«Пролетарский Октябрь как часть российской буржуазной революции»

Содержание:

Пролетарский Октябрь как часть российской буржуазной революции.

Приложение. Сущность "марксистско-ленинских" партий.

ОТ РЕДАКЦИИ: «ЛП» не раз писал о Великой Октябрьской революции, как революции рабочей и крестьянской. Наши читатели знают также, что в результате Октябрьского переворота в стране возникла и некоторое время существовала «демократическая диктатура пролетариата». Однако, ко времени НЭПа, она сошла на нет. Что же получилось в результате? В каком направлении развивался СССР? Чтобы всерьёз ответить на этот вопрос, последователи Маркса обращаются к основе жизни общества - материальному базису. Ведь зеркало экономики отражает саму суть социальных явлений. Так давайте же в него заглянем.

Пролетарский Октябрь как часть российской буржуазной революции

В своей работе «Крестьянская война в Германии» Энгельс писал:

«Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. То, что он может сделать, зависит не от его воли, а от того уровня, которого достигли противоречия между различными классами, и от степени развития материальных условий жизни, отношений производства и обмена, которые всегда определяют и степень развития классовых противоречий. То, что он должен сделать, чего требует от него его собственная партия, зависит опять-таки не от него самого, но также и не от степени развития классовой борьбы и порождающих ее условий; (...) Таким образом, он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо. Словом, он вынужден представлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, для господства которого движение уже достаточно созрело в данный момент. Он должен в интересах самого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными».

Если проанализировать с середины 1920-х годов тактику большевиков и их последователей по развитию крупной промышленности в СССР, то можно увидеть справедливость слов Энгельса.

После завершения гражданской войны и подавления Кронштадта, стоя перед опасностью крестьянских выступлений, большевики временно «уступили» крестьянству в экономической области. Но это не была уступка чисто экономическая, это была уступка и политического характера. Государство, контролируемое большевистской партией, расширило крестьянский экономический уклад. Укрепив крестьян как класс, оно еще более сдвинулось в сторону провозглашенной в Октябре двуклассовой рабоче-крестьянской власти. Стало еще менее «рабочим».

Немного в истории было случаев, когда правящая партия выражает, в зависимости от политической ситуации, интересы того или иного класса, объективно становясь при этом как бы «надклассовой» партией «всех» классов, при содействии которых она пришла к власти.

Для экономического базиса не столь важно, кто явился политическим проводником определенного хозяйственного уклада. Экономический базис - понятие неодушевленное и объективное, на него нисколько не действуют заверения в «пролетарскости» стоящей у власти партии. Ибо характер политической власти определяется не ее флагами, лозунгами и намерениями, а конкретными действиями в экономике. Базис диктует «конкретные действия» политической надстройке. Надстройка и базис обусловливают друг друга, но именно экономическая сторона этого диалектического единства является решающей. Невозможно на отсталых производительных силах, соответствующих мелкой и средней буржуазии, строить коммунистические производственные отношения и к тому же, в национальных рамках, говорить о социалистической природе надстройки. Социалистическая диктатура пролетариата, по научному выводу Маркса, может существовать только на базе соответствующей крупнокапиталистической промышленности.

Но после вынужденного реверанса в сторону крестьянства партия содействовала внедрению крупнокапиталистических производственных отношений как составной части крупнопромышленного производства. И это было для России прогрессом по отношению к очень отсталой, не идущей ни в какое сравнение с западной, национальной экономикой.

Партия большевиков, фактически, перестала быть пролетарско-коммунистической сразу же, как только по окончании гражданской войны она стала решать буржуазные задачи по развитию производительных сил. Хотя де-юре она продолжала иметь прежние название и руководящий состав. Развивая крупную промышленность (через курс на «государственный капитализм») и расширяя товарно-денежные отношения (ТДО), ленинская партия по своему характеру (но не составу!) перестала быть «рабочей». По своему положению в развитии экономики ВКП(б) встала на место класса буржуазии. Но Республика Советов не была классической буржуазной республикой. Как уже отмечалось, это было государство опирающееся, вначале, на два класса и проводившее на деле крупнокапиталистические реформы.

Коммунисты, заняв историческое место класса буржуазии, не могли не переродиться. Это объективно. То есть «в интересах самого движения (большевистскому правительству пришлось - ред.) отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными» - как и писал Энгельс. Своеобразие ситуации было в том, что большевистская партия «отделывалась фразами» не от одного, а от двух классов: пролетариата и крестьянства. Но при этом исполняла буржуазные общественные функции по развитию промышленности. Революционной надстройке не убежать от отсталого экономического базиса!

Несколько продлить жизнь «оторванной» от базиса надстройки может только новая политическая революция (переворот). Но для нее, для «второй волны», как правило, уже не остается революционных социальных сил. «Революционное сознание» может довлеть над материальной экономикой лишь кратковременно. В историческом плане это всего лишь революционный «эпизод» в эволюционном развитии. Затем, когда реальность отсталой жизни гасит благородные порывы революционного сознания, неминуемо следует откат. Но конечная «остановка», оказывается, уже более продвинута вперед, чем до революции. Революции «лишь» расчищают путь для прогрессивного развития общества, безжалостно сметая все устаревшее и тормозящее. И в этом - их необходимая неизбежность в эксплуататорских обществах.

Индустриализация, укрупнение крестьянских хозяйств (коллективизация), культурная революция и т.п. советские достижения являются не чем иным, как продуктами буржуазного развития общества. С тем отличием, что в странах «классического» капитализма не использовались при этом красный флаг и марксистская фразеология, а задачи по развитию производительных сил решала «традиционная» буржуазия.

Даже первоначальное накопление капитала в отсталой экономике России, да еще разрушенной в ходе гражданской войны, происходило по «накатанной» европейскими странами схеме - в основном, за счет крестьянства. Не говоря уже о методах большевиков по развитию промышленности (включая, например, буржуазную систему оплаты наемного труда по Тейлору, сочетавшуюся с премиями для особо «ценных руководящих работников»; активное приглашение зарубежного капитала и специалистов, и т.д и т.п...).

Повторим, что большевики-ленинцы на деле выполняли задачи стоящие перед классической буржуазией. Других объективных задач в отсталой России не могло быть. И с этой, нерешенной самой буржуазией задачей по развитию производительных сил они справились успешно и за не имеющее аналогов короткое время! К примеру, меньшевистская партия на такие свершения была бы не способна.

Вполне справедливо, что ленинцам, а затем и сталинцам, в свое время, ставили много памятников. Памятники, как выдающимся практикам... буржуазной революционности. Речь здесь идет, понятно, об объективном, сугубо материальном аспекте развития Советской России (СССР). Понятно, что сами большевистские лидеры не считали себя буржуазными революционерами - они-то, в основном, нацеливались на европейскую социалистическую практику! Подобно тому, как лидеры и участники Парижской Коммуны сочли бы за оскорбление мысль В.И. Ленина о том, что антибуржуазные события 1871 года во Франции были завершающим актом цикла буржуазных революций (см. «Заметки публициста» ПСС, т.19).

И если называть сталинщину контрреволюцией, то таковой она является лишь в политическом и моральном плане. Для базиса же, не чувствующего и не видящего крови, пота и слез это был, несомненно, прогресс...

Проведем анализ национальных результатов Октябрьской революции в трех плоскостях: революции политической, революции «социально-структурной» и революции экономической.

Революция политическая. В октябре-ноябре 1917 года произошел коренной переворот всего государственного устройства России. Это была, несомненно, политическая революция. Хотя впоследствии Ленин и признал, что пришлось позвать на помощь старый государственный аппарат. Но это будет после, а в конце 17-го - начале 18-го, «триумфальное шествие Советской власти» отправило на слом старый государственный аппарат. По крайней мере, верхнюю его часть.

Революция «социальной структуры». Октябрьская революция позволила России совершить гигантский скачок в социальном развитии. За последующие, послеоктябрьские годы страна превратилась из отсталой аграрной в индустриальную. На что другие государства тратили много десятилетий, Советской России потребовалось несколько «пятилеток». Так, уже в 1940-му году доля жителей города и деревни почти сравнялась. В сельском и лесном хозяйстве (включая личное подсобное хозяйство) было занято только 54% («Рабочий класс СССР», Э.В. Клопов, «Мысль» 1985, с.39). Между тем, за четверть века до того, накануне 1-й мировой войны крестьянство - в границах, установленных после Гражданской войны - насчитывало 109,1 млн. чел, т.е. 78% населения. («Великая Октябрьская социалистическая революция». Энциклопедия. М., 1977, с. 75, 276) Это был настоящий переворот, коренным образом преобразовавший социальную структуру советского общества. В социальном плане именно правящая коммунистическая партия произвела временнyю компрессию в процессе пролетаризации населения. Она, не изживала пролетариат как класс, а именно этого требует продвижение к коммунизму. Она, по логике буржуазного развития СССР, наоборот, его порождала!

Революция экономическая. Большевики не произвели экономической революции. Перед СССР, как и перед Временным правительством, по-прежнему стояли буржуазные задачи по наращиванию производительных сил (ПС) до промышленно-развитого капиталистического уровня. Способ производства, использующий товарно-денежные отношения, оставался в России (СССР), исходя из теории Маркса, капиталистическим. Большевики всегда активно использовали финансовые рычаги для развития крупнокапиталистической техники. Товарно-денежный механизм был для них инструментом в проведении крупнокапиталистических реформ. Большевики так и не передали экономическую власть государства непосредственно в руки рабочего класса. Отсутствие объективных предпосылок к такому шагу не позволило самому рабочему классу непосредственно взять в свои руки хозяйственный механизм советского государства.

Ссылки на то, что класс буржуазии в капиталистических обществах также управляет не поголовно, а через свои представительные партии, не выдерживает критики. Буржуазия, имея в свои руках экономическую силу, а значит и политическую власть использует ее именно для сохранения и развития капиталистического способа производства, базой которого являются товарно-денежные отношения. В нашем случае «авангард пролетариата» в лице компартии также активно использует для развития экономики капиталистический способ производства, базирующийся на товарно-денежных отношениях. Здесь, согласно марксизму, пролетариат (точнее, его рабочая сила) является одним из товаров. Именно в этом плане никакой экономической/социальной революции в России (СССР) не произошло. Наоборот, И.В.Сталину, как главному «архитектору» советского экономического чуда, пришлось выдвинуть в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» от 1952 года тезис о совместимости социализма и товарно-денежного механизма.

Пролетариат так и остался наемным классом, который вместо капиталистов нанимало государство.

Итак. Если подойти объективно (на минуту забыть о красном флаге революции, намерениях большевиков, героизме в гражданской войне и правящей коммунистической партии), Октябрьская революция на деле есть пролетарская политическая революция, не переросшая рамок национальной буржуазной революционности. Ибо именно буржуазные революции дают толчок индустриальному развитию с соответствующим изменением в социальной структуре общества. Через такие революции «прошли» многие европейские страны задолго до Октября. Специфика российской буржуазной революции заключалась в том, что она, по отношению к экономическому базису, была начата в январе 1905 года, вяло продолжена в феврале-марте 1917 года и продолжалась, с большей решительностью, после Октября под красным флагом и коммунистическими лозунгами.

Ошибочно думать, что буржуазные по характеру революции происходят в каждой стране лишь однажды, и движущей силой в них является класс буржуазии. Так в Германии в ХIХ веке произошли три революции, во Франции, включая конец XVIII века, четыре. Причем пролетариат почти во всех этих революциях играл большую роль. Это именно тот случай, когда пролетариат расчищает дорогу буржуазно-экономическому развитию; тот случай, когда его выступления есть лишь часть самих буржуазных революций.

В промышленно развитых, экономически сросшихся капиталистических обществах таких двойственных буржуазно-пролетарских революций уже быть не может. Там на очереди стоит только пролетарская социальная революция мирового масштаба!

По сути, исторический «зигзаг» в виде «социалистической» революции в России, как и политические революции, направленные против буржуазно-помещичьего абсолютизма в других странах (причем не всегда при социалистической, но и при исламской (Иран), или иной идеологии), позволил, путем концентрации капитала в руках государства, совершить скачок в национальном развитии экономики. А это в последующем неизбежно приведет к их включению в глобальную экономику, как объективный мировой процесс.

Данный материал был опубликован в газете Марксистской рабочей партии "Левый поворот" №12, 2004 г.

Приложение. Сущность «марксистско-ленинских» партий.

«Марксистско-ленинские» партии после своего прихода к власти в той или иной стране, представляют собой на деле наиболее радикальные партии буржуазных революций - не по движущим силам, а по характеру проводимых ими преобразований. Но и до взятия ими власти их политическая деятельность направлена, главным образом, против тормозящих буржуазное развитие устаревших порядков. Хорошим примером здесь является ситуация с компартией в Китае. Ее деятельность до и после взятия власти носила и носит явно буржуазно-прогрессивный характер.

После своего прихода к власти «марксистско-ленинские» партии экстенсивным методом развивали национальные экономики, используя для этого всю мощь подконтрольных им государств. При этом, чем более развитыми производительные силы становились национально, тем больше они требовали для своего дальнейшего развития интеграции в интернациональную экономическую систему. Развитие национальной экономики диалектически отрицает саму национальную экономику. Наступает предел, когда «коммунистические» режимы становятся реакционными надстройками на национальном экономическом базисе. По мере развития производительных сил «марксистско-ленинские» партии утрачивают свою прежнюю национальную государственно-капиталистическую прогрессивность и тем самым объективно отрицают, изживают сами себя.

Поражение национальных «социализмов» не есть временное поражение социализма, это есть закономерный процесс на пути интеграции мировой экономики. В этом случае «стихия современного коммунизма» (в смысле «коммунизма-движения») разрушает исчерпавшие свою прогрессивность, и поэтому отжившие свой век, «местные коммунизмы».

Прогрессивность той или иной «марксистско-ленинской» партии зависит от той экономической базы, на которую она опирается, последняя же, в свою очередь, различна в каждой стране. И чем менее развита в экономическом плане та или иная страна, тем более прогрессивной силой является пришедшая в ней к власти «марксистско-ленинская» партия, и тем больших успехов она может добиться, возглавляя буржуазную модернизацию отсталой национальной экономики.

Сложившиеся в мире империалистические отношения накладывают значительный отпечаток на деятельность «марксистко-ленинских» партий. Империалистические страны, главным образом США, тормозят самостоятельное развитие национальных экономик и, вследствие этого, являются объектом ответной борьбы развивающихся стран против империализма, против засилья чужих товаров.

Поэтому, не является случайностью, что в авангарде национально-освободительного движения развивающихся стран выступают как раз «марксистско-ленинские» партии и организации (маоисты, сталинисты, ходжаисты). Причем, далеко не всегда именующие себя при этом «коммунистическими». Таковыми являются многочисленные организации Азии и Латинской Америки. Именно «союз трудящихся» под руководством «народной» или «трудовой» партии может быстро развить крупно-капиталистическую национальную промышленность без видимых, столь ненавистных кровожадных частных капиталистов, при социальных гарантиях, и при идеологии, проповедующей отсутствие антагонизмов между различными «трудовыми» хозяйственными укладами. Мир и классовое спокойствие, обеспечиваемые «общей» для двух классов рабоче-крестьянской партией (или просто партией «трудящихся») на фоне развития экономики, являются привлекающей идеологией для трудящихся классов слаборазвитых стран.

Причем, в странах, где в большей степени остались феодальные пережитки и в меньшей развито капиталистическое фермерство, имеется больше шансов провести национализацию, сметающую эти самые феодальные пережитки.

В этом случае национализация земли проведенная «рабоче-крестьянским» революционным правительством являет собой необходимый экономический переворот, открывающий дорогу последующему радикальному капиталистическому развитию на селе.

Примечательно, что часть троцкистов второй половины ХХ века в таких странах не столь ортодоксальны в своем игнорировании крестьянства по сравнению с самим Троцким. Нередко, поэтому, их можно отличить от «марксистско-ленинских» рабоче-крестьянских партий лишь по негативному отношению к Сталину и восхвалению Троцкого. Здесь, как и в послереволюционной России, троцкисты «переделываются» в «старых большевиков» самим неразвитым экономическим базисом. И это не ирония судьбы, а вполне объективная закономерность.

Страны, в которых рыночные отношения полностью овладели деревней, не только не имеют необходимую социальную базу для буржуазной по характеру, но рабоче-крестьянской по движущим силам революции. Они уже объективно переросли идеологию «марксизма-ленинизма» как идейного стержня национального «догоняющего капитализма» с временно национализированной собственностью на средства производства.

Соратник Ленина по большевистской партии Г. Зиновьев как-то сказал: «Ленинизм - версия марксизма для отсталых стран». И в этом он был, безусловно, прав. Именно в отсталых странах «марксистко-ленинские» партии добились впечатляющих успехов. И наоборот, в промышленно развитых капиталистических странах - с явно выраженной пролетаризацией населения и интегрированных в мировую хозяйственную систему - нет почвы для развития национально ориентированных «коммунистических» организаций до уровня правящей партии. В этих странах революционному пролетариату уже не будет нужды делить власть с другими классами посредством «марксистко-ленинских» партий.

Национально-«социалистическая» идея «социализма в одной стране», проповедуемая «марксистско-ленинскими» партиями, представляет собой для развитых стран реакционные доктрины, базирующиеся на национальном капитализме, неизбежно отмирающем во все более интегрирующемся мировом хозяйстве. Поэтому является закономерностью, что сегодня «марксистско-ленинские» организации смыкаются на деле с «патриотами» из правого лагеря и сами дрейфуют вправо. В России примером такого рода может служить ФНС, а также союз анпиловской КПСС и лимоновской НБП. Основа и тех и других - национальная экономика. Протестуя против глобализации мировой экономики, они видят в ней только зло мировой финансовой олигархии, тормозящей капиталистическое развитие национальных экономик, но не замечают объективного исторического прогресса в мировой экономической, научно-технической интеграции. Рано или поздно, подобные партийно-идеологические «динозавры» отомрут сами собой. Ибо возвращаться к самодостаточной краснознаменной национальной экономике, одновременно отказываясь от «чужих» новых технологий (к примеру, интернета) есть настоящая реакционная утопия.

* * *

Данный материал был опубликован в газете Марксистской рабочей партии "Левый поворот" №9, 2002 г.

Интернет-ресурсы

Сайт Марксистской рабочей партии: или

Архив газеты МРП "Левый поворот" в PDF: http://lp-in-pdf.narod.ru

Оглавление