«Пытаясь понять Россию»

Борис Федоров Пытаясь понять Россию

ВВЕДЕНИЕ: отставка Бориса Ельцина

31 декабря 1999 года Президент Борис Ельцин преподнес своему народу необычный новогодний подарок. Россиянам известно его своеобразное чувство юмора, они давно привыкли к его непредсказуемости и даже некоторой странности, но он опять всех удивил. Он неожиданно досрочно подал в отставку с поста Президента России. Такая возможность обсуждалась кулуарно и в прессе еще за несколько месяцев до этого, но почти никто не верил в осуществление подобного сценария. Не такой человек Ельцин, чтобы добровольно отдавать власть.

Поэтому 31 декабря 1999 года для большинства людей как в России, так и за ее пределами последний "царский" жест Ельцина оказался полной неожиданностью. Ельцин в очередной раз доказал свою непредсказуемость и оригинальность. Даже уходить по образцу, предписанному общественным мнением, он отказался.

Последнее официальное выступление Бориса Ельцина является, на мой взгляд, образцом высококачественной работы спичрайтеров Кремля. В полторы страницы текста они смогли втиснуть и точно отмеренные эмоции, и безусловную поддержку кандидатуры В. Путина на грядущих президентских выборах, и заявку Ельцина на место в истории.

Прежде всего, этим выступлением Ельцин обезоружил тех своих противников, которые считали, что он будет любыми путями держаться за власть и никому ее не отдаст. В действительности, на всем протяжении его правления так оно и было (власть он никому не отдавал и умело за нее боролся), однако многим в итоге запомнится лишь этот последний популистский жест, когда до конца его президентских полномочий оставалось всего шесть месяцев.

Борис Ельцин подчеркнул свою приверженность Конституции и даже попросил у российского народа прощения. Последнее – почти архетипично для русского сознания, отчего и выглядело столь эффектно. Рейтинг популярности Ельцина сразу, как минимум, удвоился. Президент попросил прощения у сограждан за то, "что многие наши с вами мечты не сбылись", "что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее". Блеск!

Ельцин поведал о своих сокровенных помыслах – как сделать жизнь людей лучше, достойнее, о бессонных ночах, о боли в сердце за каждого россиянина. Понятно, что, учитывая события последних лет, выглядит это достаточно лицемерно, однако как эффектно!

Наконец Ельцин прямо сказал: "Я ухожу. Я сделал все, что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше".

Почему он так поступил? Почему решился на отставку? Частично Ельцин ответил на эти вопросы в своем выступлении. Главная причина – высокие шансы "назначенного" им официальным наследником В. Путина выиграть президентские выборы в 2000 году. Результаты парламентских выборов и успех правительственного блока "Единство" вдохновили и одновременно подтолкнули Бориса Ельцина пойти на добровольную отставку.

Несколько лет Б. Ельцин упорно искал себе преемника, но всякий раз разочаровывался в своем выборе и поочередно отметал одну кандидатуру за другой. Так, не получили своего шанса Шумейко, Немцов, Скоков, Сосковец, Черномырдин, Кириенко, Степашин, Аксененко.

Любопытно, насколько непохожи эти люди друг на друга ни внешне, ни по характеру, ни по образованию. Владимир Шумейко – бывший директор предприятия. Борис Немцов – физик и депутат-демократ. Правда, оба высокие, веселые, энергичные, нравились женщинам. Юрий Скоков тоже начинал политическую карьеру как директор завода и депутат, потом пытался стать "серым кардиналом" при Б. Ельцине, однако запутался в собственных интригах. Олег Сосковец и Николай Аксененко – статные русские мужики (первый металлург, второй – железнодорожник), один мог много выпить, другой научился делать бизнес с семьей Президента. Старый советский производственник с народной смекалкой В. Черномырдин, совсем молодой комсомольский активист и банкир С. Кириенко, случайно попавший на самый верх, мягкий и склонный к компромиссам С. Степашин – все они настолько разные, что при всем желании невозможно найти у них что-то общее.

Лишь одна народная примета неизменно подтверждалась – в России на политическом Олимпе люди с нормальной шевелюрой и лысеющей головой строго чередуются. Все смотрели на рост претендента (Шумейко, Сосковец, Немцов, Кириенко), а надо было смотреть на голову. В. Путин лишний раз подтвердил, что исключений из этого правила не бывает.

Но вернемся к нашему рассказу. Казалось, что преемника уже и вовсе не будет – Борис Ельцин менял своих премьер-министров, будто играл в солдатики. Однако политическая ситуация постепенно ухудшалась. Давно отошли в прошлое разговоры о возможности Ельцина остаться президентом на третий срок – состояние его здоровья становилось все более критическим. Выбора не оставалось – нужен был сильный и верный преемник, способный обеспечить необходимую преемственность власти. Именно об этом мучительно размышлял Борис Ельцин весь последний год.

Владимир Путин был, фактически, последней надеждой Кремля и, судя по всему, на первом этапе полностью ее оправдал. Буквально за несколько месяцев удалось сделать его популярнейшим политиком в стране и самым вероятным победителем на президентских выборах.

Именно поэтому, чтобы не искушать судьбу, Ельцин пошел на отчаянный и решительный шаг – подал в отставку и тем самым ускорил сроки выборов, что максимально повысило шансы Путина на победу. Очень точный и весьма своевременный политический ход.

Все приближенные к Президенту люди сходятся во мнении, что к этому решению Ельцин пришел сам, а не под чужую диктовку, и сам выбрал время для его обнародования. Конечно, члены семьи и ближайшие советники длительное время обсуждали с ним самые разные варианты разрешения ситуации и вели непрерывную психологическую обработку Ельцина. Но окончательное решение он, как обычно, принимал самостоятельно.

Не приходится сомневаться – решение это далось ему ужасно сложно, можно сказать, мучительно. Такие люди как Борис Николаевич никогда добровольно не отдают власть. Говорят, Ельцин расплакался сразу после того, как зачитал заявление для телевидения. Затем всем техническим сотрудникам телестудии налили шампанского. В тот день Ельцин сделал, наверное, самый трудный в своей жизни шаг.

Конечно, Борис Ельцин не мог не понимать, что состояние его здоровья постоянно ухудшается, что работать как подобает нормальному президенту он уже не может и никогда не сможет. Понимал он, разумеется, и то, что только избрание предложенного им преемника обеспечит ему и его семье безопасную жизнь в России, сохранит их экономические интересы. Тем не менее, сделать этот шаг было для него очень и очень нелегко.

Любопытно, что страна восприняла отставку Ельцина довольно спокойно. Было изумление, было умиление, но общественных страстей, опасных для устоев государства, это не вызвало. Все уже понимали, что эра Ельцина близится к концу.

Нельзя не отметить театральности отставки Бориса Ельцина. Он не только преподнес всем неожиданный новогодний подарок, но и сумел как бы поставить свою собственную точку на всем XX веке, а то и на всем тысячелетии. Мир в те дни обсуждал только две темы -наступление нового тысячелетия и отставку Ельцина.

Безупречное политическое чутье не отказало ему и на этот раз.

Так для России закончилось десятилетие Бориса Ельцина, которое было чрезвычайно бурным и неузнаваемо изменило облик нашей страны. Нам есть что вспомнить. А для того, чтобы лучше понять будущее России, надо попытаться беспристрастно проанализировать события последних десяти лет. Пылкому любовному роману России с Западом пришли на смену серые соседские будни, к которым оба партнера оказались не готовы. Что делать – пора говорить правду.

Напомню краткую хронологию событий в постперестроечной России – это поможет читателю лучше ориентироваться в моей книге:

Апрель 1985 – Михаил Горбачев избран Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Май 1990 – Борис Ельцин избран главой российского парламента.

Май 1991 – Борис Ельцин избран Президентом России.

Август 1991 – провал путча с целью спасения СССР.

Октябрь 1991 – привлечение Е. Гайдара в правительство.

Декабрь 1991 – формальный развал СССР; уход Михаила Горбачева.

Январь 1992 – начало либерализации цен и экономических реформ.

Декабрь 1992 – отставка Е. Гайдара и приход В. Черномырдина.

Апрель 1993 – победа Бориса Ельцина на референдуме о судьбе реформ.

Сентябрь-октябрь 1993 – война Верховного Совета РФ с Кремлем и разгон парламента.

Декабрь 1993 – выборы в новый парламент и принятие новой Конституции.

Январь 1994 – вторая отставка Е. Гайдара и Б. Федорова; конец "романтического" периода реформ.

Октябрь 1994 – "черный вторник" и возвышение A. Чубайса.

Декабрь 1994 – начало войны в Чечне.

Декабрь 1995 – выборы в парламент.

Июнь 1996 – победа Бориса Ельцина на президентских выборах.

Начало 1997 – приход в правительство А. Чубайса и Б. Немцова.

Март 1998 – отставка В. Черномырдина и приход С. Кириенко.

Август 1998 – финансовый кризис и отставка С. Кириенко.

Сентябрь 1998 – провал В. Черномырдина и приход Е. Примакова.

Май 1999 – провал импичмента, отставка Е. Примакова, приход С. Степашина.

Август 1999 – отставка С. Степашина, приход В. Путина, начало боевых действий в Дагестане и новой войны в Чечне.

Декабрь 1999 – уход Бориса Ельцина в отставку; B. Путин – исполняющий обязанности Президента. Парламентские выборы.

Март 2000 – В. Путин становится Президентом России.

ГЛАВА 1 М. Горбачев: последняя попытка спасти советскую систему

Реформы в России начались не с Ельцина и далеко не в 1991 году. Реальные перемены в стране начались еще в 1985 году с избранием Михаила Горбачева на пост Генерального секретаря коммунистической партии. Однако и по сию пору остается предметом споров вопрос, откуда взялась его "перестройка" и чего, собственно, хотел Горбачев, когда ее начинал.

На Западе принята точка зрения, что это дорогостоящая гонка вооружений доконала СССР. Другие эксперты считают, что "перестройку" спланировал Горбачев и потому он может и должен считаться величайшим деятелем современности. В самой России многие граждане, особенно старшего поколения, считают Горбачева предателем, разрушителем, агентом Запада.

Я считаю, что Михаил Горбачев искренне пытался спасти советскую систему путем ее модернизации и потерпел поражение. Он не понимал безнадежности своей попытки, не понимал существа стоявших перед ним проблем, но сыграл, безусловно, выдающуюся роль в нашей истории.

За его "свершения" Горбачева в России яростно не любят, а на Западе (особенно в Германии) он является едва ли не национальным героем, популярным чтецом лекций и почетным гостем на всевозможных конференциях. В принципе, Горбачев представляет собой сегодня что-то вроде экспортного российского товара, который, в силу сложившейся традиции, на Родине спросом не пользуется, но хорошо идет за ее пределами. Так, скажем, в России большинство граждан не включают в свое меню улиток и лягушек, в то время как в других странах они считаются деликатесом.

Надо помнить, что Михаил Горбачев получил должность Генерального секретаря коммунистической партии в общем-то почти случайно и отнюдь не потому, что был известным реформатором или очень принципиальным человеком. Напротив, особенными талантами и конкретными достижениями он никогда не блистал. Зато был одним из самых молодых, разговорчивых и обаятельных партийных функционеров.

Вспомните: в течение всего трех-четырех лет (1981-1985 гг.) умирают сначала последний идеолог коммунистического режима Суслов, а затем три Генеральных секретаря подряд – Брежнев, Андропов, Черненко. Без такой радикальной расчистки советской политической арены пятидесятичетырехлетний Горбачев никогда не стал бы генсеком. Еще один умирающий генсек при таком раскладе был бы явным перебором. Над кремлевскими старцами и так уже смеялись во всем мире.

Кроме того, основные кандидаты на ту же должность – Романов и Гришин были не только существенно старше Горбачева, но и отнюдь не популярны в партии. Существенную роль в назначении Горбачева сыграл и престарелый А. Громыко, который в тот период, безусловно, был самым образованным человеком в Кремле и лучше других оценивал ситуацию.

Ко всему, Михаил Горбачев считался сравнительно мягким и интеллигентным человеком. Никакими особенно решительными действиями или радикальными взглядами он до той поры не отличался. Никто его не боялся поэтому, наверное, он и стал компромиссным кандидатом, который был приемлем для самых разных групп в политической элите тех лет.

К этому времени многим стало ясно: у СССР нет будущего. С одной стороны, советская экономическая модель буксовала, в силу чего ситуация в экономике быстро ухудшалась. Производительность труда оставляла желать лучшего, царил всеобщий дефицит товаров и услуг, увеличивался импорт зерна, возрастал внешний долг. Если бы не повышение цен на нефть, золото и другие сырьевые товары в 1970-х годах, то Советский Союз развалился бы значительно раньше. Точно так же и сегодня новое повышение цен на нефть в 1999-2000 гг. явно сдерживает реформы и позволяет власти бездействовать.

Западным гражданам и нынешней российской молодежи практически невозможно понять всего ужаса и нелепости той жизни. Допустим, я прихожу в овощной магазин, а там на полках есть только картофель с комками грязи и трехлитровые банки с гигантскими солеными огурцами (где они их брали?). Водку, сыр, колбасу и сгущенное молоко дают по талонам, то есть без этой бумажки ваши деньги недействительны, или надо переплатить в полтора-два раза на черном рынке.

На работе мы часами сидим на партийных, комсомольских и профсоюзных собраниях, выслушивая бесконечные лицемерные бредни начальства. Не было не только продуктов питания, но и одежды, книг, бытовой техники, мебели. За любой мелочью приходилось отстаивать огромные очереди или нужно было иметь блат, то есть "друзей", которым надо было оказывать ответные "услуги". А подержанный западный детектив на английском языке на черном рынке стоил примерно столько же, сколько стоили десять килограммов произведений Ленина или Брежнева. Лично меня все это угнетало. Казалось, так будет всегда.

Поэтому главная причина, по сути вынужденного, начала перестройки проигрыш экономического и технологического соревнования с Западом. Еще в начале 1960-х годов разница была не столь ужасающей. Достаточно было сравнить, например, телевизоры или стиральные машины, выпущенные тогда в США и СССР. Они были почти одинаковыми.

Двадцать лет спустя разница была уже как между средневековой телегой и современным автомобилем. К 1980-м годам паритет более или менее соблюдался только в производстве вооружений, но какой гигантской ценой это достигалось! И как страшно сказывалось на уровне жизни!

Первую попытку осторожных перемен сделал пришедший после Брежнева Юрий Андропов, который верил, что нужно просто усилить дисциплину, навести жесткий порядок, и все в стране тут же наладится. Именно тогда начали ловить людей в магазинах, кинотеатрах и банях в рабочее время и бороться с опозданиями на работу. В принципе, это было правильно, но далеко недостаточно, так как не затрагивало коренных проблем советской системы.

Фундаментально ничто не изменилось – осталась лишь легенда о твердой руке Андропова, у которой (легенды) и сегодня много почитателей. Юрию Андропову было отведено слишком мало времени, чтобы успеть сделать что-то фундаментальное, но, скорее всего, он и не мог предложить ничего радикального. Считать его реформатором могут только наивные люди.

Сегодня нередко сравнивают бывшего председателя КГБ СССР Юрия Андропова с бывшим директором ФСБ России Владимиром Путиным, но сравнение это основывается, как правило, на базе догадок или домыслов. Мы по-настоящему не знали первого и пока не знаем второго.

Как я уже сказал, понимание того, что страна нуждается в реформах, к середине 1980-х годов было, практически, всеобщим. Наблюдая пустые магазины, тотальное воровство и впадающую в маразм партийную геронтократию, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – советская экономическая модель потерпела крах.

Что делать, тоже вроде бы было ясно. Нужны демократия и рыночные реформы. Под рыночными реформами подразумевались, прежде всего, частная собственность, свобода цен, курса конвертируемых валют и процентных ставок, свобода конкуренции, рыночная налоговая система, отказ государства от участия в экономике в пользу регулирования, отказ от распределения в пользу торговли, отказ от эмиссии как источника финансирования, открытие экономики и т. д.

Многие наши чиновники и экономисты к тому времени уже побывали за границей и насмотрелись на тамошние диковинки (делая покупки на скудные командировочные), возникло повальное увлечение опытом новой экономической политики (нэп) 1920-годов, под боком были Венгрия и Югославия, где совершались почти невероятные вещи.

Но, надо честно признать, в СССР, в отличие от многих других стран со сходными проблемами, не было ни одного человека с западным или просто современным экономическим образованием. Лишь небольшая группа экономистов, постигших эту науку путем самообразования (Е. Гайдар, А. Шохин, П. Авен, А. Илларионов, С. Васильев), или специалистов по западным экономикам (к ним отношу себя) более или менее представляла себе суть рыночной экономики. Большинство других "экономистов-реформаторов" так и остались "советскими экономистами".

В результате за реформы взялись в основном экономически неграмотные люди, которые не представляли себе, что и как надо делать. Наверное, иного и нельзя было ожидать после семидесяти лет изоляции от остального мира и промывания мозгов официальной пропагандой. А большинство рыночных экономистов, в сю оередь, не имели опыта государственного управления и были далеки от рычагов власти.

Реформы олицетворяли либеральные академики Л. Абалкин, А. Аганбегян, С. Ситарян, Н. Петраков, А. Яковлев, а также ныне уже бывший премьер-министр Е. Примаков, публицисты типа Шмелева и Попова. В самом правительстве СССР к реформам и реформаторам относились скептически и держали их в неком отстойнике – в комиссии по реформе, которая не имела реальной власти. Рыжкова, Павлова или Геращенко даже тогда никто реформаторами не называл.

Первым главным реформатором стал академик Леонид Абалкин. В 1989 году мягкие и половинчатые предложения вице-премьера Абалкина многих потрясали "революционностью". Прекрасно помню волнительную атмосферу в Колонном зале Дома Союзов, манифестантов с протестами против "абалканизации" страны.

В 1989 году я работал в институте Е. Примакова и могу засвидетельствовать, что и там атмосфера была предельно либеральной, мысль кипела и шла непрерывная работа по подготовке все более радикальных предложений по реформе. Чуть позже я случайно попал консультантом в группу ученых, которая занималась тем же самым в стенах ЦК КПСС по заказу М. Горбачева.

Довольно быстро все усилия Абалкина были нейтрализованы консервативной частью власти, а сами академики, в силу своей ученой профессии, не могли создать сугубо практической основы для радикальных реформ. Политический развал, начало дезинтеграции СССР и полная бездеятельность Горбачева создали неудачный фон для реформ. Абалкин был обречен.

Даже в нашей группе экономистов в ЦК многие понимали недостаточность и бесперспективность предложений правительства. Когда в 1989 году Л. Абалкин объявил о своей программе, мы уже писали свою, гораздо более продвинутую и радикальную. В результате помощником Горбачева Н. Петраковым, А. Милюковым и мною была подготовлена специальная программа "Первые 100 дней Президента СССР", которая содержала ряд весьма конкретных указов и постановлений, которые должен был принять Горбачев.

Первый и последний Президент СССР нашу программу взял, носил у сердца, но не выполнил ни одного пункта. Эта удручающая бездеятельность закончилась развалом СССР и падением Горбачева.

Стоит напомнить, что среди первых людей в государстве тогда были Ю. Маслюков и В. Геращенко, которые не прославили себя никакими свершениями. Большинство чиновников в то время презрительно относились к академикам своим нынешним союзникам в борьбе с настоящими либералами. Правда, и сегодня Геращенко позволяет себе шутки в беседах с иностранными банкирами насчет того, что Е. Примаков, мол, является специалистом по построению социализма в Египте.

Экономическая безграмотность была чудовищная. Приведу лишь несколько примеров. Глава Госбанка В. Геращенко не знал, что такое денежная масса и как выпускаются деньги в обращение в условиях рыночной экономики. Он считал только бумажные деньги, а безналичные деньги к понятию денежной массы у него не относились. Был также министр, который никак не мог понять, что один сертификат акций может выпускаться взамен ста тысяч акций и искал сто тысяч кусочков бумаги. Премьер-министр В. Павлов был уверен, что, поменяв в январе 1991 года старые крупные банкноты на новые, он победит инфляцию.

Другие придумали нелепые дифференцированные валютные коэффициенты, то есть пытались каждому предприятию дать отдельный валютный курс. Додумались до внедрения импортных дотаций, то есть решили помогать зарубежным производителям! Довольно долго боялись разрешить совместные предприятия с иностранным участием более 49 %, чтобы не дать "империалистам закабалить страну". Список нелепостей можно продолжать бесконечно – вплоть до продолжающегося сопротивления частной собственности на землю, безумных по глупости налогов, которые пытаются взимать с убытков, стремления парламентариев напечатать больше денег, так как левые экономисты с пеной у рта доказывают, что наша главная проблема в нехватке денег.

Самое печальное, однако, заключалось в том, что под самый занавес коммунистического правления наша престарелая партийная верхушка вовлекла Советский Союз в затяжную и бессмысленную войну в Афганистане. Решение принимали кремлевские старцы – люди, которым, в основном, было уже за семьдесят. Многие из них вскоре умерли и не увидели всех последствий своих решений. Что касается Брежнева, то, ввиду состояния его здоровья, вряд ли он в то время понимал, во что ввязывается.

Мне кажется, основная часть членов политбюро еще пребывала в некой иллюзии всемогущества и им хотелось поддерживать прежние имперские амбиции вопреки очевидному ослаблению страны. Подспудно, на уровне неосознанной интуиции внешний конфликт (победоносный) был нужен власти и для того, чтобы взбодрить нацию, оживить экономику. Такой прием известен политикам всех стран и времен. Но это, опять же, на уровне интуиции.

Реальные решения, влияющие на судьбу страны, принимали престарелые, плохо образованные люди, которые мало что понимали в радикальных переменах, происходящих в окружающем мире. Если разобраться, тогдашние правители, по сути дела, были хранителями тоталитарной машины, созданной еще Сталиным в 1920-40-е годы, но личности их измельчали, и они не могли даже поддерживать эту машину в нормальном рабочем состоянии, а кое-кто, в силу возрастного притупления ума, вообще не вполне понимал свою задачу.

Война в Афганистане ухудшила возможности финансирования советской системы извне. Рональд Рейган занял жесткий курс на конфронтацию, и СССР вновь пришлось участвовать в уже непосильной для него гонке вооружений. Разваливающаяся экономика, идеологический вакуум, война в Афганистане, не нашедшая патриотического отклика в народе, – все это явилось причиной для начала радикальных перемен в стране.

В апреле 1985 года к власти в СССР приходит молодой (по советским понятиям) Михаил Горбачев. Разумеется, никакого плана реформ у него не было и в помине. Но какое разительное отличие от Брежнева, Черненко, Андропова! В декабре 1984 года он был с визитом в Великобритании, встречался с Маргарет Тэтчер и произвел на нее благоприятное впечатление. Простой в общении, не "ястреб", любит поговорить о проблемах, явно стремится к международному признанию. С таким можно сотрудничать.

Вскоре Горбачев приступил к массовой чистке партийного аппарата, но зараза сидела уже так глубоко, что серьезного результата это не дало. Горбачев не мог спасти гнилую систему. Перетасовывалась все та же колода потрепанных карт, где давно остались уже лишь тройки и шестерки. Произошло некоторое омоложение аппарата, но не принципиальное шестидесяти-семидесятилет-них меняли на пятидесятилетних.

Кадровый голод, который заметен и сегодня, тогда был чрезвычайно острым. Дело в том, что "гомо совети-кус", созданный в пробирке за "железным занавесом", не имел опыта и знаний, необходимых для радикальной перестройки системы. Поэтому и совершено было столько глупостей в экономической политике, поэтому и прогресс шел столь медленно, нога за ногу.

С первых шагов начались метания вокруг того, что, кому и как делать Горбачев явно не знал, что следует предпринять. Первая же крупная акция власти – ограничение пьянства (нашей настоящей национальной беды) -обернулась полным провалом Вроде бы цели преследовались правильные, но все делалось столь нелепо, что результат получился прямо обратный. Вместо благодарности Горбачев заслужил насмешки, а бестолковое исполнение директив привело к еще большему подрыву доверия к власти. Доходы бюджета резко уменьшились, а пить меньше не стали (небывалое развитие получило самогоноварение). Как и в США в 1920-х годах, борьба с пьянством дала мощный толчок развитию организованной преступности, появились первые подпольные "водочные короли".

В экономике тогда было много болтовни и почти не было реальных дел. Одно безусловное достижение – разрешение кооперативного движения. Поскольку никто толком не понимал, что такое кооперативы, то на самом деле были разрешены чисто частные предприятия, причем, при почти полном отсутствии налогов. Многие нынешние новые русские начинали именно тогда, то есть основы частного бизнеса были заложены именно Михаилом Горбачевым.

В странах Восточной Европы быстро поняли, что СССР ослаб и теперь они сами себе хозяева. Начались быстрые демократические перемены в Польше, Венгрии, Чехословакии. Понятно, что эти страны должны быть благодарны Горбачеву.

То же самое поняли политики внутри страны – "зашевелились" союзные республики. Начался постепенный развал Союза, центробежные тенденции нарастали как снежный ком. Причина расцветшего сепаратизма скрывалась в безвольной политике Горбачева, в отсутствии четкой программы действий, в слабости и пассивности центральной власти. Горбачев лишь наблюдал за развалом, даже не пытаясь ему оперативно воспрепятствовать или хоть как-то его корректировать. Если власть легко отдают, то почему бы ее не взять? Ее и взяли. Мы в России Горбачеву за это отнюдь не благодарны.

Главный лозунг Михаила Горбачева – совершенствование социалистической политической и экономической системы. Он явно не понимал, что совершенствовать уже нечего. Говорилось про ускорение экономического развития – мол, немного ускоримся и рванем вперед. Глубина кризиса не осознавалась. Страна брала все больше иностранных кредитов, покупались западные машины и оборудование, которые ржавели на складах и товарных станциях, и ничего, разумеется, не менялось. По-прежнему не было прав собственности, свободы конкуренции и свободы цен – экономическая реформа фактически буксовала.

Единственный серьезный политический прорыв за период перестройки был осуществлен в сфере гласности, свободы слова, свободы религии, передвижения. Впервые при Михаиле Горбачеве на какое-то время приостановился процесс массовой эмиграции – люди поверили, что у страны есть шанс, есть будущее и не стоит уезжать отсюда на Запад.

С одной стороны была политическая свобода (помните – "гласность"!), с другой – обреченная на смерть экономическая система плюс попытки сохранить командную роль партии. Учитывая назревшие национальные проблемы при общих экономических осложнениях и слабом центре, развал Союза был неизбежен. В результате система не выдержала и взорвалась – все лидеры союзных республик были заинтересованы только в личной власти. Борис Ельцин не являлся тут исключением. Каждый хотел получить свое королевство и стать в нем полноправным хозяином. О благе народа никто не думал и мнение его не спрашивал.

Словом, по большей части, Горбачев просто плыл по течению, почти не влияя на события, не стремясь их упорядочить и задать им определенный вектор. Я помню наши попытки создать для него экономическую программу весной 1990 года, когда страна уже трещала по швам, а Горбачев готовился стать первым президентом СССР. Программа была подготовлена, причем на хорошем уровне, он ее одобрил, но не использовал ни одного пункта, чтобы попытаться реально изменить положение в стране.

А советская система тем временем стремительно разваливалась. Кровавые конфликты на национальной почве произошли в Сумгаите и Фергане, пролилась кровь в Баку, Тбилиси, Вильнюсе. Национальные противоречия углублялись, центробежные процессы усиливались, а советская государственная машина давала все более ощутимые сбои.

Весь СССР содрогнулся, когда услышал о резне армян в Сумгаите вчерашние соседи убивали друг друга, не жалея ни женщин, ни детей. Сотни трупов по всей стране показали, что перестройка, сама того не желая, раскрыла глубинные национальные проблемы, которые советская власть до того лишь искусственно затушевывала. А Горбачев продолжал говорить все более пространные и туманные речи и никак не мог остановиться (таких людей называют compulsive talker). Люди перестали слушать его выступления и начали откровенно смеяться над ним. Он постоянно ездил за границу, выпрашивал кредиты и принимал поздравления по случаю событий, в которых не принимал участия, которые не направлял и на которые вообще не оказывал почти никакого влияния.

Ключевая проблема Михаила Горбачева была в неспособности действовать, неспособности создать сильную команду, неспособности заглянуть в завтра. Достижения его внутренней политики свелись к снятию цензуры и ограничений передвижения (что, впрочем, было крайне важно). Люди быстро разочаровались в столь однобоких реформах.

С другой стороны, именно при Горбачеве начались давно назревшие перемены в политической и экономической системе, благодаря чему он навсегда войдет в историю, несмотря на то, что в самой России рейтинг его популярности не достигает и 1%. Лично я благодарен ему за предоставленный шанс – шанс совсем иной жизни, ведь конец коммунистического режима, как бы там ни было, всегда в значительной мере будет ассоциироваться именно с Горбачевым.

ГЛАВА 2 Ельцин и Горбачев: борьба титанов

Я думаю, Западу очень крупно повезло, что Генеральным секретарем коммунистической партии Советского Союза в свое время стал Михаил Горбачев, а не Борис Ельцин. Первый – сравнительно мягкий и нерешительный профессиональный карьерист-бюрократ. Второй – матерый волк, сумевший сделать партийную карьеру, в первую очередь, благодаря своей жесткости и напористости.

Этих двух антиподов и столкнула между собой судьба.

Борис Ельцин вступил в конфликт с коммунистической системой, на мой взгляд, прежде всего потому, что по старым советским стандартам при сравнительно молодом Горбачеве у него не оставалось шанса подняться на самый верх политической лестницы ни при каких условиях. Стань он Генеральным секретарем коммунистической партии, он защищал бы коммунизм изо всех сил, ничуть не щадя демократов и реформаторов. Нам очень повезло, что не Ельцин спасал коммунизм. У меня нет в этом никаких сомнений.

Еще в 1989 году Ельцин пространно говорил о социалистическом рынке, о трансформации и модернизации социалистической системы. Он никогда не был приверженцем твердой идеологии и, понятно, не имел стойких демократических убеждений или конкретных рыночных взглядов. Все разговоры о реформаторстве Бориса Ельцина не стоят выеденного яйца. Никто при всем желании не вспомнит ни одной серьезной личной инициативы Ельцина, направленной на конструктивное созидание чего-либо нового в России. Его кредо заключалось в безграничном популизме. Он лучше всего чувствовал себя именно в момент опасности, в момент борьбы за власть, он был бойцом, а не строителем. После победы в схватке он тут же переходил в режим полуспячки и прекращал всякую деятельность. Этой особенностью он напоминает волка, который, задрав овцу, отдыхает, пока не проголодается вновь.

Мне всегда казалось, что Ельцин – политик скорее интуитивный, чем рациональный. Он чувствует проблемы, а не выявляет их на основе изучения и анализа ситуации. У него явно недоставало знаний для решения подавляющего большинства вопросов государственного управления, но при этом интуитивно он почти всегда шел в верном направлении.

Иными словами, Ельцин представлял собой тип руководителя-борца, руководителя-трибуна, хорошо чувствующего себя на публике, любящего управлять массами, но отнюдь не тонкого администратора и хозяйственника, не человека, способного заглядывать в будущее и переполненного новыми идеями. Что он действительно умел блестяще, так это удивительно точно улавливать настроение общества, разгадывать интриги соперников и наносить упреждающие удары. При этом ему нельзя отказать в личной храбрости, хотя нередко он предпочитал неоправданно оттягивать решения.

Борис Ельцин, безусловно, являлся закономерным продуктом своей эпохи, ввиду чего нелепо было бы рассчитывать на осознанное и детальное понимание им всех сложнейших проблем экономики. Вместе с тем он, в отличие от Горбачева, в большей степени был способен брать на себя ответственность и идти на риск, выдвигая на самые высокие посты относительно молодых людей, взгляды которых зачастую самому ему были непонятны и даже чужды.

Лично мне всегда импонировало, что, не в пример многим другим известным политикам, Ельцин никогда не ругается матом, ровен в общении, умеет внимательно слушать и слышать подчиненных (что случается в среде высшего эшелона власти крайне редко). Правда, при этом шансы, что он послушается умного совета и последует ему, всегда были невелики.

Продолжая сравнительный анализ двух предыдущих руководителей нашей страны, следует отметить, что Свердловская область (которой некогда руководил Б. Ельцин) и Ставропольский край ( которым некогда руководил М. Горбачев) – весьма разные места. Крупнейший северный промышленный регион, жестко отлаженный, механистичный, и южный сельскохозяйственный район, зависящий от погодных условий и сельскохозяйственных вредителей… По самому характеру доставшейся ему вотчины Ельцин существенно больше похож на матерого секретаря обкома (сталинского типа), чем Горбачев.

Жена Бориса Николаевича, Наина – мягкая и очень скромная женщина никогда не доминировала в семье Ельциных (в отличие от Раисы Горбачевой) и это, между прочим, много говорит о характере самого Бориса Николаевича. Жена, как правило, обладает качествами, недостающими мужу.

Ельцин куда менее мягок, многословен и обтекаем, нежели Горбачев, и, соответственно, в нем больше решительности, жесткости и безразличия к чувствам окружающих его людей. Он мог много выпить, в бане попариться, в проруби искупаться – настоящий русский мужик по принятым понятиям. Однако Ельцин был не просто жестким, но подчас и жестоким. Не каждый способен приказать выбросить за борт корабля в ледяную воду Енисея своего пресс-секретаря (В. Костикова), нежно обнять и облобызать чиновника (С. Степашина), которого завтра сам уволит, устроить публичный незаслуженный разнос почтенному министру (Родионову, был такой министр обороны).

Ельцин вычеркнул из своей жизни десятки некогда очень близких ему людей и при этом больше о них не вспоминал. А ведь среди них были люди, которые ради него рисковали жизнью и карьерой. Из всех соратников и близких помощников Ельцина практически никто не дожил во власти до сегодняшнего дня.

Он безжалостно отметал тех, кого вчера обнимал и награждал, кого называл лучшим министром всех времен (так было с Павлом Грачевым – бывшим министром обороны). По-русски это называется – сдавать своих. Фактически за время своего президентства Ельцин сдал всех своих сторонников и близких соратников, если не считать членов семьи.

Лучший пример здесь – все тот же бывший министр обороны Павел Грачев, простоватый и грубоватый десантник, который в 1991 году во время августовского путча принял сторону Бориса Ельцина, за что был произведен в министры. Грачев выпивал вместе с Президентом, ходил с ним в баню, купался, отдыхал и, казалось, пользовался его безграничным доверием, хотя явно был некомпетентен – провалил чеченскую кампанию 1994-1995 гг. и реформу армии. Все прегрешения прощались Грачеву, награды сыпались на него как из рога изобилия, но пришло время, и в одночасье он исчез из жизни Ельцина. Как будто его никогда и не было.

Борис Ельцин заслужил любовь советских демократов тем, что начал грубо "наезжать" на московских партийцев, настраивая простых людей против начальства, – он гордо демонстрировал публике отечественные ботинки и часы, делал рейды в подсобки магазинов для обнаружения спрятанных товаров, торжественно пересаживался на "Москвич" и записывался в районную поликлинику. Кто-то из секретарей райкома партии в Москве даже покончил с собой из-за его несправедливых взбучек, у кого-то не выдержало сердце. Но Ельцина не заботили подобные мелочи на его триумфальном пути к власти.

Политический стиль Ельцина всегда отличался самым беззастенчивым популизмом, в отличие от сдержанного официоза Горбачева. Но популизм его не был искренним, он не соответствовал его убеждениям. По сути дела, это был циничный обман. Чего стоит один только эпизод его записи в районную поликлинику – символический акт борьбы с привилегиями чиновников, хотя при нем бюрократы распоясались как никогда прежде. Но при этом у Ельцина был безусловный талант вести за собой самых разных людей. Можно сказать, Борис Николаевич был политиком от Бога.

Межрегиональная депутатская группа (первые демократы) в первом свободном парламенте СССР не имела бесспорного лидера и потому решила воспользоваться популярностью известного партийного диссидента Ельцина. Ельцин, в свою очередь, всегда соблюдал дистанцию и ни с кем из демократов накоротке не сходился -он пользовался их услугами, но к советам их особо не прислушивался. В результате этого странного альянса никто из демократов первой волны надолго не задержался у кормила государства.

Вероятно, Ельцина всегда власть интересовала только как цель, а не как средство – никакой позитивной программы он, как и Горбачев, никогда не имел. По своей природе, пожалуй, Ельцин был даже в большей степени разрушитель, чем созидатель. Поразительно острые инстинкты самосохранения (чувство опасности), частое отсутствие формальной логики, обескураживающая непредсказуемость – вот характерные черты Ельцина-политика.

Алкоголь и склонность к эксцентричным выходкам тоже добавляют к портрету Бориса Ельцина несколько колоритных штрихов. Когда-то будущий президент (и уже знаменитый борец с системой) упал с моста при странных обстоятельствах (вроде бы возвращался от дамы), потом он в пьяном виде дирижировал оркестром в Берлине, потом под объективом телекамеры щипал секретаршу в Кремле. Он не вышел из самолета для встречи с ирландским премьером в Шенноне, будучи в Швеции, перепутал страны в официальном выступлении и назвал Швецию Норвегией.

Можно вспомнить и некоторые другие пьяные эскапады вроде отбивания ложками токкаты на голове какого-то бюрократа или намазывания икры на руку на приеме в честь Президента США Джорджа Буша.

Ельцин неоднократно делал театральные жесты типа "Не так сидим" (когда он публично уколол премьера Примакова, посадив Степашина рядом с собой на совещании). А чего стоят рассчитанные на публику его частые длинные и многозначительные паузы в выступлениях?

Бывали вещи и почище – вроде уже упомянутого приказа выбросить пресс-секретаря Костикова с борта парохода в холодную сибирскую реку или справления малой нужды на колесо самолета за границей. Можно ли представить себе в цивилизованной стране сцену, когда президент приказывает своим охранникам выбросить высокого сановника за борт, а те беспрекословно выполняют приказ? Средневековье какое-то! Но, в той или иной мере, мы были свидетелями этого средневековья все последние десять лет.

С самого начала в поведении Бориса Ельцина доминировала одна навязчивая идея – непримиримая конкуренция с Горбачевым. Главной задачей для него было -получение всей полноты власти. Я хорошо помню, как в 1990 году в качестве министра финансов пришел к нему обсуждать новый бюджет (с премьером И. Силаевым), но вместо этого полчаса мы обсуждали рейтинги популярности Горбачева и Ельцина (у первого он падал, у второго рос).

Я могу засвидетельствовать, что российское правительство образца 1990 года, созданное Борисом Ельциным, не было столь уж профессионально сильным, но оно имело политический мандат на реформы. Григорию Явлинскому удалось тогда подбить Горбачева и Ельцина на совместную программу "500 дней", в основе которой были наработки группы Явлинского вместе с моими, уже упоминавшимися наработками.

Сегодня над этой программой часто смеются. Но смеются люди, которые ее не читали. Я же утверждаю, что для того времени это был мощный интеллектуальный рывок – абсолютное большинство предложений и идей, изложенных в этой программе, в конце концов подтвердились и были впоследствии использованы. Этот план не расписывал по часам пятьсот дней, как обычно думают, он содержал два тома проработок, включая большое число проектов законов и постановлений.

Настоящая беда программы была в том, что ее никто не собирался выполнять. Прежде всего, это касается Ельцина, которого демократы привели к власти именно в надежде получить реформы, но самому ему эти реформы никогда не были по-настоящему нужны. Нужна была только власть.

В те же времена я обратил внимание на такой российский феномен большинство представителей старой элиты, старшего поколения бюрократов, экономистов и политиков резко негативно относятся к любым предложениям более молодого поколения. Никто не вникает в суть и не слушает аргументов.

В большой степени это относится и к Ельцину, который никогда не давал реформаторам полной свободы действий (поэтому его нельзя сравнивать с Пиночетом или, скажем, с аргентинским Президентом Менемом). Благодаря этому свойству старых кадров мы и теперь слышим безграмотные рассуждения нынешних членов правительства про монетаризм и макроэкономическую политику. Благодаря этому свойству страна потеряла и теряет годы.

У меня сложилось такое впечатление, что после победы над Михаилом Горбачевым Ельцин, фактически, потерял смысл жизни. Он достиг того, к чему так страстно стремился. После 1992 года он, практически, бездействует, если не считать нескольких схваток с парламентом (расстрел Белого Дома в 1993 году и попытка импичмента в 1999 году) и собственного переизбрания в 1996 году, однако в эти моменты речь шла уже о собственном выживании.

Горбачев также подчас мог быть непреклонным, мог устроить кому-то разнос и даже обматерить, но при этом он хронически не был способен на большие поступки и боялся личной ответственности. В случае же когда с его подачи все-таки случалось нечто важное (например, ввод войск в Баку), он тут же торопился уйти в сторону и подставлял подчиненных.

Борис Ельцин, в отличие от Горбачева, всегда был способен на решительные действия, даже если действия эти лежали на грани законности. Ради справедливости следует признать, что он ни разу не опускался до закрытия оппозиционных газет, да и все его политические враги остались на свободе. Да, таким он и был – авторитарный и импульсивный Президент, способный, однако, держать себя в определенных рамках. Я, например, ничуть не сомневался, что Ельцин никогда не пойдет на отмену выборов ни в 1996, ни в 2000 годах.

Противостояние двух личностей, двух политических лидеров в 1989-1991 гг. закончилось полной победой Бориса Ельцина, хотя Горбачев весьма многим казался более современным руководителем. Вскоре, впрочем, Михаил Горбачев как политическая фигура исчез с отечественной политической сцены, что свидетельствовало об отсутствии у него реальной базы, реальных сил, на которые он мог бы опереться, а стало быть, и его приход к власти был случайностью.

Окончательной победе Ельцина немало способствовал так называемый путч в августе 1991 года. Тогда соратники Михаила Горбачева не выдержали его бездеятельности и попытались остановить развал страны с помощью чрезвычайных мер. Однако путчисты побоялись пойти дальше заявлений и угроз – коммунистическая партия в перевороте не участвовала, приказы об аресте и нейтрализации Ельцина и его сторонников так и не были отданы. После короткого замешательства Ельцин смог оседлать ситуацию и вскоре стал безграничным властителем России. Вернувшись в Москву из Фороса, Михаил Горбачев с удивлением обнаружил, что реальной власти у него больше нет.

Противостояние Горбачева и Ельцина закончилось навсегда.

Далеко не факт, что такой исход борьбы титанов со всех сторон был однозначно позитивным. Но течение времени не изменить, и 1990-е годы навсегда войдут в историю России как годы правления Бориса Ельцина (он и у власти был почти в два раза дольше, чем Горбачев). Михаил Горбачев, пожалуй, – фигура, которая более важна для Запада, так как свобода Восточной Европы и конец "холодной войны" осуществились при нем и во многом благодаря ему. Но именно Борис Ельцин определил лицо современной России.

ГЛАВА 3 Что нам оставил Советский Союз?

Почти все граждане России сегодня сознательно или подспудно тоскуют по Советскому Союзу, так как им кажется, что в те времена страна наша была сильной и богатой, все нас боялись и уважали. Да, были проблемы, был застой, признает обыватель, но зато страна была великой, была стабильность! Ностальгия по прошлому все еще очень сильна.

Поэтому, мне кажется, очень важно сказать несколько слов о том наследстве, которое оставил нам Советский Союз и, следовательно, коммунисты. Тогда сразу станет понятно, откуда взялся Егор Гайдар и почему в России все-таки начались реформы. Тогда нелепый миф о процветании и силе Советского Союза если и не развеется, то, по крайней мере, сдуется до присущих мифу размеров.

Но начнем с политики, так как она, к сожалению, обычно у нас превалирует над экономикой. Главный факт: к 1990 году в России было, практически, невозможно найти хотя бы одного человека, который искренне верил бы в коммунизм, в советские идеалы и жил бы строго по закону. Многие были в принципе удовлетворены своим существованием, но, повторю, никто ни во что не верил.

Подтверждение этому найти несложно. Например, русский человек очень любит анекдоты – застольные шутки на актуальные темы. Ничего подобного в западной культуре сегодня нет, и понятия о юморе у нас с Западом весьма разные. Что может быть приятнее для русского человека, чем в хорошей компании за рюмкой водки рассказать свежий политический анекдот. В начале восьмидесятых он звучал бы так: Брежнев лежит на пляже с закрытыми глазами. Пробегавшая мимо собачка лизнула ему ногу. Тут Генеральный секретарь и говорит: "Товарищи, это уже через край…" К закату Советского Союза количество анекдотов о лидерах страны и о коммунистической партии достигло многих тысяч.

Люди покорно сидели на партийных собраниях и болтали о своих делах, читали книги и газеты, даже играли в шахматы, а потом автоматически поднимали руки, одобряя неизвестно что. А дома смеялись над своими лидерами, издевались над ними, пародировали вождей партии, обменивались копиями запрещенных книг и мечтали съездить на "загнивающий" Запад, чтобы понюхать, как он "славно пахнет".

Коммунистическая идеология умерла, вслед за ней исчезал и страх перед системой. Поэтому к 1990 году коммунистическая партия уже не могла ни вдохновлять людей, ни управлять ими, ни даже по-настоящему их пугать.

Я прекрасно помню начало 1990 года, когда работники ЦК КПСС были столь напуганы усиливающимся подъемом демократии, так боялись за себя и свои семьи, что всерьез вели разговоры о том, чтобы временно перевезти семьи из элитных домов ЦК к знакомым (то есть спрятать). А во внутреннем дворе ЦК КПСС на Старой площади в Москве постоянно находились до зубов вооруженные омоновцы, готовые в любую минуту вступить в бой с демонстрантами

Идеологии уже не было, религия и национальное самосознание за годы коммунистического правления были ввергнуты в удручающее состояние, следовательно, образовался духовный вакуум. Никто ни во что не верил. Даже руководители партии находились в растерянности. Идеологический кризис был налицо, агония режима неизбежно приближалась. Не случайно, даже сегодня наша коммунистическая партия влияет, практически, только на престарелых людей, которые ничуть не стремятся понять ее программу (программы-то и нет), а только тоскуют о прошлом.

Сыграли свою роль и международные проблемы позднего СССР. Если еще в 1950-60-е годы коммунистическая идея могла рассчитывать на определенную поддержку за границей, особенно в развивающихся странах, то в 1980-х годах все кардинально поменялось.

Многочисленные эксперименты построения социализма на разных континентах потерпели убедительное поражение. Чем больше Советский Союз оказывал помощь определенным странам, тем больше там становилось проблем. По мере нарастания проблем внутри самого СССР, снижались возможности финансировать коммунистов и прочих левых за рубежом, что лишало последних стимула демонстрировать свою активность.

Самый наглядный пример – Куба, которая и сегодня влачит жалкое существование; магазины там пусты, а люди с "острова свободы" бегут в США. В Северной Корее люди голодают и напоминают роботов. В Афганистане погибли уже миллионы людей, и кровопролитие продолжается. В Кампучии левые идеи "красных кхмеров" вылились в геноцид собственного народа.

Страны Восточной Европы при первой возможности забыли про коммунизм и построились в очередь в НАТО и Европейское сообщество. Никто в мире уже не верит в плановую экономику.

По сути дела, уже к 1990 году почти вся внешняя идеология Советского Союза сводилась к вопросу о деньгах. Даете деньги – мы работаем. Не даете мы ищем других спонсоров. Становилось все более ясно, что попытка экспорта идеи мировой революции капитально провалилась и у нее нет будущего. Кроме того, СССР по уши увяз в Афганистане. Безнадежная внешняя политика стала оказывать все более разлагающее влияние на внутреннее положение дел в СССР. В такой ситуации было уже не до экспериментов по построению коммунизма за советский счет где-нибудь в африканской глубинке.

Идеологический кризис, разумеется, в значительной мере явился следствием экономического провала советской системы. Уже в 1970-е годы многим стало ясно, что Советский Союз проиграл глобальное экономическое соревнование. С одной стороны, уходили в могилу поколения людей, имевших трудовую культуру и воспитывавшихся до революции, с другой – пропал страх перед системой, а иной действенной мотивации хорошо работать у новых поколений не было.

По сути дела, государство сознательно разлагало народ, поощряя лицемерие, двойные стандарты, уравниловку, безразличие к результатам труда. Отсюда и пошел настоящий закат коммунистического эксперимента. Жаль только, что десятки миллионов людей, включая и моего отца, родились и умерли при советской системе, так и не увидев иной жизни.

Моя бабушка не раз шепотом говорила мне, что жизнь до революции была не такой уж плохой. Отец, не получивший серьезного образования, всю жизнь любил читать в газетах и журналах о других странах, увидеть которые не имел ни малейшей возможности. Когда мне исполнилось десять лет, он купил мне транзисторный радиоприемник, и мы вместе слушали "Голос Америки" и другие западные станции. Мне кажется, ему очень хотелось увидеть другой мир…

Еще при Хрущеве, который в конце 1950-х и начале 1960-х пытался исправить некоторые ошибки сталинской эпохи, у СССР был определенный шанс выжить. В 1961 году курс рубля к доллару был установлен на удивление близко к реальному паритету покупательной способности (реальному курсу). ЦРУ составляло аналитические записки о возможности СССР конкурировать с США в экономике.

Миллионы советских граждан к тому времени вернулись из лагерей, у людей появилась надежда на лучшее будущее. Однако многочисленные глупости, компромиссы, полумеры руководства СССР довольно быстро свели все эти надежды к нулю. А приход в 1964 году к власти в СССР Брежнева похоронил последние чаяния, если они еще у кого-то оставались.

Тогдашний премьер-министр СССР А. Косыгин чувствовал опасность застоя, и в конце 1960-х годов сделал робкие попытки реформировать советскую экономику. Но "косыгинская реформа" умерла, практически, в зародыше. Началось верное и планомерное сползание страны в пропасть неэффективной экономики, которое лишь на время было задержано резким повышением цены на нефть в 1970-х годах. Затем это сползание снова ускорилось в 1980-х годах в результате непродуманной интервенции в Афганистане и последовавшей за ней дорогостоящей гонкой вооружений.

Развал экономики характеризовался следующими наиболее наглядными чертами.

Во-первых, непрерывно нарастал дефицит всевозможных продуктов. Советский человек так привык к отсутствию товаров, что сначала становился в очередь, и только потом спрашивал, что продают. Появились специальные товарные талоны, без которых товары не отпускались (фактически параллельные деньги). Поскольку в Москве ситуация была несколько лучше, то люди ехали в столицу за продуктами питания за двести-триста километров.

Предприятиям не хватало сырья, машин, элементарной свободы действий, что порождало многочисленные злоупотребления и огромное число "экономических преступлении , которые сегодня называют предпринимательством. В стране все делалось по знакомству, на основе связей и дружественных отношений все это называлось словом "блат".

Во-вторых, в СССР неуклонно снижалось качество выпускаемой продукции, так как у людей не было никаких стимулов к хорошей работе, а в условиях дефицита нет нужды заботиться о сбыте. Все попытки властей переломить тенденцию – в форме регулярных кампаний по проведению "пятилетки качества", введению "госприемки" продукции (присылка на каждое предприятие чиновников для проверки качества товаров), программы присвоения лучшей продукции государственного "Знака качества" – ни к чему не привели.

Любой импортный, особенно западный, товар стал предметом вожделений для советского человека. Поездки за границу ценились не за возможность увидеть мир, а за возможность привезти домой иностранную одежду. Я прекрасно помню, как завидовали в школе ребятам, которым родители привозили голубые джинсы или пластинку "Битлз". Цена самых простых "Wrangler" или "Levi's" достигала средней месячной зарплаты, а их обладатель чувствовал себя человеком какой-то особенной породы. Я никогда не забуду того ощущения счастья и гордости, когда в двадцать лет купил себе на черном рынке первые настоящие американские джинсы.

В-третьих, все более ощущалось технологическое отставание СССР от экономически развитых стран. За исключением оборонного сектора (но и там тоже), прогресс, казалось, остановился. Компьютеры, радио- и телеаппаратура, видеомагнитофоны, автомобили, стиральные машины, калькуляторы – все это в советском исполнении казалось нам произведенным на уровне каменного века, причем технологический разрыв непрерывно увеличивался. И народ, как только появлялась возможность, голосовал против отечественных товаров своими деньгами. До 80-90% командированных в Японию официальных лиц и специалистов тащили, активно потея в аэропортах, домой огромные коробки с телевизорами. В Токио, Лондоне, Нью-Йорке появилось множество магазинчиков, которые специализировались на обслуге советских туристов, продавая им низкопробные дешевые товары, похожие с виду на вполне приличные.

В масштабах страны технологическое отставание, дополненное отсутствием стимулов к качественной работе, тормозило рост производительности труда и в результате вело к еще большему отставанию от Запада. Это, в свою очередь, влияло на уровень жизни – десятки миллионов людей прозябали в коммуналках, по обеспечению населения телефонами, автомобилями, бытовой техникой мы даже были позади многих стран Восточной Европы.

В СССР строилось новое жилье, но его по-прежнему не хватало и с каждым годом не хватало все больше. Люди до сих пор стоят в очередях на государственную квартиру по десять-двадцать лет, а в очередь ставят только в том случае, если у тебя меньше пяти квадратных метров жилой площади (без кухонь и ванных комнат) на человека! Даже официальная советская статистика показывала, что в США на человека приходится жилой площади, по крайней мере, в три раза больше.

Другой наглядный пример нарастающей неэффективности экономики ежегодная массовая посылка студентов, служащих, солдат в поля на сбор урожая. Выглядело это весьма глупо, так как производительность труда таких сезонных "сельскохозяйственных работников" была значительно ниже, чем производительность деградировавшего советского крестьянства. Тем не менее, миллионы рабочих, студентов, ученых и т. д. отвлекали от дела и посылали вручную убирать картофель и капусту. А дефицит продовольствия все увеличивался.

Мои личные воспоминания о такой "помощи сельскому хозяйству" сводятся к бессонным ночам, посвященным игре в карты и в "монополию", клубам сигаретного дыма и экскурсиям в соседние деревни. Работать никто не хотел и самое странное, что никто особенно не настаивал на эффективной работе местные колхозники, в основном, отдавали дань "скифской жажде", а нашим руководителям-преподавателям месить в полях грязь тоже не хотелось. Неудивительно, что СССР с каждым годом все больше зерна закупал в США и Канаде.

Характерной чертой советской экономической системы стали массовые прогулы, воровство, бездельничанье. Почти на любом предприятии работники стремились что-нибудь унести с производства: рабочий брал продукцию, чиновник таскал бумагу и карандаши, врач – лекарства и т. д. Стало общим правилом проводить в рабочее время партийные и профсоюзные собрания, спортивные мероприятия и прочие посторонние затеи. Многие предпочитали ходить по магазинам именно в рабочее время, после чего не грех было отдохнуть, получив у знакомого врача справку о мнимой болезни.

Известно, что Советский Союз никогда толком не мог себя прокормить. Карточную систему отменили только в 1930-х годах, но началась Вторая мировая война, и карточки вновь вернулись. В 1960-х годах ситуация вроде бы наладилась, однако вскоре опять появились дефициты. С 1960-х годов непрерывно рос импорт зерна и некоторых других видов продовольствия, а затем СССР прочно сел на иглу внешних заимствований. К моменту развала Советский Союз имел около ста миллиардов долларов просроченного внешнего долга, нулевые валютные резервы и абсолютно неэффективную экономику.

Фантастический курс валют, всеобщий черный рынок, быстрый рост внешней задолженности, отсутствие трудовой дисциплины, повсеместное воровство и коррупция – вот реальное наследство, которое Советский Союз оставил новой России. К сожалению, большинство граждан моей страны об этом удивительно быстро забыли.

Болезнь экономики была так запущена, что лечение требовалось радикальное. Поэтому начало экономических реформ явилось абсолютно закономерным процессом. Даже если бы не случилось нового витка гонки вооружений и жесткой политики Запада, которую олицетворял Президент США Рональд Рейган, крушение советской системы было предрешено.

ГЛАВА 4 Мифы о России: пьянство, лень, национализм…

Предубеждение против России, проявляющееся в вопросе расширения НАТО, оценки событий в Югославии и Чечне, наводит на мысль, что на Западе существует множество несправедливых стереотипов, искажающих истинный облик современной России. Попробуем рассмотреть некоторые из этих мифов.

Мой сын как-то спросил меня, немного смущаясь, что имеется в виду под загадочной русской душой? Почему лень и коррупция считаются, едва ли не чертами русского национального характера? Дело в том, что он одно время учился за границей, и подобные представления иностранных сверстников явно были ему обидны и не совсем понятны.

Весьма непросто дать точное определение русскому национальному характеру. Пожалуй, никому это не удастся.

Каждый из нас не преминет напомнить при случае иностранцам, что умом Россию не поняте, и что в Россию можно толеко верите. Вот такие, мол, мы загадочные и непонятные. Говорим мы это обычно с гордостью, а в глубине души все же стыдимся своей бравады. Ведь по большому счету это своеобразная форма самозащиты.

Существует, скажем, стереотип русского человека, лихо пьющего водку, причем, непременно гранеными стаканами, и при этом не слишком пьянеющего. Такие вот мы сильные, любого американца или немца под стол заставим ползать в соревновании по пьянству. А между тем мужчины в России в среднем живут до пятидесяти семи, и нигде в мире нет столько пьяных на улицах, как у нас в стране.

Однако мало кто знает, что водка (как и табак) в Россию пришла из Западной Европы, и до той поры наше государство прекрасно обходилось без крепкого спиртного.

Любопытно, что даже знаменитая русская матрешка появилась у нас лишь в начале XX века после войны с Японией, а "русский коммунизм", как известно, нам завезли из Германии.

В течение длительного периода Россия по абсолютному потреблению алкоголя отставала от "винопьющих" стран, а по потреблению крепких напитков -от Скандинавии и Германии.

Важно знать не только то, сколько и как человек пьет, важно знать, почему человек пьет. Почему за последние десятилетия мы стали абсолютными чемпионами мира по потреблению крепких алкогольных напитков (сто двадцать литров водки в год на человека!)?

Нет никаких сомнений, что многие черты сегодняшнего русского пьянства, были порождены при коммунистическом режиме и не являются российской традицией. Русский человек пьет, так как его к этому приучили, так как он ни во что и никому не верит, так как в водке он прячется от повседневной безысходности.

Прежний правящий класс при коммунистах был практически уничтожен, истребили настоящих крестьян-хозяев, ремесленников, интеллигентов, а к власти пришли далеко не лучшие представители крестьянства и рабочих, привнесшие в государственный аппарат бескультурье и беспробудное пьянство.

Никогда не забуду, как в Смоленской области семидесятисемилетний крестьянин добродушно объяснял мне, что его отец когда-то пошел в колхозные активисты потому, что не любил работать, но выпить был не дурак. Раскулачивать, отнимать у других зерно и скот, заседать на партийных собраниях ему показалось интереснее, чем работать в поле. Уважение сына он этим не заработал.

В значительной степени пьянство использовали для сознательного оболванивания населения, так как пьяным трудно и незачем размышлять о судьбах страны. Экономическая политика, делающая ставку на массированные доходы государства от производства водки, презрение к стимулированию производительного труда и почти полное отсутствие развитой сферы досуга и развлечений довершили дело. И вот уже питье водки стаканами становится символом мужественности, патриотизма, "русскости".

Какая чушь! Русские никогда не были склонны к пьянству больше, чем другие народы. Просто семьдесят лет советская власть разлагающе воздействовала на народ и страну, и мы сегодня пожинаем печальные плоды этой разрушительной работы.

Однако есть уже и положительные сдвиги. Сегодня мы видим, как в среде молодого поколения, которое впервые получило возможность свободного выбора учебы, места жительства и работы, быстро изменяются модели поведения пьянство перестает быть модным. В результате в стране заметно возрастает потребление легких напитков – пива и вина, а также увеличивается количество людей, вообще не употребляющих алкоголь.

Тот, кто много пьет, не может сейчас стать квалифицированным специалистом, никогда не сделает карьеру, не разбогатеет, и все это прекрасно понимают. Просто не все могут перестроиться.

Сильно и регулярно пьющие люди, как показывает практика, больше склонны голосовать за коммунистов, чем за демократические партии. Это очевидный и печальный факт. А так как среди них много пенсионеров, безработных и людей из малооплачиваемой сферы труда, то борьба с безработицей и неэффективностью экономики – лучший способ борьбы с пьянством. Справедливости ради надо сказать, что условия жизни и труда в России таковы, что от них запил бы и любой самый трудолюбивый западный рабочий.

Очень любят у нас поговорить и о традиционной русской лени. Никто в России якобы не хочет работать. Не хочет и все тут. Ничего изменить нельзя. На самом деле это, конечно, очередной миф. Хотя и не совсем беспочвенный.

Впрочем, всему есть объяснение. В свое время были изгнаны из страны или уничтожены миллионы специалистов и тружеников, раскулачивались трудолюбивые крестьяне, устраивались бездарные "чистки". Затем настала пора лицемерного социалистического соревнования и уравниловки. Сменились два поколения людей, для которых не было никаких стимулов работать хорошо. Заработать больше законным путем было невозможно, а предпринимательство наказывалось как уголовное преступление.

Многие простые люди в провинции часто задают мне страшный вопрос: не подорван ли генофонд нашей нации, не уничтожено ли наше будущее в результате бессмысленных многомиллионных человеческих потерь в XX столетии? Я так не думаю, но благодаря этим потерям, в развитии мы явно отстали. Ведь только начиная с 1970-х годов несколько миллионов человек эмигрировали из России, и идея эмиграции у многих граждан по-прежнему остается популярной.

Так что вполне закономерно, что после семидесяти лет советской власти желание работать на государство у людей пропало. С развитием рыночной экономики ситуация изменилась, но лишь среди молодого поколения и то не везде. Глубоко сидит в сознании людей положение идеологической пропаганды об эксплуатации трудящихся – работать на фирму, дескать, нехорошо. Даже за очень хороший оклад многие стараются ловчить и увиливать от работы. Нужны годы, чтобы изжить эти предрассудки. У нас, к сожалению, все еще больше завидуют успеху соседа, нежели стремятся стать лучше его. Дух состязательности и конкуренции развит весьма слабо.

Да, при советской власти каждый на своем месте норовил что-нибудь украсть и утащить домой, и это в принципе не считалось зазорным. Да, служащие в офисах держали за правило бегать в рабочее время по магазинам или ходить в парикмахерскую. Однако никакой патологической "российской" лени и воровства нет, и никогда в России не было. Люди целенаправленно развращались государством, и теперь очень трудно это исправить. Честные и трудолюбивые люди до сих пор не ощущают никакой материальной и моральной поддержки государства и общества в целом. В то время как непорядочные люди чувствуют себя прекрасно.

Терпеливость русского народа также вошла в поговорку. "Как вы там, бедные, все это терпите?" Многие западные журналисты удивляются: "Зарплату им месяцами не платят, а они даже на демонстрации не ходят. Вроде бы, давно уже с голода должны умереть, а они выглядят весьма сытыми, и, как правило, неплохо одеты".

На самом деле у наших людей не больше долготерпенья, чем, скажем, у датчан или португальцев. Напротив, выведенные из себя, наши граждане, порой, более других склонны к агрессии и насилию. Стоит только припомнить, что творилось в России в начале века. Сотни господских домов по всей империи поджигались бунтовщиками и подвергались разграблению, тысячи чиновников, полицейских и военных пали тогда от рук террористов. Кровь лилась рекой.

А сегодня коммунисты не могут вывести людей на улицы. Почему? Да потому, что большинство населения живет своей, частной жизнью и ему наплевать на власть. Люди не видят прямой связи своей жизни с политикой и не верят, что власть что-то может изменить. Но нельзя забывать, как "страшен русский бунт, бессмысленный и беспощадный". Доводить людей до этого нельзя.

Долготерпение нашего народа связано и с такой экономической реальностью, при которой большая часть экономики невидима для статистики. Почти все люди имеют дополнительные источники доходов.

Рассмотрим другой вопрос. У нас любят рассуждать о национальной идее, о беспримерном величии России и откровенно тоскуют по временам, когда Россию все уважали. Есть такая русская поговорка: "Боятся, значит уважают".

Возьмем типичный пример. Какой русский не любит поговорить о величии своей Родины, тем более, что для этого есть все формальные основания. Великие военные победы прошлого не вызывают сомнения – русские трижды были в Берлине и доходили до Парижа (и даже дали Франции слово "бистро" – наши казаки просили подавать еду и питье быстро). У России были и есть великая литература, великие ученые, писатели, композиторы, путешественники, архитекторы, артисты и т. д. Все это бесспорный факт.

Другое дело, что, к сожалению, Достоевский и Толстой, Петр Первый и Екатерина Великая не могут компенсировать убогости настоящего момента, экономической и политической слабости и отсталости современной России. Наши великие предки несказанно удивились бы, увидев у кормила власти в стране безграмотных и малокультурных людей.

Основная масса народа не идет, конечно, дальше общих размышлений и только отдельные "яйцеголовые" не прочь порассуждать о "Третьем Риме", исторической миссии России, евразийской исключительности нашей страны и т. д. Одно время в политических кругах даже был санкционирован своеобразный "заказ" на официальную национальную русскую идею, и некоторые политики поспешили выпустить соответствующие книжки. Никто сегодня не может вспомнить, о чем они писали.

Понятно, что национальную идею не выдумаешь по заказу, не примешь официальным декретом, указом или законом. Она либо есть, либо ее нет. Я думаю, что идея есть, но она вызревает подспудно, и нельзя сейчас сказать наверняка, где ее искать.

Доказательств того, что национальная идея у России есть, множество. Например, несмотря на ужасающую коррупцию и стирание традиций, несмотря на огромное число ничтожеств, присосавшихся, как паразиты, к власти на всех уровнях, страна все еще существует и живет своей жизнью. Машины ездят по дорогам, причем, более или менее соблюдая правила. Молодежь веселится и ходит на учебу в университеты. Люди женятся и рожают детей. В России пишут новые книги, снимают фильмы, ставят спектакли. Жизнь не остановилась. Но власть словно бы живет в одном измерении, а вся остальная страна – в другом.

Конечно, эти измерения соприкасаются, однако такие соприкосновения чаще всего приводят к плохим для страны последствиям. Отсюда и наше неверие: люди не верят власти, не верят политикам, не верят в решение наших извечных русских проблем (от плохих дорог до дураков). Есть в нашем народе какое-то чувство безысходности и бессилия, но оно свойственно, в основном, старшему поколению, которое всего уже насмотрелось в жизни, всякого хлебнуло…

Откуда же взялась навязчивая идея о русском национализме, которой подвержены даже некоторые весьма солидные люди на Западе? Поставим вопрос так: почему на Западе так много пишут и говорят об опасном русском национализме? Откуда они его взяли?

Именно русские националисты постепенно сменили в качестве главных кинозлодеев привычных арабских террористов. Достаточно посмотреть фильмы типа "Святой" (Saint) и "Самолет Президента" (Airforce One), чтобы увидеть во всей красе кровавых террористов из России, которые обычно носят бороды и говорят по-английски с характерным русско-шотландским акцентом.

На самом деле ни одна спецслужба мира не может представить свидетельств ни об одном террористическом акте, совершенном русскими националистами за последние десятилетия. Мы наслышаны об арабских террористах, об ирландских и чеченских террористах, даже об армянских, курдских, баскских террористах, об ультраправых сектантах в США, но никогда нигде не встречали русских террористов-националистов. Мошенников и уголовников у нас, что греха таить, хватает, но не надо нам приписывать того, чего у нас нет.

В России живет немало странных, чудаковатых людей, включая антисемитов и расистов, а также людей, которые любят за рюмкой водки поговорить о патриотизме и духовности. Однако большинство из них на поверку оказываются коммунистами или иными левыми. Пусть они и называют себя славянской партией или патриотическим блоком.

Что говорить, если даже печально известный Владимир Жириновский, как выяснилось, всего лишь талантливый клоун, который научился зарабатывать хорошие деньги на политике. Реальной опасности он не представляет.

Мало кто на Западе знает, что до революции пятьдесят процентов наших дворян не считали себя русскими. По сути дела, Россия – это Америка на Евроазиатском континенте, притягивавшая огромное число предприимчивых людей из разных стран в течение столетий.

До революции русским, по сути дела, считался любой православный человек, а этническая принадлежность вовсе не мешала никому становиться генералом или даже министром. Цари у нас были с немалой примесью немецкой крови, величайшие поэты Пушкин и Лермонтов – с африканскими и шотландскими корнями, предки премьер-министров Витте и Столыпина – выходцы из Голландии и Пруссии. Кто же у нас чисто русский?

Но, как и у любой нации, которая родилась из слияния различных "ингредиентов", в России рано или поздно просыпаются патриотические чувства, и людям хочется гордиться своей страной, культурой, героями. Ничего опасного в этом нет. Более того, русские – последний крупный европейский, по существу, народ, который не подпал еще под безраздельное влияние культуры США. Отсюда у нас и нестандартный критический взгляд на многие вопросы, включая, скажем, события в Югославии в 1998-99 гг.

Отсюда же (из-за боязни роста патриотических настроений) и странное стремление Запада защищать от нас чеченцев, как в прошлом веке Запад защищал от нас турок. Сдерживание "русской угрозы" важнее христианского братства. Усмирение России на протяжении веков было любимым занятием западных держав.

Вспомним хотя бы историю с Крымской войной. В Лондоне поставлено много памятников, посвященных этой "героической" кампании. Все слышали о гибельной атаке бригады легкой кавалерии (The charge of the light brigade), но никто из лондонцев не смог мне сказать, что делали в Крыму англичане и французы (первых погибло 20 тысяч, вторых – 100 тысяч). Я спрашивал многих своих друзей-англичан: что вы там делали, во имя чего ваши солдаты умирали в России? Никто ничего вразумительного мне так и не ответил.

Россия вступила в конфликт с Турцией, защищая христианских паломников в Палестине, а Англия и Франция бросились защищать Турцию.

Точно так же в будущем им будет трудно отвечать на вопросы о поддержке Западом чеченских террористов.

Откуда же берется страх перед русскими? Наверное, чаще всего боятся того, чего не понимают или понимают плохо. Что-то ужасное, дикое и пьяное, мерещится в дальних снегах Сибири. При этом все знают, что миллионы и миллионы русских граждан в XX столетии эмигрировали на Запад и ничуть не погубили его. Напротив, русские ассимилировались и стали французами, американцами, канадцами быстрее, чем представители многих других народов. Есть в этом что-то мистическое и иррациональное.

На мой взгляд, налицо двойной стандарт, отсутствие объективности, которые можно объяснить только вековой, застарелой подозрительностью к России, удивительным образом сохраняющейся на генетическом уровне. Вместо того, чтобы поддержать нас и помочь в борьбе с международным терроризмом, Запад угрожает приостановить помощь МВФ. Очень жаль. От комплексов надо избавляться. Это выгодно всем.

ГЛАВА 5 Откуда взялся Гайдар?

Экономические реформы в России справедливо связывают с именем Егора Гайдара, который, как многим показалось, в 1991 году появился ниоткуда. Ни для кого не секрет, что ни Михаил Горбачев, ни Борис Ельцин настоящими идеологами реформ никогда не были – роль символа реформаторства досталась тогда малоизвестному молодому экономисту. Ему же была уготовлена роль козла отпущения за все мыслимые и немыслимые огрехи власти.

Действительно, во времена Советского Союза Егор Гайдар никогда не занимал высоких должностей в исполнительной власти. Он был известен лишь в узких кругах как экономист и журналист, работавший в таких солидных партийных изданиях, как журнал "Коммунист" и газета "Правда". Впрочем, Григорий Явлинский приглашал Гайдара на место министра труда в российское правительство образца 1990 года, но тот отказался.

С другой стороны, имя Гайдара было известно любому человеку в Советском Союзе благодаря книгам деда Егора Тимуровича – знаменитого детского писателя Аркадия Гайдара (он погиб во время Второй мировой войны). В этом смысле он, безусловно, принадлежал к советской элите.

Мне кажется, есть две основные причины, почему осенью 1991 года во главе экономической политики России (фактически – правительства) встал интеллигентный и хорошо образованный экономист-теоретик, а не умудренный опытом и возрастом политик-практик. Тогдашний возраст Егора Гайдара (36 лет) для чиновника такого уровня был по советским стандартам почти младенческим.

Первая причина – чисто формальная. В российском правительстве премьер-министра Ивана Силаева (1990-1991 гг.) в тот момент не было ни одного серьезного экономиста и ни одного по-настоящему решительного человека. На безрыбье и рак – щука, гласит русская народная пословица.

Кроме того, желающих работать с Ельциным среди высших советских чиновников тогда было еще немного. Учитывая былую мощь СССР, почти никто не верил, что все это всерьез и надолго. Ставить на эксцентричного Ельцина никто не спешил. И потом, только что, в августе 1991 года, рухнула последняя попытка возродить Советский Союз (ГКЧП !),

ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению, созданный Янаевым, Павловым и другими горбачевскими соратниками для остановки демократизации и развала СССР.

и все бывшие члены советского правительства были у Ельцина под подозрением. Советские чиновники тогда считались "чужими" (потом все изменится), что давало шанс молодежи.

С другой стороны, к осени 1991 года сложилась ситуация, когда Борис Ельцин де-факто взял реальную власть в стране в свои руки. ЦК КПСС и советское правительство пали, СССР уже умирал, все более очевидной становилась вопиющая некомпетентность тогдашнего российского правительства И. Силаева. Надо было что-то делать, что-то предпринимать, так как продолжать и дальше обвинять во всем только Горбачева было уже невозможно, а делать дело как раз было и некому.

Ко всему, после одержанной в августе 1991 года политической победы, Борис Ельцин, как обычно, сразу стал пассивным, устранился от дел и ушел в отпуск писать мемуары.

Именно в этот удивительный момент вакуума власти на политической арене появляется Егор Гайдар. К тому времени он уже возглавил Институт экономической политики при Академии народного хозяйства А. Аганбегя-на, но широкой известности в стране и за рубежом не имел. Я помню, как на обсуждении вопроса о том, кого пригласить на конференцию по проблемам экономики СССР летом 1991 года в Европейский банк реконструкции и развития, я назвал фамилию Гайдара, но никто, кроме меня, его не знал. Внутри страны – та же картина; имени у него еще не было, запомнилась разве только дискуссия в журнале "Коммунист" между Егором Гайдаром и будущим премьером Виктором Черномырдиным (тогда министром) о развитии нефтегазовых месторождений.

Некоторые политики впоследствии говорили, что Егора Гайдара к Ельцину буквально за руку привел Г. Бурбулис, который в то время играл роль политического советника ("серого кардинала") при Ельцине, а потом стал первым вице-премьером правительства по политическим вопросам. Но как бы там ни было, с приходом в правительство Гайдара реальные реформы в России все-таки начались.

Вторая и главная причина того, почему выбор пал именно на Гайдара это наличие у него квалифицированной команды с выношенными идеями относительно того, что и как надо делать. Других подобных команд в поле зрения российских властей тогда просто не было.

Мне это напоминает случай с Д. Кавалло в Аргентине, он тоже имел свой исследовательский институт и благодаря этому получил возможность направлять экономическую политику своей страны. Правда, Кавалло повезло больше, так как Президент Менем дал ему возможность довести реформы до необходимого этапа и только после этого они разошлись. Егору Гайдару это не удалось – в его распоряжении был всего один год, и при этом он не обладал достаточными полномочиями.

А тем временем ситуация вынуждала действовать. В стране стремительно нарастал товарный голод. Падал курс рубля. У России не было валютных резервов, и мы не платили по внешним долгам. Назревала самая настоящая экономическая катастрофа…

Иногда спрашивают, почему был востребован именно Гайдар, а, скажем, не Явлинский? Дело в том, что Григорий Явлинский к тому времени уже поучаствовал в создании двух экономических программ, которые никто не захотел использовать. Во-первых, Явлинский всегда ориентировался на сохранение СССР, что по понятным причинам отталкивало от него Бориса Ельцина. Во-вторых, его непростой характер всем уже был хорошо известен, а Ельцин никогда не любил слишком самостоятельных людей.

На мой взгляд, Гайдар был не вполне готов к решению тех задач, с которыми столкнулся. Одной теоретической подкованности здесь недоставало. У него не было практического бюрократического опыта, и потому много времени было потрачено впустую и многие вещи так и не были сделаны. Например, он даже не попытался перестроить государственный аппарат, не смог остановить эмиссию и кредиты странам бывшего СССР.

Излишняя интеллигентность и "научность", отнюдь не героическая внешность и некоторые маньеризмы де

лали Гайдара чужим для бюрократии, депутатов, "красных" директоров и самого Бориса Ельцина. Последний был очарован умом Гайдара, но явно не понимал его, не считал своим.

Тем не менее, именно Егор Гайдар предпринял действия, которые обеспечили ему место в истории. Именно он убедил Ельцина пойти на либерализацию основной массы цен, что окончательно взорвало плановую экономику. Гайдар решился на временную полную свободу торговли (на улицы вышли торговать миллионы людей), плавающий валютный курс, введение унифицированной налоговой системы (до этого для каждой отрасли и каждого предприятия был свой налоговый режим). Наконец, Егор Гайдар начал массовую приватизацию, хотя и не смог направить ее в по-настоящему цивилизованное русло и убедить народ в необходимости своих действий.

Гайдар поступил как камикадзе, ничуть не заботясь о последствиях, которые грозили ему лично. Хотя, возможно, он в полной мере и не предвидел всех последствий своих действий. Тогда он просто пытался делать все максимально честно. К сожалению, впоследствии он не сумел удержаться на плаву и в какой-то мере ушел в тень Анатолия Чубайса, который оказался более жестким и решительным политиком.

Конечно, хотелось бы, чтобы все это было сделано лучше, с более детальной проработкой, но история не терпит сослагательного наклонения. Гайдар нежданно появился на сцене и, как мавр, сделал свое дело. После этого его убрали (Ельцин "сдал" его в угоду коммунистам), превратив в символ кризиса и развала. Это было несправедливо, но, видимо, неизбежно.

Именно Гайдаром – в начале 1992 года – был проведен ряд мер, которые заложили основу реформирования российской экономики. Затем было организовано мощное сопротивление реформам, а сами реформаторы, страдающие нехваткой опыта и юношеским максимализмом, допустили массу ошибок, компромиссов и непоследовательных действий. Тем не менее, повторюсь – Егор Гайдар, на мой взгляд, вошел в историю как человек, который первым сделал несколько реальных шагов по пути реформирования экономики России.

В декабре 1992 года Гайдара убрали из правительства, а премьер-министром с одобрения парламента был назначен Виктор Черномырдин. Казалось, что реформированию экономики пришел конец. Однако ценой чудовищных усилий в 1993 году реформы в целом продолжались, причем нередко более последовательно, чем это делалось в 1992 году.

ГЛАВА 6 Пятилетка имени Черномырдина

Пятилетка премьера Виктора Черномырдина – один из самых любопытных периодов девятилетнего президентства Бориса Ельцина. Относительная стабильность положения Черномырдина в течение столь длительного времени (декабрь 1992 года-март 1998 года), если принять во внимание общую кадровую чехарду (сменились десятки вице-премьеров и полторы сотни министров), поразительна.

Несмотря на разгон парламента (1993 год), референдумы и выборы, чеченские события (1994-1995 гг.), "черный вторник" (резкий и неожиданный обвал курса рубля, повлекший увольнение министра финансов и председателя Центробанка в октябре 1994 года) и президентские выборы 1996 года премьер-министру Виктору Черномырдину удавалось оставаться на плаву.

Причина столь феноменальной устойчивости отчасти кроется в характере Черномырдина. Виктор Степанович обладает поразительной способностью адаптироваться к среде, приспосабливаться к ситуации, говорить, ничего при этом не говоря, что, безусловно, способствует выживанию. Правда, при этом у Черномырдина никогда не было ясного понимания, что же именно надо делать, но он умел слушать умных людей и хорошо чувствовать опасность. Имея богатый административный опыт, Черномырдин пережил множество политиков, но, в конце концов, пал жертвой придворных интриг.

В начальный период (1993 год) Виктор Черномырдин вел себя крайне осторожно и тяжело переживал свои первые проколы типа постановления об административном регулировании цен или запрещении автомобилей с правосторонним рулем. В целом он старался действовать взвешенно и осмотрительно.

Многих общеэкономических вопросов он тогда просто не понимал, причем по вполне объективным причинам. В его возрасте советскому человеку трудно перестроиться. Вместе с тем, как мне казалось, он искренне пытался вникнуть в ситуацию, хотя инстинкты и привычки номенклатурного администратора частенько брали в нем верх. И возраст, и воспитание, и прежний послужной список однозначно позволяли тогда причислить Черномырдина к нереформаторскому полюсу власти.

Вовсе не случайно именно его, а не Гайдара на Съезде народных депутатов единодушно поддержало левое большинство. Большую часть своей пятилетки Черномырдин вполне устраивал значительную часть оппозиции, так как ничуть не походил на Гайдара и Чубайса, будучи своим – понятным и предсказуемым "красным директором".

Кроме того, считалось, что за Черномырдиным стоит "Газпром", а подобные гигантские компании (естественные монополии) в России всегда вызывали уважение. Рыночные идеи вначале ему не были по-настоящему близки, но интересы "Газпрома", по сути, являлись рыночными – этого он не мог не учитывать. Так что коммунисты, слава Богу, ошиблись в Черномырдине. Ему было что терять – в прошлое он возвращаться не хотел.

При этом он, как уже говорилось, был весьма опытным чиновником и непубличным политиком (чего-то ведь стоят десять лет профессиональной партийной работы). Как компромиссный кандидат в премьер-министры, он давал Борису Ельцину достаточно большое поле для маневрирования в бурных волнах российской политики.

На короткой политической дистанции Виктору Черномырдину не было равных соперников – искусство политического выживания он постиг в совершенстве. Вспомните только, как ловко ему удавалось уходить из-под удара! В 1993 году он, по сути дела, уклонился от выборов в Госдуму (и правильно!). В 1994 году он оказался в Сочи во время "черного вторника" – резкого падения курса рубля. В 1995-1997 гг. Госдума в лице коммунистов и жириновцев постоянно поносила Ельцина и Чубайса, однако практически не трогала Черномырдина.

Я завидую бесспорному таланту Виктора Степановича выступать перед любой аудиторией. Он может долго и, порой, даже эмоционально произносить речи и при этом ничего не выдать, ничего не сказать по существу. Тем не менее, аудитория при этом, как правило, чувствует себя вполне удовлетворенной. И только через некоторое время до людей доходит, что ничего конкретного им так и не было сказано. Для политика это неоценимый дар.

Можно привести здесь некоторые знаменитые афоризмы Черномырдина. "Хотели как лучше, а получилось как всегда". "Наш президент – он уже, по-моему, лет пять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги!" "И в Швейцарии есть организованная преступность, и нам надо вместе работать". "Сможет ли власть в России сохранить и себя, и страну?" "Это не война, это Россия". "Процесс реформ – он смерти подобен, но нельзя растягивать страдания людей". "Я верю, что наше соломоново решение будет мудрым". "Если я еврей, чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей". "Ну кто меня может заменить? Убью сразу! Извините". И таких перлов – сотни.

В начальный период премьерства Черномырдина мне помогал выстраивать отношения с ним мой опыт бюрократической работы, наличие которого сильно отличало меня от остальных молодых реформаторов. В тот период Гайдар, Чубайс или даже Шохин были еще недостаточно опытны в административной деятельности и своими академическими манерами немало раздражали премьер-министра. Правда, свою внутреннюю неприязнь Черномырдин умел скрывать, так как всегда ставил дело выше эмоций. Уничижительные фразы про "завлабов", намекающие на недостаточную компетентность молодых реформаторов, долго не выходили за стены кабинетов.

Виктор Черномырдин был весьма последователен в своем подходе к управлению правительством и постепенно вытеснял оттуда всех ставленников Гайдара. Впоследствии он избавился и почти от всех остальных, за исключением тех, кто стал совершенно необходим для дела и был по отношению к Черномырдину вполне лоялен. "Завлабы", по понятным причинам, оказались не в чести. Единственным исключением из этого правила был и остается Анатолий Чубайс, которого премьер, как мне кажется, никогда не любил, но уважал за силу и напористость.

Сначала мне были даны самые широкие полномочия в области всей финансово-экономической политики, то есть я курировал фактически все основные экономические ведомства. Однако, когда я в конце марта 1993 года стал еще и министром финансов, то это уже начало вызывать раздражение чиновной бюрократии. Долго терпеть подобную монополизацию власти "не в тех руках" аппаратчики не стали и начали искать выход из ситуации.

Помните референдум в апреле 1993 года, главным вопросом которого было доверие курсу экономических реформ в России? Вроде бы, тогда однозначно победили Борис Ельцин, демократия и реформы. А кто на самом деле пришел в правительство на уровень первых (именно первых) экономических вице-премьеров? Правильно – О. Сосковец, О. Лобов и другие ретрограды. В это же время за министром экономики А. Нечаевым из правительственного кабинета удалился мой друг, молодой министр юстиции Н. Федоров. Следует ли удивляться, что реформы в целом не были завершены?

К осени 1993 года Черномырдину все чаще и все настойчивее начали "капать" на меня противники реформ, мои придворные недоброжелатели вроде В. Геращенко, О. Лобова и многих отраслевых министров. В особенности "старорежимным" членам правительства не нравилось, что я, Минфин и Кредитная комиссия правительства приобретали все большее влияние на процесс принятия важных решений. Отсюда и напористые действия (скорее противодействия) бюрократии и аппаратчиков.

Я уверен, что лично Виктор Черномырдин ничего против меня не имел и не планировал, однако правительственные интриги делали свое дело. В результате, нормального диалога у нас с премьером, к сожалению, больше не получалось.

Разумеется, я много раз пытался поговорить с Черномырдиным начистоту, но, видимо, не проявил достаточного упорства. Я предлагал ему буквально следующее: "Я готов взять ответственность за все непопулярные меры на себя – только давайте действовать". Не раз в наших разговорах я приводил печальный пример И. Силаева, которого никто никогда не помянет у нас добрым словом. Однако пример этот действовал на Черномырдина обычно недолгое время.

Честно говоря, мне была совершенно непонятна чисто человеческая позиция Виктора Черномырдина. Он пять с лишним лет находится у руля правительства, и при этом у правительства нет никаких крупных конкретных достижений, зримых результатов деятельности. Он вынужден работать с множеством неприятных ему людей, непрерывно заниматься вопросами, в которых ему было трудно разобраться и к которым у него не лежит душа. За бесконечным маневрированием и заботой о выживании пропал, как мне кажется, сам смысл его пребывания в правительстве.

При этом у меня лично не было ощущения, что он держится за власть только ради власти или кровно заинтересован в материальной стороне поста премьер-министра. Он всегда относился к людям, в том числе и к поверженным противникам, без злобы и со снисхождением, искал приемлемые компромиссы. Никто его лично не мог обвинить в корыстных интересах.

Кроме того, следует учитывать, что большую часть его премьерства еще не существовало олигархов и "семьи" в современном их понимании, а группа А. Коржакова тогда еще не стремилась к прямому и тотальному контролю за финансовыми потоками. Но бездействие Черномырдина, безусловно, способствовало становлению олигархов и "семьи" и, в конце концов, они же его и выжили.

Безусловные плюсы пятилетки Черномырдина – пусть медленное, но движение вперед, возможность продолжения развития частного сектора, признание необходимости финансовой стабилизации, развитие отношений с МВФ, расширение кадровой базы реформ, сдерживание коммунистического реванша.

Виктору Черномырдину удалось установить хорошие, и даже приятельские, отношения с руководителем МВФ М. Камдессю. Они часто встречались лично, переговаривались по телефону, вместе охотились недалеко от Москвы и, говорят, весьма удачно. Страстный охотник Черномырдин заразил хитрого француза своим увлечением. Неформальные отношения начались с того, что на первой встрече с Камдессю Виктор Степанович расстелил перед ним карту России и доходчиво объяснил специфику нашей страны. Директор МВФ "растаял", и это позволило России непрерывно выбивать из него все новые и новые кредиты без выполнения согласованных программ.

Пожалуй, можно даже сказать, что крайняя неэффективность и бездеятельность правительства создали исключительно либеральную ситуацию в экономике: налоги не собираются, регулирование не действует, все покупается и продается. На мой взгляд, это все же лучше, чем возвращение к плановой экономике и тотальному государственному контролю над всеми сферами производственной и финансовой деятельности.

Надо признать, что Черномырдин поддержал, хотя и с оговорками, целый ряд важнейших реформаторских решений. Например, в актив 1993 года можно отнести ликвидацию импортных дотаций и кредитов странам СНГ, ужесточение контроля над государственными расходами и кредитами (Кредитная комиссия была часто важней правительства).

Знаменательными событиями явились первое заявление правительства и Центрального банка об экономической политике (вопреки желаниям В. Геращенко), либерализация цен на хлеб и зерно, отмена субсидируемых кредитов, появление положительных реальных процентных ставок, укрепление рубля – все это и многое другое удалось сделать вопреки консервативной части правительства, сопротивлению парламента и некоторых представителей аппарата Президента.

Кстати, тогда еще не было реального олигархического лоббирования и такой коррупции, как уже в следующем, 1994 году. Не было зачетов, а налогов в реальном выражении собирали едва ли не в два раза больше, чем сегодня.

К сожалению, поражение демократов на выборах в Госдуму в декабре 1993 года побудило Черномырдина сместить акценты, и реформирование экономики замедлилось до черепашьего шага. За 1994-1997 годы в качестве достижения можно назвать лишь отказ от эмиссии Центрального банка, но снижение инфляции достигалось за счет построения бюджета на инъекциях из пирамиды ГКО и иностранных денег.

Последовательной макроэкономической линии больше не было. Бурным цветом расцвела коррупция. Результатом стал "черный вторник" в октябре 1994 года, что вызвало некоторое отрезвление. Повышение роли А. Чубайса и уход в отставку В. Геращенко, С. Дубинина и А. Шохина несколько выправили ситуацию. Но одновременно накапливались новые серьезные ошибки.

Оставшимся в правительстве реформаторам (А. Чубайс и др.) казалось, что любой компромисс способствует продолжению реформ. Но это лишь отчасти было верно -выигрывалось время, но к победе реформ мы не приближались. Реформы и реформаторы были скомпрометированы и выставлены виновниками всех бед. Сумма компромиссов оказалась чрезмерной. Я помню, как я выступал против действий правительства, а Гайдар и Чубайс – за. Это катастрофически сузило политическую базу реформ.

Появились денежные суррогаты и зачеты, расцвела околоправительственная коррупция, бюджет финансировали при инфляции в 20% по ставкам в несколько раз более высоким. Ввели валютный коридор, опасность которого очевидна для каждого грамотного экономиста. На месте стояла налоговая реформа.

Внешний долг России непрерывно возрастал, а МВФ по политическим причинам продолжал кредитование, несмотря на очевидное невыполнение объявленных программ. В 1997 году многим казалось, что реформы идут полным ходом, но на самом деле они топтались на месте.

Главные минусы этого периода: формирование отечественной клептократии (власти воров), потеря колоссального количества времени и еще больших финансовых ресурсов, дискредитация реформ и разочарование в них значительной части населения (отсюда 25% голосов, отданных коммунистам в декабре 1999 года).

Одновременно печальным результатом политики правительства явилось усиление центробежных тенденций в стране и превращение отдельных субъектов федерации в подобие феодальных княжеств (например, Татарстан и Башкирия). Виктор Черномырдин, безусловно, несет за все это ответственность наряду с Борисом Ельциным.

Нельзя также обойти молчанием попустительство Запада столь удручающему поведению российских властей. Запад, по сути дела, финансировал отсутствие реформ и в результате дискредитировал себя в глазах определенной части населения России.

Закончилась политическая карьера Черномырдина весьма печально. В марте 1998 года кремлевские интриганы убрали его с поста премьер-министра, так как он не устраивал их в качестве преемника Бориса Ельцина. В августе 1998 года, после финансового кризиса, его пригласили вновь стать премьер-министром, но на этот раз "прокатили" в парламенте. В 1999 году он играл достаточно заметную роль в попытке разрешить проблему Косово, однако особых лавров на этой ниве не снискал.

Он не понял, что его партия "Наш дом – Россия", перестав быть правящей, так и не обрела свое собственное лицо. В результате на выборах в Госдуму в декабре 1999 года партия потерпела поражение, а Черномырдин стал рядовым депутатом Нижней палаты парламента. Попытки стать председателем или хотя бы заместителем председателя одного из думских комитетов провалились. Таков итог.

ГЛАВА 7 Молодые реформаторы: А. Чубайс, Б. Немцов и другие

В российском политическом лексиконе есть термины, которые знают все, хотя их четкие дефиниции вы не найдете ни в одном справочнике. "Эпоха застоя", "олигархи", "семья", "молодые реформаторы" и некоторые другие. Все это реалии наших дней.

Когда говорят о молодых реформаторах, обычно имеют в виду небольшую группу сравнительно молодых политиков и экономистов, которым довелось в последнее десятилетие побывать в правительстве. Прежде всего, данный термин относится к А. Чубайсу и Б. Немцову, чуть в меньшей степени – к Е. Гайдару, С. Кириенко, А. Шохину, мне и некоторым другим. Григорий Явлинский также принадлежит к нашему поколению, но, ввиду длительного непричастия к исполнительной власти, именуется молодым реформатором довольно редко.

В 1990-1993 гг. термин этот отсутствовал, но уже тогда молодые, жесткие, напористые члены правительства вызывали крайнюю неприязнь бюрократов старшего поколения, членов парламента и региональных элит. Прежде всего потому, что они были другими, непохожими на сложившийся тип советских бюрократов. Реформаторов называли "завлабами", "мальчишками в коротких штанишках", "выскочками", "агентами Запада" и т. д., но пристал только ярлык "молодые реформаторы", причем, в основном к Чубайсу и Немцову.

Дело в том, что с начала 1997 года судьба реформ в значительной мере оказалась в руках двух сравнительно молодых, лично очень амбициозных и твердых политиков – Анатолия Чубайса и Бориса Немцова. Они шли к власти разными путями, получили разное образование, имели разный жизненный опыт и разные характеры. Тем не менее, у них есть немало общего – они действуют, они активны, они борются за власть и нередко достигают очевидных успехов. И представляют они одно поколение, которое является и моим поколением.

За время пребывания во властных структурах (восемь с лишним лет) Анатолий Чубайс, безусловно, сильно вырос как политик, возмужал и изменился. Особенно это стало заметно осенью 1994 года, когда после "черного вторника" он оказался во главе экономической политики России.

Надо сказать, что до той поры никто Чубайса крупным макроэкономистом не считал, до некоторой степени он находился в тени. Сначала реформы олицетворял в правительстве Е. Гайдар, потом я, затем А. Шохин и лишь в 1994 году пробил час Анатолия Чубайса.

В качестве администратора, политика, чиновника он сегодня, безусловно, является наиболее опытным и сильным лидером среди всех политиков молодого поколения. Единственное, чего ему явно не хватает, так это личной популярности, причина отсутствия которой всем ясна.

Как экономист Гайдар, наверное, много образованнее его. Немцов, пожалуй, больше нравится людям, так как он лучше – по личным качествам приспособлен для публичной политики. Однако для работы в правительстве Чубайс оказался подготовлен гораздо основательнее других, а за последние годы и вовсе приобрел колоссальный опыт практической работы.

Для характеристики Чубайса, на мой взгляд, наиболее подходят слова "железный", "собранный", "точный как часы", "обязательный". У большинства людей, имевших опыт общения с ним, он всегда вызывал уважение (но редко симпатию). У оппонентов Чубайса его жесткость и целеустремленность вызывали ненависть, раздражение, но одновременно и уважение к его силе.

Он умел подбирать ключи к высшим сановникам государства и становиться для них незаменимым даже при отсутствии у последних личной к нему симпатии. В этом смысле характерен пример его ухода из правительства в январе 1996 года, после которого он не опустил руки, а сумел совершить почти невозможное – войти в центр предвыборной кампании Президента. Причем он быстро стал там настолько необходимым, что вытеснил из окружения Бориса Ельцина почти всех других ведущих деятелей. А ведь сам Ельцин незадолго перед тем говорил, что если бы не Чубайс, то правительственное движение "Наш дом – Россия" набрало бы в 1995 году в два раза больше голосов.

Перед развертыванием президентских выборов Чубайс, казалось, сошел с политической арены. "Станцию по имени "Чубайс", – как говаривал Юрий Лужков, – мы проехали". Не тут-то было. У Чубайса, видимо, есть определенный запас политических жизней.

Понятно, что в повторном возвышении Чубайса сыграло свою роль естественное желание крупнейших российских банкиров и коммерсантов (будущих олигархов) обеспечить жесткий контроль над предвыборной кампанией Президента в 1996 году, дабы получить гарантию ее успеха и, что немаловажно, эффективного расходования денежных средств. Эти люди активно контактировали с ближайшими помощниками Ельцина, коррумпировали их, благодаря чему лучше всех в стране знали им цену. Предвыборная кампания, будь она сосредоточена в руках главы президентской охраны А. Коржакова, была бы обречена, а деньги разворованы.

Анатолий Чубайс понадобился в качестве жесткого менеджера, который был бы готов на многое закрывать глаза и идти на рискованные компромиссы, но при этом сам бы не воровал и мог обеспечить достижение нужного результата. Такой странной комбинации личных качеств больше ни у кого не было, и Чубайса срочно вызвали из отставки. Любопытно, что ходатайствовал о привлечении к избирательной кампании Анатолия Чубайса, насколько мне известно, в числе прочих и сам Ю. М. Лужков, который при случае любит признаться в своей ненависти к Чубайсу. Тогда ему, однако, Чубайс был нужен, так как они выступали на одной стороне.

Я, практически, ни разу не видел Чубайса по-настоящему подавленным, растерявшимся, сомневающимся. Возможно, только один-единственный раз – в конце 1993 года, когда Ельцин фактически уже решил снять его с должности заместителя председателя правительства и сделать представителем Президента в Госдуме. В тот день в первый и последний раз я увидел тень растерянности на его лице: "Как легко меня сдали!"

Мне кажется, это переназначение отыграли назад потому, что преемником Чубайса в Госкомимуществе должен был стать П. Мостовой, а его не очень любили в правительстве, тем более, что по статусу его надо было бы тогда делать вице-премьером, чего Черномырдину очень не хотелось. Так что Чубайс дважды избежал неминуемого, казалось бы, заката своей политической карьеры.

В 1993 году мы с Анатолием Чубайсом довольно плотно сотрудничали в правительстве и старались, по возможности, поддерживать друг друга. Во всяком случае, я ни с кем в то время так часто дружески не общался, как с ним. Из всех знакомых молодых реформаторов он тогда вызывал у меня наибольшую симпатию своей целеустремленностью и твердостью, а также личными достоинствами. Не могу сказать того же об упомянутых выше других либералах.

Единственная проблема заключалась в том, что мне никогда до конца не нравилась его концепция приватизации, и я не раз ехидно у него интересовался, скоро ли в бюджет начнут поступать от нее деньги. В конечном итоге мои опасения относительно приватизации, к сожалению, оправдались.

Другая моя дежурная шутка в 1993 году заключалась в том, чтобы при встрече дружески похлопать его по плечу и сказать: "Ничего, скоро сделаем Госкомимущество отделом в Минфине, и дела у нас пойдут! Минфин существует двести лет, а вы – временное явление". Полагаю, в восторг от этой остроты он не приходил.

Мы неоднократно спорили с Чубайсом по конкретным вопросам приватизации, реформы и международной финансовой помощи России, причем, один раз -довольно горячо. Мы целый час ходили по лесу в Архангельском отнюдь не в прогулочном темпе и едва не ругались. Однако, с моей точки зрения, все обошлось без большого ущерба для наших взаимоотношений.

Я считал и считаю, что далеко не все люди, которых Чубайс привлек на работу, были достаточно профессиональны и стопроцентно пригодны для исполнения своих должностных обязанностей. Мне кажется, что у него явно не хватало квалифицированных кадров, и он не вполне знал, откуда их брать. Крупнейшая его ошибка -бывший председатель Госкомимущества А. Кох. Аналогичные ошибки он делает и сегодня в качестве руководителя нашей крупнейшей энергетической компании РАО "ЕЭС России", где его заместители обделывают свои делишки, прикрываясь его именем. Впрочем, как водится у крупных политиков и администраторов, их недостатки часто являются продолжением их достоинств.

В связи с этим следует признать, что Чубайс всегда защищал и настойчиво отстаивал членов своей команды, ввиду чего дух корпоративности в ней был весьма развит, что очень полезно для выживания в условиях постоянных политических интриг. Чубайс всегда смотрит на вещи стратегически и не поддается эмоциям. Такая черта характера крайне полезна в политической борьбе.

Твердость характера у него поразительная, хладнокровие и выдержка завидные. Я никогда не забуду, как заместитель премьера по сельскому хозяйству А. Заверюха вспылил на заседании правительства и оскорбил Чубайса, но тот сдержался и этим ничуть не уронил свой авторитет. Я бы ответил немедленно.

Особый вопрос – репутация. Я готов поручиться, что за период моей совместной работы с Анатолием Чубайсом он никогда лично не допускал каких-либо сомнительных (в моральном плане) действий, хотя некоторые из его сотрудников не могли похвастаться подобной безупречностью.

К сожалению, в последующие годы политическая гибкость Чубайса, санкционирование им очень сомнительных залоговых аукционов, слишком близкие контакты с некоторыми представителями деловой элиты (олигархами) нанесли гигантский ущерб его репутации. Он считает, что ради большого дела можно поступиться и некоторыми принципами. На мой взгляд, крайне неверная позиция.

Главная отрицательная черта характера Чубайса – бесконечная вера в собственную правоту. Но как известно, все люди ошибаются – однажды отсутствие самокритичности может сыграть с человеком злую шутку.

Однако не в последнюю очередь благодаря этой черте Чубайс умеет добиваться своего. Он вовремя смог заполучить должность руководителя РАО "ЕЭС", и тем самым обрел самостоятельную финансово-экономическую базу (хотя и недостаточно уделяет времени руководству компанией). Он сумел остаться и во власти – принимает активное участие во всех кремлевских интригах и сохраняет своих людей во многих ключевых министерствах. Вплоть до нынешнего времени (весны 2000 года) он играет заметную роль в политике и способен влиять на судьбу страны.

Борис Немцов – совсем другой человек. Если Чубайс сравнительно немногословен, сух и категоричен, этакий человек-машина, то Немцов веселый, разговорчивый бонвиван. Однако обоих, безусловно, сближает возраст, сходные идеалы, безудержная энергия.

В 1993 году я всего несколько раз сталкивался с Немцовым в правительстве, в Минфине и вне его стен. У меня сложилось о нем впечатление, как об очень энергичном и одновременно бесцеремонном человеке, способном выкинуть все что душе угодно. Хватает в нем и чрезмерной грубости. И вместе с тем от него со всей определенностью исходили столь редкие у нас в высших кругах позитивная энергия и желание действовать.

Были случаи, когда после двенадцати ночи он заявлялся ко мне на дачу в Архангельском с просьбой что-нибудь срочно завизировать. Несколько раз он приходил ко мне в Минфин и, благодаря своим пробивным качествам, легко проходил в любую дверь, добиваясь нужных ему подписей.

Запомнилось, как я поспорил с ним в июне 1993 года о курсе рубля к доллару – я считал, что он не изменится в течение лета. Поскольку все тогда привыкли к непрерывному падению курса рубля, то он категорически не мог в это поверить. В результате я выиграл у Немцова десять долларов (как выиграл и у многих других людей, решивших со мной поспорить). Впрочем, подобные пари у него выигрывать несложно – не так давно (в 1997 году) Немцов как-то предсказал повышение цены акций "Газпрома" в шесть раз, а они снизились на двадцать процентов…

К сожалению, по конкретным делам я с ним практически не сталкивался. Я побывал в Нижнем Новгороде уже после своей отставки и один раз ночевал у него на даче (свидетельствую – очень скромной). Там, в Нижнем, я понял, что он талантливый политик и отлично работает со средствами информации. Конечно, он действовал в качестве главы городской администрации достаточно энергично и продуктивно, но СМИ создали вокруг Немцова и его деятельности такой ореол, который порой помогал ему больше, чем реальные дела. Подобные вещи, как правило, и отличают успешного политика от неудачника.

В Немцове привлекает его открытость, общительность, энергия и даже его амбициозность. Таких людей во власти практически больше нет. Главное, чтобы его энергия была направлена в мирное русло, а амбиции не привели к потере связи с реальностью или к дурновкусию. Когда энергия бьет ключом, то может "занести". Явно не слишком продуманная акция с пересадкой всех чиновников на отечественные автомобили, например, нанесла существенный ущерб репутации Немцова. Хотя по существу он был, конечно, прав.

Я думаю, что самая большая политическая ошибка Бориса Немцова переезд в Москву на должность первого заместителя премьера Черномырдина, который его явно не любил. В Нижнем Новгороде Немцов обладал свободой действий и мог добиваться результатов. В Москве он попал в водоворот интриг и оказался связанным по рукам и ногам. Известно, насколько непостоянна любовь Бориса Ельцина, поэтому неудивительно, что его желание поддерживать Немцова быстро иссякло. Через полтора года работы в федеральном правительстве президентский рейтинг Немцова упал с 10% до 1%, Немцов стал прочно ассоциироваться с Чубайсом, а в августе 1998 года и вовсе выпал из исполнительной власти. Жаль. Возможно, сейчас, в 2000 году, у нас был бы хороший кандидат в президенты.

И еще одно важное соображение. Мне кажется, что немногочисленные молодые реформаторы, которых в 1990-х годах судьба счастливым образом вынесла на самый верх, допустили большую ошибку, что не смогли вовремя договориться между собой, заручиться взаимной поддержкой, стать единой командой. Анатолию Чубайсу лишь в 1999 году перед думскими выборами удалось собрать под свои знамена большинство реформаторов, когда наши реальные позиции в стране уже сильно ослабли. При этом он выглядел явным верховодом, что сделало коалицию политическим продолжением самого Чубайса, а не командой равных.

В результате нашей разобщенности огромный интеллектуальный потенциал в значительной степени бездарно растрачивался, а драгоценное время безвозвратно терялось. Индивидуализм молодых реформаторов не позволил стране сделать куда больший шаг вперед и довести смену поколений в политике до логического завершения.

Уже к середине 1997 года всем стало ясно, что новая волна (по отношению к периоду 1991-1993 гг.) реформаторских усилий правительства захлебывается, идет на спад, так и не сдвинув с места воз экономических проблем. Правительство никак не могло справиться с бюджетными затруднениями, жилищно-коммунальную реформу тормозило сопротивление губернаторов.

К этому времени стало ясно, что опора власти на олигархов себя не оправдала, так как те всеми силами пытались подмять под себя государство. Кроме того, среди олигархов никогда не было единства, им постоянно не хватало полученных привилегий, они то и дело ссорились между собой.

Попытка молодых реформаторов в правительстве дистанцироваться, по крайней мере, от части олигархов только обострила противоречия. Сложилось впечатление, что Чубайс и Немцов "дружат" только с группой В. Потанина ("ОНЭКСИМбанк"). Разумеется, выборочное сближение с олигархическими группами было большой ошибкой. Началась настоящая война с другими олигархами, прежде всего с Б. Березовским.

Нет сомнений, что вся личная жизнь Анатолия Чубайса, вся его работа была многократно проанализирована его противниками с использованием полного арсенала средств, доступных спецслужбам. Мне говорили, что допрашивали и пытались купить даже водителей и секретарей, которые когда-либо работали с Чубайсом, незаконно извлекли распечатки всех его банковских счетов, многократно проверялась сделка по покупке дачного участка с целью выявить злоупотребления. По сути дела, за Чубайсом была установлена тотальная слежка, а средства массовой информации вылили на него ушаты грязи клеветы, домыслов и сплетен. Например, пытались даже раздуть слух о мнимой романтической связи Чубайса с дочерью Бориса Ельцина Татьяной.

Ничего серьезного, впрочем, так и не нашли. Вопреки легендам, мощным службам безопасности олигархов не удалось отыскать доказательств виновности Анатолия Чубайса в коррупции. Единственной зацепкой оказалась книга о приватизации и реформах, которую собирался издать Чубайс вкупе с несколькими своими коллегами (П. Мостовой, М. Бойко, А. Кох, Д. Васильев и др.). Мне не известно истинное положение вещей, но совершенно ясно, что настоящие коррупционеры действовали бы иначе, – ведь все полученные деньги были задекларированы и все налоги уплачены!

С другой стороны, реальной книги не было. По крайней мере, предъявить ее реформаторы не смогли. Чубайс подарил мне экземпляр вышедшей книги только в начале 2000 года, то есть появилась она через несколько лет после получения гонорара. Причем, размеры гонорара были таковы, что не могли не вызвать удивления – по сто тысяч долларов каждому из семи авторов! Очевидно, книга была лишь неуклюжим предлогом для легализации гонорара за проведение предвыборной кампании Ельцина. По-моему, лучше было все сделать открыто, назвавшись политконсультантами.

Как бы то ни было, "книжное дело" искусно раздули средства массовой информации, контролируемые некоторыми олигархами во главе с Борисом Березовским. Людям талантливо подали "жареные" факты – а у нас в стране любая афера с получением крупной суммы денег немедленно вызывает чувство всеобщей зависти. И хотя правоохранительные органы не нашли в этом деле каких-либо нарушений, ответный удар Березовского попал в цель – Чубайс зашатался.

Скандал разогрели до такой степени, что многие коллеги Чубайса вскоре потеряли работу, а он сам, продержавшись на должности еще несколько месяцев, фактически потерял реальную власть. Ключевую роль в этой игре, бесспорно, сыграл Борис Березовский. Он очень умный человек, но, на мой взгляд, в данном случае не просчитал всех последствий своей акции для страны в целом.

"Книжное дело", недовольство Президента, отставки в правительстве, азиатский финансовый кризис, всеобщее ожидание ухода Чубайса постепенно нагнетали атмосферу всеобщей нервозности и нестабильности. Доверие к власти быстро таяло.

Вскоре из страны побежали иностранные инвесторы, потерявшие надежду на то, что правительство начнет наконец адекватно реагировать на экономические проблемы. Фактически, с конца 1997 года правительство и Центральный банк скрывали от всех реальную глубину финансового кризиса, меры принимались неадекватные, по существу, готовился коллапс августа 1998 года.

В конце концов Чубайс ушел (весьма для себя удачно) в РАО "ЕЭС", но теперь кому-то понадобилось убрать и Черномырдина. Его все настойчивее сталкивали с Президентом, приписывая Черномырдину непомерные амбиции. Кто-то уверял, что на переговорах с вице-премьером США А. Гором премьер вел себя как преемник Ельцина, другие расписывали в негативных тонах чрезмерно пышную подготовку к шестидесятилетию Черномырдина и т. д.

В конце концов Виктора Черномырдина освободили от должности, а на его место неожиданно для всех назначили очень молодого министра топлива и энергетики Сергея Кириенко, который успел до этого проработать в Москве не более года. Логика назначения лично мне была непонятна. Да, молодой. Да, рыночник и притом достаточно образованный. Да, умница. Но при этом в тот период у него совершенно недоставало ни опыта, ни политического веса, чтобы быстро найти свое место в кругах московской высшей политики. Видимо, последний фактор как раз и оказался наиболее важен в свете "чрезмерного", по мнению некоторых, веса Виктора Черномырдина.

Молодым реформаторам в массе своей сегодня уже за сорок (кроме С. Кириенко), так что причислять их следует, скорее, к среднему поколению. Все имеют немалый политический и управленческий опыт, многому научились на собственных ошибках. Однако реальное воздействие на политику страны оказывает лишь Чубайс. С. Кириенко, Б. Немцов, Е. Гайдар прошли в Государственную думу как представители коалиции "Союз правых сил", но фракция их слишком мала, чтобы задавать тон в парламенте.

При этом Е. Гайдар фактически и не участвует в политической жизни, доверив все дела С. Кириенко (формальному лидеру фракции реформаторов в Госдуме), так как сосредоточен сейчас на научной работе. Немцов стал заместителем спикера Госдумы, но для его энергичной натуры этого поля деятельности явно недостаточно.

Проблема молодых реформаторов – живучесть мифов и общественных представлений о них самих. Поскольку Чубайс и Гайдар – фигуры наиболее известные, ставшие, по существу, именами нарицательными, то они невольно отбрасывают тень и на всех остальных. Я, например, был против многих действий Анатолия Чубайса и не состоял в правительстве Егора Гайдара в 1992 году, мы не являемся близкими друзьями, но в общественном сознании мы все равно оказываемся тесно связанными. Думаю, у нас еще есть время, чтобы сломать эти стереотипы.

В заключение надо вспомнить о А. Шохине, который в разные периоды отвечал за политику в социальной и внешнеэкономической сферах. Впервые он попал во власть в качестве экономического эксперта еще в советское Министерство иностранных дел, а в 1991 году стал министром в правительстве И. Силаева. Затем он вошел в команду Гайдара и стал вице-премьером по внешнеэкономическим вопросам. Но держался он особняком и в конце концов разругался с Гайдаром, "поставив" на Виктора Черномырдина. С ним Шохин был долго, возглавлял фракцию "НДР" в Госдуме, но в конце концов вовремя с ним расстался.

А. Шохин также демонстрирует недюжинный талант политического выживания и до сих пор продолжает удерживаться на плаву, попав в декабре 1999 года в Госдуму и возглавив там один из комитетов. Другое дело, что мне не вполне ясна его идеологическая база, из-за чего невольно возникает ощущение, что ему просто нравится ходить в начальниках. Политический наркотик попал ему в кровь, и он уже не может остановиться. Выражаясь фигурально, сухого остатка его действий по продвижению экономической реформы никому разглядеть пока не удалось.

ГЛАВА 8 Российская бюрократия: поражение реформаторов

На мой взгляд, одной из важнейших причин медленного продвижения реформ в России является поражение реформаторов в битве за овладение нашей бюрократической машиной.

Российская бюрократия имеет вековые традиции, и во все времена являлась предметом шуток, анекдотов и литературных сатир. Взяточничество, лень, хамство, неэффективность, упорное противодействие прогрессу -все это не новость для России. Вместе с тем, период советской власти, пожалуй, еще больше усугубил эту проблему.

На мой взгляд, Ленин и Сталин в том, что касается государственного аппарата, по сути дела ничего нового не придумали – просто взяли схему громоздкой царской бюрократической машины и укрепили ее, сделали еще более неповоротливой. Такая машина может работать только в условиях репрессивного режима, когда люди испытывают постоянный страх перед властью. Однако после смерти Сталина страх стал постепенно рассасываться и государственная машина начала буксовать. Тем не менее, она дожила почти без каких-либо серьезных изменений до наших дней и сегодня выглядит явным пережитком прошлого.

Трудно было ожидать от Ельцина, Черномырдина или Примакова радикальной реформы государственного аппарата. В какой-то мере они сами были его порождением. Они и не пытались что-либо изменить. При Борисе Ельцине чиновничья армия даже существенно увеличилась (по численности ведомств и сотрудников), став при этом еще менее эффективной. Даже при советской власти не было столько чиновников, сколько мы имеем сегодня.

Печально, что и молодые реформаторы (Е. Гайдар, С. Кириенко, А. Чубайс), добравшиеся почти до самого верха российской политической пирамиды, даже не попытались ее серьезно реорганизовать. Вначале они просто не знали всей системы госаппарата и робели перед старыми чиновниками, а потом было уже поздно. Чиновничья армия в России быстро берет "свое", и умудряется эффективно саботировать работу практически любого правительства, практически любого министра.

Какие основные черты устройства современной российской бюрократии, определяющие ее деструктивную роль, можно выделить и назвать?

Ничтожная зарплата (по сравнению с коммерческим сектором). При этом желающих поработать начальниками у нас не убавляется. Следовательно, бюрократовпривлекает власть, большие побочные доходы и возможности, в том числе – не обязательно денежного плана.

Сочетание власти с широчайшим волюнтаризмом, возможным вследствие отсутствия четкой законодательной системы. Чиновник подчас становится царем и богом для граждан, а строгость законов всегда у нас, как говорили писатели-классики, компенсировалась необязательностью их исполнения. Бюрократ в любом российском учреждении чувствует себя выше закона.

Огромное число дублирующих организаций. Такое положение вещей делает почти невозможным принятие серьезных решений и сводит с ума тех, кто вынужден общаться с этой системой. Например, мало кто может объяснить, почему налоговая полиция существует отдельно от налоговой инспекции, комитет по имуществу -отдельно от фонда государственного имущества и т. д.

При этом степень централизации бюрократической системы остается крайне высокой. Любой регулировщик уличного движения за десять тысяч километров от Москвы формально является федеральным служащим. В столице любого региона федеральных служащих больше, чем региональных, что, впрочем, не гарантирует их лояльности центру.

Характерный пример дублирования – аппарат Президента и аппарат правительства. Оба они волей-неволей выступают конкурентами друг другу и постоянно борются за власть под ковром, так как отсутствует четкое разделение их полномочий. Конкуренция Белого дома и Кремля обычно заканчивается увольнением очередного премьер-министра.

Другой наглядный пример неэффективности государственной машины отраслевая структура аппарата правительства, то есть наличие в аппарате департаментов, которые полностью дублируют министерства и ограничивают их действия. Каждый начальник такого департамента считает себя не хуже министра и всячески стремится это показать. К тому же на фоне непрерывной чехарды с увольнениями министров (например, при Б. Ельцине сменилось пятнадцать министров финансов) существует фактически несменяемый аппарат правительства и самих министерств, что предполагает сохранение утвердившихся традиций.

В какой еще стране может быть до десяти (и даже больше) заместителей премьер-министра, причем два или три из них называются первыми, и люди гадают, кто из них "более первый". Получается, что вице-премьеры -своего рода старшие министры, но не руководят министерствами, а министры руководят ведомствами, но не имеют настоящих полномочий. Все устроено так, чтобы затруднить реальную работу и возвести как можно больше бюрократических препон.

Другая "картинка" из жизни российской власти. Заседания правительства проходят за гигантским столом (помещается несколько десятков человек), где просто невозможна нормальная дискуссия, так что каждое заседание похоже на театральное действие. Премьер-министр даже не имеет возможности видеть лицо министра, который сидит за дальним концом стола. Все это напоминает какую-то международную конференцию, где многие представители не знакомы друг с другом.

Подобные заседания, как правило, столь скучны, что я не раз видел министров, которые начинали дремать, не в силах дождаться их завершения. Евгений Примаков, чтобы установить более тесный контакт со своим правительством, начинал каждое заседание с того, что стоя зачитывал по бумажке маленькое заявление. Так он лучше видел аудиторию, а телекамеры его.

Все прекрасно понимают, что на заседании правительства ничего не решается – там выносятся "на обсуждение", как правило, второстепенные вопросы. Тем не менее, эта бессмысленная традиция продолжается, несмотря на все многочисленные перемены в правительстве.

В какой еще стране как сверхважное событие рассматривается любая встреча президента и премьер-министра? Эти встречи, непременно транслирующиеся по телевидению, обычно похожи на встречу учителя и ученика с сопутствующими разносами на потребу публике. Порой у меня даже возникало впечатление, что это встречаются официальные представители двух разных государств.

Оборот деловых бумаг в российском правительстве организован так, что на каждой более или менее важной бумажке должно быть от пяти до двадцати пяти подписей чиновников и печатей всевозможных ведомств, сбор этих виз занимает уйму времени, доводя до абсурда процесс принятия решений.

Принцип коллективной безответственности (при отсутствии дискуссий и каких-либо обсуждений) – характерная черта российского правительства и иных органов власти. Найти человека, персонально ответственного за решение, крайне сложно – для этого и собираются многочисленные подписи, то есть отвечают все, а значит -никто. Понятно, что принцип диффузии ответственности не предполагает реформы и крайне мешает движению вперед. В связи с этим, меня лично всегда поражал объем реальных полномочий, которыми облечены министры в западных странах.

Можно привести конкретный пример бюрократического противодействия принятию решений. Например, я министр и хочу внести на рассмотрение правительства важное предложение о координации работы налоговой инспекции и налоговой полиции. Но я не могу этого сделать, пока не согласую свое предложение со всеми заинтересованными ведомствами, включая налоговую полицию. Поскольку серьезные реформы нарушают интересы многих ведомств, они под любыми предлогами отказываются их согласовывать. А аппарат правительства спокойно отправляет назад предложения министра, даже не показывая их премьеру, так как они не согласованы. И так может тянуться месяцами, если не разорвать порочный круг каким-либо волевым политическим демаршем.

В России говорят: "надо приделать бумаге ноги", то есть держать специально обученного человека, который умеет входить в высокие кабинеты, дружить с помощниками и секретарями начальников и получать необходимые согласования. В противном случае дело будет стоять на месте.

Еще раз замечу, что никому в бюрократическом аппарате, по сути дела, не нужны реформаторские постановления. Старые аппаратчики, когда я пробивал важнейшие решения экономической реформы, не раз спрашивали меня, кому это нужно, кто это лоббирует, кто на этом заработает? Я отвечал, что это нужно стране, то есть никому в отдельности. Они только пожимали плечами и улыбались. Им такие решения были не нужны.

Отношения исполнительной власти с парламентом в России строятся часто по принципу, предполагающему, что парламент – еще одно министерство. И в этом есть определенный смысл. Посмотрите на любое заседание Госдумы. Если там присутствуют министры, то депутаты (независимо от партийной принадлежности) крутятся вокруг них в надежде подписать бумагу или протолкнуть проект, то есть действуют как обычные лоббисты и чиновники.

Отдельно следует сказать о привилегиях чиновников. Во времена СССР привилегии эти выглядели следующим образом: более высокая зарплата, поездки за границу, быстрое получение хороших квартир, особое продовольственное снабжение, специальные магазины (только для своих), персональные автомобили, дачи, отдых на лучших курортах, лечение в особых поликлиниках и больницах. Сегодня многое из перечисленного сохраняется в том или ином виде, то есть часть вознаграждения чиновнику дается не в форме зарплаты. Иные "бедные" чиновники получают в Москве квартиры в 200-250 квадратных метров и стоимостью в сотни тысяч долларов. Тем не менее, формальные привилегии потеряли главное значение в условиях рыночной экономики. Чиновнику хочется получать большие деньги, что подталкивает его к коррупции.

Российская бюрократия отличается традиционной страстью к интригам, пружина которых – "борьба за тело" высших начальников. Наш государственный аппарат напоминает двор монарха в крупном средневековом государстве – тут идет постоянная битва за влияние, за право доступа к телу венценосца, один клан непрерывно плетет интриги против другого.

Не каждый может быть чиновником, для этого надо обладать определенным набором свойств. Так Шохин, например, и некоторые другие члены правительства имеют свойство непрестанно находиться в приемной у премьера и регулярно к нему заходить. Чубайс обладает даром убеждать и подписывать у начальства бумаги.

Другие знают дни рождения всех родственников начальника и своевременно подносят подарки к торжественным датам, следующие стремятся оказать всякие мелкие, в том числе бытовые услуги начальнику, чтобы укрепить свои позиции в его глазах. Помню одного хояйственни-ка, который проявил оригинальность. Он добыл соответствующие разрешения и поднес всем вице-премьерам по пистолету Макарова. Говорят, некоторые таким образом получили автоматические охотничьи карабины и даже иностранные винчестеры.

Вообще, надо отметить, что за последнее десятилетие государственная машина в небывалых масштабах была разъедена моральным разложением и коррупцией. Купленные чиновники и засланные коммерческими структурами агенты в министерствах больше никого не удивляют. Алкоголизм и разврат на рабочем месте стали в порядке вещей, а руководители стараются не выносить сор за двери своих ведомств.

Не так давно охрана в одном ведомстве, связанном с финансами, поздно ночью застукала на рабочем месте заместителя министра и женщину-начальника управления. Никто не удивился, скандал замяли. В свое время министр юстиции Н. Федоров докладывал Ельцину о неприличном поведении высших чиновников во время поездки в США, но реакции не последовало.

Поражение реформаторов в реорганизации бюрократической машины означало и поражение в осуществлении экономических реформ. В том числе и поэтому реформы в России идут гораздо медленнее, чем в Восточной Европе. В том числе и поэтому наш переходный период, который длится уже пятнадцать лет, затянется еще, по крайней мере, лет на десять.

ГЛАВА 9 Бедная-богатая страна

Мой сын как-то спросил меня, почему Россию все называют очень богатой страной и одновременно смеются над нашей нищетой? Действительно, есть в этом какое-то противоречие.

Да, как это ни странно, Россию вполне законно можно считать богатой страной (в смысле территории, богатства недр, трудовых ресурсов, первоклассных специалистов) и, в то же время, очень бедной (в смысле текущих экономических показателей). Печальная ситуация, но факт – при федеральном бюджете всего в двадцать-двадцать два миллиарда долларов и средней зарплате восемьдесят долларов (и минимальной – три доллара) в месяц назвать страну богатой и процветающей трудно.

Конечно, любому здравомыслящему человеку сразу заметно определенное несоответствие в подобных рассуждениях – очевидны эти несоответствия и для меня. На самом деле Россия очень богатая страна, богатая во всех смыслах, просто большая часть богатства не учтена статистикой и распределена крайне неравномерно.

Все знают о гигантском бегстве капиталов из России. Все это знают, но никто с этим и не борется. Дальше разговоров пока дело не идет. По самым скромным оценкам, утечка капиталов за последние десять лет составляет десятки миллиардов долларов США. По явно завышенным оценкам – сотни миллиардов долларов.

Где размещены эти деньги, всем хорошо известно. Они находятся в западных банках, под носом у правительств государств "большой семерки" и МВФ. Эти деньги вложены также в недвижимость на южном берегу

Франции и в горах Швейцарии, в Майами и Нью-Йорке, в Испании и Англии, то есть отнюдь не в Ираке, Ливии или Северной Корее. Закономерность простая -доллары, марки, франки и фунты обычно возвращаются к себе домой.

Спросите любого богатого европейца или американца, и они обязательно расскажут вам про курьезные встречи с новыми русскими на самых дорогих курортах мира, в самых дорогих магазинах, в самых дорогих ресторанах. На Оксфорд-стрит в Лондоне русская речь теперь слышится почти на каждом шагу, Selfridge's и Harrod's весьма популярны у российской элиты. Я знаю случаи, когда в таких магазинах появлялись русские дамы, похожие на дорогих проституток, с сумками, набитыми десятками тысяч фунтов стерлингов наличными, и совершали "шопинг".

Дни рождения в Париже за миллион долларов, целиком зафрахтованные самолеты и яхты, полностью арендованные гостиницы во время горнолыжного сезона, длинноногие модели, пижонство в ресторанах, когда заказывается непременно все самое дорогое независимо от вкуса, которого, впрочем, обычно и нет. Любимое занятие – найти в меню что-то небывалое (например, вино по тысяче долларов за бутылку) и заказать в большом количестве.

Дорогие "мерседесы" на улицах Москвы встречаются не реже, чем в Берлине. Салон "Роллс-ройса" у нас открылся уже много лет назад, а в последнее время все больше богатых людей тянется к "феррари" и "поршам", джипам "хаммер" и прочим диковинкам. Цены в московских ресторанах готовы спорить с ценами самых дорогих ресторанов мира, а "большая семерка" и МВФ простодушно обсуждают, каким образом помочь России преодолеть финансовые трудности. Смешно.

Итак, совершенно очевидно, что российские граждане имеют на Западе банковские счета и имущество, по самым умеренным оценкам, не менее чем на пятьдесят-сто миллиардов долларов, что превышает федеральный бюджет России в несколько раз. При этом надо понимать, что лишь незначительная часть этих денег имеет криминальное происхождение, а основная часть просто свидетельствует о недоверии российских граждан к власти и реформам, которые так стремится поддерживать Запад.

Ладно, черт с ним, с Западом, и утечкой капиталов. Давайте посмотрим на ситуацию внутри страны. Она не менее любопытна.

Весьма многие россияне в повседневной жизни больше не исчисляют деньги в рублях, предпочитая им американскую валюту. Даже в магазинах цены зачастую установлены в долларах или в так называемых "у. е." -условных единицах, приравненных к доллару США, чтобы таким образом обойти официальные ограничения на торговлю за валюту.

Понятно, что это симптом, сопутствующий инфляции, резким скачкам валютного курса рубля, непредсказуемости российских властей, которые всегда могут удивить свой народ очередным обменом денег или новыми ограничениями на движение иностранной валюты. А доллар, как известно, и в Африке доллар (современная русская народная поговорка).

В России не менее тридцати миллиардов долларов находятся в наличном обращении в форме банкнот США. По рыночному курсу это существенно больше всей рублевой денежной массы. Можно сказать, что есть две экономики – одна обслуживается рублями, и там царят хаос, неплатежи, бартер, зачеты, и вторая экономика со свободной конкуренцией, где платят наличным долларами и где цены существенно стабильнее.

Ни в одной стране мира существенная часть населения так внимательно не следит за соотношением национальной валюты и доллара, как в России. В самих США выпуск новых долларовых банкнот не вызвал таких горячих дискуссий, слухов и очередей в обменных пунктах, как в России. Посольство США даже организовало в Москве специальный информационный центр, чтобы отвечать на вопросы о новых американских банкнотах.

Что такое тридцать миллиардов долларов США? Чисто экономически это беспроцентный и бессрочный кредит американскому правительству, то есть Россия предоставила США денег больше, чем все международные финансовые организации под процент предоставили России за последние десять лет (немногим больше двадцати миллиардов долларов). Понятно, что это вызвано доверием россиян к американской валюте, но есть и над чем задуматься.

Россия уже сегодня является частью американской валютной системы, и население России, по сути, провело на этот счет секретное голосование. Правда, забыли проинформировать Федеральную резервную систему и собственное правительство. Есть, конечно, в России регионы, которым ближе Бундесбанк (Калининград) или Банк Японии (Дальний Восток), но в целом Россия предпочитает банкноты с американскими президентами. Большинство специалистов согласны, что долларизация экономики у нас достигла не менее 60-70%. При этом в целом антиамериканские настроения в обществе усиливаются. Парадокс.

Или вот еще факт – сотни тысяч российских граждан регулярно ездят в Китай, Турцию, Грецию, Кувейт и некоторые другие страны за товарами (в основном покупают одежду и бытовую технику), которые тут же продают в России на неорганизованном рынке (без налогов) и снова едут за границу закупать товар. В России этих людей называют челноками (shuttle traders). Их ежегодный оборот составляет миллиарды долларов США, которые, понятно, не проходят через банковскую систему и практически не подвержены налогообложению.

В России товары, доставленные челноками, как я уже говорил, по большей части попадают в систему неорганизованной торговли, которая не отражается в официальной статистике. Туда же идет и огромное количество импортных товаров, ввезенных полулегально или с уплатой взяток таможенникам, а также значительная часть отечественных товаров, которые, вроде бы, и вовсе не производились (зачем все учитывать и платить налоги?). Раньше в СССР занимались приписками, теперь все производство занижают.

В результате, объем неорганизованного товарооборота в России составляет не менее ста-ста пятидесяти миллиардов долларов, а налоги с этих денег практически не платятся. Ведь большая часть наших граждан покупает одежду и бытовую технику на рынках, а не в магазинах – так дешевле.

И последний пример из повседневной жизни "бедной" страны. Только в Москве и только западные граждане арендуют жилья не менее, чем на один миллиард долларов в год. Официально налоговые органы знают лишь об одном проценте этого рынка, но ничего не делают (слишком хлопотно).

Подобных примеров можно найти сколько угодно, но и так очевидно, что денег в стране очень много. Однако государство проходит мимо них, а деньги проходят мимо государства. В результате того, что они разминулись, в бюджете недостает средств, чтобы содержать здравоохранение, образование, органы правопорядка, армию, бюрократический аппарат.

Тем не менее, страна продолжает худо-бедно существовать. Объясняется этот парадокс просто – идет "ползучая" приватизация всех сфер деятельности государства. В школе у родителей постоянно просят деньги на учебные и хозяйственные нужды, в университетах растет прослойка платных студентов, в больнице без дополнительной платы вы можете не получить лекарств, а порой и приличной простыни на кровати. Чиновники, понятно, переходят на самофинансирование в форме взяток.

В 1999 году официальное активное сальдо внешней торговли России составило не менее сорока миллиардов долларов США (без учета утечки капиталов и прямого воровства), цена на нефть достигла рекордных уровней, а долги кредиторам мы платить почти перестали. И никого, включая МВФ и "большую семерку", это не удивило. Куда деваются деньги? У государства их нет. Таков итог противоречивой политики последних лет, ужасающего непрофессионализма и коррупции власти.

Очень хотелось бы, чтобы Запад, непрерывно просвещающий нас относительно "демократических ценностей", открыл глаза на другие пороки России и оказал бы настоящую действенную помощь.

Россия вполне могла бы обойтись без очередных порций западных кредитов, если б только удалось привлечь к ответственности нескольких членов нашей политической элиты, погрязших в сомнительных махинациях. От слов надо переходить к делу. Однако создается впечатление, что финансовые скандалы последнего времени (ФИМАКО, Bank of New York, швейцарские счета членов семьи Б. Ельцина) благополучно уйдут в песок. Как обычно.

ГЛАВА 10 Печальная роль МВФ и наследство М. Камдессю

Еще десять лет назад почти никто в России не слышал об МВФ, Мировом банке и других международных финансовых организациях. Только отдельные экономисты вроде меня писали рефераты о МВФ и Мировом банке и записки для начальства о возможности сотрудничества с ними Советского Союза, но сами не особо верили, что это когда-нибудь произойдет.

И в одночасье все переменилось. Даже в глухой смоленской деревне простой крестьянин норовит задать мне вопрос про МВФ и М. Камдессю, который нам всю жизнь испортил. Средства массовой информации триста шестьдесят пять дней в году обсуждают, даст ли нам МВФ очередную порцию кредитов, приедет ли новая миссия Фонда, что сказал директор МВФ и т. д.

Большинство российских политиков в лучших советских традициях непрерывно клеймят МВФ, но при этом одновременно поддерживают получение (фактически, выпрашивание) у Фонда все новых и новых кредитов. Я, насколько мне известно, являюсь едва ли не единственным человеком, который более шести лет подряд твердит о порочности привлечения новых кредитов МВФ.

Понятно, почему меня не слышат в России, но не понятно, почему оглохли М. Камдессю, Л. Саммерс и его коллеги в странах "большой семерки".

Став осенью 1992 года первым директором от России в Мировом банке, а потом министром финансов и "шерпом" на встречах "семерки", я имел возможность воочию наблюдать развитие взаимоотношений России с мировым финансовым сообществом и хочу поделиться своими наблюдениями.

Общее резюме – полный провал. Ни одна российская программа, согласованная с МВФ, никогда не была выполнена в полном объеме. Для России постоянно делались исключения по политическим мотивам, а на факты всевозможных нарушений закрывали глаза. Постепенно выработалась своеобразная циклическая стратегия – полгода МВФ тщательно "обрабатывают" и, по существу, обманывают, потом бездарно тратят полученные деньги и снова идут в Фонд просить новой подачки. А МВФ делает вид, что все в порядке, все так и должно быть.

Я всегда с подозрением относился к привлечению российским правительством все новых и новых кредитов для финансирования бюджета, то есть собственной неэффективности. Между тем, на Западе господствовала точка зрения, что Россию надо кредитовать, а наши власти, в свою очередь, не отказывались брать кредиты.

В августе 1993 года я, как министр финансов и вице-премьер, послал в МВФ Мишелю Камдессю письмо, в котором отказывался от получения второй части так называемого "системного" кредита (полтора миллиарда долларов), так как был полностью уверен в бессмысленности привлечения кредитов, которые у нас успешно разбазариваются или напрямую разворовываются. Кроме того, после получения первой части кредита в июле 1993 года желание заниматься реформами у правительства пропало.

Тогда кредит нам не предоставили, хотя это вызвало неудовольствие Ельцина и Черномырдина. Зато реформаторский настрой правительства усилился.

Однако после моего ухода из правительства в январе

1994 года быстро возобладала противоположная точка зрения – кредиты надо брать любой ценой и в любых количествах независимо от последствий. И тут же подтвердилась выявленная закономерность – чем больше кредитов, тем меньше реформ.

Главным достоинством типичного российского министра стало умение "навешивать лапшу на уши" сотрудникам МВФ и добиваться новой порции "финансового наркотика". Технология этого дела весьма проста. Нужно через переводчика вести долгие и нудные переговоры, постоянно упирать на наши трудности, коверкать и искажать статистику, обещать что угодно и когда угодно, хитрить и обманывать. Например, выдается новая цифра сбора доходов крупной полугосударственной компании "живыми" деньгами, но кто реально может проверить истинность этой цифры?

Особенно вышесказанное касается переговоров по вопросам внешнего долга, где каждый наш отказ платить по долгам трактуется как крупная победа российской экономической дипломатии. Чем больше мы берем и разворовываем иностранных кредитов, впоследствии уговаривая кредиторов долг нам списать, тем выше рейтинг данного министра. И, как ни странно, тем больше нас любит "большая семерка", МВФ и другие международные финансовые организации.

Последние, как правило, никогда сильно не артачились и покорно отправляли в Россию очередные порции денег, которые зачастую "терялись" сразу после получения. Казалось, что обе стороны играют в какую-то чудовищную игру, ставка в которой – судьба миллионов российских граждан. Мне такая политика всегда была отвратительна.

Массированное кредитование России началось в 1994 году, то есть с того момента, когда реформы у нас практически полностью остановились. Не правда ли, странная политика Запада? В разгар реформ, в начале 1992 года, денег никто не давал. Любопытно и то, что многие настоящие профессионалы в аппарате МВФ честно пытались проводить жесткую и принципиальную линию, но политические соображения постоянно брали верх. А слишком "упрямых" сотрудников (типа Э. Като) просто переводили в другие департаменты подальше от России.

В августе 1998 года, вернувшись в российское правительство в ранге вице-премьера, я написал господину Камдессю очередное письмо, аргументированно выступая против предоставления денег России, так как кредиты не дают положительных результатов, идут неизвестно куда, и вообще, МВФ не знает в действительности с кем сотрудничает.

При этом я задал ему ряд вполне законных вопросов. Действительно, если после семи лет вроде бы отличного выполнения программ МВФ в России отсутствует рост производства и производительности труда, почти умерли финансовые рынки и банковская система, продолжается инфляция и при этом по-прежнему нет конкуренции, царит всеобщая коррупция и т. д., то как нам следует оценивать ход реформ?

От Камдессю я ответа, разумеется, не получил. Зато пришло письмо от начальника департамента бывших социалистических стран Дж. Одли-Сми, который, в принципе, согласился с моей аргументацией, но отметил, что без МВФ было бы еще хуже. По-моему, очень слабое утешение. Особенно для нашей страны.

Конечно, я исхожу здесь из национальных интересов России и мне лично не жалко денег налогоплательщиков Западной Европы или США – это их внутреннее дело. Но мне активно не нравится стремительное нарастание внешнего долга России, обогащение коррупционеров, компрометация идей экономических реформ, рост антизападных настроений как результат бездумной политики Запада, потеря Россией национального престижа. Все эти проблемы лягут на плечи будущих политических лидеров и будущих правительств, на плечи наших детей и внуков.

Конечно, есть и польза от МВФ – многие интересные, проверенные в действии экономические идеи сегодня лучше известны нашим экономистам и правительственным чиновникам, чем раньше. Налаживается дело со статистикой, так как МВФ всегда настаивал на ее значимости, больше стало открытости, но эти и некоторые другие достижения не стоят, на мой взгляд, миллиардов долларов.

По большому счету МВФ напоминает мне доктора, который не может вылечить больного и только поддерживает его в коматозном состоянии между жизнью и смертью (vegetable state). Без кредитов МВФ нам на какое-то время станет больнее, но тогда власти будут вынуждены действовать и лечить болезнь, пусть и путем хирургического вмешательства.

В результате семи лет сотрудничества с МВФ доверие к международным организациям оказалось подорванным, долг страны несказанно возрос, а проблемы остались прежние, и многие даже обострились. Во всем этом есть и определенная доля вины Запада.

Напрашивается вывод – не надо к России применять двойной стандарт, не надо давать нам поблажек по политическим соображениям. Не советуйте нам того, чего не желали бы себе, и не считайте досадными издержками то, что у вас считается преступлениями. МВФ должен четко выполнять заложенные в его уставе функции, а не становиться послушным флюгером сиюминутного геополитического курса той или иной администрации США.

Честнее, мне кажется, было бы не морочить нам голову рассказами о поддержке реформ, а просто включить специальную строчку в бюджет США в десять-пятнадцать миллиардов долларов в год для выплаты своеобразной дани российским коррупционерам. Проще говоря, регулярно платить нам за то, чтобы Россия помалкивала во время международных разборок типа Косово или Ирака (keeping Russia quiet). Нашей элите этого хватит, чтобы подворовывать и раз в месяц ездить отдыхать в Ниццу. Зато не надо будет присылать очередные миссии МВФ, над которыми все потешаются, не надо тратить тонны бумаги на бессмысленные прожекты, не надо проводить различные заседания, собрания и конференции. Дешевле выйдет. Пора понять, что двойной стандарт в конечном итоге всегда выходит боком тем, кто его применяет.

Таков печальный итог семи лет сотрудничества с МВФ, а не только пятилетки Черномырдина, который весьма любил встречаться со своим другом Мишелем Камдессю, ходить с ним на охоту, перезваниваться ночами.

Остается сожалеть, что Камдессю и МВФ в целом так и не сделали должных выводов. Им и сегодня экономическое положение России кажется вполне нормальным. Вот по Чечне у них есть вопросы, а в экономике у нас – все в порядке. Что же касается Чечни, то никакие политические аспекты в уставе МВФ вообще не отражены, а вот свои исконные функции МВФ в России не выполняет.

Наследство М. Камдессю, который совершил колоссальные ошибки в оценке хода экономических реформ в России, предстоит расхлебывать еще многие годы. Запад упустил уникальный шанс способствовать быстрому интегрированию России в международное сообщество. В результате, ему, по-видимому, придется пожинать горькие политические плоды. Хочется верить, что с уходом Камдессю из МВФ закончится эпоха столь странного отношения к России.

Вместе с тем, было бы неправильно сваливать все грехи на М. Камдессю и МВФ. Общеизвестно, что музыку в МВФ заказывают страны "большой семерки" и, прежде всего, США. Все, что делал МВФ, всегда полностью одобрялось США, то есть администрацией Клинтона.

США не могли не знать о тех безобразиях, которые творятся в России, но предпочитали закрывать на них глаза во имя крупных политических интересов. Экономическим идеологом этой политики был заместитель министра финансов США, а потом и министр Л. Сам-мерс. На мой взгляд, он попал под сильное влияние Чубайса, а также некоторых других деятелей российской власти, и ничего не хотел знать об иных точках зрения.

Однако и Л. Саммерс, как мне кажется, не был главным адептом названной политики, лидировал здесь С. Талбот – главный специалист по России при Билле

Клинтоне (как говорят в Вашингтоне – "Russian tsar"). Господин С. Талбот возомнил, что он все знает о России, и в результате вызванных этим заблуждений, своими советами сильно навредил как США, так и России.

Никогда не забуду статьи С. Талбота, опубликованной в конце 1993 года, – ее тогда активно использовали наши коммунисты. Там он популярно объяснял, что, мол, в России слишком увлеклись "шоковой терапией". Таким образом этот "специалист по России", в сущности, помогал пробивать финансирование коррупции в нашей стране. В этом смысле С. Талбот сыграл в судьбе российских реформ не менее деструктивную роль, чем М. Камдессю. Деструктивной и недальновидной была вся политика США в отношении России, так как оказывалась поддержка явно не тому, чему ее оказывать следовало. Чего стоят одни поздравления администрации США Борису Ельцину по случаю расстрела парламента в 1993 году!

"Черный вторник" в октябре 1994 года, резко обваливший курс рубля, должен был бы стать предупреждением для МВФ и Запада в целом – уже слепцу было ясно, что в России творятся безобразия и все государство разъедено коррупцией. Тем не менее, Запад делал вид, что все идет прекрасно, радовался липовым показателям и продолжал закачивать в Россию миллиарды долларов.

Только после 1998 года Запад стал проявлять большую осторожность и взвешенность. Были значительно ужесточены требования, предъявляемые при получении очередных кредитов МВФ. Внезапно Запад "обнаружил", что Центральный банк России спекулировал на собственном финансовом рынке через мелкую оффшорную компанию ФИМАКО, причем в нее закачивались официальные резервы Центрального банка, иными словами – те же кредиты МВФ. МВФ оказался обманутым, но дальше первой волны возмущения скандал не пошел. Дело замяли.

Потом "вдруг" обнаружилось, что через счета Bank of New York на Запад отправлялись миллиарды долларов из России, хотя продолжалось это в течение нескольких лет, и деньги поступали на счета в солидные западные банки. Где все это время были хваленые западные спецслужбы, никто не знает. Наверное, там же, где и российские. При этом в главных обвиняемых почему-то ходят несколько мелких служащих банка из числа бывших эмигрантов из России.

Наконец, впервые появилась конкретная информация о незаконных банковских счетах, принадлежащих людям из Кремля, в Швейцарии и других странах, но расследование идет как-то вяло, а активного швейцарского прокурора тут же отправили на повышение – расследовать преступления в бывшей Югославии. Высшие политические интересы снова перевешивают. Недавно прошла информация о швейцарском ордере на арест бывшего управляющего делами президентской администрации П. Бородина, но юридические эксперты быстро объяснили, что его никто не выдаст. На такую борьбу с коррупцией я смотрю без оптимизма.

В августе уже 1999 года я вновь направил господину М. Камдессю письмо, но теперь уже открытое, которое и хочу здесь процитировать:

"Уважаемый господин Камдессю! За последнее время у меня накопилось к Вам немало вопросов, на которые сам я, к сожалению, не нахожу ответов. Между тем в России сегодня имеет место очередная истерика по поводу получения денег МВФ. Приведу лишь некоторые из моих вопросов к Вам в этой связи.

В текущем году исполнится 7 лет как МВФ начал финансировать Россию, но off успехе экономических реформ гово\рите не приходится. Чего мы и Вы добились в результате роста долга России международным финансовым организациям на 20 млрд. долл. ? Где стабилизация, рост производства и его эффективности, реструктуризация промышленности, налоговая, аграрная и пенсионные реформы и многое другое? Дажехваленая конвертируемость рубля уже фактически канула влету, и мы все больше переходим на доллары, не спросясь правительства.

Понимает ли МВФ, что все плохое, что происходит в России, включая коррупцию, невыплату зарплаты и пенсий, в умах российских граждан ассоциируется с МВФ? Никто спасибо Вам не скажет. Нигде так, как в России, не нарушаю тправа российских и иностранных инвесторов, акционеров, вкладчиков, а МВФ фактически освящает эти безобразия. Как этоможно объяснить?

Мне трудно поверить, что специалисты МВФ не видели нарастание горы ГКО, не видели искусственности курса рубля, не видели нереальности наших бюджетов, не видели убогости Налогового кодекса, не видели, наконец, воровства, коррупции и целенаправленного "навешивания лапши на уши" в виде очередных заявлений о намерении продолжать реформы? Вина за дискредитацию идей реформ, принципов рыночной экономики и в целом западных ценностей лежит и на руководствеМВФ. Сколько раз Россия должна еще провалиться, чтобы МВФ начал относиться к нам как к нормальному государству?

Только что Совет Федерации принял пакет законов,который у нас называют пакетом МВФ. Неужели МВФ верит, что нужно тратить деньги на реструктуризацию наших банков-банкротов и повышате или вводите новые налоги, когда другие налоги не собираются? В очередной раз мы уходим в дебаты по мелким вопросам и не замечаем очевидного факта: экономические реформы в России прочно стоят на месте.

Знает ли на самом деле МВФ, как расходуются средства российского бюджета или хотя бы кредитов международных организаций? Поставлены ли все точки в деле ФИМАКО? Почему МВФ не протестует против продолжающихся зачетов, против всеобщей долларизации, против ситуации, при которой тысячи предприятий безнаказанно не платят налоги? Помнится, еще в 1993 г. все налоги собирались живыми денегами, причем в существенно больших размерах, чем сегодня.

Есть ли хотя бы один здравомыслящий человек в МВФ, который верит, что Россия идет сегодня по пути реформ? Есть ли хотя бы малейшие признаки продолжения реформирования нашей экономики? Или, может быть, Вы не знаете имена тех, кто реально принимает у нас решения? Может быть, с ними надо согласовывать Ваши программы?

Каждый раз с помощью МВФ они оттягивали решение давно назревших экономических проблем, то есть сдерживали реформы.

Положительное сальдо внешней торговли России даже по официальным данным может составить в 1999 г. 40 млрд, долл., а с учетом бегства капиталов – не менее 50 млрд. долл. Этих денег с лихвой хватило бы для погашения всех долгов. Сбор государственных доходов при этом отнюдь не вырос в несколько раз. Правильно ли я понимаю, что МВФ дает нам деньги, чтобы мы не собирали налоги?

Очень похоже, что Западу не нужны российские экономические реформы. Речь идет о политических интересах, которые сводятся к "покупке" молчания России. Может быть, поступить проще: ввести в бюджете США, который сводится с огромным активом, маленькую такую статью в 20 млрд, долл. в год под названием "гарантии спячки и молчания российского руководства"?

Тогда будут не нужны бесконечные миссии МВФ, соглашения, дискуссии в российском парламенте и т. д. 20 млрд. долл. в год нашей элите вполне хватит для поддержания уже сложившегося уровня жизни… Признайтесь – кредиты МВФ ничего общего с нашими реформами не имеют. Они решают чисто политические задачи.

Лично у меня нет ни малейшего сомнения в том, что дальнейшие заимствования у МВФ противоречат националвным интересам России, увеличивают наше долговое бремя, развращают властв и тормозят реформы.".

В феврале 2000 года М. Камдессю ушел со своего поста, так и не ответив на мои письма.

ГЛАВА 11 Налоги – ахиллесова пята российской экономики

Известно, что плохая налоговая система убивает стимулы развития экономики, а без стимулов не растет производство и, соответственно, не собираются налоги. В результате у государства нет денег, и оно не в состоянии выполнять свои функции. В этой главе я хочу рассказать об этой проблеме, основываясь на личном опыте министра по налогам, должность которого исполнял в 1998 году.

Налоговая реформа в России назрела давно, но до последнего времени мало кто понимал, в чем она, собственно, должна заключаться. В 1994-1997 гг. было много разговоров о реформе, но все свелось к нескольким указам Президента и написанию многочисленных вариантов Налогового кодекса, который к налоговой реформе почти не имеет отношения. Реформа несет в себе экономический смысл, а кодифицирование – юридический.

В бытность мою руководителем Госналогслужбы, изучив много специальной литературы (прежде всего, зарубежной), я получил представление о принципах налоговой реформы в России, которая должна сводиться к следующему:

расширение и "очистка" налоговой базы (уничтожение льгот);

упрощение налоговой системы, в том числе отказот плохо собираемых налогов;

снижение налогового бремени при ужесточении сбораналогов.

Все это должно было стимулировать инвестиции и экономический рост.

Я выступал, и буду последовательно выступать за снижение налогов для граждан и предприятий. Частное лицо обычно более эффективно использует свои деньги, чем государство. Одновременно я выступал, и буду выступать за жесткий сбор налогов, так как без этого государство не может существовать.

Другое дело, что составной частью любой налоговой реформы должно быть ужесточение контроля над государственными расходами, борьба с коррупцией основная масса населения должна почувствовать, что она что-то получает в обмен на уплаченные налоги.

При этом следует понимать, что в нашей стране собирается ничтожно мало налогов, то есть уклонение реально составляет не пятьдесят и даже не семьдесят пять процентов, а едва ли не девяносто процентов. Страна, которая добывает триста миллионов тонн нефти, производит миллионы тонн алюминия и стали, продает золото и алмазы, не может иметь бюджет существенно меньший, чем, например, бюджет города Нью-Йорка. Следовательно, денег в стране полно, но значительную их часть составляет валюта (доллары США), которая не включается в статистику.

Полным банкротом должно считаться правительство, не способное собрать налоги, а не страна. В теневой экономике осуществляется значительно больший оборот средств, нежели в легальной экономике, учитываемой в официальной статистике.

Поэтому в 1998 году я вышел в правительство с предложениями, которые сводились к следующему:

снижение налога на прибыль до 15-20%;

снижение налогов на зарплату (социальных взносов)в 2 раза;

введение единого подоходного налога на уровне 15-20%;

усиление налоговых органов с целью повышениясбора налогов.

При этом, естественно, предлагалось не трогать на первом этапе налог на добавленную стоимость, чтобы не рубить сук, на котором сам сидишь. Страна, по сути, являющаяся банкротом, не может отказываться от основного источника своего финансирования.

Налог на прибыль в России, при наличии многочисленных уловок в деле уклонения от него, не имеет большого экономического смысла, он больше нужен для акционеров компаний, чтобы следить за менеджментом, который часто имеет тенденцию с избытком тратить деньги на себя и забывать о владельцах компании. Его, в принципе, можно было бы и совсем отменить.

Подоходный налог у нас, практически, не собирается, то есть его снижение почти не принесет ущерба бюджету. Единая ("плоская") ставка необходима для того, чтобы богатые люди имели стимул платить налог. При этом налог должен взиматься у источника дохода, чтобы свести к минимуму роль деклараций. Понятно, что в таких условиях должен быть установлен солидный необлагаемый минимум дохода, чтобы для менее обеспеченных слоев фактически сохранить прогрессию налогообложения.

У нас же Госдума лицемерно оставляет "дыры" в налоговой системе в виде льгот для процентов по вкладам, к тому же она утвердила систему сбора налогов на базе деклараций, которые никто не в состоянии обработать.

Только невысокая единая "плоская" ставка подоходного налога при условии его жесткого сбора может помочь переломить негативные тенденции. На мой взгляд, данный бюджетный источник при благоприятном развитии событий может удваиваться (в реальном выражении) каждые два года на протяжении ближайших десяти лет.

Большую проблему также представляют так называемые взносы в различные социальные фонды (пенсионный, социального и медицинского страхования, занятости и т. д.). На самом деле никаких взносов у нас нет, а есть примитивные налоги на зарплату, которые плохо собираются, но зато постоянно стимулируют сокрытие фирмами зарплаты через различные сомнительные депозитные, страховые и вексельные схемы.

При этом пенсионные и медстраховские взносы собираются огромным штатом сотрудников, которые, по сути, делают (дублируют) работу налоговой инспекции, но за гораздо большее вознаграждение. Зачем тратить столько денег? Нынешнее руководство налоговой службы понимает эту проблему и продолжает начатый нами курс на перевод функций сбора всех налогов в одно место.

Ключевая задача для России – снижение налогов на зарплату (в два раза). Это поможет лишить юридические лица стимула использовать различные схемы маскировки зарплаты ради уменьшения разного рода взносов в пенсионный и иные социальные фонды. Существуют оценки, по которым официально регистрируемая зарплата в Москве и Санкт-Петербурге сегодня примерно в пять раз ниже реальной, а в целом по стране это соотношение составляет 1:2. В результате налоги не собираются, ставки их чрезмерны, а социальные фонды пусты.

В первые же дни пребывания в Госналогслужбе я послал грозную телеграмму всем банкам и страховым компаниям о том, что зарплатные схемы, к сожалению, напрямую не нарушают законов, но "дружить" с теми, кто их активно использует, мы не будем, так как эти схемы наносят большой ущерб экономике и дискриминируют честные компании. Реакция последовала бурная, особенно со стороны крупного капитала. Мне разве что не угрожали физической расправой – все остальное было.

В идеале довести суммарные налоги на зарплату следовало бы до 20%, одновременно реализуя настоящую пенсионную реформу, при которой люди станут реально накапливать свои пенсионные взносы. К сожалению, никто в правительстве не хотел даже думать над подобными проблемами.

Налоговая реформа, которую я предлагал, сначала была существенно "кастрирована" нашим же правительством, а потом безнадежно увязла в Госдуме. Складывалось впечатление, что политической элите в большинстве своем это не нужно, а интересы государства и общества ее ничуть не волнуют.

Проводят реформу люди, а как раз они-то в российских налоговых органах и составляют главную проблему. Основная масса сотрудников Госналогслужбы делится на три группы. Первая – опытные и солидные работники, которые не смогут уже найти себя в частном бизнесе и поэтому держатся за государственную службу, несмотря на мизерную зарплату. Лучший пример здесь -заместитель министра по налогам В. Гусев, который дважды сам возглавлял налоговое ведомство и пережил множество других министров. Вторая группа – прослойка сотрудников, которые не отличаются профессионализмом, но заменить их невозможно по причине отсутствия кадров. И третья – люди "со стороны", пришедшие в налоговую службу решать свои проблемы, причем небескорыстно. Таких людей уволить почти невозможно. Они готовы работать без зарплаты. Так при А. Починке в налоговую службу попала бывший депутат Госдумы и "бизнесжен-щина" А. Жилина, а при Г. Боосе – чуть ли не десяток молодых людей неизвестного происхождения.

К моему удивлению оказалось, что многочисленные сигналы о коррупции до меня не расследовались. Мне в первый же день намекнули, что Госналогслужба – важный инструмент борьбы на будущих выборах и здесь лучше вести себя потише.

Налоговая полиция, которая должна бороться с коррупцией в налоговой системе и имела представителей в нашем здании, несмотря на мою просьбу, никакой конкретной информации о сотрудниках центрального аппарата Госналогслужбы мне не дала. Я продолжал спрашивать и даже пригрозил лишить полицейских помещения в Госналогслужбе, если те будут по-прежнему бездействовать, а не выявлять коррупционеров.

Одной из особенностей Госналогслужбы был катастрофически низкий уровень зарплаты сотрудников, что приводило к отсутствию стимулов в работе, большой текучести кадров и коррупции. Зарплата в Госналогслужбе была ниже, чем в любом министерстве и в налоговой полиции. Даже заложенные в бюджете деньги не выплачивались в полном объеме. А сотрудники должны были собирать миллиарды.

Я сразу предпринял усилия по исправлению ситуации. Были разработаны проекты новой системы стимулирования работников налогового ведомства. Мы рассматривали следующие варианты оплаты труда: в виде процента от штрафов; в виде процента от общего сбора налогов; в виде процента от превышения сбора налогов над предшествующим или плановым уровнем. Главное, надо было заинтересовать всех сотрудников, и при этом не оставить конкретному работнику в отношениях с конкретным налогоплательщиком возможности "договориться" (чтобы избежать искушения взяткой).

Премьер-министр С. Кириенко вроде бы с участием отнесся к нашим предложениям, но большая часть правительства отреагировала на них едва ли не с возмущением. Особенно меня удивило непонимание двух бывших "яблочников" М. Задорнова (министр финансов) и О. Дмитриевой (министр труда), которые как экономисты должны были бы почувствовать перспективность нашего проекта. Однако О. Дмитриева заявила, что наши предложения напоминают ей "феодальную систему кормления".

Я пытался объяснить членам правительства, что Госналогслужба собирает деньги в том числе и на выплату их зарплат, что без успешного сбора налогов не будет работать ни одно министерство. Я даже сказал, что скоро российское правительство будет сидеть в пределах Садового кольца, как сидело советское правительство в 1991 году – без денег и без власти. Все было тщетно.

Выше я уже говорил, что еще в 1993 году выступал против создания обособленной налоговой полиции. Время подтвердило мою правоту. Только несведущий человек не понимает, что существование двух автономных ведомств со сходными задачами наносит вред делу сбора налогов. С момента создания налоговой полиции налоговые поступления в реальном измерении неуклонно снижались. Процветает двойной счет достижений и взаимное недоверие между полицейскими и налоговыми инспекторами. Практически все налоговые работники считают налоговую полицию сборищем бездельников.

Накопилось много вопросов к полиции по количеству расследований налоговых преступлений, по поводу странной реализации арестованного имущества и т. д. По мнению бизнесменов, которым в данном случае вполне можно доверять, в налоговой полиции существенно больше коррупционеров, чем в налоговой службе.

В налоговой полиции в 1998 году было более тридцати восьми тысяч сотрудников, причем две трети из них – офицеры в звании старше капитана, включая около ста двадцати генералов. Вместе со ста восемьюдесятью тысячами налоговых инспекторов (четыре пятых из них- женщины с мизерной зарплатой) это дает колоссальную цифру. У нас самая большая налоговая армия в мире и фактически нулевой результат.

Я сразу стал выступать за создание Министерства доходов в составе Госналогслужбы, налоговой полиции и Комитета валютно-экспортного контроля (ВЭК). Наше реформаторское правительство меня не поддержало. Г. Боос при Е. Примакове добился большего в реализации этой моей идеи. Правда, фактически Госналогслужбу лишь переименовали в Министерство налогов, не придав ему существенно больших функций.

Главный аргумент против объединения налоговых служб заключался в том, что налоговая полиция является силовым ведомством и несовместима с чисто гражданской инспекцией (много говорилось также о военном статусе сотрудников, о наличии аппарата следствия и т. д.). На мой взгляд, это надуманный предлог. В других странах можно, а у нас нельзя. Нигде, кроме Италии, службы, подобной налоговой полиции, вообще не существует. Повсеместно силовыми ведомствами, включая министерства обороны, руководят гражданские лица. Нет никаких причин, по которым нельзя иметь соответствующие специальные подразделения в рамках одного ведомства (как, например, Казначейство в рамках Минфина). У нас же генералы могут возглавлять все что угодно (от Администрации Президента до областей-губерний), а гражданских лиц дискриминируют.

На деле, лишив налоговую службу возможности проводить расследования и добывать улики, власти произвели преднамеренную "кастрацию" всей системы сбора налогов. Иначе как сознательным вредительством это назвать нельзя.

Однажды был и такой случай – мне в руки попала аналитическая записка, подготовленная юристами самой налоговой полиции. По сути дела, там меня обвиняли, едва ли не в государственной измене, которая заключалась в преступных попытках заставить налоговую полицию работать. Не больше и не меньше. Я вызвал начальника этого департамента, показал ему записку и прямо спросил: "Вы меня считаете пособником преступников, мешающим бороться с правонарушениями, и изменником Родины?"

Он смутился – понятно было, что он в данном случае простой исполнитель чьего-то заказа. Тогда я приказал ему отправляться к себе и готовить бумагу о целесообразности объединения инспекции и полиции, что он и сделал. К сожалению, довести эту работу до конца так и не удалось.

Помню, как еще в 1993 году я дал директору налоговой полиции С. Алмазову задание провести расследование и выявить хотя бы несколько известных людей, злостно уклоняющихся от уплаты налогов.

Я тогда сказал буквально следующее: "Поймайте мне одного политика, одного крупного бизнесмена, одного видного чиновника, одну рок-звезду и одного профсоюзного деятеля – и миллионы других людей будут нормально платить налоги". Именно так было во многих странах при схожей ситуации с утаиванием доходов.

Нужно было наказать ряд особенно наглых нарушителей из числа известных всей стране лиц, чтобы подать другим пример. В 1998 году я спросил, как выполняется мое поручение. В ответ я получил фразу типа: "Мы продолжаем работать".

Еще одно любопытное воспоминание. Обдумывая, как повысить эффективность налоговой полиции, я стал анализировать требования к их физической подготовке. Понятно, что большинство старших чинов не выдержало бы переэкзаменовки с кроссами и отжиманиями -много "пузатых" офицеров отправилось бы на пенсию. Перспектива такой переэкзаменовки их очень напугала, так что я думаю, руководство налоговой полиции сыграло не последнюю роль в политической кампании против меня в 1998 году.

Одним из первых дел, которыми я занялся в Госналогслужбе, стало налаживание работы по сбору налогов с физических лиц. Меня поражало, что в стране исправно платят налоги люди с мизерным достатком, а множество сомнительных бизнесменов и коррупционеров, нагло демонстрируя обществу богатство, не платят ни копейки. В западных странах именно налоги с физических лиц составляют основную часть доходов бюджета (до 50-70%). У нас эта доля, как правило, не превышает 10%.

Статистика, которую я затребовал от налоговой полиции, показывала, что за пять лет своего существования она расследовала дела в отношении всего нескольких сот человек, а наказано было, в лучшем случае, несколько десятков. В стране, где процветает всевозможное уклонение от налогов, шансы быть наказанным за налоговые преступления составляют примерно 1:10000000! Зачем нужно платить налоги?

Меня удивляет благостное рассуждение, которое можно услышать на всех уровнях, что, мол, налоги надо собирать со всех. Кто спорит? Однако со всех означает у нас – ни с кого. А ведь с кого-то надо начинать в первую очередь. На мой взгляд, начинать надо с самых богатых и наглых, тогда это заметят тысячи и миллионы простых налогоплательщиков.

Я объявил о создании в Госналогслужбе специального отдела и о составлении списка наиболее известных и богатых людей, которые будут проверяться в первую очередь. Какой смысл начинать с пенсионеров, торгующих пучками редиски? В список вошли Б. Березовский, Р. Абрамович, В. Гусинский, В. Потанин, А. Чубайс, Е. Гайдар, Т. Дьяченко-Ельцина, Г. Зюганов, М. Горбачев, И. Кобзон, 3. Церетели, самая знаменитая певица России А. Пугачева и многие другие бизнесмены, политики, артисты и представители российской элиты.

Список стал сенсацией, на что я, впрочем, и рассчитывал. Газета "Коммерсант" откликнулась собственным списком в триста человек, воспринятым некоторыми почему-то очень серьезно. Кто-то возмущался, что его включили, а кто-то – что нет. Некоторые олигархи тут же лично доложили мне, что задекларировали очень значительные суммы и чисты перед законом.

На самом деле, пусть не сотни, но многие десятки важных персон из среды олигархов, политиков и иных знаменитостей попали в поле нашего зрения. Было дано поручение налоговой полиции и местным инспекциям собирать и анализировать материалы на них. Давались поручения и по проверке конкретных чиновников. Например, я приказал поместить в список всех руководителей министерств и ведомств, которые имеют отношение к распределению государственных финансов (Центробанк, Минфин и т. д.).

Я также встречался с заместителем Администрации Президента Е. Савостьяновым на предмет проверок деклараций о доходах и собственности госслужащих. Известная инициатива Б. Немцова постепенно, к сожалению, выдыхалась – уже отменили обязательное декларирование имущества родственников чиновников. Однако даже имеющиеся декларации и отсутствующие в них сведения могли дать обильную пищу для работы. Предварительное рассмотрение деклараций некоторых известных чиновников повергло меня в изумление, хотя я был готов ко всему.

Самым сложным было "нажать" на налоговую полицию, которая всячески сопротивлялась активной работе и под любым предлогом затягивала и саботировала мои начинания. Список конкретных дел, заведенных ими по факту уклонения от налогов, был крайне мал, и складывалось впечатление, что сами они не хотят идти ни на малейший риск, а расследования производят только под давлением или в связи с личными интересами.

Одно из самых любопытных дел было связано с В. Жириновским. Наши сотрудники доказали, что он должен был заплатить, по крайней мере, шестьсот тысяч долларов налогов с "подарков". Причем, учитывались только документированные случаи получения им "в качестве подарков" десятков автомобилей, а сколько всего осталось за кадром!

Я лично встретился с Жириновским – он долго ломал комедию, и даже предложил заплатить пятьдесят тысяч (было непонятно – мне или государству). Я сказал, что он не сидит в тюрьме только благодаря своему статусу депутата, и дал ему подумать пару недель. Мне тут же стали звонить из Белого Дома и уговаривать сейчас Жириновского не трогать, так как он очень важен для "правильных" голосований в Госдуме. Я все же приказал передать дело в суд, но никаких действий предпринято не было. Правительству, видимо, теперь не до этого.

Другая любопытная встреча в 1998 году была у меня с водочным королем В. Брынцаловым, который охотно демонстрирует свое богатство по телевидению и в журналах, но при этом никто не проверял его источники дохода. Он даже задекларировал непонятно как купленный большой дом в США рядом с Вашингтоном и "Роллс-ройс" за двести тысяч долларов. Известно, что Брынцалов владеет дорогой недвижимостью под Москвой и на побережье Черного моря, многочисленными фармацевтическими и водочными предприятиями. Западные бизнесмены подозревают его в изготовлении иностранных лекарств без соответствующей лицензии. Доблестная налоговая полиция, однако, ни разу его не трогала – никто с ним не хотел связываться, учитывая его явно криминальные повадки.

Мой разговор с В. Брынцаловым был довольно смешным, поскольку он крайне нервный и непредсказуемый человек. Брынцалов никак не мог понять, что мне от него надо, и все время пытался пригласить ко мне в кабинет своего бухгалтера, так как сам "ничего не понимает в финансах". Я разъяснял ему, что, например, получение им услуг от его фирмы в виде офиса, обедов, билетов на самолеты и т. д. тоже может рассматриваться как доход. Он же, не краснея, уверял, что абсолютно ничего кроме зарплаты депутата не имеет. Нет сомнений, что расследование могло бы дать удивительные результаты.

Думаю, будь у меня еще несколько месяцев, мне бы удалось раскрутить эти и многие другие крупные дела по уклонению от уплаты налогов. Я уверен рыба всегда гниет с головы, так что начинать надо с самых крупных нарушителей. Думаю, что моя отставка была в значительной мере вызвана именно этим направлением моей работы. От прямых и скрытых угроз противники перешли к действию.

Другое интересное дело – активные меры по выявлению теневых доходов. Например, рынок аренды жилья только в Москве, как я уже говорил, составляет не менее одного миллиарда долларов в год. Налогов с этих доходов платится 1%. Я организовал массовые проверки нескольких престижных зданий в Москве (например, высотное здание на площади Восстания). Инспектора обошли все этажи и тут же выявили десятки квартир, сдаваемых иностранцам от тысячи до десяти тысяч долларов в месяц. Налогов с этого дохода, практически, никто не платил. После наших действий сотни людей потянулись в налоговые инспекции. Ни один политик не высказался об этой акции положительно.

По Москве ходит много историй, связанных с квартирами советской элиты. Говорят, что атташе по культуре посольства Израиля Шамай Голан снимал за пять тысяч долларов в месяц квартиру у актера В. Ланового, известного своими антисемитскими высказываниями, а представитель МВФ Гилман живет в квартире знаменитого советского министра иностранных дел А. Громыко и платит не меньше.

Легко подсчитать, что иные потомки какого-нибудь сталинского генерала от НКВД или члена политбюро получают в год по пятьдесят-сто тысяч долларов и не считают необходимым делиться с кем бы то ни было. Пострадавшие от советского режима люди продолжают жить в коммунальных квартирах и нищенствовать, а их палачи по-прежнему пользуются былыми привилегиями.

Сходным образом мы начали проверять и некоторые элитные дачные поселки типа Николиной горы, некоторые фирмы, рестораны и т. д. Я лично выписал десятки предписаний на проверки. Почти везде выявлялась картина массового уклонения от налогов, хотя были и приятные исключения – один из самых известных московских ресторанов платил столько налогов (десятки тысяч долларов в месяц), что никто просто поверить не мог.

Аналогичная картина сложилась и на продовольственных рынках. Однажды во время рейда по московскому рынку мы прошли несколько павильонов, делая контрольные закупки, и, практически, везде продавцы не пробивали или не давали чеки.

Проверки автозаправок дали тот же результат. Поразительно, но граждан отучили брать чеки – это стало почти неприличным.

Я постоянно требовал массовых проверок такого рода по всей стране, и многим это, разумеется, не нравилось. Теневая экономика цвела махровым цветом, а меня за мои действия обвиняли в популизме.

Тогда же мне стало ясно, что широко разрекламированные налоговые декларации в России не работают. Мы приняли американскую систему деклараций, не имея даже технической возможности нормально обрабатывать и, тем более, проверять эти бумажки. Собираем по пять миллионов бумажек ежегодно, и тут же почти все складываем в архив. Эффективность такой работы крайне низка. Налоги надо собирать в месте получения человеком доходов.

Кроме того, декларации были слишком сложны для заполнения и оставались непонятными даже для образованных людей. А штата налоговых консультантов у нас и вовсе нет. Поэтому я добился принятия двух форм деклараций, причем для основной массы населения форма была существенно упрощенной. В перспективе упор должен делаться на уплату всех налогов у источника дохода, а роль деклараций следует свести к минимуму. Ее надо оставить для граждан с высокими доходами и для тех, кто получает доходы из-за границы.

Стоит упомянуть и нашу кампанию по выявлению поддельной и "левой" алкогольной продукции. Сегодня об этом много говорят, но начали мы эту работу давно. Я постоянно требовал от своих заместителей активизировать действия и даже лично принимал участие в двух операциях по выявлению поддельных марок, неучтенной продукции и т. д. Массовые операции проводились по всей стране и давали результаты. Попутно разрабатывались новые методы борьбы со злоупотреблениями в этой сфере.

Правительство Е. Примакова еще осенью 1998 года наивно полагало, что монополия на алкоголь мгновенно привнесет в бюджет огромные ресурсы. Сегодня несостоятельность этих планов очевидна. Легенда об огромной роли водки в бюджете СССР живет, но в новых условиях "алкогольная" модель не работает. Тем не менее, наведение жесткого порядка в этой сфере крайне необходимо.

Самое главное достижение тех летних месяцев – Госналогслужбу очень быстро стали воспринимать всерьез. Достаточно сказать, что я как-то пошутил, что надо бы проверить и дачу А. Починка. Починок шутки не понял и воспринял все очень серьезно. Значит, старались мы не зря.

Многим запомнилась драматичная борьба Госналогслужбы в июне-июле 1998 года с "Газпромом". Об этом тогда много говорилось, но мало кто знает, что происходило на деле. А на деле эта борьба являлась лишь частью работы с неплательщиками налогов среди крупных предприятий. Между тем "Газпром" не просто крупное предприятие – это одна из крупнейших компаний в мире. Она добывает, транспортирует, перерабатывает, экспортирует весь газ в Российской Федерации, владеет огромным числом иных предприятий, банков, отелей, объектов недвижимости, газет и т. д. Настоящее государство в государстве, причем в этом внутреннем государстве обращаются многие миллиарды долларов США.

Началось все с того, что, приняв должность, я с удивлением обнаружил, что Госналогслужба еще до меня заключила с "Газпромом" незаконное соглашение. По этому соглашению "Газпром" должен был платить существенно меньше налогов, чем положено по закону. Это соглашение не было санкционировано правительством. Более того, даже это льготное соглашение "Газпромом" не выполнялось (кстати, МВФ знал и знает о таких соглашениях, но молчит).

Я своей властью отменил соглашение, проинформировав об этом "Газпром" и правительство. Никто меня к этому не понуждал. Я действовал самостоятельно и дал указания территориальным инспекциям применять всю мощь предписанных санкций против неплательщиков, включая "Газпром". В рамках закона и собственных полномочий.

А санкции могли быть самые простые – штрафы и пени, арест имущества и его продажа для покрытия налоговой задолженности. Ничего нового или необычного здесь нет. Просто до меня санкции эти почему-то применяли неохотно.

Так, фактически, началась наша "война", и "Газпром", естественно, предпринял ответные действия. Сначала невообразимый шум подняли депутаты в Госдуме (те, кто всегда готов что-нибудь поддержать в обмен на материальную поддержку самих себя). Потом "Газпром" решил нас взять измором, уменьшив сумму своих платежей. В ответ я начал повсеместно применять самые жесткие санкции, предусмотренные законом, к "Газпрому" и его дочерним предприятиям.

"Газпром" ссылался на то, что и ему все кругом должны, включая федеральный бюджет. Прямых долгов бюджета на самом деле, практически, не было, а была косвенная задолженность через бюджетные организации типа Министерства обороны. Никакого учета таких долгов в Минфине не проводилось и не должно было проводиться. К тому же "Газпром" никогда не пытался по-настоящему давить на своих неплательщиков, почти всегда соглашаясь на пахнущий коррупцией бартер, и вообще тратил массу денег неизвестно на что. Так считали правительственные эксперты. Количество социальных и непрофильных объектов в системе "Газпрома" не является теперь большим секретом. Поэтому давление на "Газпром" было вполне оправданным и законным.

Надо сказать, что руководство "Газпрома" привыкло чувствовать себя хозяевами жизни. В каком-то газетном рейтинге руководителя "Газпрома" по статусу даже приравняли к премьер-министру, а его заместителей – к министрам. Не случайно среди руководства "Газпрома" есть бывший председатель Центрального банка, заместители министров, бывший вице-премьер и помощник Ельцина и т. д. Для руководства "Газпрома" обычно открыты любые двери в правительстве и в Кремле.

Мне впервые удалось продемонстрировать им и всем нефтяным "генералам", что у государства есть власть, которую оно иногда может применять. И начинать надо всегда с сильнейшего противника, так как остальные сами сделают выводы.

При поддержке Немцова мы предприняли следующий шаг, который отрезвил "Газпром", – дали понять, что возможна угроза смены руководства компании. На совещании в кабинете Бориса Немцова лидеры "Газпрома" были сильно встревожены. А после того, как наши налоговики (в том числе – полицейские) появились в штаб-квартире "Газпрома" и в их дачном поселке (там нашли даже водку без акцизных марок), возникло даже нечто вроде взаимопонимания.

Выяснилось, что платить они могут существенно больше, чем говорилось ранее; что они могут частично избавиться от многочисленных ненужных и дорогостоящих активов (типа пансионатов); что они могут жестко требовать от своих контрагентов платежей (повышать денежную составляющую в расчетах). При этом империя "Газпрома" настолько велика, что у нас даже не было представления о полной картине. Никто в стране не знает, как на самом деле богат "Газпром".

Однако выдержки правительству хватило ненадолго. Р. Вяхирев дошел до Ельцина (который нас в целом поддержал) и активно воздействовал на Кириенко. Начали создавать компромиссные комиссии по изучению взаимных претензий. Мы посадили команду специалистов непосредственно в "Газпром" для расследования вопроса реального финансового положения компании (часть этих людей после моего ухода взяли на работу в "Газпром" – они это могут себе позволить).

Дело стало затягиваться и, по существу, "уходить в песок". Сейчас я понимаю, что отдельные чиновники высокого уровня выполняли заказ и намеренно блокировали мои усилия. Помню, как меня вызвали в Госдуму возмущенные депутаты, подбадриваемые "Газпромом". Наглое, но типичное для Госдумы лицемерие: депутаты прекрасно знают состояние бюджета и проблемы с выплатами учителям или военным. Тем не менее, они тратят время на борьбу с людьми, которые пытаются эти деньги добыть.

Я очень спокойно вышел на трибуну и без лишних эмоций рассказал бывшим коллегам-депутатам, что действую полностью в соответствии с законами, принятыми парламентом. Если кто-то не платит налоги, я обязан применять санкции. Не нравится – измените закон и напишите, что с "Газпрома" налогов брать нельзя. Такой подход несколько отрезвил и разочаровал наших парламентариев. Кто-то крикнул: "Не надо с ним разговаривать. Он исполнитель. Давайте вызывать главных виновных".

Я уверен, что действия Госналогслужбы были выгодны и самому "Газпрому", так как побуждали его наводить порядок в собственном хозяйстве. Другое дело, что далеко не все руководители "Газпрома" правильно понимали стратегические интересы собственной компании.

Кроме того, я уверен, что если бы необходимый порядок был наведен в "Газпроме", РАО "ЕЭС", МПС, нефтяных гигантах, то это заставило бы тысячи других компаний работать по-иному. В этом смысле судьба реформ в России всегда находилась в руках всего нескольких крупнейших монополий, которые, прекрасно существуя за счет огромных ресурсов страны, сами для реформ в России почти ничего не сделали.

ГЛАВА 12 Разгон парламента 3-4 октября 1993 года

Вернемся к недавней политической истории России, так как без этого, практически, невозможно понять ее будущее.

В начале сентября 1993 года вся страна отчетливо чувствовала тревожное нарастание напряженности в отношениях между Верховным Советом и исполнительной властью. Уже было очевидно, что "тормоза" у тогдашнего спикера парламента Р. Хасбулатова и мятежного вице-президента А. Руцкого отказали. С их стороны слышалось все больше грубых оскорблений и ругани в адрес Президента и правительства, шла подозрительная суета с созданием службы безопасности парламента, в Белом Доме накапливалось оружие и деньги. Принимались крайне опасные, с международной точки зрения, решения вроде одностороннего признания Севастополя российским городом и т. д.

Меня, в частности, коммунисты в очередной раз требовали снять с должности министра финансов и даже выпустили соответствующее обращение Верховного Совета к Ельцину. Затем в самом начале сентября в Белом Доме было принято решение, согласно которому неисполнение любых решений Верховного Совета могло караться наказанием вплоть до смертной казни. Не больше и не меньше.

Конфронтация ветвей власти дошла до уровня почти открытого противостояния. Парламент требовал все больше денег на свои нужды, а мне все меньше хотелось отрывать их от гораздо более важных текущих нужд бюджета и страны. Формировался второй центр реальнои власти, претендующий на доминирующие позиции в стране. Лидеры Верховного Совета все чаще и чаще вмешивались в дела исполнительной власти, к ним присоединялись оппозиционные губернаторы и даже некоторые министры вроде С. Глазьева. Рано или поздно это противостояние должно было неизбежно разрешиться, и чем дальше оно затягивалось, тем более драматичным обещало быть разрешение конфликта.

Как раз в это время обострилась ситуация вокруг первого заместителя премьер-министра и министра экономики О. Лобова, который буквально достал своими действиями все правительство и в особенности А. Чубайса, так как активно вмешивался в ход приватизации.

В результате многоходовых комбинаций у Президента появилась идея убрать О. Лобова и вернуть в правительство Е. Гайдара, которую Ельцин вскоре публично озвучил. Теперь ясно, что это решение было связано с планами выпуска известного Указа № 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации" ,

Указ предусматривал роспуск Верховного Совета, объявление порядка выборов в Госдуму и голосования по проекту новой Конституции.

то есть постановления о роспуске парламента, но я об этом, как и большинство членов правительства, тогда не знал.

Поздно вечером перед назначением Егора Гайдара мне позвонил один наш общий знакомый и предложил зайти на дачу к Гайдару. Там Егор Тимурович рассказал мне о сделанном ему Борисом Ельциным предложении вновь войти в правительство первым вице-премьером. Он выглядел очень взволнованным и воодушевленным.

Я высказал некоторые сомнения. На этот раз он будет под началом у Черномырдина – готов ли он к такому положению? Ни о какой самостоятельности здесь и речи не будет. Гайдар сказал, что ему обещали полную свободу действий, а со мной он, безусловно, сработается. Я настаивал на своих сомнениях. На том и разошлись. А мои опасения жизнь подтвердила на сто процентов.

В момент выхода 21 сентября 1993 года знаменитого Указа № 1400 Виктор Черномырдин собрал членов правительства на Старой площади и объявил о принятом Президентом решении, затем мы молча заслушали объявление по телевидению. Настроение у присутствующих было не на высоте – никто не знал, что будет дальше.

Черномырдин попросил присутствующих высказаться "за" или "против". "Против", насколько я помню, никто не выступил. Так начался период ожесточенного противоборства, когда парламент оставался в Белом Доме и не расходился, а исполнительная власть не знала, что предпринять, так как не хотела прибегать к прямому насилию.

Мне запомнилось воспоследовавшее вскоре совещание, которое вел премьер – там происходили удивительные вещи. Царило ощущение беспомощности и растерянности. Мне показалось даже, что многие для храбрости приняли дозу спиртного. Заседание походило на какой-то спектакль абсурда. То поднимут одного министра и требуют отключить в Белом Доме все телефоны, но почему-то сделать это нет возможности. То вдруг начинают интересоваться у "гражданского" заместителя министра обороны А. Кокошина, кто он такой, и требуют, чтобы пришел кто-нибудь другой – в военной форме… Представители органов рапортовали, что иностранные резиденты ничего не предпринимают, и что про Белый Дом сами они ничего не знают – планов у них нет и т. д. Все пребывали в унынии. Только Черномырдин демонстрировал решительность и энергию.

Мы недоумевали, почему затягивается противостояние, почему силовики бездействуют? Ходили слухи, что министр обороны П. Грачев всячески уклоняется от активных действий и т. д. Позднее это подтвердил в своей книге и Президент Ельцин. Благодаря бездействию власти, "сидение" парламентариев в Белом Доме продлевалось на неопределенный срок, и это еще больше дестабилизировало обстановку в обществе.

В разгар этих событий подал в отставку министр внешнеэкономических связей С. Глазьев, который длительное время перед тем "флиртовал" с вице-президентом А. Руцким и не пользовался большой популярностью в правительстве. С. Глазьев – серьезный и прямой человек, но экономические взгляды его были весьма странны, а порой откровенно ошибочны (хотя по другим проблемам мы нормально сотрудничали). Мне кажется, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что среди реформаторов Глазьев, как экономист, был на втором плане, а у левых сразу стал экономической "звездой".

В дальнейшем С. Глазьев все больше "опускался" в выборе союзников, зациклился на своих ошибочных экономических теориях, начал охаивать всех и вся. Издание книг под названием "Геноцид" перевело его личную войну с реформами и реформаторами в разряд какой-то паранойи. Критического отношения к семидесяти годам советской власти у него вообще не осталось.

В конце сентября 1993 года мы с А. Шохиным отправились на ежегодную сессию МВФ и МБРР (он для этого заказал правительственный самолет). В стране политический кризис, а нам предстояло ехать обсуждать экономические вопросы и проблемы сотрудничества с международными финансовыми организациями.

Интересно, что вернулся я в Москву из Вашингтона именно 3 октября 1993 года. Самолет приземлился в Шереметьево примерно в 16.00 и, страшно устав от длительного перелета с пересадкой в Лондоне, я сразу поехал домой. Из дома я на всякий случай позвонил Гайдару и спросил, нет ли необходимости приехать в правительство. Он сказал мне, что такой необходимости нет.

Честно говоря, я сразу лег спать, так как был измотан – сказывалась большая разница во времени. Вдруг меня будит жена и говорит, что по телевидению выступает Гайдар и призывает всех москвичей прийти к зданию мэрии на Тверской улице для защиты завоеваний демократии. Я был шокирован и озадачен. Мне никто не звонил и ничего не говорил. Что это все значило? Я немедленно вызвал машину, чтобы ехать на Старую площадь в правительство.

Охрану мне, как и другим "простым" членам правительства, дали сразу после начала сентябрьских событий. Охранников было трое, и работали они посменно, а в приемной в Минфине некоторое время сидел здоровенный омоновец в камуфляжной форме и с автоматом.

Ни до описываемых событий, ни после у меня никогда не было охраны. Собственно, она мне только мешала – с семьей выехать куда-то было трудно (не хватало места).

Надо сказать, что в 1993 году я однажды спросил главу охраны Президента А. Коржакова, насколько надежно телохранитель может защитить от профессионального наемного убийцы? Например, от снайпера, который стреляет с расстояния в один километр? Он ответил, что абсолютной гарантии защиты дать, разумеется, нельзя – охрана приставлена к нам, в первую очередь, для того, чтобы оградить нас от психов, непрофессионалов и хулиганов.

На Старой площади, когда я туда приехал (был уже вечер, часов десять), царило относительное спокойствие. Во всяком случае, делать мне там было нечего – как гражданское лицо, не допущенное к "силовым" планам высшей власти, я ни в чем не участвовал. Я даже умудрился вздремнуть в комнате отдыха.

Однако потом у кого-то возник вопрос, есть ли у правительства резервы наличных денег на случай длительного продолжения беспорядков? В Минфине никогда не было наличных денег, а наши попытки дозвониться в Центробанк В. Геращенко в ту ночь не увенчались успехом. Там все как будто вымерли начальство найти не удалось.

Тогда мы связались с некоторыми коммерческими банками, в которых были тогда размещены счета правительства, и попросили привезти наши деньги наличными на Старую площадь. Некоторые банки (например, "Мост-банк") очень быстро откликнулись. В. Гусинский даже просил Черномырдина дать им оружие он был одним из тех, кто не собирался отсиживаться в кустах (служба безопасности "Моста" насчитывала тогда сотни людей и могла, в случае необходимости, представлять серьезную силу).

Мой заместитель позвонил тогда же руководству Гознака (фабрика по изготовлению денег), но там ему ни о чем договориться не удалось, поскольку Гознак по вопросам наличных денег работал исключительно с Центробанком.

Учитывая прямое указание премьер-министра и кризисную ситуацию, я взял на себя ответственность и дал письменный приказ Гознаку выдать десять миллиардов рублей, за которыми поехал на своих "Жигулях" с двумя автоматчиками заместитель министра А. Вавилов. Деньги были сданы в аппарат Черномырдина. Сразу после окончания событий все деньги до единой копейки были возвращены Гознаку – слава Богу, они не потребовались.

Зная это, мне смешно было слышать на протяжении двух лет лживые измышления коммунистов о том, что Егор Гайдар в тот момент якобы взял государственные деньги и раздал их сторонникам исполнительной власти.

Одновременно было документально подтверждено, что руководитель Центрального банка В. Геращенко по нескольким чекам (есть их номера) выдал Белому Дому сотни миллионов наличных рублей. Деньги эти весьма патриотично раздавались защитникам парламента и использовались для поддержания политической напряженности.

Кстати, в тот момент было достаточно различных свидетельств о том, что Центробанк в лице В. Геращенко активно сотрудничает с Верховным Советом. То есть просто-напросто выступает против Президента. Тем не менее, при непонятной для меня поддержке Черномырдина и вопреки настояниям со стороны Чубайса и Гайдара, В. Геращенко вновь усидел в своем кресле, хотя ряд других проштрафившихся политиков (например, тогдашний генеральный прокурор В. Степанков) потеряли свои должности. Такое попустительство явилось большой политической ошибкой.

На следующий день (4 октября) конфликт был печальным образом разрешен. На мой взгляд, при наличии политической воли и необходимого профессионализма, вполне можно было бы избежать стрельбы и крови.

Единственным, в той или иной степени, положительным результатом всех этих событий стало подписание в октябре 1993 года В. Черномырдиным нескольких важнейших экономических решений, многие из которых подготавливал я и активно поддержал Гайдар. Среди этих решений наиболее важными были:

Полный отказ от всех субсидированных кредитов(в том числе и для сельского хозяйства).

Либерализация цен на хлеб.

Либерализация цен на зерно.

Надо сказать, что все эти решения с политической точки зрения дались крайне тяжело, особенно решение отпустить цены на хлеб. У Черномырдина, как и у всех советских в недалеком прошлом политиков, была боязнь хлебного вопроса. Все помнили скандал при Н. Рыжкове, когда рост цен на хлеб вызвал возмущение населения и очереди в магазинах. Хлеб в России традиционно занимает весьма большой удельный вес в рационе питания, и потому имеет крайне важное политическое значение.

Премьер-министр сильно нервничал и переживал, подписывая это важное решение. Когда же вслед за этим постановлением не последовало никаких волнений и бунтов, у него отлегло от сердца.

А уже через год аграрный вице-премьер А. Заверюха начал хвалиться, что теперь Россия может обойтись без импорта зерна, хотя именно такие как он и довели сельское хозяйство России до ужасающего состояния. (В 1998-1999 гг. главный аграрник правительства Примакова Г. Кулик всячески старался возродить импорт зерна, который всегда был источником коррупции и позором России.)

Однако радость наша была преждевременной – очень скоро выяснилось, что отсутствие парламента вовсе не обязательно способствует ускорению экономических реформ. Напротив, проблем стало больше.

Здесь уже говорилось о странной особенности последнего десятилетия: как только в стране возникают благоприятные условия для реформ, у власти пропадает всякое желание их проводить (август 1991 года, референдум, победа на президентских выборах 1996 года, получение больших кредитов от МВФ и т. д.). Точно так же и в 1993 году отсутствие политического противовеса привело к тому, что желание заниматься реформами стремительно пошло на убыль.

Многократно усилилось негативное давление на правительство со стороны части президентского окружения, благодаря чему стремительно начали расти непроизводительные расходы на исполнительную власть, наиболее одиозные примеры которых – ремонт Белого Дома и здания Госдумы, где на сторону, как мне думается, утекли десятки миллионов долларов.

Я как-то разговаривал с одним иностранцем-поставщиком материалов для ремонта здания Госдумы, и он мне сказал, что в его стране таких правительственных хозяйственников, как наши, давно бы повесили на ближайшем столбе. Имелись в виду широко разрекламированные проекты реконструкции Белого Дома, Госдумы, Кремля с привлечением подчас весьма сомнительных фирм типа швейцарской компании "Мабетекс". Денег не жалели, мебель возили самолетами даже из Канады, но при этом не менее половины отпущенных средств, по всей видимости, осело в карманах жуликоватых чиновников. Уже через год послышались жалобы, что внешне красивый интерьер в зданиях правительства и парламента ветшает на глазах.

Я не удивился, когда пресловутый "Мабетекс" оказался замешан в незаконных финансовых выплатах и выдаче кредитных карточек людям из "семьи" Бориса Ельцина. Причем эти взятки были скрупулезно задекларированы в Швейцарии с целью уменьшения налогового бремени.

Что касается реформ, то они все больше и больше увязали в трясине чиновничьей бюрократии, а вскоре началось и новое спланированное вытеснение реформаторов из правительства. Так что победа исполнительной власти над парламентом не дала тех плодов, на которые искренне надеялись настоящие демократы, вышедшие в октябре 1993 года на улицу для защиты своих идеалов и принципов. Победой на этот раз в значительной мере воспользовались казнокрады и беспринципные бюрократы.

ГЛАВА 13 Президентские выборы 1996 года

Еще в январе 1996 года популярность Бориса Ельцина практически равнялась нулю (он был, кажется, на шестом месте в рейтингах), в то время как Григорий Явлинский гордился едва ли не первым местом. Мне лично тогда стало ясно, что именно Ельцин должен победить и мы обязаны ему в этом помочь. Поэтому я и согласился стать его доверенным лицом.

Когда в январе 1996 года в Нью-Йорке я рассказывал иностранным инвесторам о предстоящей победе Президента Ельцина, на меня смотрели, как на сумасшедшего. Что к чему инвесторы разобрались только к апрелю и тут же начали скупать российские ценные бумаги. Между тем мои соображения основывались на следующем:

Борис Ельцин, при всех своих многочисленных недостатках, мог определенно гарантировать противодействие попыткам коммунистического реванша в стране;

для многих людей было существенно, что, будучиизбранным на новый срок, в следующих выборах Ельцин участвовать уже не будет, то есть брезжил свет вконце туннеля;

по своему типажу Ельцин был единственным, болееили менее приемлемым, кандидатом из всех, кто могнайти ключ одновременно и к интеллигенции, и к простым людям;

люди с большими деньгами должны были поставить на действующего президента, так как он, в принципе, не слишком мешал им заниматься своими делами;

другие приемлемые кандидаты при подробном анализе их электоральных шансов явно не могли набратьбольшинства голосов.

Именно по этим причинам за Бориса Ельцина проголосовали многие российские граждане, которые в действительности относились к нему не лучшим образом. Именно поэтому столько людей с различными политическими взглядами и убеждениями объединились, чтобы помочь ему выиграть на выборах. Из всех реальных кандидатов действующий Президент оказался самым приемлемым. Остальные были еще хуже.

Я несколько раз посещал штаб Ельцина в Президент-отеле и участвовал во встрече с Президентом его "доверенных" лиц. Большого впечатления на меня это не произвело. Однако колоссальные деньги сделали свое дело, да и сам Президент, несмотря на очевидные проблемы со здоровьем, проявил бешеную активность. Все это вместе помогло переломить ситуацию и позволило Ельцину победить на президентских выборах коммуниста Геннадия Зюганова.

В качестве доверенного лица Президента я совершил несколько поездок по стране (Пенза, Камчатка, Хабаровск) и на собственном опыте убедился, насколько трудно агитировать за кандидата, когда сам знаешь, сколько у него недостатков и сколько недостатков у олицетворяемой им политики. Но выхода не было – никто, кроме него, в тот момент не был способен остановить реванш коммунистов.

К сожалению, придворные интриги не ослабевали и тогда. В самый разгар предвыборной кампании в президентском лагере шла настоящая война между противоборствующими группировками. В подковерной борьбе вновь возродившийся, как птица Феникс, Анатолий Чубайс смог победить "ближнее окружение" Ельцина -Коржакова, Сосковца и Барсукова – и стал главой администрации Президента.

Никто не мог себе представить, что А. Коржаков, учитывая его былые заслуги и все легенды о его безграничном могуществе, может быть отставлен в сторону. Однако Ельцин понял, кто помог ему выиграть на этот раз, и принял решение.

Без Чубайса и собранной им команды, "старая президентская гвардия" почти наверняка сорвала бы выборы, и страна тогда покатилась бы в пропасть. Лишь общая опасность помогла всем здравомыслящим людям объединиться. Наверное, со стороны организаторов предвыборной кампании Ельцина было много нарушений, но не больше, чем допускали коммунисты и другие партии. А по сравнению с выборами советского периода, кампания 1996 года вообще являлась образцом свободы и демократии.

Даже скандал с коробкой денег удалось быстро замять. Прокуратура, не моргнув глазом, прикрыла дело, так как владельцев денег найти не удалось. Можно ли себе представить, чтобы на пороге Белого Дома в Вашингтоне охрана задержала кого-то с коробкой, где лежат пятьсот тысяч долларов, и дело осталось бы без последствий? Конечно же, нет.

Возможно, эта история имеет какое-то оправдание с точки зрения высших интересов государства – приход в Кремль коммунистов мог стоить стране гораздо больше. Один раз они Россию уже погубили. Но все равно противно.

Следует два слова сказать о проблеме олигархов, которая получила в связи с выборами новое развитие. В начале 1996 года многим из них стало ясно, что команда Коржакова-Сосковца, скорее всего, провалит предвыборную кампанию Ельцина (или попытается вообще отменить выборы), а другие кандидаты не в состоянии реально противостоять коммунистам во главе с Г. Зюгановым.

В начале 1996 года я был в Давосе на Мировом экономическом форуме, куда традиционно приезжают многие русские политики и крупные бизнесмены. Там я мог воочию наблюдать, как интриговали, ссорились и договаривались между собой олигархи вроде Б. Березовского и В. Гусинского.

Нет сомнений, что все они панически боятся прихода к власти коммунистов и что их ничуть не убеждают разговоры о якобы социал-демократической сути Зюганова. На том форуме Г. Зюганов произвел на западных политиков самое благоприятное впечатление, так что они с удивлением смотрели на российских демократов и бизнесменов, явно не понимая наших опасений.

Именно тогда российские олигархи преодолели взаимную вражду перед лицом общей опасности и решили объединить свои усилия на предстоящих президентских выборах. Длительные полуночные посиделки в ресторанах и в фойе "русской" гостиницы "Сансет Парк" принесли свои плоды.

Было решено призвать на помощь столь нелюбимого многими из них Чубайса для участия в организации предвыборной кампании. Они посчитали, что только он способен обеспечить должный уровень организации и не допустить разворовывания финансовых средств. Чубайс потребовал полной свободы действий для себя и своих людей, защиту от судебного преследования, триста млн. долларов, в т. ч. 1% для премирования своей команды в случае победы. В конце концов, он оправдал их надежды. Таким образом олигархи спасли себя и, вдобавок, крупно заработали на выборах.

Однако сближение с олигархами одновременно ослабило исполнительную власть и самого Чубайса. Олигархи возомнили, что государство теперь у них в долгу, как будто значительная часть их богатства появилась не при помощи того же государства. В результате, одни после выборов получили посты в правительстве, другие – контроль над телевидением или "Агропромбанком", третьи – выгодные проекты и т. д.

Вернувшись в предысторию, следует сказать и о печально известных залоговых аукционах осени 1995 года, которые серьезно подорвали личную репутацию Анатолия Чубайса и саму идею реформ. Тогда под видом срочной мобилизации финансовых ресурсов в бюджет за бесценок отдавались последние "драгоценности" российской экономики, причем отдавались в руки людей, которые во многих случаях не имели намерений развивать эти предприятия.

Схема была очень проста: у государства есть крупные пакеты акций весьма привлекательных компаний (типа "Норильского никеля" или нефтяных компаний), но нет денег. И тут организуются сомнительные аукционы, на которых побеждают "друзья" правительства, после чего они получают в полное распоряжение принадлежащие государству акции в обмен на "кредиты" правительству. Кредиты, разумеется, не возвращаются, и предприятия полностью переходят в руки олигархов. Залоговые аукционы, придуманные якобы для спасения бюджета, на деле оказались уловкой, позволившей обойти запрет парламента на продажу акций нефтяных компаний.

Начнем с того, что цены на залоговых аукционах были заранее определены рекордно низкие, так что за время действия "кредитного соглашения" олигархи могли "вынуть" из тех же компаний гораздо больше денег. Есть основания считать, что часть финансовых ресурсов, использованных олигархами для предоставления кредитов, на самом деле поступила от самого государства в виде депозитов в олигархических банках.

Главенствовал лозунг: схватил, унес, использовал, бросил. Честная продажа тех же предприятий иностранным инвесторам принесла бы стране много больше денег и долгосрочной пользы. Но возобладала "патриотическая" точка зрения, благодаря чему лучшие предприятия отошли отечественным бизнесменам на очень сомнительных условиях.

Наша фракция в Госдуме пыталась протестовать, но это ни к чему не привело. На наши статьи и письма никто в правительстве не отвечал, а правоохранительные органы, как обычно, бездействовали. Одно из моих писем все же попало к Чубайсу, и он поставил на нем резолюцию: "А. Коху. Дать достойный ответ депутату Б. Федорову". Буйный, потерявший остатки совести А. Кох расстарался и прислал мне наглую и циничную отписку -деньги, мол, добываем для вас, дураков-депутатов.

В результате всех этих "операций" имя А. Коха у порядочных людей теперь ассоциируется с наглостью и беспринципным воровством, а репутация Чубайса оказалась серьезно подорвана. В книге "Приватизация по-российски" именно Коху поручили оправдывать позорные залоговые аукционы.

Короче, несмотря на уступки власти, олигархи все равно остались недовольны, а правительство этими уступками все более и более себя компрометировало. При этом страдала репутация реформаторов и реформ. Последствия событий 1995-1996 гг. мы расхлебываем и сегодня.

Вновь сформированное в августе 1996 года правительство "профессионалов" (по определению премьер-министра В. Черномырдина) отнюдь не отличалось особой новизной и профессионализмом, хотя были в нем и некоторые позитивные перемены. Например, экономист А. Лившиц как министр был явно сильнее В. Панскова, а бизнесмен В. Потанин привнес в правительство струю коммерческой энергии, за что его В. Черномырдин и невзлюбил. И его можно понять. Как должен себя чувствовать премьер-министр, когда его первый заместитель ездит на работу на личном "Мерседесе", обеды ему привозят из "ОНЭКСИМбанка", а в его приемной толпятся секретарши с формами топ-моделей и зарплатой в несколько тысяч долларов? Причем, на работе этот вице-премьер в основном занимается личным бизнесом, а по вечерам отправляется куда-нибудь поразвлечься в разбитной компании. Долго В. Потанин в правительстве не задержался. Какой Черномырдин такое выдержит?

И только услужливые журналисты пели, как обычно, хвалебные оды новому правительству, хотя было ясно, что момент для ускорения реформ вновь будет бездарно упущен.

А. Лившиц в определенной мере приостановил грядущую экономическую катастрофу, которую спровоцировали выборы. Процентные ставки по ГКО, убивавшие частный кредитный рынок, ему и назначенному в конце 1995 года председателем Центрального банка С. Дубинину удалось понизить до 30-40% годовых. Тогда же были, в основном, ликвидированы налоговые освобождения и некоторые другие денежные суррогаты, приводившие к тому, что в бюджет почти не поступало "живых" денег.

Лившиц тогда очень гордился выпуском первых российских еврооблигаций. С точки зрения личных достижений, это было неплохо. Однако с общеэкономической точки зрения лишь оттягивало принятие более необходимых мер. Правительство продолжало усиленно наращивать внешний долг страны без серьезных структурных перемен в экономике, без роста эффективности и производительности труда.

Только с коррупцией в нашем государстве все было хорошо: по этому показателю мы заняли одно из первых мест в мире.

В стране в течение года имеет место как минимум сто миллионов случаев мелкого и крупного взяточничества (от банкноты гаишнику до коробки конфет учительнице в школе, от конверта с десятью тысячами долларов префекту в Москве до сомнительной сделки на сотни миллионов долларов), а вскрывается ежегодно пять-шесть тысяч случаев коррупции должностных лиц. Вероятность быть наказанным ничтожная, причем сокращается по мере роста суммы взятки.

Многократно усилились олигархи, которые пытались диктовать власти свою волю. На Лившица, например, давили просто неприлично – они вызывали министра финансов "на ковер" и пытались ему выговаривать.

Однако в целом наше правительство бездействовало и только надувало щеки. К весне 1997 года окончательно выяснилось, что правительство не справляется со своими обязанностями, проблемы же непрерывно нарастают (особенно невыплата зарплаты и пенсий). Поэтому Борис Ельцин, практически оправившийся после болезни, приступил к радикальным переменам.

Сначала большие полномочия и свободу действий получил Анатолий Чубайс, которого в начале 1997 года вернули в исполнительную власть из Администрации Президента (он сразу же попытался сделать почти невозможное сформировать новое правительство при живом премьер-министре). Затем в правительство вторым первым вице-премьером внезапно ввели Бориса Немцова, что создало там дополнительный активный центр реформаторских настроений.

В. Черномырдин, кстати, говорил, что идея привлечения в правительство Чубайса и Немцова принадлежит ему, однако скорее инициатором столь решительного хода был сам Президент, который таким образом расшевелил дремлющее правительство и при этом создал самобалансирующую систему с тремя центрами (В. Черномырдин, А. Чубайс, Б. Немцов). С другой стороны, это балансирование не могло не сказаться на общей эффективности исполнительной власти.

Однако "критической массы" реформаторов, на мой взгляд, накопить не удалось. В правительстве были лишь две фигуры, способные самостоятельно принимать решения (А. Чубайс, Б. Немцов), в то время как большинство остальных членов не стремились к реформам.

Правительство, тем не менее, пыталось решить проблему невыплат из бюджета. Чубайс сделал верный ход, вернув совсем недавно принятый бюджет в Госдуму для секвестра (Черномырдин даже глазом не моргнул), но Госдума, естественно, не захотела брать на себя ответственность. Гора неплатежей сохранилась, хотя некоторые меры правительства частично сдвинули дело в правильную сторону.

Налоговый кодекс наконец был внесен в Госдуму, впрочем – без особой надежды на быстрое принятие, хотя Чубайс и угрожал депутатам, требуя принять кодекс как можно скорее. Вместе с тем, сам кодекс, мягко говоря, был далек от совершенства и в действительности не решал поставленных перед ним задач. Требовалась настоящая налоговая реформа, а проект кодекса являлся лишь полумерой.

Немцов занялся реформой жилищной и коммунальной сферы, но, к сожалению, озвучена она была таким образом, что людям был ясен лишь один ее аспект -повышение оплаты жилья. С политической точки зрения так преподносить реформу стране не следовало. Кроме того, федеральное правительство на деле к жилищной и коммунальной сфере имеет лишь косвенное отношение (например, в федеральном бюджете этот вопрос прямо вообще не затрагивается).

Тогда же были сделаны первые попытки разобраться с естественными монополиями, которые давно и едва ли не в прямом смысле превратились в государства в государстве. Очевидно, что проблемы бюджета были бы куда менее острыми, если бы "Газпром" и другие монополисты исправно платили налоги.

Конечно, они постоянно ссылаются на то, что государство не осуществляет положенные выплаты, однако, когда у "Газпрома" возникает выбор – спонсировать цирковой фестиваль на Красной площади (кощунство само по себе) или внести деньги в Пенсионный фонд -он, как правило, выбирает первое. Факт есть факт.

Несмотря на все потуги, серьезных перемен в сфере естественных монополий правительству добиться так и не удалось. Качества их остались прежними: неэффективность, монополизм, воровство. Приятель Немцова, нижегородский банкир Б. Бревнов, стал на некоторое время председателем правления РАО "ЕЭС", но по неопытности со своими задачами не справился и вскоре был вынужден уйти в связи с негласным байкотом подчиненных и разными скандальными историями, вроде случая с покупкой огромной квартиры или полета в США по личным делам на корпоративном самолете без предварительного разрешения американских навигационных служб.

В делах же "Газпрома" и вовсе, практически, не случилось перемен, и он продолжал жить за "железным занавесом" секретности.

А. Чубайс параллельно с должностью первого вице-премьера взял себе и портфель министра финансов, внедрив в Минфин своими заместителями петербуржцев А. Кудрина и С. Игнатьева (последний тем самым завершил "круг", побывав до этого в Центробанке, Минэкономики и Администрации Президента). Соединив две эти должности, Чубайс поступил весьма мудро, так как это повысило его возможности в правительстве и эффективность в исполнении принятых решений.

Однако не следует забывать, что Чубайс был уже десятым министром финансов с начала 1990 года (когда во главе России де-факто встал Борис Ельцин) и шестым в правительствах В. Черномырдина. Учитывая частоту сменяемости предшественников, рассчитывать на длительный период работы ему не приходилось. Так оно и случилось – в начале 1998 года А. Чубайса в очередной раз освободили от должности, но теперь, как уже говорилось, ему удалось счастливо для себя перебраться в кресло президента РАО "ЕЭС".

ГЛАВА 14 Откуда взялись российские олигархи?

На этих страницах уже неоднократно встречался термин "олигархи", однако значение его в условиях нашей действительности никак не разъяснялось. Между тем, это весьма заметное явление в современной российской политике.

Под олигархами сегодня обычно имеют в виду нескольких крупнейших бизнесменов, обладающих в России огромным политическим и экономическим влиянием. Так они окрестили себя сами, когда в начале 1996 года договорились между собой о поддержке Ельцина и, по существу, наняли А. Чубайса для исполнения функций менеджера президентской избирательной кампании.

Но начнем с самого начала. Уже с 1994 года заметную власть в стране стали приобретать ведущие банкиры и предприниматели, число которых тогда было сравнительно невелико: В. Гусинский (группа "Мост"), А. Смоленский (банк "Столичный"), М. Ходорковский ("Менатеп-банк"), В. Потанин ("ОНЭКСИМбанк"), Б. Березовский (тогда – "Логоваз"), М. Фридман ("Альфа-банк") и В. Виноградов ("Инкомбанк"). Заработанные на высокой инфляции деньги эти банкиры частично использовали в целях коррупции – для контроля над чиновниками и средствами массовой информации.

В прошлом в группу олигархов входили также О. Бойко ("Национальный кредит"), А. Ефанов ("Мик-родин") и некоторые другие крупные бизнесмены, но их империи зашатались и рухнули – далеко не все смогли научиться реальному бизнесу и выдержать испытание деньгами.

Руководители крупнейших промышленных корпораций вроде "Газпрома" или "ЛУКОЙЛа" также, по существу, были лидерами отечественного бизнеса, но на прямое участие в политике они не претендовали и всегда держались от нее несколько в стороне. Они производили реальную продукцию, имели свои промышленные и финансовые империи, однако действовали больше по сложившемуся с советских времен образцу и стремились лишь сохранить свои феодальные владения.

До 1996 года названные люди еще не играли столь заметной политической роли, как сегодня, и вели себя не в пример скромнее. Это потом некоторые из них попали во власть на самые высокие должности и в правительственных офисах почувствовали себя полновластными хозяевами страны, а тогда – году, скажем, в 1993-м – все было куда умереннее и приличнее. В то время никто из них себя олигархами не называл и проблемы олигархов, как таковой, не существовало. Существовала просто проблема коррупции, но и она была еще более или менее контролируемой.

Настоящая история российской олигархии началась с 1996 года. Тогда, помимо уже упоминавшихся выше банкиров (Потанин, Гусинский, Фридман, Ходорковский и т. д.), к этой группе примыкали – по силе и политическому влиянию – Р. Вяхирев и некоторые нефтяные "генералы".

Откуда они взялись? В этом смысле показательна история Владимира Потанина. В советское время он уже работал в системе Минвнешторга и вращался в достаточно профессиональной среде. В начале девяностых он вместе со своим главным партнером М. Прохоровым привлек к работе большое число молодых и талантливых выпускников Московского финансового института, благодаря чему был создан довольно эффективный банковский конгломерат.

Тем не менее до 1994-1995 гг. про Потанина и Прохорова мало кто даже слышал. Однако, почувствовав вкус успеха, они стали проводить все более агрессивную политику, заключая альянсы с чиновниками типа А. Коха, и все более делая ставку на бизнес с привлечением возможностей государства. В конце концов это привело В. Потанина на должность вице-премьера. Его империя разрасталась в геометрической прогрессии – правда, и количество скандалов вокруг его имени множилось с той же скоростью, отчего деловая репутация В. Потанина сильно проигрывала.

То же можно сказать и о репутации ближайшего делового партнера В. Потанина – Бориса Иордана, американца русского происхождения. Он очень энергичен и талантлив, но на каком-то этапе легкие деньги, всеобщая коррупция и атмосфера вседозволенности побудили его заключать сомнительные альянсы и принимать участие в подозрительных проектах. В итоге его реноме в глазах многих серьезных иностранных инвесторов заметно упало.

Определяющее условие для статуса олигарха – наличие крупной экономической структуры, имеющей возможность оказывать влияние на государство благодаря своим финансовым возможностям. Первоначально такую структуру представляли собой коммерческие банки, но потом большинство банкиров стали промышленниками, приобретя пакеты акций нефтяных, металлургических или иных компаний.

Второй фактор – наличие подконтрольных влиятельных средств массовой информации, особенно телевидения (Березовский и Гусинский).

Третий фактор – хорошие контакты с Кремлем, с людьми, близкими к Президенту или к членам его семьи. Контакты эти могут основываться на взаимной приязни людей, но чаще они строятся на обоюдном материальном интересе.

Как становятся олигархами? Если внимательно присмотреться, то все, кто сегодня считается олигархами, много лет занимались банковским бизнесом, торговлей, приватизацией, средствами массовой информации и так постепенно приобретали все больший и больший экономический и финансовый вес, оставаясь при этом просто банкирами и предпринимателями. И только после установления альянса с Кремлем, они воистину стали олигархами. Переломным моментом здесь можно считать президентские выборы 1996 года.

Именно тогда олигархи вошли в тесные взаимоотношения с властью и в дальнейшем, используя подкуп и компрометацию, побуждали крупных чиновников принимать решения в свою пользу.

Вот несколько примеров взаимоотношений олигархов и государства:

Залоговые аукционы, о которых мы уже упоминали,инициированные А. Чубайсом с подачи ряда олигархов.Методика простая: в обмен на кредиты бюджету банкирам передаются контрольные пакеты акций крупных компаний (в основном, нефтедобывающих). Известно, чтокредит никогда не будет отдан. Известно, что доступ каукциону открыт только для своих. Прокуратура молчит.МВФ молчит. Воровство всем очевидно, но никто ничегоне предпринимает. В итоге олигархи разбогатели, а те, ктоимел несчастье быть их партнером (Дж. Сорос в "Связьинвесте", "Бритиш Петролеум" в "Сиданко"), понесли большие потери. Главная цель олигархов – оседлать финансовый поток, предпочтительно связанный с экспортом.А. Чубайс, запоздало понявший опасность усиления олигархов и попытавшийся от них дистанцироваться, подвергся с их стороны массированной травле.

В период президентских выборов 1996 года оченьмногие крупные коммерческие структуры активно участвовали в финансировании избирательной кампанииЕльцина ( было выделено около трехсот миллионов долларов США) на основе различных взаимовыгодных схем,подразумевающих, как правило, льготы со стороны государства – зачеты, налоговые освобождения и т. д. Покрайней мере, столько же денег пошло в карман олигархам, что дало им необходимую финансовую мощь для скупки средств массовой информации. Все это делалось опять же за счет государства.

В награду за помощь в президентской кампаниираздавались должности (В. Потанин, например, стал первым вице-премьером), ОРТ и "Аэрофлот" пошли Б. Березовскому, "Агропромбанк" с его гигантской сетьюфилиалов – А. Смоленскому и т. д. Практически, все, чтобыло ценного в стране, поделили, так что очередныепретенденты на власть алчно смотрят на разрезанныйпирог и жаждут передела.

Очень популярными стали операции с бюджетными деньгами. Все олигархи стремятся получить для своих банков статус уполномоченных – например, по северному завозу (финансирование завоза продукции на Крайний Север), по финансовой помощи сельскому хозяйству, по обслуживанию таможенных органов, по размещению депозитов Министерства финансов, по передачевалютных облигаций, принадлежащих государству, вуправление и т. д. Если через ваши банковские структуры пропускают крупные финансовые ресурсы, то у васвсегда есть возможность неплохо на этом заработать.

Иными словами, любимцам власти фактически были переданы на откуп области крайне выгодного бизнеса, за что эти любимцы и сами любят власть, точнее – конкретных ее представителей.

Финансово-промышленные империи разрастались на глазах – некоторые "наши" граждане даже вошли в списки самых богатых людей мира, публикуемые в журнале "Форбс". Некоторые олигархи уже "сходили" в исполнительную власть (В. Потанин), другие фактически непрерывно в ней пребывали (Б. Березовский).

Почти все бывшие банкиры, как я уже говорил, стали владельцами гигантских холдингов типа "Интерроса" или "Роспрома", крупных компаний типа "ЮКОСа" и "Сибнефти", "Сиданко" и "Норильского никеля". Наиболее прозорливые из олигархов поняли, что без средств массовой информации далеко не уедешь: В. Гусинский создал холдинг средств массовой информации "Мост-Медиа", Б. Березовский активно занимался ОРТ.

Близость к исполнительной власти создавала у многих крупных бизнесменов ощущение всемогущества. Олигархи стали наглее, у них появилось презрение к государственным чиновникам, которых они считали ниже себя по государственному значению. В связи с этим стали возникать мифы о том, что олигархи могут все. Например, миф о Б. Березовском достиг таких масштабов, что едва ли не любое событие в стране начинали связывать с его именем, будь то действия чеченских террористов, выборы губернаторов или отставка Ельцина.

Некоторые олигархи, например, В. Потанин, совершенно сознательно стали воссоздавать у себя в кабинетах обстановку советской бюрократии, любой ценой выбивая себе правительственные телефоны, устанавливая государственный флаг и вешая на стены портрет Б. Ельцина. В приемных у олигархов можно встретить министров и губернаторов, начальника налоговой полиции и депутатов. Они чувствуют запах власти и безошибочно идут на него.

Ходят истории о том, как олигархи, практически, ставили ультиматумы перед некоторыми министрами. Прикрываясь своими особыми отношениями с обитателями Кремля, они ведут себя как подлинные хозяева жизни. Пожалуй, если бы они при этом непрерывно не дрались между собой и не тратили время на удовлетворение собственного тщеславия, то их реальное влияние было бы еще больше.

Впрочем, личное тщеславие и купеческие замашки были характерны лишь для самых слабых из олигархов – кто не смог перерасти уровень психологии уличных фарцовщиков и мелких бизнесменов. Для таких олигархов нормой были попойки на милллион долларов, свиты моделей-проституток, подкуп, взятки, провокации, угрозы применения насилия и т. д. Любые методы казались им дозволенными. Разумеется, такого рода деятели первыми потерпели фиаско и исчезли из рядов олигархов.

В качестве примера подобного "первобытного" ведения дел можно привести любопытную операцию по охмурению российских нефтяных "генералов" на одном из международных форумов в Давосе. Из Парижа для этого специально привезли большую группу моделей-проституток, выбрали дорогой ресторан с каменным полом, чтобы удобнее было бить фужеры после каждого тоста, и начали "работу" с нефтяниками. После того как те "размякли", приступили к обсуждению вопросов крупного бизнеса.

Одному заместителю министра финансов, который пересидел на своем посту как минимум пятерых министров, говорят, поставляли проституток прямо домой в любое время дня и ночи, а потом даже внедрили одну из них в качестве жены. Было время, когда олигархи говорили, что этот уважаемый человек имеет больше денег в наличной форме, чем любой из них. Правоохранительные органы таких чиновников, даже бывших, стараются не замечать. Тем не менее многие из этих людей теперь подались в депутаты Госдумы ради обеспечения собственной безопасности.

Был еще случай, когда знаменитую кинозвезду Шарон Тейт в Ницце выселили из апартаментов под каким-то нелепым предлогом, так как наш олигарх, желая занять ее номер, подкупил администрацию отеля. Когда она спросила менеджера, почему в номере кто-то живет, если там что-то не в порядке, менеджер улыбнулся: "Что вы хотите – русские…"

Однако в России есть много других крупных финансово-промышленных групп, хозяева которых не теряют время на личную рекламу, стараются не "светиться" лишний раз, не лезут в федеральные министры, но свое влияние тем не менее непрерывно усиливают. Мало кто знает, например, что-то конкретное про холдинговую компанию "Система", принадлежащую московским властям. А она, между прочим, охватывает, по меньшей мере, несколько десятков предприятий. Господин Евтушенков – фактический руководитель холдинга – давно превратился в олигарха, но формально остается сравнительно скромным московским чиновником.

Вместе с тем какой-то, еще вчера никому не известный, красноярский бизнесмен А. Быков может в одночасье усложнить жизнь "самому" генералу А. Лебедю. А ведь руководитель Красноярского алюминиевого завода, между прочим, обеспечивал избрание того же А. Лебедя губернатором, и последний не мог не знать о криминальных связях своего "партнера". И таких быковых в стране наберется не менее одного-двух десятков, так что перегруппировка сил на Олимпе отечественного бизнеса неизбежна. Тем более, что пример того же Лебедя показывает – власть при желании может справиться с любым магнатом.

Олигархи чувствовали приближение финансового кризиса 1998 года заранее, так как собственные интересы заставляют бизнесменов в России лучше анализировать ситуацию, чем это делает правительство. Они понимали, что их империи шатаются. Многие крупные коммерческие банки уже в начале лета испытывали серьезные финансовые трудности, поэтому летом 1998 года именно олигархи настаивали на том, чтобы в правительство был введен хотя бы один компетентный человек, отвечающий за отношения с МВФ и общую экономическую политику. Многим казалось, что очередная порция вливаний западных денег может спасти ситуацию, как это не раз уже случалось в 1994-1997 гг., когда с помощью МВФ поддерживалось ложное ощущение благополучия.

Именно тогда произошло известное "голосование" представителей олигархических группировок по поводу кандидата на роль главного переговорщика с МВФ. Дело было в "доме приемов" у Б. Березовского, который в кризисные моменты всегда признавался остальными олигархами "патриархом". По рассказам очевидцев, всем участникам (около дюжины бизнесменов) было предложено назвать свои кандидатуры, написав соответствующее имя на бумажке.

А. Чубайс получил абсолютное большинство голосов (кроме него предлагали меня и А. Шохина), и олигархи использовали все свои возможности, чтобы убедить власть (Кремль) в необходимости пригласить на эту роль именно Анатолия Борисовича Чубайса. Мне кажется, это решение очень польстило самолюбию Чубайса, благодаря чему он и попался в западню.

Так А. Чубайс, будучи руководителем коммерческой организации, стал полномочным представителем Президента по вопросам взаимоотношений с МВФ (прежде такой должности не было). Наверное, он и вправду был лучшим кандидатом для такой роли, но форма давления олигархов на исполнительную власть перешла все допустимые границы.

Я уверен также, что олигархи оказывали существенное давление на российское правительство и перед 17 августа 1998 года – с целью побудить его принять срочные меры и снять груз проблем с плеч крупного бизнеса, обремененного гигантскими финансовыми обязательствами. Олигархи непрерывно обрабатывали членов правительства и кремлевской "семьи". При этом речь идет не только о ГКО (необходимость решительных действий в этой области была всем очевидна), но и о двух других пунктах решений 17 августа 1998 года.

Во всяком случае, трудно иначе объяснить наличие в тогдашнем заявлении правительства и Центрального банка такой странной меры, как мораторий на исполнение коммерческими банками обязательств перед Западом. Интересы конкретных финансово-промышленных групп были поставлены выше интересов государства. Крупные финансовые структуры получили столь нужную им передышку, что позволило многим из них выжить. При этом, тем банкам, которые готовы были выполнять свои обязательства, это запрещалось (под угрозой серьезных санкций).

То же произошло и с девальвацией рубля. Рублевые обязательства в условиях девальвации рубля быстро таяли (в реальном выражении), и это, определенно, выглядело привлекательным для многих олигархов. В то же время, для экспортеров это был самый простой и эффективный способ выйти из кризиса, так как доходы в рублях выросли намного больше, чем выросли рублевые цены.

Сразу после 17 августа 1998 года я несколько раз имел возможность наблюдать собрания олигархов, принимал их у себя в кабинете, присутствовал на их встречах с высшим руководством страны. В такие моменты меня не оставляла мысль, что я, возможно, вижу перед собой одних из наиболее талантливых, энергичных и влиятельных людей России (их средний возраст между тридцатью и сорока). И вместе с тем меня поражало, что большинство из них преследует исключительно личный сиюминутный интерес. Они не заглядывают в будущее и не доверяют друг другу. Благодаря этой узости взгляда некоторые олигархи давно перешли границу, отделяющую настоящий бизнес от беспринципных спекуляций, и не раз использовали несовершенство законодательства и слабость власти в целях личного обогащения.

Эта же узость взгляда не позволила многим из них адекватно отреагировать на кризис. В результате некоторые финансово-промышленные империи рухнули (например, "Инкомбанк"), были подмочены многие деловые репутации.

Заметно ослабли позиции В. Потанина, М. Ходорковского, В. Гусинского и др. Многие из них, благодаря росту цен на нефть, девальвации и отказу от уплаты долгов, безусловно, выживут, однако будут вынуждены постепенно переходить к более цивилизованным и профессиональным формам предпринимательства.

Зато финансово-промышленная группа "Альфа" смогла пережить кризис относительно благополучно и продолжает набирать обороты (особенно после того, как сделалась акционером "Тюменской нефтяной компании"). Полноценным олигархом стал Р. Абрамович ("Сибнефть"), который раньше прятался за спиной Б. Березовского. В начале 2000 года появилась информация о том, что Р. Абрамович берет под свой контроль несколько алюминиевых заводов, а Б. Березовский пытается вернуть себе контроль над "Аэрофлотом".

Со временем, я думаю, появятся и новые крупные предприниматели, которые уже не будут пытаться взять власть в свои руки и доверятся демократии. Но до этого еще очень далеко.

Должен признаться, что лично на меня летом 1998 года никто из олигархов не пытался оказывать серьезного давления. Отношения у нас были весьма ровными, если не сказать дружескими. Возможно, я лучше других чиновников понимал интересы крупных бизнесменов, в то время как некоторые из них понимали ситуацию в стране лучше многих министров. С крупным бизнесом можно и нужно сотрудничать, но государственные интересы при этом должны неизменно преобладать. В противном случае страна несет урон, что мы и наблюдаем в России в последние годы.

Негативная роль олигархов не вызывает сомнений. Она состоит не только в разграблении государственной собственности и финансовых ресурсов, но и в дискредитации идей экономических реформ. Олигархам реформы, по сути дела, не нужны, им выгодно их сдерживать.

ГЛАВА 15 Борис Ельцин и его кремлевская "семья"

Сегодня мало кто помнит, что совсем еще недавно политики и средства массовой информации в основном обсуждали окружение Ельцина, а не его "семью". Терминология изменилась как-то незаметно, ибо реально изменилось и положение сил в российской политике. Окружение Президента постепенно трансформировалось в нечто, что сегодня называют "семьей".

В отличие от других реформаторов, я никогда не был близок к Борису Ельцину или к его окружению, так как по своему характеру плохо приспособлен для придворных интриг. Ходить, пробивать, уговаривать, подписывать и согласовывать, целенаправленно "дружить" мне всегда было противно и по этому показателю я неизменно проигрывал другим реформаторам.

Впервые я встретился с Ельциным один на один еще в 1990 году, а в 1993 году таких встреч было уже пять или шесть, что позволило мне узнать его несколько лучше, но отнюдь не давало права войти в какой-то особый круг приближенных. Я старался обращаться к Президенту только в случае крайней необходимости, и каждая наша встреча носила исключительно деловой характер.

Б. Ельцин ценил пунктуальность и никогда не заставлял себя долго ждать. Обычно встречи происходили следующим образом. Открывалась дверь, и я шел к его столу. Ельцин поднимался навстречу и пожимал мне руку. Бумаг на столе всегда было немного и все – в любимых нашими бюрократами папочках-корочках. Аудиенция никогда не затягивалась, и разговор не отклонялся от существа дела. Ельцин больше слушал, чем говорил. Встречи наши, как правило, были благожелательными, по крайней мере, я никогда не слышал, чтобы Ельцин нецензурно ругался. Пожалуй, он был со мной даже приветлив и, как мне казалось в 1993 году, прислушивался к моему мнению.

Ельцину присуще было в общении некоторое лукавство. Например, однажды он при мне соединился с премьер-министром по спикерфону, и я был вынужден присутствовать при разговоре, который не предназначался для моих ушей. Тем более, что Президент отпускал в адрес премьера довольно резкие замечания. Зато между мной и Ельциным появился маленький секрет.

Психологически мне было довольно трудно разговаривать с ним – между нами всегда сохранялась большая дистанция. Вероятно, и тип мышления у нас был очень разный. Честно говоря, я никогда не был уверен в эффективности своих доводов. Вместе с тем, в некоторых вопросах Ельцин обладал удивительной проницательностью и проявлял нестандартную логику при принятии важных решений. Казалось, он схватывает вопрос на лету, а это крайне важное качество для руководителя такого ранга.

Однако Ельцин, безусловно, чувствовал себя гораздо более комфортно в компании О. Лобова, Ю. Скокова, Ю. Петрова, О. Сосковца, В. Черномырдина, многочисленных "красных директоров", чем в обществе Е. Гайдара, А. Шохина, А. Чубайса, П. Авена, В. Лопухина и других молодых интеллектуалов. Назначения на самые высокие посты в России вообще, как правило, объясняются скорее личной симпатией, нежели конкретными деловыми качествами, которые часто вообще не берутся в расчет.

Вместе с тем, я могу лично засвидетельствовать, что прямое указание на явную ошибочность каких-то действий самого Президента в те времена воспринималось Б. Ельциным спокойно и подчас даже принималось к сведению. Хотя, конечно, это и не являлось правилом, а со временем это качество и вовсе исчезло. Власть меняет людей, нередко они перестают узнавать даже старых друзей.

Например, в самом начале 1993 года, уходящий со своего поста глава президентской Администрации Ю. Петров сумел подписать у Бориса Ельцина поразительный по нелепости указ о создании Государственной инвестиционной корпорации (Госинкор). Этим указом предлагалось передать Ю. Петрову имущество (драгоценные металлы и камни) на один миллиард долларов, а также предоставить существенные права и значительные суммы. Я не поверил своим глазам, когда увидел этот указ, и отказался что-либо делать в его исполнение, хотя Ю. Петров едва не ходил за мной по пятам и постоянно сидел в моей приемной в Минфине. Несколько месяцев он вел осаду моего кабинета, не давая мне прохода. Надо было что-то предпринимать.

Наконец я сам пошел к Президенту и положил перед ним его же указ. Мне показалось, что Ельцин сильно удивился, увидев эту бумагу. Он немедленно своей рукой исправил на моем экземпляре документа обозначенную в указе сумму, уменьшив ее ровно в десять раз, и расписался. Понятно, что формально юридической силы это не имело, но фактически являлось обязательным к исполнению указанием. Настроение у Ю. Петрова ухудшилось, а у меня улучшилось. В конце концов он почти ничего не получил, но факт этого указа сам по себе показателен.

Я не помню ни одного случая какого-либо серьезного давления на меня в тот период со стороны лиц из окружения Президента. Правда, все они знали о моем жестком характере и, однажды наткнувшись на стенку, затаили обиду. Не без их участия, впрочем, тогда вдруг вышло постановление, по которому поручения помощников Президента должны были истолковываться практически как поручения самого Б. Ельцина. Никого не поразила нелепость этого указа. Я, однако, сразу понял, что оно адресовано лично мне, так как я не раз игнорировал незаконные указания помощников Президента, но особых проблем, тем не менее, это мне не доставляло. Может быть, пару раз звонил помощник Президента Корабельщиков, отвечавший тогда за поездки по регионам и сбор челобитных местных начальников, и я спорил с ним по поводу отдельных поручений. Но жесткого давления не было.

Как ни странно, в свете последующих заявлений и разоблачений, я не помню ни одного звонка со стороны президентских охранников А. Коржакова или М. Барсукова. Я так себя позиционировал внутри правительства, что меня вообще никто не пытался пугать и заставлять что-либо делать помимо собственной воли. Поэтому потом меня и не хотели видеть в правительстве слишком независимый и самостоятельный.

Честно говоря, меня даже удивили появившиеся впоследствии разговоры о всемогуществе А. Коржакова. В 1993 году все понимали, что он близок к Президенту, но не более того. Ни он, ни его соратники никакого влияния на меня или деятельность Минфина не оказывали. Напротив, возникало впечатление, что они хотят "дружить", то есть они еще не чувствовали за собой безграничной власти.

Однако в 1994 году ситуация радикально изменилась. А. Коржаков стал "серым кардиналом" в Кремле, и его могущество многим казалось воистину безграничным. Уверен, что этот феномен в значительной мере был порожден самими чиновниками, которые сами начали стелиться перед А. Коржаковым. Были бы другие, более принципиальные министры, не было бы у нас позорного культа телохранителя Президента.

То же самое и с печально известным Национальным фондом спорта (во главе с моим однофамильцем Федоровым) – при мне он не был еще столь легендарной организацией, какой стал позднее (с 1994 года). Фонд, конечно, уже существовал и активно лоббировал правительство, но лишь с 1994 года стал пользоваться гигантскими внешнеэкономическими льготами, благодаря которым в страну было ввезено спиртного и сигарет на миллиарды долларов США, а сам Фонд заработал на этом сотни миллионов долларов.

Но вернемся к Коржакову. Трудно забыть знаменитую осаду группы "Мост" президентской охраной в декабре 1994 года. К этому времени А. Коржаков уже достиг пика своей силы, правительство очистили от реформаторов – нужна была публичная демонстрация власти. Объектом демарша избрали В. Гусинского, который в тот момент был одним из наиболее заметных, шумных и богатых олигархов, причем, с хорошими связями (тесные отношения с Ю. Лужковым и другими политиками). Особенно Гусинский был знаменит своей гигантской службой безопасности (сотни людей), во главе которой стояли высшие офицеры советского КГБ, включая бывшего первого заместителя председателя КГБ Ф. Боб-кова.

А. Коржакова изрядно раздражали автомобильные кортежи В. Гусинского, в состав которых входили несколько джипов с охраной, носившиеся по Рублевскому шоссе и обгонявшие "Волги" официальных лиц. В конце концов охрана Президента в масках "наехала" на людей В. Гусинского – в центре Москвы у штаб-квартиры "Моста их положили лицом в снег, и в течение нескольких часов продолжалось противостояние. Попытка руководителя ФСБ по Москве Савостьянова вмешаться в события стоила ему должности, В. Гусинский несколько месяцев отсиживался за границей, а в могуществе А. Коржакова никто уже больше не сомневался вплоть до момента его отставки летом 1996 года.

Другой непонятный и даже загадочный аспект деятельности (вернее, бездеятельности) исполнительной власти заключался для меня в полном отсутствии желания бороться с коррупцией. Например, после 3-4 октября 1993 года Генеральным прокурором стал вроде бы честный и прямолинейный человек А. Казанник, который однажды в присутствии А. Коржакова, меня и нескольких других людей рассказывал, что передал "наверх" материалы на одного из самых высокопоставленных чиновников, который, однако же, в итоге продержался у власти на несколько лет дольше самого А. Казанника.

Все многочисленные сигналы не приводили ни к каким результатам, а прокуроры не настаивали на исполнении закона или просто уходили со своего поста. Создавалось впечатление полного отсутствия интереса к вопросу коррупции в высших кругах, хотя многократно делались жесткие заявления совершенно противоположного смысла. Сегодня большинство российских граждан даже не пытаются искать правду и обращаться в прокуратуру, так как не верят, что правоохранительные органы могут перечить власти и готовы отстаивать закон.

Мне довелось несколько раз ездить с Борисом Ельциным по стране и за границу, что дало большой материал для размышлений. Помнится, самой первой была поездка в Ванкувер (Канада) на встречу Ельцина с вновь избранным Президентом США Биллом Клинтоном. Летели мы в особо оборудованном президентском самолете с краткой транзитной остановкой в Магадане.

Тогда я впервые увидел, как организуются президентские визиты. Было в этом что-то азиатское, феодальное и, одновременно, чисто советское огромные толпы "придворного" народа, которому совершенно нечего там делать, гигантские кортежи, суета, секретари, охранники, помощники и референты, беспорядочные, плохо организованные походы, скажем, на какую-нибудь деградировавшую рыборазделочную фабрику в Магадане, постыдная процедура подношения Президенту прошений и т. д. Никогда не забуду выражения лиц работниц этой рыборазделочной фабрики, которые, по-моему, вообще не поняли, что происходит.

В другой раз, во время поездки в Ижевск (Удмуртия), мне довелось лететь вместе с В. Баранниковым, В. Ери-ным и другими силовыми министрами. На меня произвело неизгладимое впечатление количество выпитого некоторыми из них спиртного и сцена, когда министры стали доставать громадные пистолеты и револьверы и сравнивать, у кого оружие "круче". Такие сподвижники Президента вселяли в меня чувство безотчетной тревоги.

Меня в этих поездках неизменно поражали тяжелые советские телефоны-вертушки с гербами, которые даже в лучшей западной гостинице немедленно занимают место нормальных телефонов, причем все разговоры членов делегации ведутся через привезенных штатных телефонисток. Возможно, в этом и есть какой-то смысл, но мне он непонятен. Безопасность разговоров, наверное, можно обеспечить и более современными способами.

Сам Президент во время поездок по российским регионам обыкновенно бывал очень возбужден, но чувствовал себя в своей тарелке, как и всегда, когда оказывался в центре всеобщего внимания. В то время он еще пытался следить за текущими экономическими делами. По крайней мере, прежде чем давать какие-то финансовые обещания местным руководителям, он обычно смотрел на меня, и несколько раз я – как министр финансов – давал ему понять, что нельзя твердо обещать невозможное. Как правило, он соглашался со мной.

По поводу дня рождения Бориса Ельцина в начале февраля 1993 года в особняке на Воробьевых горах был организован грандиозный банкет под официальным предлогом присвоения Кремлевскому оркестру названия "Президентский". Тогда за одним столом сидели Б. Ельцин, В. Черномырдин, Р. Хасбулатов, А. Руцкой. Зрелище было впечатляющее. Кстати, со мной за столом сидела дочь Ельцина Татьяна, которая показалась мне симпатичной и скромной, и уж точно к политике никаким боком не относящейся.

Помнится, был еще один поздний обед в какой-то из резиденций на окраине Москвы, где за столом на стороне Президента сидели несколько членов правительства, а на стороне Р. Хасбулатова – его заместитель Н. Рябов и еще кто-то. Видимо, тогда еще делались попытки примирения, которые, к сожалению, так и не дали результатов. Наступала эпоха открытой конфронтации.

Мало кто понимает, что на самом деле "семья" сегодня заменила и чиновничье окружение, и олигархов в старом понимании этого нового русского термина. Не стало отдельного бюрократического окружения и отдельного синклита олигархов, а образовался некий новый сплав, включивший в себя черты всех прежних групп влияния плюс добавочный элемент – кровных родственников Президента.

Уже в 1996 году наиболее могущественные олигархи поняли, что им необходимо иметь людей рядом с Ельциным, способных эффективно лоббировать их интересы. Таким человеком стала дочь Президента Татьяна Дьяченко, которая до этого держалась в тени и в политику не лезла.

Сначала она заняла должность советника Президента по имиджу, а потом превратилась в настоящего "серого кардинала". Отсутствие необходимых знаний и опыта, завышенная оценка своей роли, недостаточное понимание государственных проблем, зависимость от некоторых бизнесменов, нашептывающих ей на ухо "советы", – все это явилось причиной безусловно негативного воздействия Т. Дьяченко на судьбы России. Думаю, мы еще узнаем подробности о ее финансовых и коммерческих интересах, определявших многие ее шаги, сказывавшиеся на принятие государственных решений.

Делались попытки использовать и других родственников Президента. Муж Елены – старшей дочери Президента – В. Окулов был поставлен на руководство "Аэрофлотом", а супругу Б. Ельцина каждый некровный член "семьи" считал своим долгом очаровать. Старшая дочь Ельцина одно время безуспешно пыталась вклиниться в кремлевские интриги, но из родственников Президента только Татьяна Дьяченко обладала настоящим политическим влиянием.

Уместно будет дать несколько характеристик и другим членам наиболее влиятельной группы советников Бориса Ельцина, которую сегодня называют "семьей". Она окончательно оформилась только в последние два года, когда Ельцин по состоянию здоровья фактически перестал заниматься текущей работой. Следует оговориться, что состав "семьи" никогда не объявлялся и не утверждался, то есть, говоря о том или ином человеке, как о члене "семьи", я высказываю свое личное мнение. Итак.

Валентин Юмашев – сравнительно молодой, небольшого роста, скромно одетый человек. Из журналиста, писавшего мемуары Б. Ельцина, и партнера Президента по теннису неожиданно для многих превратился в молчаливого и вечно застенчиво улыбающегося главу президентской Администрации. Впоследствии его сменил на этой должности другой человек из структур Б. Березовского – Александр Волошин, так как сам Юмашев понял, что ему лучше держаться в тени. Влияния своего он не потерял и, судя по всему, до последнего времени входил в состав "семьи". Не думаю, что он серьезно разбирается в политических и экономических проблемах страны.

Александр Волошин – также сравнительно молодой человек с бледным, немного болезненным лицом. Лысиной и бородкой несколько напоминает В. Ленина или какого-нибудь революционера-народовольца. Много курит и слегка заикается. Неплохой экономист и аналитик. В прошлом работал в разных коммерческих структурах Б. Березовского – занимался вопросами различных финансовых операций. Тверд и решителен, готов идти на крайние меры. Вероятно, в определенном смысле являлся идеологом "семьи".

Роман Абрамович – совсем молодой бизнесмен, который начинал как талантливый "мальчик" при Б. Березовском. До последнего времени его мало кто знал не только в лицо, но и по фамилии. Сначала он представлял собой приставленного к семье человека с гитарой, но постепенно вырос в самостоятельную фигуру и даже в какой-то мере оттеснил Б. Березовского. Мне рассказывали, как несколько лет назад Б. Березовский проводил в одной нефтяной компании переговоры. В конце встречи он сказал, что оставшиеся технические вопросы будет решать "мальчик" Рома, который сейчас стоит в коридоре.

Теперь все изменилось. Р. Абрамович контролирует "Сибнефть", активно занимается различными коммерческими проектами и влияет на кадровую политику государства. Недавно он фактически купил себе место депутата Госдумы от Чукотки, завезя в это забытое Богом место подарки, которые обещал раздать нищим местным жителям только после выборов (чтобы не нарушать закон, запрещающий подкуп избирателей). Разумеется, его дружно выбрали депутатом.

Совсем недавно членом "семьи" стали называть и молодого банкира Мамута, который также каким-то удивительным образом оказался в центре политических событий, хотя напрямую он, вроде бы, никаких крупных экономических структур не контролирует и большой реальной экономической властью не располагает. Но, видимо, к его советам прислушиваются по каким-то иным соображениям.

Ну, и наконец перейдем к главному олигарху России, которого наши средства массовой информации сделали воплощением зла, так что теперь что бы ни произошло в стране, все ищут след Бориса Березовского. Это человек лет пятидесяти, невысокого роста, лысеющий, несомненно проницательный и умный, способный одновременно просчитывать несколько вариантов развития событий, и имеющий удивительную способность убеждать. Он выживает при любых обстоятельствах – его выгоняли из "Аэрофлота", вызывали в прокуратуру и даже пытались убить (при взрыве его машины погиб водитель, а сам он серьезно пострадал).

Начинал Березовский как скромный научный работник, потом занялся бизнесом, позднее – политикой. Борис Абрамович – единственный олигарх, который полюбил публичную политику больше бизнеса. Он даже подумывал о создании партии, а в 1999 году баллотировался в депутаты Госдумы от Карачаево-Черкессии и выиграл выборы. Он всегда стремился занять какую-нибудь государственную должность, лучше всего – пост вице-премьера по политике. В свое время он стал исполнительным секретарем СНГ, его полюбили лидеры разных стран бывшего СССР, и лишь сравнительно недавно Ельцин в гневе снял его с этой должности.

Березовский любит одновременно заниматься десятками проектов, он постоянно находится в состоянии гиперактивности. При этом вокруг него непрерывно возникают все новые и новые скандалы, помогающие ему удерживаться в центре общественного внимания. Умеет он и развлекаться – о замке на Ривьере, яхтах и длинноногих моделях тоже судачат немало. Непосредственно бизнесом, судя по всему, Березовский сейчас занимается сравнительно мало. В последний год шумиха вокруг имени Бориса Березовского стала заметно раздражать многих членов "семьи", и от него попытались дистанцироваться. Тем не менее, он продолжает играть важную политическую роль, хотя степень его влияния на Владимира Путина пока не ясна.

В конечном счете в узком составе "семьи" остались Дьяченко, Березовский, Абрамович, Мамут, Юмашев и

Волошин. Именно эти люди на момент избрания нового президента составляли основной центр власти в России. Очень близко к ним стоит и Анатолий Чубайс, получивший за заслуги перед Кремлем РАО "ЕЭС". Примыкают к "семье" и министр средств массовой информации М. Лесин, а также железнодорожный министр Н. Аксененко. Все остальные важные в прошлом люди, включая бывших фаворитов, уже не играют в политике заметной роли.

Понятно, что членом "семьи" довольно быстро умудрился стать и Владимир Путин, сначала назначенный начальником Контрольного управления Администрации Президента, а потом поставленный во главе ФСБ.

Надо отметить, что присутствие в "семье" нескольких людей с еврейской кровью позволило ультранационалистам и антисемитам вновь разворошить старые мифы о заговоре против России, о ставленниках мирового сионизма и т. д. В результате борьба с Б. Ельциным и реформами подчас приобретала националистический оттенок.

Механизм слияния "семьи" Президента и многих высших бюрократов с частью олигархов весьма прост -последние организовывали первым отдых за границей, предоставляли кредитные карточки дочери президента, приобретали дорогие автомобили и дачи. Дело доходило и до прямых финансовых "заначек" (nest-eggs) и даже до покупок вилл за границей. Учитывая уровень официальных доходов наших чиновников, действовал этот механизм безотказно. Ничего нового, история стара как мир – деньги, власть, личные отношения. Поскольку Татьяна Дьяченко в списке фигурантов – единственная женщина, то ей неизбежно приписывают и самые невероятные романы – то с Чубайсом, то с министром Лесиным.

Цель создания "семьи" также не отличается оригинальностью – контроль над назначениями в правительстве и в государственных компаниях, контроль за важнейшими финансовыми потоками, использование мощи государства для борьбы с конкурентами и политическими противниками.

Р. Абрамович не раз проводил собеседования с кандидатами на посты министров непосредственно в Кремле, не имея при этом никакого официального статуса. Об этом мне рассказывали сами кандидаты в министры. А чего стоит его звонок руководителю "Транснефти" Н. Савельеву с предложением самому добровольно уйти с поста президента компании, так как на это место нужно поставить другого человека. Стремление же контролировать финансовые потоки через использование государственных пакетов акций всегда имеет целью наложение лапы на реальные деньги. Разумеется, в личных интересах.

"Семье" традиционно мешают "Газпром", Центробанк, прокуратура, НТВ, то есть структуры, которые "семье" не удалось полностью себе подчинить, хотя в начале 2000 года сопротивление этих очагов независимости было в значительной мере сломлено. После прихода во власть А. Волошина политика Кремля стала более четкой и жесткой. План методичного устранения конкурентов вступил в действие, и в результате даже такие зубры как руководитель "Газпрома" Р. Вяхирев бросились демонстрировать лояльность Путину, а председатель Центробанка В. Геращенко начал оказывать услуги Б. Березовскому.

При помощи государственных телеканалов ОРТ и РТР Кремлю удалось существенно повлиять на результаты парламентских выборов. "Спин-доктора" (spin-doctors), которых в России именуют политтехнологами, буквально за два месяца из ничего создали (фактически несуществующую) партию "Единство" (без программы и политических лидеров). Они уговорили более 20% граждан проголосовать за этот мираж. После такого успеха Кремль окончательно уверился в своем всемогуществе, тем более, что оппозиции у него почти не осталось – все поспешили засвидетельствовать свою поддержку В. Путину.

При этом, будущее кремлевской "семьи" выглядит весьма туманно. Шансы "семьи" сохранить свое влияние и после победы Путина на президентских выборах, на мой взгляд, крайне незначительны. У нового Президента будет свое окружение, он не кровный родственник Ельцина (они познакомились всего три года назад) и, наконец, у него есть собственные дочери.

ГЛАВА 16 Чехарда премьеров: Черномырдин, Кириенко, Примаков, Степашин, Путин кто следующий?

Смена премьер-министров в России в 1998-1999 гг. напоминала смену капризным монархом своих фаворитов или фавориток. Цепочка Черномырдин-Кириенко-Примаков-Степашин-Путин составлена из столь разных людей, а перестановки происходили так быстро (за полтора года – пять премьеров), что мало кто понимал суть происходящих событий.

Главная причина чехарды премьеров – поиск Борисом Ельциным преемника, который мог бы обеспечить безопасность членов "семьи", включая его самого, и защиту их экономических интересов. Наивные соображения типа наличия у выбранных кандидатур профессионализма, экономических взглядов и административного опыта в расчет не шли. Спору нет, найти преемника и обеспечить его избрание в президенты – крайне сложная задача, особенно если учитывать непредсказуемый характер Б. Ельцина.

Виктор Черномырдин – старый бюрократический лис, контролировать его напрямую членам кремлевской "семьи" было довольно нелегко. Такой человек как Черномырдин (с опытом советского министра и члена ЦК КПСС) по определению должен был с недоверием смотреть на выскочек последних лет и стараться водить их за нос. Так и случилось. Черномырдин никогда им не отказывал, но и почти ничего для них не делал. Вывод "семьи": слишком высокого мнения о себе, слишком рано почувствовал себя преемником, не помогает зарабатывать деньги – не годится.

Черномырдин пробыл на своем посту более пяти лет, снимать его с должности было страшно. Это потом премьер-министров начали менять как перчатки. Тогда же был использован прием методичного подбрасывания Президенту раздражающих его фактов относительно действий главы правительства. Особое внимание уделялось ситуациям, когда премьеру приходилось общаться с лидерами других стран, так как Ельцин считал внешнюю политику своей личной прерогативой.

Результат не замедлил сказаться – визит Черномырдина в начале 1998 года в США закончился для него плохо. Ельцину доложили, что премьер-министр на встречах с А. Гором ведет себя как будущий президент. Как раз тогда все готовились торжественно отметить шестидесятилетие Черномырдина. В этот момент Ельцин его и снял, тем самым указав на его истинное место в политической

иерархии. На пост премьера пришел никому не известный нижегородский банкир Сергей Кириенко, незадолго перед тем ставший министром топлива и энергетики.

С. Кириенко стал первой пробой "семьи" в поиске будущего преемника. Молодой, сообразительный, без корней в Москве – предполагалось, что он будет полностью лоялен по отношению к своим благодетелям. Однако негероический, интеллигентный образ нового премьера не увлек нацию, а деньги в раскрутку образа вкладывать не стали. Кроме того, Кремль посчитал, что Кириенко находится под сильным влиянием Чубайса и Немцова и недостаточно ясно демонстрирует преданность Кремлю. Короче, слишком умный и самостоятельный. В итоге из Кириенко сделали козла отпущения, списав на него все прошлые грехи исполнительной власти. Показательно, что С. Кириенко неплохо держал удары и быстро усваивал науку политики.

Приход в премьер-министры Евгения Примакова был жестом отчаяния со стороны "семьи", так как по возрасту и характеру Примаков никак не мог находиться в списке потенциальных преемников Ельцина. После августа 1998 года ситуация казалась столь катастрофической, а "семья" была так перепугана и растеряна, что министра иностранных дел Е. Примакова чуть ли не на коленях умоляли прийти на пост премьера (он, впрочем, об этом и сам мечтал).

Однако через несколько месяцев в Кремле оправились от шока и опомнились. Примаков же слишком неосторожно раскрылся – начал демонстрировать свои претензии на власть и искать союзников вне стен Кремля. Подобную нелояльность "семья" не прощает – незаменимых нет.

В мае 1999 года Евгения Примакова отправили в отставку. А провал импичмента в Госдуме вновь убедил Кремль и "семью" в собственном могуществе. После этого их не смущали даже отказ Совета Федерации окончательно снять проштрафившегося генерального прокурора Ю. Скуратова, сохранение в Центробанке В. Геращенко, противостояние с Ю. Лужковым и прочие несущественные проблемы.

Это привело к некоторому головокружению, в результате чего была допущена ошибка. Сергей Степашин в качестве премьер-министра – это компромисс, навязанный Кремлю умеренными политиками (Чубайс и другие), дабы не пришел к власти более опасный Н. Аксененко – тогдашний фаворит Кремля. Через три месяца эта ошибка была исправлена. Степашин оказался слабым и нерешительным премьером, "семья" не могла доверить такому свою судьбу.

После него ставку сделали на руководителя ФСБ Владимира Путина как на человека более организованного и решительного. Поскольку это событие совпало с вторжением чеченских террористов в Дагестан, чеченская тема стала ключевой в раскрутке Путина в качестве будущего президента страны.

Главой Администрации Президента к этому времени стал А. Волошин хороший аналитик и твердый, последовательный человек. При всей этой чехарде никто, разумеется, не думал об интересах государства, об экономической политике и прочих "мелочах". Поскольку права на ошибку у "семьи" больше не было, Кремль стал действовать на удивление эффективно.

С каждой новой отставкой премьер-министра у "семьи" укреплялось чувство безнаказанности и вседозволенности – нам можно все. Можно по телевидению обвинить Примакова в подготовке террористического акта против Президента Грузии. Можно во всеуслышание рассказывать про дом Лужкова в Испании, не приводя при этом никаких доказательств. Можно назначать на ответственные посты некомпетентных, но преданных людей.

Отсюда и вторжение ОМОНа в дирекцию "Транснефти", целью которого было снятие с должности ставленника Кириенко Н. Савельева, хотя вполне можно было сменить руководство "Транснефти" мирным путем через проведение акционерного собрания.

В этот период Ельцин все более слабеет, но сообщения о его очередных болезнях уже мало кого волнуют – все обсуждают рейтинги преемников. Так что неожиданное заявление Бориса Ельцина 31 декабря 1999 года о досрочной отставке хоть и явилось эффектным действием, но не вызвало в стране растерянности и шока.

В январе 2000 года фактическим исполняющим обязанности премьер-министра стал М. Касьянов, неполный год проработавший министром финансов, но зато тесно связанный с "семьей". Неизвестно, будет ли он назначен на этот пост официально, но такое решение выглядело бы достаточно логичным.

Впрочем, не приходится сомневаться, что пост премьер-министра в России так и останется второстепенным. Президенту импонирует наличие премьера в качестве просто высшего чиновника, которого всегда можно уволить. Итоги парламентских выборов не играют здесь никакой роли.

ГЛАВА 17 Как в России назначают министрами

В связи с описанной выше чехардой премьер-министров в 1998-2000 гг. любопытно посмотреть, каким образом люди у нас вообще попадают в правительство.

В России, в отличие от большинства западных стран (кроме, пожалуй, США), будущему министру вовсе не обязательно быть политиком, избираться в парламент и проходить науку борьбы за политическое выживание. Не надо даже быть членом какой-либо партии и демонстрировать свои политические взгляды. Главное – оказаться рядом с теми, кто в данный момент принимает решения.

Поэтому едва ли не каждое российское правительство девяностых годов представляло собой престранное собрание людей самых разных, порой диаметрально противоположных, политических и экономических взглядов, собрание людей, часто с нескрываемой враждебностью относящихся друг к другу. Как говорят в России, мы всегда пытались скрестить ужа и ежа, а в результате получается что-то вроде колючей проволоки.

Был период, когда среди прочих качеств потенциального министра высоко ценился хозяйственный советский опыт. Если человек достиг высокого служебного уровня при советской власти, то он изначально считался компетентным специалистом. В. Черномырдин и О. Сосковец были министрами еще во времена Советского Союза, другие возглавляли обкомы партии, занимали второстепенные посты в советском правительстве и т. д.

Длительное время Ельцин предпочитал назначать министрами и премьер-министрами директоров советских предприятии, которые могли претендовать на знание реальной жизни. Так во власть попали Скоков, Хижа, Каданников и другие. К настоящему моменту "красные директора" вышли из моды.

В начале 1990-х годов в министры могли попасть и сравнительно молодые люди, имевшие экономическое образование (например, Гайдар, Чубайс, Явлинский), так как среди старшего поколения политиков экономистов просто не было. Но это, скорее, выглядело исключением, подтверждающим правило. К концу правления Бориса Ельцина средний возраст членов правительства снова повысился, молодых стало меньше, правительство постарело.

Мой личный опыт участия в российском правительстве в целом нетипичен. Я трижды входил в состав различных правительств (Силаева, Черномырдина, Кириенко), и каждый раз мое назначение носило чисто случайный характер.

В 1990 году Ельцин боролся с союзным правительством и поэтому не мог рассчитывать на старые советские кадры. В тот момент он временно принял образ демократа и реформатора, в связи с чем ему понадобились молодые профессиональные экономисты-рыночники, которых начали повсеместно искать. Тогда кто-то назвал ему и мою фамилию.

Для утверждения на пост министра пришлось пройти новомодную комиссию психологического тестирования, а потом выступать в Верховном Совете перед депутатами. Сам Ельцин встретился со мной уже после назначения. Нет сомнений – шел процесс заполнения вакансий в соответствии с существовавшей в тот момент модой. Кстати, мне предложили на выбор портфели министра финансов или министра внешней торговли.

Через два года все стало куда серьезнее. В декабре 1992 года у меня в Вашингтоне (я был тогда директором Мирового банка) вдруг зазвонил телефон, и А. Чубайс вызвал меня в Москву. Он ничего не объяснил, но было ясно, что следует ожидать предложения. В Москве, как только я появился на Старой площади, выяснилось, что буквально через полчаса должна состояться моя встреча с Борисом Ельциным в Барвихе. Меня с невероятной скоростью помчали туда (никогда больше так быстро по Москве не ездил) и, разумеется, привезли вовремя.

Ельцин, видимо, тогда болел, во всяком случае, вид имел довольно усталый, и нездоровый. Одет он был по-домашнему и передвигался с трудом.

Е. Гайдара к тому времени (декабрь 1992 года) уже отправили в отставку, и компромиссным премьер-министром стал В. Черномырдин. Все считали, что экономическим реформам пришел конец, и, дабы отчасти развеять пессимистические настроения и продемонстрировать намерение продолжать реформы, меня хотели ввести в правительство.

В разговоре с Ельциным мы некоторое время вспоминали 1990 год, общих знакомых по тому периоду. Наконец я получил от него официальное предложение стать вице-премьером по финансам и экономической политике, а если понадобится – и министром финансов. То есть мне как вице-премьеру давалась полная свобода действий в экономической сфере, что явно свидетельствовало о доверии Президента. Я, разумеется, согласился, но сразу предупредил Бориса Николаевича, что буду заниматься исключительно экономической реформой и не стану молчать, если что-то будет мешать ее проведению. Я прямо сказал ему, что характер у меня очень вредный.

Потом состоялась моя встреча с премьер-министром Черномырдиным, который был тогда еще не столь уверен в своих силах, как некоторое время спустя. Он пожал плечами и сказал, что раз Ельцин меня рекомендует, то он против моей кандидатуры не возражает. Поскольку Черномырдин знал о моем бюрократическом опыте советских времен, то его отношение ко мне было достаточно дружественным. Так я стал вице-премьером российского правительства в одном ряду с А. Чубайсом, А. Шохиным, В. Шумейко, С. Шахраем и другими.

Насколько я понимаю, немаловажую роль в моем назначении сыграл Анатолий Чубайс, за что я ему благодарен, несмотря на все наши последующие расхождения во взглядах по вопросам экономической политики. В тот период для него главным было обеспечить продолжение реформ, и здесь я был ему полезен.

В дальнейшие годы политическое позиционирование для члена правительства стало считаться более важным, нежели знания и опыт, и это сказалось на кадровой политике. Под конец эпохи Ельцина больше остальных соображений стали приниматься в расчет принадлежность к кланам, к "семье", к финансово-промышленным группировкам, близость к олигархам, личные услуги представителям Кремля. Например, В. Потанин в 1996 году стал первым вице-премьером в награду за участие в предвыборной кампании Президента. Появились разговоры о группе А. Чубайса (те, кого проталкивал в правительство Чубайс), о ставленниках Б. Березовского и "семьи". Дружественные и клановые отношения, отношения, замешанные на деньгах, стали преобладать в списке чиновничьих добродетелей.

Профессиональные качества кандидатов в министры в большинстве случаев теперь мало кого волнуют. Все прекрасно понимают профессиональную несостоятельность главного налоговика А. Починка, но поддержка А. Чубайса и его безвредность для олигархов перевесили все прочие аргументы. Тот же М. Касьянов был неплохим переговорщиком с западными кредиторами, но ни для кого не секрет, что он не владеет вопросами экономической политики и бюджета.

Сколько вице-премьеров и министров, как тени, как сквозняк, прошли за последние десять лет через Белый Дом, прислуживая "семье" и олигархам! Складывалось впечатление, что основная их миссия – ничего не делать и как можно дольше сохранять за собой пост в своих личных интересах. Пребывание в правительстве рассматривается теперь как способ быстрого обогащения (разумеется, незаконного).

В 1999 году, после провала попытки импичмента Президента, отказались даже от соблюдения элементарных приличий. В правительство теперь могли взять кого угодно, главное – был бы свой. Как я уже говорил, с некоторыми кандидатами в министры собеседования проводил молодой олигарх и член "семьи" Роман Абрамович, который формально являлся лишь руководителем нефтяной компании "Сибнефть". И кандидаты не протестовали, им это уже казалось в порядке вещей.

Кандидаты в премьер-министры по закону должны утверждаться Госдумой. Учитывая это обстоятельство, одним из главных критериев при отборе кандидатов в премьер-министры стала возможность утверждения их парламентом. То есть многие заведомо непопулярные среди коммунистов и других левых кандидаты сразу исключались.

В свое время именно В. Черномырдин сменил Е. Гайдара прежде всего потому, что он пользовался гораздо большей поддержкой левых. Для самого Ельцина в тот момент Черномырдин был фактически случайной фигурой. В 1998 году Кремль не стал выдвигать его в премьеры в третий раз только из-за того, что понял – парламент настроен против него.

Примерно по той же схеме в сентябре 1998 года премьер-министром стал Евгений Примаков. Тогда у Кремля тряслись коленки, и "семья" была готова на все, лишь бы парламент принял их кандидата. Коммунисты посчитали Примакова своим, забыв его недавнее горбачевское прошлое. Евгений Максимович внешне так напоминал Брежнева, что ностальгические чувства затмили разум старого поколения – никто не хотел анализировать реальные дела нового премьер-министра.

Безусловно, немаловажную роль при правительственных назначениях играло и личное отношение Бориса Ельцина к кандидату. От последнего требовалась полная лояльность к Президенту и его "семье", безоговорочное признание главенства Ельцина – нельзя было выглядеть его соперником, следовало строго соблюдать придворный этикет, по которому премьер-министр – всего лишь старший чиновник.

Надо отдать должное решительности Бориса Николаевича – он всегда умел ставить премьер-министра на место. Вспомните увольнение Черномырдина накануне шестидесятилетия премьера. Хороший пример – С. Степашин, которого выставили за дверь уже через несколько месяцев после назначения, как только стала очевидна его неприемлемость для "семьи". Да и Б. Немцов из любимца Ельцина в один миг превратился в аутсайдера.

Вывод: если вы общительный человек, умеете налаживать контакты и дружить с нужными людьми, обладаете финансовыми ресурсами, не выглядите излишне принципиальным и самостоятельным, то у вас есть неплохой шанс стать российским министром. Знание иностранных языков, твердые принципы и диплом Гарварда или Оксфорда будут вам только мешать.

ГЛАВА 18 Армия и власть

Когда западные журналисты, политики и бизнесмены поднимают вопрос об армии и о ее роли в России, российские политики чаще всего отмахиваются от этого вопроса. Мы, мол, не Латинская Америка, у нас не может быть государственных переворотов, и армия не играет какой-либо важной политической роли.

Между тем вопрос этот не праздный. В России накоплены огромные запасы оружия (в том числе ядерного), а плохо финансируемая и деморализованная армия вполне может стать источником опасности как для нашей страны, так и для остального мира. Кроме того, с армией у нас прямо или косвенно связаны миллионы людей.

Действительно, после восстания декабристов в 1825 году армия никогда не играла у нас самостоятельной политической роли. Ее лишь использовали в своих целях монархи, партии, генеральные секретари. Слишком влиятельных генералов (например, Г. Жукова после Второй мировой войны) всегда жестко ставили на место, то есть увольняли. Так было и при царях, и при коммунистах. Армию боялись и потому строго контролировали.

С другой стороны, только слепой не видит, что военные в настоящее время играют заметную политическую роль в России. Генералы А. Лебедь, Б. Громов, А. Руцкой сегодня являются губернаторами крупных российских регионов и им отнюдь не чужды президентские амбиции. ! Похожим образом обстоит дело и с генералом А. Николаевым, который не так давно возглавлял пограничные войска, а потом пытался провести свою партию в парламент.

Пока военным не удалось захватить доминирующие позиции в политике, возможно, потому, что с ними активно соперничают люди из правоохранительных органов – бывший глава ФСБ В. Путин исполняет обязанности Президента, другой бывший глава ФСБ Н. Ковалев и бывший глава президентской охраны А. Коржаков только что избраны депутатами парламента. Кроме того, не стоит забывать, что Е. Примаков еще несколько лет назад возглавлял внешнюю разведку России.

Основная причина определенной политической слабости российских вооруженных сил – их разобщенность по многочисленным силовым ведомствам, разбросанность на огромной территории, слишком большая численность. Наша армия напоминает этакого неповоротливого монстра – такую армию трудно сорганизовать на какие-либо политические действия. События 1991 года (путч) и 1993 года (разгон парламента) это наглядно показали.

Б. Громов был кандидатом на президентских выборах в 1991 году, а А. Лебедь – в 1996 году. А. Руцкой был в 1991-1993 гг. вице-президентом, а в сентябре 1993 года, во время конфликта парламента с Б. Ельциным, объявил себя президентом и начал издавать указы.

Отсутствие в России единой, тесно сплоченной касты военных профессионалов связано, например, и с тем фактом, что генералов у нас многие тысячи, так что большинство из них друг с другом даже не знакомы. Число родов и подвидов войск у нас также крайне велико, а собственно армии всегда в какой-то мере противостоят войска Министерства внутренних дел и других силовых министерств.

Хочу отметить и такое типичное для России явление, как ползучая приватизация армии (наряду со здравоохранением, образованием и т. д.). В условиях недостаточного финансирования и ослабления дисциплины многие командиры стали смотреть на своих солдат как на рабочую силу, которую можно использовать по своему усмотрению, а на военное имущество и территорию воинских частей – как на свои активы, которые могут и должны приносить им деньги.

Я лично присутствовал на одной встрече в Подмосковье, где самодовольный и процветающий бизнесмен (сам полковник в отставке и орденоносец), отдавал команды генералам из расположенных поблизости воинских частей. Не приходилось сомневаться, у кого в руках находится реальная власть. Кто платит, тот и заказывает музыку… Дело происходило на даче у полковника, нам подносили шашлыки и водку. Хозяин смачно рассказывал, какому генералу и где конкретно он помогает строить дачи отнюдь не по генеральским средствам…

Нужно обратить внимание и на такой печальный факт, как фактическое вырождение комсостава армии, уже не привлекающей в свои ряды лучших из лучших. Многие наши генералы по поведению и интеллекту в лучшем случае похожи на сержантов. Характерный пример – бывший любимец Ельцина и, по его словам, лучший министр обороны Павел Грачев, который оставил о себе память новыми "латиноамериканскими" фуражками офицеров, скандалами и хамством.

Проблема повального пьянства в армии общеизвестна, а в последние годы все чаще возникают скандалы по поводу коррупции генералов. Налицо также отсутствие ярких лидеров в командном составе вооруженных сил -наиболее самостоятельные личности из числа высшего офицерства как правило ухолят из армии, нередко – в политику.

Не надо забывать и о жесткой системе политического контроля над вооруженными силами, которую коммунисты создавали десятилетиями. За генералами постоянно приглядывали партийные организации – в любой области России командующего гарнизоном автоматически включали в местное партийное бюро. Все делалось так, чтобы никакой бесконтрольной власти у военных не было, что, в принципе, абсолютно правильно.

В последнее десятилетие финансирование армии и престижность офицерской службы существенно снизились. Следствием этого стало массовое бегство молодых офицеров из рядов вооруженных сил в поисках лучшей доли. Так поступил и брат моей жены, молодой офицер, который прошел Афганистан и, казалось, мог бы рассчитывать на успешную военную карьеру. Подобных примеров – десятки тысяч.

Огромное число офицеров, в том числе и попавших под объективно необходимое сокращение армии, пополнили ряды сотрудников охранных фирм, бизнесменов, бухгалтеров и даже бандитов. Кадровый состав армии при этом не улучшился – добровольно уходят самые решительные и независимые, а привлечь к себе способную молодежь у военных нет возможности.

Падение боеспособности российской армии стало притчей во языцех численный состав ее насчитывает более одного миллиона человек без учета внутренних войск (при населении страны в сто сорок шесть миллионов человек), а воевать некому. Первая чеченская война это наглядно продемонстрировала – на передовой оказались необстрелянные призывники. Причина все та же – деморализованные кадры (низкая зарплата, нехватка жилья) и отсутствие средств на модернизацию вооружения.

Угроза политического мятежа со стороны армии, на мой взгляд, явно преувеличена. Однако в ближайшие годы важным политическим фактором по-прежнему будет оставаться наличие в стране огромного числа военнослужащих (действующих и бывших) и членов их семей, которые составляют, по меньшей мере, 10% российских избирателей. Благо наши военные имеют самые разные политические взгляды и не являются опорой какой-то одной партии. Все попытки создания политических партий и движений по военному принципу не имели успеха. Нашумевшее "движение в поддержку армии" с треском провалилось на выборах в Госдуму в декабре 1999 года.

Так что армия наша в ближайшее десятилетие все же будет иметь определенное политическое значение – большее, чем в любой западной стране, но существенно меньшее, нежели в странах, где вошли в обычай военные перевороты. Сама по себе это уже хорошая новость.

ГЛАВА 19 Россия и НАТО

Рабочие на предприятиях не раз спрашивали меня: для чего существует НАТО? Против кого направлена эта организация? Если эта международная организация существует для поддержания мира, то почему Россия в нее не вступает? Почему НАТО бомбило Югославию, не реагируя на возмущение России? Почему НАТО не поддерживает нашу борьбу с чеченскими террористами? На все эти вопросы существует много ответов, но истина -всегда одна.

В разгар горячих дискуссий в середине 1990-х годов по поводу расширения НАТО на Восток я был, наверное, практически единственным политиком в России, который прямо и без экивоков выступил за вступление России в НАТО. Моя статья в газете "Известия" в сентябре 1994 года так и называлась: "Россия должна вступить в НАТО". Не больше и не меньше. Возмущениям не было конца.

Понятно, что эта идея не нашла поддержки ни в России, ни на Западе. В России все, начиная с Б. Ельцина, были против расширения НАТО на Восток, а на Западе все были за безусловное расширение. Моя постановка вопроса никого не интересовала. И при этом все говорили о мире и дружбе.

Я десятки раз дискутировал с моими западными друзьями и коллегами относительно того, для чего существует и против кого направлено НАТО, расширяющееся в нашу сторону. Любому понятно, что главным противником государств-членов НАТО была и остается Россия, а не Ливия, Северная Корея, Иран или Ирак. Признать это прямо и публично никто не хочет. В приватных беседах признают почти все.

Первоначально, сразу после падения коммунистических режимов в Восточной Европе, многие ведущие политики на Западе с осторожностью подходили к вопросу расширения НАТО. США и Великобритания в тот период вовсе не приветствовали намерения Польши, Чехии или Венгрии присоединиться к североатлантическому блоку.

Однако очевидное ослабление России быстро изменило настроения западных политиков. Если твой извечный противник стоит на коленях, то почему бы его не добить? Правда, есть в этой позиции что-то неблагородное, какой-то двойной стандарт, но западные политики без угрызений совести закрывают на это глаза.

Мне кажется, напряженность в отношениях России и Запада сохранится и впредь, если Россия будет оставаться вне системы коллективной безопасности НАТО. Только когда наши генералы будут заседать вместе с западными военными в Брюсселе, и вместе с ними принимать решения, только тогда возникнет ощущение общей безопасности. Повторю еще раз: подлинная система международной безопасности возможна только при участии России в НАТО. Это аксиома.

Все прочие варианты способны привести лишь к началу очередной холодной войны, опусканию "железного занавеса", новому сближению России с Белоруссией, Китаем, Ираком, Ливией, Ираном и некоторыми другими государствами на основе общей идеи противостояния Западу. Не думаю, что новая гонка вооружений и шпиономании кому-то принесет большую пользу. В ядерную эпоху это не выгодно никому, кроме политических "ястребов".

Однако подобная постановка вопроса шокирует как российскую, так и западную публику. У нас существование НАТО без России выгодно псевдопатриотам и изоляционистам, так как внешний враг всегда объединяет левых и правых. Комплекс неполноценности, присущий многим политикам, объективно подталкивает их к более агрессивным действиям, так как это проще, чем проводить серьезные реформы.

Сегодня мы уже наблюдаем устойчивое нарастание антизападных настроений, причем, главной причиной подобной тенденции является сам Запад. Маленькая победоносная война где-нибудь в Косово по голливудским рецептам весьма полезна перед очередными выборами в странах, принимавших в этой войне участие. Кроме того, принимаются в расчет чисто экономические интересы военно-промышленного комплекса, которому выгодно нагнетание международной напряженности. Иначе придется закрывать предприятия и увольнять рабочих – интеграция с Россией доставит оборонной промышленности Запада одни проблемы.

Нередко можно услышать, что Россия другая, что она якобы несовместима с Западом по своему менталитету, привычкам, по самой своей природе. Действительно, здесь есть, как говорится, вопрос, но есть и ответ.

Никто не утверждает, что Россия немедленно должна стать членом НАТО, главное – допустить саму возможность обсуждения такого вступления, определить разного рода условия для его осуществления. При этом, понятно, измениться должно будет и само НАТО, которое, надо честно сказать, по существу, является сегодня военно-политическим придатком США (даже если европейские страны стыдливо не замечают этого).

Новое НАТО потребует существенно иной внутренней сбалансированности, так как условием нашего вступления не может стать уничтожение собственной оборонной промышленности и переход исключительно на западные системы вооружения (как это происходит в странах Восточной Европы). Однако, стоит признать, что все эти проблемы в принципе разрешимы.

Лично мне совершенно ясно – серьезных доводов против вступления России в НАТО на самом деле не существует. Мы ведь обсуждаем не Европейское Сообщество, где определяющую роль играет уровень экономического развития входящих в него государств. Мы обсуждаем обеспечение безопасности на нашей планете. А Россия остается ядерной державой, обладающей одним из самых мощных военных потенциалов в мире.

Мне хорошо запомнилась одна международная дискуссия по данному поводу в Берлине в 1994 году. Перед группой американских конгрессменов выступал тогдашний министр обороны Германии господин Рюе, который бодро живописал позитивные последствия расширения НАТО на Восток. Как человек случайно оказавшийся на этом форуме, я попросил женщину – члена Конгресса США задать вопрос оратору о возможности вступления России в НАТО. Господин Рюе несколько замялся, а потом, ничтоже сумняшеся, сморозил глупость – Россия, мол, не является европейским государством, а посему она и не может быть членом НАТО. У России, поделился своими познаниями министр, на гербе изображен двуглавый орел, и одна голова, как ни странно, смотрит в Азию.

Я снова попросил коллегу поинтересоваться, а европейские ли государства США, Канада или, наконец, Турция? Тут господин Рюе совсем смешался и поспешил сменить тему. Вот такой уровень аргументации.

Глупо спорить с тем, что Россия исторически и культурно – европейское государство, в котором титульная нация (русские) составляет более 80% населения. Однако попытки изолировать Россию от Европы имеют вековую историю. К сожалению, продолжаются они и сегодня. Господам 3. Бжезинскому, Г. Киссинджеру и прочим "ястребам" пора бы успокоиться и трезво взглянуть на вещи.

Если Запад действительно стремится к глобальной безопасности и действительно придерживается принципов демократии и равноправия, то ему следует по возможности скорее и со всей определенностью заявить, что Россия может вступить в НАТО, как и в любые другие международные и региональные организации. Пока это еще не поздно.

Настораживает тот факт, что вопрос о глобальном разоружении почти исчез с повестки дня. В США и других странах обсуждаются новые военные программы, российский парламент не ратифицирует старые соглашения о сокращении вооружений, новые члены НАТО в Восточной Европе проводят военные учения и демонстрируют лояльность западным союзникам.

А у России тем временем возникает стремление развивать отношения с Ираном, Ираком и Ливией, мы хотим продавать Индии специальную технику, которую Запад не хочет видеть в Индии, и т. д. И в такой атмосфере американский крейсер в начале 2000 года арестовывает российский танкер без каких-либо легальных оснований. Что это может вызвать у нас, кроме возмущения и дальнейшего роста антизападных настроений?

Во внешней политике Россия явно дрейфует в сторону сотрудничества с Китаем. Недаром именно туда совершил свой последний международный визит Б. Ельцин. Эти процессы меня настораживают, так как могут обернуться в будущем большими проблемами. Причем – для всех.

Не противостояние, а сотрудничество. Не односторонняя сдача позиций, а равноправное партнерство. Никаких двойных стандартов. Только при таких условиях антизападные настроения в России пойдут на спад.

ГЛАВА 20 Чечня-Косово-Чечня

За последние полтора года одними из самых популярных тем в России стали Чечня и Косово. Для нас эти темы прочно связаны между собой, так как в связи с событиями в Чечне осуждают нас, а в связи с событиями в Косово осуждали мы. Характерный пример противостояния Запада и России. Есть, на мой взгляд, смысл разобраться в данном вопросе.

Начнем с самого начала, так как проблема назревала давно. Моей личной политической идентификации весьма помогли чеченские события 1994-1995 гг., сразу выявившие степень преданности разных политиков идеям российской государственности и здорового патриотизма. Тогда выяснилось, что по, казалось бы, очевидному вопросу у демократов есть различные мнения.

В день, когда было объявлено о начале силовых действий российского правительства в Чечне (декабрь 1994 года), мне позвонил депутат А. Жуков и взволнованно сказал, что Явлинский и Гайдар собираются идти на Пушкинскую площадь протестовать против войны. Я сразу ответил, что нам там делать нечего. Так произошло размежевание демократов на крайних либералов и рыночников-консерваторов.

Тогда мне пришла на память демонстрация протеста курсисток и прочих леваков у Казанского собора в Санкт-Петербурге после начала русско-турецкой войны за освобождение славян на Балканах в 1877 году. А следом – и предательские призывы наших социалистов и коммунистов к поражению собственной страны в русско-японскую (1905 год) и германскую (1914-1917 гг.) войны.

История повторялась – правозащитники и либералы защищали чеченских мятежников, а депутаты К. Боровой, С. Ковалев и А. Козырев одобряли бомбардировки НАТО в Югославии в 1999 году. Моральные авторитеты в России готовы были лобызаться с преступниками, которые унижают их страну и убивают их сограждан.

В сентябре 1994 года (за три месяца до начала чеченских событий) я написал короткую статью для "Известий" – "Чечня и развал российской государственности". Для меня уже тогда было очевидно, что ужасающее бездействие исполнительной власти ведет к развалу нашего государства и необходимы срочные и решительные действия для подавления очага терроризма. Поэтому не удивительно, что на следующий день после начала боевых действий в Чечне, я и мои друзья сделали коллективное заявление, где недвусмысленно говорилось, что мы поддерживаем действия Президента по восстановлению законности и порядка на территории Российской Федерации. Кроме того, мы считали, что все силовые министры должны быть уволены, так как они не в состоянии справиться с поставленной задачей и что срочным военнослужащим (призывникам) делать в Чечне нечего.

Решиться на этот шаг было нелегко, так как абсолютное большинство либерально настроенной интеллигенции и политиков демократического толка заняли прямо противоположную позицию. Они призывали вести переговоры с террористами, в том числе и о возможности предоставления Чечне независимости, то есть – к бездействию. При этом все прекрасно знают, как другие страны (США или Израиль) ведут себя по отношению к террористам даже за пределами своих границ.

Я всегда стоял и буду стоять на позиции территориальной целостности России, а следовательно, признаю необходимость борьбы с теми, кто попирает закон. Даже если при этом исполнительная власть не вызывает у меня уважения. Любые словоблудия и попытки интерпретации истории задним числом для меня неприемлемы -преступников всегда надо называть их настоящим именем и укрощать самым решительным образом. Никому не позволено становиться выше закона.

Сколько грязи тогда вылилось на мою голову! Никто не хотел читать наши заявления дальше первых строк и вникать в детали нашей позиции. Депутаты парламента играли в политические игры, прикрываясь гуманными лозунгами и демократической риторикой, – все, от коммунистов до явлинцев и гайдаровцев, готовы были пожертвовать Российским государством ради сиюминутной политической выгоды.

Любопытен ход тогдашнего обсуждения чеченского вопроса в Госдуме. Я, например, поддерживал предложения вынести вотум недоверия правительству за бездарную политику в Чечне, за неспособность принять необходимые меры для наведения порядка. И что же? Все яростные критики власти тут же ушли в кусты. Я кричал с трибуны: "Коммунисты – вы лицемеры! Почему не голосуете за вотум недоверия?!" Тщетно.

Мне не стыдно ни за одно свое выступление. В отличие от иных наших либералов, у меня есть принципы. Я не боюсь называться одновременно и патриотом, и демократом. Я не боюсь высказывать свои взгляды открыто, даже если они не нравятся людям, которых я уважаю. Ложное понимание демократии столь же опасно, как и само отсутствие демократии.

Ни секунды не сомневаюсь, какую позицию заняли бы по вопросу Чечни Петр и Екатерина Великие, Г. Потемкин и А. Суворов, Александр II и П. Столыпин. Я лучше присоединюсь к ним, нежели к В. Ленину, С. Ковалеву и прочим революционерам и левакам. Уверен, что наши аналоги за рубежом (республиканцы и консерваторы в США и Англии) заняли бы в своих странах ту же позицию, если бы нечто подобное случилось в их государствах.

Наверное, можно было бы и промолчать, отсидеться в стороне, безопасно критикуя правительство вместе с другими демократами, но я бы тогда изменил своим принципам, а это необратимо разрушает характер человека.

Согласен, Россия в 1994-1995 гг. потерпела военное поражение в чеченском конфликте. Это надо честно признать. Российской армии не дали возможности действовать решительно, дабы подавить сепаратизм в зародыше, и в очередной раз позорно подставили. Ельцин и генерал Лебедь, по сути дела, предали Россию и де-факто признали террористический режим Масхадова.

В течение нескольких лет России плевали в лицо, а ее лидеры продолжали делать вид, что Чечня по-прежнему остается в составе России, несмотря на то, что федеральные законы там не действовали. Москва даже предоставляла Чечне деньги на восстановление экономики, хотя все прекрасно понимали, что эти сотни миллионов долларов будут украдены. Наши деньги, по существу, доставались преступникам типа Басаева и Радуева. Я прекрасно помню, как еще во времена СССР (1990 год) чеченские официальные лица просили не посылать деньги в республику вслепую, так как все они будут украдены.

Чечня получала от России помощь (по сути – дань), и в то же время там находились в заложниках (в рабстве) сотни наших граждан! При этом главари бандитов безбоязненно приезжали на переговоры в Москву. Можно представить себе подобное братание с террористами в цивилизованных странах? Конечно, нет.

В результате безответственности московских политиков Чечня де-факто превратилась в отдельное террористическое государство, где "правили бал" не чеченский Президент и правительство, а десятки полевых командиров, в том числе иностранного происхождения. В этом государстве не собирались налоги, дети не ходили в школу, людей казнили по средневековым обычаям, а большая часть населения зарабатывала на жизнь разбоем. Там процветала торговля заложниками, наркобизнес, спекуляция нефтью. Права человека попирались в Чечне ежечасно, а масштабы кровавых зверств просто не поддаются описанию. Десятки тысяч людей, как русских, так и других национальностей, были убиты, изувечены, ограблены. Цивилизованный Запад старался не замечать всего этого кошмара, западные средства массовой информации молчали.

Сколько это могло продолжаться? Доколе Россия должна была платить выкупы и благодарить чеченских террористов за освобождение каждого заложника, включая детей? Нужны были самые решительные меры.

Как ни странно, чеченские бандиты не оценили по достоинству того рая, который им создал Ельцин. Они обнаглели и организовали вторжение в соседнюю республику Дагестан. Это стало их главной ошибкой. Бандиты переоценили собственные силы и позволили Кремлю за их счет решить собственные проблемы. Понятно, что "семью" не сильно волновал Дагестан, но чеченская тема позволяла раскрутить В. Путина как кандидата в президенты, а ради этого можно было и дать отпор террористам.

Мало-помалу огромная военная машина России начала разогреваться, и вскоре стало ясно, что боевики не в состоянии противостоять регулярной армии. Военные операции прорабатывались теперь более тщательно, солдат стали беречь, во главе армейских группировок поставили талантливых генералов. И миф о непобедимости чеченских боевиков рассыпался на глазах.

Большинство российских граждан (80-90%) всегда выступали за жесткое силовое решение чеченской проблемы, но, тем не менее, мало кто верил, что исполнительная власть способна справиться с этой задачей. Либеральным средствам массовой информации в 1994-95 гг. удалось фальсифицировать общественное мнение и создать видимость гражданской оппозиции действиям властей.

В 1999 году ситуация выглядела принципиально иначе. После нескольких лет грабежей, работорговли и провокаций со стороны Чечни население России было страшно раздражено. Безумное вторжение чеченцев в Дагестан создало им образ интервентов, от которых надо защищаться. Люди, не имеющие понятия, чем дагестанцы отличаются от чеченцев, вдруг увидели массовую добровольную мобилизацию дагестанцев, желающих защитить свою родину. Солдаты-дагестанцы по всей стране просили отправить их воевать за родную землю. В одной из воинских частей, расположенных рядом с Москвой, дагестанцы построились в колонну и сами отправились на железнодорожную станцию, чтобы ехать биться с чеченцами.

Взрывы домов в Москве и других городах, принесшие сотни жертв, окончательно расставили все по своим местам. Террористы хладнокровно взрывали многоэтажные дома, взрывали ночью, когда жители были в постелях. Жертвами стали не военные и не представители истеблишмента, а самые обычные люди – старики, женщины, дети.

Попытки некоторых наших политиков (Г. Явлинский), правозащитников и некоторых средств массовой информации (НТВ) пропагандировать особую точу зрения в отношении чеченских террористов и снова рассуждать о мире с Чечней, обернулись против них самих. Явлинский получил гораздо худшие результаты на парламентских выборах, чем рассчитывал. У телеканала НТВ за последние месяцы упали рейтинги популярности.

А Кремль в это время искусно воспользовался подъемом духа униженной нации для раскрутки В. Путина и правительственной партии "Единство". Меня не покидает мысль, что, если бы не выборы, исполнительная власть опять все спустила бы бандитам с рук.

Чечня – лучший пример применения Западом двойного стандарта по отношению к России. И у нас, и за рубежом всем хорошо известно о разгуле преступности в этой кавказской республике. "Чеченские" убийства уже имели место и в Лондоне, и в Берлине, и в других европейских столицах. Все знают о сотнях заложников, томящихся в Чечне, об отрубленных головах (в том числе и у западных граждан), об отрезанных пальцах и половых органах заложников, о грабежах и повальном воровстве, о нарушении гражданских прав 90% проживающего там населения.

Ни для кого не секрет, что за последние десять лет республику покинули как минимум шестьсот тысяч человек, причем, как минимум, половина из них чистокровные чеченцы. Десятки тысяч мирных людей погибли отнюдь не в столкновениях с российскими властями, а от рук чеченских боевиков. Что уж говорить про наркотики и связь с международными террористическими организациями.

Тем не менее западные средства массовой информации, которые только что дружно аплодировали бомбежкам суверенной Югославии, не видят ничего плохого в кровавом чеченском режиме, раздувают угрозу "гуманитарной катастрофы" и лицемерно рассуждают о "борцах за свободу". Подобным образом и Армия освобождения Косово в два счета была переведена из разряда террористических организаций в категорию борцов за свободу.

Мы все хорошо помним, что пока Югославия противостояла СССР, ее очень любили на Западе. Как только положение изменилось и объективные интересы заставили Югославию сближаться с Россией, югославские лидеры тут же превратились в извергов. Мне лично совсем не импонирует Милошевич, но еще меньше мне нравится попрание международных норм нынешними западными политиками.

С началом наведения порядка в бандитской Чечне Россия столкнулась с удивительным явлением – западные политики и средства массовой информации начали дружно осуждать ее действия и требовать прекращения силовых операций. Никакого сочувствия к тысячам жертв чеченского террора они при этом не испытывают.

Никто не хочет России помочь – напротив, угрожают санкциями и учат соблюдать "гражданские права". Годами никто не замечал зверств чеченских террористов, а теперь вдруг все озаботились защитой "мирных жителей".

При этом Запад не хочет учитывать некоторые очевидные факты, которые есть смысл здесь перечислить.

Три четверти этнических чеченцев давно проголосовали против террористического режима ногами, покинув родную республику и уехав в другие регионы России. Никакой демократии в Чечне не было, никто не спрашивал мнение населения Чечни относительно судьбы республики. Десятки тысяч убитых и ограбленных граждан в Чечне и на ее границах вынуждают принять меры по восстановлению там законности.

В Чечне полностью не работала государственная машина – люди были лишены элементарных человеческих прав, включая право на работу, учебу, пенсию, защиту от бандитов. Насилие и воровство сделались нормой жизни. Недаром соседние кавказские народы имеют поговорку: "Пропала лошадь – ищи в Чечне".

Чеченцы не могут назвать равнинную часть Чечни своей исконной территорией, так как там всегда жило смешанное население, в том числе последние четыреста лет там жили русские. Равнинная часть до Терека была подарена Чечне советской властью, а до той поры она входила в состав соседнего Ставрополья.

Связи чеченских боевиков с международными террористическими организациями сегодня ни у кого не вызывают сомнения. Западные демократии, по существу, защищают террористов.

Чеченские боевики нарушили как местные национальные, так и мусульманские обычаи и законы и тем самым поставили себя вне общества. Известно, что только Шамилю Басаеву объявили кровную месть примерно семьдесят чеченских родов. Рано или поздно он будет убит самими чеченцами. Уже есть примеры расправы над полевыми командирами кровниками .

Известен случай, когда один из руководителей нефтяной компании "ЛУКОЙЛ", ингуш по национальности, собрал группу родственников и поехал в Чечню выручать похищенного брата. После длительных поисков все похитители были убиты. Так граждане берут исполнение правосудия в свои руки.

Лицемерие и цинизм западных политиков поразительны – только что по их же санкции несколько месяцев подряд бомбили югославские города, а теперь вдруг возникла забота о судьбах "мирных" чеченцев. Такая позиция нанесла гигантский ущерб репутации Запада в России.

Чечня – тест на выживание России как государства. Возможно, решение чеченского вопроса будет означать выход России из переходного периода, будет означать, что от коммунистического мы наконец пришли к демократическому государству. А демократия обязана уметь защищать своих граждан.

Для нас вопрос Чечни отныне неразрывно связан с Косово. Почему? Для этого есть основания:

Чечня – неотъемлемая часть России, Косово – частьЮгославии. Согласно всем международным законам идоговоренностям никто не может вмешиваться во внутренние дела другого государства. Запад же считает себявправе вмешиваться куда угодно, причем без санкцииООН и объявления войны. После событий в Югославиив России сложилось твердое мнение: нас не бомбят только потому, что мы имеем ядерное оружие.

Граждане России не понаслышке знают о чеченских террористах и чеченской мафии. Совсем недавно,как я уже говорил, и организации косовских албанцевбыли в списках террористических организаций ГосдепаСША, а роль албанской мафии в торговле наркотиками также была хорошо известна. И вдруг по чистополитическим соображениям албанские террористы превратились в борцов за свободу, а все сербы вдруг оказались извергами. Подобный внезапный прилив нежности Запада замечен и по отношению к чеченским террористам.

Запад любит раздувать проблему "гуманитарныхкатастроф" только в том случае, когда ему это выгодно.Почему-то западные политики не предлагали силой оружия защищать сотни тысяч сербов, изгнанных из Хорватии или русских, изгнанных из Чечни. Никто не показывал по CNN или ВВС матерей убитых югославских полицейских или российских солдат, захваченных чеченцами. Даже убийства чеченскими боевиками западных граждан, как правило, замалчивались.

Бомбардировки мирных городов за сотни километров от Косово признаются Западом нормальным (цивилизованным) средством воздействия, а применение силы Россией против хорошо вооруженных террористов в Чечне всегда считается чрезмерным и вызывает большое беспокойство у западных политиков.

Что это как не пресловутый двойной стандарт и лицемерие? Сегодня Запад (то есть США и сателлиты) обладает гигантским военным преимуществом перед остальным миром и потому перестал обращать внимание на мнение других стран. В результате "остальной мир" разочаровывается в западной демократии, что способствует нарастанию международной напряженности и замедляет интеграцию таких государств как Россия в международное сообщество. Со стороны Запада это крайне недальновидно.

Задумаемся, кто сегодня стоит у власти во многих западных державах вчерашние леваки, бунтари, антинатовские активисты. Вчера они принимали участие в антивоенных демонстрациях, а сегодня выглядят настоящими "ястребами". При этом они беззастенчиво воспользовались плодами консервативной экономической политики М. Тэтчер, Г. Коля, Р. Рейгана и Дж. Буша.

Бомбардировки в Югославии невозможно оправдать никакими лицемерными правозащитными аргументами, точно так же, как нельзя оправдать постыдной моральной поддержки чеченских боевиков. Во многих странах мира в этнических и межрелигиозных конфликтах каждый день гибнет множество людей (Кашмир, Ангола и т. д.), но Билл Клинтон и его союзники не торопятся посылать туда войска. Потому что внешнеполитические акции НАТО вроде той, что была проведена в Косово, решают чисто внутренние политические задачи США и их союзников.

Придет время, и людям будет трудно понять (а многим и теперь непонятно), зачем в 1999 году натовские самолеты бомбили Югославию и почему США так помогали мусульманским террористам в их борьбе против законных югославских властей. Особенно если учесть последующие постыдные этнические чистки со стороны косовских албанцев, проводимые под защитой натовских солдат. Кто же после этого поверит, что у Б. Клинтона есть моральное право указывать России, что делать в Чечне?

Весной 1999 года, вскоре после начала натовских бомбежек, мне довелось вместе с Е. Гайдаром, Б. Немцовым съездить в Белград и Рим. Мы хотели попытаться приостановить бомбардировки Югославии и развертывание новой войны на Балканах. Нам было ясно, что бездумная политика Клинтона может привести к началу новой холодной войны и уж точно подорвет позиции демократов в России.

Из Москвы мы вылетели в Будапешт, потом на машинах добирались до Белграда. В Будапеште мы встретились с крупным дипломатом из США Р. Холбруком, который в последнее время играл заметную роль в переговорах по Югославии. Из разговора с ним стало ясно, что четкого плана действий у США нет, так как они наивно ожидали быстрой капитуляции Югославии. В подтексте разговора нам было дано понять, что малейшие уступки югославов могут позволить возобновить переговоры.

В тот же день мы добрались до границы с Югославией, еще не зная, будут ли нам выданы визы. Все обошлось, и вскоре мы очутились на территории воюющей страны. В такую обстановку я попал впервые. Бросалось в глаза почти полное отсутствие автомобилей на улицах, затемнение на окнах, укрытые вдоль дорог югославские истребители. Белград вечером выглядел очень мрачным городом – жутко выли сирены, нигде не было видно прохожих.

Официальный Белград не слишком обрадовался нашему визиту, поэтому из государственных лиц мы встретились только с В. Джарковичем – бывшим демократическим оппозиционером, а ныне вице-премьером в правительстве. Он передал нам официальную позицию правительства, которая сводилась к тому, что югославы готовы на определенные уступки, но только после прекращения бомбардировок и начала переговоров.

Нам стало ясно, что ни США, ни Югославия не хотят терять лицо. Обе стороны показали, что могут быть жесткими, но затягивание конфликта никому не было на руку. Однако остановиться было уже трудно, и основная вина лежала здесь на стороне США, которые разучились в международных отношениях учитывать чьи-либо интересы, кроме собственных. Поэтому мы решили выдвинуть идею пасхального перемирия, которую под давлением Церкви могли бы принять НАТО и Югославия.

С этой целью мы встретились с Патриархом Сербским Павлом (он нас поддержал), после чего отправились в Ватикан к Римскому Папе. Одновременно в Москве нами были предприняты усилия, чтобы побудить Русскую Православную Церковь сделать соответствующие официальные заявления (нам это удалось).

В Риме мы встретились с министром иностранных дел Италии Дини, а затем с госсекретарем Ватикана и самим Папой Иоанном-Павлом П. Вскоре и Ватикан сделал необходимое заявление.

Однако противоборствующие стороны откликнулись не сразу. Лишь пятого апреля Югославия объявила об одностороннем пасхальном перемирии, но США и НАТО оставались непреклонными. При этом было очевидно, что в результате их военного вмешательства жертв и беженцев в Косово стало существенно больше, режим С. Милошевича упрочился, а коммунисты и все антизападные силы в России и других странах укрепились.

Жаль, что бомбардировки закончились только в июне. В любом случае наша попытка частной дипломатии во имя мира имела достаточно широкий резонанс. Мы не добились поставленной цели, но мы и не отдали тему несправедливой агрессии против Югославии полностью на откуп левым и националистическим силам. Мы попытались не дать втянуть Россию в новую войну.

Тем не менее, в результате этих бомбардировок отношениям России с США и другими странами Запада был нанесен огромный ущерб. А после заявлений западных стран по Чечне ущерб этот только возрос.

ГЛАВА 21 Москва – российский Чикаго

Особое место в политической и экономической жизни нашей страны занимает столица – Москва. И не только потому, что здесь живут и работают 10% всех граждан

России. Дело в невероятно высокой концентрации в одном месте финансовых ресурсов и политической власти.

Действительно, такой концентрации денег, власти, культурных учреждений, мошенников, бандитов, проституток и политиков как в Москве, нет больше ни в одной другой столице мира. В России за пределами Москвы практически нет серьезных банков, гораздо меньше состоятельных людей, хороших музеев или театров, существенно ниже зарплата, почти нет приличных гостиниц.

Взять хотя бы только один факт – 90% депутатов парламента после проигрыша выборов не возвращаются к себе домой, а остаются жить в Москве. В результате прослойка бюрократов, нынешних и бывших политиков среди жителей столицы непрерывно увеличивается, идет колоссальная утечка мозгов из провинции в Москву.

Сюда же тянутся хорошие специалисты, культурная элита, преступники, богатые люди, нищие и т. д. Достаточно сказать, что чеченцев в Москве сейчас больше, чем в самой Чечне. Число мусульман в российской столице перевалило уже за миллион человек.

Последние шесть-семь лет образ Москвы неотделим от образа своего мэра Юрия Лужкова, который стал крупной фигурой в российской политике. Инженер-химик, средней руки бюрократ, пришедший во власть за спиной демократа первой волны Г. Попова (первого мэра Москвы), он быстро превратился в самостоятельного политика всероссийского масштаба. Даже его политические противники относятся к нему с уважением.

В чем причины такого взлета? Во-первых, Ю. Лужков имеет все задатки харизматического лидера. Он играет в футбол и купается в ледяной проруби, заводит детей в шестидесятилетнем возрасте и дружит с полукриминальными элементами, тратит деньги на поиск лекарства от рака и строит церкви. Кроме того, он постоянно носит кепку. Такой человек не может не привлекать к себе внимания.

Во-вторых, необычайная энергия и решительность Лужкова позволили ему быстро взять московское хозяйство в свои руки и развернуть кипучую деятельность, прежде всего, в сфере строительства. Размах строительства в Москве не заметить невозможно, его видят не только москвичи.

Именно твердый характер и самобытная личность Лужкова в свое время привлекли к нему Бориса Ельцина, и они надолго стали ближайшими союзниками.

Энергичная поддержка Ельцина позволила Лужкову получить даже своеобразную автономию от федеральных органов власти. По сути, Ельцин разрешил Лужкову создать оазис сепаратизма в самом центре России.

Все помнят слова Бориса Николаевича о том, что в Москве А. Чубайс к приватизации не будет иметь отношения. Чубайс молча проглотил этот явно незаконный приказ. Благодарный Лужков в ответ длительное время безоговорочно поддерживал Ельцина и не лез в большую политику.

При этом Ю. Лужков еще в начале девяностых пошел на конфронтацию с экономическими реформами и реформаторами, так как имел свое, подчас весьма странное, мнение о сути экономических реформ. В 1993 году я сам по поручению Б. Ельцина знакомился с экономическими предложениями московской команды, рекомендованными последней для всей страны, и поразился присутствию там экономически непродуманных предложении, включая контроль над ценами и другие административные меры.

Возвращаясь к вопросу приватизации, стоит вспомнить борьбу Лужкова с Чубайсом, хотя никому не ясна суть их конфликта. Считается, что в Москве приватизация, по большей части, шла за реальные деньги и потому была более справедливой. Доказательств этого никто пока не представил. Мне не нравится приватизация по Чубайсу, но также мне не понятна приватизация по Лужкову. Чем она лучше? Больших доходов бюджету она не дала, и собственность в значительной части точно таким же образом разошлась среди своих. В чем же принципиальная разница?

Все наслышаны о сомнительных экономических экспериментах в Москве с целью поддержки отечественного производителя, когда за счет городского бюджета выкупались крупные предприятия-банкроты типа ЗИЛа и "Москвича" (автомобильные заводы). Лужков брался за дело с бешеной активностью, закачивал в эти и другие предприятия сотни миллионов долларов, лично каждую неделю ездил на заводы. Однако предприятия по-прежнему продолжают влачить жалкое существование – деньги налогоплательщиков выброшены на ветер.

Между тем, если бы в московском правительстве были грамотные экономисты, то они объяснили бы мэру очевидную истину – глупо в центре города держать сотни гектаров дорогой земли под предприятиями, которые почти ничего не производят, не платят налоги, а только пожирают субсидии. 30% территории Москвы заняты промышленными зонами, складами и пустырями, которые не приносят городу доходов, а многоэтажное жилье строится все дальше от центра.

Другой наглядный пример своеобразного хозяйствования Лужкова – его активная строительная деятельность. Действительно, в Москве строится домов очень много и строятся они быстро, но вопрос заключается в том, как, кем, где и почем. Например, сразу бросается в глаза, что значительная часть строительства имеет чисто частное происхождение и к московским властям никакого отношения не имеет.

При больших объемах жилищного строительства себестоимость жилья в Москве столь велика, что на стандартные квартиры почти исчез спрос, благодаря чему московские строители несут убытки. Цены на жилье явно не соответствуют доходам подавляющего большинства москвичей.

Город продолжает плодить кварталы многоэтажных советских "курятников", причем все дальше от границ исторической Москвы, из-за чего возникают огромные транспортные проблемы. Строить дешевое малоэтажное жилье на пустующих городских территориях московскому правительству не хочется, так как дохода это ему не принесет. Да и не умеют уже, кажется, строить по-другому.

Юрий Лужков полюбил странный русско-турецкий архитектурный стиль, который явно портит исторический облик города. Почему это плохо? Потому что в этом сквозит отсутствие вкуса и бережного отношения к национальному культурному наследию. В значительной мере такое положение объясняется демпинговыми ценами турецких строительных фирм и низким культурным уровнем московских чиновников.

За последние годы в Москве уничтожено большое число зданий прошлого века, а на их месте появляются нередко уродливые и безвкусные новоделы. Все решают деньги – защита памятников культуры никого не волнует. Это совсем не сочетается с декларируемым патриотизмом Лужкова.

Свои личные пристрастия Юрий Михайлович навязывает, практически, всему городу, хотя он пока что не монарх и не должен принимать решения по образу диктатора. Петр I, по крайней мере, копировал лучшие достижения Запада и построил великолепный Санкт-Петербург на болотах, где до того квакали лягушки и кулики насиживали яйца. При Лужкове же уничтожается историческая Москва, которую до него строили столетиями.

Придворный скульптор 3. Церетели "украсил" столицу своими сомнительными шедеврами за государственный счет. Чего стоит одна статуя Петру I, которая изуродовала центр города. Благое дело восстановления храма Христа Спасителя обернулось политической акцией – ради ускорения строительства построили совершенно новый храм, а не воссоздали прежний. Памятники Александру III у храма Христа Спасителя и Александру II в Кремле восстанавливать никто не торопится.

Прямо у стен Кремля вырыли гигантскую яму и сделали очень дорогой подземный торговый центр, валютную пещеру без нормальной автомобильной стоянки, забыв, что богатые покупатели в магазин на метро у нас не ездят. Люди ходят в подземный комплекс на Манежной площади как на экскурсию, этот проект, возможно, так никогда и не окупится. Слава Богу, Кремль не рухнул из-за подкопа его стен (были такие опасения). Зачем на это тратились деньги города? Чувство меры явно не присуще московским властям.

Не вызывает сомнений – у Ю. Лужкова весьма левые политические взгляды. Памятники К. Марксу, Ф. Энгельсу, В. Ленину продолжают стоять в центре Москвы на самом видном месте, причем немецкий капиталист Энгельс, никакого отношения к России не имевший, почему-то смотрит на новый храм Христа Спасителя. В городе остались Большая Коммунистическая улица и Ленинский проспект, процветают многочисленные ультралевые и ультраправые организации. Все это настораживает.

Тип экономической системы, который возобладал в Москве, как в отдельном субъекте Российской Федерации, можно называть по-разному номенклатурный капитализм, капитализм для друзей и родственников, социализм на капиталистической основе. Но главная его отличительная черта – четкое разделение территории города на зоны влияния, как это принято делать у мафии. Огромное число формально государственных предприятий и учреждений в Москве работают на частные интересы. Если ты "чужой", то у тебя обязательно возникнут большие проблемы с различными бюрократическими организациями – от пожарной охраны до регистрационной палаты, ты вряд ли получишь лучшие подряды в строительстве, замучаешься выбивать необходимые разрешения для получения земельного участка. Если же эти препоны удалось преодолеть, тебя наверняка попросят что-то спонсировать, потребуют покупать кассовые аппараты только у определенной фирмы, а технический осмотр автомобилей проводить только там-то и там-то. Это касается также сфер образования, медицины, ремонта бытовой техники и даже похоронных услуг.

Многочисленные федеральные служащие в Москве часто больше зависят от московских властей, чем от собственного начальства. Федеральному правительству приходится периодически снимать руководство московской милиции, прокуратуры, налоговой полиции и даже ФСБ за чрезмерную преданность Ю. Лужкову.

Хотя у нас в последнее время любят говорить о высоком уровне преступности в Санкт-Петербурге, ситуация в Москве в этом отношении куда более серьезная – здесь больше денег, а следовательно, и преступных группировок со связями во властных структурах. Каждый месяц в Москве происходят заказные убийства, процветает рэкет, улицы заполонили проститутки, а органы правопорядка делают вид, что ничего страшного не происходит. В Петербурге все куда яснее, там будет проще навести порядок, если появится сильный и профессиональный губернатор. В Москве болезнь ушла гораздо глубже, и избавиться от нее будет труднее.

По российскому телевидению не так давно были продемонстрированы уникальные кадры – у штаб-квартиры московской милиции заложили муляж бомбы, и никто на это даже внимания не обратил. В городе действуют многочисленные преступные группировки, милиции о них все известно, но правоохранительные органы не предпринимают никаких действий. Убийство в центре Москвы американского бизнесмена – владельца отеля, в котором останавливался Клинтон, – осталось не расследованным. И все это происходит в городе, мэр которого считается очень волевым политиком и администратором.

То же самое можно сказать и о коррупции, которой в Москве как будто бы нет. Московские власти очень не любят выслушивать критику по этому поводу, хотя общеизвестно, что более коррумпированного чиновничества, чем в Москве, сыскать трудно. Учитывая политический вес Лужкова, даже федеральные правоохранительные органы обходят Москву стороной, так что дальше поимки мелких взяточников дело здесь не идет.

Неприятие демократии и авторитаризм – другая характерная черта московской власти. В Москве мэр – царь и бог, он стоит выше закона. Лужков сам назначает и снимает префектов районов, активно использует бюрократический аппарат для организации проведения любых выборов в свою пользу. Кандидату, стоящему в жесткой оппозиции к московскому мэру, избираться здесь в государственную или городскую думу практически нет возможности.

Иногда лужковскую Москву называют фирмой "Лужков инкорпорейтед", так как вся она сильно напоминает огромное коммерческое предприятие. Особую роль в этом деле играет акционерное общество "Система", по существу представляющая собой гигантский коммерческий холдинг. Возглавляет фирму некто В. Евтушенков, формально являющийся в московском правительстве председателем Комитета по науке.

Другая сторона московской коммерческой пирамиды -многочисленные предприятия, контролируемые женой Ю. Лужкова и иными его родственниками. Не думаю, что сам мэр осведомлен о подлинных масштабах коммерческой деятельности, развернутой в Москве под прикрытием его имени. Ю. Лужков при всяком удобном случае критикует окружение и "семью" Ельцина, но вокруг него процветает то же опасное срастание власти и бизнеса.

Закат политической карьеры Лужкова начался в тот момент, когда советники порекомендовали ему баллотироваться в президенты. Он тут же рассорился с Ельциным, чем поставил себя и свою "систему" под удар. На подготовку к выборам он затратил гигантские ресурсы, но не завоевал достаточной популярности в стране. Зато побудил федеральные органы начать расследование своей деятельности, что повлекло за собой многочисленные скандалы.

Связав накануне парламентских выборов свое политическое будущее с Е. Примаковым, Лужков не приобрел дееспособной политической организации и не повысил свои шансы. Двум львам в одном логове тесно. Попытка блока "Отечество – Вся Россия" опереться на региональные элиты провалилась региональные лидеры предали Лужкова и Примакова, как только позиции В. Путина заметно усилились.

Объявив войну Кремлю, Лужков неожиданно получил весьма сильный отпор. Это быстро отрезвило Лужкова. В президенты он идти расхотел. Пределом мечтаний для него сделалась победа на досрочных выборах мэра, а заметное ухудшение результата по сравнению с предыдущими выборами стало предупреждением в дальнейшем не искушать судьбу.

Думаю, Юрий Лужков уже никогда не будет претендовать на пост президента, но и в сторону от политики не уйдет. В его лице В. Путин всегда будет иметь сильного оппонента и критика. У Примакова ситуация хуже -ему уготованы вторые роли в Госдуме, что при его возрасте означает конец политической карьеры.

ГЛАВА 22 Григорий Явлинский как альтернатива всем

Важное место в расстановке политических сил в России занимает хорошо известный на Западе Григорий Явлинский вкупе с организованной им партией "Яблоко" (название происходит от фамилий: Явлинский, Болдырев, Лукин).

Явлинский вышел на большую политическую арену в 1990 году, еще до Гайдара (мы вместе с ним входили в правительство в 1990 году), и за прошедшие десять лет сумел не только сохранить, но и укрепить свои политические позиции. Для современной России это уникальный случай.

Явлинский хорошо говорит и грамотно ведет дискуссии, владеет английским и часто ездит на Запад, старается держаться подальше от скандалов и старательно создает себе имидж "чистого" политика, который последовательно пропагандирует свои принципы. Надо сказать, в этом он преуспел.

По своим политическим взглядам он напоминает западного социал-демократа или левого либерала, благодаря чему сделался кумиром некоторой части левой интеллигенции, как правило, с невысокими доходами. Надо отдать Явлинскому должное, он проявляет упорство и терпение. У него есть устойчивый, хотя и не слишком многочисленный, избиратель (по большей части – женщины и молодежь).

Однако основная часть российского электората его не понимает и не жалует, людей раздражает его вечная оппозиция власти, его не слишком патриотические суждения по Чечне, его явно прозападные настроения. Интеллигентское многословие, непременное желание быть президентом или никем, а также сомнения относительно его национальной принадлежности (вопрос, сильно занимающий часть избирателей) – все это снижает привлекательность его личности для большинства россиян.

Обтекаемость и расплывчатость экономической и политической программы Явлинского также хорошо известна. В целом программа выстроена в правильном направлении, в ней есть много важных и полезных мыслей, но она недостаточно конкретна и потому не воспринимается как программа действий. Сторонники "Яблока" скорее являются сторонниками лично Григория Явлинского, нежели какой-то определенной идеологической платформы.

Вопросы прав человека, личные амбиции, субъективные оценки и эмоции у Явлинского нередко ставятся выше государственных интересов. Он часто обижается и долго не прощает обиду оппоненту, комплексует по поводу собственного происхождения, страдает излишней подозрительностью.

Сначала он сделал ставку на влияние Запада и в 1991 году написал совместно с американцами программу "Право на шанс", которая предусматривала гигантские финансовые инъекции Запада. Когда эти инъекции были разворованы, Явлинский все больше стал склоняться к социалистическим экономическим рецептам, что сблизило его с левыми. По Чечне, как в целом, так и по отдельным вопросам (история журналиста Бабицкого и т. п.), он неизменно занимает антиправительственную позицию, хотя это вредит ему в глазах большей части населения. Он не решается резко обличать Запад по вопросу Косово, и почему-то, по возможности, обходит тему государственной коррупции. Эти особенности политической позиции ограничивают потенциальный электорат Г. Явлинского.

В значительной мере сторонники Явлинского напоминают мне сторонников Гайдара – у тех и других близкая позиция по Чечне, они одинаково чураются слов "патриотизм", "сильное государство", "национальные интересы" и т. д. Вовсе не случайно некоторые видные гайдаровцы вроде С. Ковалева стали инициаторами выдвижения Григория Явлинского кандидатом в президенты в январе 2000 года.

Однако, приглядевшись к Явлинскому, трудно избавиться от подозрения, что он ни с кем не может договориться, что он самовлюблен, боится ответственности, из-за чего неоднократно отказывался входить в правительство. Многих раздражает его нежелание заняться конкретным делом без создания ему всевозможных идеальных условий. Поэтому трудно представить, как такой человек будет действовать, если когда-нибудь станет премьер-министром или президентом.

Вокруг Явлинского, как правило, нет ярких личностей – он любит быть единственным центром внимания. Решение М. Задорнова принять пост министра финансов в 1997 году сильно испортило его отношения с Григорием Алексеевичем. С Явлинским в прошлом расстались такие достаточно известные люди как Ю. Болдырев, О. Дмитриева (бывший министр труда) и некоторые другие.

Между тем шансы Явлинского стать президентом России явно невысоки. Это показали и парламентские выборы в декабре 1999 года, когда его партия не смогла увеличить своего представительства в Государственной думе, хотя сам Явлинский рассчитывал, по крайней мере, на удвоение числа депутатов своей фракции.

Нельзя не согласиться, что Явлинский весьма последовательно шел к своей цели (увеличение фракции "Яблоко" в Госдуме) и, пожалуй, у него даже были шансы ее достичь. Все испортила Чечня. Попытка Г. Явлинского занять особую явно прозападную – позицию отняла у него огромное число потенциальных избирателей. Искусное манипулирование средствами массовой информации со стороны Кремля довершило дело. Теперь у Явлинского самая маленькая фракция в Госдуме, а следовательно, не велико и ее политическое влияние.

По совести, никто не считал и не считает Г. Явлинского одним из основных кандидатов на президентских выборах 2000 года. Единственным его возможным действием, на мой взгляд, может стать тактическая договоренность с выигрывающей стороной и вхождение в правительство на заметную должность. В противном случае его политическое будущее и впредь останется крайне неопределенным

После парламентских выборов в декабре 1999 года привлекательность Явлинского как партнера для участников президентской гонки сильно снизилась. Коалиция с ним не могла дать решительного перевеса. А ведь еще сравнительно недавно порой возникало ощущение, что Явлинский входит в первую двойку кандидатов на президентство.

С именем Григория Явлинского, как правило, ассоциируется финансово-медийная группа "Мост" и ее лидер В. Гусинский (один из самых известных в России олигархов). Действительно, уже довольно давно (с 1990-1992 гг.) Явлинский заключил стратегический альянс с группой "Мост", которая, владея телеканалом НТВ и рядом других популярных средств массовой информации, активно его поддерживает. Позиции НТВ и Г. Явлинского почти всегда совпадают. Одним из руководителей "Моста" является С. Зверев бывший помощник Явлинского, что тоже показательно.

Недоброжелатели считают, что большая часть политической стратегии Григория Явлинского вообще вырабатывается в "Мосте" людьми вроде В. Гусинского и И. Малашенко, которые, собственно, и финансируют все политические действия "Яблока". Разумеется, это большое преувеличение, хотя связи между ними, безусловно, очень тесные. Впрочем, в значительной мере строятся они на совпадении позиции, а следовательно, и взаимной приязни. Явлинский ни раньше, ни теперь не в состоянии был принести "Мосту" каких-либо финансовых дивидендов, не сможет он этого и в дальнейшем, если не двинется по политической лестнице выше – в исполнительную власть. Перед нами редкий пример бескорыстной идеологической поддержки одним из олигархов определенной политической партии. По-моему, это недурной знак.

Определенная проблема для Г. Явлинского заключается в том, что в глазах значительной части населения он стоит в одном ряду с другими молодыми реформаторами, хотя в течение многих лет жестко их критикует. Вряд ли Явлинскому когда-либо удастся переломить ситуацию – при всех его попытках дистанцироваться от Е. Гайдара и А. Чубайса, полностью отмежеваться от них у него не получится.

В целом Григорий Явлинский – фигура, играющая полезную роль в российской политической жизни. Он занимает важную и достаточно устойчивую нишу демократической оппозиции, так как другие крупные партии обычно или полностью солидаризируются с властью или выступают под флагом коммунистической фронды. В Явлинском же можно не сомневаться – он всегда выступит с критикой любых действий власти, и его аргументация создаст предпосылку нормальной политической дискуссии. Лично мне Явлинский существенно более симпатичен, нежели разного рода представители партии власти.

ГЛАВА 23 Как финансируется политика в России

Деньги, которые обращаются в российской политике, часто сопоставимы с аналогичными расходами в США и превышают цифры, характерные для других развитых стран Запада. Например, президентская кампания Бориса Ельцина в 1996 году оценивается примерно в триста миллионов долларов США, избрание губернатора крупного региона – в десять-пятнадцать миллионов долларов.

Согласитесь, для страны, где средняя зарплата граждан не превышает ста долларов в месяц, такие цифры кажутся несоразмерными. Следовательно, в российской политике обращаются огромные деньги – любопытно посмотреть на их источники.

Ни для кого не секрет, что в России фактически отсутствует практика добровольных пожертвований граждан на политику. Никто не посылает сторублевые чеки своей любимой партии, никто не ходит на обеды с политиками по тысяче рублей за тарелку лукового супа, никто не рассылает гражданам письма с просьбой о финансовой поддержке кандидата. Такие методы у нас не работают.

Полагаю, в целом этот источник финансирования составляет менее 1% всех затрат на политику. Поскольку за свой личный счет (как это делал, например, я) избирательную кампанию ведут буквально единицы политиков, то возникает вопрос, откуда у них появляются деньги.

К слову сказать, если посмотреть на установленные законами лимиты финансирования политических кампаний, то удивляешься, что в России вообще проходят выборы. Если вы будете действовать согласно закону, у вас никогда не хватит денег для покупки телевизионного времени и организации предвыборных мероприятий. По моим оценкам, официальное (проходящее по счетам) финансирование выборов обычно составляет примерно 5-30% от суммы фактических расходов.

Государство при этом делает вид, что относительно этого факта пребывает в неведении. Особым цинизмом отличаются депутаты парламента, которые дружно голосуют за нелепые ограничения финансирования выборов, а затем сами их неизбежно нарушают. Центральная избирательная комиссия (орган контроля над ходом выборов) также безмолвствует, предпочитая нарушений не замечать и никого к ответственности не привлекать.

Новый председатель этой комиссии А. Вешняков на парламентских выборах 1999 года попытался как можно строже следовать закону и, например, отстранять от выборов людей, которые представляли недостоверные данные о своем имуществе. Вокруг ужесточения контроля тут же возникло много шума, а господин А. Вешняков стал чуть ли не звездой телеэкрана.

На самом деле все эти строгости вылились в фарс, так как внимание акцентировалось на видимом имуществе и официальных доходах кандидата, а вопросы о банковских счетах, ценных бумагах или имуществе членов семьи даже не поднимались. В результате с пробега снимали человека, который забыл указать зарегистрированный на его имя автомобиль двадцатипятилетнего возраста, а явных миллиардеров, утаивших сведения о своем состоянии, пропускали.

Например, "водочный король" и миллиардер В. Брынцалов, известный своим роскошным образом жизни, из года в год декларирует скромную депутатскую зарплату, и никто не задает ему никаких вопросов

Есть два основных источника финансирования российской политики, которые между собой довольно схожи:

1. Деньги спонсоров-бизнесменов, которые по тем илииным причинам хотят поддержать (содержать) даннуюпартию или кандидата. В 99% случаев спонсоры рассчитывают на какую-то форму отдачи в случае победы ихкандидата, например, на допуск к государственным программам, на государственные заказы, на назначение своих людей на определенные посты, на защиту от налоговых и правоохранительных органов и т. д.

Большинство бизнесменов не прочь с помощью своего политического ставленника "пощипать" государство. Случаи поддержки по чисто идеологическим соображениям крайне редки.

2. Деньги бизнесменов-спонсоров, получаемые в результате того, что партия или кандидат способствоваликакому-либо выгодному для спонсора предприятию ещедо выборов. По сути дела, это выглядит как дележ прибыли от определенных коммерческих операций – мыдаем тебе заработать, а ты часть заработка отдай нам наполитику. Этот способ используется даже чаще, чем первый.

Такая плата за политические услуги может принимать множество конкретных форм. Например, какую-нибудь фирму допускают к выгодной государственной программе, и она (фирма) готова за это платить. Речь может идти о строительном подряде, праве поставлять продовольствие для армии, получении государственных гарантий по кредиту на развитие нового вида техники и т. д. Или, скажем, вашему банку вдруг передадут счета крупнейшей государственной организации, и у вас будет постоянный бесплатный остаток средств в десятки миллионов долларов – почему бы за это не заплатить?

А еще вас могут включить в программу, финансируемую за счет иностранных кредитов, возвращать которые будет государство. Или правительство решит списать вам часть долгов перед бюджетом. Или позволит поучаствовать в приватизации какого-нибудь предприятия на очень льготных условиях, которые конкурентам и не снились. Или разрешит провести серию зачетов обязательств крупных предприятий между собой и с бюджетом (в таких случаях 10-50% денег уходит на сторону). Или предоставит дополнительную квоту на экспорт нефти и т. д. и т. п. Услуги со стороны правительства всегда равнозначны наличным деньгам.

Российские бизнесмены настолько постигли науку "финансового инжиниринга", который всегда предполагает воровство у государства, что в любой момент предложат политику "меню из многих блюд". Это гораздо проще честного соревнования с конкурентами. Часть прибыли от любого такого реализованного проекта идет на политику (отчасти – в карман кандидату). Использование служебного положения в политических целях уже, похоже, даже не считается предосудительным – ведь взятки берутся как бы не для себя лично.

Особенно характерным это изощренное воровство было для президентских выборов 1996 года – тогда возникло огромное число программ, которые напрямую были связаны с государством. Политики позволяли украсть, а вор делился с политиками. При этом лицемерие и цинизм настолько вошли в норму, что участники подобных предприятий почти и не таились.

Все помнят случай с выносом из Белого Дома коробки из-под ксерокса, в которой лежали пятьсот тысяч долларов США. Активисты предвыборного штаба Б. Ельцина не скрываясь выходили из здания правительства с деньгами, предназначавшимися для незаконной оплаты расходов по выборам

Когда политические противники А. Чубайса (глава охраны Президента А. Коржаков) организовали задержание участников выноса денег, чтобы скомпрометировать его и других своих врагов в глазах Президента, разразился огромный скандал. Чубайс за ночь сумел убедить "семью" Ельцина и его самого, что задержание людей с коробкой направлено лично против него. В результате полетели головы А. Коржакова, М. Барсукова, О. Сосковца, а Чубайс восторжествовал и стал главой президентской Администрации.

По идее, официально зафиксированный случай с незаконной коробкой долларов скрыть от общественности нельзя, но, как ни странно, скандал замяли. Как уже говорилось, правоохранительные органы и прокуратура после длительного расследования "не смогли" найти хозяев денег, и доллары передали в бюджет. Те, кто выносил коробку, вообще оказались ни при чем. Такие дела.

Можно сколько угодно объяснять произошедшее необходимостью борьбы с коммунистами и противниками реформ, но такой цинизм попрания законов просто поражает. Людей сажают в тюрьму за мелкое воровство, а здесь сотни тысяч долларов не стали достаточным основанием для юридических выводов. Позор!

Пойдем дальше. Есть у нас депутаты и чиновники, причем довольно высокого уровня, которые и вовсе фактически являются служащими крупной коммерческой фирмы. Владельцы фирмы как бы просто отправляют данного человека в командировку в орган представительной или исполнительной власти для защиты своих интересов. Понятно, что все расходы оплачивает фирма – для нее это часть производственных издержек.

Такой политик всегда знает, где он получает настоящую зарплату и куда вернется после завершения срока пребывания во власти. Подобных депутатов и чиновников по стране сыщется немало.

Наконец, еще один способ получения денег на выборы – торговля голосами депутатов в парламенте. Успешно делать это могут, разумеется, только группы (фракции) депутатов. На данный момент лучше всего освоил этот способ Владимир Жириновский, который для вида рядится в одежку ультраправого политика, а на самом деле – просто талантливый шоумен и бизнесмен.

Судя по опубликованным в прессе фактам, он поставил торговлю голосами своих депутатов на конвейер, чаще всего обслуживая власть и олигархов. Это касается голосования по бюджетам, за утверждение премьер-министра, ратификацию международных соглашений и конкретные отраслевые законы. Суммы торга сильно колеблются и в иных случаях, по некоторым оценкам, могут достигать миллионов долларов, причем оплата вовсе не обязательно производится наличными.

Речь может идти и о льготах дружественным В. Жириновскому фирмам, которые потом уже сами расплачиваются с политиком.

Среди потребителей своих услуг Жириновский пользуется репутацией честного бизнесмена, то есть выполняет свои обязательства, даже если кто-то другой предлагает больше. Годовой оборот такого бизнеса достигает многих миллионов долларов.

Бывают случаи, когда при голосовании по важным вопросам в парламенте к конкретным депутатам обращаются посредники, предлагающие сравнительно небольшие суммы (1-5 тысяч долларов) за "правильное" голосование.

В других случаях посредники выясняют, кому нужен тот или иной закон, и вымогают деньги за его поддержку. Самой ничтожной формой заработка на политике является торговля удостоверениями депутатских помощников и письмами-запросами в различные ведомства. Но это уже мелочи.

В 1999-2000 гг. в период парламентских и президентских выборов мы стали свидетелями все возрастающей борьбы за финансовые потоки крупнейших российских компаний с государственным участием – РАО "ЕЭС", "Транснефть", Сбербанк, "Роснефть" и "Славнефть", "Газпром" и т. д. Одна из причин здесь – контроль над крупными финансовыми потоками обеспечивает победу на выборах. А для этого все методы хороши.

Так что известное выражение: "политика – грязное дело", – на все сто процентов верно для современной демократической России. Справиться с этим страна, увы, не в состоянии – для этого нужны совсем другие лидеры в исполнительной власти, а их пока нет.

ГЛАВА 24 Национальный вид спорта: коррупция

На Западе в репортажах о России говорят, как правило, только о Чечне, преступности и коррупции. И надо признать, что коррупция действительно разъедает наше государство. Проанализируем причины этого явления.

Незавершенность реформ и сохранение огромной роли государства в управлении экономикой ставит бизнесменов в такие условия, при которых для них важное значение имеет привилегированное отношение со стороны государственных чиновников на всех уровнях. В результате, среди чиновничества пышным цветом расцвела коррупция, а самые "талантливые" олигархи сконцентрировали в своих руках контроль над целыми отраслями экономики.

Многие бизнесмены справедливо рассудили, что в стране, где чиновникам дана чрезмерная власть и отсутствует правовая защита граждан, неплохо бы иметь надежное политическое прикрытие, "своих" чиновников и собственные средства массовой информации. Виновны в таком положении, разумеется, в первую очередь власти (и не только правительство), а олигархов следует критиковать главным образом за отсутствие роста эффективности их предприятий. Впрочем, последовательные реформы способствовали бы и росту производительности труда.

Ну а политической воли для борьбы с коррупцией как не было, так и нет. Все инициативы в этом направлении торпедируются. Жулики годами держатся в своих креслах, а на критические письма

Я имею в виду известное письмо Г. Явлинского Е. Примакову по поводу наличия коррупционеров в правительстве последнего.

и протесты честных политиков приходят из правительства одни отписки.

Часто можно услышать: в России воровали, воруют и всегда будут воровать. Ничего не поделаешь – традиция. По международным рейтингам Россия давно является одним из мировых лидеров по показателю продажности чиновников.

Проблема, безусловно, большая, но я не согласен, что продажность врожденная черта русского характера и мы обречены жить так и в будущем.

Триединая формула коррупции такова: возможность, стимул, отсутствие наказания.

Слабая законодательная система, туманность постановлений, инструкций и правил, непрерывная инфляция в стране и частая смена руководства государственных ведомств объективно позволяют коррупционерам ловить рыбку в темной воде. От воли даже маленького чиновника подчас зависит решение весьма существенных вопросов.

Стимул же заключается в том, что уровень зарплаты чиновников у нас довольно невысок, то есть он фактически предполагает наличие других источников доходов. Если министр получает в месяц двести долларов США, а цены в Москве не слишком отличаются от вашингтонских, то на что еще здесь можно рассчитывать? Точно так же в советские времена продавцам продовольственных магазинов платили символическую зарплату, предполагая, что питание обходится им задаром. В царской России система была значительно совершенней – министр мог достойно жить на одну зарплату.

Что касается наказания за коррупцию, то у нас оно фактически отсутствует – на пять тысяч расследований и десяток наказаний за год (официальные данные) приходится несколько сот миллионов случаев получения взяток в разных формах и разных размеров. Шансы чиновника быть привлеченным к ответственности крайне малы. Таковы факты.

Однако не следует думать, что коррупция – чисто российская проблема. Посмотрите на США и почитайте американскую литературу. Как поклонник Теодора Рузвельта, я мог бы привести множество примеров из его опыта столкновения с коррупцией в то время, когда он был одним из руководителей системы государственной службы США (Civil Service) и полиции Нью-Йорка. Такое впечатление, что почти все государственные должности в США в те времена просто продавались. Но с этим боролись и в конце концов добились результатов.

Если будет на то политическая воля, почему бы нам не изменить положение дел и в России? При этом и Запад должен перестать лицемерить пусть он поможет нам в борьбе с утечкой капиталов, прекратит давать убежище явным мошенникам и ворам на своей территории, бросит делать вид, что ничего не замечает.

Нынешние попытки некоторых официальных лиц и средств массовой информации объяснить волну новых сведений о коррупции в России (швейцарские счета и прочие скандалы) происками внешних врагов, напомнили мне недавние советские времена. Как-то на партхозактиве Госбанка СССР тогдашний заместитель председателя В. Пекшев пытался объяснить банкротство советского банка в Швейцарии (были потеряны сотни миллионов швейцарских франков) тщательно спланированной акцией ЦРУ и американского империализма в целом. Такая у нас традиция: чуть что – ищем врагов. Какой-то пьяный советский банкир выпал из окна и сломал ногу – виновато ЦРУ. В другом банке уволились квалифицированные сотрудники, которым надоел беспорядок, -виноват империализм.

Меня поражает отсутствие внятной реакции властей на все более многочисленные обвинения наших чиновников, бизнесменов и политиков в коррупции, отмывании грязных денег, воровстве и т. д. Присоединение к международным конвенциям по борьбе с коррупцией такой реакцией не является. Нужны конкретные дела и конкретные результаты.

Посмотрите на все заметные скандалы прошлых лет -ни одно дело о коррупции не доведено до конца. Между тем в Москве, скажем, деловой элите прекрасно известно, кто из чиновников берет, сколько и за что. И все сходит коррупционерам с рук. Единственные "достижения" органов правосудия несколько вялых и в конце концов провалившихся дел по незаконно полученным квартирам, "взятка" Станкевича и пара задешево купленных джипов Ильюшенко. Смешно.

Когда в 1998 году я начал заниматься в Госналогслужбе некоторыми лицами с точки зрения уплаты ими налогов, то сразу почувствовал, что никому, кроме меня, это не надо. Сотни тысяч деклараций об имуществе государственных служащих никто не анализировал и не собирается анализировать. Между тем даже то, что я успел посмотреть, со всей определенностью подтверждало – у нас полно чиновников, чей уровень жизни в сотни раз превосходит их официальные доходы. Чтобы не быть голословным, предлагаю посмотреть на декларации кандидатов в президенты, например, Г. Зюганова. Его семья официально живет на несколько десятков долларов в год на человека, но при этом имеет несколько немецких автомобилей и существенное участие в капитале крупной коммерческой фирмы. Кое-кто из других кандидатов, судя по документам, вообще нищенствует и питается "святым духом". Налоговые органы во главе с А. Починком замечать это отказываются.

Позволю себе маленькое отступление. Известно, что Минфин считается ведомством, тесно связанным с бизнесом, но в 1993 году я сталкивался с ведущими банкирами крайне редко. Они не пытались меня тогда активно обрабатывать и вели себя весьма скромно. С ведущими промышленниками также плотных контактов тогда не было, так как они предпочитали напрямую обращаться к Президенту или премьер-министру. Я твердо уверен, что в тот момент коррумпированность ведомств и, в частности, Минфина еще не представляла ту проблему, которую мы получили уже в 1994 году.

При этом я не исключаю, что в Министерстве финансов были отдельные злоупотребления. Стараясь их выявить и пресечь, я делал соответствующие запросы (оставшиеся без ответа) относительно своих сотрудников в ФСБ, менял структуру Минфина, находил себе новых руководителей на стороне, требовал проведения конкурсов по размещению депозитов государства в банках и даже запрещал некоторым сотрудникам любые контакты с руководством коммерческих банков.

После моего ухода, насколько я понимаю, рухнули все преграды для коррупции.

На какие только мерзости не шли порой некоторые высокопоставленные люди, чтобы угодить своим заказчикам. Я не могу понять, почему никто из журналистов или прокуроров не проанализирует новые должности и новые места работы бывших ведущих сотрудников некоторых правительственных ведомств? Или выезды членов правительства за рубеж "на отдых". Или хотя бы стоимость костюмов и часов иных "бедных" чиновников? Этот анализ мог бы дать весьма любопытные результаты.

Позволю себе дать несколько рекомендаций власть предержащим по борьбе с коррупцией, по крайней мере, в связи с последними скандалами с кредитными карточками. Следуя логике "если бы Президентом был я", мои действия в данной ситуации выглядели бы так:

Все лица, действия которых официально расследуются швейцарскими и иными иностранными властями,должны быть немедленно отстранены от занимаемыхдолжностей и обязаны представить Президенту объяснение событий со своей точки зрения.

В связи с известными публикациями должно бытьвозбуждено уголовное дело по подозрению в коррупциии нарушениях налогового и валютного законодательств.

Следует предоставить иностранным государствамлюбую интересующую их информацию в связи с данными скандалами и пригласить их следователей в Россию.

Необходимо создать из сотрудников МВД, прокуратуры, ФСБ, ФСНП и Центрального банка спецгруппу,которая в течение нескольких дней соберет всю доступную информацию, в том числе об имущественном положении подозреваемых лиц, их банковских счетах икредитных карточках, и представит Президенту предварительную информацию.

Надо сделать соответствующие запросы в правоохранительные и банковские органы иностранных государств, в том числе в системы кредитных карточек "Виза","Мастеркард" и "Американ экспресс".

Президенту следует обратиться к руководству стран"большой семерки" и Швейцарии с просьбой предоставить информацию о банковских счетах и недвижимости российских граждан за границей, о сомнительных финансовых и внешнеторговых операциях, связанных с Россией.

Все указанные меры чрезвычайно просты, но они смогли бы в значительной мере выправить данную ситуацию.

Что касается истории с Bank of New York,

Через счета в этом банке прошли миллиарды долларов из России, и в течение многих лет этого никто "не замечал".

то в этом случае известно, кто контролирует международные расчеты, выдает лицензии на вывоз капитала, отслеживает экспортно-импортные потоки и т. п. Я имею в виду прежде всего Центральный банк. Надо просто сменить значительную часть руководителей российских экономических ведомств и Центробанка (В. Геращенко) и начать "доставать скелеты из шкафа", то есть расследовать дело по-настоящему.

Правда, нельзя забывать и о жадности некоторых западных финансовых учреждений, которые корыстно связываются с нашими мошенниками. Потому, возможно, Запад столь часто и закрывает глаза на проблему коррупции в России. Однако бороться с этой заразой можно -была бы только на то политическая воля.

ГЛАВА 25 Правительство С. Кириенко и 17 августа 1998 года

Правительство Сергея Кириенко включало в себя большую часть последнего правительства В. Черномырдина и существенного реформирования претерпеть, к сожалению, не успело.

Самым сильным и энергичным членом правительства был, безусловно, Борис Немцов. К 1998 году он уже набрался бюрократического опыта, понял опасность олигархов и стал работать более эффективно, чем прежде. Он не боялся и не боится действовать – редкое для чиновника качество. Особенно в России.

Думаю, большой ошибкой Кириенко была попытка собрать экономическую команду правительства вокруг вице-премьера В. Христенко (бывшего заместителя министра финансов). Сам В. Христенко – симпатичный и трезвомыслящий человек, но он попал на место, к которому еще не был готов. Точно так же, как не готов он был к решению крупных проблем в правительстве В. Путина. Отсутствие лидера в экономической команде в какой-то мере способствовало падению правительства Кириенко.

Весьма разочаровал меня и М. Задорнов, к которому я относился с симпатией еще со времени программы "500 дней". В 1993 году он и другой соратник Г. Явлинского А. Михайлов получили от меня удостоверения советников министра финансов. Первые месяцы в Минфине Задорнов пытался еще демонстрировать какие-то принципы, но затем сник, и Минфин начал постепенно превращаться в министерство расходов.

17 августа 1998 года М. Задорнов в полной мере показал, что не вполне понимает макроэкономику и финансовые рынки, а стало быть, не обладает необходимым запасом профессионализма. В правительстве Примакова-Маслюкова он и вовсе продемонстрировал полное отсутствие принципов и готовность идти на что угодно, чтобы только остаться в министерском кресле.

Откровенно слабым также было руководство аппаратом правительства, который никто даже и не попытался реформировать. А между тем аппарат правительства саботировал практически любое благое начинание. По важнейшим вопросам, которые требовали немедленного решения, В. Христенко с подачи аппарата подписывал резолюции типа "Внесите согласованный со всеми ведомствами вариант".

Реформы никогда не проводились на основе полного консенсуса. Кто-то обязан брать на себя ответственность и принимать решения. А здесь по многим вопросам приходилось доходить до премьер-министра, хотя на самом деле ему нет нужды опускаться до конкретных технических проблем, а правильней было бы уделять больше времени политике.

Сам Кириенко почти всегда меня поддерживал и помогал. Другое дело, что даже его поддержка не всегда помогала пробить бюрократические препоны. От первоначальной настороженности мы вскоре перешли к нормальной работе. Я непрерывно предлагал новые идеи и старался максимально полно использовать время для конкретных действий. В результате я сделал "головокружительную карьеру" в его правительстве. Сначала, в отличие от А. Починка, я получил добавку "министр" и мне выделили "приставной стульчик" за столом правительства. Спустя немногим более месяца я стал членом президиума и продвинулся в первую треть данного стола. А вечером 17 августа 1998 года меня сделали вице-премьером. И все это – за два с половиной месяца!

Отсутствие в правительстве полноценной команды привело к тому, что Кириенко пригласил для переговоров с МВФ "варяга" в лице А. Чубайса. Это было неверным решением, так как правительство, вручая свою судьбу в руки человека, который не нес никакой ответственности, потому что не был членом кабинета, фактически демонстрировало свою недееспособность.

Кроме того, это вышло боком самому Чубайсу, ибо, доверившись Минфину и Центробанку, он попал в западню, будучи вынужденным просить кредиты под неверно проведенный экономический анализ. В результате он взял на себя еще один "прокол" правительства и лишний раз навредил своей репутации.

Чубайс в тот период был не в лучшей форме, он сильно устал и в значительной мере подрастерял свой энтузиазм и энергию. Тем не менее, увидев сложности в отношениях правительства с МВФ, он не удержался, снова ринулся в бой и потерпел поражение. Поскольку и в РАО "ЕЭС" он постоянно находился и находится под атаками политических противников, то ему не позавидуешь. С другой стороны, даже враги признают, что он умеет добиваться результатов. Поэтому коммунисты его и боятся.

В 1998 году мне довелось руководить Госналогслужбой, по сути дела, всего два с половиной месяца, так как после 17 августа настоящей работы не стало. Тем не менее, эти два с половиной месяца были крайне насыщены событиями и конкретными делами.

До 17 августа 1998 года я не был вовлечен в процесс разработки и осуществления макроэкономической политики России и занимался почти исключительно налогами. Например, что касается результатов дискуссий с МВФ, то меня ставили в известность только о налоговых вопросах. Да у меня и не было тогда времени детально анализировать общую экономическую ситуацию (теперь об этом жалею).

Тем не менее, многое в экономической политике правительства меня удивляло и тревожило. Например, мне казалась странной невнятность этой самой политики, а также описанная выше ситуация, когда при действующем вице-премьере по экономике представителем на переговорах с МВФ становится председатель РАО "ЕЭС" А. Чубайс.

Я помню, как на совещании у Чубайса зашел разговор о Налоговом кодексе и я прямо заявил, что мне такой кодекс не нужен (а он тогда считался важнейшим приоритетом). Для собравшихся там "макроэкономистов" недоброкачественность кодекса стала откровением. Я был еще на паре совещаний по общим экономическим вопросам, и меня поразили царящие там отсутствие целеустремленности и странная самоуспокоенность. Я перестал ходить на такие совещания.

В программе МВФ в то лето было предусмотрено множество малоэффективных мер, вроде отключения нефтяных компаний от "трубы", то есть от возможности экспортировать свою продукцию, что еще более снижало налоговые поступления, и проектов многочисленных законов, которые надо было внести в Госдуму. От проекта до закона в нашей Госдуме может пройти вечность, если у большинства депутатов нет прямой политической или материальной заинтересованности в его принятии.

Кроме того, мне сильно не нравилась политика Центрального банка, так что в результате некоторых моих критических замечаний, отношения с его руководством у меня начали портиться. Тем не менее, я не имел на руках необходимых цифровых и аналитических данных, чтобы оценить всю глубину надвигающегося кризиса. Я был слишком погружен в текущую работу Госналогслужбы.

А между тем к середине августа 1998 года становилось все яснее и яснее, что, благодаря дефициту доверия, положение на финансовых рынках стремительно ухудшается. Центробанк быстро терял валютные резервы и входил во все больший конфликт с правительством (никто не хотел быть козлом отпущения). Пакет финансовой помощи МВФ, срочно организованный А. Чубайсом, помочь был уже не в силах. Инвесторы запаниковали, зыбкая конструкция экономической и валютной политики российского правительства зашаталась.

До меня стали доходить слухи, что готовится какая-то ерунда в области ГКО – в частности, планируется полный отказ от уплаты внутреннего государственного долга. Меня это крайне обеспокоило – такого рода действия всегда приводят к политическому кризису.

Вечером в пятницу 14 августа 1998 года я позвонил Кириенко и попросил меня принять. В субботу утром я приехал к нему на дачу и передал записку, где излагались мои соображения по поводу исправления ситуации с ГКО. Конечно, многие вопросы все равно оставались нерешенными, но тогда и предположить нельзя было, что правительство и Центробанк одновременно могут провести дефолт, девальвацию и объявить об отказе от обязательств по ценным бумагам.

В субботу 15 августа 1998 года мы час ходили с Кириенко по территории премьерской дачи, и я пытался убедить его не принимать поспешных решений, попытаться смягчить остроту кризисных тенденций. Для меня было ясно, что руководство Центрального банка и Минфина не вполне адекватно оценивает общую ситуацию и проявляет чудовищную некомпетентность. Я считал, что руководство этих ведомств надо менять -без этого доверия инвесторов не возродить. Кириенко выслушал меня, однако чувствовалось, что решение им уже принято.

Когда я собирался уезжать, на дачу приехали С. Дубинин, С. Алексашенко, А. Потемкин, М. Задорнов, О. Вьюгин, Е. Гайдар и А. Чубайс, то есть та группа, которая, видимо, и готовила решение 17 августа 1998 года. Основную роль тут играли руководители Минфина и Центрального банка, особенно отличались необоснованной самоуверенностью С. Алексашенко и М. Задорнов.

Е. Гайдар и А. Чубайс совершили ошибку, ввязавшись в решение проблем, истинные размеры которых четко себе не представляли. Они передоверились руководству Минфина и Центробанка, в результате чего разделили с ними ответственность. То же и с Кириенко – не вполне адекватно оценивая ситуацию, он поверил М. Задорнову и иже с ним, тем более, что Задорнова поддерживали два знаменитых реформатора.

Часа через два после моего отъезда мне позвонил С. Кириенко и попросил вернуться на дачу. В зале за большим столом сидели все те же люди, и лица их были мрачны. Поскольку мне не предоставили никаких фактов и цифр, мне было трудно оспаривать их доводы. Тем не менее, я попытался высказать свою позицию по реструктуризации ГКО. Это вызвало раздражение цен-тробанковцев. Минфиновцы больше помалкивали. Прилично вели себя только Е. Гайдар и А. Чубайс, которые, впрочем, как и я, не могли по-настоящему "чувствовать" проблему, так как стояли в стороне от штурвала экономики.

Короче, мои доводы не были приняты, и я, огорченный, покинул зал совещания. Утром 17 августа 1998 года мне позвонил первый заместитель министра финансов А. Кудрин и спросил, видел ли я заявление правительства. Поскольку я его не видел, он переслал мне заявление по факсу. В тот день разразился скандал на весь мир.

МВФ в момент кризиса показал полную неспособность оценивать ситуацию и принимать решения. По сути дела, МВФ также было выгодно списать на С. Кириенко свои прошлые ошибки. После 17 августа представители МВФ заняли позицию невмешательства и продолжали обсуждать с Россией некоторые экономические параметры вроде бюджетного дефицита. Я встречался с сотрудниками МВФ в те дни и был поражен их равнодушным отношением к судьбам инвесторов и вкладчиков российских банков.

В чем главные причины кризиса? Причин довольно много, и все они хорошо известны (в том числе и МВФ), а их негативное влияние продолжалось годами. В августе 1998 года просто накопилась "критическая масса".

Прежде всего, причина кризиса состояла в том, что из года в год принимались абсолютно нереальные бюджеты. Некомпетентное правительство их готовило и вносило на обсуждение в парламент, а коммунистическая Госдума и Совет Федерации их неизменно одобряли, причем, в ухудшенном варианте. Парламент никогда не пытался со всей ответственностью вынести правительству вотум недоверия.

Причина кризиса состоит также и в том, что Минфином и Центробанком был введен принцип "валютного коридора" (формы фиксации курса рубля к доллару США). С самого начала было ясно, что "коридор" стимулирует спекуляцию и, вообще, крайне опасен. Однако Дума делала вид, что опасности этой не понимает. Я не раз резко выступал против введения "валютного коридора", но МВФ эту идею радостно одобрил.

Еще одна причина кризиса заключается в безумной политике на рынке ГКО (политика завышенных процентных ставок при слишком коротких сроках), которая с 1995 года неумолимо влекла страну в долговую пропасть. Центральный банк, забыв о своей независимости, скупал бумаги ГКО в гигантских масштабах и сам "играл" на рынке ГКО. Совет Федерации и Госдума против этого не протестовали, хотя не видеть проблемы не могли. Это потом уже все занялись "расследованием" событий 17 августа 1998 года.

Другие причины финансового кризиса состоят в том, что власти забыли о налоговой реформе и сборе налогов, о борьбе с коррупцией, земельном вопросе и т. д. Был чрезмерно раздут внешний долг, никто не думал о том, что этот долг скоро придется отдавать, – Совет Федерации и Госдума утверждали все новые и новые лимиты заимствований.

Когда в марте 1999 года какая-то комиссия Совета Федерации, "науськиваемая" С. Глазьевым, приняла смехотворное постановление против "организаторов" кризиса 17 августа 1998 года, мне захотелось посоветовать членам Совета Федерации посмотреть на себя в зеркало – там бы они и увидели непосредственных организаторов кризиса. Годами парламентарии саботировали реформы, а теперь устроили "охоту на ведьм"…

Каждый конкретный компромисс экономической политики, как недавно признал Е. Гайдар, основывался на объективных факторах, но общая сумма компромиссов превысила допустимые рамки и закономерно привела к катастрофе. Вина за это в равной мере лежит как на исполнительной, так и на законодательной ветвях власти.

Многие из тех, кому в преддверии 17 августа 1998 года пришлось принимать решения, на самом деле расхлебывали чужие грехи. Им можно предъявлять претензии только по форме принятых решений. Прежде всего я имею в виду С. Кириенко, на которого попытались свалить всю ответственность за те события.

Полностью предотвратить кризис, пожалуй, было уже невозможно, но хотя бы частично смягчить, ввести его в более цивилизованное русло шанс, наверное, был. Программа правительства С. Кириенко содержала немало верных мер, но в Госдуму она попала только за полтора месяца до краха рубля и к тому же не была поддержана парламентариями. Никто в Думе не хотел рассматривать существа дела. 17 августа закономерно подвело итог периоду псевдореформ.

Предложенная на замену Кириенко кандидатура В. Черномырдина, казалось, давала возможность совершить еще один рывок (я имею в виду использование единственно приемлемого для того момента "аргентинского" опыта). Неутверждение В. Черномырдина поставило на этих надеждах жирный крест.

К власти пришли люди, которые в значительной своей части стояли у кормила государства и в конце 1980-х годов. Как и тогда они пошли на Запад за кредитами. Как и тогда они решили дать предприятиям оборотные средства за счет эмиссии. Круг замкнулся.

ГЛАВА 26 Почему не состоялись реформы и что надо делать

Надо честно признать, что ни один из элементов рыночных экономических реформ у нас в стране не был в полной мере реализован. Начиная с 1994 года я постоянно об этом говорю, но только сегодня это становится очевидным и для большинства граждан.

Реформы были начаты десять лет назад, но до сих пор так и остались незавершенными. Многие "либералы" конца 1980-х годов сегодня забыли о своем либеральном прошлом и, по сути дела, зовут назад – к командной, инфляционной и неэффективной экономике.

Мне кажется, есть смысл подвести некоторые итоги и дать честную оценку важнейшим причинам пробуксовки экономических реформ в России. При этом я вовсе не хочу сказать, что ничего в стране не изменилось за последние десять лет. Мы получили свободу слова, совести, передвижения – уже за одно это стоило бороться. Наше общество и наша экономика претерпевают мучительный процесс трансформации, борьбы с болезнью, которая разъедала Россию в течение семидесяти лет. Молодые поколения граждан России имеют реальный шанс на лучшее будущее.

Но, дабы избежать самоуспокоения, говорить следует не о достижениях, а о проблемах. Итак, назовем главные причины неудач экономических реформ в России.

Отсутствие реальной политической власти у реформаторов. Все уровни власти в России в 1991-1999 гг. контролировались и контролируются почти исключительно представителями советской элиты. Трудно рассчитывать, что в своем возрасте (пятьдесят-шестьдесят лет) они радикально сменят взгляды. Настоящего разрыва с прошлым не произошло.

Отсутствие единой профессиональной реформаторской команды. В правительстве реформаторы всегда находились в меньшинстве, на среднем уровне и на уровнеаппарата правительства реформаторов вообще практически не было. К тому же потенциальные союзники нередко отторгались, а к сотрудничеству привлекались "враги". В. Геращенко, например, стал председателем Центрального банка при реформаторе Е. Гайдаре с согласияпоследнего. Кроме того, часть реформаторов быстропереродилась.

Торпедирование реформ на всех уровнях власти, втом числе формальными "сторонниками реформ" в центре и регионах. На совести, например, коммунистов идругих левых в парламенте – существенное ухудшениеправительственных предложений по бюджету. Многиепервые лица исполнительной власти в Кремле и правительстве постоянно противились реформам, хотя подчасэти правительства теперь называют реформаторскими.

Наконец, следует посмотреть на отдельные элементы экономической реформы, чтобы понять их двойственность. Бесспорно, что в последние годы было осуществлено много конкретных мер по либерализации хозяйственной жизни страны, но лишь малая часть из них была доведена до конца.

Участие государства в экономике. Формально считается, что у нас рыночная экономика. Но на практике через бюджет перераспределяются гигантские ресурсы. Сохраняются субсидии и дотации, практикуется "селективная" поддержка. Железные дороги, гигантские энергетические системы и целый ряд отраслей промышленности полностью или частично остаются в руках государства. От чиновников зависит практически любая крупная сделка, любой инвестиционный проект. Государство абсолютно доминирует в финансовой сфере, сохраняет позиции во внешней торговле, продолжает вмешиваться в ценообразование и распределение многих видов продукции.

Либерализация цен. Это стало, наверное, главным достижением последних лет. Однако либерализацию цен растянули на многие годы, и даже сегодня в регионах власти продолжают административно контролировать некоторые виды цен и тарифов (недавно прочитал, что в Подмосковье губернатор лично устанавливает цены на баллоны с газом).

Рыночный валютный курс. Здесь, вроде бы, также был достигнут существенный успех, но при внимательном рассмотрении оказывается, что власти и сегодня манипулируют валютным курсом. Сначала был введен "валютный коридор", а после его краха правительство стало влиять на механизм валютных торгов. Если разобраться, у нас до сих пор нет свободного валютного рынка.

И поныне в правительстве и Центральном банке не вполне понимают рыночные механизмы курсообразова-ния. Поскольку сохраняются валютные ограничения, курс валют не может играть роль рыночного регулятора движения капиталов и многих видов товаров. Например, некоторые товары внутри страны продаются по ценам в несколько раз ниже, чем на мировом рынке.

Частная собственность. Нет необходимости говорить, что у нас до сих пор отсутствует частная собственность на землю, а юридические механизмы защиты права частной собственности в целом находятся в зачаточном состоянии. Любой акционер любой крупной компании знает, что его интересы никто серьезно не защищает, а суды в России продаются и покупаются.

Налоговая система. Нынешняя налоговая система возникла в 1992 году в условиях кризиса и жесткого цейтнота, так что либеральной ее назвать никак нельзя. С тех пор не прекращаются разговоры о стимулирующей налоговой реформе, но никаких движений в этом направлении не видно – воз и ныне там. Последние предложения правительства скорее напоминают пародию на реформу, а не реформу собственно. Основные принципы налоговой реформы – простота, расширение налоговой базы и стимулирование ее роста – никого не интересуют.

"Теневая" экономика и долларизация. Отсутствие эффективной налоговой системы и правовой защиты частной собственности побуждает огромную часть нашей экономики выходить за рамки государственного контроля в "теневую" сферу – там не платятся налоги, не ведется статистика и рассчеты производятся наличной иностранной валютой. "Теневая" экономика в России сегодня превосходит официально регистрируемую экономику, а судя по темпам долларизации, мы все больше и больше включаемся в финансовую систему США.

Сельское хозяйство. Рыночных реформ в сельском хозяйстве вообще не проводилось. В стране почти нет частных фермеров и эффективных сельскохозяйственных производств. Колхозы и совхозы переименовали в акционерные общества, но работают они, по сути, так же, как и в советские времена. В результате объем производства и его эффективность не увеличиваются.

Механизмы банкротства и обязательного исполнения взаимных обязательств предприятий существуют только на бумаге, а на практике применяются редко. Банкроты могут годами поддерживать видимость функционирования, благодаря чему истинные размеры безработицы существенно занижаются. Сложилась ситуация, когда несколбко сотен крупных предприятий существуют вне законов, не платят налоги и не рассчитываются по обязательствам.

Федеративное устройство. Формально Россия – федеративное государство, но отношения центра с регионами очень асимметричны, а подчас едва ли не дискриминационны. Сильные регионы получают больше слабых и не платят налоги, многие функции регионов берет на себя федеральное правительство и наоборот. В результате нет четкого распределения государственных обязанностей в сфере налогов, банковской системы, землепользования и т. д.

Бюджет и внутренние заимствования. Создание пирамиды ГКО имело для экономики самые печальные последствия: изъятие всей денежной ликвидности по очень высоким ставкам в неэффективный бюджет нанесло ущерб коммерческому кредиту и, следовательно, экономическому росту. Сам бюджет принял на себя непосильную ношу расходов, которые постоянно недофинансируются, что влечет за собой определенные социальные последствия. Парламент за последние восемь лет не принял ни одного реального, исполнимого бюджета. Насколько надо не любить собственную страну, чтобы голосовать за явные фальшивки!

Приватизация. Приватизация была осуществлена быстро, но с грубыми ошибками. Массовая мелкая приватизации имела явно выраженный социалистический характер (под влиянием парламента), хотя и передала значительную часть государственной собственности в частные руки.

Крупная приватизация (включая залоговые аукционы) вылилась в передачу "драгоценностей короны" госсектора в руки олигархов и друзей "семьи" по низким ценам и явно была замешана на коррупции. Самое печальное, что многие предприятия попали в руки людей, которые даже не собирались повышать эффективность их работы. Приватизация в наших условиях, к сожалению, вовсе не означает автоматического повышения производительности труда.

Внешний долг. Привлечение больших иностранных кредитов без малейших гарантий на их эффективное использование принесло нашей экономике один вред. Брать в долг проще, чем изыскивать внутренние резервы. Мои протесты против погони за очередными траншами МВФ и сегодня некоторыми людьми воспринимаются как "непатриотические" действия. А между тем национальные интересы России в результате внешних заимствований только страдают.

Внешняя торговля. Либерализация внешней торговли является, пожалуй, одним из основных достижений реформы, но нельзя не признать, что возможность успешно экспортировать основные сырьевые товары до сих пор зависит от хороших отношений с государством. Сегодня – квоты, завтра лицензии, послезавтра – доступ к "трубе" и т. д. Скандалы с внешнеэкономическими льготами всем известны.

Центральный банк и банковская система. Как автор закона о Центральном банке, я вынужден признать, что идея независимого Центрального банка провалилась. Единственным более или менее независимым (но упрямым и недостаточно профессиональным) центральным банкиром у нас был в 1990-1992 гг. Г. Матюхин, о котором все уже забыли.

После него Центральный банк стал придатком правительства и никогда не выполнял в полной мере прописанные в законе функции. В результате слабости Центрального банка и вся банковская система в целом оказалась малоэффективной и какой-то скособоченной. Главной формой деятельности банков стали обслуживание бюджетных счетов и покупка ГКО. Все остальное мало кого интересовало.

Реформа социальной сферы. В этой области также трудно говорить о каких-то успехах. Пенсионная система не реформирована. Система социальной поддержки не реформирована и практически не работает. Скрытая безработица с трудом поддается оценкам. Не реформировано трудовое законодательство, и как следствие – у нас нет настоящего рынка труда.

Финансовая стабилизация. В последние годы много говорилось о финансовой стабилизации в России, но только невежда не знает, что в случае успеха реформ стабилизация наступает максимум в течение года. Поскольку и сегодня у нас сохраняется изрядная инфляция, то можно сказать, что все усилия по стабилизации пропали даром, а цена этих усилий была непомерно велика – высокие процентные ставки ГКО и увеличение внутреннего и внешнего долга (вместо проведения реальных реформ) только усугубили кризис.

Список конкретных направлений реформы, в которых у нас не был достигнут желаемый прогресс, не трудно было бы и продолжить, но довольно и этого. Можно с уверенностью констатировать, что практически ни один из элементов либеральных реформ не был реализован до конца. Многие мероприятия осуществлялись половинчато и со значительными упущениями. Это неприятно признавать, но это так.

Сегодняшние проблемы России явились не результатом либеральных реформ, а результатом их отсутствия. Однако мне кажется, что само возникновение дискуссии по данному вопросу уже дает повод к оптимизму. Сейчас люди начинают понимать то, что мне лично было очевидно еще пять лет назад.

Нынешняя ситуация, на мой взгляд, столь плоха, что осуществление настоящих реформ вновь осознается как насущная необходимость. Сегодня нет возможности продолжать бездействие (не у кого занять, нечего отнять, вечно рассчитывать на высокие мировые цены на нефть тоже не приходится). Превращать же Россию в Северную Корею не хочется уже даже членам компартии.

Я надеюсь, что указанные выше проблемы в ближайшем будущем начнут решаться, а МВФ и международное сообщество обратят на них внимание при выработке своей политики по отношению к России.

ГЛАВА 27 Феномен Владимира Путина

В конце 1999 года произошел переворот в российской политической жизни – пришел Владимир Путин и ушел Борис Ельцин. Расклад политических сил в обществе стал как никогда очевиден. На мой взгляд, у нас сейчас есть лишь три политические группы, способные реально бороться за власть:

1. Кремль. За Путиным стоит кремлевская "семья",правительство, Б. Березовский, "Сибнефть", РАО "ЕЭС",МПС, совокупный потенциал силовых ведомств (а этомиллионы людей). На сегодняшний день это самая сильная и богатая политическая группировка, она имеет наибольшие шансы победить в политической борьбе и остаться у власти в ближайшие годы.

Вместе с тем при ближайшем рассмотрении Владимир Путин ни у кого не вызывает безоговорочных симпатий, кроме кремлевской "семьи". Он в значительной мере остается загадкой, и предсказать его будущие действия довольно сложно. Но об этом – ниже.

2. Евгений Примаков и Юрий Лужков. За ними стоитправительство Москвы и часть (сильно сократившаяся впоследнее время) региональной элиты. Чувствуется и поддержка "Газпрома", "ЛУКОЙЛа", НТВ – впрочем, она заметно ослабла после парламентских выборов, на которыхблок Примакова-Лужкова не вполне оправдал надежды своихсторонников. Многие политики и бизнесмены переметнулись в лагерь победителей, особенно это касается региональных лидеров, всегда стремящихся быть поближе к реальной власти, а Лужков еще прошлой осенью потерялшанс быть избранным в президенты. Как кандидат в президенты Примаков тоже не безупречен – причиной томупреклонный возраст, неспособность воспринимать новыеэкономические идеи, частичная дискредитация его именискандалами вокруг руководства Москвы и Санкт-Петербурга. Однако, как у политика, у Примакова есть и свои плюсы – многие люди ему доверяют, так как он олицетворяетв их представлении преемственность с советским прошлым.

Теоретически Примаков мог бы даже победить на президентских выборах, если бы в первом туре ему удалось набрать голосов больше, чем коммунистам, или если бы он объединился с ними. Однако шансов у него явно было меньше, чем у Путина. Примаков это понял и решил свою кандидатуру на выборах даже не выставлять.

3. Коммунисты. Проблема коммунистов – отсутствие харизматических лидеров. Геннадий Зюганов явно не имеет шансов на победу, но сохраняет позиции в партии. Единственный соперник Зюганова внутри КПРФ – спикер Госдумы Геннадий Селезнев, которого помогает раскручивать Кремль, но позиции Селезнева в последние месяцы после проигрыша в борьбе за пост губернатора Московской области заметно ослабли. Другая проблема КПРФ большое число мелких организаций коммунистического толка, которые растаскивают электорат.

Коммунистов поддерживает немало мелких и средних коммерческих структур, а косвенную поддержку оказывают некоторые крупные компании. У КПРФ есть политическая база в парламенте и в определенных регионах. Но база их поддержки избирателями объективно ограничена, и это обстоятельство бросает их навстречу Примакову и Лужкову.

И тем не менее победить коммунисты не могут.

Надо сказать, что уже к январю 2000 года в победе на президентских выборах Владимира Путина практически никто не сомневался. Рейтинги популярности, при всей их ненадежности, кое-что значат. У конкурентов Путина сильно испортилось настроение.

Между тем Владимир Путин – "темная лошадка" в российской политике, так как до лета 1999 года о нем знали лишь очень немногие люди. Поскольку именно он будет определять судьбу России на ближайшие четыре года, стоит присмотреться к нему повнимательнее.

Что нам известно о нем? Скромный офицер КГБ, служил в ГДР, никак особенно себя не проявил, по крайней мере, в крупные разведчики не вышел. Кажется, одно время он нелегально находился в Западной Германии, но вынужден был ее покинуть (впрочем, это только слухи). На закате советской власти Путин вернулся в родной Санкт-Петербург. Он вернулся из загранкомандировки раньше срока, стал офицером действующего резерва и был назначен помощником ректора Ленинградского университета по работе с иностранными студентами. Надо сказать, что перевод офицера КГБ под крышу других ведомств – это обычная перестановка после загранкомандировок. Но вот должность Путину (помощник ректора) дали очень маленькую. Это говорит о том, что он вернулся из Германии не без эксцессов. Еще оставаясь ОДР (офицером действующего резерва), он перешел работать к Анатолию Собчаку советником по внешнеэкономическим вопросам, и это стало началом его политической карьеры. Вскоре Путин становится председателем Комитета мэрии Санкт-Петербурга по внешнеэкономическим связям, а потом и заместителем Собчака. Учитывая особенности творческой натуры последнего, можно легко догадаться, что Владимир Путин под конец своего пребывания в Петербурге контролировал значительную часть реальной работы мэрии. Он уволился из КГБ только году в 92-м, уже будучи заместителем мэра.

В тот период я как представитель Европейского банка реконструкции и развития много раз встречался с Путиным. Мы обсуждали некоторые инвестиционные проекты и многие другие вопросы. Он оставлял впечатление делового и сдержанного человека, быстро вникающего в суть дела, впитывающего в себя, как губка, различную информацию и организационные навыки. Он был куда более собран, нежели его тогдашний босс А. Собчак.

Вместе с тем предположить тогда за Путиным большое политическое будущее никто бы не рискнул. Он не обладает героической внешностью, сравнительно невысок ростом и далеко не красавец. Холодные глаза, тихий голос, невозмутимое лицо, сдержанность в эмоциях -короче, настоящий офицер разведки.

Предполагается, что в целом он придерживается линии на рыночную экономику и демократию. С другой стороны, его настоящие взгляды никому не известны и что он будет делать, придя к власти, с полной определенностью никто сказать не может. Как настоящий разведчик, Путин никогда не рассказывает больше, чем следует. Я много раз встречался с ним, в том числе и один на один, но не могу сказать, что мне известны его взгляды. Вряд ли они вообще кому-нибудь известны. Недавно, по стечению обстоятельств, я познакомился с одним из сослуживцев Путина по работе в Германии. По всему было видно, что этот человек кипит завистью к бывшему коллеге и не понимает, как и почему ему выпала такая счастливая карта. Он отпускал язвительные шуточки в адрес ВВП (игра слов: ВВП – Владимир Владимирович Путин, и одновременно в экономических дисциплинах ВВП означает внутренний валовой продукт), однако, когда я попросил его сформулировать, в чем, по его мнению, была сила Путина-разведчика, он посерьезнел и ответил: "ВВП умеет работать с любым вербовочным материалом".

В то же время, еще работая в мэрии Санкт-Петербурга, он очень интересовался событиями в Москве и подробно расспрашивал о Борисе Ельцине и кремлевских обитателях. Теперь мне понятно, что уже тогда его влекла большая политика, и он задумывался о своей карьере. Стремление к власти было, видимо, всегда присуще Путину, и он хорошо просчитывал свои ходы.

С этой точки зрения становится ясен мотив его, на первый взгляд, странного решения, когда в 1996 году он отказался от предложения нового мэра Санкт-Петербурга В. Яковлева остаться у него заместителем. Тогда отказ Путина от должности многих удивил, так как заранее подготовленной альтернативы у него, вроде бы, не было. Но на самом деле за этим поступком стоял абсолютно точный расчет.

В Санкт-Петербурге Путин навсегда остался бы в лучшем случае заместителем мэра без каких-либо дальнейших перспектив. В Москве же возможностей сделать карьеру оказалось не в пример больше – за четыре года он дорос до Президента. Амбициозный политик всегда выбирает не столько более гарантированный, сколько потенциально более перспективный вариант действий. Путин рискнул и выиграл. В этом поступке была и моральная сторона: еще до выборов Путин заявил: если Собчак проиграет, я уйду вместе с ним.

В Москву Путин приехал, не имея ни от кого никаких конкретных предложений. Он встретился с друзьями-питерцами вроде А. Кудрина, который также был ранее заместителем Собчака, а теперь занимал должность начальника Контрольного управления в Администрации Президента России. Покровитель Кудрина Анатолий Чубайс к этому времени возглавлял Администрацию Президента, но не был личным другом Путина (вместе они никогда не работали). При участии других питерцев (в том числе А. Большакова – в то время вице-премьера) родилась гениальная идея сделать Путина заместителем П. Бородина (чтобы за ним присматривать) в Управлении делами Президента, а чуть позже, сразу после ухода А. Кудрина в Минфин, Путин занял место начальника Контрольного управления в Администрации Президента и стал заместителем главы Администрации. Временное снижение статуса было более или менее компенсировано – он получил квартиру и закрепился в Москве.

Добравшись до Кремля, Владимир Путин сумел продемонстрировать свои административные таланты, и вскоре стал одним из самых доверенных людей "семьи". Как он смог подобрать ключи к В. Юмашеву, Т. Дьяченко, А. Волошину и другим, мне неизвестно, но вскоре он был назначен директором ФСБ невиданное до той поры повышение. На этой должности Путин быстро сделался незаменимым и в момент очередного политического кризиса оказался кандидатом в премьер-министры. При этом никто не в состоянии назвать какие-либо конкретные его достижения, равно как никто не знает конкретных фактов, способных Путина скомпрометировать. Здесь следует отметить два момента. Первое: Путин однозначно и, похоже, искренне, выступил на стороне Б. Ельцина в его конфликте с Генеральным прокурором Ю. Скуратовым. И второе: проработав четыре года заместителем Собчака по внешним связям, Путин сумел не запятнать себя ни одним громким скандалом, сумел не вляпаться ни в одну историю, что в те годы было легче легкого. Это говорит, по крайней мере, об осторожности Путина, его уме и наличии моральных принципов.

Несмотря на отсутствие достаточного опыта и знаний, на посту премьер-министра Путин повел себя весьма уверенно и солидно, а благодаря хорошо организованной телевизионной раскрутке в течение всего нескольких недель превратился в политика общенационального масштаба. Советники Путина умно использовали все доступные способы укрепления его авторитета и популярности – он летал в боевом самолете, встречался со студентами и военными, демонстрировал борцовские качества в спортивном зале, изрекал жесткие короткие фразы, которые быстро становились известны всей стране (soundbites). Чего стоит одно обещание "мочить" чеченцев в сортире, которое многим в России очень понравилось.

Демонстрация решительности в чеченской войне, одобренная подавляющим большинством российских граждан, стала основой избирательной стратегии Владимира Путина с момента назначения его премьер-министром. Это позволило ему установить неплохие отношения с Госдумой, а после парламентских выборов даже вступить с коммунистами в откровенный сговор при дележе портфелей в думских комитетах. Удивительным образом Путин сумел наладить отношения со всеми: с правыми, левыми, военными и гражданскими, с женщинами и ветеранами, губернаторами, космонавтами, спортсменами и деятелями культуры. Складывается такое впечатление, что, используя навыки вербовочной работы, ВВП всех их завербовал себе в сторонники.

В то же время трудно сказать, придерживается ли Путин какой-либо определенной идеологии, каких-либо четких политических принципов или нет. В этом он весьма напоминает Ельцина. Поэтому вопрос о том, что будет делать Путин на посту президента до сих пор остается открытым. Мнения по этому поводу высказываются сегодня диаметрально противоположные: кто-то всерьез считает его будущим диктатором, кто-то -безусловным реформатором. Вторые в качестве аргумента обычно указывают на университетское образование, сравнительно молодой возраст Путина, его длительное пребывание за границей, близость к демократу Собчаку и группе реформаторов из Санкт-Петербурга, большой опыт общения с иностранными инвесторами. Все эти аргументы имеют право на существование, но не убеждают.

Первые, в свою очередь, активно обсуждают версию будущего диктатора, причем по аналогии с коммунистическим диктатором И. Сталиным. Хорошо известно, что Сталина привели к власти куда более талантливые и яркие личности – Троцкий, Каменев, Зиновьев. Они не воспринимали Сталина серьезно, и все впоследствии погибли от руки его палачей.

Многих пугает связь Путина с КГБ, его жесткость, контакт с кремлевской "семьей", некоторые мрачные тенденции. Например, разговоры о призыве в армию запасников и восстановлении военной подготовки в школах, а также возможность отмены выборов губернаторов и весьма жесткая линия по отношению к пока еще независимым от власти "Газпрому" и группе "Мост". Что уж говорить о сговоре правительственной партии "Единство" с коммунистами при дележе портфелей в парламенте, который буквально шокировал всех демократов.

Но глобальные выводы делать еще преждевременно. С моей точки зрения, можно с определенностью предположить, что радикального поворота курса экономической политики не будет, а основные демократические свободы сохранятся, так как в этом заинтересованы "семья", олигархи да и сам Путин, который при советской власти никогда не дослужился бы и до генерала КГБ. В любом случае, то, что у России на ближайшие четыре года (а может быть, и все восемь лет) будет молодой, работоспособный и здоровый Президент – одно это может создать ситуацию стабильности в обществе и дать существенный толчок развитию экономики.

Любопытно, что где-нибудь в Чехии или Польше человек с биографией, подобной биографии Владимира Путина, попал бы под "люстрацию" и был бы лишен права заниматься политической деятельностью. Симпатии же российского народа к Путину показывают, что в России за семьдесят лет советской власти сложился совсем дугой тип общества, который пока не вполне совместим с типом общества, сформировавшимся в так называемом цивилизованном мире.

С другой стороны, мне кажется, не стоит ждать от Путина решительных действий по структурной перестройке экономики, ответственной финансовой политике, демонополизации и земельной реформе. От бывшего офицера КГБ трудно ожидать радикальных реформаторских решений. Но трагедии в этом нет, если Путин сможет выбрать правильный курс экономической политики, исходя просто из здравого смысла. Многое будет зависеть от его команды. Уже сегодня развернулась настоящая борьба за влияние на Путина. В его окружении много людей с погонами, что, впрочем, неудивительно. Внушает сдержанный оптимизм присутствие в правительстве выходцев из Санкт-Петербурга, которые придерживаются достаточно прогрессивных взглядов. Но надо учитывать также всепроникающее влияние бюрократии и членов "семьи". Последние фактически поставили Владимира Путина на его нынешнее место и полагают, что он должен чувствовать себя им обязанным.

Путин вряд ли будет решительно бороться с олигархами, хотя нельзя исключить, что он постарается освободиться от влияния тех из них, кто сегодня входит в "семью", – в любом случае, не похоже, что он останется послушной марионеткой в чьих-то руках после того, как получит всю полноту власти. Более того, навряд ли люди типа А. Чубайса, Б. Березовского или В. Юмашева смогут уже в ближайшем будущем контролировать его хоть в малейшей степени. Зачем ему багаж прошлого? Политики, как правило, быстро избавляются от тех, кто помог им прийти к власти. Уже первые назначения, которые сделал Путин, говорят, что он делает ставку на новых людей, технократов, исполнителей, и хочет освободиться от засаленной колоды карт, которая бесконечно перетасовывалась во времена Ельцина.

Мой вывод таков – новый режим будет значительно лучше, чем существовавший до последнего времени, но станет ли это прорывом для России, прорывом в будущее, покажет первый год нового Президента. В любом случае, это определенно будет движение вперед, а не назад.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Политическое будущее России

Несмотря на все превратности нашей новейшей истории, на все ошибки и провалы, на уйму бездарно потерянного времени, лично я был и остаюсь умеренным оптимистом. Я не устану повторять, что банкрот у нас не страна, а только правительство и конкретные политики. Страна же все переживет и, безусловно, оправится от выпавших на ее долю испытаний.

Наученные собственными ошибками, мы сейчас гораздо опытнее, чем всего несколько лет назад. Таких как я по инерции называют молодыми реформаторами, а ведь большинству из нас уже сорок и больше. При этом подрастают поколения, которые лишь понаслышке знакомы с советской системой, которые не теряли время на партийных и комсомольских собраниях, – эти люди часто умнее и способнее нас.

Время неумолимо сокращает ряды ортодоксальных коммунистов – у них нет никакого будущего. Левые политики это понимают и потому становятся все более агрессивными. Или перестают быть левыми, перекрашиваясь в иные политические цвета. Но жить по-человечески хочется не завтра, а уже сегодня. Моему поколению выпало на долю оказаться на переломе двух эпох в истории России – надо сделать все, чтобы нам не было стыдно перед своими детьми.

К сожалению, многие российские демократы за последние годы либо умудрились скомпрометировать себя, либо оказались не способны действовать. Иные зациклились на стадии вечного либерального диссидентства. Последние не понимают, что рынок и демократия подразумевают также здоровый патриотизм, жесткий порядок и сильное государство, требующее строгого исполнения закона.

Главные ошибки демократов и реформаторов – политические:

Позднее осознание необходимости политической базы для реформ в виде партий, своих министров и губернаторов, фракции в Госдуме. Парламент без боя был отдан коммунистам, и те умудрились существенно ухудшить и без того плохую политику правительства.

Чрезмерная склонность к компромиссам. Принятие плохих бюджетов, проведение залоговых аукционов,пирамиды ГКО и бесконечные внешние заимствования по сиюминутным политическим причинам подрывали реформы и ослабляли их поддержку в народе. Слишком часто демократы ради сохранения мест в правительстве брали на себя ответственность за бездеятельность Президента и премьера. Б. Ельцин переиграл всех, сделав реформаторов пешками и козлами отпущения в своей борьбе за власть.

Полный провал в пропаганде реформ и формировании общественного мнения. Инициативу упустили с самого начала – людям ничего не разъясняли, а иногда откровенно врали. Зато пропагандой активно занимались коммунисты и тем самым смогли существенно укрепить свои позиции.

Не был реформирован госаппарат – сталинская государственная машина была сохранена и работала против реформ. Возможность четкого размежевания с прошлым оказалась упущенной, благодаря чему бывшие функционеры умудрились постепенно вернуться во власть.В других странах Восточной Европы отрешение коммунистов от власти проводилось гораздо последовательнее.

Данные факторы стали причиной того, что все усилия по реформированию России в значительной степени провалились. Однако вина лежит и на различных ветвях власти, на конкретных людях.

Президент Борис Ельцин инициировал реформы, допустил до важных государственных постов новых людей, но никогда не был последователен в своих действиях. Он постоянно нейтрализовывал реформаторов в правительстве врагами реформ и лично принимал многочисленные решения, сводящие на нет все усилия реформаторов. Он способствовал созданию в стране атмосферы вседозволенности, так как предпочитал не реагировать на сигналы и постепенно раздавал властные полномочия регионам. За годы его президентства федеральный центр заметно ослаб.

Правительство никогда не было единой профессиональной командой. Преобладание в правительстве некомпетентных и часто коррумпированных элементов делало его крайне неэффективным. Кроме того, Президент и его окружение всегда осознанно или неосознанно стремились формировать слабое правительство со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Госдума (а до нее Верховный Совет РСФСР) все годы реформ занимала преимущественно антиреформаторскую позицию. Нельзя вспомнить почти ни одного случая, когда Госдума принимала бы действительно прогрессивные или просто осознанные решения. Коммунистическое большинство по политическим мотивам торпедировало и искажало все реформаторские инициативы правительства, но при этом никогда не доходило до вынесения ему вотума недоверия.

В этом смысле вклад Госдумы в развал экономики России невозможно переоценить – это она одобряла нереальные бюджеты, пирамиду ГКО, нарастание внешнего долга, эмиссию и нелепую налоговую систему. Иначе как вредительством это назвать нельзя.

Региональные власти сконцентрировали в своих руках гигантскую власть, но почти нет регионов, где бы эта власть была использована с пользой для общества. Воровство и коррупция повсеместно стали рядовым явлением. Советская элита приспособилась к новым условиям, сохранила власть, но ничего не хотела делать для продвижения реформ. В крайнем случае, речь может идти о создании "дружеского капитализма", когда губернаторы выступают руководителями своеобразных корпораций, которые зарабатывают большие деньги на власти.

Таким образом, виновны все. Да и странно было бы в условиях постсоветской реальности ожидать быстрого прогресса в области реформы общества. Страна к этому была не готова. По уровню образования, культуры, управленческого искусства, технологий мы отстали не только от Запада, но даже от стран Восточной Европы, которые несли на себе коммунистическое бремя значительно меньший срок.

Да, я не ошибся – определенные успехи, скажем, в освоении космоса, не компенсируют факт катастрофической технологической отсталости во всех других отраслях. Можно кичиться нашей образованностью, но она, однако же, существует лишь в отчетности образовательных ведомств и узких кругах городской интеллигенции. Можно сколько угодно повторять имена Л. Толстого и Ф. Достоевского, но на деле наша современная культура имеет с ними мало общего.

Посмотрите, как быстро страна, которой семьдесят лет промывали мозги коммунистической идеологией, скатилась к массовому воровству, разврату, наркомании. Только у нас губернаторы в Верхней палате парламента могут в один и тот же день голосовать за новый парламентский Совет по нравственности и оставлять на своей должности Генерального прокурора, снятого на видеопленку в обществе двух проституток, которым, к тому же, заплатил не он сам, а его друзья.

У России сегодня нет национального самосознания, отсутствует национальная идея. Мы как нация все еще находимся в стадии формирования. Мы давно уже не подданные Российской империи, мы также уже и не советский народ – мы еще неизвестно кто. Но это не может длиться бесконечно.

Мы описали дугу длиной в десять лет, однако развитие идет по спирали мы выходим на новый виток. Это значит, что не за горами новый этап реформ. Потому что в прошлом было сделано много ошибок. Потому что накоплен опыт. Потому что произошли серьезные демографические изменения в обществе.

Будущее России – в демократии и частной инициативе, в создании условий для взрыва экономической активности. Это, в свою очередь, создаст финансовую основу для эффективной системы социальной защиты, для новой системы образования и здравоохранения, для материального процветания. К этому есть все необходимые условия и ресурсы. Нужно лишь твердой рукой разделаться с коррупцией и преступностью.

Я не верю, что все зависит от воли широких масс. Там, в недрах народа, лишь зреют предпосылки перемен (хотя без них, разумеется, сделать ничего нельзя). Реформы всегда идут сверху, и для их проведения нужны люди, способные на прорыв. Моей заветной мечтой было – участие в подобном прорыве в будущее.

Именно таким – бурным, трагичным и интересным -было последнее десятилетие. За возможность начать кардинальные преобразования в России спасибо Михаилу Сергеевичу Горбачеву, который круто переменил многие судьбы, в том числе и мою собственную. За возможность приступить к экономическим реформам – спасибо Борису Николаевичу Ельцину. Но при этом я никогда не молчал, и не буду молчать о сделанных этими двумя политиками ошибках.

Но я верю в мою страну. Я верю в Россию. Мы будем сильным, цивилизованным и процветающим государством. Будем считать, что в двадцатом веке нам сильно не повезло. Двадцать первый век обязательно будет веком России!

______________

"Призрачный мир"

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ: отставка Бориса Ельцина

ГЛАВА 1 . М. Горбачев: последняя попытка спасти советскую систему

ГЛАВА 2 . Ельцин и Горбачев: борьба титанов

ГЛАВА 3 . Что нам оставил Советский Союз?

ГЛАВА 4 . Мифы о России: пьянство, лень, национализм…

ГЛАВА 5 . Откуда взялся Гайдар?

ГЛАВА 6 . Пятилетка имени Черномырдина

ГЛАВА 7 . Молодые реформаторы: А. Чубайс, Б. Немцов и другие

ГЛАВА 8 . Российская бюрократия: поражение реформаторов

ГЛАВА 9 . Бедная-богатая страна

ГЛАВА 10 . Печальная роль МВФ и наследство М. Камдессю

ГЛАВА 11 . Налоги – ахиллесова пята российской экономики

ГЛАВА 12 . Разгон парламента 3-4 октября 1993 года

ГЛАВА 13 . Президентские выборы 1996 года

ГЛАВА 14 . Откуда взялись российские олигархи?

ГЛАВА 15 . Борис Ельцин и его кремлевская "семья"

ГЛАВА 16 . Чехарда премьеров: Черномырдин, Кириенко, Примаков, Степашин, Путин кто следующий?

ГЛАВА 17 . Как в России назначают министрами

ГЛАВА 18 . Армия и власть

ГЛАВА 19 . Россия и НАТО

ГЛАВА 20 . Чечня-Косово-Чечня

ГЛАВА 21 . Москва – российский Чикаго

ГЛАВА 22 . Григорий Явлинский как альтернатива всем

ГЛАВА 23 . Как финансируется политика в России

ГЛАВА 24 . Национальный вид спорта: коррупция

ГЛАВА 25 . Правительство С. Кириенко и 17 августа 1998 года

ГЛАВА 26 . Почему не состоялись реформы и что надо делать

ГЛАВА 27 . Феномен Владимира Путина

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: . Политическое будущее России

Реклама на сайте