«Собственность и свобода»

Ричард Пайпс

Собственность и свобода

Рассказ о том, как из века в век частная собственность способствовала внедрению в общественную жизнь свободы и власти закона

Richard Pipes.

Property and Freedom.

Alfred A. Knopf, New York, 1999.

Ведение 9

Определения 14

1. Идея собственности 17

1. Классическая античность 19

2. средние века 29

3. Появление “благородного дикаря” 36

4. Начало нового времени 43

5. Англия семнадцатого века 49

6. Франция восемнадцатого столетия 59

7. Социализм, коммунизм и анархизм 66

8. Двадцатый век 83

2. Институт собственности 91

1. Собственнические начала в мире животных 92

2. Собственнические устремления у детей 100

3. Собственность у первобытных народов 106

4. Общества охотников и собирателей 117

5. Появление земельной собственности 121

6. Земледельческие общества 126

7. Появление политической организации 129

8. Частная собственность в древнем мире 133

9. Феодальная Европа 142

10. средневековые города 145

11. Европа в начале нового времени 150

12. Что в итоге 156

3. Англия и рождение парламентской демократии 163

1. Англия до нормандского завоевания 165

2. Правление норманнов 169

3. Значение обычного права 175

4. Налогообложение 178

5. Тюдоры 179

4. Вотчинная Россия 210

1. Домосковская Русь 212

2. Новгород 222

3. Московия 226

4. Русский город 236

5. Российская деревня 240

6. Петр Великий 243

7. Екатерина Великая 248

8. Освобождение крестьян 261

9. Подъем денежной экономики 267

10. Заключительные замечания 269

5. Собственность в двадцатом столетии 271

1. Коммунизм 273

2. Фашизм и национал-социализм 282

3. Государство-благодетель 291

4. Современные корпорации и собственность 301

5. Налогообложение 305

6. Растущая власть государства 310

7. Защита окружающей среды против частной собствен-

ности 321

8. Конфискации 328

9. Льготы и пособия 331

10. Контракты……………………………………………………337

11. Меры утверждения (равенства) при найме на работу 345

12. Меры утверждения (равенства) в высших учебных за-

ведениях 355

13. Школьные автобусы 361

14. Подводя итоги 363

Предостережения 366

Примечания 380

Именной указатель……………………………………………… 412

Я посвящаю эту книгу моей жене Айрин,

которая на протяжении более полувека создавала

мне идеальные условия для научных занятий

* * *

Введение

Ничто не захватывает воображения так полно и не волнует людские чувства так сильно, как право собственности...

Блэкстоун, Комментарии1

Собственность никогда не упразднялась и никогда не будет упразднена. Вопрос лишь в том, кто ею обладает. И самая справедливая из всех когда-либо придуманных систем та, которая делает обладателями собственности ско­рее всех, чем никого.

А. Н. Уилсон2

Все ранее написанные мною книги (за единственным исключением предназначенного для колледжей учебника по современной Европе) были книгами о России, прошлой и настоящей. У этой тема иная, и все же она является естественным продолжением моей прежней работы. С того времени как я серьезно заинтересовался Россией, я начал сознавать, что одно из главных отличий ее истории от истории других евро­пейских стран связано со слабым развитием собственности. Западные историки (в отличие от западных философов и ­по­литических теоретиков) воспринимают собственность как долж­ное: они редко уделяют ей большое внимание, несмотря на то, что она тесно связана с каждой гранью западной жизни и играет огромную роль в истории западной мысли: “Если, просматривая список книг об американских взглядах и настроениях, вы захотите взглянуть, что значится под словом “собственность”, вы скорее всего ни на что не набредете. Ваши глаза скользят по списку: прогресс, сухой закон (pro­gress, prohibition)..., далее следует пробел, где, по вашим пред­положениям, могла бы быть “собственность” (property). Но вместо этого в ряду появляется вдруг, к примеру, проституция (prostitution)”3.

В случае с Россией как должное следует принимать не собственность, а ее отсутствие. Одной из главных тем западной политической теории на протяжении последних 2500 лет был спор по поводу достоинств и недостатков частной собственности, в России же эта тема едва затрагивается ввиду единодушного по существу мнения, что речь идет о безусловном зле.

Слово “собственность” вызывает у нас представление о фи­зически осязаемых предметах: недвижимости, банковских счетах, акциях и облигациях. Но в действительности оно имеет намного более широкое значение, потому что в современном мире оно стало все больше относиться к невеще­ственным видам имущества, таким, как кредиты, патенты, авторские права. Более того, как мы покажем по ходу дела, в семнадцатом и восемнадцатом столетиях западная мысль стала наполнять это понятие всеобъемлющим содержанием, распространяя его на все, что человек может считать своим, начиная с жизни и свободы. Вся совокупность современных представлений о правах человека проистекает из такого рас­ширительного понимания собственности. еще двести лет назад это было отмечено Джеймсом Мэдисоном: “Собственность... в конкретном смысле слова означает “господство, которого человек добивается и которым пользуется в отношении вещей внешнего мира, не допуская к ним никакого иного индивидуума”. В более широком и более точном смысле она относится ко всему, что человек ценит и на что имеет право; при том, что за всеми прочими людьми признаются такие же возможности. В первом случае принадлежащие человеку земля, товары, деньги называются его собствен­ностью. Во втором — человек выступает собственником своих взглядов и свободы их распространения. Он обладает особо ценной собственностью на религиозные убеждения и определяемые ими поведение и действия. Очень дорога ему собственность, представленная безопасностью и свободой его личности. В сферу его собственности входит свободное использование данных ему способностей и свободный выбор способов их применения. Короче, если говорится, что человек имеет право на свою собственность, то точно так же мож­но сказать, что он обладает собственностью на свои права”4.

Лет сорок назад мне явилась мысль, что собственность, как в узком, так и в широком значении слова дает ключ к понима­нию, откуда берутся политические и юридические институты, которые служат гарантией свободы. Эта мысль послужила основой для обзора политической истории России, который я опубликовал в 1974 году под названием “Россия при старом режиме”. Там я доказывал, что тоталитаризм, достигший сво­ей вершины в Советском Союзе, корнями уходит в “вотчинную” систему правления, преобладавшую на протяжении большей части российской истории, систему, которая не проводила различий между верховной властью и собственностью, позволяя царю быть одновременно и правителем, и собственником своего царства.

Представление о взаимосвязанности собственности и свободы едва ли ново — оно родилось в семнадцатом и стало об­щим местом в восемнадцатом веке, — но, насколько я знаю, никто прежде не пытался показать эту взаимосвязь на истори­ческом материале. И о том, и о другом написано необъятно много: существуют сотни, если не тысячи работ о собственности и столько же о свободе. Следуют они, однако, самостоятельными, непересекающимися путями. В одном случае внимание авторов поглощено развитием свободы и обеспечивающих ее политических учреждений, экономические же основы этого процесса почти полностью выпадают из поля зрения. В другом мы обычно имеем дело с работами экономистов, которые подают историю собственности без учета ее политических и культурных сторон. Юридические трактаты на эту тему, как правило, пренебрегают и философскими, и экономическими, и политическими ее измерениями. В итоге мы остаемся без основанного на конкретном историческом материале объяснения, каким же образом собственность рас­ширяет свободу и как ее отсутствие открывает дорогу произ­волу власти.

К восполнению этого пробела я и стремился. Моя исходная гипотеза состояла в том, что общественные гарантии собственности и личной свободы тесно взаимосвязаны: если собственность в каком-то виде еще и возможна без свободы, то обратное немыслимо.

Чтобы проверить эту гипотезу, я начал прослеживать взаимоотношения собственности и политических систем на­чиная с первых страниц писаной истории. Приступая к этой работе, я и представления не имел об ожидавших меня трудностях. Сознавал, конечно, сколь многообразные формы при­нимала собственность в разные времена в разных обществах, но не предвидел, сколь много обозначаемых этим словом явлений остались не отраженными в документах, и не предполагал, как велико окажется число случаев, когда нечто, тео­ретически относимое всего лишь к владению, то есть фи­зическому обладанию, в действительности составляет предмет собственности. Не предвидел я и трудностей в установлении связей различных видов собственности с политикой, особенно в незападных странах, где документы-источники остаются неопубликованными, а вторичная литература по существу отсутствует. Для изучения экономики древнего Ки­тая и классической Греции, Месопотамии и Мексики, средневековой Франции и современной Англии с целью выяснить ее влияние на политическое развитие каждой из этих стран потребовались бы целые бригады историков. я решил отказаться от такого “неподъемного” дела и поставил себе более скромную задачу — написать эссе, в котором рассмотреть проблему на выборочном материале, пожертвовав широтой охвата ради глубины рассмотрения... Я ни в коем случае не претендую на систематическое и всестороннее освещение проблемы, удовлетворяясь тем, что на нескольких исторических примерах показываю взаимоотношения экономики и политической власти.

В первых двух главах представлена история развития идеи и института собственности. Середина книги — главы 3 и 4 — посвящены взаимосвязи отношений собственности и политики в Англии и России, двум крайним примерам, на которых раскрывается суть отстаиваемой мною точки зрения. В за­клю­чительной главе речь идет главным образом о Соединенных Штатах, и упор здесь делается на опасности, которые несет свободам государство-благодетель, выступающее за со­циальное и экономическое равенство.

Даже при этих ограничениях книга так далеко выходит за пределы моей научной специализации, что я выпускаю ее с некоторым внутренним трепетом. За исключением главы о России и частично главы об истории идеи свободы использованные мною сведения взяты из вторичных источников, которые часто противоречат друг другу. Не исключено, следовательно, что специалисты найдут немало оснований покритиковать меня за ссылки на тот или иной факт либо за то или иное его толкование. Думаю, они все же примут во внимание, что если задача истории — содействовать постижению сути, то историк должен время от времени выходить за границы своей специализации и вторгаться в области, где его знания производны. В защиту этого мнения могу сослаться на авторитет Якоба Буркхардта, писавшего, что дилетантизм “обязан своей дурной репутацией искусствам, в которых ты, конечно, либо ничто, либо мастер, отдающий своим за­нятиям всю жизнь, ибо искусство требует совершенства.

В науке, напротив, мастерства можно достичь лишь в огра­ниченной области, а именно путем специализации, и этого мастерства следует добиваться. Но если нет намерения отречься от возможности составлять себе общие представления — отказаться, по сути дела, от признания важности таких представлений, — следует быть дилетантом во многих областях, вторгаясь в них, по крайней мере, в частном порядке, чтобы расширять собственные познания и обогащать многообразие исторических мнений. Иначе останешься невеждой во всем, что лежит за пределами твоей специальности, и в целом, как может при случае обнаружиться, довольно-таки темным малым”5.

Кембридж, Массачусетс Ричард Пайпс

Октябрь 1998

* * *

Определения

Владение (possession) означает реальное обладание имуществом, вещественным или неосязаемым, при отсутствии фор­мального на то права: это собственность de facto, но не de jure. Обычно его основой является длительный срок пользования и/или обретение по наследству, что в англий­ском праве именуется “правом давности” (“prescription”) и осуществляется мерами физического принуждения либо молчаливой общественной поддержкой. Хотя предметы владения не подлежат продаже, на деле владелец почти всегда полномочен передать их своему наследнику по завещанию, чем и поддерживается тенденция превращения владения в собственность. В истории преобладала, а во многих частях мира используется и поныне именно эта форма обладания имуществом.

Собственность (property) означает формально признанное государственной властью право собственника или собст­венников как на исключительное, без чьего-либо участия, поль­зование своим имуществом, так и на любой способ рас­по­ряжения им, включая продажу. “Что отличает собственность от всего лишь преходящего владения, так это то, что собст­вен­ность является правом, защитниками которого готовы выступать общество либо государство, обычаи либо соглашения или законы”6. На деле это равнозначно признанию за собствен­ником высшей власти в отношении его собственности. Поня­тие возникло в древнем Риме, где то, что мы понимаем под “собственностью”, тамошние юристы называли dominium*.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* Этимологически “property” восходит к латинскому proprius в значении: свойственный данному человеку, лично ему присущий. На этой основе византийская юриспруденция выработала термин proprietas, или “собственность”. [То же по-русски: “собственность” идет от древнерусского, церковнославянского собъство “свойство, своеобразие, сущность”. См.: М. Фасмер. Этимологи­ческий словарь русского языка. Т. III. М., 1971. С. 704. — Прим. ред.]

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Существуют два вида собственности: производственная, то есть способная создавать новую собственность (например, земля, капитал), и личная — та, что идет исключительно в потребление (например, жилище, одежда, оружие, драгоценности). Так это понимается в обиходе. Но в более широком смысле, по терминологии, которую усвоила западная теоретическая мысль, “собственность” с конца средних веков стала охватывать все лично присущее и принадлежащее человеку (латинское suum), включая его жизнь и свободу. Именно та­кое широкое определение собственности (property) или “лично­го достояния” (“propriety”), как повелось говорить в Англии в семнадцатом веке и как впоследствии, по этому примеру, стали выражаться в американских колониях, перекидывает философский мостик между собственностью и свободой.

Некоторым современным теоретикам, оказавшимся под влия­нием Маркса, больше нравится определять “собственность” (в узком, обычном смысле слова) не как право на не­которые “вещи”, а как складывающиеся “между людьми отношения по поводу вещей”7. “Право собственности не следует отождествлять с предметом обладания... право собственно­сти это отношение не между собственником и предметом, а между собственником и другими людьми по поводу предметов обладания”8. Но такое определение едва ли можно считать удовлетворительным, поскольку “собственность” включает в себя гораздо большее, нежели право на “вещи”.

Обладать собственностью можно двояко: (1) сообща и (2) на частной основе. Правом на собственность, принадлежащую сообществу, совместно обладают все его члены, но само со­общество ею не распоряжается; равным образом у него нет на нее и никаких коллективных прав (например, в отно­шении современной кооперативной квартиры). Частная собст­вен­ность принадлежит отдельному человеку, группе родственников или объединению индивидуумов. Что касается “коммуни­стической собственности”, то это внутренне противоречивое понятие, поскольку “собственность” относится к области част­ного права, а при коммунизме государство, общественный институт, будучи носителем верховной власти, является в этом качестве и единственным собственником средств производства.

Читателю следует иметь в виду, что в повседневном обихо­де очень трудно видеть правовые различия между владением и собственностью. Соответственно, в этой книге, за исключением особо оговариваемых случаев, слова “владение” и “соб­ственность” могут использоваться как равнозначные.

Слово свобода употребляется в настоящем исследовании в четырех значениях: (1) политическая свобода, то есть право человека участвовать в выборах должностных лиц, бе­рущих на себя управление обществом, в котором он живет; (2) правовая свобода, то есть право человека в своих отношениях с другими людьми и государством прибегать к суду третьей стороны, представляющей закон; (3) экономическая свобода, то есть право свободно пользоваться и распоряжаться своим имуществом; (4) права личности, то есть право индивидуума на свою жизнь и свободу и возможность поступать как угодно при условии, что это не ущемляет свобод и прав других людей; иными словами, отсутствие принуждения. политическая демократия не обязательно включает в себя свободу и права личности: “между личной свободой и демократической формой правления непременной связи не существует”9. Так, граждане древних Афин обладали политическими, но не гражданскими правами, а привилегированные подданные некоторых просвещенных деспотов были на­делены правами гражданскими, но не политическими.

Свобода не предполагает так называемого права на обеспечение и материальную помощь со стороны государства (вроде того, что подразумевается, когда бросаются лозунговы­ми фразами “свобода от нужды” и “право на жилище”), ибо это ущемляет права других, именно тех, кто должен будет оплачивать такие “свободы”. Подобные “права” в лучшем слу­­чае представляют собой моральные требования, в худшем же, если государственная власть берется воплощать их в жизнь, являются незаслуженными привилегиями.

* * *

ВВЕДЕНИЕ И ОПРЕДЕЛЕНИЯ

1 William Blackstone, Commentaries on the Law of England, II (Lon­don, 1809), 2.

2 A. N. Wilson, Tolstoy (London, 1988), 365.

3 Marcus Cunliffe, The Right to Property: A Theme in American His­tory (Leicester University Press, 1974), 5.

4 The Writings of James Madison, ed. Gaillard Hunt, VI (New York and London, 1906).

5 Jacob Burckhardt, Weltgeschichtliche Betrachtungen (Mьn­chen, 1978), 16.

7 Stephen R. Munzer, A Theory of Property (Cambridge, 1990), 17.

8 Morris Cohen in Cornell Law Quaterly 13, No. 1 (December 1927), 12.

9 Isaiah Berlin, Two Concepts of Liberty (Oxford, 1958), 14.