Глубина 4261 метр
Текст:
Ф.ПАУЛСЕН
М.МАКДАУЭЛ
А.ЧИЛИНГАРОВ
А.САГАЛЕВИЧ
М.БОРЧИК
В.ЛИЗУН
«Поздравляю участников комплексной высокоширотной экспедиции «Арктика – 2007», экипажи НЭС «Академик Федоров» и АЛ «Россия» с успешным завершением операции по глубоководному погружению аппаратов «Мир» в районе Северного полюса. Впервые в истории был осуществлен уникальный эксперимент по взятию образцов грунта и флоры с глубины 4261 метр. И теперь в географической точке Северного полюса, на дне Северного Ледовитого океана водружен флаг Российской Федерации.
Отрадно, что нынешнее поколение полярников достойно продолжает славные традиции героев-первопроходцев Арктики, вносит свой вклад в развитие мировой науки и укрепление международного сотрудничества.»
В.В.Путин 2007.08.07Посвящается
Капитану атомного ледокола «Россия» Александру Спирину и экипажу корабля
Капитану Научно-экспедиционного судна «Академик Федоров» Михаилу Калошину и экипажу корабля
Пилотам Глубоководных обитаемых аппаратов «Мир-1» и «Мир-2» Анатолию Сагалевичу и Евгению Черняеву, а также команде обеспечения
Слева направо: Фредерик Паулсен, Владимир Груздев, Анатолий Сагалевич, Майк МакДауэл, Евгений Черняев, Артур Чилингаров
Экипаж ГОА «Мир-1»
Артур Чилингаров, Анатолий Сагалевич, Владимир Груздев
Экипаж ГОА «Мир-2»
Евгений Черняев, Фредерик Паулсен, Майк МакДауэл
День настал!
День настал! 2-го августа, не сговариваясь, все атомоходцы поднялись на рассвете. Каким-то образом стало известно, что совещание руководства длилось до четырех утра. Чилингаров хотел начать погружение как можно раньше, но Сагалевич был категорически против. Так уж сложилось, что «Миры» всегда уходили в глубину после девяти утра и благополучно возвращались, завершив работу. Это стало традицией. Время «Ч» – девять утра. А подводники, как и все моряки вообще, народ суеверный и традиций придерживаются неукоснительно. «Поэтому спорить с Сагалевичем бесполезно, – сказал Артур Николаевич, усмехаясь в свою роскошную бороду. – Погружаться будем после девяти».
За завтраком все, включая журналистов, были немногословны. Говорили о случайных вещах, стараясь избегать главной темы. Едва начавшись, вялый разговор сходил на нет. Лица главных героев были сосредоточены. Совершенно невозмутимым казался только шведский путешественник Фредерик Паулсен, член экипажа «Мир-2». Накануне во время интервью я спросил Паулсена, не слишком ли он рискует, погружаясь подо льды Северного Ледовитого океана на глубину четыре с половиной километра.
– На прошлой неделе в Москве в час пик я переходил Тверскую улицу. Вот это был риск! – улыбаясь, ответил Паулсен. И уже серьезно добавил: – Я прекрасно знаю людей, с которыми иду на рекорд. Это настоящие профессионалы. Риски максимально просчитаны. Ведь «Миры» признаны лучшими глубоководными аппаратами на планете. Я доверяю российским пилотам, я уверен в российских технологиях, я доверяю Артуру.
Сразу после завтрака мы поспешили на вертолетную площадку. Участники глубоководного погружения в сопровождении избранных журналистов на вертолете Ми-8 МТВ отправились на научно-исследовательское судно «Академик Федоров», где в палубных ангарах уже были готовы к спуску «Мир-1» и «Мир-2».
Когда полярный работяга Ми-8 привычно поднялся в небо, мы залюбовались фантастической панорамой, открывшейся в иллюминаторах. Погода благоприятствовала смелым путешественникам. Ветра не было. Редкие белоснежные облака оттеняли купоросную синеву высокого неба. Температура воздуха – около нуля по Цельсию. Если бы не суровые вечные льды до самого горизонта, ничто не указывало бы на то, что мы находимся в одной из самых пустынных и труднодоступных областей Земного шара – в географической точке Северного полюса.
Один из моих любимых писателей Иван Антонович Ефремов считал «подлинно отважными людьми тех, кто находит в себе силы биться с трехглавой гидрой из трех «Н» – гидрой Неожиданного, Неизвестного и Неблагоприятного». Именно тогда, в веролете, видя перед собой отважных людей, я с особой остротой осознал, что эти мгновения войдут в историю человечества. Эти шестеро ближе всех подойдут к Центру Земли.
Я не оспариваю всем известный факт, что в 1960 году самое глубокое погружение совершили на батискафе «Триест» два отчаянных смельчака – офицер военно-морских сил США Дон Уолш и швейцарский исследователь Жак Пикар. Им удалось первыми достигнуть глубочайшей точки Земли – Марианской впадины, расположенной на расстоянии 320 км к югу от острова Гуам в Тихом океане. Защищенные бронированными, 12-сантиметровой толщины стенками огромного неповоротливого батискафа, они покорили глубину 11 022 метров. Так и было. Но, глядя в иллюминатор вертолета на величественную панораму льдов, я припомнил, что наша Земля представляет собой не шар, как полагал еще Аристотель. По-научному форму земли называют словом «геоид».
Геоид очень близок к правильному эллипсоиду вращения, то есть немного «сплюснут» у полюсов. Впервые этот факт установили в 1735 году, когда две французские экспедиции отправились в противоположные концы земного шара. Измерив градус меридиана в Перу и Лапландии, они открыли, что экваториальный радиус Земли составляет 6378 км, а полярный – 6357 км, т. е. на 19 километров меньше. Так вот, с учетом фактической формы Земли, при погружении на 4300 метров наши гидронавты окажутся на целых 23 километра ближе к центру Земли по сравнению с любой точкой экватора. Или более чем в два раза глубже Марианской впадины. Но… пока им еще только предстоит спуститься туда.
Когда вертолет огромным желтым шмелем завис над палубой «Академика Федорова», я передал Володе Груздеву свою видеокамеру, о чем мы условились заранее… Кадры, которые Володя отснимет на борту «Мир-1», облетят весь мир и станут «хитами» отечественных и зарубежных средств массовой информации…
Вертолет сел на палубу «Академика Федорова». Заметно было, что волнение нарастает. Артур Николаевич непривычно молчалив и сосредоточен. И это Чилингаров, который ничего и никого не выпускает из виду, живо реагирует на все и на всех вокруг. Удивительно, но факт: все, с кем общается Чилингаров, чувствуют себя… польщенными. В том числе и я. За мою способность первым откликнуться на призыв Чилингарова «Кто со мной?» или оказаться там, где журналистов вообще не ждали, я заслужил от него пару комплиментов: «А ты вообще тут самый наглый!..» или «Ну где ты, самый главный?»… Его меткие «фольклорные» выражения вызывали бурю восторга и передавались из уст в уста.
Очень хотелось сказать Че (так мы, молодые члены экспедиции, называли между собой Артура Николаевича), что мы очень верим в него, хотя и беспокоимся за гидронавтов… Вместо этого мы молча обменялись крепкими рукопожатиями и разошлись. Они – к «Мирам», а мы, тележурналисты, – к нашей корабельно-полярной «мекке», спутниковой тарелке. Здесь тоже готовился своеобразный рекорд: впервые в истории телекоммуникаций мы собирались, как говорят телевизионщики, «запрямиться» и «согнать картинку» с Северного полюса в прямой эфир.
Вопрос о прямом эфире из географической точки Северного полюса решался в Москве на самом высоком профессиональном уровне – в кабинете начальника Управления связи Сергея Анатольевича Буланчи. Вначале для этой цели планировали воспользоваться «тарелками» какого-либо из центральных российских каналов. Однако выяснилось, что ни у одного из каналов нет антенны с параметрами, достаточными для выхода в прямой эфир с Северного полюса.
Итак, мне представилась уникальная возможность лично познакомиться с лучшим, что изобрело человечество для изучения океанских глубин. Я узнал о существовании «Миров» еще в школе. В далеком 1988 году, когда я заканчивал восьмой класс, мне попался на глаза журнал «Техника молодежи». На обложке этого культового для своего времени журнала красовались два удивительных аппарата в стиле «хай-тек». С первого взгляда я влюбился в них. Статью в журнале перечитывал не один раз. И мечтал когда-нибудь увидеть их своими глазами. И вот мечта наконец осуществилась.
Аппараты «Мир» были построены в 1987 году в Финляндии, в рамках совместного проекта Академии наук СССР и финского концерна «Раума-Репола». Возникает вопрос, а почему «Миры» не строились в России? Финский партнер был выбран в основном по экономическим соображениям. При желании, такой «шеститысячник» легко мог бы быть создан на предприятиях страны. Технической проблемы это не составляло. Никто не сомневался в способности отечественной промышленности создавать образцы самой сложной техники. Но, во-первых, промышленность Советского Союза была рассчитана на большие серии, массовое производство. Постройка уникального глубоководного аппарата была бы совершенно экономически невыгодна. Во-вторых, неповоротливый механизм межведомственных согласований в то время не позволил бы выполнить проект в нужные сроки. А в-третьих, высокотехнологичные отрасли советской экономики и так под завязку были загружены оборонными заказами. В мире шла холодная война. Между тем, нейтральная Финляндия неплохо зарабатывала на заказах из Союза. Во многом они и стали основой экономического успеха этой страны в нынешнем столетии.
Надо отметить, что практика размещения заказов на мелкосерийные или единичные экземпляры сложных изделий за рубежом в советское время была довольно распространенной. Так, например, предшественники «Миров», «двухтысячники» «Пайсис» были изготовлены в 1976 году канадской фирмой «Хейко».
Весь цикл работ по проекту «Миров» осуществлялся под постоянным контролем советских специалистов. Техническая документация ученых содержала подробное описание будущего аппарата и указания по его изготовлению. Главный конструктор и создатель концепции «Миров», профессор Игорь Евгеньевич Михальцев, в интервью «Новой газете» сказал об этом так: «В течение двух лет я их (финских специалистов. – Прим. автора) готовил. Свозил их в Новороссийск. В это время там стоял «Келдыш» с «Пайсисами». Больше суток они измеряли их и фотографировали. Потом прошло полтора года. Они считали, а я доставал деньги.
Все мои пункты финны выполнили. «Раума-Репола» – концерн, который делает бумагу, а кроме того – оборудование для изготовления бумаги, для лесопильных работ. Хорошие инженеры, которые интересуются чем-то новым, выполняют сложные проекты… с хорошим качеством».
Контракт был подписан в мае 1985 года, а уже через полтора года в Ботническом заливе состоялось пробное погружение. 7 ноября 1987 года руководитель погружения Игорь Михальцев разбил бутылку шампанского о борт глубоководного аппарата «Мир-1». Заказ был выполнен. Причем, вместо одного корабля наша страна получила два. Эта история – блестящий пример той самой знаменитой «русской смекалки». Вот что рассказывает об этом сам Игорь Евгеньевич:
«Контракт был подписан на один аппарат. Через три дня я спросил финнов: а если не делать ни одного чертежа, а просто сделать точную копию аппарата, сколько надо будет доплатить? Благодаря добрым отношениям они назвали смешную цифру, они поняли, что у меня денег нет, и взяли только за изготовление четырех лишних сфер: одной обитаемой и трех балластных.
А потом я готовил два аппарата, никому об этом не говоря. По ТЗ (техническому заданию. – Прим. автора) было предусмотрено 2 комплекта аппаратуры. Все ТЗ читали (и в Госплане, и в других ведомствах) и думали: ну, импортная аппаратура, конечно, надо, мол, запасное иметь. А внизу мелким шрифтом – ЗИП (запасной инструмент и приборы) – 6 % стоимости контракта. Как принято в судостроении.
При этом мне потребовалось 7 месяцев для того, чтобы получить подписи зам. министров в подтверждение того, что два аппарата – это решение правительства».
Таким образом, постройка двух «Миров» обошлась государству намного дешевле, чем разработка и изготовление подобных аппаратов другим странам.
«Американский аппарат «Си Клиф» (Sea Cliff), который сейчас находится на реконструкции, стоил около 100 млн. долларов (из них 25 ушло на научно-исследовательские работы, которые использовались не только для «Си Клифа», поэтому фактической стоимостью аппарата считают 75 млн.). Французы известных мне официальных цифр не давали, но вроде бы их «Наутилус» (Nautile) стоил около 65 млн. долларов. Японцы объявили, что «Шинкай-6500» (Shinkai 6500) стоил 92 млн. долларов, а судно-носитель – 41 млн. долларов.
О стоимости наших я предпочитаю не говорить, полагая, что это конфиденциальная информация, скажу только: они обошлись нашей стране много дешевле всех остальных».
Но аппараты «Мир» не только значительно дешевле зарубежных аналогов. Создатели заложили в их конструкцию уникальные свойства. По многим параметрам «Миры» превосходят конкурентов. Так, например, по скорости подводного хода, возможности вертикального маневрирования, энергообеспечению и автономности пребывания под водой им и сейчас нет равных. Cвязка из двух однотипных аппаратов оказалась незаменимым решением для глубоководных погружений.
Один аппарат страхует другой. Вдвоем в «подводном космосе» спокойней. Ведь, случись что, и никто другой не сможет быстро оказать помощь на такой глубине. Особенно если учесть, что два наших «Мира» составляют почти половину всего глубоководного флота Земли. Так называемых шеститысячников. Шеститысячниками называют глубоководные аппараты, способные работать на глубинах до 6000 метров. В мире теперь всего пять обитаемых шеститысячников. Кроме двух аппаратов «Мир», это – «Си Клиф», принадлежащий ВМФ США, французский «Наутилус», японский «Синкай-6000».
Почему выбрана именно эта максимальная глубина погружения? Дело в том, что лишь около 1 % площади океанского дна находится на глубинах больше 6000 м. Таким образом, для «шеститысячника» становится доступной вся акватория Мирового океана и его дно за исключением 1 процента территории – самых глубоких океанских впадин. Давление на таких глубинах чудовищное – 600 атмосфер. Это значит, что на каждый сантиметр поверхности аппарата, находящегося на дне, давит сила промышленного пресса. Эта сила способна сминать металлические конструкции – что говорить о хрупком человеческом теле? В таких условиях огромное значение имеет подбор материалов, призванных защитить экипаж от экстремальной забортной среды. Вместо традиционных для глубоководных аппаратов титановых сплавов наши конструкторы выбрали высоколегированную сталь с содержанием 18 % никеля и пределом текучести в два раза выше, чем у титанового сплава. Предел текучести – важный параметр, определяющий устойчивость материала к деформации.
Обитаемая и три балластных сферы выполнены из литых полусфер без сварных швов. Эта технология обеспечивает ее высокую надежность.
Но, помимо крепкого и надежного корпуса, аппаратам необходима еще и способность к маневрированию. Ведь в отличие от батискафа – подводного аналога воздушного шара – глубоководные аппараты должны быть способны к активному и свободному передвижению под водой – только так можно выполнить поставленные задачи. В этом смысле нашим «Мирам» нет равных. Например, большой запас энергообеспечения – около 100 кВт часов, в отличие от 50 кВт часов у аналогов, дает возможность выполнять практически любые энергоемкие работы на дне океана, активно использовать манипуляторы, много перемещаться и т. д. Это обеспечивают мощные железо-никелевые аккумуляторные батареи. Их вес около 3,4 т – совсем немного. И вообще, аппараты удалось сделать очень легкими: «сухой» вес «Мира» – 18,6 т. Их можно без труда перевозить по воздуху или на автомобильных платформах. Удалось добиться достаточно высокой скорости хода – до 5 узлов со специальным обтекателем. Для исследовательских работ такая скорость нужна редко, поэтому обтекатели убрали, пожертвовав максимальной скоростью ради удобства работы. Без обтекателей горизонтальная скорость передвижения «Миров» равна 3 узлам. Гордость конструкторов – система балластировки. Как правило, для погружения других аппаратов в их балластные цистерны принимают воду, для подъема же сбрасывают маневровый груз – сталистый материал в форме крупной дроби. В «Мирах» применили схему, принятую в «обычных» подводных лодках: всплытие производится за счет откачки воды из балластных цистерн. Одной из конструктивных находок следует считать специально разработанную гидравлическую помпу, которая развивает огромное давление 700–720 атм. Только так можно создать необходимый перепад давлений и выгнать воду на шестикилометровой глубине. Уникальна дифферентная система, необходимая для того, что бы аппарат мог опускать и поднимать нос, приспосабливаясь наилучшим образом для выполнения той или иной задачи. Обычно для этих целей используют две сферы, на носу и корме, между которыми перекачивается тяжелая жидкость. У всех остальных глубоководных аппаратов это ртуть. Но ртуть высокотоксична. Ее использование делает каждое погружение экологической авантюрой. Сознавая это, конструкторы «Миров» впервые использовали в дифферентной системе забортную воду.
Такая система балластировки дала аппарату невиданную свободу маневра во всех трех измерениях. Юркие и подвижные, «Миры» могут исследовать скрытые области океана, заходить в пещеры, или, как в случае с «Титаником», внутрь затонувших кораблей. Поэтому конструкторы обижаются, когда некоторые журналисты упорно продолжают называть ГОА «Мир» «батискафами». По аналогии с воздушным пространством, батискаф – это воздушный шар. Он не может самостоятельно двигаться в горизонтальном направлении. По способности свободно маневрировать «Миры» можно сравнить с вертолетом. Только «длительность полета» у них несравнимо больше.
«Миры» – настоящие «многостаночники» от науки. На борту есть все для океанологических измерений. Есть приборы для высокоточного измерения плотности, температуры, электропроводности, прозрачности и радиоактивности морской воды. Некоторые приборы и датчики выносятся в сторону от корпуса аппарата для дистанционных измерений, например температуры в центре подводного геотермального источника.
Особо стоит отметить механические «руки» аппаратов – забортные манипуляторы. Семь степеней подвижности придают им необходимую гибкость и точность движений. Их клешни способны аккуратно подбирать со дна образцы весом до 80 кг, а применение силовой обратной связи с микропроцессорным управлением позволяет весьма деликатно обращаться с биологическими объектами – моллюсками, кораллами, рачками и т. п. На испытаниях оператор перекладывал с места на место сырое куриное яйцо, не повреждая скорлупу. Все управление движительным комплексом аппарата выведено на один джойстик, управлять бионическими конечностями не сложнее, чем играть в электронную игру на домашнем компьютере. Для фиксации результатов «Миры» оснащены чувствительной фото– и видеоаппаратурой для подводных съемок с высокой разрешающей способностью. Мощные прожекторы – необходимость при работе в зоне вечного мрака, на глубинах свыше ста метров. На борту и на внешней подвеске установлены видеокамеры и ведется запись каждого погружения. Компьютер фиксирует всю телеметрию для последующего изучения учеными. Система гидравлических маяков-транспондеров помогает вывести подводный корабль в нужный район с точностью до нескольких метров.
Связь с поверхностью поддерживается с помощью гидроакустической рации. Как известно, радиосвязь под водой невозможна, а использование проводов ограничило бы мобильность миниподлодок. Впрочем, в особых случаях, таких как при съемках «Титаника», к аппарату можно пристыковать оптико-волоконный кабель любой длины, по которому может вестись «живая» трансляция с морского дна.
Комфорт и безопасность экипажа также продуманы до мелочей. Кислород для дыхания обеспечивает система жизнеобеспечения, запас кислорода в поглотителе углекислоты рассчитан на 246 человеко-часов, или на 10 часов нормальной работы экипажа из трех человек. Если возникает нештатная ситуация, аварийный запас позволит продержаться еще трое суток. Но пока, слава Богу, до этого ни разу не доходило. Однако это еще не все. Для повышения безопасности исследователей «Мир» оборудован уникальной системой аварийного спасения. Внутри каждого аппарата имеется специальный буй. При внештатной ситуации оператор нажимает кнопку, и буй всплывает на поверхность к судну обеспечения. По кевларовому тросу длиной семь с половиной километров, как по направляющей, с корабля спускают специальное сцепное устройство. Оно доходит до аппарата, происходит автоматическая сцепка, и аппарат поднимают на длинном силовом тросе.
Известно, что причиной аварий подводных аппаратов нередко становятся старые сети, канаты, тросы, якоря и цепи. В них могут запутаться винты и другие выступающие части оборудования. Подобное произошло с батискафом ВМФ России в Японском море в 2006 году. Для освобождения «Миров» в таком случае предусмотрен аварийный сброс всех движителей, клешней манипуляторов, обтекателя и кормового крыла. На случай потери герметичности всех трех балластных цистерн – случай очень маловероятный, хотя и возможный, и потери плавучести, предусмотрен сброс половины аккумуляторов весом 1300 кг.
Сбрасываемые части ГОА «Мир»
1 аварийный буй
2 боковые двигатели
3 кормовой двигатель
4 никелевая дробь (аварийный балласт)
5 крыло
6 нижний бокс с аккумуляторами
7 кисти манипуляторов
Из книги А.М.Сагалевича «Глубина». «Научный мир», 2002 г.
Великий русский авиаконструктор О.К.Антонов говорил: «Если самолет красив, то он обязательно хорошо летает». Этот критерий можно с успехом применить и к подводным аппаратам. «Миры» получились весьма красивыми. Плавные обводы гладкого, блестящего корпуса говорят о хорошей мореходности. По-самолетному спроектированные рули обеспечивают прекрасную маневренность. А симметрично расположеные «руки» манипуляторов делают «Мир» немного похожим на забавного рака-отшельника.
В 1994 году американский World Technology Evaluation Center (центр, который занимается мониторингом новейших технологий) назвал «Миры» «лучшими глубоководными обитаемыми аппаратами из когда-либо построенных в мире».
К моменту нынешнего погружения аппараты «Мир-1» и «Мир-2» уже имели славную историю. С 1987 года они совершили более 300 погружений в рамках 35 научных экспедиций. В год постройки «Миры» опускаются в Атлантике (глубина: 6170 м («Мир-1») и 6120 м («Мир-2»), затем производятся погружения в рамках экспедиций Академии наук в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах.
С помощью «Миров» наука получила уникальные данные о таинственных «черных курильщиках». Эти подводные вулканы, расположенные в разных частях Мирового океана, выносят горячее вещество океанической коры в водное пространство. Там, где действуют «черные курильщики», были открыты удивительные формы жизни. Кстати, в районе Северного полюса, на хребте Гаккеля, тоже есть эти вулканы. И организаторы экспедиции очень хотели совершить погружение к ним. Однако по причинам финансового характера пришлось отказаться от этих планов.
Также на аппаратах «Мир» проводились работы по изучению состояния затонувшей атомной подводной лодки «Комсомолец». Экипажи «Миров» провели герметизацию корпуса погибшей субмарины, лежащей на глубине 1700 метров и спасли океан от возможного радиоактивного заражения.
Но мировую известность «Миры» получили в 1991 и 1995 годах, когда с их помощью были созданы широкоформатный фильм Imax «Titanica» и голивудский художественный фильм «Titanic». С помощью аппаратов «Мир» производились съемки кинофильмов на легендарном затонувшем судне. Благодаря российским технологиям Джеймс Камерон осуществил уникальный кинопроект, а наши ученые неплохо заработали.
В то время это было жизненно важно, поскольку государство в начале 90-х самоустранилось от поддержки океанологических исследований. Как я уже говорил, журналистской меккой на «Академике Федорове» в тот день стала спутниковая тарелка. Это циклопическое сооружение, стоящее на корме корабля на уровень ниже вертолетной площадки, должно было передать на весь мир кадры погружения и всплытия героев.
Только благодаря авторитету и связям Чилингарова экспедиции удалось заполучить «тарелку» – военную антенну и все необходимые разрешения на расконсервацию двух военных спутников, с траекторией полета над Северным полюсом.
Доставка антенны в Мурманск тоже была делом непростым. Этот процесс лично курировал Сергей Анатольевич Баланча, первый заместитель Министра связи РФ. Антенну и необходимое оборудование погрузили на грузовой «Фольксваген», и в сопровождении связистов и гражданской автоинспекции (ГАИ), через Московскую и Тверскую области, Карелию и Кольский полуостров медленным ходом доставили в порт Мурманска. Еще до прибытия основного состава экспедиции антенна была установлена на борту «Академика Федорова».
Команда инженеров-связистов Федерального агентства связи «Космическая связь» на судне «Академик Федоров» состояла из двух дюжих мужчин. Каждый раз, когда с палубы взлетал или садился вертолет, они должны были вручную двигать эту мощную конструкцию, чтобы ее не сдуло за борт потоком воздуха от лопастей.
Разумеется, оказавшиеся в поле зрения журналисты немедленно привлекались к этой тяжелой мужской работе. Признаюсь, я «попадался» чаще других. И не случайно. Мне очень хотелось хоть в чем-то быть полезным этим ребятам, лишь бы мой родной телеканал первым вышел в прямой эфир.
Если честно, работа связистов на корабле была выше всяких похвал. Они – Леонид Викторович Волков, начальник отдела Федерального главного управления (ФГУП) «Космическая связь» и Олег Иванович Рахманов, начальник Центра антенных систем Управления «Космическая связь-Дубна» структурного подразделения ФГУП – смогли осуществить сложнейшее техническое мероприятие: настроиться на спутник, на который двадцать лет никто не настраивался, причем с палубы дрейфующего корабля на Северном полюсе. И мне все-таки удалось стать первым. Удалось организовать свою съемочную группу и впервые передать всему цивилизованному миру видеокартинки отменного качества.
По старой русской традиции экипаж «Мира-1» Артур Чилингаров, Анатолий Сагалевич и Владимир Груздев присели «на дорожку». Уже потом Чилингаров расскажет, что они с Сагалевичем оставили письма своим родным. Вскрыть их полагалось, если случится непоправимое…
Здесь я хочу упомянуть жизненное кредо Чилингарова: «Для полярника благоразумие – не трусость». Теперь уже не секрет, что в письме была одна короткая фраза: «Вспоминайте меня хорошо».
Первым вошел в «Мир-1» как всегда невозмутимый Анатолий Сагалевич. Накануне его жена Наташа, которая всегда сопровождала его в экспедициях, сказала ему о погружении: «Степень риска – сто процентов.» Анатолий Сергеевич уважает мнение жены, но окончательное решение тогда осталось за ним.
Вторым был спокойный Володя Груздев. Замыкал группу Артур Николаевич. Было видно, что он полон энергии и в то же время сосредоточен. Перед тем, как завинтить крышку люка, он попросил присутствующих особенно следить за погружением «Мира-2». «Вы там Фредерика не потеряйте,» – с улыбкой, но строго произнес он. Гораздо позже Чилингаров признается, какую огромную ответственность он ощущал. Он привык рисковать собой, но не друзьями. Вообще, как начальник экспедиции, он не должен был погружаться. Его задачей было контролировать процесс, оставаясь наверху. Накануне, на ночном совещании, Чилингаров, стремясь уменьшить опасность ледового погружения, предлагал спускать «Миры» на тросах, превратив их в батискафы.
Категорически против этого был Анатолий Сагалевич. «Ведь он человек, который не сомневается в глубоководных управляемых аппаратах. Он уверенно себя чувствует, пилотируя «Миры» в подводных океанских просторах. И он сказал «нет». – вспоминал Артур Николаевич позднее в одном из интервью.
В 9 часов 28 минут стальная рука судового крана легко оторвала «Мир-1» от палубы и, перевесив за борт, бережно погрузила в полынью… Виктор Алексеевич Нищета, руководитель погружения, дал команду водолазной группе принимать аппарат. Моторная лодка стремительно подрулила к борту «Мира-1», один из водолазов ловко отцепил карабин троса. Теперь подводный аппарат был полностью автономен. Впереди был спуск в холодные темные глубины океана. И надеяться можно только на собственное мастерство… И еще – на второй экипаж.
Через несколько мгновений симпатичный цветной аппаратик, с высоты палубы похожий на детеныша кита, нырнул в Северный Ледовитый океан. Под водой А. Сагалевич первым делом проверил связь с кораблем. Передающее подводное устройство, которое между собой группа обслуживания называла «ведро», спущенное по правому борту, работало исправно. Однако, отколотые глыбы льда, плавающие в замкнутой полынье, то и дело наплывали на торчащий из воды красный кабель «ведра», создавая угрозу для передатчика.
Видя это, В.А.Нищета распорядился, чтобы на поверхности воды дежурила моторная лодка с командой водолазов-спасателей. И пару раз они действительно спасали передающее подводное устройство от надвигающихся льдов. В тот миг, когда силуэт первого «Мира» исчезал в глубине океана, я подумал, как мала полынья, и как трудно будет «Мирам» найти ее на обратном пути.
Полынья была не больше школьного спортивного зала. Плотным кольцом охватывал ее полярный лед. Он тянулся до самого горизонта, насколько хватало глаз. И я боялся даже подумать о том, что случится, если «Миры» не найдут выход из этой ледяной вселенной. При одной мысли об этом мог случиться приступ клаустрофобии.
Между тем погружение продолжалось. Через 10 минут «Мир-1» доложил о прохождении отметки 265 метров, скорость погружения составила 25 метров в минуту. Температура за бортом – 0 градусов по Цельсию. На глубине 300 метров она слегка повысилась и составила уже 1,3 градуса. Пройдя этот небольшой «теплый» слой, далее «Мир-1» фиксировал лишь падение температуры. Как рассказали позднее участники погружения, на этих глубинах они встречали наибольшее количество живых существ. Видели много медуз, рыб. Один раз мимо иллюминатора проплыл небольшой кальмар. С глубиной размеры живых существ, скользящих вдоль иллюминаторов, становились все меньше и меньше.
Видимо, давление воды, низкие температуры, отсутствие кислорода сильно сдерживают развитие жизни в этих мрачных глубинах. Хотя и не известно, какие еще тайны может хранить в себе арктическая океанская толща. И может быть, следующие экспедиции, используя «Миры» – глубоководные обитаемые аппараты – откроют новые необычные формы жизни. Как случилось тогда, когда американский глубоководный аппарат «Альвин» в 1977 году обнаружил и доставил со дна Галапагосской котловины странные живые «трубки» – вестиментиферы. Тогда было сделано величайшее научное открытие двадцатого века: обнаружена новая, бескислородная форма жизни. Вестиментиферы обладают кровеносной системой и другими системами жизнеобеспечения. Только вместо кислорода, без которого не может обходиться все живое на Земле, вестиментиферы дышат сернистыми газами.
Казалось, все было предусмотрено… Гидроакустические маяки, их еще называют транспондеры, установили на льду по всему периметру полыньи. По их сигналам «Миры» должны будут ориентироваться при всплытии.
Когда погружение происходит в водах теплых морей и океанов, транспондеры обычно спускают на дно. После выполнения задания, по специальной команде, транспондеры всплывают в автоматическом режиме. И уже с водной поверхности подают сигналы глубоководному аппарату, который ориентируется на сигнал и всплывает в нужном квадрате. В полярных условиях транспон-деры, установленные на льду, могли повести себя непредсказуемо. Учитывая, что полынья, в которую уходят аппараты, дрейфует вместе со льдиной и кораблем, вернуться без указующих сигналов маяков в нее весьма проблематично.
Хотя на обоих «Мирах» была аппаратура, с помощью которой аппарат мог сам ориентироваться в пространстве. Это так называемая инерциальная система навигации, которая основана на показаниях допплер-лага, гирокомпаса и глубиномера. Система дает возможность вычислять местоположение аппарата под водой с высокой точностью. И все-таки без помощи маяков безопасный выход обоих аппаратов был бы очень затруднен.
В 9 часов 47 минут, когда «Мир-1» достиг глубины 500 метров и Анатолий Сагалевич доложил, что погружение происходит в нормальном режиме, аппарат «Мир-2» управляемый пилотом Евгением Черняевым с двумя иностранными гидронавтами-исследователями на борту: шведским путешественником, бизнесменом и Почетным полярником России Фредериком Паулсеном и австралийским путешественником и бизнесменом Майком МакДауэлом, начал свое погружение.
Для участников экспедиции, оставшихся на корабле, потянулись часы томительного ожидания. На палубах с тревогой и волнением ожидали вестей от экипажей. То и дело слышалось:
– Прошел 1000 метров…
– Который из двух?
– «Мир-1».
– А «Мир-2» как?
– Говорят – нормально.
В 11.05 первый аппарат достиг отметки 2500 метров.
Температура воды упала до 0,5 градусов по Цельсию. С момента погружения прошло полтора часа. За это время «Академик Федоров» успел отдрейфовать от точки спуска на расстояние 150 метров. Попробуй «Мир» в этот момент всплыть вертикально, и его пластиковый верх уткнулся бы в сплошное ледяное поле толщиной от двух до шести метров.
Парадоксально все же наше восприятие времени. Время стремительно летит, когда в счастливые моменты жизни мечтаешь его остановить, и безумно долго тянется, когда хочется, чтобы изнурительное ожидание осталось позади. Аппараты приближались ко дну. Когда была достигнута глубина около трех тысяч метров, экран эхолота на борту «Мир-1» показал четкую границу.
– Дно? – спросил Чилингаров. – Нет, – ответил Сагалевич. – Это отражающий слой. Все нормально.
В океане с глубиной, как правило, понижается температура и повышается соленость воды, в результате чего увеличивается ее плотность. На некоторых глубинах эти изменения происходят скачкообразно. Слой, в котором наступает резкое изменение температуры и плотности воды, называется «слоем скачка». Таких слоев в океане обычно бывает один или два. Однако это явление таит в себе опасность.
Как только «Мир-1» погрузился ниже отражающего слоя, сразу исчезли сигналы транспондеров (маяков). Они отражались от слоя и уходили обратно, не достигая аппарата. То же самое произошло с гидроакустической связью. Она настолько ухудшилась, что нельзя было разобрать ни слова.
До заданной глубины в 4300 метров океанского дна оставалось еще 1300 метров. В толще глубин могло встретиться неизвестное сильное течение. При возникновении такой ситуации существовал реальный риск того, что оба аппарата могут быть отнесены на значительное расстояние друг от друга и от места погружения. С учетом того, что вся система «льды – корабль – маяки» дрейфует относительно «Миров», иначе говоря, «Миры» постоянно меняют свое положение относительно точки погружения, экипажам необходимо было «видеть» маяки, чтобы вернуться в полынью.
На глубине 3500 Анатолий Сагалевич снова стал вызывать «Академика Федорова»:
– «Федоров», это «Мир-1», как слышите, прием. Ответ был неразборчив. Сагалевич настойчиво пытался выйти на связь с «Академиком Федоровым».
Наконец прорвался голос В.А.Нищеты: – «Мир-1», вас слышу! Прием. – «Федоров», прошу усилить мощность сигнала. И вновь ответ был неразборчив. – «Федоров», повторите, – ровным голосом произнес Сагалевич. На этот раз на «Мире» сквозь шумы подводного «космоса» услышали ответ:
– «Мир-1», опускаем дополнительный транспондер. Держитесь. Пожелание было очень к месту, потому что связь оставалась по-прежнему плохой. Какое-то время «Миры» могли общаться только между собой. Анатолий Сагалевич и Евгений Черняев вели спокойный диалог, уточняя координаты друг друга. Итак, реальный риск возник, и любой командир имел право прервать погружение. Но не такие люди плыли сегодня на «Мирах», чтобы вернуться ни с чем. И после короткого совещания экипажи единогласно решили: спуск продолжать.
В 11.45 Сагалевич сообщил о том, что «Мир-1» достиг отметки 4000 метров. До дна оставалось 260 метров. Но в этот ответственный момент связь с кораблем была так затруднена, что в том, что наверху их поняли, уверенности у экипажа «Мир-1» не было никакой.
С каждым метром «Мир-1» приближался к цели. К концу спуска скорость погружения аппарата существенно возросла. Давление на этой глубине уже превысило 400 атмосфер. Трое людей, сидящие в маленькой лодке, достигли пределов того таинственного мира, который называется дном Мирового океана. О котором грезили Жюль Верн и Конан Дойль. И в котором, пока еще на правах гостей, удалось побывать всего лишь нескольким отважным людям.
И вот наконец Володя Груздев увидел, как лучи мощных прожекторов отразились от поверхности.
– Вижу дно, – воскликнул он. – Учтите, сейчас «вспылим», – предупредил Сагалевич. Через мгновение «Мир-1» опустился на мягкое океанское ложе, подняв при этом густые клубы донного ила.
В 12 часов 08 минут мы наверху наконец получили сообщение: «Мир-1» приземлился на дне Северного Ледовитого океана на глубине 4261 метров в географической точке Северного Полюса!..
Это известие было встречено с ликованием. Люди обнимали друг друга, аплодировали кричали «Ура!». Эхо победы разнеслось над Северным полюсом. То, ради чего мы шли в эту экспедицию, свершилось. Все немного расслабились, стали шутить.
И еще одна радостная новость не заставила себя ждать: в
12.45 Евгений Черняев уверенно посадил «Мир-2» на дно, достигнув глубины 4302 метра. Как раз в это время наши космические связисты настроились на пролетавший над полюсом спутник. Торопясь воспользоваться открывшимся каналом связи, мы, тележурналисты, в прямом эфире передали срочную информацию о новом мировом достижении.
Тогда мы и предположить не могли, какой резонанс вызовут наши сообщения, в какую словесную дуэль вступят политики, как некоторые из них засобираются на Северный полюс, чтобы подтвердить свои права на Арктику, как припомнят эпизоды «холодной войны» прошлого столетия и заговорят об арктической гонке… Нам, членам экспедиции, всем без исключения, было тепло и радостно на душе. Мы гордились нашими товарищами, которые в этот момент на дне Северного Ледовитого океана под более, чем четырехкилометровым слоем воды, выполняли научные задачи экспедиции, возможно, делали новые географические открытия.
«Миры» пробыли на дне в общей сложности более полутора часов. Брали пробы грунта, делали забор воды в две 30-литровые емкости, производили запланированные географические и гидрохимические измерения. Бортовые видеокамеры фиксировали все происходящее. Через иллюминаторы аппаратов видна была таинственная поверхность дна океана.
В завершение программы, в 13.36 московского времени механическая «рука» бортового манипулятора «Мира-1», которой искусно управлял Анатолий Сагалевич, аккуратно установила на морское дно российский триколор, сделанный из титанового сплава. Этот символический акт, снятый Володей Груздевым на мою видеокамеру, засвидетельствовал совершение одного из последних великих географический открытий: покорение Человеком подлинной вершины планеты. Выполнив свою программу на дне, «Мир-1» начал подъем. Все системы работали штатно. Гидронавты тоже были на подъеме. Друзья-коллеги обменивались впечатлениями от только что увиденного и пережитого.
– Журналисты говорили мне: «Куда вы идете? У вас же отпуск».
– А разве может быть момент счастливее, чем когда мы были на дне?! – воскликнул Чилингаров.
– Да что вы, это вообще незабываемо! – подтвердил Сагалевич.
Всплытие было долгим. За время спуска аппараты унесло от корабля на две мили. Теперь им предстояло вернуться к полынье. Как известно, на Северном полюсе компас не работает. Поэтому пилотам ничего не оставалось, как идти на неровный сигнал трех маяков. Причем стараться попасть точно в центр полыньи. По усилению или ослаблению сигналов пилоты вычисляли направление движения. Все ученые, журналисты, свободные от вахты моряки столпились на палубах «Академика Федорова». По рации объявляли: глубина «Мира-1» 600 метров… 300 метров… 50 метров… Вот-вот должен показаться «Мир-1»… Я стоял на палубе, вглядываясь в темную полынью. Застывшие фигуры подводных водолазов покачивались на катере у кромки льда.
Вдруг кто-то крикнул: «Вижу!»
Захваченный общим порывом, я бросился на корму. Там, из-под кромки льда в сторону корабля двигался едва различимый красный плавник стабилизатора «Мира-1». Контуры становились все четче, и вот уже сквозь рябь воды можно разглядеть маленькую спину аппарата… вот уже читаются гордые слова «Российская Академия Наук» на борту «Мира-1»…
Но что это?! Вместо того, чтобы выплыть в центр полыньи, «Мир-1» стремительно идет прямо на корму «Академика Федорова». На палубах послышались удивленные возгласы. Специалисты с «Мстислава Келдыша» тоже в волнении. Я вижу, как руководитель погружения Нищета что-то кричит по рации. Слышу ответ:
– Связи нет! Они нас не слышат!
На палубах закричали, когда «Мир-1» на скорости проплыл под нашими склоненными за борт головами. И… скрылся под днищем судна. Мелькнула мысль:
«Винты корабля!.. Не дай Бог!.. Выдержит ли в сущности небольшой аппарат столкновение с массивным кораблем?»
Когда «Мир-1» исчез под днищем «Академика Федорова», я бросился к другому борту. Многие последовали моему примеру. Раздался вздох облегчения, когда мы увидели выплывающий из-под корабля оранжево-белый силуэт нашего «Мира». Взвился над палубами громоподобный русский мат, на сей раз как грозное предупреждение о реальной опасности: по этому борту не было полыньи. Сразу за кораблем, разделенные метровой полоской воды, начинались мощные льды. Чтобы выплыть, «Миру» предстояло уйти под толщу льдов, там совершить поворот на 180 градусов, а затем, вновь пройдя под кораблем, всплыть на открытую воду полыньи.
Когда «Мир-1» скрылся во льдах, мы стали ждать. Ждали долго. Все это время было так тихо, что было слышно, как одинокая льдинка бьется о борт. Может быть не к месту, но я отметил про себя, что ни одного непечатного слова вот в этот драматический момент не прозвучало. «Все-таки русский мат, – улыбнулся я про себя, – прежде всего эмоционален и выражает удивление, злость, раздражение, сожаление, лукавство, порой восхищение… Но когда беда, когда неизвестность – не матерятся!»
И вот в тот момент, когда надежда начала таять, а по спине забегали противные мурашки, мы вдруг вновь увидели «Мир-1»! Он мелькнул в узкой полоске воды и снова скрылся под кораблем. Это был один из путей выхода в полынью. Но к несчастью «Мир-1» попал под струю подруливающего устройства «Академика Федорова». Силой этой струи его отбросило как мяч, и уже через мгновение «Мир-1» снова исчез подо льдами. Реакцию на палубах передать не берусь. После оглушительного залпа мата нас опять оглушила та тишина, от которой звенит в ушах.
Минут через десять мы вновь увидели «Мир-1». Он подплывал по оптимальной траектории прямо к центру полыньи. Мы все вздохнули с облегчением, думая, что сейчас произойдет всплытие. Но вместо этого «Мир-1» продолжил свое движение прежним курсом прямо на льдины, обрамляющие полынью. Напрасно коллеги кричали по рации «Стоп! Продувайся!», добавляя при этом для убедительности весьма крепкие выражения.
Позже Анатолий Сагалевич расскажет, что связь напрямую отсутствовала, и чтобы хоть как-то связаться с поверхностью, приходилось общаться через «Мир-2». В результате, под громкие тревожные возгласы, аппарат «Мир-1» снова пошел прямо… под лед. И лишь следующая попытка всплыть оказалась удачной. Под радостные восклицания встречающих Анатолий Сагалевич произвел так называемую «продувку», освобождая резервуары от балластной воды.
Все! Есть всплытие! Я смотрю на часы. Сейчас 18.08 московского времени. «Мир-1» находился под водой 8 часов 40 минут. И вот наконец «Мир-1» – наш долгожданный, со сломанной об лед створкой, но гордый и непобежденный, поднимается на борт «Академика Федорова».
Еще мгновение, и под радостные приветственные крики из открытого люка появляется Артур Чилингаров. Первым делом он поднимает вверх российский флаг. Ему кричат троекратное «Ура!». Он вдыхает полной грудью свежий морской воздух. И с чувством произносит:
– Как хорошо… наверху! Следом за ним выходит улыбающийся Володя Груздев.
Ему подают кроссовки (по традиции во время всех погружений экипаж оставляет обувь на борту, все надевают одинаковые теплые носки). Последним из подводного корабля показался Анатолий Сагалевич. Всех троих немедленно окружила плотная толпа друзей. Откупорена пятилитровая бутылка шампанского. Все поздравляют, обнимают, наперебой задают вопросы. Но Чилингаров машет рукой.
«Надо дождаться «Мир-2», – говорит он. И «Мир-2» не заставил себя долго ждать. В 19.15 по московскому времени пилот Евгений Черняев вывел «Мир-2» на поверхность с первого раза, без сучка и задоринки, прямо в середину сильно уменьшившейся полыньи.
«Мир-2» провел под водой 9 часов 28 минут. Чилингаров лично встречал международный экипаж. Как и часом ранее, водолазы подцепили «спину» аппарата подъемным тросом. И вот уже «Мир-2» парит над «Федоровым», поливая борт струйками стекающей воды. Манипулятор крана осторожно поставил драгоценную ношу на постамент трюмного отделения. Чилингаров не находит себе места от нетерпения. Наконец открыли люк, и из него показался улыбающийся Ф. Паулсен.
Сойдя по трапу, он сразу же попал в дружеские объятия Чилингарова. Кто-то поднес Артуру Николаевичу бокал шампанского, который был без промедления передан Фредерику. Вслед за ним такая же участь постигла и пилота Черняева. Шедший третьим Майк МакДауэл остановился на трапе, приветственно вскинул руку и воскликнул по-русски: «Артур! Хорошо!», чем привел всех в полный восторг. Потом, не в силах сдержать эмоции, этот дюжий австралийский парень сгреб Артура Николаевича в крепкие объятия, и легко поднял его в воздух.
«Все смешалось…», почти по Льву Николаевичу Толстому. Пресса наконец-то получила отчет от всех участников погружения. Фотографы делали снимки.
– Теперь все, кто плывет на «России», – садимся в вертолет и летим праздновать, – распорядился Чилингаров.
И через короткое время вертолет уже вез усталых, но счастливых участников экспедиции в их «родной дом» на атомоход «Россия».
23 июля 2007 года – 07 августа 2007 года
Москва – Мурманск – Баренцево море – Земля Франца Йосифа – о. Хейса – Северный Ледовитый океан – Северный полюс – Дрейфующая яхта «Тара» – Баренцево море —
о. Шпицберген – Москва
© М.В.Борчик
На дне океана
О погружении на дно Северного Ледовитого океана на Северном полюсе Чилингаров мечтал давно. Хотя с самим погружением у него были связаны не очень приятные воспоминания. Еще в начале 70-х годов он в специальном водолазном костюме с аквалангом опускался в полынью на Северном полюсе. Глубина была не очень впечатляющая – метров 30. И продумано, и рассчитано все, казалось бы, было хорошо. Но вот выбраться из подо льда оказалось не так-то просто. Пришлось освободиться от сильно мешавшего акваланга и выбираться на лед в одном водолазном костюме. «Такое впечатление, что океан не хотел меня отпускать, – вспоминал потом Артур Николаевич, – Ощущение не из самых приятных. Причем остается надолго. Как предупреждение, чего не надо делать. Если хочешь жить дальше».
Для многих это действительно стало бы предупреждением о смертельном риске. И жирным крестом – на попытках повторить погружение. Чилингарова, однако, плохие предчувствия или предзнаменования не останавливают. Он давно научился их преодолевать. Не отмахиваясь при этом от того, что тревожит, а делая все, чтобы свести к минимуму риски, сопровождающие любое предприятие такого рода. Конечно, достигнуть океанского дна на Северном полюсе можно было бы с помощью глубоководных аппаратов, взяв пробы грунта и воды с помощью роботов-манипуляторов. Так было бы и безопасней, и легче, да и дешевле, что в наше рыночные времена приобретает немаловажное значение. Но человека все равно ничем не заменишь. Даже самая современная компьютерная техника, самые «продвинутые» роботы не смогут обнаружить, отследить, зафиксировать то, что обнаружат, отследят и зафиксируют зрение, обоняние, слух и, конечно же, мозг человека. Научно-технические достижения лишь помогают человеку достигать своих целей, но всесторонне оценить обстановку и, главное, принять необходимое решение, может только он сам. Даже наиболее совершенные приборы сделать это не в состоянии. Особенно когда дело касается совершенно новых, неизведанных направлений.
Советский Союз был первой страной, пославшей на Луну технические средства, позволившие доставить обратно на Землю образцы грунта ближайшей к ней планеты… Это было выдающимся достижением, настоящим подвигом советской науки и техники. Но, тем не менее поставить его в один ряд с высадкой американцев на Луну вряд ли возможно. Здесь уже речь идет о событии совершенно другого масштаба. Американский астронавт Нейл Армстронг, первым ступивший на лунную поверхность, дал очень точную и емкую оценку произошедшего: «Маленький шаг человека, огромный скачок для всего человечества»…
Посадка глубоководного обитаемого аппарата с людьми на борту на дно Северного Ледовитого океана в районе Северного полюса относится к разряду самых замечательных достижений, можно даже сказать, географических открытий. Если в сравнении этого события с открытием Америки или кругосветным плаванием Васко де Гамы – а такие сравнения в российских и зарубежных средствах массовой информации делались – и было преувеличение, то очень небольшое. Отмечу особо, что операция производилась подо льдами Северного полюса, что усложняло ее многократно. Постоянный дрейф льдов и сильные, во многом еще не изученные подводные течения в любой момент могли резко изменить ситуацию и потребовать корректировки намеченного плана действий, а то и полного отказа от него. К тому же нельзя забывать о том, что первопроходцы всегда подвергаются повышенным рискам, иногда таким, которые невозможно предусмотреть. Когда, например, советский космонавт Леонов впервые вышел из корабля в космическое пространство, он какое-то время находился в полубессознательном состоянии, утратил контроль за своими действиями. Незаурядное мужество и редкая выдержка помогли ему справиться с опасной ситуацией, возникновение которой мало кто предполагал. Сказался, видимо, «земной» фактор, фактор привязанности человека к привычной среде обитания. Никто за всю историю человечества в течение многих и многих тысяч лет не соприкасался напрямую с открытым космосом, что, конечно, не могло не отразиться на психическом состоянии, пускай даже на подсознательном уровне. Никто и никогда из людей не был на такой глубине, да еще подо льдом Северного полюса… Как себя ни настраивай, но подсознание, куда, естественно, ушла соответствующая установка, может проявить себя самым непредвиденным образом….
Все это Чилингаров, конечно же, хорошо понимал. Но от очередной «авантюры», как называли его экспедицию друзья и близкие, несмотря на их уговоры, не отказывался. Напротив, огромная сложность высадки на океанское дно в Северном Ледовитом океане только усиливала стремление достичь поставленной цели. Ну, а когда мечта выношена и выстрадана – с момента появления самой идеи до организации экспедиции прошло почти 9 лет – Артура Николаевича остановить так же невозможно, как атомный ледокол, взламывающий любой лед…
Замысел экспедиции созрел задолго до очередной антарктической эпопеи с посадкой вертолетов «МИ-8» на Южном полюсе. Сразу после ее завершения перешли к непосредственной подготовке нового суперпроекта. Кабинет Чилингарова на десятом этаже здания Государственной Думы на Охотном ряду вновь превратился в «полярный Смольный» – там шли постоянные совещания и обсуждения, в приемной и коридорах толпились десятки людей. Правда, это происходило лишь вечером, после завершения пленарных заседаний Думы и в выходные дни. Как член ее руководства Артур Николаевич строго придерживался правила – все, что касается экспедиций, обсуждать и решать только в свободное от депутатских дел время. Загруженный думскими делами, и, ко всему прочему, по характеру ответственный и дисциплинированный, Чилингаров, в отличие от других депутатов, пропускавших многие пленарные заседания, присутствовал на них регулярно. Да и сами заседания в отсутствие первого лица вел чаще, чем другие вице-спикеры. Так что от собственно депутатской работы не уклонялся, скорее наоборот, брал на себя то, от чего уклонялись другие.
Сам план предстоящей экспедиции сводился к следующему. Погружение на дно океана должны были осуществить два глубоководных аппарата «Мир-1» и «Мир-2», лучшие в мире в своем классе. Они были сконструированы еще в советское время и, несмотря на солидный для такой техники возраст, оставались непревзойденными уже многие годы. Первым начать погружение должен был «Мир-1». Его должен быть пилотировать один из создателей этих уникальных аппаратов, известный ученый и конструктор Анатолий Сагалевич. За «Миром-1» на расстоянии 300 метров следовал «Мир-2», управление которым брал на себя другой инженер-конструктор Анатолий Черняев. В составе первого, полностью российского экипажа были Чилингаров и депутат Государственной Думы Владимир Груздев. Другой экипаж был интернациональным. Помимо Евгения Черняева, который должен был управлять «Миром-2» в него входили швед Фредерик Паулсен и австралиец Майк МакДауэл. К месту погружения «Миры» должно было доставить научно-исследовательское судно (НИС) «Академик Федоров». Обеспечивать проводку во льдах – атомный ледокол «Россия». Его капитан – Александр Спирин, человек компетентный, опытный, хорошо знающий ледовую обстановку в Арктике – способен находить выход даже в самых сложных и критических ситуациях. А они в арктических льдах возникают довольно часто. «Нам дали самого лучшего капитана, – скажет уже по завершении экспедиции Чилингаров, – от Спирина зависело многое и он, как всегда достойно, справился со своей непростой задачей».
Подводные аппараты «Мир» давно уже используются в различных экспедициях и подводных операциях. В Тихом и Индийском океанах только для исследования геотермальных морских и океанских участков их применяли более 20 раз. «Миры» использовали также для подводных съемок ряда художественных и документальных фильмов, включая наиболее известный из них – «Титаник» американского режиссера Камерона, получивший в свое время сразу несколько престижных «Оскаров»; с их помощью были обследованы затонувшие подлодки «Комсомолец» и «Курск». Короче, аппараты надежные и многократно проверенные в деле. Правда, они никогда не работали на глубине в 4300 метров – той, на которую предстояло погрузиться на Северном полюсе. К тому же «Миры» всегда всплывали в чистой воде. А полюс был прикрыт ледяным полем, пробить который глубоководные аппараты были не в состоянии. Для погружения надо было делать полынью, при всплытии также попасть в нее, что само по себе было крайне сложно. Во-первых, льды на Северном полюсе дрейфуют то есть постоянно смещаются; полынья, соответственно, тоже. Во-вторых, сами аппараты также сносят в сторону характерные для Северного Ледовитого океана сильные подводные течения. Иными словами, при погружении каких-либо трудностей не должно возникать, а вот подъем заведомо опасен. Главная трудность – вернуться в полынью, из которой происходил спуск. Ситуация осложняется тем, что большая глубина и толстые льды очень ослабляют радиосвязь, которая может и полностью пропадать. А подниматься вслепую крайне трудно. Можно долго блуждать подо льдами в поисках заветной полыньи. Конечно, на «Мирах» было все необходимое, в том числе аварийные запасы топлива и продовольствия. Но все же запасы не безграничные.
Была и еще одна проблема, вполне преодолимая, но все же требовавшая времени и материальных затрат. Дело в том, что «Академик Федоров» не был приспособлен для «Миров», как научно-экспедиционное судно «Мстислав Келдыш», которое обычно их транспортировало. Но «Мстислав Келдыш» не смог бы работать в тяжелых арктических льдах. В конце концов вопрос решили.
Что же касается финансирования экспедиции, то она осуществлялась в основном за счет спонсорских средств. Свою лепту, причем немалую, внесли и участвовавшие в ней иностранцы, особенно – Фредерик Паулсен, который не раз уже побывал и на Северном, и на Южном полюсе, и с которым Чилингарова связывали многолетние дружеские отношения.
Последние оставшиеся перед экспедицией дни Артур Николаевич проводил в Государственной Думе. Выполнял функции ее Председателя – по думскому регламенту, когда спикер находится в командировке или отпуске, его обязанности возлагаются на одного из заместителей. И хотя депутаты ушли в летние отпуска, работы хватало. Приходилось просматривать и подписывать кучу бумаг. Только в понедельник, 23 июля, Чилингаров вылетел в Мурманск – начальный пункт экспедиции, где к тому времени собралось большинство ее участников.
Выход из Мурманского порта к Северному полюсу атомного ледокола «Россия» и «Академика Федорова» был запланирован на вторник, 24 июля, в 15.00. Провожать участников экспедиции собралось довольно много народу. Для Мурманска, привыкшего к проводам многочисленных морских и полярных экспедиций, явление довольно редкое. Люди чувствовали, что эта экспедиция станет исторической, их желание присутствовать при столь крупном событии было вполне понятным. В 15.43, с задержкой чуть более чем на 40 минут, атомный ледокол «Россия» отошел от причала и взял курс на Землю Франца-Иосифа. За ним последовало и научно-экспедиционное судно «Академик Федоров». Ну, а представление о дальнейшем ходе экспедиции можно получить по записям в судовом журнале капитана ледокола «Россия»..
24 июля 2007 года, вторник
18.00. Вышли из Кольского залива. Направление – Земля Франца-Иосифа. Курс 358. Температура +13.
20.45. 70-я широта. Идем с юга на север. Температура +12.
25 июля, среда
12.00. Следуем по назначению. Курс 27. Температура +10. 15.35. Легли на курс 205. Последовали на соединение с НЭС «Академик Федоров». Температура +13.
Тут следует сделать небольшое отступление. После выхода из порта суда разделились. Атомоход «Россия» пошел вперед. «Академик Федоров» шел на отдалении. Что, впрочем, и предусматривалось. Ведь на судне помимо участников экспедиции находились ученые и специалисты разного профиля, которые независимо от нее осуществляли исследования арктических пространств. Прочно привязаться друг к другу оба судна должны были уже в полосе арктических льдов. Но это произошло гораздо раньше.
Дело в том, что у «Академика Федорова» забарахлил гребной вал. Вышел из строя его подшипник. И хотя устранить неисправность, как оказалось, вполне можно было собственными силами, к остановившемуся судну поспешил на помощь атомный ледокол. Повреждение, впрочем, устранили довольно быстро. Но остались вопросы к качеству работ на судоремонтном заводе в Санкт-Петербурге, откуда судно и направилось в свой арктический рейс. Руководитель экспедиции, находившийся в этот момент на борту ледокола «Россия», на вертолете Ми-8 вылетел к «Академику Федорову». Убедившись, что неисправность устранена, принял решение связки двух судов больше не разрывать.
26 июля, четверг
2.48. Встретились с НЭС «Академик Федоров». Легли на курс 20. Температура +10.
12.00. 73-я широта. Продолжаем следовать совместно с НЭС «Академик Федоров» по назначению. Температура +7.
24.00…Продолжаем следовать по назначению. Температура +6.
В журнале нет записей о том, что происходило вокруг двух российских судов. А тут есть о чем рассказать. В центральной части Баренцева моря участникам экспедиции напомнила о себе воздушная разведка стран НАТО. В небе все чаще стали появляться военные самолеты. «Они проносились над самой палубой, – рассказывал потом Артур Николаевич. – Все это выглядело вызывающе. Нам явно давали понять, кто контролирует эти территории. Но у нас были крепкие нервы, так что мы спокойно следовали своим курсом».
Как раз с этого дня западные, особенно американские и канадские, средства массовой информации начали кампанию нападок на экспедицию. Лейтмотив комментариев разного рода экспертов и аналитиков таков: начинается-де «война за ресурсы» и Россия, следуя традиционным «экспансионистским устремлениям», решила распространить суверенитет на Арктику, на дне морских пространств которой находятся богатейшие залежи полезных ископаемых. Центральные информационные агентства сообщают о том, что Правительство США приняло решение направить в район Северного полюса ледокол с тем, чтобы также взять с океанского дна пробы грунта и вод. Правда, в отличие от российской экспедиции, это должны сделать роботы. Глубоководные аппараты, которые могли бы доставить на дно и гарантированно вернуть обратно полярных исследователей, у американцев отсутствуют.
Западные СМИ рисуют явно искаженную картину. Ни о какой «экспансии» речь не идет. Россия просто восстанавливает свои позиции в Арктике, утраченные в последние полтора десятилетия. Наиболее значительная, если не сказать, подавляющая часть арктических пространств прилегает именно к ее территории. Российские ученые и исследователи сделали для их исследования и освоения больше, чем кто-либо. Стратегически значимые Крайний Север и Арктика в советское время были надежно прикрыты военным щитом, решающую роль здесь играла авиация. В период рыночных реформ о безопасности страны стали забывать. В системе ПВО образовались гигантские бреши. В первую очередь это касалось именно арктических регионов. Этим и воспользовались страны НАТО для наращивания здесь своего военного присутствия. Свыклись с мыслью о том, что Россия утратила интерес к своим позициям в Арктике настолько, что даже мирная по сути своей географическая экспедиция на Северный полюс показалась им чуть ли не «вызовом». Ну, как свыклись, так пусть и отвыкают. Своих позиций в Арктике, завоеванных самоотверженными усилиями многих поколений россиян, наша страна никому не отдаст. Такой позиции придерживался и Чилингаров, и остальные участники экспедиции. Демонстративные облеты натовскими самолетами российских кораблей никого не запугали. Экспедиция продолжалась.
27 июля, пятница
8.37. Вертолет МИ-8 совершил посадку на ВП ледокола. Температура +6.
17.30. 80-я широта. Вошли в первый толстый, мелкобитый, тертый лед. Следуем курсом 40. Температура +7.
23.20. Вышли в чистую воду, в район Земли Франца-Иосифа. Следуем курсом 95. Температура +3.
28 июля, суббота
00.25. Подошли к острову Хейса, Земля Франца-Иосифа. Температура +2.
2.00. Вертолет МИ-8 приземлился на ВП ледокола. Легли на курс 90, последовали навстречу НЭС «Академик Федоров». Видимость 0,5 кбт. Температура 0.
7.00. Взяли под проводку НЭС «Академик Федоров». Температура +3.
15.55. Легли в дрейф в ожидании окончания научно-исследовательских работ на НЭС «Академик Федоров». Температура +3. Лед однолетний, толстый. Туман 0,4 кбт.
Пока ледокол находился в дрейфе, «Академик Федоров» продолжил работу по программе научных исследований. На остров Хейс была доставлена группа орнитологов, которые остались там, чтобы проследить маршруты перелетов диких птиц. Взяты на исследование пробы грунта и воды с больших глубин.
29 июля воскресенье
5.55. 82-я широта. Легли в дрейф в ожидании спуска и подъема аппаратов «Мир-1» и «Мир-2» с «Академика Федорова» Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
14.32. На НЭС «Академик Федоров» аппарат «Мир-1» поднялся на поверхность воды. Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
15.50. На НЭС «Академик Федоров» аппарат «Мир-2» поднялся на поверхность воды. Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
17.00. На борт ледокола прибыл начальник экспедиции Чилингаров А. Н. Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
24.00. 83-я широта. Продолжили проводку НЭС «Академик «Федоров» курсом 001. Температура 0. Видимость 1 миля. Лед толстый, поля.
Пока ледокол стоял на месте, дрейфовал, как это принято называть у моряков и полярников, и это более точно – льды-то ведь движутся – было осуществлено пробное, испытательное погружение на океанское дно аппаратов «Мир» в районе Земли Франца-Иосифа. Место для этого, точнее, полынья между льдинами, было найдено на расстоянии около 37 километров от архипелага. Первым аппаратом управлял Анатолий Сагалевич, вторым – Анатолий Черняев. Рядом с ними сидели инженеры, проверявшие готовность к погружению на океанское дно.
На этот раз глубина была относительно небольшой – 1311 метров. «Все прошло хорошо, – сказал уже после подъема Сагалевич, – мы проверили работу «Миров» по многим параметрам, все системы функционировали нормально». Артур Николаевич в период испытания «Миров» находился в капитанской рубке «Академика Федорова», поддерживая с ними связь. Постоянный контакт был у него и с капитаном ледокола. Уже после того, как завершились пробные спуски «Миров», он на вертолете Ми-8 направился на ледокол, чтобы детально согласовать дальнейшие совместные действия.
30 июля, понедельник
12.00. 84-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Температура +5. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Торосы 2–3.
24.00. 85-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Температура +5. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Торосы 2–3. Сжатие 1–2. Разрушенность 1–2.
31 июля, вторник
12.00. 87-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Следуем к Северному полюсу. Температура +4. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Торосы 2–3. Сжатие 1–2. Разрушенность 1.
24.00. 88-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Следуем к Северному полюсу. Температура +3. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы 2–3. Сжатие 1. Разрушенность 1.
1 августа, среда
12.00. 89-я широта. Приближаемся к Северному полюсу. Температура +2. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы 2–3. Сжатие 1. Разрушенность 1.
20.42. 90-я широта. Совместно с НЭС «Академик Федоров» достигли Северного полюса. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие-1. Разрушенность 1.
Казалось бы, три однотипных, как бы скопированных друг с друга дня, точнее – суток. Никаких «ЧП». Корабли неуклонно и безостановочно приближаются к Северному полюсу. Слепящее солнце полярного дня и льды до самого горизонта. Но легкость и безмятежность эти обманчивы. Расстояние, которое оба судна прошли за это время, на любом автомобиле можно было преодолеть за несколько часов. Тому же ледоколу «Россия» приходилось пробивать почти 6-метровый лед. Иногда это не удавалось, тогда он отходил назад, набирал скорость и уже тогда проламывал трудный участок. А их было немало, так что ледоколу приходилось постоянно возвращаться туда-сюда. На довольно большом протяжении оба судна шли со скоростью пешего человека. А случалось и так, что «Академика Федорова» окружают уже расколотые льдины, двигаться трудно, он начинает вновь вмерзать в лед и тогда «Россия» опять спешит на помощь.
Для сообщения между двумя судами, а к нему приходилось иногда прибегать, использовался небольшой корабль с юмористическим названием «Кореш». И он действительно хорошо помогал. Ученые, правда, не теряли времени. Постоянно брали пробы грунта, воды. Но главная цель экспедиции была еще впереди.
2 августа, четверг
00.25. Обеспечиваем безопасную работу НЭС «Академик Федоров» с «Мирами» на борту. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний, Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
12.08. Аппарат «Мир-1» лег на грунт. Глубина – 4261 метр. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
12.53. Аппарат «Мир-2» лег на грунт. Глубина – 4302 метра. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
13.35. Аппарат «Мир-1» начал подъем. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
18.07. «Мир-2» всплыл на поверхность воды. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
19.15. «Мир-2» всплыл на поверхность воды. Температура +4. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
24.00. Продолжаем лежать в дрейфе. Обеспечиваем безопасную работу на НЭС «Академик Федоров». Температура +4. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
День 2 августа для экспедиции был решающим. В 4 часа утра Чилингаров провел последнее перед погружением совещание. Столь раннее время объясняется тем, что если будет дано «добро» на погружение, то уже в 4.30 надо устанавливать на льдинах гидроакустические маяки, на которые экипажи «Миров» станут ориентироваться при всплытии. Само же погружение должно было начаться в 8 часов утра.
Решение погружаться для Артура Николаевича было непростым. Он, не раз попадавший в критические ситуации как в Арктике, так и в Антарктиде, лучше других понимал всю опасность предстоящего спуска. «Это был безумный риск», – не раз повторял он уже после экспедиции. Сагалевич разделял такую оценку. Он соглашался со своей женой, – микробиологом, сотрудником Института океанологии, которая также находилась на борту «Академика Федорова» и называла это погружение стопроцентным риском.
Учитывая повышенную опасность, Чилингаров предложил Сагалевичу зацепить глубоководные аппараты за трос – канаты такой длины и лебедка на 4 тысячи метров на «Академике Федорове» имелась. Тот отказался, сославшись на то, что аппараты «Мир» предназначены только для свободного плавания. Они способны погружаться на глубину до 7,5 тысяч метров, запас же аварийного обеспечения рассчитан на 5 суток. Впрочем, на канаты Артур Николаевич особо и не надеялся, спросил так, для большей уверенности, он ведь нес ответственность за жизни всех участников экспедиции. Был и еще один щекотливый момент. «По идее я как начальник экспедиции должен был быть наверху, как Чапаев – вспоминал Чилингаров. – Руководитель на то и руководитель, чтобы быть впереди и, если что-то случится, оказать необходимую помощь. Но в этой ситуации, учитывая, что все зависело как раз от экипажей, их умения трезво оценить обстановку и найти правильный выход, я решил все-таки спускаться в первом «Мире».
Погружение началось с опозданием на полтора часа. Решили еще раз проверить и перепроверить все системы. Любой сбой там, на 4-х километровой глубине, мог привести к трагическому исходу. Нашли полынью размеров примерно 35 метров на 15. Туда спустили «Мир-1», а затем и «Мир-2». Священник отец Владимир благословил членов экипажа. Перед самим погружением Чилингаров, Сагалевич и Груздев смеялись, шутили и обнимались. Но это было, конечно же, напускное веселье. Веселье сильных и волевых людей, которые хорошо понимали, какому риску подвергают свои жизни, но в то же время прекрасно владеют собой…
Артур Николаевич потом рассказал, что перед спуском написал прощальную записку своим близким, где просил сохранить о нем добрую память. Перед тем как спускаться в люк, все члены экипажа сняли обувь, как это обычно делают космонавты. Приметы есть приметы: если считается, что какой-то обычай может принести удачу, то зачем от него отказываться…
Опасные ситуации стали возникать уже во время спуска. На глубине около 3-х тысяч метров «Мир-1», как говорится, «тряхнуло». По крайней мере, у членов экипажа возникло такое впечатление. Чилингаров даже решил, что они понеслись вниз и ударились о грунт. Сагалевич, который уже сталкивался с подобными ситуациями, успокоил, объяснив, что это перепад давления на больших глубинах, такое случается. Действительно, погружение продолжалось. Перед тем как лечь на океанский грунт, «Мир-1» опустился еще на тысячу метров. Дна достигли в 12.08. Пилотирование осуществлял Сагалевич. Артур Николаевич следил по приборам, чтобы аппарат не отклонялся от географической точки Северного полюса. А это было непросто, учитывая сильное подводное течение, сносившее «Мир-1» в сторону.
На дне пробыли около полутора часов. Специальным манипулятором взяли пробы воды и грунта, провели гидрофизические и гидрохимические измерения и, главное, установили на дне российский флаг. Основание и шпиль флага сделаны из титана, сам же флаг из акрилового стекла, способного выдерживать самые сильные давления. Отмечу особо, что давление на дне составило 420 атмосфер. Человеку же для нормальной жизнедеятельности нужна всего одна атмосфера… Для того, чтобы представить силу такого давления, в манипулятор, выдвинутый на дно, вставили стальной стакан. Он превратился в маленькую мензурку, которую потом показывали на пресс-конференции. Оставили на дне также и капсулу с Обращением к будущим исследователям арктических пространств. Это послание к потомкам призвано стать «символом солидарности и тесного сотрудничества разных поколений, работающих на благо человечества», как сказано в его тексте.
Когда улегся ил, поднятый глубоководным аппаратом, в иллюминаторы стало видно океанское дно. Оно было илистым, желтоватого цвета. Чем-то напоминало лунную поверхность, хорошо знакомую по телевизионным кадрам. Оказалось также, что несмотря на чудовищное давление, там есть растительность – удалось привести с собой актинию и даже рыбок, правда, совсем маленьких.
При подъеме возникли новые проблемы. Главная из них – почти полное исчезновение связи. На большой глубине, да еще подо льдом это бывает. Фактически всплывали «вслепую». Все пребывание под водой заняло около 9 часов вместо запланированных 7. А за это время льды с полыньей отнесло примерно на 3 километра в сторону. Дрейфовал и «Академик Федоров». Поскольку связи не было, стали ориентироваться на установленные радиомаячки. «Представьте себе, вот у нас стоят три маяка, надо идти в центр, к полынье, – рассказывал потом Сагалевич. – Сначала шли так, что от этого удаляемся, и от того тоже. Развернулись. Пошли в ту сторону, куда надо. Слышим, один маяк приближается, потом второй, третий. Стали держаться ближе к центру и вышли прямо под «Федорова». На экране увидели его винты. Затем развернулись в сторону полыньи и пошли к ней. Но у «Федорова» все время работало подруливающее устройство, которое отгоняло льдины… Мы попали в эту струю, и она бросила нас подо льдину. Гирокомпас не работал…». Пришлось искать полынью по интуиции, вслепую. В конце концов нашли, всплыли. Но поврежденным оказался люк. То ли от удара о днище «Федорова», то ли от столкновения со льдиной. По крайней мере, какой-то удар слышали все члены экипажа. Поиски полыньи заняли почти полтора часа. Это был самый тяжелый момент всей экспедиции. «Мы еле-еле выбрались, – признавался потом Чилингаров. – Подъем был просто выматывающим, именно выматывающим. Я уж было начал думать, что это моя последняя авантюра. Океан не отпускает тех, кто осмеливается проникать в его глубины».
Когда «Мир-1» все-таки всплыл, и из люка первым показался Артур Николаевич с российским флагом, с борта «Академика Федорова» грянуло дружное «Ура!». На палубах в тот момент находились, пожалуй, все участники экспедиции и члены экипажа. А через пятьдесят минут из воды показался и «Мир-2». Его экипажу тоже пришлось нелегко. Но и он сумел преодолеть все испытания. Когда на борт поднялся Паулсен, Чилингаров встретил своего друга с огромной бутылкой шампанского. Объятия, обмен впечатлениями. Иностранным участникам экспедиции тоже пришлось много пережить. МакДауэл тут же, на крышке люка своего «Мира», стал звонить по спутниковому телефону в Австралию – успокаивать супругу. Понервничать в ходе погружения и особенно всплытия пришлось немало. А с корабля на многие километры ледового безмолвия разносилось мощное «Ура» чилингаровцам.
Сам же Артур Николаевич в это время в капитанской рубке разговаривал по телефону с Президентом России В. Путиным. Как его специальный представитель по вопросам Международного полярного года, он информировал главу государства об успешном завершении экспедиции, в ходе которой впервые в истории удалось достичь океанского дна на Северном Полюсе. Президент в свою очередь высоко оценил это достижение, подчеркнул, что в историю освоения Арктики вписана новая славная страница и просил поздравить от его имени всех участников экспедиции…
Ну а потом, естественно, все праздновали успех. И на льду, и на кораблях. Было все: и купание в полярной полынье, в чем охотно принял участие и сам руководитель экспедиции, и танцы на льду, и песни, и розыгрыши, и смех. Ну и конечно, подтверждение стародавней истины «Руси есть веселие пити». На Северном полюсе все это воспринимается по-особому, неповторимые впечатления сохраняются на всю жизнь. Однако вернемся к судовому журналу атомного ледокола «Россия».
3 августа, пятница
7.05. Дали ход. Совместно с НЭС «Академик Федоров» последовали на юг. Температура +4. Ясно. Лед многолетний, обломки, торосы 2, разрушенность 2.
12.00. 89-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров». Следуем к острову Шпицберген. Температура +5. Пасмурно. Видимость 8. Лед многолетний, обломки, торосы 2–3, разрушенность 1.
24.00. 88-я широта. Продолжаем совместную работу с НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Туман 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
4 августа, суббота
1.50. 88-я широта. Легли в дрейф в ожидании окончания научно-исследовательских работ на НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Дымка 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
12.00. 87-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Дымка 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
13.21. 86-я широта. Легли в дрейф в ожидании окончания научно-исследовательских работ на НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Дымка 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
Главная цель экспедиции была достигнута. Но сами исследования арктических пространств продолжались. Тому же «Академику Федорову» предстояло высадить на льдине полярников очередной дрейфующей станции «СП-35», проделать обширный комплекс научно-исследовательских работ в различных секторах Арктики. Ледокол «Россия» направился в район подводного хребта Ломоносова, где исследование дна российские ученые будут уже вести с помощью беспилотного, управляемого по кабелю подводного аппарата. Основные же участники экспедиции во главе с Чилингаровым возвратились в Москву 7 августа.
Встреча в аэропорту «Внуково» была поистине триумфальной. Десятки кинокамер, около 300 журналистов. Оркестр. Хлеб-соль. Приветственные плакаты и лозунги. Молодежные активисты партии «Единой России», скандировавшие «Чилингаров-Арктика-Россия!», «Чилингаров, спасибо за Арктику!». Ну и конечно представители высших органов российской власти, московской мэрии. Чилингарова, Сагалевича и Груздева буквально завалили цветами. А на московских улицах появились появились «растяжки» с их фотографиями на фоне слов «Россия встречает своих героев», «Первое в истории погружение. Глубина 4300 метров».
Участников полярных экспедиций давно так не встречали, пожалуй, с 30-х годов, когда они были общенациональными героями. «Мы счастливы, что вы нас так встречаете, – сказал в аэропорту Чилингаров, – а что там говорят о нашей экспедиции на Западе, мне на это наплевать. Никто никогда не был на дне океана там, на Северном полюсе. Миллионы лет. А мы там побывали. Пусть те, кто обвиняют нас непонятно в чем, попробуют сделать это сами. Опуститься на морское дно и оставить там флаг своей страны. Никто больше России не сделал для освоения Арктики. И никому своих позиций там мы не отдадим. Арктика была и будет российской».
Впрочем, долго в аэропорту Артур Николаевич не задержался. Его вместе с Сагалевичем уже ждал в своей резиденции в Огарево Президент, который ради этой встречи изменил заранее намеченный график. Не было даже времени заехать домой. Переодевались в официальные костюмы на ходу, в машине…
Беседа с Президентом была непродолжительной, но достаточно содержательной, интересной и теплой. Путин поздравил участников экспедиции с большим успехом, подчеркнув, что работа, проделанная ими, была важной, интересной, хотя и не безопасной. Россия будет заниматься не только своим Крайним Севером, где находятся основные природные богатства, но и Арктикой. Результаты экспедиции должны быть положены в основу той позиции, которую Россия должна отстаивать в Организации Объединенных Наций на основе норм морского права. «Президент хорошо знает арктическую тему, постоянно интересуется ей, – рассказывал впоследствии Чилингаров, – Путин удивился, когда мы сказали ему, что экспедиция финансировалась за счет спонсорских средств. Сказал, что если потребуется какая-либо помощь исследованиям Арктики, она будет оказана. Но я просить ее не стал. Государство в последнее время и без того поворачивается лицом к проблемам Севера и Арктики».
Уже после встречи с Президентом, на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС, Артур Николаевич подробно коснулся вопроса о восстановлении позиций России в Арктике. И речь идет не только о расширении программы научно-исследовательских работ. Этот регион приобретает для нашей страны все более важное стратегическое значение. Планы России по отстаиванию своих арктических территорий предполагают восстановление пограничных застав на Земле Франца Иосифа. Будет уделяться внимание укреплению и обустройству таких застав и на самом арктическом побережье России. Вполне достаточно сил и у военно-морского флота. Российские подводные лодки успешно несут службу в этом регионе. В 2006 году одна из таких лодок всплыла на Северном полюсе, был также осуществлен успешный запуск баллистической ракеты.
Успешное проведение экспедиции вызвало широкий международный резонанс. Западные, особенно американские и канадские средства массовой информации, освещали ее ход и результаты в духе противостояния России и другим государствам, выдвинувшим претензии на континентальный шельф арктических морей. В свое время, как известно, Северный ледовитый океан был негласно, по молчаливой договоренности поделен на пять неравных секторов, принадлежащих соответственно Советскому Союзу, Канаде, Норвегии, Дании и США. Вскоре, однако, наступил этап международно-правового регулирования границ морских пространств, и эти договоренности фактически перестали действовать.
Согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, подписанной большинством стран, включая и Россию, прибрежные государства имеют безусловный приоритет на 200-мильную прибрежную зону с ее континентальным шельфом. А вот насколько обоснованы претензии тех или иных государств на природные богатства, залегающие в морском или океанском дне за пределами этой зоны, должна определить созданная ООН специальная Комиссия по определению границ континентального шельфа. На базе скрупулезного изучения данных, представленных той или иной страной, они должны сделать окончательный вывод о том, является ли территория, на которую предъявлены претензии, продолжением континентального шельфа или эти претензии необоснованны. Если заявка признана обоснованной, то права на континентальный шельф начинают действовать через десять лет после ее подачи. Сами же заявки можно подавать до 2014 года, когда истекает срок на прием новых заявлений. США, правда, не ратифицировали эту Конвенцию, хотя после экспедиции Чилингарова заявили о том, что сделают это в ближайшее время. Но тогда им придется отказаться от претензий на 1000-мильную морскую зону вокруг Аляски, которую они объявили своей в одностороннем порядке.
В 2001 году Россия уже обращалась в эту Комиссию с просьбой признать ее права на арктическое морское дно, выходящее за пределы 200-мильной зоны, однако специалисты и эксперты ООН сочли представленные нашей страной доказательства неубедительными. К этому вопросу пришлось вернуться через несколько лет, уже на более солидной основе с активным подключением научно-исследовательских организаций, ученых и специалистов разного профиля, занимающихся изучением арктических и антарктических пространств. Погружение на океанское дно в районе Северного полюса было лишь частью той обширной программы работ, которые уже были выполнены до начала экспедиции Чилингарова и будут продолжаться после ее завершения. А на кону действительно стоит очень многое. Если удастся доказать, что океанское дно, выходящее за пределы 200-мильной прибрежной зоны, является продолжением подводных хребтов Ломоносова и Гаккеля, Россия может получить права на огромное пространство 1 млн. 200 тысяч квадратных километров, где находятся огромные природные богатства. Одних только углеводородов на 10 миллиардов тонн – больше, чем у нефтедобывающих арабских государств. А там еще золото, олово, цинк, другие ценные металлы и сырьевые ресурсы. Их суммарная стоимость оценивается даже не в миллиардах, а в сотнях триллионов долларов. По образному выражению одного из компетентных западных специалистов, те богатства, которые в настоящее время разведаны в мире и те ресурсы, что скрыты на арктическом дне, это как заплатка на спине слона и сам слон. Проблема, однако, в том, что обеспечить промышленную добычу этих богатств крайне трудно – речь идет о больших морских глубинах и бурении на многие километры, таких технологий пока в мире нет. Но жизнь не стоит на месте, техника развивается быстрыми темпами и, как считают компетентные эксперты, через 15–20, а, по некоторым данным, через 10–15 лет, вопрос о добыче природных ресурсов со дна арктических пространств встанет на повестку дня. Но к этому надо готовиться уже сегодня… Отсюда и разгорающаяся борьба за природные ресурсы Арктики, борьба, приобретающая все более ожесточенный характер.
К сожалению, в годы рыночных реформ позиции России на этом направлении заметно ослабли, в то время как другие страны, напротив, резко усилили внимание к природным ресурсам арктического региона. В результате суда с оборудованием для глубокого бурения как в исследовательских, так и промышленных целях шельфовых пространств на океанском дне имеются в настоящее время только у США и Японии. Аналогичные суда, построенные в советское время, были сданы в аренду иностранным компаниям, причем на таких условиях, что добиться их возврата практически невозможно. Советский Союз в свое время довольно активно участвовал в международных программах глубоководного бурения, в рамках которых осуществлялись не только экспериментальные работы, но и шел активный обмен информацией и опытом между учеными и промышленниками разных стран. Постсоветская Россия от участия в таких программах отказалась. Не нашлось 2 миллионов долларов, чтобы заплатить необходимый ежегодный взнос. Сумма ничтожная для российских нефтяных и газовых компаний с их многомиллиардными прибылями. Тем не менее деньги не могут найти уже многие годы. И это притом, что России добыча углеводородов из прибрежного арктического шельфа может принести огромные выгоды.
Трудно себе представить, что творилось в те дни в средствах массовой информации Запада. Конечно, многие ученые и эксперты признавали, как писала бельгийская газета «Суар», «блестящий успех российской науки и техники», мужество и смелость чилингаровской команды. Парижская «Фигаро», например, поместила на первой своей странице огромную фотографию «Академика Федорова», оценив погружение на дно Северного Ледовитого океана, как «выдающийся подвиг». Но та же «Фигаро», как и большинство газет и особенно электронных средств массовой информации, нагнетала страсти вокруг того, что «Россия решила ввязаться в геополитическое сражение за контроль над многообещающими ресурсами Крайнего Севера».
Особенно выходили из себя англичане и канадцы, возмущавшиеся установкой на океанском дне российского государственного флага. Вот наиболее типичные заголовки в британской прессе: «Полярный империализм», «Захват полярных территорий», «Россия начинает битву за ресурсы».
«Это не ХV век, – заявил министр иностранных дел Канады Питер Маккей, комментируя установку российского флага на дне Северного полюса. – Вы не можете проехаться по миру и просто поставить свои флаги и сказать: это наша территория». Но никто об этом и не говорил. Речь шла лишь о получении одного из доказательств того, что континентальный шельф России может простираться и за 200-мильную морскую зону. Кстати, о своих претензиях на Арктику Канада официально заявила еще в 1909 году. А в середине 50-х годов прошлого века обратилась с этим вопросом в Международный суд в Гааге. Суд постановил, что территория от канадского побережья до Полюса отойдет Оттаве, если в течение 100 лет другие страны не докажут свои права на это. Но до середины 50-х годов нынешнего века еще далеко. А такие права предъявляют все новые страны. Уже 62 государства объявили о своем стремлении осваивать Арктику. В последнее время в печати
Канады были опубликованы материалы с попытками доказать принадлежность спорных арктических территорий именно этой стране. Содержались, в частности, ссылки на проведенную в апреле-мае 2006 года датско-канадскую полярную экспедицию, в результате которой якобы были получены важные доказательства идентичности геологической природы хребта Ломоносова с континентальными шельфами Гренландии и Канады. Канадские государственные деятели, впрочем, пошли еще дальше. Они объявили о планах создания арктической военной базы в 595 километрах от Северного полюса, сооружении глубоководного порта на острове Баффин, а также о выделении почти 7 миллиардов долларов на строительство в течение ближайших лет восьми самых современных кораблей береговой охраны для операций в арктической зоне.
Обеспокоенность по поводу «российских претензий на Арктику» выразили и американские политики. «Если сейчас мы не ратифицируем конвенцию, которую поддерживает Пентагон, военно-морской флот, Президент Буш и вся энергетическая промышленность, это нанесет прямой урон интересам США», – заявил влиятельный сенатор-республиканец Ричард Лугар. Уже в августе 2007 года, практически сразу же после завершения чинингаровской экспедиции в район Северного полюса был направлен ледокол «Хили» с крупной группой полярных исследователей и ученых разного профиля. И это только начало. Группа американских сенаторов объявила о своем намерении добиться выделения на нужды изучения Северного Ледовитого океана 8,7 миллиардов долларов. Предполагается строительство также новых ледоколов и доведение численности береговой охраны до 45 тысяч человек. В августе-сентябре 2007 года в северных широтах провело обширную программу научных исследований и шведское ледокольное судно «Оден», на борту которого находилась группа канадских и датских исследователей. Кстати, пробивать тяжелые арктические льды «Одену» помогал самый крупный в мире российский атомный ледокол «50 лет Победы», что лишний раз подчеркивает всю надуманность и лживость утверждений о том, что Россия якобы стремится «захватить всю Арктику». Захватчики, как известно, своим потенциальным соперникам не помогают, скорее наоборот.
Справедливости ради надо сказать, что образцы грунта, взятые экспедицией Чилингарова на океанском дне Северного полюса, мало что дали для получения прямых или даже косвенных доказательств обоснованности российских претензий на эту часть арктических пространств. Самое прямое и убедительное доказательство – забор не образцов поверхностного, илистого слоя, что было сделано экипажами «Миров», а получение пробы грунта с глубины 10, а еще лучше 15 километров от поверхности морского дна. Но такая цель перед экспедицией и не ставилась. «Никакой войны за ресурсы нет, – подчеркивал Артур Николаевич, – мы ученые, и выполнили научную часть экспедиции практически в полном объеме. Наша главная задача чисто географическая. Ну а то, что все это было политизировано, не наша вина. По сути мы сделали важное географическое открытие, продемонстрировали блестящие возможности российской глубоководной техники. Что же касается конкретных доказательств принадлежности тех или иных территорий арктического дна России, то тут уж должны поработать наши ученые, специалисты и исследователи. Используя, конечно же, пробы грунта и воды, взятые нами со дна. Но лишь как одно из многих слагаемых той обширной и многолетней программы научных работ, которые предстоит еще осуществить». Это чилингаровское высказывание приходится процитировать еще раз, поскольку некоторые российские журналисты преподносили в качестве основной цели погружения на получение доказательств принадлежности спорных арктических пространств России. Не было это основной целью, да и не могло быть. Другое дело, что успех экспедиции привлек внимание руководства страны к важнейшей геополитической проблеме, особенно к ее экономическим аспектам. Чилингаров многие годы упорно и последовательно добивался активизации государственной политики в области изучения и освоения российского Крайнего Севера и Арктики. И, в конце концов, наряду с другими полярными исследователями и общественными деятелями, сумел достичь цели. И в этом смысле значение блестяще организованной им экспедиции на Северный полюс трудно переоценить.
© А.Н.Чилингаров
© В.Н.Лизун
В глубины к настоящему Северному полюсу
Истоки
История началась в 1997 на сильно-алкогольной вечеринке на борту направлявшегося к Северному полюсу ледокола «Советский Союз». В каюту старшего механика на рюмку-другую водки была приглашена смешанная группа из российских офицеров судна и участников экспедиций «Кварка», компании, занимающейся эко-туризмом и арендующей этот огромный ледокол для работы в Арктике. Как гласит легенда, беседа уже перешла к подвигам покорения полюса, когда одиноко прозвучало странное утверждение: «Да никто так и не добрался до Северного полюса».
Что имелось в виду? Тысячи людей – сначала исследователей, потом ученых и туристов – прошли по постоянно-меняющемуся морском льду макушки мира. Добраться туда сегодня – почти обычное дело. Но есть другой, менее известный Северный Полюс. Он находится глубоко под мерцающим ледяным покровом на темном и таинственном дне Арктического Океана. Проходили десятилетия, люди исследовали другие географически приметные места, а этот «настоящий Северный Полюс» оставался решительно недостижимым и неизведанным.
Среди завсегдатаев вечеринок на борту «Советского Союза» были два американских подводника Дон Уолш и Фред МакЛарен и австралийский основатель «Кварка», Майк МакДауэл. Все трое сразу уловили смысл загадочного комментария: никто еще не побывал в Полярной бездне. Хорошо знакомый с глубоководными аппаратами (именно Уолш является рекордсменом по самому глубокому в истории после жутчайшего спуска в Марианскую впадину в 1960 аппаратному погружению), их мысли сразу обратились к тому, насколько материально-технически выполним такой подвиг.
Понятно, что это весьма трудно. Мало мест в океане более недоступных, «настоящий» Северный полюс расположен на глубине более четырех тысяч метров, на бескрайней глубинной равнине, погребенной в вечной темноте и почти в вечной мерзлоте и всегда укрыт слоем морского льда толщиной в несколько метров. Возможно ли вообще организовать и снарядить экспедицию в такое место?
Возможно, решил Уолш с коллегами, но только теоретически. В 1997, как и сегодня, глубин Северного полюса могли достигнуть всего пять управляемых человеком аппаратов в мире. Но получить доступ к одному из них, транспортировать его к полюсу и благополучно разместить подо льдом – невероятно сложная задача. Конечно тогда не было никакой технической возможности – или желания – чтобы предпринять такую рискованную экспедицию, не говоря уже о ее финансировании.
Но мысль о глубинном Северном полюсе крепко засела в головах Уолша, МакЛарена и МакДауэла. За следующее десятилетие она разовьется в осуществимый план, который впоследствии увенчается замечательной экспедицией.
Первый шаг был сделан в конце 1997, когда Майк МакДауэл основал компанию «Экспедиции в Глубины Океана» (Deep Ocean Expeditions (DOE)), задуманную для исследований возможностей глубоководных аппаратов частными клиентами. Макдауэл использовал свои российские связи для того, чтобы договориться о долгосрочной аренде с московским институтом океанологии им. П.П. Ширшова, получив доступ к вожделенным глубоководным аппаратам института: аппаратам-близнецам «Мир» вместе с плавбазой, RV «Академик Келдыш».
Во время формирования ЭГО («Экспедиции в Глубины Океана») МакДауэл познакомился с доктором Анатолием Сагалевичем, руководителем знаменитой группы глубоководного погружения «Мир» и ее старшим пилотом. Опытный ученый и подводник, он был также одним из проектировщиков «Мира» и знал возможности аппарата до мельчайших подробностей. За эти годы МакДауэл и Сагалевич стали близкими друзьями, и этот русский стал основным союзником группы в деле погружения к полюсу.
Способные погружаться на 6 000 метров, аппараты «Мир» могли достигнуть глубин много больших нежели любые другие аппараты промышленной эксплуатации. Используя их, МакДауэл организовал ряд туристических, кино– и частных экспедиций к нескольким глубоководным целям, таким как «Титаник» и немецкое военное судно «Бисмарк», и известным вулканическим «черным курильщикам» в Тихом и Атлантическом океанах. Прежние коллеги Майка со времен «Кварка», Дон Уолш и Фред МакЛарен, участвовали во многих из этих путешествий в качестве руководителей экспедиции.
Приготовления
К 2000 году стало ясно, что российские аппараты-близнецы «Мир» являются единственными глубоководными аппаратами, пригодными для экспедиции к Северному полюсу. МакДауэл и Сагалевич начали более детальный анализ и подводную логистику того жуткого места, куда предстояло направить экспедицию. Главных испытаний было два: как доставить аппараты «Мир» к полюсу, и как обеспечить их благополучное погружение в тех уникально жестких условиях.
Для экспедиции был необходим ледокол, и лучше всего было бы арендовать один из больших российских судов класса Арктика. Будучи атомными, эти ледоколы были среди немногих судов, которые с большой вероятностью могли достичь Полюса. Раньше во времена «Кварк Экспедишнс» МакДауэл уже работал с этими судами и имел хорошие связи с руководством Мурманского пароходства. На начальной стадии переговоры обнадеживали, но позже стало ясно, что ни на одном из больших ледоколов нет бортового подъемного крана, достаточно мощного для благополучного спуска и подъема из воды аппаратов «Мир» на Северном полюсе. МакДауэл тогда начал изучать возможность установки подъемного крана специально для экспедиции. Планы пошатнулись, когда обнаружилось, что такой подъемный кран будет слишком тяжел для палубы ледокола, если не произвести дорогостоящей модификации судна.
В конечном итоге МакДауэл принял решение о единственно жизнеспособном варианте – использовать два судна во время экспедиции: ядерный ледокол, чтобы расчистить путь к полюсу, и ледокольное грузовое судно, оборудованное тяжелым подъемным краном и раздвигающим шлюзом, чтобы идти по ледяному следу. Договоренности с Мурманским пароходством были достигнуты в 2000 году, и вскоре после этого ЭГО (Экспедиции в Глубины Океана), вместе с прежней компанией Майка, «Кварк Экспедишнс», начали проводить маркетинг «Экспедиции к Настоящему Северному Полюсу», объявив основной целью морское путешествие к географическому Северному Полюсу и погружение на его морское дно. Как только начались денежные поступления на счет экспедиции, Сагалевич начал работу по подготовке глубоководных аппаратов для погружения в арктических водах.
Без сомнения, задействованные аппараты «Мир» придали определенную секретность экспедиции. Трехместные глубоководные аппараты могли осуществлять погружение на глубину 6 000 метров продолжительностью до 20 часов, и повсеместно считались самыми современными и универсальными аппаратами глубокого погружения в мире. Три человека – один пилот и два наблюдателя – располагались в семифутовой сферической барокамере. Изготовленный из сплава стали и никеля с тремя смотровыми окнами Perspex, этот громадный шар мог выдерживать давление воды в 600 раз превышающее давление на ее поверхности. Механические клешни и внешние отсеки для научной работы в передней части аппарата позволяли собирать образцы и проводить эксперименты. Чтобы обеспечить работу разнообразных установок на «Мире» – освещения, камеры, компьютера и системы жизнеобеспечения – электричество работало от бортовых батарей. Каждый «Мир» имел превосходную прочность и гибкость, но, возможно, самым большим преимуществом этих аппаратов перед другими являлся тот факт, что их было два. На протяжении своей карьеры они погружались и работали вместе, и, как пилотов, так и пассажиров, утешало сознание того, что есть реальные шансы на спасение, если что-либо пойдет не так, как надо.
Ни один управляемый глубоководный аппарат раньше никогда не нырял под лед, по причине некоторых «серьезных» технических проблем. Под руководством доктора Сагалевича, группа «Мира», состоящая из 20 человек, исследовала и планировала каждый шаг погружения. Сложности заключались и в том, как справляться с холодным арктическим климатом, и в том, как впервые в истории управлять аппаратами вдали от плавбазы, от «Академика Келдыша».
Во время погружений на Северном полюсе все согласились с тем, что важно было гарантировать возврат аппаратов «Мир» к отверстию, сделанному ледоколом, даже при отказе всех систем. Обычно избегают погружений аппаратов под твердые препятствия, но у экспедиции к «Настоящему Северному полюсу» не оставалось никаких альтернатив. При нормальных обстоятельствах, если кончается электроэнергия, отказывают гидравлическая, коммуникационная или навигационная системы, просто осуществляется безопасный аварийный подъем на поверхность; то же самое в ситуации подо льдом означало бы почти наверняка смерть для обитателей аппарата.
По этой причине группа разработчиков аппаратов «Мир» гарантировала, что в случае отказа основных будут включаться системы-дублеры. Когда глубоководные аппараты были наконец готовы к погружениям в глубины Северного полюса, их внешний вид сильно отличался от обычных яйцеобразных батискафов из-за дополнительной пары внешних боковых двигателей. К основным балластным цистернам был добавлен антифриз, чтобы спасать содержимое аппарата от замерзания во время прохождения нагнетательного давления. На переднем отсеке торчало оборудование в виде стоящего ледо-гидролокатора, дополнительной пены, повышающей плавучесть и дополнительных датчиков и устройств по сбору образцов. Многие из этих модификаций получили признание среди технических специалистов, и все вместе они представляли тысячи часов работы группы «Мир».
Собрать все воедино
К середине 2001 года все было готово для того, чтобы оплачиваемая пассажирами экспедиция могла погрузиться к полюсу в следующем году. Материально-технические сложности, казалось, были в значительной степени решены – или, по крайней мере, разрешимы – и интерес был высок, с большим числом заявок на экспедиции и депозитов, уже полученных от тех, кто собирался погрузиться на полярное дно в будущем. На тот момент планировалось провести четыре или пять дней с погружениями на полюсе. Но события 11 сентября немедленно откликнулись спадом на мировом туристическом рынке, и экспедицию пришлось отложить. Казалось, что удобный момент пропал, и проект стал откатываться в небытие.
В 2005 Майк встретил Фредерика Паулсена, шведско-немецкого бизнесмена и полярного энтузиаста. Они объединили свои усилия, и Паулсен согласился помочь в возрождении проекта, оплачивая существенную часть затрат за право быть пассажиром на одном из аппаратов. Предложение было реалистичным и выгодным еще и потому, что сильно снижало необходимость поиска большого числа платных пассажиров. Мак-Дауэл немедленно начал переговоры, чтобы реанимировать материально-техническое обеспечение экспедиции, назначенной на июль 2006, но все ледоколы были уже заняты, и проект плавно перенесли на следующий год.
В 2007 г. основной игрок, доктор Артур Чилингаров взял организацию экспедиционной логистики в свои руки. Он, будучи признанным исследователем-полярником и известным российским политическим деятелем, абсолютно подходил на роль того, кто может собрать воедино всю экспедицию. Как друг Фредерика Паулсена, он давно вынашивал мысль о возможности экспедиции с аппаратным погружением на Северном полюсе. Как назначенный президентом России Путиным специальный представитель на 2007/08 Международный полярный год и как глава Полярного Фонда России, он придал статус высокой важности проекту и использовал все свои возможности для того, чтобы погасить оставшиеся расходы экспедиции. Экспедицию на Северный полюс назначили на конец июля.
Путь к вершине мира
24 июля 2007 года, спустя почти десятилетие после того, как зародилась идея, «Экспедиция к настоящему Северному полюсу» стартовала из Мурманска, знаменитого северного порта России. Оба судна были предоставлены Мурманским пароходством: «Россия» – атомный бегемот в 75,000 лошадиных сил и полярное исследовательское судно «Федоров». Доктор Чилингаров отправился в роли руководителя экспедиции. Он и основной спонсор Фредерик Паулсен, базировались на ядерном ледоколе «Россия», а доктор Сагалевич и Майк МакДауэл были размещены на «Федорове», где в просторном шлюзе аппараты «Мир» проходили последнюю подготовку.
Во время экспедиции суда должны были идти конвоем – «Федоров» вслед по дороге, проложенной «Россией» во льдах. Грузовой вертолет Ми-8 осуществлял разведку и служил челноком между двумя судами в течение всей экспедиции. Крепкая по западным стандартам машина дополнительно пристегивалась тяжелыми цепями к вертолетной площадке после каждого приземления в предвкушении плохой погоды или выхода в открытое море.
На борту «Федорова» была многоликая команда ученых – представителей различных российских морских научных институтов, среди них были геологи, биологи и физико-океанографы. Поражало количество и многообразие их оборудования: от гигантского ковша для сбора образцов почвы до сложных приборов для измерения поминутных изменений состава морской воды, происходящих с увеличением глубины. В экспедиции предоставлялась беспрецедентная возможность изучить окружающую среду глубоководной части одного из наименее исследованных мест на Земле.
Конвою потребовалось восемь дней, чтобы добраться до Северного полюса, и это включая однодневную стоянку около Земли Франца-Иосифа, совершенную для того, чтобы проверить системы глубоководных аппаратов перед большим погружением. Во время контрольных погружений пилоты Анатолий Сагалевич и Женя Черняев опустились на аппаратах «Мир-1» и «Мир-2» на глубину около 1300 метров для проверки всех бортовых систем. Все работало отлично, и, как только аппараты снова водрузили на «Федорова», корабли взяли курс на географический Северный полюс. На борту находилось примерно 350 человек – моряки, подводники и другие участники экспедиции.
Вечером 1 августа наконец добрались до Полюса, погружение запланировали примерно на восемь утра следующего дня (по корабельному времени) при условии благоприятной погоды. Второе августа началось замечательным зрелищем под полночным солнцем: наблюдатели на «России» заметили и стали фотографировать белого медведя – впервые это животное было зарегистрировано здесь, на Крайнем Севере. Это напоминание о глобальном потеплении и последствиях быстрого таяния льда, отразившихся на жизни этих крупных хищников, было весьма кстати. В это время на двух кораблях в комнатах с затемненными иллюминаторами спали в ночи шесть подводников, а бортовой ледяной разведчик искал естественное отверстие поближе к полюсу. Оно было вскоре обнаружено – небольшое, но крепкое, и располагалось достаточно близко к полюсу, что сделало погружение еще более реальным (89°59.996 Север). Место действия было готово.
Погружение к настоящему Северному Полюсу
Ранним утром следующего дня на морозном воздухе собралась толпа, чтобы наблюдать запуск аппаратов. Отверстие во льду казалось совсем небольшим, и вокруг простирались бесконечные ледяные просторы. Атмосфера была напряженной, когда подводники забирались внутрь через люк, потом их задраили на время погружения. Приглашенные журналисты толкались, пытаясь поймать идеальный кадр. Первым в 05.30 должен был стартовать «Мир-1» под управлением доктора Сагалевича в сопровождении доктора Чилингарова и Владимира Груздева, спонсора экспедиции. Запуск прошел гладко, и аппарат быстро исчез из вида. Вскоре после него «Мир-2» под управлением Жени Черняева в сопровождении Фредерика Паулсена и Майка МакДауэла был аккуратно опущен в воду. Во время запуска «Мира-2» приглашенные наблюдатели занервничали – один из домкратов «Федорова» сдвинул большую ледяную плиту в сторону «Мира-2», и она начала погружаться. Скользящий удар был сравнительно легким, но это напомнило всем, как легко непредвиденные обстоятельства могут навлечь беду в этих жестоких условиях.
Как только аппараты ушли в пропасть, в диспетчерской, организованной группой «Мир» в одной из лабораторий на корме «Федорова», забурлила деятельность. Навигационная информация и мониторинг этих двух погружений велся здесь, и голосовая коммуникация была единственной связью подводников с внешним миром. Атмосфера спокойного профессионализма скрывала невысказанное понимание команды, что продолжать это погружение необходимо согласно плану.
Навигация была задачей, вызывавшей наибольшее беспокойство: было крайне важно, чтобы каждый из аппаратов постоянно отслеживал свое положение относительно судна и отверстия во льду, которого нужно было придерживаться. Казалось бы – все просто, но представьте: во время погружения океанские течения могут отнести аппарат в непредсказуемом направлении, а иногда потоки на разных глубинах движутся в противоположных направлениях. Все усложняет тот факт, что и сам ледяной покров находится в постоянном движении, перемещаясь относительно глубинных течений и морского дна. Постоянно присутствует опасность летального исхода мероприятия.
Для обеспечения точной навигации на большом пространстве вокруг отверстия был установлен «реверсивный ретрансляционный зонд», который состоял из нескольких акустических маяков, которые «переговариваются» с аппаратом, одновременно сообщая ему его местоположение. Аппарат издает «ультразвуковой импульс», который обнаруживает ретранслятор и отвечает собственным импульсом. Обычно подобные маяки устанавливают на морском дне, но в этом случае по необходимости система навигационной поддержки была установлена на поверхности, и ретрансляторы были подвешены на глубине 50 метров в отверстиях, которые просверлили в толще льда вокруг судна. Три ретранслятора были установлены вокруг «Федорова», каждый приблизительно на расстоянии 800 метров; четвертый был подвешен непосредственно под кораблем. Трехламповый подводный фонарь также укрепили под судном в качестве визуального маяка для возвращающихся аппаратов.
У обоих аппаратов «Мир» спуск прошел гладко. Внутри «Мира-2» нервы успокаивались после волнений при запуске. Методическое спокойствие пилота Жени помогло, и Паулсен вместе с МакДауэлом разговорились, иногда прерываясь для того, чтобы посмотреть в иллюминаторы. При скорости 30 метров в минуту спуск занял почти три часа, так что было время осмотреться. Интерьер глубоководного аппарата был перегружен электроникой и системами жизнеобеспечения. Женя сидел на небольшой скамье, а два пассажира могли расположиться на короткой койке. Три иллюминатора были обращены в разные стороны, таким образом, взгляду каждого наблюдателя представлялся свой неповторимый пейзаж. МакДауэл попросил пилота включить ему внешний свет, позволивший ему рассмотреть бесчисленные формы планктона, появляющиеся перед его смотровым окном. Пока аппарат снижался, большинство представителей подводной жизни показывалось на короткие промежутки времени, по-видимому, быстро стремясь к поверхности. Майк был удивлен количеством увиденного планктона, главным образом желеобразных видов. На глубине от 1000 до 3000 метров направление живых потоков было неизменным. На глубине приблизительно 3500 метров гидроакустик начал улавливать морское дно, передавая изображение плоской равнины.
После трехчасового спуска первый из двух аппаратов достиг безмятежной поверхности – «Настоящего Северного Полюса». Как и ожидалось, дно было действительно плоским и состояло из мельчайшей глины наземного происхождения. Мелкие ракообразные, похожие на креветок, мелькали в ярких огнях «Мира-1». Эхолот аппарата зафиксировал глубину 4261 метр. Все системы работали прекрасно, так что аппарат начал выполнять свою задачу по сбору образцов и устремился к северу, чтобы установить символический флаг и отметить свое погружение как историческое российское достижение. Осадок на дне был настолько мелким, что большие серые облака вздымались при малейшем движении, требуя осуществлять тончайшие прикосновения к ручкам двигателя, чтобы избежать ослепления грязевыми волнами. Эти трое русских гордо осматривали пространство, зная, что вместе они добавили еще одну главу в национальной истории полярных исследований.
Примерно полчаса спустя поблизости на дно приземлился «Мир-2», его измерительные приборы зафиксировали глубину 4302 метра. На расстоянии нескольких сотен метров до дна Женя пытался удержать аппарат на плаву, под напором выпуская воду из балластных цистерн, насосы издавали пронзительный вой. Он снизил скорость погружения до медленного ползка, и аппарат размером с грузовик мягко приземлился. После незначительной проверки «Мир-2» был готов двинуться на север, по пути исследуя то, что его окружало. Мощные лампы освещали мир, до сих пор лежавший в кромешной тьме. Как и на месте приземления «Мира-1», дно было почти абсолютно лишено характерных особенностей, и не было видно ни камней, ни следов человеческой жизнедеятельности (несмотря на тот факт, что множество предметов было преднамеренно или случайно потоплено на полюсе за все эти годы, включая два самолета).
Фредерик и Майк были рады тому, что жизнь нашла способ выжить даже в этом отдаленном углу мира. Пещерные морские анемоны местами покрывали морское дно. Несколько рыб плавно бездельничали над древними отложениям и затем умчались, завидев приближающийся аппарат. Используя клешни аппаратного манипулятора несколько образцов, включая анемон, достали с морского дна. Основные образцы глубоководной почвы и образцы воды были собраны для научных исследований. Майк принес маленькую мемориальную доску, чтобы увековечить погружение, и она было с почтением опущена на полярное дно.
Спустя два часа после того, как «Мир-2» достиг дна, было принято решение возвратиться на поверхность. Можно было легко продолжать исследования еще несколько часов, но это могло сократить безопасный зазор до той точки, где в случае отказа основных систем возможности были бы уже сильно ограничены. «Мир-1» уже покинул дно и успешно приближался к поверхности, когда Женя начал выкачивать воду из балластной цистерны. Аппарат начал подниматься. Завтраки и напитки были распакованы, и подводники позволили себе несколько минут отдохнуть перед тем, как приступить к напряженному поиску местонахождения отверстия во льду.
Во время спуска на морское дно течения отнесли оба аппарата на сотни метров в сторону от отверстия, и это расстояние было увеличено почти до километра исследовательскими перемещениями аппаратов на дне. Оба пилота на подъеме должны были направлять свои аппараты назад к отверстию во льду. На пути аппаратов к поверхности стало ясно, что контакт с сетью ретранслятора ослабевает. «Мир-1» продолжал движение без серьезных проблем, и аппарат без происшествий достиг поверхности. Но у второго аппарата дела не шли так замечательно: большую часть времени «Мир-2» изо всех сил пытался получить четкие данные от навигационной системы, что было очевидной причиной беспокойства. Лицо Жени застыло в сильном напряжении, а Паулсен и МакДауэл обменивались неловкими взглядами. Только приблизительно на 1000-метровой глубине сигнал несколько усилился. Но даже тогда импульс, ретранслятора T4, отмечающий местоположение отверстия, оставался странно тихим. В 600 метрах Женя снизил скорость подъема до очень медленной и начал оценивать навигационные данные, которые он получал с других ретрансляторов. Осторожно он направил свой аппарат к точке, в которой согласно его вычислениям располагалось отверстие, и продолжил подъем.
К сожалению, в диспетчерской, там, на «Федорове», связь с «Миром-2» была потеряна после того, как аппарат прошел 1000 метровую отметку глубины. Все считали, что второй аппарат остался без навигационных сигналов ретранслятора, и теперь безнадежно затерян подо льдом. Взволнованные люди толпились вокруг подводного телефона, ожидая сквозь помехи услышать голос пилота.
Женя понял, что он рядом с судном, когда случайно заметил световые маяки, развешанные на глубине 100 метров под «Федоровым». Возглас радости разрядил напряженную атмосферу в «Мире», и аппарат начал заключительный подъем – прямо под корпусом грузового судна. Пилот ловко подвел аппарат к корпусу, ориентируясь на комментарии наблюдателей, которые более ясно видели ситуацию через свои смотровые окна. Когда полоска воды показалась в просвете, Женя выпустил последнюю порцию воды из балластной цистерны, и «Мир-2» выскочил на поверхность почти прямо под приготовленным крюком.
Когда аппарат мягко выгрузили на палубу, все присутствующие – и внутри и снаружи – издали коллективный вздох облегчения. Миссия была выполнена. Обитатели шара испытали сильный прилив адреналина и бодрости, а затем почувствовали «удар по ушам», когда открыли люк. Вылезая под полуденным солнцем, они обнимались друг с другом и с командой «Мира-1», которая появилась с огромной бутылкой шампанского, и вливались в праздник.
© Ф.Паулсен
© М.МакДауэл
Восхождение к Северной вершине Земли
Большие глубины зовут нас к себе
и мы знаем, пора.
Они как вершины,
Но только не виден здесь блеск серебра…
Погружения на дно Северного Ледовитого океана в точке географического Северного полюса на глубину 4300 метров состоялись. Они были совершены на двух российских глубоководных обитаемых аппаратах (ГОА) «Мир-1» и «Мир-2», которые пилотировали наши российские пилоты. Погружения обеспечивались российскими судами – ледоколом «Россия» и научно-экспедиционным судном (НЭС) «Академик Федоров». Российские вертолеты обеспечивали ледовую разведку, оперативную связь между судами. Никто ранее не погружался на Северном полюсе, а мы это сделали: рискнули и победили. Эта победа принадлежит России, она принадлежит русскому народу.
Глубоководные обитаемые аппараты «Мир-1» и «Мир-2»
Глубоководные обитаемые аппараты «Мир-1» и «Мир-2» были построены в Финляндии на фирме «Раума Репола» по совместному советско-финскому проекту. Строительство аппаратов началось в мае 1985 года и закончилось в ноябре 1987 года. В декабре 1987 г. аппараты были испытаны в Атлантическом океане на глубинах 6170 м и 6120 м соответственно. В течение 20 лет эксплуатации с помощью аппаратов «Мир» выполнялся широкий спектр глубоководных операций. Был проведен большой объем научных исследований в различных районах Мирового океана. Главным направлением исследований было изучение гидротермальных полей на дне океана. Аппараты работали в 20 районах с гидротермальными полями в Тихом, Атлантическом и Северном Ледовитом океанах. Большой объем археологических исследований выполнен на затонувших объектах, таких как «Титаник» (3500 м), «Бисмарк» (4700 м), японская подводная лодка времен Второй мировой войны «I-52» (5400 м) и других. С помощью аппаратов производились глубоководные кино– и видеосъемки для художественных и научно-популярных фильмов. Было выпущено более 10 кинофильмов, наиболее известным из которых является знаменитый «Титаник» Джеймса Камерона.
Особое место в истории «Миров» занимают работы на затонувших атомных подводных лодках «Комсомолец» и «Курск», при обследовании которых решался широкий круг научных и подводно-технических задач. К настоящему моменту каждый из аппаратов «Мир» совершил более 400 погружений, 70 % из которых были совершены на глубины между 3000 и 6000 м. Аппараты показали себя как высоконадежные технические средства, способные решать практически любые задачи в глубинах океана. Однако до настоящего времени аппараты «Мир» никогда не работали под сплошным ледовым покровом. Конечно, решение этой задачи требовало и некоторой модернизации аппаратов, и разработки нового оборудования, которое позволило бы успешно провести такого рода погружения. Прежде чем перейти к изложению материала о погружениях на Северном полюсе, целесообразно рассмотреть вопросы, связанные с конструктивными особенностями «Миров» и с теми инновациями, которые были внедрены для выполнения весьма непростой задачи спуска на дно Северного полюса. Глубоководные обитаемые аппараты многие зарубежные специалисты называют минисубмаринами. Очевидно, это обусловлено некоторым их сходством с большими подводными лодками как по устройству, так и по методу эксплуатации – в режиме свободного плавания под водой без жестких или гибких связей (типа кабелей или тросов) с поверхностью или с судном обеспечения. Безопасность пребывания человека на большой глубине обеспечивает прежде всего прочный корпус; остальные элементы и системы аппарата предназначены для доставки прочного корпуса на заданную глубину, передвижения под водой и возвращения обратно на поверхность. В качестве источника энергии на большинстве современных ГОА используются аккумуляторные батареи. Прочный корпус, отдельные конструктивные элементы и базовые узлы систем объединяются связующей рамой в единую конструкцию, которая закрывается сверху легким корпусом, который обычно изготавливается из стеклопластика и придает аппарату обтекаемую форму. Такова общая конструктивная схема устройства обитаемого аппарата.
Конструкция глубоководного обитаемого аппарата «Мир»
глубина погружения 6000 м
экипаж 3 чел.
скорость 5 узлов
вес 18,6 т
размеры 7,8 х 3,2 х 3,0 м
1 обитаемая сфера
2 легкий корпус
3 балластные сферы
4 манипуляторы
5 выдвижные приборные штанги
6 мощные светильники
7 теле-, фотокамеры на поворотном устройстве
8 опорные лыжи
9 бункер с никелевой дробью (аварийный балласт)
10 боковой двигатель
11 насос высокого давления для откачивания водяного балласта
12 гидравлическая станция с электроприводом
13 боксы с аккумуляторами 120 вольт
14 боксы с аккумуляторы 24 вольта
15 главный двигатель
16 насадка главного двигателя
17 крыло
18 аварийный буй
Из книги А.М.Сагалевича «Глубина». «Научный мир», 2002 г.
Необходимо отметить, что очень часто глубоководные обитаемые аппараты называют батискафами. Однако это неверно. Батискафы были первым поколением автономных обитаемых аппаратов. На батискафах в качестве плавучего материала использовалась легкая жидкость – бензин. Батискаф имел огромный поплавок, в который перед погружением закачивалось до 200 тонн бензина, который в процессе погружения замещался водой и батискаф приобретал отрицательную плавучесть. По окончании работ на дне с батискафа сбрасывался твердый балласт (как правило, стальная дробь), и он начинал всплывать. В глубоководных обитаемых аппаратах в качестве плавучего материала используется твердый плавучий материал синтактик, основой которого являются стеклянные микрошарики, соединенные эпоксидной смолой в единое целое. Синтактик изготавливается в виде блоков, им может придаваться различная форма при отливке. Благодаря применению синтактика ГОА имеют небольшие габариты и вес и могут транспортироваться к месту погружения на борту научно-исследовательских судов. К настоящему моменту в мире имеется всего четыре ГОА, способных погружаться на глубину 6000 м: один во Франции («Наутилус»), один в Японии («Шинкай-6,5») и два в России – «Мир-1» и «Мир-2». Рассмотрим кратко конструкцию аппаратов «Мир». Прочный корпус ГОА «Мир» сделан из стали с высоким содержанием никеля. Две полусферы, изготовленные способом литья и прошедшие механическую обработку, соединены с помощью болтов. Сфера имеет три иллюминатора: центральный, внутренним диаметром 200 мм, и два боковых, диаметром 120 мм. Иллюминаторы обеспечивают хороший обзор при работе под водой. В качестве источника энергии используются никель-кадмиевые аккумуляторы, которые заменили применявшиеся первоначально железо-никелевые. Общий энергетический запас аппарата «Мир» составляет 100 кВт/час. Аппарат имеет три балластные системы.
Система главного балласта состоит из двух емкостей, изготовленных из стеклопластика. Общая их емкость – 1500 литров. При погружении аппарата емкости заполняются водой, благодаря чему его плавучесть становится близкой к нейтральной. Дальнейшая балластировка производится с помощью системы тонкого балласта, которая позволяет регулировать плавучесть в широких пределах, давая возможность погружаться и всплывать со скоростью до 35–40 м/мин и зависать на любом горизонте в толще воды. При всплытии на поверхность емкости системы главного балласта продуваются воздухом, придавая аппарату плавучесть +1500 кг и обеспечивая нормальную ватерлинию на волне. Система тонкой балластировки состоит из трех прочных сфер – двух носовых и одной кормовой – общей емкостью 999 литров. В ходе погружения аппарата в эти сферы принимается вода, которая позволяет регулировать его плавучесть. Для придания аппарату положительной плавучести вода из прочных сфер откачивается с помощью специальных насосов высокого давления.
Таким образом, аппараты «Мир» работают полностью на водяном балласте, в отличие от зарубежных глубоководных аппаратов, которые продолжают частично использовать принципы батискафов, т. е. сброс твердого балласта в виде чугунных чушек или мешков с песком. Насосы высокого давления снабжены гидравлическими приводами. Аппараты имеют три системы гидравлики. Первая, мощностью 15 кВт, управляет основным насосом высокого давления и движительным комплексом аппарата. Энергия аккумуляторных батарей преобразуется с помощью специального инвертора в энергию переменного тока, которым питается электродвигатель – привод гидравлической помпы. Управление насосом высокого давления и движительным комплексом осуществляется через систему клапанов, расположенных снаружи в масляной коробке и управляемых пилотом изнутри обитаемой сферы. Вторая система гидравлики устроена по аналогичной схеме, но имеет меньшую мощность – 5 кВт. Она управляет всеми внешними выдвижными устройствами: манипуляторами, штангами, бункерами и т. д., дифферентным насосом, перекачивающим водяной балласт из носовых сфер в кормовую и обратно, обеспечивая тем самым нужный угол дифферента аппарата. Кроме того, вторая гидравлическая система управляет вторым насосом высокого давления, который используется как аварийный: в случае отказа основного насоса или первой системы гидравлики второй насос позволяет откачать водяной балласт и обеспечить всплытие аппарата на поверхность. Третья система гидравлики аварийная, она дает возможность осуществить сброс некоторых частей аппарата в случае возникновения аварийной ситуации. Приводом гидравлической помпы в этой системе служит электродвигатель постоянного тока, который питается напрямую от основных аккумуляторов аппарата или от аварийной батареи. Необходимо отметить, что сброс отдельных элементов аппарата в случае аварийной ситуации может производиться и от второй системы гидравлики. С аппарата «Мир» могут быть сброшены следующие элементы.
Прежде всего, это выступающие части конструкции (которыми аппарат может зацепиться на дне за тросы, кабели и т. д.): главный и боковые движители; крыло; кисти манипуляторов (в случае если что-то взято в кисть, а механизм ее разжимания не работает); аварийный буй, выходящий после отдачи от аппарата на поверхность на тонком нейлоновом тросике длиной 8000 метров; кроме того, может быть сброшен нижний аккумуляторный бокс основной батареи весом около 1000 кг. На аппаратах «Мир» имеется также система аварийного балласта (выше упомянута как третья балластная). В двух жестких стеклопластиковых контейнерах находится 300 кг никелевой дроби, удерживаемой электромагнитами, снятие напряжения с которых позволяет частично или полностью сбросить дробь и придать аппарату положительную плавучесть. Важной частью аппаратов является движительный комплекс. Главный кормовой движитель мощностью 12 кВт управляет движением в горизонтальной плоскости, обеспечивая повороты аппарата в пределах ±60°. Два боковых движителя мощностью 3,5 кВт каждый имеют поворотное устройство, которое позволяет поворачивать их в вертикальной плоскости в пределах 180°; благодаря этому возможно осуществлять вертикальное перемещение аппарата во время его движения вперед на главном движителе, а также – в горизонтальной плоскости в случае отказа главного движителя. Такое устройство комплекса обеспечивает гибкое управление аппаратом, придавая ему хорошую маневренность, что очень важно при работе у дна в условиях сложного рельефа или на донных объектах сложной конфигурации. Внутри обитаемой сферы во время погружения поддерживаются нормальное атмосферное давление и газовый состав воздуха. Система жизнеобеспечения включает кислородные баллоны с дозаторами, через которые атмосфера внутри сферы пополняется кислородом, и сборник углекислого газа со сменными кассетами, заполненными поглотителем СО2 (обычно гидрат окиси лития или калия). Вентиляторы постоянно прогоняют воздух через поглотитель углекислого газа, а также через специальный фильтр вредных примесей, заполненный активированным углем и палладием. Таким образом осуществляется очистка атмосферы в кабине. Контроль за содержанием в ней различных компонентов производится с помощью специальных индикаторов, показывающих процентное содержание в атмосфере кислорода, двуокиси и окиси углерода. Имеются также мониторы давления, температуры и влажности внутри кабины. ГОА «Мир» оснащены современными средствами подводной навигации. Она позволяет определять точное положение аппарата под водой относительно донных гидроакустических маяков, постановка и калибровка которых осуществляется с борта судна по данным системы спутниковой навигации. Пилот может наблюдать траекторию движения аппарата под водой на дисплее, что создает несомненные удобства управления им при поисковых операциях, выходе на донные объекты и т. д. Система подводной гидроакустической связи обеспечивает беспроводную голосовую связь с судном на расстоянии до 10 миль. Гидролокационные средства позволяют вести поиск на дне мелких предметов размером до первых десятков сантиметров. Аппараты оборудованы гидрофизическими и гидрохимическими датчиками, специальными устройствами для отбора образцов и другой научной аппаратурой. Два идентичных манипулятора (правый и левый) с семью степенями свободы дают возможность отбирать различные образцы – от весьма хрупких до больших и тяжелых весом около 80 кг. ГОА «Мир» снабжены современной видеоаппаратурой для подводных видеосъемок, а также подводными фотосистемами. Аппараты оборудованы наружным свето– и радиомаяками, которые позволяют обнаруживать их на поверхности после всплытия: система радиопоиска на судне обеспечения принимает сигналы от радиомаяка и указывает направление на точку всплытия аппарата. Погружения на Северном полюсе под сплошной ледовый покров требовали специальной подготовки аппаратов «Мир»: модернизации некоторых систем, разработки нового оборудования, которое обеспечило бы выход ГОА из-под ледовой крыши в небольшую полынью на поверхности океана.
Подготовка аппаратов «Мир» к погружениям под лед
В то время, когда создавались аппараты «Мир», конечно, никто не думал о погружениях под лед в условиях Высокой Арктики. Однако, когда осуществление проекта стало реальностью, было уделено особое внимание модернизации отдельных систем аппаратов, а также разработке нового оборудования для установки на «Миры» с целью обеспечения возможно более высокой степени обеспечения погружений. Был разработан и установлен на аппараты дополнительный движительный комплекс, который был выполнен на базе бесщеточных электродвигателей постоянного тока, питающихся напрямую от аккумуляторных батарей через блок управления. Этот комплекс должен был играть роль аварийного в случае отказа работы основных движителей, имеющих гидравлические приводы. Идея заключалась в том, что аппарат должен в любом случае сохранять возможность движения в горизонтальной плоскости для поиска полыньи, из которой он ушел под воду. Кроме того, были разработаны две гидроакустические направленные системы, которые должны были указывать направление на судно обеспечения по пингеру, который опускался бы с его борта. В качестве базовой системы навигации предполагалось использовать стандартную гидроакустическую систему ГОА «Мир» с длинной базой. В отличие от обычной эксплуатации, когда гидроакустические маяки устанавливаются на дно, в ледовых условиях маяки планировали вывешивать под лед на капроновом фале через отверстия, пробуренные в льдине. Кроме того, решено было использовать гидроакустическую систему с ультракороткой базой, которая давала бы возможность определять направление на аппарат и дистанцию до него с судна обеспечения. Набор гидроакустических средств для навигационных определений ГОА «Мир» и определения направления на полынью в условиях неработающих гирокомпасов (на Северном полюсе) является оптимальным. Как показал опыт погружений, наиболее надежной системой навигации является система навигации с длинной базой, которая работала практически без сбоев. Система с ультракороткой базой работала нестабильно и позволяла определять местоположение аппарата лишь при проведении пробных погружений на глубину 1300 м. Однако во время основных погружений на Северном полюсе эта система ни разу не определила, где находятся аппараты «Мир». Основная ориентация ГОА «Мир» осуществлялась по системе с длинной базой. Курс, по которому аппарат должен идти к полынье, подбирался эмпирически по сокращению расстояний до маяков, опущенных под лед. Такая система позволила обоим аппаратам дважды выйти к судну обеспечения, а следовательно, и в полынью. Помимо названных разработок, была модернизирована балластная система ГОА «Мир». Учитывая низкие температуры в высоких широтах Арктики, было решено в системе водяного балласта использовать антифриз, смешанный с водой, чтобы предотвратить замерзание узких отверстий в клапанах, через которые вода поступает в балластные цистерны и откачивается из них. Второй инновацией было использование дополнительных стальных грузов, которые должны были сбрасываться с ГОА «Мир» по окончании работ на дне с тем, чтобы сэкономить энергию батарей, затрачиваемую для откачки водяного балласта при всплытии и необходимую, если поиск полыньи на поверхности затянется. Как показали погружения на Северном полюсе, новые разработки и модернизация систем ГОА «Мир» полностью оправдали себя и позволили провести погружения очень четко и с минимальными затратами времени.
Организационные трудности
Идея погружения на Северном полюсе родилась в 1998 г. в беседе с моими иностранными коллегами Доном Уолшем и Майком МакДауэлом, которые занимались организацией туристических рейсов на ледоколах в Арктику. Тогда обсуждался вопрос о перемещении аппаратов «Мир» на атомный ледокол и походе на нем к Северному полюсу. Тогда и возникла мысль использовать для организации погружений два судна – мощный атомный ледокол, прокладывающий путь в сплошном ледяном покрове, и судно, способное работать во льдах и выполнять роль носителя аппаратов. Предполагалось, что второе судно должно следовать за атомным ледоколом по проторенному во льдах пути.
Эта схема была принята как основополагающая, и в дальнейшем проработка проекта велась именно в этом направлении. В течение девяти лет проводилась работа по поиску финансирования. Кроме того, разрабатывалась методика обеспечения безопасности погружений аппаратов в ледовой обстановке. Финансирование проекта предполагалось осуществлять, главным образом, за счет спонсоров. Однако средств постоянно не хватало и воплощение проекта в жизнь откладывалось из года в год. Второй проблемой была занятость ледоколов, которые в летние месяцы сдавались в аренду, и получить их даже на короткий период времени в июле-августе было практически невозможно. Работы по модернизации аппаратов «Мир» и разработке дополнительного оборудования для обеспечения безопасности погружений в ледовых условиях велись постоянно, несмотря на то, что аппараты участвовали в выполнении других проектов по съемкам глубоководных фильмов и проведению научных исследований. Об этих новых разработках было сказано выше. В 2003 году проектом заинтересовался главный полярник России, вице-спикер Государственной Думы А.Н.Чилингаров. Он занялся поисками источников финансирования. Во время нашей встречи было намечено проведение экспедиции в 2007 году, который номинировался как Международный полярный год. В 2006 году было предложено использовать НЭС «Академик Федоров» в качестве судна-носителя аппаратов «Мир». В феврале того же года мы с Евгением Черняевым – пилотом аппаратов «Мир», слетали в Кейптаун, куда зашел НЭС «Академик Федоров» после очередного этапа работ в Антарктиде. Осмотрев судно, мы пришли к выводу, что оно подходит для обеспечения погружений ГОА «Мир-1» и «Мир-2». Судно имело два 50-тонных крана и большой трюм, в котором вполне могли разместиться аппараты «Мир-1» и «Мир-2». В лаборатории в кормовой части решено было установить оборудование навигации и связи. В марте 2007 года А.Н.Чилингаров, А.М.Сагалевич и К.А.Зайцев вылетели в Нью-Йорк для участия в заседании Клуба исследователей, посвященном Международному Полярному году. Там состоялась встреча с Фредериком Паулсеном и Майком МакДауэлом. На этой встрече решались вопросы финансирования проекта. Была достигнута договоренность о частичном финансировании экспедиции со стороны Ф.Паулсена. Экспедицию было решено проводить под эгидой Полярного фонда, возглавляемого А.Н.Чилингаровым, который взял на себя руководство проектом в целом. После встречи в Нью-Йорке у А.Н.Чилингарова начали проводиться регулярные совещания по организации экспедиции на Северный полюс с участием представителей ААНИИ, ИО РАН и Ледокольной службы Мурманского пароходства. На совещаниях обсуждались организационные, технические и финансовые вопросы. В начале апреля началась подготовка ГОА «Мир» к работам во льдах. В течение трех месяцев велась планомерная работа по подготовке аппаратов, модернизации их систем, приобретению запасных частей и расходных материалов. Была разработана схема дооборудования НЭС «Академик Федоров» с целью его использования как судна-носителя аппаратов «Мир». Эта работа выполнялась сотрудниками Лаборатории глубоководных обитаемых аппаратов Института океанологии, которые работали и на НИС «Академик Мстислав Келдыш» в Калининграде, где располагались «Миры», и на НЭС «Академик Федоров» в Санкт-Петербурге. Все делалось для того, чтобы обеспечить готовность всех технических средств к проведению погружений на Северном полюсе. Однако до последнего момента вопрос о проведении экспедиции до конца решен не был. В отсутствии бюджетного финансирования экспедицию предполагалось проводить на средства спонсоров. Этих средств было явно недостаточно. НЭС «Академик Федоров» должен был выйти из Санкт-Петербурга 10 июля 2007 года, а в первых числах июля вопрос о проведении экспедиции был еще открыт. Здесь сыграла роль предприимчивость А.Н.Чилингарова, предложившего пойти в погружение на Северный полюс депутату Государственной Думы В.С.Груздеву, который стал одним из спонсоров. Это было ключевым моментом.
Экспедиция началась
13 июля 2007 г. НИС «Академик Мстислав Келдыш» (НИС «АМК») и НЭС «АФ» встретились на рейде п. Балтийск. Аппараты «Мир-1» и «Мир-2» были спущены на воду с борта НИС «АМК», отбуксированы к НЭС «АФ» и подняты на его борт с помощью мощного 50-тонного крана. Вместе с аппаратами на борт НЭС «АФ» был передан контейнер с сопутствующим оборудованием. Аппараты «Мир» уютно разместились в трюме, где были установлены и агрегаты для обеспечения работоспособности аппаратов. После принятия на борт ГОА «Мир» и подводной команды НЭС «АФ» совершил переход в Мурманск, во время которого производилось дооборудование трюма с аппаратами, лаборатории навигации и связи, продолжалась подготовка «Миров» к подледным погружениям. 22 июля 2007 г. НЭС «АФ» пришло в Мурманск. Там готовился к походу на Северный полюс атомный ледокол «Россия», который должен был прокладывать путь во льдах нашему судну с «Мирами» на борту. Ледокол вышел из Мурманска 24.07.2007 г. к вечеру, НЭС «АФ» – на 12 часов позже. Встреча двух судов состоялась вблизи кромки льда, и далее они шли друг за другом до Северного полюса и обратно. По пути на Северный полюс необходимо было сделать пробное погружение ГОА «Мир-1» и «Мир-2» с целью испытания вновь установленной на них аппаратуры, а также чтобы отработать выходы аппаратов в полынью из-подо льда. Севернее островов Франца Иосифа на 83°с.ш. нашли довольно большую полынью в сплошном ледовом покрове толщиной около 0,5 м. Размеры полыньи – 150 х 80 метров. НЭС «АФ» вошел в полынью, одним бортом прижался ко льду, освободив большую часть водного пространства для погружения ГОА «Мир». Погружение началось в 10 часов утра 29 июля. Глубина в месте погружения – 1300 метров. В экипаже ГОА «Мир-1» – Анатолий Сагалевич (командир), Игорь Пономарев (борт-инженер). В экипаже «Мир-2» – Евгений Черняев (командир), В.Щадилов (борт-инженер). Аппараты быстро ушли под воду с интервалом 30 минут один после другого. Погружение до дна заняло около часа. Дно покрыто жидким пелитовым илом. Малейшее движение движителями поднимает осадок вверх, создает облака мути. За иллюминаторами – видимость нулевая. Откачавши водяной балласт и немного облегчившись, выходим из клубов мути, садимся на дно и отбираем образцы осадка с помощью специальных геологических трубок. Затем отбираем пробы воды в большой 30-литровый батометр, прописываем довольно однообразную поверхность дна на видеомагнитофон, пройдя несколько десятков метров. По пути встречаем двух скатов длиной около 30 см, несколько миниатюрных креветок. Довольно распространены офиуры размером 5–6 см, плотность поселения которых достигает 2–3 экз./кв. м. Встречаются галатурии, бесстебельчатые лилии, актинии. Конечно, наблюдения очень интересны и по существу уникальны, ибо мы первые исследователи, которые увидели дно в этой точке планеты под сплошным ледяным покровом. Но не нужно забывать о главной цели. Кроме того, лед на поверхности дрейфует, а с ним дрейфует и наша полынья. И надо все сделать вовремя и выйти на поверхность, не дав полынье уйти далеко от нас. Единственным ориентиром, связывающим наш аппарат с поверхностью, является гидроакустический маяк, спущенный с борта НЭС «АФ» на глубину 100 м.
Посылая кодовый запрос с ГОА «Мир» мы по ответу маяка измеряем расстояние до судна. Однако весьма проблематично определить направление, по которому нам нужно двигаться, т. к. гирокомпасы и магнитные компасы в высоких широтах Арктики не работают. Единственный способ определения правильности выбранного направления движения – по сокращению расстояния до маяка. Монитор системы навигации, на котором отображается расстояние до маяка, показывает, что мы находимся в 1500 метрах от нашего судна. Эмпирически, путем опробования разных направлений движения выбираем то, по которому сокращается расстояние до маяка. Таким образом, периодически меняя направление движения, мы приближаемся к желанной цели. Всплываем на глубину 100 метров и продолжаем методичные поиски, стараясь сократить до минимума расстояние до маяка. Всплываем до глубины 5 м. Мы уже практически подо льдом. Расстояние до маяка – 120 м. Учитывая то, что он висит на глубине 100 м, мы где-то очень близко от полыньи. Теперь правильный путь нам может указать видеокамера на корме аппарата, которая направлена вверх. Поиск чистой воды занимает уже около 40 минут. Мы движемся галсами, отслеживая расстояние от маяка и не давая ему увеличиваться больше 200 метров. Наконец, картинка на мониторе начинает светлеть, и вдруг мы видим, что над нами вода. Я поднимаю аппарат на поверхность. Сразу мы слышим тревожный, но очень решительный голос руководителя погружения Виктора Нищеты: «Продувайся!». Я продуваю цистерны главного балласта – пластиковые емкости объемом 1,5 куб. м. Из-под воды показывается оранжевая палуба аппарата. Мы всплыли в полынью, у самой кромки льда. Остальное было делом техники: движение аппарата под захват мощного крана по команде руководителя погружения, зацеп водолазом, прыгнувшим на палубу аппарата с надувной лодки «Зодиак», и подъем на борт НЭС «АФ». Второй аппарат проделал путь, аналогичный нашему, и всплыл на поверхность спустя час после нас. Операция прошла успешно – первая глубоководная операция обитаемых аппаратов подо льдом. Но главное дело, ради которого мы пришли сюда, в высокие широты Арктики, еще впереди – погружение в точке географического Северного полюса.
Мечта становится реальностью
1 августа 2007 года. До Северного полюса 50 миль. Ледокол «Россия» идет к цели, выворачивая огромные голубые глыбы толщиной 2–2,5 метра. Мы на НЭС «АФ» видим лишь результаты этой адской работы ледокола – удивительного творения ума и рук человеческих. Наш «Федоров» лишь наступает на эти глыбы и расталкивает их в стороны. Порой встречаются небольшие разводья, напоминающие маленькие пруды в степи, неправильной формы. Они затянуты сверху тонким слоем льда. Температура воздуха близка к нулю, температура воды на поверхности -3,5 °C. Собираемся с А.Чилингаровым и подводной командой для планирования наших действий на полигоне. Погружение планируем на 8 часов утра 2 августа. Однако до этого необходимо найти полынью либо сделать ее с помощью ледокола «Россия», который должен обколоть лед и освободить небольшое водное пространство от льдин винтами. В это водное пространство должен войти НЭС «АФ» и закрепиться на ледовых якорях левым бортом, освободив правый борт для операций с ГОА «Мир» и другими приборами. До начала погружений сотрудники навигационной группы ГОА «Мир» должны полететь на вертолете для расстановки гидроакустических маяков, которые предполагается поставить в отверстия во льду, пробуренные специальным электрическим буром. Четвертый маяк должен быть спущен с борта НЭС «АФ». Все это необходимо для обеспечения точной ориентации ГОА «Мир» подо льдом. 2 августа 2007 года. В 4 часа утра находим полынью размером примерно 100Х50 метров. В нее входит НЭС «АФ», притирается левым бортом к кромке льда, врезаясь в лед носом. Таким образом, для спуско-подъемных операций с аппаратами «Мир» остается узкая полоска неправильной формы шириной 20–25 метров. Навигаторы вылетают на вертолете расставлять гидроакустические маяки. Подводная команда собирается в трюме для подготовки аппаратов «Мир» к погружениям. В 9 часов 20 минут экипаж аппарата «Мир-1» в составе: Анатолия Сагалевича (командир), Артура Чилингарова и Владимира Груздева (наблюдатель) садятся в аппарат. Аппарат спускают на поверхность океана и по команде руководителя погружения Виктора Нищеты «Мир-1» уходит под воду в небольшом водном пространстве, обрамленном неровным «ледяным берегом».
Скорость погружения – 15 м/мин. Набираю побольше водяного балласта, аппарат ускоряется до 30 м/мин. Погружаемся. Обстановка внутри обитаемой сферы нормальная. Мы с Артуром слегка подначиваем друг друга, что создает непринужденную обстановку. Владимир смотрит в иллюминатор. Я включил небольшой светильник, чтобы ему было видно обитателей глубин. За иллюминатором – очень мелкий планктон. Иногда встречаются желетелые небольших размеров. На 800 метрах Владимир увидел кальмара, затем креветку, другую, третью. Все они очень маленьких размеров по сравнению с теми, которых мы обычно видим в океане. Это, очевидно, связано с дефицитом кислорода, поступающего с поверхности. Его поступление ограничивается коркой льда, лимитирующей обмен между океаном и атмосферой. На глубине 2000 метров включаю эхолот, который имеет максимальный диапазон 1000 м. На мониторе на глубине 3000 м отображается четкая отражающая граница, но она не такая плотная, как обычно отображается донная поверхность. Артур говорит: «Дно». «Нет – говорю я, – это, по-видимому, скачок плотности, поскольку отражение слегка размазано». На навигационном дисплее – четкая картинка с тремя маяками, дальности до которых приходят регулярно. Судя по этим данным, аппарат слегка сносит на северо-запад. На глубине 2500 м аппарат уже в 500 метров от исходной точки погружения. Аппарат идет вниз, не сбавляя скорости. Ведь нам необходимо как можно быстрее достичь дна, чтобы снос аппарата в процессе погружения в толще воды был минимальным. Ведь после выполнения работ на дне нужно будет догонять судно и полынью, которые дрейфуют. И нужно сделать все, чтобы расстояние до них было как можно меньше. Я говорю: «Мы в 500 метрах от полыньи по горизонтали». Артур сразу спрашивает: «А у тебя хватит энергии аккумуляторов, чтобы покрыть это расстояние?». Он погружается в первый раз, но смотрит в корень. Не прошли даром уроки ликбеза внутри аппарата на поверхности. Я успокаиваю: «Мы пока не “съели” и пяти процентов нашей энергетики. Ну, а если что, ты добавишь из своего резерва». «Из какого резерва?» – спрашивает Артур серьезно. «У Вас в Думе – большой резерв!» – говорю я. «Сказал бы раньше – я бы выписал», – отвечает он. Все смеемся. Такие шутки необходимы, они создают спокойную, дружескую, рабочую атмосферу. По мере приближения к отметке 3000 метров отражение на эхолоте становится все бледнее, а при прохождении этой глубины вдруг перестают приниматься ответы от гидроакустических маяков. Мы остаемся без навигационных данных, и дальше идем с надеждой, что нас снесет не так сильно. В 11.59 проходим глубину 4000 м. Эхолот показывает, что до дна остается 260 метров. Я включаю насос высокого давления, чтобы откачать часть водяного балласта и мягко сесть на дно, снизив скорость погружения. Включаем забортные светильники. Приближается дно. И вот он, желанный миг: мы видим дно – время 12 часов 08 минут. Впервые в истории человек увидел дно Северного Ледовитого океана в точке географического Северного полюса! Мы не увидели ничего выдающегося: лишь желтовато-бурый осадок, ровный, без углублений и холмиков. Унылый ландшафт украшают колонии небольших белых актиний, плотность поселений которых составляет 1–2 экземпляра на квадратный метр. Мы втроем садимся перед телекамерой и я сообщаю наверх: «12 часов 08 минут. Аппарат «Мир-1» сел на дно океана в точке географического Северного Полюса на глубине 4261 м. Благодарю всех участников этого исторического события».
«Мир-2» придет на дно 50 минутами позже. Его датчик глубины покажет величину 4302 метра. Перед экспедицией оба измерительных комплекса аппаратов «Мир» были откалиброваны, нами были получены соответствующие сертификаты. Однако практически в одной и той же точке на ровном рельефе получены данные, которые отличаются на 40 метров! Каким измерениям верить? Мы приняли глубину 4300 метров. Несколько позднее в середине августа 2007 г. в пользу этого нашего решения сработали погружения в Норвежском море на подводную лодку «Комсомолец». Мы неоднократно погружались туда в течение нескольких лет и точно знаем глубину, на которой находится лодка – 1700 метров. Первые погружения 16 августа 2007 г. показали разницу в показаниях датчиков глубины: «Мир-1» – 1660 м, «Мир-2» – 1700 м. Датчик глубины ГОА «Мир-2» был откалиброван более точно, и наше решение о принятии глубины 4300 м на Северном полюсе, которую измерил аппарат «Мир-2», было правильным. После посадки на дно аппарат поднял облака мути с верхнего рыхлого слоя осадка. Поэтому за иллюминаторами видимость нулевая: не различить даже внешних обводов навесного оборудования и манипуляторов, располагающихся вблизи иллюминаторов. Оценив по монитору локатора обстановку и убедившись, что дно ровное и впереди нет никаких преград, начинаю медленное движение вперед, чтобы выйти из мути. Выбираюсь на чистую воду, прохожу два десятка метров, останавливаю аппарат и спрашиваю Артура: – «С чего начнем?», «Клади обращение к потомкам», – говорит он. В выдвижном бункере аппарата «Мир» находится цилиндр из нержавеющей стали, в котором находится обращение к тем людям, которые когда-нибудь погрузятся на Северный полюс и вдруг найдут след, который мы здесь оставили. Я слегка выдвигаю бункер, беру в манипулятор цилиндр и бережно ставлю на дно. Он на одну треть длины уходит в осадок, но хорошо виден в лучах наших светильников. Он может быть обнаружен и с помощью локатора с расстояния 150–200 метров. После этой операции отвожу аппарат в сторону и начинаю операции по отбору проб. Беру в манипулятор геологическую трубочку длиной 40 см, втыкаю ее в осадок, вынимаю и убедившись, что взята полноценная проба, осторожно опускаю трубку в специальный пенал, укрепленный в бункере. Пройдя еще примерно 10 метров, вновь останавливаю аппарат и повторяю операцию по отбору пробы осадка, используя вторую геологическую трубку. Развернув аппарат вокруг своей оси и просканировав поверхность дна локатором на расстояние 300 метров вокруг аппарата, убеждаюсь, что ни единого твердого предмета или выхода коренных пород нет. Говорю Артуру: «Похоже, никаких отрогов или даже следов хребта». «Они есть, но глубоко под осадком. Их надо искать другими методами», – говорит Артур, – «А вообще, давай заканчивать, и пошли догонять полынью». «А как же флаг? – спрашиваю я. «Флаг обязательно», – говорит он. Но у нас еще есть сачок, в который необходимо загрести верхний слой осадка и вместе с ним взять актинию – небольшое белое животное с длинными щупальцами. Актинии располагаются на дне в 0,5–1 м друг от друга. Беру сачок в манипулятор, соскребаю верхний тонкий слой осадка. Вместе с ним в сачок попадается актиния. Закручиваю сачок, чтобы сохранить пробу и кладу его в бункер. При взятии пробы снова поднялась сильная муть. Артур торопит: «Ставь флаг и пошли наверх искать полынью». Конечно, он прав в том, что нельзя терять время, ведь у нас нет навигационных определений, поскольку мы отрезаны от ответов маяков отражающим слоем. Но гидроакустическая связь с судном есть, хотя и не очень качественная, забитая помехами. Но все же мы обмениваемся информацией с «Федоровым», а это очень важно психологически. Мы находимся на дне уже больше часа. Наконец, слышим сообщение пилота ГОА «Мир-2» о том, что аппарат сел на дно. Шлю наши поздравления международному экипажу во втором аппарате от трех россиян, находящихся в ГОА «Мир-1». Теперь нас уже шестеро на дне Северного полюса. Но все равно это меньше того количества людей, которые побывали на Луне: там ведь было тринадцать! А в космосе побывало и вовсе 437! Это наводит на мысль о том, что остались еще на земле непокоренные вершины, на которые еще не ступала нога человека и которые человек еще не видел. И мы взяли одну из них! Но ведь нужно «застолбить» нашу победу, а для этого сейчас самое время поставить на дно флаг России.
И это достойное решение. Операция организована российскими организациями с использованием только российской техники. А флаг будет ставить экипаж аппарата «Мир-1», состоящий из трех граждан России. Снова вывожу аппарат из мути, успокаивая Артура: «Это флаг России, и его нужно ставить в чистой воде, чтобы и сфотографировать, и снять на видео. Ведь это же история, которая, полагаю, останется в веках». Володя Груздев ведет себя спокойно, улыбается, слушая наши с Артуром разговоры; внимательно следит за моими действиями, кое-что спрашивает по технике управления аппаратом. Полагаю, что из него получился бы неплохой пилот, но как же быть с обязанностями депутата Думы? Беру флаг в левый манипулятор, поскольку он прикреплен к правому бункеру хомутами. Обрываю хомуты, выношу флаг вперед и передаю его в правый манипулятор, чтобы было удобнее фотографировать и снимать на видео. Мягко опускаю основание флага на осадок, отпускаю кисть манипулятора. Основание немного уходит в мягкий ил. А флаг возвышается над дном на шпиле высотой 1 метр. Основание в виде полусферы и шпиль изготовлены из титана, а сам флаг – из акрилового стекла. Титан не подвергается коррозии в морской воде, а акрил держит давление и не изменяет внутренней структуры. Из акрила изготовлены иллюминаторы аппаратов «Мир». Благодаря такому подбору материалов флаг будет стоять здесь вечно. Эта изящная конструкция изготовлена на авиационно-космическом предприятии «Факел» в г. Калининграде. На основании полусферы выбиты названия организаций – участников экспедиции: Полярный Фонд, Институт океанологии РАН и НИИ Арктики и Антарктики, а также фамилии двух пилотов – Сагалевич и Черняев. После постановки флага на дно Артур произносит речь перед камерой: «Дорогие друзья! Это историческое событие. Поздравляю всех, кто участвовал в этой экспедиции. Российский флаг установлен на дне Северного Ледовитого океана в точке географического Северного полюса! Ура! Ура! Ура!». Ну что ж, теперь пора наверх. Мы находимся на грунте 1 час 40 минут, а без навигационных определений – около 3-х часов. Что-то нас ждет после прохождения слоя плотности, отражающего ответы от гидроакустических маяков? Но до этого слоя еще надо дойти. Сейчас же нас связывают с поверхностью лишь сеансы гидроакустической связи и наше неимоверное желание побыстрее найти полынью и вернуться к людям. Сбрасываю маневровые грузы, чтобы облегчить аппарат и пойти наверх. Обычно для обеспечения всплытия мы просто откачиваем воду из балластных сфер. Для погружений было решено использовать в качестве балласта антифриз, смешанный с водой, чтобы предотвратить замерзание очень узких каналов в клапанах, через которые прокачивается водяной балласт. Кроме того, при погружении под лед мы решили использовать дополнительные железные грузы с тем, чтобы сэкономить энергию аккумуляторов, которая нам необходима при поисках полыньи. Аппарат закачался, но остался на грунте. Откачиваю водяной балласт. В 13.42 ГОА «Мир-1» оторвался от грунта и пошел наверх. Продолжаю откачку, ускоряюсь. «Мир-2» пока работает на дне, выполняя научную программу. В 14.35 проходим глубину 3000 метров, где находится слой скачка плотности. Сразу появляются дальности до маяков: сначала до первого, затем до второго и, наконец, до третьего. Компьютер сразу вычислил наше местоположение: аппарат находится примерно в 1300 метрах от НЭС «Академик Федоров». В 14.45 по гидроакустической связи приходит сообщение, что экипаж Международной Космической станции наблюдает из космоса за операцией на Северном полюсе, восхищается мужеством участников погружения. Командир станции передает персональный привет командиру ГОА «Мир-1» А.М.Сагалевичу. Потрясающе! Практически прямая связь космоса и гидрокосмоса под ледяным покровом. В свою очередь передаю привет и пожелание удачи командиру и экипажу МКС. Определяем свое местоположение по трем маякам. На глубине 1500 м решаем двигаться в сторону НЭС «Академик Федоров». Согласно нашей координатной сетке на компьютере, нам нужно двигаться на юго-восток курсом 120°. Однако, основываясь на опыте пробных погружений, мы знаем, что на полюсе к показаниям нашего гидрокомпаса нужно делать поправку около 130–150°. Артур говорит: «Пойдем курсом 300°». Ну, что ж, попробуем 300°. Вижу, что расстояние до маяков сокращается. Значит, мы на правильном пути. Вот уже мы приближаемся ко второму маяку. Всплываю до 1000 метров, затем продолжаю движение тем же курсом. Теперь уже расстояние до второго маяка увеличивается, а до первого сокращается. Остро необходим четвертый маяк, который нужно опустить с борта НЭС «Академик Федоров». Прошу это сделать по подводной связи. Приходит сообщение, что маяк опущен на глубину 100 метров, но на запросы с ГОА «Мир-1» он не отвечает. Всплываю до 340 метров. Получаю первую дистанцию до четвертого маяка – 290 метров. Учитывая, что маяк висит на глубине 100 метров, мы довольно близко от НЭС «Академик Федоров». Связь очень неразборчива, ухудшается с каждой минутой. По-видимому, сильно мешают шумы судна, тем более, что как раз в районе спуска с борта судна гидрофонов связи, постоянно работает боковое подруливающее устройство, струей воды отгоняющее льды от судна. Всплываю до 10 м глубины. Пытаюсь понять картинку, отображающуюся на дисплее локатора. Похоже на сплошной лед с небольшими разрывами, а впереди как будто бы НЭС «Академик Федоров». Смотрю на монитор кормовой видеокамеры, направленной вверх. Иду на глубине 5–6 метров. Володя Груздев помогает советами, ориентируясь по тому же монитору, что и я. «Света стало больше, – говорит он, – вроде, над нами чистая вода». Я слегка толкаюсь вверх боковыми движителями, развернутыми вертикально. Мы коснулись льда, но до конца не всплыли. Нас увидели с «Федорова». Следует серия непонятных команд. Плохое качество связи объясняется как сильным шумом, создаваемым судном, так и тем, что гидрофоны связи были опущены на 100 м, а аппарат находился под поверхностью. А ведь диаграмма направленности гидрофонов смотрит вниз, так что наверху мы получали 2–3 % от величины излучаемой мощности. Я уже понял, где находится аппарат по отношению к «Федорову». Заглубляюсь и прохожу вперед курсом 290°. Кормовая камера показывает, что мы находимся под винтами «Федорова». Они ясно видны на мониторе. Разворачиваюсь через левый борт и иду в сторону полыньи. Аппарат выносит на поверхность. Нас видят с «Федорова». Снова следуют команды, которые противоречат одна другой. В результате аппарат неожиданно бросает вправо и снова загоняет под лед. Я не понял, что произошло. «Что Вы сделали, Анатолий Михайлович», – спрашивает Володя. «Ничего», – отвечаю я. Как выяснилось позже, мы попали в сильную струю подруливающего устройства. В результате длительных «рысканий» подо льдом в поисках чистой воды над головой, мы всплыли в полынье в 18.05. Прошло 55 минут с момента нашего первого появления на поверхности в небольшом водном пространстве за кормой «Федорова». Продуваю цистерны главного балласта сжатым воздухом, аппарат выходит на высокую ватерлинию. Теперь мы почти уже дома! Руководитель погружения Виктор Нищета командует, куда вести аппарат для того, чтобы он оказался под гаком крана. Следует зацеп, аппарат поднимают и ставят на крышку трюма. Мы поздравляем друг друга с прибытием. На глазах сверкнули слезы. Конечно, это было непросто. Мы все трое переживали, стремились выйти в полынью. Каждый внес свой вклад. У нас был прекрасный подводный экипаж. А я понял, что могу не только быть пилотом глубоководного аппарата, но и работать плечом к плечу с двумя депутатами Думы. Хотя в экипаже никто ничем не козырял. Все были равны и все старались выполнить программу и, конечно же, вернуться наверх. Открываю люк и вижу голубое небо. Это самый прекрасный момент погружения – голубое небо в люке – и возвращение к людям, к друзьям, к близким. Нет ничего лучше! Ради этого стоит жить, стоит погружаться вновь. Я участвовал во многих погружениях, но это было, пожалуй, самым сложным и драматичным. Никогда еще не было небольшой «форточки» над головой вместо необъятной поверхности океана… К счастью, все для нас закончилось благополучно. Осталось дождаться второго аппарата. Он уже на подходе к поверхности, связи с ним нет. Евгений Черняев тоже «побродил» вокруг «Федорова» около 50 минут. И, наконец, всплыл в полынье, рядом с бортом судна. Закончилась сложнейшая операция, которую мы готовили 9 лет. А последние полгода подготовки были настоящим кошмаром – без сна и отдыха, в сплошных организационных заботах, в работе по подготовке аппаратов «Мир» и судна обеспечения НЭС «Академик Федоров», главной целью которой было достижение наивысшей степени безопасности погружений в необычной для нас ледовой обстановке. Конечно, основная тяжесть легла на плечи нашей подводной команды. Велика роль и Артура Чилингарова как организатора и руководителя проекта. Огромный вклад в решение главной задачи внесли и сотрудники АА НИИ и Ледокольной службы Мурманского морского пароходства, и экипажи ледокола «Россия», НЭС «Академик Федоров», НИС «Академик Мстислав Келдыш», экипажи вертолетов. Сейчас, когда все уже позади, все участники проекта испытывают огромное удовлетворение от того, что сделано. Эти погружения на вершину нашего Глобуса останутся в истории.
© А.М.Сагалевич
Комментарии
Психология авантюриста
В годы советского застоя в конце 1960-х годов, альпинизм стал самым любимым способом бегства от действительности того талантливого поколения, которое было лишено возможности путешествовать за границу, но испытывало неодолимое желание открыть мир и выйти за пределы официальной догмы. Радиооператор и гитарист Володя, сыгранный Владимиром Высоцким в фильме Станислава Говорухина «Вертикаль», снятом в 1967 году, стал одним из самых ярких представителей этого поколения. В одной из сцен фильма санитар, сопровождающий группу, спрашивает Володю, растянувшегося на койке в палатке, стоящей над облаками Кавказских гор, чем его так влекут к себе покрытые вечным снегом горы и такой трудный спорт, как альпинизм.
После некоторого колебания Володя отвечает вопросом на вопрос: «Зачем Амундсену нужен был Южный полюс? А Тенсину лезть на Эверест? То что один увидел полюс, а другой поднялся выше всех, не принесло человечеству никакой практической выгоды. Однако люди сами объявляют о героях. В человеке заложена страсть покорять, преодолевать».
Такое личное и романтическое объяснение Володи могло бы оказаться достаточным для того, чтобы понять, почему кому-то нравится плавать в подводном аппарате подо льдами
Арктики и коснуться дна Северного Полюса. Однако, это не объясняет того факта, что установка титанового флага на дне Северного Полюса вызвала такой дипломатический переполох в начале августа 2007 года, и почему страны тратят миллиарды на то, чтобы обосновать свои территориальные притязания на Арктику. Для того, чтобы это понять, нам придется прибегнуть к более прозаической терминологии.
Возрождение территориальных притязаний на Арктику
Несмотря на то, что многие страны притязают на территорию Арктики, эти притязания оставались под спудом в течение многих лет, что, скорее всего, объясняется тем, что эти страны не видели особых оснований для разрешения этого конфликта, поскольку воды Арктики остаются непроходимыми для обычных судов без помощи мощных ледоколов. В годы «холодной войны» основная стратегическая ценность Арктического океана для Соединенных Штатов, равно как и для Советского Союза, состояла в том, что подлодки могли легко скрываться подо льдами Арктики, при этом приближаясь максимально близко к вражеской территории. Вторая причина того, что суверенные притязания на Северный Ледовитый океан оставались относительно незамеченными, состояла в том, что самая крайняя северная точка земли – в отличие от Южного Полюса (Антарктика) – расположена на морской глубине более 4000 метров, что делало невозможным постоянное присутствие на Северном Полюсе.
Однако за последние два года дремавшие было притязания на национальный суверенитет в отношении Северного Ледовитого океана зазвучали вновь и даже вышли на центральные полосы мировой прессы в результате мирового потепления, которое радикально изменило геополитический контекст Арктического региона. В 2007 году мощность ледяного покрова, окружающего Северный Полюс, уменьшилась на 1,2 миллиона квадратных километров. Некоторые эксперты считают, что уже в ближайшие пять или десять лет Северный Ледовитый океан начнет освобождаться ото льдов в летние периоды.
Частичное таяние Северного Ледовитого океана предвещает драматические изменения. И хотя губительные последствия глобального потепления для эко-системы и приморских городов являются предметом многочисленных дебатов, для некоторых стран глобальное потепление может оказаться благотворным. В узко национальном контексте арктические страны, благодаря повышению температуры, смогут превратить свои обширные необитаемые зоны вечной мерзлоты, как, например, Гренландия и Сибирь – в заселенные культивированные земли. Более того, в результате глобального потепления могут открыться новые морские пути и появится возможность добычи энергоресурсов, скрытых в Северном Ледовитом океане, что, собственно, объясняет тот факт, что именно сейчас вновь встал вопрос о территориальных притязаниях на Арктический регион. Рассмотрим более конкретно, каковы геополитические ставки стран, близлежащих к Северному Ледовитому океану.
а. Глобальное потепление и глобальные морские пути
Дальнейшее таяние льдов Северного Ледовитого океана может коренным образом изменить маршруты морского транспорта между Европой и Азией, которые почти не изменялись со времен строительства Панамского и Суэцкого каналов сто лет назад. Если Северный морской путь, то есть, проход, связывающий Европейские воды с Азией вдоль Сибирского побережья, станет проходимым для обычных судов независимо от времени года, то это значительно сократит морской путь между Северной Европой и Азией по сравнению с нынешним маршрутом, проходящим через Суэцкий канал. По некоторым оценкам Северный морской путь на две недели сократит плавание из Европы в Японию. Расстояние от Лондона до всех портов Гон-Конга гораздо короче вдоль Сибирского побережья, чем при переходе через Суэцкий канал. С тех пор, как в 1991 году Северный морской путь был открыт для прохода не советских судов, международное мореходство проявляло большую настороженность ввиду дополнительных страховых современный маршрут северо‚западный путь северный морской путь расходов, связанных с арктической навигацией, а также высокими ставками за проход. Тем не менее, все идет к тому, что в результате глобального потепления Суэцкий канал будет испытывать все более серьезную конкуренцию в отношении мореходства между Европой и Азией.
Арктическое таяние может также дать возможность открыть движение морского транспорта между Европой и Азией через Северно-Западный проход, связывающий Атлантику с Тихим океаном через Канадский Арктический архипелаг, что на две недели сократит переход между Европой и Азией в сравнении с теперешними сроками перехода через Панамский канал. Это также откроет возможности увеличения морского транспорта, поскольку Панамский канал едва удовлетворяет требования больших судов. Тем не менее, проблема морского пути вдоль Канадского побережья в сравнении с Сибирским побережьем состоит в том, что Северо-западный проход находится ближе к Северному полярному кругу и, следовательно, больше забит льдами.
б. Глобальное потепление и природные богатства Северного Ледовиого океана
Освобождение Северного Ледовитого океана от льдов повлияет не только на традиционное торговое судоходство между океанами, но также облегчит поиско-разведку и эксплуатацию полезных ископаемых, таких как олово, никель, золото, платина и алмазы, залегающих на дне Северного Ледовитого океана. Некоторые исследования свидетельствуют о том, что Арктика хранит в своих недрах 25 % мировых запасов нефти и газа, наличие которых было подтверждено по крайнем мере в Баренцовом море и в море Бофорта. Предполагается, что нефтяные месторождения содержат 40 миллиардов баррелей, а залежи природного газа, сконцентрированного под Северным Ледовитым океаном составляют четверть мировых запасов. Однако, учитывая тяжелые климатические условия вокруг Северного Полюса, а также наличие в таких странах, как Россия и Канада, более доступных месторождений, широкомасштабная разработка углеводородов со дна Северного Ледовитого океана не будет осуществляться в обозримом будущем. Эксперты полагают, что пройдет не менее сорока лет, прежде чем добыча энергоносителей в отдаленных районах Арктики станет реальным проектом, а подводная добыча, будучи еще более сложным процессом, принадлежит еще более далекому будущему.
Международное право
Как уже говорилось выше, изменения условий мореходства и добычи полезных ископаемых в Северном Ледовитом океане придает новое звучание территориальным притязаниям, о которых заявляют страны, расположенные в этом регионе, в частности Россия, Дания (Гренландия), Канада и Соединенные Штаты. Как заявил недавно один ведущий датский политик: «Когда у вас возникает возможность расширить суверенитет вашей страны, следуя установленным правилам, эту возможность следует тщательно рассмотреть».
В соответствии с международным правом территория вокруг Северного Полюса считается ничейной территорией. Наравне с морским дном большинства мировых океанов, эта территория считается общим достоянием человечества и в таком качестве контролируется Международной Комиссией по Морскому Дну (ISA), штаб-квартира которой находится на Ямайке со штатом в сорок сотрудников. Эта комиссия считается автономной организацией и связана особым договором с Организацией Объединенных Наций.
Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS), ратифицированная всеми арктическими странами, кроме Соединенных Штатов, введенная в действие в 1994 году, предоставляет всем странам Эксклюзивную Экономическую Зону (EEZ) площадью в 200 морских миль (370 километров) от их береговой линии, где прибрежные страны пользуются эксклюзивным правом на эксплуатацию природных ресурсов. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) позволяет подписантам расширить Эксклюзивную Экономическую Зону (EEZ) на 150 морских миль, если данная страна сможет доказать в течение 10 лет после ратификации Конвенции, что подводная геологическая структура континентального шельфа сходна с геологической структурой континентальной территории (Статья 76, параграф 8 Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву). Другими словами, прибрежным государствам следует доказать, что морское дно является продолжением его геологической территории. После истечения указанного срока в 10 лет подписант навсегда теряет право на территориальные претензии такого рода. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) оговаривает ряд правовых возможностей для урегулирования территориальных претензий, включая международный арбитраж и Международный Суд при ООН.
Территориальные претензии на Арктику
а. Российская Федерация
Начиная с 1926 года, Советский Союз, а затем и Российская Федерация предъявляли претензии на суверенитет по географическому треугольнику, который начинается в Архангельске, тянется к востоку до Берингова пролива и завершается на Северном Полюсе (так называемый Российский Арктический Сектор: 35°E до 170°W долготы). Особым стратегическим участком, на который распространяются притязания России, является земля Франца-Иосифа. Этот архипелаг, состоящий примерно из двухсот покрытых льдом островов, является самой северной группой островов Евразии. Эти почти необитаемые острова являются административной частью Архангельского региона, но недавно на земле Франца-Иосифа был установлен новый российский пограничный пост.
В 1997 году Российская Федерация ратифицировала Конвенцию Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS), и уже в 2001 году оказалась первой страной, подавшей в ООН заявку на расширение своей Эксклюзивной Экономической Зоны (EEZ) в Северном Ледовитом Океане за пределы 200-мильной зоны, хотя и в пределах так называемого Российского Арктического Сектора. Российские претензии распространяются на большую часть Северного Ледовитого Океана вплоть до Северного Полюса, но опять таки в пределах так называемого Российского Арктического Сектора. Данная заявка не была ни принята, ни отклонена. Компетентная Комиссия Объединенных Наций потребовала проведения дополнительных исследований для поддержки Российских претензий. Учитывая тот факт, что Россия должна доказать обоснованность своих претензий не позднее 2009 года, Москве необходимо найти объективные факторы. В качестве основного аргумента Россия утверждает, что так называемый Ломоносовский хребет – подводная горная цепь Северного Ледовитого океана, которая одним концом упирается в Россию, а другим в Канаду и Гренландию, – является продолжением Евразийского континента, и следовательно продолжением Российской материковой зоны, что и объясняет несколько недавних полярных экспедиций, организованных Россией, целью которых был сбор геологических проб со дна Северного Ледовитого океана.
б. Дания
Дания, представляющая Гренландию, также предъявляет претензии на Северный Полюс, поскольку Гренландия является ближайшей континентальной береговой линией, видимой с Северного Полюса. Однако у Дании есть время до 2014 года для подачи в ООН своей заявки на расширение своей Эксклюзивной Экономической Зоны. В 2004 году Копенгаген объявил о выделении 25 миллионов долларов с тем, чтобы доказать, помимо всего прочего, что Ломоносовский хребет является геологическим продолжением Гренландии.
В середине августа 2007 года датские исследователи снарядили экспедицию для сбора научных обоснований своих требований. Датское правительство утверждает, что время этой экспедиции было выбрано задолго до того, как российские исследователи коснулись дна Северного Полюса в начале августа этого же года.
Датское правительство ведет территориальные споры с Канадой по поводу безлюдного и бесплодного острова Ханс (площадь 1,3 км2), расположенного между Канадой и Гренландией. Обе страны требуют признания своего суверенитета на остров Ханс, поскольку положительное решение может создать прецендент по контролю доступа к вышеупомянутому Северно-Западному проходу, который сможет сократить морской путь между Европой и Азией в том случае, если он станет доступным для торгового судоходства. В 1984 году датский министр водрузил датский флаг на острове Ханс и оставил там бутылку датского брэнди.
г. Канада
Датские походы на остров Ханс многократно опротестовывались канадским правительством, и в июле 2005 года канадский министр обороны посетил обдуваемый ветрами остров в ходе поездки в Арктику. Собственно говоря, Канада была первым государством, выдвинувшим территориальные претензии на Арктический сектор, протянувшийся к Северному Полюсу. Это произошло в 1925 году, когда Канада официально объявила существование канадского сектора, упирающегося в Северный Полюс (60°W и 141°W долготы). Более того, Канада считает, что морские пути Арктического архипелага – Северо-Западный проход – являются канадскими территориальными водами. Эту позицию оспаривают Соединенные Штаты, которые считают, что Северо-Западный проход, который в настоящее время блокирован льдами большую часть года, является международным проходом, где ни одна страна не может отказать в проходе ни одному судну из других стран. Суда Соединенных Штатов уже три раза проходили через этот проход, не испрашивая разрешения канадских властей.
Растущую активность Канады по отношению к Арктике недавно объяснил Премьер-министр Канады, который заявил, что «основной принцип суверенитета, которым руководствуется Канада в отношении Арктики, состоит в том, что либо вы воспользуетесь своим правом, либо утратите его». Еще в 2006 году канадское правительство объявило о своем намерении усилить свое присутствие в водах Арктики путем строительства глубоководных доков, оборудованных датчиками для обнаружения иностранных судов, и об усилении наблюдения с помощью патрульных судов и современных ледоколов. На эти цели Канада собирается выделить сумму в 5,3 миллиарда канадских долларов. В 2006 году канадские военные объявили о том, что отныне они будут пользоваться формулировкой «Канадские территориальные воды» вместо «Северо-Западный проход». Канада ратифицировала UNCLOS, но может ждать до 2013 года для внесения заявки на расширение своей Эксклюзивной Экономической Зоны.
д. Соединенные Штаты Америки
Соединенные Штаты заявили о своих притязаниях на морское дно между Северным Полюсом и побережьем Аляски еще в 1924 году, а в ноябре 2005 года военная подлодка США вышла на поверхность Северного Полюса сквозь ледовой покров. США не ратифицировали Конвенцию Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS), поскольку до последнего времени американские политики считали, что это даст слишком большие полномочия ООН. Сейчас же многие американские политики выступают за ратификацию Конвенции, поскольку таким образом получат право слова, когда ООН должна будет высказаться по вопросу об использовании Арктического морского дна, которое в настоящее время не входит в Эксклюзивную Экономическую Зону ни одного государства. Но ситуация меняется очень быстро, и недавно президент США призвал сенат к ратификации Конвенции.
В июле 2007 года высокопоставленный чиновник подтвердил, что США хотели бы изучить потенциальную возможность расширения Эксклюзивной Экономической Зоны у побережья Аляски, и уже через несколько дней американский ледокол направился в Арктику для составления карты морского дна вокруг Аляски. Основной аргумент американских претензий на Арктику состоит в том, что как Северный морской путь, так и Северно-Западный проход должны быть международными морскими путями при условии права на проход, чему противятся Россия и Канада. Так в ответ на недавние заявления Канады на усиление своего военного присутствия в Северно-Западном проходе, военное министерство США объявило об увеличении своего флота в Арктике.
е. Норвегия
Остров Шпицберген, лежащий в Северном Ледовитом океане, принадлежит Норвегии, которая уже в 2006 году предъявила доказательства в подтверждение своих претензий на расширение Эксклюзивной Экономической зоны. Норвегия не предъявляет никаких претензий на сам полюс, но тем не менее считает, что часть этого региона принадлежит ей. Давние споры между Норвегией и Россией по поводу морских границ в Баренцевом море еще ждут своего разрешения.
Заключение
В результате глобального потепления в 2015–2030 годах в мире может появиться новых судоходный океан. Такое развитие событий приведет к изменению мировых морских путей и к освоению природных ресурсов, залегающих на дне Северного Ледовитого океана, что и объясняет тот факт, что вновь зазвучавшие территориальные претензии стали вниманием мировой прессы. Три страны – Канада, Дания и Россия – претендуют на территории, которые включают морские просторы вплоть до Северного Полюса. Подчас эти претензии являются лишь политической жестикуляцией и риторикой с явно выраженной символической подоплекой, особенно для внутреннего потребления, но являются недостаточно состоятельными в рамках международного права. Именно поэтому эти страны, заявляя о своих пртензиях, одновременно аргументируют их терминологией, заимствованной из международного права.
То есть, они делают это, применяя международный механизм, а именно, – Конвенцию Организации Объединенных Наций по морскому праву и ее соответствующие комиссии, созданные для разрешения морских споров. Нынешнее нашествие океанографов России, Дании, Канады и США в Северный Ледовитый океан является частью этой правовой битвы и прямым последствием требования ООН (Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву) о том, что заявка на расширение Эксклюзивной Экономической Зоны должна быть основана на научных результатах. Что касается расчета времени по событиям «Арктика-2007», то Россия обязана представить своих научные доказательства в 2009 году, тогда как Канада и Дания могут ждать соответственно до 2013 и 2014. Для того, чтобы объяснить политическую и правовую игру мускулами в этом контексте, важно подчеркнуть, что возможность расширения Эксклюзивной Экономической Зоны является одноразовой возможностью, которая больше не представиться, если только глобальное потепление не изменит береговые линии до такой степени, что придется заново определять ранее предоставленные Эксклюзивные Экономические Зоны.
Опасения того, что нескончаемая сага территориальных претензий на Арктику, контрпретензий, неразрешенных территориальных споров и увеличение загрязнения окружающей среды, привели целый ряд аналитиков к заключению о том, что Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) является недостаточным механизмом для упорядоченного освоения Арктики, и предложили разработать многосторонний Договор по Арктике по образцу Договора по Антарктике от 1959 года.
А Володя все будет размышлять о том, зачем Амундсену нужен был Южный полюс.
Хронология
До начала ХХ века арктические страны (Россия, США, Канада, Норвегия и Дания) осваивали только побережье Ледовитого океана, не заявляя прав на его поверхность и дно.
В 1909 году Канада первой законодательно закрепила за собой территорию от побережья до полюса. В 1924 году права на Арктику заявили США, сообщив, что полярное дно является подводным продолжением Аляски.
В 1926 году СССР определил границы своих полярных владений от Кольского полуострова через Северный полюс до Берингова пролива. Общая площадь владений составила 5,842 млн. кв. км (треть Арктики). Тогда же Москва признала за Норвегией права на архипелаг Шпицберген без его морской экономической зоны. Ее спорный статус сохранился до сих пор.
В 1950-х годах Канада через Международный суд ООН попыталась узаконить свои полярные владения. Суд постановил, что территории от канадского побережья до полюса отойдут Оттаве, если за 100 лет никто не докажет свои права на них.
В 1982 году ООН приняла конвенцию по морскому праву, по которой дно морей и океанов и его недра за пределами 200-мильных экономических зон принадлежат всем странам мира. Документ позволяет вести отсчет 200-мильной зоны от подводного края той части материка, на которой расположена страна. Норвегия ратифицировала конвенцию в 1996 году, Россия в 1997-м, Канада в 2003-м, Дания в 2004-м.
В 2001 году Москва подала заявку на расширение своей экономической зоны до полюса, указав, что подводные хребты Ломоносова и Менделеева являются продолжением Сибирской континентальной платформы. Комиссия ООН по границам шельфа попросила представить веские доказательства их континентальной природы.
В 2004 году министерство науки Дании сообщило, что хребет Ломоносова является продолжением Гренландии, но заявку в ООН Копенгаген пока не направил. В 2006 году Норвегия обратилась в ООН за присоединением 250 тыс. кв. км шельфа в Норвежском и Баренцевом морях, объявив, что хребет Ломоносова начинается на норвежской территории.
В мае-июне 2007 года Всероссийский НИИ океанологии провел экспедицию, по итогам которой было объявлено о новых доказательствах прав России на 1,2 млн. кв. км Арктики с запасами углеводородов 9-10 млрд. т условного топлива.
Комментарии к книге «Глубина 4261 метр», Владимир Николаевич Лизун
Всего 0 комментариев