«Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг.»

Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942/1943

ПРЕДИСЛОВИЕ

Крах блицкрига осенью — зимой 1941 года не был окончательным поражением Германии, так же как и поражения лета и осени 1941 года, утрата почти половины европейской части страны не привели к окончательному поражению Советского Союза. Однако в планах на 1942 год противники продолжали недооценивать друг друга: советские войска должны были «погнать врага по всему фронту», а вермахту в ходе наступления на южном крыле фронта (для наступления по всему фронту сил уже не было) предстояло захватить Кавказ, Закавказье, выйти в Иран и на турецкую границу, а самое главное — захватить нефтепромыслы в Грозном и Баку. Гитлер и его генералы совершенно правильно считали, что без нефти еще можно было вести блицкриг, но длительную войну без нее не выиграть.

Немецкое наступление на Кавказ летом 1942 года было частью плана «Барбаросса», которую не удалось выполнить в 1941 году. Тому, как выполнялся этот грандиозный авантюрный замысел, и посвящена эта книга. Автор практически не рассматривает вопросы стратегии. Им уделено немного внимания только раскрытию общей обстановки. Основное место отведено описанию действий соединений, частей и подразделений на основе сохранившихся журналов боевых действий и воспоминаний очевидцев. Замысел автора состоял в том, чтобы показать битву за Кавказ так, как ее видели солдаты и офицеры вермахта, дошедшие до Волги, остановленные в 20 километрах от Грозного, на окраинах Орджоникидзе и взошедшие на Эльбрус, перевалившие через Главный Кавказский хребет, но так и не дошедшие до Черноморского побережья Кавказа и Каспийского моря и нефти Грозного и Баку. Авантюрный план не мог увенчаться успехом. И в январе 1943 года глубоко прорвавшейся на юго-восток группировке пришлось поспешно отходить. Как был организован отход, почему Красной Армии не удалось окружить немецкую группу армий «А» на Кавказе, а потом долгое время не получалось выбить ее остатки с Таманского полуострова, читатель узнает из этой книги.

Она была написана в 1960-е годы, поэтому некоторые суждения автора о Советском Союзе и Красной Армии не бесспорны или просто ошибочны. Однако она представляет несомненный интерес для всех, интересующихся военной историей, так как показывает Битву за Кавказ «с другой стороны», позволяет ее исследовать как двусторонний процесс.

В процессе перевода переводчик стремился сохранить нюансы в терминологии: в советской исторической литературе для обозначения соединений и частей вермахта, оснащенных бронетранспортерами и автомобилями, используется один термин — «моторизованные», в то время как в вермахте было несколько специальных терминов для их обозначения, и каждому термину соответствовала своя организация и вооружение. Поэтому некоторые названия соединений и частей, в нарушение традиции, переведены как «мотопехотные», а другие — как пехотные (моторизованные), моторизованные, мотоциклетные, самокатные и т.д. Кстати, о неувязках с терминологией говорит и автор в своем послесловии.

С. ЛИПАТОВ

В КАМПАНИИ НА КАВКАЗЕ В 1942-1943 гг. ПРИНИМАЛИ УЧАСТИЕ:

УПРАВЛЕНИЯ ОБЪЕДИНЕНИЙ:

Управление группы армий «А»

Управление 1-й танковой армии

Управление 4-й танковой армии (частично)

Управление 17-й армии

УПРАВЛЕНИЯ КОРПУСОВ:

5-го армейского корпуса

52-го армейского корпуса

44-го егерского корпуса

49-го горнострелкового корпуса

3-го танкового корпуса

40-го танкового корпуса

57-го танкового корпуса

Корпусной штаб Фёрстера (для 57-го тк)

СОЕДИНЕНИЯ:

3-я танковая дивизия

13-я танковая дивизия

23-я танковая дивизия

16-я пехотная дивизия (моторизованная)

5-я мотопехотная дивизия СС «Викинг»

Корпус Фельми

9-я пехотная дивизия

46-я пехотная дивизия

50-я пехотная дивизия

73-я пехотная дивизия

79-я пехотная дивизия

98-я пехотная дивизия

111-я пехотная дивизия

125-я пехотная дивизия

198-я пехотная дивизия

298-я пехотная дивизия

370-я пехотная дивизия

153-я полевая учебная дивизия

97-я егерская дивизия

101-я егерская дивизия

1-я горнострелковая дивизия

4-я горнострелковая дивизия

Части (не полностью)

1-й полк тяжелых реактивных минометов

52 и 54-й полки реактивных минометов

4-й охранный полк Казачий полк Юнгшульца

190, 191, 203, 210 и 249-я бригады штурмовых орудий

731, 732, 617-й дивизионы тяжелой войсковой артиллерии

СОЮЗНИКИ:

5, 6 и 9-я кавалерийские дивизии в составе румынского кавалерийского корпуса

2 и 3-я румынские горнострелковые дивизии

10 и 19-я румынские пехотные дивизии

словацкая моторизованная дивизия

ВВС

4-й воздушный флот

8-й авиационный корпус,

1-й авиационный корпус

4-й авиационный корпус,

5-я воздушно-полевая дивизия

15-я зенитная артиллерийская дивизия

9-я зенитная артиллерийская дивизия

ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ:

Штаб адмирала Черного моря

Военно-морской комендант Кавказа (коменданты гаваней, командиры конвоев, морской артиллерии)

Силы флота адмирала Черного моря

30-я флотилия подводных лодок

1 и 11-я флотилии торпедных катеров

3 и 30-я флотилии тральщиков

30 и 31-я эскортные флотилии

3-я флотилия артиллерийских барж

1 и 23-я противолодочные флотилии

1, 3, 5 и 7-я десантные флотилии во взаимодействии с командующим Керченского пролива:

Старший инженерный начальник Керченской переправы (770-й десантный полк)

Комендант Тамани

КАВКАЗ, СТРАНА И ЛЮДИ[1].

Кавказом называется область площадью 500000 кв. км (площадь ФРГ до объединения составляла 240000 кв. км), расположенная между Черным и Каспийским морями. Она подразделяется на горную цепь — Кавказ, Северный Кавказ и Южный Кавказ — Закавказье.

Большая часть Северного Кавказа в соответствии с административным делением входит в состав Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.

Закавказье охватывает три советские социалистические республики — Азербайджан со столицей Баку, Армению со столицей Ереван и Грузию со столицей Тифлис, официально — Тбилиси.

Географически Кавказ относится к Азии. Граница его проходит по реке Маныч, а на юге — по турецко-иранской границе.

Северный Кавказ находится в Европе. Западную его часть пересекает река Кубань, имеющая длину 907 км. Она дала название плодородному Кубанскому краю. На Кубани в нескольких местах имеются гидротехнические оросительные сооружения, впадает она в Азовское море. В ее широко разветвленной дельте находятся многочисленные лагуны и болота — так называемые плавни. Кубань имеет многочисленные притоки. Важнейшим городом на Кубани является Краснодар.

Восточную часть Северного Кавказа пересекают реки Кума и Терек, обе они впадают в Каспийское море. Более крупной является 590-километровый Терек с многочисленными притоками.

Манычская впадина и Калмыцкая степь, находящиеся в восточной части Северного Кавказа, имеют сухой степной климат. Ручьи и реки летом здесь пересыхают или останавливают свое течение. Многие из них впадают в соленые озера или заканчиваются солончаками. Питьевая вода здесь отсутствует. Большинство глубоких колодцев часто дают непригодную для питья воду. Население здесь очень редкое.

Кавказские горы имеют протяженность 1100 км и ширину от 100 до 200 км. Они пересекают Кавказ поперек. Кавказ представляет собой складчатые горы третичного периода и очень похож на Альпы. Его наиболее высокими вершинами являются Эльбрус (5633 м) и Казбек (5043 м).

В русской географии Кавказ подразделяется следующим образом:

A) Западный Кавказ с подгруппами:

Аа) Понтийский Кавказ на западе, от мыса Анапа до 2853-метровой Фишты. Протяженность — 220 км. Горы, покрытые лесом. Эта часть в немецком военном обиходе называлась Лесным Кавказом.

Б) Абхазский Кавказ на востоке. Наиболее дикая и красивая часть на всем Кавказе, от Фишты до перевала Чипер-Азау с 4040-метровым Домбай-Ульгеном, протяженность — 220 км. Эта часть в немецком обиходе называлась из-за связи с Эльбрусским массивом Высоким Кавказом.

Бб) Центральный Кавказ — от перевала Чипер-Азау (3267 м) до Крестового перевала на Военно-Грузинской дороге (2381 м) с 5198-метровой Дыхтау, протяженность — 190 км.

Эльбрус образует выдающийся из главной горной цепи, изолированно выступающий на север вулканический, покрытый ледниками массив, который в целом относится к Центральному Кавказу.

B) Восточный Кавказ — от Крестового перевала на высоте 2381 м до обрыва к Каспийскому морю. Господствующая вершина — 4506-метровая Кхомиш-Чала. Протяженность — 480 км.

Закавказье расположено южнее Кавказских гор. Его пересекают крупные реки Риони на западе и Кура на востоке.

Труднодоступность привела к тому, что на Кавказе сохранились остатки многих древних племен и народностей. Эта с расовой точки зрения пестрая смесь может быть разделена на южную группу, в которую входят грузины, мингрелы и сваны; северо-западную группу — абхазов и черкесов; северо-восточную группу — аварцев, даргинцев, ингушей, лакинцев, лезгин, чеченцев и других.

Кавказ, особенно Закавказье, богат различными полезными ископаемыми. Добыча нефти здесь составляла 90 процентов от советской нефтедобычи. Кроме важнейшей Бакинской области — главного центра нефтедобычи, большое значение имеют северокавказские месторождения — Грозненско-Малгобекское, Майкопское и Киевское. Часть нефти перекачивается по нефтепроводам непосредственно в потребляющие области.

ВВЕДЕНИЕ

После мощного летнего наступления и зимы, принесшей большие потери и кризисы, весной 1942 года немецкая армия на востоке и ее союзники находились на фронте длиной 2800 км от Мурманска на Северном Ледовитом океане до Таганрога на Азовском море. Советская и немецкая армии к этому времени понесли огромные материальные и людские потери. Но советским армиям вместе с «союзником Зимой» не удалось окончательно прорвать немецкий фронт. Они не смогли нанести Гитлеру и его армиям под Москвой такое же поражение и уготовить им зловещее отступление на запад по занесенным снегами просторам Советского Союза, к которому полки царской России вынудили «Великую армию» Наполеона I зимой 1812/1813 года.

Немецкие дивизии потеряли большое количество дорогостоящей техники, которое могло быть возмещено путем чрезвычайного напряжения немецкой военной промышленности в течение длительного времени. Немецкая армия на востоке успешно преодолела свой первый кризис и снова готовилась к наступательным действиям. Весной на фронт стали прибывать первые эшелоны с новыми танками и вооружением. Одно за другим танковые и моторизованные соединения с фронта отводились в тыл для отдыха и пополнения и заменялись новыми или переформированными пехотными соединениями.

Тем временем немецкие генштабисты разрабатывали планы, выполнение которых должно было поставить Советский Союз на колени. Главный удар должен был наноситься на юге Восточного фронта. Советские армии предстояло уничтожить между Доном и Кавказом, а Германия с захватом Кубани и кавказских нефтепромыслов должна была получить экономические источники, имеющие решающее значение для дальнейшего ведения войны и ее последующих целей.

Часто оказывалось, что танковые и моторизованные соединения не могут применяться из-за отсутствия горючего, и поэтому в маневренной войне упускались большие возможности. Это послужило причиной тому, что Гитлер и его ближайшее окружение занялись решающим фактором «Нефть». Нефть, кавказская нефть преследовала Гитлера, словно навязчивое состояние. В нефти он видел ключ к успеху. Все его мысли и все планы, разработанные по его приказу, сходились на нефти. В Директиве № 41 от 5 апреля 1942 года определялись немецкие цели войны на летний период. Группы армий «Север» и «Центр» должны были удерживать фронт, а группа армий «Юг» нанести удар на главном направлении. После анализа советских и немецких вооруженных сил приобрел очертания большой оперативный план, который, после проведения частных операций и захвата Севастополя, начинался от Воронежа, продолжался на юг и имел своей целью овладение Кубанским краем и Кавказом. План предусматривал: удар 2-й армии и 4-й танковой армии из района Курска в направлении Воронежа; дальнейшее наступление 4-й танковой армии, к которой должна была присоединиться 6-я армия, в юго-восточном направлении вдоль Верхнего Дона до района Калача; наступление 17-й армии и части сил 1-й танковой армии из района Ростова и севернее вдоль Нижнего Дона в восточном направлении на Калач; создание небольших колец окружения западнее Оскола и на Донце. Возникший длинный северный фланг на Верхнем Дону должны были обеспечить армии союзников. В созданном таким образом гигантском котле, границы которого в общих чертах соответствовали течению Дона, предстояло уничтожить советские дивизии Южного фронта. Затем, на втором этапе операции, планировалось нанесение сосредоточенного удара в южном направлении на Кавказ. Так было определено в плане.

Двадцать восьмого июня начало наступление северное крыло группы армий «Юг» на воронежском направлении. Борьба за важнейший транспортный узел сковала крупные силы 4-й танковой армии. Удачи и неудачи следовали попеременно одна за другой. Гитлер и фон Бок снова и снова задавались вопросом, брать Воронеж или не брать. Уже тогда «План Блау» был нарушен.

Последовало дальнейшее наступление, но вскоре оказалось, что добыча в «малых» котлах оказалась небольшой. Связанная с этим недооценка противника привела к тяжелым ошибкам и сделала лозунгом дня «лопать» вместо «топать»[2]. Седьмого июля группа армий «Юг» была разделена на группу армий «А» (фельдмаршал Лист) и группу армий «В» (фельдмаршал фон Бок).

В это время бои за Воронеж все еще продолжались. Крупные силы русских сковали соединения 4-й танковой армии, которые должны были продолжать наступление на юго-восток. Северный охват слишком поздно пришел в движение. Эта потеря времени позволила армиям Тимошенко отойти на восток. После перепалки Гитлера с командующим группой армий «В» (бывшим командующим группой армий «Юг») фельдмаршалом фон Боком последний был смещен с должности. Его место занял генерал-полковник фон Вейхс.

Тринадцатого июля план операции был изменен. Стоявшие севернее Миллерово авангарды танковой армии Гота, которые должны были наступать вдоль Дона на Калач, были повернуты на юг, чтобы успеть, по крайней мере, хотя бы охватить отступавшие из района Ростова русские дивизии. Дальше на восток пошла только одна 6-я армия генерал-полковника Паулюса. Несмотря на это, образованное в излучине Донца кольцо окружения оказалось пустым. Отходившие перед наступавшим с юга клином — 1-й танковой армией и частью сил 17-й армии — главные силы советских войск смогли уйти из ловушки. Разгромив малочисленные, измотанные части, Гитлер думал, что уничтожил главные силы дивизий советского Южного фронта, но советская Ставка Верховного Главнокомандования перечеркнула планы немецкого наступления. Выдающимся советским маршалам, а также английским и американским советникам наконец удалось заставить Сталина отказаться от его упрямой стратегии «Остановиться — держаться — умереть» и отдать преимущество гибкому ведению маневренной войны. Хотя пришлось пожертвовать большими территориями, зато своевременно удавалось определять намечавшиеся немецкие охваты, из которых своевременно уводились главные силы советских войск, и, таким образом, сохранялись их боевые силы.

Из ставки «Вервольф» в лесу под Винницей Гитлер следил за происходящим. После начальных успехов он считал, что русские уже «готовы», и направил семь полностью укомплектованных дивизий под Ленинград и во Францию. Двадцать третьего июля Гитлер продиктовал Директиву № 45, в которой говорилось:

«1. Новая задача группы армий «А» теперь состоит в том, чтобы окружить и уничтожить отступающие вражеские силы в районе южнее и юго-восточнее Ростова. Для этого подвижным соединениям наступать в общем направлении на юго-запад, на Тихорецк с плацдармов, которые создать в районе Константиновская, Цимлянская. Пехотным, егерским и горнострелковым дивизиям переправиться через Дон в районе Ростова.

Наряду с этим, передовым частям ставится задача перерезать железнодорожную линию Тихорецк — Сталинград...»

А теперь под пунктами 2 и 3 директивы следовала постановка задач группе армий «А» фельдмаршала Листа, которую, в рамках рассматриваемой нами темы, мы приведем подробно:

«2. После уничтожения сил противника южнее Дона главная задача группы армий «А» заключается в овладении всем восточным побережьем Черного моря, чтобы вывести из борьбы вражеский Черноморский флот и черноморские порты... Другой группировке, в которой должны быть собраны остальные горнострелковые и егерские дивизии, форсировать Кубань и захватить возвышенность, на которой находятся Майкоп и Армавир...

3. Одновременно группой в составе подвижных соединений захватить район Грозного, и частью сил перерезать Военно-Осетинскую и Военно-Грузинскую дороги, по возможности, на высоте перевалов. Затем наступлением вдоль побережья Каспийского моря захватить район Баку... В дальнейшем группа армий может рассчитывать на подход итальянского альпийского корпуса.

Эти операции группы армий «А» получают кодовое наименование «Эдельвейс».

4. Перед группой армий «В» ставится задача наряду с организацией обороны по берегу Дона, наступая на Сталинград, разгромить формирующиеся там силы врага, занять город и закрыть перешеек между Волгой и Доном.

Эти операции группы армий «В» получают кодовое наименование «Фишрайер» («Серая цапля». — Прим. пер.).

Директива № 45 поступила в штаб фельдмаршала Листа в Сталино 25 июля.

Фельдмаршал Лист родился в 1880 г. в Оберкирхберге (земля Вюртемберг). Свою военную карьеру он начал фаненюнкером. Первую мировую войну он закончил в должности начальника оперативного отдела штаба армии. Вторую мировую войну Лист начал генерал-полковником — командиром корпуса. Во время кампании во Франции и на Балканах он командовал армией. После завершения боев на Крите фельдмаршал Лист стал командующим вермахтом на юго-востоке, а после короткой командировки в район Скандинавии получил должность командующего группой армий «А».

Когда в ходе операции «Эдельвейс» оказалось, что сил для выполнения такой обширной задачи недостаточно, он отказался от операции на Западном Кавказе. По этому поводу позднее он говорил: «Я бы не смог больше мириться со своей совестью, которая не была бы чиста перед моими солдатами».

Фельдмаршал Лист, опытный солдат и полководец, сомневался в том, что главные силы советских армий Южного фронта разбиты, однако отмел сомнения и поверил в привычные безукоризненные доклады о противнике, поступавшие от немецкой разведывательной службы. Он заметил отсутствие направления главного удара и опасался распыления немецких сил при такой широкой постановке задач. Он не понимал, зачем итальянский альпийский корпус должен продвигаться за 6-й армией, тогда как он мог применить его более целесообразно и в соответствии с предназначением этого корпуса. Впервые его группа армий во время похода на восток должна была выполнять задачи в условиях настоящего высокогорья. Для этого он располагал только двумя немецкими и одной румынской горнострелковыми дивизиями, так как егерские дивизии 17-й армии генерал-полковника Руоффа по их вооружению и подготовке не годились для действий в условиях горной местности. Овладение вершинами и перевалами требовало постановки почти невыполнимых задач его немногим горнострелковым частям, в то время как итальянский горнострелковый корпус воевал на равнине между Доном и Волгой.

Нефть и Кавказ были главными факторами. Одним ударом необходимо было перерезать пути доставки помощи от союзников через Иран. 25 августа 1941 года в эту страну вошли две британские и три советские дивизии и захватили ее после четырехдневных боев. Когда 30 июля 1941 года Гарри Хопкинс по поручению Рузвельта вел переговоры со Сталиным об арендных и кредитных поставках, а также о путях их доставки, было принято решение, наряду с путем через Северный Ледовитый океан, обеспечить второй транспортный путь через Иран и с этой целью занять его. Британский премьер-министр Черчилль обосновал этот шаг и сказал по этому поводу: «Во время войны законы молчат». После создания второго пути через Иран помощь потекла в Советский Союз. В 1942 году она составила 705 529 тонн, или 29,9 процента всего объема поставок. В 1943 году она выросла до 1 606 979 тонн, или 33,5 процента. Наряду с захватом нефтяных месторождений главным стремлением немецкого командования в ходе операции «Эдельвейс» было остановить этот поток материалов.

Разрываясь между сомнениями и вероятными возможностями, немецкие полководцы отдали приказ о наступлении. Операция «Эдельвейс» началась. Полные воодушевления немецкие солдаты снова двинулись вперед. Первая русская зима была забыта. Перед ними лежала великая цель — Кавказ.

РОСТОВ, ВОРОТА КАВКАЗА

73-я и 298-я пехотные дивизии пробивают брешь — Ночные приготовления у противотанкового рва перед Султан-Салы — «Всем орёл!» — Танковая группа «Викинг» — Рота обер-лейтенанта фон Гаца берет мост — 43-й мотоциклетный батальон и «бранденбуржцы» на дамбе у Батайска

После того как наступающие немецкие соединения группы армий «В», наступая в обратном направлении, вышли в район Миллерово, пришел в движение и фронт на Донце. Теперь поделенный на этапы немецкий план предусматривал переход в наступление двух южных армий — 1-й танковой и 17-й. В соответствии с этим планом соединения 1-й танковой армии должны были нанести удар вдоль нижнего течения Дона и соединиться южнее Миллерово с танковыми дивизиями 4-й танковой армии, окружив советские войска, оборонявшиеся на Донце.

Из-за необходимости преодоления водных преград — Донца, Дона и Сала этот план удалось выполнить лишь наполовину, или с опозданием. В соответствии с ним лишь одному клину охвата удалось пробиться на восток и на юг через главные силы советских 51-й и 37-й армий. Тринадцатого июля вмешался Гитлер, отдав приказ 1-й танковой армии, соединения которой находились уже на Донце севернее Ростова, повернуть на юг, чтобы помочь захватить переправы под Ростовом. Из-за этого уже в первые недели наступления большой план был спутан. Русские, которых надо было окружить в большой излучине Дона, отошли за Дон. Лишь их арьергарды искусно вели бои, используя речные преграды.

Двадцатого июля 4-я танковая армия, подошедшая с севера, 23-й танковой и 29-й пехотной моторизованной дивизиями захватила плацдармы на левом берегу Дона под Цимлянской и Константиновской. В тот же день 14-я и 22-я танковые дивизии 1-й танковой армии на внутреннем фланге переправились через Донец и повернули на юг, на Ростов. Вместе с этим пришло время фронтального наступления на Ростов.

Оперативное построение 17-й армии, наступавшей на Ростов, было следующим: восточнее Таганрога под Самбеком — 5-й армейский корпус с 298, 73 и 125-й пехотными дивизиями; за ним следовал 57-й танковый корпус с дивизией СС «Викинг» и 13-й танковой дивизией; севернее города — 3-й танковый корпус с 14-й и 22-й танковыми дивизиями. Двадцатого июля управление 49-го горнострелкового корпуса было переведено в район Самбека и приняло здесь командование над соединениями 5-го армейского корпуса. Четвертая горнострелковая дивизия находилась во втором эшелоне в районе Таганрога.

Советское командование выявило немецкие намерения, так как план наступления русские захватили вместе с начальником оперативного отдела штаба 23-й танковой дивизии, самолет которого был сбит. И еще с Воронежа им удавалось срывать немецкие планы, что замедлило весь ход наступления. В начале июля командующий Южным фронтом маршал Тимошенко отдал приказ подчиненным ему командующим армиями не допускать впредь окружения своих соединений. Упрямое удержание позиций и гибель на них, практиковавшееся советским командованием в первый год войны, было заменено гибким ведением боевых действий, позволяющим оставлять противнику большие территории.

Учитывая общую обстановку, главные силы Южного фронта, находившиеся под командованием генерал-лейтенанта Малиновского, оставили район севернее Ростова и сам город, перейдя к обороне на левом берегу Дона. Ростов, превращенный за несколько месяцев работ в мощную крепость, обороняли немногочисленные, но очень хорошо подготовленные части.

Приказ по армейской группе Руоффа № 79 положил начало наступлению на Ростов:

Армейская группа Руоффа Командный пункт, 20.7.1942 Оперативный отдел № 2855/42 секретно.

ПРИКАЗ ПО АРМЕЙСКОЙ ГРУППЕ

1. Положение противника — без изменений. В любое время можно ожидать отхода к Ростову, к Южному фронту и к морю.

2. Авангарды 1-го танкового корпуса продвигаются от Владимирской к Пролетарке. Броницкий плацдарм значительно расширен.

3. Армейская группа начинает наступление рано утром 21.7 во взаимодействии с группой Кирхнера с целью взять Ростов, а затем с остальными силами продолжить преследование противника.

4. Задачи:

a) Группе Кирхнера наступать 21.7 в соответствии со специальной телеграммой от 19.7./АГ Руофф, I а/№ 2854/42 секр. Начало наступления — 04.00.

Проведение 4 гсд через участок, который в настоящее время занимает 125 пд при быстром наступлении 125 пд в течение сегодняшнего дня остается под вопросом. Решение по этому вопросу примет командующий армейской группой дополнительно.

b) Группе Ветцеля вести наступление левым флангом, чтобы обеспечить прикрытие северного фланга группы Кирхнера. Главное направление наступления — вдоль дороги Куйбышево — Ростов. Румынской 2 гсд сначала выйти только к Новой Надежде. 4 гсд на марше имеет преимущество.

c) Итальянской 8-й армии как можно скорее завершить прочесывание своего района и предпринять меры и перегруппировку для продвижения в северо-восточном направлении. Для этого вывести еще к вечеру 21.7 одну пд через Ивановку, Азаровку в район Успенки. В полосе 52 ак обеспечить регулирование на марше силами 52 ак.

d) Задача 52-му армейскому корпусу — без изменений. Командованию 52 ак до вечера 21.7 обеспечить выход 76 пд на западную окраину Ворошиловграда.

e) Группе фон Шведлера продолжить преследование до района восточнее Свердловска. После этого группа переходит в распоряжение ОКХ. Разведать пути отхода в направлении Каменска.

f) Задача румынской 3-й армии — без изменений. По мере прибытия ее частей обеспечить береговую оборону в направлении Ростова и ее продление.

5) Продолжение разгранлиний:

a) Между группой Ветцеля и 52 ак: Платово, Князевский с запада, Лятинский с востока, Генеральское с востока.

b) Между 52 ак и 1 та: Бирюково с востока.

6) Поддержка ВВС — без изменения. В частностях — при непосредственном согласовании между 6-м авиакорпусом и группой Кирхнера.

7) Разведка и ПВО — без изменений, направление сосредоточения основных усилий — перед группой Кирхнера.

8) КП армейской группы с 09.00 21.7 — Чистяково. Управлению 49 гск самое позднее — до 12.00 21.7 очистить все помещения, предназначенные для КП армейской группы.

Командующий подпись Руофф.

Наступление на Ростов очень точно можно реконструировать по документам группы Руоффа. В донесении на 20.35 20.7 указывалось:

«На правом фланге 298 пд — оживленный беспокоящий артиллерийский огонь. На участке 73 пд — пожары и взрывы перед фронтом дивизии указывают на то, что противник готовится к отходу. От 125 пд — сообщений нет. 298, 73 и 125 пд сменены 49 гск».

В утреннем донесении от 21.7.1942 г. говорилось:

«298 и 73 пд в 4.00 планомерно начали наступление. 298 пд, встречая слабое сопротивление противника, захватила высоты восточнее Самбек 73 пд после успешного налета пикирующих бомбардировщиков вышла на высоту северо-западнее Заусхеная».

Что скрывалось за этими скупыми данными? С 3.30 батареи 73-й и 298-й пехотных дивизий произвели огневой налет по советским позициям. После этого вперед пошли саперы. Они проделали проходы в проволочных заграждениях и минных полях. Слабых обороняющихся опрокинули. Первая брешь была открыта.

Ростов был окружен тремя оборонительными линиями. Пояс дотов, противотанковых рвов, в самом городе — заграждения и доты, перекрывавшие каждую улицу. Глубина обороны составляла почти 40 км, рубежей долговременных огневых сооружений — 25 км.

Вдоль дороги Таганрог — Ростов батальоны 73-й и 298-й пехотных дивизий продвигались шаг за шагом. Уже после полудня в прорыв вошла 13-я танковая дивизия и поддержала своими танками 73-ю пехотную дивизию в боях за высоты западнее Веселого. Но потом танки ушли на север, чтобы в соответствии с приказом занять исходную позицию между Александровкой и Султан-Салы.

За 13-й танковой дивизией шла танковая боевая группа «Викинг», которая Также поддержала 73-ю пехотную дивизию. К тому времени дивизия СС «Викинг» была готова только наполовину. В подчинении оберфюрера Гилле находились следующие части: 1-й танковый батальон «Германия», 1-й и 2-й батальоны «Нордланд», 3-й артиллерийский дивизион и 12-я батарея 5-го артиллерийского полка СС, одна саперная рота и часть зенитного артиллерийского дивизиона «Викинг». Главные силы дивизии ожидали транспорта в районе Успенской.

Образцовой частью «Викинга» был только что сформированный танковый батальон штурмбаннфюрера Мюленкампа, бывшего раньше командиром артиллерийского дивизиона в дивизии СС «Дас Райх». Несмотря на ранение, за короткое время он, словно по мановению волшебной палочки, создал из своей части мощную боевую единицу. Батальон должен был сначала войти в дивизию «Дас Райх», но так как он подготовился быстрее других, то был придан дивизии «Викинг», которая должна была раньше приступить к боевым действиям. Солдаты этого нового батальона в основном были старыми фронтовиками. Теперь их переучили на танки.

Всю вторую половину дня боевая группа дивизии «Викинг» вела бой с вражеским прикрытием. Когда штурмбаннфюрер Мюленкамп на своем танке въехал в Т-образную балку, внезапно к танку бросились четыре овчарки. Это были так называемые собаки-мины, натасканные на шум танкового мотора. На спине у каждой был заряд взрывчатого вещества. Торчащие из зарядов, словно авторучки, взрыватели приводили мину в действие при малейшем прикосновении. Это означало смерть и уничтожение для обеих сторон. В последний момент стрелки Мюленкампа и шедшего рядом танка унтерштурмфюрера Николусси-Лек открыли огонь по подбегающим собакам.

В другом месте танк наехал на мину. Была разбита гусеница и пробито днище, механик-водитель ранен. Два события, которые стали новостью для танкистов «Викинга». Когда стемнело, продвижение боевой группы застопорилось в степи у первого противотанкового рва.

В то же время 13-я танковая дивизия продолжала пробиваться дальше на восток. В 16 часов часть сил 4-го танкового полка преодолела противотанковый ров восточнее высоты 119,5. Балки и оборонительные позиции не могли замедлить наступательный порыв наступающей группы. Потом стемнело. В тесном боевом порядке, при наличии противника на правом фланге, боевая группа 13-й танковой дивизии продолжала двигаться на север, чтобы занять район сосредоточения восточнее Александровки на высотах Тузлов-Книз. Полковник Ольбрих, командир 4-го танкового полка и передовой боевой группы, приказал остановиться, когда подумал, что вышел в район сосредоточения. Генерал-лейтенант Герр, командир 13-й танковой дивизии, подъехал к нему. Офицеры посовещались. Ориентирование на местности и изучение карты позволило им сделать вывод, что к району сосредоточения они вышли. Последовали приказы, распоряжения, 13-я танковая дивизия остановилась. Уже ночью офицеры 13-й танковой дивизии и «Викинга» обсуждали порядок наступления на следующий день.

13-я танковая дивизия тоже вела боевые действия всего лишь двумя танковыми батальонами, тремя стрелковыми батальонами и частями огневой поддержки. В ней образцовым подразделением считался перевооруженный в мотопехотный 1-й батальон 66-го полка.

Его организация была следующая:

Штаб батальона и разведывательный взвод на бронетранспортерах. Три мотопехотные роты, в каждой по одному отделению управления на двух бронетранспортерах, три мотопехотных взвода с бронетранспортером командира взвода с 37-мм бортовой противотанковой пушкой. Каждый взвод — на трех бронетранспортерах (один — на отделение), на каждом — бортовой пулемет. В каждой мотопехотной роте, кроме того, был взвод тяжелого оружия. В каждом таком взводе — два бронетранспортера с 75-мм короткоствольной бортовой пушкой, два бронетранспортера с 80-мм минометами и два бронетранспортера с одним пулеметным взводом или одним отделением тяжелых пулеметов и один мотопехотный саперный взвод на четырех бронетранспортерах.

Такая организация и вооружение обеспечивали чрезвычайно большую огневую мощь и подвижность мотопехотного батальона.

В боевом донесении армейской группы Руоффа на 20.15 21.7 читаем: «...298 пд в р-не Веселого и южнее. 73 пд — на высотах 107,6 и 116,9. Там же передовой отряд боевой группы «Викинг»».

В ночь на 22.7 готовились к наступлению на следующий день.

После спокойной ночи батальоны 73-й и 298-й пехотных дивизий в 4.00 планомерно начали наступление. В 14 часов 298-я пехотная дивизия двумя полками вышла к противотанковому рву в 7 км восточнее Веселого и залегла под сильным огнем обороняющихся. Возобновив наступление, она отбросила силы противника к позициям по противотанковому рву у Чалтыря.

73-я пехотная дивизия генерала Бюнау около 8.00 все еще лежала под сильным огнем противника восточнее перекрестка дорог севернее Веселого. В 12.45 она снова начала атаку и прорвалась к противотанковому рву. Перед оборонительным рубежом, оборудованным дотами, у высоты 108 атака захлебнулась.

О наступлении в полосе дивизии «Викинг» в записях оберштурмбаннфюрера Мюленкампа сообщается следующее:

«В приказе о наступлении, полученном батальоном от командира дивизии генерал-майора войск СС Штайнера, особо указывалось на угрожаемый правый фланг. Там видели бетонные укрепления с оборудованными артиллерийскими казематами. В приказе по дивизии говорилось, что наступление будет успешным только в том случае, если эта опасность будет исключена. Для этого здесь предполагалось применить артиллерию и авиацию».

О местности и своих намерениях Мюленкамп писал: «Местность была открытой, всхолмленной, типичной местностью для применения танков с препятствиями из рвов и заграждений из колючей проволоки. У нас были команды подрывников из штурмовых саперов, которые должны были проделывать проходы в этих заграждениях. Нас поддерживал артиллерийский дивизион Шламельхера. Дивизион огневые позиции пока не занял, так как мы думали, что было бы целесообразней вывести дивизион на позиции только тогда, когда противник окажет сильное сопротивление».

Угрожаемым правым флангом, о котором Мюленкамп упоминает в своем сообщении, были холмы у Веселого, за которые вела бой 73-я пехотная дивизия.

А что тем временем делала 13-я танковая дивизия?

Боевой лагерь этой дивизии, которая на ночь тесно сосредоточилась, утром 22.7 разъехался. При отправлении передовых частей, которые должны были образовать второй эшелон в боевом порядке для предусмотренного наступления, была захвачена в плен русская разведгруппа, в задачу которой входил захват «языка». Воюющие стороны в тот момент не имели никакого понятия о месте расположения, силах и намерениях противника.

Через некоторое время первая вышедшая группа 13-й танковой дивизии находилась перед проволочным заграждением, за которым в 40 метрах проходил противотанковый ров. Только теперь офицерам стало ясно, что противник следил еще за ночным районом сосредоточения, а теперь последовал удар за ударом!

На рассвете саперный взвод 1-го батальона 66-го полка проделал проход в проволочных заграждениях и вышел к противотанковому рву. Противник открыл огонь. Саперный взвод оказался в центре происходящего и попал под сосредоточенный огонь. Майор Брукс, командир 1-го батальона 66-го мотопехотного полка, выехал вперед. Два раза подбивали бронетранспортеры, в которых он находился. Тем временем саперы окапывались у противотанкового рва. Дот противника, углом выходивший прямо к противотанковому рву, вывели из строя подрывными зарядами, привязанными к шестам. Саперов поддержали мотопехотный батальон и танки из 4-го танкового полка. Дорога была свободна!

В 9.25 первые танки и бронетранспортеры пошли через срытый противотанковый ров. Постепенно 13-я танковая дивизия выстроилась в боевые порядки. Атакой были прорваны оборонительные позиции противника. Танки и бронетранспортеры опередили и разгромили отходящую пехоту противника. Первых пленных повели в тыл. Противник не успел отвести орудия с огневых позиций.

У дивизии «Викинг» наступление задерживалось. Затем наконец последовал первый налет пикирующих бомбардировщиков на сильные укрепления на правом фланге. Разрывы бомб и облака пыли затрудняли видимость. Теперь Мюленкамп решил, что настал подходящий момент для наступления и приказа из штаба дивизии дожидаться не следует. Его передатчик заработал: «Всем орёл! Пушки расстопорить, моторы запустить, люки закрыть, к бою!» Батальон наступал клином. Впереди — 1-я рота гауптштурмфюрера Шнабеля, за ним — 2-я рота оберштурмфюрера Флюгеля и часть 3-й (тяжелой) роты, главные силы которой все еще дожидалась получения танков типа IV с 75-мм короткоствольной пушкой.

Перед первым противотанковым рвом — остановка. Под прикрытием огня танков вперед пошли саперы. Один из саперов так рассказывал о происходившем далее:

«Первые танки батальона подошли ко рву, а затем батальон развернулся вдоль рва во всю ширину, чтобы обеспечить прикрытие саперам. Саперное отделение обершарфюрера Хольцингера, лавируя между танками, проехало вперед. Осторожно прошло оно по минному полю, которое было там, и все смотрели, как в нем проделывают проход. Прыжок вниз! Первые заряды заложили в стены рва. Взрыв! Клубы пыли! Стены рва осыпаются. Тем временем рота гренадеров 1-го батальона «Германия» уже тут как тут. Они переходят через ров и обеспечивают прикрытие с другой стороны. Строительная часть Люфтваффе привозит бревна, которыми укрепляется переезд. А саперы на противоположной стороне снимают мины и обозначают проход. Потом первый танк пошел по сооруженному переезду. Дорога для танковой боевой группы «Викинг» свободна!»

Танковый батальон Мюленкампа двинулся на Лениаван, за ним последовал 1-й батальон штурмбаннфюрера Дикмана из полка «Германия». Смертельную опасность удалось избежать. Как оказалось позже, проехали позицию советских огнеметов. Расчеты, которые должны были привести огнеметы в действие, так до них больше и не добрались.

Западнее поселка Труд наступление «Викинга» остановилось у укрепленного рубежа по обе стороны от Красного Крыма. Его атаковали две роты 1-го батальона полка «Германия». Но огонь с высот был слишком силен. Атака была прекращена до тех пор, пока не продвинулись части соседа слева — 13-й танковой дивизии.

Тринадцатая танковая дивизия, стремительно продвигаясь вперед, захватывала все большие пространства. Грандиозная картина: танки, бронетранспортеры, мотоциклы и штурмовые орудия! Но в кажущемся хаосе была жесткая система! Вдруг взорвалась 250-метровая зигзагообразная цепь управляемых фугасов, пронизав боевой порядок передового отряда, не причинив никакого вреда. В вечерних сумерках показались две колонны орудий залпового огня. Последовал приказ: «Быстро обогнать!» «Катюши» заняли позицию и дали залп по немецкой боевой группе: разрывы снарядов нанесли потери экипажам двух бронетранспортеров. Несколько пусковых установок, смонтированных на грузовиках, были разбиты немецкими танками, остальным удалось умчаться в направлении Ростова. В соответствии с приказом 13-я танковая дивизия «встала лагерем» неподалеку от поселка Труд. Ночью четвертый танковый саперный батальон делал переход через противотанковый ров южнее Труда. Благодаря такому продвижению 13-й танковой дивизии «Викинг» также двинулся вперед. Второй противотанковый ров был преодолен. Танковая боевая группа «Викинг», называвшаяся также по имени своего командира «группа Гилле», остановилась западнее Лениавана.

В Приказе по армейской группе Руоффа на 23.00 22.7 говорилось: «298 пд после ожесточенного сражения отбросила противника на позицию по противотанковому рву у Чалтырь. 73 пд после ожесточенного боя расширила прорыв через противотанковый ров и ведет наступление в направлении высоты 108,4. 125 пд передовым полком вышла к Султан-Салы. 13 тд прорвала позиции противника, преодолев 1-й противотанковый ров северо-западнее Султан-Салы, а после прорыва позиции у 2-го противотанкового рва ее авангард вышел к Труду. «Викинг», продвигаясь в колонне, в 17.00 вышел в район в 5 км южнее Султан-Салы (зап. Лениаван)».

В течение всего дня Люфтваффе оказывало образцовую поддержку наступлению. Едва ли можно было еще заметить какую-то цель. Уже совершались мощные налеты на Ростов. Взаимодействие между сухопутными войсками и ВВС, осуществлявшееся через офицеров связи ВВС, было великолепным.

В соответствии с директивой, 22 июля на Ростов начали наступление и другие корпуса. Группа Ветцеля в составе 198-й пехотной дивизии и словацкой моторизованной дивизии вышла в район Большие Салы. Слева его фланг обеспечивали 14-я и 22-я танковые дивизии 3-го танкового корпуса Маккензена. Таким образом, широкое кольцо вокруг Ростова оказалось замкнуто. Поэтому советские защитники Ростова могли еще отходить через Дон в южном направлении, так как в районе между Доном, Салом и Манычом уже находились авангарды 4-й танковой армии.

В ночь на 23 июля снова проходила подготовка к наступлению на следующий день. Подходили колонны тылового обеспечения. Механики-водители из группы «Викинг» брали воду для системы охлаждения танков из ручья, текущего со стороны противника. Как оказалось утром, прямо из нового оборонительного района русских.

Двадцать третьего июля началось сражение за город. С севера 22-я танковая дивизия с 204-м танковым полком ворвалась в пригороды, тогда как 14-я танковая дивизия повернула на Новочеркасск. Правее вместе с 22-й танковой дивизией словацкая моторизованная дивизия генерала Туранца прорвалась через первый и второй оборонительные обводы и вошла в северные пригороды.

Но главный удар наносил 57-й танковый корпус вдоль дороги Султан-Салы — Ростов. Боевые группы 13-й танковой дивизии — Ольбриха и Кризолли (командир мотопехотной бригады) в 5.40 начали наступление на город. Боевые разведывательные дозоры до рассвета продвинулись до высоты, где находились фабрики. Вскоре боевая группа Ольбриха в составе 1-го мотопехотного батальона 93-го полка на правом фланге и 1-го батальона 66-го мотопехотного полка на левом фланге остановилась у моста в Коммоломнах, так как с участка у Темерника по ним был открыт сильный огонь. К группе подошел 1-й батальон 4-го танкового полка. Второй артиллерийский дивизион 13-го самоходного артиллерийского полка и приданная зенитная артиллерийская батарея заняли огневые позиции и подавили разведанные цели. Передовым частям удалось с помощью небольшого, но сильного ударного отряда захватить важнейший мост. Подрывные заряды были сняты, мост отремонтирован. 3-й батальон 66-го мотопехотного полка и 43-й мотоциклетный батальон создали плацдарм.

Он позволил 1-му батальону 66-го полка и 1-му батальону 93-го полка, спешившись, выйти к окраине города и прочесать территории фабрик. Одна за другой исчезали роты в изрытой оврагами, пересеченной местности по обе стороны от главной дороги перед поворотом железной дороги. Колесные боевые машины следовать за ними не могли. Радиосвязь прерывалась. В дело пошли посыльные.

В 10.20 мотопехотные батальоны вышли к долине ручья. Сопротивление они встретили небольшое, но из городских кварталов с окраины города по наступающим был открыт ожесточенный огонь. Подвели батарею 88-мм зенитных орудий. Огнем с прямой наводки успешно подавили вражеские противотанковые орудия и другое тяжелое вооружение. И вот пришел момент штурма.

В 10.50 обер-лейтенант фон Гаца во главе 2-го батальона 66-го полка во второй раз пошел в атаку на мост. Атака была быстрой и внезапной. Подготовленный подрыв моста не состоялся. Вскоре здесь уже оказались саперы. Магдебургский 4-й инженерно-саперный батальон восстановил и укрепил мост. Позднее обер-лейтенант фон Гаца за решительные действия был награжден Рыцарским крестом.

С захваченного плацдарма мотоциклисты 43-го мотоциклетного батальона на мотоциклах вместе с танками 4-го танкового полка и гренадерами 1-го батальона 66-го полка и 3-го батальона 93-го полка, действуя на боевых машинах и в пешем порядке, двигались по улицам в южном направлении, преодолевая заграждения и сопротивление противника и постепенно захватывая территорию.

Всех солдат охватила наступательная лихорадка. Перед ними была большая цель — мосты через Дон.

В то время как части 13-й танковой дивизии, вытянувшись за авангардом в длинную колонну, стремились к Дону, противник продолжал оказывать сопротивление в боковых улицах. Но дивизия шаг за шагом расширяла свой прорыв.

Впереди всех мчались мотоциклисты, эти гусары на мотоциклах. Они пересекли город и во второй половине дня вышли к Дону. Они были первыми, кто вышел на берег реки. Запутавшись в портовых сооружениях и складских зданиях, они оказались значительно восточнее. Шоссейный мост находился далее к юго-западу от того места. С другими подошедшими частями группы устремились к нему. Одному из фельдфебелей 43-го мотоциклетного батальона удалось захватить баржу и обеспечить другие переправочные средства.

В 16 часов передовые части 13-й танковой дивизии остановились у важнейших мостов на Батайск. Оба они были взорваны. Пока очищали северную четверть моста, саперы 4-го инженерно-саперного батальона капитана Данкворта уже начали восстанавливать взорванный шоссейный мост. К следующему утру по нему могли переправляться люди и легкие транспортные средства. Незадолго до прихода немцев город покинуло командование советского Юго-Западного фронта.

Ростов горел со всех углов и концов. В центре города то и дело вспыхивал бой. 13-й танковой дивизии был придан передовой полк 125-й пехотной дивизии, проследовавшей через Султан-Салы.

А что тем временем делала дивизия СС «Викинг»?

Танковый батальон и 1-й батальон полка «Германия» начали атаку одновременно с 13-й танковой дивизией, но были остановлены перед Лениаваном. Штурмбаннфюрер Дикман направил роту своего батальона из полка «Германия» на штурм позиций на высоте. Но снова и снова сильный огонь обороняющихся прижимал ее к земле. В этой обстановке радиостанция Дикмана получила сообщение с немецкого самолета-разведчика: «Третий оборонительный рубеж на северо-востоке полностью занят войсками. На юге, восточнее Чалтыря, — еще не занят. Мост через 3-й противотанковый ров на дороге Чалтырь — Ростов пока цел».

В это время танки Мюленкампа разведывали позицию вдоль противотанкового рва под Лениаваном в южном направлении. Эта позиция опиралась на русло ручья, берег которого был срезан и сделан круче. Почти в то же время, когда Дикман получил сообщение воздушной разведки, Мюленкамп увидел, как советская батарея на артиллерийских тягачах подъезжает по дороге со стороны Чалтыря и занимает позицию за третьим оборонительным рубежом. Танки батальона дивизии «Викинг» сразу же открыли по ней огонь.

Дикман тоже не сидел без дела. Ему стало ясно, что южная часть 3-го оборонительного обвода советскими войсками пока не занята. Предусмотренные для ее обороны части наверняка еще воюют под Чалтырем и Крымом. После краткого совещания с Мюленкампом по радио он направил свой батальон с несколькими танками параллельно 3-й оборонительной позиции на юг и захватил неповрежденный деревянный мост через ручей. Это смелое решение, идущее вразрез со всеми правилами военного искусства, поставило советские части под Чалтырем и Крымом в сложную обстановку.

Главные силы танковой боевой группы «Викинг» были проведены через эту лазейку и направились к городу. Около 14 часов танковый батальон, 1-й батальон полка «Германия», 3-й артиллерийский дивизион 5-го артиллерийского полка СС и одна саперная рота вышли к железной дороге севернее аэродрома. Стоп! Было необходимо провести разведку.

К этому времени было сломлено сопротивление у поселка Труд и Лениавана. Тогда как 13-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Герра ворвалась в город с севера, танковая боевая группа «Викинг», оценив данные разведки, продолжила наступление. Аэродром Ростова покрыло серое облако пыли, которое оставляли за собой танки. На одной из остановок был ранен гауптштурмфюрер Шнабель, командир 1-й танковой роты. В 15 часов первые танки «Викинга» стояли на юго-западной окраине города. Необходимо было преодолеть противотанковый ров и пройти многочисленные дома, оборудованные для ведения обороны.

Сначала надо было устроить переход через последний противотанковый ров. Под прикрытием огня из танковых пушек и пулеметов танкисты вылезли из танков и трехкилограммовыми зарядами взрывчатого вещества, предназначенными для самоуничтожения танков, подорвали стены рва. После этого танки двинулись через ров. Однако продвижение танков вскоре остановилось. Большинство улиц было перегорожено надолбами и стенами. С одного из заграждений штурмбаннфюрер Мюленкамп провел рекогносцировку. Железнодорожный мост был взорван. Шоссейного моста не было видно.

В 15.00 1-й батальон полка «Германия» начал бой в юго-западной части города. Его поддерживал танковый батальон, но возможности были скромные. Здесь, как и в 13-й танковой дивизии, наступающих притягивали мосты через Дон. Севернее железнодорожного моста они вышли к вокзалу и установили связь с 13-й танковой дивизией.

В 15.15 гауптштурмфюрер Бюлер, командир 12-й батареи артиллерийского полка «Викинг», вышел в район сельской застройки на юго-западе города. С холма перед ним открылся вид на всю местность. Перед глазами Бюлера разыгрывались сцены хаоса. По шоссейному мосту на Батайск устремлялись колонны советских войск. Последовал короткий разговор со штурмбаннфюрером Шламельхером, затем его 3-й дивизион артиллерийского полка «Викинг» на окраине города в районе аэродрома занял огневые позиции.

Со своего идеального наблюдательного пункта Бюлер корректировал огонь подошедших батарей. По вражеским колоннам у шоссейного моста на Батайск ударили немецкие снаряды. После этого взлетел на воздух центральный пролет моста. Перед взрывом у моста Бюлер заметил немецких солдат, это был передовой отряд 13-й танковой дивизии. После того как артиллерия смолкла, Бюлер заметил передвижение противника западнее Ростова. На лодках и подручных средствах остатки советских войск переправлялись через дельту Дона. По некоторым из них был открыт огонь.

Двадцать третье июля 1942 года принесло наступающим силам немецких войск полный успех. Ему способствовали выдающаяся атака 2-го батальона 66-го полка под командованием обер-лейтенанта фон Гацы, стремительное наступление к Дону 43-го мотоциклетного батальона подполковника Штольца и хитрый, нанесенный вопреки всем правилам военного искусства, удар танковой боевой группы «Викинг» по мосту и незанятому участку обороны между Чалтырем и Ростовом. Потери немцев были незначительны. Так, например, потери «Викинга» составили три человека убитыми, два — тяжелораненых и девять легкораненых.

Хотя генерал-лейтенант Малиновский своевременно отвел войска своего Южного фронта за Дон, часть его сил очень искусно продолжала оборонять город, используя все возможности.

В ночь на 24 июля повсюду в центре города еще продолжались стычки с войсками НКВД, отставшими подразделениями и партизанами. Здание НКВД ожесточенно оборонял гарнизон. Немецкие войска закреплялись, чтобы дождаться утра.

В 22.00 43-й мотоциклетный батальон начал переправляться через Дон. Сначала на резиновых лодках и двух баржах, которые заприметил один фельдфебель. Потом для этой цели приспособили и стоявший на якоре на противоположной стороне русский паром. Первым на противоположный берег отправился лейтенант Эберляйн с 28 добровольцами своей 1-й мотоциклетной роты и создал там маленький плацдарм. Затем переправились остальные подразделения 43-го мотоциклетного батальона и двинулись в направлении Батайска. Потом там оказался капитан Граберт со своей 8-й ротой учебного полка специального назначения «Бранденбург». Первый и второй мосты на насыпи были захвачены неповрежденными.

С апреля по июнь 1942 года 2-й батальон полка специального назначения «Бранденбург» в районе Тирасполя готовился к действиям на Кавказе. Двенадцатого июля 8-я рота получила задачу захватить шестикилометровую насыпь через дельту Дона между Ростовом и Батайском. Рота была направлена в Таганрог для подготовки к выполнению этой сложной задачи.

На рассвете 24 июля бои вспыхнули с новой силой. Квартал почты был быстро очищен, но за здание НКВД продолжал идти ожесточенный бой. Только к полудню 1-му батальону 66-го мотопехотного полка при поддержке подошедших с севера танков 22-й танковой дивизии удалось взять штурмом здание НКВД. Другие части 22-й танковой дивизии под командованием полковника Родта захватили в южной части города Александровскую и Аксайскую, а 14-я танковая дивизия взяла Новочеркасск.

По насыпи на Батайск двигались «бранденбуржцы», мотоциклисты и люди из 1-го батальона 66-го мотопехотного полка, 1-го и 2-го батальонов 93-го мотопехотного полка. На рассвете около 150 русских, среди которых было много офицеров и комиссаров, попытались подойти к железнодорожному мосту через Дон и пробиться в Батайск. Они вышли на позиции 43-го мотоциклетного батальона, были разбиты, а часть из них была захвачена в плен.

Перед фронтом танковой боевой группы «Викинг» складывалась следующая картина: наблюдением и разведкой с воздуха было установлено, что советские войска, оборонявшие от наступления 49-го горнострелкового корпуса Чалтырь и Крым, отходят через Калинин в южном направлении и переправляются через рукав в устье Дона. 3-й дивизион артиллерийского полка СС «Викинг» сменил огневые позиции, разместился среди дюн у Нижне-Гниловской и открыл огонь по отступающим русским войскам. Не дожидаясь соответствующего приказа командира дивизии, штурмбаннфюрер Мюленкамп двинул танковый батальон «Викинг» вдоль северного рукава Дона на северо-запад и перерезал вражеские пути отступления в районе Калинина. Убегавшие русские бросили большое количество техники и военного имущества. Благодаря этой танковой атаке на северном берегу Дона был сделан плацдарм шириной 15 километров. Последнее сопротивление в Чалтыре и Крыму было сломлено. Части 73-й и 298-й пехотных дивизий теперь смогли двинуться на восток и занять весь берег реки от Калинина до Нижне-Гниловской. За это самостоятельно принятое решение штурмбаннфюрер Мюленкамп был награжден Рыцарским крестом. В течение 24 июля в район подводились батареи 73-й и 298-й пехотных дивизий.

В то время как шли бои на берегу реки, 125-я пехотная дивизия получила приказ подавить многочисленные очаги сопротивления в городе Ростове. Двадцать третьего июля швабская 125-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Шнекенбургера после напряженного марша под палящим солнцем по дороге Сталино — Ростов, следуя за танковыми частями, головой колонны вышла на окраину города. Главные силы дивизии были в Султан-Салы. Двадцать четвертого июля дивизия начала зачистку столицы Дона. А это было делать нелегко! Доты и заграждения повсюду перегораживали улицы. Перевернутые трамваи, баррикады поперек улиц, мины, ежи, замурованные входы в здания доставляли большие трудности швабским гренадерам. Вдоль главной улицы шел 421-й гренадерский полк полковника Райнхардта. Райнхардт разделил свой полк на две группы — на 1-й и 3-й батальоны, в каждом — по три ударные роты, при каждой роте — тяжелый пулемет, одна противотанковая пушка и одно пехотное орудие. Роты, проходившие по крупным улицам, дополнительно получали одну полевую гаубицу. В ширину и глубину действовали по участкам. Как только 1-й батальон майора Ортлиба и 3-й батальон капитана Винценца заканчивали зачистку установленного участка, за ними следовал 2-й батальон и выявлял пропущенное. Всех гражданских лиц собрали на сборных пунктах, так как в тылу ударных групп не должно было оставаться никого. На главной улице, ведущей к Дону, разгорелся ожесточенный бой. Дым от горящих домов затруднял обзор. Повсюду солдат 421-го встречал огонь. Подтянули легкую полевую гаубицу и прямой наводкой срезали подозрительные балконы. В боковых улицах происходило то же самое. Там очаги сопротивления подавляли из пехотных орудий. В старом городе и районе порта было еще хуже. Извилистые переулки и нагромождение складских сараев затрудняли систематическое прохождение. Танки 13-й танковой дивизии поддерживали швабских гренадеров.

Двадцать четвертого июля 1942 года официальная сводка вермахта сообщала: «Как стало известно из специального сообщения, сухопутные войска, войска СС и словацкие части при поддержке Люфтваффе прорвали сильно укрепленную глубокоэшелонированную оборону Ростова по всему фронту и после ожесточенных боев взяли город, представляющий собой важнейший порт и узел железных и шоссейных дорог».

8 утреннем донесении армейской группы Руоффа от 24 июля говорилось:

«Словацкая моторизованная дивизия пробилась по заминированным дорогам и в резиновых лодках переправилась на южный берег Дона.

9 пд выбила противника с позиции у Орджоникидзевской и захватила Александровскую.

43-й мотоциклетный батальон находится в 400 метрах от Батайска. 170-й (73 пд) и 420-й (125 пд) гренадерские полки с 17.00 переправляются на плацдарм.

125 пд продолжает бои в городе.

4 гсд, 298 пд и 186 грен.п (73 пд) сосредоточены для выдвижения в район Синявка, Хопры, Калинин, Н. Гниловская».

В дневном донесении места расположения дивизий указаны следующим образом: «4 гсд — Хопры — Синявка, 298 пд — Н.Гниловская — Калинин, не участвовавшие в сражении части 13 тд — юго-западнее Ростова, не участвовавшие в сражении части «Викинг» — северо-западная часть Ростова, 73 пд с приданными частями 13 тд и «Викинг» — севернее Батайска и южная часть Ростова, 125 пд — центр Ростова, словацкая мд — южн. берег Дона — восточная часть Ростова, 9 пд с приданными частями 198 пд — Александровская, Орджоникидзевская, гл. силы 198 пд — Большекрепинская, румынская 2 гсд — на марше в этот район».

В соответствии с этим донесением командование на плацдарме перешло к командиру 73-й пехотной дивизии. Ему же были подчинены части дивизии «Викинг» и 13-й танковой дивизии, находившиеся в районе мостов в Ростове. В ночь на 25 июля около 2.30 капитан Граберт со своими «бранденбуржцами» создал плацдарм за предпоследним мостом дамбы на Батайск. Выбитые советские подразделения снова наседали. Ручные гранаты летали в обе стороны. Восьмая рота полка «Бранденбург» делилась на две полуроты, в каждой из которых было по две боевые группы. В каждой из них был ручной пулемет, станковый пулемет, миномет и противотанковые ружья. Группа представляла собой смесь стрелков и саперов.

На рассвете 8-я рота «Бранденбурга» готовилась к штурму последнего моста. Штурм начался в 4.00. Навстречу «бранденбуржцам» ударил убийственный огонь, но им удалось совершить последний прыжок и создать маленький плацдарм. Мост проходил над последним рукавом Дона.

Советские солдаты то и дело предпринимали контратаки. Ряды «бранденбуржцев» таяли. Один за другим умолкли пулеметы. Патроны кончались. Под неистовым огнем противника резервный взвод переправился через протоки и болота и доставил боеприпасы. Находившиеся далеко позади силы немцев вынуждены были отбивать атаки противника у паромной переправы, в болотах, и не могли поддержать вырвавшихся далеко вперед «бранденбуржцев». Связь с ними была потеряна.

Но и это еще не все! Последовала атака на «бранденбуржцев», отчаянно зацепившихся за маленький плацдарм непосредственно перед Батайском. Но тщетно. Снова «бранденбуржцы» заплатили за это большой кровью. Раненые с простреленными ногами ползли на огневую позицию. Капитан Граберт был ранен в голову, но продолжал вести бой. Капитан медицинской службы доктор Вебер переплыл через рукав Дона и ухаживал за ранеными. Двадцать четыре часа продолжался героический бой «бранденбуржцев» на последнем плацдарме у Батайска.

Тем временем около 40 дивизионных батарей армейской группы Руоффа на северном берегу Дона заняли позиции и своим огнем по Батайску и Койсугу облегчили положение штурмовой группы. Пикирующие бомбардировщики бомбили противника заход за заходом.

Сорок девятый горнострелковый корпус генерала Конрада получил приказ независимо от событий под Ростовом захватить плацдармы на другом берегу Дона у Калинина и захватить участок Азов, Койсуг. В донесениях армейской группы Руоффа об этом говорится так:

«Утреннее донесение от 25.7.42:

170 грен.п (73 пд) сегодня захватил плацдарм у Койсуга. 420 и 421 грен.п с частями 13 тд подошли с севера к Дону и переправляются на плацдарм.

Донесение за день 25.7.42 (вечер)

298 пд 525-м гренадерским полком вышла к Кумшенскому. 73 пд ведет разведку в направлении Койсуг — юго-западная окраина Батайска.

Наличие танков:

В 13 тд: 15 типа II, 43 типа 111(1), 35 типа III, 9 типа IV, 7 больших штабных машин.

В «Викинге»: 6 типа II, 12 типа III(k), 22 типа 111(1), 4 типа IV(k), 6 тяжелых противотанковых орудий на самоходных лафетах».

Итак, в 13-й танковой дивизии на 25 июля насчитывалось 109 исправных танков различных типов. 3-й батальон 4-го танкового полка все еще ждал поступления танков. В «Викинге» было 34 танка и 6 орудий на самоходных лафетах. 3-я (тяжелая) рота тоже пока не получила танки.

В этот день наметилось улучшение обстановки благодаря выходу 73-й пехотной дивизии к Койсугу. Этим была создана угроза Батайску и с запада.

Двадцать шестого июля снова выдался жаркий день. В утренние часы Койсуг был полностью занят 170-м полком 73-й пехотной дивизии. Бешеные контратаки были отбиты.

В 6.55 командир 525-го гренадерского полка (298-й пехотной дивизии) доложил в штаб армейской группы: «Плацдарм под Усть-Койсугом захвачен».

В это время в Таганроге командир 49-го горнострелкового корпуса генерал Конрад договаривался с генерал-полковником фон Рихтгофеном о воздушном прикрытии под Батайском. Постоянные налеты пикирующих бомбардировщиков должны были подготовить Батайск к штурму. Сорок батарей с северного берега Дона вступили в сражение. До середины дня 26 июля храбрые «бранденбуржцы» вынуждены были уйти в укрытие у последнего моста. Потери были существенными. Потом, наконец, подошли подкрепления.

Генерал Конрад и командир 125-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шнекенбургер прибыли на передовую. Провели совещание перед последним штурмом. Снова налет тридцати шести пикирующих бомбардировщиков Ju-87 подавлял оборону противника. После этого роты 2-го батальона 420-го гренадерского полка 125-й пехотной дивизии пошли вперед и, преодолев ожесточенное сопротивление, ворвались на северную окраину Батайска. Это произошло в 15 часов.

О продолжении наступления в вечернем донесении армейской группы Руоффа можно прочитать следующее:

«21.00: 125 и 73 пд и 43-й мотоциклетный батальон, сломив ожесточенное сопротивление противника, выбили его из Батайска. Генерал-лейтенант Шнекенбургер во время штурма был в первых рядах и отличился».

Пока .шел штурм Батайска, один батальон 170-го гренадерского полка (73 пд) наступал от Койсуга к Батайску. Так обороняющиеся советские войска были охвачены с двух сторон.

Западнее Батайска в тот день продвинулась вперед и 298-я пехотная дивизия. В 15.00 2-й батальон 520-го гренадерского полка наступал в направлении Усть-Койсуг, высоты в 5 км юго-западнее Койсуга. В вечернем донесении армейской группы уже говорилось: «289 пд ведет наступление в направлении Колузаево, Кулешовка».

С падением Батайска ворота на Кавказ были полностью распахнуты. Выдающейся была героическая борьба «бранденбуржцев», которые в буквальном смысле слова пожертвовали собой ради моста. У одной из последних опор моста лежал капитан Зигфрид Граберт, в 200 метрах от него в болоте — лейтенант Хиллер. Оба они погибли. Потери 8-й роты полка «Бранденбург» составили: 17 убитых, 16 пропавших без вести (большинство из которых, скорее всего, утонули) и 54 раненых. Снова легендарные «бранденбуржцы» проложили путь остальным войскам. Полк «Бранденбург» возник, из мелких подразделений в Бранденбурге-на-Хафеле. Его эмблемой был красный маркграфский орел.

А что происходило 26 июля на других участках фронта на Нижнем Дону? В восточной части Ростова 9-я пехотная дивизия сменила части 22-й танковой дивизии. На плацдарм у Аксайской, захваченный также 22-й танковой, переправлялась 198-я пехотная дивизия.

Двадцать седьмого июля Ольгинская была взята 36-м гренадерским полком (из 9 пд) и 198-й пехотной дивизией. Таким образом, поблизости от Ростова была создана вторая, пригодная для использования, переправа через Дон.

Командир 49-го горнострелкового корпуса за период с 20 по 27 июля доложил в штаб армейской группы Руоффа следующие данные: 10 837 пленных, захвачено 11 танков, 101 орудие, 50 противотанковых пушек и другие материалы.

В это время саперы наводили в Ростове через Дон понтонный мост.

Все получилось, как было задумано в штабе армии.

Поступили новые приказы. Все немецкие армейские корпуса получили задачи на следующие дни. Приблизился момент выхода из сковывающей узости района Ростова и наступления через широкие пространства на юг.

НАСТУПЛЕНИЕ С БАТАЙСКОГО ПЛАЦДАРМА

49-й горнострелковый корпус вырывается на простор — Атака кубанских казаков — Снабжение по Азовскому морю — Рубеж Добреники достигнут — 52-й танковый корпус поворачивает на восток

В Директиве № 45 говорилось:

«...Наряду с этим, передовым частям ставится задача перерезать железнодорожную линию Тихорецк — Сталинград...»

Перед 49-м горнострелковым корпусом была поставлена задача действовать в соответствии с вышеуказанной директивой. Новой целью стал рубеж по реке Кагальник, участок с транспортным узлом Кущевская.

Двадцать седьмого июля 49-й горнострелковый корпус 4-й горнострелковой дивизией на правом фланге и 73-й пехотной дивизией на левом фланге приступил к захвату рубежа по реке Кагальник. Во втором эшелоне по берегу продвигалась 298-я пехотная дивизия.

После того как их оттеснили от водной преграды, советские войска тоже пришли в движение. Медленно передвигающиеся пешие части были направлены на юг, чтобы немецкие моторизованные соединения не смогли их охватить с фланга. Вооруженные современным американским оружием и транспортными средствами арьергарды и 17-й казачий кубанский кавалерийский корпус (17 кав.к) на рубеже Кагальник противостояли немецким войскам.

Утром 27 июля франконские полки 73-й пехотной дивизии генерала Бюнау и полки вюртембергско-баварской 4-й горнострелковой дивизии генерала Эльгзеера перешли в наступление. Под немилосердно палящим солнцем, покрытые бесконечными шлейфами пыли, они двинулись на юг и к вечеру вышли на рубеж реки Кагальник, оборонявшийся 17-м кавалерийским корпусом и арьергардом советской 56-й армии. Под Аксайской была та же картина. Там 198-я пехотная дивизия разбила сдавливавшие ее клещи и вырвалась с плацдарма. 198-я и 9-я пехотные дивизии присоединились к войскам, наступающим на юг. Ольгинская и Хомутовская были пройдены.

В этот день было закончено наведение понтонного моста в Ростове. Саперы-понтонеры 17-й армии быстро справились с работой. 4-й танковый саперный батальон укрепил мост, чтобы по нему могли беспрепятственно переправляться танки.

Тем временем 13-я танковая дивизия и «Викинг» готовились к прорыву. Командир танковой боевой группы «Викинг» оберфюрер Гилле в 10.00 поставил боевые задачи. В 16.40 был отдан приказ о готовности к маршу в 19.00.

Походный порядок «Викинга» был следующий:

1-я группа: 5-й танковый батальон СС, противотанковая рота, 1-й батальон полка «Германия», 5-й зенитно-артиллерийский дивизион СС, саперная рота, легкий артиллерийский дивизион, действующий совместно с танками.

2-я группа: 1-й батальон полка «Нордланд», смешанный артиллерийский дивизион дивизии «Викинг».

3-я группа: 2-й батальон полка «Нордланд» и 10-я батарея артиллерийского полка СС дивизии «Викинг».

1-й и 2-й батальоны «Нордланда» были подтянуты к городу. Поскольку выступление задерживалось, батальоны сосредоточивались поблизости от аэродрома. Двадцать восьмого июля первой начала марш 13-я танковая дивизия. С берега на берег переправлялись еще слишком медленно. Группа «Викинг» начала переправляться только в 15.30, хотя была готова к выступлению уже в 4.00.

Двадцать восьмого июля 73-я пехотная и 4-я горнострелковая дивизии были остановлены у рубежа по реке Кагальник. 198-я пехотная дивизия вышла к Кагальнику западнее Кагальницкой. Тем временем 13-я танковая дивизия от Батайска повернула резко на восток и к вечеру стояла у Орловки.

Группа «Викинг» шла через Зеленое и оттуда резко повернула на юг. Камышеваха был пройден без боя, но южнее этого населенного пункта на притоке Кагальника произошел первый бой с русскими арьергардами. Но речушку удалось перейти, а вечером за ней заняли круговую оборону.

Наступление 13-й танковой дивизии и группы «Викинг» рассекло советский оборонительный рубеж Кагальник, Маныч. Советская 56-я армия своим восточным флангом стала отклоняться в южном направлении.

В результате расчленения советских объединений, для облегчения командования ими, 28 июля Южный фронт (до этого оборонявший полосу от Ростова и севернее) и Северо-Кавказский фронт (до этого оборонявший Таманский полуостров и побережье Азовского моря) получили наименование Северо-Кавказский фронт и объединялись под командованием маршала Буденного. Фронт делился на Донскую группу (со штабом в Ворошиловске) и Приморскую группу (со штабом в Краснодаре). Маршал Буденный приказал нанести ночью контрудар, чтобы закрыть брешь на рубеже Кагальник, Маныч. В ночь на 29 июля эти усилия имели следующие последствия. В 3.30 превосходящие силы противника атаковали передовой район обороны группы «Викинг», который удалось удержать с большим трудом. На помощь ему пришли части группы, располагавшиеся за ним. В дело вступили 5-й танковый батальон СС и 1-й батальон «Нордланд». В 8.30 противник был отбит.

Продолжив наступление, 13-я танковая дивизия сломила сопротивление противника у Орловки и хутора Андронов. Четвертый танковый полк чуть позже атаковал оборонительные позиции у Верхних Хорулей, когда противник отошел и там, командир 57-го танкового корпуса приказал: «Немедленно начать преследование!» Противник неорганизованно отступал в направлении Сальска.

В 12.00—13.30 перед «Викингом» снова встали вражеские арьергарды. Снова танки Мюленкампа выстроились в линию и наступали вместе с мотопехотой. Мечетинская пала. Преследуя противника, «Викинг» к вечеру 29 июля вышел к Егорлыкской и остановился для рекогносцировки. Здесь сдалось в плен много красноармейцев. Комиссары и политруки бежали. Тактическая разведка показала, что Целина и Средний Егорлык заняты противником.

Правый сосед «Викинга» — 198-я пехотная дивизия сначала тоже отразила ожесточенные контратаки противника. До полудня 305-му гренадерскому полку на кагальницком плацдарме противостояли крупные арьергарды противника, обеспечивавшего отход своих главных сил. Затем их сопротивление стало слабеть, и 198-я пехотная дивизия снова продолжила наступление.

В тот день 4-я горнострелковая и 73-я пехотная дивизии прорвали оборону противника на Кагальнике и овладели высотами к югу от него. На самом правом фланге 28 июля 298-я пехотная дивизия 525-м гренадерским полком захватила Кулешовку, а 29 июля — 526-м гренадерским полком прошла Павловку и взяла Пешково.

После овладения рубежом на Кагальнике наступление немецких войск продолжилось дальше. Необозримые колонны все еще двигались через донские переправы в Ростове и Аксайской. Лишь половина войск 17-й армии находилась в это время на южном берегу Дона. Приводим расписание движения по мосту через Дон в Ростове:

«31.7.1942: словацкая моторизованная дивизия 1.8: управление армейской группы Руоффа 2.8: румынская 2-я горнострелковая дивизия 3.8: 1-я горнострелковая дивизия с 4.8: румынский кавалерийский корпус».

Тридцатого июля тоже стояла жаркая погода. С рассветом маршевые порядки пришли в движение. Их маршруты отмечали длинные шлейфы пыли.

На этот день были намечены следующие задачи: боевая группа СС «Викинг» наступала на Средний Егорлык, 16-я пехотная дивизия (моторизованная) — на Сальск, 13-я танковая дивизия — овладевает плацдармом на рубеже южнее Гиганта, Целины.

13-я танковая дивизия, преодолев сопротивление противника, захватила Гигант и Целину. Около полудня дивизия получила новую задачу: «Обеспечить оборону Целины и сильным левым флангом нанести удар на Сальск, поскольку слева находятся крупные силы противника». С наступлением темноты боевая группа находилась у Рачека западнее Сальска.

В 6.30 возобновила наступление и группа «Викинг», вышедшая в район Средний Егорлык. Оба фланга были не обеспечены. В 15.00 1-й батальон «Нордланд» и 3-й дивизион 5-го артиллерийского полка СС были возвращены в Егорлыкскую, чтобы обеспечить западный фланг. Здесь стала ощутимой разница в маршевой скорости между моторизованным «Викингом» и пешей 198-й пехотной дивизией, не успевавшей прикрыть фланг «Викинга».

198-я пехотная дивизия 30 июля передовым охранением и 305-м гренадерским полком прошла через многочисленные советские заграждения и к вечеру вышла на рубеж Кугой, Ея.

Справа от 198-й пехотной дивизии к рубежу Ея, Кугой, Ея наступали 125-я, 73-я пехотные, 4-я горнострелковая и 298-я пехотная дивизии. Но здесь случилась задержка. 15-я и 13-я кавалерийские дивизии советского 17-го кавалерийского корпуса во взаимодействии с танковыми частями стойко обороняли этот рубеж.

Как же здесь развивалась обстановка? Тридцатого июля горнострелковый разведывательный отряд, шедший во главе 4-й горнострелковой дивизии, вышел к Ее западнее Кущевской. У неразрушенного моста, находившегося под обстрелом противника, разведывательный батальон 94-го горнострелкового полка залег, дожидаясь подхода 91-го стрелкового полка. Последовавшая атака этого полка была отбита огнем кубанских казаков. В это время 13-му горнострелковому полку удалось захватить плацдарм у Ленинского. Теперь для расширения плацдарма здесь были применены остальные силы 4-й горнострелковой дивизии и все батареи 94-го горноартиллерийского полка. Но расширить его не удалось. С господствующего южного берега эскадроны советского 17-го кавалерийского корпуса не допускали продвижения немцев.

Под Ленинском не удалось, но под Кущевской 73-я и 125-я дивизии создали прочный плацдарм. Основа для преодоления водной преграды была там!

В Приказе № 89 по армейской группе Руоффа от 30 июля 1942 года говорилось:

«...298 пд до восстановления ее полной подвижности охранять побережье от устья Дона до Круглое... Флотилии моторных катеров Лёпера, базирующейся в Таганроге и подчиненной непосредственно армейской группе, во взаимодействии с 49 гск, а потом с рум. 3 А зачистить дельту Дона и обеспечить морские коммуникации Таганрог — Ростов».

В следующем приказе говорилось:

«298 пд с 20.00 1.8.42 переходит в подчинение рум. 1 ак».

Таким образом, были поставлены задачи 298-й пехотной дивизии. Она 30 июля, не встречая сопротивления противника, заняла Головатовку и Саймон.

Тридцать первого июля продолжались бои за плацдарм у Кущевской. Советская 13-я кавалерийская дивизия охватила немецкий плацдарм и контратаковала немцев.

Первого августа на плацдарм переправился и 91-й горнострелковый полк. И снова атака! В этот раз было легче. Может быть, отошли главные силы 13-й кавалерийской дивизии?

91-й горнострелковый полк повернул на запад, чтобы охватить противника южнее речки. Тогда эскадроны казаков при поддержке танков парировали фланговый удар 91-го горнострелкового полка и отразили его.

Второго августа части 298-й пехотной дивизии прошли от речки дальше на запад. Они тоже подверглись атакам и в результате наступившего замешательства понесли потери.

Ожесточенные оборонительные бои советского 17-го кубанского казачьего кавалерийского корпуса хотя и замедлили немецкое наступление, но остановить его не смогли. Через транспортный узел Кущевская пешие соединения 17-й армии пошли дальше на юг.

На левом фланге моторизованные соединения 1-й танковой армии захватили большое пространство и устремились к Кубани.

49-й горнострелковый корпус генерала Конрада 2 и 3 июля вел бои с арьергардами противника. Затем и западный фланг 17-й армии достиг рубежа Кисляковская — Добреника.

Теперь было достаточно пространства для свободного развертывания. Немецкие дивизии, в зависимости от обстановки и задач, переподчинялись различным армейским корпусам. После кажущейся начальной путаницы в тесном районе развертывания теперь снова была восстановлена ясная подчиненность.

Продвинувшиеся уже далеко на юг немецкие танковые и моторизованные соединения вынудили командующего войсками Северо-Кавказского фронта маршала Буденного принять 3 августа решение об отводе его главных сил, находящихся на западном крыле, за Кубань. Часть Донской группы (восточное крыло) направлялась в район Кума, Малка, чтобы создать там новый рубеж обороны. Буденный оставлял огромные пространства. Подвижные немецкие соединения принуждали его к этому, но он надеялся, что позднее у горного хребта он снова остановит свои войска и они перейдут к упорной обороне. Буденный окажется прав!

Нельзя не упомянуть об определенной глупости советского командования. Предпринятая им морская операция для поддержки своих никак не помешала наступлению немецких войск на Кавказ. Второго августа командир советской бригады крейсеров контр-адмирал Басистый с крейсером «Молотов», лидером «Харьков» и мелкими кораблями вышел в море. В ночь на 3 августа они обстреляли цели в Феодосийской бухте. На обратном пути на корабли последовали атаки немецких бомбардировщиков и итальянского торпедного катера 573. В «Молотов» попала торпеда, передняя часть корпуса корабля длиной двадцать метров откололась.

Четвертого августа началось движение немецких транспортов по Азовскому морю.

ТРАМПЛИН ДЛЯ ПРЫЖКА В АЗИЮ

Неточные карты — 1-я рота капитана Хеберляйна из 156-го мотопехотного полка оказывается в Азии — Атака обер-фельдфебеля Бунцеля не удается — Высадка на болото — 3-й мотопехотный полк берет Пролетарскую — Обер-лейтенант Танк и его люди — 3-я рота 39-го танкового саперного батальона строит мосты

Двадцать шестого июля Батайск был взят соединениями армейской группы Руоффа. Ворота на Кавказ были открыты. В тот же день 16-я пехотная (моторизованная) дивизия и дивизия «Великая Германия» снова были введены в состав 3-го танкового корпуса. До сих пор находившиеся в подчинении генерала Макензена 14-я и 22-я дивизии пошли маршем на Сталинград. Но и «Великая Германия», достигнув рубежа реки Маныч, должна была отправиться на переформирование. Поэтому стало ясно, что 16-я пехотная (моторизованная) дивизия присоединяется к соединениям, которым предстояло действовать на Кавказе.

Вестфальская 16-я пехотная (моторизованная) дивизия генерал-лейтенанта Зигфрида Хенрици получила задачу захватить переправу через Маныч в районе Спорного. Хенрици и его начальник оперативного отдела майор генерального штаба фон Кинле, тщательно изучив карту, пришли к решению переправить дивизию через реку в двух местах по обе стороны от Спорного. На карте было обозначено, что там были дороги и мосты, ведущие через заболоченную пойму Маныча. Поскольку они находились в стороне от главной дороги, командование дивизии надеялось, что сопротивление здесь будет слабым. Казалось, что благоприятное место предоставляется у Новоселовки, так как там к Манычу вели многочисленные дороги. На Новоселовку были направлены 165-й мотоциклетный батальон и 60-й мотопехотный полк, западнее их — 156-й мотопехотный полк, который должен был захватить плацдарм у Свободы. На дамбу по берегу Маныча у Спорного 116-й танковый батальон должен был выйти только тогда, когда выдвинутся охватывающие клинья 60-го и 156-го мотопехотных полков.

Как раз в тот момент, как дивизия должна была двинуться вперед, приземлился «физелер-шторх»[3], и офицер Люфтваффе передал генерал-лейтенанту Хенрици только что сделанные аэрофотоснимки. Их изучение вынудило командование изменить план наступления. Вместо моста под Спорным фотографии показывали длинную плотину со шлюзом. По одну сторону плотины протекал Маныч, а по другую находилось большое водохранилище.

Теперь направление главного удара переносилось на участок 156-го мотопехотного полка, батальоны которого, предположительно, должны были преодолеть незначительное сопротивление противника с целью как можно быстрее создать плацдарм у поселка Свобода. 60-й мотопехотный полк застрял пока далеко позади.

Вечером 26 июля 1-я рота капитана Хеберляйна из 156-го мотопехотного полка первой вышла к Манычу. Хеберляйн и выехавший вперед командир 675-го саперного батальона майор Мушнер в своем мнении были едины: немедленно переправляться!

Быстро было найдено подходящее место. Приданные саперы доставили штурмовые и резиновые лодки. 1-й батальон 156-го полка переправился через пятидесятиметровый Манычский канал и захватил плацдарм. Движению немцев мешали только редкие выстрелы одного миномета. В ту же ночь подошедшая понтонно-мостовая колонна навела мост.

Под Новоселовкой шедшая впереди левого фланга дивизии 3-я рота 165-го мотоциклетного батальона вышла к Манычу. Незамедлительно сюда были подтянуты саперные подразделения. В то время как 2-я батарея 146-го и 6-я батарея 60-го артиллерийских полков обеспечивали прикрытие, 13 штурмовых лодок с людьми из 3-й роты 165-го мотоциклетного батальона помчались через водохранилище шириной 2 километра, поднимая носами пенные волны. С наскоро оборудованного плацдарма была проведена разведка, результат которой был следующий: на всех дорогах, ведущих на юго-восток, замечены длинные колонны противника. Буденный отводил свои главные силы из района Батайска.

Длинный восточный фланг охраняли разведывательные дозоры разведывательной роты 165-го мотоциклетного батальона. В середине между двумя наступающими колоннами выдвигался 116-й танковый батальон.

Приказы командира дивизии были логичны:

«Танковому батальону, следуя в центре боевого порядка дивизии, броском овладеть высотами севернее Спорного и создать для артиллерии благоприятные условия наблюдения. Отдельным танкам с десантом пехоты внезапно захватить плотину. Одновременно на ее южный край с востока на штурмовых лодках перебросить одну роту и предотвратить подготовленный взрыв плотины. В то же время 156 мпп начать атаку в южном направлении на Веселый с плацдарма у поселка Свобода и расширить плацдарм до плотины».

Цель должны были достичь одновременным наступлением с трех сторон.

На рассвете 116-й танковый батальон майора фон дер Шуленбурга изготовился для атаки на высоты севернее Спорного. Его поддерживали две батареи тяжелых полевых гаубиц и одна минометная батарея. Танки, вперед! Мощный вал огня артиллерии по высотам и по Спорному двигался перед танками. Командир 3 адн 146-го артиллерийского полка майор Хаммон и его адъютант ехали в танке и управляли огнем. Высота 29,6 севернее плотины была взята. Третий мотопехотный батальон 156-го мотопехотного полка сопровождал танки. В передовых порядках находились артиллерийские наблюдатели.

Снова танки двинулись вперед, но теперь по ним открыла ураганный огонь артиллерия из Спорного и с южного берега. В 6.00 атака танков была прервана, они были отведены за прикрытия. Снова подготовка. Время упущено. Русские их уже ждут. Теперь к успеху может привести только мощный удар.

Обер-фельдфебель Бунцель нанес его своим взводом. На полной скорости четыре танка типа III 3-й роты 116-го танкового батальона с саперами на броне помчались к плотине. Стреляли, ехали, докладывали по радио. От стоявших у южного края плотины зениток расчеты кинулись врассыпную. Взвод Бунцеля мчался вперед, пробивался дальше. До плотины было уже рукой подать, но тут светлый летний день содрогнулся от мощного взрыва. Перед носом Бунцеля южная часть дамбы взлетела на воздух. Волна прорвавшейся воды хлынула через образовавшуюся брешь, затопляя все вокруг. Взвод Бунцеля вынужден был повернуть назад.

Мощная волна наводнения принесла несчастье на понтонном мосту у Свободы, по которому на плацдарм переправлялся 156-й мотопехотный полк. Вода вскоре хлынула поверх моста. Массы воды превратили местность в огромное озеро. Первый батальон 156-го мотопехотного полка майора Шмаля был окружен водой. Связь с полком прервалась. В этой обстановке от Малой Западенки противник начал атаку. Батальону удалось ее отбить при поддержке батарей с северного берега.

Атака Бунцеля на плотину с севера проходила одновременно с атакой штурмовых лодок со 2-й ротой 165-го мотоциклетного батальона. В 10.00 13 штурмовых лодок пошли из района Новоселовки через водохранилище. В первой лодке — командир 2-й роты лейтенант Майер и саперы. В кильватер за ними шли другие лодки. Мерно гудели моторы. Из лодок торчали только головы. Задача была поставлена так: «Высадиться у южного края плотины и предотвратить подрыв!»

Когда флотилия подошла к месту высадки, плотина взлетела на воздух. Несмотря на это, 2-я рота высадилась и захватила маленький плацдарм у южного въезда на плотину. Чуть позже последовала контратака, которую удалось отбить с большим трудом. Боеприпасы кончались. В этой обстановке по радио рота получила разрешение оставить плацдарм. И снова на штурмовые лодки! Рота высаживалась на плотину у северного края бреши. При этом маневре мотор одной из штурмовых лодок заглох прямо напротив пролома. Массы воды увлекли лодку, и она утонула в волнах.

К этому времени противник был уничтожен под Спорным. Охрана северного берега была поручена 165-му мотоциклетному батальону.

На правом фланге дивизии из моста саперы сделали паром и начали переправлять подразделения. Вода из водохранилища все еще продолжала вытекать. Двухметровые волны затрудняли переправу.

После взрыва плотины командир дивизии отдал приказ 60-му мотопехотному полку частично переправиться через водохранилище, чтобы на следующий день атаковать Веселый, занятый крупными силами противника. С запада одновременно должен был наступать 156-й мотопехотный полк. Артиллерия была выведена из Спорного к самой реке, чтобы добиться максимальной дальности огня.

Осуществить охват с востока было поручено 3-му батальону 60-го мотопехотного полка. Командир батальона капитан Фишер получил свободу действий. Для переправы Фишер выбрал район Новоселовки, где вряд ли ожидалось сопротивление противника.

С наступлением темноты саперное оборудование доставили на берег и приступили к устройству паромов. Подошел батальон, который для переправы поделили на группы. В 22.00 первый паром был готов, строительство двух других продолжалось.

Ясная ночь с полной луной. Первая группа погрузилась на паром. Буксируемый штурмовой лодкой, он заскользил от берега. Расчет скорости течения давал снос три километра. Нервное ожидание. И вот наконец паром возвратился.

Со второй группой в буксирующей лодке отправились капитан Фишер, его адъютант, обер-лейтенант Риссе и батальонный связист. Первым вопросом, который капитан Фишер задал водителю штурмовой лодки, был такой: «А вы найдете опять то место, где высадили первую группу?» В ответ он услышал: «Да, конечно, ясное дело, как же иначе?»

Но дело оказалось не таким ясным, и все получилось иначе. Вторая группа не нашла первого места высадки. Попробовали негромко позвать голосом. В ответ — тишина. Пришли к тому, что соорудили маячок, по которому можно было ориентироваться. Командир батальона и адъютант отправились на поиски первой группы. Теперь им стало ясно, в каком дрянном положении находился батальон: кругом мелкие бухточки, которые затрудняли ориентирование. И болото, кругом — болото. Густой кустарник и трясина. С точки зрения командования делать больше было нечего. Каждая группа должна была решать сама, как преодолеть эту местность. Наконец, первые вышли на ровный луг. Предрассветные сумерки как раз позволили даже собраться. У капитана Фишера был весь его батальон, правда, без тяжелого пехотного вооружения и противотанковых пушек. Была только пара станковых пулеметов, артиллерийский наблюдатель 13-й батареи пехотных орудий 60-го полка и мотоцикл с коляской и кавказским другом, Жоржем — вот и вся огневая мощь и подвижность. Как Жорж перетащил мотоцикл с коляской через болото, для всех осталось загадкой.

Тем временем подоспели данные разведки. Находящийся в двух километрах юго-западнее хутор Каракашев был занят противником. По всем дорогам — усиленное движение. Ничто не указывало на то, что батальон был замечен.

В 10.00 28 июля батальон пополз на Каракашев. Боевой порядок батальона был построен уступом назад, чтобы в случае необходимости охватить противника с флангов.

В пятистах метрах от населенного пункта капитан Фишер отдал приказ: «Батальон, стой! Всем залечь и не двигаться!» А сам на мотоцикле поехал с Жоржем в деревню.

Остановились. Навстречу — люди с озадаченными лицами. Жорж начал с ними разговаривать. Бесполезность всякого сопротивления для каждого красноармейца стала очевидна из намека капитана, что за ним стоит целый батальон. Свободный отход гарантировался, требовалось только сложить оружие. Гражданские разговаривали с красноармейцами, затем началось дикое бегство. В 11.00 3-й батальон 60-го мотопехотного полка захватил населенный пункт и большое количество оружия, в том числе и тяжелого, которое батальон использовал при дальнейшем наступлении на высоты южнее Веселого под командованием передового наблюдателя 13-й батареи 60-го мотопехотного полка.

За это время удалось также укрепить и плацдарм у поселка Свобода. До полудня 3-й батальон 156-го полка мелкими группами пробрался через маленький, еще свободный от воды перешеек юго-восточнее Свободы. 1-й батальон 156-го полка расширил плацдарм на запад и выбил противника из Малой Западенки. Во второй половине дня на южный берег Маныча вышел и 2-й батальон 156-го полка. Таким образом, были созданы условия для атаки на Веселый. Наступление 156-го мотопехотного полка развивалось в южном направлении. 4-я батарея 146-го артиллерийского полка была единственным подразделением дивизионной артиллерии на южном берегу. Командир батареи обер-лейтенант Хомпель управлял огнем всего 2-го дивизиона. Серия за серией точно ложились снаряды перед цепями наступавших гренадеров. Новые огневые налеты препятствовали любому передвижению противника. Бегущие группы и целые колонны накрывались артиллерийским огнем. Красный Кут был взят. В 17.00 началась атака 2-го батальона на Веселый. С первой штурмовой ротой в Веселый ворвался командир 156-го мотопехотного полка полковник Айзерман. В то же время начал атаку высот южнее этого населенного пункта 3-й батальон 60-го полка. Теперь можно было наводить мосты.

В ночь на 29 июля 165-й мотоциклетный батальон переправился в двух местах через реку и сосредоточился в поселке Веселый-юг. Второй батальон 156-го полка занял оставленные противником позиции на высотах южнее Прожикова.

Двадцать девятого июля с узкого батайского плацдарма началось мощное наступление. Группа дивизии СС «Викинг» и 13-я танковая дивизия наступали сначала в восточном направлении, а затем повернули на юг.

Утром этого дня из Веселого в южном направлении вышла 3-я рота 165-го мотоциклетного батальона. Наступая на Прожиков, рота вышла в район Хомутец, где она наткнулась на крупные силы противника и залегла.

Уже к вечеру 29 июля обозначился единый фронт немецкого наступления. В 20 километрах южнее Веселого 13-я танковая дивизия вышла в район Адрианова, Кузнецовки. А в 20 километрах еще южнее стояла группа «Викинг».

Около 0 часов 31 июля с большими трудностями наконец удалось навести мост. Это было большим достижением дивизионных саперов. Длина моста с удвоенным креплением через брешь в плотине составляла 92 метра. А указатель «Азия — Европа» говорил всем проходившим солдатам, куда лежит их путь.

Сразу же 16-я пехотная (моторизованная) дивизия начала перебрасывать на другой берег колесные транспортные средства. Танки можно было переправлять только на пароме.

Тридцать первого июля дивизия тремя группами начала преследование противника. Целью наступления был Сальск. Встречавшиеся многочисленные арьергарды противника уничтожались.

Первого августа 16-я пехотная (моторизованная) дивизия находилась под Михайловкой. Передовое охранение и боевые разведывательные дозоры 165-го мотоциклетного батальона мчались дальше и установили связь с 13-й танковой дивизией, находившейся в районе Гиганта, Сальска.

Двадцать третьего июля 3-я танковая дивизия, шедшая во главе 40-го танкового корпуса, вышла к реке Сал у Орловской и захватила неповрежденный мост. Был создан плацдарм, но прошло три дня, прежде чем дивизия подготовилась к дальнейшему наступлению, так как было необходимо отразить атаки противника между Доном и Салом.

Двадцать шестого июля в 4.00, как только войска противника начали отход, боевые группы фон Либенштайна и Вестхофена двинулись на юг. Это новое направление стало главным для 40-го танкового корпуса. В тот же день маршевые группы вышли в район Буденновской и Ганчукова. Западнее 16-я пехотная (моторизованная) дивизия устремилась к Манычу.

Двадцать девятого июля, когда 16-я пехотная (моторизованная) дивизия уже захватила плацдарм у Веселого, смогла продолжить наступление и 3-я танковая дивизия. Выдвижение задерживалось из-за нехватки горючего. Одна из боевых групп восточнее Пролетарской вышла в район Донской, Гудронов и перерезала железную дорогу на Сталинград. Несколько поездов ушли на восток, остальные были захвачены.

В 15.00 западная боевая группа стояла у Пролетарской. Городок атаковали пикирующие бомбардировщики. За рвущимися бомбами город атаковал 3-й мотопехотный полк подполковника Циммермана. Южнее города протекали два рукава Маныча, через которые были переброшены шоссейный и железнодорожный мосты. Между рукавами тянулась луговая пойма, которую пересекала плотина.

С наступавшим 3-м мотопехотным полком шел взвод «бранденбуржцев», перед которыми стояла задача с ходу захватить плотину. Захвату второй части плотины помешала бдительность советской охраны моста. Лейтенанту, командиру «бранденбуржцев», удалось захватить северное здание шлюзов и закрепиться в нем до прибытия подкреплений. Южная часть плотины непосредственно над южным рукавом Маныча была в двух местах взорвана советской охраной.

Генерал Брайт и его начальник штаба майор генерального штаба Помтов заблаговременно приняли решение форсировать реку в двух местах. Вторая переправа была намечена в 40 километрах северо-западнее у хутора Бургустинский.

Когда 3-й мотопехотный полк подполковника Циммермана стоял под Пролетарской, 2-я рота 3-го мотоциклетного батальона переправилась под Бургустинском через Маныч, имевший в этом месте ширину 1200 метров. К месту переправы подошел 2-й батальон 394-го мотопехотного полка. Переправилась 5-я рота, присоединившаяся к мотоциклистам. Был образован плацдарм. Вторая рота 3-го мотоциклетного батальона двинулась на юг, но в первой же деревне наткнулась на противника и вынуждена была отойти.

После того как не удался захват плотины южнее Пролетарской, командир дивизии решил укрепить плацдарм у Бургустинского и продолжить с него наступление на юг, устроив переправу у Манычстроя. Итак, артиллерии и саперным колоннам двигаться туда!

Тридцать первого июля плацдарм у Бургустинского был укреплен. Паромы доставили первые транспортные средства. Но все же, если говорить о переправе тяжелых транспортных средств, уровень воды быстро снижался. Груженые паромы шли, цепляясь за дно. Только теперь взрыв плотины у Спорного 27 июля дал себя знать. Вода из водохранилища ушла. В 40 километрах к северо-западу 16-я пехотная (моторизованная) дивизия в тот же день закончила переправу.

Тем временем с ростовского плацдарма начался большой танковый рейд на юг. 40-й танковый корпус должен был к нему присоединиться. Время поджимало!

С большим трудом 3-й роте 39-го саперного батальона удалось укрепить взорванный мост через первый рукав Маныча. Шоссейная и железная дороги проходили по плотине через восьмикилометровую пойму над двумя рукавами реки. Взорванная часть плотины была засыпана мешками с песком, укреплена рельсами и стала пригодной для проезда. В то же время лейтенант Мёвис из 3-й роты 39-го саперного батальона разведал еще три места для переправы через южный рукав Маныча. Все они находились недалеко от шлюза.

В ночь на 1 августа началось форсирование южного рукава. Так как Манычстрой у конечного пункта переправы обороняли крупные силы противника, была предпринята фронтальная атака через взорванный участок плотины и охват. Во фронт атаковал 3-й мотоциклетный батальон. В охвате, которому должно было предшествовать форсирование Маныча, участвовал 2-й батальон 3-го мотопехотного полка.

Ровно в полночь был совершен мощный артиллерийский налет на позиции противника южнее плотины и в Манычстрое. Пока снаряды поражали цели, саперы из ратеновского 39-го саперного батальона сталкивали в воду штурмовые лодки. Шестая рота 3-го мотопехотного полка под командованием обер-лейтенанта Танка прыгнула в лодки, вместе с ними — саперы из 39-го саперного батальона и саперный взвод 3-го мотоциклетного батальона. И вот они уже отправились. Вздымая носами пенные буруны, штурмовые лодки мчались к южному берегу. Люди обер-лейтенанта Танка прыгали из лодок прямо на вражеских стрелков. Сошлись в ближнем бою. Рота была пока еще одна. Солдаты старались чувствовать локоть друг друга. Вторая волна без помех пройти уже не смогла. Открыла огонь русская артиллерия, две штурмовые лодки были потоплены. Но потом люди из 3-й и 7-й рот оказались на берегу, их собрал под своей командой обер-лейтенант Форман.

Третью волну переправить уже не удалось. Советская артиллерия била уже изо всех калибров. С немецкой стороны артиллерийский огонь было вести невозможно, поскольку все передовые наблюдатели были выбиты. Наконец, передовому наблюдателю 9-й батареи 75-го артиллерийского полка лейтенанту Бухману удалось переправиться через реку и установить связь. Вскоре открыла огонь 9-я батарея, а потом и другие. Их огонь принес облегчение.

Войска НКВД и части советской 19-й стрелковой дивизии держали оборону. Бой шел повсюду. Командир 2-го батальона 3-го мотопехотного полка майор Бём и его адъютант погибли. Двадцатишестилетний обер-лейтенант Танк принял командование и снова повел в атаку поредевшие штурмовые группы. С криком «Ура!» они брали одну прибрежную позицию за другой. Шаг за шагом пробивались панцергренадеры к Манычстрою. Когда кончились боеприпасы, они пустили в ход холодное оружие. Но к плотине у Манычстроя пробиться им все же не удалось.

В это время 3-й мотоциклетный батальон сменил взвод «бранденбуржцев» на плотине, но продвижению стрелков-мотоциклистов на южный берег мешал противник, засевший на южном берегу.

И тут ударила артиллерия! Сосредоточенный артиллерийский огонь прижал противника к земле. И в этот момент обер-лейтенант Майстер со своей 3-й ротой 3-го мотоциклетного батальона рванулся в атаку по плотине. В результате очаги сопротивления противника на южном берегу были захвачены. Теперь смог наступать и 2-й батальон 3-го мотопехотного полка. На восточной окраине Манычстроя мотоциклисты и панцергренадеры жали друг другу руки.

Второй батальон 3-го мотопехотного полка доложил о 36 погибших. Обер-лейтенант Танк получил Рыцарский крест.

Хотя был создан плацдарм, по Манычстрою велся сильный артиллерийский огонь. Несмотря на это, командир 3-й стрелковой бригады полковник Вестхофен настоял на немедленном строительстве моста. В 9.00 рота обер-лейтенанта Брандта из 39-го саперного батальона уложила первую балку, а в 11.15 — последнюю. Два больших взорванных участка были перекрыты двусоставным 20-тонным мостом общей длиной 29,3 метра. В то же время другими саперами была оборудована гать через заболоченный подъезд. В 18 часов первые машины пошли по плотине. Контратака противника была отбита. Берлинско-бранденбургская 3-я танковая дивизия отбила для 40-го корпуса переправу в Азию.

Первого августа 1942 года 40-й танковый корпус попрощался с 4-й танковой армией и перешел в подчинение 1-й танковой армии.

В 18 километрах южнее Манычстроя, в Сальске, уже стояли части 13-й танковой и 16-й пехотной (моторизованной) дивизий. Теперь можно было начинать общее танковое наступление на юг.

ТАНКОВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ЮГ

Белая Глина — Буденный отводит свои войска в тыл — Майор Брукс и его батальон на бронетранспортерах — Передовой отряд Папе штурмует Ворошиловск — 13-я танковая дивизия и «Викинг» выходят к Кубани — Лжесотрудники НКВД из Майкопа — Прорыв в Лесной Кавказ

С открытием переправы через Маныч между Пролетарской и Сальском получил свободу маневра и 40-й танковый корпус генерала Гейра фон Швеппенбурга. 40-й танковый корпус, воевавший до этого времени в составе 4-й танковой армии Гота, переправившись на южный берег Маныча, перешел в подчинение командующего 1-й танковой армией.

Тридцатого июля авангард 13-й танковой дивизии достиг западной окраины Сальска. Другая боевая группа заняла Целину, Гигант и южнее создала небольшой плацдарм за рекой Средний Егорлык.

Тридцать первого августа группа «Викинг» и 13-я танковая дивизия вынуждены были сократить переходы, чтобы, во-первых, наладить взаимодействие с 16-й пехотной (моторизованной) дивизией и 40-м танковым корпусом, а во-вторых, дождаться тыловых колонн. Советские войска снова и снова контратаками пытались остановить продвижение немецких войск и спасти свои войска от наметившегося охвата с фланга. Для этого они как раз могли использовать открытые фланги немецких ударных соединений и трудности с тыловым снабжением немецких войск. Они возникли в связи с все еще малой пропускной способностью мостов в Ростове и Аксайской. Группа «Викинг» в тот день продвинулась до Среднего Егорлыка и на следующую ночь отразила здесь контратаку трех батальонов противника. В тот же день находившаяся восточнее «Викинга» 13-я танковая дивизия преодолевала труднопроходимый участок местности в долине Среднего Егорлыка. А передовые подразделения 16-й пехотной (моторизованной) дивизии вышли к Сальску.

Первого августа 3-я танковая дивизия форсировала Маныч. В ночь на 2 августа передовой отряд Папе, наступавший вдоль железнодорожной линии Манычстрой — Сальск, дошел до города Сальска.

С объединением танковых соединений 3-го и 40-го танковых корпусов были созданы условия для танкового наступления в южном направлении. Новым приказом 3-я и 23-я танковые дивизии были переданы в состав 40-го танкового корпуса, 13-я танковая и 16-я пехотная (моторизованная) дивизии — в 3-й танковый корпус, а «Викинг» и подошедшая словацкая моторизованная дивизия — в 57-й танковый корпус.

Пока 3-я танковая дивизия генерала Брайта с вечера 1 августа переправляла свои части через Маныч и создавала условия для перехода в наступление на следующий день, 16-я пехотная (моторизованная) дивизия 165-м мотоциклетным батальоном и 156-м мотопехотным полком продвинулась уже до реки Рассыпная и захватила плацдарм у Рассыпного. Западнее 13-я танковая дивизия также вышла к этой речке и захватила плацдарм у Развильного. За само это местечко боевая группа Брукса должна была вести ожесточенный бой.

Первого августа танковая боевая группа «Викинг» под командованием оберфюрера Гилле вела крупный бой. На рассвете ее охранение, находившееся еще на Среднем Егорлыке, отразило атаку противника. Из этого стало ясно, что при дальнейшем продвижении надо было рассчитывать на столкновение с крупными арьергардами противника. Маршал Буденный, стремившийся отвести свои войска за водные преграды Кубань и Куму и далее в горы, приказал создать охранение из подразделений отчаянных добровольцев, которые были вооружены американским оружием и обеспечены транспортными средствами. Они воевали очень искусно, чтобы защитить медленно передвигавшиеся пешие соединения от наседавших немецких моторизованных соединений. Первого августа группа «Викинг» повстречалась с одной из этих частей, которая, по крайней мере, вынудила наступавших развернуться в боевые порядки и этим замедлила их продвижение.

Утром 1 августа танковый батальон и передовой батальон «Викинга» были готовы к прорыву через охранение противника, чтобы наступать дальше на юг. Следующей целью была Белая Глина, маленькое рыночное село на железнодорожном перегоне Сальск — Тихорецк и узел важных дорог, ведущих во всех направлениях.

С первыми петухами танкисты и гренадеры снова были на ногах. Быстро убирали палатки и грузили их на машины. Времени отводилось мало. Роса с травы мыла сапоги, которых вот уже много дней не касалась щетка. Начинался прекрасный солнечный день, и необходимые приготовления велись с хорошим настроением. Водители заправляли свои машины, проверяли шины и радиаторы. Днем, когда колонна двинется, для этого времени уже не будет. Стрелки приводили в порядок оружие, устанавливали его на машины. Завтракали чаще всего уже на машинах.

Головная походная застава двинулась вперед. За ней — танковый батальон «Викинг», потом — передовой батальон. Последующие роты вытягивались в маршевую колонну. Хотя день еще только начинался, жара и пыль уже парализовали мозг и тело. Люди в машинах клевали носом. От жары над степью дрожало марево. Длинные шлейфы пыли указывали путь колонны. И люди и техника вскоре были покрыты толстым слоем пыли.

При каждой остановке взгляд пытался охватить страну, совершенно не похожую на Германию. Здесь солдаты скучали по зеленым деревьям, лесам и лугам, деревням с черепичными крышами, прочными ровными дорогами, по сторонам которых на строго определенном расстоянии растут придорожные деревья.

А здесь бесконечно простиралось коричневато-золотое море пшеницы. Ветер гнал по нему волны. Хлеба были перезрелые.

Снова остановка. Со стороны пшеничного поля колонна была обстреляна. Штурмбаннфюрер Шламельхер, командир 5-й батареи 5-го артиллерийского полка СС, был тяжело ранен пулей в голову. Головная рота спешилась, начала прочесывать местность. В тыл повели группу пленных.

Танки снова пошли вперед. Лязгающие гусеницы размалывали дорогу в пыль. Люки и жалюзи открыты. В танках — невыносимая жара. Из башен торчат головы командиров. Глаза их осматривают местность. На шее у каждого висит ларингофонная гарнитура переговорного устройства. От грохота сорока танков дрожит земля.

Около полудня от разведывательного батальона во все стороны были направлены разведывательные дозоры. В результате разведка доложила, что Белая Глина занята противником.

Обсудили обстановку. Связные помчались к ротам. Начались интенсивные переговоры по радио. Оберфюрер Гилле направлял свои силы. Танковая группа охвата должна была с запада отрезать противнику пути к отступлению. 1-й батальон «Нордланд» ведет своими танками сдержанную фронтальную атаку. На флангах действуют разведывательные бронеавтомобили и мотоциклисты разведывательного батальона. К этому времени дивизия «Викинг» располагала только тремя пехотными батальонами. Второй батальон полка «Германия» только что подошел. Полк «Вестланд» и по одному батальону от полков «Германия» и «Нордланд» еще дожидались на Миусе новых транспортных средств.

Танковый батальон под командованием штурмбаннфюрера Мюленкампа пришел в движение. Головной батальон последовал за ним. До высоты 108,8 в километре севернее Белой Глины шли еще в походном порядке. Затем остановились, подтянулись, развернулись для боя.

Группа, предназначенная для фронтальной атаки, с танками и 1-м батальоном полка «Нордланд» пошла восточнее. Развернулась в боевой порядок. Слегка отклонились к югу. Подразделения осторожно двинулись на село.

К этому времени группа, предназначенная для охвата, находилась уже юго-западнее населенного пункта. Русские уже отступили. Только охранение еще продолжало держаться.

С большими интервалами друг от друга танки с фронта наступали на деревню, поднимавшуюся издалека зеленым пятном на фоне желтого хлебного моря. По проложенным танками колеям на бронетранспортерах следовали роты. Из хлебов высовывались только командирские башенки и башни танков.

Танки осторожно подползли к деревенской окраине. Недолго вели огонь танковые пушки и пулеметы. Затем гренадеры спешились и под прикрытием танковых пушек пошли в село.

Каждая рота прочесывала свою сторону улицы. Очаговое сопротивление подавлялось. Красноармейцы сдавались в плен. В 17.00 Белая Глина была в руках «Викинга». Главные силы вражеского арьергарда, в том числе штаб соединения противника, успели своевременно отойти на юг. В селе и его окрестностях было захвачено много грузовиков американского производства, брошенных советскими солдатами. Четвертый взвод 3-й роты батальона из полка «Нордланд» доставил три американских «Форда». Машины застряли в болоте в двух километрах юго-восточнее села и были там брошены. Показания спидометров составляли 4000 километров. С катушек зажигания были сняты только провода высокого напряжения, поэтому через короткое время машины могли уже двигаться дальше. По-видимому, пройденный ими путь в 4000 километров включал в себя только перегон из Ирана на Кавказ. Офицеры «Викинга» хотели отправить Рузвельту благодарственную телеграмму за дополнительное оснащение их соединения американскими грузовиками. Вместо раненого командира 3-го дивизиона артиллерийского полка «Викинг» принял командование гауптштурмфюрер Бюлер.

Скорость наступления танковой боевой группы «Викинг» составила около 25 километров в сутки. Ночь на 2 августа она провела в охранении, выстроившись по большой дуге за Белой Глиной. После такого рывка на юг полностью нарушилась связь с наступавшей западнее 198-й пехотной дивизией. Западный фланг был открыт. Второго августа в 3.00 разведывательная группа в составе 3-й роты батальона полка «Нордланд» получила приказ установить связь с 198-й пехотной дивизией. Поскольку у разведывательного батальона были другие задачи, в разведку были отправлены гренадерские роты. Разведывательная группа унтершарфюрера Брокса состояла из мотоцикла с коляской и грузовика с разведотделением. Ехавшим впереди мотоциклом управлял роттенфюрер Бендер, старый опытный разведчик из бывшей 17-й роты. В коляске сидел унтершарфюрер Брокс, а на заднем сиденье — автоматчик. На расстоянии видимости позади них шел грузовик. На нем были установлены два пулемета. Поездка прервалась у следующего населенного пункта. От него две повозки с пленными русскими были отправлены к рубежу, занятому немцами.

Через 15 километров разведгруппа Брокса повстречала ротную колонну противника. При ней находилась противотанковая пушка и артиллерийское орудие. Брокс долго не раздумывал. В атаку! Он открыл огонь из автомата. Ему вторили пулеметы, установленные на грузовике. Захваченная врасплох колонна противника разбежалась по пшеничному полю. Насчитали 30 убитых русских. Противотанковую пушку калибра 76 мм прицепили к «Старине Дойцу», а гаубицу пришлось взорвать. Достигнув определенного рубежа, разведгруппа Брокса возвратилась в батальон. Установить связь с 198-й пехотной дивизией не удалось. Значит, пехотная дивизия была еще далеко позади.

В воскресенье, 2 августа, передовой отряд 40-го танкового корпуса был готов к наступлению и снова пошел впереди 3-й танковой дивизии. В этом корпусе трудности со снабжением были особенно заметны: недостаток горючего через несколько дней стал хроническим. Часто приходилось собирать все остатки горючего, чтобы могла продолжить марш хотя бы одна танковая дивизия. По этой причине слово «нефть» стало волшебным, приводившим дивизии в движение. Под Майкопом и Грозным они надеялись найти достаточно горючего.

В 2.30 передовой отряд Папе вдоль железной дороги пробился к Сальску. За ним следовала еще одна боевая группа. Вскоре Сальск остался позади. Через Сандату и Ику-Туктум 3-я танковая дивизия двумя колоннами устремилась на юг.

Широкая степь была освещена ярким солнцем. Голубое небо с самого утра благоприятствовало действиям немецкой разведывательной авиации. Под ними длинные шлейфы пыли рассекали степь в южном направлении. Перед немецкими танковыми колоннами войск противника не было. Маршал Буденный отвел свою 56-ю армию в район Краснодара, а 18-я армия еще стояла уступом в районе Тихорецка. Советская 12-я армия была уже под Армавиром и в излучине Кубани. Главные силы 37-й армии отходили к Невинномысску, а ее прикрытия держали оборону в районе Ворошиловска (Ставрополя). Восточное крыло Северо-Кавказского фронта отошло уже к Куме и Тереку. Большие расстояния осложняли единое руководство. Каждый командир дивизии должен был принимать решения самостоятельно. Командование определяло лишь общее направление наступления.

Восточнее всех находилась 3-я танковая дивизия генерала Брайта, устремившаяся двумя маршевыми группами на юг. Эта дивизия шла по степной местности. Огромные пространства, поросшие степной травой, лишь местами были зелеными. Под Сальском встретились большие государственные табуны лошадей. Великолепных животных. Командующий-кавалерист Буденный выводил эту благородную породу. В других местах находились крупные стада мелкого и крупного рогатого скота. Гигантские птицефабрики с тысячами кур казались снежными полями посреди степи. Старые колодцы с журавлями окружали скопления мучимых жаждой животных — коров, овец, лошадей и верблюдов. Верблюды, эти неприхотливые корабли пустыни, тоже были здесь. Местные жители, издавна кочевавшие здесь калмыки и кавказцы, делившиеся на множество племен, были миролюбивы и относились к немцам как к освободителям. Издавна они сопротивлялись господству русских и с большим или меньшим успехом защищали свою свободу. Вечером 2 августа головы колонн 3-й танковой дивизии стояли в Предгродном и его окрестностях. Такая же картина наблюдалась и в 3-м танковом корпусе. Второго августа он совершил еще один большой прыжок на юг, и вечером его 13-я танковая и 16-я пехотная (моторизованная) дивизии находились в районе Новоалександровки на железной дороге Ворошиловск — Кропоткин. В подчинение 13-й танковой дивизии для противовоздушной обороны был придан 1-й дивизион 61-го зенитно-артиллерийского полка.

Стремительно преследовать, захватывать пространство, на открытые фланги внимания не обращать. Занятые противником населенные пункты обходить и наносить ему поражение обходом. Такой приказ получили все дивизии, стремившиеся на юг.

И 13-я танковая дивизия 2 августа, форсировав реку Рассыпную, устремилась на юг. Уже давно не было заметно вражеских танков, а тем более реактивных установок залпового огня. Обер-фельдфебель Шельхорн, командир взвода противотанковых пушек штабной роты 66-го мотопехотного полка, за первый год войны в России много вражеских танков подбил своими 37-мм противотанковыми пушками. Русские танки Т-34 он поражал точно в выхлопные трубы, так как в другие места снарядами такого калибра поразить их было невозможно. Теперь этот «оберфельд» был озабочен реактивными минометами, которые немецкие солдаты окрестили «сталинским органом». Шельхорн точно заметил, как обычно действуют установленные на грузовиках реактивные минометы. А второго августа он снова заприметил их. По его мнению, это были все те же батареи реактивных минометов, появлявшиеся перед фронтом наступления дивизии. Он заметил, что после залпа русские перезаряжают пусковые установки и только потом меняют огневые позиции. На этом Шельхорн и основал свой план.

Полный залп реактивных снарядов был выпущен по немцам. А теперь вперед! Взвод 37-мм пушек Шельхорна помчался к огневой позиции, не разбирая дороги. Противник перезаряжал пусковые установки. А Шельхорн уже был от них на расстоянии действительного огня. Советская батарея выпустила новый залп, но он пролетел у немцев над головами. Тем временем противотанковые пушки Шельхорна уже были готовы к бою и открыли огонь по батарее и уничтожили ее. С этого времени «сталинские органы» перестали беспокоить 13-ю танковую дивизию. Обер-фельдфебель Шельхорн получил Рыцарский крест за решительные действия.

Вечером 2 августа 3-я танковая дивизия стояла на высотах у Успенской, в 90 километрах по воздушной линии от Сальска. Но марш еще не завершился. Был создан передовой отряд Брукса, которому передали все резервы горючего. Отряд дошел до находившейся в 20 километрах высоты у Новомарьевского. Сорок третий мотоциклетный батальон продвинулся на 10 километров южнее Наволокинского. На ночь обе группы заняли круговую оборону на том месте, до которого дошли. Замысел действий командира дивизии на 3 августа: захватить мост у Армавира и создать плацдарм.

В 3.00 3 августа выступила маршевая группа Кризолли, впереди которой шел передовой отряд Брукса. Левее боевая группа фон Рацека смогла пойти вперед только в 4.45, так как колонна с горючим подошла слишком поздно.

Боевая группа Кризолли встретила сильное сопротивление противника у Кармелиновской, а боевая группа фон Рацека — у Победы. Танки и 1 -й батальон 66-го полка атаковали батареи противника, находившиеся на открытых огневых позициях. Первый батальон 66-го полка вел бой, не спешиваясь с бронетранспортеров. Было применено сочетание огня и маневра в классической форме. Заболоченный ручей преграды собой не представлял. Ехать и стрелять, вперед, по полям кукурузы и пшеницы. Танковый авангард поддерживала авиация. Перед танками любой противник, даже любой вероятный противник, уничтожался. Четыре-шесть бомбардировщиков, два-четыре истребителя-бомбардировщика и отдельные истребители и самолеты-разведчики постоянно находились в воздухе. Уже к 13.00 боевая группа Кризолли усиленным 1-м батальоном 66-го полка прорвала рубеж обороны на реке Горькая у Церковного. Началось преследование отходивших колонн противника.

Бешеная гонка продолжалась дальше. Самолеты дымовыми шашками указывали дорогу частям сухопутных войск, обозначали районы обороны противника и намечали лучшие маршруты для марша, так как наземная разведка просто не успевала этого сделать. Но и этого было достаточно. И все шло хорошо! Короткие огневые бои. Открыл огонь вражеский танковый взвод и вынудил развернуться в его сторону. Но немецкие танки шли все дальше и дальше.

Юго-восточнее Привольного местность мягкими волнами повышается до гряды высот между Егорлыком и Кубанью на 223 метра. Хороший обзор позволяет довести расстояние между флангами боевых групп до двух километров.

Внезапно танки оказались посреди русского оборонительного рубежа. Оборонительные позиции были хорошо замаскированы и не просматривались через узкие смотровые щели. Но мотопехотные роты были уже тут как тут. Продвигаясь среди танков на бронетранспортере посреди поля, покрытого копнами сена, вступил в бой обер-лейтенант Риман со своей 3-й ротой 66-го полка. Но копнами сена оказались хорошо замаскированные русские позиции, которые теперь уничтожались огнем с бронетранспортеров. Другая мотопехотная рота уничтожила батарею противника, замеченную воздушной разведкой на поле подсолнечника. Единый бой распался на множество отдельных очагов, а когда танки уже пошли дальше, позади них гренадеры сломили последнее сопротивление. Вся наступающая армада постоянно двигалась вперед.

Внезапно голова колонны остановилась на высотах восточнее Кубани. В десяти километрах южнее уже был виден Армавир. По эту сторону реки войск противника уже не было видно. Внизу в долине у Прочнокопской находился мост через Кубань, к которому были сейчас прикованы все взгляды.

Танки, вперед! Головные танки на полном ходу помчались к мосту и проскочили по нему на другую сторону. Майор Брукс со штабом своего 1-го батальона 66-го полка и частью 3-го батальона последовал за ними. Но перед въездом на мост группа попала под обстрел. Моторизованный батальон противника тоже хотел переправиться на другую сторону. Разгорелся ожесточенный бой. Группа Брукса была слишком малочисленна. А затем последовал подрыв моста.

Подходили другие части и пытались форсировать реку, но под сильным огнем противника этого сделать не удавалось. Многочисленные попытки форсирования терпели неудачу из-за больших потерь. Шесть отрезанных на другой стороне танков заняли круговую оборону у западного въезда на мост.

В это время немцы заметили продолжавшийся отход русских частей к Кубани. Немцы выдвинули артиллерию и открыли по ним огонь.

Наступившей ночью первые солдаты мотопехоты начали переправляться по руинам взорванного моста и на надувных лодках на западный берег. По мосту гренадеры бежали в носках, чтобы не было слышно топота их сапог, который мог навлечь огонь пулеметов противника. Таким образом, удалось переправиться трем ротам 1-го батальона 66-го полка и по одной роте от 43-го мотоциклетного батальона и 93-го мотопехотного полка. От командующего 1-й танковой армией поступила следующая радиограмма: «Кубань форсирована. Благодарность и признательность достойным восхищения солдатам и их преисполненным наступательного порыва командирам. Подписано: фон Клейст».

Четвертого августа попытки расширить плацдарм потерпели неудачу от жесткой обороны и контратак противника. Майор Брукс, командир подразделений на плацдарме, приказал создать рубеж обороны.

Генерал-лейтенант Герр понял, что дальше так дело не пойдет. Его новый план предусматривал форсировать реку на следующую ночь в другом месте в полутора километрах от моста. А потом следовало объединить оба плацдарма.

Под командованием подполковника Штольца была создана новая группа. В 23.00 южнее она переправилась через реку. Сопротивление противника было незначительное. Сразу же все имеющиеся в распоряжении роты начали расширять новый плацдарм и приступили к наведению моста. Пятого августа в 1.30 приступили к переправе тяжелого вооружения на 4-тонном пароме. В 4.35 были встречены передовые части 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, которые также вошли в подчинение подполковника Штольца. Связь с северным плацдармом установил 60-й мотопехотный полк. Пятого августа в 10.00 магдебургский 4-й саперный батальон навел 24-тонный мост. Теперь марш можно было продолжить!

«Викинг», будучи соединительным звеном между подвижными дивизиями на востоке и медленными пешими соединениями на западе, 2 августа прошел всего 15 километров. Целью соседней дивизии справа сначала был важный железнодорожный узел Тихорецк, который удалось взять только через три дня.

Для борьбы с оставшимися в тылу подразделениями противника с этого времени боевая группа «Викинг» наступала двумя маршевыми группами. Каждую ночь они занимали круговую оборону. Ежедневно позади оставался один танковый взвод с подвижной мастерской танкового батальона, которая занималась ремонтом поврежденных машин. Время от времени оставались и гренадерские роты. Они ждали ежедневную транспортную колонну снабжения и сопровождали ее вперед. Таким образом, постоянно обеспечивалось сопровождение. Еще 1 августа «Викинг» потерял в результате нападения пять автоцистерн.

Второго августа «Викинг» выдвинул одну боевую группу в Новопокровское (в 15 километрах от Белой Глины), в то время как главные силы оставались в Белой Глине и подошли позже. Но 3 августа снова пришла пора выступать и для «Викинга»! Утром у Ново-Дмитриевской на своем двухмоторном Ju-88 приземлился командор группы 500-й истребительно-бомбардировочной эскадры майор Диринг, чтобы обсудить план наступления с сухопутными командирами. Генерал-майор войск СС Феликс Штайнер, принявший командование над пополненной к этому времени дивизией «Викинг», из которой временно была выделена танковая боевая группа оберфюрера Гилле, кратко и точно изложил свой замысел форсирования Кубани. В результате изучения местности было выявлено два подходящих для переправы места. Одно — под Кропоткином, другое — под Григорополисской. Командир корпуса определил Кропоткин, чтобы сразу получить мост, пригодный для подходящих пехотных частей. У штурмбаннфюрера Мюленкампа было другое мнение. В излучине Кубани он хотел переправиться на южный берег в подходящем месте и считал, что в Кропоткине можно встретить сильное сопротивление. Штайнер с ним согласился.

Танки «Викинга» двинулись вперед, за ними последовали полк «Германия», 1-й и 2-й дивизионы 5-го артиллерийского полка СС. Открытые фланги прикрывали разведывательные дозоры разведывательного батальона.

В воздухе постоянно находился самолет истребительно-бомбардировочной эскадры, сопровождавший головные танки. Генерал-полковник Рихтгофен, командующий 4-м воздушным флотом, выбивший из главного командования Люфтваффе эти авиационные соединения поддержки наземных войск, во время боевого применения своей авиации на Кавказе переживал лучшие времена, когда взаимодействие между частями сухопутных войск и авиации было налажено идеально. Позже, правда, его уже не удавалось обеспечить должным образом из-за недостатка самолетов. Только летом 1943 года во время Курской битвы эта координация снова достигла совершенства. Об этом взаимодействии с авиацией штурмбаннфюрер Мюленкамп вспоминал:

«Прекрасно было налажено взаимодействие с 500-й истребительно-бомбардировочной эскадрой. Как только рассветало, наши летчики, наша истребительно-бомбардировочная эскадра давала себя знать. Они говорили с нами по радио или сбрасывали капсулы с сообщениями, просили обозначить светящимися маяками места, пригодные для посадки. Командор майор Диринг блестяще садился на незнакомые площадки. После приветствия обсуждался замысел боевых действий на день, и после взаимных пожеланий «ни пуха, ни пера» он снова улетал.

Летчики действовали так, что обеспечивали нас разведкой и огневой поддержкой. Они устанавливали места для переправ, и нам не нужно было проводить долгую разведку местности. Они направляли самолет так, что он пересекал места переправ, бродов или участков плохих дорог и отстреливал над ними сигнал. Мы двигались в соответствии с этим сигналом и быстро находили эти места. Они докладывали также об оборонительных рубежах противника и сразу же намечали для нас пути их возможного обхода. Бортовым вооружением и осколочными бомбами они вмешивались в наземные бои или подавляли силы противника. Было развито образцовое взаимодействие».

Третье августа стало высшей точкой этого взаимодействия. Внизу мчались танки, пехота на бронетранспортерах, артиллерия и саперы, а с воздуха за происходящим следили воздушные наблюдатели. В тот день едва ли можно было сдержать наступление через русское прикрытие. Гауптштурмфюрер Дорр, командир роты 1-го батальона полка «Германия», 3.8.1942 года записал в своем дневнике:

«Дмитриевская/Григорополисская: еще никогда немецкий солдат не бывал здесь, между Черным и Каспийским морями. Местами голая степь, потом попадаются хорошие земли. Сильный ливень. Это хорошо после жары и пыли. В ходе быстрого броска в 11.30 вышли к Кубани. Загадочный совет в штабе дивизии. Потом приняли решение: наступать на Григорополисскую, где вообще нет моста. Русские бегут. Мы гонимся за ними. На надувных лодках переплываем через Кубань. С ходу. Замечательный успех нашего 1-го из «Германии»».

Крупное событие, которое гауптштурмфюрер Дорр описал лишь вкратце, включало и другие факты, о которых он не мог знать. В полдень авангард дивизии «Викинг» был у излучины Кубани. К этому времени вторая маршевая группа, включавшая боевую группу «Нордланд», продвинулась до Дмитриевской. После обсуждения обстановки с более высокими штабами было принято решение нанести удар главными силами «Викинга» в юго-восточном направлении, чтобы прикрыть длинный западный фланг 13-й танковой дивизией, далеко продвинувшейся на юг.

Пока принималось решение, в 14.30 около 30 русских самолетов атаковали боевую группу «Нордланд» в районе сосредоточения под Дмитриевской. При этом были сожжены стоявшие на поле «физелер-шторх» и бомбардировщик Ju-88.

Пока вечером 1-й батальон полка «Германия» создавал небольшой плацдарм под Григорополисской, полк «Нордланд» двумя батальонами, танковой ротой и 3-м дивизионом 5-го артиллерийского полка СС вышел к излучине Кубани. Боевая группа под командованием оберфюрера фон Шольца для ночного отдыха сосредоточилась в районе хутора Воровской. Чуть позже поступили приказы о действиях на следующий день. В них говорилось: «Боевой группе фон Шольца взять Кропоткин и захватить шоссейный мост через Кубань южнее города!»

Проследим теперь сначала путь 40-го танкового корпуса, шедшего на самом восточном фланге: 3 августа из-за недостатка горючего боевые действия вела только одна танковая дивизия корпуса. Пока главные силы 23-й танковой дивизии в Пролетарской и Сальске дожидались подвоза горючего, 3-я танковая дивизия совершила гигантский прыжок до Ворошиловска (Ставрополя). От исходного пункта Прегродное до Ворошиловска расстояние составляет 100 километров по воздушной линии. Как его удалось преодолеть?

Утром 3 августа передовой отряд под командованием майора Папе вышел из поселка Безопасное. Его целью было Донское. Слабое сопротивление противника было сломлено. На станции Пелегяда был захвачен стоявший под парами эшелон с танками и артиллерией.

Главные силы 3-й танковой дивизии, собранные в боевую группу фон Либенштайна, в 8.30 пришли в Безопасное, из которого два часа назад вышел передовой отряд. Восточнее продвигался слабый передовой отряд 23-й танковой дивизии, для которого удалось собрать горючее. Он прикрывал восточный фланг.

Тем временем передовой отряд майора Папе ехал дальше, ив 13.45 головные машины его колонны достигли Ворошиловска. Открывался прекрасный вид: по ту сторону широкой долины на плоской возвышенности лежал, утопая в абрикосовых и сливовых садах, Ворошиловск. Повсюду были видны следы налетов немецкой авиации. На улицах — разбитые машины и тяжелое вооружение. На железнодорожном перегоне горели товарные поезда. Всю работу здесь сделал немецкий 4-й воздушный корпус. По заметным передвижениям противника можно было сделать вывод, что советская 37-я армия отступает. Майор Папе долго не раздумывал: «Теперь или никогда! Мы должны воспользоваться замешательством!»

Моторы взревели. 1-й батальон 6-го танкового полка и мотоциклетный батальон 3-го полка двинулись вперед.

«Атака!» Танки и мотоциклисты промчались по долине, достигли окраины города и погнали по улицам. Повсюду бегущие советские солдаты. Возникающие очаги сопротивления немедленно подавлялись. В некоторых частях города — разрушения от авиабомб. Тут же убитые и брошенное имущество. Магазины разграблены. Капитан Рорбек с частью своего 1-го батальона 6-го танкового полка помчался к аэродрому и захватил склад с горючим, а 3-й мотоциклетный батальон — элеватор с 25000 центнерами пшеницы.

Налет 3-й танковой дивизии разразился, словно летняя гроза над городом, насчитывавшем 90 тысяч жителей. Когда уже был захвачен аэродром и подошла зенитная артиллерия, советские самолеты пытались на него садиться. Было сбито восемь низколетящих самолетов: семь — зенитными пушками и один четырехмоторный — пехотным оружием. В 15.50 немецкие войска уже прочно удерживали Ворошиловск. К нему подходили остальные части 3-й танковой дивизии.

Четвертого августа 3-я танковая дивизия сосредоточивалась в Ворошиловске. Боевая группа фон Либенштайна обеспечивала охранение.

Не обращая внимания на растянувшиеся коммуникации и острую нехватку горючего, части 23-й танковой дивизии, собранные в боевую группу Бурмайстера, 4 августа продолжили наступление и взяли Тугулук. Отсутствие горючего снова вынудило остановиться. Лишь мелкие группы вели разведку по длинному восточному флангу.

А теперь возвратимся опять на Кубань. Третьего августа 1-й батальон полка «Германия» под Григорополисской смог создать плацдарм. Но командир корпуса настаивал на том, чтобы и у Кропоткина организовать переправу для подходящих пехотных частей. Эта задача была поручена боевой группе фон Шольца.

Четвертого августа в 6.00 боевая группа фон Шольца вышла из района Воровского. Впереди двигался разведывательный дозор разведывательного батальона, за ним — танковая рота и мотопехотная рота. На некотором расстоянии от них шли 1-я танковая рота, штаб полка, 1-й батальон полка «Нордланд», противотанковая рота, зенитный взвод, 3-й дивизион 5-го артиллерийского полка СС и в замыкании — 2-й батальон полка «Нордланд» и зенитный взвод.

Вдоль железной дороги Новоалександровка — Кропоткин отправились на восток. Передовое охранение выбило советское прикрытие из Кавказской. К 10.00 главные силы подошли к Кропоткину. Устроили остановку для развертывания войск. Не теряя времени, гренадеры нарвали себе абрикосов. Повсюду было множество садов с абрикосовыми деревьями, покрытыми переспелыми плодами. Тем временем были получены донесения разведки.

В соответствии с ними оберфюрер Шольц построил боевой порядок: один батальон — с востока, другой — с северо-востока, разведывательный батальон — для фланговой атаки с запада, две танковые роты — на направлении предполагаемых очагов сопротивления, 3-й дивизион 5-го артиллерийского полка СС продвигается за первыми батальонами.

«Давай, пошли! Танки, вперед!» Следом за танками двигались транспортеры с пехотой. Цепь была широко растянута по фронту.

На северной окраине города 2-й батальон встретил ожесточенное сопротивление. Оно было организовано прикрытием длинной колонны русских, которая еще хотела успеть перейти через мост. Спешившись, батальон смог очень медленно отвоевывать местность. Когда фон Шольцу доложили о колонне численностью до 1000 человек, он понял, что к успеху сейчас может привести только быстрый рывок вперед. Первому батальону полка «Нордланд», продвигавшемуся в стороне к реке, была поставлена задача сковать русскую колонну с фланга.

Фриц фон Шольц приказал посадить все оказавшиеся под руками группы на танки и помчался с ними на Кропоткин. Советские войска охватила паника. Они наперегонки побежали к переправе через Кубань. На бешеной скорости танки «Викинга» с гренадерами на броне мчались по улицам города. Многие советские солдаты были вытеснены в боковые улицы, отбились от своих и были взяты в плен. Три-четыре немецких танка поехали по насыпи к шоссейному мосту. Прямо перед головным танком мост взлетел на воздух. Раздались два мощных взрыва. Обломки моста градом посыпались на землю. Поблизости горели два поезда с цистернами. Часы показывали 11.20.

Во время штурма Кропоткина 3-й батальон полка «Нордланд» шел к городу вдоль берега реки. С высокого северного берега был хорошо виден Кропоткин и вся долина Кубани. Там один за другим, незадолго до взрыва моста, на Краснодар и Армавир шли тяжелогруженые поезда. Стоящая цель! Продвигавшаяся за 3-й ротой 7-я батарея заняла позицию на высоком северном берегу. Орудия были быстро изготовлены для стрельбы и дали залп. Попали в вагон с боеприпасами. Он отрезал путь бегства к Армавиру. Боеприпасы фейерверком взлетали в воздух. А теперь снаряд за снарядом, прямой наводкой. Так 7-я батарея уничтожила несколько товарных поездов.

Кропоткин очистили от противника. Выслали охранение. На следующий день туда прибыл передовой отряд 101-й егерской дивизии и обеспечил охранение, а полк «Нордланд» направился к главным силам своей дивизии в Григорополисскую.

Четвертого августа 13-я танковая дивизия и дивизия «Викинг» вели тяжелые бои на Кубанских плацдармах. Сначала остановимся на происходившем в полосе дивизии СС «Викинг». Гауптштурмфюрер Дорр записал в своем дневнике:

«4.8.42: Григорополисская. Ночью противник попытался сбросить нас на другой берег. Ожесточенный ночной бой. Но мы удержались. Я принял на себя командование подразделениями на плацдарме. С одним батальоном (1-й батальон полка «Германия») у нас ничего не получится. Получил приказ удерживать плацдарм при любых обстоятельствах. Снова создал маленький плацдарм. 7-я рота — в резерве. Жаркая ночка».

Эти взвешенные записи гауптштурмфюрера Дорра содержат лишь намек на бои 1-го батальона полка «Германия». Штурмбаннфюрер Ёрхельс во главе 7-й роты 2-го батальона «Германии» уже вступил в бой. Саперы «Викинга» продолжали обеспечивать переправу и создали условия для наведения моста. При этом приходилось заново пересчитывать допуски, так как имеющиеся таблицы, рассчитанные по самой быстрой немецкой реке — Изару, не годились, настолько было быстрым течение в этом месте. Время от времени переправу атаковали русские самолеты. Целый день падали бомбы и стучали бортовые пушки. Но можно было слышать и зенитный дивизион «Викинга».

К написанному Дорром: «...получил приказ удерживать плацдарм при любых обстоятельствах...» — следует добавить, что высшие немецкие командные инстанции, наряду с отвлечением сил от 13-й танковой дивизии, рассматривали этот плацдарм как условие для удара в западном направлении, который снесет всю оборону по Кубани. Этим создавалась возможность охвата и разгрома советских соединений, оборонявшихся перед пехотными соединениями немецкого 5-го корпуса, еще в предгорьях, чего не получалось до сих пор.

Но советское командование заметило эту опасность и предотвратило ее ожесточенными боями на плацдарме в районе Григорополисской.

О дне пятого августа в дневнике гауптштурмфюрера Дорра говорилось следующее:

«Плацдарм у Григорополисской: с 2.00 до 2.50 и с 4.00 до 5.00 — отражение атак противника. Первая рота держится прекрасно. Замечательные парни, например этот Маленки. Место переправы — под огнем. В 8.15 направил в атаку 3-ю роту. Атака удалась. Русских немного потеснили. Упорный противник. В 12.00 наконец-то подошла 5-я рота и 1-й адн 5-го артиллерийского полка СС. В 15.00 снова перешли в атаку и создали большой плацдарм. Хороший наблюдательный пункт на церкви снова в наших руках».

Поясним эти дневниковые записи. Как уже говорилось, советские войска недолго пытались уничтожить плацдармы 13-й танковой дивизии и «Викинга» или по крайней мере не допустить их дальнейшего расширения, чтобы обеспечить отход своих дивизий, находившихся западнее. Пехотные соединения 5-го немецкого корпуса сделали три дневных перехода, столько же, сколько и отходившие перед ними советские дивизии. Итак, борьба за выигрыш времени! Если плацдарм должен послужить трамплином, то он должен быть расширен настолько, чтобы переправа была выведена из-под обстрела стрелкового оружия и артиллерии. Лишь тогда по правилам начинается наведение моста. Если танки и тяжелое вооружение могут быть переправлены, то плацдарму цены нет. Расширение плацдарма и его сжатие — решающие факторы в игре сил своих войск и противника. Гауптштурмфюрер Дорр, командир 4-й роты полка «Германия», старший на плацдарме Григорополисская, назвал эти факторы в своем дневнике «атакой и обороной». В тот вечер 5 августа, когда Дорр сделал последнюю запись, его боевая группа находилась на плацдарме уже 50 часов. Если принять во внимание, что эти 50 часов прошли не только для Дорра, но и для всей дивизии, то мы получим следующий результат: переправа одной роты на надувных лодках — создание маленького плацдарма. Борьба врукопашную — переправа подкреплений на надувных лодках и мелких паромах — расширение плацдарма — артиллерия обеспечивает поддержку с противоположного берега и подавляет тяжелое оружие противника — саперы готовятся к наведению моста — зенитная артиллерия обеспечивает противовоздушную оборону — начинают движение большие паромы и переправляют противотанковые пушки, пехотные орудия и легкие полевые гаубицы — и снова пехота, которая расширяет плацдарм — контратаки противника — наведение моста — переправа более крупных подразделений.

Пятого августа на плацдарме было две роты 2-го батальона «Германии». Плацдарм разрастался с каждым часом. Вторая рота 5-го саперного полка СС в тот день получила долгожданное подкрепление. Прибыл корпусной саперный батальон. Началось строительство понтонного моста, но все свидетельствовало о том, что советские войска еще не оставили попытки уничтожить плацдарм. К этому времени полностью собрался артиллерийский полк «Викинг»: три дивизиона легких полевых гаубиц, один дивизион тяжелых полевых гаубиц, одна батарея 105-мм пушек. Здесь же была и корпусная артиллерия: дивизион 105-мм пушек, два дивизиона 105-мм гаубиц, дивизион 210-мм мортир и дивизион 150-мм и 280-мм реактивных минометов. Огромная огневая мощь.

Шестого августа ожесточенные бои на плацдарме еще продолжались. Советская артиллерия совершала мощные огневые налеты на артиллерийские позиции «Викинга». Даже запасные огневые позиции через некоторое время были обнаружены и находились под обстрелом противника. Вскоре стало ясно, что корректирование огня русских батарей осуществляется с немецкой стороны. Началось систематическое прочесывание местности. А потом тайна была раскрыта! Два советских артиллерийских офицера корректировали огонь с церковной колокольни в Григорополисской. В ответ на требование немцев сдаться последовали пистолетные выстрелы. Теперь уже было не до разговоров. Советские офицеры погибли в бою. В тот же день советские самолеты многократно атаковали переправу. Переправились подразделения полка «Нордланд», поэтому 7 августа можно было рассчитывать на то, что вражеское сопротивление будет сломлено.

Но прежде чем рассказать о наступлении «Викинга» с плацдарма Григорополисской, давайте снова перейдем к восточному крылу и про следим за происходящим в этом месте.

Пятого августа 3-я танковая дивизия, находившаяся в Ворошиловске снова была готова к маршу. Нехватка горючего снова не позволяла 40-м танковому корпусу действовать в полную силу. Двадцать третья танковая дивизия вынуждена была ждать, только ее мелкие группы вели разведку восточном направлении. В полосе 3-й танковой дивизии действовала боевая группа фон Либенштайна.

Передовой отряд фон Либенштайна начал движение в 3.00. В авангарде шла 4-я рота 6-го танкового полка под командованием обер-лейтенанта графа фон Кагенекса, за ним — мотоциклетный батальон 3-го полка 1-й дивизион 75-го артиллерийского полка танковой дивизии, 39-й саперный батальон танковой дивизии, 10-я батарея 70-го артиллерийского полка и колонна тылового обеспечения. Путь лежал через Барсуковскую в направлении Невинномысска. Местность повышалась, серпантины и повороты как в Тюрингском лесу. Но, несмотря на это, скорость оставалась высокой. Танковые моторы не выдерживали нагрузки, медленно тянули в гору или выходили из строя. Когда преодолели высоту перед Невинномысском, исправными оставались только шесть танков.

Короткая остановка для наблюдения. Высокий западный берег Кубани был хорошо оборудован в инженерном отношении, позиции заняты большим количеством войск. Снова майор Папе оказался в той же ситуации, что и перед Ворошиловском. Но и здесь решение прозвучало: «Атака!»

Танки вперед. Между ними — стрелки-мотоциклисты. Переехали через позиции вражеской батареи, и путь на город свободен. Теперь все пошло очень быстро. У вокзала сопротивление было сломлено и захвачен груженый товарный поезд. Железная дорога Армавир — Георгиевск перерезана. Два танка были оставлены для охранения. Четыре других погнали дальше через город, по 150-метровому мосту через Кубань и со 2-й ротой 3-го мотоциклетного батальона создали плацдарм. К вечеру подошли остальные части танковой дивизии, усилили передовой отряд. Кубань, которая выходит здесь из предгорьев Кавказа, была форсирована в третьем месте.

Невинномысск имел особое значение. Через него наряду с важной железной дорогой, ведущей с запада на восток, проходит нефтепровод Грозный — Ростов. И здесь начинается Военно-Сухумская дорога, это — отправной пункт коммуникаций с Закавказским регионом.

С выходом немецких войск в предгорья Кавказа советские войска на Западном и Восточном Кавказе были рассечены. Разведывательные группы 3-й танковой дивизии в последующие дни вели разведку во всех направлениях и установили, что большие массы советских войск в долине Кубани отступают на юг. Без бензина и в абсолютно новой обстановке 3-я танковая дивизия вынуждена была ограничиться наблюдением за дверью, ведущей к высокогорным перевалам; закрыть ее она была не в состоянии. Тем временем сюда подходили верхнебаварцы и швабы 1-й горнострелковой дивизии, носившие на своих горных шапках эдельвейсы.

В Невинномысске завершилось танковое наступление 40-го танкового корпуса на юг. Начался новый этап: сражение 1-й танковой армии на Восточном Кавказе! Но сначала для выполнения этой задачи у ее командующего генерал-полковника фон Клейста были в распоряжении только 40-й танковый корпус и далеко отставший 52-й армейский корпус. Третий танковый корпус воевал под Майкопом и вместе с 57-м танковым корпусом пробивался дальше на юг. Как развивались там события дальше?

Третьего августа 13-й танковой дивизии удалось создать маленький плацдарм севернее Армавира. В ночь на 5 августа в полутора километрах южнее от него был образован второй небольшой плацдарм, который за утро был слит с первым в один большой. Этим были созданы условия для:

1.Удара подходившей 16-й пехотной (моторизованной) дивизии на Армавир и

2.Создания исходного района для дальнейших крупномасштабных боевых действий.

Утром 5 августа, несмотря на недостаток технических средств, был наведен прочный танковый мост. Затем по нему пошли танки и мотопехотные роты. Противотанковый ров был преодолен, остальные позиции противника были преодолены. До Майкопа было рукой подать!

В тот день командир 13-й танковой дивизии издал следующий приказ: «...всем командирам! Быстрое выполнение поставленной перед дивизией задачи (взятие Майкопа) может оказать решающее влияние на ход войны. Это должны знать все офицеры и унтер-офицеры. При ведении преследования населенные пункты по возможности обходить. Переправы и броды разведывать и захватывать заблаговременно. Вперед! Подписано: Герр».

Пока 13-я танковая дивизия наступала на Майкоп, 16-я пехотная (моторизованная) дивизия переходила по понтонному мосту 13-й танковой дивизии и штурмовала город Армавир. Пятого августа непосредственно после переправы через Кубань, имеющую в том месте ширину 80 метров, 60-й мотопехотный полк направился на штурм города, в котором проживало около 150 тысяч жителей. Полковник Виаль развернул свой полк в следующий боевой порядок: справа — 1-й батальон, слева — 2-й батальон, еще не успевший подойти 3-й батальон — в резерве.

Сначала 1-й батальон хорошо продвигался вперед по открытой местности, но затем залег перед позицией у противотанкового рва. Еще тяжелее пришлось 2-му батальону, который должен был идти через густые сады, а у противотанкового рва попал под огонь снайперов. Подавить их было очень трудно. К поредевшим цепям 2-го батальона со своим штабом и резервной ротой подошел командир батальона майор Линднер. На расстоянии 50—100 метров до противника шел кровопролитный бой. За майором Линднером осталось уже 8—10 убитых солдат его батальона. Линднер не переставая вел огонь. Слезы бессилия текли по закопченному пороховым дымом лицу. Горка стреляных гильз становилась все выше. Батальон Линднера продолжал лежать.

В этот момент 3-й батальон 60-го полка, только что перешедший Кубань, получил приказ немедленно поддержать 2-й батальон. Третий батальон капитана Фишера прошел почти двухкилометровый интервал между первыми двумя батальонами, чтобы атаковать позицию за противотанковым рвом с фронта. Риск оставался! После атаки по почти совсем открытой местности 10-я рота обер-лейтенанта Мааса смогла прорваться к противотанковому рву. За ней последовали 9-я и 11-я роты. Советские солдаты кинулись врассыпную. Их преследовал батальон Фишера. Бой с переменным успехом на кукурузном поле. Восемь нефтяных цистерн, часть из которых горела, и аллея были взяты штурмом. Вместе с солдатами мотопехоты в атаке принимал участие передовой наблюдатель Кузенберг. Укрылись в еще теплых русских стрелковых ячейках. А потом уже засвистели снаряды 1-го дивизиона 146-го артиллерийского полка, настигая бегущих в городе. Ударный отряд наступал противнику на пятки. Через два часа была выпущена белая ракета[4]. Подошли автомашины 3-го батальона 60-го полка, и солдаты мотопехоты заняли на них свои места. И снова была выпущена белая ракета, теперь уже из города. «Вперед марш!» — приказал капитан Фишер, и его батальон двинулся в город. К вечеру Армавир пал. Во время стремительного отступления советские войска бросили большое количество военного имущества и вооружения, в том числе 50 самолетов.

В тот день майор медицинской службы доктор Мюлинг с 66-м моторизованным полевым лазаретом (16-я пехотная (моторизованная) дивизия) находился в Хлеборобе, на маршруте выдвижения дивизии. Из различных рассказов местного населения и пленных он слышал, что поблизости находился крупный советский штаб и что его служащие сбросили в пруд ящики с документами. После нескольких неудачных попыток доктор Мюлинг их поиски не прекратил, и 8 августа они увенчались успехом. Удалось достать несколько ящиков и на крестьянской повозке отправить их в разведывательный отдел штаба дивизии.

Оценка документов показала, что доктор Мюлинг достал «сокровище» большой военной важности, а именно:

а) для войск — хорошие карты района Кавказа до Туапсе;

б) для командования — тщательно отработанные справки о районе Кавказа между Майкопом и Туапсе с указанием вероятных направлений сосредоточения основных усилий в обороне;

в) для О KB — разведывательные материалы о Турции, планы военных действий Советского Союза против Турции со схемами строящихся укрепленных районов на советско-турецкой границе.

Здесь уместно сказать пару слов о картах, находившихся в распоряжении командиров немецких войск: все они были устаревшие. Для их составления использовались старые русские карты еще царских времен. Часто данные на картах не соответствовали условиям местности. Карт не хватало. Так, например, у командира танкового батальона «Викинг» была карта Кавказа, взятая из ростовской школы. Она была лучше устаревших карт, которые выдавались.

Шестого августа 13-я танковая дивизия захватила плацдарм на реке Лаба поблизости от Курганной. Шестнадцатая пехотная (моторизованная) дивизия генерал-лейтенанта Хенрикса в тот же день вышла к Лабе у Лабинской. Все мосты были разрушены. Саперы 13-й танковой дивизии построили гать через заболоченную пойму, по которой протекало большое количество рукавов реки. Легкие разведывательные подразделения 13-й танковой дивизии прошли по мостам и бродам и во второй половине дня 8 августа уже снова пробивались на Майкоп.

Шестнадцатая пехотная (моторизованная) дивизия 7 августа вела бои за переправы в Лабинской. 165-й мотоциклетный батальон ворвался в восточную часть города. За ним следовала колонна 156-го мотопехотного полка. Наступление поддерживала 203-я бригада штурмовых орудий и 3-й дивизион 146-го артиллерийского полка. На окраине города было захвачено 14 самолетов. Стрелки-мотоциклисты дошли до берега Лабы, но дальше продвинуться им не удалось. Немецкое наступление захлебнулось.

В 11.00 116-й танковый батальон и 1-й батальон 156-го мотопехотного полка были отведены на юг до Владимирской, чтобы там перейти через брод, который предстояло разведать, и ударить с тыла по противнику, находившемуся перед 165-м мотоциклетным батальоном. Но все поиски брода были неудачными. В это время генерал-лейтенант Хенрици получил доставленные на «физелер-шторхе» только что сделанные аэрофотоснимки. И снова, как уже было на Маныче, они удивили: на них была видна новая, не нанесенная на карты железная дорога, шедшая через Лабу в направлении гор. С марша генерал-лейтенант Хенрици направил к ней саперный батальон, главные силы 156-го мотопехотного полка и войсковую зенитную артиллерию.

И действительно, существовала новая железная дорога и возле населенного пункта Сасовское почти готовый прочный деревянный железнодорожный мост. Рельсы и шпалы были уже уложены. Было нужно только заполнить промежутки между ними, и мост для колесной техники был готов. Рядом с этим мостом находился рабочий мост шириной около 1,5 метра, по которому могли пройти люди и мотоциклы. Но самым замечательным было то, что по эту сторону моста стояло восемь железнодорожных вагонов со шпалами. Саперному батальону оставалось только уложить их на место. Сталин позаботился обо всем.

В это время 165-й мотоциклетный батальон был сменен подошедшим к мосту 60-м мотопехотным полком. Под прикрытием созданного плацдарма 675-й моторизованный саперный батальон подготовил железнодорожный мост для переправы автомобильной техники. 203-я бригада штурмовых орудий и 116-й танковый батальон переправились на другой берег южнее моста по разведанному броду.

Восьмого августа 13-я танковая и 16-я пехотная (моторизованная) дивизии готовились к штурму Майкопа.

Но сначала проследим за боевыми действиями дивизии СС «Викинг», наступавшей с Кубанского плацдарма под Григорополисской к Лабе.

В ночь на 7 августа был наведен 24-тонный мост. В 5.00 переправился на другой берег танковый батальон «Викинг». Вызванные дивизией пикирующие бомбардировщики сломили последнее сопротивление и подавили батареи противника. В 5.30 танковый батальон и подразделения полка «Германия», находившиеся на плацдарме, перешли в наступление по зарослям тростника. Танковый батальон остановился. Саперы расчищали дорогу и строили гати через заболоченные участки. В это время боевая группа «Нордланд» переходила по мосту на плацдарм. В 7.00 наступление продолжилось. Походный порядок был следующий: танковый батальон, 5-я рота «Нордланд», остатки 2-го батальона «Нордланд». Во втором эшелоне двигался полк «Германия» с остальными частями дивизии.

Перед Ольгинской остановились. Потребовалось огнем танковых пушек уничтожить обнаруженного противника. Пары выпущенных снарядов было достаточно, чтобы обратить в бегство прикрытие противника. Танки помчались дальше мимо застрявших вражеских батарей.

Сначала удар немецких войск был направлен на северо-запад, вдоль железной дороги Армавир — Кропоткин. На всем почти тридцатикилометровом перегоне стояли в заторе русские товарные поезда, находившиеся под огнем Люфтваффе и 7-й батареи артиллерийского полка «Викинг». Все поезда перевозили военные грузы и должны были отправиться на Армавир, но там 13-я танковая дивизия уже захватила плацдарм. Дивизия «Викинг» вышла в район южнее Кропоткина. Обороняющихся советских войск перед Кубанью уже не было, поэтому 101-й егерской дивизии под Кропоткином удалось обеспечить переправу через Кубань.

Под Гулькевичами (южнее Кропоткина) дивизия снова разделилась на две боевые группы. В докладах воздушной разведки говорилось, что переправы через реку Лабу у Термигоевской и южнее еще целы и используются отступающими войсками противника. Генерал-майор войск СС Феликс Штайнер, осмотрительный и удачливый командир добровольческой дивизии «Викинг», сразу же решил использовать данные воздушной разведки. Он приказал:

«Танковому батальону и «Нордланду» наступать на Термигоевскую! — Боевой группе «Германия» наступать на Петропавловскую! — Обеим боевым группам захватить мосты через Лабу!»

Приказ был предельно ясен. Танки и мотопехотные роты двинулись вперед. Земля была залита солнцем. Сорок два градуса в тени. Длинные языки пыли рассекали степь в юго-восточном направлении. Солдатам предстояло ехать и ехать. Танки преодолели полосу заграждений противника. Солнце клонилось к закату. Дело шло к вечеру. Наконец, полная темень остановила дальнейшее продвижение.

«Стой! Глуши моторы! Ночной привал!»

Этот приказ мгновенно заставил рокот моторов стихнуть. Было выставлено ночное охранение, в направлении Термигоевской выслан разведывательный дозор. Все тонуло в тишине, беспокойной тишине.

Возвратившийся вскоре разведывательный дозор доложил: «Термигоевская заполнена отходящими советскими войсками. Организованной обороны не замечено».

Командир полка Фриц фон Шольц, известный быстрыми и правильными решениями, начал сразу же действовать, обсудил план атаки с командиром 1-го батальона «Нордланд».

«Полевач, одна из ваших рот немедленно атакует Термигоевскую и быстрым ударом выходит к мосту через Лабу южнее населенного пункта. Сам населенный пункт очищает ваш батальон, если авангарду удастся пробиться к мосту. Кого вы предлагаете назначить для захвата моста?»

«Гауптштурмфюрера Блума и его третью!»

Жребий был брошен. Гауптштурмфюрер Блум, самый старый командир роты 1-го батальона полка «Нордланд», сделает свое дело. Уже было за полночь. Пока 1-й «Нордланд» готовился к ночной атаке, 2-й батальон обеспечивал охранение танкового батальона на находившейся севернее гряде высот. Третья рота приготовилась к захвату моста. Ей был придан саперный взвод 4-го батальона.

Гауптштурмфюрер Блум довел обстановку и задачу до своих командиров взводов. Последовали приказы каждому взводу. Блум предупредил еще раз: «Населенный пункт занят противником. Больше чтоб я не слышал ни одного громкого слова. Связь поддерживать без разговоров!»

Командиры взводов разошлись и собрали своих людей. И снова все повторилось. Люди уже проснулись. То здесь, то там перешептывались. Шли друг за другом, оружие на изготовку. Собрались по отделениям и ждали.

Саперы пошли вперед, взводы двинулись вслед, каждый — по указанному ему маршруту. Люди беззвучно двигались гуськом через ночь. Тихо поскрипывало кожаное снаряжение, побрякивало оружие. На востоке занимался свет нового дня, для некоторых — последнего. Первые дома возникли как большие черные колоды. Глаза напряженно пытались пронизать темноту и рассмотреть вражеские посты. Никого! Как воры, силуэты скользнули в ночную тень вдоль домов. Пока все было тихо. Удастся ли нагрянуть врасплох?

«Тс-с-с!» — все движение замерло. Внезапно призрачную тишину разорвала пулеметная очередь. Ей вторило тарахтение автоматов, глухие взрывы ручных гранат. Вот оно, великое пробуждение!

Темные силуэты вскочили. «Вперед, вперед, мост!» Тяжелая подавленность испарилась, страх улетучился. Со свистом дышат легкие. Перебежали поперечную улицу, которую простреливал вражеский пулемет. «Санитара!» Раненый отползает из зоны огня. Другие бегут мимо.

Впереди у реки тоже слышалась пальба. Раскат грома перекрыл шум боя. Неужели это мост?.. Они не смели об этом даже подумать. Высоко летели трассирующие пули. Заспанные, полуодетые русские суетились возле домов, гремели выстрелы, но на второстепенные дела сейчас отвлекаться было нельзя, все это должны завершить идущие следом.

«Вперед, на мост!» — это были окрыляющие слова. Люди сбежали по крутому откосу, под сапогами заскрипел речной песок. Ординарец 4-го взвода споткнулся позади своего взводного, обершарфюрера Буссе, и, изможденный, остался лежать в лощинке. Сильный огонь обороняющихся, и невозможно понять, откуда.

Чернота ночи рассеивалась. Глаза видели все лучше и лучше. Перед ними светлой лентой струилась река Лаба. По левую руку — берег, поросший камышом. По ту сторону реки — лес. Неистовый пулеметный огонь из него заставил третью роту вжаться в береговой песок. Мост взорван. В разбитых деревянных быках шумит вода.

На узком участке местности третья рота залегла, рассеявшись, укрывшись за песчаными дюнами. А теперь целью был захват плацдарма.

Слева, из тростника появилась группа русских. Они хотели идти к мосту, но увидели немцев. Обе стороны открыли огонь. Один русский упал, остальные поспешно скрылись в тростнике.

Преодолев секунды страха, третья рота продолжала действовать дальше. Короткими перебежками люди двинулись от дюны к дюне. Первые номера расчетов нашли своих вторых номеров. Отделение станковых пулеметов унтершарфюрера Фрайвальда под сильным огнем подошло к берегу. Расчет станкового пулемета унтершарфюрера Крюгера занял огневую позицию у моста и возобновил огневой бой. Пулемет Крюгера бил длинными очередями, внезапно роттенфюрер Петерсен, датчанин, упал в сторону. Пулемет замолчал. Второй и третий номера расчета оттащили убитого Петерсена. Затем пулемет Крюгера снова открыл огонь.

Пулеметный расчет унтершарфюрера Лангхофа тоже занял позицию у моста. Первый номер роттенфюрер Йохансен и второй номер роттенфюрер Нильсен, норвежец, лежали за своим станковым пулеметом и стреляли не переставая. Очереди били по лесу на противоположном берегу, туда, где были заметны вспышки выстрелов. Целей видно не было, их приходилось поражать, прицеливаясь по трассам. Но вражеский огонь стал заметно слабеть.

Взводный Буссе вскочил. Его ординарец последовал за ним. По ним ударил пулемет противника. Они укрылись за дюной. Перед укрытием ординарца перебегал второй номер другого пулеметного отделения. Снова ударила русская пулеметная очередь, Карстен Расмуссен упал, сраженный на бегу.

«Санитара!» Санитар был тут как тут. Он перевернул Расмуссена на спину. Розовая пена шла изо рта и из носа. Вот пуля пролетела, и Расмуссена нет!

Командир взвода повел людей немного влево. Ординарец — еще дальше. Потом в дело вступило минометное отделение унтершарфюрера Шульца. Немного позади в лощинке раздались глухие хлопки выстрелов. Расчеты унтершарфюреров Шютца и Ляйтнера работали точно. Роттенфюреры Ульрих, Нильсен, Конрад и, как все их называли, «все старое опытное обер-ефрейторство» знали свое дело прекрасно.

В расположении взвода тяжелого оружия, перемешавшись, залегли легкие взводы.

Вскоре день был в разгаре. Там, на противоположной стороне реки, можно уже было увидеть первых храбрецов из саперного взвода. Они проскочили через мост за последними русскими, но все же так и не смогли предотвратить подрыв моста. Зажатые на узком пятачке, они отчаянно оборонялись.

Ширина реки Лабы около тридцати метров. От моста осталась только куча расщепленных бревен. Орудия и тягачи стояли в воде. Над ее поверхностью торчали только стволы орудий и кабины. На берегу валялись бидоны из-под молока, перевернутые автомобили и санитарный автобус.

Огонь русских начал слабеть. Саперы кинулись к мосту, чтобы из уцелевших бревен сделать переход. Первая попытка потерпела неудачу, саперы понесли большие потери. Немцы снова открыли бешеный огонь. И снова саперы рванулись вперед. Им удалось устроить переправу, набив две доски поверх обломков моста.

Затем через реку устремились солдаты третьей роты. Они умело перебрались на противоположный берег, открыли огонь и начали преследовать дрогнувшего противника. Так был захвачен небольшой плацдарм. Затем прозвучала команда: «Стой! Окопаться!»

Плацдарм стал крепче. Деревья и густой подлесок затрудняли обзор. Русские еще продолжали отстреливаться. Торопливо была предпринята атака в поперечном направлении. К полудню противник прекратил огонь из стрелкового оружия, а его артиллерия смолкла только к вечеру. Когда стемнело, на плацдарме появился Старый Фриц[5], как прозвали солдаты командира своего полка фон Шольца. Он проверил переправу и дорожные условия. С наступлением ночи хауптштурмфюрер Блум и его третья рота друг за другом по узким доскам снова возвратились на правый берег.

Пока полк «Нордланд» сражался за Термигоевскую, в ночь на 8 августа боевая группа полка «Германия» под командованием штурмфюрера Вагнера оборудовала переправу у Петропавловской. После того как и в этом месте русские заблаговременно взорвали мост, «Германии» удалось переправиться через брод и захватить плацдарм. Оба плацдарма в течение 8 августа находились под обстрелом советских войск.

К этому времени были получены новые данные разведки о том, что ниже по течению есть еще один брод, а у Тенгинской сохранился пока еще целый мост. Находившийся ближе всех от этого населенного пункта танковый батальон «Викинг» был немедленно направлен туда. Утром 8 августа танки Мюленкампа двинулись в Тенгинскую. В 11.00 там был создан плацдарм, на который чуть позже подошли роты полка «Нордланд». Уже в тот же день 3-й танковый корпус фон Макензена стоял у ворот Майкопа. В связи с этим необходимо осветить ход операции, которая была единственной в своем роде.

Штурм Майкопа представлял собой одну из самых отчаянных операций в военной истории. Перед небольшим отрядом немецких солдат, переодетых в форму войск НКВД, направленных в Майкоп впереди наступающих войск, была поставлена задача предотвратить разрушение нефтехранилищ и нефтепромыслов. Снова слово «нефть» стало волшебным. Как же все это происходило?

Лейтенант барон Фолькерзам из прибалтийских немцев, потомок адмирала, служившего и погибшего на русском флоте, в восточнопрусском городе Алленштайн собрал и подготовил группу из 62 прибалтов и судетских немцев, говоривших по-русски. Теперь интенсивная подготовка должна была принести свои плоды при выполнении поставленной задачи.

В ночь на 2 августа, когда 13-я танковая дивизия стояла под Новоалександровской в долине Кубани, барон Фолькерзам собрал своих лжеслужащих НКВД у одной из деревень, занятой советскими солдатами разных национальностей.

После того как подразделение подслушивания провело разведку, лжесолдаты НКВД получили логически обоснованные указания.

Внезапно подразделение НКВД оказалось в деревне. Откуда оно взялось, не мог сказать никто. Барон Фолькерзам приказал своим людям собрать красноармейцев и выступил перед ними с речью: «Солдаты славной Красной Армии! Фашисты еще не победили. Наш великий Сталин лишь заманил немцев на Кавказ, чтобы уничтожить их в ловушке...»

Один казак громко рассмеялся. Солдат НКВД вывел его и поставил перед оратором.

«Саботажник!» — прокричал Фолькерзам.

«Прикажите его расстрелять?»

«Позже!» — оборвал его Фолькерзам и продолжал: «Вы должны мне быть благодарны, что наше появление здесь удержало вас от дезертирства. Несмотря на это, я дам вам пример. Казаки, направо! Украинцы, вперед! Давай, давай!»

После того как всех поделили по национальностям, Фолькерзам приказал: «Казаков отвести к северу. Я сейчас подойду!»

Взвод ушел в ночь. Вскоре был найден атаман казаков, которого посвятили в план. Когда казаки подходили уже к немецким рубежам, вместо расстрела устроили фейерверк. Таким же образом были отделены и другие национальности. Позади остались только русские.

Лейтенант Фолькерзам, которого звали теперь майор Трухин, собрал своих «солдат НКВД», посадил их на русские машины и вместе с русскими поехал в направлении Майкопа. Вскоре они едва продвигались через заторы на дороге, но «майору НКВД» удавалось пробивать путь.

Мост у Армавира охраняли настоящие войска НКВД, они регулировали движение и давали указания подходившим воинским частям. Это было уже 2 августа. Лжемайор НКВД вышел из машины, подошел к настоящему полковнику НКВД и хотел доложить:

— Товарищ полковник...

— А, это наконец-то вы? Мы вас давно ждем. Как ваша фамилия?

— Майор Трухин из бригады имени товарища Жданова. Мы прибыли из Сталинграда со специальным заданием...

— Здесь вы мне не нужны. Освободите дорогу! — на этом разговор с нервным полковником НКВД закончился.

Лжемайор НКВД Трухин соединил свою колонну с той, что шла впереди. Приехал в Майкоп и остановился прямо перед штабом войск НКВД. На лестнице он повстречался с офицером, который видел барона Фолькерзама в степной деревне. Он уже доложил в штабе о «ликвидации» казаков. Лучшего начала нельзя было и ожидать. Чуть позже генерал НКВД жал руку лже-Трухину и отдавал распоряжение о размещении его людей на квартиры в соседнем доме.

Фолькерзам выставил часовых и обсудил со своими людьми дальнейшие задачи. Отдельные группы должны были сначала разведать места расположения нефтяных складов и нефтепромыслов, а затем разработать план, как предотвратить их подрывы. Сам Фолькерзам хотел отправиться на фронт, чтобы предотвратить большие потери немецких войск в случае их наступления, которое не должно было начаться раньше 8 августа. Во время вечерней выпивки генерал НКВД предложил лжемайору поехать на следующий день на фронт с инспекторской поездкой. Вот счастливое совпадение!

На следующий день они вдвоем выехали на фронт. Трухину удалось в нескольких местах убедить генерала не массировать артиллерию, а разместить ее равномерно по фронту. Фолькерзам добился этого, потому что на этом направлении немцы намечали нанесение главного удара.

До 7 августа была проведена разведка объектов и подготовлены планы. К этому времени 13-я танковая и 16-я пехотная (моторизованная) дивизии подошли к Майкопу. В городе воцарился хаос. Обозы и штабы потянулись в горы. Немцы, переодетые в форму НКВД, точно знали свои задачи. Фолькерзам с небольшим отрядом отправился на фронт, так как там в последнюю минуту оборона все же была снова усилена, именно на участке, где ожидался главный удар немцев.

Ну а потом началась серия последовательных ударов. Вечером 8 августа авангарды 13-й танковой дивизии стояли под Майкопом. Люди Фолькерзама сначала взорвали советский узел связи. Никто из русских не заподозрил, что взрыв произошел не из-за немецких снарядов, а был устроен тремя людьми из группы Фолькерзама. Все линии связи были оборваны.

В то же время отряд немцев, переодетых в форму войск НКВД, захватил телеграфную станцию. На все запросы давался один и тот же ответ: «Город оставлен. Телеграф прекращает свою работу!» Это внесло еще больше путаницы. Ни одна из воинских частей не хотела отставать. Все устремились в горы.

Очень сложно было предотвратить взрывы важнейших нефтепромыслов, находившихся друг от друга на большом расстоянии. Не везде переодетым немцам удалось убедить охрану присоединиться к отступавшим. В пригороде Макде нефтепромыслы были взорваны, а нефтехранилища подожжены.

В ночь на 9 августа 13-я танковая дивизия форсировала Лабу. После нескольких мелких боев в 15 часов три штурмовые группы 13-й танковой дивизии ворвались в Майкоп.

В первой ударной группе у северо-восточной окраины на высотах у села Калмыково было девять бронетранспортеров 1-го батальона 66-го полка боевой группы Кризолли. Вдалеке в долине лежал Майкоп. Непрерывно в направлении Майкопа поспешно отходили русские колонны. Облака пыли закрывали всю долину. Но бронетранспортеры ударной группы были пока одни. Главные силы боевой группы из-за подрыва мостов далеко отстали. Генерал Герр, находившийся в авангарде, приказал наступать дальше.

Немецкие части продвинулись до села Калмыково и к реке Глага, мост через которую был взорван. Нашли брод. К этому времени подошли остальные части. Вновь приданный ударной группе 2-й батальон специального назначения «Бранденбург» и танки боевой группы фон Рачека пошли в атаку.

Герр отдал новый приказ — 1-й батальон 66-го полка выдвинулся для обеспечения левого фланга, но в лесу втянулся в бой, который по приказу командира дивизии был прекращен. Мотопехотный батальон Брукса получил новую задачу: «1-му батальону 66-го мотопехотного полка наступать на Майкоп и перед ним захватить мост!»

Атака началась в 13 часов. Во главе на четырех русских грузовиках продвигался взвод «бранденбуржцев» под командой лейтенантов Прохазки и Зойберлиха. На первой машине — говорящий по-русски лейтенант, а в машинах — солдаты, чувствовавшие себя в Майкопе как дома. Во главе 1-го батальона 66-го полка шел взвод лейтенанта Отте из 3-й роты. 1-й батальон 66-го полка прикрывала батарея 13-го артиллерийского полка. Северо-восточный въезд в Майкоп был хорошо виден в лучах яркого солнца. Ведущие к нему большие широкие дороги были еще забиты многочисленными колоннами противника.

Взвод «бранденбуржцев» увеличил скорость и скрылся в городе. За ним последовали бронетранспортеры. Не высовывалась ни одна голова. Квербет продвигался в сдержанном темпе, чтобы дать возможность батальону подтянуться.

«Бранденбуржцы», переодетые в русскую форму, продвигались по городу очень медленно. Их остановил советский генерал и спросил, какое задание они выполняют. Находчивый лейтенант «бранденбуржцев» доложил:

— Нам дали приказ усилить охрану моста!

— Давайте быстрее, — напутствовал их генерал.

«Бранденбуржцы» застали мост неповрежденным. Прямо на мосту они присоединились к взводу охраны.

— Слезай! — с криком «ура!» взвод бросился на охрану, захватил мост и создал маленький плацдарм. В рукопашной схватке погиб лейтенант Прохазка. Командование принял на себя лейтенант Зойберлих. «Бранденбуржцев» атаковали со всех сторон, но они держались до тех пор, пока не подошли подкрепления. Тем временем майор Брукс со своим батальоном въехал в город. Бронетранспортеры мчались мимо вражеских колонн. Гренадеры вели огонь из бронетранспортеров на ходу, бросали ручные гранаты. Перед зданием штаба еще стоял советский часовой. На улицах попадались гражданские люди с повязками на рукавах и винтовками.

На полном ходу подошел взвод Отте, спешился и перебежал через реку по мосту на другую сторону реки. Бронетранспортеры освободили улицу и спрятались в укрытие. Потом стали подходить остальные. Но мост уже находился под сильным минометным огнем.

Майор Брукс направил 2-ю роту в обход. Люди прошли через реку по грудь в воде, но перебрались на другой берег и фланкирующим огнем не дали русским сосредоточиться у плацдарма.

Когда майор Брукс и его адъютант проскочили через мост, исход боя уже был решен в пользу батальона. Два сапера после короткой рукопашной с двумя русскими солдатами сбросили подрывные заряды из-под пролета моста в реку. Тут как раз подошли первые танки. Минометная мина угодила в командирский танк. Было убито шесть офицеров, среди них — командир 1-й роты 66-го мотопехотного полка обер-лейтенант Шмидт, среди раненых оказались командир 1-го батальона 4-го танкового полка майор Монтфорт и адъютант 1-го батальона 66-го мотопехотного полка обер-лейтенант Пальм.

Противник попытался сводными отрядами уничтожить маленький плацдарм. Взвод Отте и «бранденбуржцы» отбили все атаки, иногда переходили в штыковую. Большие неприятности переправе доставляла зенитка противника, хорошо укрытая за песчаной дюной. Майор Брукс понимал, что это орудие надо непременно уничтожить. Ему не пришлось долго спрашивать, кто отважится на это. Фельдфебель и солдат из 3-й роты 66-го полка подползли к зенитке и заставили ее замолчать. Теперь можно было приступать к расчистке моста. Четверых солдат отправили в кабины грузовиков, стоявших на мосту. Стоявшему перед въездом танку типа IV из 1-го батальона 4-го танкового полка отдали распоряжение въехать на мост и протолкнуть грузовики. Танк двинулся вперед и, словно паровоз вагоны поезда, сдвинул грузовики друг с другом и протолкнул их перед собой. Потом машины опрокинули в придорожные канавы. Мост был свободен. По нему покатили танки 1-го батальона и расширили плацдарм, действуя во взаимодействии с подошедшими подкреплениями. У дороги, шедшей в поперечном направлении через сады, была снова организована оборона, с тем чтобы провести здесь ночь.

Тем временем боевая группа фон Рачека с боями продвигалась по многочисленным улицам Майкопа, вышла к вокзалу и готовилась к наступлению на следующий день. В 18.50 все силы противника, находившиеся здесь, были уничтожены, а этот сектор города — очищен.

Противник продолжал удерживать западную часть города и ожесточенно оборонялся. Боевая группа Штольца у северо-западного въезда в Майкоп натолкнулась на хорошо организованную оборону противника и была вынуждена в наступившей темноте отойти на три километра от городской окраины.

На плацдарме и в занятой части Майкопа ночь прошла относительно спокойно. Но тыловые части дивизии и передовой отряд «Нефтяной бригады» во время марша подверглись нападениям со стороны отставших подразделений противника. Особенно ощутимые потери понес передовой отряд Лаада (из «Нефтяной бригады»). «Нефтяная бригада» предназначалась для скорейшего ввода в строй нефтепромыслов и нефтеперерабатывающих предприятий в интересах немецких войск. Сейчас, после того как войска вышли к Майкопу, постоянная нехватка горючего должна быть устранена. Но немцев ждало разочарование: оказалось, что нефтепромыслы находятся не под Майкопом, а значительно дальше, в горных районах. «Нефтяной бригадой» командовал генерал-майор Хомбург, служили в ней специалисты.

Десятого августа сражение за Майкоп продолжилось. Пока боевая группа Кризолли удерживала и расширяла плацдарм, боевая группа фон Рачека снова перешла в атаку из района вокзала, чтобы через брод выйти к южному мосту. Это наступление с правого фланга прикрывала боевая группа Штольца (43-й мотоциклетный батальон). Несмотря на поддержку артиллерии, боевая группа фон Рачека в 15 часов была остановлена и продвинуться дальше не могла из-за ожесточенного сопротивления противника.

Плацдарм на Белой снова был расширен при поддержке танков. При этом был ранен майор Брукс. Командование мотопехотным батальоном принял капитан Бюшлеб. Очистка города от подразделений противника продолжалась.

Вечером последовало специальное сообщение немецкого радио о взятии Майкопа. Было объявлено, что генерал-майор Герр награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Этой наградой были отмечены действия альтмаркско-ангальтской 13-й танковой дивизии.

На рассвете 11 августа плацдарм был расширен атакой на правом фланге. Второй батальон 66-го мотопехотного полка пробился через брод через Куджип и Белую, но потом на плохо просматриваемой местности вынужден был залечь перед сильной обороной противника. Только вечером после наступления в обход, в 21.00 стремительной атакой был захвачен шоссейный мост Майкоп — Туапсе. В последний момент немецкие саперы сняли подрывные заряды, поэтому мост не был взорван.

Сорок третий мотоциклетный батальон вел разведку в южном направлении. Под Тульской все мосты были взорваны. Под Абадзехской мотоциклисты установили связь с 16-й пехотной (моторизованной) дивизией. А теперь проследим ее путь при взятии Майкопа.

Девятого августа главные силы этой дивизии по только что переделанному мосту под Сасовской перешли реку Лаба. Пока части 156-го мотопехотного полка брали Лабинскую, 116-й танковый батальон и мотоциклисты майора Бреде из 165-го мотоциклетного батальона атаковали южную окраину Майкопа. В 16.30 передовое охранение находилось у Данилова в 9 километрах юго-восточнее Майкопа. В 17.00 была установлена связь с наступавшей также на Майкоп 13-й танковой дивизией. Затем начались серьезные бои передовых подразделений с колоннами противника, стремившимися уйти к Майкопу. Третья батарея 151-го артиллерийского полка подверглась особенно сильным атакам противника. Батарея обер-лейтенанта Ремюса била по атакующим с дальности 300 метров, пока наконец с помощью взвода мотоциклистов не удалось выправить положение. На другом участке главным организатором преодоления кризиса стал командир 3-го дивизиона 146-го артиллерийского полка майор Хаммон. Он подчинил себе батарею штурмовых орудий 203-й бригады. Командир батареи погиб. Хаммон продолжал вести бой вместе со штурмовыми орудиями. Три танка противника были подбиты. В 16.30 Хаммон доложил командиру дивизии: «Дорога для наступления открыта. Связь со 156-м мотопехотным полком установлена».

Наступление 156-го мотопехотного полка из Ярослава во взаимодействии с 3-й ротой 116-го танкового батальона, а также частью 203-й бригады штурмовых орудий и 165-го мотоциклетного батальона из Кужорской предотвратило прорыв советской 45-й стрелковой бригады, которая под давлением 13-й танковой дивизии пыталась отойти на юг в район Лесного Кавказа. Уйти удалось лишь остаткам этой бригады. Большая часть ее вооружения и техники, в том числе 400 автомобилей американского производства, была захвачена. Спидометры автомобилей показывали незначительный пробег. Машины свидетельствовали об усиленной материальной помощи союзников.

Двенадцатого августа боевая группа майора Бреде (165-й мотоциклетный батальон с усилением) начала наступление с майкопского плацдарма в направлении Апшеровской и далее на Хадыженскую. Но наступление потерпело неудачу из-за жесткой обороны противника на труднодоступной горной местности. При этом храбрый и опытный командир мотоциклетного батальона майор Бреде был тяжело ранен.

Другие части 16-й пехотной (моторизованной) дивизии в тот день продвинулись через Тульскую до Абадзехской.

Так развивались боевые действия в полосе 3-го танкового корпуса в районе Майкопа. А теперь вернемся несколько назад, чтобы рассказать о наступлении 57-го танкового корпуса, которому 8 августа удалось форсировать реку Лаба у Тенгинской.

После подхода дополнительных сил на плацдарм у Тенгинской дивизия СС «Викинг» боевой группой в составе полка «Нордланд» и танкового батальона 10 августа подошла к реке Белаба в районе Белореченской. Белореченская имела важное значение как крупный узел железных и шоссейных дорог, кроме того, через нее проходил нефтепровод в направлении Туапсе. Здесь же находились важные мосты.

Из Тенгинской боевая группа «Нордланд» начала наступление в юго-западном направлении. Солнце припекало немилосердно. Впереди танковой колонны патрулировали бомбардировщики майора Диринга. За танками следовала головная 3-я рота «Нордланд» гауптштурмфюрера Блума. 1-й батальон «Нордланд» шел первым. В 13.00 танковый батальон после 30-километрового марша вышел к реке Белаба южнее Великого. Из данных воздушной разведки следовало, что на этом участке противник относительно слаб, а в районе Белореченской — значительно сильнее. Внимание генерал-майора Штайнера было приковано к неразрушенным мостам у Белореченской. Его план заключался в том, чтобы одной боевой группой севернее станицы форсировать Белабу, а потом ей наступать в южном направлении и, таким образом, обойти оборонительный рубеж у Белореченской с тыла.

В то время как боевая группа «Германия» с главными силами «Викинга» из Петропавловской медленно продвигалась через пойму Лабы, пересеченную многочисленными рукавами, прямо на Белореченскую, откуда советские войска ожидали нанесение главного удара, танковый батальон штурмбаннфюрера Мюленкампа широким фронтом подошел к реке южнее Великого. Мощный танковый кулак остановился в песчаных дюнах на речном берегу и угрожающе направил свои пушки и пулеметы на противоположный берег. Там не было ни души. Под прикрытием танковых пушек спешившаяся 3-я рота «Нордланд» начала переправляться через реку.

К самому берегу подступал дубовый лес, простиравшийся далеко правее. Широким фронтом взводы и роты брели по грудь в воде через сорокаметровую быструю горную реку. Ее приходилось преодолевать по двое, поддерживая друг друга, чтобы противостоять течению. Оружие необходимо держать высоко над головой. Третья рота добралась до противоположного берега и оборудовала плацдарм, который к вечеру был расширен вправо по хорошо просматривавшемуся дубовому лесу. Из-под носа третьей роты стартовал вражеский одномоторный самолет и исчез в вечерних сумерках. К этому времени разведывательный батальон «Викинг» взял Великое и прикрыл северный фланг. Ночью 1-й батальон «Нордланд» и часть танкового батальона переправились через разведанный брод. Главные силы «Викинга» и авангард подошедшей словацкой моторизованной дивизии подошли к Гиагинской. Пока советские войска ожидали главного удара с этого направления, танки Мюленкампа и гренадеры Полевача с тыла ворвались на русские позиции у Белореченской.

В ту ночь разведывательная группа была направлена для установления связи со стоявшей под Майкопом 13-й танковой дивизией. Так как в это время разведывательный батальон «Викинг» еще не был полностью боеспособен (часть его, так же как и полк «Вестланд» и по одному батальону из «Германии» и «Нордланда», с опозданием получила транспортные средства, вооружение и еще только выдвигалась к фронту), в разведгруппы пошли также и солдаты из батальонов. Об одной из таких разведывательных групп рассказывал командир 4-го взвода 1-й роты полка «Нордланд» унтершарфюрер Рёге: «Перед Лесным Кавказом однажды вечером я получил приказ с разведывательной группой установить связь с 13-й танковой дивизией. Во время гонки к Майкопу между «Викингом» и 13-й танковой дивизией образовался большой промежуток. Мы должны были его преодолеть. Расстояние составляло около 30 километров. Так как я понятия не имел об организации действий разведгруппы, я мог выделить для нее два мотоцикла с коляской с экипажами. Наши водители мотоциклов были из старой 15-й роты «Нордланд», старые опытные бойцы из стрелков-мотоциклистов. Они кое-что понимали в действиях мотоциклетных разведгрупп.

Сдав наши солдатские книжки ротному, в 23.00 мы тронулись в путь. В лунном свете ехать было хорошо. Через 10 километров — первый перекресток. По шедшей поперек направления нашего движения дороге непрестанным потоком отступали части противника. Мы осторожно приблизились и дождались разрыва в его колоннах. Около часа возобновили движение. Через пять километров — та же картина. Снова перекресток. Снова дождались промежутка между колоннами и двинулись дальше. Но тут у бывших солдат 15-й роты «Нордланд» проснулся охотничий инстинкт. Развернулись, установили пулемет, и, когда к перекрестку приблизилась маршевая колонна, немецкий пулемет выпустил по ней 600 пуль. Крики, суета, бегство. А потом — на подготовленные мотоциклы — и вперед, на Майкоп.

Теперь стало опаснее. Вскоре должны были появиться охранения 13-й танковой дивизии. Мы ехали, останавливались, ждали. Но вот послышались немецкие голоса. Белая ракета! Разведгруппа обозначила себя. Охранения 13-й танковой дивизии были приятно удивлены, когда мы появились перед ними. Нас вызвал генерал-лейтенант Герр, которого разбудили. Он дружески принял нас на своем командном пункте. На большой карте с нанесенной обстановкой я показал маршрут нашего марша и доложил о наблюдениях. Потом была установлена надежная связь с 13-й танковой дивизией, и мы возвратились в роту».

Действия разведгруппы Рёге особенно четко выявили передвижения противника между дивизиями. Он часто уходил в поиски с разведгруппами.

На рассвете 11 августа оставшиеся танки танкового батальона «Викинг» переправились через брод южнее Великого. Ночью радиоузел «Викинга» перехватил радиограмму советского 17-го кавалерийского корпуса, содержавшую распоряжения эскадронам корпуса. В соответствии с ними эскадроны должны были сосредоточиться в районе северо-западнее Белореченской для атаки обнаруженного плацдарма у Великого. Но «Викинг» оказался быстрее!

Танковый батальон с гренадерами 1-го батальона «Нордланд» на броне смелой атакой на юго-восток между рекой Белая и лесным поясом в направлении на Пшехскую рассеяли русскую кавалерию в районе сосредоточения и, преодолев ожесточенное сопротивление, овладели этим населенным пунктом. Повсюду метались кавалерийские лошади без всадников.

Пока танковый батальон с 1-м батальоном «Нордланда» на борту атаковали противника с тыла, главные силы «Викинга» двинулись по шоссе из Гиагинской на Белореченскую. С 6.00 повсюду происходили стычки с русскими колоннами, шедшими к Белореченской и пытавшимися выйти к переправе через реку Белая. В пяти километрах северо-восточнее Белореченской русская маршевая колонна двигалась прямо на орудия 3-го дивизиона 5-го артиллерийского полка СС. Штурмбаннфюрер Энгельхардт из штаба «Нордланда» первым заметил части противника и вызвал огонь дивизиона. Русские быстро сдались: подполковник, четыре капитана, 400 красноармейцев и четыре медсестры. Все они были смертельно усталыми и полностью разбитыми.

В первую половину дня «Викинг» с фронта атаковал Белореченскую. Впереди на русских грузовиках поехали переодетые в русские шинели и вооруженные русским оружием солдаты 7-й роты «Бранденбурга». Они с ужасом на лицах, запыхавшись от бегства, с криками: «Танки! Танки!» промчались мимо последнего русского оборонительного рубежа у Белореченской. Это повергло советских солдат в панику. На батареях взяли орудия на передки и помчались в тыл. За ними на полном ходу последовали батареи на автомобильной тяге. Советские офицеры и комиссары, пытавшиеся остановить бегущих и вернуть их на позиции, были также сметены и охвачены паникой.

«Бранденбуржцы» проскочили по мосту под Белореченской и предотвратили его подрыв. Часть их помчалась дальше. Советский артиллерийский дивизион, хотевший занять за Белой огневые позиции, был обстрелян с машин и рассеян. Затем «бранденбуржцы» оказались у железнодорожного моста, сбросили русские шинели и заняли оборону.

Чуть позднее главные силы «Викинга» стояли у Белореченской и усилили «бранденбуржцев». Действия 2-го батальона полка специального назначения «Бранденбург» проложили войскам группы армий «А» дорогу к важным пунктам. Под Ростовом это была 8-я рота «Бранденбурга» под командованием капитана Граберта. Эта рота потеряла под Майкопом своего второго командира, обер-лейтенанта Цюлиха, а также лейтенанта Прохазку, фельдфебеля Шинка, ефрейтора Перунтера и еще трех «бранденбуржцев».

В Пшехской соединились «бранденбуржцы», танковый батальон «Викинг» и 1-й батальон «Нордланд». Таким образом, «Викинг» 11 августа 1942 г. оказался перед входом на Лесной Кавказ.

ЮЖНЕЕ МАЙКОПА И НА ТУАПСИНСКОМ ШОССЕ

Выдвижение 44-го егерского корпуса — Каждая дивизия получает свой перевал — Цель — Туапсе — Прорыв батальона Лангезее в тыл противника — Жаркие бои за Оплепен — В нефтеносном районе Нефтегорска и Кура-Цице

Во время обсуждения обстановки в Курчевской, когда еще не было полной ясности о предстоящих действиях соединений, командир 49-го горнострелкового корпуса генерал Конрад предложил командующему группой армий «А» фельдмаршалу Листу следующий план:

1. Дивизии СС «Викинг» наступать на плечах противника сразу же на Туапсе, чтобы захватить важный Гоитхский перевал, через который проходят железная и шоссейная дороги; как можно глубже продвинуться по побережью и обеспечить пространство для развертывания подходящих соединений.

2. Как можно быстрее подвести альпийский корпус, вопрос о передислокации которого был еще не решен.

3. Вслед за «Викингом», пока противник не успел организовать достаточно прочную оборону, продвигать горнострелковые соединения.

Если рассматривать эти предложения с точки зрения настоящего времени, оценка обстановки Конрадом вполне обеспечивала достижение успеха, но развитие событий пошло по другому пути. В тот момент уже ясно ощущалась нехватка сил. Слишком великие цели пытались достигнуть слишком малыми силами!

Главная ошибка крылась в действиях немецкого верховного главнокомандования, наметившего для каждой дивизии «свой» перевал. Если ознакомиться с военно-географической разработкой высокогорной школы Фульпмеса, то можно сразу понять риск, скрытый в большинстве из назначенных перевалов.

Тем более не поддается пониманию, почему немецкие горнострелковые соединения применялись именно так. Разработка описывает все горные перевалы и присваивает каждому из них номер. Под первым номером обозначена дорога вдоль Черного моря через Новороссийск до Батуми, № 2 — дорога Майкоп — Туапсе, № 3 — Майкоп — Курджинская — перевал Тубы и дорога № 4 — Майкоп — Даховская — Адлер. Разработка была основана на русской географической литературе, часть которой была еще царских времен, на данных, почерпнутых из рассказов знатоков этой местности и допросов военнопленных.

О дороге № 2 Майкоп — Туапсе читаем: «Протяженность — около 190 км. Дорога в хорошем состоянии, долгое время улучшалась и ремонтировалась. Плавно спускается к Туапсе. На некоторых участках — спуски более 10 градусов. Хорошие условия для маскировки. До станции Апшеронская поворотов мало. Заправочные станции — в 9 км юго-западнее Майкопа ив Апшеронской. В 90 километрах юго-западнее Майкопа — серпантин. Строительный материал — в наличии (лес).

№ 3: через перевал Тюбы (высота — около 2600 метров). По-видимому, дорога проходима для вьючных животных.

№ 4: По этому пути, судя по показаниям двух военнопленных, в 1938 году было начато строительство секретной военной дороги из Майкопа на Эртос — Задок. Во многих местах дорога проходит через туннели».

Так говорилось в разработке, подготовленной Высокогорной школой Фульпмеса. При ближайшем рассмотрении единственно пригодной для прохождения войск оказалась только дорога Майкоп — Туапсе. Дороги № 3 и 4 представляли слишком большой риск. Два предложения из характеристики — лучше, чем совсем ничего. Тем не менее генерал де Ангелис повел вперед 44-й егерский корпус, чтобы через Лесной или Понтийский Кавказ пробиться к Черному морю.

Одиннадцатого августа, захватив Белореченскую, дивизия «Викинг» захватила вход в горы, покрытые лесом.

В то время как «Нордланд» обеспечивал охранение района западнее Пшехской, боевая группа «Германия» прошла по неразрушенным мостам и уже во второй половине дня 11 августа за танковым батальоном двинулась по лесной дороге вдоль Пшехи на Кубанскую. Местность здесь характеризовалась горами, покрытыми лесом, узкими долинами, плохими извилистыми дорогами, непроходимыми зарослями рододендронов. Такие условия не подходили для действий мотопехотных соединений. Местность явно не была пригодной для действий танков. Несмотря на это, командование корпуса требовало быстрого продвижения «Викинга» с предварительной задачей захватить Хадыженскую и нефтяные промыслы в районе Нефтегорск, Нефтяная. По пятам уже шли специалисты-нефтяники. Они должны были приспособить источники нефти для снабжения немецких моторов.

Двенадцатого августа дивизия «Викинг» взяла Кубанскую и 1-м батальоном полка «Германия» двинулась по дороге на Апшеронскую. Второй батальон «Германии» под командованием штурмбаннфюрера Ёрхеля повернул на Тверскую, наткнулся на крупные силы противника, которого вскоре удалось разгромить при поддержке 21-го корпусного минометного дивизиона и дивизиона реактивных минометов. Вечером 12 августа немецкие войска вышли к Пшишу у Тверской. Здесь полк «Нордланд» сменил 2-й батальон «Германии» в охранении, 2-й батальон был отведен через Кубанскую и последовал за 1-м батальоном «Германии» в направлении Апшеронской. Таким образом, дивизия «Викинг» оказалась широко растянутой по фронту, проходящему по гористой закрытой местности, и была вынуждена ждать подхода остальных соединений. Повсюду еще шли бои с отставшими разрозненными группами советских войск.

Двенадцатого августа полк «Вестланд» и 3-й батальон «Нордланд», вышедшие с рубежа по Миусу, прибыли в расположение дивизии. Это пополнение было как нельзя кстати. Теперь в распоряжении «Викинга» было 7 мотопехотных батальонов. Полк «Вестланд» стал подвижным, в нем было два батальона по пять рот в каждом. Не хватало только 3-го батальона «Германии», который прибудет в дивизию из Амвросиевки только в последние дни августа.

Двенадцатого августа дивизия «Викинг» начала наступление двумя группами — по долинам рек Пшиш и Пшеха в направлении Хадыженской и Апшеронской. В тот же день с Майкопского плацдарма начала наступление на Хадыженскую по дороге № 2 боевая группа 16-й пехотной (моторизованной) дивизии.

За день до этого боевая группа Бреде (165-й мотоциклетный батальон, усиленный 4-м дивизионом 146-го артиллерийского полка и 203-й бригадой штурмовых орудий) непосредственно от командира 3-го танкового корпуса получила следующий приказ:

«Передовому отряду Бреде рано утром 12.8 в тесном взаимодействии с 13-й танковой дивизией наступать с майкопского плацдарма через Апшеронскую на Хадыженскую. Дивизия СС будет вести наступление из Белореченской на Хадыженскую. Фланговая колонна 16-й моторизованной дивизии будет продвигаться из Абадзехской через Ширванскую в направлении Хадыженской».

В 23.00 из 13-й танковой дивизии пришло сообщение, что мост через Курджипс захвачен и путь для дальнейшего наступления свободен.

Утром 12 августа боевая группа майора Бреде (командира 165-го мотоциклетного батальона) с прибытием приданного ей 3-го дивизиона 146-го артиллерийского полка перешла в наступление. Сразу после выступления майор Бреде получил от начальника разведки 16-й пехотной (моторизованной) дивизии материалы. Они были подготовлены на основе оценки русских документов, добытых подполковником медицинской службы доктором Мюлингом. На них были указаны направления сосредоточения основных усилий русских в обороне.

Сначала наступление боевой группы Бреде привело к выигрышу территории. Затем дорога к центру нефтепромыслов Нефтяная пошла через узкое ущелье. Наступление было задумано как молниеносное и должно было осуществляться с ходу. Однако продвижение боевой группы Бреде было вскоре остановлено в связи с большими потерями перед опорными пунктами противника, умело оборудованными в скалах. Против них было необходимо применять орудия. Майор Бреде был тяжело ранен. Командование боевой группой принял командир 3-го дивизиона 146-го артиллерийского полка майор Хаммон. Но все попытки продолжить наступление терпели неудачу. По приказу командира 3-го танкового корпуса наступление было остановлено.

В последующие дни 16-я пехотная (моторизованная) дивизия, несмотря на труднопроходимую местность, одним полком с приданными ему подразделениями пробилась к Абадзехской, а 60-м мотопехотным полком — почти к самым нефтепромыслам Нефтяной. В этих районах 16-я пехотная (моторизованная) дивизия ждала подхода 97-й егерской дивизии. С этого рубежа 16-я пехотная (моторизованная) дивизия в середине августа была переброшена на Восточный Кавказ.

А как продолжались бои в полосе дивизии «Викинг»?

За 13 августа 1942 года в журнале боевых действий 3-го батальона полка «Нордланд» содержится следующая запись:

«7.00: батальон вышел к Комсомольской. Батальону поручена охрана командного пункта дивизии. Батальон придан полку «Вестланд». Сильный артиллерийский и минометный огонь противника. Два командира роты — гауптштурмфюрер Шнабель и оберштурмфюрер Хилькер погибли при артиллерийском обстреле.

16.20: батальон продолжал движение на Тверскую и совместно с 1-м батальоном «Нордланд» взял этот населенный пункт. Захвачено 46 пленных».

Четырнадцатого августа полк «Нордланд», на основе которого была образована западная ударная группа, продолжал наступление дальше на юг и взял Кабардинскую. Передовые охранения стояли неподалеку от Мука. Там были видны горящие нефтепромыслы и важные сооружения.

1-й батальон полка «Германия» в долине Пшехи вышел в районе севернее Апшеронской. Второй батальон этого полка под командованием штурмбаннфюрера Ёрхеля сначала прочесал горную цепь между обеими ударными группами «Викинга», а потом подошел в район Апшеронской.

Таким образом, дивизия «Викинг» на двух участках находилась непосредственно на важной дороге Майкоп — Туапсе, но уже было ясно, что необходимо дожидаться, пока подойдет 44-й егерский корпус.

Сто первая и 97-я егерские дивизии находились в двух суточных переходах. Швабские и баварские егеря шли с небывалой скоростью в сильную жару по немыслимой пыли.

Сто первая дивизия генерал-майора Дистеля 11 августа вышла к Тенгинской. На следующий день продолжила марш. Северо-западнее Гиагинской, на западном берегу Белой, она была вынуждена прервать его, чтобы разгромить группу противника, насчитывавшую до 600 человек. Четырнадцатого августа 229-й егерский полк вошел в Кубанскую, а 228-й егерский полк — в Тверскую в полосе наступления «Викинга».

В то же время баварская 97-я егерская дивизия генерал-лейтенанта Руппа маршем шла через Армавир в район Майкопа, чтобы сменить 13-ю танковую и 16-ю пехотную (моторизованную) дивизии. 204-й егерский полк 13 августа прибыл в Майкоп, 207-й егерский полк — в Баналов — Клухорскую.

В результате этого марша обе дивизии 44-го егерского корпуса вышли на исходные позиции. В приказе командира корпуса № 108, содержавшем подзаголовок «К наступлению на черноморское побережье», излагался замысел наступления. В нем говорилось:

«44-му егерскому корпусу нанести удар из района Белореченская, Майкоп в направлении Кабардинская, Хадыженская, Самурская, Даховская и захватить участок побережья Туапсе, Адлер».

Баден-вюртембергская 101-я егерская дивизия получила задачу наступать прямо вдоль шоссе и железной дороги через Хадыженскую и Гоитхский перевал на Туапсе.

Пятнадцатого августа она прибыла в исходный район и направила 229-й егерский полк через Кубанскую за рубеж охранения полка «Германия» на Апшеронскую. В 15.00 этот населенный пункт после ожесточенного сражения был взят. 228-й егерский полк продвинулся к охранению полка «Нордланд» и в тот же день занял нефтеносный район западнее Кура-Цице.

Однако до сих пор длинные фланги ударных групп не имели надежного прикрытия. В тылу постоянно происходили бои с отдельными подразделениями противника. Четырнадцатого августа подразделения 2-го батальона полка «Нордланд» под Гурийской во время попытки прорыва советских частей в южном направлении были вынуждены вступить в тяжелый бой. Кроме того, существовала большая угроза западному флангу, так как словацкая моторизованная дивизия слишком медленно продвигалась в условиях горной местности. Эта дивизия наступала западнее «Викинга».

Шестнадцатого августа было необходимо атаковать силы противника северо-западнее реки Пшиш на рубеже Тверская, Хадыженская. Об этом говорится в записях журнала боевых действий 3-го батальона полка «Нордланд» от 16.8:

«3.30: выступили из Мука. 7.10: подошел танковый батальон с 9-й ротой. 7.25: подошла 10-я рота. 10.30: взята Линейная. Зачистка окончена. Погибли: оберштурмфюрер Ройс и два унтершарфюрера. Семь человек ранено. 11.30: подошедшая 11-я рота занялась прочесыванием леса. Во время повторного прочесывания погиб унтерштурмфюрер Люттгенс. Трофеи: две 45-мм пушки, два орудия 76-мм, пять легких минометов, пулеметы, лошади, два грузовика, 34 пленных. 17.00: совещание командиров рот и оценка обстановки. Донесение воздушной разведки: колонна из 100 грузовиков, похоже, спасается бегством в юго-западном направлении».

О штурме Линейной командир танкового батальона «Викинг» штурмбаннфюрер Мюленкамп сказал следующее:

«После марша в боевых условиях внезапно перед нами посреди леса открылось большое свободное пространство. У западного края долины находилась Линейная. Мои танки перестроились в боевой порядок, а потом пошли на Линейную. Между танками растянулись цепью финские добровольцы. Бегом они сопровождали атаку танков. И уже это делает им большую честь. Словно порыв бури обрушилась наша атака на Линейную, занятую противником. Финнов больше было не удержать. Часто можно было заметить, как они, выхватывая свои особенные финские ножи, кидались на вражеских солдат».

Штурм Линейной танковым батальоном и 3-м батальоном полка «Нордланд» — славная страница в истории финского добровольческого батальона войск СС, который незадолго до этого в качестве 3-го батальона вошел в прославленный полк «Нордланд». При этом его роты изменили нумерацию с 1—4-й на 9—12-ю. Финские добровольческие роты продолжали славную традицию 27-го егерского батальона времен Первой мировой войны. Тогда финские добровольцы воевали на стороне немцев, а затем — против Красной Октябрьской революции за независимость своей страны, за отделение от России. Во время советско-финляндской войны 1939—1940 годов на стороне финнов нелегально воевали немецкие, шведские и датские студенты против советских войск. В 1941 году первая волна финских добровольцев вступила в так называемые финские взводы полка «Нордланд» (в третьи взводы рот) для участия в войне против России. Финские добровольцы хорошо зарекомендовали себя, но несли большие потери. После того как осенью 1941 года в связи с большими потерями 3-й батальон «Нордланда» расформировали, его остатки были распределены по другим батальонам. Затем на фронт прибыл «Финский добровольческий батальон войск СС» (вторая волна). С точки зрения организации и тылового снабжения это было полностью национальное подразделение, которое с небольшим количеством немецких офицеров входило в состав полка «Нордланд». Затем оно окончательно было переименовано в 3-й батальон «Нордланд».

Во время боя за Линейную часть финнов, лежа плашмя на танках, шла в атаку с большой храбростью. Советский 17-й кавалерийский корпус вынужден был отказаться от нанесения флангового удара из района Линейной и от выхода на пути немецкого наступления. Он стал пробиваться узкими, поросшими лесом долинами в южном направлении. 17-й кавалерийский корпус за свои заслуги по прикрытию отхода главных сил советских войск с рубежа реки Ея до района к западу от Майкопа был переименован в 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Соответствующие наименования получили и обе кавалерийские дивизии, входившие в него.

Боем под Линейной наступательные действия дивизии СС «Викинг» были завершены. Сорок шестой егерский корпус в этой полосе продолжил наступление через Лесной Кавказ. Третий танковый корпус оставил занимаемый им район в середине августа и двинулся маршем на восток. Дивизия «Викинг» в дальнейшем применялась в полосе шириной 70 километров (по воздушной линии) для задач по охранению, поскольку егерские дивизии двухполкового состава, цели которых ограничивались наступлением, были не в состоянии обеспечить еще и охранение этого необозримого лесного района.

Западный фланг в районе Асфальтовой обеспечивал полк «Нордланд», район южнее Апшеронской — полк «Германия», а район Самурская, Даховская — полк «Вестланд». В полку «Вестланд» были собраны добровольцы из Нидерландов, Бельгии и Люксембурга.

Теперь вернемся к наступлению 44-го егерского корпуса. Главную задачу мы уже узнали из приведенного выше приказа № 108. Из него для 97-й егерской дивизии вытекала следующая задача: «97-й егерской дивизии наступать из района Майкопа в направлении Самурская, Даховская и, пройдя через Чакуч (перевал Тубы, дорога № 3) и Красную Поляну (дорога № 4), овладеть прибрежной дорогой Лазаревское — Адлер. Боевое применение сил при переходе через горы — в зависимости от условий дороги и вооружения. При этом дивизии сначала выйти по идущим на юг дорогам в район Самурская, Даховская. Вести наступление силами, которые она имеет в распоряжении на 14 августа. Ставить задачу силам, действующим вдоль дороги Майкоп — Нефтегорск в зависимости от обстоятельств, чтобы открыть пути для продвижения частей 101-й егерской дивизии, наступающей в направлении Кубанская, Апшеронская».

Наряду с боевыми задачами отдавались распоряжения по организации разведки дорог, так как имеющихся карт было недостаточно. 97-я егерская дивизия попыталась выполнить оба возложенных на нее задания. В качестве передового отряда через Абадзехскую и Даховскую была выдвинута группа Йордана (усиленный 97-й самокатный батальон). За передовым отрядом Йордана последовал усиленный 207-й егерский полк полковника Отте. Боевая группа Отте прошла по дороге на Даховскую и, таким образом, стала боевой группой 97-й егерской дивизии, действующей на левом фланге.

Правую (западную) маршевую группу составлял усиленный 204-й егерский полк подполковника Нобиса. Нобис продвигался по дороге Майкоп — Апшеронская до района Нефтяной, а левым флангом вышел к Самурской.

К вечеру 16 августа сложилась следующая обстановка: боевая группа Нобиса: 1-й батальон 204-го полка прошел Ширванскую, в 15.00 вышел к Нефтегорску и разгромил колонну противника. Затем продолжал наступление в направлении Нефтяной и в 16.00 находился от нее в 3 километрах. 2-й батальон 204-го полка в 13.00 вышел к Ширванской и выслал охранение. 3-й батальон 204-го полка начал наступление из Ширванской, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, к 16.00 вышел к окраине населенного пункта Самурская и после тяжелого боя взял его. Потери немецких войск: 3 убитых, 7 раненых.

Боевая группа Отте: 1-й батальон 207-го полка двумя ротами внезапно атаковал и разгромил советский гарнизон в Курджипской (около 300 человек). При этом была захвачена противотанковая пушка, большое количество полевых кухонь и 17 грузовых автомобилей. Главные силы батальона находились в 2 километрах от Теннелосского. Рота 97-го разведывательного батальона и саперы разобрали многочисленные заграждения и завалы по дороге Даховская — Алексеевское и подошли к Алексеевскому на расстояние 6 километров.

Остальные подразделения 97-го разведывательного батальона и 3-го батальона 207-го полка находились в Даховской. 2-й батальон 207-го полка — в Каменномостской. Валлонский батальон — в Абадзехской.

Выйдя на этот рубеж, егерские полки 97-й егерской дивизии находились уже в глубине Лесного Кавказа. По дороге от Майкопа необходимо было разобрать многочисленные завалы из бревен. Слабое сопротивление привело к предположению, что противник больше не в состоянии организовать управление своими разбитыми частями и создать оборону. Это предположение оказалось тяжелейшей ошибкой. Шестнадцатого августа командир 44-го егерского корпуса решил, что ключ к успеху наступления на участке 97-й егерской дивизии у него в руках, что и выразил в приказе на день:

«Выражаю признательность 97-й егерской дивизии. В ходе трехдневных боев на Западном Кавказе она прорвала оборону противника. В неблагоприятных условиях местности, после продолжительных маршей и в новой боевой обстановке, действуя боевыми группами, состоящими в основном только из частей дивизии без дополнительного усиления, она повергла отчаянно сопротивлявшегося врага. Подписано: Де Ангелис».

Восемнадцатого августа 1-й батальон 204-го полка взял Нефтяную. Находившиеся там нефтепромыслы оказались в руках у немцев. На левом фланге боевая группа Нобиса в составе 3-го батальона 204-го полка продвигалась за противником по долине реки Пшеха и в 4 километрах севернее Рожета разгромила крупное скопление противника. В качестве трофеев было захвачено одиннадцать 152-мм орудий, три 76-мм пушки, одна 75-мм пушка, три легкие противотанковые пушки и 15 тракторов.

Когда авангарды 97-й егерской дивизии находились уже далеко на юге, 18 августа в Ширванской возобновились ожесточенные бои. В этом районе противник напал на командный пункт дивизии. Генерал-лейтенант Рупп стянул сюда все силы, которые оказались под рукой. Нападавшие советские части были окружены по четкой системе. Образованная тут же боевая группа Бихлера (начальника инженерных войск) перешла в наступление со всех сторон. Особенно здесь отличился Валлонский батальон, состоявший из бельгийских добровольцев и входивший в состав 97-й егерской дивизии. Им командовал майор Люсьен Липперт, офицер бельгийской колониальной армии.

Постепенно крепла оборона советских войск. В ее организации появилась система. Она была замечена через день после победного боя 3-го батальона 204-го полка под Рожетом. Когда батальон оторвался далеко вперед в долине реки Пшеха, его атаковали превосходящие силы противника. Недалеко от прохода «Волчьи ворота» баварские егеря обороняли вход на перевал Тубы. Но и с горы Оплепен в их тылу по ним вела огонь советская артиллерия, и им угрожало окружение. Третий батальон запросил помощи по радио, но дивизия ее оказать не могла, поскольку ее части сильно растянулись. Просьбы о помощи поступали одна за одной. Наконец, генерал-лейтенант Рупп отдал приказ: «3-му батальону 204-го полка отойти к Самурской!» Часть захваченных накануне орудий пришлось взорвать, легкие пехотные орудия батальона тоже были потеряны. С большим количеством раненых третий батальон пробился назад на север и был встречен охранением у впадения Цици в Пшеху. Так потерпела неудачу первая атака на перевал Тубы.

В это время боевая группа Отте наступала в южном направлении по долинам Курджипса и Белой. Двадцатого августа 1-й батальон 207-го полка захватил Белореченский перевал южнее Курджипского. Но через день и здесь под сильным натиском противника пришлось отойти на север. Под Курджипском было снова организовано охранение.

На следующий день боевая группа Ноблиса вела бой в районе южнее дороги Хадыженская — Самурская. Речь идет о горном массиве 1010-метровой вершины Оплепен, который советские войска обороняли со всей решимостью. Оплепен, словно часовой, господствует над местностью у входа на перевал Тубы.

204-й егерский полк рассыпался на многочисленные отдельные группы, так как повсюду в горных лесах засел противник. И все же командование корпуса надеялось повторно нанести удар через перевал Тубы.

После первой атаки на перевал, завершившейся поражением 3-го батальона 204-го полка, генерал-лейтенант Рупп принял решение открыть дорогу через перевал Тубы с востока силами боевой группы, стоявшей под Курджипском, к тому же стало ясно, что боевой группе Отте достался очень плохой переход к черноморскому побережью по дороге № 4. Указанная на карте дорога через перевалы на деле оказалась всего лишь ослиной тропой. Боевая группа Отте находилась теперь в горах на широком рубеже охранения, состоящем из опорных пунктов.

План Руппа был основан на следующих мерах: фронтальной атаке в долине Пшехи, охвате с востока силами одного батальона. Таким образом предполагалось сбить советские войска с перевала Тубы.

В качестве группы охвата должен был действовать батальон Лангезее. Капитан Лангезее был одним из наиболее опытных и безупречных офицеров 97-й егерской дивизии. Его батальону была придана 1-я горно-вьючная батарея 81-го артиллерийского полка. Разведку боем должен был провести входивший в состав дивизии казачий эскадрон, состоявший из воинов различных национальностей. Эскадроном командовал немецкий капитан. Вооружение и обмундирование бойцов эскадрона было смешанным русско-немецким.

Майор Эрнстхаузен, оказавшийся «безработным» из-за побатарейного распределения его горно-вьючного артиллерийского дивизиона, ответил на соответствующий вопрос своего адъютанта: «Я долго спрашивать не буду. Мы пойдем вместе с Лангезее, тогда действительно что-то испытаем в этой жизни!» Насколько Эрнстхаузен был прав в своих словах, его адъютанту вскоре стало ясно. Незадолго до наступления боевой группы Лангезее во все стороны были разосланы казаки. Вскоре они возвратились, приведя с собой пленных. Они разбили целый советский батальон охранения. После тяжелого марша по живописной долине Цици боевая группа Лангезее прошла 1-й дом лесника, в полдень вышла ко 2-му дому лесника и здесь остановилась на привал. Кавалерийские лошади и казачьи эскадроны остались позади. Остальным предстояло подниматься через девственный вековой лес, обозначенный на русских картах надписью «Природный заповедник». Эта местность была безлюдна и представляла собой границу между Лесным и Высокогорным Кавказом.

Словно по индейской тропе войны, батальон змеился по дремучему лесу. Позади шла колонна вьючных животных. Людям то и дело приходилось помогать животным. Сначала еще была тропа, но затем и она потерялась. Выделенное передовое и боковое охранение поднималось все выше и выше. Перед навьюченной на животных 1-й батареей 81-го артиллерийского полка саперный взвод топорами и тесаками прорубал дорогу. Часто дорогу преграждали упавшие гнилые стволы огромных деревьев. Насыпь из валунов делала их проходимыми. Разговоров почти не было. Все стремились сохранить в себе красоту гор.

Когда наступил вечер, был преодолен горный гребень на отметке 1479 метров, и вьючная колонна, возглавляемая обер-лейтенантом Манером, вышла на место, удобное для устройства бивака. Тем временем капитан Лангезее отдал приказ своим ротам занять круговую оборону. Животных развьючили. Разводить костер для приготовления пищи было нельзя. Всем пришлось довольствоваться консервами. Неприхотливые мулы из-за нехватки травы объедали листву с деревьев.

После освежающей горной ночи настроение у всех было боевое. Одному из егерей, запевшему под впечатлением красоты окружающей природы песню «Чей ты, прекрасный лес...», тут же заткнули рот. Только полнейшая тишина могла спасти группу от преждевременного обнаружения. Но что можно было не позволить егерям, не запретишь животным. Раздававшиеся ранним утром крики «И-а!» вызвали серьезное опасение. По замершему лесу разносилось тысячекратное эхо.

«Ну, теперь нас выдали!» — сказал майор Эрнстхаузен и пошел к палатке капитана Лангезее, чтобы с ним обсудить обстановку.

В тот день боевая группа Лангезее находилась в 12 километрах позади главного рубежа обороны советских войск. На рассвете для разведки удобного места для боя с русскими на их единственной дороге, ведущей в тыл далеко за перевалом Тубы, уже был выслан офицерский разведывательный дозор. В состав разведывательного дозора входил также артиллерийский офицер. Его задача состояла в разведке подходящей огневой позиции для горной артиллерии. Направленный накануне для флангового охранения в долину Цици взвод егерей до сих пор не прибыл. Капитан Лангезее попытался связаться по радио с фланговым охранением и с офицерским разведдозором, но напрасно.

Наступил полдень. Из штаба дивизии была получена радиограмма, что войска, наступающие с фронта в долине Пшехи на перевал Тубы, вперед не продвинулись. Батальон Лангезее должен был ждать.

Капитан Лангезее нервничал: «Было бы лучше, чтобы нам разрешили наступать сейчас. А поскольку такого разрешения нет, то, наверное, скоро на нас самих нападут. Я приказываю свернуть палатки и всем егерям занять оборону».

«А я приказываю седлать. Оседланных мулов легче потом будет навьючить», — дополнил его майор Эрнстхаузен. Всем присутствовавшим стало ясно, что операция, начавшаяся как прогулка, может закончиться катастрофой.

После 14.00 по радио пришел приказ: «Наступление дивизии не удалось. Боевой группе Лангезее немедленно вернуться назад».

Разведдозор еще не вернулся, но одиночные выстрелы показывали, что он уже неподалеку. А стрельба свидетельствовала о том, что его преследовал противник.

Майор Эрнстхаузен приказал вьючить животных и готовить вьючную колонну к маршу. Внезапно был открыт винтовочный и пулеметный огонь — дозоры Лангезее обнаружили подходящего противника.

Капитан Лангезее ни на секунду не терял контроля над обстановкой: «Пожалуйста, господин майор, немедленно отходите со всем вьючным обозом, и непременно сегодня же вечером дойдите до 2-го дома лесника. Я попытаюсь здесь продержаться еще некоторое время, прикрою ваш отход и дождусь подхода разведдозора».

«Все ясно — вьючная колонна, марш!»

Майор Эрнстхаузен шел впереди. Один из офицеров замыкал колонну. Боковое охранение обеспечивали только орудийные расчеты. На гряде, параллельной долине Пшиша, пять 'артиллеристов прикрывали отход длинной беззащитной вьючной колонны. Частая перестрелка с той стороны свидетельствовала, что эти пятеро отбивались от противника. Только к вечеру там все стихло. По дороге вьючная колонна встретила взвод, назначенный накануне в боковое охранение. Такое подкрепление было как нельзя кстати. Но все равно было необходимо до наступления темноты дойти до 2-го дома лесника. Там ждал казачий эскадрон.

Вьючная колонна начала движение в 14.30. До 2-го дома лесника ей предстояло пройти маршем пять часов. Через каждые два часа было необходимо развьючивать тяжело нагруженных мулов и давать им получасовой отдых. Дорога шла почти все время под уклон, что создавало для животных дополнительную нагрузку. Фон Эрнстхаузен, опытный горный артиллерист, воевавший в горной артиллерии еще во время Первой мировой войны на альпийском фронте, рассчитал и обдумал все факторы. И он был вынужден требовать безостановочного пятичасового марша.

Через три часа движения сзади послышалось требование: «Непременно требуется привал!»

Фон Эрнстхаузен его отклонил. Когда дорогу пересекал ручей, он разрешал поочередно поить животных, а потом отдавал приказ сразу же продолжать марш. Всем погонщикам стало ясно, что этот жестокий марш «жизненно необходим». Наконец, когда уже стемнело, вьючная колонна достигла 2-го дома лесника, где их встретил казачий дозор. Но те пять артиллеристов, прикрывавших колонну со стороны Пшиша, больше уже не вернулись. Они пожертвовали собой ради спасения вьючной колонны.

Майор фон Эрнстхаузен приказал расседлывать мулов и собирать орудия. Через два часа прибыл и капитан Лангезее со своим батальоном. Ему удалось дождаться возвращения офицерского разведывательного дозора и, отбиваясь от наседающего противника, отойти.

В это время боевая группа Нобиса вела бой в районе горы Оплепен, которую удалось взять. Советские войска постоянно контратаковали. Оплепен — «часовой» в долине Пшеха. Он является господствующей высотой у входа на перевал Тубы. За него разгорелись ожесточенные бои. Батальон Аббта на широком фронте оборонял горный массив, но в ходе кровопролитного боя был отброшен. При этом почти все раненые попали в руки советских солдат.

Проследим теперь за действиями 101-й егерской дивизии.

Выдвинувшись с баз «Викинга», 15 августа 229-й егерский полк в 15.00 овладел Апшеронской. Правее 2-й батальон 228-го егерского полка захватил нефтеносный район Кура — Цице.

Шестнадцатого августа 229-й егерский полк с частями усиления начал наступление в западном направлении на Хадыженскую и создал условия для ввода в бой 228-го егерского полка. Подразделения 229-го егерского полка вышли к Травалеву. 3-й батальон 228-го егерского полка безуспешно атаковал станцию Хадыженская, оборону противника прорвать ему не удалось. Вечером главные силы 229-го егерского полка вошли в Хадыженскую и перешли к обороне на направлении Нефтяной.

Семнадцатого августа проводилась подготовка к наступлению на станцию Хадыженская. Эта группа зданий находилась у начала дороги, ведущей через перевал к Туапсе. Генерал-майор Дистель и его начальник оперативного отдела штаба майор Людендорф полностью осознавали трудности наступления, которого они требовали от своей 101-й егерской дивизии.

Восемнадцатого августа началось наступление, но уже у станции Хадыженская план был нарушен. У Туннельной высоты, которую вскоре прозвали Туннельной преисподней[6], атаки 101-й егерской дивизии были остановлены. Сюда командующий Черноморской группой генерал И.Е. Петров накануне подтянул свою лучшую дивизию, так как здесь была ключевая позиция для овладения дорогой через перевал. Советская 32-я гвардейская стрелковая дивизия заставляла вюртембержцев 101-й егерской дивизии дорого платить за каждый пройденный метр земли. Любые попытки обхода оказывались неудачными. Находившийся в районе Кура-Цице 3-й батальон 228-го полка был усилен и должен был атаковать с западного направления. Первый батальон 228-го полка вел разведку из Травалева в направлении горы Гейман. Восточнее батальон специального назначения полка «Бранденбург-500» поддерживал связь с 97-й егерской дивизией. Целый день продолжались бои за Туннельную высоту и станцию Хадыженская. На гору было совершено два налета немецкой авиации, по ней вела огонь почти вся дивизионная артиллерия, а также приданные 1-й дивизион 60-го артиллерийского полка и часть 617-го дивизиона 210-мм минометов. Но 101-я егерская дивизия так и не смогла подняться в атаку на эту гору.

Командир 44-го егерского корпуса приказал временно остановить атаки, так как к этому времени, как уже говорилось, 97-я егерская дивизия надеялась на более легкий переход через перевал Тубы. В полосе 101-й егерской дивизии части дивизии «Викинг» сменили части 101-й дивизии, прикрывавшие растянувшийся фланг. 19 августа разведывательный дозор 3-го батальона полка «Нордланд» установил связь с 20-м пехотным полком медленно продвигавшейся словацкой моторизованной дивизии.

После того как 97-й егерской дивизии также не удалось прорваться через перевал Тубы и Оплепен, началась перегруппировка. От попыток перейти через горы по дорогам № 3 и № 4 отказались. На них было оставлено только прикрытие, а главные силы 44-й корпус сосредоточил у шоссе Майкоп — Туапсе. К 28 августа здесь находились в готовности следующие силы: западнее Хадыженской — 57-й танковый корпус с 198-й и частью 125-й пехотными дивизиями, словацкая моторизованная дивизия) и полк «Нордланд». На шоссе — 44-й егерский корпус в составе 101-й и 97-й егерских дивизий, в охранении — полк «Германия» и еще восточнее — полк «Вестланд» (оба полка — из дивизии «Викинг»).

Утром 28 августа артиллерия и авиация своим огнем подготовили атаку Туннельной высоты. Генерал-майор Дистель направил вперед 229-й егерский полк с северо-запада, через высоты 519,6 и 374,2, а 228-й егерский полк — с южной окраины Хадыженской через высоту 350,3. Задачей дня для обеих наступающих групп была высота 134,4. В результате двустороннего охвата Туннельная высота и станция Хадыженская должны были пасть. Высота 134,4 у ущелья, по которому протекает река и проходят автомобильная и железная дороги, была ключевой.

Вскоре после начала наступления стало очевидно, что ни налеты авиации, ни артиллерийские обстрелы не поколебали решимости советских войск оборонять свои позиции. Пока 229-й егерский полк медленно пробивался с северо-запада, 228-й егерский полк и батальон специального назначения (из полка «Бранденбург-500») попытались обойти позиции противника и приблизиться к цели. После боев, шедших с переменным успехом, удалось взять поселок Папоротный. На северо-западе 1-й батальон 229-го полка взял высоту 374,2 и оттеснил слабые силы противника к дороге.

Об абсолютно новом способе ведения боя в условиях горно-лесистой местности сообщает журнал боевых действий 101-й егерской дивизии в записях от 28 августа 1942 года: «Большие трудности для батальонов представляло то, что им приходилось действовать малыми силами (егерская рота насчитывала всего 50 человек), в условиях векового леса с густым подлеском или зарослями рододендронов. Многочисленные расщелины, часто не обозначенные на картах, делают местность часто непроходимой не только для автомобильного, но и для вьючного транспорта...»

Двадцать девятого августа 2-й батальон майора Либмана из 228-го полка взял высоту 350,3. Таким образом, было создано одно из условий для атаки шоссейной и железной дорог у высоты 134,4. Но советское командование подвело туда новые подкрепления. Весь день шли ожесточенные бои за высоту 350,3, в которых приняли участие также батальон из полка «500» и 3-й батальон 228-го полка. К вечеру кризис у отметки 350,3 так и не миновал. Смогут ли русские ночью усилить свою оборону?

Тридцатого августа разгорелись жаркие бои и на участке 229-го полка между высотами 519,6 и 374,2, которые также длились целый день. Здесь противнику также удалось получить подкрепления. Пройти вперед 229-му егерскому полку так и не удалось.

Южнее, на участке 2-го батальона 228-го егерского полка на высоте 350,3, — та же картина. И здесь советские солдаты не дали продвинуться немецким егерям ни на шаг. Они окружили 2-й батальон 228-го полка. Все попытки прорвать окружение другими частями дивизии потерпели неудачу. Продовольствие и боеприпасы у окруженных подходили к концу. Наконец, командир дивизии был вынужден отдать по радио следующий приказ: «2-му батальону 228-го полка пробиваться на исходные позиции». Из последних сил, взяв с собой всех раненых, батальон ночью добрался до рубежа охранения у Папоротного. Тридцать первого августа майор Либман доложил командиру дивизии о возвращении 2-го батальона 228-го полка. В тот день наступление было прекращено, и батальоны местами отошли на более выгодные позиции. Так потерпела неудачу первая попытка наступления на Туапсе.

В последующее время части егерских дивизий сосредоточились в районе у шоссе на Туапсе. 1-й батальон «Нордланд» перешел из Кабардинской в Асфальтовую. Правее от него действовал 2-й батальон «Нордланд», поддерживавший связь со словаками. Третий батальон «Нордланд» осуществлял охранение в районе Кабардинской, где был расквартирован командный пункт полка. Командный пункт дивизии «Викинг» разместился в Апшеронской. Полк «Германия» 7 и 8 августа сменил части 97-й егерской дивизии в районе Нефтяная, Нефтегорск. 97-я егерская дивизия продвинулась дальше по туапсинскому шоссе в район поселка Травалево, окрестности которого сначала было необходимо очистить от противника. При этом снова отличился Валлонский батальон, с ходу взявший высоту южнее Травалева. Левый фланг 97-й егерской дивизии в районе Каменномостская обеспечил полк «Вестланд». Все части перешли к обороне. Линия фронта состояла лишь из опорных пунктов. На главных направлениях сил было сосредоточено больше. Тыловое обеспечение осуществлялось конвоями, так как из необозримых лесов постоянно совершались нападения. В узких долинах танками сделать больше ничего было нельзя. Боеспособные подразделения, часто силой до роты, вынуждены были ежедневно выезжать для установления связи, так как отдельные разведывательные мотоциклетные дозоры силой до отделения просто уничтожались.

Война в Лесном Кавказе велась хитростью и коварством. Она требовала от каждого офицера и солдата тщательно обдумывать каждое свое действие и искать новые подходы. Это можно проиллюстрировать следующим сообщением: «1-й батальон «Нордланд» находился на гребне высоты у поселка Асфальтовая в охранении. Асфальтовая протянулась от дна долины до гребня горы. Западнее поселка — нефтепромысел. Оборудование для нефтедобычи было взорвано советскими войсками при отступлении. Скважина была забита обломками от нескольких взрывов. Теперь черно-коричневая нефть повсюду искала себе путь, сочилась из земли и сбегала ручейками вниз по долине. Асфальтовая была типичной горной деревней окруженной лесами и горами. На гребне, у последних домов, располагались позиции охранения, занятые батальоном.

Третья рота находилась на левом фланге. К югу гребень высоты постепенно понижался, а со дна долины снова поднимался гребень новой горы. Расстояние до нее составляло около 1400 метров, и на ней засели русские. Склон к долине был лишь частично покрыт кустарником, а подъем на высоту, занятую русскими, порос густым лесом. Только на самом левом участке была небольшая прогалина, где находился маленький колхоз.

Занимая далеко удаленные друг от друга позиции, немцы и русские ежедневно прощупывали расположение противника разведывательными дозорами. Каждое утро выходил разведдозор 3-го батальона «Нордланд», чтобы вести наблюдение за противником и докладывать об изменениях в его расположении. Советские войска оборудовали блиндажи и огневые позиции, готовились к обороне. Передовые артиллерийские наблюдатели на основании данных разведки корректировали огонь артиллерии по местам инженерно-строительных работ русских. Точному наблюдению мешал лес. Поэтому большинство из возвращавшихся командиров разведдозоров докладывало передовым наблюдателям неточные данные. Из-за этого приходилось стрелять дымовыми снарядами, корректировать, потом, может быть, выпускать еще пару дымовых снарядов, и лишь потом открывали огонь на поражение.

Однажды утром разведдозор 3-й роты попал в засаду. Лишь с большим трудом ему удалось пробиться назад. Результат: один тяжелораненый, два — легкораненых, которых с большим трудом при постоянной перестрелке с русским разведдозором удалось донести к своим.

Гауптштурмфюрер Блум, командир 3-й роты, решил применить хитрость против хитрости. Ежедневно разведка докладывала, что русские каждую ночь бывают в колхозе на нейтральной полосе, берут воду и готовят еду. Находящаяся неподалеку бахча заметно пустела день ото дня. Как-то утром немецкое саперное отделение заминировало подступы к колхозным домам. На гребне высоты у Асфальтовой четыре станковых пулемета 4-го взвода взяли на прицел здания, точно установили дальность и секторы стрельбы. Так, точно наведенные в цель, станковые пулеметы могут вести действительный огонь и ночью. А на этот раз целей для стрельбы было как раз четыре.

На следующую ночь внимание на немецких позициях было повышено. В полночь у колхоза раздались взрывы. Это был сигнал. Пулеметчики у четырех станковых пулеметов тут же нажали на спусковые крючки и открыли огонь. Тьму ночи прошили светящиеся трассы длинных очередей (для лучшего целеуказания в пулеметные ленты станковых пулеметов каждый пятый патрон заряжался с трассирующей пулей). Отдельные пули рикошетировали и уходили вертикально вверх в ночное небо, где были видны до тех пор, пока не сгорал их светящийся заряд.

Можно себе представить результат. Направленный на следующее утро разведывательный дозор обнаружил в разных местах следы крови и волочения».

Это сообщение лишь слегка проливает свет на беспощадную борьбу в Лесном Кавказе. Так, например, мотоциклетный дозор полка «Нордланд» в ущелье попал в засаду и был уничтожен. Лишь двум солдатам удалось пробиться к лесу и выжить. Направленный следом крупный отряд обнаружил только лишь разбитые мотоциклы с колясками и погибших.

В другой раз был направлен разведывательный дозор 1-го батальона «Нордланд» для связи со 101-й егерской дивизией. Дозор под командой унтерштурмфюрера попал под обстрел и выполнить задания не смог. Штурмбаннфюрер Полевач вспомнил о старом опытном участнике разведывательных дозоров унтершарфюрере Штоке из 2-й роты. Унтершарфюрер Шток был родом из Тироля. Его вызвали на батальонный командный пункт, где в это время находился и командир полка, оберфюрер фон Шольц. Объяснив обстановку и поставив задачу, Полевач спросил Штока: «Унтершарфюрер Шток, вы сможете выполнить эту задачу?»

«Так точно, штурмбаннфюрер, но у меня должна быть полная свобода действий. Мой разведдозор должен быть вооружен автоматами. Кроме того — ручными гранатами. И больше — ничем. Тяжелое вооружение и даже поясные ремни останутся здесь. Люди должны быть переобуты в спортивные тапочки. Мы должны быть легкими и подвижными!»

Такого еще никто никогда не требовал, но Шольц и Полевач согласились с требованием Штока. И разведывательный дозор вышел словно на спортивное состязание. Шток шел впереди, как будто по своим родным горам, за ним следовали его люди. Разведывательный дозор установил связь с соседней 101-й егерской дивизией и без потерь возвратился в батальон.

Шток получил Железный крест первого класса, чин обершарфюрера и долгое время в этом чине командовал отделением.

Этот рассказ нельзя закончить, не упомянув немецкие военно-воздушные силы, постоянно поддерживавшие сухопутные войска. Здесь надо сказать о 77-й эскадре пикирующих бомбардировщиков, заставлявшей своими атаками противника отходить.

В августе и сентябре 1942 года 3-я разведывательная эскадрилья 14-й разведывательной группы (Pz) базировалась на аэродроме в Майкопе. Эскадрильей командовал обер-лейтенант Ланг. На вооружении эскадрильи состояли самолеты FW-189. Буквы «Pz» за номером группы означали, что самолеты оснащены оборудованием для взаимодействия с танковыми частями. FW-189 был двухфюзеляжным самолетом, его выпускал завод «Фокке-Вульф». Он располагал большой и удобной для наблюдения кабиной, так необходимой для самолета-разведчика. По бортовому журналу обер-лейтенанта Ланга можно еще раз проследить все наступление на Кавказ. В бортовой журнал занесены все перемещения 57-го танкового корпуса, в интересах которого летала эскадрилья:

«28.7.1942 -Таганрог

01.8.1942 — Егорлыкская

04.8.1942 - Белая Глина

05.8.1942 — Ильинская

12.8.1942 — Алексеевский

16.8.1942 — Бельвеченская

21—27.8.1942 — Кабардинская

27.8.1942 — Апшеронская (придана дивизии СС «Викинг»)»

Наряду с двумя другими авиационными частями, базировавшимися на аэродроме в Майкопе, необходимо упомянуть о 2-й роте 32-го авиационного полка связи, которая устанавливала и поддерживала связь со всеми штабами Люфтваффе и сухопутных войск.

Первая попытка 44-го егерского корпуса пробиться к Туапсе силами 101-й и 97-й егерских дивизий потерпела неудачу. Горно-лесистая местность, отсутствие дорог и противник, закрепившийся после стремительного отступления в горах и, под энергичным нажимом Ставки, снова перешедший к организованной обороне, нарушили ход немецких операций.

Чтобы продолжить наступление вдоль дороги Майкоп — Туапсе к черноморскому побережью, необходимо было получить подкрепления. Если выражаться точнее, то провести перегруппировку. ОКВ не изменило целей, определенных на Кавказе, и продолжало от слишком малых сил требовать слишком многого. Тринадцатая танковая дивизия и 16-я пехотная (моторизованная) дивизия уже покинули Западный Кавказ, чтобы продолжить наступление на Восточном Кавказе. Дивизия СС «Викинг» должна была последовать за ними. Фронт в высокогорье был ослаблен, а освободившиеся войска подводились для нового наступления на Туапсе. Первая танковая армия генерал-полковника фон Клейста, как и планировалось раньше, должна была продолжить наступление через грозненский нефтеносный район до побережья Каспийского моря. В этой операции должна была принимать участие и 4-я танковая армия генерал-полковника Гота, но Сталинград и операция «Фишрайер» («Серая цапля»), которая должна была планомерно завершиться, привязали эту армию к Волге. У Сталинграда группа армий «В», а вместе с ней и 4-я танковая армия, увязала все сильнее, и это со временем становилось все более очевидным.

КРАСНОДАР, НОВОРОССИЙСК И ТАМАНСКИЙ ПОЛУОСТРОВ

Мосты в Краснодаре — 3-й батальон 308-го полка против Иркутской 30-й стрелковой дивизии — 5-й армейский корпус наступает на Новороссийск — Доклады начальника разведки 46-й пехотной дивизии — Десантная операция «Блюхер» — «Бранденбуржцы» разрушают дорогу в тылу противника — «Море! Вижу море!»

До 2 августа наступление немецкой 17-й армии из-за ожесточенного сопротивления 17-го кавалерийского корпуса на рубеже реки Ея развивалось очень медленно. Второго и третьего августа в ходе боев с арьергардами противника армия медленно продвигалась до высотного пояса Кисляковская, Добреника.

Маршал Буденный, командующий войсками Закавказского фронта, отвел свой 17-й кавалерийский корпус в район Майкопа. Его 18-я армия еще выдвигалась вперед в районе Тихорецкой, а 56-я армия сосредоточивалась в районе Краснодара.

Сорок девятый горнострелковый корпус генерала Конрада, в составе которого все еще находились 298-я пехотная, 4-я горнострелковая, 73-я пехотная дивизии, а с 1 августа и 9-я пехотная дивизия, в последующие дни далеко продвинулся в южном направлении. Впереди мчались передовые отряды дивизий, солдаты которых были посажены на грузовики, взятые из колонн тылового снабжения. Таким образом была обеспечена высокая подвижность авангардов.

Слева от 49-го горнострелкового корпуса наступали 125-я и 198-я пехотные дивизии 5-го армейского корпуса генерала Ветцеля. Сосед 5-го армейского корпуса, 57-й танковый корпус генерала Кирхнера, во главе которого шла дивизия «Викинг», продвинулся уже далеко на юг. В 57-й танковый корпус входили дивизия СС «Викинг» и словацкая моторизованная дивизия. За 57-м танковым корпусом следовали 97-я и 101-я егерские дивизии 44-го егерского корпуса.

К 5 августа передовые отряды дивизий генерала Конрада вышли к реке Челбас. В ряде мест удалось без боя захватить важные мосты.

Пятого августа 125-я и 198-я пехотные дивизии ворвались в Тихорецкую. Сопротивление противника было сломлено. Незамедлительно об< дивизии продолжили наступление к Тихорецку — важнейшему транс портному узлу. Атака трех бронепоездов противника была отражена вы двинутой вперед зенитной артиллерийской батареей 88-мм пушек. После этого путь был открыт.

В тот день командир 49-го горнострелкового корпуса получил новый приказ, который окончательно определил для него направление дальнейшего наступления:

«49-му горнострелковому корпусу, имея в своем составе 4-ю горнострелковую дивизию, наступать в юго-восточном направлении на Черкесск. 73-я и 9-я пехотные дивизии немедленно переходят в подчинение 5-го армейского корпуса. Передовой отряд 1-й горнострелковой дивизии после овладения рубежом по реке Тимошевская снова переходит в подчинение 1-й горнострелковой дивизии...»

Сорок девятый горнострелковый корпус шел маршем к району, предусмотренному для его действий, — на штурм высокогорных перевалов Кавказа. В тот день 3-я танковая дивизия взяла Невинномысск, а 49-й горнострелковый корпус захватил подходы к высокогорью Кавказа. Горнострелковые дивизии начали гонку за первенство выхода к горам, к которым еще за день до этого вышел передовой моторизованный отряд.

На свой западный фланг 17-я армия вывела теперь 5-й армейский корпус. Целью его наступления стала столица кубанского казачества Краснодар, город, население которого насчитывало в 1942 году 200 тысяч жителей.

Шестого августа части 101-й егерской дивизии вошли в Кропоткин, захваченный боевой группой фон Шольца (из дивизии СС «Викинг»). Девяносто седьмая егерская дивизия тоже дошла до излучины Кубани. Обе егерские дивизии, имевшие обычное вооружение, были перевооружены для ведения боев в условиях горной местности. Посмотрим записи майора фон Эрнстхаузена, командира 1-го дивизиона 81-го артиллерийского полка:

«Мой 1-й артиллерийский дивизион в одной из деревень в пойме Кубани был перевооружен на 75-мм горные орудия образца 36. Все вооружение было доставлено колонной грузовиков. Мы приняли новые орудия и сдали гаубицы и лошадей. Дивизиону потребовалось для перевооружения четыре дня. Вьючные седла и упряжь не подходили, так как были взяты из различных трофейных запасов. Но усилиями всех шорников и сапожников удалось подобрать и подогнать седла и упряжь, детали которых были взяты из разных комплектов. То же самое пришлось делать и с дополнительными креплениями вьючных седел. Эту работу взяли на себя оружейные мастера».

Правее 44-го егерского корпуса, наступавшего за 56-м танковым корпусом, вдоль Кубани через Усть-Лабинскую на Краснодар шла 198-я пехотная дивизия. Восьмого августа ее передовой отряд у Васюринской наткнулся на сильную оборону противника. К передовому отряду подошли главные силы дивизии. Батарея 1-го дивизиона 4-го зенитного артиллерийского полка и подразделения 235-го артиллерийского полка провели артподготовку. После тяжелого боя к вечеру населенный пункт был взят 198-й пехотной дивизией. Васюринская, находящаяся немного севернее от места впадения Белой в Кубань, была последним оплотом советских войск перед Краснодаром. В тот день в 50 километрах восточнее, у Тенгинской, уже находились передовые охранения дивизии «Викинг».

В это время 5-й армейский корпус генерала Ветцеля готовился к концентрическому наступлению на Краснодар. Восьмого августа передовой отряд 9-й пехотной дивизии под командованием полковника Шойерпфлюга первым вышел к окраинам Краснодара. С северо-запада подошли франконская 73-я пехотная дивизия, а с севера гессенская 9-я пехотная дивизия, в состав которой входили 116, 36 и 57-й полки, а с северо-востока и с севера — вюртембергские 125-я и 198-я пехотные дивизии.

Девятого августа начался штурм Краснодара. Город является крупнейшим промышленным центром на Западном Кавказе, с развитыми машиностроительной, табачной, кожевенной, текстильной и химической отраслями промышленности. Он расположен на северном берегу Кубани.

Сражение за Краснодар началось утром. Искусно действовавшие в садах и городских кварталах арьергарды 56-й армии боролись за выигрыш времени. Им необходимо было обеспечить отход колонн советских войск по мостам за Кубань. Крупные склады военного имущества, продовольствия и горючего были вывезены или подожжены. Девятого августа немецкое радио объявило: «Сегодня нашими войсками был захвачен Краснодар...» Но это соответствовало правде лишь наполовину. Восточный пригород Пашковская по-прежнему стойко обороняли советские части. Через предмостное укрепление продолжали проходить на другой берег многочисленные советские колонны. Ночью форсированным маршем подошел 308-й гренадерский полк 198-й пехотной дивизии. Ему была поставлена задача атаковать предмостное укрепление у Пашковской и захватить русский понтонный мост. Около полудня подготовка к наступлению была закончена. Ударной группе, созданной из 7-й роты 307-го полка, под командой лейтенанта Вича удалось вклиниться в оборону советских войск на восточной окраине Пашковской и закрепиться там, несмотря на сильные контратаки. Одновременно части 125-й пехотной дивизии атаковали Пашковскую с севера. В 17.00 к месту прорыва были подтянуты остальные подразделения 308-го гренадерского полка. Его командир полковник Шульц сам повел своих людей в атаку. Третий батальон полка был направлен в обход. Он почти уже пробился к понтонному мосту, но был остановлен яростными контратаками и вынужден был перейти к обороне.

Одиннадцатого августа бои за понтонный мост возобновились с новой силой. К полудню майор Ортлиб со своим 1-м батальоном 421-го полка 125-й пехотной дивизии приблизился к мосту на расстояние прямой видимости. Вторая рота капитана Зецлера сделала еще один рывок. В разгаре атаки погиб ее командир. Когда первым немецким солдатам оставалось пробежать до моста двадцать метров, он был взорван. Обломки моста крутились в воздухе, находившиеся на нем в момент взрыва русские автомобили пошли ко дну. Через некоторое время Пашковская оказалась полностью в руках 198-й пехотной дивизии. Лейтенант Вич и полковник Шульц были награждены Железным крестом. Вечером 125-я пехотная дивизия сменила в Пашковской 198-ю, которая затем двинулась снова в восточном направлении, чтобы переправиться через Кубань у устья реки Пшиш.

В это же время немецкие и румынские части прочесывали морское побережье. Восьмого августа румынские кавалерийские части при поддержке батальона 298-й пехотной дивизии и дивизиона тяжелой артиллерии взяли небольшой приморский городок Ейск.

Одиннадцатого августа румынский кавалерийский корпус вышел на следующие рубежи:

5-я кавалерийская дивизия — плацдарм на западном берегу Славянской;

6-я кавалерийская дивизия — район Красноармянской;

9-я кавалерийская дивизия — на марше из Александровской в южном направлении.

Двенадцатого августа 298-я пехотная дивизия в качестве единственной немецкой дивизии была подчинена управлению 3-й румынской армии.

Тринадцатого августа начальник немецкого штаба связи при 3-й румынской армии ротмистр фон Мольтке докладывал командующему 17-й армии: «Вечером 12 августа очищены от остатков противника, не оказывавших сопротивления, пристани в Приморскоахтарской. Захвачено 20 пленных. Все портовые сооружения уничтожены. За нами следуют 5-я и 9-я румынские кавалерийские дивизии».

До 14 августа все находившиеся на берегу Кубани дивизии 5-го армейского корпуса готовились к форсированию реки на широком фронте: на западе под Елизаветинской — 73-я, в Краснодаре — 9-я, южнее Пашковской — 125-я и под Ленино у впадения Пшиша — 198-я пехотные дивизии.

Четырнадцатого августа 170-й гренадерский полк 73-й пехотной дивизии форсировал реку под Елизаветинской. Захваченный им плацдарм находился под сильным обстрелом. Советская авиация целый день совершала мощные налеты. Лишь через день стало легче. Переправился 213-й гренадерский полк. При переправе через Кубань во время авианалета был тяжело ранен его командир полковник Хитцфельд. Командование полком принял подполковник Марбах.

Немногим лучше сложилась обстановка 14 августа в районе действий 125-й пехотной дивизии. Командир 1-го батальона 421-го полка майор Ортлиб переоделся крестьянкой, чтобы разведать местность. На рассвете артиллерия начала артподготовку, затем в резиновых лодках на тот берег переправились первые группы. Сразу же на воду были спущены понтоны и началось наведение понтонного моста. 421-й гренадерский полк приступил к расширению плацдарма. Но русская авиация не дала навести мост. Поврежденные понтоны тонули в реке.

На самом левом фланге 5-го армейского корпуса в районе действий 198-й пехотной дивизии захват плацдармов начался тоже 14 августа. С 3.20 загрохотала дивизионная артиллерия. В 3.30 первые штурмовые группы сели в резиновые лодки. С противоположного берега по ним был открыт ураганный огонь. В результате прямого попадания в одной из надувных лодок штурмового саперного отряда взорвался огнеметный заряд и разнес все вокруг. Другие резиновые лодки с многочисленными ранеными вынуждены были возвратиться обратно. Но все же через пять минут первые экипажи резиновых лодок ступили на противоположный берег и закрепились на местности, поросшей кустарником. Продолжали прибывать подкрепления. В 10 часов два мелких плацдарма у Эдепсукая были слиты в один большой. Вечером 14 августа на южном берегу уже были четыре батальона 198-й пехотной дивизии с тяжелым вооружением, батареей легких полевых гаубиц и самокатный эскадрон. Советская оборона по берегу реки была прорвана. Главные силы 5-го армейского корпуса повернули на запад. Следующей его целью был Новороссийск, важнейший портовый и промышленный город на Черноморском побережье и отправная точка прибрежной дороги Туапсе — Сухуми, Батуми, турецкая граница.

Дорога вдоль Черноморского побережья имела для дальнейшего ведения войны особое значение, так как она проходила через все важные порты советского Черноморского флота. С их захватом у него не осталось бы баз, кроме того, это была кратчайшая дорога на Ближний Восток. В военно-географическом описании прибрежная дорога от Новороссийска до турецкой границы шла под номером один. Несмотря на часть пути Новороссийск — Туапсе, проходившей по крутому прибрежному склону, дорога № 1 на всем ее протяжении была проезжей. В военно-географическом описании был обозначен каждый мост, каждая теснина, а также возможности обхода и объезда.

Когда немецкие войска приблизились к Новороссийску, в его гавани шла оживленная работа. Второго июля был совершен первый большой налет на город. Первая группа капитана Хайзе из 100-й бомбардировочной эскадры разрушила в гавани остов советского лидера «Ташкент» и потопила эсминец «Бдительный». Был поврежден учебный крейсер «Коминтерн».

Седьмого августа крейсер «Красный Крым» и эсминец «Незаможник» эвакуировали из Новороссийска в Батуми 2895 человек и 100 тонн снаряжения, а с 9 по 11 августа — еще 2000 человек.

Чтобы создать помехи эвакуации, были применены немецкие торпедные катера. Десятого августа S-102 капитан-лейтенанта Тёнигеса у Туапсе потопил советский пароход, а 11 августа этот же катер совместно с S-28 капитан-лейтенанта Кюнцеля безуспешно атаковал танкер между Туапсе и Новороссийском.

Двенадцатого—тринадцатого августа крейсер «Красный Крым» и эсминец «Незаможник» эвакуировали из Новороссийска в Батуми один полк 32-й гвардейской стрелковой дивизии. Шестнадцатого—семнадцатого августа соединения советских кораблей тем же маршрутом вывезли 1850 человек и 60 тонн грузов.

Тридцать первого августа у Новороссийска S-102 капитан-лейтенанта Тёнигеса потопил танкер, a S-28 капитан-лейтенанта Кюнцеля — советский торговый пароход «Цан-Томп» (водоизмещением 1988 брт).

Но возвратимся снова к описанию сухопутных операций.

Восемнадцатого августа наступавший на правом фланге 5-го армейского корпуса передовой отряд 73-й пехотной дивизии вышел к станции Крымская на развилке железных дорог Краснодар — Ростов. Девятнадцатого августа 213-й гренадерский полк, действовавший в охранении на северо-восточном фланге 73-й пехотной дивизии, прошел через горы, покрытые лесом, до района севернее Красного и при поддержке 2-го дивизиона 73-го артиллерийского полка и 1-й роты 73-го саперного батальона захватил плацдарм за рекой Абин. Двадцатого августа наступление продолжилось дальше до района Миевское. Двадцать первого августа 213-й гренадерский полк, действовавший в охранении на правом фланге 73-й пехотной дивизии вдоль дороги Крымское — Молдаванское, достиг гряды высот восточнее Школьного и начал вести разведку в направлении Молдаванского. Преодолев слабое сопротивление противника, 22 августа немецкие войска захватили Молдаванское и господствующие высоты в этом районе. На этом пока наступление завершилось.

За это время 9-я пехотная и остальные части 73-й пехотной дивизии продолжали наступление в юго-западном направлении через Холмскую — Абинскую, постоянно выделяя охранение в направлении Лесного Кавказа. Когда на дорогах, проходящих по долинам через Нижне-Баканскую и Неберджаевскую, из-за ожесточенного сопротивления противника наступление на Новороссийск остановилось, командир 5-го армейского корпуса принял решение переместить направление главного удара на запад и правее 73-й дивизии бросить на прорыв через горы два полка 125-й пехотной дивизии.

А что же происходило в это время на восточном фланге 5-го армейского корпуса? Шестнадцатого августа, через два дня после того как был создан плацдарм на левом берегу Кубани у Эдепсукая, 305-й гренадерский полк захватил неповрежденный подвесной мост через Псекупс. Под Гатлукаем при поддержке 125-й пехотной дивизии, наступавшей по дороге Краснодар — Саратовская, был окружен и уничтожен крупный арьергард советских войск. Вечером того же дня Саратовская была взята 305-м гренадерским полком. Поспешным маршем сюда подходили 308-й гренадерский полк и главные силы 235-го артиллерийского полка.

После подхода всех частей 198-й пехотной дивизии и установления связи с левофланговым соседом — подошедшей к Черноморской словацкой моторизованной дивизией небольшой отряд в составе 1 -го батальона 326-го полка атаковал Ключевскую, но, преодолев многочисленные оборонительные заграждения, залег у окраины населенного пункта. Советскую оборону не удалось прорвать и после подхода подкреплений. И только после того, как 3-му батальону 305-го гренадерского полка удалось обойти населенный пункт, оборона не выдержала и немцы взяли Ключевскую. Однако главным силам противника удалось уйти в горы.

Двадцатого августа в 14.00 198-я пехотная дивизия начала атаку на Горячий Ключ. После хорошей артиллерийской подготовки 2-й батальон 305-го полка и 1-й батальон 326-го полка взяли этот поселок. Советские части отошли в леса к югу от него и открыли по поселку сильный артиллерийский огонь.

Тем временем выяснилось, что наступление на Новороссийск требует более крупных сил. Немцы начали проводить перегруппировку. 198-я пехотная дивизия должна была принять также полосу 125-й пехотной дивизии, правда, ей был придан 420-й пехотный полк полковника Циммермана из 125-й пехотной дивизии. 198-й пехотной дивизии генерал-майора Бука была поставлена новая задача: «Наступать по долине реки Псекупс в южном направлении. В районе Фанагорийское установить связь с наступающей также в южном направлении словацкой моторизованной дивизией». Эти действия необходимо рассматривать в связи с наступлением 44-го егерского корпуса на Туапсе, описанным в предыдущей главе. Таким образом, 198-я пехотная дивизия получила крупную задачу, требовавшую существенного расширения фронта и увеличения нагрузки на боевые части. Однако уже очень скоро выяснилось, что в ее полосе и в полосе 44-го егерского корпуса имеющимися силами поставленные задачи выполнены быть не могут.

Двадцать второго августа шли тяжелые бои 1-го батальона 326-го полка и 3-го батальона 305-го полка у развилки ручья юго-западнее Горячего Ключа. Атаки нефтехранилищной высоты, занятой крупными силами противника, предпринятые с целью установить связь со словаками, закончились неудачей. Эта высота представляла угрозу для так называемой «Сталинской дороги» и сообщению между Горячим Ключом и Саратовской. Связь, установленная со словацким 20-м полком в ходе ожесточенных боев в лесах у «Зимнего приюта», снова была нарушена.

На правом фланге 198-й пехотной дивизии вели бой восточнее Пятигорской за высоту 349,5 первые батальоны 305-го и 326-го полков. Им противостояла Иркутская 30-я стрелковая дивизия, которая уже неоднократно отличалась своей стойкостью. На высоте 349,5 залегли русские пулеметчики Дзилунов и Пирущак, а в другом месте — командир их батальона капитан Бедашвили. Об их оборону разбилась первая атака на эту высоту. Но все же, после боев с переменным успехом, на следующий день высоту эту немцам захватить удалось.

Двадцать четвертого августа 198-я дивизия была выведена из 5-го армейского корпуса и переподчинена 57-му танковому корпусу, находившемуся теперь уже с 198-й пехотной, словацкой моторизованной и дивизией СС «Викинг» на так называемой «Сталинской дороге» между Горячим Ключом и Хадыженской.

В тот же день с гор последовали ожесточенные контратаки советских войск на 420-й гренадерский полк полковника Циммермана. 305-й гренадерский полк вынужден был приостановить наступление по долине реки Каверзе и отбивать сильные контратаки противника.

25 августа 308-й гренадерский полк 198-й пехотной дивизии возобновил наступление по долине реки Псекупс. Утром капитан Нисс со своим 3-м батальоном 308-го полка перешел Псекупс и закрепился на восточном склоне Лысой горы (отметка 451,2). Атака, предпринятая с высоты 349,5 на западный склон Лысой горы для его поддержки, была отбита Иркутской 30-й стрелковой дивизией. Третий батальон 308-го полка оказался окруженным на восточном склоне.

Уже эта попытка дальнейшего наступления в западном направлении выявила, что 198-я пехотная дивизия слишком слаба для того, чтобы удерживать рубеж у Пятигорской и одновременно наступать по долине Псекупса. Двадцать девятого августа из штаба корпуса прибыл приказ следующего содержания: «Корпус временно прекращает наступление и переходит к обороне на достигнутых рубежах».

В то же время стало ясно, что и 44-й егерский корпус вынужден остановить наступление на Туапсе. То же самое происходило на правом фланге под Новороссийском. Требовалось провести перегруппировку.

С 29 августа по 3 сентября 198-я пехотная дивизия вела бои за удержание захваченных высот у Пятигорского. Советские войска снова пытались отбить у нее каждую выгодную позицию. Батальон Нисса два раза деблокировали и два раза снова окружали. Третий батальон 308-го полка продолжал отчаянно сражаться на восточном склоне Лысой горы, так как по приказу старшего начальника должен был во что бы то ни стало удержать позицию. Русские, павшие перед немецким рубежом, медленно разлагались и издавали запах, который вскоре уже никто не мог переносить. И каждый день снова и снова с неба жарило солнце. Капитан Нисс на опорном пункте приказал собрать вместе всех многочисленных раненых. Им могли оказывать только первую помощь. Тридцатого августа к окруженным пробилась боевая группа. В тыл были отправлены раненые, пополнены боеприпасы и запасы продовольствия. Затем русские снова перешли в атаку и снова замкнули кольцо окружения. До 3 сентября держался капитан Нисс со своим храбрым 3-м батальоном 308-го полка, но потом наконец они вынуждены были пробиваться на исходные позиции северо-восточнее Псекупса. До этого же дня продолжались тяжелые бои за высоту 349,5.

Шестого сентября командир 198-й пехотной дивизии генерал-майор Бук, начальник оперативного отдела его штаба майор генерального штаба Буль и их водитель фельдфебель Глокенбах попали в советскую засаду на шоссе Ключевская — Саратовская и погибли. Дивизия была опечалена потерей командира, который долгое время успешно ею командовал. Его спокойные швабские манеры всегда внушали уверенность.

198-я пехотная дивизия укрепляла занимаемые позиции и начала готовиться к действиям в условиях горной местности, создавая вьючные колонны. Погонщиками вьючных животных в этих колоннах нанимались пленные, так называемые «хиви» — «добровольные помощники».

Чтобы продолжить наступление на Новороссийск, потребовалось провести перегруппировки и подвести подкрепления. 125-я пехотная дивизия передала для наступления на Новороссийск два полка. Румынский кавалерийский корпус двинулся через Протоку на Темрюк. На фронт в горнолесистой местности южнее рубежа Абинская, Смоленская прибыла румынская 19-я пехотная дивизия и другие румынские части. На Керченском полуострове находились 46-я пехотная и румынская 3-я горнострелковая дивизии в полной готовности в подходящий момент переправиться через Керченский пролив и вступить в боевые действия на Таманском полуострове.

С развитием событий на Таманском полуострове можно познакомиться из разведывательных сводок разведывательного отдела штаба 46-й пехотной дивизии. В сводке № 32/42 говорилось: «Противник на Таманском полуострове: командование войск на Северном Кавказе по данным на 26.7 находится в Краснодаре. В его подчинении среди прочих находится 47-я армия с командным пунктом в Темрюке. Соединения этой армии занимают Таманский полуостров. На севере установлено расположение 276-го и 105-го полков 77-й горнострелковой дивизии, командный пункт которой находится в Ахтанисовской. В южной части полуострова находятся 80-й и 85-й гвардейские полки и 32-я дивизия. Кроме того, в Темрюке находятся 5-я, а в Карчанской — 6-я и 212-я воздушно-десантные бригады. Управление 47-й армии поддерживает радиосвязь с 103-й стрелковой бригадой и 2-й моторизованной бригадой. В мае 1942 года 77-я горнострелковая дивизия была разгромлена на Керченском полуострове, и на Таманский полуостров смогли переправиться только ее остатки. После пополнения на настоящее время эта дивизия насчитывает от 8 до 10 тысяч человек, но вооружена она не полностью. На острове Коса Тузла находятся подразделения 65-го зенитного артиллерийского полка. Из донесений агентов и допросов военнопленных сведений о перегруппировке войск противника на Таманском полуострове в связи с быстрым продвижением немецких войск из Ростова в южном направлении до настоящего времени не получено. Основываясь на данных наземного и воздушного наблюдения, можно сделать вывод, что наблюдается отход мелких групп противника силами до роты по дороге Тамань — Бугаз и силами до взвода—у Запорожской, у Гавриленкова и в северной части Косы Тушка. Строительство оборонительных позиций продолжено до юго-западной оконечности полуострова, а в районах Кордон, мыс Литвина и на полуострове Гадючий Кут их строительство продолжается. Взрывы восточнее Кордона, в районе высоты 103,4 и южнее Тамани, причиной которых наши действия не являются, проводились, очевидно, в интересах инженерного оборудования местности (в глубину).

Передвижение колонн тылового обеспечения на всех дорогах — без изменений.

Активность артиллерии противника за последнюю неделю значительно усилилась. За последнюю неделю огонь велся 19 батареями, всего сделано 1400 выстрелов, из которых только батареями противника, расположенными в 1,5 километра западнее Тамани, — 340, и Шарлотты, к югу от Запорожской, — 253. Огонь велся главным образом по прибрежной полосе между Камыш-Буруном и Керчью и между Капканом и Маяком, а также по нашим огневым позициям артиллерии на восточной оконечности полуострова.

Противник следит за морскими коммуникациями с Керченским портом и пресекает их.

Сразу же после исчезновения немецких истребителей необычно усилилась деятельность авиации противника и достигла своего пика 27— 29 июля. Совершались дневные налеты с бомбардировкой, а также регулярные ночные налеты бомбардировщиков противника. В ночь на 28 и на 29 июля авиация противника сбросила 110 фугасных и зажигательных бомб. Бомбардировке были подвергнуты, кроме прибрежной полосы между Колонкой и Осовным Баксы, Аджимушкай, Керчь, Ак-Бурун, район Багарово, Картерлесс, станция Керчь-Западная. За последние дни налеты заметно ослабели.

Движение кораблей значительных изменений не претерпело. В вечернее время замечено всплытие подводных лодок вблизи острова Коса Тузла и постановка их на якорь у его юго-восточной оконечности. По-видимому, с них производится снабжение гарнизона острова.

В заключение можно сделать вывод, что о высадке крупных десантов на Керченский полуостров не может быть и речи, но противник готов к отражению нашего десанта на Таманский полуостров.

За командование дивизии Начальник разведывательного отдела подпись: Пински».

Разведывательная сводка № 32/42 указывает на усиленное массирование советских войск для обороны Таманского полуострова и для обеспечения западного фланга войск, оборонявших Новороссийск. Но уже сводка от 21 августа 1942 года представляла совершенно другую картину:

«...Обстановка на Таманском полуострове складывается в зависимости от развития событий в Кубанском крае. Противник сделал все, чтобы создать новый фронт обороны на рубеже Курчанская, Крымская для обороны Новороссийского порта, который для него имеет большое значение, а также чтобы обеспечить себе открытый путь на юго-восток. Правый фланг румынского корпуса сегодня ведет бои восточнее Курчанской против ожесточенно обороняющегося противника.

В этих обстоятельствах, на основании сообщений доверенных лиц, можно полагать, что находившаяся до сих пор в Тамани 32-я стрелковая дивизия, а также 80-й гвардейский полк, местонахождение которого оставалось прежним в течение длительного времени, отводятся для обороны вышеуказанного рубежа. Между тем с падением Крымской будет осуществлен прорыв этого рубежа. По сообщениям доверенных лиц, оборона всего Таманского полуострова поручена 77-й горнострелковой дивизии. Бежавшие из Темрюка рыбаки говорили, что в городе осталось очень мало красноармейцев, а его оборона поручена подразделениям морской пехоты. Промышленные предприятия и портовые сооружения планомерно разрушаются. В порту Темрюк 12 августа кроме некоторого количества торговых пароходов находились следующие суда: два морских охотника, 3 торпедных катера... два вооруженных плавучих крана, один ледокол. Из этого порта 21.8 выходили канонерские лодки для обстрела авангарда наступающих румын у Курчанской. Все эти суда попытаются прорваться через Керченский пролив, так как другого выхода у них нет...

Из сказанного можно сделать общий вывод, что за десять дней на Таманском полуострове значительно сократилась численность советских войск и количество их тяжелого вооружения...»

В разведсводке № 35/42 от 24 августа сообщалось:

«...По последним сообщениям, вчера во второй половине дня наши войска атаковали Темрюк и продвинулись на 4 километра в северо-западном направлении за Курчанскую... В только что полученных донесениях говорится, что в настоящее время 77-я горнострелковая дивизия также отходит из Ахтанисовской и займет рубеж Крымская, Курчанская. По сообщениям румынских войск на Таманском полуострове еще должны находиться: 14-й батальон морской пехоты в Тамани, 3-я рота 1-го батальона морской пехоты — в Темрюке. Ранее указывавшиеся 5, 6 и 212-я воздушно-десантные бригады теперь окончательно установлены приборами радиоразведки... Появляющиеся во многих местах облака дыма указывают на планомерное разрушение всех важных с военной точки зрения объектов...»

Разведывательная сводка № 36/42 от 28.8.1942:

«...После того как части румынской 3-й армии в ходе ожесточенных уличных боев захватили город Темрюк, они продвигались до устья Присыпской, не встречая особого сопротивления противника. Под поселком Троицкое две румынские дивизии переправились на левый берег Кубани, чтобы установить связь с немецкими войсками, находящимися в Крымской и южнее... Особенно большое скопление мелких и средних кораблей и катеров, стоящих на якоре, замечено у мыса Пеклы... По-видимому, с наступлением темноты Последует попытка провода кораблей, еще находящихся в Азовском море, через Керченский пролив».

«46-я пехотная дивизия/ разведывательный отдел КП дивизии, 31.8.42

Разведывательная сводка № 37/42

1) Противник

а) Противник на Таманском полуострове:

Больших изменений в размещении сил противника не произошло. 14-й батальон морской пехоты, находившийся до сих пор в Тамани, направлен на фронт под Новороссийск. Коса Тушка занята противником. Наш разведывательный дозор в ночь на 31.8 снова установил там пребывание противника, минирование и установку проволочных заграждений. На Косе Тузла также находится противник.

б) Снова оживленный огонь артиллерии.

Замечено оживленное передвижение кораблей между Черным морем и Таманской бухтой. Часто замечались корабли, шедшие от мыса Тузла в Тамань. 29.8 два корабля (40 м длиной) пытались прорваться из Тамани в Керченский пролив, они были действенно обстреляны нашей артиллерией. Более крупный вернулся в Тамань, другой лег в дрейф и рано утром 30.8 был подожжен огнем зенитных пушек.

Движение в проливе снова оживилось.

Работа прожекторов, как и прежде, активная.

Вывод: деятельность противника за последние дни снова оживилась. Коса Тушка снова занята противником.

2) Обстановка на Кавказе.

а) Румынские соединения, форсировав Кубань с севера, взяли Варенниковскую и Гостагаевскую, наступают в направлении Анапы. 28.8 наши войска атакой из Крымской захватили высоты в 5 километрах восточнее Натухаевской.

б) Из Хадыженской наши войска ведут наступление вверх по долине р. Пшиш. Дорогу на Туапсе противник обороняет при поддержке бронепоезда, действующего на перегоне в этой же долине. В верховьях реки Пшеха, в 50 километрах северо-восточнее Туапсе — контратаки противника.

в) В долине Малой Лабы наши войска находятся в 6 километрах южнее Бурного. В долине Большой Лабы уже удалось прорваться через перевал Адзапш в долину Бсыбь и далее к юго-востоку по перевалу (4 км западнее перевала Доу), ведущему к долине Бабадная — Гумиста в направлении Сухуми.

г) В долине Терека взят город Моздок. На южном берегу Терека — сильные укрепления противника. С северо-восточного направления из Ищерской и Наурской далее на восток наше наступление вдоль ожесточенно обороняемой противником железнодорожной линии пока не продвинулось. На эту полосу противник направил свою 9-ю армию, сформированную главным образом из армян, азербайджанцев и других кавказских национальностей.

д) Удар в направлении Каспийского моря достиг населенного пункта Терекли-Мектеб, находящегося в 80 км от побережья. Под Элистой существенных успехов не достигнуто. Улан-Эрге, Чилгирь и Яшкуль пока заняты противником.

За командование дивизии Начальник разведывательного отдела подпись: Пински».

Разведывательные сводки разведывательного отдела штаба 46-й пехотной дивизии отражают развитие событий на самом правом фланге немецкой 17-й армии. Медленно продвигались румынские соединения через Таманский полуостров в направлении Новороссийска. 46-я пехотная дивизия генерала Хакциуса, понесшая большие потери во время сражений в Крыму, так же как и румынская 3-я горнострелковая дивизия, спокойно наблюдала за развитием событий на Таманском полуострове, чтобы в подходящий момент совершить прыжок через пролив.

Тем временем завершались перегруппировки и подготовка к штурму Новороссийска. Правый фланг 73-й пехотной дивизии был усилен 419-м и 421-м полками 125-й пехотной дивизии.

Двадцать восьмого августа 213-й (73 пд) и 419-й (125 пд) полки при поддержке 249-й бригады штурмовых орудий пошли в атаку через гористую местность северо-западнее Нижне-Баканской и перерезали дорогу Нижне-Баканская — Греческое. К вечеру они вышли к Добровольческому.

С 29 по 31 августа продолжалось наступление 73-й пехотной дивизии вдоль дороги на Нижне-Баканскую. Пройдя хутор «Кролиководческий», западный фланг дивизии, пробиваясь через лесисто-гористую местность, вышел в район севернее Верхне-Баканской. На восточном фланге шли тяжелые бои с соединениями советской 47-й армии. Главные силы 73-й пехотной дивизии, наступавшие по долине вдоль дороги Крымская — Верхне-Баканская, 2 сентября в узкой, покрытой лесом долине были остановлены советской 77-й горнострелковой дивизией. Попытка обойти противника с юга по высотам у Нижне-Баканской оказалась безуспешной. После этого пробившийся далеко на запад 213-й гренадерский полк был направлен в обход на запад, минуя Верхне-Баканскую, чтобы наступать на юго-восток к Новороссийску. Для этого полк пошел узкими ущельями севернее линии железной дороги и скрылся в густых лесах. С напряжением дивизия ждала исхода этого дела, и тут вдруг во второй половине дня в наушниках радиостанции раздался голос командира полка подполковника Марбаха: «Море! Вижу море!» Двести тринадцатому гренадерскому полку удалось захватить высоты севернее Верхне-Баканской и находящийся в долине населенный пункт. С этих высот было видно Черное море. Таким образом, противнику, оборонявшемуся перед дивизией, был отрезан путь отхода в Новороссийск, и он вынужден был по ущельям отступать в южном направлении. Так 213-й полк создал условия для дальнейшего наступления на Новороссийск.

За день до этого передовые силы румынского кавалерийского корпуса, наступавшие от Гостаевской, вышли к Черноморскому" побережью у Анапы. Контратаки 83-й бригады морской пехоты, поддержанные огнем корабельной артиллерии, были отражены. Так было замкнуто кольцо окружения Новороссийска и с северо-запада.

Девятая пехотная дивизия взяла Неберджаевскую и приблизилась по дороге через перевал к городу с северо-востока.

Захватив Анапу, румынский 9-й кавалерийский корпус 31 августа отрезал крупным силам советских войск пути отхода с Таманского полуострова, по которому с востока наступали румынские 5-я и 6-я кавалерийские дивизии. Со 2 по 5 сентября советские военные и транспортные корабли (среди которых были сторожевик «Шторм» и канонерки «Ростов-Дон» и «Октябрь») под командованием командующего Азовской военной флотилией контр-адмирала Горшкова эвакуировали большую часть стрелковых частей и частей морской пехоты с южного побережья Таманского полуострова в Новороссийск. Ночами 2, 3 и 5 сентября немецкая 1-я флотилия торпедных катеров капитан-лейтенанта Кристиансена в составе S-102 (капитан-лейтенант Тёнигес), S-28 (капитан-лейтенант Кюнцель), S-27 (капитан-лейтенант Бюхтинг), S-72 (старший лейтенант Шнайдер) атаковали места погрузки и доложили о 19 потопленных кораблях противника, S-27 был потоплен по ошибке огнем своих катеров.

С 3 по 6 сентября 73-я и 9-я пехотные дивизии продолжали наступать на Новороссийск. 73-я пехотная дивизия, расположив 213-й гренадерский полк на правом, а 170-й гренадерский полк на левом флангах, при поддержке 213-й бригады штурмовых орудий, наступая с севера, захватила высоты 445,9, 418,2 и 531,3. С высоты 445,9 перед гренадерами 73-й пехотной дивизии впервые открылся широкий вид на город и порт Новороссийск. У их ног, как на ладони, лежала крупнейшая морская крепость на восточном побережье Черного моря. Город насчитывал 95 тысяч жителей, здесь находился большой хладокомбинат, верфи, рыбоконсервный и цементный заводы. Он был ключом к Закавказью. Если Новороссийск будет взят, вместе с ним падут и остальные военные гавани советского Черноморского флота. Утопическая мечта, пройти по прибрежной дороге в Малую Азию и координировать боевые действия с Африканским корпусом Роммеля, становилась реальностью.

Советская 77-я горнострелковая дивизия, 14, 142, 83 и 2-я бригады морской пехоты под командованием контр-адмирала Колостнякова защищали город. Несмотря на поддержку советских военных кораблей — лидера «Харьков» (капитан 2-го ранга Мельников) и эсминца «Сообразительный» (капитан 3-го ранга Ворков), части немецкого 5-го армейского корпуса ворвались в город.

Шестого сентября последовала атака 213-го гренадерского полка вдоль дороги через перевал у высоты 337,1 и южнее от нее. После ряда тяжелых боев были взяты позиции на высотах к северу от железной дороги. И перерезана дорога через перевал. Вечером 213-й и 186-й гренадерские полки приблизились к городскому району Мефодиевский. Обер-лейтенант Циглер со своим 1-м батальоном 186-го полка ворвался в первый квартал, за ним последовали остальные батальоны 186-го и 213-го полков, расширившие прорыв в город. С 7 по 10 сентября продолжались бои за город Новороссийск. Десятого сентября немецкое радио сообщило: «Новороссийск в руках немецких войск...»

При рассказе о наступлении 5-го армейского корпуса на Новороссийск нельзя не упомянуть об операции «бранденбуржцев», уникальной по своей смелости. Как же она проходила?

Летом 1942 года на основании многочисленных распоряжений была сформирована береговая егерская рота, пол учившая условное наименование «легкая саперная рота полка «Бранденбург»». Вместе с немцами, говорившими по-русски, в нее принимались многочисленные кавказские добровольцы. Сначала рота обеспечила переправу немецких и румынских войск через Керченский пролив (ее описание будет приведено ниже). На вооружении роты состояли пулеметы, две легкие зенитные пушки и два 81-мм миномета. Кроме того, в ее распоряжении находились две большие штурмовые лодки и одна саперная десантная лодка-41.

После того как в конце августа соединения 5-го армейского корпуса подошли к Новороссийску, один взвод «береговой егерской роты «Бранденбург» был применен на единственной дороге, связывавшей советские войска в Новороссийске с Геленджиком, с задачей взорвать ее и перерезать пути снабжения русских. Больший отрезок прибрежной дороги проходит на уровне половины высоты круто обрывающихся к берегу гор.

Пока немецкие ночные бомбардировщики темной ночью вдоль берега летели на Геленджик и бомбили портовые сооружения, две штурмовые лодки с усиленным взводом «бранденбуржцев» подошли к мысу Пенай и тихо причалили к берегу в найденной для высадки бухте. Все было рассчитано до малейшей детали. В то время как небольшое охранение оставалось у лодок, «бранденбуржцы» начали восхождение. На половине высоты крутого склона на фоне неба поднимались опоры прибрежного шоссе. Шедший впереди отряд разминирования обозначал дорогу. За ним, тяжелогруженые, карабкались вверх остальные. Проехала русская колонна из 11 грузовиков. «Бранденбуржцы» искали укрытие для наблюдения. Затем стали изучать особенности дороги. Установка минного фугаса на дороге показалась нецелесообразной. Необходимо было найти место, где под дорогой проходит водоотвод. Выставили охранение. Вскоре было найдено подходящее место. Саперы установили подрывной заряд. Внезапно послышалось кваканье — сигнал «Внимание!»

Из-за поворота показался русский грузовик и выхватил из темноты светом фар рюкзак, лежащий на дороге, — один из саперов в спешке оставил саперный ранец с взрывчаткой. Машина остановилась, из нее вышел офицер. Теперь настало время действовать человеку из группы прикрытия в обмундировании Красной Армии. Он пошел к автомобилю, назвал пароль, известный от перебежчиков, и столкнул ранец с дороги. Русский спросил:

— Что вы тут делаете?

И в ответ услышал:

— Дорогу охраняем.

Но советский лейтенант оказался недоверчивым, мгновенно выхватил пистолет и выстрелил в «бранденбуржца», прежде чем тот и его товарищи, лежавшие в укрытии, успели среагировать. Тут остальные «бранденбуржцы» бесшумно бросились к русскому офицеру и убили его. Водитель на грузовике пытался бежать, но далеко не уехал. Его догнала пулеметная очередь. Машина упала с крутого обрыва. Вскоре подошла колонна из 15 машин. Теперь скрывать было уже нечего. Пулемет — на дорогу, очереди ударили по приближавшейся колонне. Охрана спрыгнула и укрылась в тени под горой. Пока «бранденбуржцы» уничтожали остатки охраны, саперы подготовили все к подрыву. Когда оказалось, что некоторые машины везут взрывчатку, их подвели к месту подрыва.

Первые «бранденбуржцы» уже бежали под гору, когда фельдфебель-сапер все приготовил.

В ночи раздался крик: «Внимание! Взрыв!»

Затем от мощного взрыва содрогнулись горы. Чуть позже штурмовые лодки с «бранденбуржцами» возвратились к берегу, занятому немцами.

На следующий день воздушная разведка заметила километровые заторы у взорванного участка дороги.

Пока полки 73, 125 и 9-й пехотных дивизий воевали за Новороссийск, 1 сентября части 46-й пехотной и румынской 3-й горнострелковой дивизий переправились через Керченский пролив. Переправа получила кодовое наименование «Операция «Блюхер»».

В ночь на 2 сентября 46-я пехотная дивизия на 24 паромах 1-й десантной флотилии капитан-лейтенанта Гиле, паромах Зибеля, десантных саперных и штурмовых лодках причалила к северо-западному берегу Таманского полуострова. Десантную операцию прикрывали 3-я флотилия тральщиков капитана третьего ранга Хёльцеркопфа и ВВС. Высадка осуществлялась в районе населенного пункта Ильич.

Румынская 3-я горнострелковая дивизия десантировалась во втором эшелоне в районе Веселый. Высадка проходила без помех со стороны противника.

Второго сентября переправа продолжалась. Пришел звездный час саперов-десантников и легких сил флота. Перевозку осуществляли штурмовые лодки, паромы и паромы Зибеля. Со временем их действия были доведены до совершенства. У Ильича и на Косе Чучка были оборудованы десантные причалы, мощности которых вскоре были значительно расширены. При переправе 46-й пехотной и румынской 3-й горнострелковой дивизий было много импровизации. Начальник тылового снабжения 46-й дивизии подполковник Жех заметил в своем дневнике: «Снабжение через Кордон Ильич идет медленно».

По русским источникам, 3 и 4 сентября подразделения советской морской пехоты на Таманском полуострове вели бои с 46-й пехотной дивизией. Четвертого сентября 46-я пехотная дивизия заняла город Тамань. Через день оставшиеся советские войска были погружены на корабли у мыса Железный Рог и морским путем доставлены в Геленджик. В дневнике Жеха 4 сентября появилась запись: «Тамань взята. База снабжения переведена туда. С 6 по 17 сентября 46-я дивизия будет находиться в районе Тамани».

Восьмого сентября подполковник Жех сделал запись: «Решение принято. Мы идем на Кавказ». 46-я пехотная дивизия 18 сентября двинулась маршем через Старотитаровскую, Варениковскую, Анастасиевскую, Краснодар, Белореченскую, в район южнее Майкопа. Она должна была принять участие во второй попытке наступления на Туапсе на левом фланге горнострелковой дивизии Ланца.

Румынская 3-я горнострелковая дивизия направилась в район к югу от Крымской.

Десятого сентября 1942 года командир 5-го армейского корпуса генерал Ветцель смог доложить о взятии города Новороссийска. Но прибрежную дорогу на Туапсе открыть не удалось.

В начале сентября советский Северо-кавказский фронт был переименован в Черноморскую группу в составе Закавказского фронта. Это улучшило управление войсками. Советская 47-я армия, оборонявшая Новороссийск, закрепилась в промышленном районе на восточной окраине города и со всей решимостью преградила доступ к прибрежной дороге.

В результате перегруппировок советских войск и энергичных требований Ставки по обороне на фронт снова были переброшены войска, которые противник до этого эвакуировал из различных мест. С 8 по 11 сентября крейсер «Красный Крым», лидер «Харьков», сторожевик «Шторм», эсминцы «Сообразительный» и «Железняков» доставили из Поти в Туапсе и Геленджик подразделения 137-го и 145-го стрелковых полков и 3-ю бригаду морской пехоты.

С 12 по 24 сентября полки 73-й пехотной дивизии пытались пробиться к прибрежной дороге. Адамовичская балка, цементные заводы «Пролетарий» и «Красный Октябрь», электростанция, комплекс зданий «Сталин» и «Кино», а также «Третье ребро» — вот названия, густо политые потом и кровью храбрых 213-го и 170-го полков. За каждый дом, за каждую каменоломню, за каждое здание и территорию заводов шли с переменным успехом тяжелейшие бои. Здесь истекали кровью 173-й и 658-й саперные батальоны, шли в атаку штурмовые орудия 249-й бригады. Сюда направляли свое напряженное внимание и по этим местам составляли свои планы офицеры штаба 5-го армейского корпуса в Марчанской. Отсюда шли донесения командиров полков на командный пункт дивизии в Верхне-Баканской. Но все надежды и чаяния были напрасны. Двадцать четвертого сентября был взят комплекс зданий «Сталин». Обескровленные 170-й и 213-й полки были остановлены перед «Третьим ребром». Советские соединения закрепились на восточном берегу Цемесской бухты и закрыли немцам вход на прибрежную дорогу. Фронт остановился.

Затем подошедшая румынская 3-я горнострелковая дивизия сделала попытку из района сосредоточения Абинская, У сунь пробиться по горнолесистой местности восточнее Новороссийска к прибрежной дороге и открыть дорогу на Туапсе. Эта попытка была предпринята одновременно со вторым наступлением на Туапсе вдоль дороги Майкоп — Гойтхский перевал — Туапсе.

Румыны начали наступление 19 сентября и потеснили сильно потрепанную советскую 216-ю стрелковую дивизию. К 22 сентября удалось прорвать советскую оборону на 6 километров в глубину. 25 сентября подтянутые к месту прорыва советские батальоны морской пехоты ударили с флангов и окружили передовой отряд румынской 3-й горнострелковой дивизии. Румыны понесли большие потери в людях и вооружении. Последовали контратаки советских войск вдоль прежней линии фронта. Затем фронт замер и здесь.

С 14 по 30 октября полки 73-й пехотной дивизии снова атаковали советские оборонительные позиции у Цемесской бухты. О прорыве к прибрежной дороге никто уже и не мечтал. Цель немецких атак заключалась в улучшении немецких позиций. До наступления зимы было необходимо оборудовать прочную зимнюю линию обороны. «Третье ребро» и еще несколько комплексов зданий были взяты. Во время атак немцы и русские боролись за каждую пядь земли и истощили свои силы. По окончании этих боев 213-й гренадерский полк был сведен в две стрелковые и две пулеметные роты. Такая же картина наблюдалась и в других полках. Это была последняя попытка открыть Черноморское шоссе на Туапсе.

ШТУРМ ВЫСОКОГОРНЫХ ПЕРЕВАЛОВ

Гонка к горам — Боевая группа фон Хиршфельда берет Клухорский перевал — Восхождение на Эльбрус — 30 километров до Черного моря — «Нет ли у вас самолетов, чтобы обеспечить снабжение?» — Оборона на Главном хребте

Двадцать восьмого июля, сразу после того как пал Ростов, командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал Лист прибыл на командный пункт 49-го горнострелкового корпуса и объявил его командиру генералу Конраду благодарность за бои в Ростове.

На командном пункте, расположенном в одном из зданий Ростова, генерал Конрад узнал о дальнейшем замысле командования по поводу предстоящих действий 49-го горнострелкового.

— 17-я армия в ходе наступления перейдет через Кавказ, — сказал Лист и после короткой паузы задал прямой вопрос: на каком направлении предполагает командование корпуса свои дальнейшие действия?

— Через Майкоп! — ответил Конрад.

— Горнострелковый корпус двумя дивизиями предположительно будет наступать через высокогорные перевалы западнее Эльбруса в направлении Сухуми, чтобы открыть путь в Закавказье 17-й армии, наступающей вдоль узкой прибрежной полосы через Туапсе!

В ходе беседы генерал Конрад в общих чертах узнал план ОКВ, который затем неоднократно будет подвергнут многочисленным изменениям в зависимости от конкретной обстановки.

Итак, главная задача ясна! Незамедлительно штабы горнострелкового корпуса приступили к планированию. Для этого в качестве справочника послужила разработка Высокогорной школы Фульпмеса «Высокогорные перевалы Кавказа», в которой были отражены три решающих фактора:

1. До начала зимы на высокогорных перевалах осталось менее восьми недель. В конце сентября из-за сильных снегопадов активное движение через них прекращается.

2. Единственный большой проход, через который ведут на Туапсе железная и шоссейная дороги, сообщающиеся с прибрежной дорогой, ведущей к Сухуми, находится в Понтийском (Лесном) Кавказе.

3. Проходы через высокогорные перевалы описаны неточно. Данные о важнейшем переходе — Военно-Сухумской дороге — ненадежны. Она местами сильно разрушена, и ширина ее не превышает ширину одной повозки.

О важнейшем проходе — Военно-Сухумской дороге — в Военно-географическом описании говорится следующее:

«Военно-Сухумская дорога. От северного обреза карты до курорта Теберда (156 км), проезжая для автомобильного транспорта. Отсюда еще 34 км можно проехать на гужевом транспорте. Затем возможны следующие маршруты: 8а — через перевал Домбай — Ульген (3007 м), так же как и 7- (покрыт ледником, непроходим для вьючных животных) — 86 — через Клухорский перевал (2816 м) — Асхара. К перевалу серпантином ведет 13-километровая тропа* местами обрушенная и крутая. Перевал покрыт небольшими снежными полями. Летом пастухи гонят отары овец через перевал. Он проходим для вьючных животных. После перевала за Асхарой дорога пригодна для движения гужевого транспорта. Маршрут 40 — с трудом проходим для гужевого транспорта. (G.41) — 1936 г. начато строительство проезжей дороги через перевал, закончено в том же году. (G. 41) — 9 — через Нахарский перевал (2867). С трудом проходим для вьючных животных, на перевале — снежные поля»[7].

Оценка описания и карт позволила сделать вывод, что только части, способные передвигаться в условиях горной местности, могут действовать в условиях высокогорья. Моторизованные части корпуса, тяжелая артиллерия, противотанковая артиллерия и тыловые колонны после овладения перевалами у Туапсе должны были следовать через них к прибрежной дороге.

В это время танковые и моторизованные соединения с плацдармов на Дону и Маныче рванулись на юг. И горные стрелки двинулись за ними. От гор их еще отделяли 500 километров, но с каждым шагом егерей все больше охватывала настоящая горная лихорадка.

Пятого августа командир 1-й горнострелковой дивизии отдал приказ о формировании одной высокогорной роты для восхождения на Эльбрус. Позднее по приказу командира 49-го горнострелкового корпуса в нее были откомандированы капитан Геммерлер и четверо солдат из 4-й горнострелковой дивизии. В восхождении должны были принять участие обе дивизии. Покорение Эльбруса требовало от команды высокой горной подготовки. Состояла она из опытных альпинистов, часть из которых участвовала в восхождении на вершины в Гималаях. Капитан Грот, начальник этой экспедиции, вылетал к горному массиву на самолетах дальней разведки 4-го авиакорпуса, чтобы разведать пути подхода к вершине.

В оценках экспедиции на Эльбрус существуют различные мнения. По крайней мере, она имела ценность с тактической точки зрения, так как массив и приют на Эльбрусе представляют собой важный опорный пункт. В Эльбрусском приюте можно разместить целый батальон, он господствует над переходом из долины Кубани в Баксанское ущелье. Если бы его значение было своевременно определено, то было бы значительно легче действовать против неприступных с фронта русских позиций в районе Орджоникидзе, получить доступ к Крестовому перевалу и пройти в обход в Закавказье. Большое значение имело овладение массивом Эльбруса для обеспечения перехода из долины Кубани в Баксанское ущелье через связанные перевалы Хотю-Тау, Хасан-Чой-Сюрулген, Азау и Чипер-Азау.

Под ударами немецких танковых дивизий рушился фронт советских войск. Советская 46-я армия Закавказского фронта была оттеснена к высокогорным перевалам западнее Эльбруса и разрозненными частями отходила в горы. А немецкие подвижные дивизии в полном порядке подошли к границе гор и ждали подхода горнострелковых и егерских дивизий. Наставал час горных егерей!

Вторую директиву фельдмаршала Листа командир 49-го горнострелкового корпуса получил 10 августа под Курчевской, она существенно не отличалась от той, что была отдана в Ростове. К этому времени 1-я и 4-я горнострелковые дивизии, а также румынская 2-я горнострелковая дивизия находились в излучине Кубани. Вторым эшелоном через Ростов должен был проследовать итальянский альпийский корпус, в состав которого входили три дивизии. Они были специально предназначены для действий на Кавказе. Все участвующие в разработке планов офицеры были уверены, что такими силами можно покорить горы. Но все случилось иначе!

Относительно покорения перевалов и захвата проходов в Закавказье в некоторых высоких штабах существовали различные представления. К тому же общая обстановка претерпевала ежедневные изменения и постоянно требовала принятия новых решений. Управление 1-го танкового корпуса планировало во взаимодействии с главными силами горнострелковых дивизий прорваться через Орджоникидзе по Военно-Грузинской дороге к Тбилиси, а западные перевалы — только перекрыть, но генерал-полковник фон Клейст выступил со своим планом, который предлагал разумно определить направление главного удара с учетом недостатка сил. Но в ОKB эти планы приняты не были.

Двенадцатого августа из ОKB пришел приказ:

«49-й горнострелковый корпус снова переходит в подчинение командующего 17-й армией (временно он находился в составе 1-й танковой армии). Румынская 2-я горнострелковая дивизия переходит в подчинение 1-й танковой армии. В состав 49-го горнострелкового корпуса входят 1-я и 4-я горнострелковые дивизии и эскадрилья дальней разведки B/F 121».

Теперь перед горнострелковым корпусом стояла ясная задача: захват перевалов в восточной и центральной части Абхазского Кавказа и в районе Эльбруса. Но горнострелковым полкам до них было еще идти и идти.

Генерал Конрад поставил перед своими дивизиями следующие задачи:

4-й горнострелковой дивизии действовать на правом фланге, захватить перевалы у истоков Большой Лабы. Сосед справа — 44-й егерский корпус.

1-й горнострелковой дивизии действовать на левом фланге, захватить перевалы в истоках Теберды и Кубани. Выделить отряд охранения на левом фланге в Баксанское ущелье и на перевалы Эльбруса.

Наряду с передовыми отрядами, сформированными в дивизиях, передовые отряды были самостоятельно созданы в каждом из полков. Разгрузили имущество тыла с грузовиков, погрузили на них горных егерей, вьючных животных и все самое необходимое. Гонка к горам началась. Вскоре передовые отряды были уже у подножья гор.

Первая горнострелковая дивизия должна была наступать по Военно-Сухумской дороге, южная часть которой в Кодорской долине в 16 километрах юго-восточнее Сухуми соединяется с прибрежной дорогой. Четвертой горнострелковой дивизии предстояло продвигаться через труднодоступную долину Большой Лабы к истокам Бсыби, впадающей в 64 километрах северо-западнее Сухуми в Черное море.

Десятого августа 1942 года передовой отряд Л аваля (54-й горно-вьючный артиллерийский дивизион с четырьмя эскадронами, один взвод 54-го горносаперного батальона, группа фон Хиршфельда, группа Грота) вышел к предгорьям у Невинномысска и прошел за охранения 40-го танкового корпуса. Пятого августа город был взят 3-й танковой дивизией. В течение пяти дней советские войска отходили в горы.

11 августа передовой отряд Л аваля подошел к Черкесску и захватил там неразрушенный мост через Кубань.

По Военно-Сухумской дороге двинулся горнострелковый батальон фон Хиршфельда. Батальон был сформирован из двух лучших рот 98-го и 99-го горнострелковых полков, имел дополнительное специальное тяжелое вооружение. У слияния рек Теберда и Кубань к северу от Микоян-Шахара было преодолено сопротивление крупных сил противника, который понес большие потери. Недавно возникший крупный промышленный поселок Микоян-Шахар был взят.

Заняв Микоян-Шахар, 1-я горнострелковая дивизия получила трамплин для захвата высокогорных перевалов. Дальнейшие задачи были поставлены в приказе командира дивизии от 12.8.1942, имевшего подзаголовок «О наступлении через Кавказ к Черному морю». В нем говорилось:

«...1-я горнострелковая дивизия сосредоточивается в районе 117-118 (Кардоникская, Черкесск) и наступает через 123-128 (перевал Клухор — Донгус-Орун) в направлении Черного моря... Передовому отряду Л аваля, усиленному полубатальоном фон Хиршфельда и альпийской ротой Грота, уничтожить силы противника в районе 117-119, захватить перевалы 123, 125 и удерживать их до подхода дивизии... особая задача для альпийской роты Грота — см. Приложение... 98-му и 99-му горнострелковым полкам перебросить на грузовиках автомобильной колонны начальника снабжения дивизии майора Хофмана по одному усиленному батальону со штабами полков в район 119 (Микоян-Шахар)...

а) 98-му горнострелковому полку: во взаимодействии с передовой ротой полубатальона капитана фон Хиршфельда (6-я рота 98 гсп) атаковать и захватить перевал 123 (на маршруте Пикера), вести разведку в направлении 22...

б) 99-му горнострелковому полку: во взаимодействии с передовой ротой полубатальона фон Хиршфельда (13-я рота 98 гсп) и альпийской ротой капитана Грота овладеть перевалом (на маршруте Кресса) и вести разведку в направлении 64...

Разведать и установить сообщение между 22 и 64 через 71...»[8]. После взятия Микоян-Шахара группа фон Хиршфельда постоянно наступала противнику на пятки. 14 августа она устроила «частную битву на окружение» за овладение поселком Теберда. В результате этой «битвы» было захвачено 23 орудия, среди них — 7 тяжелых, большое количество минометов и пулеметов, два танка, 96 грузовиков и 180 бронемашин. Вечером группа фон Хиршфельда южнее поселка захватила небольшой плацдарм за рекой, восстановила разрушенный мост и создала условия для продолжения наступления.

Вечером в Теберду приехал командир корпуса. На мосту его встретил фон Хиршфельд.

— Быстрота решает все, фон Хиршфельд, и на Клухорском перевале — тоже! — сказал генерал Конрад.

— Это не самая моя плохая сторона, господин генерал! — ответил тридцатилетний жилистый натренированный офицер горнострелковых войск, обладавший, кроме того, замечательными знаниями и умениями в области тактики.

Пятнадцатого августа группа фон Хиршфельда снова пошла в наступление. Южнее Теберды начался настоящий горный бой. Горную дорогу, становившуюся хуже и хуже, все теснее обступали еловые леса и склоны гор, и вскоре она уже превратилась лишь в тропу. Укрываясь за скалами и деревьями, с боем отходили тыловые прикрытия противника. Два раза взводы горных егерей вынуждены были идти вброд по ледяной горной реке. Погиб лейтенант Харрас, командир головного взвода. Много раз приходилось обходить вражеские заграждения. Словно магнитом притягивал Клухор немецких горных стрелков. Сильно растянувшись, маршировали роты, за ними следовали вьючные колонны. У лагеря лесорубов передовое охранение вышло к «Серпантинному приюту» у подножья Клухора.

После разведки местности и выделения охранения в направлении перевала Домбай — Ульген 16 августа надо было идти дальше, но вскоре оказалось, что с фронта перевал не взять, на нем находились советские войска. Майор фон Хиршфельд, превосходный тактик, решил ввести противника в заблуждение атакой с фронта, незаметно для него направил в обход одну из подчиненных ему групп и сбросил противника с перевала. Вот что по этому поводу рассказывал командир группы охвата обер-лейтенант Нойхаузер:

«Были образованы две боевые группы — одна под командованием капитана Пёссингера, другая — моя. Один взвод в высокогорном снаряжении, но без снаряжения для скалолазания, взвод егерей, взвод станковых пулеметов, взвод тяжелых минометов — такой состав обеих боевых групп. У каждой группы была своя задача. В то время как Пёссингер сначала атаковал с фронта, я со своей боевой группой должен был отклониться далеко вправо, чтобы с тыла выбить противника, окопавшегося на перевале. Мы так часто отрабатывали подобные задачи еще на Кранцберге под Миттенвальдом! Рассчитанные три часа марша и восхождения были для нас наиболее утомительными за все время наших прежних действий на Кавказе. По склону горы тянулась плоская впадина, которая мне показалась подходящей для того, чтобы незаметно для противника достичь своей цели. Добравшись до верхней трети, мы отклонились влево, при этом мы должны были миновать широкое снежное поле, и там уже нас обстрелял противник. Тогда нам пришлось вернуться и спуститься. За второй горной цепью повторилось все снова. Теперь я шел впереди моей усталой группы, чтобы разведать местность. Стрелки медленно продвигались за мной — у каждого из них за спиной была «большая туча» — рюкзак и оружие. Из-за валуна показались двое русских с поднятыми руками. Это были солдаты поста охранения. Они предоставили нам ценную информацию. Я добрался до гребня и получил полную картину жизни и деятельности противника в долине. В 500 метрах на противоположном склоне происходило постоянное движение противника. Почти на таком же удалении у подножья горы у костров сидели группы противника, готовили еду и ели. На перевале было много войск. Подходившие одна за другой группы егерей равномерно распределялись вдоль гребня. Боевая задача, как таковая, могла быть выполнена. Я счел нашу позицию настолько удачной, что решил нанести после тщательного измерения расстояний огневой налет по группам противника, находящимся в лагере. Очереди станкового пулемета, минометные мины и даже выстрелы из карабинов настолько ошеломили противника, что результат налета был потрясающим. Общее впечатление было такое, что русские в этой неожиданной обстановке почувствовали себя очень неуверенно, так как, в общем, мы оказались у них за спиной.

В 14.00 я сам в качестве посыльного отправился назад, чтобы доложить капитану фон Хиршфельду о выполненной задаче, моих наблюдениях и предположениях. Я получил приказ атаковать противника с тыла. В том случае, если это окажется невозможным, я должен буду подать сигнал ракетой, и Пёссингер будет атаковать перевал с фронта, тогда как мы будем поддерживать его огнем. После двух с половиной часового восхождения я снова был со своей боевой группой. Но обстановка изменилась. Противник отходил двумя группами, каждая из которых поочередно прикрывала другую огнем. Группа Пёссингера сразу же начала наступление с фронта, опередила прикрытие противника, и мы открыли огонь по отступавшим русским. Перевал наш! Наступила ночь. Все мы смертельно устали, настолько устали, что даже жесткий скалистый грунт не мешал сну».

Вечером 17 августа 1942 года штурмом был взят Клухорский перевал (2816 м). Самая высокая точка на Военно-Сухумской дороге была в немецких руках. Группа Нойхаузера получила двухдневный отдых, а боевая группа капитана Пёссингера пошла по пятам за противником.

В тот день группа капитана Грота, состоявшая из его прежней 13-й роты 99-го горнострелкового полка (теперь ею командовал обер-лейтенант Хирхольцер) и из подчиненной Гроту высокогорной роты 1-й горнострелковой дивизии, подошла по долине Кубани восточнее группы фон Хиршфельда к 3546-метровому перевалу Хотю-Тау у западного подножья Эльбруса. Хотя Гроту не мешало вражеское охранение, зато приходилось преодолевать взорванные мосты, крутые скалы и непроходимые осыпи.

На высоте почти 3000 метров под диким юго-западным склоном Эльбрусского массива у края ледника Уллу-Кам расположилась лагерем головная группа из 20 человек. Вьючная группа с вооружением, боеприпасами и продовольствием отстала. Необходимо было дождаться ее прибытия. Грот еще до полуночи направил разведывательный дозор из восьми человек под командой офицера разведки обер-лейтенанта Шнайдера с задачей разведать обстановку, расположение и вместимость приютов в районе Эльбруса. На единственной имевшейся в распоряжении карте масштаба 1:100000, снятой с русской карты 1:84000, в районе Эльбруса были обозначены три приюта: расположенный на высоте 4045 м Западный приют у юго-западного гребня горы, приют на высоте 4100 метров на бесконечном просторе ледника южнее восточной вершины и находящийся на высоте 4690 метров приют Гастухова у южного подножья восточной вершины.

Не было ни Западного приюта, ни приюта Гастухова, однако приют, обозначенный на высоте 4100 метров, оказался гостиницей «Интуриста» современной постройки с алюминиевым покрытием, центральным отоплением и электрическим светом. Но находился он на высоте 4200 метров и был переоборудован в казарму. Кроме того, на высоте 5300, на узкой седловине между восточной и западной вершинами Эльбруса имелся сарайчик из фанеры, который был заполнен льдом и вряд ли мог быть использован в качестве укрытия. Недалеко от отеля, вокруг метеостанции солидной постройки было несколько фанерных домиков.

Обеспеченный такими неточными картами и абсолютно не знающий местных условий, капитан Грот со связистом в 3.00 17 августа пошел за разведывательным дозором Шнайдера, чтобы как можно скорее получить данные разведки. Остаток его небольшого отряда получил приказ дождаться вьючной колонны и, как только она прибудет, следовать за ним.

На восходе солнца капитан Грот и его связист находились на высоте перевала Хотю-Тау (3546 метров). Перед ними открылся чудесный вид на царственные вершины Центрального Кавказа от Ушбы и Дыштау да Коштантау. Перед ними лежали протянувшиеся на 17 километров с запада на восток языки ледников Азау, Гара-Башиша, Терскола и Джика-Угон-Кес. Грот не поверил своим глазам, когда посреди этой выветренной, пересеченной многочисленными разломами ледяной пустыни, в шести километрах от себя на скале, на 650 метров выше, увидел покрытый металлом, сверкающий на солнце отель. Дозора Шнайдера не была видно. Ночью на твердом льду ледника Азау он не оставил ни следа. Грот был уверен в том, что Шнайдер со своими людьми захватил заметное издали и, по-видимому, необитаемое здание. На хорошо заметное место на тропе он положил письменный приказ главной группе немедленно следовать за ним.

Чем выше поднималось солнце, тем мягче становился лед и глубже снег на леднике. К середине дня каждый шаг давался с большим трудом. Сверкающая на солнце цель медленно приближалась. И вдруг капитан заметил, что там откуда-то поднимается гостеприимный дымок! Там мог быть только Шнайдер со своими людьми. Ничуть не бывало!

Тем временем произошло следующее: к утру Шнайдер добрался до этого своеобразного, напоминающего дирижабль здания и своевременно обнаружил, что оно занято противником. Поэтому дозор ушел вверх по леднику, чтобы занять там позицию.

Мастер-альпинист Шварц из Оберсдорфа побежал вниз с горы, чтобы предупредить своего земляка-шваба.

Грот задумался: атаковать? — Идиотизм. Повернуть назад? — Бессмысленно! Перед русскими-то пулеметами! Сначала он приказал своему верному связисту, мюнхенскому чистильщику каминов Штайнеру залечь рядом со Шварцем. Затем достал из рюкзака белый платок и, размахивая им, с видом полного отчаяния, едва живой от усталости, тяжело зашагал по рыхлому снегу к ближайшей русской пулеметной огневой точке. Грот позволил без сопротивления взять себя в плен. Красноармейцы, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, повели его к отелю, где стояла группа офицеров. Командный пункт находился на метеостанции. Грот опытным взглядом заметил старого опытного командира горнострелковой роты. Ее полнокровный взвод, состоявший из киргизских горных стрелков, занимал гостиницу и образцово подготовленные оборонительные позиции. С помощью начерченного в блокноте для донесений эскиза и своеобразного ломаного языка восточного фронта, позволявшего в случае необходимости наладить взаимопонимание между людьми в тех случаях, когда необходимо было преодолевать европейско-азиатскую языковую границу, боровшемуся за свою жизнь и успех операции капитану удалось объяснить русскому командиру, что он окружен со всех сторон, отовсюду приближаются превосходящие силы, а он, капитан, направлен в качестве парламентера, уполномочен предоставить хозяевам свободное отступление, чтобы предотвратить кровопролитие.

Немыслимое свершилось: после долгого совещания, которое устроили гражданские метеорологи со своим рабочим штабом, русское подразделение и ученые, захватив оружие, начали спускаться в долину Баксана. Они оставили четверых вооруженных узкоглазых солдат. Задача им была поставлена шепотом, и капитан ее не понял. Судьба распорядилась таким образом, что все четверо оказались мирными крестьянами из фруктового рая Оша и Ферганы. Грот накормил их пирогами и напоил чаем на кухне метеостанции. Это завязало дружбу. Винтовки были отложены в сторону, позвали Штайнера и Шварца. Штайнер достал из кармана кителя имперский военный флаг, Шварц поднялся к флагштоку метеорологической станции и поднял на нем флаг в знак победы.

Великолепный опорный пункт без единого выстрела оказался в руках у немцев. Подошел разведывательный дозор Шнайдера, напряженно следивший за авантюрой. В течение вечера подтянулись люди передового отряда. К наступлению ночи собрались все двадцать человек и заняли оборону. Ожидавшегося ночного нападения так и не случилось.

Подошел Геммерлер с основным отрядом. В Эльбрусской гостинице имелось 150 мест в 40 помещениях и, кроме того, большие запасы продовольствия и имущества. Выставив на следующий день необходимое охранение, альпинисты 1-й и 4-й дивизий отдыхали, чтобы набраться сил для восхождения на вершину.

От сорока пяти русских, составлявших гарнизон Эльбрусской гостиницы и метеостанции и днем раньше спустившихся в Баксанское ущелье, не осталось и следа.

Девятнадцатого и двадцатого августа была пурга и сильный град. Несмотря на это, команда предприняла тренировочный марш до высоты 5000 метров, чтобы привыкнуть к разреженному воздуху. От попытки восхождения 19 августа пришлось отказаться. Вечером 20 августа по радио последовал категорический приказ командира 1-й горнострелковой дивизии через день покорить вершину Эльбруса. День 21 августа обещал быть благоприятным, но утром оказалось, что прогнозы обманчивы.

Ночью вокруг дома завывал сильный ветер. В 3.00 команда пошла на восхождение. Начался снегопад. Свечение неба в серых предрассветных сумерках ничего хорошего не предвещало. Вскоре началась метель, видимости не было никакой. Несмотря на это, группа шла дальше, шесть связок по три человека, среди них четверо — из 4-й горнострелковой дивизии. У эльбрусской гостиницы осталась в охранении небольшая группа. Все еще ожидалась контратака противника.

В 6.00 Трон Богов затянула густая облачность. Снова приближалась сильная метель. В маленьком приюте на седловине Эльбруса (5319) покорители вершины перевели дух. Не лучше ли вернуться?

Железная воля и великое непознанное заставили их идти дальше. С каждым шагом из-за разреженного воздуха идти становилось все труднее и труднее. Ураган завывал над ледяным гребнем. Летящие ледяные кристаллы в кровь рассекали лица людей, но они сделали свое дело. В 11.00 обер-фельдфебель Кюммерле установил флагшток с немецким военным флагом на ледяной вершине. Рядом с ним были установлены штандарты 1-й горнострелковой дивизии с эдельвейсом и 4-й горнострелковой дивизии — с горечавкой. Покорители вершины пожали друг другу руки.

Затем последовал осторожный спуск по тому же маршруту. Уже во время спуска с вершины было заметно, что военный флаг разорвало ветром, казалось, что боги защищаются от вторжения в их пределы, находящиеся на высоте 5633 метра. Царственная вершина Эльбруса исчезла из вида ее покорителей.

В это же время (в 11.30) сформированная из памирцев советская альпинистская рота, которой командовал известный русский альпинист, находившаяся на высоте 5000 метров, из-за снежной бури отказалась от приказанного ей перехода через седловину Эльбруса к Эльбрусской гостинице. Как для слабого гарнизона гостиницы, так и для безоружной группы восхождения возможная встреча с советской горнострелковой ротой была бы неприятным сюрпризом.

Чтобы надежно обеспечить восточный фланг 49-го горнострелкового корпуса в районе Эльбруса, рота Грота была усилена двумя боевыми группами, шедшими к ней с 15 августа по ледникам южнее эльбрусского массива. На перевалы Азау, Чипер-Азау, Хасан-Хой-Сюрулген, Чипер и Хотю-Тау было направлено охранение. Подразделения Даунера и Хёрля из 99-го горнострелкового полка поднялись в изрезанную ущельями горную страну и закрыли перевал Азау. Находящийся на высоте 3000 метров у ледника Баксан бывший царский охотничий замок Кругозор несколько раз переходил из рук в руки, но в конце концов там закрепились немецкие горные егеря и взяли под контроль глубокое Баксанское ущелье. На выходе из него уже вела бои 1-я танковая армия генерал-полковника фон Клейста.

Разумеется, противник не оставил попыток снова овладеть Эльбрусской гостиницей. Снова и снова его отряды подходили к ней. В этих операциях принимали участие лучшие советские альпинисты. Капитан Гусев — один из первых покорителей 7495-метрового пика Сталина (самой высокой вершины Советского Союза) — возглавлял эти необычно тяжелые с военной и горной точки зрения операции. Но они терпели неудачи из-за бдительности гарнизона Эльбрусской гостиницы, численность которого к тому времени выросла до роты.

В середине сентября противник предпринял наступление при поддержке авиации. Оно было отбито с большими для него потерями. Опорный пункт в Эльбрусской гостинице оказался неприступным, если его правильно оборонять. Он непрерывно оставался в руках немцев до отхода его гарнизона в начале января 1943 года. Только в конце зимы советские альпинисты повторили немецкое восхождение 21 августа 1942 года для замены символов. Отобранный из всех горнострелковых войск Советского Союза специальный отряд альпинистов, который возглавили Гусев, Гжелецкий и Гузаль — опытные покорители вершин Памира, — снял штандарты 1-й горнострелковой дивизии с эдельвейсом и 4-й — с горечавкой с вершины Эльбруса и установил там красное знамя с серпом и молотом.

Предпринятая немцами в начале сентября разведка перевала Донгус-Орун на высоте 3198 метров была обнаружена русскими, разведгруппа понесла большие потери. Среди исполинских гор стояли охранения горных стрелков. То и дело они поглядывали на восток. Там виднелась 4697-метровая Ушба, кавказский Маттерхорн[9], величественная красавица, а дальше на востоке — двойная вершина Дых-Тау высотой почти 5200 метров. Они притягивали взгляды и души немецких горных егерей.

Что происходило в это время на участке 4-й горнострелковой дивизии?

Четырнадцатого августа, когда 1-я горнострелковая дивизия уже находилась в Теберде, передовой отряд 4-й горнострелковой дивизии через Лабинскую вышел к поселку Опорная, расположенному у подножья гор. Дороги на участке 4-й горнострелковой дивизии были очень плохие. Несмотря на это, командир дивизии генерал Эгльзеер, опытный австрийский офицер горнострелковых войск, не терял уверенности. Он незамедлительно повел в наступление все свои успевшие прибыть части на юг, в долину Большой Лабы. Полковник Штеттнер фон Грабенхофен преследовал отступавшего противника с подразделениями своего 91-го горнострелкового полка и вскоре вышел к селению Губский. Здесь началась борьба с противником и природными условиями. Боевая группа фон Штеттнера искусно пробивалась вперед. Множество раз приходилось переходить стремительную горную реку. Приходилось строить мосты, прокладывать тропы, налаживать канатную дорогу. С большим трудом обеспечивалось снабжение.

Тем временем второй эшелон 4-й горнострелковой дивизии, 13-й горнострелковый полк полковника Бухнера, двигался маршем восточнее группы Штеттнера по Зеленчукской долине на юг. Там тоже природные условия и отсутствие дорог замедляли движение. Обе ударные группы 4-й горнострелковой дивизии шли вдоль рек, истоки которых отстоят друг от друга на 15 километров. Бухнер приказал одной боевой группе наступать далее на юг, чтобы обеспечить охранение перевалов Пшис и Марух, у левого фланга 1-й горнострелковой дивизии. Главные силы были брошены на запад, и их передовые подразделения 22 августа соединились с группой Штеттнера южнее селения Коши.

Казалось, что Зеленчукская долина достаточно хорошо охраняется. Командир корпуса поставил 4-й дивизии новую задачу: выделить штаб полка, которому будут приданы прибывающие подразделения 4-й горнострелковой дивизии. Эта группа направится через Умпырский перевал в долину Малой Лабы и Уруштена с задачей овладеть перевалами Псешхо и Айшхо, которые наряду с обеспечением правого фланга 49-го корпуса планируются в качестве исходного района для наступления на Адлер. Посредством такой перегруппировки немецкое командование надеялось получить в руки еще один козырь, так как оказалось, что многие козыри не открываются. Теперь стало ясно, как никогда, что многие переходы через Кавказский хребет таковыми не являются. Большинство из нанесенных на карты дорог на самом деле были непроходимыми даже для гужевой повозки и часто оказывались лишь тропами. Несмотря на предоставленную информацию о действительном состоянии дорог, немецкое главнокомандование не отказалось от первоначально поставленных задач. И горным егерям пришлось идти дальше на юг по бездорожью горных долин, теша себя большой мечтой о том, что вдали вот-вот появятся пальмы на пляже черноморского берега у Сухуми.

После взятия Клухорского перевала боевой группой фон Хиршфельда группа преследования в составе 6-й роты 98-го полка, 6-й роты 99-го полка, 2-й роты 54-го полка (спешенные мотоциклисты) с многочисленными пулеметными и минометными взводами пошла дальше на юг. 2-й батальон майора Зальмингера из 98-го полка двинулся вслед за ней. Продвигаясь от Учкулана, боевая группа 2-го батальона 99-го полка прикрывала у Нахарского перевала наступление фон Хиршфельда. Главные силы оставались все еще позади. По долине Теберды следовали главные силы 98-го горнострелкового полка, стремившиеся нагнать передовой отряд. По долине Кубани шел 99-й горнострелковый полк, обеспечивший охранение в районе Эльбруса и выделивший боевую группу Майера, двинувшуюся к группе Зальмингера на Нахарском перевале. В районе южнее Клухора вместо заболевшего полковника Пикера принял командование полковник Кресс. Далеко впереди шла, почти не встречая сопротивления, боевая группа фон Хиршфельда, но она испытывала большие трудности со снабжением. Передовой отряд установил, что Военно-Сухумская дорога от Клухорского перевала до селения Клыч у слияния ручья Клыч и Гвандры представляет собой лишь разбитый проселок. В селении Клыч боевая группа фон Хиршфельда была уже 21 августа, в день, когда на вершине Эльбруса был поднят немецкий флаг. У селения Клыч была создана прочная советская оборона. Выход с гор немцам был прегражден. Посреди субтропической растительности немецким горным егерям пришлось надолго залечь. С юга ветер приносил чистый воздух Черного моря. До побережья оставалось менее 50 километров. Поблизости от долгожданной цели боевая группа фон Хиршфельда вынуждена была ждать, когда подтянутся остальные силы, с которыми можно будет осмелиться совершить последний бросок.

Капитан фон Хиршфельд, конечно же, не мог знать, что в Ставке Верховного Главнокомандования в Москве Сталин энергично постучал по столу и приказал прекратить дальнейшее отступление и остановить немецкий натиск по крайней мере в горах и на рубеже Баксан, Терек. Он пригрозил отдать командующих под суд, клеймил позором командный состав до командира полка включительно за ошибки в командовании, ругал никуда не годное снабжение фронта и угрожал принять крутые меры, если его приказы не будут выполняться как следует. Командующего 46-й армией Закавказского фронта он обвинил в том, что тот слишком мало сделал для обороны перевалов. Слишком быстро, например, 3-й стрелковый корпус отошел через перевалы Военно-Сухумской дороги. Но даже Сталин не искал виновных в том, о чем он, да и преданные ему военачальники не могли даже подумать: в том, что немцы перешли через непроходимую горную область западнее Эльбрусского массива. Поэтому советское командование было вынуждено с опозданием организовывать оборону у перевалов с помощью подходивших войск.

Но потом в Ставке стал известен немецкий план, по которому 49-й горнострелковый корпус должен был в районе Сухуми открыть Черноморское побережье для корпусов, воевавших западнее, и освободить для них дорогу в Закавказье.

В советской книге «Битва за Кавказ» авторы поделили боевые действия на множество этапов. По их мнению, 18 августа началось усиленное сопротивление советских войск. Отойдя к Кавказу, советские войска под руководством Центрального Комитета партии и Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил Советского Союза укрепили оборону. Были созданы центры по подготовке минометчиков и пулеметчиков для действий в условиях горной местности, формировались группы носильщиков, налаживалась служба снабжения. В Закавказье предприятия переключились на производство вооружения и боеприпасов. Командование Закавказского фронта потребовало незамедлительно направить в бой горнострелковые и переученные стрелковые части, установить связь с разрозненными разбитыми частями, переформировать их и направить в бой. Советские ВВС частично взяли на себя задачи по снабжению.

С результатами этих новых организационных изменений группа фон Хиршфельда смогла познакомиться у селения Клыч. Хотя полковник Кресс постоянно присылал новые роты, рывок на свободную равнину совершить не удавалось.

Новая попытка должна была освободить дорогу. Пока боевая группа фон Хиршфельда с усиленным 3-м батальоном 99-го горнострелкового полка сковывала противника с фронта, полковник Кресс направил 2-й батальон 98-го горнострелкового полка для охвата главных советских сил с востока. Но группа охвата, которую возглавлял майор Зальмингер, была контратакована советскими частями, рассеяна и опрокинута. Поэтому осуществить запланированное совместное наступление 3-го батальона 99-го полка и 2-го батальона 98-го полка не удалось.

До 26 августа оба батальона укреплялись на позиции у селения Клыч. Постепенно натиск противника усиливался. Большую проблему представляло тыловое обеспечение, еще труднее было эвакуировать многочисленных раненых по разбитой проселочной дороге. Сутками без отдыха работали военные врачи доктор Шляйнцер, Бек, Хёльригель, Зебальдт, фон Лангсдорф, Цимек и младший медицинский персонал.

Усиленная активность советских войск проявилась и на правом фланге 1-й горнострелковой дивизии. Здесь им удалось ночью подразделениями 808-го и 810-го стрелковых полков, а также саперными и минометными подразделениями пробиться на Марухский перевал и 25 августа отбросить на север слабое немецкое охранение, состоявшее из подразделений 13-го горнострелкового полка 4-й горнострелковой дивизии. В это время 1-й батальон 98-го горнострелкового полка под командованием майора Бадера находился в низовьях долины Аксая и продвигался на юг. Генерал Ланц и командир корпуса признавали, что на стыке двух горнострелковых дивизий складывается опасная обстановка, возникшая в связи с прорывом как минимум пяти батальонов противника на Марухском перевале. Только что прибывшему в Теберду 2-му высокогорному батальону Бауэра из 1-й горнострелковой дивизии была поставлена задача — 26 августа переправиться через Мухинский перевал на запад, чтобы во взаимодействии с 1-м батальоном 98-го горнострелкового полка воспрепятствовать дальнейшему продвижению противника на север, а затем снова захватить у него Марухский перевал. Первая рота 2-го высокогорного батальона была направлена для захвата перевала Домбай-Ульген (3006) в верховьях Теберды.

Первый батальон 98-го горнострелкового полка и 2-й высокогорный батальон встретились в долине Аксаута. Первый батальон повернул на запад в долину Марух. Теперь оба батальона, один за другим, продолжали двигаться на юг, но уже скоро 1-й батальон встретил сильное сопротивление противника и остановился. Разведка доложила, что Марухский перевал занят крупными силами противника И с ходу взять его не удастся. Генерал Ланц поручил командование теперь уже объединенным 1-м батальоном 98-го горнострелкового полка и 2-м высокогорным батальоном подполковнику Айсгруберу. Штурм Марухского перевала готовился тщательно. На высоте 3145, находящейся между долинами, было проведено совещание генерала Ланца с подполковником Айсгрубером, командирами батальонов и передовыми наблюдателями горной артиллерии.

Пасмурный облачный вечер 4 сентября перешел в ясную морозную ночь. На седловине горы Марух залегли солдаты 2-го высокогорного батальона и обеспечили превосходную огневую точку. Ледяной ветер дул через гребень перевала и гнал поземку. Третья и четвертая роты зарылись в снежные пещеры и ждали результатов разведки. Потом пришло сообщение: «Дорога свободна». Начался обходной маневр двух высокогорных рот.

Отклонясь на восток, двум ротам в морозную ночь удалось выйти в тыл противнику, все внимание которого было сосредоточено на находившемся перед ним 1-м батальоне 98-го полка. По вырубленным ледяным ступеням 4-я рота перебралась через седловину горы Марух. Вдоль склона, по южной стене этой покрытой ледником седловины, она наконец добралась до намеченной для нее огневой позиции. Призрачными казались горы, их ледники и гребни в ясную морозную ночь. В лунном свете матово поблескивали покрытые вечными снегами вершины и снежные поля. Стояла мертвая тишина. Только кошки на ботинках карабкающихся в гору солдат скрипели на льду. Многочасовое ночное восхождение завершилось, когда они добрались до исходной позиции для штурма. В 500 метрах под ними находились русские, оборонявшие перевал. Они чувствовали себя уверенно. То тут, то там до немцев, дожидавшихся рассвета в расселинах и за глыбами, доносился шум и разговоры.

Почти одновременно с 4-й 3-я рота по разведанной тропе вышла на свою исходную позицию южнее Марухского ледника. На выгодной позиции были установлены станковые пулеметы. Ниже их, в лощинах и за глыбами, разместились минометчики со своими минометами. Тщательно выбирали передовые артиллерийские наблюдатели 2-й и 8-й батарей 79-го горно-вьючного артиллерийского полка наблюдательные позиции. Батареи очень эффективно поддержали наступление боевой группы Айсгрубера.

Медленно приближался рассвет. Советские солдаты внизу на перевале еще не заметили, что немецкие горные стрелки стоят у них за спиной. Группы обхода дисциплинированно ждали начала атаки. Между двумя высокогорными ротами была налажена зрительная связь. Затем майор Бауэр подал знак. И сразу же вся 3-я рота открыла огонь. Минометы и тяжелые пулеметы превратили гору за спиной противника в пышущий огнем ад. Когда русские попытались организовать оборону, по ним открыли огонь семь горных орудий.

Затем начала атаку во фланг 4-я рота, спустилась с гребня по веревкам и веревочным лестницам и бросилась на противника, прижатого к земле огнем горных егерей 3-й роты и горных орудий. С более высокого рубежа у русских отбивалась позиция за позицией. В 11.00 перешел в наступление и 1-й батальон 98-го полка. У атакованных с фронта и с восточного фланга защитников Марухского перевала не было никаких шансов. Путь отхода был закрыт. Грохот стрельбы утих. Лишь немногим русским удалось по изборожденному трещинами склону пробиться на запад, поскольку здесь местность не позволяла создать полное кольцо окружения. В 18.45 раскатистое «Ура!» возвестило о том, что Марухский перевал снова оказался в руках у немцев.

Немецкие потери составили семь погибших и восемь раненых. Было насчитано 300 убитых советских солдат и 557 пленных. Наряду с большим количеством стрелкового оружия было захвачено 19 тяжелых пулеметов, 13 тяжелых минометов, 117 противотанковых ружей и большое количество боеприпасов.

Пока 1-я горнострелковая дивизия вела бои за выход из Клычской долины, группа 4-й горнострелковой дивизии под командованием полковника Штеттнер фон Грабенхофера, действовавшей на направлении главного удара, дралась за перевалы Адзапш (2570 м) и Санчаро (2592 м). Передовые отряды 13-го и 91-го горнострелковых полков были объединены, и у командира 91-го полка находились теперь в подчинении 2-й батальон 13-го полка и 3-й девяносто первого. Полковник Бухнер, следовавший с 13-м горнострелковым полком во втором эшелоне по Зеленчукской долине левее Штеттнера, был переведен через Умпырский перевал с левого фланга 4-й горнострелковой дивизии на правый, чтобы овладеть перевалами Псешхо и Айшхо и создать условия для дальнейшего наступления на Адлер. В результате этой перегруппировки были созданы новые боевые группы, при этом боевой состав обоих горнострелковых полков 4-й горнострелковой дивизии не мог быть сохранен. Действуя в двух разных основных боевых группах, отделенных одна от другой расстоянием в 40 километров, оба командира полков пытались привести свои части к успеху. Поставленная перед Бухнером задача дойти до перевалов на правом фланге дивизии и закрыть их была вскоре выполнена. А целью боевой группы Штеттнера, как и прежде, оставался Сухуми на Черноморском побережье. Как Штеттнер пытался достичь этой цели?

Двадцать третьего августа 2-й батальон 13-го полка без боя занял труднодоступный перевал Адзапш, находящийся на высоте 2579 метров. Третий батальон 91-го полка немногим позже захватил обороняемый перевал Санчаро (2592). Второй батальон 13-го полка преследовал небольшие группы противника по долине Псеху и при этом перешел Главный хребет. Двадцать пятого августа 3-й батальон 91-го полка взял 2726-метровый перевал Алистраху и повернул главные силы на запад, на маршрут 2-го батальона 13-го полка. Оба батальона устремились к долине реки Бсыбь.

В 14.00 26 августа 2-й батальон 13-го полка преодолел незначительное сопротивление противника в северной части небольшого, но растянутого вдоль ущелья горного селения Пшу, которому горные егеря Штеттнера дали название «Глухомань у ручья». Перед впадением ручья в Бсыбь крупные силы противника задержали дальнейшее продвижение 2-го батальона 13-го полка. Подошел 3-й батальон 91-го полка, но, учитывая неизвестные силы противника, еще не разведанную местность и растянутые фланги, пришлось приостановить дальнейшее наступление. Боевая группа заняла оборону с трех сторон, чтобы обеспечить доставку боеприпасов и продовольствия. Постоянно поступали сообщения от разведывательных дозоров, действовавших далеко впереди и на флангах. Допросы пленных подтверждали сообщения, что перед боевой группой Штеттнера находится только прикрытие, стремящееся выиграть время для обеспечения строительства советской оборонительной линии в южных отрогах гор. После тщательного взвешивания всех факторов полковник фон Штеттнер принял решение немедленно атаковать южные перевалы.

Утром 27 августа противник перед боевой группой фон Штеттнера отошел. Сразу же 2-й батальон 13-го полка устремился по долине Бсыбь на восток, чтобы захватить мост в 8 километрах от «Глухомани у ручья», который был важной переправой для дальнейшего движения к южным перевалам. Здесь 2-й батальон 13-го полка снова наткнулся на крупные силы противника и был остановлен. Тем временем 3-й батальон 91-го полка прошел следом за 2-м 4 километра, но день подошел к концу. Двадцать седьмого августа обстановка перед передовыми подразделениями 2-го батальона 13-го полка оставалась прежней.

К утру 28 августа горные саперы во время привала 3-го батальона 91-го полка построили 22-метровый переход через Бсыбь. Батальон перешел на другой берег реки. Пока главные силы батальона наступали на перевал с отметкой 1600, 13-я рота 91-го полка пробилась вниз по южному берегу реки Бсыбь и создала плацдарм для 2-го батальона 13-го полка. Важная переправа на пути к перевалу Ачавчар оказалась в немецких руках, но вскоре выяснилось, что перевал высотой 1389 метров обороняют крупные силы противника, а дальнейшее продвижение через горы мимо перевала представляет большие трудности. Полковник Штеттнер приказал 2-му батальону 13-го полка (с 13-й ротой 91-го) перейти к обороне плацдарма и не дать противнику продвинуться вниз по реке.

В это время 3-й батальон 91-го полка со всеми вьючными животными шел по тропе. После полуторачасового безостановочного марша дорога к перевалу с отметкой 1600 повернула к югу и стала значительно хуже. Густое мелколесье, заросли дикого лавра, кустарники рододендрона, поваленные старые деревья и стремительные ручьи преграждали дорогу с самого начала марша. Затем крутой подъем по серпантину, по нагромождениям камней, через напоминающие камин проходы потребовал от людей и животных затраты последних сил. Все чаще стала возникать необходимость развьючивать животных и предоставлять им время для отдыха.

В 9.30 передовое охранение повстречало кавказского пастуха. Он сказал, что в это же время около 500 русских солдат поднимаются на перевал 1600. Теперь время пошло на минуты: кто первый поднимется на перевал — тот и выиграет!

Командир 3-го батальона 91-го полка майор Гротер, как раз находившийся с передовым охранением, сразу же направил на перевал передовой взвод из тридцати горных стрелков 12-й роты. Они пошли налегке. Чтобы сократить дорогу, на 400-метровую высоту поднялись по веревкам. Но там оказалось, что настоящий участок перевала находится южнее. И они пошли дальше на юг! Наконец, тропинка затерялась в густом лесу среди многочисленных серпантинов. Дальше по обе стороны были обрывы в глубокие ущелья. Здесь будет опорный пункт!

В 10.00 передовой взвод вышел на это место и быстро занял оборону. В 10.05 взвод открыл огонь по первым показавшимся советским солдатам, которые совершенно не ожидали, что их обстреляют с такого близкого расстояния. Но так быстро сдаваться они не думали. Следовавшие за ними подразделения попробовали обойти позицию передового взвода и выйти на дорогу через перевал позади немцев. Но тут уже подошли остальные взводы 12-й роты 91-го полка и пресекли эту попытку. В 11.00 12-я рота 91-го горнострелкового полка выиграла состязание за перевал 1600.

Прошло еще четыре часа, прежде чем подошли главные силы 3-го батальона 91-го полка. Один из мулов застрял в узкой расселине и перегородил дальнейшую дорогу на подъем. Остальных мулов пришлось разгружать, затаскивать грузы на высоту 90 метров, и только после этого стало возможным навьючить их снова на животных. Вечером в обе стороны от перевала было выслано охранение и укреплена оборона на самом перевале. До 30 августа боевая группа Штеттнера закреплялась на захваченных позициях. Советские подразделения то и дело атаковали, но кризис был уже позади. Немцы приостановили подготовку к захвату более доступного перевала Ачавчар, находящегося в 8 километрах по прямой к востоку от перевала с отметкой 1600.

Чтобы читатель понял, о каких силах, вооружении и снаряжении идет речь, ниже приводится боевой и численный состав боевой группы Штеттнера, который одинаков почти для всех горнострелковых частей. Естественно, из-за понесенных потерь количественные данные могут значительно расходиться.

Боевая группа фон Штеттнера состояла из:

1. Штаба полка со взводом разведки, врачом и санитарным отделением, тремя высокогорными разведывательными отделениями и саперным взводом 1-й роты 94-го горного саперного батальона;

2. 3-го батальона 91-го горнострелкового полка в составе:

штабной роты, состоящей из взвода связи, саперного взвода и взвода легких пехотных орудий (2 легких пехотных орудия калибра 75 мм); роты тяжелого оружия, состоящей из взвода станковых пулеметов, в каждом — по три пулеметных отделения (6 станковых пулеметов), и минометного взвода, состоящего из двух минометных отделений (по четыре 81-мм миномета);

трех горнострелковых рот, в каждой — по три взвода по четыре отделения (12 ручных пулеметов), в каждой роте — отделение станковых пулеметов (2 станковых пулемета).

В каждой роте одно минометное отделение (два 81-мм миномета).

Общая численность 3-го батальона 91-го горнострелкового полка составляла 900 человек, боевая численность — около 550 человек.

3. 2-й батальон 13-го горнострелкового полка — состав приблизительно такой же, как и у 3-го батальона 91-го горнострелкового полка.

4. Приданная артиллерийская группа состояла из:

штаба и взвода связи;

артиллерийского взвода 1-го артиллерийского дивизиона 94-го горновьючного артиллерийского полка (два 75-мм горных орудия);

двух артиллерийских взводов 2-го артиллерийского дивизиона 94-го артиллерийского полка (четыре 75-мм горных орудия).

Численность артиллерийской группы: 250 человек и 80 вьючных животных.

Из приведенной справки следует, что большая часть личного состава и все вьючные животные были заняты переноской вооружения, боеприпасов и продовольствия, так как в отличие от равнинной местности их доставка полностью ложилась на плечи людей и спины мулов. Особенно больших затрат физического труда при этом требовала горная артиллерия. Горные орудия разбирались и делились на многие места груза и навьючивались на мулов. Переметные грузы (по бокам животного) были удобнее для перевозки на животных, чем надседельные, так как последние раскачивались при каждом шаге. Таким же образом необходимо было переносить и перевозить боеприпасы, средства связи и все остальное.

А теперь о тыловом обеспечении. Проследим, как осуществлялось снабжение боевой группы Штеттнера по пути, протяженность которого напрямую составляла 60 километров. Шестьдесят километров по .воздушной линии в горах, где путь проходил по горным дорогам через горные ручьи, галечники, горные хребты, по горным тропам, шатким мостикам, как минимум удваивались. Часто пути снабжения были настолько плохи, что невозможно было использовать даже вьючных животных, и грузы приходилось меньшими частями переносить с помощью носильщиков. В качестве них чаще всего использовали пленных.

После первых трудностей снабжение боевой группы Штеттнера наладилось и проходило через шесть станций. С Губского Двора руководство снабжением осуществлял начальник тыла дивизии. За 15 километров к югу от Губского предметы снабжения по долине Большой Лабы доставлялись на грузовиках. Затем начинались трудности. Время доставки по последующему участку пути составляло более четырех суток. При этом надо было преодолевать перепад высот 1800 метров.

Проследим по этапам: с исходного пункта в Рошково до опорного пункта S 1 24 километра, проезд на гужевых повозках, арбах и гусеничных мотоциклах. На этом участке грузы приходилось перегружать, чтобы переправить их по мосту и по канатной дороге через ущелье.

От S 1 до S 2 на повозках, запряженных волами, преодолевалось еще 17 километров пути. Туда и обратно — 12 часов. Здесь также иногда применялись колонны гусеничных мотоциклов. От S 2 до S 3 13 километров могли преодолеть только вьючные животные. Туда и обратно — 12 часов.

От S 3 через перевал Адзапш до S 4 и далее до S 5 («Глухомань у ручья») можно было использовать только колонны вьючных животных. Время, необходимое для преодоления участка пути в 25 километров, сильно зависело от погоды и физического состояния животных. Только на прохождение пятикилометрового участка через перевал требовалось, как правило, пять часов.

Затем в долине Бсыби грузы перегружались на вьючных животных батальонов, находившихся на южных перевалах.

Этот краткий рассказ дает представление об огромной работе групп тылового обеспечения. Что происходило на каждом из участков в отдельности, с падениями людей и животных в пропасти, гибелью животных от изнурения и другими потерями, не записано ни в одном из журналов боевых действий. К этому следует добавить, что на опорные пункты было необходимо постоянно доставлять продовольствие, сено и зерновые корма.

По данному описанию читатель может оценить общий ход наступления боевой группы Штеттнера, которая, в конечном счете, должна была его остановить, уже видя конечную цель. До побережья Черного моря оставалось всего 30 километров, но пройти их, не получив крупных подкреплений, было невозможно. Здесь, совсем рядом от цели похода, боевая группа фон Штеттнера вынуждена была остановиться. Выясняя возможности достаточного и быстрого снабжения подразделений, полковник по радио задал вопрос: «Нет ли у вас самолетов, чтобы обеспечить снабжение?»

Нет, главные силы авиации были под Сталинградом. А разведывательная эскадрилья вюртембержца капитана Бека, приданная 49-му горнострелковому корпусу, была полностью загружена разведывательными задачами и эвакуацией тяжелораненых. В 1-й горнострелковой дивизии дела обстояли так же, как и у Штеттнера.

Для дальнейшего продвижения у 49-го горнострелкового корпуса не было сил. Но где же были итальянские горнострелковые дивизии Альпийского корпуса?

О том, где были они, генерал Конрад узнал 21 августа в ставке фюрера под Винницей, куда его вызвали для доклада обстановки в полосе действий 49-го горнострелкового корпуса. Итальянский альпийский корпус шел маршем на Сталинград!

Второго сентября 1942 года генерал-фельдмаршал Лист, генерал-полковник Руофф и генерал Конрад встретились в Краснодаре. В ходе совещания стало ясно, что наступление 49-го горнострелкового корпуса через перевалы потерпело неудачу. У него было слишком мало сил для преодоления усиливавшегося сопротивления в прибрежных районах Черного моря. Продолжение наступления имеющимися силами могло бы привести к гибели горнострелкового корпуса, поскольку 44-й егерский корпус тоже был вынужден остановиться под Туапсе и не мог оказать ему помощь.

Несмотря на это, Гитлер не отказался от мысли снова заставить горнострелковый корпус наступать. После долгих разбирательств между ставкой фюрера и горнострелковым корпусом наконец было принято предложение командования корпуса. Ему отдали приказ о переходе к обороне на командных высотах Абхазского Кавказа.

В 11.30 31 августа полковник Штеттнер из долины реки Бсыбь разговаривал по только что проложенной линии связи со штабом дивизии, находившимся от него в 80 километрах. Генерал Эгльзеер заявил, что боевая группа в связи с трудностями снабжения должна отойти. Оборону необходимо будет занять севернее реки Бсыбь на высотах перед «Глухоманью». Командование дивизии предполагало также, что отход будет продолжен.

Для боевой группы фон Штеттнера это было тяжелое решение. Ведь речь шла о том, чтобы так просто отдать то, что было завоевано с большим трудом. Главную причину действительно надо было искать в трудностях снабжения. Общий объем грузов, необходимых для 4-й горнострелковой дивизии, ежесуточно составлял около 30 тонн, из которых большая часть приходилась на долю боевой группы фон Штеттнера. В случае ухудшения погоды обеспечить их доставку было невозможно.

«...Рассчитывать вскоре на дальнейший отход». Однако из этого высказывания всем горным егерям было абсолютно ясно, что они будут продолжать воевать одни, на смену и помощь надеяться больше не приходится. Это было понятно как горным стрелкам на Бсыби, так и их товарищам из 1-й горнострелковой дивизии у подножья Эльбруса.

Маленький штаб фон Штеттнера рассчитал со скрупулезной точностью и утвердил план отхода, который подразделения должны были начать выполнять по условному сигналу. Во второй половине дня 31 августа противник атаковал 2-й батальон 13-го горнострелкового полка на плацдарме у реки Бсыбь. Атака была отбита. Неужели русские узнали о немецких планах?

К вечеру разразилась непогода. Вода в горной реке прибывала, дороги превратились в грязное месиво. В 22.00 все еще шел сильный дождь. 3-я рота 91-го полка отразила сильную атаку противника на перевале 1600.

Отход начался. Третий батальон 91-го полка вышел с перевала 1600 в 4.00 1 сентября, оставив в качестве прикрытия 13-ю роту 91-го полка. Восхождение было трудным, но спуск — еще труднее. К тому же приходилось нести 30 раненых. Вечером 1 сентября главные силы 3-го батальона 91-го полка находились на южном берегу Бсыби, но переправиться через нее из-за разлива было невозможно. У 2-го батальона 13-го полка положение оставалось без изменений.

Подошли саперы. Ночью они восстанавливали мост и начали строительство еще двух мостиков. К утру 2 сентября не удалось переправить еще ни одного человека или животного из боевой группы фон Штеттнера. Днем 3-й батальон 91-го полка занял полукругом оборону у моста. Тем временем работы по строительству моста продолжались дальше. В этой проклятой обстановке советские подразделения атаковали и попытались окружить стоявший дальше к востоку 2-й батальон 13-го полка. Ему на помощь подошли подразделения 3-го батальона 91-го полка и опрокинули противника. В 9.30 2 сентября прикрытие доложило по радио об отходе с перевала 1600. К вечеру мост был наконец готов. Подразделения начали переходить на другой берег, но в темноте переправа стала почти невозможной. Мулы постоянно срывались в быструю реку шириной более 20 метров или спотыкались о бревенчатый настил мостков. Батальонный ветеринар со своим персоналом неустанно работал над тем, чтобы не потерять ни одно животное, однако некоторых мулов пришлось пристрелить. Когда около полуночи взошла луна, стало легче, но к утру на северный берег перешли только подразделения 3-го батальона 91-го полка.

К этому времени саперы соорудили еще два перехода. Теперь смогли переправиться и груженые артиллерийские взводы. Боевая группа фон Штеттнера переправилась на другой берег и заняла новый оборонительный рубеж по обе стороны от «Глухомани».

Противник знал о тяжелом положении боевой группы фон Штеттнера, возникшем в связи с переправой, снова и снова атаковал только что занятые позиции, используя для этого ударные отряды. И только разжигание большого количества ложных бивачных костров временно ослабило натиск. Но тут начались непрерывные налеты авиации. Вечером 5 сентября потери группы Штеттнера от бомбардировок в районе «Глухомань» составили 16 убитых, 45 раненых, кроме того, погибло 106 вьючных животных. Сомнений больше не оставалось: Советы хотели уничтожить боевую группу фон Штеттнера в долине «Глухомань».

Седьмого сентября натиск противника был настолько сильным, что в 14.00 Штеттнер самовольно, не дожидаясь соответствующего приказа из штаба дивизии, приказал постепенно отходить. И вовремя! Едва избежав окружения, 8 сентября последние подразделения боевой группы фон Штеттнера вышли к спасительным перевалам Адзапш, Санчаро и Али-страху.

Так же, как и в 4-й горнострелковой дивизии, и даже еще раньше, боевая группа Кресса из 1-й горнострелковой дивизии вынуждена была отойти из долины Клыч. Двадцать седьмого августа батальоны фон Хиршфельда и Зальмингера заняли оборону по рубежу перевалов Эльбруса.

С середины до конца сентября натиск советских войск на занятые немцами перевалы Главного хребта постоянно возрастал. От некоторых представлений пришлось отказаться. Затем, после многих дождливых и туманных дней пришла горная зима. Боевые действия сковал снег и лед. На основе этих ежегодно повторяющихся по погоде дней в горных районах был построен новый план немецкого командования:

1. Главный хребет могут удерживать небольшие силы.

2. В связи с этим половина войск 49-го горнострелкового корпуса может быть освобождена для участия в прорыве на Туапсе.

3. Главное направление удара будет направлено через Понтийский (Лесной) Кавказ, где зима наступает пятью неделями позже.

В соответствии с этими расчетами из каждой горнострелковой дивизии были выделены батальоны для переброски на Понтийский Кавказ. Поэтому практически весь фронт корпуса продолжали удерживать только два горнострелковых полка. Выделенные из 49-го горнострелкового корпуса части были собраны под командованием генерала Ланца! Командование остатками 1-й горнострелковой дивизии (99-м горнострелковым полком, 1-ми 2-м дивизионами 79-го горно-вьючного артиллерийского полка, разведывательным батальоном и противотанковым дивизионом) принял полковник фон Ле-Сюр, до этого бывший начальником штаба у генерала Шёрнера в Финляндии. В 4-й горнострелковой дивизии тоже произошли изменения. Генерал Эгльзеер передал командование дивизией генерал-майору Крессу, бывшему до этого командиром 99-го горнострелкового полка.

ЧЕРЕЗ КУМУ НА БАКСАН

Пятигорск взят — Дальше на Баксане продвижения нет — Обер-лейтенант Пёльман и его люди — Подавляющее русское превосходство в воздухе

Пятого августа 1942 года берлинско-бранденбургская 3-я танковая дивизия подошла к Невинномысску, находящемуся у подножья гор. Отсюда 1-я горнострелковая дивизия пошла дальше на юг через перевалы Главного Кавказского хребта.

Генерал-полковник фон Клейст, выдающийся полководец Второй мировой войны, планировал наступать с главными силами танковых и моторизованных соединений вдоль гор на восток, дойти до Грозненского нефтеносного района и перерезать Военно-Грузинскую дорогу в районе Орджоникидзе. Со своей 1-й танковой армией он хотел повести главные силы горнострелковых дивизий, чтобы с их помощью пробиться в Закавказье по Военно-Грузинской дороге. Но план генерал-полковника Клейста в ОКВ не был принят. Первая танковая армия, которая теперь готовилась к удару вдоль горного хребта, сначала располагала для этого только 40-м танковым корпусом, состоящим из 3-й и 23-й танковых дивизий. Третий танковый корпус еще находился в районе Майкопа, а 52-й армейский корпус шел маршем через манычский плацдарм, Пролетарскую в направлении Калмыцкой степи, чтобы в случае необходимости прикрыть растянутый восточный фланг. Несмотря на это, фон Клейст приказал своему 40-му танковому корпусу продолжить наступление, в надежде, что 4-я танковая армия под Сталинградом вскоре освободится, чтобы во взаимодействии с 1-й танковой армией выполнить большие задачи на Восточном Кавказе.

Хроническая нехватка горючего постоянно вынуждала моторизованные соединения делать вынужденные остановки. Когда 5 августа передовой отряд 3-й танковой дивизии стоял в Невинномысске, 23-я танковая дивизия смогла продвинуться лишь до Тугулука (в 60 километрах северо-восточнее Ворошиловска) только передовой группой Бурмайстера, а своей правофланговой группой Бахмана 6 августа достигла Калауса под Ипатово. Все остальные части дивизии далеко отстали и, как только по каплям получали горючее, понемногу двигались за 3-й танковой дивизией.

Насколько большую опасность представляли отбившиеся советские части для путей снабжения, подтверждает следующий случай.

Пятого августа обеспеченный горючим 2-й батальон 201-го танкового полка дошел до Дмитриевского. На рассвете 6 августа находившаяся в Билучнях легкая колонна 1 -го дивизиона 7-го зенитного артиллерийского полка была внезапно атакована с запада и разгромлена. Шоссейная дорога оказалась перерезана. В 4.00 поднятый по тревоге 2-й батальон 201-го танкового полка двинул туда свои танки. На них села 1-я рота 128-го мотопехотного полка. Под командованием начальника оперативного отдела 23-й танковой дивизии майора генерального штаба Фрайера немецкие танки помчались в направлении на Билучни, а мотоциклетная рота пошла в обход восточнее Егорлыка на юг. За это время передовое охранение русских пробилось к Звячинцеву и пыталось пробиться на восток. Мотоциклисты перекрыли им путь отхода через реку на восток. Танки с гренадерами на броне врезались в колонну противника и рассеяли ее. Танки 2-го батальона 201-го полка преследовали бегущих. Уйти не удалось никому. Десять грузовиков из колонны зенитного дивизиона были отбиты. Подошедшими силами была прочесана местность. Только теперь удалось выяснить размах происходящего: была предотвращена попытка прорыва советской 4-й стрелковой дивизии. В руки немцев попало: 2240 пленных, 100 лошадей, 50 автомобилей со снаряжением и боеприпасами, 23 трактора, 5 полевых кухонь и 36 орудий разного калибра.

Седьмого августа передовой группе Бурмайстера наконец-то снова удалось заправиться. К вечеру она вышла к Калаусу у Сергеевского и создала плацдарм. Таким образом, боевая группа Бурмайстера, состоявшая из штаба, 3-го батальона 201-го танкового полка, 2-го батальона 128-го мотопехотного полка, 1-го дивизиона 128-го артиллерийского полка, саперных и противотанковых подразделений, продвинулась на ту же глубину, что и 3-я танковая дивизия. Теперь генерал Гейр фон Швеппенбург мог начинать наступление со своим 40-м танковым корпусом. Вечером был получен приказ командира корпуса, в котором в качестве целей дальнейшего наступления для 3-й танковой дивизии определялся Пятигорск, а 23-й танковой дивизии — Минеральные Воды.

Восьмого августа 3-я танковая дивизия тремя маршевыми группами выступила на восток. В одном месте по обе стороны нефтепровода Баку — Ростов было сломлено сопротивление мелкой группы противника, однако перед подходом немецких войск русские поджигали каждую насосную станцию. Третья танковая дивизия по жаре и пыли выполняла задачу дня. В стороны высылалось охранение. В Солуно-Дмитриевском произошла вынужденная остановка, так как все мосты через Курсевку были взорваны. Для их восстановления потребовалось время. Затем марш продолжился. Передовая группа на ночь заняла круговую оборону у Канглы. В день было пройдено 180 километров. В тот день солдаты 3-й танковой дивизии в первый раз увидели Эльбрус.

За тот день боевая группа Бурмайстера прошла 100 километров: из Сергеевского до района в 15 километрах севернее Минеральных Вод, и расположилась вечером на горе Кинжал (497,1 м). Обе дивизии 40-го танкового корпуса находились перед своими целями.

Девятого августа в 2.45 саперы 3-й танковой дивизии подошли к Куме. Ратеновский 39-й саперный батальон за короткое время навел два 16-тонных моста через главный и второстепенный рукава. Чуть позже в 3.00 по ним поехали первые стрелки-мотоциклисты. Танки и бронетранспортеры шли следом. Наступление продолжалось. Постепенно местность становилась гористой. Дороги стали извилистыми, их обступил лес. Сопротивление противника усиливалось с каждой новой высотой.

Третий мотоциклетный батальон майора фон Кохенхаузена снова был впереди, сразу же за ним следовал 1-й батальон 6-го танкового полка. В 7.30 началось наступление на Змейку. Советские войска отступили. Снова остановка у линии высот. Подвезли артиллерию и зенитные пушки. Открыли огонь по позициям на высоте. В 13.00 передовой отряд снова продолжил наступление на Каррас. Боевая группа полковника Вестхофена, к которой теперь присоединился и 1-й батальон 394-го полка, захватила железнодорожную насыпь между горой Змейка и Минеральными Водами. Последовала короткая подготовка, затем — атака Пятигорска с севера и с запада. С ходу удалось выбить противника из северной части города.

Противник упорно оборонял город. Только с подходом 1-го танкового батальона 6-го танкового полка под командованием капитана Рорбека удалось снова продвинуться вперед. Русская батарея 152-мм орудий, доставлявшая много неприятностей, была обстреляна из танковых пушек. При поддержке 1-го батальона 6-го танкового полка 3-й мотоциклетный батальон, 1-й батальон 394-го полка и 3-я рота 39-го саперного батальона продвигались дальше по городу. Его защищали солдаты дивизии НКВД, курсанты танкового училища и женский батальон.

Танки 1-го батальона 6-го танкового полка прошли через город и с ходу проскочили по 60-метровому мосту через Подкумок. Без пехотного прикрытия они вынуждены были отойти назад. Затем появились первые мотоциклисты!

Вторая атака мотоциклистов 2-й роты 3-го мотоциклетного батальона при поддержке танков и 5-й батареи 75-го артиллерийского полка позволила создать плацдарм на южном берегу Подкумка.

К этому времени подошли и другие боевые группы 3-й танковой дивизии. Жара доходила почти до 50 градусов. Боевая группа полковника фон Либенштайна отбила отвлекающую атаку советского батальона у Суворовской и по 100-метровому деревянному мосту направилась в Пятигорск. В 16.00 боевые группы фон Либенштайна и Папе вошли в город и поддержали все еще продолжавшую бой в южной части города боевую группу Вестховена.

Девятого августа боевая группа Бурмайстера из 23-й танковой дивизии вышла на берег Кумы севернее Минеральных Вод. Форсирование реки для дальнейшего наступления на Минеральные Воды было прервано из-за болотистой местности и густых минных заграждений. Боевой группе Бурмайстера было приказано обойти город с запада и перейти в подчинение 3-й танковой дивизии. Затем снова кончилось горючее.

После беспокойной ночи 3-я танковая дивизия снова пошла на штурм южной части Пятигорска. К полудню 10 августа 1942 года город был полностью в руках немецких войск.

Выполнив эту крупную задачу, 40-й танковый корпус остановил все дальнейшие передвижения, чтобы подтянуть все отставшие части, часть из которых находилась еще на Маныче. Чтобы обеспечить их подход, им было передано все горючее, выделенное 40-му танковому корпусу. Проводились лишь мелкие бои, чтобы обеспечить исходные рубежи для наступления вдоль гор на Баксан.

Одиннадцатого августа мелкая боевая группа 23-й танковой дивизии, состоящая из 6-й роты 126-го мотопехотного полка, 2-го дивизиона 128-го артиллерийского полка и двух взводов легких зенитных пушек, провела атаку в юго-восточном направлении и захватила плацдарм за Лысогорском, который затем был усилен боевой группой Бахмана (128-м мотопехотным полком).

12 августа боевая группа фон Либенштайна прорвалась к Ессентукам и, захватив позиции в горах, прикрыла левый фланг корпуса.

После того, как были обеспечены условия для дальнейшего наступления вдоль горного хребта, 40-й танковый корпус 13 августа продолжил наступление. Третья танковая дивизия наступала на правом фланге, а 23-я танковая дивизия — на левом.

Смешанная боевая группа Папе, впереди которой продвигалась 2-я рота 3-го мотоциклетного батальона, в 7.30 вышла уже в район севернее Малки. Последовавшая атака населенного пункта Малка была отбита сильным огнем противника. Огонь вражеской артиллерии с гор парализовал всякое движение. Переправиться через быструю Малку было невозможно.

В тот же день боевая группа Бахмана из 23-й танковой дивизии преодолела ожесточенное сопротивление противника, переправилась через Солку и в 10.00 захватила Марьинский. Второй батальон 128-го мотопехотного полка переправился через Малку и выбил советские подразделения из Кубы.

Четырнадцатого августа продолжался сильный натиск противника на 3-ю танковую дивизию, продвигавшуюся по дороге Пятигорск — Нальчик. Наступавшие части обстреливала с гор советская артиллерия. Лишь через день 3-я танковая дивизия переправилась по наведенному 39-м саперным батальоном мосту через Малку и овладела поселком Малка.

Двадцать третьей танковой дивизии удалось еще 14 августа прорваться к Баксану. Боевая группа Бурмайстера наступала через Токой и Псариша до Баксаненка и захватила часть прилегающей к нему деревни Кичпек. Отсюда обер-лейтенант Пёльман с восьмью солдатами из 5-й и 7-й рот 128-го мотопехотного полка через Баксан прорвался в Кичпек. Был захвачен маленький плацдарм, но всем девятерым суждено было погибнуть.

Когда обер-лейтенант Пёльман со своими людьми закрепился в домах поселка Кичпек-Юг, русские открыли дамбу водохранилища западнее Кызбуруна. По реке прокатилась мощная паводковая волна. Группа Пёльмана была отрезана. Несколько раз саперы пытались перебросить подкрепления через быстрый Баксан, но им это не удавалось. Попытки оказать помощь группе Пёльмана продолжались и 15 августа, но стремительный поток так и не позволил переправиться через реку. В тот же день главные силы 3-й танковой дивизии переправились через Малку.

Рубеж по реке Баксан имел для обороны советских войск большое значение. Он был продолжением оборонительной линии, образованной вокруг Орджоникидзе, где начинались важные дороги на Тбилиси и в нефтеносный район Грозного, шедшие дальше вдоль Терека. Баксанско-Терекский рубеж заканчивался на западе в глубоком труднодоступном Баксанском ущелье, продолжающемся до ледников Эльбрусского массива. Сразу же после того как русская оборона по Дону и Манычу была прорвана, маршал Буденный отвел на этот рубеж существенные силы, чтобы здесь остановить немецкое наступление.

Шестнадцатого августа положение обер-лейтенанта Пёльмана и его людей стало безнадежным. Наводнение все еще продолжалось. Снова последовали безуспешные попытки переправить подкрепление или снять горстку храбрецов. Вверх по Баксану была направлена боевая группа, чтобы попытаться переправиться выше по течению реки. Был взят поселок Баксан, попытка переправиться у Кызбуруна не удалась из-за заградительного огня советских войск. Пёльман решил со своими людьми самостоятельно пробиваться на запад, чтобы где-нибудь встретиться со своими войсками. Однако вскоре следы группы были потеряны. Двадцать девятого августа русский самолет разбросал листовки с портретом Пёльмана и призывом прекратить борьбу. Так стало ясно, что обер-лейтенант Пёльман попал к русским в плен, и листовка была последней вестью о нем.

Шестнадцатого августа во второй половине дня передовой отряд 3-й танковой дивизии подошел к Баксану и сменил части 23-й танковой дивизии.

В тот же день снова получившая заправку вторая боевая группа 23-й танковой дивизии (Бурмайстера) вышла из Кубы и продвинулась до района севернее Альтуда.

«Создать плацдарм под Кызбуруном!» — говорилось в приказе от 17 августа командиру 3-й танковой дивизии. Для разведки местности вперед был выслан офицерский разведывательный дозор. Ширина Баксана составляла почти 80 метров. На другом берегу — господствующие высоты с крытыми склонами, на которых противник занимал великолепные оборонительные позиции. А на этом берегу — плоская открытая местность.

Полковник доктор Вайссенбрух, майор Папе и капитаны фон дер Хайден-Рюнч и Штайн осознали всю сложность задачи, которую предстояло выполнить 1-му батальону 3-го мотопехотного полка. Капитан Эрдман из этого батальона повел свой усиленный ударный отряд в атаку на Кызбурун III. Она была отбита. Было потеряно три бронетранспортера и 13 человек ранено.

Восемнадцатого августа небо покрыли облака. Началась сильная гроза. Баксан мгновенно превратился в бурлящий ведьмин котел. Вечером командир дивизии генерал-майор Брайт и командир 40-го танкового корпуса генерал Гейр фон Швеппенбург инспектировали передовые части. Они пришли к решению, что необходимо обратиться к командующему 1-й танковой армией с предложением отменить приказ о форсировании реки под Кызбуруном и продолжить наступление дальше на восток. Командующий 1-й танковой армией сначала это предложение отклонил.

В тот же день боевая группа Бурмайстера, действовавшая на левом фланге корпуса, переправилась под Ново-Полтавском через Чегем. Следовавший за ней 1-й батальон 128-го мотопехотного полка погнал противника дальше на юг, захватил Ново-Ивановский и удержал его, отразив многочисленные контратаки. Девятнадцатого августа сюда был подтянут 2-й батальон 128-го мотопехотного полка, продолживший наступление. Вскоре удалось захватить переправу через Урваны и захватить маленький поселок Правоурганский. Советская оборона по Баксану была прорвана. Все контратаки отбивались при поддержке 128-го артиллерийского полка.

Этот успех позволил не предпринимать запланированную переправу 3-й танковой дивизии под Кызбуруном. Третья танковая дивизия сосредоточивалась для выполнения новых задач в районе северо-восточнее Прохладного. Последним на рубеже оставался 2-й батальон 394-го полка под командованием капитана Штайна. Его сменили подошедшие к подножью гор в районе Баксана части 2-й румынской горнострелковой дивизии.

Новые возможности прорыва советской обороны по Баксану и Тереку создались с подходом 3-го танкового корпуса с Западного Кавказа. Вечером 17 августа голова колонны 13-й танковой дивизии находилась у Саблинской, на одной линии с охранением левого фланга 40-го танкового корпуса. Из-за недостатка горючего 18 августа наступление продолжал только передовой отряд 13-й танковой дивизии (3-го танкового корпуса). Вечером после короткого боя он овладел переправой через Куму у Воронцово-Александровского. Двадцать второго августа 13-я танковая дивизия снова продолжила наступление и передовыми частями достигла поселка Тарский, а главными силами — Миропольского, в 50 километрах севернее Моздока. Шестнадцатая пехотная (моторизованная) дивизия продвинулась до Воронцово. Здесь она с 25 августа была выведена из состава 3-го танкового корпуса. В дальнейшем она получила задачу в качестве отдельного соединения обеспечивать стык между группами армий «А» и «В», действуя в Калмыцкой степи. Двадцать третьего августа 13-я танковая дивизия предприняла разведку до Ищерской на Тереке, где были обнаружены крупные силы противника.

Двадцать первого августа боевая группа Бурмайстера с плацдарма в Урванах начала наступление на Майский, но атака захлебнулась, наткнувшись на позиции противотанковой артиллерии, сильный пулеметный и артиллерийский огонь. Шоссейный и находившийся южнее железнодорожный мосты были взорваны советскими войсками. Наступавшие роты 23-й танковой дивизии возвратились на исходные позиции. Пока это была последняя попытка прорвать советскую оборону в треугольнике Терек — Баксан — Малка. В связи со сложными условиями местности и сильной обороной противника немецкий главный рубеж обороны был перемещен на северный берег Баксана. Третьей танковой дивизии, обошедшей Прохладный и сосредоточившейся северо-восточнее города, для наступления на Моздок были приданы из 23-й танковой дивизии 1-й и 2-й батальоны 201-го мотопехотного полка и 126-й мотопехотный полк.

Рубеж по реке Баксан был передан для обороны 2-й румынской горнострелковой дивизии и собранным отовсюду подразделениям.

Советские войска заметили немецкую перегруппировку и соответствующим образом на нее отреагировали. Оборона Моздока (где до сих пор находилась только 4-я стрелковая дивизия) была усилена 8-й гвардейской стрелковой дивизией. Поспешно возводились оборонительные сооружения и устанавливались минные поля. Необычная активность советской авиации создавала помехи выдвижению немецких соединений. Советские самолеты различных типов, в том числе английского и американского производства, кружились над районами сосредоточения и демонстрировали подавляющее превосходство в воздухе.

Двадцать четвертого августа находившаяся севернее Моздока 13-я танковая дивизия в целях обеспечения единого командования была передана 40-му танковому корпусу. Управление 3-го танкового корпуса приняло командование над частями, расположенными по берегу Баксана, где в последующие дни шли мелкие бои. 1-й батальон 99-го горнострелкового полка (из 1-й горнострелковой дивизии) на самом правом фланге захватил деревню Суяково, отбил атаки превосходящих сил противника и обеспечил охранение правого фланга обороняющихся частей со стороны гор. Двадцать шестого августа во время выезда на передовую в район Ново-Полтавское погибли командир 23-й танковой дивизии генерал-майор Мак и несколько сопровождавших его офицеров.

Боевой группе Бурмайстера, состоявшей из штаба 201-го мотопехотного полка, 2-го дивизиона и 126-го мотопехотного полка, была поставлена задача сначала на направлении главного удара захватить Прохладный, а затем продолжать наступление дальше на восток, чтобы соединиться с 3-й танковой дивизией. Окружив Прохладное 26 августа, она взяла его, оставила там небольшое охранение и через день соединилась с 3-й танковой дивизией на северном берегу Терека.

В августе, пока шло танковое наступление на юг, 52-й пехотный корпус генерала Отта наступал на левом фланге группы армий «А» через Пролетарское вдоль южного берега Маныча через Калаус и Куму на восток, обеспечивая прикрытие. По изнуряющей жаре 111-я и 370-я пехотные дивизии маршировали с невиданной скоростью. По Манычской степи за ними тянулись бесконечные шлейфы пыли. Каждый колодец на пути маршевых колонн осаждали измученные жаждой солдаты и лошади. В направлении Элисты была направлена небольшая моторизованная боевая группа 370-й пехотной дивизии. Но ей не удалось взять столицу Калмыкии. Лишь когда для подкрепления подошел разведывательный батальон 111-й пехотной дивизии под командованием майора Айтель Голля, Элиста пала. Но Элиста находилась в стороне от главного направления изнурительного марша 52-го армейского корпуса. Из района Буденновска полки повернули на юг. Немецкое командование посчитало, что пехотный корпус в необъятных степных районах по обе стороны от Манычского канала будет не на своем месте. Здесь должна находиться подвижная моторизованная дивизия!

Теперь 111-я и 370-я пехотные дивизии повернули на юг. Под палящим августовским солнцем двигались маршем 50, 70, 117-й гренадерские и 117-й артиллерийский полки и дивизионные части 111-й пехотной дивизии, а рядом с ними — 666, 667 и 668-й гренадерские и артиллерийские полки и дивизионные части 370-й пехотной дивизии.

Двадцать седьмого августа передовые части 52-го армейского корпуса вышли в район севернее Терека. Сто одиннадцатая дивизия генерал-майора Рекнагеля должна была захватить плацдарм под Моздоком, а 370-я пехотная дивизия генерал-майора Бекера — западнее его.

В КАЛМЫЦКОЙ СТЕПИ

16-я пехотная (моторизованная) дивизия в качестве связующего звена — Область размером с Бельгию — Бои за колодцы — Группы дальней разведки направляются к Каспийскому морю — Начальник авиации Калмыцкой степи — Мост, которого не было

Как только подошли пехотные соединения 17-й армии, 3-й танковый корпус был выведен из района южнее Майкопа и направлен маршем на восток для выполнения других задач.

Сто шестнадцатый танковый батальон смог уже 14 августа 1942 года форсированным маршем выйти через Ярославскую на Мостовье и с 17 августа продвигался непосредственно за 13-й танковой дивизией. Главные силы 16-й пехотной (моторизованной) дивизии 16 августа шли маршем по тому же маршруту. На день привал в Армавире, затем 18 августа — 200-километровый марш через Ворошиловск (бывший Ставрополь) до Сергеевского.

Между Ворошиловском и Буденновском 16-я пехотная (моторизованная) дивизия по приказу командира 3-го танкового корпуса сделала остановку с 18 по 25 августа из-за недостатка горючего. Кроме того, она должна была передать все его запасы 13-й танковой дивизии, чтобы она как можно быстрее смогла двигаться вперед.

Двадцать третьего августа 1942 года от командующего группой армий был получен следующий приказ: «... 16 пд (мот.) переходит в непосредственное подчинение командующего группой армий «В» и обеспечивает ведение маневренных боевых действий в районе между группами армий «А» и «В»».

Правая разграничительная линия была определена по Манычской впадине до устья Кумы, левая — указывалась только в общих чертах от населенного пункта Енотаевск на Волге. Указанная полоса действий по площади была размерами с Бельгию. Тыловое обеспечение во многом зависело от группы армий «А» и привязывалось к железным дорогам Ворошиловск — Петровское — Дивное. Лишь случайно удалось предотвратить демонтаж северного участка ветки Петровское — Дивное. Железнодорожные подразделения группы армий «А» начали разбирать этот перегон, чтобы использовать рельсы и шпалы для строительства дороги в другом месте, так как в штабе группы армий «А» не видели нужды в железной дороге, проходившей с севера на юг.

Из-за недостатка горючего 16-я пехотная (моторизованная) дивизия 25 августа сначала была в состоянии направить вперед только небольшой боеспособный отряд. Это был 165-й мотоциклетный батальон с двумя батареями 146-го артиллерийского полка, 3-й батареей 228-го противотанкового дивизиона и взвода других родов войск. Пройдя через Ипатово, передовой отряд вечером 25 августа прибыл в Дивное. Еще до наступления ночи отсюда была направлена в Элисту одна мотоциклетная рота и 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона, чтобы сменить там последние части переходившей на Терек 370-й пехотной дивизии.

Главные силы усиленного 165-го мотоциклетного батальона (боевая группа Ларохе) прибыла в Элисту в 9.30 26 августа и расположилась там на привал, ожидая подхода 60-го мотопехотного полка, чтобы потом двигаться дальше на Улан-Эрге. Вечером 26 августа боевая группа Ларохе в Улан-Эрге сменила 2-й батальон 666-го полка 370-й пехотной дивизии, который тоже отправился маршем на Терек. Направленная в тот же день разведка доложила, что совхоз Долган (в 18 километрах от Улан-Эрге) занят противником.

Двадцать седьмого августа последовала атака боевой группы Ларохе и подошедшего 1-го батальона 60-го мотопехотного полка под командованием капитана Торлея на занятый противником совхоз. Противник был выбит и отошел на восток.

Двадцать восьмого августа получившая к этому времени артиллерийскую поддержку боевая группа Ларохе атаковала Яшкуль. Трудную атаку приходилось вести в абсолютно новых условиях боя. По совершенно открытой местности 1-й мотопехотный батальон капитана Торлея при действенной огневой поддержке артиллерийского дивизиона Хаммона после тяжелых уличных боев ворвался в Яшкуль. В ходе предпринятой ночью новой атаки 1-й батальон 60-го полка окончательно выбил противника из Яшкуля. Таким образом, первый важнейший колодец в Калмыцкой степи оказался в немецких руках. Уже награжденный Рыцарским крестом капитан Торлей получил к нему дубовые листья. В его честь колодец прозвали «Колодец Торлея».

Шестнадцатая пехотная (моторизованная) дивизия прибыла в Калмыцкую степь. В дальнейшем планировании боевых действий ее командованию необходимо было учитывать пустынный характер местности. Калмыцкая степь и Манычская впадина находятся в степном климатическом поясе. Реки и ручьи в августе — сентябре здесь пересыхают, течение их носит прерывистый характер, их русла превращаются в цепь прудов со стоячей водой. Здесь ощущается постоянный недостаток питьевой воды. При маневрах войск обеспечение водой на соответствующих маршрутах играет первостепенную роль.

Сначала в распоряжении командования 16-й пехотной (моторизованной) дивизии были только карты масштаба 1:300000. На них район предстоящих боевых действий дивизии был представлен как огромное белое пятно, сравнимое с пустыней Сахара. Красная черта с востока на запад указывала прохождение шоссе, которое на самом деле оказалось примитивным грейдером с грунтовым покрытием. Все это дополняли редкие пунктирные линии, обозначавшие пути сообщения, представлявшие собой верблюжьи тропы. Редкими голубыми пятнами были помечены соленые озера или колодцы. Однако недостаток информации на этих картах вскоре удалось преодолеть. Однажды командир дивизии увидел у одного из командиров полков хороший русский комплект в масштабе 1:100000. Генерал-лейтенант Хенрици забрал карту и отправил ее в картографический отдел штаба 4-й танковой армии. Уже через несколько дней 16-я дивизия получила большое количество свежеотпечатанных карт с нанесенными на них немецкими обозначениями. Вот что значит хорошая школа! Войска активно занялись поисками трофейных карт, и к ноябрю в распоряжении дивизии оказались карты масштаба 1:100000 до района Астрахани и некоторых областей за Волгой.

Населяют эту область калмыки (родственники монголов), говорящие на языке, похожем на монгольский. Они исповедуют буддизм. В эту местность они пришли из северо-восточного Китая. Калмыки — кочевые племена, постоянно перемещающиеся со своими стадами в поисках новых пастбищ. Живут они в войлочных юртах. В пищу употребляют преимущественно мясо. Поначалу завоевать их расположение, как и у всех азиатов, сложно. Но если вы заслужили их доверие, то они становятся гостеприимными, верными, готовыми прийти на помощь друзьями.

Во время своего движения на запад, длившегося столетия, в 1630— 1662 годах калмыки дошли до Нижней Волги. Цари разрешили им кочевать между Волгой и Манычом. В 1771 году калмыки попытались вернуться назад в Азию. Переправиться через полноводную Волгу удалось лишь небольшой их части. Оставшиеся западнее Волги калмыки продолжали вести кочевой образ жизни. Города Элиста, Улан-Эрге и Яшкуль были кочевыми центрами калмыков, но там преимущественно проживало русское население, обеспечивавшее государственное управление.

В 1920 году в СССР была создана Калмыцкая Автономная Советская Социалистическая Республика, в которой насчитывалось 220 000 жителей. Административное руководство в республике осуществляли в основном русские. В 1943 году Калмыцкая АССР была упразднена из-за дружественного отношения калмыков к немцам.

В информационном сообщении Отдела Иностранных армий востока (II z) № 5/43 от 14.1.1943 особый уполномоченный по Калмыкии ротмистр фрайгерр фон Рихтхофен писал следующее:

«Суждение, приведенное в разделе «Район Кавказа» «Военно-географических данных о европейской России» за 1941 год, создает впечатление, что калмыки до сих пор кочевой народ, живущий в юртах. Эти данные преувеличены, поскольку с 1927 года большевики предприняли меры, чтобы насильственно принудить калмыков к оседлости. Калмыки живут теперь в саманных домах с плоской крышей... Высказывание «Военгео» о Калмыкии: «Кроме скота, страна не представляет никакой хозяйственной ценности, по своему положению и природным условиям вряд ли может быть использована для передвижения войск», впрочем, тоже совершенно не корректно. Характеристика Элисты как незначительного населенного пункта с 8500 жителями (по переписи населения 1932 года) совершенно не верна... Трудности с питьевой водой и фуражом, о которых говорится в «Военгео», местами еще имелись, но в целом, благодаря новым глубоким колодцам, хорошему водоснабжению Элисты, заготовкам сена, и т.п. значительно уменьшились. Трудно с водоснабжением было, например, на участке фронта у Хулхуты... Плотность населения в начале войны составляла 2,3 человека на квадратный километр, в районе Элисты — 4,6 человека. Элиста производит впечатление среднего южнорусского провинциального города. В 1940 году в Элисте насчитывалось 13 614 жителей и 60 промышленных предприятий... Одна из таких фабрик после ее восстановления ежедневно обеспечивала 16-ю пехотную (моторизованную) дивизию 50 парами валенок... Сырье и другие промышленные возможности: нефть, газ, химические соли соленых озер, алебастр, залежи глауберовой соли, кварцевый песок для производства стекла и др. Развитое животноводство (в 1939 году насчитывалось: 63 000 голов крупного рогатого скота, 775 000 овец и коз, 7500 свиней, 4000 верблюдов)».

В справке ротмистра фон Рихтхофена особо указывалось на неприятие калмыками сталинского режима или даже на враждебное отношение к нему. Хорошая работа начальника разведки штаба 16-й пехотной (моторизованной) дивизии обер-лейтенанта резерва Хольтермана, а также отношения на основе взаимопонимания со стороны всего личного состава дивизии способствовали тому, что калмыки все больше и больше переходили на сторону немцев. Это выразилось также в формировании добровольных калмыцких эскадронов, с которыми немецкие штабы наладили хорошее взаимодействие. Постоянно предпринимавшиеся НКВД и партийной школой Астрахани попытки ведения разведывательно-диверсионной деятельности пресекались в основном именно калмыцкими частями. Немцы проводили для калмыков приемные дни, во время которых население могло получить совет и помощь. Наконец, издавалась калмыцкая газета «Свободная Земля», содержавшая пропагандистские материалы немецкого командования.

Двадцать восьмого августа боевая группа 16-й пехотной (моторизованной) дивизии овладела важнейшим дорожным узлом Яшкуль. Углубившиеся в степь батальоны 60-го мотопехотного полка прямо с марша были направлены обеспечивать охранение по широкому поясу вокруг Элисты. Линия охранения была редкой, созданной из опорных пунктов, занятых усиленными ротами. Десятая рота 60-го полка заняла Чилгир (в 80 километрах севернее Элисты). Связь со штабом полка в Элисте осуществлялась по сохранившейся телефонной линии Элиста — Сталинград, которую использовали и русские, применяя коды.

Двадцать девятого августа боевая группа Ларохе продвинулась по дюнам до колодца Утта и приготовилась к атаке, но в следующую ночь русские оставили Утту и отступили. Утта была взята без боя 30 августа. Об Утте в журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона содержится запись, полная разочарования: «... в Утте 15 саманных хижин, 2 колодца, и больше — ничего». А за 30 августа содержится запись о результатах дальней разведки: «...много оборонительных позиций по дороге Утта — Астрахань. В 45 километрах западнее Астрахани — противотанковый ров. По показаниям пленных, в Астрахани сильная оборона. Настроение плохое. Движение транспорта...»

Тем временем удалось полностью заправить машины 60-го мотопехотного полка. Через Утту он направился в район Хулхуты. Усиленный 60-й мотопехотный полк атаковал оборонительные позиции советских войск в пустынном районе у Хулхуты. После тяжелого боя противника удалось выбить с занимаемых рубежей, он отошел и снова занял оборону на высотах в 5 километрах восточнее Хулхуты.

Началась борьба за важные источники воды. Здесь простой ефрейтор увлекал за собой своих товарищей в решающую атаку на последний участок барханов. Глотки солдат пересохли. Иссушающее солнце застыло над песками. Обер-ефрейтор Кулот пошел в атаку впереди товарищей, и его пример подействовал. В результате атаки через гряду барханов противник был отброшен и захвачен источник воды. С этого момента колодец стал называться «Колодец Кулота», а обер-ефрейтор Кулот был награжден Рыцарским крестом. Именно этот бой ярко характеризует войну в пустыне, когда колодцы становятся жизненно необходимыми, решающими факторами. Если бы колодец под Хулхутой не захватили, то боевая группа была бы вынуждена отступить к Утте.

Хулхута, которую солдаты прозвали Калькуттой, через несколько дней была переоборудована в прочный лагерь. Эта позиция была самой восточной полевой позицией германских вооруженных сил. Во время строительных работ неоднократно следовали безуспешные атаки советских войск. Шестидесятый мотопехотный полк прочно закрепился на захваченных рубежах.

В то же время 156-й мотопехотный полк прибыл в Элисту и сразу же получил многочисленные задачи. Под Водином западнее Дербеты был установлен контакт с румынами. Задачу пробиться вдоль дороги Ханата — Сурган выполнить не удалось, так как она была перекрыта превосходящими силами противника. В результате задача на наступление была изменена на задачу по обеспечению охранения на этом направлении. Прикрывавшие северный фланг 7-я рота 156-го полка под Баханой и 5-я рота того же полка под Сертином 30 августа были атакованы превосходящими силами противника. При поддержке артиллерии обе роты охранения отбили все вражеские атаки. Артиллерии трудно было находить на этой равнинной открытой местности подходящие огневые позиции. Раненых эвакуировали под прикрытием бронетранспортеров в Элисту. При этом можно было ориентироваться только по компасу. Несмотря на постоянные атаки противника, оборона 156-го мотопехотного полка стабилизировалась на рубеже Шарнут, Мошеен, вост. Жарков. Кроме того, его 2-я рота стояла в Чилгире, а 11-я — в Омн Керюлчи. Полку был придан вновь сформированный калмыцкий эскадрон.

Третьего сентября впервые для обеспечения дальней базы снабжения в Элисте и для эвакуации раненых был применен транспортный самолет Ju-52.

Седьмого сентября крупные силы противника атаковали укрепленный лагерь в Хулхуте. Атака была отбита при поддержке артиллерии и танков.

К этому времени части 4-й румынской армии приняли часть северного участка позиций охранения 16-й пехотной (моторизованной) дивизии. 156-й мотопехотный полк сменил 60-й полк на позициях в Хулхуте.

Снова генерал-лейтенант Хенрици планировал продвинуть свою дивизию на восток до двух-трех находящихся на одной линии опорных пунктов и оттуда вести разведку обширной области с помощью разведывательных дозоров, но вскоре оказалось, что южный район до восточного Маныча не представляет серьезной опасности. К тому же там действовал корпус Фельми. Большую угрозу представлял северный фланг и район Астрахани. 16-я пехотная (моторизованная) дивизия в степи была полностью предоставлена себе самой. На севере и на юге зияли 150—200-километровые разрывы в линии фронта. Постоянно существовала опасность, что крупные группы противника, продвигаясь от одного опорного пункта к другому, проникнут в тыл и перережут пути снабжения.

Лишь однажды в ночь на 18 сентября тактически хорошо подготовленному и решительному подразделению Астраханского военного училища удалось напасть на опорный пункт 2-й роты 60-го мотопехотного полка в деревне Омн Керюлчи. Рассказы, что русские в немецкой форме и на немецких грузовиках приехали на опорный пункт, не подтверждаются, но установлено точно, что за день до этого был обнаружен разведывательный дозор русских, переодетых в немецкую форму и ехавших на немецких грузовиках. О нападении стало известно лишь через 12 часов от связного, прибывшего в штаб 60-го мотопехотного полка. Поэтому сразу же организованное преследование успеха не имело. Противник отошел к Астрахани. Вторая рота 60-го полка была полностью потеряна. На позициях удалось выяснить, что гарнизон опорного пункта ожесточенно оборонялся. Усиленный 2-й батальон 156-го полка с саперной ротой прошел до Жаска и обнаружил часть группы противника. В бою с ней было отбито четыре грузовика, два из которых принадлежали 60-му мотопехотному полку, захвачено четыре противотанковые пушки и одно орудие уничтожено. На обратном пути 2-й батальон 156-го полка был остановлен в Улан-Эрге и направлен в Утту, так как в ночь на 20 сентября ожидалось нападение на укрепленный лагерь в Хулхуте.

В ночь на 20 сентября 156-й мотопехотный полк в Хулхуте атаковали крупные силы противника, которые, однако, по-видимому, недооценили немецкую оборону. Хотя противнику удалось глубоко вклиниться в оборонительный район, он был отбит при поддержке 2-й танковой роты. Двадцатого сентября в Хулхуту подошли подкрепления, так как ожидались повторные атаки противника. Но советские войска отошли из своего района сосредоточения. Их преследование силами 16-й дивизии вскоре было прекращено.

Исходя из этих боев и учитывая опыт последних недель, генерал-лейтенант Хенрици разместил свою дивизию в двух укрепленных лагерях: один усиленный полк в Хулхуте и один усиленный полк в лагере Утта. Населенные пункты в тылу охранялись мелкими подразделениями.

Такое построение обеспечивало 16-й пехотной (моторизованной) дивизии успешное выполнение поставленных перед ней задач. С помощью населения и калмыцких частей была создана оборонительная сеть, через которую не могли просочиться ни подразделения противника, ни группы партизан. Батальон связи дивизии под командованием капитана Херцера, используя многочисленные неповрежденные телефонные линии русских, создал разветвленную телефонную сеть и поддерживал ее бесперебойную работу. При этом необходимо упомянуть о двух узлах связи, оказавших дивизии неоценимые услуги. К румынам, находящимся в 100 километрах к северу, был направлен унтер-офицер связи. Благодаря его тактичному поведению по отношению к союзникам он мог составлять точные донесения, обеспечивавшие командование дивизии полной информацией о положении дел у северного соседа. На юге действовала телефонная станция в Адыке (в 100 километрах южнее Яшкуля). Там имелась связь с южным соседом, и, кроме того, она предоставляла информацию, полученную от калмыков.

О действиях авиации в полосе 16-й пехотной (моторизованной) дивизии писал прикомандированный к ее штабу в качестве офицера связи ВВС обер-лейтенант Дамм: «В конце сентября 1942 года для действий в полосе дивизии были выделены: один истребитель-бомбардировщик Ме-110, четыре истребителя Me-109 и эскадрилья ближней разведки 5 (Н)/12 с двухфюзеляжными FW-189. Они базировались на аэродроме в Яшкуле. Полевой аэродром в Утте использовался, в зависимости от обстановки, в качестве аэродрома подскока, снабжался из Элисты горючим, боеприпасами и продовольствием с помощью 1-й эскадрильи 4-й планерной группы. Грузовые планеры DFS-230 буксировали самолетом Hs-126. Подразделения наземного обеспечения состояли из метеорологической группы 6-й роты 4-го полка связи ВВС, взвода связи 7-й роты 38-го полка связи ВВС и группы 3-й роты 38-го полка связи ВВС. Воздушная разведка сослужила дивизии неоценимую службу. Часто самолетам приходилось оказывать поддержку во время наземных боев или самостоятельно уничтожать обнаруженного противника».

Большой объем задач был отведен наземной разведке. Больше нигде, за исключением Африки, немецкие разведывательные группы не имели такого широкого поля применения, как в Калмыцкой степи. Задачи разведывательным группам ставились чаще всего многодневные. Группа, состоявшая из бронетранспортеров, мотоциклистов, легкой зенитной установки, саперного отделения, отделения обеспечения, включавшего врача, отправлялась в поиск. При его подготовке особое внимание уделялось возимому запасу воды и горючего. Командирами разведгрупп назначались опытные обер-лейтенанты, лейтенанты или фельдфебели, привыкшие действовать самостоятельно по принципу: заметить побольше, самому остаться незамеченным и в крупные бои не ввязываться.

Тринадцатого сентября 16-я пехотная (моторизованная) дивизия направила четыре группы дальней разведки, которые, кроме разведки противника, должны были провести разведку путей. Разведгруппы двигались по обе стороны от дороги Утта — Астрахань.

Разведгруппа Шредера вскоре после выхода восточнее Утты наткнулась на противника. Лейтенант Шрёдер погиб, переводчик Мареш и фельдфебель Вайсмайер получили ранения. Разведгруппа вернулась, а на следующий день снова вышла в поиск во главе с лейтенантом Ойлером.

Разведгруппа обер-лейтенанта Готлиба 14 сентября находилась в 40 километрах от Астрахани, 15 сентября — в 25 километрах от Волги. С высокого бархана перед разведчиками открывался широкий вид на реку. Местность была труднопроходимой. Из рассказов кочующих калмыков следовало, что поблизости проходит железная дорога Кизляр — Астрахань. Разведывательная задача была выполнена. На обратном пути хитростью русского переводчика удалось захватить в плен советского офицера и его денщика.

У лейтенанта Ойлера была задача пробраться до Садовской и установить, какие оборонительные сооружения там построены и переправляются ли через Волгу войска противника. Шестнадцатого сентября Ойлер и два его бронетранспортера находились в 5 километрах от Садовской. Ойлер установил, что здесь находится сильное предмостное укрепление с противотанковым рвом. Когда немецкие бронетранспортеры были замечены, на позициях возникла нервозная обстановка. Под огнем противника разведгруппа вынуждена была отойти. При этом удалось захватить офицера штаба советского 36-го пулеметного батальона и его посыльного. Обоих русских разведгруппа доставила в Утту.

Группа дальней разведки лейтенанта Шлипа на второй день достигла железной дороги Кизляр — Астрахань. Шлип сообщал об этом:

«Издалека мы увидели 50—60 гражданских, работавших на насыпи. Дорога была однопутной, с обеих сторон ее прикрывал песчаный вал. Охрана при нашем появлении сбежала. Гражданские нас по-дружески приветствовали, оказалось, что это — находящиеся на принудительных работах украинцы — старики, женщины и дети. Внезапно на юге показалось облако дыма. Бронетранспортеры быстро заехали в укрытие за бархан. Подошел длинный поезд, который тянули два паровоза. Шесть выстрелов из танковой пушки, и паровозы разнесло на кусочки. Потом обстреляли каждую из цистерн, и вскоре уже полыхал весь нефтяной поезд. Затем в другом месте мы подорвали рельсы, и, когда уже хотели взорвать здание станции, зазвонил телефон. Наш переводчик поднял трубку и представился: «Станция Зензель, начальник. Да, товарищ», — заверил он. На другом конце провода была Астрахань-товарная. Диспетчер с этой станции интересовался, проследовал ли уже поезд с нефтью из Баку, так как встречный ждет его уже на разъезде Басы. Переводчик попытался убедить начальника станции, чтобы тот отправил встречный. Но тут обман раскрылся, начальник станции Астрахань обругал переводчика страшной бранью. Чуть позже дощатое здание станции Зензель взлетело на воздух».

Разведгруппа Шлипа пробовала вести разведку в направлении станции Басы, но наткнулась там на противника. Начальник станции Астрахань поднял тревогу. 17 сентября разведгруппа Шлипа в полном составе возвратилась в Утту. Данные разведки подтверждали, что противник в ближайшее время из района Астрахани не предпримет активных действий. Данные о железнодорожной линии Кизляр — Астрахань, построенной Советами за короткое время, подтвердили информацию, полученную ранее от воздушной разведки.

Действовавшей немного позже разведгруппой 16-й пехотной (моторизованной) дивизии в степи была захвачена колонна противника из шести грузовиков и приведена в Хулхуту. При этом в качестве особого трофея в руки немцев попала русская полевая киноустановка.

Еще один дальний разведывательный поиск был предпринят по приказу штаба группы армий, чтобы установить, где находится предполагаемый железнодорожный мост через Куму. Вместо целого мотоциклетного батальона, который предполагалось направить для выполнения этой задачи, она была решена мелким подразделением 156-го мотопехотного полка. Предполагаемый мост недавно построенной железной дороги Баку — Астрахань должен был находиться у устья Кумы, в 20 километрах западнее Каспийского моря. Разведгруппа находилась в пути четыре с половиной дня. То, что она увидела, было поразительно: предполагаемого моста через Куму не существовало! Кума — река пустынная, дотекающая до Каспия только в дождливые годы, 1942 год таким не был. Поэтому русские в своей практично-примитивной манере просто положили рельсы на насыпанную поперек высохшего русла реки дамбу.

Другой разведывательный дозор докладывал о появившихся стадах сайгаков, разновидности антилоп, тщательно оберегаемых и в России.

В качестве примера хорошего взаимодействия сухопутных войск и Люфтваффе можно привести еще одну операцию, касающуюся уже подготовки советских войск к запланированной крупной наступательной операции. В конце октября воздушная разведка установила передвижение войск противника в 20 километрах южнее Хулхуты в западном направлении. Судя по карте, неподалеку должен был находиться колодец. Туда было направлено небольшое боеспособное подразделение 2-го батальона 60-го мотопехотного полка, но в степи противник не был найден. Операцию повторили при поддержке двух истребителей. Они навели сухопутное подразделение на цель. Около 100 советских солдат у колодца занимались строительством опорного пункта снабжения для следующего за ними отряда. Они были внезапно атакованы и после короткого боя взяты в плен. Колодец и построенный лагерь взорвали, а местность заминировали.

Постепенно характер борьбы в степи изменился. Если сначала 16-я пехотная (моторизованная) дивизия вела дальнюю разведку, то теперь она должна была пресекать участившиеся попытки противника создавать опорные пункты снабжения. В поведении советских войск стали просматриваться наступательные намерения.

О двух других боях офицер связи ВВС обер-лейтенант Дамм сообщает следующее:

«27 октября уже на рассвете мы подъезжали с усиленным 2-м батальоном 60-го мотопехотного полка (майор Линдер) к скотоводческому колхозу «Коминтерн», чтобы атаковать замеченного там противника. Нас сопровождали самолет ближней разведки и два истребителя. Позиции противника были настолько подробно описаны летчиками в сброшенных нам в капсулах сообщениях и по радио, что майор Линдер смог направить свой отряд в атаку прямо с марша. Колхоз был взят после короткого боя, в котором также участвовали самолеты, которые вели огонь с бреющего полета.

29 октября мы с усиленным 2-м батальоном 156-го мотопехотного полка (капитан Бёме) предприняли акцию против скотоводческих колхозов имени Калинина, Ленина и Ильича. В бронетранспортере у меня была постоянная связь через отделение связи ВВС со штабом дивизии, по которой я вызвал истребители, появлявшиеся над полем боя через несколько минут, чтобы принять участие в бою. Противник бежал на восток за песчаные барханы, пока нам не удалось взять его в плен.

30 октября в 4.30 мы снова поехали со 2-м батальоном 60-го полка в скотоводческий колхоз Буденного, где истребителями 29 октября было замечено скопление противника, к которому как раз прибыло на грузовиках подкрепление. После короткого ожесточенного боя противник был опрокинут. Пытавшиеся скрыться грузовики стали добычей истребителей, атаковавших на бреющем полете.

13 ноября нам снова пришлось ехать со 2-м батальоном 60-го мотопехотного полка в скотоводческий колхоз «Коминтерн», так как там снова был замечен противник. Его оттуда выгнали».

15 ноября генерал-лейтенанту Хенрици было поручено командование 40-м танковым корпусом, находившимся севернее Терека. 16-ю пехотную (моторизованную) дивизию принял генерал-майор граф Герхард фон Шверин.

К этому времени над Сталинградом сгустились тучи.

Двадцать первого ноября в журнале боевых действий группы армий «А» появилась запись:

«Атаки противника в полосе 4-й танковой армии и 16-й пехотной (моторизованной) дивизии. В 9.15 командир 16 пд (мот.) генерал-майор граф фон Шверин доложил, что окруженный вчера под Хулхутой полк в течение ночи при поддержке второго подошедшего полка (60-го мотопехотного) прорвал окружение. При этом были потеряны три роты (и крупные потери материальной части). Русских не преследовали. Он (фон Шверин) решил оставить прикрытие в Утте, откуда он и докладывал, а главные силы дивизии отвести на подготовленные позиции у Яшкуля».

Тот же журнал боевых действий 22 ноября сообщал:

«Ориентировка от 16 пд (мот.): главные силы дивизии располагаются по дуге восточнее и южнее Яшкуля. Позиции хорошие. КП дивизии — в Улан-Эрге. Прикрытие из Утты снято. Противник снова замечен в 20 километрах западнее Утты. По-видимому, это 28-я гвардейская стрелковая дивизия, 152-я мотострелковая бригада и 6-я танковая бригада. Отразив эти силы, фон Шверин хочет направить как можно больше сил, чтобы атаковать противника севернее.

17.30. Получена телеграмма: генерал-полковник Гот назначен командующим оперативной группой, кроме 4-й танковой армии, в его подчинение немедленно переходят 16 пд (мот.) и 4-я румынская армия с задачей удержать рубеж Яшкуль, Тундутов и прикрыть северный фланг в районе Аксая».

После того как 16-я пехотная (моторизованная) дивизия перешла в состав 4-й танковой армии, командование дивизии было лишено прежней свободы действий. Крупные маневры, как говорилось в новом приказе командующего 4-й армией, в дальнейшем не должны были предприниматься без разрешения. По-видимому, высшие немецкие командные инстанции сочли отход 16-й пехотной (моторизованной) дивизии из лагерей Хулхута и Утта несвоевременным. Как мы можем судить из журнала боевых действий группы армий «А», на дивизию уже оказывали натиск крупные силы. Граф фон Шверин принял единственно правильное решение: он отвел свои полки из отдаленных лагерей и разместил их на так называемой «Тобрукской позиции» у Яшкуля. Теперь только по-настоящему стала ясна ценность заранее подготовленной «Тобрукской позиции». Но точно так же было ясно, что 16-я дивизия оказалась прочно привязанной к ней. Это значит, что для нового отхода фон Шверин должен был получить разрешение от высших командных инстанций. Дальнейшее развитие событий будет описано ниже.

НАСТУПЛЕНИЕ НА МОЗДОК И УДАР В ВОСТОЧНОМ НАПРАВЛЕНИИ

Дуэль бронированных гигантов — 3-я танковая дивизия берет Моздок — Истребители майора Голлоба борются с подавляющим превосходством противника — У Ищерской в штурмовых лодках через Терек — Группа фон Боденхаузена выходит на развилку железных дорог в 25 километрах северо-восточнее Грозного — Не хватает одного полка

После неудачи прорыва 40-го танкового корпуса через Баксанский оборонительный рубеж корпус готовился к наступлению на Моздок.

С воздуха действия корпуса прикрывала 3-я группа 52-й истребительной эскадры, которой командовал майор Голлоб. В его дневнике есть следующие записи:

«21 августа 1942 года: Минеральные Воды. 3-я танковая дивизия идет сегодня через Аполонскую и Советскую на восток, чтобы ударом с севера на Моздок захватить плацдарм за Тереком».

22 августа наступающие соединения 40-го танкового корпуса находились в районе Эдиссия, в 40 километрах севернее Моздока. Чтобы ввести противника в заблуждение, было предпринято наступление в восточном направлении. В тот же день передовой отряд 13-й танковой дивизии был у Тарского, в 50 километрах северо-западнее Ищерской. Од должен был прикрыть 40-й танковый корпус с севера. Из-за нехватки горючего походные порядки 13-й танковой дивизии сильно растянулись, и организовать единое руководство ими больше было невозможно. Подполковник Штольц силами своего 43-го мотоциклетного батальона провел разведку боем в районе Ищерской, чтобы помешать здесь переправе противника через Терек. Унтер-офицеры Вреде и Шатц из 43-го мотоциклетного батальона провели со своими группами смелый дальний разведывательный поиск до Солончаковой степи.

Генерал Гейр фон Швеппенбург с помощью своего деятельного начальника штаба полковника Вагнера разработал хитрый план: нанести отвлекающий удар севернее Терека в восточном направлении, а затем направить главные силы своих соединений в южном направлении на Моздок.

Двадцать второго августа 1942 года в дневнике майора Голлоба появилась следующая запись:

«Гонштаковка. Сегодня я окончательно переезжаю сюда, после того как я урегулировал с танковым корпусом вопросы охранения и др. Кажется, впервые для аэродрома выбрано место, находящееся за пределами охранения. Итак, на место было выслано охранение, а потом аэродром сразу же был занят. Затем я поехал к моему вчерашнему «Бостону», который лежал на земле, сгоревший, всего лишь в 1 километре от аэродрома».

Здесь расскажем о действиях этой замечательной группы 52-й истребительной эскадры: майор Гордон Голлоб был назначен командиром 52-й эскадры 23 июля 1942 года. До сих пор эскадру возглавлял майор Илефельд. Несколько дней 3-я группа 52-й эскадры совершала вылеты с аэродрома Таганрог-Западный, затем штаб эскадры и 3-я группа были переброшены в Ростов. Потом, с развитием наступления немецких войск на юг, один за другим менялись аэродромы: Сольний, Орловка, Средний Егорлык, Белая Глина, Армавир и Минеральные Воды.

День 23 августа обещал быть ясным и солнечным. Накануне шел дождь. Боевые группы 3-й танковой дивизии охватила та лихорадка, которая дает себя знать перед каждым началом наступления. После бесконечных ожиданий, пока не будут заправлены все машины, боевая группа Вестхофена в 10.00 начала марш. Сразу же появились самолеты противника. Истребители майора Голлоба сделали, что смогли. До вечера было сбито 17 советских самолетов.

Все сильнее группа Вестхофена отклонялась вправо, а группа Либенштайна шла с севера — на Моздок.

В передовом отряде боевой группы Вестхофена ехал обер-лейтенант Польман со своей 6-й ротой 394-го полка, усиленной танковой ротой, саперами и взводом пехотных орудий. С высот к югу от Русского по ним внезапно был открыт сильный огонь. Передовой отряд Польмана залег, ожидая подхода артиллерии. Чуть позже она нанесла удар по огневым точкам противника.

В 11.00 обер-лейтенант Польман повел свою боевую группу в атаку. Гренадеры храбро ворвались на позиции противника. Он упорно и ожесточенно оборонялся. Когда русские побежали, немцы на их плечах в 13.45 захватили поселок Русский, а затем вышли к четырехметровому каналу им. Ленина.

Последовала короткая заминка, всего лишь для того, чтобы молниеносно оценить обстановку. И вот Польман уже знает, что надо делать. Неподалеку был разбитый мост. «Туда, к мосту!» — закричал Польман.

Подошли танки 2-го батальона и поддержали гренадеров. Хрипло дыша и обливаясь потом, первые солдаты 6-й роты 394-го полка побежали по мосту. Гулко гремел дощатый настил под тяжелыми шагами. Быстро положили несколько досок на место разбитых, и вот уже первые гренадеры оказались на другом берегу канала им. Ленина.

Вскоре там уже была вся 6-я рота, проскочила через деревню, добежала до расположенного восточнее главного моста и предотвратила его разрушение. За ней сразу же последовали 2-й батальон 394-го полка и 2-й танковый батальон 6-го танкового полка, расширившие плацдарм.

Левее боевые действия боевой группы фон Либенштайна совпали по времени с атакой боевой группы Вестхофена. Здесь 4-я танковая рота графа Кагенека из 6-го танкового полка и 6-я рота 3-го мотопехотного полка, действовавшие в составе передового отряда, вышли к холму у канала. Произошел короткий ожесточенный бой. Из кустов и перелеска русские пытались вести огонь, но вскоре он был подавлен огнем танковых пушек. Танки помчались дальше, ворвались в Графский и здесь тоже не дали русским взорвать мост через канал. Наступавшие главные силы 1-го батальона 6-го танкового полка не дожидались подхода остальной мотопехоты и продолжили танковый рейд. В 14.00 1-й мотопехотный батальон находился у Веселовского и повернул к югу на Моздок. Через некоторое время боевая группа фон Либенштайна оказалась на северо-восточной окраине города. Подошла мотопехота и артиллерия.

Осторожно продвигался 4-й батальон 6-го танкового полка дальше по Моздоку. Фельдфебель Тевоц на своем танке приблизился на 300 метров к первым домам. Ив этот момент из города вышел бронепоезд. Не успел Тевоц указать цель, как наводчик направил уже ствол орудия на нее. Внезапно из поезда ударили вспышки пламени.

«Цель — бронепоезд! Огонь!» — прокричал фельдфебель. Пушка его танка типа IV посылала в бронепоезд снаряд за снарядом. Это был сигнал! Теперь уже и другие танки вступили в борьбу бронированных гигантов. Бронепоезд бил из своих орудий по танкам 1-го батальона, а те ему отвечали. Озабоченно вращались бронированные башни ползшей вперед бронированной змеи. Клубы пара и паровозного дыма скрыли яростное чудовище, когда снарядом танкового орудия был разбит тендер. Затем сразу последовало попадание в вагон с боеприпасами. Со страшным грохотом бронепоезд взорвался. Вместе с ним погиб и его отважный экипаж.

Четвертая танковая рота сосредоточилась у кладбища с надгробьями в восточном стиле. Теперь пришлось некоторое время подождать, затем рота присоединилась к атаке 2-го танкового батальона 6-го танкового полка, вошедшего в город правее.

Уничтожили вражеские противотанковые заграждения. Танки 2-й и 4-й роты вошли в город, но вскоре сопротивление усилилось. Противотанковые ружья и мины причиняли потери. Танкам пришлось ждать, когда их догонят гренадеры.

Западнее 2-й танковый батальон 6-го танкового полка боевой группы Вестхофена в 16.00 вышел к окраине города. Преодолев противотанковые заграждения, танки 2-го батальона вместе с искусно действующей пехотой вступили в бой. В это время со станции Новогеоргиевская пришел второй бронепоезд. Его встретили немецкие танки, а он вынудил их переключиться на себя с прежнего противника. Бой был такой же, как и с первым бронепоездом. Его так же решили пушки немецких танков. Когда были подбиты оба паровоза и танки уже добивали обездвиженный состав, вдруг появился третий бронепоезд. Снова стали бить танковые пушки. На них злобно огрызались 76-мм и 127-мм орудия, заставлявшие танковые экипажи 2-го танкового батальона майора Франка предельно сконцентрироваться. И снова военное счастье оказалось на стороне немцев. Взорвался вагон с боеприпасами, и в тот же момент поезд повторил судьбу своих предшественников. Танки Франка пошли вперед, довершили разрушительную работу и стали ждать следовавших за ними гренадеров. С наступлением темноты к ним присоединился 2-й батальон 394-го мотопехотного полка, занявший оборону южнее железнодорожной линии.

За ночь русские усилили свои войска 6, 8 и 10-й воздушно-десантными бригадами. На следующее утро пошедшие вперед разведгруппы 3-й танковой дивизии наткнулись на крупные силы противника. Несмотря на это, командир корпуса потребовал продолжать наступление. Обе боевые группы 3-й танковой дивизии начали зачистку северной части города. Ударные группы пробились дальше в город, но удержаться не смогли и вынуждены были вернуться.

Тем временем подошедшая артиллерия начала обстрел города. В 13.30 24 августа последовала новая атака 1-й роты 6-го танкового полка и 6-й роты 394-го мотопехотного полка. Она почти захлебнулась на минных заграждениях под сильным огнем противника. В критический момент капитан Рорбек бросил вперед свою 1-ю танковую роту, и противник отступил. Атаку танков поддержал подошедший 2-й батальон 394-го полка. Он прошел вдоль главной улицы до большой церкви, где роты с наступлением темноты заняли круговую оборону. К 21 часу шум боя стих.

День 25 августа 1942 года был ясным и погожим. По обе стороны от большой церкви немцы зашевелились и начали готовиться к атаке. Артиллерия произвела огневой налет, а затем гренадеры 2-го батальона 394-го полка при поддержке танков пошли в атаку по улицам города и вышли к Тереку. Город Моздок пал.

Перед солдатами 3-й танковой дивизии лежал Терек. С дикой необузданной силой река текла на восток. Журча, потоки воды срывались с обломков скал и проносились по песчаным отмелям. Терек берет начало на Казбеке и сначала течет на север. У Прохладного он резко поворачивает на восток, протекает по Ногайской степи и впадает в Каспийское море. Река является естественной преградой на пути к Грозненскому нефтеносному району. Высокие гористые южный и восточный берега предоставляют великолепные условия для ведения обороны, которые советские войска полностью использовали. В районе Моздока оборона была особенно прочной. Поэтому немецкое командование искало возможности прорвать оборону по Тереку в другом месте. В Моздоке был оставлен 3-й мотопехотный полк полковника Циммермана, а остальные части 3-й танковой дивизии двинулись дальше на восток по северному берегу.

Генерал-полковник фон Клейст планировал прорвать линию обороны в восточном течении реки силами 3, 13 и 23-й танковых дивизий и захватить Грозный с севера. Из Калмыцкой степи туда двигался маршем 52-й армейский корпус, 111-я и 370-я пехотные дивизии которого должны были вступить в бой под Моздоком.

Двадцать пятого августа майор Голлоб присутствовал на совещании по поводу дальнейших действий его 3-й группы 52-й истребительной эскадры в интересах 40-го танкового корпуса. Присутствовавшие на нем командиры танковых частей высказывали очень серьезные опасения по поводу предстоящих боев за Моздокский плацдарм и последующего удара на Грозный. Больше всего их беспокоило положение со снабжением частей горючим и боеприпасами. Генерал Гейр поручил майору Голлобу доложить об этих опасениях вышестоящим штабам Люфтваффе. Люфтваффе тоже не могли в полном объеме обеспечивать поддержку наземных войск, так как и они испытывали недостаток горючего и боеприпасов.

По этому поводу майор Голлоб писал: «Чтобы сберечь горючее, внезапнее и быстрее действовать против противника, вылетев 26 августа, у Гонштаковки я подыскал подходящий аэродром подскока на длинном лугу северо-западнее запланированного плацдарма. С него мы успешно действовали парами».

Время полета на Me-109 из Минеральных Вод до Гонштаковки в направлении запланированного плацдарма, включая старт и приземление, составляло около 17 минут. Время полета Ju-52 между двумя аэродромами занимало полчаса. На основе этого можно приблизительно установить расположение будущего плацдарма и Гонштаковки. Новая площадка подскока находилась существеннее ближе к плацдарму.

Как раз во время боев на Тереке простые солдаты в окопах частенько нелестным словом поминали Люфтваффе. Господство советской авиации в воздухе было подавляющим. Немецкие истребители лишь время от времени появлялись в воздухе, зачастую тогда, когда русские уже улетели. Автор этой книги, которому самому довелось находиться на передовой у Терека, задал вопрос по поводу воздушной обстановки в то время бывшему тогда майором авиации Голлобу.

Голлоб по этому поводу написал:

«Не думаю, чтобы у русских была доведенная до совершенства система дальнего обнаружения и оповещения. Наблюдая за происходящим в воздухе с земли, часто можно приходить к неправильным выводам. То же самое ясно показала битва за Севастополь, когда, например, генерал-полковник фон Рихтгофен часто не мог понять, почему он видел в воздухе русские и немецкие самолеты, а боя между ними не происходило. О его выводах вы можете подумать сами. А моя задача состояла в том, чтобы убедить Рихтгофена в том, что он не прав. Точно так же очень легко может возникнуть впечатление, что истребители исчезают как раз тогда, когда противник на подлете. И все же наблюдаемое с земли происходящее в воздухе является лишь случайным совпадением по времени и не отражает реально происходящих событий».

Этот рассказ кое-что проясняет, но обстановка станет совсем ясной, если знать количество исправных самолетов. Оно было пугающим! Так же, как и сухопутные войска, немецкие Люфтваффе действовали за пределами возможного. По штату в группе истребительной эскадры должно было насчитываться 30 самолетов. В Армавире 3-я группа 52-й истребительной эскадры имела лишь половину исправных самолетов. В письме к автору этой книги майор Голлоб писал: «...Вам, по-видимому, будет интересно, что во время боев на Тереке исправным было едва ли больше одного звена из четырех машин. Поэтому на задание мы обычно вылетали парой, то есть по два. Самолетов не было, бензина не было, боеприпасов не хватало. Приходилось выходить из положения за счет тактического превосходства, чтобы, действуя мелкими подразделениями, как можно лучше прикрывать линию фронта с воздуха».

По этой схеме читатель, и особенно старый солдат, воевавший на Тереке, может оценить задачу, стоявшую перед немецкими ВВС, и изменить свое мнение о них. Немецкое Люфтваффе сделало, что могло.

Двадцать пятого августа, когда 3-я танковая дивизия захватила Моздок, боевая группа Штольца из 13-й танковой дивизии, с этого дня переданной в состав 40-го танкового корпуса, вышла к Тереку в 30 километрах восточнее Моздока. В задаче, поставленной боевой группе Штольца, говорилось: «Вести разведку под Мекенской и создать плацдарм под Ищерской».

Подполковник Штольц, успешно командовавший 43-м мотоциклетным батальоном, вел свою группу с привычной осмотрительностью. Пока мотоциклетные разведывательные дозоры вели разведку в направлении Мекенской, главные силы батальона к 17.45 вышли в район севернее Ищерской. Храброе разведывательное подразделение лейтенанта Рудольша успешно добралось до северной части станицы и разведало слабые места русской обороны.

В 9.00 26 августа боевая группа Штольца атаковала Ищерскую и в ходе ожесточенного боя в 15.00 овладела этим населенным пунктом. Затем подошли передовые части 3-й танковой дивизии и обеспечили охранение Ищерской. На следующий день боевая группа Штольца была передана в состав группы фон Боденхаузена (23-я танковая дивизия), которая продолжала дальнейшее наступление на восток.

В последующие дни полки 13-й танковой дивизии сосредоточивались в районе Алпатово — Мекенская. Третья дивизия изготовилась для создания плацдарма под Ищерской. В Моздоке 50-й гренадерский полк (из 111-й пехотной дивизии) сменил 3-й мотопехотный полк. Оборону противника на Тереке необходимо было прорвать в четырех местах: под Кизляром — 370-й пехотной дивизии, под Моздоком — 111-й пехотной дивизии, под Ищерской — 3-й танковой дивизии, а под Наурской — 13-й танковой дивизии. Начало форсирования приходилось откладывать из-за недостатка горючего и прочих трудностей.

Двадцать девятого августа 1942 года майор Голлоб над Тереком сбил 150-й самолет противника. С 14 по 29 августа в районе Минеральные Воды, Моздок за 38 боевых вылетов он сбил 32 самолета противника, что составляет две победы ежедневно. Сто пятидесятый самолет он сбил во время своего 464-го боевого вылета. В день начала наступления 3-й танковой дивизии Люфтваффе эффективно подавила противника, что подтверждает посланная открытым текстом радиограмма русских: «Помогите! Вражеская авиация господствует в воздухе и прижимает наши войска к земле!»

Тридцатого августа 3-я группа 52-й истребительной эскадры сбила 1500-й самолет противника. Капитан Дикфельд сбил 120-й самолет. Во время второго боевого вылета в этот день вскоре после взлета из-за заклинившего поршня в двигателе своего Me-109 Голлоб вынужден был пойти на вынужденную и посадил свой самолет «на брюхо». Это был его 4571-й вылет и, временно, последний. Майору Голлобу было запрещено летать, а чуть позже он получил другую задачу.

Берлинско-бранденбургская 3-я танковая дивизия первая пошла на приступ обороны на Тереке. В 3.30 30 августа 1942 года под Ищерской внезапно открыли огонь 75 орудий и 10 реактивных установок и начали сеять за рекой смерть и разрушение. Под мастерским руководством полковника Ульриха 26 немецких батарей обрабатывали районы переправы. Собранная под командование майора Папе боевая группа 394-го полка с двумя ротами 39-го саперного батальона, подразделениями 52-го саперного батальона и усиленная 906-я команда штурмовых лодок ждала сигнала к началу форсирования.

В 3.40 огневой вал был перенесен в глубину обороны противника. Капитан фрайгерр фон дер Хайден-Рюнч подал своему 1-му батальону 394-го полка сигнал к атаке.

Гренадеры 1-го батальона рванулись по кустарнику к берегу и попрыгали в невесть откуда вдруг появившиеся лодки. Взревели моторы. Штурмовые лодки с людьми на борту по бурлящим волнам реки помчались к южному берегу. Когда противник оправился от первого удара, первая волна атакующих была уже на другом берегу.

Когда вторая волна торопливо занимала места в штурмовых лодках, артиллерия и минометы противника открыли огонь, накрывший место переправы градом снарядов. На северном берегу погибли фрайгерр фон дер Хайден-Рюнч, его адъютант, офицер для поручений и многие другие из штурмового отряда.

Несмотря на это, штурмовые лодки продолжали ходить с берега на берег. Солдаты мотопехоты, скрючившись, лежали за бортами лодок, над которыми виднелись только стальные шлемы. На носах лодок стояли готовые к бою пулеметы, на кормах у моторов и рулей возились мокрые от пота саперы. Вода вокруг них кипела от разрывов снарядов, уносивших все новые и новые жертвы. Раненый командир 2-й роты 394-го полка обер-лейтенант Дюррхольц упал за борт и исчез навсегда.

Находившиеся на южном берегу под командой обер-лейтенанта Эггерта солдаты мотопехоты и саперы искусно продолжали атаку и прочно держались за землю. До 5.30 удалось переправиться 1-му батальону 394-го мотопехотного полка и двум саперным ротам 39-го саперного батальона.

Во втором эшелоне начал переправу на лодках 2-й батальон 394-го полка. Командир батальона капитан Штайн был тяжело ранен, но, как и всегда в тяжелой обстановке, нашлись решительные люди, которые своей неустрашимостью и осмотрительностью спасли положение. Обер-лейтенант Польман, командир шестой, взял под свое командование весь 2-й батальон 394-го полка на другом берегу. Вместе с 1-м батальоном он начал расширять плацдарм.

Затем к ним присоединились 3-я и 7-я роты 3-го мотопехотного полка. Из 36 штурмовых лодок, имевшихся к началу атаки, к 7.00 лишь пять оставались неповрежденными. Командир дивизии приказал: «Окопаться и держаться!» Переправившиеся подразделения были слишком слабы, чтобы продолжать наступление на Мундар-Юрт. Потери немцев были велики. Все передовые артиллерийские наблюдатели погибли.

К полудню огонь артиллерии противника усилился. Звенья русских штурмовиков и бомбардировщиков бомбили переправы. Истребители майора Голлоба атаковали группы вражеских самолетов, но, численно уступая им, не могли прекратить их налеты.

Тем временем оказалось, что в районе плацдарма у Ищерской навести мост невозможно. И все равно этот плацдарм необходимо было удерживать, поскольку он приковал к себе крупные силы противника. Артиллерию выдвинули на передовые позиции, чтобы она могла лучше отражать повторяющиеся контратаки противника из Мундар-Юрта.

Во время боев за плацдарм у Ищерской 13-я танковая дивизия наступала на восток и готовилась к захвату плацдарма у Наурской. Из-за нехватки горючего ее полки с опозданием вышли в район сосредоточения. Наурская снова была занята русскими войсками, перешедшими Терек. Первого сентября 126-й мотопехотный полк 23-й танковой дивизии под командованием полковника Боденхаузена снова захватил Наурскую. Во второй половине этого дня в Наурскую продолжали прибывать остальные части 13-й танковой дивизии, готовившиеся на этом участке форсировать Терек. Но задача по форсированию была отменена.

Второго сентября 111-я пехотная дивизия захватила плацдарм под Моздоком. Главные силы 13-й танковой дивизии было решено перебросить из района Наурской в район севернее Моздока.

Боевая группа полковника Боденхаузена в составе 126-го мотопехотного полка 23-й танковой дивизии и 43-го мотоциклетного батальона 13-й танковой дивизии продолжила наступление по северному берегу Терека на восток. Один из ее разведывательных дозоров вышел к развилке железных дорог в 25 километрах северо-восточнее Грозного и выяснил, что войск противника впереди почти нет. Если бы удалось надежно перерезать развилку железных дорог, то сообщение между Кизляром и Астраханью было бы прервано и приток помощи союзников в Сталинград удалось бы прекратить. Но силы немцев были слишком малы, чтобы здесь удержаться. Снова не хватило еще одного, последнего полка. Трудности со снабжением, угроза тыловым коммуникациям и усилившиеся атаки русских вынудили боевую группу фон Боденхаузена отойти. Десятого сентября она снова вернулась в Мекенскую, где ее приняли посты охранения 3-й танковой дивизии.

После того как удалось закрепиться на плацдарме под Моздоком, 4 сентября немецкие подразделения были эвакуированы с плацдарма под Ищерской.

СТЕПНОЙ ФРОНТ СЕВЕРНЕЕ ИЩЕРСКОЙ

В Ногайской степи — Угрожаемый фланг 1-й танковой армии — Особая группа «Корпус Фельми» — Степной поход гвардейских казаков

Севернее Ищерской начинается Ногайская степь, которая простирается на юге до нижнего течения Терека, на востоке — до побережья Каспийского моря, а на западе — до линии Моздок — Ачикулак. На севере она примыкает к Калмыцкой степи. Эта огромная область представляет собой безводную степь, переходящую в полупустыню.

Первая танковая армия продвигалась открытым флангом к Ногайской степи. Он обеспечивался лишь редкими опорными пунктами мелких немецких моторизованных подразделений.

Когда шли бои на моздокском плацдарме, 11 сентября крупные силы русских севернее Терека нанесли отвлекающий удар и потеснили выдвинутые далеко вперед боевые группы Боденхаузена и Брюкнера. В район Мекенской тут же были направлены 3-й мотоциклетный батальон и четыре батареи 75-го артиллерийского полка. Пока мелкие атаки 4, 6 и 7-й бригад советского 10-го гвардейского стрелкового корпуса при поддержке 92-го артиллерийского полка беспокоили немецкие войска у фронта по реке у Мекенской, значительно севернее воздушная разведка установила передвижения войск противника. Советское командование, знавшее о слабости северного фланга, стремилось уничтожить немецкие опорные пункты в ходе широкого охвата.

Тринадцатого сентября 2-й танковый батальон 201-го танкового полка был снят с моздокского плацдарма и придан стрелковой бригаде 3-й танковой дивизии, под командованием генерал-майора Вестхофена прикрывавшей на рубеже Наурская, Алпатов, Леднев, Наидовское степной фланг и тыл 40-го танкового корпуса. Под Наурской 2-й танковый батальон во взаимодействии с 3-м мотоциклетным батальоном разгромил противника.

Дальнейшие маневры советских войск, обходивших фланг 40-го корпуса, вынудили сократить 80-километровый фронт корпуса и отвести главную линию обороны к Ищерской.

Постоянная угроза немецкому северному флангу привела к тому, что с моздокского плацдарма была снята и группа фон Либенштайна и направлена для ведения маневренных боевых действий на степном фронте.

В ночь на 16 сентября боевая группа фон Либенштайна в составе 6-го танкового полка, 2-го батальона 201-го танкового полка и 2-го дивизиона 75-го артиллерийского полка готовилась уничтожить противника, угрожавшего северному флангу боевой группы Вестхофена у канала им. Ленина. Боевая группа фон Либенштайна окружила противника у Шефатова, захватила в плен 400 человек, 20 орудий, 21 противотанковую пушку и 13 минометов.

Семнадцатого сентября боевая группа фон Либенштайна атаковала противника в восточном направлении в районе Ипатово. После ожесточенного боя высота 113 была взята немцами. Потери 2-го батальона 201-го танкового полка составили 13 человек. Но этот кровопролитный бой привел к тому, что советский 10-й гвардейский корпус прекратил наступление на запад.

Девятнадцатого сентября началось систематическое, поддержанное артиллерией и авиацией наступление советских войск на Ищерскую. Под Беной-Юртом четыре русских батальона на паромах, собранных из подручных средств, переправились через Терек. Атака была отбита огнем 7-й роты 394-го полка, которой командовал обер-лейтенант Шульце. Унтер-офицер Кёнигштайн использовал панику, возникшую среди русских, и повел свое отделение в контратаку, к нему вскоре присоединилась вся рота, и противник был отброшен к реке.

Продолжавшиеся бои не приносили успеха ни той, ни другой стороне. Атакующие русские истекали кровью. Число перебежчиков росло. Кавказцы использовали любую возможность, чтобы перебежать на сторону немцев. Часто русских направляли в подразделения для того, чтобы предотвратить их развал. Только 27 сентября в полосе корпуса на сторону немцев перебежало 14 офицеров и 523 солдата. Атаки советских войск с целью захвата Ищерской 5, 8 и 10 октября успеха не имели. Позиции немецких войск оборудовались все лучше и лучше. Было построено большое количество опорных пунктов, жилых блиндажей, установлено много минных полей. Нехватка горючего привела к созданию линейной службы и тыловых гужевых обозов. Редкие ходившие грузовики были прозваны «курьер Папе».

В конце сентября сосредоточившийся в Ногайской степи под Кизляром 4-й гвардейский кавалерийский корпус, переброшенный туда из района Туапсе, начал охват северного фланга 40-го танкового корпуса. Кавалерийский корпус начал наступление в первые дни октября. Он совершал передвижения ночью по безводной степи. Ориентирование было затруднено. Казачьи эскадроны, орудия и пулеметные тачанки растянулись по степи на много километров. За ними следовали караваны верблюдов, груженных боеприпасами, горючим, продовольствием, фуражом и водой. Маршевые группы с воздуха прикрывала авиация. Несмотря на меры предосторожности, этот маневр был замечен немецкой воздушной разведкой. Чтобы перехватить русских в степи, 2 октября 1942 года под командованием командира 201-го танкового полка полковника Бурмайстера была создана смешанная боевая группа, в состав которой наряду с танковыми ротами вошел казачий полк Юнгшульца. Эта казачья часть была сформирована из выходцев с Кавказа и ранее хорошо зарекомендовала себя при действиях в разведке и охранении.

Четвертый гвардейский кавалерийский корпус продвинулся далеко на запад и занял мелкие степные населенные пункты Махмуд-Мектеб, Тукуй-Мектеб, Березкин, Бирюльки и Москва.

Боевая группа Бурмайстера атаковала Бирюльки и Москву и отбила два кавалерийских полка. Во время их преследования боевая группа дошла до колхоза Червентый. Шестого октября мелкие разведывательные группы находились у Терекли-Мектеб, в 80 километрах от Каспийского моря. Для дальнейших действий сил боевой группы Бурмайстера не хватило. Как и прежде, сохранялась опасность северному флангу.

Для его обеспечения 1-я танковая армия дополнительно направила в район Ачикулак корпус специального назначения Фельми. Корпус, насчитывавший около 6000 человек, состоял из солдат различных национальностей, специалистов, подготовленных к действиям на Кавказе и Ближнем Востоке. В корпусе Фельми наряду с кавказскими языками говорили на всех восточных языках, а также по-английски и по-французски. В корпусе были части и подразделения всех родов войск. Как моторизованное соединение, он мог действовать быстро и самостоятельно. Немецкое командование предполагало использовать корпус генерала Фельми после перехода турецко-иранской границы для дальнейшего продвижения к нефтеносным районам Ближнего Востока и для соединения с Африканским корпусом Роммеля. Но так как условий для этого создать не удалось, пришлось использовать корпус Фельми для обороны северного фланга 1-й танковой армии в районе Ачикулак.

Пятнадцатого октября части советского 4-го гвардейского кавалерийского корпуса вошли в Урожайное. К этому времени корпус Фельми уже занял несплошной рубеж охранения, растянувшийся от Левокумского через Ачикулак до Каясулу, о который разбивались все попытки наступления советского кавалерийского корпуса. Корпус Фельми снова захватил Урожайное. Силы советской кавалерии, сильно измотанные плохим тыловым снабжением, нехваткой корма и воды, понесли большие потери в конском составе. Кавалерийский корпус, скорее под влиянием сил природы, чем противника, вынужден был возвратиться в район Терекли-Мектеб и ограничиться охранением железнодорожной линии Кизляр — Астрахань.

МОЗДОКСКИЙ ПЛАЦДАРМ

Рота Вааска переправляется через Терек — 50-й гренадерский полк ведет бои за Рыбацкую деревню — Танковые бои на Военно-Грузинской дороге — Кризисы на плацдарме — Мост под градом бомб

Двадцать седьмого августа 1942 года 111-я пехотная дивизия генерал-майора Рекнагеля после бесконечного марша по палимой солнцем степи подошла к каналу им. Ленина севернее Моздока. Чуть позже на этот же рубеж выдвинулась 370-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Бекера. Таким образом, 52-й армейский корпус генерала Отта приблизился вплотную к обороне противника по реке Терек, которую ему предстояло прорвать. Все предварительные распоряжения на этот счет командованием корпуса уже были отданы.

Генерал-майор Рекнагель направил вперед свой 50-й гренадерский полк, чтобы сменить слабое охранение, оставленное в Моздоке 3-й танковой дивизией, и произвести все приготовления для захвата плацдарма. Находившийся в Полтанском 3-й батальон 50-го полка уже к вечеру 28 августа сменил охранения 3-го мотопехотного полка в Моздоке на северном берегу Терека. Командование планировало перебросить этот полк первым на другую сторону реки.

Затем начались приготовления к форсированию Терека. Разведывательный штаб обобщал все данные, которые могли бы относиться к переправе с западной окраины Моздока в юго-восточном направлении, западнее Военно-Грузинской дороги.

После доведения плана до командиров подразделений и согласования его с поддерживающими родами войск 50-й гренадерский полк полковника Рёпке доложил о готовности форсировать реку. Однако атаку пришлось отложить на 24 часа, так как к заданному времени не удалось подвезти достаточное количество переправочных средств.

В 18.00 1 сентября 1942 года все приготовления в исходном районе были завершены. Для переправы первой группы обер-лейтенант Матерс, командир 3-й роты 111-го саперного батальона, обеспечил семь штурмовых лодок, 38 больших и 32 малых надувных лодки.

Время начала переправы было назначено на 2.00, чтобы ошеломить противника и использовать лунный свет. Для обеспечения внезапности первый эшелон должен был переплыть реку на малых надувных лодках. Решено было применить штурмовые лодки только после того, как противник обнаружит переправу. С каждой стороны места запланированной переправы занимали оборону на выгодных рубежах по батальону советской 8-й стрелковой бригады.

Впечатляющий доклад о первой переправе оставил погибший позднее обер-лейтенант Вааск, командир 11-й роты 50-го гренадерского полка:

«Вечером 1.9.1942 г. рота изготовилась к переправе в подвалах прилегающих к реке домов, чтобы защититься от налетов русской авиации.

Время начала атаки было назначено на 2.00 2 сентября 1942 года. За один раз могла быть переправлена на другой берег реки только одна рота. Эту задачу, первой переправиться на другой берег, пробиться к Предмостному (переименованному в Рыбацкую деревню), растянувшемуся почти на полтора километра, а потом переправиться через противотанковый ров, находящийся в 500 метрах за деревней, получила 11-я рота.

Каждый осознал трудность поставленной задачи, так как от ее выполнения зависел успех всего корпуса.

В 1.45 тихо поднесли надувные лодки к берегу. Солдаты бесшумно погрузились в них. Необходимо было атаковать без артиллерийской подготовки, чтобы обеспечить внезапность. Но все орудия находились в готовности, чтобы обеспечить в случае необходимости огневую поддержку. Первый взвод лейтенанта Вебера в это время на своих надувных лодках находился уже на острове, находящемся в 30 метрах от нашего берега. Это первое мероприятие противник не заметил. Это легко объяснялось тем, что слабые звуки заглушал поток главного русла.

В 2.00 первые надувные лодки с 11-й ротой отчалили, но едва им удалось проплыть небольшой отрезок пути, как из кустов противоположного берега ударили пулеметы противника. Это был сигнал к открытию огня артиллерии и минометов. Сначала открыла огонь группа огневого прикрытия обер-лейтенанта Коха, имевшая тяжелое пехотное оружие. Она занимала позицию на северной прибрежной улице и обстреливала закрытую местность западнее Рыбацкой деревни. Чуть позже по этому же участку ударила артиллерия. Эта не просматриваемая прибрежная местность, обозначенная зонами сосредоточенного огня артиллерии 404 и 414, могла быть использована противником для атаки ударной роты в правый фланг, но до этого дело не дошло.

Теперь, когда противник уже обнаружил переправу, на воду были спущены и штурмовые лодки, помчавшиеся по реке под громкий стрекот своих мощных моторов.

Мои опасения, что рота на восьми больших и восьми мелких надувных лодках при сильном течении и в темноте будет рассеяна, оказались напрасны. Как если бы это в сотый раз отрабатывалось на тренировках, взводы пристали к берегу в указанных местах, пробились к улице Рыбацкой деревни, перпендикулярной реке, и в ожесточенном уличном бою, когда разрывы ручных гранат и стрельба заглушали любые приказы командиров групп, сломили сопротивление противника и захватили первые дома. Одиннадцатая прочно удерживала в своих руках место переправы. В 2.10 я доложил командиру полка по радио: «Подразделение Вааска высадилось. Сопротивление противника сломлено. Хорошо продвинулись вперед!»

В 3.08 11-я рота прошла Рыбацкую деревню и оказалась перед противотанковым рвом, непосредственно перед первой грядой многочисленных высот».

Так был сделан первый решительный шаг, но успех еще не был окончательно гарантирован.

Районы сосредоточенного огня артиллерии находились на высотах по обе стороны Терской и у берега западнее Рыбацкой деревни. Все дивизионы 117-го артиллерийского полка, расположенные на огневых позициях по обе стороны от главной церкви Моздока, хорошо пристрелялись по целям. Корректирование огня осуществлялось храбрыми передовыми артиллерийскими наблюдателями, шедшими в атаку в первой линии вместе с гренадерами. 117-й артиллерийский полк полковника Барта сделал большую работу!

В штурмовых лодках за головной ротой последовали и другие роты 3-го батальона 50-го полка. В 4.20 главные силы усиленного 3-го батальона 50-го полка вышли к противотанковому рву на юго-восточной окраине Рыбацкой деревни. Ожесточенный бой разгорелся за кирпичный завод на левом фланге батальона. Атакой руководил из первых рядов командир батальона капитан Люме.

В тот самый момент на месте переправы стоял командир полка полковник Рёпке. Ему было ясно, что батальон Люме еще до рассвета должен быть усилен подкреплениями, потому что не только немцы, но и русские борются за выигрыш времени.

На рассвете начал переправляться 1-й батальон. Одной роте удалось переправиться. Затем, в 4.30, артиллерия противника открыла сильный огонь. Переправа могла прекратиться в любой момент. Русская артиллерия стреляла с высот по обе стороны Терской. Из поросшей кустарником прибрежной местности русские вели огонь из стрелкового оружия.

Сознавая тяжелое положение 1-го батальона и безусловную необходимость усиления воюющего впереди 3-го батальона, подавая пример, командир 1-го батальона капитан Наке прыгнул в первую штурмовую лодку вместе со своими людьми и переправился через реку, несмотря на шквальный огонь противника.

Пока 3-й батальон в районе кирпичного завода отбивал постоянные атаки противника, 1-й батальон пробился по левой стороне Рыбацкой деревни, затем повернул на юго-восток к противотанковому рву и присоединился к левому флангу 3-го батальона. Капитан Наке шел во главе своего батальона. Ручными гранатами противник был выбит из кустарника и из каменных блиндажей. При этом была захвачена батарея из двенадцати тяжелых минометов. После внезапной атаки 1-го батальона противник был вынужден отступить с прибрежной полосы восточнее места переправы. По отходящему противнику отработала немецкая артиллерия.

Таким образом, с северной части плацдарма огонь стрелкового оружия по переправе был исключен, но с южной пока что нет.

До 7.00 обер-лейтенант Никлаус со своей 6-й ротой 50-го полка не смог очистить прибрежную полосу юго-западнее места высадки. Несмотря на применение артиллерии, отсюда то и дело обстреливали штурмовые лодки. Надувные лодки тонули в реке. Чтобы исключить постоянную угрозу, исходившую из этого района, полковник Рёпке приказал майору Мосхаммеру немедленно переправиться через реку со своим 2-м батальоном и прочесать непросматриваемую местность у западной окраины Рыбацкой деревни, что и удалось сделать к 8.45.

В это время начались организованные атаки русских. Под командованием решительных офицеров они атаковали и существенно потеснили солдат 50-го полка. Как это происходило на участке 3-го батальона, обер-лейтенант Вааск описывает так:

«Тем временем рассвело. Перед собой в нескольких сотнях метров мы увидели далеко протянувшуюся высоту с песчаными вершинами. Высоту нам тоже нужно было захватить, чтобы противник не смог наблюдать за переправой!

Но теперь советским удалось собраться с силами, и они пошли в контратаку. Как раз в этот момент зарекомендовавшему себя отчаянным храбрецом унтер-офицеру Вижореку и его людям пришло в голову захватить самую высокую песчаную вершину высоты справа от Военно-Грузинской дороги. И тут вдруг на них обрушилась контратакующая рота русских. Против них отделение Вижорека ничего сделать не могло. Лейтенант Вебер приказал своему взводу, переходившему противотанковый ров, отойти на оборонительный рубеж, чтобы потом под прикрытием огня взвода Боргмана и группы тяжелых пулеметов лейтенанта Бёма пробиться к противотанковому рву. На этом рубеже были отбиты все контратаки противника, но взять высоту в тот день нам не удалось».

Советские солдаты так же ожесточенно обороняли кирпичный завод, где они укрывались за печами для обжига. Третьему батальону 50-го полка продвинуться здесь не удалось. Только благодаря решительным действиям лейтенанта Буххольца с двумя саперами и ефрейтором Хазе из 10-й роты удалось подавить этот очаг сопротивления.

В то же время русские попытались атаковать место переправы вдоль берега реки. Атаку с севера у прибрежного обрыва высотой в рост человека с большим трудом отбила левофланговая 1-я рота 50-го полка. Она понесла большие потери. Вместо раненого командира первой роты лейтенанта Кухнера с удивительным мастерством руководил ее боем передовой артиллерийский наблюдатель 117-го артиллерийского полка лейтенант Корницки. Также хорошо действовал 2-й батальон, отбивавший атаки превосходящих сил противника юго-западнее деревенской дороги.

Если бы противник атаковал из заросшей кустарником местности юго-западнее переправы, ни о каком плацдарме нельзя было бы и думать! В 9.55 полковник Рёпке приказал приданному 1-му батальону 117-го гренадерского полка переправляться через реку, чтобы прикрыть длинный правый фланг ведущего тяжелый бой 3-го батальона 50-го полка. Атака 1-го батальона 117-го полка с самого начала захлебнулась из-за сильного огня противника. Батальону пришлось занять оборону на Западной окраине Рыбацкой деревни.

И все же западный фланг капитану Швамбергеру с его 1-м батальоном 117-го полка удалось стабилизировать. Северный фланг по-прежнему оставался открытым. Скованный с фронта 1-й батальон 50-го полка должен был обороняться с двух направлений. Действовавшая на открытом северном прибрежном фланге 1-я рота 50-го полка не могла больше отбивать атаки противника из оставшихся у нее 14 винтовок и отошла к командному пункту батальона в район кирпичного завода.

Находившийся на южном фланге 2-й батальон 50-го полка должен был выйти из района целей № 403 и 404 на северо-восток, чтобы прикрыть оголенный прибрежный фланг 1 -го батальона 50-го полка. Но этот маневр не удался, так как 2-й батальон был скован противником. Так передовые 1-й и 3-й батальоны 50-го полка попадали из одного кризиса в другой. Они окопались у подножья крутого склона и залегли под постоянным огнем противника, находившегося в 500 —1500 м от них на укрепленном рубеже, проходившем по высотам. Независимо друг от друга, оба командира батальонов пришли к решению, что этот оборонительный рубеж необходимо взять.

Третий батальон пошел в атаку в 18.00. Сразу же он был контратакован, отбил контратаку, но продолжать наступление дальше уже не смог.

Первый батальон 50-го полка тоже пошел в атаку и к 18.30 захватил два блиндажа. С наступлением темноты усилились контратаки противника, и 1-й батальон вынужден был отойти на исходный рубеж.

В ночь на 3 сентября постоянные контратаки противника не давали покоя 1-му и 3-му батальонам 50-го полка, но 1-му батальону 117-го полка удалось прикрыть их правый фланг. Таким образом, три батальона 111-й пехотной дивизий заняли оборону по дуге за Рыбацкой деревней.

На переправе лихорадочно работали саперы. Под прикрытием темноты начали движение паромы. Был подготовлен к наведению мост. Приданный 2 сентября 111-й пехотной дивизии 2-й батальон 201-го танкового полка (из 23-й танковой дивизии) за ночь переправил на другой берег 5-ю танковую роту. Остальные подразделения батальона последовали за ней 3 сентября.

На рассвете третьего сентября капитан Наке во главе своего 1-го батальона 50-го полка снова пошел в атаку укрепленного рубежа на высоте. После ожесточенного боя важная позиция на высоте, с которой открывался вид на Терскую, была взята. Все контратаки из Терской и со стороны леса были отбиты 1-м батальоном 50-го полка при поддержке великолепного огня 117-го артиллерийского полка.

Одновременно пошел в наступление на укрепленную высоту и 3-й батальон 50-го полка. Ему удалось захватить ее левый участок и установить связь с 1-м батальоном того же полка. Однако на правом фланге три мощных дота у цели № 415 продолжали оставаться в руках противника.

По цели последовал еще один огневой налет артиллерии, вперед двинулись танки 5-й роты 201-го танкового полка, за ними пошел на приступ 1-й батальон 117-го полка. В 9.35 гренадеры 1-го батальона 117-го полка и 3-го батальона 50-го полка при поддержке танков захватили важную линию укреплений и на южном участке.

Чтобы закрепить успех на ненадежном пока северном фланге 1 -го батальона 50-го полка, 2-й батальон 50-го полка был переведен с западной окраины Рыбацкой деревни на север. К 10.45 батальон взял северный участок укрепленного рубежа у цели № 410.

Благодаря хорошему взаимодействию подразделений всех родов войск удалось расширить плацдарм на южном берегу Терека настолько, что противник не мог непосредственно наблюдать за переправой. Теперь можно было приступать к наведению моста. Этот успех вошел славной страницей в боевую летопись Ландсбергского (на Варте) 50-го гренадерского полка благодаря его храбрым офицерам и солдатам.

В полдень на наблюдательном пункте 50-го гренадерского полка на совещание по поводу дальнейшего развития боевых действий на плацдарме собрались командир 52-го армейского корпуса генерал Отт, начальник штаба 3-го танкового корпуса подполковник генерального штаба фон Гревениц, а также командир 111-й дивизии, начальник оперативного отдела ее штаба и командир 50-го полка.

В течение всего дня авиация противника совершала непрерывные налеты на район переправы и затрудняла наведение моста. Для обороны переправы немцы сосредоточили в ее районе дополнительные силы зенитной артиллерии. Отражением постоянных атак противника завершилось дождливое 3 сентября 1942 года.

В 9.00 4 сентября 23 исправных танка 201-го танкового полка 23-й танковой дивизии и 3-й батальон 117-го пехотного полка перешли в наступление вдоль дороги Моздок — Вознесенская, чтобы расширить плацдарм для размещения на нем крупных частей и соединений. Из-за сильно пересеченной местности и ожесточенного сопротивления противника удалось лишь незначительно продвинуться вперед. Советское командование, которому уже были известны немецкие решения об отмене наступления вдоль гор и о наступлении в южном направлении на Моздок и Орджоникидзе, лихорадочно создавало один укрепленный рубеж за другим. Уже 4 сентября атака танков и пехоты наткнулась на новые противотанковые заграждения и советские танковые части. Не потеряв ни одного своего танка, 201-й танковый полк подбил семь Т-34.

В тот же день 2-й батальон 50-го полка при поддержке танков, 6-й и 10-й батарей 117-го артиллерийского полка атаковал станицу Терская. Атака началась в 16.00. С наступлением темноты атакующие вышли к окраине населенного пункта. Утром 5 сентября последние дома Терской были очищены от противника, а на окраине оборудован оборонительный рубеж. После овладения Терской восточная часть плацдарма тоже достигла необходимой глубины.

В это время шла лихорадочная работа по строительству военного моста «Моздок». В Моздоке было сосредоточено 14 передвижных понтонных парков со 175 автомобилями, груженными понтонами, и 63 машинами со сваями. Армейские и корпусные саперы готовились наводить мост. Советская авиация постоянно атаковала место наведения моста. Несмотря на это, к 14 часам мост был закончен. Теперь по нему могли переправляться транспортные средства с подкреплениями.

Генерал-полковник фон Клейст сначала твердо придерживался плана наступления вдоль дороги на Вознесенскую. Из 13-й танковой 5 сентября 111-й пехотной дивизии были приданы 2-й батальон 4-го танкового полка и 1-й артиллерийский дивизион 13-го артиллерийского полка. Все наступающие части и подразделения были объединены под командованием полковника Херфурта, командира 117-го гренадерского полка. В ночь на 6 сентября развертывание немецких войск на плацдарме было завершено. Но и советские части использовали время для укрепления своей обороны.

В 4.00 6 сентября ударные подразделения пошли в наступление вдоль дороги на Вознесенскую. В первом эшелоне наступали 2-й танковый батальон 4-го танкового полка и 2-й батальон 117-го гренадерского полка. Несмотря на хорошую огневую поддержку артиллерии, наступление развивалось очень медленно. Вперед последовал второй эшелон в составе 2-го батальона 201-го танкового полка и 3-го батальона 117-го гренадерского полка. Он вступил в бой слева от первого эшелона. Наступление шло очень медленно, так как атакующие подразделения постоянно задерживал заградительный огонь советской артиллерии, «сталинских органов» и противотанковых орудий. Русские самолеты постоянно находились над полем боя.

Хорошие огневые позиции советской артиллерии, оборудованные на господствующих высотах, были неуязвимы для огня немецкой артиллерии. Немецкая атака после незначительных начальных успехов захлебнулась потом и кровью. На полдороге между Рыбацкой деревней и Вознесенским фронт наступления застыл. Ожесточенные контратаки советских войск были отбиты.

Одновременно следовали непрерывные налеты авиации на район наведенного моста. Несмотря на усиление зенитно-артиллерийских частей, воздушная обстановка не изменилась. Сил немецкой истребительной авиации не хватало, чтобы добиться господства в воздухе. Шестого сентября временный мост получил прямое попадание. Семь понтонов утонуло. Повреждения сравнительно быстро удалось устранить. Когда боевая группа Херфурта атаковала противника с фронта, перед 2-м батальоном 50-го полка на северном фланге плацдарма было обнаружено сосредоточение противника, которое сразу же было накрыто огнем 6-го артиллерийского дивизиона 117-го артиллерийского полка. В 11.00 перебежавший советский артиллерийский офицер сказал, что в деревне Терек (в 6 километрах восточнее Терской) остатки 10-й бригады (около 600 человек) с 25 танками готовятся после артиллерийской подготовки взять Терскую и продолжать наступление до места переправы (см. Схему).

Этот замысел противника 6 сентября создал большой кризис. Русские могли отрезать скованную с фронта ожесточенными боями боевую группу Херфурта и уничтожить захваченный плацдарм.

В 11.30 началось наступление русских на деревню Терек. Пять танков наступало на позицию 11-й роты 50-го гренадерского полка восточнее Военно-Грузинской дороги. Обер-лейтенант Вааск и его люди ожесточенно оборонялись. Три танка было уничтожено в ближнем бою, остальные два повернули назад. На участке 2-го батальона 50-го полка под Терской атака противника была отбита в 500 метрах перед главным рубежом обороны. При этом унтер-офицер Киммериц 14-й роты 50-го гренадерского полка из своей 50-мм противотанковой пушки подбил головной танк. Второй танк был обездвижен орудием 111-го противотанкового дивизиона. По заросшей кустарником низменности вдоль Терека противник подошел вплотную к Терской. Здесь прорыв предотвратила быстро выдвинутая сюда 20-мм зенитная пушка.

Полковник Херфурт, заметивший смертельную опасность для своей выдвинувшейся далеко вперед боевой группы, вынужден был наконец отвести приданные ему танковые батальоны из района Вознесенской, чтобы прикрыть ими угрожаемый левый фланг у деревни Терек. Второй батальон 201-го танкового полка и 2-й батальон 4-го танкового полка отошли с линии фронта и повернули на север. И тут произошла ожесточенная танковая дуэль! В 20.30 2-й танковый батальон 4-го танкового полка, которым командовал майор Гомилле, вышел из соприкосновения с противником в районе деревни Терек. В тот день батальон подбил 46 танков противника, уничтожил одно орудие и захватил 10 минометов и пять автомашин.

А 3-й батальон 50-го гренадерского полка, вынужденный в полдень немного отойти под напором советской атаки, к вечеру снова был атакован. Но теперь пришло время для немецкой контратаки! При поддержке дивизиона реактивных минометов 3-й батальон снова пошел вперед и занял прежний оборонительный рубеж, с которого был выбит утром. Наряду с причиненными противнику большими потерями в живой силе было захвачено 120 пленных. Ночью 3-й и 2-й батальоны 50-го гренадерского полка отбивали атаки противника на Военно-Грузинской дороге и под Терской.

Для сильно выдвинувшегося вперед 117-го гренадерского полка обстановка ничего хорошего не предвещала. Шестого сентября полк был сильно обескровлен. В 3-м батальоне насчитывалось всего 80 человек. Генерал-майор Рекнагель стоял перед трудным решением: должен ли он отвести 117-й гренадерский полк на общий рубеж, на участок между 10-м и 50-м полками? Он вынужден был это сделать. Первый батальон 117-го полка был направлен в промежуток между 70-м и 50-м гренадерскими полками. Особенно сильно поредевшие 2-й и 3-й батальоны 117-го полка отошли до противотанкового рва южнее Рыбацкой деревни. Отвод назад далеко вырвавшихся вперед подразделений не принес с собой никакого улучшения обстановки. На участке 50-го полка между его 3-м батальоном справа и 1-м батальоном слева был промежуток в 800 метров. Днем его можно было прикрыть огнем, но ночью надежно контролировать его было нечем. И именно этот разрыв в линии обороны использовали русские.

Во второй половине дня 7 сентября советская пехота при поддержке танков в первый раз пошла в атаку на стыке между батальонами 50-го полка. К этому участку были подтянуты противотанковые подразделения. Подошла 191-я бригада штурмовых орудий капитана Каппа, эмблемой которой был прыгающий буйвол. С помощью артиллерии атака противника была отражена. Новая атака противника у Военно-Грузинской дороги была отбита огнем танковых пушек 2-го батальона 4-го танкового полка и 1-й батареи 13-го противотанкового дивизиона. Было уничтожено и повреждено 40 танков противника, а во второй волне наступавших — еще 22 английских танка М-Ш и Т-34. Первая батарея 13-го противотанкового дивизиона смогла одна только отнести на свой счет 22 подбитых танка.

Седьмого сентября 70-й гренадерский полк расширил плацдарм в восточном направлении.

В 4.15 8 сентября снова последовала сильная атака противника у Военно-Грузинской дороги. В наступление пошли два свежих батальона при поддержке 14 танков. На этот раз 3-й батальон 50-го полка не удержался. Второй танковый батальон 4-го танкового полка майора Гомилле контратаковал и помог третьему батальону возвратиться на свои прежние позиции.

В 9.55 советские войска повторили атаку, бросив сюда свежий полк, который поддерживали 15 танков. Сильно обескровленный 3-й батальон снова был опрокинут. Раненый капитан Люме собрал остатки своего батальона по обе стороны Военно-Грузинской дороги в 500 метрах южнее цели 415 на позиции охранения. Люме дождался отставших. В 12.00 он доложил командиру полка, что в 3-м батальоне 50-го полка еще насчитывается два офицера, один офицер медицинской службы, два унтер-офицера и 38 солдат с пятью ручными пулеметами и двумя станковыми пулеметами, после двух атак противника батальон контратаковать второй раз не способен.

После доклада полковнику Херфурту полковник Рёпке принял решение, в соответствии с которым 117-й гренадерский полк принял бывший участок 3-го батальона 50-го полка, а 50-й полк продлил свой правый фланг и соединил свои позиции со 117-м полком.

После такого маневра моздокский плацдарм снова опасно сократился до исходных размеров. Чтобы продолжать здесь наступление, из района Ищерской была снята боевая группа фон Либенштайна и переброшена на Моздокский плацдарм. Под командованием командира 6-го танкового полка полковника фрайгерра фон Либенштайна в боевой группе его имени были собраны подразделения 6-го танкового полка, 2-й батальон 201-го танкового полка (из 23-й танковой дивизии) и 3-й мотопехотный полк.

Девятого сентября 2-й танковый батальон 4-го танкового полка поддерживал наступление 70-го гренадерского полка в западной части плацдарма, в результате чего Моздокский плацдарм был расширен.

В это время в 6.00 танки и бронетранспортеры боевой группы фон Либенштайна шли по мосту через Терек на южный берег. Пройдя через позиции 50-го гренадерского полка, через два километра они повернули на северо-восток и наткнулись на противотанковый рубеж обороны противника. Пока 4-я танковая рота прикрывала фланг, капитан Роденхаузер со своей 1-й ротой 6-го танкового полка атаковал противника с фронта, уничтожил восемь вражеских противотанковых пушек и еще семь вывел из строя. Продолжив атаку по полю подсолнечника, 1-я танковая рота уничтожила многочисленные противотанковые рубежи и огневые позиции батарей противника. Дальше дорога была свободна! В 18.00 боевая группа фон Либенштайна приступила к штурму деревни Терек. В северном направлении плацдарм был снова расширен на 10 километров. Когда наступила ночь, боевая группа фон Либенштайна заняла круговую оборону у деревни Терек.

Утром 10 сентября противник изготовился к танковой атаке юго-восточнее деревни. Находившуюся перед ним 4-ю танковую роту 6-го танкового полка вскоре пришлось отвести назад. Противник открыл артиллерийский огонь, а его авиация совершала постоянные налеты. Во второй половине дня танковые роты отошли, новый рубеж обороны удерживал 3-й мотопехотный полк. До 12 сентября проведением мелких атак немецкие части улучшали свои позиции. Фронт в северо-восточной части плацдарма стабилизировался.

Одиннадцатого сентября советские войска предприняли отвлекающее наступление севернее Терека. В районе Мекенская, Наурская им удалось сильно потеснить находившиеся далеко на востоке немецкие боевые группы фон Боденхаузена и Брюкнера. Воздушная разведка заметила передвижения крупных сил противника в степи на севере. Новая обстановка вынудила вывести танки боевой группы фон Либенштайна с плацдарма, чтобы в дальнейшем применить их к северу от него. Из состава боевой группы первое время на позициях у деревни Терек оставался только 3-й мотопехотный полк полковника Циммермана.

В то время как 111-я пехотная дивизия и части 3-й танковой дивизий тщетно боролись с войсками советских 9-й и 44-й армий Северной группы Закавказского фронта за овладение входом в долину Алхан-Чурт, 13-я танковая и 370-я пехотная дивизии сосредоточивались на Моздокском плацдарме. Они расширили плацдарм в юго-западном направлении. К 13 сентября пали Малгобек-2 и Нижний Курп. Новая линия фронта проходила от Нижнего Курпа на север и пересекала Терек у Хамидии. С нее были предприняты дальнейшие попытки продолжить наступление в излучине Терека. Целью его были долина Алхан-Чурт и Орджоникидзе.

В ИЗЛУЧИНЕ ТЕРЕКА

Классические ночные атаки 1-го батальона 66-го мотопехотного полка — 32 авиабомбы на мост через Арик не взорвались — Бои за «ворота Кавказа» — Солдаты мотопехоты становятся горными егерями

Пока 111-я пехотная дивизия создавала Моздокский плацдарм и боролась за его расширение, 370-й пехотной дивизии под Кизляром удалось захватить и удержать небольшой плацдарм за Тереком.

Действовавшая в районе Наурской 13-я танковая дивизия получила приказ отойти назад, затем она была включена в состав 52-го армейского корпуса. В это время 370-я пехотная дивизия обороняла свой плацдарм под Кизляром от атак противника, силы которого располагались в деревнях у Терека.

Третьего сентября 1-й батальон 66-го мотопехотного полка, усиленный 1-й батареей 13-го артиллерийского дивизиона, первым из состава 13-й танковой дивизии вышел из района ее сосредоточения Русский, Графский в район в 3 километрах восточнее Павлодольского. Здесь находились подразделения 370-й пехотной дивизии, в течение нескольких дней безуспешно пытавшиеся овладеть этим населенным пунктом.

Майор Брукс получил приказ от командира 52-го армейского корпуса захватить со своим 1-м батальоном 66-го мотопехотного полка Павлодольский и исключить угрозу с фланга для Кизлярского плацдарма. Батальон прошел через посты охранения 370-й пехотной дивизии и после тщательной разведки в ночь на 4 сентября начал замечательную атаку, которую русские не ожидали. В полночь ударные группы 1-й и 2-й рот обошли населенный пункт и остановились к западу от него. Третья рота атаковала с фронта в западном направлении. Севернее находилась большая часть бронетранспортеров батальона, построенных широким фронтом. Сразу после полуночи наступление началось. На восточной окраине были уничтожены три русские противотанковые пушки. Когда солдаты мотопехоты с востока и запада пробивались к населенному пункту, с севера к нему начали двигаться бронетранспортеры, обстреливая из бортовых пулеметов северную окраину. Захваченные врасплох подразделения противника отчаянно сопротивлялись, но немцам удалось их подавить. Павлодольский был взят. Ударная группа 3-й роты 66-го полка продолжила наступать в южном направлении, перешла по подвесному мостику на остров на Тереке и достигла паромной переправы, соединявшей остров с пристанью на южном берегу Терека. К этому времени бои за Павлодольский закончились. Группы русских, хотевших по подвесному мостику перебраться на южный берег, были взяты в плен 3-й ротой 66-го полка. Когда на остров обрушился мощный артиллерийско-минометный огонь, ударная группа отошла назад. Было захвачено более 400 пленных и большое количество оружия. Охранение населенного пункта обеспечила 3-я рота 66-го полка. Остальные роты снова начали готовиться к ночному штурму деревни Ново-Осетиновская. После таких же действий, как и под Павлодольским, станица Ново-Осетиновская была взята 5-й и 6-й ротами 66-го полка и началась разведка последней станицы на северном берегу Терека, занятой советскими войсками. В ночь на 7 сентября Черноярская была взята 1-м батальоном 66-го полка. Таким образом, весь северный берег Терека от Ищерской до Прохладного оказался в руках немцев. Три ночных атаки 1-го батальона 66-го мотопехотного полка дали хорошие результаты при минимальных потерях. Их проведение стало возможным только благодаря искусному командованию, безукоризненному взаимодействию дисциплинированных, хорошо обученных подразделений, не опасавшихся действовать ночью.

К этому времени 7 сентября Моздокский и Кизлярский плацдармы были объединены. Последовали сильные налеты авиации противника на переправы и населенные пункты, занятые немцами. Десятого сентября боевая группа Гомилле (из 13-й танковой дивизии) была отведена с Моздокского плацдарма для отдыха и пополнения. В то же время уже другая боевая группа 13-й танковой дивизии была готова к наступлению из района Нижний Бекавич, чтобы расширить объединенный Моздокско-Кизлярский плацдарм в западном направлении.

В 13.00 10 сентября боевая группа Кризолли, состоявшая из штаба 13-й мотопехотной бригады, 1-го и 3-го батальонов 4-го танкового полка, 93-го мотопехотного полка, 1-го дивизиона 13-го артиллерийского полка, 1-й батареи 13-го противотанкового дивизиона, 3-й роты 4-го саперного батальона с мостовым парком и группы 2-го батальона полка «Бранденбург», перешла в наступление в западном направлении. Преодолевая ожесточенное сопротивление противника, она вышла к перекрестку дорог южнее Гнаденбурга[10]. В бою погиб командир 4-го танкового полка доктор, инженер полковник Ольбрих. К вечеру боевая группа располагалась перед Гнаденбургом и на юге соединилась с 668-м гренадерским полком 370-й пехотной дивизии.

На рассвете 11 сентября в туманной дымке боевая группа Кризолли продолжила наступление ив 11.00 овладела Гнаденбургом и Ново-Николаевском. Дождливая погода затрудняла видимость во время маневра. Боевая группа Кризолли повернула на юг и в 17.00 восточнее Курпа с севера атаковала Малгобек-2. Наступление прекратилось с наступлением темноты в 2 километрах от Малгобека-2. К этому времени 43-й мотоциклетный батальон занял позиции охранения севернее Малгобека-2 до ручья Курп. Первый батальон 66-го мотопехотного полка был выведен из состава 370-й пехотной дивизии, перешел через Кизлярский мост и занял рубеж между 668-м гренадерским полком и боевой группой Кризолли.

В 8.30 12 сентября, после того как рассеялся туман, боевая группа Кризолли перешла в наступление и после тяжелого боя овладела Малго-беком-2. В продолжение атаки был захвачен маленький плацдарм за ручьем Курп южнее населенного пункта. После этого направление главного удара 13-й танковой дивизии сместилось на укрепленный оборонительный рубеж за высотой 350, в направлении Нижний Курп. Контратака противника на левом фланге была отражена.

В 13.50 разведывательный дозор вошел в Нижний Курп. Так как танки здесь подверглись обстрелу, дальнейшее наступление на Нижний Курп было остановлено. 666-й гренадерский полк 370-й пехотной дивизии прорвал укрепленный оборонительный рубеж и прикрыл левый фланг 13-й танковой дивизии, готовившейся двумя боевыми группами наступать на Нижний Курп.

В приказе на наступление говорилось:

«13-й танковой дивизии 13.9.42 овладеть населенным пунктом Нижний Курп и высотами по обе стороны от него. 4-му саперному батальону обеспечить движение паромов через Терек у Павлодольского. К полудню 13.9 обеспечить движение 16-тонного парома. Командный пункт дивизии — Гнаденбург, затем — район моста севернее Ниж. Курпа».

Ясная задача. И 13-я танковая дивизия выполнила ее привычным образом. Утром 13 сентября обе боевые группы пришли в движение, преодолели оборонительные позиции с дотами и полевыми укреплениями. Напрасно русская авиация постоянными налетами пыталась задержать наступление 13-й танковой. В 14.00 Нижний Курп пал. Противник отступал. На его плечах удалось захватить господствующую высоту 404, а в вечерних сумерках — населенный пункт Верхний Курп.

На правом фланге 13-й танковой дивизии боевая группа Штольца (43-й мотоциклетный батальон) отбивала атаки противника на Хамидия и вела разведку боем в западном направлении. К вечеру 13 сентября 13-я танковая дивизия занимала полосу шириной 13 километров в районе Верхний Курп.

Четырнадцатого сентября начались ожесточенные контратаки советских войск по всему рубежу, занимаемому 13-й танковой дивизией, расположенному дугой вокруг Верхнего Курпа, и против позиций 370-й пехотной дивизии на левом фланге. Они создали многочисленные кризисные ситуации. Авиация противника днем и ночью не давала покоя ни фронтовым, ни тыловым частям. Верхний Кури пришлось сдать. Приданный 13-й танковой дивизии 666-й гренадерский полк не мог больше удерживать высоту 404 и отступил. Советские части вклинились в стык между 370-й и 111-й пехотными дивизиями и отбросили только что созданную боевую группу Монтфорта (подразделения 2-го танкового батальона 4-го танкового полка). После того как 16 сентября был готов 16-тонный мост под Гнаденбургом, началось наступление вновь образованной боевой группы полковника фон Ражека вдоль Терека в восточном направлении, в результате которого было захвачено Терекское. В тот же день шли жаркие оборонительные бои за высоты по обе стороны от Верхнего Курпа.

17 сентября 1-й батальон 66-го мотопехотного полка снова захватил высоту 404. На 80 бронетранспортерах, широким фронтом, прорываясь сквозь утренний туман, он сломил оборону противника. Восемь захваченных орудий противника были немедленно использованы в немецкой линии обороны. Четыреста новеньких противотанковых ружей формировавшегося истребительно-противотанкового батальона попали в немецкие руки, не успев ни разу выстрелить.

В ожесточенных оборонительных боях 18 сентября в районе Верхний Курп отличился лейтенант Вендт со своим взводом 4-й роты 93-го мотопехотного полка и один из его командиров отделений. Несмотря на 17 контратак, высоту 489 удалось удержать.

В ежедневных повторных атаках советские 151-я и 275-я стрелковые дивизии и подошедшие в ходе боев 57, 59 и 60-я стрелковые бригады понесли большие потери. В связи с этим контратаки советских войск пошли на убыль.

Чтобы помешать действиям советской авиации и оказать поддержку сухопутным войскам, 13-й танковой дивизии была придана группа связи ВВС обер-лейтенанта Хаймберга, имевшая радиосвязь с немногочисленными истребителями 52-й истребительной эскадры. Для борьбы с наземными целями дополнительно ей были приданы шесть Me-110, которых обер-лейтенант Хаймбергер наводил на цели. Это была попытка еще раз восстановить прекрасное взаимодействие наземных войск и авиации в том виде, в каком оно существовало во время танкового наступления на юг, но в сильно сокращенном варианте. Несмотря на это, подавляющее численное превосходство советской авиации в воздухе сохранилось, так как немецкие соединения Люфтваффе потеряли большое количество самолетов, а главные силы были направлены под Сталинград.

Девятнадцатого сентября немецкая оборона настолько стабилизировалась, что 13-я танковая дивизия снова смогла перейти в наступление. После основательной разведки генерал-лейтенант Герр направил свои боевые группы между Тереком и параллельной ему грядой высот, находящихся в 10 километрах к югу от него. Наступление велось в западном направлении, а с достижением изгиба Терека боевые группы должны были повернуть на юг. Его цель заключалась в сломе обороны советских войск на высотах у Эльхотово в долине Терека. Уже к вечеру 19 сентября командир 13-й танковой дивизии мог доложить:

«Противник в районе Котляревское, Урожайное, Поле Надежд уничтожен боевой группой фон Ражека и оттеснен в южном и западном направлениях. Боевая группа Кризолли 1-м батальоном Брукса (66 п) захватила высоту 396 и сбросила с нее удерживавшего ее противника. Крупные силы противника, отступающие в южном направлении, эффективно уничтожаются 13-й танковой дивизией. 151-ю стрелковую дивизию противника можно считать уничтоженной. 13-я танковая дивизия, добивая разгромленного 20 сентября противника и продолжая наступление в южном направлении по обе стороны Арика, вышла на рубеж излучины Терека, 4 км южнее Терека, Белоглинский, дорога Верхн. Курп — Тамбовский, включая высоты западнее отметки 489. Продолжают тревожить сильные налеты вражеской авиации. КП дивизии — 1,5 км южнее Малого Кабардинского».

В 7.15 боевая группа фон Ражека начала наступление вдоль Терека на Арик. Приданной ей группе 2-го батальона полка «Бранденбург» удалось снять охрану моста западнее Арика. В 9.00 железнодорожный и шоссейный мосты были в немецких руках. Отчаянные контратаки противника была отбиты. В 10.00 1-й мотопехотный батальон 66-го полка на бронетранспортерах въехал в Арик, при этом удалось проскочить мимо восьми вражеских противотанковых пушек, которые не смогли попасть по ехавшим на полной скорости бронетранспортерам батальона. Западную часть населенного пункта брал 2-й батальон 66-го полка. В течение дня оба батальона продолжали наступать в южном направлении и в 19.00 взяли деревню Терек. Доставивший некоторые неприятности бронепоезд противника огнем артиллерии был отогнан в южном направлении.

В то время как боевая группа фон Ражека повернула к реке, действовавшая слева от нее боевая группа Кризолли двинулась на юг. Преодолев многочисленные заграждения и сняв 260 мин, боевая группа вышла в район Тамбовского и заняла там круговую оборону. Ночью из мостов в Арике было вынуто 32 авиабомбы по 100 кг каждая, которые благодаря молниеносным действиям «бранденбуржцев» не смогли разрушить мосты. Этой опасной работой занимались саперы.

Двадцать первого сентября наступление продолжилось. Второй батальон 66-го полка вышел из деревни Терек, 1-й батальон того же полка взял Дайское. Дальнейшему продвижению батальонов помешал сильный огонь реактивных минометов и артиллерии. Появление ударного отряда «бранденбуржцев» на шоссейном мосту Терек — Александровская привело к тому, что советские саперы его преждевременно взорвали. Однако это гарантировало теперь безопасность длинного западного фланга 13-й танковой дивизии.

Боевая группа Кризолли прорвала оборону противника и в первой половине дня овладела Верхним Акбашем, где занял оборону подошедший 1-й батальон 667-го полка (из 370-й пехотной дивизии). Второй батальон 667-го полка был окружен в Верхнем Курпе. Подразделения 4-го танкового полка перешли в контратаку на рубеже между Верхним Курпом и Верхним Акбашем, освободили батальон из окружения и восстановили прежнюю линию обороны.

Двадцать первого сентября наступление 13-й танковой дивизии завершилось. Обширное минное поле южнее Верхнего Акбаша и глубокоэшелонированная оборона противника севернее Плановского вынудили перейти к интенсивной подготовке к новому наступлению. Прорыв через дефиле Эльхотово был поручен командиру 3-го танкового корпуса, с 21 сентября принявшего командование над 23-й, 13-й танковыми и 370-й пехотной дивизиями. Пятьдесят второй армейский корпус для запланированного наступления южнее рубежа Гнаденбург, Моздок наряду со 111-й пехотной дивизией получил в распоряжение находившуюся на марше с Западного Кавказа мотопехотную дивизию СС «Викинг».

Двадцать девятого сентября командир 3-го танкового корпуса генерал фон Макензен прибыл на командный пункт 13-й танковой дивизии, чтобы обсудить наступление на Эльхотово. В результате совещания был отдан следующий приказ:

«24 сентября 3-й танковый корпус переходит в наступление с целью прорыва через дефиле Эльхотово. 13-й танковой дивизии (на главном направлении) с помощью аэрофотоснимков, показаний перебежчиков и данных тактической разведки до малейших подробностей изучить местность и положение противника, чтобы определить его наиболее слабые места и наметить участки прорыва».

Двадцать третьего сентября подготовка была продолжена. Тринадцатой танковой дивизии был придан 1-й дивизион 52-го полка реактивных минометов. Неустанно работая, ремонтно-восстановительные роты 13-й танковой дивизии восстанавливали поврежденные танки, поэтому количество исправных танков было доведено до ПО. Четвертым саперным батальоном было обезврежено огромное количество мин.

Одновременно с 13-й танковой дивизией начала наступление в южном направлении сосредоточенная в междуречье Малки и Терека 23-я танковая дивизия. 23 сентября она захватила Пришибская (Майский), а 24 сентября — Котляревский. Благодаря этому длинная линия постов охранения 13-й танковой дивизии в большой излучине Терека существенно сократилась.

25 сентября началось наступление 13-й танковой дивизии. Полковник фон Ражек повел свои 2-й (примыкающий к Тереку) и 1-й (на левом фланге) батальоны 66-го мотопехотного полка на Плановское. Еще в сумерках усиленная 7-я рота 66-го полка прошла по подготовленному мосту через малый рукав Терека, прокралась в колонну по одному к западной окраине Плановского, заняла круговую оборону, замаскировалась и доложила по радио о том, что заняла исходный рубеж. Наступление 66-го мотопехотного полка началось. Второму батальону удалось ворваться в северо-западную часть Плановского, а первый батальон и поддерживавший его танковый батальон были остановлены минным полем и противотанковой обороной противника. Поэтому полковник фон Ражек перевел 1-й батальон для усиления 2-го и оба они сломили оборону противника в населенном пункте. Успеху существенно способствовала 7-я рота полка, действовавшая в тылу противника и внесшая замешательство в его ряды.

В то же время боевая группа Кризолли наступала на Илларионовку. На рассвете вперед вышел 43-й мотоциклетный батальон, захвативший противотанковый ров. Затем пошел в атаку 93-й мотопехотный полк, а 43-й мотоциклетный батальон при поддержке 2-го батальона 4-го танкового полка продвинулся дальше через линию дотов и полевых укреплений. При этом в действиях по уничтожению наиболее мощных дотов отличились 3-я рота 4-го саперного батальона, действовавшая во взаимодействии с «бранденбуржцами». Вечером Илларионовка была взята.

Бои того дня ясно показали границы возможностей танковой дивизии. Горно-лесистая местность, отсутствие дорог, к тому же сильный противник, занимающий хорошо оборудованные и замаскированные оборонительные позиции, позволяли действовать лишь по-пехотному. Танки и бронетранспортеры могли оказывать действенную поддержку лишь в редких случаях. Несмотря на это, 25 сентября дивизия выполнила задачу дня. В тот день она потеряла своего талантливого и любимого командира генерал-лейтенанта Герра, подорвавшегося на мине и скончавшегося от ранения в голову. Командование 13-й танковой дивизией принял полковник Кризолли.

Двадцать шестого сентября шла всесторонняя подготовка к наступлению на дефиле Эльхотово. Шестнадцать разведывательных дозоров выясняли положение противника. Результат был следующий:

«Фронтальная атака на Эльхотово в связи с сильными оборонительными позициями невозможна. Необходимо пытаться пройти через покрытые лесом горы восточнее Эльхотова, чтобы оттуда обойти населенный пункт или взять его фланговым ударом».

Короткие фразы не раскрывают все те огромные трудности, которые 13-я танковая дивизия должна была преодолеть в горной местности. И тем не менее, дивизия пыталась выполнить поставленную перед ней задачу. Солдаты мотопехоты стали горными егерями.

Мотоциклисты и солдаты мотопехоты — «панцергренадеры» — шли длинными рядами, прокладывая тропу через девственный лес, по крутым склонам горы Зеко и высоты 703. На опушке леса (исходный рубеж) бронетранспортеры 1-го батальона 66-го полка создали некое подобие вагенбурга. Они постоянно поддерживали связь, обеспечивали тыл и охранение наступавших рот. Гора Зеко и высота 703 в пяти километрах юго-восточнее Эльхотова были заняты. Противник сосредоточил 8, 19, 60 и 150-ю стрелковые бригады, чтобы предотвратить прорыв к «воротам Кавказа».

Двадцать восьмого сентября последовал штурм Эльхотова с северо-востока. После тяжелого боя была прорвана позиция у Харисты (малый Бахтал). Было подбито четыре немецких танка. В 15.30 13-й артиллерийский полк выпустил 1500 выстрелов по Эльхотову. Передовая боевая группа по уступу горы приблизилась к Эльхотову на расстояние 3 километров, но потом атака захлебнулась. У 13-й танковой дивизии не было возможности массировать силы на главном направлении. Они были рассеяны для необходимого прикрытия флангов.

Двадцать девятого сентября фланги 13-й танковой дивизии подверглись многочисленным мощным атакам противника. Несмотря на это, на левом фланге 93-й мотопехотный полк прорвал три эшелона обороны противника южнее Илларионовки, а 30 сентября продолжил наступление.

Запланированный на 2 октября штурм Эльхотова пришлось отложить из-за утреннего тумана.

В ночь на 3 октября в 2.30 началось подготовленное наступление боевой группы Ражека на Эльхотово. Снова 7-я рота 66-го полка, которой местами пришлось идти вброд по Тереку, обошла позиции противника и ворвалась в северо-восточную часть Эльхотова. Во время ночного боя позиции противника были прорваны и в его обороне пробита брешь, через которую внезапно ворвался в Эльхотово 66-й мотопехотный полк, захвативший населенный пункт после ожесточенного боя. В 7.25 подразделения 66-го полка перерезали шоссейную и железную дорогу на южной окраине населенного пункта. Хотя дефиле Эльхотово было открыто, сил для последующего удара и развития успеха прорыва не осталось. Во время боев под Эльхотовом успешно действовали два советских бронепоезда, которыми искусно командовал майор Кононенко. Эти бронепоезда беспрепятственно ушли в Дарг-Кох.

Третьего октября 370-я пехотная дивизия снова захватила Верхний Курп, но в тот же день завершились и бои за дефиле Эльхотово. В последующее время на достигнутом рубеже была оборудована прочная линия обороны.

Бои 13-й танковой дивизии проходили одновременно с наступлением 52-го армейского корпуса, в полосе которого только что переброшенная мотопехотная дивизия СС «Викинг» должна была пробиться через ключевой пункт Сагопшин в долину Алхан-Чурт. Это создало бы возможность продолжить наступление по долине в восточном направлении на Грозный, ударом на юг облегчить прорыв 13-й танковой дивизии через дефиле Эльхотово и перерезать Военно-Грузинскую дорогу под Орджоникидзе.

Но сил для развития успеха не было. Повсюду не хватало последнего батальона. Понемногу во многих местах распылились дивизии группы армий «А». Четвертая танковая армия, которая давно уже должна была усилить 1-ю танковую армию в сражениях на Восточном Кавказе, так и не освободилась, истекая кровью в мясорубке под Сталинградом.

БОИ ЗА САГОПШИН И МАЛГОБЕК I

У противотанкового рва перед Нижним Курпом — Полк «Нордланд» скован — Танковый батальон «Викинг» и полк «Вестланд» ведут сражение за Сагопшин — Танковая рота оберштурмфюрера Флюгеля выходит в тыл противника — «Германия» захватывает Малгобек — Финны штурмуют высоту 701

Вскоре для продолжения боев на Моздокском плацдарме стало не хватать сил. К тому же части усиления из 13-й и 23-й танковых дивизий были снова переданы в состав 3-го танкового корпуса, чтобы наступать вдоль Терека в направлении Орджоникидзе. Третьему танковому корпусу сначала было необходимо прорваться через дефиле Эльхотово. Пятьдесят второй армейский корпус, получив для усиления мотопехотную дивизию СС «Викинг», должен был одновременно захватить Сагопшин, находящийся у входа в далеко протянувшуюся долину Алхан-Чурт. Во-первых, таким образом, потеряла бы свое значение гряда господствующих высот Мусакай, а во-вторых, были бы созданы условия для наступления по долине Алхан-Чурт на Грозный. Создавалась и вторая возможность для наступления на Орджоникидзе.

Генерал-полковник фон Клейст вынужден был бороться за каждую часть, чтобы привести свою 1-ю танковую армию в боеспособное состояние, требовавшееся для выполнения грандиозных задач, намеченных для нее ОКВ. Давно уже в сражениях на Кавказе должна была принимать участие 4-я танковая армия Гота, но она все еще стояла на Волге.

Мотопехотная дивизия СС «Викинг» была сменена на занимаемых позициях на Западном Кавказе, введена в состав 52-го армейского корпуса и направлена маршем на Терек.

Первым из дивизии «Викинг» на позициях у Линейной и Кабардинской 15 сентября был сменен 503-м строительным батальоном и казачьим эскадроном 3-й батальон полка «Нордланд». Днем позже на позициях охранения у Асфальтовой были сменены 1-й и 2-й батальоны того же полка и собраны для марша. Полк «Нордланд» со 2-м и 3-м дивизионами 5-го артиллерийского полка СС и танковым батальоном «Викинг» с 17 по 25 сентября двигались механизированной маршевой колонной через Майкоп, Лабинскую, Армавир, Минеральные Воды в район Павлодольского на северном берегу Терека. Через два дня за ними последовал полк «Вестланд».

Полк «Нордланд» должен был действовать южнее Моздока в полосе 111-й пехотной дивизии. Оберфюрер фон Шольц со своим адъютантом оберштурмфюрером Майером и штурмбаннфюрером Энгельхардтом (находившимся в распоряжении штаба) провел рекогносцировку на участке 117-го гренадерского полка. Двадцать второго сентября от командира корпуса поступили другие приказы. В соответствии с планом наступления 3-го танкового корпуса на Эльхотово 52-й армейский корпус, в составе которого действовала дивизии «Викинг», должен был наступать на Малгобек I и Сагопшин. Подходившие батальоны «Викинга» перенацеливались и направлялись в район Годинаев, Павлодольский.

Командир полка фон Шольц и командиры 2-го и 3-го артиллерийских дивизионов 5-го артиллерийского полка СС провели разведку местности восточнее Нижнего Курпа. В последней рекогносцировке перед наступлением 24 сентября приняли участие командир дивизии генерал-лейтенант войск СС Феликс Штайнер, начальник оперативного отдела его штаба оберштурмбаннфюрер Райхель и командир танкового батальона «Викинг» штурмбаннфюрер Мюленкамп. План наступления предусматривал, что полк «Нордланд» будет наступать двумя батальонами слева и одним батальоном справа на гряды высот по обе стороны вытянутой в длину долины шириной два километра в направлении на Сагопшин, чтобы обеспечить действия танкового батальона «Викинг» и прибывающего мотопехотного полка «Вестланд» на главном направлении на Сагопшин по долине. Условием для наступления на главном направлении было исключение огня противника с фланкирующих высот по обе стороны долины, ведущей к Сагопшину. И эту задачу должен был сначала выполнить полк «Нордланд».

В ночь с 23 на 24 сентября 3-й батальон полка «Нордланд» (финский батальон) сменил на позициях охранения северо-восточнее Нижнего Курпа 666-й гренадерский полк 370-й пехотной дивизии. В журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» за 24 и 25 сентября содержатся следующие записи:

«Артиллерийский огонь по Малгобеку. Русские минометы и снайперы ведут огонь по нашим позициям».

Двадцать пятого сентября 2-й и 3-й артиллерийские дивизионы 5-го артиллерийского полка СС восточнее Нижнего Курпа заняли огневые позиции. По этой пересеченной множеством балок гористой местности вышел на исходный рубеж и танковый батальон «Викинг», подошедший к командному пункту полка «Нордланд». В 12.00 прошло последнее совещание всех командиров на командном пункте 3-го артиллерийского дивизиона (Бюлер), в котором принял участие и начальник артиллерии корпуса полковник Лукаш. План наступления был обдуман до мельчайших подробностей. В соответствии с ним 1-й батальон «Нордланд» должен был продвигаться на Малгобек I вдоль южного склона северной гряды, слева и выше него — 3-й батальон «Нордланд», чтобы исключить огонь противника по 1-му батальону. Такую же задачу имел наступающий южнее Нижнего Курпа по северному склону Мусакая в направлении Кескема 2-й батальон «Нордланд». Первый и второй батальоны полка «Нордланд» прибыли на участок Нижний Курп только вечером. Оба батальона были выдвинуты в районы сосредоточения. Роттенфюрер Йоханссен из 3-го батальона «Нордланд» рассказывал: «Наш бронетранспортер отстал из-за лопнувшей рессоры. Целый день мы ехали по пыльной проселочной дороге под палящим солнцем и прибыли в район сосредоточения чертовски усталые только за два часа до начала атаки. Но и теперь о сне нельзя было и думать. Необходимо было почистить запыленное оружие. На завтрак мы не пошли, так как на востоке занимался уже новый день, означавший для нас наступление».

Как выяснилось позднее, советское командование в этот день хотело атаковать Нижний Курп четырьмя батальонами, чтобы разгрузить свои сильно потесненные 13-й танковой дивизией у Эльхотова полки. Оно не заметило подхода полка «Нордланд». Начало немецкого наступления было назначено на 5.00, советского — на 5.30.

После короткой огневой подготовки полк «Нордланд» в 5.00 26 сентября 1942 года пошел в наступление на гряды высот по обе стороны от Сагопшинской долины. Задача полка заключалась в том, чтобы исключить фланкирующий огонь противника по танковому батальону «Викинг» и полку «Вестланд», которые должны были начать наступление позже. Как оказалось, 1-й батальон полка «Нордланд» попал в самую гущу боя, так как встретил четыре советских батальона, которые получасом позже должны были атаковать Нижний Курп. Вот что об этом рассказывал очевидец событий, один из солдат 3-й роты полка «Нордланд»:

«В ночь на 26 сентября рота расположилась в районе сосредоточения. Много времени для указаний не было. Все знали, что русские занимают хорошо оборудованные позиции перед Малгобеком.

На рассвете гауптштурмфюрер Блум со своими командирами взводов поднялся почти до гребня, чтобы показать им направления наступления.

«Все ясно?» — в завершение спросил Блум. «Так точно, ясно», — ответили командиры взводов, которые затем пошли к взводам, находившимся за склоном.

Гауптштурмфюрер Фриц Блум, храбрый и осмотрительный командир 3-й роты, вскоре должен был сдать свою должность и принять командование батальоном. Это наступление, по-видимому, должно было стать последним с этой ротой. И оно стало его последним наступлением. Для самоуспокоения он напомнил своим взводным: «Не забывайте про ручные гранаты. Чем больше их бросишь, тем лучше будет атака!» Это было его обычное напутствие.

Всходившее солнце осветило горы и долы. Рота, поделенная на группы по направлениям, залегла за гребнем высоты, готовая броситься вперед. Незадолго до 5 часов началась артиллерийская подготовка. Со свистом пролетали снаряды над головами ожидающих и покрывали противоположную гряду высот вспышками разрывов и густым дымом. Можно было подумать, что там после этого и букашки в живых не останется, но это предположение обманчиво! На хорошо оборудованной, глубоко эшелонированной позиции сидели русские, втянув головы в плечи. В таких мастерски отрытых окопах и траншеях большинство из них выживет.

После артиллерийской подготовки по роте прозвучало: «Встать, вперед марш!» Третья поднялась и устремилась к высоте. Ее пока еще не заметили. Как только миновали укрытый обратный склон и перевалили за гребень, с шага перешли на бег, прыжки, — начался штурм. По роте, оказавшейся на поле, поросшем невысокой кукурузой, ударил шквал винтовочного и пулеметного огня. Гауптштурмфюрер Блум упал одним из первых. Пуля прошила ему шею, и он умер мгновенно. Обершарфюрер Скорпиль, командир взвода тяжелого оружия, хотел дать распоряжения своим отделениям тяжелых пулеметов, приподнялся над зарослями кукурузы и безмолвно упал с простреленным сердцем. Роттенфюрер Йоханнсен, пулеметчик 1-го отделения, был тяжело ранен в голову. Роттенфюрер Нильсен, маленький норвежец, потащил его в тыл. Роттенфюрер Хермзен из минометного расчета унтер-шарфюрера Шютца получил не предвещающее ничего хорошего ранение в живот. Унтерштурмфюрер Хандке, командир 1-го взвода, был тяжело ранен. Штурмшарфюрер Ноак, командир 3-го взвода, отец четверых детей, погиб. Ранения в голову, в грудь, в живот обескровили роту. Ротный погиб, два взводных погибли, один командир взвода — ранен. Потеряв командование, остальные залегли в кукурузном поле на внешнем склоне и пытались продвинуться вперед. Противник продолжал вести огонь и попадать. За тридцать минут 3-я рота потеряла 40 процентов личного состава».

Не лучше обстояли дела и у 1-й роты, наступавшей левее третьей. Сразу в начале атаки погиб и ее командир, оберштурмфюрер Туннер. Первая рота, так же как и третья, тоже понесла большие потери и продвинуться вперед не смогла.

Выше наступал 3-й батальон полка «Нордланд», задача которого состояла в том, чтобы исключить огонь по 1-му батальону «сверху». Судя по журналу боевых действий финского батальона, наступление выглядело таким образом:

Еще ночью в место сосредоточения 9-й роты прибыла 11-я рота. В 5.00 — начало атаки. В 6.30 11-я рота (на правом фланге батальона) и 9-я рота (в центре) ближайшую задачу выполнили. По 11-й роте был открыт сильный фланкирующий огонь с юго-востока и со стороны кукурузного поля. К 7.30 потери батальона составили четыре убитых и восемь раненых. Находившаяся на левом фланге батальона 10-я рота попала под сильный пулеметный и артиллерийский огонь.

Одиннадцатая и девятая роты продолжали двигаться вперед, в направлении на юго-восток, чтобы с северного фланга охватить силы противника, находившиеся перед 1-м батальоном. Наступление 3-го батальона полка «Нордланд» поддерживалось огнем всего тяжелого оружия батальона. Каждую русскую позицию приходилось брать с особой подготовкой. К 8.30 потери батальона выросли до девяти убитых (среди них — финн оберштурмфюрер Ханнус) и 30 раненых.

После 8.45 атака захлебнулась. Находившаяся на главном направлении 11-я рота окопалась. Командир полка оберфюрер фон Шольц метался от одного батальона к другому, от них — к артиллерии, а потом — снова к батальонам — и все напрасно! Первый батальон понес уже тяжелые потери и наступать дальше не мог. Третий батальон, который должен был прокладывать 1-му батальону дорогу «сверху», тоже был остановлен. Только 2-му батальону, наступавшему по северному склону Мусакая, удалось продвинуться вперед. И все же командир дивизии настаивал на продолжении наступления, так как только после продвижения полка «Нордланд» можно было начать его второй этап и направить вперед танковый батальон и полк «Вестланд». Только теперь выяснилось, что немецкая артиллерия не может эффективно поддержать огнем 1-й и 3-й батальоны «Нордланда», так как высоты находятся под неблагоприятным углом обстрела и цели на них не могут быть поражены с закрытых позиций в балках под Нижним Курпом.

Последовала еще одна попытка продолжить остановленное наступление 1-го батальона. Штурмбаннфюрер Полевач попросил перевести огонь артиллерии на цели в долине за противотанковым рвом, по так называемой «колбасе» — двухметровому валу. С участка 2-го батальона (северный скат Мусакая) теперь по опорным пунктам противника перед 1-м батальоном, до которых не доставала полковая и дивизионная артиллерия, вела успешный фланкирующий огонь из своих тяжелых пехотных орудий 13-я рота оберштурмфюрера Бергфельда. Адъютант полка оберштурмфюрер Кернер поспешил на передовую, чтобы принять командование поредевшей 3-й ротой. По дороге к ней он был ранен. Первую роту принял унтерштурмфюрер Шпёрле, но и он вскоре был ранен. И снова командир дивизии потребовал подавить фланкирующий огонь, чтобы могли начать наступление танковый батальон и полк «Вестланд».

Батальонный адъютант оберштурмфюрер Тони пошел на передовую и принял 3-ю роту. Штурмбаннфюрер Полевач повел в атаку 1-ю роту. Теперь эффективный огонь вели тяжелые пехотные орудия 13-й роты полка «Нордланд» с участка 1-го батальона. Ну, теперь пошли дальше!

Оберштурмфюрер Тони поднял в атаку 3-ю роту. Она пошла за ним и видела его впереди, длинными перебежками пересекшего дно долины и побежавшего вверх по склону, на котором засели солдаты противника.

«Ура!..»

Шаг за шагом высота была взята, траншеи и стрелковые ячейки противника забросаны ручными гранатами. Третья рота выполнила свою ближайшую задачу. Мокрые от пота, с пересохшими глотками, солдаты переводили дух на взятой высоте. То же самое было и на участке соседней 1-й роты. Одновременно с возобновившим атаку 1-м батальоном «Нордланда» продолжил наступление и 3-й батальон. В 11.30 11-я рота была усилена легкими пехотными орудиями, противотанковыми пушками, тяжелыми пулеметами и минометами. Затем последовала атака на вторую высоту. Противник открыл сильный огонь с юго-востока. Был тяжело ранен командир взвода унтерштурмфюрер Мюллер. Впереди — кукурузное поле и система окопов. Каждый метр земли требовал от людей полной самоотверженности. В 17.00 11-я рота залегла в 20 метрах от вершины высоты. Ослабленная потерями, она была больше не в состоянии ни выбить противника с позиций на высоте, ни удерживать достигнутое. В 17.45 командир батальона штурмбаннфюрер Коллани вынужден был отвести 11-ю роту на первую захваченную высоту. В 3-м батальоне «Нордланд» насчитывалось 25 убитых и 54 раненых, из которых большинство приходилось на 11-ю роту.

Большего продвижения удалось достигнуть 2-му батальону «Нордланд» на южном фланге дивизии. Батальон под командованием штурмбаннфюрера Штофферса преодолел противотанковый ров и создал минимальные условия для атаки танков.

С 7.00 за наступающими батальонами полка «Нордланд» в долину последовали 2-й батальон полка «Вестланд» и танковый батальон. В 9.30 26 сентября танковый батальон «Викинг», усиленный 3-й батареей 5-го истребительно-противотанкового батальона СС и 3-й ротой 5-го саперного батальона, подошел к противотанковому рву восточнее Нижнего Курпа. Подразделения саперов преодолели противотанковый ров и подорвали его скаты. Второй батальон полка «Вестланд» прикрывал своей пехотой плацдарм за противотанковым рвом. Под сильным огнем противника саперы путем подрыва крутых стен рва у края северной гряды высот создали переход через него. Теперь русская артиллерия открыла огонь из всех стволов. Повсюду рвались тяжелые снаряды калибра 172 мм и собирали первые жертвы.

Оберштурмфюрер Флюгель, командир 2-й роты танкового батальона «Викинг», писал об этом:

«В танковом батальоне существовал обычай направлять первыми роты в бой поочередно. Головная рота усиливалась, как правило, танками IV типа из 3-й роты. В наступлении 26 сентября у танкового рва под Нижним Курпом была моя очередь идти во главе с моей 2-й танковой, но у командира 1-й роты гауптштурмфюрера Шнабеля был день рождения, и он имел право на исполнение желания. Он захотел возглавить атаку со своей 1-й ротой. Я передал ему все имевшиеся у меня к тому времени материалы по подготовке к наступлению — аэрофотоснимки, карты и схемы местности. И я уже искал со своими командирами взводов другое место для наступления, в случае, если 1-я танковая рота будет остановлена».

В 10.00 первые танки из роты гауптштурмфюрера Шнабеля спустились в противотанковый ров и начали подниматься из него. Головной танк командира 2-го взвода унтерштурмфюрера Коллочи сразу же получил прямое попадание и заблокировал проезд. Весь экипаж погиб. Саперы сделали еще один проезд, и снова танки пошли вперед. Теперь два танка подорвались на минах. Вторая танковая рота оберштурмфюрера Флюгеля почти четыре часа стояла под сильнейшим артиллерийским обстрелом противника и ждала возможности переправиться через противотанковый ров. Постоянно над полем боя пролетали советские штурмовики.

В 14.45 еще пять танков 1-й роты прошли дальше на восток. Через 15 минут за ними двинулась и 2-я рота. Танки прорвали позиции вражеской пехоты за противотанковым рвом. За ними наступал 2-й батальон полка «Вестланд». День 26 сентября был занесен в солдатские книжки солдат батальона как день участия в ближнем бою[11].

Утром 26 сентября командиру дивизии «Викинг» поступила радиограмма от командующего 1-й танковой армией, определяющая задачу дня:

«Командиру «Викинга».

Вся армия смотрит на Вашу дивизию. Ваша задача — пробить армии путь на Грозный. Жду Вас с Вашим передовым отрядом сегодня вечером в 18.00 у Сагопшина. Подписано: фон Клейст».

В 16.00 головная 1-я танковая рота гауптштурмфюрера Шнабеля с пятью танками прошла полпути до Сагопшина. С наступлением темноты русские отрезали головную роту, и ее связь с остальным батальоном прервалась. Спустился туман. Пять головных танков заняли круговую оборону. Когда танки занимали позицию, один из них был подожжен «коктейлем Молотова». Зато удалось поужинать из захваченной заблудившейся русской полевой кухни.

В это время 2-я танковая рота оберштурмфюрера Флюгеля продвигалась за 1-й танковой, за ней следовала 3-я батарея противотанковых орудий на самоходных лафетах гауптштурмфюрера Ёка. Ведя огонь налево и направо по балкам, они постепенно захватывали территорию. Затем по главным силам был открыт сильный артиллерийский огонь с южных склонов. Чтобы уйти из зоны обстрела артиллерии крупного калибра, штурмбаннфюрер Мюленкамп приказал наступать на юг, чтобы выйти в мертвую зону орудий. Оберштурмфюрер Флюгель так описывает этот маневр:

«Моя рота широким фронтом въехала через группу высот в долину и хотела повернуть на Сагопшин, но этого сделать не удалось, так как степь горела во многих местах. Теперь по нам открыли артиллерийский огонь с южных склонов от Малгобека и Сагопшина. Поэтому пришлось продолжать атаку по местности под Сагопшином через систему оборонительных сооружений русских. Здесь разыгрались большие драмы. Хотя я тоже оказался в сложной обстановке, могу проследить все по радиопереговорам моей роты. Под наши танки подбрасывали мины. Русские подползали к нашим танкам, чтобы бросать в люки ручные гранаты. Мы, со своей стороны, были вынуждены чистить вокруг себя местность круговым обстрелом из пулемета и стрельбой осколочными снарядами. Несколько 76-мм противотанковых пушек противника было выведено из строя. Оберштурмфюрер Ворман был ранен в голову, унтерштурмфюрер Пертес погиб. С наступлением темноты мы заехали за небольшую складку местности и на кукурузном поле заняли оборону по широкому кругу. Мы были одни. «Вестланду» пробиться за нами не удалось, так что между нами находилась еще русская пехота».

Вечером 26 сентября батальоны полка «Нордланд» вклинились на 6 километров в русские оборонительные позиции, танковая боевая группа по долине продвинулась значительно дальше. Но требование генерал-полковника фон Клейста выйти вечером 26 сентября к Сагопшину выполнить не удалось.

Двадцать седьмого сентября танковый батальон догнал находившиеся в круговой обороне пять танков 1-й роты. Взвод 2-й танковой роты атаковал оборудованную за ночь позицию русской противотанковой артиллерии и уничтожил ее. В ходе боя оказалось, что в этом районе русские сосредоточили целый стрелковый батальон. Что они собирались предпринять?

В тот день батальоны полка «Нордланд» продолжили наступление по высотам по обе стороны долины. Танковый батальон «Викинг» весь день оставался в укрытии за складками местности, растянувшись широкой линией. Второй батальон полка «Вестланд» воевал с русской пехотой и соединился с танковым батальоном. И снова главный удар вдоль долины можно было наносить лишь после того, как будет исключен фланкирующий огонь с высот. Но «Нордланду» продвинуться дальше не удалось. Командир корпуса потребовал нанести главный удар в долине, не обращая внимания на угрозу с флангов.

В 15.00 генерал Штайнер попросил оберфюрера Шольца представить ему план дальнейшего наступления. Штурмбаннфюрер Энгельхардт, постоянный сопровождающий командира от полка «Нордланд» и бывший датский офицер генерального штаба, представил командованию дивизии два плана, которые он разработал, согласовав их с фон Шольцем. Один из них предусматривал наступление на Малгобек на участке 3-го батальона полка «Нордланд», другой — по южной гряде высот на Кескем. Ни тот, ни другой план не предусматривали наступления по долине. Но командир 53-го армейского корпуса был другого мнения. Он хотел непременно совершить прорыв в долине, тех же взглядов придерживались и в штабе армии, где надеялись, кроме того, согласовать это наступление с наступлением 3-го танкового корпуса на Эльхотово. Фриц фон Шольц, полк которого предполагалось направить для наступления в долине, пришел к мысли, что сам возглавит атаку полка, чтобы погибнуть, так как, по его мнению, эта атака станет для полка последней. Он считал, что условием для дальнейшего наступления на Сагопшин будет исключение фланкирующего огня противника с высот по обе стороны долины. Такого же мнения был и командир танкового батальона. Но корпус настаивал на своем приказе. В случае необходимости «Нордланд» должен был атаковать ночью.

Двадцать седьмого сентября удалось лишь немного продвинуться вперед. Из Сагопшина и Малгобека по наступавшим немецким частям русские вели непрерывный сильнейший артиллерийский огонь. Вечером на поле боя с Западного Кавказа прибыл 1-й батальон полка «Вестланд» и стал продвигаться за танковым батальоном. При этом он попал под сильный артиллерийский огонь и сразу понес большие потери. С прибытием полка «Вестланд» приказ на наступление для полка «Нордланд» был изменен. Полк должен был наступать в своей прежней полосе. 70-й гренадерский полк изготовился для наступления на Малгобек.

Двадцать восьмого сентября наступление на Сагопшин должно было продолжиться. Штурмбаннфюрер Мюленкамп, танковый батальон которого 27 сентября был остановлен огнем тяжелой артиллерии противника, потребовал от командира дивизии в качестве предпосылки для дальнейшего наступления подавления фланкирующего огня орудий противника с высот по обе стороны долины. Командир 5-го артиллерийского полка СС Гилле посчитан, что сможет это сделать выдвинутыми вперед батареями своего полка. Была подтянута зенитная артиллерия, так как уже в первый день наступления последовали сильные налеты авиации противника на исходные районы и гарнизоны в населенных пунктах. Днем истребители и бомбардировщики противника оказывали поддержку сухопутным войскам. Впервые советская авиация сбросила фосфорные бомбы. Превосходство советской авиации в воздухе было подавляющим. Открытая гористая местность, поросшая редкой степной травой и кукурузой, не давала от нее укрытия. А 3-я группа 52-й истребительной эскадры, имевшая в своем составе чаще всего до четырех исправных истребителей, была не в состоянии контролировать все воздушное пространство над Тереком.

Ночь на 28 сентября боевая группа «Викинг» провела на большом кукурузном поле. Танки и орудия на самоходных лафетах заняли круговую оборону. По ним вела огонь русская артиллерия. Подошедший полк «Вестланд» понес первые потери.

План наступления предусматривал: 1-я рота танкового батальона «Викинг» с главными силами полка «Вестланд» с фронта атакует Сагопшин. 2-я рота танкового батальона «Викинг» обходит Сагопшин с севера и выходит на дорогу Сагопшин — Нижние Ачалуки, перекрывает ее и, в зависимости от обстановки, атакует Сагопшин с тыла.

Решение о времени начала наступления принимает командир танкового батальона «Викинг», чтобы можно было, используя утренний туман, исключить превосходство Т-34 по дальности стрельбы, так как немецкие танки III и IV типов в этом отношении были слишком уязвимы.

Двадцать восьмого сентября ни свет ни заря пошли в атаку. Под прикрытием тумана танковое наступление активно развивалось. Впереди двигалась 1 -я рота танкового батальона, сразу за ней — головная рота полка «Вестланд» под командованием гауптштурмфюрера Харри Виллера, 1-й батальон «Вестланда» справа, 2-й батальон «Вестланда» — слева. На рассвете преодолели первые позиции перед Сагопшином и противотанковый ров. «Вестланд» не отставал. Танки Мюленкампа шли дальше на восток, чтобы штурмовать Сагопшин с фронта и обойти его 2-й танковой ротой.

Во фронтальной атаке Сагопшина 1-й и 2-й батальоны «Вестланда» были остановлены и залегли. Командир головной роты гауптштурмфюрер Виллер погиб. Затем туман рассеялся. Убийственный огонь ударил со всех сторон по танковой боевой группе и полку «Вестланд». Теперь штурмбаннфюрер Мюленкамп выяснил, что главные силы его танкового батальона находятся в системе русских оборонительных позиций между Малгобеком I и Сагопшином. Вторая танковая рота оберштурмбаннфюрера Флюгеля пробилась в обход слева. С высот от Малгобека вела огонь тяжелая артиллерия. С боем танковый батальон начал отходить к северу, чтобы выйти в мертвую зону у гряды высот.

Тем временем полк «Вестланд», не успев ворваться в Сагопшин, вынужден был отойти из-за атаки советских танков между Сагопшином и Кескемом. Затем выяснилось, что расположенную на террасах деревню с ходу не взять. Танковый батальон «Викинг», увязший в системе русских оборонительных сооружений под Сагопшином, в правый фланг атаковали превосходящие численностью русские танки. Произошло ожесточенное танковое сражение. Более 80 танков Т-34 и М-Ш атаковали 40 танков батальона «Викинг». Воздух вибрировал от грохота танковых пушек. Особо командовать не приходилось. Каждый выбирал противника себе сам. Вскоре повсюду уже дымили подбитые танки.

По поводу этого боя командир танкового батальона «Викинг» штурмбаннфюрер Мюленкамп докладывал следующее:

«Ранее, чем ожидалось, около 7.00 сквозь облака пробилось солнце. Туман мгновенно рассеялся. Мы были посреди русских полевых оборонительных позиций, между бесконечных линий траншей и опорных пунктов. Все они были заняты большим количеством солдат противника. Через башенный люк и смотровые щели я осматривал окопы, через которые мы проезжали. Из них по нашим люкам и смотровым щелям стреляли из пулеметов и автоматов, бросали ручные гранаты. В 800 метрах справа от нас широким фронтом стояли многочисленные Т-34. Сразу же развернулась дуэль, ее дополнял сильный артиллерийский огонь. Первое попадание пришлось сразу за моей башней. Мотор загорелся, башню немного приподняло (13 тонн веса). Спинку моего сиденья разорвало, я лежал, отброшенный вперед на пушку, и кричал: «Всем из машины!» На борту — 60 артиллерийских выстрелов, 6000 патронов к пулемету, под сиденьем 30 ручных гранат для ближней обороны, а в башенном ящике — 30 осветительных ракет, при этом два полных бензобака! В любую минуту все это могло взлететь на воздух... И тут второе попадание в передний люк. Мой механик-водитель Фриц Крёбш скрючившись упал. Голова его залита кровью. Справа сзади — третье попадание — в башню. Двухсоткилограммовый люк упал в боевое отделение и отрубил правую руку моему радисту Хайнце, стрелявшему в этот момент из бортового пулемета. Все решали какие-то секунды. Я вытащил механика-водителя и радиста через нижний люк и оттащил их на несколько метров от танка. Тут появился мой наводчик — в командирском танке — это всегда офицер связи батальона —- унтерштурмфюрер Кёнтроп (мой командирский танк за день до этого вышел из строя). Перед тем как меня подбили, я высовывался из башни и видел неподалеку русскую траншею. «Скорее туда, — подумал я, — пока не подойдет мой танк для пересадки». С пистолетом в руке я спрыгнул в русский окоп, на случай, если придется его очистить. Затем мы потащили туда раненых. И тут я увидел, что русские Т-34 нас обошли и вклиниваются между танковым батальоном и полком «Вестланд». Замечательно кто-то командовал этой русской танковой частью[12]! Вдруг в 100 метрах за ними появился Т-34 и открыл по нам огонь из пулемета. Кёнтроп вскрикнул — пулеметная очередь срезала ему правую ногу. Я поднял его и потащил в русский окоп перед нами. Окоп, который незадолго до этого занимали русские, был теперь пуст. Потом я перенес в него тяжелораненых механика-водителя Крёбша и радиста Хайнце. Оставшийся невредимым заряжающий по моему приказу снял с нашего танка бортовой пулемет и теперь охранял раненых товарищей. Я хотел выпрыгнуть из окопа, чтобы позвать помощь и добраться до танка, в который я должен был пересесть. Тут Кёнтроп из последних сил удержал меня и сказал, что умирает. Я остался. Через несколько минут он умер. Кёнтроп был хорошим, веселым парнем и перспективным молодым офицером, настоящим берлинцем. Я добрался до танка, раненые и убитые моего экипажа были спасены.

Оберштурмфюрер Флюгель обошел Сагопшин слева и вступил там в схватку с русскими танками. Справа от меня остановилась 1-я рота. Некоторые танки получили такие попадания, что были сорваны болты крепления башен и заклинены пушки. Танки гауптштурмфюрера Шнабеля из 1-й роты и гауптштурмфюрера Даргеса из 3-й тоже были подбиты».

Командир 2-й танковой роты танкового батальона «Викинг» оберштурмфюрер Флюгель, обошедший Сагопшин слева и пробившийся к дороге Сагопшин — Нижние Ачалуки, так описал эти события:

«Я начал обход Сагопшина со своей усиленной ротой. Впервые мы шли на танках IV типа с длинной 75-мм пушкой. Из 3-й роты с нами были унтерштурмфюреры Шикер, Бюшер и Шумахер. Дивизион «Веспе» штурмбаннфюрера Келлера, а именно 3-я рота противотанкового дивизиона «Викинг» гауптштурмфюрера Ёка должна была поддержать мою атаку на левом фланге в направлении Малгобека своими 76-мм пушками на самоходных лафетах. Долина была заминирована поперек по отношению к направлению нашего наступления. Незадолго до наступления я случайно увидел здесь высокие шесты, за которые крепились высокие копны соломы, а разведка доложила, что они обозначают широкие проходы, оставленные русскими в минных полях. Мы поехали по ним. Впереди шел 3-й взвод унтерштурмфюрера Николусси-Лека, два других взвода прикрывали его со стороны высот».

Этот рассказ дополняет штурмман Вернер Нойман из 2-й роты танкового батальона. Оба сообщения были написаны под впечатлением боя непосредственно после него. Жив ли Нойман до сих пор — неизвестно. Он писал:

«28.9.1942. Тьму рассеивает свет нового дня. Густой туман покрывает местность вокруг нас и скрывает все дальше 20 метров. Мы готовы к бою. Завели моторы и поехали. Предметы различаются на фоне неба. Подошла рота полка «Вестланд» и села на борт. «Танки, вперед!» Мы атакуем. Проехали по широкому проходу в минном поле. Вскоре отказывают приборы — оптика и приборы наблюдения. На них от тумана оседают большие капли воды и дополнительно затрудняют видимость. Ругательства становятся громче. Глаза напряженно пытаются различить что-нибудь в пелене тумана. Напрасно! Пехота на борту должна быть вдвойне внимательна, чтобы исключить всякие сюрпризы. Танки двигались в тумане, словно призрачные тени.

Вдруг туман стал рассеиваться. То здесь, то там мы уже могли просматривать местность на 100 метров вперед. И тут внезапно туман совсем пропал. Яркое солнце все прояснило и осветило. Мы быстро выигрывали территорию.

«Внимание! Три часа, 1500 метров, в ложбине — танки противника!» — ясно слышу эти слова по радиостанции, находясь в танке, хотя наушников у меня нет. Наша первая встреча с вражескими танками. Все напряжено. Тут последовали уже команды командиров в боевые отделения. Я зарядил орудие. Нашел момент, чтобы глянуть в боковую смотровую щель. В ложбине справа на указанном расстоянии четко можно было различить около 25 танков противника. Они на полном ходу двигались к нашей линии.

Вдруг над нами что-то просвистело. Противотанковая пушка или танк? На полном ходу пошли вперед. «Внимание! Один час, 400 метров, танки противника!» Значит, все-таки танки! Быстро заталкиваю снаряд в казенник. Некоторые наши танки уже открыли огонь. Танковая дуэль! Наш танк тоже уже выбрал противника. «Огонь!» И первый снаряд полетел. Секунды напряжения. Рядом с нами раздаются выстрелы соседних танков, остановившихся по обе стороны от нас для выстрела. «Горит!» — весело закричал наш командир. Дальше! Когда я в одно из мгновений глянул в смотровую щель, то на 2 часа в 200 метрах на краю подсолнечного поля я увидел два стоящих советских танка, охваченных дымом. Но стреляли и в нас. Вдруг наш командир крикнул: «231-й танк горит!» Мы увидели, как выпрыгивает из танка экипаж унтерштурмфюрера Николусси-Лека. Командир взвода пересаживается в другой танк. Появление новых клубов дыма отметило другие подбитые танки противника. По радиостанции я слышу о том, что подбит четвертый танк противника. Большая радость для нас, но это все же не последний подбитый танк.

Как оказалось позднее, здесь мы обнаружили последние танки изготовившейся для атаки танковой части русских и подбили четыре из них».

О продолжении атаки танковой роты Флюгеля Нойман писал:

«Наш командир роты использует замешательство русских. Мы продолжаем наступать по открывающейся перед нами долине. Наша пехота с началом танкового боя вынуждена была спешиться и теперь вела бой мелкими группами позади нас. А мы быстро захватывали территорию и под огнем противотанковых пушек и противотанковых ружей подошли к противотанковому рву. Он представлял собой русло пересохшей реки, которое было быстро переоборудовано под противотанковый ров. Преодолеть его было трудно. При этом от осколка погиб обершарфюрер Бахшустер. Остальные танки успешно переправились через ров.

Вот уже мы прошли далеко за Сагопшин. Теперь мы поворачиваем направо, чтобы выйти к цели нашего наступления — дороге Сагопшин — Ачалуки. Сразу же головной взвод (унтерштурмфюрера Шееля) вступил в бой с несколькими танками противника, стоявшими у дороги. Вскоре некоторые из них уже горели. Мы вышли на дорогу и перерезали ее. Русские вели себя пассивно, они были ошеломлены и запутаны. С гордостью мы узнали теперь точное число подбитых танков: шесть Т-34 и пять английских «Марк III», еще два Т-34 были повреждены.

Как оказалось позже, во второй раз мы столкнулись с головным подразделением второй танковой части, находившейся в резерве. Наше наступление отсекло одну танковую часть от другой. Чтобы заблаговременно узнать о подходе машин, командир роты направил один танковый взвод налево по дороге. Но оттуда внезапно ударила противотанковая пушка. Через некоторое время командир взвода доложил об уничтожении двух 76-мм противотанковых пушек. Теперь взвод обстреливали два вражеских танка, которых на большой дальности нельзя было уничтожить из 50-мм танковой пушки. Вторая танковая рота с приданными подразделениями заняла позицию охранения вдоль дороги по широкому полукругу.

Некоторое время ничего не происходило. Сильный шум боя доносился со стороны Сагопшина. Пришел приказ снять с танков опознавательные знаки для авиации и замаскировать танки. Вскоре появились 18 советских самолетов, но нас они не атаковали, свой груз бомб они сбросили где-то на Сагопшин. Неужели полк «Вестланд» взял эту деревню? Теперь и тяжелая артиллерия из Малгобека открыла огонь по Сагопшину. Что же случилось? Русские абсолютно запутались! Судя по нашей плохой передаче новостей и по ударам нашей артиллерии, наши части еще до Сагопшина не дошли. Мы надеялись, что вскоре подойдут наша пехота и самоходные лафеты, чтобы обеспечить охранение захваченной территории.

Абсолютно неожиданно над нами засвистели противотанковые снаряды. Пока не попали. Теперь по нам стреляли и оба Т-34, находившиеся на склоне холма на таком расстоянии, которое не позволяло достать их из пушек наших танков. Потом все вокруг завыло и затряслось. Между нами стали падать снаряды русской тяжелой артиллерии. Мы вынуждены были отойти, чтобы сменить позицию, но огонь перемещался вслед за нами. Ясно слышались залпы батареи 172-мм орудий, открывшей по нам огонь прямой наводкой. Для нервов это очень сильное испытание, когда беспомощно сидишь в танке, слышишь залп и ждешь попадания. До сих пор русские батареи, наверное, принимали наши танки за свои, но теперь-то до них дошло, что они ошибались.

В полдень командир роты принял решение заехать в противотанковый ров, чтобы уйти из зоны эффективного огня вражеской артиллерии. Выполнять этот приказ было тяжело, так как после въезда в ров первого танка противник сразу же перенес туда свой огонь. Но всем танкам удалось благополучно укрыться. Мы стояли во рву, укрытые по башню. Здесь мы впервые за этот день смогли вдохнуть свежего воздуха. Мы маскировали танки и устраняли неполадки, в то время как стрелки, сняв пулеметы, заняли позиции охранения. Командир роты прошел от танка к танку, чтобы справиться о состоянии раненых.

Я посмотрел на часы. Было четыре часа дня. Во рву мы стояли уже час. Танк ротного постоянно поддерживал связь с командиром батальона и командиром дивизии. Наша пехота атаковала, но кажется, из-за сильного сопротивления продвигалась очень медленно. Так мы дождались наступления темноты. Медленно расползающиеся сумерки поглощали день. Мы держали наготове наше стрелковое вооружение. Вдруг шум. Дали очередь из автомата в ту сторону. Послышалась русская речь. Мы потребовали сдаваться. К нам вышли 17 русских.

Через некоторое время был отдан приказ повзводно выехать из рва и на открытой местности поставить «вагенбург» в составе роты. Мы завели двигатель, выехали из танкового рва и заняли свое место в круговой обороне».

Далее продолжаем из рассказа оберштурмфюрера Флюгеля: «Ночью произошло лихорадочное столкновение с русскими. Мы взяли их в плен. У нас кончалась вода. Десятерых русских отправили принести воды из Сагопшина. Они возвратились назад с водой и привели с собой еще 20 пленных.

Я решил отправить унтерштурмфюрера Шумахера с поврежденными танками и ранеными через проход в минных полях с докладом командиру батальона. Продержаться следующий день, по-видимому, невозможно, так как горючее и боеприпасы на исходе.

Когда уже кончались батареи питания радиостанции, смог поговорить с генералом Штайнером. Он обещал направить через проход в минных полях пехоту, но никто не пришел».

Так говорилось в сообщениях о наступлении 2-й роты танкового батальона «Викинг». Но что же произошло 28 сентября перед Сагопшином?

После того как был подбит его танк, штурмбаннфюрер Мюленкамп пересел в другой. Медленно снова удалось наладить управление батальоном, который после танковой дуэли откатился почти на километр назад. Из 40 танков, с которыми батальон вступил в бой, третью часть теперь составляли подбитые и поврежденные. В 3-й роте 5-го противотанкового дивизиона СС (самоходные лафеты) дела обстояли не лучше. Машина командира роты гауптштурмфюрера Ёка была подбита, а сам он отправлен в тыл с 14 осколками в плече. Когда после полудня со стороны Кескема последовали вражеские атаки, туда была направлена саперная боевая группа Шефера, которая их отразила.

Хуже всех в тот день пришлось полку «Вестланд». Оказавшись в полосе русских оборонительных сооружений перед Сагопшином, когда рассеялся туман, с двух сторон он попал под убийственный артиллерийский огонь. К тому же его бомбила русская авиация. Об этом несколько строк из записей роттенфюрера Штёкле: «Подняться по склону — и мы в деревне. Первую линию траншей мы захватили с большими потерями. Перед нами появились вражеские танки, и противник стал бить по нам из «сталинских органов» как сумасшедший».

Попытка 1-го батальона полка «Вестланд» прорвать оборону между Сагопшином и Кескемом оказалась неудачной и стала причиной больших потерь. И здесь батареи противника располагались по обе стороны на холмах и пресекали любое движение по долине.

Штурмбаннфюрер Мюленкамп продолжал свой рассказ дальше:

«Я снова налаживал управление своей частью, русские Т-34 больше не появлялись. И тут снова танк, в котором я находился, был подбит. Было около 9.00, когда мой танк получил пробоину с правой стороны, через боевое отделение и через сиденье стоявшего слева от меня наводчика.

В 15.00 меня подбили в следующем танке, за этот день уже в третьем.

Когда я позднее прибыл на командный пункт 1-го батальона полка «Вестланд», я увидел там командира батальона штурмбаннфюрера фон Хадельна, в полной растерянности разбирающегося с погибшими своего батальона. Перед ним лежали многочисленные кучки с остатками тел, рук и ног, разорванных в клочья тяжелыми снарядами русской артиллерии. Никогда не забуду этой ужасной картины! У меня сначала было впечатление, что Хадельн сойдет с ума, потому что он много времени уделял своим людям и всегда был заботливым и хорошим начальником».

Полк «Вестланд» отошел на два километра к западу и укрылся за складками местности. До ночи полк строил оборонительную позицию в низине перед Сагопшином. Танковый батальон «Викинг» несколько раз атаковал в восточном направлении. Авиация противника неоднократно бомбила подготавливаемый рубеж обороны. Когда наступила ночь, над полем боя наконец наступила тишина.

Двадцать восьмое сентября вошел в историю полка «Вестланд» как один из самых кровавых. Атака, начавшаяся столь многообещающе, была в буквальном смысле расстреляна русской артиллерией. Согласованные планы вскоре были сорваны в связи с новой обстановкой. К тому же два крупных советских танковых соединения пытались прорваться в западном направлении вдоль гряды высот Мусакай, южнее находящейся в долине боевой группы «Викинг», чтобы перекрыть противотанковый ров у Нижнего Курпа, окружить и уничтожить ее. Танковый батальон «Викинг», начавший наступление 28 сентября, располагая 40 танками (если прибавить к ним самоходные лафеты 3-й роты 5-го противотанкового дивизиона СС, то можно считать 50), вступил в бой с танками противника, превосходящими его по численности почти вдвое. Танковый бой был незапланированным и нежелательным, простым встречным боем, рожденным сложившейся обстановкой.

По поводу многочисленных «за» и «против» наступления в долине Сагопшина было много дискуссий, и, по-видимому, невозможно найти однозначное решение. Установлено, что у командования дивизии и армейского корпуса на этот счет были разные мнения, и наступление проводилось против воли командира дивизии Штайнера. С тактической точки зрения наступление по долине было невозможно при неизвестном расположении противника и, прежде всего, угрозы со стороны высот на флангах. К такой точке зрения склоняются все бывшие, еще живые, солдаты и офицеры дивизии «Викинг». Можно выйти за границы дивизии «Викинг» и рассматривать наступление дивизии вдоль долины на Сагопшин во взаимосвязи с одновременным наступлением 13-й танковой дивизии на Эльхотово. Тогда возникает возможность обхода гряды господствующих высот Мусакай, которая, словно часовой, блокировала дальнейшее продвижение 3-го танкового корпуса на Орджоникидзе и 52-го армейского корпуса на Грозный. Необходимо было рискнуть! К тому же сначала полагали, что наступление полка «Нордланд» по высотам быстро продвинется и исключит огонь с флангов. Фактически задачей первого дня наступления полка «Нордланд» был Малгобек. Стечение несчастливых обстоятельств и к тому же недостаток сил перевесили чашу весов в пользу противника. И как часто такое бывало[13]!

Двадцать восьмого сентября полк «Нордланд» продолжал наступление в прежней, определенной для него полосе, следуя за наступавшими по долине частями. Ему удалось захватить большое число высот. Первый батальон «Нордланда» был пополнен солдатами из обозов и тыловых служб. Многие погибшие были похоронены у противотанкового рва под Нижним Курпом. Вечером 28 сентября оберфюрер фон Шольц был назначен командиром участка в Сагопшинской долине. В связи с этим оберштурмбаннфюрер Гайслер, командир полка «Вестланд», перешел к нему в подчинение. Метод командования оберштурмбаннфюрера Гайслера был спорным. Было известно, что он обычно управлял боем издалека и поэтому терял связь и не успевал за происходящим. Фриц* фон Шольц практиковал совершенно иной метод: он всегда командовал с передовой. Он должен был все видеть своими глазами, сам должен был убедиться во всем, чтобы на месте сразу же принять решение. Фриц фон Шольц молодым офицером участвовал в Первой мировой войне, был награжден высшей австрийской медалью «За храбрость». Он не требовал от своих солдат больше, чем сам был готов им дать. За это подчиненные безгранично доверяли ему и любили его. С период с 29 сентября по 15 октября оберфюрер фон Шольц был командиром участка в долине. Батальоны в его подчинении постоянно менялись. До 3 октября командование 52-го армейского корпуса настаивало: «Главное направление — вдоль долины!»

Но вернемся сначала к сообщению штурммана Ноймана, находившегося со 2-й танковой ротой танкового батальона «Викинг» в круговой обороне северо-восточнее Сагопшина:

«Четыре часа утра. Дозорные доложили о шуме танковых моторов. Разбудили командира. Сомнений не было. Это — русские танки. Напряженно по шуму мы следили за направлением их движения. Они прошли нам в тыл. Отрезали нам дорогу назад. Сразу же командир вызвал к себе командиров взводов. Отдал приказ: «Всем приготовиться к маршу!» С полуночи у командирского танка связи с командиром батальона не было. Батареи питания радиостанции сели. Поэтому командир роты принял самостоятельное решение: пробиваться. «Танки, вперед!»

Очертания идущего впереди танка можно едва различить. Мы ехали в колонне, два танка типа III и один танк типа IV. Через сто метров после начала движения уже заметили первый танк противника. Это был КВ-1. Его пушка была направлена на нас. Танк унтерштурмфюрера Бюшера открыл огонь. Прямое попадание с дальности 35 метров из длинноствольного орудия. На мгновение у КВ-1 башня приподнялась, а потом снова упала. Ну, вот преисподняя и разверзлась! В густом тумане никто не мог точно определить цель и вести огонь. Для нас оставалось только одно — проскочить на полном ходу. Наш механик-водитель напряженно следил за шедшим впереди танком, только бы не потерять его в тумане! Орудийная стрельба стихла так же быстро, как и началась. Кажется, мы прорываемся через вражеский опорный пункт. Так как мы идем в колонне, то бой может вести только один идущий впереди танк. Затем мы выехали к рубежу, занимаемому нашей пехотой.

Нас встретили с облегчением, так как и здесь следили за нашим боем и заметили отсекающий нас маневр противника. К сожалению, у нас был еще один раненый в танке № 212. В танк с близкого расстояния угодила пуля из противотанкового ружья, пробила нижнюю часть корпуса и ранила заряжающего в ногу».

С 29 сентября оберфюрер фон Шольц возглавил части «Викинга» в Сагопшинской долине. Командир корпуса настаивал на наступлении. Теперь никаких импровизаций! Первые утренние часы прошли за детальной разработкой плана наступления. Солидная штабная работа. Был подтянут 1-й батальон «Нордланда», который должен был пойти в атаку с 2-м батальоном «Вестланда». Второй батальон «Нордланда» должен был наступать на правом фланге по высотам на Кескем, а одна рота 3-го батальона «Нордланда» — продвигаться за атакующими по малгобекской гряде высот. Затем батальоны выдвинулись на исходную позицию. В 14.30 — начало наступления. Но уже в 15.30 огневой вал артиллерии ушел от пехоты далеко вперед, и она залегла под огнем противника с северного и с южного флангов. С командного пункта от оберфюрера фон Шольца штурмбаннфюрер Энгельхардт попросил по телефону командира 5-го артиллерийского полка СС перенести огонь артиллерии на 400 метров назад, а затем снова переносить его вперед на 100 метров через каждые пять минут. Артиллерийский полк дивизии «Викинг» уже израсходовал много боеприпасов, и у него оставался только лишь неприкосновенный запас на случай контрудара русских.

Второй батальон полка «Вестланд» понес большие потери. Его командир штурмбаннфюрер Штайнерт был ранен. Батальон принял гауптштурмфюрер Бойерле, возглавивший атаку дальше. В 17 часов 2-й батальон «Вестланд».и 1-й батальон «Нордланд» захватили оборонительные позиции русских в 800 метрах западнее Сагопшина. Но дальше продвинуться не удалось. Сильный огонь с флангов не давал атакующим подняться. Ночью командный пункт фон Шольца был перенесен ближе к передовой.

Третий батальон полка «Нордланд», принявший у 1-го батальона того же полка участок на северной цепи высот, должен был передать соседнему слева 70-му полку (111-й пехотной дивизии) одну роту для наступления. Но при переходе в район сосредоточения 10-я рота понесла большие потери. Последовал приказ: занять исходный район ночью и быть готовым к наступлению с 70-м гренадерским полком 30 сентября 1942 года. Когда занимали исходный район, этот приказ был отменен.

Тридцатого сентября 1-й батальон «Нордланд» и 2-й батальон «Вестланд» с захваченных позиций у восточной окраины Сагопшина попытались ворваться в расположенный на террасах населенный пункт. Напрасно!

В 17.00 оберфюреры фон Шольц и Гилле вместе с оберштурмбаннфюрером Гайслером выехали на командный пункт дивизии, чтобы протестовать против бессмысленного наступления при недостаточной поддержке и недостаточных средствах. Генерал Штайнер, который всегда был против наступления в долине, снова обратился с ходатайством к командиру 52-го армейского корпуса. Но командир корпуса настаивал: наступать на Сагопшин, провести перегруппировку и снова попытаться взять Сагопшин.

В 20.00 последовал новый приказ: в течение ночи 3-му батальону «Нордланд» принять участок сильно обескровленного 2-го батальона «Вестланд». Затем 3-му и 1-му батальонам «Нордланда» наступать, а двум батальонам «Вестланда» продвигаться по высотам южнее и севернее и исключать огонь и атаки противника с флангов.

В 20.00 9-я рота «Нордланд» на обратном склоне высот у Малгобека была сменена подразделениями 70-го гренадерского полка и переведена в район в 3 километрах северо-западнее Сагопшина. В 21.00 за ней последовали 10-я и 11-я роты полка «Нордланд». Атака, намеченная на 1.10, была хорошо подготовлена. Из-за огня противника с флангов снова была сделана ставка на утренний туман, и начало атаки перенесено на более раннее время.

В каждой роте была создана ударная группа. Всего шесть групп, которые должны были пробить дорогу идущим за ними ротам.

Первого октября 1942 года в 4.15 ударные группы пошли в атаку. Каждой из них командовал лучший унтер-офицер, а состояли они из храбрых и умелых людей. В каждой ударной группе — расчет тяжелого пулемета, который двигался немного позади. Удастся ли им на этот раз?

Все было продуманно и согласованно. Каждый знал свой путь и свою цель. Атака была рассчитана на утренний туман, ежедневно застилавший долину почти до полудня.

Справа бесшумно работали ударные группы 1-го батальона «Нордланд» — храбрые парни — немцы, датчане и норвежцы. Слева — финны из 3-го батальона. За ними, готовые рвануться вперед, ждали роты.

Всех тревожил один и тот же вопрос: «Удастся ли на этот раз?»

Но, казалось, все было против наступающих рот. Прямо перед позициями противника, в 50 метрах от Сагопшина, туман рассеялся слишком рано и вышло солнце. Мгновенно отворились врата преисподней. Начался ближний бой. Обороняющиеся открыли огонь. С высот загремели залпы батарей тяжелых орудий. Ударные группы, прокладчики дорог для рот, на слишком большом расстоянии от оборонительного рубежа оказались прижатыми огнем к земле. Каждое движение вызывало на себя бурю огня. Командир ударной группы третьей роты, отмеченный высокими наградами за храбрость унтершарфюрер Брокс погиб. Его люди залегли полукругом рядом с ним. Приблизительно то же самое было и с другими ударными группами. Оберфюрер фон Шольц приказал отойти на 1 километр к западу от Сагопшина, где можно было хоть как-то укрыться за складками местности. Большинству ударных групп пришлось оставаться под огнем тяжелой артиллерии целый день. И только с наступлением темноты им удалось отойти. Всю ночь Фриц фон Шольц не сомкнул глаз, организовывал оборудование нового оборонительного рубежа в трех километрах западнее Сагопшина. Сюда же отошли оба батальона полка «Вестланд». Таким образом был стабилизирован общий фронт, пересекавший долину. Затем 1-я рота 5-го саперного батальона СС снова вышла на прежние позиции, чтобы сдержать противника, который, возможно, пойдет в наступление 2 октября, и дать возможность оборудовать новые позиции.

Второго октября было относительно спокойно. В 10.00 оберфюрер фон Шольц был вызван для доклада своих дальнейших предложений на командный пункт дивизии. Фон Шольц решительно отклонил возможность продолжения дальнейших атак на Сагопшин до тех пор, пока не будет достаточной артиллерийской и авиационной поддержки. В качестве условия он потребовал исключить огонь с флангов. Он предложил начать наступление наименее пострадавшим 2-м батальоном «Нордланда» по южной гряде высот (Мусакай), если вообще так необходимо наступать. Генерал Штайнер одобрил этот план, но пока до 4 октября, когда с Западного Кавказа прибудет 1-й артиллерийский дивизион 5-го артиллерийского полка СС, поскольку уже ясно, что два артиллерийских дивизиона слишком слабы, чтобы одновременно исключить фланговый огонь и поддерживать наступление своих войск.

Но командир корпуса снова настаивал на наступлении! В 19.30 был получен приказ командира дивизии 2-му батальону «Нордланд» 3 октября наступать по высотам Мусакай.

Ночь прошла в подготовке к наступлению. Штурмбаннфюрер Штофферс и штурмбаннфюрер Мюленкамп, командные пункты которых находились на высотах южной стороны долины, договорились, что танковый батальон выделит 2-му батальону «Нордланд» для поддержки атаки четыре танка.

Рано утром 3 октября началось наступление 2-го батальона «Нордланд». В 8.00 батальон Штофферса стремительной атакой при поддержке четырех танков взял холм в 800 метрах севернее Кескема (и в 1500 метрах севернее Сагопшина). Подразделения советской 57-й стрелковой бригады были отброшены, было взято много пленных. На высоте было захвачено или уничтожено большое количество орудий и минометов. С этого холма советские войска огнем во фланг отражали все немецкие атаки на Сагопшин.

В то же время оставленная одна на старых немецких позициях 1-я рота 5-го саперного батальона СС под командованием оберштурмфюрера Ванхёфера отразила атаку советских войск на новую немецкую линию обороны.

Командир 52-го армейского корпуса устроил разнос командиру дивизии. Дивизия «Викинг» не овладела Сагопшином, и генерал Отт потребовал от Штайнера новый план продолжения наступления на Грозный. Штайнер сослался на то, что Малгобек является ключом, и, конечно, без овладения этим городом на господствующих высотах невозможно даже удержать теперешнюю передовую линию обороны в долине. Командир корпуса ответил: «Завтра с Западного Кавказа прибывает ваш полк «Германия», он и возьмет Малгобек». Теперь направление главного удара было перемещено с Сагопшина на Малгобек.

Третьего октября подъехали первые роты полка «Германия». С ними прибыл 1-й артиллерийский дивизион 5-го артиллерийского полка СС. До 5 октября 1-й и 2-й батальоны «Германии» сосредоточивались в районе высот западнее Малгобека.

Как это происходило, описывает командир танкового батальона «Викинг»:

«Танковый батальон, расположенный в долине в поперечных балках (большинство танков находилось в ремонте), привлекался для наступления на Малгобек. Это довольно трудное занятие, наступать по горным расселинам и голым, поросшим степной травой склонам. Танки на такой местности могут действовать только поодиночке, словно штурмовые орудия, вопреки основным принципам тактического применения танковых частей».

Четвертого октября штандартенфюрер Вагнер собрал всех командиров подразделений на своем полковом наблюдательном пункте, чтобы обсудить с ними план наступления. Боевой порядок: справа — 1-й, слева — 2-й батальоны «Германии». Правее 1-го батальона «Германии» — 2-й батальон «Нордланд», которого на южном фланге дивизии сменил прибывший с Западного Кавказа разведывательный батальон «Викинг». Слева от 2-го батальона «Германии» в наступлении должен был участвовать 70-й гренадерский полк 111-й пехотной дивизии. Атаку поддерживала 1-я рота танкового батальона «Викинг».

Пятого октября в 5.00 началась атака полка «Германия» на Малгобек. До растянувшегося по высотам городка предстояло пройти по гористой местности около 6 километров. Преодолели заграждения противника. Гренадерам оказывала поддержку 1-я танковая рота танкового батальона «Викинг». Бой шел за каждую балку в отдельности. Часть гренадеров сидела на танках. Справа от 1-го батальона «Германия» штурмбаннфюрера Дикмана шел 2-й батальон «Нордланд» и прикрывал фланг со стороны Сагопшина. Слева от 2-го батальона «Германия» штурмбаннфюрера Ерхеля наступал 70-й гренадерский полк полковника Троннира. Во время совещания попаданием русского 172-мм снаряда было убито и ранено семь офицеров танкового батальона. Радиостанция была разбита. Командир 1-й роты танкового батальона «Викинг» гауптштурмфюрер Шнабель убит. В 1-й танковой роте офицеров больше не было. Теперь ею командовал комапнитруппфюрер Гроскопф, который позже в танковом полку «Викинг» получит Рыцарский крест.

В 11.00 полк «Германия» находился в 500 метрах от Малгобека и ожидал согласованного налета пикирующих бомбардировщиков. Через 20 минут с запада появились 20 пикирующих бомбардировщиков, спикировали на цели в Малгобеке и сбросили бомбы.

Гренадеры снова атаковали с воодушевлением. Но тут опять ударила русская артиллерия. На позициях у Сагопшина ясно были видны вспышки залпов. Где-то горела цистерна с нефтью и окутывала город черно-коричневыми клубами дыма. Пехота повсюду вела ожесточенный бой. Постепенно сопротивление было сломлено. В 14.00 западный район Малгобека был взят. Измотанные роты занимали позиции охранения. Теперь уже было ясно, что растянутый, состоящий из нескольких отдельных кварталов город сразу взять не удастся.

Гауптштурмфюрер Ханс Дорр, командир 4-го батальона «Германия», заметил в своем дневнике, что первый день наступления обошелся полку «Германия» в 33 убитых и почти 200 раненых. Командованию дивизии стало ясно, что полк необходимо усилить, так как его 3-й батальон из-за опоздавшей смены до сих пор не прибыл с Западного Кавказа. Южный фронт между Кескемом и Нижним Курпом решили сократить и высвободить таким образом 3-й батальон полка «Нордланд».

Наступление продолжалось 6 октября в утреннем тумане. Медленно батальоны продвигались вперед и к полудню заняли восточный район Малгобека. Роты прошли еще около километра за его окраину в восточном направлении и перешли к обороне. В 15.00 в руки немцев попали большие малгобекские нефтяные склады. Нефтеносный район Малгобека поставлял хороший авиационный бензин.

Пока штурмовые роты окапывались, подтянулись фланги. На южном фланге 2-й батальон «Нордланд» отразил контратаку противника, поддержанную танками. На северном фланге подошел 70-й гренадерский полк.

Советы заметили грозившую им опасность и спешно перебросили резервы из районов Сагопшина и Эльхотова в район Вознесенской, чтобы остановить наступление «Викинга». Перегруппировки, которые сразу же следовали в качестве реакции противников на происходящее, ясно указывали на их слабость. И та, и другая сторона жонглировала последними батальонами.

В 2.30 7 октября 3-й батальон «Нордланд» был сменен на позиции у Кескема, ее принял 1-й батальон того же полка. В 13.00 3-й батальон «Нордланд» изготовился для наступления в восточном районе Малгобека. В тот день полк «Германия» предпринял попытку продвинуться дальше в направлении Вознесенской (на Военно-Грузинской дороге). Отметки высот здесь были еще выше. За каждую высоту пришлось вести бой. Роты взяли две, затем три высоты, но затем фронт продвижения остановился. Начались ежедневные кровопролитные бои, в ходе которых продвижения вперед или не было совсем, или оно было слишком незначительным.

Седьмого октября 1-ю танковую роту сменила 2-я оберштурмбаннфюрера Флюгеля. Командование 1-й принял унтерштурмфюрер Николусси-Лек. Унтерштурмфюрер Вайзе, начальник технической службы танкового батальона, эвакуировал все вышедшие из строя танки и передал их в ремонтно-восстановительную роту. К 10 октября в 1-й танковой роте снова было 10 танков.

Восьмого октября 1-й батальон «Германии» на правом фланге овладел господствующей высотой. Дальнейшая атака на «высоту Дикмана» потерпела неудачу. Справа подошел финский батальон, в журнале боевых действий которого записано:

«8.10.1942. 9.00. Батальон перешел в наступление. 11-я рота на левом фланге в ходе яростной атаки захватила господствующую высоту. По правому флангу батальона открыт сильный фланговый огонь со стороны кукурузного поля. Контратаке 4 танков противника не удалось сдержать натиск 9-й и 10-й рот. До наступления темноты роты находились на той же высоте и окапывались. Погибло 3 человека, 23 ранено, среди них — командир 10-й роты».

Ночью финский батальон продолжил наступление и приготовился к штурму господствующей высоты 701 в 2 километрах восточнее Малгобека. Эта высота расположена между Малгобеком и Вознесенской. С нее открывается вид на Военно-Грузинскую дорогу. Обе стороны придавали этой высоте большое значение. Она и укрепленный район у Вознесенской были последним оплотом на пути к находящимся в 60 километрах восточнее нефтяным промыслам Грозного, вожделенной цели немецких войск.

В это время 1-й батальон «Германии» сражался за так называемую «высоту Дикмана» и находящиеся рядом с ней высоты. Второй батальон того же полка, находящийся севернее, совместно с подразделениями 70-го гренадерского полка должен был принять участие в наступлении всего левого фланга 111-й пехотной дивизии в восточном направлении. А финский батальон в первый раз 9 октября пошел на приступ высоты 701, находившейся на стыке наступавших дивизий. Таким образом, высота 701 была в центре направления главного удара на Вознесенскую. Теперь, чтобы снова продолжить наступление на Грозный вдоль 70-километровой гряды высот, сначала необходимо было овладеть высотой 701.

Под командованием оберштурмфюрера Мюлингхауса были объединены 10-я и 11-я роты полка «Нордланд». В 7.00 9 октября подготовка к атаке была закончена. Штурмбаннфюрер Коллани отдал боевой приказ командирам рот. В 9.00 с четырьмя ранеными возвратилась отправленная на рассвете разведгруппа. Унтерштурмфюрер Поянлето, лесничий из Финляндии, доложил результаты разведки. Они не утешали: предстояло сначала пройти совершенно открытый трехсотметровый передний склон. Только после него начинался подъем на высоту 701, которая вся была покрыта полевыми укреплениями. Они дополнялись двусторонним фланкирующим огнем, который был особенно опасен при преодолении длинного переднего склона. В полдень Коллани доложил командиру полка «Германия», что атака приведет к слишком большим потерям. Для начала необходимо было исключить огонь с флангов. Командир полка согласился. Артиллерия должна будет особенно сильно накрыть своим огнем «высоту Дикмана».

В 13.50 артиллерия поставила дымовую завесу. Затем вперед пошли две роты батальона. Когда атакующие пробежали 300 метров, советские войска заметили их и открыли заградительный огонь из артиллерии, минометов и танков. Через такую стену огня пройти было невозможно. Командир полка приказал: «Перейти к обороне и окопаться!» Потери составили 3 убитых и 24 раненых. Ночью роты возвратились в исходное положение.

Третьему батальону «Нордланд» были приданы 24 сапера из 70-го гренадерского полка, которые должны были при повторной атаке уничтожать доты и танки. В 8.55 последовал мощный артиллерийский налет русских на исходный район. В результате погибли два офицера и девять солдат. Разведка доложила, что на «высоте Дикмана» находятся шесть танков противника, а на высоте 701 — два. Противник ожидал новой атаки, артиллерия его вела нервный огонь. В 9.45 в результате прямого попадания погибли передовые артиллерийские наблюдатели 1-й батареи 5-го артиллерийского полка СС и 607-го артиллерийского полка. Несмотря на это, в 9.05 финский батальон пошел в атаку, но снова далеко продвинуться ему не удалось. В 10.00 свежая советская 9-я стрелковая бригада с востока и с юго-востока перешла в контратаку, ее поддерживали 12 танков. Сложилась опасная обстановка. Главную тяжесть пришлось вынести 2-му батальону «Германии» на северном фланге. В 16.45 бой наконец стих. Сплошной фронт удалось удержать. Потери финского батальона составили 4 убитых, 24 раненых, среди них — 5 офицеров.

С 11 по 14 октября шли тяжелейшие оборонительные бои. Инициатива перешла к советским войскам. Немецкие батальоны, стоявшие дугой перед высотой 701, таяли. Первая рота танкового батальона «Викинг» снова сменила 2-ю и поддерживала оборонительный бой гренадеров. За эти четыре дня 3-й батальон «Нордланд» потерял еще 7 человек убитыми и 17 ранеными. Такие же потери были в 1-м и 2-м батальонах «Германии». Численность рот сократилась до взвода.

Наконец, с Западного Кавказа прибыл 3-й батальон «Германии» гауптштурмфюрера Хака. Его численность составляла почти столько же, сколько и потери, понесенные первыми двумя батальонами. Поэтому полку «Германия» нарастить силы так и не удалось. Третий батальон поротно был переведен на длинный, уходивший назад северный фланг, на стыке со 111-й пехотной дивизией.

Чтобы продвинуть вперед правый фланг 111-й пехотной дивизии, 11 октября к ней на усиление был отправлен 2-й батальон 4-го танкового полка 13-й танковой дивизии. В 4.00 14 октября батальон начал атаку вместе со 111-й пехотной дивизией. При поддержке танков после ожесточенного боя удалось овладеть высотой 478,9, но атака находящейся севернее высоты 390,9 захлебнулась. Справа была установлена связь с полком «Германия», которому удалось овладеть высотой на стыке. Второй батальон 4-го танкового полка подбил 4 английских танка «Марк III». Немецкие потери составили: один офицер погиб, двое ранены, один танк типа III — не подлежал восстановлению, 11 танков выведены из строя в связи с повреждениями огнем противника или из-за технических неполадок. При этом особенно дали себя знать перегрузки двигателей танков при действиях в гористой местности.

А тем временем советская 9-я стрелковая бригада истекла кровью перед немецкими оборонительными позициями у высоты 701. Время для немецкой контратаки пришло. В ночь на 15 октября провели перегруппировку, приготовилась и 1-я рота танкового батальона.

Пятнадцатого октября последовала атака двух боевых групп: батальона Дикмана и Никеля (из 70-го гренадерского полка) с 9-й ротой полка «Германия», при поддержке четырех батарей реактивных минометов и четырех штурмовых орудий 191-й бригады штурмовых орудий и саперной роты 70-го гренадерского полка. Она началась в 7.00, группы пошли на высоты 694 и 701. После небольшого продвижения атака была остановлена сильным огнем противника. Чтобы исключить неприятный фланговый огонь со стороны колхоза, в 16.25 в атаку на него был направлен финский батальон. В 17.30 атака 9-й роты полка «Нордланд» на фланге захлебнулась. Противник попытался ее обойти. Оберштурмфюрер Паллеше отдал роте приказ вернуться на исходные позиции. Эта атака стоила финскому батальону 13 убитых и 16 раненых. Приблизительно такие же потери понесли батальоны Дикмана и Никеля.

Шестнадцатого октября подошли пять танков 1-й роты танкового батальона, которые должны были поддержать атаку 3-го батальона «Нордланд» на высоту 701. На этот раз решили идти без артиллерийской подготовки.

В 17.30, необычное для атаки время, батальон с такой скоростью рванулся за танками, что у противника началась паника и совершенно не осталось времени для прицельного огня. Эта атака напоминает молниеносный штурм Линейной. В 18.00, через полчаса, высота 701 оказалась в руках финнов. Контратака танков противника была отражена огнем немецких танков с высоты. Было захвачено 80 пленных, 5 противотанковых пушек и большое количество стрелкового оружия. В батальоне было двое убитых и 16 раненых. Справа и слева 1-й и 2-й батальоны «Германии» взяли высоты на флангах и выровняли линию фронта. В течение семи дней шли бои за высоту 701, пока она не была взята финским батальоном, но советское командование было этим недовольно.

Как складывались события 17 октября 1942 года, рассказывает журнал боевых действий 3-го батальона «Нордланд»:

«3.00. Ординарец направлен за 25 солдатами пополнения из обоза.

5.00. Сильная атака противника на высоту 701. Густой туман (видимость 30 метров) позволил противнику приблизиться на короткое расстояние.

5.15. Командиры 9-й роты (оберштурмфюрер Паллеше) и 11-й роты (оберштурмфюрер Мюлингхаус) тяжело ранены (оба от полученных ран скончались). Командир ротной группы унтершарфюрер Зальман убит. Передовой наблюдатель 11-й батареи 5-го артиллерийского полка СС ранен. У передового наблюдателя 3-й батареи связи нет. Связь наладил радист батальона, он же вызвал заградительный огонь. Адъютант батальона унтерштурмфюрер Эртель принял командование 9-й ротой. Бой ведется ручными гранатами.

7.00. На правом фланге русские подошли на 20 метров. Два наших танка пошли в контратаку.

7.30. Наш артиллерийский и минометный огонь заставил противника залечь вблизи от наших позиций. Бой с помощью ручных гранат продолжается.

7.35. Подошли 25 солдат пополнения, закрывшие образовавшиеся бреши.

8.00. Русская атака отбита ручными гранатами. 14.00. Русские снова атакуют силами до 300 человек.

14.02. Вызван заградительный огонь всех видов оружия. Атаку поддерживают четыре танка противника.

14.30. Пять наших танков контратаковали и подбили два танка противника.

14.45. По нашим позициям открыт сильный огонь из стрелкового оружия, минометов и противотанковых пушек.

15.15. Слышны голоса комиссаров, поднимающих русских в атаку.

16.35. Взятая вчера высота 701 с позициями и бетонными дотами, несмотря на сильные атаки противника, осталась в наших руках. Захвачено в плен 22 человека из 337-й стрелковой дивизии (из 1127-го и 1129-го полков). Оба полка атаковали наши позиции в течение дня. Наши потери: 11 убитых и 36 раненых».

После относительно спокойного 18 октября на следующий день бои разгорелись с новой силой. О них в журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» говорилось следующее:

«12.00. Противник начинает атаку силами 300—400 человек.

12.03. Вызван заградительный огонь.

12.35. На левом фланге противник приблизился на расстояние 50 метров и залег.

12.50. Погиб передовой артиллерийский наблюдатель 5-й батареи 5-го артиллерийского полка СС. Полковое отделение связи артиллерии с пехотой продолжало корректировать огонь артиллерии.

13.10. Три наших танка два раза переходили в контратаку.

13.30. Наступающий противник остановлен в 100 метрах от переднего края.

15.35. Русские снова перешли в атаку.

16.15. Дело решили ручные гранаты. Противник понес большие потери. Все атаки отбиты. Высота 701 прочно удерживается. Захвачено 19 пленных.

22.15. Батальон сменен на позициях 1-м батальоном полка «Германия»».

Еще в течение двух дней советские войска пытались отбить высоту 701, но 1-й батальон полка «Германия» отразил все атаки. Немногие исправные танки танкового батальона «Викинг» вынуждены были снова и снова вступать в бой. В Малгобеке танковый батальон «Викинг» уже оборудовал себе зимние квартиры. Над восстановлением поврежденных танков неустанно работала ремонтно-восстановительная рота ремонтного мастера Вайзе.

В полосе дивизии регулярно проводилась взаимная смена подразделений на передовой. Оборонительные позиции улучшались, оборудовались новые отсечные позиции. Войска готовились к зиме. Полоса дивизии «Викинг» слева граничила с полосой 111-й пехотной дивизии севернее Малгобек I, проходила через гористую местность с высотой 701, потом дугой поворачивала к югу, пересекала долину в 4 километрах западнее Сагопшина и дальше шла по высотам Мусакай до отметки в 4 километрах восточнее Верхнего Курпа, где был стык с 370-й пехотной дивизией.

Двадцатого октября 1942 года генерал войск СС Штайнер был вызван к командующему 1-й танковой армией в Пятигорск для доклада генерал-полковнику фон Клейсту и прибывшему туда начальнику генерального штаба сухопутных войск (ОКХ) генералу Цайтцлеру. Штайнер дал ясно понять, что с имеющимися в распоряжении силами дальнейшее наступление из района Малгобека невозможно. Было очевидно, что выигрыш территории необходимо оплачивать слишком большими жертвами. Он отклонил возможность дальнейших атак, так как чувствовал себя особо ответственным перед немецким командованием и финским народом за сохранение финского добровольческого батальона войск СС (3-й батальон полка «Нордланд»). Остальные участники совещания не смогли не прислушаться к аргументам Штайнера, и их напор наконец ослаб.

Уже через день, 21 октября 1942 года, начались перегруппировки для проведения новой операции. Третий танковый корпус должен был снова попытаться прорвать русский фронт в треугольнике Баксан — Терек и овладеть Орджоникидзе. Для этого были подготовлены 13-я и 23-я танковые дивизии. С 21 по 23 октября 13-ю танковую необходимо было сменить на рубеже Эльхотово, Верхний Акбаш и перебросить в район Арик, «Поле надежд». Участок этой дивизии принимала 370-я пехотная дивизия, переместившая для этого свои части на запад. Ширина полосы дивизии «Викинг» увеличилась, так как она приняла позиции 370-й пехотной дивизии по обе стороны Верхнего Курпа.

В ходе наступления 3-го танкового корпуса советское командование было вынуждено ослабить свой фронт в излучине Терека и подвести резервы на участок фронта под Орджоникидзе. В районе Малгобека атаки прекратились, фронт застыл.

В это время в мотопехотной дивизии СС «Викинг» произошли кадровые изменения. Полк «Вестланд» принял штурмбаннфюрер Полевач, его прежний 1-й батальон полка «Нордланд» принял штурмбаннфюрер Ломанн. Оберфюрер Фриц фон Шольц был переведен на северный участок восточного фронта, где принял латвийскую бригаду. Новым командиром полка «Нордланд» стал оберштурмбаннфюрер Ёрхель. Второй батальон полка «Германия» принял гауптштурмфюрер Май.

ОБОРОНА В ВЫСОКОГОРЬЕ

В горы приходит зима — Сражение на Эльбрусе — Самая высокая огневая позиция артиллерии во Второй мировой войне — В горы было необходимо нести все — Тяжкий труд врачей и санитаров

В середине сентября в высокогорье пришла зима. Все боевые действия вынужденно прекратились. Оборону можно было вести существенно меньшими силами, которые сосредоточивались на перевалах и в проходах. В связи с этим 49-й горнострелковый корпус был снят с Главного Хребта и освободившиеся силы были направлены маршем в направлении на Майкоп для участия во втором наступлении на Туапсе. Батальоны 1-й и 4-й горнострелковых дивизий были объединены в дивизионную группу под командованием генерала Ланца, получившую название по его фамилии. Группа Ланца действовала на Понтийском Кавказе, где зима наступала восемью неделями позже, слева от 44-го егерского корпуса.

На 180-километровом высокогорном фронте от каждой горнострелковой дивизии осталось по одному полку. С наступлением зимы обороняющиеся силы в высокогорье были снова уменьшены. Эти силы были объединены под командованием полковника Ле-Сюра.

Позиции горных егерей располагались на высотах от 2 до 4 тысяч метров. Граница лесов проходит по высоте 1800 метров. Северные склоны гор резко обрываются, южные склоны — более покаты. Линия фронта проходила по пикам, скалистым гребням, ущельям, ледникам и осыпям. Самыми высокогорными позициями немцев были: Кара-Кайа (3893 м), Аксаут (3908 м), на перевале Аманаус на Белала-Кайа (3919 м), Домбай-Ульгене (3915 м) и Нахарском перевале с Гвандрой (3988 м). Эльбрусская гостиница и вершина Эльбруса оставались в руках немцев. У Эльбрусской гостиницы на высоте 4300 метров были оборудованы самые высокие позиции в немецкой военной истории. Под Азау-Баши на высоте около 3800 метров находилась вторая по высоте артиллерийская позиция в немецкой военной истории (самая высокая была во время Первой мировой войны на вершине Кёнигсшпице в Южном Тироле).

Самый необычный бой Второй мировой войны проходил 27—28 сентября на высоте 4000 метров в районе Эльбруса. О нем рассказывал командир участка майор Ханс Майр.

«Командный пункт на Эльбрусском участке. 27.9.1942 года в 17.00 получены донесения о событиях за день с опорных пунктов «Аист», «Тракторная дорога», «Кругозор», «Вершина скалы», «Чипер-Азау», «Перевал Азау» и «Перевал Хотю-Тау». Почти из всех донесений следовало, что противник в течение дня во многих местах пытался подняться из долины Баксана, но был отброшен огнем. Предполагается наступление противника. Для его заблаговременного обнаружения со всех позиций выделены посты прослушивания.

После редкой игры красок на окружающих горах, восточной и западной вершинах Эльбруса, Донгус-Оруне и Ушбе сумерки опустились на Высокогорный Кавказ. В последних лучах закатного солнца снежные поля сверкали и переливались всеми цветами радуги.

В 21 час внезапно по немецким позициям был открыт огонь противника, который зацепил и командный пункт, расположенный в метеорологической станции над Эльбрусской гостиницей. Сигнал тревоги был передан на все позиции и опорные пункты. «На «Тракторной дороге», на «Красном плато» и на «Кругозоре» противник под прикрытием пулеметного и минометного огня приближался к нашим позициям, но залег под огнем немецких пулеметов и минометов. Казалось немыслимым, что противник ночью попытается просочиться через разломы ледника Азау.

Следовали многократные повторения сосредоточенного огня противника по отдельным опорным пунктам, но атаки пехоты не было. Мы прекратили огонь, чтобы поберечь боеприпасы. Мы не могли себе позволить тратить патроны из-за трудностей с транспортом. Около 23 часов огонь противника начал стихать, а потом и совсем смолк. Я не находил покоя. Что бы мог означать этот вечерний фейерверк?

В 4.00 в предутренних сумерках раздались немецкие пулеметные очереди из «Аистиного гнезда», самого высокого поста охранения у восточного склона Эльбруса на отметке 4800 метров. Тревога! Немыслимое свершилось. Ночью противник с севера поднялся по ледниковому завалу и попытался сверху обойти наши позиции у Эльбрусской гостиницы. Все резервы на позиции! В 200 метрах перед опорным пунктом «Гнездо Аиста» атакующий противник укрылся в расселине ледника, и достать его нашим вооружением было невозможно. Наша горная пушка образца 36 из-за небольшого расстояния на нужный угол не наводилась. Наш взвод легких пехотных орудий находился на позиции у метеостанции, имел только одно исправное орудие, да и то после первых выстрелов вышло из строя из-за поломки тормоза отката. Тем временем русские вели огонь из минометов. Где-то у них должен был находиться хороший наблюдатель, потому что мины ложились очень хорошо. Боеприпасов они не жалели. Теперь и мы открыли минометный огонь.

Снова усилился огонь из стрелкового оружия. Советские солдаты вышли из расселины и расположились широкой цепью. Одетые в маскхалаты, они едва были различимы в утренних сумерках. Наконец рассвело. Чтобы сэкономить боеприпасы, мы прекратили огонь. Бой вели только снайперы. Как только над кромкой льда показывалась голова, с нашей стороны звучал выстрел. Мы оценили, что противника здесь было до роты. Цели его были нам не ясны, к тому же на всех других участках было спокойно. И артиллерия противника не вела огонь из долины Баксана и с седловины Донгус-Орун.

К 5.00 наш ударный отряд, пройдя по леднику, через расселины и обрывы, зашел в тыл противнику. Атака впадины в леднике, где засели русские, была чревата большими потерями, и ее пришлось отменить. Ударный отряд получил задание отрезать противнику пути отхода. Один из русских добровольных помощников (хиви), находившихся у нас на службе, получил задание как можно ближе подобраться к русским и предложить им сдаться в плен. Но успех был незначительный. Хиви возвратился с двумя ранеными русскими. Из их допроса следовало, что нам противостоит группа опытных альпинистов из 100 человек под командованием старшего лейтенанта и комиссара. Двадцать человек из них уже погибли и 20 — ранены.

К ледниковой впадине подошел второй ударный отряд. Снова хиви потребовал у советской группы сдаться. Затем наши минометы открыли огонь по впадине. Затем последовала атака двух ударных групп. В плен было взято 57 русских. Среди них был командир — старший лейтенант, до войны работавший проводником на Эльбрусе. Его ранил комиссар. Сам же комиссар покончил жизнь самоубийством перед атакой немцев, так как понял безвыходность положения.

Задача группы противника состояла в том, чтобы овладеть Эльбрусской гостиницей. В течение трех ночей она с севера поднималась на восточную вершину Эльбруса, дни пережидала в расселинах и разломах. Ее солдаты были вооружены автоматическим оружием. Атака на Эльбрусскую гостиницу должна была начаться 27 сентября в 23.00. Однако непредвиденные трудности при переходе через ледниковый разлом настолько замедлили продвижение, что атаку удалось начать только 28 сентября в 4.00.

Во второй половине дня над немецкими позициями начали кружить советские самолеты, тщетно искавшие свою боевую группу. Над метеостанцией продолжал развеваться немецкий флаг».

После холодных сырых туманных и дождливых дней в первой половине октября на некоторое время установилась ясная солнечная погода. Тринадцатого октября ударил мороз и начались снегопады. Через пять дней высота снежного покрова на перевалах достигла 80 сантиметров. К концу октября высота снега достигла двух метров. Метели и новые снегопады местами наметали сугробы до четырех метров высотой. И это еще не предел! Постоянно с Черного моря ветер приносил темные облака влажного воздуха, опускавшегося танцующими белыми хлопьями на горные хребты и ущелья. Сходили лавины, и горы снега с грохотом обрушивались в ущелья.

Возникшие с наступлением зимы трудности казались непреодолимыми, но из них удавалось выходить благодаря всем солдатам высокогорного фронта. Это относилось к обеим сторонам.

К началу октября с учетом местности были оборудованы прочные зимние позиции, которые, естественно, располагались на перевалах и на путях к ним. Вся оборона основывалась на главных опорных пунктах, соединенных мелкими позициями. Сплошного горного фронта, как в Первую мировую войну, не было, да и нельзя было бы его создать из-за нехватки сил. Сначала оборудовались огневые точки и мелкие позиции в случайных развалах каменных глыб, скальных нишах или расселинах. В стороне для ночлега и отдыха ставили палатки, которые затем обкладывали валом из камней и создавали таким образом больше защищенного пространства. Артиллерийские наблюдатели тоже оборудовали свои наблюдательные пункты. Но чаще всего тяжелое вооружение применялось прямо с передовой, чтобы иметь возможность прикрывать огнем с господствующих позиций все подступы. Часто позиции выбирались таким образом, чтобы выстрелом можно было вызвать сход лавины. Так размещались тяжелые пулеметы и минометы. Палатки вскоре были заменены каменными убежищами, стены которых складывали из камней, а крышу перекрывали бревнами и плоскими камнями. На такой высоте дерево было редкостью, так как граница леса проходила значительно ниже. С наступлением холодов строили отапливаемые убежища. Ставили большие сборные хижины на 20—30 человек. Их в полосе леса изготавливали саперы, доставляли на горные позиции и там собирали. Одна такая хижина состояла приблизительно из 400 единиц груза.

Из этого рассказа каждый себе может представить, что все необходимое для боев и для жизни горных егерей нужно было доставлять в горы: боеприпасы и продовольствие, печи и топливо. Часто вьючных животных для этого использовать было нельзя. Тогда оставался только человек, который все должен был затаскивать вверх на себе.

Горные саперы были у горных егерей мастерами на все руки: они прокладывали дороги, строили мосты, сборные домики, печи и сани. К этому стоит прибавить в начальный период строительство оборонительных рубежей. Иногда приходилось взрывами пробивать в скалах узкие соединительные тропы.

Не менее важные задачи были у радистов и телефонистов. Надежная связь в горной войне — важное условие успешной обороны. Часто приходилось поддерживать связь с помощью флажков, световых сигналов и мегафонов.

В военно-исторических книгах редко, а может быть, и совсем не пишут о врачах и санитарах, хотя они заслужили особого упоминания. Если впереди в бою солдаты шли на смерть, то врачи и санитары боролись за жизнь раненых. Даже самый огромный памятник в честь этих людей покажется ничтожным. Вот что говорил по этому поводу один из раненых — ефрейтор Цех из 4-й горнострелковой дивизии:

«В конце сентября разгорелись бои в ущелье Уруштен и Малая Лаба (на правом фланге 4-й горнострелковой дивизии). Русские потеснили наше слабое охранение на север и взятием Умпырского перевала попытались отрезать коммуникации 4-й горнострелковой дивизии. Подразделения 91-го горнострелкового полка, 94-го горно-вьючного артиллерийского дивизиона и 94-го полевого запасного батальона были направлены в контратаку, чтобы снова отбросить русских за перевал Псешхо и Айшхо. Нам удалось отбросить противника, но перевалы остались у него в руках. Мы заняли оборонительные позиции севернее перевала. Бои продолжались с 1 по 10 октября 1942 года.

Восьмого октября на перевале Уруштен меня ранили. Около шести часов вечера отрикошетившая пуля разорвала мне правое бедро. Я сам наложил себе повязку. Потом товарищи на плащ-палатке спустили со скалы вниз. Затем меня три часа несли вниз по узкой горной тропе, при этом приходилось снова и снова перебираться через еще не разобранные лесные завалы. В сборном домике я получил укол противостолбнячной сыворотки. На следующий день в 7.00 была собрана партия из 14 тяжелораненых. На носилках из подручных средств — шестов и брезента русские военнопленные и двое немецких сопровождающих 15 часов несли нас через опорный пункт «Шалаш Вебера» (между долинами Уруштен и Малая Лаба) в «М 1» (главный перевязочный пункт в долине Малой Лабы). Там на носилках при свете карбидной лампы мне ампутировали правую ногу. Через день прилетел «физелер-шторх», но приземлиться на смог. В полдень 11 октября меня и еще шестерых товарищей понесли семичасовым маршем на опорный пункт U (в 7 километрах севернее долины Малая Лаба). На следующий день после 10-часового марша (10 километров) нас почти донесли до опорного пункта «М» (Кировский, у впадения Уруштена в Малую Лабу), где у начала дороги в вечерних сумерках нас ожидали санитарные машины, доставившие нас в полевой госпиталь».

Когда был ранен ефрейтор Цех, как раз в ущелье Уруштен начиналась зима. Уход за ранеными и их эвакуация с приходом зимы становились еще труднее. В ход пошли волокуши, лыжи, а на дорогах — сани.

В конце декабря на фронте в высокогорье (в группе Ле-Сюра) еще действовали (с востока на запад): 99-й горнострелковый полк (без 1-го батальона, выделенного в состав 1-й танковой армии), 94-й полевой запасный батальон, 2-й высокогорный батальон, 94-й горно-вьючный артиллерийский дивизион, 1-й артиллерийский дивизион 79-го горно-вьючного артиллерийского полка и 2-й артиллерийский дивизион 94-го горновьючного артиллерийского полка.

Горные егеря этих частей смогли не только воевать с противником, но и противостоять природным условиям. Это они доказали зимой на Главном Кавказском хребте.

ВТОРОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ТУАПСЕ

Надвигается зима — Туннельная высота пала — Пикирующие бомбардировщики вместо горной артиллерии — Шаумян — Бои за Оплепен — Кровь и пот заливают Семашко — Великая гибель лошадей

В начале сентября передовые части 49-го горнострелкового корпуса отошли на перевалы Главного Кавказского хребта, чтобы перейти там к обороне. Бои оцепенели на морозе и в снегу. На основе этих ежегодно повторяющихся изменений погоды немецкое командование разработало новый план:

1. Главный хребет можно оборонять малыми силами.

2. Поэтому половину войск 49-го горнострелкового корпуса можно освободить для прорыва на Туапсе.

3. Прорыв осуществить через Понтийский (Лесной) Кавказ, где зима наступает восемью неделями позже.

До конца сентября поставленных целей достичь не удалось. На высокогорье 49-й горнострелковый корпус вынужден был перейти к обороне. На Понтийском Кавказе 44-й егерский корпус был остановлен на пути к Туапсе. Не лучше обстояли дела на правом фланге 17-й армии. А время не ждало! На высокогорных перевалах уже наступала зима.

Бросив во многие места понемногу сил, прыжок через горный хребет совершить не удалось. Гитлер искал виновных. Вынужден был уйти в отставку командующий группой армий «А» фельдмаршал Лист, так как отказался продолжать наступательные операции такими малыми силами. А тем временем итальянский альпийский корпус, который предусматривалось применить на Кавказе, маршировал на Сталинград.

Теперь предстояло снова наступать на Туапсе, но большими силами. Для этого из 1-й и 4-й горнострелковых дивизий была создана дивизия «Ланца», которая после включения ее в 44-й егерский корпус должна была действовать на его левом фланге.

Четырнадцатого сентября командир 49-го горнострелкового корпуса был вызван в Винницу для разъяснения нового плана. Гитлер спросил генерала Конрада: «Когда вы сможете наступать южнее Майкопа на левом фланге 44-го егерского корпуса?»

Генерал Конрад знал, что его части уже отводятся с горного фронта, и ответил: «Приблизительно 1 октября».

Гитлер, теперь уже попавший в цейтнот, возразил: «Для меня это слишком поздно, я думаю, что 25 сентября!»

В последующие дни маршевые группы дивизии «Ланц» двигались по направлению к городу Майкоп. Из Крыма прибыла маршем франконская 46-я пехотная дивизия и сменила части дивизии «Викинг» и 97-й егерской дивизии в районе к югу от Апшеронской и в долине Пшеха. 97-я егерская дивизия приблизилась к дороге через перевал на Туапсе. Западнее дороги на Туапсе совершал перегруппировку 57-й танковый корпус и сосредоточивал силы 198-й пехотной дивизии в районе южнее Горячий Ключ. Сюда же подтягивались части 125-й пехотной дивизии, находившиеся западнее. Словацкая моторизованная дивизия, обеспечивавшая фланги и охранение дороги Асфальтовая — Горячий Ключ, должна была тоже принять участие в наступлении.

После того как были заняты исходные районы, оперативное построение приняло следующий вид:

1. На правом фланге (западном): 57-й танковый корпус с частями 125-й, 198-й пехотных и словацкой моторизованной дивизий. Эти силы обеспечивали правый фланг наступательной группировки, а затем должны были поддержать наступление 44-го егерского корпуса.

2. Центр: 44-й егерский корпус со 101-й егерской дивизией на правом фланге и 97-й егерской дивизией — на левом. Этот корпус должен был наступать по обе стороны дороги на Туапсе.

3. Левый фланг (восточный): 49-й горнострелковый корпус с горнострелковой дивизией «Ланц» и 46-й пехотной дивизией. В задачу 46-й пехотной дивизии входило обеспечение левого фланга и продвижение за наступающей группировкой. Горнострелковая дивизия «Ланц» должна была из района Нефтяной наступать через гору Гунай на Гойтх и Индюк и открыть путь к прибрежной дороге фланговым ударом.

Рассмотрим из плана наступления наиболее подробно задачу горнострелковой дивизии «Ланц», определенную оперативным построением, утвержденным 27.9.1942.

Насколько утопичной была эта задача, если принять во внимание труднодоступную горно-лесистую местность, предусмотренную заранее недостаточную поддержку с воздуха и чрезвычайно плохие возможности снабжения, показывает следующий боевой состав:

98-й горнострелковый полк с 1-м, 2-м батальонами и 3-м батальоном 98-го полка;

13-й горнострелковый полк со 2-м батальоном и 3-м батальоном 13-го полка;

79-й горно-вьючный артиллерийский полк со 2-м артиллерийским дивизионом, 3-м артиллерийским дивизионом 79-го горного артиллерийского полка и 4-м артиллерийским дивизионом 94-го горного артиллерийского полка;

Группа Зоммера с 4-м артиллерийским дивизионом 79-го горного артиллерийского полка и 4-м артиллерийским дивизионом 94-го горного артиллерийского полка;

48-й саперный батальон (Герцога).

Эти силы дополнялись в течение последующих недель постоянно менявшими подчиненность батальонами 46-й пехотной дивизии и 3-м артиллерийским дивизионом 114-го артиллерийского полка.

С этими худосочными силами в последующее время предстояло захватить полосу шириной по крайней мере 25 километров (Гойтх, Оплепен), а местами 32 километра (Шаумян, Оплепен) на местности, поросшей вековым непроходимым лесом, а потом удерживать ее в обороне.

Сведущие люди с самого начала скептически оценили перспективы этой операции. Отрицательный опыт Абхазского Кавказа сделал их пессимистами.

Немецкие перегруппировки остались незамеченными. Двухфюзеляжные «фокке-вульфы» каждый день вели разведку над территорией противника.

С русской стороны Черноморская группа Закавказского фронта под командованием генерала И.Е. Петрова наращивала свою оборону. 18-я армия на направлении ожидавшегося главного удара и 56-я армия у Горячего Ключа готовили резервы. К этому времени, не в последнюю очередь благодаря жестким действиям Ставки и Центрального Комитета ВКП(б), были преодолены отступательные настроения и усталость от войны, а вся оборона Кавказа реорганизована. Как из-под земли появлялись все новые и новые соединения. Ключ обороны Кавказа лежал на дороге в Туапсе. Обе стороны сосредоточили здесь основные свои усилия.

В 9.00 23 сентября началось большое осеннее наступление на Туапсе, готовившееся под кодовым наименованием «Аттика». Левофланговый полк 125-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Шнекенбургера (419-й гренадерский полк с приданным 1-м батальоном 326-го полка 198-й пехотной дивизии) после интенсивной огневой подготовки овладел господствующей Лысой горой (отметка 451) южнее Горячего Ключа и создал условия для наступления по долине Псекупс в южном направлении на Шаумян.

Двадцать четвертого сентября батальоны баден-вюртембергской 198-й пехотной дивизии из района южнее Горячий Ключ перешли в наступление в качестве главной ударной силы. К вечеру 308-й и 305-й полки достигли гребня высот по обе стороны от Осунаво и отбросили оттуда противника.

На 25 сентября командир дивизии генерал-майор Мюллер поставил командирам полков 198-й пехотной дивизии ясные задачи:

«Наступать: 308-му гренадерскому полку — на правом фланге, 305-му гренадерскому полку — в центре, 326-му гренадерскому полку на левом фланге, подняться на гору Попова Спина и овладеть деревней Безымянное. По долине Псекупс наступает 419-й гренадерский полк».

В ходе' стремительной атаки полки вышли к подножью Поповой Спины, но здесь оказалась прочная оборона противника. На покрытых лесом склонах горы разгорелся ближний бой, переходивший в рукопашные. Атаку поддерживали штурмовые орудия, но они не всегда могли преодолевать естественные препятствия. Вечером 308 и 305-й гренадерские полки стояли на Поповой Спине, левофланговый 326-й полк был остановлен у господствующей высоты 514,2. Высота была ключевой на пути к цели наступления — Безымянное.

Двадцать шестого сентября наступление было продолжено. Прилетели немецкие бомбардировщики, которым указывали цели дымовые снаряды артиллерии и офицеры связи ВВС. Лес гудел от разрывов бомб и огня бортового вооружения. В хорошо замаскированных дотах оборонялась 395-я стрелковая дивизия. На некоторых участках она переходила в контратаки. Бои на высоте 514,2 продолжались 27 и 28 сентября, затем ее наконец удалось взять. Из района южнее Кутайской подошла словацкая моторизованная дивизия и соединилась со 198-й пехотной дивизией, которая в это время вела бой за деревню Хатыпс.

Двадцать девятого сентября последовала атака боевой группы Фазеля (198 пд) на Безымянное. Боевая группа состояла из трех штурмовых орудий, саперной роты и противотанковой роты. Атаку проводили во взаимодействии с 419-м полком 125-й пехотной дивизии, наступавшим непосредственно по долине, ее поддерживала только 11-я батарея 235-го артиллерийского полка с огневых позиций южнее Горячего Ключа. Один из артиллеристов в «Истории 198-й пехотной дивизии» вспоминал:

«С нашего дерева на Поповой Спине мы точно могли рассмотреть солдат 308-го, как они с северо-запада под прикрытием крутого берега Псекупса подходят к Безымянному. Группа Фазеля выкатила вперед свои противотанковые пушки. Стрелковые группы задержались. Расчеты тяжелых пулеметов заняли позицию в прибрежном кустарнике. Затем стрелки проскользнули через кустарник и пошли на штурм поселка. Там было полно русских, они ставили на позиции пулеметы «Максим». Начался бой, и казалось, что наша атака захлебывается от огня противника. Но тут русских с востока охватил 421-й гренадерский полк, и среди них началось замешательство. К этому времени уже были готовы к бою наши тяжелые полевые гаубицы. Верны ли данные для стрельбы? Одна ошибка в расчетах, и снаряд попадет в своих или в наблюдательный пункт, так что лучше бы был перелет. «Второе орудие, огонь!» — сердце подскочило к горлу и готово было выпрыгнуть. Через сорок секунд наш первый «чемодан» просвистел над нашими головами в долину. Накрытие. «Внимание, залп!» — огонь, пыль и дым в южной части деревни. «Перевести огонь на сто метров вперед! Вся батарея, четыре группы!» Чуть позже — в деревне и за деревней — огневой вал. Наши гренадеры использовали замешательство противника и пошли на приступ. Последующие залпы полностью сломили сопротивление. Русские побежали назад, за ними следовали разрывы наших снарядов. К вечеру Безымянное было в наших руках».

Тридцатого сентября должна была пасть гора Фонарь, создававшая угрозу захваченному населенному пункту с фланга. В 11.30 пикирующие бомбардировщики атаковали высоту. Бомбардировщики нанесли удар по обозначенным дымом целям. Передовые подразделения 305-го полка пустили ракеты в знак благодарности. С северо-востока подошел 326-й гренадерский полк. Гора Фонарь превратилась в извергающийся вулкан. В 14.35 командир 326-го гренадерского полка доложил: «Гора Фонарь — в наших руках!»

В тот же день 308-й гренадерский полк из района Безымянное в ходе наступления по долине Псекупс взял высоту 326,4, а вечером — деревню Фанагорийское. Части армейской и дивизионной артиллерии продвигались за ним и заняли огневые позиции в районе Безымянное.

День 1 октября прошел под знаком ожесточенных контратак. Полки 198-й пехотной дивизии перешли к обороне. 421-й гренадерский полк подошел к Фанагорийскому. Так развивалось наступление в полосе 57-го танкового корпуса.

А теперь обратимся к 44-му егерскому корпусу, находившемуся на дороге в Туапсе.

Баден-вюртембергская 101-я егерская дивизия к началу наступления находилась в районе Хадыженской. Она была усилена 72-м гренадерским полком 46-й пехотной дивизии.

Баварская 97-я егерская дивизия, которую 22 сентября в районе Нефтегорска сменила горнострелковая дивизия «Ланц», передвинулась западнее. Обе эти дивизии должны были в тесном взаимодействии наступать вдоль дороги.

Наступление 44-го егерского корпуса началось 25 сентября после огневой подготовки.

101-я егерская дивизия, которая наступала (справа налево) 229-м егерским полком (с заслуженным батальоном 500-го полка), 72-м гренадерским полком (46-й пехотной дивизии) и с выступа фронта в Папоротном 228-м егерским полком, должна была сначала овладеть господствующей Туннельной высотой и захватить выход из длинного железнодорожного туннеля западнее Хадыженской. Полуокруженный бастион Туннельной высоты стойко обороняли стрелки-гвардейцы 32-й дивизии. Генерал Петров, командующий Черноморской группой, не разочаровался в 32-й гвардейской стрелковой. Солдаты этого элитного советского соединения дрались как черти. Немецкое наступление не продвигалось. Генерал-майор Дистель произвел перегруппировку, отвел 228-й егерский полк к северу, чтобы взять Туннельную высоту двумя полками. Всю ночь шел 228-й егерский полк с левого фланга на правый. Левый фланг в районе Папоротный прикрыла группа фон Амсберга (разведывательный батальон, туркестанский батальон и саперный учебный батальон). Теперь направление главного удара находилось западнее дороги на Туапсе.

Двадцать шестого сентября батальоны снова пошли в атаку. 72-й гренадерский полк взял многочисленные доты у южного выхода туннеля и шаг за шагом начал продвигаться на юг. В 10.00 после сильной артиллерийской подготовки пошел в атаку 229-й егерский полк, после тяжелого кровопролитного боя вклинился в оборону советских войск и продолжал бой за высоту 519,6. В этот район был направлен и 228-й егерский полк. 72-й гренадерский полк вел бой целый день. Его эффективно поддерживали 1-й дивизион 4-го зенитного артиллерийского полка и 3-я рота 210-й бригады штурмовых орудий. Советская 32-я гвардейская стрелковая дивизия дралась с немцами за каждый метр земли.

По-другому складывалась обстановка в полосе 97-й егерской дивизии: 26 сентября 207-й егерский полк справа (на стыке со 101-й егерской дивизией) и 204-й егерский полк слева перешли в наступление. Прорвав полосу укреплений противника, 204-й егерский полк после ожесточенного боя овладел высотой 704 (Лысая гора), преодолев сопротивление 236-й стрелковой дивизии.

Потрясающим документом является боевое донесение командира 204-го егерского полка о тяжелых боях за эту гору, написанное на следующий день:

«На рассвете 27 сентября противник, перегруппировавшись за ночь, предпринял контратаку. Ведя огонь из всех видов оружия, с криками «ура!» он решительно ворвался на наши позиции. Против него была брошена приданная ударная саперная группа 2-й роты 97-го саперного батальона. Ей удалось остановить контратаку. Но тут же противник, возглавляемый комиссарами, предпринял новую атаку с криками «ура!». Прибывшие за это время подразделения 3-го батальона 204-го полка сразу же пошли в контратаку, и враг был в ближнем бою опрокинут. Но противник снова пошел в атаку, и так на этой позиции три раза одна за другой следовали атаки и контратаки. «Ура!» всего 3-го батальона смешивалось с «ура!» русских, разрывами ручных гранат и стрельбой автоматов. Бой за гору был одним из наиболее ожесточенных, в которых приходилось участвовать полку. Потери были большими, но позиции после окончания атак остались в наших руках».

Первый наступательный порыв 97-й егерской дивизии выдохся уже 29 сентября. Слишком высоки были требования, предъявлявшиеся к войскам. Во все направления по обе стороны от Лысой горы необходимо было выслать охранения, повсюду проходили сильно укрепленные рубежи обороны противника, которые надо было прорвать, прежде чем поспешить на юг.

Двадцать седьмого сентября в 11.00 2-я рота 500-го полка специального назначения в полосе 101-й егерской дивизии молниеносной атакой прорвала советскую оборону юго-восточнее высоты 519,6 и вышла к ущелью Минерья. Сразу же участок прорыва был расширен подразделениями 228-го и 229-го полков. Одновременно 72-й гренадерский полк 46-й пехотной дивизии пробился между шоссе и железной дорогой к станции Хадыженская.

Утром 28 сентября на правом фланге 229-й егерский полк прорвался через оборонительные линии дальше, но залег у поселка Курине кий. Больший успех имел лейтенант Культ со своей 3-й ротой 228-го полка. Стремительной атакой рота овладела высотой севернее Куринского, господствовавшей над дорогой на Туапсе. Двадцать девятого сентября контратаки 32-й гвардейской дивизии усилились, но ответными атаками немецким войскам удалось улучшить свое положение: 72-й гренадерский полк овладел поселком Первомайский у станции Хадыженская. Тридцатого сентября прошло под знаком ожесточенных оборонительных боев. Сосредоточенным огнем четырех артиллерийских дивизионов по удерживаемому русскими выступу фронта южнее станции Хадыженской противник был уничтожен в районе сосредоточения. Первого октября картина существенно не изменилась. Обе стороны были измотаны боями. Разведка и закрепление на позициях, а также огонь 85-го артиллерийского полка по району Куринский завершили этот день.

Семьдесят второму гренадерскому полку была придана 3-я рота 88-го моторизованного саперного батальона, которой командовал обер-лейтенант Краус. Рота Крауса во время боев уничтожила большое количество дотов. Для их уничтожения Краус искусно применял ударные отряды своих огнеметчиков, а часто и сам шел в бой с огнеметом за плечами. За эти бои Краус был занесен в Почетные списки немецких сухопутных войск и награжден почетным жетоном.

Как только советское командование выявило немецкое наступление вдоль дороги на Туапсе, оно сразу же подвело сюда дополнительные резервы. С 28 по 30 сентября эсминец «Незаможник» и сторожевик «Шторм» доставили из Поти в Туапсе 8000 человек из 408-й стрелковой дивизии.

Первый этап операции «Аттика» складывался для 49-го горнострелкового корпуса так:

Прибыв из Майкопа, дивизия «Ланц» вышла в район Нефтегорска, где 98-й горнострелковый полк принял позиции 97-й егерской дивизии. Задача, поставленная дивизии «Ланц», была сформулирована следующим образом: наступать из района Нефтяная через гору Гунай на Гойтх. Сорок шестой пехотной дивизии продвигаться на левом фланге и прикрывать наступление на Маратук.

Двадцать седьмого сентября дивизия «Ланц» начала наступление в следующем боевом порядке: справа с ближайшей задачей овладеть горой Гейман — 1-й высокогорный батальона майора Райзингера. Левее от него — с ближайшей задачей овладеть горой Гунай наступал 98-й горнострелковый полк подполковника Зальмингера. Слева от него — 13-й горнострелковый полк полковника Бухнера с приданным 42-м гренадерским полком (46 пд) полковника Ауэра. На самом левом фланге обеспечивали охранение у горы Оплепен и Самурской группы Винклера и Айсгрубера.

Двадцать седьмого сентября — начало наступления дивизии «Ланц». Днем позже на левом фланге начала наступление франконская 46-я пехотная дивизия генерала Хакциуса.

Местность, на которой предстояло сражаться, была почти без дорог. Населенные пункты встречались редко. Горы были покрыты лесом и субтропической растительностью. Высоты более 1000 метров и многочисленные долины, изрезанные ручьями, облегчали русским ведение обороны. Тем не менее южные немцы и австрийцы из дивизии «Ланц» пробивались через линии дотов и заграждений при действенной поддержке артиллерийской группы полковника Зоммера. Двадцать девятого сентября 98-й горнострелковый полк овладел горой Гунай (1078 м). Чуть позднее 1-й высокогорный батальон после ожесточенного сопротивления захватил 1060-метровую гору Гейман. Одновременно боевая группа Бухнера (13-й горнострелковый полк) пробилась к истокам Гунайки. Этот глубокий фланговый удар уже начал представлять угрозу советской обороне на Туапсинской дороге у Куринского. Если бы теперь дивизии «Ланц» удалось продвинуться по долине Гунайки на запад, то с тыла была бы создана угроза для советских войск, находящихся перед 44-м егерским корпусом. Но и в полосе дивизии «Ланц» оборона противника значительно усилилась. А немцам становилось все труднее продвигать артиллерию по узким горным долинам.

С большим трудом пробивались наступающие подразделения через горы и лес, которые искусно оборонял стойкий противник. Подтянувшаяся горная артиллерия и продвигавшаяся на левом фланге с группой Винклера тяжелая артиллерия редко находила цели, которые она могла бы поразить. Часто глубокие долины не обеспечивали ведения огня по расчетной траектории.

В таких случаях постоянно было необходимо применять другое оружие: 1-ю группу 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков майора Ортхофера, действовавшую с аэродрома в Белореченской за 60 километров от района боевых действий. Так как часто приходится говорить о действиях пикирующих бомбардировщиков, необходимо подробно описать эту «летающую горную артиллерию». В дневнике пилота пикирующего бомбардировщика Юнга читаем:

«На обратном пути мы уже слышали целеуказания нашей эскадрильи для нас, которые давал нам «комиссар». «Комиссар» — во время наступления на Туапсе был позывной командора 1-й группы 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков майора Ортхофера. Подчиненные звали его просто Али, высокого баварца с острыми глазами охотника на оленей, мастера Ju-87. Один, без истребительного прикрытия, он часами кружил в воздухе над районом боевых действий, на бреющем полете носился над густым лесом и выискивал цели, которые он передавал постоянно сменявшимся над ним эскадрильям и звеньям.

Кроме редких дорог через перевалы были только тропы, теряющиеся где-то в лесу. Передвижение, размещение и смена позиций артиллерии были на этой местности проблемой. Для действий танков она абсолютно непригодна. Поэтому пикирующие бомбардировщики должны были, по сути, выполнять задачи артиллерии.

Для нас, летчиков, было тяжело искать цели. Только по сигнальным полотнищам и ракетам, взлетавшим из чащи, мы могли определить прохождение переднего края наших войск. Постоянно приходилось менять цвет опознавательного сигнала, чтобы им не воспользовались русские. Советские опорные пункты находились в горах, часто в непосредственной близости от позиций наших войск. Тактическим решением этой проблемы были «долголетающий разведывательный отряд» и «летающий командный пункт».

Едва различимые тропы в горах, покрытых лесом, приобретают стратегическое значение. Иногда достаточно одной прицельной бомбы, чтобы блокировать их — поваленные вековые деревья за несколько часов не убрать. Русские постоянно улучшали свою одноколейную железную дорогу. Три дня мы охотились за бронепоездом, постоянно прятавшимся в туннель, пока однажды его не свели с рельс. Теперь немецкие войска находятся всего в четырех железнодорожных перегонах от Туапсе.

Русские расположили под Туапсе многочисленные зенитные артиллерийские полки, чтобы обеспечить снабжение своего фронта по морю. Каждый раз, когда подходил транспорт, наряду с горноартиллерийскими задачами наша эскадра получала еще и морские. Полеты на Туапсе по опасности быть сбитым зенитками были не лучше полетов на Новороссийск. Повсюду белыми облачками рвались зенитные снаряды. В 3000 метрах под нами лежал мол. Рядом с ним стоял танкер около 5000 тонн водоизмещением, вокруг него — кольцо зенитных и сторожевых катеров. Через эту огневую завесу идет атака в вертикальном пике. Необходимо рассчитать высоту, скорость, угол пикирования и направление ветра. На высоте 600 метров машину надо выводить из пике. Потом крутой подъем, снова пике, вираж, переворот — любыми трюками мы пытались преодолеть зенитный огонь. На обратном курсе поверх гавани вели огонь зенитные батареи с гор.

Все прошло благополучно. Затем начинается бой с русскими истребителями. В 500 метрах позади меня вынырнул советский истребитель, в идеальную позицию для стрельбы. Мой бортрадист отбивается от него из спаренного пулемета. Потом справа заходит на вираж другой истребитель, но и его отогнал бортрадист. Оттесненный, он пролетает в десяти метрах мимо нас, Як-3 с красной звездой. Я делаю резкий вираж, и вся его очередь пролетает мимо, если не считать одного попадания в хвост. С последними лучами солнца мы приземлились в Белореченской».

В этом сообщении пилота пикирующего бомбардировщика рассказывается и о трудностях, с которыми приходилось бороться летчикам. Группа пикирующих бомбардировщиков Ортхофера, которая одна должна была поддерживать наступление на Туапсе, вела боевые действия непрерывно, если это позволяли погодные условия. Но все же она была слишком слаба, чтобы повсюду оказывать помощь, это становилось все более очевидно.

После перегруппировки и сбора всех имеющихся частей 101-й егерской дивизии 228, 72 и 229-й полки снова пошли в наступление. Третьего октября был полностью взят далеко протянувшийся поселок Куринский. Снова дивизия была измотана и должна была сделать перерыв в наступлении, так же как и противостоявшая ей 32-я гвардейская стрелковая дивизия.

198-я пехотная дивизия сражалась в районе Фанагорийского, чтобы занять лучшие рубежи. Третьего августа полки были вынуждены заняться прочесыванием захваченной местности, так как противник постоянно угрожал коммуникациям на длинном западном фланге. Полоса позиций охранения подошедшей 125-й пехотной дивизии растянулась сверх всякой меры, она уже не могла прикрывать длинный западный фланг наступающей группировки.

Четвертого октября необходимо было восстановить обстановку на западном фланге, однако и советские войска попытались сделать то же самое, но в свою пользу. На высоте 326, в трех километрах северо-восточнее Фанагорийского, 3-м батальоном 308-го полка был окружен батальон из 255-й бригады морской пехоты. Из последних сил ему удалось прорваться в Фанагорийское. До 10 октября оставалось критическим положение в районе высоты 326,4, Фанагорийское, гора Фонарь, затем частые контратаки советской 395-й стрелковой дивизии постепенно прекратились.

Как теперь обстояли дела на самом левом фланге наступающей группировки?

Четвертого октября группа Винклера (54-й полевой запасный батальон, 1-я батарея 79-го горного артиллерийского полка, 1-я рота 86-го противотанкового батальона) в ходе наступления из района Нефтяная овладела горной деревней Маратуки. Днем позже 46-я пехотная дивизия взяла 1010-метровую высоту Оплепен. Далее на востоке подразделения 97-го гренадерского полка перерезали нижнюю долину Пшеха, куда подошел 4-й охранный полк.

Группа Ауэра (3-й батальон 72-го полка, 1-й и 3-й батальоны 42-го полка) пробилась через горы в западном направлении, чтобы обеспечить стык с дивизией «Ланц». В ходе этого наступления группа Ауэра и подразделения группы Бухнера целый день вели бой за маленькую деревушку Котловина.

13 октября советские войска контратаковали левый фланг 49-го горнострелкового корпуса, чтобы облегчить положение своих частей у дороги на Туапсе. Они охватили находившийся на позициях охранения в долине Пшеха 2-й батальон 97-го гренадерского полка, вынудили его отойти и снова захватили господствующую высоту Оплепен. Высоту к юго-западу от нее, отражая атаки противника в течение дня, удерживал лейтенант Шолтес с саперами 2-й роты 88-го саперного батальона, пока снова не был восстановлен оборонительный рубеж. После этого гору назвали «высотой Шолтеса».

После перерыва, 13 октября, снова начали наступление егерские полки 101-й дивизии и приданный ей 72-й гренадерский полк. После мощной артиллерийской и авиационной подготовки 228-й и 229-й полки прорвались до рубежа отметка 327,3, отметка 166,4.

В то же время наступала и 97-я егерская дивизия. Боевая группа подполковника Нобиса (2-й батальон 204-го полка и 97-й разведывательный батальон), преодолев многочисленные оборонительные рубежи долговременных огневых сооружений, прорвалась в долину Пшеха и установила связь со 101-й егерской дивизией. Боевая группа подполковника Отте прошла по долине Шубинка в юго-западном направлении и после налета пикирующих бомбардировщиков овладела покрытыми лесом высотами южнее Шубинки, а к вечеру — хутором Навагинский.

Вечером в штабы 101-й и 97-й егерских дивизий пришел приказ командира корпуса № 123: «101-й егерской дивизии главными силами 14 октября продолжить успешное наступление вдоль Пшиш через высоту 527 в направлении Навагинский. Обеспечить охранение в направлении на Куринский. Частью сил поддержать наступление боевой группы Нобиса, для этого атаковать с северо-западного направления высоту 356,3. Время начала атаки командирам дивизий определить самостоятельно».

Четырнадцатого октября начались сражения в излучине реки Пшиш. Пока 72-й гренадерский полк обеспечивал длинный северо-западный фланг в долине Куры, 229-й егерский полк майора Шури атаковал высоту 527. 228-й егерский полк подполковника Шраца повернул на запад в излучину реки Пшиш и, во взаимодействии с боевой группой Нобиса, взял находящуюся в 6 километрах южнее Куринской высоту 356,3.

Пятнадцатого октября дальнейшее наступление 44-го егерского корпуса потерпело неудачу из-за упорной обороны советских войск. Корпус был вынужден также остановиться и из-за того, что его правый фланг был недостаточно обеспечен. Должен был подойти 57-й танковый корпус и прикрыть его.

В ночь на 13 октября 308-й гренадерский полк был сменен в районе Фанагорийское частями 125-й пехотной дивизии и приготовился во взаимодействии с 326-м гренадерским полком продолжить наступление на гряду высот севернее Хатыпса.

В 5.00 14 октября немецкая артиллерия начала мощную артподготовку. В 6.00 на цель вышли и пикирующие бомбардировщики. Высоты севернее Хатыпса вздрагивали как от удара гигантского молота. Вперед пошла пехота. 326-й гренадерский полк повернул к западу, 308-й гренадерский полк — к востоку, чтобы обойти оборонительные позиции на высоте. Начался ожесточенный бой. Отвлек на себя противника словацкий 2-й батальон 20-го полка. Командир 1-го батальона 326-го полка капитан Шерг был тяжело ранен. Майор Грасман со своим 2-м батальоном 326-го полка продолжал наступать, но и его тоже ранили. Возникла угроза остановки атаки. Грасман приказал, чтобы его перевязали, снова вышел в первые ряды и продолжил атаку. После новой атаки словаков солдаты 326-го полка захватили северо-западный склон высоты. Наступавший на юго-восток 308-й гренадерский полк разгромил штаб советского 714-го стрелкового полка. Потерявший управление противник начал отступать. Моторизованная словацкая дивизия продвинулась до высоты 225,8 в 3 километрах восточнее Хатыпса. Советские 714-й и 726-й полки были уничтожены.

В 15.00 16 октября наступление 198-й пехотной дивизии продолжилось. На границе долины Псекупс вел бой 308-й гренадерский полк. К вечеру 17 октября, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, ему удалось пробиться по горно-лесистой местности к подножью высоты 614,4 западной оконечности гряды высот у Кочканова. За ним продвигался 326-й полк, прикрывавший длинный восточный фланг со стороны Трех Дубов. К этому времени 305-й гренадерский полк у Фанагорийского сменили части 125-й пехотной дивизии. 235-й саперный батальон оборудовал уже пути подвоза до Хатыпса и обеспечивал их охранение.

Длительные тяжелые бои разгорелись у высот Кочканова. Находившийся на них противник создавал опасность для немецкого наступления на Туапсе со стороны западного фланга. И это советское командование хорошо знало.

Дивизия «Ланц» продвигалась дальше в западном направлении, чтобы выйти в тыл советским войскам, оборонявшимся перед 44-м егерским корпусом на рубеже гора Седло, Елисаветпольский перевал. Пятнадцатого октября был захвачен переезд через железную дорогу в 2 километрах южнее Шаумяна. Донесение командира 49-го горнострелкового корпуса так описывает тяжесть боев: «За 19 дней боев дивизия «Ланц», ведя бои в труднодоступной горно-лесистой местности, преодолела 98 оборонительных районов с долговременными огневыми точками, овладела 1083 опорными пунктами и разгромила находившиеся на них и постоянно подходившие войска противника. При этом боевая группа 98-го горнострелкового полка продвинулась по поросшим лесом горам высотой более 1000 метров на 36 километров, а боевая группа 13-го горнострелкового полка на 40 километров в глубину обороны противника. В связи с ожесточенным сопротивлением противника на чрезвычайно труднодоступной местности наши войска понесли большие потери. На поле боя остались пять офицеров, 384 унтер-офицера и солдата. Пятьдесят три офицера и 1417 унтер-офицеров и солдат было ранено».

Шестнадцатого октября 1-й высокогорный батальон Райзингера овладел последней высотой восточнее Шаумяна. С севера туда прибыла боевая группа Отте, а с юга — боевая группа Нобиса. Все силы расположились по дуге вокруг населенного пункта Шаумян. Вытянутый в длину поселок расположен на дне живописной котловины. Русские оставили Шаумян, но немцы не осмелились вводить в него крупные силы, так как вся котловина, несомненно, могла простреливаться русской артиллерией. Перед русскими артиллерийскими наблюдателями открывался прекрасный вид на котловину с горы Индюк, находящейся в 7 километрах южнее. К передовой севернее долины Пшиш вскоре были стянуты силы 97-й егерской дивизии, чтобы сменить находившиеся там высокогорный батальон Райзингера и части 98-го горнострелкового полка. Ланцу эти силы требовались для предстоявшей атаки последней горной цепи перед Туапсе. Так как дорога в долине Пшиш все еще была закрыта группой противника, находившейся севернее Шаумяна, обеспечение дивизии «Ланц» осуществлялось через гору Гунай и по долине реки Гунайка. Это создавало неописуемые трудности для снабжения дивизии и для эвакуации раненых. Сложно было также перемещать артиллерию.

Начальник артиллерии дивизии «Ланц» полковник Зоммер был озабочен. Некоторые орудия удалось довезти до котловины. Горные орудия образца 36, навьюченные на семь мулов каждое, и животные, груженные боеприпасами, шли по трудным горным тропам. Дивизия «Ланц» готовила штурм последней горной цепи перед Туапсе.

Тем временем кровопролитные бои на западном фланге продолжались. Хотя советским войскам севернее Шаумяна приходилось отражать атаки с трех сторон, они не сдавались. Они оказывали ожесточенное сопротивление 198-й пехотной и 101-й егерским дивизиям.

Гренадерские полки 198-й пехотной дивизии сражались за овладение высотой Кочканова. Восемнадцатого октября начались дожди. Дороги превратились в потоки грязи. Обозы с боеприпасами, продовольствием и артиллерия передвигались с огромными трудностями. Все обозные службы выбивались из сил. От 198-й пехотной дивизии, не подготовленной к ведению боевых действий в условиях горной местности, эти обстоятельства потребовали большой выносливости и находчивости офицеров и солдат.

В восточной части высоты Кочканова 326-й полк взял высоту 614,4, с которой открывался вид на населенный пункт Кочканов и верхнюю часть долины Псекупс. За восточную высоту гряды 620 305-й гренадерский полк вел безуспешные бои. Высоту обороняли остатки советских 417, 723 и 726-го полков, объединенные под новым командованием. Только когда продолжающееся наступление 101-й егерской дивизии создало им угрозу на восточном фланге, они оставили высоту 620,8, которую сразу же занял 305-й гренадерский полк. В последующие дни обе стороны предпринимали разведывательные и беспокоящие действия.

Действовавшая по соседству слева 101-я егерская дивизия 24 октября вела бои за высоту 565,4 (гора Седло). Батальон 500, взявший накануне штурмом 772,4-метровую гору Сарай и оказавший помощь 198-й пехотной дивизии в восточной части Кочкановских высот, 24 октября овладел высотой 490, расположенной немного южнее. Третий батальон 229-го полка захватил высоту 565,4, находящуюся юго-восточнее, а 2-й батальон 229-го полка — высоту 475,8 к востоку от нее. Таким образом, постепенно оборону советских войск на Елисаветпольском перевале удалось обойти. 228-й егерский полк продвинулся в район к югу от Шаумяна и приготовился к наступлению в южном направлении вместе с группой Ланца.

25 октября советские войска атаковали выдвинувшийся вперед западный фланг 101-й егерской дивизии. Батальон 500 не смог больше удерживать высоту 470,9 и отошел на север. Ночью две роты этого батальона сбились с пути, и им только случай помог пробиться к своим войскам. Находившийся южнее 3-й батальон 229-го полка сосредоточился на высоте 565,4 (гора Седло). В соответствии с распоряжением, переданным по радио, высокогорный взвод 101-й егерской дивизии должен был усилить 3-й батальон 229-го полка и заодно доставить ему продовольствие и боеприпасы. О невероятных мучениях людей и животных продолжает рассказ командир высокогорного взвода обер-лейтенант Даннеман:

«Дорога целыми километрами шла по труднодоступной местности, через русские оборонительные рубежи. Уже один подъем ночью по долине Тук к командному пункту 229-го полка с тяжело навьюченными животными был путем страданий. Три раза животные срывались с обрыва. Мы думали, что все кончено, но через пять минут животные вставали снова. Что вынесла русская лошадь, едва ли можно себе представить. Восемь дней питаться только листвой и ветками, а потом тащить такой груз в гору и сорваться со всем этим грузом...

Мы расседлали животных и завершили подъем в две очереди. Когда наконец добрались до полка, то оставили часть грузов.

В 1.00 командир полка майор Шури дал мне последние напутствия. А потом началось! Местность была чрезвычайно сложная. Внизу, в долине, стояли русские обозы и кухни. Над нами, по верхнему гребню крутого подъема — русские посты. В сильно изрезанном крутом склоне — с дюжину глубоких ущелий. Через 20 минут мы наткнулись на русский пост, который был уничтожен. После этого нам пришлось пробиваться через местность. Непроходимый подлесок, многочисленные поваленные деревья, крутые обрывы ущелий — все это требовало от людей и животных крайнего напряжения сил, к тому же приходилось нести на себе оружие, боеприпасы и грузы. Русские погонщики из нанятых пленных вели себя образцово. Особенно большую помощь оказал нам наш русский лейтенант. Два раза мы пересекали русские пути снабжения. После восьмичасового марша от горы Седло мы вышли в район к югу от высоты 565,4. Разделив взвод на три группы и передав вьючных животных охранению, мы начали подъем на высоту. Обе группы охвата наткнулись на противника. С одним отделением я поднялся на гребень высоты, с которой открылся вид на позиции противника севернее высоты 565,4, и сделал их эскиз. Нас все же заметили. На основе расположения русских позиций я хотел определить место положения окруженного батальона. По моему замыслу, мы стали прорываться в западном направлении, но были встречены огнем русских минометов, которые пристрелялись по высотам. Среди нас были убитые и раненые. Мы попали в нехорошее положение. Тем временем русские наседали со всех сторон. Мы предприняли атаку в западном направлении, наша разведка наткнулась на рубеж долговременных огневых точек, преодолеть который было невозможно. Мы уничтожили один дот, но нам не оставалось ничего, кроме отступления. Оставив отделение Хейда в прикрытии, нам удалось оторваться от противника. На этот раз мы проскользнули немного выше вдоль по склону, чтобы миновать опасные ущелья. Но затем мы были вынуждены спуститься ниже, так как русские занимали верхнюю кромку леса. Поэтому нам пришлось на последнем отрезке пути снова преодолевать ущелья. Это было трудное занятие. Когда нас уже преследовал русский отряд, два вьючных животных сорвались. А остальные — встали. Провести дальше обоз вьючных животных по такой местности до наступления ночи было невозможно. Мы оставили его позади на попечении унтер-фельдфебеля Дласка и под охраной отделения Хейда. Остальной взвод, с большим трудом, неся с собой тяжелораненого обер-ефрейтора Риццоля, добрался до наших позиций. К нам с высоты спустились восемь человек. Они приняли Риццоля, но после того как его подняли наверх, он навсегда закрыл свои глаза. Вьючный обоз вышел к нашим позициям на следующее утро».

Кризис на стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизий сохранился. В последующее время здесь шли ожесточенные бои. Опасность атаки русскими длинного западного фланга 44-го егерского корпуса продолжала сохраняться, как и прежде.

Продолжалось сражение за высоты Кочканова. 57-й танковый корпус подтянул все имевшиеся в распоряжении артиллерийские батареи для оказания огневой поддержки, так как грядой высот необходимо было непременно овладеть. С большим трудом по одной доставлялись пушки и гаубицы, а вместе с ними главные силы 235-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 77-го артиллерийского полка, подразделения 704-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 804-го артиллерийского полка и батарея артиллерийского учебного полка. Через Садовое было установлено сообщение между 57-м танковым и 44-м егерским корпусами. Итак, наступление на юг! Но и советское командование видело в Садовом свой козырь.

26 октября обе стороны запланировали, каждая по-своему, уладить обстановку на высотках Кочканова. В то время как полки 198-й пехотной дивизии севернее Кочканова изготавливались для наступления в южном направлении, советские 83-я и 86-я бригады морской пехоты сосредоточивались южнее.

Немецкие истребители и пикирующие бомбардировщики утром 26 октября промчались над горными хребтами и гулом своих моторов и взрывами бомб дополнили органную музыку артиллерийского концерта. Мощными огневыми ударами оборонительные позиции советских войск были подавлены. Сначала они даже не смогли оказать сопротивления.

Немецкое наступление начало развиваться по плану. Но, захватив первый рубеж обороны, батальоны 198-й пехотной дивизии залегли перед линией долговременных огневых сооружений. Русские перешли в контратаку, которая тут же была отражена. Тяжелые бои продолжались до вечера. Потери с обеих сторон были высокими. Численность 326-го полка составляла 200 человек.

27 октября опять продолжались ожесточенные бои. К вечеру полки 198-й пехотной дивизии завладели инициативой. Подошла артиллерия. Так как словацкая моторизованная дивизия далеко отстала, на нее рассчитывать уже не приходилось. 198-й пехотной дивизии был придан 421-й гренадерский полк полковника Райнхардта из 125-й пехотной дивизии, особо отличившийся в боях за Ростов. Наступлением 198-й пехотной дивизии в южном направлении предстояло установить прямое сообщение с 44-м егерским корпусом (101-й егерской дивизией). Ближайшая задача заключалась в овладении населенным пунктом Садовое, находящимся в 5 километрах южнее Кочканова.

29 октября была отражена контратака русских. 30 октября полки заняли исходные рубежи для наступления. Шел дождь, тучи закрывали долины. Авиация не могла оказать поддержку, артиллерия «ослепла». Начало атаки перенесли на 9.30.

В 9.40 прилетели 15 пикирующих бомбардировщиков 77-й эскадры, 12 истребителей и 12 разведчиков. Они нанесли удар по занятому советскими войсками Сосновому ущелью. Но, несмотря на это, атака пехоты не продвинулась, так как в происходящем там вскоре невозможно было разобраться. Несмотря на повторные атаки авиации, продвигаться дальше не удавалось. Только к вечеру 3-му батальону 305-го полка удалось пробиться в район южнее Кочканова (в 3 километрах южнее высоты 620,8) и укрепиться там на рубеже долговременных огневых точек.

31 октября ожесточенные сражения продолжались. Каждый раз наступающие немецкие батальоны оказывались перед новой линией долговременных огневых точек. Пересеченная местность не давала возможностей для совершения обходных маневров. В разрывах наступающих боевых порядков русские продолжали удерживать оборону. Вход в Сосновое ущелье был захвачен. Постепенно наступление продолжалось дальше на юг. Атака, оборона. Через шесть дней 5 ноября 421-й гренадерский полк штурмом овладел важной высотой 415, с которой могла быть установлена связь с 101-й егерской дивизией.

20 октября была завершена перегруппировка дивизии «Ланц» для штурма верхней долины Пшехи и высот Семашхо. Двадцать первого октября под проливным дождем удалось прорваться в долину Пшиш. Перевальный и Гойтх оказались в руках боевых групп Бухнера (2-й и 3-й батальоны 13-го горнострелкового полка, 54-й полевой запасный батальон) на правом фланге и Лаваля (1, 2 и 3-й батальоны 98-го горнострелкового полка, 1-й батальон 42-го гренадерского полка) на левом фланге. В плен попали штаб русского батальона и 1800 солдат противника.

22 октября капитан Зибек и его люди взяли 1038-метровую гору Семашхо, последнюю естественную преграду на пути к Туапсе, в 22 километрах по прямой от берега моря. Тяжелораненого Зибека унесли с высоты. Большинство его солдат пали жертвой бешеных контратак русских.

В последующие недели, до 13 декабря, гора, склоны которой покрывали неубранные тела погибших, много раз переходила из рук в руки.

23 октября группа Лаваля снова пробилась к Семашхо. Первый батальон 98-го полка и 3-й батальон 98-го полка штурмом овладели господствующей высотой. В последних лучах заходящего солнца перед немецкими горными егерями как на ладони раскинулось Черное море и город Туапсе со своей гаванью. Хорошо просматривались подступы и передвижения войск противника. Снова появилась надежда, что после всех тяжелейших сражений все же удастся достичь Туапсе. Боевая группа Бухнера со 2-м горнострелковым батальоном 13-го полка вышла на высоту 783 на правом фланге наступающей группировки.

24 и 25 октября капитан Вернер и его 2-й батальон 98-го горнострелкового полка пробились из района Перевального к гребню высоты Семашхо, но южными отрогами горной гряды, двуглавой высотой 919 (Два Брата), ему овладеть не удалось. Боевая группа Ауэра присоединилась к наступлению 2-го батальона 98-го горнострелкового полка, переместила линию охранения за Перевальный в верхней части долины Пшиша на юг.

В тот же день, 26 октября, 46-я пехотная дивизия атаковала захваченный 13 октября советскими войсками Оплепен. В результате атаки с двусторонним охватом батальонами 72 и 97-го гренадерских полков высота была снова взята. Таким образом, господствующая высота в долине Пшехи снова оказалась в руках немцев.

Все успехи достигались в тяжелейших условиях. Немецкие роты были обескровлены и насчитывали не более 30 человек. Множество мулов и обозных лошадей не вынесло изнурительных лишений и пало. Цель, которая была уже буквально перед глазами, достичь с имеющимися силами было невозможно. Дивизии, которые должны были быстро освободиться из-под Сталинграда, чтобы усилить группировку войск на Кавказе, истекали кровью перед городом на Волге. Так уже в то время героическая борьба немецких горнострелковых, егерских и пехотных дивизий вдоль дороги на Туапсе предстала огромной трагедией. Над всем застыл возглас: слишком мало! Не хватало двух-трех свежих дивизий, пары полков, и цель можно было бы достичь.

Двадцать седьмого октября состоялось совещание командиров корпусов с командующим 17-й армией в Краснодаре. Генерал-полковник Руофф заслушал доклады своих командиров корпусов, но он и сам уже все знал достаточно хорошо.

Командир 57-го танкового корпуса доложил, что его корпус окончательно застрял в горах. Продолжать наступление дальше невозможно.

Генерал де Ангелис напомнил, что его 44-й егерский корпус располагает только двумя дивизиями двухполкового состава. Он понес очень большие потери, а его собранные на месте колонны вьючных животных не обеспечивают необходимого снабжения.

Генерал Конрад сообщил, что его 49-й горнострелковый корпус, несмотря на привычку действовать в горах, не может наступать дальше один, к тому же понеся большие потери и не имея достаточного снабжения.

Эти оценки обстановки были совершенно ясны. Офицеры и солдаты совершили невозможное, но всему есть предел, и этот предел наступил! А как обстояли дела у противника?

С 20 по 23 октября советские крейсера «Красный Крым» и «Красный Кавказ», лидер «Харьков» и эсминцы «Сообразительный» и «Беспощадный» доставили из Поти в Туапсе 8, 9 и 10-ю гвардейские стрелковые бригады. Всего 12 600 человек, 50 орудий, 65 минометов и 100 тонн боеприпасов. У советских войск был глубокий тыл с хорошими путями снабжения, по которым они могли перемещать свои войска, словно фигуры на шахматной доске. Несмотря на это, они потеряли свои последние оборонительные позиции перед Туапсе.

В этой, прямо скажем, неспокойной обстановке решили найти виновных. Командующий Черноморской группой Закавказского фронта генерал Петров был заменен генералом Черевиченко, который сразу же принял новые меры и мобилизовал все резервы. Вскоре в долине Пшиш и на разъезде Гойтх были сосредоточены 11-й горнострелковый корпус (8, 9 и 10-я горнострелковые бригады), 165-я и 2-я стрелковые дивизии. В район горы Индюк направлена 408-я армянская стрелковая дивизия, а в район Гойтхского перевала — 107-я стрелковая бригада.

28 октября 101-я егерская дивизия сделала попытку прорыва через Гойтхский перевал. Из района Шаумян выдвинулся в южном направлении 228-й егерский полк подполковника Шраца. В то же время 229-й егерский полк отражал атаки противника на западном фланге у Елисаветпольского. 29 октября подполковник Шрац со своими егерями захватил высоту 388,3, подразделения полка пробились до северного подножья высоты 379,8. 97-я егерская дивизия в тот день находилась на железнодорожном переезде в 5 километрах южнее Шаумяна.

Огромные усилия советских войск, предпринятые 29 и 30 октября, чтобы охватить западный фланг 101-й егерской дивизии, оказались безуспешными. Наступление группы Шраца, находившейся перед Гойтхским перевалом, было остановлено, а группа отведена на исходные позиции.

Тем временем на высотах Семашхо продолжалось ожесточенное сражение. С трех сторон советские войска пытались прорвать слабый редкий фронт немецких горных егерей. Атаки с фронта были отражены, но русские нашли слабые места. Атаками во фланг они попытались разгромить боевые группы Бюхнера и Лаваля, а ударом с тыла отрезать их от коммуникаций. 13-й горнострелковый полк сместился на 800 метров к державшему оборону на гребне высоты 98-му горнострелковому полку, но и действовавшему с севера 48-му армейскому саперному батальону (Герцога) не удалось закрыть брешь. Из-за перемещения левого фланга боевой группы Бюхнера ее правый фланг стал слишком слабым и удерживался только цепью опорных пунктов. Советская разведка обнаружила эту брешь. Оба батальона Бухнера на правом фланге были временно окружены, но удержались.

Не лучшей была обстановка на левом фланге у Лаваля. 2-й батальон 98-го горнострелкового полка атаковали с трех сторон, но он продолжал держаться в районе юго-восточнее высоты 919 (Два Брата). Все попытки этого батальона взять высоту 919, чтобы овладеть всеми высотами, потерпели неудачу.

Русские подводили все новые и новые подкрепления из Анастасиевской, направляли их на фронт, особенно в район высоты 919. На глазах у немцев они подвозили артиллерию, но серьезно помешать им было невозможно. Немецкая артиллерия их не доставала, а от немецкой авиации в то время не осталось и следа — вся она была переброшена под Сталинград.

2-й батальон 98-го горнострелкового полка, тот батальон, которым командовал майор фон Хиршфельд и под его командованием взял Гойтх, возглавлял теперь майор Вернер. Майор фон Хиршфельд после взятия Гойтха в верхней долине Пшиш был вызван в ставку фюрера для вручения дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Там он оставался адъютантом до осени 1943 года. Вернулся он в войска после гибели Зальмингера на должность командира 98-го горнострелкового полка, находившегося тогда в Греции. Фон Хиршфельд погиб, уже будучи командиром швабской дивизии.

Сильным атакам противник подверг и боевую группу Ауэра. Тщетно пытался он 9-й кавалерийской дивизией прорваться по гребню от Перевального в северном направлении. Полковник Ауэр собрал все силы и своими батальонами удержал занимаемый рубеж.

Размах сражений во время последнего рывка к цели лаконичными военными фразами описывает вечернее донесение генерала Ланца от 29 октября:

«Общая обстановка на гребне высоты Семашхо становится час от часу серьезнее. Во второй половине дня я отправил на помощь тяжело сражающимся боевым частям свой последний резерв — саперов со строительных площадок. Из обозов и штабов удалось отправить на фронт 200 человек. Теперь у меня больше нет резервов, и я надеюсь, что мои войска удержат занимаемые позиции. При этом численность частей ежечасно сокращается, так что сегодня вечером в ротах насчитывалось не более 40 человек. Потери офицеров на сегодняшний день составляют более 100 человек, и это очень серьезно. С полным сознанием своей ответственности и значения той местности, за которую идут сражения, я вынужден доложить, что могу обеспечивать удержание гребня высоты при продолжающихся атаках противника лишь в течение короткого времени. Если ухудшится погода, то придется отдать приказ об отходе, если, конечно, 44-й егерский корпус завтра, а самое позднее, послезавтра, наступлением в южном направлении не отвлечет противника на себя.

В сражениях предстоящих дней речь идет не только об удержании позиций, но и о том, что меня волнует больше всего — о сохранении дивизии».

Сколько ума, оценки собственных сил и ходатайства за своих горных егерей видится в этом точном докладе командиру 49-го горнострелкового корпуса! Но о каком человеческом понимании, тепле, участии и заботе о своих подчиненных говорят строки Ланца — человека, ставшего выдающимся немецким горнострелковым офицером вместе со своими егерями. Признательность, внимание и почитание взаимно дополняют друг друга и могут быть выражены одним замечательным словом «товарищество».

В журнале боевых действий группы армий «А» за 3.11.1942 содержится запись:

«4-й авиакорпус поддерживает соединения, ведущие тяжелые сражения под Туапсе». А после рассуждений говорится: «...73-ю пехотную дивизию заменить авиаполевой дивизией и направить ее для участия в наступлении на Туапсе». Далее говорится: «...из районов высокогорья перевести последующие батальоны из группы Кресса в район Туапсе... Выслать запрос группы армий «А» в ОКХ о скорейшем направлении подготовленных на территории Германии маршевых пополнений для горнострелковых и егерских дивизий».

Эти записи пугают слабостью немецких войск. Сил больше нет! Осталось только жонглировать мелкими подразделениями! Латать дыры. Нет ни одной свежей дивизии.

На горе Семашхо сражение продолжалось. Противнику удалось силами 9-й и 10-й стрелковых дивизий прорваться между 13-м и 98-м егерскими полками через гребень высоты и дойти до Гойтха. Он был остановлен невдалеке от командного пункта 98-го егерского полка. Подполковник Л аваль собрал всех радистов, штабных писарей и овладел критической ситуацией. Бои в тылу позиции на Семашхо продолжались еще до 17 ноября, затем последние группы противника были уничтожены. Таким образом удалось предотвратить окружение немецкой боевой группы на Семашхо. За это подполковник Лаваль получил Рыцарский крест.

Чтобы укрепить слабые позиции у водораздела, западный фланг должен был продвинуться вперед. 97-я егерская дивизия подошла к горе Индюк. На восточном фланге 46-я пехотная дивизия передала группе Ланца свой разведывательный батальон. С высокогорья прибыл 1-й батальон 13-го горнострелкового полка и саперный батальон. Вся имеющаяся артиллерия была сосредоточена под единым командованием для обеспечения фронта в районе водораздела.

Слабые егерские полки едва могли удерживать фронт. Ведением сосредоточенного огня по путям выдвижения противника должна была помочь артиллерия. Условием для этого были наблюдательные пункты, на которых должны были находиться хорошие артиллеристы.

Майор фон Эрнстхаузен, командир дивизиона в 81-м артиллерийском полку 97-й егерской дивизии, был начальником передового наблюдательного пункта в излучине реки Пшиш юго-восточнее Шаумяна. Под его командованием находились все батареи на этом участке. В районе впадения Гунайки в Пшиш стояли батареи тяжелых орудий. 1-я и 2-я горно-вьючные батареи 81-го артиллерийского полка, на вооружении которых находились разборные горные орудия образца 36, удалось разместить на северных высотах у реки Пшиш. Решающий участок дороги в южной излучине реки Пшиш был в руках у русских. По этой причине снабжение группы Ланца осуществлялось с большим трудом из долины Гунайки через горы. Этот участок реки советские войска обороняли со всей решимостью. Все атаки 97-й егерской дивизии в этом районе терпели неудачу. Сюда русские постоянно подводили подкрепления. Продвижение противника отсюда в верхнюю долину реки Пшиш создало бы для группы Ланца в районе водораздела угрозу с тыла.

Бои за излучину реки Пшиш не утихали несколько дней подряд. Здесь как черти дрались валлонский батальон майора Люсьена Липперта, разведывательный батальон и саперный батальон 97-й егерской дивизии.

В задачу артиллерии входило держать под контролем этот опасный участок реки Пшиш. Сюда прибыл майор фон Эрнстхаузен, который, правда, вынужден был сделать заключение, что со всех сторон слабой линии фронта глубокая долина Пшиш не просматривается. Лейтенант фон Лееб, племянник генерал-фельдмаршала фон Лееба, принялся за поиски подходящего наблюдательного пункта, откуда бы можно было видеть всю долину. И он нашел ее на обратной стороне долины между передовыми рубежами.

Майор фон Эрнстхаузен, лейтенант фон Лееб и обер-фельдфебель Людвиг отправились занимать разведанный наблюдательный пункт. Они карабкались по обрыву, который становился все круче и круче. Необходимо было преодолеть лесной завал и местность, просматриваемую противником. Они пробирались, скользили, ползли, словно индейцы, перебегали от куста к кусту, от скалы к скале и наконец добрались до места, разведанного лейтенантом фон Леебом накануне. Оно стоило того: долина Пшиш далеко просматривалась. Повсюду виднелись опорные пункты русских и оживленное движение транспорта. Такое вблизи противника могло быть лишь тогда, когда себя уверенно чувствуешь. В бинокль можно было четко различать лица русских. Но что делалось прямо под обрывом, трое немцев видеть не могли, но крики, стук топоров, звуки падения деревьев, кроны которых достигали наблюдательного пункта, указывали, что и здесь кипела оживленная работа.

Майор фон Эрнстхаузен вскоре уже подготовил свой план: «Завтра с утра пораньше протянем сюда телефонный провод!» — сказал он обер-фельдфебелю Людвигу.

Так артиллерия получила новые возможности ведения прицельного огня по занятой противником долине Пшиш, создававшей постоянную угрозу западному флангу у высоты Индюк.

И вот можно было приступать. Майор фон Эрнстхаузен устроился как наблюдатель за целью на полигоне. В нескольких сотнях метров перед ним находился противник, по которому будут вести артиллерийский огонь. Немецкие снаряды пролетали чуть выше наблюдательного пункта. Куда не доставали гаубицы, били 210-мм минометы и 75-мм горные орудия. И те, и другие могли вести огонь с большим углом возвышения. И если минометы калибра 210 мм били по хорошо замаскированным дотам, то легкие полевые орудия, «проворные брехливые собаки поля боя», подкарауливали разбегавшихся. Вот так работала артиллерия!

Тем временем русские атаки с западного фланга усиливались. На стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизии северо-западнее Шаумяна дело дошло до серьезного кризиса. Советское командование не отказалось от своего намерения нанести удар по длинному западному флангу, чтобы выйти в тыл немецкой группировке, наступающей на Туапсе. В ночь на 6 ноября начались мощные огневые налеты на 421-й гренадерский полк, стоявший, словно волнолом, южнее Кочкановских высот, той преграды, которую удерживали полки 198-й пехотной дивизии. Вскоре выяснилось, что советские войска стремятся отбить высоту 415, чтобы в ходе дальнейшего наступления атаковать западный фланг 101-й егерской дивизии и овладеть Елисаветпольским перевалом. Шестого ноября советские войска атаковали позиции 421-го гренадерского полка. Сражение растянулось на многие дни. Атакованная с трех сторон, боевая группа полковника Райнхардта (с приданными ей 1-м батальоном 421-го полка, 1-м батальоном 419-го полка и 3-м батальоном 419-го полка) продолжала обороняться. Полковник Райнхардт стал душой обороны и, даже раненый, не покидал своего поста. День 12 ноября стал пиком кризиса. В 10.00 полковник Райнхардт доложил командиру 198-й пехотной дивизии: «Противник неустановленными силами вклинился в имеющиеся разрывы в обороне. 1-й батальон 419-го полка атакован с тыла. Прошу разрешения на немедленный отход боевой группы».

Командир 198-й пехотной дивизии генерал-майор Мюллер долго не раздумывал. Так и должно было случиться! Корпусной саперный батальон и части дивизии обеспечили отход боевой группы Райнхардта. Вечером она уже находилась на фронте у Кочканова.

В начале ноября начались дожди. Серыми на сером фоне виделись горы при набегающих тучах. Мелкие ручейки стали бурлящими реками. Глинистая почва превратилась в вязкую кашу. Снабжение превратилось в сложную проблему. Временами оно совсем прекращалось. Лихорадочно работали ремонтные роты и обозные подразделения под командованием капитана фрайгерр фон Эйба над тем, чтобы освободить туннель под Навагинской от столкнувшихся поездов и наладить движение через него. Дожди прервали все крупные боевые действия.

С 26 по 29 ноября русские снова предприняли частное наступление на гору Семашхо. С 1 по 12 декабря советские крейсер «Красный Крым», эсминцы «Незаможник», «Беспощадный» и тральщики перевезли советскую 9-ю горнострелковую дивизию из Батуми в Туапсе. Прибывающие батальоны сразу же направлялись на фронт. В это время легкие немецкие надводные силы флота были уже не в состоянии помешать высадке войск противника в порту Туапсе. Последняя немецкая атака была проведена 24 октября четырьмя торпедными катерами 1-й флотилии торпедных катеров капитан-лейтенанта Кристиансена на подходящее советское транспортное соединение. Две торпеды попали в мол, остальные ушли в берег.

Продолжались дожди.

Двадцать восьмого ноября единственный мост через Пшиш в верховьях реки был смыт вышедшей из берегов рекой. Девять батальонов на гребне высоты Семашхо оказались отрезаны. Саперы работали не переставая, пока не навели новый мост.

Первого декабря генерал Ланц доложил командиру 49-го горнострелкового корпуса: «Обстановка на горе Семашхо чрезвычайно серьезная. По поведению противника и допросам военнопленных можно ожидать завтра атаки свежих сил противника с флангов. Наши войска сильно измотаны. Ежедневно мы теряем безвозвратно 60 лошадей. Поднимающаяся вода в реке Пшиш затрудняет снабжение. Запас боеприпасов — на 2—3 дня, продовольствия — на один день. Корма для лошадей нет. Эвакуировать раненых невозможно. Занимать позицию по реке Пшиш, пока это позволяет уровень воды в реке, необходимо, так как в противном случае войска будут потеряны. Снабжение через долину Гунайка из-за паводка полностью прервано. Оно составляет не больше трети от необходимых потребностей. Необходимо наладить снабжение многочисленными самолетами, иначе через два дня войска останутся без продовольствия».

О плохом состоянии здоровья солдат говорилось в докладе дивизионного врача от 23 ноября:

«В связи с плохим питанием у многих наблюдается упадок сил. Пятьдесят процентов личного состава страдают желудочно-кишечными заболеваниями. В течение нескольких недель принимают только холодную пищу (развести огонь невозможно). Прибытие маршевого пополнения нежелательно, так как его невозможно прокормить. Обмундирование сырое, превратившееся в лохмотья. Применять войска в обороне пока еще можно».

Командир 49-го горнострелкового корпуса в этих условиях направил ходатайство о сдаче плацдарма на водоразделе, но высшие командные инстанции ему в этом сначала отказали. И все же он предусмотрительно направил в войска секретную радиограмму: «От командира 49 гск группе Ланца. Группе Ланца немедленно приступить к разведке местности севернее реки Пшиш...»

В штабе группы армий попытались облегчить положение другим образом: «Люфтваффе прекратить разведывательные полеты и оказать помощь в снабжении 44-му егерскому и 49-му горнострелковому корпусам».

В журнале боевых действий группы армий «А» содержится следующая справка о снабжении по воздуху: «7.12.1942: в районе южнее Гунайки находятся 18 700 человек и 600 вьючных животных. Длительное снабжение по воздуху вряд ли возможно. В 18.15 начальник оперативного отдела штаба 17-й армии доложил, что авиацией за 61 самолето-вылет на плацдарм у реки Пшиш доставлено 17,5 тонны продовольствия, 6,5 тонны корма для лошадей и 3,5 тонны инженерного имущества.

8.12.1942: в связи с погодными условиями за 38 самолето-вылетов на плацдарм у реки Пшиш удалось доставить всего 8 тонн грузов».

На самом деле снабжение по воздуху было «каплей, упавшей на раскаленный камень». Часто сброшенные грузы падали на передовой в пределах досягаемости огня противника, и только храбрым охотникам за продовольствием удавалось что-то спасти. Остальное доставали русские. Многое было потеряно под огнем противника или утонуло в грязи.

Ежедневно повторялись тревожные доклады Ланца:

«Войска питаются половинным рационом. С наступлением холодов голод усилился: за последние 7 дней имеются 14 случаев смерти от истощения. Белье буквально сгнило на телах, простуды, кожные заболевания являются следствием этого. Усилился падеж лошадей. 98-й горнострелковый полк через десять дней потеряет их полностью. Раненые лежат на главном перевязочном пункте по несколько дней в страшной тесноте в мокрых палатках. Их эвакуация самолетами «шторх» отложена из-за погодных условий. Артиллерийских боеприпасов больше не поступает. Помощь Люфтваффе значительная. Третья часть грузов теряется. Погода меняется с дождя на снег, с температурами от плюс пяти до минус пяти градусов».

Перечень мучений можно было бы продолжать дальше. Но Гитлер не соглашался оставить гору Семашхо.

В докладе генерала Ланца командиру 49-го горнострелкового корпуса от 14.12.1942 года написано:

«Роковые события продолжают развиваться. С часу на час ожидаемое решение об отходе фронта откладывается. Я не располагаю положительным доказательством, и у меня складывается впечатление, что доклады командира дивизии и командира корпуса не доходят до решающей инстанции. То, что совершили мои храбрые парни за прошедшие недели, превосходит все прежние подвиги. Можно только с благодарностью и восхищением стоять перед этими солдатами, перед которыми я виновен за каждый их бой...»

Такая же обстановка складывалась в 97-й и 101-й егерских дивизиях и на самом правом фланге — в 198-й и 125-й пехотных дивизиях.

Наряду с плохой погодой здесь постоянно продолжались безуспешные атаки советских войск против длинного фланга. Названия горы Сарай, Седло, Туктал, высот северо-западнее Шаумяна и Шаумян постоянно мелькают в боевых донесениях. В полосе 198-й пехотной дивизии это были высоты Кочканова, «Русские головки», и позиции южнее Кочканова. На них постоянно ходили в атаки 68-я и 255-я бригады морской пехоты. Здесь тоже шел дождь, ручьи превратились в бурлящие потоки. Десять лошадей, автомобиль и четыре солдата 3-й батареи 235-го артиллерийского полка погибли в водах такого обычно «спокойного» Хатыпса.

На восточном фланге было не лучше. Стоявшая там 46-я пехотная дивизия тоже была бессильна перед погодой. Эта дивизия прикрывала восточный фланг наступающей группировки и поддерживала связь с 4-м охранным полком и казачьим отрядом Платова. Обычная 46-я пехотная дивизия быстро превратилась в горнострелковое соединение. Из пленных набрали погонщиков мулов и лошадей. Были сформированы две колонны по 200 животных (реквизированных на месте) в каждой. Погонщики — русские, вожатые колонн — немцы. Военнопленные в собственных мастерских изготовляли вьючные седла и упряжь. С помощью этих русских колонн снабжения начальник тыла дивизии подполковник Жех наладил снабжение боевых групп под Перевальным, Маратуком, Оплепеном и Самурской.

Несмотря на плохую погоду, русские атаковали. Как и прежде, под угрозой находился район обороны на реке Пшиш и участок у горы Индюк. Батальоны 97-й егерской дивизии едва успевали ликвидировать прорывы. Что при этом происходило, лишь коротко говорится в приказе по дивизии от 5 декабря:

«В течение многодневных ожесточенных боев боевая группа Нобиса (204-й егерский полк) и левый фланг боевой группы Отте (207-й егерский полк) отбивали сильнейшие атаки противника. 4 декабря 1942 года подполковник Нобис с 7-й ротой полка «Бранденбург», подразделением 207-го егерского полка, 1-й ротой 97-го саперного батальона, полковым штабом и отделением штабной роты решительно и смело атаковал и разгромил группу противника в 400—500 человек, находившуюся непосредственно у переднего края, и нанес ей большие потери...»

На рассвете Нобис заметил группу противника. Решительными действиями он упредил ее атаку. Отчаянный храбрец Нобис, бывший австрийский офицер горнострелковых войск, который, отходив майором четыре месяца, получил звание подполковника, а после этого боя был произведен в полковники, покинул поле боя тяжело раненным. 204-й егерский полк принял майор Мальтер.

Части 97-й егерской дивизии продвинулись дальше к горе Индюк. 14 декабря 204-й егерский полк находился у горы Индюк, обеспечивая слева фланг с дивизией «Ланц». На рассвете русские оказались в немецких оборонительных позициях. Батальон Аббта был разбит. Капитан Аббт и часть его егерей пробились к дивизии «Ланц». Южнее оборона тоже была прорвана. Между участками прорыва оказался обер-лейтенант Видмер с группой в 40 егерей. На счастье, с ним оказался передовой артиллерийский наблюдатель и линия связи оказалась цела. Боевая группа Видмера держалась целый день. Несмотря на прицельный огонь артиллерии, ликвидировать прорывы не удалось. Прошла бессонная ночь.

15 декабря майор Мальтер наскреб группу из 30 человек, 12 из них были из 7-й роты полка «Бранденбург» во главе с капитаном, последние 12 бойцов роты специального назначения, которая в августе, наступая перед «Викингом», с ходу захватила мосты в Белореченской. После краткой подготовки они собирались пойти в контратаку, но тут советские войска снова атаковали. Эту атаку удалось отразить.

«Теперь атакуем мы, но на этот раз при поддержке артиллерии!» — сказал майор Мальтер.

Быстро решили вопрос с начальником передового артиллерийского наблюдательного пункта майором фон Эрнстхаузеном.

— Когда вы можете начать артиллерийскую подготовку? — спросил Мальтер.

— В тринадцать часов!

— Как долго будете молотить?

— Четверть часа!

— Значит, ровно в тринадцать пятнадцать я атакую!

После хорошей артиллерийской подготовки егеря и «бранденбуржцы» пошли в атаку. Противник был отброшен, кольцо вокруг окруженной боевой группы Видмера — прорвано, положение восстановлено.

Когда майор фон Эрнстхаузен после боя навещал майора Мальтера в его землянке, тот, раненый, лежал на нарах. Белая повязка на голове намокла от крови. Осколок снаряда у ушного канала причинял ему сильную боль.

— Вам надо в госпиталь, Мальтер!

— Нет, я останусь в части. Долго здесь все равно это не продлится. Как вы оцениваете обстановку?

— Как невыносимую, если мы не получим подкреплений!

Майор фон Эрнстхаузен был прав. О подкреплениях нельзя было и мечтать.

11 декабря в полном составе на сторону противника перебежала приданная группе «Ланц» грузинская рота, оставив трехкилометровую брешь в обороне. Все изменилось, это видели и находившиеся у немцев на службе русские части.

Постоянные тревожные доклады с высот Семашхо и энергичные требования командира корпуса и командующего армией были наконец услышаны. Прибыл приказ об отступлении, еще чуть-чуть, и было бы уже поздно.

В ночь с 16 на 17 декабря батальоны незаметно оторвались от противника и начали отход по долине реки Пшиш. На высотах севернее реки была занята новая главная линия обороны, которая долгое время оборудовалась и улучшалась. Заметное ослабление действий противника, а еще больше — значительно улучшившееся снабжение способствовали быстрому восстановлению сил и возродили некоторую уверенность.

В день ухода с высоты Семашхо, 16 декабря, только двадцатью семью годами раньше, генерал Людендорф писал: «В этой войне упущенных возможностей не сделано в ущерб отечеству так много, что видящий это человек может быть лишь подавлен. Я — не придирчивый критикан, а немец, с печалью замечающий, как без пользы растрачивалась сила народа, так как не было умения поймать военную удачу».

«...растрачивалась сила народа...» — это точно относится к наступлению на Туапсе.

Группа «Ланц» во время боев за высоту Семашхо с 21.10 по 16.12 1942 года потеряла 823 человека убитыми, 2412 ранеными и 199 пропавшими без вести.

Дивизия «Ланц», начавшая наступление с батальонами, укомплектованными почти по штатам военного времени, в результате с 27 сентября по 31 декабря 1942 года понесла следующие потери:

Офицеры Унтер-офицеры Солдаты

убитыми: 35 164 1267

пропавшими без вести: 1 7 182

ранеными: 128 472 4009

заболевшими: 68 111 1426

Всего: 232 754 6884

Прибывшее пополнение

с 27.9 по 31.12.1942: 18 174 2619

Потери животных за это время:

убито: 996

пало от болезни: 251

пало от истощения: 2979

Всего: 4226

Похожие цифры потерь, не идущие ни в какое сравнение с выигрышем территории, были и в других дивизиях. Спустя время об этом легко говорить. Все они шли в наступление с надеждой достичь поставленных целей и с этой надеждой погибли.

СРАЖЕНИЕ ПОД НАЛЬЧИКОМ И НАСТУПЛЕНИЕ К ВОЕННО-ГРУЗИНСКОЙ ДОРОГЕ

Нальчик пал — Немецкие бомбы лишают советскую 37-ю армию управления — Бронепоезда у Ардона — С «шорами» вперед на Орджоникидзе —13-я танковая дивизия в окружении под Гизелью — Сталин — фронту — Братство по оружию

Девятнадцатого октября 1942 года, когда уже стало ясно, что наступление 52-го армейского корпуса в большой излучине Терека оперативным успехом не увенчается, командиру 3-го танкового корпуса было поручено разработать план наступления на Нальчик. Генерал-полковник фон Клейст хотел возобновить свой старый план, предусматривавший наступление вдоль горного хребта на Орджоникидзе и овладение Военно-Грузинской дорогой.

Генерал фон Макензен при поддержке своего начальника штаба подполковника генерального штаба фон Греневица вскоре разработал оперативный план, который был одобрен командующим 1-й танковой армией. В соответствии с этим планом Макензен предполагал вместе, с подчиненной корпусу 2-й румынской горнострелковой дивизией форсировать Баксан и с фронта атаковать Нальчик, а главный удар нанести силами 13-й и 23-й танковых дивизий днем позже из района Майское, Котляревский на восточном фланге, чтобы охватить Нальчик и взять его.

Когда в сентябре и октябре гремели тяжелые бои в излучине Терека, на баксанском фронте было затишье, так как и с той, и с другой стороны его удерживали обескровленные в сражениях войска. Хотя управление 23-й танковой дивизии было придано 3-му танковому корпусу, части ее были переданы в 52-й армейский и 40-й танковый корпуса. Теперь эти части снова сосредоточивались в районе Котляревский. 13-я танковая дивизия была сменена на своих позициях у Эльхотова и Илларионовки и сосредоточена в районе Арик, Долина Надежды. 370-я пехотная дивизия продвинулась дальше на запад и приняла позиции 13-й танковой дивизии. Часть участка 370-й пехотной дивизии приняла дивизия СС «Викинг».

После смены соединений на позициях перегруппировка была осуществлена без осложнений. 3-й танковый корпус переместился в соответствии с новой задачей. После этого румынская 2-я горнострелковая дивизия вместе с 1-м батальоном 99-го горнострелкового полка 1-й горнострелковой дивизии образовала «наступательную группу Запад», сосредоточившуюся в населенном пункте Баксан. 13-я и 23-я танковые дивизии образовали «наступательную группу Восток» и заняли исходные позиции в районе Арика, Котляревского. Район между этими двумя наступательными группами оборонялся мелкими силами, собранными в «охранный район Центр». Его начальником был назначен командир 52-го полка реактивных минометов подполковник Эмсман.

Утром 25 октября из района Баксан в наступление перешла «наступательная группа Запад». Еще раз крупные силы немецкой бомбардировочной авиации приняли участие в наступлении, нанеся бомбовые удары по позициям противника. Горные егеря 1-го батальона 99-го полка под командованием майора Коппа, действуя в передовом отряде, к полудню уже выполнили задачу дня, овладев населенным пунктом Чеген I.

Удивительный успех немецкого наступления русские в своей книге «Битва за Кавказ» объясняют так: «В сражение вступили крупные силы немецкой бомбардировочной авиации. Штаб 37-й армии, находившийся южнее Нальчика в Долинском, был подвергнут бомбардировке, в результате которой была полностью прервана связь с войсками. В связи с этим в течение некоторого времени управление войсками было нарушено».

Утром 26 октября начала наступление «наступательная группа Восток». Двадцать третья танковая дивизия начала выдвижение на левом фланге у Котляревского еще при свете луны и овладела городом Аргудан. Шоссе Нальчик — Орджоникидзе было перерезано. Затем боевая группа Брюкнера из 23-й танковой дивизии пошла в атаку в южном направлении на Старый Лескен. Боевая группа Бурмайстера повернула на восток, и ее 2-й батальон 201-го танкового полка овладел населенным пунктом Осрек.

В этом районе был разгромлен штаб советской 257-й стрелковой дивизии и большое количество ее подразделений тыла. Обеспечив свой южный фланг, боевая группа Бурмайстера повернула на север и атаковала находившиеся под Александровской силы противника с тыла. Это позволило возобновить фронтальную атаку 128-го мотопехотного полка севернее Александровской. Шаг за шагом уничтожались опорные пункты противника, и днем позже Александровская полностью была захвачена солдатами 23-й танковой дивизии. Прорывавшиеся в восточном направлении части противника попадали под огонь 370-й пехотной дивизии.

13-я танковая дивизия наступала по соседству с 23-й танковой дивизией. Входившая в ее состав боевая группа фон Хаке атаковала из района западнее Котляревского. Атаку по еще проходимой для танков местности замедляли минные поля и противотанковые заграждения. Только после того, как дорогу расчистили налеты пикирующих бомбардировщиков, после полудня началось быстрое продвижение, и вскоре боевая группа подошла к Нижнему Череку. Теперь полковник фон Хаке, командир 4-го танкового полка, ввел в бой второй эшелон своих танков, который, продолжив наступление, вышел к Старому Череку. При этом были уничтожены батареи тяжелой артиллерии противника, а орудия на их позициях — захвачены. Разведгруппа 2-го батальона полка «Бранденбург» ушла вперед, чтобы с ходу захватить мост через Черек. Но мост был взорван отходившими советскими войсками. 13-я танковая дивизия, которая должна была повернуть часть своих сил в северном направлении на Нальчик, оказалась перед водной преградой, переправы через которую не было. Вскоре был найден брод, и марш на Урбань продолжился. Несколько позже 4-й саперный батальон отремонтировал пролет на мосту в Старом Череке, и переправа была обеспечена. Наступавшая уступом влево от боевой группы фон Хаке боевая группа Шольца, преодолев ожесточенное сопротивление у овцеводческой фермы в Котляревском и многочисленные минные поля, тоже вышла к Старому Череку и к вечеру, не встречая особого сопротивления, приблизилась к Псыгансу.

Румынская 2-я горнострелковая дивизия и 1-й батальон 99-го горнострелкового полка 26 октября ворвались в северную часть города Нальчик. Начались жаркие, кровопролитные многодневные бои за каждый дом и за каждую улицу.

С 26 октября, после взятия Аргудана, все уже было решено; глубоко эшелонированная оборона советских войск между Баксаном и Череком была обойдена. Русский военный историограф по этому поводу писал: «Главный удар был нацелен в направлении дороги Нальчик — Чикола — Дигора — Алагир. Таким образом, немецкие войска обошли оборону Нальчика с тыла, и она была сломлена. Войска 37-й армии отошли. Ошибка заключалась в недостаточных данных разведки: танковая группировка под Котляревском была оценена лишь как вспомогательная для отражения предстоящего удара в направлении Малгобека и для использования нарушения управления 37-й армией».

Русская самокритика показывает, как хорошо и скрытно подготовленная операция приводит к замешательству противника и к снижению потерь наступающих войск. Генерал фон Макензен и генерал-полковник фон Клейст, как они говорили позже, не рассчитывали на такой успех.

27 октября 23-я танковая дивизия вышла левым флангом к населенным пунктам Урух и Лескен. 13-я танковая дивизия во взаимодействии с румынами сужала кольцо вокруг Нальчика, в этом принимали участие подходившие с севера главные силы «охранного района Центр». Под Владимирской погиб командир 43-го мотоциклетного батальона майор Кройцнахер. Снова и снова разрозненные группы противника, стремившиеся прорваться на юго-восток, атаковали растянувшиеся силы 13-й танковой дивизии. Боевая группа Шольца (93-й мотопехотный полк) продолжала наступление из Псыгансу на Аншигер и выставляла охранение по флангу вдоль гор.

Двадцать восьмого сентября части 13-й танковой дивизии принимали участие в прочесывании Нальчика. К вечеру столица советской Кабардино-Балкарии была в немецких руках. В тот день в сводке вермахта сообщалось:

«Западнее Терека румынские горнострелковые войска во взаимодействии с немецкими горными егерями штурмовали хорошо укрепленный и ожесточенно оборонявшийся врагом город Нальчик. Окруженные к северо-востоку от него силы противника в ходе сражения были уничтожены или взяты в плен. В течение четырех дней в ходе сражений были разгромлены многочисленные советские дивизии, захвачено 7 тысяч пленных, 66 орудий и танков, а также захвачено или уничтожено большое количество другого военного имущества и снаряжения».

Боевая группа Шольца 28 октября продолжала наступление в горах и взяла Жемгалу.

Двадцать восьмого октября 23-я танковая дивизия вступила во вторую фазу операции. После того как в оборонительных районах были разгромлены советские соединения, началось их преследование. Дальнейшей задачей был захват Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорог! Боевая группа Брюкнера атакой с окраины Лескена овладела этим населенным пунктом, перешла через 800-метровый перевал, к вечеру захватила Хаснидон и создала плацдарм за рекой Урух, который удержала, отразив ожесточенные контратаки. После того как боевая группа Брюкнера создала условия, боевая группа Бурмайстера штурмовала с окраины Уруха, но из-за сильной обороны противника атака была прервана, а боевая группа отведена в район Хаснидон. Двадцать третьей танковой дивизии были приданы: подразделения 66-го мотопехотного полка и 52-го полка реактивных минометов, а для прикрытия горного фланга — румынский 10-й горнострелковый батальон.

В тот день командир «охранного района Центр» получил следующий приказ:

«Командир 3-го танкового корпуса Командный пункт, 28 октября 1942 г. Командиру «охранного района Центр»

С завтрашнего дня «охранный район Центр» расформировывается, входящие в его состав войска будут приданы различным соединениям для выполнения новых задач.

Войска района под командованием командира 52-го полка реактивных минометов приняли существенное участие в завершении «сражения за Нальчик».

Выражаю признательность участвовавшим в ней батальонам: 73-му саперному батальону, 8-му техническому батальону, 22-му и 23-му батальонам артиллерийско-технического снабжения, 3-му дивизиону 52-го полка реактивных минометов и корпусной казачьей роте. Три батальона, не относящиеся к боевым войскам, свою задачу выполнили.

Я рассмотрю представления к награждению орденом Железного креста.

Подп.: фон Макензен, генерал кавалерии».

Двадцать девятого октября 23-я танковая дивизия продолжала расширять свой маленький плацдарм под Хаснидоном и, преодолевая ожесточенное сопротивление войск противника, продолжила наступление в направлении Чикола. На левом фланге к ней присоединилась 13-я танковая дивизия, постепенно смененная в долине Черека 2-й румынской горнострелковой дивизией. Входившая в ее состав боевая группа фон Хаке первой пробилась к берегу реки Урух у Нуру-Урух и на высотах образовала огневой фронт, повернутый на восток. Подошел приданный ей 1-й мотопехотный батальон 128-го полка, под прикрытием танков переправился через реку по слабенькому деревянному мосту в глубокой речной долине и создал плацдарм. 4-й саперный батальон приступил к укреплению деревянного моста.

Ночью за несколько часов 13-я танковая дивизия была перегруппирована для атаки Дигоры. Такое можно было сделать только с хорошо обученными и дисциплинированными войсками.

Тридцатого октября 23-я танковая дивизия овладела ожесточенно оборонявшимся населенным пунктом Чикола и вышла к высотам восточнее ее. 13-я танковая дивизия испытывала большие трудности с переправой через Урух и его болотистую долину. Только к вечеру ей удалось перебраться через труднопроходимую местность и создать условия для наступления на следующий день.

31 октября обе танковые дивизии 3-го танкового корпуса приготовились к совместной атаке. В боевой задаче находившейся на высотах на правом фланге 23-й танковой дивизии говорилось:

«Вести наступление через Дигору на Алагир и перерезать Военно-Осетинскую дорогу». В задачу наступавшей на левом фланге 13-й танковой дивизии входило «наступление в направлении Ардон, Архонское, Орджоникидзе».

Боевая группа Бурмайстера из 23-й танковой дивизии, усиленная 2-м танковым батальоном 201-го танкового полка, прорвала многочисленные оборонительные позиции противника, форсировала реку Дур-Дур западнее Дигоры и к вечеру вплотную приблизилась к этому населенному пункту.

Наступавшая на левом фланге 13-я танковая дивизия западнее Дигоры уничтожила опасные позиции противотанковой обороны, обеспечив таким образом дальнейшее наступление 23-й танковой дивизии. Затем 13-я танковая дивизия повернула к северу от Дигоры на Ардон. Передовой отряд остановился на расстоянии видимости от железной дороги Дарг Кох — Алагир, чтобы дождаться подхода главных сил. План наступления предусматривал с западного направления фронтальную атаку 2-го батальона 4-го танкового полка и 43-го мотоциклетного батальона. Главные силы боевой группы фон Хаке должны были, атакуя с восточного направления, охватить противника с севера.

13-я танковая дивизия начала атаку! Атакующие войска прошли несколько сотен метров, но потом были остановлены сильным огнем противника. С помощью разведки и наблюдения было установлено, что советские войска выставили на этом участке против немцев три бронепоезда, 10—15 танков различных типов и крупные силы пехоты. Полковник направил в бой свой первый эшелон танков. Первый батальон 4-го танкового полка начал залпами вести огонь по первому бронепоезду, который вскоре загорелся. Его орудия вышли из строя, вагон с боеприпасами взорвался. Бронепоезд проехал еще несколько сотен метров, но потом потерял полностью ход и остался стоять на перегоне. Из атаковавших с юга танков противника шесть были подбиты 2-м танковым батальоном 4-го танкового полка, остальные отошли. Второй бронепоезд попал под огонь 2-го батальона 4-го танкового полка и 1-й роты 13-го противотанкового батальона и тоже загорелся. Действовавшие в пешем строю стрелки 43-го мотоциклетного батальона прорвались к западной окраине Ардона и закрепились на ней. Севернее 1-й батальон 4-го танкового полка и 1-й батальон 66-го мотопехотного полка продолжали наступление. При этом были подбиты два танка противника, прорывавшиеся в северном направлении.

В сумерки эти батальоны вышли к северо-западной окраине Ардона, но дальше продвигаться не смогли из-за наступившей темноты. Оставшиеся силы 13-й танковой дивизии в это время вынуждены были прикрывать длинный северный фланг. Тринадцатый противотанковый батальон и подразделения 2-го батальона полка «Бранденбург» получили задачу внезапно захватить железнодорожный и шоссейный мосты в Дарг Кох. Вечером 31 октября 1942 года командирам обеих танковых дивизий пришло письмо следующего содержания: «Классическое форсирование моими замечательными танковыми дивизиями реки Урух является блестящим тактическим и инженерно-техническим достижением. Смелые действия и образцовая работа саперов обеспечили этот успех. Благодаря ему стало возможно преследование, в результате которого удалось так далеко продвинуться вперед. Орджоникидзе остается нашей целью! Подписано: фон Макензен».

Действительно, у Макензена были основания надеяться, что такая вожделенная цель, как Орджоникидзе, к которой безуспешно стремились разными путями, теперь наконец будет достигнута.

Солнечным утром 1 ноября была занята Дигора, оставленная ночью русскими. Первый батальон 126-го мотопехотного полка под командованием капитана Бухера в ходе смелой атаки ворвался в Ардон, захватил мост и обеспечил 23-й танковой дивизии плацдарм. После этого 23-я танковая дивизия повернула на юг и, преодолев упорную оборону противника, атакуя с двух направлений, овладела городом Алагир. Вдоль длинного горного фланга шаг за шагом продвигались румынские горные стрелки и сменяли подразделения охранения 23-й танковой дивизии.

Стоявшая перед Ардоном 13-я танковая дивизия прошла через оставленный ночью противником город, находившийся под его сильным артиллерийским огнем. Пока обеспечивалось охранение в северном направлении, боевая группа фон Хаке с легкими пехотными орудиями прошла через многочисленные оборонительные линии противника, преодолев при этом большое количество ручьев и мелких рек. Полковник фон Хаке — храбрый и удачливый командир 4-го танкового полка, командир боевой группы 13-й танковой дивизии, наладив взаимодействие подчиненных ему командиров майора Брукса, майора Ратцеля и капитана Куклика, добился последовательного продвижения вперед. Фон Хаке со своей боевой группой не вступал в затяжные бои за населенные пункты: он обходил деревни и советские опорные пункты, расположенные в них.

Боевая группа фон Хаке, стремительно наступая в юго-восточном направлении по западному берегу Фиагдона, стремилась найти брод для обеспечения переправы. Предполагалось, что южнее населенного пункта Фиагдон будет найдено подходящее место, но и там советская оборона оказалась очень прочной.

Когда немецкие войска находились уже на подступах к позициям противника, перед которыми протекал Фиагдон, из расположенной восточнее деревни Фиагдон русские открыли ожесточенный артиллерийско-минометный огонь. В такой обстановке к успеху могла привести только быстрота. По открытой местности, под фланговым огнем противника 3-й танковый батальон 4-го танкового полка под командованием капитана Нидикса двинулся через широкую, но мелкую горную реку. Майор Брукс со своим испытанным мотопехотным батальоном последовал за ним. И сразу же танки и мотопехота вклинились в хорошо замаскированные оборонительные позиции противника.

Присоединившийся к ним 1-й дивизион 13-го артиллерийского полка (на самоходных лафетах) занял огневые позиции и открыл огонь по обнаруженным целям. Прорыв через ожесточенно оборонявшиеся противником позиции потребовал многого от наступавших войск. Здесь исход боя решали экипажи танков, отделения, возглавлявшиеся храбрыми младшими командирами, и, не в последнюю очередь, отдельные бойцы. Пока танки взламывали оборону, мотопехота вела бой в танковом десанте, в пешем строю и на бронетранспортерах, расширяла прорыв в стороны. Из этого боя только три бронетранспортера 1-го батальона 66-го полка вышли без попаданий пуль противотанковых ружей. Часто слабая броня оказывалась прошитой насквозь.

К вечеру 1 ноября боевая группа фон Хаке создала прочный плацдарм южнее населенных пунктов Фиагдон и Рассвет. Ей на помощь подоспели пробившиеся к плацдарму 43-й мотоциклетный батальон и 6-й батальон 66-го полка, которые поддерживал 1-й танковый батальон 4-го танкового полка. Боевая группа Шольца в составе 93-го мотопехотного полка и 2-го батальона 4-го танкового полка не смогли подойти к плацдарму , так не преодолела труднопроходимую местность.

С длинными открытыми флангами и угрозой со стороны населенных пунктов Рассвет и Фиагдон, при отсутствии снабжения, боевая группа фон Хаке не могла продолжать наступление к внешнему оборонительному обводу Орджоникидзе, чтобы добиться решающего успеха. Ночью на плацдарм прошли грузовики с боеприпасами, горючим и продовольствием. О трудностях, которые приходилось при этом преодолеть водителям, солдатам и офицерам тыловых служб, к сожалению, очень мало говорится в военно-исторических работах. Но эти люди не только преодолевали сложнейшие погодные и дорожные условия, но и часто были вынуждены вступать в бой с мелкими группами и засадами противника. Все они — безымянные герои, обеспечивавшие победы в сражениях. То же самое относится и к медицинской службе. Врачи и санитары — те самые добрые самаритяне, боровшиеся за жизнь раненых товарищей, которые тихо и скромно выполняли свой долг в тени победных реляций. Все они достойны самой глубокой благодарности.

В 5.00 2 ноября началась операция «Дарг Кох». Как уже говорилось, группа 13-го противотанкового батальона капитана Барта и 5-я рота полка «Бранденбург», которую возглавлял командир 2-го батальона «Бранденбург» майор Якоби, после взятия Ардона направились в северо-восточном направлении, чтобы захватить железнодорожный и шоссейный мосты у Дарг Кох и, в случае необходимости, отразить атаку русских с фланга.

После тщательной подготовки группа Барта — Якоби с ходу захватила железнодорожный мост. Захваченный врасплох противник через некоторое время опомнился, собрался и контратаковал. С господствующих высот немцев, засевших на железнодорожном мосту, взяла под систематический обстрел тяжелая артиллерия противника. Тяжелая артиллерия русских, расположенная на огневых позициях, предназначавшихся для стрельбы в северном направлении, была повернута левее и вступила в бой. Налет немецких пикирующих бомбардировщиков лишь ненадолго принес облегчение. 370-я пехотная дивизия, которая должна была с занимаемых позиций под Эльхотово наступать в южном направлении, чтобы выйти к мостам на восточном берегу Терека, продвинуться вперед не смогла. Поэтому группа, овладевшая мостом, вынуждена была его оставить. Однако ей удалось прикрыть мост пулеметным огнем. Но на следующую ночь подкравшиеся русские взорвали часть моста. Во время операции «Дарг Кох» из числа офицеров погибли: лейтенант Фрейе из противотанкового батальона, майор Якоби и лейтенант Райнике из «бранденбуржцев». Позднее с этого направления советские войска постоянно возобновляли атаки, чтобы наступлением в северном направлении прорвать позиции немцев, перешедших к обороне между Тереком, Фиагдоном и горами.

Второго ноября возобновила наступление и боевая группа Хаке. Ночью к ней присоединился 43-й мотоциклетный батальон, 2-й батальон 66-го мотопехотного полка и 1-й танковый батальон 4-го танкового полка. К авангарду дивизии с подкреплениями прибыли командир дивизии полковник Кюн и начальник оперативного отдела штаба подполковник генерального штаба Крэмер. На рассвете в пешем строю в атаку пошел 1-й батальон 66-го мотопехотного полка, действовавший в первом эшелоне. Выслав вперед дозоры, мотопехотные роты, действовавшие на сильно пересеченной местности, прошли высоту 604,1 и, почти не встречая сопротивления, вышли к населенному пункту Нижняя Саниба. Батальон перегруппировался и на выходе из Нижней Санибы попал под сильный сосредоточенный огонь противника из района Гизели. Преодолев полноводную реку Гизельдон, передовые подразделения 1-го батальона 66-го полка ворвались в северную часть Гизели. В населенном пункте начался ожесточенный уличный бой. Затем солдаты 66-го полка овладели Гизелью. Там сосредоточились и остальные роты 66-го мотопехотного полка. Так как о силах противника к северу от Гизели ничего не было известно, туда были направлены сильные охранения.

С севера на Гизель пошли танки и пехота противника. Танки проскочили охранение и дошли до населенного пункта, а пехоту противника удалось отсечь. Последовал такой же удар противника в направлении Гизели с юга. Обстановка осложнилась. 1-й батальон 66-го полка был временно окружен в Гизели. Борьба приобретала ожесточенные формы. Дрались за каждый дом, но испытанные в боях панцергренадеры ни на секунду не теряли самообладания. Наконец, до Гизели добрались танки и бронетранспортеры, каким-то образом нашедшие к ней пути по недоступной для танков местности, это позволило вскоре уничтожить в Гизели все танки противника. В полдень вся Гизель снова была в руках у немцев.

До 13.00 боевые машины заправлялись, пополняли боекомплект, подразделения перегруппировывались, а после этого наступление на Орджоникидзе продолжилось. Но теперь огонь русских противотанковых пушек стал гуще, к ним подключились тяжелая артиллерия и реактивные установки. Авиация противника постоянно бомбила наступающие войска. Она сбрасывала фосфорные бомбы. Попадавший на кожу фосфор вызывал тяжелейшие ожоги. Но все эти оборонительные средства не помогли. Боевая группа фон Хаке ворвалась в оборонительный пояс Орджоникидзе.

Как раз в тот момент, когда немецкие танки выстраивались в боевой порядок для новой атаки, в их тылу советские войска снова с юга и с севера атаковали Гизель, что заставило отсрочить начало атаки. Лишь когда к вечеру в Гизель вошел 2-й батальон 66-го мотопехотного полка, удалось обеспечить стабильность тыла наступающей боевой группы. Ударная группа фон Хаке с наступлением ночи заняла оборону у высоты 632,6, в 2,5 километра от северо-западной окраины Орджоникидзе. Боевая группа Шольца (93-й мотопехотный полк) продвигалась по труднодоступной местности, постоянно отбивая атаки противника с фланга, к Нижней Санибе. Тыловая колонна 1-го батальона 66-го мотопехотного полка с боеприпасами и горючим, несмотря на бездорожье и засады противника, прошла к передовым подразделениям батальона.

Второго ноября 23-я танковая дивизия продолжила наступление на восток. Пока боевая группа Брюкнера находилась в охранении у Алагира, боевая группа Бурмайстера захватила, почти не встречая сопротивления, Хаталдон, прошла по неразрушенному мосту через Фиагдон и, обойдя Дзаурикау, вышла к развилке дорог к востоку от него.

Третьего ноября началось драматическое сражение за Орджоникидзе. Раньше этот город назывался Владикавказ, он — ворота Военно-Грузинской дороги, пути, по которому через высокогорные перевалы может проходить и тяжелый колесный транспорт в Закавказье. Чтобы оценить значение этой дороги, следует обратиться к разработке Высокогорной школы Фульпмеса, написанной на основе допросов военнопленных, рассказов местных жителей, русской литературы и донесений агентов разведки. Все пути через горы в разработке закодированы номерами. Под номером 17 читаем:

«От Орджоникидзе через Крестовый перевал до Тбилиси (Военно-Грузинская дорога. Протяженность — 214 километров). В течение всего года проходима для любого колесного транспорта, за исключением января — февраля, когда на перевале бывают снежные заносы.

Участок Орджоникидзе — Казбек: дорога проходит по Дарьяльскому ущелью. Западнее вдоль дороги на протяжении 3—5 километров — скалистые высоты. На протяжении всего участка объездов нет. Естественных укрытий нет. Средний радиус поворотов дороги — 10—100 метров. Очень много крутых поворотов. Местами — только одноколейная дорога. Зимой — снежные заносы. Телеграфная 12-проводная линия вдоль дороги. Возможностей для посадки самолетов нет.

Участок Казбек — Ананури: по обе стороны от дороги движение невозможно. Средний радиус поворотов — 5—10 метров. В январе — феврале перевал закрыт. Естественных укрытий, особенно перед перевалом — недостаточно. Вдоль дороги — 6—8-проводная телефонно-телеграфная линия. Возможность посадки для самолетов между Казбеком и перевалом Анаури.

Участок Анаури — Куприанткари — по сторонам от дороги движение невозможно. Средний радиус поворотов — 50—100 метров. Возможность для посадки самолетов — в 2 километрах севернее Куприанткари.

Участок от Куприанткари до южного обреза карты: в некоторых местах имеются объезды. По обеим сторонам дороги — кустарник и лес.

На Военно-Грузинской дороге находятся следующие казармы (с удалением от Владикавказа):

12,0 км — у станции Балта

73,5 км — в 8км южнее Коба, Байдарская казарма

75,8 км — перевал (2388 м)

82,5 км — у деревни Кумлис-Цихе

131,7 км — в 14 км южнее перевала Анаури».

О Военно-Осетинской дороге, начинающейся у Алагира, в разработке под номером 14 имеется следующее описание:

«Салугардан — Алагир, через Мамисонский перевал (2829 м) — Кутаиси (Военно-Осетинская дорога): перевал свободен от снега с июня до конца сентября. Дорога проезжая для гужевого транспорта, для мелких транспортных средств горнострелковых войск с лебедками. По-видимому, по ней могут пройти автомобили повышенной проходимости. Дорога легко перекрывается в многочисленных местах, у ущелий и мостов».

Из приведенного описания видно, что Военно-Грузинская дорога — единственный проходимый для транспортных средств путь в восточной части горного хребта. Это объясняет также, почему фон Клейст хотел применить здесь главные силы немецких горнострелковых частей, в то время как их небольшие подразделения должны были лишь прикрыть менее пригодные для передвижения войск проходы. Теперь фон Клейст видел свою цель вблизи, но, кроме его 3-го танкового корпуса, у него был только 1-й батальон 99-го горнострелкового полка, которым командовал храбрый и опытный майор Копп. Один немецкий горнострелковый батальон и румынская 2-я горнострелковая дивизия генерала Думитраче, по выучке и вооружению значительно уступавшая немецкой горнострелковой дивизии, должны были теперь выполнить эту трудную задачу.

Сначала было необходимо открыть ворота — взять Орджоникидзе. С этой целью 3 ноября пошла в бой ангальтско-альтмаркская 13-я танковая дивизия, эмблемой которой было желтое колесо с четырьмя спицами. Дивизии был придан 1-й горнострелковый батальон 99-го горнострелкового полка, батарея 203-го дивизиона штурмовых орудий и рота 627-го саперного батальона, которые должны были после взятия города прорваться дальше по Военно-Грузинской дороге.

Трудности со снабжением отсрочили наступление 13-й танковой дивизии. Но потом сражение началось! 2-й батальон 66-го полка на левом фланге, 2-й батальон 93-го полка на правом фланге, за ними — 1-й батальон 66-го полка прошли через высоты и приблизились к городу на расстояние 2 километра. Атаки советской авиации 4-й воздушной армии и мощный заградительный огонь советской артиллерии причинили большие потери. Погодные условия сделали невозможным применение немецких ВВС с дальних аэродромов. Первый и второй танковые батальоны 4-го танкового полка вышли из Гизели в юго-восточном направлении на расстояние 800 метров и, выстроившись в широкую линию, поддержали атаку мотопехоты. 3-й батальон 4-го танкового полка с 43-м мотоциклетным батальоном оборонял постоянно подвергавшийся атакам северный фланг. Второй батальон 66-го полка пробился к противотанковому рву перед аэродромом, на этот же рубеж к 14.45 подошел 2-й батальон 93-го полка. Шедший во втором эшелоне 1-й батальон 66-го полка медленно продвигался за ними. Начался тяжелый бой в оборонительном поясе Орджоникидзе. При этом до наступления темноты батальоны уничтожили 15 дотов и преодолели один за другим два противотанковых рва.

А тем временем в тылу батальонов первого эшелона развертывались драматические бои. Подошедшие свежие войска противника с северо-востока атаковали слабое прикрытие вдоль длинного фланга. У деревни Фиагдон с самого утра из последних сил держались рота 93-го мотопехотного полка и рота 43-го мотоциклетного полка. Казалось, что эта точка станет самым болевым пунктом. Поняв это, фон Макензен повернул передовой отряд 23-й танковой дивизии — боевую группу Бурмайстера, находившуюся в Дзаурикау, в северном направлении, чтобы обеспечить фланги 13-й танковой дивизии. Последовавшая атака боевой группы Бурмайстера в направлении Архонской, где засел беспокоящий противник, была остановлена огнем. Из занятого крупными силами Фиагдона противник продолжал держать под огнем пути снабжения 13-й танковой дивизии и брод.

Одновременно у Ардонского противник перерезал пути снабжения.

Чтобы выбить его оттуда, был направлен уже сильно обескровленный 128-й мотопехотный полк, но его атака была остановлена. В это время остававшийся на плацдарме 23-й танковой дивизии 126-й мотопехотный полк отражал отвлекающую атаку советских войск. Таким образом, части, входившие в состав 23-й танковой дивизии, вынуждены были действовать порознь, выполняя важнейшую задачу прикрытия тыла сражавшейся под Орджоникидзе 13-й танковой дивизии.

Потери 13-й танковой дивизии 3 ноября составили 67 убитых, 159 раненых и 6 пропавших без вести.

На рассвете 4 ноября боевая группа фон Хаке снова пошла в наступление, уничтожила большое количество вражеских дотов и овладела двумя линиями оборонительных позиций. Капитан Штайнберг со своим 2-м батальоном 93-го мотопехотного полка в 11.30 захватил радиостанцию, а через час — крупное фабричное здание. Аэродром можно было обстреливать из стрелкового оружия. В тот день удалось продвинуться вперед на 600 метров. Командир дивизии доложил командиру корпуса, что дальнейшее продвижение возможно лишь при условии исключения становящихся с каждым разом все более опасными фланговых атак противника и угрозы путям снабжения в районе Нижняя Саниба, Гизель. Кроме того, для дальнейшего наступления требовались подкрепления. Потери 13-й танковой дивизии 4 ноября 1942 года составили 14 убитых, 88 раненых. В дивизии оставалось 70 исправных танков.

Командир 23-й танковой дивизии генерал фон Бойнебург-Ленгсфельд попытался устранить источник кризиса на фланге, обращенном к Фиагдону. Боевая группа Бурмайстера при атаке поселка Фиагдон понесла большие потери. Во 2-м танковом батальоне 201-го танкового полка осталось только десять танков, которые были распределены по другим батальонам. Были прочесаны штабы и обозы, чтобы восполнить потери в боевых частях. У корпуса Макензена резервов больше не было. Две дивизии пытались наступать на фронте шириной 40 километров, но их силами такую полосу можно было только оборонять. Если заметить, что обескровленные роты и батальоны во многих местах несплошного фронта постоянно вынуждены были отбивать усиливающиеся контратаки, то их готовность наступать оказывается достойной удивления.

На третий день сражения в оборонительных обводах Орджоникидзе советские войска оправились от первого удара. Они вспомнили о прочности их обороны, опиравшейся на многочисленные полевые укрепления, линии дотов, противотанковые районы обороны и минные поля. На третий день сражения генералиссимус Сталин побывал в городе, руганью и словами ободрения снова привел оборону в порядок[14]. Сталин, грузин по национальности, привел в движение все рычаги, чтобы немцы не прорвались на его родину. Ворота в Грузию стали неприступными. Непокрашенные танки, только что сошедшие с конвейера, сразу же бросались в бой. В Орджоникидзе было направлено большое количество поставок союзников. Подготовленные для новых контратак резервы были переброшены из районов Малгобека и Грозного под Орджоникидзе. С каждым проходящим часом немцы замечали нарастание сопротивления противника.

Несмотря ни на что, 13-я танковая дивизия 5 ноября снова пошла в атаку. У подножья гор отважный 1-й горнострелковый батальон 99-го полка пробился через многочисленные заграждения и естественные препятствия и в глубоко эшелонированной обороне противника уничтожил 15 вражеских дотов.

У Заячьей Балки батальон перешел к обороне. Затем он установил связь с 93-м мотопехотным полком, который вел бой слева сзади. Подразделения 1-го горнострелкового батальона той же ночью заняли высоту 1035.

Севернее 93-й мотопехотный полк и 2-й батальон 66-го мотопехотного полка при поддержке танков захватили колхоз, сломив ожесточенное сопротивление, а затем прорвались к господствующим высотам на северо-западной окраине города.

Под Ногиром, севернее города, вел тяжелый бой магдебургский 4-й саперный батальон. Батальон, потерявший под Фиагдоном своего неустрашимого командира — капитана Данкворта, теперь возглавлял не менее отважный и знающий капитан Баранек.

Слева от саперов на дороге Архонская — Гизель сражался 43-й мотоциклетный батальон. Особо тяжело ему пришлось от бомбардировщиков противника. В бой вступили два русских бронепоезда, курсировавшие по перегону Тулатов — Орджоникидзе. В этом районе противник в своей обороне сосредоточил основные усилия. Это заметила и боевая группа Бурмайстера, находившаяся западнее 43-го мотоциклетного полка в районе Рассвет, Фиагдон. Она не могла продвинуться вперед ни на шаг.

Пятого ноября 13-я танковая дивизия смогла продвинуться лишь немного вперед. Она была остановлена на западной и северо-западной окраине города. При этом она должна была обеспечить охранение длинного северного фланга до района Ногир (в 8 километрах севернее города), где были сосредоточены крупные силы русских. В тот день один из радиоперехватов, сделанных в 1-м батальоне 99-го горнострелкового полка, подтвердил предположение, что Сталин находится в городе.

В тот день стало ясно, что 3-му танковому корпусу необходимо оказать помощь отвлекающим ударом. В связи с этим представляет интерес запись в журнале боевых действий группы армий «А» от 5 ноября 1942 года:

«В полосе 52-го армейского корпуса получившая подкрепления дивизия «Викинг» внезапно предприняла атаку под Малгобеком...» В разделе «Замысел предстоящих действий» читаем: «...сменить «Викинг» 50-й пехотной дивизией и направить его для атаки дефиле Эльхотово или в наступление через Вознесенскую в южном направлении». На самом деле такие бы атаки помогли 13-й танковой дивизии, к тому же советское командование сняло некоторые части своих войск с участка перед 52-м армейским корпусом. Но русские действовали быстрее и уже начали перехватывать инициативу.

Шестого ноября советские войска нанесли контрудар под Орджоникидзе. По одной усиленной бригаде при поддержке большого количества танков на узких участках фронта с севера и юга атаковали растянутые фланги 13-й танковой дивизии, главные силы которой находились под Орджоникидзе. Пасмурный темный ноябрьский день должен был стать роковым для 13-й танковой армии. Русские прорвались в направлении с севера на юг на стыке между ней и частями 23-й танковой дивизии, сражавшимися у поселка Рассвет. Одновременно русские предприняли атаку из долины Майрамадаг в северном направлении. Находившиеся там части 23-й танковой дивизии и румынской 2-й горнострелковой дивизии были отброшены к плацдарму Дзаурикау. В этой обстановке 13-я танковая дивизия вынуждена была перебросить свои передовые части из-под Орджоникидзе в Гизель и оборудовать там оборонительные позиции. 43-й мотоциклетный батальон и 4-й саперный батальон еще долгое время удерживали северный фланг, но когда прибыли 15 танков противника, создалась опасная ситуация. Быстро подошедший 2-й танковый батальон 4-го танкового полка подбил десять из них. Находившийся левее 3-й танковый батальон того же полка выдвинулся на перехват противника, прорвавшегося с западного направления, атаковал его во фланг и подбил 9 танков. Однако противнику удалось продвинуться к путям снабжения 13-й танковой дивизии, уничтожить отдельные автомобили и целые автоколонны и обозы. 13-я танковая дивизия оказалась отрезана.

Такая же обстановка складывалась на южном направлении. Там противника встретил «пожарный» батальон Видинга, который был ночью переброшен на высоту 576,3 (севернее Майрамадага). Батальон, сформированный из писарей и обозников, был внезапно окружен, но смог пробиться в Дзаурикау. Обозы и транспортные колонны 13-й танковой дивизии были уничтожены огнем танков и пехоты противника.

23-я танковая дивизия, часть которой находилась на плацдарме Дзаурикау, а другая — у населенных пунктов Рассвет и Фиагдон, обеспечивая коммуникации 13-й танковой дивизии, истекала кровью в оборонительных боях, похожих на мясорубку. В батальонах насчитывалось не более 80 человек.

Седьмого ноября кризис обострился еще больше. Войска противника ворвались в Ардон, оборонявшийся слабым гарнизоном. Выбить их удалось с большим трудом. Участок Дарг Кох — Ардон до половины дороги на Фиагдон обороняла наскоро собранная боевая группа полковника Кампфхенкеля (командира 3-го артиллерийского полка). Из района Дзаурикау в восточном направлении противника атаковала боевая группа Ил-лига (10 танков 201-го танкового полка и два румынских батальона). На короткое время ей удалось установить связь с южным флангом 13-й танковой дивизии. На северном фланге обстановка оставалась без изменений.

13-я танковая дивизия расположилась дугой у Гизели и отбивала ожесточенные атаки противника. Полоса обороны дивизии была поделена на северный (43-й мотоциклетный батальон), центральный (4-й саперный батальон) и южный участки (боевая группа фон Шольца с 93-м мотопехотным полком). Боевая группа фон Хаке в составе 66-го мотопехотного полка должна была пробить дорогу на запад. В четырех километрах западнее Нижней Санибы в тумане она начала вести бой с танками противника. К вечеру ей удалось прорваться к броду -у Дзаурикау и установить там связь с частями 23-й танковой дивизии. Но общая обстановка не улучшилась.

Насколько большое внимание высших штабов вермахта привлекало к себе сражение за Орджоникидзе, свидетельствуют ежедневные телефонограммы. Седьмого ноября в 23.00 начальник Генерального штаба сухопутных войск дал указание начальнику штаба группы армий «А», чтобы 3-я танковая дивизия продолжала активные действия, сковала войска противника и сорвала их наступление. Это был, конечно, хороший совет, но не более того. Находившаяся на северном крыле группы армий «А» 3-я танковая дивизия с большим трудом пыталась удерживать свою протяженную полосу обороны.

Утром 8 ноября новый командир дивизии генерал фон дер Шевалери прибыл на танке на командный пункт 13-й танковой дивизии в Нижней Санибе. На все участки советское командование стягивало подкрепления, которые окапывались перед оборонительными рубежами 13-й танковой дивизии. Перед северным оборонительным участком были подбиты восемь танков противника. 1-й танковый батальон 4-го танкового полка под командованием майора Монтфорта вынужден был несколько раз вступать здесь в бой, чтобы отражать повторяющиеся атаки противника. Здесь также пытались установить связь с 23-й танковой дивизией, но сделать этого не удалось. Вечером 1-й танковый батальон 4-го танкового полка прорвался в западном направлении, чтобы провести к окруженной группировке стоявшую под Хаталдоном транспортную колонну с боеприпасами, продовольствием и медикаментами. На главном перевязочном пункте в Нижней Санибе лежало 400 тяжелораненых, которых было невозможно эвакуировать! Вечером командир дивизии доложил командиру корпуса, что оборону по восточной окраине Гизели долго удерживать не удастся.

Девятого ноября 1942 года в журнале боевых действий группы армий «А» в разделе «Замысел» была сделана запись: «...отвести наступательную группировку из-под Орджоникидзе. Новое направление главного удара — под Малгобеком; для этого создать группировку в составе 13-й танковой дивизии, 50-й и 111-й пехотных дивизий и дивизии СС «Викинг»».

Но события развивались быстрее! Уже в тот же день генерал фон Макензен отдал приказ об отходе 13-й танковой дивизии. Под прикрытием 4-го танкового полка все три боевые группы отошли к окраине Гизели. Первый танковый батальон 4-го танкового полка возвратился обратно в кольцо окружения с боеприпасами, продовольствием и горючим. В связи с тем, что колесные машины не могли пройти по бездорожью, все грузы пришлось перегрузить в танки и на броню.

Главный брод через низменности Майрамадаг и Соляная, который во время сильных дождей становился непроходимым, как и прежде, находился под обстрелом артиллерии противника. Ширина прохода в линии фронта противника была не более одного километра. Здесь, у этого брода, завершился последний акт драмы под Орджоникидзе. То, что этот проход не будет перерезан, следовало из перехваченных радиопереговоров русских: ни командир северной, ни командир южной ударных групп не хотел продолжать атаку. И тот и другой переругались, и в атаку никто не пошел. Так перешеек остался открытым.

Когда развитие обстановки под Орджоникидзе стало принимать драматический оборот, немецкое командование приняло решение подготовить к переброске на Кавказ 50-ю пехотную дивизию, понесшую большие потери во время сражения за Крым и оставленную там для пополнения и береговой обороны. Охрану Крыма должна была принять недавно сформированная, начавшая переброску из Гроссборна 5-я авиаполевая дивизия. Двадцать седьмого октября командир 50-й пехотной дивизии генерал-майор Шмидт получил от командира 42-го армейского корпуса предварительное распоряжение о предстоящей передислокации. В соответствии с ним с 31 октября части 50-й пехотной дивизии поочередно должны были направляться в Керчь и сразу же переправляться через пролив. Затем они должны были идти маршем в Краснодар. После этого пришло распоряжение о передаче 50-й пехотной дивизии в состав 52-го армейского корпуса. Первый из полков дивизии — 122-й пехотный был по воздуху переброшен из Краснодара в Армавир, а оттуда продолжил движение по железной дороге. Одиннадцатого ноября он прибыл в Павлодольский и стал постепенно сменять дивизию СС «Викинг» на участке фронта у Малгобека. Дивизия «Викинг» в своей полосе уже сменила свои батальоны наскоро сформированными подразделениями. Первым в полосу 23-й танковой дивизии 10 ноября по маршруту Котляревский — станция Урух — Ардон — Алагир прибыл 2-й батальон полка «Нордланд», который сразу же был направлен для прорыва кольца окружения вокруг 13-й танковой дивизии.

Десятого ноября 23-я танковая дивизия предприняла безуспешную попытку расширить проход к 13-й танковой дивизии. Для этого были брошены в бой танки 4-го танкового полка. По всей линии обороны 13-й танковой дивизии противник предпринимал сильные атаки при поддержке танков. Три обороняющиеся группы самоотверженно предотвратили опасность надвигавшегося хаоса. Целые роты в разгар боев оставались без боеприпасов. Их доставляли к ним с большим трудом на танках или бронетранспортерах, и роты продолжали сражаться. Вечером оборонительная линия 13-й танковой дивизии проходила дугой у Нижней Санибы. К этому времени все колесные транспортные средства были подготовлены к прорыву. В приказе по дивизии об этом говорилось:

«...с собой взять все автомобили, которые можно буксировать, все вооружение и исправное снаряжение. Все остальное — взорвать...»

Во второй половине дня 10 ноября состоялось совещание командира корпуса фон Макензена с командиром 2-го батальона полка «Нордланд» штурмбаннфюрером Штофферсом и другими офицерами штаба. На нем присутствовал также адъютант 2-го батальона «Нордланд» унтерштурмфюрер Кальман и командир ударной группы обершарфюрер Карл Орф из 7-й роты «Нордланд». Речь шла о том, чтобы ударный отряд пошел в атаку навстречу 13-й танковой дивизии и принял у нее раненых.

В 15.00, с началом сумерек, основная масса автомобилей 13-й танковой дивизии начала прорыв в западном направлении. Впереди шли машины с тяжелоранеными. Колонну возглавлял полковник доктор Кюн. Часть легкораненых ехала на машинах, часть шла пешком. Колонны подходили в полном порядке к броду. К этому времени боевая группа фон Хаке прочесала район к востоку от брода и отбросила советские части в северном направлении. Марш продолжался — впереди шли танки, за ними — машины полковника доктора Кюна с ранеными, а потом — остальные автомобили. Они перешли брод. На длинном склоне другого берега колонны прошли через охранение 1-го танкового батальона 4-го полка и продолжили движение по старому колонному пути 13-й танковой дивизии. Несколько минут ехали по нейтральной полосе, и вот полковник доктор Кюн повстречался с ударной группой Орфа из 7-й роты «Нордланд». Задача выполнена! Под охранением 2-го батальона «Нордланд» колонны 13-й танковой дивизии потекли на запад. После того как основная масса автомобильного транспорта с ранеными прошла брод, в 23.30 из Нижней Санибы вышел штаб дивизии.

В течение всей ночи машины одна за другой проходили через брод, но на утро 11 ноября 1942 года противник открыл сильный огонь по району западнее брода. С господствующей высоты вели огонь противотанковые пушки, противотанковые ружья и минометы. Автомашины получали повреждения, останавливались и перегораживали брод. Против русских огневых точек были применены 20 находившихся неподалеку танков 4-го танкового полка и пехота, однако их огонь особого успеха не имел. Русские с удобных позиций вели наблюдение за происходившим у брода и вели огонь. Гусеничные транспортные средства безуспешно пытались растащить образовавшийся затор из поврежденных автомобилей. Потери техники быстро росли. В этих обстоятельствах командир дивизии остановил движение, чтобы дождаться темноты и отыскать новые броды.

Одиннадцатого ноября было принято трудное решение в предстоящую ночь всеми силами, еще находящимися восточнее реки, пробиваться на запад, даже если придется взорвать большое количество автомобилей. К тому же ожидались новые атаки танков противника из Майрамадагского ущелья. Возникла большая опасность для южной части спасительного перешейка. Заслуга в том, что дело здесь не закончилось катастрофой, принадлежит командиру танкового батальона «Викинг» штурмбаннфюреру Мюленкампу. Он выехал для разведки местности вперед своего батальона, шедшего маршем через Ардон, Алагир. На плацдарме Дзаурикау он заметил, что танки противника готовятся к атаке. Мюленкамп — старый опытный танковый командир, сразу же понял, что здесь сейчас может произойти. Случайно, когда проезжали через Алагир, он видел, как разгружается зенитный артиллерийский дивизион. Коротко поговорив с командиром 23-й танковой дивизии генералом фон Бойнебург-Ленгсфельдом, Мюленкамп получил от него разрешение вывести зенитный артиллерийский дивизион на передовую. «Восемь-восемь» заняли огневые позиции как раз вовремя: уже более 20 танков противника полным ходом шли из долины Майрамадаг в направлении Нижней Санибы. Тут загремели выстрелы 88-мм зенитных орудий , и атака танков противника была остановлена.

С наступлением темноты части 13-й танковой дивизии снялись с трех оборонительных участков. Несмотря на напряженную обстановку, все работало как часы. В 16.30 с позиций ушли подразделения с центрального участка, оставив на нем лишь небольшое прикрытие. За ним последовали подразделения с южного участка. Подразделения с этих участков в Нижней Санибе объединились для прорыва. В середину боевого порядка взяли раненых и пошли. Сопротивление противника было сломлено, но новым крупным препятствием оказался вновь разведанный брод, который по состоянию его дна вряд ли могли преодолевать колесные автомобили. Многие грузовики здесь застряли. Пришлось их взрывать. Среди них оказались почти все автомобили и пусковые установки 2-го дивизиона 52-го полка реактивных минометов.

43-й мотоциклетный батальон, оборонявший северный участок, в 18.00 незаметно для противника оставил оборонительные позиции последним и отходил вместе с прикрытиями. Он нашел новый брод, через который прошла большая часть транспортных средств, и присоединился к главным силам.

С помощью четкого руководства удалось вывести главные силы 13-й танковой дивизии вместе с ранеными на подготовленную первыми прибывшими частями дивизии СС «Викинг» (1-ми 2-м батальоном «Германия», 2-м батальоном «Нордланд», танковым батальоном и Частью противотанкового батальона «Викинг») позиции.

Когда забрезжил рассвет 12 ноября, то советские войска увидели, что в кольце окружения Гизель, Нижняя Саниба никого нет. Тринадцатую танковую дивизию, которая должна была открыть задвижку на воротах Кавказа, разгромить не удалось. Несмотря на то что по пути пришлось бросить большое количество автомобильной техники, боевой дух ее солдат оставался непоколебимым. Никто не сдался, никто не потерял голову. К тому же следует прибавить, что не было оставлено ни одного раненого. Жертвы были большими, но если бы не солдатские добродетели, то они были бы значительно больше.

Общий итог операции под Баксаном и Орджоникидзе за время с 19 октября по 12 ноября 1942 года фон Макензен подвел в своей книге «От Буга до Кавказа»:

Потери противника: 16 100 пленных, уничтожено 188 танков и 4 бронепоезда, захвачено 249 орудий, 881 — минометов, пулеметов и противотанковых ружей.

Потери немецких войск: 1257 убитых, 273 пропавших без вести, 5008 раненых.

По журналу боевых действий группы армий «А» из этого числа на долю 13-й танковой дивизии выпадают: 507 убитых, 1918 раненых, 82 пропавших без вести.

Потери техники в 13-й танковой дивизии за тот же период по журналу боевых действий группы армий «А» составили: с 26 октября по 11 ноября 1942 года — 45 танков, 592 автомобиля,

В ночь с 11 на 12 ноября (во время прорыва) — 18 танков и 496 автомобилей.

Если учесть, что большая часть автомобилей, поврежденных с 26 октября по 11 ноября, была восстановлена, так как машины находились в немецком тылу, то потери техники в ночь прорыва можно полностью списать.

В немецкой танковой дивизии по штату насчитывалось около 150 танков (три батальона). В документах 13-й танковой дивизии за 1 ноября 1942 года содержится запись: 119 исправных танков; за 4 ноября — 70 исправных танков; за 17 ноября — 32 исправных танка.

Против этих итогов можно привести русские данные. В книге «Битва за Кавказ» говорится: «...захвачено 140 поврежденных танков, 70 орудий, 91 миномет, 4 реактивных миномета, 84 пулемета и 2350 автомобилей. В районе Гизели немецкие захватчики оставили более 5000 убитых».

Часто 23-ю танковую дивизию упрекают в том, что она недостаточно энергично пыталась подавить зародыш кризиса на северном фланге 13-й танковой дивизии. Исследования показывают, что сделать это она была не в состоянии. С конца октября 23-я танковая дивизия находилась справа, то есть на горном фланге, и удерживала у Дзаурикау плацдарм за Фиагдоном. Ее подразделения, выделенные для охранения флангов, слишком медленно сменялись румынскими. К 1 ноября 13-я танковая дивизия пришла в Гизель, и в то же время создалась кризисная обстановка у поселков Рассвет и Фиагдон. В эти районы пришлось направить крупные силы 23-й танковой дивизии. И 23-я танковая дивизия вынуждена была вести бои в двух разных направлениях, что дополнительно способствовало ослаблению и без того обескровленной дивизии.

И все же удачный исход из Гизели без частей мотопехотной дивизии СС «Викинг», подошедших форсированным маршем, вряд ли бы удался. Снова братство по оружию между дивизией «Викинг» и 13-й танковой дивизией, как и в первый год войны в России в составе 3-го танкового корпуса, принесло свои прекрасные плоды.

ОБОРОНА ГОРНОГО ФЛАНГА

Ардон — узел обороны — Танки утюжат прорыв — 3-й танковый корпус отходит — Финны и румыны обороняют Косолкунтал

Прорвавшая кольцо окружения 13-я танковая дивизия в ночь на 12 ноября прошла за линию обороны, подготовленную 23-й танковой дивизией и «Викингом». Новый оборонительный рубеж проходил через плацдарм Дзаурикау, Рассвет, река Фиагдон, восточнее Ардона и у Эльхотова соединялся с полосой 52-го армейского корпуса. Новый оборонительный рубеж сначала был почти не занят войсками, так как «Викинг» слишком медленно сменяла 50-я пехотная дивизия. Сначала все силы, находившиеся в распоряжении, были брошены на его оборону. Среди них был также и подполковник Эмсман со своим штабом 52-го полка реактивных минометов, его 1-ми 2-м дивизионами, а также подразделениями 1-го полка тяжелых реактивных минометов, которые обеспечивали артиллерийскую поддержку обороны на участке у поселка Рассвет. Отвечали за этот участок командир 23-й танковой дивизии генерал фрайгерр фон Бойнебург-Ленгсфельд и его начальник оперативного отдела подполковник генерального штаба Фрайер.

Постепенно 13-я танковая дивизия сосредоточилась в районе Алагира для пополнения, но для некоторых рот удалось выкроить лишь кратковременный отдых. Так как у 3-го танкового корпуса резервов больше не было, 13-я танковая дивизия должна была срочно сформировать полностью укомплектованный подвижный батальон. В это время 43-й мотоциклетный батальон принял майор Брукс, а командиром его прежнего 1-го батальона 66-го мотопехотного полка стал бывший командир 2-й роты этого полка капитан фон Гаца. Тринадцатого ноября батальон был передан в подчинение командиру 3-й артиллерийской группы и направлен маршем в Кадгорон. Третья артиллерийская группа малыми силами обеспечивала охранение участка на нижнем Фиагдоне. Ардон — опорный пункт на выступе линии фронта Рассвет— Дзаурикау, обозначился уже как главный район предстоящих боев. Туда одна за другой направлялись части 13-й танковой дивизии, лишенные заслуженного отдыха.

Сразу же после сражения под Гизелью командующий войсками Закавказского фронта был вызван в Ставку Верховного Главнокомандования. Там были согласованы новые планы взаимодействия советских войск кавказского и сталинградского направлений. Сразу же начали проявляться их результаты. Четырнадцатого ноября начальник оперативного управления группы армий «А» поставил в известность начальника оперативного отдела штаба 1-й танковой армии, что авиационное соединение Хичольда (пикирующие бомбардировщики и истребители) должно быть передислоцировано в район Сталинграда.

13 и 14 ноября русские соединения атаковали по всему фронту полосу обороны 23-й танковой дивизии, но были отражены. К этому времени продолжался подход частей дивизии «Викинг», принимавших у 23-й танковой дивизии полосу обороны в районе Дзаурикау.

Пятнадцатого ноября генерал фон дер Шевалери принял участок фронта у командира 3-й артиллерийской группы, а затем укрепил подразделениями 13-й танковой дивизии участок фронта по обе стороны от Ар-дона.

Шестнадцатого ноября советские войска попытались прорвать немецкую линию обороны на своем старом направлении главного удара у поселка Рассвет. Сохранившееся боевое донесение так сообщало о действиях танкового батальона дивизии «Викинг» и небольшой танковой боевой группы 23-й танковой дивизии:

«Танковый батальон дивизии «Викинг» получил следующую боевую задачу: противник крупными силами при поддержке танков, огня противотанковой и зенитной артиллерии вклинился в оборону севернее поселка Рассвет, танковый батальон, в составе которого было две танковые роты, должен был уничтожить вклинившегося противника и восстановить линию фронта. Он должен был атаковать с южного направления от высоты Рассвет, где противник также пытался вклиниться в оборону немецких войск. Задача танков заключалась в поддержке слабой пехоты. С севера противника атаковали танки 23-й танковой дивизии, которые должны были затем соединиться с танками «Викинга».

Танковые роты вышли в 10.00 из района сосредоточения. Они находились на труднопроходимой местности, которая представляла противнику большие возможности для обороны, но вынуждала немецкие танки выходить перед противником на открытую позицию на переднем скате холма. Противник понял свое преимущество, и его танки заняли выгодные позиции. Вскоре танки противоборствующих сторон стояли напротив друг друга, ожидая, когда противник первым двинется со своих позиций и попадет под огонь орудий. Фронтальную атаку немецких танков пришлось отменить, так как при ней они понесли бы большие потери. К вечеру положение было таким: около 26 танков противника, поддерживавшихся артиллерией, противотанковыми пушками и зенитными орудиями, противостояли немецким танкам.

На рассвете 17 ноября началась артиллерийская дуэль. Облачность была низкой, и видимость была плохая. Танки 23-й танковой дивизии, замаскированные дубовыми ветками с листвой, двинулись с северо-запада в атаку навстречу танкам дивизии «Викинг» и прошли левее от них широкой линией, сильно растянувшись по фронту, и оказались у низкорослого дубняка, где стояли танки дивизии «Викинг». Командиры боевых групп обсудили обстановку. Фронтальная атака станет причиной больших потерь, а обход невозможен из-за условий местности. Нужно попытаться выбить противника с его позиций огнем артиллерии. Чтобы усилить действие ее огня, танки под ее прикрытием пошли в стремительную атаку и усилили действие артиллерии огнем своих пушек.

Началась ожесточенная перестрелка между немецкими и советскими танками. Трассирующие снаряды мелькали тут и там, били в танки, рикошетом уходили круто вверх и где-то высоко гасли. Но и в тот день эта игра в кошки-мышки не завершилась. В 15.00 в наступивших сумерках ничего не стало видно. Но артиллерийская дуэль с наступлением темноты усилилась и ночью не стихала. Теперь нужно было ждать, не сменит ли противник позиции под покровом темноты.

В 3.00, за час до наступления предрассветных сумерек, артиллерийское единоборство разгорелось с новой силой. Разведка доложила, что танки противника немного отошли. Это позволило немецким танкам начать атаку. Она была начата под сильную канонаду. В грохоте рвущихся снарядов немецкие танки пошли вперед. Из танков командиров танковых батальонов бой виделся так:

«Командир 3-й танковой роты, позывным которого было «Б», в 8.35 доложил по радио, что минометный налет накрыл противника хорошо, и попросил его повторить. В 8.37 с правого фланга по «Б» был открыт сильный огонь из противотанковых, зенитных и танковых орудий.

8.38: Командир второй танковой роты, позывным которого был «В», наступавший слева от «Б», доложил: «Вышли к гравийному карьеру, один танковый взвод направлен направо в обход».

8.39: «В» доложил: «Подожжен один Т-34. Прошу накрыть артиллерийским огнем батареи противника, ведущие огонь по наступающей роте с фланга».

8.50: «В» доложил: «Танки противника отходят на другой берег ручья (Фиагдона) и там занимают огневые позиции. Прошу артиллерийского огня по деревне «Н» (Нортон), так как оттуда по нам ведут огонь прямой наводкой».

9.00: «В» доложил: «Наша пехота переходит с левого фланга на правый и присоединяется к нам».

Вопрос командира батальона к «В»: «Куда вы вызываете артиллерийский огонь? По группе танков на огневой позиции справа или позициях в деревне слева?»

«В»: «Прошу огня артиллерии по группе танков».

9.20: Вопрос командира батальона к командиру взвода «Е» (взвода разведки): «Какая обстановка у вас?» «Е» командиру батальона: «Поддерживаю атаку в северном направлении. Нахожусь под сильным артиллерийским огнем противника».

9.30: «Е» командиру батальона: «Пехота противника ворвалась в населенный пункт. Удерживаю «Р» (Рассвет) совместно с пехотой».

9.45: Командир танкового батальона противотанковой артиллерии: «Противотанковой артиллерии подойти к командному пункту! Командиру противотанковой артиллерии — ко мне!»

10.00: «В» командиру: «Срочно прошу накрыть танки противника артиллерийским огнем! Танки противника находятся в дюйме слева от командного пункта в белых домах».

10.10: «Б» к «В»: «Внимание! Танки противника уходят влево для контратаки!»

10.20: «В» командиру: «Двенадцать танков противника атаковали правый фланг. Требуется удар артиллерии по северной окраине «Р»».

Приказ противотанковой артиллерии: «Пройти вперед еще 300 метров».

Приказ артиллерии: «Сосредоточенный огонь по указанной цели!»

10.22: «В» командиру: «Танки противника переходят справа налево и пытаются снова выйти к гравийному карьеру».

10.23: «Е» (разведывательный взвод) с тыла атакован танками противника.

10.24: Приказ артиллерии: «Усилить огонь!» 10.25: Артиллерии: «Перенести огонь на правый фланг». Приказ «Б» и «В»: «Занять засадную позицию и подпустить противника ближе».

10.26: Приказ танкам, остававшимся в районе сосредоточения: «Немедленно выдвинуться на правый фланг и обеспечить его оборону».

10.30: «Б» командиру: «Срочно прошу огонь артиллерии по лощине передо мной».

10.41: «В» командиру: «Вторая волна танков противника. На данный момент — около 10 штук, двигаются со стороны кукурузного поля».

Огонь советской артиллерии по своей силе не уступал немецкой. Один из немецких танков, отошедший на некоторое расстояние для ремонта мелкого повреждения, отвез с поля боя на броне трех раненых пехотинцев. В треске многочисленных пулеметов грохотали артиллерийские залпы и разрывы снарядов. Выли и гремели «сталинские органы», поднимая тучи грязи и дыма.

11.10: «В» к «Б»: «Отойдите дальше вправо. Один танк противника пытается оторваться от других и атаковать вас во фланг!»

11.13: «В» командиру: «Впереди передвижения крупных сил пехоты противника. У противника противотанковые пушки».

В тыл вышел один из танков 23-й дивизии, остановившись рядом с бронированной санитарной машиной, выгрузил раненый экипаж. Раненых складывали в небольшую лощину, танк служил им прикрытием от осколков. Здесь же делали перевязки, выписывали раненым сопроводительные карточки.

11.30: «В» командиру: «Десять танков противника перешли ручей и начали новую атаку».

11.31: Командир «В»: «Сколько времени артиллерии вести огонь?»

11.32: «Б» командиру: «Четыре танка противника идут в направлении гравийного карьера. Их поддерживает до батальона пехоты. Требуется огонь артиллерии по участку пожара».

11.37: «В» командиру: «Огонь артиллерии по направлению хорош, по дальности — взять ближе».

11.39: «В» командиру: «Артиллерийский огонь ложится прямо в цель. Можно его массировать».

«Б» командиру: «Пехота противника силой до двух рот при поддержке четырех Т-34 перешла в атаку из населенного пункта «Н» по правому флангу».

11.51: «Е» командиру: «Атака противника на северной окраине «Р» отражена. Наши танки и пехота занимают старые позиции».

11.57: «В» и «Б» командиру: «Атака противника остановлена. Пехота занимает старые позиции».

11.58: Доклад командиру дивизии: «Прежняя главная линия обороны восстановлена. Предложение: продвинуть пехоту между танками и установить мины перед главной линией обороны».

Так танковый батальон свою задачу выполнил. Ожесточенный артиллерийский огонь с обеих сторон продолжался. Танки и мотопехота стояли, широко рассредоточившись по фронту, готовые отразить любую атаку. Вечером пехота и танки противника снова предприняли попытку прорыва. После короткого ожесточенного огневого боя эта атака также была отбита. Еще два танка противника были подожжены, пять повреждены. Из батареи противотанковой артиллерии доложили об одном подбитом и одном поврежденном танке. К сожалению, в батарее тоже одно орудие на самоходном лафете было полностью выведено из строя.

Боевая задача была выполнена, главная оборонительная линия — восстановлена».

В сообщении унтершарфюрера Эккерта ясно просматривается взаимодействие разных родов войск. В нем показана также сыгранность командира и его подчиненных.

Девятнадцатого ноября дивизия «Викинг» полностью вошла в состав 3-го танкового корпуса. Она приняла полосу на правом фланге корпуса. Двадцать четвертого ноября прибыли последние части дивизии «Викинг», и началась смена частей 23-й танковой дивизии, которая двинулась маршем на Прохладный, чтобы там погрузиться в эшелоны и по железной дороге отправиться в Котельниково, где должна была войти в состав 4-й танковой армии и прорывать кольцо окружения под Сталинградом.

С 18 по 23 ноября противник предпринял многочисленные безуспешные атаки в полосе 13-й танковой дивизии у Ардона.

Новые попытки с 27 по 30 ноября вклиниться в немецкую оборону под Дзаурикау разбились о стойкость полка «Германия». На горном фронте постоянно случались неприятности. Румынские офицеры ночью покидали позиции. Это, естественно, заметили русские и направили в атаку ночью свои ударные группы. Только энергичное вмешательство гауптштурмфюрера Пфёртнера из полка «Германия» положило конец этой привычке и заставило румынских офицеров оставаться на позициях. Позднее румынские роты применялись вперемежку с немецкими.

В это время разыгралась драма под Сталинградом. Постепенно советские войска завоевывали свободу действий и на Кавказе. Гитлер, после отставки фельдмаршала Листа сам «издалека управлявший» группой армий «А», был не в состоянии продолжать это делать. Командующий 1-й танковой армией генерал-полковник фон Клейст был назначен новым командующим группой армий «А», штаб которой находился в Ворошиловске (Ставрополе). Первую танковую армию принял генерал фон Макензен, а 3-й танковый корпус — генерал-лейтенант войск СС Феликс Штайнер.

25 ноября 1942 года советские войска нанесли новый удар по 3-му танковому корпусу, находившемуся на выступе линии фронта у Фиагдона. Их цель заключалась в том, чтобы прорвать оборону в полосе 13-й танковой дивизии под Ардоном, а затем выйти к Алагиру. Второе наступление должно было последовать из долины Чикола в северном направлении. Стоявшие под Ардоном и у слияния рек Фиагдон и Терек боевые группы 13-й танковой дивизии попали под мощный артиллерийский обстрел. Вклинения противника устранялись контратаками. Авиация противника постоянно поддерживала наступление своих войск и парализовала передвижения немецких войск. Вечером 25 ноября 13-я дивизия продолжала удерживать позиции.

После слабых атак 26 ноября на следующий день советские войска с новой силой возобновили свои атаки. При массированном применении артиллерии, танков свежим бригадам удалось во многих местах потеснить немецкие оборонительные порядки. Из небольшого количества исправных танков 4-го танкового полка и пехоты были созданы мобильные группы, которых бросали для ликвидации прорывов на разные участки фронта. Под Ардоном отчаянно оборонялся 93-й танковый полк, которым теперь командовал майор Брукс. Молочная ферма переходила из рук в руки несколько раз. Высоту 381,7 обороняли магдебургские саперы 4-го саперного батальона. Во время одной из контратак погиб их командир капитан Грауль. Батальон принял капитан Литтау. На плацдарме за Фиагдоном, к югу от Ардона, оборонялись 66-й мотопехотный и 43-й мотоциклетный батальон. Последний из-за больших потерь был снят с фронта. В танковых сражениях было уничтожено 30 танков противника. Потери 13-й танковой дивизии составили 30 убитых, 168 раненых и 33 пропавших без вести.

Поведение солдат, не отдыхавших со времени сражения под Гизелью, было образцовым. Так как в 13-й танковой больше не было резервов, ей были приданы 2-й батальон «Вестланд», танковый батальон «Викинг», 203-я бригада штурмовых орудий и одна зенитная батарея СС и артиллерийская батарея СС.

После заморозков и легкого снегопада 28 ноября снова вышло солнце. Советские войска опять пошли в атаку. Под Кодгороном с помощью резервов атака русской пехоты и танков была отражена. В районе высоты 435,9 батальон противника прорвал немецкую оборону, но под артиллерийским огнем понес такие потери, что той же ночью вынужден был отступить.

В 15.15 2-й батальон полка «Вестланд» ликвидировал прорыв противника юго-восточнее Ардона. Несмотря на ожесточенное сопротивление, до наступления ночи главная линия обороны была восстановлена.

Ожесточенные бои за северный участок выступа фронта на Фиагдоне продолжались и 29 ноября. Снова вклинившийся на правом фланге дивизии под Кодгороном противник был отражен боевой группой Польстера и 2-м батальоном полка «Вестланд», при этом из семи танков противника было уничтожено пять.

С 30 ноября атаки советских войск ослабли. После двух спокойных дней противник снова возобновил атаки в полосе 13-й танковой дивизии. Снова загремели ожесточенные бои, о которых так говорилось в донесении командира 93-го мотопехотного полка:

«За 14 дней оборонительных боев на участке полка противник предпринял всего 67 атак, из них четыре — силами полка, 58 — силами до батальона, остальные — силами до двух рот.

Целью наступления противника был Ардон и дорога Ардон — Алагир. Советский 10-й гвардейский стрелковый корпус (переброшенный в этот район из Ищерской) силами 5, 6 и 7-й стрелковых бригад и 140-й танковой бригады, в которой насчитывалось 50 танков, начал наступление при необычно сильной артиллерийско-минометной поддержке. В ходе боев противник дополнительно ввел в бой части 319-й стрелковой дивизии (1336-й стрелковый полк), 389-й стрелковой дивизии (1277, 1279, 545-й стрелковые полки) и 52-й танковой бригады.

Слишком большая, ширина участка по фронту, невыгодная местность и большие потери полка привели к тому, что на каждый взводный опорный пункт наступало до батальона противника.

Противнику удалось вклиниться в оборону в 15 местах, а в шести — прорваться в глубину главной линии обороны. Для ликвидации прорывов батальонами проведено 18, а полком — 15 контратак, часть из которых поддерживали танки и штурмовые орудия.

После того как 8 декабря оборонительные бои были временно завершены, главная оборонительная линия продолжала твердо оставаться в наших руках. Потери полка убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 661 человек...»

Так же обстояли дела и в других боевых группах 13-й танковой дивизии. В ней оставалось 30 исправных танков, часть из которых была передана в резерв корпуса, так что три-четыре резервные группы могли быть усилены пятью-четырьмя танками. Такая же картина наблюдалась и в полосе дивизии «Викинг».

Пока 13-я танковая дивизия вела тяжелые оборонительные бои на северном фланге, в полосе дивизии «Викинг» на центральном участке и на южном фланге сохранялась относительно спокойная обстановка. После того как в районе Дзаурикау в середине ноября полк «Германия» отразил наступление противника, русские атаковали время от времени полосу дивизии «Викинг» силами до батальона. Оборона полосы становилась со временем все сильнее благодаря усиленному оборудованию позиций в инженерном отношении.

На длинном горном фланге румынские горные стрелки соединились с немецкими боевыми частями. Для охранения северо-западных выходов с гор применялась группа «Бергман», состоявшая из трех-пяти туркестанских батальонов, а также сформированная из грузин боевая группа Штайнбауэра. За 2 ноября в журнале боевых действий группы армий «А» была сделана следующая запись:

«Командный пункт группы Штайнбауэра по труднодоступной местности продвинулся до района северо-восточнее Лашкута. 19.11.42: Группа Штайнбауэра в долине Баксана заняла Нижний Баксан. Находившиеся там молибденовые, вольфрамовые и платиновые рудники были захвачены полностью разрушенными».

В последующее время в боевых донесениях постоянно также встречаются сообщения о группе Штайнбауэра.

На длинном горном фланге было неспокойно. Там мелкие группы противника силой до батальона атаковали охранения 3-го танкового корпуса. Направления их главных ударов, как и районы сосредоточения основных усилий в обороне, находились в местах выхода из высокогорных долин. Алагир у Ардона, начало Военно-Осетинской дороги и далее к западу Чикола и долина Уруха были наиболее опасными пунктами.

Четвертого декабря советские войска с гор атаковали Чиколу. Слабое охранение из подразделений 52-го и 54-го полков реактивных минометов были отброшены и обойдены. Командир участка подполковник Эмсман потребовал подкреплений. Находившийся в Дигоре корпусной резерв — 3-й батальон полка «Нордланд» (финны) был поднят по тревоге и направлен в Чиколу. Стремительной атакой, которую своим огнем поддержали батареи реактивных минометов, финны отбросили наступавших. В плен было взято 13 офицеров и 246 солдат. Советская 295-я стрелковая дивизия атаковала двумя слабыми полками с задачей взять Чиколу и пробиться дальше на Дарг Кох. Свой старый план — отрезать 3-й танковый корпус на выступе фронта у Фиагдона — советское командование пыталось реализовать снова и снова.

Через день, 5 декабря, русские начали атаку в долине Ардон, Црау. Здесь Военно-Осетинскую дорогу закрывал 1-й горнострелковый батальон 99-го полка. Советская 351-я стрелковая дивизия, укомплектованная членами Коммунистического союза молодежи, действуя на труднодоступной местности, добилась определенных успехов. Горные егеря оставили свои опорные пункты. Они были возвращены 8 декабря в результате хорошо подготовленной атаки при поддержке взвода 5-го саперного батальона СС, огня батареи 1-го полка реактивных минометов и румынского 2-го горно-вьючного гаубичного дивизиона. Затем майор Копп со штабной ротой и тремя горнострелковыми ротами прочно удерживал чрезвычайно важный участок.

Десятого декабря 3-й батальон полка «Нордланд» был снова переброшен на угрожаемый участок фронта. Его роты применялись в качестве «корсетных ребер» на участке румынской 2-й горнострелковой дивизии в полосе между Хаснидоном и Тольдсгуном. Девятая рота унтерштурмфюрера Эртеля была придана румынской части Марчи в Хаснидоне. В последующие дни противник пытался прощупать оборону немецких войск и выявить в ней слабые места.

Пятнадцатого декабря русские двумя батальонами атаковали в районе Нортон позиции подразделений дивизии «Викинг», но их удалось отбросить. При этом было подбито два танка противника.

В это время обострилась обстановка под Сталинградом. Деблокирующий удар 4-й танковой армии был остановлен в 60 километрах от внутреннего кольца окружения. Советские войска перешли в новое наступление. Начала вырисовываться гонка к Ростову. Четвертая танковая армия была вынуждена отходить с боями. На обстановку на Восточном Кавказе бросили тень события в излучине Дона и под Котельниковом. Был отдан приказ о снятии дивизии «Викинг» с оборонительных позиций и передаче ее в танковую армию генерал-полковника Гота.

Далеко выступающий в направлении Орджоникидзе выступ линии обороны 3-го танкового корпуса сначала предстояло выровнять. 1 и 2-й батальоны полка «Нордланд» начали это движение вечером 21 декабря и, находясь в центре полосы обороны дивизии «Викинг», отошли на несколько километров. Днем 22 декабря они удерживали промежуточную позицию. 23 декабря оба батальона прошли через Алагир, Дигору, Чиколу в направлении Прохладного, где 24 декабря первым из дивизии «Викинг» погрузился в эшелоны 1-й батальон штурмбаннфюрера Ломана из полка «Нордланд» и отправился под Сталинград.

22 декабря пришло время отходить находившемуся на правом фланге полку «Германия». Оберштурмбаннфюрер Ванхёфер, оборонявший со своей ротой 5-го саперного батальона СС, приданной полку «Германия», опорный пункт Суадаг южнее дороги Алагир — Дзаурикау, так сообщал о своих впечатлениях:

«На командном пункте полка «Германия» уже собрались все командиры с этого участка, а также коменданты опорных пунктов. После краткого приветствия командир полка с серьезным лицом открыл совещание. Он начал с обзора обстановки под Сталинградом и на всем южном фронте. Переходя к местной обстановке, он объявил о решении высшего командования немедленно вывести войска с выступа фронта по Фиагдону. За трое суток отхода дивизию предстояло отвести с линии фронта и направить на другой участок. Он не оставил никаких сомнений в том, что Наиболее тяжелые дни этой кампании еще впереди. В связи с развитием событий под Сталинградом опасность окружения нависла и над группой армий на кавказском направлении. К тому же со дня на день должна начаться зима, а с ее приходом надо ждать начала маневрирования крупными массами моторизованных войск.

«Начало отхода — сегодня в 18.00», — при этих словах присутствовавших офицеров тряхнуло, словно от удара током. За несколько часов войска необходимо было подготовить к маршу и обеспечить отрыв от противника.

Когда командир роты вернулся, на опорном пункте началась подготовка к отходу. Сразу после полудня в Алагир был отправлен обоз. Боевые машины были выведены на проселок, ведущий к шоссе. К наступлению темноты все было готово к маршу. Остававшееся на позициях прикрытие ожидало приказа к отходу. Только после того как уйдут последние пехотные подразделения, саперы должны были сняться с позиций и следовать за остальными частями в качестве прикрытия.

Теперь они стояли на развилке дорог и дожидались взвода, который снова выехал для постановки заграждений на дороге. Над ними раскинулось звездное небо. Они то и дело на него поглядывали. Взгляды возвращались и к покинутым домам. Но они были поглощены тьмой, так же как и горы за ними вдалеке со сверкающими снежными полями и величественным Казбеком над ними. Завтра — сочельник. Саперы с большим удовольствием остались бы на квартирах в Суадаге, где, по крайней мере, приятно было бы провести часы Рождества».

Утром 23 декабря 1942 года дивизия «Викинг» стояла вдоль реки Ардон на сокращенном рубеже. Промежуточные позиции А и В занимались, а потом сдавались без помех со стороны противника.

24 декабря 1942 года целый день удерживали позицию «Цезарь». Оставив прикрытие, дивизия «Викинг» и 13-я танковая дивизия в рождественскую ночь вышли на позицию «Фиров». В арьергард был выделен танковый батальон «Викинг». О его действиях сообщал командир 2-й танковой роты оберштурмфюрер Флюгель:

«Мы были рады прийти на новые позиции. Штурмбаннфюрер Мюленкамп пригласил нас на маленький рождественский праздник к себе на командный пункт. Это был простой дом. Там уже была поставлена маленькая рождественская елка. Штурмбаннфюрер Мюленкамп сказал рождественский тост. И тут в крышу ударили снаряды танковых пушек. Всем из дома! Моя рота вышла в охранение. Больше в ту ночь ничего не произошло. А утром 25 декабря 1942 года советские танки буквально поехали навстречу гибели. За несколько минут было подбито 14 Т-34. После этого на некоторое время мы получили отдых от советских танков».

В то время, когда немецкие соединения уходили с выступа линии фронта, на длинном горном фланге снова начались бои. Русские заметили, что берут верх. За 24.12.1942 в журнале боевых действий 3-го батальона полка «Нордланд» имеются следующие записи: «04.45. Противник атаковал силами до двух батальонов из долины Большой Косулкун и восточнее ее опорный пункт 11-й роты. На левой разгранлинии попал на минное поле. В 9.30 и в 13.00 снова последовали атаки советского 1-го батальона 875-го полка и 70 десантников. Атака отбита».

На этом участке ожесточенные бои продолжались до 29 декабря. Советские войска постоянно пытались прорвать здесь оборону по горному флангу и помешать отходу немецких войск. Однако финны из 3-го батальона полка «Нордланд» и румынские горные стрелки не дали им сделать это.

После того как все части мотопехотной дивизии СС «Викинг» погрузились на станциях Прохладный и Солдатская и по железной дороге направились в район действий 4-й танковой армии, 3-й танковый корпус в составе 3-го батальона «Нордланд» и румынской 2-й горнострелковой дивизии на правом фланге и 13-й танковой дивизии на левом фланге удерживал 25-километровую полосу обороны от Чиколы до Эльхотова, где она примыкала к 52-му армейскому корпусу.

ОТСТУПЛЕНИЕ БРОСАЕТ СВОЮ ТЕНЬ

Источник беспокойства — северный фланг — Сталин приказал: удержать 1-ю танковую армию на Тереке — Высота «Еловая»» и высота «Лесистая» под Верхним Курпом — Генерал Отт собирает своих командиров дивизий в Гнаденбурге

Отступление немцев с Северного Кавказа началось. Хотя Гитлер долго выступал против него, но развитие общей обстановки больше не оставляло ему другого выбора. После того как русские преодолели свою кризисную точку, они заметили, что созрел великий перелом в войне. И Сталин хотел окружить немецкие войска не только под Сталинградом. Находящаяся далеко на юго-востоке группа армий «А» могла быть также уничтожена. Для этого нужно было только захлопнуть Ростовские ворота.

Сталинский план можно было выполнить только в том случае, если наступлением удержать немецкую 1-ю танковую армию на Тереке как можно дольше. Поэтому Сталин потребовал от Северной группы Закавказского фронта проявить как можно больше активности.

Фронт в степи был всегда ненадежен. Необходимо упомянуть о двух наступлениях немецких частей, помешавших сосредоточению и развертыванию русских. 8 ноября капитан фон Рорбек со своим 2-м батальоном 6-го танкового полка прошел через Арташиков до Старо-Бухарова и разбил отдыхавший там кавалерийский полк. Было уничтожено десять артиллерийских орудий, восемь противотанковых пушек и большое количество противотанковых ружей. Кроме того, было захвачено 365 пленных. 17 ноября 2-й танковый батальон 6-го полка предпринял второй рейд на Алпатове Во время него капитан фон Рорбек погиб и было потеряно девять танков.

30 ноября на участке 40-го танкового корпуса, которым к этому времени уже командовал генерал-лейтенант Хенрици, на участке кавалерийской группы фон Юнгшульца в 12 километрах севернее Ищерской в наступление перешли части советской 44-й армии. Кавказские добровольцы отразили атаки. Боевая группа Мунцеля (полковник Мунцель стал командиром 6-го танкового полка после отъезда генерала фон Либенштайна в Африку) и 3-й мотоциклетный батальон тоже отбили противника.

Во время этих боев 2-я танковая рота 6-го танкового полка под командованием обер-лейтенанта Филя с приданными орудиями 543-го противотанкового дивизиона подбила 12 танков противника типа «Стюард». На следующий день в атаку пошли крупные силы пехоты противника, которые были уничтожены огнем артиллерии. После новых атак противника немецкие части оставили высоту 113, за которую долгое время шли упорные бои. Охранения по обе стороны Спорного были тоже отведены назад.

Когда противник попытался охватить северный фланг, против него был направлен капитан Волькен с седьмой танковой ротой. С привала Волькен наблюдал за приближением бригады противника. Его танковая рота пока еще была не замечена. Он отдал короткий приказ: «Танки вперед!» Моторы танков III и IV типа взревели. Стреляя на ходу, они врезались во вражескую колонну. Лишенная управления стрелковая бригада бежала обратно в степь. Было подбито три танка Т-34. Потери русских в людях, боевой технике и вооружении были велики. За смелую атаку капитан Волькен был награжден Рыцарским крестом.

С боевой группой полковника фон Юнппульца связи не было. Боевая группа майора Штокмана выступила против 12-й гвардейской кавалерийской дивизии, проходившей через Ага-Батыр в западном направлении. 3-й мотопехотный полк захватил Ага-Батыр, освободил из окружения находившуюся там часть фон Юнгшульца и разгромил 259-й кавалерийский полк.

Большие проблемы доставили атаки противника и корпусной группе Фельми. Ей оказала поддержку бомбардировкой и огнем бортового вооружения эскадрилья ближней разведки BF-110.

Менее успешно оборонялась боевая группа Мунцеля под Дыдымкином. Ее контратаки не смогли отразить наступление советских войск.

На участке Ага-Батыр советское командование сосредоточило новые части. От атаки из степи особенно сильно пострадал 1-й батальон 3-го мотопехотного полка. Погиб его командир капитан Эрдман, и было уничтожено 6 бронетранспортеров.

Учитывая постоянную угрозу северному флангу 3-й танковой дивизии, ее новый командир, генерал-майор Вестхофен, принял решение об отходе. Девятого декабря была оставлена Ищерская и выступ фронта. Новая линия обороны была занята на рубеже Стодеревская, Кривоносов. Вскоре подошли советские войска и атаковали новые позиции.

За 10 декабря в журнале боевых действий группы армий «А» была сделана следующая запись: «Поскольку вся авиация была передана группе армий «Дон», в атаку на скопление автомобилей под Алпатово была направлена только 1-я эскадра ближней разведки».

12 декабря боевая группа Мунцеля прорвалась в степь и внезапно наткнулась на группу из десяти танков Т-34 и десяти танков других типов. Во встречном бою было потеряно восемь немецких танков. В этом бою погиб капитан Волькен, самый молодой кавалер Рыцарского креста в 6-м танковом полку. Под прикрытием огня артиллерии танковая боевая группа возвратилась назад.

14 декабря лейтенант Ноак со своей 1-й ротой 6-го танкового полка вышел на перехват группы противника, пытавшейся обойти немцев с фланга. В бою было подбито шесть танков противника.

После небольшого перерыва 21 декабря советские войска возобновили атаки под Довлатином. Через день при поддержке 20 танков они прорвали немецкий фронт под Томасовом. В результате контратаки русские войска были отброшены и фронт восстановлен. 23 декабря снова последовала атака в направлении Томасова, которую отразил 3-й мотоциклетный батальон. 52-й саперный батальон майора Штайнбрехера тоже отбил атаку полка противника.

Даже рождественская ночь была неспокойной. Постоянно вела огонь артиллерия с обеих сторон. Обер-фельдфебель Леш из 6-й роты 3-го мотопехотного полка в рождественскую ночь с двумя товарищами и тремя казаками прошел на 6 километров в тыл русских позиций. Там он выявил развертывание русского полка и захватил в плен двух русских офицеров.

25 декабря 1942 года тридцать Т-34 и танков американского производства атаковали позиции 1-го батальона 394-го мотопехотного полка на южном фланге. Оборону прорвать не удалось. После того как было подбито 20 танков противника, его пехота отошла назад.

40-й танковый корпус за декабрь захватил в плен 8037 пленных, 1037 советских солдат перебежали на сторону немцев. Было уничтожено и захвачено 68 танков, 27 бронемашин, 34 орудия, 74 противотанковые пушки, 223 миномета, 286 противотанковых ружей и 225 пулеметов. Эберсвальдский 75-й артиллерийский полк с 1 сентября по 31 декабря 1942 года сделал 17 978 выстрелов.

Так же как и в полосе 40-го танкового корпуса, советская 9-я армия крупными и мелкими атаками постоянно беспокоила 52-й армейский корпус. Направлением главного удара противника был участок в полосе 50-й пехотной дивизии под Верхним Курпом. Лесистая горная местность облегчала противнику ведение беспокоящих действий.

Расскажем о боевом пути 50-й пехотной дивизии. Она была укомплектована выходцами из Померании и Восточного Бранденбурга. Командовал ею генерал-майор Фридрих Шмидт.

50-я пехотная дивизия понесла большие потери во время боев за Севастополь, затем для восстановления боеспособности она была оставлена для обеспечения береговой обороны на Керченском полуострове. Когда на Восточном Кавказе создалась кризисная обстановка, 50-я пехотная дивизия была передана в состав 1-й танковой армии. С 31 октября по 24 ноября 1942 года части дивизии одна за другой переправлялись через Керченский пролив. Из Краснодара она перебрасывалась по железной дороге. Первый ее полк — 122-й пехотный, для срочной замены дивизии СС «Викинг» под Гизелью, был переброшен из Краснодара в Армавир самолетами. С 11 ноября полки дивизии стали постепенно прибывать на Терек и принимать позиции дивизии «Викинг» между Малгобеком I и Верхним Курпом. Из-за перегруженности железнодорожной линии вся 50-я дивизия сосредоточилась в новой полосе обороны только к 14 декабря. К счастью, на этом участке противник оставался в обороне, так как бросил все резервы под Орджоникидзе. Располагавшиеся по мере прибытия как попало подразделения с середины декабря были приведены в порядок, построение дивизии стало следующим: на правом фланге — 121-й гренадерский полк на участке от южной окраины Верхнего Курпа до ручья. Извилистую оборонительную позицию в долине занимал 123-й гренадерский полк. На левом фланге по обе стороны Малгобека занимал оборону 122-й гренадерский полк.

В последние дни ноября неспокойно было и в полосе 50-й пехотной дивизии на участке обороны у Малгобека. В ночь на 1 декабря ударные группы противника неоднократно пытались вклиниться в оборону 122-го гренадерского полка. В начале декабря шел снег с дождем, температура редко опускалась ниже нуля.

Утром 7 декабря дозоры 3-го батальона 121-го полка заметили, что противник ночью поднялся на «Еловую» высоту. С этой высоты можно было наблюдать за всем происходившим в далеком тылу немецких войск.

12 декабря под кодовым названием «Охота на лис» была проведена операция, в результате которой советские подразделения были сброшены с высоты с большими потерями. В ней участвовали саперные отделения из соседней дивизии, так как 50-я пехотная дивизия отправила свой 71-й саперный батальон в Сталинград. На высоте было взорвано шестнадцать дотов, захвачено 26 пленных. Потери немцев составили 10 убитых, 10 раненых и 8 пропавших без вести. Контратака советских войск была отбита.

13 декабря натиск противника усилился, он перебросил на этот участок 176-ю стрелковую дивизию. В ночь на 15 декабря высота «Еловая» была вновь занята противником.

В 7.00 16 декабря советская артиллерия начала мощную артиллерийскую подготовку атаки на всем участке 121-го гренадерского полка у Верхнего Курпа и в районе обороны 3-го батальона 123-го полка. В 10.00 полоса фронта шириной 6 километров горела. Если середину участка обороны удалось удержать, то по полку противника с левого и правого флангов полка вклинилось в оборону. Высота «Лесистая» на правом фланге была отбита у противника в результате контратаки 1-й роты 121-го полка. У ручья фронт был прорван на участке шириной 2 километра, связь с соседним полком была нарушена. Оба полка отвели свои фланги назад и отсекли участок прорыва. Контратаками хотя и удалось остановить дальнейшее продвижение противника, но выйти на прежний рубеж обороны не получилось. Обе стороны окапывались. Ночью подошли корпусные резервы, которые полукругом заняли оборону у участка прорыва.

17 декабря были отражены атаки противника на высоту «Лесистая». Резервы безуспешно пытались ликвидировать прорыв противника у ручья. Если говорить о резервах, то станет пугающе ясно, что и 52-й армейский корпус был полностью обескровлен. Резервы представляли собой самокатные строительные роты. Генерал-майор Шмидт перевел свой командный пункт в Нижний Курп, где пытался собрать хоть какие-нибудь силы. Были прочесаны все штабы и обозы, в бой было брошено учебное подразделение, готовившее унтер-офицеров. Корпус тоже выслал свои последние резервы.

18 декабря советский полк снова пошел в атаку с участка прорыва у «Мелколесья». 1-й батальон 121-го гренадерского полка удержался. 1-й и 2-й артиллерийские дивизионы 150-го артиллерийского полка поддерживали метким огнем тяжелый бой гренадеров. К 10.00 атака на высоту «Лесистая» была отражена. Теперь оба артиллерийских дивизиона направили сосредоточенный огонь на участок прорыва южнее ручья. Последовавшая за ним атака отбросила советские войска. К вечеру немцы восстановили половину потерянной линии обороны. 19 декабря контратакой немецких войск было ликвидировано вклинение противника и к западу от ручья.

Ночью и утром 21 декабря советское командование подвело новые резервы. Туманная погода благоприятствовала маневру. Немецкая артиллерия ничем не могла им помешать. Советские войска шесть раз ходили в атаку и были отбиты. Из участвовавших в этих боях 317, 176 и 89-й стрелковых дивизий последняя понесла такие потери, что на долгое время была снята с фронта.

Последовавшие 21 декабря атаки противника по обе стороны высоты «Лесистая» остались без успеха. Теперь генерал-майор Шмидт решил, что пришло время выбить противника с оставшегося 400-метрового участка главной линии обороны у ручья. После подхода 2-й батареи 191-й бригады штурмовых орудий, 2-й роты 370-го саперного батальона и Пятигорского сборного батальона 24 декабря была проведена операция «Фритьоф». Боевые группы 123-го гренадерского полка, подразделения 150-го самокатного полка и штурмовые орудия после двухчасового боя снова овладели прежней главной оборонительной линией.

28 декабря немцы атаковали занимавшуюся русскими в течение двенадцати дней часть высоты «Лесистая». Этот бой после тщательной артиллерийской подготовки с использованием реактивных минометов увенчался полным успехом.

Верхний Курп и высота «Лесистая» 29 декабря стали целью советских атак. Но они захлебнулись еще на подступах к главной линии обороны. 50-я пехотная дивизия прочно удерживала свои позиции.

В качестве итога в журнале боевых действий 50-й пехотной дивизии мы можем прочесть: «С 16 по 30 декабря 1942 года только один из полков дивизии (121-й гренадерский) отразил 71 атаку противника, три из них проводились силами до дивизии». Потери немцев тоже были существенными: 22 офицера, 651 унтер-офицер и солдат были убиты или ранены.

29 декабря генерал-майор Фридрих Шмидт был вызван к командиру корпуса в Гнаденбург. В низкой крестьянской хате уже были командир 111-й пехотной дивизии генерал-майор Рекнагель и командир 370-й пехотной дивизии генерал-майор Бекер. Генерал Отт коротко охарактеризовал общую обстановку. У присутствующих не было никаких сомнений в том, что теперь им предстоит вести самые трудные боевые действия. Впервые, как удар кнута, прозвучало слово «отступление». Многие видели, что оно надвигается, но не хотели называть его своим именем. А теперь оно было названо и стало реальностью. Великое отступление началось от Терека!

ОТСТУПЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ОТ ТЕРЕКА

«Сдерживание половодья» — Мосты в Солдатско-Александровском — «Маршрут отхода затем станет главной линией обороны» — Группа фон Ле-Сюра уходит с высокогорных перевалов — Приказ: «Повысить скорость марша!»

На фронте по реке Дон уже вырисовались цели советских ударных армий. Нижний Дон и Ростов стали после Сталинграда второй целью Сталина. Теперь и Гитлер был вынужден отдать приказ об отступлении своей 1-й танковой армии, который он так долго откладывал. Но сначала немецкое отступление должно было завершиться на рубеже Солка, Кума.

Совещания, подобные тому, на котором генерал Отт информировал своих командиров дивизий о предстоящем отступлении, прошли в штабах 3-го и 40-го танковых корпусов. Генерал-лейтенант войск СС Штайнер и генерал-лейтенант Хенрици (бывший командир 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, а с 15 ноября 1942 года — командир 40-го танкового корпуса) тоже делали свои сообщения с серьезными лицами.

На командном пункте 1-й танковой армии в Пятигорске царила суматоха. Отступление немецких войск было точно спланировано. Затем штабы корпусов доводили планы до своих дивизий, дивизии — до полков. Взаимосвязанная работа штабов всех инстанций набрала полные обороты. Наряду с отходом войск необходимо было определить и порядок вывоза имущества.

В ночь на 30 декабря 1942 года на командном пункте 50-й пехотной дивизии в Хамидии царило небывалое оживление. По распоряжению штаба 52-го армейского корпуса майор генерального штаба Штефанус работал над планом отхода. С большой тревогой генерал-майор Шмидт и офицеры его штаба обдумывали предстоящие дни. Как войска воспримут отступление? Смогут ли они выдерживать поэтапное движение по грязным дорогам с требуемой высокой маршевой скоростью? Смогут ли они за короткий срок оборудовать новые оборонительные позиции и отразить противника? Вопрос за вопросом!

В новогоднюю ночь командиры рот 50-й пехотной дивизии получили распоряжения о предстоящем отходе, который в дивизии проходил под кодовым названием «Сдерживание половодья». Солдаты еще не знали, что название «Сдерживание половодья» в буквальном смысле слова будет соответствовать дальнейшему роковому ходу событий.

Подготовка к отступлению не скрылась и от русских. Их ответные действия, которые частично были предприняты слишком поспешно, русская книга о битве за Кавказ поясняет так: «Пока контрудары наносились в предгорьях, необходимо было также начать наступление на северном немецком фланге и на Тереке. Для этого были подготовлены соединения 44-й армии и кавалерия с большим количеством артиллерийских частей и танков. Под мощным натиском советского наступления немцы были отброшены на рубеж Ачикулак, Штодеровская».

На командном пункте 40-го танкового корпуса к заботам о планировании отхода прибавились заботы о предстоящем русском наступлении. Генерал-лейтенант Хенрици и его начальник штаба полковник генерального штаба Карл Вагнер обдумывали все полученные сведения. Существовала опасность, что советские войска будут наносить удары по отступающим войскам. Заблаговременный отход тоже может привести к крушению всего плана отхода 1-й танковой армии. Так за спешкой медленно, слишком медленно проходили часы.

29 декабря приказ об отступлении был получен в 3-й танковой дивизии генерал-майора Вестхофена. После этого в новогоднюю ночь начался поэтапный отход 40-го танкового корпуса. Через день за ним должны были последовать 52-й армейский и 3-й танковый корпуса.

В полосе 3-й танковой дивизии во время атаки 1-го мотопехотного батальона 394-го полка было захвачено большое количество русских офицеров с важными документами в полевых сумках. Оценка захваченных материалов показала, что на 1 января 1943 года намечено наступление советских войск при поддержке 120 танков. На картах были обозначены и районы сосредоточения. Цели срочно были выданы артиллерии и батарее реактивных минометов. Ровно в 0 часов 1 января 1943 года 75-й артиллерийский полк и батарея реактивных минометов открыли сосредоточенный огонь по районам сосредоточения. Орудия гремели непрерывно. Длинные огненные хвосты реактивных снарядов были кровавым новогодним фейерверком, к которому вскоре пулеметным и винтовочным огнем присоединились гренадеры на позициях.

Густой туман покрывал степь, когда забрезжило утро нового года. Всю ночь до немецких дозоров доносились шумы моторов со стороны противника. Теперь они с напряжением ждали первого дня нового года. От удара задрожала земля. Мощный огневой удар обрушился на позиции немецкого северного фланга. Солдаты 3-го мотопехотного полка и экипажи танков 6-го танкового полка втянули головы в плечи. Ничего не было видно. За грохотом разрывов слышался лязг и гудение большого количества танков.

Советские танковые и стрелковые соединения прорвали фронт на стыке между 3-й танковой дивизией и находящейся севернее боевой группой фон Юнгшульца, а затем продолжили наступление в западном направлении. Позиции легкой зенитной артиллерии были прорваны. Вторая рота 6-го танкового полка под командованием обер-лейтенанта Филя непрерывно вела огонь по наступавшим. Кавалер Рыцарского креста обер-фельдфебель Блах увидел, как рассеивается туман и на него движутся 62 советских танка. Обстановка накалилась до предела.

Перед находившимся южнее 1-м батальоном 394-го мотопехотного полка стояли русские танки. На его командный пункт шли массы пехоты. На опорный пункт одной роты навалилось 400 русских. Обер-фельдфебель Штайнфюрер пошел со своим взводом в контратаку и отбил у них прежний рубеж обороны. По сдавшимся русским на открытом склоне ударила их собственная артиллерия.

Перед 1-м батальоном 394-го полка русская моторизованная часть и артиллерийская часть на конной тяге в лощине создали настоящий затор. После того как туман рассеялся, 75-й артиллерийский полк уничтожил их своим огнем. Одно из орудий поблизости от батальонного командного пункта было выкачено на прямую наводку и вело беглый огонь по застрявшим советским машинам и повозкам до тех пор, пока из-за разрыва ствола не погибли артиллеристы.

Такая же обстановка была и на участке 3-го мотопехотного полка, находившегося севернее. Здесь позиции тоже были прорваны. Особенно сильный удар противника пришелся по 7-й роте. Но, как всегда в таких ситуациях, нашлись храбрые люди, которые продолжали образцово сражаться. Здесь таким был обер-фельдфебель Крузе, командир отделения 7-й роты. Он собрал роту и повел ее в контратаку. Гренадеры самоотверженно бросились на прорвавшихся советских солдат, подожгли гранатами русские танки и отбросили пехоту. За этот подвиг обер-фельдфебель Крузе стал 245-м солдатом, награжденным дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Учитывая такую остановку, генерал-майор Вестхофен приказал начать отступление на северном фланге на день раньше, чем было предусмотрено. Вечером 3-й мотопехотный полк отошел на заранее подготовленные отсечные позиции.

В полосе 52-го армейского корпуса фронт оставался спокойным. Здесь проверенные в боях полки 111, 50 и 370-й пехотных дивизий готовились к отходу. Все тыловые части и излишняя артиллерия были уже в пути. Снова взгляды гренадеров скользили по обширным предгорьям, степным в полосах 111-й и 50-й пехотных дивизий и горно-лесистым — у 370-й. Малгобек, Нижний Курп, Верхний Курп, Илларионовка и Эльхотово — названия, которые постоянно упоминались в сводках вермахта, вскоре совсем исчезнут из них, а потом будут совсем забыты.

От деревни Терек на Тереке, напротив позиций 3-й танковой дивизии у Стодеревской до другого конца большой петли Терека у Эльхотова, где правый фланг 52-го армейского корпуса примыкал к 13-й танковой дивизии, среди полков 11, 50 и 370-й дивизий не было заметно никакого беспокойства. Они полностью доверяли своим штабам. А штабы знали, что они во всем полностью могут положиться на свои полки. Так начался первый этап великого отступления.

Первого января перед фронтом 50-й пехотной дивизии было непривычно тихо. Более того, противник на некоторых участках отошел, чтобы заманить 50-ю пехотную дивизию за собой в долину перед Сагопшином, но его намерения были очевидны.

В ночь на 2 января 1943 года полки в большой излучине Терека оставили свои позиции, чтобы занять промежуточные рубежи от Моздока до Гнаденбурга и от Хамидия до Арика в излучине Терека. Позади оставались только прикрытия.

Каждый солдат знает, что действия в прикрытии требуют от всех высочайшей собранности. Нервные нагрузки были особенно высоки. Командирами подразделений прикрытия были наиболее храбрые, опытные и привыкшие действовать самостоятельно офицеры и унтер-офицеры. Расскажем об арьергарде 50-й пехотной дивизии, чтобы на его примере показать, как действовали подразделения, которым когда-либо приходилось прикрывать отход своих войск:

«После того, как роты под команды, отдаваемые шепотом, тихо ушли, на окопы, в течение шести недель придававшие нам чувство уверенности, опустилась тревожная тишина. Теперь они были чужими и враждебными. Несколько человек ходило по оставленным позициям, держа пальцы на спусковых крючках автоматов. За каждым поворотом траншеи уже мог оказаться враг. Нам нельзя было заходить в покинутые блиндажи, так как во многих из них были установлены мины-сюрпризы. Бесконечная ночь прошла без происшествий. Планомерно и без помех главные силы достигли отсечного рубежа, линии «Аугсбург». Около полудня 2 января два вражеских батальона прошли до Малгобека II. Мы начали медленно отходить. Разведка боем в направлении Хамидия была отражена парнями из 122-го полка».

В полосе 3-го танкового корпуса на горном фланге оружие не умолкало со времени боев под Гизелью. Как и прежде, советские войска пытались с гор охватить правый фланг 1-й танковой армии.

24 декабря 1942 года русские атаковали из долины Большой Косолкун, но были отброшены. Последующие попытки отражались финскими ротами 3-го батальона «Нордланд» и румынскими горными стрелками. Толдсгун, Лескен, Синдзикау, Хаснидон постоянно встречались в боевых донесениях финнов и румын. На этом участке бойцов-окопников поддерживали своим огнем батареи реактивных минометов. Артиллеристы и сами часто становились бойцами-окопниками, а линия обороны часто проходила по позициям батарей 150 и 280-мм реактивных минометов.

Под Сурух Дигора оборонялась группа Эмсмана, основу которой составлял 1-й батальон 99-го горнострелкового полка. 27 декабря майор Копп со своими горными егерями снова захватил Сурух Дигора. Через день здесь опять разгорелись жаркие бои. Русские бросили здесь в наступление 20 танков.

29.12.42 подполковник Эмсман записал в своем дневнике:

«Атаки противника на Сурух Дигору и Чиколу отражены. 16.00: прорыв на участке румынского 7-го горнострелкового батальона. Потеряно два реактивных миномета. Через два часа положение снова восстановлено. Саперы и строительные войска отходят из Чиколы.

30.12.42: Командир корпуса Штайнер и румынский генерал Думитрачу побывали на моем командном пункте. Вечером пришел приказ об отходе штаба 52-го полка реактивных минометов и группы Винклера (тяжелых реактивных минометов).

31.12.42: Отход в Марьинскую. Обозы направляются в Ессентуки. Большие трудности с горючим. Его едва хватит до Нальчика.

1.1.42: В Нальчике. Начало подрывов. Эвакуация продовольственных складов.

3.1.43: Из-за отсутствия горючего полк двигаться дальше не может». В журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» начало отступления отражено так:

«31.12. Получен приказ об отходе.

1.1.43. 2.00: батальон отходит, начиная с левого фланга, на рубеж Беры Кесын и конюшня в 3 км северо-западнее от него. 9-я рота возвращается в состав батальона (рота Эртеля была ребром жесткости в румынской части Марчи). 7.00: противник заметил отход. 7.45: по скоплению противника (600 человек) в Толдсгуне открыт огонь. 13.00: русская разведгруппа из 20 человек обстреляна перед правым участком (8 убитых). 16.00: по приказу батальон снова выходит из соприкосновения с противником. 20.20: батальон идет маршем из Лескена через Аргудан и Нальчик в Баксан (80 километров)».

Финский добровольческий моторизованный батальон войск СС форсированным маршем на машинах через Пятигорск, Ворошиловск и Сальск направился за своей дивизией «Викинг» в район Маныча, где она в составе 4-й танковой армии сдерживала удар советских войск на Ростов.

Еще одной кризисной точкой в полосе обороны 3-го танкового корпуса под новый год стал стык с 52-м армейским корпусом под Эльхотовом. Здесь у «ворот Кавказа» батальоны 13-й танковой дивизии, 2-й батальон полка «Бранденбург» и приданный 2-й батальон 667-го полка (370 пд) преградили путь русским по Восточной дороге через Змейскую на Александровскую. Снова в этих местах загремели ожесточенные бои. Немецкие роты должны были удержаться любой ценой, чтобы обеспечить планомерный отход. Здесь снова вступил в дело 731-й тяжелый моторизованный артиллерийский дивизион, который так часто и умело поддерживал наступление и оборону 3-го танкового корпуса.

30 декабря 1942 года в 9.00 генерал-лейтенант Штайнер прибыл на командный пункт 13-й танковой дивизии в Урухе и отдал следующее распоряжение:

«3-му танковому корпусу оставить район Нальчика и поэшелонно отходить в северо-западном направлении. Основной груз и главная ответственность по обеспечению отхода ложится на 13-ю танковую дивизию. Сдерживание удара противника из дефиле Эльхотово в данной обстановке приобретает особое значение. Там противника необходимо сдерживать до тех пор, пока главные силы корпуса не выйдут из труднопроходимой горной местности. Все ненужные обозы и части отправить маршем незамедлительно. Так как для движения корпуса выделена всего одна дорога (Нальчик — Пятигорск), неукоснительно соблюдать маршевую дисциплину».

В тот день советские войска ворвались в Змейскую. 13-я танковая дивизия вновь собрала все резервы и снова захватила этот населенный пункт.

31 декабря 1942 года 2-й батальон полка «Бранденбург» для обеспечения отхода через Змейскую вынужден был вести тяжелый бой. Снова советские войска ворвались в станицу и блокировали путь отхода. Последним, отчаянным напряжением сил немецкие роты снова взяли Змейскую, чтобы затем отойти в северном направлении.

Так в движение пришла вся 1-я танковая армия. Войска поэшелонно отходили на точно установленные рубежи. Маршевое время было точно выверено. Рубеж Солка, Кума необходимо было достичь как можно скорее. Там предполагалось завершить отход и расположиться на зимние квартиры. Так считал Гитлер, но войсковые командиры так не думали. Отступление будет продолжаться.

Отход 1-й танковой армии затруднял различный характер местности в ее полосе. Если 40-й танковый корпус и 111-я пехотная дивизия отходили по степи, то 50-я 370-я пехотные дивизии и 3-й танковый корпус должны были перебираться через болотистую низменность в излучине Терека и предгорья Кавказа.

3-я танковая дивизия была поделена на три маршевые группы: гусеничную под командой подполковника Шмидт-Отта, пешую полковника Циммермана и моторизованную подполковника Папе.

2 января 1943 года пришел в движение южный фланг 3-й танковой дивизии. Марш был согласован со 111-й пехотной дивизией. В Моздоке были взорваны важные с военной точки зрения объекты. Утром 3 января подразделения прикрытия оставили Моздок. В тот же день войска советских генералов Хоменко и Мельника перешли Терек и вступили в Моздок.

Двигаясь по дорогам, покрытым гололедом, рыхлым снегом и грязью, люди и животные выбивались из сил. Моторы транспортных средств перегревались. Но и наседавшим русским приходилось преодолевать те же трудности. К 3 января была занята линия «Аугсбург». 4 января 1-я танковая армия стояла уже на линии «Штутгарт», 5 января — на линии «Гейдельберг». К 6 января нужно было выйти на линию «Майнц», а к седьмому — на линию «Потсдам». Линия «Потсдам», или рубеж Солка, Кума — был первой спасительной целью. Проходивший по берегам рек, он должен был обеспечить выгодную с точки зрения местности позицию. Но будут ли хорошей преградой замерзшие реки?

Ежедневно немецкие дивизии, двигаясь по обледеневшим или покрытым грязью дорогам, должны были преодолевать большие расстояния. Из-за плохих дорог 50-я пехотная дивизия утром 6 января, когда уже должна была быть занята линия «Майнц», оказалась растянутой на 36 километров по фронту и на 25 километров в глубину. Танки противника наседали с нескольких направлений. С помощью 525-го противотанкового дивизиона и 24-го зенитного артиллерийского полка удавалось выходить из всех критических ситуаций. В результате все части 50-й пехотной дивизии вышли на новый отсечный рубеж.

Похожая картина складывалась и в полосе 111-й пехотной дивизии. Здесь русским удалось занять линию «Майнц» до подхода немцев. При поддержке танков 3-й танковой дивизии противника удалось отбросить и занять линию «Майнц».

Седьмое января стал черным днем в истории 50-й пехотной дивизии. В тот день необходимо было выйти на линию «Потсдам». В утреннем тумане крупные силы русских при поддержке танков прорвали фронт на стыке 1-го и 2-го батальонов 122-го гренадерского полка у Ново-Среднего и внезапно атаковали находившийся в резерве слабый 3-й батальон. Затем противник атаковал оба батальона на позициях. Стенограмма радиопереговоров командира дивизии с командиром 122-го гренадерского полка за 7 января 1943 года показывают, как погибал полк:

«8.20: Более 30 танков противника атакуют Ново-Средний.

8.40: Танки противника в Мадкугорине. Противотанковые пушки и штурмовые орудия ведут с ними бой.

9.20: Противник силами до одной танковой и одной стрелковой бригады наступает через Курганы.

10.18: Русские танки с восточного направления прорвались под Мадкугорином. Полк удерживает оборону на рубеже Коммаяк, Ново-Средний, высота 275.

11.20: Прошу разрешения на отход с 12.30.

11.25: У артиллерии и противотанковых пушек кончились боеприпасы. Отдал приказ артиллерии отходить. Гроте.

12.10: Зажаты в клещи. Позиции не удержать».

Это был последний разговор с командиром 122-го гренадерского полка. Но что скрывалось за короткими фразами телефонограмм?

Советские танки были остановлены перед позициями усиленного 1-го батальона 122-го гренадерского полка у Коммаяка противотанковой артиллерией. Одновременно танки противника на стыке 1-го и 2-го батальонов 122-го гренадерского полка прорвались до Ново-Среднего. Утренний туман прикрывал атаку, и танки захватили врасплох находившийся на квартирах 3-й батальон лейтенанта Утехта. Начался хаос. Тридцать танков и пехота уничтожали отделения, у которых не было противотанкового вооружения. Лишь немногим удалось пробиться к стоявшей западнее деревни 4-й батарее 150-го артиллерийского полка. Капитан медицинской службы Бекер оказывал помощь многочисленным раненым, пока не был сражен снарядом из танка. В 12.30 возникла угроза окружения находившегося в тылу командного пункта. Полковник Гроте отдал приказ об отходе на линию «Потсдам». Воевавший южнее 2-й батальон капитана Гнедига пробился к 123-му полку. Находившаяся у Коммаяка правофланговая боевая группа вела оборону в течение всего дня в окружении. Но ночью главным силам 1-го батальона 122-го полка удалось пробиться к линии «Потсдам». В этом бою погиб его командир капитан Шмидт.

На правом фланге 50-й пехотной дивизии в тот день тоже сложилась кризисная ситуация. Здесь 3-й батальон 123-го полка был вынужден раньше времени оставить рубеж Орловка, Авангард. Первый батальон этого полка удерживал Ново-Павловскую. Вечером 123-й гренадерский полк был атакован с трех направлений. Майор Мельцер приказал своему полку отходить.

Несмотря на эти события, 50-я пехотная дивизия вышла на рубеж Солка, Кума. Из-за большой протяженности полосы обороны позиции были заняты лишь частично. На стыке с соседней 111-й пехотной дивизией зияла брешь шириной 3 километра, которую позже удалось закрыть частями 3-й танковой дивизии.

Все части 3-й танковой дивизии 8 января находились на рубеже по реке Кума. Сюда же была доставлена вся неисправная техника. Тогда же командир дивизии отдал приказ: «Взорвать все неисправные транспортные средства, которые за короткое время не смогут быть отремонтированы собственными силами!» Начались подрывы.

Перед кумским рубежом еще находился со своей боевой группой майор Мускулус, командир противотанкового дивизиона 111-й пехотной дивизии. Его задача заключалась в охране мостов через Куму в районе Солдатско-Александровское. Противотанковый дивизион 111-й пехотной дивизии вышел из кровопролитных сражений на Тереке с незначительными потерями. Остатки противотанковых рот полков были сведены в дивизион. Так, противотанковый дивизион 111-й пехотной дивизии оказался единственной боеспособной и полностью моторизованной частью 111-й пехотной дивизии, которая постоянно выполняла задачи по прикрытию отхода. Перед мостами через Куму нужно было выполнить такую же задачу. Немецкие транспортные средства еще шли по мосту, за ними по пятам следовали советские передовые отряды.

Между Летровским и Кумой в болотистой пойме притока Солки обер-лейтенант Пидмонт со второй ротой 111-го противотанкового дивизиона оборудовал противотанковый рубеж обороны. За ним прямо на дороге в направлении Солдатско-Александровского находилась позиция одной из батарей 117-го артиллерийского полка.

Перед тем как стемнело, эскадрон советской кавалерии с юга пошел в атаку и был уничтожен огнем.

Затем пошла вторая волна. Но группа Пидмонта уничтожила и ее.

За ней последовала третья атака. Последними боеприпасами была остановлена и она. Отдельным всадникам удалось проскочить между противотанковыми орудиями до позиций артиллерии, но их было слишком мало, и они тоже были уничтожены.

Четвертой атаки не последовало. Когда стемнело и были доставлены боеприпасы, солдаты облегченно вздохнули.

По другую сторону Солки в это время стояла 1-я рота 111-го противотанкового дивизиона и удерживала хутор Михайловский. Русские атаковали с востока, противотанковая рота была окружена. С наступлением темноты рота пробила себе дорогу и отошла в Солдатско-Александровское.

На рассвете 9 января обер-лейтенант Клюмпель со взводом 1-й роты 111-го противотанкового дивизиона находился на насыпи у моста через Куму. Его задача заключалась в том, чтобы держать мост открытым для отхода прикрытий и взорвать его при приближении танков противника. Местность была удобной для обороны. Болотистая пойма реки, насыпь дороги, ведущей к мосту, добро пожаловать! Одна 37-мм противотанковая пушка стояла перед мостом, еще две — за ним.

Тем временем саперы из саперного взвода 50-го гренадерского полка подготовили мост к взрыву. Унтер-офицер Эбель был командиром команды подрывников.

Прикрытие прошло мост, но еще могли подойти отдельные отставшие солдаты прикрытия. Обер-лейтенант Буххольц, командовавший саперами и охранением от 50-го гренадерского полка, продолжал ждать. Тут подъехал грузовик и помчался по мосту. На некотором удалении его преследовал первый Т-34. Буххольц раздумывал: «Взорвать или подождать?»

В 300 метрах от моста Т-34 остановился, осмотрелся и открыл огонь. Передовая противотанковая пушка пока молчала, так как против Т-34 многого сделать она не могла. Подбежала пехота противника. Обер-лейтенант Буххольц приказал взорвать мост. Противотанковые пушки и пулеметы открыли огонь по танку. Унтер-офицер Эбель подбежал к мосту и включил подрывную машинку. Последовал взрыв. Огромная стена дыма взметнулась над мостом, но когда она рассеялась, у всех перехватило дыхание: по мосту можно было проехать! Увидев это, под прикрытием огня танка к мосту стремительно приближались русские пехотинцы.

Дело решали секунды! Эбель еще раз побежал к мосту. Он знал план подрыва, знал, где находится каждый заряд, как подведен каждый провод, ему было ясно, что один из детонаторов отказал. Под прикрытием огня товарищей он снова побежал к мосту. Нашел провод, повозился с ним, рванулся назад, плашмя упал на насыпь. В то же мгновение воздух содрогнулся, грохнул взрыв, и из облака дыма на землю посыпались обломки. Противник оказался перед разрушенным мостом. Эбель получил Рыцарский крест.

Сначала отход должен был закончиться на рубеже Солка, Кума. Но затем Гитлер вынужден был похоронить свою надежду на то, что с этого рубежа весной снова можно будет начать наступление. Советское командование захватило инициативу. Ротные агитаторы выдвинули перед солдатами новый лозунг. В обороне они говорили: «Ни шагу назад!», теперь актуальным стал другой лозунг: «Решительным наступлением разгромить и уничтожить немецко-фашистских захватчиков!»

Становилось ясно, что немецким войскам останавливаться нельзя. Непрестанным потоком обозы и колонны снабжения продолжали отходить. К ним присоединялись беженцы из местного населения. Все дороги, ведущие на северо-запад, были забиты.

Великое отступление повлекло за собой дальнейшие кризисы. Охранения горных егерей по главному хребту были сняты. Оборону на высокогорье, которая с наступлением зимы ограничивалась охранением нескольких перевалов, обеспечивала группа полковника Ле-Сюра (2-й и 3-й батальоны 99 гсп, 94-й запасный батальон, 2-й высокогорный батальон, 94-й разведывательный батальон, 1-й дивизион 79-го горно-вьючного артиллерийского полка и 2-й дивизион 94-го горно-вьючного артиллерийского полка), в которую входили подразделения 1-й и 4-й горнострелковых дивизий. Четвертого января группа Ле-Сюра покинула высокогорные перевалы Хотю Тау, Клухор, Домбай-Ульген и Марух.

Горные егеря начали трудный марш по горным долинам. Горные орудия часть пути пришлось нести на себе, затем их везли на салазках, потом — на вьючных животных. Прощай, Микоян-Шахра, прощай, Черкесск. Позади остались величественный Эльбрус и прекрасная горная цепь. Следуя по течению рек, группа Ле-Сюра присоединилась к отступлению 1-й танковой армии. Севернее Черкесска один раз пришлось пробиваться через позиции противника.

1-я танковая армия продолжала отступление. Измотанные и усталые полки двигались по степи. Часть сил высылалась вперед для занятия новых рубежей, на старых позициях оставлялись прикрытия. С озабоченностью наблюдали штабы за ритмом отхода. Они были вынуждены поторапливать свои части и соединения. И гренадеры шли и шли, несмотря на усталость и крайнее напряжение физических сил. Лишь мысль о том, что их преследуют русские, заставляла делать невозможное.

Взрыв моста через Куму у Солдатско-Александровского ненадолго задержал русских. Уже в тот же день (9 января) 111-я пехотная дивизия была атакована во фланг. Соседние дивизии пришли на помощь.

На рубеже по реке Солка путь русским на Георгиевск преграждал 3-й батальон 123-го полка, которым командовал майор Беренфенгерс. Севернее, у станции Кума, 2-й батальон 394-го мотопехотного полка поспешно строил оборонительные позиции, на которые должен был прийти 50-й гренадерский полк.

В ночь на 10 января 1943 года русские форсировали Куму в нескольких местах. Дальнейшая оборона немецких войск на этом рубеже потеряла смысл. 50-я пехотная дивизия в ту же ночь отошла на рубеж по реке Подкумок и была встречена там 13-й танковой дивизией. 50-я пехотная дивизия продолжила марш дальше через Георгиевск, Подгорную, на Александрийскую.

В ту же ночь слабые дозоры 13-й танковой дивизии по Подкумку были опрокинуты или обойдены. Советские войска двинулись маршем на Георгиевск. Одно из соединений повернуло на юг, на Минеральные Воды, другое — на Обильное. Пути отхода 50-й пехотной и 13-й танковых дивизий оказались под угрозой. Советская книга «Битва за Кавказ» сообщает об этом так: «Во время боев за Георгиевск фашисты пытались отвести свои главные силы в направлении Минеральных Вод. Чтобы опередить их войска, отходившие из Георгиевска и Пятигорска на Минеральные Воды, в 10.00 11 января танковый батальон под командованием капитана Петрова и несколько стрелковых рот в качестве передового отряда боевой группы подполковника Филиппова переправились через Куму и пробились к восточной окраине Минеральных Вод, а затем дальше к железнодорожной станции, где стояли два военных эшелона. Сразу же были подбиты оба их паровоза. Еще четыре эшелона, шедшие от Георгиевска, были заблокированы и вынуждены были остановиться. Перед станцией Минеральные Воды было перехвачено еще два эшелона с танками и боеприпасами. В это время немецкие войска отходили из районов Воронцово, Александровское и Георгиевск. Они пытались любой ценой пробиться в Минеральные Воды. Для этого они бросили пехотный полк и 30 танков. Вечером 11 января Минеральные Воды были в наших руках. После этого наши войска гнали врага до Канглы».

Действительно, 13-я танковая дивизия в предгорьях часто оказывалась в кризисной обстановке. Она была главной опорой 3-го танкового корпуса, шедшего по дороге Нальчик — Пятигорск — Минеральные Воды. 13-я танковая дивизия должна была помогать 2-й румынской горнострелковой дивизии.

Упоминаемая в советской военной литературе атака боевой группы Филиппова отмечена также в документах 50-й пехотной дивизии. 10 января 50-я пехотная дивизия оставила рубеж по реке Солка. Последние охранения 13-й танковой дивизии еще держались на рубеже по реке Подкумок. Ночью 50-я пехотная дивизия прошла через Георгиевск на Александрийскую и устроилась там на привал. Но отдых был слишком коротким. В это время русская боевая группа Филиппова отрезала путь отхода на Минеральные Воды.

С привала в Александрийской 50-я пехотная дивизия была поднята по тревоге. Измотанные, только начавшие отдыхать роты удалось поднять с большим трудом. Наконец, дивизия была готова к выходу. К изнурительному ночному маршу прибавился убийственный дневной марш. По хорошей дороге на Минеральные Воды идти уже было нельзя.

Несмотря на все превратности, генерал-майор Фридрих Шмидт хотел вывести свою дивизию на линию «Миттенвальд». Дорога была каждая минута! Коротко и ясно он отдал следующий приказ:

«50-й пехотной дивизии отходить на линию «Миттенвальд». В случае атаки вражеских танков занимать оборонительные позиции прямо на дороге. Пехоту прикрывать огнем артиллерии. Маршрут движения становится главной линией обороны!» ,

Шмидт медленно выехал в своем «кюбеле» вперед, разведывая дорогу. За ним, в полной готовности принять бой, следовала его дивизия. Преследуемые забыли об усталости и мучениях ночного марша, железная воля и самообладание были сильнее. После форсированного марша вечером 11 января 50-я пехотная дивизия заняла определенную для нее 15-километровую полосу на линии «Миттенвальд» между 13-й танковой и 111-й пехотной дивизиями.

Одиннадцатого января последние немецкие прикрытия оставили рубеж на Подкумке. Снова длинные маршевые колонны двинулись по всем дорогам на северо-запад. Следующей целью был рубеж по реке Калаус. К нему предстояло выйти через многочисленные промежуточные остановки. Реки являются преградами только тогда, когда их обороняет сплошной фронт. Как показали события на рубеже Солка, Кума, об этом можно было больше не думать. Теперь для своих войск и для противника речь шла о том, как найти хорошую дорогу, которая позволила бы быстрее продвигаться вперед. А хорошие дороги почти на 60-километровом участке шли вдоль северного подножья гор в северо-западном направлении. Русская книга о битве за Кавказ критически замечает по этому поводу: «Главные усилия Северной группы Закавказского фронта были сосредоточены вдоль железной дороги Прохладный — Минеральные Воды — Невинномысская. Это было неправильно, поскольку таким образом противника вытесняли из предгорий, вместо того чтобы сковать его там и уничтожить. В связи с этим направление главного удара было перенесено на северное крыло, чтобы прижать противника к горам. Чтобы охватить северный фланг и отрезать ему пути отхода, была создана смешанная группа из кавалерийских и танковых соединений.

Наступление затруднялось разрушенными мостами, дорогами и нарушением связи между штабами и войсками, в то время как в распоряжении немцев была исправная дорожная сеть и линии связи. Так, штаб Северной группы полностью потерял связь с действовавшим на северном крыле смешанным кавалерийско-танковым корпусом».

Главная тяжесть сдерживания противника лежала на подвижных частях 3-й и 13-й танковых дивизий. В решении этой обширной задачи их поддерживали мелкие моторизованные подразделения пехотных дивизий. Северный фланг 1-й танковой армии прикрывали быстрые казачьи эскадроны кавалерийской группы фон Юнгшульца, которые действовали самостоятельно на степном бездорожье. Выполняя эту задачу, 3-я танковая дивизия 11 января предотвратила многие кризисы. На пути отхода по маршруту Воронцово — Зальба — Александровское ее преследовали крупные силы противника. Генерал-майор Вестхофен был вынужден перед отступлением предпринять атаку, чтобы облегчить пеший марш «медленной» 111-й пехотной дивизии. В атаке участвовали последние танки 6-го танкового полка и 2-й батальон 394-го мотопехотного полка. Произошли танковые дуэли. Противник был задержан.

В это время капитан Роде со своим 1-м батальоном 394-го полка занял оборону у Сабли и обеспечил отход потрепанного 50-го гренадерского полка полковника Фримеля, которого успел обойти противник.

12 января советские войска атаковали рубеж «Миттенвальд». В ночь на 13 января 1943 года немецкие соединения двигались по направлению к линии «Гармиш». В тот день окончательно наступила зима, и об окапывании нельзя было и думать!

Подгоняемое постоянными атаками русских танковых и кавалерийских соединений, отступление без отдыха продолжалось дальше. Первый батальон 394-го мотопехотного полка восточнее Зриевского был отрезан от путей отхода. Во время прорыва приданный ему взвод штурмовых орудий в ясную морозную ночь подбил четыре из восьми атаковавших русских танков и открыл дорогу к отходу.

13 января наседающие советские войска снова нащупали слабые стыки между 50-й и 111-й пехотными дивизиями. В брешь между ними прошел на запад кавалерийский полк. Как раз в то время, когда он повернул на юг, чтобы охватить с фланга 50-ю пехотную дивизию, генерал-майор Шмидт отдал приказ об отходе на рубеж реки Калаус. Русская кавалерия наткнулась на отходящие роты. Прошли ожесточенные встречные бои.

Снова маршрут отхода превратился в блуждающую главную линию обороны. Начавшаяся метель наконец разделила врагов, но вместе с тем сделала дальнейший марш почти невозможным. Для многих лошадей и машин эта ночь стала последней.

Метель с неослабевающей силой продолжалась до 18 января. Русское кавалерийское соединение снова повторило свой маневр с целью охватить северный фланг 50-й пехотной дивизии, но 3-й батальон 121-го гренадерского полка упредил его.

В мороз и снежную пургу немецкие дивизии 1-й танковой армии неуклонно продолжали свое движение на северо-запад. На южном фланге шли полки румынской 2-й горнострелковой дивизии, 13-й танковой дивизии, 370 и 50-й пехотных дивизий. Их целью были Армавир и Кубань. В Невинномысске к ним присоединились прибывшие с высокогорья горные егеря группы Ле-Сюра.

На северном фланге отходили на Ворошиловск 3-я танковая и 111-я пехотная дивизии. На открытом северном фланге действовала кавалерийская группа фон Юнгшульца.

Рубеж по реке Калаус удерживали до 18 января. 18 и 19 января отход продолжился. Метель прекратилась. Установились тридцатиградусные морозы. Русские соединения опять шли по пятам. Артиллерийские орудия, оставшиеся без тяги, подрывали. Сломанные автомобили сжигали. Вдоль дороги отступления оставались памятники разгрома. Гитлер, хотевший сначала собрать всю 1-ю танковую армию на кубанском плацдарме, 21 января отдал распоряжение оставить там только ее часть, а 24 января — вывести всю армию через Ростов и передать ее в подчинение обескровленной группе армий «Дон». Но и этот приказ был изменен еще раз: 52-й армейский корпус с 50-й и 370-й пехотными дивизиями направили на кубанский плацдарм.

В это время произошла катастрофа на Дону. 4-я танковая армия Гота с трудом удерживалась на Сале и Маныче и едва сдерживала удар советских 51-й и 2-й гвардейских армий на Ростов.

Исходя из этой крайне сложной обстановки, становится понятным запись командира 52-го полка реактивных минометов: «20 января 1943 года: получен приказ ускорить марш, так как общая обстановка коренным образом изменилась».

Дивизионы 52-го и 53-го полков реактивных минометов и 1-го полка тяжелых реактивных минометов хорошо зарекомендовали себя в районах сосредоточения основных усилий в обороне в полосе группы армий «А». Теперь, будучи моторизованными, они по-батарейно придавались частям прикрытия на наиболее угрожаемых направлениях. Пятая батарея 1-го полка тяжелых реактивных минометов вместе с прикрытием 50-й пехотной дивизии постоянно удерживала советские войска на значительном удалении. Когда кончилось горючее, ее артиллеристы выпустили последние снаряды, взорвали установки и возвратились вместе с гренадерами.

20 января 1-я танковая армия располагалась по обе стороны от Ворошиловска.

О дальнейшем ускоренном марше нам повествуют заголовки из истории 50-й пехотной дивизии:

«20.1.1943. Дивизия вышла в излучину Кубани северо-западнее Татарского (50 км юго-восточнее Армавира). Противник атакует прикрытия. Приказ командира корпуса гонит измотанные роты дальше: «Новая обстановка требует высоких скоростей на марше. На новый рубеж — линию «Креме» выйти уже к 21 января!» Снова пошли дальше — 50 километров с короткими привалами. На линии «Креме» оставались недолго. 22 января 50-я пехотная дивизия снова двигалась невыносимым маршем, заняла позиции восточнее и южнее Армавира. Русские атаковали стоявший южнее 3-й батальон 123-го гренадерского полка. Батальону пришлось отойти к северным окраинам Армавира. Через бреши в обороне противник просочился в Армавир. Командир корпуса приказал отойти на рубеж в 12 километрах северо-западнее города. Части 50-й пехотной дивизии пробивают себе путь по ночному Армавиру. 21 января — на промежуточной позиции. 26 января — переправа у Кропоткина и движение в северном направлении».

В это время 111-й пехотной, 3-й танковой дивизиям и казачьему полку фон Юнгшульца окончательно устанавливаются направления движения. Они под командованием штаба 40-го танкового корпуса должны были двигаться через Ростов и переходили в подчинение группы армий «Дон» фон Манштейна. До них в том же направлении должен был пройти 3-й танковый корпус. 52-му армейскому корпусу в большой излучине Кубани предстояло повернуть на юго-запад и создать кубанский плацдарм, северный фланг которого примыкал к Азовскому морю.

Под прикрытием подвижных частей 3-й танковой дивизии полки 111-й пехотной дивизии безостановочно шли дальше. Гренадеры делали невозможное. Взорванные грузовики и поломанное вооружение, сожженные склады с припасами и приконченные лошади оставались за ними. На пути до Ростова 3-я танковая дивизия потеряла половину своих машин и танков.

С какими трудностями боролись ремонтно-восстановительные подразделения за каждый автомобиль, за каждый танк, показывает следующее сообщение экипажа танка унтер-офицера Краатца из 2-й роты 6-го танкового полка, в которой оставалось всего два танка:

«Из-за отказа бензонасоса мы были вынуждены ехать последними. Заряжающий, полулежа под башней, приводил в действие аварийный ручной насос. Снег скрипел. Было 20 градусов мороза. Гусеницы отполированы до хромового блеска. Привинченные к ним шипы давно сбиты.

Идущая под уклон, гладкая, как зеркало, дорога. Танк начал скользить. Экипаж спрыгнул. Танк остановился в промерзшей яме. Дали задний ход. Лед треснул. Танк типа IV стал погружаться все глубже. Через неплотности в днище начала поступать вода. Вскоре из воды торчала только башня. Мотор встал. Все!

Потом наступила ночь. Длинные колонны, проходившие мимо, становились все реже. Вскоре движение по шоссе совсем прекратилось. От мороза мы совсем окоченели. Взрывать или дождаться замыкающего ремонтно-восстановительного отделения? — вот в чем был вопрос. Затем по радио пришел приказ: «Ждите, едем!»

Мы остались одни. Послышался шум моторов. Наши или русские? Но это был технический инспектор Бервинкель с двумя 18-тонными тягачами. На Бервинкеля и его людей всегда можно было положиться.

Он осмотрел все и сказал: «О подрыве не может быть и речи!» Каждый тягач тащил на буксире по танку третьего типа. Сцепили два тягача, танк типа III послужил упором. Под завывание бокового ветра наш танк типа IV вытащили. Вода, лед и вытекшее масло сильно изменили внутреннюю обстановку в нашем танке. Мы заняли свои места и на буксире двинулись в полк».

Утром 23 января 40-й танковый корпус находился в районе Тихорецкой. Утром 24 января боевая группа капитана Мюллер-Рёлиха вышла к Незамаевской, откуда вела разведку. Подразделения боевой группы прошли до Плоской и уничтожили русский дозор, в состав которого входило два танка.

24 января Северная группа Закавказского фронта была преобразована в Северо-Кавказский фронт. Новому фронту была поставлена задача овладеть Тихорецкой, а затем — портом Приморско-Ахтарским на Азовском море.

Ведя активную оборону, части 3-й танковой дивизии отошли на рубеж по реке Ея у Боровского. Все мосты были взорваны. 26 января командиром на участке обороны по Ее был назначен полковник Циммерман. Рубеж по реке Ея был усилен с приходом 802-го кавказского батальона и остальных частей 3-й танковой дивизии. Теперь речь пошла о том, чтобы обеспечить прочное соприкосновение с отходившим от Сальска 57-м танковым корпусом.

28 января 802-й кавказский батальон после ожесточенных боев оставил Калниболотскую. Чтобы не быть отрезанным от главных сил, к нему присоединились остальные боевые группы. Теперь Незамаевская стала самой горячей точкой, которую части 3-й танковой дивизии обороняли от наседавшего превосходящего противника.

Восточнее Ириновки проходила новая оборонительная линия 3-й танковой дивизии. Вскоре и ее уже атаковали крупные силы кавалерии. Небольшое количество исправных танков 3-й танковой дивизии пробились к Россошинскому и установили связь с 11-й танковой дивизией, которая 22 января отразила опаснейший удар советской 2-й гвардейской танковой армии с плацдарма Манычская. Основные бои разгорелись в 3 километрах перед мостами у Батайска в то время, когда 57-й танковый корпус находился еще далеко на востоке, на плацдарме у Пролетарской.

В конце января ширина полосы 3-й танковой дивизии по фронту составляла 100 километров. Ее оборона была организована редкими опорными пунктами по дуге перед Батайском. Обозы 3-й танковой дивизии, в соответствии с первым планом об отходе 1-й танковой армии на кубанский плацдарм, находились уже там, а затем по льду Азовского моря проделали 60-километровый марш в район Таганрога. Последние прикрытия 3-й танковой дивизии в ночь на 3 февраля перешли мосты через Дон у Батайска. Дивизия за 4 недели с боями прошла расстояние почти в 700 километров.

Для 3-й танковой дивизии операция «Эдельвейс» была закончена. До 6 февраля 1943 года 111-я пехотная дивизия была последним соединением, удерживавшим мосты в Батайске.

И СНОВА РЕЧЬ ИДЕТ О РОСТОВЕ

57-й танковый корпус борется за время — В ледяной пустыне между Манычем и Салом — Опорный пункт в Зимовниках — Красное Знамя — Плацдарм Пролетарская — 16-я пехотная (моторизованная) дивизия мчится в Спорный — Советский плацдарм у Манычской ликвидирован

27 ноября 1942 года генерал-фельдмаршал фон Манштейн принял командование вновь образованной группой армий «Дон», с которой он должен был преодолеть кризис под Сталинградом, где в окружении оказалась 6-я армия генерал-полковника Паулюса. Манштейн поспешно создавал фронт обороны по реке Чир. 4-я танковая армия пробилась к реке Мышкова и создала плацдарм в 70 километрах от окруженной под Сталинградом группировки.

Однако Сталин хотел уничтожить не только 6-ю армию, но и все южное крыло немецкого фронта, включая группировку немецких войск на Кавказе. Пока семь советских армий удерживали 6-ю армию в кольце под Сталинградом, три советские армии нанесли удар по 8-й итальянской армии на Верхнем Дону и прорвали фронт. Советские танковые клинья были нацелены на Ростов.

В этой обстановке фон Манштейн, у которого больше не было соединений, забрал 6-ю танковую дивизию из ударной группы Гота, чтобы ликвидировать прорыв в полосе итальянской армии. Это означало, что генерал-полковник Гот был вынужден, располагая лишь обескровленными 17-й и 23-й танковыми дивизиями, прекратить наступление в направлении Сталинграда. И более того, вскоре Гот вынужден был противостоять крупным силам противника. Обе танковые дивизии были потеснены, а когда оборонявшиеся южнее румыны побежали даже от не слишком сильного противника, у них оказался открытым южный фланг. В эту брешь нанесли удар советские 51-я и 28-я армии, в то время как удар 2-й гвардейской армии из района Котельникова и с рубежа между Доном и Салом нацеливался прямо на Ростов.

Тремя армиями с севера и тремя с юга Сталин хотел захлопнуть мышеловку в Ростове. Удар с севера был перехвачен, но 4-я танковая армия Гота оказалась в центре борьбы. Ей была поставлена задача вести оборону и оставить Ростов открытым для прохода немецких войск с Кавказа.

И тут уместно вспомнить о боевых действиях 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, которая в одиночестве находилась в районе Утта, Элиста. Эта дивизия была подвижным связующим звеном между группами армий «А» и «В», связью между Сталинградом и Кавказом.

21 ноября 1942 года командир 16-й пехотной (моторизованной) дивизии генерал-майор граф Герхард фон Шверин доложил командующему группой армий «А», что находящийся в Хулхуте полк был окружен, но в течение ночи его удалось деблокировать. Русских не преследовали. Он (фон Шверин) предложил оставить в Утте (откуда он и докладывал) небольшое прикрытие, а главные силы дивизии отвести на подготовленные позиции у Яшкуля.

Из этого телефонного разговора следует, что атакам подвергся не только корпус специального назначения Фельми, находившийся на Кумской равнине восточнее Буденновска на северном крыле группы армий «А», но и над 16-й пехотной (моторизованной) дивизией сгустились тучи.

Днем позже фон Шверин доложил командующему группой армий «А», что его дивизия заняла оборону на оборонительном обводе у Яшкуля. Командный пункт дивизии находится в Улан-Эрге. Прикрытия дивизии выбиты из Утты и заняли оборону в 20 километрах к западу от нее. Со стороны противника, по-видимому, действовали 38-я гвардейская стрелковая дивизия, 152-я механизированная бригада и 6-я танковая бригада.

26 ноября начальник оперативного отдела дивизии подполковник фон Кинле сообщил в штаб группы армий, что накануне крупные силы противника атаковали позиции дивизии под Олингом. Прорывы противника ликвидированы контратаками.

Противник не атаковал 16-ю пехотную (моторизованную) дивизию на позициях у Яшкуля до 9 декабря 1942 года. По информации, полученной от перебежчиков, он ожидал подхода еще одной танковой бригады, с которой ему предстояло взять Яшкуль.

Когда во второй половине ноября 1942 года произошло окружение под Сталинградом, все имевшиеся в распоряжении немецкие части были подчинены группе армий «В». Их было мало, собраны они были кое-как. Со всей пугающей ясностью сказалось отсутствие оперативных резервов.

В журнале боевых действий группы армий «А» за 27 ноября содержится запись:

«В состав 4-й танковой армии в Сальске переданы:

штаб полковника фон Паннвица;

23-я танковая дивизия (67 исправных танков);

управление 57-го танкового корпуса;

особая танковая часть (23 танка, ранее предназначавшиеся для 13-й танковой дивизии);

203-й дивизион штурмовых орудий;

части и подразделения зенитной артиллерии и Люфтваффе, собранные в 15-ю авиаполевую дивизию.

В состав 16-й пд (мот.) переданы:

сводное подразделение из частей флота;

сводное подразделение из штаба группы армий «А» (110 человек)».

Что это были за части? Полковник фон Паннвиц с казачьими эскадронами из местного населения; понесшая большие потери под Орджоникидзе 23-я танковая дивизия; управление 57-го танкового корпуса с Западного Кавказа; особая танковая часть, предназначенная для пополнения 13-й танковой дивизии; 203-й дивизион штурмовых орудий после боев на Тереке; и, наконец, только создающаяся под командованием генерал-лейтенанта Манке 15-я авиаполевая дивизия, сосредоточивавшаяся в районе Сальска. Сводные подразделения для 16-й пехотной (моторизованной) дивизии насчитывали в своем составе до двух рот.

Другая опасная брешь находилась в Манычской низменности. Командование над находившимися здесь войсками 1 декабря 1942 года принял генерал фон Роквес со своим штабом. Ему были переданы части и подразделения 15-й авиаполевой дивизии и другие, находившиеся поблизости. Образованная боевая группа заняла оборону на рубеже Дивное, Приютное. 18 декабря по приказу командующего группой армий «А» командование боевой группой Роквеса при сохранении ее старого названия принял генерал-лейтенант Аулеб. От деблокирования окруженных в Сталинграде войск пришлось отказаться. Танковые соединения Гота перешли к обороне. Теперь они боролись за выигрыш времени, чтобы удержать Ростов открытым для прохода 1-й танковой армии. В связи с таким развитием событий Гитлер вынужден был разрешить упрямо запрещавшийся им в течение долгого времени отход 3-го танкового корпуса с выступа под Орджоникидзе. Теперь вдруг начали поспешно сокращать протяженность линии фронта, чтобы быстрее освободить дивизии, так необходимые оборонявшемуся Готу.

В 23.00 20 декабря 1942 года командующий группой армий «А» получил приказ из ОКХ, в котором требовалось немедленно отвести с фронта 3-й танковый корпус, а также мотопехотную дивизию СС «Викинг». Телеграммой от 23 декабря он был поставлен в известность о приказе фюрера, требующем, чтобы дивизия «Викинг» была направлена маршем 4-й категории (высшей категории скорости) в полосу группы армий «Дон».

В сочельник, 24 декабря 1942 года, первая маршевая группа (1-й батальон полка «Нордланд») грузилась в Прохладном в вагоны. Эшелон за эшелоном дивизия «Викинг» поехала по железной дороге в направлении Сальска. Кроме 3-го батальона полка «Нордланд», который еще до 31 декабря 1942 года оставался в составе 3-го танкового корпуса и прикрывал с румынами горный фланг, все остальные части «Викинга» были сняты с Кавказского фронта до наступления Нового года.

О форсированном марше «Викинга» мы читаем в записках водителя командирской машины 3-й роты полка «Нордланд» роттенфюрера Бласа:

«25.12: Кропоткин. 26.12: Сальск. Очень холодно, холоднее, чем на Кавказе. 27.12: прибытие в Куберле. Выгрузились. 28.12: моторизованный марш по маршруту Зимовники — Ремонтная. 31.12. На рассвете один Т-34 дал несколько выстрелов вдоль подходящей колонны. В 11.00 был атакован 1-й батальон «Нордланд». Атака отбита. Контратака при поддержке пикирующих бомбардировщиков. Противник удрал».

В то время, когда первые подразделения «Викинга» подошли к 57-му танковому корпусу, который вел тяжелые бои под Котельниковом, 27 декабря командир 16-й пехотной (моторизованной) дивизии доложил о замеченном передвижении крупных сил пехоты и большого количества автомобилей из Астрахани на запад в направлении Утты. Надо было ждать атак.

Днем позже румыны бежали с позиций по реке Загиста. Так образовалась брешь между 16-й пехотной (моторизованной) дивизией и 4-й танковой армией. Так как 57-й танковый корпус сам был скован ожесточенными атаками противника, то не мог оказать помощь румынам. В вечернем донесении 16-й пехотной (моторизованной) дивизии от 28 декабря говорилось, что русские ударные отряды наступают на Ремонтное и Дивное. Так левый фланг 1 -й танковой армии оказался охвачен с севера. Теперь Гитлер был вынужден отдать приказ 1-й танковой армии уйти с Терека. 16-я пехотная (моторизованная) дивизия получила распоряжение как можно дольше удерживать занимаемые позиции, а потом отходить в направлении Элисты.

О дальнейших передвижениях 16-й дивизии, разбросанной по отдельным постам и опорным пунктам, в журнале боевых действий группы армий «А» имеются следующие записи:

«29.12.42: 16 пд (мот.) докладывает о мощных атаках противника в районе Улан-Эрге. Есть попытки обхода. В них скрыта большая опасность. С 4-й танковой армией связи нет.

Существует опасность, что на следующий день крупные силы противника атакуют Троицкое, а затем повернут на юг в направлении Элисты. Таким образом, пути отхода 16-й пехотной дивизии будут отрезаны.

30.12.42: 16 пд (мот.) доложила о проходе 15-километровой колонны от Улан-Эрге в западном направлении: около 12 рот с большим количеством танков будут штурмовать Элисту.

31.12.42: дальнейшее продвижение указанной колонны на Элисту, куда отошла 16 пд (мот.).

Из группы Аулеба доложили, что Маныч замерз и по его льду можно переправляться. Советский 3-й гвардейский механизированный корпус начал наступление из района Заветное. 2-й батальон 6-го полицейского полка переведен из Прикумской низменности в район Дивное. В 15.10 командир 16 пд (мот.) доложил, что ее прикрытия больше не могут удерживать Элисту.

В 16.05 генерал-лейтенант Аулеб отдал приказ 16 пд (мот.) пробиваться в Приютное».

Командующий группой армий «Дон» 31 декабря 1942 года в 17.45 сообщил командующему группой армий «А» о продолжающемся натиске противника в районе Котельниково, Зимовники. Здесь ему уже удалось пробиться в район южнее Цимлянской.

Если напомнить, что Цимлянская находится в 10 километрах западнее впадения Чира в Дон, то станет ясно, что противник уже обошел 4-ю танковую армию с северного фланга. Здесь, между Доном и Салом в направлении Ростова, наступал 3-й гвардейский корпус 2-й гвардейской армии. 4-я танковая армия Гота состояла практически только из 57-го танкового корпуса и только что переданной ей 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, так как на входящие в ее состав румынские корпуса можно было больше не рассчитывать. Так 57-й танковый корпус генерала Кирхнера оказался один посреди штормового потока советских войск с тяжелейшей задачей: держаться, держаться и еще раз держаться, чтобы 1-я танковая армия, только что начавшая отход с Восточного Кавказа, успела проскочить через спасительный перешеек у Ростова.

А чем располагал генерал Кирхнер? 31 января 1942 года в районе Котельниково на левом фланге стояла 17-я, а на правом — 23-я танковые дивизии. Обе они с боями отошли к Ремонтной. Натиск противника был велик. В этой обстановке в корпус начали прибывать первые части дивизии «Викинг». Первый батальон полка «Нордланд» 31 декабря из Ремонтной пошел в атаку, чтобы помочь 23-й танковой дивизии.

В журнале боевых действий 57-го танкового корпуса за 1 января 1943 года говорится: «В последние дни года 23-я и 17-я танковые дивизии корпуса и 156-й мотопехотный полк (из 16 пд (мот.) в связи с угрозой глубокого охвата с восточного фланга отошли за Малую Куберле по обе стороны реки Зимовники до впадения ее в Сал...»

Тем временем подходили полки дивизии «Викинг». Полк «Германия» сначала был введен в состав 17-й танковой дивизии и занял позиции в Стояновском, а в 10 километрах южнее, в Зимовниках, сосредоточивался полк «Вестланд».

В новогоднюю ночь первый эшелон с танками «Викинга» был остановлен недалеко от станции Куберле. Севернее поезда, стоявшего на перегоне, на запад двигались маршевые колонны. Танкисты из «Викинга» подумали, что это — русские. Штурмбаннфюрер Мюленкамп и его офицеры хотели разгружаться прямо на перегоне, но технический офицер оберштурмфюрер Вайзе заявил, что при сбрасывании танка с платформы на одну гусеницу могут возникнуть повреждения, в результате которых танки могут быть выведены из строя. В этот момент возвратилась высланная разведка. Она доложила, что это — бегущие румыны. Эшелон двинулся дальше и 1 января разгрузился в Куберле. После того как прибыли остальные эшелоны, во второй половине дня танковый батальон «Викинг» собрался в полном составе и отправился маршем в Зимовники, куда прибыл 2 января 1943 года.

Зимовники к этому времени стали горячей точкой. Прочная оборона организована еще не была. Часть населенного пункта уже была занята русскими частями. Кризис необходимо было преодолеть, так как село было составной частью системы обороны у Малой Куберле. В районе Зимовников в последующие дни были сосредоточены основные усилия в обороне 57-го танкового корпуса. В то время как 1-й батальон «Нордланд» вел оборонительные бои в районе Ремонтной, полк «Вестланд» перешел к обороне в Зимовниках. Об этом командир 2-го батальона полка «Вестланд» гауптштурмфюрер Цимсен рассказывал так:

«30 декабря 1942 года 2-й батальон «Вестланд» выгрузился в Зимовниках (два эшелона). Румынские солдаты без оружия, без офицеров, без порядка бежали. Немецкой главной линии обороны здесь не было. Из Зимовников накануне был перенесен армейский штаб Гота, остался только начальник тыла из его штаба, чтобы встречать прибывающие части «Викинга» и вводить их в обстановку. При этом главное его сообщение заключалось в том, что в любую минуту могут появиться советские танки. Прибывающие батальоны «Вестланд» приступали к организации обороны, но сначала такими малыми силами сплошную линию обороны создать не удалось. Полку были приданы 1-й дивизион 5-го артиллерийского полка и смешанный зенитный артиллерийский дивизион Люфтваффе».

Находившийся еще на передовых позициях 1-й батальон «Нордланд» был отведен назад и передан в подчинение полку «Вестланд» в Зимовниках. 31 декабря 1-й батальон полка «Нордланд» пошел в атаку в северо-западном направлении. При поддержке артиллерии и пикирующих бомбардировщиков в ходе атаки был захвачен аэродром в Зимовниках, а советские части — отброшены. Оставленные продовольственные склады снова перешли в руки к немцам и были опустошены. В вещмешках русских гренадеры 1-го батальона «Нордланд» находили много продовольствия американского изготовления. На банках с тушенкой были знаки американского мясного концерна Майера.

В новогоднюю ночь русские танки и пехота ворвались в Зимовники. Ночью и на рассвете шел бой в темноте. Кругом гремели взрывы и выстрелы. Приданная полку «Вестланд» саперная рота Ванхёфера и фельдфебели ротных групп со своими людьми выводили прорвавшиеся танки из строя средствами ближнего боя, в то время как гренадеры отражали атаки пехоты.

В первый день Нового года 1-й и 2-й батальоны полка «Нордланд» отражали ожесточенные атаки противника, но в некоторых местах поселка русским удалось закрепиться.

«2 января 1943 года «Вестланд» выбил прорвавшегося противника из Зимовников и успешно продолжал оборону...» — так было написано в журнале боевых действий 57-го танкового корпуса. В тот день в бой за Зимовники вступил и танковый батальон. Вслед за уничтоженными в Зимовниках передовыми отрядами, в последующие дни последовали пять русских дивизий и бригад. Одна за другой волны атакующих шириной до 3 километров в течение нескольких дней неоднократно накатывались, и каждый раз отражались. Большая заслуга в этом принадлежала вооруженным трофейным оружием ротам полка «Вестланд», саперной роте Ванхёфера, 1-му дивизиону 5-го артиллерийского полка СС, а также зенитному дивизиону Люфтваффе. Танковый батальон «Викинг» контратаками помогал удерживать и стабилизировать фронт. Во время контратаки в южном направлении 2-я рота танкового батальона захватила пять новых немецких танков типа III с длинной пушкой и отопителем, которые были оставлены 23-й танковой дивизией. По указанию командира дивизии оберфюрера Гилле танки были переданы 23-й танковой дивизии.

В журнале боевых действий 57-го танкового корпуса мы находим следующие записи:

«3.01.43: ворвавшийся в Зимовники противник был выбит...

6.01.43: наступление противника на Зимовники остановлено...»

Оборона Зимовников — важнейшего узла шоссейных и железных дорог, откуда открывался путь на Пролетарскую, — славная страница в истории полка «Вестланд», который в ходе самоотверженной борьбы выиграл для 57-го танкового корпуса ценнейшее время, измерявшееся в той обстановке не днями, а часами.

Пока полк «Вестланд» оборонял Зимовники, на 17-ю танковую дивизию генерал-лейтенанта фон Зенгер-унд-Эттерлина легла вся тяжесть отражения бешеных атак на северном фланге корпуса. Сплошной обороны в районе не было, поэтому дивизия должна была постоянно пресекать попытки противника обойти ее с флангов, используя маневренную тактику. Третьего января из 17-й танковой дивизии поступило сообщение, что противник заметно усилился и, предположительно, повернет на Пролетарскую. 17-й танковой дивизии был придан 503-й тяжелый танковый батальон («Тигров»). Дивизия предусмотрительно направила для обороны моста в Мартиновской саперную роту, чтобы предотвратить переправу русских с севера через Сал в тыл 57-го танкового корпуса. К 5 января положение на северном фланге корпуса значительно ухудшилось. 17-я танковая дивизия была бессильна что-либо сделать против многочисленных наступающих соединений противника. К тому же она обороняла только некоторые опорные пункты, между которыми зияли широкие бреши.

Такая же обстановка складывалась и на южном фланге корпуса. Там сражалась 16-я пехотная (моторизованная) дивизия, переданная 57-му танковому корпусу. Оборонявшаяся южнее группа Аулеба отходила на Сальск. 23-я танковая дивизия на правом фланге корпуса едва сдерживала натиск советских войск.

7 января 2-я рота танкового батальона «Викинг» участвовала в контратаке в полосе обороны 17-й танковой дивизии. В тот день генерал Кирхнер хотел отвести части корпуса на большую Куберле. Впечатляющую картину сражений, погодных условий и трудностей ориентирования дает доклад командира 2-й танковой роты танкового батальона «Викинг» оберштурмфюрера Флюгеля:

«Седьмого января я со своей ротой и с саперами на броне начал контратаку против подходящих русских танков. Я попытался направить роту в обход, чтобы атаковать их во фланг. Маневр удался, мы подбили несколько танков и противотанковых пушек, русские отошли.

Около 16 часов сразу стемнело. Установить связь с 17-й танковой дивизией не удавалось. К сожалению, у нас были раненые, которых теперь пришлось поместить в танках. Когда прервалась связь и с нашим батальоном, мы оторвались от противника и двинулись в колонну по два по степи в западном направлении, направив пушки и пулеметы во все стороны, словно броненосец. Ориентироваться было почти невозможно. Мы прошли неподалеку от русских, расположившихся лагерем у костров. Они топили их соломой из скирд и зарывались в эти скирды от холода.

По исходной позиции я приблизительно знал, где должна располагаться 17-я танковая дивизия. Итак, едем дальше в том же направлении! В 20.00 моя рота оказалась между 17-й танковой дивизией и наступающими русскими (тем временем генерал Кирхнер отдал приказ об отходе корпуса на рубеж по Большой Куберле). Прикрытия 17-й танковой дивизии и наступавшие русские вели огонь друг по другу. Нам было сложно соединиться с нашими частями, так как нас могли принять за противника и обстрелять.

Мы ушли из района, где шел бой, и вскоре оказались у замерзшего ручья, поблизости от которого виднелись несколько домов. Между ними было заметно движение. Наши или русские? Первые мои танки подошли к домам, взлетели белые осветительные ракеты. В общем-то, делать было нечего, будь то белые немецкие, или желтые русские ракеты. В следующий момент у домов завелись моторы и послышался шум танков. А потом в нашу сторону был открыт сильнейший огонь. Я приказал: «Заехать в пойму ручья и ждать там!» Стрельба не стихала. Я строго-настрого запретил открывать огонь. Мы попробовали пешком приблизиться к группе домов, чтобы посмотреть, кто там стоит, но там уже никого не оказалось.

Мы поехали дальше. Появились проблемы с горючим. Останавливать двигатели танков из-за холода мы не могли, так как снова запустить их не смогли бы. Мы ехали в одну колонну. Начался снегопад. Я побежал посмотреть по следам танков, чтобы узнать, с кем мы имели дело. Наконец, около 5 утра из своих окопов выпрыгнули солдаты и заорали: «Пароль?!». Я его не знал, но вскоре выяснилось, что это дозоры 17-й танковой дивизии, а подразделением, обстрелявшим нас ночью, было прикрытие тяжелого 503-го танкового батальона.

Я отправился с ротой искать первого военного врача и передал ему моих раненых. К тому времени я уже знал, где нахожусь, и мог по моей плохонькой карте найти дорогу к батальонному району обороны. Остальные роты уже отошли. Только для нас были оставлены горючее и боеприпасы. Мы заправились и пополнили боекомплект. Едва управились с этим делом, как на мою стоявшую роту пошли русские Т-34. Они вели огонь во все стороны. При этом были подбиты два моих танка. Мы приняли бой. Из пяти Т-34 два были подбиты с минимальной дальности. Остальные ушли. Когда рассвело, мы двинулись на запад».

Седьмого января 57-й танковый корпус отошел к Большой Куберле. К 8 января дивизии снова были готовы к обороне: на северном фланге — 17-я танковая дивизия, в центре — «Викинг», а на южном фланге — 23-я танковая дивизия. Но уже в течение первого дня обороны на новых позициях во всех дивизиях возникли новые кризисы. На северном фланге 63-й мотопехотный полк 17-й танковой дивизии вынужден был, ведя маневренные боевые действия, не давать противнику обойти корпус с севера. В полосе «Викинга» передовые отряды противника через бреши в линии фронта пробились к Орловке. В 7.40 дивизия «Викинг» получила приказ из корпуса уничтожить противника, прорвавшегося в Орловку. Эту задачу с ходу выполнил полк «Германия», затем он продвинулся к юго-востоку от Орловки, установил связь с 23-й танковой дивизией и перешел к обороне. Полк «Вестланд» занял Орловку. Севернее в Каменной Балке расположились подразделения полка «Нордланд».

Восьмого января 16-я пехотная (моторизованная) дивизия встретила дозоры 23-й танковой дивизии и проследовала дальше к Пролетарской. Дивизии пришлось пробиваться севернее Маныча, при этом она должна была постоянно уклоняться от превосходящих сил советской 28-й армии, которые пытались ее окружить.

Но 8 января 1943 года новое тревожное известие ужаснуло генерала Кирхнера. В 9.15 пришло сообщение из штаба 4-й танковой армии, что две усиленные роты противника у Спорного перешли по дамбе через Маныч и заняли Веселый на южном берегу.

В конце июля по этой дамбе в том же месте и в том же направлении 16-я пехотная (моторизованная) дивизия прошла в авангарде 3-го танкового корпуса на Кавказ. Теперь здесь передовые отряды советских войск оказались в тылу 57-го танкового корпуса. В дополнение к несчастьям авангард советского 3-го гвардейского танкового корпуса создал плацдарм за Доном у Манычской в 30 километрах восточнее Ростова. Указанная Сталиным цель была близка. А главные силы 1-й танковой армии еще находились далеко на Кавказе, ее дивизии поспешно отходили.

Но бойцы в стрелковых ячейках и снежных городках, в развалившихся хибарках и в защищающих от ветра лесопосадках о грозящей опасности ничего не знали. Они были слишком поглощены своими проблемами, боями с противником и любыми предоставлявшимися возможностями защититься от мороза и ледяного ветра. Они видели лишь свой узкий горизонт, который на опорных пунктах часто заканчивался позициями роты. Они знали, что должны держаться, чтобы предотвратить большое несчастье. Они держались и сражались с превосходящими силами врага за себя. Часто это была жизненно необходимая борьба за тепло в задымленных хатах, означавших жизнь. Так как лежать за ними в снежной пустыне на морозе было равносильно смерти.

Рубеж по Большой Куберле удерживался всего 24 часа. Из-за обхода с севера пришлось срочно занимать оборону на плацдарме у Пролетарской. Об отходе с рубежа по Большой Куберле оберштурмфюрер Флюгель сообщал:

«При отходе с Большой Куберле танковому батальону «Викинг» была поставлена задача прикрывать отход остальных частей. В сильную метель мне была поставлена задача с моей 2-й танковой ротой, усиленной тремя танками типа IV из 3-й танковой роты, удерживать русских до тех пор, пока дивизия не займет новые позиции. Это была проклятая ночь! На занесенных дорогах и высотах танки едва могли разобрать дорогу. Машину занесло, и привод вышел из строя. Останавливаться было нельзя, к тому же радиостанция была единственным средством связи с батальоном. Танк ротной группы взял на буксир поврежденный командирский танк. Наседавший противник приближался. Метель усилилась. Оставленный для моей роты проход в минных полях был еще далеко. Для ориентирования у меня был только обрывок карты, на которой были под кодовыми номерами нанесены важные для нас открытые участки. При перестроении взводов для боя буксируемый танк соскользнул с дороги, повернул танк-тягач поперек шоссе и попал в яму. Я находился на тягаче и давал указания, когда его потянуло назад. Пушка буксируемого танка ударила меня по голове и бросила через башню танка-тягача вперед под гусеницы. К счастью, танк-буксировщик тоже остановился. Меня подобрали с переломами челюсти и черепа. Приказом мне удалось еще передать командование ротой и карту с кодами унтерштурмфюреру Бюшеру. Потом меня увезли на однотонном тягаче. По дороге нас обстреляли и два человека из экипажа были ранены. Но мне удалось еще точно провести тягач по проходу в минных полях. Танковая рота тоже выполнила свою боевую задачу и успешно вернулась».

Похожее задание было и у 1-й танковой роты штурмбаннфюрера Шнайдера.

10 января дивизия «Викинг» стояла на рубеже Кундрючевский, Зундова. На северном фланге корпуса части 17-й танковой дивизии были окружены в Ново-Николаевском, а потом снова деблокированы. 17-я танковая дивизия, получив по радио соответствующее распоряжение, была вынуждена повернуть на юго-запад в направлении Пролетарской.

11 января полк штандартенфюрера Вагнера «Германия» отражал под Кундрючевском ожесточенные атаки противника.

Днем позже штурмбанфюрер Ломан со своим 1-м батальоном «Нордланд» сражался за обладание поселком Каменная Балка. Южнее полк «Вестланд» отражал ожесточенные атаки противника на Орловскую.

За 12 января в журнале боевых действий 57-го танкового корпуса содержится запись:

«Перед 17-й танковой дивизией и «Викингом» оживленная деятельность противника. В 8.45 командир дивизии «Викинг» доложил, что на левом фланге противник прорвался в Журавлев, но был отбит. 15.45: в боях за Орловку погибли командир полка «Вестланд» штурмбаннфюрер Полевач и командир 1-го батальона полка «Вестланд» штурмбаннфюрер фрайгерр фон Халельн.

Разрыв в обороне между «Викингом» и 23-й танковой дивизией не контролируется, не говоря уже о том, чтобы его закрыть.

9.01: Противник, перейдя Маныч, охватил южный фланг 57-го танкового корпуса.

9.40: 503-й тяжелый танковый батальон и 60-й мотопехотный полк (16 пд (мот.) сосредоточились под Екатериновкой, чтобы перехватить противника, переправляющегося через Маныч».

11 января 16-я пехотная (моторизованная) дивизия заняла оборону слева от 17-й танковой дивизии, чтобы предотвратить обход корпуса с северного фланга и его окружение на плацдарме у Пролетарской. Дивизия оставалась в этом районе до 14 января.

С 13 по 15 января дивизия «Викинг» находилась в самом центре сражения. Отходя с боями, полки перемещались по фронту. Полк «Нордланд» оберштурмбаннфюрера Ёрлиха находился на северном участке и примыкал к 17-й танковой дивизии. Его 2-й батальон находился в Гракове, а 1-й — в поселке Красное Знамя. Третий батальон только что прибыл с Кавказа в Пролетарскую. В центре стоял полк «Вестланд» оберштурмбанфюрера Райхеля (до того — начальника оперативного отдела дивизии), его батальоны находились в Донском и Реничанском.

На южном фланге «Викинга» у Романова занимал оборону полк «Германия».

14 января 1943 года в полосе дивизии «Викинг» шли ожесточенные бои. В тот день в дневнике Бласа появилась запись:

«Сильная метель. Русские атакуют при поддержке танков. В нашем 1-м батальоне «Нордланд» большие потери. Вечером в ходе контратаки русских снова выбили из Красного Знамени, которое они уже наполовину захватили. Танками разрушено много домов».

Что тут происходило в деталях, будет описано позже.

14 января полки «Вестланд» и «Германия» также сообщали об атаках превосходящих сил противника, но на участке стоявшего южнее полка «Германия» советским войскам удалось проникнуть в брешь между «Викингом» и 23-й танковой дивизией и продвинуться в направлении Пролетарской. В 14.05 об этом командиру 57-го танкового корпуса доложил командир 23-й танковой дивизии: «...в захваченном приказе говорится: уничтожить немецкие войска у Совхоза 1 и окружить Пролетарскую».

За 15.01.43 в журнале боевых действий 57-го танкового корпуса читаем: «Направление сосредоточения основных усилий — на южном фланге корпуса. 10.20: атаковано Красное Знамя.

10.30: 23-я танковая дивизия отведена для обороны перешейка между Манычом и соленым озером Козинка. «Викинг» занимает тесный плацдарм под Пролетарской. 17-я танковая дивизия отведена с занимаемых позиций и направлена для обороны путей отхода восточнее Сальска».

Предоставим теперь слово солдатам-фронтовикам. Вернемся снова к оборонительным боям 1-го батальона «Нордланд» в поселке Красное Знамя. На его примере будут показанны действия всех рот и батальонов в этом районе. Командир батальона штурмбаннфюрер Ломан писал:

«Во время отхода в январе 1943 года при ведении обороны отдельные опорные пункты выбирались с точки зрения, обусловленной погодными условиями. Господствующие участки местности играли подчиненную роль. Самое главное, чтобы были какие-нибудь строения, обеспечивавшие защиту от холода, оборона строилась вокруг них.

Так, 13 января 1943 года 1-й батальон «Нордланд», ведя оборонительные бои, отошел в Красное Знамя. На высоте, находящейся перед деревней, растянувшейся вдоль дороги, было выставлено охранение силой до взвода. На предстоящее непосредственное столкновение с противником я не рассчитывал. Будучи командиром 1-го батальона полка «Нордланд», я отдал распоряжение, чтобы в роты прибыли маркитантские лавки и подвижные оружейные ремонтные мастерские для ремонта и замены вооружения и приборов. Началась легкая метель. День прошел без особых событий».

Обершарфюрер Шток сообщал:

«Рано утром 14 января 1943 года от командира батальона я получил приказание сменить с моим взводом 2-й роты взвод другой роты, находившийся на передовом опорном пункте в двух километрах северо-восточнее поселка. В качестве усиления мне придали отделение станковых пулеметов и минометное отделение. Наши машины доставили нас на опорный пункт, оборудованный на кургане (возвышенности). После смены сменившийся взвод на машинах уехал. Мы приготовились к круговой обороне. Связь с батальоном поддерживали по полевому телефону.

В середине дня подошла советская пехота в маскхалатах и расположилась от нас в 500 метрах за небольшой возвышенностью, находившейся между нами и селом Красное Знамя. Мы доложили о замеченном командиру батальона и получили приказ сидеть тихо и ждать.

Затем послышался шум боя со стороны Красного Знамени. Русской пехоты подходило все больше. Я получил приказ от командира батальона выйти в направлении поселка Красное Знамя с тремя отделениями, а два отделения с тяжелым оружием оставить на опорном пункте. Командирами отделений были: унтершарфюрер Крюгер из Данцига, роттенфюрер Люр из Северной Германии и роттенфюрер Матцен из Дании. Заместителем командира взвода был унтершарфюрер Рот. Отделением станковых пулеметов командовал унтершарфюрер Бляйзе, а минометов — роттенфюрер из Нидерландов.

Взвод, построенный уступом влево, двинулся вниз по склону. По небольшой возвышенности, с которой был хорошо виден населенный пункт, тянулся ряд кустарника, ограждавшего проезжую дорогу к поселку. Мой взвод занял позицию у кустарника. Как раз в тот момент, когда я приказал открыть огонь по советскому подразделению, приближавшемуся к поселку, справа вдоль ряда кустарника прошли шесть Т-34. Они остановились прямо перед нами и открыли огонь по поселку. Я дал сигнал замереть. Почти через час танки продолжили движение в направлении поселка. Мы вернулись на опорный пункт. Я доложил по телефону о случившемся. В ответ я получил приказ ждать и через каждые полчаса звонить на командный пункт батальона. Но когда я позвонил в следующий раз, связи уже не было».

Штурмбаннфюрер Ломан:

«Внезапно с той стороны, откуда противника не ждали, между боевым охранением и батальоном, еще не готовым к бою, появились русские танки. Когда объявили тревогу, танки уже открыли огонь. Роты быстро заняли оборону на подготовленных позициях. Дюжина танков, ведя огонь налево и направо, проехала из конца в конец деревенской улицы. Русскую пехоту, сопровождавшую танки, удалось отсечь.

У меня пока была связь с командиром полка. Я доложил обстановку и попросил поддержку противотанковой артиллерией, танками или штурмовыми орудиями. Казалось, что командир полка Ёрхель не поверил моим тревожным сообщениям. Во время разговора один из танков прошел непосредственно у моей хаты, где находился командный пункт. Чтобы добавить значительности моим словам, я крикнул в телефонную трубку: «Оберштурмбаннфюрер, то, что вы сейчас услышите, — русский танк, только что проехавший прямо мимо моего дома». Я распахнул маленькое оконце и высунул на улицу руку с телефонной трубкой.

На улице уже шли тяжелые бои. Танки ходили тут и там и расстреливали дома. Они так искусно прикрывали друг друга, что подобраться к ним не было никакой возможности. Мы начали медленно отходить. Я стремился к тому, чтобы атака противника была остановлена по крайней мере возле командного пункта, так как в хате за ним находился перевязочный пункт, где еще лежало много раненых, которых не удалось отправить. За ними ухаживал военный врач доктор Шпитци и его санитары. Врач и санитары тоже взяли в руки оружие. Атаку противника удалось остановить на второй трети деревни. У батальонного командного пункта нам удалось поставить противотанковое минное заграждение».

После тревожного сообщения из Красного Знамени были предприняты меры по усилению 1-го батальона «Нордланд». За 14 января в журнале боевых действий 3-го батальона полка «Нордланд» сделана запись:

«Батальон находился в Донском. 14.35: командир полка приказал направить одну роту на усиление 1-го батальона в Красное Знамя. 15.05: 11-я рота была придана 1-му батальону и направилась к нему. Противник силой до 400 человек с 8 танками занял поселок на две трети. 16.15: 11-я рота и 1-й батальон выбили пехоту противника из поселка. Противник потерял 200 человек убитыми. Потери 11-й роты: 2 убитых, 13 раненых».

Противник атаковал снова, так как дома означали теплый ночлег в холодную ночь. Снова пехота при поддержке танков прорвалась в населенный пункт.

Унтершарфюрер Шмидт, командир отделения 6-й роты «Нордланд», рассказывал:

«6-я рота 13 января была размещена в Гракове. Около полудня 14 января ее подняли по тревоге. Командир роты гауптштурмфюрер Тройкер довел обстановку и поставил задачу. Русские прорвались в районе 1 -го батальона. 2-й батальон двумя ротами должен контратаковать и выбить их из поселка Красное Знамя.

В контратаку пошли две роты 2-го батальона. Когда на полпути мы вышли на небольшую возвышенность, то увидели раскинувшийся перед нами вдоль дороги поселок Красное Знамя. Русская пехота открыла по нам огонь. Атаку прекратили, роты укрылись за возвышенностью.

Вскоре после этого меня вызвал командир батальона штурмбаннфюрер Крюгель и поставил мне задачу пробраться с отделением в Красное Знамя и установить, где находится 1-й батальон и там ли он еще. Я с моим отделением отправился в путь. Перед нами лежал вытянутый вдоль дороги поселок. В правой трети поселка слышался шум боя. Туда мы и направились. Сделав большой круг, мы подошли к деревне и наткнулись на солдат из 1-го батальона. На командном пункте 1-го батальона его командир ввел меня в обстановку. Затем я возвратился со своим отделением назад и доложил о результатах разведки штурмбаннфюреру Крюгелю.

В начинающихся сумерках обе роты, растянувшись широкой цепью, подошли к поселку Красное Знамя и залегли на окраине, дожидаясь приказа. Потом был отдан приказ о начале контратаки: ровно в 24 часа белая осветительная ракета взмыла в воздух. Это и был сигнал. Открыв мощный огонь из нашего оружия и с грозным «Ура!», мы пошли на штурм. Русские были настолько ошеломлены, что не оказали серьезного сопротивления. Все произошло настолько быстро, что у нас не нашлось времени обыскивать дома. Пара выстрелов в окна и двери, и мы прыгали уже к углу другого дома. Сколько-то русских сдались в плен, их мы взмахами рук и криками «давай, давай!» направили к себе в тыл. Танки попытались вступить в бой, но им помешала темнота. Когда один из них был уничтожен кумулятивным зарядом, остальные отошли. Мы постепенно продвигались дальше, и когда уже в свете горящего дома видели конец деревни, там на широком перекрестке дорог оказались три Т-34, преградившие своим огнем наше дальнейшее продвижение. В бой со стороны садов вступил резервный взвод, он очистил последние дома. После этого пехота и танки противника отошли. 1-й батальон снова занял оборону на окраине села, а роты 2-го батальона той же ночью вернулись в Граков». Штурмбаннфюрер Ломан:

«Если противотанковое подразделение не уберет Т-34, каждому было понятно, что отходить дальше вместе с нашими многочисленными ранеными будет очень тяжело.

Утром 15 января снова начался бой. Снова нас потеснили. Около полудня из балки, находившейся позади нас, появился посыльный, который привел с собой капитана штурмовых орудий для организации взаимодействия. Капитан представился командиром батареи штурмовых орудий, четыре боевых машины которой находятся в низине за селом. Эмблемой его части был слон (203-я бригада штурмовых орудий). Я пошел с этим капитаном (имя которого забыл) вперед, рассказал ему об обстановке, показал ему, где находятся Т-34. После этого мы составили план контратаки. Мне пришло в голову возвратить наш взвод, находящийся в охранении и о котором я ничего не слышал вот уже 24 часа. А затем должна была последовать атака при поддержке штурмовых орудий».

О контратаке сообщает унтерштурмфюрер Эртель, командир 9-й роты полка «Нордланд»:

«Утром 15 января я получил приказ отправляться со своей девятой в Красное Знамя для участия в контратаке со штурмовыми орудиями. Мы спешились в укрытии перед селом. От штурмбаннфюрера Ломана я получил данные об обстановке и план атаки.

В моей роте еще было 35 человек. Второй взвод обершарфюрера Шпёка должен был идти по левой стороне, а 1-й взвод обершарфюрера Эльмгрена — по правой стороне улицы. Я с отделением станковых пулеметов и минометами должен был продвигаться со взводом Эльмгрена.

Начало атаки — по договоренности с командиром штурмовых орудий.

Затем началась атака. Командир штурмовых орудий выехал на своем «кюбельвагене» вперед и успешно руководил своими штурмовыми орудиями. Сразу же на подходе к поселку штурмовые орудия развернулись в боевой порядок и, не останавливаясь, подбили первый Т-34. В ходе атаки мы штурмовали дом за домом. Во многих местах клубы дыма отмечали подбитые танки противника. Через полчаса мы снова вышли к окраине села. Все семь Т-34, которые еще утром были исправны, были подбиты. За околицей мы видели убегающие остатки противника».

Командир боевого охранения обершарфюрер Шток сообщал:

«Ночью мы наблюдали вспышки пламени в поселке Красное Знамя и, пребывая в полной неизвестности, ждали наступающего дня. Утром 15 января я отправил отделение Крюгера в качестве разведывательного дозора в направлении поселка, чтобы выяснить обстановку. Шум боя утих, и можно было подумать, что наш батальон покинул населенный пункт. Дозор прошел до ряда кустарника, но там попал под обстрел и вернулся назад на опорный пункт.

Я посоветовался с командирами отделений, и мы приняли решение с наступлением темноты уничтожить тяжелое вооружение, чтобы иметь достаточно сил (а мы уже два дня сидели без продовольствия) для пешего марша по компасу до Пролетарской. Мы ждали до вечера.

В полдень со стороны Красного Знамени слышался шум сильного боя. Через возвышенность, по которой они пришли несколько дней назад, отходили русские. Мы открыли по ним фланговый огонь из всех видов оружия.

Затем по возвышенности пошли танки с десантом пехоты на броне. Русские это или немцы? Тут взлетела белая ракета, а чуть позже наши штурмовые орудия были уже рядом с нами. Мы быстро сели на них и отправились в поселок Красное Знамя.

После того как напряжение спало, дали о себе знать наши голодные желудки. Но сразу поесть не удалось. Батальон понес большие потери. От нашей роты осталась горстка людей. Мы, которых, как нам казалось, уже списали, теперь составляли значительную боевую силу в батальоне и должны были сразу же при поддержке штурмовых орудий занять оборону на окраине села. Пока срочно эвакуировали многочисленных раненых и всех лишних людей. Новая атака советских войск была остановлена далеко перед селом.

В 20.00 мы должны были оторваться от противника. Мы отошли без помех и собрались у штурмовых орудий на выходе из села. Вдруг донеслось многоголосое «Ура!». Противник пошел в атаку. Штурмовые орудия сразу же развернулись, открыли огонь и пошли вдоль сельской улицы. Мы тоже закричали «Ура!» и пошли в контратаку по левой и по правой сторонам улицы. Вскоре русских снова опрокинули. Теперь мы спокойно могли продолжить отход».

В завершение штурмбаннфюрер Ломан написал: «Эти дни в поселке Красное Знамя, эту игру в кошки-мышки за несколько хижин посреди снежной пустыни никогда не забудет никто из тех, кому довелось в ней участвовать. Мы особо благодарны штурмовым орудиям, спасшим нас из безвыходного положения».

В тот день 15 января 1943 года, когда 1-й батальон «Нордланд» в поселке Красное Знамя ожесточенно сражался за возможность отхода, 16-я пехотная (моторизованная) дивизия, с 11 января пресекавшая попытки противника охватить северный фланг корпуса, оставила рубеж Бакаевская, Ново-Срадковский (самый узкий промежуток между реками Сал и Маныч) и пошла в атаку на советский плацдарм в районе Спорный, Веселый. Впереди шел 116-й танковый батальон капитана Теббеса, за ним — мюнстерский 60-й мотопехотный полк. Занятые противником деревни их не волновали. Не боясь оставлять их на флангах и в тылу, словно на дикой охоте, эти части подкатились с севера к советским войскам на маленьком плацдарме и разгромили их. Командир взвода обер-фельдфебель Бунцель из 3-й роты первый на своем танке выскочил на насыпь моста у Спорного. Его танк перебил русскую охрану. Бунцель хорошо знал местность. В июле прошлого года здесь же он тоже был первым, только тогда мост у него перед носом взлетел на воздух.

Пока подходившие роты 16-й пехотной (моторизованной) дивизии занимали русский плацдарм, обер-лейтенант Клаппих со своим 3-м батальоном 60-го танкового полка в сильную метель прошел по мосту и помчался дальше на запад. Он подошел к Самодуровке и внезапной атакой захватил населенный пункт. В плен был захвачен начальник штаба русской бригады. Его допрос и захваченные документы показали, что отсюда предполагалось захлопнуть выход для немецких войск с Кавказа. Всего лишь в 30 километрах отсюда находился Батайск, там по спасительным мостам непрерывным потоком шли немецкие части.

Тем временем 16-я пехотная (моторизованная) дивизия перешла к обороне на рубеже Спорный, Веселый. Ей предстояло закрыть переправы через Маныч для наступавших с севера сил противника и обеспечить тыл стоявшему на рубеже Пролетарская, Сальск 57-му танковому корпусу. Эту задачу дивизии во многом помог решить разведывательный отряд Штихьнота из разведывательного батальона «Викинг». Разведывательный отряд Штихьнота был придан 16-й пехотной (моторизованной) дивизии по приказу командира корпуса, он состоял из одной восьми- и одной четырехколесной разведывательных бронемашин. Унтерштурмфюрер Штихьнот ежедневно выезжал в дальнюю разведку и обеспечивал командование 16-й дивизии точной информацией о передвижениях противника. Тем временем обер-лейтенант Клаппих своей ротой прочно удерживал Самодуровку и с опасной близости угрожал главному русскому плацдарму у Манычской. Из-за этого советские войска были вынуждены накапливать на нем силы. Но это требовало времени, как раз того времени, которое было нужно генерал-фельдмаршалу фон Манштейну для принятия ответных мер. 23 января сосредоточившийся на Манычском плацдарме 3-й гвардейский танковый корпус генерал-майора Ротмистрова должен был взять мосты у Батайска, но фон Манштейн его опередил.

Благодаря стойкости 3-го батальона 60-го мотопехотного полка немецкий контрудар не запоздал. 22 января 1 -я танковая дивизия генерала Балька, снятая с полосы армейской группы Холидта, переправилась по мосту у Аксайской. Во время первой атаки передовой отряд Ротмистрова под командованием полковника Егерова был разгромлен у колхоза имени Ленина. Пять Т-34 и два Т-70 остались гореть, три Т-34 и один Т-70 ушли в Манычскую. Русский передовой отряд был разгромлен в 4 километрах восточнее Батайска!

23 января 11-я танковая и 16-я пехотная (моторизованная) дивизии мощным ударом отбросили советские войска на окраину Манычской, но там они были остановлены. 25 января отвлекающим наступлением генерал Бальк заставил советское командование подтянуть резервы и провести перегруппировку. Оно попалось на удочку. А после этого началась основная атака немцев в направлении южной окраины Манычской. Гремели танковые пушки. К вечеру опасный плацдарм был ликвидирован. Между домами лежало более 600 погибших русских и стояло 20 сожженных русских танков. До 31 января 11-я танковая дивизия будет находиться в районе Батайска как «страж мостов».

Дивизия «Викинг» с 16 по 19 января 1943 года закреплялась на плацдарме у Пролетарской. 16 января танковый батальон «Викинг» и роты саперного батальона провели контратаку в направлении Совхоза № 1 (юго-восточнее Пролетарской), в результате которой был отброшен противник, прорвавшийся в полосе 23-й танковой дивизии. При этом был ранен начальник оперативного отдела 23-й танковой дивизии майор Фрайер. Последние части 23-й танковой дивизии вечером были отведены из Сталинского (между рукавами Маныча). 23-я танковая дивизия прошла за 16-й пехотной (моторизованной) дивизией и перешла к обороне на Южном берегу Маныча.

17-я танковая дивизия была направлена на юг и перешла к обороне восточнее Сальска на рубеже Ново-Маныч, Сандата. 17-й мотоциклетный батальон был направлен в Вараниковское, а 2-й батальон 40-го мотопехотного полка — в Ново-Егорлык.

17 и 18 января крупные силы противника атаковали в Сталинском саперный батальон штурмбаннфюрера Шефера из дивизии «Викинг». Об огонь саперов, дивизиона реактивных минометов и дивизионной артиллерии разбилось много атакующих волн. В критический момент, когда уже завязывалась рукопашная, во фланг атакующих ударил танковый клин «Викинга», решивший сражение.

На плацдарме у Пролетарской полки «Вестланд» и «Германия» 17 января отражали ожесточенные атаки противника. На участке полка «Нордланд», находившемся на левом фланге у Маныча, было относительно спокойно. После того как саперный батальон «Викинга» отразил в Сталинском многочисленные попытки прорыва к Манычской дамбе, единственному пути сообщения на плацдарме, советские войска попытали счастья южнее. Замерзший Маныч со своими рукавами и солеными озерами для пехоты, по крайней мере, особого препятствия не представлял.

На южном берегу Маныча, на рубеже Ново-Маныч, Сандата держала оборону на редких опорных пунктах 17-я танковая дивизия. Советские войска отыскали тут брешь. Генерал Герасименко, командующий 28-й армией Южного фронта, отдал приказ своей 99-й стрелковой бригаде перейти через Маныч и овладеть Екатериновкой, чтобы в ходе дальнейшего удара на Сальск отрезать и уничтожить «Викинг».

Вечером 18 января передовой отряд 99-й стрелковой бригады у северного опорного пункта 17-й танковой дивизии перешел реку по льду и смело ворвался в северо-восточную часть Екатериновки. Ночью к нему подошли подкрепления, чтобы с утра 19 января отрезать пути отхода дивизии «Викинг».

Генерал Герасименко мог быть доволен. Он думал, что наконец-то удалось взять «Викинга» за горло. Но он ошибался. Находившееся в Ново-Маныче слабое охранение 17-й пехотной дивизии заметило передвижение противника. Как только командир дивизии «Викинг» оберфюрер Гилле получил тревожное сообщение, достаточно было одного взгляда на карту, чтобы понять опасность этого вражеского маневра. Оберфюрер Гилле связался с командиром 17-й танковой дивизии. Эта дивизия уже получила приказ об отходе к 23-й танковой дивизии на Нижний Маныч, чтобы принять участие в боях за Манычский плацдарм.

— Мы сами себе должны помочь! — сказал Гилле. Его начальник оперативного отдела штурмбаннфюрер Шёнфельдер, соглашаясь с ним, кивнул. — Но кого же нам взять, чтобы заштопать дыру?

Шёнфельдер, постоянно державший все последние донесения в голове, ответил:

— «Германия» и «Вестланд» целый день ведут тяжелые оборонительные бои. Мы можем что-нибудь взять только у «Нордланда» с левого фланга.

Гилле и Шёнфельдер еще раз изучили карту обстановки, и через пару минут стало ясно:

— Немедленно распорядитесь снять с самого левого фланга 3-й батальон «Нордланд», его позиции поделить среди других батальонов «Нордланда». 3-й батальон «Нордланда» направить в Шаблиевку, чтобы оттуда завтра с утра атаковать противника в Екатериновке.

А потом все пошло по плану. Об этом можно прочесть в журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд»:

«18.1. 19.00: 1 «Н» принял позиции батальона.

21.30: Батальон вышел маршем на Шаблиевку. Батальону поставлена задача, 19.1 атаковать противника, находящегося в северо-восточной части населенного пункта Екатериновка. 9-й роте оставаться для охранения в Шаблиевке.

19.1. 6.05: Прибытие батальона в юго-западную часть Екатериновки. Батальон придан 40-му мотопехотному полку, находящемуся в западной части. Обстановка: крупные силы противника (до 1000 человек) занимают северную и северо-восточную часть населенного пункта. У него имеются минометы и 76-мм пушки.

7.40: Сосредоточение 10-й и 11-й рот на южной окраине поселка. Справа — 11-я рота (оберштурмфюрер Дек) с двумя танками и одним штурмовым орудием, слева — 10-я рота (гауптштурмфюрер Порш) с двумя танками, одним штурмовым орудием и передовым наблюдателем 12-й батареи.

Ближайшая задача — ручей на северной окраине поселка. 9.00: Начало атаки. Уступом вправо роты пошли в атаку в северном направлении.

9.15: Находящиеся в полосе наступления дома прочесываются один за другим, уничтожаются охранения противника.

9.45: Сопротивление противника усилилось. 10-й роте благодаря быстрому продвижению удалось посеять в его среде замешательство. Бой шел за каждый дом. Применялись в основном ручные гранаты.

10.00: Командир 10-й роты гауптштурмфюрер Порш погиб от ранения в голову. Командование ротой принял оберштурмфюрер Похьянлето. Силы противника нарастают.

10.15: Замечены передвижения противника в районе колхоза в 2 километрах восточнее.

10.30: Противник силами до 600 человек перешел в контратаку против 10-й роты. Самоотверженными действиями она была отражена с большими потерями для противника. В результате последовавшей нашей атаки захвачена позиция минометов противника.

11.30: Новые массы противника атакуют 10-ю и 11-ю роты. Наши легкие пехотные орудия и противотанковые пушки непрерывно ведут огонь. Передовой наблюдатель 12-й батареи эффективно управляет артиллерийским огнем.

11.35: Остатки саперного взвода вошли в состав 10-й роты. 12.15: Новые силы противника атакуют с северо-восточной части населенного пункта (около 400 человек). 12.45: Атака отбита.

13.00: Саперный взвод 40-го мотопехотного полка действует на левом фланге 10-й роты. Последующие атаки отбивались артиллерией, легкими пехотными орудиями и противотанковыми пушками с короткого расстояния. Потери противника, кроме 300 убитых, составили 159 пленных, среди которых — командир батальона, офицер связи бригады и офицер-сапер.

Трофеи: 2 гужевые повозки с аппаратурой связи, 5 тяжелых минометов, 1 легкий миномет, 13 противотанковых ружей, 2 станковых пулемета, 5 ручных пулеметов и большое количество другого стрелкового оружия.

Наши потери: 1 командир роты, 3 унтер-офицера, 5 солдат — убито, 24 ранено.

20.1: Противник ночью подтянул новые силы в занятую им северную часть населенного пункта.

7.55: 10-я рота при поддержке 2 танков пошла в атаку на северную часть поселка. Одно отделение сковало противника с фронта, остальные обошли позиции у домов с запада. Противник потерял более 100 убитыми и 73 пленными.

Трофеи: 3 тяжелых миномета, 4 противотанковых ружья, 1 противотанковая пушка, 3 станковых пулемета, 2 ручных пулемета, большое количество стрелкового оружия, 1 полевая кухня, 5 машин с боеприпасами и 12 машин с вооружением...»

В завершение говорилось: «...отрезать пути к отходу группировке, находящейся в Пролетарской. Благодаря смелым действиям 3-го батальона «Нордланд» эти планы были перечеркнуты».

Снова финский добровольческий батальон войск СС доказал свою верность и подтвердил это пролитой кровью. До мая 1943 года в соединении «Викинг» погибли 255 финнов. Многие умерли от ранений в тылу. Когда летом 1943 года по желанию финского руководителя государства маршала Маннергейма батальон был расформирован, а служившие в нем отправлены на родину, многие финны с неохотой выполняли это решение. Большинство из них получило высокие должности в финской армии. Командир батальона штурмбаннфюрер Коллани и немногие немецкие офицеры этой части всегда сознавали общие задачи, стоявшие перед народами.

В ночь на 20 января плацдарм в Пролетарской был оставлен. Пока финский батальон стоял в Екатериновке, полк «Вестланд» занимал новые позиции на оборонительном обводе у Сальска. 17-я танковая дивизия направилась маршем на Маныч. Полк «Германия» занял новые позиции на дамбе по Манычу у Манычстроя и западнее от него. Первый и второй батальон «Нордланда» усилили оборону в Екатериновке и Шаблиевке.

21 января дивизия «Викинг» отразила ожесточенные атаки противника, самые тяжелые бои разгорелись у Сальска.

Что же происходило в Сальске? Почему постоянно упоминалось название этого населенного пункта? Сальск — небольшой городок на краю Манычской низменности. Отсюда идут железная и шоссейная дороги в Ростов и Тихорецк, а также на север — по Манычской дамбе через Пролетарскую на Сталинград. Сальск был взят 1 августа 1942 года 3-й танковой армией. Здесь все части сосредоточивались для ведения обороны. После того, как пали базы снабжения в Тацинской и Морозовской, отсюда осуществлялось снабжение окруженной в Сталинграде группировки по воздуху. До Сталинграда было 400 километров — почти предельная дальность полета Ju-52.

Теперь боевые охранения полка «Вестланд» находились под Сальском. На расположенном поблизости аэродроме еще располагались несколько Me-109 из 2-й группы 52-й истребительной эскадры, которой командовал майор Штайнхоф. Рождество группа встречала еще в Зимовниках, осуществляла истребительное прикрытие транспортной эскадрильи Ju-52.

В результате мощного наступления противника на восточную окраину Сальска полк «Вестланд» вынужден был отойти. Советские ударные отряды пробились к аэродрому. Из последних самолетов Штайнхофа могли взлететь лишь два. Наконец, начали вращаться лопасти их пропеллеров, и два Me-109 вылетели в западном направлении.

В ночь на 22 января дивизия «Викинг» начала отход. На следующее утро были заняты новые позиции: 1-й батальон «Нордланд» — в Гиганте, 3-й батальон «Нордланд» — в Уелине, 2-й батальон «Нордланд» — у Печаковского, 2-й батальон «Вестланд» — в Андронове для обеспечения стыка с 23-й танковой дивизией, 1-й батальон «Вестланд» — в Целине. Полк «Германия» отошел дальше на запад и занял оборону по обе стороны от Веселого.

22 января 1943 года начался последний этап борьбы за выигрыш времени, которую вел 57-й танковый корпус. Дивизия «Викинг» с боями отходила по дороге Сальск — Батайск.

1-й батальон «Нордланд» стоял волноломом на открытой главной дороге на Батайск и должен был выиграть время для дивизии, оборудовавшей новые оборонительные позиции. На рассвете в Гигант прибыл 1-й батальон «Нордланд». Сразу же была оборудована оборона, развернутая в основном в восточном и северном направлении.

Гигант был крупным населенным пунктом, который возник не стихийно, а застраивался по единому плану, с прямоугольными улицами, расположенными на одной линии домами и фруктовыми садами. Там было несколько фабрик среднего размера и большой элеватор.

Предоставим сначала слово командиру батальона штурмбаннфюреру Ломану:

«Мне было ясно, что русские попытаются сделать все, чтобы не дать нам отойти по главной дороге. Рано утром я дал задание 2-му адъютанту обершарфюреру Шлютеру с мотоциклетным разведывательным взводом батальона, в котором еще было 5 мотоциклов с ручными пулеметами, разведать возможности отхода южнее большой дороги Сальск — Целина и у каждой развилки или ответвления поставить по экипажу мотоцикла для регулирования.

Вскоре противник вышел к Гиганту. Первыми в перестрелку с ним вступили дозоры, находившиеся севернее. Пехота противника в сопровождении нескольких танков шла по дороге, ведущей к Гиганту с севера. Здесь вступила в бой наша противотанковая пушка, открывшая огонь по танками. По местности, заросшей деревьями и кустарниками, танкам противника пройти не удалось.

Около полудня бой за Гигант разгорелся в полную силу. На вопрос, когда можно ждать приказа на отход, командир дивизии ответил, что батальон сначала должен непременно удержаться.

Когда начался бой за Гигант, на мой командный пункт пришли командир саперного батальона и командир танкового батальона «Викинг», оба они поздравили меня с тем, что батальону снова очень «повезло» в том, что здесь ему предстоит держаться из последних сил. В 15.00 вернулся второй адъютант и доложил, что пути отхода разведаны и мотоциклетный взвод был расставлен, как было приказано».

Первый батальон полка «Нордланд» отразил все атаки, предпринятые в несколько волн. Русские подвели артиллерию и подвергли населенный пункт мощному обстрелу. Особенной притягательной силой обладал высокий элеватор посреди поселка. Артиллерийские снаряды то и дело колотили в его толстые бетонные стены без малейшего эффекта.

Тяжелые бои за Гигант продолжались до 15 часов. Штурмбаннфюрер Ломан с тревогой следил за ходом боя. Одна из советских частей пробилась севернее Гиганта в обход и блокировала путь к отходу. На счастье, местность почти повсюду была проезжей. Высота снежного покрова составляла всего 30 сантиметров, и только местами были большие снежные заносы.

Послушаем снова командира батальона:

«В связи с новым развитием событий я по радио спросил разрешения командира дивизии перекрыть большую дорогу под Верхним Хутором, а мне оттуда обеспечить отход по главной дороге на Целину. Командир дивизии согласился и сразу же отдал мне приказ отходить с наступлением темноты.

Тем временем противник нарастил силы настолько, что мы могли продержаться очень недолго. Командиры рот из боя выйти не могли, важнейший приказ я диктовал слово за словом посыльным.

Отход был организован так, что бронетранспортеры и автомобили были поставлены за домами сразу же за главной линией обороны. Начиная с правого фланга, роты занимали места на машинах и с них прикрывали огнем посадку рот, расположенных левее. Приданные подразделения оставались вместе с ротами, которым были приданы. Штаб батальона должен был отходить перед последней ротой.

Под огнем мы проехали вдоль линии обороны на юг, чтобы затем повернуть на запад. Обершарфюрер Шлюттер как проводник выехал вперед. На каждом перекрестке к колонне присоединялись посты мотоциклистов, образуя тыловое прикрытие.

Под Верхним Хутором мы вышли на оборонительную позицию, подготовленную 3-м батальоном «Нордланд», а оттуда по главной дороге поехали на Целину.

Батальон оставил только одну противотанковую пушку, так как ее нельзя было забрать с огневой позиции без угрозы для тягача. К тому времени транспортные средства были важнее, и на кон ставить их было нельзя».

С 19.45 до 21.30 1-й батальон «Нордланд» проходил позицию у Верхнего Хутора. Через сорок минут 3-й батальон «Нордланд» оставил позицию и последовал за 1-м батальоном.

В субботу 23 января 1943 года главные бои разгорелись снова вдоль дороги на Ростов. После ночного марша при страшном холоде утром окоченевшие гренадеры 1-го и 3-го батальонов вылезли из машин в Целине. Им были указаны новые позиции. Кроме необходимых часовых все забились в дома, чтобы снова пробудить себя к жизни. Но для водителей снова не было отдыха. Они должны были заправить машины и устранить мелкие неисправности. Дизельные моторы должны были работать непрерывно, потому что часто получалось так, что после короткой остановки их уже снова запустить не удавалось. Мотор и трансмиссия просто смерзались в один ледяной блок. В таких случаях все приходилось заканчивать подрывом машины.

В полдень моторизованный разведывательный дозор возвратился по дороге от Гиганта и доложил: «Большая группа противника с шестью танками идет маршем к Целине».

Унтершарфюрер, командир отделения из 3-й роты Холлингер батальона «Нордланд» спокойно выслушал донесение начальника дозора. Почти каждый день одно и то же: вечером снимаешься с позиций, чтобы следующим утром быть готовым к обороне на новом месте.

Но на этот раз у Холлингера появилось неприятное чувство. Дело было в том, что его отделение, в котором было еще два пулеметных расчета ручных пулеметов (6 человек), как считал он, оставалось одно на передовом опорном пункте у станции на восточной окраине Целины. За отделением Холлингера был 1-й батальон «Нордланд», с северо-запада к нему примыкал 3-й батальон, а в юго-западной части Целины стоял 1-й батальон «Вестланд» гауптштурмфюрера Зиттера. Танковый резерв готов был вступить в бой. На оборонительных позициях у Целины были размещены зенитные взводы зенитного дивизиона «Викинг» в готовности к ведению огня по наземным целям. Но о средствах поддержки парни на позициях узнавали часто лишь тогда, когда они открывали огонь.

Когда можно было уже заметить первые признаки атаки противника, ротный ординарец передал приказ: «Открывать огонь только по красной ракете!»

В 12.30 подошла первая волна атакующих. Местность была ровная, на фоне снега четко вырисовывались темные фигуры. Далеко позади первой волны развертывались вторая и третья.

Группа Холлингера давно уже приготовилась к бою. Один пулемет установили на железнодорожной насыпи, другой — на шоссе. Холлингер отмечал расстояние: 1000 метров, 800 метров, 500 метров, 300 метров. Оружие молчало. Вот такая дисциплина огня! Ясно видны лица и подробности в обмундировании наступающих, которые с криком «Ура!» двинулись на штурм населенного пункта Целина.

Тут наконец взвилась в воздух красная сигнальная ракета, и сразу с грохотом отверзлись ворота в ад. Затрещали пулеметные очереди, хлестали винтовочные выстрелы, справа гремели очереди счетверенных зенитных установок. Громовое «Ура!» переросло в захлебывающиеся стоны. Первая волна повалилась в снег. За ней последовали вторая и третья волны.

На почтительном удалении у железнодорожной насыпи оставались стоять три танка Т-34. Крупные силы противника хотели обойти немцев с севера, но им объявил шах 3-й батальон «Нордланд».

Вечером группа Холлингера на станции Целина попала под сильный минометный огонь, но от него удалось укрыться в подвалах. В вечерних сумерках на станцию двинулись танки. Группа Холлингера была готова к бою, но что она могла сделать без противотанкового оружия? К тому же на Т-34 сидела пехота. В этом случае оставалось делать лишь одно: наблюдать, чтобы успеть быстро среагировать.

Внезапно взревел двигатель первого Т-34, и он стрелой помчался вдоль насыпи железной дороги к станции.

«Танки! Отделение, отойти к поселку, укрыться за длинным зданием!» — прокричал Холлингер. Отделение бросилось бежать, спасая свою жизнь. Но на полпути с северной окраины поселка послышался громкий выстрел. По направлению к Т-34 мелькнул след трассирующего снаряда. Послышался жесткий удар. В стороны полетели человеческие тела, поднялось облако дыма. Это конец!

Унтерштурмфюрер Ханке закричал: «В контратаку! Ура!» Его взвод и развернувшееся отделение Холлингера пошли в контратаку и снова захватили станцию. «Откуда нам знать, что за нами стоит восемь-восемь?» — подвел итог Холлингер ...«которая одним выстрелом может оприходовать Т-34! » — продолжил Бимбо, второй номер пулеметного расчета.

Отделение Холлингера снова заняло опорный пункт у станции. Но с наступлением темноты солдаты стали нервознее, к тому же теперь слабость опорного пункта была противнику известна.

Шум танковых моторов сзади! Танки Мюленкампа подошли к станции. Теперь будет за что удержаться! В поселке загудели двигатели машин, роты отходили. Отделение Холлингера отходило с танками, действуя в прикрытии.

В журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» за 23 января 1943 года имеется запись:

«19.45: В соответствии с приказом оторвались от противника. Батальон прошел маршем из Целины в Егорлыкскую и разместился в ней в 22.30.

24.1.43. 2.00: Танки противника обстреляли Егорлыкскую. 2.45: Танки противника прорвались в населенный пункт. Пехота противника отсечена с оборонительной позиции...»

Эти фразы — лишь соединительное звено между двумя боями «Викинга», последовавшими один за другим. Что им предшествовало?

После того как 17-я танковая дивизия была выведена из Сальска, чтобы вести боевые действия южнее 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, южный фланг «Викинга» оказался открытым, так как связь с подходившей от Терека 3-й танковой дивизией установлена еще не была. Танковый батальон «Викинг», как и прежде, оставался сильным арьергардом дивизии. Штурмбаннфюрер Мюленкамп использовал свои танки искусно, по возможности избегая потерь. Действовали они чаще всего мелкими группами. Так как танки были снабжены радиостанциями, то с точки зрения связи они лучше были приспособлены для ведения маневренных боевых действий. Именно на Мюленкампа была возложена ответственность за прикрытие южного фланга. Для выполнения этой задачи из оставшихся разведывательных бронеавтомобилей разведывательного батальона «Викинг» была собрана разведывательная рота оберштурмфюрера Фальке и придана танковому батальону.

Разведывательный батальон «Викинг» проводил в целях дивизии дальнюю разведку. Разведывательные дозоры постоянно были в пути и обеспечивали командование необходимыми данными для боевого применения частей.

Во время рейдов разведывательные дозоры углублялись в нейтральную полосу на глубину до 60 километров. Во время одного из рейдов по Калмыцкой степи разведывательный дозор Штихьнота подобрал едва живого обер-фельдфебеля, единственного уцелевшего из сбитого самолета Ju-52, летевшего в Сталинград.

Возглавляемые оберштурмфюрером Фальке разведывательные дозоры из разведывательного батальона «Викинг» постоянно действовали на открытом южном фланге. Как раз на этот фланг вышла танковая часть противника. Разведывательный дозор кружил вокруг противника и не выпускал его из виду. По нескольку раз в день он очень точно докладывал по радио о силах и направлении движения противника. А штурмбаннфюрер Мюленкамп наносил данные разведки на свою карту. Вскоре он уже мог рассчитать, что танки противника встретятся с дивизией в Егорлыкской. В соответствии с этим принимала меры и дивизия.

За исключением одной группы прикрытия, 23 января все танки дивизии «Викинг» уже были собраны в Егорлыкской. Первый батальон полка «Вестланд» уже два дня находился в станице. Второй батальон того же полка занял оборону в южной части населенного пункта. Затем сюда же был направлен 3-й батальон полка «Нордланд», который перешел к обороне севернее шоссейной дороги на окраине станицы. От саперного батальона прибыли две саперные роты. Не было только роты Ванхёфера. Первый и третий батальоны полка «Нордланд» шли по дороге из Целины.

С танковым арьергардом в Егорлыкскую прибыл штурмбаннфюрер Мюленкамп. Он отправился на командный пункт саперного батальона, находившийся в одном из домов на улице, примыкающей к центральной. Он поприветствовал командира — штурмбаннфюрера Шефера и сказал ему о том, что боя надо ждать с минуты на минуту, так как русские, учитывая сильный холод, совершенно точно попытаются взять станицу с ходу.

Тем временем советские танки подошли к Егорлыкской. На восточном входе в станицу образовался неописуемый затор. С наступлением темноты нечего было и думать его разобрать. Штурмбаннфюрер Ломан попытался провести в станицу только что подошедший 1-й батальон «Нордланд», за ним следовала и саперная рота Ванхёфера. Оберштурмфюрера Ванхёфера вызвали для постановки задачи. В одной из хат на краю станицы над столом с картой вскоре склонились все командиры рот саперного батальона «Викинг». Штурмбаннфюрер Шефер сразу же начал давать распоряжения: «Русские танки могут появиться в любой момент. Дорогу требуется освободить немедленно...» Дальше Шефер продолжить не успел. В этот момент артиллерийский снаряд с грохотом прошил крышу дома. Свеча погасла. С потолка посыпались куски известки. «Это — танки! Быстро всем к ротам!»

Моторы ревели. Затор разъехался почти сразу. Машины заезжали за стены домов в поисках укрытия. Немецкие танки стояли слева и справа вдоль главной улицы за укрытиями в готовности открыть огонь по въезду в станицу.

В 2.00 24 января первый советский танк открыл огонь. Через 45 минут первые шесть Т-34 вошли в Егорлыкскую. За ними следовало немного пехоты. По приказу боевое охранение на окраине станицы пропустило их без единого выстрела. На станичной площади они заняли круговую оборону, которую прикрывала пехота. Быстро созданному ударному отряду саперов приблизиться к шести Т-34, чтобы уничтожить их средствами ближнего боя, не удалось.

Оборонявшие Егорлыкскую немцы приготовились к кровавому рассвету. Осторожно немецкие танки вышли на огневые позиции. По одному, метр за метром они занимали места в засадах. Точно так же действовали и противотанковые подразделения. Для каждого немецкого танка был назначен свой противник. Началось выполнение заранее рассчитанного Мюленкампом плана.

Но вот наконец рассвело. Когда в смотровые щели можно уже было хорошо различить противника, установленный режим радиомолчания был снят, и в наушниках у всех зазвучал голос командира: «Всем орла! По установленным целям — огонь!»

С первым выстрелом начался кошмар сражения. Сразу удалось подбить 13 танков противника. Лишь немногие из них успели ответить на огонь.

Испуганные коротким ожесточенным шумом боя на окраине, шесть танков Т-34, находившиеся в центре станицы, двинулись к окраине, чтобы вступить там в бой, но это был бег словно «сквозь строй»: один за другим все танки были подбиты на станичной улице.

Танковый бой в Егорлыкской стал примером образцового взаимодействия и дисциплины огня. Благодаря прекрасным действиям разведывательной роты оберштурмфюрера Фальке стал возможным такой успех.

После такого кровавого утра советские войска прекратили атаки Егорлыкской. Отряды подрывников из саперного батальона подорвали оставшиеся в предполье танки противника, получившие незначительные повреждения во время боя.

Новые советские части сосредоточивались уже севернее Егорлыкской. Полк «Германия» стоял северо-западнее Егорлыкской у Балабанова и Коммуны, обеспечивая стык с 23-й танковой дивизией, которой в это время командовал полковник генерального штаба Норманн (позднее он был произведен в генерал-майоры).

Егорлыкскую удерживали 24 и 25 января 1943 года. Направление главного удара советских войск сместилось на участок полка «Германия». Особому натиску подверглись его подразделения у Коммуны и Тищенко. Третий батальон полка «Нордланд» 25 января предусмотрительно был направлен маршем на Мечетинскую, где и занял оборону. Вечером к нему присоединился 1-й батальон полка «Нордланд». Последние его подразделения вынуждены были идти в обход, так как русские перерезали шоссе. В ночь на 26 января Егорлыкскую оставили 2-й батальон «Нордланд» и полк «Вестланд». Полк «Вестланд», действовавший теперь на южном фланге дивизии, занял одним батальоном Октябрьское у впадения Егорлыка в Куго-Ею, где позднее мог установить связь с 3-й танковой дивизией, отходящей от Терека. Первый батальон полка «Вестланд» занял новые позиции у Митрофанова. 2-й батальон «Нордланд» занял рубеж Милоярово, Грехов.

26 января полк «Германия» под сильным натиском противника вынужден был оставить район Коммуны и снова закрепился на рубеже немного позади между участками полков «Нордланд» и «Вестланд». Теперь советские войска атаковали находившиеся в Мечетинской 1-й и 3-й батальоны «Нордланда». Контратака немецких танков в тыл советских войск, проведенная 27 января в 11.00, немного облегчила положение войск, оборонявшихся в Мечетинской. Противник отошел на юго-восток. Немецкая авиация целый день наносила удары по скоплениям противника.

С 28 по 30 января «Нордланд» оборонял Мечетинскую. Южнее полки «Германия» и «Вестланд» тоже были втянуты в тяжелые бои. Некоторые населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. Немецкие войска попадали в окружение и снова вырывались из него. Дивизия «Викинг» должна была удерживать этот рубеж, так как шедшая с Терека 111-я пехотная дивизия не успела еще подойти, и «Викинг» держался!

С подходом 57-го танкового корпуса к Ростову 16-я пехотная (моторизованная) дивизия графа Герхарда фон Шверина, прикрывавшая брешь по реке Маныч на рубеже Спорный, Веселый, была тоже переведена на южный берег Маныча. При этом ее отход прикрывал приданный ей разведывательный дозор Штихьнота из разведывательного батальона «Викинг». Унтерштурмфюрер Штихьнот при возвращении дозора в свое соединение в благодарность за храбрые действия экипажей обоих разведывательных бронемашин получил грамоту от командира 16-й дивизии.

О боях с переменным успехом в районе Егорлыкской, Мечетинской в записках штурмбаннфюрера Мюленкампа, писавшего с точки зрения всех командиров и офицеров-фронтовиков, можно прочитать следующее:

«Действия танковой части в то время были такие: днем — бой во всех направлениях, а ночью — отход в направлении Ростова, часто — в стороне от больших дорог, в жутком холоде и практически без ориентиров. Снова установились морозы в сорок два градуса. С большими двухлитровыми паяльными лампами перед каждым запуском мы должны были греть трансмиссию, так как смазка замерзала. Моторы заводили с помощью «кривого стартера» — заводной ручки, при этом два человека должны были проворачивать коленчатый вал 450-сильного двигателя. Часто нам приходилось ездить, прокладывая курс по компасу, как морякам. Вчера я снова должен был найти ориентиры и зашел в дом, в надежде, что смогу согреться, так как всю ночь на 35-градусном морозе простоял в башне танка. Из-за большой разницы температур я на короткое время потерял сознание и повалился на пол. Свое дело сделали также и постоянное нервное напряжение, ответственность и забота о подчиненных и стремление как можно успешнее выполнить поставленную задачу».

31 января 1943 года 57-й танковый корпус генерала Кирхнера занял стабильный оборонительный фронт у переправ через Дон в Батайске и в Аксайской. У впадения Маныча в Дон стояла 16-я пехотная (моторизованная) дивизия, у Зеленой Рощи и Канцышевахи — 17-я танковая дивизия генерал-лейтенанта фон Зенгер-унд-Эттерлина; в районе Жукова, Татарского, Дон-Пахаря — 23-я танковая дивизия, на южном фланге корпуса — мотопехотная дивизия СС «Викинг» с полками (с севера на юг) «Нордланд» — в Зернограде, «Германия» — в группе дворов по обе стороны от реки Мечетка, а «Вестланд» — под Россошинской. Третья танковая дивизия находилась в районе Цун-Цун, с южным флангом в углу, образованном реками Куго и Ея.

К этому времени подошла 111-я пехотная дивизия. Южный фланг 57-го танкового корпуса начал медленно отходить на Батайск. К 2 февраля вышли на рубеж по реке Кагальник. В ночь на 3 февраля 1943 года последние части 111-й пехотной дивизии прибыли на плацдарм 57-го танкового корпуса. 3-я танковая дивизия прошла по ледовой дороге через Азовское море и мосты в Батайске в полосу группы армий «Дон». Эта дивизия завершила долгий марш от Терека до Ростова. Теперь генералу Кирхнеру надо было начинать переводить свой корпус по мостам через Дон.

3 февраля в связи с уменьшением размеров плацдарма высвободились 17-я и 23-я танковые дивизии, и они начали переправу через Дон. Теперь с севера на юг занимали оборону: 16-я пехотная (моторизованная) дивизия — у Ольгинской, 111-я пехотная дивизия — у Хомутовской и Казачьего, дивизия «Викинг» — на рубеже Гаврилов, Нижний Кагальник, Ново-Батайск. Ожесточенные атаки противника обрушились на южный фланг, там советские группы преследования соединились с советской 28-й армией.

В особенно сложную обстановку в ночь на 4 февраля попала рота Ванхёфера из саперного батальона «Викинг». Рота находилась южнее Мечетки и имела задачу открыть пути отхода по уже занятой противником дороге для отходившего на Ново-Батайск полка «Вестланд». Полк должен был справиться сам. О пережитом в морозную ночь оберштурмфюрер Ванхёфер писал:

«После того как мы прошли около 20 километров, колонну остановил мотоциклетный дозор. «Группа домов перед нами занята советскими. Кажется, кавалерией! Русские очень беспечны. У входа в поселок даже постов не выставили», — доложил командир дозора.

Обходить населенный пункт было невыгодно с разных точек зрения. Я, недолго думая, сказал: «Ладно, поехали прямо! Пока они разберут, кто это ездит по ночам, мы уже проедем. Начинать стрельбу только в том случае, если противник откроет огонь, но тогда уже всем сразу!»

«Вперед!»

Через пару сотен, метров первые машины исчезли среди домов далеко растянувшейся деревни. В слабом свете луны были видны лошади. Очевидно, здесь на ночной привал разместилось кавалерийское подразделение. Постов видно не было. С приближением машин лошади забеспокоились. Потом распахнулась дверь. Из нее упал луч света. В дверном проеме появился силуэт человека, он сорвал с плеча винтовку и выстрелил с криками: «Немцы, немцы!»

Саперная рота залпом открыла огонь на ходу с машин, и, когда русские опомнились, рота уже прошла через деревню.

Затем несколько часов ехали на север. Теперь надо было переправляться через Кагальник. Моста поблизости не было. Наконец, нашли подходящее место. Сначала прошли легкие, а за ними — и тяжелые машины. Лед трещал, но держал. Ну, вот и последняя машина перешла через реку».

Рота Ванхёфера была образцом действий в большинстве подобных ситуаций. Спокойствие, осмотрительность и хладнокровие часто помогали выпутываться из безвыходных положений.

4 февраля продолжались ожесточенные бои по всей полосе дивизии «Викинг». Уже в 4.30 русские атаковали 111-ю пехотную дивизию в Казачьем/Злодейском и к югу от него, а также 3-й батальон «Нордланд», стоявший в Гаврилове. Около 150 красноармейцев прорвались между опорными пунктами 11-й роты полка «Нордланд». Когда рассвело, оберштурмфюрер Дек с 20 финнами пошел в контратаку и атакой с фланга уничтожил вражескую противотанковую батарею с тремя орудиями. В 8.00 противник силами до 300 человек при поддержке семи танков начал атаку на правом опорном пункте 11-й роты. Одна немецкая пушка подбила танк «Марк III», но опорный пункт пришлось оставить. Оборонявшая его группа отошла на северо-запад в направлении Колхоза.

Через полчаса, в 8.30, боевая группа из танкового батальона «Викинг» оказалась в этом месте и с востока атаковала советские подразделения. Было подбито три вражеских танка, остальные отошли. Одновременно начал контратаку 3-й батальон «Нордланд». В результате нее пехота противника была уничтожена. Потери батальона составили: 1 — убитый, 8 — раненых. Потери противника были значительно больше. Правый опорный пункт снова был занят.

3-му батальону «Нордланд» были приданы две роты 50-го гренадерского полка (111 пд), прибывшие в Гаврилов. В обороне северного соседа у Казачьего (70-й гренадерский полк) образовалась брешь. Была установлена связь с северным соседом, но большую брешь на стыке со 2-м батальоном «Нордланд», находившимся в группе дворов у Кагальника, закрыть не удалось.

В 13.30 в 3-м батальоне «Нордланд» был получен приказ об отходе: «...батальону с приданными подразделениями 50-го гренадерского полка и зенитными орудиями оставить позиции в 17.00».

В 17.15 3-й батальон «Нордланд» оторвался от противника и двинулся маршем через Батайск, Ростов на Кириллов, выделив в качестве прикрытия 10-ю роту.

В завершение приведем еще сообщение о 3-й роте полка «Нордланд», которая в ночь на 4 февраля 1943 года заняла последнюю оборонительную позицию на правом фланге полка на рубеже Васильеве, Шамшево.

После ночного марша рота вышла к населенному пункту. Единой деревни он из себя не представлял. Это была цепь домов по обе стороны извилистого Кагальника, растянувшаяся до Ново-Батайска. Рота выгрузилась из машин еще ночью. Рота — это слишком сильно сказано: людей в ней осталось не больше, чем во взводе. Двинулись по освещенной луной снежной равнине мимо темных домов, пока не вышли к указанному рубежу обороны. Отделение Холлингера на правом фланге полка разместилось в доме.

Изогнувшись узкой дугой в крутых берегах, перед ними протекал Кагальник. Один пулемет поставили в фруктовом саду, прямо у берега, другой — слева, перед домом. Справа, у группы домов, находящихся в 400 метрах, должен был находиться левый фланг полка «Германия». Связи с ним не было.

Едва отделение успело привыкнуть к местности, как на рассвете 4 февраля началась «свистопляска». Сначала попал под обстрел пулемет на крутом берегу. С позиции притащили раненых номеров расчета. Холлингер и 1-й номер побежали, чтобы снова занять позицию у пулемета. Но укрытие было плохое, и оставаться там было нельзя.

Из группы домов на другом берегу пехота противника вела ожесточенный огонь, к ней вскоре присоединилась противотанковая пушка. В то же время русские спрыгнули с крутого берега к руслу реки, и пулемет там их достать не мог.

Тем временем совсем рассвело. Обстрел группы Холлингера все усиливался. Теперь его вели минометы. Тем не менее парни продолжали держаться и ждать атаки противника. Но русские тянули время. Они подъехали к левому флангу роты на трех Т-34. Огонь из их пушек и пулеметов накрыл роту. Хуже всего пришлось отделению Холлингера (6 человек) в излучине реки. Его просто сметало огнем. Несмотря на хорошую огневую поддержку, атаки пехоты не было.

Около 8 часов пришел приказ: «Отделению Холлингера отойти к следующей группе домов». По одному гренадеры начали отходить. С фланга, с дистанции 200 метров, танки стреляли по каждому из убегавших солдат. Но всем им благополучно удалось добраться до следующей группы домов.

Из тяжелого вооружения в 13-й роте оставались только два тяжелых пехотных орудия, но огонь они не вели, так как стояли прямо на переднем крае, и русские были слишком близко от них. Деревья фруктового сада не позволяли уничтожить огнем с прямой наводки русские танки, находившиеся в 300 метрах. Расчеты с винтовками в руках заняли места рядом с орудиями.

Было очень легко уничтожить слабую роту, но обрывистые берега реки не давали действовать танкам, а пехота противника одна в атаку не пошла.

Когда противник собрался с силами, обстановка обострилась. Можно было уже определить, когда начнется атака противника.

Темные массы людей поднимались по крутому берегу реки. Третья рота «Нордланда» палила изо всех стволов, но борьба была неравной. Можно ли было отходить в этой обстановке, если роте к тому же пришлось бы при этом подниматься по длинному открытому склону?

В ходе боя вскоре загорелись все соломенные крыши и сеновалы. Направление ветра было благоприятным. Дым пожаров застилал опасный склон. Теперь или никогда! Сначала начали откатывать тяжелые пехотные орудия, за ними последовали стрелковые отделения. Кроме пары человек прикрытия, всем удалось отойти. Рота в чистом поле до вечера оборудовала новую позицию.

Такая же обстановка была и на участках полка «Германия» и «Вестланд». Танковый батальон «Викинг» вынужден был 4 февраля снова оказывать помощь. Вечером мотопехотная дивизия СС «Викинг» проследовала По мостам у Батайска. Последних отставших унтершарфюрер Ридель вел пешим маршем на Ростов.

Снова предоставим слово командиру танкового батальона дивизии «Викинг»:

«Мы отошли к нефтепроводу, ведущему в Батайск. Всех погибших товарищей, которых мы не могли похоронить, мы забирали с собой в Ростов. На одном из танков лежал унтерштурмфюрер Бюшер, бывший после Флюгеля командиром 2-й роты. Его танк подбили, и он был убит. На морозе он мгновенно закоченел, и было невозможно вытащить его из танка. Чтобы достать его, пришлось сломать ему руки. Однако мы его не бросили».

Приказ по корпусу так оценил действия дивизии «Викинг»: «КП корпуса, 4.02.1943

Командир 57-го (моторизованного) армейского корпуса Мотопехотной дивизии СС «Викинг»

С сегодняшнего дня мотопехотная дивизия СС «Викинг» выходит из состава моего корпуса. С первого до последнего дня, находясь в его подчинении, дивизия в мощных атаках и в ожесточенной обороне вела непрерывные, длившиеся неделями бои с численно превосходящим противником при неблагоприятных погодных условиях, демонстрируя достойный удивления боевой дух, благодаря которому были сорваны планы противника. Своей цели — совершить прорыв и окружить наши войска — противник не достиг благодаря образцовой стойкости дивизии. От всего сердца мне жаль сегодня расставаться с храбрыми парнями из мотопехотной дивизии СС «Викинг». Свою глубокую благодарность и признательность я выражаю в той же степени и командованию соединения:

Подписано: Кирхнер».

Слова благодарности, с которыми обратился командир 57-го танкового корпуса к «Викингу», в сообщении английского радио в ночь с 13 на 14 февраля 1943 года были дополнены следующим образом:

«Если немецким армиям и удалось отступить с Кавказа в полном порядке, то в этом единственно состоит заслуга дивизии СС «Викинг». Но и эта дивизия будет уничтожена».

Не желая уменьшить заслуги других дивизий 57-го танкового корпуса, нужно сказать, что «Викинг» был главной опорой, обеспечивавшей отход на Ростов. Постоянно действуя на главном направлении, прикрывая железнодорожные узлы и шоссейные дороги, дивизия действовала с полной самоотверженностью. Она до последнего удерживала плацдарм у Пролетарской, она последней уходила из Сальска, Гиганта, Целины и Егорлыкской и постоянно прикрывала отход соседних дивизий на новые оборонительные позиции.

Почему это было так? Ключ ответа кроется в добровольности формирования этой дивизии и в ее молодых силах. Средний возраст ее солдат был 21 год. Лишь немногие из них успели жениться. К этому следует добавить выросший с соединением хороший командный состав, также с небольшим средним возрастом, а также его хорошую подготовку.

С 5 февраля 1943 года южнее Дона оставались еще 111-я пехотная и 16-я пехотная (моторизованная) дивизии. 111-я пехотная дивизия генерал-майора Рекнагеля 6 февраля еще удерживала узкий плацдарм у Батайска. Противотанковый дивизион и боевые группы зенитной артиллерии до последнего удерживали открытым въезд на насыпи, но в наступившую ночь советская разведка проползла по льду рукава Дона и попыталась снять подрывные заряды с моста. Время пришло! Прикрытие по насыпи отошло в Ростов. За ним всю ночь гремели взрывы. Но важнейший мост был разрушен только наполовину.

Через сорок восемь часов танк обер-лейтенанта Кюне из 16-й пехотной (моторизованной) дивизии последним миновал мост через Дон у Аксайской. Чуть позже фельдфебель Вагнер из 675-го саперного батальона полутора тоннами взрывчатки поднял на воздух мощный наплавной мост, построенный за десять дней 21-й понтонно-мостовой командой.

1-я и 4-я танковые армии завершили свои действия южнее Дона. Благодаря сдерживающим боевым действиям 57-го танкового корпуса советским войскам не удалось перерезать пути отступления у Ростова. Предусматривавшееся наступление крупных сил советских войск от Батайска на Тихорецкую и дальше на Таманский полуостров, в тыл 17-й армии, было упреждено. Своевременное выполнение советских планов привело бы к уничтожению 17-й армии, да и всей группы армий «А» и повторению Сталинграда. Но так как этого не произошло, то действовавшие на высокогорье и в районе Туапсе немецкие дивизии смогли отойти на кубанский плацдарм.

ВЕЛИКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ВЛЕЧЕТ ЗА СОБОЙ ПОСЛЕДУЮЩИЕ КРИЗИСЫ

Начинается «движение по канатной дороге» — Поворотный круг в Краснодаре — Тяжелый отход артиллерии по грязи горных долин — 49-й горнострелковый корпус на одной дороге — Арьергард полковника Ауэра

Продолжавшееся несколько недель наступление немцев на Туапсе застряло в грязи и захлебнулось в крови. В ночь на 17 декабря 1942 года были оставлены позиции на Семашхо и заняты новые позиции севернее реки Пшиш. Позади остались высоты Семашхо, Два Брата и Индюк, за которые было пролито столько крови.

Фронт замер. На новых, более удобных позициях горные егеря 1-й и 4-й горнострелковых дивизий ждали, когда с высокогорья будут отведены их части и они снова будут действовать в составе своих дивизий. Егеря 97-й и 101-й егерских дивизий и гренадеры 46, 198 и 125-й пехотных дивизий ждали весны. Они еще не знали, что в этих местах они ее встречать уже не будут!

Каждый их день на фронте был до отказа заполнен событиями, и все свои будни они проводили в борьбе. Не только в борьбе с врагом, но и в борьбе с непогодой, в борьбе за улучшение условий жизни. Находчивость и импровизация приносили свои плоды. Так, 46-я пехотная дивизия запустила свои «фабрики», которые сначала изготовили недостающие вьючные седла. Затем они переключили эти «предприятия» на производство пиломатериалов для перекрытия бараков и блиндажей.

Но вскоре и в покрытых лесами горах разнеслось слово «Сталинград». Большое отступление началось от Терека. Вскоре приготовления к нему начались и здесь.

Тем временем произошли кадровые изменения. Командовавший много лет 1-й горнострелковой дивизией генерал Ланц получил более высокую должность. Его место занял генерал-майор Штеттнер, риттер фон Грабенхофен. Начальник штаба 1-й горнострелковой дивизии полковник генерального штаба Штеетс был переведен на фронт в Финляндию, его заменил подполковник генерального штаба Тило. Командование 4-й горнострелковой дивизии перешло от генерала Эгльзеера к генерал-майору Крессу.

В связи с событиями под Сталинградом управление 57-го корпуса (Кирхнер) 26 ноября 1942 года было передано в состав 4-й танковой армии и заменено командованием специального назначения фон Фёрестера. 20 декабря и этот штаб получил другие задачи, а подчиненные ему соединения (198-я пехотная и словацкая моторизованная дивизии) перешли в подчинение соседнего слева 44-го егерского корпуса. 23 декабря командир 125-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шнекенбургер был назначен командиром корпуса в группу армий «Дон».

Когда 31 декабря 1942 года началось отступление немцев с Терека, командиры дивизий 44-го егерского и 49-го горнострелкового корпусов в зашифрованной форме получили план отхода. Он предусматривал в точно заданном ритме поэтапный план отхода с Понтийского (Лесного) Кавказа. При этом восточный фланг должен был отойти к почти неподвижному западному флангу Горячего Ключа.

Отход внешнего фланга, в свою очередь, был скоординирован с отходом 1-й танковой армии.

Тем временем на Западном Кавказе Советы начали проявлять активность. Сначала они хотели нанести главный удар в направлении Рожет, Майкоп. Для его подготовки саперными частями было проложено 155 километров дорог и построено 800 метров мостов. Удар должен был наноситься через перевал Тубы, тот самый почти непроходимый перевал, за который в августе дралась 97-я егерская дивизия. Ближайшей его целью был Майкоп, а последующей и дальнейшей — Тихорецкая и Батайск. От этого плана русским пришлось отказаться в связи с непреодолимыми трудностями.

Новый план советского командования предусматривал переход через горы западнее Горячего Ключа, через позиции румын. Затем предполагалось продвигаться на Краснодар, Тихорецкую и Батайск. План был принят, но и здесь возникли непредусмотренные задержки. Все тяжелое вооружение и необходимое снабжение застряло в узких горных долинах.

В конце декабря немецкие дивизии начали отвод тяжелых грузов и артиллерии. 97-я и 101-я егерские, а также 4-я и 1-я горнострелковые дивизии «повисли» на одной-единственной дороге — Туапсе — Хадыженская — Майкоп. У 97-й и 101-й егерских дивизий, артиллерия которых находилась на дороге в Хадыженскую, дела шли еще более или менее. Значительно труднее приходилось батареям 49-го горнострелкового корпуса. Начальник артиллерии этого корпуса, предусмотрительный и опытный полковник Винклер, подготовил доклад, в котором рассказывалось о непредвиденных трудностях:

«Первое впечатление было таким, что в отведенное время невозможно вывезти артиллерию из 25-километровой неслыханно грязной долины через 42 брода Гунайкй и Пшиша. Нормальный тактический отход артиллерии по гребню между Гунайкой и Гайманом за новыми позициями был невозможен. Небольшое количество еще остававшихся в живых животных обеспечить смену позиций не могло, а о моторизованной артиллерии вообще сначала не было и речи. В этом плане могли предпринять смену позиций только три горные батареи по три орудия в каждой. Для главных сил артиллерии и для находившихся в долине полевых кухонь, автомашин, складов боеприпасов и прочего войскового имущества необходимо было организовать поэтапный вывоз имеющимися в распоряжении тяжелыми тягачами. От остальных средств тяги пришлось отказаться. Тягачи ходили челноками между огневыми позициями артиллерии: от Котловины — через перевал в нижнюю долину Гунайки (пункт 1), затем до излучины Гунайки (пункт 2), оттуда в нижнюю долину Гунайки (пункт 3) и, наконец, через Пшиш до железнодорожной насыпи (пункт 4). От этого места начиналась дорога, по которой можно было кое-как проехать до Хадыженской.

Ежедневно ломались тягачи, которые благодаря работе ремонтно-восстановительных подразделений удавалось снова вводить в строй. Часто для буксировки одного орудия требовалось два тягача.

Сжатые сроки, когда морозы чередовались с дождями и разливами бродов, удалось выдержать. Поставленная задача была выполнена до 15 января 1943 года».

Подготовка советских войск к наступлению не скрылась от немецких штабов. Усиленная деятельность партизан позволяла сделать вывод, что советские войска начнут наступление на участке между Горячим Ключом и Холмской. Краснодар — важнейший поворотный пункт 17-й армии, оказался под угрозой, а вместе с ним и дорога Краснодар — Крымская, по которой должен был осуществляться отход немецкого южного фланга на Кубанский плацдарм. Предусмотрительно маршем на Краснодар был направлен 44-й егерский корпус.

Предполагалось также направить 97-ю егерскую дивизию в район Сальска, чтобы перехватить удар на Ростов. Об этом говорят записи в журнале боевых действий группы армий «А». Только критическое развитие обстановки под Краснодаром вынудило оставить там 97-ю егерскую дивизию.

В ночь на 3 января 1943 года первые роты 97-й егерской дивизии оставили свои позиции юго-восточнее Шаумяна. Днем позже за ней последовала 101-я егерская дивизия, в ночь на 4 января 228-й егерский полк оставил с таким трудом завоеванный Шаумян. Продолжавшийся отход, который привел к резкому сокращению протяженности оборонительных позиций, позволил высвободить 44-му егерскому корпусу все больше батальонов, которые незамедлительно через Майкоп отправлялись маршем

Оставив позиции в Сосновом ущелье, 198-я пехотная дивизия тоже сократила свой фронт. 4 января 1943 года дивизия перешла в состав 49-го горнострелкового корпуса. Ее соседом слева стала теперь 4-я горнострелковая дивизия.

10 января командир баден-вюртембергской 198-й пехотной дивизии генерал-майор Мюллер собрал своих командиров полков на командном пункте 235-го артиллерийского полка у Трех Дубов. То, что он сказал им там, для всех уже было очевидным. Теперь и здесь прозвучало слово «отступление»! Все мероприятия проходили под кодовым наименованием «Движение по канатной дороге». Промежуточные позиции были обозначены буквами от В до F.

В ночь на 17 января была оставлена позиция «В» по обе стороны от горы Гайман и без помех со стороны противника занята позиция «С» между горами Лысая и Оплепен.

В ночь на 23 января была оставлена линия «С». Снова взгляды и мысли солдат были прикованы к пропитавшимся кровью горам южнее Соснового ущелья, к вершине Сарай, к Индюку, часовому столь желанного Гойтхского перевала, за который было пролито столько крови. Они оглядывались на Семашхо, Гайман и Оплепен. Быстро упакованы личные вещи, оставшееся оружие снято с брустверов, и вот уже отделения, взводы и роты готовы к маршу. Шепотом передавалась команда «Марш!». Шел мелкий дождь. По разъезженным грязным разбитым тропам и дорогам роты двинулись на север. Позади оставались лишь прикрытия.

Но отход прошел без помех не везде. Находившийся на Лысой горе в арьергарде 4-й эскадрон разведывательного батальона 1-й горнострелковой дивизии понес потери. На восточном фланге противник сразу же начал атаку, но был отражен 97-м гренадерским полком.

Позицию «D» удерживали всего один день. Скорость отхода увеличилась. На левом фланге 46-я пехотная дивизия должна была удерживать позиции до тех пор, пока 1-я горнострелковая дивизия не пройдет через Майкоп. 4-я горнострелковая дивизия вышла на главную дорогу под Белореченской.

В связи с тем, что отходящие прикрытия разрушали за собой дороги, противник испытывал большие трудности с доставкой артиллерии и подвозом грузов. Хадыженская — ключевой пункт и транспортный узел на дороге в Туапсе, была оставлена в ночь на 24 января. Войска шли маршем к позиции «Е».

В Апшеронской на станции еще лежали в штабелях, размером с дом, трофейные боеприпасы. Вывезти их не было возможности. 88-й саперный батальон (46 пд) получил задачу взорвать трофейное имущество. Так как еще ни один немецкий саперный офицер не умел обращаться с новым немецким часовым взрывателем, штабеля с боеприпасами подготовил к взрыву адъютант обер-лейтенант Нойбауэр. Вечером 24 января были установлены все часовые взрыватели.

В ночь на 25 января на дороге Апшеронская — Майкоп взлетел на воздух мост через Пшеху, после того как по нему прошла 1-я горнострелковая дивизия. 46-я пехотная дивизия оставалась в прикрытии.

Утром 25 января гигантские склады с боеприпасами в Апшеронской были взорваны. В тот день главные силы немцев уже находились на рубеже «Е» в 10 километрах южнее Майкопа.

В это время советские войска пробились у Горячего Ключа. Это были части советской недавно сформированной 9-й горнострелковой дивизии. В форме был лишь каждый третий боец. Они отчаянно штурмовали ключевую высоту 349,6. 3-й гренадерский батальон 421-го полка под командованием капитана Винцена держался до тех пор, пока части 198-й пехотной дивизии не отошли на необходимое расстояние. Только тогда за ними последовал и 3-й гренадерский батальон.

24 января главные силы 198-й пехотной дивизии изготовились для обороны в пяти километрах юго-восточнее Горячего Ключа, тогда как другие силы занимали позиции на высоте нефтехранилища (201,2), в Кутайсе и южнее станции Кутайская.

В тот день в полосе 125-й пехотной дивизии сложилась опасная кризисная обстановка. Советские войска перерезали путь к отходу у пресечения «Сталинского пути» с главной дорогой на Саратовскую. Находившийся еще в Горячем Ключе 419-й гренадерский полк был отрезан. Части 198-й пехотной дивизии и 419-й гренадерский полк сбили советские заслоны на «Сталинском пути» и пробились в Саратовскую.

Тем временем главные силы 49-го горнострелкового корпуса шли маршем по дороге Майкоп — Белореченская в направлении Усть-Лабинской. Перед отходом прикрытий большие заторы транспортных средств удалось развести. Усть-Лабинская была ключевым пунктом на маршруте отхода горнострелкового корпуса. Все стекалось сюда по мостам через Кубань, в том числе и соединения 1-й танковой армии.

26 января 1943 года 46-я пехотная дивизия, которая до сих пор должна была прикрывать «движение по канатной дороге», прошла Майкоп. Полковник Ауэр со своим 42-м гренадерским полком первым из 46-й пехотной дивизии вошел в Майкоп и доложил о прибытии командиру дивизии. Генерал Хакциус сразу подвел его к столу с картой и заявил: «Здесь вы видите дорогу Майкоп — Белореченская — Усть-Лабинская, здесь она пересекает Кубань. По этой единственной дороге за Кубань будет выводиться целый горнострелковый корпус со всеми вспомогательными частями и беженцами из местного населения. Вы назначаетесь начальником арьергарда и получаете в распоряжение: свой полк, горнострелковый батальон, который уже находится в Белореченской, самокатный батальон из трех рот, легкий артиллерийский дивизион на конной тяге и тяжелую моторизованную артиллерийскую батарею. Ваша задача заключается в обеспечении организованного отхода корпуса. Не вступать с наседающим противником в такие бои, которые повлекут большие потери при отрыве от него. Когда последний немецкий солдат перейдет через мост в Усть-Лабинской, отдадите приказ находящимся там саперам о подрыве».

Полковник Ауэр повторил задачу и добавил: «Если бы господин генерал был баварцем, то я бы сейчас сказал: «Господин генерал, приношу вам чертовскую благодарность за назначение в эту замечательную команду смертников!»[15].

Затем Ауэр изучил карту, отметил места размещения складов с боеприпасами и откланялся.

Придя на свой командный пункт, он обсудил задачу со своим адъютантом и вызвал подчиненных ему командиров батальонов и дивизионов для отдачи им предварительного боевого распоряжения. Вскоре задача приобрела форму ясных приказов:

«1. На маршруте марша находятся 4 склада с боеприпасами. К каждому из них немедленно направить по энергичному офицеру и по два унтер-офицера. Они должны позаботиться о том, чтобы боеприпасы, подходящие для артиллерии арьергарда, не были вывезены или взорваны, а были переданы в их распоряжение.

2. Легкому конному артиллерийскому дивизиону завтра, 27 января, как можно раньше убыть к горнострелковому батальону в Белореченскую. Обоим подразделениям занять там такую позицию, с которой они смогут отражать все атаки противника в направлении пути отхода.

3. Самокатному батальону также завтра утром направиться через Белореченскую до Великого и занять там оборонительную позицию.

4. 42-му гренадерскому полку и тяжелой моторизованной артиллерийской батарее к 24 часам 28 января быть в готовности к выходу из Майкопа в северном направлении. Подробные распоряжения будут направляться в зависимости от обстановки. Решения будут приниматься сразу на месте».

Шестым чувством полковник Ауэр ощутил, отдавая приказ, что уже утром 28 января советские войска будут атаковать заградительные позиции горных егерей у Белореченской. О заградительный огонь легкого артиллерийского дивизиона почти все атаки советских войск разбились далеко перед немецкими оборонительными рубежами. Русские еще не смогли подвезти артиллерию по покрытым грязью и непроходимым из-за установленных заграждений лесным дорогам.

Несмотря на это, 28 января 1943 года прошло уже в нервозной обстановке, так как находившийся в Майкопе 42-й гренадерский полк выйти до полуночи не смог.

Но зато на следующий день все получилось лучше, чем на учениях, потому что не мешали никакие придирчивые посредники. А бравые подразделения четко выполняли отданные им приказы. Как и было рассчитано, 42-й гренадерский полк 29 января в 3.00 прошел «продуваемый сквозняком угол» у Белореченской. За ним последовал легкий артиллерийский дивизион, а в замыкании пошли горнострелковый и самокатный батальоны.

После марша полковник Ауэр размещал свою пехоту и артиллерию на позициях у каждого из складов с боеприпасами. А потом они вели огонь, насколько выдерживали стволы! Четыре батареи и рота пехотных орудий уже могли устроить мощный фейерверк, если были боеприпасы, а их было достаточно. Передовых наблюдателей охраняла пехота. Когда на одном складе заканчивались боеприпасы, переходили к другому.

В ночь с 30 на 31 января 1943 года отряд полковника Ауэра перешел через Кубань и был на другом берегу встречен охранением. Ауэр передал запечатанное письмо ждавшему приказа саперному офицеру. Чуть позже с раскатистым грохотом два понтонных моста через Кубань у Усть-Лабинской взлетели на воздух.

Задача по прикрытию, поставленная группе Ауэра, была выполнена. В ходе арьергардных боев только один получил ранение. Хорошо спланированная и выполненная хорошо подготовленными подразделениями с точностью до минуты, она обеспечила непрерывный марш 49-го горнострелкового корпуса.

В Усть-Лабинской прибывавшие с высокогорья и приданные 1-й танковой армии горнострелковые части снова вошли в состав своих дивизий.

КРИЗИС У РУМЫН И ЮЖНЕЕ КРАСНОДАРА

Советский план «Горы» — 44-й егерский корпус спасает положение — «От Беле все еще никаких сообщений?» — Бои за Тугургой — 326-й гренадерский полк в качестве арьергарда в Краснодаре

16 января 1943 года советское командование приступило к выполнению плана «Горы». Наступлением из района Горячий Ключ и из района к западу от него на позиции румынских частей предполагалось выйти к Краснодару с юга, а также перерезать дорогу Краснодар — Новороссийск, по которой должен был отходить 44-й егерский корпус.

125-я и 198-я пехотные дивизии упредили быстрое продвижение советской 56-й армии на Краснодар. Но в полосе королевского кавалерийского румынского корпуса советским войскам удалось прорвать фронт южнее Северской и в районе Калужской. 17 января прибывшая в этот район боевая группа 97-й егерской дивизии (2-й и 3-й батальоны 204-го егерского полка и 97-й саперный батальон) под командованием майора Мальтера перешла в контратаку и восстановила прежнюю линию обороны.

18 января в этот район прибыли остальные части 97-й егерской дивизии, чтобы обеспечить поддержку румын. Но в тот день обозначились новые горячие точки. В южной части Смоленской был окружен 1-й батальон 207-го егерского полка. Направленный ему на помощь через высоту 164,3 3-й батальон того же полка был вовлечен в ожесточенные бои и остановлен. Продвигавшийся на Ставропольскую 2-й батальон 207-го полка был окружен советской 20-й горнострелковой дивизией. Из района Калужской возобновили свои атаки 61-я стрелковая и 55-я гвардейская стрелковая дивизии. Они стремились прорваться к Ново-Дмитриевской и Георгиевской — Афинской и перерезать немцам пути к отступлению. В Георгиевской и Ново-Дмитриевской оборонялись мелкие боевые группы (в составе штабов). Непрерывно текли немецкие колонны, отходившие на Холмскую. Их постоянно бомбили советские самолеты.

97-я егерская дивизия, несмотря на кризисы и неясную обстановку, удерживала свою полосу обороны. Она обеспечивала свободный отход 44-го егерского корпуса. Для укрепления обороны 97-й егерской дивизии были приданы 36-й гренадерский полк (9 пд), боевая группа Коля (5 авпд) и боевая группа Буше (101-я егерская дивизия).

Живую картину кризисов отражает сообщение обер-ефрейтора Кригера из штаба 97-й егерской дивизии:

«Повсюду сквозь бреши в обороне дивизии просачивались советские войска. Они стремились выйти к важной дороге на Крымскую. В Георгиевской штаб дивизии занял оборону. Советские войска нас окружили. Мы видели, как генерал-лейтенант Рупп с пистолет-пулеметом в руках залег перед домом, где квартировал. Теперь ему собственноручно придется делать то, что он так часто приказывал своим егерям. Коробки с личными письмами сожгли. Секретные дела приготовили к уничтожению. Вести ближний бой и одновременно управлять войсками — этот штаб просто родной брат своим егерям!»

Советские солдаты отступили. Бои тянулись целыми днями. Еще два населенных пункта были взяты советскими войсками. Снабжение советских войск осуществлялось по узкой тропе. Занятые населенные пункты становились исходной базой для нового наступления. Наступил критический момент. Малыми силами противника отбросить было невозможно. Теперь небольшой группе могли помочь только хитрость и самоотверженность.

Самокатный батальон получил приказ пройти через лес на коммуникации противника, занять там оборону и лишить его снабжения. Трудное решение должен был принять генерал-лейтенант Рупп, но только оно одно обещало успех.

Никто из участников не прибегал к самообману. Все знали, что это надо сделать, чтобы не допустить хаоса. Они вышли на задание. Лес поглотил их. Затем пришло сообщение: «Вышли на тропу». Потом лес смолк.

— От Беле все еще никаких сообщений?

— Нет, все еще никаких, господин генерал!

Медленно тянулись часы, слишком медленно. Прошел день, потом долгая ночь, снова день и еще одна ночь. От Беле сообщений не было! Но и русские прекратили атаки.

Наконец, на третий день был получен доклад от капитана Беле: «Отряд свою задачу выполнил. Противник снабжения лишен!»

Теперь следовало последними силами и вновь приданными подразделениями из других дивизий отбить два населенных пункта.

В последней сдавшейся группе противника попался пьяный красноармеец:

— Сталинград! — кричал он. — Теперь скоро всем немцам капут! Так наш младший лейтенант сказал!

Новая линия обороны стабилизировалась. Отход 44-го егерского корпуса обеспечен.

Необходимо отдельно упомянуть 1-й батальон 204-го полка. Он ликвидировал прорыв румынских позиций на рубеже Ахтырская, Холмская и с 20 по 25 января 1943 года отражал ожесточенные атаки превосходящих сил противника, стремившегося прорваться к главному пути отхода. Три раза гора Ламбина, обороняемая им, переходила из рук в руки. Командир батальона капитан Абт погиб смертью солдата. Отважный 1-й батальон 204-го полка продолжал сражаться дальше под командованием обер-лейтенанта Якоба. За проявленную храбрость в решающем бою 1-го батальона 204-го полка обер-лейтенант Якоб был награжден Рыцарским крестом.

Пока 97-я егерская дивизия преодолевала кризис на румынском участке фронта, 125-я и 198-я пехотные и моторизованная словацкая дивизии постепенно отходили к Краснодару. За 97-й следовала 101-я егерская дивизия. Некоторые ее части были приданы 97-й егерской дивизии.

49-й горнострелковый корпус тем временем проходил через узловой пункт — Усть-Лабинскую. А 44-й егерский корпус все еще продолжал удерживать позиции южнее Краснодара. После этого предполагалось, что он пойдет по южному, а 49-й горнострелковый корпус — по северному берегу Кубани в направлении Кубанского плацдарма.

Но осуществить это пока не удавалось!

После того как 97-я егерская дивизия отразила все атаки в направлении дороги Краснодар — Новороссийск, советское командование перенесло направление главного удара на переправы через Кубань южнее Краснодара. 22 января штаб 101-й егерской дивизии прибыл в Краснодар. Оборона южных подступов к переправе была поручена боевой группе Буше.

Утром 28 января последние роты 125-й и 198-й пехотных и словацкой моторизованной дивизий покинули район Кутайской. Пока 125-я пехотная дивизия одной колонной продолжала отход, 198-я пехотная дивизия в районе Прицепиловки заняла новую линию обороны. Слева от нее, в сторону Псекупса, остановилась словацкая дивизия. В тот день авангард советских войск через разрыв в обороне между 101-й егерской и 198-й пехотной дивизиями вышел в район Ганцева. В ходе дальнейшего наступления он должен был захватить мосты в Краснодаре. Благодаря действиям штаба 101-й егерской дивизии атака советских войск в направлении моста в Тлюстенхабли была упреждена. Об этом в журнале боевых действий 101-й егерской дивизии написано:

«Противник 29 января силами 5-й и 6-й гвардейских стрелковых бригад атаковал юго-восточнее Шенджи в направлении на Лакшукай. При этом главные силы 5-й гвардейской стрелковой дивизии, по-видимому, были разбиты боевой группой Шури. 6-и гвардейской стрелковой бригаде удалось к вечеру 29 января выйти к каналу западнее леса Тугоргой.

...за ними сегодня (30.1) рано утром последовали главные силы. Им удалось пробиться до юго-восточной окраины Яблонской. Там они были уничтожены. 82-й и 85-й полки 32-й гвардейской стрелковой дивизии атаковали Лакшукай и понесли большие потери. 30 января 101-я егерская дивизия добилась особых успехов в обороне. Без сомнения, храбрый удар 6-й гвардейской стрелковой бригады, осуществлявшийся без поддержки артиллерии, которую не удалось подвезти из-за гололеда, привел к уничтожению существенной части этой бригады и к тому, что противник вынужден был отказаться от своих намерений внезапно овладеть Краснодаром».

Этот успех был достигнут благодаря решительным действиям 419-го гренадерского полка 125-й пехотной дивизии, в результате контратаки овладевшего Тугоргоем.

31 января советские войска попытались пробиться к мосту через Кубань восточнее Шабанохабля. Они непрерывно атаковали позиции словацкой дивизии под Шаганчеряблем и вклинились в них на некоторых участках, а затем им удалось прорваться. 308-й гренадерский полк, находившийся в Гатлукае, на левом фланге 198-й пехотной дивизии, помог словацкой дивизии ликвидировать прорыв.

4 февраля советские войска с новыми силами возобновили наступление на Краснодар. На направлении их главного удара в районе Шенджи находилась боевая группа Шури. В 7.30 от Шури была получена радиограмма: «Обстановка в Шенджи неясна. Вражеские танки в населенном пункте». Но боевая группа Шури сдала этот поселок после тяжелых боев лишь на следующую ночь.

5 февраля противник атаковал позиции 101-й егерской дивизии по всей полосе обороны. Полки генерал-майора Фогеля с приданными дивизии частями румынской 9-й кавалерийской дивизии полковника Негреску продолжали держаться. Им удалось подбить восемнадцать танков противника. На участке их соседа слева — 198-й пехотной дивизии — тоже разгорелись ожесточенные бои. Она тоже планомерно удерживала деревни, оборудованные в качестве опорных пунктов, а затем оставляла их. При отходе словацкая моторизованная дивизия была снята с фронта.

До 10 февраля 198-я пехотная и 101-я егерская дивизии оставили деревни на южном берегу реки. На рассвете 10 февраля 1-й батальон 326-го гренадерского полка последним покинул кубанский берег у Тлюстенхабли. После подрыва моста 326-й гренадерский полк покинул позиции на окраине Краснодара и занял оборону в восточном направлении на линии «Майн». В городе были взорваны все важные с военной точки зрения объекты.

326-й гренадерский полк получил задачу удерживать Краснодар до 17 часов 2 февраля, затем покинуть город по западной переправе и присоединиться к своим частям южнее реки.

11 февраля 3-й дивизион 235-го артиллерийского полка произвел последние огневые налеты по наседавшим советским войскам. С 17.00 326-й гренадерский полк оторвался от противника и начал отход. С последним охранением командир полка полковник Кайзер перешел мост через Кубань, находившийся юго-западнее города, который сразу же за ним был взорван. Продвигаясь по дороге на Северскуто, 326-й полк соединился со своими.

Советской 56-й армии не удалось восьмью дивизиями и девятью стрелковыми бригадами существенно помешать отходу немецких войск на Краснодар.

В связи с заболеванием генерала Мюллера командование 198-й пехотной дивизией было временно поручено полковнику Фельдману. 12 февраля командиром дивизии был назначен полковник генерального штаба (позже — генерал-майор) фон Хорн. В последующее время отдельные части дивизии принимали участие в боях в составе 97-й и 101-й егерских дивизий, 5-й авиаполевой дивизии, а 305-й гренадерский полк — в составе 5-го армейского корпуса в Новороссийске.

ОТХОД НА КУБАНСКИЙ ПЛАЦДАРМ

Плацдарм снабжают Ju 52 — Смертельная схватка 1-го батальона 228-го егерского полка в Аужедсе — Волнолом в Абинской — Бои в плавнях — «Рисовая дорога» — 50-я пехотная дивизия удерживается на северном фланге

Созданием Кубанского плацдарма немецкое командование хотело сохранить за собой исходный район для нового наступления на Кавказ.

Отход на Кубанский плацдарм осуществлялся 44-м егерским и 49-м горнострелковым корпусами с линии фронта Усть-Лабинская, Краснодар. Чтобы уничтожить немецкие войска, находившиеся на этом выступе фронта, в наступление в общем направлении на Краснодар перешли 37-я армия с северо-востока и 56-я армия — с юга. Вторые, еще большие клещи, должны были образовать для немецких войск 58-я и 9-я армии на севере и 47-я армия — на юге. Предполагалось, что войска наступающих армий встретятся в районе Славянской. В результате этого планировалось уничтожить немецкую 17-ю армию. Так было предусмотрено советским планом, который, однако, выполнить не удалось в результате стойкости немецких войск в обороне.

«22 февраля 1943 года наступление русских войск севернее Кубани было остановлено на рубеже Калабатка — Прикубанский, а южнее Кубани — на рубеже Проковский, Холмская. Окружить немецкую 17-ю армию не удалось!» — так говорится в трезвых аналитических рассуждениях советской историографии.

В ночь на 31 января 1943 года прикрытие 46-й пехотной дивизии под Усть-Лабинской перешло по понтонным мостам через Кубань. Затем мосты были взорваны. После их разрушения наседавший противник был отражен. Но затем с помощью досок севернее и южнее этого района ему удалось по льду переправиться через Кубань. Между Усть-Лабинской и Краснодаром переправились боевые группы подполковника Абрамова и младшего лейтенанта Градасова, но они были слишком слабы, чтобы представлять собой серьезную угрозу для маневра немецких войск.

Совещание командующего 17-й армией генерал-полковника Руоффа с командиром 49-го горнострелкового корпуса Конрадом в Воронежской завершилось следующим результатом:

1. Уничтожить все поврежденные машины.

2. Произвести поэтапный отход на Кубанский плацдарм. Каждый раз заблаговременно определять соответствующую позицию, которую необходимо заранее подготавливать с помощью строительных батальонов, находящихся в распоряжении корпуса.

3. Пока ледовые условия в Керченском проливе позволяют, начать отвод частей, предназначенных для размещения в Крыму и переданных в подчинение группы армий «Дон». При этом соответствующим образом сокращать линию фронта на Кубанском плацдарме.

Такие же распоряжения были отданы командирам других корпусов 17-й армии. Во всех корпусах были созданы разведывательные штабы, которые занимались определением новых позиций и следили за ходом их оборудования. В то время как южный фланг 17-й армии оставался под Новороссийском, северный фланг поэтапно до 25 февраля отошел за Протоку.

31 января отходившие немецкие дивизии заняли новую линию обороны в таком порядке:

Азовское море, Байсуг: (с севера на юг) румынская 2-я горнострелковая дивизия, 50-я пехотная дивизия, 370-я пехотная дивизия 52-го армейского корпуса.

Севернее Кубани по обе стороны от Усть-Лабинской: 46-я пехотная дивизия, 1-я и 4-я горнострелковые дивизии 49-го горнострелкового корпуса.

Южнее Кубани: 101-я и 97-я егерские дивизии, 125-я и 198-я пехотные дивизии и румынские части 44-го егерского корпуса.

Новороссийск и севернее его: 5-й армейский корпус, остававшийся на своих позициях.

1-я горнострелковая дивизия расформировала свои разведывательный, полевой запасный, вьючный батальоны, а затем и высокогорный батальон Бауэра и передала их личный состав и вооружение в качестве подкреплений в другие части. Такие же расформирования были проведены почти во всех других дивизиях.

За четыре больших и малых этапа 17-я армия постепенно отошла на «Большую позицию гота».

После того как сообщение через Батайск и Ростов было перерезано, снабжение создающегося Кубанского плацдарма осуществлялось через Таманский полуостров, Керченский пролив и Крым. Доставка грузов через Керченский пролив, до сих пор остававшаяся незначительной, теперь должна была существенно расшириться, чтобы снабжать 17-ю армию всем необходимым в достаточной мере. Сделать сразу это было невозможно, к тому же из-за ледовой обстановки сначала нельзя было построить причалы и пирсы. А затем вообще было парализовано движение всех видов транспорта. Осталась только одна надежда — на Люфтваффе. После снабжения Сталинграда по воздуху, в результате которого авиация понесла огромные потери, было начато снабжение по воздуху Кубанского плацдарма. Оно вписано славной страницей в историю немецких частей военно-транспортной авиации. Расскажем сначала о деятельности группы дальней бомбардировочной авиации, участвовавшей в наведении «воздушного моста» наряду с частями Ju-52.

Боевая группа 200 (FW-200 — четырехмоторный дальний бомбардировщик) под командованием майора Виллера обеспечивала снабжение по воздуху осажденной группировки в Сталинграде. Несмотря на то что гросс-адмирал Дёниц требовал возвратить боевую группу 200 для ведения дальней воздушной разведки в Атлантике, она некоторое время продолжала оставаться на востоке и была передана в подчинение транспортному штабу полковника Морзика в Запорожье. Боевая группа, укомплектованная замечательным летным составом, получила задачу: используя все исправные самолеты, доставлять на Кубанский плацдарм боеприпасы, горючее и продовольствие и вывозить с него в Запорожье раненых, специалистов и медь. Запланированные дальние бомбардировки нефтепромыслов в Баку и Грозном были отменены под давлением обстоятельств. Применение четырехмоторных самолетов, известных в мирное время под названием «Кондор», осуществлялось следующим образом:

4.2.43: 7 FW-200 вылетели из Запорожья в Краснодар. Возвратились с ранеными, необходимым персоналом и медью.

5.2.43: 6 FW-200 вылетели с грузом в Славянскую. Два полета между Славянской и аэродромом Керчь IV. Обратный перелет в Запорожье. Перевозка тех же грузов и пассажиров, что и в предыдущий день.

6.2.43: 7 FW-200 осуществляли транспортные перелеты по тем же маршрутам, что и в предыдущий день. Из Запорожья — в Краснодар, Багерово (Крым). Обратный перелет в Запорожье.

7.2.43: 4 FW-200 производили транспортные перелеты, как и в предыдущий день.

8.2.43: 6 FW-200 вылетели с боеприпасами из Запорожья в Тимашевскую. Обратный перелет с солдатами и ранеными в Багерово. С грузом — в Краснодар. Обратный перелет — с медью в Запорожье. 2 FW-200 — вылет на ночную бомбардировку.

9.2.43: 3 FW-200 проводили вылеты и обратные полеты — как в предыдущий день. Маршрут: Запорожье — Краснодар — Мариуполь — Славянская — Запорожье. Прибыл приказ о перебазировании в Берлин-Штаакен.

10.2.43: 2 FW-200 выполняли те же задачи, что и в предыдущий день.

11.2.43: 4 FW-200 выполняли те же задачи, что и в предыдущий день.

12.2.43: 3 FW-200 выполняли те же задачи, что и в предыдущий день.

Ежесуточно производился один ночной вылет одного FW-200 на бомбардировку железнодорожных узлов.

Последний раз один FW-200 вылетал с грузом 13 февраля. В результате ухода на Кубанский плацдарм в последующее время уже нельзя было использовать аэродромы в Краснодаре и Тимашевской.

Всего с 4 по 13 февраля 1943 года боевой группой FW-200 был совершен 41 вылет из Запорожья, 35 перелетов между Крымом и Кубанским плацдармом. Было перевезено: 116 т боеприпасов, 75,6 т продовольствия, 50,4 т горючего, 12 т вооружения. Было вывезено 830 раненых, 1057 военнослужащих и 55,1 т меди.

Добрые старые «тетушки» Ju-52, как их любовно называли фронтовики, были основой «воздушного моста». Ознакомимся сначала с тактико-техническими характеристиками этих замечательных транспортных самолетов:

Юнкерс Ju-52/З

Экипаж — 3 человека

Двигатели — 3 BMW 132/А мощностью по 660 л.с. каждый

Размах крыла — 29,25 м

Длина: 18,90 м

Высота: 4,40

Сухой вес: 6510 кг

Нагрузка: 4030 кг

Максимальный взлетный вес: 10 540 кг Максимальная скорость: 270 км/ч Скорость при посадке — 200 км/ч Скорость отрыва — 100 км/ч Практический потолок: 5500 м Дальность полета: 1280 км Вооружение: 3—4 пулемета MG/15

Прочие данные: объем топливных баков — 2450 литров. Дальность разбега (самолет груженый, без ветра) — 500 метров. Полезная нагрузка — 2000 кг.

После больших потерь транспортных авиационных групп Ju-52 при снабжении Сталинграда были проведены переформирования и слияния. К новым транспортным группам, образованным для обеспечения Кубанского плацдарма были отнесены:

Группы Командиры Базирование

9-я боевая группа особого назначения полковник Екель Сарабуз, капитан Эллерброк

102-я боевая группа особого назначения подполковник Эрдман Сарабуз, майор Пенкрет

50-я боевая группа особого назначения майор Бауман Заморск

172-я боевая группа особого назначения майор Цер Багерово

500-я боевая группа особого назначения майор Бекман Херсон

Все аэродромы подскока находились в Крыму. Аэродромами на плацдарме служили разведанные участки местности у шоссейных дорог. Постоянные изменения линии фронта влекли за собой и перебазирование посадочных площадок. Аэродромы находились в Краснодаре, Темрюке, Славянской, Тимашевской и Варениковской.

В каждой из частей военно-транспортной авиации насчитывалось по 40—45 самолетов. Из них ежедневно было готово к вылету по 30 машин. В соответствии с журналом боевых действий 4-го воздушного флота только 5 февраля этими частями было перевезено: 107,7 т боеприпасов, горючего и продовольствия, 366 раненых, 357 военнослужащих и 25,7 т вооружения. С 6 по 25 февраля 1943 года ежедневно перевозилось почти столько же.

Четвертого февраля 1943 года высадился советский десант западнее Новороссийска, о котором будет рассказано особо. Новая обстановка повлекла за собой дополнительные трудности. Командующий 17-й армией предложил ОКХ занять оборону на участке, получившем позднее название «Малая голова гота», к тому же с появлением противника в Новороссийске и город и порт теряли свое значение.

После того как совещание Гитлера с командующими группами армий «А», «Дон» и командующим 17-й армией сначала не привело ни к какому решению, распоряжение по его результатам было получено в штабе 17-й армии только 23 марта. В соответствии с ним Новороссийск был включен в «Большую голову гота» с обоснованием, что удержание такого плацдарма необходимо с точки зрения:

1. Необходимости сковать крупные силы противника и отвлечь их от

группы армий «Дон».

2. Ограничения свободы действий советского Черноморского флота.

3. Обеспечения обороны Крыма.

4. Обеспечения благоприятного политического влияния на Турцию.

5. Удержания нефтепромыслов западнее Крымской.

Тем временем с 7 февраля 1943 года 3-я десантная флотилия начала снабжение плацдарма через Керченский пролив, однако судоходство было затруднено ледоходом. Основная тяжесть перевозок продолжала лежать на транспортных группах Ju-52.

Прикрытия 198-й пехотной дивизии оставили Краснодар 11 февраля. В город вошли 10-я гвардейская стрелковая бригада, 40-я механизированная бригада и 31-я стрелковая дивизия. В тот же день севернее города погиб командир 46-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Хакциус. Когда он наблюдал за отходом своей дивизии, пуля попала ему прямо в сердце.

В ночь на 14 февраля 44-й егерский корпус отошел на позицию в районе Убинки. К 18 февраля этот корпус вышел на линию «Зеленая», 20 февраля — на линию «Желтая» (позиция Эйбза), 21.2 — на позицию «Абин», или в полосу обеспечения «Позиции гота». Отход 49-го горнострелкового корпуса севернее Кубани осуществлялся в такой же последовательности.

22 февраля начался отход по «рисовой дороге» на позицию «Посейдон» за полноводной рекой Протока. Узкий проход оставался только у Славянской. Здесь начиналась пресловутая «рисовая дорога», по которой должны были отходить обозы 49-го горнострелкового корпуса, главные силы 52-го армейского корпуса и армии. Ни один из солдат, проходивших этой дорогой, не забудет ее никогда. По левую и правую ее стороны расстилались однообразные поля, покрытые жидкой грязью. Летом здесь были плодородные рисовые чеки. Немецкие дивизии использовали урожай с этих полей. В Славянской рисовые мельницы работали круглыми сутками. Каждый день солдат кормили блюдами из риса. Мулов кормили сырым неочищенным рисом с отрубями.

Скорость отхода определялась движением бесконечных колонн. За процессом движения неустанно следили офицеры Винклер и Ремольд. Заторы постоянно атаковала советская авиация. После того как все поврежденные машины были взорваны, движение транспорта за Протокой прекратилось к 24 февраля. Но западнее Протоки все было кончено. Пятидесятикилометровая колонна транспортных средств застряла в непролазной грязи. Началась дождливая погода. Оставалось только одно: удерживать позицию на Протоке до наступления лучшей погоды, когда можно будет вытащить из грязи машины и повозки.

На северном фланге 17-й армии отход на рубеж по реке Протока проходил не так гладко. Здесь советские 58-я и 9-я армии попытались с двух сторон охватить немецкие войска, чтобы вдоль заливов Азовского моря пробиться в южном направлении к Славянской, объединиться там с наступавшими с юга войсками и окружить 17-ю армию.

9 февраля советские войска прорвались через растянутые позиции 50-й пехотной дивизии у Ново-Корсуньской. Там ширина полосы обороны дивизии по воздушной линии составляла 24 километра. Прорыв у Барыбинских, в результате которого был образован плацдарм за Байсугчеком, удалось ликвидировать с большими потерями. 10 февраля началось вызванное необходимостью отступление за рубеж «Z», на находившуюся в 50 километрах за ним линию «В». В ночь на 14 февраля подошли русские и на следующий день уже атаковали линию «В». В ходе тяжелых боев померанцы и восточные «бранденбуржцы» из 50-й пехотной дивизии отразили все атаки противника.

15 февраля советские войска прорвались в полосе соседней румынской 2-й горнострелковой дивизии. 50-я пехотная дивизия оказала ей помощь, но положение оставалось критическим. Чтобы усилить северный фланг 17-й армии, туда была направлена танковая боевая группа 13-й танковой дивизии под командованием полковника фон Хаке. Она сразу же вступила в бой. Трем советским стрелковым дивизиям и четырем бригадам не удалось прорваться через оборону 50-й пехотной дивизии. Советское командование снова изменило направление главного удара и нанесло его в полосе обороны румын. 26 февраля боевая группа фон Хаке и два батальона 50-й пехотной дивизии нормализовали критическую обстановку у румын. Но натиск противника усиливался. Первого марта части на самом северном фланге отошли за Протоку.

В ходе сокращения протяженности фронта была высвобождена 46-я пехотная дивизия. Первые ее части 22 февраля на самолетах вылетели из Славянской в Запорожье.

26 февраля за ними последовали части 198-й пехотной дивизии, первыми отправились штабы и гренадерские полки. От Варениковской транспортные самолеты шли на бреющем полете над лесом, полями, заливами и морем на Запорожье. Одного из транспортных «юнкерсов» атаковали советские истребители. Он совершил вынужденную посадку среди лиманов недалеко от Темрюка.

С 1 по 8 марта 1943 года постоянный дождь прекратил все крупные боевые действия на северном фланге 17-й армии. Третьего марта управление 52-го армейского корпуса получило распоряжение о переводе на другой участок фронта. Входившие в состав корпуса части были переданы управлению 49-го горнострелкового корпуса. На позиции по реке Протока части чувствовали себя уверенно. К тому же после таяния снегов половодье на реке снова стало хорошей преградой.

В это время вовсю продолжалась воздушно-транспортная операция. Посмотрим снова на результаты полетов транспортных групп Ju-52:

День Доставлено Вывезено

26.2. 192 тонны грузов 1622 военнослужащих

27.2. 113 тонн грузов 905 военнослужащих

28.2. 228 тонн грузов 1245 раненых, 892 военнослужащих, 56 тонн вооружения

1.3. 2 роты отпускников 300 раненых и солдат 198 пд, 32 тонны грузов

2.3. 1 рота отпускников 350 раненых

3.3. 60 тонн грузов 250 раненых, 40 тонн вооружения

4.3. 90 тонн горючего 400 раненых

5.3. 250 солдат 2000 раненых и солдат, 187 тонн вооружения 510 тонн грузов

6.3. 440 тонн грузов 1890 раненых и солдат, 120 тонн вооружения

7.3. 430 тонн грузов 1080 раненых и солдат, 152 тонны вооружения

9.3. 355 тонн вооружения, 120 солдат

впервые использованы морские самолеты

10.3. 450 тонн грузов 1321 раненый и солдат, 60 тонн грузов

11.3. 355 тонн грузов 1600 раненых и солдат

12.3. 660 тонн грузов 826 раненых и солдат, 154 тонны грузов

13-18.3. снабжение войск на Таманском полуострове, раненые, вооружение

22.3. 590 тонн грузов 1660 солдат, 140 тонн вооружения

23.3. 600 тонн грузов 1380 солдат

25.3. грузы

28.3. 150 тонн грузов,

840 солдат

29.3. грузы

30.3. 7 тонн грузов 50 солдат (последний полет)

За 50 дней полетов на Кубанский плацдарм было доставлено 5418 тонн грузов, то есть в среднем за сутки 182 тонны. Среднесуточная доставка грузов в Сталинград составляла 94 тонны. Лучшему снабжению способствовали благоприятные погодные условия и короткие маршруты доставки.

Весной 1943 года для обеспечения плацдарма привлекались 22 гидросамолета типа Do-24 и одна группа морских Ju-52/See командира 12-го морского спасательного района подполковника Ханзинга, базировавшиеся в Крыму, а именно:

Одна группа Ju-52/See, базировавшаяся на озере Ортасли в Керчи, под командованием майора Гуде,

1-я морская транспортная эскадрилья в Севастополе, 11 Do-24, командир — капитан Треттер;

2-я морская спасательная эскадрилья, 11 Do-24, командир — подполковник Хуэльсман.

Из Севастополя на Кубанский плацдарм было доставлено около 1000 тонн грузов. Погрузка и разгрузка самолетов, бравших по 3 тонны груза каждый, осуществлялась саперами. Садившиеся на Кубань гидросамолеты разгружались и грузились с помощью саперных штурмовых лодок, по обе стороны которых были оборудованы плоты. Каждая из них имела грузоподъемность 1,5 тонны.

По календарю грузовых перевозок можно точно определить периоды плохой погоды. После прекращения снабжения по воздуху была налажена доставка грузов через Керченский пролив.

При отходе на Кубанский плацдарм 44-й егерский корпус постоянно вынужден был отбиваться от советской 56-й армии. У отходившей южнее Кубани 101-й егерской дивизии 22 февраля стал черным днем. У Мингрельской 500-й батальон специального назначения и 2-й батальон 229-го егерского полка были атакованы с востока и с юга. Самые тяжелые бои разгорелись в Аушедзе на участке стоявшего севернее 1-го батальона 228-го егерского полка. Батальон шесть раз атаковали танки батальона капитана Молчанова. При этом в батальоне не было противотанкового вооружения. 1-й батальон 228-го полка потерял все тяжелое вооружение. В бою погиб командир 3-й роты, кавалер Рыцарского креста обер-лейтенант Культ. Для развития успеха советское командование направило в бой еще один танковый батальон. Немецкая боевая группа, состоявшая из 1-го и 2-го батальонов 228-го егерского полка, 1-го дивизиона 85-го артиллерийского полка и 2-й роты 101-го саперного батальона, была отрезана и прижата к берегу Кубани. Железной хваткой сжала советская танковая часть майора Шутова боевую группу подполковника Шури.

Пошедший на помощь окруженным 2-й батальон 229-го полка 24 февраля был взят в клещи танками Шутова и с тяжелыми боями отошел в направлении Троицкой. Так как Троицкая уже была занята войсками противника, но должна была войти в «Большую позицию гота», создалось нехорошее положение. Связь между 49-м горнострелковым и 44-м егерским корпусами была нарушена. На помощь соседу пришел 49-й горнострелковый корпус.

В приказе командующего армией говорится:

«49-му горнострелковому корпусу соответствующими силами западнее Троицкой перейти Кубань, овладеть Троицкой, атаковать вдоль железной дороги в южном направлении и восстановить связь с 44-м егерским корпусом».

За две ночи 25 и 26 февраля боевая группа майора Айсгрубера (98-й горнострелковый полк, саперный батальон, 44-й противотанковый дивизион и 1-й артиллерийский дивизион 79-го артиллерийского полка) перешла на южный берег Кубани после того, как был построен понтонный мост, наведению которого мешал ледоход. С северного берега ее действия прикрывала сильная артиллерийская группа. Занятая противником Троицкая вскоре была взята. Затем батальон начал атаку вдоль насыпи железной дороги в южном направлении и в 10 километрах южнее Кубани установил связь с 44-м егерским корпусом.

В то же время снова начались бои в Троицкой. С утра ее с фронта атаковала русская пехота, а 30 танков Шутова, атакуя в южном направлении, ворвались в населенный пункт. Пехоту удалось отразить, с прорвавшимися танками развернулся ожесточённый ближний бой. Многие из них удалось уничтожить, остальные отошли. 27 и 28 февраля продолжались ожесточенные бои за Троицкую. Атаки противника, поддержанные танками, отражались огнем боевой группы Айсгрубера. А в это время продолжались отчаянные бои боевой группы Шури у дамбы. Наконец, саперному батальону 4-й горнострелковой дивизии удалось у Нечаевской навести понтонный мост, и боевая группа Шури отошла по нему на северный берег Кубани. Отчаянная борьба боевой группы Шури на некоторое время отсрочила захват Троицкой крупными силами противника, что, в свою очередь, способствовало планомерному отходу 49-го горнострелкового корпуса на оборонительный рубеж по реке Протока.

Советские войска 26 и 27 февраля, а затем 1 марта фронтально с северо-восточного направления атаковали Абинскую. Абинская, которую удерживала 97-я егерская дивизия, стала волноломом. Более того, наскоро сформированные боевые группы Хёне и Зальцера переправились через Абин, атаковали противника в восточном направлении, рассекли его наступающие силы и причинили ему большие потери. В сводке вермахта за 2 марта сообщалось: «...На южном участке Восточного фронта истекший день характеризовался контрударами наших войск. В результате храброго контрнаступления немецких войск на нижней Кубани были разгромлены крупные силы противника и упреждена их подготовка к наступлению».

Подтянув дополнительные силы и артиллерию, советские войска 10 марта снова начали штурм Абинской. Мощный налет пикирующих бомбардировщиков на некоторое время принес обороняющимся облегчение. Боевые группы Отте и Мальтера продолжали удерживать свои позиции. В тот день насчитали девятнадцать налетов авиации противника, при этом были подбиты четыре самолета. Тяжелые бои продолжались до 13 марта. Затем наступательные силы русских иссякли. Командующий 17-й армией направил в войска следующую радиограмму: «За успешное отражение мощных атак противника в районе Абинской выражаю благодарность и признательность испытанной 97-й егерской дивизии. Подписано: Руофф, генерал-полковник и командующий 17-й армией».

В ночь на 24 марта абинский рубеж был оставлен. Войска заняли оборону по реке Куафо, которую удерживали в течение 24 часов. 25 марта 97-я егерская дивизия заняла оборону на рубеже «Большой позиции гота» у Крымской.

В это время усилился натиск советских войск на рубеж по реке Протока, особенно в районе Славянской, где 4-я горнострелковая дивизия отразила многочисленные попытки форсирования.

Когда немецкие части отходили на рубеж по реке Протока, в их тылу произошел серьезный кризис. После того как части 13-й танковой дивизии и 50-я пехотная дивизия отразили удар противника по северному флангу 17-й армии, крупные силы советских войск прошли через неконтролируемый район заливов Азовского моря в южном направлении. Однако вскоре они были замечены немецкой радиоразведкой. Были начаты мероприятия по обороне. Под командованием командира 1-й горнострелковой дивизии генерал-майора фон Штеттнера была образована боевая группа, состоявшая из небольшого штаба, 4-го охранного полка, 42-го гренадерского полка, 2-го батальона 98-го горнострелкового полка, корпусного казачьего полка, двух моторизованных артиллерийских дивизионов.

В ночь на 27 февраля 1943 года охрана склада боеприпасов в 18 километрах за командным пунктом корпуса была перебита просочившимся противником. Как события развивались дальше, сообщает командир 42-го гренадерского полка 46-й пехотной дивизии полковник Ауэр:

«25 февраля мой полк последним из полков дивизии был снят с фронта, чтобы с утра 27 февраля из Славянской вылететь на самолетах в Крым. Все остальные части дивизии уже вылетели. 26 февраля мой полк был занят приготовлениями к отлету. С командирами батальонов поздно вечером я определял точное время выхода каждого батальона.

Только я успел заснуть, как в 1.00 27 февраля меня немилосердно разбудили. Сначала прибыл начальник штаба корпуса, а затем и командир 49-го горнострелкового корпуса, чтобы сообщить мне следующую информацию об обстановке:

«Противник неустановленными силами по берегу Азовского моря, через болота и заливы пробрался в южном направлении и оказался позади командного пункта корпуса, то есть западнее Анастасиевской. 42-му гренадерскому полку немедленно направиться маршем к командному пункту корпуса».

Полк подняли по тревоге. Поскольку к этому времени снабжение всех войск на плацдарме осуществлялось по воздуху, полк уже сдал все боеприпасы. Теперь их пришлось получать снова! Полк выступил в 3.30. На рассвете последовал налет авиации противника. Марш проходил по «рисовой дороге», мимо 6000 застрявших машин и повозок.

Я выехал верхом вперед и получил на командном пункте корпуса следующие указания:

«Подразделения противника у неконтролируемых лиманов беспокоят нас несколько дней. Поскольку воздушную разведку в связи с туманом провести невозможно, охранение на рубеже Горлачев, Свистельников было поручено 1-му казачьему и 4-му охранному полкам. Известное состояние дорог замедлило передвижение этих войск маршем. Результаты данных наземной разведки тоже неудовлетворительные. О противнике известно от местных жителей, что это — пехота с минометами и легкими пехотными орудиями, которая благодаря знанию местности прошла через район болот и лиманов. Противник установлен в районах и населенных пунктах:

1. Черноерковская, где его в настоящее время контратакует 13-я танковая дивизия.

2. Шедельгуб, Свистельников.

3. Коржевский, где были перерезаны наши коммуникации.

4. Отруб, где он постоянно атакует армейский склад боеприпасов.

Замысел командира корпуса состоит в том, чтобы атаковать противника во фланг, отрезать его от путей снабжения и ударом с тыла уничтожить.

Под командованием командира 1-й горнострелковой дивизии была образована группа фон Штеттнера. Вам необходимо вывести свой полк на северную окраину Анастасиевской. Атака Вашего полка запланирована на Шедельгуб».

До прибытия командира боевой группы фон Штеттнера я использовал время для разведки местности. При этом я установил:

1. Широкое открытое пространство, неудобное для атаки.

2. Заболоченная местность с большим количеством озер, покрытых тонким льдом.

3. Машины и артиллерия могут продвигаться только по дороге Анастасиевская — Свистельников.

На основе таких выводов о местности командир 42-го полка принял следующее решение:

«1. По информации, полученной от пленных, силы противника составляют три бригады, сформированные специально для выполнения этой задачи. Главные силы противника прошли по перешейку у Черноерковской к заливам.

Вооружение противника: пулеметы, пистолет-пулеметы, минометы, в северной группе также — пехотные орудия.

Задача противника состоит в том, чтобы перекрыть перешеек Калабатка — Октябрьское и перерезать наши пути снабжения.

2. Атака 13-й танковой дивизии на перешейке у Черноерковской, по-видимому, прекратит подход дополнительных сил противника.

4. Боевая группа фон Штеттнера начинает наступление завтра, в воскресенье, 28 февраля 1943 г.

1-й казачий полк измотан, в ожидании получения фуража находится в Горлачеве и завтра наступать не сможет.

4-му охранному полку уже удалось ворваться на южную окраину Свистельников. С утра он может очистить весь населенный пункт, а затем продолжит наступление в западном направлении к излучине Курки, севернее Калабатки, чтобы предотвратить отход противника к заливам. Один батальон 4-го охранного полка берет Коржевский.

42-му гренадерскому полку с приданным 1-м артиллерийским дивизионом 115-го артиллерийского полка взять Шедельгуб и отбросить противника к заливам.

28 февраля два батальона 42-го гренадерского полка вышли из района расположения и к рассвету заняли район сосредоточения. Поскольку северная часть Свистельников еще оставалась в руках противника, атаковать Шедельгуб должен был только 2-й батальон 42-го полка, а 1-й батальон, заняв оборону уступом влево, обеспечивал его прикрытие со стороны Свистельников.

Начало атаки пришлось отложить, так как артиллерия из-за труднопроходимых дорог поздно заняла огневые позиции и изготовилась к открытию огня. Но артиллерия была единственным фактором, который мог уменьшить численное превосходство противника.

Положительные температуры и дождь превратили незнакомую область болот в сплошную кашу. Тонкий лед вынуждал предпринимать обходные маневры, требовавшие много времени. Заросли камыша давали противнику великолепное укрытие. Часто его можно было заметить лишь с короткого расстояния, а потом начиналась борьба один на один.

После огневого налета две роты с фронта атаковали Шеделыуб. Бегом они преодолели открытый участок местности перед населенным пунктом. Затем разгорелись ожесточенные бои за дома. Наконец, когда удался фланговый удар третьей роты, нервы советских солдат не выдержали, и они побежали в заросли тростника. В наступивших сумерках преследование было прекращено. Шеделыуб был взят.

В это время 4-й охранный полк выбил противника из северной части Свистельникова.

Последовала беспокойная ночь. Главные силы 42-го гренадерского полка оставались на окраине деревни, все в грязи и полностью промокшие. Горячей пищи подвезти не удалось.

Первого марта было начато преследование противника. Вместе с этим было необходимо установить связь с 13-й танковой дивизией. То, что в тот день пришлось проделать солдатам, описанию не поддается. Непрекращающийся дождь. Промокшие «сухие» пайки в сухарных сумках. Только на короткое время отдельным группам удавалось укрыться от дождя в руинах дома или в хлеву. При этом постоянно шел бой с остатками противника. Артиллерия продвигаться за пехотой не смогла, дальность ее стрельбы была перекрыта.

Второго марта подошел батальон Райзингера (1-я горнострелковая дивизия) и двинулся дальше на север, пока не установил связь с 13-й танковой дивизией. Третьего марта 42-й гренадерский полк был выведен из района Шеделыуба. Один батальон и полковой штаб пошли маршем на Варениковскую, чтобы оттуда на самолетах отправиться в Крым. 2-й батальон получил задачу захватить мельницу, находившуюся севернее Свистельникова. Командир батальона, кавалер Рыцарского креста майор Штиглер тщательно подготовил батальон к атаке.

Мельница находилась на высоте посреди заболоченной местности. Она располагалась в нескольких каменных зданиях, окруженных траншеями. Все немногие подступы простреливались огнем пулеметов и противотанковых пушек.

Майор Штиглер решил атаковать через болото, так как на этом участке ожидал встретить меньшее сопротивление. В ночь на 4 марта каждая рота сделала себе гать через болото и приготовилась к наступлению. Те места, где глубина грязи доходила до пояса, считались «мелкими». Глубокие места перекрывались принесенными балками и досками.

Утром 4 марта каждая из рот изготовилась к атаке. Пикирующие бомбардировщики нанесли обещанный удар. Их бомбы легли точно в цель. Пока еще над мельницей стояли густые клубы дыма, огонь открыла батарея. Затем в атаку рванулись роты. Советские солдаты бежали. 2-й батальон их преследовал. Целый день в болоте шел бой. У рыбной коптильни снова бой. И снова русские опрокинуты. Было захвачено много оружия, число пленных росло. Только наступившая ночь разделила врагов.

Пятого марта 6-я рота продолжила преследование по плавням. Сильный туман не дал остальному батальону последовать за ней. Наступили тревожные часы. От 6-й роты долгое время не было сообщений. А шестая тем временем прошла через весь район плавней и провела ночь посреди воды, охраняя большое количество пленных. Шестого марта она пробилась южнее Черноерковской к батальону Резингера, а оттуда, пройдя маршем, присоединилась ко 2-му батальону 42-го полка. Батальон Штиглера еще два дня находился в боевом охранении в районе Свистельникова, а затем направился на аэродром, чтобы вылететь в Крым».

В этом сообщении полковника Ауэра рассказывается о гибели советских войск, оказавшихся в тылу 49-го горнострелкового корпуса. Трудности боевых действий в плохих погодных условиях были необычайными. Как и полк Ауэра, их вынесли и другие участвовавшие в этих боях части. Особое упоминание заслужил 4-й охранный полк, хотя он по своей подготовке и возрастному составу не был предназначен для подобных действий. Характерна нерасторопность советского командования: ни одна из трех бригад не предприняла даже попытки оказать помощь другой. Каждая из них ждала, когда атакуют ее. Здесь же можно привести советскую радиограмму, перехваченную 4 марта немецкой радиоразведкой: «Стоим по горло в воде и замерзаем. Больше уже не можем!»

В последующие восемь дней остатки советских групп в тылу 49-го горнострелкового корпуса были уничтожены.

49-й горнострелковый корпус еще не завершил отход к Протоке, но уже поэтапно должен был отходить от Протоки к Курке. Более 14 дней он вынужден был сражаться за свои транспортные средства и удерживал позиции по реке Протока. Десятого марта снова установилась морозная погода. Теперь наконец машины и повозки снова смогли двигаться, и затор начал понемногу разъезжаться.

Тринадцатого марта горнострелковый корпус отвел назад свой левый фланг. В результате сокращения линии фронта из состава корпуса были выведены 13-я танковая дивизия и румынская 2-я горнострелковая дивизия. Они были переправлены через Керченский пролив, который уже освободился ото льда. А с 21 марта за ними последовала и вся 1-я горнострелковая дивизия. Все они были направлены на другие участки фронта. Теперь 50-я пехотная дивизия, находившаяся на самом левом фланге, приближалась к заливам Азовского моря.

Восемнадцатого марта после промежуточной позиции 50-я пехотная дивизия отошла на «позицию Паула». С наступлением весенней погоды советское командование снова сосредоточило силы для наступления. Двадцать второго марта 2-й батальон 121-го полка и 43-й мотоциклетный батальон (13-й танковой дивизии) провели беспокоящую атаку. Чуть позже немецкие пикирующие бомбардировщики атаковали скопления войск противника перед северным флангом 49-го горнострелкового корпуса, стремившиеся помешать отходу немецких войск.

В ночь на 23 марта без помех со стороны противника была занята «позиция Анна». В зарослях тростника перед новой позицией советское командование снова сосредоточило свои 417-ю и 276-ю стрелковые дивизии, пять стрелковых и одну танковую бригады.

Двадцать шестого марта они пошли на приступ! На направлении их главного удара оказался участок 123-го гренадерского полка. Батареи 150-го артиллерийского полка вели огонь, не переставая. Пехоте в сопровождении 40 танков удалось прорвать оборону на участке 2-го батальона 123-го полка. В ликвидации прорыва особо отличились командир пулеметной роты обер-лейтенант Майнхольд и фельдфебель Рудольф, возглавившие контратаку. Они были награждены Рыцарскими крестами. Из шестнадцати атаковавших танков 2-м батальоном 123-го полка были уничтожены 14. Лишь два успели уйти. Затем наступила тишина.

В ночь на 29 марта советские войска снова изготовились для наступления. В 4.00 все дивизионы 150-го артиллерийского полка открыли сосредоточенный огонь по всем предполагаемым районам сосредоточения противника. На рассвете им ответила своим огнем советская артиллерия. В 5.00 ее огонь сосредоточился на участке 2-го батальона 123-го полка.

В 6.30 артиллерийский огонь снова был перенесен на позиции немецкой артиллерии, а два советских полка пошли в атаку. По ним ударила немецкая артиллерия. Два налета пикирующих бомбардировщиков перехватили скопления танков противника сразу за цепями наступающих. В контратаку пошла немецкая пехота. К 9.30 50-я пехотная дивизия решила исход боя в свою пользу.

Тридцатого марта противник снова предпринял попытку наступления. И снова в районах сосредоточения советские войска, изготовившиеся к атаке, были накрыты сосредоточенным огнем артиллерии, бомбами пикирующих бомбардировщиков и полностью разгромлены. Танковое кладбище перед участком обороны 2-го батальона 123-го гренадерского полка разрослось до 26 обгоревших остовов.

В ночь на 31 марта «рубеж Анна» был оставлен. В течение восьми дней он выдержал 26 атак советских войск. Потери противника насчитывали 2000 убитых и 32 подбитых танка. Потери 50-й пехотной дивизии за это время составили два офицера и 54 унтер-офицера и солдата. Кроме этого, 177 человек было ранено.

Наряду с уже названными награжденными за действия в бою 26 марта в приказе по корпусу был отмечен командир 11-й роты 121-го полка лейтенант Вайс.

Тридцать первого марта был занят «рубеж Сюзанна», последняя позиция перед Кубанским плацдармом. Уже в 8.00 последовала атака противника при поддержке 10 танков. В ходе разгоревшихся боев только что занятую линию обороны удалось удержать. Но это было только начало! В 12.00 в атаку против центра и правого фланга 50-й пехотной дивизии пошло около 3000 человек. Все решила артиллерия. Весь 150-й артиллерийский полк, артиллерийский дивизион соседней 370-й пехотной дивизии, а также корпусная артиллерия поставили заградительный огонь, сквозь стену которого не смог пройти никто. Перед немецкими позициями остались лежать 1200 убитых и девять подбитых танков. Наступательные возможности советских войск перед северным флангом 17-й армии были исчерпаны.

В ночь на 4 апреля 50-я пехотная дивизия отошла на «позицию Катанка». Таким образом, драматический отход с Терека на Кубанский плацдарм для 50-й и 370-й пехотных дивизий был завершен. Теперь только две эти дивизии находились в составе 49-го горнострелкового корпуса. До 4-й горнострелковой дивизии, которая 30 марта была снята с рубежа Красный Октябрь и направлена в район Гостагаевской для ликвидации плацдарма у Мысхако под Новороссийском, в составе 49-го горнострелкового корпуса находились румынская 2-я горнострелковая, 46-я пехотная, 1-я горнострелковая и части 13-й танковой дивизии. Все они были эвакуированы через Крым и направлены на другие участки фронта. Первая горнострелковая дивизия была отправлена в Грецию.

НОВОРОССИЙСКАЯ ДЕСАНТНАЯ ОПЕРАЦИЯ

Новый план Сталина — Немецкие военно-морские силы на Черном море — Советский десант у Озерейки и на «Малой земле» — Вспомогательный десант одерживает большой успех — Бои за Новороссийск и за Мысхако — Действия немецких подводных лодок

24 января 1943 года, когда уже было ясно, что главные силы немецкой 1-й танковой армии выскользнут из заготовленного Сталиным кавказского кольца под Ростовом, в Ставке Верховного Главнокомандования в Кремле прошло секретное совещание, в котором приняли участие все командующие фронтами в районе Сталинграда и Кавказа. Сталин упрекнул своих командующих, что поставленные цели достигаются несвоевременно. Постоянно упоминались названия населенных пунктов Тихорецк, Батайск, Ростов. Судьба 6-й немецкой армии в Сталинграде была уже решена, зато 1-й танковой армии и 17-й армии удалось уйти из ловушки.

На этом заседании Сталин разработал новый план, выполнение которого привело бы к уничтожению 17-й армии на Кубанском плацдарме.

Охват советскими войсками медленно создающегося плацдарма не удался благодаря стойкости немецких солдат.

Теперь советское командование предполагало в ходе запланированной крупной комбинированной операции выйти в тыл 17-й армии и добиться того, что прежде не удавалось.

Для советских войск десантные операции были не в новинку. В 1941 году морем был эвакуирован гарнизон, оборонявший Одессу. В 1942 году также морем эвакуировались последние защитники Севастополя, Тамани, Анапы и Новороссийска[16].

Интересные данные приведены в журнале боевых действий группы армий «А» с 1 по 31 декабря 1942 года. На их основе можно прийти к выводу, что советское командование планировало высадку десанта северо-западнее Новороссийска еще в начале декабря 1942 года. Она должна была проводиться одновременно с активными действиями советского Черноморского флота в западном районе Черного моря.

За 1.12.1942 года в упомянутом журнале боевых действий содержится следующая запись:

«Доклад командующего войсками в Крыму: штаб флота отмечает оживленное передвижение советских кораблей в районе между Севастополем и Констанцей. При этом речь может, по-видимому, идти о лидере, эсминцах и крейсере. Эти корабли вели радиообмен с линкором «Парижская Коммуна» и легким крейсером «Красный Крым», которые должны были также выйти в море. Силам немецкого флота было дано указание привести конвои, следующие из Румынии в Севастополь, в ближайшие порты и провести воздушную разведку.

Перебежчики со стороны противника в полосе 17-й армии говорят, что в ночь на 2 декабря 1942 г. готовится высадка десанта между Анапой и Новороссийском.

В 12.55 командующий в Крыму доложил о передвижениях кораблей противника следующее:

1. ВВС заметили советские крейсер и эсминец юго-западнее Севастополя.

2. С 6.00 до 7.45 пять кораблей противника обстреливали остров в устье Дуная.

3. Пеленгаторами установлено, что русский линкор «Парижская Коммуна» находится юго-восточнее Феодосии.

4. По сообщению румынского горнострелкового корпуса, в 20 километрах юго-западнее Судака произошла перестрелка между русскими и немецкими кораблями.

В 16.35 начальник штаба командующего Крыма доложил, что у Анапы находятся 7 кораблей противника (1 крейсер и 6 мелких кораблей). Это сообщение было сразу же передано в штаб 17-й армии.

Адмирал Черного моря направил все имеющиеся в его распоряжении силы для отражения предполагаемой попытки десантирования в районе Анапы. Одновременно необходимо учитывать возможность попытки высадить десант в районе Феодосии. Румынская береговая охрана усилена мелкими подразделениями немецких войск».

Днем позже в журнале боевых действий группы армий «А» сделано следующее замечание: «Воздушной разведкой установлено, что силы русского флота в восточной части Черного моря вернулись в районы базирования».

Об этих передвижениях кораблей, не говоря уже об их задачах, в советской историографии ничего не упоминается. Читателям она могла бы пояснить, как сторона противника на них реагировала. Сразу же после первых сообщений была проведена воздушная и морская разведка. После этого ни один из кораблей противника уже не терялся из виду.

20 декабря 1942 года агенты и перебежчики снова докладывали о предстоящем десанте под Анапой. Немецкая береговая оборона была реорганизована и включала в себя:

1. Прибрежную боевую группу в составе: 73-й пехотной дивизии и румынской 10-й пехотной дивизии под общим командованием командира 73-й пехотной дивизии;

2. Абинскую боевую группу в составе 9-й пехотной дивизии и румынской 3-й горнострелковой дивизии под общим командованием командира 9-й пехотной дивизии.

Эти предполагаемые десанты, по крайней мере, встревожили немецкое командование и заставили впредь учитывать возможность их проведения.

В январе 1943 года войска левого крыла советской Черноморской группы начали выполнение плана «Море» и пошли в наступление на Новороссийск. Направление главного удара намечалось теперь не на Крымскую, а на Верхне-Баканскую. Как только этот населенный пункт будет взят, планировалось сразу же высадить в районе Озерейки дополнительные части, взять Новороссийск и продолжить наступление в глубь Таманского полуострова.

Одновременно с безуспешным ударом советской 56-й армии в полосе немецкого 49-го горнострелкового корпуса в районе Абинская, Крымская в конце января — начале февраля 1943 года советская 47-я армия начала наступление на позиции немецких 9-й и 73-й пехотных дивизий северо-западнее Новороссийска. На этом участке также не удалось прорваться к Верхне-Баканской. Хотя севернее Новороссийска наступление советских войск в направлении перевала Волчьи Ворота не удалось, Сталин приказал начать выполнение его плана.

Советская десантная операция была очень тщательно подготовлена. Воздушная разведка обеспечила командование данными о немецкой обороне. Были подготовлены группы высадки. Все было оговорено и отработано до мельчайшей детали. Удалось ли обеспечить внезапность?

В ночь на 31 января 1943 года советский крейсер «Ворошилов» и три эсминца обстреляли немецкие позиции в районе Новороссийска. Что это было? Отвлекающий маневр? Советская сторона соблюдала радиотишину.

Вот это была загадка для немецких штабов! Командующий 17-й армией генерал-полковник Руофф не верил в возможность высадки десанта в близком от фронта районе и объявил «1-ю степень готовности» для Крыма и частей береговой охраны от Анапы до Тамани. Ему приходилось считаться с тем, что его армия может быть отрезана от Керченского пролива.

Еще в 20.00 3 февраля 1943 года командир 789-го дивизиона береговой артиллерии, расположенного у бухты в Озерейке, майор доктор Ламайер позвонил в штаб 17-й армии в Славянскую и доложил о своих опасениях по поводу предстоящего десанта в районе бухты Озерейка. Они основывались на усиленном ведении противником морской и воздушной разведки в этом районе. Какой предусмотрительный командир не сделает что-нибудь в этом роде заранее? Штаб армии, куда стекалось много подобных сообщений, как никогда был озадачен вероятным ударом противника в направлении Керченского пролива.

Командир 73-й пехотной дивизии генерал фон Бюнау и его начальник артиллерии полковник Песльмюллер, отвечавшие за район Новороссийска, тоже были склонны думать, что советские войска будут высаживаться поблизости от линии фронта. Многодневные учения и тренировки пугающе показали слабость обороны. Для охраны побережья были выделены дополнительные орудия.

Разгадывание загадок продолжалось!

В ночь на 4 февраля 1943 года советский эсминец «Бойкий» и четыре охотника обстреляли порт в Анапе. Четыре торпедных катера время от времени появлялись у мыса Железный Рог. Может быть, здесь будет высажен десант?

Немецкие береговые батареи продолжали находиться в «1-й степени готовности» и не смыкали глаз.

В Глебовке, в 5 километрах севернее от бухты Озерейка, штаб Ламайера среди ночи был разбужен разрывами бомб. Неужели началось? Бомбы сыпались на Озерейку, Васильевку, Борисовку и Мефодиевку. Одновременно корабельная артиллерия открыла огонь по позициям прожекторов в бухте Озерейка. Теперь у майора Ламайера не осталось никаких сомнений: русские хотят высадиться в бухте Озерейка! Она имеет ширину два километра, песчаные берега, плавно спускающиеся к воде, выход к 10-километровому ущелью, ведущему на север, по которому протекает ручей Озерейка. Берега, поросшие кустарником и отельными группами деревьев, — идеальная местность для высадки десанта.

Майор Ламайер обзвонил по телефону батареи своего дивизиона.

— На 3-й батарее 789-го артиллерийского дивизиона береговой артиллерии все в порядке! — доложил командир батареи обер-лейтенант Хольсхерман.

Передовой наблюдатель лейтенант Крайпе сообщил:

— С моря ведет обстрел тяжелая корабельная артиллерия. Из-за темноты можно различить лишь вспышки выстрелов.

Третья батарея располагалась на половине высоты Глебовской горы, сектор обстрела имела великолепный. Перед ней в кустарнике были установлены в качестве усиления две 105-мм гаубицы обер-вахмистра Вагнера. Вторая батарея находилась на возвышенности у Глебовки, имела хороший сектор обстрела в сторону бухты, включая Озерейкинское ущелье и проходившую по нему дорогу. Командир батареи обер-лейтенант Мённих доложил:

— На 2-й батарее все в порядке. Потерь от налета авиации и обстрела корабельной артиллерии нет!

Первая батарея находилась на озере Абрау и тоже занимала прекрасную позицию. Командир батареи обер-лейтенант Керлер доложил:

— Все в порядке!

Ламайер позвонил командиру 5-й роты румынского 38-го полка капитану Николаи. Его рота располагалась на берегу перед позицией береговой артиллерии. Николаи доложил:

— Некоторые опорные пункты не отвечают. Огнем тяжелых корабельных орудий порваны проволочные заграждения на берегу и разбиты позиции.

Майор Ламайер позвонил генералу фон Бюнау. Они сошлись во мнении, что в Озерейке будет высажен десант противника. Но в штабе корпуса, куда позвонил фон Бюнау, разделяли мнение командующего 17-й армией: «Если и десант, то под Анапой или у Керченского пролива».

План советского командования по десантированию в бухте Озерейка гласил:

1. Действительный огонь группы прикрытия под командованием вице-адмирала Владимирского в составе крейсеров «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидера «Харьков» и эсминцев «Беспощадный» и «Сообразительный» с 1.00 до 2.00 4 февраля 1943 г. При этом уничтожить проволочные заграждения на берегу и разведанные огневые позиции артиллерии и пехоты.

2. В 2.00 высадка первой волны морской пехоты (1500 человек) и танков, создание плацдарма.

3. Главные силы десанта подходят еще до рассвета с тяжелым вооружением и танками. Группа прикрытия отходит до наступления рассвета, чтобы уйти из зоны обстрела немецких береговых батарей.

После артиллерийского обстрела берега бухты Озерейка командование советского десанта решило, что немецко-румынская оборона сломлена. Но, кроме легких румынских батарей и ложных позиций артиллерии, ничего повреждено не было. Все пушечные батареи 789-го артиллерийского дивизиона были исправны. В это время командиры батарей и передовые наблюдатели через ночные бинокли вглядывались в водную поверхность бухты. До получения приказа все орудия молчали. Немцы тоже видели во внезапности ключ к успеху обороны.

Около 2.00 огонь был перенесен в глубь суши. Ночь была непроглядной. В ней удалось рассмотреть семафорные сигналы переговоров между крупными кораблями группы прикрытия. Вперед пошла первая волна: 2 эсминца, 3 канонерки, 5 тральщиков, 1-й дивизион сторожевых катеров. Десантные катера и два крупных парома с американскими танками типа «Стюарт», «Ли» и «Грант» приблизились к берегу. На кораблях первой волны внимание напряжено до предела. И никакой обороны! Неужели оборонительные позиции немцев и румын на берегу уничтожены корабельной артиллерией?

У немецких батарей давно уже не было связи со штабом дивизиона — телефонные провода были перебиты. Но командиры батарей и сами знали, что надо делать, а румыны капитана Николаи, пережившие адский огонь, вылезали из укрытий и готовили оружие к бою.

Словно палец привидения, луч света прожектора внезапно уперся в море. Повсюду стали видны темные силуэты десантных кораблей. И тут дали залп немецкие орудия!

Снова и снова лейтенант Крайпе приказывал зажечь прожектора 3-й батареи, и каждый раз четыре пушки и две 105-мм гаубицы обер-вахмистра Вагнера посылали свои снаряды в направлении десантного флота. Гремели взрывы, отмечались попадания, канониры лихорадочно работали.

Несмотря на шквальный огонь, первые десантные корабли подошли к суше, и по мелководью морская пехота пошла к берегу. Орудия обер-вахмистра Вагнера открыли огонь по берегу.

Первые подразделения 83-й и 255-й бригад морской пехоты, а также 165-я стрелковая бригада подошли к берегу и попали под огонь румын. Танковая десантная баржа получила попадание и затонула. Вторая баржа начала десантировать танки преждевременно. Вода попала в выхлопные трубы, двигатели танков заглохли. Все! Лишь немногие десантники добрались до берега и вступили в бой. Остальные десантные корабли повернули назад. Некоторые были оттеснены к узкой полосе крутого берега, где их уничтожили обороняющиеся. Два сторожевика 1-го дивизиона, шедшие в первой волне, попали на мины и затонули.

Тем временем бой на берегу бухты распался на множество мелких очагов. Орудия обер-вахмистра Вагнера и румынская батарея были потеряны. Орудия майора Ламайера, не переставая, продолжали вести огонь.

Советский офицер связи в бухте Озерейка решил, что настал момент вызова главных сил десантного флота: «Плацдарм захвачен, нужно подкрепление!»

С большой тревогой командир десантного соединения контр-адмирал Басистый на своем флагманском корабле ждал этого сигнала. Но прежде чем десантное соединение подойдет к берегу, пройдет целый час, и наступит рассвет!

В 4.15, точно по плану, вице-адмирал Владимирский с большими кораблями группы прикрытия ушел в открытое море. Когда стало достаточно светло, немецкие батареи скорректировали свой огонь и привели десантную флотилию в замешательство. Многие транспорты получили попадания и затонули. В решающий момент не оказалось огневой поддержки со стороны крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ», лидера «Харьков», эсминцев «Беспощадный» и «Сообразительный».

Советская книга «Битва за Кавказ» по этому поводу замечает: «... но десантные корабли не своевременно появились в морском районе. К тому времени уже рассвело, и немецкая артиллерия усилила огонь. Поэтому корабли с главными силами десанта вынуждены были возвратиться к местам базирования, не выполнив свою задачу. Таким образом, момент внезапности был потерян».

С немецкой стороны о внезапности не могло быть и речи. Книга замалчивает главную причину неудачи. О ней станет известно позднее: десантной операции предшествовал спор между сухопутным и морским командованием. Сухопутное командование рассматривало темное время суток как главный залог успеха, морское командование считало, что операцию надо проводить на рассвете, когда хоть что-нибудь будет видно. Так, флотилия с основным десантом прибыла с опозданием, намеренно задержанная командованием, а затем вынуждена была вернуться.

Первая волна десанта пыталась закрепиться на суше. Ударные отряды советской морской пехоты дрались как черти. Утром 4 февраля один из них с тремя танками американского производства вышел к Глебовке и штурмовал позицию румынских минометов. В ходе контратаки советские войска были снова отброшены. Вечером орудия 164-го резервного зенитного артиллерийского батальона и 173-го противотанкового дивизиона (73 пд) под командованием капитана Гучеры подбили шесть прорвавшихся танков противника. На этом целенаправленные атаки ударных групп 1-й волны прекратились.

Тут отважным русским морским пехотинцам стало ясно, что они остались одни. Группами и в одиночку они попытались прорваться через линию фронта. Находившийся северо-восточнее Новороссийска 213-й гренадерский полк остановил большинство этих групп.

Когда стало ясно, что в бухте Озерейка высажен десант, стоявший в Крымской 3-й батальон 229-го полка 101-й егерской дивизии был посажен на машины, переброшен в район Новороссийска и придан 73-й пехотной дивизии. 13-я рота 229-го полка под командованием лейтенанта Вичорека 5 февраля вместе с румынами прошла из Глебовки вдоль берега. Были обнаружены только убитые, остовы танков и подбитые десантные баржи, сидящие на мели. Насчитали 620 убитых и 31 подбитый танк американского производства. На мелководье покоилось кладбище военной техники. До 6 февраля было захвачено 594 пленных. Таким образом, из 1500 человек первой волны десанта стала известна судьба 1216, немногим удалось пробиться через линию фронта, а остальным стало кладбищем Черное море.

Одновременно с главной десантной операцией в бухте Озерейка был высажен небольшой десант в составе одного батальона черноморских матросов в районе пригорода Новороссийска Станичка. То, что советским войскам не удалось в районе Озерейки, получилось здесь. Десант, задуманный ранее как отвлекающий маневр, чтобы ввести немцев в заблуждение, позднее вошел в военную историю как блестящий пример морского десанта. Командиром этой группы был майор Куников, инженер по профессии, офицер морской пехоты.

В полночь 4 февраля 1943 года матросы-черноморцы Куникова пошли в Геленджик на сторожевых катерах 4-й флотилии береговой обороны, которой командовал старший лейтенант Сипядон. Вдоль крутого берега, под прикрытием тяжелых русских батарей небольшая флотилия без помех подошла к мысу Мысхако. Затем батареи береговой артиллерии русских с восточной стороны Цемесской бухты обрушили уничтожающий огонь на хорошо пристрелянные районы. Береговая оборона румынской 10-й пехотной дивизии была разгромлена. Две 88-мм зенитных пушки 164-го резервного зенитного дивизиона стояли в 300 метрах над входом в бухту. Расчет одной из них заметил корабли, заходившие в Цемесскую бухту, но тревогу не поднял, так как принял их за свои. А потом было уже поздно! Первая группа десанта была уже на берегу в мертвой зоне орудий. Одно орудие было повреждено попаданием снаряда, второе было взорвано, когда к нему приблизилась ударная группа русских. Правая группа прикрытия Куникова ворвалась в дома городского квартала Станичка.

В немецких штабах началась путаница. Десант в Озерейке, а теперь еще и в Цемесской бухте. Немногочисленные резервы были брошены в атакованные районы. Но где главное направление удара русских?

Части, оборонявшие Новороссийск, входили в подчинение 73-й пехотной дивизии. В городе находился 186-й гренадерский полк со штабом, саперные, противотанковые части, 16-я и 18-я морские портовые комендатуры (одна из них предназначалась для порта Туапсе).

В Новороссийске никто не знал, что случилось в действительности. Прибывавшие для контратаки резервы направлялись в разные стороны и задач не получали. С наступлением дня советские береговые батареи с восточного берега Цемесской бухты пресекли все передвижения немцев. Передовые наблюдатели русских корректировали огонь уже с плацдарма. Русские батареи на Цемесской бухте вели огонь с дальности 5—8 километров, находясь на высоких позициях, с которых хорошо были заметны любые передвижения немцев.

Затем русские доставили к первой волне десанта, насчитывавшей 250 человек, вторую волну в 600 человек. Они расширили плацдарм и закрепились на заросшей кустарником гористой местности. Незнание сил и задач советского десанта приводило немецкую сторону к нерешительности. Генерал фон Бюнау и штаб корпуса после неудачи первой контратаки под Станичкой приказали провести подготовленную атаку. Но на это требовалось время. И именно это время использовали советские десантники!

Генерал Петров, командующий войсками Черноморской группы и ответственный за десанты, после неудачи десанта в Озерейке увидел свой шанс, который ему предоставил отважный батальон Куникова. Петров приказал, чтобы десантные группы главного десанта, возвращавшиеся в Геленджик и Туапсе, не покидали кораблей.

В ночь на 5 февраля на плацдарм у Станички был переброшен полк, а в две последующие ночи — вся группа главного десанта, предназначавшаяся для высадки в Озерейке. К 7 февраля 1943 года на плацдарме было более 8000 человек, а 9 февраля их численность возросла до 17 ООО.

А немецкая сторона? Хотя можно ее упрекнуть в том, что немцы недостаточно быстро и не всеми имеющимися силами приняли энергичные меры, но кто в немецких штабах мог знать размах советской операции? И где было взять соответствующие резервы для ее отражения? В этот момент все корпуса переходили на Кубанский плацдарм. Южнее Краснодара 44-й егерский корпус вел тяжелые бои и не мог выделить ни роты. 49-й горнострелковый и 52-й армейский корпуса имели свои задачи. А 5-й армейский корпус, остававшийся на своих позициях, вынужден был отбивать ожесточенные атаки противника в районе Неберджаевской, которые были связаны с проводимыми десантами.

На 4 февраля для отражения десанта был только резерв дивизии. Пятого февраля стоявший в Крымской 3-й батальон 229-го егерского полка 101-й егерской дивизии на грузовиках был переброшен в Новороссийск. Седьмого и восьмого февраля за ним последовал 305-й гренадерский полк 198-й пехотной дивизии.

Когда 8 февраля немцы подтянули силы и начали контратаку, русским уже удалось добиться в районе высадки численного превосходства. В результате немецкой контратаки в направлении Станичка, берег Цемесской бухты, предпринятой с целью отрезать русские войска на гористом полуострове Мысхако от моря, хотя и удалось захватить часть Станички, но дальше продвинуться не удалось. Снова тяжелые береговые батареи под командованием подполковника Матюшенко своим огнем накрыли атакующие немецкие части. Разрывы тяжелых снарядов уничтожали наступающих целыми отделениями. Паре приданных штурмовых орудий из 191-го дивизиона изменить ход боя не удалось. Только что прибывший с пополнения 1-й батальон 213-го полка и 305-й гренадерский полк подполковника де Темпле понесли большие потери в кровопролитных уличных боях. Седьмого февраля 305-й гренадерский полк возвратился в Новороссийск, имея в своем составе 41 офицера, 168 унтер-офицеров и 738 солдат. А 16 февраля его численность составляла только 27 офицеров, 118 унтер-офицеров и 476 солдат. В атаке наибольшие потери понес 2-й батальон, действовавший северо-западнее города. После боя в нем насчитывалось 2 офицера, 5 унтер-офицеров и 49 солдат. Двадцатого февраля остатки этого батальона были расформированы. 305-й гренадерский батальон по воздуху был направлен вслед за своей дивизией в Запорожье.

Главным героем десанта был майор Куников. Полковником политотдела 18-й армии был Леонид Брежнев, родившийся в 1906 году в семье рабочего. Он был бойцом политического фронта и вдохновлял войска. Брежнев бывал то на «большой земле», то на плацдарме, выступал с зажигательными речами и выдавал партбилеты. От него пошло название «Малая земля», смысл которого заключается в самоотверженной борьбе отважных войск, решивших сражаться до последнего. Воевавших на «Малой земле» принимали в члены партии без кандидатского стажа.

Борьба за «Малую землю» с обеих сторон велась нарастающими силами. К октябрю численность советских войск на плацдарме выросла до 78 ООО человек. Захват плацдарма в районе Мысхако хотя и не привел к большому успеху, как ожидалось ранее, и не означал гибели немецкой 17-й армии, но отвлек значительные силы. Порт Новороссийска простреливался с двух сторон. Ни мелкие, ни тем более оперативные немецкие военно-морские силы не могли использовать его для базирования. Им приходилось действовать из портов Анапы, Благовещенской, Тамани и Керчи.

А что представляли собой немецкие силы флота на Черном море?

В подчинении адмирала Черного моря вице-адмирала Кизерицки находились все силы, находившиеся в акватории Черного моря, на крымском побережье и обеспечивавшие охранение конвоев Севастополь — Констанца: флотилия подводных лодок (подводные лодки водоизмещением 250 т), две флотилии торпедных катеров, две флотилии тральщиков, две флотилии сопровождения, артиллерийская флотилия, две противолодочные флотилии и четыре десантные флотилии. В каждом порту действовала военно-морская комендатура. В ведении морского коменданта Кавказа находились силы флота, действовавшие в Керченском проливе и по обе стороны Таманского полуострова. Соотношение тоннажей флота было следующим: советский флот — 300 ООО брт, немецкий флот — 100 000 брт. Немецкий флот состоял из малых судов и катеров. Основу его составляли торпедные катера, тральщики и 30-я противолодочная флотилия. Кроме них, во флоте были морские самоходные паромы, переделанные дунайские пароходы, буксиры и рыбацкие баркасы. К счастью, за редкими исключениями, советский Черноморский флот ограничивался ведением оборонительных боевых действий.

Во время боев на «Малой земле» против советских морских сообщений применялась немецкая 1-я флотилия торпедных катеров под командованием капитан-лейтенанта Кристиансена. Малые катера, предназначавшиеся для патрулирования прибрежных вод, ночью часто атаковали советские конвои и выставляли минные поля на путях их движения.

До конца февраля 1-я флотилия торпедных катеров потопила тральщик Т-403/Груз и канонерскую лодку «Красная Грузия». Транспортный катер, на котором как раз находился Леонид Брежнев, подорвался на немецкой мине. Матросам удалось спасти Брежнева, потерявшего сознание.

Против советских коммуникаций вдоль кавказского побережья действовала 30-я подводная флотилия капитан-лейтенанта Розенбаума. Она располагала 250-тонными подводными лодками U-9, 18, 19, 20, 23 и 24. Из них 2—3 постоянно находились в доке порта Констанца, остальные были в походах. Эти малые подводные лодки были частично разобраны, по железной дороге доставлены к Черному морю, а там собраны снова.

С 10 по 25 февраля 1943 года подводные лодки U-9, 19 и 24 находились в позиционных районах у Геленджика и Туапсе. В это время советские эсминцы «Железняков», «Незаможник», «Беспощадный» и «Сообразительный», а также пароходами и кораблями доставили из Туапсе в Геленджик 8037 человек. Несмотря на сильный эскорт, подводная лодка обер-лейтенанта Гауде U-19 14 февраля потопила транспорт «Красный Профинтерн» (4648 брт).

В ночь на 22 февраля лидер «Харьков» и эсминец «Сообразительный» обстреляли немецкие позиции перед плацдармом Мысхако.

В то же время полным ходом по морю продолжалось снабжение 17-й армии на плацдарме. Наряду с керченскими конвоями в них принимали участие конвои «Медвежонок» 1-99 из Феодосии до Анапы, который состоял сначала из 2—3, а потом из 5—6 морских паромов 3-й десантной флотилии капитана 2-го ранга Штемпеля, а с апреля — и 5-й десантной флотилии капитана 3-го ранга Мелера. Эти конвои постоянно атаковали советские подводные лодки, но выпущенные ими торпеды проходили под плоскими днищами паромов. От атаки авиации на конвой 89 (19 мая) затонули MFP309 и 367, и на конвой 99 (30 мая) — MFP332. Советские торпедные катера ни одного из паромов не потопили.

Немецкие подводные лодки успешно действовали на советских коммуникациях вдоль кавказского побережья. U-19 обер-лейтенанта Гауде повредила пароход, а U-24 капитан-лейтенанта Петерсена 31 марта в бухте Гагры потопила танкер «Советская нефть» (8228 брт). Торпедные катера 1-й флотилии торпедных катеров S-26 и S-47 во время атак у Туапсе и у побережья Мысхако торпедировали средний танкер, который был отбуксирован в Туапсе. В ночь на 31 марта торпедные катера S-72, 28, 47 и 102 поставили минное заграждение перед плацдармом на Мысхако.

В результате отхода на Кубанский плацдарм 30 марта была высвобождена 4-я горнострелковая дивизия. Ей совместно с 125-й и 73-й пехотными дивизиями, а также румынской 6-й кавалерийской дивизией была поручена окончательная ликвидация плацдарма на Мысхако.

Условия местности затрудняли ликвидацию советского плацдарма на Мысхако. Занятый противником Мысхако с наибольшей высотой 448 метров должна была взять 4-я горнострелковая дивизия.

План предусматривал наступление 13-го горнострелкового полка на гору с запада, а правый его фланг должен был продвигаться вдоль побережья. Одновременно с фронта должен был атаковать 91-й горнострелковый полк.

Шестого и десятого апреля атака была отменена в связи с дождем и туманом.

Операция под кодовым наименованием «Нептун» была начата 17 апреля. Густая облачность и туман затрудняли видимость для пилотов пикирующих бомбардировщиков. Чтобы не нанести урон своим войскам, они сбрасывали свои бомбы слишком далеко в тылу русских. Большое количество атак пикирующих бомбардировщиков, а также Не-111, бомбардировка русских тяжелых батарей на берегу Цемесской бухты не поколебали оборону советских войск.

Ударные группы 91-го горнострелкового полка начали штурм высоты. Горные егеря наткнулись на непреодолимую оборону. Атаки пикирующих бомбардировщиков представляли опасность для своих войск, так как противники находились слишком близко один от другого. Один из огнеметов загорелся. Брошенные ручные гранаты скатывались вниз по склону. Обороняющиеся вели огонь из-за каждого камня и кустарника. Русских было просто не видно, а потери немцев росли и приводили в замешательство. Генерал-майор Кресс приказал прервать атаку и убедил в правильности своего решения командира 5-го корпуса.

Днем позже 125-я пехотная дивизия пошла в атаку на западную часть плацдарма, но и эта атака была остановлена.

Двадцать пятого апреля атака плацдарма на Мысхако была остановлена. Обе стороны понесли тяжелые потери. Политработа Брежнева дала свои плоды. Командир десанта майор Куликов и лейтенант Романов, возглавлявшие первую ударную группу, высадившуюся на берег, погибли.

Во время операции «Нептун» 1-я флотилия торпедных катеров, 3-я флотилия тральщиков и итальянская 4-я флотилия торпедных катеров по ночам совершала атаки на советских коммуникациях. Торпедами с катеров S-47, 51, 102, 72 и 28 было потоплено большое количество советских мелких судов, а также разрушены причалы. Эти рейды продолжались и после прекращения операции «Нептун». При этом часто происходили бои с советскими сторожевиками и торпедными катерами. Атака советских торпедных катеров порта Анапы не дала результатов. Пятого мая U-9 обер-лейтенанта Шмидт-Вайхерта торпедировала советский танкер «Кремль» (7666 брт).

Все чаще советские корабли атаковали конвои Анапа — Феодосия. В ночь на 13 мая торпедные катера ТКА-115 и 125 обстреляли порт Анапы. На следующую ночь лидер «Харьков» и эсминец «Бойкий» обстреляли порт Анапы из корабельных орудий, в ночь на 21 мая «Харьков» обстрелял порт Феодосии, а эсминец «Беспощадный» — Алушту. Советские самолеты сбросили в Керченском проливе большое количество морских мин британского производства. У кавказского берега 20 мая S-72 и S-49 торпедировали два мелких советских корабля. Преодолев сильную оборону, U-9 и U-18 у Поти и Сухуми безуспешно пытались торпедировать советские корабли. Двадцать второго мая Ju-87 совершили большое количество атак советских конвоев у Геленджика, при этом был потоплен сторожевик СКА-041 и поврежден транспорт «Интернационал».

В ночь на 21 августа советские сторожевики «Шквал», «Шторм» и четыре сторожевых катера СКА обстреляли реактивными снарядами аэродром в Анапе.

А тем временем на фронте Мысхако шла ожесточенная позиционная война. Двенадцатикилометровый фронт оборудовался с обеих сторон все мощнее. Особенно большие неприятности доставляло то, что противник хорошо просматривал с Мысхако немецкие позиции и их тыл. Хорошо подготовленные атаки 94-го горнострелкового (бывшего полевого запасного) батальона на гору Мысхако 24 и 28 июля снова потерпели неудачу и были отражены с большими потерями.

После отхода 125-й пехотной дивизии 4-й горнострелковой дивизии была придана румынская 6-я кавалерийская дивизия полковника Теодорини, занявшая оборону на правом фланге прибрежного участка Озерейка.

Одиннадцатого августа от смертельного ранения в голову во время инспектирования передовых позиций погиб командир 4-й горнострелковой дивизии генерал-майор Кресс. Командование дивизией принял генерал-лейтенант Браун.

БОИ ЗА КРЫМСКУЮ

Крымская, оплот «Большой головы гота» — Советская 56-я армия идет на прорыв — 97-я егерская дивизия держится — Майский подарок маршала Жукова генералиссимусу Сталину — Майор Палагита, пастух

На северном фланге 17-й армии Славянская удерживалась до 23 марта 1943 года. Затем северный фланг был окончательно отведен на Кубанский плацдарм. Линия фронта стала проходить таким образом: (с севера на юг) Курка — 17 км кубанской дороги (в 4 км южнее Троицкой) — реки Агудан и вторая — западнее Шептальского — Новороссийск.

За это время советские войска предприняли перегруппировку. Черноморская группа была упразднена, некоторые ее части перешли в резерв, командование на этом участке фронта перешло к штабу Северо-Кавказской группы.

К этому времени был уже ликвидирован харьковский кризис. Немецкая сторона смогла обеспечивать лучшую поддержку плацдарма с воздуха, так как усилилась надежда на новое наступление на Кавказ с Кубанского плацдарма, в случае, если предстоящая операция «Цитадель» (окружение курского выступа) завершится успехом.

С точки зрения условий местности новая линия обороны была чрезвычайно удобной. С севера ее прикрывали непроходимые камышовые болота по берегу Азовского моря, с юга — реки с заболоченными берегами. На юге линия фронта проходила по горам, заросшим лесом, также позволявшим создать удобные оборонительные позиции. Оставался только центральный участок по обе стороны от Крымской, где можно было развернуть широкие наступательные действия. Но здесь была создана особо прочная, глубоко эшелонированная оборонительная система немцев.

Передовая линия обороны у Крымской в северной своей части проходила вдоль железнодорожной насыпи Троицкая — Крымская и по высотам, расположенным в 3 километрах восточнее и юго-восточнее Крымской. В районе Неберждаевской эта линия обороны соединялась со старыми позициями, удерживавшимися еще с 1942 года.

В конце марта штаб Северо-Кавказского фронта разработал план наступления на этот узловой участок немецкой обороны плацдарма. В соответствии с ним 56-я армия должна была совершить прорыв по обе стороны железной дороги Краснодар — Крымская. Северная группа наступающих должна была захватить господствующую высоту 30,7 в 3 километрах севернее Крымской, после этого 37-я армия должна была перейти в наступление с выступа фронта в направлении 17 км кубанской дороги, а затем совместно с 56-й армией наступать в западном направлении.

Восточнее Крымской стояла испытанная 97-я егерская дивизия, эмблемой которой было перо тетерева. Генерал-лейтенант Рупп, опытный и любимый подчиненными командир дивизии, знал, что его дивизия вскоре окажется в горячей точке фронта, так как на то были явные приметы, а также и то, что он мог положиться на своих швабов и баварцев.

Ширина полосы обороны 97-й егерской дивизии перед Крымской составляла 10 километров. На ее левом фланге находилась боевая группа Отте, в центре — боевая группа Хёне, а на правом фланге — румынская боевая группа Мостеору. Каждая боевая группа имела в первом эшелоне по два батальона и один батальон в резерве.

Второго апреля советские войска провели разведку боем на новой линии фронта. К 3 апреля советская 56-я армия подготовила к наступлению шесть дивизий, большое количество танковых частей и 30 артиллерийских батарей. В тот же день части 2-й гвардейской стрелковой дивизии атаковали боевую группу Отте на северном фланге, чтобы захватить более выгодные исходные рубежи для главного наступления. Удар пришелся в стык 2-го батальона 207-го егерского полка и 1-го батальона румынского 94-го пехотного полка южнее моста через Агудан. Прорыв сразу же был ликвидирован подразделениями румынского 94-го пехотного полка под командованием румынского майора Палагиты. Остальные мелкие атаки, продолжавшиеся до ночи, были отражены.

4 апреля 1943 года начался мощный артиллерийско-минометный обстрел всей полосы обороны 97-й егерской дивизии. Советское большое наступление началось!

Пока боевая группа Отте на северном фланге была связана постоянными атаками, которые удавалось отражать, направление главного удара батальонов противника пришлось на участке между шоссейной и железной дорогами, который обороняли боевые группы Хёне и Мостеору. На этом участке до стыка с полосой обороны немецкой 9-й пехотной дивизии советским 55-й гвардейской, 383-й и 61-й стрелковым дивизиям удалось во многих местах вклиниться в оборону. До середины дня баварские егеря и румыны отчаянно оборонялись, использовали любую возможность, чтобы закрепиться, но все же медленно оттеснялись назад. Потери были высоки.

Создалось впечатление, что советским войскам удалось совершить прорыв, но генерал-лейтенант Рупп не сдавался. Его штаб лихорадочно работал, телефонограммы следовали одна за другой, работала радиостанция. Резервы подходили к угрожаемым участкам.

В полдень началась немецкая контратака на участке прорыва шириной около 1,5 километра. При поддержке батареи штурмовых орудий 5-й воздушно-полевой дивизии 3-й батальон 204-го егерского полка вместе с отошедшими ротами 1-го и 2-го батальонов опрокинул наступающих и восстановил прежнюю линию обороны.

На центральном участке находившийся в резерве в северной части Крымской 3-й егерский батальон 207-го полка пошел в контратаку в юго-восточном направлении и ударил прорвавшиеся на этом участке советские части во фланг. К вечеру прежняя главная линия обороны была восстановлена и здесь.

Первый день в цепи сражений за Крымскую 97-я егерская дивизия успешно выдержала. Однако 1-й и 2-й батальоны 204-го егерского полка понесли большие потери. Оба они были заменены в районах обороны третьими батальонами 204-го и 207-го полков соответственно. Таким образом, резервов у дивизии больше не осталось.

Командир 44-го егерского корпуса и командующий 17-й армией заметили опасную обстановку, сложившуюся в полосе обороны 97-й егерской дивизии. Армия выделила из своих резервов боевую группу Брукса, разместившуюся в районе юго-западнее Крымской. Боевая группа подполковника Брукса состояла из 66-го мотопехотного полка, батареи тяжелых пехотных орудий, противотанковой роты, танковой роты и артиллерии 13-й танковой дивизии.

Рассчитывали, что 5 апреля атака будет повторена, но ее не последовало. Советское командование было вынуждено пополнить свои части, понесшие большие потери, и усилить артиллерию. По этому поводу книга о битве за Кавказ замечает:

«56-я армия должна была наступать двумя группами слева и справа от насыпи железной дороги и взять Крымскую в клещи. Ширина участка прорыва обеих групп составляла 10 километров, ширина полосы наступления всей 56-й армии — 30 километров. Наши войска начали наступление 4 апреля, но успеха не имели. Наступление было остановлено».

После десятидневной подготовки в ночь на 14 апреля началось новое наступление советских войск с особенно сильной воздушной бомбардировкой Крымской. В 5.00 была начата мощная часовая артиллерийская подготовка, которая вызвала большие потери среди оборонявшихся. Затем в наступление перешли советские дивизии, которые на этот раз поддерживали танки.

На центральном и правом фланге дивизии немецкая оборона была подавлена. Обозначились три опасных вклинения советских танков. Казалось, что советские войска, прорвавшиеся на участке шириной и глубиной два километра, заслужили уже лавровый венок победителей. Крымская была ключом к обороне немецких войск на Кубанском плацдарме. Отсюда шла единственная проезжая дорога на Таманский полуостров, и еще одна — на Новороссийск. И снова дамбой на пути прорвавшегося обжигающего потока встала 97-я егерская дивизия со своими румынскими частями. Если дамба не устоит, то 17-я армия будет потеряна.

К середине дня обороняющиеся были оттеснены почти к южной окраине Крымской. Высота 68,8 оказалась в руках советских войск. Вместе с еще имевшимися резервами с соседнего участка был переброшен 3-й батальон 228-го егерского полка 101-й егерской дивизии. Во второй половине дня немецкие войска начали контратаковать. На правом фланге румынский 2-й батальон 95-го полка отбросил 61-ю стрелковую дивизию. Нацеленный на юго-восточную окраину крымской удар боевой группы Брукса был остановлен у высоты 68,8, занятой советскими войсками. Перешедший в контратаку с северо-западного направления 2-й батальон 207-го полка временно занял мукомольный завод, а затем вынужден был перейти к обороне в окрестностях железнодорожной станции. Окружить прорвавшиеся советские части фланговыми ударами боевой группы Брукса и 2-го батальона 207-го егерского полка не удалось. Будут ли советские войска продолжать наступление и развивать свой начальный успех в решительный прорыв?

Но и силы наступающих советских частей 83-й горнострелковой и 383-й стрелковой дивизий были на пределе. Они были не в состоянии продолжать наступление. Пока они подводили резервы, немецкая сторона времени попусту не тратила.

В ночь на 15 апреля в район прорыва были брошены все имеющиеся немецкие резервы. Боевая группа Отте, отбившая на своем участке атаку противника, направила сюда свой 2-й батальон 207-го егерского полка. Сознательно ослабляя свой северный фланг, бросал на чашу весов последнего солдата. Из вторых батальонов 204-го и 207-го полков была образована группа Мальтера, которая 15 апреля должна была совместно с боевой группой Брукса перейти в атаку и восстановить прежнюю линию обороны. В 9.45 началось наступление боевой группы Мальтера, к которой присоединилась боевая группа Брукса. Началось настоящее побоище. Советские и немецкие самолеты летали над полем боя, артиллерия била непрерывно. Ожесточенные бои продолжались целый день. Самой горячей точкой была высота 68,8, которую советские войска обороняли, несмотря на постоянные налеты пикирующих бомбардировщиков. Немецкие роты подошли к границе леса перед высотой. Южнее железной дороги был захвачен несколько раз переходивший из рук в руки мукомольный завод. Немецким подразделениям его удалось удержать, несмотря на частые атаки противника при поддержке танков.

Вечером советское командование подвело резервы, которые начали атаку в районе высоты 68,8 и опять потеснили немецкие роты. И снова возникла опасность прорыва. Генерал Рупп, учитывая большие потери, принял решение прекратить атаки и оборудовать новый рубеж обороны. Но корпус и армия видели в ликвидации вклинения советских войск главную предпосылку для удержания Кубанского плацдарма и подвели новые резервы. Уже в ночь на 16 апреля, наряду с другими, в Крымскую на грузовиках был переброшен из района Новороссийска 2-й батальон 13-го горнострелкового полка 4-й горнострелковой дивизии.

Утром 16 апреля советская пехота при поддержке танков снова выбила боевые группы Хёне и Мальтера с занимаемых позиций. После того как наступательный порыв советских частей иссяк, начались немецкие контратаки. 3-я батарея 249-й бригады штурмовых орудий, которая успешно поддерживала 5-й корпус в наступлении и во время боев в Новороссийске, значительно добавила силы контратакующим частям. В полдень в бой вступили немецкие пикирующие бомбардировщики. Высота 68,8 и молочный завод были отбиты. Дрались врукопашную. За атакой следовала контратака. Хотя к вечеру и не удалось выйти на прежнюю линию фронта, немецкий фронт был закрыт и опасность его прорыва устранена. Сухопутными частями было уничтожено 38 русских танков и еще 10 — пикирующими бомбардировщиками.

17 апреля началось ожидавшееся советское наступление. В тот же день немецкие войска начали атаковать плацдарм у Мысхако.

Советское командование решило направить туда свои резервы и авиацию.

Генерал-лейтенант Рупп своим приказом от 17 апреля обратился к войскам с благодарностью: «В неслыханно ожесточенных боях дивизия и приданные ей части 13-й танковой, 5-й воздушно-полевой, румынской 19-й пехотной дивизий во взаимодействии с корпусной артиллерией и Люфтваффе отразили попытку прорыва пяти русских дивизий и двух танковых соединений, которые поддерживала мощная артиллерия и большое количество авиации.

Офицеры и солдаты совершили удивительный подвиг, превышающий человеческие возможности. Я благодарен вам за это. Успех стоил больших жертв, однако от него зависит общая обстановка на плацдарме».

Командир корпуса и командующий 17-й армией также отметили в приказах действия 97-й егерской дивизии, а в сводке вермахта от 18 апреля говорилось:

«...Главную тяжесть оборонительных боев вынесла южнонемецкая егерская дивизия, которая вот уже несколько месяцев не выходит из сражений. Но благодаря своему умелому командованию и крепкому боевому духу всегда мастерски действует в самой тяжелой обстановке...»

Последующие дни прошли спокойно, но не оставалось сомнений, что советские войска продолжат наступление в районе Крымской. Пленные и перебежчики сообщили, что маршал Жуков принял командование войсками Северо-Кавказского фронта[17]. Любой ценой Крымская должна быть взята к 1 мая. Вместе со сменой командующего фронт получил новые резервы, так как имя Жукова имело в Ставке большой вес. Его имя всегда упоминалось там, где предстояли крупные события.

Значительно активизировались действия советской авиации. 27 апреля в семи местах последовали мелкие атаки советских войск, которые были расценены как разведка боем. Жуков пытался выявить слабые места в немецком фронте. Вечером 28 апреля артиллерийский огонь начал усиливаться и начались непрерывные налеты авиации.

Утром 29 апреля началась мощная артиллерийская подготовка, особо сильная на северном фланге 97-й егерской дивизии. Последовавшую за ней атаку советской пехоты отразили баварские егеря и румынские пехотинцы. Пришлось отступить только с передовой позиции в совхозе «Пятилетка», расположенной восточнее железнодорожной насыпи. Атаку пехоты поддерживали шестьдесят танков Т-34. В целом, до наступления вечера главную линию обороны удалось удержать. В ночь на 30 апреля советская авиация сбросила на Крымскую и прилегающий к ней район 3500 бомб и воздушных мин, чтобы не допустить подхода немецких резервов.

На северном фланге 97-й егерской дивизии находилась высота 30,1, господствовавшая над окружающей местностью. На этой высоте, занимаемой боевой группой Отте, постоянно заканчивались неудачей атаки правого фланга советской 56-й армии. Обойти это препятствие было невозможно. После тщательной подготовки в ночь на 30 апреля лейтенант Маслиев с ротой из полка майора Шульги пошел в атаку на высоту. Лейтенант Маслиев и его красноармейцы под покровом ночи заползли на высоту. Несмотря на все меры предосторожности, они были замечены. Немцы открыли огонь из пулеметов и минометов. Маслиев отдал строгий приказ открывать огонь только по сигналу его зеленой ракеты. Эффект внезапности был утрачен. Несмотря на это, советские солдаты продолжали ползком пробираться вперед. Когда лейтенант Маслиев подполз к немецким траншеям на расстояние 150 метров, выпустил зеленую ракету. Советская артиллерия подавила немецкие позиции десятиминутным артиллерийским огнем. Затем огневой вал переместился в немецкий тыл, чтобы не допустить подхода резервов. А Маслиев со своими людьми в этот момент пошел в атаку.

Она описана в немецкой и советской военно-исторической литературе. Но ни та, ни другая не смогли ее подробно и правдиво описать. С советской стороны говорится об уничтоженном пехотном батальоне, 26 пулеметах, 9 минометах, 2 легких пехотных орудиях и большом количестве стрелкового вооружения. В истории 97-й егерской дивизии говорится об отражении боевой группой Отте ожесточенной ночной атаки противника.

30 апреля снова разгорелись ожесточенные бои на северном фланге 97-й егерской дивизии, но все атаки противника были отражены. Жуков приказал переместить направление главного удара на южный участок. Советские соединения были перегруппированы соответствующим образом.

В 5.30 1 мая противник открыл ожесточенный артиллерийский огонь по участку, расположенному южнее железной дороги Краснодар — Крымская.

Потом советская пехота многочисленными волнами пошла на немецкие позиции. Вклинения в оборону боевых групп Мальтера и Мостеору были сразу же ликвидированы контратаками. К вечеру 1 мая немецкие войска продолжали удерживать прежнюю линию обороны. .

Пока на южном фланге шли ожесточенные бои, два советских батальона пробились через бреши на ослабленном левом фланге 97-й егерской дивизии до Кеслерово. В Кеслерово располагался штаб 97-й егерской дивизии, а также большие запасы боеприпасов, вооружения и продовольствия. Капитан Рандельсхофер быстро организовал оборону штаба его служащими, водителями и солдатами обоза. При помощи ударной группы полковника Вебера, состоявшей из подразделений румынской 19-й пехотной дивизии, советские войска были отброшены.

И снова 97-я егерская дивизия держалась три дня. Крымская не стала первомайским подарком Сталину. Тем не менее Жуков продолжал добиваться своей цели с характерными для него жесткостью и упорством.

В тяжелых сражениях 97-я егерская дивизия генерал-лейтенанта Руппа с 25 марта по 3 мая 1943 года успешно удерживала позиции восточнее Крымской и внесла решающий вклад в удержание Кубанского плацдарма. Под общим названием «Сражение за Крымскую» объединены бои за молокозавод, высоту 68,8, Алевру и Котляревский. 97-я егерская дивизия жертвовала собой ради 17-й армии на решающем участке фронта. В последние дни боев по численности ее батальоны не превышали численность роты. Если принять во внимание, что со сменой командования Северо-Кавказского фронта даже выдающийся полководец маршал Жуков и связанные с его именем подкрепления не добились успеха, то можно по достоинству оценить успешные действия 97-й егерской дивизии в обороне и высокое боевое мастерство немецких штабов.

Третьего мая Жуков приказал начать наступление южнее Крымской. Направление главного удара пришлось по 9-й пехотной дивизии и оборонявшихся на южном фланге 97-й егерской дивизии частям румынской 19-й пехотной дивизии. К вечеру советским ударным группам при поддержке 20 танков удалось пробиться к дороге Крымская — Неберджаевская, таким образом, им удалось охватить Крымскую с юга.

В ночь на 4 мая была оставлена Крымская и так называемая линия «D», находившаяся в предполье «Большой головы гота», называвшейся также «Голубой линией», по цвету карандаша Гитлера, начертившего рубеж обороны кубанского плацдарма на большой карте обстановки.

Первые дни на только что занятой «Позиции большого гота» прошли спокойно. Советские войска должны были подойти и перегруппироваться. С 6 мая они стали прощупывать немецкие позиции. «Голубая линия» представляла собой глубокоэшелонированную, хорошо оборудованную оборонительную систему.

Девятого мая во время контратаки погиб командир 1-го батальона румынского 94-го пехотного полка майор Палагита. Под его командованием батальон отличался особой стойкостью. Генерал-лейтенант Рупп посвятил румыну, которого его подчиненные любовно прозывали «Чиобанул» (пастух), следующее обращение:

«9 мая 1943 года командир 1-го батальона румынского 94-го пехотного полка майор Палагита возглавил контратаку своего батальона и пал смертью солдата. С февраля 1943 года его батальон сражался в составе 97-й егерской дивизии. Как командир и храбрый боец он отличился в боях под Абинской и Крымской. 10 апреля он был награжден Рыцарским крестом за то, что самостоятельно принял решение и ликвидировал прорыв противника на важном участке обороны. Для румынских и немецких войск он был примером борца и командира нашей памяти он навсегда останется замечательным соратником...».

Двенадцатого мая 97-я егерская дивизия должна была принять у находившейся южнее 9-й пехотной дивизии несколько ее позиций.

БОИ В ПЛАВНЯХ

Гати соединяют опорные пункты — Боевая группа Нагеля отбрасывает советские войска за «Егерский канал» — Майор Иванов — Операция «Грязевая ванна»

После того как 17-я армия перешла на Кубанский плацдарм, 50-я пехотная дивизия заняла оборону на ее северном фланге. Но ее бойцы смотрели не на Азовское море, а на необъятные заросли камыша. Находящиеся здесь болота лишь на несколько сантиметров поднимаются над уровнем моря. Поскольку район плавней непроходим для танков и вообще труднопроходим, то рубеж до Азовского моря длиной около 8 километров было решено оборонять только опорными пунктами, расположенными в нескольких местах. Сплошные оборонительные позиции 50-й пехотной дивизии были оборудованы только вдоль Курки, одного из рукавов Кубани. Но и этот участок местности оставался открытым и просматриваемым. Южнее Курчанской тянется гряда холмов, на которых заняла огневые позиции артиллерия 50-й пехотной дивизии.

Оборудование позиций вызывало большие трудности. Лес необходимо было доставлять из лесных районов под Новороссийском. Для связи между отдельными опорными пунктами по болоту прокладывались гати. Траншеи и блиндажи оборудовались на возвышенностях.

В мае ландшафт плавней поменял свою зимнюю окраску. В некоторых местах земля просохла, и между болотами уже можно было пройти. Ежедневно немецкие разведывательные дозоры прощупывали местность до «большого моря» и установили, что русские тоже ведут разведку местности и создают наблюдательные пункты. Пятого мая самолеты Люфтваффе совершили облет плавней и подожгли высохшие заросли тростника, чтобы лишить противника укрытия. В тот же день унтер-офицеры Иппиш и Крюгер вместе с гренадером Шульцем с позиций на реке Курка гусарским налетом захватили в плен чуть ли не роту русских.

Во второй половине дня 6 мая 9-й опорный пункт на северном берегу Курчанского лимана был внезапно атакован со стороны болота. Слабый гарнизон покинул его и пробился к 10-му опорному пункту, находившемуся в 10 километрах. Советское подразделение последовало за ним и атаковало 10-й опорный пункт. Только когда по лиману удалось доставить подкрепление, атака была отражена. Ночью 3-й батальон 121-го полка (из резерва корпуса) подошел к 9-му опорному пункту, чтобы отбить его на следующее утро. Но идти в атаку по узкой проходимой полосе между болотом и морем было сложно. Обойти противника по болоту не удалось. Передовых артиллерийских наблюдателей доставили на лодках через лиман, но возможностей для наблюдения было мало. Целый день тянулся кровопролитный бой. К вечеру 7 мая 104 русских, засевших на 9-м опорном пункте, сдались.

Чтобы укрепить северный фланг, из 667-го гренадерского полка, подразделений 122-го гренадерского полка, 150-го артиллерийского дивизиона и 146-го строительного батальона была создана боевая группа Брюккера, а полковник Брюккер назначен «командиром северного фланга». После того как боевая группа была создана, сеть опорных пунктов стала чаще. Разведывательные дозоры ежедневно вели разведку в плавнях.

11 мая боевая группа обер-лейтенанта Нагеля атаковала только что созданный русский опорный пункт севернее 9-го опорного пункта. Артиллерия внезапно накрыла огнем вражеский опорный пункт. Когда к нему подошла боевая группа Нагеля, она нашла там только убитых и их оружие. С большим трудом она пошла по следу противника. За четыре часа ей удалось пройти 500 метров. Южнее «Егерского канала» отступавших настигли. Поскольку они ожесточенно оборонялись и наступила ночь, боевая группа Нагеля прекратила бой и заняла круговую оборону. Ночная атака противника была отбита. На рассвете 12 мая боевая группа Нагеля отбросила советское подразделение за «Егерский канал». Было насчитано ПО убитых русских, еще 11 попали в плен. Потери группы Нагеля составили 10 убитых, 24 раненых и 4 пропавших без вести. К полудню боевая группа Нагеля возвратилась на 9-й опорный пункт.

В конце мая была проведена операция «Грязевая ванна», задача которой состояла в прочесывании и зачистке болотистой местности западнее «Утиного озера», через которую просачивались подразделения советской 43-й стрелковой бригады. Много дней шли бои в болотах. В ходе мелких стычек было уничтожено много советских опорных пунктов. В одном из таких боев погиб легендарный майор Иванов, руководивший действиями советских подразделений в плавнях. Мертвых поглощали топи.

26 мая 1943 года по дороге в 3-й батальон 121-го полка погиб любимый подчиненными командир 50-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шмидт. Его машина наехала на мину, установленную советской диверсионной группой. Командир и его водитель погибли на месте. Командование 50-й пехотной дивизией с 3 июля принял генерал-лейтенант Зикст.

29 сентября подразделения 667-го полка полковника Брюккера возвратились в состав 370-й пехотной дивизии. Новым командиром северного фланга был назначен полковник Гроте, в подчинении которого были штаб 122-го гренадерского полка и 3-й батальон 122-го полка. Так как болота в плавнях продолжали высыхать, боевая группа полковника Брюккера потом снова заняла позиции между 50-й пехотной дивизией и берегом Азовского моря.

СРАЖЕНИЯ ЗА КИЕВСКОЕ И МОЛДАВАНСКОЕ

101-я егерская дивизия в аду под Горчичным — 500-й батальон специального назначения истекает кровью — Полковник Аулок и его молодые гренадеры — Лейтенант Лумпп с 1-м батальоном 226-го гренадерского полка обороняет Борисовку

Перешеек западнее Крымской по-прежнему оставался единственным участком, на котором был возможен прорыв советских войск к Таманскому полуострову. После неудачи большого советского наступления в районе Крымской советское командование снова попыталось прорвать немецкий фронт на северном участке. В штабе Северо-Кавказского фронта был разработан новый план, в соответствии с которым 56-я и 9-я армии должны были прорвать немецкую оборону на участке Киевское, Молдаванское. После прорыва советские войска должны были начать наступление с плацдарма Мысхако в направлении Верхне-Баканской и прорвать оборону немцев в районе Новороссийска. Хотя немецкие штабы с планом русских знакомы не были, их оценка обстановки в целом оказалась верной. 25 мая 1943 года командир 44-го егерского корпуса докладывал следующее: «Противник готовит новое большое наступление против «Большой головы гота». Однако ему необходимо пополнить и перегруппировать свои силы. Время начала наступления определить пока невозможно.

Направления сосредоточения основных усилий в обороне пока не определены. По-видимому, противник будет стремиться к захвату Новороссийска. Для этого ему понадобится создать сильную группировку в районе южнее Крымской и открыть горные проходы в районе Неберджаевской и Верхне-Адагумской, а затем продолжить наступление с севера в направлении Новороссийска. Вероятно, это наступление он будет поддерживать ударом с плацдарма.

Для проведения этой операции определяющее значение будет иметь овладение высотами севернее Нижне-Баканской, у Горно-Веселого и восточнее Молдаванской. Накануне нового наступления или в начале операции в связи с этим надо ожидать наступления другой сильной группировки противника в направлении указанных высот, к тому же местность в этом районе позволяет массовое применение танков.

У Адугата и севернее Кубани признаков подготовки противника к большому наступлению пока нет. Однако противник действует со стороны плавней, пытается рассечь наши силы и создать угрозу для северного фланга корпуса. Главным участком здесь является Прикубанский. Высадка десантов на северном и южном побережьях Таманского полуострова может в настоящее время расцениваться как вспомогательные операции».

Оценка обстановки командира 101-й егерской дивизии отличалась от этой только в том, что он опасался главного удара не южнее Крымской, а севернее, в районе Киевского. В результате него можно было захватить единственную дорогу на Таманском полуострове, идущую через Крымскую с востока на запад.

Тем временем северный фланг 44-го егерского корпуса был укреплен свежей 79-й пехотной дивизией. 79-я дивизия первого формирования погибла под Сталинградом. 79-й дивизией второго формирования командовал генерал-майор Крайпе, она заняла полосу обороны Адагум, Плавненский. На этом относительно спокойном участке молодая дивизия должна была «пройти обкатку».

В командовании 17-й армии произошли изменения. Вместо генерал-полковника Руоффа командующим был назначен генерал саперных войск Енеке. В командовании советских войск тоже произошли перемены. Маршал Жуков получил другое назначение, а новым командующим войсками Северо-Кавказского фронта стал генерал-полковник И.Е. Петров.

Однако сроки советского наступления немецким командованием были определены неточно. Двадцать пятого мая в донесениях все еще говорилось: «...время начала наступления пока не установлено...» Наступление началось на следующий день.

В книге советских авторов Завьялова и Калядина о первом дне наступления говорится так:

«26 мая 1943 года войска фронта после 100-минутной артиллерийско-авиационной подготовки перешли в наступление. За шесть часов боя они овладели несколькими опорными пунктами противника и захватили первую и вторую позиции, продвинулись на участке прорыва на 3—5 километров. Советские войска были близки к завершению прорыва главной полосы обороны противника, однако завершить прорыв им не удалось. Контратаки следовали одна за другой. Противник предпринимал их силами пехоты и танков при поддержке большого количества артиллерии, минометов, а также значительных сил авиации...»

Как это выглядело с немецкой стороны?

26 мая на участке Плавенский, высота 121,4, Горчичный началось наступление советских войск по обе стороны дороги на Варениковскую. После мощного артиллерийского огня, при поддержке авиации пехота и танки противника в 5.00 начали атаку. Сначала им удалось опрокинуть оборонявшуюся между высотой 121 и Горчичным боевую группу Буше из 101-й егерской дивизии. Почти одновременно южнее, на рубеже Тамбуловский, высота 61 была охвачена с флангов и отброшена боевая группа Шури. В 6.00 высота 121,4 и Горчичный были в руках советских войск.

Через этот прорыв в наступление на высоту 95 пошли два танка с пехотой и одновременно из Горчичного 30—40 танков с пехотой в направлении шоссейной дороги. Немецкая противотанковая артиллерия была ослеплена дымовой завесой. В 8.00 был ранен полковник Буше, через два дня он умер в госпитале. Боевая группа Шури сосредоточилась и заняла новый оборонительный рубеж восточнее Гоголя, Подгорный. Подполковник Шури вынужден был при этом ограничиться сбором многочисленных отбившихся от своих подразделений и частей солдат, так как его 2-й батальон 229-го полка был полностью разгромлен. Адъютант батальона обер-лейтенант Кисе попал в плен, командир 8-й роты 229-го полка, чтобы не попасть в плен, застрелился. Шури собрал остатки группы и снова овладел высотой 95.

Дравшаяся севернее боевая группа Буше продолжала вести жесточайший бой. После подхода резервов прорыв у Нового был ликвидирован.

Севернее дороги на Киевское обстановка складывалась таким же образом. Здесь стояли 226-q и 79-й полки 79-й пехотной дивизии полковника Аулока. Жарче всего было в поселке Плавненский и на высоте 193. На них также обрушился убийственный артиллерийский огонь. Молодые гренадеры только что сформированных полков получили жесточайшее огневое крещение, но сражались, не уступая ветеранам. Вскоре связь с ротами была потеряна. Видимости не было из-за дымовых снарядов. В Плавненском 1-й батальон 226-го полка отбивал превосходящие силы противника, но при подходе русских танков вынужден был отойти. Восемь таких боевых машин было уничтожено средствами ближнего боя. Преследуемый противником, батальон отходил в Борисовку. В 8.55 советские части начали атаковать Борисовку. Танки прошли сквозь линию обороны. За ними атаковала пехота, но солдаты 226-го ее отсекли. Из того же поселка вели огонь четыре горных орудия 4-й батареи 85-го артиллерийского полка 101-й егерской дивизии. Все четыре орудия были раздавлены и уничтожены танками. Возникший разрыв в обороне 3-го батальона 226-го полка был прикрыт резервами, и Борисовку удалось удержать!

26 мая бои разгорелись и на северном фланге 97-й егерской дивизии. После того как генерал Рупп получил первые сообщения о прорыве обороны- 101-й егерской дивизии, он приказал выдвинуть туда дивизионные резервы. Они включали 560-й батальон специального назначения, румынский 2-й батальон 95-го пехотного полка, 3-й батальон 381-го полка, 97-й учебный батальон, полковой штаб специального назначения, 2-ю батарею 249-й бригады штурмовых орудий и батарею штурмовых орудий 5-й воздушно-полевой дивизии.

В 6.00 при поддержке танков началась атака противника против левого фланга 97-й егерской дивизии. Основной ее целью была высота 114,1. Находившийся там 204-й егерский полк отразил все атаки. Высота 114,1 находится в 4 километрах от северной окраины Крымской и господствует над окружающей местностью. В это время подошли резервы, которые обеспечили оборону северного фланга 97-й егерской дивизии и ликвидировали вклинения противника в оборону.

О боях 27 мая 1943 года в советской военно-исторической литературе говорится: «27 мая в 7.30 наше наступление продолжилось, но и противник начал контратаковать при массированной поддержке своей авиации. Ни одной из сторон не удалось добиться успеха».

Немецкое командование стремилось восстановить прежнюю линию обороны. На рассвете 27 мая три вновь образованные боевые группы были направлены в контратаку в направлении Горчичного:

— с северо-запада через высоту 121,4 — боевая группа майора Либмана, в составе 1-го батальона 228-го полка и 2-го батальона;

— фронтально в восточном направлении — боевая группа Шури, в составе 2-го батальона румынского 95-го пехотного полка, 46-го саперного батальона и 101-го саперного батальона;

— с юго-запада — 208-й егерский полк 97-й егерской дивизии. Контратака немецких войск началась одновременно с атакой русских.

Советские войска овладели высотой 121,4. 560-й батальон, введенный в бой между двумя боевыми группами 101-й егерской дивизии, начал медленно продвигаться на восток. В 6.15 высота 121,4 снова была захвачена немцами. В 6.30 1 и 2-я роты 560-го батальона специального назначения ворвались в северную часть Горчичного. Во время боя был тяжело ранен командир батальона капитан Кахель. Чуть позже главные силы боевой группы Шури пробились в западную часть поселка. Атака 208-го егерского полка с юго-западного направления была остановлена встречной атакой русских.

Бои в Горчичном продолжались. В 560-м батальоне погибли шесть офицеров. Одна рота насчитывала пять, другая — семь человек, в пулеметной роте оставалось только 25 бойцов.

Наступавший с высоты 121,4 в южном направлении 2-й батальон 226-го егерского полка попал под заградительный огонь артиллерии противника и потерял 60 процентов личного состава. Так же обстояли дела и у 1-го батальона 228-го полка.

В 10.00 немецкая боевая группа была выбита из Горчичного. Русские наращивали силы. По данным воздушной разведки, на подходе было 60 танков противника.

С 14.00 до 15.00 после мощной огневой подготовки с применением реактивных минометов и авиации последовала вторая атака советских войск. Главной ее целью была высота 121,4 и хутор Новый, то есть она проходила вдоль дороги на Варениковскую. За высоту 121,4 разгорелись ожесточенные бои, в которых участвовало восемь советских танков. Остатки 560-го батальона специального назначения пробились в хутор Новый. Вторая атака при поддержке 15 танков была отражена на рубеже между хутором Новый и высотой 95. А вечером высота 121,4 снова была взята боевой группой Либмана.

Второе направление, на котором разгорелись наиболее ожесточенные бои 27 мая, проходило севернее дороги. Намерение советского командования добиться свободы передвижения и захватить дорогу на Варениковскую проявлялось в постоянных воздушных налетах на Киевское. Но дорога на Киевское проходила через Борисовку и высоту 193, которые стойко обороняли гренадеры полковника Аулока.

В 3.30 последовала первая атака Борисовки, но она была отражена. Через час на нее обрушился артиллерийский огонь из многих сотен стволов и несколько налетов авиации. Затем на Борисовку и к дороге на Киевское двинулись крупные силы пехоты противника при поддержке восьми танков. Два танка были подбиты. Борисовка продолжала держаться! Выдвинутый к высоте 193 179-й учебный батальон был оттеснен на восточную окраину Киевского. Вскоре сюда прилетели Ju-87 и начали пикировать на Плавненский. Сброшенные ими бомбы дали передышку. Контратакой 179-й учебный батальон вернул утраченную позицию. Остовы еще четырех танков противника остались чернеть на поле боя.

В 19.00 русские снова пошли в атаку. Танки с пехотой прорвались в Борисовку. Начался тяжелый бой. Лейтенант Эман, командир 2-й роты 226-го полка, погиб при попытке подорвать танк противника. Командир 1-го батальона 226-го полка и боевой комендант Борисовки капитан Баумгартнер был ранен. Его заменил командир 3-й роты 226-го полка лейтенант Лумпп, который продолжал бой за Борисовку дальше. В 1-м батальоне 226-го полка насчитывалось еще три офицера и 80 солдат, но они крепко удерживали Борисовку.

Ночью сюда подошли две тяжелые противотанковые пушки и 3-я рота 179-го саперного батальона. Попытка подбить прорвавшиеся в Борисовку танки противника не удалась, так как советские подразделения успели укрепить свои опорные пункты.

28 мая в 4.30 бои за Борисовку разгорелись с новой силой. Огонь русских танков прижимал немецких гренадеров к земле. Немецкая контратака во фланг не удалась. Русские сразу же пошли в наступление, которое постоянно подпитывали свежие силы, поступавшие из Плавненского. Казалось, что судьба обороняющихся уже предрешена. Полковник Аулок предусмотрительно оборудовал отсечную позицию на восточной окраине Киевского.

А тем временем в Борисовке совершался подвиг, с которым вряд ли что сравнится. В решающий момент простой лейтенант совершил невозможное и вдохновил своих людей на отчаянно храбрые действия. Когда их оттеснили в последние дома Борисовки, лейтенант Лумпп собрал своих оставшихся 50 солдат и пошел с ними в контратаку. Почти без патронов, с холодным оружием и лопатками, горстка солдат рванулась вперед. Она очищала дом за домом. Один из танков был уничтожен в ближнем бою, остальные начали отходить. В 11.15 лейтенант Лумпп доложил в штаб полка: «Танки противника отошли, Борисовка снова целиком в наших руках. Лейтенант Лумпп ранен».

За два часа лейтенант Лумпп получил шесть ранений.

В 12.10 снова появились немецкие пикирующие бомбардировщики и отбомбились по Плавненскому. Натиск советских войск ослабел. Оборону в Борисовке усилил румынский эскадрон. Ее новым боевым комендантом стал обер-лейтенант Мекке. Последовавшие атаки противника были отбиты.

Какие события происходили 28 мая южнее дороги? Высота 121,4 несколько раз переходила из рук в руки. Контратаки при поддержке штурмовых орудий в направлении Горчичного и высоты 121,4 были отражены. И с той и с другой стороны активно действовала авиация. Бомбардировщики и штурмовики постоянно кружили над полем боя. На участке 97-й егерской дивизии, несмотря на сильные атаки противника, удалось удерживать высоту 114,1. Отсюда оборонительные позиции резко поворачивали на запад.

В 7.00 противник нанес удар в направлении высота 121,4, северная окраина Нового. С высоты 103,4 последовала контратака немецких войск, в результате которой русских удалось снова выбить из Нового. Советские войска сосредоточились в районе высоты 121,4, но до опасной атаки в направлении Новое и Киевское дело не дошло. Советские войска тоже понесли большие потери.

В районе Борисовки все атаки советских частей были отражены, несмотря на применение ими фосфорных бомб, большого количества артиллерии и авиации. В обороне существенное участие приняла румынская артиллерийская группа Гориану. Ночью 1-й батальон 226-го полка сменил 179-й учебный батальон. Первый батальон 226-го полка покинул позиции, когда в его составе было только 2 офицера, 80 солдат и унтер-офицеров.

30 мая прошло относительно спокойно. Громкоговорители русских, установленные на высоте 121,4, дали разгадку: «Мы ждем вашего наступления!» С немецкой стороны подготовка к наступлению шла полным ходом. Из армейского резерва в районы сосредоточения вышли две боевые группы 13-й танковой дивизии.

После полудня 30 мая 1943 года советская авиация нанесла внезапный удар по командному пункту 97-й егерской дивизии, в результате которого погиб генерал-лейтенант Рупп. Вместе с егерями 97-й егерской дивизии по любимому командиру скорбели и приданные дивизии румынские части.

Утром 31 мая боевые группы фон Гаца и Польстера пошли в контратаку. Ее цель заключалась в овладении Горчичным и высотой 71. Первой начала выдвижение боевая группа фон Гацы. В ее состав входили: мотопехотный батальон на бронетранспортерах (численность — 100 человек) и 12 танков типа IV (с длинной пушкой). Она должна была наступать южнее Горчичного до высоты 71, а затем повернуть в направлении этого поселка. За ней следовала боевая группа Польстера, которой предстояло взять западную часть Горчичного атакой с юго-западного направления. Последующей атакой в северном направлении обе группы должны были овладеть высотой 121,4.

Обе боевые группы после артиллерийской подготовки пошли в наступление из района Арнаутский, Подгорный. Советские наблюдательные пункты на высотах 121,4 и 71,0 были ослеплены дымовыми завесами. Двенадцать танков типа IV из 4-го танкового полка шли вперед, за ними следовал мотопехотный батальон. Прорвав советскую оборону южнее Горчичного, боевая группа фон Гацы вскоре оказалась у высоты 71 и повернула в направлении центра населенного пункта. На пути немецких танков находился противотанковый рубеж с 12 противотанковыми пушками и легкой полевой батареей. Были подбиты один танк и четыре бронетранспортера. Полевая батарея была уничтожена, но дальше атакующим пробиться не удалось. Немецкие танки вынуждены были отойти к южной окраине Горчичного, чтобы дождаться подхода боевой группы Польстера, продолжавшей вести бой на юго-западной окраине поселка. В боевую группу Польстера входили два батальона 93-го мотопехотного полка (600 человек) и 191-я бригада штурмовых орудий капитана Мюллера (21 штурмовое орудие), а также 2-й артиллерийский дивизион 13-го артиллерийского полка. Масса боевых машин подбила один танк Т-34 и вынуждена была отойти назад.

С юго-запада в направлении Тамбуловского атаковали 208-й егерский полк и 3-й батальон 666-го полка 370-й пехотной дивизии. Они должны были овладеть высотой 71 и северо-восточной частью Горчичного.

В Горчичном кипели ожесточенные бои. Боевой группе фон Гацы пробиться к высоте 121,4 не удалось. Части 97-й егерской дивизии залегли под Тамбуловском.

Насколько переломным был момент, показывает радиосообщение русских, перехваченное в 12.45: «Положение тяжелое. Нас обходят с фланга и тыла. Срочно просим подкрепления!»

Огонь русской артиллерии и реактивных минометов усилился до ураганного. Волна за волной над полем боя пролетали советские самолеты. Сыпались бомбы, большой урон наносил огонь бортового вооружения. В 15.05 контратака немецких войск была прекращена, войскам приказали немного отойти назад.

На участке Борисовка, Киевское напряжение боев заметно спало. Молодой 226-й гренадерский полк под командованием полковника Аулока успешно отбил атаки четырех советских дивизий и не дал им пробиться к дороге Каевское — Варениковская.

Первого июня советские войска снова безуспешно атаковали высоту 114,1, с которой открывался широкий вид на районы развертывания противника. Второго июня последовала повторная атака на ту же высоту, однако вскоре она была отражена огнем 97-й егерской дивизии. Это была последняя волна атакующего шторма. Необходимость пополнения и перегруппировки, возникшая у противника, дала 44-му егерскому корпусу необходимую паузу для реорганизации и укрепления обороны.

Командование 97-й егерской дивизией 4 июня принял генерал-майор Людвиг Мюллер. Противник прекратил попытки овладеть дорогой Киевское — Варениковская. Вюртембержцы и швабы генерал-лейтенанта Фогеля сражались храбро. Линия фронта изменилась лишь незначительно.

СРАЖЕНИЯ НА КУБАНСКОМ ПЛАЦДАРМЕ В ИЮЛЕ - АВГУСТЕ 1943 г.

Приходит 98-я пехотная дивизия — Выступ фронта у высоты 114,1 — «Тогда я могу умереть спокойно...» — «Буйволы» пришли — «Воронье гнездо» держится — Немецкий 1-й воздушный корпус

После тяжелых боев за Горчичный в июне и в начале июля воцарилась относительная тишина. Обе стороны занимались улучшением своих позиций и пополнением войск. С 10 июля 1943 года обе стороны начали активно вести разведку разведгруппами и разведку боем, чтобы выяснить намерения противника.

Пятнадцатого июля из состава 44-го егерского корпуса были выведены румынская 19-я пехотная дивизия (94-й и 95-й пехотные полки, 37-й артиллерийский полк и части дивизионного подчинения).

В начале июня, когда в полосе обороны 44-го егерского корпуса завершались тяжелые бои, из района Брянска по железной дороге в Крым была переброшена 98-я пехотная дивизия, которая выгрузилась в Феодосии. Оттуда по сорокаградусной жаре франконцы и судетские немцы маршем отправились в Керчь. С 15 по 26 июня 1943 года дивизия была переправлена через Керченский пролив и размещена в районе Гостагаевская, Гладковская, Бивак на покрытых лесом долинах. Прибыло 2500 человек пополнения. Дивизия отдыхала и занималась боевой подготовкой.

В конце июня офицеры 98-й пехотной дивизии выехали на рекогносцировку. Первого июля было принято решение о том, что 98-я пехотная дивизия должна сменить 101-ю егерскую дивизию, понесшую большие потери.

Седьмого июля 98-я пехотная дивизия выдвинулась в леса у Акерманки. Ночами с 10 по 12 июля осуществлялась смена 101-й егерской дивизии на позициях. Она отошла в лагеря, подготовленные 98-й пехотной дивизией.

16 июля 1943 года началось четвертое сражение за Крымскую. В 4.00 по немецким позициям внезапно был открыт артиллерийский огонь. Особенно сильная артиллерийская подготовка проводилась по выступу фронта в районе высоты 114,1, по району высоты 95 и позициям перед высотой 121,4, находившейся в руках русских.

Главный удар был направлен на высоту 114,1. Но там стояли испытанная 97-я егерская дивизия и примыкавший к ней с севера 282-й полк 98-й пехотной дивизии, сквозь позиции которых пройти было невозможно. Вторым главным направлением были позиции у высоты 121,4, где находились 290-й гренадерский полк и батальон 98-й пехотной дивизии.

Вскоре выяснилось, что обе высоты являются решающими участками местности. Немцы знали, что их необходимо удержать, а русские понимали, что вести успешное наступление на Таманский полуостров можно только через эти высоты. Немецкие войска после крупных сражений в мае оборудовали глубокоэшелонированные оборонительные позиции.

С 16 по 21 июля с переменным успехом шли бои за высоты. Снова применение авиации с обеих сторон достигло своей высшей точки. Немецкие пикирующие бомбардировщики непрестанно бомбили советские районы сосредоточения. Целыми днями продолжались нескончаемые артиллерийские дуэли.

У высоты 114,1 ежедневно атаки чередовались с контратаками. Закаленные в боях роты 97-й егерской дивизии не уступили ни пяди земли. 98-я пехотная дивизия также успешно вела свои первые сражения на Кубанском плацдарме. 282-й гренадерский полк располагался на ее южном фланге, а 290-й гренадерский полк — на северном. На базе ее дивизионного батальона месяцем позже был сформирован 289-й гренадерский полк. 98-я пехотная дивизия генерал-майора Гарайса прочно удерживала свои позиции.

Характерным примером этой борьбы за существование 17-й армии является гибель простого солдата на этом участке фронта. Каждый сознавал необходимость держаться с полной самоотверженностью. Русские имели возможность просматривать немецкие позиции с высоты 121,4. Участок обороны южнее этой высоты, удерживаемый батальоном Мауля, постоянно подвергался атакам крупных ударных групп противника. Все их вклинения ликвидировались контратаками. Во время одной из них был тяжело ранен ефрейтор Бауэр из 3-й роты. Товарищи отнесли его в блиндаж. Когда лейтенант Кайзер после отражения очередной атаки противника зашел туда, тяжелораненый открыл глаза и, приподнявшись, спросил:

— Иваны еще в траншеях?

— Нет, — ответил лейтенант.

Бауэр откинулся с облегчением и со вздохом сказал:

— Тогда я могу умереть спокойно.

20 июля три перебежчика на участке 98-й пехотной дивизии принесли новую весть: русские производят смену частей, подводятся свежие войска. Надо ждать нового наступления.

Генерал-майор Гарайс передал сообщение в вышестоящий штаб и потребовал авиационной поддержки. Прежде чем наступила ночь, Ju-87, с сиренами, завывающими как иерихонские трубы, обрушили бомбы на русские районы сосредоточения.

В 5.30 22 июля советская артиллерия открыла ураганный огонь. Авиация нанесла удар, «сталинские органы» стреляли не переставая. Вся проводная и радиосвязь была нарушена. За огневым валом в атаку пошли две свежие советские дивизии. Их главный удар пришелся по участку 282-го гренадерского полка и дивизионного батальона Мауля. Атакующую пехоту поддерживали пятнадцать танков. Навстречу им вышли штурмовые орудия. Шестнадцать вражеских танков было подбито. Кроме одного участка, где противнику при поддержке 30 танков удалось вклиниться, 98-я пехотная дивизия удерживала фронт. Немецкие потери были велики.

Все продолжилось 23 июля. В 5.30 начались ожесточенные атаки противника. На этот раз их встретил 1-й батальон 282-го полка. До вечера при поддержке штурмовых орудий удавалось удерживать фронт. Была нарушена связь с 97-й егерской дивизией. На рассвете следующего дня боевая группа 98-й пехотной дивизии под командованием капитана Меца пошла в атаку через «ущелье смерти» юго-западнее Подгорной и снова прикрыла стык с 97-й егерской дивизией.

24 июля снова продолжились ожесточенные бои за выступ фронта у высоты 114,1, но 97-я егерская дивизия удержала позиции.

После трех дней наступления советским войскам не удалось добиться решительного прорыва немецкой линии обороны. Первая волна наступления была отбита. О подходе второй волны стало известно 25 июля от перебежчиков.

Немецкие батареи открыли огонь по разведанным и предполагаемым районам сосредоточения противника, но это лишь отсрочило начало наступления.

В 9.30 26 июля советские войска пошли в атаку. Снова на направлении их главного удара оказались 282-й гренадерский полк и батальон Мауля. В 10.00 начался уже ближний бой. В 14.00 первый наступательный порыв советских войск иссяк, но уже в 16.00 противник повторил свою атаку. В качестве второго эшелона русские вывели на поле боя 80 танков, за ними следовали два свежих полка. Им удалось вклиниться на участке 1-го батальона 282-го полка. Капитан Валь повел свой батальон в контратаку и отбросил противника. Батальон снова занял прежнюю линию обороны, но за это пришлось дорого заплатить: капитан Валь был тяжело ранен и до вручения ему Рыцарского креста дожить не смог. И снова штурмовые орудия 191-й бригады расправились с русскими танками.

27 июля в необычное время — в 16.00 снова отверзлась преисподняя. Начались ожесточенные дуэли танков с противотанковыми орудиями, яростные бои пехоты, переходившие в рукопашные. В наступивших сумерках немецкие пикирующие бомбардировщики действовать не могли. Вероятно, поэтому атака началась так поздно.

Оборонительный бой 98-й пехотной дивизии снова поддержали штурмовые орудия 191-й бригады. Эта бригада, успешно воевавшая на Тереке под командованием капитана Каппа в составе 52-го армейского корпуса, после перехода на Кубанский плацдарм была переформирована в Керчи и вела успешные боевые действия уже во время боев под Крымской. Теперь, под командованием капитана Альфреда Мюллера, бригада пользовалась всеобщим уважением. Всюду, где появлялись «буйволы», можно было вздохнуть свободно. «Буйволами» их звали за их эмблему с изображением прыгающего буйвола. Во время нового наступления советских войск 191-я бригада штурмовых орудий в полном смысле слова стояла «скалой в огне».

Позднее в ежедневном боевом донесении командующего 17-й армией о бригаде говорилось с благодарностью:

«191-я бригада штурмовых орудий под командованием капитана Мюллера в последние дни приняла решающее участие в отражении наступления намного превосходящих сил противника. Она успешно действовала в обороне и контратаках. Во время боевых действий на Кубанском плацдарме она уничтожила 95 танков и 122-мм самоходных артиллерийских установок противника. Наименование бригады занесено в сводки вермахта».

С 16 по 27 июля 1943 года потери 98-й пехотной дивизии убитыми и ранеными составили 42 офицера, 188 унтер-офицеров и 1537 солдат. Санитарная служба дивизии на главном перевязочном пункте в Михайловском и Варениковском должна была день и ночь перевязывать, делать операции и эвакуировать многочисленных раненых.

30 июля советские войска снова попытались атаковать выступ фронта у высоты 114,1. После сильной артиллерийской и авиационной подготовки атаки 20 советских танков пошли на нее в атаку. За ними следовали шесть свежих батальонов. Немецкие штурмовые орудия и противотанковые пушки уничтожили первую волну из восьми танков. Атака захлебнулась. Затем в воздухе появились немецкие пикирующие бомбардировщики. Бомбы падали на скопления танков и районы сосредоточения. Наступление было остановлено.

В то время, пока советские войска наносили главный удар по 44-му егерскому корпусу, они не оставляли в покое и 5-й армейский корпус в районе Неберджаевской. Здесь их цель заключалась в том, чтобы атакой в этом направлении создать южный клин, который позже должен был повернуть на Новороссийск, а затем — на север, чтобы открыть дорогу на Таманский полуостров с тыла.

24 июля, когда сражение в полосе 44-го егерского корпуса находилось в самом разгаре, советские войска атаковали 23-й румынский егерский батальон с целью овладеть высотой 352,6 и дорогой, ведущей к юго-западу от Неберджаевской. Румыны были разгромлены.

Высоту 352,6 обороняли остатки 7-й роты 213-го полка и часть 173-го учебного батальона под командованием обер-лейтенанта Голлерт-Ханзена. Бои шли целый день. Голлерт-Ханзен был трижды ранен, но продолжал показывать пример своим подчиненным. Высота 352,6, прозванная «Вороньим гнездом», осталась недоступной для противника. Дорога на Новороссийск оставалась закрытой.

До ночи резервы 73-й пехотной дивизии пытались закрыть брешь между высотой «Воронье гнездо», которую теперь удерживал капитан Грабер, и отметкой 62,1. Им это сделать не удалось. Предусмотрительно на рубеж «линия Гунтера» по обе стороны высоты 223 был выведен 51-й строительный батальон.

Сильные атаки против высоты «Воронье гнездо» продолжались и 25 июля. Для ликвидации прорыва туда были переброшены два батальона 421-го гренадерского полка 125-й пехотной дивизии. Удалось частично обеспечить стыки. Непосредственная угроза Неберджаевской была снята. Ночью два батальона 421-го гренадерского полка подошли к «Вороньему гнезду».

С 25 июля по 10 августа советские войска постоянно пытались пробиться к дороге на Новороссийск, но успеха не имели. После дней жестоких боев немецкий фронт снова стабилизировался.

В первые августовские дни все наблюдательные пункты в полосе 44-го егерского корпуса докладывали о перемещениях крупных масс противника. 6 августа он предпринял в нескольких местах разведку боем, она была отражена. С 7 по 12 августа последовали атаки советских войск в полосе обороны 98-й пехотной дивизии и на северном фланге 97-й егерской дивизии. Немецкий фронт удержался! Но главный удар был нанесен в стык между 97-й егерской и 9-й пехотной дивизиями на рубеже Горно — Веселый, высотой Вышка. Глубокое вклинение привело к кризису, который удалось преодолеть резервам 9-й пехотной и 97-й егерской дивизий. С 8 по 11 августа советские войска были медленно вытеснены.

12 августа две советские дивизии пошли в наступление. Им удалось вклиниться в оборону в районе высоты Вышка. 13 августа вклинение было ликвидировано. Во время этих боев большие потери понес 11-й гвардейский стрелковый корпус. Благодаря стойкости 97-й егерской дивизии 19 августа потерпела неудачу еще одна попытка советских войск овладеть высотой Вышка.

В последующее время советские войска предпринимали лишь слабые попытки вклиниться в немецкую оборону. Третьего сентября 97-я егерская дивизия отразила атаки противника на многих участках. 14 сентября 290-м гренадерским полком 98-й пехотной дивизии были отражены две атаки пехоты и танков противника. При этом 14-я рота 290-го полка подбила три танка, а румынская 110-я противотанковая батарея — четыре танка противника. На следующий день 282-й гренадерский полк отразил атаку 20 советских танков.

Последние атаки советских войск на Кубанском плацдарме представляли собой скорее разведывательные и беспокоящие действия. Было ясно, что Кубанский плацдарм стабилен, но в полосе группы армий фон Манштейна обстоятельства складывались таким образом, что 17-я армия была вынуждена сдать свои позиции в Азии. Советские войска прекратили в ее полосе крупные наступательные действия и заняли выжидательную позицию, чтобы оказаться тут как тут, когда немцы начнут отход.

В отчете, составленном командиром 97-й егерской дивизии, приведены факты, которые привели к неудаче советского наступления против 17-й армии:

1. Численное и материальное превосходство советских войск в сражениях января/февраля южнее и юго-западнее Краснодара. Недостаток решительности и медлительность советских командиров среднего и нижнего звена. Слабая поддержка артиллерии, которую невозможно было своевременно доставить из-за сложных погодных условий.

2. Бои под Абинской были заблаговременно предусмотрены немецким командованием, предпринявшим соответствующие меры. Впервые советскими войсками проведена сильная артиллерийская подготовка и целенаправленно применена авиация. Выдвижение советских атакующих частей из отдаленных районов сосредоточения после окончания артиллерийской подготовки привело к разгрому наступающих волн далеко перед немецкой линией обороны нашей артиллерией и авиацией.

3. Во время наступления под Крымской противник подвел свои наступающие части на близкие подступы еще во время артиллерийской подготовки. При вклинениях в нашу оборону единое управление наступлением, и прежде всего управление артиллерийским огнем, выпадало у советского командования из рук. Разобщение наступающих войск обеспечило успех немецких контратак.

4. Во время наступления 26 мая можно отметить массовое применение крупных сил артиллерии, пехоты, танков и авиации. Улучшилось их массирование на главном направлении и взаимодействие. Новым было массовое применение танков. Не было ни одной атаки без поддержки танков, ни одного дальнейшего наступления без пехоты.

И все же каждый раз немецким обороняющимся войскам удавалось отсекать пехоту от танков и, таким образом, ослаблять силу удара.

Из доклада командира 97-й егерской дивизии ясно следует, что советское командование постоянно пыталось учиться на своих ошибках. Напротив, в немецких войсках потери опытных командиров росли, их заменило недостаточно подготовленное пополнение. Это относилось и к кадровому составу и выдвижению в самих войсках. Потери опытных командиров отрицательно сказывались на согласованности действий частей и подразделений.

В заключение приведем данные о действиях авиации обеих сторон. На 31 августа 1943 года в 1-м воздушном корпусе 4-го воздушного флота насчитывалось 879 самолетов, из них 514 исправных. По видам они подразделялись так:

Всего Исправных

Ближних разведчиков 83 52

Дальних разведчиков 62 37

Истребителей 105 13

Ночных истребителей 21 13

Бомбардировщиков 257 142

Пикирующих бомбардировщиков 193 112

Гидросамолетов 20 14

Транспортных самолетов 138 99

В составе только Северо-Кавказского фронта насчитывалось около 750 самолетов.

Неискушенный читатель может подумать, что численные различия невелики. Однако различие состояло в том, что 1-й воздушный корпус с указанными машинами действовал на всем южном участке Восточного фронта, то есть до самого Харькова. Со своих аэродромов в Крыму и в тылу группы армий фон Манштейна экипажи вынуждены были действовать непрерывно, то здесь, то там, в тех местах, где было жарче всего. Нагрузка на летный состав и машины была предельной.

Приведенные данные позволяют показать участие немецких летчиков в общем ходе боевых действий. Немецкие истребители постоянно вели бои с советскими бомбардировщиками и штурмовиками, принимали участие в наземных боях. Но особую благодарность заслужили пилоты немецких пикирующих бомбардировщиков, которых ожесточенно сражающиеся пехотинцы всегда встречали как своих избавителей. Их крик: «Наши пикировщики пришли!» — вселял надежду и давал новые силы выстоять.

ЭВАКУАЦИЯ С КУБАНСКОГО ПЛАЦДАРМА

Советский десант в порту Новороссийск — Поэтапный отход — Немецкие силы флота охраняют морские пути — «Малая голова гота» — Дальнобойные батареи из 'Керчи прикрывают отход арьергардов — На морских паромах через Керченский пролив

Развитие обстановки на южном крыле Восточного фронта и выход Италии из войны принудил к сдаче Кубанского плацдарма. 5 августа группа армий «А» вынуждена была передать в состав группы армий «Юг» 355-ю пехотную дивизию, обеспечивавшую охрану Крыма. В связи с этим командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал фон Клейст приказал вывести с Кубанского плацдарма остатки 13-й танковой дивизии. С 18 по 20 августа 13-я танковая дивизия переправилась в Крым, но там не осталась, а маршем была переброшена на северный берег Азовского моря в состав 6-й армии, которая вела там тяжелые бои. Опасность того, что Крым будет отрезан от остального Восточного фронта, была очень велика. Германия опасалась, что с его потерей из войны выйдет Румыния. 3 сентября командующий группой армий «А» получил из ОКХ приказ оставить Кубанский плацдарм. Первым днем эвакуации должно было стать 7 сентября. Группой армий «А» и 17-й армией заблаговременно были разработаны планы отхода «Кримхильда» и «Брунгильда».

План «Кримхильда» был рассчитан на срок эвакуации 10—12 недель и предусматривал вывоз всего имущества, предназначенного для дальнейшего ведения войны, а также значительного количества гражданского населения.

План «Брунгильда» предлагал провести эвакуацию за 38 суток, вывоз имущества вермахта и приведение в негодность промышленных и других грузов.

Оба плана предусматривали поэтапный отход к Керченскому проливу и ведение временной обороны на выгодных участках местности. При этом особое значение придавалось «Малой голове гота», связанной с Таманским полуостровом только в трех местах. Для отхода должна была полностью использоваться единственная хорошая дорога Киевское — Варениковская. Важнейшим фактором скорости отхода была согласованность с возможностями морских транспортных средств. План предусматривал переправу через Керченский пролив одной дивизии ежедневно.

Штаб армии довел план в общих чертах до управлений корпусов. Его детальная проработка была их делом. За 30 часов до начала каждого отхода они должны были ставить задачи своим дивизиям. Поэтому каждое подразделение должно было знать, когда и куда ему предстоит двигаться.

Для установки заграждений и оборудования промежуточных позиций работало 13 саперных и 11 строительных батальонов. Усиленное наблюдение за черноморскими портами со стороны воздушной и морской разведки должно было заблаговременно выявить приготовления противника к возможной десантной операции.

Приготовления немцев не укрылись и от советского командования. Обе стороны стремились выявить намерения друг друга, но точное время отхода так и осталось для советской стороны тайной.

К этому времени советское командование уже вывело часть своих войск с Кубани и бросило их в бой для развития успеха севернее Азовского моря. Одновременно был замечен перевод десантных средств из южных черноморских портов в Геленджик. Оценка обстановки управлением 17-й армии в ближайшее время не предусматривала крупных боевых действий со стороны противника.

В ночь на 30 августа в порту Новороссийск был захвачен в плен русский лейтенант флота Васильев. Ему была поставлена задача приблизиться в резиновой лодке к берегу и разведать силы немецкого гарнизона и местность между западным молом и Станичкой. В результате его допроса удалось выяснить, что предстоит нападение на внутреннюю гавань, одновременный десант в районе Анапы, Озерейки, высадка воздушного десанта в районе Борисовки и сковывающий удар под Темрюком. Были показания советского лейтенанта правдой или вымыслом? Для обеспечения безопасности 1-й батальон 228-го егерского полка был переведен в порт Новороссийск, а остальные подразделения этого полка приведены в готовность для действий в резерве. Но удара советских войск не было. Резервы были отведены. И все же оказалось, что показания Васильева были правдивыми. Высадка советского десанта два раза откладывалась из-за погодных условий.

Вечером 9 сентября 1943 года соединение десантных кораблей под командованием контр-адмирала Холостякова вышло в море. На них находились отборные части: 255-я бригада морской пехоты полковника Потапова, 393-й отдельный морской стрелковый батальон капитан-лейтенанта Бутылина, носивший почетное наименование «имени Куникова», 1339-й стрелковый полк подполковника Каданчика и другие мелкие подразделения общей численностью 8935 человек на 129 мелких кораблях.

В полночь десантное соединение находилось у входа в Новороссийскую бухту. В этот момент более 800 орудий и минометов, а также большое количество реактивных минометов открыли ураганный огонь по порту и городу. Дальнобойные батареи береговой артиллерии с берега Цемесской бухты поражали цели далеко в -тылу немецких войск.

В 3.00 10 сентября советская специальная группа подошла к немецким портовым заграждениям и сделала в них проход. Вслед за ней между портовыми молами пошел поделенный на три группы первый эшелон, который прикрывали 25 торпедных катеров под командованием капитана 2-го ранга Проценко. Высадка десанта была замечена, только когда батальон имени Куникова был уже во внутренней гавани.

Порт обороняли две роты морской пехоты под командованием капитан-лейтенанта Хоссфельда. Проценко повел в бой свои торпедные катера. У молов и пристаней начали рваться торпеды. Огнем из бортового вооружения были накрыты немецкие морские пехотинцы. Подошел второй эшелон десанта и захватил три участка во внутренней гавани. Немецкие морские пехотинцы дрались отчаянно, но после того, как связь между отдельными опорными пунктами была нарушена, немецкая оборона в порту была сломлена.

Когда начались бои в порту, советская 18-я армия на северном берегу Цемесской бухты перешла в наступление, чтобы сковать немецкие войска на их позициях.

Через некоторое время подошли немецкие резервы. В городском районе Мефодиевский действовали части 73-й пехотной дивизии генерал-майора Бёме, 101-й егерской дивизии и румынской 1-й горнострелковой дивизии. В западном Новороссийске и Станичке вели бой подошедшие части немецкой 4-й и румынской 4-й горнострелковых дивизий.

У западного мола 91-й горнострелковый полк, 94-й батальон и 3-я рота 94-го саперного батальона под командованием полковника Хёрля отразили атаку десанта. Противник, закрепившийся на пляже и у причала подводных лодок, был сброшен в море. В 16 часов началась контратака против подразделений противника, закрепившегося в здании холодильника и у зернового причала. Но сбросить в море их не удалось. Продолжался сильный артиллерийско-минометный огонь противника. Под прикрытием огневого вала в 2.00 11 сентября противник высадил новые войска.

11 сентября 13-й горнострелковый полк принял от 91-го горнострелкового полка его правофланговый участок. 12 сентября 94-й батальон, 3-й батальон 13-го полка и подразделения 91-го егерского полка атаковали занятую противником территорию порта и в некоторых местах потеснили противника. Был восстановлен стык с 73-й пехотной дивизией.

В Новороссийской гавани были потоплены советские торпедные катера ТКА-124 и 125, а также сторожевые катера СКА-025, 032 и 084.

Предпринятые противником атаки с плацдарма Мысхако в северном направлении были отражены 91-м горнострелковым полком. За бои в Новороссийске полковник Хёрль был награжден Рыцарским крестом.

Хотя десантная операция советских войск и не нарушила целостность обороны 17-й армии, однако в связи с ней не удалось, как было запланировано, привести Новороссийский порт в негодное состояние по крайней мере на шесть месяцев.

По срокам план «Кримхильда» выполнить уже не удавалось. Был принят план «Брунгильда». В ночь на 16 сентября начали отход 5-й армейский и 44-й егерский корпуса. 18 сентября за ними последовал 49-й горнострелковый корпус. Войска Северо-Кавказского фронта под командованием генерал-полковника Петрова сразу же начали наседать. В полосе 5-го армейского корпуса в наступление перешли войска советской 18-й армии генерал-лейтенанта Леселидзе и 20-го десантного корпуса, в составе которых насчитывалось восемь дивизий и пять бригад. В полосе 44-го егерского корпуса начали продвигаться вперед семь дивизий и две танковых бригады 56-й армии генерал-лейтенанта Гречко, а в полосе 49-го горнострелкового корпуса усилили натиск пять дивизий, танковая бригада и две бригады морской пехоты 9-й армии генерал-майора Гречина.

В районе Новороссийск, Крымская отходу благоприятствовала горнолесистая местность. Западная часть Таманского полуострова представляет собой безлесную равнину с отдельно стоящими горами, многочисленными хуторами, колхозами и протяженными селами. Оборону можно было вести по берегам многочисленных озер. 15 сентября в районе Киевского советские войска силами трех полков при поддержке 70 танков перешли в наступление, чтобы помешать отходу немцев и раньше них выйти на дорогу, ведущую к Варениковской. 79-я пехотная дивизия сдержала их натиск.

Утром 16 сентября немецкие войска без существенных помех перешли из южной части «Большой головы гота» в южный район «рубежа Зигфрида». Продолжавшие оборону за день до этого 98 и 79-я пехотные дивизии присоединились к отходившим войскам и заняли «рубеж Герно».

В 8.30 16 сентября противник начал наступление из оставленного немецкими войсками Новороссийска по дороге в сторону перевала Волчьи ворота. По колоннам противника открыл сосредоточенный огонь 94-й горно-вьючный артиллерийский полк. Под натиском противника северный фланг 4-й горнострелковой дивизии отошел к перевалу. На этом благоприятном для обороны участке местности противник был остановлен. Взорвать железнодорожный туннель из-за технических неполадок удалось только наполовину.

16 сентября 79-я и 98-я пехотные дивизии вели ожесточенные бои на «рубеже Герно». Советская 56-я армия пыталась прорваться вдоль главной дороги на Таманский полуостров и окружить 5-й армейский корпус генерала Альмендингера и 44-й егерский корпус генерала де Ангелиса, которые вели бои западнее Новороссийска. Под сильным натиском противника 79-я пехотная дивизия была вынуждена оставить «рубеж Герно» 17 сентября, то есть на день раньше, чем было предусмотрено планом. К ней была вынуждена присоединиться 98-я пехотная дивизия. Оказавшаяся в тяжелом положении 97-я егерская дивизия 18 сентября своим северным флангом вела бои уже между рубежами Зигфрида и Фолькера, в то время как ее южный фланг занял непредусмотренную промежуточную позицию южнее Гладковской и вынужден был прикрывать планомерный отход 5-го армейского корпуса. Мощный натиск на позиции 79-й пехотной дивизии продолжался. Чтобы советские войска не узнали, что «рубеж Герно» был оставлен преждевременно, 560-й батальон специального назначения целый день сдерживал натиск советских войск в районе Гладковской.

В полосе 4-й горнострелковой дивизии 18 сентября развернулись ожесточенные бои за гору Гуздева. Отразив атаки противника, 4-я горнострелковая дивизия в составе 5-го армейского корпуса заняла «рубеж Фолькера». К этому отходу присоединились части южного фланга 44-го егерского корпуса, тогда как его войска на северном фланге продолжали находиться на «рубеже Зигфрида». В тот же день 49-й горнострелковый корпус также начал отход на «рубеж Гарц». Таким образом, сплошной фронт обороны 17-й армии был снова восстановлен.

19 и 20 сентября в районе Красно-Медведовской 4-я горнострелковая дивизия отражала атаки пехоты и танков противника. 91-й горнострелковый полк уничтожил шесть прорвавшихся танков противника.

В ночь на 21 сентября все три немецких корпуса отошли на «рубеж Хагена».

Советское командование сосредоточило крупные силы в полосе 5-го армейского корпуса. 21 сентября они пошли в наступление против южного фланга, чтобы встретить немецкие войска на выходе из горно-лесного района у Анапы. Советское командование предусматривало также одновременно высадить десант в тылу 5-го армейского корпуса, а в ходе дальнейшего наступления отрезать два немецких корпуса, находящихся севернее, прежде чем они успеют уйти на «Малую голову гота».

21 сентября в наступление перешла советская 18-я армия. Ожесточенные атаки танков и пехоты противника отражали роты 4-й горнострелковой дивизии. Пока 1-й батальон 13-го горнострелкового полка занимал оборону севернее Анапской, главные силы дивизии вели тяжелые бои на промежуточной позиции восточнее Гайкадзоры и на высотах к северу от этого населенного пункта. Превосходящие силы противника быстро оттесняли румынские части, находившиеся на побережье, и несколько раз пытались обойти 4-ю горнострелковую дивизию. 94-й горный разведывательный батальон ротмистра Торея с большим трудом отражал атаки с открытого южного фланга. Одновременно приходилось отбивать атаки советских частей из лесов севернее Красно-Медведовской. Несмотря на большие потери от огня дивизиона тяжелых полевых гаубиц, русские постоянно атаковали и в нескольких местах вклинились в оборону. В этой обстановке командир дивизии генерал-майор Браун взял под свое командование части румынских 19-й пехотной и 6-й кавалерийской дивизий, чтобы обеспечить единое командование войсками на побережье. После того как 13-й горнострелковый полк принял румынский участок обороны, 94-й горнострелковый батальон и 3-й батальон 13-го горнострелкового полка ликвидировали вклинения у Политода. Во второй половине дня, раньше, чем было предусмотрено, румыны оставили Анапу. Через два часа после их ухода в порту уже высаживались русские части.

В полосе 44-го егерского корпуса 21—22 сентября возобновились атаки противника, которые увенчались прорывом танков до Пиленко. Немецкие штурмовые орудия и налет пикирующих бомбардировщиков отбросили советские войска назад, при этом были уничтожены все восемь прорвавшихся танков. Но из-за того, что в Пиленко была разрушена железнодорожная станция, 3-й инженерный железнодорожный полк не смог эвакуировать находившиеся в Пиленко склады.

Вечером 23 сентября войска отошли с выдающегося на юго-восток «рубежа Хаген» на «рубеж Рюдигер», который теперь, с примыкающим к нему с севера «рубежом Рён», имел существенно меньшую протяженность по фронту. Освободившиеся войска шли маршем в направлении Ильича для переправы через Керченский пролив или поступали в распоряжение командира 50-й пехотной дивизии генерал-майора Зикста и включались в его боевую группу, которой была поставлена задача оборудовать за удерживаемым рубежом оборонительные позиции в южной части Таманского полуострова. 370-я и часть 50-й пехотных дивизий были объединены под командованием командира 370-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Беккера. Задача его группы заключалась в обороне рубежа Темрюк, Голубицкая.

24 сентября все три немецких корпуса отражали атаки противника на рубеже «Рён—Рюдигер». На главном направлении, в центре перешейка, стояла 97-я егерская дивизия.

В ночь на 25 сентября русские войска высадились в 6 километрах западнее Благовещенской. На следующее утро последовала фронтальная атака советских войск при поддержке 15 танков на узкой косе у Благовещенской. Части румынской 9-й кавалерийской дивизии полковника Грунау были опрокинуты, и отход их был серьезно затруднен. В полдень находившийся на привале в Уташе 1-й батальон 13-го горнострелкового полка был поднят по тревоге и направлен на помощь румынам. Немцы и румыны дрались плечом к плечу и отходили к следующей позиции.

В ночь на 25 сентября советские войска высадились в Темрюкской бухте, чтобы отрезать группе Беккера путь к отступлению. После ожесточенного боя десант был уничтожен, а продолжавшие подходить десантно-высадочные средства противника вынуждены были повернуть обратно. Генерал Конрад отметил в приказе части, участвовавшие в разгроме десанта противника:

«25 сентября 1943 года был полностью уничтожен противник численностью 800 человек (части 389-й стрелковой дивизии и 369-й батальон морской пехоты), высадившийся в тылу 49-го горнострелкового корпуса под Темрюком и Голубицкой. Благодаря этому удалось предотвратить выход противника на важнейшие пути снабжения. Результат этого боя является особой заслугой командира 123-го гренадерского полка полковника Бирмана и командира 666-го гренадерского полка полковника Бабеля...»

Утром того же дня советский 11-й стрелковый корпус начал наступление по обе стороны дороги Курчанская — Темрюк. Оно было отражено частями 50-й и 370-й пехотных дивизий и 101-й егерской дивизии. Последняя, после отхода из района Киевского частью сил обеспечивала охрану побережья Азовского моря и плавней.

К вечеру 25 сентября 5-й армейский корпус отошел на «Малую позицию гота». В ночь на 26 сентября группа Беккера заняла «Позицию Оденвальд», а через 24 часа отошла на «Малую голову гота». После того как был оставлен Темрюк и взорван мост через Кубань, оборона проходила восточнее Голубицкой по самому узкому участку северного перешейка.

С уходом на «Малую голову гота» удалось добиться большого сокращения линии фронта. Освободившиеся дивизии были переправлены в Крым. Кроме того, туда же направились управления 5-го армейского и 44-го егерского корпусов, 125-я пехотная дивизия (она начала переправу своих первых частей еще 7 сентября), 9-я пехотная, 101-я егерская дивизии, румынские 1-я горнострелковая и 10-я пехотная дивизии, 73-я и 79-я пехотные дивизии и румынская 9-я кавалерийская дивизия. Оборона «Малой головы гота» была поручена теперь только 49-му горнострелковому корпусу в составе групп Беккера и Сикста. Обороной центрального участка руководило непосредственно командование корпуса. Фронт обороняли (с севера на юг): 50-я и 370-я пехотные дивизии Беккера, 98-я пехотная и 97-я егерская дивизии (на центральном участке), 4-я горнострелковая и румынская 19-я дивизии Зикста.

В Керченском проливе царило оживление. По точным планам осуществлялась переправа подходивших соединений. Общее руководство перевозками осуществляли адмирал Черного моря вице-адмирал Кизерицки и морской комендант Кавказа капитан 1-го ранга Граттауэр. В переправе участвовали: 1-я (капитан-лейтенант Гиле), 3-я (капитан 2-го ранга Штремпель), 5-я (капитан 3-го ранга Мелер) и 7-я (капитан 3-го ранга Штельцер) десантные флотилии, а также 770-й саперный десантный полк полковника Хенке.

Перевозка войск осуществлялась на морских и саперных десантных паромах (паромах грузоподъемностью 60 т), саперных десантных катерах (грузоподъемностью 30 т), паромах Зибеля (силовая установка — 2 авиационных двигателя, грузоподъемность — 10 т) и лихтерах.

Конвои проходили по следующим маршрутам: Керчь — Темрюк (конвои «Тони» и «Теодор»), Керчь — Тамань (конвои «Банзин» внутреннего сообщения) и, первое время, Керчь — Анапа (конвои «Хаген»).

Охрану побережья и конвоев обеспечивали силы флота, состоявшие из мелких кораблей. Часто они заходили в порты только для пополнения запасов, а потом снова выходили в море. У экипажей мелких открытых кораблей часто не было возможности принимать горячую пищу и спать, особенно плохо им приходилось в непогоду.

Торпедные катера, которые обычно несли разведывательную службу, днем были беззащитны от налетов авиации. Так, 11 сентября в 4.30, когда произошла высадка советских войск под Новороссийском, катера, возвращавшиеся с патрульной службы в районе бухты Озерейка в базы Анапа и Иван Баба, были атакованы советскими штурмовиками. С катеров вызвали истребительное прикрытие. Советские самолеты снижались до высоты десяти метров и обстреливали торпедные катера. Огонь зенитного вооружения не помогал, так как 20-мм снаряды зенитных пушек отскакивали от бронированных штурмовиков. На S-46 из строя вышли машины, в торпедных аппаратах сдетонировали две торпеды, передняя часть катера была полностью разрушена. Несмотря на продолжавшиеся атаки, патрульному катеру удалось спасти с тонувшего S-46 экипаж, члены которого были почти все ранены, а также снять погибших. В 5.50 появилось истребительное прикрытие, прогнавшее советские штурмовики.

27 сентября торпедные катера 1 -й флотилии торпедных катеров капитана 3-го ранга Бюхтинга атаковали Анапу, чтобы помешать советским транспортным коммуникациям. В 23.00 катера находились у входа в порт. Определив цели у мола, они подошли ближе и с дальности 800 метров выпустили торпеды. Восьмью торпедами было потоплено четыре судна водоизмещением около 2200 брт. Во время повторной операции на следующую ночь вылетел ночной разведчик, который восемью световыми бомбами осветил порт, но он был пуст.

Охранение севернее Керченского пролива и Темрюкской бухты обеспечивали 3-я флотилия тральщиков капитан-лейтенанта Классмана и артиллерийские баржи. Артиллерийские баржи делали из девяти понтонов и устанавливали на них две 88-мм зенитные пушки, 20-мм счетверенную зенитную установку и станковый пулемет. Небольшая осадка и низкий силуэт делали артиллерийскую баржу идеальным прибрежным кораблем.

17, 20 и 24 сентября немецкие силы флота провели большое количество боев с кораблями советской Азовской флотилии контр-адмирала Горшкова. Чтобы затруднить высадку новых советских десантов в районе Голубицкой, крымская группа 3-й флотилии тральщиков обер-лейтенанта Шнайдера получила приказ в ночь на 27 сентября поставить минные заграждения перед азовским портом Приморско-Ахтарская. Шнайдер описывает эти действия так:

«Мой план состоял в том, чтобы выйти в море так, чтобы пройти Керченский пролив, требующий навигационного внимания, еще в сумерки и быть на достаточном удалении от мыса Хрони. Оттуда было необходимо для введения в заблуждение, в зависимости от видимости, пройти дальше на север в направлении украинского берега, а затем, напротив Приморско, резко взять курс на запад.

Выход прошел, как было запланировано. Прогноз погоды был хорошим. Для прохода через Керченский пролив мы накрыли мины брезентом. Только после выхода в море я поставил задачу экипажам, а когда мы уже легли на курс цели в Азовском море, у меня уже было чувство, что все пройдет хорошо, несмотря на данные разведки о том, что в порту Приморско находятся 18 канонерок.

Мы шли широкой линией: R-35, R-203, R-197 и R-164, постепенно сбавляли ход в интересах навигации и, после определения места, еще в виду берега, пошли малым ходом. Чтобы заглушить шум машин, был отдан приказ направить выхлоп в воду. Мы подошли, к мысу косы Ачуевской. Эхолот работал постоянно, и в целях безопасности время от времени мы делали промер глубины ручным лотом. На глубине 7 метров, учитывая установку минных взрывателей, я принял решение лечь на боевой курс. Я приказал повернуть на левый борт и следовать северным курсом, мы стояли в строю фронта, при этом оба свободных от мин корабля обеспечивали охранение со стороны противника. R-197 начал постановку мин, при этом он шел небольшим зигзагом. R-164 увеличил дистанцию. О каждой сброшенной мине с названием ее порядкового числа докладывалось командиру флотилии. Когда шестая мина застряла на направляющей, я приказал R-164 закончить постановку мин. К тому же со стороны берега у входа в бухту была замечена работа семафора, на которую мы не ответили. Нам нужно было торопиться! Когда R-164 и R-197 сбросили свои мины, мы медленно легли на западный курс, при этом R-35 и R-203 обеспечивали прикрытие. На рассвете мы вернулись на базу».

Во многих местах для обороны Керченского пролива были выставлены немецкие минные заграждения. Советские корабли также пытались по ночам выставлять мины на немецких транспортных коммуникациях. Большое количество морских мин было сброшено советскими самолетами.

У кавказского побережья для нарушения коммуникаций противника действовали немецкие подводные лодки. Эти лодки, которые не были пригодны для ведения боевых действий в Атлантике, имели небольшой радиус действия и слишком малую скорость движения под водой. Тем не менее для малых подводных лодок пришло время великих действий.

16 сентября U-18 после одного дня, проведенного в порту Констанцы, снова вышла в боевой поход. 17 сентября лодка получила приказ по радио выйти в операционный район Геленджик, Туапсе. В помощь ей был выделен ночной разведчик. 18 сентября U-18 обер-лейтенанта Фляйге потопила пароход, шедший в конвое из Туапсе. 20 сентября в 9.00 подводная лодка заметила большой конвой и снова пошла в атаку. Было выпущено пять торпед, но танкеру и транспорту удалось от них уйти.

20 сентября U-20 обер-лейтенанта Шёлера находилась у Поти. Она должна была сделать там минную постановку у входа в порт. На известном фарватере в 1,5 мили от берега на глубине 17—24 метра были установлены мины. На подлодке было 9 мин ТВМ, по три в каждом торпедном аппарате. Каждая из них имела массу 800 кг и длину 2,31 метра. Вход в порт был заминирован. Выполнив эту задачу, U-20 возвратилась в Севастополь, а 30 сентября снова была под Анапой, где потопила лихтер.

30 сентября советские эсминцы «Способный», «Бойкий» и «Беспощадный» безуспешно атаковали немецкие эвакуационные конвои у южного берега Крыма.

Для обороны Керченского пролива на берегу Керченского полуострова были установлены многочисленные дальнобойные батареи. В районе Баксы находилось 34 орудия, среди них 13 гаубиц калибра 210 мм и три тяжелые зенитные артиллерийские батареи. В районе Керчи стояли 17 орудий, среди них — два железнодорожных калибра 280 мм и три тяжелые зенитные артиллерийские батареи. На участке Эльтиген было установлено три трофейных 76-мм орудия и тяжелая зенитная артиллерийская батарея, на участке Коп Такыл у юго-восточной оконечности Керченского полуострова находились 47 дальнобойных орудий калибра 150—170 мм. Всего для обороны Керченского пролива применялось 101 орудие. Это были преимущественно дальнобойные пушки немецкого, французского и русского производства. Орудийные расчеты были выделены из сил флота и сухопутных войск. Железнодорожные орудия калибра 280 мм вели огонь на дальность 30 км и могли обстреливать три четверти площади плацдарма «Малая голова гота». Пушки калибра 170 мм вели огонь на расстояние 25 километров. За ними шли пушки калибра 150 мм. Позиции у поселка Ильич и позиции на косе Тушка находились под огнем 210-мм гаубиц. В целом был создан мощный артиллерийский кулак, который должен был прикрыть последний этап эвакуации.

9-я зенитная артиллерийская дивизия генерал-майора Пикерта располагала большим количеством легких, средних и тяжелых зенитных артиллерийских батарей. Наряду с противовоздушной обороной батареи часто применялись в наземном бою и хорошо зарекомендовали себя.

Во время эвакуации Кубанского плацдарма снова с разных аэродромов применялось большое количество немецкой транспортной авиации. С 7 сентября по 9 октября транспортными самолетами было перевезено в Крым 15 661 солдат, 1153,8 тонны груза.

Эвакуация с плацдарма «Малая голова гота» осуществлялась по точно скоординированному плану в соответствии со сроками, транспортными возможностями и возможностями ведения обороны. В соответствии с ним высвобождалось до половины дивизии в день, которые от позиции к позиции продвигались маршем к местам погрузки.

Естественно, главный удар советских войск был нацелен на центральный перешеек. На дороге Джигинское — Старотитаровская 98-я пехотная и 97-я егерская дивизии более недели сдерживали атаки противника. Немецкая артиллерия уничтожала его районы сосредоточения. Немецкие пикирующие бомбардировщики разгромили крупный район сосредоточения танков противника. Большое количество минных заграждений повышало устойчивость немецкой обороны.

Утром 26 сентября девять кораблей противника вошли в Темрюкскую бухту. Немецкое охранение здесь было очень слабым. Артиллерия обстреляла советские корабли, которые после этого ушли в открытое море, выйдя из зоны огня батарей.

Продолжались бешеные атаки советских войск в районе Голубицкой. По нескольку раз в день, в течение многих дней. Группа Беккера держалась!

28 сентября командующий советской 9-й армией генерал-майор Гречин собрал своих командиров в Темрюке на совещание. Он был недоволен ходом наступления против немецкого оборонительного рубежа в районе Голубицкой. «Это позор, — говорил Гречин, — не мочь уничтожить немцев, скученных на узкой полоске земли! Немецкие потери высоки, но в течение всего наступления мы не взяли в плен ни одного немца и не взяли никаких трофеев!» Командиры соглашались с взбешенным Гречиным, после короткой паузы продолжившим: «Теперь мы должны одержать победу фронтальной атакой в направлении Голубицкой и одновременным десантом на северном берегу Ахтанисовского лимана!» Затем генерал-майор Гречин посвятил всех присутствовавших в многообещающий план.

В то время, как 29 сентября в 22 часа началась ночная атака немецкого района обороны у Голубицкой, советский штрафной батальон перешел вброд Ахтанисовский лиман и зашел на 2 километра в тыл немецкого фронта. Еще одна группа из 70 человек переправилась на лодках и высадилась западнее батальона на северный берег лимана. Русских заметили, была поднята тревога, но темная ночь помешала целенаправленным мероприятиям. Когда рассвело, немцы предприняли ответные меры. Подразделения 666-го гренадерского полка, взвод 2-й батареи 191-й бригады штурмовых орудий, а также 2-я батарея 86-го легкого зенитного артиллерийского дивизиона атаковали силы десанта. Сначала была уничтожена мелкая группа противника юго-западнее Голубицкой, а затем — более крупная — к югу от этого населенного пункта.

На рассвете 2-Я батарея 86-го легкого зенитного артиллерийского дивизиона стояла вблизи большого плацдарма. Когда стало светло, то артиллеристы увидели русских, подошедших на 50 метров. Командиру батареи капитану Боде раздумывать было некогда. Он отдал короткие распоряжения, моторы заревели, и самоходные лафеты повзводно двинулись на врага. На ходу по наступающим советским солдатам открыли огонь 20-мм зенитные пушки. В полдень в атаку пошли штурмовые орудия и подразделения 666-го гренадерского полка, сломившие последнее сопротивление противника.

У южного берега Таманского полуострова 26 сентября в 2.22 напротив Веселовки произошел короткий огневой бой между немецкими патрульными катерами и советскими канонерскими лодками. После этого советские корабли на рассвете высадили южнее Веселовки 1600 человек, которым была поставлена задача взять Веселовку. Атака захлебнулась под немецким огнем. В следующую ночь русские катера снова вышли на позицию. Произошел короткий бой морского парома с русским катером. После этого советские корабли снова высадили группу, усилившую высаженный накануне десант. В течение дня на Бугасской косе продолжали высаживаться батальоны противника. Продвигаясь по грудь в воде, они атаковали немецкие позиции у Веселовки. Постепенно численность советских войск здесь была доведена до 8000 человек. Немецкие войска продолжали удерживать позиции до 29 сентября. В 20.45 советская артиллерия открыла огонь по высоте 36,4, с моря ее поддерживала корабельная артиллерия. В 22.00 четыре советских батальона прорвались на стыке 94-го горного разведывательного батальона и 2-го батальона 13-го горнострелкового полка. Но высоту 36,4 удалось удержать. Контратака немцев потерпела неудачу. В соответствии с планом отхода Веселовку было необходимо удерживать до 2 октября.

Утром 30 сентября 94-й горнострелковый батальон своей атакой сузил участок вклинения противника, но полностью выбить его за пределы немецкой линии обороны не удалось. При поддержке 20 танков, находившихся вне зоны досягаемости немецких противотанковых пушек, русские удерживали опорные пункты и наращивали свои силы подходящими резервами. Попытка расширить участок прорыва при поддержке танков потерпела неудачу, после того как были подбиты два танка. Два налета немецких пикирующих бомбардировщиков оказали сдерживающее действие. После третьего налета авиации 94-й горнострелковый батальон и 2-й батальон 13-го полка снова безуспешно атаковали участок вклинения. Собрав все резервы, группе Зикста удалось локализовать советский прорыв в районе Веселовки до тех пор, пока не продолжился плановый отход. Неделю удерживалась 17-я армия на «Малой голове гота». Вечером 1 октября начался второй этап эвакуации Кубанского плацдарма.

Сначала был оставлен выступ на центральном участке «Малой головы гота». 98-я пехотная дивизия заняла «Венскую позицию», 97-я егерская дивизия сразу же отошла дальше и заняла «Мюнхенскую позицию». Заблаговременно отведенная назад немецкая артиллерия с максимальной дальности огня открывала заградительный огонь перед оставленными позициями. Утром 2 октября 98-я пехотная дивизия приготовилась к обороне «Венской позиции», но во второй половине дня советские войска начали наседать крупными силами. Немецкая радиоразведка расшифровала перехват одной радиограммы. Судя по ней, в наступление на узком участке должны были перейти три советские дивизии. Пикирующие бомбардировщики и 15 артиллерийских батарей нанесли удар по советским районам сосредоточения. В огневом налете впервые участвовали 280-мм орудия со станции Колонка на Керченском полуострове.

1 и 2 октября на участке группы Зикста шли ожесточенные бои. Налеты пикирующих бомбардировщиков не дали противнику сосредоточить артиллерию и танки на Бугасской косе. Новые попытки десантирования потерпели неудачу. 4-я горнострелковая дивизия знала, что она должна держаться, чтобы обеспечить планомерный отход и переправу на Керченский полуостров. 2 октября 98-я пехотная дивизия приготовилась к обороне на «Венской позиции». В следующую ночь группа Зикста незаметно оторвалась от противника. До утра 3 октября советская артиллерия вела беспокоящий огонь по оставленной немцами южной части «Малой головы гота», а группа Зикста изготовилась для ведения обороны на «Бухарестской позиции». После того как выяснилось, что немецкие позиции опустели, советские танки с пехотой на броне двинулись в направлении Тамани, ожидая, что застанут погрузку немецких войск. Но это оказался удар «по воздуху». Немецкие роты отошли на север.

В 8.00 восемь русских танков подошли к форпостам на горе Комендантская. За ними следовала пехота. На прибрежной дороге еще 20 танков преградили путь румынской 19-й пехотной дивизии. 1-й батальон 13-го горнострелкового полка под командованием майора Шасснера до 14.00 удерживал гору Комендантская, а затем отошел на «Бухарестскую позицию». Оборона 1-го батальона 13-го полка привела к тому, что советские войска в тот день не смогли организовать большую атаку «Бухарестской позиции». Им удалось лишь сосредоточить до наступления темноты перед западным участком около двух дивизий и 25 танков.

3 октября 98-я пехотная дивизия удерживала «Венскую позицию», несмотря на ожесточенные атаки танков и авиации противника. С немецкой стороны в боях успешно принимали участие пикирующие бомбардировщики и артиллерия.

В ночь на 4 октября отход был продолжен. Части 370-й и 50-й пехотных дивизий заняли «Берлинскую позицию». Остальные части 50-й пехотной дивизии не полностью заняли передовую линию «Берлинской позиции». Одновременно группа Зикста оставила «Бухарестскую» и «Венскую» позиции. Освободившаяся 98-я и румынская 19-я пехотные дивизии пошли маршем к Керченскому проливу на погрузку. 4-я горнострелковая дивизия 13-м полком заняла южный участок «Бреславльской позиции», а усиленным 91-м полком — косу Чушка. 4 октября советские войска пошли в атаку на передовую «Берлинскую позицию». Гренадеры 50-й пехотной дивизии удержались. Их действенно поддерживали подразделения 191-й бригады штурмовых орудий, подбившей 12 советских танков. Еще 18 танков было уничтожено советской артиллерией. Массированное применение немецкой артиллерии, пушечных батарей с Керченского полуострова, обеспечивало непроходимый заградительный огонь. Во время налетов советской авиации на немецкие корабли в Керченском проливе пять самолетов были подбиты немецкими истребителями и четыре — зенитной артиллерией с паромов. Налет авиации противника ущерба практически не принес, так как причалы и транспортные средства были скрыты от противника дымовой завесой.

4 октября группа Беккера находилась еще под Голубицкой. После того как все фронтальные атаки на немецкий район обороны были отражены, генерал-майор Гречин вернулся к своему старому плану. В 23.00 советская десантная группа незаметно высадилась северо-западнее Голубицкой. Одновременно в брод через Ахатнисовский лиман перешла боевая группа в 550 человек и закрепилась юго-западнее Голубицкой. В то же время русские бросились в атаку с фронта. Сложилась опасная обстановка. Прорыв обороны удалось ликвидировать контратакой. На плацдарм у моря пошли в атаку подразделения 667-го гренадерского полка, а группу противника южнее Голубицкой разгромили 2-я батарея 191-й бригады штурмовых орудий и 3-й батальон 666-го полка.

После 4 октября, принесшего много потерь советской стороне, атаки русских значительно ослабли. В ночь на 5 октября немецкие роты без помех перешли с передовой линии «Берлинской позиции» на «Берлинскую позицию».

К этому времени советские штабы вынуждены были признать, что все их надежды помешать эвакуации рухнули. Нервозность приводила к глупым решениям. 5 октября группа советских эсминцев под командованием капитана 2-го ранга Негоды действовала против немецких транспортов у крымского побережья. На подходе к Феодосии эсминцы «Беспощадный» и «Способный» встретились с немецкими торпедными катерами 1 -й флотилии и вели с ними безрезультатный бой. Лидер «Харьков» обстрелял ночью Ялту и Алушту. Утром 6 октября 1943 года объединившееся соединение кораблей заметила немецкая воздушная разведка. Ju-87 из 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков вылетели на перехват. Первой атакой был поврежден «Харьков» и взят «Способным» на буксир. Во время второй атаки были повреждены все три корабля. «Способный» попеременно пытался буксировать оба корабля. Третьей атакой «Беспощадный» и «Харьков» были потоплены. «Способный» немецкие самолеты отправили на дно во время четвертой атаки. После того как за один рейд было потеряно два эсминца и один лидер, Сталин запретил применять крупные корабли без его разрешения.

В ночь на 6 октября была оставлена позиция под Голубицкой. В журнале боевых действий 17-й армии говорится: «...667-й гренадерский полк 3-й батальон 666-го гренадерского полка 370-й пехотной дивизии в терние десяти дней на решающем направлении отражали атаки трех советских дивизий...»

В ту ночь произошло еще кое-что! Был высажен советский десант на сходящийся в Керченском проливе вытянутый остров Коса Тузла, имевший большое значение для обороны пролива. На острове длиной 7,6 км и 5 км шириной, возвышающемся над уровнем моря на 2 метра, с 5 октября находился 1-й батальон 282-го гренадерского полка 98-й пехотной дивизии, сменивший 2-й батальон 170-го полка 73-й пехотной дивизии. Охранение заметило высадку десанта, но темная ночь не позволила организовать оборону. 6 октября слабый 1-й батальон 282-го полка под командованием капитана Фокентанца безуспешно атаковал высадившуюся группу. Даже когда в бой вступил прежний гарнизон острова — 2-й батальон 170-го полка под командованием майора Кремница, советский десант сбросить не удалось. Однако действия обоих немецких батальонов предотвратили серьезную опасность для набравшего полные обороты движения судов, обеспечивавших переправу.

Вечером 6 октября генерал Конрад перенес свой командный пункт в Ильич. Одновременно он отдал приказ об отходе с «Берлинской позиции». Группа Беккера прошла через занятую 97-й егерской дивизией «Мюнхенскую позицию» и направилась в Ильич на погрузку. Арьергарды Беккера обошли одну из групп противника, высадившегося на берегу. 370-я пехотная дивизия и части 50-й пехотной дивизии в 7.10 были доставлены в Керчь.

В окончательном этапе эвакуации принимали участие только 97-я егерская дивизия и 4-я горнострелковая дивизия. Обе они находились под командованием генерал-лейтенанта Мюллера (командира 97-й егерской дивизии). К этому времени вся артиллерия была эвакуирована и заняла позиции вместе с дальнобойными батареями на Керченском полуострове.

В 7.10 три советские дивизии при поддержке 40 танков атаковали «Мюнхенскую позицию». Немецкие пикирующие бомбардировщики пикировали на танки, наносил удары артиллерийский кулак. Атаки противника были отражены с большими для него потерями.

8 октября советская артиллерия открыла огонь по «Мюнхенской позиции», но она уже была пуста. В ночь группа Мюллера заняла «Бреславльскую позицию». В 10.00 снова пошли в атаку 30 танков с пехотой на броне. Но далеко им пробиться не удалось. У Запорожи их встретил удар 40 тяжелых реактивных минометов, и 20 танков остались на месте. Южнее Запорожи скопления противника были полностью разгромлены пикирующими бомбардировщиками и артиллерией.

8 октября генерал Конрад и генерал-лейтенант Мюллер свернули свои командные пункты. В 18.00 13-й горнострелковый полк оставил южную часть «Бреславльской позиции», одновременно была оставлена и ее северная часть, а занимавшие их части отправились на погрузку в Ильич.

Причалы и места погрузки оставшиеся части обороняли на узких участках «Ульмской позиции» перед Ильичем и «Штутгартской позиции» на Косе Чушка. Для прикрытия отхода последних групп на «Ульмской позиции» находился 560-й батальон специального назначения и 97-й артиллерийский дивизион с 10 горными орудиями. 13-й горнострелковый полк ждал отправки на «Штутгартской позиции».

С наступлением темноты с позиции снялся первый батальон, ив 19.30 по причальным мосткам в Ильиче он погрузился на два морских парома, которые доставили его к северному молу в Керчи. Немецкая артиллерия поставила непроходимую завесу заградительного огня. Мешали советские ночные бомбардировщики, русская артиллерия вслепую перепахивала землю, но погрузка частей продолжалась. Последним на паромы поднялся 13-й горнострелковый полк подполковника Бюхнера.

В полночь причалы были взорваны. 9 октября в 1.00 от берега Таманского полуострова отошла последняя лодка. Последние подразделения прибыли в Керчь в 2.00. Эвакуацию Кубанского плацдарма 9 октября 1943 года завершило примечательное боевое донесение командующего 17-й армией:

Секретно! Управление 17-й армией

По оперативному отделу № 14674/43 секр. КП армии, 9.10.1943 Утреннее донесение от 9.10.1943

1. Армия закончила переправу через Керченский пролив. Последними частями, прикрывавшими эвакуацию армии, были: 97-я егерская дивизия, 13 и 91-й горнострелковые полки 4-й горнострелковой дивизии. Под прикрытием заградительного огня тяжелой артиллерии, размещенной северо-восточнее Керчи, и уничтожающего действия многочисленных реактивных минометов они оторвались от противника. С ними переправились командующий 17-й армией генерал саперных войск Енеке и командир 49-го армейского (горнострелкового) корпуса генерал горнострелковых войск Конрад. В завершение гарнизон острова Коса Тузла также был переправлен в Керчь.

Таким образом, эвакуация Кубанского плацдарма закончилась в полном соответствии с планом. Удалось переправить всю армию до последней роты, не оставлено ни одного исправного орудия. Главная заслуга в этом принадлежит заслуживающим всемерной благодарности войскам.

Большая часть применявшихся для переправы десантно-высадочных средств скрытно от противника вышла в южном направлении в Черное море и движется в Севастополь. Отдельные суда, которые не успели присоединиться к конвою, будут собраны в отдельный конвой.

2. (Речь идет о боевых действиях на Кубанском плацдарме.)

3. Эвакуация с Кубанского плацдарма.

Планировавшаяся сначала на срок 8—10 недель эвакуация Кубанского плацдарма, в связи с обстановкой на других фронтах и необходимостью скорейшего высвобождения сил, в день своего начала была сокращена до 4 недель. Несмотря на это, в Крым удалось вывезти большую часть зимних запасов Кубанского плацдарма, эвакуировать работоспособное население, а также все вооружение, боеприпасы, автомобили и оборудование. Уничтоженное оборудование и материалы ограничивались, главным образом, материалом покрытия полевых дорог, углем и фуражом. Переправочная организация командира штаба 700-го саперного полка полковника Бетца на Кубанском плацдарме и управление переправой коменданта Керченского пролива приняли особое участие в бесперебойной работе всей переправы. Транспортные суда морского командования «Кавказ» и 770-го десантно-саперного полка под командованием полковника Хенке в неустанном труде, несмотря на сильные бомбардировки авиацией противника и на последнем этапе — артиллерийские обстрелы, обеспечили переправу через Керченский пролив всей 17-й армии со всеми ее людьми, вооружением, транспортными средствами, обозами, материалом и оборудованием.

В ходе эвакуации Кубанского плацдарма через Керченский пролив было эвакуировано:

177 355 немецких военнослужащих

50 139 военнослужащих союзников

28 486 «хиви» и рабочих колонн

27 456 эвакуированных из числа гражданского населения, не считая 60 000 гражданских лиц, перевезенных с февраля по август

72 899 лошадей

27 741 гужевая повозка

21 230 автомобилей

1815 орудий

115 477 т. грузов, из которых: 27 670 т боеприпасов

29 500 т продовольствия

13 940 т фуража

74 танка и штурмовых орудия

Было уничтожено грузов:

83 300 т, из них: 52 200 т рельсов и шпал для полевой железной дороги

10 150 т угля

16 500 т кормов

Воздушным транспортом вывезено:

15 661 военнослужащий

1153,8 т вооружения и грузов.

109 паровозами и 1150 вагонами был вывезен весь вагонный парк полевой железной дороги, а вместе с ним большое количество строительных материалов для железной дороги. 253 км рельсов и 774 метра железнодорожных мостов было взорвано. Все объекты, могущие представлять для противника ценность, были полностью разрушены.

Для погрузки на корабли на западном побережье северной части Таманского полуострова было построено 18 причалов общей длиной 1742 метра.

За командующего армией начальник штаба армии подписано: фон Ксиландер 9.10.1943 07.30.

С 8 по 10 октября 1943 года четырьмя большими конвоями 240 судов, участвовавших в эвакуации Кубанского плацдарма, прошли из Керчи в Севастополь. Советскими самолетами была потоплена саперная штурмовая лодка № 299, а атакой подводной лодки — паром F-474.

Так закончилась борьба, продолжавшаяся два года. Начата она была в 1942 году стремлением к важному стратегическому сырью «Нефть». Обладание достаточными запасами сырой нефти и во время Второй мировой войны означало наличие военного потенциала первого порядка. Ведение сухопутной, морской и воздушной войны с начала до конца зависело от ее наличия. Кавказские нефтепромыслы должны были обеспечить немецкую военную промышленность необходимым количеством нефти.

В самом начале никто не мог и представить, какие драматические события произойдут во время этого похода. Это были ожесточенные сражения за позиции, перевалы, горные цепи, высоты и порты.

Несмотря на неописуемый труд и огромные жертвы, цели достигнуть не удалось. Немецкая военная промышленность была вынуждена отказаться от кавказской нефти.

ПОСЛЕСЛОВИЕ И БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА ПОМОЩЬ

Этот труд никогда не был бы написан без помощи большого количества участников кавказского похода из всех видов вооруженных сил, как солдат, так и генералов.

Автор в течение нескольких лет занимался историей кавказской кампании не только потому, что сам принимал в ней участие, но и в связи с тем, что хотел показать взаимосвязь и взаимозависимость всех видов вооруженных сил и родов войск, действий немецких войск и ответных действий русских.

О наименовании частей нужно сказать, что пехотные полки пехотных дивизий и стрелковые полки мотопехотных и танковых дивизий, которые официально были переименованы в октябре 1942 года, сразу же указаны с их новыми названиями как гренадерские и мотопехотные полки. Так сразу же достигается и ясное различие между советскими и немецкими стрелковыми полками. Это относится и к наименованию егерских полков и соединений вплоть до егерского корпуса, кроме горнострелковых частей и корпусов.

Автор благодарит за помощь и предоставление карт, докладов и записей следующих господ:

Полковника в отставке Ауэра, подполковника в отставке Брукса, генерал-лейтенантов в отставке Брайта, Е. Бендера, подполковников в отставке Жеха, X. Эритропеля, бывшего штандартенфюрера СС Энгельхардта, полковника в отставке доктора Эмсмана, полковников в отставке Голлоба, X. Грота, полковников в отставке фон Хаке, В. Хаупта, К. Йооса, доктора Д. Юнга, генерал-майора в отставке Кюна, генерал-майора в отставке фон Либенштайна, бывшего оберштурмбаннфюрера СС Ломана, генерала горнострелковых войск в отставке Ланца, полковника Ланга, подполковников в отставке Мускулуса, Й. Рёге, генерал-майоров в отставке Штеетса, Ф. Зюсса, Й. Штиглера, адвоката О.Х. Штумпфа, генерал-лейтенантов Й. Штайнхоффа, Е. Штихнота, М. Штёкле, X. Трэна, В. Вайнемана, полковника в отставке доктора Вестербурга, Е. Вернера, полковников в отставке Циммермана, Д. Цимссена, X. Флюгеля, Р. Штока.

Особая благодарность Военно-историческому исследовательскому управлению и Федеральному архиву/военному архиву во Фрайбурге Брайсгау и библиотеке современной истории в Штутгарте, а также войсковым товариществам за поддержку.

Хотелось бы, чтобы эта книга способствовала тому, чтобы прояснить темные страницы недавней истории, и помогла разобраться в современности и определить будущее.

Гуммерсбах-Эрбланд, май 1970. Вильгельм Тике

Карты

Наступление на Кавказ

Наступление на Ростов

Наступление с Батайского плацдарма

Трамплин для прыжка в Азию

Танковое наступление на юг

Южнее Майкопа и на Туапсинском шоссе

Наступление 5-го армейского корпуса на Новороссийск

Штурм высокогорных материалов

Штурм Баксанско-Терекского Укрепленного района

В калмыцкой степи. 16-я пехотная моторизованная дивизия

Штурм Моздока и наступление в восточном направлении

Степной фронт севернее Ищерской

Моздокский плацдарм. 111-пд сентябрь 1942 г.

В излучине Терека

Наступление на Сагопшин и Малгобек. Сентябрь - октябрь 1942 г.

Оборона в высокогорье

Наступление на Туапсе. 27.9 - 17.12.1942 г.

18

Оборона горного фланга и начало отступления ноябрь-декабрь 1943 г.

Отход с Кавказа 1943 г.

Отход 57-го танкового корпуса с боями к Ростову. Январь-февраль 1943 г.

Великое отступление влечет за собой дополнительные кризисы. Январь 1943 г.

Отход на Кубанский плацдарм

Наступление дивизионной группы фон Штеттнера. 27.2 - 3.3.1943г.

Бои за Крымскую. Апрель 1943 г.

Бои за Киевское и Молдаванское

Оборона плацдарма "Голова Гота" до 15 сентября 1943 г.

Примечания

1

Краткий экономико-географический обзор автора отражает состояние немецких взглядов в начале 1940-х годов. — Прим. ред.

(обратно)

2

Одна из любимых поговорок генерала Гудериана: «В наступлении надо не лопать, а топать», т. е. наступать не останавливаясь. — Прим. пер.

(обратно)

3

«Физелер-шторх» — легкий самолет связи. — Прим. пер.

(обратно)

4

Белой ракетой немецкие подразделения, как правило, обозначали местоположение своих передовых отрядов. — Прим. пер.

(обратно)

5

Прозвище прусского короля Фридриха Вильгельма I, «короля-солдата». — Прим. пер.

(обратно)

6

Здесь — игра слов: в немецком языке — Hohe — высота и Holle — ад, преисподняя. — Прим. пер.

(обратно)

7

Цифрами и буквами обозначены условные обозначения маршрутов, указанных на схемах, приведенных в цитируемой разработке. — Прим. пер.

(обратно)

8

Цифрами в приказе указаны условные координаты. — Прим пер.

(обратно)

9

Маттерхорн — вершина в швейцарских Альпах, замечательная своей красотой. — Прим. пер.

(обратно)

10

Гнаденбург — условное наименование поселка Виноградный на правом берегу Терека. — Прим. пер.

(обратно)

11

В вермахте отдельно учитывались дни пребывания солдат и офицеров на передовой, пребывание под огнем противника, участие в дальнем «огневом» бою, в «ближнем» бою при непосредственном соприкосновении с противником, в рукопашных и т.п. — Прим. пер.

(обратно)

12

Это были танки 52-й танковой бригады. — Прим. ред.

(обратно)

13

Это было не стечение несчастливых обстоятельств, а закономерность, следствие незнания и недооценки противника. В районе Сагопшина советскими войсками была оборудована глубокоэшелонированная оборона. К 25 сентября на этом направлении была создана ударная группировка советской 9-й армии, включавшая 317-ю, 347-ю стрелковые дивизии, 84-ю и 131-ю стрелковые и 52-ю танковую бригады. Она должна была 27 сентября нанести контрудар. Поэтому ряд боев на Сагопшинском направлении 26—28 сентября имел характер встречных. Здесь же советскими войсками была создана довольно высокая плотность противотанковой артиллерии — 33 орудия на 1 км фронта. Так что наступление дивизии СС «Викинг» по долине на Сагопшин было обычной авантюрой. — Прим. ред.

(обратно)

14

На самом деле Сталин тогда еще не был генералиссимусом и из Москвы никуда не выезжал. Речь идет о распространенных среди немецких войск слухах. — Прим. ред.

(обратно)

15

Фраза была сказана на баварском диалекте, который звучит грубовато для немецкого уха. — Прим. пер.

(обратно)

16

Автор здесь упоминает не десантные операции, а операции по эвакуации. Очевидно, он совсем забыл про Керченско-Феодосийскую десантную операцию 25 декабря 1941-го — 2 января 1942 года, когда Черноморским флотом и Азовской военной флотилией на побережье Керченского полуострова было высажено 6 дивизий, 2 бригады и 2 горнострелковых полка 51-й и 44-й армий, захвачены плацдармы и полностью очищен Керченский полуостров, на котором был развернут Крымский фронт. — Прим. ред.

(обратно)

17

Ошибка автора. Войсками Северо-Кавказского фронта 2-го формирования с января по май 1943 г. включительно командовал генерал-полковник Масленников И. И. — Прим. ред.

(обратно)

Оглавление

Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942/1943

  ПРЕДИСЛОВИЕ

  В КАМПАНИИ НА КАВКАЗЕ В 1942-1943 гг. ПРИНИМАЛИ УЧАСТИЕ:

  КАВКАЗ, СТРАНА И ЛЮДИ[1].

  ВВЕДЕНИЕ

  РОСТОВ, ВОРОТА КАВКАЗА

  НАСТУПЛЕНИЕ С БАТАЙСКОГО ПЛАЦДАРМА

  ТРАМПЛИН ДЛЯ ПРЫЖКА В АЗИЮ

  ТАНКОВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ЮГ

  ЮЖНЕЕ МАЙКОПА И НА ТУАПСИНСКОМ ШОССЕ

  КРАСНОДАР, НОВОРОССИЙСК И ТАМАНСКИЙ ПОЛУОСТРОВ

  ШТУРМ ВЫСОКОГОРНЫХ ПЕРЕВАЛОВ

  ЧЕРЕЗ КУМУ НА БАКСАН

  В КАЛМЫЦКОЙ СТЕПИ

  НАСТУПЛЕНИЕ НА МОЗДОК И УДАР В ВОСТОЧНОМ НАПРАВЛЕНИИ

  СТЕПНОЙ ФРОНТ СЕВЕРНЕЕ ИЩЕРСКОЙ

  МОЗДОКСКИЙ ПЛАЦДАРМ

  В ИЗЛУЧИНЕ ТЕРЕКА

  БОИ ЗА САГОПШИН И МАЛГОБЕК I

  ОБОРОНА В ВЫСОКОГОРЬЕ

  ВТОРОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ТУАПСЕ

  СРАЖЕНИЕ ПОД НАЛЬЧИКОМ И НАСТУПЛЕНИЕ К ВОЕННО-ГРУЗИНСКОЙ ДОРОГЕ

  ОБОРОНА ГОРНОГО ФЛАНГА

  ОТСТУПЛЕНИЕ БРОСАЕТ СВОЮ ТЕНЬ

  ОТСТУПЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ОТ ТЕРЕКА

  И СНОВА РЕЧЬ ИДЕТ О РОСТОВЕ

  ВЕЛИКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ВЛЕЧЕТ ЗА СОБОЙ ПОСЛЕДУЮЩИЕ КРИЗИСЫ

  КРИЗИС У РУМЫН И ЮЖНЕЕ КРАСНОДАРА

  ОТХОД НА КУБАНСКИЙ ПЛАЦДАРМ

  НОВОРОССИЙСКАЯ ДЕСАНТНАЯ ОПЕРАЦИЯ

  БОИ ЗА КРЫМСКУЮ

  БОИ В ПЛАВНЯХ

  СРАЖЕНИЯ ЗА КИЕВСКОЕ И МОЛДАВАНСКОЕ

  СРАЖЕНИЯ НА КУБАНСКОМ ПЛАЦДАРМЕ В ИЮЛЕ - АВГУСТЕ 1943 г.

  ЭВАКУАЦИЯ С КУБАНСКОГО ПЛАЦДАРМА

  ПОСЛЕСЛОВИЕ И БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА ПОМОЩЬ

  Карты

    Наступление на Кавказ

    Наступление на Ростов

    Наступление с Батайского плацдарма

    Трамплин для прыжка в Азию

    Танковое наступление на юг

    Южнее Майкопа и на Туапсинском шоссе

    Наступление 5-го армейского корпуса на Новороссийск

    Штурм высокогорных материалов

    Штурм Баксанско-Терекского Укрепленного района

    В калмыцкой степи. 16-я пехотная моторизованная дивизия

    Штурм Моздока и наступление в восточном направлении

    Степной фронт севернее Ищерской

    Моздокский плацдарм. 111-пд сентябрь 1942 г.

    В излучине Терека

    Наступление на Сагопшин и Малгобек. Сентябрь - октябрь 1942 г.

    Оборона в высокогорье

    Наступление на Туапсе. 27.9 - 17.12.1942 г.

    18

    Оборона горного фланга и начало отступления ноябрь-декабрь 1943 г.

    Отход с Кавказа 1943 г.

    Отход 57-го танкового корпуса с боями к Ростову. Январь-февраль 1943 г.

    Великое отступление влечет за собой дополнительные кризисы. Январь 1943 г.

    Отход на Кубанский плацдарм

    Наступление дивизионной группы фон Штеттнера. 27.2 - 3.3.1943г.

    Бои за Крымскую. Апрель 1943 г.

    Бои за Киевское и Молдаванское

    Оборона плацдарма "Голова Гота" до 15 сентября 1943 г. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте