«Судак. Путешествия по историческим местам»

А.Д. Тимиргазин Судак. Путешествия по историческим местам

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

Этот город на Таврическом полуострове, который греки называли Сугдеей, Сугдаей или Сидагиосом, генуэзцы — Солдайей или Сулдадией, древние русичи — Сурожем, восточные географы — Судаком, Солтаком, Шолтатией, сохраняет до наших дней название Судак.

Город, выросший на берегу удобной гавани, вблизи Боспора Киммерийского (Керченский пролив) и озера Меотийского (Азовское море), куда вели сухопутные пути из Восточной Европы и азиатских просторов, с самого начала своей истории стал важнейшим пунктом черноморского судоходства.

В древнейшие времена

Пребывание человека в окрестностях Судака прослеживается со времен палеолита. В Новом Свете найдены орудия труда неандертальцев, относящиеся к среднему палеолиту (80–30 тыс. лет до н. э.). Следы открытой стоянки неандертальцев обнаружил в обрыве сухой речки близ горы Меганом А. И. Полканов. Это было время последнего оледенения Земли, когда в Крыму даже летом стояли холода. Неандертальцы умели добывать огонь. Они охотились на крупных и мелких животных и одевались в их шкуры.

В окрестностях Судака и в Новом Свете найдены орудия труда новокаменного века (10—4 тыс. лет до н. э.), а на горе Меганом, в Капсельской долине и на горе Караул-Оба открыты стоянки и поселения эпохи бронзы (II тыс. до н. э.).

Тавры, греки

В I тыс. до н. э. и в первые века н. э. на территории, прилегающей к Судакской бухте, обитали аборигенные племена тавров. Жильем им служили пещеры, хижины и укрепленные убежища, сложенные из крупных камней. Занимались тавры охотой, рыболовством, мотыжным земледелием, скотоводством. По свидетельству древнегреческих авторов, тавры нападали на проходящие мимо берегов суда, выходя для этого в море на утлых долбленых челнах.

Для контроля за населявшими окрестности таврами и обеспечения безопасности каботажного плавания по маршруту Боспор — Херсонес на западных отрогах горы Караул-Оба в I веке до н. э. была построена боспорская крепость. Многолетний руководитель Кутлакской экспедиции, исследовавшей крепость, С. Б. Ланцов считает, что в этом месте может быть локализован античный порт Афинеон. Флавий Арриан, правитель римской провинции Каппадокии, совершивший в 134 г. н. э. плавание вдоль берегов Черного моря, указывает покинутый порт скифо-тавров между Феодосией и Лампадой (совр. Малый Маяк близ Алушты). Он пишет: “Отсюда (от Феодосии. — Авт.) 200 стадиев до покинутого порта скифо-тавров”. Анонимный автор, чье сочинение датируется V веком, указывает название пункта: “от Феодосии до пустынной гавани Афинеона или гавани скифо-тавров 200 стадиев… здесь спокойная стоянка для кораблей”.

По разным подсчетам, 200 стадиев равны приблизительно 32–42 километрам. На таком расстоянии от Феодосии находятся современные поселки Курортное и Коктебель. Некоторые исследователи предполагали, что Афинеон следует искать на месте средневековой Сугдеи. Однако поселения античного времени в этих местах пока не обнаружены. На территории Судака сделаны лишь единичные находки, относящиеся к рубежу I тыс. до н. э. — I тыс. н. э.

Таким образом, крепость на склонах Караул-Обы, хотя и находится в 60 километрах от Феодосии, а не в 32–42, единственный известный в настоящее время античный памятник в юго-восточном Крыму. Стоящая на высоком береговом обрыве крепость была хорошо видна с проходящих судов и являлась прекрасным ориентиром для каботажного плавания. К моменту написания перипла Арриана крепость уже в течение века была заброшена, однако ее руины, с учетом нынешней сохранности, могли в те времена выглядеть очень внушительно.

Возникновение Сугдеи

Жители средневековой Сугдеи относили основание города к 212 г. н. э., о чем говорят записи на полях Синаксаря — греческой рукописной книги религиозного содержания, в средние века хранившейся в одном из христианских монастырей. На протяжении многих десятилетий монахи делали на полях Синаксаря пометки о важных, с их точки зрения, событиях. В середине XIX века судакский Синаксарь был обнаружен на острове Халка в Средиземном море и опубликован в 1863 г. в пятом томе “Записок Одесского общества истории и древностей”.

В одной из заметок на полях Синаксаря, датированной 1296 г., говорится: “Построена крепость Сугдея в 5720 году. [Всех же лет] от построения Сугдеи до сегодняшнего дня, т. е. до 6804 года, 1084”. Летосчисление в Византии и на Руси в средние века велось от “сотворения мира”. 5720 год этого летосчисления соответствует 212 г. н. э.

Эта дата повторяется в записях, сделанных в 1312 и в 1411 гг. Неизвестно, какими материалами располагали авторы заметок о дате основания Сугдеи. Возможно, это были письменные источники, позднее утерянные, возможно, только устные недостоверные предания. Других материалов, которые подтверждали бы эту дату, до нашего времени не сохранилось.

Первоначально поселение находилось на приморской полосе у подножия горы Крепостной (пляж совр. поселка Уютного). В 1968 г. археологи исследовали в этом месте так называемое Приморское укрепление, защищавшее поселение с моря. Укрепление датируется VI веком, однако эта датировка вызывает споры. Архитектор Е. И. Лопушинская считает, что архитектура и кладка сооружений характерны для более ранних — римского или раннехристианского периодов истории архитектуры (III–V века). На дне бухты подводники обнаружили позднеантичные предметы, что косвенно подтверждает более раннюю датировку.

Возникновение города и его название — Сугдея связывают с аланами. Это ираноязычные племена сарматского происхождения, предки современных осетин, которые появились в Крыму во II–III веках н. э. В. Г. Васильевский показал, что в языке осетин имеются слова “сугдед” и “сугдаг”, а на Кавказе существует заброшенное поселение Суадаг. Ученый-топонимист В. Миллер предполагал, что название Сугдея происходит от ираноязычного слова “Сугда”, что переводится как “непорочный”, “святой”. Швейцарский путешественник и ученый Дюбуа де Монпере и другие исследователи считали Судак главным портом аланов.

Впервые в литературном тексте Сугдея упоминается в “Космографе” VII века неизвестного автора из Равенны. В числе других городов северного побережья Чёрного моря назван город Согдабон и указано его примерное местонахождение. С этого времени различные письменные источники упоминают город постоянно.

Под властью Византии

Начиная с VI века, побережье Крымского полуострова от Херсона (средневековое название Херсонеса) до Боспора оказалось под властью Византии. При императоре Юстиниане I (527–565), проводившем активную внешнюю политику, в Таврике развернулось интенсивное крепостное строительство. На Южном берегу возводятся крепости Алустон (совр. Алушта) и Горзувиты (Гурзуф). Согласно архитектурному анализу самые ранние кладки стен крепости в Судаке на северном склоне Крепостной горы также относятся к VI веку. Крепостные стены нижнего оборонительного пояса существовали уже в VIII–IX веках. Расположение крепостных стен этого периода указывает на то, что в VI веке город, кроме прибрежной полосы, занимал почти ту же территорию на северном склоне горы Крепостной, границы которой и сейчас обозначены оборонительными сооружениями. В позднее средневековье город только несколько расширился на восток и на запад.

В середине VIII века произошел значительный прилив византийских греков на Крымский полуостров. В Византии в это время разгорелась ожесточенная борьба между иконоборцами и иконопочитателями. После победы иконоборцев, поддержанных императорской властью, иконопочитатели вынуждены были искать спасения на окраинах государства, в том числе и в Таврике. Здесь они основали большое количество церквей и монастырей, способствуя этим быстрой христианизации местного населения.

Хазары

В VIII–IX веках Крымом владели хазары. Сугдея стала их административным центром. В городе находился наместник хазарского кагана — тудун. Одновременно Сугдея являлась центром православной епархии (церковного округа) во главе сначала с епископом, а с Х века — архиепископом.

С вторжением хазар на Крымский полуостров здесь погибли многие византийские поселения. В Отузской и Коктебельской долинах обнаружены 15 византийских поселений, возникших в иконоборческую эпоху в первой половине VIII века и погибших в результате разгрома практически одновременно в том же VIII веке.

Были сожжены и византийские постройки Сугдеи. Несмотря на разгром, вокруг города продолжается консолидация христианского населения. Возник новый центр православия в Таврике — Сугдейская епархия. В VIII–IX веке усилилось византийское строительство на окраинах Судакской долины.

Со второй половины IX века началось строительство хазарских укреплений Сугдеи. Оборонительные стены толщиной 2,7 метра ограждали территорию площадью более 20 га, а значит, Судак в то время был крупным приморским городом. За стенами же находились лишь небольшие хижины, редко разбросанные по прилегающей местности. Взрослое мужское население крепости по численности, вероятно, не могло составить значительную военную силу, достаточную для защиты крепостных сооружений. Можно предположить, что в мирное время в крепости находился хазарский военачальник с регулярным войском, а во время войны сюда стекались отряды родовых вождей со всей территории Крымской Хазарии, а также — в случае крупных военных действий в Таврике — основные силы каганата. Таким образом, крепость в Судаке играла роль хазарского военного форпоста.

О численности хазарских войск в Сугдее можно предполагать, исходя из ранга постоянно находившегося в крепости хазарского наместника, известного по “Житию” Стефана Сурожского под именем Юрия Тархана. Тархан у тюрок являлся крупным военачальником, подчиненным только командующему войсками и кагану. Самым крупным подразделением в тюркском войске был тумен, состоящий из 10 тысяч всадников. Сугдея, во главе которой стоял тархан, предназначалась для развертывания хазарского тумена.

Крушение хазарского каганата связано с восточным походом князя Святослава в 965 г., когда были разгромлены основные силы хазар в Поволжье, на Дону и Северном Кавказе. Следствием этого похода была попытка Руси закрепиться на Боспоре Киммерийском и установить контроль над обоими берегами Керченского пролива. Воспользовавшись победами Святослава, Византия изгнала хазар из юго-западной Таврики, а в 971 г., после поражения Святослава в русско-византийской войне, влияние Византии было восстановлено на востоке Крымского полуострова и в Тамани. Вернув себе Сугдею, византийские императоры развернули здесь интенсивное строительство крепостных укреплений.

Печенеги, половцы

После освобождения Крыма от власти хазар в степях полуострова установилось господство печенегов. Впервые печенеги появились в Крыму в 882 г. К середине Х века они заняли почти весь полуостров, разгромив большинство селений, жители которых ушли в горы. Сугдея, несмотря на ущерб, причиненный печенегами, продолжала существовать как довольно значительный город.

В Х—XI веках Сугдея несколько раз упоминается в константинопольских церковных актах. В 997 г. определение константинопольского синода в числе других подписал архиепископ Константин Сугдейский. В 1026 г. в синоде участвовал архиепископ Сугдеи Арсений. В 1087 г. на церковном соборе присутствовал сугдейский архиепископ, имя которого осталось неизвестным.

С конца XI века, когда Сугдея оказалась под властью половцев, начался бурный экономический рост города, усиление его политического значения. Половцы, или кипчаки, — это кочевые племена тюркского происхождения, проникшие в середине XI века в Приднепровье и Северное Причерноморье. К 1116 г. они окончательно разгромили и покорили печенегов и стали единственными хозяевами степей Северного Причерноморья, а Сугдея — главным опорным пунктом половцев в Крыму. Арабский историк Элайни называл ее “наибольшим из городов кыпчацких”.

В XI–XIII веках развернулось широкое строительство в прибрежной части города. Сугдея в этот период становится крупным международным центром, где встречаются купцы со всех концов мира — из Руси, Западной Европы, Северной Африки, Малой Азии, Индии, Китая. Арабский историк Ибн-аль-Асир (1160 — ~ 1233) сообщал о Сугдее: “Этот город кипчаков, из которого они получают свои товары, и к нему пристают корабли с одеждами, последние продаются, а на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха, бобры и другие предметы, находящиеся в земле их”. С Запада в Сугдею привозили французское и английское сукно, оружие, женские украшения и ювелирные изделия, из Египта и Сирии — хлопковые ткани, ладан, финики, из Индии — кашемировые ткани, драгоценные камни, пряности, из Китая — шелк.

Обширными и разнообразными были связи Сугдеи с Русью. В первую очередь это были связи торговые. Из Руси в Западную Европу через Сугдею шли меха, кожи, зерно, льняной холст, мед, воск, пенька, строительный лес. На Русь через Сугдею везли шелк-сырец, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, имбирь, перец, гвоздику и другие пряности. Иностранных и сугдейских купцов, торговавших этими товарами, на Руси называли “сурожскими гостями”. Позднее это название распространилось и на русских купцов, торговавших товарами, которые вывозились из Сугдеи (Сурожа) в Москву и другие русские города.

Русские товары доставлялись в Сугдею либо по Днепру, а затем морским путем, либо “Залозным путем”: по Днепру до излучины у порогов и потом степью через Перекоп.

Присутствие русских людей в Сугдее подтверждается археологическими находками. Экспедиция под руководством М. А. Фронджуло обнаружила у подножия горы Крепостной медный киотный русский крест (конец XII — первая половина XIII века) и два пряслица овручского типа. В Уютном найден русский крест-складень, половинка такого же креста — в верхнем городе, к юго-востоку от главных ворот. М. А. Фронджуло предположил существование русской слободы на прибрежном участке Крепостной горы.

Венеция

В 1204 г., во время четвертого крестового похода, рыцари разгромили христианский Константинополь, столицу Византийской империи. После этого монопольное право торговли и колонизации в Причерноморье получила союзница крестоносцев Венеция. В Крыму появляются венецианские фактории и крепости. Вскоре крупнейшей из них становится Судак — Солдайя. Первый известный документ об этом датируется 1206 г.: в Константинополе заключена торговая сделка между венецианскими купцами Пьетро Феррагуто и Захарио Стагнорио, с конечным пунктом операции в Солдайе.

Венецианцы владели городом полтора столетия. Это было время невиданного расцвета Судака, годы славы и богатства, но и время жестоких потрясений, вражеских нашествий и разорении.

О торговле венецианцев в Солдайе рассказывает знаменитый путешественник Марко Поло: “В то время, когда Балдуин (один из вождей крестоносцев) был императором в Константинополе, т. е. в 1206 г., два брата, господин Николо Поло, отец господина Марко, и господин Маффео Поло, находились тоже там; пришли они туда с товарами из Венеции. Посоветовались они между собой да решили идти в Великое море (Черное море) за наживой да за прибылью. Накупили они всяких драгоценностей да поплыли из Константинополя в Солдайю”. Из духовного завещания известно, что Маффео, дядя Марко, имел в Солдайе свой дом.

В первой половине XIV века Сугдея была хорошо известна за пределами Крыма. Арабские писатели ставят город рядом с такими значительными торговыми центрами, как Булгар, Сарай, Азов, Хорезм. Восточные писатели конца XIII века называют Черное море Судакским морем. О большом значении города говорит и тот факт, что в 1282 г. глава сугдейской епархии имел сан митрополита. Торговые интересы венецианцев в Сугдее были столь значительны, что с 1287 г. в городе находился венецианский консул. В сугдейском порту разгружались суда с товарами из Передней Азии, Египта, Византии, Сирии, стран Западной Европы, караваны из Средней Азии и Золотой Орды.

Глава дипломатической миссии фламандец Биллем Рубрук, посетивший город в 1253 г., сообщает, что “…туда пристают все купцы, как едущие из Турции (Иконийский султанат) и желающие переправиться в северные страны, так и едущие обратно из России и северных стран, желающие переправиться в Турцию…одни привозят горностаев, белок и другие драгоценные меха; другие привозят ткани из хлопчатой бумаги, бумазею, шелковые материи и душистые коренья”. Рубрук рассказывает, что, когда он раздумывал, что ему взять для перевозки своего имущества: телеги, запряженные двумя быками, или вьючных лошадей, то константинопольские купцы посоветовали ему взять телеги и купить крытые повозки, в которых русские перевозят свои меха.

Русская летопись XIII века сообщает о пребывании сурожских купцов во Владимире-Волынском. Рассказывая о погребении князя Владимира Галицкого в 1288 г., летописец отмечает: “И тако плакавшеся над ним все множество володимирцев, немцы и сурожьце, и новгородцы”. Сурож упомянут и в знаменитом памятнике древнерусской литературы “Слово о полку Игореве”: “Див кличет на верху древа, велит прислушать земле незнаемой: Волге, Поморию, и Посулию, и Сурожу…”, а также в древнерусских былинах цикла “Князь Владимир Красное Солнышко”.

В русской летописи сообщается, что в 1356 г. из Орды в Москву пошел татарский посол Ирынчей и с ним гости-сурожане. Это — первое письменное свидетельство о торговых связях Москвы и Сугдеи. В дальнейшем о подобных связях русские летописи сообщают неоднократно. Так, в рассказе об осаде Москвы Тохтамышем в 1382 г. говорится о сурожанах в одном ряду с суконниками и другими купцами.

Отправляясь в 1380 г. в поход против хана Мамая, Дмитрий Донской взял с собой десять сурожских купцов в качестве переводчиков, а также как свидетелей русской славы в предстоящей великой битве. Известны имена этих сурожан: Василий Капица, Сидор Олферьев, Константин Петунов, Кузьма Ковря, Симеон Онтонов, Михаиле Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрий Черной, Дементей Саларев, Иван Ших. По прошествии столетия некоторые из этих фамилий снова встречаются в русских летописях (Весяков, Саларев, Ших). О реальности имени Весякова свидетельствует “Весяков двор”, стоявший в московском Китай-городе во второй половине XV века. “Бархатная книга” сообщает, что в Москву при великом князе Дмитрии Ивановиче Донском прибыл “князь Стефан Васильевич из своей вотчины из Судака, да из Манкупа, да из Кафы. От его сына Григория Ховры (Коври) пошел род Ховриных и Головиных, а от них Грязные”. Василий Капица считается родоначальником рода Ермолиных.

Известны и другие факты, подтверждающие тесные связи сурожских купцов с Русью. Так, князь Михаил Тверской отправлял в ордынскую ставку Некомата Сурожанина в качестве посла, чтобы тот выпросил “ярлык”, т. е. добился назначения Михаила Тверского великим князем.

Турки-сельджуки, монголо-татары

Богатый и знаменитый город постоянно притягивает к себе жадные взоры завоевателей. В 1221 г. нападение на Сугдею совершил иконийский сельджукский султан Ала-ад-дин-Кей-Кубад. В XI веке турки-сельджуки захватили большую часть Малой Азии и основали здесь свое государство — Иконийский султанат. Подробности нападения на Сугдею известны из рассказа персидского автора Ибн-ал-Биби.

Поводом для нападения явились жалобы мусульманских купцов султану на притеснения, чинимые им в торговле. Как повествует Ибн-ал-Биби, “Султан, услышав просьбу о помощи, разгневался, велел вознаградить купцов, приказал снарядить войско, поставить во главе его Амир Хусан-ад-дина Гупана, который был главным эмиром и полководцем государства, и послал его в сторону Судака”.

Сельджуки высадили десант в районе Феодосии. Навстречу им выступило войско половцев и русских (Тмутараканского княжества). Это союзное войско было наголову разгромлено, после чего десятитысячный отряд сельджуков двинулся на Сугдею.

Ибн-ал-Биби сообщает, что Сугдею обороняло войско из тысячи хорошо обученных военному делу юношей. Навстречу врагу вышел конный отряд защитников города. В долине разгорелось сражение. Сельджуки применили свою обычную тактику — притворным отступлением завлекли отряд сугдейцев в глубь долины, а потом набросились на него из засады. Отряд был разгромлен. Жителям города пришлось внести огромный выкуп в 50 тысяч динаров. В честь своей победы сельджуки возвели в Сугдее мечеть, которую, по преданию, воздвигли за 14 дней. Возможно, однако, что мечеть не была достроена. С уходом турок местные жители начали разбирать ее на строительный материал для крепостных сооружений города. Сельджуки покинули Крым два года спустя, в связи с тем, что в Конию вторглись монголо-татары. Интересно, что, вернувшись на родину, Ала-ад-дин-Кей-Кубад построил в городе Нигде мечеть, похожую на судакскую, но меньших размеров.

Мирная жизнь после ухода сельджуков продолжалась недолго. Уже в 1223 г. в Крым ворвались монголо-татары и захватили Сугдею. “В тот же день пришли первые татары”, — сообщает запись на полях Синаксаря от 27 января 1223 г.

Более подробно о нападении монголо-татар и его последствиях для города рассказывает арабский писатель Ибн-ал-Асир:

“Придя к Судаку, татары овладели им, а жители разбрелись, некоторые из них со своими семействами и своим имуществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море… С тех пор как вторглись татары, не получалось от них (кыпчаков) ничего по части буртасских мехов, бобров и другого, что привозилось из этой страны”.

Монголо-татары вскоре покинули Крым, и временно нарушенные торговые связи Сугдеи были восстановлены. Однако в 1239 г. они вновь появились в Крыму и на этот раз остались здесь надолго. Крымский полуостров становится улусом Золотой Орды. В Синаксаре появляются записи, связанные с новыми нашествиями. “В тот же день пришли татары”, гласит запись от 26 декабря 1239 г. А 27 апреля 1249 г. сообщается: “В тот же день очищено от татар все… и сосчитал севаст (правитель) народ… и праздновал торжественно”.

Монголо-татары обложили Сугдею данью, однако город остался фактически независимым. Биллем Рубрук в 1253 г. писал, что не застал в городе властей, так как местные начальники отправились зимой к Батыю с данью и к маю месяцу еще не вернулись. Самостоятельность Сугдеи подтверждает факт существования так называемых солдайских аспров (мелкой серебряной монеты), упоминаемых в нотариальных актах Солдайи 1274 г. и Каффы 1290 г.

Не ограничиваясь получаемой данью, монголо-татары еще не раз совершали набеги на Сугдею. “В тот же день пришло (Ногаево — Авт.) войско”, — сообщает Синаксарь в 1298 г. Подробнее об этом нападении рассказывает арабский писатель Ал-Муфаддаль: “Ногай… пришел в Судак с большим войском и приказал жителям Судака, чтобы все, которые были за него, вышли за город со своими людьми и со своим имуществом. Вышли все приверженцы его, а их было более 1/3 (населения. — Авт.). Потом он приказал войскам (своим) окружить его (город) и стал требовать к себе одного за другим, истязал его и отбирал все его имущество, а затем убивал его, так что умертвил всех, кто (оставался) в городе. После этого он поджег его (город. — Авт.) и уничтожил его дотла”.

Набеги на Сугдею продолжались в 20-е и 30-е гг. XIV столетия. В Синаксаре за 1322 г. говорится: “В тот же день пришел Толактемир… и взял Сугдею без войны, и сняли колокола все, и сломали иконы и кресты, и затворили ворота, и была скорбь, каковой не было никогда”. Год спустя: “В тот же день закрыли безбожные агаряне божественную и священную икону Спаса нашего Иисуса Христа, (что) в царских воротах богоспасаемого города Сугдеи”.

Известия об этих событиях дошли до папского двора, который находился тогда на юге Франции, в Авиньоне. В 1323 г. папа Иоанн XXII писал золотоордынскому хану Узбеку: “Так как мы не можем не огорчаться несчастием христиан, бедствиями и притеснениями, то с болью услыхали мы, что христиане, еще недавно бывшие в городе Солдайе, изгнаны сарацинами из города, что церковные колокола сняты и сами церкви осквернены”. Папа просил, чтобы христианам дозволили вернуться в город.

В 1327 и 1338 гг. татары вновь подвергли Сугдею разграблению.

Постоянные набеги золотоордынцев подорвали экономику города и привели к резкому сокращению численности населения. Об этом свидетельствует арабский путешественник Ибн-Батута, побывавший в Крыму в 30-е гг. XIV века. Он пишет о Судаке:

“Это один из городов кипчакской степи, на берегу моря. Гавань его одна из самых больших и лучших гаваней. Вокруг него сады и воды… Большая часть домов его деревянные. Город этот (прежде) был велик, но большая часть его была разрушена…”

Генуя

Погромы города были выгодны соперице Сугдеи — генуэзской Каффе (совр. Феодосия).

Купеческая республика Генуя была непримиримым врагом и конкурентом Венеции. Во время четвертого крестового похода венецианцы изгнали генуэзцев из захваченных крестоносцами владений Византии. Поэтому Генуя сблизилась с Никейской империей в Малой Азии, которая была центром сопротивления византийцев крестоносцам. В 1261 г. генуэзцы заключили договор с никейским императором Михаилом Палеологом, по которому получили право свободной торговли во всех владениях Михаила Палеолога, а в случае возвращения Константинополя под власть Византии — исключительное право торговли на Черном море.

Три месяца спустя войска Никейской империи овладели Константинополем. Венецианский квартал в городе был сожжен, а его территория передана генуэзцам. Они получили фактически монопольное право торговли в Черном море. В свою очередь Венеция в 1265 г. заключила с Византией мир и снова получила доступ в Черноморье. Между двумя республиками завязалась ожесточенная конкурентная борьба. Одним из ее эпизодов был захват и уничтожение в 1277 г. галеры пизанцев — союзников генуэзцев — в виду Сугдеи. Галера была послана к городу генуэзцами с враждебными намерениями.

Находясь под непрестанной угрозой вражеского нашествия, венецианцы интенсивно строят в Сугдее крепостные сооружения и укрепляют город. Отмечены два всплеска строительной деятельности при венецианцах: в первой половине XIII века, когда обострилась борьба с генуэзцами, и в конце XIII века. Ко времени второго строительного подъема относится возведение в крепости Консульского замка, который заменил собой более ранний укрепленный жилой замок св. Ильи. Есть упоминание о том, что в 1287 г. в замке находилась резиденция венецианского консула.

К концу XIII века генуэзцы прочно обосновались в Каффе. Самое раннее ныне известное свидетельство о существовании в Каффе генуэзской колонии — нотариальные акты 1289–1290 гг. В 1290 г. был принят первый Устав Каффы, от которого сохранились только заголовки. Со временем город становится центром генуэзской торговли на Черном море и резиденцией генуэзского консула.

Чтобы поддержать Каффу экономически и подорвать торговлю Сугдеи, генуэзцы принимают специальные меры против своего конкурента. В Уставе генуэзских колоний на Черном море, принятом в 1316 г., указано: “Не должны генуэзцы или те, которые считаются или называются генуэзцами, или пользуются либо привыкли пользоваться благами генуэзцев, ни покупать, ни продавать, ни приобретать, ни отчуждать, ни передавать кому-либо, ни лично, ни через третье лицо каких-либо товаров в Солдайе под страхом указанного выше штрафа… Никто из генуэзцев не смеет выгружать или приказывать выгружать или позволять выгружать с судов, над которыми они начальствуют или при которых они находятся, на какую-либо часть побережья от Солдайи до Каффы каких-либо вещей или товаров под страхом штрафа в 100 золотых перперов (византийская золотая монета) с каждого (нарушителя) за каждый раз”.

Последнюю точку в соперничестве между двумя городами поставили генуэзцы. В июне 1365 г. они внезапно напали на Сугдею, взяли ее приступом и захватили 18 селений в округе. Во второй половине XIV века генуэзцы утвердились на Крымском побережье от Чембало (Балаклавы) до Каффы, а затем и на берегах Керченского пролива. Солдайя в конце XIV — начале XV века потеряла свое торговое значение. Генуэзцы запрещают купеческим судам заходить в ее гавань и направляют их в Каффу. Туда же постепенно перебираются из Солдайи торговцы и ремесленники.

Генуэзцы вели в Крыму в основном посредническую торговлю, предпочитая не ездить в далекие края лично, а пользоваться товарами, привозимыми купцами других стран. Посредническая торговля приносила большие прибыли. Значительное место занимала также торговля сырьем и продуктами самого Крыма. С полуострова вывозились рыба, икра, соль, невыделанные шкуры, а также хлеб с Прикубанья.

Солдайя в этот период становится укрепленным поселением и административным центром сельскохозяйственного округа. Главным занятием не только сельских жителей, но и горожан становится земледелие, в частности возделывание и обработка винограда. Многие солдайцы большую часть года проводили за пределами города, в деревнях, где имели свои дома и занимались сельским хозяйством. Так, в протокольных записях показаний Космы и Константина, имевших свои дома в деревне Карагай, указывается, “что два дома (в Карагае) заняты ими… что они живут в них, когда ходят туда работать, даже зимой, когда есть работа, но что сами они уже свыше сорока лет являются жителями Солдайи, имеют свои дома в Солдайе, в Карагай же уходят и приходят, когда там работают”. Консул Солдайи в письме консулу Каффы сообщает, что “помимо карагайцев, есть и такие люди, происходящие из Солдайи и имеющие в ней свои дома, которые живут и работают в Ортолане, Сартане и других селениях и платят там десятину; в нашем же городе, когда они пребывают в нем, несут караульные повинности и платят подушную подать”.

Важнейшей задачей генуэзских властей являлся сбор налогов с местного населения. В крымских колониях существовали поземельный, подоходный, подушный, налог со строений и другие виды налогов. Большое место в бюджете колоний занимали косвенные налоги: на съестные припасы, лес, траву, уголь и т. п.

Внутренняя жизнь города регламентировалась Уставом генуэзских колоний на Черном море, принятым в Генуе в 1449 г., где имелся большой раздел, посвященный устройству Солдайи. Управлял городом консул, назначаемый в Генуе, но подчинявшийся Каффе. Срок его полномочий ограничивался одним годом. Будучи главой генуэзской администрации, он исполнял также должность начальника крепости, военачальника и управляющего финансами. В Уставе четко прописывались права, обязанности консула и ограничения, накладываемые на его деятельность. Так, консул обязан был “довольствоваться выше назначенным жалованьем, а если окажется, что поступил вопреки, то должен возвратить взятое жалованье и сверх того еще двойную сумму”. Не мог он также в течение своей службы “ни под каким видом” иметь в Солдайе землю или виноградник.

Штат консульской канцелярии состоял из письмоводителя, назначаемого только из числа генуэзцев, и письмоводителя для ведения дел на греческом языке, двух рассыльных и двух служителей. Для службы и поручений при консуле состояли восемь конных стражников-аргузиев “с лошадьми, оружием и плащами хорошими и крепкими”. Для защиты города нанимались 20 солдат, находившихся под начальством двух подкомендантов. Полицейский пристав обязан был отпирать и запирать базарные ворота. У базарных ворот должны были находится два караульных, один днем, другой ночью. Один музыкант должен был караулить и играть ночью на стенах на трубочке, а сторож с той же целью барабанить на турецком барабане. Два трубача днем и ночью стояли на страже и трубили на стенах. Ворота на ночь запирались и “всегда стояли закрыты до самого дня, исключая только крайнюю и явную необходимость, с тем условием, чтобы мост перед воротами был всегда поднят”. У внешних ворот предместий находилось два караульных.

Согласно Уставу в городе должны были находиться также епископ, домовой священник, цирюльник, знающий хирургию, и мастер, проводящий воду и наблюдающий за водопроводом. Консул обязан был избирать или утверждать старост в деревнях, подведомственных Солдайе, руководствуясь большинством голосов, поданных в чью-либо пользу жителями этих деревень.

При консуле состоял комитет попечителей, назначаемых из “честных жителей Солдайи — одного латина, другого грека”.

Комитет следил за общегородскими работами и состоянием безопасности города, ведал хранением оружия и запасов продовольствия крепости, а также пользовался правом контроля над финансовой деятельностью консула. Устав гласил, что “если же каким-нибудь образом узнает комитет, что консул взыскал какой-нибудь из означенных штрафов в свою пользу, то обязан довести об этом до сведения консула Каффы… для того, чтобы… его (консула Солдайи. — Авт.) наказали”. Комитет должен был также следить, чтобы консул Солдайи в ночное время, когда угроза нападения на город возрастала, не покидал территорию города.

Доходы комитета попечителей складывались из налога на виноградники и половины суммы штрафов, взысканных с солдайцев, обнаруженных на улицах города после вечернего колокольного звона. Эти средства шли на ремонтные работы и другие издержки. Отчет о расходах ежегодно отправлялся в Каффу.

Другой комитет, избираемый ежегодно 1 марта, также состоявший из одного латинянина и одного грека, должен был распределять воду жителям, имевшим виноградники в Солдайе. Выборной была также и должность сотника, то есть начальника гражданского ополчения города. Сразу после своего вступления в должность консул собирал горожан, и собрание избирало “четырех хороших и честных людей, способных исправлять обязанности сотника”. Из этой четверки консул Каффы со своим советом на основании письменного донесения консула и попечительного комитета Солдайи назначал сотника.

Генуэзцы проводили в городе большие строительные работы, значительно усовершенствовав и дополнив уже существовавшую оборонительную систему. Почти на всех построенных ранее объектах были осуществлены реконструкция, ремонт и достройка.

В середине XV века ситуация в генуэзских колониях Крыма резко ухудшилась. В мае 1453 г. турки захватили столицу Византийской империи Константинополь и взяли под контроль основной путь через Босфорский пролив, связывающий черноморские колонии Генуи с метрополией. В этой ситуации Генуя уступила свои колонии банку св. Георгия.

Банк св. Георгия, основанный в 1407 г., был крупнейшим финансовым учреждением средневековой Европы. Ему принадлежало право чеканки монеты и сбора большей части налогов в Генуэзской республике, контроль над генуэзскими таможнями, монополия на эксплуатацию соляных копей. Его пайщиками были члены самых богатых и знатных семей Генуи.

Ко времени передачи колоний банку положение в них сложилось угрожающее. В любой момент можно было ожидать нападения турок или татар. После засухи 1454–1455 гг. и последовавшего неурожая городам угрожал голод. В июле 1454 г. у берегов Каффы появилась турецкая эскадра. Напуганные генуэзцы согласились выплачивать султану ежегодную дань размером в три тысячи дукатов. Воспользовавшись ситуацией, крымский хан добился права на получение дополнительной ежегодной дани от генуэзцев.

В военном отношении колонии были слабы. Крепостные сооружения Солдайи находились в неудовлетворительном состоянии. Консул Коррадо Чикало в донесении банку так описывал состояние крепости: “Я решил обследовать состояние этого места и в первую очередь осмотреть две крепости, которые я нашел очень плохо укрепленными. После этого я осмотрел в одной из настенных башен запасы продовольствия, которые оказались частично израсходованными. Запасы же в новой, левой башне находятся в лучшем состоянии, хотя и нуждаются в некоторой очистке. Я осмотрел также башню, обратившуюся в развалины вместе с частью стены”. Ситуация усугубилась и упадком торговли, вызванном блокадой Босфора турками и торговой конкуренцией с княжеством Феодоро и Крымским ханством.

В этой обстановке началось повальное бегство генуэзцев и местного населения из колоний. Коррадо Чикало докладывал, что “…Здешний народ в большом брожении, и уже некоторые бедные и неимущие работники из-за того, что не могут найти себе занятия, уходят по направлению к Монкастро (на месте совр. Белгород-Днестровского. — Авт.), чтобы хоть в течение нескольких месяцев они могли вести более сносную жизнь”.

Банку пришлось принять срочные меры для упорядочения обороны и управления своими владениями. В Солдайе ожидался приезд “…достойнейшего Дамиано ди Леоне”, вместе с которым консул должен был наметить способы и меры к исправлению недостатков в организации обороны города. Была объявлена амнистия лицам, ранее по разным причинам изгнанным из колоний. Сделано это было с целью сдержать бегство населения из округи. Местным жителям было разрешено выбирать из своей среды “комитет четырех”, который имел право контролировать деятельность генуэзских чиновников и мог поддерживать непосредственную связь с центральными властями в Генуе. Приступили к строительству новых и ремонту старых укреплений; для этой цели банк отпустил денежные средства. Укрепление оборонительных сооружений продолжалось вплоть до появления у стен крепости турецких войск.

Мероприятия банка св. Георгия были одобрительно встречены генуэзцами, проживавшими в колониях, и местным населением. Представители Солдайи писали протекторам банка 20 июня 1455 г.: “Высокопоставленные вельможные господа, господь Бог знает про то великое утешение, которое мы получили, когда услыхали, что вы приняли правление над Каффой и здешним городом (Солдайей. — Авт.), а также прочими местами общины Генуэзской, на этом море расположенными, ибо мы уже давно слышали, что вы правите со всей справедливостью и всегда предусматриваете все необходимое. Мы видели, как все было быстро и скрытно проделано во избавление от всех опасностей, угрожавших подвластным вам местам”.

Определенную надежду давало и восстановление морского пути между Генуей и Крымом. Турецкий султан Мехмед II перестал препятствовать проходу генуэзских кораблей через проливы. Связано это было с войной Турции против Венгрии и Венеции, в которой Генуя помогала туркам, снабжая их товарами и оружием. Экономическое положение колоний улучшилось, и доходы банка возросли.

Получив передышку, генуэзские власти в Крыму начали искать союза со своими соседями на случай возможной войны с Турцией. В 1471 г. был заключен договор с владетелем княжества Феодоро. Расположенное в горах юго-западного Крыма, в XV веке княжество играло заметную роль в политической жизни Крыма. Воспользовавшись междоусобной борьбой за ханский престол, генуэзцы помогли хану Менгли-Гирею захватить его братьев. Таким образом, было получено важное средство давления на Менгли-Гирея. Пленники содержались сначала в Каффе, а затем в Солдайе. 16 февраля 1473 г. совет банка св. Георгия постановил комендантам Солдайи вносить денежный залог, по крайней мере на 1000 флоринов превышающий обычный залог, “…и так до тех пор, пока в указанной крепости будет находиться господин Нур-Давлет и другие отпрыски татарской знатной крови”. Пытались генуэзцы найти союзников и за пределами Крыма, в частности в Польше, но безуспешно.

В последние годы существования генуэзских колоний в Крыму в них обострилась классовая и межнациональная борьба. Многократно увеличились злоупотребления и насилия со стороны генуэзских чиновников. Письма консула и других должностных лиц Каффы к протекторам банка св. Георгия переполнены доносами и взаимными обвинениями во взяточничестве. Очень напряженный характер приняла борьба католиков с православным населением колоний. Католическая церковь пыталась распространить в Крыму действие Флорентийской унии (1439 г.), согласно которой православная церковь лишалась самостоятельности и ставилась под власть римского папы. Папа Сикст IV распорядился назначить некоего Николая епископом “над греками Каффы и Солдайи”. Консулы сообщают о частых волнениях среди населения колоний. Особенно крупным было восстание в Каффе в 1454 г. под лозунгом “Да здраствует народ, смерть знатным!” Народные выступления в Каффе продолжались в 1456, 1463, 1471, 1472 и 1475 гг.

В конце 1470 г. произошли волнения в Солдайе. В послании протекторов банка консулу Каффы от 21 января 1471 г. говорится: “…мы одобряем, что вы подавили…беспорядки в Солдайе.

Желаем, чтобы вы сохраняли там спокойствие и старались впредь, поскольку это зависит от вас, не допускать возникновения подобного рода беспорядков”.

Османская империя

В 70-е гг. XV века вновь разгорелась борьба между генуэзцами и татарами. Часть татарских феодалов подняла мятеж против хана Менгли-Гирея, находившегося в дружеских отношениях с генуэзцами. Хану пришлось искать убежища в Каффе. Мятежные татарские феодалы обратились за помощью к турецкому султану, в апреле 1474 г. заключившему перемирие с Венецией.

31 мая 1475 г. вблизи Каффы высадился крупный турецкий десант. Турок поддержали татары. На следующий день началась осада города. 6 июня Каффа капитулировала. Вскоре после этого пали и другие владения генуэзцев в Крыму.

О последних днях Солдайи сохранились только отрывочные Сведения. Одно из них — сообщение Мартина Броневского, который посетил Судак в XVI веке: “От митрополита греческого, мужа почтенного и честного, который с греческих островов прибыл для осмотра церквей, я узнал, что, когда турки осаждали этот город с моря многочисленным войском, генуэзцы храбро и сильно защищали его”. Однако силы были неравными. Когда иссякли запасы продовольствия и наступил голод, туркам удалось ворваться в крепость. Оставшиеся в живых защитники города вместе с последним консулом Солдайи — Христофоро ди Негро укрылись в главном городском храме, но турки подожгли храм, и сотни горожан сгорели заживо. Предание об этом событии подтвердилось археологическими раскопками 1928 г.: в развалинах храма было обнаружено множество обугленных человеческих скелетов. То же предание сообщает, что несколько жителей города сумели по тайному ходу спуститься к морю и бежать на кораблях.

На этом, как пишут историки, историческая жизнь города закончилась. Что же касается Крымского ханства, то оно попало в вассальную зависимость от Османской империи. Побережье и часть горного Крыма перешли в непосредственное владение турецкого султана. Каффа стала резиденцией турецкого паши и получила новое название — Кефе, но нередко богатый, блистательный город именовали Кучук-Стамбулом (Малый Стамбул).

Судак потерял всякое значение. Вскоре после завоевания основные силы турок покинули город. В крепости остался небольшой гарнизон, а сама она стала одним из опорных пунктов в системе турецких укреплений в Крыму. Известно, что в 1655 г. донские казаки, пройдя Керченским проливом, захватили Тамань, а затем стремительным броском подошли к Кефе и Судаку, захватили их и благополучно вернулись домой.

Земли вокруг Судака, с садами и виноградниками, заняли богатые каффинцы. В 1666 г. здесь побывал турецкий путешественник Эвлия Челеби. В его описании Судак — поселение уже чисто мусульманское. Подробно описаны “помещения для собрания правоверных” — джамия султана Баезида Святого и мечеть Хаджи-бея. “За воротами замка нижнего, по другую сторону долины, расположен квартал мусульманский с двумястами домами, крытыми землей, с мечетью и колодцем с живительной водой”. В небольших христианских церквушках размещались обычно хлевы для скота или конюшни для жеребцов. На самом верху крепости, видимо, в Девичьей башне, находилось “сторожевое помещение, в коем несколько людей находятся для смены: стражи из страха перед неверными казаками. Давным-давно в этой твердыне был также маяк”.

Эвлия Челеби утверждает, что “слава сих садов крымских в Судаке Рума, Аравии и Аджама достигает. Кто же в этих садах судакских среди утех проживает, тот никогда головной боли не испытывает”.

К концу XVIII века Судакский кадылык (район) входил в состав Кефинского каймаканства и включал в себя 20 селений от Алушты на западе до Коз (совр. Солнечная Долина) на востоке.

Сведения о Судаке турецкого периода можно найти в сочинениях Эмиддио Дортелли Д'Асколи (1634 г.) и Мартина Броневского (1578 г.), посланника польского короля Стефана Батория к крымскому хану Мухаммед-Гирею II, а также в книге профессора университета в Галле Тунманна “Крымское ханство”, изданной в 1784 г. в Германии в серии “Большое землеописание Бюшинга” и содержащей описание Крыма накануне его присоединения к России. Судак в этих описаниях — обширный виноградный сад, живущий исключительно воспоминаниями о своем славном прошлом.

ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К РОССИИ

Г. А. Потемкин

В результате ряда политических и военных успехов манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 г. Крымский полуостров был включен в состав Российской империи. В крепости в Судаке расположился Кирилловский Новгородский полк под командованием подполковника Бема. Были построены казармы, учреждена комендатура, на боевых площадках стен появились караулы. Город на картах того времени обозначен как Кирилловская крепость.

Потемкин возлагал большие надежды на Судак, мечтая вернуть ему былую славу и великолепие. Однако этим мечтам в изменившихся условиях не суждено было осуществиться. В 1784 г. в центре Крыма, у деревни Ак-Мечеть, был основан город Симферополь как новая столица Тавриды. Кирилловский полк из Судака вывели. Крепость после этого окончательно опустела, и местные жители начинают активно разбирать ее сооружения на строительство своих домов и заборов.

12 февраля 1784 г. была учреждена Таврическая область под управлением Г. Потемкина, в которую входили Крымский полуостров и Тамань. Екатерина II щедро раздает крымские земли своим приближенным. Около 13 тысяч десятин земли в Таврической области присвоил ее правитель, в том числе и земли в Судакской долине.

Со свойственной ему энергией Потемкин принимает все меры к возрождению края. Он предпринял попытку завезти в Крым из Средиземноморья субтропические растения и культурные сорта винограда. Для устройства парков и создания плантаций прислал на полуостров более 15 тысяч крестьян и пригласил иностранных специалистов: В. Гульда из Англии, винодела француза И. Банка; венгра Бимбо Лазаря с четырьмя помощниками. Французский советник Вильгельм Рувье пытался создать виноградные плантации из сортов, доставленных из Малаги, на холмах возле Судака, однако его опыты успеха не имели.

Под горой Ай-Георгий Г. Потемкин организовал экономию. Был выстроен двухэтажный особняк для управляющего имением. Его окружали одноэтажные дома для специалистов и землянки, где жили крепостные, солдаты и инвалиды, которые должны были обустраивать окрестности Судака. В ордере Потемкина от 1788 г. указывается: “… приказал я киевского 6-го баталиона мастеровой роты рядового Ивана Степанова из службы исключить, коего по сему извольте оставить в области Таврической на поселение в Судацких садах”.

В 1784 г. Г. Потемкин выписал 2200 черенков токайских лоз. Адмирал Нассау Зиген привез с Эгейских островов лозы “зандских сортов”. Выращивались также местные сорта. За 1785–1787 гг. Банк надавил 31 846 ведер вина из судакского винограда и изготовил 30 ведер ратафии (коньяка). Были высажены шелковичные, миндальные, инжирные и другие деревья.

После смерти светлейшего князя в 1791 г. его начинания были заброшены. Более того, выяснилось, что официальной записи земель за князем не существует. Тем не менее, по праву наследования обширные земельные владения перешли к генералу Н. Высоцкому, а он в свою очередь часть их продал адмиралу Н.С. Мордвинову, одному из основателей Черноморского флота, портов Севастополь и Херсон.

Судак дореволюционный

В результате раздела и распродажи земель к началу XIX века хозяевами Судакской долины оказались около 200 мелких помещиков. В глубине долины, верстах в двух от моря, появился новый поселок Судак, с храмом, построенным на пожертвования христиан. В поселке была всего одна улица — Главная, где жили русские и украинцы. По соседству сложилась Татарская слобода, где проживали крымские татары. Долина была усеяна многочисленными домами разных владельцев. Помещики использовали свои владения как дачное место, куда приезжали на купальный и виноградный сезон со всем семейством, гувернерами, гостями, дворовой челядью, иногда даже с хором и музыкантами.

В 1828 г. на Черном море было открыто пароходство. С течением времени количество судов, заходящих в Судак, возрастало. В 1866 г. в Судаке побывало 35 пароходов и 6 парусников. В поселок завозились пшеница и пустые бочки, а вывозились вино, дубовые дрова, древесный уголь, каперсы, миндаль. В 1898 г. был открыт Судакский таможенный переходный пункт, преобразованный в 1914 г. в таможенный пост, просуществовавший до 1920 г. Он находился в подчинении Южного таможенного округа, расположенного в Одессе. Под здание таможенного пункта было занято помещение, сданное по контракту Г. Телесницким Таможенному ведомству. В обязанности надзирателя таможенного пункта входило “наблюдать за неводворением контрабанды в своем районе”. Для этого осматривались прибывающие в Судак пароходы с отметкой в грузовых списках. В случае прибытия теплоходов для погрузки вина в Новый Свет — имение князя Голицына, присутствовавший при этой операции надзиратель делал соответствующие записи в судовом паспорте.

В 1880 г. в Судаке была построена телефонная станция, на содержание которой изыскали деньги в количестве 333 рублей за счет сбора с совладельцев долины. 16 июня 1886 г. открылась привилегированная вольная аптека, управляющим которой был М. Ковалевский.

Из медицинского отчета за 1889–1890 гг. можно узнать любопытные подробности о санитарном состоянии Судакского медицинского участка, в который, помимо Судака, входила еще 51 деревня:

“Население, как в южной части участка, так и в северной, водой для питья пользуется исключительно из естественных источников, превосходных во всех отношениях… естественные условия Судакского медицинского участка вообще благоприятны для здоровья. Не так благоприятны бытовые условия, что, однако, замечается не в одном нашем участке… Отличаясь неряшливостью и беспечностью, население мало или совсем не заботится о чистом содержании дворов, отхожих мест, улиц и проч.; навоз, разные отбросы и испражнения, вытекающие прямо на улицу из ям, разлагаясь, в особенности летом, загрязняют почву, отравляют воздух и, таким образом, порождают разного рода болезни. Борьба с этим очевидным злом хотя и тяжела, но она должна, наконец начаться”.

В путеводителе по Крыму А. Безчинского, изданном в 1903 г., сказано: “… в конце долины, верстах в 1,5 от берега моря, расположено местечко Судак с 100 с лишком жителей. Местечко — центр района. Здесь есть церковь, почта и телеграф, земская больница с аптекой, врач, фельдшер, фельдшерица-акушерка. Есть также лавки, парикмахер. В местечке живет становой пристав. Судакская долина — сплошной сад и виноградник, усеянный белыми домиками, тянется верст в 10 в длину и версты 3 в ширину”.

С 1905 г. Судак, как и другие места Крыма, был включен в черту еврейской оседлости.

С конца 90-х гг. XIX века Судак начинает развиваться как курорт, что отмечено во многих дореволюционных путеводителях. Как относительно дешевый курорт поселок служил местом отдыха студентов и интеллигенции. Здесь можно было снять номер в гостинице или дачу на берегу моря. Комнаты сдавались также в самом поселке Судак и в немецкой колонии близ крепости (совр. Уютное). Поселок быстро развивался: строились новые двухэтажные здания, открылись торговые ряды, появилась гостиница “Центральная” с рестораном. Через местечко проходило земское шоссе.

В путеводителе Г. Москвича (20-е изд., 1910 г.), предназначенном специально для едущих в Крым на отдых и лечение, дается множество полезных практических сведений. Судак, по Г. Москвичу, делится на три части:

“1) Поселок Судак — бойкое торговое, но пыльное место, расположенное у самой долины и в 1,5 версты от моря, с коим соединено чудным земским шоссе. Здесь имеются почта, телеграф, аптека, образцовая земская больница на 12 кроватей, бесплатная земская библиотека-читальня и пр.

2) Судакская долина, протяжением свыше 1400 десятин, переполненная дачами-особняками; комнаты сдаются и здесь, но в редких дачах, и приезжие селятся лишь на ближайших к морю дачах Капнист, Глинки и др. Вид сплошь покрытой виноградниками долины весьма живописен.

3) Судак-курорт — это центр культурной жизни. Под этим названием разумеют все прибрежные дачи, раскинутые по берегу моря от пристани Русского общества пароходства и торговли до горы Алчак и дачи г-жи Жевержеевой”.

Несмотря на происходящие перемены, жизнь в Судаке напоминала деревенскую и носила патриархальный характер. Главным развлечением курортников, при полном отсутствии общественной жизни, было купание, катание в лодках и верхом. Пользовались популярностью и экипажные прогулки по живописным окрестностям. Предлагались, к примеру, такие маршруты:

По долине реки Карагач, мимо горы Эльмели, к скалистой вершине Чатал-Кая. В наше время такую прогулку совершают пешком, через Долину Роз, мимо карьера на горе Харт.

В долину Айвань и к источнику Инарес. Долина с живописным озером, у подножия горы Таракташ, и сегодня является излюбленным местом отдыха жителей Судака.

В урочище Капсель, между горами Манджил и Меганом. Сегодня некогда пустынное урочище активно застраивается дачами.

В Кизилташский монастырь, в 15 верстах от Судака. В советское время на месте монастыря возникла войсковая часть, и все урочище оказалось засекреченным и закрытым для посещения.

Сергей Елпатьевский в “Крымских очерках” (1913 г.) описывает “приятную простоту”, царящую на судакских пляжах: “в нынешнем году на пляже вырос суровый столб с двумя дощечками, где обозначено: “Мужчинам”, “Женщинам”. Но столб— более мысленная линия, чем реальное разделение овец и козлищ, так как обе группы на таком малом расстоянии, что могут созерцать друг друга, совершенно не вооружая свои глаза, а проходящие по пляжу путники и путницы должны усиленно рассматривать далекие горы, чтобы не видеть совсем близкие, распростертые на песке, на простынях и ковриках, лишенные всяких покровов мужские и женские тела”.

Классической стала фраза Елпатьевского, что “о Судаке нельзя сказать, благоустроен он или не благоустроен, — он просто не устроен, без всякого устройства”.

Виноградарство, виноделие

Виноградная лоза культивировалась в Судакской долине с глубокой древности. Это подтверждают как древние письменные источники, так и археологические исследования. В районе Судака неоднократно находили античные пифосы и амфоры для хранения и транспортировки вина. В средние века судакское вино вывозилось за пределы Таврики. При генуэзцах Солдайя, уже потерявшая значение торгового центра, остается основным винодельческим районом Крыма.

Выращивали здесь виноград и в период Крымского ханства, что отмечают побывавшие здесь в XVI–XVIII веках путешественники. М. Броневский пишет о “прекрасных садах и виноградниках Сидагиоса”, а монах Д'Асколи сообщает о “превкусных и крепких винах Судака”. Основную массу винограда выращивали крымские татары, но перерабатывали его только на изюм или бекмес, поскольку ислам запрещает употребление вина. Поэтому они продавали виноград или давили его и продавали сусло. Культуру виноделия в Крыму поддерживали немногочисленные в то время христианские монастыри.

Первые попытки возрождения виноградарства и виноделия в Судакской долине, как уже отмечалось, связаны с деятельностью Г. А. Потемкина. Картину упадка, последовавшего после смерти князя, в 1794 г. описал академик П. С. Паллас: “До сих пор во всей долине Судага, между виноградниками, построено очень мало жилых домов. В виноградниках, присвоенных себе князем Потемкиным, после него возвратившихся опять в казну, он построил значительное винокуренное заведение, ныне разрушающееся. Также был построен большой сводчатый подвал, из штучного камня, в небольшом холме с двумя выходами, в двадцать саженей длины на девять ширины. Этот подвал, над сводами которого находилась давильня и все устройства, необходимые такому заведению, может поместить не менее 600 бочек, с многими тысячами ведер вина; несмотря на хорошее состояние, в котором он еще находится, им не пользуются”.

Несмотря на упадок, в 1794 г. управляющий Судакской экономией Смирнов доносит новому генерал-губернатору Новороссии П. Зубову: “В Судаке и тамошней околичности делаемые вина предпочитаются в рассуждении их крепости и прочности всем прочим, вывозятся в довольном уже количестве в другие губернии и даже до Москвы”. Высокий уровень виноделия в Судаке показала выставка в Симферополе в 1799 г.

На рубеже XVIII–XIX веков в Судаке выпускались вина различных марок и качества: Судацкое Сарандовское, через бумагу пропущенное (1799 г.), Судацкое Палласовское, Судацкое белое, Судацкое сладкое, Судацкое Мордвиновского сада (1806 г.) и другие. Было подмечено, что лучше всего здесь растут лозы “местного роду”, в частности кокур.

Большой вклад в развитие виноделия в Судаке внес академик Паллас. Так, он отметил разнообразие древних аборигенных сортов в Козской долине, исправил ошибки в насаждениях виноградников Потемкина. В 1804 г. по поручению правительства Паллас основал в Судаке первое в России казенное училище виноградарства и виноделия, просуществовавшее до 1847 г., и в течение первых шести лет был его смотрителем.

И. М. Муравьев-Апостол, отец трех декабристов, посетивший Крым в 1820 г., отмечает плохую постановку виноделия в Судакской долине. Он писал, что раньше “вся Судакская долина покрыта была плодовыми деревьями, чуть ли и вино не лучшее было тогда. Теперь она гола, как степь… а причина сего истребления — сами помещики”. Занимаясь виноделием, но не имея к этому способностей, местные помещики стремились лишь побольше надавить вина и подороже его продать. Новые сорта винограда не разводили, начали даже вырубать фруктовые деревья поблизости от виноградников. Излишние поливы, разносортица и гниль ягод, погоня только за количеством вина сильно снижали его качество.

Крупнейшим землевладельцем Судакской долины в 1825 г. был адмирал Н. С. Мордвинов. Он имел 131 дес. земли, но производил не более трех тысяч ведер вина. Значительная часть его виноградников не обрабатывалась. 14 десятин виноградников имел Жемелев, который производил от семи до восьми тысяч ведер вина, продавая его на месте от трех до трех с половиной рублей за ведро. Жемелев первый в Судаке огородил свои виноградники хорошим плетнем, чем показал пример другим землевладельцам.

Бывшие сады Палласа занимал генерал Рудзевич. Он выделывал до четырех тысяч ведер вина по цене четыре рубля и больше за ведро. Другие известные владельцы виноградников — братья Нотара, наследники Гагендорфа, Лоренцов, Лардье, Кара-Мурза, Аслапов и другие. В немецкой колонии поселенцы производили не менее 200 ведер на семью. Занимались виноделием и таракташские татары, однако их вино было более кислым и слабым по сравнению с тем, что производилось в южной части долины.

Обилие виноградников и дешевая рабочая сила привлекают в Судак агентов ряда иностранных фирм. В начале XIX века по найму французской винодельческой компании из Швейцарии приехал винодел-шампанист Давид Яковлевич Ларгье. Он завез в Судак оборудование, построил подвал и к 1812 г. наладил производство вина. В последующие годы Ларгье постепенно расширял производство. Его сын, Карл Давидович, работал над шампанизацией вин из судакского винограда.

Деятельность французской винодельческой компании принимала временами широкий размах. Однако просуществовала она сравнительно недолго. Ее участники перессорились, начали обманывать друг друга, и в результате дело распалось. Оставшиеся материальные ценности были конфискованы по искам кредиторов для покрытия долгов. Незадолго до краха компания приобрела 2,5 га старого изреженного виноградника, который был отдан оставшемуся не у дел К. Д. Ларгье в счет долга по зарплате за два года. После этого он занимался виноградарством и виноделием в своем хозяйстве и одновременно зарабатывал на консультациях, которые давал, как специалист, владельцам частных имений.

Уделял внимание виноградарству и ученый-ботаник X. X. Стевен. Из его научных статей можно узнать о проблемах виноградарства в Судаке. Так, в 1838 г. морозы, пасмурная погода, засуха и северные ветры привели к тому, что урожай винограда едва достиг одной четверти по сравнению с 1834 г. (20 530 ведер в 1838 г., 86 500 — в 1834 г.). Несколько вознаградили малый урожай цены: лучшее вино из иностранных лоз было продано от 5 руб. до 5 руб. 50 коп. за ведро. Такими же неурожайными были 1832 и 1835 гг., когда виноград в Судаке не вызрел, а кусты сильно пострадали от мороза.

Стевен сообщает, что “пенистое” вино (шампанское) в Крыму выделывалось в трех местах — в имении графа Воронцова в Массандре, наилучшего качества, в Судаке и Алуште. В Судаке шампанское производил московский купец Крич. Из урожая 1837 г. было изготовлено 15 000 бутылок вина, которое шло на продажу в Харьков, Таганрог и другие места; остатки распродавались в основном в Симферополе по 4 рубля. Крич имел в Судаке также “значительный” уксусный завод. Уксус продавался в Севастополе по три рубля до 3000 ведер в год.

Крич сбывал свое вино по всей России под видом французского шампанского “Редерер”. Французская фирма возбудила против него иск о подделке марки, и Крич был вынужден ликвидировать свое предприятие.

После упадка хозяйства, вызванного Крымской войной, в 70-е гг. XIX века в Крыму начинается экономическое оживление. Судакские вина в этот период неоднократно получают награды на всероссийских и международных выставках: в 1864 г. в Москве, в 1872 г. в Одессе, в 1875 г. в Вене, в 1895 г. в Бордо. Их экспортировали за границу, в том числе во Францию; оттуда судакские красные вина нередко возвращались уже под французскими этикетками и продавались гораздо дороже.

В 80-е гг. судакские виноградники сильно пострадали от маловодья. В Ай-Савской долине от этого погибли десятки тысяч кустов винограда. Затем количество воды в местных речках увеличилось. К концу века в Судакской и Ай-Савской долинах насчитывалось более 140 садовладельцев, которым принадлежало свыше 400 десятин виноградников. В среднем ежегодно изготавливалось 100 000 ведер вина.

Родоначальником русского шампанского виноделия по праву считается князь Лев Сергеевич Голицын. Глубоко изучив виноделие Франции и других стран, а также возможности отечественного виноделия, он пришел к глубокому убеждению, что Россия может производить первоклассные вина, ни в чем не уступающие лучшим зарубежным сортам.

В 1878 г. князь приобрел имение в Новом Свете, провел туда дорогу, построил винодельческие подвалы. В результате упорного многолетнего труда им было изготовлено шампанское “Парадиз” и “Новый Свет”. Венцом деятельности Голицына стала высшая награда — Гран-при, которой было удостоено новосветское шампанское на всемирной выставке в Париже.

О технологии выращивания винограда и изготовления вина в Судаке в предреволюционные годы мы узнаем из воспоминаний винодела К. П. Дьякова. Все виноградники, куда можно было подвести воду, поливались за осенне-зимний период дважды. Орошались даже виноградники в низинах с близким залеганием подпочвенных вод, с целью свежей речной или арычной водой вытеснить застоявшуюся подпочвенную. Эта вытесняемая вода имела темно-бурый оттенок с маслянистым радужным налетом на поверхности. По дренажным канавам она отводилась в сторону.

Время созревания и сбора винограда определялось по виду гроздей и на вкус. Грозди собирали в деревянные шайки и переносили в тарпы емкостью 6–8 дал. При помощи наплечных ремней тарпы выносились на дорогу, виноград ссыпался в подводу. Доставленный на винодельню виноград ссыпали в каменные ящики емкостью 5–8 куб. метров из больших цельных плит, обычно стоявшие на возвышении до полутора метров и имевшие отверстие с желобом для стока сусла. Мужчины, чисто вымыв ноги, в подсученных до колен штанах, всю ночь давили виноград, тщательно растаптывая каждую ягоду. Сок стекал в подставы емкостью 70–80 дал, откуда его переносили в подготовленные бочки. В бочках происходило брожение.

Новое развитие виноградарство и виноделие в Крыму получили в годы советской власти.

Путешественники, исследователи

В конце XVIII века Крымский полуостров оставался землей незнаемой, которую ученым еще предстояло исследовать и описать. Потребовались многие десятилетия упорной работы сотен ученых — географов, ботаников, зоологов, почвоведов, геологов, чтобы собрать достаточно подробные сведения о природных богатствах полуострова.

Одним из первых исследователей Крыма был географ-натуралист Карл Иванович Габлиц. В 1786 г. Габлицу, уже завершившему к тому времени труд “Физическое описание Таврической области”, пожаловали сад в Судаке, а затем дачу в Чоргуне.

В 1787 г. путешествие в Тавриду совершила императрица Екатерина II в сопровождении пышной свиты, в которую входили многие коронованные и знатные особы. Предполагалось и посещение Судака, но из-за нехватки времени торжественный кортеж направился из Симферополя через Белогорск в Феодосию. В воспоминаниях участника путешествия графа де Сегюра о Судаке сказано, что это “…довольно изрядная пристань для судов. Город… выстроен на высокой и одинокой скале, близ моря. Скала с трех сторон окружена горами и весьма глубокими пропастями; вид этот понравился мне своим разнообразием и величавостью. Судакский виноград почитается лучшим в Крыму; он разросся по долине почти на 12 верст. Плодовитые лозы растут вместе с множеством фруктовых деревьев и таким образом составляют естественный сад, который приятно поражает взор, особенно противоположностью своей с окрестными высокими горами, шумящими водопадами и мрачными рощами”.

К началу XIX века побережье Крыма от Севастополя до Судака и Феодосии было описано немногими путешественниками. В 1787 г. от Массандры и Партенита до Судака и Старого Крыма проехали принц де Линь и Нассау Зиген. В 1799 г. по этому же маршруту, но в обратную сторону, совершил путешествие Павел Сумароков. Он полнее других осветил в своих описаниях историю этих мест, природу, топографию, промыслы. В 1811 г. по Южному берегу путешествовала фаворитка императора Александра I Мария Антоновна Нарышкина с дочерью и огромной свитой, а в 1815 г. — феодосийский градоначальник Семен Михайлович Броневский и его племянник Владимир Броневский.

В 1816 г. по Крыму впервые совершил поездку Андрей Михайлович Фадеев, служащий конторы иностранных поселений в Новороссийском крае. Смысл его работы заключался в обследовании колоний иностранных поселенцев, устройстве их быта, отыскании земель для новых поселенцев, в связи с чем приходилось часто путешествовать. В Судаке Фадеев с супругой провел несколько дней в немецкой колонии, рядом с крепостью. “А в последующие наши посещения Крыма мы проживали в ней иногда по несколько недель, в приятном обществе Капниста, барона Боде с его семейством”. Знакомства с судакскими помещиками — П. В. Капнистом, Юнгом оставили у Фадеева приятные впечатления и воспоминания.

Бывая в Крыму по долгу службы ежегодно, Фадеев воочию наблюдал происходящие на полуострове преобразования. Но первое путешествие оставило самое неизгладимое впечатление:

“Южный берег Крыма… еще не представлял взору путешественника ни роскошных дворцов, ни великолепных садов; но зато, в моих глазах, он выглядел в своем первобытном виде: я находил его несравненно интереснее при его дикости, простоте и безыскусственных тропинках, а верхом еще не везде можно было проехать без труда и опасности”.

Долгие годы в Судаке прожили крупные ученые, исследователи природы Крымского полуострова П. С. Паллас и X. X. Стевен.

Впервые Петр Симон Паллас посетил Судак в 1793 г., когда совершал путешествие по Крыму. Знакомство с живописной природой Судакской долины, с ее садами и виноградниками, замечательными винами, многочисленными историческими памятниками, вероятно, повлияло на решение академика поселиться в Крыму навсегда. В 1795 г. ученому пожаловали два имения в Крыму, в том числе и землю с виноградником в Судаке. В Крыму Паллас прожил 15 лет — до 1810 г. За ним сохранялось академическое жалование, при условии продолжения научных занятий.

В Судаке Паллас занимался практическим виноградарством и виноделием, писал новые научные труды. Здесь он работал над одним из последних своих крупных произведений: “Zoographia Rosso-asiatica”.

В судакском имении в 1807 г. ученого посетил ботаник Христиан Христианович Стевен, исполнявший в то время обязанности помощника главного инспектора шелководства юга России и Кавказа. Паллас радушно принял молодого товарища по науке, рассказал много интересных случаев из своих многочисленных путешествий по России. Стевен до конца жизни дорожил знакомством со знаменитым натуралистом.

Стевену суждено было стать продолжателем научных исследований и традиций Палласа в Крыму. После женитьбы в 1835 г. на Марии Карловне Гарцевич лето и осень Стевен часто проводил в Судаке, в имении жены, расположенном в Ай-Савской долине, а зиму — в Симферополе. В сентябре 1855 г. он закончил в Судаке свой основной труд — “Перечень растений дикорастущих на Крымском полуострове”, опубликованный в 1855–1857 гг. В “Перечне” приводится 1654 вида растений, произрастающих в Крыму, что на 735 видов больше, чем в перечне Палласа.

Дом Стевена, как в Симферополе, так и в Судаке, всегда был открыт для исследователей и путешественников. Своим коллегам ученый оказывал всяческую помощь и содействие и постоянно находился в центре научных исследований не только в Крыму, но и по всему югу России. Из крупных ученых своего времени, знакомых Стевена, в Судаке побывали М. Г. Ратке, К. Ф. Кесслер, А. Д. Нордман.

Мартин Генрих Ратке, немецкий ученый-биолог, будучи профессором Дерптского университета, в 1833 г. организовал экспедицию на юг России с целью изучения фауны Черного моря. Он побывал в Севастополе, Евпатории, Керчи, Феодосии, Судаке и в других местах. Условия для работы были неблагоприятными. Весна и лето 1833 г. выдались довольно холодными, и рыба держалась вдали от берегов. Все переезды и выходы в море производились на парусах или на веслах. Ратке не знал русского языка, а дело приходилось иметь с разным народом: украинцами, греками, татарами, турками. Тем не менее он отлично ориентировался в новых для себя условиях. Собранный и обработанный исследователем материал послужил основой для книг и статей, изданных на немецком языке.

В сентябре 1858 г. для встречи со Стевеном в Судак прибыл профессор Киевского университета Карл Федорович Кесслер, изучавший рыб Черного моря и местное рыболовство на Черном море. В книге “Путешествие с зоологической целью к северному берегу Черного моря и в Крым в 1858 г.” ученый ярко описывает свое путешествие, сообщает любопытные сведения о природе полуострова, этнографические, бытовые подробности.

Так, подъезжая к Судаку, Кесслер впервые в жизни увидел пасущихся на свободе буйволов. “Неизвестно положительно, кем и когда буйволы были разведены в Крыму. Они встречаются ныне почти исключительно только в лесистых долинах восточных Крымских гор и очень малорослы, вероятно, вследствие не совсем благоприятных для них жизненных условий. Татары держат буйволов частью для молока, так как буйволовые коровы отличаются своей молочностью, частью для перевозки тяжестей по крутым гористым дорогам, потому что ширококопытные эти животные еще лучше пригодны для этих целей, нежели обыкновенные волы.

Двухколесные татарские арбы, запряженные парою буйволов или волов, встречались мне в этот день почти на каждом шагу. Неуклюжие эти повозки имеют форму узких, длинных ящиков, которые передним концом упираются на дышло, так что волы или буйволы являются как бы припряженными к ним с боков. Страшный скрип немазанных и не обитых железом колес всегда уже издалека извещает о приближении подобной арбы. Татары говорят, что таким образом всякий заранее уже знает, что едет к нему навстречу честный человек, но только частая встреча с такими честными людьми бывает в высшей степени неприятна”.

Свой богатейший гербарий Стевен решил передать Гельсингфорскому университету (Хельсинки). В 1860 г. за ним приехал в Судак старый друг Стевена профессор Александр Нордман. В своих воспоминаниях Нордман описывает счастливые дни, проведенные в судакском поместье Стевена, наполненные интересными экскурсиями по окрестностям и приятными беседами за столом в кругу гостеприимных хозяев и их гостей. Здесь Нордман пережил радостное событие, о котором писал 30 августа: “Пришла из Парижа телеграмма со сногсшибательным известием, что французский институт (т. е. Академия) после того, как мой старый учитель Эренберг занял освободившееся место Гумбольдта, избрал меня своим иностранным членом. Я упоминаю об этом событии лишь потому, что о нем ранее всего стало известно в столь отдаленном уголке, как Судак”.

По признанию современников, в Европе Крымский полуостров зачастую был известен только потому, что здесь проживал X. X. Стевен.

Начиная с 1884 г., русский ученый Николай Иванович Андрусов изучал в районе Судака природные террасы. Он различал террасы морские и континентальные; к последним относились четыре яруса, соответствующих, по мнению ученого, ледниковым периодам. Столообразные террасы хорошо видны восточнее Судака, некоторые из них сейчас покрыты виноградниками. Труд, посвященный судакским террасам, был опубликован в 1912 г. и послужил предпосылкой для дальнейших геоморфологических исследований в Крыму.

Этот далеко не полный перечень необходимо дополнить учеными, проводившими в Судаке исторические и археологические исследования.

Исторические исследования

Судак, с его знаменитой средневековой крепостью, издавна привлекал к себе внимание историков, археологов, любителей старины. Один из известных исследователей Крыма член-корреспондент Академии Наук СССР Арсений Иванович Маркович, не раз бывавший в Судаке, писал в конце XIX века: “Посещение Судака всегда может быть интересно для человека, интересующегося памятниками древности”.

Оборонительные сооружения Судакской крепости впервые подробно описал в 1771 г. подполковник русской армии Фишер. В 1792 г. отдельные надписи на геральдических плитах расшифровал Г. Л. Одерико.

В 1801 г. вышла в свет работа Л. С. Вакселя “Изображения разных памятников древности, найденных на берегах Черного моря, принадлежащих Российской империи, снятые с памятников в 1797 г.”, где была сделана попытка прочтения некоторых средневековых надписей, сохранившихся в Судакской крепости. Позднее над расшифровкой судакских надписей работали П. И. Кеппен, А. X. Стевен, О. В. Ретовский, В. В. Латышев, И. И. Холодняк, В. Н. Юргевич. В 1929 г. начала публикацию генуэзских надписей Е. Ч. Скржинская и продолжала эту работу на протяжении многих лет.

Василий Васильевич Капнист, один из первых русских поэтов, воспевших Тавриду, отправился в неизведанные места, чтобы обнаружить следы Одиссея. Капнист доказывал, что Одиссей странствовал в Черном и Азовском морях: “…столицу феакеан, с двойной пристанью ее и даже с кораблем, в камень обращенным, нашел я на южном берегу Тавриды, близ нынешней Отузской долины”.

Впервые Капнист посетил “южный берег Солдайска тока” в 1803 г., а в 1815 г. приехал сюда во второй раз. В Судакской долине находилось небольшое имение старшего брата поэта — Петра Васильевича Капниста, приобретенное им вскоре после присоединения Крыма к России. Василий прожил у брата несколько недель. В его стихотворении “Другу сердца” есть строки, посвященные Судаку:

Земли тот уголок счастливый

Всех боле мест манит мой взор:

Средь леса зреют там оливы,

Мед каплет из ущелий гор.

Там долго ветр весенний веет,

Гнетет недолго зимний хлад;

В долинах, как янтарь, желтеет

Токайский сладкий виноград.

Последний раз Капнист побывал в Крыму в 1819 г., с дочерью С. В. Скалон и вдовой поэта Г. Р. Державина Дарьей Алексеевной. Будучи в Судаке, они гуляли по окрестностям, посетили крепость и Отузскую долину.

Большой любитель и знаток истории, Капнист не мог остаться равнодушным к варварскому уничтожению памятников древности, которое наблюдалось в Крыму повсеместно. Вернувшись из Тавриды, 20 декабря 1819 г. он обратился с докладной запиской к министру духовных дел и народного просвещения А. Н. Голицыну, где указывал на необходимость защиты древних памятников Крыма. В записке предлагалось принять меры “О недопущении впредь для казенных и частных строений истреблять в Тавриде остатки древних зданий и твердынь”. Капнист советовал отправить в Крым “нескольких ученых людей”, которые занялись бы изучением памятников старины.

Записку обсудили на конференции 26 января 1821 г. Академику Е. Е. Келлеру, побывавшему в Крыму еще в 1804 г., поручили подготовить план по сохранению памятников на полуострове. 21 мая 1821 г. Келлер выехал в Крым. Несколько позже к нему присоединился архитектор Е. Паскаль.

Капнисту в то время было 64 года, он часто болел и потому не мог принять участия в экспедиции. Вместо себя он отправил в Крым старшего сына Семена, поэта, писавшего стихи в “горацианском духе”. Семен больше полугода прожил в Судаке, отыскивая древности. Здесь он написал стихотворение “Вечер в Тавриде” по поводу разрушения памятников старины:

Эвксин бурливый омывает

Здесь берег яростной волной,

Последний камень отделяет

Из основания под древнею стеной.

А там потомок дерзновенный,

Корыстью алчною в невежестве влеком,

Ломает памятник священный:

Из древних мраморов себе он строит дом.

В конце 1821 г. Келлер и Паскаль представили обстоятельный отчет о проделанной работе. Было задумано издать описание “древностей Тавриды” с рисунками. Однако задуманное не было осуществлено “вследствие недостатка русских художественных сил”.

В начале 30-х гг. XIX века по Южному берегу Крыма путешествовал П. И. Кеппен. Целью своей экспедиции ученый считал “сохранить для времен будущих сведения о неизглаженных доныне следах греческих поселений на Южном берегу Крыма — от мыса Меганомского (Копсела) до Ая-буруна (близ Ласпи) и в то же время собрать топографические известия о татарских наименованиях главных на берегу урочищ, в особенности лежащих у самого моря”. Весь путь Кеппен проделал верхом, делая обстоятельные заметки на отдельных листках бумаги, карандашом. Позднее эти записи он обводил чернилами.

В Судак Кеппен прибыл 21 ноября 1833 г. и остановился во “Француз-бах” — саду, устроенном иностранцем Амантом. После высылки последнего за границу имением распоряжалась девица Жакмар, которая на следующий день сопровождала Кеппена в экскурсиях по окрестностям Судака. В честь спутницы Кеппена небольшой плоский мыс за горой Алчак назван мыс Француженка. Сейчас на этом месте располагается недостроенный пансионат “Медвежонок”. Ученый описал 8 древних церквей, находившихся в Судаке, в том числе св. Георгия в Ачикларе. Смотритель училища виноградарства Вандершкруф еще в 1820-х гг. видел здесь остатки фресок.

Результаты археологических исследований, свои наблюдения и выводы Кеппен обобщил в изданной в 1837 г. в Санкт-Петербурге книге “Крымский сборник. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических”.

В феврале 1848 г. архиепископом Херсонским и Таврическим стал Иннокентий (в миру — Иван Алексеевич Борисов), оставивший яркий след в истории русской церкви. “Русским Златоустом” прозвали его современники, а историк Погодин видел в нем “Великого гражданина земли русской”.

Дела епархии отец Иннокентий принял у архиепископа Гавриила, человека просвещенного, знатока древних языков, любителя древней истории. Отец Гавриил отыскивал древние памятники Крыма, прежде всего — памятники христианской истории. В числе его трудов, посвященных истории христианства в Крыму, есть и подробное описание христианских памятников Феодосийского уезда, в том числе в окрестностях Судака. Архиепископ видел множество древних церквей и монастырей в самом Судаке, его ближайших окрестностях, близлежащих деревнях, что красноречиво свидетельствовало о былом расцвете христианства в Сугдее, но к середине XIX века многие из них пребывали в руинах.

Отец Иннокентий не ограничился изучением древних руин, он стремился создать новые монастыри на месте наиболее почитаемых памятников христианства. Первоначально в число святых мест, подлежащих возрождению, входила и церковь св. Матфея, расположенная на территории крепости. В 1856 г. архиепископ побывал в урочище Кизил-Таш между Судаком и Отузами (совр. Щебетовка) и счел это место более подходящим для устройства киновии. Так был основан известный Кизилташский монастырь св. Стефана Сурожского.

В 1865 г. управление государственными имуществами назначило участок земли с развалинами крепости к распродаже в частные руки. Этому энергично воспрепятствовало Одесское общество истории и древностей. В 1868 г. крепость была передана в ведение Общества, которое приняло меры для охраны памятника. Отсутствие средств не позволяло осуществить даже минимально необходимые ремонтные работы. М. Н. Погодин писал по этому поводу в 1872 г.: “Казенное управление собиралось когда-то продавать этот участок “как бесплодную скалу”, но по ходатайству Одесского общества предоставлены развалины историческому Обществу; земство взимает с “бесплодной скалы до 15 десятин” 65 коп. налогу! Сердце не нарадуется, как сохраняется у нас казенный государственный интерес, когда дело идет о копейках и денежках! Ах, если б и миллионы береглись с такой же заботливостию!..”

В 1880 г. снова возникла угроза продажи территории крепости в частные руки. Одесское общество с трудом воспрепятствовало этому, но вынуждено было смириться с использованием земель в районе крепости под виноградники и пастбища.

Только в конце 90-х гг. XIX века благодаря А. Л. Бертье-Делагарду, пожертвовавшему больше тысячи рублей, в крепости удалось произвести некоторые ремонтные работы. В 1898 г. Одесское общество командировало в Судак комиссию, которая составила подробное описание памятника. Комиссия вступила в конфликт с местным помещиком Капоном, который незаконно захватил большой участок земли, принадлежавшей Обществу.

В “Записках Одесского общества истории и древностей” (ЗООИД) были опубликованы переведенные членами Общества “Заметки XII–XIV вв., относящиеся к крымскому городу Сугдее…”, Устав генуэзских колоний на Черном море 1449 г. и другие материалы, имеющие отношение к истории Судака. Корреспондентами Общества были жители Судака И. Паскевич и Ф. Селецкий.

С Судаком связана жизнь и деятельность двух активных сотрудников Таврической ученой архивной комиссии (ТУАК) — первого председателя ТУАК Александра Христиановича Стевена, младшего сына X. X. Стевена, и второго председателя ТУАК Арсения Ивановича Марковича. А. X. Стевен, имевший в Судаке дом, принимал участие в реставрации крепости; ему принадлежит честь открытия знаменитого таракташского клада боспорских и римских монет.

Неоднократно бывал в Судаке А. И. Маркович. В 1896 г. он совершил экспедицию в юго-восточную часть Крыма с целью розыска христианских древностей. Стевен указал Марковичу на развалины монастыря св. Георгия на горе Манджил и остатки монастыря в центре Ай-Савской долины, на земле, принадлежавшей Екатерине Христиановне Стевен. Незадолго перед этим здесь были обнаружены остатки стены, найдены тесаные камни больших размеров, захоронения, а также крестик и большое количество разнообразных бус, которые Е. X. Стевен передала в музей ТУАК.

По сообщению сотрудника ТУАК Людовика Петровича Колли, в 1910 г. по поручению Императорского Московского Археологического Общества исследования в Судаке проводил студент фон Эдинг. Он произвел раскопки в урочище Шайтан-Дере, между Судаком и Новым Светом, и обнаружил фундамент храма с остатками фресок и древнюю мельницу неподалеку. Фон Эдинг увез в Москву три ящика археологических находок.

Осенью 1913 г. в Феодосию прибыл председатель Лигурийского общества Чезаре Империале. Общество, существующее в Италии, занимается изучением истории Генуи и генуэзской колонизации в бассейне Средиземного и Черного морей. Поездка была связана с организацией Генуэзской международной выставки 1914 г., посвященной истории генуэзских колоний. В Феодосии Империале встретился с Колли, который в то время был директором археологического музея. Колли сопровождал итальянцев в качестве гида и переводчика в их путешествии в Судак, Балаклаву и Ялту. В благодарность Империале преподнес несколько томов документов, связанных с историей генуэзских колоний XIV–XV веков, изданных Лигурийским обществом в конце прошлого века.

Еще ранее Колли отправил в Италию ряд материалов, в том числе фотографии руин генуэзских крепостей в Феодосии, Судаке, Балаклаве, копии старинных гравюр и акварелей и другие материалы, которые вызвали в Италии сенсацию.

Широкомасштабные археологические исследования в Судаке и его окрестностях, с участием крупных ученых, развернулись после революции 1917 г.

Деятели культуры

Живописную Судакскую долину издавна посещают не только ученые, путешественники или виноградари и виноделы, но и писатели, художники, композиторы, искавшие здесь творческого вдохновения.

После присоединения Крыма к России Судак изображали художники И. Францев, М. Иванов, Е. Корнеев, Ф. Гросс, Биготти, Кюгельтен.

Кажется, все без исключения путешественники, начиная с XVI века, оставившие воспоминания о посещении Судака, рассказывают о знаменитых судакских садах и виноградниках. Кеппен в “Крымском сборнике” лишь на мгновение отвлекается от археологических описаний, чтобы констатировать, что за два с половиной столетия, прошедших после путешествия Мартина Броневского, здесь ничего не изменилось: “ныне Судак не город, но так же как и во времена Броневского, пространный сад, усеянный многочисленными домиками разных владельцев, которые проводят здесь осень”. Но, пожалуй, наибольшее впечатление цветущая Судакская долина произвела на Владимира Измайлова, издавшего в 1802 г. книгу “Путешествие в полуденную Россию”:

“Вообразите равнину, которая занимает такое пространство, что один взгляд обнять его не может; и на сем самом пространстве один сад, который в самом деле заключает в своей величественной окружности тысяча и тысяча виноградных садов, которые переплетаются еще в тысяча и тысяча ветвях, несущих на себе миллионы виноградных кистей с висящими плодами. Представьте себе густейшую зелень, перелив ее из тени в свет, из света в тень, кудрявость деревьев и множество садов, сливающихся в одну точку зрения; представьте себе притом несколько домиков, выглядывающих сквозь густую зелень, куда хозяева удаляются с семействами на лето и где нежные красавицы красуются вместе с садами своими, одеваются просто, подобно природе, и живут тихо, как в полях пастушки; представьте себе очарованье нового Альциноева сада, действие природы на чувствительную душу и допишите сами картину…”

Еще одно поэтическое описание мы находим в “Отечественных записках” за июль 1826 г. П. Свиньина в статье “Описание Судакской долины и виноделия в Крыму в 1825 году”: “Взор мой, приученный к красотам Америки, Сибири, Италии и Кавказа, поражен был каким-то новым великолепием Природы, редко существующим в столь тесном слиянии разнообразных красот — слиянии приятного с ужасным, моря с горами, плодоносных долин с обнаженными утесами, готических развалин с миловидными жилищами виноградарей! С одной стороны представилась мне беспредельность моря, тихо стелящего волны свои вдоль зеленого берега неприметно склонившейся к нему долины; несколько далее — и сии волны с шумом и пеною разбиваются о гранитные подошвы высоких скал, увенчанных развалинами славной Солдайи. С другой стороны, посреди яркой зелени виноградных и фруктовых садов, выказываются, как некие воздушные храмины, бельведеры красивых домов Капниста, Жемелева и прочих богатых помещиков, подпираемые гордыми руинами вместо обыкновенных колонн. Ослепительная белизна сих домов отражается серебром. За ними, в углублении долины, по берегам речек Суксу и Таракташ, извивающихся чрез всю Судакскую плоскость, живописно раскинута Таракташская деревня сего последнего имени”.

В 1825 г., после отпуска, проведенного в Москве и Петербурге, по дороге к месту новой службы, в Крым приехал А. С. Грибоедов. Он давно интересовался Тавридой, читал древних географов, русские и восточные летописи, труды Палласа и Муравьева-Апостола. Грибоедов пробыл в Крыму около трех месяцев и по дороге на Кавказ остановился в Судаке у знакомого по журналу “Северный муравей” барона А. К. Боде. Перед тем как продолжить путешествие, поэт в одиночестве поднялся на вершину Крепостной горы, осматривая “Сольдайские руины”, погруженный в глубокие раздумья.

Барон Боде интересен и своим знакомством с Жанной де Ла Мотт-Валуа, в России известной под именем Жанны Гаше. По описанию дочери барона М. А. Боде, она была старушкой среднего роста, носила серый суконный редингот. Седые волосы ее были покрыты черным бархатным беретом с перьями. Лицо умное и приятное, с живыми и блестящими глазами. Она бойко и увлекательно говорила на изящном французском языке, была чрезвычайно любезна, временами насмешлива и резка, а с иными повелительна и надменна. Ее рассказы о дворе Людовика XVI, о знаменитом графе Калиостро разжигали любопытство и порождали разные толки. Из-за крайней скупости графини не состоялась покупка домика с садом в Судаке, куда она незадолго до смерти собиралась переселиться.

“Многие перешептывались о ее странностях, — пишет М. А. Боде — намекали, что в судьбе ее есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок”.

Знаменитая авантюристка Жанна де Ла Мотт-Валуа, в жилах которой текла королевская кровь Генриха IV, прославилась как участница одного из самых нашумевших мошенничеств XVIII века — похищения ожерелья французской королевы Марии Антуанетты, описанного в романе А. Дюма “Ожерелье королевы”. В 1787 г. Жанна, переодевшись в мужской костюм, бежала из тюрьмы. После долгих скитаний по Европе она приняла в 1812 г. российское подданство, и спустя несколько лет оказалась в Крыму. Некоторое время Жанна жила в Кореизе, а затем, по совету А. К. Боде, переехала в Старый Крым. Графиня сделала барона Боде своим душеприказчиком и скончалась в его старокрымском имении в 1826 г. Барону досталась библиотека и некоторые вещи Гаше.

В конце XIX века судьбой Жанны де Ла Мотт заинтересовался Луи Бертрен, французский вице-консул в Феодосии. Француз писал под псевдонимом Луи де Судак. Он опубликовал на французском языке несколько статей, в том числе “Графиня Ламотт-Валуа. Ее смерть в Крыму” и “Героиня процесса “Ожерелье королевы”. Статьи привлекли внимание во Франции и были рекомендованы министром просвещения для изучения во французских школах.

Многие известные деятели культуры побывали в Судаке на рубеже XIX–XX веков и в годы, предшествовавшие революции. Здесь мы назовем только некоторые имена.

В 1890-е гг. в Судаке отдыхал Григорий Эдуардович Зенгер, латинист, профессор Петербургского и ректор Варшавского университета, в 1902–1904 гг. — министр образования России.

21 августа 1900 г. в Судаке был арестован М. Волошин и препровожден оттуда в Москву. Поводом к аресту послужила “принадлежность к тайной студенческой организации, именовавшейся “исполнительным комитетом”. В Крым Волошин прибыл после двухмесячного путешествия по Европе. Здесь его уже ожидали жандармы. “Приехав в Крым, — писал Волошин Пешковскому — я заметался: в Севастополь, в Балаклаву, сейчас же оттуда… в Ялту, из Ялты на Чатырдаг, в Алушту. Наконец в Феодосию, в Коктебель, в Керчь… снова в Коктебель, в Судак… И тут меня наконец поймали жандармы, которые, как оказалось, с самого моего переезда через границу ловили и только через две недели поймали”.

Весной и летом 1908 г. вместе с матерью, сестрой Верой и братом Александром в Судаке отдыхал Велимир Хлебников. Поэт написал здесь несколько стихотворений. В автобиографической заметке за 1914 г. он пишет: “Переплыл залив Судака (3 версты) и Волгу у Енотаевска. Ездил на необузданных конях чужих конюшен…”

В том же году, с июня по сентябрь, здесь находился русский поэт-символист Вячеслав Иванов с переводчицей и теософом Анной Минцловой, дочерью Лидией и Верой Шварсолон, ставшей в 1912 г. женой поэта.

В 1909 г. впервые приехал в Судак русский философ Николай Бердяев. Впоследствии он бывал здесь неоднократно: в 1910, 1912, 1916 гг.

Заметное место занимает Судак в творчестве художников киммерийской школы: И. К. Айвазовского, Л. Ф. Лагорио, А. И. Фесслера, К. Ф. Богаевского, М. П. Латри. По рисунку Фесслера вид Судака гравирован на стали Берндтом и Бертрандом в Лейпциге для “Альбома всех лучших и достопримечательнейших видов Южного берега Крыма” (Одесса, 1868 г.).

До революции поселок изображали В. Орловский, К. Кандауров (1903–1906 гг.), Р. Фальк (1908 г.), Л. Квятковский и И. Машков (1915 г.), С. Герасимов (1916 г.). Виды Судака работы В. Поленова выставлялись на выставках передвижников, а часть этюдов ученика А. Куинджи Н. Химона воспроизведена в открытых письмах общины св. Евгении. Ряд пейзажей юго-восточного Крыма создал другой ученик Куинджи — Г. Калмыков.

Летом 1915 г. в Судаке работал художник Александр Николаевич Бенуа. Он поселился в Капсельской долине за мысом Алчак, у своей племянницы Камиллы Бенуа. Художник создал здесь ряд акварелей, в том числе “Судак”, “Генуэзская крепость ночью”, “Долина с видом на гору св. Георгий”, “Вид на Генуэзскую крепость и Сокол”, “Вид на Меганом”, которые хранятся в фондах Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге. Некоторые из этих работ воспроизведены в монографии “Александр Бенуа”, выпущенной в Петербурге в 1921 г. в серии “Русские художники”.

В следующем году Бенуа снова приезжает в Судак и работает здесь над иллюстрациями к поэме А. С. Пушкина “Медный всадник”.

Летом 1915 г. в Судаке написал сонет “Цикады” поэт С. Городецкий. Этим же летом из Коктебеля приезжали Марина Цветаева и поэтесса София Парнок. Летом и осень 1917 г. в Судаке провел Михаил Осипович Гершензон, историк русской литературы и общественной мысли, философ, публицист, переводчик.

С 1917 по 1924 гг. в Судаке постоянно жил композитор Александр Спендиаров, часто бывавший здесь и раньше (впервые в 1899 г.). В Судаке им написаны квартет “Птичка божия”, “Концертный вальс”, вторая серия сюиты “Крымские эскизы” и другие музыкальные произведения, а также опера “Алмаст” (1917–1923 гг.), которая стала вершиной творчества композитора. Таков далеко не полный список различных деятелей культуры, побывавших в Судаке в XIX — начале XX века.

События гражданской войны

К началу XX столетия Судак оставался небольшим поселком с полуторатысячным населением. Работу можно было найти в основном на помещичьих виноградниках и в садах. Обработка велась вручную: лескером, мотыгой. Женщины зарабатывали 70–80 копеек в день, мужчины до одного рубля. Осенью прибывали временные рабочие из российских губерний на уборку и переработку винограда. Уборка урожая заканчивалась в конце октября, и рабочие возвращались на Орловщину или в Курскую губернию. Местные перекапывали зимой виноградники и работали домашней прислугой в поместьях.

В 1914 г. судакчан начали призывать на фронты первой мировой войны. Через несколько месяцев стали приходить похоронки. К 1916 г. жизнь в Судаке стала очень тяжелой. Не хватало хлеба, перестали завозить картофель. Быстро росли цены.

В феврале 1917 г. пришла весть о победе февральской революции. Местный священник объявил в церкви, что Россия стала свободной страной. В здании городской управы сняли портрет Николая II, на его место повесили икону Богоматери. Местные вельможи сразу сделались революционерами. В Судаке обнаружились представители октябристов, кадетов, эсеров, черносотенцев Союза Архангела Михаила. Одновременно шла и большевистская агитация. В январе 1918 г. в Крыму повсеместно победила советская власть. В Судаке был создан ревком, председателем которого стал чех Р. Ф. Ганц. Однако уже в апреле Крым захватили германские войска. Судакский ревком прекратил свое существование, Ганц и другие активисты были убиты.

В мае 1919 г. советская власть в Судаке была восстановлена, но уже к концу июня новому составу ревкома пришлось уйти в лес, в партизаны. Власть в Крыму захватили белогвардейцы.

В лесах в это время действовали красные партизаны повстанческой армии во главе с С. Я. Бабаханяном. В августе 1920 г. командование Юго-Западного фронта направило в Крым для руководства партизанским движением А. В. Мокроусова. Отряд из 11 человек высадился недалеко от Судака, у деревни Капсихор (совр. Морское).

12 сентября 1920 г. переодетые в белогвардейскую форму партизаны захватили Судак и вывезли в лес подводы с оружием, обмундированием, продовольствием, а также уничтожили заготовленные штабеля шпал, чтобы сорвать строительство железной дороги Перекоп — Джанкой. По воспоминаниям Мокроусова, “Наш налет на Судак был совершенно неожиданным. Без боя захватили большую часть города. Начальник гарнизона полковник Емельянов удрал на шлюпке в море, оставив в своем управлении много обмундирования, винтовок и патронов”.

Известно стихотворение “Судак”, датированное 1929 г., посвященное событиям гражданской войны в Крыму, наполненное революционным пафосом и романтикой:

С Перчема задувает. Прорвало?

Морская даль, как пенистая чаша.

В тачанках — осень, шашки наголо,

И рубятся в садах у Таракташа.

И звездная тропа уже узка

Над изумрудной лампой маяка.

С Перчема задувает. Пеленой

Играет сельдь — и горизонт разорван,

И бредит штормом юное вино,

Хмелеющее ожиданьем шторма.

И на заре, гляди, проскочит мимо

Конь вороной разбойника Алима.

С Перчема задувает. Лай собак.

Холодная луна, начало свадеб.

Губной гармошкою распубликован Бах

Бессонницы, руин и скуки ради.

И надо мной бормочут до утра

Тугие половецкие ветра.

Это стихотворение позволяет занести еще одно имя на литературную карту Крыма. Его автор, Михаил Викторович Помренинг, в начале XX века участвовал в литературной жизни Харькова, где издал в 1922 г. под именем Дионис Помренинг сборник “Тяжелая кровь”, включающий 11 стихотворений. После переезда в 1925 г. в Москву Помренинг работал в различных журналах и газетах, переводил на русский язык армянских, азербайджанских, осетинских поэтов. Большое количество его неопубликованных произведений сохранилось в архиве поэта Григория Петникова. Сейчас они находятся в Старокрымском краеведческом музее.

В ноябре 1920 г. Судак был освобожден от врангелевцев. В Крыму окончательно установилась советская власть.

Судак в советское вpeмя

После гражданской войны в Крыму началось восстановление разрушенного хозяйства. Уже в ноябре 1920 г., после окончания Никитского училища, в Судак прибыл молодой виноградарь-винодел Константин Петрович Дьяков, правнук Д. Я. Ларгье, занимавшегося виноделием в Судакской долине еще в начале XIX века. По поручению Крымревкома Дьяков принял участие в национализации частных имений и создании на их базе совхозов.

Положение тогда было очень тяжелое. Трудно было с продуктами питания. Отсутствовали ядохимикаты, не подавалась электроэнергия. Не было инвентаря и многих материалов, необходимых для нормального ведения хозяйства. Не было кадров — до революции весь феодосийский узел, куда входил и Судак, обслуживал один земский агроном. Теперь не стало и его. В таких условиях была создана Судакская № 12 группа совхозов, куда вошли совхозы “Судак” (центр), “Отузы”, “Архадересе” и “Новый Свет”. Совхоз “Судак”, возникший в 1921 г., имел 75 га виноградников с урожайностью 35–73 центнеров с гектара. Впоследствии совхоз-завод, один из старейших в Крыму, стал самым крупным в объединении “Массандра”. Производимые здесь вина — кокур десертный Сурож, портвейн белый Сурож и другие отмечены многими золотыми и серебряными медалями.

В 1923 г. был образован Судакский район. В 1929 г. Судак получил статус поселка городского типа, а с 1933 г. стала выходить районная газета.

В советское время с новой силой встал вопрос об охране и изучении памятников истории и культуры, расположенных в Судакской долине. В 1923 г. была организована вооруженная охрана Судакской крепости. В 1924 г. по инициативе известного ученого Александра Александровича Крубера было создано Судакское отделение Российского общества по изучению Крыма (РОПИК). Председателем Судакского отделения РОПИК был Е. Карпович, а секретарем — учитель Н. Лезин. Вскоре после своего основания членами Общества был открыт краеведческий музей, в котором собирались материалы по истории края, горные породы и окаменелости, краеведческая литература. Общество существовало до 1937 г.

В 1925 г. для обследования крепости в Судаке из Москвы прибыл А. А. Фомин. О результатах археологических исследований он сообщил на II-ой Всесоюзной археологической конференции в Херсонесе. В том же 1925 г. государство выделило средства для ремонта наиболее важных объектов крепости.

Летом 1926 г. экспедицию по Восточному Крыму для учета исторических памятников совершил уполномоченный Крымохриса Николай Степанович Барсамов со своим учеником А. Равицким. Посетив Судак, они прошли Таракташ, Кутлак, затем побывали в затерянных в горах селениях — Ай-Серезе, Вороне, Шелене, Арпате, Ускуте и вышли к морю у феодального замка Чобан-Куле, позднее описанного археологом М. А. Фронджуло в сборнике “Археологические исследования средневекового Крыма” (1968 г.).

В 1927 г. в Судаке работают московские и ленинградские ученые под руководством академика Ю. В. Готье. Начались первые планомерные археологические исследования Судакской крепости. Исследовались также многочисленные археологические памятники в Судакской долине, на склонах близлежащих гор. Некоторые памятники, например развалины храма на южном склоне горы Перчем, были обнаружены впервые. На конференции археологов в Херсонесе Готье отметил, что разведка имела целью показать, чего можно ожидать от раскопок в Судаке и какую большую археологическую жатву они обещают. Конференция постановила: организовать систематические разведки и раскопки в Судаке и принять меры к охране обнаруженных здесь памятников старины.

В 1930 г. раскопки в Судаке производил профессор Н. Д. Протасов, а в следующем году — Е. В. Веймарн.

В 1923 г. А. И. Полканов написал исторический очерк Южнобережья и Судака, а в 1926 г. первым изданием выходит путеводитель “Судак”. Задачей книги, с точки зрения автора, “…является дать в популярной форме представление о Судаке и его крепости в исторической перспективе на общем фоне смены крымских культур и помочь экскурсанту в сознательном осмотре сохранившихся памятников. Второй задачей брошюры является попытка организации общественного воздействия на малосознательных посетителей, удовлетворяющих свои разрушительные инстинкты сбрасыванием выламываемых из построек камней и безобразящих стены крепости пошлыми надписями”.

В 1928 г. в академической типографии Вхутемаса была издана книга “Судак”, написанная молодым художником Н. Лапиным, выпускником Вхутемаса. Книга посвящена истории Судака и Судакской крепости. О современном городе говорилось скороговоркой несколько слов: “Прекрасный полуовальный пляж. Аксонометрия Судака: почта, исполком, базар и совхоз поселка; дом отдыха, пансионы, пристань курорта; единственная улица немецкой колонии с ее кирхою и журчащим фонтаном”.

Интересна вступительная статья ректора Вхутемаса профессора П. И. Новицкого: “Над природой Крыма много поработали люди. Где могли засорили и запакостили ее светлую первобытную прелесть. Рестораном, шашлычной и гостиницей загородили долины, горы и скалы. Но сохранились и более неприкосновенные места. Настоящий Крым сохранился на пастбищах яйлы, на скалах Чатырдага, в расщелинах Карадага, в долинах и скалах восточного берега. Самое красивое место в Крыму — Судак”.

Художник Н. Лапин работал в Судаке в 1924–1927 гг. В этот же период Судак изображают А. Кравцов (1924 г.), В. Баюскин, М. Михаэлис, Н. Куприянов (1926 г.), П. Митурич (1937 г.) и другие художники.

Летом 1929 г. ботанико-географические исследования Южного берега Крыма проводил С. С. Станков, издавший в 1940 г. биографию X. X. Стевена. В районе Судака исследования проводились по следующим маршрутам:

д. Капсихор — д. Кутлак — Ай-Савская долина — Судак.

Судак — Алчак-Кая — бухта восточной Алчак-Кая.

Судак — немецкая колония — Демир-Капу — гора Сокол “Чертов палец” — вершина Сокола — “Новый Свет” — Судак.

В 1930 г. поселок состоял из двух слободок, базарной площади с торговыми лавками; на берегу находилось несколько курортных строений. Редкие дома местных жителей стояли среди виноградников, вблизи рек Суук-Су и Карагач.

Затем были трагические годы Великой Отечественной войны. Они вместили в себя и депортацию крымских немцев осенью 1941 г., и оккупацию, и активное партизанское движение, и морские десанты в Коктебеле, Судаке и Новом Свете с кратковременным освобождением от немецко-фашистских захватчиков, и, уже после полного освобождения, — депортацию крымских татар 18 мая 1944 г. Судакские улицы получили новые названия, напоминающие об этих событиях, — Танкистов, Десантников, 14 апреля (день освобождения города), майора Хвостова, А. Князева, М. Мищенко, партизана Сысоева, семьи Сацюк.

После окончания войны опустевшие земли заняли переселенцы из Рязанской, Курской, Орловской областей, с Кубани и Украины. Началось восстановление Судака.

В 1950-е гг. Судак оставался центром сельскохозяйственного района. Вокруг поселка росли сады, виноградники, плантации розы. По свидетельству очевидцев, даже в разгар лета он производил сонное впечатление. Пустынным оставался прекрасный пляж — на добрую сотню метров в одну и другую сторону не было ни души.

В 1960-е гг. положение стало меняться: “В разгар купального сезона пляж, гостиница, санатории и вообще все, мало-мальски пригодное для того, чтобы человек там жил, пил, ел, развлекался, — переполнено. Люди предаются обычным заботам. Россыпь маленьких домиков на кривых улицах, и рядом четырехэтажные стандартные коробки из крупных блоков, широкоэкранный кинотеатр, ресторан, построенный по типовому проекту, залитая асфальтом центральная магистраль — место прогулок, а в двух шагах от нее пыльные заросли диких каперсов, колючей заманихи и ломоноса. Сравнительно недавно выстроенная набережная с отделанной разноцветным пластиком открытой столовой и полудесятком других харчевен”.

В поселке развернулось широкое курортное строительство. Расширяются уже действующие здравницы — дом отдыха “Судак”, санаторий ВВС, дом отдыха “Сокол” (впоследствии санаторий); возникают новые — пансионаты “Звездный” и “Львовский железнодорожник”, туристская гостиница “Горизонт”, туристский лагерь “Восход”, база отдыха “Долина роз”.

В связи с развернувшимся строительством с 1964 г. здесь начала работать экспедиция Института археологии Украины, которой руководил М. А. Фронджуло, а с 1978 г. — И. А. Баранов. С 1958 г. Судакская крепость является филиалом Государственного архитектурно-исторического заповедника “Софийский музей”.

В 1979 г. Судак получил статус города. Был восстановлен Судакский район. В 1980 г. возобновлен выпуск районной газеты “Путь Ильича”; сейчас она называется “Судакский вестник”.

Судак по-прежнему часто посещают писатели, художники, артисты, ученые, политики, приезжающие сюда отдыхать и работать. Здесь снимаются художественные и документальные фильмы, проводятся выступления, творческие вечера, встречи с отдыхающими и жителями города, научные симпозиумы, конференции, круглые столы. С каждым годом расширяется судакская библиография и иконография.

За последние десятилетия Судак заметно изменился, раздался вверх и вширь. Появились жилые многоэтажные дома и корпуса десятка здравниц, здание банка, новый больничный комплекс. Большие площади оказались заняты частной застройкой; неумолимо расширяясь, город поглотил уже сотни гектаров садов и виноградников. Активно раздаются голоса, призывающие разрабатывать так называемые неудобья. Во исполнение этих призывов мощные экскаваторы и бульдозеры медленно, но методично вгрызаются в склоны окружающих живописных гор, раздвигая границы Судакской долины. Особенно заметен этот процесс в районе Судакского АТП, на склоне Каршитерс.

В самом Судаке в настоящее время наблюдается некоторый архитектурный хаос; новые дома и кварталы, внезапно обрываясь, нависают над старинными трущобами. То здесь, то там среди старых невзрачных мазанок можно увидеть новейшие двух-трех этажные каменные особняки. Старые постройки капитально, до неузнаваемости переделываются, а то и вовсе сносятся разбогатевшими хозяевами.

Идет естественный процесс замены старого новым. Можно думать, что через несколько десятков лет этот процесс получит свое полное, логическое завершение, и мы получим современный, респектабельный город, вполне сохранивший свою неповторимую индивидуальность благодаря средневековой крепости, возвышающейся на древнем коралловом рифе над современными небоскребами.

Пока же в Судаке все еще сохраняется ряд старых, дореволюционных построек; некоторые из них мы можем с большой долей уверенности атрибутировать.

Итак, мы отправляемся в путешествие по довоенному и дореволюционному Судаку.

СУДАК — ПОСЕЛОК УЮТНОЕ

Самым ранним памятником Судака российского периода является церковь начала XIX века. Ее легко отыскать в начале улицы Ленина, рядом с городским рынком. Отсюда мы и начнем наше путешествие по городу.

После присоединения Крыма к России православные богослужения в Судаке происходили в церкви св. апостола и евангелиста Матфея, обращенной из турецкой мечети (сохраняется на территории Судакской крепости). Поскольку новый поселок Судак возник далеко от крепости, в глубине Судакской долины, “по отдаленности жилищ и трудности всхода Богослужение в ней (церкви св. Матфея, — Авт.) прекращено и перенесено во вновь построенную посреди Судакской долины церковь во имя Покрова Богородицы”. Церковь Покрова Божьей Матери была построена в 1819 г. на пожертвования верующих. В нее было перенесено имущество из храма св. Матфея.

В 1912 г. в Новом Свете находился император Николай II. Князь Л. С. Голицын, прихожанин церкви Покрова Божьей Матери, обратил внимание государя на ветхость храма, и Николай II пожертвовал необходимую сумму на реставрацию, которая была произведена в том же году.

В советское время храм в Судаке разделил судьбу многих других культовых сооружений, как христианских, так и мусульманских. Закрыли церковь в 1936 г., в здании организовали пионерский клуб. Во время войны службы в храме возобновились. В 1944–1945 гг. “двадцатка” верующих ходатайствовала перед исполкомом райсовета об открытии церкви, назначении в приход священника и передаче в бессрочное и бесплатное пользование бывшего дома священника, состоящего из одной комнаты, кухни и коридора. В 1945 г. службы в храме возобновились и продолжались почти двадцать лет.

В 1962 г. исполком Судакского районного Совета депутатов вынес решение об изъятии молитвенного здания Покровской русской православной церкви с передачей его судакской средней школе под Дом пионеров. Мотивами для принятия такого решения были отсутствие священника и большие довоенные вложения на ремонт Дома пионеров. В 1980-е гг. здесь находилась мастерская по ремонту теле- и радиоаппаратуры.

И только в 1990-е гг. храм снова вернули верующим. Были проделаны большие реставрационные работы, восстановлен купол. Под вопросом пока остается восстановление в первоначальном виде церковной колокольни.

Как уже говорилось, в дореволюционном Судаке было всего две улицы. С. Я. Елпатьевский писал в начале XX века: “В середине же Судака — улица, настоящая улица бедненького захудалого городка, с церковью, с почтово-телеграфной конторою, с гостиницей, не закрывающейся круглый год, с уездными Мюр и Мерилизами (универсальные магазинчики) и, конечно, с кофейнями и лавочками, где продаются буза и судакское вино местных землевладельцев”.

Чтобы попасть в бывшую Татарскую слободу, нужно пройти от храма, с бывшей Главной улицы, мимо городской школы № 1 и здания новой поликлиники к улице Майора Хвостова. У входа в школу установлена барельефная плита с надписью: “Школа названа именем Героя Советского Союза Чайки Алексея Емельяновича (1923–1983)”.

А. Е. Чайка был призван в Красную Армию судакским райвоенкоматом в 1941 г. В звании сержанта, будучи разведчиком-наблюдателем артиллерийского полка, он участвовал в форсировании Днепра. Находясь впереди цепей нашей наступающей армии, боец удачно корректировал огонь артиллерии, был ранен.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 г. сержанту А. Е. Чайке присвоено звание Героя Советского Союза.

Рядом со школой находится добротное современное здание судакской поликлиники, введенной в эксплуатацию в 1990 г. До начала строительства поликлиники на ее месте, на высоком холме, с дореволюционных времен располагалось обширное русское кладбище. По описанию Евгении Герцык (рассказ о ней впереди), “…а кладбище старое на выжженных холмах с такими древними крестами и плитами, что на многих из них уцелело лишь по нескольку глубоко врезанных греческих букв. Уж их-то выбили задолго до того, как Потемкин завоевал своей царице Крым”.

Именно здесь в 1925 г. была похоронена поэтесса Аделаида Герцык, памяти которой Максимилиан Волошин посвятил строки:

…И смерть пришла, но смерти не узнала:

Вдруг растворилась в сумраке долин,

В молчании полынных плоскогорий

В седых камнях Сугдейской старины.

По описаниям, могила Аделаиды находилась на том месте (на уровне 2–3 этажа), где сейчас символично цветут розы, слева от главного входа.

С началом строительства отсюда вывезли огромное количество земли, вперемешку с надгробными плитами. Краеведам удалось тогда сохранить только несколько плит; сейчас их можно увидеть в поселке Уютное, рядом с немецкой кирхой.

Рядом с современными корпусами больнично-поликлиничного комплекса, за зеленью старых акаций и кипарисов, скрывается старое неоштукатуренное здание — первая земская больница Судака.

Датой зарождения официального здравоохранения в Судаке можно считать 18 октября 1880 г. (по старому стилю). В этот день состоялась XV сессия Феодосийского уездного собрания, на котором было принято решение об открытии в Судаке врачебного участка. Открывшуюся вакансию врача первого участка занял И. X. Пружанский. Сестрой милосердия приемного покоя, согласно прошению, была определена П. Иванова. К 1884 г. на участке было уже двое фельдшеров. Лечение проводилось на пяти койках, размещавшихся в наемной квартире.

Больница была построена при преемнике Пружанского Владимире Степановиче Воинове, в 1891 г. Об этом со слов отца вспоминал сын В. С. Воинова — Георгий Владимирович Воинов: “Когда папа приехал в Судак, приемную снимали у помещика Селецкого. Там же была комната на четыре койки для тяжело больных. Большая часть двора была занята подвалом и винодельней. Постоянно во двор приезжали и приходили люди, было всегда грязно, воздух насыщен запахом вина… Поэтому папа начал усиленно хлопотать о постройке специального здания для больницы и квартир для обслуживающего персонала. Только в 1890 г. утвердили план строительства. Строительство и все хлопоты по постройке больницы и квартир предоставили самому папе.

Тогда в Судаке был один подрядчик — Саламатин. Он обслуживал строительные нужды местных помещиков. Когда у Саламатина случались затруднения, он обращался к папе, и папе приходилось самому руководить строительством и изучать правила архитектуры”.

На плане больницы были отмечены летний барак, дворницкая, прачечная, кухня, каретный сарай, инфекционный барак и каменный забор, построенные в 1912 г.

За поликлиникой, в районе улиц майора Хвостова и Октябрьской, довольно хорошо сохранились кварталы старой части города — Татарской слободы. Низенькие приземистые домики, крытые черепицей, поднимаются террасами на вершину холма. Чтобы получить более ясное представление о дореволюционной застройке, можно пройти эти кварталы по улице Маяковского и подняться по лестнице, ведущей к длинному пятиэтажному дому (пер. Серный, 5). Дряхлые саманные домики у большинства не вызывают никакого эстетического чувства и не очень удобны для проживания. Со временем здесь происходят некоторые изменения — жильцы перекладывают крыши, заменяя шифер черепицей, расширяют свои жилища, постепенно меняя облик старых кварталов.

В начале улицы майора Хвостова установлена мемориальная плита, текст которой гласит: “Улица названа в честь майора Хвостова Андрея Олимпиевича, который участвовал в боях за освобождение Судака от немецко-фашистских захватчиков. 13 апреля 1944 года погиб, направив свой подбитый самолет на вражескую колонну”.

14 апреля 1944 г., после полного освобождения Судака, в сквере с почестями похоронили воинов, павших в боях за поселок: разведчика майора Кобыжакова, старшего сержанта танкиста А. П. Князева, радиста М. И. Сергеева, капитана М. Т. Мищенко.

14 апреля 1966 г., в день 22-й годовщины освобождения Судака, состоялся торжественный митинг, посвященный перезахоронению останков советских воинов. При раскопках одной из двух могил в городском сквере работники санатория МО нашли обгоревший орден Красной Звезды № 255371. Позже стало известно, что он был вручен майору А. О. Хвостову 24 сентября 1943 г. на Северо-Кавказском фронте. Юные следопыты городской школы № 2 разыскали родственников Андрея Олимпиевича в городе Горьком и завязали с ними переписку.

А. О. Хвостов родился в 1911 г. в семье бедного крестьянина села Картмазово Нижнегородской губернии. Впервые поднялся в небо в 20 лет в аэроклубе Осоавиахима. Увлечение планеризмом переросло в твердое решение стать летчиком. В 1933 г., после призыва в армию, его направили в авиашколу в Луганск. После ее окончания Хвостов служил в городе Люберцы Московской области. В 1937 г. принимал участие в боях на озере Хасан.

С первых дней войны Хвостов воевал на Юго-Западном фронте. Его храбрость была отмечена двумя орденами Красной Звезды, орденом Красного Знамени и, посмертно, орденом Отечественной войны I степени.

13 апреля 1944 г. эскадрилья майора Хвостова получила задание сорвать погрузку вражеских войск на корабли в районе Судака. К тому времени от фашистов были уже освобождены Керчь и Феодосия.

В 14 часов в воздух поднялась первая четверка самолетов. Ведущим первой пары был майор А. О. Хвостов, ведомым — лейтенант И. Ф. Рубцов, впоследствии полковник, кандидат наук, член Союза журналистов СССР. Во второй паре летели майор, впоследствии полковник и Герой Советского Союза, В. И. Истрашкин (его именем названа улица в поселке Уютное) и сержант Сонюшкин, позднее лейтенант, погиб при освобождении Польши.

Еще через четыре минуты вылетела группа истребителей в составе майора А. Журавлева, старших лейтенантов П. Хлопина и А. Шапошникова и лейтенанта Н. Осипова.

Когда показался Судак, летчики увидели движущиеся по виноградникам к морской бухте вражеские войска. Четверка самолетов пикировала на скопление вражеских войск, зажатых в небольшой долине с извилистой речкой, два моста через которую были разрушены. Здесь теснились автомашины, танки, артиллерия, пехота — все пытались продвинуться к причалу, где шла погрузка на пароходы, баржи, плоты, лодки. Сброшенные бомбы разорвались в самой гуще войск.

Установленные на холмах зенитные батареи врага открыли ответный огонь. Внезапно самолет Хвостова круто пошел вверх, неестественно накренился и стал падать. Боевые друзья видели, как его машина выровнялась, потом перешла в пологое пикирование и врезалась в гущу вражеских войск. Раздался взрыв. Столб черного дыма с яркими прожилками огня мощным грибом поднимался вверх… Так майор Хвостов повторил на крымской земле подвиг капитана Гастелло. Это был его 253-й вылет.

Вскоре над Судаком появилась вторая четверка самолетов, которая приняла участие в потоплении быстроходных фашистских барж, отомстив за гибель своего командира.

Имеется интересное свидетельство о действиях нашей авиации в Судаке. 19 апреля 1944 г. в сводке Совинформбюро были опубликованы показания пленного командира взвода 6-й роты тяжелых минометов 2-й румынской горнострелковой дивизии лейтенанта Мурешану:

“Наша рота 13 апреля прибыла в Судак. Там скопилось много немцев и румын. Немцы грузились на баржи. Как только три баржи, переполненные солдатами, отчалили от берега, налетели русские штурмовики. На наших глазах все три баржи пошли ко дну. После этого румынские солдаты категорически отказались садиться на суда. На причалах поднялась невообразимая суматоха. Приказы офицеров не выполнялись. Немцы тоже прекратили погрузку. Они бросили вооружение, военное имущество и удрали по направлению к Алуште. Когда я вернулся в свою роту, меня окружили 300 солдат из разных подразделений и заявили, что они решили сложить оружие. Я тоже вместе со всеми сдался в плен русским”.

По соседству с улицей майора Хвостова, в старых кварталах, тихий и незаметный переулок носит имя партизанской семьи Сацюк. Мемориальная плита сообщает: “Бывший переулок Маяковского назван в честь партизанской семьи Сацюк — Александра Артемовича Сацюка, командира 1-го партизанского района Крыма, его жены Марии Харитоновны и дочери Оксаны, которые героически погибли в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и посмертно награждены медалями “За отвагу”.

Еще до прихода немцев в Крым Сацюку предложили принять участие в создании партизанских отрядов. Затем он был назначен командиром первого партизанского района, базировавшегося в старокрымских лесах. В него входили Судакский, Феодосийский, Старокрымский и Кировский отряды. С собой Александр Артемович забрал жену и 18-летнюю дочь Оксану, которая перед тем с отличием закончила курсы медицинских сестер при судакской районной больнице.

15 февраля 1942 г. гитлеровцы прорвались к партизанскому лагерю. После двухчасового боя партизанам пришлось отступить. Для прикрытия отхода Сацюк выделил три группы. Основные силы отряда, унося раненых, стали отходить вглубь леса. Партизаны, измученные жестоким боем, продвигались медленно, и каратели настигали их. Все ближе и ближе раздавались автоматные очереди. И вдруг раздался пронзительный крик:

— Оксанка! Прощай!

Кричала Мария Харитоновна, которую захватили фашисты. Оксана кинулась на голос матери, но, пробежав несколько метров, потеряла ориентировку. Густой снег валил сплошной стеной. Совсем рядом девушка услышала чье-то хриплое дыхание. Негромко позвала:

— Мама! Мамочка!

Этим она выдала себя. В нескольких шагах оказались каратели.

— Не стрелять! Взять живой! Это дочь Сацюка! — закричал предатель, который вывел фашистов к партизанскому лагерю.

Оксана выхватила из санитарной сумки гранату и бросила ее в гущу фашистов. Раздался взрыв. От жгучей боли в груди и левом боку девушка застонала.

Немцы быстро надвигались. Оксана поняла — выхода нет. Зажав рану рукой, она лежала на боку с наганом. Оставалось еще пять патронов. Но вот израсходован четвертый. И тогда она слабеющей рукой поднесла наган к виску…

Тут же фашисты убили и Марию Харитоновну. Вскоре погиб в бою и Сацюк.

Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР от 27 марта 1968 г. за мужество, проявленное в боях с врагами Родины, А. А. Сацюк, его жена Мария Харитоновна и дочь Оксана были посмертно награждены медалями “За отвагу”.

В стену здания городского лицея, рядом со школой № 1, вмонтированы осколки снарядов, обнаруженные во время земляных работ. Это — еще одно напоминание о жестоких боях, происходивших на судакской земле в годы Великой Отечественной.

Продолжая прогулку по городу, пройдем от поликлиники по улице Гвардейской, в направлении автовокзала. За зданием старой земской больницы, по левой стороне улицы, установлена еще одна мемориальная плита с текстом: “Улица названа в честь старшего сержанта Князева А. П., который участвовал в освобождении Судака от немецко-фашистских захватчиков. В ночь с 13 на 14 апреля 1944 г. на передовом танке ворвался в поселок и героически погиб, до конца выполнив свой священный долг”.

Тогда, к ночи с 13 на 14 апреля, наступающими советскими воинами была занята ветлечебница на восточной окраине Судака. Здесь стали сосредотачивать силы для решающего удара. Два танка отправились в разведку с целью выяснить силы противника.

Выехали ночью. Двигались на малых скоростях, чтобы не обнаружить себя. В поселок удалось проникнуть незаметно. Добравшись до центральной улицы, танкисты обнаружили большое скопление вражеских войск и техники и вступили в неравный бой.

Два танка рванулись по центральной улице в сторону моря. Ведущий танк вскоре подбила самоходная артиллерийская установка (рядом со зданием бывшей поликлиники). Командир второго танка младший лейтенант Василий Савельев вступил в бой с немецким “Фердинандом” и подбил его.

Савельев повел свой танк дальше по улице, расстреливая из пулемета отступающих гитлеровцев. Но на развилке дорог, ведущих к морю и в поселок Уютное, вражеским снарядом перебило гусеницу. На оставшейся гусенице удалось сдвинуть танк с открытого места и сползти к небольшой возвышенности (позднее на этой возвышенности, у нового здания исполкома, была установлена стела с портретом В. И. Ленина; сейчас она почти полностью срыта).

Всю ночь продолжался бой. На рассвете гитлеровцы открыли огонь в упор. Нашим танкистам удалось поджечь еще один “Фердинанд”, но в это время ударил вражеский снаряд. “Тридцатьчетверка” загорелась. Погибли командир орудия Андрей Князев и радист Михаил Сергеев. Тяжело контуженный механик-водитель Николай Гришин потерял сознание. Танк наполнился дымом. Пламя подбиралось к боеприпасам.

Василий Савельев с пулеметчиком Федором Гриценко, тащившим на спине Гришина, выбрались из танка. На помощь им уже спешили однополчане-танкисты с автоматчиками на броне.

После боя старший сержант Князев и сержант Сергеев были с воинскими почестями похоронены на кладбище в Судаке, а в 1966 г. перезахоронены на холме Славы. За подвиг при освобождении Судака младшему лейтенанту Савельеву было присвоено звание Героя Советского Союза. В память о героях в Судаке появились улица Андрея Князева и улица Танкистов.

За городским автовокзалом улица Гвардейская вливается в улицу Алуштинскую. По левой ее стороне, за домом культуры совхоза-завода “Судак”, расположены постройки винцеха № 1. В начале XIX века на этом месте находился винный подвал графа Н. С. Мордвинова, а неподалеку — его виноградники. Мордвинов, государственный деятель и крупнейший экономист России, имел в Крыму обширные земельные владения. Принадлежали ему и земли в Судаке, а также имение Суук-Су (ныне Лесное). Граф купил его у немца Фабра, устроил экономию и сам проживал в ней с 1789 по 1801 г. Мордвинов первый начал выращивать виноград без полива. Он докладывал губернатору, что из судакского винограда можно готовить шампанское.

Напротив винцеха, через улицу, в окружении пятиэтажек и частных домов, стоит старый двухэтажный многократно переделанный дом под красной черепицей (ул. Алуштинская, 16). До революции дом принадлежал членам семьи “Нестора ботаников” X. X. Стевена.

Дом в Ай-Савской долине принадлежал земляку Стевена лифляндцу Гагендорфу. После смерти Гагендорфа имение унаследовала его дочь Мария. 8 января 1835 г. 54-летний Христиан Христианович обвенчался с 27-летней Марией Карловной в Судаке, в церкви Покрова Божьей Матери. Перед женитьбой Стевен принял вероисповедание своей жены — православие и в том же году принял российское подданство. В зимнее время семья Стевенов жила в Симферополе, а летом в Судаке. Брак оказался счастливым, несмотря на большое различие в возрасте. Мария Карловна взяла на себя все хозяйственные заботы по имениям в Судаке, Симферополе и Карасане, освободив от них мужа, занятого инспекторской деятельностью и наукой.

В декабре 1835 г. у Стевенов родился сын Антон, а потом через каждые два года рождались дочери — Юлия, Наталья, Екатерина. В 1844 г. на свет появился Александр, а затем — еще две девочки, умершие во младенчестве.

Старший сын Антон учился в морском кадетском корпусе в Петербурге. В начале Крымской войны как морской кадет он находился в Севастополе, был ранен в бою, а затем, по приказу адмирала Корнилова, отправлен в Николаев продолжать учение. Впоследствии Антон жил в Судаке, где и скончался в 1890 г.

Александр Христианович занимал должность председателя Таврической губернской земской управы. Он стал первым почетным председателем Таврической ученой архивной комиссии (ТУАК), учрежденной 24 января 1887 г., основал библиотеку “Таврика”, которая сегодня является богатейшим собранием литературы о Крыме.

В 1850-е гг. на Стевенов обрушились беды. В 1854 г. вся семья переболела холерой. В 1855 г. в 18-летнем возрасте умерла Юлия, а в 1859 г. — Мария Карловна. В 1861 году, через полгода после свадьбы, в Петербурге скончалась Наташа. Но, несмотря на тяжелые удары судьбы, Христиан Христианович продолжал жить научными интересами.

Любопытные сведения о деятельности ученого в последние годы жизни приводит профессор К. Ф. Кесслер. “От Стевена, — пишет Кесслер, — я узнал тот любопытный факт, что в Судакской долине весной довольно часто попадаются сольпуги. Стевен рассказывал мне, что он производил опыты с ядовитыми пауками, посредством которых убедился, что они взаимно друг друга пожирают и вполне также съедают схваченных ими насекомых, не ограничиваясь выдавливанием у них соков, подобно другим паукам”. Как бы дополняя это сообщение, профессор Нордман приводит рассказ Стевена о том, как он проглотил крупную эпейру, чтобы доказать своему окружению, что это животное не ядовито.

Умер X. X. Стевен в 1863 г. и был похоронен в Симферополе, в склепе возле своего дома. После смерти в 1910 г. Александра Христиановича имение в Судаке унаследовали его сын Федор и дочь Надежда. В 1922 г. дом был экспроприирован, и Надежда переехала в Симферополь, где и умерла в 1979 г.

В сторону горы Ай-Георгий по Феодосийскому шоссе расположены здания винцеха № 2. Пройти к ним можно по виноградникам, форсировав по пути речку Караджу, или, сделав небольшой крюк, по шоссе. На месте винцеха в конце XVIII века располагалась Потемкинская экономия, от которой сохранился винный подвал — старейший в Крыму. На территории завода открыта музейная экспозиция, посвященная истории виноградарства и виноделия в Судаке, работает дегустационный зал. Таким образом, можно совместить приятное с полезным и не только получить подробную информацию о судакском виноделии, но и тут же, в качестве иллюстрации, отведать замечательные судакские вина.

В квартале частных домов за винцехом, по ул. Десантников, 9, находится старинный, многократно перестроенный одноэтажный домик. Мемориальная плита сообщает: “В этом доме с 1795 по 1810 г. жил известный русский ученый, естествоиспытатель, академик Петр Симон Паллас”.

П. С. Паллас (1741–1811) родился в Берлине, учился в Берлинском университете, а затем продолжил образование в Англии и Голландии. В 1767 г. его пригласили для работы в Петербургскую Академию наук.

Сразу по прибытии в Россию Паллас отправился в длительное путешествие во главе академической экспедиции. Он исследовал Уральские горы, пересек Сибирь, побывал на Байкале и в Забайкалье, на Алтае. Собранный материал о животном и растительном мире, геологическом строении, этнографии ученый изложил в труде “Путешествия по разным провинциям Российской империи”. В 1793–1794 гг. ученый совершил путешествие на юг России, посетил Украину, Крым, Северный Кавказ, Поволжье. Итогом стал труд “Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793–1794 годах”. Это сочинение сохраняет свое значение до нашего времени. В 1999 г. в московском издательстве “Наука” вышло его полное издание.

В 1795 г. Паллас вышел в отставку и поселился в Крыму. В Судакской долине ученому пожаловали около 10 десятин виноградника и такое же количество пустопорожней земли, годной для разведения винограда. Впоследствии Паллас так отзывался о своем новом владении: “Сады не токмо совсем были разоренные, но по большей части не полные и впуст лежащие, без винограда, заняты лесом и кустарником… и хотя я семилетними трудами и неустанным иждивением земли пустой великие пространства молодым виноградом насаживал, однако же и доныне полных десяти десятин едва ли имею”.

Старый академик не жалел трудов и усилий для приведения своих владений в образцовый порядок. Он не доверял работу одним лишь садовникам и никогда не упускал случая обрезать, привить, посадить или пересадить дерево. Результаты не замедлили сказаться. Путешественник Владимир Измайлов отзывался о судакском саде Палласа восторжено: “Садовник принес мне абрикосов, персиков, вишен, груш (виноград не поспел еще); однако ж мне жалко было, что их сорвали. Плоды так украшали деревья, что мне лучше хотелось, чтобы они цвели в глазах моих, нежели услаждали вкус мой”. Впоследствии дочь Палласа Вимпфен (вдова генерала, умершего от ран, полученных в сражении при Аустерлице) продала сад за 12 тысяч рублей — сумма по тем временам очень значительная.

В Крыму Паллас продолжал вести большую научную работу, связанную с описанием растительного и животного мира полуострова, выращиваемых сортов винограда. Занимался он и практическим виноделием. В 1810 г. ученый уехал из России на родину, в Берлин, где и скончался в 1811 г.

Побывав на отдаленных городских окраинах, возвратимся к центру.

При въезде в Судак расположена стела “Освобождение Судака”, установленная 14 апреля 1969 г., в день 25-летия освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Проект памятника создал инвалид Великой Отечественной войны, офицер в отставке, судакчанин Владимир Федорович Пойда-Березовский. Составной частью памятника является символическая книга памяти. На ее 1115-й странице увековечена дата освобождения города, а на 1116-й — наименования частей 16-го стрелкового корпуса Отдельной Приморской армии, принимавших участие в освобождении Судака:

339 Ростовская Таманская Бранденбургская Краснознаменная ордена Суворова стрелковая дивизия;

383 Феодосийская Бранденбургская Краснознаменная ордена Суворова стрелковая дивизия;

224 отдельный Феодосийский ордена Александра Невского танковый полк;

979 Краснознаменный истребительный авиационный полк 230 штурмовой Краснознаменной авиадивизии 4 воздушной армии Северо-Кавказского фронта;

97 отдельный моторизованный штурмовой инженерно-саперный батальон;

900 Ростовский ордена Богдана Хмельницкого артиллерийский полк.

Сегодня, более пятидесяти лет спустя, мы вновь вспоминаем, как это было…

Потеряв Керчь, 12 апреля 1944 г. гитлеровцы сделали отчаянную попытку задержаться на Акмонайских укрепленных позициях, однако войска Отдельной Приморской армии с ходу прорвали их оборону и овладели Феодосией. Фашисты отступали по двум основным дорогам: по шоссе Старый Крым — Белогорск — Симферополь и в направлении Судак — Алушта — Ялта. Однако 13 апреля Старый Крым был освобожден партизанами. Противник, натолкнувшись на непредвиденное препятствие, пошел в обход Старого Крыма, к Судаку. Здесь скопилось множество войск и техники. Морем и южнобережной дорогой враг пытался осуществить эвакуацию войск, чтобы сохранить их для решительного сражения под Севастополем.

Дальнейшие события, по словам полковника в отставке Виктора Федоровича Ананьева, развивались так: “В передовой отряд преследования противника входили: стрелковый батальон 383-й дивизии, артиллерийский дивизион, танковая рота и саперное подразделение во главе с командиром корпуса — Героем Советского Союза генерал-майором Константином Ивановичем Проваловым. Проводник был из местных жителей.

Произошла задержка в Отузах (Щебетовка). Передовой танк подорвался на мине, что очень испугало проводника, но он свои обязанности не оставил. Местные мальчишки показали объезд, и отряд двинулся дальше. Саперам приходилось очень много работать: искать минные поля, разминировать, засыпать воронки на дороге от взрывов фугасов. Движение задерживалось. Но к вечеру отряд дошел до поворота на Козы (Солнечную Долину).

Дорога на Судак была разрушена мощным фугасом. Слышались взрывы на Синорском перевале. Проводник дал совет проехать через Козы и урочище Капсель. Засыпали небольшой овраг и двинулись вперед. Здесь Провалов приказал мне, тогда еще капитану, разведать обстановку в Судаке. За нами следовали основные силы корпуса. С одним автоматчиком поздно вечером мы подошли к отдельно стоящему дому на окраине Судака. Это оказалась ветлечебница.

Передовой отряд стал сосредотачиваться у высотки около ветлечебницы. Начальник артиллерии корпуса полковник Киселев выдвинул легкие пушки к переднему краю, а тяжелую артиллерию поставил на Меганоме. Танкетку охраны командира корпуса отправили разведать северную окраину Судака и навести панику среди противника. Танкетка свою роль сыграла, ее заметили фашисты рано утром и поняли, что в Судак пришли бронетанковые силы”.

Судакская операция — яркий пример военного мастерства на всех уровнях. К. И. Провалов вывел передовой отряд и артиллерию во фланг противнику. Разведчики перекрыли пути отхода. Стрелковая дивизия под командованием Г. Т. Василенко закрыла долину с севера. Сюда же вышли танки майора Малышева и батальон автоматчиков майора Полевика.

Бой за Судак начался в 5 часов утра 14 апреля. Артиллеристы по сигнальной ракете провели короткую, но внушительную артподготовку. Летчики 979-го истребительного авиационного полка утопили баржи с отступающими немцами и разбомбили артиллерийскую батарею на склоне горы Перчем. Передовой отряд и стрелковые части при поддержке танков ворвались в город. Группа разведчиков сержанта Крупчатникова заняла самый узкий участок алуштинского шоссе, при выходе из Ай-Савской долины, и устроила засаду. Когда появилась колонна отступающего противника, бойцы открыли огонь. В этот момент подоспел отряд под командованием майора Козякова. Путь отступления к Алуште был перекрыт для фашистов, и только незначительная их часть успела прорваться на запад.

Пехота пошла в наступление с востока и запада, обходя фланги противника, и заняла город. Командный пункт 16-го корпуса перенесли из Коз на склон Айбатлы. Утром на бронетранспортере в сопровождении К. И. Провалова приехал представитель Ставки К. Е. Ворошилов.

Накануне ночью у причала между немцами и румынами произошло столкновение. Немцы захватили баржи, на которых собирались отплыть румыны (их кавалеристы постреляли коней, чьи трупы лежали вдоль дорог). Однако немцы торжествовали недолго. Советская авиация потопила все баржи.

Ошеломляющий удар Красной Армии и безвыходность положения заставили противника капитулировать. Ананьев пишет, что в Судаке сдалось в плен около 600 немецких и 2000 румынских солдат и офицеров.

От стелы “Освобождение Судака” пойдем по тротуару вдоль шоссе, по которому беспрерывным потоком мчатся автомобили. Вскоре шоссе переходит в улицу Ленина — основную транспортную артерию Судака. Появляются первые судакские домики. Вправо от ул. Ленина отходит первая небольшая улица. Совсем недавно она носила название Совхозная, а напротив нее рос виноград. Теперь вместо виноградника здесь пустырь, а улица носит имя поэта Василия Рыкова.

В одноэтажном доме по этой улице сохранилась его личная комната — кабинет. Здесь написаны многие стихотворения. Во всем — в книгах на полках, в картине на стене — ощутимо незримое присутствие поэта. Картина — семейная реликвия, написал ее сам Рыков.

Долгие годы Василий Павлович был известен как автор двух небольших стихотворных сборников: “Тепло земли” (1975 г.) и “Поющая лоза” (1983 г.). Раньше, в пятидесятые годы, его стихи публиковались в альманахе “Крым”, журналах “Юность” и “Радуга”. В 1992 г. выходит сборник “Созвездие “Массандра”. Вскоре появляется очередная книга — “Шествие Диониса”. В 1993 г. в серии “Рекламная Библиотечка Поэзии” в Москве вышел в свет сборник “Как важно иногда подняться в горы”.

На шестидесятом году жизни Рыков был принят в Союз писателей Российской Федерации. Поэт активно участвовал в общественной жизни города, часто выступал перед своими земляками и гостями курорта. Появлялись на свет все новые и новые произведения. Рыков нашел свою тему в поэзии; о ней красноречиво говорят сами названия сборников.

Смерть Василия Рыкова в 1994 г. поразила всех, кто знал этого жизнерадостного, наполненного жизненной энергией человека. Сколько лет суждено крымской земле родить виноградную лозу, столько будет жить имя воспевшего ее мастера поэтического слова.

В 1980 г. Рыков выступил инициатором создания в Судаке литературного клуба “Киммерия” и долгие годы был его руководителем. В “Киммерии” выросла целая плеяда талантливых поэтов, которые многим обязаны своему руководителю и наставнику.

В 1993 г. издал сборник стихов и басен “Соленые брызги” судакчанин Михаил Медведев. Двумя годами позже увидел свет сборник Александра Трибушного “У трех дорог”, посвященный пахарям, хлеборобам, земледельцам Крыма. Очередная книга появилась в 1998 г.: “Роман с одним городом” Татьяны Алюновой.

С октября 1992 г. в Судаке живет член Союза писателей Российской Федерации Рустем Алиев. Пригласили его в наш город по решению исполкома и горсовета для работы по возрождению в Судаке крымскотатарской культуры.

Тогда, в 1992 г., судакчанином он стал только формально. Всю свою жизнь писатель считал себя гражданином города. Здесь он родился в 1936 г. Здесь в редакции местной газеты работала его мать.

Попав после депортации в Узбекистан и ощутив в себе призвание к литературному творчеству, Рустем писал стихи, очерки, публиковался в газетах. Стихи, положенные на музыку, стали песнями.

В 1973 г. он закончил факультет журналистики в Ташкенте. Работал в газете “Ленинское знамя”. И каждый отпуск приезжал в Судак, встречался здесь с местными жителями, старожилами.

В 1980, 1982, 1985 гг. на крымскотатарском языке были изданы три книги под общим названием “Тополя живут вечно”. В те годы крымскотатарскому писателю нельзя было даже употреблять в своих произведениях слово “Крым”. Не встретить этого слова и в книгах Р. Алиева. Но, тем не менее, они — о Крыме, о Судаке и судакчанах. Были изданы и другие произведения: юмористический сборник “Знакомые мелодии”, роман “На повороте”.

После долгих лет писатель, наконец, вернулся в родной город. Теперь уже, наверное, навсегда. Он редактирует приложение к газете “Судакский вестник” на крымскотатарском языке, проводит большую работу среди молодежи, выявляя таланты.

— Если я сумею воспитать себе замену, — говорит Рустем Алиев, — и появится хоть один человек, который продолжит мою работу, — это будет главный роман моей жизни.

И — продолжается творчество. Рождаются новые стихи, поэмы. Идет работа над новым романом.

К сожалению, творчество нашего земляка в настоящее время совершенно недоступно “русскоязычному” читателю. Об издании его книг на русском языке пока можно только мечтать. А, может быть, найдется человек, который сумеет осуществить перевод хотя бы некоторых произведений Алиева?

Несколько минут ходьбы по ул. Ленина, и мы выходим к городскому рынку, рядом с которым находится улица Мищенко. Мемориальная плита сообщает: “Бывшая улица “Базарная” названа в честь капитана Мищенко Николая Тихоновича, который участвовал в освобождении Судака от немецко-фашистских захватчиков и 14 апреля 1944 года, корректируя артиллерийский огонь, героически погиб в танковом бою”.

Третий артдивизион под командованием майора И. С. Демченко достиг накануне 14 апреля северо-восточной окраины Судака и занял выгодные огневые позиции. Рано утром в воздухе вспыхнули разноцветные ракеты. По телефону и батальонным радиостанциям прозвучала команда:“Огонь!”. Началась артподготовка по переднему краю и огневым точкам врага. Из Козской долины по вражеским судам, стоящим в Судакской бухте, била тяжелая артиллерия. Затем огонь был перенесен в глубину, по вражеским колоннам, проходившим по алуштинской дороге. Вперед двинулись танки и пехотинцы.

Бой нарастал. Миновав деревню Каменка (Дачное), Николай Мищенко спрыгнул в широкую придорожную воронку и установил перископ. Судак был виден, как на ладони. Линия немецких окопов тянулась вдоль обрывистого берега мелководной речушки. Оттуда бешено строчили вражеские пулеметы и автоматы. Мищенко передал по радио сообщение о переносе огня и, спускаясь в люк танка, приказал двигаться вперед.

При поддержке артиллеристов и танкистов пехота ворвалась в поселок. Однако машина Мищенко подорвалась на мине и загорелась. Он перебрался с радиостанцией на другой танк и продолжал передавать на командный пункт оперативную обстановку. “Тогда мы слышали голос Николая Мищенко в последний раз. Случилось непоправимое”, — записал позже в дневнике майор Демченко.

Из-за старого кладбища появился тяжелый немецкий танк, прикрывавший отходящую в сторону Алушты колонну. Танки — наш и немецкий — замерли в пятидесяти метрах друг от друга. Выстрелы раздались одновременно. Обе машины охватило пламя.

Капитан Мищенко дал возможность экипажу выбраться из горящего танка. А когда сам спускался с башни, раздался взрыв. Так погиб Николай Мищенко, именем которого теперь названа одна из судакских улиц.

Миновав городской рынок, мы снова проходим мимо церкви Покрова Божьей Матери и городской школы № 1. Дальше по ул. Ленина, с левой стороны, за бюстом дважды Героя Социалистического Труда Марии Князевой, стоит красивое здание интересной архитектуры. Здесь, в бывшем здании горисполкома, с 1995 г. размещается гордость нового Судака и его надежда — Крымский республиканский колледж управления. Впервые за многолетнюю историю у молодых судакчан появилась возможность получить высшее образование, не выезжая из города.

Работа по созданию колледжа началась в 1990 г. Тогда в Судаке начали осуществляться крупные региональные программы: “Возрождение Великого шелкового пути”, “Экологическая программа”, а также “Программа регионального образования”. С этого времени регулярно проводятся организационно-деятельностные игры, научные конференции, проектно-проблемные семинары. В проектировании колледжа приняли участие Московский институт новых технологий, Министерство образования Крыма, Крымский центр образования. После долгой кропотливой работы фантастическая на первый взгляд идея создания в Судаке высшего учебного заведения получила свое реальное воплощение.

Сейчас колледж делает свои первые шаги. Остается только пожелать ему долгих лет жизни.

Из примечательных зданий в центре города отметим бывшую городскую управу. Сейчас здесь находится городской отдел культуры, где проводится большинство мероприятий, связанных с общественной и политической жизнью города.

За кинотеатром “Чайка”, в старых кварталах, граничащих с современными корпусами ул. Октябрьской, затерялась улица Партизана Сысоева. На мемориальной плите высечены слова о том, что Илларион Петрович Сысоев и его сын Алексей участвовали в партизанском движении в Крыму и героически погибли в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

В ту пору коммунисту Сысоеву было пятьдесят лет. Алексею исполнилось семнадцать. К началу войны он успел закончить девять классов. Проворного паренька охотно взял в партизанский отряд комиссар Литошко. Алексей часто уходил в разведку в окрестности Судака, собирая сведения о противнике. Во время одной из разведок юноша погиб, подорвавшись на мине.

Следуя дальше по ул. Ленина, возле нового здания горисполкома и пансионата “Звездный”, построенного в 1980 г., мы попадем на кипарисовую аллею, которая выведет нас на центральный городской пляж. К морю ведет также ул. Гагарина, берущая свое начало у гастронома “Южный”, что по ул. Ленина.

Под номером 39 по ул. Гагарина сохранилось небольшое старое здание, обсаженное кипарисами. Сейчас в нем размещается филиал ялтинского ПТУ № 21 с обучением строительным и поварским специальностям. Немногим раньше, в 1980-е гг., здесь была музыкальная школа. А еще раньше, в начале века, дом принадлежал супружеской паре, Аделаиде Герцык и Дмитрию Жуковскому.

Сестры Аделаида и Евгения Герцык, наследницы древнего польско-литовского дворянского рода, оставили заметный след в истории отечественной культуры начала XX столетия. Они были близки к московским литературно-философским кругам. Евгения — литератор и переводчица, впоследствии автор интереснейших воспоминаний о представителях серебряного века в России. Старшая, Аделаида, переводила с английского писателя и теоретика искусств Джона Рескина, немецкую философскую литературу. В 1910 г. в Санкт-Петербурге вышел единственный прижизненный сборник ее стихов. Поэтическое творчество Аделаиды Герцык вызвало положительные отклики В. Брюсова, В. Иванова, К. Бальмонта, И. Анненского. Ее прозаическое наследие включает в себя такие работы, как “Из мира детских игр”, “Мои романы”, “Мои блуждания”, и другие произведения.

Муж Аделаиды Дмитрий Евгеньевич Жуковский выпускал журнал “Вопросы жизни”, издавал произведения Руссо, Ницше, греческих мыслителей, многотомные издания новой философии: Декарта, Лейбница, Спинозу, Фихте, Канта, Гегеля, а также субсидировал нелегальное издание журнала русской либеральной буржуазии “Освобождение”. Шафером на свадьбе Дмитрия и Аделаиды был Максимилиан Волошин.

Дом А. Герцык в Москве был одним из самых значительных культурных центров России тех лет. Здесь впервые читали свои произведения Андрей Белый, Вячеслав Иванов, Юргис Балтрушайтис, Константин Бальмонт, бывали Павел Флоренский, Лев Шестов, Сергей Булгаков, композитор Скрябин, художники Ге и Врубель. То было время почти ежедневного общения, напряженного поиска, иногда общей жизни под одной крышей; совместные путешествия, издания, переводы, целые тома переписки, которые стали исторической ценностью.

Герцыки переехали в Москву из Александрова в 1899 г., а незадолго до этого отец сестер купил дом в Судаке (ныне — Гагарина, 49) и разбил рядом с ним сад. К дому примыкала сохранившаяся до наших дней мастерская художника-киммерийца Л. Ф. Лагорио; он был женат на сестре отца Аделаиды Елене Антоновне Лубны-Герцык. Известно, что для судакской католической церкви Лагорио написал образ Божьей Матери.

Впоследствии Евгения вспоминала свою первую встречу с Судаком: “Они выплывают навстречу: сперва Таракташская — вся курчавая, веселая, под своей зубчатой скалой, с двумя по двум концам ее минаретами среди плоскокрыших домиков. А дальше — разлив садов, зеленое половодье, берега расступаются, уходя в море безлесыми, лиловеющими мысами, ширь Судака. Так въехала я в него в первый раз еще девочкой”.

В тех воспоминаниях рассыпано множество драгоценных свидетельств о Судаке на рубеже XIX–XX веков. Издалека идущие пароходы, останавливающиеся за версту в открытом море; к ним спешат на баркасах встречать пассажиров турки-рыбаки с головами, обмотанными кроваво-красными платками, поднимающие злой галдеж на непонятном языке. Разноязычие и разноплеменность. Эмигранты — французы, поляки, дети и внуки ученого шведа Стевена. Старинные роды греков, армян, караимов, и среди них — немногие русские семьи. Среди крымских татар — девяностолетняя француженка, дочь эмигранта из якобинской Франции. За именинным столом беседуют батюшка и армяно-католический патер, караимский начетник и старый мулла из Таракташа. Строителя высокой колокольни судакской церкви звали Медичи; наискосок от церкви — мазанка, где еще жили его дети и внуки.

Месяц спустя приехала Аделаида. “Я уж, как знающая, гордо веду ее в одно место, в другое. Молчу и с вызовом гляжу на нее. Поймет ли? Поняла… Потом как-то она говорит мне: “Как ты думаешь, что, если я сделаюсь писательницей, настоящей?” Судак наплывал на нас судьбою”.

Позже был построен и второй дом — уже Аделаиды и Дмитрия Жуковского. В третьем номере “Северных записок” за 1915 г. опубликованы стихи Аделаиды, посвященные строительству нового дома:

Люблю пойти я утром на работу,

Смотреть, как медленно растет мой дом.

Мне запах дегтя радостно знаком,

И на рабочих лицах капли пота.

Томясь от стрел и солнечного гнета,

Трепещет мир в сосуде голубом.

И слышится в усилии людском

Служения торжественная нота.

Благословен немой тяжелый труд

И мирный быт. Присевши у ограды,

Я думаю, как нужен нам приют,

Чтоб схоронить в нем найденные клады,

И каясь, и страшась земных уныний,

Уйти самой в далекие пустыни.

Этому дому суждено было сыграть в жизни Судака не меньшую роль, чем дому Волошина в Коктебеле. Они всегда были связаны между собой — дом Волошина и дом Герцыков-Жуковских. В Судаке подолгу жили поэт В. Иванов, увлеченная антропософией А. Минцлова, поэт и прокурор А. Бобрищев-Пушкин, бывали Марина Цветаева (лето 1915 г.), Софья Парнок, Поликсена Соловьева. Нередко приходил пешком из Коктебеля М. Волошин.

О посещениях Волошиным дома Герцык рассказывает в своих “Воспоминаниях” Евгения: “…в один из первых дней он у нас: пешком, через горы, сокращенными тропами (от нас до Коктебеля 40 верст), в длинной по колени кустарного холста рубахе, подпоясанной таким же поясом. Сандалии на босу ногу. Буйные волосы перевязаны жгутом, как это делали встарь вихрастые сапожники. Но жгут этот свит из седой полыни. Наивный и горький веночек венчал его дремучую голову. Из рюкзака вынимает французские томики и исписанные листки — последние стихи”.

Вспоминает Евгения и посещения художницы и поэтессы Маргариты Васильевны Сабашниковой — первой жены Волошина.

“Почти не заходя в дом, мы повлекли Маргариту на плоскую, поросшую полынью и ковылем гору, подымавшуюся прямо за домом. Оттуда любили мы смотреть на закат, на прибрежные горы.

Опоздали: “героическое и жестокое” миновало. Но как несказанно таяли последние радужные пятна в облаках и на воде. Лиловел тяжелый Меганом. Я не знаю, откуда на земле прекрасней открывается земля!”

Н. Бердяев впервые приехал в Судак осенью 1909 г. Отсюда он пишет жене: “Приехал вчера в Судак в 6 утра. Здесь очень хорошо, гораздо лучше, чем в Ялте, дом Герцыков очень уютный, сама она очень милая и гостеприимная… Я все время ем виноград и веду религиозно-философские беседы с Евгенией Казимировной. Герцыки очень хорошо к нам относятся”.

Евгения описывает посещение Бердяева в 1912 г.: “Уезжаю в Судак, дышу его весенним холодом, влажной сиренью… Не отвечаю на письма Бердяева. И вдруг он сам незваный приезжает… Разговаривая, мы без устали, всегда спешным шагом ходили по долине, карабкались горными тропинками… Случалось, мы не заметим, как стемнеет. И внезапно над потухшим морем вдали вспыхнет мигающим светом Меганомский маяк: раз — вспышка, два, три, четыре — нет, и опять раз — вспышка. И таинственней, и просторней станет на душе от этого мерного ритма огня…”

Во многих стихах Аделаиды звучат мотивы крымской природы; встречаются и прямые обращения к земле, как, например, в стихотворении “К Судаку” (1918 г.):

Ах, ты знойная, холодная

Страна!

Не дано мне быть свободной

Никогда!

Пораскинулась пустыней

Среди гор.

Поразвесила свой синий

Ты шатер…

А потом были “смятенные судакские дни на переломе двух миров”, в 1919–1920 гг. “Никто не знал, — вспоминала Евгения, — чьи мы и что наше. Нас не трогают, не выгоняют еще из домов, но виноградники и огороды вытоптаны, обобраны. Земля не кормит больше. Она только призрачный фон для душ чистилища, не отбрасывающих тени. Ни в прошлое, ни в будущее. Мы голодали”. Мария, дочь композитора Спендиарова, вспоминала, как сын Аделаиды Никита кричал и плакал: “убейте или дайте хлеба”.

В годы гражданской войны в Судаке образовалось особое творческое содружество людей. Целый год в доме Герцыков-Жуковских прожила Анастасия Цветаева с сыном Андреем. В Судаке застала революция и поэтессу Софью Парнок, вместе с ее подругой, актрисой Людмилой Владимировной Эрарской. Сохранившиеся письма свидетельствуют, что Людмила Владимировна была женщина тончайшей, напряженной душевной организации, эмоциональная и жертвенная натура.

Для Софьи Парнок революционные годы были так же тяжелы, как и для всех. Ей приходилось служить, выполнять чиновничьи обязанности, заниматься огородом; однажды она даже была арестована. Но, несмотря на все это, поэтесса называла Судак “родиной души”. Именно в Судаке начался расцвет поэзии Парнок, здесь были написаны стихи, без которых ее творчество много потеряло бы.

Жизнь продолжалась своим чередом. В голодном Судаке собирались вместе сестры Герцык, М. Волошин, художник Л. Квятковский, композитор А. Спендиаров, С. Парнок с Л. Эрарской. Они читали стихи, обсуждали новые творческие идеи, даже издавали рукописный журнал. А. Спендиаров и С. Парнок создали по мотивам армянского эпоса оперу “Алмаст”; Парнок написала к ней либретто, основой для сюжета которого послужила армянская легенда.

Осенью 1920 г. в Крым пришла Красная Армия. Начались репрессии против местных жителей, имевших свои дома. Были арестованы брат сестер Владимир Казимирович Герцык, Е. А. Лубны-Герцык и Аделаида, мать двух маленьких детей.

После заключения Аделаида написала “Подвальные очерки”. Это произведение совсем по-другому показывает события гражданской войны в Крыму, чем это было принято в советских изданиях. Много лет спустя мы узнали о судьбах наших земляков, захваченных водоворотом трагических событий. Инженер-путеец Павел Сергеевич Костылев, ставший рыцарем подвала. Эмма Федоровна Нарбут и ее юная дочь Таня, расстрелянные большевиками. Братья Роберт, Карл и Зебольд, немецкие колонисты; двое из них умерли от сыпного тифа, а четвертый, Август, лишившийся своей усадьбы, доживал свои дни у дальних родственников.

Как пишет Борис Зайцев в статье об Аделаиде, ей повезло: “…попался молодой следователь, любитель поэзии. Он заставил на допросе А. Г. записать ему ее “Подвальные стихи” и попросил сделать надпись, что она посвящает их ему, и отпустил домой”.

Аделаида Герцык умерла от внезапного заболевания почек 14 июля 1925 г. и была похоронена в Судаке. Подруга сестер Герцык, дочь коменданта судакской крепости, организатор школы им. Соловьева в Москве, Вера Гриневич писала: “…Мало, до ужаса мало печатных трудов оставила она по себе. Книжечка стихов, изданная в 1910 г., да разбросанные в журналах художественно-критические очерки… статьи и художественные очерки… Гораздо больше стихов ее, глубоких и прекрасных, осталось ненапечатанным. Особенно жгучими должны быть ее “Подвальные очерки”.

А затем наступило забвение. Долгое время судакским краеведам было известно только ее имя — Аделаида Герцык. Только сейчас ее творчество возвращается к русскому читателю. Появляются публикации в периодических изданиях, выходят книги. Сохранился ценный семейный архив Герцыков-Жуковских. Ныне его хранителем является внучка поэтессы Татьяна Никитична Жуковская, научный сотрудник музея Марины Цветаевой в Москве.

В последние годы Татьяна Никитична неоднократно бывала в Судаке. В сентябре 1996 г. в бывшем доме Аделаиды и Дмитрия прошла научная конференция “Сестры Аделаида и Евгения Герцык и их окружение”. В стенах дома была развернута выставка, дающая представление о Судаке начала двадцатого века. Выставка была оставлена в дар городу. Сейчас она, однако, нигде не экспонируется. Причина тривиальна — отсутствие в городе краеведческого и литературного музея.

Оживленный, переполненный потоками транспорта центр города остался позади. В этой части Судака гораздо меньше суеты, здесь тише и спокойнее. Ближе становятся горы — Алчак, Ай-Георгий. Внизу, в долине, среди огородов и виноградников, бежит речка Суук-Су; по берегам ее растут могучие тополя. В последнее время, однако, меньше становится виноградников, но гораздо больше новостроек. Один из дачных кооперативов подобрался уже к подножию Ай-Георгия.

В долине можно заметить и несколько хуторков старой застройки. В одном из них находится дача известного советского художника Льва Александровича Бруни (1894–1948 гг.). Художник часто бывал в Судаке, написал здесь ряд акварелей, в том числе “У водоема. Крым. Козы” (1935 г.), “На серном источнике. Судак” (1937 г.), “Генуэзская крепость” (1938 г.). В настоящее время дача принадлежит потомкам художника.

В этом же районе, недалеко от моря, находился и дом Капнистов, разрушенный в годы Великой Отечественной войны. Его окружала тенистая роща, из-под скалы бил ручей “жемчужной льющейся струёй”. Несколько гектаров виноградников, принадлежавших Петру Васильевичу Капнисту, примыкали к реке Суук-Су. Вместе с писателем Сергеем Елпатьевским мы можем посетить эту старую дворянскую усадьбу в Судаке. “Странное чувство испытываешь, когда ходишь по старым комнатам, там все так целостно и нерушимо, с тех пор, как без малого 140 лет (в 1785 г.) назад, через два года после покорения Крыма, вошел туда прадед нынешнего владельца, что, кажется, и не жил больше никто, что так все и осталось, как было тогда… Кругом гравюры XVIII века — английская, французская; английский фарфор с нарисованными английскими пейзажами на чайных чашках; на стенах старые картины конца XVIII и начала XIX века и единственный рисунок молодого художника Айвазовского; мебель тех времен XVII века; в углу стоит высокий резной стул, на котором, по преданию, сидел Александр I, когда приезжал в Судак. А все стены столовой увешены портретами старых Капнистов, начиная с прадеда и прабабушки — англичанки. А с потолка спускается удивительно изящная, старая бронзовая люстра. В глубине двора — склеп, где лежат деды Капнистов, а кругом бесчисленные службы, где жили музыканты и капелла и бесчисленная старая дворня, перед домом — виноградное поле в 23 десятины, которое прадед купил за 40 рублей…”

Улица Гагарина выводит к пляжной зоне Судака в районе горы Алчак.

Как курорт Судак приобрел известность с конца XIX века, однако в это время поселок был еще мало посещаем приезжими по причине отдаленности от железной дороги и отсутствия жизненных удобств. Евгения Герцык писала: “Жизнь Судака изменилась на наших глазах в ближайшие же годы с проведением железной дороги до Феодосии и шоссе оттуда. В Судак хлынули новые люди, новые обычаи. Загромыхал по этому же шоссе неуклюжий дилижанс, привозя даже демократические учительские экскурсии”. Уже в 1910 г. Г. Москвич отмечает: “Переполнение Ялты и ее окрестностей заставляет многих обратить внимание на Судак с его менее знойным небом, прекрасным купанием, простором для гуляний и живописнейшими лесистыми окрестностями”. Курортников привлекали морские купания в чистом море, без примесей нечистот, с песчаным отлогим берегом.

Центром курортной жизни был Судак-курорт, то есть прибрежные дачи, раскинувшиеся по берегу моря от пристани Русского общества пароходства до горы Алчак. На берегу сдавались дачи Римской-Корсаковой, Паскевича, Капона, Фохта, дальше по долине — дачи Байдака, Серебрянникова, Свищева, Руднего, Ашерова, Бертрена, Морозовой, Килиус. Недорогими были номера с удовлетворительной кухней в старой почтенной гостинице Лоренцова, существовавшей с крепостных времен.

В 1910 г. открылась гостиница “Бель-Вю” с 20 комфортабельно обставленными номерами, с теплыми морскими и пресными ваннами и первоклассным рестораном; при гостинице находились небольшой парк и виноградник. Рядом с агентством Российского пароходного общества располагалась гостиница “Бристоль”. Гостиница “Гюльтепе” с прекрасно обставленными чистыми комнатами, большой столовой, широкими верандами, могла сделать честь и Ялте, и Алупке. В немецкой колонии, рядом с крепостью, почти каждый колонист сдавал чисто обставленные комнаты, однако селиться там считалось не совсем удобным ввиду удаленности от моря.

Елпатьевский дает своеобразный срез отдыхающей в Судаке публики: профессора, музыканты, художники, учителя и учительницы, врачи, адвокаты, литераторы и чиновники либерального и полулиберального образа мыслей. Люди побогаче останавливались в гостиницах и прибрежных дачах, победнее — в немецкой колонии; но по существу публика была везде одна и та же.

Новый этап развития Судака как курорта начался после установления в Крыму советской власти. 21 декабря 1920 г. В. И. Ленин подписал декрет “Об использовании Крыма для лечения трудящихся”. Полуостров начал превращаться во всесоюзную здравницу. В Симферополе было создано Центральное управление курортов Крыма, первым руководителем которого стал Д. И. Ульянов.

В июне 1921. г. Ульянов в сопровождении матроса балтийского флота Беляка на легковом автомобиле объехал юго-восточное побережье Крыма для решения вопросов организации и строительства здесь курортов. Время было неспокойным: вспомним хотя бы убийство в 1923 г. председателя Старокрымского райисполкома Г. Стамова в лесу между Старым Крымом и деревней Салы (Грушевка). На автомашине был установлен пулемет “максим”, обязанности пулеметчика возлагались на секретаря Ульянова.

В деревне Козы (Солнечная Долина) Ульянов встретился с начальником особого пограничного полка Н. А. Лукашевичем. Осмотрев деревню и ее побережье, Ульянов с Лукашевичем выехали в Капсель, где осмотрели дачи бывших царских генералов Кулебяки и Хорвата.

Затем Ульянов прибыл в Судак. После небольшого совещания в ревкоме высокий гость и сопровождавшие его товарищи обошли побережье Судакской бухты, побывали в лоренцовской прибрежной гостинице и на опустевших прибрежных дачах. Судакская долина, окруженная с трех сторон живописными горами, с исключительно чистой питьевой водой, удивительным воздухом производила неотразимое впечатление. “Быть здесь курорту”, — сказал Дмитрий Ильич.

Вскоре в бывшей лоренцовской гостинице был открыт небольшой дом отдыха “Санкур”. Несколько позже, в 1924 г., на территории нынешнего дома отдыха “Судак” в нескольких дачах был организован дом отдыха Кубуч (Комиссия улучшения быта ученых}, впоследствии переименованный в дом отдыха им. А. А. Спендиарова.

В 1924 г. в Судак прибыл А. Н. Делазери, начальник редакционно-издательской части Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе, для организации дома отдыха для слушателей и профессорско-преподавательского состава академии. После приведения в порядок дачи “Гюльтепе” и получения в аренду дачи Айвазовского на отдых приехали преподаватели Максимов, Струве, Зорин, Федоровский и другие.

В 1930 г. в санатории Кубуч отдыхали писатели Алексей Толстой и Вячеслав Шишков. В 1938 г. в Судаке находились на отдыхе участники боев на озере Хасан и реке Халхин-Гол. Общая коечная емкость довоенных здравниц в Судаке не превышала 800.

В Великую Отечественную войну прибрежные здравницы и дачи были уничтожены. Прибрежную территорию пришлось отстраивать заново. В восточной части возник санаторий Министерства Обороны СССР, принявший первых отдыхающих 20 июня 1951 г. Здесь выросли многоэтажные корпуса, разбит цветущий парк. Рядом с молодыми деревьями были высажены десятки 30-40-летних кипарисов, кедров, елей, дубов, привезенных из Никитского ботанического сада и других питомников Крыма. В западной части расположился дом отдыха “Судак”, принявший первых 50 отдыхающих в 1948 году. Сейчас это одна из самых крупных крымских здравниц.

На территории санатория МО, на склонах горы Ферейки, сохранилось здание гостиницы “Гюльтепе”. У корпусов санатория установлены бюсты И. К. Айвазовского и А. А. Спендиарова — на месте дач художника и композитора. В противоположной стороне набережной, под горой Крепостной, можно увидеть остатки дачи Функа. Здание сильно пострадало от недавнего пожара.

На небольшой площади в центре набережной установлен скромный памятный знак. Надпись сообщает: “Здесь, в Судакской бухте, в январе 1942 г. во вражеский тыл был высажен морской десант в составе подразделений 226-го и 554-го стрелковых полков под командованием майора Селихова Н. Г. Десантники продолжительное время сражались с превосходящими силами фашистских войск и после выполнения боевого задания влились в партизанские отряды Крыма”.

Эти скупые строки приоткрывают еще одну героическую страницу Великой Отечественной войны.

С кораблей Черноморского флота в районе Судака было высажено три десанта. Первый — 6 января 1942 г. в Новом Свете. Передовой отряд 226-го горно-стрелкового полка насчитывал 218 человек. Высадка состоялась у мыса Чеканный (Чеканын-Кая). Темной ночью, с эсминца “Способный”, десантникам удалось беспрепятственно проникнуть в тыл противника.

Часть была сформирована в ходе войны, плохо обучена, опыта боев не имела. Командир и несколько бойцов погибли в Новом Свете при попытке захватить комендатуру. Остальные десантники ушли в лес, на гору Перчем. Группа держала под наблюдением дорогу Алушта — Судак до прихода основных сил полка, а потом получила смену и вернулась к Алчаку.

В Новом Свете, в центре поселка, сохраняется братская могила, где похоронены десантники и жертвы фашистского террора.

Вторая десантная операция осуществлялась в ночь на 16 января 1942 г., в лютый мороз, при семибалльном шторме и ураганном ветре. Новороссийский “бора” повредил корабли еще в Туапсе и Новороссийске.

Главные силы 226-го полка под командованием майора Селихова, численностью 1750 человек, с четырьмя пушками калибра 76 мм, высадились в Судакской бухте с крейсера “Красный Крым”, эсминцев “Сообразительный” и “Шаумян” при артиллерийской поддержке линкора “Парижская коммуна” и эсминцев. Румыны бежали из поселка, а немцы оставили его еще накануне. Во всех домах судакчане топили печи, кипятили чай, встречая освободителей. К вечеру десантники захватили Кучук Таракташ и Биюк Таракташ (Дачное).

Майор Селихов, опытный командир, поставил по роте солдат на алуштинскую и грушевскую дороги. Для охраны Судака он оставил часть бойцов и две пушки и с главными силами приступил к решению основной задачи, поставленной перед полком: соединиться с Феодосийским десантом. Однако этому не суждено было осуществиться. Для борьбы с десантом противник снял значительные силы с севастопольского направления и перебросил их на восток. 17 января 1942 г. Феодосия была оставлена советскими войсками, а 18-го в нее вступили фашисты.

Передовая группа судакского десанта вошла в Отузы (Щебетовку) и столкнулась с врагом. Ни один человек из этой группы не вернулся.

23 января эсминец “Бодрый” под командованием капитана 3-го ранга Митина доставил в Судак боеприпасы. С большим трудом, во время шторма, их выгрузили на берег. Жители Судака доставили их в горы к десантникам. Однако под напором танков, самолетов и другой техники десантникам приходилось отступать.

В помощь Селихову в ночь на 26 января в Судаке был высажен 554-й горно-стрелковый полк под командованием майора Забродоцкого. Всего высадилось 1376 десантников и 150 морских пехотинцев из ЧОН. Высаженный полк также был не обстрелян и слабо вооружен. Высадка проходила под огнем артиллерии и танков противника. Десантники понесли большие потери. В районе Малого Таракташа были окружены и расстреляны около 800 человек. Уцелевшим десантникам пришлось уйти в лес на соединение с партизанами. В первый партизанский район с Селиховым пришло около 350 человек.

Две недели в январе 1942 г. Судак, Таракташ, Козы были свободны от оккупантов. Был занят обширный плацдарм. И хотя Судакский десант не выполнил свою главную задачу соединения с Феодосийским десантом, все же он отвлек на себя значительные силы противника и продемонстрировал способность нашей армии и флота к активным действиям.

Неподалеку от набережной возвышается Курган Славы. Пройти к нему можно от центра набережной по асфальтированной дороге, обсаженной кипарисами (правее остается кипарисовая аллея, ведущая к улице Ленина). Справа — аттракционы, футбольное поле; слева — территория туристско-оздоровительного комплекса “Судак”. Рядом с дорогой, у подножия Кургана Славы, под кипарисом еще можно отыскать табличку с текстом: “Аллея заложена в честь 50-летия Всесоюзной пионерской организации имени Ленина пионерами школы Судакской зоны 29 апреля 1979 г.”.

14 апреля 1966 г., в день 22-й годовщины освобождения Судака от немецко-фашистских захватчиков, состоялось перезахоронение останков советских воинов из городского сквера на Курган Славы. На тринадцати мемориальных досках высечены имена воинов Советской Армии, подпольщиков, партизан, жителей Судака, храбро сражавшихся и отдавших свои жизни за свободу и независимость нашей Родины. Вокруг братской могилы высажены кипарисы. В 1974 г. здесь установлен скульптурный памятник воинам-освободителям. Издалека видна фигура советского солдата, защитника и освободителя родной земли, прижимающего к груди спасенного ребенка. Правой рукой воин опирается на щит.

Неузнаваемо изменился окружающий пейзаж за последние десятилетия. Тянутся вверх многоэтажные здания новых улиц и трубы котельных. Доносится шум города, странным образом не нарушая царящую здесь тишину. Город устремляется в свое неведомое грядущее, с неясными перспективами, но вполне отчетливыми, нелегко разрешимыми проблемами.

Спустившись вниз по ступенькам Кургана Славы, мы окажемся на трассе, которая еще совсем недавно была улицей Ленина. В дальнейшем, проследовав через поселок Уютное и попетляв несколько километров по крутым горным склонам, она выведет в заповедный поселок Новый Свет.

Следуя по этой трассе, мы оставляем позади корпуса ТОК “Судак”. Сразу за территорией туристско-оздоровительного комплекса увидим возвышающуюся над дорогой скалу Сахарная Головка. Во время землетрясения 1927 г. от нее откололись две огромные глыбы. Скатившись вниз, они раздавили один из домов, оказавшийся на их пути. И сейчас еще скалистые нагромождения покоятся на территории туристского лагеря “Восход”, созданного три десятилетия назад.

Обрывистые склоны Сахарной Головки активно используются альпинистами. У подножия скалы установлена скромная мемориальная табличка в память двадцатилетней Фарины Байраковны Мингажевой, трагически погибшей во время чемпионата РСФСР по скалолазанию.

За Сахарной Головкой взору открываются внушительные развалины Судакской крепости. Безусловно, крепость является одним из самых знаменитых и впечатляющих памятников истории на Крымском полуострове. “Во всей Европе нет развалин живописней: никакие рейнские замки не сравнятся с ними”, — писал русский историк М. Н. Погодин. “Генуэзцы как будто искали производить в потомстве удивление к дерзости каменщиков своих: иначе я не постигаю, для чего бы на месте неприступном построить башню так, что наружная оной стена стоит по отвесу с стремниною скалы. Таковы балаклавская и солдайская башни; от сей последней вид на море удивительный; южный берег открывается верст на сто пространства и на конце синеет мыс Аю… Это величественно; а что ужасно, так это край скалы, висящий над пропастью. Если взглянуть вниз, то в страшной глубине видно только море под ногами; нет предметов, на которых бы взор мог отдохнуть; и как глаз измеряет одну только бездну, то горе тому, у кого легко кружится голова…” — делится своими впечатлениями И. М. Муравьев-Апостол.

Грозные, расположенные двумя ярусами оборонительные сооружения по сей день сохраняют свою неприступность. Многочисленные сооружения разных времен — стены, башни, храмы, казармы — хранят память о разных народах, оставивших здесь свой след: греках и армянах, хазарах и турках, итальянцах и русских…

Здесь, кажется, самое время процитировать фразу из дореволюционной книги, посвященной Феодосийскому уезду: “Нигде, кажется, не сохранились так хорошо остатки генуэзских укреплений, как в Судаке, но как эти остатки более или менее описаны подробно, то мы не станем о них распространяться…” Путешествие по Судакской крепости можно совершить в сопровождении экскурсовода или вооружившись одним из многочисленных путеводителей, изданных в последние десятилетия.

Миновав туристскую гостиницу “Горизонт”, остающуюся справа, мы приблизимся к поселку Уютное. Как мы скоро убедимся, любой населенный пункт в судакском регионе имеет богатую, неповторимую историю, часто не менее интересную, чем история самого Судака. В полной мере это относится и к Уютному, которое в наше время почти сливается с городом в единое целое.

По свидетельству Палласа, в конце XVIII века рядом с крепостью находилась татарская деревня с мечетью. Большая часть ее жителей покинула эти места после присоединения Крыма к России. К 1805 г. официально относится основание в Судаке немецкой колонии. Манифестами Екатерины II 1762–1763 гг. в Россию приглашались все иностранцы, кроме евреев. Поселенцы должны были заселить и освоить огромные пустующие территории от Урала (Яика) до Дуная.

Первый этап колонизации завершился неудачно. После манифеста 1763 г. в Россию приехали разные люди, среди которых были и бежавшие от уголовного наказания, и пьяницы, и бездельники, не желавшие заниматься сельским хозяйством. Первые колонисты, появившиеся в Крыму в 1787–1788 гг., данцигские поселенцы, частью погибли или самовольно разошлись, частью оказались в крайне бедственном положении и добывали себе пропитание ремеслом или поденной работой.

В 1804 г. были изданы дополнительные правила, согласно которым к переселению допускались только хорошие земледельцы, с навыком к возделыванию винограда и разведению шелковичных деревьев, сведущие в скотоводстве, а также хорошие мастеровые. Ежегодный выход из Германии не должен был превышать 200 семейств. Для их расселения избирались места, приближенные к портам, для облегчения сбыта продукции. Центрами поселений были назначены Одесса и Феодосия.

В 1804–1805 гг. переселенцы из Цюрихского кантона Швейцарии, Вюртемберга и Бадена образовали колонии в Судаке, Отузах (совр. Щебетовка), Цюрихталь (совр. Золотое Поле Кировского района) и другие. Селились немцы и в городах Крыма, где занимались ремесленным производством и торговлей.

В “Памятной книжке” 1869 г. Ханацкий пишет: “какой степени богатства достигли немецкие колонисты и меннониты в Таврической губернии, в том числе в колонии Феодосийского уезда, достаточно указать на то, что в последние (до 1865 г.) годы они приобрели в одном Феодосийском уезде 30840 дес. земли, притом лучшей, при бывших татарских деревнях, в том числе в урочищах Айсава и Токлук (северо-восточная окраина Судака и село Богатовка)”.

Как писал Евгений Марков: “Сурож в плену у немцев. Они пасут внутри его твердынь своих лошадей и волов, они засадили виноградниками и огородами его рвы и окопы, они растаскали его камни на свои дома, ограды и цистерны”. Марков сообщает, что немцы именовали свою колонию Die Festung (Крепость).

В начале XIX века в немецкой колонии под Судаком проживала семья Гроссов. Иоганн Людвиг Гросс, талантливый художник-самоучка, был близко знаком с П. С. Палласом и доктором Ф. К. Мюльгаузеном. Рисунки И. Л. Гросса были использованы в качестве иллюстраций в первом путеводителе по Крыму К. Монтандона (1834 г.), в других изданиях, посвященных Крыму. Уже после переезда в Симферополь, около 1822 г., в семье родился младший сын Фридрих (Федор), будущий художник, создавший более пятидесяти видов Крыма, в том числе Судака и Нового Света.

Выходцем из немецкой колонии был известный ученый-экономист Николай Иванович Зибер (1844–1888). В 1871 году он издал магистерский труд “Теория ценности и капитала Давида Рикардо в связи с позднейшими разъяснениями”, благодаря которому русский читатель впервые познакомился с одним из крупнейших экономистов Запада. Зибер сыграл важную роль в распространении экономических взглядов Маркса, в утверждении в России марксизма как течения общественной мысли.

Вспоминая наших славных земляков, которые в разные годы проживали в Уютном, нельзя не назвать имя замечательного судакского поэта Николая Васильевича Лезина. “Поэт-лирик, романтик, страстно влюбленный в природу Крыма, исходивший большинство его гор; краевед, прекрасный экскурсовод и лектор; учитель, оставивший добрый след в памяти и судьбах учеников; высоко порядочный и скромный человек” — таким предстает он в воспоминаниях дочери Ирины Лезиной.

Родился Николай Васильевич в Харькове в 1893 г., а с 1907 г. его родители ежегодно приезжают на отдых в немецкую колонию. В 1913 г. они построили дачный домик у развалин крепости, с веранды которого открывалось близкое море. Здесь родились первые стихи Лезина — о Судаке, горах и море, о первой любви.

Учился юноша в Харьковском университете, который закончил в 1918 г. В студенческие годы он принимал участие в жизни литературных кружков, печатался в университетском журнале “Записки юристов”, общался с поэтами Г. Шенгели, Г. Петниковым, С. Городецким, а в 1917 г. выпустил сборник лирических стихов “Радость весенняя”.

После окончания университета Н. В. Лезин служил в разных учреждениях Харькова, последним из которых было Управление Наркомдела СССР по Украине в 1922–1923 гг. В тяжелые годы гражданской войны, голода и разрухи, в воспоминание о прекрасных днях, проведенных в Судаке, он создает цикл “Крымские сонеты” из 14 стихотворений:“Судак”, “Феодосия”, “Новый Свет”, “У железных ворот”, “Кутлак”, “Судакская крепость” и др.

Судакская крепость

Здесь солнце Генуи так ярко пламенело,

И тяжек был ее неодолимый гнет.

За щелями бойниц и башнями ворот

Свила она гнездо и властно в нем засела.

И консул доблестный Людовико Торцело,

На каменной скале воздвигнув стен оплот,

Могучим призраком доныне здесь живет,

Хоть прошлое давно навеки улетело.

Темнеет. Луч зари погас на Кыз-Куле,

Прозрачной ночи мгла нависла на скале,

В уступах башенных совы печальны стоны.

Над морем отсветы мелькающих зарниц.

И в мертвой тишине обрывистые склоны

Хранят безмолвие заброшенных гробниц.

Осенью 1924 г. Николай Васильевич с женой Еленой Константиновной, с которой познакомился ранее во время одного из приездов в Судак, и с двумя детьми переехал в Судак и поселился на родительской даче. Свыше тридцати лет он проработал преподавателем в судакской школе, где пользовался глубоким уважением коллег и учеников. В предвоенный год его имя занесли в “Книгу почета учителей Крыма”.

В Крыму Н. В. Лезин все больше увлекается краеведением. В 1924 г. его избрали секретарем Судакского отделения РОПИК. Он не только исследует памятники природы и истории, но и ведет постоянную борьбу за их сохранение: пытается спасти судакский пляж, с которого сотнями тонн вывозили песок для строек, протестует против вырубки тополей по руслу реки Суук-Су, берет под защиту старинные источники-фонтаны. Многого удалось добиться: был наложен запрет на вывоз песка с пляжа, удалось сохранить часть тополей — по сей день эти могучие деревья радуют проходящих путников.

Как тут не вспомнить еще одного старого судакчанина — Владимира Казимировича Герцыка, сводного брата Аделаиды и Евгении Герцык. В 1960-е гг. он составил список фонтанов — памятников архитектуры в окрестностях Судака, с целью организации их дальнейшей охраны. Однако выяснилось, что в первую очередь подлежат охране памятники революции, гражданской войны и последующих лет. Вопрос учета и описания фонтанов был отложен…

С началом большого курортного строительства в Судаке Н. В. Лезин стал работать экскурсоводом в ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий). Он показывал отдыхающим крепость и Новый Свет, водил их на Алчак, Сокол, Перчем, постоянно придумывал новые маршруты. Не ограничиваясь экскурсиями, Николай Васильевич на протяжении многих лет читал лекции по истории Судака, об окружающих горах, Черном море, природных ресурсах Крыма. Много людей приходило домой к Лезиным, чтобы познакомиться с этим незаурядным человеком, узнать что-нибудь интересное о Судаке. Был знаком Николай Васильевич и с Волошиным, ходил к нему в гости и получил в подарок волошинскую акварель.

И оставались стихи, которые поэт в Судаке никому не показывал и нигде не печатал. Уже после его смерти некоторые стихотворения, переписанные детьми и близкими друзьями, были раздарены знакомым.

Умер Николай Васильевич Лезин в 1967 г. Последние годы он прожил в центре Судака, в новом доме, построенном взамен прежнего, который отошел дому отдыха “Судак”.

Перед Великой Отечественной войной в Судаке было два колхоза с характерными названиями “Имени Гельмана” и “Берлин”.

18 августа 1941 г. началось переселение немцев из Крыма в Ставропольский край, а затем в Новосибирскую, Омскую, Кемеровскую области. Алтайский край, Казахстан. Эта акция входила в комплекс мероприятий по организации обороны Крымского полуострова.

О бывшей немецкой колонии на территории Уютного сегодня напоминает старое кладбище на высоком холме при въезде в поселок. После выселения немцев здесь появились и русские захоронения. Сегодня кладбище заброшено и беспризорно. За разваливающимся каменным забором валяются надгробные плиты с надписями на немецком языке. Иногда здесь на приволье пасутся овцы или козы. С двух сторон на кладбище надвигаются новостройки. Существует серьезная опасность, что скоро оно совсем исчезнет с лица земли.

В центре Уютного сохранилась лютеранская кирха, построенная в январе 1887 г. На ее фронтоне — готическая надпись: “Да будет мир на этом месте. Так повелел Бог Саваоф”. В послевоенный период кирха использовалась как клуб и кинотеатр. Уже более десяти лет в ней располагается выставочный зал музея-заповедника “Судакская крепость”. Сейчас тут по-прежнему выставляются картины и одновременно проводят свои богослужения евангельские христиане-баптисты.

Небольшая площадь вокруг кирхи осталась незастроенной. Сегодня здесь — своеобразный музей под открытым небом, где на тесном пространстве соседствуют исторические памятники разных эпох.

На подворье кирхи сохраняется храм Х—XII веков. Возможно, это “Настасия”, указанная на карте Кеппена вблизи развалин крепости. Вокруг храма располагалось обширное древнее кладбище. Вследствие тесноты захоронения подступали вплотную к храму. От этого кладбища остались только одна или две могильные плиты. В конце XIX века храм предполагалось привести в приличный вид, с тем, чтобы в нем можно было совершать богослужения для православных, прибывающих на лето в колонию.

Рядом, за невысоким железным заборчиком, хранятся несколько могильных плит бывшего судакского кладбища, которые удалось сохранить при его сносе. Среди них — надгробные плиты членов семьи Стевенов, артиста Петербургских императорских театров Кондараки.

Чтобы осмотреть другие архитектурные и археологические памятники Уютного, нужно спуститься к берегу моря, к пляжам санатория “Сокол” и пансионата “Львовский железнодорожник”.

На территории “Сокола” сохранились остатки бани послегенуэзского периода — осколок древности рядом с трехэтажными корпусами здравницы.

Ближе к морю, у подножия горы Палвани-Оба, возвышается башня Фредерико Астагвера (Портовая). В этом месте в средние века находился порт, на протяжении многих столетий обеспечивавший городу связь с заморскими странами. От Угловой башни к башне Астагвера тянулась стена, преграждавшая доступ в порт с северной стороны. Археологи обнаружили остатки древних стен также западнее башни, которые поднимались на гору Палвани-Оба; предположительно на ее вершине стояла еще одна башня. Возможно, это остатки догенуэзских укреплений, предназначенных для защиты порта и находящегося при нем поселения. Южнее этих укреплений найдены многочисленные остатки жилых построек: этот район был густо населен задолго до появления здесь генуэзцев.

В кладку стен башни Астагвера включено множество блоков с резными крестами. Возможно, это плиты с могил кладбища, находившегося рядом с храмом Двенадцати Апостолов. Храм сохранился до нашего времени. Еще в начале XIX века путешественники видели внутри него фреску с фигурами апостолов, откуда и пошло название.

Поблизости, у подножия горы Палвани-Оба, несколько лет назад археологи раскопали фундамент и остатки стен еще одного небольшого храма. Напротив, у горы Кыз-Куле-Бурун (Крепостной), на вросшей в землю скале заметны следы третьего храма, от которого осталось только несколько камней.

В 1968 г. на южном склоне горы Крепостной, на оконечности скалы, сильно подмытой морем, археологи исследовали так называемое Приморское укрепление. Исследователи датируют его VI веком н. э., или, согласно другим гипотезам, III–IV веками н. э. Таким образом, здесь находятся остатки самых ранних из сохранившихся сооружений города. Значительную часть их, вне сомнения, поглотило бушующее море.

НОВЫЙ СВЕТ

За просторными пляжами Судакской бухты, за величественными руинами средневековой крепости, среди реликтовых можжевельников и сосен Судакских, в окружении диких и величественных горных вершин, на берегу изумрудной бухты раскинулись постройки поселка под названием Новый Свет.

Заканчивается поселок Уютное, что расположен на окраине Судака. Горное шоссе, стремительно поднимаясь ввысь, приглашает продолжить путешествие. От Уютного до поселка Новый Свет — примерно пять километров.

Что такое Новый Свет?

“Новый Свет со своими различными можжевельниками — извилистый и глубокий, как внутренность раковины”, — дает определение Максимилиан Волошин.

В. А. Гиляровский восклицал в начале века:

За эту пару чудных дней

В волшебном “Новом Свете”

Все увидал я в новом свете,

И новый свет в душе моей!

“От подножия горы Сокол распахнется удивительный, неповторимый Новый Свет — одна из красивейших жемчужин Крымского побережья…” — констатируют авторы фотоальбома “Новый Свет”, вышедшего вторым изданием в Киеве в 1988 г.

Летом 1957 г. в наших местах побывал А. Т. Твардовский. В Судак он приезжал из Коктебеля. “26 июня… Бухта Нового Света — немногочисленные домики с заводом шампанских вин, теснота очень близко подвинувшихся к воде и мало освоенных гор, деревья — можжевельники, тропа по краю скалы, к гротам, прозрачность воды под скалой с рыбами, как в аквариуме…” — заносит поэт лаконичные строки в дневник.

Приведем и сонет Николая Лезина “Новый Свет”.

Все тихо… Лишь порой цикады слышен крик.

Да море о скалу плеснет своей волною.

Зажали весь залив гранитною клешнею

Громада Сокола и островерхий пик.

К заливу синему зеленый сад приник;

Пустынен гладкий пляж под острою горою,

Где лодок и сетей, застывших под водою,

В лазурном зеркале рисуется двойник.

Тропинки каменной крутые повороты

Ведут на дальний мыс, где сумрачные гроты,

Плющом увитые, уходят в недра скал.

А дальше за горой бескрайние просторы,

Тут моря плещется расплавленный металл,

И контур выгнутый синеет Ай-Тодора.

Эту своеобразную подборку с поэтическими и прозаическими восхвалениями Новому Свету легко продолжить. Сколько раз, находясь вдали от Крыма, при случайных встречах с разными людьми, приходилось слышать:

— Вы из Судака? Там, рядом с вами, есть прекрасное место. Новый Свет называется.

А чем является Новый Свет для меня, местного жителя, побывавшего здесь множество раз, исходившего все тропы и дорожки, в одиночку, с друзьями, с большими туристскими группами?

Еще совсем недавно, до начала 1990-х годов, пользовалась популярностью пешеходная экскурсия в Новый Свет. Экскурсанты бодро поднимались с первыми лучами солнца, собирались часов в шесть утра в Уютном, за два-три часа преодолевали с экскурсоводом десятикилометровый маршрут — к поселку и дальше вдоль разноцветных бухт и с наступлением изнуряющей жары уже устраивались на великолепных новосветских пляжах, покрываясь бронзовым загаром.

Прошло всего несколько лет, и заманить массового экскурсанта в такое путешествие стало невозможно. Теперь нашему экскурсанту обязательно подавай автобус или даже белый лимузин. Вот и пылят по чудному горному серпантину автобусы “Икарусы”, едва разъезжаясь друг с другом на крутых поворотах, газуют белые лимузины. Люди соприкасаются с прекрасным, чихая от паров бензина и салонной пыли, под скороговорку экскурсовода, едва успевающего перечислять достопримечательные объекты.

Как вы уже, наверное, догадались, я предлагаю вам на несколько часов отказаться от благ цивилизации и, следуя примеру советских экскурсантов, начать путешествие в Новый Свет рано утром, когда солнце уже обильно светит, но не палит еще так нещадно.

Сразу при выходе из Уютного несколько табличек и плакатов у дороги извещают о вступлении на территорию государственного ботанического заказника “Новый Свет”. Напомним, что заповедники — это взятые под охрану участки земли или водной поверхности, полностью и навсегда изъятые из хозяйственного использования и закрытые для посещения; заказники — это территории с частичным режимом заповедности, где разрешается организованное экскурсионное посещение отдельных объектов.

Если исходить из строгого научного определения, то, к примеру, заповедник Карадаг с открытием его для туристов перестал быть заповедником и теперь от силы может считаться заказником. “Новый Свет” же фактически никогда даже не был заказником, исходя хотя бы из того факта, что на его территории располагается войсковая часть и до недавнего времени осуществлялась стройка базы подводников-аквалангистов “Дельфин”.

За плакатами, огибая гору Палвани-Оба, шоссе довольно круто поднимается вверх. Где-нибудь посреди подъема сделаем остановку, чтобы отдышаться и бросить прощальный взгляд на урбанизированную Судакскую долину и окружающие ее горы — Алчак, Ай-Георгий, Перчем. Сейчас мы поднимемся на небольшой перевал, и местность в мгновение ока примет совсем другой вид. Грандиозные скалы — бывшие коралловые рифы, сосновые и можжевеловые рощи, изумрудные бухты и зовущий вдаль серпантин горной дороги.

Левее перевала среди скал видна узкая расщелина. Это Демир-Капу — Железные Ворота. В прежние времена через них осуществлялась связь между Судаком и Новым Светом. Возможно, раньше этот узкий проход действительно был прегражден воротами. Небольшая горстка воинов без труда могла отражать здесь значительные силы неприятеля. Дорога, близкая к современной, была проложена в конце XIX века, по некогда неприступным скалам.

Внизу, под крутыми западными склонами горы Палвани-Оба, на берегу моря раскинулось урочище Димитраки. Здесь, практически на одной площадке, мирно соседствуют две руины. Одна — грандиозная, величественная, неизменно привлекающая к себе внимание всех проходящих и приезжающих. Другая совершенно неприметна; отсюда, с дороги, из груды камней ее сможет выделить разве только опытный взгляд специалиста-археолога. Первая наверняка простоит не одно десятилетие. Вторая может исчезнуть с лица земли в любую минуту. Первая появилась в урочище недавно, в 1970 — 1980-е годы. Это типичный советский долгострой под названием: спортивная база подводников-аквалангистов “Дельфин”. Происхождение второй теряется в глубине веков. Это — остатки одного из средневековых христианских монастырей Сугдеи.

В путеводителе “Судак” (1928 г.) А. Полканов посвятил монастырю несколько строк: “Мы видим на первом мысу под самым его обрывом развалины древнего монастыря. В середине большой базилики была позже построена другая, меньших размеров. Выше на пригорке видны остатки стены, относящиеся к более раннему периоду”.

Строительство “Дельфина” началось в 1974 г. Несколько месяцев спустя, решением Крымского облисполкома от 22 ноября 1974 г. “Об организации государственных заказников в области”, был образован ботанический заказник “Новый Свет” площадью 470 га. Как известно, статус заказника исключает любую хозяйственную деятельность на охраняемой территории. Но, как не раз бывало, пожалели уже вложенные средства и посчитали возможным стройку продолжить.

Однако запустить “Дельфин” в эксплуатацию так и не удалось. Почти достроенный, он был брошен на произвол судьбы и разграблен. Но даже в таком виде база производит большое впечатление количеством средств и вложенного в строительство труда. Прогуливаясь неторопливо по этажам и подвалам, поднимаясь на крышу и спускаясь к недостроенному пирсу, легко вообразить себя путешественником во времени из романа Г. Уэллса, размышляющим о бренности всего земного.

Даже сейчас легко представить, каким чудесным уголком природы было когда-то урочище Димитраки — с древним монастырем, с нависающими отвесными стенами Палвани-Обы, с журчащим ручейком по дну оврага; под современным железобетонным мостом еще пробивается из-под земли скромный источник.

Долго ли, коротко ли, но мы возвращаемся на шоссе, которое далее делает большую извилистую петлю, огибая Чертово ущелье. У верховьев ущелья, правее шоссе, “торчит”, как сказано в старом путеводителе, скала Чертов палец, за которой высится громада Сокола. Высота Чертова пальца от основания до вершины — 17 метров.

Почти напротив него находится бухта Черепашка. Низкая скала, выступающая в этом месте в море, похожа на соответствующую рептилию. Левее бухты виднеются две скалы, похожие на целующихся птиц; называются они Орлиная любовь. Местные современные топонимы, а главное, своеобразные очертания здешних гор, вызвали к жизни множество легенд. Приведем две из них, одну — в записи А. Трибушного.

То было утро планеты. В ту первозданную пору, когда птицы и звери, люди и рыбы, деревья и травы еще понимали друг друга, а возможно, и разговаривали на одном языке, — добро и зло уже и тогда были живы. В том мире, где буйствовал вихрь еще молодой жизни, оглушенной громами небесными, пронизанный молниями, встретились две птицы. Это были он и она. Самой природой, очевидно, предназначенные друг для друга. Любовь, чистая, как слеза, опьянила их сердца.

Любовь… Она всегда рождает жизнь. Поэтому, наслаждаясь друг другом, птицы все чаще и чаще стали задумываться над тем, где бы свить себе гнездо.

Облетев побережье моря, птицы увидели райский уголок — Новый Свет. Так именуется этот край сегодня. Тихую просторную бухту охраняли две горы: одна, похожа на сокола с полураспахнутыми крыльями, а другая — на сидящего орла. И редкой красоты пушистые сосны. И воздух, напоенный запахом можжевельника. И волны, замиряющие бег свой далеко от берега. И тишина, позволяющая слушать шепот еще не высохших трав.

Все здесь очаровало птиц. Они опустились к синему морю, на крутой откос берега, и начали целоваться. И радостью наливались стволы раскидистых деревьев на склонах. Но там, где есть радость, рядом до времени прячется горе.

Мрачный старый черт, с шумом и свистом проносясь над берегами, заметил счастливых птиц. Сел он неподалеку, над краем впадины.

— Вы птицы, а не люди. И вам нельзя целоваться, — гневаясь, насупил черт свои косматые брови.

— Но мы любим друг друга, — смеялись птицы.

— Если вы не прекратите, я превращу вас в камни. Что будет с миром, если все живое станет любить друг друга? Исчезнут и ненависть и убийства.

Но птицы отвергли холодный страх.

— Готова ли ты, — только глазами спросила одна птица другую, — в камне навсегда остаться рядом? Готова ли ты не предавать нашу любовь?

— Я согласна! — вскричала она, — Я согласна! До сих пор уши гор слышат ее неутихающий крик. Протянул черт руку навстречу птицам, прохрипел свое заклятие, и птицы окаменели.

Но недолго торжествовало зло. Увидел всемогущий бог несправедливость, сотворенную чертом. Размахнувшись, стукнул черта по голове со своей высоты — тот и провалился сквозь гору. Только палец и остался торчать сверху. И палец тот стал каменным.

Вторая легенда рассказывает, что когда-то жил в этих местах могучий Орел, никого к себе не подпуская. Но вот прилетел молодой Сокол, и завязался в небе между двумя гордыми птицами жестокий бой. Долго он длился. Могуч был Орел, но стар. А молодость всегда побеждает. Упал на берег израненный Орел, а над ним навис Сокол — победитель. Так и остались они здесь навечно.

Побережье вокруг поселка Новый Свет, наряду с Лисьей бухтой, пользуется заслуженной известностью у нудистов. В 1991 г. у Нового Света принимали роды в воде члены центра родительской культуры “Аква”, созданного годом раньше в Москве. У истоков центра стоял Игорь Борисович Чарковский, пионер в области родов в воде, начавший свою деятельность в этом направлении в 1986 г.

Прямо посреди нудистских пляжей и реликтовых лесов расположилась войсковая часть; Новый Свет недаром называют краем контрастов.

Живым памятником далеких геологических эпох являются новосветские леса и рощи. Это остаток древней растительности, покрывавшей Европу в кайнозойскую эру, которая длилась 60 миллионов лет. Эти леса видели мамонтов, саблезубых тигров, пещерных медведей… Остатки давно вымерших животных находят и в Крыму. Впервые кости мамонта в Крыму были найдены в прошлом веке, не так далеко отсюда — в долине реки Сотеры близ села Солнечногорское.

В четвертичном периоде образовался мощный ледяной покров. Началось наступление ледников на юг. Теплолюбивая растительность повсеместно погибла и удержалась только на юге, куда не добрался ледник, в том числе на Южном берегу Крыма.

В Новом Свете произрастает несколько видов можжевельника, сосна Крымская (Палласа), сосна Судакская. Последняя встречается в Крыму только в Судаке и на мысе Айя. Впервые сосну Судакскую исследовал русский ботаник В. Н. Станкевич; в честь него в 1906 г. академиком В. Н. Сукачевым она была названа сосной Станкевича.

С. Станков, проводивший ботанические исследования Южного берега Крыма, отмечал: “Весь комплекс растительности этого участка имеет совершенно иной характер… Необходимо говорить не только о можжевеловом южнобережном лесе, а о различных вариантах (ассоциациях) южнокрымских лесов, изучая эти варианты с запада на восток”.

У последнего перед поселком мыса с дороги виден огромный срез обвалившегося песчаника с удивительно ровными стенами. Здесь находился средневековый пещерный монастырь. Основание его, возможно, относится к эпохе иконоборчества в Византийской империи (VIII в.). Впоследствии пещеры обвалились вместе с глыбами песчаника. Сохранилась часть одной из монашеских келий — задняя часть пещеры с высеченным крестом на стене. У подножия скалы, высоко над морем, археологи расчистили остатки исчезнувшего храма.

О существовании монастыря у подножия Сокола сообщает архиепископ Гавриил: “При подошве горы Сокол заметны остатки древнего греческого каменного монастыря во имя “святого великомученика Георгия”, разрушенного во время турецкой войны. Всход к нему чрезвычайно затруднителен и доступен только для пеших: несколько раз надобно опускаться в пропасти и подниматься на крутизны, встречая на каждом шагу тысячи препятствий. С южной стороны храма из расселины камня истекает ручей чистой воды”.

Повторно открыл монастырь Н. Лезин в 1920-е годы. Краевед обнаружил остатки трех пещер. На стене одной из них был высечен крест. Здесь в скале была вырублена маленькая скамеечка или полочка. В другой пещере еще сохранились потолок и часть передней стены со слоем штукатурки или краски. Описывая свою находку, Лезин указал и на причину разрушения монастыря: “Пласт песчаника, в котором были высечены эти пещеры, лежит около моря на слое глины, размывание которой влекло за собой обрушивание лежащего на ней песчаника, почему сохранились только эти три пещеры, да и то в плохом состоянии. Огромные обломки такого же песчаника, обрушившегося вниз, видны в море”.

О сделанной находке члены Судакского отделения РОПИК сообщили в Археологический отдел Главнауки. В Судак был командирован член общества профессор А. Фомин для дальнейшего исследования памятника.

Возможно, именно в этом месте у поэта Н. Лезина рождались строки сонета:

Разрушен древний храм над морем бирюзовым,

Веками сокрушен тяжелый мрамор плит.

И море, что внизу торжественно шумит,

Подножье роет стен упорно и сурово.

Какая тишина! И в сумраке лиловом,

Когда недвижно все, когда ущелье спит,

Неясная тоска смущает и томит,

И сердце в тишине внимает древним зовам.

Размеренной волной шумит внизу залив;

И призрак прошлого как будто снова жив,

И снова все кругом так близко и знакомо,

Как будто бы давно, за долгим рядом лет,

Я видел, как сейчас, громаду Меганома,

Вздымавшего из волн тяжелый свой хребет.

Пещерный храм, возможно, был также в гроте Шаляпина, с западной стороны Нового Света. Вплоть до XIX в. на одной из его стен сохранялись остатки росписи.

Поселок Новый Свет встречает нас железными решетками ведомственных здравниц. Однако пытливые туристы давно протоптали по склону короткую тропу, проломив в нужных местах ограждения. Спускаясь по тропе, мы скоро выйдем на старую смотровую площадку. Поселок раскинулся перед ними, как на ладони.

Расположен он на берегу бухты Зеленой. Это одна из трех разноцветных новосветских бухт. Дальше, на запад, находятся еще Синяя и Голубая.

Поселок обступают живописные горные вершины. С запада Зеленую бухту замыкает островерхий Орел, или Коба-Кая (с татарского — Пещерная скала). Правее возвышается Караул-Оба (в переводе — Караульная вершина). С севера подступает заросший можжевельником Сандык, северо-западнее которого, в некотором отдалении, виднеется Сыхт-Лар. Наконец, с восточной стороны нависает грандиозный скальный массив Сокола с двумя Соколятами.

После присоединения Крыма к России Екатерина II подарила эту местность французскому дворянину Галере. Можно предположить, что именно в это время за урочищем закрепилось название Парадиз, что переводится с французского как сад, парк (точнее, «рай» — Прим. lenok555).

Галере вскоре продал подарок. В 1820-е гг. Парадизом владела княгиня А. С. Голицына, которая, в свою очередь, продала имение князю Херхеулидзе.

В 1858 г. по приглашению X. X. Стевена Новый Свет посетил профессор Киевского университета Карл Федорович Кесслер. Из его описания мы узнаем о существовании здесь рыбного завода г. Гафнера. Артель завода, занимавшаяся ловлей скумбрии и кефали, была очень разноплеменной: атаман — армянин, среди рыбаков были греки, татары, малоросы, один немец и один отставной солдат из великорусской губернии.

Кесслер сообщает, что именно Херхеулидзе дал долине громкое название “Новый Свет”. По мнению судакского краеведа В. Ф. Саламатова, князь хотел таким образом противопоставить своим владениям в районе Гурзуфа и Ялты новое владение под Судаком.

Херхеулидзе собирался устроить здесь винодельческую колонию, однако дело ограничилось посадкой 3,5 десятин винограда. После смерти князя его наследники продали в 1878 г. Новый Свет князю Л. С. Голицыну.

Льву Сергеевичу суждено было поднять виноделие в Крыму на невиданную до этого высоту. Завод шампанских вин, построенный князем в Новом Свете, ныне обладает международной известностью.

На дореволюционных фотографиях Нового Света мы увидим только несколько домиков, затерявшихся среди виноградников и зарослей можжевельника. Эти постройки, принадлежавшие князю Голицыну, сохранились до нашего времени. В бывшем доме приезжих, здании с четырьмя башнями, сейчас располагаются магазины, поселковый клуб. В другом белом здании под красной черепицей открыты дом-музей Л. С. Голицына и дегустационный зал завода шампанских вин. Здесь можно подробно узнать о жизни и деятельности князя, посвященной виноградарству и виноделию.

Прогуливаясь по поселку, вы наверняка отыщете склеп Л. С. Голицына у одного из современных пятиэтажных зданий.

Умер он в декабре 1915 г. в Феодосии, возвращаясь из Москвы в Новый Свет. Похоронен в склепе рядом с женой Марией Михайловной, умершей в 1909 г.

Вскоре в России разразилась революция, последовали годы гражданской войны. Склеп Голицыных несколько раз был ограблен. Можно предположить, что прах князя и его жены в эти годы был перенесен из фамильного склепа и перезахоронен, однако новое место захоронения остается неизвестным.

Сейчас поселок заметно вырос. По соседству с дореволюционными зданиями выросли новые пятиэтажные дома. Под горой Сокол расположились санаторий “Полет” и пансионат “Новый Свет” с портящим пейзаж многоэтажным корпусом. Не украшает пейзаж и огромная труба котельной под горой Сандык.

Если к архитекторам, работавшим в Новом Свете, можно предъявить определенные претензии, то садово-парковые работники пансионата “Новый Свет” — выше всяких похвал.

Когда-то в парке здравницы росли только дикие можжевельники и сосны. Была проделана огромная работа. На отдельные участки земли завезли более 10 тысяч тонн грунта. Сейчас в парке собрано более 100 видов и разновидностей флоры из разных уголков земного шара. Здесь можно увидеть кедр ливанский и кедр гималайский, земляничники мелкоплодный и крупноплодный, агавы, опунции, благородный лавр. Высажена тенистая пальмовая аллея. Рядом с пальмами разбит цветник; цветут ковровые растения эхиверии, карликовой герани. Повсюду растут розы: “Псковитянка”, “Крымская ночь”, “Климентина”. Великолепно цветут юкки, раскрывает пламенные бутоны древовидный цереус — представитель мексиканской флоры.

Целый ряд увлекательных путешествий можно совершить в окрестностях Нового Света. Здесь много интересных объектов природы; немало также памятников истории и археологии. В разных местах были найдены орудия труда пещерного человека, предметы таврской культуры. Археологам известны средневековые монастыри и храмы, укрепления, гончарные печи. В горах повсеместно встречаются старые тропы и дороги, остатки строений, заброшенные каменоломни, мельничные жернова, изготовлявшиеся в неизменном виде на протяжении всего средневековья.

Однако большинство памятников Нового Света относится к новому времени. Любую нашу экскурсию можно с полным основанием назвать путешествием по голицынским местам. Живописные окрестности поселка были окультурены, благоустроены. Здесь любили совершать прогулки сам князь и его многочисленные гости.

Различные варианты экскурсий в окрестностях Нового Света — по можжевеловым и сосновым рощам, по каменным хаосам и прохладным гротам — производят неизгладимое впечатление, особенно если больше смотреть вдаль или ввысь и меньше — на кучи мусора под ногами.

В крайне плачевном состоянии находится Голицынский грот, который имеет также и другое название — грот Шаляпина. Сильнейший ураган 1992 г. почти полностью разрушил перекрывавшую грот стену, построенную при Голицыне и восстановленную позднее. Пострадала от урагана находящаяся здесь же винотека. Засыпало землей источник в центре грота — после его расчистки, через несколько лет, воды стало гораздо меньше.

Не менее печально выглядят и другие “экскурсионные объекты” Нового Света. Посреди Царского пляжа, где в 1912 г. купался император Николай II, к концу курортного сезона обычно возвышается необъятная куча мусора, плюс множество хлама, разбросанного помимо кучи.

Непомерна рекреационная нагрузка. На спусках и подъемах по тропам земная поверхность, выбитая ногами, представляет собой пыль и щебенку, по которым невозможно передвигаться.

До cих пор немало людей из года в год приезжает отдыхать в одно и то же однажды облюбованное место — Новый Свет. Здесь мало привычных современному человеку удобств, отсутствуют многие блага цивилизации, но зато присутствует радость непосредственного общения с дикой, нетронутой природой. Однако все меньше и меньше становится их, постоянных “клиентов”. Многие, прибыв сюда, говорят со вздохом сожаления: здесь я в последний раз. И принимаются за поиски других, не столь еще загаженных человеком уголков живой природы…

Так чем же является для меня Новый Свет? Большой вселенской свалкой? Местом вавилонского столпотворения диких человеческих орд? Уголком земли, куда стыдно приводить друзей и знакомых?

Или это природный уникум, воспетый не одной сотней маститых и безвестных поэтов и художников? Насыщенная исторической памятью земля, где каждый случайно поднятый с земли камень может оказаться окаменевшим миллионы лет назад морским моллюском или орудием труда эпохи палеолита?

Место, где случайно можно подсмотреть, как стайка молоденьких обнаженных девушек устремляется в изумрудные волны моря! Что ни говори, а подобное зрелище всегда будет волновать сердце любого настоящего мужчины!

Чем является это место для всех нас — местных и приезжих, близких и далеких?

Самое ближайшее будущее должно дать исчерпывающий ответ на этот вопрос.

СОКОЛ

Одна из интересных экскурсий, которую можно совершить в окрестностях Нового Света, — это восхождение на гору Сокол (500 м над уровнем моря).

С северо-восточной стороны гора напоминает птицу, сложившую крылья. Старое название горы — Куш-Кая, что переводится с татарского, как Птичья Скала. Древние римляне называли гору Сенатор — за гордый, величественный вид.

Покорить Сокол можно разными способами. Среди альпинистов пользуются популярностью восхождения по отвесным стенам южной и юго-западной стороны. Здесь проложены маршруты от первой до четвертой категории сложности.

У подножия горы можно обнаружить небольшие, закрепленные на скалах таблички в память о восхождениях, завершившихся трагически. Две такие таблички находятся рядом с шоссе, напротив войсковой части. Здесь начинается маршрут четвертой категории сложности.

Лаконичные тексты гласят: “Здесь трагически погиб Карпов Георгий Иванович, 7.02.56–10.10.80”, “Шабельникову Владимиру Николаевичу, трагически погибшему здесь, от родителей и друзей 12. 1.1954 — 30.7.1974”.

Были и еще погибшие альпинисты на Соколе. Гора берет дань за раскрытие своих тайн.

Подняться на Сокол можно и со стороны Судака. Один из возможных путей ведет мимо скалы Чертов палец. Начиная восхождение от шоссе Судак — Новый Свет, можно обнаружить хорошую тропу, промаркированную синими метками. Тропа проведет по самому сложному, скалистому участку подъема, обходя Чертов палец слева, и дальше до самой вершины.

Подъем на Сокол со стороны Нового Света позволит нам продолжить путешествия по местам, связанным с деятельностью Л. С. Голицына.

Согласно легенде Лев Сергеевич задумал построить для одной из своих дочерей замок на скале Соколенок, возвышающейся над Новым Светом. Осуществить этот замысел помешало разорение князя. Голицын успел только провести дорогу от своего дома к месту предполагаемого строительства. Дорога, укрепленная в некоторых местах мощными опорными стенами, и в наше время просматривается очень хорошо. Начало ее легко обнаружить, если пройти по асфальтированной дороге от дома-музея Голицына в сторону горы Сандык и за последними поселковыми домами и огородами повернуть направо.

У дороги можно увидеть цветущий и плодоносящий кактус. Съедобные плоды кактуса, как и все растение, покрыты множеством мелких колючек. Если употребить достаточно много плодов, колючки покроют руки, губы, даже язык и доставят много неприятных ощущений.

Обогнув глубокий овраг, старая дорога возвращается к поселку и в районе котельной теряется за современными постройками. Через несколько сот метров продолжение ее обнаруживается на горном склоне, левее шоссе, напротив пансионата “Новый Свет”.

Попетляв по лесу, дорога выведет к старому мосту, проложенному через неглубокий овраг. В последнее время полотно дороги перед мостом сильно размыло дождями. К тому же арка под ним недавно была зацементирована, и все сооружение превратилось в плотину, удерживающую дождевую и талую воду. Тем самым интересный памятник архитектуры был поставлен под угрозу разрушения.

За мостом начинаются развилки и ответвления. Голицынская дорога, превратившись в тропу, уходит направо и скоро выводит на Соколенок. Центральная тропа ведет в сторону Судака, а ее правое ответвление — на вершину Сокола. Но мы сначала повернем налево. Двигаясь по тропе вдоль оврага, спустя непродолжительное время мы выйдем к Анастасийскому источнику. И сейчас еще от местных жителей можно услышать легенду, согласно которой источник получил название по имени любовницы Голицына. В действительности название гораздо древнее: в средние века рядом находился монастырь св. Анастасии. В наше время от него не осталось и следа.

Отдохнув у источника, возвращаемся по тропе в сторону Сокола и находим ответвление, ведущее к вершине. Крутой, но непродолжительный подъем — и сверху открывается изумительная панорама южного и юго-восточного берега Крыма, от Меганома и Карадага до Ай-Петри. Впрочем, вместо того, чтобы придумывать красивые, но уже избитые фразы, вспомним снова слова А. Полканова из книги “Судак” (1928 г.), исключенные из позднейших изданий.

“С этого места видно подлинное лицо Крыма, лишенное всяких признаков излишне пряной и приторной красоты Южного берега. Мы отсюда как будто наблюдаем мастерскую природы, где в хаосе первозданного творческого порыва нагромождены друг на друга отвергнутые формы. Эти уходящие вдаль бесконечными планами мощные горные массы, меняющие под влиянием освещения свой лик, кажущиеся то тяжелыми, суровыми и грозными, то воздушно-легкими, призрачными и радостными, дают нам возможность представить ту грандиозную игру природных сил, ареной которой в незапамятные времена был Крым. Бесконечные катаклизмы, подъемы, опускания, сбросы и провалы, в результате которых лицо прибрежного Крыма избороздилось глубокими морщинами сильных страстей. Становятся понятными те неестественные, невероятные, часто фантастические изломы, которые представляются нашему глазу в разрезах известняковых скал и напластованиях глинистых сланцев, те невероятной мощности горные пласты, которые так хорошо видны с берега у подножия Сокола: подкладка из глинистых сланцев, прослойка конгломерата, слои песчаника, придавленные, наконец, массами известняка, в свою очередь прикрытого почвенными наносами…”

Спуститься с Сокола можно обратно в Новый Свет или на шоссе — в районе Чертова пальца или поселка Уютное.

АЛЧАК

Алчак (в переводе — низкий) — самая миниатюрная из вершин, окружающих Судакскую долину. Ее высота — 152 метра над уровнем моря. Это древний коралловый риф, как и многие другие близлежащие вершины — Крепостная, Сокол, Орел. В 1988 г. мыс Алчак, площадью 55 га, был объявлен заповедным.

Гора не может похвастать обилием исторических памятников, однако и здесь были сделаны интересные археологические открытия. У подножия Алчака была обнаружена стоянка эпохи бронзы, а в 1959 г. археологи нашли здесь клад боспорских монет III века новой эры.

Подъем начинается в конце набережной, там, где в море впадает река Суук-Су (с татарского — холодная вода); более древние ее названия — Судак и Алепхор. Река эта обычно тихая и спокойная, ее легко перейти по камням, не намочив ног. Но не раз бывало, что спокойная речушка превращалась в бурный, ревущий поток.

По воспоминанием старожилов, в августе 1914 г. здесь произошло большое наводнение. Многие связывали стихийное бедствие с началом войны, видели в нем перст Божий. Воды тропического ливня устремились с гор в долину, неся с собой камни, ил. На месте детского лагеря “Чайка” находился дом помещицы. Ее спасли на баркасе, который подошел с моря прямо к окнам второго этажа. Виноградники занесло илом, наносы которого достигали аршина (70 см). Женщины и дети буквально откапывали кусты, а гроздья отмывали в воде.

Еще одно наводнение запечатлено на известной картине И. К. Айвазовского “Ливень в Судаке” (1897 г.). Как известно, дача художника находилась в нескольких сотнях метров от устья Суук-Су.

Если, покинув набережную, мы попытаемся обогнуть Алчак по тропе, идущей вдоль моря, путь нам скоро преградит непроходимый участок — Чертово ущелье. Это голая, отвесная стена, переходящая в глубокий обрыв. Еще в начале XX века здесь проходила экипажная дорога, ведущая из Судака в Капсельскую долину.

Поднимаются на Алчак чаще всего в лоб, через форму выветривания “Эолова арфа”. В самом начале подъема мы увидим синие метки, обозначающие тропу, ведущую к вершине. По ним мы и будем ориентироваться в дальнейшем.

Гора почти совершенно лишена растительности; лишь изредка местность оживляют одинокие кустики можжевельника. По пути можно увидеть многочисленные белые жилы кальцита и его разновидности с двойным лучепреломлением — исландского шпата. Геологи обнаружили на Алчаке сульфид железа — золотистый пирит и даже мелкое самородное золото. В 1937 г. здесь было добыто 19 тонн кальцита, из которого в процессе обогащения получили 0,2 кг маломерного оптического сырья. Оставшиеся после выработок шурф и штольню можно увидеть на западном склоне горы.

С давних времен ходили по Крыму слухи и легенды о добыче здесь в прежние времена золота, которые подтверждались и обилием золотых изделий, находимых в скифских курганах. Мартин Броневский сообщал в XVI веке, что золото добывалось в горах между Крымом (совр. Старый Крым) и Каффой.

На рубеже XIX–XX веков вопрос о золоте несколько раз поднимался на страницах местных и столичных изданий. Способствовало этому большое количество золотистого пирита, который намывали из глин. Местные ребятишки играли красивыми кристалликами, обменивались ими.

Геолог Н. А. Головкинский отмечал, что кварцевая галька в окрестностях Судака “была заподозрена приезжими искателями на содержание золота”. С. Филиппов в книге, изданной в 1899 г. в Москве, рассказывает: “Недавно в Судаке открылось еще новое богатство, весть о котором всполошила всю округу и пронеслась с быстротой молнии по России. Некий горный промышленник, г. Курбатов, отыскал здесь следы золота в кварцевых голышах недалеко от развалин крепости, в версте от устья речки. Продолжая исследовать, он убедился, что в бухтах Судака очень много этих золотистых кварцев. Проба дала на один пуд гальки 10 долей золота. Г. Курбатов немедленно заявил об этом куда следует и оградил местность заявочными столбами. Будет ли Судак новым Эльдорадо или нет, но эта находка, быть может, окажет ему серьезную услугу: на него, наконец, обратят внимание, которого он вполне заслуживает”.

Заявочные столбы появлялись на судакском пляже и позднее, в начале XX века. Обычно это приводило к заметному повышению цен на земельные участки. И только гораздо позднее, в 1960-е гг., несколько золотин было обнаружено в окрестностях Судака и Коктебеля, а в 1985 г. — на западном берегу Крыма, в районе Песчаного и Николаевки. Ученые пришли к выводу, что золото восточного побережья имеет местное происхождение, а на западное побережье попало издалека. Очевидно, что находки природного золота в Крыму имеют только научное значение.

Но вот и вершина. Оставив на время тропу, осторожно приблизимся к обрывам юго-восточной вершины. Дух захватывает от безграничности мира и безбрежности плещущегося далеко внизу моря. Позади остались новосветские красоты, Крепостная гора, увенчанная Девичьей башней. А впереди, на востоке, открываются новые горизонты, надежно укрытые от наших глаз прежде.

За Алчаком раскинулась пустынная Капсельская долина, о которой А. С. Грибоедов писал в 1825 г.: “Скучные места, без зелени, без населения, солонец, истресканный палящим солнцем, местами полынь растет, таким образом до Козской долины, где природа щедрее и разнообразнее”.

Дальше на восток, уже совсем близко от нас, возвышается гора Меганом (с греческого — большое поселение). В прошлом веке на ее склонах еще сохранялись внушительные развалины. Камень с них интенсивно разбирался на строительство деревни Токлук (совр. Богатовка), и до нашего времени городище не сохранилось.

В средние века у Меганома был карьер, камень из которого использовался при строительстве крепости в Судаке. До настоящего времени у карьера находят заготовки архитектурных деталей. До 1960-х гг. там имелись и штабеля уже готовых к отправке плит и блоков серого сланца. Они были использованы во время реставрационных работ в крепости.

Воспетый М. Волошиным и О. Мандельштамом Меганом стал одним из символом Киммерии. Невозможно не привести одно из коротких стихотворений М. Волошина:

Перепутал карты я пасьянса.

Ключ иссяк, и русло пусто ныне.

Взор пленен садами Иль-де-Франса,

А душа тоскует по пустыне.

Бродит осень парками Версаля,

Вся закатным заревом объята…

Мне же снятся рыцари Грааля

На суровых скалах Монсальвата.

Мне, Париж, желанна и знакома

Власть забвенья, хмель твоей отравы.

Ах! В душе — пустыня Меганома,

Зной, и камни, и сухие травы.

Вдоволь налюбовавшись открывающимися с вершины Алчака далями, возвращаемся на промаркированную тропу, спускаемся к морю в районе Чертова ущелья и по берегу возвращаемся в Судак.

АЙ-ГЕОРГИЙ

Гора Манджил, возвышающаяся над Судакской долиной с восточной стороны, высшая точка хребта Токлук (500 м над уровнем моря). Вторым своим названием — Ай-Георгий — гора обязана монастырю святого Георгия, который располагался у ее подножия в средние века.

Ай-Георгий хорошо просматривается из любой точки города. Безлесая обрывистая вершина, увенчанная практически незаметным снизу триангуляционным знаком, левее ее — обрывы тысячелетних скал и густые непроходимые леса, правее, на южных отрогах — почти безжизненные сыпучие балки и овраги.

Если вы решили покорить Ай-Георгий, следуйте из центра города по улице Гагарина и далее по Коммунальной. На самой окраине Судака сохранились с XIX века так называемые французские винные подвалы. Дальше по пути, за городским кладбищем, находится урочище Ачиклар. В первой половине XIX века в урочище располагалось первое в России училище виноградарства и виноделия, о котором стоит рассказать подробнее.

В 1798 г. на юг России была снаряжена экспедиция “государственного хозяйства” для изучения состояния хозяйственных дел и разработки мероприятий по развитию виноградарства и виноделия. В числе мер, направленных на подъем этой отрасли, экспедиция предложила устройство казенных училищ виноделия на Тереке, Дону и в Тавриде. Доклад о создании училища в Тавриде был подготовлен географом-натуралистом К. Габлицем и утвержден 3 июня 1804 г. Основными районами для размещения училища в Крыму были предложены Судакская и Козская (Солнечная) долины. Создание училища в Судаке и руководство им было поручено П. С. Палласу, который жил тогда в Судаке.

Под усадьбу училища Паллас выбрал участок земли размером в 30 десятин в восточной части Судакской долины, у подножия горы Ай-Георгий. Урочище называлось тогда Гекчиталь, позже — Ачиклар. Второй участок, в 30 десятин, был выбран в Козской долине. Кроме того, училищу были отданы “казенные, запущенные сады виноградные и фруктовые” в Судакской, Козской, Отузской, Вороненой долинах, а также две десятины сада Тюремникова.

В 1804 г. началось строительство жилых и служебных помещений. Рабочими в училище были назначены 20 рекрутов, которые должны были отбыть в училище весь срок солдатской службы, равный 25 годам.

15 августа 1804 г. в Судак прибыли 10 подростков 15–16 лет, из Херсонского, Перекопского и Ахтиарского военно-сиротских домов. Это были Петр Симагин, Павел Сидоров, Иван Симаков, Егор Князев, Терентий Картищев, Иван Синцов, Семен Заворухин, Максим Лукьянов, Аверьян Агулков, Андрей Шилимов. Каждый из них получал солдатский паек и 80 рублей жалования в год. Срок учебы был равен 25 годам. По мере получения достаточных знаний и навыков во всех приемах виноделия и виноградарства воспитанников переводили в подмастерья, а потом в мастера.

Преподавали в училище приглашенные из-за границы специалисты. Из Франции были вызваны два винодела и купор. Посадочный материал поступал с Кавказа, из Кизляра, Астрахани, а также из Испании, Франции, с островов Эгейского моря, берегов Рейна.

В 1805 г. закончилось строительство трех каменных корпусов — помещений для смотрителя, виноградарей и служителя. В 1808 г. был достроен погреб.

П. С. Паллас был смотрителем училища с 1804 по 1810 г. Он первый обратил внимание на важность рассортировки виноградных лоз, на подбор места для различных сортов. За тем смотрителями были голландец Вандершкруф и Катауров.

В “Отечественных записках” П. Свиньина за 1825 г. констатируется, что, несмотря на все пожертвования и попечения правительства, за 20 лет работы “заведение cue принесло весьма мало пользы Отечеству и не выполнило ни одного из видов благотворного правительства”.

Далее подробно рассматриваются некоторые причины, “остановившие достижение цели сего полезного предприятия”.

Так, указывается, что лозы казенных виноградных садов “совершенно перемешаны и столь мелко посажены, что подвергаются великому повреждению во время жаров, теряя от оных в июле месяце лист, а в дождливые осени кусты сии выгоняют не в свое время побеги”. Неудовлетворительным было состояние погреба, на постройку которого израсходовали 4500 рублей. Он был недостаточно углублен в землю, часть погреба находилась поверх земли. Летом в нем бывало тепло, а зимой холодно. Стены, сложенные из глины, во время сильных дождей пропускали воду, отчего в погребе распространялась гниль.

Большая часть помещений училища уже не годилась для проживания в них. Даже плетень, которым был огорожен виноградник в 1818 г., находился в самом жалком состоянии и плохо защищал не только от зайцев, но и от бродячего скота. Такое положение дел застал ученый-винодел А К. Боде, назначенный смотрителем училища в 1824 г.

Барон Карл Карлович Боде был родом из Франции, графства Соарбренского, где вместе с братьями и сестрами имел значительные владения. Покинув Францию во время революции, по указу Павла I в 1797 г. они получили 200 душ и Ропскую мызу под Санкт-Петербургом.

Двумя годами позднее, в девятнадцатилетнем возрасте, Карл Боде поступил в Смоленский драгунский полк, но, прослужив всего лишь год в чине прапорщика, подал в отставку и перешел на гражданскую службу в Пензенское гражданское училище. Он присягнул на верность России в 1807 г., а затем, в 1815 г., в Крыму, изменил и свою веру, перейдя из католичества в православие. Поэтому с 1815 г. по всем документам он проходит уже как Александр Боде.

5 марта 1808 г. он устраивается переводчиком в феодосийскую почтовую таможню. Постепенно приобретает земли в Крыму: 350 дес. в Судакской долине, где разводит сад и виноградник, сад и каменный дом в Старом Крыму получает в качестве приданого жены.

Сделавшись смотрителем училища, барон предпринял энергичные меры, направленные на улучшение ситуации. Началась пересадка лоз с углублением на ровном месте в аршин, а на косогорах в 1,5 аршина. Приступили к постройке нового прочного дома на территории училища. Был подан проект приведения в надлежащее состояние фонтана, и предложено обнести сад каменным забором с колючками наверху, с решетками в некоторых местах. Барон стал наделять прослуживших десять лет в мастерах и подмастерьях учеников земельными участками, а женатым служителям дал возможность завести собственные домики и хозяйства.

Боде постоянно искал новые агротехнические приемы и применял их в виноградарстве. Впервые в Крыму была введена рядная и разреженная посадка лозы, организованы плантации без полива и плантации на небольших склонах гор. Удивительным для всех оказался такой агротехнический прием, как обрезка лозы.

Просуществовав до 1847 г., училище сыграло заметную роль в развитии отечественного виноградарства и виноделия. Впервые в России началась подготовка отечественных специалистов в этой отрасли. Училище накопило большой опыт, который был использован в дальнейшем. Его воспитанники принимали участие в организации Магарачского училища в 1828 г. и Бессарабского училища садоводства в Кишиневе в 1842 г.

За годы существования училища в Судаке было получено 19 сортов белого и 16 сортов красного вина. Для улучшения качества вин применялась его длительная выдержка в подвалах. С 1822 по 1828 г., кроме обычных вин, здесь изготавливалось шампанское. Известный винодел А. Иванов отмечал, что Судакская долина была тем местом, где “прежде всего возникло производство шампанских вин в Крыму”.

Миновав городское кладбище и бывшие теплицы совхоза-завода “Судак”, которые располагались на месте училища, и далее пару искусственных прудов, мы увидим правее дороги хорошо утоптанную тропу, ведущую в сторону вершины.

Подъем достаточно умеренный. Тропа ведет нас по редколесью из дуба и граба. Есть тут и сосновые посадки. В начале подъема по безжизненным оврагам можно увидеть цветущие и плодоносящие все лето каперсы. Это травянистые, стелющиеся растения с крупными розоватобелыми цветками и зелеными ягодообразными плодами. Благодаря корням, длиной иногда до 10–15 метров, каперсы не боятся ни жары, ни засухи и могут расти на самых неудобных землях.

Зеленые плоды каперсов употребляют в свежем и сушеном виде. В прежние времена их сушили впрок и употребляли вместо сахара. Бутоны каперсов в соленом и маринованном виде издавна употреблялись в качестве приправы к мясным блюдам, а квашеные молодые побеги вместе с цветками — как холодную закуску. В XIX веке в окрестностях Судака жители собирали ежегодно около 500 пудов бутонов и в соленом виде вывозили в Феодосию и Симферополь. В 1898 г. собранные в Отузской долине, в окрестностях Карадага каперсы заслужили похвальный отзыв на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде.

С левой стороны, в некотором отдалении, параллельно тропе проходят два глубоких оврага. За ними, там, где заканчиваются посадки сосны, просматривается несколько зеленых лужаек. На одной из них можно разглядеть бесформенную кучу булыжника, вздыбленную террасированной распашкой. В этом месте находился средневековый греческий монастырь во имя св. великомученика Георгия. По сообщению архиепископа Гавриила, место опустело при выходе отсюда греков в конце XVIII века, а свод и стены обрушились, так что остались только развалины.

Позднее, при раскопках, в кладке его стен была обнаружена плита с посвящением богине Деметре. Так, по словам А. Полканова, встретились боги языческий и христианский. Можно предположить, что христианский монастырь появился на месте более древнего языческого храма. Если это предположение правильно, то возраст культового сооружения у подножия Ай-Георгия может превышать две тысячи лет.

От остатков монастыря продолжаем подъем вдоль оврагов, теперь уже без всяких тропинок и дорожек. Временами приходится продираться через заросли шибляка, однако все препятствия на этом отрезке пути вполне преодолимы. Мы держим путь к источнику с прекрасной питьевой водой. Заросли камыша — желтое пятно ниже вершины, видное издали, — четко указывает его местонахождение. Источник очень обилен, он не пересыхает даже в самое жаркое лето. Когда-то воды Ай-Георгия снабжали всю Судакскую долину и даже Дачное — Таракташ. Остатки керамических труб разных времен встречаются на Ай-Георгии повсеместно.

Отдельного описания в “Отечественных записках” 1825 г. удостоился водовод, проведенный с “высокой горы” для нужд училища. “Он мог бы быть весьма обилен, если б проводные трубы углублены были более в землю, а то они проведены почти по поверхности и в иных местах едва покрыты землею на четверть аршина. От сего случается весьма часто, что они повреждаются то скотиною, которая, наступая на них, проламываются, то от пастухов, кои по лености, желая напиться, разрывают трубы и, выбивая из них верешок, подвергают таким образом целый фонтан засорению. Худое устройство оного причиною также, что труба часто от холода лопается, а от жару вода так нагревается, что с трудом можно ее употреблять. Нередко от того или другого она совершенно изсыхает, и тогда целое заведение сие, состоящее из 100 душ обоего пола, с большим количеством разного рода домашнего скота, остается без капли воды на неделю и более”.

От источника по хорошо утоптанной террасе возвращаемся на тропу, покинутую ради осмотра остатков монастыря. Скоро мы окажемся на седловине между вершиной Ай-Георгия с одной стороны и холмом с нарезанными террасами — с другой. Авторы путеводителей рекомендуют покорить вершину с этого места в лоб, любезно предупреждая, что это — самый трудный участок подъема. Мы же, вооружившись пословицей “Умный в гору не пойдет”, идем дальше по тропе.

Петляя по склонам, тропа одаривает нас разнообразными пейзажами: горы Алчак и Меганом, урочища Капсель и Сарыкум. По пути нам встретится еще один источник, больше похожий на неглубокий колодец. В свое время отсюда также тянулись вниз водоводы. Еще относительно недавно вода наполняла в долине резервуары, предназначенные для водопоя скота.

После очередного поворота взору открываются виноградные плантации совхоза-завода “Солнечная Долина”. На границе их находится обширный каменный сарай основательной постройки. Это складское помещение времен Л. С. Голицына, относившееся к системе винных подвалов Архадерессе. Можно зайти внутрь, хотя и не очень приятный там вид и воздух. Помещение использовалось в недавнее время для хранения химических удобрений. Несколько лет назад химию вывезли, но запах остался.

Гора Ай-Георгий остается позади. От заброшенного склада совсем недалеко до села Миндального. В селе меньше десятка домов. А над ними возвышаются старые постройки с островерхими башенками и каменными зубцами. На железных воротах надпись “Архадерессе”. Здесь находятся знаменитые винные подвалы совхоза-завода “Солнечная Долина”. На потемневших от времени стенах строений видны надписи “1893”, “1895”. В эти годы здесь закладывались винодельня и подвалы.

Архадерессе переводится с татарского как “спина оврагов”. На эти пустынные места обратил внимание князь Л. С. Голицын, искавший земли для разведения шампанских сортов винограда. Его привлек сюда содержавшийся в почве кремний, который должен был сообщать особую тонкость и букет винам.

В 1888 г. Голицын продал заочно в Петербурге 240 десятин своего Токлукского имения князю Горчакову. Горчаков поручил Льву Сергеевичу управлять имением. На средства Горчакова Голицын засадил больше 100 га виноградниками правильной посадки, европейскими сортами. Культивировались и местные сорта. Появились ветрозащитные посадки из миндаля; они сохранились до сих пор и дали современное название селу Миндальному. Были построены винные подвалы общей емкостью 200 тыс. дкл.

В октябре 1899 г. Горчаков впервые прибыл в свое имение. Увидев окрестную пустыню, он посчитал себя обманутым, рассорился с Голицыным и приказал новому управляющему не пускать больше Голицына в имение. После этого имение не приносило ни доходов, ни убытков, но самоокупалось. Весной 1920 г. Горчаков прибыл в Феодосию, вызвал управляющего и винодела и объявил им, что все вино он продал, сам уезжает в Италию, а рабочим и служащим больше платить не будет.

Горчаковские подвалы сохранились до нынешнего дня. Территория вокруг них благоустроена и украшена. Винподвалы окружены ажурной оградой под старину. Между огромными 60-тонными емкостями растет голубая ель, цветут розы.

Из Миндального по почти пустынному шоссе дойдем до села Богатовки (бывшее Токлук). В наше время село не имеет заметных памятников истории или архитектуры. Еще недавно в окрестностях Богатовки сохранялись таврские захоронения — дольмены. Татары в прошлом называли их Эскимесарлык, что переводится как старое кладбище.

Архиепископ Гавриил свидетельствует: “при деревне Токлук, помещика Спайдаки, были три древние греческие храма: один во имя “св. пророка Илии”, другой во имя “св. великомученика Георгия”, а третьему ни жители татары, ни сами помещики наименования не припомнят, ибо, переселясь сюда, нашли уже одни развалины”.

Далее Гавриил пишет: “В 7 верстах от означенной деревни, во глубине леса, принадлежащего также г. Спайдаки, видны фундаменты и несколько разбросанных камней, оставшихся после двух древних греческих монастырей. Один из них был во имя “св. Иоанна Златоустаго”. С другой стороны его находится источник. Другого, стоящего неподалеку, наименование неизвестно. Лес, их окружающий, в прежнее время принадлежал монастырям”.

Богатовка — второй и последний населенный пункт на нашем пути. У села начинается расщелина между двумя отрогами Ай-Георгия. В расщелине мы увидим ведущую в сторону вершины старую дорогу, укрепленную подпорными стенами. По ней мы и двинемся дальше. Дорога скоро превратится в тропинку, а затем и вовсе затеряется среди леса. Дальше надо идти, придерживаясь общего направления к вершине, стараясь во всех сомнительных местах брать выше.

Вершина Ай-Георгия, как единодушно указывают все авторы путеводителей, — прекрасная обзорная точка. Вдоволь налюбовавшись открывшимся нам просторами, спускаемся по южной стороне к тропе, по которой мы начинали свое путешествие, и по ней возвращаемся в Судак.

ПЕРЧЕМ

Перчем (в переводе — грива) — самая высокая гора в окрестностях Судака. Она растянулась на западе целой грядой, имея не одну, а несколько вершин, и трудно сказать с полной определенностью, какая именно из них достигает 576 м над уровнем моря.

Перчем не настолько эффектен внешне, как многие его соседи — Алчак, Сокол, Ай-Георгий. Он гораздо реже попадает на полотна художников, экраны телевизоров, в затворы фотоаппаратов. Однако, как отмечал П. С. Паллас, каждая из судакских гор “представляет что-либо примечательное для натуралиста; поэтому эти горы нужно осматривать отдельно”.

Для историка же Перчем — едва ли не самая интересная из всех судакских вершин. Следы человеческой деятельности различных эпох обнаруживаются здесь повсюду. Так, Паллас в конце XVIII века видел здесь еще действующие каменоломни; из добываемого плотного песчаника изготавливались мельничные жернова, другие изделия. Целый склад средневековых жерновов затерялся на склонах горы, в почти непроходимых лесных зарослях.

В наше время в различных местах здесь проводятся археологические исследования. Естественным продолжением Перчема в этом отношении являются горы Сандык и Сыхт-Лар, протянувшиеся в сторону Нового Света и села Веселого.

А. Полканов рекомендует начать восхождение на Перчем с расщелины горы Голой. Пройдем и мы туда, от автостанции или с другого удобного места, через лабиринты периферийных судакских улочек и далее по виноградникам. По пути, с виноградника, открываются живописные виды на море, крепость, Алчак, Ай-Георгий и далее по кругу — Таракташ, Бакаташ… Воистину, чтобы насладиться захватывающими пейзажами из серии “с высоты птичьего полета”, далеко не всегда нужно карабкаться в гору. Подумаем об этом на досуге.

Во всех одиннадцати изданиях книги “Судак” А. Полканов широко рекламирует находящийся в расщелине “…серный источник, почитаемый татарами целебным, о чем свидетельствуют клочки материй, оставляемых на растущем близ него кусте”. В 1830 г. директор училища виноделия А. Боде писал, что “источник мог бы доставить многим больным великое облегчение”. В 1834 г. Монтандон на страницах первого путеводителя по Крыму отметил, что сюда приходят издалека, и “лечение часто дает положительные результаты”.

Сегодня ни источника, ни куста с клочками материй здесь не увидеть. Зато стоит неподалеку, между виноградными плантациями и глубоким оврагом, неприметный домик с массивной железной дверью. Рядом обычно не бывает ни души. Если вам удастся проникнуть внутрь, — а нам когда-то удавалось, — вы обнаружите обычный водопроводный кран, из которого польется вода с резким, характерным запахом. Вода источника поступает отсюда в дом отдыха “Судак” для целей, далеких от медицины. Существуют проекты использования целебных свойств источника по прямому назначению — для излечения больных.

В расщелине горы Голой находится пещера. Феодосийские спелеологи из клуба “Карадаг” дали ей название Судакская. В этом месте уместно вспомнить о существовании множества легенд и разнообразных слухов о судакских подземельях и древних подземных ходах.

Самый большой комплекс легенд на эту тему связан, конечно, с Судакской крепостью. Рассказывают, что в 1475 г., когда турки после длительной осады ворвались в крепость, уцелевшие жители Солдайи укрылись в Консульском замке. Долго еще отбивались они от захватчиков, а затем турки вошли в замок, не встретив сопротивления, и не обнаружили внутри ни одного человека. Последние защитники скрылись через подземный ход. Именно поэтому, согласно легенде, Консульский замок и сохранился до наших дней почти неповрежденным — туркам не было смысла разрушать его, если они взяли его без боя. Согласно другой версии, защитники Консульского замка, воспользовавшись грозовой ночью, спустились с помощью веревочных лестниц по скале на берег и бежали морем на заранее припрятанных лодках.

В литературе мы встречаем четкое обоснование второй версии. А. Полканов пишет: “В восточном углу двора (Консульского замка) стена делает выступ, и здесь был выступ наружу. На месте заделанного окна была ранее небольшая дверь, выводившая на узкую, едва видную тропинку, спускающуюся до половины откоса скалы, откуда она обрывается. По-видимому, это был запасный выход на случай бегства или вылазки. Вероятно, в случае надобности он уширялся деревянным помостом, от которого вниз спускалась лестница. По этому ходу, по преданию, спаслись остатки генуэзцев в 1475 г., когда крепость была взята турками, и сели на подошедшие галеры”. И далее: “Легенды говорят еще о двух подземных ходах — здесь и в Кыз-Куле”.

Вполне очевидно, что и с Консульского замка, и с Кыз-Куле (Девичьей башни) такой ход реально должен был вести только к морю, а не в сторону горы Перчем, как утверждают старожилы. Н. Лапин также упоминает “ныне заваленный” подземный ход к морю, начинающийся в Консульском замке.

Некоторые знатоки помещают вход в подземный ход у нижнего яруса обороны, в районе башни Пасквале Джудиче. По словам О. И. Ивановой, бывшего директора заповедника “Судакская крепость”, лозоходцы с помощью биолокации обнаружили подземный тоннель шириной полтора метpa и высотой около двух, соединяющий крепость с подножием Перчема. Ход хорошо сохранился, только в нескольких местах имеются завалы.

Согласно одной из легенд, подземный ход, берущий начало в крепости, выходит на земную поверхность в расщелине горы Голой. В подтверждение приводятся данные официальной науки о системе водоснабжения средневекового города. Одна из четырех веток водовода начиналась у подножия горы Голой. Легенда связывает воедино пещеру, подземный ход и средневековый водовод.

Первое серьезное исследование пещеры предприняли феодосийские спелеологи из туристского клуба “Карадаг”, в семидесятые годы. Продвинувшись по узкой галерее на сотню метров и оказавшись в тупике, спелеологи обратили внимание на небольшую щель, уходящую влево от основного хода. Разобрав камни и преодолев еще метров пятнадцать, они снова остановились перед непроходимой щелью. Посвятив фонарем, обнаружили, что сразу за щелью лаз переходит в небольшую галерею, из которой доносилось журчание воды.

Снова пришлось крушить камни. Семь часов продолжали феодосийцы это занятие и пробились в галерею, по которой, то теряясь, то снова вырываясь на поверхность, бежал небольшой ручей. Какое-то время спустя возникло новое препятствие в виде большого каменного завала. Преодолели и его. Но вскоре дорогу, теперь уже окончательно, преградил вертикальный провал. Веревки под рукой не оказалось. Из колодца доносились интригующие всплески воды, а в свете фонаря просматривался ход, ведущий дальше, в неизвестность. Однако пришлось возвращаться.

Прошло много лет. Феодосийцы здесь больше не появлялись. Почему? Одна из возможных причин — неимоверная грязь внутри пещеры. Идти приходится, утопая по колено и глубже, вытирая всем телом скользкие стены, а иной раз даже вплавь. В подтверждение этих слов иногда у входа в пещеру можно увидеть брошенную одежду, до неузнаваемости перепачканную глиной, не подлежащую стирке.

Куда же ведет загадочный подземный ход? Куда бежит-торопится таинственный ручей, выходит ли он на земную поверхность? Пещера Судакская все еще ждет своих отважных исследователей. Однако очевидно, что преодолеть все возможные препятствия способны не просто профессиональные спелеологи, но истинные фанатики своего дела, вооруженные самым современным оборудованием.

От расщелины горы Голой можно идти разными путями. На север — проселочная дорога, покидая виноградники, через прекрасный сосновый лес приведет в Долину Роз, к обширным плантациям розы эфиромасличного завода. Этот маршрут рекомендует профессор И. М. Саркизов-Серазини в книге “По восточному Крыму” (1958 г.). Можно двинуться от пещеры вверх по расщелине и подняться по тропе сначала на вершину Голой, а затем и на Перчем. Мы же, распростившись с рекомендациями маститых авторов, отправимся вдоль виноградников в сторону крепости. Преодолев перед последней виноградной плантацией не очень глубокий овраг, мы увидим перед собой остатки одного из средневековых монастырей Судакской долины.

В процессе раскопок, проводившихся в 1992 г., отчетливо проступили фундаменты стен и алтарная часть храма. Основать монастырь могли в VIII веке греческие монахи, бежавшие в Таврику из Византии в период иконоборчества. В XIII веке монастырь был разрушен ордынцами, возможно, даже сожжен, а его территория была превращена в кладбище.

Как следует из археологического отчета, “раскопки были вызваны непрекращающимися грабежами плитовых могил, обнаруженных при распашке территории под виноградник. К моменту раскопок были полностью разграблены две плитовые могилы с каменными перекрытиями, а на территории храма имелись многочисленные грабительские шурфы. Человеческие кости из разрушенных погребений были разбросаны по всему склону”.

К этому можно добавить только, что произведенные археологические работы отнюдь не улучшили состояние древнего монастыря. Раскопки не были завершены. Частично вскрытым фундаментам и стенам предоставили полную возможность исчезнуть с лица земли. Сейчас, по прошествии нескольких лет, здесь отчетливо видны следы более поздних раскопок, но копались тут уже не археологи, а “кладоискатели”. Летом места раскопа зарастают буйными травами. Вокруг разбросаны кости некогда захороненных в святой обители монахов и божьих угодников. Увы, именно таким образом достаточно часто и выглядят памятники глубокой старины после археологических исследований.

От остатков монастыря начнем подъем на Перчем по хорошо утоптанной и даже промаркированной тропе. Может быть, повторяя про себя строки из “Судакской элегии” Бориса Чичибабина:

Который раз, не ведая зачем,

Я поднимался лесом на Перчем,

Где прах мечей в скупые недра вложен,

Где с высоты Георгия монах

Смотрел на горы в складках и тенях,

Что рисовал Максимильян Волошин…

В этом районе в лесных чащах затерялись руины еще одного древнего храма. Храм почти исчез, от него осталась только бесформенная груда камней. Впрочем, мы не советуем ради поисков древних сооружений или по другим причинам покидать тропу. По мере подъема редколесье быстро превращается в густые, непроходимые дебри, забравшись в которые, будет совсем непросто вернуться к цивилизации.

Выбравшись на верхнее плато, некоторое время идем по цепочке полян на юго-запад, в сторону горы Сокол. Отсюда открываются “роскошные” виды на Судакскую долину и, с противоположной стороны, соседнюю Токлукскую, с селом Веселым. Перчем, как и Ай-Георгий, — хорошая обзорная точка.

По пути встречаются аккуратные посадки миндаля. За второй миндалевой рощей нужно отклониться от тропы влево и, спустившись к краю поляны, поискать другую тропу, ведущую вниз.

Оговоримся сразу — если на Перчеме вы впервые, отыскать нужный поворот будет не так просто.

Спускаться с горы легко и весело. Прямо под нами находится поселок Уютное. Во всей своей красе раскинулась внизу крепость; отсюда ее можно рассмотреть целиком, во всех деталях и подробностях. А дальше — город, море, за Судакским заливом — Алчак. А прямо по тропе, на небольшой седловине, высоко над городом, мы вдруг увидим руины еще одного древнего монастыря, которых, как мы убедились, так много было в окрестностях Судака в эпоху средневековья.

Христианство пришло в Крым уже в I веке по Рождеству Христову. Одним из первых здесь проповедовал апостол Андрей Первозванный, ученик Иисуса Христа, брат апостола Петра. Согласно “Житию”, после долгого путешествия вокруг Черного моря Андрей достиг Тавриды. Он побывал в Боспоре (Керчь), Феодосии, а затем прибыл в Сугдею. Кипрский епископ Епифаний и Сафоний (IV в.) пишут: “Как передали нам предки, Андрей проповедовал Согдианам”. Никита Пафлагон (873 г.), основываясь на древних сказаниям, сообщает, что Андрей проповедовал таврам.

Монашество, сыгравшее столь значительную роль в истории церкви, начало складываться в IV–V веках в Византии. Представители низов, проникнувшиеся ожиданием конца света, уходили в пустынные местности, где жили в одиночку или небольшими общинами во главе с аввами — отцами. Монашество стало распространяться в Египте, Сирии, Палестине.

Первооснователем монастырей-общежитий был Пахомий Великий (ум. в 346 г.). Около 320 г. он построил в Верхнем Египте монастырь Тавенисси — комплекс зданий, окруженных крепкой стеной, с кельями, трапезными, помещениями для богослужений. Монастырь имел свое хозяйство. Труд распределялся между монахами, от которых требовалось абсолютное послушание авве.

Обычно монастыри были или мужские, или женские. Но были и “двойные”. В этом случае две обители представляли собой единый комплекс зданий и подчинялись общему управлению. Такие монастыри просуществовали до VIII века.

Широкое распространение получило всякого рода подвижничество. Среди монахов были ходившие нагими, не стригущие волосы, землеспальники, грязноногие, грязныши. Были и “пасущиеся”, которые ходили нагими и питались травой и кореньями, стилиты (столпники), годами пребывавшие на столбах. В это же время появились и юродивые, а также множество бродячих монахов, которые превозносили свое невежество и свой аскетизм.

В 724 г., при императоре Льве III, ряд церковных иерархов Византии выступил против иконопочитания. Императорская власть приняла сторону иконоборцев, пытаясь использовать борьбу для подчинения себе церкви. Борьба против почитания икон давала также возможность присваивать церковные богатства. Государство испытывало постоянную нехватку драгоценных металлов, и императоры попытались обратить на государственные нужды богатства церкви. Начался конфликт между Львом III и патриархом Германом, который усматривал в иконоборчестве злейшую ересь.

В центре Константинополя была предпринята попытка уничтожить икону Христа. Произошло столкновение. Лица, снимавшие почитаемый образ, были растерзаны. На это последовали репрессии. Патриарх Герман был смещен и заменен иконоборцем Анастасием.

Наиболее энергичное сопротивление император встретил на окраинах Византии и за пределами страны. Центром пропаганды иконопочитания стал Дамаск. Недовольство охватило Элладу и острова Эгейского моря. В Риме в ноябре 731 г. был созван поместный собор, который осудил иконоборческую политику, не упоминая при этом имени императора. В Италии началось восстание. Византийские войска были разбиты или перешли на сторону папы. Только на юге — в Сицилии, Апулии и Калабрии — удалось удержать власть Византии.

В эти годы претерпел за веру Стефан Сурожский, епископ Сугдеи. По национальности Стефан был греком. Родился он в Каппадокии, с юности отличался благочестивостью и смирением. Слух о нем дошел до патриарха Германа, который пожелал его видеть. Стефан явился к патриарху и так ему понравился, что тот оставил его у себя. Однако в патриаршем доме Стефан оставался недолго. Стремясь к уединенной, безмолвной жизни, он подвизался в монастыре, а затем пустынножительствовал.

В это время в Крыму, в Сугдее, умер епископ. Граждане города просили у патриарха Германа нового епископа, притом такого, который мог бы справиться у них с различными кривотолками и ересями. Выбор патриарха пал на Стефана; он посвятил его в архиепископы и отправил в Сугдейскую епархию. По прибытии в Сугдею Стефан своей жизнью и проповедью достиг таких успехов, что через пять лет жители города и его окрестностей оказались христианами.

С началом иконоборчества по всем епархиям империи были посланы указы о прекращении почитания святых икон. Прибыли послы с указом и в Сугдею. Стефан заявил посланникам: “Не будет этого, не позволю народу моему отступить от закона Христова”.

На другой день Стефан вместе с послами отправился в Константинополь. Император Лев III попытался убедить его отречься от почитания икон. Но Стефан отвечал: “Если ты меня и сожжешь и на части рассечешь, или еще каким-нибудь образом замучаешь, все претерплю за иконы и крест Господень”. Разгневанный император приказал бить святителя и заключить в темницу.

После смерти Льва III в 741 г. на престол вступил его сын Константин Копроним. Супруга Константина много слышала о добродетели Стефана и упросила своего мужа отпустить его на Сугдейскую кафедру. В это время у нового императора родился сын, которого, по желанию императрицы, крестил Стефан. Константин, одарив архиепископа, с великой честью отпустил его в Сугдею, где он управлял по-прежнему делами верующих. Почуствовав приближение отшествия к Господу, Стефан поставил вместо себя архипастырем своего клирика Филарета и преставился в жизнь вечную 15 декабря 750 г.

Как добрый пастырь, Стефан прославился даром чудотворения при жизни и по смерти. Один житель города, именем Ефрем, слепой от рождения, которого святой при жизни оделял пищей, питьем и одеждой, услышав о смерти своего благодетеля, воскликнул: “Кто теперь мне поможет? Ведите меня к святителю, я хочу поцеловать ноги его”. Когда слепого привели к телу Стефана, он плакал и рыдал — и вдруг прозрел.

Через несколько лет после смерти Стефана пришла в Сугдею великая рать русская из Новгорода во главе с князем Бравлином. Князь спустился побережьем Крыма от Корсуня (Херсона) до Керчи и осадил Сугдею. На одиннадцатый день он ворвался в город и, разбив двери, вошел в храм святой Софии.

На гробе св. Стефана был драгоценный покров и много золотой утвари. Князь Бравлин намеревался схватить покров, но у раки с мощами его внезапно постиг паралич. Тогда он приказал вернуть все похищенное от Корсуня до Керчи, но остался в прежнем положении. Св. Стефан предстал перед ним в видении и произнес: “Если не крестишься в церкви моей, то не выйдешь отсюда”.

Преемник св. Стефана Филарет с местным духовенством крестил князя, а затем и его бояр. Бравлин почувствовал облегчение, но полное исцеление получил только после того, как дал обет освободить всех захваченных в Крыму пленных. Внеся богатые пожертвования на храм и почтив своим приветом местное население, Бравлин удалился из Сугдеи.

По мнению исследователей, в “Житии” описывается действительное событие из древней истории. Весьма точно передаются приметы жизни Сугдеи VIII века. Так, храм именуется св. Софией, что точно соответствует действительности. Запись в Синаксаре сообщает об обновлении св. Софии в 793 г., то есть примерно в одно время с описанным нашествием. Крестил Бравлина преемник Стефана Филарет, который действительно возглавлял тогда Сугдейскую епархию.

При Константине Копрониме в 754 г. в одном из предместий Константинополя состоялся Собор. Он замышлялся как вселенский, но ни Рим, ни Александрия, ни Антиохия на нем не были представлены. Собравшиеся отцы церкви единогласно приняли положение о том, что иконопочитание возникло вследствие козней сатаны. Запрещалось иметь иконы в храмах и частных домах. Все “древопоклонники и костепоклонники”, то есть почитавшие мощи святых, предавались анафеме.

После собора 754 г. наиболее решительным противником иконоборчества стало монашество. Это вызвало погромы монастырей. Так, в 770 г. в Эфесе монахам и монахиням предложили на выбор: немедленно вступить в брак и стать светскими лицами или быть ослепленными и изгнанными. Большинство подчинилось и оставило монашескую жизнь, но некоторые предпочли пострадать за веру.

Репрессии вызвали массовую эмиграцию монахов на далекие окраины империи. Как пишет В. Г. Васильевский, “Византия осиротела, как будто все монашество было уведено в плен. Одни отплыли по Евксинскому Понту, иные на остров Кипр, а другие в Старый Рим”. Среди эмигрантов, попавших в Крым, были епископы, монахи, пресвитеры, а также мирские люди. Ими были основаны монастыри на горе Аюдаг, в Партените, Панеа в Симеизе, Чилтер-Коба и ряд монастырей вокруг Сугдеи. Иоанн Златоуст писал о людях, селившихся в монастырях за пределами городов: “Избегая городов и народного шума, они предпочли жизнь в горах, которая не имеет ничего общего с настоящей жизнью, не подвержена никаким человеческим превратностям, ни печали житейской, ни порочной любви”.

Вокруг Сугдеи строились в основном мелкие обители, в которых проживало нередко от 4 до 10 обитателей. Они не обладали земельной собственностью и жили за счет ремесла, приношений и торговли святыми реликвиями. В одном из поучений Феодора Студита (нач. VIII века) перечислены группы ремесленников, живущих в монастырях: каменщики, плотники, художники, переплетчики книг, кузнецы, гончары, медники. Монахам предоставлялось широкое поле миссионерской проповеднической деятельности среди местного населения. Феодор Студит замечает, что Таврика была убежищем не только ради телесной безопасности, но и для спасения живущих там людей, находящихся во тьме и заблуждении.

В 787 г. в Никее состоялся седьмой Вселенский Собор, на котором иконоборчество было осуждено, а иконоборческие епископы отказались от своих убеждений. На этом закончился первый период иконоборчества в Византии. Представителем Сугдеи на Вселенском Никейском Соборе был епископ Стефан, тезка святого, покровителя города.

Позднее в Сугдее было еще два святых: св. Василий, упомянутый в греческом Синаксаре XIII века (память 9 января), и преподобный Савва, архиепископ Кавказский, скончавшийся в Сугдее, известие о котором помещено на поле греческой минеи XII века (память 2 апреля). Влияние православия на местное население было столь сильным, что многие татары, поселившиеся здесь, стали христианами. Об этом говорят записи в Синаксаре с 1258 г.: “Параскева, татарская христианка” (ум. в 1275 г.); “Иоанна, татарская христианка”. Татары принимают даже монашескую схиму.

В XI–XV веках происходит массовое переселение в Крым армян. В одной из армянских рукописей XVIII века сказано: “В то время (в XIV в.) усилились мы и умножились и построили села и округа; князья и знатные люди, начиная от Карасубазара и Феодосии, горы и равнины заполнили церквами и монастырями. И построили мы сто тысяч домов и тысячу церквей и от страха перед гуннами крепостные стены в городе Феодосия”.

Армянские монастыри в Крыму были истинными центрами армянской культуры. При них действовали школы, где известные ученые, риторы, философы преподавали родной язык и литературу, науки и искусства. В скрипториях писцы переписывали древние тексты и произведения современников; рукописи иллюстрировались миниатюрами, заключались в дорогие оклады из золота и серебра, украшались чеканкой, резьбой, драгоценными каменьями. Ныне рукописи крымских армян хранятся в Ереване (Матенадаран), Москве, Тбилиси, Санкт-Петербурге, а также в Париже, Вене, Иерусалиме, Венеции, Лондоне. Об архитектуре древних армянских монастырей дает представление хорошо сохранившийся в лесах у Старого Крыма монастырь Сурб-Хач. Верующие совершали паломничества из Армении в Крым. Представители Эчмиадзина и духовные отцы из других мест постоянно посещали Крым для сбора пожертвований.

Строились армянские храмы и монастыри и в Сугдее, где армяне проживали в большом количестве. В Синаксаре сказано, что армянские жители Сугдеи не являлись частными лицами, а имели свою церковь, составляя важное сообщество. Как пишет В. Микаелян, численность армянского населения была такова, что в латинских документах XV века город и его округ именовались “Большой Арменией”. Это название встречается в грамоте римского папы Евгения IV от 18 августа 1432 г. епископу Солдайи Августину:

“Достопочтенному брату Августину, Солдайскому епископу, в тех частях Большой Армении, где находится Солдайская церковь”.

Появление в Таврике в XIII веке западных купцов и основание итальянских колоний принесло католическую веру. В Сугдее и Каффе появились католические епископы; в то же время Сугдея оставалась традиционным центром православия. В XIV–XV веках в Каффе действовали три обители доминиканского и францисканского орденов.

Римская церковь сразу занялась отправкой миссионеров для обращения иноверцев и “раскольников” в христианство. В 1253–1254 гг. на восток через Сугдею отправляется первая католическая миссия, возглавлял ее Рубрук. С этого времени к народам Восточной Европы было послано множество миссий. Прибывавшие в Каффу миссионеры два-три года совершенствовались в изучении восточных языков, а затем, как писал Л. Колли, “с Евангелием под мышкой и крестом в руке, в белой шерстяной рясе… отправлялись в далекие земли монгольские… до самого Камбалюка (Пекина)”.

Часть армян заключила унию с римско-католической церковью. Армянские униторы-доминиканцы открыли в Каффе свой монастырь. Некоторые армяне принимали веру и других народов, рядом с которыми проживали, — православие, ислам. Шел естественный процесс переплетения разных народов, приводящий к взаимному обогащению и развитию.

Мартин Броневский, посетивший Судак в XVI веке, пишет, что до турецкого нашествия, “по сообщениям христиан”, число церквей в городе достигало нескольких сот. Позднее П. Кеппен подверг это сообщение сомнению, считая: “Сколь не славен был некогда Судак, однако ж нет сомнения, что Броневского известие о числе его церквей, которое якобы простиралось до нескольких сот, весьма преувеличено”.

Оставим, однако, в стороне старые споры о количестве церквей в Судакской долине, согласившись с тем, что их действительно было немало. История некоторых из них могла насчитывать многие сотни лет. В отдельных случаях греческие православные монастыри возводились на местах древнейших языческих святилищ, а затем, в свою очередь, переосвящались в армянско-апостольские или католические. Таким образом, комплекс средневековых христианских монастырей Сугдеи, если бы таковой сохранился до наших дней, без преувеличения можно было бы назвать памятником истории мирового значения, как иллюстрацию многих событий различных эпох, происходивших в разных местах земного шара.

Но что мы имеем на рубеже XXI столетия от былого великолепия христианской Сугдеи, кроме нескольких храмов на территории заповедника “Судакская крепость”? От одних монастырей сохранились только названия — Ай-Савва, Ай-Георгий. От других — бесформенные, заросшие мхом развалы камней или почти незаметные остатки кладки.

Монастырь под вершиной Перчема сохранился относительно лучше других. Общая площадь его достигает 215 кв. метров. При строительстве его территория была засыпана щебнем, что позволило сровнять поверхность и создать ровную горизонтальную площадку. Монастырский комплекс состоял из храма, внутреннего хозяйственного дворика и жилого помещения — кельи, которая одновременно служила и трапезной. Перед входом в храм археологи обнаружили несколько погребений.

Возникший в VIII веке, монастырь был покинут в XV веке, в связи с турецким нашествием, и медленно разрушался на протяжении последующих столетий. Остатки его были надежно укрыты землей. После завершения раскопок памятник не был законсервирован и сейчас быстро разрушается. Этому способствуют не только природные стихии, но и, конечно же, люди, наши современники, мечтающие откопать здесь клад или просто проверяющие на прочность уцелевшую кладку.

В последнее время реставрацию исторических памятников зачастую связывают с возможностью окупить материальные затраты, с получением прибылей и сверхприбылей. Трудно сказать, удастся ли при проведении соответствующей работы привлечь к развалинам судакских монастырей экскурсанта в “промышленных масштабах”. Наверное, это было бы даже нежелательно, с экологической точки зрения. Известно ведь: один человек оставит след, десять — тропу, сто — дорогу, тысяча человек — пустыню. Но, может быть, не все на этом свете должно измеряться деньгами?

Сейчас, когда мы начинаем медленно возвращаться к Богу, когда каждый, и крупный, и самый мелкий, политик спешит объявить себя верующим или хотя бы агностиком, когда в Крыму и по всей Руси возрождаются порушенные и оскверненные святыни, — именно сейчас было бы особенно обидно окончательно потерять небольшие, скромные, но бесконечно очаровательные монастыри и храмы древней Сугдеи.

Мы должны, обязаны хранить нашу веру и нашу историю. Не только для своих потомков, но и для самих себя.

От развалин монастыря спускаемся по широкой тропе, уже изрядно выбитой ногами путешественников. Далеко внизу находится источник, по-видимому, обеспечивавший монастырь водой. С источником связана историческая легенда, которую мы передаем здесь в записи судакского журналиста А. Овчинникова.

“Нет, Надия не была ветреницей. Просто ярко светило солнце, были белыми облака, синим — море. Около банки, на которой сидел ее отец меняла, всегда толпился народ. Высокие и стройные русы, сладкоголосые греки, горячие кавказцы, гордые генуэзцы. Не только нужда заставляла их простаивать около банки хромого Ильи, но и возможность взглянуть на его дочь, которая иногда появлялась у конторки. Благонравной дочери, конечно, не разрешалось глазеть на посторонних мужчин, но Надии удавалось найти себе занятие неподалеку от отца.

С недавнего времени напротив их дома все чаще стал появляться высокий нескладный юноша, кажется, из духовных, судя по его хламиде. То, что он приходил не случайно, было видно по тому, как он пытался найти себе занятие. Указывал дорогу тем, кто не нуждался в его советах, влезал под колеса проезжавшей арбы, а потом выслушивал упреки арбакеша, служил переводчиком армянину-сапожнику, который знал все языки Судака.

Скоро Надия узнала, что зовут его Никита, он послушник Ай-Никитского монастыря. Единственным достоинством, отличавшим его от других ухажеров, были крупные печальные глаза, затененные густыми ресницами. А в остальном жених он был совсем никудышный. Стать попадьей? Нет. Но Надия держала его про запас. Несколько раз бросала на него томные взгляды, а однажды позволила ему выстоять рядом с собой обедню в храме святой Софии.

Тут появился красавчик офицер из дворцовой охраны. У него были тонкие усики, пламенный взгляд и ухватки заядлого сердцееда. Словом, все, что как раз и кружит голову юным девушкам.

Когда офицер пошел в прямую атаку на ее сердце, Надия вспомнила о Никите и решила позабавиться. С мальчишкой-рассыльным отправила ему записку, где назначила свидание на дальней окраине города, на Перчем-горе. Там женщины из Судака брали воду в источнике для стирки и мытья волос. Считалось, что девушке, помывшей волосы водой из источника, наверняка улыбнется ее любимый. Поэтому место свидания не вызвало удивления у Никиты. Но время… Ведь полночь — не лучшее место для прогулок.

Однако Никита отбросил сомнения. Как часовой, провел он всю ночь у источника. Вот хрустнула ветка. Не она ли идет? А может, ее задержала стража? Или разбойники?

С лучами солнца заснул измученный парень. Разбудили его женские голоса, которые обсуждали последние городские новости. Среди них была самая невероятная: православная Надия выходит замуж за генуэзца-католика. А венчаться они будут в католическом храме Сан-Пауло.

С трудом уяснил себе Никита, что речь идет о его любимой. Руку прокусил, чтобы не застонать. Лишь к вечеру утихла буря в его чувствах. А еще через день оформилась мысль: он никогда не услышит от Надии издевки, он вообще не увидит людей!

Неподалеку от источника Никита выбрал пещеру и поселился в ней. Днем прятался в глубокой нише, а ночью выходил к источнику. Никто не видел его: он всегда успевал скрыться. Сердобольные старушки оставляли около пещеры еду. Иногда он брал ее, иногда нет. О том, что его не стало, узнали по тому, что еда осталась нетронутой целый месяц.

Так появились в Судаке источник верности и скит неразделенной любви”.

От источника спускаемся по тропе в поселок Уютное, мимо глубоких и очень живописных оврагов, по дну которых в дождливую пору обильно текут ручьи и струятся водопады.

ВЕСЕЛОЕ — КАРАУЛ-ОБА

Село Веселое расположено в десяти километрах от Судака по трассе Судак — Алушта. Огибая гору Перчем, дорога проходит по Ай-Савской долине. Вместо традиционного виноградника на западной окраине города можно увидеть ныне заброшенные, зарастающие дикими травами плантации роз. Эти земли принадлежали эфиромасличному совхозу-заводу “Долина Роз”, созданному в 1931 году.

Название долины происходит от греческого монастыря св. Саввы, который находился здесь в средние века. От него остались только название да старая легенда, записанная в начале века Н. Марксом и изданная в третьем выпуске “Легенд Крыма” (Одесса, 1917 г.).

Их было три старых, почти слепых монаха. Таких старых, что забыли бы, как их зовут, если бы не поминали каждый день за молитвой:

— Павло, Спиридо, Василевс.

Пришли татары, взяли крепость, сожгли Сугдею. Кто уцелел, бежал в горы. Разбежались и монахи. Только Павло, Спиридо и Василеве остались у святого Саввы, потому что куда бежать, если не видишь, что на шаг впереди. И еще потому, что, когда долго живешь на месте, трудно с ним расстаться.

В тот год раньше времени настала студеная зима и покрылись крылья Куш-Кая, Сокол-горы, снежным пухом. Сильнее прежнего гудел Сугдейский залив прибоем волн. Плакал, взвивался острый ветер ущелья. По ночам выл зверь у самой церковной ограды. А перед днем Рождества налетела снежная буря, и не могли старцы выйти из келий, чтобы помолиться в церкви. Уже несколько дней не встречались они и не знали, живы ли, нет.

Но в праздник Василевс, менее старый, чем другие, ударил в церковное било и, когда на зов его никто не отозвался, понял, что Павло и Спиридо покинули его навсегда. Взгрустнулось Василевсу. Видно, близок и его час…

Распахнулась тяжелая дверь. Оглянулся Василевс. У входа сверкнули мечи.

— Вот монах, — крикнул передовой и рванул Василевса за руку, чтобы показал, где скрыты богатства.

Потянулся Василевс взглядом к алтарю. Он последний, кто служил перед ним, кто благодарил Творца за радость жизни. Убьют его, запустеет храм, рухнут стены. И воззвал к Савве, чтобы спас обитель.

Точно спала на миг пелена с глаз. Озарилась церковь лучистым светом, и из-за престольного камня поднялся в свете высокий старик. И когда напавший ударил Василевса мечом и брызнула на пол его кровь, светлый старик коснулся рукой престольного камня. И из него истек источник живой воды.

Велик ты, Господь, и чудны дела твои. Прошли тысячи зим, мягких и суровых. Забыли в Ай-Савах о святом Савве. А источник бежит по-прежнему из-под престольного камня, и там, где пробегает светлый ключ, растут цветы и плоды, и радуется человек.

Такими словами завершается легенда Н. Маркса. И следа не осталось ныне от монастыря св. Саввы. Как свидетельствуют старожилы, остатки его в советский период попали в зону распашки. Но до сих пор журчит ручей неподалеку в лесу, вселяя надежду в души людей.

На десятом километре Алуштинской трассы в просторной Кутлакской долине раскинулось село Веселое (бывшее Кутлак). Как писал И. Головкинский в конце XIX века: “Кутлак — богатая деревня; в ней есть красивая мечеть, пользующаяся известностью в большом районе, и много хороших садов. Сады тянутся далеко от деревни, по широкой долине Мерьялиде, сбегающей к морю”.

В окрестностях Кутлака добывался песчаник, известный под названием “судакский камень” и считавшийся лучшим в Крыму. Он использовался для изготовления мельничных жерновов. По описанию Палласа, происходило это следующим образом: “Жерновой камень из небольшой горы не так тверд и смешан больше с зернами глины, и кутлакские татары ломают его с большим трудом. Они сбрасывают его с горы и уже внизу обрабатывают, продавая его по различным ценам от 30 до 40 рублей за пару”.

Сегодня село окружено виноградниками. Здесь преобладает марочное десертное виноделие. На заводе готовят кокур десертный Сурож, портвейн белый Сурож и другие марочные вина, которые отправляют на выдержку и розлив на головной завод “Массандра”.

От Веселого нужно пройти четыре километра к берегу моря по асфальтированному шоссе. На последнем холме, слева от дороги, среди деревьев спрятался памятник. Надпись сообщает: “В память погибших при стихийном бедствии 9 июля 1967 г.”. В списке двадцать фамилий.

Тогда между виноградников совхоза “Веселое” по сухому руслу реки Кутлак ехал автобус. Кроткий нрав речки был всем известен. Ее русло выровняли грейдером и превратили в дорогу, которая исправно служила людям не один год. В одной из балок в верховьях Кутлака был устроен пруд. Когда прошел ливень, масса воды прорвала заграждение и хлынула по руслу реки к морю. Автобус выбраться из русла не смог.

У памятника дорога делится на две. Правое ответвление выводит на отличный, частично благоустроенный пляж. Левое ведет к детскому лагерю-пансионату “Веселый”, за которым виднеются недостроенные сооружения новой здравницы. Строительство ее оказалось замороженным. С восточной стороны над Кутлакской бухтой нависают отроги Караул-Обы (Караульная вершина). Между детским лагерем и недостроенным пансионатом на западном отроге Караул-Обы над семидесятиметровым обрывом возвышаются развалины античной крепости. Историки определяют время ее существования со второй половины I века до н. э. до начала I века н. э.

Крепость занимает площадь около 2,5 тыс. квадратных метров. Она имеет прямоугольную конфигурацию с четырьмя башнями и одним бастионом по углам. Перед пологими северным и восточным склонами толщина стен достигала трех метров, а с южной стороны, над отвесным береговым обрывом, — всего 60 сантиметров. Высота стен с парапетом колебалась от четырех до шести метров. Внутри стен территория была плотно застроена.

Крепость была обнаружена в 1982 г. археологом И. А. Барановым. В ходе многолетних исследований ученые пришли к выводу, что принадлежала она Боспору. Поскольку Судакский регион находится на значительном отдалении к западу от предполагаемых границ Боспорского царства, возник вопрос о пересмотре представлений относительно величины его территориальных владений. Крепость античного времени превосходно сохранилась, и переоценить ее значение в изучении античного военно-инженерного искусства невозможно.

Построили крепость с целью борьбы с морским пиратством окрестных варваров. Здесь находился военный гарнизон численностью до ста человек. Служили в крепости, вероятно, боспорские наемники, которые нанимались из варварского населения Феодосии или варваров некрымского происхождения. Из Феодосии морем поступало снабжение.

Возведение крепости может быть связано со строительной деятельностью боспорского царя Асандра (около 47–17 гг. до н. э.). Время прекращения в ней жизни совпадает с правлением на Боспоре Аспурга (около 8 — 37/38 гг.) и, возможно, было связано с усилением противостояния Боспора и Феодосии, близко расположенной к крепости и поддерживавшей с ней тесную связь. Гарнизон был выведен, вывезены все ценные вещи, крепость разрушена. Бросили только лепные и крупные гончарные сосуды, простую кухонную и столовую посуду, а также разбитую в суматохе сборов изящную краснолаковую керамику.

Закончив осмотр крепости — одного из самых интересных археологических памятников в окрестностях Судака, спускаемся на широкий и просторный пляж. С запада Кутлакскую бухту замыкает мыс Ай-Фока, за которым расположено село Морское. В старом советском путеводителе переход из Морского в Кутлакскую бухту описан следующим образом: “Туристы идут по прибрежной тропе, туда, где обрывы мыса Ай-Фока все ближе подступают к морю. Кажется, что дальше нет пути. Однако, перелезши через отрог скалы, попадаешь на узенький пляж, заваленный каменными глыбами, по которым бегают шустрые крабы. А когда один из отрогов, врезавшись в море, как будто окончательно преграждает путь, внимательный глаз туриста отыщет тропку, взбегающую наверх, в обход этого последнего препятствия”.

А наш путь лежит на восток, в сторону Нового Света, к каменному царству Караул-Обы. В конце пляжа найдем хорошо утоптанную и промаркированную красными метками тропу. Тропа ведет сначала вдоль береговых камней, затем, все дальше удаляясь от моря, по редколесью из можжевельника, сосны, фисташки. Новосветские можжевельники особенно любил рисовать Богаевский. Они, “похожие на тела из мускулов и сухожилий, лишенных кожи”, — “в них какое-то средневековье, Дантов ад”, — передает его слова художница Оболенская. Слева над тропой возвышается скалистая вершина Караул-Обы; склоны горы усеяны крупными валунами.

Вот уже остроконечные скалы преграждают дорогу. Сквозь узкую щель мы попадаем в небольшую, удивительной красоты долину. Неприступные стены возвышаются над головой, с трещинами, похожими на пещеры. Бывшие коралловые рифы, они до сих пор скрывают в себе остатки организмов, плескавшихся в теплом тропическом море сотни миллионов лет назад. У подножия скал растут древние фисташки полутысячелетнего возраста. Неподалеку плещут о берег морские волны, с шумом разбиваясь о береговые утесы. Легко представить себе былых хозяев этой первозданной долины — свободолюбивых и суровых тавров. Хочется отыскать их следы. На склонах горы еще можно обнаружить обломки грубой таврской керамики рядом с окаменевшим кораллом и обломком иглы морского ежа.

Тропа карабкается вверх по скалам. Мы поднимаемся ступенями каменной лестницы, вырубленными неизвестно когда. Там, где ступени заканчиваются, обновленные красные стрелки указывают продолжение тропы. Мы же немного отклонимся вправо; несколько шагов по каменному лабиринту — и взгляду открывается неповторимая панорама Нового Света и Судака. Мыс Капчик, гора Коба-Кая, часть поселка с пансионатами “Полет” и “Новый Свет”, Сыхт-Лар, далее Алчак, Меганом, Ай-Георгий, гора Крепостная, улицы Судака, как фрагменты мозаики. А рядом с нами — выдолбленная в скале скамья, легендарная скамейка Голицына, на которой можно долго сидеть, восхищаясь безграничностью и красотой нашей земли…

Проведя нас по склонам горы, тропа начинает спускаться вниз и уводит в сторону поселка Новый Свет. Но мы еще не побывали на вершине. Поэтому, выбрав в подходящий момент другую, столь же хорошо утоптанную тропу, на время распрощаемся с красными метками и свернем влево. Новая тропа скоро выведет нас в зеленую, по весне ярко цветущую долину — Долину Тавров. Несколько минут ходьбы — и еще один поворот влево, ведущий к вершине. После короткого подъема мы попадаем в продолжение каменного царства. С левой стороны неожиданно откроется взору новая каменная лестница, вырубленная в трещине скалы, закрученная в виде спирали. Специалисты утверждают, что лестница сооружена еще таврами в незапамятные времена и только немного подновлена в новое время Голицыным.

Многие местные краеведы помещают в этом месте легендарный таврский храм богини Девы, жрицей в котором служила Ифигения, дочь царя Агамемнона. Археологическая наука локализует храм на мыс Фиолент или, второй вариант, на горе Аюдаг. Однако еще Дюбуа де Монпере высказывал мнение, что капища Девы могли существовать во многих местах полуострова, поскольку поклонявшиеся богине тавры жили по всему Горному Крыму. В районе современного Судака тавры проживали большой компактной группой. Могли ли они обойтись без своего храма?

Поднявшись ступенями лестницы, мы попадем в узкое ущелье — Адамово ложе. Стены его, увитые плющом, почти смыкаются над головой. Отсюда начинается целая система ущелий — таврских убежищ. Согласно легенде, таврские старики, женщины, дети прятались здесь во время вражеских нападений, когда мужчины уходили на войну.

Миновав Адамово ложе, мы окажемся у самой вершины Караул-Обы. Последний рывок — и мы наверху, на узкой скалистой площадке, откуда открывается грандиозная панорама. Здесь, наконец, немного проясняется смысл названия: Караульная вершина. С восточной стороны отчетливо видна возвышающаяся над Судаком гора Крепостная, увенчанная башней Кыз-Куле. С противоположной, западной, стороны виднеется мыс Агира с башней Чобан-Куле. Легко представить, что в средние века, а возможно, еще в античности, на вершине горы находился дозор. В случае появления неприятеля возгорался костер на Дозорной башне Судакской крепости. Мгновение спустя такой же костер появлялся на Караул-Обе, мысе Агира и далее по побережью, и, таким образом, сигнал тревоги моментально передавался по всему Южному берегу Крыма. На скальной вершине горы археологи обнаружили подтески, характер которых позволяет очень осторожно предположить размещение здесь в античные времена сторожевой башни, связанной с крепостью в Кутлакской бухте.

Бесконечно долго можно бродить по каменным лабиринтам Караул-Обы. Однако наступает время возвращаться домой. Мы снова находим покинутую ранее тропу, обозначенную красными метками, и движемся по ней в сторону поселка Новый Свет. Поход можно завершить купанием на Царском пляже. В 1912 г., находясь в Новом Свете, здесь купался император Николай II. Из поселка можно выехать в Судак рейсовым автобусом.

Экскурсия на Караул-Обу — одна из самых интересных и запоминающихся. Однако хочется верить, что судакская земля подарит нам еще немало встреч с удивительным и прекрасным.

МОРСКОЕ

Село Морское (бывшее Капсихор) находится в 16 километрах от Судака по трассе Судак — Алушта. Туда легко добраться пригородным автобусом.

Большинство сел, расположенных западнее Судака, известно со времен средневековья. На месте Приветного находилась деревня Скути, Зеленогорье — бывшее Арпат, Громовка — Тассили. При генуэзцах эти деревни входили в состав Солдайского консульства, подчиненного Каффе.

Архиепископ Гавриил отмечал: “При татарской деревне Капсухор были два древних греческих монастыря во имя “св. пророка Илии”. Теперь и следов их не видно. Поблизости одного сделан из текущего с гор источника фонтан, изобилующий чистою и здоровою водою”. Имелась греческая церковь и в соседней деревне Шелен — так называлась Громовка в XIX веке. При Гаврииле она уже пребывала в руинах. Местные татары не знали причины ее разрушения и уверяли, что при своем заселении застали ее в таком положении.

После присоединения Крыма к России, когда шла раздача земель екатерининским вельможам, Капсихорская долина досталась правителю канцелярии Г. Потемкина Виктору Семеновичу Попову, прежде — правителю канцелярии Долгорукова-Крымского. Потемкин умер на руках В. Попова и своей племянницы, в 1791 г., в дороге, недалеко от города Ясс.

Давно известны климатические особенности местности. Больных здесь лечили солнечными ваннами. “Больного закапывают в нагретый солнцем песок, оставляя свободной только голову, которую затеняют покрывалом или зонтиком”, — описывал в 1894 г. Н. А. Головкинский лечение на пляже в Капсихоре. В 1910 г. здесь возникла дачная колония, в которую входили Леонид Андреев, Федор Шаляпин.

Сейчас Морское — известный курорт. Здесь находятся пансионаты “Солнечный камень”, “Шахтер”, “Зенит”, детский лагерь “Прибой”.

Летом 1981 г. здесь произошло событие, которое теперь мы тоже можем назвать историческим. Волею случая Морское стало родиной легендарной отечественной группы “Кино”. Один из создателей группы, Алексей Рыбин, в книге “Кино с самого начала”, подробно рассказывает, как это произошло.

Тем летом в Судак прибыли три молодых ленинградских музыканта — Виктор, Алексей, Олег. “В силу ряда причин, — рассказывает А. Рыбин, — мы по прибытии в Судак были довольно сильно голодны, измотаны и физически ослаблены. К тому же, поскольку все трое были, по собственному мнению, музыкантами, мы тащили с собой, кроме палатки, рюкзака со всяким добром и дорожных сумок, еще и две гитары. И вот со всем этим барахлом мы обосновались в какой-то судачьей столовой и начали подкрепляться”.

До пляжа в тот день им добраться не удалось. Прямо в столовой состоялось знакомство с местными парнями, которые пригласили трех друзей в Морское, пообещав при этом “бесплатное питание в поселковой столовой, где один из наших новых друзей работал поваром, что, надо сказать, было свято соблюдено, и мы две недели бесплатно обедали в пляжном кафе”.

Невозможно не привести еще несколько цитат из колоритного описания пребывания молодых музыкантов в Морском.

“Место для лагеря мы нашли очень быстро, на берегу ручья. Нам очень понравилось то, что вокруг было много деревьев и кустов — это решало проблему дров, а в ста метрах от будущего нашего лагеря торчала из земли железяка, которая при подробном рассмотрении оказалась колонкой, выдававшей, при приложении значительных физических усилий, некоторое количество чистой пресной воды. Деревья впоследствии оказались, правда, представителями какого-то невероятного вида, которые гнулись, да не ломались, да и не особенно-то рубились, а если и рубились, то вовсе не горели, а только смрадно дымились, шипели и извивались, как гады. Из-за этого нам с Цоем, я думаю, в первый и в последний раз в жизни, пришлось, к стыду своему, заниматься воровством: мы воровали дрова у местных жителей. Прогуливаясь прекрасными жаркими ночами по перспективам поселка, мы прихватывали невинно по одному-другому чурбачку из тех, что нерадивые хозяева иногда забывали затащить за забор”.

А вечером они четыре часа без перерыва играли на небольшом местном Бродвее. “Таким образом, жители поселка Морское оказались первыми слушателями группы, которая впоследствии стала называться “Кино”.

Следующим утром они пели и играли на берегу, у своей палатки.

“К этому времени все мы были несколько не у дел: группа “Пилигрим” уже развалилась, не выдержав творческих споров участников коллектива, “Палата” тоже молчала, в общем, все мы были как бы в творческом отпуске.

— Витька, слушай, мне, кстати, нравятся твои песни, — сказал я.

— А мне — твои, — сказал мне Витька.

— Давайте, может, сделаем группу, — я посмотрел на Олега.

— Это круто! — Олег улыбнулся.

— Давайте, — сказал Витька”.

И здесь же, на берегу Черного моря, у палатки, началось серьезное обсуждение многочисленных организационных проблем. Тогда же возникло первое название группы — “Гарин и Гиперболоиды”, которое впоследствии заменили на “Кино”. А затем они снова пели, делали аранжировки, выбивая ритм на консервных банках.

“Репетиция немедленно началась и продолжалась с перерывами на купание и выпивку все оставшиеся у нас полторы крымские недели. Каждый вечер мы давали концерт для непривередливых селян, что очень помогало оттачивать и чистить все песни — селяне орали, пили, болтались мимо нас взад-вперед, что отвлекало от игры, но помогло нам научиться сосредотачиваться на музыке и уходить с головой в жесткий ритм биг-бита…

Юг нам быстро надоел. Тем более, что у новой группы, которая родилась под горячим крымским солнцем и уже покорила сердца южан из Морского, были теперь грандиозные планы относительно завоевания севера”. Планы, которым суждено было триумфально осуществиться…

Покидая Морское, мы идем по шоссе или пляжу на запад, в сторону Алушты. Далеко впереди, на горизонте, видна цель нашего путешествия: Чобан-Куле — Пастушья башня, расположенная на мысе Агира.

Шоссе проходит вдоль моря, всего в нескольких десятках метров от берега. Во время грозных осенних штормов волны легко достигают дороги, постоянно подмывая ее. Почти ежегодно требуется ее капитальный ремонт.

Шоссе поднимается на невысокий холм. До начала 90-х гг. здесь возвышался грандиозный, высотой в несколько метров, памятник десантникам. Сейчас от него остался только постамент и каменные ноги скульптурной группы. Уцелела табличка с текстом: “На этом месте в августе 1920 года высадилась группа коммунистов и военных специалистов Красной Армии во главе с Мокроусовым А. В. для организации партизанской борьбы в Крыму. В состав группы входили Папанин И. Д., Ефимов А. И., Погребной В. С., Кулиш Г. А., Васильев А., Муляренок С. А., Алейников Ф. Н., Григорьев А. В., Соколов Д. С.” Уничтоженный памятник напоминал о событиях действительно интересных.

Алексей Васильевич Мокроусов был человеком с поистине легендарной биографией. Батрак, а затем шахтер в Донбассе и Глазго. Балтийский матрос, побывавший в Лондоне, Сиднее и Буэнос-Айресе. Политический эмигрант, участвовавший в рабочем движении Швеции, Дании, Австралии, Аргентины. В октябре 1917 г. он командовал моряками-балтийцами, которые захватили Петроградское телеграфное агентство. Мокроусов оборонял от немцев Херсон, Ростов, Таганрог, освобождал от деникинцев Фастов и Киев. Во главе отряда революционных моряков-севастопольцев он устанавливал советскую власть в Феодосии, а в Севастополе сформировал отряд, с которым отправился на Дон, воевать против Каледина.

Одним из первых для участия в десанте к Мокроусову присоединился И. Д. Папанин, будущий полярный исследователь, дважды Герой Советского Союза.

Наступил момент осуществления операции. В море из Новороссийска вышли два катера — “Витязь” и “Гаджибей”. Но… подвела случайность. Штурманом пригласили бывшего мичмана царского флота по кличке Жорж. Он был известен как человек, прекрасно знающий крымское побережье. Однако Жорж оказался горьким пьяницей. Он был настолько неравнодушен к спиртному, что, когда требовалось залить компас спиртом, приходилось приставлять наблюдателя, чтобы спирт вместо компаса не попал в рот Жоржу. Именно штурман и подвел десантников.

Наступила ночь. Скоро должны были показаться берега Крыма. В темноте ничего не было видно. Вдруг “Витязь” резко замедлил ход. Оказывается, Мокроусов узнал феодосийскую бухту. Пришлось резко разворачиваться, чтобы до рассвета покинуть зону неприятеля, и возвращаться к кавказским берегам.

На обратном пути “Витязь” вышел из строя. При повторной попытке пришлось обходиться одним “Гаджибеем”. На этот раз все прошло удачно. Высадку произвели вблизи села Капсихор. Чтобы скрыть следы десанта, “Гаджибей” затопили. Хорошие пловцы Муляренок и Ефимов, раздевшись, отвели катер подальше от берега и там пробили днище.

Собранная Мокроусовым повстанческая армия наносила Врангелю серьезные удары. Белогвардейцам пришлось отозвать с фронта целую дивизию. Был разработан план уничтожения партизан. Воинские части из Феодосии, Судака, Ялты, Алушты, Симферополя стали окружать лес.

В это момент партизан-разведчик Поцелуев с товарищами, переодетые в форму белогвардейцев, выследили и захватили полковника генерального штаба Боржковского. Из найденных документов выяснилось, что полковник является начальником штаба по борьбе с партизанами. Были получены важные сведения о готовящейся операции по уничтожению партизан.

Партизанские отряды сумели вырваться из окружения и отступить дальше в горы. Однако положение продолжало оставаться тяжелым. Возникла необходимость связаться с командованием, доложить об обстановке и согласовать свои планы со штабом Южного фронта. Было решено отправить в Советскую Россию надежного человека. Выбор пал на И. Д. Папанина.

Единственно возможным способом попасть в Советскую Россию был путь через Трапезунд. Удалось договориться с контрабандистами, что за тысячу николаевских рублей они переправят человека на противоположный берег Черного моря.

Путешествие в Трапезунд оказалось долгим и небезопасным. Там удалось встретиться с советским консулом, который в первую же ночь отправил Папанина на большом транспортном судне в Новороссийск.

В Харькове его принял командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе. Рассказав о положении дел в Крыму и получив необходимую помощь, Папанин стал собираться в обратный путь. В Новороссийске к нему присоединился будущий известный писатель Всеволод Вишневский.

Стоял ноябрь месяц. Море беспрерывно штормило, но упускать время было нельзя. В одну из ночей десантники вышли в море на судах “Рион”, “Шохин” и катере-истребителе “Ми-17”, где находился Папанин.

Шли в темноте, с потушенными огнями. Дул норд-остовый ветер. Усиливался шторм. Папанинцы долго кружились, разыскивая в темноте “Рион” и “Шохин”, но, убедившись в бесполезности поисков, взяли курс на Крым. В пути наткнулись на белогвардейское судно “Три брата”. Пришлось остановить его и, чтобы белогвардейцы не донесли вражескому штабу о десанте, хозяина судна и его компаньона взяли в заложники, а экипажу предъявили ультиматум: в течение 24 часов не подходить к берегу.

Непрекращающийся шторм вымотал всех. Огромные волны перекатывались через палубу. Люки на катере были задраены. В помещении стояла ужасная духота. Десантники страдали от жажды: не было воды, так как с палубы сорвало анкера.

В темноте подошли к селу Капсихор. Огромные волны накатывались на берег, с грохотом разбиваясь о прибрежные скалы. Перетащили на берег весь груз — пулеметы, винтовки, патроны, бомбы. В селе скоро стало известно о появлении десантников. Отряд быстро вырос, пополнившись местными жителями. Раздав вновь прибывшим винтовки, двинулись к Алуште, по дороге обезоруживая отступающих белогвардейцев. На подходе к городу десантники соединились с частями 51-й дивизии Южного фронта.

Повторный десант под Капсихором высадился 10 ноября. Днем раньше были прорваны врангелевские укрепления на Перекопе. Повстанческая армия во главе с Мокроусовым вышла из леса и двинулась на Феодосию, чтобы отрезать белым пути отступления. Вскоре в Крыму была окончательно установлена советская власть.

Двадцать с лишним лет спустя на побережье вновь высадились советские десантники.

В январе 1942 г., одновременно с десантами в Судаке и Новом Свете, высаживаются подразделения советских войск у Морского. Судьба их оказалась трагичной. Взятые в кольцо, почти все воины погибли, лишь некоторым удалось прорваться в лес, к партизанам.

Семеро десантников попали в село Ворон. Они смертельно устали, долго не ели. Зашли в дом на краю села.

Бойцы не успели поесть, как услышали под окнами шум мотора. Бросившись к окнам, они увидели, как с грузовика спрыгивают гитлеровцы. Их было около двадцати. Надежды уйти из дома не было никакой. Десантники открыли огонь. Девять гитлеровцев упали сраженными. Остальные подожгли дом.

Семеро десантников погибли под рухнувшей крышей. Известны их: имена: старшина Резников, краснофлотцы Ф. С. Ремень, С. П. Корукин, Н. Котельников, И. И. Авдиенко, Нестеренко, Псковцев. В центре села Ворон установлен обелиск над могилой павших воинов.

В Крыму повсюду — на оживленных улицах городов, на шумных автострадах и тихих лесных полянах можно обнаружить величественные памятники или скромные обелиски жертвам и героям минувшей кровавой войны. Да и как иначе: ведь в годы Великой Отечественной Крым был местом самых ожесточенных сражений. До недавнего времени памятники были ухожены и благоустроены. Сейчас многие из них, забытые и заброшенные, порастают травой или же становятся жертвами вандализма неблагодарных потомков погибших героев.

Трудно даже представить себе, кому могло понадобиться подгонять ночью мощную технику, чтобы свергнуть многометровую статую и увезти ее в неизвестном направлении. Но если уж так поступают с гигантскими статуями, то маленькие скромные обелиски и вовсе беззащитны перед тупоумными хулиганами.

Однако продолжим наш путь. На горизонте — мыс Агира со средневековой генуэзской башней Чобан-Куле. Некогда, в XV веке, это был замок феодалов ди Гуаско.

Братья Гуаско, пожалуй, самые известные личности во всей многовековой истории Сугдеи благодаря делу братьев, которое сохранилось в архивах банка св. Георгия в Генуе. Наверное, нет ни одной книги, посвященной Судаку, в которой братья не были хотя бы упомянуты. В книге С. Секиринского “Очерки истории Сурожа” (1955 г.) опубликованы все 22 документа дела. В двух исторических романах, посвященных средневековому Судаку: А. Крупнякова “У моря Русского” и В. Владимирова “Последний консул”, братья входят в число главных действующих лиц. Конечно, мы тоже не можем обойти их молчанием, тем более, что отважились посетить их некогда грозное жилище.

От прошлого недавнего — к прошлому более отдаленному. Из века XX перенесемся в век XV.

Для знакомства с делом братьев Гуаско обратимся к сравнительно малоизвестному широкому кругу любителей старины источнику. “Известия Таврической ученой архивной комиссии”, № 38 (Симферополь, 1905 г.). Вот гравюра, изображающая развалины Судакской крепости, и статья Л. Колли “Христофоро ди Негро, последний консул Солдайи”. Автор анализирует переписку консулов и других чиновников Каффы и подчиненных ей колоний с попечителями банка св. Георгия, к которому в середине XV века перешло управление черноморскими колониями.

27 августа 1471 г. советом попечителей банка св. Георгия дворянин Христофоро ди Негро был избран консулом Солдайи вместо возвращавшегося на родину Бартоломео Сантаброджио и немедленно вступил в управление колонией, хотя патент его был датирован 13 июня 1472 г.

В последние годы существования черноморских колоний, теснимых турками, закон об ограничении консульской службы одним годом уже не соблюдался. Ди Негро получил приказ сохранить свой пост еще на год. В следующем, 1473, году совет банка избрал солдайским консулом Мелькионе Джентиле, но он отказался от этой чести, так как добраться до места назначения уже не мог.

Совет попечителей делал все возможное для поддержания сношений со своими колониями на Черном море, но условия для этого становились все более неблагоприятными. Султан Магомет II закрыл Дарданеллы для генуэзских судов. Турки в союзе с татарами все больше теснили владения генуэзцев на Черном море. Уже давно каффинский совет правителей был не в состоянии вести правильную переписку с банком. Из Италии, так же как и из Крыма, гонцы с поручениями отправлялись сухим путем; одни погибали в дороге, другие через 5–6 месяцев с трудом добирались до места назначения. И в это грозное время, в самый трагический период истории Солдайи, четыре года ее дела вел Христофоро ди Негро.

“Истинный защитник закона, до глубины души преданный миссии, ему предназначенной”, — так характеризует Л. Колли роль ди Негро в знаменитом деле братьев Гуаско — тяжбе по поводу самоуправства владельцев деревень Тассили и Скути. Эти деревни находились на месте современных Громовки и Приветного.

Братья Андреотто, Деметрио и Теодоро, сыновья покойного Антонио Гуаско, захватили обширные участки земли от Алушты почти до Судака, самовольно ввели на этой территории четыре новых вида налогов, создали свои вооруженные отряды, чинили суд и расправу с правом жизни и смерти над подчиненными.

Консул Солдайи отдал приказ своему кавалерию (полицейскому чиновнику) и аргузиям (конным стражникам) уничтожить поставленные братьями виселицы и позорные столбы, но отряд встретил вооруженное сопротивление и вернулся ни с чем.

Братья Гуаско пожаловались на действия солдайского консула в Каффу, где имели связи. Инцидент перерастает в столкновение между двумя консулами — ди Негро и Кабеллой. Солдайский консул напоминает о законной стороне дела, правах банка св. Георгия и своей скомпрометированной чести и выражает готовность “исполнять быстро, справедливо и честно букву закона”. Однако консул Каффы сначала распорядился дело отложить, а затем вынес решение в пользу братьев Гуаско.

Христофора ди Негро в письме попечителям банка св. Георгия прямо обвиняет администрацию Каффы в коррупции: “Им (Гуаско) во всем покровительствуют, потому что они ни денег, ни других подарков не жалеют”. Он готов был доказывать свою правоту перед советом банка, но для этого следовало вернуться в Геную. А этого ди Негро было не суждено. Через два месяца под стенами солдайской крепости появились полчища Ахмет-Гедик-паши.

По преданию, последний консул Солдайи заживо сгорел вместе с другими защитниками крепости в подожженной турками крепости. Случилось это в июне 1475 г.

Цель нашей экскурсии близка. Шоссе, круто петляя, поднимается на почти безлесые холмы, все дальше удаляясь от моря. И здесь нарезанные террасы печально напоминают о безуспешной попытке озеленения.

Покинув шоссе, поднимаемся к башне, возвышающейся на морем на каменистом, обрывистом холме. Верхняя часть башни разрушена; сейчас ее высота не превышает 8–9 метров. Позеленевшие от времени стены достигают трехметровой толщины. На первом этаже сохранились камин, амбразура с камерой, откос входа в башню. В цоколе находился бассейн для воды.

С запада, севера и востока доступ к башне прикрывала оборонительная стена протяженностью 230 метров. Вход в крепость находился, вероятно, в северо-западной стене.

В разное время памятник описали или исследовали Паллас, Кеппен, Бертье-Делагард, Секиринский, Якобсон, Фронджуло. Каждое из этих имен о многом скажет любителю крымской старины.

В более ранние времена, в VIII–IX веках, у подножия холма находился крупный гончарный центр. По данным полевых исследований, проводившихся в 1989–1992 гг., близ Чобан-Куле находилось 13–14 обжиговых печей. Изготовленные здесь керамические сосуды находили по всей Таврике и за ее пределами: на левобережье Днепра, в Приазовье, на Дону.

Гончарные печи были расположены цепочкой, на северо-западном и юго-восточном краях продолговатой возвышенности, идущей вдоль моря. Остатки печей ясно выделяются наличием пережженной глины и кирпичей и мощными завалами битой керамики, залегающей сплошными слоями метровой толщины по соседству с печами. Работающие здесь гончары были свободными ремесленниками. Работали они небольшими артелями — сообща владели большой гончарной печью и эксплуатировали ее. Никакого поселения или постоянного жилища при печах обнаружено не было. Работы в мастерских велись сезонно.

Совсем недавно, пару десятилетий назад, в этом тихом месте планировалось возведение нового курортного комплекса “Пастушья Башня” на 3000 человек, с пансионатами, кемпингами, лагерями отдыха. И, как писалось оптимистически в путеводителях 1970–1980 гг., “тишины вокруг скоро не станет”. Так же, как не стало тишины — мы это видели — в ущелье Димитраки, в Капселе, да и во многих других местах.

Нет, мы не стали умней. Просто, в силу некоторых причин, мы временно лишены возможности делать разные глупости — и страшно гордимся этим. И поневоле начинаешь думать: хорошо все же, что в человеческом обществе время от времени происходят стадиальные кризисы, которые приносят нашей несчастной природе-матушке хотя бы временные передышки.

ДАЧНОЕ

Село Дачное (бывшее Таракташ) просторно раскинулось между живописными вершинами Таракташ (Скальный гребень) и Бакаташ (Каменная лягушка) по трассе Судак — Симферополь. Проще всего попасть туда городским автобусом Дачное — Уютное.

Мы покидаем Судак. Слева по ходу автобуса, в долине реки Суук-Су, — недавно возникший поселок вернувшихся на родину крымских татар. Западнее поселка возвышается безлесый холм Айбатлы (Месяц на ущербе). Со стороны Судака холм имеет форму полумесяца. По выражению П. Кеппена, “Эта гора высунулась вперед как бы для отделения Таракташской долины от Судакской”.

Справа над трассой возвышается гора Каршитерс. Хорошо видны обелиск и надпись на скале, выведенная большими белыми буквами: “Десанту слава”. Однажды ученики местной школы обнаружили в расщелине скалы останки человека. Рядом — горстка патронов и солдатский медальон. На пожелтевшем от времени листочке, свернутом в трубочку, удалось прочитать: “Егор Семенович Завалишин” и название села, из которого тот был призван в армию.

Письмо пошло в Удмуртию, где Завалишин жил до войны. Удалось установить, что Егор был участником десанта 1942 г. Когда враг перешел в наступление, десантники укрылись в расщелине, которая стала естественным дзотом… По инициативе и при участии ребят был сооружен обелиск в том месте, где держал свой последний бой Егор Завалишин.

Местность в районе Дачного неоднократно подвергалась археологическим исследованиям. В 1995 г. у подножия горы Таракташ археологи изучили руины двух позднеантичных храмов — “малого” и “большого”. Судя по находкам, храмы действовали с I по V век н. э. В ближайших окрестностях известны и другие памятники античного времени — остатки строений, могильники, хозяйственные ямы.

В средние века узкий участок долины между горами Таракташ и Бакаташ перегораживала оборонительная стена. Ее остатки были заметны еще в конце XIX века.

Во времена генуэзцев деревня Tarataxii входила в Солдайское консульство, подчиненное Каффе. По соседству, в Ай-Ванской долине, находилась деревня Sankti Johanis, от которой до нашего времени не осталось и следа.

После присоединения Крыма к России на полуострове произошли значительные изменения в этническом составе населения. Большое количество крымских татар эмигрировало в Турцию. В разных частях полуострова возникали русские, украинские, немецкие, болгарские поселения и колонии. На месте Дачного в XIX веке находились две татарские деревни — Биюк Таракташ и Кучук Таракташ (Большой и Малый Таракташи). Обе деревни значительное время “сохранялись во всей чистоте ханского времени”. Пожалуй, лучше других об этом сказал Е. Марков: “Большой Таракташ спрятан в складке гор и смотрит совершенным кавказским аулом. Дома темного камня, двухэтажные над обрывами — бойницы бойницами. Малый Таракташ кругом дороги, с ярко разодетыми татарками, с белыми стариками в чалмах. Тут сплошное, непочатое мусульманство; ничто чуждое еще не расшатало его, не прососалось в него”.

Владимир Измайлов гостил в Таракташе у татарской княжны, сестры последнего крымского хана. “Жизнь ее течет тихо; перед глазами ее блестят красоты Природы; для сердца ее цветут розы любви и удовольствия. Путешественники посещают ее самою, как один из лучших цветников на сем прекрасной полуострове. Домик ее представил мне приятную наружность и скромные украшения во внутренности; но лучшим украшением была она сама; хотя уже не молодая, но приятная еще женщина, в легкой азиатской шубке, под которой скрывались, но не таились прекрасные формы тела, с грудью вылитой на тонком корсете, подпоясанная лентою с блестящей бляхой, как Венериным поясом, и сидящая на мягком диване, подобно как на престоле любви, с важным взором, с улыбкой богини. Фидаусова резца достойно бы было величество ее стана, живость движений и остаток молодости. Это была Венера на земле в одежде татарки, с одной легкой тенью небесного своего образа; это была роза, после утренней зари, в некотором затмении от солнца…”.

3 июля 1908 г., при постройке дома во дворе поселянина Ибрам Селим оглу, был найден клад медных боспорских и римских монет количеством около двух тысяч. Монеты были немедленно расхищены рабочими и детьми. Около 400 их продали в Карасубазар (совр. Белогорск). Остальные в большом количестве предлагали купить проезжающим. Таким образом, клад навсегда мог быть потерян для науки, однако он вовремя попал в поле зрения Александра Христиановича Стевена, который приобрел около 600 монет и просмотрел еще около 200. Купленные монеты были препровождены в музей Таврической ученой архивной комиссии, председателем которой был Александр Христианович. Это была первая находка боспорских монет в районе Судака. Стевен предполагал, что их мог занести какой-нибудь беглец из Боспорского царства во время нашествия гуннов. Клад вошел в историю под названием таракташский.

В 1927 г. директор ялтинского Восточного музея Якуб Кемаль во время поездки в Судакский район приобрел в Таракташе арабскую суфийскую рукопись XIII века “Китаб ал масабик фиттасаввуф”, автор Абу Бакр ибн-Юсуф ал Хасан Васитский (ал-Васити). Рукопись хранилась в семье одного из жителей, предки которого в ханские времена были служителями культа.

Приглашая на экскурсию в Таракташ в 1928 г., А. Полканов сообщает: “Экскурсия интересна в бытовом отношении, так как дает возможность познакомиться с хозяйством таракташского крестьянина, с устройством его жилища…”, а также с “…влиянием советской культуры на старые формы быта… Таракташ еще в значительной мере живет стариной, хотя советская культура и пробила уже бреши во многих местах”. Окончательную брешь, как известно, пробила депортация крымскотатарского народа в 1944 г.

И сейчас еще улочки и переулки Дачного отчасти сохраняют колорит давно ушедшего прошлого. В некоторых местах село выглядит так же, как сто и двести лет назад.

Сохранилась мечеть Аджи-бей в Биюк Таракташе, на плоской вершине правее шоссе Судак — Грушевка. Мечеть была возведена в конце XVIII века и использовалась по прямому назначению до 1930-х гг. В 1939 г. был снесен минарет, а в конце 1940-х годов пришел в запустение устроенный рядом фонтан. Подвод воды к фонтану осуществлялся от источников Ай-Георгия, по керамическим трубам. Водовод прокладывали австро-венгерские военнопленные в годы первой мировой войны.

После Великой Отечественной войны здание приспособили под общежитие. В последние годы оно стояло пустым и заброшенным. Разработан проект восстановления мечети. Сейчас активно ведутся реставрационные работы.

А. Полканов пишет в 1928 г.: “Свои предания и легенды таракташец любовно хранит, и легенды эти касаются, главным образом, народного героя — джигита Алима, заступника бедняков и грозы богачей”.

Алим, разбойничавший в крымских лесах в 40-е гг. XIX столетия, безусловно, является одной из самых легендарных личностей во всей крымской истории. О разбойнике ходило множество рассказов, анекдотов, сцен. О нем писались повести и романы, ставились пьесы. Уже в советское время, в 1920-е гг., был снят художественный фильм “Песнь на камне”, где главную роль сыграл татарский танцор Хайри Эмир-заде. Л. Колли написал очерк “Подлинный портрет Алима”, а Н. Маркс включил одну из легенд в первый выпуск “Легенд Крыма” (1913 г.)

Н. Маркс писал об Алиме: “Это был последний из ряда джигитов, с которыми русской власти пришлось считаться по присоединении Крыма к России. Он пользовался огромной популярностью и несомненной поддержкой среди татарского населения края. До безумия смелый и дерзкий, Алим, говорят, отваживался вступать в открытую борьбу с небольшими отрядами войск, был не раз окружен и схвачен, но каждый раз бежал из тюрьмы, пока, наконец, в 1850 г., по наказании шестью тысячами ударов розог, был сослан в каторгу”.

Приведем одну из таракташских легенд об Алиме. Один из утесов горы Бакаташ напоминает девушку в национальной татарской одежде. В те давние времена, гласит легенда, юная девушка из деревни Таракташ тайком от матери поднималась по ночам на скалу, где ее ждал возлюбленный, красавец разбойник. Однажды они договорились встретиться на рассвете и вместе бежать в далекие края. Ранним утром девушка стала подниматься на скалу, чтобы соединиться с любимым, и в это время ее увидела мать. Горю и отчаянию старой женщины не было предела. В гневе прокляла она дочь, и та мгновенно превратилась в камень на утесе скалы.

Из Дачного можно совершить восхождение на Бакаташ или прогулку в сторону горы Таракташ и вернуться в Судак городским автобусом.

СОЛНЕЧНАЯ ДОЛИНА

Восточнее Судакской долины, за хребтом Токлук, расположена Козская долина, с селом Солнечная Долина. От Богатовки до Солнечной Долины — тридцать-сорок минут неспешной ходьбы по шоссе или несколько минут езды на любом виде транспорта.

До 31 мая 1945 г. село называлось Козы. По одной из версий, название происходит от Кок-Гез — синий глаз. Современное название оправдывается тем, что долина — одно из самых солнечных мест в Крыму. Среднее количество солнечных дней здесь больше, чем в Ялте или Судаке.

Село находится в 4 километрах от моря, в окружении живописных горных вершин Парсук-Кая, Элтиген, Токлук-Сырт — последняя вершина хребта Токлук. Растянувшиеся южнее многокилометровые, очень своеобразные пустыни и полупустыни обязаны своим происхождением не только природным и климатическим условиям районам, но и многовековой деятельности человека.

Шоссе проходит мимо обширных виноградных плантаций. Как отмечал еще Паллас, вся долина “засажена виноградниками и вина этой долины считаются самыми крепкими в Крыму”.

Здесь произрастают ценнейшие аборигенные сорта винограда, сохранившиеся еще со времен греков и генуэзцев. Пожалуй, это единственный уголок Крыма, где они сохранились и теперь возрождаются.

В начале XX столетия старые насаждения, разбросанные и одичавшие, изучал шампанист Голицына А. А. Иванов. Он описал 80 аборигенных сортов винограда на восточном побережье Крыма. Уже после Великой Отечественной войны виноградари совхоза-завода занялись восстановлением и классификацией таких сортов, как Эким-Кара, Джеват-Кара, Кефессия, Санды-Пандас.

В 1969–1974 гг. на виноградниках старой посадки было выявлено более 35 неизвестных ранее сортов. Интересно, что некоторые аборигенные сорта пробовали выращивать в соседней Судакской долине, но нужных качеств, придающих напитку свой особый аромат и букет, не получили. Только микроклимат Козской долины, ее воздух, крепкие, как камень, почвы наиболее благоприятны для этих редкостных сортов винограда.

Выявленные аборигены отмечают специальными бирками. При сборе урожая отмеченные кусты убираются отдельно. Отмечаются сахаристость, урожайность, после чего виноделы пробуют, что из какого сорта можно сделать. В результате глубокого научного анализа и неустанного творческого поиска специалисты совхоза-завода создали уникальное вино “Черный доктор” из сортов винограда Эким-Кара, Джеват-Кара, Кефессия, Крона. Вино имеет тонкий привкус шоколада, сверкает в бокалах рубиновыми искрами.

С давних времен дошла до нас легенда о вине-врачевателе. Давно это было, когда богатый Сурож был связан морскими торговыми путями со многими странами. Тогда и завезли сюда черенки редкостной виноградной лозы. Их высадили на каменистой почве солнечных горных склонов. Вино, приготовленное из ягод этой лозы, поразило людей своей чудодейственной силой. Маленькая толика его залечивала тяжелые раны воинов, восстанавливала силы роженицы, возвращала бодрость и силу духа.

И поныне не утратило оно своих целебных свойств благодаря танину — вяжущему веществу, содержащемуся в кожице винограда. В 1970 г. на втором международном конгрессе вин в Ялте вино “Черный доктор” было удостоено золотой медали.

Шесть золотых и пять серебряных медалей заслужил еще один уникальный напиток — “Солнечная Долина”. Сложный медово-цветочный букет придают ему 20 белых аборигенных сортов, в том числе Сары Пандас, Кокур белый солнечнодолинский, Капсельский белый.

В 1995 г. разработана марка вина “Черный полковник”, изготавливаемого из черных сортов винограда: Джеват-Кара, Эким-Кара, Крона, Кефессия, Бастардо, Саперави. Во вкусе вина ощущается чернослив, мягкая бархатистость, шелковичные тона.

Уже из одного количества имеющихся аборигенных сортов винограда Солнечной Долины можно предположить, что местность имеет богатейшую историю. По описаниям путешественников, в недавнем прошлом окрестности села изобиловали разнообразными археологическими памятниками — укреплениями, храмами, могильниками. Древнейшие из них относятся к эпохе бронзы (сер. II — нач. I тыс. до н. э.).

На картах 1320–1321 гг. Петро Весконте из Генуи между Caffa и Soldaia отмечены три порта: Possidima — Callitra — Meganome. В книге “Коктебель. Исторические названия окрестностей” (1996 г.) А. Шаповалов приходит к выводу, что Меганоме — это средневековое поселение на месте Солнечной Долины, а не мыс Меганом, как привыкли думать краеведы. Каллитра находилась на холме Кордон-Оба (пос. Курортное), а Поссидима — на берегу Коктебельского залива. Во времена генуэзцев деревня Coxii, или Cosio, входила в солдайское консульство.

Самый ранний из сохранившихся памятников Солнечной Долины храм св. Пророка Илии, Х—XIV веков, возвышается в центре села над остановкой автобуса. Храм принадлежал грекам. По ведомости Суворова о числе переселенцев-христиан из Крыма, представленной графу Румянцеву, 18 сентября 1778 г. из деревни Козы вышло 38 мужчин и 36 женщин. Для такого числа прихожан небольшая Козская церковь была вполне достаточна.

Авторы XIX века передают предание о священнике, убитом турками во время богослужения и погребенном у входной двери. Усопший почитался чудотворцем. У входа в храм стояла скамья, на которую приводили или приносили больных для исцеления.

Архиепископ Гавриил сообщает о других древних храмах Козской долины, остатки которых сохранялись еще в середине XIX века: “Между садами князя Херхеулидзева, поручика Цирули и армянина Агажанова был храм во имя “св. великомученика Георгия”, разрушенный во время войны… При той же деревне, к северу от виноградного сада помещика Цирули, была древняя церковь во имя “усекновения честныя главы Иоанна Предтечи”. Она осталась после выхода греков и теперь до основания разрушена”.

В конце XVIII века Паллас видел в Козах красивую мечеть с восьмиугольным минаретом из кирпича и несколько хороших фонтанов. Уже в то время некоторые из них были сухими.

Живописные окрестности Солнечной Долины не раз привлекали к себе внимание художников. Так, в 1913 г. здесь одновременно работали Богаевский, Волошин, Кандауров, Оболенская, Рогозинский, Хрустачев и совсем молодой живописец Людвиг Квятковский. Как рассказывали участники поездки в шутливой рукописной газете “Коктебельское эхо”, в Козах их ждали “дни работы и зноя, ночи бездумного сна и неожиданных пробуждений из-за сколопендр, пауков и фаланг”.

В 1935 г. в деревне была создана академическая дача Московского института изобразительных искусств. Директор института И. Э. Грабарь писал: “Результаты работы в Козах исключительно ценны, так как она восполняет то, чего не может дать зимняя Москва с ее темными серыми короткими днями”.

О суровых днях Великой Отечественной войны напоминают памятники танкисту Д. Е. Гнездилову, погибшему в апреле 1944 г. при освобождении села, и жителям Солнечной Долины, не вернувшимся с войны.

Из Солнечной Долины можно совершить увлекательные путешествия: на Меганом, в Лисью бухту, на горы Эчки-Даг или Парсук-Кая, после чего различными маршрутами вернуться в Судак.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Картина Корнеева Е.М.

Судак. Руины Генуэзской крепости

Селение Судак в Таврической губернии

Судак. Дача Капнистов

Судак. Hotel "Гюльтепе"

Судак. Улица в немецкой колонии

Новый Свет. Византийский крест, высеченный на стене монашеской кельи пещерного монастыря

Вход в винные погреба в Новом Свете

Судакская крепость

Судакская крепость

Судакская крепость. Главные ворота

Судакский пейзаж

Судакская крепость. Верхний ярус обороны

Судакская крепость. Консульский замок XIII–XV вв.

Судакская крепость

Новый Свет. Склеп князя Л.С. Голицына

Боспорская крепость. I в. до н. э.

Византийский монастырь VIII–XV вв., гора Перчем

Судакская крепость. Консульский замок

Корнеев Е.М. "Вид Судакской долины" (1804)

Развалины Генуэского замка в Крыму. Этюд Н. Химона

Судакская крепость. Башня Портовая

Средневековый мельничный жернов на склоне горы Перчем

Анастасийский источник

Судакская крепость. Верхний ярус обороны

Новый Свет. Вид с Демир-Капу

Судак. Прибой волн

Сокол

Сокол

Судак. Дорога в колонию

Судак. Начало ХХ в.

"Герцык Аделаида (слева) и Евгения в Судаке на веранде своего дома Нач. ХХ в."

"Парнок С.Я. и Эрарская Л.В. (стоит) на веранде дома Герцыков в Судаке. 1918 г."

Дачное. гора "Лягушка"

Дачное. гора "Лягушка"

Дачное. гора "Лягушка"

Дачное. гора "Лягушка"

Судак. Вечером

ЛИТЕРАТУРА О СУДАКЕ

1. Баранов И. А. Таврика в эпоху раннего средневековья. — Киев, 1990.

2. Белоусов Р. Афера с ожерельем. — М., 1990.

3. Ветлина В. Крымские путешествия. — М., 1955.

4. Гавриил. Остатки христианских древностей в Крыму. — ЗООИД. — Т. I. — 1848.

5. Герцык Е. К. Воспоминания. — М.,1996.

6. Головкинский Н. А. Путеводитель по Крыму. — Симферополь, 1894.

7. Голубева И. Христиан Христианович Стевен (краткое жизнеописание). — Симферополь, 1997.

8. Дегтярев П., Вуль Р. У литературной карты Крыма. — Симферополь, 1965.

9. Домбровский Ф. Очерк Феодосийского уезда. — Одесса, 1855.

10. Елпатьевский С. Я. Крымские Очерки. Год 1913. — Феодосия, 1998.

11. Ена В. Г. Открыватели земли крымской. — Симферополь, 1969.

12. Заметки XII–XV веков, относящиеся к Крымскому городу Сугдее (Судаку), приписанные к греческому Синаксарю. — ЗООИД. — Т. V. — 1863.

13. Измайлов В. В. Путешествие в полуденную Россию. — Часть третья. — М.,1802.

14. История Византии. — Т. 3. — М., 1965–1969.

15. Качиони С. В дебрях Крыма. — М., 1902.

16. Кеппен П. И. Крымский сборник. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических. — СПб., 1837.

17. Кесслер К. Ф. Путешествие с зоологической целью к северному берегу Черного моря и в Крым в 1858 г. — Киев, 1860.

18. Колли Л. П. Христофоро ди Негро — последний консул Солдайи. — ИТУАК. - № 38. — 1905.

19. Крымские татары: проблемы репатриации. — М., 1997.

20. Лапин Н. Судак. — М., 1927.

21. Лезина И. Н. От Белогорска до Судака. — Симферополь, 1978.

22. Лопушинская Е. И. Крепость в Судаке. — Киев, 1991.

23. Маркс Н. А. Легенды Крыма. — Выпуск третий. — Одесса, 1917.

24. Микаелян В. На крымской земле. — Ереван, 1974.

25. Муравьев-Апостол И. М. Путешествие по Тавриде в 1820 г. — СПб., 1823.

26. Паллас П. С. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793–1794 годах. — М., 1999.

27. Полканов А. И. Судак (Сугдея — Сурож — Солдайя). — 2-е изд. — Симферополь, 1928.

28. Полканов А. И., Полканов Ю. А. Судак. — 11 изд. — Симферополь, 1982.

29. Пузанов И. И. Александр Давидович Нордман. — М., 1969.

30. Путеводитель по Крыму Г. Москвича. — 20-е изд. — 1910.

31. Русские виноделы. — Симферополь, 1965.

32. Русский винодел князь Голицын. — Симферополь, 1995.

33. Рыбин А. — “Кино” с самого начала. — М., 1992.

34. Секиринский С. А. Очерки истории Сурожа. — Симферополь, 1953.

35. Секиринский С. А., Волобуев О. В., Когонашвили К. К. Крепость в Судаке. — Симферополь, 1971.

36. Сестры Аделаида и Евгения Герцык и их окружение. — М.-Судак, 1997.

37. Сквозь века. Народы Крыма. — Вып. 1. — Симферополь, 1995.

38. Станков С. С. X. X. Стевен. — М… 1940.

39. Стевен X. X. Шелководство, виноделие и садоводство южных губерний России в 1838 г.

40. Сумароков П. И. Досуги Крымского судьи, или второе путешествие в Тавриду. — СПб., 1805.

41. Тур В. Крымские православные монастыри XIX — нач. XX века. История. Правовое положение. — Симферополь, 1998.

42. Устав генуэзских колоний на Черном море 1449 г. — ЗООИД. — Т. V. — 1863.

43. Фабр А. Достопамятнейшие древности Крыма и соединенные с ними воспоминания. — Одесса, 1859.

44. Челеби Э. Книга путешествий. — Симферополь, 1996.

45. Якобсон А. Керамика и керамическое производство средневековой Таврики. — Л., 1979.

Оглавление

А.Д. Тимиргазин Судак. Путешествия по историческим местам

  СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

    В древнейшие времена

    Тавры, греки

    Возникновение Сугдеи

    Под властью Византии

    Хазары

    Печенеги, половцы

    Венеция

    Турки-сельджуки, монголо-татары

    Генуя

    Османская империя

  ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К РОССИИ

    Г. А. Потемкин

    Судак дореволюционный

    Виноградарство, виноделие

    Путешественники, исследователи

    Исторические исследования

    Деятели культуры

    События гражданской войны

    Судак в советское вpeмя

  СУДАК — ПОСЕЛОК УЮТНОЕ

  НОВЫЙ СВЕТ

  СОКОЛ

  АЛЧАК

  АЙ-ГЕОРГИЙ

  ПЕРЧЕМ

  ВЕСЕЛОЕ — КАРАУЛ-ОБА

  МОРСКОЕ

  ДАЧНОЕ

  СОЛНЕЧНАЯ ДОЛИНА

  ИЛЛЮСТРАЦИИ

  ЛИТЕРАТУРА О СУДАКЕ

Реклама на сайте