостаточно. Несмотря на явную угрозу нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, промышленность не была вовремя мобилизована для обеспечения армии и флота новейшими конструкциями танков и самолетов. Основной причиной такого положения явился просчет Сталина в оценке военно-стратегической обстановки, сложившейся накануне войны. Он полагал, что фашистская Германия не начнет войны против СССР в ближайшее время, если ее не спровоцируют.

Наряду с ростом технической оснащенности Советских Вооруженных Сил происходил и их количественный рост. Если в 1927 г. в Советских Вооруженных Силах насчитывалось 586 тыс. человек, а в 1937 г. — 1 млн. 433 тыс. человек, то к 1941 г. численность наших Вооруженных Сил достигла 4 млн. 207 тыс. человек.[11]

Советский Союз накануне Великой Отечественной войны обладал высоким экономическим и моральным потенциалом. Ни одна армия мира не имела такого прочного и организованного тыла, как тыл наших Вооруженных Сил. Социалистическая система хозяйства позволяла наиболее полно и целесообразно использовать людские и материальные ресурсы страны для обеспечения безопасности Родины.

Советская Армия и Военно-Морской Флот накануне войны могли дать достойный отпор любому агрессору.

2. Организация и вооружение Советской Армии

Организационные изменения, происходившие в нашей армии в тридцатые годы, обусловливались непрерывным развитием социалистического способа производства и совершенствованием методов и форм ведения боевых действий.

Коммунистическая партия и Советское правительство придавали исключительно большое значение организации Советских Вооруженных Сил, постоянно заботясь о гармоничном развитии различных родов войск. Во исполнение указаний партии и правительства советское командование изыскивало такие формы организации объединений и соединений, которые позволяли бы успешно проводить наступательные и оборонительные операции и бои.

Организация Советской Армии накануне Великой Отечественной войны в основном отвечала требованиям ведения боя и операции. В стрелковых войсках высшим тактическим соединением был корпус, а основным соединением-дивизия, состоявшая из трех стрелковых и двух артиллерийских полков. По штату военного времени в стрелковых дивизиях предусматривалось иметь около 14,5 тыс. человек личного состава и 300 орудий и минометов. Однако они существовали по штатам мирного времени. Вследствие этого к началу войны в дивизиях приграничных округов укомплектованность была около 70 % личного состава и 80 % средств вооружения.

В Советской Армии имелись многообразные средства вооружения и различные образцы боевой техники. Из стрелкового оружия в войсках были винтовки, карабины, автоматы, а также ручные, станковые и зенитные пулеметы. Основным видом стрелкового оружия была винтовка. Наряду с винтовкой в пехоте имелись и карабины, а автоматов было еще мало. Кроме того, на вооружении пехоты состояли ручной пулемет Дегтярева и станковый пулемет Максима.

Несмотря на важную роль стрелкового оружия, решающее значение для подавления огнем живой силы и боевой техники противника в сухопутных войсках имели артиллерия и минометы. К началу войны основу артиллерии составляла войсковая артиллерия, в которой насчитывалось около 95 % всех орудий и минометов. В советской артиллерии имелись 37-мм, 45-мм, 76-мм, 122-мм и 152-мм орудия. На вооружении артиллерийских частей были орудия и больших калибров. Основным орудием для борьбы с вражескими танками была 45-мм пушка. Однако ее пробивная способность оказалась недостаточной для уничтожения средних танков, имеющих толщину брони до 70 мм. 37-мм зенитная пушка предназначалась для борьбы с самолетами противника на малых и средних высотах, а 76-мм — на больших. На вооружении стрелковых полков была 76-мм полковая пушка, а стрелковых дивизий — 76-мм дивизионная пушка. Советские войска были вооружены также 122-мм и 152-мм гаубицами. Эти мощные системы предназначались главным образом для разрушения вражеских оборонительных сооружений. К началу войны в нашей армии имелось три вида минометов: 50-мм ротный миномет, 82-мм батальонный миномет и 120-мм полковой миномет. Минометы являлись простым по устройству средством, но обладали высокими боевыми свойствами. Играя большую роль во всех видах боя, огонь минометов был незаменим в условиях борьбы на пересеченной местности.

В танковых войсках имелось несколько образцов танков, делившихся на три категории: легкие, средние и тяжелые. К легким танкам относились танки БТ-5, БТ-7, Т-26, Т-60, к средним Т-28. Т-34 и к тяжелым Т-35, КВ. Легкие танки имели слабую броневую защиту и были вооружены малокалиберными пушками. Лучшим танком в Советской Армии был танк Т-34, который имел хорошую подвижность, проходимость, броневую защиту и вооружение (76-мм пушка). Тяжелый танк КВ имел более мощную броню (75-мм) и хорошее вооружение (76-мм пушка).

На вооружении авиационных частей были истребители, штурмовики и бомбардировщики. Основным истребителем являлся самолет И-16, который обладал хорошей маневренностью. Кроме этого, в истребительной авиации были еще и такие самолеты, как И-15, И-153 («Чайка»). Накануне войны в авиационные части стали поступать истребители Як-1, ЛаГГ-З и МиГ-З, которые по своим качествам почти не уступали лучшим иностранным самолетам этого класса. В небольшом количестве непосредственно перед войной в авиацию поступили штурмовики Ил-2. Эти прекрасные машины, каких не было ни в одной армии мира, имели мощное пушечное и бомбовое вооружение. Они могли на бреющем полете успешно атаковать живую силу и боевую технику противника. В бомбардировочной авиации имелись самолеты разных конструкций: СБ, ДБ-З, Су-2 и Пе-2. Пикирующий бомбардировщик Пе-2 был новейшим самолетом этого класса. Для ночных бомбардировок мог успешно применяться незаменимый в годы войны самолет По-2.

Накануне Великой Отечественной войны Советская Армия имела большое количество различной боевой техники и средств вооружения. По огневой мощи стрелковая дивизия была сильнее пехотной дивизии немецко-фашистской армии. Например, из штатного стрелкового оружия она могла произвести 297460 выстрелов в минуту, а немецкая пехотная дивизия — 250730 выстрелов.[12]

Следует, однако, отметить, что наряду с первоклассными, лучшими в мире образцами боевой техники на вооружении наших войск было много устаревших танков и самолетов. Так, например, новых конструкций самолетов во всех авиационных частях советских Военно-Воздушных Сил насчитывалось лишь около 17 %, а в приграничных округах — 22 %.[13]

3. Боевая и политическая подготовка советских войск

В предвоенные годы была проведена исключительно большая работа по повышению боевой готовности, выучки и политического воспитания советских воинов. Необходимость этого вызывалась начавшейся второй мировой войной и поступлением в армию и на флот новых образцов вооружения и боевой техники. Войска обязаны были в короткие сроки овладеть ими.

В обучении личного состава в той или иной степени учитывался опыт боевых действий советских войск в борьбе с японскими захватчиками у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, опыт советско-финляндской войны, а также опыт боевых действий на фронтах мировой войны. Боевая и политическая подготовка проводилась в неразрывной связи. Политическая подготовка направлялась на воспитание войск в духе беспредельной любви к Родине, необходимости защиты ее от посягательств агрессоров и настойчивости в достижении поставленной цели. В основу обучения войск был положен принцип: учить войска тому, что нужно на войне, и только так, как делается на войне. В обучении командного состава важное значение придавалось развитию творческой инициативы и самостоятельности в принятии решений в сложной и быстро изменяющейся боевой обстановке. У солдат и матросов воспитывались смелость и дерзание в выполнении боевых задач.

С весны 1940 г. стрелковые соединения и части обучались совместным действиям с танковыми частями и соединениями при прорыве обороны противника и при форсировании рек. Большое внимание обращалось на умение организовать противотанковую оборону. От инженерных войск требовалась отработка «быстрой постановки минных заграждений в подвижных формах боя против танков противника при взаимодействии с артиллерией и танками»,[14] а также действия в составе штурмовых групп.

В целях повышения боевой готовности войск в стрелковых полках и дивизиях проводились учебно-боевые тревоги. В летний период обучения стрелковые части выводились в лагеря. Лагерный период завершался, как правило, различными учениями и инспекторскими смотрами, на которых личный состав стрелковых частей демонстрировал высокую боевую выучку.

Однако в боевой подготовке стрелковых войск вскрывались и существенные недостатки. В подготовке одиночного бойца и отдельных подразделений были отмечены такие недостатки, как нечеткие действия при ведении ближнего боя и при блокировке дотов и дзотов, неумение преодолевать заграждения. Было установлено также, что некоторые бойцы пренебрегают самоокапыванием и маскировкой на поле боя.[15]

В подготовке подразделений, частей и соединений также был отмечен целый ряд недочетов. Некоторые части за зимний период 1940/41 г. обучения показали слабую тактическую подготовку и неумение выполнять многое из того, что требуется в боевых условиях. Непосредственно накануне войны было установлено, что в отдельных соединениях имеются случаи слабой организации взаимодействия родов войск на поле боя: «Пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрывается от него; артиллерия не умеет поддерживать танки; авиация не умеет взаимодействовать с наземными войсками».[16] Существенные недостатки в середине июня 1941 г. были вскрыты на двустороннем учении частей 125-й стрелковой дивизии Прибалтийского особого военного округа.[17] Было отмечено, что взаимодействие родов войск и управление являются неудовлетворительными. Разведка организуется и ведется не всегда целеустремленно. На многие недочеты было указано и в организации обороны частями этой дивизии. При наличии в полосе дивизии дотов и дзотов взаимодействие с ними не установлено, связи нет и их действиями никто не руководит. Одновременно было установлено, что доты: для ночной стрельбы не приспособлены.

Причинами недостатков в боевой подготовке, вскрытых перед войной в отдельных частях и соединениях, были случаи отхода от требований Народного комиссара обороны Союза ССР по обучению и воспитанию войск. Эти части допускали условности в обучении, что создавало неправильное представление о суровой действительности войны. В некоторых случаях одной из причин недостатков являлось раздельное обучение родов войск. Особенно это отразилось на боевой и специальной подготовке инженерных войск приграничных округов, которые в течение длительного периода времени находились на оборонительном строительстве в отрыве от своих соединений и очень редко участвовали в проводимых войсками учениях. Большой урон офицерским кадрам нанес культ личности Сталина. В предвоенные годы, говорил Н. С. Хрущев на XXII съезде партии, было уничтожено много замечательных командиров и политических работников Красной Армии. В результате этого на командные должности были вынуждены выдвигать молодых, недостаточно подготовленных офицеров. Осенняя (1940 г.) проверка, проведенная генерал-инспектором пехоты, показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, ни одного человека не оказалось с академическим образованием, 25 окончили военные училища, а остальные 200 лишь курсы младших лейтенантов.[18] Безусловно, все это отразилось на боевой подготовке стрелковых частей и подразделений. Но, несмотря на некоторые, даже существенные, недочеты в подготовке стрелковых войск, советские пехотинцы были вполне способны выполнить любую поставленную перед ними задачу.

Напряженным, упорным трудом отличалась подготовка к грядущим боям наших славных артиллеристов, танкистов и летчиков. С начала 1940 г. в Советской Армии создавались танковые и механизированные соединения. Чтобы ускорить их готовность, они формировались на основе танковых бригад и батальонов, а также на базе стрелковых и кавалерийских соединений и частей. На первых порах в механизированных корпусах было то же вооружение, что и в отдельных танковых бригадах и батальонах. С лета 1940 г. в корпуса стали поступать новые танки Т-34, которых в 1940 г. было произведено 115 штук, а с начала 1941 г. — и танки КВ. Но новых танков к началу войны было еще мало. Некоторые части получили их непосредственно перед войной и не успели как следует освоить. Несмотря на то что в Советской Армии имелось сравнительно большое количество старых танков, их все же недоставало для укомплектования механизированных корпусов. Формирование механизированных корпусов проходило в сложных условиях. Не хватало не только танков, автотранспорта и некоторых других видов техники, но и офицеров, сержантов, солдат, имеющих специальную подготовку для службы в танковых войсках.

Личный состав танковых и механизированных соединений, преодолевая все трудности, с большим напряжением и настойчивостью работал над повышением уровня боевой и политической подготовки. В короткие сроки были оборудованы танкодромы, полигоны и учебные поля. Занятия проходили от зари до заката солнца. Над танкодромами не успевала рассеиваться пыль, непрерывно слышался лязг гусениц танков. На поле строились и перестраивались в боевые порядки танковые части и подразделения. Учения и стрельбы продолжались непрерывно вплоть до начала войны. Но не весь личный состав танковых войск удалось хорошо обучить. Дело в том, что в механизированные корпуса поступило много солдат весеннего (1941 г.) призыва. Их рассчитывали обучить только к 1 октября 1941 г. Отрицательное влияние на боевую подготовку танкистов оказал некомплект офицерского состава.

Столь же напряженная учеба проводилась и в военно-воздушных силах. Авиационные части и соединения также получали новую боевую технику. Летчики учились летать отлично и бесстрашно. Они должны были стрелять Не только по воздушным целям, но и по колоннам «противника» и скоплениям его войск. Нередко, поднимаясь в воздух по учебно-боевой тревоге, летчики с максимально близкого расстояния хладнокровно выпускали заряды в конус и стреляли по наземным целям, основательно изрешечивая макеты автомашин и самолетов.

Летный состав Прибалтийского особого военного округа к началу войны был подготовлен в основном на старой материальной части. Война застала авиационные соединения округа в период перехода на новую материальную часть. По уровню подготовки летный состав округа мог выполнять боевые задачи днем, в несложных метеорологических условиях, на любых высотах в составе звеньев и эскадрилий. К полетам в сложных условиях были подготовлены отдельные экипажи, звенья и эскадрильи.

В условиях ночи летало примерно 15 % всего состава бомбардировочной и истребительной авиации.[19]

Командование ВВС Западного особого военного округа стремилось как можно скорее подготовить летчиков к полетам на новых самолетах, которые поступали в авиационные соединения. Однако летный состав их полностью не освоил. Наряду с новыми самолетами оставались на аэродромах и истребители старых конструкций. Интерес к старой материальной части сильно снизился, а ее еще много было на вооружении авиационных соединений округа. В некоторых авиационных частях вследствие этого на старых самолетах-истребителях в воздухе стреляли редко и воздушных боев почти не вели. На бомбардировщиках старых типов летный состав недостаточно производил стрельбы, бомбометание и маршрутные полеты. А новых самолетов-бомбардировщиков в Западном особом военном округе было еще недостаточно. Всего в округе к началу войны насчитывалось 420 самолетов Пе-2.[20] Новые бомбардировщики, так же как и истребители, не были в достаточной степени освоены.

Однако, несмотря на отдельные недочеты, советские летчики были, в основном, подготовленными, имели высокий моральный дух и могли вести воздушный бой и наносить бомбовые удары по агрессору. Мужество, отвага и героизм наряду с высоким боевым мастерством были неотъемлемыми качествами советских летчиков.

Ни на один день не прекращалась боевая учеба и на кораблях Военно-Морского Флота. Готовясь к ведению морских сражений, моряки проводили учебно-боевые стрельбы из корабельной и береговой артиллерии, проводили торпедные атаки, устанавливали минные заграждения и учились выполнять целый ряд других специальных боевых задач. К началу войны флоты Советского Союза имели современные боевые корабли всех классов и были вооружены хорошей боевой техникой.

Таким образом, несмотря на некоторые недостатки в боевой и политической подготовке, наши части, соединения и корабли к началу войны были укомплектованы отличными воинами, преданными своей Родине и готовыми к выполнению любой боевой задачи.

4. Некоторые вопросы советского военного искусства накануне войны

В результате широкого внедрения в армии и на флоте технических средств борьбы и обобщения опыта вооруженной борьбы в предшествующих войнах советское военное искусство получило дальнейшее развитие. Моторизация армии, наличие мощного вооружения, формирование крупных механизированных соединений позволяли значительно увеличить мощь огня, силу удара и скорость движения. Вместе с тем учитывалось также, что самым ценным в Красной Армии и на Флоте является новый советский человек. «Ему принадлежит в бою решающая роль, — подчеркивалось в Полевом уставе РККА. — Без него все технические средства борьбы мертвы, в его руках они становятся грозным оружием».[21]

В подготовке вооруженных сил к отражению возможной агрессии советское командование уделяло большое внимание разработке видов и способов ведения вооруженной борьбы. Советское командование считало, что вооруженная борьба будет вестись двумя видами: наступлением и обороной. Эти виды боевых действий тесно связаны между собой. В наступательных операциях имеются элементы обороны (отражение контратак и контрударов противника), а в оборонительных операциях имеются элементы наступления (переход в контратаки и нанесение контрударов). В некоторых случаях оборонительные операции способны перерасти в наступательные, и наоборот. Поэтому Красная Армия накануне Великой Отечественной войны отрабатывала и совершенствовала как вопросы наступления, так и вопросы обороны. Однако главное внимание уделялось наступлению, так как считалось, что только решительное наступление на главном направлении, завершаемое окружением и неотступным преследованием, приводит к полному уничтожению сил и средств врага.

В связи с качественным и количественным изменением армии наступательные операции и бои могли проводиться в высоких темпах и на большую глубину. Боевые действия должны были отличаться большой динамичностью и завершаться более решительными результатами. Советское командование считало, что глубина фронтовой наступательной операции будет достигать 200–300 км, а армейской — 100–150 км. Общевойсковая армия должна была прорывать оборону противника на участке 20–30 км и наступать с темпом 10–15 км в сутки.

Для обеспечения успеха наступления на направлении главного удара рекомендовалось создавать решительное превосходство над противником. Однако одного превосходства в силах и средствах еще недостаточно для достижения победы. Современный бой ведется различными по своим свойствам родами войск и требует тщательной организации их совместных действий. Поэтому войска учили организации взаимодействия, с тем чтобы согласованными действиями можно было достигнуть разгрома противника.

Наши генералы и офицеры правильно считали, что современные наступательные операции, развивающиеся быстрыми темпами, требуют исключительной слаженности, гибкости и маневренности. Для того чтобы успешно вести их, необходимо было иметь отлично подготовленные войска.

Наряду с подготовкой к наступлению Советская Армия готовилась и к ведению обороны. Следует, однако, отметить, что вопросам обороны в советском военном искусстве, и особенно в боевой подготовке войск, уделялось меньше внимания, чем вопросам наступления. Это объяснялось тем, что советское командование рассчитывало вести оборону в течение нескольких дней после нападения агрессора, а затем, после отмобилизования и сосредоточения главных сил, перейти в решительное наступление и разгромить противника. В соответствии с этим разрабатывались вопросы начального периода войны. Под начальным периодом войны понимался «период времени от начала военных действий до вступления в операции основной массы вооруженных сил».[22] Вместе с тем советские генералы и офицеры правильно считали, что «современные войны обычно не объявляются они просто начинаются в той или иной степени уже изготовившимися к действиям противниками».[23] По расчетам советского командования вооруженная борьба в начальный период войны должна была вестись войсками прикрытия, опирающимися на укрепленные районы приграничной полосы. Из опыта советско-финляндской войны, а также опыта первого периода второй мировой войны был сделан правильный вывод, что современная оборона должна быть противотанковой, противоартиллерийской, противовоздушной и противодесантной. Оборона должна быть глубокой. Считалось, что полоса обороны общевойсковой армии должна состоять из полосы обеспечения (предполья), нескольких оборонительных полос и позиций, оборудованных на всю глубину, а также противотанковых рубежей и районов. В инженерном отношении предполье предлагалось оборудовать отдельными стрелковыми окопами и дзотами. Большое значение придавалось устройству различного рода заграждений. Основу заграждений в полосе обеспечения должны были составлять противотанковые минно-взрывные заграждения, под прикрытием которых и должны были действовать войска, выделенные для обороны этой полосы.

В полосе предполья отряды заграждения, а затем и передовые части должны были вынудить противника к преждевременному развертыванию, дезорганизовать его боевой порядок, вскрыть вражескую группировку и обеспечить необходимое время для полного изготовления к обороне главных сил на основной полосе.

После боев в предполье борьба должна была переноситься к переднему краю главной полосы обороны. Бой перед передним краем считался одним из решающих этапов оборонительной операции армии. Его рекомендовалось начинать сильной контрподготовкой, которая должна была проводиться основной массой артиллерии во взаимодействии с авиацией. Впоследствии, опираясь на систему фортификационных сооружений полевого типа и инженерных заграждений, используя мощь артиллерийско-пулеметно-ружейного огня, обороняющийся должен был нанести поражение противнику в главной полосе обороны.

Оборона тактической зоны, по мнению советского командования, должна была быть организована таким образом, чтобы она могла истощить превосходящие силы противника на ряде огневых рубежей в глубине и завершить его разгром контратаками вторых эшелонов. Главная полоса обороны должна была оборудоваться и заниматься дивизиями первых эшелонов стрелковых корпусов, а вторая полоса дивизиями вторых эшелонов и корпусными резервами. Ширина полосы обороны стрелковой дивизии на среднепересеченной местности определялась ее возможностями в противопехотном, противотанковом и противовоздушном отношениях. Полосу обороны стрелковой дивизии рекомендовалось оборудовать шириной 8-12 км, при этом ширина батальонного района обороны должна была составлять 2–2,5 км. При такой ширине полосы обороны дивизии создавалась противотанковая плотность до 10 орудий на 1 км танкодоступного фронта.

Советское командование предполагало создавать сильную оборону не только в тактической зоне, но и в оперативной глубине с целью борьбы с прорвавшимися подвижными частями противника, а также с воздушными десантами, которые могли высадиться там. Для этого необходимо было выделить достаточное количество моторизованных средств противотанковой обороны, чтобы можно было маневрировать ими в оперативной глубине во взаимодействии с моторизованными инженерными частями и подразделениями.[24]

Большое место в общей системе обороны отводилось организации противотанковой обороны.

Таким образом, советское командование, учитывая тенденции развития основ наступательного боя, в основном теоретически правильно решало и вопросы создания устойчивой и непреодолимой обороны. Однако следует заметить, что вопросы теории не всегда своевременно преломлялись в практике подготовки войск к будущей войне.

5. Военно-инженерная подготовка Западного театра военных действий

Укреплению государственных границ и инженерному оборудованию возможных театров военных действий вообще Коммунистическая партия и Советское правительство в предвоенные годы уделяли исключительно большое внимание.

Общей целью заблаговременной военно-инженерной подготовки театра военных действий являлось обеспечение возможности успешного противодействия советских войск внезапному нападению превосходящих сил противника, оснащенного мощными техническими средствами подавления и разрушения. Одновременно с этим военно-инженерная подготовка должна была способствовать Советской Армии после проведения мобилизации и сосредоточения главных сил успешно перейти в решительное контрнаступление с целью разгрома агрессора.

На основе опыта первой мировой и гражданской войн было установлено, что лучшей формой военно-инженерной подготовки приграничной полосы является система укрепленных районов. (УР), прикрывающих важнейшие операционные направления, ведущие в глубь страны. Укрепленным районом назывался большой участок местности, заблаговременно подготовленный к упорной обороне средствами долговременной фортификации. Для поддержания укрепленных районов в постоянной боевой готовности и отражения возможного наступления вражеских войск в случае возникновения войны были сформированы специальные части, составлявшие их постоянные гарнизоны.

Строительство укрепленных районов на старой государственной границе прошло две стадии. Первые укрепленные районы были построены в период 1929–1935 гг. Они представляли собой линию железобетонных сооружений глубиной от 1 до 2 км. Основным типом боевого сооружения была огневая пулеметная точка. Артиллерийских сооружений, обеспечивавших от попадания 155-мм и 210-мм снарядов, насчитывались единицы. С 1938 г. в некоторых из этих укрепленных районов начали устанавливать более мощные орудия и обновлять внутреннее оборудование дотов, но до конца эти мероприятия не были доведены. Осенью 1939 г. работы полностью прекратились, значительно сократился состав гарнизонов и большинство сооружений подверглось консервации.

В 1938 г. была утверждена новая система укрепленного района, учитывавшая рост военной техники и возможности экономики страны. Одновременно с тем была принята и новая программа оборонительного строительства.

Строительство новых укрепленных районов на старой государственной границе было начато в 1938 г., но в связи с изменением государственных границ Советского Союза оно было прекращено. Построенные фортификационные сооружения законсервировали и многие из них засыпали землей. Лишь в начале войны были приняты меры к снятию с консервации этих укрепленных районов и приведению сооружений в боевую готовность. Несмотря на то что строительство многих укрепленных районов на старой границе не было закончено, они имели большое оперативное значение и на ряде направлений в ходе войны внесли решающие поправки в планы противника. Особенно это относится к Карельскому, Полоцкому, Коростенскому и Киевскому укрепленным районам.

На основе опыта советско-финляндской войны были установлены новые требования, которыми стали руководствоваться в военно-инженерной подготовке театров военных действий. Главным из них было увеличение глубины укрепленных районов. В соответствии с этим во вновь, строившихся с 1940 г. укрепленных районах оборудовалось несколько опорных пунктов, эшелонированных в глубину. Сооружения в некоторых из них связывались между собой подземными галереями или крытыми ходами сообщения. Промежутки между долговременными огневыми точками в опорных пунктах заполнялись окопами, огневыми сооружениями легкого типа и должны были обороняться полевыми войсками. Укрепленный район состоял из нескольких полос и узлов обороны. Перед основной полосой создавалось предполье, глубина которого зависела от удаления переднего края укрепленного района от государственной границы, характера местности и оперативных соображений. Основой оборонительных полос, строившихся в предполье, были батальонные районы обороны, которые оборудовались средствами полевой фортификации. На всю глубину предполья предусматривалось создание противотанковых и противопехотных заграждений.

Строительство укрепленных районов вдоль новой государственной границы осуществлялось высокими темпами Для организации и руководства оборонительными работами были сформированы несколько управлений начальника строительства (УНС) и 138 строительных участков. В целях обеспечения рабочей силой были сформированы 84 строительных батальона, 25 отдельных строительных рот и 17 автобатов. Кроме того, на строительство привлекли 160 инженерных и саперных батальонов приграничных округов и 41 батальон из внутренних округов. Вместе с этими инженерными частями с весны 1941 г. на строительстве находилось 17 820 вольнонаемных рабочих. Чтобы представить ежесуточный объем работ весной 1941 г., достаточно указать, что на строительстве оборонительных сооружений в укрепленных районах Прибалтийского особого военного округа ежедневно работали 57 778 человек, Западного особого военного округа — 34 930 человек и Киевского особого военного округа — 43 006 человек. Однако если сил было и достаточно, то средств, в связи с большим объемом оборонительного строительства, явно не хватало. Вполне естественно, что промышленность не могла в короткие сроки обеспечить строительство всем необходимым. Из-за недостатка строительных материалов (цемент, щебень, дерево, арматура), механизмов, вооружения для дотов, коробов амбразур и другого оборудования тормозилось выполнение намеченных планов строительства. При наличии в новых укрепленных районах около 2300 долговременных огневых точек, построенных к весне 1941 г., полностью было вооружено орудиями лишь около 1000 сооружений. Во всех остальных огневых точках были установлены только станковые пулеметы на полевом станке.

Необходимо указать, что к началу войны количество боеготовых сооружений значительно увеличилось. Тем не менее строительство укрепленных районов было далеко от завершения. В результате незаконченности оборонительного строительства между некоторыми укрепленными районами и узлами обороны имелись неукрепленные участки шириной от 10 до 80 км и более.

Чтобы представить, какова была готовность отдельных укрепленных районов, рассмотрим состояние Гродненского укрепленного района Западного особого военного округа. В этом районе строилось 38 опорных пунктов. На 1 июня 1941 г. было построено 165 железобетонных сооружений, к концу 1941 г. планировалось построить еще 373 сооружения. Слабым местом в системе обороны этого укрепленного района был открытый правый фланг на участке р. Неман — Соничи. Для того чтобы ликвидировать этот недостаток и предупредить обход противником правого фланга укрепленного района, планировалось построить два опорных пункта с целью прострела промежутка до р. Неман и установления связи с участком обороны полевых войск на восточном берегу. Однако к этим работам до войны так и не успели приступить.

Все укрепленные районы должны были обороняться постоянными гарнизонами, специально подготовленными для этой цели. Численность гарнизонов определялась в зависимости от значения укрепленного района и его протяженности. Полевые войска могли занять укрепленные районы лишь в случае угрожающего положения, по специальному приказу командования округа.

К недостаткам подготовки обороны приграничных районов в инженерном отношении следует отнести отсутствие минно-взрывных заграждений. Это, конечно, не означает, что в пограничной полосе не устраивалось никаких заграждений. В соответствии с ранее отданными приказами войска устраивали различные невзрывные заграждения (рвы, эскарпы, контрэскарпы, надолбы, проволочные заграждения и др.). Правда, к началу войны их устройство не везде было закончено, но тем не менее их было много. Наряду со строительством долговременных сооружений в укрепленных районах советские войска уделяли большое внимание возведению различного рода укреплений для полевых войск. Согласно указаниям заместителя Наркома обороны Маршала Советского Союза Шапошникова Б. М., который осуществлял общее руководство оборонительным строительством, полевые позиции строились главным образом в предполье и частично между опорными пунктами укрепленных районов. Для строительства полевых позиций были привлечены в учебном порядке стрелковые части и подразделения приграничных округов сроком на 1 месяц. Полевые сооружения строились вначале на особо опасных направлениях и только Своими силами. На работы разрешалось одновременно выводить один батальон от стрелкового полка, но ни в коем случае не больше.

Полевое оборонительное строительство в приграничной зоне получило сравнительно широкий размах. Так, например, в Прибалтийском особом военном округе возводилось 164 батальонных района обороны.

Большое количество полевых оборонительных сооружений строилось в Струмиловском и Рава-Русском укрепленных районах Киевского Особого военного округа. В марте 1941 г. Маршал Советского Союза Тимошенко С. К., требуя усиления темпов оборонительного строительства, указал генерал-полковнику Кирпоносу М. П. на то, что оборудование этих укрепленных районов является для округа важнейшим правительственным заданием на 1941 г. К началу июня только в предполье Струмиловского и Рава-Русского укрепленных районов было построено 18 батальонных районов и три отдельных ротных опорных пункта.[25]

Каких-либо тыловых оборонительных рубежей за пределами укрепленных районов не возводилось. Эти рубежи были запланированы на значительную глубину, но их строительство предполагалось развернуть силами военно-строительных организаций и местного населения только в случае возникновения войны. Тыловым оборонительным рубежом оперативно-стратегического назначения могла стать лишь линия старых укрепленных районов.

Таким образом, несмотря на целый ряд недостатков в оборонительном строительстве накануне Великой Отечественной войны, фортификационная подготовка пограничной полосы в случае своевременного занятия сооружений постоянными гарнизонами и полевыми войсками давала возможность упорно оборонять приграничные районы и не допустить на важнейших направлениях вовсе или по крайней мере в короткие сроки прорыва обороны советских войск.

Важное значение в общей системе военно-инженерной подготовки западного театра военных действий имели не только вопросы инженерного обеспечения сухопутных войск, но также военно-морских и военно-воздушных сил. Согласно приказу Наркома обороны Союза ССР Военный совет Прибалтийского Особого военного округа с февраля 1941 г. организовал строительство противодесантных укрепленных позиций на островах Сарема (Эзель), Хиума (Даго), Моон, а также в Виндавском и Либавском укрепленных районах на побережье Балтийского моря. Эти укрепленные районы строились с целью прикрытия важнейших районов Прибалтики с моря и суши. К началу войны эти работы не были завершены, однако даже те укрепления, которые удалось построить, сыграли существенную роль в обороне островов Сарема и Хиума.

Большой размах с весны 1941 г. получили работы по строительству широкой сети оперативных аэродромов. Это вызывалось необходимостью приближения авиации к новой границе. Для строительства аэродромов были сформированы специальные части. Кроме них, на работы были Привлечены другие строительные части и местное население. Однако в короткие сроки завершить полностью намеченный план строительства аэродромной сети не удалось. В результате этого наша авиация на отдельных направлениях базировалась скученно, многие аэродромы находились слишком близко от границы, что не могло не сказаться отрицательно в начале войны. К тому же в ходе строительства аэродромов не уделялось должного внимания маскировке. Это приводило к вскрытию их местонахождения противником.

Существенное значение в подготовке Западного театра военных действий имели железнодорожное и автодорожное строительство, а также строительство различных складов и линий связи. Пропускная способность железных дорог в Прибалтике, Западной Белоруссии и Западной Украине была недостаточной. Поэтому, несмотря на высокие темпы железнодорожного строительства, начатого в 1941 г., к началу войны многого сделать по этим трудоемким, требующим большого количества сил и средств мероприятиям, не удалось. Основные железнодорожные узлы оставались слаборазвитыми, а многие линии не имели вторых путей и не могли пропускать поезда необходимой длины. Все это впоследствии в значительной степени затруднило сосредоточение и развертывание войск.

Большое внимание непосредственно перед войной было уделено организации надежной связи, так как состояние связи далеко не отвечало требованиям непрерывного управления войсками. Однако и эти работы не удалось закончить.

Важное значение во всех округах придавалось прокладке подземных и воздушных линий связи в укрепленных районах. Хотя эти работы и не были полностью завершены, связь в укрепленных районах в основном была организована.

Таким образом, накануне Великой Отечественной войны осуществлялся большой комплекс мероприятий по военно-инженерной подготовке западной приграничной полосы. Правда, вероломное нападение гитлеровской Германии не позволило полностью завершить их. Однако, несмотря на это, в случае полной боевой готовности войск приграничных округов и использовании ими всех построенных оборонительных сооружений в приграничной полосе и в глубоком тылу они могли бы вести упорную оборону и длительное время противостоять мощному натиску противника, обеспечив тем самым отмобилизование, сосредоточение и развертывание главных сил, а затем и переход их в решительное контрнаступление.

6. Положение войск западных приграничных округов накануне войны

Учитывая, что гитлеровская Германия рано или поздно нападет на Советский Союз, советское командование готовило войска к защите своих границ. Предполагалось, что в случае вероломного нападения немецко-фашистская армия нанесет главный удар вероятнее всего из Восточной Пруссии. В связи с этим с февраля 1941 г. в Прибалтике усиленно велись оборонительные работы. Туда направлялись основные инженерные силы и средства, а также оборудование для дотов. Народный комиссар обороны указывал Военному совету Прибалтийского особого военного округа, что строительство укрепленных районов с целью прикрытия со стороны Восточной Пруссии является для округа важнейшим правительственным заданием на 1941 г. Поэтому, требовал он, все мероприятия Военного совета округа и его ответственность должны быть направлены на выполнение поставленной задачи. От Военного совета Западного особого военного округа также требовали наиболее прочно прикрыть границу с Восточной Пруссией. Западный особый военный округ основное внимание сосредоточил на строительстве и оборудовании Гродненского укрепленного района.

Советское командование не исключало возможности нанесения мощного удара и из района южнее Полесья на киевском направлении. Оборонительное строительство в Западной Украине развернулось столь же широким фронтом, как и в Прибалтике.

К весне 1941 г. Генеральный штаб разработал «План обороны государственной границы 1941 г.», который в начале мая был доведен до военных советов приграничных округов. Перед войсками этих округов была поставлена задача: не допустить вторжения наземного и воздушного противника на территорию Советского Союза, упорной обороной в укрепленных районах прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск. В соответствии с этим планом в округах были составлены планы прикрытия. Уничтожение прорвавшихся группировок противника предусматривалось осуществить вторыми эшелонами армий прикрытия механизированными корпусами, артиллерийскими противотанковыми бригадами и авиацией. После отражения вероломно напавшего противника в приграничной полосе намечалось по особому указанию Главного Командования перенести военные действия на территорию противника.

Поскольку Советский Союз не имел агрессивных намерений и не собирался на кого-либо нападать, в наших приграничных округах находились лишь войска прикрытия. Их задача состояла в том, чтобы не допустить вторжения вражеских войск на нашу территорию и в воздушное пространство СССР.

Соединения первого эшелона армий прикрытия должны были оборонять приграничные районы, а войска второго эшелона — уничтожать прорвавшегося противника. Те соединения, которые не входили в состав армий прикрытия, располагались в глубине территории округа на удалении от границы до 400 км.

Прикрытие западной границы Советского Союза, протяженность которой (сухопутной и морской) достигала 4,5 тыс. км, возлагалось на Ленинградский, Прибалтийский особый, Западный особый. Киевский особый и Одесский военные округа.

Ленинградский округ в составе 14, 7 и 23-й армий прикрывал участок от Баренцева моря до Финского залива. Побережье Финского и Рижского заливов и восточное побережье Балтийского моря прикрывались Балтийским флотом и частью сил Ленинградского и Прибалтийского округов.

8-я и 11-я армии Прибалтийского особого военного округа прикрывали 300-километровый участок границы с Восточной Пруссией. В глубине этого округа располагалась 27-я армия.

На 470-километровом участке западной границы Белорусской ССР должны были развернуться 3, 10 и 4-я армии Западного особого военного округа.

Прикрытие западной границы Украинской ССР от Влодавы до Липканы (865 км) должны были осуществлять 5, 6, 26 и 12-я армии Киевского особого военного округа.

На участке от Липканы до Одессы развертывались войска Одесского военного округа. На 9-й отдельный стрелковый корпус этого округа совместно с черноморским флотом возлагалась оборона Крыма.

Костяком обороны общевойсковых соединений должны были стать укрепленные районы.

В первый эшелон армий прикрытия, как правило, выявлялись стрелковые, а во второй — механизированные корпуса. Воздушное прикрытие наземных войск возлагалось на авиацию приграничных округов. Накануне войны войска прикрытия находились в гарнизонах и лагерях, расположенных на удалении в 20-150 км от границы, которая охранялась лишь немногочисленными пограничными отрядами. Кроме пограничников на многих участках границы находились саперные и строительные батальоны совместно со стрелковыми подразделениями, выделенными от общевойсковых соединений для выполнения инженерных работ с целью укрепления предполья.

В связи с отнесением границы на несколько сот километров на запад и расположением войск в новых приграничных районах многие части и соединения оказались без специально оборудованных и благоустроенных военных городков и лагерей. Поэтому с весны 1940 г. в западных приграничных округах развернулись работы по строительству казарм, жилых домов, складов и оборудованию лагерей. Если военные городки строились в основном организациями Военстроя, то оборудование лагерей осуществлялось главным образом силами самих войск. К осени 1940 г. стрелковые дивизии в основном закончили оборудование лагерей. Это позволило им с весны 1941 г. обеспечить сравнительно нормальные условия для проведения боевой подготовки.

В предвоенные годы во время летнего периода обучения войск широко практиковалось проведение окружных, армейских и корпусных сборов различных родов войск в составе частей и подразделений. Так, например, в Киевском особом военном округе в начале июня 1941 г. из стрелковых дивизий на артиллерийские учебные сборы (на армейские и корпусные полигоны) убыли артиллерийские полки, а также противотанковые и зенитные дивизионы. Специальные подразделения дивизионных частей и стрелковых полков также проходили сборы. Часть стрелковых подразделений, как указывалось выше, находилась в это время на оборонительном строительстве. В дивизионных лагерях оставались лишь некоторые стрелковые подразделения и штабы. Поэтому многие стрелковые дивизии были распылены и, по существу, не представляли собой боеспособного соединения. Лишь непосредственно накануне войны личный состав этих дивизий в основном прибыл в дивизионные лагеря.

Несколько стрелковых подразделений и частей были выдвинуты к границе и частично приведены в состояние повышенной боевой готовности. В Прибалтийском особом военном округе от Балтийского моря до разгранлинии с Западным особым военным округом в приграничных укреплениях располагалось несколько батальонов 90, 125, 5, 33 и 188-й стрелковых дивизий.[26] При условии правильной оценки и предвидения надвигающихся событий стрелковые войска могли своевременно занять и совершенствовать полевые оборонительные сооружения. Однако этого не было сделано. Даже выдвинутые вперед части и подразделения, как отмечал в приказе от 15 июня командующий Прибалтийским особым военным округом, недостаточно отработали вопросы обороны, несмотря на наличие в полосах дивизий дотов и дзотов.[27]

Необходимо указать, что в районах расположения и на аэродромах наши войска нередко пренебрегали мерами маскировки. 19 июня 1941 г. Нарком обороны отдал специальный приказ о маскировке аэродромов, воинских частей и важных военных объектов округов. В приказе отмечались отдельные недостатки маскировки аэродромов и факты скученного расположения самолетов на них. Некоторую беспечность к маскировке проявляли артиллерийские и механизированные части и соединения. Танки и бронемашины были окрашены такими красками, которые давали яркий отблеск и были хорошо наблюдаемы не только с земли, но и с воздуха. Скученное расположение танков и автомашин представляло не только объекты наблюдения для противника, но и выгодные для поражения цели. Не совсем благополучно обстояло дело с маскировкой складов и других военных объектов.

Обстановка в начале лета 1941 г. была напряженной. Германские войска, по данным разведки, усиленно сосредотачивались у наших границ. Участились случаи нарушения немецкими самолетами воздушного пространства Советского Союза. Среди местного населения приграничных районов распространялись слухи о скором нападении Германии на Советский Союз. Эти обстоятельства обязывали советское командование повысить боевую и мобилизационную готовность войск. Командующие войсками округов и армий, а также командиры соединений провели целый ряд мероприятий в этом направлении, в том числе частично осуществили даже вывод войск в пограничные укрепления. Однако вскоре это пришлось отменить.

В деле поддержания повышенной боевой готовности войск приграничных округов пагубную роль сыграла вражеская деятельность Берия. Свидетельством этого является, например, такой факт. Военный совет Киевского особого военного округа в начале нюня 1941 г. принял решение о выводе некоторых подразделений укрепленных районов и нескольких стрелковых полков от соединений первого эшелона армий прикрытия в предполье. Это своевременное мероприятие значительно повышало боевую готовность войск округа. Однако об этом решении и о его исполнении через начальника пограничных войск НКВД УССР стало известно Берия, который расценил это нужное и своевременное мероприятие как провокационное. В связи с этим командующему округом было дано указание немедленно отменить этот приказ. В результате этого, частично выведенные в предполье войска пришлось отвести в тыл.

Просьбы других командующих приграничными военными округами разрешить им заблаговременно выдвинуть войска на оборонительные рубежи вблизи границы и привести их в боевую готовность отвергались по тем же мотивам. До начала войны советские войска так и не получили приказа о заблаговременном развертывании своих сил и занятии оборонительных рубежей вдоль западных границ Советского Союза.

За неделю до войны, 14 июня 1941 г., в центральных газетах было опубликовано сообщение ТАСС, в котором отрицалась возможность нападения Германии на Советский Союз. В нем указывалось: «…Происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательств к советско-германским отношениям…» Из факта опубликования этого сообщения напрашивается вывод о том, что дезинформационные мероприятия противника в какой-то степени повлияли на оценку Сталиным военно-стратегической обстановки. За несколько дней до войны в округах были получены указания из Генерального Штаба о том, чтобы войска никоим образом не вызвали какого-либо конфликта с немцами. Категорически запрещалось выводить войска к границе открывать огонь по немецким самолетам, если они даже будут перелетать границу и совершать полеты в нашем воздушном пространстве. В результате этого гитлеровские летчики до того обнаглели, что за 1–2 дня до начала войны вторгались в наше воздушное пространство с подвешенными бомбами.[28]

Так как в приграничных округах было мало аэродромов, самолеты располагались на них скученно. В связи с перегонкой самолетов и переучиванием летчиков за пределами своих округов в истребительных авиационных полках на некоторых передовых аэродромах оказалось по два самолета на каждого летчика. К тому же многие аэродромы бомбардировочной авиации, главным образом армейской. были построены на небольшом удалении от государственной границы (не дальше 100–150 км).[29] Аэродромы истребительной авиации в Западном особом военном округе также находились слишком близко от границы,[30] что делало их крайне уязвимыми в случае внезапного нападения противника. Запасных аэродромов было мало. Все это сильно осложняло выход нашей авиации из-под внезапных массированных ударов самолетов противника.

В ночь с 20 на 21 и с 21 на 22 июня многие авиационные части Прибалтийского особого военного округа производили ночные тренировочные полеты. Вследствие этого большинство бомбардировочных полков подверглись налетам вражеской авиации в момент послеполетного осмотра самолетов и дозаправки их горючим. Летный состав после ночных занятий был только что отпущен на отдых.

Так как противнику удалось заблаговременно вскрыть существующую сеть наших аэродромов, вражеская авиация первые удары по нашим самолетам в Прибалтийском и Западном особых военных округах наносила почти безошибочно даже с бреющего полета.

Слабо была подготовлена к отражению воздушного противника войсковая зенитная артиллерия. Зенитные артиллерийские части и подразделения были не полностью укомплектованы и недостаточно обучены. В связи с проведением окружных сборов многие зенитные части и подразделения в первый день войны оказались без командного состава. Все это предопределило то обстоятельство, что зенитная артиллерия в первые дни войны не смогла вести успешную борьбу с воздушным противником.

В некоторых округах непосредственно перед войной были приняты меры к повышению боевой готовности противовоздушной обороны. 18 июня 1941 г. командующий Прибалтийским особым военным округом приказал начальнику зоны противовоздушной обороны к исходу 19 июня привести в полную боевую готовность всю противовоздушную оборону округа. Кроме того, ему было предложено до 21 июня совместно с местной противовоздушной обороной организовать затемнение городов Рига, Каунас, Вильнюс, Двинск, Митава, Либава, Шауляй.[31] Но эти важные и нужные мероприятия ко дню вероломного нападения фашистов осуществить полностью также не удалось. К тому же часть из них была запрещена свыше.

Накануне войны, в субботу 21 июня 1941 г., советские воины приграничных округов и флотов, не подозревая, что немецко-фашистская армия через несколько часов откроет ураганный огонь и начнет топтать советскую землю, отдыхали как в расположении своих гарнизонов, так и вне их. Во многих частях и на кораблях состоялись вечера художественной самодеятельности, демонстрировались кинофильмы. На воскресенье были назначены различные спортивные соревнования, игры и другие культурно-массовые мероприятия.

Таким образом, можно сделать общий вывод, что к моменту нападения фашистской Германии на Советский Союз все намеченные мероприятия по повышению боевой готовности Советских Вооруженных Сил оказались незавершенными. Войска приграничных округов не были достаточно подготовлены к отражению внезапных ударов агрессо1ра, несмотря на то что они имели все необходимое для этого. Стрелковые дивизии первых эшелонов армий прикрытия находились далеко от границы и поэтому не могли воспрепятствовать вторжению вражеских войск в пределы нашей Родины. Не были подготовлены к нанесению мощных контрударов с целью разгрома вклинившихся группировок противника и механизированные корпуса, танковые и моторизованные дивизии, которые располагались на большом удалении друг от друга. Авиация приграничных округов также не была готова к нанесению немедленных ответных ударов по врагу.

Исключение представляют лишь военно-воздушные силы Одесского военного округа. Накануне войны командующий ВВС этого округа находился в составе оперативной группы, прибывшей в Тирасполь на формирование управления 9-й армии. Эту группу возглавлял начальник штаба округа генерал-майор Захаров М. В. К исходу 21 июня он приказал командующему ВВС рассредоточить всю авиацию к рассвету следующего дня по оперативным аэродромам. В связи с тем что авиационные части округа были рассредоточены, удары авиации противника по аэродромам, несмотря на их внезапность, были малоэффективными. В первый день войны авиация Одесского военного округа потеряла уничтоженными на аэродромах всего 3 самолета. Вывод авиации из-под ударов противника с воздуха позволил сохранить материальную часть и немедленно нанести ответные удары по врагу.

Учитывая возможность вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, генерал Захаров одновременно с отдачей распоряжения командующему ВВС округа приказал командирам корпусов поднять войска по боевой тревоге и вывести их из населенных пунктов. Частям прикрытия приказывалось занять свои районы и установить связь с пограничными отрядами. Все эти мероприятия способствовали более организованному вступлению в бой частей и соединений Одесского военного округа.

В ночь с 21 на 22 июня Народный комиссар обороны Союза ССР отдал командующим приграничных округов следующий приказ:

«1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах Ленинградского, Прибалтийского особого. Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского особого. Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировав;

в) все части привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.

Никаких других мероприятий без особого распоряжения не производить».[32]

В округах этот приказ был получен около часа ночи 22 июня. В 2 часа 25 минут командующие округов направили аналогичные приказы армиям. В приказе командующего Прибалтийским особым военным округом указывалось:

«В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать. В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией немецких самолетов не показываться и до тех пор пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать.

В случае перехода в наступление крупных сил противника разгромить его…

Противотанковые мины и малозаметные препятствия — ставить немедленно».[33]

Эти приказы дошли до войск с большим опозданием, а 10-я армия Прибалтийского Особого Военного Округа получила его уже после вторжения врага. Поэтому, практически к моменту нападения гитлеровцев войска не могли выполнить эти указания. Лишь некоторые артиллерийско-пулеметные батальоны к утру 22 июня начали занимать долговременные огневые точки, а несколько стрелковых соединений получили приказ на выдвижение к границе. В таком положении их и застала война.

Итак, к началу войны войска приграничных округов не были готовы к отражению вражеского удара. К тому же они не закончили переформирования и перевооружения новой материальной частью. Все это крайне осложнило борьбу с сильным и коварным врагом, обладавшим опытной, заблаговременно развернутой у наших границ армией и использовавшим преимущества внезапного нападения на нашу страну.

Глава третья Нападение гитлеровской Германии на СССР. Мобилизация сил на отпор врагу

1. Вероломное нападение гитлеровской Германии на Советский Союз

Вечером 21 июня 1941 г. немецко-фашистское командование по приказу Гитлера объявило условный пароль «Дортмунд», являвшийся сигналом к нападению на СССР. На следующий день в четвертом часу утра мощными артиллерийскими залпами по пограничным укрепленным районам немецко-фашистская армия начала войну против Советского Союза. Через несколько минут гитлеровские орды вторглись в пределы СССР. На немногочисленные советские войска, находившиеся в приграничной полосе, обрушился удар огромной силы.

Одновременно с вторжением сухопутных войск сотни вражеских самолетов стали бомбить аэродромы, военно-морские базы, узлы и линии связи, железнодорожные станции, военные городки и другие военные объекты. Массированным воздушным налетам подверглись многие советские города: Либава, Рига, Каунас, Минск, Смоленск, Киев, Житомир, Севастополь и др. Вражеская авиация действовала во всей западной приграничной полосе — от Финского залива до Черного моря. В первую очередь она стремилась уничтожить истребительную авиацию приграничных военных округов на аэродромах. Вследствие внезапных ударов с воздуха противнику удалось вывести из строя значительную часть самолетов-истребителей, главным образом новых конструкций, что значительно облегчило немецко-фашистской авиации борьбу за господство в воздухе.

Несмотря на внезапность нападения, советские летчики смело вступили в бой с врагом. В первых воздушных боях они продемонстрировали храбрость, мужество, высокое мастерство и умение владеть своим оружием. Уже в первый день войны наши славные соколы нанесли большие потери противнику.

Так гитлеровская Германия, вероломно нарушив заключенный в 1939 г. договор о ненападении, внезапно напала на нашу Родину. Совместно с ней боевые действия против Советской Армии начали вооруженные силы Финляндии, боярской Румынии и хортистской Венгрии. Разбойничье нападение гитлеровской Германии на СССР стало свершившимся фактом. Однако те люди, которые непосредственно не подвергались первым ударам врага и не получили боевых распоряжений из вышестоящих штабов, еще не верили, что началась война. И не случайно, получив первые сообщения с пограничных постов о вторжении противника, некоторые командиры отдавали указания войскам не переходить границу и не открывать огонь по вражеским самолетам. Но это продолжалось недолго. Советские войска начали стремительно выдвигаться к границе, навстречу вторгшемуся врагу. Вскоре совместно с пограничниками они вступили в бой с противником.

Боевые действия на земле и в воздухе приняли исключительно напряженный характер. Ожесточенные и кровопролитные сражения развернулись на всем фронте. Несмотря на невероятно тяжелую обстановку, в которой пришлось вести борьбу советским солдатам, офицерам и генералам с первых же часов войны, они проявили высокое мужество и массовый героизм.

Гитлеровские полчища обрушили удары на мирные цветущие города и села без всякого к тому повода. Поэтому весть о коварном нападении фашистской Германии та Советский Союз вызвала среди нашего народа огромную волну негодования. Советские люди все, как один, решили встать на защиту своей любимой Родины. Еще теснее сплотились они вокруг родной Коммунистической партии и Советского правительства. Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз поставило нашу страну в крайне тяжелое и опасное положение. Советские люди должны были приложить поистине неимоверные усилия, чтобы прежде всего остановить вражеские полчища, а затем нанести полное поражение немецко-фашистской армии.

Военно-политические цели Советского Союза в войне с гитлеровской Германией были определены в директиве Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. Целью Великой Отечественной войны против фашистских захватчиков являлась не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского империализма.

Обстановка для Советской Армии в первые дни войны сложилась тяжелая. В связи с опозданием принятия мер по приведению войск приграничных военных округов в боевую готовность наши соединения не были своевременно развернуты для отражения удара агрессора, вступали в бой разрозненно, по частям и вследствие этого нередко терпели неудачи. Выдвигаясь по различным маршрутам к линии фронта и встречаясь с противником, они вели борьбу с ним в отдельных районах. Поэтому оборонительные действия советских войск носили очаговый характер. Так как сплошного фронта не было, вражеские соединения, особенно танковые, имели возможность наносить удары во фланги и с тыла. В этих условиях советским войскам приходилось вести борьбу в окружении и отходить на тыловые рубежи.

Тяжесть положения усугублялась еще и тем, что противнику удалось дезорганизовать управление советскими войсками. Немецко-фашистская авиация в первые часы войны разрушила многие узлы и линии связи. Для этой же цели вражеское командование накануне войны забросило к нам диверсионные группы, которые с началом артиллерийской подготовки приступили к нарушению линий связи, особенно в звеньях армия-корпус-дивизия. Это приводило к тому, что информация снизу в вышестоящие штабы своевременно не поступала, вследствие чего командующие фронтов и армий часто не могли влиять на ход боя. Советская Армия была вынуждена отступать, оставляя часть своей территории. Но, отступая, советские войска изматывали силы врага, наносили ему жестокие удары. Ни воины Советской Армии, ни народы нашей страны не сомневались, что этот отход является временным, что враг рано или поздно будет остановлен, а затем и разгромлен.

До нападения на Советский Союз в капиталистических странах считалось, что в мире нет силы, способной не только разгромить, но даже и остановить германские войска на сухопутных театрах военных действий. Поэтому все народы затаив дыхание следили за борьбой, которая должна была решить вопрос о жизни и смерти первого в мире социалистического государства. Несмотря на тяжелые условия ведения вооруженной борьбы, наши войска с первых. же дней войны оказывали врагу упорное сопротивление и нанесли ему значительные потери, что было совершенно неожиданным как для немецко-фашистских оккупантов, так и для различных зарубежных «пророков», предрекавших скорое поражение СССР.

8 июля 1941 г. М. И. Калинин подписал первый в годы войны Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза летчикам младшим лейтенантам Жукову М. П., Здоровцеву С. И. и Харитонову П. Г., прикрывавшим Ленинград от налетов вражеской авиации и сбившим по нескольку самолетов противника.

Летчик-истребитель Здоровцев вел затяжной бой с бомбардировщиками противника, пытавшимися прорваться к важному военному объекту. Умело маневрируя, он осыпал врага градом пуль, пока не расстрелял все патроны. Чтобы не дать возможности безнаказанно уйти противнику, он смело пошел на таран. Вражеский самолет вместе с экипажем врезался в землю, а Здоровцев остался невредим.

Аналогичная обстановка сложилась в воздушном бою и у комсомольца Харитонова. Израсходовав боеприпасы, он не вышел из боя, а, стремительно атаковав вражеский бомбардировщик, винтом отрубил ему рули глубины. Уничтожив противника, Харитонов благополучно посадил свой самолет на аэродроме.

Мастерство, упорство и мужество проявил в воздушном бою и младший лейтенант Жуков. Вступив в схватку с врагом, он неумолимо прижимал своей машиной гитлеровский самолет книзу. В конце концов на пикировании он загнал его в Псковское озеро.

Части и соединения фронтовой и армейской авиации систематически истребляли самолеты противника, его танки, артиллерию и мотопехоту. Они наносили бомбовые удары по аэродромам и военным объектам противника. Уже в первые дни войны было установлено, что гитлеровские летчики уклонялись от встречи в воздухе с советскими истребителями. Наряду с армейской и фронтовой авиацией успешно действовала и наша дальнебомбардировочная авиация. Она производила удары с воздуха по военно-промышленным объектам противника, находившимся в глубоком тылу. В период с 24 по 26 июня ее ударам подверглись Кенигсберг, Данциг, Констанца и нефтеносный район Плоешти. Кроме нанесения противнику большого материального ущерба, действия дальнебомбардировочной авиации имели важное политическое значение. Они разоблачали лживость фашистской пропаганды, утверждавшей, что вся советская авиация была уничтожена в первые дни войны. Наши летчики рассеяли эту легенду, ежедневно сбивая десятки немецких самолетов, уничтожая сотни гитлеровцев и систематически подвергая бомбардировке военно-промышленные объекты противника. Первая весть о награждении героев-летчиков наполнила гордостью сердца всех воинов Советской Армии, всех трудящихся нашей необъятной Родины.

Уже с первых дней войны немецко-фашистские соединения на многих участках фронта были вынуждены временно прекращать наступление, для того чтобы восполнить потери и подтянуть резервы. Вследствие этого темпы наступления противника замедлялись, что в свою очередь вело к срыву намеченных сроков проведения операций.

Весь советский народ был охвачен патриотическим подъемом и воодушевлен желанием дать сокрушительный отпор агрессору. Трудиться так же доблестно, как доблестно сражаются бойцы Советской Армии, — таков был лозунг миллионов людей нашей необъятной страны. Патриотический подъем советского народа, массовый трудовой героизм нарастали с каждым днем и проявлялись с невиданной силой. На фабриках, заводах и транспорте, в колхозах, совхозах и учреждениях советские люди проявляли исключительно высокую организованность и величайший трудовой героизм. Перевыполняя планы производства, труженики тыла в невероятно тяжелых условиях стремились снабдить армию всеми необходимыми средствами ведения войны. В южных районах страны колхозники быстрыми темпами убирали урожай и снабжали страну хлебом. Служащие, ученые, писатели, художники — вся советская интеллигенция отдавала все силы и знания для того, чтобы внести свой вклад в разгром ненавистного врага.

29 июня 1941 г. Совнарком Союза ССР и ЦК ВКП(б) отдали директиву партийным и советским организациям прифронтовых областей. Наряду с другими задачами в ней была поставлена задача советским людям, оказавшимся в тылу врага. В директиве указано: «В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».[34]

Для руководства партизанской борьбой в тылу врага ЦК ВКП(б) предложил заблаговременно создавать из лучших людей подпольные партийные ячейки, организовывать в каждом населенном пункте явочные квартиры. Было указанно также на необходимость немедленно приступить к созданию в городах, которым угрожает опасность, многочисленных отрядов народного ополчения и истребительных батальонов.

Выполняя указания Коммунистической партии, советские люди, оказавшиеся на временно оккупированной территории, создавали второй фронт в тылу противника. Они били и уничтожали фашистов на каждом шагу. Горела земля под йогами вражеских войск. Уже в первых числах июля начали поступать сообщения о действиях партизанских отрядов. На занятой противником территории возникало массовое партизанское движение. Прекрасно зная местность, партизаны героически действовали в тылу врага. Они взрывали поезда, мосты, склады; уничтожали самолеты на аэродромах и другую боевую технику. В конце июня в Западной Белоруссии один партизанский отряд численностью в 100 человек напал на моторизованную часть противника и уничтожил 150 вражеских солдат и офицеров. В другом месте, также в начале июля, партизанский отряд подстерег колонну фашистских танков и забросал их бутылками с бензином. Восемнадцать танков было уничтожено.

Вместе с партизанами действовали и отдельные части регулярной армии, оставшиеся в тылу врага. Подразделение старшего лейтенанта Сабашникова Б. Н., действовавшее в Белоруссии, ночью напало на сторожевой отряд, охранявший аэродром. Больше 20 немецких солдат было убито, остальные сдались в плен. Пленные сообщили, что утром ожидаются самолеты. Старший лейтенант Сабашников решил захватить самолеты и экипажи. Утром на аэродром села эскадрилья вражеских бомбардировщиков. Подразделение Сабашникова уничтожило 9 самолетов, бензохранилище и склад боеприпасов, а экипажи захватило в плен.[35]

Действия партизан и оставшихся в тылу врага советских войск замедляли движение противника, лишали его значительной части личного состава, боевой техники, горючего и боеприпасов. Все это способствовало обескровливанию немецко-фашистской армии и срыву сроков намеченной гитлеровским командованием «молниеносной войны».

Таким образом, на борьбу с ненавистным врагом поднялся весь советский народ. Каждый человек вносил свой вклад в дело достижения победы над врагом. Первые дни войны показали, что такой народ нельзя победить. Народы всего мира увидели в лице Советского Союза ту реальную силу, которая была способна не только остановить, но и сокрушить вооруженные силы фашистской Германии.

2. Мероприятия Коммунистической партии и Советского правительства по организации отпора врагу

Вдохновителем и организатором советского народа в борьбе против фашистской Германии с самого начала войны стала Коммунистическая партия.

Коммунистическая партия и Советское правительство провели ряд мероприятий, сыгравших важную роль в ходе войны. В первый день войны была объявлена мобилизация в 14 военных округах. В армию призывались сразу 14 возрастов, т. е. все военнообязанные, которые родились в период с 1905 по 1918 г.

Указом Президиума Верховного Совета СССР в этот же день было объявлено военное положение во всей западной части страны: от границы до линии Ярославль-Рязань-Ростов-на-Дону.

Все войска приграничных округов были объединены в пять фронтов: Северный фронт (14, 7 и 23-я армии), Северо-Западный фронт (8, II и 27-я армии), Западный фронт (3, 10, 4 и 13-я армии), Юго-Западный фронт (5, 6, 26 и 12-я армии), Южный фронт (9-я и 18-я армии).[36]

Для руководства вооруженной борьбой 23 июня была создана Ставка Главного Командования, которая 10 июля была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования. В целях мобилизации всех сил и средств страны на борьбу с немецко-фашистской армией 30 июня 1941 г. ЦК Коммунистической партии, Президиум Верховного Совета и Совет Народных Комиссаров СССР приняли решение о создании Государственного Комитета Обороны, в руках которого сосредоточивалась вся полнота власти в государстве.

С самого начала гитлеровского нашествия по решению ЦК партии на фронт были направлены десятки тысяч ответственных партийных работников, которые сыграли большую роль в деле организации вооруженной борьбы, укрепления порядка и дисциплины в армии, особенно необходимого в самые тяжелые дни войны.

Коммунистическая партия и Советское правительство разоблачили преступные планы германского империализма в войне против СССР, определили задачи всего советского народа в защите Родины и разработали программу разгрома фашистской Германии. Эта программа была сформулирована в директиве Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП (б) от 29 июня 1941 г. «…В навязанной нам войне с фашистской Германией, — говорилось в директиве, — решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение».[37] В тяжелый час испытаний Коммунистическая партия призвала народ встать на защиту социалистического Отечества, отдать все силы на разгром врага. Особое внимание обращалось на всемерное укрепление тыла Советской Армии и своевременное снабжение фронта всеми видами довольствия. Указания Центрального Комитета Коммунистической партии явились боевой программой мобилизации всех сил, средств и возможностей нашего государства на нужды войны. Народ единодушно откликнулся на призыв партии. В столь трудное время советские люди, сплотившись вокруг своей родной Коммунистической партии, проявили невиданный героизм и мужество на фронте и в тылу.

В первые дни войны Коммунистическая партия приняла меры к увеличению численности войск на фронте борьбы с немецкими захватчиками. В действующую армию стали направляться части и соединения, находившиеся во внутренних военных округах. В глубине страны формировались новые войсковые соединения, которые после соответствующего обучения и подготовки должны были поступить в резерв Ставки.

Одновременно с формированием новых соединений и объединений широким фронтом развернулось инженерное оборудование местности как в прифронтовой полосе, так и особенно в глубоком тылу.

Вся наша страна превращалась в боевой лагерь. Ввиду угрозы захвата гитлеровцами западных районов страны была проведена большая работа по перебазированию ряда крупных заводов на восток. В 1941 г. было вывезено оборудование более 1360 крупных промышленных предприятий, имевших важное оборонное значение. Это было невиданное в истории перемещение людских масс и техники. Такое перебазирование средств производства в короткие сроки на дальнее расстояние оказалось возможным только в условиях нашей социалистической экономики.

Ни одна армия в мире не имела за собой в годы войны такого единодушного, такого могучего в патриотическом порыве, такого грозного в своем гневе тыла, как тыл Советской Армии. К станкам, на рабочие места мобилизованных на фронт встали жены и матери, старики и дети. Проявив неиссякаемую энергию и упорство, они добивались того, чтобы еще ярче горели топки мартеновских печей, еще сильнее била из скважин нефть.

Благодаря быстро принятым мерам и целеустремленному проведению Коммунистической партией организаторской работы были сорваны замыслы немецко-фашистского командования, рассчитывавшего внезапным мощным ударом дезорганизовать фронт и тыл Советского Союза и в короткий срок добиться победы. Уже в первые дни Великой Отечественной войны гитлеровским полчищам было оказано такое упорное сопротивление, какого они не встречали ни в одной из порабощенных ими стран Европы.

Это признавали и сами немцы. 29 июня Гальдер записал в дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека…».[38] 4 июля он отметил, что «бои с русскими носят исключительно упорный характер. Захвачено лишь незначительное количество пленных…».[39]

В последующие дни войны сопротивление советских войск все более и более возрастало, в результате чего враг нес огромные потери и его наступательные возможности постепенно утрачивались.

Фашистской Германии не удалось одним мощным ударом разгромить основные силы Советской Армии и завершить войну против СССР, как она добивалась этого на Западе. В первых операциях на советско-германском фронте гитлеровская армия не достигла желаемых результатов. Враг не смог сломить боевой дух советского народа и его армии. Несмотря на неудачи, они нашли в себе силы не только для того, чтобы выдержать любые испытания, но и, оказав противнику упорное сопротивление, нанести ему огромный урон.

Глава четвертая Боевые действия Советских Вооруженных Сил на Северо-западном направлении (22 июня — середина июля 1941 г.) (Схема 1)

1. Приграничные сражения в Прибалтике (22–25 июня 1941 г.)

В войне против Советского Союза гитлеровское командование исключительно важное значение придавало захвату Ленинграда — города славных революционных традиций, колыбели Великой Октябрьской социалистической революции. Об этом много говорилось как перед нападением на Советский Союз, так и в ходе войны. Так, например, 4 августа 1941 г. на совещании в штабе группы армий «Центр» Гитлер заявил: «Для принятия решений о продолжении операций определяющим является то, что необходимо лишить русского противника жизненно важных областей. При этом на первом месте стоит Ленинград с русским побережьем на Балтийском море, ввиду наличия обширных промышленных объектов и единственного завода по производству самых тяжелых танков, а также ввиду необходимости выключить из боевых действий русский балтийский флот».

Для достижения этой цели, по мнению немецко-фашистских стратегов, необходимо было сосредоточить крупную группировку войск, чтобы вначале разгромить советские части и соединения в приграничных районах и овладеть Прибалтикой.

Группа армий «Север», наносившая главный удар в направлении Даугавпилс, Псков, Луга, Ленинград, была развернута на рубеже от Клайпеды до озера Виштитис. Южнее ее, также перед полосой прикрытия войск Прибалтийского особого военного округа, была развернута значительная часть сил (3-я танковая группа и два корпуса 9-й армии) группы армий «Центр», которая впоследствии должна была выйти в район Минска.

На направлениях главных ударов противник сосредоточил сильные группировки войск, создав тем самым исключительно высокие оперативно-тактические плотности, и достиг количественного превосходства над советскими войсками в 4–5 раз и более.

Войска Прибалтийского особого военного округа прикрывали южное побережье Финского залива и побережье Балтийского моря (от Рижского залива до Мемеля), а также сухопутную границу Литовской ССР с Восточной Пруссией. Совместно с Балтийским флотом этот округ оборонял также острова Хиума (Даго) и Сарема (Эзель). На этом рубеже должны были развернуться войска 8-й армии, которыми командовал генерал-майор Собенников П. П., и 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта Морозова В. И. Основные силы (22-й и 24-й стрелковые корпуса) 27-й армии, которой командовал генерал-майор Берзарин Н. Э. располагались в глубине. Две дивизии этой армии находились на побережье Балтийского моря от Таллина до Лиепаи, а 3-я отдельная стрелковая бригада — на островах Хиума и Сарема.

Развертывание войск 8-й и 11-й армий к началу войны не было завершено. Из армий прикрытия непосредственно к границе были выдвинуты лишь несколько частей и подразделений. Но и они не были должным образом подготовлены к упорной обороне.

Необходимо отметить, что за несколько дней до начала войны в Прибалтийском военном округе были проведены некоторые мероприятия по ведению в случае нападения агрессора подвижной обороны. Согласно приказу командующего округом от 18 июня 1941 г. в 8-й и 11-й армиях организовали полевые склады противотанковых мин и взрывчатых веществ на случай необходимости устройства заграждений на важнейших направлениях. На тельшайском, шауляйском, каунасском и калварийском направлениях создавались «подвижные отряды минной противотанковой борьбы», состоявшие из стрелковых, артиллерийских и инженерных подразделений. Для этой цели были выделены, противотанковые мины, которые перевозились на автомашинах. Кроме того, командующим армиями было приказано прорекогносцировать наиболее ответственные мосты в полосе от государственной границы до линии Шауляй-Каунас-р. Неман и к 21 июня выделить и сосредоточить около мостов команды подрывников и необходимое количество взрывчатых веществ с целью подрыва их в случае захвата противником.[40]

На мосты через р. Неман в полосе прикрытия войск 11-й армии заряды укладывали команды 4-го понтонно-мостового полка, подчиненного командующему 11-й армией. Начальникам команд было дано указание, что подрывать мосты они могут только по приказу командиров дивизий, действовавших в первом эшелоне, или уполномоченных ими лиц.

Разведывательные органы округа за 2–3 дня до начала войны установили, что немецкие войска, расположенные в Восточной Пруссии, получили приказ занять исходное положение для наступления. Об этом доносилось и в Генеральный штаб. Но, как отмечалось выше, действенные меры по приведению войск в состояние повышенной боевой готовности с целью срыва удара агрессора приняты те были. Военный совет округа на занятие оборонительных рубежей в приграничных районах не имел разрешения.

За несколько дней до нападения немецко-фашистских войск из лагерей начали выводиться в позиционные районы артиллерийские части и подразделения. Однако из-за недостатка средств тяги выдвижение производилось медленно, вследствие чего к 22 июня огневые позиции заняли лишь отдельные подразделения, которые к тому же имели недостаточное количество боеприпасов. Артиллеристы не успели организовать взаимодействие с пехотой и танками. Они не оборудовали огневые позиции в инженерном отношении, что обусловило уязвимость артиллерии от ударов авиации и танков противника. В связи с этим артиллерийские части и подразделения не могли обеспечить создание устойчивой обороны, сильной в противотанковом и противовоздушном отношениях.

В этой неблагоприятной обстановке и началась война. Одновременно с вторжением сухопутных войск вражеская авиация рано утром 22 июня произвела мощные бомбовые удары по аэродромам, военным городкам и узлам связи Прибалтийского особого военного округа, а также по крупным железнодорожным узлам и портам Каунас, Вильнюс, Шауляй, Рига, Вентспилс (Виндава) и Лиепая (Либава). В результате этих ударов войска округа понесли значительные потери в силах и средствах. Сильно было нарушено управление войсками и несколько заторможено железнодорожное сообщение. Большие потери понесла наша авиация. Это произошло потому, что инициатива нанесения первых ударов по нашим аэродромам была в руках противника, а авиационные дивизии округа не имели четко поставленных конкретных боевых задач на случай нападения агрессора.[41] Поднявшиеся по тревоге самолеты после первого налета противника находились около часу в зоне ожидания, а затем вновь садились на свои аэродромы.[42] Командиры авиационных соединений получили распоряжение держать части в постоянной боевой готовности к выводу из-под удара, но перелетать границы самолетам не разрешалось. Истребительной авиации было приказано вступать в воздушный бой с противником только над своей территорией.

Создавшаяся заминка в постановке боевых задач и неясность в сложившейся обстановке дезориентировали личный состав ВВС. Воспользовавшись этим, противник продолжал наносить бомбовые удары по нашим аэродромам. Лишь спустя несколько часов Народный комиссар обороны отдал директиву войскам, которой потребовал нанести удары по аэродромам противника на глубину до 150 км и разбомбить Кенигсберг и Мемель. Однако это указание слишком поздно дошло до войск, вследствие чего они не смогли его полностью выполнить. Сильного ответного удара по аэродромам противника в первый день войны по существу так я не было организовано.

После сильной артиллерийской подготовки войска группы армий «Север», 3-я танковая группа и 9-я армия группы армий «Центр» около 4 часов утра 22 июня перешли в наступление. Начав военные действия да всем фронте, противник сосредоточил основные усилия на шауляйском и вильнюсском направлениях. На шауляйском направлении в полосе 125-й стрелковой дивизии, развертывавшейся в 25-километровой полосе западнее Расейняй наносили удар три танковые и две пехотные дивизии.[43]

Следом за ними в этой же полосе продвигались три моторизованные дивизии, которые находились во втором эшелоне 4-й танковой группы.

Командир дивизии генерал-майор Богабгун П. П. строил боевой порядок в два эшелона. Основой полковых участков являлись батальонные и ротные районы обороны, находившиеся в огневой связи Друг с другом. Дивизионные артиллерийские полки (легкий и гаубичный) были приданы стрелковым полкам первого эшелона и вошли в группы поддержки пехоты. Приданный дивизии 51-й корпусной артиллерийский полк составил дивизионную группу артиллерии дальнего действия. Две батареи противотанкового дивизиона придавались полкам первого эшелона для организации противотанковой обороны. Плотность противотанковой артиллерии в полосе обороны 125-й стрелковой дивизии едва достигала трех орудий на километр фронта. Для отражения массированного удара танков противника такая плотность была явно недостаточной. Слабо были прикрыты войска и с воздуха. Зенитный дивизион не мог обеспечить прикрытие всего боевого порядка дивизии, занявшей оборону на широком фронте.

Однако, несмотря на неравные условия борьбы, советские войска смело вступили в бой и оказали врагу ожесточенное сопротивление. В первой половине дня особенно упорные бои войска 125-й дивизии вели в районе Тауроген. При поддержке артиллерии стрелковые части отбивали неоднократные атаки противника. Лишь к середине дня, нанеся большой урон врагу и потеряв большое количество своего личного состава, дивизия была вынуждена оставить Тауроген. Овладев этим городом, танковые соединения противника устремились к Расейняй. На подступах к нему с ходу вступила в бой с противником 48-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Богданов П. В. Напряженный бой шел несколько часов. Противник бросал против геройски сражавшихся советских воинов все новые и новые части. Под давлением танков и непрекращавшейся бомбежки вражеской авиации наши части были вынуждены отойти к исходу дня за р. Дубисса.

На вильнюсском направлении, которое прикрывали войска 11-й армии, успело развернуться на 100-километровом фронте лишь одиннадцать батальонов 5, 33 и 188-й стрелковых дивизий. Против них наступала 3-я танковая группа с подчиненными ей двумя корпусами 9-й армии, имея только в первом эшелоне три танковые, одну моторизованную, шесть пехотных дивизий и одну моторизованную бригаду.

Сильные удары наземных войск непрерывно поддерживались вражеской авиацией 1-го и 2-го воздушного флотов.

В связи с тем что наши части и соединения не ожидали наступления гитлеровских полчищ, оно явилось для них полной неожиданностью. В результате этого все пограничные автодорожные и железнодорожные мосты были захвачены противником в исправном состоянии. Это позволило врагу беспрепятственно развивать наступление в глубь нашей территории, вследствие чего фронт обороны советских войск оказался прорванным на нескольких направлениях. «Этот прорыв, отмечает командование группы армий „Север“ в своем донесении в Берлин, — удался благодаря тому, что приграничные позиции противника либо оборонялись очень слабо, либо совсем были не прикрыты» (подчеркнуто нами). Об этом же указывается и в отчете 3-й танковой группы: «Многочисленные полевые укрепления были недостаточно обеспечены гарнизонами или же не имели их вовсе».

Но и на вильнюсском направлении уже в первый день войны советские войска оказывали местами сильное сопротивление врагу, препятствуя продвижению его танков. Командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Гот отмечает, что если 39-й моторизованный корпус встретил на своем пути дорожные препятствия, то продвижение 57-го моторизованного корпуса было затруднено многочисленными инженерными заграждениями.

К исходу 22 июня передовые части 4-й танковой группы вышли в район северо-западнее Каунаса к р. Дубисса, а войска 3-й танковой группы форсировали р. Неман в районах Алитус и Меркине (Меречь). Форсирование противником Немана в короткие сроки оказалось возможным потому, что понтонеры 4-го понтонно-мостового полка вследствие сложности обстановки и неполучения от общевойсковых командиров приказа на подрыв мосты в вышеуказанных районах не взорвали.

В тяжелых условиях обстановки не смогли выполнить боевую задачу по обороне переправ в районе Алитус мотострелковые подразделения частей 5-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор танковых войск Куркин А. В. Подвергаясь неоднократным массированным налетам бомбардировочной авиации противника, наши танковые части несли большие потери. Советские танкисты несколько часов вели ожесточенный, напряженный бой с танками противника у переправ через р. Неман, но с наступлением темноты 22 июня они были вынуждены отступить.

На других участках фронта под давлением превосходящих сил противника советские войска также были вынуждены к исходу дня отойти от границы на 15–20 км.

В связи с тем, что противнику удалось разрушить постоянные провода в приграничной полосе, управление войсками часто нарушалось. Вследствие этого отдаваемые вышестоящими начальниками распоряжения и донесения нижестоящих штабов запаздывали и не соответствовали сложившейся обстановке. Все это еще более осложняло положение советских войск.

Утром 22 июня были подняты по тревоге и соединения 27-й армии, 3-я отдельная стрелковая бригада одним батальоном готовилась к обороне на острове Даго, а остальными силами-на прибрежных укреплениях острова Эзель. 67-я стрелковая дивизия заняла оборону на побережье Балтийского моря в районах м. Колкасрагс, Виндава, Павилоста и Либава.[44]

Вследствие введения Народным комиссаром Военно-Морского Флота в ночь на 22 июня повышенной оперативной готовности основные соединения и корабли Краснознаменного Балтийского флота в первый день войны были готовы к боевым действиям. Командование флота установило дозорную службу подводными лодками и миноносцами.

Оценив сложившуюся к концу дня обстановку, Военный совет Северо-Западного фронта, командующим которого был генерал-полковник Кузнецов Ф, И., членом Военного совета корпусной комиссар Диброва П. А., а начальником штаба генерал-лейтенант Кленов П. С., решил силами стрелковых соединений 8-й и 11-й армий не допустить прорыва противника на Шауляй, Каунас и Вильнюс, а 12-м и 3-м механизированными корпусами нанести контрудар по его группировке, прорвавшейся к р. Дубисса на шауляйско-тильзитском направлении, и разгромить ее. Командующий фронтом считал, что главный удар противник наносит вдоль шоссе Тильзит — Шауляй, поэтому поражение вражеских войск на этом направлении должно было, по его соображениям, решить судьбу оборонительной операции фронта в приграничном районе.[45] После разгрома фашистских соединений на этом направлении он планировал перебросить механизированные корпусах полосу 11-й армии с целью разгрома противника на каунасском и вильнюсском направлениях.

Необходимо заметить, что механизированные корпуса, в соответствии с планом прикрытия, получили задачу на подготовку контрудара в указанных районах еще в 9 часов 45 минут 22 июня.[46] Во исполнение приказа командующего фронтом 3-й механизированный корпус (без 5-й танковой дивизии) сосредоточивался в районе Расейняй с целью нанесения 23 июня контрудара совместно с 12-м механизированным корпусом на шауляйском направлении… Оба механизированных корпуса на период выполнения боевой задачи были подчинены командующему 8-й армией. Соединения 12-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор Шестопалов Н. М., должны были нанести удар из района Шауляя в юго-западном направлении, а войска 3-го механизированного корпуса — из района южнее Расейняй в северо-западном направлении.

С утра 23 июня войска Северо-Западного фронта отражали яростные атаки противника. Вражеские самолеты производили многократные бомбардировки аэродромов, районов сосредоточения наших войск, городов и железнодорожных узлов. Вместе с тем под прикрытием авиации противник высаживал большое количество диверсионных групп в целях дезорганизации тыла и захвата мостов, аэродромов и других военных объектов.

В образовавшийся накануне разрыв между 90-й и 125-й стрелковыми дивизиями немцы ввели в бой танковые части и развили наступление в направлении на Шауляй. На подступах к городу развертывалась на огневых позициях 9-я противотанковая артиллерийская бригада под командованием полковника Полянского Н. И. Командир бригады умело организовал противотанковую оборону, создав несколько противотанковых районов, находившихся в огневой связи и эшелонированных в глубину. Сюда же выдвигалась 202-я моторизованная дивизия, которой командовал полковник Горбачев В. К.

В середине дня 23 июня в этом районе разгорелись жаркие бои. Несмотря на яростные атаки танков противника, врагу не удалось в этот день развить наступление.

12-й и 3-й механизированные корпуса должны были наносить контрудар в 12 часов дня, однако сделать этого им не удалось. Во время марша соединения 12-го механизированного корпуса четыре раза подвергались ударам авиации противника и понесли потери. Во второй половине дня эти корпуса пытались перейти в наступление, но, действуя разрозненно, встречали превосходящие силы противника и успеха не имели. Хорошо действовала в этот день 2-я танковая дивизия под командованием генерал-майора танковых войск Солянкина Е. Н., которая совместно с отошедшими войсками 48-й и 125-й стрелковых дивизий уничтожила в районе Расейняй до 40 танков и 40 орудий противника.[47] Значительно успешнее, чем накануне, действовала авиация Северо-Западного фронта. Авиационные части вели воздушные бои с противником, прикрывая войска, аэродромы и другие военные объекты. Одновременно с этим они поддерживали с воздуха контратаки сухопутных соединений.

Так как 23 июня контрудар не получил развития командующий фронтом решил осуществить его на рассвете следующего дня силами 12-го механизированного корпуса и 2-й танковой дивизии, 3-му механизированному корпусу (без 2-й танковой дивизии) было приказано возвратиться в 11-ю армию и быть готовым очищать правый берег р. Неман в районе Каунаса от частей противника. В связи с этим штаб корпуса в течение суток лишь совершал марши из одного района в другой, по существу не управляя войсками. Командованием фронта были допущены серьезные недостатки и в организации контрударов. Вместо того чтобы наносить массированные удары по врагу, командирам механизированных корпусов приказывалось «действовать… небольшими колоннами с целью рассредоточить авиацию противника».[48] Не было организовано и надежное прикрытие танковых соединений с воздуха. В итоге и 24 июня организованно нанести контрудар советским войскам не удалось. Более того, под натиском превосходящих сил они на отдельных направлениях были вынуждены отходить. Положение весьма осложнялось нарушением связи и подвоза боеприпасов и горючего. Например, 2-я танковая дивизия, героически дравшаяся с врагом накануне, в этот день была вынуждена стоять в районе Расейняй без горючего.

Там же, где были хотя бы минимальные возможности для ведения боевых действий, советские воины стояли насмерть. Мужественно и стойко сражались 24 июня танкисты 28-й танковой дивизии 12-го механизированного корпуса, которой командовал полковник Черняховский И. Д. Несмотря на численное превосходство противника, они смело вступали в бой с врагом и уничтожали один вражеский танк за другим.

В ходе упорных боев 24 июня наши танковые соединения, наносившие контрудары, встретясь с превосходившими их в несколько раз силами противника, поддерживаемыми большим количеством бомбардировочной авиации, понесли большие потери и были вынуждены отходить в восточном направлении. Сломив сопротивление 12-го механизированного корпуса, 41-й моторизованный корпус противника двинулся к Западной Двине. В то же время 2-й армейский корпус ворвался к вечеру в Каунас. Правда, развить успех с ходу ему не удалось, так как в этом районе понтонеры 4-го понтонного полка подорвали все мосты через р. Неман.

По-прежнему стойко отражали атаки вражеских войск под Шауляем 9-я противотанковая бригада и 202-я моторизованная дивизия. Стремясь оттеснить советские соединения с занимаемых рубежей, которые они мужественно отстаивали, вражеское командование бросало против них танки, самолеты, а в тылу высаживало воздушные десанты. Однако ничто не сломило волю советских воинов к сопротивлению. Десятки гитлеровских танков были подбиты ими, а сотни фашистов нашли себе могилу в этом районе. Ожесточенные бои под Шауляем продолжались и на следующий день. Лишь под угрозой окружения советские войска были вынуждены отходить.

К исходу 24 июня 56-й моторизованный корпус, которым командовал генерал Манштейн, вышел в район Укмерге. Стрелковые соединения 11-й армии, прикрывавшие Каунас и Вильнюс, были обойдены немецкими танковыми частями с севера и юга. Вследствие этого им пришлось отходить на Свенцяны.

Оценив обстановку, сложившуюся к концу дня 24 июня, командующий фронтом решил отвести войска 8-й и 11-й армий на новый рубеж, упорной обороной на котором выиграть время для приведения частей в порядок, выделения и подтягивания резервов с целью последующего разгрома противника.[49] Время отхода на новый рубеж было намечено в ночь на 25 июня. 8-й армии было приказано отойти и занять для обороны рубеж Плателяй-Тельшай-р. Шушва. 11-й армии приказывалось отойти и занять оборону на рубеже Кедайняй — р. ВилияОлькеники, организуя там противотанковые районы. При организации обороты основное внимание предлагалось уделить созданию противотанковых рубежей, а при вынужденном отходе — уничтожению всех мостов и организации устройства заграждений по всей полосе отхода.

27-я армия, частью сил совместно с флотом продолжала оборонять острова Эзель и Даго, а также побережье Балтийского моря. Командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц В. Ф. провел мероприятия по усилению береговой артиллерии и увеличению численности истребительной авиации на Моонзундских островах, а также по организации противодесантной обороны побережья. Чтобы помешать проникновению кораблей противника в Финский и Рижский заливы; (прикрыть приморский фланг сухопутных войск и обеспечить развертывание флота, минные заградители «Ока», «Урал» и эскадренные миноносцы под охраной крейсера «Максим Горький», сторожевых кораблей, подводных лодок и авиации в ночь на 23 июня начали постановку оборонительных минных заграждений в устье Финского залива.[50] Во время минных постановок особенно отличился минный заградитель «Ока» под командованием капитана 1 ранга Мещерского Н. И. Постановки мин проводились как днем, так и ночью, как правило, под воздействием противника, а нередко даже под обстрелом береговой артиллерии врага (на подходах к Порккала-Удд, Хельсинки, Порвоо, Ловисе и Котке). Минные заграждения давали хороший эффект. Это вынужден был признать бывший главнокомандующий военно-морским флотом фашистской Германии гросс-адмирал Редер. «При очистке Ревеля, — заявил он, — было установлено чрезвычайно сильное действие минных заградителей. Много судов и других видов морского транспорта нарвались на мины на южном крае заграждений в Балтийском море, что причиняло большие потери в людях и технике».[51]

Первые дни войны показали, что рассредоточенное применение авиационных частей и соединений во всей полосе обороны фронта не может обеспечить надежного прикрытия своих войск и уничтожения вражеских подвижных соединений, действующих на наиболее угрожаемых направлениях. Чтобы целеустремленно использовать имевшиеся во фронте авиационные соединения, командующий фронтом 24 июня решил объединить всю авиацию в своих руках. Это решение было правильным. Однако постановка при этом немногочисленной уже к тому времени авиации фронта большого количества боевых задач не могла дать должного эффекта, так как ее усилия распылялись. Это облегчало вражеской авиации ведение борьбы за господство в воздухе на решающих направлениях. 25 июня войска фронта в соответствии с приказом генерал-полковника Кузнецова Ф. И., ведя арьергардные бои, отходили на указанные рубежи. Некоторые соединения и части, особенно 11-й армии, под сильным воздействием танков и авиации противника оказались не в состоянии закрепиться на этих рубежах и были вынуждены отступать дальше, 41-й моторизованный корпус окружил восточнее Расейняй 2-ю танковую дивизию. Советские танкисты храбро дрались с врагом. Но превосходство было на стороне противника, к тому же наши танкисты почти не имели горючего и боеприпасов. Нанеся значительный урон противнику, дивизия в то же время и сама понесла большие потери. В ночь с 25 на 26 июня остаткам этой дивизии при содействии войск 12-го механизированного корпуса удалось выйти из окружения и отступить к Западной Двине.

В результате быстрого продвижения танков противника в стыке 8-й и 11-й армий направление на Даугавпилс оказалось не прикрытым нашими войсками. Не встречая организованного сопротивления, 56-й моторизованный корпус, наступавший на направлении главного удара группы армий «Север», устремился к Западной Двине. Обстановка для советских войск Значительно ухудшилась. Положение осложнялось еще и тем, что управление войсками в звене фронт-армия-корпус систематически нарушалось.

Таким образом, к исходу 25 июня войска Северо-Западного фронта оказались в тяжелом положении. Все попытки ликвидировать прорыв вражеских группировок Или хотя бы остановить их наступление в приграничной зоне оказались безуспешными. Под давлением соединений 4-й танковой группы, поддерживаемых большим количеством бомбардировочной авиации, войска Северо-Западного фронта отходили по расходящимся направлениям: соединения 8-й армии — к Риге, а войска 11-й армии — на Свенцяны, Дисна. Требовалось проведение срочных мероприятий по организации обороны на р. Западная Двина и ликвидации прорыва на центральном участке фронта.

Итак, несмотря на проявленный героизм и стойкость, советским войскам не удалось остановить танковые группировки противника. Упоенный достигнутыми результатами, враг рассчитывал на скорую победу над соединениями Северо-Западного фронта, оборонявшимися в Прибалтике.

Первоначальные успехи немцев оказались возможными потому, что советские войска не были развернуты в приграничных районах и приведены в боевую готовность. Вследствие вероломного нападения враг застиг их врасплох. Поэтому, несмотря на настойчивое стремление, им не удалось создать устойчивый сплошной фронт обороны и отразить натиск противника. Его танковые группировки при поддержке авиации быстро продвигались вперед. Выдвигавшиеся навстречу врагу советские части не могли остановить значительно превосходившие их по численности группировки и были вынуждены отходить.

Предпринимаемые нашими войсками контрудары наносились, как правило, фронтально и разрозненно по нерасстроенным и сильным группировкам противника. Они не были внезапны для врага, так как его воздушной разведке удавалось вскрывать перегруппировки и сосредоточение советских войск, особенно танковых соединений. В связи с этим решающего успеха при осуществлении контрударов советские войска не имели. Серьезными недостатками в организации контрударов были подчас противоречивые распоряжения армейского и фронтового командования и распыление сил механизированных корпусов. Так, например, многие части 12-го механизированного корпуса в дни упорных боев в районе Расейняй находились в стрелковых корпусах 8-й армии. В результате отдачи в течение дня одному соединению нескольких приказаний войска понапрасну дергались, тратили драгоценное время и несли потери от авиации противника во время непрерывных маршей. Все это осложняло целесообразное использование сил и средств крупных подвижных соединений в борьбе с врагом. Несмотря на недостатки в осуществлении контрударов, они все же сыграли большую роль в нанесении потерь противнику, в сковывании ударных группировок и в выигрыше необходимого времени для организации обороны в оперативной глубине. В первые дни войны не совсем удачно действовала артиллерия. Артиллерийские части Прибалтийского особого военного округа выступили на фронт с большим некомплектом средств механической тяги, транспорта и средств связи. Из-за недостатка транспорта не обеспечивался подвоз боеприпасов. Некомплект средств связи вынуждал артиллерийские подразделения включаться в одну линию, что уменьшало темп огня и приводило к запаздыванию его открытия. В связи с тем что войска оборонялись на широком фронте, отсутствовало массирование артиллерии на наиболее угрожаемых направлениях.

Следует особо указать, что из-за недостатка противотанковой и полковой артиллерии глубина противотанковой обороны была небольшая, вследствие чего вся система обороны оказывалась неустойчивой. Не обеспечило устойчивость обороны в противотанковом отношении и привлечение почти всей артиллерии для борьбы с вражескими танками, включая и корпусные артиллерийские полки.

Одной из причин неудач наших войск в первые дни войны являлась частая потеря управления войсками из-за повреждений линий проводной связи.

В связи с разрушением постоянных проводов штабы полков, дивизий и корпусов были вынуждены восполнять их табельными средствами. Вследствие отхода войск связисты не успевали снимать их и увозить с собой. В результате этого через 2–3 дня произошла утеря почти всего наличного комплекта проводной связи.[52] После этого основными видами связи в звене дивизия — корпус стали радио и подвижные средства. Радиосвязь почти с первого дня войны работала без перебоев, но штабы вначале неохотно и неумело ею пользовались. Поэтому нередко перерыв проводной связи квалифицировался как потеря связи. В штабах армий и фронта в начале войны не имелось табельных средств (авиации, автомашин, мотоциклов) для подвижной связи. Все это вместе взятое сильно затрудняло управление войсками во всех звеньях.

Вследствие потери управления войсками трудно было подготовить устойчивую оборону на промежуточных рубежах и организовать отход войск. На путях отхода из-за большого скопления машин нередко образовывались «пробки», а людей, которые могли бы навести порядок и организовать службу контроля, там своевременно не оказывалось. Все это не могло не сказаться отрицательно на действиях советских войск.

На тех рубежах, где советские части и соединения закреплялись при отходе, оборона, как правило, организовывалась на широком фронте. Боевые порядки частей и соединений строились в один эшелон, в результате чего глубина обороны была незначительная. Все это не могло обеспечить длительного удержания занимаемых рубежей и нанесения противнику максимального урона. Там же, где советским войскам удавалось организовать прочную, устойчивую оборону, где части противника попадали под сильный, сосредоточенный огонь нашей артиллерии, враг успеха не имел. В таких случаях он стремился обойти опорные пункты и районы обороны наших частей и соединений.

Несмотря на все недостатки первых дней войны, советские войска героическим сопротивлением изматывали ударные группировки противника, мужали в боях и постепенно приобретали боевой опыт.

2. Боевые действия советских войск на псковско-лужском направлении (26 июня — середина июля 1941 г.)

Оценив сложившуюся обстановку. Ставка Главного Командования 25 июня потребовала от Военного совета Северо-Западного фронта организовать упорную оборону на правом берегу Западной Двины. Во исполнение приказа Ставки командующий фронтом решил организовать оборону на рубеже р. Западная Двина силами 8-й и выдвигаемой из глубины 27-й армий. Согласно приказу командующего фронтом 8-я армия (10-й и 11-й стрелковые корпуса, 11-я стрелковая и 202-я моторизованная дивизии) должна была организовать оборону на рубеже от Риги до Ливани.

Командующий 8-й армией приказал 10-му стрелковому корпусу в составе 10-й и 90-й стрелковых дивизий и 402-го гаубичного артиллерийского полка с одним полком 9-й артиллерийской противотанковой бригады занять и упорно оборонять участок от Рижского залива до Рембате. 11-му стрелковому корпусу (125-я и 48-я стрелковые дивизии), которым командовал генерал-майор Шумилов М. С., с одним полком 9-й артиллерийской бригады приказывалось занять и упорно оборонять участок (иск) Рембате, Плявинас. Оба корпуса должны были немедленно приступить к укреплению обороны, устройству противотанковых и противопехотных заграждений, к строительству противотанковых рубежей из расчета не менее одного на дивизию. 202-я моторизованная дивизия получила приказ занять и упорно оборонять участок Плявинас, Екабпилс, а также быть готовой в составе своего корпуса к переходу в наступление в направлении Весите, Акнисте.

В резерв командующий 8-й армией выделил две (67-я и 11-я) стрелковые дивизии, 67-я стрелковая дивизия (ранее входившая в состав 27-й армии) должна была сосредоточиться в районе Ропажи, подготовить противотанковый рубеж и быть готовой к уничтожению противника и нанесению контрудара в направлении Риги. 11-я стрелковая дивизия получила задачу подготовить и занять противотанковый рубеж в районе Мадлиена, быть готовой к нанесению контрудара в направлениях Рембате и южнее.

Все соединения армии должны были подготовить оборону к исходу 28 июня, то есть в течение одних суток.

Левее 8-й армии на рубеж от Ливани до Краславы отходили соединения 16-го стрелкового корпуса 11-й армии и выдвигались войска 5-го воздушно-десантного корпуса. Для объединения действий этих соединений командующий фронтом решил выдвинуть вперед управление 27-й армии с частями обслуживания. После передачи своих войск, действовавших на островах и частично на рижском направлении, управление 27-й армии во главе с командующим армией генерал-майором Берзариным Н. Э. на автомашинах перебазировалось из Риги через Псков в район Резекне и с вечера 28 июня вступило в командование частями, действовавшими на даугавпилском направлении. В 27-ю армию Ставка передавала из Московского военного округа 21-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск Лелюшенко Д. Д. Необходимо заметить, что этот корпус не закончил формирования. В нем насчитывалось всего 98 танков и 129 орудий различных калибров.

Слева от 27-й армии по приказу Ставки Главного Командования развертывалась 22-я армия Западного фронта.

27 июня командующий фронтом приказал начальнику Инженерного управления фронта генерал-майору инженерных войск Зотову В. Ф. организовать укрепление северного берега р. Западная Двина и одновременно, в соответствии с директивой Народного комиссара обороны от 26 июня, ускорить работы по приведению в боевую готовность Псковского и Себежского укрепленных районов.

Несмотря на принимаемые меры, организовать оборону до подхода танковых соединений противника войскам 27-й армии не представилось возможным, 8-я танковая дивизия 56-го моторизованного корпуса утром 26 июня овладела мостами через Западную Двину в районе Даугавпилса, переправилась на правый берег и захватила плацдарм. Днем в район северо-западнее Даугавпилса прибыл 5-й воздушно-десантный корпус, действия которого временно, до прибытия командующего 27-й армией, возглавлял помощник командующего Северо-Западным фронтом генерал-лейтенант Акимов С. Д. Предпринятые 26 и 27 июня частями этого корпуса контратаки с целью выбить противника из Даугавпилса не дали желаемых результатов.

Основной причиной этого явилось отсутствие в группе генерал-лейтенанта Акимова танков, явно недостаточное количество артиллерии (в группе имелось лишь 6 орудий) и слабое прикрытие авиацией с воздуха.[53]

Активное участие в последующих боях в районе Даугавпилса принял 21-й механизированный корпус, который еще 25 июня получил задачу выдвинуться в этот район и занять оборону на рубеже Даугавпилс — Краслава с целью не допустить форсирования противником Западной Двины. Во время марша из районов Идрицы и Опочки соединения- корпуса неоднократно подвергались бомбовым ударам вражеской авиации. Это снижало темпы движения и наносило урон в личном составе и материальной части. В результате этого соединения корпуса не смогли выйти в район Даугавпилса до подхода танков противника. 27 июня они находились в 20–30 км северо-восточнее Даугавпилса.[54] Получив сообщение о том, что город занят противником, и оценив сложившуюся обстановку, генерал Лелюшенко в соответствии с распоряжением командующего фронтом решил с утра 28 июня начать наступление на Даугавпилс, выбить противника с плацдарма и закрепиться на правом берегу Западной Двины. Согласно приказу командира корпуса 46-я танковая дивизия во взаимодействии с 5-м воздушно-десантным корпусом к исходу дня должна была уничтожить противника в западной части Даугавпилса, 185-я мотострелковая дивизия — в центральной части города, а 42-я танковая дивизия в восточной.

Боевой порядок корпуса строился в один эшелон. Ширина полосы наступления и глубина задачи дня составляли около 20 км.

В 5 часов утра 28 июня соединения 21-го механизированного корпуса, вошедшие в состав 27-й армии, атаковали противника. Вскоре передовой отряд 46-й танковой дивизии ворвался в Малиновку, где встретил упорное сопротивление врага. В целях успешного решения боевой задачи командир дивизии полковник Копцов Б. А. решил нанести удар в обход Малиновки с запада. В результате умело проведенного обходного маневра противник был выбит из села. Вражеские войска начали поспешный отход к Даугавпилсу. На плечах отходившего противника части 46-й танковой дивизии ворвались в северо-западную часть города, где и завязали упорные бои с 8-й танковой дивизией. Боевые действия 185-й мотострелковой дивизии в центре полосы наступления корпуса успеха не имели. Эта дивизия была остановлена в 15–20 км от Даугавпилса.

Передовой отряд 42-й танковой дивизии под командованием майора Горяинова А. М. западнее Краславы уничтожил подразделение 121-й пехотной дивизии 16-й немецкой армии, которое форсировало Западную Двину. Разведка, высланная от передового отряда, установила, что в 15–20 км восточнее Даугавпилса немцы форсировали Западную Двину и заняли плацдарм. Прибыв в 42-ю танковую дивизию, генерал Лелюшенко приказал командиру дивизии полковнику Воейкову произвести 10-минутный огневой налет, после которого передовым отрядом атаковать вдоль северного берега с целью отрезать противника от переправ, а главными силами нанести удар с востока и уничтожить его. Дивизия успешно выполнила эту задачу, уничтожив до батальона мотопехоты. Однако развить успех ей не удалось, так как соединения 56-го моторизованного корпуса оказали ожесточенное сопротивление восточнее Даугавпилса. Более того, к концу дня, после массированных ударов авиации, 56-й моторизованный корпус атаковал соединения 21-го механизированного корпуса. Под давлением превосходящих сил противника и под непрерывными ударами вражеской авиации они были вынуждены отойти на рубеж в 40 км северо-восточнее Даугавпилса. Справа от них закрепились части 5-го воздушно-десантного корпуса, а слева оборонялась 112-я стрелковая дивизия 22-й армии Западного фронта.

В связи с непрерывно возраставшим сопротивлением советских войск на подступах к Даугавпилсу и на плацдарме вражеские танковые и моторизованные соединения понесли значительные потери. Гитлеровское командование стало постепенно убеждаться в том, что одержать скорую и легкую победу над советскими войсками им вряд ли удастся. Об этом, в частности, свидетельствует бывший командир 56-го моторизованного корпуса генерал Манштейн. В книге «Утерянные победы» он пишет: «Цель — Ленинград — отодвигалась от нас в далекое будущее, а корпус должен был выжидать у Двинска (Даугавпилса)… Вскоре нам пришлось на северном берегу Двины обороняться от атак противника, поддержанных одной танковой дивизией. На некоторых участках дело принимало серьезный оборот».[55]

В полосе обороны 8-й армии до 29 июня противник активных действий не вел, так как подтягивал свои войска к Западной Двине. В этот день 41-й моторизованный корпус 4-й танковой группы форсировал Западную Двину в районе Крустпилса.

30 июня передовым отрядом 26-го армейского корпуса 18-й армии, которой командовал генерал-полковник фон Кюхлер, были захвачены мосты через Западную Двину в Риге. Все это исключительно осложнило положение 8-й армии, которая продолжала отход на правый берег реки под угрозой обхода обоих флангов вражескими войсками.

С целью обеспечения отхода советские войска нанесли сильные контратаки по противнику: Внезапным ударом с востока частям 10-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Фадеев И. И., удалось выбить врага из Риги, обеспечить отход своих войск через город. а затем, при вновь возникшей угрозе захвата мостов противником, взорвать понтонный, автодорожный и железнодорожный мосты через Западную Двину.

К исходу 30 июня основные силы 8-й армии переправились на северный берег. Накануне командующий фронтом потребовал от Военного совета 8-й армии организовать оборону восточного побережья Финского залива от Пярну до Риги с задачей совместными действиями с Краснознаменным Балтийским флотом не допустить высадки морских десантов. Силами 3-й отдельной стрелковой бригады приказывалось по-прежнему удерживать острова Эзель и Даго.[56]

В связи с отходом войск 8-й армии[57] в Эстонию вице-адмирал Трибуц приказал вывести корабли из Лиепаи и Вентспилса. После того как немецко-фашистские войска окружили Лиепаю с суши, город в течение нескольких дней самоотверженно обороняли советские моряки. Именно здесь гитлеровцы впервые испытали на себе силу матросских ударов. Пять дней герои-моряки вели ожесточенные бои в районе города и лишь по приказу командования оставили порт и прорвались к Риге. 27 июня туда же отошли части береговой обороны из Вентспилса.

По приказу Военного совета флота силами эскадренных миноносцев с 24 июня создавалось оборонительное заграждение в Ирбенском проливе. Однако, несмотря на постановку мин, прекратить плавание вражеских кораблей по Ирбенскому проливу не удалось. Так как противник получил возможность проводить свои корабли в Рижский залив, соединения Краснознаменного Балтийского флота были вынуждены оставить порты, находившиеся там. Острова Хиума и Сарема продолжали успешно обороняться нашими частями. Удержанием этих островов, как и полуострова Ханко, советские войска должны были прикрывать главную военно-морскую базу Таллин и вход в Финский залив.

Согласно приказу немецкого главнокомандования сухопутных войск от 27 июня соединения 4-й танковой группы, сосредоточившейся в районе Даугавпилса, должны были начать стремительное наступление в направлении на Остров с целью отрезать советским войскам, которые оборонялись в Прибалтике, путь отхода южнее Чудского озера. В период с 29 июня по 1 июля командование группы армий «Север» накапливало силы на плацдармах для последующих операций и приводило соединения в порядок после контратак и контрударов советских войск. Серьезных попыток продолжать наступление в эти дни противник не предпринимал, но он лихорадочно готовился к этому, 56-й моторизованный корпус полностью сосредоточился в районе Даугавпилса, а 41-й моторизованный корпус-в районе Крустпилса. Одновременно с главными силами 4-й танковой группы к Западной Двине подтягивались и соединения 18-й и 16-й армий.

В связи с крупным сосредоточением вражеских сил на плацдармах положение 8-й и 27-й армий осложнилось.

Так как противник готовился к возобновлению наступления, командование фронтом должно было бы сосредоточить все внимание на подтягивании войск и организации прочной и устойчивой обороны на рубеже р. Западная Двина. Вначале, как указывалось выше, были приняты меры к этому. Более того, войскам 24-го и 41-го стрелковых корпусов (последний был передан из резерва Ставки), находившимся в резерве командующего фронтом, 29 июня приказывалось сосредоточиться в районах Виляка, Остров, полностью доукомплектоваться и быть готовыми нанести контрудар в направлении на Даугавпилс с целью восстановления обороны 27-й армии по р. Западная Двина. Однако на другой день это решение было отменено и принято иное. Командующий фронтом отдал приказ войскам на отход в Псковский, Островский и Себежский укрепленные районы с целью организации там устойчивой обороны. Войска фронта приступили к выполнению этого приказа.

Решение Военного Совета Северо-Западного фронта на отход в укрепленные районы было принято вследствие неправильно понятого приказа Ставки Главного Командования от 29 июня, который требовал продолжать оборону на рубеже Западной Двины и одновременно сосредоточивать крупные резервы в районах Псков, Остров, Новоржев, Порхов с целью организации надежной обороны на линии старых укрепленных районов. Из этого приказа командующий фронтом, по-видимому, сделал вывод, что центр тяжести борьбы нужно перенести туда.

1 июля противник по-прежнему не вел активных действий. Фронтовая разведка доложила, что численность войск на даугавпилсском плацдарме составляет около пехотной дивизии, усиленной танками. Учитывая это, а также в целях выполнения требования Ставки о ликвидации вражеских плацдармов, командующий фронтом отменил свой приказ от 30 июня и вновь потребовал от войск подготовки к наступлению, которое должно быть начато 2 июля. Приказ о наступлении был отдан в первом часу ночи 2 июля. Исходное положение для наступления войска должны были занять к 10 часам утра. 8-й армии надлежало ликвидировать крустпилсский плацдарм противника, а 27-й — уничтожить противника в районе Даугавпилса. Во исполнение этого приказа в армиях в первую очередь приняли меры к тому, чтобы остановить отход войск и возвратить части на рубеж р. Западная Двина в ранее обороняемые ими районы.

Противоречивые решения командования фронтом оказали весьма отрицательное влияние на последующий ход боевых действий. Войска Северо-Западного фронта утром 2 июля, по существу, находились в движении и не были надлежащим образом готовы ни к обороне, ни к наступлению.

Войска 8-й и 27-й армий должны были перейти в наступление в районах крустпилсского и даугавпилсского плацдармов в 10 часов. Однако в этот же день, но значительно раньше, а именно в 5 часов утра, при поддержке большого количества авиации возобновили наступление немецко-фашистские войска. Понесшие в боях под Даугавпилсом значительные потери и будучи неподготовленными к упорной обороне, войска 27-й армии не смогли противостоять мощным ударам противника и были вынуждены отходить в северо-восточном направлении. Против войск 5-го воздушно-десантного и 21-го механизированного корпусов, в составе которых насчитывалось 4296 человек, 74 орудия и 7 танков,[58] противник бросил две танковые и одну моторизованную дивизии. Имея подавляющее превосходство в силах и средствах, вражеские соединения прорвали оборону советских войск и, наступая вдоль шоссе Даугавпилс — Островок исходу дня вышли в район 20–25 км южнее Резекне.

Оценив сложившуюся обстановку, командование фронта приняло решение изматывать врага в оборонительных сражениях путем занятия выгодных для обороны естественных рубежей и осуществления последовательного отвода войск на них. При этом имелось в виду сдерживать противника с фронта, переходить в контратаки и наносить контрудары по врагу и широко применять заграждения. Все это должно было обеспечить выигрыш времени, для того чтобы подтянуть оперативные резервы, занять ими Островский и Псковский укрепленные районы и остановить дальнейшее продвижение немцев на Ленинград.

На борьбу с танковой группировкой противника, рвавшейся к Острову совместно с сухопутными войсками, были нацелены и части 4, 6, 7 и 8-й смешанных авиационных дивизий. Перед ними поставили задачу: отразить воздушные налеты вражеской авиации и нанести бомбовые удары по колоннам танков противника. Советские летчики, храбро сражаясь с воздушным противником, наносили ему существенный урон. Так, например, к вечеру 2 июля в районе оз. Лубана наша воздушная разведка обнаружила большую колонну немецких танков. Задача на уничтожение их была поставлена 58-му бомбардировочному полку. Произведя массированный налет, советские летчики уничтожили 19 танков.

Однако враг любой ценой стремился прорваться к Ленинграду и с ходу захватить его. Следя за событиями, развертывавшимися на северо-западном направлении, Ставка Главного Командования еще 29 июня дала указание Военному совету фронта заблаговременно организовать оборону на рубеже р. Великой и прочно закрыть направление на Ленинград. Она приказала 22-й, 41-й стрелковые и 1-й механизированный корпуса, находившиеся в резерве фронта, сосредоточить в районах Псков, Остров, Порхов. Опираясь на Псковский и Островский укрепленные районы, эти корпуса должны были подготовить упорную оборону и прочно прикрыть ленинградское направление. Ставка обращала особое внимание на то, чтобы в случае отхода с рубежа р. Западная Двина командующий фронтом принял все меры к сбережению войск фронта и организованному выводу их за укрепленные районы. 1-й механизированным корпус прибывал в состав Северо-Западного фронта из Северного фронта, а 41-й стрелковый корпус — из резерва Ставки. 2 июля 1-й механизированный. корпус (без 1-й танковой и 163-й моторизованной дивизий) находился в лесах в 20 км северо-восточнее Пскова, 41-й стрелковый корпус (111-я. 118-я и 235-я стрелковые дивизии) с 1 июля начал выгружаться на станциях Псков и Черская. По окончании сосредоточения этот корпус должен был занять для обороны Островский и Псковский укрепленные районы, входившие в состав фронта. 22-й стрелковый корпус (180-я и 182-я стрелковые дивизии) сосредоточивался в районе Порхова, а 24-й (181-я и 183-я стрелковые дивизии) в районе Острова.[59]

С утра 3 июля противник продолжал наступление уже по всему фронту. В этот день 41-му моторизованному корпусу удалось развить успех в стыке 8-й и 27-й армий. С целью ликвидации прорыва командующий фронтом выдвинул части 12-го механизированного корпуса (35 танков), во временное командование которым вступил начальник автобронетанкового управления фронта полковник Полубояров П. П. Советские танкисты делали все возможное, чтобы не допустить вражеские войска вперед. Но так как силы были неравные, врагу удалось сломить их сопротивление и развить наступление в северо-восточном направлении.

Вследствие быстрого продвижения подвижных соединений противника на островском направлении войска 8-й армии были вынуждены отходить на север, а соединения 27-й армии-на северо-восток и восток. Направление на Остров оказалось неприкрытым советскими войсками. Это произошло главным образом потому, что войска 8-й и 27-й армий действовали разрозненно и не организовали тесного взаимодействия между собой. Одной из основных причин разобщенных действий была плохая связь, в результате чего управление войсками было затруднено, а подчас и невозможно. В течение дня 3 июля связь штаба фронта со штабами армий почти отсутствовала, за исключением радиосвязи, которая также часто нарушалась.

В этой сложной обстановке не могла целеустремленно действовать разведка как войсковая, так и армейская и фронтовая. В результате этого данные о группировке войск противника и о его намерениях часто не соответствовали действительности.

Но, несмотря ни на какие трудности, советские войска стремились во что бы то ни стало остановить дальнейшее наступление врага. Отступая, они вели ожесточенные арьергардные бои.

21-й механизированный корпус отходил к Себежскому укрепленному району. По показаниям пленных удалось установить, что в этом направлении наступала моторизованная дивизия СС «Мертвая голова», которая получила задачу от командира 4-й танковой группы генерал-полковника Геппнера захватить в течение двух дней Себежский укрепленный район и удерживать его до подхода войск 16-й армии, которой командовал генерал-полковник Буш. Вскрыв намерения противника, командир корпуса решил разгромить вражеские части силами 42-й танковой дивизии. Советские войска внезапно и стремительно атаковали противника в районе Дагды. В результате успешной атаки враг потерял до полка мотопехоты и был временно остановлен. Спешившая на помощь противнику 121-я пехотная дивизия 16-й армии также понесла большие потери, был убит и ее командир генерал-майор Ланцелло.

Впоследствии в Себежском укрепленном районе советские войска до середины июля сдерживали натиск противника. 10 июля командование группы армий «Север» доносило в Берлин о том, что на себежском направлении наступление временно приостановлено, так как «28-й армейский корпус 16-й армии натолкнулся на сильно укрепленные позиции в лесу юго-западнее Себеж».

В первых числах июля части 41-го стрелкового корпуса, включенного в состав 11-й армии, начали выдвигаться в Островский и Псковский укрепленные районы. 111-я стрелковая дивизия под командованием полковника Иванова И. М. заняла оборону в Островском укрепленном районе, имея все три полка в первом эшелоне.[60] В городе Острове совместно с другими подразделениями оборонялся 468-й стрелковый полк под командованием подполковника Воробьева Д. Д.

Утром 4 июля 1-я танковая дивизия 41-го моторизованного корпуса противника достигла южной окраины Острова и с ходу форсировала р. Великая. Форсирование реки было облегчено тем, что наши войска не успели взорвать автодорожный и железнодорожный мосты, которые и были захвачены врагом.

Оценив сложившуюся обстановку, командующий фронтом генерал-майор Собенников[61] приказал 111-й стрелковой дивизии и 3-й танковой дивизии 1-го механизированного корпуса с рассветом 5 июля при поддержке авиации уничтожить гитлеровские части в районе Острова. Советские воины приступили к выполнению этого приказа, не щадя своих сил. 5 июля 3-я танковая дивизия ворвалась в Остров, обратив немцев в бегство. Отбросив противника от города, советские танкисты нанесли ему ощутимые потери.

6 июля бои в районе Острова разгорелись с новой силой и приняли еще более ожесточенный характер. Два раза город переходил из рук в руки. Стрелковые части 111-й стрелковой дивизии поддерживали два дивизионных артиллерийских полка. Основная тяжесть отражения атак вражеских танков ложилась на плечи артиллеристов, так как пехота не имела достаточно эффективных средств борьбы с ними. В этом бою, так же как и накануне, командиры 111-й стрелковой и 3-й танковой дивизий не организовали надлежащего взаимодействия между своими частями, вследствие чего они дрались в отрыве друг от друга. Поэтому закрепить достигнутый успех в районе Острова им не удалось. Немецкие танковые соединения при поддержке авиации сломили сопротивление советских частей и вынудили их к отходу на новый рубеж. Ведя арьергардные бои, советские воины при всякой возможности стремились сорвать наступление врага.

После оставления Острова соединения 41-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Кособуцкий И. С., ведя тяжелые бои, отходили на Псков. 7 июля танковым частям противника удалось прорваться через боевые порядки корпуса и стремительно выдвинуться к Пскову. В целях ликвидации этого прорыва командующий фронтом утром 8 июля приказал 41-му стрелковому и 1-му механизированному корпусам нанести контрудар и уничтожить противника. Однако, пока советские войска готовились к решению этой задачи, немцы в 12 часов дни возобновили наступление.

Танковые и моторизованные соединения 41-го моторизованного корпуса противника обрушили удар на части 41-го стрелкового корпуса, которые были вынуждены отойти за р. Великая и поспешно организовать оборону в районе Пскова, 1-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор танковых войск Чернявский М. Л., под давлением 56-го моторизованного корпуса отходил к Порхову.

Учитывая опыт предшествующих боев, когда противнику нередко удавалось захватывать мосты и с ходу форсировать реки, Военный совет фронта приказал начальнику Инженерного управления заблаговременно подготовить все мосты через р. Великая и ее притоки к подрыву и в случае необходимости взорвать их. 50-му отдельному моторизованному инженерному батальону 1-го механизированного корпуса было приказано подготовить к подрыву 8 мостов, а объезды заминировать. К 8 июля все работы были выполнены. Около каждого моста находилась команда саперов, которая должна была в случае угрожающей обстановки по приказу командира отходившей дивизии взорвать мост.

В шестом часу утра 8 июля вышла к р. Великая в районе Пушкинские горы 8-я танковая дивизия 56-го моторизованного корпуса. Перед вышедшими к реке вражескими танками имевшийся в этом районе мост был взорван. По мере подхода гитлеровских войск к реке взрывались и другие мосты. К середине дня все мосты, за исключением железнодорожного в районе Пскова, были подорваны.[62] Правда, при отходе за р. Великая не всем частям удалось своевременно и организованно переправиться. В связи с тем что вражеские танки прорвались к автодорожным мостам, их пришлось подорвать до окончания переправы своих войск.

Зорко несла охрану подготовленного к подрыву железнодорожного моста команда во главе с младшим лейтенантом Байковым С. Г. На мосту, подготовленном к взрыву электрическим способом, были уложены заряды взрывчатого вещества общим весом около 1000 кг. Примерно в 16 часов 8 июля младший лейтенант Байков получил приказ на подрыв. Но в это время саперы увидели, что к мосту с боем пробивается наша артиллерийская часть. Младший лейтенант Байков решил пропустить артиллерию, а потом подорвать мост. Он приказал саперам собрать подручные материалы и выложить из них настил по шпалам. Эти работы выполнялись под сильным артиллерийско-минометным огнем и непрерывными бомбовыми ударами авиации противника. Среди саперов были убитые и раненые. Однако они с честью выполнили свой долг и переправили артиллерию. Но вслед за советскими артиллеристами к мосту устремились вражеские танки и мотопехота. Первые из них вступили на мост. Требовалось немедленно подорвать мост, чтобы не дать возможности гитлеровцам захватить его и с ходу ворваться в Псков, чтобы затем стремительно развивать наступление на Лугу. Дело решали секунды. Попытка подорвать мост с помощью подрывной машинки не удалась, так как в результате обстрела и бомбежек провода электровзрывных сетей оказались перебитыми. Тогда саперы во главе со своим командиром, идя на самопожертвование, схватив короткие зажигательные трубки, бросились на мост и, перебегая от фермы к ферме, поджигали бикфордов шнур. Мост вместе с ворвавшимися на него вражескими танками был подорван.[63]

Отважный подрывник комсомолец младший лейтенант Байков С. Г. погиб смертью храбрых. За этот подвиг он был посмертно удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Байков повторил подвиг, который был совершен примерно на том же самом месте командиром, 2-й роты 4-го минно-подрывного дивизиона Чецулиным А. А.

…Было это в грозные годы гражданской войны. Весной 1919 г. интервенты и белогвардейцы, одновременно с наступлением на Восточном фронте, рвались к Петрограду. Крупные силы противника двигались в направлении Псков, Луга, Петроград. Чтобы задержать врага и выиграть время для организованного отхода из района Пскова, необходимо было взорвать мосты через р. Великая. Эта важная и ответственная задача была возложена на минно-подрывную роту, которой командовал Чецулин. Под огнем противника минеры разрушили железнодорожный мост. Тем временем вражеские броневики вступили на Ольгинский мост у Пскова. Назначенные для подрыва этого моста саперы не смогли своевременно взорвать его. Видя это, командир роты сам бросился к мосту и на глазах противника взорвал его вместе с вражескими машинами. При этом сам Чецулин А. А. погиб. Уничтожение моста через р. Великая на 3 дня остановило наступление интервентов. Это позволило войскам Красной Армии закончить эвакуацию Пскова и организованно отойти на тыловые рубежи…

Этот исторический эпизод повторился в июле 1941 г. В результате подрыва мостов гитлеровским захватчикам также не удалось с ходу ворваться в Псков. Соединения 41-го стрелкового корпуса упорной обороной на сутки задержали противника на рубеже р. Великая. Заняв западную пригородную часть Пскова во второй половине дня 8 июля, 36-я моторизованная дивизия в течение суток вела безуспешные бои, пытаясь форсировать реку и овладеть городом. Тогда немецко-фашистское командование решило ввести в сражение в этом районе еще несколько пехотных соединений.

8 июля командующий Северо-Западным фронтом приказал войскам перейти к упорной обороне на рубеже Псковский укрепленный район — р. Великая — р. Череха и далее по восточному берегу р. Великая до Опочки и южнее. Одновременно с этим он требовал создать группировки на флангах порховского направления для нанесения контрудара с целью уничтожения прорвавшегося противника. Командующему 11-й армией было приказано 9 июля прибыть в Дно и объединить своим командованием усилия 41-го, 22-го стрелковых и 1-го механизированного корпусов.[64]

Натолкнувшись на упорное сопротивление советских войск, 41-й моторизованный корпус к вечеру 9 июля обошел Псков с востока и начал развивать наступление на Лугу. Тем временем соединения 56-го моторизованного корпуса продвигались в направлении Шимск, Новгород.

10 июля армии Северо-Западного фронта, отражая натиск ударных группировок группы армий «Север», вели тяжелые оборонительные сражения на рубеже Пярну Тарту — р. Великая — р. Череха. Особенно ожесточенные, не прекращавшиеся ни днем ни ночью бои разгорелись на лужском направлении. Прорвав оборону советских войск северо-восточнее Пскова, танковые соединения противника устремились на Струги Красные.

Чтобы не допустить гитлеровские войска в Лугу и сорвать намерения немецко-фашистского командования овладеть Ленинградом с ходу. Ставка Главного Командования и Военный совет Северо-Западного фронта приняли ряд срочных мер. Прежде всего, для борьбы с сухопутным противником были привлечены силы Краснознаменного Балтийского флота. Активно действовали в эти дни летчики морской авиации. Они наносили бомбовые удары по колоннам танков и районам сосредоточения вражеских войск, а также по мостам и другим важным объектам. В результате этих налетов противник понес большие потери в живой силе и боевой технике. 10 июля в донесении в Берлин командование группы армий «Север» отмечало, что «1 тд, подвергшаяся многочисленным налетам авиации, понесла большие потери в технике».

Оценив сложившуюся в начале июля обстановку, Ставка Главного Командования пришла к заключению. что для недопущения прорыва противника к Ленинграду и прикрытия главной базы Балтийского флота — Таллина сил и средств Северо-Западного фронта будет недостаточно. Поэтому для выполнения этих задач Ставка решила привлечь часть войск Северного фронта. 4 июля она потребовала от Военного совета Северного фронта немедленно занять оборону на рубеже Нарва Луга — Старая Русса — Боровичи и создать глубокоэшелонированную оборону на юго-западных подступах к Ленинграду. Ставка приказала в первую очередь построить оборонительный рубеж вдоль р. Луга и занять его войсками. На этом рубеже и в предполье глубиной 10–15 км Ставка предложила создать сплошные заграждения, оставив лишь пути отхода для войск Северо-Западного фронта.

Во исполнение указаний Ставки командующий войсками Северного фронта генерал-лейтенант Попов М. М. в спешном порядке образовал Лужскую оперативную группу, которая в конце первой декады июля начала выдвигаться на указанный рубеж. В состав этой группы вошли четыре стрелковые дивизии, три ленинградские дивизии народного ополчения, одна стрелковая бригада и Ленинградское пехотное училище. Командующим группой был назначен генерал-лейтенант Пядышев К. П. В эту группу вошел также и отходивший на север 41-й стрелковый корпус. Непосредственно к Луге вышла 111-я стрелковая дивизия под командованием полковника Рогинского С. В. Левее ее оборонялась 177-я стрелковая дивизия, а правее — подразделения Ленинградского пехотного училища и дивизии народного ополчения. В районе Дуги подготовила огневые позиции артиллерийская группа под командованием полковника Одинцова Г. Ф., сыгравшая впоследствии исключительно важную роль в срыве вражеского наступления.

Кроме того. Военный совет Северного фронта приказал командующему ВВС фронта генерал-майору авиации Новикову А. А. сосредоточить основные усилия авиации также на лужском направлении. Авиационные соединения получили задачу прикрыть части Лужской оперативной группы и поддержать их с воздуха в ходе боевых действий.

Наряду с привлечением войск Северного фронта Ставка Главного Командования решила использовать для подготовки обороны на подступах к Ленинграду и учреждения Ленинградского военного округа. 5 июля Ставка приказала Военному совету округа построить оборонительный рубеж на фронте Кингисепп — Толмачево Бабино — Кириши — далее по западному берегу р. Волхов и отсечную позицию Луга Шимск. В первую очередь предлагалось устроить противотанковые заграждения и построить оборонительные сооружения полевого типа. Одновременно Ставка просила Ленинградский обком ВКП (б) и областной Совет депутатов трудящихся обеспечить строительство рубежа рабочей силой, транспортом, механизмами, инструментом и стройматериалами. Оборонительные работы предлагалось завершить 15 июля 1941 г.

Ленинградская партийная организация, во главе которой стоял Жданов А. А., обратилась к трудящимся города и области с призывом мобилизовать силы и средства на строительство оборонительного рубежа. Этот призыв получил широкий отклик среди населения. Каждый стремился внести посильную лепту в дели защиты дорогого сердцу каждого советского человека города, который с честью и по достоинству носит имя великого Ленина. В эти дни на строительстве оборонительных рубежей ежедневно работало 150 тыс. ленинградцев.[65]

В организации оборонительных работ на Лужском рубеже большую роль играл личный состав Ленинградского военно-инженерного училища во главе с подполковником Цирлиным А. Д., который был назначен начальником инженеров Лужской оперативной группы. Под руководством саперов и гражданских инженеров силами ленинградцев, местного населения и выдвигавшихся войск на северном берегу Луги строился оборонительный рубеж, состоящий из двух полос протяженностью около 175 км и глубиной 10–12 км. Перед передним краем и в глубине обороны устанавливались мины, отрывались противотанковые рвы, устраивались лесные завалы и производилось заболачивание местности. Для устройства заграждений на лужском оборонительном рубеже только со складов центра было отправлено в эти дни 15 тыс. противотанковых мин и 200 т колючей проволоки.[66] Большая же часть средств заграждений изготавливалась на предприятиях Ленинграда и области, ранее выпускавших товары широкого потребления.

Одновременно с оборонительными работами войска Лужской оперативной группы усиленно готовились к предстоящим сражениям, а некоторые части уже с 12 июля вели напряженные бои в предполье.

Для того чтобы выиграть время на подготовку обороны на Лужском рубеже. Военный совет Северного фронта создал несколько отрядов заграждения и направил их главным образом на шоссе Луга — Псков. В отряды заграждения были включены стрелковые, артиллерийские и инженерные части и подразделения. Активно действовали совместно с отходившими 177-й стрелковой и 24-й танковой дивизиями 106-й моторизованный инженерный, 19-й инженерный, 42-й понтонный батальоны, 5-й запасный, инженерный полк и два строительных батальона. Они установили большое количество мин в предполье Лужского оборонительного рубежа. На маршруте Струги Красные-Луга только 13 июля подорвались 4 танка противника.[67] Успешные действия саперов по установке минно-взрывных заграждений на лужском направлении, наряду с самоотверженными действиями артиллеристов, прикрывавших их, и невиданной стойкостью отходивших войск, послужили одной из причин поворота танковой группировки противника с лужского направления в сторону Сабска.

Наши отходившие 24-я танковая и 177-я стрелковая дивизии, поддержанные активными действиями авиации, южнее Луги оказали упорное сопротивление 41-му моторизованному корпусу, который рвался к Ленинграду. В результате этого генерал Геппнер решил отказаться от прямого прорыва на Лугу и повернул главные силы корпуса на северо-запад, чтобы, как доносил он командующему группой армий «Север», быстрее и неожиданнее прорвать оборону советских войск и нанести удар на Ленинград.

В результате этого вражеские войска 14 июля по лесным дорогам скрытно вышли к р. Луга в 20–25 км юго-восточнее Кингисеппа, в районах Ивановского и Сабска. Хотя перед подходом 1-й танковой дивизии к реке мост у Сабска и был разрушен, противнику все же удалось захватить здесь небольшой плацдарм. Переправу у Ивановского немцы захватили и также переправились на противоположный берег. Однако развить наступление с плацдармов им не удалось. Упорной и активной обороной выдвигавшихся из Ленинграда войск наступление подвижных соединений противника было остановлено. В отчете о боевых действиях в этом районе командир 41-го моторизованного корпуса писал: «Для частей у предмостных укреплений наступило время упорной борьбы, связанной с большими потерями. Противник начал непрерывно атаковать их. Потом 4 недели солдаты основных дивизий, привыкшие к стремительным атакам и прорывам, вели здесь, глубоко зарывшись в землю, позиционную войну».

Стойко сражались в эти дни соединения 8-й армии. Они на длительное время остановили противника на рубеже Пярну — Тарту.

К середине июля упорной обороной советских войск наступление группы армий «Север» было сорвано. Исключение временно представлял лишь корпус Манштейна, который прорвался к Лужскому оборонительному рубежу западнее Шимска. В связи с тем что 16-я немецкая армия наступала в направлениях на Холм и Старую Руссу, между ее соединениями и 56-м моторизованным корпусом образовался 200-километровый разрыв. Эту-то брешь советское командование и решило использовать с целью срыва вражеского наступления на Новгород и разгрома прорвавшихся к Шимску танковых соединений противника. Оно подготовило и осуществило в период с 14 по 18 июля в районе Сольцы контрудар силами нескольких соединений 11-й армии, в результате которого 56-му моторизованному корпусу было нанесено серьезное поражение. Ожесточенные бои с противником продолжались в течение пяти суток. Они не прекращались ни днем ни ночью. Подтягивая войска с других участков фронта, враг стремился удержаться в этом районе во что бы то ни стало. Однако советские воины сломили сопротивление противника, окружили и разгромили 8-ю танковую дивизию, вынудив остальные соединения 56-го моторизованного корпуса к отходу.

В книге «Утерянные победы» генерал Манштейн писал об этом эпизоде следующее: «Нельзя было сказать, чтобы положение корпуса в этот момент было весьма завидным… Последующие несколько дней были критическими, и противник всеми силами старался сохранить кольцо окружения».

Особенно успешно действовала 70-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Федюнин А. Е. Эта дивизия наступала на направлении главного удара и сыграла решающую роль в разгроме 8-й немецкой танковой дивизии. Части дивизии умело организовали борьбу с вражескими танками. В каждом стрелковом батальоне были созданы отряды истребителей танков в составе стрелкового взвода, взвода противотанковых орудий, саперного отделения и отделения огнеметчиков. Используя противотанковые орудия, связки ручных гранат, бутылки с зажигательной смесью, противотанковые мины и огнеметы, отряды истребителей танков нанесли большой, урон противнику. При нанесении контрудара советское командование умело использовало слабую сторону организаций наступления немецко-фашистских войск, заключавшуюся в прорыве обороны на узком участке и глубоком вклинении в наше расположение.

Войска 11-й армии нанесли удары по слабо прикрытым флангам прорвавшихся в район Шимска подвижных соединений противника. Выбор советским командованием наиболее уязвимого места для удара достиг цели. Вклинившаяся группировка противника была разгромлена, а ее остатки отброшены на 40 км в юго-западном направлении.

В ходе боев соединений 11-й армии с немецко-фашистскими захватчиками героический подвиг совершил заместитель политрука радиороты эстонец Мери А. К. Этому подвигу сопутствовали следующие события. 17 июля гитлеровские части неожиданно прорвались в тыл советских войск, прикрывавших подступы к узловой железнодорожной станции Дно, и окружили штаб 22-го стрелкового корпуса. Кроме необходимого числа офицеров штаба в этом районе находилось лишь подразделение 415-го отдельного батальона связи численностью около 20 человек. Это подразделение и возглавил заместитель политрука роты Мери. Связисты заняли позицию на опушке рощи; впереди которой была поляна, а за ней — заросли высокого кустарника. Сосредоточившись в этом кустарнике, немцы перешли в атаку. В начале боя Мери был ранен, но остался в строю и вел огонь по врагу из ручного пулемета. Вскоре у связистов не осталось патронов. Часть солдат стала отходить. Тогда Арнольд Мери под ураганным огнем противника принес ящик патронов и, подбодрив бойцов, вновь вступил в борьбу с врагом. Личным примером он воодушевил солдат. Они оказали врагу упорное сопротивление и продолжали удерживать занимаемую позицию. Вскоре Мери был ранен вторично, но продолжал вести бой с исключительным упорством и ожесточением. На поляне лежало уже много вражеских трупов, тем не менее фашистские выродки не прекращали атаку, продолжая ползти вперед. Чтобы остановить противника, Мери швырнул гранату, а вслед за ним стали бросать их и другие воины. Враг не выдержал и начал бежать с поля боя. Тогда Мери лег к пулемету и вновь открыл огонь по отступающим гитлеровцам. К этому времени он был ранен уже трижды — в ногу, руку и плечо. И только после того как вражеская атака была отбита, комсомолец Мери, потерявший уже много крови, был отправлен на медицинский пункт.[68] За этот подвиг заместитель политрука роты Мери А. К. был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

19 июля немецко-фашистское командование приказало войскам группы армий «Север» прекратить наступление на Ленинград и возобновить его только после подтягивания к Лужскому рубежу соединений 18-й армии и приведения в порядок 4-й танковой группы, которая потеряла к тому времени до 50 % материальной части. Оценивая ход боев на Лужском рубеже, командующий 4-й танковой группой генерал Геппнер писал: «Насколько был труден бой с сильно укрепившимся противником, видно из того, что мы должны были взять 1263 полевых укрепления и удалить 26588 мин».

В результате срыва наступления группы армий «Север» на рубеже р. Луга советские войска выиграли время для организации обороны на ближних подступах к Ленинграду, а также для подготовки и подтягивания на это направление свежих сил. Своей напряженной борьбой в первой половине июля соединения Северного и Северо-Западного фронтов в значительной степени обеспечили упорство и непреодолимость последующей обороны советских войск под стенами города Ленина. Большую помощь сухопутным войскам в ведении боевых действий в Прибалтике и на дальних подступах к Ленинграду оказал Краснознаменный Балтийский флот. Войска 8-й армии совместно с силами флота обороняли побережье Балтийского моря и острова Моонзундского архипелага. Одновременно с этим корабли флота успешно действовали на морских сообщениях, срывая перевозки вражеских войск. С этой целью силами Балтийского флота производились активные минные постановки, которые затрудняли морские перевозки противника и наносили ему существенный Урон.

На северном участке советско-германского фронта активные боевые действия начались в конце июня переходом в наступление немецкой армии «Норвегия» против войск 14-й и частично 7-й армий. Ведя упорные, ожесточенные бои, части и соединения этих армий к середине июля на всех направлениях остановили противника. Врагу удалось продвинуться на севере в глубь нашей территории всего лишь на 25 км. Стойкой обороной советские войска сорвали расчеты немецко-фашистского командования на захват Мурманска и вывод из строя Кировской железной дороги.

* * *

Подводя итоги краткому обзору вооруженной борьбы на северо-западном направлении в начале войны, необходимо прежде всего указать, что действовавшие здесь советские соединения понесли большие потери и были вынуждены оставить противнику значительную территорию, В середине июля, хотя они и остановили вражеские ударные группировки на Лужском оборонительном рубеже, их положение все еще продолжало оставаться тяжелым.

Однако, несмотря на крупные неудачи, советские войска не позволили группе армий «Север» решить стоявшие перед ней стратегические задачи. Врагу не удалось, как планировало немецко-фашистское командование, разгромить Советские Вооруженные Силы, оборонявшиеся на северо-западном направлении, и с ходу ворваться в Ленинград. Более того, упорной обороной советских войск фашистская грабьармия была остановлена на дальних подступах к Ленинграду.

К середине июля войска Северного и Северо-Западного фронтов создали сплошной устойчивый фронт обороны. В связи с этим группа армий «Север» была вынуждена пополниться, привести в порядок свои войска, перегруппировать их и лишь после этого возобновить наступление. Это время было использовано советскими войсками для организации мощной обороны на ближних подступах к Ленинграду, такой обороны, которая оказалась бы непреодолимой для гитлеровских полчищ.

Глава пятая Боевые действия Советских Вооруженных Сил на Западном направлении (22 июня-10 июля 1941 г.) (Схема 2)

1. Приграничные сражения в Западной Белоруссии (22–25 июня 1941 г.)

Наступлению на западном направлении, ведущем через Минск и Смоленск на Москву, немецко-фашистское командование придавало первостепенное значение. В «плане Барбаросса» (директива № 21 от 18 декабря 1940 г.) указывалось, что захват Москвы означает «решающий политический и экономический успех и, кроме того, потерю русскими наиболее важного узла дорог». Германские милитаристы считали, что с падением Москвы вся жизнедеятельность советского государства будет парализована и сопротивление советских войск прекратится.

Следствием этих расчетов явилось сосредоточение на западном направлении наиболее сильной как в количественном, так и в качественном отношении группировки войск. Достаточно сказать, что на этом направлении Должны были наступать две полевые армии и две танковые группы из четырех, имевшихся в немецко-фашистской армии к началу войны. Одну из них — 2-ю танковую группу возглавлял бывший генерал-инспектор подвижных войск генерал-полковник Гудериан, который считался в фашистской Германии теоретиком танковой войны. В составе 2-го воздушного флота, выделенного для поддержки группы армий «Центр», был 8-й авиационный корпус пикирующих бомбардировщиков, которым командовал «отличившийся» в уничтожении мирных городов и сел Польши и Франции генерал-полковник фон Рихтгофен.

Немецко-фашистское командование считало, что для достижения успеха и окончания вооруженной борьбы на западном направлении в короткие сроки необходимо разгромить советские войска в приграничных районах, не дать им возможности отойти в глубь страны и совместно с отмобилизованными соединениями создать сплошной фронт обороны. С этой целью фашистское командование решило нанести удары из сувалкского выступа и района Бреста по сходящимся к Минску направлениям, чтобы окружить и уничтожить советские войска в Западной Белоруссии. По мнению гитлеровских стратегов, эта операция должна была окончиться успешно, в результате чего создались бы благоприятные условия для беспрепятственного продвижения на Смоленск, а затем и Москву.

Группа армий «Центр», предназначенная для решения этой задачи, к утру 22 июня заняла исходное положение, Разведке Западного особого военного округа удалось вскрыть подготовительные мероприятия немецко-фашистских войск к вероломному нападению на Советский Союз. Начальник штаба округа генерал Климовских в 2 часа 40 минут 21 июня доносил начальнику Генерального штаба: «Немцы летают и нарушают границу 20 июня с подвешенными бомбами; по докладу командующего 3-й армией, проволочные заграждения вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие еще днем, к вечеру сняты. В лесу шум моторов».[69] К сожалению. Военный совет этого округа, так же как и военные советы других округов, не мог своевременно принять действенных мер по подготовке войск прикрытия к отражению ударов агрессора из-за категорического запрета Сталина.

Войска группы армий «Центр» были усилены большим количеством артиллерийских, инженерных, строительных и других специальных частей резерва главного командования сухопутных войск. Важное значение гитлеровское командование придавало мероприятиям инженерного обеспечения предстоявшего наступления в Белоруссии. Еще 13 февраля 1941 г. генерал-полковник Гальдер обсуждал вопрос о вооружении инженерных частей с генерал-инспектором инженерных войск генералом Якобом. Было решено снабдить их таким количеством понтонно-мостового имущества, которого хватило бы для обеспечения наступающих войск переправами до рубежа рр. Западная Двина — Днепр включительно. На усиление группы армий «Центр» были выделены 23 саперных, 35 строительных, 12 мостостроительных и 11 дорожно-строительных батальонов,[70] т. е. около 40 % всех имевшихся в гитлеровской армии инженерных войск. В отличие от инженерных частей и подразделений, которые предназначались для обеспечения боевых действий войск, строительные части использовались для строительства мостов, дорог и оборонительных рубежей в армейском тылу. Для этих же целей предназначались и многочисленные отряды организации «Тодта».

Войска группы армий «Центр» были развернуты следующим образом. На участке от оз. Виштитис до Остроленки, протяжением около 270 км, находились соединения 3-й танковой группы и 9-й армии, а на участке от Остроленки до Влодавы, протяженность которого достигала 280 км, развернулись 4-я армия и 2-я танковая группа. Основные ударные группировки располагались: в сувалкском выступе — 3-я танковая группа и два корпуса 9-й армии, которые были развернуты против 11-й армии Прибалтийского особого военного округа; в районе Бреста — 2-я танковая группа и значительная часть сил 4-й армии. В первом эшелоне находилось четыре из пяти имевшихся моторизованных. корпусов. Такое оперативное построение войск позволяло противнику нанести сильный первоначальный удар.

По расчетам немецко-фашистского командования, танковые и моторизованные соединения при поддержке бомбардировочной авиации должны были стремительно выйти в район Минска и окружить войска Западного особого военного округа. На полевые армии возлагалось расчленение и уничтожение окруженных группировок. После выхода в район Минска танковые группы предполагалось выдвинуть на рубеж рр. Западная Двина и Днепр, с ходу форсировать их и продолжать наступление к Смоленску с целью окончательного уничтожения советских войск, которым удастся отойти из приграничных районов, и создания условий для беспрепятственного продвижения на Москву.

Войскам группы армий «Центр» противостояли 3, 10 и 4-я армии Западного особого военного округа. Стрелковые дивизии, находившиеся в первом эшелоне, должны были развернуться на участке от Копцово до Влодавы, протяженностью до 450 км. 21 июня они находились в лагерях и местах постоянного расквартирования. На границе были лишь пограничные отряды, инженерные части, строившие укрепленные районы, артиллерийско-пулеметные батальоны и роты, занимавшие некоторые узлы укрепленных районов, а также несколько стрелковых батальонов, оборудовавших совместно с саперами предполье.

К началу нападения немецко-фашистские войска имели двукратное, а на направлениях главных ударов 4-5-кратное численное превосходство в живой силе и боевой технике.

На основании полученного около часа ночи 22 июня приказа Наркома обороны Военный совет округа (командующий округом генерал армии Павлов Д. Г., член Военного Совета корпусной комиссар Фоминых А. Я., начальник штаба генерал-майор Климовских В. Е.) в третьем часу отдал распоряжение о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения фашистской Германии. Частям укрепленных районов предписывалось немедленно занять долговременные огневые точки.[71] Когда это распоряжение дошло до войск (а некоторые соединения до начала войны его так и не получили), сделать практически уже ничего было нельзя. Вследствие этого они не смогли своевременно развернуться и вынуждены были впоследствии вступать в бой по частям и с ходу.

В четвертом часу утра 22 июня вражеская артиллерия, так же как и на других направлениях, начала сильный обстрел войск, расположенных в приграничной зоне. Одновременно с этим границу пересекли группы разграждения и отряды по захвату мостов и уничтожению пограничных постов. Немецкая авиация перелетела границу и начала бомбить воинские гарнизоны, аэродромы, железнодорожные узлы, мосты и другие важные объекты. Ударам с воздуха были подвергнуты города Гродно, Белосток, Волковыск, Барановичи, Бобруйск, Минск.

Внезапные удары вражеских бомбардировщиков причинили большой урон советской авиации, особенно истребительной, так как ее аэродромы находились близко от границы. В течение 22 июня на аэродромах было уничтожено 528 и в воздухе 210 самолетов.[72] Уничтожение противником большого количества нашей авиации облегчило ему борьбу за завоевание господства в воздухе. В связи с потерями истребительной авиации и отсутствием в соединениях зенитных дивизионов, которые находились на сборах в 400 км от границы, с первого же часа войны сильно осложнилась противовоздушная оборона советских войск.

После окончания артиллерийской и авиационной подготовки вражеские соединения вторглись в Западную Белоруссию. Вторжение несметных полчищ гитлеровцев явилось для войск Западного округа внезапным. Это отмечали даже гитлеровские генералы. Так, начальник штаба группы армий «Центр» 22 июня доносил начальнику генерального штаба: «Наше наступление явилось полной неожиданностью для противника». Вследствие этого врагу удалось захватить почти все мосты через Неман, Западный Буг и другие реки в исправном состоянии, что позволило ему сравнительно легко форсировать их.

В результате отсутствия гарнизонов в некоторых укрепленных районах немцы не встретили сильного сопротивления и при преодолении их. «Полевые укрепления, — сообщается в вышеуказанном донесении, — или вообще не имеют гарнизонов, или имеют очень слабые гарнизоны. Однако отдельные бетонные доты продолжают упорно сопротивляться». Да, там, где находились пограничные отряды, отдельные артиллерийско-пулеметные подразделения, стрелковые и саперные батальоны, уже в первый час войны враг встретил невиданное доселе сопротивление.

В половине шестого генерал Павлов отдал боевое распоряжение командующим армиями. В нем указывалось, что, ввиду обозначавшихся со стороны немцев массовых военных действий, необходимо поднять войска и действовать по-боевому.[73] Советские соединения спешно выдвигались к границе и самоотверженно вступали в бой с врагом. Успешно отражали многочисленные атаки 162-й пехотной дивизии 9-й армии, которая стремилась овладеть Августовом, правофланговые части 3-й армии. Стойко держались на некоторых участках границы соединения 10-й армии. Воины 4-й армии оказали упорное сопротивление гитлеровцам в районе крепости Брест. Однако в целом первый день боя для советских войск сложился весьма неудачно. Подтягиваясь к фронту и вступая в сражение по частям, они были не в состоянии остановить сильные подвижные группировки противника и тем более разгромить их. К концу дня немецкие танковые соединения, поддерживаемые бомбардировочной авиацией, вышли на глубину до 50–60 км.

Несмотря на неравные условия борьбы, советские воины уже в первый день войны показали примеры мужества, отваги и героизма. Свято выполняя требования присяги, во имя победы над врагом они не щадили своей жизни. Ожесточенные бои шли на земле и в воздухе. Около 10 часов утра на подступах к Бресту вступили в бой с восемью Ме-109 четыре самолета 123-го истребительного авиационного полка, пилотируемые летчиками капитаном Можаевым, лейтенантами Жидовым, Рябцевым и Назаровым.[74] Сразу же был подбит самолет лейтенанта Жидова. Когда он пошел на снижение, три фашистских стервятника стали атаковать его сверху. Запитая Можаев, прикрывая вынужденный выход из боя своего товарища, пулеметной очередью сразил одного из них. Тем временем второй самолет был подожжен самим Жидовым. К концу воздушного боя был израсходован весь боекомплект лейтенантом Рябцевым П. С. Не считаясь с опасностью для жизни, он повел свою «Чайку» на вражеский «мессершмитт» и таранил его. Вместе с обломками рухнул на землю и гитлеровский летчик. Петр Рябцев благополучно спустился на парашюте. Так на глазах защитников Брестской крепости был совершен один из первых воздушных таранов в Великой Отечественной войне.

Проявляя беспримерный героизм, советские летчики и артиллеристы стремились изменить воздушную обстановку в свою пользу. Но недостаток истребителей и зенитных средств не позволил им добиться этого. Поэтому вражеская авиация получила возможность непрерывно, а иногда и беспрепятственно наносить массированные удары по войскам и другим военным объектам, 3ахватив инициативу как на земле, так и в воздухе, противник достиг больших преимуществ в ведении боевых действий.

Особенно тяжелое положение в первые дни войны сложилось на флангах Западного фронта. Соединения 3-й танковой группы наносили удар в полосе 11-й армии и частично в стыке между Северо-Западным и Западным фронтами. Не встретив организованного сопротивления, они форсировали р. Неман и глубоко охватили войска 3-й армии Западного фронта. Части этой армии, которой командовал генерал-лейтенант Кузнецов В. И., были не только обойдены противником справа, но и одновременно атакованы с фронта соединениями 9-й армии под командованием генерал-полковника Штрауса. Против 56-й стрелковой дивизии, которая обороняла полосу шириной до 40 км, наступал 8-й армейский корпус, имевший в своем составе три дивизии. Несмотря на это, советские воины делали все возможное, чтобы остановить или замедлить наступление немецко-фашистских войск. Положение частей 3-й армии усугублялось трудностями организации управления войсками, так как проводная связь была нарушена в первый же час войны.

Отсутствовала и радиосвязь. Управление войсками осуществлялось только через делегатов связи. С фронтом штаб армии не имел связи в течение двух суток. Не знал командующий армией и о том, что делается на флангах, так как связь с 11-й армией Северо-Западного фронта и с 10-й армией отсутствовала. Вследствие того что войска, поспешно выдвигавшиеся к границе, из-за недостатка автотранспорта не могли взять необходимых запасов, им не хватало боеприпасов и горючего. И несмотря на все эти трудности, войска 3-й армии в первые дни войны оказывали врагу упорное сопротивление. В районе Гродно совместно со стрелковыми соединениями с первого дня войны с гитлеровцами сражался 11-й механизированный корпус. Наиболее успешно действовала 29-я танковая дивизия, которая находилась здесь накануне войны. Бой складывался так, что советские танкисты начали было теснить немцев на запад, нанося им большие потери. Тогда на помощь врагу пришла бомбардировочная авиация. Не будучи прикрыты с воздуха, наши соединения тоже потеряли много танков и под натиском превосходящих сил противника были вынуждены отступить.

56-я стрелковая дивизия 23 июня оставила Гродно и отошла за р. Неман. Вслед за ней были вынуждены отступить и части 85-й и 27-й стрелковых дивизий. К исходу дня они закрепились на рубеже юго-западнее и южнее Гродно. Чтобы замедлить продвижение вражеских войск, саперы подорвали в Гродно все мосты и железнодорожную насыпь.

За два дня соединения 3-й танковой группы продвинулись в глубь советской территории более чем на 100 км. Так как войска 11-й армии Северо-Западного фронта отходили на северо-восток, а соединения 3-й армии Западного фронта — в юго-восточном направлении, между фронтами образовался 120-километровый разрыв, который впоследствии был использован противником для развития наступления на минском направлении.

В столь же неблагоприятной обстановке были вынуждены вести борьбу с врагом войска 4-й армии, которой командовал генерал-майор Коробков А. А. Удар 2-й танковой группы и 4-й немецкой армии обрушился на поспешно выдвигавшиеся к границе и находившиеся в приграничных укреплениях части 49, 6, 42 и 75-й стрелковых дивизий. В первые же часы большие потери от воздействия авиации и артиллерии понес основной состав гарнизона Брестского укрепленного района (6-я и 42-я стрелковые дивизии). Много потеряла боевой техники и 22-я танковая дивизия, которая выходила в свой район восточнее Бреста под артиллерийским огнем противника.

Не достигнув намеченных по плану прикрытия рубежей развертывания, соединения 4-й армии под ударами численно превосходящего с земли и воздуха противника в первый день войны были вынуждены отступить. Оценив обстановку, командующий 4-й армией согласно приказу Военного совета Западного фронта решил с утра 23 июня нанести контрудар силами 14-го механизированного корпуса с целью разгрома вторгшегося врага и восстановления утраченного положения. Соединения этого корпуса располагались на большом удалении друг от друга. 205-я моторизованная дивизия находилась в районе Береза, 30-я танковая — в Пружаны, а 22-я танковая — восточнее Бреста. Собрать их вместе для нанесения сильного удара командиру корпуса генерал-майору Оборину С. И. не удалось. Поэтому соединения корпуса вводились в бой по частям. Разрозненные действия 22-й танковой дивизии, которой командовал генерал-майор Пуганов В. П., вылились во встречные бои и к успеху не привели. Давление противника непрерывно нарастало и усиливалось, 4-я армия была вынуждена продолжать отход.

При правильной оценке обстановки и своевременном принятии необходимых мер командование 4-й армии могло бы организовать более устойчивую оборону имевшимися в его распоряжении силами и средствами на многочисленных естественных рубежах. Но из-за сложности обстановки, частой потери управления, сильного воздействия авиации и стремительного продвижения вражеских танков им не удавалось этого сделать. Пути продвижения немецких танков, даже в узких местах, иногда не были перекрыты. Используя недостатки в организации обороны и разобщенность действий советских войск вследствие частой потери управления, группа Гудериана быстро продвигалась вперед. Под напором гитлеровских танков 4-я армия к исходу 23 июня отошла за р. Ясельда.

Отступление 4-й армии поставило в трудное положение соединения 10-й армии, находившиеся в белостокском выступе. В полосе обороны 10-й армии наступала часть сил 4-й армии под командованием генерал-фельдмаршала фон Клюге. Чтобы остановить противника, продвигающегося на левом фланге, командующий 10-й армией генерал-майор Голубев К. Д. ввел в сражение 13-й механизированный корпус под командованием генерал-майора Ахлюстина П. Н. Однако соединения этого корпуса, имевшие большой некомплект танков, не смогли задержать пехотные дивизии немцев, поддерживавшиеся бомбардировочной авиацией, и с рубежа р. Нужец были вынуждены отходить на восток. Более упорное сопротивление оказали врагу соединения правого фланга и центра 10-й армии. Они вели оборону в Осовецком укрепленном районе и не позволяли противнику быстро продвигаться вперед. Вместе со стрелковыми частями ожесточенную борьбу с врагом вели находившиеся на границе инженерные и строительные части. Особенно активно и умело действовало подразделение старшего лейтенанта Заболоцкого Д. А. Но героические действия советских войск в этом районе не могли изменить положение, потому что решающие события происходили не здесь. Серьезное влияние на боевые действия 10-й армии оказала неблагоприятная обстановка, сложившаяся на флангах Западного фронта. В связи с отступлением 3-й и 4-й армий эта армия была вынуждена отходить за р. Бобр.

Со штабом 10-й армии фронт потерял связь с самого начала нападения немцев. Ввиду этого командующий фронтом с согласия Наркома обороны отправил в Белосток самолетом своего заместителя генерал-лейтенанта Болдина И. В. с задачей установить положение 10-й армии и в зависимости от обстановки силами 6-го механизированного корпуса нанести контрудар на гродненском или брестском направлениях.[75] По прибытии на место генерал Болдин оценил обстановку и пришел к заключению, что в связи с глубокими вклинениями противника соединения 10-й армии оказались под угрозой разгрома. Поэтому он приказал генералу Голубеву в ночь на 23 июня отвести войска на восточный берег р. Нарев и организовать прочную оборону.[76]

Достигнув за первые два дня войны крупных успехов, немецко-фашистская армия стремилась полностью использовать элемент внезапности, чтобы как можно дальше продвинуться на восток и воспрепятствовать советским войскам оборудовать рубежи на рр. Вилия, Березина, Западная Двина, Днепр. Бомбардировочная авиация противника, нанося массированные удары по колоннам наших войск на путях отхода, по районам сосредоточения и оборонительным рубежам, прокладывала путь своим подвижным соединениям.

В этой обстановке Ставка Главного Командования и Военный совет Западного фронта считали еще возможным имевшимися в наличии силами остановить и разгромить вклинившиеся группировки противника. С целью ликвидации вражеского прорыва из сувалкского выступа командующий фронтом решил нанести контрудар силами механизированных корпусов 3-й и 10-й армий. Он приказал генералу Болдину, прибывшему в район Белостока, организовать ударную группу в составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и 36-й кавалерийской дивизии 6-го кавалерийского корпуса и нанести удар в общем направлении на Белосток, Липск, южнее Гродно с задачей уничтожить противника на левом берегу р. Неман и не допустить выхода его частей в район Волковыск.[77] Удар должен был быть нанесен с утра 23 июня из района южнее Гродно в северном направлении — во фланг вражеской группировке, наступавшей из сувалкского выступа. Все соединения, предназначавшиеся для нанесения контрудара, должны были быть объединены в конно-механизированную группу под командованием генерал-лейтенанта Болдина И. В. Но, несмотря на принятые им меры по организации наступления и проявленные настойчивость и требовательность в достижении поставленной войскам цели, осуществить мощный удар не представилось возможным. Это обусловливалось прежде всего тем, что на, направлении намеченной оси наступления находился только 11-й механизированный корпус 3-й армии, которым командовал генерал-майор Мостовенко Д. К. Но с ним генералу Болдину так и не удалось установить связь, 6-й механизированный корпус под командованием генерал-майора Хацкелевича М. Г. уже днем 22 июня по приказу командующего 10-й армией занял оборону по восточному берегу Нарева на 35-километровом фронте. Для выдвижения в новый район ему необходимо было выйти из боя и совершить 45-километровый марш. Соединения 6-го кавалерийского корпуса, которым командовал генерал-майор Никитин Н. С., находились в разных районах, а 6-я кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Зыбина Е. С. вела бои на ломженском направлении. Для сбора соединений конно-механизированной группы требовалось значительное время. К тому же сосредоточение войск в указанные им районы было сопряжено с большими трудностями, так как вражеская авиация непрерывно наносила массированные налеты по колоннам наших войск 1на марше. Поэтому 23 июня по приказу командующего 3-й армией начал боевые действия лишь 11-й механизированный корпус, в то время как другие соединения группы понесли потери еще до вступления в сражение и наступать в этот день фактически не смогли. 6-й механизированный корпус пытался нанести удар из района южнее Гродно в северном направлении, но, встретив крупные силы противника, был вынужден перейти к обороне.

Несмотря на различные неполадки в организации наступления, в районе Гродно развернулось одно из ожесточеннейших сражений первых дней войны. Командование группы армий «Центр» было вынуждено направить в район Гродно крупные силы авиации, чтобы ликвидировать прорыв советских войск во фланг северной ударной группировке. В результате сильного воздействия вражеской авиации и отсутствия надежного прикрытия с воздуха наши механизированные и кавалерийский корпуса несли большие потери. В то же время следует отметить, что авиация Западного фронта действовала весьма активно. Советские летчики так же, как пехотинцы, танкисты, артиллеристы и саперы, самоотверженно вступили в бой с врагом. Истребители вели борьбу в воздухе, а бомбардировщики днем и ночью оказывали содействие наземным войскам, нанося удары по колоннам и районам сосредоточения противника, по складам, железнодорожным узлам и эшелонам. В эти дни авиационные части бомбардировали колонны вражеских танков и пехоты в районах юго-восточнее Сувалки и Гродно. Особенно успешно действовали летчики Коломийченко, уничтоживший воинский эшелон. Лозенко, нанесший удар по вражеским войскам, и Никифоров, сбивший два самолета Ме-109. Однако героические действия советских летчиков не могли уже в тех условиях коренным образом изменить обстановку в воздухе.

Немецко-фашистское командование 24 июня подтянуло в район Гродно 8-й и 20-й армейские корпуса, вследствие чего группировка врага значительно усилилась. Большое влияние на дальнейший ход событий оказал недостаток боеприпасов и горючего, подвоз которых не был организован. В связи с этими причинами активные действия советских войск в районе Гродно с 25 июня начали затухать.

Проведением контрудара в районе Гродно командование Западного фронта не достигло решительных целей, несмотря на неукротимое желание советских воинов добиться победы над врагом. Однако положительное значение его состоит в том, что шесть немецких пехотных дивизий и несколько авиационных соединений были на несколько суток прикованы к району Гродно, понесли большие потери и не смогли развивать наступление в восточном направлении. Все это до некоторой степени нарушало планы противника и срывало сроки выдвижения вражеских войск к Днепру. Генерал Гальдер специально направлял в район Гродно своего представителя генерала пехоты Отта. После его доклада Гальдер 29 июня сделал в служебном дневнике следующую запись: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволять себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это недопустимо…»

К 25 июня положение на фронте продолжало ухудшаться. Так как связь со штабами армий периодически отсутствовала, командующий фронтом слабо знал обстановку, особенно положение своих войск. Поэтому вместо — заблаговременной организации обороны в Минском укрепленном районе он решил находившиеся северо-западнее Минска соединения выдвинуть в направлении Лиды с целью нанесения контрудара по наступавшей здесь группировке. В середине дня 24 июня генерал Павлов отдал приказ командующему 13-й армией генерал-лейтенанту Филатову П. М. следующего содержания: объединить войска 21-го стрелкового корпуса (17, 24, 37 и 50-я стрелковые дивизии) и 8-й противотанковой бригады и, прикрывшись с вильнюсского направления и обеспечив противотанковой бригадой оборону в районе Лиды, частью сил организовать наступление в целях взаимодействия с ударной группой генерала Болдина.[78]

Вследствие того что этот приказ не учитывал реально сложившейся обстановки, он не был полностью выполнен и привел лишь к ослаблению обороны северо-западных подступов к Минску. Некоторые соединения 13-й армии выдвинулись на указанные им рубежи. Так, 26 июня северо-восточнее Лиды на 16-километровом участке готовились к обороне части 24-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Галицкий К. Н. В результате самоотверженных действий этой дивизии враг был вынужден временно остановиться, для того чтобы тщательно подготовиться к прорыву обороны советских войск. Лишь вследствие сильного артиллерийского огня и непрекращавшихся бомбовых ударов противника части 24-й стрелковой дивизии, ведя неравный бой, были вынуждены отходить на восток.

Героически действовали в районе города Лиды советские артиллеристы. Развернувшись и оборудовав противотанковый рубеж на р. Дзитва, 8-я отдельная противотанковая бригада, которой командовал полковник Стрельбицкий И. С… остановила 12-ю танковую дивизию 3-й танковой группы. На этом рубеже ожесточенные бои с противником велись до 28 июня. До последнего снаряда вели огонь герои-артиллеристы и на несколько дней задержали танки противника. Западнее р. Дзитва и непосредственно на противотанковом рубеже, согласно докладам командиров полков, артиллеристы уничтожили около 60 танков противника. За умелую организацию боя и проявленное мужество командир бригады полковник Стрельбицкий И. С. был награжден орденом Красного Знамени.

Когда развертывались бои в районе Лиды, севернее ее противник рвался к Минску. Еще утром 24 июня соединения 3-й танковой группы заняли Вильнюс и форсировали р. Вилия. Из этого района они устремились к Минску. 25 июня немецкие танки подошли к Минскому укрепленному району. В связи с переброской 21-го стрелкового корпуса в Лиду Минский укрепленный район должны были оборонять прибывающие соединения 44-го стрелкового корпуса под командованием комдива Юшкевича В. А. 64-я и 108-я стрелковые дивизии этого корпуса из Смоленска и Вязьмы по железной дороге перевозились в Минск, а оттуда выдвигались в укрепленный район. В то же время 100-я и 162-я стрелковые дивизии 2-го стрелкового корпуса сосредоточивались северо-восточнее и восточнее Минска, находясь в резерве командующего фронтом. Таким образом, к подходу танковых соединений противника к Минскому укрепленному району советские войска не выдвинулись полностью в указанные им полосы и не смогли подготовить устойчивую оборону. В результате этого северо-западные подступы к Минску, ограниченные Вилейской низменностью и Налибокской пущей, оказались слабо прикрытыми.

Тем временем на левом крыле фронта события развивались следующим образом. Вечером 23 июня соединения 2-й танковой группы при поддержке бомбардировочной авиации атаковали войска 4-й армии на рубеже р. Ясельда. Части 28-го стрелкового и 14-го механизированного корпусов, не успевшие закрепиться и привести себя в порядок, не смогли отразить массированные атаки танков противника и были вынуждены отступать. К утру они отошли восточнее Слонима и за р. Щара, организовав временное прикрытие за рекой частями 205-й моторизованной дивизия под командованием полковника Кудюрова Ф. Ф. В результате ожесточенных боев на рубеже рр. Щара и Слонка вражеские войска были временно остановлены. Особую стойкость и упорство в этих боях проявили танкисты 30-й танковой дивизии, которой командовал полковник Богданов С. И. Командир танкового батальона капитан Бандурко М. А. личным примером увлекал танкистов на разгром врага. Будучи раненым, коммунист Бандурко не покинул поле боя, а продолжал уничтожать вражеские танки. Командир экипажа старшина Матюхин своим тайком врезался в гущу вражеских машин и в упбр расстреливал их. Экипаж старшего сержанта Спиченкова занял оборону. Спустя некоторое время пять немецких танков атаковали танк Спиченкова. Меткими выстрелами старший сержант Спиченков вывел из строя один за другим четыре танка противника. Вражеская пуля сразила героя-танкиста. Храброго воина заменил младший политрук Огирь, который и уничтожил пятый танк.[79] В этом неравном бою советские воины были полны решимости остановить врага. И это им удалось достигнуть. Хотя и не надолго, но танки с черными крестами на броне остановились как вкопанные.

Оценив сложившуюся обстановку, командующий 4-й армией принял решение организовать более устойчивую оборону на рубеже р. Щара, привлекая для этого свежие силы. Он приказал прибывавшей в район Городище на автомашинах 55-й стрелковой дивизии под командованием полковника Иванюка Д. И. занять и упорно оборонять рубеж р. Щара, сменив к 12 часам 24 июня части 205-й моторизованной дивизии, которые отводились в резерв. Барановичское направление должна была прикрыть выгружавшаяся на ст. Лесьна 143-я стрелковая дивизия, до прибытия которой оборона этой полосы возлагалась также на части 55-й стрелковой дивизии.[80] 55-я стрелковая дивизия к 13 часам сменила 205-ю моторизованную дивизию. Однако она была не в состоянии оборонять столь широкую полосу. К тому же ее части не успели еще закрепиться в назначенных им районах обороны, как были атакованы противником. Это отмечало и командование 4-й немецкой армии в донесении от 24 июня: «…Противник намеревался обороняться по ту сторону р. Щара, но этого ему не удалось сделать благодаря прорыву 2-й танковой группы». Вражеские соединения перешли в наступление в 14 часов, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки. Части 55-й стрелковой дивизии не выдержали натиска противника и, несмотря на ввод в бой вторых эшелонов полков и всех танков 14-го механизированного корпуса (до 25 бронеединиц), были вынуждены отходить.[81] Захватив рубеж р. Щара, немецкие танковые соединения 25 июня вышли в район Барановичи. Тем самым противнику удалось перерезать один из важнейших путей отхода советских войск в восточном направлении.

В то время когда шли бои в 150–200 км от границы, в глубоком тылу противника героически сражалась небольшая группа советских войск, находившаяся в Брестской крепости. Первые удары по Бресту вражеская артиллерия и авиация нанесли в 3 часа 30 минут утра 22 июня. В районе Бреста, а также севернее и южнее его должны были развернуться 42-я и 6-я стрелковые дивизии 4-й армии. Однако, не успев сделать это, они подверглись ударам противника, потеряли много личного состава и техники и были вынуждены отходить. В крепости остались только отдельные подразделения этих дивизий, а также 33-го инженерного полка и пограничного отряда. Организовав оборону, советские воины оказали ожесточенное сопротивление 45-й и 31-й пехотным дивизиям 4-й немецкой армии. Несмотря на значительное численное превосходство противника, непрекращавшийся артиллерийский огонь, который вела специальная артиллерия, и удары вражеской авиации, советские войска стойко удерживали занимаемые позиции. Ежедневно в оперативных донесениях штаба 4-й немецкой армии отмечалось сильное сопротивление советских войск в Брестской крепости. Так, например, 25 июня доносилось: «В крепости Брест продолжают держаться остатки гарнизона, оказывая исключительно упорное и ожесточенное сопротивление». В тот же день генерал Гальдер записал в служебном дневнике: «Подтверждается, что 45-я пехотная дивизия зря понесла в районе Брест-Литовска большие потери».[82]

С целью уничтожения наседавших со всех сторон гитлеровцев советские воины делали вылазки из крепости и наносили короткие удары по врагу. Пехотинцы, артиллеристы и саперы, находившиеся в крепости, мужественно сражались с ненавистным врагом. Под стенами Бреста противник потерял много своих солдат и офицеров. Защитники крепости подорвали также несколько его танков. 45-я немецкая пехотная дивизия вела бой у Бреста в полном составе до 1 июля 1941 г. После этого на длительное время были оставлены для борьбы с храбро сражавшимися советскими воинами два ее батальона, усиленные артиллерией. Лишь около 20 июля они убыли в дивизию, передав район крепости охранным частям.

Героическая борьба горстки храбрецов с гитлеровцами продолжалась около месяца. Золотыми буквами в летопись истории Великой Отечественной войны вписаны имена героев Брестской крепости: майора Гаврилова П. М., капитана Зубачева И. Н., полкового комиссара Фомина Е. М., заместителя политрука Матевосяна С. М., воинов Боголюбова, Крутова, Михайлова, Седова и многих других. За образцовое выполнение воинского долга при обороне Брестской крепости и проявленные при этом отвагу и героизм Президиум Верховного Совета СССР присвоил бывшему командиру 44-го стрелкового полка 42-й стрелковой дивизии майору Гаврилову П. М. звание Героя Советского Союза.

Войска Западного фронта, так же как и войска других фронтов, уже в первые дни войны проявили невиданное упорство, отвагу и героизм. Самоотверженно и мужественно действовали наши артиллеристы. Нанося огневые удары по врагу и прикрывая вынужденный отход войск, они уничтожали противника и удерживали обороняемые рубежи до тех пор, пока не кончались боеприпасы. В целом артиллерия умело решала стоявшие перед ней задачи. Но в использовании ее были допущены и существенные недочеты. Артиллерия нередко теряла взаимодействие с другими родами войск, открывала огонь по танкам и малым группам с больших дистанций, что приводило к преждевременному вскрытию системы огня. В связи с тем что стрелковым дивизиям пришлось обороняться на широких фронтах, централизованное управление артиллерией, как правило, не практиковалось. Частая смена огневых позиций вследствие быстрого изменения обстановки не позволяла полностью использовать огневые возможности артиллерии. Подвоз боеприпасов в артиллерийские части был крайне осложнен из-за недостатка автотранспорта. Склады боеприпасов, находившиеся в приграничной полосе, в связи с угрозой захвата их противником были взорваны, а подвоз из глубины страны нарушался систематическими налетами вражеской авиации. За период с 22 по 29 июня, доносил в Москву начальник артиллерии фронта генерал-майор артиллерии Клич, войскам было подано по железной дороге всего девять транспортов с боеприпасами.[83] Все эти недостатки в использовании артиллерии безусловно оказывали отрицательное влияние на результаты приграничных боев и сражений.

Основной задачей военно-воздушных сил Западного фронта в первые дни войны были самостоятельные удары с воздуха по моторизованным и танковым колоннам противника, а также по его аэродромам. Первые удары по вражеским танковым колоннам были нанесены 22 и 23 июня в районах Сувалки, Домброва, Гродно с одновременными налетами на аэродромы противника на меридиане Августов, Седлец. Наряду с этим советские летчики прикрывали районы сосредоточения наземных войск, крупные железнодорожные узлы, вели разведку в тылу противника. Во взаимодействии с наземными войсками авиационные части и соединения вели активную борьбу с противником в районе Гродно.

Несмотря на стойкость и мужество, проявленные советскими воинами в борьбе с фашистскими захватчиками, а также умело организованную на отдельных участках оборону, приграничное сражение войск Западного фронта окончилось неудачно. Выдвинувшись в район Молодечно, 3-я танковая группа глубоко охватила советские соединения с севера. В то же время 2-я танковая группа из района Барановичи угрожала обходом их с юга. Неудачи советских войск объясняются, главным образом, тем, что они не были приведены в боевую готовность и развернуты в приграничных укрепленных районах. Советские соединения вводились в бой по мере подхода по частям, чтобы сорвать наступление противника. Однако остановить врага им не удалось. Сильные танковые группировки противника, действовавшие при активной поддержке авиации, не давали возможности нашим войскам закрепиться и создать устойчивую оборону. Кроме того, частые потери управления войсками не позволяли сосредоточить усилия обороняющихся на угрожаемых направлениях с целью достижения решительных результатов.

2. Боевые действия советских войск на минском направлении (26 июня-10 июля 1941 г.)

Выход 3-й танковой группы в район Молодечно, а группы Гудериана в Барановичи сильно осложнил положение советских войск и поставил их йод угрозу окружения. Вступление всех соединений группы Гота и 9-й армии в полосу Западного фронта значительно увеличило численное превосходство противника. Используя выгоды обстановки, немецко-фашистское командование потребовало от командующих танковых групп ускорения выдвижения к Минску с целью окружения советских соединений, действовавших к западу от него.

Пристально следя за развитием событий на западном направлении. Ставка Главного Командования разрешила отвод войск и приказала командующему фронтом силами отходивших частей, а также соединений 13-й армии задержать противника в Минском и Слуцком укрепленных районах. Вскрыв надвигающуюся угрозу, командующий Западным фронтом 25 июня отдал приказ войскам 13, 3, 10 и 4-й армий на отход. Он потребовал начать отход в ночь с 25 на 26 июня, имея при этом танки в авангарде, а конницу, противотанковую артиллерию и инженерные подразделения с средствами заграждения — в арьергарде. 6-му механизированному корпусу предлагалось отступить в район Слонима. 13-я армия должна была отойти на рубеж Илия — Молодечно — Листопады — Гераноны, 3-я армия — на линию Гераноны — Лида-устье р. Щара, 10-я армия — на рубеж Слоним — Бытень, а 4-я армия — на линию Бытень — Пинск.[84] Особое внимание командующих армиями было обращено на то, чтобы отход совершался стремительно, днем и ночью, под прикрытием стойких арьергардов. Отрыв от противника предлагалось произвести широким фронтом.

Однако требования этого приказа войска не могли уже выполнить, так как для отвода 3-й и 10-й армий оставалась узкая полоса местности с небольшим количеством грунтовых дорог. Движение по размокшим после дождей дорогам было сопряжено с большими трудностями, которые усугублялись непрерывными налетами вражеской авиации. Поэтому отход советских войск проходил в весьма тяжелых условиях. Вследствие недостатка автотранспорта и горючего им не удавалось оторваться от наседавшего на них противника. Поэтому они были вынуждены вести с врагом напряженные арьергардные бои, в то время как фронт все дальше и дальше откатывался на восток.

Соединения 3-й армии отступали на Мосты и Ново грудок. Часть сил, выделенная для прикрытия отхода, оказывала в районе Мосты упорное сопротивление 8-му армейскому корпусу, который двигался навстречу 2-й танковой группе. 27 июня 28-я пехотная дивизия вышла в район Лунны. Тем временем другие соединения противника намеревались с ходу форсировать р. Неман. Но сделать этого им не удалось, так как войска генерала Кузнецова В. И. подорвали мосты в районе Лунны. Тогда противник устремился вдоль реки к городу Мосты и захватил автодорожный мост через Неман. Но и здесь развить наступление в этот день враг не смог вследствие ожесточенного сопротивления советских войск. Несмотря на то что противник наступал 5, 8 и 20-м армейскими корпусами, наши соединения стойко удерживали занимаемые рубежи. Более того, перейдя в контратаку, советские воины отбили захваченный противником мост. В донесении командующего 9-й армией командованию группы армий «Центр» об упорных и напряженных боях в этом районе сообщалось следующее: «28-я пехотная дивизия должна была удерживать плацдарм у Лунны. У Мосты идут тяжелые бои. Автодорожный мост у Мосты вновь захвачен противником».

Ни на минуту не прекращалось в эти дни сражение с противником и в полосе 10-й армии. Особенно жаркие бои разгорелись в районах Волковыска и Зельвы. Советские войска стремились отразить натиск преследовавшего их по пятам врага и прорваться на восток через Слоним на Барановичи. Чтобы не допустить прорыва войск генерала Голубева К. Д. на восток, командующий 4-й немецкой армией приказал своим войскам перейти к обороне на рубеже Слоним — Дерочин — Зельва Ружаны. В целях создания устойчивости обороны 4-я немецкая армия по просьбе генерал-фельдмаршала фон Клюге была усилена 10-й танковой дивизией из группы Гудериана. Несмотря на настойчивые попытки гитлеровских войск окружить и уничтожить советские части и соединения, достичь этого им не удалось. Через узкий коридор Мосты — Дерочин наши войска ко 2 июля отошли в район Новогрудок и частично в Полесье.

С 26 июня немецко-фашистское командование стремилось как можно скорее выдвинуть соединения 3-й и 2-й танковых групп в район Минска, чтобы сомкнуть кольцо окружения. В этот день 39-й моторизованный корпус группы Гота вышел к Минскому укрепленному району, в который выдвигались дивизии 44-го стрелкового корпуса 13-й армии. С целью прикрытия северо-западных подступов к Минску командующий фронтом 25 июня решил выдвинуть на рубеж обороны, проходивший в 20 км от города, из своего резерва 161-ю и 100-ю стрелковые дивизии, которые совместно с частями народного ополчения, сформированными в Минске, должны были преградить путь танкам противника. К моменту выхода немецких танков к Минскому укрепленному району войска 13-й армии не закончили сосредоточения и развертывания. Не были подтянуты некоторые артиллерийские части. В связи с стремлением занять весь укрепленный район советские соединения готовились к обороне на широком фронте. Так, например, 64-я стрелковая дивизия, имевшая 102 орудия, оборонялась на 52-километровом фронте,[85] построив боевой порядок в один эшелон. Вполне естественно, что создать устойчивую в противотанковом отношении оборону советские войска не могли. И несмотря на желание, многие оборонительные сооружения вследствие недостатка сил не были вообще заняты войсками.

В целях избежания затяжных боев и скорейшего выхода в район Минска для соединения с войсками Гудериана генерал-полковник Гот приказал своим танковым соединениям с ходу прорвать Минский укрепленный район. Завязавшиеся 26 июня бои вылились к концу дня в ожесточенное сражение. Успешно в этот день отражала атаки вражеских танков 64-я стрелковая дивизия под командованием полковника Иовлева С. И. Совместно с наземными войсками храбро дрались с врагом и наши славные летчики.

Бессмертный подвиг совершил 26 июня командир эскадрильи 207-го авиационного полка 42-й авиационной дивизии капитан Гастелло Н. Ф. Эскадрилья Гастелло наносила удары по танкам, бронетранспортерам и автомашинам противника на дороге Молодечно — Радошковичи, которые двигались к Минску. При выполнении летчиком боевого задания вражеская зенитка пробила бензобак его самолета. Самолет загорелся. Гастелло пытался сбить пламя с самолета, но сделать это ему не удалось. Тогда объятый пламенем самолет коммунист Гастелло направил на колонну вражеских машин. Взрывом и пожаром были уничтожены десятки автомашин и танков противника. Сотни гитлеровцев нашли себе здесь могилу. За этот героический подвиг капитан Гастелло Н. Ф. посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Большие потери 39-му моторизованному корпусу противника на маршруте Молодечно, Минск нанес 215-й штурмовой авиационный полк, которым командовал майор Рейно Л. Д. В период с 24 по 27 июня этот полк произвел 284 боевых вылета.[86] Каждый летчик совершал по 2–3 боевых вылета в день.

С 27 июня авиация Западного фронта систематически наносила эшелонированные удары по вражеским колоннам в районах Пружаны, Береза, Молодечно, Барановичи, Ошмяны, Минск, Бобруйск. По неполным данным, в период с 22 по 30 июня она сбросила на противника 107,5 т бомб.

В сражении под Минском советские войска умело использовали занятые ими долговременные огневые точки. В «Отчете о боях 3-й танковой группы…» генерал Гот писал: «Минские доты частично пройдены не занятыми войсками противника, в то время как при преодолении других дивизии несли тяжелые потери, прорываясь через укрепленный пояс». Войска 13-й армии, особенно 64-я, 108-я стрелковые дивизии 44-го стрелкового корпуса и 100-я, 161-я стрелковые дивизии 2-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Ермаков А. Н., стойко удерживали занимаемые рубежи до 28 июня.

Проявляя большое мастерство и инициативу, героически дрались в эти дни с танковыми частями противника воины 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Руссиянов И. Н. До вступления в бои в частях и подразделениях была проведена большая партийно-политическая работа. Инструкторы и агитаторы отдела политической пропаганды, начальником которого был полковой комиссар Филяшкин К. И., выезжали в войска. В ротах и батальонах были проведены партийные, комсомольские собрания и митинги всего личного состава. Вместе с политической подготовкой проводилась напряженная боевая подготовка. Чтобы успешно уничтожать вражеские танки, солдат обучали метанию связок гранат и бутылок с горючей смесью. И вот экзамен от обучаемых вскоре стали принимать в жарком, смертельном бою. Хорошо организовало оборону своего участка отделение младшего сержанта Никифорова. Гранатами и бутылками бойцы этого отделения только 27 июня уничтожили шесть немецких танков.[87] В борьбе с вражескими танками примеры несгибаемой воли и мужества показывали своим подчиненным командиры. Так, например, капитан Морозов лично в этот день вывеют из строя 16 немецких танков. Когда не хватало бутылок, солдаты и офицеры использовали фляжки и другие подручные емкости, в которые можно было залить бензин.

Положение оборонявшихся в Минском укрепленном районе частей ухудшилось в связи с прорывом к Минску с юго-запада 47-го моторизованного корпуса из группы Гудериана. Но, даже несмотря на это, они продолжали оказывать упорное сопротивление гитлеровцам и в последующие дни. По-прежнему стойко удерживали занимаемые позиции в 20 км северо-западнее Минька 161-я стрелковая дивизия под командованием полковника Михайлова А. И. и 100-я стрелковая дивизия. 27 июня они перешли в контратаку, отбросив вражеские части на 12 км в северо-западном направлении. Тогда противник подтянул на этот участок большое количество танков и с утра 28 июня возобновил наступление. Два дня вела упорные бои с немецкими танками, рвавшимися к Минску, 100-я стрелковая дивизия. Однако силы были неравные. Враг наступал не только с фронта, но и с тыла. Чтобы избежать окружения, генерал Руссиянов вывел свои части в противотанковый район за р. Волма, где вновь организовал оборону. В эти дни воины дивизии, умело используя связки гранат и, главным образом, бутылки с горючей смесью, уничтожили большое количество пехоты и танков противника. Умело руководил боем командир 3-го батальона 85-го стрелкового полка капитан Тартычный, впервые в дивизии применивший бутылки с бензином для борьбы с танками. Его батальон только в течение дня 28 июня уничтожил 15 танков. В этот же день командир другого батальона капитан Коврижко Ф. Ф. лично уничтожил 10 танков. В боях за 28 и 29 июня войска 100-й стрелковой дивизии уничтожили до 100 танков, бронемашин и мотоциклов противника.[88] Блестящий опыт борьбы воинов 100-й и 161-й стрелковых дивизий с вражескими танками широко популяризировался в других соединениях фронта. В связи с этим стала постепенно изживаться зародившаяся было кое-где в первые дни войны танкобоязнь. Советские воины стали смело вступать в бой с гитлеровскими танками, нанося врагу большой урон.

Большие потери нес противник, но, находя слабые места в обороне, продолжал на узких участках фронта рваться вперед. Его действия облегчались еще и тем, что из-за недостаточно организованного снабжения в наших войсках недоставало боеприпасов и горючего. Некоторые соединения и части были вынуждены отходить только потому, что они не имели боеприпасов. Большие возможности для развития наступления предоставляло противнику господство в воздухе. Из-за недостатка истребителей и зенитных орудий наши наземные войска слабо прикрывались с воздуха. Вот что по этому поводу писал в те дни в политдонесении начальник отдела политической пропаганды 2-го стрелкового корпуса: «Начиная с 27 по 30 июня на фронте в районе Минска ни одного раза не появлялась наша авиация; при этих условиях авиация противника орудует безнаказанно».[89] И не случайно поэтому воины 100-й и 161-й стрелковых дивизий говорили: «Дайте снарядов, помогите самолетами — мы никогда не отступим». Но обеспечение войск боеприпасами и горючим в тех чрезвычайно трудных условиях обстановки было исключительно сложным делом. Бомбардировщики противника сильно бомбили узлы дорог, воинские эшелоны и колонны машин. Вследствие недостатка истребителей, а иногда и распыленного использования их, советские летчики не могли прикрыть все эти объекты с воздуха. Правда, в тех районах, где действовала советская авиация, она наносила большой урон противнику. Особенно отличились в конце июня летчики 123-го истребительного авиационного полка 10-й смешанной авиационной дивизии. 28 июня капитан Савченко, старший политрук Сиротин, лейтенант Жидов, лейтенант Завгородний и лейтенант Сахно вступили в воздушный бой, несмотря на численный перевес противника. В коротком бою, продемонстрировав мужество и боевое мастерство, наши летчики сбили 21 самолет противника.[90] В этот же день штурман звена 42-й авиационной дивизии коммунист лейтенант Башанов вслед за своим летчиком выпрыгнул из горящего самолета на парашюте. Приземлившись на территории противника, он проявил хладнокровие и храбрость. Уничтожив из личного оружия несколько гитлеровцев, он вырвался из окружения и спас своего товарища летчика, получившего сильные ожоги. Взаимопомощь и выручка в бою была законом жизни всех советских воинов с первого дня войны.

Удерживая в своих руках инициативу и имея численное превосходство в силах и средствах, немецко-фашистская армия стремилась во что бы то ни стало продолжать наступление. Не считаясь с потерями, вражеские войска продвигались вперед. Вследствие неравных условий борьбы наши сильно ослабленные соединения были вынуждены отступать. К исходу 28 июня большая часть войск 13-й армии отходила в район восточнее Минска, так как к городу с северо-запада и юго-запада рвались гитлеровские танки. В 17 часов 28 июня 12-я танковая дивизия 3-й танковой группы после упорного боя ворвалась в Минск, а на следующий день 39-й и 47-й моторизованные корпуса из групп Гота и Гудериана соединились. Войска 13-й армии в основном успели отойти на восток и 30 июня развернуться на рубеже Борисов — Смолевичи — р. Птичь. В то же время некоторые соединения других армий, отходившие из Гродно и Белостока на Новогрудок, Минск, оказались в окружении западнее Минска.

На левом крыле фронта в эти дни также продолжались ожесточенные бои с противником. После окончания приграничного сражения войска 4-й армии, ведя сдерживающие бои, отходили в направлении Слуцка. Имевшимися силами армия могла еще организовать устойчивую оборону в Слуцком укрепленном районе. Однако командование фронта до получения директивы Ставки об организации упорной обороны в Минском и Слуцком укрепленных районах, руководствуясь ранее полученными указаниями из центра, все еще нацеливало войска 4-й армии не столько на организацию обороны с целью остановить противника, сколько на подготовку наступления, чтобы разгромить вклинившиеся группировки врага. 25 июня генерал Павлов передал распоряжение генералу Коробкову через заместителя начальника штаба 4-й армии полковника Кривошеева о нанесении главными силами армии контрудара с целью разгрома наступающего в полосе армии противника. С этой целью 4-я армия была усилена действовавшими в районе Слонима 121-й стрелковой дивизией, которой командовал генерал-майор Зыков П. М., и 155-й стрелковой дивизией под командованием генерал-майора Александрова П. А. Во исполнение этого распоряжения в час ночи 26 июня генерал Коробков отдал войскам следующий приказ: 4-я армия во взаимодействии с 20-м механизированным корпусом и военно-воздушными силами фронта с рассветом 26 июня переходит в наступление с целью разгромить противостоящего противника и отбросить его за р. Щара.[91] Согласно этому приказу большая часть сил армии должна была проводить наступательную операцию. На организацию обороны в Слуцком укрепленном районе получил задачу только командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор Попов В. С., который имел в своем распоряжении лишь остатки 6, 42 и 55-й стрелковых дивизий.

В связи с тем что все соединения 4-й армии были втянуты в бои и находились на значительном удалении друг от друга, осуществить организованно контрудар не представилось возможным. Не удалось организовать и оборону в Слуцком укрепленном районе, так как на работы по приведению его в боевое состояние недоставало сил и не было времени. Вследствие этого к утру 27 июня части 4-й армии под натиском 24-го моторизованного корпуса, наступавшего вдоль Брестского шоссе, оставили Слуцк и, устраивая заграждения на путях вероятного продвижения вражеских танков, начали отходить к Бобруйску. К исходу 27 июня советские войска отошли на восточный берег р. Березина, организовав на нем оборону частями 47-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Поветкин С. И., и подразделениями Бобруйского автотракторного училища во главе с полковником Чупрыгиным И. М. В этот день в тыл к противнику был заброшен разведывательный отряд из состава курсантов училища под командованием коммуниста старшего лейтенанта Грязева. Этот отряд собирал важные сведения о расположении вражеских войск, действовавших в районе Бобруйска. Своевременной передачей их командованию разведывательный отряд помог в проведении мероприятий по срыву наступления противника в районе Бобруйска.

Вследствие своевременной подготовки к обороне, все попытки немцев форсировать Березину с ходу были отражены. Однако положение войск 4-й армии в этом районе, в связи с подтягиванием фашистским командованием крупных сил постепенно ухудшалось. В связи с угрозой захвата противником моста через Березину в районе Бобруйска генерал Коробков отдал начальнику инженеров армии полковнику Прошлякову А. И. распоряжение на подрыв его.

Осложнилась обстановка и севернее Бобруйска. Танковые соединения противника продвигались к Березино и Свислочи. Так как наших войск в этих районах не было, командующий фронтом решил направить туда по одной бригаде 4-го воздушно-десантного корпуса. 28 июня командир корпуса генерал-майор Жадов А. С. получил приказ немедленно занять 8-й бригадой оборону по восточному берегу р. Березина у Свислочи, а 29 июня — 7-й бригадой у Березино и не допустить переправы противника. Ему было приказано также подготовить мост через Березину к взрыву и в случае необходимости подорвать его. Своевременно выдвинувшись в указанные районы, воздушно-десантные части отразили попытки противника форсировать реку с ходу и временно задержали дальнейшее продвижение вражеских танков.

В целом к концу июня, хотя и дорогой ценой,[92] врагу вновь удалось добиться значительных успехов. Решив, что советские войска разгромлены, а остатки их не смогут оказать организованного сопротивления, генерал-фельдмаршал фон Бок потребовал от командующих танковыми группами развернуть наступление на широком фронте с целью быстрейшего выхода на рубеж Дрисса-Витебск- Орша — Могилев — Рогачев — Речица. Он приказал генералам Готу и Гудериану выбросить передовые отряды для захвата переправ на рр. Березина, Западная Двина и Днепр.

Военный совет Западного фронта вскрыл намерения вражеского командования. Чтобы не допустить форсирования противником этих рек с ходу, командующий фронтом 28 июня решил, не ожидая подхода отступающих войск, организовать оборону на рр. Березина и Днепр в районах Борисова, Березино, Свислочи, Могилева и Рогачева силами местных гарнизонов и выдвигавшихся туда воздушно-десантных частей. В целях срыва наступления соединений 3-й танковой группы на лепельском направлении генерал Павлов в этот же день приказал начальнику лепельского гарнизона генерал-майору Терпиловскому Б. Р. немедленно приступить к организации обороны г. Лепеля, оборудовав вокруг района расположения войск противотанковый рубеж, создав укрепления на путях вероятного движения танков противника и устроив противотанковые минно-взрывные заграждения в дефиле и на подступах к переправам. Оборона Лепеля возлагалась на Лепельскую группу войск, в которую включили Лепельское минометное училище. Вильнюсское пехотное училище и 103-й отдельный противотанковый дивизион. Для минирования объектов II производства подрывных работ этой группе был придан 58-й отдельный саперный батальон, которым командовал майор Киселев. Саперы подготовили к подрыву все мосты на реках в районе Лепеля, а на дорогах установили мины. В ночь со 2 на 3 июля, в связи с угрозой захвата мостов танковыми частями противника, все они по приказу генерала Терпиловского были подорваны. При подходе немецких танков к мосту через р. Эсса южнее Лепеля два из них подорвались на минах.[93] На лепельском направлении действовал также в качестве отряда заграждения 169-й отдельный саперный батальон под командованием майора Афанасьева Л. Н. Саперы этого батальона подрывали мост, как правило, при нахождении головных танков на нем или вблизи него. Только в первых числах июля 169-й саперный батальон на путях продвижения вражеских танков подорвал 34 автодорожных моста.

Советские войска делали все возможное, чтобы остановить противника. Но для срыва наступления вражеских подвижных соединений, рвавшихся от Минска к Днепру, у Военного совета Западного фронта не хватало сил и средств. В сложившейся обстановке требовалось проведение срочных мероприятий, чтобы создать сплошной фронт обороны и остановить противника. Оценив итоги приграничных сражений, Ставка Главного Командования еще 25 июня решила сосредоточить и развернуть на рубеже Днепра свежие силы, подтягиваемые к фронту из внутренних военных округов. Однако к началу июля сосредоточение войск на этом рубеже было далеко от завершения. Для того чтобы усилить естественный противотанковый рубеж, каким является р. Днепр, по решению Военного совета Западного фронта силами местного населения оборудовался противотанковый рубеж по линии: Витебск- Орша — и далее по р. Днепр до Речицы. С целью прикрытия крупных населенных пунктов, расположенных вдоль Днепра, строились предмостные укрепления. Кроме этого рубежа в междуречье Березины и Днепра на основных танкоопасных направлениях создавались промежуточные полосы противотанковых заграждений.[94] Чтобы замедлить продвижение танковых группировок противника с целью выигрыша времени для организации устойчивой обороны на Днепре Ставка приказала прикрывать вынужденный отход специальными отрядами, которые должны были устраивать противотанковые заграждения, подрывать мосты, средства связи и разрушать дороги. По личному указанию Маршала Советского Союза Тимошенко С. К. начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор инженерных войск Котляр Л. З. отправил на западное направление три отряда заграждения. Отряд заграждения под командованием военного инженера 2 ранга Ястребова В. Н. действовал на стыке Северо-Западного и Западного фронтов, широко используя мины замедленного действия. Отряд полковника Овчинникова М. С. с 30 июня устраивал заграждения и минировал мосты на витебско-лепельском направлении, а отряд под командованием полковника Старинова И. Г. - на направлениях Орша, Борисов и Могилев, Березино. Все эти мероприятия проводились под неослабным контролем Ставки Главного Командования. 2 июля она дала распоряжение командующему Западным фронтом немедленно заминировать автомагистраль от Минска на Оршу, а также шоссе от Минска на Могилев. Ставка потребовала также, чтобы минирование было начато от Минска и осуществлено в нескольких местах, с тем чтобы в нужный момент можно было произвести подрыв дорожных сооружений и задержать продвижение танковых соединений противника.

Огромным напряжением сил войскам Западного фронта требовалось выиграть время для организации обороны на рубеже рр. Западная Двина и Днепр, Выполняя указания Ставки и Военного совета фронта, советские воины вели упорные арьергардные бои и при оставлении своих позиций подрывали мосты, а на отдельных участках устанавливали мины. Ожесточенные сражения с противником шли днем и ночью. В них участвовали пехота, артиллерия, танки и авиация. Все советские воины с величайшей стойкостью и храбростью, до последней капли крови дрались с ненавистным врагом, отстаивая честь, свободу и независимость своей Родины. Повсюду противник встречался упорным сопротивлением наших стрелковых войск, поддерживавшихся огнем артиллерии и ударами авиации с воздуха.

Большую помощь войскам, действовавшим с фронта, оказывали части и соединения, окруженные западнее Минска. Они не сложили оружия, как рассчитывал противник, и в течение длительного времени вели ожесточенную, кровопролитную борьбу с врагом, сковывая войска 9-й, 4-й армий и часть сил 2-й танковой группы. Докладывая свои намерения на 3 июля генерал-фельдмаршалу Браухичу, командующий группой армий «Центр» указывал в отношении действий войск этих армий следующее: «Продолжать сужение Новогрудского кольца окружения путем дальнейшего продвижения 2-й и 9-й армий, выбрасывая вперед подвижные части, а также выдвинуть войска из района Минска на запад до лесной опушки Налибокской пущи». Главные силы 9-й и 2-й[95] армий вели боевые действия с советскими войсками западнее Минска до 8 июля. Значительное количество наших войск в первой декаде июля отдельными группами вышло из окружения и влилось в состав оборонявшихся соединений на рубеже Днепра. Это отмечало и командование группы армий «Центр». «Установление многочисленных разрозненных соединений противника перед 4-й танковой армией, — доносило оно 7 июля в Берлин, которые отходят с частью сил, вышедших из окружения под Белостоком и Новогрудком, позволяет предполагать определенную последовательность в действиях и группировке противника». Некоторая часть советских солдат и офицеров не смогла вырваться из окружения, осталась в тылу противника и вела борьбу с врагом партизанскими методами как самостоятельно, так и влившись в начавшие уже активно действовать на территории Белоруссии партизанские отряды.

К концу июня командование группы армий «Центр» подтянуло танковые группы на рубеж р. Березина. Произведя частичную перегруппировку, группы Гота и Гуде-риана возобновили наступление. 30 июня 24-й моторизованный корпус форсировал р. Березина в районе Бобруйска и захватил плацдарм. На следующий день он начал наступление на рогачевском направлении. В связи с недостатком сил и средств войска 4-й армии не смогли задержать противника в междуречье Березины и Днепра. Поэтому, ведя арьергардные бои, они медленно отходили к Днепру. 2 июля начальник штаба фронта генерал-лейтенант Маландин Г. К. передал следующее распоряжение командующему 4-й армией: «Для преграждения возможностей действия противника со стороны Бобруйска в северном направлении организовать сплошную полосу заграждений на участке от р. Березина до р. Днепр на линии: Любаничи — Охотичи — Озеране — Шепчицы, глубиною до 5 км. В первую очередь заградить… дороги, поляны и другие доступные для танков проходы, применив завалы, мины, надолбы, фугасы».[96] Общее руководство этими работами возлагалось на начальника инженеров армии полковника Прошлякова А. И. Выполняя распоряжение фронта, войска 4-й армии при широком участии местного населения к подходу танков противника укрепили указанный рубеж. Инженерные подразделения по приказу полковника Прошлякова усилили его минно-взрывными заграждениями. Прикрыв заграждения артиллерийско-пулеметным огнем, войска 4-й армии не позволили немцам развить наступление во фланг наших войск, оборонявшихся на борисовском направлении, и временно задержали продвижение вражеских танков к Днепру.

Оценивая сложившуюся в конце июня в районе Бобруйска и севернее его обстановку, генерал Павлов пришел к выводу, что большая часть сил 2-й танковой группы нацеливается на Могилев. Поэтому он решил для непосредственной защиты подступов к городу создать Могилевский район обороны.[97] Выполнение этой задачи было возложено на 61-й стрелковый корпус, командир которого был назначен начальником района обороны. Для борьбы с вражескими танками ему предлагалось сформировать подвижные отряды в составе одной стрелковой роты, одного саперного взвода и двух орудий каждый. Эти отряды были созданы и действовали на направлениях: Березино, Могилев; Свислочь, Могилев; Бобруйск, Могилев и Рогачев, Могилев. Они также позволили до некоторой степени замедлить выход немцев к Днепру.

Жаркие бои оврагом вели в первых числах июля войска 13-й армии. Заняв полевые укрепления восточнее Минска, они до 2 июля сдерживали натиск 46-го моторизованного корпуса. Здесь вновь отличились части 100-й стрелковой дивизии, уничтожив большое количество немецких танков. Личный состав этой дивизии хорошо окапывался и маскировался и при приближении вражеских танков забрасывал их гранатами и бутылками с горючей смесью, а пехоту отсекал ружейно-пулеметным и минометным огнем и уничтожал.

Но силы, возможности и условия борьбы были далеко не равные, а поэтому наши войска были вынуждены отходить за р. Березина. В результате этого угрожающая обстановка складывалась на борисовском направлении. В связи с обозначившимся обходом войск правого крыла командующий фронтом приказал перебросить 1 июля на автомашинах в район севернее Борисова 1-ю Московскую мотострелковую дивизию с задачей подготовить к обороне рубеж Крацевичи Стахов и переправу у Чернявка и не допустить прорыва противника через р. Березина.[98] Для работ по укреплению оборонительной полосы дивизии рекомендовалось широко привлекать местное население. С целью создания противотанковых заграждений было предложено устраивать лесные завалы, отрывать противотанковые рвы, эскарпы, контрэскарпы и устанавливать противотанковые мины. Командиру дивизии полковнику Крейзеру Я. Г. было указано, чтобы он установил связь с начальником Борисовского гарнизона, части которого оборудовали в эти дни предмостное укрепление в районе Борисова. Подготовкой обороны на промежуточных рубежах, подрывом мостов и минированием узлов дорог советские войска стремились как можно дольше задержать подвижные соединения врага.

Несколько суток шли напряженные сражения с танковыми соединениями противника на рубеже р. Березина в районах Борисова, Чернявки, Березино и Свислочи. И только 4 июля врагу удалось захватить несколько плацдармов на р. Березина. Перегруппировав свои силы и создав значительное численное превосходство на направлениях главных ударов, противник возобновил с них наступление. Войска Западного фронта, оказывая на каждом естественном рубеже ожесточенное сопротивление врагу, медленно отходили к Днепру.

Гитлеровское командование еще надеялось, что танковые соединения быстро выйдут к Западной Двине и Днепру, с ходу форсируют эти реки и разовьют наступление на Смоленск с целью ликвидации всех оставшихся соединений советских войск и открытия беспрепятственного пути на Москву. Главнокомандование сухопутных войск считало, что в составе Западного фронта имеется не больше 11 дивизий, которые не смогут оказать им серьезного сопротивления. Однако действительность опрокинула все расчеты фашистских стратегов. Уже бои в междуречье Березины и Днепра показали их ошибочность. Еще большее разочарование ожидало их на рубеже Западной Двины и Днепра.

С целью усиления войск Западного фронта Ставка Главного Командования в первых числах июля передала в его состав развертывавшиеся на рубеже рр. Западная Двина и Днепр соединения 22, 20 и 21-й армий. 4 июля командующий фронтом приказал войскам этих армий прочно обороняться в занимаемых полосах и не допустить прорыва противника в восточном и северном направлениях.[99] 22-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ершакова Ф. А. должна была оборонять Себежский и По-лоцкий укрепленные районы и участок по р. Западная Двина до Бешенковичи. На рубеже Бешенковичи — Шклов подготавливала оборону 20-я армия, которой командовал генерал-лейтенант Курочкин П. А., а на участке Могилев, Быхов, Лоев — 21-я армия под командованием генерал-лейтенанта Герасименко В. Ф.

Командующий 22-й армией организовал оборону укрепленных районов следуюищм образом. Себежский укрепленный район обороняли соединения 51-го стрелкового корпуса (170, 112 и 98-я стрелковые дивизии), а Полоцкий — войска 62-го стрелкового корпуса (174-я и 186-я стрелковые дивизии). Части постоянных гарнизонов укрепленных районов были подчинены командирам стрелковых корпусов или дивизий, в полосах которых они занимали оборону, 51-й стрелковый корпус с помощью местного населения построил оборонительную полосу между укрепленными районами, чтобы воспретить противнику обход их. Стрелковые дивизии строили боевые порядки в один эшелон с выделением общевойскового резерва силой от одного до двух стрелковых батальонов. Кроме того, по приказу генерала Ершакова в каждой дивизии был создан подвижный резерв на автомашинах в составе одного усиленного стрелкового батальона с противотанковыми средствами.[100] Опираясь на сооружения укрепленных районов, войска 22-й армии стойко сдерживали натиск 3-й танковой группы противника. Более того, они создали сильную угрозу флангам групп армий «Север» и «Центр». Упорно обороняясь в укрепленных районах, 22-я армия нанесла серьезный урон 57-му моторизованному и 23-му армейскому корпусам и на несколько дней задержала их продвижение.[101] О трудностях, с которыми пришлось столкнуться немецко-фашистским войскам, действовавшим на этом направлении, красноречиво свидетельствует донесение генерала Гота фельдмаршалу Боку. Он писал: «Время, которое было предоставлено русским при нашем наступлении на Минск и при нашей остановке у Минска, было использовано ими для разрушения мостов и переправ, которые они производили впервые в больших масштабах… Начатое с опозданием наступление на Полоцк многократно натыкалось на вражеские контратаки и неоднократно приостанавливалось перед новой линией дотов».

Особенно напряженные бои развернулись на левом фланге 22-й армии. 4 июля врагу удалось захватить плацдарм на р. Западная Двина в районе Диены. На следующий день решительной контратакой советские воины отбросили гитлеровцев на южный берег. На подступах к реке остались тысячи вражеских солдат и много подбитых танков. Значительная часть наступавших нашла себе могилу на дне реки. В ходе боя выявилось, что немецко-фашистские войска не выдерживают штыковых атак.

Упорная борьба в районе Диены продолжалась и в последующие дни. Сосредоточив крупные силы, которые были поддержаны авиацией, враг вновь захватил плацдарм на Западной Двине. Советские воины день и ночь вели ожесточенные бои с немцами, стремясь сбросить их с плацдарма. Однако сделать этого им не удалось вследствие подавляющего численного превосходства врага.

В этот день соединения 22-й армии занимали оборону на рубеже от Себежского укрепленного района до Витебска, общей протяженностью свыше 200 км. Соединения оборонялись на широком фронте (на дивизию приходилось около 35 км). К этому времени часть дивизий была почти полностью укомплектована личным составом, а в некоторых соединениях имелся уже большой некомплект. Так, например, в 126-й стрелковой дивизии насчитывалось всего 2355 человек.

7 июля войска 3-й танковой группы совместно с частью сил 16-й армии группы армий «Север» возобновили наступление в полосе 22-й армии. Против шести дивизий наступали шестнадцать немецких дивизий. Вражеское командование намеревалось окружить и уничтожить советские соединения, а затем нанести им удар во фланг и выйти в тыл всего Западного фронта. Для достижения этой цели 2-й армейский корпус наступал через Себеж на Идрицу, 57-й моторизованный корпус — через Диену на Невель, а 39-й моторизованный корпус — из районов Улла и Бешенковичи на Витебск и севернее его. Отражение вражеского наступления проходило в тяжелых условиях. Сосредоточив сильные ударные группировки, противник местами прорвал оборону войск 22-й армии и вклинился в глубину. 8 июля врагу удалось прорвать на некоторых участках Себежский укрепленный район. Но большего добиться он не смог. В результате упорства, проявленного советскими войсками, и особенно личным составом 170-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Силкина Н. К., наступление противника в районе Себеж было остановлено.

На участке от Улла до Бешенковичи (протяженностью около 30 км) оборонялся один полк 186-й стрелковой дивизии. В районе Витебска, также на широком фронте, до сосредоточения 19-й армии готовилась к обороне 153-я стрелковая дивизия, которая вскоре была переброшена в район Сенно, а на ее место прибыла 128-я стрелковая дивизия. Вполне естественно, что создать глубокую и устойчивую оборону на таком фронте в короткие сроки они не могли.

Не достигнув успеха на севере, соединения 3-й танковой группы с утра 9 июля возобновили наступление южнее с целью форсирования Западной Двины в районах Улла, Бешенковнчи. Советские воины встретили врага губительным огнем артиллерии пулеметов и решительными контратаками. Но силы были неравные. В результате этого 39-му моторизованному корпусу группы Гота к 10 июля удалось форсировать Западную Двину у Бешенковичи и захватить плацдарм.

Особого упорства, ожесточенности и напряжения достигли в начале июля сражения, развернувшиеся на борисовско-оршанском направлении, где рвалась к Днепру группа Гудериана. В районе Борисова оборонялись отдельные части 13-й армии, отошедшие из Минска. Сам город обороняли отдельные части и Борисовское танковое училище, начальником которого был корпусной комиссар Сусайков И. 3. Неоднократные попытки соединений 47-го моторизованного корпуса форсировать Березину успешно отбивались советскими войсками. Но противник не собирался прекращать наступление. Вследствие этого в районе Борисова разгорелись жаркие бои, в ходе которых советские воины несколько раз переходили в контратаки. В результате активных действий наших войск враг нес большие потери. Чтобы овладеть городом и захватить мост через Березину, фельдмаршал фон Бок бросил большое количество танков и пикирующих бомбардировщиков 8-го авиационного корпуса. Несмотря на мужество и отвагу, проявленные личным составом училища, противнику удалось 2 июля захватить Борисов.

На следующий день 18-я танковая дивизия от Борисова продвинулась до р. Бобр у Крупки, где неожиданно для себя натолкнулась на сильное сопротивление частей 1-й Московской мотострелковой дивизии, в составе которой имелось около 100 танков. Этой дивизии совместно с отходившими частями 13-й армии и подразделениями Борисовского училища удалось не только остановить врага, наступавшего вдоль автомагистрали Минск-Москва, но и отбросить его назад. Вместе с танковыми частями успешно действовала в этом бою артиллерия 1-й Московской мотострелковой дивизии, 13-й артиллерийский полк, на вооружении которого были 122-мм и 152-мм орудия, в упор расстреливал вражеские танки. Советские воины неоднократно контратаковали части 18-й танковой дивизии. Они нанесли этой дивизии значительные потери и задержали ее около двух суток. Показательно, что немецкие танкисты боялись вступать в борьбу с нашими танками Т-34. В этих боях советские воины проявили массовый героизм, за что многие из них были награждены орденами. За умелое руководство боевыми действиями и проявленный героизм командир дивизии полковник Крейзер Я. Г. был удостоен звания Героя Советского Союза.

Для того чтобы сломить сопротивление советских войск на рубеже р. Бобр, противник подтянул другие дивизии 47-го моторизованного корпуса и при поддержке авиации возобновил наступление. Отходя от рубежа к рубежу в направлении к Орше, советские воины вели упорные арьергардные бои, переходя на некоторых участках в контратаки. На помощь отходившим войскам были выдвинуты некоторые части 20-й армии. Стойкой обороной на центральном участке фронта наши войска так и не позволили врагу стремительно выйти к Днепру и с ходу форсировать его.

Упорное сопротивление немецко-фашистским соединениям оказали и войска левого крыла Западного фронта. Генерал Гудериан доносил 4 июля фельдмаршалу Боку, что «…противник на всем фронте наступления оказывает ожесточенное сопротивление… Почти все мосты между р. Березина и р. Днепр, в особенности на шоссейных дорогах, разрушены». Вторя ему, командующий группой армий «Центр» докладывал в ставку Гитлера, что «сопротивление перед нашими наступающими танковыми группами значительно усилилось… Противник… оказывает ожесточенное организованное сопротивление при поддержке артиллерийского огня…»

Непрерывно усиливавшемуся упорству советских войск в обороне способствовало постоянно возраставшее мастерство солдат, офицеров и генералов. Существенное влияние на организованность обороны оказало и новое командование Западного фронта. 2 июля командующим фронтом был назначен Маршал Советского Союза Тимошенко С. К., а начальником штаба с 30 июня был генерал-лейтенант Маландин Г. К. С вступлением этих лиц в командование фронтом значительно улучшилось управление войсками, стал наводиться порядок в организации и устройстве тыла.

Военный совет фронта, чтобы ослабить главную ударную силу гитлеровской армии — танковые войска, особое значение придавал организации противотанковой обороны.

6 июля была издана специальная директива по этому вопросу. В ней указывалось о необходимости широкого применения противотанковых заграждений, которые должны были прикрываться пулеметным огнем и противотанковой артиллерией. «Для срыва маневра, отрезания баз и блокировки прорвавшихся танков противника, — указывалось в директиве, — командирам корпусов создать подвижные отряды преследования (конные, моторизованные или смешанные). В отрядах преследования иметь саперов и необходимые средства для быстрого устройства заграждений на путях движения танков, на их флангах и в тылу, с тем чтобы не дать возможности им проникать в глубину, выходить во фланг и тыл нашей пехоте и отрезать их от баз снабжения».[102] Обобщив опыт первых дней войны, командование фронта 9 июля отдало войскам новую директиву о борьбе с танками противника. «Практика боевых действий, — говорилось в ней, подтверждает, что войска правильно организованной обороной с успехом отражают атаку механизированных и моторизованных войск противника вплоть до полного их разгрома. Неустойчивость обороны в борьбе с мотомеханизированными частями противника является следствием слабой организации и системы артиллерийского противотанкового огня в сочетании с противотанковыми препятствиями».[103] Директива требовала артиллерию располагать на танкоопасных направлениях, выбирая огневые позиции с учетом возможности стрельбы по танкам прямой наводкой с дистанции 1500–1000 м. Этим устранялся существенный недостаток требований наших предвоенных уставов, заключавшийся в том, чтобы артиллерию располагали в танконедоступной местности.

Одновременно с подготовкой обороны на рубеже рр. Западная Двина, Днепр советские войска наносили мощные контрудары по врагу на лепельском, борисовском и бобруйском направлениях.

Чтобы ликвидировать угрозу прорыва 39-го моторизованного корпуса на витебско-смоленском направлении, командование Западного фронта решило нанести контрудар во фланг и разгромить его. Поэтому 4 июля, одновременно с задачей на организацию обороны, командующий 20-й армией получил от Маршала Советского Союза Тимошенко С. К. приказ на уничтожение вражеской группировки, наступавшей из Лепеля в направлении Витебска. Решение этой задачи возлагалось на 7-й и 5-й механизированные корпуса, которые должны были нанести контрудар из района юго-западнее Витебска в направлении Сенно, Лепель. Глубина задачи достигала 140 км. Начало наступления назначалось на утро 6 июля.[104] Боевой порядок 7-го механизированного корпуса, которым командовал генерал-майор Виноградов В. И., строился в один эшелон. Его составляли две танковые дивизии, 1-я Московская мотострелковая дивизия этого корпуса уже участвовала в боях. 5-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор Алексеенко И. П., имел двухэшелонное построение. В первом эшелоне находились две танковые дивизии, а во втором — 109-я моторизованная дивизия. В 5-м механизированном корпусе к началу наступления имелось около 300, а в 7-м — несколько более 400 танков. На этом направлении действовало примерно столько же танков противника при господстве в воздухе вражеской авиации. Здесь уместно заметить, что Военный совет Западного фронта еще не принял необходимых мер в целях массированного использования имевшейся во фронте авиации, большая часть которой была подчинена командующим армиями. В армиях находилось 103 истребителя и 93 бомбардировщика, в то время как в распоряжении командующего фронтом было лишь 57 бомбардировщиков.[105] Противовоздушная оборона механизированных корпусов, в связи с недостатком средств, была слабой, а немецко-фашистское командование бросило на это направление почти весь 2-й воздушный флот. Кроме того, условия боевых действий советских танковых дивизий в выбранном для наступления районе сильно осложнялись лесисто-болотистой местностью, слабой поддержкой пехоты и несвоевременным подвозом боеприпасов и горючего.

Первые удары наши механизированные корпуса на несли по врагу около 10 часов 6 июля. Действия 5-го механизированного корпуса в первый день наступления развивались успешно. Его соединения вышли в район Сенно, Красное Село,[106] продвинувшись на 30–40 км. Во второй половине дня танковые и моторизованные части противника, атакованные нашими танками, были вынуждены перейти к обороне. Фельдмаршал фон Клюге срочно перебросил сюда 17-ю и 18-ю танковые дивизии из группы Гудериана. 7 и 8 июля бои продолжались с неослабевающей силой. Упорной обороной вражеские войска оказывали сильное противодействие наступающим частям. Перегруппировавшись, наши танковые соединения 9 июля нанесли новый удар по врагу, разгромили два его моторизованных полка, уничтожили четыре артиллерийских батареи и значительное количество противотанковых орудий. Оставив на поле боя сотни трупов, гитлеровские части вновь отошли на запад.

Поддерживая наступающие войска, авиация фронта наносила удары с воздуха по танковым и моторизованным частям в районах западнее Сенно, Лепель и по аэродромам противника. Особенно успешно советские летчики действовали ночью. Только в ночь на 9 июля действиями по аэродромам противника и в воздушных боях они уничтожили 62 вражеских самолета, потеряв при этом лишь 7 своих.[107]

Четверо суток шли ожесточенные бои. Враг нес большие потери, о чем красноречиво свидетельствует отданный в эти дни приказ командира 18-й танковой дивизии генерал-майора Неринга, который гласил: «Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до своей собственной гибели».[108]

С целью отражения контрудара советских войск командующий 4-й танковой армией на помощь действовавшим здесь войскам был вынужден перебросить 7-ю танковую дивизию 113 района Диены и организовать оборону на рубеже Гнездиловичи — Липно. Наиболее упорные и яростные бои в период с 6 по 9 июля происходили в районе южнее Сенно. Солдаты и офицеры 18-го мотострелкового полка в течение двух суток вели решительное наступление, проявляя мужество, отвагу и героизм. Командир 3-го батальона майор Звудин, идя в атаку впереди своих подчиненных, личным примером воодушевлял бойцов. Будучи раненым, он не ушел с поля боя до тех пор, пока не передал командование своему заместителю. Герой Советского Союза капитан Прошин Н. И., ведя в атаку свой танковый батальон, был тяжело ранен и, несмотря на это, оставался в танке до конца боя. Батальон Прошина уничтожил в этом бою 8 вражеских танков.[109]

Для срыва наступления советских войск фельдмаршал фон Бок приказал командующему 2-го воздушного флота 8 и 9 июля сосредоточить основные усилия авиации в районе Сенно. В результате этого, как доносил генерал Гот, «17-я танковая дивизия после тяжелого оборонительного боя, в котором приняли участие наши (немецкие. — Прим. В. А.) пикирующие бомбардировщики, заняла Сенно».

Механизированные корпуса в ходе наступления нанесли врагу большие потери и совместно с отходившими с запада войсками не позволили немецким соединениям выйти в эти дни в район Витебска и к Днепру у Орши. Однако развить контрудар им не удалось, так как авиация противника непрерывно наносила массированные удары, вследствие чего они сами понесли большие потери и были вынуждены отходить. Результаты контрудара были бы значительно большими, если бы при осуществлении его не был допущен ряд недостатков. В первую очередь к ним следует отнести: плохую организацию взаимодействия танков с пехотой и артиллерией, нечеткость управления войсками в ходе сражения, ввод войск в сражение по частям и слабое прикрытие их с воздуха.

9 июля, сосредоточив основные усилия на витебском направлении, 3-я танковая группа ворвалась в город. В районе Витебска сосредоточивались войска 19-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Конев И. С. В результате того что войска армии не успели изготовиться к обороне, а противник на узком участке фронта сосредоточил крупную танковую группировку, к исходу 9 июля в районе Витебска сложилась весьма неблагоприятная для наших частей обстановка.

В период с 5 по 9 июля сильные контрудары по врагу наносили войска 20-й и 21-й армий на борисовском и бобруйском направлениях. 6 июля командование группы армий «Центр» доносило в Берлин следующее: «Противник перед 2-й танковой группой усилил свою группировку за счет подброски новых частей в направлении Гомель. Удары противника от Жлобин в направлении Бобруйск, а также в районе Березино позволяют предполагать, что он намерен сдержать наступающие через Березину наши танковые силы, для того чтобы организовать свою оборону на р. Днепр». В результате контрударов советских войск подвижные соединения группы Гудериана были остановлены в междуречье Березины и Днепра. Им не удалось, как требовало немецко-фашистское командование, стремительно выдвинуться к Днепру и форсировать его с ходу.

В первые дни Великой Отечественной войны важную роль в обеспечении стыка войск Западного и Юго-Западного фронтов на Припяти сыграла Пинская флотилия, командующим которой был контр-адмирал Рогачев Д. Д. Многие корабли флотилии были вооружены морскими артиллерийскими системами калибра 120-мм, 102-мм, 76-мм, 122-мм гаубицами, 45-мм орудиями и крупнокалиберными пулеметными установками.[110] Развертывание флотилии, оперативно подчиненной командующему Западным фронтом, было начато утром 22 июня. На следующий день передовой отряд под флагом начальника штаба флотилии капитана 2 ранга Брахтмана Г. И. прибыл к Кобрину, где корабли флотилии, в соответствии с заранее разработанным планом, должны были оказывать содействие войскам 4-й армии. Однако в связи с отходом частей 4-й армии и отсутствием связи с ней командующий флотилией решил отвести корабли в район Пинска. С 24 июня по 9 июля корабли флотилии совместно с частями 4-й армии, отошедшими в этот район, обороняли Пинск, Лунинец и Туров.

В это время штаб флотилии имел непосредственную связь с сухопутными войсками, действовавшими в Полесье, а также связь взаимодействия со штабом 5-й армии Юго-Западного фронта. С первых чисел июля штаб флотилии установил также связь с 21-й армией Западного фронта. К 10 июля флотилия совместно с частями 75-й стрелковой дивизии и Мозырского укрепленного района прикрывала своим огнем стык Западного и Юго-Западного фронтов на Припяти. Корабли Пинской флотилии в начале войны осуществляли артиллерийскую поддержку сухопутных войск на предмостных позициях и на участках переправ через рр. Принять, Березина и Днепр, а также переправляли свои войска и нарушали переправы вражеских частей.[111] Таким образом, Пинская военная флотилия оказала большую помощь сухопутным войскам в ведении ими упорных оборонительных боев на западном направлении.

В целях мобилизации личного состава на успешное выполнение стоявших перед войсками Западного фронта боевых задач в частях и подразделениях проводилась большая партийно-политическая работа. Например, в частях 13-й авиационной дивизии с первого дня боевых действий были созданы активы. После каждого боевого вылета группы актива в 24, 121 и 125-м авиационных полках путем бесед с летчиками собирали данные о выполнении ими боевых задач. Лучший боевой опыт немедленно передавался другим экипажам и становился достоянием всех летчиков. Партийно-политическая работа в этой дивизии проводилась главным образом в масштабе эскадрильи, звена и отдельного экипажа самолета. В боевой обстановке, как показал опыт первых дней войны, партийно-политическая работа в низших звеньях являлась наиболее целесообразной формой.

Коммунисты и комсомольцы, как правило, были в первых рядах сражающихся войск. Политработники непрерывно находились в гуще боя и нередко личным примером вдохновляли бойцов на героические подвиги. В результате широко проводимой партийно-политической работы непрерывно возрастал моральный дух советских войск, являвшийся источником героических подвигов во славу своей любимой Родины. На фронте были не только отдельные воины, героически дравшиеся с гитлеровцами, но имелись и целые подразделения, части, соединения и объединения, которые, не щадя своей жизни, вели ожесточенную борьбу с врагом. Особой честью воинов считался вынос знамени с поля боя в случае угрозы захвата его противником. При выносе Знамени 472-го артиллерийского полка старшим сержантом Голицыным под ним был убит конь, а сам он получил четыре ранения. Обливаясь кровью и изнемогая от боли, комсомолец Голицын рапортовал команднру полка: «Ваш приказ выполнен. Знамя в наших руках».[112]

В эти дни лучшие солдаты и офицеры подавали заявления о приеме в партию и комсомол. Например, в 18-й танковой дивизии только 1 и 2 июля было подано свыше 140 заявлений о приеме в партию и 205 заявлений о приеме в комсомол.[113] Вступающие в партию заверяли, что они не пощадят своей жизни во имя победы над ненавистным врагом. В результате большого размаха партийно-политической работы упорство и стойкость советских войск в борьбе с гитлеровскими захватчиками значительно возросли.

К 10 июля наступление войск группы армий «Центр» на большинстве участков фронта было временно остановлено. К этому времени 3-я и 2-я танковые группы вышли на рубеж рр. Западная Двина и Днепр. Все попытки противника форсировать Днепр с ходу к успеху не привели. Правда, врагу удалось форсировать на отдельных участках Западную Двину и, развивая наступление, захватить Витебск. Вследствие того что советские войска, подтягиваемые из глубины, еще не были полностью сосредоточены и развернуты на рубеже Днепра и в районе Витебска, положение на Западном фронте продолжало оставаться напряженным. Враг готовился к возобновлению наступления. Однако в связи с потерями, использованием пехотных соединений для борьбы с советскими частями, которые продолжали еще оказывать упорное сопротивление на рубеже Западной Двины и Березины, а также вследствие растяжки тылов и ухудшения снабжения гитлеровское командование было вынуждено сократить масштабы последующих операций. 12 июля командование группы армий «Центр» доносило в генеральный штаб сухопутных войск о своих намерениях на ведение последующего наступления следующее: «Общее положение со снабжением и обеспечением группы армий, включая и воздушные силы, требует определенных ограничений как во времени, так и в масштабах проведения той или иной операции». В результате этого в начавшемся 10 июля Смоленском сражении войска группы армий «Центр» продвинулись всего на 150–180 км и в конце июля, понеся большие потери, были вынуждены перейти к обороне.

* * *

В результате неудачного исхода вооруженной борьбы на западном направлении советские войска были вынуждены оставить значительную часть Белоруссии и отойти на рубеж рр. Западная Двина-Днепр. На этом рубеже противник встретил упорное сопротивление советских войск, которое возрастало с каждым днем. Вражеские части временно были остановлены. Тем не менее положение войск Западного фронта, вследствие численного превосходства противника, удержания им стратегической инициативы и господства вражеской авиации в воздухе, продолжало оставаться тяжелым.

Однако, несмотря на серьезные успехи, достигнутые немецко-фашистскими войсками, им не удалось, как это планировалось, полностью разгромить советские соединения к западу от вышеуказанного рубежа. Более того, в результате упорного сопротивления наших войск противник понес большие потери и был вынужден задержаться на Днепре. Намеченные сроки наступления немецко-фашистских войск срывались. Это создало уже предпосылки для срыва плана «молниеносной» войны.

Несмотря на огромные трудности и лишения, которые пришлось перенести Советским Вооруженным Силам, действовавшим на западном направлении в начале войны, их моральный дух оставался высоким, а вера в окончательную победу непоколебимой. Это было вынуждено признать и вражеское командование, которому по ожесточенности и напряженности боев не трудно было сделать такое заключение. Командование группы армий «Центр» 19 июля в оперативном донесении констатировало, что «упадка боевого духа в русской армии пока еще не наблюдается». Большую роль в поддержании высокого морального духа войск сыграл партийно-политический аппарат. Политработники Западного фронта, как правило, находились там, где было особенно тяжело, и личным примером, не щадя жизни, воодушевляли бойцов на выполнение самых трудных боевых заданий командования.

Войска Западного фронта, опираясь на поддержку всего советского народа, делали все возможное, чтобы измотать ударные группировки противника, рвавшиеся к сердцу нашей Родины — Москве, остановить их, а затем и разгромить.

Глава шестая Боевые действия Советских Вооруженных Сил на Юго-западном направлении (22 июня — 15 июля 1941 г.) (Схема 3)

1. Приграничные сражения в Западной Украине (22 июня-2 июля 1941 г.)

К началу нападения на Советский Союз немецко-фашистское командование сосредоточило крупную группировку на юго-западном направлении. Подготовке войск группы армий «Юг» к вторжению на территорию Украины придавалось также большое значение, так как по расчетам гитлеровских стратегов овладение этим богатейшим промышленным и сельскохозяйственным районом должно было резко сократить военно-экономический потенциал СССР, открыть путь к кавказской нефти и тем самым ускорить поражение Советской Армии. Поэтому не случайно за несколько дней до вероломного нападения на Советский Союз войска группы армий «Юг» посетили генерал Гальдер и генерал-фельдмаршал Браухич. В присутствии Гальдера 24 мая в штабе 17-й армии, которой командовал генерал-полковник фон Штюльпнагель, решались вопросы о распределении сил по операционным направлениям в предстоящем наступлении, об использовании артиллерии, в том числе и большой мощности, и другие. Браухич 11 июня провел специальное совещание в штабе группы армий «Юг», на котором присутствовали фельдмаршал фон Рундштедт, командующий 6-й армией фельдмаршал фон Рейхенау и командующий 1-й танковой группой генерал-полковник фон Клейст. На этом совещании был рассмотрен ход подготовки к нападению на СССР и обсужден план взаимодействия танковой группы с полевыми армиями и авиацией. После совещания Браухич посетил штаб 48-го моторизованного корпуса, который должен был наступать на направлении главного удара танковой группы. Командир корпуса доложил ему предполагаемый план боевого использования танковых и моторизованных соединений, который был одобрен Браухичем.

Во второй декаде июня соединения группы армий «Юг» ускоренно выдвигались в исходные и выжидательные районы. На рубеже Влодава — Перемышль развернулись 6-я и 17-я армии и 1-я танковая группа. На границу СССР с Чехословакией и Венгрией выходил венгерский корпус. 11-я немецкая, 3-я и 4-я румынские армии развертывались вдоль рр. Прут и Дунай.

По «плану Барбаросса» 6-я армия и 1-я танковая группа должны были нанести удар в направлении Ровно, Новоград-Волынский, Житомир, Киев с целью прорыва обороны советских войск, захвата Киева, форсирования Днепра и последующего развития наступления вдоль реки, чтобы при содействии других объединений окружить и уничтожить соединения Киевского особого военного округа западнее этой крупной водной преграды, 11-я немецкая, 3-я и 4-я румынские армии, наступая с рубежа р. Прут на могилев-подольском направлении, должны были содействовать главной ударной группировке в окружении и уничтожении советских войск на правобережной Украине. Для достижения поставленной цели гитлеровское командование создало на направлениях главных ударов значительное превосходство в силах и средствах.

К исходу 21 июня немецкие войска заняли исходное положение для наступления. В этот день вечером они получили из штаба группы армий «Юг» условный пароль: «Сказание о героях. Вотан, Некар 15». Это был сигнал к нападению на Советский Союз утром 22 июня. В 3 часа ночи войска группы армий «Юг», закончив подготовку к нападению на СССР, замерли в ожидании команды. В то же время войска Киевского особого военного округа в приграничной полосе никаких мер по подготовке к отражению агрессии, вследствие запрета из Центра, не провели. Это отмечало и вражеское командование. Так, например, командир 48-го немецкого моторизованного корпуса в ночь с 21 на 22 июня доносил: «Сокаль не затемнен. Русские оборудуют свои доты при полном освещении. Они, кажется, ничего не предполагают…»

В четвертом часу утра артиллерия противника открыла ураганный огонь по приграничным укреплениям и районам расположения советских войск. В это же время его авиация начала бомбить военные городки, аэродромы, военно-морские базы, склады и другие военные объекты, а также советские города до Киева включительно. В числе первых объектов атак вражеской авиации была главная база Черноморского флота — Севастополь. Во время налета на Севастополь вражеской авиации зенитная артиллерия открыла по ней сильный огонь. Артиллеристы зенитной батареи под командованием лейтенанта Зернова первыми на юго-западном направлении сбили вражеский самолет.[114]

Наиболее сильной бомбардировке враг подверг аэродромы. Вследствие своевременного перебазирования самолетов на оперативные аэродромы, авиационные части Одесского военного округа понесли незначительные потери, так как враг наносил удары по постоянным аэродромам. В то же время авиация Киевского особого военного округа понесла существенный урон. Так, например, на аэродроме в Черновцы был уничтожен 21 самолет, а в Станиславе — 36 самолетов.[115]

В 4 часа 15 минут гитлеровские соединения перешли в наступление, которое для советских войск явилось неожиданным. Однако замешательство находившихся на границе советских частей и подразделений продолжалось недолго. В районе юго-западнее Крыстынополя быстро вступили в бой с врагом пограничные посты. С первыми выстрелами часовых на постах ожили все заставы. Пограничники бросились на помощь своим товарищам. С одной из групп бойцов бежал лейтенант Григорьев. Подбежав к посту, он увидел, что часовые залегли и ведут огонь по наседавшим на них вражеским солдатам. Лейтенант Григорьев совместно с другими пограничниками стал в упор расстреливать одного врага за другим. В течение четырех часов 30 пограничников вели неравный бой с двумя батальонами гитлеровцев, наступавших при поддержке артиллерии и авиации. Пограничники держались стойко, а когда подошли части и подразделения 6-го стрелкового корпуса 6-11 армии, совместно с ними перешли в контратаку. Сильным ударом советских воинов фашисты были выбиты из занятых ими пунктов. Небезынтересно отметить, что в этом первом бою несколько солдат 36-го полка 9-й пехотной дивизии врага без единого выстрела сдались в плен.

На других направлениях, так же как и в этом районе, навстречу врагу поспешно двигались советские части и соединения, которые, как правило, с ходу вступали в бой. В соответствии с приказами командующих армиями общевойсковые соединения выдвигались вперед с целью занятия обороны в предполье и в промежутках между долговременными огневыми точками. Стрелковые дивизии первых эшелонов армий прикрытия занимали оборону в полосах шириной от 20 до 50 км. Доты приводились в боевую готовность артиллерийско-пулеметными подразделениями постоянных гарнизонов укрепленных районов. С первых же часов боя многие советские части, заняв оборонительные сооружения, стали оказывать врагу упорное сопротивление.

При прорыве наших приграничных укреплений в первых эшелонах вражеских ударных группировок наступали пехотные соединения. Немецко-фашистское командование приказало им прорвать оборону советских войск, чтобы танковые и моторизованные дивизии ввести в прорыв для развития успеха. Главный удар силами 6-й армии и 1-й танковой группы противник нанес по левофланговым соединениям 5-й армии и частично по правому флангу 6-й армии — в стык Владимир-Волынского и Струмиловского укрепленных районов. Между этими укрепленными районами местность была слабо оборудована в инженерном отношении и не занималась войсками. Поэтому в первые часы боя враг сравнительно легко проник на нашу территорию. Войскам 44-го армейского корпуса удалось захватить мост через р. Западный Буг в районе Крыстынополь. Поднявшиеся по тревоге части 124-й стрелковой дивизии совершили 8-километровый бросок навстречу врагу. Противнику к этому времени удалось ворваться в Крыстынополь, находившийся в нескольких километрах от границы. Под сильным вражеским огнем советские войска подошли к Крыстынополю и начали обходить его. Одно стрелковое подразделение ружейно-пулеметным огнем отсекло подходы к населенному пункту. Тем временем другие подразделения завязали бой с врагом, находившимся в Крыстынополе. От сильного огня советских воинов быстро редели ряды гитлеровцев. Остервенелый враг бросился на наших бойцов, желая соединиться со своими войсками, идущими к ним на помощь с запада. В жаркой схватке советские солдаты били фашистов прикладами, кололи штыками, валили на землю и уничтожали. Совместно с другими подошедшими частями и подразделениями с дружным криком «ура» они перешли в контратаку и отбросили гитлеровцев на запад. Подтянув свежие силы. враг снова атаковал советские части. Бои шли с неослабевающим напряжением и упорством. Исход боя был решен мощными бомбовыми ударами авиации противника. Советские войска понесли большие потери и были вынуждены отходить на новые позиции.

К полудню вражеское командование начало вводить в прорыв подвижные соединения. Войска 5-й и 6-й армий, поспешно выдвигавшиеся в укрепленные районы, продолжали оказывать врагу непрерывно увеличивавшееся по мощи сопротивление. Однако, несмотря на это, немецким танковым дивизиям удалось за первый день боя на направлении главного удара продвинуться на глубину до 20 км. Пехотные части продвинулись значительно меньше, так как они были вынуждены вести напряженные бои с гарнизонами дотов, которые продолжали упорную борьбу с врагом, находясь в его тылу.

С целью уничтожения вклинившихся группировок противника и восстановления положения по государственной границе командующие войсками 5-й и 6-й армий в соответствии с планами прикрытия уже в первый день осуществили контрудары силами 22-го и 4-го механизированных корпусов. Вследствие того что времени на подготовку было отведено мало, а части и соединения находились на большом удалении друг от друга, контрудары наносились неорганизованно и на широком фронте. Поэтому выполнить поставленную боевую задачу этим корпусам не удалось.

Вечером 22 июня Командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос получил директиву Народного комиссара обороны, в которой была указана ближайшая задача войскам Юго-Западного фронта. Согласно директиве, войска фронта должны были концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5-й, 6-й армий и нескольких механизированных корпусов при поддержке всей авиации фронта окружить и уничтожить группировку противника, наступавшую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, и к исходу 24 июня овладеть районом Люблин. Одновременно с этим войска фронта должны были прочно обеспечить себя с краковского направления и оборонять государственную границу с Венгрией.

Во исполнение приказа Наркома обороны командующий фронтом решил привлечь для проведения этой операции все имевшиеся во фронте механизированные корпуса. Но так как механизированные корпуса находились на большом удалении от района боевых действий, для их сосредоточения требовалось много времени. Учитывая это, генерал Кирпонос решил сначала разгромить вклинившуюся группировку теми силами, которые находились недалеко от линии фронта и даже вели бой с противником. С этой целью командующий фронтом приказал войскам 15-го механизированного корпуса во взаимодействии с 4-м механизированным корпусом с утра 23 июня нанести удар в направлении Радехов, Сокаль.

Командир 15-го механизированного корпуса генерал-майор Карпезо И. И. решил выполнить боевую задачу силами 37-й и 10-й танковых дивизий. На подготовку к наступлению танковые части имели мало времени, поэтому к утру 23 июня все они находились в движении в указанные им районы. Тем временем 48-й моторизованный корпус группы Клейста при поддержке бомбардировочной авиации продвигался в направлении Радехов. Навстречу ему выдвигалась 10-я танковая дивизия 15-го механизированного корпуса, 37-я танковая и 212-я моторизованная дивизии этого корпуса начали выдвижение позже, и не в район Радехов, а на другие участки. В целом соединения 15-го механизированного корпуса 23 июня действовали в полосе шириной до 70 км. Лесисто-болотистая местность с слабо развитой сетью дорог сильно осложняла действия танковых частей.

Около 8 часов утра в районе Радехов начался танковый бой, который продолжался длительное время и отличался исключительным упорством и ожесточенностью. От 10-й танковой дивизии в этом бою в первой половине дня участвовал один лишь передовой отряд в составе 3-го батальона 20-го танкового полка и 2-го батальона 10-го мотострелкового полка. Передовой отряд дивизии еще 22 июня получил задачу ликвидировать авиадесант противника в районе Радехов. Уничтожив десант, он к концу дня организовал оборону в районе Радехов. На следующий день утром советские танкисты были атакованы войсками 48-го моторизованного корпуса. Противник имел подавляющее численное превосходство и несмотря на это они смело вступили в бой, который продолжался до середины дня. Наши танкисты, укрыв свои машины за складками местности, в основном, с места расстреливали вражеские танки. И только после того как были израсходованы все боеприпасы, советские подразделения отошли в южном направлении. В этом бою были уничтожены 20 танков противника, 16 противотанковых орудий и до взвода пехоты. Передовой отряд потерял 6 танков Т-34, 20 бронетранспортеров и 7 человек убитыми.[116]

К сожалению, успешные действия передового отряда не были своевременно поддержаны главными силами 10-й танковой дивизии и 15-го механизированного корпуса в целом. Основные силы 20-го танкового и 10-го мотострелкового полков подошли к своим подразделениям лишь во второй половине дня и существенно изменить ход боя оказались уже не в состоянии, 19-й танковый полк этой дивизии, застряв в болоте в районе Соколувка, Конты, на указанный рубеж вообще не вышел и в атаке не участвовал. Танковые части не были поддержаны дивизионной артиллерией и не были прикрыты зенитной артиллерией, так как 10-й артиллерийский полк и 10-й зенитный артиллерийский дивизион находились все еще в пути следования из лагерей.

Из-за отсутствия данных о противнике 37-я танковая дивизия получила задачу уничтожить вражеские танки в районе Адамы, где, как выяснилось впоследствии, никаких танковых частей противника не оказалось. Вследствие этого дивизия не только напрасно потеряла шесть часов драгоценного времени, но и понесла на марше ничем не оправданные потери.

Ожесточенные танковые бои в районе Радехов продолжались и 24 июня. Советские танкисты стремились разгромить вражеские войска, а остатки их отбросить в западном направлении. Однако вследствие неодновременного выхода частей 15-го механизированного корпуса в район боевых действий удары наносились по частям и желаемых результатов не давали. Поэтому войскам корпуса не удалось выполнить поставленную перед ними боевую задачу.

Наряду с вышеуказанными причинами неудачные действия танковых частей 15-го механизированного корпуса обусловливались широкой полосой наступления, лесисто-болотистой местностью, плохим управлением войсками из-за недостатка и неисправностей средств связи (в штабе корпуса имелось всего две радиостанции вместо восьми положенных по штату). Одной из причин неуспеха явилось также и то, что 212-я моторизованная дивизия действовала отдельно от танковых частей. В результате этого танки, как правило, не поддерживались пехотой, атаковали противника одни и захваченных рубежей не закрепляли. Из-за отставания артиллерии артиллерийская подготовка и поддержка атаки танков также не проводилась. Слабо поддерживались танки и авиацией. Вследствие плохой организации взаимодействия танков с другими родами войск решительного успеха по разгрому противника в районе Радехов не было достигнуто. А ведь этот корпус был одним из наиболее мощных по своему вооружению и оснащению подвижных соединений Советской Армии. Достаточно сказать, что в нем кроме легких танков имелось 133 танка КВ и Т-34.[117]

Упорные бои в первые дни войны развернулись также западнее р. Стырь, а затем и на рубеже этой реки. Некоторые переправы на реке, вследствие сильных контратак стрелковых соединений и частей 22-го механизированного корпуса 5-й армии, несколько раз переходили из рук в руки.

Активно действовала в это время авиация Юго-Западного фронта. Летчики 12-го истребительного авиационного полка в воздушном бою сбили 8 самолетов Ю-88, из них 2 самолета были сбиты командиром полка Героем Советского Союза майором Коробковым П. Т.[118] В этот же день 9 истребителей другого авиационного полка во главе со своим командиром полковником Сорокиным прикрывали наземные войска в районе восточнее Радехов. Советские истребители были атакованы 15 самолетами Ме-109. Наши летчики, проявляя исключительный героизм, отвагу, находчивость и высокое боевое мастерство, вступили в неравный бой с врагом. В короткой схватке они сбили 6 самолетов противника, потеряв при этом 4 своих.

В период с 22 по 24 июня только летчики 16-й смешанной авиационной дивизии сбили в воздушных боях 22 немецких самолета, из них 16 бомбардировщиков и 6 истребителей.[119]

В течение 24 июня немецко-фашистские войска продолжали развивать наступление на направлении главного удара, однако большого продвижения они не имели. Снижение темпов наступления произошло вследствие возросшего сопротивления советских войск. Кроме того, гитлеровское командование было вынуждено развертывать значительную часть сил ударной группировки на фланги, так как его авиаразведка установила, что в районах Луцк, Ровно, Радехов, Броды сосредоточивались советские подвижные соединения. Поэтому с утра следующего дня продолжала наступление лишь 11-я танковая дивизия противника, которой во второй половине дня удалось ворваться в Дубно. Дальнейшее продвижение вражеских войск на этом направлении временно было остановлено. Танковым соединениям противника на направлении главного удара удалось в период с 22 по 25 июня продвинуться на глубину до 100 км.

Однако это еще не означало, что на пройденной немецкими танками территории советские войска прекратили сопротивление. Вражеское командование отмечало, что во многих местах продолжались еще упорные бои за захват дотов. В частности, сообщая о боях в районе Сокаль, оно указывало, что «русские, сражающиеся до последнего, приблизительно из 20 дотов возобновили бой». Два дня отражал натиск противника гарнизон дота под командованием младшего лейтенанта коммуниста Данина. Когда боеприпасы кончились, сооружение было блокировано противником. Но советские воины решили без боя не сдаваться. Они открыли дверь и бросились в рукопашную схватку. Враг растерялся от неожиданности. Воспользовавшись замешательством гитлеровцев, горстка храбрецов, прикрываясь огнем, отошла к своим войскам. Всюду советские воины сражались до последней возможности.

Когда кончались боеприпасы, мужественные безвестные герои, не желая сдаваться в плен, уничтожали себя вместе с дотами и штурмующими их вражескими подразделениями.

На львовском направлении в первые дни войны события развертывались следующим образом, 17-я немецкая армия начала наступление с рубежа Томашув Перемышль, нанося главный удар в слабо укрепленный стык Рава-Русского и Перемышльского укрепленных районов в направлении на Львов. Командование этой армии рассчитывало в первый же день овладеть Рава-Русской, а затем через двое суток вступить во Львов.

Рава-Русский укрепленный район должна была оборонять 41-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Микушев Н. Г., и два отдельных пулеметных батальона (35-й и 140-й), составлявшие постоянный гарнизон укрепленного района, комендантом которого являлся полковник Сысоев Е. В. Справа от 41-й дивизии должна была выйти 3-я кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Малеева М. Ф., а слева — 97-я стрелковая, которой командовал полковник Захаров П. М. Во втором эшелоне 6-го стрелкового корпуса находилась 159-я стрелковая дивизия под командованием полковника Мащенко И. А. Перемышльский укрепленный район должна была занять 99-я стрелковая дивизия, южнее которой должны были развернуться 72-я горно-стрелковая и 173-я стрелковая дивизии 8-го стрелкового корпуса 26-й армии. Все вышеуказанные части и соединения к началу вероломного нападения противника находились в лагерях. Они начали выдвигаться в предназначенные им полосы обороны уже после артиллерийской и авиационной подготовки противника, а частично и в ходе ее.

41-я стрелковая дивизия занимала оборону в полосе шириной около 50 км. Основные усилия командир дивизии сосредоточивал на прикрытие шоссе, идущего из Томашув на Рана-Русскую, Львов. Боевой порядок дивизии строился в один эшелон, однако боевые порядки полков были двухэшелонными. В связи с тем что части дивизии занимали оборону на широком фронте, они не могли создать высокие плотности. В Рава-Русском укрепленном районе накануне войны строилось много дотов, но большинство их не было закончено. Из полностью оборудованных сооружений следует назвать огневую точку «Комсомолец», находившуюся северо-западнее Рава-Русской и прикрывавшую шоссе из Томашува в Раву. Между стрелковыми войсками, частями постоянного гарнизона укрепленного района и пограничниками в предвоенный период не было проведено ни одного совместного учения, вследствие чего не были отработаны и вопросы взаимодействия на случай войны.

Как и на других направлениях, первыми вступили в неравный бой с врагом пограничники из отряда майора Малого Я. Д. Их героические действия позволили частям 41-й стрелковой дивизии к 11 часам с боем занять заранее подготовленную полосу обороны. Немецкое командование, подтянув дополнительные силы, рассчитывало с ходу прорвать этот рубеж и овладеть Рава-Русской. Однако гитлеровские части натолкнулись на упорное сопротивление советских войск. Напряжение борьбы непрерывно возрастало. Враг бросал в бой свежие силы. Против войск 41-й стрелковой дивизии наступали уже пять дивизий (262, 24, 295, 71, 296-я пехотные дивизии 4-го армейского корпуса), а вслед за ними должен был вводиться в сражение, как это и планировалось, 14-й моторизованный корпус. Несмотря на подавляющее численное превосходство противника, советские воины, умело ведя оборону и опираясь на заранее построенные сооружения, успешно отражали его атаки. Во второй половине дня командир корпуса усилил 41-ю стрелковую дивизию 209-м корпусным артиллерийским полком, вооруженным 152-мм орудиями на тракторной тяге. С учетом штатной артиллерии в дивизии уже стало три артиллерийских полка. Это позволило ей в первый день боя отразить все атаки противника, нанести ему существенный урон и удержать занимаемый рубеж. Оборонительные действия этой дивизии отличались высокой активностью, вследствие чего вклинившиеся в ее расположение части противника немедленно отбрасывались назад. Хорошее знание местности и умелое использование оборонительных сооружений способствовали успешному ведению оборонительного боя. Устойчивости обороны частей 41-й стрелковой дивизии способствовали также умелые и отважные действия артиллерийско-пулеметных подразделений, занявших доты и прикрывавших основные направления на Рава-Русскую. Особенно успешно действовал гарнизон дота «Комсомолец».

Боевые действия советских войск, оборонявшихся в Перемышльском укрепленном районе, также отличались упорством, стойкостью и мужеством, 52-й и 150-й отдельные пулеметные батальоны, составлявшие гарнизон укрепленного района, успешно взаимодействовали с войсками 26-й армии и пограничниками. Связь коменданта укрепленного района со штабом армии и с командирами соединений, оборонявшимися в этом укрепленном районе, не прекращалась до конца оборонительных действий. Первыми, как и всюду, вступили в борьбу с врагйм пограничники 92-го пограничного отряда. Они героически отразили первую атаку противника, а затем и вторую. Части укрепленного района заняли оборонительные сооружения к 6 часам утра. Первым открыл огонь по врагу из 76-мм пушки комендант одного из дотов младший лейтенант комсомолец Чаплин. Вначале он взорвал огнем вражеский склад горючего, а затем расстрелял товарный поезд, находившийся на противоположном берегу р. Сан. После этого Чаплин отражал неоднократные попытки немцев переправиться через железнодорожный мост. Дот Чаплина подвергся интенсивному обстрелу вражеской артиллерии. На сооружении и около него разорвалось около 500 снарядов, но оно оказалось невредимым.[120]

В 11 часов гитлеровские части под прикрытием огня бронепоезда и установленных на платформы штурмовых орудий начали форсировать р. Сан в районе Перемышль. Советские воины открыли огонь из дотов и уничтожили вражеский десант, потопив при этом до 50 лодок. Прорвавшиеся на окраину Перемышля по железнодорожному мосту гитлеровцы были уничтожены контратакой пограничников. К середине дня заняли оборону на заранее оборудованных позициях части 99-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Дементьев Н. И. Потерпев неудачу при форсировании Сана в районе Перемышль, противник во второй половине дня 22 июня ворвался в город с северо-востока. Однако и здесь достичь успеха ему не удалось. Контратакой частей 99-й дивизии вражеские части вновь были отброшены за р. Сан.[121]

Таким образом, в первый день войны войскам 17-й немецкой армии сколько-нибудь серьезных результатов нигде достигнуть не удалось. Советские войска, оборонявшиеся в полосе наступления соединений этой армии, оказали упорное сопротивление врагу. Это оказалось возможным потому, что в укрепленных районах в тесном взаимодействии оборонялись полевые войска, части и подразделения постоянных гарнизонов и пограничные отряды.

С утра 23 июня после сильной артиллерийской подготовки войска 17-й армии возобновили наступление. В полосе обороны 41-й стрелковой дивизии вражеские соединения сосредоточили основные усилия вдоль шоссе Томашув — Рава-Русская, стремясь во что бы то ни стало овладеть Равой и создать условия для успешного продвижения на Львов. Врагу удалось преодолеть противотанковый ров, отрытый на этом направлении перед передним краем обороны, и начать продвижение вдоль шоссе. Однако вскоре его атака захлебнулась, в связи с тем что гарнизон дота «Комсомолец» открыл мощный фланкирующий огонь. Воспользовавшись замешательством противника, генерал Микушев решил контратакой смежных полков, оборонявшихся на этом направлении, уничтожить вклинившегося противника и восстановить положение. Подтянув вторые эшелоны и резервы, командиры полков накоротке организовали взаимодействие. Контратака началась после сильного огневого налета всей штатной и приданной артиллерии. Понеся большие потери от огня нашей артиллерии и будучи застигнут врасплох стремительным натиском советских войск, враг вынужден был обратиться в бегство.[122]

Озлобленный неудачей, командующий 17-й армией бросил против частей, оборонявшихся в Рава-Русском укрепленном районе, бомбардировочную авиацию и огнеметные танки. Самолеты Ю-87 непрерывно бомбили оборонительные сооружения, огневые позиции и командные пункты. Вступив в борьбу с пикирующими бомбардировщиками, зенитчики отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 41-й стрелковой дивизии сбили три вражеских самолета. Сильный артиллерийский обстрел и бомбежки с воздуха не могли причинить существенных повреждений железобетонным сооружениям. Несмотря на то что вражеская артиллерия вела огонь прямой наводкой по амбразурам, сооружения показали свою прочность, а гарнизоны — устойчивость. Шаровая установка амбразурных коробов выдерживала прямое попадание вражеских снарядов. Тогда для уничтожения дотов противник применил огнеметные танки. Однако, несмотря на это, гарнизоны дотов продолжали оказывать врагу ожесточенное сопротивление и наносить ему большие потери.

Успешно отражали атаки противника на второй день войны и войска Перемышльского укрепленного района. Враг бросал против советских частей, оборонявших границу, новые и новые силы. Самоотверженно удерживал занимаемые позиции один из батальонов 99-й стрелковой дивизии, которым командовал капитан Бычков. Вражеская пуля сразила пулеметчика, который до последней минуты своей жизни не прекращал огня. Но пулемет смолк не надолго. Убитого бойца сменил политрук Кругленко. Свыше двух часов батальон отражал атаки гитлеровских войск. Когда ряды врага поредели и атаки стали ослабевать, командир батальона отдал приказ перейти в контратаку. «Вперед! За Родину!» — скомандовал командир роты лейтенант Кишенец и первым бросился на врага. Вслед за ним поднялись бойцы. Бросив десятки гранат, советские войска ударили в штыки. Гитлеровцы не выдержали штыкового удара и обратились в бегство: Исход этого боя был решен смелым и решительным маневром взвода под командованием лейтенанта Гордиенко. Выходом во вражеский тыл советские бойцы отрезали противнику путь к отступлению. Вследствие этого многие неприятельские солдаты бросали оружие и сдавались в плен. Положение на этом участке фронта было восстановлено.

В середине дня 23 июня противник нащупал слабое место в обороне советских войск, каким являлся стык между Рава-Русским и Перемышльским укрепленными районами. На этом участке командование 17-й армии и сосредоточило основные усилия. Войска 49-го армейского корпуса потеснили левофланговые подразделения 41-й и правофланговый полк 97-й стрелковых дивизий. Командир 97-й стрелковой дивизии осуществил контратаку силами 206-го полка во фланг вражеской группировке. Однако существенных результатов она не дала. Введенная в бой находившаяся в этом районе 159-я стрелковая дивизия еще не закончила формирования и была слабо обучена и сколочена. Поэтому остановить продвижение противника она также оказалась не в состоянии.

В результате прорыва вражеских войск в стыке укрепленных районов оборонявшиеся в них части и соединения оказались под угрозой ударов во фланг и с тыла.

Командиры дивизий срочно принимали меры к обеспечению флангов и тыла. Командующий 6-й армией генерал-лейтенант Музыченко И. Н. решил, с целью ликвидации угрозы прорыва врага, с утра 24 июня нанести контрудар в районе Немиров силами 4-го. механизированного корпуса. Но в этот день утром, пока наши танковые части готовились к бою, гитлеровские войска при поддержке танков и авиации возобновили наступление. Советские воины оказывали яростное сопротивление врагу и там, где они находились в заблаговременно подготовленных укреплениях, стояли насмерть, вступая в рукопашный бой с гитлеровцами в окопах. Но противнику вновь удалось добиться успеха в стыке укрепленных районов, вследствие чего советские войска, оборонявшиеся на флангах, были вынуждены отходить на новые рубежи и организовать оборону фронтом на юг и на север. Что касается контрудара в районе Немиров, то он был плохо организован и не улучшил положения 159-й стрелковой дивизии. Поэтому под натиском превосходящих сил противника она продолжала медленно отходить в восточном направлении. К вечеру 24 июня разрыв между 159-й и 97-й стрелковыми дивизиями достиг 40 км. В этот промежуток вклинились вражеские соединения и заняли Немиров.

Если на стыке Рава-Русского и Перемышльского укрепленных районов противнику удалось вклиниться в расположение наших войск, то в самих укрепленных районах соединения 6-й и 26-й армий продолжали вести успешную борьбу с врагом. 24 июня на одном из участков гитлеровцы прорвались вперед. С целью уничтожения их командир 1-го стрелкового полка 99-й стрелковой дивизии решил перейти в контратаку. Первым атаковал неприятеля взвод младшего лейтенанта Гончарова, который лично убил двух гитлеровцев. Так же героически действовали и все другие советские воины. В результате стремительных действий наших войск противник был разгромлен, 99-я стрелковая дивизия мужественно и стойко дралась с врагом в районе Перемышль до 26 июня. Она не отступила ни на шаг, нанеся немецко-фашистским захватчикам большие потери. За умелые и героические действия в районе Перемышль дивизия была награждена орденом Красного Знамени.

Стойко обороняясь в укрепленных районах, советские войска не позволили противнику развить наступление на прикрываемых ими направлениях. Лишь только в связи с прорывом вражеских группировок на других направлениях и с угрозой возможного обхода укрепленных районов Военный совет Юго-Западного фронта отдал войскам приказ на отход. В приказах войскам 6-й и 26-й армий от 26 июня, подписанных командующим фронтом генерал-полковником Кирпоносом М. П. и членом Военного Совета фронта Хрущевым Н. С., указывалось, что отход войск должен быть начат 26 июня с наступлением темноты. Отвод частей и соединений предлагалось совершать организованно, под прикрытием арьергардов, усиленных средствами противотанковой обороны. В непосредственном соприкосновении с противником для маскировки отхода рекомендовалось оставить небольшие подразделения. Особое внимание было обращено на организацию службы регулирования движения.[123] В ночь на 27 июня советские соединения, уничтожив в дотах вооружение и оборудование, из обоих укрепленных районов организованно отошли на новые оборонительные рубежи с целью прикрытия львовского направления. Осуществляя последовательный отход и ведя ожесточенные арьергардные бои, советские войска до 1 июля сдерживали натиск гитлеровских частей и не позволяли им развить стремительное продвижение в глубь нашей территории. Ценой больших материальных и людских потерь врагу удалось овладеть Рава-Русской лишь 27 июня.

Упорные бои в эти дни произошли в районе Львова. Организация обороны города по решению Военного совета фронта была возложена на 4-й механизированный корпус, который был усилен 441-м и 445-м артиллерийскими полками. В приказе командующего армией на организацию обороны было указано, чтобы все мосты на подступах к Львову были взорваны, а дороги заминированы.[124] К исходу 29 июня гитлеровские войска прорвались к городу. Враг бросил сюда и крупные силы авиации. Немецкие самолеты непрерывно бомбили Львов и подходы к нему. Несмотря на это, советские войска продолжали героически удерживать как подступы, так и сам город. Невзирая на непрекращавшиеся бомбардировки с воздуха и сильный артиллерийский огонь, советские артиллеристы оказывали мощную огневую поддержку пехоте и танкам. И лишь тогда, когда противник сосредоточил подавляющее превосходство в силах и средствах, наши части были вынуждены оставить Львов.

Но главные события в эти дни происходили не на львовском и перемышльском направлениях, а в районах Луцк, Ровно, Дубно и Броды. Здесь наступала главная ударная группировка противника, используя 50-километровый разрыв, образовавшийся к исходу 24 июня между 5-й и 6-й армиями. Танковая группа Клейста стремилась прорваться в направлении Житомир, Киев, с тем чтобы во взаимодействии с 6-й и 17-й армиями отрезать войска центра и левого крыла Юго-Западного фронта.

Оценив обстановку и вскрыв намерения противника. Военный совет Юго-Западного фронта принял решение ускорить подтягивание на это направление подвижных соединений с соседних участков фронта и из глубины и нанести мощный контрудар с целью разгрома вклинившейся группировки противника и срыва ее наступления.[125] На житомирское направление нацеливались и основные усилия фронтовой авиации. В приказе командующего фронтом от 25 июня 1941 г. указывалось, что главный удар по вражеской группировке наносят 8-й и 15-й механизированные корпуса.[126] Командующему 5-й армией приказывалось объединить под своим командованием 9-й и 19-й механизированные корпуса и атакой вдоль железной дороги Луцк — Броды содействовать 8-му и 15-му механизированным корпусам в разгроме радеховской группировки противника. Наступление всех корпусов было назначено на 9 часов утра 26 июня.

В период с 23 по 25 июня танковые и моторизованные соединения сосредоточивались в районы Луцк, Ровно и Броды, совершая марши по 200–400 км. Вскрыв сосредоточение наших войск, фашистские войска вели себя весьма нервозно. 25 июня среди немцев распространился слух, что русские танки появились у Острова и севернее Берестечко. «Эта танкобоязнь, — сообщало командование группы армий „Юг“ в Берлин, — распространялась на северной дороге наступления и вследствие этого колонны повернули к Стоянув, а это в свою очередь вызвало замешательство и заторы». По мере выдвижения в указанные районы и встречи с подвижными частями противника советские танкисты с ходу вступали в бой. С этого времени и до начала июля в этих районах развернулось одно из крупнейших танковых сражений Великой Отечественной войны, в котором участвовало с обеих сторон несколько сот танков.

Соединения 9-го и 19-го механизированных корпусов, сосредоточившиеся в лесах северо-западнее и северо-восточнее Ровно, перешли в наступление с утра 25 июня. 9-й механизированный корпус наносил удар в южном направлении, а 19-й — на Дубно. Вначале советские танкисты действовали успешно, 9-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор Рокоссовский К. К., отбросил соединения 3-го немецкого моторизованного корпуса к югу от Клевани. В то же время 19-й механизированный корпус продвинулся на 25 км от Ровно. Однако сильного удара, который привел бы к разгрому всей группировки противника и срыву его наступления, не получилось. Несмотря на приказ Военного совета фронта, командующий 5-й армией генерал-майор танковых войск Потапов М. И. не объединил усилия этих корпусов и не организовал взаимодействие между ними. Не были согласованы действия этих корпусов с 8-м и 15-м механизированными корпусами, наносившими удар из района Броды на Дубно.

Если объединение усилий 9-го и 19-го механизированных корпусов генерал-полковник Кирпонос возложил на генерала Потапова, то совместные действия 8-го и 15-го механизированных корпусов должно было организовать командование фронта. Согласно приказу командующего фронтом создавалась «подвижная группа фронта» в составе двух корпусов,[127] 15-му корпусу приказывалось из района Топорув нанести удар в направлении на Радехов утром 26 июня, а 8-й механизированный корпус должен был наступать из района Броды на Берестечко. Решение командующего фронтом о создании подвижной группы может расцениваться только как положительный факт. Это был первый в Великой Отечественной войне случай создания подвижной группы фронта. Однако это хорошее начинание, к сожалению, не удалось полностью провести в жизнь, 15-й механизированный корпус вел боевые действия с 23 июня. Его части понесли уже большие потери и были растянуты на широком фронте. Поэтому во исполнение приказа командующего фронтом с утра 26 июня от этого корпуса смогла наступать лишь одна дивизия, справа от которой готовился к наступлению 8-й механизированный корпус. Наступающие на этом направлении 48-й моторизованный корпус группы Клейста и пехотные соединения 6-й армии имели численное превосходство в артиллерии и живой силе. В воздухе над районом боевых действий господствовала вражеская авиация.

Так как наиболее активно и успешно в районе Броды наступал 8-й механизированный корпус, которым командовал генерал-лейтенант Рябышев Д. И., его действия будут рассмотрены несколько подробнее. Соединениям этого корпуса была поставлена задача форсировать рр. Стырь, Сытенку и Слоновку, овладеть Лешневом и выйти к Берестечко.[128] Решение этой задачи должно было привести к перерезанию вражеских коммуникаций, ведших на Дубно, и отсечению вклинившихся танковых соединений от остальных сил ударной группировки. В связи с тем что положение противника не было точно известно, наступление началось без артиллерийской подготовки. Первый удар танковых частей южнее Лешнева пришелся по войскам 57-й пехотной дивизии, прикрывавшей правый фланг 48-го моторизованного корпуса. К полудню советские танкисты смяли боевые порядки этой дивизии и нанесли ей большие потери. При поддержке мощного артиллерийского огня наши танки подошли к мосту через р. Стырь южнее Лешнева, который врагу не удалось взорвать, вследствие того что он с 25 июня находился под обстрелом советских артиллеристов. Несколько танков переправились и вышли западнее Берестечко. Тем временем генерал Клейст подтягивал в этот район несколько танковых и пехотных частей, а также всю противотанковую артиллерию 48-го моторизованного корпуса, сосредоточив управление ею в руках командира специального полка. По его настоятельной просьбе вражеская авиация непрерывно бомбардировала танковые части 8-го механизированного корпуса по обе стороны дороги Броды — Лешнев. Причем для уничтожения наших танков гитлеровские летчики впервые применили горючую смесь. Несмотря на это, советские танкисты овладели Лешневом и перерезали дорогу Лешнев — Броды. В связи с тем что части генерала Карпезо в районе восточнее Радехов также вели наступление, хотя и небольшими силами, по признанию врага, его 48-й моторизованный корпус в середине дня 26 июня находился в критическом положении. В этот день генерал Гальдер следующим образом оценивал обстановку: «Группа армий „Юг“ медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. На стороне противника, действующего против группы армий „Юг“, отмечается твердое и энергичное руководство (подчеркнуто нами). Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина… Противник, как и ожидалось, значительными силами танков перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы. На отдельных участках отмечено продвижение».[129]

Танковые соединения генерала Рябышева, наступая в северо-восточном направлении, к исходу 26 июня продвинулись местами до 15 км. В результате этого вражеское командование было вынуждено сосредоточивать сюда крупные силы. Для прикрытия правого фланга 48-го моторизованного корпуса подтягивался 44-й армейский корпус, в состав которого вошла и понесшая сильные потери 26 июня 57-я пехотная дивизия, в район Берестечко для прикрытия этого же фланга выдвигались 16-я моторизованная дивизия, 670-й противотанковый дивизион и батарея зенитных орудий. Командование 48-го моторизованного корпуса в свою очередь также принимало меры к надежному обеспечению своего правого фланга.

Однако советские войска в этот день не смогли развить успех, достигнутый на очень уязвимом фланге 48-го моторизованного корпуса, наступавшего в авангарде группы Клейста. Наши танковые части контратаковали противника на широком фронте и неодновременно. Танки, как правило, не сопровождались пехотой, слабо поддерживались артиллерией и не всегда прикрывались авиацией. Такие действия не давали решительных результатов. Вследствие этого вражеским войскам удалось удержать основные коммуникации, связывавшие их передовые части с тылами, и временно локализовать прорыв.

В ночь с 26 на 27 июня генерал Рябышев получил новый приказ командующего Юго-Западным фронтом. Генерал Кирпонос требовал с утра начать наступление из района Броды в направлении Верба, Дубно, с тем чтобы к исходу дня овладеть ими. В это же время получил приказ на наступление и командир 15-го механизированного корпуса. Этому корпусу была поставлена задача: во взаимодействии с 8-м механизированным корпусом с 9 часов 27 июня наступать в направлении Лопатин, Берестечко и к исходу дня выйти в район Берестечко. В дальнейшем корпусу предлагалось наступать также в направлении Дубно.[130] Согласно приказу глубина задачи дня 15-го механизированного корпуса достигала 40 км, а ширина полосы наступления составляла около 15 км. Корпус был усилен 8-й танковой дивизией 4-го механизированного корпуса, однако его 212-я моторизованная дивизия наступала вместе с 8-м механизированным корпусом. Следует отметить, что местность в полосе наступления 15-го механизированного корпуса была неблагоприятной для действий танков. В этой полосе от исходного рубежа до Берестечко имелось пять рек (Радоставка, Острувка, Жечка, Лошувка, Соколувка) с болотистыми поймами и долинами до 2 км шириной. Времени на подготовку наступления было мало, а части корпуса находились на большом удалении друг от друга.

В связи с тем что и соединения 8-го механизированного корпуса находились в разных районах, а некоторые части вовсе не были готовы к наступлению, генерал Рябышев решил создать подвижную группу в составе 34-й танковой дивизии, которой командовал полковник Васильев И. В., танкового полка под командованием подполковника Волкова П. И. и мотоциклетного полка. Возглавил эту группу заместитель командира корпуса по политической части бригадный комиссар Попель Н. К. В два часа дня 27 июня эта группа перешла в наступление.

В это время 11-я немецкая танковая дивизия наступала на Острог, подтягивая к Дубно свои тылы. 16-я танковая дивизия продвигалась вслед за ней. Удар советских танкистов был для противника внезапным. Они вначале атаковали врага в районе Верба, затем отрезали выдвинутые вперед до района Кременец подразделения 16-й танковой дивизии от ее главных сил и к вечеру прорвались к Дубно, выйдя на тылы 11-й танковой дивизии, которая вела бой в районе Острог. В тот же день, но на несколько часов раньше, в район Дубно с северо-востока вышли соединения 19-го механизированного и 36-го стрелкового корпусов.[131] Однако вышедшие в район Дубно с различных направлений советские соединения не установили связи и не организовали взаимодействия между собой. Вследствие этого их действия носили разрозненный характер и не привели к полному достижению поставленных перед ними целей по уничтожению всей вклинившейся в этот район вражеской группировки. Но, несмотря на это упущение, советские воины нанесли противнику значительный урон и задержали его продвижение. Вражеские войска охватила паника. Многие части в беспорядке бежали с поля боя.

28 июня бои в районе Дубно приняли еще более ожесточенный характер. Сюда перебрасывается 55-й армейский корпус. Это позволило врагу усилить натиск. В результате этого 19-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор танковых войск Фекленко Н. В., был вынужден отойти в северо-восточном направлении в район Ровно.

В связи с тем что авиаразведке противника во второй половине дня удалось вскрыть продвижение главных сил 8-го механизированного корпуса из района Броды к Дубно, генерал Клейст отдал приказ 16-й танковой дивизии преградить дорогу, идущую от Броды на Дубно, и подготовить мощную сводную боевую группу для наступления на наши части, действовавшие юго-западнее Дубно.

В ночь с 28 на 29 июня 12-я танковая и 7-я моторизованная дивизии 8-го механизированного корпуса предпринимали неоднократные попытки прорваться в Дубно с целью соединения с группой Попеля, однако враг, вводя в бой все имевшиеся части и подразделения 16-й танковой дивизии вплоть до шоферов, связистов и писарей, не позволял советским войскам соединиться.

Ожесточенные бои в районе Дубно происходили 29 и 30 июня. Противник продолжал подтягивать сюда не принимавшие еще участия в боях на советско-германском фронте соединения. В районе Дубно действовали 44, 75 и 111-я пехотные, 16-я моторизованная, 16-я танковая дивизии. Сюда подтягивались 225-я пехотная и 14-я танковая дивизии.

Так как основные силы вражеской группировки были скованы в районе Дубно, 11-я немецкая танковая дивизия находилась в районе Острог одна и была вынуждена отражать ожесточенные контратаки группы советских войск под командованием генерал-лейтенанта Лукина М. Ф. Вместе с наземными войсками активное участие в уничтожении гитлеровских танков в районе Острог принимали авиационные части. По признанию противника, советская авиация имела в этом районе абсолютное господство в воздухе и бомбардировала вражеские танки с бреющего полета, нанося тем самым большие потери врагу.

Но и положение 8-го механизированного корпуса, расчлененного на две группы, продолжало осложняться. К исходу 29 июня противник развернул против группы генерала Рябышева дополнительно 57-ю и 75-ю пехотные дивизии, вследствие чего на соединение корпуса в районе Дубно надежды уменьшились. Оценив сложившуюся обстановку, генерал Кирпонос вновь потребовал от 19-го механизированного и 36-го стрелкового корпусов организовать наступление по сходящимся направлениям на Дубно и установить связь с 8-м механизированным корпусом. 29 июня соединения этих корпусов перешли в наступление.

Удар 36-го корпуса пришелся по боевой группе 16-й танковой дивизии, которая должна была наступать через Верба в восточном направлении. Понеся большие потери, эта группа бежала с поля боя. В ночь на 30 июня она была вновь атакована советскими стрелковыми частями, но на этот раз, усиленная подтянутыми сюда пехотными соединениями, выстояла. Активно начал боевые действия и 19-й механизированный корпус, но вскоре был остановлен ожесточенно сражавшимся врагом. Несмотря на значительные успехи, соединиться с войсками 8-го механизированного корпуса частям 19-го механизированного и 36-го стрелкового корпусов и на этот раз не удалось.

Вследствие того что в действиях советских войск был вскрыт целый ряд существенных недостатков. Военный совет Юго-Западного фронта 29 июня отдал специальную директиву об устранении их.[132] В ней указывалось, что войска плохо организуют разведку, в результате чего не знают, какой противник наступает. Отмечалось также, что слабое обеспечение стыков и флангов позволяет врагу просачиваться в них. Для управления боем, констатировалось в директиве, плохо использовалось радио. Так, например, 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные корпуса не имели радиосвязи во время наступления в районе Дубно. Вместе с тем отмечалась и недостаточная организация взаимодействия родов войск в ходе наступления, особенно между пехотой и артиллерией. В 146-й стрелковой и 14-й кавалерийской дивизиях при организации наступления западнее Кременец дивизионная и полковая артиллерия находилась на огневых позициях в 6–7 км от наступающих войск, ведя огонь по противнику на пределе. Указывалось также и на то, что боевые порядки при наступлении не выдерживаются, войска наступают скученно, при отсутствии должного сочетания огня и движения.

Требованиями этой директивы войска Юго-Западного фронта руководствовались в последующие дни боев. Более организованно действовали они 30 июня, хотя враг и сосредоточил большое количество танковых, моторизованных и пехотных соединений в районах Дубно и Острог. Упорные бои в этих районах не прекращались весь день. Несмотря на численное превосходство противника в силах и средствах, добиться сколько-нибудь существенных успехов ему не удалось. Немецко-фашистские соединения понесли большие потери, но продвинуться вперед не смогли. 1 июля группа Попеля неоднократно предпринимала попытки прорваться из Дубно в юго-западном направлении, чтобы соединиться с главными силами корпуса. Однако войска 16-й немецкой танковой дивизии не позволили сделать этого, и 2 июля бригадный комиссар Попель, потеряв связь с генералом Рябышевым, решил пробиваться на восток.[133]

Но сражение в районах Ровно, Дубно, Броды все еще продолжалось. 29 июня Военный совет Юго-Западного фронта вновь потребовал разгромить подвижную группу противника. Соединениям 5-й армии было приказано 1 июля из района Цумань, Клевань нанести удар на юг с целью отрезать от своих баз и войск подвижную группу противника, перешедшую р. Горынь у Ровно, и ликвидировать прорыв.[134] Во исполнение этого приказа 27-й стрелковый, 22-й и 9-й механизированные корпуса 1 июля нанесли удар между Ровно и Луцком, прорвались из лесов около Клевань и, наступая на юг, достигли линии Мошков Борбин (30 км южнее Клевань). Успешно действовали в ходе наступления соединения 22-го механизированного корпуса, которыми командовал генерал-майор Кондрусев С. М… Враг был вынужден на вышеуказанном рубеже развертывать крупные силы, которые должны были задержать прорыв советских частей. Нашим войскам противостояли здесь соединения 3-го моторизованного и 29-го армейского корпусов. 1 июля Гальдер отмечал, что «довольно глубокое вклинение русских пехотных соединении из района Пинских болот во фланг 1-й танковой группы в общем направлении на Дубно… сковывает находящиеся в этом районе пехотные дивизии». Но здесь были скованы не только пехотные, но также танковые и моторизованные дивизии противника, 13-я танковая и 25-я моторизованная дивизии 3-го моторизованного корпуса вели бои с советскими войсками западнее Ровно. Для действий против наших частей генерал Клейст ввел через Луцк полк дивизии СС «Адольф Гитлер», 16-я танковая дивизия со 2 июля также перебрасывалась из Дубно в направлении на Ровно, чтобы отразить натиск советских войск. Всего противник подтянул в этот район дополнительно семь дивизий. Сосредоточив подавляющее превосходство в силах и средствах, врагу удалось сломить сопротивление наших танковых частей. Действия противника облегчались тем, что советские войска ощущали большой недостаток в горючем и боеприпасах, подвоз которых осуществлялся нерегулярно. Не был также организован и ремонт танков. Например, в период с 22 июня по 1 июля в 22-м механизированном корпусе из 119 потерянных танков 58 танков, что составляло 50 % всех потерь, было подорвано своими танкистами во время отхода из-за невозможности отремонтировать их в пути.[135] Вследствие вышеуказанных причин советские войска были вынуждены в начале июля прекратить танковые бои в районах Ровно, Дубно, Броды.

Приграничное сражение на житомирско-киевском направлении продолжалось 11 суток. В течение этого времени советские войска, героически защищая свои города и села, оказывали упорное сопротивление противнику. Это вынуждены признать и наши враги. Так, например, бывший гитлеровский генерал Бутлар пишет: «После некоторых начальных успехов войска группы армий натолкнулись на значительные силы противника, оборонявшегося на подготовленных заранее позициях, которые кое-где имели даже бетонированные огневые точки. В борьбе за эти позиции противник ввел в бой крупные танковые силы и нанес ряд контрударов по наступавшим немецким войскам. После ожесточенных боев, длившихся несколько дней, немцам удалось прорвать сильно укрепленную оборону противника западнее линии Львов — Рава-Русская…»[136]

В итоге невиданного грандиозного танкового сражения, происходившего в районах Луцк, Ровно, Дубно, Броды в период с 25 июня по 2 июля, 1-я танковая группа и 6-я армия, наступавшие на направлении главного удара группы армий «Юг», понесли значительные потери и их наступление было остановлено на 8 дней. Несмотря на то что советским подвижным соединениям не удалось полностью разгромить ударную группировку врага, их контрудар имел большое значение. Вражеские войска не только понесли большие потери, но и не смогли, как планировалось, окружить советские соединения в львовском выступе. Этот контрудар оказал решающее влияние на последующие бои, развернувшиеся на житомирско-киевском направлении.

2. Боевые действия войск Юго-Западного фронта на киевском направлении (3–5 июля 1941 г.)

Положение войск Юго-Западного фронта в начале июля 1941 г. продолжало оставаться тяжелым. Советские соединения, так же как и противник, понесли большие потери. Немецко-фашистские войска, подтянув свежие силы, возобновили наступление на житомирско-киевском направлении. Вследствие этого наши части, ведя ожесточенные арьергардные бои, были вынуждены отходить.

Стремясь прорвать оборону советских войск, захватить Киев с ходу и развить наступление вдоль Днепра, немецко-фашистское командование решило организовать наступление на двух участках: «На севере, где следует нанести главный удар на Новоград-Волынский, Житомир, и на юге — в районе Староконстантинов, где должна действовать другая, менее сильная, но также приспособленная для прорыва ударная группа».[137]

Вскрыв намерения вражеского командования. Военный совет Юго-Западного фронта отдал войскам приказ на организацию обороны в Остропольском укрепленном районе и на рубеже Староконстантинов — Базалия — Вишневец.[138] 1-й воздушнодесантной бригаде было приказано не позднее 28 июня занять и упорно оборонять Остропольский укрепленный район. В целях воспрещения возможного распространения противника в тыл основной группировке войск Юго-Западного фронта 24-му механизированному корпусу, 2, 3 и 4-й противотанковым артиллерийским бригадам приказывалось в течение ночи на 28 июня создать противотанковый рубеж на фронте Староконстантинов — Базалия — Вишневец фронтом на север.

Особое значение Военный совет фронта придавал устройству различного рода противотанковых заграждений. Начальнику инженерного управления фронта генерал-майору инженерных войск Ильину-Миткевичу А. Ф. было приказано использовать инженерные части главным образом на устройстве минно-взрывных заграждений, на минирование мостов и подрыв их в случае вынужденного отхода. Для этой цели из складов фронта в войска было отправлено 200 тонн взрывчатых веществ и 100 тыс. противотанковых мин.[139]

В то время когда шли упорные бои на житомирском направлении, советские соединения, развернувшиеся на рубеже Дрогобыч — Станислав — Черновцы, не подвергались сильным ударам противника и находились в стороне от участка решающих событий. Между тем вражеские войска, наступая севернее, могли выйти им в тыл и отрезать пути отхода на восток. Чтобы не допустить этого, Ставка Главного Командования 30 июня приняла решение отвести войска Юго-Западного и правого крыла Южного фронтов на рубеж Симоновичи — Белокоровичи Новоград-Волынский — Шепетовка — Хмельницкий (Проскуров) — Каменец-Подольский. При этом линия фронта сокращалась с 1400 до 900 км. Юго-Западный фронт должен был обороняться в полосе шириной около 400 км (от р. Принять до Каменец-Подольского), а Южный — в полосе до 500 км (от Каменец-Подольского до устья Дуная). Этот рубеж проходил недалеко от старой советско-польской границы. Вдоль него были построены укрепления долговременного типа. Сокращая линию фронта и уплотняя в связи с этим боевые порядки войск, советское командование рассчитывало создать устойчивую оборону на заблаговременно подготовленном рубеже и стабилизировать на этом направлении фронт. В директиве Ставки войскам Юго-Западного и Южного фронтов указывалась организация отхода. Ставка предлагала отвести войска сначала на промежуточные рубежи и лишь потом организованно отойти на основной рубеж. Отход войск было предложено прикрывать отрядами заграждения, которые должны были разрушать дороги, средства связи, мосты и создавать противотанковые заграждения.

Военный совет Юго-Западного фронта, согласно директиве Ставки Главного Командования, приказал войскам к 9 июля отойти на рубеж Коростень Новоград-Волынский — Шепетовка — Староконстантинов и Проскуров, где, опираясь на укрепленные районы, организовать упорную оборону. Для борьбы с танками противника предлагалось использовать в первую очередь артиллерийские, минно-взрывные и зажигательные средства. Прежде чем отходить на этот рубеж, войска должны были отводиться на промежуточный рубеж Сарны — р. Случь — Острог — Чертков — Коломыя — Бергомет, который надлежало удерживать до 6 июля.[140]

Отход войск на новые рубежи осуществлялся в основном согласно принятому решению и был проведен в целом организованно. Трудности при отводе пришлось преодолевать лишь на житомирско-киевском направлении, где наступали главные силы 1-й танковой группы и 6-й армии. На этом направлении на рубеже р. Горынь до 2 июля успешно сдерживали натиск соединений 3-го и 48-го моторизованных корпусов 19-й механизированный корпус и группа генерал-лейтенанта Лукина (213-я и 109-я моторизованные дивизии). Советские воины храбро и самоотверженно отстаивали обороняемые ими рубежи. Проявляя смелость, инициативу и сметку, они наносили большие потери врагу. Оборона этих соединений успешно сочеталась с контрударами, по-прежнему наносившимися войсками 5-й армии с рубежа Ставек-Клевань в южном направлении.

Сосредоточив в районе Острог крупные силы танков, войска 1-й танковой группы при поддержке бомбардировочной авиации форсировали р. Горынь. Установив, что советские войска отходят на новый рубеж и оказывают сопротивление лишь сильными арьергардами, вражеское командование приказало своим соединениям ускорить наступление, чтобы не дать возможности советским войскам организованно занять оборону на тыловом рубеже. Однако наши соединения срывали намерения противника, сочетая отход с контратаками. Например, 3 июля они контратаковали войска 16-й танковой дивизии в районе Ямполь, вследствие чего вражеские части были временно задержаны. На следующий день генерал Клейст сосредоточил 48-й моторизованный корпус на шепетовском направлении и потребовал немедленного преследования отступающих войск. Впереди следовала 11-я танковая дивизия, которая в середине дня сломила сопротивление наших арьергардных частей и с ходу ворвалась в Шепетовку. Генерал Кирпонос срочно направил в этот район несколько танковых и стрелковых частей. Восточнее Шепетовки 4 и 5 июля развернулись упорные бои, но остановить врага не удалось.

Ожесточенные бои происходили в эти дни и в районе Изяславль, где занимали оборону войска 36-го стрелкового корпуса. Вечером 4 июля в город ворвались части 16-й немецкой моторизованной дивизии, но, как отмечает само вражеское командование, «…были разбиты сильным противником (т. е. советскими войсками — прим. авт.), засевшим в домах, и, понеся большие потери, вынуждены были оставить его». Всюду, где наши войска переходили в контратаки, противник не выдерживал стремительного штыкового удара и в панике отходил, бросая оружие, снаряжение и боевую технику.

Несмотря на отдельные успехи, положение войск Юго-Западного фронта, действовавших на житомирско-киевском направлении, продолжало осложняться. В районе Шепетовка наши части, атакованные превосходящими по численности силами противника, были вынуждены оставить оборонительные позиции и вновь отойти на несколько километров на восток.

Но наступление группы армий «Юг» развивалось не так, как этого желали фашистские стратеги. В ставке Гитлера и в штабе Браухича ломали головы над тем, как организовать удары, чтобы достичь запланированных целей. Усилия группы армий «Юг» по-прежнему концентрировались на киевском направлении. Подтянув свежие силы, фельдмаршал Рундштедт приказал своим войскам нанести неожиданный удар по «линии Сталина» (так гитлеровцы называли рубеж укрепленных районов, проходивший по старой советско-польской границе), прорвать ее в короткие сроки, стремительно выйти к Киеву, овладеть городом и форсировать р. Днепр. Удар должен был наноситься в узкой полосе местности (около 50–70 км) на житомирско-киевском направлении. Согласно этому приказу войска группы Клейста и армии Рейхенау с утра 5 июля возобновили наступление с рубежа западнее Новоград-Волынский-Шепетовка. Под давлением численно превосходившей группировки противника наши части были вынуждены отходить. В процессе отхода между войсками 5-й и 6-й армий образовался разрыв, в который устремились главные силы 1-й танковой группы. С целью закрытия этой бреши в район Острог был переброшен 7-й стрелковый корпус, прибывший из Южного фронта. Однако двум дивизиям этого корпуса не удалось остановить два моторизованных корпуса противника, в результате чего немцы прорвались к Новоград-Волынскому, где и были остановлены заблаговременно развернутыми частями. В Новоград-Волынском укрепленном районе вначале было несколько пулеметных подразделений. Затем там развернулись части 206-й стрелковой дивизии 7-го стрелкового корпуса и 305-й артиллерийский полк РГК.

Чтобы сломить сопротивление советских войск, авиация противника в течение ночи с 5 на 6 июля усиленно бомбила Новоград-Волынский, Бердичев и Житомир. Но и это не помогло. Советские воины стойко удерживали занимаемые позиции в районе Новоград-Волынский. Гитлеровцы пытались ночью прорваться на восток, но героическими действиями наших войск все вражеские атаки были отбиты. В это время советские летчики успешно наносили сосредоточенные удары по танкам противника, помогая тем самым наземным частям удерживать занимаемые ими рубежи.

Напряженные бои с немецкими танковыми и моторизованными соединениями на новоград-волынском направлении продолжались с неослабевающей силой и в последующие дни. Советские войска с большим упорством отражали наступление крупных танковых группировок. При поддержке артиллерии, танков и авиации соединения 5-й армии нанесли ряд сильных контрударов, задержав продвижение врага.

Не имела успеха в эти дни и южная группировка противника, действовавшая в районе Староконстантинова. Встретив упорное сопротивление советских частей, занявших долговременные оборонительные сооружения в районе Любар, 48-й моторизованный корпус перенес удар севернее и к исходу 7 июля ворвался в Бердичев. С целью срыва наступления вражеских танков в район Бердичев была переброшена 8 июля из Острополя 3-я противотанковая бригада, которая оборудовала противотанковый рубеж южнее города. Вместе с тем Военный совет фронта решил не только остановить, но и разгромить прорвавшуюся в Берднчев группировку противника силами 22-го и 15-го механизированных корпусов.[141] Однако 22-й механизированный корпус организовать наступление не смог, потому что в нем на 7 июля оставалось лишь 20 легких танков и 14 орудий разных калибров. Поэтому 7 и 8 июля с юга наносили контрудар в направлении Бердичева лишь также сильно ослабленные соединения 15-го механизированного корпуса, в то время как другие соединения 6-й армии наносили удары в районах Староконстантинов и Вербовка. В целях срыва наступления наших частей немецкая авиация беспрерывно совершала по ним массированные налеты. Но это не остановило советских войск, они продолжали наступление. Контрудары войск нашей 6-й армии поддерживались танками, артиллерией и авиацией. Бомбардировочная авиация бомбила танковые колонны и аэродромы противника. По признанию врага, он имел в эти дни большие потери в танках и самолетах. Взаимно помогая друг другу, успешно дрались с противником советские пехотинцы, артиллеристы и танкисты. После того как артиллеристы быстро подавляли вражеские огневые точки, танковые части стремительным броском обрушивались на врага. Попадая в окружение вражеских танков, наши танки Т-34 и КВ метким орудийным огнем расстреливали их, а затем советские танкисты, пуская на предельную скорость свои машины, сокрушительным лобовым ударом опрокидывали недобитые гитлеровские танки.

Продвинувшись на несколько километров в северном направлении, войска 6-й армии задержали наступление противника и нанесли ему значительные потери. «Путь наступления, — отмечало командование 48-го моторизованного корпуса, прерван, передовые подразделения отрезаны от баз снабжения, положение критическое». К этому участку фронта врагом были подтянуты крупные силы и организовано огневое окаймление силами 16-й танковой дивизии. Вследствие этого советские войска к исходу 7 июля были вынуждены прекратить наступление.

В то время когда войска 6-й армии вели бои в районах Бердичев и Староконстантинов, войска 5-й армии под прикрытием арьергардных частей и отрядов заграждения основными силами отходили в Коростеньский укрепленный район. Сохранив боеспособность, соединения этой армии к 9 июля заняли главную полосу укрепленного района. Новоград-Волынский укрепленный район в это время оборонялся пулеметными частями постоянного гарнизона, подразделениями 5-й противотанковой бригады и сильно ослабленными в предыдущих боях частями 228-й, 206-й стрелковых и 109-й моторизованной дивизий 5-й армии под общим командованием полковника Бланка М. И.[142]

Сосредоточив сильную группировку войск на узком участке фронта, противник при поддержке бомбардировочной авиации 8 июля прорвал Новоград-Волынский укрепленный район и устремился к Житомиру. Несмотря на контратаки войск 5-й армии, врагу удалось развить наступление. 10 июля 13-я танковая дивизия 3-го моторизованного корпуса овладела Житомиром. Добившись успеха на этом направлении, гитлеровцы рассчитывали захватить Киев с ходу. 11 июля вражеские передовые части, рвавшиеся к Киеву, подошли к рубежу р. Ирпень, на котором были остановлены советскими войсками, занявшими заблаговременно построенные оборонительные сооружения. Наличие этих сооружений, находившихся на удалении от Киева в 25–30 км, позволило войскам надежно прикрыть важный экономический и политический центр страны. На рубеже р. Ирпень были развернуты части Киевского укрепленного района и 147-й стрелковой дивизии. На ближних подступах к Киеву сосредоточивались соединения 2-го воздушно-десантного корпуса.

В целях оказания помощи войскам, оборонявшим Киев, Центральный Комитет Коммунистической партии Украины, во главе которого стоял выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства Н. С. Хрущев, обратился к трудящимся с призывом взяться за оружие и встать на защиту родного города. Трудящиеся Киева во главе с коммунистами шли в полки народного ополчения и истребительные отряды, строили оборонительные рубежи, изготавливали различные виды вооружения из местных средств. Перед Киевским укрепленным районом и на флангах было устроено большое количество противотанковых заграждений. Для минирования подступов к оборонительным сооружениям из Москвы в Киев самолетами было доставлено 100 тонн взрывчатых веществ и 50 тыс. противотанковых и противопехотных мин.[143] Кроме устройства минно-взрывных заграждений перед всем фронтом укрепленного района отрывался противотанковый ров. Оставленные в заграждениях проходы были подготовлены к минированию и закрытию металлическими ежами. Наряду с минами в качестве противопехотных заграждений применялись проволочные и электризуемые препятствия. Для борьбы с танками противника из инженерных частей были созданы отряды истребителей танков, которые были оснащены противотанковыми минами, гранатами и бутылками с горючей смесью. Особенно активно и умело действовали эти отряды под командованием офицера инженерного управления фронта майора Винского А. А. На рубеже р. Ирнень они уничтожили большое количество танков и другой техники противника.

В результате совместных усилий войск и гражданского населения столица Украины в короткий срок была превращена в неприступную крепость. На подступах к городу в течение длительного времени шли напряженные бои. Разъяренный враг бросал крупные силы, чтобы овладеть городом. Однако все его попытки овладеть Киевом с ходу были отражены советскими войсками. Важную роль в срыве вражеских атак сыграла артиллерия, управление которой было централизовано. Противотанковая артиллерия, как правило, вела огонь прямой наводкой, в то время как артиллерия крупных калибров занимала закрытые огневые позиции и вела борьбу с вражеской артиллерией. Для борьбы с танками противника успешно применялись заготавливавшиеся на месте бутылки с горючей смесью и связки ручных гранат. Несмотря на ожесточенные атаки крупных сил, врагу так и не удалось прорвать оборону советских войск.

Учитывая неблагоприятно складывавшуюся обстановку на киевском направлении, Ставка Главного Командования еще 7 июля приказала командующему фронтом отвести главные силы 5-й армии в район Коростень и прочно занять ими заблаговременно построенные оборонительные сооружения. Остальные армии фронта к утру 9 июля было приказано отвести также на заблаговременно построенные укрепления на рубеже Новоград-Волынский, Острополь и Летичев. Ставка указывала на необходимость прикрытия промежутков между укреплениями полевыми оборонительными сооружениями, а также противотанковыми и противопехотными заграждениями, прикрытыми противотанковым огнем. На усиление укрепленных районов передавались артиллерийские части РГК. В Коростеньский укрепленный район были переброшены 331-й гаубичный артиллерийский полк РГК и 316-й отдельный артиллерийский дивизион особой мощности, а в Остропольский укрепленный район — 330-й гаубичный артиллерийский полк РГК.[144] Коменданту Новоград-Волынского укрепленного района кроме 305-го пушечного артиллерийского полка РГК были подчинены 34-й и 315-й отдельные артиллерийские дивизионы особой мощности РГК. На усиление Летичевского укрепленного района были приданы 168-й и 324-й гаубичные артиллерийские полки большой мощности РГК и 245-й отдельный артиллерийский дивизион особой мощности. Проведение этих мероприятий в жизнь позволило соединениям Юго-Западного фронта в последующие дни оказать упорное сопротивление немецко-фашистским войскам.

9 июля они вели ожесточенные бои с врагом на рубеже Симоновичи Белокоровичи — западнее Киева — Бердичев — Острополь — Проскуров — севернее Каменец-Подольского. Ставка приказала генералу Кирпоносу упорно оборонять этот рубеж и нанести мощные контрудары из районов Коростень и Бердичев по сходящимся направлениям на Житомир с целью разгрома вклинившейся вражеской группировки. Для этой цели фронт был усилен резервами. Во исполнение приказа Ставки командующий фронтом 9 июля приказал генералу Потапову, прикрывшись с востока Коростеньским укрепленным районом, силами 31-го стрелкового, 9-го и 22-го механизированных корпусов нанести контрудар в направлении Новоград-Волынский и южнее. Генералу Музыченко было приказано, удерживая южную часть Новоград-Волынского укрепленного района, нанести удар силами 49-го стрелкового корпуса из района Любар в северном направлении.[145]

В тот же день войска 5-й армии перешли в наступление. В результате этого немецкие части и соединения, находившиеся севернее житомирского шоссе, были отброшены с занимаемых позиций и понесли большие потери. Войска 9-го и 22-го механизированных корпусов на следующий день подошли вплотную к Новоград-Волынскому и перерезали шоссе, идущее на Житомир, Киев, создав угрозу выхода в тыл вражеских войск, прорвавшихся к р. Ирпень.

С целью срыва нашего наступления враг бросил крупные силы танков и авиации. Вследствие этого ему удалось остановить продвижение советских частей, а затем и потеснить их. И несмотря на то что противник вновь занял шоссе, он не мог, по существу, использовать этот важный маршрут в период с 10 по 17 июля, т. е. во все дни, пока войска 5-й армии наносили контрудары в южном направлении.

Угрожающее положение, созданное соединениями 5-й армии по отношению к левому флангу и тылу группы Клейста, вынудило фельдмаршала Рундштедта вводить в районе Новоград-Волынский новые части 6-й армии и 3-го моторизованного корпуса 1-й танковой группы. На это направление, как отмечал Гальдер 6 июля, были направлены также крупные резервы главного командования сухопутных войск. Таким образом, войска 5-й армии упорной обороной на Коростеньском укрепленном районе и постоянной угрозой флангу и тылу ударной группировки противника не позволили врагу сосредоточить усилия для захвата Киева с запада и обхода его с северо-запада, как намеревалось поступить командование группы армий «Юг» в случае неудачи овладения городом с фронта.

Мощные контрудары наносили в эти дни в районе Бердичева и войска 6-й армии, усиленные свежими частями и соединениями (16-й механизированный корпус). Вследствие этого противник, наступавший там, был не только остановлен, но местами отброшен назад.

Убедившись в бесплодности атак на киевском направлении, гитлеровское командование с 10 июля стало поворачивать основные силы группы армий «Юг» на юго-восток. Оно рассчитывало ударом на этом направлении отрезать войска 6, 26 и 12-й армий от Днепра, а затем и разгромить их. Поэтому бои в районах Бердичев и Фастов в период с 10 по 15 июля приняли исключительно ожесточенный и напряженный характер, 15-й и 16-й механизированные корпуса 10 июля нанесли сильные удары южнее Бердичева по войскам 11-й и 16-й танковых дивизий противника. Советские части вышли в район Холодки (северо-западнее Бердичева) и разгромили штаб 11-й танковой дивизии. Главные силы этой дивизии были окружены нашими частями. Тогда генерал Клейст на помощь им бросил 60-ю моторизованную дивизию. Несмотря на это, как отмечало командование 48-го моторизованного корпуса, положение 11-й танковой дивизии к ночи еще более ухудшилось. В связи с этим в район Бердичев были переброшены дополнительные силы с других участков фронта.

С утра следующего дня войска 6-й армии по решению Военного совета фронта нанесли сильный удар по войскам 16-й танковой и 16-й моторизованной дивизий в районе Краснополь. Разгорелся ожесточенный бой. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление нашим атакующим частям. Высота юго-восточнее Краснополя несколько раз переходила из рук в руки. Для усиления своих войск вражеское командование бросило сюда 75-ю пехотную дивизию. Так как соотношение сил резко изменилось в пользу противника, развить достигнутый успех советским войскам не удалось.

Упорные бои 12 июля продолжались и в Бердичеве, куда генерал Клейст дополнительно перебросил 60-ю моторизованную дивизию. В связи с наступлением войск 15-го и 16-го механизированных корпусов, 11-я танковая и 60-я моторизованная немецкие дивизии были вынуждены перейти к обороне, чтобы удержать город и отразить сильные атаки наших частей. Советские войска нанесли противнику в этом районе большой урон. Командир 48-го моторизованного корпуса неоднократно докладывал командующему 1-й танковой группой о тяжелом положении корпуса и указывал на невозможность дальнейшего наступления на восток. Однако пока шли эти переговоры, наши войска во второй половине дня 12 июля усилили натиск на вражеские части, оборонявшие Бердичев. «Ввиду новых крупных атак противника при поддержке танков и артиллерии, — отмечало немецко-фашистское командование, — к вечеру положение дивизии на севере и юго-востоке от Бердичева снова стало критическим». Для удержания города в своих руках немцы бросили все имевшиеся у них в распоряжении силы. Советская артиллерия успешно вела огонь по артиллерийским позициям противника. Поздно вечером наши танковые части начали наступление на Бердичев с севера и северо-востока. Немецко-фашистское командование приняло решение удерживать Бердичев силами 11-й танковой дивизии, в то время как три другие дивизии (16-ю танковую, 16-ю и 60-ю моторизованные) направить юго-восточнее Бердичева с целью разгрома советских войск, действовавших в этом районе.

После этого генерал Клейст решил силами 48-го моторизованного корпуса предпринять наступление на район южнее Сквира, а силами введенного в сражение 14-го моторизованного корпуса — непосредственно на Сквира.

В связи с тем что наши войска продолжали громить 11-ю танковую дивизию, генерал-фельдмаршал Рундштедт направил в район Бердичева пикирующие бомбардировщики. При поддержке авиации противник намеревался с утра 14 июля нанести удар в восточном направлении частями 11-й танковой дивизии, смененной в Бердичеве пехотными дивизиями. Однако подготовка ее к наступлению, вследствие сильного артиллерийского огня советских войск, затянулась. Усиленную деятельность в этот день проявляла и наша авиация, наносившая бомбовые удары по скоплениям вражеских войск на маршрутах следования. Наступление 11-й танковой дивизии 14 июля так и не состоялось.

Если в районе Бердичева советские войска успешно громили противника, то в районе Сквира им не удалось сдержать натиск гитлеровцев. К исходу 14 июля 9-й танковой дивизии 14-го моторизованного корпуса, наступавшей из района Житомир на юго-восток, удалось захватить Сквира. Под угрозой окружения с востока советские войска были вынуждены снять с фронта восточнее Бердичева свои силы и отвести их через Казатин и Ружин на юго-восток. 15 июля наступление советских войск в районе Бердичев прекратилось.

Несмотря на то что войскам Юго-Западного фронта не удалось окружить и разгромить вклинившуюся ударную группировку противника, они нанесли ей большие потери и на несколько дней задержали ее продвижение в глубь Правобережной Украины. На ближних подступах к Киеву, до смены его пехотными соединениями 6-й армии, был скован 3-й моторизованный корпус, в районе Фастов — 14-й моторизованный корпус и в районе Бердичев- 48-й моторизованный корпус, т. е. все соединения танковой группы Клейста были втянуты в затяжные бои. Они несли большие потери и в течение нескольких дней топтались на месте. В середине июля немецко-фашистские войска, действовавшие в полосе Юго-Западного фронта, были не только временно остановлены, но и вынуждены на отдельных участках фронта отражать мощные контрудары советских войск.

Задержка войск 6-й армии и 1-й танковой группы в районах Новоград-Волынский, Житомир и Бердичев позволила Военному совету Юго-Западного фронта выиграть время для усиления обороны на подступах к Киеву и в самом городе, укрепить положение 5-й армии в Коростеньском укрепленном районе, выдвинуть для прикрытия стыка между Коростеньским и Киевским укрепленными районами 27-й стрелковый корпус и вывести из-под флангового удара войска 6, 26 и 12-й армий.

Несколько раз немецко-фашистские войска, наступавшие на житомирско-киевском направлении, прорывались вперед и нависали с севера над соединениями этих армий. Во взаимодействии с 11-й немецкой и 3-й румынской армиями они намеревались окружить и уничтожить советские части. Но этого им не удалось сделать. Командование Юго-Западным фронтом своевременно разгадывало замыслы противника и отводило свои войска на новые рубежи, ликвидировав тем самым угрозу окружения. Необходимо отметить, что войска Юго-Западного фронта в первые дни войны вели оборону более организованно, чем соединение Северо-Западного и Западного фронтов. Ведя упорную оборону, они совершали вынужденный отход, как правило, только по приказу Ставки Главного Командования.

Вообще в начале войны на юго-западном направлении противнику, несмотря на большое желание и неоднократные попытки, так нигде и не удалось окружить наши войска. Об этом свидетельствуют и сами гитлеровские генералы. Так, вышеупоминавшийся уже генерал Бутлар пишет: «Ведя тяжелые кровопролитные бои, войска группы армий „Юг“ могли наносить противнику лишь фронтальные удары и теснить его на восток. Моторизованным немецким соединениям ни разу не удалось выйти на оперативный простор или обойти противника, не говоря уже об окружении сколько-нибудь значительных сил русских».[146]

3. Боевые действия войск Южного фронта (22 июня — 15 июля 1941 г.)

На южном участке советско-германского фронта (от Карпат до Черного моря) крупного наступления в июне месяце противник не вел, так как главнокомандование сухопутных войск к этому времени еще не приняло окончательного решения о сроках ввода в сражение главных сил 11-й немецкой, 3-й и 4-й румынских армий. К тому же немецко-фашистское командование рассчитывало, что советские войска без боя очистят всю территорию между рр. Днестр и Прут. Но из этого вовсе не следует, что на южном крыле советско-германского фронта гитлеровские войска не предпринимали попыток наступать. Штурмовые группы 11-й немецкой армии уже в первый день войны стремились захватить в нескольких местах мосты через р. Прут, переправиться по ним на северный берег и развить наступление на северо-восток. Однако враг жестоко просчитался.

В районе восточнее Яссы вражеские соединения утром 22 июня после сильной артиллерийской подготовки при поддержке и под прикрытием авиации приступили к форсированию р. Прут. Первыми открыли ответный огонь по врагу пограничники. Вскоре на помощь им подоспело подразделение 176-й стрелковой дивизии под командованием лейтенанта Ильященко, которое, быстро окопавшись и замаскировавшись, заняло оборону. Несколько лодок вражеского десанта достигли нашего берега. Выскочив из лодок, захватчики бросились на советских воинов, которые встретили их мощным сосредоточенным огнем. Первая атака была отражена. Но вражеское командование подтягивало свежие силы. Вместе с тем и число наших бойцов непрерывно увеличивалось. Напряжение боя возрастало. На поле боя лежало много убитых и раненых. Противник не выдержал натиска советских солдат. Вскоре остатки вражеских подразделений были сброшены с левого берега реки.

Так же успешно действовали советские воины и на других участках. В первый день войны героически сражались с воздушным противником авиационные части 9-й армии. За день напряженных воздушных боев они сбили 18 вражеских самолетов.[147]

В июне противник еще несколько раз предпринимал попытки форсировать р. Прут и захватить плацдарм. Но так как советские воины были начеку, то почти все попытки были безрезультатными. Так, например, в первой половине дня 25 июня вражеские части несколько раз пытались форсировать Прут, но все их усилия были сорваны героически дравшимися с врагом советскими стрелковыми подразделениями. Не достигнув цели, противник начал готовить к переправе другие части пехоты, артиллерии и танков. Вскрыв его намерения, командование 9-й армии также решило подтянуть к берегу дополнительные силы и средства. Среди других подразделений был и артиллерийский дивизион под командованием капитана Манзия. Прибыв в указанный им район, артиллеристы быстро развернулись, оборудовали огневые позиции и приготовились к ведению огня. По указанию командира дивизиона расчеты выждали, пока противник сосредоточивался у намеченного участка переправы. Как только началось форсирование, они открыли уничтожающий огонь по врагу. Советские артиллеристы уничтожили вражеские десанты на трех пунктах переправ и подбили шесть орудий. Противник понес большие потери. Очередная попытка вражеских войск переправиться на левый берег была сорвана.

Упорные бои с врагом в июне вели части 35-го стрелкового корпуса, которым командовал комбриг Дашичев И. Ф., 176-я стрелковая дивизия, 11-я и 16-я танковые дивизии 2-го механизированного корпуса. В этих боях советские войска проявили высокое боевое мастерство, находчивость и мужество. Во время ночного боя в танк старшины Ишко, прорвавшийся в расположение противника, попал снаряд. Вследствие этого бак с горючим взорвался и машина загорелась. Командир танка и башенный стрелок Доброхотов, сняв с машины вооружение, открыли по врагу меткий огонь. После ожесточенной перестрелки танкистам под прикрытием темноты удалось уйти от наседавших на них гитлеровцев. На рассвете они вернулись в свое подразделение.

24 июня вражеским войскам удалось захватить железнодорожный мост в районе Фелчиул и оборудовать на подступах к нему предмостное укрепление. Начальник штаба 9-й армии генерал-майор Захаров М. В. поставил задачу командиру 9-й кавалерийской дивизии ликвидировать вражеское предмостное укрепление, а мост взорвать. Для выполнения этой ответственной боевой задачи была создана специальная группа под командованием заместителя командира 9-й кавалерийской дивизии полковника Осликовского Н. С. В состав группы вошли 2-й и 3-й эскадроны 72-го кавалерийского полка, которыми командовали старшие лейтенанты Нестеров и Еременко, а также подразделение 40-го отдельного саперного эскадрона под командованием старшего лейтенанта Бережного. В ночь на 25 июня группа подошла к предмостному укреплению и залегла в камышах. После короткого, но мощного артиллерийского налета, который провели артиллеристы под командованием подполковника Калошина и капитана Ерандина, советские воины бросились в атаку на вражеские позиции. Они кололи врага штыками, били прикладами и уничтожали ружейно-пулеметным огнем. В результате штурма было убито около 100 человек и четверо взято в плен. Остатки гитлеровцев в панике бежали. После этого под ураганным огнем противника, который он открыл с южного берега, саперы под прикрытием кавалеристов стали подносить взрывчатку и привязывать заряды к опорам и фермам моста. Отважно и сноровисто действовали сержант Рудченко и солдат Рябов, которые через болотистую местность, по пояс в воде, доставляли к мосту взрывчатку и принадлежности для взрывания. После укладки зарядов они же произвели подрыв моста. Врагу не удалось воспользоваться этим мостом при подготовке последующего наступления. Так советские войска отражали попытки противника переправиться через р. Прут и закрепиться на левом берегу.

Вражеская авиация в июне также пыталась вести активные действия, нанося бомбовые удары по районам сосредоточения советских войск, по мостам и переправам через р. Днестр, по железнодорожным узлам и городам Жмеринка, Казатин, Винница, Одесса, Севастополь. Однако с ней вели успешную борьбу советские летчики. В период с 22 по 26 июня только полки 20-й и 21-й смешанных авиационных дивизий 9-й армии уничтожили на аэродромах и сбили в воздушных боях 71 самолет противника, потеряв при этом 23 своих.[148]

В первые дни войны войска Южного фронта, командующим которого был назначен генерал армии Тюленев И. В., членом Военного совета — армейский комиссар 1 ранга Запорожец А. И., а начальником штаба — генерал-майор Шишенин Г. Д., одновременно с отражением частных атак противника завершали развертывание основных сил и организовали оборону. На каменец-подольском и могилев-подольском направлениях в полосе шириною до 160 км к началу июля развернулись 17-й стрелковый и 16-й механизированный корпуса 18-й армии. Бельцевское, кишиневское и одесское направления прикрывали войска 9-й армии.

На бельцевском направлении, где должны были наступать войска 11-й немецкой и 4-й румынской армий, развёртывались соединения 48-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора Малиновского Р. Я. Боевой порядок корпуса строился в два эшелона. Во втором эшелоне сосредоточивалась 74-я стрелковая дивизия, которая получила задачу быть в готовности контратаковать противника в северо-западном и юго-западном направлениях.[149] 2-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор Новосельский Ю. В., сосредоточивался в лесу северо-западнее Кишинева. Этот корпус получил задачу подготовиться к нанесению контрудара совместно с войсками 48-го стрелкового корпуса в направлении на Бельцы. В районе Могилев-Подольский сосредоточивался 55-й стрелковый корпус, который являлся резервом командующего фронтом. Всего в составе Южного фронта, без 9-го особого стрелкового корпуса, находившегося в Крыму, насчитывалось к 25 июня 24 дивизии.[150]

Против войск этого фронта противник развернул 7 немецких, 13 румынских дивизий, 9 румынских и 4 венгерских бригады. На направлении главного удара (стык между 18-й и 9-й армиями) вражеское командование сосредоточило 12 дивизий и 3 бригады, достигнув более чем двукратного превосходства в силах над противостоящими им советскими войсками.

Оценив сложившуюся к концу июня на юго-западном направлении обстановку, гитлеровское командование решило начать на юге более активные действия. Согласно принятому решению соединения 11-й немецкой и 3-й румынской армий должны были прорвать оборону войск Южного фронта и создать угрозу левому крылу Юго-Западного фронта. Цель этого наступления состояла в том, чтобы отвлечь значительную часть войск Юго-Западного фронта с житомирско-киевского направления, на котором вели наступление главные силы группы армий «Юг», и во взаимодействии с ними окружить части 6, 26 и 12-й армий.

1 июля вражеские соединения перешли в наступление на могилев-подольском и бельцевском направлениях. Советские войска оказали упорное сопротивление противнику, однако четыре наши дивизии, оборонявшиеся на 150-километровом фронте от Липканы до Унгены, не смогли отразить натиск противника. Форсировав Прут, немецкие войска захватили плацдармы севернее и южнее Ясс. Сосредоточив на них в течение ночи крупные силы, противник на следующий день возобновил наступление, угрожая флангу и тылу 18-й армии.

Учитывая сложившуюся обстановку как в полосе своего фронта, так и в полосе 12-й армии Юго-Западного фронта, командующий Южным фронтом 3 июля решил правофланговые части 18-й армии отвести на рубеж Хотин-Липканы.[151] Командующему 9-й армией было приказано уничтожить переправившегося в ночь со 2 на 3 июля в районе Стефанешти противника, восстановить положение и прочно оборонять свои рубежи. Вместе с тем войскам обеих армий приказывалось привести в своих полосах в полную боевую готовность укрепленные районы.

В первых числах июля советские воины в боях с противником на р. Прут проявили замечательные образцы героизма и упорства. Например, стрелковый батальон под командованием капитана Рыбкина выдержал четырехчасовую артиллерийскую подготовку противника и после этого отбил три атаки. Вражеские войска потеряли 350 человек убитыми и были отброшены в исходное положение. В этом бою лейтенант Железняк заколол штыком семь гитлеровцев. Снайпер-красноармеец Истомин в течение одного дня уничтожил восемь вражеских солдат.

Напряженные сражения развернулись в эти дни в районе северо-западнее Кишинева. Во исполнение приказа командующего фронтом командующий 9-й армией решил разгромить вклинившиеся на бельцевском направлении войска противника силами 48-го стрелкового и 2-го механизированного корпусов. Военно-воздушным силам армии была поставлена задача прикрыть действия этих соединений, нанести бомбовые удары по войскам противника и его переправам на р. Прут. Несколько позже получил задачу на нанесение контрудара в районе северо-западнее Кишинева и 2-й кавалерийский корпус, которым командовал генерал-майор Белов П. А.

48-й стрелковый, 2-й механизированный и 2-й кавалерийский корпуса нанесли удары во фланг вражеским соединениям, наступавшим на Бельцы и северо-западнее Кишинева. Ожесточенные сражения в районе Бельцы продолжались несколько дней. Боевые действия велись как днем, так и ночью и носили весьма ожесточенный и упорный характер. Особенно активно действовали соединения 48-го стрелкового корпуса. Согласно приказу генерала Малиновского рядом последовательных ударов они сбивали вражеские части с занятых ими позиций и наносили им тяжелый урон. Проявляя подлинный героизм и самоотверженность, инициативу и сметку, свойственные нашему народу, советские войска успешно выполнили поставленную им боевую задачу.

В результате контрударов войск 9-й армии вражеские соединения, наступавшие на бельцевском направлении, понесли большие потери и былине только остановлены, но и отброшены назад.

Однако советские войска, действовавшие на могилев-подольском направлении, под воздействием превосходившего их по численности противника были вынуждены отходить в это время на восточный берег Днестра.

Упорные оборонительные бои вели в первых числах июля наши войска на черновицком направлении. Овладев городом Черновцы, вражеские соединения, сопровождаемые и поддерживаемые крупными силами авиации, устремились к Хотину, чтобы захватить имевшийся здесь понтонный мост, с ходу форсировать р. Днестр и развить наступление в северо-восточном направлении.

Командующий 18-й армией генерал-лейтенант Смирнов А. К. в докладе генералу Тюленеву указывал, что успеху отхода правого фланга 18-й армии последовательно через три водных рубежа (Серет, Прут, Днестр), имеющих крайне ограниченное количество мостов, должна содействовать мощная поддержка фронтовой авиации, а также быстрая наводка понтонных мостов через рр. Прут и Днестр, без чего отход следует считать недостаточно обеспеченным. В связи с этим командование фронта приняло меры к усилению войск 18-й армии переправочными средствами. Понтонный мост в Хотине содержал 19-й понтонно-мостовой полк, которым командовал майор Насонов М. А. Вследствие того что фронт подходил к Днестру, понтонеры не только осуществляли переправу частей 18-й армии и эвакуировавшегося гражданского населения, но и организовали совместно с 60-й горнострелковой дивизией оборону моста, оборудовав для этой цели предмостные позиции.[152] Переправа частей 17-го стрелкового корпуса велась круглосуточно. Непрерывным потоком двигались машины, повозки и люди. Так как мост не мог в короткие сроки пропустить большое количество техники и живой силы, около него образовывалось скопление машин, артиллерии и повозок. Вражеские бомбардировщики непрерывно группами по 9-12 самолетов бомбили переправу. 3 июля мост был поврежден в двух местах, в результате чего затонуло несколько паромов. Только благодаря исключительному мужеству понтонеров к утру он был восстановлен. Однако днем 4 июля около 40 вражеских самолетов вновь произвели массированный налет на переправу. Мост был разрушен, и паромы затонули. На южном берегу осталось много орудий, машин и повозок. Тем временем противник начал вести артиллерийско-минометный огонь по участку переправы. В этих условиях было решено собрать из резервного имущества два перевозных парома и на них организовать переправу. Понтонеры продемонстрировали свое умение, хладнокровие и вместе с тем храбрость и мужество. Все эти дни люди не знали ни она ни отдыха. Особенно отличился на переправе 21-й отдельный понтонно-мостовой батальон, которым командовал капитан Овсянников. В этом батальоне было 22 коммуниста и 65 комсомольцев, которые находились на всех наиболее ответственных участках переправы.[153] Под сильным огнем противника расчеты младших сержантов Хромова и Корыстина переправляли на паромах орудия и автомашины. Несмотря на многочисленные пробоины, катерист сержант Васильев уверенно буксировал паромы с грузами к своему берегу. Даже будучи раненым, он, быстро заделывая пробоины в катере, продолжал переправу. За мужество и отвагу, проявленные им во время переправы, сержант Васильев был награжден орденом Красного Знамени. Переправляя войска и боевую технику, понтонеры совместно с частями 18-й армии обороняли переправу до тех пор, пока не закончили переброску всех грузов на левый берег Днепра.

В связи с ухудшением обстановки на Юго-Западном фронте и отходом его войск генерал армии Тюленев 7 июля с разрешения Ставки Главного Командования приказал войскам правого крыла фронта отойти на рубеж Могилев-Подольский-Бельцы-р. Прут и организовать на нем оборону. Отход советских войск был вскрыт противником. 7 июля генерал Гальдер отмечал, что советское командование всеми средствами поспешно выводит свои войска из мешка, постепенно образовывавшегося в результате наступления 11-й и 17-й немецких армий.[154] Однако, несмотря на то что немецко-фашистское командование установило отход наших войск, ускорить ход событий, чтобы окружить соединения 26, 12 и 18-й армий, оно было не в состоянии. Из этого, конечно, не следует, что оно не стремилось к этому. 11-я армия 7 июля форсировала р. Днестр в районе Могилев-Подольский. На усиление 130-й стрелковой дивизии, оборонявшей этот район, командующий фронтом направил мотострелковый полк 47-й танковой дивизии 18-го механизированного корпуса.[155] Советские войска перешли в контратаку и ликвидировали вражеские плацдармы, разгромив полк «Бранденбург». В районе Кишинев в этот день вражеское командование организовало наступление против войск 2-го механизированного корпуса силами 22-й пехотной дивизии, которая, по признанию Гальдера, в первый же день боя понесла большие потери.

7 июля командующий фронтом решил создать ударную группу войск 9-й армии в составе 48-го стрелкового, 2-го механизированного и 2-го кавалерийского корпусов, которой поставил задачу совместно с 18-й армией и фронтовыми резервами уничтожить бельцевскую группировку противника.[156] Одновременно он создал Приморскую группу в составе 25, 51 и 150-й стрелковых дивизий и отдельных частей, расположенных на побережье Черного моря. Этой группе была поставлена задача прочно прикрывать восточный берег р. Прут, северный берег р. Дунай и побережье Черного моря, не допуская высадки морских и воздушных десантов противника.

Во исполнение приказа командующего фронтом войска 48-го стрелкового, 2-го механизированного и 2-го кавалерийского корпусов наносили контрудары по врагу в течение нескольких дней. 10 июля советские соединения нанесли удар во фланг 198-й пехотной дивизии. Удар советских войск оказался для врага неожиданным. Части этой дивизии, как доносил командующий армией генерал-полковник фон Шоберт, продвинулись вперед без артиллерии и не закрепились, вследствие чего, будучи атакованы советскими войсками, понесли большие потери. Разгром 22-й и 198-й пехотных дивизий войсками 48-го стрелкового и 2-го механизированного корпусов вызвал большое беспокойство у главнокомандования сухопутных войск фашистской Германии. Генерал Гальдер направил в 11-ю армию генерала Отта, который на месте должен был установить причины их разгрома. 16 июля Отт доложил Гальдеру, что обе дивизии не успели подтянуть свою артиллерию к тому моменту, когда они были атакованы русскими, вследствие чего и понесли большие потери. Контрудары советских войск в стык 11-й немецкой Я 4-й румынской армий, по признанию вражеского командования, вызвали значительное ослабление соединений противника. В результате этого румынские войска не в состоянии были проводить намеченную для них кишиневскую операцию. Генерал-полковник фон Шоберт решил 11 июля для проведения этой операции усилить румынские войска соединениями 54-го армейского корпуса.

Учитывая тяжелое положение войск Юго-Западного фронта, Ставка Главного Командования в первых числах июля передала в его состав 7-й стрелковый корпус, ранее предназначавшийся для Южного фронта, а несколько позже из состава Южного фронта в Юго-Западный были переданы 16-й механизированный корпус и три стрелковые дивизии (116, 196 и 227-я). Вследствие этого в Южном фронте к 11 июля осталось всего 20 дивизий, в то время как силы противника, наступавшего в его полосе, значительно возросли в связи с вводом в сражение венгерского корпуса. Это позволило противнику достичь на направлениях главного удара еще большего превосходства в силах и средствах.

9 июля ударная группировка 11-й немецкой армии, наступая на бельцевском направлении, стремилась охватить войска 2-го механизированного и 48-го стрелкового корпусов, чтобы отрезать им путь отхода на Рыбницу. Вскрыв намерения противника, командир 48-го стрелкового корпуса решил отвести войска на рубеж р. Реут. Это решение было утверждено командующим армией, который приказал отойти на этот же рубеж и соединениям 2-го механизированного и 2-го кавалерийского корпусов. Отход советских войск сочетался с упорными, активными боями арьергардных частей, вследствие чего противнику наносились большие потери в живой силе.

Впоследствии, в связи с неблагоприятно сложившейся обстановкой на других направлениях, войска 9-й армии согласно приказу командующего фронтом были вынуждены отходить за Днестр.

Как и все советские воины, мужественно действовали в первые дни войны матросы Дунайской флотилии, которые приняли на себя удар одновременно с сухопутными подразделениями, оборонявшими границу. Утром 22 июня вражеская артиллерия произвела массированный огневой налет на порт Измаил. Береговая артиллерия и корабли, находившиеся в этом порту, открыли ответный огонь. Несколько позже противник пытался открывать огонь и по другим портам, но каждый раз приводился советскими кораблями к молчанию. Чтобы не допустить вторжения врага через Дунай, корабли флотилии поставили минные заграждения между Галацем и Рени, а затем и в районе Тульчинский Рукав.[157] Несмотря на активное противодействие береговых батарей и мониторов противника, корабли флотилии успешно выполнили эту задачу. Одновременно с тем береговая и корабельная артиллерия вела борьбу с береговой артиллерией противника, уничтожала вражеские десанты и наносила удары по районам сосредоточения войск и базирования кораблей. Части флотилии отразили все попытки врага форсировать Дунай в первые дни войны. Каждый раз с большими потерями враг вынужден был откатываться назад. Мужественные действия моряков Дунайской флотилии, которой командовал контр-адмирал Абрамов Н. О., имели большое значение в общей системе обороны южного крыла советско-германского фронта.

В середине июля войска Южного фронта, ведя упорные арьергардные бои, согласно приказу Ставки отходили за Днестр. На левом берегу этой реки были оборудованы укрепленные районы, в которых имелось достаточное количество вооружения и боеприпасов. Эти укрепленные районы сыграли большую роль в отражении вражеского наступления и внесли серьезные поправки в планы противника. Как ни стремилось немецкое верховное главнокомандование ускорить наступление 11-й армии с целью окружения ею во взаимодействии с 17-й армией и 1-й танковой группой 6, 26 и 12-й армий, действовавших западнее линии Киев Белая Церковь — Гайсин — Балта — Кишинев, оно было вынуждено согласиться с тем, чтобы дать возможность 11-й армии несколько дней вести подготовку к прорыву обороны советских войск на рубеже р. Днестр. 10 июля Гальдер записал в дневнике, что для достижения р. Днестр войскам 11-й армии необходимо три дня, а на подготовку наступления потребуется еще два дня. Поэтому переход 11-й армии в наступление, по его заключению, был возможен не ранее 16 июля.

На рубеже р. Днестр советские войска оказали упорное сопротивление врагу. Так, например, Могилев-Подольский укрепленный район, несмотря на недостаточно организованное взаимодействие частей 130-й стрелковой дивизии с его гарнизоном, сдерживал натиск противника в период с 8 по 19 июля, потеряв при этом всего 900 человек. В то же время пулеметно-артиллерийские подразделения укрепленного района уничтожили до 5000 человек и большое количество вражеской техники.

Так же стойко советские войска сдерживали натиск противника и на других участках фронта. Днестровский оборонительный рубеж был оставлен нашими частями только по приказу командующего фронтом в связи с общим отходом войск Юго-Западного и Южного фронтов.

Вместе с соединениями Юго-Западного и Южного фронтов против войск группы армий «Юг» и вражеского фронта, базировавшегося в портах Черного моря, активно действовал Черноморский флот, командующим которого был вице-адмирал Октябрьский Ф. С. 23 июня 60 бомбардировщиков. 63-й авиационной бригады, ведомые майором Совиным, нанесли удар по порту Констанца и аэродрому Мамая. В этот день самолеты морской авиации нанесли еще несколько ударов по базам противника. 24 июня вражеская авиация с территории Румынии дважды совершала налеты на Севастополь. В ответ на это советские бомбардировщики трижды нанесли удары на Констанцу и Сулин. В результате этих ударов был подожжен нефтегородок в порту Констанца. В последующие дни по военно-морским базам противника наносили артиллерийские удары корабли Черноморского флота. Кроме того, с целью воспрепятствования попыткам кораблей противника нападать на наши базы и береговые объекты, части Черноморского флота ставили оборонительные минные заграждения в районах Одесса, Севастополь, Керченский пролив и у портов Кавказского побережья. Одновременно с тем морская авиация продолжала наносить бомбовые удары по важнейшим вражеским военным объектам. В связи с этим немецко-фашистское командование было вынуждено перебросить для прикрытия этих объектов крупные силы истребительной авиации. Об этом свидетельствует запись Гальдера в служебном дневнике 25 июня: «Налеты авиации противника и атаки с моря на Констанцу усиливаются. Германские истребительные эскадрильи оттянуты на защиту районов добычи нефти».

Главным источником получения естественного горючего для фашистской Германии был в то время район Плоешти.

С тем чтобы затруднить эксплуатацию нефтепромыслов и лишить противника значительной части горючего, авиация Черноморского флота по приказу Ставки Главного Командования с 9 июля начала наносить удары по району Плоешти. Первый удар нанесли четыре бомбардировщика ДБ-З. Высокая точность расчетов штурмана капитана Лебанидзе обеспечила успех удара. Нефтеперегонные заводы были охвачены пожаром. Налеты нашей авиации на Плоешти продолжались и в последующие дни. Немецкое главнокомандование было сильно обеспокоено этим. В район Плоешти были стянуты крупные силы зенитной артиллерии и истребительной авиации. Однако это не помогало. Зарево пожарищ непрерывно висело над Плоешти. Удары морской авиации лишали противника большого количества горючего. Не случайно Гитлер требовал скорейшего овладения Крымом — этим, как он выражался, основным авианосцем Советского Союза.

Активные самоотверженные действия моряков и летчиков Черноморского флота способствовали успеху обороны сухопутных войск.

* * *

Подводя итоги вооруженной борьбы на юго-западном направлении, нужно констатировать, что в начале войны Юго-Западный и Южный фронты понесли потери и оставили значительную часть территории Украины и Молдавии. Вместе с тем важно подчеркнуть и тот факт, что своими героическими действиями советские войска, действовавшие на этом направлении, сорвали замыслы противника, рассчитанные на разгром их в приграничной полосе, на быстрый захват Киева и стремительное наступление вдоль Днепра.

Несмотря на достигнутые успехи, группа армий «Юг» не решила тех задач, которые были поставлены перед ней гитлеровским командованием. Ей не удалось окружить и уничтожить советские войска на Правобережной Украине, захватить Киев и форсировать Днепр. Темпы наступления немецко-фашистских войск на юго-западном направлении, но сравнению с другими направлениями, были наиболее низкими, а продвижение — наименьшим. Упорным сопротивлением на заранее подготовленных оборонительных рубежах и мощными контрударами части Советской Армии нанесли врагу крупные потери в людях и боевой технике. Боевые действия войск Юго-Западного и Южного фронтов в начале войны сыграли важную роль в последующем изменении противником направления главного удара и переноса основных усилий войск с западного направления на юго-западное. Это позволило Советским Вооруженным Силам усилить оборону Москвы, подготовить и сосредоточить стратегические резервы и переходом после упорной обороны в контрнаступление под Москвой нанести первое крупное поражение немецко-фашистской армии.

Глава седьмая Некоторые итоги, уроки и выводы

Начало Великой Отечественной войны в целом было неудачным для Советского Союза. Советская Армия к середине июля была вынуждена отступить от своих границ на 350–600 км.

Вследствие вероломного и внезапного нападения противник нанес существенные потери советским войскам и в первые же дни войны достиг значительного превосходства в силах и средствах на всем советско-германском фронте. Захватив инициативу в свои руки и добившись господства в воздухе, враг поставил советские войска в крайне тяжелые условия ведения вооруженной борьбы. Крупные неудачи Советских Вооруженных Сил в начале войны имели серьезные последствия и на несколько месяцев определили последующий ход боевых действий.

Но Советские Вооруженные Силы, несмотря на неудачи и понесенные потери, выстояли под ударами немецко-фашистских войск, проявив беспредельный героизм и мужество в защите своего Отечества. Героические усилия наших воинов и всего советского народа не остались безрезультатными. Вследствие упорного сопротивления советских войск враг также понес крупные потери в людях и боевой технике. По данным гитлеровского командования их вооруженные силы к середине июля потеряли около 100000 человек,[158] свыше 1000 самолетов и до 1500 танков (50 % от имевшихся на фронте в начале войны).[159] «За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19 июля — 477. Эти потери говорят о том, — пишет гитлеровский подполковник в отставке Греффрат. — что, несмотря на достигнутую немцами внезапность, русские сумели найти время и силы для оказания решительного противодействия».[160] Ударные группировки противника постепенно теряли наступательные возможности и снижали темпы продвижения.

Немецко-фашистское командование не достигло полностью тех стратегических целей, которые оно намечало. Ему не удалось разгромить советские войска к западу от рубежа рр. Западная Двина и Днепр. Это признают и бывшие гитлеровские генералы. Так, например, генерал Курт Типпельскирх пишет: «Немецкая армия не смогла до 10 июля нанести войскам противника сокрушительный удар в полосах действия групп армий „Юг“ и „Север“, а только отбросила их назад».[161]

Не выполнили гитлеровские соединения и запланированных им сроков наступления. Более того, в связи с угрозой флангам группы армий «Центр» со стороны войск Западного фронта и значительно возросшим сопротивлением советских соединений на северо-западном и юго-западном направлениях, главное командование сухопутных войск Германии было вынуждено уже в те дни поставить вопрос об изменении направлений ударов 3-й и 2-й танковых групп. Об этом свидетельствует запись начальника генерального штаба генерала Гальдера в служебном дневнике 12 июля 1941 г. «Я заявил главнокомандующему, — пишет он, что не придерживаюсь мнения о необходимости ускорить наступление 2-й и 3-й танковых групп в восточном направлении. Мне представляется, что Готу наверняка придется направить значительную часть своих сил на север, чтобы ударить в тыл вновь появившейся 19-й армии и Невельской группе, а Гудериану нужно будет повернуть на юг с целью окружения новой группировки противника, появившейся на его южном фланге, а, возможно, кроме того, продолжить наступление далее на юг до района Киев, чтобы наконец окружить и разгромить 5-ю русскую армию, все время мешающую нашему продвижению…»[162]

К середине июля Советские Вооруженные Силы, частично оправившись от первоначальных неудач и приобретя некоторый боевой опыт, стали действовать более организованно и временно стабилизировали фронт на линии южных границ Эстонии и р. Луга, на рубеже рр. Западная Двина и Днепр и на линии старых укрепленных районов на Украине. Если учесть весьма неблагоприятные условия, в которых началась Великая Отечественная война, то этот результат вооруженной борьбы являлся для Советской Армии не таким плохим, каким он мог стать. Он свидетельствовал о необычайной стойкости и героизме советского народа, о его возможностях не только остановить фашистскую гадину, но и раздавить ее.

Весьма характерно, что уже в те дни, стремясь как-то объяснить большие потери на фронте и причины сравнительно длительных оперативных пауз в наступлении, гитлеровская пропаганда пыталась создать легенду о существовании «мощной укрепленной линии Сталина». При этом «линия Сталина» появлялась там, где немецко-фашистские соединения, встречая упорное сопротивление советских войск, несли существенные потери и временно прекращали наступление. Уже в первые дни войны гитлеровское командование было вынуждено признать, что условия вооруженной борьбы на советско-германском фронте коренным образом отличаются от тех, с которыми вражеским войскам пришлось столкнуться в Польше и во Франции. Отмечая высокую стойкость Советских Вооруженных Сил, оно признавало также и тот факт, что потери их армии ни в какое сравнение не могут идти с потерями в кампаниях на Западе. Героические действия советских войск в первые дни войны показали фашистским стратегам, что никакой речи не может быть об окончании войны в кратчайшие сроки. Без преувеличения можно утверждать, что, героически сражаясь против коварного и жестокого врага. Советские Вооруженные Силы уже в самом начале войны сильно поколебали легенду о «непобедимости» немецко-фашистских войск и внесли серьезные коррективы в планы гитлеровского командования. Несмотря на небывалую тяжесть положения, советский народ твёрдо верил в победу над немецко-фашистскими захватчиками. Умело и решительно используя возможности, заложенные в социалистическом строе, и опираясь на преимущества нашей экономики, советский народ под руководством Коммунистической партии сумел впоследствии преодолеть все трудности, возникшие в результате неудачного начала войны, и добиться победы над врагом.

Неудачи советских войск в начале войны были вызваны, главным образом, вероломностью нападения гитлеровской Германии и наличием ряда временных, но серьезных преимуществ у немецко-фашистской армии. Это преимущество прежде всего состояло в том, что враг сосредоточил к западным границам СССР полностью отмобилизованную, огромнейшую армию, имевшую богатый опыт ведения современной войны. Гитлеровская военная машина использовала людские и материальные ресурсы многих европейских государств. В то же время Советский Союз не привел свои Вооруженные Силы в повышенную боевую готовность к отпору агрессору. Располагая, в отличие от Германии, только своими ресурсами, СССР к началу войны не перевел экономику на военные рельсы. В связи с этим не было завершено и техническое перевооружение войск.

Все это произошло главным образом вследствие допущенного Сталиным просчета в оценке военно-политической обстановки, считавшего, что наличие пакта о ненападении гарантирует нас на ближайшее время от войны с Германией. В результате этого не были своевременно приняты все необходимые меры по усилению обороны страны и, особенно, по приведению войск приграничных округов в боевую готовность.

Сталин располагал достоверными сведениями о сосредоточении и развертывании немецко-фашистской армии у наших границ и ее подготовке к нападению на Советский Союз. Но он расценивал их как провокационные, преследовавшие цель толкнуть советское правительство на такие ответные шаги, которые могли быть использованы фашистской кликой для нарушения пакта о ненападении. По этой причине Сталин, единолично решавший важнейшие военные вопросы, в начале июня 1941 г. запретил командующим западных приграничных округов выводить войска в укрепленные районы и приводить их в состояние повышенной боевой готовности. Те мероприятия, которые были в этом направлении проведены накануне войны, оказались недостаточными или запоздавшими.

Вероломное нападение немецко-фашистской армия, при отсутствии надлежащей боевой готовности войск приграничных округов к отражению агрессии, поставило последние в неравные условия борьбы. Советская Армия вступала в сражение по частям и, вследствие численного превосходства противника и господства его авиации в воздухе, была вынуждена вести тяжелые оборонительные бои и отступать в глубь страны. Обстановка для Советских Вооруженных Сил сложилась исключительно тяжелая. А не допусти Сталин такой грубой ошибки, фашистская Германия в самом начале войны получила бы сокрушительный отпор. Оправдывая впоследствии свой просчет, он пришел к неправильному выводу, что агрессивные нации, как нации, готовящиеся к войне в течение длительного срока и накапливающие для этого силы, бывают обычно — и должны быть — более подготовлены к войне, чем нации миролюбивые, не заинтересованные в новой войне.

В вопросе укрепления обороноспособности своей Родины мы всегда руководствовались учением В. И. Ленина. Великий Ленин учит: «Наши шаги к миру мы должны сопровождать напряжением всей нашей военной готовности».[163] Особую значимость это указание Владимира Ильича приобретает в настоящее время, когда американские империалисты и западногерманские милитаристы усиленно готовятся к новой мировой войне. «В этой обстановке, — говорит Н. С. Хрущев, — у нас есть лишь один путь: крепить свою мощь, создавать самое мощное оружие, каждую минуту быть готовыми к отражению нападения агрессоров».[164]

Одной из причин наших неудач являлось также несвоевременное отмобилизование и сосредоточение войск на театре военных действий. В результате этого командующие фронтами и армиями не имели достаточных сил для нанесения мощных контрударов и заблаговременной организации непреодолимой обороны на тыловых рубежах. Это не позволило сорвать наступление противника и перейти в контрнаступление с целью разгрома его ударных группировок и перенесения боевых действий на вражескую территорию.

Вместе с тем неудачи наших войск обусловливались незавершенностью перевооружения их новой материальной частью. В предвоенные годы проводилась реорганизация Советской Армии, была значительно повышена ее техническая мощь и выучка личного состава. Однако массовое производство новой боевой техники (танков, самолетов, противотанковых и зенитных средств) не было налажено, в результате чего наша армия по уровню технического оснащения несколько уступала гитлеровской армии. Особенно это относится к танковым и авиационным частям и соединениям. Новой боевой техники в войсках было еще мало, к тому же она поступала непосредственно накануне войны, и поэтому многие танкисты и летчики полностью не овладели ею. Свидетельством этого являются большие потери танков КВ, броня которых не пробивалась вражеской артиллерией средних калибров. Эти потери объяснялись в первую очередь недостаточной технической подготовкой экипажей, низким знанием ими материальной части танка. Были случаи, когда экипажи не могли устранить неисправности остановившихся танков и поэтому были вынуждены подрывать их.[165] В танковых и моторизованных соединениях положение усугублялось еще и тем, что они находились в стадии формирования, не имели необходимого количества боевой техники и не были, по существу, сколочены. Вследствие этого механизированные корпуса при нанесении контрударов редко давали должный эффект. Они не всегда использовались массированно с целью достижения успехов на решающих направлениях.

Не всегда осуществлялось и массирование авиации для завоевания господства в воздухе и поддержки наземных войск. В связи с тем что в первый день войны противник уничтожил на аэродромах много наших истребителей, особенно новых конструкций, бомбардировщики часто были вынуждены летать на выполнение боевых заданий без прикрытия истребителей. В результате этого бомбардировочная авиация действовала, как правило, рассредоточено и несла большие потери.

В то время как в Советской Армии слабо организовывалось взаимодействие между пехотными, танковыми и авиационными соединениями, противник наносил мощные удары, как правило, при поддержке крупных сил авиации. Это обеспечивало врагу прорыв обороны советских войск и развитие наступления на большую глубину.

Незавершенность инженерного оборудования театра военных действий также, конечно, отрицательно отразилась на ведении, обороны Советскими Вооруженными Силами. Особенно неблагоприятно сказалось отсутствие заблаговременно подготовленных в инженерном отношении оборонительных рубежей в оперативной глубине вдоль водных преград, которые могли стать серьезным препятствием на пути вражеских войск. Однако следует подчеркнуть и то обстоятельство, что если бы построенные к началу войны в приграничной зоне укрепленные районы и полевые оборонительные рубежи были своевременно заняты войсками, то, даже при условии незавершенности их оборудования, они могли сыграть важную роль в срыве вражеского наступления. Это подтверждало и немецко-фашистское командование. Оно неоднократно указывало, что советские укрепления преодолевались ими сравнительно легко. Только потому, что они не были заняты войсками. Там же, где в укреплениях располагались войска, они становились, по признаниям гитлеровцев, трудно преодолимыми.

Стремясь прикрыть всю назначенную полосу обороны, командующие армиями и командиры соединений и частей, как правило, организовывали оборону на широком фронте. Стрелковые дивизии оборонялись в полосах шириной от 20 до 50 км. При значительном недостатке сил и средств это приводило к тому, что оборона была неглубокой, неустойчивой в противотанковом, противоартиллерийском и противовоздушном отношениях. Слабым местом нашей обороны в целом являлась противотанковая оборона. Из-за недостаточного количества противотанковой артиллерии не удавалось создавать глубину противотанковой обороны. По этой же причине в частях и соединениях, как правило, не выделялись артиллерийско-противотанковые резервы. Неустойчивость обороны в противотанковом отношении обусловливалась также недостаточным применением минно-взрывных средств для устройства заграждений. Так как инженерные части были застигнуты врасплох на границе и понесли большие потери, в начале войны они всесторонне обеспечивать войска в инженерном отношении оказались не в состоянии.

Оперативное построение и боевые порядки войск в обороне были, как правило, одноэшелонными. В резерв командарма выделялись 1–2 дивизии, а командующего фронтом — 1–2 корпуса. Располагаясь вдоль фронта равномерно, войска нередко организовывали линейную оборону. Стыки и фланги обеспечивались слабо, местность в инженерном отношении оборудовалась недостаточно. Те участки фронта, на которых удавалось создать устойчивую оборону, как правило, обходились противником. Имея большое количество автомашин и бронетранспортеров, вражеские войска маневрировали вдоль фронта. Встретив упорное сопротивление, противник начинал искать слабое место в обороне советских войск, каким обычно являлись стыки и фланги. Перебросив туда главные силы, вражеские группировки вновь продолжали стремительно продвигаться вперед. Перегруппироваться на новое направление в короткие сроки и остановить наступление противника советские войска не могли, так как не располагали необходимым количеством транспортных средств. Недостаточная моторизация не позволяла нашим войскам маневрировать, своевременно выходить в нужные районы и вести упорную борьбу с врагом.

Отход войск с одного оборонительного рубежа на другой, как правило, вынуждался обстановкой и осуществлялся под сильным огневым воздействием артиллерии, танков и авиации. Заблаговременная подготовка рубежей и организация устойчивой обороны в армейском и войсковом тылу осуществлялись редко. Вследствие этого наши части в случае вынужденного отхода оказывались не в состоянии быстро закрепиться на новом рубеже и остановить наступление немецких танковых соединений.

И все же, несмотря на тяжелые условия боевых действий, советские воины вели активную оборону, характерными особенностями которой были контратаки и контрудары. Активные действия позволяли войскам наносить большие потери врагу, рассредоточивать усилия его ударных группировок и выигрывать минимально необходимое время для подготовки обороны в оперативной глубине. Правда, контрудары и контратаки не всегда давали желаемый результат. Это происходило вследствие того, что командующие объединений и командиры соединений, не имея опыта в ведении боевых действий, иногда допускали существенные недостатки при организации и осуществлении их. Были случаи, когда соединения и части, входившие в состав ударных группировок, своевременно не выходили в указанные районы. Вследствие этого удары наносились слабыми силами, вводимыми в сражение (бой) по частям. Нередко ударные группировки наступали в широких полосах, распыляя силы и средства по всему фронту; удары наносились не под основание вклинившихся вражеских войск, а в «острие клина» — по не расстроенной и не подавленной огнем группировке противника. При продвижении вперед войска слабо закрепляли достигнутые успехи, в результате чего противник повторным наступлением отбрасывал наши части на исходные рубежи.

Многие недостатки как в принятии решений на оборону и наступление, так и в организации боевых действий обусловливались недостаточным знанием положения войск противника и его намерений. Разведка, как наземная, так и воздушная, велась нецелеустремленно. Штабы редко ставили задачи войскам на ведение разведки в бою. Даже полученные разведывательные данные иногда оставались неиспользованными, так как низшие штабы не сообщали их высшим, а последние не могли сделать на основе их должные выводы и проинформировать другие низшие штабы и соседей. В результате этого редкими были случаи, когда командир принимал решение, имея более или менее точные данные о противнике.

В ходе оборонительных операций большую роль играли резервы. Своевременно сосредоточенные и развернутые на угрожаемых направлениях, они позволяли советскому командованию влиять на ход боевых действий, изменять обстановку в свою пользу и срывать на данном направлении вражеское наступление. Однако в вопросах сосредоточения и использования резервов в некоторых случаях допускались существенные недостатки. Фронтовые и армейские резервы подводились близко к линии фронта и по частям вводились в бой (235-я стрелковая дивизия под Островом, 46-я в районе Пскова и др.). Нередко это случалось и с соединениями резерва Ставки Верховного Главнокомандования. Так, например, целым рядом переподчинений был обессилен и потерял свое значение как крупное подвижное соединение 1-й механизированный корпус, 1-я танковая дивизия этого корпуса и зенитно-артиллерийский дивизион были оставлены в Северном фронте, 163-я моторизованная дивизия подчинена 27-й армии Северо-Западного фронта, и лишь 3-я танковая дивизия осталась в подчинении командира корпуса. В первых числах июля из этой дивизии были взяты 6-й танковый и 3-й мотострелковый полки, которые были подчинены командиру 41-го стрелкового корпуса. Таким образом, к моменту развертывания боевых действий на псковско-островском направлении 1-го механизированного корпуса фактически не существовало. А ведь этот корпус, сформированный из соединений и частей, принимавших участие в боях с белофиннами, представлял собой хорошо сколоченное механизированное соединение. Примерно то же самое в первые дни войны произошло и с 12-м механизированным корпусом Северо-Западного фронта. Следует указать и на тот факт, что в сложной Обстановке командиры соединений иногда использовали резервы не совсем целеустремленно, по принципу «затыкания дыр». Подобная практика решительных результатов не давала и к существенному изменению обстановки не приводила.

Взаимодействие на поле боя между различными родами войск, а также между наземными соединениями и авиацией было организовано и осуществлялось недостаточно четко. В некоторых случаях части и соединения не имели данных о соседях. Пехота, артиллерия и танки действовали порой разрозненно, без взаимной поддержки друг друга. Из-за отсутствия надлежащей связи авиация своевременно не вылетала на прикрытие наземных войск. Вследствие всех этих причин войска несли потери и были вынуждены отходить на новые рубежи.

Беспрерывное участие в напряженных, ожесточенных боях не надломило воли и не подорвало боевого духа личного состава Советских Вооруженных Сил. Геройски и мужественно сражались в первые дни войны советские пехотинцы. За стойкость и упорство в борьбе с врагом многие из них были награждены орденами, а некоторые удостоились звания Героя Советского Союза. Но тяжелые условия начального этапа войны порождали также и отдельные недостатки в действиях нашей пехоты. В обороне были случаи, когда вследствие сильного воздействия авиации, танков и артиллерии противника некоторые стрелковые подразделения, а иногда и целые части оставляли обороняемые ими позиции и беспорядочно отходили. Основная причина этого заключалась в том, что личный состав этих подразделений не окапывался, так как из-за недооценки самоокапывания многие солдаты побросали малые саперные лопаты в первые дни войны. А без окопов, щелей и простейших укрытий войска несли неоправданные потери. В начале войны выявилось, что некоторые пехотинцы пренебрежительно относились также к маскировке и устройству простейших противотанковых и противопехотных заграждений. В наступлении, не имея достаточного количества транспортных средств, стрелковые части нередко отставали от танков, их успехов не закрепляли и на поле боя не взаимодействовали друг с другом. Вследствие этого противнику удавалось восстанавливать положение и отбрасывать наши войска на исходные рубежи.

При наличии наступательного порыва и решимости громить ненавистного врага, советские танкисты в первые дни войны показали примеры героизма, храбрости и отваги. Они не раз вступали в бой с численно превосходившими их танковыми частями противника и выходили победителями. В обороне танковые войска использовались отдельными подразделениями и частями, а иногда и целыми соединениями во взаимодействии с пехотой, ведя огонь по противнику как с места, так и с ходу. В наступлении танки действовали как самостоятельно в составе соединений, так и совместно с пехотой. Прекрасными боевыми машинами зарекомендовали себя танки Т-34 и К.В. действия которых наводили ужас и вызывали танкобоязнь у гитлеровцев. Но в действиях танковых частей и соединений были и некоторые недостатки. Иногда танки неумело маневрировали на поле боя, действовали скученно вдоль дорог, не обеспечивали себя подавлением противотанковых средств противника, слабо маскировались — в результате чего несли излишние потери. На действиях танковых соединений отрицательно сказалась слабая сколоченность и неукомплектованность их, а также недостаточная подготовка экипажей. В начале войны советские войска потеряли много танков. Основными причинами этого являлись: артиллерийский противотанковый огонь противника; удары вражеской авиации с воздуха; недостаточная обученность личного состава, особенно призыва весны 1941 г.; действия в лесисто-болотистой местности; технические неисправности и отсутствие достаточного количества средств эвакуации как в соединениях, так и в армиях. Совершение больших маршей и ведение непрерывных боев требовали планового ремонта и осмотра материальной части. Однако это не было организовано надлежащим образом, так как запасных частей и ремонтных средств не хватало. Эвакуация неисправных и подбитых танков на армейские сборные пункты аварийных машин из-за недостатка тракторов не всегда производилась. В силу этого часть неисправных танков оставлялась на дорогах. Наконец, несвоевременная подача эшелонов для эвакуации танков с армейских сборных пунктов аварийных машин в центр приводила к тому, что много технически неисправных машин оставлялось врагу.

Первые дни войны показали, что артиллерия являлась главной огневой силой советских войск. Артиллерия была основным средством борьбы с вражескими танками. От огня нашей артиллерии противник понес большие потери в людях и боевой технике. Совместно с другими родами войск артиллеристы вели напряженнейшую борьбу с врагом. При подходе противника к оборонительным рубежам борьбу с его танками и моторизованными войсками начинал огонь артиллерии. При нанесении контратак и контрударов артиллерия обеспечивала продвижение стрелковых и танковых частей и закрепление достигнутых рубежей, При неблагоприятном исходе оборонительного боя артиллеристы прикрывали вынужденный отход войск. Часто артиллерия оставалась на огневых позициях до полного отхода пехоты и отходила на новые позиции под прикрытием своего собственного огня. Батальонная и полковая артиллерия действовала со стрелковыми подразделениями поорудийно. Дивизионная артиллерия использовалась в группах поддержки пехоты и, частично, как противотанковая. Вследствие большой ширины полос обороны дивизионная артиллерия действовала подивизионно и побатарейно на основных направлениях продвижения противника. Централизованный огонь дивизионной артиллерии в составе группы больше дивизиона применялся редко. Объектами огневого воздействия дивизионной артиллерии были: скопления пехоты, наблюдательные пункты, минометные группы и артиллерийские батареи противника. Огонь не всегда велся непосредственно по цели, часто применялась стрельба по площадям, иногда без достаточных оснований. Например, при появлении небольшой группы войск противника на опушке леса открывался огонь по большому участку леса. Корпусная артиллерия, действуя в полосе обороны дивизии, выполняла задачи групп поддержки пехоты и входила в состав групп артиллерии дальнего действия. Корпусная артиллерия действовала чаще подивизионно. Массированный огонь корпусной артиллерии в масштабе всего полка применялся реже. В самом начале войны артиллерия хорошо маскировалась, но плохо окапывалась. Учтя опыт первых дней войны, артиллеристы стали чаще окапывать материальную часть, вследствие чего стойкость и живучесть ее значительно возросла. В использовании артиллерии в начале войны были и некоторые недостатки. Основными из них являлись: недостаточное массирование артиллерии на танкоопасных направлениях; выбор огневых позиций в так называемых танконедоступных районах, вследствие чего орудия не могли вести огонь прямой наводкой; редкое создание артиллерийских противотанковых резервов. Недостаточно планировался и организовывался сосредоточенный и заградительный огонь. Были случаи, когда артиллерия, особенно противотанковая, проявляла неустойчивость, преждевременно отходила с огневых позиций, не используя всей мощи своего огня. Вследствие этого танки противника получали возможность беспрепятственно продвигаться в глубь нашей обороны. В наступлении противотанковые орудия не всегда стремительно продвигались за танками и пехотой, оставляя их без поддержки. Это приводило к излишним потерям в людях и боевой технике.

Важную роль в замедлении темпов наступления противника и нанесении врагу существенных потерь в людях и боевой технике играли инженерные войска. Командиры инженерных частей и инженерные начальники умело организовывали обеспечение боевых действий войск, несмотря на трудные условия обстановки и недостаточное техническое оснащение. Проявляя мужество, отвагу и героизм, саперы и понтонеры успешно выполняли стоявшие перед сними задачи по обеспечению боевой деятельности советских войск и сами нередко принимали активное участие в боях с врагом.

Опыт первых дней Великой Отечественной войны показал, что в создании устойчивой и непреодолимой обороны важное значение имеют заграждения всех видов. Наиболее эффективным видом заграждений в борьбе с танками явились минно-взрывные заграждения. Однако в начале войны заграждения часто устраивались поспешно, без учета тактической обстановки и характера местности. Устроенные заграждения в ряде случаев не прикрывались огнем артиллерии и пехоты, в результате чего противник легко преодолевал их. Из-за недостатка минно-взрывных средств заграждения располагались отдельными очагами и линейно, без эшелонирования их в глубину. Уже первые дни войны показали, что часто несколько десятков мин, быстро установленных на угрожаемом направлении, давали больший эффект, чем заблаговременно установленное минное поле из нескольких сот мин. В начале войны отмечалось много случаев использования инженерных частей и подразделений не по назначению. Это происходило главным образом ввиду сложности обстановки, в которой велись боевые действия, из-за значительного недостатка сил и средств для ведения боя, а иногда и вследствие недооценки инженерных мероприятий некоторыми общевойсковыми командирами.

Неувядаемой славой в начале войны покрыли себя герои-летчики. Они уничтожили большое количество живой силы и вражеской боевой техники. По неполным данным, только летчики Юго-Западного фронта за 13 дней войны (с 22 июня по 7 июля) в воздушных боях сбили около 300 самолетов противника.[166] Авиация бомбила колонны танков и мотопехоты при движении их по дорогам, наносила удары по аэродромам, крупным железнодорожным узлам, мостам и районам сосредоточения войск, вела борьбу с вражеской авиацией в воздухе, прикрывала свои войска и различные объекты от налетов гитлеровских самолетов. В период с 22 июня по 15 июля 1941 г. советские летчики совершили свыше 30 000 боевых самолетовылетов.[167]

Военно-воздушные силы приграничных округов, за исключением Одесского военного округа, не были в достаточной степени подготовлены к отражению внезапных налетов авиации противника и к выходу из-под удара. Первые налеты врага на аэродромы приграничной полосы нанесли большой урон нашим летным частям. В результате нечеткой организации выхода самолетов из-под ударов вражеской авиации и отражения ее налетов противнику удалось и повторными ударами по аэродромам нанести нам существенный урон. Авиационные части не имели запасных аэродромов и в течение нескольких дней были вынуждены оставаться на ранее занимаемых ими аэродромах, подвергаясь повторным ударам. В связи с тем что врагу удалось вывести из строя значительное количество наших самолетов, условия выполнения боевых задач, поставленных советским летчикам, были весьма трудными.

Первые дни войны показали, что авиационные полки 4-эскадрильного состава были громоздкими. Полк базировался на 2–3 аэродромах, вследствие чего терялось оперативное руководство подразделениями. Управление самолетами по радио и скрытое управление были недостаточно отработаны. Слабо было организовано взаимодействие авиации с наземными войсками, в результате чего последние не получали своевременной поддержки со стороны авиации. Сигналы, обозначающие свою авиацию и наземные войска, были установлены лишь к концу июня. Первые дни войны показали также, что не все наши летчики в достаточной степени учитывали тактику действий авиации противника.: полеты мелкими группами и одиночными самолетами на малых высотах; стремление истребителей, не вступая в воздушный бой, отвлечь наших истребителей в сторону от прикрываемых ими объектов и тем самым облегчить действия своих бомбардировщиков; широкое использование облачности в целях маскировки полета и др.

Отдельные недостатки были вскрыты и в использовании авиации в системе противовоздушной обороны. В пунктах противовоздушной обороны в некоторых случаях не было необходимого взаимодействия между зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Не весь личный состав наземных средств ПВО хорошо знал силуэты самолетов как своих, так и противника. Поэтому хотя и редко, но были случаи, обусловливаемые сложностью обстановки, когда наши зенитные орудия обстреливали и даже сбивали свои самолеты.

Беззаветной стойкостью, мужеством и высоким мастерством в начале войны отличалась боевая деятельность советских моряков. В эти трудные для нашей Родины дни Флот был верным помощником Советской Армии. При наступлении противника на приморских направлениях моряки ставили минные заграждения и содействовали сухопутным войскам в разгроме вражеских группировок противника и срыве его наступления. Содействие Флота сухопутным войскам выражалось в выделении части сил для действий на сухопутном фронте, в артиллерийской поддержке огнем корабельной и береговой артиллерии, а также в ударах морской авиации по наземным целям. Наряду с действиями на суше советские моряки героически отражали атаки вражеских кораблей на море. Особенно ожесточенные бои в первые дни войны развернулись за удержание военно-морских баз на побережье Балтики. Обороняя морские рубежи нашей Родины, советские моряки нанесли большие потери врагу и показали высокие образцы доблестного выполнения поставленных боевых задач.

Большую напряженную работу в начале войны провели и наши тыловые части и учреждения. Органы тыла много делали для того, чтобы обеспечить войска всем необходимым для нужд войны. Но многого в тех небывало сложных условиях обстановки они сделать не могли. Поэтому немало недостатков в действиях советских войск в начале войны обусловливалось нечеткой работой тыловых частей и учреждений. Органы войскового, армейского и фронтового тыла, так же как и вся армия вообще, не были приведены в готовность накануне войны. Не была организована система подвоза и эвакуации. Многие склады боеприпасов, ГСМ и др. находились вблизи государственной границы. Вследствие неудач они были уничтожены и частично оставлены противнику. Подвоз боеприпасов и горючего из глубокого тыла в связи с мобилизацией войск и ударами вражеской авиации по железнодорожным узлам и эшелонам был весьма затруднительным и поэтому осуществлялся не систематически. Управление тыловыми частями нередко нарушалось, вследствие этого они часто блуждали. Фронтовые и армейские тылы не были надлежащим образом организованы. Станции снабжения и отделения головных складов, меняя место, иногда те сообщали об этом войскам. В результате этого командование соединений и частей было вынуждено само отыскивать их. В связи с этим боеприпасы, горючее и продовольствие поступали в войска с большим опозданием. Были случаи, когда танки и орудия бездействовали из-за отсутствия горючего и снарядов. Справедливости ради следует отметить, что и некоторые командиры вспоминали о подвозе снарядов и горючего лишь тогда, когда они уже были израсходованы полностью. Подвоз горючего и боеприпасов в войска осуществлялся с большими перебоями. Служба регулирования на маршрутах, как правило, отсутствовала, вследствие этого в узких местах (дефиле, мосты) создавались пробки, которые, не будучи прикрытыми истребительной авиацией и зенитной артиллерией, являлись заманчивыми объектами для авиации противника. В середине июля 1941 г. тыловые части и учреждения фронтов, армий и соединений стали работать более организованно. Недостатки первых дней войны начали устраняться, и войска более или менее систематически получали, хотя порой и в недостаточных количествах, все крайне необходимое для ведения боевых действий.

Одной из причин неудачных действий советских войск в начале войны являлась частая потеря управления войсками со стороны командующих объединениями и командиров всех степеней. Хотя отважные связисты делали все возможное, на что они только были способны, связи между штабами нередко не было. Из-за частых нарушений связи они не могли своевременно получать информацию о действиях противника, о положении своих частей и соединений и оперативно руководить ими. В связи с быстрыми изменениями обстановки требовалось срочное вмешательство командования, чтобы изменить боевые задачи войскам. А так как связь с ними терялась, то приказы приходили с опозданием, не соответствовали сложившейся обстановке и не могли быть выполнены. Из-за отсутствия связи со штабами армий командующие фронтов были вынуждены в таких случаях ставить задачи корпусам и дивизиям, не зная детально сложившейся обстановки в полосах их действий. Командующие армиями, не зная о полученных соединениями задачах, принимали решения в соответствии с ранее полученной от фронта задачей и сложившейся обстановкой. В результате этого войска иногда получали противоречивые приказы и, пока разбирались в том, какую задачу выполнять, терялось драгоценное время, а обстановка вновь изменялась. Были отдельные случаи, когда из-за потери управления некоторые подразделения, части и даже соединения блуждали на поле боя, не зная, какую задачу выполнять и куда следовать. Нужно заметить, что связь с войсками терялась как по вине высших штабов, так и низших начальников, которые не всегда пытались установить ее с вышестоящим командованием. Особенно показательным в этом отношении примером является отход войск 126-й и 188-й стрелковых дивизий 11-й армии через р. Западная Двина. Из-за Потери связи эти дивизии переправлялись в исключительно тяжелых условиях на лодках, плотах и паромах, несмотря на наличие мостовых переправ, которые находились в 7–8 км от их участка переправы.

Управление войсками терялось как из-за нарушений, так и недостатка средств связи. Постоянные провода вдоль границы, на которые должны были базироваться войска, были разрушены авиацией и вражескими диверсионными группами. Чтобы восполнить этот пробел, части и соединения были вынуждены использовать полевые средства связи. В результате вынужденного отхода войск, который проходил в тяжелых условиях, в первые дни войны было потеряно значительное количество комплектов проводной связи и радиостанций. Основным средством связи с первых дней войны стали радио и подвижные средства связи. Радиосвязь работала хорошо, но штабы иногда неохотно и неумело пользовались ею. К середине июля 1941 г., по мере поступления средств связи из тыла, накопления опыта использования их и приобретения навыков командным составом в управлении войсками, все эти недостатки в значительной степени были изжиты. Было налажено твердое и непрерывное управление войсками, благодаря чему боевые действия стали носить более решительный характер.

Вся партийно-политическая работа в Вооруженных Силах в начале войны была направлена на повышение морального духа и стойкости войск, на укрепление дисциплины, повышение бдительности и ликвидацию элементов беспечности и благодушия, на воспитание ненависти к врагу и сознания высокого долга перед Родиной и ответственности за ее судьбу. Для усиления повседневной массово-политической пропаганды и агитации среди солдат и матросов в первые дни войны по указанию ЦК ВКП (б) во всех частях и подразделениях были созданы группы низовых агитаторов, а также широкая сеть фронтовых, флотских, армейских, корпусных и дивизионных газет.

Военные советы, командиры и политработники разъясняли воинам справедливые цели борьбы Советского Союза с гитлеровской Германией, вскрывали захватнический характер войны со стороны последней, разоблачали миф о «непобедимости» немецко-фашистских войск. Пламенным словом и личным примером политические работники крепили железную воинскую дисциплину, порядок и организованность, воспитывали солдат и матросов в духе советского патриотизма, беззаветной преданности Родине, готовности защищать свой народ, свои города и села до последней капли крови. Коммунисты и комсомольцы в бою были всегда впереди, показывая бесчисленные примеры мужества и отваги. Хорошо поставленная политико-воспитательная работа явилась важнейшим условием, обеспечившим высокий боевой дух и моральное превосходство советских войск над противником.

Большое внимание в системе партийно-политической работы уделялось также пропаганде военных знаний, обобщению передового боевого опыта и доведению его до войск. В результате этого умелые героические действия отдельных воинов, подразделений, частей и соединений быстро становились достоянием других и распространялись по всей действующей армии. Вследствие этого боевое мастерство советских воинов непрерывно повышалось. На опыте лучших солдат и офицеров все воины учились тому, как успешнее бороться с танками и самолетами противника и как распознавать хитрости коварного врага. Опыт боев широко освещался на страницах военных газет. Наряду с пропагандой героических подвигов в печати вскрывались и недостатки в действиях войск. Все это способствовало повышению боевого мастерства и морального духа советских воинов.

В результате огромной и умело организованной партийно-политической работы, а также вследствие усиления боевой мощи советские войска постепенно превращались в силу, способную не только остановить противника, но и нанести ему решительное поражение.

* * *

Боевые действия советских войск в начале войны проходили в исключительно неблагоприятных условиях и требовали от них непоколебимой стойкости, героизма и самоотверженности. Выдержать подобные испытания в борьбе с сильным и коварным врагом не смогла бы никакая другая армия. В этом проявилось морально-политическое единство советского народа и животворный советский патриотизм.

Несмотря на невероятные трудности, личный состав Советских Вооруженных Сил показал беззаветную преданность нашей великой Родине и Коммунистической партии. Все советские воины мужественно и стойко отбивали яростные атаки противника, нанося ему большие потери. Боевые действия в начале войны показали, что немецко-фашистская армия не так сильна, как об этом трубили гитлеровцы, и что Советские Вооруженные Силы в состоянии разгромить ее.

С первых дней войны советские воины понимали выполняемую ими историческую роль в Великой Отечественной войне и сражались, не щадя жизни, за честь, свободу и независимость своей любимой Родины. 14 января 1960 г. на четвертой сессии Верховного Совета СССР Н. С. Хрущев сказал: «Вечно будет жить слава о доблестных сынах и дочерях нашего народа, которые пролили кровь, отдали свою жизнь в борьбе за свободу и независимость Родины в гражданскую войну и Великую Отечественную войну. Советские люди глубоко благодарны тем, кто героически отражал натиск врага и, не жалея сил, укреплял и укрепляет могущество своей Родины, стоя на страже мирного труда советского народа».[168]

В войне против СССР немецко-фашистское командование, как известно, делало ставку на внезапность нападения, нанесение удара превосходящими силами и на достижение решающих результатов в короткие сроки. На подобные действия рассчитывают ныне вновь оживающие германские милитаристы и их покровители американские империалисты, которые, как и в прошлом, отпускают огромные средства на вооружение Западной Германии. В начале августа 1960 г. бывший гитлеровский генерал, ныне командующий сухопутными силами НАТО в Центральной Европе, Шпейдель, выступая с речью на ежегодном собрании Ассоциации армии США в Вашингтоне, заявил: «Без помощи США мы никогда не смогли бы создать, организовать и обучать вооруженные силы Федеративной Республики. То, чего мы достигли на нынешней стадии наращивания вооруженных сил, объясняется вашей помощью».[169]

Американские империалисты и германские милитаристы рассчитывают добиться того, что не удалось сделать гитлеровцам, с помощью средств массового поражения.

В этой обстановке у нас есть лишь один путь: крепить свою мощь, создавать самое мощное оружие, каждую минуту быть готовыми к отражению нападения агрессоров. «Советские люди, — говорил Н. С. Хрущев на XXII съезде Коммунистической партии, — хорошо знают повадки агрессоров. Мы не забыли годы Великой Отечественной войны, вероломного, подлого нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Перед лицом военной угрозы, созданной империалистами, нет и не может быть места благодушию и беспечности».[170]

Чтобы не быть застигнутыми врасплох и не допустить повторения ошибок прошлого, Советские Вооруженные Силы должны быть всегда готовы обрушить на врага удар всесокрушающей силы.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Младший лейтенант Здоровцев С. И.

Младший лейтенант Харитонов П. Г.

Младший лейтенант Жуков М. П.

Полковник Горбачев В. К.

Комбриг Солянкин Е. Н. (снимок 1939 г.)

Полковник Черняховский И. Д.

Генерал-майор Лелюшенко Д. Д.

Младший лейтенант Байков С. Г.

Подполковник Цирлин А. Д.

Лейтенант Рябцев П. С.

Полковник Богданов С. И.

Майор Гаврилов П. М.

Капитан Гастелло Н. Ф.

Полковник Прошляков А. И.

Корпусной комиссар Сусайков И. 3.

Полковник Крейзер Я. Г.

Генерал-майор танковых войск Алексеенко И. П.

Комдив Рокоссовский К. К. (снимок 1939 г.)

Полковник Васильев И. В.

Генерал-майор Кондрусев С. М.

Генерал-майор Захаров М. В.

СХЕМЫ

Схема 1. Общий ход боевых действий на северо-западном направлении (с 22 июня по 15 июля 1941 г.)

Схема 2. Общий ход боевых действий на западном направлении (с 22 июня по 15 июля 1941 г.)

Схема 3. Общий ход боевых действий на юго-западном направлении (с 22 июня по 15 июля 1941 г.)

Примечания

1

Н. С. Хрущев. О программе Коммунистической партии Советского Союза. Доклад на XXII съезде Коммунистической партии Советского Союза 18 октября 1961 года. Госполитиздат, 1961, стр. 113.

(обратно)

2

Н. С. Хрущев. Разоружение — путь к упрочению мира и обеспечению дружбы между народами. Госполитиздат, 1960, стр. 39.

(обратно)

3

Ф. С. Погью. Верховное командование. Сокращенный перевод с английского. Воениздат, 1959, стр. 267.

(обратно)

4

Военно-исторический журнал № 2, 1959, стр. 86.

(обратно)

5

См. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933 — 1945. Изд-во иностранной литературы, 1958, т. II, стр. 140.

(обратно)

6

См История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Т.1. Воениздат, 1960, стр. 382.

(обратно)

7

См. Вторая мировая война 1939–1945 гг. Военно-исторический очерк. Под общей редакцией генерал-лейтенанта Платонова С. П. (ответственный редактор), генерал-майора Павленко Н. Г. и полковника Паротькина И. В. Воениздат, 1958, стр. 137, 138.

(обратно)

8

Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. Т. 1, стр. 365.

(обратно)

9

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 142690, д. 2, л. 7.

(обратно)

10

См. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг., т.1, стр. 384.

(обратно)

11

См. Н. С. Хрущев. Разоружение — путь к упрочению мира и обеспечению дружбы между народами, Госполитиздат, 1960, стр. 30.

(обратно)

12

См. Развитие тактики Советской Армии в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). Под общей редакцией генерал-лейтенанта К. С. Колганова. Воениздат, 1958, стр. 68.

(обратно)

13

См. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг., т.1, стр. 476.

(обратно)

14

Архив МО СССР, ф. 52, оп. 21803, д. 18, л. 291.

(обратно)

15

Архив МО СССР, ф. 52, оп 21803, д. 18, л. 276.

(обратно)

16

Там же, ф. 69, оп. 14218, д. 276, л. 14.

(обратно)

17

Там же, ф. 344, оп. 2459, д. 11, л 33.

(обратно)

18

Архив МО СССР, ф. 2, оп. 75593, д. 49, л. 63.

(обратно)

19

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 142687, д. 1, л. 10.

(обратно)

20

Там же, ф. 208, оп. 142690, д. 2, л. 2.

(обратно)

21

Полевой устав РККА (ПУ-39), 1939, стр. 11.

(обратно)

22

Оперативный словарь. Изд-во Академии Генерального Штаба Красной Армии, 1940.

(обратно)

23

Там же.

(обратно)

24

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 14065, д. 46, л. 130.

(обратно)

25

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 9776, д. 27, л. 16.

(обратно)

26

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 8755, д. 1, л. 1.

(обратно)

27

Там же, ф. 344, оп. 2459, д. 11, л. 31.

(обратно)

28

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2454, д. 26, л. 34.

(обратно)

29

Там же, ф. 221, оп. 142687, д. 1, л. 8.

(обратно)

30

Там же, ф. 208, оп. 142690, д. 2, л. 4.

(обратно)

31

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 7833, д. 3, л. 17.

(обратно)

32

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2454, д. 26, л. 69.

(обратно)

33

Там же, ф. 221, оп. 2467, д. 39, лл. 77–84.

(обратно)

34

КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза. Сборник документов 1917–1958 гг. Госполитиздат, 1958, стр. 356.

(обратно)

35

См. Сообщения Совинформбюро. Книга 1. Изд. Совинформбюро, М, 1944, стр. 69.

(обратно)

36

Южный фронт был образован 25 июня 1941 г.

(обратно)

37

КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза. Сборник документов 1917–1958 гг., Госполитиздат, 1958, стр. 356.

(обратно)

38

Военно-исторический журнал. № 7, 1959, стр. 93. г.

(обратно)

39

Там же, стр. 98.

(обратно)

40

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 7833, д. 3, л. 20.

(обратно)

41

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 142687, д. 1, л. 8.

(обратно)

42

Там же, д. 5, л. 13.

(обратно)

43

См. Вторая мировая война 1939–1944 гг. Воениздат, 1958, стр. 183.

(обратно)

44

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 3928, д. 6, л. 3.

(обратно)

45

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 172.

(обратно)

46

Там же, л. 125.

(обратно)

47

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 327.

(обратно)

48

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 261.

(обратно)

49

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 39, л. 320.

(обратно)

50

См. В. Ачкасов, Б. Вайнер. Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне. Воениздат, 1957, стр. 20.

(обратно)

51

Там же, стр. 25.

(обратно)

52

Архив МО СССР, ф. 296521, д. 28, лл. 63–65.

(обратно)

53

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 3928, д. 28, л. 34.

(обратно)

54

См. Д. Лелюшенко. Боевые действия 21-го механизированного корпуса. Военно-исторический журнал № 12, 1959, стр. 56.

(обратно)

55

Е. Маnstein. Verlorene Siege. Bonn, 1957, S. 185.

(обратно)

56

Архив МО СССР, ф. 221. он. 3928, д. 1, л. 8.

(обратно)

57

С 3 июля армией командовал генерал-лейтенант Иванов Ф. С.

(обратно)

58

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 40, лл. 82, 83.

(обратно)

59

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 40, л 184.

(обратно)

60

См. Генерал-лейтенант С. Рогинский. Из воспоминаний о действиях 111-й стрелковой дивизии. Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 33.

(обратно)

61

Генерал-майор Собенников П. П. был назначен командующим Северо-Западным фронтом 30 июня 1941 г. Он вступил в должность 4 июля.

(обратно)

62

Архив МО СССР, ф. отд. частей, оп. 307941, д. 1, лл. 1-11.

(обратно)

63

Архив МО СССР, ф. отд. частей, оп. 19587, д. 10, лл. 4-11.

(обратно)

64

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 2467, д. 40, л. 457.

(обратно)

65

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 47811, д. 4, л. 15.

(обратно)

66

Там же, л. 6.

(обратно)

67

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 47811, д. 4, л. 15.

(обратно)

68

Архив МО СССР, ф. 221, оп. 5077, д. 4, л. 4.

(обратно)

69

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2454, д. 26, л. 34.

(обратно)

70

См. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933–1945. Изд-во иностранной литературы, 1958, т. II, приложение 23.

(обратно)

71

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 355802, д. 1. л. 4.

(обратно)

72

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2683, д. 1, л. 11.

(обратно)

73

Там же, оп. 2454, д. 26, л. 76.

(обратно)

74

См. Олег Курин. В небе над Ровно. Книжно-журнальное изд-во, Львов, 1959, стр. 5.

(обратно)

75

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 10169, д. 4, л. 23.

(обратно)

76

Там же, л. 19.

(обратно)

77

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 4857, д. 11, л. 48.

(обратно)

78

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2454, д. 27, л. 13.

(обратно)

79

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 2, л. 63.

(обратно)

80

Архив МО СССР, ф. 226, оп. 2156, д. 67, л. 5.

(обратно)

81

Там же, ф. 208, оп. 3038, д. 12, л. 7.

(обратно)

82

Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 90.

(обратно)

83

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2454, д. 27, л. 186.

(обратно)

84

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 10169, д. 17, л. 59.

(обратно)

85

См. Генерал-майор запаса С. Иовлев. В боях под Минском. Военно-исторический журнал № 9, 1960, стр. 57.

(обратно)

86

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 518533, д. 255, л. 5.

(обратно)

87

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 2, л. 42.

(обратно)

88

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 2, л. 107.

(обратно)

89

Там же, л. 43.

(обратно)

90

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 32149, д. 2, л. 86.

(обратно)

91

Архив МО СССР, ф. 226, оп. 2156, д. 67, лл. 7, 8.

(обратно)

92

Достаточно сказать, что в обеих танковых группах, как отмечается в их донесениях, на 29 июня было лишь около 70 % боеспособных танков.

(обратно)

93

Архив МО СССР, ф. инж. частей, оп. 508025, д. 1, л. 2.

(обратно)

94

Там же, ф. 69, оп. 14025, д. 27, л. 100.

(обратно)

95

Управление 4-й немецкой армии 2 июля передало свои войска прибывшему из резерва сухопутных войск управлению 2-й армии. 3 июля была образована 4-я танковая армия в составе 3-й и 2-й танковых групп. Штабом танковой армии явилось управление 4-й армии. В командование 4-й танковой армией вступил генерал-фельдмаршал фон Клюге, а командующим 2-й армией был назначен генерал-полковник фон Вейхс.

(обратно)

96

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 2454, д. 27, л. 282.

(обратно)

97

Там же, оп. 10169, д. 4, л. 105.

(обратно)

98

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 10169, д. 4, д. 72.

(обратно)

99

Архив МО СССР, ф. 376, оп. 91190, д. 41, л.1. 276, 277.

(обратно)

100

Там же.

(обратно)

101

23-й армейский корпус был подчинен командующему 3-й танковой группой.

(обратно)

102

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 10169, д. 4, л. 152.

(обратно)

103

Там же, л. 186.

(обратно)

104

Архив МО СССР, ф. 208, оп. 10169, д. 1. л 140.

(обратно)

105

Там же, д. 4, л. 139.

(обратно)

106

Там же, оп, 3038, д. 33, л. 31.

(обратно)

107

См. Сообщения Совинформбюро. Книга 1. Изд. Совинформбюро, М., 1944, стр. 38.

(обратно)

108

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 2, л. 176.

(обратно)

109

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 2, л. 206.

(обратно)

110

См. И. И. Локтионов. Пинская и Днепровская флотилии в Великой Отечественной войне. Воениздат, 1958, стр. 15.

(обратно)

111

Противник своих кораблей на этих реках не имел.

(обратно)

112

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 2, л. 206.

(обратно)

113

Там же, л. 186.

(обратно)

114

См. Н. П. Мазунин. Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Воениздат, 1949, стр. 9.

(обратно)

115

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 18, л. I.

(обратно)

116

Архив МО СССР, ф. 37, оп. 80038, д. 1, л. 23.

(обратно)

117

Архив МО СССР, ф. 37, оп. 80038, д. 1, л. 20.

(обратно)

118

Там же, ф. 32, оп. 22149, д. 18, л. 6.

(обратно)

119

Архив МО СССР, ф. 37, оп. 80038, д. 1. л. 11.

(обратно)

120

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 18, л. 166.

(обратно)

121

Там же, ф. 229, оп. 9776, д. 2, л. 6.

(обратно)

122

Архив МО СССР, ф. 334, оп. 3949, д. 5, л. 21.

(обратно)

123

Архив МО СССР, ф. 334, оп. 3949, д. 4, л. 21.

(обратно)

124

Там же, д. 5, л. 52.

(обратно)

125

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 3814, д. 1, л. 63.

(обратно)

126

Там же, л. 68.

(обратно)

127

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 9776, д. 63, л. 32.

(обратно)

128

См. генерал-лейтенант Попель Н. К. В тяжкую пору. Воениздат, 1959, стр. 73.

(обратно)

129

Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 90.

(обратно)

130

Архив МО СССР, ф. 37, оп. 80038, д. 1, л. 24.

(обратно)

131

36-й стрелковый корпус вводился в сражение из второго эшелона фронта.

(обратно)

132

Архив МО СССР, ф. 334, оп. 3949, д. 4, л. 33.

(обратно)

133

Группа Попеля вышла из окружения в августе 1941 г.

(обратно)

134

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 3814, д. 1, л. 145.

(обратно)

135

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 18, л 239.

(обратно)

136

Мировая война 1939–1945 гг. Сборник статей. Перевод с немецкого. Изд-во иностранной литературы, 1957, стр. 159, 160.

(обратно)

137

Запись в дневнике Гальдера от 29 июня 1941 г. Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 92.

(обратно)

138

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 3814, д. 1, л. 121.

(обратно)

139

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 47811, д. 5, л. 1.

(обратно)

140

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 4068, д. 1, л. 45.

(обратно)

141

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 9776, д. 63, л. 81.

(обратно)

142

Полковник Бланк был начальником штаба 87-й стрелковой дивизии. Эта дивизия в первые дни войны попала в окружение. Солдаты и офицеры дивизии восемь дней храбро дрались с врагом. Большая часть войск дивизии под командованием полковника Бланка и полкового комиссара Диденко 1 июля вышла из окружения.

(обратно)

143

Архив МО СССР, ф. 69, оп. 47811, д. 5, л. 16.

(обратно)

144

Архив МО СССР, ф. 229, оп. 9776, д. 63, л. 67.

(обратно)

145

Там же, ф. 334, оп. 3949, д. 4, л. 66.

(обратно)

146

Мировая война, 1939–1945 годы. Сборник статей. Изд-во иностранной литературы, 1957, стр. 160.

(обратно)

147

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 9, л. 12.

(обратно)

148

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 9, л. 32.

(обратно)

149

Там же, ф. 5871, оп. 7161, д. 1, л. 1.

(обратно)

150

Там же, ф. 228, оп. 2535, д. 30, л. 54.

(обратно)

151

Архив МО СССР, ф. 228, оп. 2535, д. 32, лл. 160, 161.

(обратно)

152

Архив МО СССР, ф. 228, оп. 2892, д. 16, л. 20.

(обратно)

153

Архив МО СССР, ф. отд. инж. частей, оп 433575, д. 1, л. 11.

(обратно)

154

Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 100.

(обратно)

155

Архив МО СССР, ф. 228, оп. 2535, д. 33, л. 269.

(обратно)

156

Там же, л. 283.

(обратно)

157

Запись генерала Гальдера в служебном дневнике 17 июля 1941 г.

(обратно)

158

См. Н. П. Вьюненко. Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Воениздат, 1957, стр. 35.

(обратно)

159

То же — 13 июля 1941 г. Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 105.

(обратно)

160

Мировая война, 1939–1945 голы. Сборник статей. Изд-во иностранной литературы, 1957, стр. 472.

(обратно)

161

Итоги второй мировой войны. Сборник статей. Изд-во иностранной литературы, 1957, стр. 75.

(обратно)

162

Военно-исторический журнал № 7, 1959, стр. 104.

(обратно)

163

В. И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 423.

(обратно)

164

Н. С. Хрущев. О программе Коммунистической партии Советского Союза. Доклад на XXII съезде Коммунистической партии Советского Союза 18 октября 1961 года. Госполитиздат, 1961, стр. 113.

(обратно)

165

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 18, л. 233.

(обратно)

166

Архив МО СССР, ф. 32, оп. 22149, д. 18, л. 233.

(обратно)

167

Там же, ф. 290, оп. 517179, д. 6, л. 21.

(обратно)

168

Н. С. Хрущев. Разоружение — путь к упрочению мира и обеспечению дружбы между народами. Госполитиздат, 1960, стр. 49.

(обратно)

169

Газета «Правда», 10 августа 1960 г.

(обратно)

170

Н. С. Хрущев. Отчет Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза XXII съезду партии. Изд-во «Правда», М., 1961, стр. 33, 34.

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава первая . Некоторые вопросы подготовки фашистской Германии к войне против СССР

  1. Агрессивные планы германского империализма

  2. Развязывание гитлеровской Германией второй мировой войны

  3. Подготовка германских вооруженных сил к войне против Советского Союза

  4. Немецко-фашистский план войны против СССР

  5. Сосредоточение и развертывание войск противника

Глава вторая . Некоторые вопросы подготовки Советского Союза к отражению агрессии германского империализма

  1. Укрепление могущества Советского государства

  2. Организация и вооружение Советской Армии

  3. Боевая и политическая подготовка советских войск

  4. Некоторые вопросы советского военного искусства накануне войны

  5. Военно-инженерная подготовка Западного театра военных действий

  6. Положение войск западных приграничных округов накануне войны

Глава третья . Нападение гитлеровской Германии на СССР. Мобилизация сил на отпор врагу

  1. Вероломное нападение гитлеровской Германии на Советский Союз

  2. Мероприятия Коммунистической партии и Советского правительства по организации отпора врагу

Глава четвертая . Боевые действия Советских Вооруженных Сил на Северо-западном направлении . (22 июня — середина июля 1941 г.) . (Схема 1)

  1. Приграничные сражения в Прибалтике . (22–25 июня 1941 г.)

  2. Боевые действия советских войск на псковско-лужском направлении . (26 июня — середина июля 1941 г.)

Глава пятая . Боевые действия Советских Вооруженных Сил на Западном направлении . (22 июня-10 июля 1941 г.) . (Схема 2)

  1. Приграничные сражения в Западной Белоруссии (22–25 июня 1941 г.)

  2. Боевые действия советских войск на минском направлении . (26 июня-10 июля 1941 г.)

Глава шестая . Боевые действия Советских Вооруженных Сил на Юго-западном направлении . (22 июня — 15 июля 1941 г.) . (Схема 3)

  1. Приграничные сражения в Западной Украине . (22 июня-2 июля 1941 г.)

  2. Боевые действия войск Юго-Западного фронта на киевском направлении . (3–5 июля 1941 г.)

  3. Боевые действия войск Южного фронта . (22 июня — 15 июля 1941 г.)

Глава седьмая . Некоторые итоги, уроки и выводы

ПРИЛОЖЕНИЕ

  СХЕМЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .