«Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле?»

Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле? (fb2) - Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле? (пер. Л. Пронькина) 708K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мария Папагианниду-Сен-Пьер

Мария Папагианниду-Сен-Пьер Прощай, СПИД! А был ли он на самом деле?

Goodbye AIDS! Did it ever exist?

© 2009 Maria Papagiannidou-St Pierre.

Английское издание опубликовано в «Impact Investigative Media Productions»

ISBN 978-0-9559177-3-8

© 2009 ОО «Лига защиты гражданских прав», Киев. Все права защищены.

Переводчик: Л. Пронькина

Редактор: В. Глушков

От редакции

Полный русский перевод книги «Прощай, СПИД!» размещен на нашем сайте с разрешения автора – Марии Папагианниду-Сен-Пьер.

Прочитав эту книгу, вы сможете оценить, насколько актуальной она является в странах пост-советского пространства, где волна истерии по поводу ВИЧ/СПИДа еще продолжает раздуваться, подогреваемая финансово-заинтересованными кругами, разрушая жизни простых людей, насильно втягиваемых в эту «русскую рулетку».

Мы планируем издать эту книгу в Украине и/или в России, однако, в силу обстоятельств, этот процесс пока тормозится. Здесь хорошим вариантом было бы участие какого-то большого книжного издательства, имеющего ресурсы и каналы распространения.

Возможно, среди наших читателей есть люди, близкие к издательским кругам. Будем признательны за помощь в этом направлении.

Об авторе

Мария Папагианниду-Сент Пьер (Maria Papagiannidou-Saint Pierre) – греческая журналистка и «бывшая СПИД пациентка». Почти всю свою взрослую жизнь она прожила, как анонимный ВИЧ-позитивный пациент.

Родилась в январе 1965-го в Комотини на севере Греции, профессии родителей: филолог и математик. Вместе со своей семьей она переехала в Афины, когда ей было 5 лет. Она изучала греческую литературу в Афинском университете и проходила аспирантуру (магистр классической литературы) в Лондонском университете.

В 1985-м ей был поставлен диагноз «ВИЧ-позитивна». С января 1989-го она начала печататься в газете «Vima on Sunday». С 1995 по 2005 она была полноценным СПИД-пациентом. В январе 2006-го, чтобы опубликовать свое исследование по СПИДу, открыла сайт / под именем Мария К. В мае 2006-го опубликовала книгу «Мария К. Как я победила СПИД, чудесное приключение с вирусом ВИЧ» (издательство «Кастаниотис»). В июле 2006-го вышла замуж за канадского биолога и специалиста по вычислительной технике Жиля Сент Пьера. Ее вторая книга «Любовная игра во время СПИДа» (издательство «Кастаниотис») была опубликована в марте 2007-го, на этот раз под ее полным именем, Мария Папагианниду-Сент-Пьер. 23 апреля 2007-го она прекратила принимать таблетки от СПИДа, восстановила свое здоровье и завоевала свободу, которую потеряла в далеком 1984 году.

Сайт автора (на английском/греческом языке):

/

Благодарности

Особую благодарность я хочу выразить Пенни Ксереа и Ким Николс за их помощь в переводе первого варианта книги на греческом языке; моему мужу Жилю Сен-Пьеру и Дэвиду Кроу, президенту международной организации «Переосмысливая СПИД» (Rethinking AIDS), а также профессору Генри Боэру, который рецензировал и редактировал эту книгу, и наконец моему издателю Джаннин Робертс, выполнявшую не менее важную и удивительную работу, добавляя книге последние штрихи.

* * *

Как ученый, изучавший СПИД в течение 16 лет, я осознал, что СПИД имеет очень малое отношение к науке, и, прежде всего, даже не является научной проблемой.

СПИД – это социологический феномен, который держится на страхе, создавая своего рода медицинский маккартизм, который разрушил и уничтожил все правила науки, и выплеснул варево из верований и псевдонауки на восприимчивую публику.

Дэвид Расник, «Ослепленные наукой», Spin, июнь 1997

Предисловие

Когда историки будут исследовать наше время, вероятно, они заметят, что сексуальная революция, которая внесла ощутимый вклад во всеобщее движение за освобождение человечества в ХХ веке, определенно закончилась в 1984 году с появлением понятия «СПИДа» – смертельной болезни, передающейся половым путем. Эта болезнь не только наложила ограничения на отношения между полами, но принесла с собой разрушающий постоянный страх. СПИД сильнейшим образом повлиял на все общество.

Историки найдут свидетельства, что после этого тысячи людей по всему миру потеряли работу, свои мечты и человеческие права. Миллионам тех, кто уже жил на краю смерти, был нанесен последний «милосердный» смертельный удар. Это явление называли «чумой», но в действительности оно было массовым обманом.

Как показал мой жизненный опыт, средства массовой информации, контролируемые «сильными мира сего», играют значительную роль за кулисами этой истории. Если мы в самом деле стремимся понять те проблемы, с которыми столкнулись, то нужно осознавать, что та ограниченная информация, которую они нам выдают, может искажать наше восприятие действительности.

Говорят, что лекарства от СПИДа не существует, но я была «ВИЧ-позитивной» на протяжении 10 лет, следующие 12 лет прожила с диагнозом больной СПИДом, а теперь я опять совершенно здорова без всякого вмешательства докторов или медикаментозного лечения. Моя история соответствует истории самого СПИДа вплоть до настоящего момента, поэтому я представляю их вместе, чтобы осветить истинные размеры проблемы ВИЧ/СПИД. Все это не вечно, и не является неизбежным, а, если говорить точнее, умерло раньше меня. Как такое могло произойти?

Согласно официальной теории СПИДа, в которую я когда-то верила, я была обречена на раннюю смерть. Фактически я и была мертва на протяжении 22 лет, потому что есть два вида смерти: настоящая и объявленная. Последнюю вы носите в себе всю оставшуюся жизнь.

Я штудировала эту теорию, как только могла, и долго не находила даже намека на то, что может существовать и другой взгляд на СПИД. Однако, в конце концов, тот факт, что я так и не встретила своего мужского гетеросексуального эквивалента за все десять лет скитаний по больницам, заставил меня усомниться в догме о передаче болезни половым путем и глубже исследовать эту проблему с помощью сети Интернет. Мне было необходимо объяснение. Невероятным результатом стало то, что мне пришлось раскрыть всю не афишируемую часть истории о СПИДе, и это все перевернуло вверх дном. Я потратила еще один год, чтобы освоить полученную информацию и принять абсолютно логичное решение: 23 апреля 2007 года, в возрасте 42 лет прекратить терапию и консультации по СПИДу. Затем я начала возврат к тому, что было в 1985 году: к сильной, здоровой и оптимистической личности, которой я была раньше.

Было ли то, с чем я столкнулась, смертельной болезнью или смертельным обманом? Происхождение всей истории СПИДа весьма смутно, и так почти на каждом шагу. Нормальный научный процесс был прерван 23 апреля 1984 года, когда было объявлено об открытии вируса СПИДа еще до того, как были опубликованы результаты исследований, а, следовательно, до того, как ученые могли бы все проверить. Это подавалось как успех американской науки, которая смогла рассеять страх, окутывавший СПИД, и главным образом это было связано с ненадежными эпидемиологическими данными, полученными от тяжелых наркоманов, намного охотнее обвиняющих во всем секс, чем употребление наркотиков, так как последнее противозаконно.

Конечно же, если человек борется со злоупотреблением наркотиками, хроническим потреблением героина, пристрастием к крэку или алкоголю, то, скорей всего, такой человек еще и истощен. Истощение, само по себе, является самым быстрым, самым надежным, самым универсальным способом разрушить свою иммунную систему. При этом даже вирус не понадобится.

Тем не менее, все это назвали «СПИДом», который якобы вызывается вирусом, названным «ВИЧ».

Например, первые случаи СПИДа были описаны, согласно официальным отчетам[1], в период с октября 1980 по май 1981, у пяти молодых мужчин. Все пятеро являлись активными гомосексуалистами. Данные были получены из трех разных больниц Лос-Анджелеса, штат Калифорния. В отчетах говорилось, что только двое из этих людей имели частые гомосексуальные контакты с различными партнерами. Все пятеро использовали ингалируемые наркотики, а один из них злоупотреблял наркотиками в виде инъекций. Эти пациенты не были знакомы друг с другом и не имели бытовых контактов или сексуальных партнеров с аналогичной болезнью.

Тем не менее, позже в их болезни обвинили вирус и сказали, что он передается при сексуальных контактах.

Концепция СПИДа затем стала своеобразной теплицей, где самодовольные ученые, замкнувшись в искусственной среде, работали с новыми критериями, без каких бы то ни было реальных средств контроля, но пользуясь при этом высоким престижем и социальным статусом. А после запуска на рынок лекарств от СПИДа этот синдром стал выгодным для многих социальных групп и приобрел известность как индустрия с чрезвычайно высокой прибылью.

В мире СПИДа нет места для вопросов. Даже несмотря на то, что на исследования уже потрачено 200 миллиардов долларов, теория ВИЧ/СПИД так и не смогла создать лекарство или вакцину от этой болезни. Слепая приверженность теории ВИЧ исповедуется и сегодня, несмотря на все последствия, несмотря на тот факт, что около 2500 профессионалов (в основном это ученые, исследователи, врачи и журналисты) уже показали на основе неоспоримых научных данных несостоятельность этой теории. Но СПИД-истеблишмент априори дискредитирует их всех, называя «диссидентами» или «отрицателями» и препятствуя публикации их исследований в средствах массовой информации.

Однако, прежде чем кому-либо объявлять о наличии у него смертельного вируса, необходимо предоставить надежное свидетельство этого. Пациента нужно кратко ознакомить с предметом, чтобы он мог дать соответствующее «информированное согласие» на прохождение теста на ВИЧ, в результате которого может быть объявлено, что он умирает. И, конечно же, это необходимо делать перед началом лечения предполагаемой болезни.

Но в случае ВИЧ/СПИД этого нет. Нет надежных свидетельств ни о существовании вируса, ни о его патогенной способности, ни о передаче половым путем, ни об определении его каким-либо тестом.

Я считалась инфицированной этим «смертельным вирусом» на протяжении 24 лет, начиная с 1985 года, как только тест на ВИЧ стал доступным. Что бы я сделала по-другому, если бы тогда знала все то, что узнала два десятилетия спустя? Давайте исследуем это вместе, потому что я считаю, что смертный приговор мне вынесли безо всяких оснований, как и сейчас это делают со многими другими людьми.

Лично я не получала точной информации об этом новом синдроме, и у меня не было никаких знаний ни о политических и экономических интересах, касающихся этого вопроса, ни о цензуре людей, критикующих теории СПИДа. Я только чувствовала культурное табу, окружающее эту болезнь.

Я все еще не пришла к согласию сама с собой после своего периода жизни со СПИДом, и одна из целей этой книги – помочь мне это сделать. В течение многих лет я и говорила своим друзьям, и сообщала в первых двух книгах, и много раз повторяла во время интервью для прессы и телевидения, что впервые узнала о том, что инфицирована вирусом ВИЧ, в 1995 году.

Это не совсем так. Правда состоит в том, что о скорой смерти мне было объявлено в 1985-м, когда мне было 20 лет. Врачи посоветовали мне тогда не говорить ни слова об этом окружающим для моего же блага, и я выполнила их предписания. Мне это дорого обошлось, особенно необходимость лгать всем домашним, но, веря в то, что нужно держать все в тайне, я могла только постараться не думать обо всем этом, насколько такое было возможно. «Ты скрывала это от меня целый год?» – с болью спросила моя мать, когда наконец узнала правду в 1996-м. Я не нашла в себе силы сказать ей: «Я скрывала это от тебя 11 лет».

Когда я начала вести свою веб-страницу HIVwave.gr, написала свои первые две книги и начала давать интервью, я была еще СПИД-пациентом, принимающим лекарства, и уже принесшим много страданий своей семье. Я не могла представить себе, что могу принести еще больше, поэтому во имя моего отца, умершего от горя, я решила тогда сохранить свою тайну навсегда.

Когда я прекратила принимать лекарства от СПИДа, то поняла, что не умру, несмотря на все прогнозы, и это привело меня в бешенство. Я была в ярости из-за долгих лет молчания, из-за того, что мне невольно приходилось делать, из-за всех тех ужасов, от которых я не могла избавиться – даже несмотря на то, что теперь со мной было совершенно все в порядке. Раскрыть правду было намного труднее, чем просто прекратить принимать лекарства против СПИДа. По моему мнению, вот точное определение этой, так называемой, «чумы 20-го века»: ложь на лжи, стресс на стрессе, ловушка на ловушке, слишком много, чтобы один человек мог со всем этим справиться. Чье-то мнение может быть и беспощадным, но в то же время может оказаться и освобождающим.

Цель написания этой книги – это попытка лучше понять, как мог произойти этот всеобщий обман, и почему он все еще существует, хотя мне и повезло спастись от его смертельной хватки прежде, чем он меня убил. Моя история СПИД-пациента перемежается с моими же открытиями на каждом этапе. Надеюсь, что теперь я могу предложить более качественное «информированное согласие» всем «ВИЧ-позитивным» новобранцам.

В первой главе, «Чего мне не следовало делать», я рассказываю о том, как протекала моя жизнь до 1985-го, как все было хорошо, и каких ничего не подозревающих людей я должна была ранить, если бы сообщила им, что являюсь носителем вируса ВИЧ. Конечно же, я приняла решение хранить все в секрете. Я не изменила своих планов и продолжала учебу и профессиональную жизнь, хотя и чувствовала, что внутри меня что-то сломалось.

Во второй главе, «Какой мне поставили диагноз», я рассказываю, как мне был поставлен второй позитивный диагноз в 1995-м, отметивший начало моей жизни в качестве «СПИД-пациента». Кроме того, что мне опять сообщили, что я ВИЧ-серопозитивна, у меня была обнаружена «возможная» пневмоцистная пневмония и низкое количество клеток Т4. По оценкам докторов такое состояние означало, что теперь я нуждаюсь в лечении от СПИДа. Это было переломным решением, и мне тогда не оставили ни малейшего выбора.

В третьей главе, «Вредоносные побочные эффекты предписанной терапии», я рассказываю о том, что случалось со мной во время приема лекарств с 1995 по 2007; а именно о целой серии опасных для жизни болезней. Это был настоящий Дантовский ад и дома, и в больнице.

В четвертой главе, «Как мне удалось выжить», я рассказываю о том, как получила глоток свежего воздуха, создав собственную веб-страницу, HIVwave.gr, и получив письмо от канадца, который никогда не находил никаких достоверных доказательств передачи СПИДа, хотя он изучал биологию в Университете Макгилла в то время, когда было объявлено об открытии ВИЧ. С самого начала наших отношений, он просто засыпал меня критической информацией, надеясь на мое спасение, а американский ученый греческого происхождения, доктор Маниотис из Чикаго, дал мне четкие инструкции, как прекратить принимать эти лекарства.

В пятой главе, «Под тотальным надзором у ведомства СПИДа», рассказывается, как мне удалось превозмочь чувство, что я практически являюсь преступницей, и, уж точно, опасна, потому что больше не принимаю классическую модель СПИД-пациента. Я осознала каким образом врачи, студенты-медики, активисты, да и каждый из нас, культивируют психический терроризм и ментальные табу. Это открывалось передо мной целой серией случайных событий на протяжении последних трех лет.

В шестой главе, «Как я восстановила контроль над своим здоровьем», я начинаю строить новую жизнь в мире альтернативной реальности, с новыми врачами и новыми друзьями, которым я могу доверять.

В седьмой главе, «Как я восстановила контроль над своей жизнью», я начинаю задавать вопросы всем, кого я считаю ответственными. Я свободнее говорю в своих интервью, встречаю на своем пути добровольных помощников, изучаю судебные процессы других стран, где концепция ВИЧ/СПИД уже подвергалась сомнению, и подготавливаю себя к возвращению в мир, на этот раз с моими собственными правилами.

Мое долгое путешествие оказалось познавательным. Я благодарю всех, кто, встретившись мне на пути, помог расширить мои горизонты. Некоторые из этих людей известны, другие оставлены в тексте анонимными, как они просили. Некоторые врачи опасались, что их карьера может быть под угрозой, если станет известно, что они снабжали меня информацией, поэтому мне пришлось изменить их имена. Также я привожу только инициалы врачей, лечивших меня от СПИДа, чтобы в какой-то степени защитить их.

Предисловие ко 2-му изданию

Через год после первой публикации книги «Прощай, СПИД!» на греческом языке, я начала понимать, что не так это просто – полностью распрощаться со СПИДом. Проблемы со здоровьем вынудили меня вновь вступить в контакт со СПИД-эстеблишментом.

В частности, в июле 2009 года после того, как я уже более двух лет не посещала своих СПИД-докторов и не принимала их лекарств, я столкнулась с серьезной респираторной проблемой, которую никто не мог объяснить. Была ли это астма, бронхит или пневмония? Это не было похоже ни на одно из перечисленных, однако мы вынуждены были что-то с ним делать, т. к. я просто задыхалась. Когда я приехала в обычную больницу, как это сделал бы любой человек, врач ответил мне: «Извините, мы вам не можем помочь, вам нужно обратиться в один из центров лечения СПИДа.» Другой врач из той же больницы, специалист по легким, сказал: «Это не очень серьезная проблема, можно было бы прямо сейчас прописать вам курс лечения антибиотиками от атипической пневмонии, но я не могу этого сделать, т. к. в вашей истории болезни значится СПИД.» «Вам нужно ехать в СПИД-центр», – сказал он в заключение, как и другие. «Прошу прощения за прямоту, но вы можете просто умереть по дороге из больницы в больницу. Пожалуйста, поезжайте в СПИД-центр», – почти умолял меня врач Ассоциации журналистов, когда увидел перед собой в третий раз.

И не исключено, что подобная история может повториться и в будущем. Все то, о чем я в этой книге писала как о пройденном этапе, мне пришлось пережить вновь. Однако, на этот раз многое выглядело по-другому. Теперь я уже намного лучше понимала то, что происходит, и другая сторона знала об этом. Я обратилась в центральную СПИД-больницу Афин, где мне автоматически поставили диагноз «PCP» – так называемая СПИД-пневмония. «Мне ставили этот же диагноз в 1995 году, но тогда симптомы были совершенно другими», – пыталась возражать я, когда они надевали мне кислородную маску. «В 1995 вам поставили неправильный диагноз. Сейчас же это очевидный случай PCP», – прозвучало в ответ, и соответствующий курс лечения начался уже на следующий день. Он включал в себя прием двух антибиотиков и кортизона. «Не переживайте, Мария, мы справимся с вашими дыхательными проблемами, а дальше вы сами будете решать, что вам делать», – вежливо уверил меня их главный специалист по СПИДу. От себя он порекомендовал выписать меня из больницы через неделю лечения, и дальнейший курс проходить уже дома.

Довольно быстро мое состояние значительно улучшилось, я поблагодарила всех и через неделю покинула больницу, но что же мне было делать дома? Должна ли я была продолжать полный курс лечения, половину его, или вообще прекратить? Прием первого антибиотика я прекратила сразу же, т. к. узнала, что он разрушительно воздействует на костный мозг. И они мне его прописали просто «для профилактики»! Второй же я думала принимать до конца, но он вызвал ужасную аллергию, что вынудило меня также прекратить и его прием. Я осталась без врачей, лекарств и какого-либо определенного диагноза. Следуя советам моих знакомых представителей альтернативной медицины, я начала восстанавливать свою энергетику, перейдя на здоровую диету и выполняя физические упражнения. Очень скоро от моей болезни ни осталось и следа, и, возможно, мы так никогда и не узнаем, что же это было на самом деле. «Уф! Как здорово, что это был на СПИД!» – написала в Гостевой книге моего сайта Кэри Стокли.

Такие вот вещи могут приключиться с теми, кто решит сказать «Прощай, СПИД!», поэтому я не могу обвинять людей, которые опасаются этого шага. Не существует универсальных простых рекомендаций по отказу от приема лекарств, особенно для тех, кто прекращает прием токсичного антиретровиручного лечения. Нанесенный этим «лечением» ущерб должен быть компенсирован, ваше тело нуждается в помощи, чтобы выздороветь. Тут нам нужно искать врачей-натуропатов, которые могут взять на себя заботу о вопросах нашего питания и лечения, но, в то же время, мы сами должны думать о своей эмоциональной и интеллектуальной детоксикации. СПИД-доктора – последние, кто нам нужен на этом этапе. Однако мы можем столкнуться с ними вновь, и тогда требуется и их задействовать в этом процессе.

Несмотря на все потуги официальной медицины, желающей сделать нас изгоями и загнать в угол, мы больше не одиноки, и у нас теперь есть будущее. Кроме веб-сайтов в Интернете, предлагающих альтернативные методики «восстановления после СПИДа», во всем мире уже существуют группы людей, встречающихся в реальной жизни. Здесь, в Афинах, наши друзья по HIVwave.gr – юристы, врачи, архитекторы, терапевты, менеджеры, парихмахеры, инженеры, «серопозитивные» или нет, люди, которые познакомились несколько месяцев назад, но которых теперь уже не разъединить. Первым ударом, который СПИД нанес по обществу, было ослабление социальных связей. Частично мы здесь уже смогли их восстановить. И это придает нам силы для действий не только в пределах нашего локального окружения.

8 июля 2009 года, когда я еще находилась на лечении в СПИД-центре, мой адвокат Кристос Париссис начал судебный процесс против правительства Греции, требуя компенсацию в 6 000 000 евро за все те злоключения и унижения, которые мне пришлось пережить из за них за 24 года. Эта новость не стала еще широко известной. Когда доктора и медсестры подготавливали меня к выписке, я сказала им: «Если мне снова станет плохо, я опять приеду к вам». «Лучше будет, если мы вам больше никогда не понадобимся», – ответил мне ведущий СПИД-врач. И добавил: «Мы желаем вам одержать победу в битве, которую вы ведете!»

Глава 1. Первородный грех: Чего мне не следовало делать

Сейчас я хочу обратиться к прошлому, к моей прежней жизни. Я очень рано научилась верить в себя, а родителей восхищал тот свободолюбивый дух, который от меня исходил. Наряду с независимостью я преуспевала во всех моих начинаниях. Уроки английского и французского, игра на фортепиано были для меня просто развлечением. Лучше всего мне удавалась игра на фортепиано, хотя это был мой наименее любимый предмет. Родители любили повторять: «Какой у нас умный ребенок». Мой брат Стасис принадлежал к той же категории. «У нас двое умных детей». В рамках моей многогранной эрудиции, были и любовь к рок-музыке, и восхищение Джимом Моррисоном, который умер в 27 лет. Его смерть казалась мне почти сознательной. «Действительно, какой смыл жить после 27?», – думала я. Откуда можно взять желание вечно продолжать заниматься одним и тем же?

И пока я ожидала того момента, когда стану взрослой, мой разум метался вокруг этих глупых идей. Меня приняли в Школу Философии в Афинах, и я была готова отправиться в путешествие к новым познаниям. Открывая новый мир, я решала для себя, во что стоит верить, а что нужно отбросить, что мне нравится, а что не нравится, потому что мои сомнения рассеивались. Чувствуя себя во всеоружии, я добавила факультативных занятий к учебному плану, чтобы расширить свой горизонт. Я начала изучать итальянский, рисование и исполнение джаза на фортепиано, хотя все еще не очень любила последнее.

Я жила в доме, где подавали готовый обед, а затем убирали посуду, и я могла каждый вечер свободно заниматься исследованием мира. Я ходила гулять со своими лучшими подругами, Вили Картали и Эвой Панагиотакопулу, а мой дом обычно использовался нами в качестве базы. Мать Эвы шила ей платья, а свои я шила сама. Обычно мы старались принарядиться и пойти в наши излюбленные места, чаще всего это были два-три бара.

Нам нигде особо не нравилось, но мы не расстраивались. Мы курили сигареты Кэмел Лайтс. Вообще-то, мы были некурящими, но в ярком свете прожекторов и под грохот музыки сигарета помогала скрасить отсутствие тем для разговора.

Когда я была на втором курсе университета, я встретила свою первую любовь. В то время факультет философии располагался в здании юридического факультета на улице Солонос, и там училось мало юношей. Если говорить точно, то на 500 девушек-студенток приходилось всего двое или трое парней. Естественно, я искала в других местах кого-нибудь, кто бы мог поразить мое воображение. Студенты по соседству не производили на меня такого впечатления, как это сделал один человек, завсегдатай бара «Эналакс» в районе Экзархея.

Незнакомец из «Эналакса» был намного старше меня, ему был 31 год. Он получил степень фармацевта в Италии, много путешествовал, читал зарубежную фантастику и писал собственную книгу. Он даже танцевал как-то по-другому, используя необычные движения. Он пользовался одеколоном «Van Kleef & Arpels» (как я позже узнала). Первым подарком, который он мне сделал, был томик Артура Шницлера «Ночные игры» (1926), самый прекрасный роман из всех, что я читала. Многие из моих сокурсников собирались по вечерам в том же баре, но я приходила, только чтобы увидеть Димитрия, и поговорить с ним. Мир, о котором он так ярко рассказывал, был мне незнаком. Я была изумлена.

Станет ли он мужчиной моей судьбы? Тогда мне казалось, что наши отношения были лучшими двумя годами моей жизни. Учеба давалась мне чрезвычайно легко. Димитрий как-то рассказал мне о своем знакомстве с наркотиками в Италии, но это было уже в прошлом. Мое желание слушать его голос было ненасытным, я была влюблена. Я не придала важности сообщению о наркотиках, потому что им не было места в нашей повседневной жизни. Каждый вечер мы ходили поесть в какой-нибудь очередной кабачок в Экзархее, в очередной бар – послушать музыку, а затем к нему домой, чтобы заняться любовью.

Я никогда не пробовала наркотики, ни до Димитрия, ни после него, я не чувствовала в них необходимости. Дома мы всегда были счастливы. «Я ни разу не видела такой семьи, как ваша, – никогда никаких проблем», – сказала однажды подруга моего брата. «Ваша единственная причина для беспокойства – все ли кошка съела из своей миски». Тем временем мой ум постоянно искал новые возможности. Мы с Вили решили отправиться в месячный молодежный тур по Европе по проездному железнодорожному билету InterRail. Нам было по 20, и мы начали свою экскурсию, подкрепляясь сандвичами с бифштексом, приготовленными матерью Вили. Мы 30 дней провели в поездах с остановками для отдыха в Стокгольме, Париже и Манчестере.

Вернувшись в Афины, мы были обессиленными, но довольными. Вили воссоединилась со своим задушевным другом Гиоргосом, а я с восторженным Димитрием. Но вскоре все изменилось в одно мгновение. Однажды вечером я увидела его сильно одурманенным. «Мне предложили всего-лишь дозу одной штуки», – сказал он мне. Я не стала убегать, думая, что смогу вразумить его. Он был такой умный, как же он мог такое сделать? Но он опять попал в зависимость от героина, мне не нужно было это долго выяснять, он сам мне в этом признался. Он уверял меня, что прекратит, но было уже слишком поздно. Мне было очень больно оттого, что я ничего не могла поделать, чтобы помочь ему.

Самой худшей частью всего этого был его телефонный звонок с известием, что он «ВИЧ-позитивен». Я пытаюсь вспомнить события, разворачивавшиеся в то время, о которых до сих пор я никому не могла рассказать. До сих пор не знаю, как мне удавалось хранить свой секрет так долго, ведь сразу после сообщения Димитрия, в августе 1985-го, я узнала, что тоже ВИЧ-позитивна. Вскоре после этого он прислал мне следующее письмо:

Это странное ощущение, сердце мое. Впервые я почувствовал его, когда мне сообщили о проблеме. «Ты инфицирован вирусом». На самом деле, это даже не одно чувство, а сразу много. Горечь, печаль, крушение надежд, страх, опять страх, боль, паранойя, опустошение и опустошение в десять раз сильнейшее, и не знаю, что еще.

Это последнее мое письмо к тебе. Оно без даты, но на него пролито множество слез, и в нем есть одно желание. Всего одно желание, и я действительно хочу, чтобы оно исполнилось. Кое что, что я желаю вот уже 15 дней. Если есть бог, черт побери (я никогда не интересовался есть ли он), не знаю, что еще сказать, особенно, если сказать нечего, они сообщили, что жить мне осталось 15 дней.

Поверь мне, малыш, мне от жизни нужно только чтобы у тебя все было хорошо и что ты знаешь, что Димитрий ценит тебя больше, чем себя. Все эти дни я думаю только о тебе. Я причинил вред тебе, той, которую так любил. Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, это была не моя ошибка. Я хочу, чтобы у тебя было все хорошо, и если это неприятная глава в твоей жизни, то скорей переверни страницу, а еще лучше – сожги ее. Я очень надеюсь, что с тобой все в порядке. Прости меня, если я сделал что-то, что могло причинить тебе боль. Я буду любить тебя всегда, Димитрий.

Ненавидеть? Это было больше похоже на потрясение, смешанное с ужасом. Результаты моего первого теста были отрицательными, но повторный тест через три недели принес дурные вести. Я чувствовала, что земля плывет у меня под ногами, хотя я и не могла еще осознать значения всего происходящего для меня. Ждет ли меня судьба все тех, кто погибает за несколько месяцев? Странно, но я чувствовала себя хорошо. Было невозможно поверить, что я умираю. Нелегко подготовиться к смерти, когда тебе 20 лет и ты здоров. Мне нужно было тщательно во всем разобраться.

На следующий день у меня были именины, и все за меня радовались. Я не могу забыть ту единственную мысль, которая крутилась в моем мозгу. «Как долго я смогу всех обманывать? Когда настанет время, я причиню им такую боль, какую и представить себе невозможно. Может быть, есть какой-нибудь способ всего этого избежать?» Димитрий думал только обо мне, а я думала только о своих матери, отце и брате. Эти новости просто уничтожат их. «Когда же станет возможно излечение?» – спросила я врача, который отдавал мне результаты теста. «Когда?» «Может, через десять лет, а может, и больше». Я помню, как в другом врачебном кабинете в соседнем здании доктор Г. П. (в то время руководитель по вопросам СПИДа) придирчиво рассматривал мои руки в поисках следов употребления наркотиков и сердился, что ничего не нашел. «Сейчас вам не нужно ничего делать», – сказал он. «Некоторое время вирус будет неактивен, он передается при половом контакте. Поэтому используйте презервативы, когда занимаетесь сексом, и никому ничего не говорите, даже своей семье». Я ушла со слабой надеждой, что в ближайшее время мне не придется с ним общаться, и так случалось, что на самом деле больше я его уже никогда не видела.

Димитрий был потрясен, когда я сообщила ему свой диагноз. Мы открыто обсудили ситуацию. В то время в новостях сообщали, что вирус проник в Италию из Америки и появился у нас летом 1985-го, когда его завезли вместе с багажом или со специфическим грузом наркотиков, которые принимали в кругу друзей Димитрия. Я стала одним из первых зарегистрированных носителей этого нового вируса в Греции.

Я не винила его, меня поглощали мысли о том, что на меня будут указывать пальцем. Тогда невозможно было себе представить то, что произойдет в дальнейшем, и то, что мне будет суждено перенести: что я вынуждена буду следующие десять лет все продумывать и скрывать правду, не имея возможности расслабиться. Я не знала что мне делать. Даже если бы я раскрыла свою тайну, все равно никто не смог бы мне помочь, я только омрачила бы жизни тех, кто был рядом со мной. В этой ситуации не может быть утешительных слов, нет смысла даже пытаться.

«Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что никому ничего не скажете. Мы просто все забудем», – потребовала я у Вили и Эвы в ту первую неделю. Они согласились. Кроме всего прочего, нужно было заканчивать университет и поступать в аспирантуру. Оставался только один нерешенный вопрос: посещение больницы «Евангелисмос», чтобы обследовать иммунную систему, а это включало и анализ крови. Вили сопровождала меня, и тогда я в первый раз заметила, что медсестры приближались ко мне с такой осторожностью, будто на мне росла чешуя. Они были все закутаны и носили нейлоновые маски. Моей подруге было стыдно за их поведение. К счастью, результаты оказались около 1400 Т4 или CD4, что их весьма удовлетворило. Они даже смогли выдавить из себя улыбку.

Я намеревалась больше не возвращаться туда без веской причины, и уж конечно, больше не брать с собой друзей или знакомых. Выйдя из клиники, я приняла решение жить нормальной жизнью и терпеливо ждать, когда же будет найдено лечение. Больше всего меня печалила невозможность иметь продолжительные отношения. Мы с Димитрием расстались, но сохранили дружбу, я с отличием окончила университет и начала готовиться к степени магистра в Лондоне. С Эвой мы были как неразлучные близняшки весь последний год учебы в университете. В конце концов, после аспирантуры она осталась в Лондоне, где живет и сейчас, читая лекции по археологии в Эдинбургском университете.

Мы с Вили отправились в Лондон в сентябре 1987-го. Напряженная учеба была для всех нас правилом, и наша стойкость была неисчерпаема. В конце года я с отличием получила степень магистра, возможно, это было реакцией на мою невидимую болезнь. Я даже решилась на трехдневный флирт с одним французским студентом, желая проверить совет врача о предохранении, но я не хотела повторять такое часто, потому что это казалось мне непристойным и обязывающим.

Я вернулась в Афины в августе 1988-го. В сентябре я начала журналистскую стажировку в газете «To Vima»[2], а в январе 1989-го меня зачислили в их штат. Почему-то я всегда с самого детства с легкостью выполняла задания, и это меня радовало. И на моей новой работе все оказалось так же. Я с готовностью принимала во всем участие и с удивлением осознавала, что всегда остаюсь сама собой.

Работая в газете, я узнала об одном факте, похожем на милосердие Господне: вирус мог передаваться только через кровь и сперму. Раньше мне этого не сказали, как же я могла этого не знать! Значит, я не могу распространять его. Это была капля в океане, но все же, меня это утешило. И почему доктор Г. П. не сказал мне этого? Может быть, он и сам этого не знал в 1985-м, а больше я у него ничего не спрашивала. Я пробовала заводить случайные, почти свободные отношения, но они казались мне такими бессмысленными, ведь, возможно, я вскоре заболею и умру. И я прекращала эти отношения как можно быстрее и опять оставалась одна. Во всем другом я с радостью могла принимать участие. Моя болезнь была похоронена глубоко во мне, и мне хотелось спокойно наслаждаться похвалами моих руководителей и сотрудников. Но меня часто посещала мысль: «Как же я их всех со временем разочарую».

Хуже всего было то, что дома, когда по телевизору показывали беспомощно умирающих больных СПИДом, мой отец говорил: «К счастью, у нас здесь нет этих проблем», и переключал канал, не в силах смотреть на страдания. Мне хотелось исчезнуть с лица земли, но вместо этого я выходила в свет как можно чаще, по крайнем мере, когда Эва приезжала в гости из Англии. Тогда мы проводили самые роскошные вечера в афинском клубе «Кукушка».

Я арендовала дом в историческом районе Плака[3], потому что мне хотелось быть одной и не привлекать к себе внимания. В то время я могла начать работу над статьей в три часа ночи, а к полудню полностью подготовить ее к работе. Я заходила в старое здание газеты «Vima» на площади Карицы, чтобы обсудить статью с главным редактором, возвращалась домой поспать до вечера, и планировала свою новую экспедицию. Когда Эвы не было, я иногда выходила одна, каталась, напевая свои любимые песни, пока не приезжала в свой клуб, где тусовалась с ди-джеем, который был рад моему присутствию даже без Эвы. Это были бессмысленные усилия, но, по крайней мере, они заполняли мое свободное время. На работе удивлялись: «Говорят, ты каждый день на вечеринке». Мной всегда гордились. Димитрий не переставал присылать письма мне домой. Иногда мы виделись, но чувствовали себя неловко. Недавно я нашла письмо, которое он написал в 1989-м, и включила его в книгу, чтобы показать, каким он был человеком и какой обладал интуицией:

Прошло четыре года с момента нашей первой встречи. Четыре года прекрасных и ужасных отношений, ставших скрытными и непристойными из-за одного случая. Я не хочу изображать это по-другому. Независимо от того, что я говорю или что я пишу тебе, я должен стыдиться даже смотреть тебе в лицо и не сметь просить о свидании, пригласить пообедать, или, того хуже, заняться с тобой любовью.

Я хочу, чтобы ты мне верила, я именно это чувствую, особенно последнее время. Если ты спросишь меня, что случилось и о чем я думаю, когда я молчалив и невесел, что у меня на душе? Всегда одно и то же. Я хочу сказать тебе, что я тебя люблю и желаю тебя, но я не могу произнести ни слова, когда мы встречаемся. Я хотел бы быть другим при каждой нашей встрече. Вот как я живу, и вот каким я научился быть, как искренни мои чувства к тебе, потому что я люблю тебя, хочу тебя и скучаю по тебе. Возможно, ты скажешь, что это наглость с моей стороны даже писать тебе эти глупости, но мне не легко остановиться. Ты даже не представляешь, как мне хочется, чтобы все было иначе, или, по меньшей мере, чтобы кое-что не случалось. Ты была великой любовью всей моей жизни. Сейчас это уже не то, что было, не то в любом случае. Не так, по крайней мере, как было не так давно. Но при каждой нашей встрече я вижу, что ты не винишь меня.

Но все же, каждый раз при наших встречах я становлюсь словно безумный, две стороны борются внутри меня, и ни одна не может победить. В такие моменты я вспоминаю об игре в крестики-нолики. Ты когда-нибудь играла в нее в детстве? Это очень скучная игра, в которой никто не может победить. Ее можно сравнить с моим психологическим состоянием каждый раз, когда я думаю о тебе. Любовь и стремление с одной стороны, эйфория, другими словами, и отвращение к самому себе – с другой.

Будучи не в силах делать что-либо другое, я часто мечтаю о прошлом и о том, как у нас с тобой все могло бы быть. Именно в этот момент я начинаю плакать, меня охватывает ярость – я хочу разбить себе голову о стену и, в то же время, я бы хотел просто позвонить тебе и говорить тысячи ласковых слов, нежных и пустяковых. Но я никогда этого не сделаю, а буду только мечтать…

И теперь, держа это письмо в руке, я перечитываю слова: «Скрытность и непристойность» – вот как он описал то, что произошло в нашей жизни. У меня было подобное чувство, но я не могла этого выразить. Димитрий умер от СПИДа намного позже, я узнала об этом, когда проходила курс анти-ретровирусной терапии. В течение многих лет я считала, что его убил вирус ВИЧ, так было до тех пор, пока «Х», мой друг, пожелавший остаться анонимным, не написал мне:

Вирус ВИЧ никогда и нигде не был выделен. Если у кого-нибудь есть сомнения, они легко могут убедиться в этой истине без напрасных опровержений. Нужно просто запросить оригинальную научную публикацию. Обычно такие публикации легко получить в министерстве здравоохранения, либо университеты могут предоставить подобную научную публикацию, если она существует. В Германии, Австрии, Италии или где-либо в другом месте это оказалось невозможным, несмотря на 12 лет постоянных вопросов, задаваемых властям и гражданами, и учеными; потому что этих публикаций не существует.

Сегодня кажется невероятным, что этот вирус никогда не был выделен (неужели нас так долго обманывали?), но мы в этом не сомневались тогда в 1985-м, когда в нашей среде словно разорвалась бомба, всего год спустя после анонса СПИДа министром здравоохранения США Маргарет Хеклер на международной пресс-конференции. В ее заявлении утверждалось, что «ВИЧ» является «возможной причиной» СПИДа. Но вот что любопытно, слово «возможной» было опущено в последующих сообщениях СМИ. Общее ощущение было таким, что это заявление должно подвергаться сомнению, потому что не было высказано никаких возражений. Австралийский профессор Хирам Катон написал десять лет спустя в своей книге «Мираж СПИДа»[4]:

Журналисты, описывающие это событие, не заметили контрольных сигналов того, что во всем этом было что-то подозрительное. Очевидной алогичностью было то, что сообщение было сделано еще до публикации статей, представляющих доказательство. Твердое правило научной публикации запрещает такую практику. Это создает помехи критическому восприятию, так как ученые не могут комментировать исследование, которого они не видели. […]

Так случилось, что довольно много ученых не слишком поверили в заявления Галло. Но их голоса не были услышаны, потому что журналисты не искали критических комментариев. И через очень короткое время это стало настолько общепринятым, что критические взгляды стали казаться заблуждением, и даже «идиотизмом».

Журналисты могли бы еще исправить это упущение, когда в 1995-м зазвучали требования, подобные заявлениям Хирама Катона. Удивительно, но этого так и не произошло. По какой-то причине они пренебрегли выполнением своей основной задачи, которая заключается в проверке источника информации. Но в то время я этого не знала… Не знала я и о том, что вирус ВИЧ, возможно, никогда и не существовал, и что я никогда не была ничем инфицирована.

Таким образом, моя ошибка была не в том, что я влюбилась в человека, который не соблюдал принятые правила поведения. Это было что-то иное, не совсем материальное. Возможно, она состояла в том, что я верила всему, что говорили «ученые» эксперты по этому предмету? Я и вообразить себе не могла, что на самом деле эти эксперты ничего не знали и могли заблуждаться.

Глава 2. Расплата: Диагноз, который мне поставили

Период после 1985-го:

В течение девяти лет после первого предположительного обнаружения вируса в моей крови, все было под контролем. Дома абсолютно ни о чем не подозревали. Чтобы быть в этом абсолютно уверенной, я играла свою роль чрезвычайно убедительно. Только мой отец время от времени говорил: «Пора бы тебе уже найти мужчину своей жизни». Сначала я вела себя так, как будто не понимаю, о чем он говорит, а потом арендовала дом в Плаке, просто чтобы не слышать этого. В 1990-м, когда главным редактором была Гиани Претентери, в газете «To Vima» добавился раздел «Новые Времена». Я взяла на себя две центральные страницы, где обсуждались тенденции книжного рынка; в течение примерно пяти лет непрерывной работы я писала хорошие статьи, зарабатывая приличную репутацию в газете и в издательском мире. Все это приносило мне удовлетворение и поддерживало во мне жизнь. В то время я много путешествовала по рабочим приглашениям в Венецию, Югославию, Египет, Нью-Йорк, Вашингтон и Турцию.

В других городах я впадала в меланхолию, потому что думала о красивых местах, которыми мне не суждено любоваться с моим избранником. Особенно сильно это проявилось в Черногории во время вечернего торжества накануне распада Югославии. Мы были официально приглашены государственным Департаментом страны, перед нашим столом стояли трое цыган со скрипками, на лицах у них были пьяные улыбки. Увидев, что они приближаются, я встала. Они заиграли божественную мелодию и запели слова о любви, которых я не понимала, но мне захотелось заплакать. Заболеют ли эти люди СПИДом? Сомневаюсь. Какую же ошибку допустила я? Я всего лишь влюбилась. Почему я не могу быть цыганкой? И тут на меня нахлынуло желание – я захотела влюбиться в первого же встречного. Но тут же вспомнила, что мне это запрещено. Чувство крушения надежд не покидало меня весь остаток поездки.

Вернувшись в Афины, в том же 1990-м году, я впервые почувствовала странное ухудшение здоровья, сначала на грудной клетке высыпал опоясывающий лишай, который быстро прошел, затем, в 1992-м, на лице появилась сыпь, похожая на сильные угри. Это оказалась стафилококковая инфекция, потребовавшая многочисленных визитов к дерматологу. Впервые врачи начали играть существенную роль в моей жизни.

Слабая надежда забрезжила, когда мой брат подключился из дому к Интернет, одним из первых в Греции. Я начала разыскивать информацию по СПИДу, хотя в то время еще даже не существовало поисковика Google. Но те несколько страниц, которые мне удалось найти, на самом деле большой помощи не принесли.

С большими сомнениями я попыталась вернуть в свою жизнь свидания, но это привело всего лишь к двум-трем кратковременным романам. Затем, в 1993-м, отношения выскользнули из-под моего контроля и начали превращаться во что-то более серьезное. Я запаниковала, потому что он хотел жениться на мне.

Примерно в 1994-м моя производительность на работе начала снижаться, все вечерние прогулки были сведены к минимуму, как и все остальное. Во время летнего отпуска, который я тогда проводила с Нико Врано, любой холмик заставлял меня повернуть и идти прочь. «Давай пойдем другой дорогой», – говорила я в таких случаях. Позже, уже в Афинах, когда я старалась сконцентрировать взгляд на экране компьютера, мне казалось, что голова невыносимо тяжелая. Неужели СПИД уже стучится в двери? И я должна слабеть, не говоря ни слова. Потом меня вынесут на носилках, и смерть не заставит себя долго ждать. Я была готова к такому сценарию, я видела, как он приближается. Неужели я сама спровоцировала все это? Была ли здесь моя вина? Все развивалось так, как я и предполагала. Во время Пасхи 1995-го у меня был непрекращающийся жар, и Нико сам отвез меня к доктору из EODEAP[5], а оттуда в Афинский Медицинский Центр, что позволяла моя страховка, полученная в Союзе Журналистов. Мне пришлось выдержать целую неделю анализов, и все они дали отрицательные результаты, но причину моей болезни так и не определили. Врачи приходили и уходили, нервно меня обследовали, просили потерпеть. Им не оставалось ничего другого.

В конце концов, я сама предложила провести тест на СПИД. Врачи посмотрели на меня с благодарностью. Хорошая идея! Они вышли и позвали сестру, чтобы та взяла анализ крови.

В результате, спустя несколько дней ко мне вошли два врача и медсестра, наряженные как космонавты. Они выстроились в ряд и, не снимая защитных масок, объявили, что результаты теста позитивны. После этого меня отконвоировали в другое отделение. Работа этих врачей была закончена, и они больше ничего не могли добавить.

Предположительно я была инфицирована вирусом ВИЧ, что означало назначение специального режима. Единственное, о чем меня спросили, это какую больницу я предпочитаю, «Лейко» или «Евангелизмо», потому что там были специальные отделения для пациентов со СПИДом. Чтобы исключить возможность встречи со знакомыми в «Евангелизмо», я выбрала «Лейко». К счастью, в то время моей мамы в Афинах не было. Она работала директором школы на острове Эвиа. Отец, сам бывший школьный директор, рано вышел на пенсию из-за проблем с сердцем, но он никогда не вмешивался в мою личную жизнь.

Врачи больницы «Лейко» на самом деле уже были знакомы со СПИДом. Во-первых, они были одеты как медики, а не как космонавты, и не были так напуганы. Это очень ободряло. Но относительно назначенного мне лечения была непроницаемая стена молчания. Казалось, что врачи принадлежат к совершенно секретному обществу, куда могут быть приняты только посвященные лица. Но у меня был СПИД, и я должна была доверять им, если хотела выжить. Они так же подчеркнули, что будет лучше для меня, если я не стану ничего никому говорить.

После того как я оправилась от лихорадки, мы с Нико покинули больницу, вернулись домой и попытались собраться с мыслями. В то время Нико был совершенно ошеломлен. Любопытно, но его реакция была совершенно такая же, как моя в 1985-м. Он был опустошен и очень страдал, но не винил меня ни одной секунды. Но, все же, было одно маленькое отличие. Его тест на антитела дал отрицательные результаты. Он дважды повторял тест, и оба раза результаты были отрицательными. «Не трать зря время, я читала, что вирус не может передаваться от женщины к мужчине», – сказала я ему. Несмотря на невыносимые затруднения, Нико еще некоторое время оставался со мной.

Мои славные врачи сообщили, что я достигла финальной стадии СПИДа. Я была инфицирована уже на протяжении десяти лет, и количество клеток Т4 снизилось до 26 – в соответствии с чем я уже должна была быть мертва. Мне сказали, что слишком позднее обращение к врачу привело к необратимому развитию болезни. Они понимали все! В конце концов, я должна была даже принести извинения. Мне могли предложить только небольшое продление жизни за счет приема АЗТ, за что я их поблагодарила. В газете я попросила дать мне отпуск на полтора месяца, чтобы все обдумать.

Моя семья все еще ничего не подозревала. На работе же слухи разнеслись почти мгновенно через журналистскую ассоциацию EDOEAP. Я не уверена, согласуется ли с нравственными нормами то, что разглашение этих фактов было разрешено, но, в конечном счете, это сыграло свою положительную роль. Я спровоцировала это тем, что попросила такой длительный отпуск, и вскоре секретарь вызвал меня к Ставросу Психарису, директору газеты, пригласив зайти в его офис, когда я смогу. На следующие день, когда я пришла, он уже все знал. Он ни о чем меня не спрашивал, только сообщил, что я прекрасно выгляжу, что беспокоиться не о чем, я могу не выходить на работу столько, сколько будет нужно, но при этом буду получать свою зарплату. Я не стала возвращаться до конца отпуска, потому что мне на самом деле нужно было время, чтобы оправиться от последних сообщений из больницы «Лейко». Фактически я вернулась в офис, чтобы получить ту поддержку, в которой я нуждалась. Хранить секрет от домашних можно было бесконечно. В конце концов, все оказалось не так ужасно, казалось, я полностью восстановилась.

Возвращаясь к настоящему, хочется задать вопрос:

Что же на самом деле было диагностировано, что заставило врачей считать, что у меня СПИД? Врачи сказали, что это был низкий уровень клеток Т4, пневмоцистная пневмония и позитивный анализ на ВИЧ – они понятия не имели, что анализ был позитивным и за десять лет до того. Для меня это имело смысл.

В то время я не сомневалась в информации, которую находила о своей болезни. Сведения, которые я узнавала от доктора Т. К., профессора университета, и все, что я читала в Интернете, казалось, прямо описывают мой случай. В 1985-м мне делали ELISA – тест, а в 1995-м его повторили для образца крови, присланного из Афинского Медицинского Центра. После этого тест Вестерн Блот подтвердил результаты для образца крови из больницы «Лейко». При помощи этих тестов определялся СПИД, значит, я была на правильном пути.

Но никто мне не сказал ни в 1985-м, ни в 1995-м, что на коробках с этими тестами были наклейки, на которых было написано о сомнениях производителей в достоверности самих этих тестов. Очень может быть, что и сами врачи не знали об этом. Зато фармацевтические компании хорошо знали, как защитить себя от судебных исков. Однажды я встречалась с подобным в фильме Робина Сковилла «Обратная сторона СПИДа» (2004), и еще один раз совсем недавно в интервью, которое дал профессор Чикагского университета, доктор Маниотис, нашему вашингтонскому корреспонденту Ламбросу Папантониу. Интервью было опубликовано в ноябре 2007 в Афинах в еженедельной независимой газете «Friday + 13» под заголовком «СПИД: Мировой скандал». Вот выдержка из этого интервью:

Создатели наборов тестов для диагностики «ВИЧ» или развития «СПИДа» сами осознают это, и все они утверждают, что их наборы тестов ИФА, Вестерн Блот и ПЦР на самом деле не могут выявлять вирус «ВИЧ».

Например, на вкладыше к набору для ВИЧ-теста ИФА от корпорации Эббот Лабораториз сообщается, что для диагностики СПИДа нельзя пользоваться одним только тестом ИФА.

Возможно, самым важным сообщением на вкладыше к продукции Эббот является то, что «в настоящее время нет общепризнанного стандарта для установления присутствия или отсутствия ВИЧ-антител в крови человека».

На вкладыше к набору тестов Вестерн Блот компании Epitope написано: «не используйте данный набор в качестве единственной базы для диагностирования ВИЧ инфекции».

Тест-система «PCR amplicor HIV» компании Roche утверждает, что она не предназначена для скрининговых тестов на ВИЧ и не является диагностическим тестом, подтверждающим инфицирование вирусом ВИЧ.

Анализ NucliSens HIV утверждает, что он не предназначен для использования в качестве скринингового теста на ВИЧ, и не должен использоваться в качестве диагностического теста на инфицирование ВИЧ-1.

Тест COBAS AmpliScreen HIV-1 утверждает, что он не предназначен для использования в качестве диагностического инструмента.

Вкладыш к набору тестов HIV Western Blot Kit компании Cambridge Biotech утверждает, что клиническая роль антител к ВИЧ у пациентов, не обнаруживающих симптомов заболевания, «не известна». Это предостережение на вкладыше фактически является печатным признанием того факта, что неизвестно, является ли ВИЧ причиной СПИДа. И оно находится прямо в комплекте теста на ВИЧ.

Средства массовой информации и правительство нам постоянно твердят, что клиническое значение присутствия антител означает, что через некоторое время вы умрете от СПИДа. Как же они могут давать лекарства миллионам людей на всех континентах или детям, или вообще кому-либо, ничего не зная о клиническом значении позитивности теста? Для чего же тогда все это делается? Если это не скрининговый и не диагностический тест, то что же это за тест вообще? Детектор лжи, чтобы проверить, не переспали ли вы с кем-нибудь?

Вкладыши производителей тестов постоянно меняются, начиная с 1984 года и вплоть до настоящего времени. Производители[6] закладывают в свои формулировки все больше и больше двусмысленностей, чтобы уберечь себя от какой бы то ни было ответственности, если им придется защищаться. Они как будто чувствуют, что многие люди уже пострадали, и поэтому стараются маневрировать более искусно. Начиная с 1984 года, официальный вкладыш ELISA теста на ВИЧ звучал следующим образом: «причиной СПИДа является вирус ВИЧ». В ноябре 2002-го появляется новый вкладыш «СПИД: считается, что причиной СПИД-ассоциированного комплекса и состояния, предшествующего СПИДу, является вирус ВИЧ», а сейчас мы имеем еще более неуверенное заявление, что «опубликованные данные показывают сильную корреляцию между СПИДом и ретровирусом, называемым ВИЧ». Эта последняя цитата обнаружена на вкладыше к новому ELISA тесту (Vironostika HIV-1 Plus O Microelisa System), который был утвержден в июне 2003 года Федеральным Управлением США по лекарственным препаратам.

Так что же означает позитивный результат теста на ВИЧ? Замечательный ученый-микробиолог Ангелос Сицилиан, с кем я позже повстречалась, пытался прояснить этот вопрос. В книге я буду использовать это имя, потому что он пожелал остаться анонимным, опасаясь рисковать своей профессиональной карьерой перед лицом ведомства СПИДа. Он писал мне:

Насколько мне известно, впервые в эпидемиологической истории произошел подобный парадокс. В одних частях света наблюдается увеличение заболеваемости, а в других уменьшение. В частности, в Африке и Соединенных Штатах сообщают о росте, в то время как в Европе количество случаев снижается. Этот эпидемиологический парадокс, похоже, обусловлен существованием различных диагностических показателей.

Другими словами манипуляции с результатами диагностики в Европе производятся более гуманно, чем в странах, где гуманность идет на спад, как, например, в США, где количество позитивных диагнозов продолжает расти. То же самое происходит и в Африке, за исключением ЮАР, где президент Табо Мбеки заслужил большое уважение, выступая против сомнительных догадок, оказавшихся очень прибыльными и фактически превратившимися в «несомненные факты». Тем не менее, ему пришлось заплатить существенную политическую цену за свою позицию.

Все это касается так называемого ВИЧ 1–2 ELISA теста. Когда же речь заходит о тестах Вестерн Блот, то специалисты по СПИДу начинают восторженно возвеличивать его результаты прямо-таки до золотых стандартов. Но достаточно прочитать отчет Элени Пападопулос-Элеопулос* из Австралии, чтобы понять, что расшифровку сложнейших данных с таким же успехом могла бы делать и обычная гадалка, результаты были бы примерно одинаковы. (* Элени Пападопулос-Элеопулос, Валендар Ф. Тернер и Джон М. Пападимитриу Био/Технологии Том 11, июнь 1993-го «Является ли позитивный результат теста Вестерн Блот доказательством инфицированности вирусом ВИЧ?»). И это о тесте, характеристики которого повсюду считаются эталоном точности! Любопытно и немного подозрительно то, что данный тест делается только в определенных лабораториях, а для общественных лабораторий он закрыт, и там даже не обучают его проведению.

Несколько лет тому назад была предложена награда в 50 000 долларов США за обнаружение любого исследования, опубликованного в рецензируемом научном медицинском журнале, которое бы подтверждало какой-либо тест на ВИЧ путем обнаружения и изоляции вирусов ВИЧ в свежих образцах ткани, взятых у человека с позитивными результатами теста[7]. И так как до сих пор никто не заявил прав на эту награду, то такими ли нелогичными являются рекомендации прекратить делать эти тесты? И, конечно же, рекомендации прекратить лечение от этого недиагностируемого вируса?

Остается один вопрос. Что является причиной, приводящей к смерти от СПИДа, если не вирус ВИЧ? Часть ответа дает свидетель событий, относящихся к тому периоду, когда синдром только-только появился, специалист по лечению СПИДа и исследователь ингибиторов протеазы, Дэвид Расник: «СПИД в 1980-х в первую очередь был вызван эпидемией использования рекреационных наркотиков в Соединенных Штатах и Европе. Тем не менее, в 1990-х наблюдались значительные изменения. В 1990-х, по меньшей мере, половина всех новых случаев СПИДа, может быть, даже 60 %, являлись непосредственным результатом самой антиретровирусной терапии».

Дело не только в том, что множество побочных эффектов первой антиретровирусной терапии аналогичны действию СПИДа, проведенные оценки показывают, что за первое десятилетие применения АЗТ, с 1987 по 1997 годы, от применения этого препарата умерло больше американцев, чем было убито за время войны во Вьетнаме, а это около 300 000 молодых людей.

Тем не менее, когда мне в 1995-м предложили антиретровирусное лечение, я ничего не знала о предостережениях, которые уже были изложены в книге «СПИД-войны: Пропаганда, спекуляция и геноцид со стороны медицинско-промышленного комплекса», опубликованной в 1993-м Джоном Лориценом[8]:

Человек с диагнозом «СПИД» не выживет, если не будет поддерживать свою независимость от врачей. Горькая правда состоит в том, что практически все врачи, лечащие пациентов со СПИДом, прописывают аналоги нуклеозида, таким образом, гарантируя фатальный результат.

Из-за своей наивности я тогда согласилась принимать эти лекарства.

Глава 3. Преисподняя: Вредоносные побочные эффекты предписанной терапии

Возвращаемся в 1995-й год.

Я начала принимать АЗТ, как мне было предписано. Тогда это было единственное лекарство против СПИДа, которое можно было достать в Греции. Но потом мне в голову пришла другая мысль. Я чувствовала, что у меня все еще есть время поменять курс лечения, потому что я опять чувствовала себя хорошо. В Интернете я нашла информацию, что моей единственной альтернативой было здоровая диета из корнеплодов и экстрактов растений, которую можно было получить в интернате для СПИД-пациентов на одном из островов Испании. Желая на время исчезнуть, я нашла эту идею заманчивой. После того как мы обсудили эту возможность с Анной Влавиану, коллегой-журналисткой, она выхлопотала для меня 1 000 000 драхм (около 3000 евро) финансовой помощи для покрытия расходов на поездку у Ставроса Психариса, выпускающего менеджера нашей газеты.

Но когда я рассказала о своем решении доктору Кордоси, он ответил: «Без лечения вы сможете прожить дней десять». Потрясенная, я поблагодарила его за спасение от шарлатанов, и продолжила принимать АЗТ. Казалось, что это щадящее лекарство, до сих пор я не испытывала никаких побочных эффектов. Мне выдавали эти таблетки в стандартной бутылочке с этикеткой «Ретровир» (коммерческое название препарата АЗТ), на которой не было никаких предупреждений. «Вскоре ученые откроют чудодейственное лекарство, и все это закончится до того, как кто-нибудь об этом узнает, – думала я, – все изменится еще до конца лета».

Я все никак не могла смириться с той болью, которую диагноз СПИД причинит моей семье. Я ни о чем не рассказывала даже моему брату. После повторных запросов мой дорогой доктор согласился провести новое обследование в лондонской больнице. Мой друг-журналист Космас Видос предложил сопровождать меня, и в ноябре 1995-го мы выехали в госпиталь Святого Георга. Результаты моих анализов опять были позитивные, а диагноз не изменился. «В лучшем случае Вам осталось года четыре». Итак, благодаря АЗТ, получена отсрочка, думала я. Но кто знает, что еще найдут ученые за это время! И еше нашла в себе силы пройтись по магазинам Лондона. Мне был выдан смертный приговор, но я все еще чувствовала себя отлично. Было ясно, что я потеряла контроль над своей жизнью, и единственное, о чем я должна была думать, так это о том, как избежать внимания окружающих, как обманывать свою семью, как долго мне удастся это делать, и как мне вернуться из Лондона, будто это была развлекательная поездка. Но почему же нет никаких других симптомов, кроме этой пневмонии? Теперь я спрашивала себя, как же могла случиться такая катастрофа, а я все еще жива? И я с удивлением смотрела на все это, как будто со стороны.

Беда не заставила себя долго ждать. СПИД или АЗТ (я слышала ужасные вещи и о том, и о другом) очень скоро показали свои настоящие лица. К Рождеству мое состояние серьезно ухудшилось. У меня была температура под 40 градусов, и я вынуждена была рассказать брату всю правду. Он пришел в ужас. Крепко обнял меня, бормоча: «Да что же ты такое говоришь?» Он просто не мог поверить в то, что я только что сказала. Я почти не слышала его голоса, но времени терять было нельзя, он позвонил в «скорую», и нас доставили в больницу. Я проснулась на следующее утро и увидела, что передо мной сидит мама, с нежностью глядя мне в глаза. «Это не твоя вина», – сказала она с любовью. «Тебе просто один раз в жизни не повезло. Мы с этим справимся». «Что она говорит», – думала я в отчаянии. Матери – это что-то невероятное!

Но в один прекрасный день меня выписали из больницы – были срочно нужны свободные палаты, и места давали только больным, требующим неотложной помощи. Но вскоре я мне пришлось опять вернуться туда из-за серьезной анемии. Один из известных побочных эффектов АЗТ, как я узнала позже.

Начались мучительные переливания крови, нужен был постоянный запас, и каждый раз мне приходилось бесконечно ждать, пока искали кровь моей группы. Я была то в сознании, то в беспамятстве, и не помнила, сколько времени оставалась в таком состоянии, и сколько мне было сделано переливаний. Когда все это закончилось, меня выписали из больницы и отвезли домой, чтобы там продолжить лечение. Вскоре мое нервное расстройство стало настолько серьезным, что зуд и покалывание не позволяли мне отдохнуть ни днем, ни ночью. Мне приходилось держать ведерко с холодной водой возле кровати, чтобы увлажнять ноги, горевшие как в огне. Это тоже был побочный эффект, известный как периферическая нейропатия. Это был самый худший симптом из всех, которые мне довелось испытать. Во время этого периода я помню также сильнейший кандидозный стоматит. Язык болел так сильно, что я не могла прикоснуться им к зубам. Я не могла ни есть, ни пить, ни говорить. Облегчение приносил только сироп «Ксилокаин», вызывавший онемение во рту. «Принимайте «Ксилокаин» в умеренных дозах», – сказал мне дантист. «Это моя последняя радость», – быстро написала я в блокноте, который носила в кармане на случай, если придется общаться. Это был самый тяжелый стоматит, каким я когда-либо болела. И все эти симптомы обрушились на меня как ураган. Не было времени даже чтобы поплакать.

Когда одеревенение во рту наконец-то прошло, я все еще не могла есть из-за анемии и низкого уровня кровяных телец. Моя мама пыталась увеличить его, загружая в блендер все подряд: фрукты, овощи, и даже мясо. Но я все равно не могла прикоснуться к пище. Наконец мне дали лекарство от другой болезни, которое в качестве побочного эффекта увеличило мой аппетит. Это сработало, и через месяц у меня на талии появился жир. Радость моей мамы была неописуемой. Она увидела, что наши усилия могут приносить результаты. Мне же эти усилия казались бессмысленными, но я об этом не говорила. Количество кровяных телец оставалось низким, как и мой запас жизненных сил. «Ты всегда должна была бы быть такой, чуточку полноватой», – говорила мама, чтобы сказать хоть что-то.

Вскоре после этого, в сентябре 1996-го, у меня в глазах обнаружили цитомегаловирус, который мог вызвать слепоту, и засыпали новым потоком еще непроверенных таблеток. В день нужно было глотать по двенадцать штук, но они хотя бы на время заменили уколы, как курс лечения в этом состоянии. Теперь, плюс ко всему, я начала размышлять о слепоте. Я должна была подготовиться к ее возможному наступлению, потому что уверенности в лечении не было. Нам оставалось только ждать и надеяться. И мне опять повезло оказаться среди счастливчиков, для которых только что изобрели этот новый метод лечения.

«Это новейшее открытие», – подобные слова я обычно слышала каждый раз, когда начиналось новое лечение. Наверное, я была первым подопытным кроликом, а в конце фактически осталась единственной, кому удалось выжить. Мне, в самом деле, очень повезло, ведь меня спасли буквально в последний момент. Многие из моих соседей по палате и по больнице умерли тем же летом. Я была единственной остававшейся в живых к сентябрю 1996-го, когда на рынке появился ингибитор протеазы. Итак, двенадцать таблеток от цитомегаловируса сочетались с моим прежним медицинским коктейлем из «Норвира», 3ТС и «Хивида». Ежедневно я принимала 23 таблетки, и эта мощная комбинация вновь поставила меня на ноги (хотя, возможно, все, что для этого было нужно, так это прекращение приема АЗТ). Мне даже удалось крестить первенца Вили. Она настаивала, и мне пришлось согласиться стать крестной матерью. Была Пасха 1997-го, и, как ни странно, в тот день я чувствовала себя великолепно.

Лечение цитомегаловируса было прекращено через два года. Мне удалось избежать слепоты. Теперь я должна была раз в неделю посещать больницу для внутривенного введения специального препарата, который нейтрализовывал некоторые опасные побочные эффекты лечения. Мама обычно ходила вместе со мной, сопровождая меня по коридорам и в регистратуру. «Вообще-то это я должна бы поддерживать тебя, мама, а не наоборот», – каждый раз говорила я, опираясь на нее. «Ничего, милая, это только временно», – отвечала она, когда мы садились в машину. Она оставляла меня ожидать на скамейке перед больницей, а сама отправлялась искать парковку на какой-нибудь улице в окрестностях Гуди. Потом я видела, как она спешит ко мне, чтобы отвести меня на это ненавистное внутривенное вливание. Но каждый раз, когда я видела, как она приближается, мне становилось немного спокойнее. Мне никто не был нужен, кроме мой мамы. С ней я чувствовала себя защищенной ото всех бед, она была моим щитом. Мы вместе заходили в палаты для амбулаторных больных и дожидались медсестер.

Иногда я просыпалась в 7 утра, чтобы поскорее отделаться от этого. Но медсестры всегда начинали свой обход с противоположного конца коридора даже тогда, когда видели, что мы ждем всего одно внутривенное вливание. Процедурный кабинет для пациентов с ВИЧ был расположен в одном крыле с гинекологией и оториноларингологией – так, чтобы не привлекать внимания и не травмировать других пациентов. Естественно, медсестры узнавали нас издалека всякий раз, когда мы приходили. Я хотела, чтобы было известно, что я не лечусь в стационаре. «Почему меня принимают только в последнюю очередь?» – сорвалась однажды я на медсестру, когда та подошла только через час ожидания. «А вы считаете, что больница работает только для вас? У нас здесь много дел.» – ответила она. «Я одна из тех, для кого она работает», – сказала я тем же тоном, и мне удалось разозлить медсестру как раз во время поиска вены. Вообще, поиск моих вен был одной из самых сложных задач для больничного персонала. Вены на обеих руках у меня были либо порваны, либо заблокированы. Одна медсестра терпела неудачу, другая пыталась сделать, и у нее тоже не получалось. Я молча сидела, в то время как мама металась в поисках доброй и терпеливой медсестры, которая бы успешно могла справиться с этой задачей. Каждый раз было неизвестно, сколько на это уйдет времени, но дело должно было быть доведено до конца.

Потом начиналась пытка. При внутривенном вливании мой желудок болел в течение всех 3–4 часов, пока лекарство капля за каплей поступало из бутылочки, висящей у меня над головой. «Нужно уменьшить скорость вливания, чтобы не раздражать желудок», – говорила мне каждая медсестра, которая заходила в кабинет. Но если замедлить, то вливание займет десять часов. Я попыталась проверить, насколько я смогу управлять потоком, и взяла контроль в свои руки. Мама всегда была рядом, чтобы поддержать меня. «Потерпи, посмотри, как нам тут хорошо вдвоем. Все ушли. Зачем так торопиться домой? Что ты там собираешься делать?» Я не отвечала, погрузившись в собственные мысли. «Какая же у меня замечательная мама. А я так огорчила ее. Я – идиотка, глупая, никчемная, смехотворная». «Вы приходили уже 165 раз», – сказала мне секретарша в регистратуре. Я молилась, чтобы настал тот день, когда я больше не увижу ее. Но на следующем этапе изменение состояло только в том, что внутривенные вливания стали делать не раз в неделю, а раз в две недели. Я даже не могу вспомнить, когда прекратились эти визиты. Наверно тогда, когда я изменила лечение.

Почувствовав себя нормальным человеком, я опять пошла работать в газету. Никос Бакунакис, который, пока у меня были серьезные побочные эффекты и почти не было надежды, вел книжный раздел, похоже, все еще рассчитывал на меня. Меня это ободрило, и я хотела доказать, что он прав. Я не слишком задерживалась на работе, но задания всегда были выполнены. Он радушно принимал все мои советы на счет статей, поэтому я могла удалиться с победной улыбкой и продолжать работать над ними дома. Никто не спрашивал, где я находила новые идеи, ведь я была постоянно прикована к постели. Все просто были рады меня видеть. Благодаря моему хорошему другу Костасу Вукелатосу, издателю журнала «Ичнеутис» и основателю книжной статистики в Греции, я ни дня не оставалась без продолжительного, очаровательного, информативного разговора с ним по телефону. «Не сдавайся», – говорил он мне, если я отчаивалась и проявляла слабость. «У меня для тебя есть хорошая тема. Тебе понравится». Когда я не могла выходить, он присылал мне необходимый материал по почте.

Все остальное время занимал прием таблеток по часам. «Норвир» приходилось хранить в холодильнике, а в морозилке постоянно стоял охладитель на случай, если мне нужно будет взять таблетки с собой, когда я выхожу. Я украдкой, как воришка, пробиралась к холодильнику, чтобы проглатывать по три огромные таблетки «Норвира» три раза в день, а мама приносила мне остальные, не забывая и об антибиотиках. По крайней мере, отец не спрашивал об этих бутылочках в холодильнике. Но «атипичные» инфекции «спровоцированные вирусом» не давали мне покоя. Каждый раз прописывались все новые антибиотики вместе с лекарствами от СПИДа, вызывавшие все более тяжелый кандидозный стоматит в качестве побочного эффекта. И как я ни береглась, мое состояние постоянно было критическим. Липодистрофия, побочный эффект лечения СПИДа, продолжала искажать мою внешность. Выше талии я полнела, а ноги и ягодицы худели. Зная, что у меня нет выбора, я старалась не обращать на это внимания. В конце концов, я все равно скоро умру. Я была приобщена к религии СПИДа с 1996-го, когда лечение потребовало ежедневного приема 23 таблеток. Со временем произошла метаморфоза. Нужно было становиться либо монахом, либо отшельником. Люди начинали распевать «Славьте Господа». Я была свидетелем, как в эпоху СПИДа это делали даже здоровые люди. Сейчас вспоминают слова Дидо Сотириу[9]: «Страх могущественнее смерти. Можно не бояться смерти, но бояться страха. Сегодня всем правит страх. Он подчинил себе человечество. Начинаясь на поверхности, он проникает в самое сердце».

Я существовала только, чтобы есть, принимать таблетки и превращаться в монстра. Это была не та жизнь, о которой я мечтала, и я не могла найти причину, по которой нужно пытаться сохранять ее. Если бы у меня было право выбирать, я бы предпочла умереть на следующий же день. Но мама настаивала, что все измениться, потому что наука сегодня творит чудеса. «Они найдут исцеление, это всего лишь дело времени».

Наша семья была на краю, но мы были едины. Мы тщательно смотрели друг за другом, как будто боясь потеряться. «Это все моя вина», – повторяла я сама себе. «Такая идиотка, глупая, никчемная и смехотворная. Наша семья была самой лучшей, а теперь она разваливается. По крайней мере, нужно попытаться не умереть, иначе им тоже конец». Постепенно это стало моей навязчивой идеей – не умирать. Похоже, мои близкие были рады видеть меня рядом даже в качестве зомби. Мои визиты в больницу и в газету были последними следами социальной жизни, которая у меня осталась.

Годы приема «Норвира», я не помню, сколько их было, два или три, закончились в 1999 вторым приступом острой кишечной инфекции. И каждый раз, когда меня госпитализировали, мама не оставляла меня ни на минуту. Мой брат Стасис навещал меня, он часами оставался со мной, и мы смеялись над всякими глупостями, которые он рассказывал. Ничто не могло изменить наших старых привычек. Брат уходил, и мы в молчании наслаждались спокойствием. В конце концов, это было чудо, что мы все еще вместе. Отец не мог приходить в больницу и получал новости от меня по телефону.

Когда я вновь вернулась домой, мы узнали, что теперь «Норвир» доступен в форме сиропа для более удобного потребления. Но это оказалось неприемлемым. Я попробовала эту жидкость, по вкусу напоминавшую бензин, но не смогла выпить ни капли. Я сказала об этом врачу, но он ответил, что теперь либо сироп, либо уколы. Таблеток больше не было! Мама тоже попробовала сироп, чтобы помочь мне сделать выбор. Мы понимали, что все это для моего же блага, но для меня оказалось невозможным проглотить эту жидкость и во второй раз, а уколы были просто вне обсуждения. Это был мой первый революционный шаг. Я слышала о существовании лучшего комплекса из «Криксивана» (еще одного члена семейства ингибиторов протеазы) в качестве главного компонента и двух других таблеток, названия которых я уже не помню, помню только, что они не требовали охлаждения.

Такие изменения были для меня удобны. «И почему я с самого начала не принимала «Криксиван»? Тогда бы я избежала липодистрофии, вызванной «Норвиром»!» – думала я тогда, стараясь найти способ принимать более действенное участие в решениях, которые принимались за меня. Я медленно восстанавливала фигуру, и, когда внешность стала более приемлемой, начала посещать афинский центр красоты и здоровья. Я стала уверенней и на следующий год даже завела новый роман. Это был важный тест для меня, потому что за годы «Норвира» я почти забыла о своей женственности. Я не чувствовала себя ни женщиной, ни мужчиной, а чем-то нейтральным, безразличным и бездушным. Звучит невероятно, но в начале 2000-го года я даже переехала жить к своему новому бой-френду. Он был невероятно легок в общении, отважен, силен, здоров и ничего не боялся. К тому же он был на четыре года моложе меня. Он знал мою историю, и то восхищался мной, то жалел меня. Мама смотрела на эту новую ситуацию с явным удовлетворением. Это было признаком моего выздоровления. Врачи, похоже, тоже были довольны результатами своих трудов.

Я жила с Марио Циргиотисом один год, в течение которого у меня начали выпадать волосы. Мы находили их во всех углах дома, но, к счастью, я не облысела. Однажды в 2001-м я проснулась утром, было Рождество. Я что-то несвязно бормотала, в ярости швыряя и разбрасывая свои одеяла и одежду. Никто не был готов к такому, и Марио вызвал «скорую». Через два дня я очнулась в палате интенсивной терапии стационарной общей больницы. Это был первый приступ менингита, который приписали вирусу, связанному с «ВИЧ»-инфекцией. Несмотря на свои шумные и яркие проявления, менингит прошел относительно быстро, где-то через месяц. Но мое состояние оставалось неустойчивым, и я почувствовала необходимость вернуться домой. На самом деле весь переезд устроила мама, потому что мое здоровье было очень нестабильно. Мы вступили в новый период неврологических проблем, вызванных использованием «Криксивана».

Вскоре оказалось, что я не в состоянии говорить членораздельно, и еще одним сюрпризом для меня стало то, что когда я пытаюсь говорить, то забываю, о чем говорю. Кончилось тем, что я была не в состоянии открыть входную дверь собственного дома, потому что ключ безудержно дрожал в моей руке. Происходило и еще кое-что, не связанное с дрожью. Сковородка выскользнула у меня из рук прямо в раковину как раз перед тем, как я собиралась готовить, будто кто-то внутри меня подавал неверные команды. Я не могла написать даже собственного имени при визите в банк, как ни старалась. Было невозможно правильно двигать рукой. «Давайте я напишу за вас», – предлагал мне кто-нибудь из сочувствующих. Я не могла выполнять даже простейших действий.

Однажды я рухнула прямо на улице, и меня подобрал владелец ресторана, расположенного на углу. Он занес меня в помещение и дал мне прийти в себя. «Вы потеряли сознание», – сказал он, но я видела, что для обычного обморока он слишком сильно напуган. После нескольких подобных инцидентов я узнала, что теперь страдаю небольшими эпилептическими припадками. Еще один кошмар, быстрый, как удар молнии. «Ты травмируешь окружающих», – сказала мама. Естественно, так как я ничего не помнила, то я не могла знать о том, когда я травмирую людей. Жизнь наполнилась постоянным страхом, даже дома. «Эпилептические припадки не обязательно станут постоянными, – объяснил невропатолог, – возможно, они случаются только лишь при определенных условиях». Мне дали другую комбинацию таблеток. Припадки прекратились, но появилось кое-что другое. У меня стало двоиться в глазах. Я рассказала об этом невропатологу, который стал теперь моим вторым врачом, после врача, лечившего от СПИДа. «Ах, у вас двоится в глазах», – сказал он и опять изменил неврологическое лечение, в очередной раз сочетая его с лекарствами от СПИДа.

«Наберись терпения, милая. Доктора стараются изо всех сил», – опять повторяла мама. Однажды изображение в глазах стало не только двойным, но еще и размытым. К Рождеству 2002-го мое состояние опять обострилось, и меня в состоянии комы привычно повезли в больницу. Опять я перепугала всех посреди ночи. «Мам, ты еще не жалеешь, что родила меня?» – спросила я, очнувшись и увидев ее рядом с собой. «Никогда, ты подарила мне величайшую радость, а теперь ты в одиночку ведешь такую борьбу! Что я могу для тебя сделать?»

Сделать она не могла ничего. Опять в течение 3–4 недель никто не мог определить, какой микроб напал на меня. Я чувствовала, что ждать остается уже совсем недолго, я уже «уходила» и была счастлива. Я смотрела на себя, в памяти всплывали разные сцены из моей жизни, как будто просматривала фильм. Там я была яркой, улыбающейся, у меня была хорошая жизнь, до настоящего момента. Открыв глаза, я увидела маму совсем рядом. «Все прошло», – только и смогла я произнести и увидела, что она кивнула. Я хотела сказать: «Спасибо тебе», но никто не расслышал. Доктор Кордосис специально пригласил профессора неврологии из другой больницы. Он вошел, одетый в костюм, был выходной. «Ее состояние весьма критическое, и проблема в том, что она не сообщает нам о своих симптомах», – сказал он маме немного раньше. «Мы ничего не можем обещать», – сообщил новый невролог.

Однажды доктора зашли ко мне, подозрительно улыбаясь. После повторных исследований им удалось поймать микроб, по-видимому, это был туберкулезный менингит. Это было худшее из всего, что могло со мной произойти, но, по крайней мере, они теперь знали, какой антибиотик мне назначить. И началась еще одна «агрессивная» терапия, и когда я начала восстанавливаться в больнице, то уже не имела ни малейшего понятия, где я нахожусь. Однажды утром я даже потребовала принести мне на веранду кофе и печенье. Но это совершенно выпало из моей памяти. Хотя я помнила, как мне этого хотелось, кофе с печеньем на веранде казалось одной из величайших радостей в жизни. Мой брат пришел в больницу, а я даже не узнала его. Разные люди заходили в мою комнату, а я их не замечала, как мне говорили позже. Ближе к концу этого периода госпитализации я встала с кровати и увидела себя в зеркале. Меня испугало то, что я увидела. Я больше не была самой собой. Я поседела, лицо, покрытое зловещей тенью, было бледным как у мертвеца. «Он вас «поедал» понемножку день ото дня, вот почему туберкулез еще называют чахоткой», – объяснил мне доктор.

После этого я долго оставалась дома и никуда не выходила. Для меня было подвигом просто встать с кровати и дойти до кухни или ванной. Мама помогала мне принимать душ. Много дней она лежала рядом со мной и рассказывала мне истории, чтобы я не отчаивалась. И мало помалу я начала поправляться. Но мне пришлось изменить лечение СПИДа, потому что оно мешало лечению туберкулеза. Когда меня выписали из больницы, я должна была ежедневно принимать две, четыре и шесть таблеток – утром, днем и вечером – вместо ежедневных трех, шести и девяти таблеток основного лечения от СПИДа в течение трех месяцев. Я продолжала такой прием вплоть до сентября 2003-го, когда опять слегла. «Сколько таблеток в день вы принимаете?» – спросили меня. «Две, четыре и шесть», – ответила я. «Это неправильно, мы же велели через три месяца вернуться к схеме три, шесть и девять. Вы нарушаете процесс лечения, и мы не можем нести ответственность за результаты», – заявил мой врач, он был действительно рассержен. «Ее проблема в недостаточной дисциплинированности», – объяснял он маме, назначая ее руководителем правильного приема таблеток.

Изменив схему приема таблеток на три, шесть и девять, я опять поправилась до приемлемого состояния. Я рискнула выйти из дома, и была очень довольна, что могу относительно легко передвигаться. Поэтому я опять стала посещать институт красоты для ухода за лицом и телом, электротерапии и тому подобного. В начале 2004-го я даже решила брать уроки латинских танцев – чтобы немножко скрасить жизнь. Мое сердце колотилось, я готова была все отдать за один час школьной вечеринки. Я, бывало, возвращалась домой без задержек, чтобы наслаждаться моим персональным триумфом чуточку дольше. Я всех обманула. В школе танцев обо мне ничего не знали, я была просто еще одним новичком, неуклюжим, но решительным. В школе были ученики даже хуже меня.

Я опять стала появляться на работе в газете. Все меня поздравляли, как будто я восстала из мертвых, но мне не удалось долго продержаться на ногах. Теперь Никос Бакунакис уже говорил мне: «У меня для тебя есть интересная тема, как ты думаешь, сможешь сделать ее к понедельнику?» Это мне было нужно как глоток воздуха, я шла домой и изо всех сил старалась оправдать его ожидания.

Тем не менее, хотя я и не так уж сильно убивалась, ожидая смерти, теперь, когда появилась серьезная возможность, что я до конца жизни останусь в таком неполноценном состоянии – «почти здорова», дома я рыдала, не переставая.

Мне удалось найти себе уединенное местечко в квартире этажом выше над квартирой родителей, и там я могла выплакаться без помех. Глядя на незначительные несправедливости в новостях, я чувствовала, что меня это персонально затрагивает. А когда начали показывать пытки в Ираке, я была безутешна. Незаметно для окружающих мой мозг начала охватывать сумятица, и я стала постепенно терять память. Я во всем была неуверенна, и у меня часто бывали головокружения. Дома я еще могла скрыть это, без движения сидя на стуле до тех пор, пока не становилось лучше. Несколько раз я так делала и в школе танцев, но теперь я больше не могла туда ходить.

Горизонт иногда исчезал передо мной. Даже ходить по улицам теперь было опасно. Это было невероятно. Чтобы перейти улицу Панепистимиу[10], мне пришлось просить одну женщину дать мне руку. Спуск по ступеням на площади Синтагма был похож на прогулку по краю обрыва. Я со страхом останавливалась перед любой лестницей всякий раз, когда нужно было спуститься или подняться. Лестницы колыхались передо мной, исчезая в глубокой пропасти. После менингита у меня было мозговое расстройство, как объяснил мой врач, теперь вирус достиг мозга. Мое состояние ухудшилось до такой степени, что все стали опасаться рака мозга.

«Вы не приходили ко мне, поэтому я не смог вас проинформировать», – жаловался доктор Кордосис маме. «Я не приходила, потому что знала, что вы хотите мне сказать, вы это и раньше говорили. Я не могу поверить, что у нее рак мозга, Я НЕ ХОЧУ верить в это». Затем в больнице в кабинете врача провели консультацию, на которой присутствовала и я. Мне предложили биопсию мозга, предполагая, что мы примем такое решение. Я даже не пыталась защищаться, но мама отреагировала бурно. Если заденут какой-нибудь важный нерв, что тогда? Ведь это была абсолютно новая процедура для нашей страны. Отсутствие опыта подобных процедур превращало это в весьма рискованное предприятие. Опять я была потрясена ее трогательными усилиями сохранить мне жизнь.

Итак, мы решили ехать в Лондон, чтобы выслушать еще одно мнение. Доктор Кордосис согласился выполнить всю бумажную работу, необходимую для моей страховки, чтобы покрыть расходы. Он порекомендовал самую лучшую неврологическую клинику, проинформировал врачей о моем приезде, дав нам тем самым надежду на спасение.

Мой визит в Лондон в 2004 году начинался, как мое возрождение, несмотря на тот факт, что он мог оказаться моим последним визитом куда бы то ни было. Я собрала всю оставшуюся храбрость и под руководством брата на три дня полностью отдалась встречам со специалистами больницы «Сент-Джордж» в Лондоне. Слава о нас появилась там раньше нас самих. Первый вопрос, который мне задали лондонские врачи, был: «Где ваша мама?» Мы засмеялись: «Она не очень хорошо говорит по-английски, поэтому не приехала», – сказала я, и мы перевели разговор на другую тему. Мой брат и другой греческий врач, Г. П., исполняли роль переводчиков, потому что я с трудом могла что-либо вспомнить. Д-р П. входил в команду д-ра К. и получал тогда свою вторую степень в Лондоне.

Используя мою историю болезни и получаемую информацию, руководитель неврологической клиники д-р Р. Х., и профессор инфекционной патологии Г. Е. Г., каталогизировали мое медицинское прошлое с британской тщательностью. Например, о моей потере памяти они написали: «Медленно осознала, что амнезия существенно усилилась за последние два года. Не может вспомнить лица и имена, телефонные номера и дни рождения. Результаты теста IQ были хорошими, но демонстрирует определенную слабость при попытках вспомнить то, что видела пять минут назад. Помнит только две из десяти картинок, которые мы показывали ей ранее. Несмотря на то, что работает в одной из крупнейших газет в Афинах, где является книжным критиком, она больше не уверена в своей работе. Шесть месяцев тому назад офис газеты перевели в другое здание, но она все еще не может запомнить новый адрес и номер телефона, по словам ее брата. Наряду с потерей памяти, жалуется на некоторую тревожность, симптомы агорафобии, плохое настроение, но без приступов паники. Избегает социальных контактов, но все еще продолжает брать уроки латинских танцев. При необходимости писать обзоры книг работает по четыре-пять часов, но потом для восстановления сил ей необходимы один – два дня. Дрожание рук и некоторое затруднение движений». И дополнили текущую картину. «Речь ясная, хорошо говорит по-английски, выглядит слегка напряженной, тяжело дышит при каждой паузе». Я помню, как сидела один или два часа перед английским доктором. Я не могла много говорить, но прилагала все свои усилия.

В моей истории болезни первые записи о поражении мозга были сделаны в 2002-м, а также сообщалось, что вплоть до 2004-го наблюдалось ухудшение. Что вызвало эту катастрофу? Врачи отмечали, что исследовалась возможность интоксикации из-за антиретровирусной терапии. По каким-то непонятным для меня причинам, таким как отсутствие опухоли в мозгу, которая бы давала такой результат, они допустили, что отравления не произошло и, так как не было обнаружено ни кисты, ни инфекции, они пришли к выводу, что, вероятно, имеет место классический случай повреждения мозга при ВИЧ.

Мне пришлось повторить все анализы, которые уже делали, по меньшей мере, раз 15, потому что новое оборудование было куда более современным. От слишком рискованной биопсии мозга решено было отказаться, вместо этого было рекомендовано новое лекарство «Стокрин», которое, как говорили, будет сдерживать продвижение вируса в мозг. «Мы не волшебники и не можем творить чудеса. Ваше состояние необратимо, постарайтесь окрепнуть к Рождеству, если сможете», – диагноз, который опять обрушили на меня. Был ноябрь 2004-го, и вот чудо, когда я прекратила принимать «Криксиван» и переключилась на «Стокрин», моя нервная система начала восстанавливаться. «Впервые с тех пор, как ты заболела, мы празднуем Рождество как нормальные люди», – радостно заметил мой брат за рождественским столом. А в феврале 2005-го я опять появилась в школе танцев.

На самом деле, лекарство «Стокрин», которое было менее токсичным, чем предыдущие препараты (оно не относилось ни к ингибиторам протеазы, ни к категории АЗТ), позволило мне восстановиться от их отравляющих эффектов, которые врачи, лечащие СПИД, приписывали «ВИЧ-инфекции». Единственным очевидным побочным эффектом было то, что у меня появились неправдоподобно живые сны, с яркими картинами ужаса, погони и смерти. Они были настолько реальны, что когда я просыпалась от испуга, мне требовалось некоторое время, чтобы осознать, что это был всего лишь сон.

Это продолжалось несколько месяцев, но, по крайней мере, я чувствовала, что медленно заполняю провалы в памяти. В моем мозгу вновь появлялись картины из прошлого вместе с фактами, информацией и именами. Удивительно, как много вещей я могла вспомнить из прошлых, стертых периодов времени. Была ли я теперь вне опасности? Я не могла быть в этом уверена, оценивая свое новое состояние. Я опять могла водить машину, делать гимнастику, танцевать, совершать длительные прогулки. Но мое тело не полностью восстановило свою форму. Липодистрофия все еще оставалась в некоторых местах. Также моя голова часто становилась тяжелой, и отдыхать было трудно. Это было еще одним разочарованием для меня.

В то Рождество неожиданно умер мой отец. И хотя у него было больное сердце, его убил рак, причем всего за один месяц после постановки диагноза. Мы так и не открыли ему правду о моем состоянии. Мог ли он об этом узнать? Это несчастье все изменило для нашей семьи. И мой брат предложил сделать что-то действительно необычное. «Как насчет создания веб-сайта, чтобы ты могла обратиться к другим?» Через два дня после похорон первые шаги были сделаны. Мы нашли идеального партнера – коллегу моего брата по имени Манос Вассилакис – и заключили соглашение. И к Новому Году стартовал мой сайт /

То, что произошло потом, кажется совершенно невероятным, как будто мой отец с небес мог влиять на это.

Глава 4. Апокалипсис: Как мне удалось выжить

1. Первая надежда

Мое присутствие в Интернете в качестве ВИЧ-позитивного журналиста, задающего дерзкие вопросы, быстро принесло свои результаты, главным образом после того, как я обнаружила веб-сайт / и получила письмо от 45-летнего канадского веб-мастера Жиля Сент-Пьера. С его появлением в Афинах в моей жизни произошла большая перемена, это было 23 апреля 2006 года. Я вовсе не ожидала, что он спасет меня, но жизнь в новой реальности была похожа на сон. То, что мой новый друг уже написал для меня, было исключительным; вот, например, одна из его цитат:

Я верю, что чем больше в мире любви, тем меньше насилия. И сейчас говорю не просто о любви к человечеству. Это чудесная, очень важная альтруистическая любовь, но она может так далеко зайти только потому, что бесстрастна (да и кто, черт побери, захочет ложиться в постель со всем человечеством?). Насилие страстно. И его может победить только такая же страстная, могучая сила, как романтическая эротическая любовь.[11]

Этот человек изучал биологию в университете и систематически имел дело с гипотезами о СПИДе. По фотографиям и письмам он нашел меня очаровательной, и, наверное, он хотел просто утешить меня, когда в следующем письме написал, что хочет быть отцом моего ребенка – я не восприняла это всерьез. Но, похоже, что он с самого начала имел это в виду. «С тобой не происходит ничего плохого», – он пытался убедить меня, что вируса ВИЧ не существует. «Но либо нечто под названием ВИЧ, либо что-то другое инфицировало меня», – отвечала я. «Ничего и никогда тебя не инфицировало», – говорил он. «Но я была больна в течение десяти лет», – отвечала я.

Тогда он попытался объяснить, что стресс, связанный с позитивными результатами теста на ВИЧ, подсознательно вызвал первый «приступ СПИДа», потому что я верила в это, а таблетки, которые я согласилась принимать, сделали все остальное. То есть, я каким-то образом сама стала причиной своей катастрофы. Когда он пришел к такому выводу, я почувствовала закипающую у меня внутри злость. «Другие люди рядом со мной испытывали еще больший стресс, однако, они не заболели», – настаивала я.

Мне было довольно трудно поверить в то, что он говорил, но, судя по результатам, я бы сказала, что Жиль сыграл роль такого терапевта, какого у меня никогда раньше не было. Цель терапии состоит в том, чтобы помочь пациенту восстановить поврежденные части самого себя. Находясь в Канаде, Жиль провоцировал меня своими вопросами, а последовавший за этим его приезд в Грецию окончательно победил меня. Я чувствовала, что просто обязана ответить. Какое испытание! Он вытянул из меня все детали. Вместе мы выстроили связи, расширившие границы нашей свободы. Вскоре мы поженились и стали настоящими мужем и женой.

Я удивлялась, как он может любить меня, ведь следы десятилетних страданий были все еще заметны, а побочные эффекты от лекарств присутствуют до сих пор, независимо от того, насколько хорошо я научилась справляться с ними. Но он научился обращаться со мной, говоря вскользь: «Не вижу ничего необычного, разве что, может быть, тебе недостает немножко жира вот здесь…» Это было так мило! Мало помалу я становилась более открытой, я полюбила его внимание. Он не переставал заботиться обо мне, как будто считая, что я все еще страдаю.

Я начала смотреть на себя глазами Жиля. Я не чувствовала себя супругой, о которой можно мечтать, но надеялась на лучшее со временем. За что бы я ни принималась, силы быстро покидали меня, даже прием пищи был трудной работой. «Только бы не это», – говорила мама, когда готовила самую лучшую еду для нас. Проблема была не столько в еде, сколько в моей спине. Она не могла долго удерживать меня, когда я сидела за столом. Мне хотелось либо пошевелиться, либо лечь, как раньше. Часто я не могла спать по ночам, было невозможно найти удобное положение для ног, потому что они болели в суставах. И я ждала рассвета, чтобы вскочить с постели. Возможно, поэтому я казалась вялой весь день.

Всегда присутствовала возможность того, что мое состояние может ухудшиться в любой момент. Похоже, что разные лекарства против СПИДа повлияли на разные части моего тела. Как только я меняла терапию, симптомы, вызванные предыдущим лечением, исчезали, но вскоре в других местах появлялись новые. А между этими враждебными проявлениями наблюдался некоторый период затишья. Каждой терапии требовалось время, чтобы полностью продемонстрировать свое отрицательное воздействие. И может быть, я как раз находилась в одном из этих промежуточных периодов. Я не хотела даже думать об этом, потому что Жиль не жаловался. Хотя, время от времени он говорил: «Почему ты не читаешь книги, которые я привез?» Я изо всех сил попыталась это сделать. Он привез целый чемодан книг, которые были полны правдивых свидетельств, и я не знала, с чего мне начать, и какие следует сделать выводы.

2. Затем возникли вопросы

Однажды я вытащила книгу со специальной полки книжного шкафа Жиля. Книга называлась «Изобретение вируса СПИДа», ее написал Питер Дюсберг, и в ней было предисловие лауреата Нобелевской премии Кэри Муллиса. Вот что я прочитала[12]:

Несмотря на всю шумиху и срывы, спровоцированные Галло, охота за вирусом была в моде, и он упорно продолжал преследовать ретровирусы в течение нескольких лет. В 1980-м он наконец сообщил об обнаружении первого ретровируса человека. Вирус был выделен из человеческих лейкозных клеток, долгое время выращиваемых в лаборатории, где иммунная система не взаимодействовала с вирусом и не подавляла его. Команде Галло даже приходилось несколько раз подвергать клетки ударному воздействию сильнодействующих химикатов, чтобы выманить крепко спящий вирус из латентного состояния. Во второй партии лейкозных клеток никакого вируса обнаружено не было, но Галло это не смутило и он дал новому вирусу название с явной пропагандистской целью – вирус человеческого Т-клеточного лейкоза, или HTLV…

Исследователи HTLV могли менять и другие правила. Приняв за истину, что вирус распространяется между взрослыми, ученые рассчитали пятилетний «инкубационный период» между инфицированием и развитием лейкемии. Вскоре это число уточнили до десяти лет, а потом и тридцати, потому что обнаруживали растущее число здоровых носителей вируса HTLV. Однажды они решили, что вирус передается при сексуальных контактах, хотя лейкемия разражалась примерно в шестьдесят лет, тогда из шестидесяти вычли двадцать, чтобы получить сорокалетний инкубационный период. Затем, поняв, что вирус фактически передается ребенку от матери во время родов, инкубационный период официально продлили от сорока до пятидесяти пяти лет.

Когда я осознала, что все это значит, у меня по коже забегали мурашки, я не осмеливалась поверить в то, что это могло быть ошибочно, потому что мой опыт был вполне реален. Тем не менее, я много знала о докторе Дюсберге, который номинировался на получение Нобелевской премии за свою революционную работу, посвященную борьбе с раком, и много раз награждался за исследовательскую деятельность в Калифорнийском университете в Беркли. Его стали сторониться и злословить, когда он, подобно Галилею ХХ-го столетия, осмелился возражать против гипотез о ВИЧ/СПИД в 1987 году.

Практически он единственный проявил ко мне интерес, когда я стала связываться с другими «диссидентами» по всему миру. Да, прославленный доктор Питер Дюсберг сделал еще один вклад в мое освобождение, задав два простых вопроса. Первый он прислал мне электронной почтой 15 декабря 2006-го: «Мария, вы принимаете лекарства против СПИДа?» Я обстоятельно отвела:

Доктор Дюсберг, Ваше сообщение меня чрезвычайно взволновало! Наверно, я принимала все возможные виды лекарств против СПИДа. В 1985-м мне впервые поставили диагноз ВИЧ-позитивна. Я никому об этом не сказала и не принимала никаких лекарств. В 1995-м мне во второй раз поставили диагноз ВИЧ-позитивна после перенесенной пневмонии, и направили в соответствующую больницу. Я принимала «Септра» и АЗТ, что закончилось анемией и заражением цитомегаловирусом. В 1996-м я принимала «Норвир» и другие лекарства, что привело к вирусному менингиту и туберкулезному менингиту. 2000 год: прием «Криксивана» и других лекарств закончился кратким эпилептическим кризисом и энцефалопатией. 2004 год: «Стокрин», можно сказать, что я заново родилась и начала новую жизнь вместе с сайтом /. Теперь я пишу сразу две книги. Недавно я вышла замуж за ВИЧ-отрицательного Жиля Сент-Пьяра, веб-мастера сайта /, который считает, что мне следует прекратить принимать лекарства. Врачи вместе с моей мамой и братом умоляют меня продолжать, иначе это будет явным самоубийством. Я просто в тупике. Вы можете оказать мне неоценимую помощь своим советом. Желаю Вам всего наилучшего.

Он ответил:

Дорогая Мария. Спасибо за Ваш ответ. Теперь у меня к Вам второй вопрос: какой болезнью, связанной со СПИДом, Вы страдаете в настоящий момент? Если судить по фотографиям с Вашего сайта, Вы мне кажетесь очень здоровой.

Искренне Ваш, Питер Д.

Может, он подразумевал, что я смогу избавиться от таблеток? Я не знала, что ответить, мне нужно было время, чтобы переварить все это, чтобы убедить семью, но я не могла заставлять такого ученого ждать моего решения. Кроме того, если Жилю не удалось, то уж никто не сможет этого сделать. Поэтому я с неохотой прервала переписку. В последствии, я внимательно прочитала некоторые из книг, которые привез Жиль, и опять была разочарована. Если я жила с этой болезнью, как же авторы могут заявлять, что ее не существует? Мой возлюбленный также привез с собой документальный фильм 2004 года под названием «Другая сторона СПИДа», содержащий множество свидетельств ВИЧ-позитивных людей, и предложил посмотреть его вместе со мной. Но, включив видео, я прервала просмотр на середине: «Я все это знаю, я прошла через это, мне не нужно смотреть на это еще раз».

В июне мы поехали в Канаду, чтобы провести там медовый месяц. Именно там Жиль показал документальный фильм своей сестре и зятю. Они пригласили меня в свою комнату присоединиться к просмотру. Я досмотрела фильм до конца, не проронив ни слова. Я видела ВИЧ-позитивных людей, принимавших лекарства от СПИДа, и бывших в таком же состоянии, как и я, в то время, как те, кто не принимал лекарств, оставались здоровыми. Я смотрела, как Кэри Муллис говорит:

Я хочу сказать, что произошла очень странная вещь. В самом деле, именно это. Таких прецедентов раньше в медицине не было. Быть может, за исключением случаев, когда вы думаете, что одержимы дьяволом, не так ли? Видите ли, если вы одержимы дьяволом, то все, что с вами происходит, и все, что вы делаете – должно быть связано с ним, правильно? Вы и не замечаете, что какой-то новый организм является причиной всех проблем.

Я удовлетворенно усмехнулась, но этого было не достаточно. Возможно ли теперь вернуться к первому шагу? Со смешанным чувством эйфории и ярости я писала в Канаде свою вторую книгу «Игра любви во времена СПИДа», чтобы определить новое неожиданное состояние здоровья. Я закончила ее выводом, что: «я не могу прекратить лечение, которое принимаю последние десять лет, так как велик риск еще одного шока для моего организма». И все же, глубоко внутри, я надеялась, что смогу передумать.

Вернувшись в Афины, я прочитала книгу главной героини документального фильма, Кристины Маггиор (Christine Maggiore), под названием «Что если все, что вы думали, что знаете о СПИДе, было неправдой?»[13]. В конце концов, там я нашла определение тому, что случилось со мной:

Вы можете себе представить, что вам сообщают фатальный диагноз, но не говорят, что он основан на недоказанной идее и ненадежном тесте? Вам велят принимать сильнодействующие, экспериментальные лекарства, и не говорят, что эти лекарства ухудшают здоровье, разрушают жизненно важные функции, и что эти лекарства были одобрены для применения без соответствующих испытаний? Вам сообщают, что у вас есть, или подозревается, смертельная болезнь, но не говорят, что та же болезнь не считается смертельной, когда это происходит с «нормальными» людьми?

Теперь эйфория, смешанная с гневом, уже не покидала меня. И хуже того, я не знала, кого в этом винить, как объяснить, что же произошло. Маггиор в 1996-м уже описала ошибку всей моей жизни – вскоре после книги Дюсберга, а я пропустила эти важные новости, хотя предполагала, что нахожусь в центре информационного мира (журналист книжного раздела самой большой газеты Греции)? «Она обнаружила, что является «ВИЧ-позитивной» в 1992-м, но отреагировала быстрее, чем ты, потому что она жила в Лос-Анджелесе, практически рядом со многими другими диссидентами США», – пытался утешить меня Жиль.

Все эти годы я воображала, что подозрительные ученые, что-то создали, но это держится в секрете, и всегда будет держаться, потому что в мировой прессе, как казалось, никто не мог этого раскрыть. Жиль и тут меня просветил: они не держали свое создание в секрете, а, скорее, рекламировали его, «всех тестировали». Фактически единственное, что, начиная с 1984-го, получило всеобщее распространение, так это тест на антитела к ВИЧ вместе с верой в существование смертельного вируса под названием «ВИЧ», который передается через сексуальные контакты и т. д. И этот миф был подкреплен ужасающими репортажами о СПИДе в Африке. Даже сегодня стимулируется распространение отвлекающих идей о том, что якобы правительственные агенты стоят за созданием вируса, направленного на уничтожение афроамериканцев и гомосексуалистов в Западном мире. В любом случае, на горизонте не появлялось никакой новой болезни, а только лишь новые названия. И свежие новости, свежие новости, свежие новости.

Я думаю, что вполне мог быть создан новый тест, чтобы обречь на смерть всех тех, кого Западный мир причислял к группе высокого риска, а так же их интимных партнеров, потому что никто не знает, что на самом деле регистрирует этот тест, и как он производится. «Он просто регистрирует антитела, у любого человека могут оказаться позитивные результаты», – протестовал Жиль. «Но, опять же таки, как он мог оказаться негативным, а я позитивной?» Над этим вопросом мы могли спорить без конца. И в конце я всегда приходила к одному и тому же выводу: может быть, настало время прекратить принимать лекарства, которые я принимала так много лет?

Я начала обсуждать эту тему дома, но убедить мою семью была задача не из легких. Я не имела права причинять им боль еще раз. Они консультировались с лучшими врачами много лет, сражаясь за мою жизнь, проводили бесконечные ночи в больнице, практически потеряв всякую надежду, и вот, наконец, они видят меня замужем за замечательным человеком. Я опять счастлива и улыбаюсь. Зачем же отталкивать это? Я тоже не чувствовала уверенности. Сама мысль возврата в палату интенсивной терапии только для того, чтобы опять выяснять, чем я заразилась на этот раз, приводила меня в отчаяние. Если можно так сказать, я хотела пользоваться настоящим счастьем, даже если придется умереть на следующий же день.

Кроме того, Жиль должен был ответить на тот же настойчивый вопрос, если он хотел убедить меня. Почему же в 1995-м я оказалась на последней стадии СПИДа? Почему у меня была затянувшаяся лихорадка, которая никак не отступала? С самого начала он говорил, что это было вызвано стрессом, но я все еще не могла понять, как стресс связан с началом пневмонии.

На этот раз мой дорогой человек нашел короткий и ясный ответ среди множества электронных писем, которые мы получали со всего мира. Майкл Гейгер, член организации «HEAL» (Здоровье, Образование, СПИД, Взаимосвязь) дал косвенный ответ как раз на этот вопрос:

Выполните поиск Google по ключевым словам «стресс» и «вилочковая железа». Вы обнаружите, что тимус (вилочковая железа) – это то место, где рождаются ваши CD4 Т-клетки, вы увидите, что это центр вашей иммунной системы, и вы также увидите, что стресс вызывает ее отключение меньше, чем за 24 часа. Стресс отключает иммунную систему. Это может быть химический стресс, эмоциональный стресс, психический стресс, включая стресс от недостатка питания или отравленной питьевой воды, или экстремального и резкого страха, и панический стресс, вызванный диагностированием ВИЧ или СПИДа. Стресс отключает тимус. Стресс вызывает СПИД. В каждом случае СПИДа вы найдете очевидные и неочевидные сильные стресс-факторы. Некоторые из них находятся даже на подсознательном уровне. Стресс = СПИД, а не еда, не кислота и ни что-либо другое. И так по кругу. Вот мой собственный взгляд на СПИД, хотя вы можете верить, во что хотите.

«Так и есть! Эмоциональный, подсознательный стресс не мог быть определен ни на одном обследовании, которые делали в Медицинском Центре», – сказал Жиль. «Вот почему получали негативные результаты всех тестов, сделанных до теста на «ВИЧ». Мы также слышали, как доктор Вэл Тернер из «Перт Групп», Австралия, в коротком видеофильме объяснял, что эмоции, вызываемые сообщениями о смертном приговоре, с пугающей скоростью истощают иммунную систему.

Оглядываясь назад, теперь я бы сказала, что это скрытый стресс толкнул меня на болезненную тропу СПИДа, опустошающий психологический стресс, вызванный сообщением о моей ВИЧ-позитивности, – хотя сама я в этом никогда не признавалась, даже самой себе. Я говорила: «Не давай этому победить себя», – но не могла остановить подсознательное столкновение с безнадежностью. «Когда перестаешь надеяться, начинаешь умирать», – сказал Жиль. Таким образом, это объясняет мое ухудшавшееся здоровье в годы, предшествовавшие началу моего бессмысленного, но токсичного лечения СПИДа.

Медицинские эксперты должны были это знать, если бы на самом деле существовал свободный поток информации. «Многочисленные эксперименты, проводившиеся в течение нескольких десятилетий, показали, что сильный хронический психологический стресс может вызывать симптомы, очень схожие с теми, которые мы сегодня наблюдаем при СПИДе – особенно падение количества клеток CD4 и развитие таких болезней как пневмония, туберкулез, истощение, приобретённое слабоумие», – вот что, в конце концов, я нашла в книге доктора Этьена де Харве и Жан-Клода Руссо «10 самых больших обманов, связанных со СПИДом» (2005). Подозрения и страха, что вы можете быть «инфицированы», потому что верите в гипотезу ВИЧ-СПИД, может быть достаточно, чтобы «поставить на вас крест», даже если вы и не проходили тест.

Открытия Жиля меня очень встревожили. В первый раз за время этого путешествия я содрогалась от одних только мыслей.

3. Всего лишь принятое решение

Было начало 2007 года. Во время одного из наших последних визитов на прием к доктору Т. К. мы с моим дорогим мужем спросили, сможем ли мы иметь детей. В прошлом я задавала этого вопрос, когда еще была с Марио, и ответ был «Да», может быть, потому что тогда врач надеялся на лучший результат моего лечения. Но шанса нам тогда не представилось, т. к. вскоре на меня обрушился менингит. Теперь же я преодолела все препятствия, была жизнерадостной, и чувствовала новую уверенность в себе, когда шла к доктору. И хотя до прекращения приема таблеток Жиль исключал рождение ребенка, мне хотелось узнать мнение врача.

«С ребенком все будет в порядке, – ответил он, – но он останется без матери». Простите? Без матери? До того момента мы были уверены, что с новым лекарством я буду жить счастливо. Этот врач всегда был немногословен, а сейчас он фактически делал мне величайший подарок – он подтвердил то, что говорили мне далекие от медицины люди о рисках, связанных с лекарствами. Но нужно ли было говорить это так прямо? С 1995-го он никогда не был таким резким.

Когда мы шли по проспекту Василиссис Софиас, мой дорогой обнял меня двумя руками, поднял, как маленького ребенка, и с любовью поцеловал. Я чувствовала себя так, будто спаслась с тонущего корабля. Мы пересекли проспект, вышли на площадь Мавили и сели напротив фонтана, который вдруг затрепетал с тихим звуком «фрррр». До нашего появления он молчал, а теперь его струи вдруг начали танцевать. Мир вокруг нас изменился, казалось, что нашей встречи с доктором никогда и не было. Мы смотрели на детей, которые с недоумением следили за фонтаном, на матерей, которые присматривали за ними, на пожилых женщин, прихлебывающих кофе в сторонке, на прогуливающиеся парочки, и на гордого мужа, сопровождающего свою беременную жену. Откуда они все взялись? Неужели до сих пор мы были слепы? Мы обменялись взглядами и стали размышлять, когда же и мы присоединимся к этой компании. В такси по дороге домой мне в голову пришла мысль, как мне все-таки убедить маму предпринять еще одно путешествие в неведомое. «Мария, вам лучше прекратить принимать лекарства от СПИДа. Я буду присылать вам каждую неделю мои публикации, из которых вы узнаете, почему я это рекомендую», – вспомнила я серию писем от моего нового союзника, д-ра Эндрю Маниотиса из Чикаго. Я жадно прочитывала все его письма и ждала новых, как зачарованная, не в состоянии делать ничего другого. Этот новый друг был американцем греческого происхождения, его родственники когда-то жили в Мани[14] на Пелопоннесе. Он был директором лаборатории клеточной биологии и онтогенетики рака при Иллинойском университете штата Чикаго, и преподавателем в одном из крупнейших медицинских институтов в США. Он был явно на моей стороне.

Он даже дал мне свой номер телефона в Чикаго. Возможно, теперь мне удастся найти лучший подход, чем к доктору Дюсбергу. Я выбрала подходящее время, когда по другую сторону Атлантики стояло утро, механически сняла трубку и набрала номер кабинета Маниотиса. Я была уверена, что это он ответил на звонок. «Здраствуйте, я – Мария Папагианниду из Афин, из Греции…» Он был рад моему звонку и спросил, могу ли я уделить время обсуждению некоторых деталей. Его слова были, как обычно, очень информативными и сугубо научными. «Моя мама никогда на это не согласится», – призналась я в конце концов. «А вы не говорите ей об этом», – по-приятельски посоветовал он. Но все же, в его голосе слышалась тревога: «Вы в опасности!»

Теперь меня больше ничто не могло удержать, и я прямо пошла к маме. Я рассказала ей не только о телефонном разговоре с доктором Маниотисом, но и о недавних консультациях с нашим врачом. «Это же непозволительно», – сказала она. Я ответила: «Это значит, что я прекращаю принимать лекарства от СПИДа». Молчание. Я взяла две бутылочки с таблетками и выбросила их в мусорное ведро. «Не выбрасывай их, ведь ты можешь передумать», – закричала мама, она всегда старалась быть благоразумной. «Ни за что», – твердо ответила я. Любопытно, но больше никаких реакций не было, только удивление. Все – бутылочки с лекарствами канули в историю. Больше я никогда не буду выполнять требования предписаний. Нам нужно было подтверждение квалифицированного ученого-медика, и теперь оно у нас было. Это было больше, чем просто дар от доктора Маниотиса. «Ты знаешь, что я всегда буду рядом с тобой, какое бы решение ты ни приняла», – вскоре сказала мама. Жилю нечего было добавить, он просто радовался, глядя на нашу реакцию. Я была тронута.

Моя великолепная двуязычная веб-страница завоевала мне международное признание, благодаря вмешательству канадца Жиля в афинские дела, и он терпеливо ждал меня, не взирая на странности моего поведения. Даже сейчас, после принятия мною решения, он проявлял понимание того, что происходило у меня внутри, ведь просто взять и выбросить лекарства, было достаточно трудно. Я знала, что они стоили греческому народу не дешево. Я как-то встречала информацию, что каждый пациент с диагнозом СПИД обходится правительству в 1 000 000 драхм (2941 евро) в месяц, что составляет 35 294 евро в год. Вот такое неэффективное пожертвование делает для нас нация. Скорее, самих греческих налогоплательщиков приносят в жертву.

Естественно мой дорогой муж не мог знать, что в течение многих лет я лихорадочно охотилась за таблетками, чтобы иметь достаточный запас, потому что иногда они «заканчивались» на больничных складах, и тогда пациенты должны были метаться из города в город в поисках лекарства. Запасы были ограничены. И теперь я их теряю. Где мои лекарства? Если в моей программе произойдет сбой, я отправлюсь обратно в больницу. Только куда я теперь попаду? В Сингроу[15]. Кого мне там спросить? Мне придется мчаться туда на машине, чтобы успеть до закрытия склада. А есть ли у них дополнительный запас для меня? Но все равно чувство облегчения переполняло меня. Так много сделано ошибок, одна за другой? Я расскажу об этом Жилю. Каждый раз, расказывая о случившемся, я чувствовала, что освобождаюсь от этого. Медленно я вновь начала обретать уверенность в себе.

Удивительно, но теперь все происходило само собой. Я прекратила принимать таблетки в день Святого Георгия, и в этот день мы шли в гости к лучшему в мире человеку, Георгию Папаиоану, мужу Вили, на праздник. Там никто не знал о моем решении. В конце вечера Георгий потащил меня танцевать диско, я хотела отказаться, но не смогла. С каждым поворотом мне казалось, что я сейчас упаду. Скорее всего, этого происходило потому, что я об этом думала, а не потому, что это в самом деле могло случиться. Но я не упала и написала об этом вечере доктору Маниотису, который ответил:

«Слабость в ногах – это симптом, который многие медики считают первым проявлением периферической невропатии, вызванной употреблением лекарств. Тот факт, что вы до сих пор можете ходить, это уже своего рода чудо, но если вы можете танцевать всю ночь напролет, значит, вы точно поправитесь. Я в этом уверен. На самом деле танцы в стиле диско поздно ночью, да еще после нескольких бокалов вина, растворяющего жир в вашем теле, это как раз и есть то, что доктор прописал, в качестве одной из форм детоксикации и обретения психического равновесия. Танцуйте до пота, танцуйте, сколько сможете, и делайте еще множество других вещей. Я так рад, что вы уверенно идете на поправку, и после того, как я узнал некоторые детали, у меня нет больше сомнений – с вами будет все в порядке».

Подумать только: танцевать диско каждый вечер! Может быть, он имел в виду занятия в спортзале, но этот пункт годами присутствовал в моей программе. Когда я читала новые послания от уважаемого доктора Маниотиса, я каждый раз смеялась.

На следующий день не произошло ничего особенного, только внутри, в желудке и в голове, я ощущала приятную пустоту. Я чувствовала легкость. Вдруг я поняла, как долго я была в напряжении. А вдруг я, все-таки, не смогу хорошо работать? Только время даст ответ. Нужно быть осторожной, и скрывать свое новое состояние, потому что существовала угроза, что среди моих близких начнется паника. Опять повторился тот же сценарий, что и со СПИДом, опять мне нужно следить за тем, кому и что я сказала. Я сообщила об этом нескольким своим друзьям в телефонном разговоре, и они просто оцепенели. «Зачем ты это сделала? С новыми таблетками ты чувствовала себя хорошо…» Всем известно, что война против СПИДа поглотила больше денег и человеческих усилий, чем путешествие на Луну. Может быть я лучше со всем справлюсь сама? «Я беспокоюсь за тебя…» – говорили многие мои друзья. Я вспомнила слова из документального фильма «СПИД: Факт или выдумка?»: «ВИЧ-позитивные люди просто становятся жертвами общества, которое убивает их своими предрассудками даже раньше, чем это сделают побочные эффекты от лекарств». Мне следовало бы расстаться с некоторыми людьми, как и с лекарствами, немного раньше.

Конечно же, времени все всем объяснять не было, потому что мы хотели как можно больше ускорить процесс. Меня одолевало нетерпение. На следующий день я только решила ехать на работу не на скуттере, ведь прекратить такое тяжелое лечение – это немалый подвиг. Я неуверенно шла на работу, мне казалось, что на лбу у меня красуется табличка с надписью «Я бросила лечение». Но никто ничего не заметил. На следующий день я уже опять осторожно ездила на скутере. Я проехалась туда и обратно, и все было отлично. Скоро я смогу сообщить об этом Энди – так доктор Маниотис подписал свое последнее письмо.

Я выждала некоторое время, и отослала ему новости только спустя десять дней. Пользуясь возможностью, я спрашивала, смогу ли я теперь иметь детей, ведь я больше не принимаю лекарства. Пересказываю своими словами его ответ, который я получила 14 марта: «Не упустите эту возможность!» На самом деле он написал следующее:

Дорогая Мария,

Я не вижу причин, по которым вы не могли бы завести ребенка. Но вам следует подождать, чтобы быть уверенной, что все лекарства вышли из организма. Вы же не хотите подвергать своего сына или дочь их действию! Ведь они должны стать новым премьер-министром Греции, следующей Марией Калласс, или, по меньшей мере, будущей олимпийской надеждой (а возможно, в один прекрасный день они станут противными учеными). Только смотрите, чтобы они не стали врачами! На всех лекарствах, которые вы принимали, есть предупреждение, что во время их приема беременность противопоказана. Но со временем, весь этот яд будет удален из жировых отложений и других накопителей токсинов (костей, нервной системы, и особенно из волосяных фолликулов и волос). Я кое-что знаю о том, что принято называть «очищением» тела от токсинов. Вы можете ускорить этот процесс, принимая паровые ванны или джакузи, есть и множество других процедур для детоксикации, которые вы можете попробовать, чтобы удалить все токсины из своего тела. На самом деле, если бы я был на вашем месте, я бы сделал это, даже если бы не хотел иметь ребенка, просто ради собственного здоровья.

Мне 49 и у меня трое прекрасных детей, двое из них уже почти самостоятельные. Пожалуйста, позвольте дать вам и Жилю один совет. Прежде, чем вы решите заводить ребенка, я бы настоятельно рекомендовал вам хорошенько порадоваться жизни вдвоем, как влюбленной паре, которой удалось спастись из нацистского лагеря смерти – лагеря смерти СПИДа. Дайте себе время насладиться влюбленностью и вновь жить, как нормальные люди, не больные, не заклейменные, как это, наверное, было при первой вашей встрече.

Когда пресса, или кто-нибудь другой, узнает о вашей беременности, вы можете столкнуться с чем-то похуже нацистской оккупации (вроде США в Ираке). Прочтите историю Кристины о том, как она кормила грудью Чарли и Элизу-Джейн (когда та была еще жива), и о тех мерзостях, которых ей пришлось натерпеться от прессы, плетущей небылицы о СПИДе. Это было отвратительно! Мать не может воспитывать собственного ребенка так, как считает нужным, если она имеет хоть какую-то связь с «ВИЧ».

Я советую вам немного повременить и подготовиться к такой возможности, или, просто подготовиться к тем суровым испытаниям, которые всегда приносит материнство. Быть родителями – это большое удовольствие, и все родителя обязательно становятся немного лучше, благодаря своим детям. Если вы немного повремените с беременностью, то я бы сказал, что это будет полезно для вашего будущего ребенка (пусть он будет таким же красивым, как вы, и сильным, как Жиль), а вам это время чрезвычайно необходимо для возврата к «НОРМАЛЬНОЙ» жизни.

Но все это просто слова и советы «старого» молодого человека.

С любовью,

Андреас (Энди Маниотис)

Было начало июня, и один месяц прошел без лекарств. Каждый день я обследовала свое отражение в зеркале: мое лицо становилось более живым. Другие тоже это заметили, но они даже не могли вообразить себе причину этих изменений. «Ты выглядишь замечательно, что ты делаешь?» – спросила Вили, мать моего крестника, с которым мы недавно виделись на празднике в их доме. Я была обладательницей удивительного секрета, и это становилось заметно.

Потом я открыла ей все подробности, как я делала когда-то в прошлом, в сложных ситуациях и в наши студенческие годы. Она с тревогой уставилась на меня, как будто я сказала ей что-то невероятное, хотя мне самой эти новости тоже казались невероятными. Я продолжала ей объяснять, что мне просто теперь нужно съедать по десять апельсинов в день и принимать горячие ванны или ходить в сауну, чтобы вывести токсины из моего тела – таковы были первые инструкции. С десяти апельсинов я вскоре переключилась на несколько стаканов свежевыжатого сока. Самым важным было то, что весь этот ритуал детоксикации давал мне время, чтобы вновь предаваться мечтам, и перед глазами уже вставало счастье. Моя подруга была несколько ошеломлена и некоторое время относилась к этому скептически.

Мы с Жилем размышляли, как подготовить афинское общество к этим ошеломительным новостям. Я уже совершенно неожиданно становилась лауреатом награды «Экселенс» на церемонии «Женщины 2006-го года», которую ежегодно организовывал журнал «Лайф энд Стайл». Конечно, тогда я не знала, что скоро последует мое славное освобождение, но все же где-то в глубине души я чувствовала его приближение, и в некотором роде сама его источала. Оказалось, что директор журнала, Христос Забоунис, знает меня по моим работам в газете «To Vima», и он поручил журналисту Аггелики Пападопоулу взять у меня интервью для журнала, поговорить о моей жизни.

Он и его читатели были воодушевлены моим кратким рассказом, и то же самое произошло на афинской Арене, где я получала свою награду. Награждение происходило в переполненном зале на глазах у пестрой толпы. Весь зал аплодировал мне стоя. Некоторые были очень недовольны таким ответом. «Вы не знаете, что делаете, вы не врач, чтобы судить о действиях этой женщины», – Христос получил множество подобных нападок. «Не беспокойтесь», – сказал он, чтобы успокоить меня перед Жилем на одной из наших встреч. Он рассказал нам о нескольких смешных случаях, последовавших за церемонией, а затем сказал: «Не беспокойтесь. Я не придаю таким вещам никакого значения».

В мае 2007-го мы провели показ документального фильма Гарри Нулла «AIDS Inc.» в афинском кинотеатре «Микрокосмос». Однако все было организовано наспех, и публики было мало. В основном пришли мои хорошие друзья, и они вышли из кинотеатра немного смущенные.

Мы пересмотрели наши критикующие «СПИД» документальные фильмы, которые мы получили из США и Европы, чтобы выбрать самый убедительный. Потом мы организовали 15-дневную презентацию фильмов в Афинах и других городах. Для показа мы выбрали фильм Робина Сковилла «Другая сторона СПИДа», тот самый, который я в начале не хотела смотреть, с Кристиной Маггиор в качестве главного диктора. Теперь этот фильм стал моим любимым – отличный фильм, завоевавший награду на Международном кинофестивале в Лос-Анджелесе. Мы, не раздумывая, послали продюсерам 2000 долларов США за издательские права. После того, как мы оплатили создание субтитров на греческом языке и рекламу фильма, оказалось, что мы истратили все деньги, которые отложили на отпуск. И все равно наша жизнь была полна особенных моментов.

Владельцы двух кинотеатров в Афинах, Андреа Сотиракопулус в «Микрокосмосе» и Леонида Папагеоргиу в «Трианоне», оказали нам теплый прием, несмотря на то, что они начали получать уже знакомые враждебные сообщения, вроде «То, что вы собираетесь сделать, является чистым безумием». Мы заказали афиши и приглашения в рекордное время с помощью предприимчивого издателя «Окси» Никоса Хацопулоса.

Мы наметили предварительный просмотр, пригласили самых известных журналистов, телевизионных деятелей, писателей, своих друзей и знакомых. К концу июня все было готово. Открытие должно было быть бесплатным, а в последующие дни стоимость билета была пять евро. «На бесплатное всегда смотрят пренебрежительно», – вынесла я категорическое решение. Я даже планировала отдать все доходы владельцам кинотеатров, чтобы покрыть затраты на презентацию. Настолько я была уверена. Но опять же, кроме наших ближайших друзей очень мало народу пришло на открытие. В следующие две недели сборы тоже были очень небольшими. «Нам не удалось убедить людей, что это не просто еще один фильм о СПИДе», – решили мы, – но как вообще можно было достичь другого результата? Люди уже устали от множества различных подходов к этой теме.

В Патре, где наш старый друг, владелец радиостанции «Спорт FM Патрас», Спирос Боулис, организовал нам радушную встречу, документальный фильм был принят намного лучше. Конечно, столпотворения не было, но я была поражена интересом людей и их трогательной реакцией. Композитор Сотирис Сакелларопулос не смог встретиться с нами в Патре, но он слышал о нас и позвонил нам в Афины. Он хотел прислать подходящую мне музыкальную композицию.

Мы с Жилем вернулись полные новых сил. Все неприятности мы воспринимали как урок на будущее. Нашу главную цель мы достигли, а это было самое важное. Победа казалась все ближе и ближе, потому что мы приобретали союзников.

Энди всегда оказывал нам поддержку. В июле, незадолго до нашего отъезда в Патру, он написал мне:

Дорогая Мария,

Как вы себя чувствуйте? Надеюсь, вы все еще едите апельсины (апельсиновый сок) каждый день? Думаю, что вы должны набираться сил и чувствовать, что «здоровье» опять возвращается. Детоксикация при сильном алкоголизме занимает примерно 10 дней, очищение при злоупотреблении «Валиумом» требует 2-х месяцев, очищение тела от «Прозака» займет 5–8 месяцев, и, насколько я знаю, нет хороших исследований, касающихся срока, необходимого для детоксикации после применения лекарств от СПИДа, но естественная замена клеток происходит где-то за 6 месяцев. Вы уже купили джакузи? Прошло уже около 1 месяца, как вы прекратили принимать лекарства (вы говорили, что 2-го марта вы приняли свою последнюю дозу).

Пожалуйста, держите меня в курсе (если считаете нужным) вашего прогресса. Вы не только осмелились довериться собственной логике (а также логике Жиля), но и, очевидно, вы чрезвычайно умная и любящая личность – вы были способны инстинктивно почувствовать, что не «обречены». Я видел ваше телевизионное интервью «Как один случай СПИДа может изменить мир», и оно характеризует вас как прекрасную, умную и энергичную греческую женщину, преданную делу освобождения своего народа от лжи правительства США. Я же хочу сделать все, чтобы помочь вам в рождении нового греческого лауреата Нобелевской премии, который будет вашим сыном или дочерью.

Какие теплые слова от человека, которого я никогда даже не видела. Он был уверен, что я смогу достичь этой цели, это было очевидно. Его слова всегда воодушевляли. Вот продолжение его послания:

Я постоянно думаю о том, чтобы приехать в Грецию и все начать сначала. Например, я хотел бы преподавать в Афинском университете, или работать в Европейской молекулярно-биологической лаборатории (EMBL) в Гераклионе на Крите. Было бы еще лучше, если бы я смог получить поддержку от ученых всего мира (и не только греческих), у меня появились фантазии об основании нового института в Афинах, Института исследования рака и иммунитета человека. Такой институт мог бы не только проводить химические исследования, но он мог бы также служить местом консолидации преданных людей, изучающих проблемы, связанные со здоровьем человека и состоянием окружающей среды. Мне нужно собрать около 200 человек, которые смогут внести 1 000 000 долларов, или некоторую часть этой суммы, тогда можно будет приступить к реализации этой инициативы. Я несколько лет всех расспрашивал, и теперь, если у кого-нибудь есть похожие фантазии, можно подумать об их материализации. Нам понадобятся и исследователи, и писатели, и ученые, и, возможно, люди, которые занимаются самыми разными делами. Я, в самом деле, очень хочу помочь Греции, и я чувствую, что пока я жив, я должен сделать для нее что-то очень важное или прекрасное.

Знаете ли вы, какое чувство гордости я испытывал, когда Греция устраивала Олимпийские игры несколько лет тому назад? Какое зрелище! Какой победой для Греции оказались эти Олимпийские игры! Но когда я приехал туда следующим летом, то оказалось, что греки, с которыми я разговаривал, довольно критически относятся к тому, как на самом деле выглядит успешная презентация Олимпийских игр в глазах всего мира. Это в самом деле выглядело фантастично с точки зрения американца греческого происхождения, вроде меня, и я бы хотел увидеть тот же энтузиазм и совершенство во всех устремлениях Греции – в греческой науке, медицине, праве, политике и т. д.

Пожалуйста, если вы знакомы с кем-нибудь из греческих академиков, без колебаний представьте им мои пожелания и планы, как помочь Греции. Страна, в которой я сейчас живу, безнадежна, и она никогда не оправится, либо очень долго не сможет оправиться от того урона, который нанес ей существующий нацистский режим.

Мои наилучшие пожелания,

Съешьте сегодня еще один апельсин за меня!

С любовью, Энди

Я вновь ощутила прилив энергии. Теперь на меня возложена миссия. Наше психологическое состояние и в самом деле влияет на физическое здоровье! Внезапно мысль о неизбежной смерти исчезла. Это больше не было даже темой для обсуждения. Я вспомнила часть фильма «Обратная сторона СПИДа», где рассказывалось о прямо противоположном потоке событий, которые были недавно частью и моей жизни. Майкл Эллнер, президент организации «HEAL» в Нью-Йорке, гипнотерапевт и автор очерка «Исцеляющая сила рассказываемых историй» («The Healing Power of Story Telling»), отвечал на вопрос «Каково это быть ВИЧ-позитивным?»

Указывание костью – это ритуал, распространенный у некоторых групп туземцев, основывается на вере в то, что кто-то из членов группы обладает силой распоряжаться жизнью и смертью. Если кто-то нарушает какое-нибудь табу, то этот могущественный человек может наложить проклятье и убить, указав на нарушителя костью. И такая кость убила много, много верующих. Но позже, когда пришли миссионеры и европейцы, и когда началось завоевание этих народов, они указывали костями на миссионеров. Они указывали костями на солдат. Это не работало – все было бесполезно. Потому что сила кости была в вере. И то, что делало кость могущественной, заключалось не только в вере одного человека. Это была вера всего общества, вся группа разделяла эту веру. Так вот, что я заметил, когда заходил в различные организации, связанные со СПИДом, такие как GMHC, Коалицию людей, инфицированных СПИДом или «Body Positive» и другие подобные организации, – если кто-нибудь из них говорил «Знаете, я буду жить», все остальные заявляли «Ты – отрицатель. Ты умрешь». И мне казалось, что подкрепление приходит отовсюду, куда бы они ни повернулись. Доктора ожидают, что они умрут. Те, кто их любит, ожидают, что они умрут. Люди, оказавшиеся в такой же ситуации, ожидают, что они умрут.

Ты «отрицатель». Сколько раз я слышала эти слова с тех пор, как у меня появилось право голоса! Ведь предполагалось, что я буду оставаться безмолвной и подавленной. В первый раз я это почувствовала, когда писала книгу «Мария К., как я одержала победу над СПИДом», и их намерения стали более ясными. «Она думает, что победила, но она живет в состоянии отрицания», – утверждали те, кто верил в СПИД. Мне даже постоянно присылали такие сообщения в почту на веб-странице. Раньше я никогда не встречала этого выражения, и мне казалось немного параноидальным, когда многие соглашались с тем, что происходило со мной. Теперь я знаю: это считалось правильным ответом тем, кто поднимал головы против всемогущих властелинов СПИДа. Возможно, это было частью ритуала, связанного с религией СПИДа.

Но они больше не будут иметь надо мною власти. Величайшим благом для меня было появление в моей жизни мудрых людей, куда более могущественных. Теперь «кость» была у доктора Маниотиса из Чикаго. Какое различие! Он показал мне, что у меня будет хорошая жизнь. Теперь я слушала только его, и пусть другие продолжают свои песни и пляски. Теперь я знала, что у меня есть новый путь, и только его я видела перед собой.

Тем не менее, мне нужно было быть осторожной со своими физическими реакциями, и не дать себя обмануть собственному же энтузиазму. Я написала Энди правду: теперь я просыпаюсь уставшая, чувствую себя сонной весь день, как будто внутри меня находится тяжелый груз.

Он ответил:

Дорогая Мария. Некоторые люди месяцами лежат в коме после травм. Ваши клетки были повреждены. Дайте им выздороветь. Это требует времени – через два месяца вы будете чувствовать себя намного лучше.

Как всегда, с любовью, Энди.

Больше никаких существенных трудностей не появлялось. Тем не менее, Энди посоветовал мне найти натуропата, чтобы позаботиться о любой проблеме, которая может возникнуть у «серонегативного» человека. А вдруг этих специалистов нет в нашей стране? Мне придется найти гомеопата.

Тем временем я стала часто гулять, следуя рекомендациям моего доктора. Ходьба укрепляла кости и стимулировала иммунную систему. Я принимала витамины из разных бутылочек и добавила в свой рацион чеснок, корицу и иногда выпивала бокал красного вина. Я даже нашла врача-гомеопата, которого искала. Порекомендовала его новая подруга, посещавшая мою веб-страницу. Она сказала, что он замечательный врач, что он помогал ей пройти детоксикацию после лечения от СПИДа. В Греции, оказывается, я была не первой.

«Теперь вы можете что-то изменить, Мария. Многие смотрят на вас», – написал мне Ламброс Папантониу, греческий корреспондент в Вашингтоне, мой новый друг. У меня не было возражений, выйдя живой из таких катаклизмов, я не собиралась молчать.

Но, хотя я не могла заметить этого, я начинала терять терпение. Когда же я смогу сказать себе, что преодолела это? Закрыв глаза, я представляла себе окончание детоксикации. Открывала глаза, и нетерпение мое еще больше возрастало. В конце концов, я нашла решение, я начала писать эту книгу.

Как говорил Элнер? В написании собственной истории есть своя терапевтическая сила. Пока я пишу, я не чувствую себя вялой, даже работая сверхурочно. Со мной все будет в порядке к тому времени, когда будет дописана эта книга. Я позабочусь, чтобы она получилась как можно лучшей. Потребуются некоторые исправления. Но, в конце концов, все будет абсолютно прекрасно.

4. Прощание с системой

Что же мне делать с моими врачами? Долгие годы они были моими ангелами-хранителями. Я не ошибалась, они любили меня, и доказывали это каждый раз, когда я нуждалась в их внимании. Они приходили в больницу по воскресеньям и всегда находили способ облегчить мои страдания. Я думала, какая же это хороша профессия – врач. Ты, как солнце, появляешься перед людьми, погруженными в темноту. Я помню, как ждала целый день, чтобы врачи вошли в мою комнату, примерно, в два часа дня был их регулярный визит. Многие месяцы это было единственное время суток, которое для меня хоть что-то значило. Это были первые серьезные представители медицины в моей жизни, потому что до этого я только лишь принимала аспирин. Они появлялись, как гиганты, никто кроме них не мог справиться со сложными болезнями ВИЧ-позитивных пациентов. Какие герои!

А теперь они должны закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не узнать о том, что, возможно, все это время они содействовали обману. Непостижимо, если это и в самом деле правда. Мы никогда не обсуждали сущность всего этого, как только начались разоблачения. Что включить и что опустить из наших стычек? Я знала, что врачи последними должны нести ответственность за моральное падение в науке. И я до сих пор в этом убеждена.

Тем не менее, я с грустью читаю все, что писала раньше на своем сайте: «медсестра – это лучший друг ВИЧ-позитивного пациента, она помогает СПИД-пациентам и в спокойное, и в тяжелое время. Я обращаюсь не только к медицинскому подходу к ситуации. Я говорю об отношениях, продолжающихся всю жизнь, о связи между людьми, о неписанном контракте между позитивными пациентами и их врачами. Без преувеличения я могу сказать, что эти люди являются земными богами. Они существуют, и в то же время не существуют. Они вездесущи, и в то же время их нигде нет, но когда я в них нуждаюсь, они появляются и творят чудеса».

Я никогда больше не хотела их видеть. Но все же, я не стану их критиковать, потому что они были так же обмануты, как и я. Тем не менее, между нами было критическое различие, они в этой ситуации выступали в роли экспертов, обеспечивая меня самой лучшей информацией, и если я хотела выжить, я должна была им верить.

Я могла забыть их всех, чтобы избежать другого несчастья, но разоблачения сыпались дождем, и я цитировала их одно за другим на своей веб-странице. Она становилась все более противоречивой и запутанной. Один читатель написал: «Как же вы можете считать своих врачей богами, если СПИД – это обман?» К тому же я начала получать сообщения со всей Греции об отвратительном поведении некоторых врачей, лечащих СПИД, что сделало ситуацию еще более странной. Самым впечатляющим был случай с одним врачом из Тессалоники (доктор Б. К.), который «был «уволен», из-за нарушения прав и противозаконных действий», как писал мне один ВИЧ-позитивный пациент.

Позже мне рассказали о предполагаемых его ошибках, которые привели к такой развязке. Говорили, что он прописывал лекарства только одной фармакологической компании в ущерб конкурентам. Если это так, то, наверное, эта компания выплачивала ему неплохую компенсацию. Мои врачи были не такими. Чтобы спасти меня, они каждый раз выбирали новейшие лекарства. Это было все, что они могли сделать для меня, как специалисты по СПИДу. Я не припомню, чтобы мои врачи отправлялись в круизы, оплаченные большими фармацевтическими корпорациями.

Кажется, они все еще не осознают, что же происходит вокруг нас. Человеческий разум сопротивляется, я понимаю, ему нужно некоторое время, чтобы подготовиться. Но как только все готово, хочется кричать на весь мир: мы победили! мы вышли из темноты на свет. Возможно, при первом взгляде видно нечетко, но, в конечном счете, вы требуете произвести перепроверку всего вместе! Ребекка Калшоу, профессор Техасского университета, именно такой человек. В марте 2006-го она опубликовала статью «Почему я в рассчете с ВИЧ»[16], в которой рассказывает об эволюции своих взглядов:

За последние десять лет мое отношение к ВИЧ и СПИДу претерпело значительные изменения. Катализатором этого процесса послужила моя студенческая выпускная работа, в которой я анализировала математическую модель ВИЧ и иммунной системы. Как математик я нашла, что практически все модели, которые я изучала, являются нереалистичными. Биологические предположения, на которых базировались модели, варьировались у разных авторов, и я не видела в этом никакого смысла. Примерно в это же время меня все больше озадачивали истории тех, кому удалось выжить. С моей, конечно же, непрофессиональной точки зрения, главным, что было в них общего – кроме ВИЧ – было то, что все они вели чрезвычайно здоровый образ жизни. И вот у меня зародилось подозрение, что если человек ВИЧ-позитивен, то это не означает, что у него когда-нибудь будет СПИД.

Вот ее выводы:

После десяти лет участия в академических исследованиях ВИЧ, как и в академической работе в целом, я, в самом деле, считаю, что вина за всеобщее, безоговорочное, основанное на вере принятие такой некорректной теории, падает на головы тех из нас, кто в интересах продвижения карьеры активно поддерживал абсолютно недоказанную гипотезу. Конечно, научные гипотезы заслуживают изучения, но ни одна гипотеза не должна приниматься как факт до того, как она будет доказана. Особенно такая гипотеза, слепое принятие которой имеет такие ужасные последствия… безумие зашло уже достаточно далеко. Как люди – как честные преподаватели и ученые – единственное, что мы можем сделать, это позволить всем узнать правду.

Итак, единственное, что могли сделать мои доктора, так это оставить меня в покое. В моих глазах они остались прежними до конца – хорошими специалистами по СПИДу. «Все, кто прекратил лечение от СПИДа, в конце концов, почувствуют облегчение, но через десять лет у них будет пневмония, лихорадка и другие сопутствующие болезни», – это слова главного врача. Опять все те же слова? Но все же он верил в то, что говорил, я видела это по его глазам, в них отражалась его собственная правда. Со студенческой скамьи его учили, что именно так все и будет, и это диктуется международным общим научным решением. При таких обстоятельствах я могу сказать лишь одно, у «СПИД-духовенства» нет воображения. Они просто навязывают одну и ту же проповедь, даже если она уже полностью развенчана. Они ставят и пациентов, и врачей в сложное положение. И мы вновь, скрепя сердце, играли свои роли. «Зачем вы так рискуете, Мария? Те, кто вскоре возвращался к нам, делали это слишком поздно, и их уже нельзя было спасти», – проинформировал меня мой второй врач, и опять был разыгран тот же сценарий. Но я приняла решение, пути назад не было. Я позвонила одному из врачей, которые лечили меня от СПИДа раньше, тому, кто так охотно помог мне в Лондоне. Я решила сообщить ему о своем решении прекратить лечение, и его ответ не отличался от других: «Зачем вы так рискуете, Мария? Отправляйтесь к С., он все объяснит вам». Это было последнее прощание, и его нужно было закончить. Я пошла к С. К. (мы были практически одного возраста и дружили на протяжении нескольких лет), и он задал мне только один вопрос: «Мне нужно попытаться уговорить тебя?» «Нет, мы переворачиваем эту страницу», – ответила я. Похоже, его это не слишком обеспокоило. Он лишь сказал: «Переворачиваем страницу, да?» Это не очень отличалось от выводов моего первого доктора Т. К., который говорил: «Я не собираюсь убеждать вас, а вы не собираетесь убеждать меня. Удачи вам», – и мы пожали руки.

Очевидно, все ожидали эту драматическую кульминацию. Раньше, когда я приходила в больницу за таблетками – теми самыми, от которых, в конце концов, отказалась – я сталкивалась с С. К. в фойе больницы, и он говорил: «Мы любим вас, что бы вы ни написали», – как будто он чувствовал, что его предали. «И я всех вас люблю, что бы я ни написала», – ответила я, и мы обняли друг друга. Наши глаза говорили: «Прости, но мы должны расстаться», – и это после двенадцати лет дружбы.

Уходя, я постаралась донести им правду. Я раздала свои книги и отдала свое сердце. Я пригласила всех посмотреть документальный фильм «AIDS Inc.» и разослала DVD с документальным фильмом «Обратная сторона СПИДа». Теперь все были предупреждены о той игре, которая ведется за наш счет. Если, конечно, весь этот материал не был выброшен в мусорное ведро. Какой разрыв! Как говорится, «маленькое недопонимание».

Что же касается решений, принятых ими за нас, то доктор Анджелос Сицилиан был так добр, что задал вопрос своему другу и бывшему специалисту по СПИДу: «Для начала я сказал ему, что я вне игры, и хочу поговорить о лейкоцитах, что является моей специализацией. Он предложил показать мне все свои свидетельства и объединить их с моими. Когда он рассказал о своей работе над стойкими вирусами, я спросил его, кто отвечал за выделение вируса ВИЧ. Этим я загнал его в угол. Сначала он ответил, что отослал образцы в Англию, и что они находятся там, потом он сказал, что они находятся в Соединенных Штатах, потому что у них патент на этот метод. Другими словами, он взял кровь в Греции и отослал ее своим коллегам в Англию, а они, в свою очередь, переслали ее в Америку! Я очень мягко выразил свое сомнение в надежности подобной локализации вируса. Имелось в виду, что я не уверен, можно ли вообще считать исследованием такой неэффективный, экспериментальный процесс. Нельзя же ставить эксперимент и не вести наблюдение за его ходом!»

Этот врач случайно признался, куда экспортируются образцы нашей крови! Специалисты по СПИДу просто выполняют свои обязанности и делают это с благоговением. Мой собственный врач скрупулезно посещал медицинские конгрессы и повышал свою квалификацию, поэтому он мог привезти сюда новейшие технологии. Как обычно, я вновь могла пройти осмотр в середине июля, со всеми типичными для СПИДа анализами, такими как подсчет моих клеток Т-4 и определение вирусной нагрузки. Все эти церемониальные анализы крови, выполняемые целой командой врачей в восемь часов утра, в точности повторялись каждые четыре месяца, невероятно монотонно, неловко и в обязательном порядке. Все заранее знали все подробности, все роли и всех главных героев. В прогнозе не было никаких сюрпризов, и все же мы все были словно на краю. Они должны были постоянно наблюдать меня с того момента, как было обнаружено, что я ВИЧ-позитивна. Я чувствовала себя, как преступник, который после освобождения из тюрьмы должен раз в несколько месяцев приходить в местный полицейский участок и сдавать кровь. Со временем церемониальный анализ крови превратился в дружеское рукопожатие между знакомыми, несмотря на то, что бывало очень больно, когда им в тысячный раз не удавалось найти вену. Мне присылали результаты через десять дней. Я всегда недоумевала, почему получение результатов анализа занимает целых десять дней. Теперь на мой вопрос был дан ответ. Кровь посылали хозяевам нашего здоровья (.!..) в Америку.

Нет, будет лучше никогда больше к ним не приходить, как только я прекращу лечение. Может быть, мы сможем встретиться где-нибудь в другом месте, если они захотят быть полезными, например, при лихорадке или каком-нибудь кратковременном недомогании в будущем. Я опять спросила мнение доктора Маниотиса, после того как заверила его, что теперь я уже достаточно окрепла. Он ответил:

Дорогая Мария, я очень рад слышать, что вы чувствуете себя хорошо. Но не ожидайте такого же отношения при встрече со специалистом по СПИДу. Я могу с уверенностью сказать, что отныне вы будете здоровы до тех пор, пока будете держаться подальше от врачей и всех их ядов. Вам нужен гомеопат или натуропат, который поможет вам удалить фармацевтические токсины из вашего тела, чтобы вы могли начать новую жизнь и иметь здоровую семью. Не забывайте регулярно гулять, когда солнце не слишком жаркое, потому что, возможно, это самый безопасный способ регенерировать ваши клетки. Простая ходьба помогает восстановлению спинного мозга, который был поврежден бомбардировкой лекарствами от СПИДа в течение двенадцати лет.

Лето 2007-го года пролетело словно во сне. Я не могла поверить в то, как быстро я снова становлюсь сама собой. Я чувствовала, что мне подарили весь мир. Я повторяла: «Я всегда буду помнить это лето». Невозможно было поверить в то, как глубоко я тогда спала. «Я так не спала уже десять лет», – сказала я однажды утром. Конечно, я не могла выспаться. Даже часы пробуждения теперь были другие. Теперь я все делала с энтузиазмом и радовалась своим дневным успехам.

В нашем летнем доме на одном из берегов Аттики мы с Жилем выполняли директивы доктора Маниотиса. Ежедневные прогулки по песку, скалам и дорогам.

Также я проводила бесконечные часы за компьютером. Никто не верил, но именно здесь происходило мое исцеление. «Да отлепись же от компьютера, это может повредить тебе», – бывало говорил мой брат. Но я неизменно была рядом со своим ноутбуком. Я смеялась, сомневалась, тайно сердилась, а иногда меня заваливали письмами с благодарностями, которые присылали на мой любимый сайт. Только Жиль проявлял понимание этой моей специфической особенности. Я должна была довести до конца свои открытия, чтобы восстановить мою жизнь во внешнем мире. Другого пути не было. Это было похоже на скачку во весь опор, приносящую настоящее чувство свободы.

В июле 2007-го, до моей первой встречи с врачом-гомеопатом, я почувствовала, что за мной наблюдает множество людей, но теперь уже у меня под ногами была твердая почва. У меня были новые союзники, а мой постоянно обновляемый сайт (HIVwave.gr), как я чувствовала, теперь представлял собой надежный альтернативный источник информации о здоровье для всех, кого беспокоила проблема «СПИДа».

5. Новая вселенная врачей

Моя первая встреча со известным гомеопатом состоялась в конце июля в пригороде Афин Мароусси через три месяца после того, как я прекратила принимать таблетки от СПИДа. Я все откладывала, потому что уже чувствовала себя хорошо. Я не знала, чего ожидать от этого визита, это была первая встреча со специалистом такого профиля. Врач, который был совсем не похож на врача, ожидал нас в пустом и простом кабинете. Ни следа компьютера, картина на стене, ваза, отутюженный, хрустящий, белый докторский халат, висящий за дверью, всего несколько листов бумаги и карандаш в руке; все выглядело так, как будто он зашел сюда случайно. Я не привыкла к такому.

Я наблюдала, как он пишет, пока я говорю, этим он напоминал мне школьного учителя. И пока я задавалась вопросом, куда же заведет нас наша беседа, его вопросы очень удивили меня. Говорили о разном, но, казалось, что он мог отгадать все мои проблемы сразу после того, как я немного рассказала ему о себе.

Сама проблема его интересовала меньше, чем способ, при помощи которого я эту проблему преодолевала. Что за человеком я была… Он посоветовал поработать над жизненной энергией моего организма, и мне понравилась эта идея. 100 евро за визит мне показались вполне приемлемыми, даже, несмотря на то, что они не вязались с не-звездным образом этого человека. Лекарства, которые он мне выписал, еще больше изумили меня. Это был экстракт из морского моллюска, стоимостью около 12 евро. От АЗТ мы переходим к моллюскам!

Я проконсультировалась на эту тему с Энди. Ответ пришел в тот же день, его комментарии были написаны заглавными буквами по в тексте моего письма к нему:

Суббота 21 июля 2007

Дорогой Энди!

Мы только что вернулись от гомеопата.

ПОТРЯСАЮЩЕ!

Узнав о моем случае, он сказал, что сможет поспособствовать укреплению моей телесной силы, особенно тогда, когда я захочу иметь ребенка.

ЭТО ПРАВДА.

Тепловые процедуры – это хорошая техника, но он предложил гомеопатическое лечение, чтобы укрепить мой организм энергией, в которой он более всего нуждается. Это будут нехимические лекарства, природного происхождения. Фактически они не являются коммерческими, их готовят в форме капсул – растворяя естественную эссенцию в воде – в гомеопатических аптеках.

ДА – ВАМ НУЖНЫ ПИТАТЕЛЬНЫЕ МИКРОЭЛЕМЕНТЫ, ПОТОМУ ЧТО ВЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ БЫЛИ ИСТОЩЕНЫ, А ТРАВЫ СЕЙЧАС МОГУТ ВАМ ПОМОЧЬ.

Собрав информацию о моей патологии, физиологии, психологии и личности, он решил выписать мне гомеопатическое средство, которое по-латыни называется Calcarea carbonica, оно готовится из раковин моллюсков.

Я НЕ СЛЫШАЛ О ТАКОМ СРЕДСТВЕ – НО Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОИЩУ ИНФОРМАЦИЮ.

Итак, он выписал мне на первый месяц Calcarea carbonica 1 x 100, один раз в день, принимать утром за 15 минут до завтрака, а в следующие 25 дней Calcarea carbonica 1 x 10, один раз в день, принимать таким же образом вплоть до нашей следующей встречи. Следующая встреча запланирована на 18 сентября. Это очередное окно в его графике, учитывая, что август – это месяц отпусков для всех врачей. Обычно он проверяет воздействие своей терапии каждый месяц.

ЭТО ХОРОШО. СОГЛАШАЙТЕСЬ!

Что вы вообще думаете о гомеопатии?

Я ДУМАЮ, ЧТО ЭТО ХОРОШО, И ЧТО СТОИТ ПОПРОБОВАТЬ.

Я так рада, что вы со мной.

А ВЫ С НАМИ!

ЭНДИ

P.S. Calcarea carbonica.

Описание

Calcarea carbonica, сокращенно Calcarea carb., это гомеопатическое средство, изготовленное из внутреннего слоя раковин. В химических терминах, Calcarea carbonica является химически не чистым карбонатом кальция, СаСО3. В отличие от большинства гомеопатических средств, которые изготавливаются из веществ растворимых в воде или спирте, Calcarea carbonica изготавливается в процессе, который носит название тритурации (растирания).

Растертый в порошок минерал размалывается или дробиться, пока не превращается в тончайшую пыль. Открытие тритурации принадлежит гениальному Самуэлю Ганеману, основателю гомеопатии. «Его метод приготовления нерастворимых веществ вызвал к жизни целый мир терапевтически мощных лекарств, неизвестных ранее».

Основное применение

Calcarea carbonica является средством, которое чаще всего назначается при так называемом конституциональном предписании, чем при лечении острых заболеваний. При конституциональном предписании, врач-гомеопат выбирает средство для лечения комплексной симптоматики, основываясь на тщательной оценке общего состояния пациента. В гомеопатии понятие конституции включает в себя наследственность и историю жизни вместе с настоящим образом жизни, состоянием окружающей среды и историей болезни в узком смысле. Конституциональная терапия основывается на допущении, что хроническое или периодически повторяющееся заболевание отражает специфическую слабость или уязвимость общей конституции пациента. Она нацелена на стимулирование выздоровления на самых глубоких эмоциональных и духовных уровнях человека, а также его физических характеристик…

Примечание содержало и дополнительную информацию. Я прочитала все до конца: Нет побочных эффектов, нет взаимодействия с другими веществами. Великолепно! Я буду это принимать. Это гомеопатическое лекарство предназначено для стимуляции исцеления, но сработает ли оно в моем случае? Могу ли я доверять этому врачу? Я подумала, а не спросить ли еще и у «Х», который первым прислал мне письмо о преимуществах гомеопатии. До сих пор все его предсказания сбывались. «Если он каждый раз прописывает только по одному лекарству, то ему можно доверять», – по-спартански кратко ответил мне «Х». Но я не почувствовала большого энтузиазма в его ответе. Хотя было и дополнительное письмо: «Основная гомеопатия базируется на прописывании одного медикамента, который имеет наибольшее сходство с симптоматикой пациента на психическом и физиологическом уровне. Вот почему пациент должен давать врачу подробное мини-интервью во время своего первого визита». Кроме того, гомеопаты назначают лечение, основанное не на болезни пациента, а на совокупности личных качеств пациента. Например, от той же болезни, скажем, Жилю, было бы назначено другое лекарство.

Но все же результаты этого лечения продолжали вызывать у меня сомнения. Я с каждым днем чувствовала себя лучше благодаря лекарству, которое дал мне гомеопат, или потому что отказалась от прежних лекарств? Спустя некоторое время я узнала больше о гомеопатическом лечении.

6. Моя старая история болезни

Мой гнев к медицинским учреждениям немного спал, в то время как внутренняя необходимость узнать, как это все случилось, росла с каждым днем. Через десять месяцев после прекращения лечения СПИДа я пошла и получила свои медицинские карты.

В архивном отделе больницы «Лейко» истории болезни СПИД-пациентов не хранились, они были в кабинете доктора Т. К. Мы не относились ни к больным пациентам больницы, ни к здоровым людям внешнего мира, мы принадлежали королевству СПИДа. Я нашла служащую регистратуры архивного отдела и попросила ее найти мои записи. В ответ я услышала, что ничего сделать нельзя. Я должна была просить доктора Т. К. «Возможно ли, чтобы вы сделали запрос?», – я начинала чувствовать себя беспокойно и напряженно. «Но я не хочу». «Но я не могу». Было просто невозможно решить, кто из нас должен идти. Наконец произошло чудо. «О, посмотрите – это директор архива! Она все объяснит», – воскликнула служащая. Госпожа Скомопоулу подошла и сразу же узнала, что мне было нужно. «Я знаю эту девушку, она ведет настоящую борьбу, я видела ее по телевизору. Я сама схожу к доктору К.», – сказала она, и мне захотелось расцеловать ее. Я заполнила форму и сразу же ушла. Через два или три дня госпожа Скомопоулу позвонила мне домой и сообщила, что копии для меня готовы.

Мы пригласили домой доктора Анджелоса Сицилиана, чтобы он просмотрел эти записи. Мы заметили, что в них не были включены обследования, которые я проходила, и их результаты. Мы располагали только оценками, которые врач давал этим обследованиям, да и то, не слишком детальными. «Я вам объясню, почему это произошло», – сказал доктор Сицилиан. «Когда имеются медицинские отчеты о пациенте, который был госпитализирован, то результаты обследований направляются в кабинет его врача, который должен составить заключение по результатам этих обследований.

Рентгеновские снимки не прилагались, были только комментарии. То же самое было и с результатами лабораторных анализов: были записаны только те детали, которые считались существенными. Поэтому, когда вы запрашиваете свои записи, вы не получите всех данных, но только те, которые были переданы в офис дежурным врачом. Конечно, полные блоки данных где-то существуют, весь их не выбрасывают в мусорное ведро. Но вам выдают всего лишь комментарии врача. А что если в исключенных фактах присутствует полезная информация? «Здесь мы видим диагноз пневмония, но никаких сообщений о методах, при помощи которых она была диагностирована».

Итак, у меня была диагностирована болезнь, ассоциированная со СПИДом (Pneumocystis carini), хотя, это было всего лишь предположение, как отмечал мой доктор (Т. К.) в своих записках. Теперь наш новый доктор заметил: «О патогенезе ВИЧ наговорили бесчисленное количество опасной лжи». «В моей книге, посвященной патологической анатомии, есть только одна недописанная глава, это глава о СПИДе, где я обнаружил подобную ложь, которая при том знании, что я обрел за эти дни, теперь является для меня очевидной. Два месяца тому назад я не знал, что вирус никогда не был обнаружен, и поэтому я с легкостью верил той части, где анонимный редактор утверждает, что вирус был обнаружен в лимфатических узлах. Также ошибочным является объявление побочных эффектов лечения частью патологии. Они вам не лгали. Они сами в это верили. А спорить о вере других людей – это будет не слишком мудро».

Моя история болезни содержала рентгеновский снимок грудной клетки, как базу для предположительного диагноза пневмоцистной пневмонии, с которого и начался прием «Септрина» (2 таблекти в день) и АЗТ (500 мг/день). На пятнадцатый день лечения у меня развилась сильная макулопапулезная сыпь по всему лицу и телу, как аллергическая реакция на «Септрин», поэтому препарат отменили. Потом мне давали антигистаминные таблетки от аллергии и «Фансидар», который, как было показано раньше, должен был предотвратить рецидив пневмоцистной пневмонии. Оглядываясь назад, становится понятно, что если у меня, в самом деле, была пневмоцистная пневмония, то «Септрина» было бы более чем достаточно; АЗТ, который мне давали для борьбы с «ВИЧ», был не нужен.

Анджелос Сицилиан был совсем не уверен в том, что я страдала пневмонией: «Для Греции пневмоцистная пневмония (РСР), вызываемая Pneumocystis carinii, нетипична. Она встречается очень редко, хотя СПИД-пациентам часто ошибочно ставят этот диагноз. Меня не учили диагностировать эту болезнь, и о ней не было упоминания ни в одной из лабораторий, где я работал. В исследованиях, проведенных в больницах «Евенгелизмо» и «Сингроу» нет ссылок ни на один случай этого заболевания, несмотря на то, что исследования были направлены на его предотвращение. Другими словами, не было диагностировано ни одного случая. В другом отчете об исследованиях РСР у иммунокомпетентного носителя упоминается только об одном случае. По различным причинам этот диагноз очень сложно поставить. Ни у кого нет экспертизы. А если кто-нибудь из этих экспертов, несмотря на попытки заполнить пустоты, допущенные другими, неспособен идентифицировать микроб, тогда он, по моему мнению, на практике будет просто выполнять роль Бога. Он должен поддерживать свою репутацию. Ему нельзя сказать: «Я не знаю». Более того, не многие могут поспорить с его требованиями. Он – всему хозяин. Конечно же, он выиграет и победит, потому что у него нет оппонентов».

«Я знаю об этой логике по идентификации бактерий в микробиологии. Обычно выдается гипотетический диагноз. Вот как мы учились у экспертов. Мой профессор в больнице «NIMTS» был военным врачом и он работал не так. Он боролся до конца, чтобы произвести точную идентификацию. Я всегда избегаю гипотетических диагнозов. Вместо использования названия специфического микроба, я буду называть их грамположительными микроорганизмами, это общий морфологический термин. За это меня все ругают. Я не могут учить моих студентов соблюдать точность, потому что это плохая техника обучения. Так я учился, и за это меня критикуют – за то, что я уделяю внимание таким деталям. Я не знаю, что можно сделать. Если вы много месяцев были больны из-за антиретровирусного лечения, тогда, возможно, вы получили не только пневмоцистную пневпонию, но и букет других болезней. Тем не менее, если первым диагнозом была пневмоцистная пневмония, а до того вы не принимали антиретровирусных лекарств, да, к тому же, вы были первой, кому поставили такой диагноз, то, учитывая вашу биографию, скорей всего, они просто выдумали вам диагноз».

Вот почему в Медицинском Центре Афин ничего не могли найти. Вы должны быть специалистом по СПИДу, чтобы его диагностировать! Они старались соблюсти правильную формулировку. Доктор К. писал обо мне: «30/12/1995 – 16/01/1996, длительная лихорадка, возможно PCR, анемия». Возможно пневмоцистная пневмония, неопределенность, как эта двойственность повлияла на дальнейшее развитие ситуации, нам уже известно.

Цитомегаловирус и туберкулезный менингит были диагностированы у меня позже. Были ли эти диагнозы тоже предположительными?

«ЦМВ ретинит означает воспаление сетчатки глаза, вызванное инфицированием цитомегаловирусом (ЦМВ), и это было ошибочным диагнозом, потому что он основывался не на наличии антител, а на обычной офтальмоскопии. Это неправильно», – заявил доктор Сицилиан. «Одной офтальмоскопии недостаточно, чтобы фиксировать вирусную этиологию заболевания. Таким образом, мы можем предположить, что угроза потери зрения в вашем случае, и другие осложнения были вызваны лекарствами, которые вы принимали. Те, кто писал эти бумаги, считали, что причиной цитомегаловирусного ретинита является побочный эффект от лекарств. Они изящно называют его «восстановлением иммунной компетенции». Нет никаких свидетельств того, что у вас было это заболевание. Теперь, что касается туберкулезного менингита, мне нужно больше фактов. Я не верю, что это был туберкулез. Обнаружить 5 – 7 кислотоустойчивых микроорганизмов, получить красные пятна вместо синих при окрашивании по методу Циля-Нельсена – при бесплодной культуре это не указывает на туберкулез. Таким образом, это был «возможно» туберкулезный менингит».

С другой стороны, доктор К. четко сформулировал все свои рассуждения, когда отправлял заключения по моему случаю английским врачам. Они обменивались взглядами, это бывает довольно редко в мире медицины. «В Греции врачи разных специальностей обычно неохотно сотрудничают друг с другом. В других странах с этим справляются лучше, но греческая ментальность мешает их усилиям, не важно, насколько они хороши», – сообщил наш друг.

С этой точки зрения переписка между доктором К. и доктором Р. Х. из Англии весьма впечатляющий случай из медицинской жизни. В одном из этих писем утверждается: «Выводы: Мария, наша многострадальная пациентка получила множество осложнений от ВИЧ, преимущественно со стороны ЦНС (центральной нервной системы). Как я уже упоминал в своих электронных письмах, я не очень оптимистичен в своих прогнозах ее состояния, хотя ее семья верит, что эта патология может быть излечена. Удивительно, но ее лабораторные анализы противоречат развитию болезни». В самом деле, удивительно! Когда я отправилась в Лондон, врачи ожидали увидеть меня на носилках, а я все еще могла ходить. Его комментарий к лабораторным исследованиям предполагал, что микроб или вирус не являлся причиной «прогрессирования болезни», значит, все-таки подозревались токсические эффекты лечения «СПИДа».

Доктор Сицилиан хотел выяснить еще кое-что. «У меня больше нет сомнений насчет того, зачем я все это делаю. Ответ ясен. Происходит что-то ужасное, и мы должны действовать. Что меня беспокоит, так это то, что мы можем двигаться в ошибочном направлении. Давайте проанализируем факты, которые у нас уже есть. Во-первых, доктор К. признает в своем отчете, что диагноз пневмоцистная пневмония является «вероятным», а это, по моему мнению, означает, что лабораторное подтверждение никогда не имело места, просто было сделано несколько рентгенограмм. Во-вторых, до сего дня я не встречал в Греции ни одного человека, мужчину или женщину, которым нужно было бы проводить обследования для подтверждения пневмоцистной пневмонии. Естественно, есть несколько больниц, в которые у меня нет доступа, и, следовательно, я не могу знать, что происходит там. В-третьих, у нас есть несколько случаев, когда греческие ученые ставят диагноз возможной пневмоцистной пневмонии. Это происходит в тех случаях, когда пациент болен СПИДом, и тогда каждый случай пневмонии должны быть обусловлен так же и микроогранизмом pneumocystis carinii. Другими словами, мы все знаем, с какими картами имеем дело, и, что пневмоцистная пневмония – это стандарт. Кто с этим может поспорить? Как можно обвинять кого-то конкретного, если среди всех царит такой консенсус? Можно ли наказать всех? Или нужно наказать только некоторых? ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНО, ЧТОБЫ БЫЛО ОСУЖДЕНО ДЕЯНИЕ, А НЕ ЧЕЛОВЕК».

Все что нам оставалось делать с копиями моей истории болезни, так это проверять флуктуации клеток CD4, потому что результаты анализов записывались каждые четыре месяца. Было общее удовлетворение моим прогрессом, и врачи приписывали это положительному влиянию лекарств.

Доктор Сицилиан сказал нам: «В Центре по контролю и профилактике заболеваний США, очевидно, прилагаются усилия покорить публику убеждениями, что естественное восстановление лимфоцитов после инфекции на самом деле является ответом организма на использование лекарств… Я приведу пример из вашей же собственной истории. Первый раз, когда вам сказали, что у вас пневмония, количество клеток CD4 было очень низким. Это совершенно естественно для подобных случаев. Я часто наблюдаю уменьшение количества лимфоцитов, особенно у молодых людей, при пневмонии. Стоит отметить, что это справедливо и для пожилых людей. Тем не менее, у молодежи изменение количества лимфоцитов можно наблюдать в течение одного дня. Оно может начать расти. Снижение числа лимфоцитов ни в коем случае не означает их обязательную гибель. Наоборот, это свидетельствует о том, что временно большое количество лимфоцитов было направлено в те места, где необходима защита. Обычно, это означает, что они направились в какой-нибудь лимфатический узел на «конференцию» или для «обмена информацией». После таких конференций, в крови может резко увеличиться количество лимфоцитов, либо благодаря их быстрому перемещению, либо благодаря созданию новых. Они размножаются для определенных целей. Я прихожу к выводу, что исследователи СПИДа интерпретируют естественное временное снижение количества лимфоцитов, как их смерть, в то время как на самом деле этого не происходит. Когда количество клеток начинает расти, они ошибочно приписывают это успехам терапии. Вот почему признание моего друга, специалиста по СПИДу, так важно, ведь даже у тех, кто не принимает лекарства, в крови наблюдается такое же увеличение количества лимфоцитов».

Наш новый доктор высказывал все больше подозрений. «Процентное содержание лимфоцитов отсутствует [в медицинских данных]. И все же я должен увидеть результаты этого медицинского анализа. Здесь приведено только количество клеток CD4, но не общее количество лимфоцитов, в которое входят и клетки CD4. В первый раз такое вижу». «Почему исследование клеток CD4 проводится только для ВИЧ-позитивных пациентов? Я не слышала, чтобы это делали кому-либо другому», – высказала я собственные сомнения. «Вам это кажется странным?». «Да, очень». «Это весьма своеобразно и любопытно, потому что даже нам не разрешают узнать, почему такой важный тест не проводится в общественных исследовательских центрах. Здесь что-то замышляется, потому что оборудование становится все более дорогим, и делается это намеренно. Они делают что хотят, либо повышают, либо понижают цену. То же самое происходит с исследованиями, касающимися ВИЧ.

Я работаю в микробиологии много лет, и часто слышал о подсчетах клеток CD4, но никогда нигде не видел, как это делается. Это возможно сделать только в нескольких больницах. Я задавал себе вопрос, если такое оборудование существует несколько лет, то падение цен было бы логичным. Так происходит со всем оборудованием и новыми технологиями. Я не понимаю, почему новое оборудование для исследования клеток CD4 не распространяется, чтобы врачи повсюду могли научиться использовать его. Я бы хотел покопаться в этой теме».

Жиль сам воспользовался поисковиком Google и нашел изображение молекулы CD4[17]. Она была открыта в 1970-х, а в 1984 получила название CD4. Какое совпадение – как раз в год провозглашения СПИДа! CD4 означает дифференцировочный кластер 4. Тесты CD4 подсчитывают количество Т-клеток, содержащих CD4 рецептор, они считаются критичными при оценке иммунной системы «СПИД»-пациентов.

«Я знаю, что это значит, но я никогда не видел этого в лаборатории. Я использую только известные анализы крови, которые показывают общее количество лимфоцитов. Я не видел, как клетки CD4 отделяют от лимфоцитов. Я не знаю, это похоже на теорию заговора, но очень трудно провести любое исследования с этим оборудованием в Греции, и я полагаю, что дела обстоят так же и во многих других местах. Оно используется главным образом для работ, связанных со СПИДом».

Что же касается вирусной нагрузки в моей крови, то она была признана «невыявляемой» по результатам последних подсчетов. Я никогда не понимала, что это значит, как можно подсчитать вирусную нагрузку вируса, который невозможно выявить, даже при помощи ВИЧ-тестов? «Так называемая вирусная нагрузка основывается на методе ПЦР, и некоторые верят, что когда этот тест показывает позитивные результаты, это свидетельствует о присутствии ВИЧ. Возможно, достаточно выслушать заявление Кэри Муллиса, который получил Нобелевскую премию в 1993-м за свое открытие ПЦР метода. Как человек, совершивший открытие, он опровергает заявление, что этот метод определяет присутствие данного специфического вируса».

Тем не менее, истеблишмент от СПИДа никого не принимает во внимание. Вместо того чтобы осторожно отступить после такой реакции профессора и Нобелевского лауреата, они продолжили использование его изобретения для подкрепления своих заявлений об открытии вируса ВИЧ. Конечно же, средства массовой информации ничего не сообщили нам о заявлении Кэри Муллиса о том, что его изобретение совершенно неспособно обнаруживать ВИЧ.

Теперь взгляните на историю антиретровирусной терапии, которую я получала в результате всей этой аферы. Я нашла рекомендации, которые доктор Т. К. Давал доктору Р. Х. в Лондоне, свидетельствующие, что с 10 марта 1995-го я начала принимать АЗТ. С 23 ноября 1995-го по 24 сентября 1996-го я принимала АЗТ и «Хивид». С 25 сентября 1996-го по 26 мая 1999-го я принимала первый состав ингибиторов протеазы (PI), включавший в себя «Норвир», «Хивид» и 3ТС. С 27 мая 1999-го по январь 2005-го я принимала «Криксиван», «Хавад» и 3ТС.

Наконец, с января 2005-го до прекращения лечения «СПИДа», которое состоялось 23 апреля 2007-го, я принимала «Стокрин», «Эмтрива» и «Виреад». Это коммерческие названия лекарств.

К тому же, недавно я узнала, что продажа и распространение «Хивида» были прекращены в конце 2006-го, и это лекарство я принимала восемь из десяти лет лечения. Новейшие руководства по назначению лечения утверждают, что «Хивид» НЕ должен назначаться в сочетании с АЗТ или 3ТС. Это информация содержится M.D./Alert[18], при помощи этой рассылки производитель, «Roche Pharmaceuticals» предупреждает врачей.

Но об истинном значении – ни слова. Нет никаких признаков, что эти лекарства вообще борются с каким-либо вирусом, как говорил доктор Маниотис в своем интервью греческому репортеру Ламбросу Папантониу[19]. Антиретровирусные лекарства могут проявлять эффект антибиотиков и убивать бактерии, микоплазмы и грибки, которые могут присутствовать у пациента с иммунодефицитом. При длительном применении эти препараты ослабляют иммунную систему и другие органы. Рано или поздно организм в целом становится уязвимым.

Теперь мы можем понять, что произошло в моем случае. Во время лечения «СПИДа» замена лекарств каждый раз облегчала серьезное вредное воздействие предыдущего лекарства. Меня спас от серьезного неврологического повреждения новейший лекарственный состав, но только потому, что он заменил более токсичную комбинацию, которая была прописана.

Глава 5. Большой брат: Под тотальным надзором у СПИД-ведомства

1. Спасение признано инакомыслием

Должна ли я была молчать после того, как спаслась от СПИДа? Возможно, мне следовало еще тщательней скрываться. «Вы опасны», – впервые в жизни я услышала эти слова, после того как решила начать расспрашивать о моем ВИЧ-диагнозе. Это было сказано кем-то анонимным. Пока я оставалась в тени, я не создавала никому проблем, так что же изменилось сейчас?

Я была в поле зрения тысяч недоброжелателей, с тех пор как появилась в Интернете в новогодний вечер 2006-го в качестве ВИЧ-позитивной Марии К. Может быть я сама вызвала вспышку гнева, назвав свою первую книгу «Как я победила СПИД»?[20] Я не знала, что это запрещено делать. И как же я победила? Это было совсем просто. Я обнаружила, что они лгут. И это означало для меня начало их конца: Люди, в которых я верила так долго; кем бы они ни были, лгали, сознательно или невольно!

Сначала ученые говорили, что «вирус передается только через кровь или сперму». Это защищало мою психику все те годы, потому что, это означало, что я не превращалась в машину смерти, если занималась сексом. И хотя я больше не могла определить источник этой информации, оказалось, что она правильная. Я не могла найти случая, эквивалентного моему, противоположного пола, и никто из моих партнеров не стал ВИЧ-позитивным после установки мне такого диагноза. Вот как был сформулирован этот провокационный вопрос в первой версии моего сайта: «Если вы ВИЧ-позитивный гетеросексуальный мужчина, но напишите мне, можно анонимно, если пожелаете».

Я хотела показать всем, что кто-то играет с нашим здоровьем и разумом. Многие согласились, но некоторые стали мне возражать, считая невозможным поверить в то, что большинство ученых в мире ошибаются. Но я стала находить многих других уважаемых ученых по всему миру, подвергавших сомнению общепринятую точку зрения. Я считала, что эти открытия обеспокоят всех. Однако многие на меня набросились со словами: «Ты бессовестная, лицемерная, ханжа, вредоносная, и опасная для своих сограждан, как для ВИЧ-позитивных, так и для не-позитивных, молодых или старых, матерей, мужей и детей».

В первые дни я чувствовала себя изумленной. Даже раненой. Тем не менее, эти удивительные анонимные граждане заставили меня еще больше углубиться в декорации, скрытые за концепцией СПИДа, чтобы понять всю проблему. Может, я и остановилась бы на начальной стадии открытий со своей книгой «Как я победила СПИД», если бы мне был оказан хороший прием. Но меня преследовали. Меня толкнули в объятия Жиля, рыцаря Интернета, который позже стал моим мужем. «Не обращай на них внимания, будь готова к подобным проявлениям», – написал он мне в самом начале.

Моя вторая книга «Любовная игра во время СПИДа»[21] содержала больше свидетельств о СПИД-обманах, потому что мои открытия продолжались. Книга имела положительные отзывы в греческом журнале «Зенит». Тем не менее, ортодоксы от СПИДа пришли в ярость, и на этот раз их реакция имела эффект – это была их вторая ошибка, потому что они меня разозлили. Я возлагаю на них ответственность за тот факт, что это не было отражено в ведущих изданиях. Это повлияло даже на презентацию моей книги. Издатель довольно загадочно попросил меня найти представителей обеих точек зрения на проблему СПИДа для обсуждения книги.

При издании моей первой книги такого требования не выдвигали. «Это похоже на то, как если бы я пыталась опубликовать новое доказательство геноцида армян, а вы бы требовали найти официального турецкого представителя для презентации книги», – такой комментарий дала одна из моих серопозитивных подруг, которая в прошлом году опубликовала книгу-автобиографию «Конечно, вас это не касается», доступную только на греческом языке, под псевдонимом Александра Атинаиу.

Ничего не оставалось, кроме как двигаться еще дальше. Нападки на меня не прекращались, но Жиль показал мне, как это можно обойти.

Я продолжала узнавать все более и более интересные вещи, например, как «наука» о СПИДе заняла господствующее положение. Для исследования «СПИДа» выделялись миллиарды долларов, но все фокусировалось исключительно на усилении ВИЧ/СПИД догмы. И вот эти хорошо оплачиваемые исследования распространились, как лесной пожар, все увеличивая «массу» научного консенсуса, как это называют. Странно, но, несмотря на то, что уже проведено более 100 000 исследований, нигде невозможно найти доказательства того, что ВИЧ является причиной СПИДа, или того, что эта болезнь имеет инфекционную природу, и даже того, что она передается половым путем.

Что произойдет, если запросить специальные научные источники, которые доказывают, что ВИЧ приводит к СПИДу? Вот слова Нобелевского лауреата Кери Муллиса, как они были записаны в документальном фильме Гари Нулла «AIDS inc.» (2007):

Сейчас исследователи СПИДа начинают нервничать, если им задать какой-либо вопрос. Было время, когда я начал задавать вопросы. Все что я хотел узнать – это «Где же документы?», «Просто скажите, какие вы читали документы, убедившие вас в том, что ВИЧ вызывает СПИД, потому что мне нужно сослаться на эти документы», – я как раз работал над тестом, определяющим ВИЧ при помощи ПЦР, и мне нужно было написать небольшой отчет для Национального института здравоохранения и показать достигнутый нами прогресс. Первым ответом было: «ВИЧ – это возможная причина СПИД», и я подумал, что это правда, прежде чем включился в суть дела. Я сказал: «Где же ссылка для цитирования?». Я искал ее в течение двух или трех лет, и так и не нашел. Целых два года на каждой встрече, где говорили про СПИД, я всем и каждому задавал этот вопрос. Знаете ли, я у всех спросил, я просмотрел все компьютерные базы данных. Ссылки нет. Нет никого, кто отвечает за истинность этого утверждения. Теперь мы имеем весьма странную ситуацию в науке, где получение признания за открытие является самым важным в жизни ученого.

Частичное объяснение этой причудливой реальности было дано Дэвидом Расником (доктором философии) в этом же фильме, «AIDS inc.»:

Те, кто контролирует и поддерживает ВИЧ-гипотезы СПИДа, принадлежат к двум базовым учреждениям: Центру по контролю за заболеваниями (CDC) и Национальну институту здравоохранения в Бетесда, штат Мериленд. Возможно, публика удивится, когда узнает, что это военные организации. Когда у вас есть военные структуры в CDC и в Национальном институте здравоохранения, вы можете контролировать дебаты. Вы можете контролировать поток информации. И не только это, Национальный институт здравоохранения являются первичным источником выделения средств для академических медицинских исследований, и они контролируют кто получит финансирование и на какие исследования. Таким способом можно контролировать все, что будет опубликовано, и что еще более важно, то, что будет исключено.

Кому выгодна ложь о СПИДе? В книге «Государства страха» (2004) Майкл Крайтон дает хорошее объяснение: «военно-промышленный комплекс больше не является главной движущей силой общества […] Последние 15 лет мы находились под контролем совершенно нового комплекса, куда более могущественного и куда более всеобъемлющего. Я называю его политико-юридически-медийным комплексом […] И его предназначение – сеять страх среди населения под видом поддержания безопасности».

Но это все равно не могло оправдать такую бурную реакцию против кого-то, кому удалось выиграть схватку со СПИДом и не скрывать этого. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, почему я считалась опасной. Вся кампания финансируется огромной долей общественных денег, и она базируется на недоказанной гипотезе, что вирус ВИЧ вызывает СПИД. Это было рискованно с самого начала. Если люди начнут присматриваться, то они откроют, что деньги из их налогов впустую расходуются на ложные предположения, они перестанут поддерживать это финансирование и обвинят того, кто ввел их в заблуждение. Если ВИЧ не вызывает СПИД, то сколько людей уже умерло из-за неправильного диагноза? А сколько было брошено в тюрьму, как убийцы, только за то, что они занимались сексом?

2. Карьеры ученых находятся под угрозой

В 1987-м[22] доктор Питер Дюсберг, выдающийся специалист по ретровирусам, заявил, что они не могут являться причиной СПИДа. Но вместо того чтобы предоставить адекватное контр-доказательство, СПИД-ортодоксы начали вредить карьере ученого, не возобновляя его субсидии на проведение научных исследований, приостанавливая публикацию его материалов в престижных научных журналах, и даже отпугивая от него аспирантов.

Я узнала, что множество карьер было разрушено, а виновные в этом не были наказаны, и я начала беспокоиться за своих новых друзей. О своей карьере мне беспокоиться было нечего, я только начинала открывать скрытые грани реальности, понимать сложную картину и то, что происходит за сценой.

Меня поражал доктор Маниотис, как же он мог оставаться на своем посту и бросать вызов догме, в то время как доктору Питеру Дюсбергу приходилось очень несладко. Хотя сегодня голоса инакомыслящих раздаются все громче, но все равно те, кто осмеливается выражать свое несогласие рискуют своей карьерой, потому что это затрагивает очень могущественные учреждения.

13 сентября 2007 года на горизонте появилась темная туча. Энди прислал электронное письмо Ламбросу, который передал его мне. Что-то случилось. Очевидно, Энди не хотел беспокоить меня всеми деталями конфликта, но Ламброс желал держать меня в курсе дела. Энди писал:

Дорогой Ламброс,

Я все еще не знаю, что произошло. Я остался дома, мой босс уехал на несколько дней, сегодня, возможно, проводилось несколько встреч на высоком уровне. Я до сих пор не знаю, есть ли у меня работа. Вайнберг и еще около 10 человек делают то же самое с Ребеккой Калшоу[23], требуя от администрации и президента университета уволить ее. Она была одной из тех, кто написал тот материал, который вам так понравился, тот самый, что переводила Мария. Мы с ней собираемся работать вместе, и, возможно, привлечем и других профессоров и уважаемых ученых для написания писем в поддержку тех людей, о которых писали Вайнберг и его коричнево-рубашечники. Но пока ничего не происходит.

Я очень признателен за всю вашу поддержку и дружбу в такое время, потому что это придает мне мужества, когда я в нем нуждаюсь.

Вы замечательный человек, Ламброс.

До встречи,

Андреас

Следующее письмо поддержки от Стивена Дэвиса показывает ясную картину нападок на него со стороны «СПИД»-истеблишмента:

Кому: Б. Джозефу Уайту, Президенту

Иллинойский университет, штат Чикаго

414 Здание административного отдела, МС-760

1737 W. Polk St

Chicago IL

Уважаемый Президент Уайт,

Как бывший сенатор штата Аризона (32-е законодательное собрание штата), я пишу от имени доктора Маниотиса, который отправлял Вам копию письма от Марка Вайнберга, датированного 10 сентября, 2007 (прилагается ниже).

В этом письме Вайнберг заявляет, что «доктор Маниотис присоединился к тем, кто задается вопросом, является ли ВИЧ основной причиной СПИДа», так, как будто это является каким-то тяжким преступлением. Дело в том, что вся наука представляет собой процесс сомнения во всех теориях, а также доказательстве тех, которые являются истинными, при помощи экспериментальных и опытных фактов, и опровержении тех, которые оказываются ошибочными.

После того как я лично прочитал и проанализировал более 1500 научных исследований, исследовательских работ и статей в рецензируемых научных журналах, я убедился в том, что существует серьезный вопрос, касающийся причины (причин) СПИДа и роли ВИЧ в развитии этой смертельной болезни. Я с гордостью могу причислить себя к тем, кто поднимает эти вопросы, основанные на недостатке научных свидетельств того, что ВИЧ вызывает СПИД; и доктор Маниотис является одним из 2300 исследователей, ученых, врачей и других профессионалов системы здравоохранения, у которых хватило смелости публично сформулировать подобные проблемы – в это число входят и два лауреата Нобелевской премии по химии и медицине, и члены Национальной Академии наук США (Список многих из них находится на /).

Бесспорным фактом является то, что не подтверждается ни один научный тест на выявление причины СПИДа, включая постулаты Коха, закон Фара, первый эпидемиологический закон для вирусных и микробных болезней, формирование сгустков, и даже само определение слова «заразный» – опробованные и истинные критерии, которыми пользуются при медицинских исследованиях десятилетиями, но теперь они отвергнуты ради поддержки теории, что ВИЧ вызывает СПИД. Доктора Маниотиса нужно поощрять, а не наказывать, за то, что он встал и задал жесткие вопросы, чтобы попытаться найти правду, скрывающуюся за этой ужасной трагедией.

Вайнберг также заявляет, что доктор Маниотис «серьезно дискредитировал доктора Роберта Галло, ученого, которому приписывается открытие ВИЧ». Прежде всего, доктор Галло, в лучшем случае, может считаться только со-открывателем ВИЧ, вместе с доктором Люком Монтанье из Института Пастера в Париже, Франция. На самом деле, доктор Галло пытался присвоить ретровирус, открытый Монтанье в 1983 и названный LAV, и объявить, что это было его собственное открытие под названием HTLV–III. Он приписал себе часть этого «открытия» на пресс-конференции 23 апреля, 1984 года. Позже он был уличен в этом, и только после интенсивных международных переговоров, кульминацией которых явилось соглашение, подписанное президентом Рональдом Рейганом и тогдашним премьер-министром Жаком Шираком, Франция согласилась не подавать в международный суд иск на Галло и США за это научное мошенничество и согласилась называть Галло «со-открывателем» этого ретровируса, позже переименованного в ВИЧ, в обмен на участие в выплате роялти. Все это является частью публичного акта.

Тем не менее, так как я не посвящен во все, что доктор Маниотис говорил о докторе Галло, я могу только предложить, чтобы вы провели собственное исследование жизни и эпохи доктора Роберта Галло, отчетов о его некорректном поведении в сфере науки, его лжи (особенно заметной при его заявке на патент так называемых тестов на ВИЧ), присвоении им чужих работ (например, касающихся другого ретровируса, открытого командой японских исследователей), и другие подобные факты возмутительного поведения. Один вирусолог пошел еще дальше и назвал Галло «гангстером от науки», «которому нельзя доверить даже просто сообщать точное время». Поэтому я спрашиваю, можно ли на самом деле считать, что доктор Маниотис «дискредитировал» доктора Галло, или он просто сказал правду о богатом прошлом этого человека.

(За более подробной информацией о докторе Галло я отсылаю вас к расследованию о Галло, проводившемуся Службой научной добросовестности Национального института здравоохранения (1991), Бюро расследования добросовестности Министерства здравоохранения и социального обеспечения (1992), и Подкомиссией по контролю и расследованиям Палаты Представителей США, 1994, среди прочих.)

Я понимаю, что преобладающим мнением в наше время является то, что ВИЧ вызывает СПИД. Тем не менее, в другие времена преобладающим мнением было мнение, что земля плоская, и что она – центр вселенной, вокруг которого вращаются солнце и другие планеты. Я считают, что Иллинойскому университету, штат Чикаго, следует гордиться тем, что доктор Маниотис является его членом, и я предсказываю, что у остальной части научного сообщества не займет много времени признание правомерности его вопросов. Фактически новейшие исследования (опять же таки, опубликованные в рецензируемых научных журналах) уже доказывают свою правоту, то есть:

Измерения вирусной нагрузки в 90 % случаев терпят неудачи при прогнозировании потери клеток CD4, которые, как предполагается, должны разрушаться вирусом ВИЧ. Фактически, тесты вирусной нагрузки способны прогнозировать только «прогрессирование болезни» у от 4 % до 6 % ВИЧ-позитивных обследованных. В этом исследовании делаются выводы, что должны существовать «невирусные механизмы основной причины потери клеток CD4» (Родригес, Журнал Американской медицинской ассоциации (JAMA), 27 сентября, 2006).

«Наше новое междисциплинарное исследование вызвало серьезные сомнения в популярной теории воздействия ВИЧ на [CD4] клетки» («New Scientist», май 2007).

«В эпоху высокоактивной антивирусной терапии (HAART) проявления, угрожающие жизни, так же важны, как и проявления самого СПИДа». Другими словами, в США от побочных эффектов антиретровирусных лекарств умирает больше людей, чем от ВИЧ/СПИД-ассоциированных болезней. (Райслер, Журнал синдрома приобретенного иммунодефицита (Journal of Acquired Immune Deficiency Syndrome), декабрь 2003).

Потратив двадцать пять лет и многие миллиарды долларов, мы все еще не имеем ни лечения, ни вакцины от СПИДа. Таким образом, я нахожу абсолютно уместным вопрос доктора Маниотиса: «Не потому ли это, что у нас неверная точка отсчета?» И я нахожу достойным восхищения, что Иллинойский университет поддержал поиски истины, и не важно, к чему это может привести.

Что же касается Вайнберга, вам следует знать, что он получает большие суммы денег от тех самых фармацевтических компаний, которым ошибочные гипотезы «ВИЧ=СПИД» приносят миллиардные прибыли. (Вайнберг сообщил, что он получал гранты/дотации на исследования от GlaxoSmithKline, Bristol-Myers Squibb, и Serono. Он также работал консультантом и/или входил в консультативный совет Pfizer, GlaxoSmithKline, Bristol-Myers Squibb, и Gilead Sciences, а также сотрудничал с отделами связей с общественностью в GlaxoSmithKline, Gilead Sciences, Bristol-Myers Squibb и ViroLogic[24].

Когда я был сенатором, мне законом запрещалось голосовать за или лоббировать любой законопроект, при наличии моей финансовой заинтересованности И это проявление не только здравого смысла, это соответствует и требованиям морали. Короче говоря, мнение Вайнберга не является объективным, и ему не следует доверять. С другой стороны, Доктор Маниотис, задавая свои вопросы, ничего не приобретает, кроме поисков истины. На самом деле, у него есть все шансы проиграть. Более того, все тот же Вайнберг был заснят на видеопленку, когда делал такие заявления, как: «Насколько мне известно, те, кто пытается развенчать теорию о том, что ВИЧ вызывает СПИД, повинны в смерти, и я, например, очень хотел бы, чтобы в Конституции Соединенных Штатов и других стран были бы какие-нибудь средства, чтобы мы могли призывать к ответу людей, подвергающих опасности здоровье общества, и судить их… Мне кажется, что тот, кто осмеливается оспаривать утверждение, что ВИЧ является причиной СПИДа, возможно, руководствуется абсолютно злым умыслом. Такой человек, возможно, действительно хочет, чтобы миллионы людей в Америке или еще где-нибудь заразились этим вирусом и умерли от него… Уверяю вас, что этот Питер Дюсберг, возможно, больше всех людей на земле соответствует понятию научного психопата». (Доктор Питер Дюсберг – бывший Калифорнийский Ученый года, член Национальной Академии Наук США. Нет необходимости говорить, что Вайнберг таковым не является. Видеозапись может быть предоставлена по запросу.)

Что же касается письма от Джона Мура, которое вы также получили, то вот что один писатель говорит о Муре: «Он не опубликовал ни одной научной работы о происхождении пандемии СПИДа. За последнее десятилетие Мур заработал себе репутацию на написании остроумных и колких комментариев ко всем темам, так или иначе связанным со СПИДом, и стал своего рода любимцем СМИ, регулярно цитируемым многими журналистами, освещающими вопросы науки. Но все же, многие из тех, кто работает в области СПИДа, скептически относятся к Муру, чувствуя, что он из-за своей репутации относит себя к «экспертам по СПИДу».

Таким образом, я надеюсь, что вы серьезно исследуете источник всех этих нападок на доктора Маниотиса, и, в конечном счете, проигнорируете их, позволив доктору Маниотису продолжать его действительно научное расследование, имея даже большую поддержку от вашего университета.

Когда доктор Маниотис и его работа будут, наконец, восстановлены в своих правах, я надеюсь, что Иллинойский университет, Чикаго, сможет вместе с ним разделить его успех.

Искренне ваш,

Стивен Дэвис

P. S. У меня есть адреса тех, кто получал электронную рассылку Вайнберга.

В то время было вынесено положительное заключение (его не уволили, но лоббирование продолжилось, и позже мы узнали, что контракт с ним могут не продлить):

Дорогой Ламброс,

Сегодня у меня было формальное слушание в деканате… Собрание созывали, чтобы порекомендовать президенту университета, Джо Уайту, тветные действия на письма, направленные против меня. Они заявили, что ничего не могут сделать, и либо я извинюсь перед Вайнбергом, дибоменя уволят. После того, как я объяснил свою версию, мне сказали:

«Ого! Хорошо, но когда вы в следующий раз будете писать свои критические замечания о СПИД-истеблишменте, убедитесь, что вы не допускаете никаких личных выпадов против кого-либо, и полностью называйте ваше звание и должность.» Я поблагодарил их и сказал: «Я всегда указывал мое настоящее звание, и впредь, как и всегда, не буду допускать личных выпадов, а отныне буду полностью приводить свое звание и должность».

3. Доступ журналистов ограничен

Я поняла, что большинство из нас не будет иметь ни малейшего понятия обо всем том, если только не проведет собственный поиск, потому что доступ к этой информации был ограничен очень давно. Недавно я заметила, как доктор Питер Дюсберг, который первым в 80-х усомнился в теории ВИЧ/СПИД, говорит в документальном фильме «AIDS Inc.»:

Приходили репортеры. Они задавали вопросы и нашли мое мнение и гипотезы очень логичными и убедительными, но они никогда не выпустили их в эфир, потому что материал подвергался цензуре на высшем уровне, предположительно, когда исполнительный продюсер звонил в Национальный институт здравоохранения, чтобы спросить: «Можно ли освещать взгляды Дюсберга из Беркли?»

Более двадцати лет информация в основной прессе о сомнениях на счет СПИДа за редким исключением подвергается почти тотальной цензуре. Нужно поблагодарить храбрых журналистов и их редакторов, которые не следуют приказам могущественного СПИД-истеблишмента.

В 1992–1994, лондонская газета «Санди Таймс» стала первой, и единственной, общенациональной газетой, опубликовавшей серию статей, посвященных обратной стороне СПИДа, написанных ее научным редактором Невиллом Ходкинсоном. Публикация этой серии прекратилась, когда редактор «Сандей Таймс», Эндрю Нейл, был смещен в 1994 году.

В 1996-м Нейл опубликовал книгу «СПИД: Провал современной науки»[25]. Он прокомментировал реакцию других журналистов в документальном фильме «AIDS Inc.» (2007):

Когда я в первый раз делал репортаж о взглядах ученых, бросивших вызов всей истории с ВИЧ, я, в самом деле, думал, что мои коллеги окажутся достаточно проворными, чтобы взять и посмотреть самим. И я был удивлен тем, что вместо того, чтобы так и сделать, они не только игнорировали критику, но, фактически, нападали на меня и на «Санди Таймс» за публикацию этих материалов.

И только спустя довольно долгое время другое центральное издание с большим тиражом коснулось этой темы. В марте 2006-го Силиа Фарбер («Самый опасный СПИД-репортер»[26] согласно POZ, журналу для серопозитивных людей) опубликовала 15-страничную статью в серьезном журнале «Харперз» («Harper's»), «Без тормозов: СПИД и коррупция в медицинской науке»[27].

Кроме демонстрации СПИД-обмана в статье приводился конкретный, шокирующий пример того, как корпоративное и политическое влияние привело лидеров «науки о СПИДе» в США (и в Национальном институте Здравоохранения NIH) к одобрению неверных результатов клинических исследований… с использованием чрезвычайно токсичных невирапина и АЗТ «для предотвращения передачи ВИЧ» от беременных женщин к их детям.

Со стороны СПИД-истеблишмента последовала очень бурная реакция. Сам Роберт Галло принял участие в подписании документа, требующего[28] показать многочисленные ошибки в статье журнала «Харперз» («Harper's»), а в ответ на критику был создан новый веб-сайт «AIDStruth.org».

В марте 2006-го, после того как журнал «Харперз» («Harper's») опубликовал основную статью Силии Фарбер, отрицающую СПИД, несколько ученых и активистов объединились вместе для создания сайта с целью противодействовать дезинформации отрицателей СПИДа и разоблачать мифы отрицателей, а также для обеспечения подачи правдивой информации о ВИЧ и СПИДе. В результате появился сайт AIDSTruth.org[29].

Несмотря на попытки противодействовать разоблачениям, 13 мая 2008 года, доктору Питеру Дюсбергу и Силии Фарбер была присуждена награда международного общества Земмельвайса (SSI) «Чистые руки». После враждебных нападок фанатиков СПИДа организация SSI наняла частного следователя, офицера полиции Лос-Анджелеса в отставке, Кларка Бейкера для расследования дела Дюсберга и Фарбер. Полный отчет Бейкера, «Яйцо Галло»[30], оправдывает тех, кто разоблачает СПИД-обман. Этот отчет был разослан многим сайтам по всему миру. В этом отчете наука о СПИДе представлена как преступное мошенничество. Но, конечно же, основная пресса не освещала ни награждение, ни этот отчет.

Одно объяснение было дано доктором Генри Бауэром, заслуженным профессором химии в отставке из Политехнического университета Виргинии, в его книге «Происхождение, жизнестойкость и недостатки ВИЧ/СПИД теории» (2007):

Поскольку наука и техника все более тесно переплетаются и связываются с промышленностью, правительством и, практически, с каждым сектором общества, то сложные объединения имеют тенденцию функционировать как исследовательские картели и таким образом действовать как информационные монополии. СМИ невольно вовлекаются в тайный сговор: они больше не делают репортажей, содержащих скептические исследования тех научных догм, которые захватывают господствующее положение. В некотором роде положение СМИ является крайне неудачным, ведь они не независимы от тех же картелей. Они зависят от них и из-за информации, которая составляет основу их существования. […] Но может ли сила кошелька и сблокированных научных организаций оказывать такое сильное влияние в открытых, свободных, демократических обществах? Ответ должен быть «Да», потому что существуют конкретные примеры.

Концентрация СМИ в руках небольшой группы лиц с самого начала облегчила возможность уменьшить выражение инакомыслия. В 1983-м в самом начале СПИД-обмана 50 корпораций контролировали подавляющее большинство всех СМИ в США. В то время Бена Багдикяна называли «паникером» за то, что он указывал на это в своей книге «Монополия СМИ». В четвертом издании, опубликованном в 1992-м, он писал: «в США меньше двух дюжин этих необыкновенных личностей владеют и управляют 90 % средств массовой информации» – контролируя почти все американские газеты, журналы, теле- и радио-станции, книги, документы, фильмы, видео, телеграфные агентства и фотоагентства. Тогда он предсказывал, что, в конечном счете, все это сведется, примерно, к полудюжине компаний. Тогда это воспринималось со скептицизмом. Когда в 2000-м вышло шестое издание, количество компаний уже упало до шести. С тех пор произошло еще несколько слияний, сфера деятельности еще больше расширилась, и теперь включает в себя такие новые средства массой информации, как Интернет-рынок. Каждый четвертый Интернет-пользователь в США сегодня зарегистрирован в AOL Time-Warner, крупнейшей в мире медиакорпорации.

В 2004-м Багдикян пересмотрел и расширил книгу. «Новая монополия СМИ» показывает, что сегодня только 5 огромных корпораций – Time Warner, Disney, Murdoch's News Corporation, Bertelsmann в Германии, и Viacom (бывшая CBS) – контролируют основную часть медиаиндустрии в США, а замыкает шестерку General Electric's NBC.

Эти мега-корпорации контролируют все, что публикуется в США. Например, почему большинство СМИ в США не проронили ни слова о важных новостях, представленных в английской газете «The Independent» от 8 июня 2008 года[31] под названием «Вероятно, угроза мировой пандемии СПИДа среди гетеросексуалов миновала» (здесь приводятся два первых предложения):

Четверть столетия спустя после вспышки СПИДа Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) допускает, что угроза глобальной пандемии среди гетеросексуалов миновала.

В первом официальном признании, что универсальная стратегия профилактики, предложенная большинством организаций по борьбе со СПИДом, может иметь неверное направление, Кевин де Кок, глава департамента ВОЗ по проблемам ВИЧ/СПИДа, сказал, что масштабной эпидемии СПИДа среди гетеросексуального населения вне Африки не будет.

Итак, угроза пандемии СПИДа среди гетеросексуалов официально считается отмененной, а десятилетия предсказаний, что СПИД поразит население на всем земном шаре, были ошибочными. Эти новости быстро распространились через Интернет по всему миру. Тем не менее, как подтверждает поисковик Google (в сентябре 2008-го) для цитаты «не будет глобальной эпидемии СПИДа среди гетеросексуального населения» не находится ни одной статьи, принадлежащей американским СМИ. Это и называется цензурой.

Я думала, что в нашей стране, в Греции, нас можно было держать практически в полной темноте. Но опять я была удивлена, когда недавно узнала, что в Афинах голоса приверженцев «обратной стороны» СПИДа начали звучать намного раньше моего. Новый друг с сайта предоставил ссылку, что специальный журнал «Trito Mati» напечатал статьи по этому вопросу в ноябре 1998 (в Греции) «Это вас шокирует, но вы получите надежду: Ужасный заговор СПИДа!» и в мае 2004 «СПИД-мошенничество и фармацевтический картель: безнаказанное преступление». Под этими статьями стояла подпись «Митридат». Я приведу здесь в вольном переводе, как он описывал цензуру:

Нападки на ученых, которые не соглашаются и осуждают «официальные» гипотезы о ВИЧ/СПИДе, поощряемые фарма-картелем и его научными представителями, разоблачают причину «скептицизма» последних: Лишенный свободы подвергать сомнению общепринятые взгляды, получив отказ в разрешении опубликовать эти вопросы в известных научно-исследовательских журналах (таких как «Nature», «Lancet»), и наконец, что не менее важно, смещенный с влиятельных постов в университетах и лишенный финансирования для проведения исследований (как в случаях с Дюсбергом и Стивеном Ланка), преследуемый ФБР (Дюсберг), испытывая нападки на свою моральную чистоту и честность, осыпаемый клеветой со стороны журналистов-наемников картеля […], и попытки убийства (как в случае профессора Хайнриза Кремера), […] доктор Роберт Е. Виллнер безмолвно покинул Испанию после того, как сделал себе прививку кровью Педро Тосино, ВИЧ-позитивного больного гемофилией. Эта демонстрация доказательства, что вирус ВИЧ не вызывает СПИДа, и на самом деле безобиден (Виллнер не принимал, как и Дюсберг, утверждения что вирус существует) попало на первую страницу каждой крупной газеты Испании, но это историческое событие ни разу не упоминалось в американских СМИ… Доктор Питер Дюсберг также предложил сделать себе прививку вируса ВИЧ, чтобы подчеркнуть свою оппозицию существующие догме о СПИДе…

Некоторые из «диссидентов» говорят, что вирус существует? Питер Дюсберг объяснял еще в 1992-м: «теперь люди спорят, а существует ли в действительности вирус, который не вызывает СПИД».

Конечно, Митридат знал об этом. Я недавно встречала его. Он – успешный афинский адвокат, когда он вел свое исследование СПИДа и публиковал его, наверно, в единственном в Греции журнале, который был готов принять такой материал, он жил с «ВИЧ-позитивной» женщиной. СМИ опять не стали развивать эту тему.

Возможность держать нас в темноте, непонимающими, что мы страдаем от всесторонней цензуры, признается как новый инструмент фашизма. Говорить правду не запрещено, но ложь пользуется такими огромными субсидиями, что людям практически невозможно понять, что же на самом деле происходит, начиная с 1984 года и до наших дней. Любая попытка возражения подавляется. «Одним из самых лучших средств защиты, используемых СПИД-истеблишментом, является сообщение, что «все это слишком сложно, чтобы вы могли понять. Вы вообще не можете этого понять. Даже не пытайтесь. Просто верьте нам». И до сих пор это успешно работало», – эти слова Дэвида Кроу, директора общества Alberta Reappraising AIDS Society, я слышала в фильме «AIDS Inc.». «Начиная с определенного момента, и я надеюсь, что это будет не в слишком отдаленном будущем, мы все будем вспоминать СПИД и говорить: «И как это нас так долго могли водить за нос?»

Я думаю, что до сих пор немногие СМИ высказывались, даже не конфиденциально, потому что немногие из них располагали информацией. Я прожила 18 счастливых лет, работая в газете «To Vima», фактически, это было мое убежище, но я никогда не слышала даже шепота об «обратной стороне СПИДа». Неудивительно, что мысль об этом мне даже в голову не приходила.

Когда я в 2006-м начала делать свои открытия об альтернативной реальности и опубликовала свою первую книгу, все вокруг были удивлены, как и я, всем было интересно, все меня поддерживали. Через год все изменилось, как будто пришло секретное указание. Тогда стало очевидно, что общественное мнение, сохраняющее в мире догму о СПИДе, подвергает цензуре любую попытку задать тревожные вопросы о коррупции при исследованиях СПИДа, давлении на журналистов, которые пытаются анализировать взгляды «диссидентов», прекращении дискуссий о смертельной токсичности лекарств. Часто для того, чтобы не дать никому выражать свое несогласие с ВИЧ/СПИД догмой, бывает достаточно иметь в подходящем месте хорошо оплачиваемого исполнителя. Уважаемых научных критиков называют «отрицателями», в то время как платные «спикеры» от фармацевтической индустрии почтительно именуются «активистами» и «исследователями».

Лично я продолжала работать и пользоваться поддержкой окружавших меня людей, как ни в чем ни бывало, как будто не существовало никаких СПИД-инакомыслящих, как будто не было необходимости продолжать дискуссию.

Сегодня параллельное развитие альтернативной прессы и Интернета создали коммуникационное пространство, где (в демократических странах) контроль невозможен. Тем не менее, в этой информационной войне нам следует помнить, что альтернативными СМИ, иногда даже без их ведома, тоже можно манипулировать и использовать их для распространения дезинформации. Таким образом, большинство полагающихся на альтернативные публикации, продолжают оставаться в неведении о такой огромной проблеме, как СПИД-обман.

Однако с распространением знания продолжать одурачивать нас будет становиться все труднее и труднее.

4. Коррупция в медицинской практике

Мы начинаем с недоверием относиться к врачам, когда узнаем о том, как часто коррупция поражает медицину. О крупномасштабном примере такой коррупции сообщалось в газете «Greek American Weekly Newspaper», одной из тех независимых газет, которая называет вещи своими именами[32]. Далее приведен отрывок в свободном переводе с греческого:

Американские фармацевтические компании и врачи просто на седьмом небе, потому что они зарабатывают миллионы долларов с «распространением» ВИЧ/СПИД, это делается за счет невинных больных людей, хотя и не ясно вызывает ли так называемый вирус ВИЧ, если он существует, СПИД – отказ иммунной системы – или это что-то другое, с чем столкнулось человечество в своей истории. В этом обмане замешано американское правительство, так как оно одобряло все эти лекарства от СПИДа, присутствующие сейчас на рынке, лекарства, подобные тем, что используются при химиотерапии против рака. Эти медикаменты сами могут вызывать СПИД, и, в конце концов, убивают пациентов. […]

В штате Миннесота принят закон, обязывающий фармацевтические компании предоставлять отчеты обо всех выплатах работникам здравоохранения, поощряющих выписку их лекарств…

Основные государственные исследования показали, что с 1997 по 2006, в соответствие с данными фармацевтических компаний, 5500 врачей, медсестер, и других специалистов, кто должен осуществлять уход за больными, получили «в конвертах» от производителей лекарств 57 миллионов долларов!!!

Еще 40 миллионов долларов были пожертвованы клиникам, исследовательским центрам и другим организациям для поддержки псевдо-диагностики. Сейчас мы говорим о таком грандиозном обмане, которого до сих пор не было в мире. Более 20 % врачей страны получали незаконные деньги за продвижение специфических лекарств или продукции определенных фармацевтических компаний. Обычно врачам платили 1000 долларов за простую рекомендацию пациенту покупать определенные лекарства! И как только пациент (который смотрит на врача, как на Бога) идет покупать лекарство, врачу выплачиваются причитающаяся сумма!

Ложными диагнозами, установленными при помощи электроники в специальных лабораториях, они обманывают совершенно здоровых людей, создавая для них пожизненную необходимость в лекарствах и выдаивая из них деньги для фармацевтических компаний, что, в конце концов, приводит к смерти пациента. Как говорится, «Операция прошла успешно, но пациент умер!» Обнаружено, что в штате Миннесота сотня таких гнусных врачей получили более 100 000 долларов каждый за продвижение произведенных тестов, постановку диагнозов и рекомендацию конкретных лекарств.

Другим врачам платили за чтение лекций, во время которых другим врачам сообщали, как важно иметь такие лекарства. Потом те, уже в свою очередь, тоже получали щедрую оплату. Некоторые врачи получали взятки от компаний за то, что посещали разнообразные собрания, заседали в комитетах по тестированию лекарств, действуя как рупор компании. Врачи, которым удается убедить аудиторию покупать лекарства, щедро вознаграждаются фармацевтической компанией.

Это явление достигло громадных масштабов… пациенты и их родственники сейчас повсюду кричат об этой неэтичной практике. Примерно в дюжине интервью с врачами, которые начали осознавать последствия такой практики – не только из-за потери своих лицензий, но также и тюремных заключений – говорится, что деньги, которые они получали, не имели никакого отношения к здоровью людей, которых они «лечили»!!! Было также установлено, что пациенты ничего не знали об этих деньгах, которые получали врачи. Только некоторые пациенты знали о том, что происходит, и задавали вопросы. Например, существует более сорока различных лекарств простив холестерина, и фармацевтические компании пытаются убедить врачей прописывать именно их препарат за хорошую взятку. Согласно разоблачениям из Миннесоты, опрос, проведенный New York Times/CBS News в прошлом месяце, обнаружил, что 85 % респондентов считают «неприемлемым», когда фармацевтические компании платят врачам за выписывание лекарств. Восемьдесят пять процентов также считают, что подобные платежи могут влиять на решения врача о лечении пациента».

Один из моих знакомых по электронной переписке привлек мое внимание к этой статье в августе 2007-го. К тому времени я должна была уже об этом знать, или ожидать чего-то подобного, но той ночью я так и не смогла заснуть. Врачи получали вознаграждение в 1000 долларов за каждого пациента, которого они «посадили» на лекарства этих компаний?!

Я вспомнила письма Христоса Риганаса из тюрьмы Коридалос, куда он попадал за хранение и использование гашиша. Этот человек боролся против приема таблеток от СПИДа. Каждый раз, когда он возвращался в тюрьму, он видел как быстро ухудшается состояние заключенных, принимавших таких лекарств. «Появлялись новые заключенные, и мы с энтузиазмом играли в футбол в тюремном дворе. Но когда меня снова посадили, и я опять увидел их, они уже не могли двигаться из-за действия этих лекарств». Христос читал газеты, свое первое письмо, привлекшее мое внимание, он прислал в «To Vima». Он хотел, чтобы его услышали!

Я встала в 5:00 утра, чтобы включить компьютер; я хотела разместить на своем сайте ссылку на эту статью о коррупции в медицине, чтобы все могли ее видеть, и только после этого смогла заснуть спокойнее. Но все же этого было недостаточно. Тогда я добавила: «Я прекратила принимать лекарства против СПИДа 23 апреля 2007 года, и теперь чувствую себя отлично». Я спешно вставила эту фразу на главную страницу HIVwave.gr. При этом я как будто слышала песню Акиса Пану[33]: «если это проходит, то что мне до всего остального? Это – океан, а все остальное – капля…»

5. У СПИД-экспертов нет ответов

Иногда я вспоминала, что произошло, когда Нобелевский лауреат Кери Муллис задал вопрос своим коллегам по исследованиям: «Где же документы, доказывающие, что ВИЧ вызывает СПИД?», и никто так не смог ответить.

Мы получили такой же результат здесь, в Греции. На наш официальный запрос в Греческий центр по профилактике и контролю за заболеваниями (KEELPNO) предоставить доказательства концепции, что ВИЧ вызывает СПИД, ответа так и не последовало[34]. Этот вопрос также задавался и в других странах, никто не мог предоставить надежного свидетельства.

Ламброс Папантониу, корреспондент греческой прессы, ходил на специальный брифинг для прессы в Государственном департаменте США, который давал посол Марк Р. Дибул, Координатор Чрезвычайного плана Президента США для оказания помощи в связи со СПИДом (PEPFAR), 1 ноября 2007 года.

Он был единственным репортером, задававшим вопросы на этом брифинге. И о чем же он спросил? Вот выдержка из расшифровки стенограммы[35]:

Вопрос: [от Ламброса Папантониу, корреспондента греческой ежедневной газеты «Eleftheros Typos», Афины]: Посол Дибул «вы видели вирус ВИЧ в лаборатории?»

Посол Дибул: Я видел – под микроскопом, да. Я видел фотографии – электронные микроснимки вируса. Да.

Вопрос: А где и когда?

Посол Дибул: О, они там повсюду. Фактически они напечатаны в каждом журнале. У меня есть изображение в офисе. […]

Вопрос: Посол Дибул, почему вы позволяете врачам США прописывать эти (невнятно) лекарства от СПИДа, если они никогда не видели вируса СПИДа, как вы говорите в этой части (невнятно), а только картинки в Интернете?

Посол Дибул: Причина, почему мы можем так поступать – это подавляющие свидетельства существования ВИЧ. У нас есть фотографии. У нас есть сопутствующий вирус. У нас есть сам вирус. Мы знаем его внутреннее устройство, благодаря кристаллографии. Вы знаете, что многие вещи нельзя увидеть при помощи микроскопа – стандартного микроскопа – поэтому приходится использовать высокие технологии. Чтобы увидеть это, нужна передовая техника, но мы можем это видеть. Масса данных свидетельствует о том, что вирус заразен, масса данных свидетельствует о том, что лекарства влияют на размножение вируса и возвращают пациентам здоровье. Поэтому по всем стандартам клинической медицины не использовать их было бы аморально.

На следующий день я узнала подробности:

Мария, доброе утро! Просто хочу сообщить тебе… Больше никто из репортеров не задал ни одного вопроса!!! А в зале для прессы было много представителей крупнейших фармацевтических предприятий!!! Все в государственном департаменте встревожены, потому что миллионы людей во всем мире смотрели прямую передачу моего разговора.

Мы с Жилем перевернули весь Интернет в поисках информации. Названием одной из дискуссионных тем на форуме AIDSMythExposed.com было «Репортер-диссидент расспрашивает чиновника Государственного департамента». Вот некоторые из комментариев:

Удивительно, а где ссылка на храброго смелого репортера-диссидента, который так храбро бросил вызов догме ВИЧ=СПИД=СМЕРТЬ во время пресс конференции в Белом Доме…

«Мой друг послал e-mail своему другу, который живет в Афинах, и как я читал в его сообщениях, тот корреспондент, Ламброс Папантониу, никогда не считался одиозным, его очень уважают в Греции».

«Греческий респондент (репортер) нервно задавал диссидентские вопросы… в то время как Посол Дибул, проглотив язык, старался выдумать ответы».

«Как вы думаете, тот греческий репортер был единственным присутствующим репортером? Я уверен, что Посол очень удивился этим диссидентским вопросам. У него были все ответы, не так ли? […] Было очень интересно смотреть, и, я думаю, репортер заслуживает аплодисментов».

4-го ноября мы узнали, что доктор Маниотис думал об обмене, когда Ламброс позвонил ему. Он сказал, что Марк Дибул лгал, когда говорил, что видел вирус, добавив, что никтои никогда не видел вируса у СПИД-пациентов.

Новое сообщение пришло от Ламброса 5-го ноября:

Это – безумие… Противники пытаются опередить меня. Они называют меня «героем» отрицателей СПИДа на сайте. Они также просят Государственный департамент убрать меня из группы аккредитованных корреспондентов.

Завершающие штрихи: 11 ноября, доктор Джордж Павликис, Греко-американский профессор, имеющий знакомство с д-ром Робертом Галло, посоветовал Ламбросу взять интервью у д-ра Роберта Галло и д-ра Джона Мура, одного из наиболее агрессивных сторонников СПИД-ортодоксов. Но теперь должна была появиться и я…

Мария, доброе утро! Сегодня рано утром мне позвонил доктор Павликис после того, как отправил сообщение на мой автоответчик. Он сказал мне, что Роберт Галло и Джон Мур собираются дать мне интервью и сделать заявление в связи с Всемирным днем борьбы со СПИДом (World AIDS Day). Я ответил «С удовольствием». [Но] Галло потребовал, чтобы я прервал связь с Маниотисом, и я отказался, сказав, что это невозможно в любом случае. Тогда они потребовали, чтобы я не брал интервью у другой стороны. Я ответил, что это мое право интервьюировать всех и везде, где захочу, и затем читатели смогут сами рассудить, что правильно, и что неправильно.

Они забеспокоились, потому что я общаюсь с вами, и потому что видели мои письма на вашем сайте. Я дал достойный ответ. Тогда они сказали, что вы лгали, когда писали, что не принимаете лекарства с апреля, заставляя других пациентов поверить вам и в результате лишиться жизней! Просто, вероятно, вы принимаете лекарства тайно. Вы бы не смогли прожить так долго без лекарств!!! Боже мой!!!

В заключение он посоветовал, чтобы я посетил их лабораторию, где они мне при помощи специального оборудования покажут вирус, и их фотограф будет стоять рядом со мной и делать снимки, которые потом мне отдадут! Я ответил «с удовольствием, я готов». Когда этот момент настанет, я возьму с собой ученого, которого выберу сам, потому что я попросту не доверяю им.

Когда я рассказал об этом Маниотису, он расхохотался.

Новое сообщение пришло 11 ноября. На этот раз Ламброс сказал мне, что доктор Джордж Павликис позвонил ему, чтобы дать адрес доктора Джона Мура, и они смогут в среду организовать первое интервью и показать вирус. У Ламброса, как всегда, был готов приятный ответ:

Привет, Джордж!

Спасибо за информацию о докторе Джоне Муре. Я поговорю с ним завтра, чтобы не беспокоить его в воскресенье. Я планирую встретиться с ним и посмотреть на «вирус», после того как вы вернетесь из вашей поездки. Пришлите мне e-mail как можно скорее, а я поеду смотреть на вирус, как вы сказали вчера, и в качестве сувенира заберу фотографию. Приятной вам поездки.

С дружескими пожеланиями,

Ламброс

На следующий день, 12 ноября 2007, Ламброс написал доктору Муру:

Мой друг, доктор Джордж Павлакис, дал мне ваш электронный адрес и ваш номер телефона, чтобы выслушать ваше заявление и взять интервью по проблеме ВИЧ/СПИД в связи с наступающим Всемирным днем борьбы со СПИДом 1-го декабря. Для вашего удобства дайте мне знать, когда с вами можно будет связаться. И в какой форме вы бы хотели работать, письменно или по телефону?

Я вам чрезвычайно признателен и жду вашего ответа!

С добрыми пожеланиями,

Ламброс Папантониу

Последовал немедленный ответ:

Дорогой мистер Папантониу.

Я не понял, что вы имеете в виду, когда говорите об интервью по проблеме ВИЧ/СПИД. Не могли бы вы прояснить, что именно вы хотите обсудить? У меня также нет никакого желания делать официальное «заявление» ни по какому предмету. Если у вас есть какие-то конкретные вопросы, на которые вы хотите получить мои ответы, пожалуйста, вышлите их мне на электронный адрес, а я решу, отвечать на них письменно или провести телефонное интервью позже на этой неделе.

С уважением,

Джон Мур

На следующий день Ламброс объяснил:

Доктор Джордж Павлакис посоветовал мне связаться с вами, как с экспертом по проблеме ВИЧ/СПИД. Причины мне не известны. Пожалуйста, свяжитесь с ним, чтобы мы могли действовать согласованно (…)

Новый ответ доктора Мура:

Дорогой мистер Папантониу,

Я продолжаю уделять внимание вашему предложению и решаю, принять ли его на днях. Мой интерес к разговору с вами связан с теми вопросами, которые вы недавно задавали Марку Дибулу, координатору по глобальной борьбе со СПИДом, на прошлой пресс-конференции в Вашингтоне. Эти вопросы звучали так, как будто вы их задавали под давлением доктора Маниотиса, родившегося в Греции ученого, который не верит ни в то, что ВИЧ существует, ни в то, что он представляет угрозу общественному здоровью. Он также заявляет в Интернете, что регулярно разговаривает с вами о проблеме ВИЧ/СПИД. Я совершенно не заинтересован в оказании помощи по созданию какого-либо интервью, которое затем будет распространять какую-то псевдонаучную ерунду, в которую верит доктор Маниотис. Но если с вами возможно интервью, касающееся настоящих проблем ВИЧ и его влияния на общественное здоровье в мире, то, как я уже сказал, я все еще обдумываю это.

С уважением,

Джон Мур

Вот окончательный ответ журналиста:

Дорогой доктор Мур,

Спасибо за ответ, касающийся возможности интервью, рекомендованного доктором Джорджем Павлакисом. Как вы знаете, это была не моя инициатива, поэтому, я считаю дело закрытым и любые обсуждения личностей неуместными.

Искренне ваш,

Ламброс Папантониу

Итак, один из самых громких обвинителей «диссидентов» так и не покажет ему вирус, ни живой, ни на фотографии. Он продолжил поиск достоверного свидетельства существования вируса и связался с Национальным институтом рака, где проводилось много исследований СПИДа. 29 ноября 2007 года миссис Хардисон, работавшая в пресс-службе Национального института рака, связалась с ним, чтобы организовать интервью. Вот одно из электронных писем:

Дорогая миссис Хардисон,

Я хотел бы поблагодарить вас за тот разговор, который произошел между нами несколько минут назад, а также за письмо, которое вы мне прислали. Вы писали, что мое имя вам сообщил один ученый в связи с моими вопросами о существовании вируса ВИЧ. Вы также назвали вашу должность в лаборатории Министерства обороны, не позволяющую ничего сказать о вирусе ВИЧ, и можете ответить только на общие вопросы, касающиеся вакцин. Я приму это к сведению, это совершенно не является проблемой.

Что может Национальный институт рака делать для Министерства обороны США? Почему отчитывается служащий, который не может отвечать на вопросы о вирусе ВИЧ? Разве мы говорим о военных тайнах?

Но, так или иначе, немного позже в тот же день Ламброс получил сообщение из Национального института рака, что его запрос принят, и он может подать свои вопросы в письменном виде, и на них ответят. 1-го декабря 2007 года он послал 25 соответствующих вопросов о вакцинах и связи ВИЧ со СПИДом. 5-го декабря, когда он позвонил в институт, ему ответил кто-то другой и сказал, что общаться можно только письменно. 20-го декабря ему сообщили, что ответы будут высланы в течение 20 дней; 15-го января 2008 года он связался со служащей, с кем разговаривал по телефону в начале, и она заявила, что не знает причину задержки; 31-го января 2008 года кто-то другой отвечал по телефону и сказал, что не имеет ни малейшего представления об ответах.

1-го февраля 2008, два месяца спустя после начала переговоров, репортер обнаружил на своем телефонном автоответчике сообщение от анонимного госслужащего, информирующего его, что Национальный институт рака не собирается отвечать на его вопросы, и что он может обратиться в другое ведомство.

Таким образом, вероятно, на те вопросы нелегко было ответить, чтобы удовлетворить службу информации по СПИДу. В конце концов, они не были обязаны отвечать, а, может, просто не хотели связываться со щекотливой темой.

Но для нас результаты были одинаковы: когда задаешь фундаментальные вопросы по СПИДу, СПИД-эксперты не дают ответов по существу, да у них и нет ответов. Есть ли что-нибудь существенное под псевдо-научной оболочкой всей этой искусственной конструкции СПИДа?

6. Вирус-мания

Чтобы усилить страх общества перед вирусами, параллельно со СПИД-скандалом, медицинские учреждения, кажется, стараются дополнить все это множеством похожих историй про смертельные болезни. Для этого в медицинской науке ввели новую моду, доказательством чего служит книга репортера Торстайна Энгельбрехта и врача Клауса Конлайна «Вирус-мания: Как медицинская промышленность постоянно изобретает эпидемии, получая миллионные прибыли за наш счет» (2007).

Рассматривая вирусы, предположительно вызывающие птичий грипп (H5N1), SARS, BSE, гепатит С, СПИД, полиомиелит, в отношении всех из которых имеются сомнения в их подлинности и патогенности, авторы показывают ту реальность, которая стоит за бесконечными угрозами, исходящими от вирусов, и приходят к заключению, что коммерциализация медицины переступает через основные принципы науки. Они показывают, что заметное распространение смертельных широко разрекламированных микробов, на самом деле, никогда не базировалось на точных научных и этических критериях.

Нас больше нельзя так легко обманывать. В Греции такие блоггеры как Эринния, учительница из Салоников, которая проводит веские параллели между религией и СПИДом (-hellenica.blogspot.com/), и Мария Патераки, учительница с острова Порос, создавшая блог «Шепот нового мира» (New World's Whispers, /) с самого начала помогли моим устремлениям. Вот ее комментарии (они приведены в скобках) к соответствующим новым статьям (переведено с греческого):

Газета «Elefterotypia», пятница 24/8/2007

ООН предсказывает мировой кризис новых инфекционных болезней.

«Созданы предпосылки для появления новых инфекционных болезней и быстрого их распространения при помощи современных средств коммуникаций, ВОЗ предупреждает (или, я бы лучше выразилась, «запугивает») о выдвижении на первый план необходимости международного сотрудничества в целях предотвращения эпидемии.

Сейчас, когда миллионы людей каждый год путешествуют по планете, болезни распространяются быстрее, чем когда-либо в истории. Путешественники могут легко передвигаться куда угодно и в любое время, что увеличивает вероятность распространения болезней по всем уголкам мира, по всему земному шару в течение нескольких часов. (Ты слышишь мои слова, любопытный путешественник? Ты должен сказать да!) За последние 5 лет ВОЗ зарегистрировала по всему миру более 1100 эпидемий опасных болезней, таких как холера, полиомиелит, птичий грипп (где же остальные 1097?) Факт заключается в том, что сегодня человек имеет доступ ко все более и более удаленным и уединенным областям, что делает более вероятным распространение все большего количества болезней. Точнее говоря, мы каждый лицом к лицу сталкиваемся с новой эпидемией. В настоящий момент существует более 39 патогенных факторов, которые не были известны предыдущему поколению: среди них вирусы СПИД (вот еще одно употребление множественного числа, могу только себе представить, что все они принадлежат к клану ВИЧ – Ну и клан, а!), геморрагическая лихорадка Эбола, тяжелый респираторный синдром атипичная пневмония SARS» (Не стоит слишком торопиться ехать в Африку или Азию. Оставайтесь дома!) Как указывала ВОЗ (не воспринимайте это легко) на ежегодной выставке всемирного здоровья «было бы наивным думать, что не будет другой такой болезни, как СПИД, другой Эболы или другой SARS» (так как мы вас уже обвинили и напугали за занятия сексом – постыдились бы, то почему бы теперь не попугать вас еще).

Именно по этой причине (только по этой, поверьте мне) организация пересматривала Международные медико-санитарные правила и просит все страны о сотрудничестве, особенно в информировании ВОЗ о вспышках новых эпидемий (Нельзя шутить с такими вещами!). Только благодаря своевременному объединению и надлежащему обмену информацией мы будем в состоянии избежать эпидемий (после того, как заставим вас потерять десять лет жизни – как обычно – покрываясь потом и спрашивая себя, а не заразился ли я чем-нибудь!). Все страны приглашаются, чтобы поделиться друг с другом и с ВОЗ найденными вирусами, чтобы совместными усилиями создавать вакцины против вирусов. (Слава Богу, бизнес не идет!)

Однако мы не можем жаловаться, ведь мы живем в мире великой научной фантастики!

7. Контроль сознания

Синдром СПИД с самого начала появился как «политическая болезнь». Но почему кто-то должен был ввести эту «фальшивую реальность» в нашу жизнь?

Конечно, это выгодно огромному количеству людей по разным причинам. Одна из таких выгод была описана в данной главе: это можно использовать, чтобы под прикрытием повышения безопасности насаждать страх среди населения.

Заглянем немного назад в историю: лидеров могущественного военно-промышленного комплекса сильно раздражали антивоенные движения шестидесятых и семидесятых. Они ненавидели движение хиппи, их приводил в ярость лозунг «Занимайтесь любовью, а не войнами».

В 1984, под руководством пуританской администрации Рейгана, во время Международной пресс-конференции в обход стандартной научной процедуры миру было объявлено об открытии так называемого вируса СПИДа. Когда секретарь Службы здравоохранения и социального обеспечения, Маргарет Хеклер, объявила, что открыт новый опасный ретровирус, почти никто не знал, что это значит. Очень умно. А, применяя подтасованную статистику, удалось возложить всю вину на секс, как на ведущий фактор распространения этой новой болезни.

Проблема «СПИДа» была представлена как сложный научный вопрос так, чтобы никто не мог подвергать его сомнению. А нам сказали, что скоро наука найдет решение, потому что наша наука мощная и она предназначена для этой битвы.

Обычному человеку не было никакой необходимости задавать «науке» вопросы, потому что она собиралась вскоре предоставить решение. И мы все видели, что если ученые сомневались в «науке о СПИДе», то это угрожало их карьере. Поэтому большинство людей оставались в плену этой веры, и это продолжается уже двадцать пять лет (1984 – 2009).

Вся масса научной литературы основывается на ложных посылках, таких как «ВИЧ вызывает СПИД», или «ВИЧ передается при сексе».

На сайте NomoreFakenews.com Джон Раппопорт (автор «AIDS Inc. Скандал века») представил интервью с Эллисом Медавэем (псевдоним отставного работника пропаганды, работавшего в составе разных групп, распространяющих ложь о медицинских вопросах, таких как СПИД и вакцины). Контроль разума при помощи СМИ был его специальностью.

«ВЗРЫВООПАСНОЕ ИНТЕРВЬЮ С ЭЛЛИСОМ МЕДАВЭЕМ: КОНТРОЛЬ СОЗНАНИЯ, СВОБОДА СОЗНАНИЯ», 2006-02-13[36]

Раппопорт: Прежде всего, как вы мне уже говорили, вы были вовлечены в распространение лжи, что СПИД главным образом вызывается вирусом ВИЧ.

Ответ: Да, это так. Существовала группа, в которой все знали, что это ложь, и они хотели «протолкнуть» это в прессу. Они хотели, чтобы мир принял утверждение, что ВИЧ вызывает СПИД. Им было нужно, чтобы в СМИ было подано множество историй. И я принял это назначение. Конечно, я был не единственный, кто делал это. Это была очень большая операция.

Раппопорт: Для чего была все эта ложь?

Ответ: Как и в любой важной задаче, целей было несколько. Большую часть я вам уже объяснил раньше. Но, как вы видите, в последние годы в мире произошел взрыв пиара и пропаганды так называемых эпидемий. Лихорадка Западного Нила, атипичная пневмония (SARS), птичий грипп. Кроме запугивания людей и принуждения их соглашаться с любыми медицинскими и политическими указами, идея была в том, чтобы заставить нации всего мира вступить в более тесное взаимодействие – потому что, когда у вас во главе есть такое международное учреждение как Всемирная Организация Здравоохранения, которая говорит правительствам, что им можно делать, а чего нельзя, то «сообщество наций» становится все теснее и теснее.

Раппопорт: По сути, вы говорите о движении к глобализму, когда меньшинство правит большинством…

а. Связи с общественностью, с новой категорией СПИД-экспертов

Мне начало нравиться то волнение, которое я вызвала в последние 2 года в нашей стране, как будто я бросила камушек в озеро и смотрела на круги, бегущие по воде, все разрастающиеся и разрастающиеся. Но в конце меня всегда ждало разочарование.

«Разные точки зрения на СПИД. Посвятите этому несколько минут – прочитайте это. Я думаю, это того стоит. Я читала это, и мне показалось, что это правда, это не обман. Может быть, следует подождать, чтобы эксперты объяснили все это», – предлагали своим посетителям сочувствующие мне блоггеры. Они проигрывали битву с самого начала, так же как и я, когда долгое время верила экспертам.

В книге «Верьте нам, мы Эксперты. Как промышленность манипулирует наукой и спекулирует вашим будущим» (издательство Penguin, Нью-Йорк, 2002), авторы, Шелдон Рамптон и Джон Штаубер демонстрируют фабрикацию «независимых экспертов» фирмами по связям с общественностью. «Отец» пиара Эдвард Р. Бернейс описал это в своей классической работе «Пропаганда» (1928). С тех пор арена СМИ, на которой разыгрывается большая часть современной жизни, используется двумя видами экспертов – манипуляторами за сценой, и теми экспертами, которых они выбирают, выращивают и продвигают для общественного потребления.

То, что говорят эти эксперты, становится нашей реальностью, благодаря СМИ. Очень немногие «независимые эксперты» или журналисты раскрывают или выставляют на показ возможные злоупотребления положением. Таким образом, компании по связям с общественностью и могущественная элита, которая их нанимает, могут обманывать суды, законодателей, СМИ и общественность во всем мире.

Воплощение в жизнь лжи о СПИДе становится тем более сложным и непостижимым для многих, привилегией для немногих, что и является желаемым эффектом для экспертов пиара.

Картина тупика, теперь уже достигнутого в этой области, была обрисована профессором африканской истории из Калифорнийского университета, доктором Чарльзом Гешектером, когда он описывал ситуацию в Африке:

Врачи обнаружили, что им не хватает основных медикаментов, что у них мало персонала, что их бюджет ограничивается последние двадцать пять лет, но при этом есть куча денег для распространения печатных материалов, касающихся СПИДа, презервативов и – самое вредное по моему мнению – так называемого фармакологического лечения СПИДа.

b. Цензура. «Невидимые» книги диссидентов

Вдруг я почувствовала сильное желание читать «запрещенные» в нашем доме книги, те, что подвергают сомнению официальную версию «СПИДа». Я начала проглатывать их, они, казалось, без остановки выдавали чистую правду, даже когда они перекрывались друг с другом. У нас уже было больше дюжины книг, и новые выходили почти каждый сезон.

Вот несколько неизвестных аспектов конструкции «СПИДа»:

Необходимо, чтобы было создано еще больше «СПИД-пациентов», чтобы создать впечатление растущей эпидемии. Это легко: определение СПИДа, начиная с 1982-го, менялось шесть раз. Роберт Рут-Бернштейн в своей книге («Переосмысливая СПИД. Трагическая цена преждевременного согласия», 1993, стр. 67) объясняет, каким способом «эпидемия» стала разрастаться:

Большая часть нашей политики общественного здоровья основывается на вычислениях, как быстро растет заболеваемость СПИДом, и среди каких групп населения он будет распространяться. Каждый раз, когда меняется определение СПИДа, все эти расчеты также изменяются. Те люди, которые раньше исключались из поля зрения, вдруг квалифицируются как СПИД-пациенты. Количество диагнозов растет как на дрожжах. Изменение определения 1985 года привело к появлению 2000 дополнительных случаев в США в год. Ревизия 1987 года привела к увеличению количества диагнозов на 30 %, или около 10 000 новых случаев в 1988-м, и около 15 000 дополнительных случаев в 1991-м. Определение, предложенное в 1992-м, может внезапно удвоить количество диагнозов.

И никто не реагирует? Даже когда велись расследования нарушения научной дисциплины, они были приостановлены.

Так, в своей книге «Страх перед невидимым»[37] Джаннин Робертс показывает: «удивительно, между 1990 и 1995 было проведено пять расследований возможного мошенничества Галло при исследовании ВИЧ; некоторые из них даже перекрывались друг с другом». Самое ясное свидетельство преступного мошенничества было раскопано при расследовании Дингела в 1993-м, и «было немедленно представлено главному прокурору штата в январе 1994-го в ожидании, что будет инициировано уголовное преследование, но было принято решение, что это «несвоевременно». С момента мошенничества прошло слишком много времени, и срок давности истек. Таким образом, Галло смог избежать судебного преследования по технической стороне дела».

Дингел был конгрессменом от Демократов, и когда Республиканская партия в конце 1994-го взяла под свой контроль Палату представителей, он лишился своего руководящего поста в подкомиссии по расследованиям, а республиканцы быстро замяли расследование против Роберта Галло, который пользовался поддержкой Рейгана.

Таким образом, в 1990-х находки, сделанные во время всех этих расследований на высоком уровне, были похоронены с шокирующей поспешностью. Сегодня немногие ученые, занимающиеся СПИДом, знают, что эти исторические документы о СПИДе были совершенно дискредитированы учеными, принадлежащими к самым выдающимся научным организациям. Это очень необычное положение дел. Это абсолютно поразительно, почти невероятно. Это выглядит так, как будто все эти высоко-авторитетные исследования высочайшего ранга никогда не существовали – а ведь они закончили свою работу лишь в 1995-м.

В 1996 году в книге «Нечистая наука» (издательство University of California Press) Стивен Эпштейн, профессор социологии из Калифорнийского университета в Сан-Диего, советует, что «Если, как пытаются убедить некоторые, «чистота» науки гарантируется ее изоляцией от внешних давлений, то исследование СПИДа – это как раз и есть явный пример нечистой науки». (стр. 8)

Что же касается «научного общего мнения», которое поддерживает СПИД на плаву, то Майкл Кричтон сказал: «Величайшие ученые в истории стали великими просто потому, что они пошли против общего мнения… В науке не существует такого явления, как общее мнение. Если это общее мнение, то это не наука. Точка».

Это относительно легко – искусственно создать общее мнение, как это описано у Лоуренса И. Баджли, доктора медицины, в предисловии к книге Джона Раппопорта «AIDS Inc. Скандал века» (1998):

Правда, обычно, проста. И все же вирусная теория СПИДа вступила в королевство научной путаницы. Наша приверженность к проведению опытов над животными снабжает нас ошибочной информацией о СПИДе и лекарствах, предназначенных для людей, которые физиологически отличаются от других видов. Сегодня во всем мире есть всего около 200 ученых, которые владеют внутренним языком и символами понятной лишь посвященным вирусологии. Из стерильных и изолированных святилищ эти «Священники Вирусологии» выдавали свою собственную интерпретацию «Высшего знания» Природы. Эти несколько посвященных дают информацию миллионам врачей всего мира о том, как «сейчас обстоят дела» с болезнью под названием СПИД.

Говоря другими словами, нужно не давать высказываться всего лишь примерно 200 ученым. Остальные ученые и медицинское сообщество не поймут, что их обманывают, и последуют воззваниям экспертов вирусологии.

Еще больше это относится к врачам. Они зависят от авторитетов и подчиняются им. Вот так они работают! (Роберт Рут-Бернштейн «Переосмысливая СПИД»[38]). Они охотно ссылаются на авторитетные источники:

Недавние исследования доктора Томаса Чалмерса из Гарвардского университета, а также, среди других, Марлис и Чарльза Уитт и Анны Кирван из Аризонского университета, продемонстрировали, что из всех профессионалов, наверное, врачи являются самыми зависимыми от авторитетов. Оценки, которые они получают в медицинских школах, основываются не на их способности критически мыслить, не на их креативности или независимости, а на способности быстро учиться, хорошо запоминать, аккуратно выполнять и постоянно ссылаться на авторитетные источники. Они нужны, чтобы выдавать ответы, а не вопросы, и платят им именно за это.

Мы считаем, что ДНК вируса ВИЧ была идентифицирована. Так ли это на самом деле? Несмотря на тот факт, что сам Галло признал в 1994-м на собрании, спонсируемом Национальным институтом по вопросам злоупотребления наркотическими средствами США: «Мы никогда не обнаруживали ДНК вируса ВИЧ в Т-лимфоцитах»[39], исследователи приступили к работе над расшифровкой ДНК. Вот отрывок из книги Жана Клода Руссо «СПИД, Научный обман и гуманитарное мошенничество» (стр. 33):

В норме все дубликаты ДНК должны соответствовать друг другу, так как они произошли от одного и того же вируса. Но ни один образец не совпадал с другими! Разве после обнаружения этого факта, открыватели вируса, не должны были усомниться в своих исходных допущениях? Но было бы наивным ожидать чего-либо в этом роде. Они сочли лучшим создать теорию о вирусе с тысячью лицами, активно мутирующем вирусе. Вскоре у нас уже была, по меньшей мере, сотня вариантов этого вируса. Сегодня им просто нет числа.

Почему мы так легко поддержали эту теорию, что вирус может широко мутировать и все же оставаться тем же самым вирусом?

Силия Фарбер в книге «Серьезные нежелательные явления. История СПИДа без цензуры» (издательство Melville House Publishing, 2006), утверждает, что:

Уинстон Черчилль сказал знаменитую фразу: «Империи будущего – это империи разума». Это было время подъема энтузиазма из-за реализации проекта лингва-франка, который использовался союзниками, и получил название Бейсик инглиш, язык из 850 слов. Джордж Оруэлл во время своей работы на ВВС сам интересовался Бейсиком, а филологи говорят, что этот язык лег в основу тоталитарного языка «Новояз» в его романе «1984».

С 23 апреля 1984 года империя разума расширилась по всему нашему миру. Эта простая, ужасающая идея – разум каждого человека включается в единое целое, как территория в империю. Это была даже не идея, это было больше похоже на авторитетное мнение. Колоссально могущественное авторитетное мнение состояло в том, что этот, передающийся только половым путем, вирус принесет неотвратимую смерть миллионам американцев.

Тем временем, это авторитетное мнение о СПИДе постоянно входило в противоречие с действительностью, но все равно, продолжало оставаться могущественным, потому что большинство людей на самом деле не понимало, о чем идет речь.

Жиль провел импровизированный опрос в своем классе Современного греческого языка для иностранцев, который он посещал в Афинском университете. Он вручил анкеты своим одноклассникам, в которых было всего два вопроса: «Среди ваших знакомых есть ВИЧ-позитивные?» и «Сколькосреди них мужчин/женщин?» 16 иностранцев со всего света (из России, Украины, Испании, Германии, Румынии, Турции и других стран) ответили «Нет, Ни одного, Ни одной». Один студент из Конго, который плохо понял вопрос, ответил «5 %». Вывод: Где же большая эпидемия СПИДа?

Однако где бы они ни были, ВИЧ-позитивные люди остаются невидимыми для общества. Если только они не используются в качестве живой рекламы «профилактики СПИДа» и лекарств, как, например, баскетболист Мэйджик Джонсон, который колесит по миру, спонсируемый фармацевтической промышленностью.

«Мы похожи на узников Освенцима, которых знали только по номерам», – сказала мне на днях моя ВИЧ-позитивная подруга Хелен с Крита. Я помню тот невыразимый страх, который я почувствовала, когда увидела свою карточку в самый первый день – врачи гордо объяснили мне, что я стала анонимной, среднее давление в легочной артерии (MPAP) и номер. Все чем я была, все чего я достигла, все, что другие ожидали от меня, стало шифром, монограммой, я не существовала более в глазах общества.

Следующий сюрприз ждал меня в больнице, когда я вошла в служебный кабинет моего врача, чтобы задать вопрос, и заметила полки на стене. На них стояли папки с именами. Ах, вот где наши личные карточки, подумала я, когда узнала несколько имен. Тогда почему я не могу найти свое имя? Я опять все просмотрела, но напрасно. «Кто они?» – спросила я наконец. «Это те, кто уже умер», – ответил врач. После смерти нам вернут нашу личность. А как на счет нашего достоинства?

Итак, вот что происходит с этой новой категорией узников: вместо того, чтобы заталкивать в газовые камеры, их просто травят, медленно и молчаливо. Их показывают открыто, только если они говорят: «Теперь с новыми лекарствами от СПИДа мы живем хорошо…»

Большая часть приведенной статистики может быть проверена в опубликованной в «Нью-Йорк Таймс» статье «Связи врачей и производителей лекарств привлекают пристальные взгляды» Джеймса Харриса и Дженет Робертс, 21 марта, 2007 $, доступ январь 2009.

Глава 6. Альтернативная реальность: Как я восстановила контроль над своим здоровьем

1. Будущая мама

Был сентябрь, прошло пять месяцев, как я прекратила принимать лекарства от СПИДа, я занималась в спортзале, и у меня были сильные подозрения, что я беременна. А почему бы и нет? Последнее время мы с Жилем провели множество ночей в любви, потому что оба решили, что я уже готова к этому великому шагу. Я думала, что как только я решусь, так это и произойдет. Когда мне было 20, я забеременела случайно, и ту беременность пришлось прервать. Почему бы этому не случиться теперь, когда я этого хочу? Более того, даже когда я была больна СПИДом, мои гинекологические анализы были хорошими.

Я напевала песенку, предаваясь этим мечтам и крутя велотренажер, когда одна из моих самых веселых подруг, Ирэн Константину, учительница гимнастики, подошла ко мне и спросила: «Готовишься к появлению ребенка?» «Я не знаю. Я чувствую себя хорошо, но я должна набраться сил, чтобы выдержать беременность. Что ты думаешь? Я справлюсь?» Ирэн знала, что я была СПИД-пациентом. «Ты шутишь? Да ты всех нас положишь на обе лопатки в мгновение ока». Конечно, она не знала моей предыстории и подробностей о вредных последствиях лечения, но я уже и сама почти об этом забыла.

Я решила нанести свой первый визит гинекологу, которого мне посоветовала моя сотрудница, Джоанна Суфлери, она была со мной одного возраста, и тоже беременна своим первым ребенком. Первое, что сказал мне врач, было: «Вы должны знать о СПИДе больше, чем я». Видите, совсем другой тип врача. Я пришла к нему заранее, и представила дело следующим образом: «Я хочу иметь ребенка, я – ВИЧ-позитивна. Если я забеременею, это отразится на нем?» Казалось, это совершенно не обеспокоило его. «Сначала вы должны поговорить с вашим врачом, лечащим СПИД. Вы слышали о протоколе по СПИДу? Вам придется ему следовать», – сказал он просто. Я ответила: «Я пришла к вам, чтобы избежать контакта с врачами, занимающимися СПИДом, как посоветовал мне доктор Маниотис – специалист, великий американский исследователь, преподаватель в крупнейших медицинских институтах в Чикаго, США. Мы постоянно общались через Интернет, и он сказал, что мне не о чем беспокоиться. Давайте предположим, что я не являюсь ВИЧ-позитивной. Давайте сделаем вид, что я беременна и пришла к вам по собственному желанию, что тогда?» «Я могу принять вас, как и любую другую женщину, которая приходит ко мне. Когда вам придет время рожать, вы должны будете поехать в роддом. Там обязательно нужно будет сдать анализы на антитела к ВИЧ, и если обнаружат, что вы ВИЧ-позитивны, тогда вас вызовут на консилиум специалистов, которые решат, какое лекарство от СПИДа вам следует принимать в течение последних 3 месяцев беременности, чтобы ваш ребенок родился здоровым.»

«Лекарства?» – зарычала я. «Мы можем обойти протокол? Мне пришлось несколько месяцев проходить детоксикацию после лекарств от СПИДа, а теперь вы говорите, что для того, чтобы родить ребенка я должна принимать их снова?» Он сказал мне: «Но здесь дело не во мне. Чтобы родить ребенка, вам придется пойти в роддом. А они обязаны соблюдать протокол. Это закон – говорю вам. Мы не можем идти против законов». Конечно, какой же это может быть закон? Это противоречит правам человека, только заинтересованное лицо может иметь право соглашаться или отказываться от любых анализов или лечения. Кроме того, существует естественный закон, запрещающий преступления. Давать токсические лекарства беременным женщинам и их детям – это следует рассматривать как преступление. Как же мы теперь сможем обойти этот ошибочный медицинский закон? «До тех пор, пока мне не понадобиться идти в роддом, вы можете присматривать за мной?» «Если вы забеременели естественно, то без проблем. Будем делать то, что обычно делается. Я могу и не знать, что вы ВИЧ-позитивны. Но где вы будете рожать?» «Я приглашу повивальную бабку, как в старые времена. Не беспокойтесь, Кристин Маггиор делала то же самое в Лос-Анжелесе».

«Мне очень жаль, но мне приходится быть адвокатом дьявола», – сказал врач. «Если ваш ребенок, и я говорю если, потому что мы должны рассмотреть все возможности – если он окажется серопозитивным через несколько лет, что вы тогда ему скажете? «Я расскажу ему о СПИД-обмане, я расскажу ему, что произошло с его матерью, и он поймет». Теперь я спокойно пишу об этом, но стоя перед врачом, я начинала терять самообладание. Я продолжала выслушивать всех этих хороших людей, образованных, старавшихся быть вежливыми, но все они были ужасно обмануты.

«Возражения, на которые вы ссылаетесь, есть в Pubmed?» – обеспокоено спросил он меня. Я знала ответ. Это был SOS-вопрос, как мы говорили в школе на экзаменах. Кто-то на сайте мне уже задавал этот вопрос. Фактически он решил, что все мои источники являются неправильными, так как они не были включены в Pubmed. Что за аргумент! Да что в этом Pubmed такого?

Я спросила Жиля. Когда-то Pubmed был золотой библией для врачей, и это перешло и в наше время. Я бы сокрушила такого читателя живыми примерами, но теперь мне не нужно было много говорить. «Pubmed» обвиняли в излишней разборчивости при отборе медицинских статей для публикации», – сказала я очень уверенно. «О чем вы говорите? Моя собственная статья там опубликована», – ответил он. «Ну, конечно же, ваша статья не подвергает сомнению доминирующую догму», – я чувствовала себя так, как будто понемногу теряю союзника. И я поспешила попрощаться. «Попробую забеременеть естественно. Если это произойдет, я вернусь к вам». Мы неловко попрощались друг с другом. Я дала ему некоторое время, чтобы все обдумать.

Через несколько дней, во время визита в моему гомеопату, я рассказала о неожиданно возникших трудностях, и о возможности, что мне опять начнут давать лекарства в последние 3 месяца беременности, даже если я все сделаю сама. Врач попытался ободрить меня, сказав: «Если вы приедете в роддом, чтобы родить ребенка, то у вас не будет времени принимать лекарства последние три месяца, так в чем же проблема?» Но они могут дать лекарства моему новорожденному ребенку или мне, пока я буду спать, тут они действуют как фанатики. «Они не будут знать, что вы серопозитивны, сделайте им сюрприз». Какое беспокойство перед рождением ребенка! «Может быть, лучше не ходить к ним совсем, а найти повивальную бабку, когда будет нужно?» «Мы найдем все, что вы захотите». «Я приду к вам через 2 месяца», – сказала я радостно.

«Что это за программирование?» «В ноябре мой период детоксикации заканчивается». «Как ты можешь знать с такой точностью? Ты что, была на приеме у Матушки Природы?» «До этого срока мне велел ждать врач из Америки…» «Он дал тебе генеральный план? Ты же не собираешься сверять часы сейчас? Стресс не способстует этому. И разве ты думаешь, что как только ты захочешь иметь ребенка, так это сразу и произойдет? Ты уже решила: мальчик или девочка?» «Я уже придумала имя». «Ты чувствуешь себя прекрасно, почему бы не попытаться…?»

Но мы уже начали. Я витала в облаках. Этот гомеопат был больше похож на психолога, он приводил меня в хорошее настроение. Теперь главной задачей для меня было забеременеть естественным путем. Так много женщин на протяжении столетий делали это. Мне нравилась идея последовать этой уважаемой древней традиции.

Все выглядело так, как будто я уже была беременна. Я все время была сонной, постоянно ела и светилась изнутри. Потом мне пришло в голову сделать домашний тест на беременность за несколько дней до появления первых признаков. На рынке появилось несколько новых тестов, которые показывали результаты за 4 дня до следующей менструации. Я пошла в аптеку и купила набор. Я это сделала. Мне нужно подождать 3 минуты, прежде чем появились две полосочки. Хотя, тест мог показать их и через одну минуту. Они появились через полминуты. «Жиль…!!!», – закричала я. Я знала это. Мы были готовы к этому. «Ты замечательная», – сказал мне мой любимый. Он ненадолго вышел и вернулся с охапкой сиренево-бирюзовых гортензий и бутылкой вина. Мы ждали, когда вернется моя мама, чтобы отпраздновать. Вдобавок телефон просто разрывался. Вскоре все мои друзья узнали об этом, ну, или почти все. «Может, сначала нужно убедиться?» «Нет, это точно», – решили мы оба. Конечно, на следующий день нужно сдать анализы. Первый и главный анализ был отрицательным. Мне сказали, что химический тест был неверным. А я была так уверена в том, что чувствовала. Целых два дня. Я думаю, это называется самовнушением. И зачем я бросилась всем сообщать? «Нетерпение – это порок», – обычно говорил мне мой брат. Я боялась, что он опять мне это скажет, но он этого не сделал. Кто осмелится сказать мне это после 12 лет страданий и 6 месяцев детоксикации?

Все старались утешить меня другим способом. «Это не легко – зачать ребенка в первый месяц. Вероятность составляет 25 % для нормальных пар, – сказал мне другой гинеколог, которого я посетила, – некоторым женщинам приходится пытаться годами». Даже если так, то я присоединилась к большинству женского населения, я больше не была исключением. Я вышла в приемную и успокоилась. Даже само мое присутствие здесь было для меня победой, и я чувствовала себя гораздо лучше с этим новым доктором. Казалось, он все время старался поддерживать во мне хорошее настроение. «Что еще мы можем сделать?» – говорил он и старался найти новые идеи. Мы могли начать с традиционного способа и ждать месяц за месяцем, а если ничего не произойдет, то перейти к другому методу. Когда он произносил последние слова, казалось, что он виновато улыбается. Но любой другой метод, фактически, был вне обсуждений, если мы хотели избежать неприятных сюрпризов со стороны СПИД-истеблишмента.

Мы решили попробовать другой метод: «Давайте посмотрим, когда у вас будет следующая овуляция, и будет лучше, если у вас с Жилем не будет сексуальных контактов за 2 или 3 дня до того. Это традиционный способ сделать зачатие более вероятным, потому что тогда сперма становится более концентрированной», – посоветовал доктор. Теперь он стал нашим новым надежным союзником, но Жиль не очень обрадовался последнему совету и в тот же вечер нашел в Интернете статью, дающую прямо противоположный совет: «Ежедневный секс может помочь поддерживать сперму в хорошем состоянии, советуют специалисты по зачатию». Я не смогла удержаться от смеха. «Ты пошел и нашел, как другой парень в Интернете советует сделать все наоборот?» «Вовсе нет. Это новое развитие в исследовании, его напечатали в двух больших газетах». Я опять посмотрела на статьи, первая была напечатана в «Таймс» 16 октября 2007, а вторая – в «Гардиан» 16 октября 2007. Это было 21-го октября. Он опять изумил меня. «И почему мы должны этому верить?» – неуверенно спросила я. Мне хотелось следовать совету врача, он был единственным врачом, который теперь мне нужен. Однако, у моего любимого было свое мнение, и этого было для меня достаточно. Он запел песню Леонарда Коэна, выполняя обещание, которое он дал мне перед тем, как приехать в Афины: «Если тебе нужен боксер, я выйду на ринг для тебя… А если тебе нужен врач, я обследую каждый дюйм твоего тела…»

Позже он прислал мне e-mail из соседней комнаты:

«Дорогая Мария,

Кажется, в своей книге «Adios AIDS» ты забыла об одном важном аспекте СПИД-обмана[40].

Страх перед любовью, вселенный сексуальным мифом о СПИДе, оказал громадное влияние на наше общество. К 1987-му этот страх убил сексуальную революцию. Успешно разогнал движение «Мир и любовь».

– В США сегодня пропаганда сексуального воздержания является (официально) предпочтительной стратегией предотвращения распространения «ВИЧ» инфекции.

– Под предлогом «ВИЧ» некоторых людей отправляют в тюрьму за консенсуальный секс. Никто не обращает внимания на преимущества любви и секса.

Для твоих читателей может быть важным получить короткую сводку этих преимуществ, потому что «Сегодняшние публичные беседы о сексуальности почти полностью посвящены рискам и опасностям. А публичные беседы о пользе секса для психологического и физиологического здоровья почти полностью отсутствуют», – как об этом упоминается в исследовании, представленном на первом Всемирном конгрессе сексуального здоровья в апреле 2007-го (фактически это было опубликовано организацией «Planned Parenthood» в 2003)[41]:

В 1994-м 14-й Всемирный сексологический конгресс принял Декларацию Сексуальных прав. Этот документ «фундаментальных и всеобщих прав человека» включает и право на сексуальное удовлетворение. Это международное собрание ученых-сексологов постановило, что «Сексуальное удовлетворение, включая аутоэротизм, является источником физического, психологического, интеллектуального и духовного благополучия» (WAS, 1994)

Несмотря на эту научную точку зрения, вера в отрицательное влияние секса на человека очень широко распространена во многих исторических и большинстве современных культур. Фактически, Западная цивилизация имеет тысячелетнюю традицию отрицательного отношения к сексу. В Соединенных Штатах влияние этого наследия немного уменьшилось в связи с сексуальной революцией в 60-х и 70-х, но паникерские взгляды на сексуальность опять укрепились с появлением пандемии ВИЧ.

Сегодняшние публичные беседы о сексуальности почти полностью посвящены рискам и опасностям: надругательство, зависимость, дисфункция, инфекция, педофилия, подростковая беременность и борьба сексуальных меньшинств за свои гражданские права. А публичные беседы о пользе секса для психологического и физиологического здоровья почти полностью отсутствуют (Дэйви Смит и др., 1997; Райс, 1990).

Однако, ведущие исследователи уже продемонстрировали много различных положительных аспектов секса, включая физические, интеллектуальные, эмоциональные и социальные (Огден, 2001). […] Я могу привести больше деталей, если хочешь.

Люблю, люблю, люблю.

Жиль

Вскоре после этого, не зная о последних событиях, один репортер попросил об интервью, но не со мной, а с Жилем. Но сначала он обратился ко мне: «Если вы согласитесь, чтобы ваш партнер дал интервью…», – как будто я владела лампой Аладдина. Ну, это была не абсолютная ложь. Многие хотели узнать о нем, но обращались ко мне. В конце концов, я получила столько привилегий! Он вдохновил целый мир, людей, которые его никогда не встречали. Сразу же после выхода моей второй книги, 29-го марта 2007-го, пришло еще одно электронное письмо, в нем говорилось:

Прежде всего, мы с женой хотим сказать «молодец!» вашему мужу. Несмотря на то, что многие люди относятся предвзято к тем, кто является ВИЧ-позитивным (конечно, он уже об этом знал), он все равно приехал из Америки и привез вам хорошие новости. Мне 35 лет, а моей жене 30, так что мы немного друг друга понимаем. Поэтому, передайте ему, что он «палликари»!!! (это слово он, возможно, не поймет из-за своего происхождения, но скажите ему, что здесь, в Греции, мы этим словом называем отважных людей). Я знаю страх во всей его красе. Здесь я напомню вам слово «Вакуфика». Возможно, вы тоже его не знаете, но оно описывает то, что принадлежит церкви, и что никто не должен трогать, под страхом Божьего гнева.

P. S. Я пришлю вам счет за то время, что я отсутствовал на работе, проводя это небольшое исследование (это шутка).

Тем временем наша вторая попытка забеременеть провалилась, мы пытались в третий раз, и в это время появился «Х» и спросил меня, как идут у меня дела после того, как я перестала принимать лекарства? Не раздумывая, я выслала ему на e-mail последнюю версию книги, которую начала писать, – той книги, которую вы читаете сейчас. Я делала это довольно часто, сразу после подобного вопроса я посылала начало книги любому, кто искренне хотел знать, как мои дела. Но на этот раз «Х» сделал мне выговор: «Никогда больше так не делайте», – сказал он. «Мы никогда не показываем книгу, которую пишем, прежде чем она будет издана». Я обиделась и дерзко спросила: «Почему, кто может выдать себя за меня?» Он признал, что украсть мою славу нелегко и немедленно сменил тон. Он сказал, что это хорошо, что ему удалось узнать меня получше, потому что я так откровенно рассказывала о себе. Таким образом, он сможет больше мне помочь. Для меня больше не было необходимости ходить к гомеопату, потому что для устранения причины патологии нужно было наличие симптомов. Но, может быть, следовало еще немного подождать с беременностью. «Ничто не заставит меня больше ждать», – заявила я в ответ на телефонный звонок, последовавший сразу после этого. «Вы ждали так много лет, не совершайте теперь опрометчивых поступков. Вы должны быть сильной, чтобы пройти через все это». Прежде чем мы закончили разговор по телефону, он добавил спокойным тоном: «Я часами об этом думаю».

Один визит в его лабораторию дал бы мне достаточно информации, но пока он прислал мне статью, в которой описывалась моя ситуация: «Какова естественная реакция тела на химические лекарства? Тело реагирует на «химическую атаку» лекарствами, создавая симптомы. Пока продолжаются первые побочные эффекты лекарств, это означает, что тело сражается против их действия. Но эта реакция не может длиться вечно. Во-первых, оно продолжает создавать такие же симптомы, это может вызвать постоянное повреждение, во-вторых, так как у человеческого тела нет клеточной памяти, оно не может так подстроиться, чтобы справляться с химическими реакциями подобного рода. Основатель гомеопатической медицины, Самуил Ганеман, в своей вдохновенной работе «Органон врачебного искусства» (1842, 6-е издание) писал: «Бог может помочь гомеопатией только против естественных болезней […] Не существует и не может существовать лечения человека, которое бы могло восстановить многие отклонения, которые так часто вызываются медицинской небрежностью аллопатов».

Основатель гомеопатии также утверждал, комментируя злоупотребление химическими лекарствами в его время, продолжающееся и сегодня: «Из-за такого лечения жизненная сила, с одной стороны, слабеет, а с другой стороны, если она не погибает, то понемногу особым образом заболевает в соответствии с разнообразным использованием лекарств. Чтобы поддерживать жизнь вопреки враждебным атакам, жизненной силе приходится искажать тело и либо лишать, либо модифицировать, либо увеличивать некоторые из его естественных реакций».

«Х» мог принимать меня у себя столько, сколько было необходимо, пока я соблюдала пунктуальность в визитах. Было назначено первое посещение. Конечно, я пошла вместе с Жилем. Впечатления от визита были самые невероятные. Во-первых, пальцы моих рук и ног поместили в машину Кирлиана[42], записывающую эмиссию энергии при помощи фотопечати. Потом он тщательно исследовал эти фотографии. Жиль захотел проверить полноту информации, которую нам выдавали, поэтому сразу после меня тоже прошел эти тесты.

Проанализировав энергетические снимки, «Х» начал свое лечение, воздействуя на точки акупунктуры слабой электростимуляцией, высвобождавшее все напряжение, которое было накоплено за все эти годы. Те части тела, которые были не слишком захвачены патологией (вне зависимости от ее причины), все еще сохраняли в себе определенную «текучесть» или «мобильность», объяснил он. Их реакция была сильной и прямой. Более того, тело будет реагировать в нужном направлении, только в том случае, если точки акупунктуры выбраны правильно, то есть каузативно, а не симптоматично.

Мое тело реагировало сильно, и это было хорошим знаком. Он пришел к выводу, что у меня должна быть сильная конституция, и что я хорошо заботилась о себе, потому что так хорошо сохранилась после так называемого заболевания «СПИДом». Общая картина для меня была «выше средней».

Но это не означало отсутствия более глубоких нарушений или даже повреждений. Он сказал: «издалека лес выглядит замечательно; но когда подходишь ближе, то видны сломанные ветки, сухие листья, истощенные побеги». И продолжил мысль: «Ваши снимки очень хороши по многим параметрам. Мы редко встречаем людей с таким отсутствием патологии в энергетике на снимках. Хотя, это важно, чтобы понять до конца; важно бороться против ментальных или биологических потрясений, сформировавшихся в детстве, как и против токсичных лекарств. Я не хочу указывать на кого-либо, или как-то обвинять. Но мы говорим, что у каждого человека свой случай. Он уникален.

Мы идем из всей нашей истории, и не простого одного или другого диагностического метода, но из всего, взятого вместе. Если мы не можем постичь, и не можем обработать это, как целое, то тогда пациенту нельзя помочь. Ключ к его патологии может лежать как раз в той точке, которую мы не проверили. Вот почему признаются все диагностические методы любой медицинской системы до тех пор, пока они являются безвредными – а некоторые из них (слова богу, немногие) в самом деле вредны. Вот так меня учили думать. Только тогда система лечения может называться «холистической». В противном случае, например, невозможно найти правильные точки для акупунктуры, или правильно подобрать гомеопатические лекарства, или даже хирургический метод лечения. Это происходит потому, что ни один метод не позволяет обнаружить все, и потому, что большинство из них, если не все, не могут действовать везде, ни в местном масштабе или количественно, или качественно».

После этого он поместил мне на лоб кристалл и оставил меня лежать так в течение 5 минут. «Это может показаться колдовством, но это работает, вы сами увидите». Мало-помалу, что-то стало набухать и подниматься к моему горлу, как будто оно душило меня. Я повернулась к нему, к счастью он все еще стоял рядом со мной, внимательно наблюдая. Он спросил меня, что именно я чувствую, и если я могу выдержать еще немного, то он не снимет кристалл. Я сказала, что смогу, и он оставил его еще на недолгое время, потом осторожно снял его с моего лба и оставил меня почти загипнотизированную и умиротворенную. Так было сделано специально, как он позже сказал мне. «Это всего лишь пример того, что есть внутри вас». И медленно добавил: «Слава богу, что у вас был маленький выброс, потому что это помогло разблокировать внутреннюю часть грудной клетки». Затем последовал разговор со мной и с Жилем, и строгий совет отправляться спать. Той ночью я спала так крепко, как будто перестала существовать. «Только такой сон восстанавливает тело, – сказал он, – мы, ведь, хотим восстановить его окончательно».

О, как мне этого хотелось! Но стресс не оставлял меня. Я надеялась, что наступит время, когда стресс закончится: «После 1-го декабря напряжение, которое я чувствую сейчас, отпустит меня, и я расслаблюсь», – сказала я. «Вы не сможете расслабиться, потому что напряжение копилось все эти годы», – ответил мой новый терапевт, а затем добавил: «Хроническое использование репрессивных лекарств, то есть лекарств, подавляющих симптомы, а не причинную склонность организма, стимулирует более глубокое развитие болезни, охватывающее еще больше жизненных систем человеческого тела, включая психические и интеллектуальные, как и учит нас гомеопатия».

Теперь он нацелился на это, и на все, что было необходимо в моем случае. Он пользовался неслыханным методом. Это была не обычная акупунктура, та, что с иглами или электрическим током. Не было это и гомеопатией, психотерапией, гипнозом или чем-то другим, хорошо известным. Это была другая система, объяснил он. Это были альтернативные методы, которые можно было изучить во время или после учебы в университете. Эти методы касались проблем, против которых оказалась бессильна медицинская система. Он рассказал мне об этих других методах лечения, таких как остеопатия, биофизическая и психиатрическая оргонная терапия, самая новая революционная «Германская новая медицина» (GNM) доктора Хамера, и т. д., и сказал, что каждый из них обладает своими преимуществами. Мы будет комбинировать их. Они все разные.

Гомеопатия, с которой я начала, дала свои результаты, но больше помочь она не могла. Теперь мной занялся этот врач. В тот день мы начали с одного метода лечения, а на следующих сеансах перешли к другим, которые для меня были уже бесплатны.

На моем пути повстречался еще один провидец. И опять он был симпатичным. Умный, мягкий, хорошо образованный. «Почему для вас представляет такую опасность, если кто-нибудь узнает, что вы помогаете мне?» – спросила я. «Нет, это не опасно, но я объясню позже» – сказал он.

Позже он действительно все объяснил. Я была удивлена, когда он сказал, что он не брал других пациентов для лечения, что его деятельность вообще состояла в исследованиях, документах и чем-то еще. Он сказал мне, что его специфический метод, несмотря на свою высокую эффективность, очень уязвим перед нападками и критикой из-за его природы (то есть использования кристаллов), и что все это может спровоцировать реакцию против всех тех, кто работает с альтернативными терапиями. «Будут говорить такие вещи как… «посмотрите, что может случаться с несведущими, когда в отчаянии или в результате обмана, они отказываются от традиционных медицинских методов, и, в конце концов, попадают к спекулянтам, которые наживаются на человеческой боли и надежде, продавая им фальшивки с кристаллами, иглы и другие глупости». Это была достаточная причина для него, чтобы освободить меня от платы. Методом исключения.

Это было однозначно, я на этом не настаивала, я думала о другом. Он сказал мне, среди прочего, что мое тело было источено болезнями, которые я перенесла, и возрастом – но мы не должны оставлять надежду. Он заверил меня, что для меня не было невозможным зачать ребенка, но продержаться будет трудно. Может быть, я была в промежуточном состоянии, когда неизвестно, в какую сторону склоняться весы, а его методы помогут направить процесс в нужное русло. Он посоветовал мне продолжать гомеопатическое лечение, по меньшей мере, еще два недели после моего последнего визита к нему. Я заметила в статье, которую он прислал мне, Ганеман говорил, что «Не существует и не может существовать лечения человека, которое бы могло восстановить многие отклонения, которые так часто вызываются медицинской небрежностью аллопатов».

Его ответ был обезоруживающим: «Может быть, мне достаточно сказать вам, что сегодня большинство людей, которые находят гомеопатию удовлетворительным решением, ранее прошли через то, что Ганеман называет «небрежностью аллопатов»?»

И еще, углубляясь в детали:

«Гомеопатия, в зависимости от стадии, на которой она применяется, может спасти организм от повреждений, нанесенных химическими лекарствами, но только до определенной точки. К несчастью, не всегда возможно полностью устранить повреждение, даже если начать применять гомеопатию на очень ранних стадиях, потому что химические лекарства, особенно вакцины, содержат вещества, которые захватывают организм и никогда не могут быть устранены – например, такие нейротоксичные металлы, как алюминий и ртуть, которые присутствуют в различных вакцинах и зубных пломбах. Гомеопатия может кардинально изменить ситуацию, если медицинское воздействие является текущим. Хорошо известное правило гомеопатии гласит, что если болезнь «А» неправильно лечить, то она становится подавленной – то есть, по всей видимости, она идет глубже, в то время как внешние симптомы исчезают (эти симптомы представляют собой не более чем признаки усилий организма избавиться от болезни) – и по существу болезнь углубляется в более важные жизненные сферы организма, чтобы появиться в новой, более серьезной форме болезни «В». Затем гомеопатическое лечение может приступить к лечению болезни «В», но только для того, чтобы вернуть болезнь «А». Она также будет излечена, если только еще не слишком поздно – то есть, если не был нанесен перманентный органический ущерб (в случае органической болезни), или если уровень здоровья не упал к такому пределу, где гомеопатия в одиночку помочь уже не может. Тогда потребуется применение других методов до тех пор, пока организм не выздоровеет и не вернется на более высокие уровни здоровья, на которых ему можно методами гомеопатии помочь расстаться с изначальной болезнью, по возможности.

Конечно же, наилучшие из возможных решений – начинать лечение методами гомеопатии, чтобы пациенту не нужно было проходить через всю эту Голгофу. Но, к несчастью, многие из тех, кто обращается к гомеопатии, раньше о ней не знали, или не верили, что это может помочь; потому что они слышали, как другие говорят, что их болезни «неизлечимы», либо они не верили в нее из-за нападок и клеветы тех, кто чувствует, что гомеопатия может ущемить их интересы».

Все равно, я не могла найти никакого другого решения. Но было невозможно продолжать терапию вместе с «Х», до тех пор, пока продолжалось исследование моего прошлого. Я чувствовала, что для моего нового появления в мире более важным, чем что-либо другое, является завершение этой книги и приведение всего в порядок. Мне также хотелось поскорее забеременеть старым добрым способом. Но когда же произойдет это благословенное событие, если оно вообще произойдет? Мой добрый гинеколог заверил, что поможет мне успокоиться.

Теперь я посылала новости моему брату. В критические моменты он часто бывал полезен. Хотя, он жил недалеко, свой совет он прислал мне по электронной почте:

«Мария, высылаю тебе несколько ссылок на тему родов на дому. Смелая и недорогая альтернатива, нашедшая сторонников за границей»

Оптимальное решение в моем возрасте….

2. Проблема с АЗТ и ребенком

До недавнего времени я верила, что здесь, в Греции, или в других странах, за исключением, может быть Африки, АЗТ не дают маленьким детям. Я верила в это до тех пор, пока к нам не пришла «ВИЧ-позитивная» беременная мать, которой велели начать принимать два вида антиретровирусных таблеток, «Калетра» (2 ингибитора протеазы) и «Комбивир» (АЗТ + 3ТС), на пятом месяце беременности, потому что ее сочли позитивной по результатам одного ненадежного теста во время ее регулярных дородовых осмотров. Она бросила «Калетру» и «Комбивир» в багажник своей машины и даже не знала что с ними делать. Наверно, они уже испортились от жары. Но, в любом случае, они были ей не нужны.

Гинеколог «не мог больше заниматься ее случаем», и врач, занимающийся СПИДом, просто дал ей токсические таблетки на последних трех месяцах беременности и сказал ей, что врачи СПИД-профиля будут присутствовать при ее кесаревом сечении, чтобы немедленно забрать ребенка в детскую больницу «Агиа София». Там ему 40 дней будут давать сироп «Ретровира».

Значит, здесь, в Греции, АЗТ действительно дают младенцам! Это делается в больнице «Агиа София», расположенной в пригороде Афин.

«Вот почему я начал свою деятельность в Интернете в 1996-м, – сказал Жиль, – когда у нас в Канаде этот препарат стали давать беременным женщинам. Я считаю это преступлением. Я сохранял спокойствие, благодаря отсутствию свидетельств о передаче половым путем до 1984-го, потому что это влияло только на мою собственную сексуальную жизнь. Кроме того, у тех людей, которые принимали таблетки от «СПИДа», был выбор. Но у младенцев и беременных женщин нет выбора, их принуждают травить своих детей (в Канаде и в США). В Греции детей фактически отбирают у матерей на 40 дней, чтобы «СПИД»-врачи могли насильно применять свое «лечение». В США таким детям дают антибиотик («Бактриум») «чтобы предотвратить будущее инфицирование» и сироп АЗТ, называемые «Ретровиром», даже если анализы показывают, что ребенок не является «ВИЧ»-позитивным. К тем матерям, которые отказываются давать своим детям АЗТ, присылают полицию и угрожают отдать ребенка под опеку. Мы несем ответственность за то, что позволили этому случиться на наши налоги. Это касается уже не только людей из групп риска по СПИДу».

Врачи, занимающиеся СПИДом, наверно, никогда и не смотрели на научные исследования токсичности АЗТ. И никогда не видели документального фильма «Подопытные дети», снятый журналистом Лиэмомо Шефом, как и статей в прессе, толкнувших его на расследование:

Шону было 13 лет. Он весил 20 кг и был около 120 см ростом. АЗТ-ребенок. Чахлый, его клетки повреждены изнутри. Я подошел к одному из детей, сидевших в инвалидных колясках, мальчику 12 лет. В его лице было что-то необычное – его голова имела странную форму. Она была немного сплющена, а глаза широко расставлены. Его члены и туловище были немного искажены, укорочены и ослаблены. Вот что происходит с АЗТ-детьми.

Отрывок из статьи «Подопытные сироты» (Orphans on Trial), Нью-Йорк Пресс, 13 июля, 2004.

Может быть, не у каждого ребенка будут такие тяжелые побочные эффекты, то кто же захочет так рисковать? Стали бы СПИД-врачи назначать такую терапию собственным детям? Наверное, они совершенно об этом не думают, иначе я просто не могу объяснить, зачем в случае с нашей новой подругой они настаивали на том, чтобы узнать точную дату и место рождения, чтобы обязательно присутствовать там.

Этот визит меня просто потряс, он чуть не отбросил меня обратно в 1995-й, такая на меня навалилась депрессия. Что моя подруга будет делать на следующий день, когда СПИД-врачи будут поджидать ее? Я вспомнила, как доктор К. говорил нам во время нашего последнего визита, что таблетки мне будут давать только в последние три месяца беременности, а не ребенку – он говорил, что, похоже, это прекратили делать. Поэтому я предложила ей сказать своему СПИД-врачу, что она планирует продолжить терапию с другим доктором, который не прописывает лекарства ребенку, так, чтобы первый оставил ее в покое, а второй, чтобы ничего не знал обо всем этом. Мне это казалось хорошим выходом – но беспокойство не покидало меня.

Потом в голову мне пришла другая мысль. В своей последней книге «Вы позитивны?» Стивен Дэвис дал блестящую идею, которая пришла ему в голову, когда не удалось договориться со СПИД-врачами[43]. Полученое в итоге решение было следующим:

Если вам был поставлен диагноз «ВИЧ-позитивен», то можете ли вы что-нибудь сделать? Ответ – громкое ДА! […] Прочитайте следующий список отсутствия информированного согласия, и если что-нибудь подходит для вашего случая, продолжайте читать до конца списка:

1) меня не проинформировали, что есть риск, связанный с самим прохождением ВИЧ-теста (риск разрушить вашу жизнь по ошибке), как это заявлено на сайте Лос-Анжелеского отдела здравоохранения;

2) меня не проинформировали, что Управление по контролю за продуктами и лекарствами (FDA) никогда не одобряло ни одного теста для диагностирования ВИЧ-инфекции;

3) меня не проинформировали, что так называемые ВИЧ-тесты являются не тестами на наличие вируса ВИЧ, а тестами на наличие антител;

4) меня не проинформировали, что нет утвержденного стандарта для признания наличия или отсутствия антител к ВИЧ-1 и ВИЧ-2 в крови человека, как заявлено в печатном вкладыше теста на антитела к ВИЧ «ELISA». На самом деле, мне ни разу не показывали этот печатный вкладыш;

5) меня не проинформировали, что белки, используемые во всех тестах на антитела к ВИЧ никогда не были признаны уникальными или специфичными для вируса ВИЧ, или о том, что многие белки, используемые в тестовых наборах, как выяснялось, могут быть ассоциированными, помимо ВИЧ, с другими реакциями в человеческом теле.

И так далее, еще 20 пунктов. После этого вы можете подать жалобу на конкретный медицинский центр или врача в соответствующую медицинскую ассоциацию, или не принимать лекарства, которые они выписали, или больше не посещать СПИД-врачей, или делать то, что сочтете нужным.

Почему же для беременных «ВИЧ-позитивных» женщин все обстоит иначе? Теперь я все об этом узнала. «Терапия» – утверждает Государство – является профилактической, потому что «ВИЧ» признан заразным. Но где доказательство того, что он заразен? И тут они начинают смотреть на вас, как на идиота. Это не их работа – искать доказательства. Врачи скрупулезно исполняют предписания, медсестры слепо следуют приказам, а отец с матерью признаны неправомочными решать судьбу своего ребенка. Если они возражают, то вызывается прокурор по делам несовершеннолетних, который заставляет их согласиться.

Но при этом мы говорим о лекарстве, эмблема которого на лабораторной бутылочке представляет собой череп и скрещенные кости, и уже доказано, что это лекарство увеличивает шансы ребенка тяжело заболеть вскоре после рождения[44].

Может быть, обвинителю от имени штата следует заняться делом, о котором ранее писал «Х»:

Выдача любых лекарств, особенно тех, которые даются принудительно, несмотря на то, что они имеют неблагоприятные эффекты, требует научного оправдания. И если его не существует, то все эти медицинские манипуляции являются противозаконными и могут при диагностировании причинить телесные повреждения и т. д…

Некоторое время я чувствовала себя беспомощной, боялась, что мы не сможем остановить все это. Но предложенное легальное решение позволило мне почувствовать себя лучше.

3. Возвращение в общество

Тем не менее, скоро мне опять понадобится обратиться к врачам, особенно, если я рожу ребенка. Кому же я могу теперь доверять после всего, что случилось со мной?

С удивлением я увидела, что эти убеждения теперь появились и у других людей, особенно у доктора Анжелоса Сицилиана, инженера Маноса Казакопулоса, и врача-терапевта «Х». Всех их я знала и раньше, а теперь они стали мне дорогими друзьями. Они хотели выяснить, как это могло случиться в нашем государстве Закона, чтобы мы не повторяли подобных ошибок вновь. Как бы то ни было, они предложили свои собственные письменные доказательства для той мозаики, которую я начала собирать.

Доктор Анджелос Сицилиан первым появился на моем сайте, чтобы извиниться от имени всех медиков страны:

Мария, мне стыдно сказать, что я – врач и микробиолог, и что мне не удалось преодолеть сумерки СПИДа и посмотреть, что же происходит на другой стороне, несмотря на то, что все факты были очевидны: потому что я знал, что я много раз видел пациентов, у которых во время обычных инфекций было очень низкое количество лимфоцитов; потому что я знал, что многие тесты на антитела имеют перекрестные реакции для многих антигенов. Чтобы компенсировать эту мою слабость, я думал послать фильм Сковилла – тот, что был прислан мне несколько часов назад, и который я уже посмотрел три раза подряд, так и не насмотревшись – всем своим друзьям, каким только возможно, чтобы они тоже узнали об огромном обмане, который так ясно там показан.

Он верил в то, что существует путь, ведущий к правде, большей энергии для освещения этого предмета уже не требовалось. Он написал мне второе послание, навсегда укрепившее меня:

Я верю, что когда вы сражаетесь с невежеством, вы должны помогать и тем, кто страдает от него, и тем немногим, кто держит в нем других. Это война непостижима, но она реальна. Я хочу сказать, что вы похожи на Нео – если вы смотрели «Матрицу» – когда ему давали красную и голубую таблетки. Вы выбрали красную. Вы вошли в реальный мир – мир дезинформации и заблуждений. Но вы смогли не только войти в него, вам удалось пнуть Матрицу (в ее греческой версии) так сильно, что я с удивлением смотрю как то землетрясение, что вы устроили, уже подбирается к самым ногам Галло. Это заставляет меня задуматься, может быть вы избранная? Остальные из нас, кто выбрал красную таблетку, были слабы и бессильны, чтобы сражаться с Матрицей. Интересно, может, мы ожидали, что нечто вроде этого поможет нам оправиться от нашего страха и нашей слабости. Я действительно хочу знать, каким будет следующий шаг. Я хочу действовать настолько разумно, насколько это возможно, поэтому я не буду стараться успокоиться.

Мы встретились в кабинете Анджелоса, черный чай и кофе, поболтали, как старые добрые друзья. Он и Жиль обнаружили, что у них есть много общего, и что они почти одного возраста. Мы говорили о методиках лечения и задавались вопросом, каким было изначальное отношение гомеопатии к СПИДу? Ответ дал Анджелос Сицилиан:

«Витулкас произвел исследование, которое утверждает, что ВИЧ появился в Лос-Анжелесе в среде гомосексуалистов, потому что они принимали много антибиотиков. По моему мнению, он раскрыл только половину предмета. Если бы он сказал, что они не страдали какой-то конкретной болезнью, а сосредоточились только на слабости иммунной системы, тогда он был бы на 100 % прав. Все первые случаи относились к пневмоцистной пневмонии, вызываемой Pneumocystis carinii. Но как сообщала статья в «Нью-Йорк Таймс», у них были не только эти, но и другие микроорганизмы, вирусы и грибки. Как справедливо отмечал автор статьи, при этом можно было наблюдать не только одну пневмоцистную пневмонию. Ее присутствие означало повреждение иммунной системы. Медицинская глупость – я надеюсь, что не мошенничество – состояла в том, что не было проведено медицинское исследование истории болезни этих людей, чтобы выяснить причину их заболевания. В документальном фильме Сковилла («Обратная сторона СПИДа») из историй выживших гомосексуалистов становится понятно, что именно вызвало эти заболевания. Ингалянты (попперсы) и другие наркотики. Это значит, что мы должны наградить нашего великого Витулкаса, который первым донес это до широкой публики».

Я не знала, что Витулкас был удостоен в 1996-м награды «За правильный образ жизни» (Right Livelihood Award) так же известной как Альтернативная Нобелевская премия, за «работу над практическими и образцовыми решениями самых острых проблем, с которыми сегодня сталкивается мир». Витулкас получил эту премию за «… выдающийся вклад в возрождение гомеопатических знаний и обучение гомеопатов по высшим стандартам». В Греции гомеопатическое обучение предлагается только профессиональным медикам.

Другое онлайн знакомство открыло всю силу этого случая. Манос Казакопулос, мудрый человек, бывший инженер, космополит, сделал следующие заявление:

Мадам,

Я не знаю, являюсь ли я ВИЧ-позитивным, и для меня это неважно. Единственное, что меня волнует – чтобы мой иммунитет не был подавлен. В настоящее время я страдаю от первичной инфекции опоясывающего герпеса. Я принимаю «токсический» препарат «Валтрекс» и каждую неделю должен тестировать печень. Конечно, очень немногие пациенты подвергаются тестированию печени, из-за того, что они принимают «Валтракс». Из того, что я понял, такая особая забота связана с тем, что у меня имеются… медицинские «показания» (пустяк, как они говорят). В монографии о «Валтрексе» есть несколько пунктов о лечении пациентов с угнетенным иммунитетом и применении этого антивирусного препарата. Я был потрясен, когда прочитал это!.. А если действительно?.. Вы помогли мне прийти в себя! Кому? Мне.

Кто я?

Я был инженером-механиком в течение 42 лет. Я работал (в молодости) в Смитсоновском институте (Астрофизическая обсерватория Афин при Греческом национальном политехническом институте) и топографом в том же политехническом. Затем я уехал в Канаду, где меня приняли в Организацию инженеров Квебека. Я участвовал в исследованиях статической прочности льда на Северном Полюсе.

Около 10 лет тому назад в одном большом книжном магазине я наткнулся на книгу «Переосмысливая СПИД» очевидно подвергнутого остракизму иммунолога по имени Бернштейн[45]. Я прочитал ее всю (несмотря на медицинский жаргон), и эта книга произвела на меня такое впечатление, что я организовал презентацию этой книги в клубе, членом которого являлся. Я прочитал об этом все, что было известно к тому времени, включая факты доктора Маниотиса, представленные в его интервью. У многих моя презентация вызвала удивление, но не у всех.

Как вы, наверно, уже поняли, медицина – это мое хобби, и я проводил бесконечные часы в научных занятиях. Но я живу (мы живем) в мире полном идиотов, которые стремятся распять всех, кто пытается думать. Теперь я больше не боюсь Геролиматоса и Гианнакопулоса из корпорации Vianex Inc.[46], потому что я иностранец, и я на пенсии.

И тем менее, вам следует быть осторожной, потому что они распнут вас, а люди скажут…

«Опять цыгане выковали гвозди!..»

Каво Папас, (настоящее имя) Манос Казакопулос

Выдающаяся точка зрения, но что наш новый сторонник подразумевал под своей финальной цитатой из песни Костаса Хатзиса?[47] «Если ты десять раз скажешь правду, то тебя десять раз распнут. А потом, а потом люди опять скажут: «Цыгане, цыгане гвозди куют…» Мне хотелось, чтобы он объяснил это когда-нибудь, и случай представился на следующей неделе. Он жил в Икарии[48], но должен был приехать в Афины через несколько дней, и мы могли встретиться. Он хотел привезти мне книгу, которая произвела на него такое впечатление, «Переосмысливая СПИД, Трагическая цена преждевременного согласия» Роберта Рут-Бернштейна, пятисот-страничный том. Мы встретились холодным вечером в отеле «Эсперия Палас», я была вместе с Жилем, а Манос – со своей женой Мариной. Мой новый союзник был похож на Шона Коннери в свои 70. Они приехали на мотоцикле. Мы начали разговор с книги 1993-го года; заметив, как похожи открытия, описанные в ней, на те, что мы делаем сегодня, и насколько самонадеянно портить такую совершенную биологическую систему. Бернштейн говорил, что среди других парадоксов существуют пациенты с серьезным повреждением иммунной системы, у которых нет ни ВИЧ, ни СПИДа, и здоровые люди с вирусом ВИЧ. Это объясняет странные слова в послании мистера Казакопулоса: «Я не знаю, являюсь ли я ВИЧ-позитивным, и для меня это неважно. Единственное, что меня волнует – чтобы мой иммунитет не был подавлен».

Кажется, что сегодня намного больше людей обеспокоено позицией своих врачей, это отражено на сайте /. Там утверждается: «Ассоциация за право на выбор терапевтического лечения приглашает тех, кто выбирает альтернативные методы профилактики болезней и восстановления здоровья, стать членами Ассоциации и поддержать ее усилия, направленные на получение греческими гражданами гарантированного права самим выбирать терапевтическое лечение». Ссылка была прислана мне доктором Сицилианом.

Но когда вы осознаете, что происходит в случаях СПИДа, и какова была причина ваших страданий все эти годы, как можно совладать со своими чувствами к той огромной лжи, и продолжать жить? Жиль почувствовал мою тревогу и сказал:

«Недостаточно заменить СПИД-врачей другими врачами и другим лечением. Ты исцелишь себя сама. Самое большое изменение происходит внутри тебя, преобразовывая твое восприятие вещей. Этот процесс был описан. Он называется расширением сознания, ты учишься видеть мир совершенно другими глазами.

Ты уже сделала первые шаги, это произошло, когда ты прозрела. Изменения в личности обычно происходят, когда случается внешнее событие, либо внезапная вспышка, переворачивающая всю знакомую обстановку. Тогда ты освобождаешься от всего колдовства, наложенного на тебя, и таким образом, обретаешь совершенно новое ощущение себя, как будто просыпаешься после гипноза и обнаруживаешь существование другого способа бытия, который ты не могла видеть раньше. Затем, некоторое время ты наблюдаешь то, что происходит вокруг тебя. Ты наблюдаешь молча и отстраненно, даже, несмотря на то, что в нашем возрасте периоды молчания и неподвижности – это не самое лучшее.

Ты заново открываешь природу вокруг себя. Ты намного острее воспринимаешь деревья, воду, солнце и небо, глядя на них новыми глазами. И ты воплощаешь это свое новое, личное существование, разделяя жизнь с другими, потому что ты всегда делишься ценностями и верой. Наконец, это очень важно, что ты обнаружила это свое новое видение, потому что ты обрела его, пройдя через длительный период подготовки. Но если ты не будешь применять его, все это останется пустой оболочкой. Сейчас ты готова к исцелению; твой организм сам залечит раны, без посторонней помощи».

Эти шаги к более глубокому видению жизни взяты из программы «Living Deeply», разработанной Институтом абстрактных наук (Noetic Science)[49]. Девиз этого института – слова Уиллиса Хармэна: «Возможно, единственные пределы человеческого разума – это те, в которые мы верим». Вскоре появились рекламные листки этого института, адресованные лично мне. «Почему они мне их присылают?» – удивлялась я. «Мы уже его члены», – сказал мой любимый.

Тем утром Жиль рядом со своим горячим шоколадом положил две распечатанных из Интернета страницы. Обычно мы завтракаем в 7 утра. «Сегодня у меня для тебя подарок», – сказал он. «О, да, что это?» – я оглянулась. «Прочитай это», – сказал он и показал мне бумаги. Я совершенно не спешила. Я взяла статью только после кофе, мини пирожков с сыром, сока и моих витаминов: «Путь Мага»[50]. Я нехотя посмотрела. «Там, где появляется слово маг, нужно вставить слово «провидец», – сказал мне Жиль и ушел. Я начала читать:

Карлос Кастанеда когда-то писал, что воин все воспринимает, как вызов, в то время как обычный человек воспринимает все либо как благословение, либо как бедствие. Это точка опоры, чтобы стать магом. Если человек все время мечтает о способах «получить благословение» и не предпринимает никаких действий, он будет стагнировать.

Маг отклоняет все, что исходит из консенсуса реальности. И развиваясь, он отвергает это с все большей силой. И это неприятие не подавляет его. Он добавляет ему креативной силы.

Маг не беспокоится о том, чтобы приспособиться. Он уже снаружи. То, что он создает, влияет на консенсус, но это не его цель. Он не горюет о состоянии мира все время. Он не ищет способа исцелить весь мир. С одной стороны, найдутся миллиарды людей, которые откажутся от исцеления. Это их выбор.

Маг видит, что самый акт консенсуса – самый акт приспособления к толпе – это подчинение самого себя. Следовательно, по определению, действительность консенсуса будет больна.

Тем не менее, маг всегда готов помочь – в определенных ситуациях, когда личность хочет обрести большую силу.

Маг также попытается облегчить страдания, когда в определенной ситуации видит такую возможность, но это не является его постоянной целью.

Маг идет своим собственным путем. Он строит и создает свою собственную реальность. Эта реальность уникальна для него. Это не копия какой-то другой реальности. Это не отражение какой-то системы.

Маг не стремится присоединиться к какому-нибудь традиционному пути «просвещения». Такие пути просто скроены, чтобы приспосабливаться к толпе.

Маг постоянно творит. Это его энергия и его место, и его крепость. Это его вызов.

Маг не нуждается в том, чтобы его понимали в общепринятом смысле.

Маг не пытается достичь успеха, угождая другим.

Маг не измеряет себя обычными стандартами.

Маг знаком с жизнью. Он не наивен. Он живет не в стерильной изоляции. Жизнь не приводит его в состояние слабости и замешательства.

Маг признает, что общество постоянно проповедует «общее благо» для определенной Группы. Он видит всю эту глупость, и он понимает, что это есть одна из форм подчинения самого себя. Он видит, что скрывается за маской. Он знает, что множество людей сами создают для себя личности, основанные на подчинении. Он понимает, что истинное общество найдет пути, как воодушевить собственный рост.

Маг находит свою собственную дорогу, создавая ее.

Он не ищет внешних концепций, к которым он мог бы прикрепиться.

Маг стоит выше любой духовной системы и религии. Эти системы были построены, как бледные отражения того, что маги делают в действительности.

Я обернулась, чтобы посмотреть на мужа, поцеловать его, спросить его еще раз: «Как тебе удается каждый раз узнать, что мне нужно еще до того, как я об этом попрошу?» Его глаза небесного цвета блестели. Он гордо сказал: «Ты знаешь, какой псевдоним я выбрал, когда в первый раз зашел в Интернет? Панорамикс (Panoramix)!» ОК – но как мой любимый узнал, где найти мой дар? Интуиция. Я взглянула на подпись провидца – это был Джон Раппопорт. О, это же автор книги «AIDS Inc. Скандал века», о которой я упоминала раньше. И он написал эту новую статью 9 сентября 2007-го, то есть вчера, как раз вовремя для меня.

Конечно же, существует множество категорий людей в нашем обществе, которые никогда на это не отреагируют, потому что они слишком сконцентрированы на своих личных выгодах. Однако, в противоположность псевдо-магам и их пропаганде всегда существуют настоящие маги. И «ВИЧ-позитивные», которым нечего терять, могут вступать с ними в союз. Я подозреваю, что в этой игре охотники и жертвы в любой миг могут поменяться ролями.

Глава 7. Свобода: Как я восстановила контроль над своей жизнью

1. Реакция в Греции

Сначала я не объявляла, что прекратила принимать таблетки от СПИДа, и все откладывала размещение этой информации на моей сайте, но вдруг я стала с нетерпением ждать той минуты, когда смогу кричать об этом всем. Как раз в то время я получила звонок от энергичного репортера, Кристины Оикономиду, которая предложила мне на следующей неделе принять участие в телевизионной программе Василиса Вассиликоса[51] «Axion Esti» о писателях книг. Я как-то говорила, что никогда больше не приду на телевидение, и теперь вспомнила, как Жиль говорил мне: «Никогда не говори никогда». Честно говоря, я даже хорошенько не обдумывала это. «Большое спасибо», – ответила я. «Съемки запланированы на следующий понедельник». Был вторник – до съемок почти неделя. Теперь я полностью посвящу себя подготовке к этому интервью. Директором шоу был Такис Папагианнидис, по совпадению мы были однофамильцами. Мы встретились впервые и были искренне рады. Интервью вскоре должен был показать государственный канал ЕТ3. Благодаря этому интервью всю следующую неделю я провела в приподнятом настроении.

Несколько дней спустя я столкнулась с новым вызовом. «Х» посоветовал мне послать открытое письмо в Греческую ассоциацию профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS). Оно должно было быть адресовано мистеру Гаргалианос-Каколирису и мистеру Лазаносу, соответственно президенту и секретарю этой ассоциации. В моем письме я должна была просить их показать мне фотографию вируса ВИЧ и предъявить те доказательства его патогенного воздействия, которые, по их заявлению, у них имелись.

Еще одна замечательная идея «мистера Х»! Он опять указал мне путь. Я немедленно отослала ему письмо и стала ждать его ответа. Он ответил в тот же день:

Вам нужно не только попросить у них фотографию вируса. У них много этого добра, и все это фальшивки. Даже если одна фотография окажется настоящей, этого не может быть достаточно, фотография должна идти с полным описанием ее происхождения, чтобы мы могли подтвердить ее. И конечно, этого тоже недостаточно. Нам также нужно доказательство, что частицы на снимках действительно являются тем, что они утверждают, со всеми биохимическими характеристиками, а также они должны быть изолированы от других частиц. Если нет биохимических характеристик, то не может быть и соответствующей вакцины.

Что-то вроде этого должно было быть достаточным, поэтому я написала:

Мистеру П. Гаргалианос-Каколирису, президенту Греческой ассоциации профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS) и мистеру М. К. Лазанасу, секретарю Греческой ассоциации профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS).

1/11/2007

Уважаемые господа,

В преддверии Всемирного дня борьбы со СПИДом я приглашаю вас сделать совместный шаг в этом направлении.

Отвечая на ваше письмо от имени Греческой ассоциации профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS), от 14/02/2007, в котором вы заявляете, что мои мысли являются чрезвычайно опасными для общественного здоровья, что вирус ВИЧ был изолирован и сфотографирован, а также, что «существуют неопровержимые доказательства того, что ВИЧ вызывает СПИД», я прошу вас предоставить эти доказательства.

Я прошу вас проинформировать нас, когда и где были опубликованы научные документы, в соответствии с которыми было доказано существование ВИЧ, и предоставить нам эти документы, чтобы мы могли проверить их достоверность.

Кроме того, нам так же нужен документ, подтверждающий патогенное воздействие вируса.

Ожидаю вашего ответа,

Мария Папагианниду

maria@hivwave.gr

Естественно, я бы отослала их ответ, если бы он пришел, доктору Эндрю Маниотису, который мог обнаружить их слабости. Я включила это письмо во введение к моему сайту, и стала ожидать, когда же это принесет плоды. Они будут вынуждены прислать мне публикации, о которых я спрашиваю, в противном случае либо они заставят меня замолчать навсегда, либо я их. Письмо было отослано в Греческую ассоциацию профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS), а также всем медицинским репортерам и СМИ нашей страны. Запрос был публичным, и они должны были ответить на него.

Но Греческая ассоциация профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS) совершенно проигнорировала этот запрос и позаботилась только о том, чтобы заклеить все электрички в метро красными плакатами с лозунгом «Не заразитесь…», напечатанном поверх схематического эскиза презерватива, на котором слова «Любовь, Жизнь, Презерватив» шли в виде гирлянды. Опять все то же. Как будто мы должны прожить все свою жизнь, боясь секса. Я наткнулась на этот депрессивный плакат, возвращаясь из Паллини. Плакаты были во всех пригородных электричках, поездах метро и автобусах. Еще долгое время я постоянно сталкивалась с этой рекламой, где под презервативом красовалась подпись Греческой ассоциации.

Вернувшись домой, моим первым желанием было с облегчением открыть мой любимый ноутбук и погрузиться в мой персональный рай. Я быстро пробежалась по данным мною интервью, которые были размещены на моем сайте. Каждое из них тогда было для меня своего рода психотерапией. Мне это помогало, когда я отвечала на вопросы. Я обратила особое внимание на замечания, которые сделала журналистка Варвара Георгиаду во время интервью для кипрского журнала «Мадам Фигаро» по случаю Всемирного дня борьбы со СПИДом.

На меня произвел впечатление персонал этого журнала, их любезность, их вежливость и их такт. Но когда эти люди стали расспрашивать меня о моей истории, что-то меня сдерживало. Как будто мне не хотелось их пугать, поэтому я инстинктивно представляла все в розовом свете. На вопрос: «Как отреагировала ваша семья? Они запаниковали?», я ответила: «Паники не было. Когда они узнали, когда меня доставили в больницу во второй раз, они еще раз заключили меня в объятия. В подобных случаях мы всегда поддерживаем друг друга. К счастью для меня они знают, как оказывать поддержку. Они не изменили своего отношения ко мне». Это правда, но тогда никто не знал, что мы делали, когда нас никто не видел. Мы все рыдали. На вопрос: «Как это восприняли ваши друзья?», я ответила: «Аналогично. Тут дело не только в дружбе и любви, но и в духовности. СПИД был и остается криптограммой. Он бросает вызов – вы должны решить эту загадку. Мои друзья могли только с интересом наблюдать за тем, чтоб происходило со мной». Это была правда, но их участие не могло сильно утешить меня. Я знала, что их намерения были добрыми, но мне было очень тяжело. На вопрос: «Когда вы сказали: «Много раз им казалось, что они потеряли меня. Вы просто ждете смерти», о чем вы тогда думали», я ответила: «Это не было так уж ужасно. Только не для меня. Я просто думала, как это отразится на моей семье. Но мне казалось, что они уже свыклись с этой мыслью». Я знала, что это не так. Они никогда не могли с этим свыкнуться. Я огорчила их на всю жизнь. Затем, на вопрос: «Вы боялись смерти?», я дала им абсолютно правдивый ответ: «Я думаю, что изгнала ее. Пару раз я оказывалась в состоянии близком к смерти. И это было приятное чувство. Ни боли, ни проблем, ничего. Просто умиротворение, пустое пространство и много света, движение вперед. Я уходила. Возвращение к действительности раздосадовало меня. Особенно, когда доктора сказали мне, «Вы сможете прожить намного больше». Должна ли я быть довольной? Это значило, что я обречена беспомощно страдать намного дольше.

Я вспомнила похожий фрагмент из «Идиота» Достоевского, когда главный герой Мышкин рассказывает о своей случайной встрече с человеком, которого когда-то выводили на расстрел:

«…Ему уже объявили смертный приговор за политическое преступление. Через двадцать минут пришло сообщение о помиловании. Но в промежутке между этими двумя приговорами он, по меньше мере, минут пятнадцать прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет. Последние пять минут казались ему бесконечным сроком. Он составил план на то время, что у него осталось. Он рассчитал время, чтобы проститься с товарищами: на это он положил две минуты. Потом две минуты еще положил, чтобы подумать еще раз про себя, и последнюю минуту, чтобы в последний раз кругом поглядеть. Но самым тяжелым для него была навязчивая мысль: что произойдет, если он не умрет, если он вновь обретет жизнь. Какая вечность! Все это принадлежало бы ему, тогда бы он обратил каждую минуту в целый век, ничего бы не потерял, ничего бы даром не истратил!»

О, да, я испытывала это как раз в тот момент, независимо от того, что делали другие. Позвонил Триантафиллос из Салоников и сказал мне, что он в Афинах. Он собирался присутствовать на 19-й Всегреческой Конференции Греческой ассоциации профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS), проходившей в отеле «Caravel». «Почему бы вам не прогуляться, мы также могли бы и поболтать», – предложил он, как я и ожидала. Итак, наши «приятели» проводят свою ежегодную конференцию. Был солнечный день, пятница, 23 ноября. До Всемирного дня борьбы со СПИДом оставалась неделя. Отель «Caravel» был поблизости, но эта идея в восторг меня не привела. Это будет просто пустой тратой времени. «Давайте пойдем, мы сможем увидеться с новыми людьми, найти других ВИЧ-позитивных и узнать, что они делают со своими лекарствами». Жиль тоже воспринял это с энтузиазмом, и мы решили присоединиться.

Честно говоря, я никогда раньше не бывала на конференциях по СПИДу, и это был хороший шанс на все взглянуть. Я слабо улыбнулась, когда мы подошли ближе, почувствовав особую ауру на расстоянии.

Вход в отель «Caravel» был блокирован припаркованными роскошными машинами гостей, но толпы не было. Мы вошли в знакомое бесцветное фойе, прошли на нижний этаж и там стали свидетелями всего великолепия конференции. Это было так, как будто мы вошли в Хондос Центр[52] в Панграти. Продукция фармацевтических компаний была представлена в разукрашенных киосках наряду с огромными плакатами, изображающими множество юных Адонисов, лежащих на солнышке. На некоторых плакатах красовались надписи вроде «Жизнь продолжается», некоторые были вообще без надписей – картинки говорили сами за себя. Желтые сумки, наполненные подарками, распределялись только среди врачей. И множество известных имен вокруг: Gilead, GlaxoSmithKline, Abbott, Boehringer Ingelheim, Bristol-Myers Squibb, Pfizer, Roche, Tibotec, Prezista – все названия конкурирующих компаний. Какое торжество. Элегантные служащие стояли за киосками, готовые приветствовать нас.

Вокруг прохаживалось всего несколько человек. Вид у них был космополитический, полностью гармонирующий с присутствием службы безопасности. Киоск неправительственных организаций был похож на экзотическую птицу. Я думала, что там не было ВИЧ-позитивных, пока не увидела свою подругу, Александру Атинаиу. В этом был определенный смысл, потому что мы обе были авторами соответствующих книг.

Вечером должен был состояться прием на щедрые пожертвования, сделанные большими фармацевтическими компаниями. Я совершенно не хотела на это смотреть, но Жиль взял мою маму на вечернюю сессию. Они хотели послушать речь о случаях, когда ВИЧ-позитивные пациенты прекращали лечение СПИДа, а потом вновь начинали. Позже мне сообщили, что ученые на собрании только сравнивали количество Т-клеток до и после прекращения приема лекарств. Но они совсем не говорили о том, как люди себя чувствовали до и после. «Мы не знаем количество Т-клеток у Марии, потому что Маниотис велел нам не проверять его», – озабоченно сказала мама. «А вы знаете количество ВАШИХ клеток Т4? А я? Почему же Мария должна знать?» – ответил ей Жиль в его обычной милой манере.

Позже в тот же день, мой любимый показал мне еще одну новость[53]. «Центральный Археологический совет отклонил запрос министра здравоохранения об освещении Парфенона красным светом в честь Всемирного дня борьбы со СПИДом 1-го декабря». К счастью Центральный Археологический совет настоял на своем; это было избавление лишь по счастливой случайности.

Как будто чувствуя, что может произойти, Василис Василикос решил вмешаться, и представил свою телевизионную программу «Axion Esti» на следующий день, за неделю до Всемирного дня борьбы со СПИДом. Наконец-то кто-нибудь окатит их холодной водой. В самом деле, мое появление было «живым доказательством», что можно прекрасно выжить и без использования лекарств от СПИДа, даже если вы чуть было не погибли от использования этих самых лекарств. Это произвело огромное впечатление.

Реакции на мои разоблачения были многочисленными и трогательными. Это было похоже на Олимпийские игры; люди хотели не столько победить, сколько принять участие. Позвольте мне начать с письма от новой ВИЧ-позитивной подруги с Крита. Она уже появлялась в этой книге, но до сих пор была под псевдонимом:

Доброе утро, моя дорогая Мария,

Причиной этого письма стал теле-марафон проведенный сегодня на ЕТ1 (греческий национальный телевизионный канал) о ЮНИСЕФ на тему «Ребенок-Бедность – СПИД». С тех пор, как они разрушили Африку тем, что создавали бедных, осиротевших и больных детей, они эксплуатируют человеческое сострадание и доброту, организовывая теле-марафоны, чтобы собирать деньги, предназначенные для того, чтобы якобы «помочь» обездоленным. И весь мир, словно под гипнозом, проглатывает все, что они ему дают (ОНИ загипнотизировали его, я имею в виду США).

Поэтому я передумала. Я хочу написать свое имя ПОЛНОСТЬЮ (ИМЯ + ФАМИЛИЯ). Так много людей поднялось и заявило о неприятии СПИДа. Таким способом я заявляю о своем неприятии ЛЖИ и СПИДа.

Целую, Иоанна

Вы поняли, кто это был? Под псевдонимом Eleni она зашла в «Гераклио» и открыла, что мы являемся секретными номерами, как узники Освенцима. Теперь она открыла свою личность: Иоанна Драмитинос из Ретимно.

Другой человек предупреждал меня:

Не думайте, что врачи в этом не замешаны. Не давайте себя одурачить. Когда я четыре года назад спросил дружелюбного врача, что делать, если мой презерватив порвался во время секса с девушкой, он ответил: «Когда я эмигрирую в Албанию, тогда вы заразитесь вирусом СПИДа…» Вы знаете, сколько он совершил заграничных круизов!!! Определенно больше 28. Нет ни одной страны или штата. Мы все – одна большая масса. Они запаниковали. Они проигрывают. После Миннесоты будут и другие штаты. И знаете почему? Потому что фармацевтические компании уже не ладят друг с другом и с соответствующими министрами.

Еще один голос: 20-летний юноша, видевший, как умирают его друзья:

Мария, они воруют наши жизни…

Я бы хотел помочь прекратить это лицемерие и лжелечение. Где же права человека? Каждая фармацевтическая компания использует нас для своих тестов и ведет нас к смерти… где же ООН, которая должна защищать все ВИЧ-серопозитивные жертвы? Они всех нас продают, а мы сидим, позволяем этому происходить, а они убивают нас, мучают, разрушают нас. Все о чем мы просим – это освобождение, а они только и делают, что убивают нас. Кто дал им право убивать нас? Неужели все должно иметь свою цену? Мне 20 лет, и я не могу мириться с этой мерзостью вокруг нас. Сегодня один из моих друзей обнаружил, что у него СПИД. Завтра это может случиться со мной. Что мне делать? Как мне устоять на ногах, когда все игнорируют меня? Как такое может быть, что в 1984-м люди могли наслаждаться сексом в любое время и в любом месте, а сегодня они все сексофобы? Что является преступлением? Два года тому назад я был в Лондоне и видел людей, которые страдают, которым больно, у них в самом деле сильная диарея, высокая температура и лекарства ухудшают их состояние с каждым днем. И почему все это так? Кто заплатит за убийство моего друга Клавдиуса, которому было всего 23? Кто заплатит за Сабину? АЗТ превратил ее в костлявого миниатюрного ребенка. Извините, но мы не заслужили этого. Это не честно.

Отец бесчестным образом погубленного ребенка:

Все отменить! Землетрясение! Туман рассеялся! Зажигается свет! Ясно видна цель! Многие из вас и ваших товарищей всегда будут здоровы! И «ВИЧ-позитивные», которые следуют по вашему пути, тоже, так они покажут его другим, чтобы и они присоединились. К несчастью для меня уже слишком поздно. Четыре года назад и потерял моего сына (ему было 23). Он принадлежал к группе «инфицированных через продукты крови». Диагноз ВИЧ-позитивен ему был поставлен очень давно с… шестилетним ретроспективным эффектом. (!) Благодаря вашему сайту и ссылкам на нем я смог аналитически взглянуть на последние 10–15 лет своего мальчика. Он был настоящим мучеником, испытав все антиретровирусные лекарства и инфекции, вызванные ими. В конце концов, он погиб из-за отказа печени, как и многие в последнее время, судя по сообщениям специалистов на вашем сайте, но его отказ печени не был типичным для СПИДа. Это смешно, но сейчас я чувствую себя спокойнее, потому что я нашел ответы на терзающие меня вопросы. Тем не менее, меня просто сводит с ума несправедливость этого случая, как и всех остальных случаев. Эксперты все больше и больше сомневаются в тестах на ВИЧ, и в том, что этот вирус вызывает СПИД. Наши врачи, которые работают в стране самого Гиппократа, беспокоятся только о своей карьере и о своем престиже. Ответственность огромна. Итак, цель ясна, давайте все вместе пытаться ее достигнуть, чего бы это ни стоило. Ваш друг.

ВИЧ-позитивный парень, тоже принявший решение прекратить использовать лекарства от ВИЧ после того, как прочитал мою историю, сообщил мне, что есть «греческий Дюсберг» – женщина-врач! Я не знала об этой части истории СПИДа в нашей стране:

То, что я ВИЧ-позитивен, было обнаружено в 1989, и мне посчастливилось, что обо мне заботилась доктор Лиану из Центра сообщений Афинского Университета. Она была единственным врачом (потому что она – исследователь), который мог сказать, что СПИДа не существует, что мы лечим состояние иммунодефицита. Она лечила это мега-дозами витамина С!!!

Как вы понимаете, через несколько лет после того, как Центр сообщений был закрыт ВИЧ-профсоюзом, я потерял контакт с другими ребятами. Как бы то ни было, случаи, которые она лечила, были очень серьезными, то есть это были психопаты, получающие лекарства, или наркоманы, употребляющие наркотики, и вы знаете, как в обоих случаях разрушается иммунная система. И все же, я могу сказать вам, что все они стали ЗДОРОВЫ.

Моей ошибкой было то, что после того, как я разорвал отношения, длившиеся четыре года, я впал в депрессию, и у меня развился опоясывающий герпес из-за последовавшего снижения иммунитета. Я пошел в больницу «Сиггроу»! Там мне назначили хорошо известное лечение: то есть терапия против герпеса плюс лекарства от СПИДа: очевидно из-за того, что иммунонедостаточность достигла «красного сектора», как будто кто-либо, кто болен опоясывающим герпесом, может быть силен как бык! Таким образом, я попал в ловушку и без остановки принимал лекарства от СПИДа, пока не наткнулся на ваш сайт.

Я заглянул в прошлое и еще раз внимательно посмотрел на все, что случилось. Я увидел, каким я был глупцом, что прекратил лечение доктора Лиану и вернулся к проклятым таблеткам от ВИЧ! С тех пор, как я начал их пить, меня замучили различные дерматологические проблемы, а недавно мои локтевые суставы раздулись до размера куриного яйца.

Как бы то ни было, я бросил пить таблетки шесть дней назад, и моим локтям стало уже лучше! А дисплазия, которая мучила меня многие годы, (хотя я принимал множество лекарств, даже интерферон, чтобы унять ее, но безрезультатно), начала отступать! (…) Грегори

Вот еще одно письмо от человека, потрясенного тем, чего ему удалось избежать:

Дорогая Мария!

Прежде всего, я должен поблагодарить вас за то, что вы есть, и за то, что вы своей борьбой поддерживаете людей вроде меня. Почти два года назад мне был поставлен диагноз «ВИЧ-позитивен». Я отправился в «Кратико» (греческая национальная больница в Афинах) – где диагностика проводилась каждые три месяца, чтобы проверить, уменьшается ли у меня количество антител, и нужна ли мне лекарственная поддержка. Потом у меня началась ужасная депрессия, и я отправился в «Сиггроу» (другая греческая больница) за психологической «поддержкой», потому что, по общему мнению, мне не следовало говорить с друзьями. Короче говоря, я больше не мог этого выносить, и недавно я сказал об этом моей семье. К счастью они видели вас по телевизору, когда вам вручали награду. Мы читали ваши книги и видели ваше интервью.

Я и представить себе не мог размеры этого огромного преступления, которое подступило так близко ко мне. Я решил больше никогда не ходить в «Кратико» на тесты. Вместо этого только обычный медосмотр, как у всех здоровых людей, для моего общего здоровья.

Молодая женщина, занимающаяся наукой, прислала эти еретические послания, подписавшись своим полным именем и рискуя карьерой:

…Я имею степень кандидата наук по биологии, и я – научный сотрудник иностранного университета. Я ежедневно работаю в лаборатории над исследованиями по молекулярной биологии и генетике. Я не специалист по СПИД/ВИЧ и не могу формировать мнение о том, является ВИЧ причиной СПИДа, или нет, но я хочу заметить, что ПРЕДСТАВИТЬ ФАЛЬШИВЫЕ ЛАБОРАТОРНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ – ЭТО ОЧЕНЬ ЛЕГКО. Мы в лаборатории сталкиваемся с этим мошенничеством каждый день, когда пытаемся воспроизвести опубликованные результаты других исследовательских команд и не можем.

НЕДАВНЯЯ СТАТИСТИКА ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ПОЛОВИНА НАУЧНЫХ ПРОЕКТОВ ЯВЛЯЕТСЯ ОШИБОЧНЫМИ! Я считаю, что за вопросом СПИДа стоит большая ложь, а не ошибка.

…Я бы не хотела называть свою фамилию, ни организацию, на которую я работаю. Чтобы сообщить о специфических исследованиях, я должна иметь согласие моего курирующего профессора, а это невозможно.

Например, около трех лет назад в отделении, где я работаю, было обнаружено, что результаты важного проекта были подтасованы. Эта работа была опубликована в «NATURE», но никто не написал в этот известный журнал, чтобы сообщить об этом.

Я знаю, что есть курирующие ученые, которые верят в то, что ВИЧ не вызывает СПИД (я также видела документальные фильмы, где приводились научные факты), но я сомневаюсь на счет аспирантов, которые работают в лабораториях ВИЧ/СПИД и обнаруживают, что результаты их работы показывают полную противоположность [тому, что они должны были показать]. Что они тогда делают?… вероятно, им нужно устроить несколько научных публикаций, если они хотят стать академиками…»

Желаю вам всегда оставаться здоровой,

ХХХ

А вот молодой санитар-коммунист:

Доброе утро,

Меня зовут Анджелос Василакис, мне 28 лет. Я работаю младшим санитаром в Афинском доме для престарелых. Я совершенно ошеломлен тем, что я видел и прочитал на этом сайте. Я учился 2 года в бывшем среднем медицинском училище Греческого Красного Креста. Я изучал уход за больными в течение года (второй курс обучения) в 10 ТЕЕ (техническое профессиональное образование) в Панграти. Сегодня я на третьем курсе Первого отделения сестринского дела в TEI (Организация технического образования) в Афинах. Проклятье, я не хочу ругаться! Но придется! Я ранее не слышал ни слова из того, что вы говорите и пишите! Об этом не упоминают даже в сносках. Не говорят даже с пренебрежением: что «вот, мол, СПИД, а вот… его отрицание». Хотя бы с пренебрежением, но они должны были сказать об этом. Они ОБЯЗАНЫ были упомянуть об этом.

Я изучал уход за больными целых шесть лет. В училище я был достаточно внимательным студентом, но я не слышал об этом ни слова.

Признаюсь, что в TEI я не являюсь образцовым слушателем у своих учителей по многим причинам. Но если бы что-то столь же важное, как те вещи, что вы описываете, было там сказано, то, честное слово, я бы это выучил!!

Я не хочу утомлять вас. Вот что я хочу сказать:

Вчера (19/1) я работал в вечернюю смену. В конце моей смены пришли ребята из ночной смены. Одна из моих лучших коллег дала мне бумагу с адресом вашего сайта и сказала, что это меня просто ошеломит. Она не рассказала мне, о чем там идет речь.

Эта коллега не работает ни медсестрой, ни младшей медсестрой. Она не врач и не имеет никакого отношения к медицинским исследованиям. Она – посыльная-уборщица.

По дороге с работы я купил воскресные газеты и, после того как прочитал их, зашел на ваш сайт.

И я был ошеломлен…

Моя коллега была права. АБСОЛЮТНО ПРАВА.

Какова ее специальность еще раз…?

ОНА ОТКРЫТА ВСЕМУ НОВОМУ! О, ДА!

К ЧЕРТУ СПЕЦИАЛЬНОСТИ, СТЕПЕНИ И АНТИ-ДИАЛЕКТИЧЕСКУЮ НАУКУ **!!

Я проверю то, что вы говорите. Я буду искать, чтобы проверить, а вдруг вы ошибаетесь.

Меня ошеломили не ваши аргументы. У меня не было времени изучать их, а я думаю, это займет много времени. Что меня потрясло, так это ПРОТИВОРЕЧИЕ. НЕИЗВЕСТНОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ. СКРЫТОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ. Если я увижу, что вы неправы, то я найду вас и освищу вас, даже если это и не так важно. В противном случае, если вы правы, на этот раз я уже не буду ошеломлен…

P.S.1: Если моя дорогая «Ризоспастис» (греческая коммунистическая газета) не касалась этой проблемы, то этому должно быть хорошее объяснение… МЫ КОММУНИСТЫ ИЛИ НЕТ!! У НАС ЕСТЬ ПРАВО ОТВЕЧАТЬ[54]!!

P.S.2: Я (все еще…) не являюсь ВИЧ-позитивным. Я не черный. Я не невежественный. Я не гомосексуалист. И ЧТО?? У НАС ЕСТЬ ПРАВО ОТВЕЧАТЬ!!

Женщина-переводчик отреагировала так, как будто она только что очнулась от глубокого сна:

Дорогая Мария, в первый раз я зашла на ваш сайт в воскресенье 28/10/2007, а потом я также посетила / вашего любимого Жиля. Честно говоря, я не могла поверить своим глазам, хотя то, что я читала, было более подтверждено документально и более разумным чем то, что за все эти годы уже успели вложить в наши головы как божественные законы. Пропаганда и запугивание с помощью непобедимой угрозы очень эффективны. Мы полны страха, мы считаем себя ответственными и взрослыми, проходя эти тесты на СПИД, а что же выясняется? Абсолютно ничего? Мария, непоколебимо продолжайте свой путь, продолжайте переводить эти шокирующие статьи и интервью, иначе, если мы останемся во власти глупого страха и позволим несправедливо изолировать людей… мы пропали!

Другие потрясенные люди задавали вопросы вроде:

Многие организации (такие как «Врачи без границ», «Action Aid» и т. д.) рекламируют свою работу и мероприятия против многих болезней в Африке, и в первую очередь против СПИДа (это броское заболевание, не то, что брюшной тиф и остальные), они просят «мелкую буржуазию» делать пожертвования на медикаменты для детей в возрасте 3, 6, 12 месяцев, в зависимости от внесенной суммы денег. Мой вопрос состоит в следующем, будет ли это разоблачено – все это, что появляется на горизонте – театр, разыгрываемый за наш счет, все эти деньги уходят в чьи-то карманы. Только Богу известно, что они собираются с ними делать!

В течение недели после Всемирного дня борьбы со СПИДом произошло самое неожиданное событие года. Впервые в афинской прессе, на первых страницах была опубликована статья под названием «СПИД, глобальный скандал». Это было интервью доктора Маниотиса, данное нашему корреспонденту в Вашингтоне Ламбросу Папантониу. Конечно, я знала об этом заранее, но мы не были уверены в возможности публикации, пока это не произошло. Еженедельник, который это опубликовал – «Параскеви+13»[55], единственная газета, сообщившая о моей просьбе предоставить доказательства концепции ВИЧ/СПИДа, которая была направлена в Греческую ассоциацию профилактики и борьбы со СПИДом (Hellenic Association for the Study and Control of AIDS). Эта же газета сообщала, что ответа так и не было получено. Я позвонила редактору газеты Спиросу Сурмелидису, чтобы поздравить и лично поблагодарить его, и он согласился разрешить нам разместить это интервью на моем сайте, где оно будет доступно всем.

Тем не менее, ни одно из главных СМИ не прокомментировало это событие. Полное молчание. Но никто уже не мог изменить эту новую реальность: все 32 страницы интервью профессора, преподающего в крупнейшем медицинском институте Соединенных Штатов (Иллинойский университет в Чикаго) было опубликовано в афинской прессе, и было доступно каждому при помощи нескольких кликов в Интернете. Мистер Сурмелидис и его коллеги должны этим гордиться.

2. Реакция за пределами Греции

Мое первое интервью, которое я дала после прекращения приема лекарств, было переведено на английский. Это было интервью для программы «Axion Esti». Мы разместили его с субтитрами на Google Video, а затем уведомили организацию «Переоценка СПИДа» (Reappraising AIDS), возглавляемую Дэвидом Кроу из Альберты (Канада), чтобы они сообщили об этом всему миру. Вскоре мое сообщение размножилось, и возвращалось в перефразированном виде от других людей, присылавших мне из Италии, Испании, Ирландии, США рассказы о своем освобождении. Джулия из Ирландии написала мне о том, как ей поставили диагноз ВИЧ в 1997, лечение начали в 2005, а через год прекратили из-за невыносимых побочных эффектов, вызвавших периферическую невропатию и спутанность сознания. Каждые день с утра до полудня она страдала так, что готова была согласиться на лоботомию, а ночью ей нужно было лечь спать до 10 часов, чтобы избежать возможных серьезных побочных эффектов, влияющих на центральную нервную систему. «Мы не можем сказать ничего хорошего об этом лечении. Страшно подумать, что люди всю жизнь принимали такие токсические медикаменты, и при этом так мало известно о том, что лечат эти препараты, если вообще они что-нибудь лечат. Существуют большие подозрения на этот счет. Пропаганда играет здесь свою роль – закрывая огромную нехватку фактических свидетельств, подтверждающих то, что говорят нам врачи и СМИ, работники общественного здоровья и исследователи. Это безумие».

Джоанна, 55 лет, из Нью-Йорка, рассказала о том, как два года тому назад в больнице ее признали почти мертвой. Ее состояние ухудшалось в течение года, у нее выпадали волосы, и она не могла ничего есть из-за тревоги, связанной с семейными обстоятельствами. В больнице у нее диагностировали серьезную грибковую инфекцию, а также пневмонию и низкий гематокрит. Потом дежурный врач в первый раз диагностировал СПИД и представил ей список возможных вариантов, включающих и АЗТ. Она всю жизнь занималась йогой, вегетарианством, органическими диетами, пищевыми добавками и никогда не ходила по врачам, и после всего этого она начала лечение.

«Я вдруг должна была выносить все то, чего избегала всю жизнь, потому что я просто не знала, что еще делать. Я прожила на лекарствах целый год, и прекратила их принимать в прошлом мае. Для меня это был день, полный невероятной радости и освобождения.»

Изабель из Барселоны написала, что прекратила принимать лекарства три года назад, потому что устала жить, как зомби, бродя вокруг больниц, и узнала о существовании «СПИД-диссидентов». Последовал чудесный период восстановления. Потом она наслаждалась своим телом без липодистрофии, путешествовала по Европе, жила в Берлине. Она почти забыла о СПИД-врачах и бесчеловечных больницах, и теперь чувствует себя «нормальным человеком», свободным от тяжелого груза.

Но Изабель также хотела распространять это сообщение. С помощью друзей и сторонников она собрала деньги, чтобы поставить документальный фильм. Шведские продюсеры, жившие в Барселоне, хотели помочь с финансированием, чтобы фильм можно было показывать по телевидению. «Патриция Монцани, содиректор, из Италии. Мы встретились в Берлине в 2005-м, когда вместе с испанским журналистом, Али Сатурио, собирали свой проект. Мы с Патрицией пришли из художественного бизнеса, и мы обе изучали кино. Документальный фильм рассказывает историю женщины (мою историю), которая, пройдя через ад, обнаруживает, что все ее страдания из-за жадности фармацевтической промышленности. Я могу рассказать вам о первых годах АЗТ, когда большинство моих друзей умерло, не дожив до своего 30-летия. В фильме мы встречаем людей, которые объясняют, как они пришли к пониманию правды. Мы брали интервью у испанских врачей, социологов, серопозитивных пациентов, принимавших лекарства, и других, кто их не принимал, матерей, биохимиков, журналистов и т. д…. и мы также включим сюда Дюсберга, Перта Группа, Мбеки, Маггиор, Шентона, Лиэма Шеффа и т. д… Мы хотим рассказать нашу историю. Наша история принадлежит вам и еще миллиону человек…» Работа над этим проектом продолжалась три года, в августе 2008-го они планировали собрать все интервью и начать монтаж фильма, поэтому мне посоветовали сделать «авто-интервью», на что я с удовольствием согласилась.

Вскоре после этого я получила сообщение от Дэвида Кроу, директора общества «Переоценка СПИДа» (Reappraising AIDS) в Альберте, о новом проекте, в котором я могла бы принять участие: «Гарри Налл собирается снимать фильм о цензуре в ВИЧ = СПИД медицине и науке. Если вы или ваша карьера пострадали в результате ваших сомнений о связи ВИЧ = СПИД, что выразилось в виде отказа в финансировании, остракизме, отказе от должности и т. п., Гарри будет интересно взять у вас интервью. Интервью будет сфокусировано не на том, как вы не соглашаетесь с традиционной теорией, а на цене, которую вам пришлось заплатить за свое несогласие». Об этом я могла сказать не много, по крайней мере пока. Но мы могли запланировать показ фильма в Греции, когда будем готовы, потому что я знаю, что не всем в нашей стране так повезло, как мне. Например, учительница из Салоников рисковала быть уволенной за несогласие по поводу ужасного видеофильма под названием «Вся правда о СПИДе», который каждый год показывали в школах. Ужас во всем своем великолепии.

14 декабря пришло еще одно обнадеживающее послание от доктора Маниотиса. Он помогал Одри Серрано, которую лечили от «СПИДа» без всякой на то причины, выиграть в суде ее дело:

Привет друзья,

Возможно, мы вчера выиграли в суде общей юрисдикции первое дело по СПИДу, с 3,7 миллионами долларов компенсации. Это дело Серрано. Это очень важное судебное решение, которое показывает… насколько бессмысленны тесты на ВИЧ и следующее за ними лечение.[56]

Легко можно понять, что случилось с Серрано: ее начали по ошибке лечить от СПИДа, и у нее развился СПИД.

Вскоре после этого появился Стефано из Италии, еще один «ВИЧ-позитивный» бунтовщик, который был очень доволен знакомством с нами. Он написал мне:

Я хочу спросить вас: если вирус так и не был отслежен, а тесты не были, по сути, одобрены, то почему продолжают говорить о ложно-позитивных результатах? Существует ли какой-нибудь действительно позитивный результат?

Это было и моим вопросом. Каждый тест, который я проходила, показывал, что я позитивна, было ли это истиной или ложью? Более того, можно ли вообще рекомендовать кому-нибудь проходить подобный тест?

3. Поворот правосудия

Для меня настало время продолжить исследования. У адвокатов могло быть хорошее основание, чтобы выиграть гонку, но судьи могли быть подкуплены. «А существуют ли неподкупные судьи?» – однажды спросила я у молодого адвоката Раниа Кастару, который посетил мой сайт. «В подобных делах существуют другие способы оказывать давление. Их предупреждают, что они перестанут продвигаться по службе и будут оставаться на одном месте в течение многих лет, будут выведены из игры, что их могут отправить в отпуск для обдумывания ситуации».

Это напомнило мне недавний случай в суде[57] Австралии с Робертом Галло в качестве «звездного свидетеля». Выйдя из неожиданно взятого отпуска, судья представил свое решение в угоду официальной точке зрения. Мы не знаем, оказывалось ли на него давление подобным способом.

В Германии было много судебных исков, поданных гражданами, в которых задавались фундаментальные вопросы о СПИДе. «Х» тщательно их рассмотрел и поделился полученными сведениями. Здесь ведущая фигура – это доктор Стефан Ланка, вирусолог, в недавнем интервью сказавший очевидную вещь: «Я не единственный, кто заявляет, что существование так называемого вируса СПИДа, ВИЧ, никогда не было научно доказано, и что это считается доказанным, благодаря «консенсусу». Федеральный министр здравоохранения Улла Шмидт 05.01.2004 ответила члену федерального Парламента Рудольцу Краусу: «Конечно же, на основе глобального научного «консенсуса» считается научно доказанным, что ВИЧ [является причиной СПИДа]».

С тех пор каждый, кто задает вопрос «а где же вирус?» априори получает отказ, как сторонник доктора Ланка, который распространяет ложь. Но он и его друзья тоже хорошо организованы: они создали организацию «Klein-Klein-Aktion» и создали сайт -klein-aktion.html/, где они собрали все неопровержимые доказательства. Они также предоставили соответствующие аргументы и юридические формальности. В настоящее время этот материал дан на немецком языке, а скоро выйдет и на английском.

Министр здравоохранения Германии перестала утверждать, что любой патогенный вирус может быть непосредственно обнаружен, потому что в течение нескольких лет граждане снова и снова задавали вопрос сотрудникам Федерального министерства здравоохранения, где же научные доказательства существования предполагаемого патогенного вируса? И каково же было решение? После многочисленных акций в германском парламенте, Федеральное министерство здравоохранения переложило ответственность на Федеральное министерство исследований, которое сейчас официально обязано выполнить самую нелепую задачу: довести до всеобщего сведения, что юридически гарантированная свобода науки не позволяет государству подвергать сомнению ни одно из научных утверждений.

Пиком этой деятельности, давшей нам массу материала, стала официальная переписка между профессором Нимицом и федеральным Министром здравоохранения. «Х» сам перевел ее на греческий. В этой официальной переписке Нимиц сообщает о признании Министром здравоохранения научной недоказанности того, что вирус «ВИЧ» является причиной СПИДа:

Г. – У. Нимиц, ул. Probstheidaer, 10, Лейпциг

Федеральному министру Юргену Триттину

Специальному уполномоченному федеральному министру BMfVEL,

Александерплац 6, 10178, Берлин

Господин Министр,

В середине ноября я планирую провести открытое собрание на научной основе, касающееся прогноза пандемии птичьего гриппа. Это собрание будет проходить в Берлине.

Я был очень обеспокоен предсказанием пандемии в середине 80-х от несостоявшейся ожидаемой эпидемии СПИДа, до как-то с этим связанного возвращениям к обсуждению в Парламенте вопроса: было ли научно доказано существование вируса СПИДа, называемого ВИЧ.

Ответ, шокировавший меня, был следующим:

«Согласно информации, полученной от федерального Министра здравоохранения (BMG), доказательство присутствия ВИЧ в плазме или сыворотке пациентов при помощи электронного микроскопа не было получено…»

Это «признание» Министра абсолютно уникально. На подобном признании можно основывать серьезные уголовные обвинения (соучастие в преступлении против человечества, геноциде и т. д.). Может быть, это, в конце концов, заставит врачей постепенно прекратить поддержку антибиотиков и вакцин, либо из человеческих побуждений, либо из страха перед жалобой пациента, потому что постепенно все врачи будут проинформированы и очнутся от летаргии, связанной с промыванием мозгов, от которой они долгое время страдали. В конечном итоге все узнают об этой трагедии, которая унесла жизней больше, чем все войны человечества.

Это письмо Нимица является хорошим ответом часто повторяющемуся якобы неоспоримому аргументу «у вас нет никаких свидетельств в поддержку теории несуществования вируса…»:

Вы обвиняете меня в том, что я склонился к «теории несуществования…» Как ученый (а вы, ведь, ученый, в противном случае, как же вы могли получить степень доктора?), я должен дать вам ясно понять, что не может быть никакой «теории несуществования» в естественных науках. Если бы такие теории существовали, то было бы невозможно решить любой спор о несуществовании чего бы то ни было…

Мы не можем доказать несуществование чего бы то ни было… Логически (а следовательно и с научной точки зрения), истина может состоять лишь в том, что тот, кто объявляет о существовании чего-то, должен это доказать. А в этом случае вы – единственный, кто может это сделать! А именно, Министерство защиты прав потребителей и Федеральное Правительство.

Я нашла и другие модели начала судебных процессов. Все эти документы взяты из германских книг и судебных дел. Среди прочих в досье, принадлежащем «Х», присутствовала и копия журнала «Третий глаз» (Third Eye)[58], в котором говорится, как подавать прошение в Европейский Суд в Гааге для возбуждения судебного иска против геноцида и других преступлений против человечества, совершенных фармацевтическими компаниями. Вот, что там говорится:

Первым человеком, подписавшим такой иск, был д-р Матиас Рэт, родившийся в Штутгарте (Германия) в 1955. После получения ученой степени он работал в качестве врача и исследователя в университетской клинике в Гамбурге и в Германском кардиологическом центре в Берлине. В 1987-м он открыл связь между недостатком витамина С и новым – в то время – фактором риска развития сердечно-сосудистого заболевания, липопротеином а. После этого открытия в 1990-м он начал работать вместе с двукратным (почти трехкратным!) лауреатом Нобелевской премии Линусом Полингом. Он уехал в США, где был назначен руководителем научно-исследовательских работ в области сердечно-сосудистых заболеваний в институте Линуса Полинга в Пало Альто, Калифорния. Его сотрудничество с Линусом Полингом привело к исследованию взаимосвязи между нехваткой витамина С и других микроэлементов, поступающих с пищей, и многими другими болезнями, такими как диабет, различные формы рака, остеопороз, болезни, связанные со сбоями в иммунной системе, или СПИДом.

В этом исковом заявлении были названы: во-первых, в качестве юридических лиц – многонациональные фармацевтические гиганты 1, 2, 3…, а в качестве физических лиц директора и члены их руководства. Во-вторых, члены «лоббирующих» компаний, которые активно участвовали в продвижении «интересов» многонационального фармацевтического картеля или получали от него финансовую выгоду. В-третьих, отдельные политические деятели, как из международных, так и из национальных политических организаций, которые, как стало ясно в ходе дальнейших расследований, участвовали в совершении преступлений или получали от этого финансовую выгоду. В-четвертых, служащие учреждений здравоохранения, которые, как показало дальнейшее расследование, преднамеренно и систематически вовлекались, с целью получения собственной выгоды, в продвижение интересов фармацевтического картеля во время совершения упомянутых преступлений. В-пятых, служащие и работники СМИ, которые, как показало дальнейшее расследование, были так же аналогичным образом вовлечены…

Но этот смелый врач потерпел неудачу в своем судебном иске. Судебный процесс был остановлен или заведен в тупик…возможно потому, что сам он не был пострадавшим, и не рассматривалось какое-либо конкретное преступление, а возможно потому, что совершались нападки на его «Фонд здоровья д-ра Рэта» (Dr Rath Health Foundation). Этот фонд пропагандировал совершенно новую модель здравоохранения, более нацеленную на профилактику, чем на лечение, основываясь на натуральной терапии и улучшении в питании. Они обвинили его в спекуляции фактами, тогда как им самим было выдвинуто обвинение в том, что они являются «ответственными за систематический подрыв здоровья, за умышленное нанесение вреда здоровью и смерть миллионов людей по всему миру, преднамеренно совершенные в целях продвижения своих экономических интересов и бизнеса на человеческих болезнях».

Следует также упомянуть утверждение из исследования д-р Рэта, что прием витаминов может помочь при широком диапазоне заболеваний (на его сайте размещено больше информации: -rath-foundation.org/). Он несколько лет предупреждал, что вынашиваются планы при помощи Кодекс Алиментарис (Codex Alimentarius) постепенно ввести запрет на использование витаминов в дозах, превышающих очень малые, рекомендованные официально. В 2007-м греческая комиссия EOF (Национальная медицинская организация) призвала к НЕМЕДЛЕННОМУ ИЗЪЯТИЮ всех продуктов питания, содержащих витамин С в количествах, превышающих 135 мг!!! Тем не менее, не прояснялось должны ли мы прекратить есть много апельсинов каждый день в случае, если мы превышаем «опасный» уровень витамина С, что многие другие врачи предписывают для лечения заболеваний сердца.

Фраза, которая циркулирует повсюду, похоже, является правдой: убийство разрешено – лечение запрещено. «Нам больше нечего доказывать, они должны свидетельствовать о том, во что они верят, и что они незаконно навязывают… по закону», «Х» прокомментировал в конце: «Этот случай может быть взят адвокатом без гонорара, что означает, что ему заплатят только процентами от компенсации, которую он выиграет. За границей такие адвокаты есть, но я не знаю, что может произойти в Греции». Существует возможность создать здесь нечто подобное, если оно уже не существует. «У вас есть надежный адвокат, к которому можно обратиться?» – «Есть».

Теперь на передний план выдвигается не менее блестящая личность, адвокат Рания Катсару, молодая женщина (34 года), имеющая двоих детей. По электронной почте она ранее объявила о своих намерениях взяться за это дело, когда это будет необходимо, и теперь я пригласила ее принять участие в расследовании. Сама возможность невыполнения каких-то действий из-за отсутствия у нас денег была исключена. «В жизни, как и в судебных исках, все начинается с требования.

Если вы не требуете, то никто ничего вам не даст. Вы Мария, сделали иначе. Вы отвоевали свою жизнь, свое существование и ваше счастье. Вы уже победили на всех фронтах. Не хватает только одного. Реабилитации».

Эпилог

Ранняя весна 2009-го, почти два года, как я перестала принимать таблетки от «СПИДа», и я не заболела, не страдаю по вечерам, не устаю, когда сижу, я радуюсь каждому моменту вместе с моим любимым Жилем – как будто со мной никогда ничего и не происходило. Может быть, глубоко внутри мое тело все еще повреждено, но я опять обрела себя, а это имеет более важное значение. Я приобрела новое понимание всего, установила контакты с хорошими людьми, с которыми бы никогда иначе не встретилась, поставила перед собой задачи, которые раньше посчитала бы нереальными.

Я понимаю, это знание может причинить боль тем, кто потерял из-за СПИДа своих любимых в течение всех этих лет, и я надеюсь, что они тоже придут в ярость. Каждый день все новые люди по воле случая бросаются на костер «серопозитивности», в сущий ад. Мы не сознаем этого. Потому что мы не на войне, и думаем, что нам ничего не угрожает. Это неверно. Мы на осадном положении. Определять кто есть кто, или что стоит за искусственной угрозой СПИДа, выходит за рамки этой книги. Мой опыт, как здесь описано, всего лишь показывает, что нам не следует тревожиться из-за «ВИЧ».

И хотя неприятно опять вспоминать все это, но для меня невозможно просто безразлично смотреть всю оставшуюся жизнь на несчастья других «серопозитивных» – потому что я знаю, что происходит, когда исчезает надежда. Все граждане, а не только ВИЧ-позитивные, имеют право знать, что можно освободиться от страха, вины и невероятных ограничений роковых решений, основанных на беспочвенной теории.

Самые здоровые люди решили, что им не суждено узнать, что это значит – не бояться любви, а многие постарше уже забыли, как это было – быть молодым и свободным. Скоро не останется никого, кто бы помнил, как это было – жить без психического барьера, созданного в 1984-м.

Можете называть меня романтичной, но я мечтаю, что когда-нибудь этой безнравственности придет конец. Я приведу пример возможного решения. В Южной Африке, после апартеида, была создана «Комиссия правды и примирения», по существу это был суд, где каждый, кто считал себя жертвой насилия, мог быть услышан, куда тех, кого считали ответственными, можно было вызвать для дачи показаний, таким образом, создавался отчет о безмолвных и безнравственных действиях правительства апартеида, чтобы те, кто в ответе, могли признать свои ошибки. Цель этого суда состояла в том, чтобы, прежде всего, показать правду и помочь построить новое, мирное сосуществование всех народов в стране.

Пока нечто подобное не будет сделано со СПИДом, мне нельзя ничего забывать, это было бы похоже на соучастие в преступлении. Мы должны записать все, что случилось за 25 лет СПИДа, с самого начала. Только мой собственный случай занимает 24 года из этих лет. И я очень хорошо помню, что было до этого, во время этого и после этого. Тем временем, более 2500 профессионалов – врачей, журналистов и ученых снабдили нас подрывными средствами. Что мешает нам сжечь эту мрачную сцену дотла?

Мы не одиноки. Я надеюсь, что мое признание поможет многим другим, кто вернется к жизни, которая принадлежит всем нам. Бизнесмены, учителя, адвокаты, плотники и врачи – все научатся говорить «Прощай, СПИД».

Приложение

Когда эта книга была на стадии редактирования, во Франции вышла другая: «Les combats de la vie. Mieux que guerir, prevenir» «Сражения во имя жизни. Лучше предотвратить, чем бороться» Люка Монтанье, одного из открывателей вируса ВИЧ.

Удивительно! Автор предполагает, что одного только стресса может быть достаточно, чтобы вызвать СПИД и без «ВИЧ»! Вот реакция экс-президента группы «Переосмысливая СПИД» (Rethinking AIDS Group), Этьена де Арвана. Этот материал был выслан доктору Маниотису 31 марта 2008-го, а потом попал ко мне:

Дорогой Энди, все члены Совета RA и друзья,

Только что во Франции была опубликована невероятная книга, книга Люка Монтанье под названием «Les Combats de la vie», издательство JC Lattes, 2008, Париж, общедоступна через сервис Amazon.

Я закончил ее читать 2 дня назад, и до сих пор нахожусь в состоянии небольшого шока…

Книга начинается со 138-ми страниц типичной для Монтанье классики: ВИЧ – это не единственная причина, к микоплазме следует присмотреться повнимательнее, к нанобактерии также…

Затем идет обширный обзор оксидативного стресса, с повторяющимися намеками на то, что он является возможной причиной СПИДа. Я слышал, как Монтанье выступал на презентации в декабре 2003-го в Европейском парламенте в Брюсселе, во время которой он не сделал ни одной ссылки на Елену Пападопулос, которая, если я не ошибаюсь, первая в 1988-м выдвинула гипотезу о возможной связи между СПИДом и оксидативным стрессом. Когда официальная часть дебатов закончилась, я пошел переговорить с Монтанье, и сказал ему, как меня удивило то, что он полностью проигнорировал более раннюю работу Елены! Уже дома, в феврале 2004-го, я написал ему длинное письмо, включив в него ссылки на ее работу…

Во всех отношениях… он производит сильное впечатление того, что абсолютное авторство гипотезы оксидативного стресса принадлежит ему… (я очень хорошо помню, как мой бывший шеф, Эммануэль Фарбер, говорил о свободных радикалах 40 лет назад…!) Все это превращает его в диетолога – эксперта по антиоксидантам, с большим интересом к лекарствам, изготовленным из растений, таким как ферментированные экстракты папайи; с удивительно открытым восприятием альтернативного лечения травами – и с очень отрывистыми замечаниями об огромных прибылях большой фармакологии, которые трудно оправдать!!

Но самое шокирующее находится на последних страницах, где он признает, что:

– ученые конгрессы превратились в «огромные сборища», где великие жрецы провозглашают догмы, которые будут распространяться среди их «рабов-сотрудников»,

– осуждает священный ритуал абсолютной догмы и тенденцию к устранению тревожащих идей,

– осуждает формирование «закрытых ячеек», исключающих новаторские идеи,

– осуждает исключение из научного сообщества тех, кто осмеливается отклоняться от ортодоксальной парадигмы,

– осуждает «научный монотеизм», как истинное извращение настоящей науки,

– и подчеркивает, что тем бунтарям, которые осмеливаются потрясать догму, не осталось места…

Конечно же, мы все согласны с этими пунктами!

Но когда я слышу, как Монтанье говорит об этом, ЯВЛЯЯСЬ В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ ОТВЕТСТВЕННЫМ ЗА ВСЕ ЭТО, мне это кажется абсолютно шокирующим!

Еще один памятник лицемерию…

Конечно, когда догма ВИЧ/СПИД в конце концов рухнет, это позволит ему легко сказать «Я же вам говорил…»

Надеюсь, что возбудил ваше любопытство к этому чрезвычайно удивительному произведению литературы!!

С наилучшими пожеланиями вам и вашим проектам!

Этьен.

Глоссарий

СПИД (Синдром приобретенного иммунного дефицита): Определение СПИДа различно на разных континентах и даже в разных странах, и со времени своей первой формулировки Центром по контролю и профилактике заболеваний (CDC) США много раз изменялась. Согласно определению, действующему в настоящий момент в США, а также принятому в Греции, СПИД представляет собой не болезнь – как показывает его название – а синдром иммунного дефицита, что является собранием более чем 25 уже известных болезней, которые могут быть обнаружены у людей с ВИЧ-позитивной реакцией. Причиной СПИДа считается ретровирус ВИЧ, хотя синдром изначально появлялся у людей, злоупотреблявших тяжелыми рекреационными наркотиками, и принимавших множество антибиотиков. СПИД может быть диагностирован у любого, кто признан «ВИЧ-позитивным», когда развивается одна из этих более чем 25-ти болезней. Другими словами, пневмония у того, кто считается ВИЧ-негативным, называется пневмонией, в то время как у ВИЧ-позитивного она называется СПИДом. В первом случае ее лечат антибиотиками от пневмонии, и болезнь считается излечимой, а во втором случае человеку назначают антибиотики против пневмонии вместе с пожизненной токсической «СПИД-терапией».

Тесты на антитела к ВИЧ: Эти тесты являются непрозрачным методом отбора, который определяет, кого будут называть «ВИЧ-позитивными», и, следовательно, «СПИД-пациентами» в дальнейшем.

ВИЧ (вирус иммунодефицита человека): Вводящее в заблуждение название, данное ретровирусу, предположительно вызывающему «СПИД». Существование этого предположительно патогенного вируса никогда не было доказано, таким образом, это не более чем предположение, переведенное в ранг реального факта. На фотографиях, сделанных электронным микроскопом и представленных в 1983-м в качестве доказательства существования ВИЧ, представлены только нормальные клеточные элементы и остатки; ни один из снимков не представляет должным образом изолированный вирус с необходимой научной документацией.

Изоляция вируса: Часть процесса, при помощи которого доказывается существование вируса. Она имеет целью отделение исследуемых вирусов от всех окружающих их компонентов и частиц так, чтобы результирующие фотографии электронного микроскопа показывали только единообразные частицы одного размера, для доказательства, что данный вирус вызывает рассматриваемую болезнь. Такая демонстрация никогда не проводилась для «ВИЧ».

Исследования Галло: 4 научных исследования, опубликованных в журнале «Science» в мае 1984-го, которые шумно приветствовались, как доказательство того, что ВИЧ вызывает СПИД. С тех пор было установлено, что при оформлении этих работ было допущено существенное нарушение научной дисциплины, достаточное, чтобы зародить самые серьезные сомнения относительно их достоверности. Это послужило причиной обращения 4 декабря 2008-го более 30 ученых и докторов медицины в журнал «Science» с требованием отозвать эти исследования. К моменту выхода в печать этот вопрос все еще не был решен.

Доказательство вируса: Передовая технология демонстрации существования вируса. Она требует изоляции вируса, фотографии, сделанной при помощи электронного микроскопа, и биохимической характеристики.

АЗТ: Лекарство против рака, разработанное в 60-х годах. Несмотря на то, что его признали слишком токсическим для онкологических пациентов, оно было одобрено для лечения СПИДа на основе данных мошеннических клинических испытаний.

Ретровирус: Частица, создаваемая клетками зверей, рыб или растений, несущая в себе цепь РНК и энзимы, заключенные в защитную белковую оболочку. Как и большинство вирусов, он имеет размер около одной миллионной от размера клетки, почти полностью инертен и не обладает метаболизмом. Когда впервые наблюдалось его проникновение в клетки, то многие сочли ретровирусы патогенами, но теперь мы знаем, что среди прочего они являются средством, при помощи которого клетки делятся генетической информацией и, таким образом, общаются. Этот процесс играет важную роль в эволюции клеток и, вероятно, помогает клеткам адаптироваться, чтобы давать отпор новым опасностям. Так же сообщается, что некоторые ретровирусы обладают сильными противоопухолевыми эффектами.

Анти-ретровирусная терапия: Разновидность химиотерапии, часто с использованием АЗТ, которая нацелена на предотвращение создания ретровирусов клетками, так как считается, что ВИЧ является ретровирусом. Анти-ретровирусная терапия не направлена исключительно против ВИЧ, так как считается, что его очень трудно найти у пациента. Ее «эффективность» оценивается дефектными CD4 и измерением вирусной нагрузки. Однако, анти-ретровирусная терапия показала увеличение заболеваемости и смертности среди «СПИД»-пациентов, даже при использовании новейших лекарств.

Тесты CD4: Тесты CD4 измеряют количество в крови белых кровяных клеток особого вида, и они проводятся только для «ВИЧ-позитивных» пациентов. Эти показатели считаются важными при оценке иммунной системы «СПИД»-пациентов и эффективности терапии. Тем не менее, любые острые заболевания, такие как пневмония, грипп, или герпес, могут вызывать временной уменьшение количества CD4, и это никак не связано с «ВИЧ».

Вирусная нагрузка: «Вирусная нагрузка» оценивается при помощи теста, который предположительно вычисляет количество «ВИЧ» в крови, используя метод ПЦР, разработанный лауреатом Нобелевской премии Кэрри Муллисом, хотя сам он заявлял, что его метод не может оценивать присутствие ВИЧ.

Гомеопатия: Терапевтический метод и интегрированная медицинская система, разработанная в конце 18-го века немецким врачом Самуилом Ганеманом. Это фармацевтический метод, свободный от побочных эффектов, основанный на специфических законах.

СПИД-«сироты»: В Африке «сиротство» означает отсутствие одного из родителей, временное или постоянное. Это на собственном опыте узнала певица Мадонна, когда ей представили отца ее приемного ребенка-сироты, родители могут быть либо мертвы, либо они могут работать или воевать где-нибудь.

Библиография

• Robert Root- Bernstein, The tragic cost of premature consensus, The Free Press, New York, 1993

• John Lauritsen, The AIDS war. Propaganda, Profiteering and Genocide from the Medical-Industrial Complex, Asklepios, New York, 1993

• Robert E. Willner, Deadly Deception, The Proof That SEX and HIV Absolutely DO NOT CAUSE AIDS, Peltec Publishing Co., USA, 1994

• John Stauber & Sheldon Rampton, Toxic Sludge Is Good For You. Lies, Damn Lies and the Public Relations Industry, Common Courage Press, 1995

• Elinor Burkett, The Gravest Show on Earth. America in the Age of AIDS, Picador USA, 1995

• Peter Duesberg, Inventing the AIDS virus, forwarded by Nobel Laureate Kary Mullis, Regnery Publishing, Inc, Washington D.C, 1996

• Steven Epstein, Impure Science. Aids, Activism and the Politics of Knowledge, University of California Press, 1996

• Christine Maggiore, What if Everything you Thought you Knew about AIDS was Wrong?, The American Foundation for AIDS Alternatives, CA 1996, third edition 1997

• Peter Duesberg/John Yiamouyiannis, AIDS, Michaels Verlag 1998

• Jon Rappoport, AIDS Inc. Scandal of the Century, Truth Seeker Company UK (first edition 1998), Namaste Company USA (second edition 2004)

• David Allyn, Make love, not war. The Sexual Revolution: An Unfettered History, Little, Brown and Company, 2000

• Michael Leitner, MYTHOS HIV, Verlag videel OHG, 2000

• Steven Ransom & Phillip Day, World Without AIDS, Credence Publications, England, 2000

• Gary Null with James Feast, AIDS. A second opinion, Seven Stories Press, New York, 2002

• John Crewdson, Science Fictions, A Scientific Mystery, a Massive Cover Up, and the Dark Legacy of Robert Gallo, Little Brown and Company, Boston, New York, London, 2002

• John Stauber & Sheldon Rampton, Trust Us, We`re the Experts! How Industry Manipulates Science and Gambles with your Future, Penguin, New York 2002

• Gerhard Buchwald, Vaccination: A Business Based on Fear, translated into English by Erwin Alber, Books on Demand 2003.

• Karl Krafeld/Stefan Lanka/u.a., Impfen – Volkermord im dritten Jahrtausend? klein-klein-verlag, 2003

• Jean-Claude Roussez, SIDA, Supercherie scientifique et Arnaque humanitaire, Marco Pietteur, editeur, Belgique 2004.

• Karl Krafeld/Stefan Lanka, Das Volkerstrafgesetzbuch verlangt die Uberwindung der Schulmedizin!, klein-klein-verlag, 2004

• Michelle Cochrane, When AIDS Began. San Francisco and the Making of an Epidemic, Routledge, New York and London, 2004

• Etienne de Harven & Jean Claude Roussez, Les 10 plus gros mensonges sur le Sida, editions Dangles, France 2005

• Celia Farber, Serious Adverse Events, An Uncensored History of AIDS, Melville House Publishing, 2006

• Stephen Davis, Wrongful Death, The AIDS Trial, a Novel, Virtualbookworm.com Publishing Inc., 2006

• Stefan Lanka/Hans-Ulrich Niemitz/Veronika Widmer/Karl Krafeld, Die Vogelgrippe – Der Krieg der USA gegen die Menschheit, klein-kleinverlag, 2006

• Stephen Davis, Are you positive? Virtualbookworm.com, 2007

• Rebecca Culshaw, Science Sold Out. Does HIV really cause AIDS?, foreward by Harvey Bialy, The Terra Nova Series, 2007

• Henry H. Bauer, The Origin, Persistence and Failings of HIV/AIDS Theory, McFarland & Company, Inc., Publishers, 2007

• Torsten Engelbrecht & Claus Kohnlein, Virus Mania. How the Medical Industry Continually Invents Epidemics Making Billion-Dollar Profits At Our Expense (translated by German), Trafford Publishing, 2007

• Luc Montagnier,Les Combats de la vie, JC Lattes,Paris, 2008

• G.Vythoulkas, A new dimension in Medicine, Adam ed, 1994, 1998

• G. Vythoulkas, Homeopathy – Medicine for the new Millenium, Parisianos Scientific Publications, 2001

• Janine Roberts, «Fear of the Invisible: How scared should we be of viruses and vaccines, HIV and AIDS?» Impact Investigative Media Productions, 2008. New edition 2009.

Документальные видеофильмы:

– «HIV=AIDS, Fact or Fiction?», by Stephen Allen (1997)

– «Deconstructing the Myth of AIDS», by Gary Null (2004)

– «The Other Side of AIDS», by Robin Scovill (2004)

– «Guinea Pig Kids», by Liam Scheff (2004)

– «AIDS Inc.», by Gary Null. (2007)

Отзывы читателей

«Я просто влюбилась в эту книгу. Она меня чрезвычайно затронула. На самом деле я просто хохотала над некоторыми комментариями, которые давали вам врачи.

Я бы никогда «так легко» не отказалась от своих докторов, как это сделали вы (в вашей книге)».

Миссис Карри Стокели, мать двух детей, бывшая СПИД-пациентка, Флорида, США

«Я залпом проглотил вашу книгу от начала до конца. Она понятна и насыщена информацией. Написать такую книгу могла только Святая. […] Я не знаю, как вы нашли в себе силы, чтобы пережить все это. Вы и в самом деле должны обладать «свободным духом», и без сомнения, это сделало вас еще сильнее».

Денис Дули, консультант в сфере персонала, Оттава, Канада

«Абсолютно неприукрашенное путешествие Марии через годы социальной и медицинской предвзятости и высокомерия; история ее смелой жизни до настоящего момента – все это отражено в ее последней книге «Прощай, СПИД». Это гимн ценности человеческой жизни, и рассказ о том, как усилия всего одного человека могут изменить мир, по крайней мере, ее собственный мир для начала…»

Петрос Аргири, журнал «Зенит», Салоники, Греция

«Лично меня Мария Папагианниду убедила. Она – человек из плоти и крови, прошедший через ад. Ее история и притягивает, и шокирует. Но больше всего я убежден в том, что эта книга поможет установить новый образ жизни для «СПИД-пациентов» и любых других «пациентов», а так как мы все являемся потенциальными пациентами, то и для каждого из нас: вместо нищеты существует порядочность, вместо манипулирования – свободный дух, вместо перспективы смерти – видение жизни».

Stopaccius, греческий блоггер

«Прощай, СПИД! Это третья часть трилогии, зрелая, основательная, свободная от сомнений и колебаний. Мария Папагианниду рассказывает о вечном приключении, в котором она жила до тех пор, пока не открыла Большую Правду о СПИДе. Очень трудно принять тот факт, что твоя жизнь в течение 20-ти лет основывалась на Большой Лжи, ведущей тебя к смерти. Потрясающая книга».

Эринния, греческий блоггер

«Мне наконец удалось успокоиться и перестать плакать, потому что на страницах вашей книги я видел собственную историю – те же мысли, те же люди (!), но не такие трагические события, какие произошли с вами… Лично я, не проводя всех этих необходимых исследований, ЗНАЮ, что дела обстоят именно таким образом, а те факты, которые вы приводите с необходимой аргументацией наполняют меня невыразимой радостью».

Димитрис К., ВИЧ-позитивный, Греция

Конечно, вам чрезвычайно повезло, не только потому, что вы были в некотором роде «спасены», но и потому что вы ходили туда, где большинство из нас никогда не бывали, и теперь вы можете рассказать нам, что вы там видели.

Без преувеличения, я завидую вам. К счастью, человек обладает воображением, и поэтому, как в настоящем театре, мы можем жить страстями других с тем же напряжением и, может быть, даже с большей интенсивностью. Надеюсь, что не утомил вас. Лично я чувствую себя теперь более отдохнувшим.

Караламбос Теодозис, механик, Греция

«Браво, браво, браво! Вы – личность, собравшая в себе все знание, которое необходимо думающему человеку, чтобы решить, что ему лучше делать, если обнаружилось, что он «ВИЧ-позитивен». Я никогда не перестану благодарить вас!»

Григорис А. Бармен, ВИЧ-позитивный, Греция

Примечания

1

Еженедельник «Заболеваемость и смертность», издаваемый Центром контроля и профилактики заболеваний США, 01 июня, 2001 / 50(2); 429 Первый отчет о СПИДе Еженедельник «Заболеваемость и смертность», издаваемый Центром контроля и профилактики заболеваний США, 05 июня, 1981 / 30(21); 1–3 Пневмоцистная пневмония – Лос-Анджелес.

(обратно)

2

«To Vima» это солидная греческая газета; она выходит ежедневно, кроме понедельников, ее главный номер выходит по воскресеньям.

(обратно)

3

Район Плака в Афинах находится в тени Акрополя, как поселок в черте города, популярный район.

(обратно)

4

Хирам Катон, «Мираж СПИДа», 1995 глава 6 «Научный хлам идет ко дну».

(обратно)

5

EDOEAP, Ассоциация журналистов по здравоохранению и пенсионному обеспечению.

(обратно)

6

Из Alive & Well emailer, 13 ноября, 2003, Кристин Меджор «Скрытые факты о тестах на ВИЧ: Что напечатано мелким шрифтом», , доступ 27 декабря, 2008

(обратно)

7

Данные организации Кристин Маггиор «Alive and Well AIDS Alternative» в Лос-Анджелесе (доступ 27 декабря, 2008).

(обратно)

8

Джон Лорицен «Война СПИД: Пропаганда, спекуляция и геноцид медицинско-промышленного комплекса» Asklepios, 1993 (стр. 215).

(обратно)

9

Дидо Сотириу (1909–2004), греческая писательница и журналистка, автор романа «Прощание с Анатолией» (1962).

(обратно)

10

Улица Панепистимиу: главная улица в центре Афин.

(обратно)

11

Д-р Сюзан Блок. «Химия любви».

(обратно)

12

П. Дюсберг, «Изобретение вируса СПИДа», Регнери Паблишинг, 1966, стр. 125–6.

(обратно)

13

Кристина Маггиор (Christine Maggiore), «Если все, что вы думали, что знаете о СПИДе, было неправдой», 1996, стр. 60.

(обратно)

14

Мани – центр полуострова Пелопоннес, знаменит независимым нравом своих обитателей, домами с башенками и укрепленными семейными жилищами, оставшимися со времен оттоманского ига.

(обратно)

15

«Сингроу», главная больница в Афинах.

(обратно)

16

-I-Quit-HIV3mar06.htm

(обратно)

17

Wikipedia, страница cd4, последний просмотр 14 июня 2008.

(обратно)

18

ХИВИД (залцитабин) таблетки. Информация производителя лекарственного препарата о недавно выявленных факторах, касающихся безопасности (июнь 2006),

(обратно)

19

СПИД, Глобальный скандал. «Paraskevi+13», 7 декабря, 2007.

(обратно)

20

??????????? AIDS, издательство Кастаниотис, 2006. Доступно только на греческом языке.

(обратно)

21

То???????????????????????????? AIDS, издательство Кастаниотис, 2006. Доступно только на греческом языке.

(обратно)

22

П. Дюсберг, «Ретровирусы как канцерогены и патогены: Ожидания и действительность», Исследования рака 47, 1199 (1987).

(обратно)

23

Ребекка Калшоу, автор книги «Продажная наука: В самом ли деле ВИЧ вызывает СПИД?», в то время преподавала в Техасском университете.

(обратно)

24

Источник .

(обратно)

25

Н. Ходкинсон, «СПИД: Провал современной науки, или как вирус, которого не было, обманул весь мир», Fourth Estate Publishers U.K. 1996, 420 стр.

(обратно)

26

Интервью Силии Фарбер, «Самый опасный СПИД-репортер», Ричард Беркович, POZ апрель 2000

(обратно)

27

Без тормозов: СПИД и коррупция в медицинской науке, Силия Фарбер, журнал «Harper's», март 2006.

доступ 22 августа, 2008

(обратно)

28

Корректируя Гало: Пересмотр прежнего мнения о СПИДе соответствует критике «Без тормозов» в «Harper's».

(обратно)

29

О AIDSTruth.org, , доступ 6 января, 2009

(обратно)

30

-17Jul08.pdf

(обратно)

31

«Вероятно, угроза мировой пандемии СПИДа среди гетеросексуалов миновала», Джереми Лоуренс, 8 июня 2008, The Independent (UK)

(обратно)

32

?????????? ?? ????? ??? ??????? ?? AIDS, Греческие новости, 2 апреля, 2007.

, доступ январь 2009.

(обратно)

33

Акис Пану (1933–2000), популярный греческий композитор и певец песен в стиле ребетика.

(обратно)

34

Отправлено на HIVwave.gr, только на греческом языке: Z????? ??? ??????????.

(обратно)

35

Государственный департамент США, Посол Марк Р. Дибул, Координатор Чрезвычайного плана Президента США для оказания помощи в связи со СПИДом (PEPFAR), Специальный брифинг, посвященный влиянию общих антиретровирусов на программы лечения ВИЧ/СПИД, офис представителя, Вашингтон, округ Колумбия, 1 ноября, 2007. Расшифровка стенограммы на

(обратно)

36

(обратно)

37

Джаннин Робертс, «Страх перед невидимым», издательство Impact Investigative Media Productions, 2008, СТР. 108, 113, 115

(обратно)

38

Роберт Рут-Бернштейн, Переосмысливая СПИД: Трагическая цена преждевременного согласия, Фри Пресс, 1993, 512 страниц, стр. 353–354. Д-р Роберт Рут-Бернштейн, лауреат премии MacArthur Prize с 1981 по 1986, адъюнкт-профессор физиологии Мичиганского государственного университета.

(обратно)

39

«Страх перед невидимым», цит. соч. стр. 132.

(обратно)

40

Как упоминается в моей краткой «СПИД» биографии на PeaceandLove.ca ()

(обратно)

41

«Благоприятное влияние секса на здоровья», издано в сотрудничестве с Обществом научного изучения сексуальности.

(обратно)

42

Машина Кирлиана: машина регистрирует энергетическое излучение тела при помощи фотопечати. Точки акупунктуры совпадают с энергетическими паттернами, исходящими от пациента, таким образом, можно диагностировать и лечить возмущения электромагнитного поля.

(обратно)

43

См. стр. 363–4.

(обратно)

44

«АЗТ: Опасна любая доза? АЗТ и беременные женщины и дети», общество Alberta Reappraisal AIDS Society (30 июня, 2008), -perinatal.html

(обратно)

45

Роберт Рут-Бернштейн, Переосмысливая СПИД, Трагическая цена преждевременного согласия, Free Press, 1993.

(обратно)

46

Vianex Inc., греческая фармацевтическая компания.

(обратно)

47

Костас Хатзис (1936–), греческий трубадур прав человека.

(обратно)

48

Икария, остров на востоке Эгейского моря & дом мифического Икара

(обратно)

49

Институт Noetic Science занимается расширением науки за пределы обычных парадигм. Основан Эдгаром Митчеллом, астронавтом.

(обратно)

50

Джон Раппопорт, Путь Мага, выпущено в «No More Fake News Archives» 2008-04-24.

, последний доступ 8 февраля, 2009

(обратно)

51

Василис Вассиликос (1934–), плодовитый греческий писатель и дипломат. Его самая известная работа – это политический роман Z (1967), который был переведен на тридцать два языка.

(обратно)

52

Хондос Центр – знаменитая сеть косметических магазинов в Греции.

(обратно)

53

«Катимерини», 23/11/2007.

(обратно)

54

Лозунг коммунистической партии Греции ???????? ???? ????????!

(обратно)

55

"????????? + 13». «Параскеви» означает «пятница».

(обратно)

56

См.

(обратно)

57

Дело Парензи, судебное решение вынесено в апреле 2007-го судьей Верховного Суда Южной Австралии. . Также анализ этого решения присутствует в книге «Страх перед невидимым» Джаннин Робертс (гл. «Поиск фрагментов»)

(обратно)

58

Выпуск 116, сентябрь 2003

(обратно)

Оглавление

От редакции

Об авторе

Благодарности

Предисловие

Предисловие ко 2-му изданию

Глава 1. Первородный грех: Чего мне не следовало делать

Глава 2. Расплата: Диагноз, который мне поставили

Глава 3. Преисподняя: Вредоносные побочные эффекты предписанной терапии

Глава 4. Апокалипсис: Как мне удалось выжить

  1. Первая надежда

  2. Затем возникли вопросы

  3. Всего лишь принятое решение

  4. Прощание с системой

  5. Новая вселенная врачей

  6. Моя старая история болезни

Глава 5. Большой брат: Под тотальным надзором у СПИД-ведомства

  1. Спасение признано инакомыслием

  2. Карьеры ученых находятся под угрозой

  3. Доступ журналистов ограничен

  4. Коррупция в медицинской практике

  5. У СПИД-экспертов нет ответов

  6. Вирус-мания

  7. Контроль сознания

    а. Связи с общественностью, с новой категорией СПИД-экспертов

    b. Цензура. «Невидимые» книги диссидентов

Глава 6. Альтернативная реальность: Как я восстановила контроль над своим здоровьем

  1. Будущая мама

  2. Проблема с АЗТ и ребенком

  3. Возвращение в общество

Глава 7. Свобода: Как я восстановила контроль над своей жизнью

  1. Реакция в Греции

  2. Реакция за пределами Греции

  3. Поворот правосудия

Эпилог

Приложение

Глоссарий

Библиография

Отзывы читателей Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg