«Бертран Рассел»

Ученый в борьбе против ядерной угрозы

Жизнь английского ученого и общественного деятеля Бертрана Рассела это почти вековая история Европы. Родившись в период расцвета Британской империи, в XX в. он стал свидетелем двух страшных мировых войн, революций, распада колониальной системы и дожил до ядерной эпохи.

Рассел известен во всем мире как крупный философ — глава современной ему английской философии субъективного идеализма, основоположник английского неореализма и неопозитивизма [1], как автор двухтомной «Истории западной философии» [2], как выдающийся логик и математик, а также общественный деятель, один из идеологов и организаторов британского антивоенного движения и Пагуошских конференций ученых всего мира, начало которым в 1955 г. положил знаменитый Манифест Эйнштейна — Рассела. Рассел писал, что с детства видел перед собой две основные жизненные цели: «Я, с одной стороны, хотел выяснить, возможно ли познание, а с другой — сделать все что в моих силах для создания более счастливого мира» [3]. И если до 38 лет жизнь Бертрана Рассела была подчинена решению первой задачи, то с годами для него, как он отмечал, «не оставалось больше ничего, что я мог бы сделать для доказательства несомненности математического познания. Затем началась первая мировая война, и все мои мысли сосредоточились на человеческом страдании и безумии» [4].

Общественно-политическая деятельность Рассела широко отражена в зарубежной историографии, где по-разному оцениваются и эта деятельность Рассела, и его вклад в антивоенное движение [5]. В отечественной историографии специального исследования, освещающего его общественно-политическую деятельность, пока не существует. Подавляющее большинство посвященных ему работ либо обращены к его философскому наследию, либо носят популярный характер [6]. В последние годы интерес к Расселу возрос, и настало время осознать, что «Бертран Рассел — это целый мир, полный многообразия и красок» [7] и «более глубокое освоение его идей, по-видимому, только начинается» [8].

В основу настоящего очерка легли в первую очередь не переведенные на русский язык произведения самого Бертрана Рассела. Это его воспоминания, многочисленные статьи, телеинтервью, переписка, а также теоретические исследования. Такая обширная источниковая база позволяет не только осветить участие Рассела в борьбе за мир в 1955–1970 гг., но и изучить основы его антивоенной платформы, проследить эволюцию общественно-политических взглядов ученого и соотнести их с его мировоззрением в предшествующий период, где и следует искать истоки будущих идей.

Велембовская Юлия Александровна — преподаватель Московской государственной школы № 57.

У ИСТОКОВ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Бертран Артур Уильям Рассел родился 18 мая 1872 г. в старинной английской аристократической семье. Его отец, виконт Эмберли, был третьим сыном Джона Рассела, лидера вигов и британского премьер-министра в 1846–1852 и в 1865–1866 гг.

Знатным происхождением Рассела во многом можно объяснить его убежденность в своем «праве на голос», уверенность в том, что к нему будут прислушиваться. Но времена меняются, и то, что в XIX в. было очень важным, в XX уже утратило ценность. Американский расселовед А. Райен видел трагедию Рассела в том, что этот либерал-аристократ пытался воздействовать на публику в век, когда одно лишь происхождение права на голос не гарантировало: «Хотя Бертран Рассел сам не часто упоминал о своем титуле и редко пользовался имевшейся у него возможностью доносить свои взгляды до палаты лордов, он воспринимал как само собой разумеющееся доступ к представителям правительства, которым он обладал» [9] Однако, как отмечала дочь Рассела Кэтрин Тэйт, для него, как и для других членов семьи, привилегии означали прежде всего определенные обязанности. Кроме того, они чувствовали себя в долгу перед теми, кто не обладал их преимуществами [10].

Семья Расселов во все времена выделялась своим либерализмом на общем фоне английской аристократии. Расселы славились как поборники либеральных взглядов еще с XVII в. В 1683 г. лорд Уильям Рассел был казнен за участие в борьбе против королевского деспотизма и нетерпимости по отношению к католикам. Дед Бертрана Рассела, лорд Джон Рассел, участвовал в подготовке парламентской реформы 1832 г., почти вдвое увеличившей количество избирателей за счет крупной и средней городской и сельской буржуазии. Крестным отцом Бертрана был Джон Стюарт Милль — «интеллектуальная совесть английского либерализма середины XIX в.» [11]. «Каждое дело, которому посвящал себя Рассел, — писал Райен, — уходит корнями в деятельность его родителей, родителей его родителей и крестных; само его появление на свет дало возможность продемонстрировать равенство в правах женщин — повивальной бабкой была Элизабет Гаррет Андерсон, первая женщина-врач». Это не случайно, поскольку отец Рассела, виконт Эмберли, будучи короткое время членом парламента, активно выступал за права женщин.

Родители Рассела всегда находились на позициях радикального либерализма. «Что касается вопросов войны и мира, предмета, ставшего основным в политической деятельности самого Рассела, то его отец придерживался удивительно прогрессивных для своего времени взглядов. Эмберли подошел ближе, чем кто-либо другой в XIX в., к отстаиванию того, что в веке XX назвали бы пацифизмом… он раньше других выдвинул идею о мировом правительстве, которую его сын проповедовал лет 70 спустя» [12]. Впрочем, самой ярой «радикалкой» в семье была мать Рассела, отстаивавшая права женщин столь активно, что навлекла на себя гнев королевы Виктории.

Родители Рассела умерли рано. Бертрана и его старшего брата воспитывала бабушка в атмосфере, сочетавшей аристократическое уединение и свободомыслие. Домашние учителя и тщательно подобранная библиотека способствовали его образованию и обеспечили богатый досуг, необходимый как для чтения, так и для размышления. Бабушка Рассела была под стать остальным членам семьи. «Мать моего отца была значительно более радикальных взглядов, чем лорд Джон, — вспоминал о ней Рассел, — и после его смерти стояла на позициях, которые сам он вряд ли бы разделил, хотя при его жизни она зачастую оказывала некоторое влияние на его взгляды» [13].

Конечно, говорить о прямом влиянии на Рассела идей его предков было бы достаточно рискованно. Однако в 1910- 1920-е годы он был безусловным сторонником идей Милля и, по сути дела, оставался либералом вплоть до 60-х годов, когда участие в создании Комитета ста «перевернуло всю его жизнь» [14]. Словом, дух либерализма, витавший в доме Расселов, определенно повлиял на формирование его взглядов.

В конце 1889 г. Рассел поступил в Тринити-колледж (Кембридж), где учился с октября 1889 по июнь 1894 г. и в результате получил прекрасное образование по математике и логике. По окончании учебы Рассел много путешествовал. В Берлине он познакомился с идеями германской социал-демократии и социалистического движения, и в 1896 г. вышла в свет его первая книга «Германская социал-демократия».

Рассел увлеченно занимался математикой, логикой, философией, в 1896 г. написал докторскую диссертацию по геометрии и вскоре стал признанным ученым: в 1908 г. его приняли в Королевское научное общество.

В эти же годы Рассел пытался проявить себя на поприще политическом. В 1910 г. он решил баллотироваться в парламент, но, известный своими атеистическими взглядами, поддержки не получил. Неудачи на выборах постигли Рассела и в 1922, и в 1923 гг. С 1908 г. Рассел стал членом «Фабианского общества», а с 1914 г. — членом лейбористской партии. Он вышел из ее рядов лишь в 1965 г., недовольный внешней политикой лейбористской партии в ходе Карибского кризиса, однако по своим политическим убеждениям всегда оставался скорее на либеральных позициях.

Впрочем, до 1914 г. политика мало занимала Рассела. Он всецело посвятил себя науке — сначала как студент Кембриджа, затем как его преподаватель.

Первая мировая война стала для Рассела огромным эмоциональным потрясением. «Я вынужден был пересмотреть свои взгляды на человеческую природу…, - писал он позже. — Раньше я полагал, что любовь к своим детям — естественное родительское чувство, но война убедила меня, что оно встречается крайне редко». Тем более нестерпимо было ему видеть полное равнодушие к военным проблемам со стороны кембриджского окружения. Оказалось, что их интеллектуальная честность имеет свои пределы. «До тех пор я думал, что большинство интеллектуалов любит истину, но вот вновь обнаружилось, что едва ли десять процентов из них предпочитают правду собственной популярности» [15], - отмечал Рассел.

Война — переломный этап в биографии ученого. Испытывая глубокое чувство ответственности перед современниками, Рассел занял активную пацифистскую позицию. Он примкнул к Союзу демократического контроля, основанному сразу же после начала войны критиком внешней политики Великобритании Э.Д. Морелом. Проводя активную антивоенную пропаганду, члены организации ратовали за учреждение органа демократического контроля за внешней политикой правительства, за создание международного совета для гарантии соглашений по спорным вопросам, а также за сокращение вооружений. Рассел выступал на многочисленных митингах, за что в 1916 г. был оштрафован на 100 фунтов стерлингов и лишен права преподавания в Тринити-колледже, ав 1918 г. заключен на полгода в тюрьму.

В эти годы Рассел написал ряд статей по проблемам войны и мира. В них главной причиной первой мировой войны он называл империализм: рассматривая войну в психологическом аспекте, он связывал ее начало с завистью, которую испытывали немцы по отношению к англичанам, сумевшим создать свою империю. И впоследствии многие явления политической жизни Рассел пытался объяснять природой человека и психологией политиков. В годы войны Рассол писал о возможностях создания единого мирового правительства. Но многое из того, что он декларировал, не имело серьезного обоснования. Его рассуждения были подчас абстрактны и далеки от реалий международной жизни, выводы отличались политической наивностью. «Он слишком часто заявлял, — писал Райен, — что дела приняли дурной оборот потому, что у руля стоят глупые и злые люди, если же к власти придут добродетельные и умные, то на земле воцарится рай Божий» [16].

Благодаря участию в антивоенном движении Рассел неожиданно для самого себя стал героем левых сил. В 1920 г. он отправился в Советскую Россию, где встречался с В.И. Лениным и Л.Д. Троцким, Максимом Горьким и Александром Блоком. Однако результат поездки — книга «Практика и теория большевизма» (1920 г.) — в целом была весьма критической по отношению к советскому строю.

Война и те ужасы, которые она с собой принесла, заставили ученого усомниться в людской добродетели и навели на мысль о необходимости изменить человеческую психологию путем правильного воспитания и образования с детства. Рассел, как всегда увлеченно, занялся написанием статей по этим новым для него проблемам.

Собственные дети появились у Рассела, когда ему было уже более 50 лет. (Первый раз Рассел женился еще в 1894 г., но детей от первого брака не имел.) Конец 20-х — начало 30-х годов стали временем его наименьшей политической активности. Лорд Рассел (титул лорда он унаследовал в 1931 г. после смерти старшего брата) всецело посвятил себя семье и воспитанию детей, дочери Кэйт и сына Джона. И в этом он оставался идеалистом, всерьез полагая, что можно вырастить поколение, которое не повторит ошибок своих родителей. Сам воспитанный в крайней строгости, Рассел всегда исповедовал принцип предоставления детям известной свободы. «Не помню, чтобы хоть раз нам велели сесть и замолчать», — вспоминала его дочь Кэтерин Тэйт, однако сама она, видимо, критически относилась к экспериментам отца. «Мы были весьма самодовольными и тщеславными детьми, — признавалась она, — но не в силу классового происхождения или богатства — это привело бы в ужас наших родителей, — а потому, что считали себя умнее других и полагали, что лучше знаем, как нужно жить» [17].

Хотя конкретная школьная программа волновала Рассела значительно меньше, нежели проблема воспитания в целом, когда наступила пора отдавать дочь и сына в школу, он и его жена Дора совершили почти что родительский подвиг: внимательно изучив программы всех известных им школ, они не сделали выбора в пользу ни одной из них, а создали собственную программу и организовали в 1927 г. свою школу. В этом, безусловно, снова проявился расселовский идеализм: он свято верил в волшебную силу просвещения, возводил в абсолют роль образования и воспитания в формировании личности. Те же «просветительские» попытки были характерны и для его политической деятельности; при этом они зачастую заканчивались неудачей и не находили понимания у современников. В частности, и у его собственных детей.

Проблемы воспитания вывели Рассела на тесно связанные с ними вопросы семьи и брака. В 1929 г. вышла в свет его работа «Брак и мораль» [18]. Пожалуй, главной мыслью книги является идея о том, что самая важная вещь на свете — это любовь, лишь она способна разбить непреодолимые преграды между отдельными людьми; без любви Вселенная была бы холодным, мрачным местом, сплошь населенным равнодушными друг к другу существами.

Заметим, что любовь к женщине играла весьма существенную роль в судьбе самого Рассела, на протяжении всей его долгой жизни. Официально он женился четыре раза, однако число его сердечных привязанностей было несоизмеримо больше. Так же страстно, как он отдавался занятиям наукой, философией, политикой, Рассел мог увлечься женщиной. Во время бурных, хотя чаще всего непродолжительных романов он зачастую забрасывал все остальные дела. Подобно другому титану духа — И.-В. Гете, он черпал в любви силы для творчества, затем охладевал к предметам своей страсти и оставлял их. Свободные взгляды на семью и брак сильно подпортили репутацию Рассела. Позже публика задавалась вопросом: как может рассуждать о морали человек, женатый уже в четвертый раз?

В 1936 г. 64-летний Рассел развелся со второй женой Дорой и женился на молоденькой Патриции Спенсер, которая была на 40 лет моложе своего знаменитого мужа. Вскоре у них родился сын Конрад, а в 1938 г. семья уехала в США, где провела шесть лет — вплоть до 1944 г. В это страшное для Европы время Рассел много писал о тоталитаризме и войне. Впервые у него появилась идея, что наука, столетиями выступавшая врагом власти и консерватизма, стала важным рычагом авторитарного общества. Ни у одного тирана в прошлом не было таких мощных технических средств управления массами, какие возникли в последние годы, отмечал он [19].

Однако в это время Рассел не выдвигал еще сколько-нибудь радикальных политических идей. В 1938 г. он всячески поддерживал позицию Великобритании в Мюнхене, считая, что войны с Гитлером нужно избежать любой ценой. (Позже, впрочем, он крайне сожалел о своих соглашательских настроениях того времени). В работе «Каков путь к миру?» (1936 г.) Рассел отстаивал ту точку зрения, что ввиду появления новых мощных средств уничтожения любая будущая война приведет к полному исчезновению Европы. Время от времени он — до той поры настроенный крайне антиамерикански — даже высказывал мысль о том, что для Европы лучше подпасть под влияние США, нежели быть уничтоженной. Единственным реальным средством спасения человечества он считал создание единого мирового правительства, которое обладало бы монополией на все виды оружия [20].

С 1938 по 1944 г. Рассел читал лекции в различных университетах США, там же были созданы две его фундаментальные работы: «Исследование значения и истины» (1940 г.) и «История западной философии» (1945 г.) В 1944 г. Расселы возвратились в Англию.

Вернувшись на родину, Рассел с удивлением для себя обнаружил, что отношение к нему сильно изменилось. Либерализм Рассела был вполне созвучен общественному мнению англичан, голосовавших в 1945 г. за лейбористов. Его взгляды на брак даже церкви не казались теперь чересчур экстравагантными. Ждало Рассела и признание в научных кругах. Его вновь пригласили преподавать в Тринити-колледж, он много выступал по радио, читал лекции радиослушателям Би-Би-Си, писал статьи и эссе. В 1950 г. Рассел стал лауреатом Нобелевской премии в области литературы за книгу «Брак и мораль» (1929 г.) и публицистическую деятельность.

К концу войны Расселу исполнилось уже 73 года — возраст, когда подавляющему большинству людей хочется спокойной, стабильной жизни. Большинству, но не Расселу. Бомбы, сброшенные в августе 1945 г. на Хиросиму и Нагасаки, стали событием, круто изменившим жизнь ученого. Десятилетие между его возвращением в Британию и началом антиядерной кампании, точкой отсчета которой явился знаменитый Манифест Эйнштейна — Рассела 1955 г., стало, по мнению Райена, переломным периодом в политической карьере Рассела. Ведь именно в эти годы он всецело посвятил себя политике, и именно в эти годы его вновь перестали понимать, за ним укрепился титул «овода» и «нового Вольтера».

Главное, что теперь занимало ум Рассела, это то, как донести свои идеи до широкой аудитории, как заставить к себе прислушаться. Середина XX века… Одного знатного происхождения, одних научных заслуг уже явно недостаточно. К тому же давно ушли в прошлое толстые политические журналы XIX в., на страницах которых он мог вести серьезную полемику и благодаря которым был бы, вероятно, услышан. Теперь требовались новые формы воздействия на умы современников, и поиском этих форм Рассел и занялся со свойственной ему неукротимой энергией.

МАНИФЕСТ ЭЙНШТЕЙНА — РАССЕЛА. УЧЕНЫЕ В БОРЬБЕ ЗА МИР

Трагедия Хиросимы и Нагасаки потрясла Рассела, стала импульсом для его размышлений о реальности всемирной ядерной катастрофы и — как следствие — о путях ее предотвращения. Его жизнь начиная с 1945 г. и до самой смерти в 1970 г. была посвящена общественно-политической деятельности: он выступал на митингах, в печати, по радио и телевидению, призывая современников задуматься о нависшей над человечеством смертельной угрозе.

Однако ошибочно было бы полагать, что позиция Рассела все эти годы оставалась неизменной. Так, в 1948 г. он активно выступал за сохранение ядерной монополии США, требовал, чтобы СССР прекратил разработки собственного ядерного оружия и даже предлагал — в случае отказа — сбросить ядерную бомбу на Москву. Разработки атомной бомбы в СССР начались в лаборатории № 2 И.В. Курчатова с 1943 г. «Главное оправдание той точки зрения, которой я придерживался в 1948 г., состояло в моей тогдашней уверенности, что Россия подчинится требованиям Запада», — писал он. Но очень скоро в связи с испытанием атомной бомбы в СССР в августе 1949 г. Рассел отказался от подобных предложений. Позже его неоднократно упрекали: как же он, пацифист, мог выступать с такими радикальными требованиями? «Я не пацифист… я полагаю, что некоторые войны, очень немногие, оправданы, даже необходимы, — отвечал он, но, словно пытаясь оправдаться, замечал: Несмотря ни на что, в то время я дал такой совет. Но сделал я это мимоходом, без особой реальной надежды, что ему кто-либо последует, и вскоре сам забыл о нем» [21]. Заметим, что к концу жизни Рассел был настроен крайне антиамерикански, а СССР он, напротив, не считал державой, представляющей угрозу миру.

Светлым фоном для всех тех мрачных событий внешней политики, за которыми Рассел следил с йеослабевавшим вниманием, стали его любовь и брак с Эдит Финч, преподавательницей университета из США. Если считать, что Рассел всю жизнь искал женщину, которая могла бы стать его единомышленницей, то тогда, кажется, на склоне лет ему действительно повезло. Эдит Финч не меньше мужа была увлечена общественно-политическими проблемами, оказывала активную поддержку во всех его начинаниях; позже она вместе с ним участвовала в многочисленных демонстрациях и митингах. Они много путешествовали по Европе, а затем поселились вместе с внуками Рассела в Северном Уэльсе.

1 марта 1954 г. на атолле Бикини в Тихом океане США провели очередные испытания водородной бомбы. Рассел считал, что эта акция явилась преступлением против человечества и продемонстрировала миру весь масштаб нависшей над ним ядерной угрозы. Впоследствии, отвечая на обвинения своих критиков в несоциологичности его трудов по ядерным проблемам, Рассел заявлял: «Раньше я занимался различными социологическими проблемами… но испытания на Бикини 1 марта 1954 г. убедили меня в том, что сейчас нет времени для долгих рассуждений и что для спасения человечества необходимо действовать более решительно и быстро… Ведь если вы увидите, как кто-то бросает горящие спички на складе тротила, вы поспешите остановить его, не дожидаясь выхода в свет планов по широкомасштабной социальной реформе» [22].

Реакцией Рассела на испытания в Тихом океане стало его рождественское радиообращение «Угроза человечеству» в 1954 г. Он получил в ответ на него огромное количество откликов, писем, звонков. Был организован ряд встреч Рассела с представителями британской общественности. «Я наслаждался… встречей со множеством дружелюбных людей — видных фигур в литературной и политической жизни, чьей деятельностью я всегда интересовался, но с кем никогда до той поры не имел шанса обсудить различные вопросы» [23], вспоминал он. Но, выступая на собраниях в кругу соотечественников, Рассел постепенно начал осознавать, что, во-первых, все это только разговоры, а во-вторых, ядерная угроза слишком серьезна, чтобы проблему такого масштаба обсуждать в сугубо национальных рамках.

Именно тогда он решил составить текст заявления, которое подписали бы известные и уважаемые ученые как из капиталистических, так и из социалистических стран. Подобное заявление, считал он, могло бы стать призывом к будущим решительным действиям. Но прежде чем взяться за составление текста, Рассел решил написать письмо крупнейшему физику XX в. Альберту Эйнштейну, еще в 40-е годы неоднократно выступавшему против применения ядерного оружия, чтобы выяснить, что тот думает о подобном плане. Эйнштейн встретил идею Рассела с энтузиазмом, но ответил, что сам он, к сожалению, вряд ли сможет оказать реальную помощь, так как тяжело болен, однако подписать будущий расселовский текст согласился. Заодно он сообщал имена нескольких известных ученых, которые, по его мнению, тоже поддержат данное предложение. Воодушевленный Рассел составил текст и послал его Эйнштейну. Известие о смерти великого ученого застало Рассела 18 апреля 1955 г. в самолете, во время перелета из Рима в Париж. «Я чувствовал себя разбитым, не только по понятным всем причинам, но еще и потому, что понимал: без его поддержки мой план обречен на провал, — вспоминал Рассел. — Но по приезде в Париж я получил его письмо с согласием поставить свою подпись. Это было одним из последних деяний его общественной жизни» [24].

Подпись Эйнштейна еще вовсе не означала успеха дела. Большинство других ученых, в частности великий датский физик Нильс Бор, к которым Рассел обращался с просьбой подписать заявление, даже не удостоили его ответом. В июне Рассел все же решил обнародовать текст заявления и обратился за помощью к редактору журнала «Обсервер». Необходимо было организовать пресс-конференцию, на которой Рассел собирался зачитать текст, подписанный к тому времени несколькими учеными. Время подготовки к конференции Рассел характеризовал как «ужасное». Телефон в его доме звонил не переставая — Рассел прилагал все усилия, чтобы на конференции присутствовали не только журналисты, но и представители мира ученых.

Получивший название «Манифест Эйнштейна — Рассела» был обнародован 9 июля 1955 г. Выступая на открытии пресс-конференции, Рассел говорил: «Ни одна из сторон не может рассчитывать на победу в такой (ядерной. — Ю.В.) войне… существует реальная угроза гибели человечества от пыли и осадков из радиоактивных облаков. Однако ни общественность, ни правительства государств мира этой опасности в полной мере не осознают. В нашем документе подчеркивается, что один лишь согласованный запрет на ядерное оружие… не станет окончательным решением проблемы, поскольку данные виды оружия все равно будут производиться и использоваться в случае масштабной войны, несмотря на предыдущие соглашения… Единственная надежда для человечества — это покончить с войнами» [25]. Призыв к этому и составлял главную цель Манифеста Эйнштейна — Рассела.

Рассел предвидел, что гонку вооружений остановить будет крайне сложно и на каждом новом витке будут появляться все более смертоносные виды оружия. Однако, считал он, согласованные действия ученых — людей, лучше других понимающих последствия ядерной катастрофы, могут немало способствовать выработке нового мышления — как на уровне глав правительств, так и на уровне простых людей всего мира. Помимо Эйнштейна и Рассела, Манифест подписали немецкий физик Макс Борн, французский исследователь Фредерик Жолио-Кюри, польский физик Леопольд Инфельд, американский химик Лайнус Полинг, английский ученый-ядерщик Сесиль Ф. Пауэлл и японский теоретик в области атомной физики Хидеки Юкава. Ученые предостерегали человечество о возможности самоуничтожения в ядерной войне. Они предлагали ученым мира периодически собираться вместе, дабы содействовать сохранению и упрочению всеобщего мира.

Пришло время коммунистам и антикоммунистам работать вместе, писал Рассел. Первую конференцию ученых Запада и Востока с согласия и одобрения индийского правительства решено было провести в январе 1957 г. в столице Индии городе Дели.

1956 г. стал для Рассела временем активных выступлений в прессе — шла подготовка к конференции. Но в октябре 1956 г. мир потрясли два трагических события: подавление восстания в Венгрии и Суэцкий кризис. Хотя Рассел осознавал неизбежность утраты Британией своих позиций колониальной державы, Суэцкий кризис он воспринял особенно драматично, назвав его одной из причин, по которой было сорвано проведение конференции в Индии.

Второй серьезной проблемой, помешавшей проведению конференции по разоружению, стала нехватка денежных средств. Рассел и его сподвижники не хотели, чтобы конференция была скована догмами какой-либо авторитетной организации. Задача же найти организацию или частное лицо, которые согласились бы финансировать конференцию, не претендуя при этом ни на какое влияние на ее ход и цели, казалась непосильной. Рассел уже совсем было отчаялся, как вдруг получил письмо от своего приятеля Сайруса Итона, американского промышленника, одного из руководителей Кливлендской финансовой группы, который не только готов был предоставить деньги, но и предлагал помочь организовать первую конференцию в своем родном городке Пагуош в Канаде. Еще несколько ученых-энтузиастов взяли на себя организационные вопросы, и в июле 1957 г. конференция начала свою работу.

Сам Рассел не смог принять в ней участия, так как был в то время серьезно болен — врачи подозревали у него рак горла, — однако с неослабевавшим интересом следил за тем, как проходили заседания: друзья звонили и писали ему каждый день. На конференцию прибыли 22 ученых различных специальностей из СССР, США, Австрии, Австралии, Великобритании, Канады, Китая, Польши, Франции и Японии. Заседания проводились одновременно на английском и русском языках. Конференция продемонстрировала реальность сотрудничества ученых не только различных научных и политических взглядов, но и принадлежавших к противоположным идеологическим лагерям.

Конференция получила название Пагуошской, а движение сторонников мира, которое она инициировала, стало называться Пагуошским движением. Возглавил движение постоянный комитет из пяти членов, его председателем был избран сам Рассел. На этот комитет были возложены обязанности по подготовке будущих конференций. Важной стала выработка формы проведения всех последующих конференций: участники тесно общались друг с другом не только в течение пленарных заседаний, но и в свободное время, что позволяло им ближе познакомиться друг с другом и прийти к лучшему взаимопониманию.

В ходе первой конференции были учреждены три комиссии: по исследованию опасности использования атомной энергии; по контролю за использованием ядерного оружия, сформулировавшая основные цели разоружения, впоследствии детально обсужденные на дальнейших конференциях; по составлению свода общественных обязанностей ученых. «Первая Пагуошская конференция опубликовала заявление, которое было официально поддержано Академией наук Советского Союза, тепло принято в Китае, но значительно менее широко и не сразу оглашено на Западе» [26], — отмечал Рассел.

Вслед за первой конференцией последовали две другие — вторая Пагуошская конференция весной 1958 г. в Канаде и третья в сентябре того же года в Австрии, в Китцбюхеле. Третья конференция, на которой Расселу удалось лично присутствовать, отличалась от двух предыдущих тем, что на нее были приглашены представители прессы и обозреватели, а участники получили возможность приехать с членами своих семей. 20 сентября на заседании Австрийской академии наук была обнародована «Венская декларация», которую среди прочих выдающихся ученых мира подписали советские ученые академики Д.В. Скобельцын и И.В. Виноградов.

«Наиболее очевидным достижением Пагуошского движения, — писал Рассел, — стал вывод… о необходимости заключения договора о частичном запрещении ядерных испытаний, распространявшемся на наземные ядерные испытания в мирное время. Я лично до сих пор не удовлетворен этим частичным запретом» [27].

Человек, страстно увлекавшийся, но также быстро охладевавший к своим проектам, Рассел вскоре пришел к выводу о том, что решения, принятые на конференциях ученых, малоэффективны и имеют малое влияние на реальное развитие внешнеполитических событий. Кроме того, ему не нравилось, что многие консервативные ученые относятся к нему без должного уважения. Последний раз Рассел выступил на очередной Пагуошской конференции (всего таких конференций при его жизни состоялось 19) с речью в сентябре 1962 г., однако уже с конца 50-х годов он стал отходить от Пагуошского движения.

Рассел искал новые, более эффективные формы воздействия как на общественное мнение, так и на политику правительств. Первая половина 1957 г. ознаменовалась целой серией его выступлений на Би-Би-Си. Однако болезнь жены на некоторое время отвлекла его от активной деятельности. Но уже в ноябре 1957 г. он вновь решил, что обязан что-либо сделать, чтобы убедить хотя бы минимальное количество здравомыслящих людей вмешаться в политику двух великих держав — России и Америки. Ему казалось, что они слепо, но уверенно мчатся к гибели.

ПОЛЕМИКА С ЛИДЕРАМИ ЯДЕРНЫХ ДЕРЖАВ

Важным этапом в деятельности Рассела стала его переписка с первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым и госсекретарем США Дж. Ф. Даллесом. В ноябре 1957 г. Рассел обратился к лидерам двух великих держав — Хрущеву и американскому президенту Дуайту Эйзенхауэру — с открытым письмом, в котором заострял их внимание на основных проблемах текущей внешней политики. Как отмечал редактор журнала «Нью стейтсмен», единственного периодического издания, опубликовавшего ответы и Хрущева, и Даллеса [28], Кингсли Мартин, «он (Рассел. — Ю.В.) правильно выбрал время… именно осенью 1957 г. всем стало очевидно, что сегодняшние антивоенные настроения вызваны в первую очередь не пацифизмом или коммунизмом, а как нельзя более естественным инстинктом самосохранения» [29]. Основной целью открытого письма Рассела от 23 ноября 1957 г. было его стремление убедить обоих политиков в том, что их общие интересы гораздо важнее их разногласий.

Рассел писал, что для людей всей планеты — вне зависимости от их политических убеждений — основной заботой должно стать выживание человечества: «Ядерная война не принесет победы ни одной из сторон, а лишь уничтожит и ту, и другую». Стремление к мировому господству — будь то к военному или к идеологическому, подчеркивал он, занимало умы многих людей в прошлом и неизменно заканчивалось трагедией. Так было с Филиппом II Испанским, с Людовиком XIV Французским, с Гитлером в новейшей истории. В нынешней ситуации ново не то, что подобные попытки не могут увенчаться успехом, а то, сколь грандиозной катастрофой они обернутся.

Ученого тревожило распространение ядерного оружия еще и потому, что это, считал он, неизбежно приведет к международной анархии. Ведь каждое государство стремится к лидерству, к тому, чтобы диктовать миру свои собственные условия. А ядерное оружие, предостерегал Рассел, — хороший шанс продемонстрировать свою силу и вовремя пригрозить. «Если бы все независимые государства возглавлялись правителями, обладающими хоть каплей здравого смысла, от шантажа их удерживал бы страх, что их граждане тоже погибнут», подчеркивал он. Однако опасность заключается в том, писал он, что бразды правления той или иной страной время от времени попадают в руки безумцев, таких, например, как Гитлер. Именно поэтому СССР и США необходимо достичь соглашения, предотвращающего дальнейшее распространение ядерного оружия. К тому же на гонку вооружений тратятся и в СССР, и в США колоссальные средства. Если же гонка вооружений не будет приостановлена, населению этих стран, предупреждал он, останутся лишь самые ничтожные средства к существованию, а учебная программа школ и университетов пропитается духом ненависти и страха.

Обращаясь к лидерам двух держав, Рассел выражал надежду, что они не останутся равнодушными к подобной перспективе развития событий. Именно сейчас, писал он, когда угроза гибели человечества как никогда более реальна, нужно принять конкретные меры по ее предотвращению. Прежде всего. Востоку и Западу нужно научиться взаимному уважению, подчеркивал Рассел, угроза силой навсегда должна покинуть внешнюю политику. Первым же конкретным шагом, по его мнению, могла бы стать встреча лидеров двух держав.

Первым на письмо Рассела откликнулся Хрущев. Его ответ был опубликован в «Нью-стейтсмен» 21 декабря 1957 г. Выражая Расселу признательность за его письмо, советский руководитель подчеркивал, что внешнеполитический курс Советского Союза всегда носил миролюбивый характер и был направлен на снятие международной напряженности. «Вы, несомненно, знаете, — писал Хрущев, — что Советский Союз неоднократно выходил с предложением о том, чтобы ядерное оружие не размещалось за пределами тех государств, которые им уже обладают… США же… предпринимают все возможные шаги, чтобы еще сильнее вовлечь своих партнеров по НАТО в подготовку ядерной войны». Хрущев всячески поддерживал инициативу Рассела и выражал надежду, что горячее стремление последнего к улучшению международных отношений встретит поддержку также и у лидеров других стран.

Ответ Даллеса, опубликованный 8 февраля 1958 г., был выдержан в менее оптимистических тонах. В то время как политика США базируется, по его словам, на моральных принципах, отвергающих любую войну, кроме оборонительной, коммунисты открыто демонстрируют насилие. Пример тому события в Финляндии, Корее, в Восточной Европе, и в частности в Венгрии. По мнению Даллеса, мир разделен на два лагеря — это христиане, оберегающие мир от темных сил, и темные силы, несущие зло, представленные прежде всего коммунистами. «Безусловно, живи мы в мире слов, мы смогли бы расслабиться под мелодию колыбельной господина Хрущева», — иронически замечал Даллес. Сотрудничество же с СССР, считал он, станет возможным лишь в том случае, если изменится коммунистическая идеология. Рассуждения Рассела о счастливом и безопасном сосуществовании представлялись Даллесу плодотворными лишь в том случае, если бы Расселу удалось убедить коммунистические партии всего мира отказаться от политики, основанной на насилии. Госсекретарь США выражал уверенность, что возможная мировая война совершенно не обязательно должна перейти в ядерную. Он был убежден, что у людей всего мира хватит разума, чтобы предотвратить подобную катастрофу. Заявления же коммунистов о их миролюбивых намерениях он отвергал как демагогические.

Второе письмо Хрущева Расселу, фактически явившееся откликом на заявления Даллеса, было выдержано уже в значительно более резких, нежели первое, тонах. Веками войны развязывались, отмечал он, христианами, а вовсе не коммунистами. Коммунизм же, продолжал Хрущев, вырос не из насилия, а из неизбежности исторического процесса борьбы рабочего класса против капиталистической диктатуры; капитализм развязывал колониальные войны, а события в Венгрии были не чем иным, как подавлением контрреволюции. Советский Союз, заявлял он, всегда искренне желал мира. Коммунизму, безусловно, принадлежит будущее, писал Хрущев, а мировая война наверняка явится катализатором для распространения коммунистических идей. Ссылаясь на подъем революционного движения после первой мировой войны и возникновение социалистического лагеря после разгрома фашизма в 1945 г., Хрущев предрекал: «Я думаю, что, если империализм развяжет новую мировую войну, он в ней и погибнет. Народ не станет больше мириться с системой, которая не может существовать без войн, без уничтожения миллионов людей ради обогащения горстки монополистов».

В ответах Хрущеву и Даллесу Рассел благодарил их за внимание к его идеям, но с сожалением констатировал, что высказанные ими позиции еще раз подтвердили неготовность обоих политиков к сближению. Хрущев и Даллес, словно два рьяных фанатика, не понимали, что любая война может обернуться гибелью всего человечества. Каждый из них был уверен в победе своей системы, забывая простую истину: в ядерной войне победителя быть не может. Рассел взывал к их разуму: «Мы все в опасности, в смертельной опасности… В сравнении с этой опасностью все другие проблемы неважны… Я не предлагаю, чтобы борьба между коммунистами и антикоммунистами закончилась. Я предлагаю лишь, чтобы эта борьба не велась военными методами» [30].

Итак, ни самостоятельные выступления Рассела, как это ярко продемонстрировала его переписка с Хрущевым и Даллесом, ни совместные выступления ученых мира на Пагуошских конференциях не привели к тем результатам, на которые он рассчитывал.

ОТ КАМПАНИИ ЗА ЯДЕРНОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ К АКЦИЯМ ГРАЖДАНСКОГО НЕПОВИНОВЕНИЯ

Начиная с выступления 1954 г. и до конца 1950-х годов общая канва рассуждений и призывов Рассела оставалась неизменной. Ратуя за разоружение и стабильный мир, он требовал от правительств всех стран содействия этому курсу; те же правительства, которые не прилагали всех возможных усилий для снижения международной напряженности, по мнению ученого, демонстрировали полное безразличие к жизни своих граждан — ведь в ядерный век любой локальный конфликт мог перерасти в широкомасштабную ядерную войну, а она обернуться гибелью всего человечества. Однако Рассел с сожалением отмечал, что его идеи и призывы остаются неуслышанными. Любые попытки ученого донести их до глав правительств оказывались малоэффективными. Пустым звуком стали, считал он, не только его собственные увещевания руководителей двух ядерных держав, но и обращение к ним прогрессивных ученых всего мира, а потому настала пора поиска новых форм антивоенной борьбы.

В это время у Рассела и его сподвижников зародилась идея о развертывании Кампании за ядерное разоружение. Сама концепция ядерного разоружения принадлежала, по словам Райена, к пацифистскому направлению антивоенной мысли; ее основной постулат — войны оправданы лишь в редчайших случаях, а потому политика всех без исключения правительств должна быть взвешенной и миролюбивой; в ядерный же век во внешней политике требуется во много раз большая осторожность. Итак, Рассел пришел к выводу, что обладание ядерным оружием не принесет ни одному из государств ничего, кроме смертельной опасности. Особенно же это относилось к таким сравнительно небольшим странам, как Британия.

На такие рассуждения навели Рассела и конкретные шаги английского правительства. В феврале 1958 г. правительство г. Макмиллана обнародовало англо-американское соглашение о размещении на Британских островах американских ракетных сил. Оказываясь таким образом в полной зависимости от американского оружия и американской внешней политики, Британия, по мнению Рассела, не приобретала ничего, кроме постоянной угрозы стать первым объектом советского нападения, поэтому ученый активно выступал за нейтралитет и одностороннее разоружение Британии. Такой внешнеполитический курс должен был стать первой ступенькой к глобальному мировому разоружению.

Официальное рождение Кампании за ядерное разоружение (Си-Эн-Ди) связано с собранием сторонников этой идеи в Сентрал-холле в Вестминстере 17 февраля 1958 г. Здесь встретилось, по воспоминаниям Рассела, огромное количество энтузиастов, веривших, что своей деятельностью они смогут противостоять проамериканской политике британского правительства и тем самым способствовать всемирному разоружению и предотвращению ядерной угрозы. Рассел был избран почетным председателем движения.

С первых же дней существования Кампания за ядерное разоружение развернула бурную деятельность. По всей стране создавались ее комитеты, позже получившие название региональных, проводились многочисленные митинги и демонстрации. Но движение с самого начала не было единым. В рамках объединенного Комитета во главе с председателем сосуществовали несколько групп, стоявших на разных антивоенных платформах. Одной из них являлся Комитет прямого действия, возглавлявшийся Майклом Рэндлом, — движение пацифистское и анархическое по духу, сторонники которого проповедовали открытый протест и гражданское неповиновение. К этому комитету имел непосредственное отношение и Рассел. В апреле именно он стал одним из инициаторов похода из Лондона в городок Олдермастон, где был расположен научно-исследовательский центр по разработке ядерного оружия, и проведения там митинга.

Председатель Си-Эн-Ди не поддерживал и не одобрял подобных действий, а потому и не оказал Комитету прямого действия сколько-нибудь существенной помощи. Лишь увидев, насколько успешным оказался марш 1958 г., руководство Си-Эн-Ди целиком и полностью приняло эту форму борьбы за разоружение и на следующий год организовало еще один марш, но уже большего масштаба. Подобные выступления получили название Олдермастонских маршей и стали ежегодной весенней акцией членов Кампании за ядерное разоружение.

Но уже спустя год Рассел осознал, что и Олдермастонские марши ограниченны и по целям, и по составу участников. «Мне казалось, что они вырождаются в нечто напоминающее ежегодный пикник…, - отмечал Рассел. Необходимо было постоянно искать новые и свежие формы оппозиции опасной ядерной политике, чтобы приобретать новых сторонников, притягивать и удерживать людей противоположных взглядов» [31].

В мае 1960 г. вновь обострилась международная обстановка — 1 мая советскими ракетчиками был сбит американский самолет-разведчик «У-2», вторгшийся в воздушное пространство СССР. В результате не состоялись намеченные на май переговоры глав правительств четырех держав по мирному урегулированию в Европе. Надежды на какие-либо мирные договоренности окончательно рухнули, и необходимость поиска новых методов борьбы против ядерной угрозы встала в полный рост. В идее одностороннего разоружения Великобритании Рассел разочаровался. Теперь он пришел к выводу, что, даже если Великобритания откажется от участия в ядерной гонке и потребует от США вывода ядерных сил со своей территории, остальные страны не последуют ее примеру.

К этому времени относятся попытки Рассела синтезировать антивоенные идеи в единую концепцию. При этом он был убежден, что его нынешняя общественно-политическая позиция не идет вразрез с предшествующим периодом, ведь со времени первой мировой войны эти идеи всегда занимали важное место в его мировоззрении. «Моя взрослая жизнь пришлась на очень мрачный период, а сделала его мрачным война и постоянный страх перед войной», — писал он в 1959 г.

Рассел не был безоговорочным пацифистом. Он признавал, что бывают войны, которых невозможно избежать. Такие, как Война за независимость США, которую Рассел относил к «справедливым войнам». Нельзя было, по его мнению, избежать и второй мировой войны, хотя в результате ее, к несчастью, сложилась ситуация, когда стало вполне реальным начало третьей мировой войны. Причины этой ситуации ученый усматривал в неумении политиков и общественности выносить серьезные уроки из истории. Гонка вооружений, писал он, уже привела однажды, в 1914 г., к мировой войне, так почему же современные политики полагают, что войны удастся избежать теперь? «Отчаиваешься, глядя, как высокопоставленные лица, во многих других случаях не лишенные здравого смысла, всерьез рассуждают о том… что мир можно сохранить при условии, когда одна сторона всегда будет сильнее другой» [32], - отмечал Рассел. Тем более опасным представлялось ему подобное легкомыслие в ядерную эпоху.

Рассел недоумевал и по поводу наивности общественного мнения. Ввиду появления новых видов оружия должны были бы, считал он, измениться и виды антивоенной борьбы, однако они остались на уровне XVIII в. «Вина лежит не только на политиках, но также и на народе. И вина народа — не только в его равнодушии. Она в еще большей степени состоит в том, что политические воззрения народа вызваны его принадлежностью к той или иной национальной группе, хотя нации и с экономической, и с военной точки зрения стали уже опасным анахронизмом», — писал ученый. В связи с этим основную задачу Рассел видел в том, чтобы подняться над расовыми и национальными предрассудками, преодолеть извечное противостояние Восток-Запад. О тех националистических чувствах, которые могли себе позволить по отношению друг к другу люди прошлого, сейчас, по его мнению, не может быть и речи: «Они могли быть грешны и все же иметь надежду на будущее. Мы — нет. Если мы погрязнем в пороке, у наших детей уже не будет будущего» [33].

В статье «Угроза человеку», опубликованной в 1956 г., Рассел называл основной психологической проблемой современного ему общества то обстоятельство, что для подавляющего большинства людей термин «человечество» является слишком туманным и абстрактным. Люди не понимают той простой истины, что угроза человечеству означает и угрозу лично им, их детям и внукам. К тому же они наивно полагают, что при условии договоренности о запрещении современных видов оружия война будет отнюдь не так страшна.

«Боюсь, надежда эта иллюзорна, — писал Рассел. — Как бы далеко ни заходили в мирное время споры о запрещении водородной бомбы, с началом войны с ними уже никто не станет считаться… потому, что если одна сторона будет производить бомбы, а другая нет, то первая наверняка выйдет победительницей». Поведение государств, находящихся по обе стороны «железного занавеса», ученый сравнивал с поведением дуэлянтов, ни один из которых не хочет сдаваться, дабы его не сочли трусом. Лишь вмешательство друзей может предотвратить трагическую развязку. В данном случае роль этих «друзей» должны были бы, по его мнению, взять на себя нейтральные страны, тем более что жизнь их народов тоже находится под угрозой. Ради того, чтобы сохранить жизнь на Земле, стоило, с точки зрения Рассела, преступить через многие свои комплексы и амбиции. «Перед нами открыт — если мы выберем его постепенный путь к счастью, знанию и мудрости. Неужели мы выберем вместо этого смерть, лишь потому, что не смогли позабыть о своих ссорах?» [34], взывал ученый к здравому смыслу политиков и общественности.

Дальнейшее развитие эти идеи получили в книге «Здравый смысл и ядерная угроза», увидевшей свет в конце 1959 г. Основной целью автора являлось стремление наметить возможные способы достижения мира, которые были бы в равной степени приемлемы для представителей разных идеологических лагерей. «Нужен призыв не к тому или иному „изму“, а к здравому смыслу» [35], подчеркивал ученый. Крайне прискорбным считал он тот факт, что антивоенная и антиядерная борьба ассоциировались в обществе прежде всего с различными левыми движениями. Обращаясь к людям всех стран, Рассел надеялся, что его призыв будет в равной степени услышан и понят всеми — независимо от идеологических и политических пристрастий.

Рассел хотел доказать: пока политическая ситуация развивается в том же русле, существует опасность, что ядерная война может начаться в любую минуту. Однако даже если война не начнется, всегда может произойти какой-нибудь инцидент, который обернется трагедией. Это может быть простая случайность или какое-то природное явление, в результате которого одна сторона решит, что другая начала войну, и не замедлит нанести ей ответный удар [36]. И подобная ситуация вполне реальна, добавлял Рассел, поскольку ни одна из двух великих ядерных держав не сознает всей истинной опасности, ведь и Хрущев, и Эйзенхауэр мыслят и действуют, как политики доядерной эпохи:

Намечая конкретную антиядерную программу, Рассел подчеркивал, что необходимо сделать все для предупреждения каких бы то ни было войн вообще, а значит, и Западу, и Востоку нужно коренным образом пересмотреть свой подход к внешней политике. Прежде всего надо прекратить взаимные обвинения, затем достичь договоренности о запрещении ядерных испытаний, принять декларацию, подтверждающую готовность СССР и США решать конфликты невоенными методами, их взаимную готовность сделать все для нераспространения ядерного оружия на другие страны, а также для предупреждения случайной войны [37]. Рассматривая конкретные шаги на пути к взаимному сближению двух политических лагерей, Рассел выдвигал идею создания Комитета по примирению — международного органа, который занимался бы решением вопросов, связанных с конфликтными ситуациями, и главным образом с территориальными проблемами. Дальнейшее развитие эта идея получила в его книге «Есть ли у человека будущее?», опубликованной в 1961 г. [38]

Книга «Здравый смысл и Ядерная угроза» имела очень большой успех, однако большинство людей, по мнению автора, нашло в ней лишь то, что хотело найти. Как характерный пример поверхностного понимания его идей даже со стороны известных ученых, Рассел привел эпизод, произошедший после вручения ему премии ЮНЕСКО 1958 г. В кулуарах он ясно услышал, как только что вручивший ему премию французский профессор сказал жене: «Не беспокойся, дорогая, к следующему году Франция уже сможет взорвать собственную ядерную бомбу» [39].

Весь 1960 г. Рассел посвятил активным выступлениям на митингах, по телевидению и-радио. В феврале 1960 г. по английскому телевидению демонстрировалась встреча Рассела с индийским физиком Хоми Джехапгиром Баба и «отцом водородной бомбы» американским ученым Эдвардом Теллером. Сам Рассел остался крайне недоволен результатами этой беседы, так как, по его собственным словам, не смог привести Теллеру все необходимые аргументы п выглядел мало убедительно. Другой неудачей Рассела стали его теледебаты с лидером лейбористской партии Хью Гейтскеллом и Элеонорой Рузвельт — вдовой американского президента. В конце передачи миссис Рузвельт заявила: пусть человечество лучше погибнет, чем победит коммунизм.

Важной вехой в аптиноепной деятельности Рассела стала его встреча в июле 1960 г. с американцем Ральфом Шенманном. Шепманн раньше был связан с Си-Эн-Ди, но его также волновала ограниченность методов этой организации. «Я видел, что его распирает энергия и переполняют идеи», — вспоминал ученый. Шенманну принадлежала идея создания движения гражданского неповиновения, которое должно было, во-первых, быть массовым, во-вторых, воплощать собой крайнюю оппозицию ядерной политике правительства и, в-третьих, иметь своей целью прямое воздействие на эту политику.

Рассел начал работу по подготовке этого движения. Вместе с Шенманном он составил список возможных членов будущей организации и занялся рассылкой писем. Но сведения об их проекте просочились в газеты, и в «Ивнинг стэндард» появилась статья, где говорилось, что Бертран Рассел занимается созданием некоей новой организации. В Си-Эн-Ди разразился настоящий скандал. Ее председатель заявил, что Рассел действует за его спиной. Никакие объяснения ученого приняты во внимание не были, н в конце 1960 г. Рассел подал в отставку с поста президента Си-Эн-Ди. Его поступок вызвал возмущение и непонимание в глазах общественности. На Рассела обрушился целый шквал обвинений в том, что он раскалывает движение. Однако он остался непреклонен. Но Рассел не разорвал связей с Си-Эн-Ди окончательной оставался до конца жизни главой ее валлийского комитета.

Движение за массовое гражданское неповиновение получило название Комитета ста-по числу энтузиастоп, первыми поставивших свои подписи под заявлением, в котором они выражали готовность нарушать закон в знак протеста против ядерной политики Великобритании. Речь не шла о серьезных правонарушениях, имелись в виду лишь пикетирования военных баз и сидячие забастовки. Членами Комитета были в основном молодые инициативные выходцы из Си-Эн-Ди и Комитета прямого действия.

«Отношение Рассела к гражданскому неповиновению не было прямолинейным, — писал Райен. — Он всегда считал, что нельзя подчиняться тому правительству, действия которого глупы или аморальны… однако настороженно относился к общей установке действовать согласно своей совести, так как совесть некоторых людей может привести их па неверный путь». Рассел, по словам Райена, не разделял крайних настроений того же Шенманна, рисовавшего себе в мечтах, как на улицы выйдут сотни тысяч сторонников гражданского неповиновения. Ученый хорошо понимал, что не в их силах поднять все население Великобритании. Но он не разделял и идей ненасильственного сопротивления в духе Махатмы Ганди. «Все, к чему он (Рассел — Ю.В.) призывал, — это достаточная огласка и максимальное влияние на правительство» [40], - отмечал Райен.

Первой акцией гражданского неповиновения должна была стать сидячая демонстрация возле здания Министерства обороны 18 февраля 1961 г., рассчитанная не менее чем на 2 тыс. участников. Подготовка к ней велась полным ходом: писались прокламации, развешивались листовки, людей останавливали повсюду — в кафе, на улицах-и разъясняли им смысл предстоявшей акции. 18 февраля, несмотря на хмурую погоду, на демонстрацию собралось около 20 тыс. человек. «Мы не смели и надеяться, что демонстрация пройдет столь успешно» [41], - вспоминал Рассел. С удовлетворением отмечал он и успехи региональной деятельности Комитета: по всей стране создавалась сеть подкомитетов, с которыми велась активная переписка.

Памятным событием 1961 г. стал проходивший 6 августа в Гайд-парке митинг в память погибших в Хиросиме. Эта акция вызвала широкий общественный отклик. И все же митинг мог бы получить значительно меньший резонанс, если бы не один инцидент. В Гайд-парке было традиционно запрещено пользоваться микрофонами. Однако именно Рассел первым среди участников митинга нарушил это правило. В дело не замедлили вмешаться полицейские — они грубо выхватили микрофон из рук старика. А еще спустя месяц 90-летнего Рассела и его жену вызвали в суд по обвинению в подстрекательстве к гражданскому неповиновению.

В речи на суде Рассел уверенно заявил, что ничуть не считает себя виновным, потому что верит: гражданское неповиновение есть «самый эффективный способ, деятельности во имя спасения нашей страны и всего мира» [42]. Приговоренный к двухмесячному заключению, он был помещен в больничное крыло лондонской тюрьмы. Это событие вызвало шквал протестов: не только по всей Британии, но и далеко за ее пределами прошли забастовки и манифестации. Наибольшее количество участников собрал марш Комитета ста к зданию британского парламента 17 сентября 1961 г. Он-то и возымел решающее действие: рано утром следующего дня Рассел и его жена оказались дома, где их уже поджидали пронырливые журналисты.

Однако до победы было далеко. За тюремной решеткой оставались еще несколько лидеров движения, арестованных по тому же обвинению, что и Рассел; кроме того, ряд видных деятелей Комитета был задержан полицией в условиях жуткой неразберихи 17 сентября, когда едва ли можно было найти грань между теми, кто заслуживал ареста, а кто нет. В результате Комитет ста фактически был обезглавлен — там осталось считанное количество умных, опытных людей. «Комитет начал ослабевать…, - отмечал Рассел. — Его члены принялись вести длинные дискуссии о том, должен ли Комитет посвятить себя исключительно вопросам ядерного разоружения или он должен бороться против всех внутриполитических… беззаконий. Это были пустая трата времени и распыление сил» [43].

Рассел продолжат ратовать за активную антивоенную борьбу. Так, выступая на митинге на Трафальгарской площади 29 октября 1961 г., он говорил: «Мы все хорошо знаем о возобновлении Хрущевым испытаний и его угрозе взорвать бомбу в 50 мегатонн. Мы все порицаем эти действия. Но, я думаю, мы гораздо меньше знаем о все более распространяющемся среди американцев ощущении, что ядерная война начнется в ближайшем будущем. В Америке действия Конгресса в очень большой степени определяются лобби группами, отстаивающими те или иные интересы. Военное же лобби, которое выражает как экономические интересы производящих оружие фирм, так и воинственный дух адмиралов и генералов, чрезвычайно могущественно» [44]. Любимое слово этих военных магнатов, отметил Рассел, «свобода»; они кричат, что либо свобода похоронит коммунизм, либо коммунизм похоронит свободу, спекулируют на ура-патриотизме и антикоммунизме, заставляя тем самым налогоплательщиков отдавать все больше денег на вооружение. Рассел призвал всех здравомыслящих людей осознать это обстоятельство. Британия должна, по его мнению, перейти на позиции нейтралитета и взять курс на разоружение. Свою же задачу Рассел видел в том, чтобы развивать антивоенное движение во всем мире.

В июне 1962 г. он послал своего представителя Кристофера Фарли в Москву на Всемирный конгресс за всеобщее разоружение и мир, в работе которого приняли участие представители 121 страны. «Во время его пребывания там он вместе с несколькими другими некоммунистами провел публичный митинг на Красной площади, где раздавал листовки. Это было противозаконно и вызвало яростный протест… со стороны председателя Си-Эн-Ди, тоже там присутствовавшего. Это вызвало протест… даже со стороны некоторых участников конференции, которые у себя на родине проповедовали гражданское неповиновение… Митинг был разогнан, но его организаторы торжествовали при мысли о том, что сумели продемонстрировать международный характер гражданского неповиновения» [45], - писал Рассел, с удовлетворением вспоминая о поступке Фарли.

Рассел продолжал вести активную самостоятельную общественную деятельность. В июле 1962 г. состоялась его первая встреча с Генеральным секретарем ООН У Таном по вопросам международных отношений и ядерного разоружения. Рассел высоко оценил собеседника: «Я был по-настоящему потрясен не только его энергией, но и взвешенной объективностью, и вдумчивостью, и восхитительным чувством юмора» [46].

В это время Рассел работал над новой книгой «Есть ли у человека будущее?», послужившей логическим продолжением «Здравого смысла…». Оценивая сложившуюся международную ситуацию, автор обвинял правительства западных стран в непоследовательности проводившейся ими политики и в ложности их призывов к «свободному миру»: так, британское правительство, отмечал он, выказало дружелюбное отношение Португалии, хотя португальцы притесняют коренное население Анголы; в Испании под властью Франке свободы ничуть не больше, чем в Советской России при Хрущеве, однако Запад всячески симпатизирует Испании; а высадка англо-французских войск в районе Суэцкого канала имела ничуть не менее насильственный характер, нежели подавление СССР мятежа в Венгрии — с той лишь разницей, что первая не увенчалась успехом [47]. Все это доказывало, по мнению Рассела, что политика Запада значительно больше подвержена влиянию идеологии истэблишмента, чем это может показаться на первый взгляд. Политические амбиции затуманивали глаза деятелей Запада и Востока. В ядерный век они позволяли себе совершенно не думать о том, что из-за их любви или нелюбви к коммунизму под угрозой оказываются миллионы жизней народов Индии и Африки.

Рассматривая конкретные шаги на пути к сохранению прочного мира, Рассел вновь выдвинул идею создания некоего единого органа управления миром, которому подчинялись бы вооруженные силы всех стран. Для реальной дееспособности такого органа, подчеркивал он, необходимо наделить его и законодательной, и исполнительной властью. Самое же главное, хотя и самое трудноосуществимое, по его мнению, условие — власть военная. Для этого все государства, считал Рассел, должны подписать соглашение о сокращении своих вооруженных сил до уровня, необходимого лишь для поддержания внутренней безопасности. В условиях, когда отдельные государства будут практически лишены собственных армий, не понадобятся слишком большие международные вооруженные силы, а значит, их содержание не станет очень обременительным. Для того чтобы обеспечить независимость решений и деятельности данного органа, в его Состав должны входить представители разных стран. «Структура этого органа должна быть, безусловно, федеральной, — писал Рассел. Отдельные государства могут сохранять автономию в любой области, не касающейся вопросов войны и мира» [48]. Количество представителей отдельных государств в этой структуре должно быть прямо пропорционально численности их населения, указывал он, а регулировать отношения членов федерации должна как единая мировая конституция, так и конституции входящих в нее стран, гарантированные мировой конституцией.

Нарисовав такую идеальную модель, Рассел обратился к конкретным шагам по ее воплощению. Наиболее насущной проблемой, по его мнению, явилась необходимость разрядить психологическую атмосферу, царящую в отношениях Запада и Востока. Только в том случае, если оба лагеря осознают масштаб нависшей угрозы и поднимутся над своими политическими амбициями, есть надежда на успех. Первоочередной акцией на пути к миру, считал Рассел, должно стать официальное заявление США и СССР о том, что в ядерной войне не может быть победителей и что она станет гибелью для всего человечества. За этим должен последовать временный — на два года — мораторий, в течение которого каждая страна обещает воздерживаться от каких бы то ни было ядерных испытаний.

Основной задачей, по плану Рассела, на время моратория станет работа по созданию — на основе равного представительства стран двух лагерей, а также нейтральных государств — Комитета по примирению. Этот комитет должен заняться выработкой основных принципов мирного существования. Другое важнейшее дело на время действия моратория — реорганизация и усиление Организации Объединенных Наций: «ООН должна быть открыта всем желающим вступить в нее странам, не только Китаю — что особенно насущно, — но также Восточной и Западной Германии».

За запретом на проведение ядерных испытаний, указывал Рассел, должны последовать соглашения по нераспространению ядерного оружия и всеобщая договоренность о прекращении его производства. Для решения мирных задач, намечал Рассел, нужно уладить территориальные проблемы, из которых самая сложная и взрывоопасная — проблема Германии и Берлина. В заключение Рассел пояснял, что это только программа в общем виде, она может быть более детально разработана. «И Востоку, и Западу следует прекратить ненавидеть и бояться друг друга, им следует осознать, каким благом может стать для них стремление к совместной работе. Ведь зло исходит из наших сердец, и именно из наших сердец необходимо его вырвать» [49], - не без патетики заключил он.

К началу 1960-х годов антивоенная концепция Рассела в целом оформилась. В основе ее лежала его глубокая уверенность в том, что стремление к войнам не присуще природе человека как таковой, а является результатом традиций и прежде всего неправильного воспитания. Задача общества в ядерный век состояла, по его мнению, в изменении системы воспитания и образования своих граждан, а также в создании широких возможностей для удовлетворения природного стремления человека к приключениям и авантюрам. «Нужно, чтобы у всех была возможность полазить по горам, не тратя при этом огромного количества денег, или отправиться на Северный или на Южный полюс, если захочется» [50], - писал ученый.

Коренная переоценка ценностей в душе каждого человека в конце концов приведет, считал Рассел, и к радикальному изменению национальных интересов. Политика же государства как выразителя этих интересов должна быть направлена на решение любых международных проблем невоенными методами. Осуществлять государственную политику станут в этих условиях лидеры, свободные от догм доядерной эпохи, которые смогут добиться решения острых внешнеполитических вопросов. Международные отношения будут в таком случае основываться исключительно на взаимном уважении и доверии. А функции по контролю за международной стабильностью возьмет на себя единтый орган управления миром. Антивоенная программа Рассела была рассчитана на долгосрочную перспективу, однако и в современной ему действительности он видел реальные рычаги влияния общественного мнения на государственную политику в международной сфере.

И в работе «Есть ли у человека будущее?», и в «Здравом смысле…», и в более ранних статьях Рассела по антивоенным проблемам очень сильны «просветительские» нотки. Старик, бомбивший письмами лидеров двух держав, лорд, участвовавший в акциях гражданского неповиновения, Рассел в глубине души оставался все тем же идеалистом, каким был и в 1914 г., полагавшим, что мир может быть изменен, если к власти придут хорошие, добрые люди, и видевшим спасение человечества в создании некого единого органа управления миром, схема которого оставалась весьма абстрактной.

Однако сам он свято верил в то, что призывы его рано или поздно будут услышаны, и проблема лишь в том, как прокричать их погромче. При этом его активная позиция, безусловно, оказывала реальное влияние на развитие политической ситуации в критические моменты обострения международной обстановки.

«ПОБЕДА БЕЗ ВОЙНЫ». УРОКИ КАРИБСКОГО КРИЗИСА

Одним из важнейших этапов в деятельности Рассела стало вмешательство в ход Карибского кризиса [51] — в тот самый момент, когда «начало широкомасштабной ядерной войны казалось только вопросом нескольких часов» [52]. В течение всего кризиса Рассел был настроен резко антиамерикански. В посвященной истории Карибских событий книге «Победа без войны» политическую подоплеку кризиса ученый характеризовал как противозаконный характер американской блокады Кубы. Правительство же Кубы, по его мнению, не предприняло никаких противоправных действий в отношении США. Причина американских претензий, отмечал Рассел, заключалась исключительно в том, что Белому дому пришлось не по душе новое кубинское руководство, которое поставило главной своей задачей спасение тысяч своих соотечественников от голодной смерти. Новый режим на Кубе означал бы, по словам Рассела, резкое снижение доходов американских миллионеров.

Оценивая роль СССР в конфликте, Рассел подчеркивал: «Вопрос о том, на самом ли деле размещали русские свои ракеты на Кубе или нет, в значительной степени менее важен, нежели действия, предпринятые президентом (США. — Ю.В.), так как ракеты размещались к тому моменту уже по всему миру. Однако именно политика сочетания военной блокады с угрозой ядерной войны поставила человечество на грань гибели» [53]. Поэтому Рассел целиком и полностью возлагал вину на президента США Джона Кеннеди, который, по словам ученого, дошел до того, что открыто угрожал СССР ядерным нападением в случае, если русские не примут его условий.

Объясняя свое отношение к СССР, Рассел делал акцент на том, что никогда не был настроен прокоммунистически; его симпатии и антипатии во время Карибского кризиса зависели исключительно от действий конкретных политических лиц на фоне реальной ядерной угрозы. Спустя год после этих событий Рассел написал: «Идея о том, что я настроен более антиамерикански, нежели антирусски, — невежественная вражеская пропаганда… Когда русские начали ядерные испытания, я первым написал письмо советскому правительству, чтобы выразить яростный протест, а затем организовывал демонстрации… Единственный случай, когда я был более благосклонен к России, нежели к Америке, — это Карибский кризис» [54].

22 октября — в канун запланированного на полночь выступления Кеннеди по Би-Би-Си — Рассел обратился в прессе к своим соотечественникам с призывом не ложиться спать в эту ночь и слушать речь президента США. Заранее предполагая, что выступление Кеннеди будет выдержано отнюдь не в антивоенном духе, ученый заявил: «Вполне вероятно, что уже через неделю вас всех не будет в живых — к удовольствию американских безумцев… Я хочу убедить всех тех, кто любит жизнь, выйти на улицы нашей страны и продемонстрировать наше желание жить» [55]. Поскольку речь президента вполне соответствовала ожиданиям Рассела — Кеннеди объявлял о введении «карантина», фактически морской и воздушной блокады Кубы, — то на следующий день, когда СССР и Куба отказались принять условия США и возникла непосредственная опасность прямого военного столкновения США и СССР, а в мире началась настоящая паника, Рассел решился на еще один ответственный шаг и направил телеграммы Кеннеди и Хрущеву. Обращаясь к первому, Рассел писал: «Ваши действия безрассудны. Угроза жизни человечества. Никакого мыслимого оправдания. Цивилизованный человек осуждает это… Прекратите безумие». Хрущеву Рассел телеграфировал: «Я призываю Вас не поддаваться на провокацию… Мир поддержит Вашу осторожность… Резкие действия обернутся гибелью человечества» [56].

В этот же день Рассел направил письма премьер-министру Великобритании Гарольду Макмиллану, лидеру лейбористов Хью Гейтскеллу, генеральному секретарю ООН У Тану и в течение ближайших дней получил от них ответы со словами одобрения. Он также активно выступал перед журналистами. 24 октября из-под его пера вышла листовка, текст которой предельно прост. «Вы обречены умереть… — обращался он к людям всего мира, — Почему? Потому что богатым американцам не нравится кубинское правительство… Что вы можете сделать? Вы можете выйти на улицы» [57]. Распространение листовки взял на себя Комитет ста, в прессе она так и не была опубликована.

До Рассела дошли слухи, что в ответ на его телеграмму Хрущев распространил через ТАСС письмо в его адрес. Новость быстро облетела все средства массовой информации, и уже к вечеру Рассела осаждали толпы журналистов, требовавших его комментариев к письму, которого он сам еще и в глаза не видел. «Они внезапно осознали, что я отнюдь не безразличен к кризису на Кубе» [58], - вспоминал Рассел.

Текст письма был получен Расселом только на следующий день, 25 октября, через советское посольство в Лондоне. В нем, в частности, говорилось: «Мне понятно Ваше волнение и беспокойство. Хочу заверить Вас, что Советское правительство… не даст спровоцировать себя неоправданными действиями Соединенных Штатов Америки и сделает все для того, чтобы ликвидировать чреватую непоправимыми последствиями ситуацию, которая сложилась в связи с агрессивными действиями США» [59].

Полностью возлагая ответственность за случившееся на Соединенные Штаты, Хрущев подчеркивал, что, если Белый дом будет и впредь продолжать свою «пиратскую» политику, СССР вынужден будет прибегать к средствам обороны, чтобы защитить свои права и международные права, записанные в международных соглашениях и зафиксированные в Уставе ООН.

Это письмо вселило в Рассела надежду и оптимизм, и он в тот же день телеграфировал Кеннеди, призывая его сделать шаг навстречу миролюбивой инициативе Хрущева и предотвратить любое военное столкновение, поскольку первые же выстрелы могут обречь на неудачу попытку любых переговоров [60]. Но США в отличие от СССР оказались значительно менее дальновидны. Кеннеди вновь и вновь заявлял, что не верит в миролюбивую инициативу СССР и не доверяет словам Хрущева. Как пример лживости советского руководства, приводилось заявление представителя СССР в ООН В.А.Зорина о том, что никакого размещения советских ракет на Кубе не производится.

Оправдывая СССР, Рассел писал: «Вскоре после заявления Зорина Хрущев опроверг его и признал наличие на Кубе советских ракет. „Гардиан“ же сообщает, что, судя по сообщениям „Рейтер“, Зорин был, скорее всего, неверно информирован. И это, кажется, похоже на правду, поскольку Россия не предпринимала никаких попыток скрыть размещение своих ядерных ракет на Кубе и осознавала, что США полностью осведомлены об их наличии. Зорин был вскоре смещен с поста представителя России в ООН, и это, несомненно, связано с его лживым заявлением. Необходимо также помнить, что Зорин был сталинистом невероятнее всего, не одобрял хрущевской политики» [61].

26 октября Рассел направил Хрущеву телеграмму с выражением поддержки, заявляя, что возлагает надежды лишь на его терпение и разум. В этот же день Рассел телеграфировал Ф. Кастро: «Я глубоко сопереживаю Вам и осажденному народу Кубы… Защита Кубы от американского вторжения может сейчас означать лишь уничтожение всей человеческой расы. Я прошу Вас смиренно принять незаконные требования американцев, касающиеся вывода вышеназванных ракет. Это. устранило бы предпосылки вторжения».

Обращаясь к У Тану, Рассел просил его лично отправиться на Кубу, чтобы осуществлять своего рода арбитраж, инспектировать базы и попытаться составить условия заключения возможного договора. С аналогичной просьбой обращался к У Тану и сам Кастро. Однако США в резкой форме отказались от помощи ООН. Ситуация становилась все напряженнее.

В отчаянии Рассел 28 октября писал Кастро: «Отказ США от Ваших предложений по выводу советских военных баз с Кубы в ответ на вывод американских баз из Турции совершенно необоснован и является симптомом паранойи… Поэтому, мне кажется. Вам следует демонтировать советские базы на Кубе под гарантией инспекции ООН, требуя только взамен — когда ООН даст необходимые гарантии, — чтобы была снята американская блокада Кубы. Я думаю, до сведения мировой общественности должно быть доведено, что подобная акция предпринимается лишь в ответ на шантаж» [62].

Уже поздним вечером 28 октября стало известно, что Хрущев обещал ликвидировать все ракетные базы на Кубе, вывести ракеты и советских эмиссаров с Кубы и больше не поставлять на Кубу ракеты. США в свою очередь давали согласие на отмену «карантина», обязались уважать неприкосновенность границ Кубы, а также отказывались от размещения своих ракет в Турции, у границ СССР.

Ученый очень внимательно следил за переговорами Хрущева и Кеннеди, и после 28 октября, когда договоренность о мирном урегулировании кризиса была достигнута, не уставал повторять, что люди всего мира целиком и полностью обязаны Хрущеву тем, что остались в живых. В обращении к прессе Рассел заявил: «Если слова когда-либо подкреплялись делами, то именно это продемонстрировал Советский Союз» [63].

Рассел наивно полагал, что весь мир будет теперь славить миролюбивую политику СССР и лично Хрущева. Однако позиция США мало изменилась, Кеннеди в телеграмме Расселу писал: «В то время как все Ваши выступления критические по отношению к Соединенным Штатам, в них нисколько не принимается во внимание тайное размещение советских ракет на Кубе. Я полагаю, Ваше внимание должно быть обращено не только к ворам-взломщикам, но и к тем, кто поймал этих взломщиков» [64].

Рассел воспринял эти слова Кеннеди в штыки: «Никто не может обвинить кубинцев в том, что они взломщики, поскольку они не покидали своего острова. Что касается русских, то они пришли по приглашению кубинцев и были ничуть не большими взломщиками, чем американские вооруженные силы в Британии и Западной Европе» [65]. Хрущеву же Рассел вечером 28 октября телеграфировал: «Я хочу выразить Вам свою искреннюю признательность за ту величайшую осторожность, которую Вы продемонстрировали в условиях крайне тяжелого кризиса» [66].

Основной задачей Рассела после завершения кубинских событий стало стремление убедить современников в том, что в существующей международной ситуации подобный кризис может повториться в любой момент и никто не сможет гарантировать его благополучного разрешения. Необходимы были тщательно подготовленные переговоры между СССР и США. И первым, считал Рассел, должен сделать шаг навстречу Советский Союз. Об этом он писал еще в упоминавшемся выше письме Хрущеву от 26 октября.

Карибский кризис послужил усилению антиамериканских настроений Рассела. Всегда недолюбливавший американцев и никогда не упускавший случая поддеть их за их «легковерность, самодовольство и безумное высокомерие», Рассел очень часто критически отзывался и о внутренней, и внешней политике США. Однако именно Карибский кризис, как писал Райен, окончательно «убедил его в том, что Америка находится во власти кровожадных генералов, шпионов ЦРУ, производителей оружия и разносчиков мифов для глупцов» [67].

Позиция Комитета ста в период Карибского кризиса, когда многие его члены продемонстрировали, с точки зрения Рассела, крайнюю недальновидность, усилила его постепенно нараставшее недовольство работой этого Комитета, который все более превращался в бюрократическую организацию, терял свою былую мобильность. Так, очередная демонстрация в сентябре 1962 г., считал Рассел, была отменена только из-за недостаточного количества поданных на участие заявок. В начале января 1963 г. Рассел, окончательно разочаровавшись в эффективности деятельности этой организации, вышел из состава Главного комитета в Лондоне. Официально он объяснил свой уход тем, что, живя в Уэлльсе, не может активно участвовать в работе Комитета. Саму же идею гражданского неповиновения Рассел продолжал считать весьма плодотворной.

Несмотря на разрешение Карибского кризиса, а также на подписание министрами иностранных дел СССР и Великобритании и госсекретарем США в августе 1963 г. Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах, несмотря на широкий общественный резонанс, который вызвала деятельность Си-Эн-Ди и Комитета ста, современный мир оставался, считал Рассел, пороховой бочкой, готовой в любой момент взорваться. На примере Карибского кризиса он убедился, что недостаточно выступать против применения атомного оружия вообще, а можно и нужно вмешиваться в конкретные внешнеполитические проблемы, неблагоприятное развитие которых всегда может обернуться трагедией для всего мира.

ФОНД МИРА БЕРТРАНА РАССЕЛА

В 1963 г. внимание Рассела было приковано к событиям в Греции. Он поддержал движение за освобождение политических узников, и несколько представителей этого движения приезжали в Англию для встречи с ним. В Греции к тому времени уже был сформирован «Комитет ста Бертрана Рассела». В конце апреля этот комитет провел марш в Греции, и Рассел послал на него своего представителя. Глубоким потрясением явилось для него убийство 22 марта в Салониках заместителя председателя Всегреческого комитета борьбы за ослабление международной напряженности Григориев Ламбракиса. Рассел был убежден, что сделано это было при явном попустительстве властей, поэтому, когда в июле в Великобританию прибыл с визитом король Греции Георг II, ученый был среди участников митинга, протестовавших против этого визита.

В это же время Рассел занимался проблемами положения арабских беженцев — посылал своих представителей в Израиль для анализа обстановки; изучал положение евреев в Восточной Европе, желавших воссоединиться со своими родственниками в Израиле; стремился помочь освобождению политических заключенных в более чем 40 странах. Круг проблем, волновавших Рассела, был очень широк, и вскоре он понял, что, даже имея около себя преданных соратников, не в состоянии контролировать всю эту колоссальную работу. «К тому же, — вспоминал он, — расходы на поездки и переписку… становились больше, чем позволяли мои личные средства» [68].

С лета 1963 г. началась работа по созданию фонда, который должен был взять на себя решение всего круга вопросов, до этого времени составлявших деятельность Рассела и его сподвижников. Особую роль в создании организации сыграли Ральф Шенманн и Кристофер Фарли. Шел активный поиск спонсоров. К концу лета их число составило уже девять человек. Учредители фонда решили, что он должен носить имя Бертрана Рассела, несмотря на его собственные возражения. Генеральный секретарь ООН У Тан писал по этому поводу: «Отрадно узнать, что предполагается основать фонд, носящий имя лорда Рассела… Лорд Рассел был одним из первых, кто осознал безумие и опасность неограниченного накопления ядерных вооружений» [69].

Однако, вскоре возникли некоторые юридические трудности: благотворительную организацию, носящую имя Рассела, зарегистрировать оказалось невозможно, и потому решено было создать два фонда — Фонд мира Бертрана Рассела и Атлантический фонд мира, который и получил статус благотворительной организации. Оба фонда должны были работать сообща, но в обязанности первого входили изучение проблем войны и мира и публикация результатов исследований, второй же имел своей целью решение более сиюминутных практических задач, в первую очередь финансовых.

Круг спонсоров оказался довольно широким: бельгийская королева Елизавета, премьер-министр Индии Д. Неру, лауреаты Нобелевской премии физики М. Борн и Л. Полинг, а также многочисленные деятели искусства, организовывавшие концерты, выставки, распродажи произведений искусства, все средства от которых перечислялись на счет Фонда. Содействие оказывали и члены британского правительства. Но были и некоторые трудности, главным образом связанные с тем, что деятельность Фонда должна была подчас сохраняться в тайне — особенно в тех случаях, когда дело касалось освобождения политических заключенных. Поэтому на постоянный приток средств рассчитывать было нельзя.

Разъясняя цели и задачи обоих фондов, Рассел писал в феврале 1964 г.: «Проблемы, которые предстоит решить, двух типов. Первый — вопросы, касающиеся человечества в целом. Здесь две самые главные задачи: разоружение и образование. Второй — вопросы, касающиеся решения территориальных проблем, из которых, кажется, наиболее сложной является германская. Оба типа проблем необходимо решить в целях сохранения мира» [70]. Хотя Карибский кризис и показал, что ни одна из сторон не хочет ядерной войны, писал он, хотя очевидно, что и в СССР, и в США есть планы по разоружению, планы эти слишком уж отличаются друг от друга и до сих пор не было принято ни одной успешной попытки по преодолению этих различий. А потому, продолжал он, одна из наиболее насущных задач Фонда — выработать такой план по разоружению, который устроил бы обе стороны.

Структура Фонда была проста. Основное управление находилось в руках Совета директоров. Существовал также Совет спонсоров, которые разделяли основные цели и задачи Фонда, но не могли по тем или иным причинам принимать участие в решении насущных задач. Планировалось создать также Совет консультантов, обладавших специальными знаниями в разных областях. Штаб-квартира Фонда должна была разместиться в Лондоне, вместе с Международным секретариатом. В ближайшем будущем Фонд намечал открыть филиалы в разных частях света, в первую очередь в Нью-Йорке и Бейруте, где удалось подобрать соответствующий штат сотрудников. Уже за несколько месяцев своего существования Фонд успел сделать немало: его представители начали работу в различных горячих точках, была организована широкая переписка с представителями Движения за мир в разных странах и даже с главами государств.

Большое внимание уделял Рассел в эти годы «неотрегулированности германского вопроса», без решения которого, считал он, сохранение мира является утопией. Статус Западного Берлина, по мнению Рассела, с самого начала не устраивал Запад: «Очевидно, что русские в любой момент могут оккупировать Западный Берлин и тогда единственным выходом для Запада станет ядерная война» [71]. Раздел Германии после второй мировой войны на два государства противоположной социальной и идеологической ориентации навсегда связал их судьбу с проблемой ядерного разоружения. Германская проблема, писал ученый, имеет и другую плоскость. В Восточной Германии пришло к власти коммунистическое правительство, в то время как население в подавляющей своей части было настроено антикоммунистически. Правительство это пришло к власти с помощью русских и их вооруженных сил, строительство же Берлинской стены в 1961 г. (общей протяженностью 162 км, в том числе 45 км в черте города), отмечал он, превратило Восточную Германию в тюрьму, бегство из которой связано со смертельным риском.

«Восточная Германия, — писал Рассел, — фактически является территорией, завоеванной русскими и управляемой ими так, как они считают нужным. Эта ситуация… нестабильна. Она зависит только от военной мощи и ни от чего больше». Национальное объединение является весьма желательным для всех немцев, хотя, отмечал он, нельзя забывать и о том, что нацисты за время своего правления внушили всем другим народам такой страх перед Германской империей, что простые люди с ужасом думают о возможности такого объединения…

«Что же можно сделать, чтобы найти разумное и мирное решение этой проблемы? — рассуждал Рассел. — Запад должен предложить освобождение и объединение Германии, Восток же, вероятно, должен согласиться, в том случае, если Германия будет разоружена. Но немцы никогда не согласятся на принудительное разоружение, навязанное только им. Лишь всеобщее разоружение сделает разоружение Германии приемлемым для немцев… Сложно представить себе какое-либо решение германской проблемы, которое было бы приемлемо и для немцев, и для остального мира, кроме воссоединения в сочетании со всеобщим разоружением» [72].

Рассел продолжал вести активную антивоенную пропаганду в прессе. Желающие ознакомиться с его взглядами имели теперь для этого все возможности — они могли читать его интервью в газетах или смотреть по телевидению.

Однако его выступления становились все более резкими, все чаще — и в шутку, и всерьез — его называли «выжившим из ума стариком». Ходили слухи, что Рассел давно уже болен и все письма, которые к нему приходят, читают его секретари и они же пишут ответы. Рассел попытался отвести от себя подобные обвинения, заявив, что всегда прочитывает всю свою почту и лишь изредка привлекает помощников, чтобы ответить на письма — когда у него самого слишком мало времени. Впрочем, читая статьи и письма Рассела 1960-х годов, нетрудно заметить, как с каждым годом он становился все более резким в оценках. И в первую очередь это касалось его отношения к США. «Скептик Рассел, полагавший, что и добро, и зло творится людьми случайно, — писал по этому поводу Райен, — казалось, исчез навсегда, уступив место Расселу, видевшему во всем тайный заговор. Единственным источником зла для него был американский империализм. Будь то внутренние дела Америки, запутанная греческая политика, Ближний Восток или что бы то ни было еще, — повсюду ему виделась рука ЦРУ» [73].

ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВО ВЬЕТНАМЕ В ОЦЕНКЕ РАССЕЛА

Важным этапом в антиамериканской направленности агитации Рассела стала его деятельность, связанная с событиями во Вьетнаме. Уже с начала 60-х годов события в Индокитае привлекали к себе пристальное внимание ученого. «Именно из западных газет, — написал он впоследствии, — я впервые узнал об американском вмешательстве (в дела Вьетнама. — Ю.В.), и на основе тех же самых сообщений впервые осознал варварский характер войны» [74]. Ни одна из газет, утверждал Рассел, не ставила своей целью дать ясную картину того, что происходило во Вьетнаме, однако публиковавшиеся отрывочные сведения раскрывали многое.

Отношение Рассела к вьетнамской войне базировалось не только на сообщениях американских газет, но и на том материале, который собирал для него отправившийся во Вьетнам Кр. Фарли, а также получаемом от двух представителей Северного Вьетнама в Лондоне и Париже. Война во Вьетнаме вызывала возмущение Рассела не только как проявление агрессивной американской политики, но и как пример грубого попрания прав любого народа.

Для Рассела, проклинавшего Британскую империю еще задолго до 1914 г., было несомненным, что колониальные войны (а именно так оценивал он войну во Вьетнаме) во второй половине XX в. — проявление крайней дикости. К тому же поведение американцев во Вьетнаме, как писал Рассел в начале 1963 г. в статье для газеты «Нью-Йорк тайме», нельзя рассматривать иначе, как варварство, «напоминающее по приемам ведения войны методы, продемонстрированные немцами в Восточной Европе и японцами в Юго-Восточной Азии» [75]. Вполне логично, что Расселу отказали в публикации этой статьи. Между тем с каждым днем он узнавал все больше кровавых подробностей, осознавал, что на его глазах и на глазах его современников происходит одно из чудовищнейших преступлений XX в.

Американская агрессия во Вьетнаме оказалась в ряду причин резкой критики Расселом внешнеполитического курса Великобритании. 15 февраля 1965 г. в речи о внешней политике лейбористов, произнесенной в Лондонской школе экономики, Рассел говорил: «Мир находится на грани войны, как это было во время Карибского кризиса… Мы должны потребовать созыва Женевской конференции для немедленных переговоров. Я настаиваю на том, чтобы был направлен протест в посольства США во всем мире… Если эта агрессивная война не закончится сейчас, мир столкнется с угрозой мировой войны» [76]. Британцы же, считал он, должны продемонстрировать свое яростное несогласие с курсом лейбористского правительства, малодушно поддерживающего политику США.

Подробно разбирая политику лейбористов на основе текста их предвыборного манифеста, а также материалов «Тайме», «Гардиан», «Дейли уоркер», «Морнинг ньюс» и других газет и оценивая ту внешнеполитическую программу, с которой лейбористы пришли к власти в 1964 г., Рассел делал вывод, что ни одно из их внешнеполитических обещаний не было выполнено: ни запрет на распространение ядерного оружия, ни установление свободных от ядерного оружия зон в Африке, Латинской Америке и Центральной Европе, ни сокращение численности армии и вооружений, ни запрет на свободную торговлю оружием, ни организация Международного агентства по разоружению, которое следило бы за исполнением вышеозначенных условий. Ни о какой парламентской демократии не может быть и речи, отмечал Рассел, когда, придя к власти, лидеры политической партии начинают действовать вразрез со своими предвыборными обещаниями. Поэтому он считал насущной задачей активное противостояние политике этой партии. В завершение своей страстной речи Рассел демонстративно разорвал членский билет лейбористской партии, в которой он состоял с 1914 г.

Рассел был крайне обеспокоен равнодушным отношением общественности к событиям во Вьетнаме, характерным даже для представителей Движения за мир. Этими мыслями он поделился с читателями в статье «Война и зверства во Вьетнаме», написанной 13 марта 1964 г. Вначале, отмечал он, американское участие в войне отрицалось вовсе, затем оно было признано, однако называлось «консультационной деятельностью». Применение американцами во Вьетнаме химического оружия также долгое время скрывалось, а впоследствии было заявлено, что «химические препараты использовались вопреки советам и пожеланиям США» [77]. Трагедия во Вьетнаме наглядно демонстрировала, по мнению Рассела, ту степень лживой пропаганды, до которой может дойти Запад, покрывая страшнейшие преступления своего времени. Долг всех здравомыслящих людей — потребовать прекращения этого кровопролития. Война эта, считал он, может на самом деле завести гораздо дальше, чем кажется на первый взгляд, к столкновению между двумя великими державами, а столкновение это обернется гибелью всего человечества.

Эту же мысль Рассел развивал в феврале 1965 г. в статье «Холодная война: новая фаза?». Человек по природе своей существо властолюбивое, писал он, а потому испокон веков правители стремились к созданию своих империй и подчинению других народов. Но лишь в наш век, по мысли Рассела, стала возможна империя величиной с весь мир. «Последствия изобретения ядерного оружия таковы, — вновь и вновь повторял он, — что война может истребить род человеческий и, таким образом, не будет удовлетворена ни одна из страстей, которые раньше приводили к войнам».

В такой ситуации государственные деятели оказывались в полной растерянности. Любой исход войны, возможный в прошлом, в настоящем сделался уже нереален. На сегодняшний день существует лишь два варианта: мир без войн или гибель всего человечества. «Америка же, столкнувшись с новой ситуацией, выработала новую политику, цель которой передать ей как можно больше из того, что принадлежало западноевропейским державам», подчеркивал Рассел, вспоминая при этом, как США последовательно вытесняли бывшие колониальные империи из их владений, устанавливали в уже освободившихся странах свои марионеточные правительства. Процесс этот имел особенности на разных континентах, но он, несомненно, достиг своего апогея в странах Центральной Африки и Юго-Восточной Азии, где, объявив представителями законной власти кучку проамерикански настроенных деятелей, США оказывали им военную и материальную поддержку.

«Американская активность в данных регионах возможна лишь вследствие превосходства в вооружениях Америки над Россией. Во время Карибского кризиса 1962 г. советское правительство осознало, что в случае войны между Россией и Америкой Россия будет уничтожена. Это же дает возможность американскому правительству предпринимать шаги, неприемлемые для русских, такие, как, например, война во Вьетнаме». Главный вопрос сегодняшнего дня, писал Рассел, заключается в том, насколько успешной будет политика американцев и состоится ли новая империя. По его мнению, война во Вьетнаме — гораздо более рискованное предприятие, нежели может показаться на первый взгляд; уже сейчас сделаны шаги по защите Северного Вьетнама со стороны Китая; вполне вероятно, писал Рассел, что за этим последуют аналогичные действия СССР… Одним словом, предупреждал он, если Америка будет настаивать на своем, мировая война станет неизбежной [78], а она неминуемо перерастет в ядерную. Основной задачей в связи с этим он считал попытки противостоять существующей политике. Должен был произойти, по мысли Рассела, некий массовый переворот в мышлении, осознание того, что у человечества нет сейчас другого выхода, кроме сотрудничества между народами. Нельзя надеяться, писал он, что общественное умонастроение окажет непосредственное влияние на политику правительств, однако не надо думать, что это невозможно.

Какие же конкретные шаги должны были быть предприняты, с точки зрения Рассела, в 1965 г.? Прежде всего, необходимо было принять Китай в ООН, затем закончить войну во Вьетнаме путем объединения Северного и Южного Вьетнама на основе Женевских соглашений. Далее он предлагал прекратить гражданскую войну в Конго — но не путем проникновения туда западного империализма. США следовало отказаться от поддержки марионеточных латиноамериканских правительств, которые держали в нищете население своих стран. Он считал необходимым также прекратить арабо-израильскую вражду и решить германскую проблему. Лишь в случае успешного решения всех этих задач, по мнению Рассела, мир обретет надежду.

В статье «Угроза в Юго-Восточной Азии», опубликованной в марте 1965 г., Рассел вновь клеймил американцев, которые не остановятся ни перед чем в своем стремлении к мировому господству: сейчас их жертвой стал Вьетнам, писал он, затем им понадобится Китай, и так они «освободят» одну за другой все страны Азии и Африки. А когда эти задачи будут выполнены, американцы станут править миром [79].

«Мы решили… что война должна быть закончена немедленно и что единственный способ ее закончить — безоговорочно поддерживать правительство Северного Вьетнама и Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама» [80], - вспоминал Рассел. По инициативе Фонда Рассела решено было развернуть Кампанию солидарности с Северным Вьетнамом.

4 июня 1966 г. ученый выступил на учредительной конференции, ознаменовавшей начало этой кампании. Назвав войну во Вьетнаме злодеянием, сравниться с которым могут лишь преступления нацистов, он нарисовал страшную картину событий в Юго-Восточной Азии: «Восемь миллионов человек помещены в концентрационные лагеря… На людях испытываются новые виды оружия, такие, как отравляющие газы, которые ослепляют их, парализуют, душат, вызывают судороги. Широко используются химические средства, влияющие на нервную систему и умственные способности. Напалм и фосфор… сбрасываются на самые густо населенные районы» [81]. Вьетнамцы, однако, говорил он, не сдаются и мужественно противостоят колоссальной державе подобно грекам при Саламине. Задача конференции, сказал Рассел, заключается в том, чтобы выразить поддержку вьетнамцам и надежду на их скорейшую победу, а также основать движение, способное противостоять позорному подхалимству британских политиков.

Участники Кампании в будущем составили ядро Международного трибунала по военным преступлениям. Летом 1966 г., после тщательной подготовки, Рассел разослал письма известным во всем мире людям, предлагая им принять участие в подготовке Международного трибунала. Откликнувшихся было немало. В ноябре 1966 г. в Лондоне начались предварительные обсуждения. 13 ноября Рассел произнес речь на открытии первого заседания Трибунала. Сравнивая этот суд с Нюрнбергским процессом, Рассел отмечал, что тогда «все остро ощущали необходимость выработки критериев, согласно которым можно было бы судить подобные действия. Наша собственная задача более сложна, но на нас возложена такая же ответственность. Мы не представляем никакого государственного органа и не можем принудить политиков отвечать перед нами за преступления, совершенные ими против народа Вьетнама». Тем не менее Рассел выражал уверенность, что Трибунал сыграет свою историческую роль в расследовании преступлений во Вьетнаме.

На первом заседании Рассел предложил назначить несколько комиссий, которые займутся расследованием отдельных сторон вопроса. При этом Рассел подчеркивал, что за всю свою долгую жизнь не помнит такого кровавого безумия, которое имеет сейчас место во Вьетнаме. Заседание прошло успешно, и решено было провести следующее в начале 1967 г., когда будет готов доклад комиссии, направленной Трибуналом в Индокитай. Рассел же обратился с письмом к президенту Л. Джонсону, приглашая его приехать на заседание Трибунала. Разумеется, Джонсон проигнорировал это предложение. «К несчастью, он был слишком занят планами бомбардировки вьетнамцев» [82], язвительно прокомментировал Рассел его молчание.

Между тем Рассел продолжал свою публицистическую деятельность, направленную против вьетнамской войны. 18 июня 1966 г. он выступил с радиообращением к гражданам США: «Я призываю вас… как человек, обеспокоенный проблемами свободы и социальной справедливости. Многие из вас полагают, что ваша страна служит этим идеалам, и действительно в США существует революционная традиция, которая в основе своей соответствовала борьбе за свободу человечества и социальное равенство. Это та самая традиция, которую попрала горстка людей, правящая сегодня в США. Многие из вас, может быть, не до конца осознают, насколько ваша страна находится во власти промышленников, которая зиждется в том числе и на огромных экономических владениях во всех частях мира».

Война во Вьетнаме, по мысли Рассела, отражала не что иное, как стремление американских капиталистов удержать контроль над природными богатствами этого региона, а потому ничем не отличалась от вторжения немцев в Восточную Европу. Вместе с тем стойкость и мужество вьетнамцев напоминали Расселу поведение самих американцев во время Войны за независимость, а потому, считал он, события во Вьетнаме не могут оставить их равнодушными, тем более если они перестанут закрывать глаза на очевидные факты американской жестокости во Вьетнаме.

«Представьте себе, что враг бомбит Соединенные Штаты… уже в течение двенадцати лет… Что бы вы делали, если бы оккупационная армия использовала… отравляющие газы и химические средства в каждом занятом ими городе и деревушке?» [83] — обращался к американцам Рассел. К тому же нельзя забывать, говорил он, что каждый день из американского бюджета на войну во Вьетнаме тратятся огромные суммы, и это при том, что 66 млн. американцев живут за чертой бедности. Рассел призывал американцев оказать поддержку Трибуналу по военным преступлениям, который находился на этапе своего формирования.

В работе Трибунала, по замыслу Рассела, должны были принять участие общественные деятели, юристы и писатели из всех стран мира; показания на Трибунале будут давать жертвы вьетнамской войны, а задачей ученых станут подсчет точного количества использовавшегося химического оружия, а также оценка масштабов и последствий его применения. Все слушания предполагалось записать на магнитофон, затем опубликовать. Помимо этого планировалось снять документальный фильм, основанный на показаниях свидетелей. Главная задача участников Трибунала состояла в том, чтобы дать исчерпывающую картину войны и этот кошмар больше не повторился. Война во Вьетнаме, считал Рассел, может стать варварской репетицией, подобно войне в Испании 1936–1939 гг. Трибунал должен вынести приговор и призвать виновных к ответу, заявил он в заключение.

В ноябре 1966 г. Рассел написал статью «Цели и задачи Трибунала», в которой дал следующую характеристику войны во Вьетнаме: «Это война, в которой самое богатое и могущественное из государств мира противостоит нации нищих крестьян, которые более четверти века сражаются за свою независимость» [84].

Трибунал призван был разобраться в происходящем. За первые девять месяцев 1966 г., отмечал он, на Вьетнам сбрасывалось каждый день по 4 млн. фунтов бомб. Если так продлится хотя бы до конца года, то суммарное количество сброшенных бомб превзойдет количество веществ, взорванных в годы второй мировой войны во всем Тихоокеанском регионе. Он формулировал основные вопросы, на которые Трибуналу предстояло ответить по окончании расследования:

1. Противоречит ли агрессия США во Вьетнаме международному праву?

2. Использовала ли американская армия — хотя бы в качестве эксперимента — новые виды оружия или запрещенные его виды (газы, специальное химическое оружие, напалм и т. д.)?

3. Имели ли место целенаправленные бомбардировки невоенных объектов, таких, как больницы, школы и т. д., и если да, то в каких масштабах?

4. Подвергались ли вьетнамские пленные бесчеловечному обращению, пыткам и увечьям? Проводились ли против гражданского населения незаконные репрессии, в частности, уничтожение заложников?

5. Создавались ли принудительные трудовые лагеря, имела ли место депортация населения или другие акции, имеющие целью истребление населения, которые юридически можно было бы рассматривать как акты геноцида?

Если хотя бы на один из этих вопросов Трибунал ответит «да», то следующая задача — решить, на ком конкретно лежит ответственность за происходящее.

Как и Фонд Рассела, работу Трибунала должны были спонсировать представители прогрессивной общественности. Среди пожелавших принять участие в работе Трибунала были: немецкий писатель и философ Гунтер Андерс, французский ученый и писатель Жан-Поль Сартр, французская писательница Симона де Бовуар, лидер афро-американцев Стоукли Кармайкл, бывший президент Мексики Ласаро Карденас, лидер британских тред-юнионистов Лоуренс Дейли.

В конце 1966 г. Рассел подготовил к печати книгу «Военные преступления во Вьетнаме», в которую включил наиболее важные из своих статей и выступлений. В ней он также обратился к читателям с призывом поддержать антивоенную кампанию: «Трибунал, — писал он, — с самого начала получил значительную общественную поддержку… Национальные комитеты поддержки были организованы в Британии, Франции, Скандинавии, Соединенных Штатах и Японии. Эта поддержка выражалась в массовых митингах, международной кампании по сбору подписей, привлечении свидетелей, организации фотовыставок, распространении литературы и пожертвовании значительных сумм» [85].

В выступлениях Рассела в рамках вьетнамской кампании можно выделить два основных направления. Первое связано с его негодованием по поводу агрессивной политики США, жаждавших, по его мнению, развязать мировую войну. Второе определялось его глубоко укоренившейся еще задолго до 1914 г. ненавистью к колониализму и убежденностью в праве всех народов на самоопределение.

Параллельно с Трибуналом Рассел продолжал работу и в обоих фондах. У Фонда Рассела появились филиалы в Аргентине, Австралии, Новой Зеландии, Франции, Индии, Италии, Японии, Филиппинах и США. Но деятельность Трибунала многих отталкивала, и это негативно сказывалось на отношении к Фонду. Так, «главы трех африканских государств, ранее спонсировавшие Фонд, сложили с себя обязанности, и несложно предположить, кто стоял за их дезертирством» [86], - писал Рассел. Ощущалось все более острая нехватка денежных средств. Большим материальным подспорьем Фонду послужила продажа Расселом архива своей семьи канадскому университету Мак-Мастер в 1967 г.

Последние годы жизни Рассел провел в Уэльсе вместе с женой и внуками. Почти до самой смерти 2 февраля 1970 г. [87] 98-летний ученый оставался энергичным и деятельным. Это был человек, обладавший поистине гигантской внутренней силой. В канун своего 90-летнего юбилея он сказал: «Запомните, наилучший способ дожить до 90 лет — это неустанно бороться против ядерной войны» [88].

Одним из последних политических выступлений Рассела стало его обращение летом 1968 г. к председателю Совета Министров СССР А.Н. Косыгину с требованием вывести войска с территории Чехословакии. В 1969–1970 гг. увидела свет составленная Расселом в последние пять лет жизни трехтомная автобиография, гонорар за которую также был перечислен на счет Фонда. Смерть Рассела потрясла многих людей — им казалось, что он вечен.

Конечно, Рассел до конца дней своих оставался политически наивен, однако наивность эта проистекала из его непоколебимой веры в человечество, в его желание и способность изменить мир. «Беспокойный старик», неоднократно будораживший общественное мнение, Рассел стал для многих живым символом борьбы за мир. Таких людей, как Бертран Рассел, Лев Толстой, Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, Андрей Дмитриевич Сахаров, одержимых любовью к человечеству, история знает немного, но, возможно, именно благодаря им понятия «человек», «личность» и обретают сегодня все более высокий смысл. Оставаясь зачастую непонятым, Рассел всегда руководствовался только тем, что подсказывала ему совесть, и, можно сказать, сам был совестью британской нации.

Примечания

1

Подробнее см. Колесников А.С. Философия Бертрана Рассела. М., 1991.

(обратно)

2

Рассел Б. История западной философии. М., 1993.

(обратно)

3

Russell В. The Authobiography of Bertrand Russell, v. 3. Toronto, 1970, p. 318.

(обратно)

4

Ibid., p. 319.

(обратно)

5

См., например: Lewis J. Bertrand Russell. Philosopher and Humanist. London, 1968; Bertrand Russell. 1872–1970. Nottingham, 1970: Russell in Review. Toronto, 1976; Dark R.W. The Life of Bertrand Russell. New York, 1976: Martin W. Bertrand Russell: Eine Bibliographic seiner Schriften, 1895–1976. Munchen, 1981; Kuntz P.G. Bertrand Russell. Boston, 1986; Ryan A. Bertrand Russell: A Political Life. New York, 1988.

(обратно)

6

См… например: Изаков Б. Английские встречи. — Знамя, 1965, № 2; Соколик г. А. История "чудаковатого джентльмена". — Природа, 1971, № 1.

(обратно)

7

Колесников А.С. Указ. соч., с. 3.

(обратно)

8

Яковлев А.А. Предисловие к эссе Б. Рассела. — Квинтэссенция: философский альманах. М., 1990, с. 414.

(обратно)

9

Rуan A. Op.cit., p. 2.

(обратно)

10

Clark R. Bertrand Russell and His World. London, 1981, p. 5.

(обратно)

11

Ryan А. Ор. cit., р. 2.

(обратно)

12

Ibid., р. 2, 5.

(обратно)

13

Russell В. The Life of Bertrand Russell in Pictures and in His Own Words. Nottingham, 1972, p. 15.

(обратно)

14

Ryan A. Ор. cit, p. 77.

(обратно)

15

Russell В. The Life of Bertrand Russell…, p. 31.

(обратно)

16

Ryan A. Op. cit., p. 102.

(обратно)

17

Tait К. My Father Bertrand Russell. New York, 1975, p. 5–6.

(обратно)

18

Russell B. Marriage and Morals. London, 1929.

(обратно)

19

См. Russell B. Freedom and Organisation. London, 1934.

(обратно)

20

Ryan A. Op. cit., p. 147.

(обратно)

21

Russell В. The Authobiography…, р. 7, 8.

(обратно)

22

Ryan А. Ор. cit., р. 175.

(обратно)

23

Russell В. The Authobiography…, р. 90.

(обратно)

24

Ibid. p. 91–92.

(обратно)

25

Ibid., р. 125.

(обратно)

26

Ibid., p. 107.

(обратно)

27

Ibidem.

(обратно)

28

Впоследствии эти письма были изданы отдельной книгой. См. Russell В. The Vital Letters of Russell, Khrushchev, Dulles. London, 1958.

(обратно)

29

Ibid., p. 5.

(обратно)

30

Ibid., р. 15–16, 17, 23, 32. 35, 69, 76.

(обратно)

31

Russell В. The Authobiography…, р. 137.

(обратно)

32

Russell В. Fact and Fiction. London, 1961, p. 222, 223.

(обратно)

33

Ibid., p. 223, 226.

(обратно)

34

Ibid., р. 730, 732.

(обратно)

35

Russell В. Common Sense and Nuclear Warfare. London, 1959, p. 7.

(обратно)

36

Russell B. Bertrand Russell Speaks His Mind. London, 1961, p. 154.

(обратно)

37

Russell B. Bertrand Russell Speaks His Mind. London, 1961, p. 154.

(обратно)

38

Russell B. Has Man a Future? London, 1961.

(обратно)

39

Russell В. The Authobiography…, р. 138.

(обратно)

40

Ryan A. Op. cit., p. 194, 195.

(обратно)

41

Russell В. The Authobiography…, р. 150.

(обратно)

42

Ibid., p. 199.

(обратно)

43

Ibid., p. 159.

(обратно)

44

Ibid., p. 201.

(обратно)

45

Ibid., p. 161.

(обратно)

46

Ibid., р. 166.

(обратно)

47

Russell В. Has Man a Future?… p. 43–44.

(обратно)

48

Ibid., p. 78–79.

(обратно)

49

lbid.,p. 100, 117.

(обратно)

50

Russell В. Bertrand Russell Speaks His Mind, p. 43.

(обратно)

51

О Карибском кризисе см. Фурсенко А.А. Карибский кризис 1962 г. Новые материалы. — Новая и новейшая история, 1998. № 5.

(обратно)

52

Russell В. Unarmed Victory. Harmondsworth, 1963, p. 18.

(обратно)

53

Ibid., p. 24.

(обратно)

54

Russell B. The Authobiography…, p. 247.

(обратно)

55

Russell B. Unarmed Victory…, p. 29.

(обратно)

56

Ibid., p. 31–32.

(обратно)

57

Ibid., р. 32.

(обратно)

58

Ibid., p. 34.

(обратно)

59

Правда, 25.X.1962.

(обратно)

60

Russell В. Unarmed Victory…, p. 39.

(обратно)

61

Ibidem.

(обратно)

62

Ibid., р. 46–47, 51.

(обратно)

63

Ibid., p. 52.

(обратно)

64

Ibid., p. 45.

(обратно)

65

Ibidem.

(обратно)

66

Ibid., p. 47.

(обратно)

67

Ryan А. Ор. cit., р. 182, 202.

(обратно)

68

Russell В. The Authobiography…, p. 221.

(обратно)

69

Ibid., p. 251.

(обратно)

70

Ibid., p. 254.

(обратно)

71

Ibid., p. 258.

(обратно)

72

Ibid., р. 258, 260.

(обратно)

73

Ryan A. Op. cit., p. 197.

(обратно)

74

Russell B. War Crimes in Vietnam. London, 1967, p. 29.

(обратно)

75

Russell В. The Authobiography…, р. 236–237.

(обратно)

76

Ibid., p. 294–295.

(обратно)

77

Russell В. War Crimes in Vietnam…, p. 43.

(обратно)

78

Ibid., р. 75, 76, 77, 79. 106

(обратно)

79

Ibid., р. 74.

(обратно)

80

Russell В. The Authobiography…, р. 236.

(обратно)

81

Ibid., p. 113.

(обратно)

82

Ibid., p. 311, 313.

(обратно)

83

Russell В. War Crimes in Vietnam…, p. 116, 118.

(обратно)

84

Russell B. The Authobiography…, p. 313.

(обратно)

85

Russell В. War Crimes in Vietnam…, p. 130.

(обратно)

86

Russell В. The Authobiography…, p. 313.

(обратно)

87

Рассел скончался 2 февраля 1970 г. В нашей литературе зачастую можно встретить неверную дату — 4 февраля. Вероятно, эти данные основаны на сообщении о смерти Рассела в газете "Правда" от 4 февраля 1970 г.

(обратно)

88

Цит. по: Изаков Б. Указ. соч., с. 162.

(обратно)

Оглавление

Ученый в борьбе против ядерной угрозы

У ИСТОКОВ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

МАНИФЕСТ ЭЙНШТЕЙНА — РАССЕЛА. УЧЕНЫЕ В БОРЬБЕ ЗА МИР

ПОЛЕМИКА С ЛИДЕРАМИ ЯДЕРНЫХ ДЕРЖАВ

ОТ КАМПАНИИ ЗА ЯДЕРНОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ К АКЦИЯМ ГРАЖДАНСКОГО НЕПОВИНОВЕНИЯ

«ПОБЕДА БЕЗ ВОЙНЫ». УРОКИ КАРИБСКОГО КРИЗИСА

ФОНД МИРА БЕРТРАНА РАССЕЛА

ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВО ВЬЕТНАМЕ В ОЦЕНКЕ РАССЕЛА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .