«В плену фантазий»

Джоу Энн Росс В плену фантазий

Глава 1

Новый Орлеан готовился к приближающемуся Рождеству. Гирлянды праздничных огней весело сияли вдоль главных улиц города и мерцали на ветвях величественных дубов в городском парке. Знаменитые на весь мир балкончики домов с коваными чугунными перилами были обвиты разноцветными фонариками. Мириады огней переливались на боках нарядных трамвайчиков, отражаясь в спокойных водах реки.

Из открытых дверей и окон на улицу Бурбонов лились звуки рождественских гимнов, меланхоличных блюзов и зажигательного джаза. Казалось, музыканты и клоуны захватили все перекрестки во Французском квартале и норовили развлечь всех, кто спешил в этот поздний час сделать покупки, песнями о позванивающих бубенчиках, радующихся ангелочках и рождественских чудесах.

Среди всей этой праздничной суеты огромный дом Романа Фалконара, построенный в модном некогда стиле античного Возрождения, казался темным и мрачным, словно забытый склеп. Как и у многих домов в городе, фасад особняка был украшен затейливыми балкончиками и легкомысленными перилами, а сзади его обнимал тенистый запущенный сад. Кирпичные стены давно уже поблекли от постоянной сырости и приобрели оттенок лепестков отцветающей осенней розы. В городе ходили упорные слухи о том, ?что в доме водится нечистая сила, однако Роман купил его, не задумываясь, на гонорар от своего первого бестселлера «Грусть саксофониста».

В первую же ночь, проведенную в загадочном особняке, Роман не ложился до самого рассвета, словно ребенок, дожидаясь появления призрака.

С того дня прошло уже пять лет, но он не переставал ждать.

Полная луна, окруженная прозрачным белесым ореолом, бросала лучи вздрагивающего света на широкие кирпичные ступени парадного входа. Едва ли кто-нибудь назвал бы сейчас такое освещение приятным или романтическим.

Однако Романа подобная обстановка устраивала вполне, поскольку она гармонировала с его мрачным настроением.

Голова его раскалывалась от нестерпимой боли; а когда он отпирал поросшую зеленым мхом дверь, то заметил, что руки у него трясутся.

Войдя в дом, Роман ощупью прошел наверх, к себе в кабинет, прихватив по дороге бутылку виски и стакан.

Оказывается, перед уходом Роман забыл выключить компьютер, и теперь фосфоресцирующий в темной комнате экран заливал кабинет голубовато-зеленым сиянием. Роман не стал перечитывать светящиеся на экране слова: он и так помнил их наизусть. Слишком хорошо помнил, черт бы все побрал. Отхлебнув виски, он ощутил, как блаженное тепло охватывает тело, постепенно помогая измученной душе немного расслабиться. Однако это давалось нелегко.

Особенно если учесть, что он теперь знает и что пытается, предугадать.

Безжалостный пират наших дней захватил изящную яхту Дезире Дапри где-то среди необъятных просторов Тихого океана. И вот теперь она оказалась пленницей. Пленницей беспокойной страсти, куда более опасной, нежели этот незнакомец, гипнотизирующий ее настойчивым взглядом темных глаз.

Сначала она сопротивлялась, царапалась и пыталась ударить его, плача и одновременно крича во все горло, хотя никто и не услышал бы ее в пустынном море, но в конце концов была вынуждена сдаться на милость победителя.

Дезире лежала на спине, ощущая под собой нагретые доски гладкой тиковой палубы. Нападавший завел ее руки за голову и привязал запястья девушки к невысокой белой мачте. Глаза ее были плотно зажмурены, а тело вздрагивало каждый раз, как горячие руки незнакомца прикасались к ней, втирая в кожу кокосовое масло.

Голос его звучал хрипловато и так соблазнительно – он говорил о том, что сделает с ней, и от его слов Дезире охватывал и неподдельный ужас, и трепетный, сладостный восторг.

Приоткрыв глаза, Дезире следила за тем, как красиво очерченный рот незнакомца медленно приближается к ее лицу.

Темноволосая голова заслонила солнце. Предвкушение близкого наслаждения затопило всю душу Дезире; ей казалось, что к ее возбужденному неравной схваткой телу поднесли горящий факел.

У Дезире перехватило дыхание.

Громкий звонок телефона на столике рядом с кроватью пронзил ночную тишину, и чувственное сновидение разлетелось на миллион сверкающих брызг, исчезая в глубинах подсознания.

Выругавшись, Дезире подняла трубку.

– Дапри. – Голос ее прозвучал хрипло и отрывисто, что было необычно для нее.

Человек на другом конце провода не тратил времени на светские извинения:

– Еще одно изнасилование. На кладбище Сент-Луис. Похоже, снова тот же самый подонок.

– Когда это случилось? – Моментально проснувшись, Дезире спрыгнула с кровати и с телефоном в руках направилась к платяному шкафу.

– Я только что сам увидел сообщение на сканере. Повезло нам, правда? – добавил Адриан Бовье, продюсер телевещания Западной и Южной Луизианы.

– Это точно, – рассеянно согласилась Дезире, вытаскивая из шкафа алый кашемировый свитер и серые шерстяные брюки.

Она частенько гадала, нравится ли Ла Донне, молодой жене Адриана, тот факт, что возле их супружеского ложа всю ночь напролет работает сканер, с тихим шелестом выдавая последние новости о происшествиях в городе. Может, именно по этой причине Адриан женат сейчас уже в третий раз?

Как бы там ни было, нельзя отрицать, что именно Адриану и его фанатичной преданности своему делу телеканал обязан таким успехом. Кроме того, Дезире сама была должницей Адриана – благодаря ему за те пять лет, что она работала на телеканале, ей нередко удавалось первой сообщить в эфире о происшествиях дня. Однако все это было детской забавой по сравнению с тем, что творится в городе сейчас.

– Я выезжаю, – пообещала она.

– Рафинад встретит тебя на месте. Рафинада все называли именно так – кратко, как Шер или Мадонну. Чернокожий оператор, весом в триста с лишним фунтов, еще совсем недавно играл в американский футбол в команде штата Луизиана. Покинув большой спорт, он успел поработать профессиональным борцом; правда, ходили упорные слухи, будто его карьере на ковре пришел конец из-за того, что Рафинад так и не сумел взять в толк одну простую вещь: следует лишь притворяться, что он ломает своего соперника пополам, а вовсе не делать этого на самом деле.

Немало людей на телеканале рады были бы узнать, откуда возникло такое странное прозвище – «Рафинад». Однако, насколько было известно Дезире, ни у кого еще не хватало духу спросить об этом его самого. Великан не отличался особой словоохотливостью, и стоило только разговору принять конфиденциальный оттенок, как яростный взгляд Рафинада обращал в трепет даже самых решительных собеседников.

Дезире припарковала машину у ограды кладбища Сент-Луис, рядом с длинной вереницей полицейских автомобилей. Невыключенные мигалки на крышах патрульных машин освещали ворота кладбища то красным, то синим светом, что напомнило Дезире вращающуюся гирлянду, которую ее бабушка использовала для освещения искусственной елки, в дни зимних праздников.

И эта елка, и сама бабушка, как и все в доме, где Дезире провела годы своего детства, всегда казались девочке холодными и неприветливыми.

Неподалеку от патрульных автомобилей стояла машина «скорой помощи».

В обычные дни в это время ночи на кладбище не бывает ни одной живой души, за исключением нескольких храбрецов, которые отваживаются отправиться сюда, чтобы высказать самое заветное желание на могиле Мари Лаво, знаменитой колдуньи вуду, что жила в Новом Орлеане в девятнадцатом столетии.

Однако сегодня тротуар вдоль кладбища был заполнен зеваками. Дезире помахала пропуском с печатью «Пресса» перед носом полицейского в штатском и, нагнувшись, поднырнула под ярко-желтую ленту, которой было оцеплено место происшествия. Спустя несколько секунд она уже шагала по дорожкам кладбища, усыпанным хрустевшими под ногами толчеными ракушками – на побережье Мексиканского залива такое покрытие заменяет привычный в других частях страны гравий.

– Долгонько же тебя приходится дожидаться, – проворчал Рафинад. – Хотя, с другой стороны, разве может быть иначе? Бедному старому Рафинаду достается вся самая черная работенка, а затем появляется юное дарование – и прыг в кадр!

Первой реакцией Дезире было ощетиниться и дать ему немедленный отпор. Затем она сообразила, что Рафинаду, как никому другому, известно, что она терпеть не может, когда ее именуют «юным дарованием», и равнодушно пожала плечами.

– Я предпочитаю, чтобы вместо меня на таком ветру мерз ты, вот и все. Черт возьми, ну и холодно же сегодня! – Она потерла плечи руками в надежде согреться.

– Кое-кому сейчас куда как холоднее, – пробурчал Рафинад, кивком бритой головы указывая на ровные ряды белых надгробных изваяний.

Полиция успела закрепить на деревьях множество прожекторов, так что место преступления было освещено ярче, чем главная улица города в дни масленичного карнавала.

– Включай камеру, – приказала Дезире Рафинаду, заметив знакомое лицо. – И не выключай, пока я не скажу.

– Будет исполнено, хозяйка, – насмешливо протянул он.

Не обращая внимания на саркастический тон Рафинада, Дезире начала пробираться между каменными саркофагами – они располагались над землей, потому что город нередко оказывался затопленным. Сейчас Дезире интересовал мужчина, отдававший распоряжения полицейским, что собрались вокруг него. Заместитель начальника следственного отдела детектив Майкл Патрик О'Мейли стоял рядом с тремя медиками-экспертами, склонившимися над совсем молоденькой женщиной – по всей вероятности, она и была жертвой нападения.

– Я бы не сказал, что О'Мейли особо счастлив нас видеть, – произнес Рафинад.

– Продолжай снимать и не рассуждай. – Дезире бесстрашно встретила ледяной взгляд голубых глаз детектива, стараясь не вспоминать о том, что еще недавно бывали дни, когда О'Мейли смотрел на нее совсем по-другому. – Только не наводи фокус на лицо пострадавшей.

Первые слова О'Мейли, как и его пристальный взгляд, были лишены какого-либо намека на приветливость:

– Похоже, Бовье вообще никогда не спит?

– Понятия не имею. Задай-ка лучше этот вопрос Ла Донне, – мягко откликнулась Дезире.

– Этот проныра ведет себя как вампир. По ночам положено спать – а он бодрствует. Ну-с, раз уж мы заговорили о разумном распорядке дня, почему это вы сами не в теплой постельке, а, мисс Дапри?

Несмотря на обстоятельства, голос его стал глубже, когда он упомянул постель Дезире. Когда-то, в течение целых трех месяцев, он сам нередко делил с ней эту постель – до тех пор, пока привычка телепродюсера звонить Дезире посреди ночи и постоянные споры с ней самой не стали причиной разрыва их романтической связи.

– Между прочим, детектив, я – репортер криминальной хроники, – напомнила ему Дезире со вздохом: слишком часто в недавнем прошлом ей приходилось повторять ему эти слова. Однако голос ее оставался совершенно спокойным. – К сожалению, преступники не часто имеют фиксированный рабочий день.

Она отвела глаза, и на этот раз ей удалось получше рассмотреть молодую темноволосую женщину. Хотя, пожалуй, нет, еще не женщину, а девочку, готовую перешагнуть из отрочества в юность. Кто-то накинул на пострадавшую защитного цвета казенное одеяло. Лицо ее было смертельно бледным, а вокруг карих глаз залегли темные круги.

Дрожь пробежала по телу Дезире. Ей показалось, что она только что заглянула в какой-то страшный могильный склеп, откуда потянуло отвратительным холодом. Увы, это не чувственная фантазия о могучих завоевателях, которые так часто посещают ее во сне, а самое настоящее, жестокое и расчетливое изнасилование.

Дезире глубоко вздохнула, стараясь прогнать от себя эти мысли.

– Она уже описала, как выглядел нападавший?

– Черта с два! От нее пока что ни словечка не добьешься, – выругался О'Мейли. – Эксперт говорит, она в шоке.

– Неудивительно!

– Ты права, – согласился детектив. В отличие от Дезире, детектив уже насмотрелся на синяки и следы укусов на теле пострадавшей. – Малышке повезло, что она вообще осталась в живых. Но сотрудничества от нее пока что ждать нечего. Один из моих ребят попробовал было потолковать с ней, но это пустое сотрясение воздуха.

Изнасилованную девушку осторожно понесли в машину «скорой помощи».

– А тебе известно, каким образом она оказалась на кладбище в такое время?

– Эта девчонка – из трудяжек. Местные патрульные сообщили, что ее уже три раза забирали при облаве на уличных проституток. Очень даже может быть, что она привела сюда клиента, надеясь уединиться с ним.

– Ты полагаешь, преступник тот же самый? – поинтересовалась Дезире. Детектив пожал плечами.

– Слишком рано что-либо утверждать наверняка.

Дезире почувствовала, как между ними снова поднимается хорошо знакомая ей стена отчуждения.

– Но почерк преступника тот же самый? – настойчиво переспросила она.

– По-моему, я ни слова не сказал ни о каком почерке.

Выжать из Майкла Патрика О'Мейли больше пяти слов зараз всегда было задачей не для слабонервных. А она еще думала, что ирландцы отличаются болтливостью!

– Судя по всему, это должно означать, что ты мне больше ничего не скажешь.

– Ты и так уже знаешь намного больше, чем другие писаки. – Майкл оглянулся на ворота кладбища и выругался. Известие о преступлении разбудило и других репортеров, которые начали прибывать на место происшествия. – Принесла нелегкая... – Детектив жестом подозвал полицейского в штатском. – Кольб, проводите мисс Дапри и ее оператора до ворот кладбища. Интервью закончено.

– Да ладно, детектив, – принялась улещивать его Дезире. – Мне всего-то нужен один-единственный комментарий случившегося, а потом я тихо и мирно исчезну.

– Как именно ты исчезнешь – это не моя печаль, только сделай это, да поскорее.

Тут в глазах О'Мейли мелькнуло нечто, ясно давшее Дезире понять, что не она одна вспоминает о минувших днях.

– Дай мне передохнуть, Дезире, – тихо проговорил Майкл. – Если я позволю тебе остаться тут, придется впустить всех этих стервятников. Кончится тем, что через несколько минут все улики и следы, которые я надеюсь здесь разыскать, окажутся безвозвратно уничтоженными.

По крайней мере его слова звучат вполне разумно.

– Может, поговорим немного позже?

– Господи помилуй, я и забыл, до чего упрямой ты становишься, стоит тебе почуять сенсацию!

– Я просто хочу убедиться, что все правильно поняла. Если во Французском квартале действует маньяк-насильник, люди должны об этом знать. Если же нет, тебе, конечно же, не захочется, чтобы граждане Нового Орлеана поддавались панике без всякой на то причины..

Удар пришелся в цель – Майкл снова пробормотал какое-то ругательство и сдался.

– Если мне удастся улизнуть, давай встретимся в восемь в «Кофейнике» и позавтракаем вместе. А теперь, будь любезна, убирайся отсюда подобру-поздорову. Мне пора заняться делом.

Полицейский проводил Дезире к воротам кладбища, за ограждение.

– Можешь немного поснимать толпу, – обратилась она к Рафинаду. – А потом я начну рассказывать о случившемся.

– Действительно, как же без местного колорита, – ворчливо согласился Рафинад.

Надеясь разыскать хоть какого-нибудь очевидца происшествия, Дезире вступила в схватку с другими репортерами в попытке взять интервью у зевак. Она как раз направлялась к полной женщине с пышной копной обесцвеченных волос, когда мимолетное движение вдалеке неожиданно привлекло ее внимание.

Роман Фалконар.

Нет-нет, убеждала себя Дезире, не может быть, что это и в самом деле знаменитый писатель. Правда, она не очень хорошо осведомлена о привычках великих мира сего, однако едва ли они бродят посреди ночи в самых сомнительных кварталах города.

С другой стороны, может быть, ему просто не спится. Или он собирает материал для своей новой книги. Если вспомнить, что романы Фалконара изобилуют убийствами и сценами всяческого насилия, неудивительно, что его заинтересовали преступления маньяка-насильника, орудующего во Французском квартале.

Фигура писателя показалась Дезире стройной и мускулисто-поджарой. Неожиданно ей на ум пришла фраза из книги, которую она совсем недавно читала, и девушка решила, что вид у Романа «голодный и настороженный».

Присмотревшись к нему как следует, Дезире поняла, что ошибки быть не может: с тех пор, как пять лет назад она впервые увидела Романа на презентации его книг в одном из крупнейших книжных магазинов города и была просто загипнотизирована взглядом темно-синих, почти черных глаз, девушка так и не смогла забыть этого человека.

Между прочим, последний раз Дезире смотрела ему в глаза вчера вечером, рассматривая его портрет на обложке книги, что так и осталась лежать на столике возле ее кровати. Раздумывая над происходящим, Дезире неожиданно для себя сообразила, что коварный пират в ее сумбурном сновидении сильно смахивал на таинственного писателя.

И вот сейчас их взгляды пересеклись – и застыли, словно прикованные друг к другу. Ее янтарные глаза смотрели на него чуть вопросительно и удивленно, а взгляд его глаз цвета темного кобальта казался странно неподвижным и оттого немного пугающим.

Роман был одет в черную кожаную куртку и черные джинсы, и такой наряд придавал ему до странности суровый вид. Казалось, он явился из непроглядного мрака ночи, и внезапно Дезире вспомнила о Джеке Потрошителе. Для полноты картины не хватает только, чтобы вокруг начали завиваться клубы тумана, подумала Дезире.

– Эй, послушайте! А я вас знаю! – Неожиданный возглас нарушил тишину. Какая-то женщина схватила Дезире за локоть. – Ведь вы та самая репортерша с телевидения... э-э... Дезире Дапри?

Несмотря на долгие годы профессиональной выучки, Дезире стоило немалых усилий ответить без тени раздражения в голосе:

– Да, так оно и есть.

– А знаете, в жизни вы куда красивее, чем на экране.

– Благодарю вас. – Дезире изобразила на лице улыбку. – Я тоже так думаю. – Она вежливо высвободила руку и посмотрела назад – туда, где только что стоял Роман Фалконар.

Однако его уже не было.

Он исчез – исчез так же незаметно и бесшумно, как исчезает облачко дыма.

Глава 2

Вернувшись домой во второй раз за вечер, Роман опять прошел в кабинет, где снова налил себе виски в тяжелый граненый стакан, а затем вышел на балкон, откуда стал наблюдать, как патрульные машины, перемигиваясь разноцветными огнями, мчатся в сторону кладбища. Однако Роман отлично знал, что не было никакой нужды вызывать подкрепление. На данной стадии расследования лишние полицейские только затопчут следы, искажая картину преступления.

Когда-то давно, работая в должности окружного прокурора, Роман с удивлением обнаружил, что боль, страдания и смерть непостижимым образом притягивают людей. И чем больше насилия, тем лучше. Позднее, когда он решил писать книги об убийствах и насилии вместо того, чтобы добиваться осуждения преступников, такое тонкое знание психологии во многом помогло Роману сколотить приличное состояние.

Сначала его книги непрестанно подвергались критике за пропаганду излишнего насилия. Однако Роман лишь молча пожимал плечами. Ведь его книги – чистой воды выдумка. И ничего больше.

Никогда ранее он не чувствовал такого жгучего желания защитить свою работу.

Никогда не оказывался перед искушением покаяться.

Но совсем недавно все изменилось – когда во Французском квартале начал действовать маньяк-насильник.

Роман ощутил, как голову его пронзила неожиданная режущая боль. Перед глазами бежали серебряные зигзаги, едва он начинал смотреть поверх крыш невысоких особняков в сторону кладбища, залитого сейчас призрачным светом полицейских прожекторов.

Нахмурившись, Фалконар одним большим глотком допил виски и вошел в дом, чтобы налить себе еще. Янтарная жидкость медленно потекла в причудливо ограненный стакан. Роман поднял глаза и неожиданно увидел свое отражение в стекле незашторенного окна.

Его худощавое лицо с четко очерченными скулами выглядело сейчас почти изможденным. На подбородке виднелась темная щетина – вот уже несколько дней, как он забывал побриться.

Мягко говоря, он выглядел в эту минуту точь-в-точь как дьявол во плоти.

Может быть, так оно и есть?

Взгляд Романа метнулся к экрану компьютера, к тому отрывку, который он закончил сегодня днем, – о девочке-подростке, которая была обнаружена на кладбище Нового Орлеана изнасилованной, с кляпом во рту. Ее круглые от ужаса темные глаза казались огромными на смертельно бледном лице: она не могла забыть о том, как мужчина в черном неслыханным образом надругался над ее юным телом.

Пробормотав яростное проклятие. Роман быстро осушил второй, стакан виски, выключил чертов компьютер, а затем, прихватив початую бутылку, вышел на балкон. Там он и оставался до самого рассвета, рассеянно оглядывая очертания Французского квартала, погруженный в свои невеселые мысли. Роман Фалконар и сам не заметил, как напился до бесчувствия.

В «Кофейнике» было полно народу. Дезире с некоторым трудом пробралась к столику у окна, за которым ее ждал детектив О'Мейли.

– Вид у тебя не ахти, – обратилась она к нему.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но чувствую я себя и того хуже.

Майкл уже заказал кофе, и из двух больших белых кружек поднимался соблазнительный аромат.

– Бедный ты мой... – Дезире сочувственно улыбнулась и погладила его по щеке. – Встреча с мэром прошла не совсем гладко?

Майкл прищурился:

– Откуда такие сведения?

– Ты не хуже меня знаешь, что из кабинета любого политика нужные сведения просачиваются, как вода из ржавого крана.

Майкл отпил кофе и задумчиво уставился на черную жидкость. Зная, что обычно он очень осторожно подбирает слова, Дезире откинулась на спинку стула, терпеливо дожидаясь и прихлебывая свой кофе.

– Только никаких записей, – предупредил ее Майкл.

Дезире подозревала, что он так скажет, потому и не вытащила блокнот. Ей надо, чтобы Майкл направил ее мысли в нужном направлении, вот и все.

– Ладно, уговорил.

Пальцы детектива крепче обхватили ручку кружки, невольно выдавая, как он расстроен случившимся.

– Я говорю совершенно серьезно, Дезире. – Голос его звучал сейчас намного более встревоженно, нежели ночью. – Если станет известно, что я сказал тебе об этом, это может стоить мне работы.

– От меня никто и словечка не услышит. Честное индейское! – Дезире отчаянно пыталась разрядить обстановку.

Однако Майкл даже не улыбнулся.

– Последнюю жертву звали Мэри Бретгон. Шестнадцатилетняя девочка, сбежавшая из дома.

На мгновение Дезире прикрыла глаза, безмолвно произнося молитву за девочку-подростка, которая совершила то, о чем так часто мечтала сама Дезире в годы своей школьной юности.

– Все это так тяжело... – выговорила она наконец.

– Пожалуй, с этим я могу согласиться. – Майкл отпил кофе. – Преступник тот же самый.

– Тот, что изнасиловал и трех других девушек? Они замолчали, так как к столику подошла официантка, готовая принять заказ. Обычно Дезире мало ела по утрам, однако сегодня она с ночи была на ногах. Кроме того, ей хотелось подольше затянуть разговор с детективом, а потому она решила забыть обо всех рекомендациях диетологов.

– Мне, пожалуйста, большой стакан апельсинового сока, яичницу из двух яиц по-креольски и порцию оладий с медом.

О'Мейли удивленно поднял бровь, услышав такой заказ, но промолчал.

– А мне принесите томатный сок, двойную порцию рубленого мяса по-луизиански и фруктовый салат, – обратился он к официантке, которая уже более тридцати лет работала в популярном ресторанчике. Кивнув, она подлила им кофе, а затем ушла, чтобы принести заказы.

Дезире подула на слишком горячий кофе.

– Если тебе уже известно, что преступник тот же самый, выходит, девочка смогла дать какие-то показания?

– Еще нет. – О'Мейли устало потер рукой лицо. – Во время медэкспертизы, едва только врач прикоснулся к ней, у малышки случился нервный срыв: она словно обезумела. Ей дали успокоительное, но врач утверждает, что она не будет в состоянии говорить о случившемся еще по крайней мере сутки.

– В таком случае откуда ты знаешь о преступнике?

– Во всех случаях одинаковый почерк. У этого мерзавца есть один излюбленный приемчик.

– А ты скажешь мне – какой?

– Нет. – Встретив ее раздраженный взгляд, Майкл добавил:

– Пойми, дело вовсе не в том, что я не доверяю тебе. Просто все это может оказаться весьма важным.

Дезире слишком хорошо знала характер детектива, чтобы пытаться настаивать.

– Полагаю, ты уже послал своих ребят потолковать с проститутками из Французского квартала, чтобы выяснить, не было ли у кого из них в последнее время клиентов с приветом?

– Разумеется. Но тебе не хуже моего известно, что, если и найдется потаскушка, которой удалось сбежать от этого психа, она просто постарается вычеркнуть его из памяти. Для женщин ее профессии это обычное дело.

Официантка принесла заказ, и Майкл набросился на еду с жадностью смертника, поедающего последнюю трапезу.

Они завтракали молча; каждый думал о своем. Дезире не удивилась бы, если бы узнала, что мысли их совпадают: именно это было одной из причин, по которой ее и детектива-ирландца когда-то так неудержимо тянуло друг к другу.

Однако все менялось, когда они начинали беседовать о своей работе. Еще не бывало такого случая, чтобы эти невинные разговоры не переросли в ожесточенные споры. Однажды Майкл поинтересовался, почему, черт побери, Дезире не желает заниматься какими-нибудь безопасными темами в своих репортажах – например, рождением львенка в городском зоопарке и так далее.

От подобного предложения Дезире мгновенно вспыхнула яростью, в ответ посоветовав О'Мейли сдать в участок удостоверение детектива и личное оружие и тоже заняться чем-нибудь поспокойнее – например, превратиться в дежурного на одной из городских парковок.

Позже они долго просили друг у друга прощения. Однако трещинка в их взаимоотношениях продолжала неуклонно расширяться, пока в один прекрасный день не превратилась в непреодолимую пропасть глубиной в Великий каньон.

– Когда ты собираешься созывать пресс-конференцию? – поинтересовалась Дезире, прервав наконец бесконечно долгое молчание.

– Никаких пресс-конференций. По крайней мере пока.

– Что?

– Я говорю, что не собираюсь созывать никакие пресс-конференции.

Дезире отставила от себя тарелку, облокотилась о гладкую поверхность столика и положила голову на скрещенные запястья рук.

– Давай проверим, правильно ли я тебя поняла, – проговорила она с тем выражением на лице, из-за которого немало правительственных чиновников города сообразили (правда, с некоторым опозданием), что репортер криминальной хроники Дезире Дапри – это не только хорошенькая мордашка на точеных плечиках. – Во Французском квартале действует маньяк-насильник, совершающий жестокие нападения на молодых женщин, а полицейское управление даже не считает необходимым предостеречь горожан?

Майкл пристально посмотрел на нее.

– Все далеко не так просто.

– А я и не говорю об этом, черт бы тебя побрал! – Громкий голос Дезире привлек внимание нескольких посетителей, и ей пришлось нагнуться к Майклу и заговорить тише:

– Я отлично понимаю, что пострадавших никак нельзя отнести к числу наиболее уважаемых членов общества. Тем не менее, детектив, ни одна из этих девочек не заслужила подобного обращения. Именно поэтому всем остальным следует знать, что им угрожает серьезная опасность.

– Я совершенно с тобой согласен. – Майкл плотнее сжал губы, пытаясь справиться с раздражением. Лицо его приобрело суровое, жесткое выражение, а вокруг рта залегли усталые складки.

– В таком случае почему же... – Дезире замолчала, неожиданно сообразив, в чем дело. – Это все политические игры, верно?

Майкл быстро посмотрел на нее:

– Никаких записей, ты не забыла?

– Разумеется. – Дезире нетерпеливо взмахнула рукой.

– Тебе уже известно, что у меня был весьма и весьма долгий разговор с мэром города. Там же присутствовали вице-мэр и глава комиссии по социальным вопросам и туризму. И все трое без устали напоминали мне о том, что в городе наступает пик туристического сезона – ожидается, что он станет рекордным за последние годы.

Дезире Дапри уже давно не была той наивной девочкой, которая когда-то получила диплом с отличием в Гарварде после окончания двух факультетов одновременно – журналистики и криминалистики. Годы работы на телевидении приучили ее не ожидать высокоморальных поступков от чиновников муниципалитета. Однако не до такой же степени!

– Да ведь это настоящее преступление – подвергать опасности жизни ни в чем не повинных людей только ради того, чтобы не отменять рождественские распродажи и получить прибыль от масленичного карнавала!

На мгновение маска профессионального безразличия исчезла с лица О'Мейли, и Дезире увидела честного, глубоко порядочного человека, каким он и был на самом деле.

– Видишь ли, мне не дали и слова сказать, – объяснил детектив. – Глава комиссии по туризму сразу напомнил мне, что во время карнавала мы и так резко увеличиваем число патрулей в городе. То же самое происходит и в дни Рождества. Получается, нет нужды зря пугать честных горожан.

– Но ты хотя бы предупредишь уличных проституток?

– Мне приказано не поднимать никакого шума, – ответил Майкл.

– Я спрашивала вовсе не об этом. На его губах появилась улыбка.

– Поскольку мне вовсе не хочется, чтобы ты выходила из себя или, того пуще, выступила с заявлением в шестичасовом выпуске новостей, я торжественно клянусь тебе сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность потаскушек города. В связи с чем обещаю разыскать подонка, который надругался над Мэри Бретгон.

Слушая необычно длинную для молчаливого Майкла тираду, Дезире в который раз подумала о его абсолютном бесстрашии. Она отлично знала, что решение предостеречь уличных проституток может оказаться для заместителя начальника следственного отдела не менее опасным, чем выстрел в спину.

Поднявшись, Дезире положила на столик несколько купюр.

– Ты вновь помог мне обрести веру в сильную половину человечества, О'Мейли. Его улыбка стала мягче.

– Наш девиз – «Защищать и охранять», а также вселять веру в ослепительно прекрасных работников телевидения.

Дезире поцеловала его в щеку.

– Если бы не предмет нашего разговора, я бы сказала, что мне было очень приятно повидаться с тобой. Давай встретимся еще разок. Поболтаем и вспомним прежние времена.

Тень промелькнула на лице О'Мейли, стирая улыбку.

– Мне кажется, это не такая уж и хорошая идея, Дез.

Разумеется, она погорячилась. Они были слишком близки, чтобы оставаться просто платоническими друзьями.

– Терпеть не могу, когда ты оказываешься прав. – Озорная искорка померкла в глазах Дезире. – Ладно, мне пора. Хочу успеть взять интервью.

– А у кого, если не секрет?

– Вообще-то, в недалеком прошлом он был твоим коллегой и прославился блестящими выступлениями в суде. Это Роман Фалконар.

Майкл заинтересованно посмотрел в глаза Дезире.

– Я и не знал, что ты снисходишь до того, чтобы беседовать с литературными знаменитостями.

Интересно, что бы он сказал, узнав, что Дезире хочется расспросить бывшего окружного прокурора, а ныне загадочного писателя, чем это он занимался посреди ночи поблизости от места, где было совершено не раскрытое еще преступление?

Не желая делиться ценной информацией, Дезире просто пожала плечами.

– Видишь ли, всегда очень трудно предсказать, куда может завести простой разговор.

Майкл откинулся на спинку стула и принялся нетерпеливо раскачиваться.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что между тобой и самым знаменитым на сегодня жителем Нового Орлеана что-то есть, а?

– Собственно говоря, я с ним даже не знакома. Когда я вернулась в город из университета, он уже покинул общество. А в последнее время он, похоже, превратился в самого настоящего отшельника. – Дезире одарила Майкла самой невинной улыбкой. – Слушай, а расскажи мне что-нибудь о Фалконаре!

Что-нибудь такое, что поможет мне поведать зрителям о его характере и привычках...

– От меня ты услышишь только несколько забавных историй, вот и все. Этот парень сильно напоминает луковицу: снаружи он один, а внутри – совсем другой. Мне кажется, ни в полицейском управлении, ни в окружной прокуратуре никто так и не сумел разобраться, что он за тип. В прокуратуре его обыкновенно называли Черный Принц.

Неожиданно для себя Дезире вспомнила пристальный взгляд бездонных глаз Романа Фалконара и решила, что подобное прозвище очень подходит этому непонятному человеку.

Детектив О'Мейли всегда славился своей проницательной наблюдательностью, и сейчас его глаза подозрительно прищурились.

– Ладно, спасибо и на том, – с наигранной беззаботностью откликнулась Дезире, стремясь уйти раньше, чем Майкл успеет сообразить, что она не вполне откровенна с ним. – Я позвоню тебе на днях.

– В этом я и не сомневался. – Он бросил на столик несколько купюр рядом с теми, что положила Дезире. – Только не забудь: ничего из того, что я тебе говорил, не может быть упомянуто в эфире.

– Ясное дело.

Они вышли из ресторана вместе – О'Мейли остановился около помятого, ничем не примечательного казенного седана, а Дезире пошла пешком, напряженно обдумывая вопросы, которые собиралась задать Роману Фалконару.

Пальцы Романа летали по клавиатуре, рождая слова, которые торопились догнать друг друга на экране компьютера.

Мысленно он был сейчас в Биржевом переулке – темной, узкой улочке между двумя центральными авеню города. В начале прошлого века там проживали мастера фехтования, обучавшие благородных клиентов изящной науке убивать друг друга на дуэлях.

По правде говоря, дела у них шли не очень хорошо. Дошло до того, что один из самых предприимчивых фехтовальщиков разбогател, открыв кладбище для всех тех, кто предпочитал смерть позору и бесчестью.

« Проходили столетия , и мужчина в черном становился известен под множеством имен – Влад Дракула , Джек Потрошшпель , Синяя Борода , Бостонский Душитель и так далее. Какое бы прозвище ни давали ему смертные глупцы , по характеру своему он был – да и всегда будет – прирожденным хищником. Неутолимая жажда крови горела в его душе с момента рождения , и вот сейчас он нетерпеливо расхаживал по темным переулкам Старого квартала , подобно призраку смерти , подстерегавшему еще ничего не подозревающую жертву.

В голове у него стучало , словно в мозгу бушевал неистовый смерч , погружающий его в пучины безумия. Есть только один способ покончить с этим. Мужчина сунул руку в карман пиджака и дотронулся до рукоятки ножа , отчаянно пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться на цели своего поиска.

Сейчас он ищет одного-единственного человека. Вернее , одну-единственную женщину , которую отведет в известное лишь ему одному потайное место. А уж там...

Сладостное ожидание заставило его закипевшую кровь горячей густой волной устремиться в его чресла. Это ожидание согревает его сильнее языков адского пламени. В этих мгновениях ожидания больше соблазна и наслаждения , нежели в самом соединении с еще не встреченной незнакомкой.

Скоро. Совсем скоро » .

Что-то заставило Романа неожиданно выйти из знакомого всем писателям творческого транса. Он подошел к балконной двери и выглянул наружу. Увидев идущую по улице женщину, Роман выругался сквозь зубы и внезапно понял, что ждал ее – ждал с фатальным сознанием неизбежного.

Он вернулся к компьютеру, занес в память машины только что написанное и выключил экран.

Затем, тяжело вздохнув, он спустился вниз, ожидая, что Дезире Дапри вот-вот постучится в дверь его дома.

Глава 3

Дверь распахнулась как раз в то мгновение, когда Дезире уже поднимала руку к старомодному дверному молотку, сделанному в виде готической горгульи. От неожиданности девушка вздрогнула.

Иссиня-черные, как летняя полночь, глаза мужчины, который был так неустрашим и страстен в ее сновидениях о современном пирате, который казался так пугающе неподвижен и скрытен у ворот кладбища прошлой ночью, были сейчас обведены темными кругами. Видимо, в последнее время Роману не часто удавалось высыпаться.

Он снова был одет во все черное, отчего еще больше походил на человека, всю жизнь, скрывающегося в тени. На мрачном, осунувшемся и небритом лице не читалось и намека на гостеприимство или приветливость. Взъерошенные черные волосы падали на воротник его рубашки.

– Мистер Фалконар? – Дезире уверенным жестом протянула ему руку. – Меня зовут Дезире Дапри, я работаю на...

– Мне прекрасно известно, где вы работаете, мисс Дапри, – резко прервал он визитершу. Его пальцы сжали ее ладонь. – Я стараюсь не пропускать программу, которую вы ведете. Должен сказать, у вас это отлично получается.

При звуке его голоса Дезире охватила горячая волна, словно сердце овеял знойный ветер орлеанского лета. Роман задержал ее руку в своей на мгновение дольше, чем того требовала обычная вежливость, и в эту долю секунды странные, необъяснимые чувства всколыхнули душу Дезире.

Она осторожно отняла руку.

– Благодарю вас. Полагаю, сейчас моя очередь сказать, что у вас тоже отлично получается все, чем вы занимаетесь. Честно говоря, мне очень понравилась «Грусть саксофониста», а каждая новая книга выходит у вас все лучше и лучше.

Едва она выговорила эти слова, как ей показалось, что по лицу Романа скользнула тень – словно облачко заслонило луну.

– Очень мило с вашей стороны так отзываться о моих книгах.

Наступило тягостное молчание.

– Ну-с, а теперь, когда мы обменялись профессиональными комплиментами, пожалуй, мне следует сообщить вам, зачем я пришла.

Глядя на нее сверху вниз. Роман подумал, что в жизни Дезире куда меньше ростом, чем ему казалось. И так великолепно сложена... Ее волосы, сиявшие на экране оттенками освещенной солнцем меди, на самом деле были куда темнее, напоминая блеск благородной бронзы.

– Так вы пришли не для того, чтобы взять интервью у литературной знаменитости?

Дезире нахмурилась, расслышав в его голосе сарказм.

– Я не занимаюсь подобной дешевкой. Губы Романа искривила ироническая улыбка.

– Рад за вас. Приятно встретить репортера, который не желает беседовать о рейтинге и предпочтениях наших читателей. – Дезире ничего не ответила на этот неуклюжий комплимент, и Роман смущенно потер небритую скулу. – В таком случае, если вы пришли не за интервью, полагаю, вас интересует, что я делал прошлой ночью на кладбище.

– По правде говоря, я уже побеседовала со множеством людей, которые находились там вчера.

– Но особенно интересую вас я. Потому что именно я казался там лишним.

Он был совершенно прав, и Дезире не стала возражать.

– Да.

Роман пожал плечами.

– Я ждал вас.

Он сознавал, что говорить с кем-либо – особенно с репортером – о том, что происходит в его жизни, весьма опасно. Однако в этой Дезире было нечто, заставившее Романа подумать, что в данном случае можно рискнуть.

Кроме того, он припомнил, как кто-то говорил, что некоторое время назад она была в близких отношениях с Майклом О'Мейли, тем самым детективом, который сейчас распутывает совершенные во Французском квартале преступления. Очень может быть, что О'Мейли, известный Роману как дотошный и фанатично преданный своему, делу сыщик, поделился с бывшей подружкой своими соображениями относительно действий таинственного насильника.

Роман никогда не был особым сторонником корыстного использования людей в своих целях – даже в те дни, когда работал окружным прокурором. Но сейчас, независимо от того, нравится ему такая тактика или нет, ему просто необходимо выяснить, что конкретно знает Дезире Дапри.

Не успела она что-либо ответить, как перед домом остановился экипаж с туристами. В преддверии рождественских праздников и на кучере, и на муле красовались яркие карнавальные шапочки. Туристы – муж, жена и трое ребятишек, – разинув рты, уставились на Дезире и Романа, а кучер принялся что-то монотонно рассказывать.

– И часто такое бывает? – тихо поинтересовалась Дезире.

– По несколько раз в день.

Дезире почувствовала себя до странности незащищенной и уязвимой. Каждый вечер она с экрана вела разговор с тысячами телезрителей. Уже давно привыкла к тому, что люди останавливают ее на улицах, узнают в ресторанах и магазинах, однако мысль о том, что гиды турагентств могут приводить любопытных зевак к самому ее дому, показалась чуть ли не кощунством.

– Видимо, так происходит со всяким, кто становится знаменитым писателем.

– Наверное, – мягко согласился с ней Роман. – Однако в данном случае люди приезжают поглазеть на мой дом, а вовсе не на меня.

– На дом?

– Ходит поверье, что тут обитает призрак. – Немного помолчав, он продолжил:

– Привидение рабыни, которую нашли зверски убитой в одно рождественское утро.

Он снова умолк, и у Дезире мелькнуло подозрение, что Роман нарочно пытается заинтриговать ее.

– Она была совсем молода и очень красива. Ее жестоко изнасиловали, после чего перерезали тонкую шейку от одного хорошенького ушка до другого. – Взгляд его глаз не отрывался от лица Дезире, подсознательно принуждая ее повиноваться его мужскому превосходству. – А позднее нашли еще шесть молодых женщин, похороненных в саду. Все шесть были изнасилованы. И убиты точно таким же образом.

Роман увидел, как ужасная догадка заставила Дезире содрогнуться.

– Странное совпадение, не правда ли? – спросил он.

Если бы не боль в глубине этих насмешливых глаз, Дезире готова была бы поклясться, что Роман получает удовольствие оттого, что дразнит ее.

– В самом деле? – переспросила она. – Совпадение?

Роман ничего не ответил. Взгляд его вернулся к экипажу, который все еще стоял перед домом. В руках отца семейства жужжала видеокамера.

– Пожалуй, внутри нам никто не помешает, – предложил Роман и сделал шаг в сторону. – «Заходи и будь как дома!..»

Пристально гладя на него, Дезире упрямо вздернула подбородок, принимая вызов.

– «...в гости муху звал паук»?.. – продолжила она детский стишок.

Да эта девица – просто порох, решил про себя Роман. Его зубы снова сверкнули в невеселой улыбке.

– Точно так.

Безумная мысль о том, что Роман Фалконар, вероятно, и есть подонок, изнасиловавший Мэри Бреттон, молнией пронзила сознание Дезире. Стараясь убедить себя, что буйная фантазия снова играет с ней злые шутки, она выпрямилась и решительно вошла в дом – тот самый дом, где, по слухам, обитала нечистая сила.

Роман уже сожалел, что поддался минутному импульсу пригласить эту необычную женщину к себе.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить? – предложил он, играя роль щедрого хозяина и одновременно судорожно соображая, о чем же он будет говорить с Дезире. – Может быть, кофе? Кажется, в буфете должен быть чай в пакетиках.

Он умолчал о том, что чай оставила его бывшая любовница – с ней он познакомился, собирая материал для книги, которую сейчас писал. Дженет Осборн, совсем недавно включенная в состав дневных патрулей во Французском квартале, познакомила Романа с несколькими девочками-проститутками – в том числе и с теми, кто стал позднее жертвами насильника. Роман уже не раз задумывался, сколько времени потребуется детективу О'Мейли для того, чтобы вычислить странное совпадение.

Дезире почувствовала на себе пристальный взгляд темных глаз Романа, и у нее пересохло во рту.

– Пожалуй, я не откажусь от стакана воды.

– Сейчас принесу. – Он жестом пригласил ее в соседнюю комнату. – Чувствуйте себя как дома. Желая побольше узнать об этом загадочном человеке, Дезире не заставила его повторять приглашение и прошла в комнату, которая когда-то явно была гостиной, а теперь служила хозяину дома библиотекой.

Изящные барельефы на мифологические темы украшали лепной потолок. Судя по всему, тут уже давненько никто, не убирался. Толстый слой пушистой пыли покрывал антикварные столы и бюро с выдвижной крышкой, а на дорогом персидском ковре в беспорядке валялись пожелтевшие газеты.

Книжные шкафы, заполненные справочниками, беллетристикой и пухлыми альбомами, стояли вдоль трех стен комнаты. Как и полагается в доме бывшего окружного прокурора, на видном месте красовался солидный, в кожаном переплете. Свод законов США. Телефонные справочники занимали несколько отдельных полок, между популярными изданиями по криминалистике и методам работы следователя и альбомами о местной архитектуре и обычаях штата.

Двойные двери в противоположной от входа в библиотеку стене вели в сад, давно уже запущенный и превратившийся в настоящие джунгли. Если верить Роману, именно в этом саду кто-то из предыдущих владельцев дома закопал тела шести изнасилованных им молодых женщин, которых, вероятно, он же и убил. Мысль об этом странном совпадении не переставала тревожить Дезире после событий прошлой ночи, а потому она поспешила отвести взгляд и принялась рассеянно рассматривать книги в одном из шкафов.

И вдруг увидела то, что меньше всего ожидала найти в доме Романа.

Красная обложка тоненькой книжки была едва заметна – казалось, ее специально прятали между последним бестселлером и автобиографией бывшего президента страны.

Впервые небольшой сборник эротических новелл под названием «Тайные страсти» опубликовало одно из частных независимых издательств Сан-Франциско. Позднее, когда первый тираж был в мгновение ока распродан, права приобрел крупный издательский дом в Нью-Йорке, после чего вышло второе издание, на сей раз уже в твердой обложке. В редакцию хлынули письма читателей.

Одна из новелл, озаглавленная «Алые ленты», вызвала необычайное количество откликов от женщин, спешивших поделиться своей радостью по поводу того, что не они одни мечтают о воплощении страстной фантазии о связанной пленнице, оказавшейся во власти мужественного победителя.

Многие женщины требовали от издателя публиковать новые и новые истории анонимного автора, известного лишь под псевдонимом «Мирей». Вероятно, под влиянием этих требований в июле прошлого года вышла вторая книжка – «Страхи и фантазии». К Рождеству этого года ее планировали переиздать уже в пятый раз.

Дезире взяла с полки тоненькую книжку, но не стала открывать ее. Она и без того отлично знала содержание чувственных фантазий. И неудивительно – ведь именно она являлась их автором.

Большинство из поступавших в редакцию писем приходило от женщин, однако среди благодарных посланий попадались и отзывы мужчин, признававшихся в том, что понимание женских любовных фантазий во многом помогло им лучше разобраться и в самих себе, и в своих подругах. И все же, обнаружив свою книгу, которая была так дорога ей, в частной библиотеке человека, чьи романы она сейчас с интересом читает в свободное время, Дезире была просто потрясена.

Впервые Дезире столкнулась с эротической литературой, когда нашла довольно редкую коллекцию новелл викторианского времени в пыльном углу одного из букинистических магазинов. Эти рассказы, написанные более полутора веков назад, пробудили в ее сознании образы, о существовании которых она и не догадывалась.

Дезире решила записать некоторые из них – просто так, для себя. И тут могучий поток фантазии словно прорвал плотину сдержанности. Будто вырвавшись из клетки, ее пылкое воображение рождало новые и новые сюжеты, однако Дезире никогда не приходило в голову попробовать опубликовать свои видения, до того самого дня, пока однажды ее не отправили сделать репортаж о демонстрации протеста перед домом женщины, которая осмелилась опубликовать несколько эротических рассказов.

Шествие возмущенных до глубины души фанатиков, обвинявших автора во всех смертных грехах, закончилось символическим сожжением ее сборника, за что лидер радикальной религиозной группировки был арестован. Репортаж получился на редкость эффектным и красочным.

На следующий день Дезире, не считавшая себя сторонницей жесткой цензуры, приехала, чтобы взять у писательницы интервью. Уже позже, когда Рафинад упаковал свою видеокамеру и отбыл монтировать материал, а хозяйка пригласила Дезире выпить кофе, Дезире неожиданно для себя призналась, что тоже написала несколько эротических новелл. Писательница тут же указала ей координаты независимого издательства в Сан-Франциско, хотя Дезире и уверяла собеседницу, что ее рассказы написаны вовсе не ради издания. Именно тогда остроумная стройная брюнетка, едва ли походившая на распутную грешницу, как называли ее противники жанра, напомнила Дезире о том удовольствии, которое она получила, читая литературу викторианского века. Возможно, сказала писательница, и читатели получат столько же радости от чтения ее произведений.

Поддавшись на уговоры, Дезире отпечатала свои рассказы и отослала их в издательство, не надеясь на успех. Примерно через полтора месяца ее ожидал сюрприз – ей позвонили и сообщили, что сборник принят в печать. И вот Дезире, неожиданно для себя, оказалась признанным и весьма популярным – хотя и скрывающимся под псевдонимом – автором эротических новелл.

Не желая, чтобы Фалконар застал ее с этой книжкой в руках, Дезире поспешила спрятать ее на место и присела в старинное кресло с причудливой резьбой, изображавшей сцены охоты.

Спустя несколько секунд появился Роман с высоким бокалом в руках.

Аромат, исходящий от этой женщины, околдовал его, едва он подошел ближе. Каждый вечер, когда он безмолвно приглашал ее перейти с экрана телевизора к нему в спальню. Роману казалось, что именно так она и должна благоухать.

– Прошу прощения, но у меня, похоже, кончился лед.

Проницательные, цвета топаза глаза Дезире были окаймлены густыми ресницами. В середине каждого зрачка таилась золотистая искорка, от которой, казалось, исходило сияние, подобное лучам солнца. Роман удивился, что никогда раньше не замечал, до чего у нее красивые и густые ресницы, – наверное, в этом виноваты ослепительные софиты в телестудии, решил он. Россыпь едва заметных веснушек, которые на экране, очевидно, скрывал грим, виднелась на переносице аккуратного носика и высоких скулах девушки. Кожа ее, цвета слоновой кости, казалась молочно-прозрачной, как и бывает у рыжеволосых.

Рот Дезире был великоват, но подвижен, а накрашенные губы манили отведать их на вкус, словно спелые лесные ягоды. В первое мгновение, когда Роман распахнул перед Дезире дверь своего дома, ее рот приоткрылся от изумления, и ему тут же захотелось прикоснуться к этим полным губам, ощутить их влажную сладость. Это было вдвойне удивительно, поскольку Роман всегда считал себя человеком здравомыслящим и трезвым.

– Простите, что я не могу предложить вам более изысканного угощения, – нескладно проговорил он.

– Этого вполне достаточно. – Смущенная тем, что его взгляд не отрывался от ее губ, Дезире отпила воды.

Библиотека была достаточно просторной, однако девушке показалось, что Роман заполнил собой все помещение, окружив ее подавляющей аурой мужественности и силы. Судорожно пытаясь сообразить, с чего следует начать разговор, Дезире с трудом перевела взгляд с лица Романа на украшенные тонкой резьбой старинные шкафы.

– Дом просто чудесный, – сказала она совершенно искренне, решив не замечать слой пыли вокруг, разбросанные на ковре старые газеты и запущенный сад. От всего этого вполне можно избавиться за несколько дней тщательной уборки. – Теперь я понимаю, почему вы решили купить его, даже несмотря на привидение.

– Привидение меня не смущало. Напротив, мне казалось, что благодаря ему дом приобрел особую привлекательность. К сожалению, с того дня, как я переехал, мне еще не доводилось слышать ни одного душераздирающего вопля – знаете, из тех, от которых, как говорится, кровь стынет в жилах. Да и заунывный звон цепей ни разу не будил меня посреди ночи.

Дезире немедленно подумала о девушке, изнасилованной вчера на кладбище, вспомнила историю, которую рассказал ей Роман, о жертвах одного из прежних хозяев дома, связала все это в одну цепочку и почувствовала, как мурашки пробежали по спине.

– Вас привлекают насилие и убийства?

– Совсем не привлекают, – отозвался Роман. – Однако большинство людей испытывают почти первобытное влечение к насилию.

Дезире нахмурилась, думая о толпе зевак, собравшейся вчера ночью у кладбища.

– Не очень-то лестное для человечества признание, вы не находите?

– Может быть, и нелестное. Но вполне справедливое. Иначе как еще можно объяснить невероятный успех так называемых мужских фильмов-боевиков с героями типа Рембо?

– Цель подобных фильмов – напомнить мужчине о тех мечтах, которые он лелеял в пору своего взросления.

– Очко засчитывается. – Роман улыбнулся, и неожиданно Дезире стало не по себе. – Уж не собираетесь ли вы заявить, что фантазии женщин лишены всякой примеси насилия?

– Как правило, женщины никогда не мечтают о том, как будут взрывать небоскребы или уничтожать полчища мятежников.

– Пожалуй, и это верно, – согласился он, – однако, хотя я и не отношу себя к знатокам женской психологии, готов поспорить, что немало найдется женщин, которые вносят элемент сладкого насилия в свои сексуально-эротические фантазии.

Дезире, работающая в настоящее время над своей третьей книгой, которую ей хотелось назвать «Запретные фантазии», внезапно почувствовала себя на весьма и весьма зыбкой почве. Гонорары, которые выплачивало ей издательство, неоспоримо свидетельствовали о том, что фантазии женщин в куда большей степени окрашены первобытными инстинктами и насилием, чем это кажется большинству мужчин.

Внутренне откликаясь на пристальный взгляд темных глаз Романа, Дезире поняла, что пришло время сменить тему дискуссии.

– Как ни интересен наш с вами разговор, боюсь, меня еще ждет собрание работников криминальной службы новостей на студии, – решительно проговорила Дезире, возвращая их беседу к причине, по которой она появилась в доме Романа. – Давайте лучше поговорим о событиях прошлой ночи.

– Ну, разумеется, почему бы и нет? – Стараясь вести себя как человек, которому нечего скрывать, Роман пересел в кресло напротив Дезире, закинул руки за голову и вытянул перед собой длинные ноги. – Валяйте спрашивайте.

Глава 4

Дезире достала из кожаной сумки блокнот для записей и положила ногу на ногу, заставив Романа страстно пожалеть о том, что на ней серые фланелевые слаксы, а не юбка.

Дезире заметила в его глазах искорку откровенного интереса и немедленно ощутила ответную реакцию в своем теле. Вот уже несколько месяцев она живет совершенно одна. Не желая смешивать работу с чем-то еще, она тут же побранила себя за неожиданный выброс незваных гормонов.

– Расскажите мне, что вы делали на кладбище, – попросила она.

– Я гулял по городу, заметил патрульные машины и решил подойти поближе, посмотреть, в чем там дело.

– И часто вы гуляете посреди ночи?

– Иногда. Особенно если работаю над книгой и вдруг слова перестают приходить на ум. – Взгляд Романа вернулся к ее лицу, задержавшись на губах. – А от вас всегда так чертовски хорошо пахнет?

Дезире почувствовала, как что-то дрогнуло в ее душе при виде улыбки, сменившей рассеянно-серьезное выражение на лице Романа. Снова напоминая себе, что пришла сюда исключительно ради интересующих ее ответов, девушка отчаянно сопротивлялась нахлынувшим на нее чувствам.

– Полагаю, сейчас вопросы задаю я.

– Очко засчитывается, – легко согласился с ней Роман.

– Выходит, вы пришли к воротам кладбища уже после того, как прибыла полиция?

– Вопрос уже был задан, и ответ получен, – сообщил он ей на судебном жаргоне, напоминая, что куда лучше ее осведомлен о технике ведения допросов. – Я сказал вам, что увидел множество патрульных машин и лишь после этого подошел к воротам.

– Действительно, так вы и сказали. Это означает, что вы не могли увидеть, как кто-то покидает место преступления?

– Окажись я свидетелем совершенного преступления, мисс Дапри, поверьте мне, я был бы последним идиотом, если бы попытался сам задержать преступника. По крайней мере я позвонил бы в «службу спасения», а затем остался бы с пострадавшей девушкой до прибытия полиции. Тогда вам, разумеется, не пришлось бы разыскивать меня.

– И все же вы решили не задерживаться на кладбище.

– Я ничем не мог помочь полиции. Кроме того, – напомнил он ей, – я уже больше не работаю в органах правосудия, так что у фараонов не было никакой причины стремиться поговорить со мной.

– Мне трудно представить, что никто из ведущих это дело полицейских не захочет побеседовать с вами, особенно если учесть место вашей прежней работы.

– А я и не говорил, что никто не захочет разговаривать со мной. Я лишь упомянул, что у меня не было серьезных оснований прерывать ход расследования.

– Какая заботливость, – сухо заметила Дезире. Ее расспросы могли представлять для Романа немалую опасность, однако ему почему-то понравилось то, что эта репортерша с хорошеньким личиком оказалась на удивление настырной.

– Заботливость тут вовсе ни при чем. Там и без меня хватало людей, не имеющих никакого отношения к случившемуся. В мои намерения вовсе не входило путать карты следствию или же перебегать дорогу детективу О'Мейли.

Дезире заметила, что взгляд Романа стал осуждающим, и поняла, что он, вероятно, имеет в виду ее и Рафинада.

– А у меня сложилось такое впечатление, – заговорила она, решив попытаться еще раз, – что вам не хотелось, чтобы ваше лицо попало в кадр.

– Вы совершенно правы. Если бы ваш оператор заснял меня в числе других зевак, начался бы сущий ад, и вы понимаете это не хуже меня самого. Только представьте реакцию зрителей на такой сюжет вы берете интервью у автора романов, завоевавших сомнительную репутацию из-за обилия беспощадных сцен насилия, и все это происходит ночью у ворот кладбища, где только что было совершено нападение на молодую женщину. Вам пришлось бы рассказывать не о случившемся, а обо мне, что, несомненно, только помешало бы следствию.

Довод прозвучал вполне разумно. И все же интуиция подсказывала Дезире, что Роман поспешил исчезнуть с кладбища не только по этой причине. Он явно что-то недоговаривает.

– А вы знакомы с пострадавшей? Он пожал плечами.

– Понятия не имею, кто она такая.

– Это нельзя назвать ответом, мистер Фалконар.

– Зовите меня просто Роман. Но другого ответа вы от меня не услышите. – Его спокойствие начинало раздражать Дезире. – Разумеется, если сами не назовете мне ее имя.

Дезире поняла, что оказалась в западне. Майкл О'Мейли нарушил служебную тайну, сообщив ей имя пострадавшей, и теперь она не имеет права выдавать его.

– Полиция еще не обнародовала имя женщины.

– Да, но вам-то оно известно...

– Однако к нашему с вами разговору это не имеет ни малейшего отношения.

Роман восхитился ее выдержкой. По всей вероятности, О'Мейли уже поделился с ней своими соображениями относительно личности подозреваемого. Наверное, они переговорили за завтраком, размышлял Роман. А может, еще раньше, в постели?

Он представил соблазнительное тело Дезире, мягкое и теплое, бронзово-золотистые, как у тициановских красавиц, волосы, спутавшиеся после сна, счастливый блеск топазовых глаз, таинственную улыбку женщины, насладившейся на рассвете нового дня близостью с любимым мужчиной...

Повторяя себе, что ему не должно быть никакого дела до того, с кем проводит ночи эта женщина, Роман неожиданно сообразил, что ему предоставляется отличный шанс побольше разузнать о ходе следствия.

Каким бы рискованным ни казался ему сейчас этот план – особенно если учесть его причастность к совершенным преступлениям, – Роман твердо решил не терять связи с Дезире Дапри. По крайней мере до тех пор, пока он не узнает, что именно известно детективу Майклу Патрику О'Мейли.

– Таким образом, вы утверждаете, что оказались вблизи от того места, где было совершено преступление, по чистой случайности? – настойчиво переспросила Дезире.

Девушка глядела на него так доверчиво, так искренне, что Роман, несмотря на всю серьезность ситуации, не смог сдержать улыбку.

– Знаете, мисс Дапри, если бы наш разговор происходил в зале суда, вас можно было бы обвинить в том, что вы подсказываете свидетелю нужные вам показания.

– Может быть, но мы-то сейчас не в суде.

– Верно. – Роман кивнул, соглашаясь с ней. – Мой дом стоит во Французском квартале. Иногда по ночам я выхожу на прогулку. Мне доводилось присутствовать на месте совершения преступления и раньше. По правде говоря, хотя я и в восторге оттого, что ко мне пришла хорошенькая женщина, благоухающая ночными цветами и романтикой тайных свиданий, боюсь, что должен вас разочаровать. Вы задаете мне такие вопросы, ответы на которые я просто не в силах дать.

И снова интуиция подсказала Дезире, что Роман Фалконар говорит не правду, словно прячется в какую-то свою раковину. Он – бывший окружной прокурор, быстро превратившийся в популярного писателя. У него влиятельное окружение, начиная с отца – присяжного Верховного суда штата – и кончая матерью – уважаемым профессором юриспруденции в университете Туланы. Но если Фалконар думает, что Дезире отступит лишь потому, что с ним не так-то легко иметь дело, он глубоко ошибается, и очень скоро ему придется изменить свою точку зрения.

Дезире убрала блокнот в сумку и поднялась на ноги.

– Я благодарна вам за то, что вы были так искренни со мной, мистер Фалконар. – Однако сухой тон говорил ему совсем иное. – И прошу прощения, что так надолго оторвала вас от творческого процесса.

– Ничего, я все» равно собирался сделать перерыв. – Он тоже встал. – Знаете, у меня появилась идея.

– В самом деле?

Надо было быть глухим от рождения, чтобы не заметить ядовитый сарказм в ее голосе. Несмотря на рискованный разговор. Роман неожиданно понял, что эта игра ему нравится. Как нравится и сама Дезире.

– А что, если сегодня я еще раз постараюсь как следует вспомнить то, что видел прошлой ночью? А после шестичасового выпуска новостей я заехал бы за вами на студию и мы бы отправились куда-нибудь перекусить, а заодно и обсудили бы мои воспоминания?

Едва Дезире услышала предложение Романа, как в душе у нее словно включились тревожные сирены. С чего это он вдруг стал столь любезен? Что-то тут не так – не только в профессиональном смысле, но и в личном.

– Вы приглашаете меня на ужин?

– Нам обоим нужно питаться, так что мы вполне можем заняться поглощением пищи вместе.

– А почему вы так уверены, что сумеете что-то вспомнить, а?

– Сдаюсь... – На лице его медленно появилась улыбка, от которой у Дезире дрогнуло сердце. – По-вашему, мне следует перестать притворяться и заявить вам, что вы кажетесь мне на редкость привлекательной женщиной и что мне очень хочется еще раз увидеть вас?

И вновь у Дезире возникло ощущение, что он лишь наполовину откровенен с ней.

– Простите, но я уже дала обещание представлять телестудию на благотворительном аукционе сегодня вечером.

Отказ ничуть не смутил Романа.

– Вы живете очень напряженной жизнью. Едете посреди ночи на место происшествия, записываете интервью на следующее утро, а вечером отправляетесь на благотворительное мероприятие...

– Пока что у меня нет причин жаловаться.

– Надо думать, и у руководства студии нет оснований быть недовольными вами. – Рука – Романа легла на ее талию и начала легонько подталкивать гостью к двери. – Ведь, если я не ошибаюсь, с тех пор, как вы заняли место ведущей в программе криминальных новостей, рейтинг канала значительно повысился...

Дезире хотела было вежливо попросить Романа убрать руку с ее талии, однако затем решила, что такое проявление викторианской скромности лишь подскажет ему, что от этого прикосновения ее кожа словно загорается огнем, несмотря на плотный шерстяной свитер. Подобно хозяину дома, она предпочла сохранить кое-что в тайне.

– Нам просто повезло, – пробормотала она, когда Роман распахнул перед ней наружную дверь.

– Везение тут вовсе ни при чем. Все случилось исключительно благодаря вам.

Дезире стояла на ступеньках крыльца, глядя на Романа снизу вверх. Хотелось что-то возразить, но внезапно она поняла, что у нее просто не хватит духу спорить с ним.

– Вы действительно смотрите наши программы?.. – рассеянно спросила она.

– Я уже говорил вам, что не пропускаю ни единого выпуска. – Его пальцы более не касались талии девушки, однако взгляд темных глаз, медленно скользивший по ее запрокинутому к нему лицу, волновал Дезире, подобно нежной ласке. – Красота и ум в женщине – поистине смертоносное сочетание. И вдвойне привлекательное.

– Я разочарована... – холодно протянула Дезире, изо всех сил пытаясь скрыть, что от его бархатистого голоса и пристального взгляда ее сердце начало глухо стучать в груди.

Пальцы крепче сжали кожаный ремешок сумочки. Нечего волноваться, это всего лишь деловая встреча, и ничего больше, напомнила она себе.

Роман вопросительно поднял бровь, и Дезире снисходительно пояснила:

– Мне просто казалось, что писатель, произведения которого «Нью-Йорк тайме» включает в список лучших бестселлеров страны, мог бы выбрать и более удачную цитату из своей книги...

Роман расхохотался, чувствуя, как легко стало у него на душе.

– Ладно, в следующий раз непременно учту.

Смех его был негромким и хрипловатым, словно Роман уже давно отвык смеяться. Дезире подумалось, что слова его звучали одновременно и как угроза, и как обещание. Она снова ощутила опасное волнение в крови. И снова усилием воли заставила себя оставаться спокойной.

Боясь, что голос выдаст ее, девушка кивнула, а затем повернулась и пошла по улице.

Роман любовался ее плавной походкой и думал о том, что, вероятно, ноги Дезире Дапри так же безупречны, как и ее лицо.

Когда она скрылась за углом. Роман вернулся в библиотеку и снял трубку телефона.

– Алло, мама? – Голос Романа был исполнен сейчас такой нежности, что Дезире, несомненно, была бы потрясена, если бы услышала его разговор с матерью. – Помнишь то благотворительное действо, на которое ты так старалась меня завлечь?

Роман терпеливо выслушал жалобы на его вечную занятость. Несмотря на карьеру в университете, не говоря уже об обязанностях жены присяжного Верховного суда штата, его мама умудрялась заниматься еще тысячей других дел. Роман давным-давно понял, что, как бы горячо он ни любил свою мать, если он будет принимать все бесконечные приглашения на различные собрания и вечеринки по сбору средств для сирот, бездомных, безработных и прочее, у него просто не останется ни времени, ни сил на работу.

– Ну ладно, – проговорил он наконец, когда голос в трубке умолк, – я, кажется, передумал и готов пойти.

День выдался ужасно тяжелым: сначала Дезире пришлось гоняться за возможными свидетелями вчерашнего происшествия, затем состоялось собрание на студии, а потом ей предстояло провести шестичасовой выпуск новостей, пытаясь следовать готовому сценарию и стараясь в то же самое время на ходу менять заготовленные строчки. По окончании трансляции Дезире хотелось только одного: вернуться домой, залечь в пенную ванну с горячей водой, прихватив бокал сухого вина и какой-нибудь детективчик поглупее, а затем забраться в постель и уже ни о чем больше не думать. К сожалению, ее рабочий день еще не кончился.

Слава Богу, она всегда была хорошей актрисой, а потому никто из присутствовавших в забронированном для рождественского аукциона «Тропическом» зале отеля «Хилтон» даже не заподозрил, что Дезире просто падает от усталости.

Телестудия обычно старалась не отставать от общественной жизни, и Дезире уже не первый раз представляла свой телеканал.

Однако этот аукцион был необычным: вместо денежных пожертвований, игрушек или одежды на торгах должны были быть представлены всяческого рода знаменитости – в основном холостые мужчины и незамужние женщины.

В зале, щедро декорированном тропическими растениями, отчего возникала иллюзия настоящих джунглей, были расставлены столики, и Дезире сидела за одним из них с бокалом шампанского в руках, пытаясь вести светскую беседу с людьми, заплатившими по 500 долларов за возможность принять участие в аукционе и добиться свидания с прекрасной незнакомкой. В самом начале вечера организаторы вручили Дезире отпечатанную на дорогой тисненой бумаге программку, и она, увидев, что ее имя стоит последним в списке выставленных на торги, потеряла всякую надежду незаметно ускользнуть пораньше.

Шампанское лилось рекой, и неудивительно, что ставки продолжали неуклонно повышаться. Наконец настала и очередь Дезире. Напоминая себе, что все это делается во имя благородной цели – кто посмеет утверждать, что бедным не нужны поликлиники? – Дезире прошла на сцену. Улыбаясь, она выслушивала, как ведущий аукциона перечисляет ее достоинства, включая и престижную награду за сделанный в прошлом году репортаж из пяти частей о неизбежной связи преступности и сферы азартных игр.

– Мисс Дапри предлагает вам фантастический вечер во Французском квартале: коктейли в баре «Наполеон» и изысканный ужин в лучшем ресторане Нового Орлеана «Арно» плюс наслаждение чудесной музыкой в «Доме блюзов» и десерт в знаменитом «Кафе дю Монд» на набережной! – Ведущий со значением вздохнул. – Все это и мисс Дезире Дапри в придачу! Любой мужчина почувствует себя на седьмом небе от счастья рядом с такой женщиной. – Зал отозвался одобрительными возгласами. – Ну что же... Для начала предлагаю пятьсот долларов.

Поскольку предыдущие ставки достигали и пяти тысяч, Дезире не особенно удивилась, когда начальная цена оказалась тут же превышенной. Тем не менее она ощущала страшную неловкость.

Стоя на сцене среди тропических зарослей, с глупой улыбкой на губах, Дезире отчаянно жалела, что не надела, как собиралась с самого начала, бархатный брючный костюм.

Одеваясь дома, в последнюю минуту она достала из шкафа ярко-алое платье с золотой вышивкой. Скроенное на манер комбинации, платье плотно облегало тело, оставляя на всеобщее обозрение не только плечи, спину и руки, но и ноги девушки. Сейчас она раздумывала о том, что вот так, наверное, чувствуют себя стриптизерши на краснофонарных улицах. Интересно, замечает ли кто-нибудь, что у нее дрожат колени?

Ставки продолжали повышаться, и Дезире отчаянно старалась с достоинством пережить эти унизительные мгновения. Она дала себе честное слово, что никогда больше не позволит менеджеру телеканала включать ее имя в список участников какого-либо мероприятия, не сообщив предварительно, что именно придется там делать.

– Пятнадцать тысяч долларов от джентльмена в третьем ряду! – торжественно возгласил ведущий, когда Дезире вновь вернулась к реальности.

– Пятнадцать с, половиной! – выкрикнул мужчина, сидевший через два столика. Весь вечер он, не отрываясь, глазел на Дезире.

– Шестнадцать тысяч! – не удержался сосед Дезире по столику. Бизнесмен весьма и весьма сомнительной репутации, наживший сказочное состояние, когда ему удалось напасть на нефтяное месторождение после долгих лет бурения скважин наугад, он игнорировал требование надеть смокинг и заявился на вечер в ковбойском наряде вульгарного фасона, расшитом серебром и бирюзой. Успев изрядно накачаться спиртным еще до появления Дезире, он вел себя все более и более разнузданно, пока девушка не сообщила ему – разумеется, вежливо и не очень громко, – что, если только он снова осмелится дотронуться до ее колен, она выплеснет шампанское ему в лицо.

– Шестнадцать с половиной, – настаивал оппонент нефтяного короля.

По всей вероятности, упившийся в стельку сосед по столику не привык уступать.

– Восемнадцать! – проговорил он заплетающимся языком.

Дезире затаила дыхание, надеясь, что кому-нибудь – все равно кому – удастся превысить его ставку. Однако противник нефтяника молча поднял руки, выходя из соревнования. Сердце Дезире учащенно забилось.

– Таким образом, у нас восемнадцать тысяч долларов, – услышала она голос ведущего аукциона. – Раз... – (Улыбка медленно сползала с лица Дезире.) – Два...

– Двадцать пять тысяч долларов, – неожиданно произнес низкий мужской голос, показавшийся Дезире странно знакомым.

Круто повернувшись, она посмотрела в дальний конец зала. Обычно мужчины в смокинге казались Дезире подтянутыми и довольно привлекательными, однако сейчас при виде Романа Фалконара девушка ощутила, что у нее перехватывает дыхание.

Их взгляды скрестились. Дезире услышала, как молоток стукнул по дубовым поручням.

– Продано мистеру Роману Фалконару за двадцать пять тысяч долларов!

Зал взорвался аплодисментами и возбужденными комментариями, однако смех стал смолкать по мере того, как Роман не спеша приближался к сцене.

– Мисс Дапри... – Глаза его лукаво блеснули, и на лице появилась коварная улыбка. – Позвольте пригласить вас на танец.

Оркестр уже начал играть. Понимая, что взгляды всех в зале направлены сейчас на них двоих, Дезире изобразила на лице радостную улыбку и спустилась по ступенькам сцены.

Точно так же, как и несколько часов назад, рука Романа легла на талию Дезире, и он повел ее в середину зала. С неимоверным облегчением она увидела, что за ними устремились и другие пары.

Через несколько шагов Роман слегка отодвинулся и окинул Дезире откровенно вызывающим взглядом. Короткое платье, подобно языкам алого пламени, облегало фигуру Дезире, подчеркивая безупречные формы. Роман с удовольствием отметил, что ноги девушки оказались стройными и длинными, как он и представлял себе раньше.

– Вы действительно на редкость привлекательная женщина, Дезире. – Без сомнения, она стоит двадцати пяти тысяч, которые поступят в благотворительный фонд его матери.

– Благодарю вас... С тех пор как в возрасте четырнадцати лет, оставив позади детство и отрочество, Дезире выпорхнула из тесного кокона веснушек, косичек и по-детски угловатой фигурки и превратилась в прекрасную девушку, ей довелось выслушать немало комплиментов от сильной половины человечества. Но еще никогда душа ее не трепетала от мужской похвалы так, как сейчас.

– Это чистая правда. – Роман снова привлек ее к себе. – Как говорится, правда, чистая правда и ничего, кроме правды.

Дезире не позволила ему продолжить:

– Вот уж не думала, что вы показываетесь на подобных мероприятиях.

– Я решил пойти в последнюю минуту. – Он прикоснулся щекой к душистому облаку ее бронзовых волос и глубоко вдохнул. – Можно сказать, вам повезло, что я оказался туг, верно?

В его объятиях Дезире чувствовала себя так уютно, что ей стало страшно. Изо всех сил стараясь не поддаваться желанию опустить голову на его широкое плечо, она на мгновение застыла.

– Я не вполне понимаю, на что вы намекаете.

– Если бы я появился на долю секунды позже и не успел купить вас, возможно, вам пришлось бы провести ваш «фантастический вечер» с тем пьяным недоумком, мечты которого о любовных ласках ограничены возможностью похватать вас за коленки под скатертью.

Зная, что каждый писатель отличается необыкновенной наблюдательностью, Дезире ничуть не удивилась, что Роман заметил – или, может быть, угадал – маленькую драму, происходившую за ее столиком. Однако необходимо было внести ясность по некоторым пунктам:

– К вашему сведению, вы меня не купили. Вы просто заплатили за возможность провести вечер в моем обществе, вот и все.

– Ну да, и вы даже представить себе не можете, с каким нетерпением я жду этого вечера. – Понимая, что ведет себя до неприличия вульгарно, Роман позволил своей ладони скользнуть вверх по бархатистой спине Дезире.

– Вы всегда бываете так грубы?

– С каких это пор говорить правду считается грубостью? – Роман умело провел Дезире между официантом и другой парой.

– Да как вы смеете предполагать, что в сделку входит еще и секс?..

– Ваша честь, я возражаю. Упоминания о сексе не было.

– Значит, мне приснилось, что вы говорили о любовных ласках?

– Ага, вот в чем дело... – Роман улыбнулся и привлек Дезире ближе к себе. В его теле таилась притягательная сила, казавшаяся Дезире более опасной, нежели просто физическое превосходство. – Я всего лишь имел в виду вполне очевидные планы, которые строил на ваш счет этот несчастный мистер Ивэнс – он ведь явно потерял из-за вас голову. Поверьте мне, Дезире, мои намерения по отношению к вам абсолютно чисты и благородны.

– Кажется, то же самое говорил и Серый Волк Красной Шапочке, верно? – упрямо сопротивлялась Дезире.

В ответ Роман насмешливо покачал головой:

– А вы действительно крепкий орешек, Дезире Дапри. К счастью, нас ожидает романтический вечер, а потому смею надеяться, что у нас будет достаточно времени получше познакомиться друг с другом. – Его пальцы принялись легонько перебирать кончики ее волос.

– Что касается романтического вечера, то хочу вам сказать, что...

– Уж не собираетесь ли вы увильнуть от исполнения своего обещания, а? – Он склонил голову, снова заглядывая ей в глаза. – Неужели вы решили лишить бедных, несчастных, больных ребятишек надежды на качественное здравоохранение?

– У вас денег куры не клюют. – Он что, полагает, что ее можно купить, как сделала это ее бабушка много лет тому назад? – с отчаянием подумала Дезире. – Почему бы вам не послать чек?

– Я уже сделал это, а сейчас заплатил за фантастический вечер в обществе самого привлекательного репортера криминальной хроники во всем Новом Орлеане. – Роман выпустил руку Дезире из своей ладони и прикоснулся к ее щеке длинным смуглым пальцем. – Вы же не хотите, чтобы я шепнул вашему боссу, что лучший из его репортеров отказывается сдержать данное им слово?

– Надеюсь, вы сознаете, что это чистой воды шантаж, – пробормотала Дезире в ответ.

Да она и не догадывается, что, несмотря на холодные нотки голоса, страсть в ее взгляде пылает все сильнее! – восхитился Роман. Не успел он заговорить, как глухой раскат отдаленного грома потряс зал. Свет внезапно погас, и несколько ослепительно ярких молний разорвали наступившую тишину.

Искусственная гроза, благодаря которой «Тропический» зал заслужил свое название, продолжала развлекать собравшихся, и в этот момент Роман наклонил голову и поцеловал Дезире.

Глава 5

Губы Романа едва ощутимо, нежно прикасались к губам Дезире. Девушка сознавала, что могла бы остановить его или отстраниться и он отпустил бы ее, однако губы его были такими быстрыми и теплыми... такими умелыми... Легкие, как прикосновения летнего ветерка, поцелуи, казалось, убаюкивали ее, одновременно возбуждая. Роман пробормотал что-то – она не расслышала, что именно, из-за нового раската грома, от которого буквально задрожали стены, – и привлек Дезире еще ближе к себе. На удивление нежные, но сильные руки принялись поглаживать ее обнаженную спину, и кожа Дезире словно загорелась медленным, томительно-прекрасным огнем в ответ на его ласку. Языки пламени поднялись от ее талии до затылка и закружились вокруг тела.

Все кругом качалось и плыло, и Дезире прильнула к Роману, наслаждаясь этим тайным поцелуем в благословенной темноте.

Роман ожидал испытать настоящий взрыв страсти и был совершенно не готов к странному чувству нежности, охватившему его. Казалось, время перестало существовать, словно он целовал ее вот так уже целую вечность.

Волнующий, таинственный аромат восточных цветов и восхитительных благовоний, исходивший от этой женщины, окружал его, навевая мысли о гаремах с одалисками в прозрачных покрывалах на разбросанных под высокими сводами подушках. Вкус губ Дезире опьянял его сильнее любого виски, привораживал сильнее любого наркотика.

И вдруг искусственная гроза закончилась – так же внезапно, как и началась. Публика зааплодировала, оркестр снова начал играть, и пары вновь закружились в танце.

Только Роман и Дезире стояли в центре зала, не замечая ничего вокруг.

Дезире первой нарушила молчание:

– Зачем вы это сделали?

Ответить на ее вопрос оказалось не так-то просто, особенно из-за того, что Роман и сам пока не в силах был разобраться во всей путанице чувств, нахлынувших на него при одном-единственном поцелуе, о котором он мечтал с того самого момента, как Дезире Дапри появилась на пороге его дома утром этого дня.

– Мне кажется, нам обоим было интересно, что из этого выйдет...

Дезире хлопнула по руке Романа, когда он начал раскачивать длинную золотую сережку в ее ухе.

– Лично мне – ни капельки.

Допустим, это не правда, но она вовсе не собирается делиться с ним преследующими ее фантазиями.

– Поправка принимается. – На губах Романа появилась дерзкая улыбка, уверившая Дезире, что он читает ее мысли. – Интересно было мне.

Дезире медленно перевела дыхание.

– По-моему, если вы собираетесь настаивать на «фантастическом вечере», черт бы его побрал, за который заплатили несусветно высокую цену, нам следует договориться кое о каких правилах.

Интересно, сознает ли она, что они и так уже преступили законы приличия? С другой стороны, если от этого она будет чувствовать себя в большей безопасности...

– Правило первое: подобное вам больше не разрешается. – Дезире упрямо вздернула подбородок, вызывающе глядя в глаза Романа. – Может быть, я действительно решу поужинать с вами – в конце концов, это все-таки благотворительность. Но никакие деньги не дают вам ни малейшего права так вольно обращаться со мной.

Вольно обращаться? А чьи это тонкие руки минуту назад обнимали его за шею?

– Принято. – Роман кивнул, усилием воли подавляя в себе страстное желание поцеловать Дезире так, чтобы заставить ее забыть обо всех этих детских правилах. – Что-нибудь еще?

Голос его звучал совершенно спокойно, однако во взгляде темных глаз горел такой горячий, такой страстный огонь, что Дезире стало не по себе. Она была до того обескуражена и заинтригована, что из головы вылетело все, о чем мгновение назад она собиралась сказать.

– Почему бы нам не отправиться куда-нибудь, где будет поспокойнее? – предложил Роман, увидев, что она колеблется.

– Уж не к вам ли домой? Он пожал плечами.

– Или к вам. Да куда угодно. Хотя мой дом гораздо ближе.

Озноб охватил Дезире, вытесняя блаженное тепло, окутавшее ее после их неожиданного поцелуя.

– Откуда вам известно, где я живу?

– Узнать было совсем нетрудно. Я просто кое-кому позвонил, вот и все.

– Кое-кому? – Заметив, что на них оглядываются, Дезире раздраженно покачала головой и направилась из зала, заставляя Романа следовать за ней. – Кое-кому, значит? – тихо повторила она, и голос ее задрожал от ярости. – А что, черт побери, дало вам право наводить обо мне справки?

– Мне хотелось побольше узнать о вас. Роман ничуть не раскаивался в том, что сделал, и это до глубины души возмутило ее.

– И что же, у вас всегда все так легко получается?

– Не всегда. – Страсть в ее глазах и голосе влекла и завораживала его. С такой женщиной надо вести себя честно, решил он. – Но довольно часто. Я не собираюсь извиняться из-за того, что хочу вас, Дезире.

Она откинула волосы со лба.

– Господи, у вас еще хватает наглости говорить об этом! – После того как в прошлом году Дезире настойчиво преследовал какой-то полоумный, ей становилось не по себе при мысли, что кому-то может быть известно, где она живет. – Боюсь, на этот раз, мистер Фалконар, вас ожидает разочарование.

С этими словами Дезире легко повернулась на каблуках и зашагала к лифтам. Роман хотел было пойти за ней, но затем решил, что не стоит еще больше выводить ее из себя.

Лучше попробовать в другой раз. А пока достаточно. Пока...

Дверцы лифта открылись. Девушка вошла в кабинку и нажала кнопку «Вестибюль».

Взгляды их встретились – ее глаза по-прежнему горели возмущением и вызовом, тогда как в его взоре читалось лишь бесконечное терпение.

– Я позвоню вам, – сказал Роман. – Чтобы договориться о нашем романтическом вечере, – добавил он, так как Дезире ничего не ответила.

Дверцы лифта закрылись, но Роман успел услышать, что Дезире выругалась сквозь зубы.

Чувствуя, как впервые за последние недели на душе у него стало удивительно легко, Роман понял, что с нетерпением ждет этого самого дорогостоящего свидания в своей жизни.

« Рожденная в семействе саксонского аристократа , Брианна была непорочна и чиста мыслями , обладая сильным духом , незаурядным умом и завидным бесстрашием. Жизнь ее текла спокойно и мирно до того самого дня , пока Вильгельм Завоеватель не захватил благословенный остров , где обитали саксы. Брианна поклялась никогда не иметь ничего общего с проклятыми варварами-захватчиками , однако оказалась в плену. Вскоре ее принудили предстать перед алтарем и дать обет вечной верности норманнскому барону , которому достались обширные поместья ее семьи.

После церемонии бракосочетания , которую почтил своим присутствием сам Вильгельм , супруг отослал Брианну в спальню , приказав готовиться к брачной ночи. Медленно тянулись минуты , а потом и часы. Ожидая появления мужа , Брианна прислушивалась к звукам веселья , доносящимся из громадной пиршественной залы.

Уже брезжил рассвет , когда тяжелая дубовая дверь с шумом распахнулась. Задремавшая было Брианна очнулась.

–  Послушай , жена! – Он стоял на пороге , упираясь головой в притолоку двери. – Кажется , я приказал тебе ожидать моего прихода.

–  Я и ждала , милорд. – В серебристом голосе девушки слышался ядовитый сарказм.

–  Ты заснула. – Он приблизился к ней , и в пристальном взгляде его голубых глаз читалась неприкрытая угроза.

Брианна вздернула подбородок , бросая ему безмолвный вызов.

–  А вы , сэр , не очень-то торопились. Он резко поднял руку , словно собираясь ударить жену , однако вместо этого провел широкой ладонью по ее распущенным волосам.

–  Добрая норманнка никогда не посмела бы говорить со своим супругом в таком тоне.

–  Если вам была нужна добрая норманнка , сэр , так и оставались бы дома и женились бы на своих норманнках.

–  Клянусь кровью Христовой , ты за словом в карман не лезешь. – Он прошелся шершавым пальцем по ее полным губам , и Брианна изо всех сил укусила его.

Резко отдернув руку , он грубо выругался.

–  Еще до наступления дня , – сквозь зубы пообещал он ей , – ты научишься быть покорной и почтительной женой!

–  Да я скорее умру!

Она тряхнула головой и поморщилась от боли , когда он быстро схватил ее за волосы с такой силой , словно хотел убить.

–  От этого никому не уйти... – Взявшись за ворот ее ночной сорочки , он одним мощным рывком разорвал тонкую ткань. Сорочка упала с ее плеч. – Но не сейчас... – Его взгляд задержался на груди девушки. – Не сейчас... – Протянув руку , он провел ладонью по ее шелковистой коже , и Брианна почувствовала , как незнакомая дрожь охватывает ее с неумолимостью разгорающегося пламени. – Может быть , разум твой и протестует против нашего брака , жена , – хрипловато проговорил он , – но тело твое уже смирилось. Посмотри , что с тобой творится , едва я прикасаюсь к тебе... – Брианна упрямо отказывалась опускать взгляд , однако , как только он захватил кончик ее соска большим и указательным пальцами , она ощутила , что нежная плоть напрягается , становясь тверже речной гальки.

Голова ее кружилась , ноги подкашивались...

–  Если вы прикоснетесь ко мне , я возненавижу вас!

–  Это меня ничуть не удивляет. – Он снова медленно провел ладонью по ее груди , затем все ниже и ниже. – Но дело в том , моя прелестная жена-саксонка , что если я не прикоснусь к тебе , то возненавижу самого себя.

Не думая , что делает , Брианна ударила его по щеке.

Он не дрогнул , но она заметила , как глаза его потемнели от гнева.

–  Это мне следует побить тебя.

–  Я предпочитаю быть избитой , чем изнасилованной.

–  Может , я сделаю и то , и другое... – Он задумчиво потер щетину на подбородке. – Сначала побью тебя. А затем изнасилую... Ты действительно хороша , жена , – пробормотал он , удовлетворенно кивнув. – Не забыть бы утром поблагодарить Вильгельма.

Черпая силы в своей ярости , Брианна думала в эту минуту о кинжале , спрятанном в изголовье ее постели.

–  Если я поцелую тебя , ты снова укусишь меня? – неестественно ровным голосом поинтересовался он.

–  Я плюну вам в лицо. Он устало вздохнул.

–  Этого-то я и боялся. – Взяв ночную сорочку Брианны , он оторвал от нее длинную узкую ленту.

–  Вы собираетесь связать меня? – Забыв , что она обнажена , Брианна поднялась на ноги с достоинством высокородной леди.

Он быстро накинул ткань на голову Брианны , затыкая ей рот.

–  Господь свидетель , мне жаль , что я не могу поцеловать твои полные губы... Ну , может быть , потом. – Он улыбнулся , отрывая еще одну полоску ткани. – Позже , когда я как следует приручу тебя...

Он громко расхохотался своим мыслям , подхватил Брианну на руки , перенес на постель и бросил на перину.

Девушка попыталась снова ударить его , однако он поймал тонкие запястья в свою смуглую от загара , широкую ладонь , обвил ее руки лентой материи и привязал к одному из столбиков , поддерживавших балдахин кровати. Не в состоянии браниться , связанная , словно свинья в базарный день , Брианна прибегла к единственному оружию , которое у нее оставалось , – к яростному взгляду.

К сожалению , супруг остался нечувствителен к ее взглядам. Он развел ноги девушки в стороны и опустился на колени.

–  Кажется , ты не так уж и ненавидишь меня , – пробормотал он низким голосом , и Брианна затрепетала от смутного ожидания чего-то неведомого. – Думаю , жена , мы с тобой будем хорошей парой.

Ощущая , как влажная плоть супруга вторгается в ее тело , Брианна окаменела.

–  Нет , жена , так будет только хуже. Расслабься.

Она уже не сомневалась в том , что этот мужчина – сам дьявол. Едва его проворные пальцы коснулись самого сокровенного уголка ее тела , как словно молния пронзила Брианну.

Почувствовав , что девушка вот-вот уступит , он приподнялся и одним мощным рывком погрузился в нее. Кляп во рту девушки заглушил пронзительный крик боли. Слезы градом катились по ее бледным щекам. Она отчаянно пыталась освободить руки , но узлы были завязаны слишком крепко.

Придавив ее к кровати своим телом , муж сорвал повязку с ее рта.

–  Прошу вас , милорд... – Гордость покинула ее , и сейчас Брианна могла лишь умолять своего повелителя. – Прошу , прекратите эту пытку.

Что-то похожее на сочувствие мелькнуло во взоре его затуманенных страстью глаз.

–  Слишком поздно , жена. – Он накрыл трепещущие губы Брианны горячим ртом. Казалось , этим поцелуем он клеймил ее , объявляя своей добычей. Он снова начал двигаться , все глубже и глубже впечатывая тело Брианны в пуховую перину.

Она вся дрожала , но не от страха или ярости , а от неистового желания ощутить освобождение. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного и сейчас думала , что вот-вот погибнет от животного наслаждения , в пучины которого погрузил ее супруг.

У Брианны было такое ощущение , что вокруг них пылают , опаляя их , языки адского пламени , и она судорожно цеплялась за плечи мужа , вскрикивая , умоляя его пощадить ее и прекратить эту нежную пытку , проклиная его за то , что он причиняет ей такое сладкое страдание.

Первая волна освобождения потрясла ее , однако он все не останавливался , словно требуя от нее чего-то большего. Через несколько секунд она вновь оказалась на гребне страсти , и лишь тогда супруг догнал ее... »

Черт бы все побрал! Роман глубоко вздохнул и закрыл тоненькую книжку в красном переплете. Чистое безумие читать эротику, когда тело его мучительно жаждет соединения с женщиной, написавшей эти строчки.

Он раскрыл тайну Дезире совершенно случайно, во время одной из своих редких поездок в Нью-Йорк. В тот день его агента вызвали из кабинета в приемную разобраться с какой-то путаницей, и Роман остался один. Испытывая легкое раздражение, как всегда, когда он вынужден был приезжать на Манхэттен, он начал расхаживать по кабинету.

Именно тогда он впервые увидел эту книжку – на полке для исходящих писем и посылок. К обложке была прикреплена записка, адресованная Дезире Дапри:

«Дорогая Дезире, посылаю вам сигнальный экземпляр «Страхов и фантазий». Надеюсь, эта книга удовлетворит требования наших читателей, особенно тех, кто жаждет новых рассказов в стиле «Алых лент». Поздравляю!»

Роман и раньше регулярно смотрел программы Дезире, а сейчас, пролистывая томик чувственных новелл, неожиданно понял, что за внешностью спокойной и сдержанной корреспондентки, которая вела рубрику криминальных новостей, скрывается неистовая, страстная женщина.

Когда агент вернулся в кабинет, Роман непринужденным тоном задал ему несколько вопросов об авторе заинтересовавшей его книги, однако получил уклончивый ответ: мол, автор предпочитает скрываться под псевдонимом, не желая подвергать риску свою успешную карьеру.

Такой туманный ответ не разочаровал Романа, и он решил обязательно познакомиться с Дезире. А тот факт, что девушка сама появилась на крыльце его дома в самый неподходящий в его жизни момент, лишь доказывал, что иногда Судьба действительно предлагает весьма и весьма необычные пути.

Томительное желание терзало его тело, туманило голову, когда Роман представлял себя на месте героя только что прочитанной новеллы, рожденной пылким воображением Дезире.

– Черт побери...

Сердце бешено стучало в груди Романа, а в голове словно раздавались удары молота. Роман провел ладонью по лицу, сам удивляясь тому, что творилось с ним. Затем, прекрасно понимая, что это не принесет ему облегчения – скорее наоборот, – он вновь открыл тонкую книгу в красном переплете и принялся читать.

Гирлянды, развешанные на ветвях деревьев, превратили Армстронг-парк в Новом Орлеане в волшебную рождественскую страну, где сбываются все желания.

Шестнадцатилетняя Тавифа Сью Джексон стояла у ярко освещенной арки, пританцовывая на месте и пытаясь хоть как-то согреться. И в обычное время не так-то просто простоять всю ночь на шпильках в четыре дюйма высотой, а проклятый пронизывающий ветер не только превращает работу в истинную пытку, но и отпугивает всех клиентов.

Нет Не нужно думать о плохом, ведь совсем скоро Рождество. В конце концов, до тех пор, пока город не накрыл этот чертов холодный фронт, дела шли весьма неплохо. За последние несколько дней пачка кредиток, которые Тавифа старательно прятала в укромном месте, потолстела так, что девушка начала строить планы на будущее.

Еще неделя – и она сможет накупить рождественских подарков для всех братишек и сестренок, и останется еще кое-что на пушистое манто из белого кролика, которое она видела в витрине одного из универмагов. Черт, как бы ей было тепло в этом манто сейчас!

Тавифа, не переставая, приплясывала на месте, и серебряные колокольчики, которые она нашила на подол красной мини-юбочки, весело звенели в такт. Стройные ноги в черных блестящих сапожках, доходивших почти до бедра, притоптывали по неровной мостовой.

– «Чудесная погодка, – бодро запела Тавифа хрипловатым контральто, – прокатимся с тобой!»

Около нее медленно притормозил роскошный черный «порше».

Танцуя, девушка приблизилась к машине. Водитель нажал кнопку, и правое переднее стекло опустилось.

– Ты – одна из маленьких помощниц Санта-Клауса? – поинтересовался человек за рулем. Его глаза под тяжело набрякшими веками блеснули в рассеянном свете уличных фонарей, а раздвинувшиеся в улыбке красивые губы обнажили белые крепкие зубы.

Тавифа не смогла сдержать удовлетворенную улыбку. Она знала, что красный наряд помощницы Санта-Клауса принесет ей удачу! Похоже, сегодня ей повезет по-настоящему. Судя по автомобилю, у этого парня денег куры не клюют. И выглядит он куда приличнее, чем большинство подонков, что высматривают на улицах Французского квартала девчонку помоложе.

Этот тип немного напоминал Тавифе Ричарда Гира, что тоже было приятно. Как и большинство девиц, выходивших по ночам на улицы квартала, Тавифа страстно мечтала о том дне, когда какой-нибудь красавчик миллионер в шикарной спортивной машине влюбится в нее по уши.

– Для тебя я буду кем угодно, – пообещала она. За последние несколько часов сильно похолодало, так что дыхание образовывало круглые облачка пара в свежем морозном воздухе. Тавифа лукаво улыбнулась, перекидывая через плечо длинную гриву обесцвеченных волос. – Хочешь немного взбодриться перед Рождеством?

То ли черные, то ли синие глаза мужчины – Тавифа никак не могла как следует рассмотреть – медленно скользили по ее лицу.

– А ты была хорошей девочкой в этом году, а? Подкрашенные вишневой помадой пухлые губки изобразили притворное смущение.

– Честно говоря, боюсь, я была довольно непослушной девочкой...

В ответ мужчина широко улыбнулся, вновь напомнив Тавифе Ричарда Гира.

– Как раз такая мне и нужна. – Он с явным нетерпением посмотрел в зеркальце заднего обзора. – Казалось бы, в такую погоду у людей должно хватить ума сидеть по домам, – пробормотал он, недовольный оживленным движением на улицах.

– Мы можем отправиться ко мне...

Разумеется, комната в мотеле в нескольких кварталах от парка – это вам не Бог весть что, но там по крайней мере работает обогреватель. Стоило Тавифе простоять несколько секунд неподвижно, и холод пробрал ее до такой степени, что зубы девушки непроизвольно начали стучать.

– У меня есть идея получше, – ответил мужчина, и Тавифа услышала, как щелкнул замок на дверце машины. – Поехали ко мне. Ты ведь свободна на всю ночь?

Ей положительно везет сегодня. Тавифа радостно улыбнулась.

– Я твоя, золотко. И буду с тобой столько, сколько ты захочешь. – Открыв дверцу «порше», она ощутила блаженное тепло внутри и уселась на черное кожаное сиденье.

Глава 6

День выдался длинным и напряженным, однако Дезире долго не могла уснуть. Когда же наконец ей удалось задремать, в мозгу замелькали непонятные, спутанные сновидения – надгробья, запущенные сады и фонтаны, джунгли тропических лесов и раскаты грома. Эти образы непрестанно сменяли друг друга, словно в голове у нее крутился гигантский калейдоскоп. Лишь одно оставалось неизменным: в каждом из сновидений ей являлся Роман Фалконар.

То он представал перед Дезире таким, как она увидела его впервые, – с мрачным взглядом измученных глаз, среди толпы зевак, собравшихся у ворот кладбища. То припоминался их разговор в библиотеке, когда он смотрел на нее, гипнотизируя девушку огнем откровенного желания, горевшего в его взоре.

Дезире снился их неожиданный поцелуй под раскатами фальшивой грозы, сотрясавшей стены зала, но совершенно несравнимой с ураганом желания, полыхавшим в ее теле, и она просыпалась, чувствуя себя совсем обессилевшей и беспомощной перед натиском его умелых губ, соблазнявших и дразнивших ее.

Полная луна поднималась все выше, а причудливые видения Дезире становились все реальнее.

Ей снилось, что она стоит со скованными тонкой цепочкой запястьями, совсем обнаженная, в одном лишь широком золотистом поясе, расшитом драгоценными каменьями, в бедуинском шатре где-то среди Аравийской пустыни. Высокий темноволосый мужчина в белой полотняной рубашке с распахнутым воротом, широких штанах и кожаных сапогах для верховой езды медленно описывает круги вокруг нее.

«Кажется, она мне подойдет», – пробормотал он.

«О, разумеется, – настаивал работорговец в белом тюрбане. – Эту женщину обучали прославленные знатоки любовного искусства. Она сделает все, что вы ни пожелаете».

Темные, как полночный мрак, глаза мужчины внимательно осматривали Дезире – от кончиков пальцев на ногах, подкрашенных белым перламутром, до завитков распущенных каштановых волос.

«Все-все?» – переспросил он наконец.

«Она будет вашей рабыней, господин», – подтвердил работорговец.

Темноволосый мужчина медленно поднял хлыст и провел рукояткой по шее Дезире вниз, по ее груди, следуя спиральным линиям узора, нанесенного хной вокруг каждого соска. Заметив, как розовые кончики моментально напряглись, едва лишь хлыст прикоснулся к ним, мужчина удовлетворенно улыбнулся.

«Я покупаю ее. – Взгляд его темных глаз встретился с глазами Дезире, и она прочитала в его взоре властное желание и неукротимую страсть. – Мой слуга расплатится с тобой».

«Благодарю вас, господин. Вы не будете разочарованы, поверьте мне».

Понимая, что его присутствие более нежелательно, торговец, кланяясь, задом вышел из шатра.

«А я и не собираюсь разочаровываться».

Эти слова темноволосого мужчины, сказанные хриплым от желания голосом и полные скрытой угрозы, были обращены к Дезире. Не отрывая завораживающего взгляда бездонных глаз от ее лица, он положил смуглую руку на ее обнаженное плечо, безмолвно приказывая ей опуститься на колени.

Дезире казалось, что перед ней сам дьявол в обличье языческого божества. Вздрагивая от странной смеси страха и сладостного ожидания, девушка повиновалась своему новому повелителю...

Когда на столике рядом с кроватью зазвенел будильник, вырывая Дезире из объятий чувственного сновидения, тело ее дрожало от неистового желания.

– Просто курам на смех! – пробормотала Дезире, выпутываясь из складок одеяла.

Хватит думать о Романе Фалконаре, хватит видеть его во сне. Надо убить желание, вспыхивающее в ней при одной мысли о нем.

Она ведет себя как глупенькая школьница. Подумаешь, расчувствовалась из-за мужчины, который соблазнял и бросал женщин, меняя их как перчатки. Хотя и верно, что в последнее время Роман Фалконар превратился в настоящего рака-отшельника, однако совсем недавно ему приписывали не одну скандальную связь с самыми красивыми женщинами Нового Орлеана.

К тому времени, когда Дезире приняла душ и оделась, собираясь на работу, она поклялась, что больше никогда и ни за что не поддастся неотразимому обаянию Романа Фалконара.

Студия располагалась неподалеку от дома Дезире, на той самой улице, по которой ходил когда-то легендарный трамвай «Желание». Теперь рю де Ройал была известна лишь обилием расположенных на ней дорогих антикварных магазинов.

Дезире всегда нравилось работать в старом квартале города, но лишь сегодня она сообразила; что дом Романа находится совсем рядом со студией.

Как всегда, в редакции отдела новостей царил полнейший хаос. Непрестанно трезвонили телефоны, на столах стояли бумажные стаканчики из-под кофе, а сотрудники лихорадочно стучали по клавиатурам компьютеров.

Выпускающий редактор, взгромоздившись на стремянку в одном из углов обширной комнаты, оживленно флиртовал с недавно принятой на работу хорошенькой блондинкой, которой пока что доверяли лишь зачитывать прогноз погоды и которая в настоящий момент объясняла редактору, как лучше укрепить разноцветные лампочки на гирлянде из благоухающих смолой сосновых веток. Наблюдая за ними, Дезире почувствовала легкий укол зависти.

С тех пор как несколько месяцев назад Дезире рассталась с Майклом, у нее никого не было. И дело вовсе не в том, что она страдала от безответной и безнадежной любви, – просто ей еще не встретился мужчина, способный заинтересовать ее больше, нежели горячо любимая работа.

До вчерашнего дня, поправила себя Дезире, наливая в стаканчик кофе. До того самого момента, пока она не познакомилась с Романом Фалконаром.

Честно говоря, как бы ей ни хотелось закрыть глаза на правду, ее по-настоящему влекло к Фалконару, и от мысли об этом Дезире становилось не по себе.

Голова девушки раскалывалась от боли, однако она была даже рада тому, что вокруг царит такой бедлам, обыкновенно сопровождавший подготовку к каждому выпуску новостей. Дезире надеялась, что суета повседневной работы поможет ей забыть о мужчине, который и так уже заполонил собой ее сновидения.

Дезире сидела за своим столом, просматривая утреннюю почту, когда прибыл посыльный с длинной белой коробкой, перевязанной атласной лентой алого цвета.

Вот и попробуй забыть о Романе, со вздохом подумала Дезире. Она дала посыльному на чай и развязала ленту. Получать в подарок дорогие цветы на длинном стебле от мужчины, с которым она только познакомилась, – это уж слишком, однако нельзя отрицать и того, что неожиданный поцелуй изрядно ускорил развитие их взаимоотношений.

Дезире пошарила среди глянцевых листьев, надеясь отыскать визитную карточку, однако ничего не нашла. Тем не менее она не сомневалась, что цветы прислал именно Роман. Даже цвет роз – темно-алых, почти черных – напоминал ей о таинственном писателе. Розы были большие, полностью распустившиеся, а их сладкий аромат буквально кружил голову.

Доставая одну из роз, Дезире внезапно укололась о длинный острый шип. На кончике пальца туг же выступила яркая капелька крови.

Бросив розу в коробку к остальным цветам, Дезире отнесла их в женский туалет и яростно затолкала в мусорный бак.

– Что ты делаешь? Ты с ума сошла! – возмутилась Карин Коллинз, продюсер утреннего и дневного выпусков новостей. – Уж не пытается ли О'Мейли начать все сначала?

– О'Мейли не стал бы отправлять розы, – ответила Дезире. Ранка на пальце снова начала кровоточить, и девушка сунула руку под струю холодной воды. – Кроме того, к твоему сведению, мы с Майклом просто друзья.

– Рада это слышать, – быстро отозвалась Карин. Что-то уж слишком быстро, сообразила Дезире, с новым интересом глядя на коллегу. Молодая женщина густо покраснела.

– Я и не догадывалась, что у вас с Майклом зашло так далеко, – сказала Дезире.

– Вовсе нет. По крайней мере у нас все иначе, чем было с ним у тебя. Мы просто стараемся не торопить события.

– Наверное, это и есть самая мудрая тактика. Обеспокоенный взгляд Карин встретился с глазами Дезире в зеркале.

– А ты точно ничего не имеешь против? Понимаешь, он заверил меня, что между вами все давно кончено, вот поэтому-то я и...

– Так оно и есть.

Дезире испытывала лишь искреннюю радость оттого, что у Майкла завязывается роман с такой славной женщиной, как Карин. Нелегко, наверное, быть разведенной матерью двух ребятишек и сочетать напряженную работу с материнскими обязанностями. Судя по всему, у Карин уже давно не было никакой личной жизни. До сих пор...

– Майкл – отличный парень, – ответила она. – Я надеюсь, у тебя с ним все сложится хорошо.

Бросив презрительный взгляд на смятую коробку роз, Дезире вернулась к своему столу и сняла трубку телефона.

Роман ответил после первого же гудка.

– Да! – отрывисто бросил он, и Дезире неожиданно подумалось, что он, вероятно, сейчас сидит и творит свою «крутую прозу».

– Говорит Дезире Дапри, – начала она тем профессионально поставленным голосом, которым говорила обыкновенно по телефону с мэром города, чтобы подтвердить какое-либо высказывание.

– А, мисс Дапри... – Голос Романа потеплел, что вызвало у девушки еще большее раздражение. Если он думает, что она, как и большинство его прежних подружек, готова прыгнуть к нему в постель после первого же поцелуя, его ждет горькое разочарование. – Вы звоните для того, чтобы договориться о нашем «романтическом свидании»?

– Честно говоря, я звоню в связи с цветами. Я понимаю, что вы, должно быть, потратили на них уйму денег, но, право же...

– О каких цветах вы говорите?

– О розах.

– Розах?

Дезире всегда гордилась тем, что ей удается различать тончайшие оттенки настроения в голосах людей, – в конце концов, от этого зависела ее работа. Сейчас девушка готова была держать пари на свою престижную премию, что Роман Фалконар на самом деле ничего не понимает.

– Уж не хотите ли вы сказать, что не посылали мне сегодня утром две дюжины роз?

– Конечно, не посылал. Вообще-то, я подумывал о чем-то вроде этого, – признался он после небольшой паузы, – однако решил, что это будет немного слишком. Особенно если учесть, что наше первое свидание официально так и не состоялось. Пока что... – протянул он бархатным голосом, и Дезире ощутила, как в самой глубине ее существа задрожала какая-то неведомая ей самой струна.

– Вы правы, – согласилась она, лихорадочно соображая, кто еще мог бы преподнести ей столь экстравагантный подарок. – Но тогда, если цветы прислали не вы...

– Похоже, у вас завелся тайный обожатель, – предположил Роман. – Чему же тут удивляться?

Вы умны, чертовски привлекательны и постоянно у всех на виду. Я уверен, что вы уже не в первый раз получаете цветы от неизвестных поклонников.

– Это так, но обычно к цветам прилагается визитка.

– Наверное, в цветочном магазине просто забыли вложить ее в коробку.

Предположение звучало вполне логично. Однако что-то подсказывало Дезире, что не все так просто обстоит с этими цветами. Девушка вспомнила выступившую на уколотом пальце капельку ярко-алой крови и внезапно содрогнулась: ей вдруг показалось, что эти розы были каким-то зловещим, угрожающим предзнаменованием.

– Да, очевидно, они забыли, – согласилась она. – Простите за пустое беспокойство.

– Вы никогда не побеспокоите меня попусту, Дезире. – Роман заговорил чуть тише:

– Дайте мне знать, когда решитесь на наше свидание.

– Непременно... – Дезире стало любопытно, что он ответит, если она Предложит отпраздновать вместе новогодние праздники в 2001 году.

– Будет очень мило с вашей стороны, если вы надумаете встретиться со мной еще в этом столетии.

Этот мужчина опасен и без своей сверхъестественной способности читать мысли на расстоянии... Дезире поняла, что пора заканчивать разговор.

– Всего хорошего, мистер Фалконар.

– Мы же договорились, что вы будете называть меня по имени, – поправил он ее. – И, кстати, Дезире...

– Да?

– Если вы передумаете и пожелаете получить от меня в подарок цветы, просто позвоните мне, ладно!

Раздраженная неприкрытым проявлением мужского превосходства, прозвучавшим в голосе Романа, Дезире бросила трубку, ничего ему не ответив.

Затем она позвонила в цветочный магазин, однако результата не добилась. За розы было уплачено наличными, а заказал их темноволосый мужчина, не пожелавший приложить к цветам никакого послания. Должно быть, как и сказал Роман, это всего лишь тайный поклонник.

Если учесть то, что Дезире, как напомнил ей Роман, все время на виду у зрителей, гипотеза о появлении нового анонимного обожателя кажется не такой уж невероятной. Но почему же она испытывает какое-то неясное ей самой чувство неотвратимо грозящей опасности?

Наверное, это из-за того психа, что преследовал ее в прошлом году.

Решив попусту не тратить время, Дезире начала просматривать почту.

На трех конвертах было надписано «лично». Первое письмо было от семилетнего мальчика, который просил Дезире выйти замуж за его отца. Второе, начертанное карандашом на листках из блокнота, содержало исповедь какого-то бедолаги с утверждением, что в прошлой жизни он был мужем Дезире. Девушка отложила оба письма в сторону: на первое надо будет ответить вежливым отказом, стараясь не обидеть мальчика, а второе она собиралась передать Майклу – просто так, на всякий случай, ведь в прошлом году он блестяще обезвредил ее преследователя.

Читая третье послание, отпечатанное на дорогой плотной бумаге, Дезире почувствовала, что у нее кровь стынет в жилах.

– Дезире... – Карин остановилась у ее стола, обеспокоенно гладя на коллегу. – С тобой все в порядке?

– Не знаю... – Дезире уставилась на ровные строчки, и внезапно все поплыло у нее перед глазами. – Он пишет, что хочет рассказать о себе, но доверяет только мне одной, и никому больше.

– Еще у кого-нибудь крыша поехала на почве НЛО?

– Нет. – Дезире аккуратно сложила письмо и нажала кнопку автодозвона на телефонном аппарате. – Мне пишет маньяк-насильник. Ему, видишь ли, не нравится, что пресса уделяет его персоне так мало внимания.

– Ты шутишь?

– Не самая подходящая тема для шуток, правда? Кроме того, он надеется, что мне понравились розы.

– Так эти цветы прислал тебе насильник? – испуганно воскликнула Карин, но Дезире успела заметить огонек профессионального азарта в темных глазах коллеги. – Тебе стоит ухватиться за ниточку, – посоветовала она, пока Дезире ждала, когда же оператор в городском отделении полиции соединит ее с нужным номером. – Ясное дело, за такой материал ты получишь «Эмми», никак не меньше. Как только станет известно, что насильник из Французского квартала пишет тебе любовные послания...

– Это не совсем любовное послание...

– Ладно, письма с признаниями, называй как хочешь. Все равно, как только об этом станет известно, тебя непременно пригласят на федеральное телевещание....

Испытывая легкое раздражение оттого, что никто не отвечал на ее звонок, Дезире уже подумывала, не повесить ли трубку и не набрать ли вместо этого телефон «службы спасения». Тем не менее мысль о возможности получить работу на государственном телевидении показалась Дезире весьма и весьма заманчивой.

– Алло? – сказала она, когда голос на другом конце провода наконец ответил. – Говорит Дезире Дапри с телестудии Западной Луизианы. Мне необходимо срочно связаться с детективом Майклом О'Мейли в связи с недавними изнасилованиями во Французском квартале... Да, я прекрасно понимаю, что он сейчас занят, – прервала она объяснения дежурного, – однако мне кажется, что он согласится переговорить со мной. Я вовсе не пытаюсь получить новый материал для шестичасового выпуска новостей. Передайте ему, пожалуйста, что маньяк-насильник, которого он пытается вычислить, желает договориться со мной о встрече.

Дезире не удивилась, когда ее тут же соединили с детективом О'Мейли, который приказал ей не покидать студию, пообещав скоро приехать.

Девушка сидела за своим столом, с ужасом разглядывая коробку с цветами, которую она достала из мусорного бака, когда на другом конце комнаты послышался хорошо знакомый ей звучный голос. Подняв голову, она увидела, что Майкл остановился у стола Карин.

Может быть, эти двое и не спешат, но, судя по всему, у них все гораздо серьезнее, чем считает Карин.

Гордость Дезире жестоко страдала от необходимости признать, что в пору их краткого романа Майкл О'Мейли никогда не смотрел на нее так, как смотрел сейчас на Карин. Да и сама она, честно подумала вдруг Дезире, никогда не отвечала на взгляды Майкла с выражением такого обожания и любовного голода в глазах.

– Ты об этих цветах говорила? – отрывисто спросил детектив.

Дезире очнулась от своих мыслей и подняла глаза на грубоватое, но по-своему красивое лицо О'Мейли.

Для него все это просто работа, а Дезире слишком много раз видела и слышала, как он общается с потерпевшими и свидетелями преступлений, чтобы обидеться на отсутствие официальных формальностей.

– Да, – ответила она, кивнув на коробку, загромождавшую большую часть ее стола. – Боюсь, я оставила отпечатки пальцев со всех сторон коробки.

Майкл пожал плечами.

– Не имеет значения. Если они действительно присланы из цветочного магазина, вряд ли этот тип вообще прикасался к ним. – Он потер подбородок, рассматривая цветы. – Мне казалось, розы обычно посылают еще не распустившимися, разве нет?

– Да, так оно и бывает.

– Никакой визитки?

– Нет, конечно же. По правде говоря, сначала я решила, что их прислал... – Дезире замолчала, почему-то не желая упоминать имя Романа Фалконара и тем самым втягивать его в начатое расследование.

– Кто именно? – настойчиво поинтересовался Майкл.

– Никто. – Дезире в свою очередь пожала плечами. – Ведь и раньше мне присылали цветы совершенно незнакомые люди, так что неудивительно, что...

– Ну да, совершенно незнакомые люди вроде твоего прошлогоднего преследователя.

– Да.

Взгляды их встретились, и Дезире поняла, что они думают об одном и том же. Она познакомилась с Майклом, когда он пришел на телестудию допросить ее в связи с преследованиями неизвестного. Благодаря ему этот негодяй отбывает сейчас срок в государственной тюрьме штата Луизиана.

Хотя во время расследования безупречное поведение детектива никак не выходило за рамки обычной вежливости, невозможно было игнорировать тот факт, что их с Дезире неудержимо влекло друг к другу. Вечером того дня, когда ее преследователь оказался наконец за решеткой, Майкл Патрик О'Мейли и Дезире Дапри стали любовниками.

– Я звонила в цветочный магазин, – проговорила Дезире, возвращаясь к теме их разговора, – хотела узнать, кто именно заказал цветы. Однако клиент уплатил наличными и не назвал своего имени.

– Я заеду туда и посмотрю, не удастся ли составить фоторобот. – Майкл снова взглянул на розы. – Должно быть, он потребовал, чтобы их прислали именно распустившимися. В таком случае розы должны были простоять в магазине как минимум несколько дней.

– Думаю, ты прав, если только посыльный... – Дезире внезапно замолчала, похолодев от мысли, которая вдруг пришла ей в голову. – Господи, Майкл, ты же не думаешь, что посыльный и есть этот подонок?

– Пока трудно что-либо сказать. В любом случае тебе необходимо встретиться с нашим художником, так же как и всем остальным, кто видел этого посыльного.

– Отлично. – Дезире кивнула, отчаянно жалея, что не успела как следует рассмотреть парня, который принес цветы.

– А где письмо?

– Вон там. – Дезире указала на конверт, не желая снова прикасаться к нему.

Майкл быстро пробежал содержание письма глазами, тихо выругался сквозь зубы, потом, держа бумагу за края, опустил в целлофановый пакетик, что-то быстро надписал на нем и убрал в карман пиджака. Затем он подхватил коробку цветов.

– Поехали.

– Куда?

– Пока не знаю. Может, просто прокатимся по городу и поговорим об этом типе.

– Разве нельзя поговорить прямо тут?

– В редакции отдела новостей? Знаешь, возможно, мне и не удастся держать все это в тайне, но хотелось бы попытаться – по крайней мере пока.

– Да, ты уже говорил. Но я по-прежнему не одобряю подобную тактику.

– Это для меня не новость, мы с тобой и раньше никогда не могли прийти к соглашению. – Он взял со стола сумочку Дезире и протянул ей. – Поехали.

В прежние дни, услышав отданный таким повелительным тоном приказ, Дезире вполне могла возмутиться, однако сейчас неожиданно для самой себя поняла, что поведение Майкла уже больше не раздражает ее, и потому восприняла это как решительное доказательство того, что между ними все кончено.

– Я просто таю, когда ты превращаешься в Тарзана, а мне отводишь роль тихони Джейн, – сладко пропела Дезире. Мило улыбнувшись Майклу, она взяла из его рук свою сумочку и решительно направилась к дверям, так что детективу оставалось лишь следовать за ней.

Он и последовал, остановившись на несколько секунд у стола Карин.

– Ты, конечно, понимаешь, что она собирается упомянуть об этом событии в прямом эфире, – сказала Дезире пять минут спустя, когда машина детектива О'Мейли начала лавировать среди толп туристов, бродивших по улицам Французского квартала. Тех самых туристов, которых так боится отпугнуть городской совет.

– Ты о ком? – спросил Майкл, искоса взглянув на Дезире и притормаживая у светофора.

– О Карин. – Она помолчала. – Позволь тебе напомнить, что она как-никак репортер отдела новостей. А когда маньяк-насильник присылает цветы и пишет признания другому репортеру, это может стать беспроигрышным козырем любого телеэфира, нравится тебе это или нет.

Майкл смотрел прямо перед собой, размышляя над услышанным. Заметив, что пальцы его крепче сжали руль автомобиля, Дезире поняла, что он еще ни разу не представлял себе Карин в профессиональном свете ее карьеры.

– Мне бы не хотелось, чтобы все это вышло наружу. Пока, – проговорил он наконец.

– Кто со мной сейчас разговаривает? Мэр города или детектив первого разряда Майкл О'Мейли?

На светофоре загорелся зеленый свет, и шофер стоявшей за ними машины принялся отчаянно сигналить. Майкл выругался.

– Давай помолчим, пока не приедем куда-нибудь, где можно будет поговорить спокойно, – предложил он.

День выдался на удивление теплый, а потому О'Мейли остановился у Одбон-парка. Когда-то этот зеленый оазис принадлежал самому Бьенвиллю, основателю Нового Орлеана. Дезире и Майкл присели на широкую скамью у подножья лестницы, спускавшейся к искусственному водоему, известному под названием «Журавлиный пруд».

Несколько минут они молчали, наблюдая за маневрами семейства уток на спокойной глади воды. Дезире сгорала от нетерпения, однако вынуждена была ждать, зная, что Майкл предпочитает тщательно обдумывать свои высказывания.

– Вчера, когда мы завтракали вместе, – заговорил он наконец, – я познакомил тебя с официальной точкой зрения на случившееся.

– Черт побери, вот так откровение! О'Мейли раздраженно покачал головой.

– Знаешь, я уже начал забывать, до чего ядовитым бывает твой сарказм.

– Ничего, я тебе напомню, – лукаво улыбнувшись, успокоила его Дезире. – Майкл, я не так глупа, чтобы не догадаться, что ты предпочел рассказать мне официальную версию расследования.

– Красота и ум... – проворчал он в ответ. – Не будь ты такой въедливой стервой, я бы, наверное, женился на тебе.

– Если мне не изменяет память, именно я не хотела выходить за тебя замуж, – поправила она его. Честно говоря, ни ему, ни ей не хотелось тогда стремглав бежать к алтарю. – Так что расскажи мне поподробнее о нашем маньяке, а нежности можешь приберечь для Карин.

Майкл изумленно взглянул на нее.

– Неужели это тай очевидно?

– Не более, чем то, что тебя зовут О'Мейли. – Увидев, как густой румянец заливает лицо и шею детектива, и помня, как чувствителен он под маской неустрашимого Полицейского, Дезире сжалилась над ним:

– Я рада за тебя, Майкл. – Она положила руку на рукав его пиджака. – Честное слово. Он с облегчением вздохнул.

– Я говорил Карин, что ты не станешь закатывать скандалы, но ты же знаешь женщин. Вечно они поднимают шум из-за пустяков. – Сообразив, какой промах он совершил, Майкл пробормотал:

– Я не имел в виду тебя... я просто хотел сказать...

Несмотря на всю серьезность ситуации, Дезире звонко расхохоталась.

– Очко засчитывается, и не будем больше об этом. Ладно, объясни-ка мне лучше, почему я не могу открыть шестичасовой выпуск новостей сообщением о цветах и письме – ведь это может оказаться настоящей сенсацией!

– Потому, что ты причастна к этому делу куда больше, чем тебе кажется.

– А ты не считаешь, что уж слишком пытаешься защитить меня, а? Даже, несмотря на цветы, я думаю, что этот тип видит во мне не женщину, а репортера, который может сделать из него звезду.

– Я бы согласился, если бы не присланные цветы.

– А чем они тебе не нравятся? – Дезире не смела признаться, что ей стало не по себе при одном взгляде на эти цветы еще до того, как она узнала, кто именно прислал их ей.

– Точно такие же он присылает своим жертвам на следующий день. – Глаза Майкла потемнели от ярости, в которой Дезире видела его лишь однажды – когда ему удалось арестовать видного бизнесмена за тайное сожительство с тринадцатилетней дочерью. – Однако с ними этот мерзавец не так щедр: присылает им лишь одну розу. Одну-единственную, полностью распустившуюся темно-красную розу.

Мурашки пробежали по спине Дезире – Может, он просто спятил? Решил, что две дюжины роз помогут убедить меня поведать всему миру его историю? – предположила Дезире, сама понимая, что ее доводы совершенно неубедительны.

– Я согласился бы и с этим. Но есть и еще кое-что.

Дезире охватил страх, и она спросила через силу:

– Что именно?

– В случае каждого нового изнасилования мы точно знаем, что действует один и тот же подонок, благодаря тому, что почерк совершенно одинаков.

– Розы...

– Да, розы. – Майкл кивнул. – И еще то, что он связывал пострадавших.

– Для изнасилования это не такая уж и редкость.

– Ты права. Но все дело в том, чем именно он их связывает. – Майкл взял ладони девушки в свои. – Он использует атласные ленты, Дезире. Алые ленты. Точно такими же лентами была перевязана коробка с цветами. И о таких же лентах...

– ..я писала в моей новелле!

Солнце по-прежнему ярко сияло, заливая парк теплым светом, однако Дезире показалось, будто тяжелые черные тучи неожиданно заволокли голубое небо. Ледяная дрожь охватила девушку.

Глава 7

– Неужели ты действительно думаешь, что ему известно...» – Слова замерли на языке Дезире. Нет, не может быть...

– ..что ты пишешь порнографию? – закончил за нее О'Мейли.

Дезире еще никогда не видела его в таком скверном настроении. Глубокие складки пролегли вокруг плотно сжатых губ ирландца, а глаза смотрели настороженно и неприветливо.

– Эротику, – автоматически поправила она его и снова замолчала.

– Называй свои рассказы как хочешь, но ты не сможешь отрицать, что твоя писанина воспевает насилие, и ничего больше.

Они спорили об этом столько раз, что Дезире давно уже сбилась со счету. О'Мейли был одним из немногих, кто был в курсе того, что именно Дезире является автором популярных сборников эротических новелл. Когда они жили вместе, она как раз работала над одной из своих книг и ни за что не смогла бы утаить свое творчество от любимого мужчины, не говоря уже о профессиональном детективе.

– Мои книги воспевают насилие не больше, чем те детективы, которые ты сам читаешь запоем, воспевают грабежи и убийства, – возразила Дезире. Хорошо знакомая ей тема спора помогла моментально забыть о страхе, пронзившем ее при упоминании об алых атласных лентах. – Я просто стараюсь помочь моим читательницам с головой погрузиться в атмосферу моих новелл.

– Ты пишешь о сексе против воли женщины – в реальной жизни это одно из наиболее тяжких преступлений.

– В реальной жизни – да. Но, О'Мейли, ведь я пишу не о реальной жизни. «Алые ленты» – просто фантазия, и ничего больше.

– Попробуй лучше объяснить это насильнику, который прислал тебе цветы.

Да, здесь он совершенно прав. Дезире поняла, что иных доводов у нее уже не осталось. Она рассеянно потерла виски, и на мгновение в глазах ее промелькнула ранимость чуткой души, которую Дезире не часто позволяла заметить своим собеседникам.

– Кто конкретно знает, что Именно ты пишешь эти книжонки? – поинтересовался О'Мейли.

– Ты, разумеется. Еще мой агент. И мой редактор. И еще Джейн из отдела контрактов издательства. – Дезире провела рукой по волосам, пытаясь сосредоточиться. – Я вполне допускаю, что одна из моих рукописей могла оказаться дома у моего редактора, но она отлично знает, что огласка может повредить моей карьере на телевидении, так что едва ли допустит подобный промах.

– А как обстоят дела в банке? Ведь ты должна получать наличные по чекам издательства...

– Издательство выписывает чек моему агенту, он вычитает свои десять процентов и выписывает на мой псевдоним новый чек на оставшуюся сумму. Я получаю наличные переводом.

– Через местный банк?

– Собственно говоря, нет. Я открыла счет – опять-таки под псевдонимом – на Каймановых островах.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что отмываешь деньги в каком-то оффшорном банке? – недоверчиво поинтересовался Майкл.

– Ничего я не, отмываю, – раздраженно ответила Дезире. Она вспомнила, что причиной их расставания стали именно постоянные споры. – Я просто пытаюсь сохранить все в тайне. А оффшорные банки н» настолько привередливы, чтобы выяснять, с кем конкретно они имеют дело.

– И неудивительно, – с отвращением пробормотал Майкл, – раз большинство их клиентов – отпетые мошенники. – Он задумчиво потер ладонью подбородок, выдавая тем самым, что и сам раздражен и озадачен. – Иными словами, едва ли кто-нибудь в Новом Орлеане знает, что ты пишешь порнографич... ладно, эротические рассказы? – Он пристально взглянул на нее.

Дезире открыла было рот, чтобы ответить, но тут снова подумала о Романе. Обнаружив свою книгу в его библиотеке, она была порядком изумлена, но в тот момент сумела убедить себя, что это всего лишь простое совпадение.

Теперь же она начала сомневаться.

– Ответь мне, Дезире, – торопил ее Майкл. Она покачала головой. Возможно, загадочный писатель и правда немного странноват, но, с другой стороны, разве писатели бывают заурядными людьми? А тот факт, что в его присутствии она испытывала одновременно и возбуждение, и сладкий страх, еще не означает, что по ночам он крадется по улицам Французского квартала на манер современного Джека Потрошителя, совершая нападения на беспомощных женщин.

– Прости. – Дезире изобразила на лице выражение полного спокойствия. – Я просто думала о том, чего хочет от меня тип, приславший письмо и цветы.

– Я бы сказал, что все вполне очевидно.

– Вот как? – Дезире помолчала несколько секунд. – Неужели ты считаешь, что это действительно имеет какое-то отношение к моим книгам?

– Черт побери, без всяких сомнений! – раздраженно проворчал Майкл. – Помнишь тот пистолет двадцать пятого калибра, которым я тебя снабдил? Он все еще у тебя?

Майкл передал Дезире оружие в прошлом году, когда ей постоянно угрожал преследователь. Потом несколько раз возил девушку в полицейский тир, обучая правилам стрельбы. Хотя подобное занятие не доставило Дезире особого удовольствия, она не могла не признаться, что с тяжелой вороненой «игрушкой» и в самом деле чувствовала себя немного увереннее.

– Я сунула его куда-то в нижний ящик комода. Наверняка он до сих пор там, под свитерами.

– Советую тебе держать его на столике у кровати.

– Майкл, ты серьезно полагаешь, что...

– Черт возьми, Дезире, этот подонок использует точно такие же ленты, как те, о которых ты написала в своей книге!

– Мне просто хочется думать, что мы столкнулись с кошмарным совпадением, и только. Я говорю не о том, что он связывает свои жертвы алыми лентами, а о том, что он выбрал именно меня, чтобы послать те дурацкие цветы. Очень может быть, что он даже не догадывается, какое значение имеют его действия.

– Рад был бы рассуждать, как ты...

– И рассуждай на здоровье – просто ты всегда воспринимаешь все с самой плохой стороны.

– Как-никак это моя работа, – напомнил ей Майкл. – Ладно, » вот наш план. Ты не должна вступать ни в какие контакты с этим типом. Он может посылать тебе цветы хоть вагонами – мне нет до того никакого дела. Пусть пишет тебе по сотне писем каждый день и перевязывает их алыми атласными лентами – плевать. Ты должна притворяться, что ничего от него не получала.

– Майкл, это просто абсурд!

– Когда репортер – женщина-репортер, между прочим, – оказывается втянутой в расследование преступлений какого-то психа, который сначала зачитывается эротическими книжонками о сексе против воли женщины, а потом выходит на улицы, чтобы воплотить свои фантазии в жизнь, – вот это настоящий абсурд!

– В моих книгах нет ни слова о подлинном насилии, – запротестовала Дезире, снова чувствуя себя обязанной защитить свои творения, – напротив, главной темой каждой новеллы является осуществление тайных желаний самой героини, при этом только создается видимость того, что мужчина принуждает ее к каким-то действиям. Таким образом, получается, что героиня беззащитна и перед властной силой своего желания, и перед мужчиной своей мечты, однако в то же самое время никто не вправе упрекнуть ее за разнузданные фантазии.

– Черт бы все побрал, Дезире, я не собираюсь сидеть тут и обсуждать с тобой безупречность твоих персонажей! – взорвался О'Мейли. – Я вообще не желаю с тобой ни о чем спорить, и точка. По крайней мере пока в городе орудует маньяк-насильник. Ты просто не имеешь права вступать с ним в какие-либо контакты.

– Ты говоришь как полицейский или как мой Друг?

– Как твой друг-полицейский, – проговорил Майкл сквозь зубы. – И как мужчина, который не так давно любил тебя, я отказываюсь допускать даже мысль о том, что ты можешь подвергаться опасности. А как полицейский я не допущу, чтобы ты вмешивалась в мое расследование.

– Ага, – кивнула Дезире. – Вот теперь мы заговорили начистоту.

– Черт возьми, Дезире!

Майкл вскочил на ноги, яростно уставившись на нее. В прошлом их споры нередко доходили до точки кипения, и оба спорщика быстро теряли над собой контроль. За яростью следовал обыкновенно взрыв страсти, не менее неистовый, чем их перепалки.

О'Мейли схватил ее за плечи с такой силой, что девушке стало больно.

– Это не фантазии, Дезире. Это жизнь. Мерзавец существует на самом деле. И он опасен. Я не желаю, чтобы ты и близко подходила к этому делу.

– Но я уже подошла. Если я не стану обращать на него внимания, скажи мне, что помешает ему сорвать свой гнев на новых, пока еще ничего не подозревающих жертвах?

– Он и так уже насилует ни в чем не повинных женщин, – едко возразил ей Майкл.

– А что, если я соглашусь встретиться с ним? – Подобная мысль появилась у Дезире еще в ту минуту, когда она прочитала письмо преступника.

– Ты с ума сошла?!

– Тогда ты мог бы использовать меня как наживку. – Дезире решила благоразумно умолчать о том, что не раз видела подобный сюжет в детективных фильмах.

Если с ее помощью город избавится от маньяка и ничто больше не будет угрожать безопасности туристов, это не только обрадует и мэра, и весь городской совет, но и поможет ей заполучить желанную работу на одном из главных телеканалов.

– Черта с два! – О'Мейли выкрикнул эти слова так громко, что семейство уток с Журавлиного пруда, негодующе хлопая крыльями, поднялось в воздух.

Дезире и Майкл стояли неподвижно, яростно глядя друг на друга, однако через несколько секунд Майкл доказал девушке, что еще не потерял способности удивлять ее.

– Ты знаешь, – пробормотал он задумчиво, – это не такая уж и плохая идея...

– В самом деле?

– Именно так... – В глазах Майкла появилось отсутствующее выражение, и Дезире поняла, что он приступил к разработке какого-то плана. – Но все же я бы хотел, чтобы ты пока воздержалась от комментариев в эфире. Пусть он думает, что ты игнорируешь его.

– Неплохо, – протянула она. – Мое равнодушие заставит его выйти из себя и совершить ошибку.

– Будем надеяться. Твой домашний телефон будет прослушиваться. И телефон на работе – тоже. Когда подонок снова свяжется с тобой, обязательно постарайся договориться с ним о личной встрече.

– Это я тебе обещаю. – Голова Дезире слегка кружилась от возбуждения.

– Но сама ты ни с кем встречаться не будешь.

– Но как же...

– Мы загримируем под тебя одну из наших сотрудниц и накроем этого психа с поличным.

– Не скажу, что мне нравится делиться лаврами, но выбора, похоже, у меня нет. – Дезире подумала о том, что ей и так известно об этом деле гораздо больше, нежели любому другому репортеру в городе. – Давай договоримся: услуга за услугу.

– В твоем положении я бы не стал торговаться. Но мне интересно, что ты предложишь.

– Я согласна ни слова не говорить о насильнике в эфире. Пока. Но, когда он будет арестован, я хочу получить эксклюзивное право на освещение хода расследования.

О'Мейли вяло выругался.

– Ладно, согласен.

Они зашагали на стоянку, к неприметной полицейской машине... Дезире была так возбуждена, что не заметила одетого в черные джинсы и черный шерстяной свитер мужчину, который пристально наблюдал за ней, скрываясь в тени высокого старого дуба.

Безвольно ссутулившись, Роман сидел в библиотеке своего дома, где якобы бродили привидения, и невидящим взглядом смотрел на настоящие джунгли, разросшиеся на месте когда-то прекрасного и ухоженного сада. Книга новелл Дезире «Тайные страсти» лежала на выцветшем восточном ковре – Роман не прикасался к ней с тех пор, как отшвырнул от себя тоненький томик. По странной иронии судьбы книжка раскрылась как раз на той новелле, от которой он не мог оторваться всю ночь напролет. Впрочем, он перечитывал ее уже три дня – с тех пор, как Дезире-Дапри впервые появилась на пороге его дома.

Мириады чувственных образов со страниц книги кружились перед внутренним взором Романа, словно карнавальные маски в вихре бесконечного танца. Образы женщин, связанных атласными алыми лентами. Образы самой Дезире Дапри, одетой лишь в кружевное белье, или затянутой в черную кожу, или наряженной «в коротенькое красное платьице, отороченное белым мехом, – в таких обычно появляются помощницы Санта-Клауса.

И ни один из этих образов не тревожил бы Романа так сильно, если бы позади каждого соблазнительного видения не появлялось бы другое, словно жуткий покер в роковой колоде карт самого Мефистофеля.

Роману казалось, что он видит свое собственное отражение. Видит самого себя во всем черном. И на руках его – кровь.

Пробормотав проклятие. Роман с трудом встал и налил в бокал еще бренди из бутылки, которую он откупорил этой бесконечно длинной бессонной ночью. Обычно он никогда не пил с утра – но обычная жизнь для него, судя по всему, уже кончилась.

Настойчиво и пронзительно зазвонил телефон. Точно так же он трезвонил уже несколько дней.

Согревая в ладонях бокал с бренди. Роман слушал, как включился автоответчик: он ожидал услышать рассерженный голос своего агента. На столе Романа которую уже неделю валялся контракт относительно съемок фильма по книге «Убей ее нежно». Безумием было не отвечать на звонки, когда студия сулит такой хороший куш, и Роман уже не однажды за последние дни выслушивал сердитые выговоры от своего агента.

Роман глотнул бренди, собираясь убавить громкость автоответчика. Однако услышал женский голос, преследовавший его и во сне, и наяву:

– Добрый день, мистер Фалконар... – Дезире говорила преувеличенно вежливо. Тем не менее Роман испытал такое волнение от одного звука ее голоса, что сам испугался. – Говорит Дезире Дапри...

Наступило молчание, словно Дезире интуитивно чувствовала, что он стоит рядом с телефоном и вот-вот поднимет трубку. Как бы не так, дорогая.

В бесконечные часы мучительных раздумий Роман твердо решил, что даже находиться поблизости от этой необыкновенной женщины может оказаться слишком опасным для него.

И, что гораздо важнее, – для нее самой.

Его пальцы крепче сжали бокал.

– Я звоню относительно нашего свидания, которое вы оплатили. Поскольку я не отношу себя к категории людей, уклоняющихся от исполнения своих обещаний, особенно когда надо сделать что-либо во имя благой цели, я подумала, что, если у вас нет никаких планов на сегодняшний вечер... Просто так получилось, что сегодня я свободна... – Она замолчала. Роману пришлось собрать в кулак всю оставшуюся у него силу воли, чтобы не поднять трубку. – Я хочу сказать, если вы не против...

Снова пауза, на этот раз немного длиннее. Роман представил себе, как Дезире раздраженно проводит рукой по густым волосам.

– Разумеется, если вы предпочитаете забыть об этом, с моей стороны не будет никаких возражений...

На этот раз Роман расслышал, как она тихонько выругалась, и это тихое проклятие почти заставило его улыбнуться.

– Просто мне казалось, вы настроены довольно решительно, и я ждала от вас звонка. А потом, когда вы не позвонили, я подумала...

Она снова выругалась, теперь уже громче и красноречивее. На губах Романа медленно проступила улыбка.

– Черт бы все побрал, Фалконар! Если захотите куда-нибудь пойти со мной, дайте мне знать. Если нет – я плакать не стану. Но я не собираюсь сидеть у телефона и ждать от вас звонка, как все ваши прежние красотки!

Как только она повесила трубку, Роман подошел к телефону и нажал кнопку перемотки, а затем воспроизведения.

Неповторимый, волшебный голос вновь зазвучал в комнате. Роман отхлебнул бренди и решил, что вступать с этой женщиной в какие-либо отношения будет непоправимой ошибкой.

Ошибкой, которой, похоже, суждено стать и роковой, и неизбежной.

Роман услышал слабый треск. Опустив взгляд, он понял, что тонкая ножка бокала переломилась и бренди льется по его пальцам прямо на джинсы. Наблюдая, как из пореза на пальце выступает ярко-алая кровь. Роман решил, что в бокале, очевидно, была трещина.

Черт бы побрал этого человека! Прошло уже три дня после разговора с детективом О'Мейли в парке, и сейчас Дезире яростно колотила по клавиатуре компьютера, обрабатывая записи интервью с приговоренным к смертной казни убийцей для вечернего эфира. Хотя на телестудии работали талантливые сценаристы, Дезире никогда не позволяла себе превратиться в очередную хорошенькую куклу, задача которой – стоять перед камерой и озвучивать написанные кем-то слова.

– На твоем месте я бы была поосторожнее. – Карин задержалась у стола Дезире по пути из редакторской. – Если ты и дальше будешь лупить по этим бедным клавишам с такой силой, не исключено, что тебе придется выходить в эфир со сломанным пальцем.

– Вот уж будет трагедия! – огрызнулась Дезире, не отрывая глаз от экрана. – Может быть, наш рейтинг от этого изменится аж на пять пунктов...

– Как минимум, – добродушно согласилась Карин. – Тебе не хочется поговорить?

– Не о чем тут говорить... – Дезире быстро просмотрела написанное, радуясь, что ей, кажется, удалось передать самое главное – настроение преступника перед казнью.

– Когда женщина в ярости и утверждает, что все – пустяки, чаще всего в этом виноват мужчина. – Карин отодвинула кипу бумаг и присела на краешек стола. – Что-нибудь не ладится в личной жизни?

– Какой еще личной жизни? – пробормотала в ответ Дезире, с удвоенной силой нажав на клавишу «Память».

– Вот-вот, – кивнула Карин. – Ладно, извини.

– А, чер-рт! – Опасаясь, что Карин снова начнет извиняться за то, что влюбилась в Майкла, Дезире отвела взгляд от экрана и откинулась на спинку кресла, решив позволить себе минутку отдыха. – Я веду себя как последняя стерва. Поверь мне, Карин, я очень рада за тебя и О'Мейли. Может быть, я даже немного завидую тому, что происходит между вами. Знаешь, Карин, у нас с Майклом никогда такого не бывало. И не могло быть. Мы с ним слишком разные.

– Собственно говоря, – задумчиво произнесла Карин, – мне кажется, проблема была как раз в том, что вы с ним слишком похожи.

– Господи помилуй, с чего ты это взяла?

– Ты не сможешь отрицать, что и тебе, и ему всегда требуется настоять на своем.

– А что в этом плохого? – вскинулась Дезире.

Карин расхохоталась.

– Спасибо, что подтверждаешь мою догадку. – Улыбка исчезла с ее губ, когда она заглянула в усталое лицо Дезире. – Это все из-за насильника, верно?

– И да, и нет. Я никак не могу вычислить, что он задумал. С какой стати он послал мне цветы и жаловался на недостаток внимания к нему прессы, а теперь, когда я до сих пор ни слова не сказала о нем в эфире, вдруг исчез и не дает о себе знать?

Дезире сердито посмотрела на прослушиваемый полицией телефон, словно приказывая ему поскорее зазвонить. Честно говоря, ей не так уж и хотелось беседовать с насильником, но бесконечное ожидание буквально сводило ее с ума. Кроме того, она не могла избавиться от мыслей о Романе Фалконаре...

– Может, он обезумел от злости и уехал из города? – предположила Карин. – Или, например, умер...

– Умер? С чего бы это ему умирать?

– Послушай, ведь даже у маньяка-насильника может случиться сердечный приступ. Или же он вдруг попал под машину...

– Будем надеяться, – пробормотала Дезире. С утра у нее раскалывалась голова, и вот теперь боль напомнила о себе с новой силой. Девушка достала из ящика стола две таблетки аспирина и запила их давно остывшим кофе. – Но я никак не могу отделаться от чувства, что он где-то совсем рядом. Притаился и ждет.

– Ждет? Но чего же?

– А вот это, – ответила Дезире, со стуком поставив стаканчик на стол, – это, знаешь ли, вопрос всех вопросов...

Должен же этому когда-нибудь наступить конец, черт побери! Роман нажал кнопку на пульте, выключая телевизор. Надо убедить себя, что Дезире нужна ему не больше, чем новые кошмары, с неотвратимостью жестокого рока рассказывающие ему о чувствах и поступках кровожадного маньяка-насильника. Проблема только в том, что он никак не может избавиться от мыслей об этой женщине.

Он потянулся за бутылкой виски, которую достал после того, как бренди кончился, но затем вспомнил, что решил больше не пить сегодня.

Перебирая в уме принятые решения – не пить, не думать о Дезире, не смотреть выпуски новостей с ее участием, – Роман услышал шаги у парадной двери, и в ту же секунду раздался звонок, показавшийся ему особенно громким.

Странное чувство пронзило Романа. Что-то подсказывало ему, что предмет его тягостных раздумий стоит сейчас на пороге его дома.

Сдаваясь на милость неумолимой судьбы, Роман встал и направился к двери.

Глава 8

Яростные тирады, которые Дезире тщательно обдумывала всю дорогу, моментально вылетели у нее из головы, когда она увидела лицо Романа – лицо смертельно усталого, измученного, издерганного человека.

Она решила, что он так ни разу и не брился с того самого вечера, когда поцеловал ее и пробудил в глубине ее души темные, опасные чувства.

– У вас чертовски скверный вид.

– Вот спасибо за комплимент!

Дезире не позволила этой едко произнесенной реплике задеть ее за живое. Что-то здесь не так... И, хотя всего несколько минут назад она убеждала себя, что ей нет и не должно быть никакого дела до Романа Фалконара, девушка поняла, что на самом деле все обстоит иначе, что этот мужчина странно дорог и близок ей. Так было с первой их встречи, еще до того неожиданного поцелуя.

– Мои комплименты вам не нужны. А вот что вам действительно требуется, так это принять ванну, побриться, подстричься и как следует поесть. Признавайтесь, когда вы ели в последний раз?

– Никак вы предлагаете приготовить мне ужин?

– Кто-то же должен этим заняться! – Дезире сама удивилась, как быстро эти слова сорвались с ее губ. Но отступать было уже поздно. – Посторонитесь-ка, Фалконар. Мне надо посмотреть, есть ли у вас в холодильнике хоть что-нибудь, кроме содовой воды и кубиков льда.

– А я предпочитаю виски без льда. – Господи, помоги и ему, и ей! Роман сам не понял, как отступил в сторону, пропуская Дезире, позволяя ей войти в его дом. И, кажется, в его жизнь.

– Ах, да, я и забыла, вы же у нас настоящий мужчина, из «крутых», как же иначе! – сухо парировала Дезире. Она осмотрелась по сторонам, отмечая толстый слой пыли на всем вокруг. – Вам нужна прислуга.

– Раньше горничная приходила убираться раз в неделю, но уволилась с полмесяца назад.

– Вы перепугали ее до смерти и она сбежала, верно? – Дезире твердым шагом направилась в кухню, и Роману не оставалось ничего иного, как только последовать за ней. – И неудивительно.

– Вы, кажется, не собираетесь обращаться в бегство?

– А меня не так-то легко напугать.

– Да, я и сам начинаю это замечать.

– Приятно слышать, что галлоны виски, которые вы, судя по всему, вылакали, еще не успели убить у вас в мозгу все маленькие серые клеточки, – ядовито откликнулась Дезире.

В кухне царил такой же кошмарный беспорядок, как и в гостиной.

– Беру свои слова обратно, – проговорила Дезире, оглядывая обрывки бумаги, пакеты из-под чипсов, коробки от пиццы и флаконы из-под пены для бритья, валявшиеся на полу и на столах. – Оказывается, меня все-таки можно напугать.

– Что-то я не помню, что приглашал вас к себе. Услышав его саркастический тон, Дезире вызывающе вздернула подбородок, уперев тонкие руки в бока.

– Послушайте, Фалконар, вы купили «романтический вечер» со мной. И я собираюсь сдержать свое слово, чего бы мне это ни стоило, черт возьми. Поскольку из дома вас, похоже, и на канате не вытащишь, придется нам поесть тут. Но не раньше, чем я избавлюсь от всего этого мусора.

Дезире сняла легкое пальто из белой шерсти и повесила его на спинку одного из стульев. Одета она была так же, как и несколько часов назад во время вечернего эфира, – в розовый свитер из ангорской шерсти, выгодно оттенявший ее рыжевато-каштановые волосы, и кремовую юбку до колен.

– Надо думать, фартуки в этом доме не водятся?

– Извините...

– Я уже поняла, что прошу невозможного. – Дезире раздраженно перевела дыхание. – Если этот « свитер придет в негодность, вам придется купить мне новый.

– Звучит вполне справедливо... – Роман медленно осмотрел кухню, пытаясь увидеть ее глазами Дезире, и решил, что у этой женщины, несомненно, есть голова на плечах. – Вы всегда действуете так импульсивно?

– По-разному. В работе я стараюсь не упускать ни одной мелочи. Ну а в жизни, – она пожала плечами, – в жизни я предпочитаю плыть по течению.

Чувствуя, что поддается очарованию этой решительной женщины. Роман подумал, что движение по течению – вопрос весьма спорный.

– Может, вам помочь?

Дезире обернулась и окинула его подчеркнуто долгим, многозначительным взглядом, особенно задерживаясь на темной гриве взъерошенных волос и босых ногах писателя.

– Поможете, если подниметесь наверх и примете душ. А заодно и ликвидируете свою щетину. Мне, знаете ли, нравится, когда люди, сидящие со мной за одним столом, чисто выбриты.

Роман с удивлением понял, что Дезире в очередной раз сумела совершить невероятное: она заставила его улыбнуться.

– Вам когда-нибудь говорили, что вы – настоящий маленький диктатор?

– Говорили... Последний раз – сегодня, если вам интересно знать. – Дезире тряхнула головой. – Между прочим, я всегда считаю подобные замечания комплиментом.

Черт бы побрал этого человека! Хотя на вид Роман точь-в-точь живой труп, а Дезире никогда раньше не влекло к несчастным страдальцам всякого рода, стоило ей оказаться с ним рядом, как кровь начала быстрее бежать в ее жилах и голова закружилась неизвестно отчего.

В уголках его рта таился слабый намек на улыбку, и Дезире подумала, не удастся ли ей, если она поднимется на цыпочки и поцелует его – поцелует по-настоящему, – заставить улыбнуться и его темные, бездонные глаза?

Роман видел, как тысяча вопросов отражается во взгляде Дезире, как страстное желание загорается в ее глазах помимо ее воли. Он медленно поднял руку, откинул тяжелые пряди шелковистых волос со лба девушки и провел ладонью по ее щеке.

– Не знаю, найдется ли у меня то, что вам нужно.

Низкий голос звучал хрипловато, но одновременно завораживал своей бархатистой мягкостью. На мгновение настороженное отчуждение выпустило Романа из своих когтей, и Дезире заметила мелькнувший в его взоре голод измучившегося мужчины. И что-то еще. Что-то, похожее на искреннюю привязанность...

Ее определенно влекло к Роману Фалконару Он пугал ее – но совсем немножко. Кроме того, он буквально гипнотизировал ее. Отлично понимая, что он говорит вовсе не о съестных припасах, Дезире решила, что теперь, когда она зашла так далеко, будет лучше, если она и дальше продолжит играть роль импульсивного диктатора.

Положив руки на плечи Романа, она развернула его кругом и легонько подтолкнула ладонью в спину.

– Марш наверх, Фалконар. А я тем временем попытаюсь привести вашу кухню в божеский вид, пока ее еще не объявили свалкой национального масштаба.

Повторяя себе, что он не кто иной, как настоящий ублюдок, который не в силах выполнить свое решение держаться подальше от Дезире Дапри, Роман вышел из кухни и направился наверх.

Холодильник едва ли можно было назвать кулинарной сокровищницей. Дезире обнаружила там лишь шесть бутылок пива, полбутылки кетчупа, четверть фунта масла с налипшими на него хлебными крошками, немного горчицы и головку сыра. К счастью, в морозилке ее поджидал приятный сюрприз.

Девушка быстро разморозила в микроволновой печи пару бараньих отбивных и сунула их в духовку, а затем принялась сбивать горчицу и растопленное масло, чтобы приготовить из них подливку к мясу, и одновременно яростно пыталась сообразить, что же она такое делает: неужели готовит ужин для мужчины, который ей даже не особенно нравится? Для мужчины, чьи запавшие темные глаза напоминают ей какого-то страдающего готического героя?

Дезире разыскала в буфете бутылку сухого вина и налила себе бокал, продолжая размышлять. Правда, она всегда считала себя доброй и отзывчивой, но с какой стати она сейчас натирает до блеска стол, жарит бараньи отбивные и отыскивает пряности, чтобы приправить спагетти?

Вспоминая тот вечер, когда щедрый жест Романа спас ее от общества невоспитанного кретина, Дезире неохотно признала, что шарма у писателя в самом деле не отнять.

– И все же, – пробормотала Дезире, помешивая ложкой спагетти, – не будем забывать, что то же самое говорят и о черте...

– Кто меня зовет? – добродушно поинтересовался низкий голос из коридора.

Круто повернувшись, Дезире в очередной раз поняла, почему оказалась туг. Хочется ей в этом признаваться или же нет, но таинственная сила неудержимо влечет ее к Роману Фалконару.

Волосы его отливали синевой, а лицо было чисто выбрито. Испытывая непреодолимое желание прикоснуться к ямочке на его подбородке, Дезире лишь крепче сжала ножку бокала.

– Ну, вы же знаете эту глупую поговорку... – равнодушно протянула она, а затем, надеясь, что выглядит совершенно спокойной, непринужденно отпила глоток вина, глядя на Романа поверх ободка бокала. – «Только помяни черта – он и появится».

Голос Дезире звучал ровно и отчетливо – сказывались годы работы на телевидении. Однако широко раскрытые глаза не могли скрыть ее волнения.

– Вот, значит, кем вы меня считаете? – Роман приблизился к ней, и Дезире инстинктивно попятилась, пока не наткнулась на стол. – Так я – черт?

Дезире оказалась в ловушке: сзади дорогу преграждал стол, а спереди – мужчина, стоявший всего в нескольких дюймах от нее. Мужчина, чье тело излучало тепло и хорошо скрываемое напряжение.

Роман протянул руку, и Дезире замерла. Его пальцы осторожно прикоснулись к ее волосам.

– Не знаю... А вы что скажете? – Дезире попыталась говорить весело, но тут же поняла, что попытка эта не удалась.

– Тоже не знаю...

Роман взял из руки Дезире бокал вина, повернул к себе той стороной, где на ободке виднелось расплывчатое пятнышко розовой помады, и, не отрывая пристального взгляда от лица Дезире, допил бокал до дна.

Едва девушка увидела, что его прекрасно очерченный рот обнимает то самое место, к которому только что прикасались ее губы, как ее охватила дрожь.

Роман, от которого никогда ничего не ускользало, поставил бокал на стол, который Дезире только что вымыла, и положил обе руки на плечи девушки.

– Вам холодно?

Какое там! Ей казалось, что пламя охватывает ее изнутри.

– Нет, – едва слышно проговорила Дезире.

– Тогда, должно быть, вы боитесь.

Его ладонь скользнула вниз, и вот уже их пальцы переплелись, как тогда, во время танца. Роман легонько прикоснулся губами к тонким пальцам Дезире, и она почувствовала, что у нее подгибаются колени. Это несправедливо, отчаянно думала Дезире, ни один мужчина не должен обладать над женщиной подобной властью...

– Пожалуй, да, – призналась Дезире тем хрипловатым голосом, который завоевал ей бешеную популярность среди телезрителей мужского пола. Этот шелковистый голос завораживал Романа, гипнотизировал его, заставляя представлять то, что ему хотелось сделать с ней.

– Вы боитесь меня? – Роман повернул их сплетенные пальцы и запечатлел поцелуй на ее запястье, там, где тонкой ниточкой бился пульс.

– Нет. – Как ни странно, она почти не солгала. Роман продолжал смотреть на нее так пристально и настойчиво, что Дезире почудилось, будто он читает все тайные мысли, клубящиеся в самой глубине ее подсознания. – Ну, может быть, совсем немножко, – поправилась она.

– Пожалуй, это мудро... – Кончик его языка скользнул по запястью Дезире, и она резко вздохнула.

– Да, конечно. – Наверное, он и есть дьявол во плоти, лихорадочно соображала Дезире, чувствуя, что по телу ее словно струится жидкий огонь. – Но больше всего я боюсь нас обоих...

– Нас?

Аромат, исходивший от ее кожи, кружил Роману голову, заставлял его забыть, что только что, стоя под обжигающе горячими струями душа, он поклялся сойти вниз, поблагодарить девушку за беспокойство и быстренько выпроводить ее из своего дома.

– Вас... – Дезире положила руку на плечо Романа, и ему показалось, что это нежное прикосновение прожигает плотную ткань его рубашки. – И себя...

Не думая, что делает, Дезире прислонилась к Роману. Губы ее слегка приоткрылись, а в золотистых глазах сиял столь яркий свет женственности, что Роман был почти не в силах противостоять этому откровенному приглашению.

– Нас обоих, – тихо повторила она.

Глядя на ее губы, Роман понял, что может овладеть ею, овладеть неистово, почти грубо, здесь, немедленно, прежде чем кто-либо из них успеет сообразить, почему им не следует этого делать.

Это сумасшествие, твердил он себе. Ему необходимо сохранять благоразумие и держать под контролем не только свое собственное тело, но и эту чертовски запутанную ситуацию.

Это чистое безумие, говорила себе Дезире. Голова ее кружилась, а перед глазами мелькали соблазнительные видения, и в каждом из них присутствовал Роман.

Она представляла, как его губы прикасаются к ее шее, к ее груди, почти физически чувствовала, как его зубы покусывают ее соски, ощущала, как его горячее дыхание обжигает ее плоть, спускаясь все ниже и ниже, до тех пор, пока...

Нет! Не понимая, что с нею такое творится, Дезире покачала головой, отчаянно сопротивляясь темной силе желания, что пылало в ее крови, подобно губительной лихорадке.

Роман склонил голову; губы его уже почти касались ее губ. Глаза девушки закрылись в ожидании поцелуя. Все может быть так просто... Но как же все тогда осложнится...

Он медлил, как медлит долю секунды человек, срывающийся с края предательски опасного утеса. Еще шаг – и оба они рухнут в бездонную пропасть. Но, может быть, это роковое падение стоит такого риска, размышлял Роман, пока большой палец его руки едва ощутимо обводил контур шелковистых розовых губ Дезире.

Роман снова и снова напоминал себе, что всегда отличался способностью держать чувства под контролем. Прозвище, которым его наградили в окружной прокуратуре, могло бы показаться оскорбительным любому другому человеку, однако Роман всегда гордился тем, что сумел заслужить его.

В последнюю секунду что-то дрогнуло в его душе, и он сумел остановиться – и физически, и душевно.

– Это бараньи отбивные?

– Что?..

Дезире поморгала, как человек, выходящий из транса. Она уже предчувствовала наслаждение, которое Роман мог подарить ей, и в это мгновение его равнодушный вопрос заставил ее вернуться к реальности.

Что же за человек Роман Фалконар? Как ему удается в один миг обрести такое ледяное спокойствие? Дезире присела на краешек стола, думая, что еще немного – и у нее не хватит сил выносить эту жестокую пытку.

Роман заметил глубокое разочарование, отразившееся в прекрасных золотистых глазах девушки, и почувствовал, что его самого охватывает горькое сожаление.

– Вы жарите бараньи отбивные?

– А-а... – Девушка уставилась на плиту так, словно видела ее впервые в жизни. – Ну да, так было задумано.

Роман не мог припомнить, когда в последний раз он как следует ел, однако упоительный аромат, исходящий из духовки, и клубы пара из кипящего медного чайника заставили его понять, что он буквально умирает с голоду.

– Отлично. – Не в силах устоять перед искушением, он провел ладонью по волосам девушки и ничуть не смутился, когда она отпрянула в сторону. – Благодарю вас.

Дезире пришла в ярость оттого, что он посмел таким образом играть ее чувствами. Нет, она ни за что не позволит себе увлечься мужчиной, которому до нее нет никакого дела...

Когда она говорит ему не правду, пытаясь скрыть свои внезапные переживания, – это одно. Но проблема в том, что Дезире начала лгать и себе самой.

А правда в том, что она действительно хочет его. И, что еще того хуже, испытывает к нему искреннюю привязанность. Хватит с нее и одной напасти...

– Мне нравится готовить. – Она заговорила так же равнодушно, как и он. – К сожалению, моя работа на телестудии спланирована так, что у меня остается совсем немного свободного времени.

Роман почувствовал, что она отдаляется от него, отгораживается стеной ледяного отчуждения, и понял, что все складывается к лучшему.

– Ну, тогда всякий раз, как на вас нападет охота заняться домашними делами, – предложил он, отворачиваясь, чтобы налить себе бокал вина, – милости прошу, заходите и чувствуйте себя как дома.

– Постараюсь не забыть о вашем приглашении! – Да скорее в аду похолодает! Ноги ее больше туг никогда не будет.

А ведь это, подумала Дезире, наблюдая, как Роман подносит бокал вина к твердому, по-мужски решительному рту, еще одна ложь. Девушка понимала, что ситуация вышла из-под контроля и она не властна больше над собой всякий раз, когда дело касается Романа Фалконара.

Каким-то чудом им удалось поддерживать во время ужина изысканную светскую беседу. По взаимному молчаливому согласию ни Дезире, ни Роман не упоминали об изнасилованиях во Французском квартале. Вместо этого они рассказывали друг другу о своей жизни.

Выросли они в одном районе, фешенебельном и аристократическом, однако никогда не встречались, поскольку Роман был шестью годами старше Дезире, а она провела почти всю свою юность в школах-интернатах Нью-Йорка, Аризоны и Швейцарии.

– Как-то раз на одном из вечеров у моих родителей, – припомнил Роман, – я познакомился с вашей бабушкой. – Он нахмурился, напряженно соображая, неужели та старая угрюмая ведьма и в самом деле приходится ближайшей родственницей этой доброй, тонко чувствующей девушке. – Она была довольно грозной женщиной.

– Да... – Пальцы Дезире крепче сжали вилку. – Именно грозной.

А также холодной, как горный ледник, и бесчувственной, как камень. Дезире было всего десять лет, когда ее родители умерли и девочку отослали к бабушке по материнской линии. Не прошло и года, как Дезире поняла, почему ее мать в возрасте семнадцати лет сбежала из дома и вышла замуж за Люсьена Дапри, рыбака из Ибервилля, ничем не напоминавшего благовоспитанных юношей, к утонченному обществу которых с детства привыкла Кэтрин Портер.

Люсьен любил жизнь и веселье, нежно и страстно обожал свою жену и, когда спустя девять месяцев после их побега родилась Дезире, всем сердцем привязался и к маленькой дочке. Правда, Кэтрин не могла больше иметь детей, однако семейство Люсьена было достаточно многочисленным, так что это не казалось им трагедией.

А затем Кэтрин Портер Дапри, у которой за всю ее жизнь ни разу не было даже насморка, неожиданно заболела и, не желая тратить деньги на лечение, терпела боль до тех пор, пока не стало уже слишком поздно. Мать Дезире умерла от рака матки; похороны состоялись в Ибервилле на деньги, собранные друзьями и родственниками Люсьена. Оливия Портер, извещенная о смерти дочери, на похороны не приехала.

Через две недели случилось новое несчастье. Люсьен доставил перекупщику отменные шкурки нутрии и уже все вращался домой, когда в тумане у его грузовика отказало управление. Машина провалилась в глубокое болото. Пытаясь утешить Дезире, друзья и родные говорили ей, что папочка теперь встретился с ее мамочкой на небесах.

Сестра Люсьена, Евангелина, сразу после вторых похорон взяла девочку к себе.

Именно тогда и приехала Оливия Портер. Заявившись с судебным постановлением в руках, она провозгласила себя опекуншей своей единственной внучки. И тетя, и ее муж, и восемь детей отчаянно возражали, однако Оливия отказывалась уступать.

Семейству Дапри пришлось истратить все свои сбережения и даже продать лучшую рыбачью лодку, чтобы покрыть судебные издержки, но процесс они проиграли...

Роман увидел, как глаза Дезире потемнели от тягостных воспоминаний.

– Должно быть, это очень непросто, – сказал он, – когда теряешь родителей в столь юном возрасте. А меня вот усыновили.

– В самом деле? – Дезире припомнила, что бабушка частенько говорила об их семействе, осуждая миссис Фалконар за то, что та работала вне дома. Интересно, как же бабушка упустила случай посмаковать такую деталь их жизни? – Я и не знала.

– Об этом мало кому известно.

Роман погладил ободок бокала. В его подсознании отчетливо всплыл тот день, когда он узнал правду о своем происхождении. Тогда ему было двенадцать лет. Не дослушав осторожную исповедь родителей, он выбежал из дома и отправился бить стекла в соседних домах. Только сейчас Роман сообразил, что один из этих домов принадлежал Оливии Портер.

– Сначала я никак, не мог с этим смириться, – пробормотал он.

Роман помнил, как родители приехали в полицейский участок вызволять его из-под ареста за хулиганство. Помнил, какую трепку задал ему отец дома. Помнил, как все они потом сидели и плакали, как ему пришлось полгода разносить газеты, чтобы возместить отцу деньги, потраченные на ремонт дорогих стекол в особняках соседей.

– А после я наконец понял, что, каковы бы ни были обстоятельства моего рождения, по крайней мере я оказался в доме у людей, которые любили меня и для которых я был желанным сыном.

Девушка, которая провела большую часть детства и юности в страстных мечтах о тепле родного крова, искренне позавидовала Роману, однако Дезире-репоргер не могла не испытывать любопытства:

– И вам никогда не хотелось выяснить, кто были ваши настоящие папа и мама?

– Конечно же, хотелось. Родители заверили меня, что, как только мне исполнится восемнадцать лет, они сделают все возможное, чтобы помочь мне.

– И помогли?

– Нет. В восемнадцать мне было уже все равно. Тогда я уже понял, что моими настоящими родителями стали люди, которые по своей доброй воле ухаживали за мной, когда я болел, играли со мной в прятки на заднем дворе, подтирали лужицы за щенком, которого я выпросил у них в восемь лет. Они подарили мне тепло настоящей родительской любви – главное, в чем так нуждается каждый ребенок. – Роман вытянул руку, показывая Дезире тяжелое старинное кольцо из тусклого золота со вставкой из оникса. – Это кольцо принадлежало моему деду. «Отец подарил мне его в тот день, когда привез меня из полицейского участка. Он хотел, чтобы я навсегда поверил, что я – Фалконар.

– Вам повезло...

Роман обрадовался, заметив, как на лице Дезире впервые появилась искренняя улыбка. Удивительно, но взаимные признания рассеяли облако напряжения, висевшее до сих пор в кухне. Хотя между Дезире и Романом по-прежнему вспыхивали искры желания, сейчас они, похоже, предпочитали не думать об этом.

Разговор продолжался легко и непринужденно, переходя от работы Дезире на телестудии к сплетням о людях, знакомых Роману по его прежней работе в должности окружного прокурора.

– А вам нравилось работать прокурором?

– Я был счастлив, когда очередной мерзавец оказывался за решеткой.

– Если верить всему, что я о вас слышала, вы, наверное, были хорошим прокурором. – Дезире с любопытством посмотрела на него. – Но затем вы вышли в отставку. Почему?

– Просто мне всегда хотелось творить – пожалуй, все, что я написал, вполне логично связано с моей прежней работой.

– Наверное, вы правы: нет ничего необычного в том, что бывший следователь или прокурор переходит на литературное поприще.

– Верно, – кивнул Роман. – Хотя, честно говоря, мне было отчаянно неприятно оттого, что реальность не соответствует моим мечтам о справедливости. Я никак не мог смириться с тем, что никогда не сумею покончить со всем злом на свете. И когда мне удавалось добиться обвинительного заключения, пострадавшим уже ничто не могло помочь.

– Вот как... – Дезире показалось, она понимает, что он имеет в виду. – У вас развился комплекс супермена. – Этим Фалконар сильно напоминал ей О'Мейли.

– Насчет этого я не думал. – Роман со смущенным видом пожал плечами. – Но я твердо знаю, что всегда, когда пишу новую книгу, я четко контролирую мир, в котором действуют мои персонажи. Без моего согласия там ничего не происходит. – Вернее, не происходило до недавнего времени. Но будь он проклят, если решится передать Дезире смертельно опасные сведения, известные пока лишь ему одному. – Кроме того, когда я заканчиваю книгу, всегда, разумеется, побеждает хороший герой. – Господи, как же он на это надеется!..

– Мне всегда нравились книжки с хорошим концом, – с улыбкой согласилась Дезире, спрашивая себя, что за темная тень мелькнула снова во взгляде Романа.

Стараясь избавиться от мрачного настроения, Роман принялся рассказывать Дезире содержание недавно прочитанной новеллы. Главный герой пришел на концерт одной из звезд поп-музыки, клятвенно уверяя, что он – ее давным-давно умерший муж. Дезире слушала, покатываясь со смеху.

– Кажется, мне этот тип тоже знаком, – проговорила она наконец, утирая выступившие на глазах слезы. – В прошлой жизни я была за таким замужем.

– Так вы верите в прошлую жизнь?

– Нет... – Лукавая усмешка заставила топазовые глаза Дезире на мгновение сверкнуть ослепительным блеском старинных золотых монет. – Но зато он верит.

– – Вот оно что. – Роман кивнул, разливая в бокалы остаток сухого вина. – Еще один тайный обожатель. Может быть, именно он и прислал вам цветы?

– Может быть...

Неожиданно Дезире охватил озноб, но ей сейчас было слишком хорошо, чтобы предаваться раздумьям о непойманном маньяке, который со дня на день мог связаться с ней.

Роман заметил легкую перемену в настроении Дезире и задумался, в чем же тут причина. Внезапно перед его глазами возникло видение – образ Дезире, стоящей на берегу маленького пруда. На ней была полупрозрачная ночная сорочка, струящаяся каскадом складок на ледяном ветру. Распущенные волосы падали на обнаженные плечи, словно языки холодного пламени. К груди она прижимала букет кроваво-красных роз.

– Роман? – Дезире увидела, как он прикрыл глаза. Губы его исказила гримаса – словно от нестерпимой боли. – С вами все в порядке?

Может, он серьезно болен и поэтому у него был такой измученный вид, когда она позвонила в дверь? У Дезире возникла мысль, не стоит ли срочно вызвать врача, но Роман с усилием провел по лицу ладонью и наконец ответил ей:

– Да... Простите меня. Я просто кое о чем задумался.

– О вашей книге?

– Да... – Пожалуй, это чистая правда. Любопытно, какова будет реакция Дезире, если он скажет ей, что непослушная муза изменила героиню его новой книги настолько, что теперь она стала точной копией самой Дезире? – Простите, Дезире... Просто во время работы над книгой бывают мгновения, когда я с головой погружаюсь в ее содержание.

– Прекрасно вас понимаю. – Решив, что воображение снова играет с ней злые шутки, Дезире твердо настроилась не обращать на это внимания. По крайней мере – пока. – Скажите, а действие романа, над которым вы сейчас работаете, будет происходить в Новом Орлеане? – События во всех четырех написанных Романом бестселлерах, которые Дезире прочитала, разворачивались или в самом городе, или же в его окрестностях.

– В основном – да. Но будет и несколько сцен в районе прибрежных болот.

Фалконар был не вполне откровенен. До сих пор он обыкновенно сначала набрасывал краткий план содержания книги, а уж потом принимался за разработку деталей – к этому его приучили годы учебы в университете и работа на юридическом поприще. Но сейчас главная героиня неожиданно приобрела разительное сходство с Дезире Дапри, а из темных глубин его воображения возник еще один персонаж: коварный и кровожадный дьявол, рожденный среди прибрежных болот и вспоенный их ядовитыми туманами.

Дезире содрогнулась, с отвращением представив себе возможные повороты сюжета.

– Я уже заранее знаю, что из-под вашего пера выйдет еще один шедевр, который мне придется читать, не выключая в комнате верхний свет.

Роман пожал плечами.

– Как любит повторять мой агент, хорошо продается только насилие и секс.

– Действительно, все агенты так говорят, – согласилась Дезире.

Молчание повисло между ними. Роман ждал, когда же Дезире признается, что и сама занимается литературным творчеством, а Дезире гадала, известно ли Роману о том, что именно она является автором томика эротических новелл, который обнаружила в его библиотеке. Да нет же, успокаивала она себя. Нет, она слишком хорошо заметает следы...

– На этот раз моим главным персонажем будет насильник, – нарушил молчание Роман.

– В вашей предыдущей книге тоже был насильник, – напомнила ему Дезире. – Будьте осторожны, Роман, а то вам от них никогда не избавиться.

– Это будет тот же герой, что и в «Убей ее нежно», – ему удается бежать.

– Питер Хэррингтон убегает? Из тюрьмы?

– Из тюремного лазарета. Это будет чертовски хитрый побег.

– Но почему?

– По той же самой причине, по которой бегут из тюрьмы. Ему просто не нравится быть взаперти.

– Нет, я не об этом. – Дезире окинула Романа холодным, задумчивым взглядом. – Почему вы снова пишете о нем?

Хэррингтон был одним из самых омерзительных персонажей, когда-либо встречавшихся ей на страницах книг. От мысли о том, что на свободе действительно может разгуливать подонок вроде него, Дезире становилось не по себе.

– Честно? – поинтересовался Роман. Разве можно объяснить, что у него не оставалось иного выхода? Что он оказался просто вынужденным свидетелем последних, неслыханно жестоких преступлений своего персонажа? Преступлений, которые, хотя это и кажется невероятным, сбываются в реальности? Дезире кивнула.

– Сам не знаю.

Всего лишь три коротких слова, однако Дезире поняла, что за ответом Романа кроется нечто большее. Снова в комнате наступила тишина, пока девушке наконец не захотелось закричать в голос. Неожиданно раздавшийся звук нарушил сгустившееся напряжение.

– Пейджер приходит на помощь, – иронически прокомментировал Роман, когда Дезире сорвалась с места и достала из кармана сумки пищащую черную коробочку.

– Это от одного из моих продюсеров, Адриана Бовье.

– И часто он звонит вам, – Роман взглянул на часы, – в такой поздний час?

– Он работает двадцать четыре часа в сутки, – ответила Дезире. – Можно от вас позвонить?

– Разумеется. – Роман понял, что ему придется отказаться от возможности воспользоваться новыми, доверительно-искренними отношениями, которые только что установились, между ним и Дезире.

– Привет, это я, – заговорила Дезире, услышав ответ на другом конце провода.

– Снова появился он. – Не было нужды расшифровывать, кто именно. – На этот раз девушку нашли в Журавлином пруду в парке.

– В пруду? – удивленно переспросила Дезире, поймав на себе встревоженный взгляд Романа.

– Именно. Фараоны не слишком-то разговорчивы в эфире, но, похоже, наш насильник перестарался. Дез, на этот раз он ее прикончил.

Вот этого-то она и опасалась. Положив трубку, Дезире поняла, что больше не вправе соблюдать условия сделки с О'Мейли.

– Если городской совет не желает защитить ни в чем не повинных женщин Нового Орлеана от этого чудовища, тогда Дезире сама должна предупредить зрителей о грозящей им опасности. И если потребуется обратиться с экрана к насильнику, который теперь превратился еще и в убийцу, она не станет колебаться.

Глава 9

В парке творилось почти то же самое, что и совсем недавно на кладбище.

Однако Дезире, насмотревшаяся подобных сцен, сразу же подметила отличия. Например, шофер вышел из машины «скорой помощи» и стоял, покуривая сигарету, показывая своим видом, что торопиться ему пока что некуда.

Кроме того, большинство полицейских старались держаться за пределами места преступления, уже отгороженного яркой лентой.

Адриан оказался прав: насильник из Французского квартала действительно «перестарался».

Неудивительно, что и О'Мейли вел себя соответственно.

– Прошу прощения, мисс Дапри, – остановил ее один из полицейских, когда она попыталась поднырнуть под оградительную ленту. Дезире знала этого парня: он работал в участке, на территории которого был расположен парк. – Мне запрещено кого-либо пропускать. Особый приказ детектива О'Мейли.

Дезире почувствовала раздражение, как бывало всякий раз, когда она сталкивалась с попытками ограничить свободу прессы, но туг же сообразила, что Майкл совершенно прав. Как ни хотелось ей сейчас проникнуть на место преступления, еще больше она жаждала узнать об аресте этого маньяка.

Прикинув в уме все возможные варианты выхода из непростого положения, Дезире вспомнила, что «кто не рискует, тот не пьет шампанского».

– Могу ли я попросить вас о маленьком одолжении, офицер?

В голосе ее прозвучали ласковые, бархатистые нотки – с их помощью она многого добивалась в своей работе. Этот голос и успокаивал, и подбадривал одновременно.

Давно уже миновали те дни, когда Дезире испытывала нечто вроде угрызений совести из-за того, что время от времени прибегала к своему тайному оружию, чтобы заполучить необходимую информацию. В конце концов она пришла к выводу: если мужчина теряет бдительность только потому, что рядом с ним оказывается хорошенькая женщина, – пусть и получит в таком случае то, что заслуживает.

И вот теперь, как всегда, волшебный голос сделал свое дело: Дезире заметила, как смягчилось суровое лицо полицейского, как вся его поза стала более расслабленной.

– Не знаю, смогу ли я помочь вам, мисс Дапри...

– Пожалуйста, спросите детектива О'Мейли, можно ли мне переговорить с ним – разумеется, когда у него появится свободная минутка.

Полицейский оглянулся через плечо на снующих под деревьями коллег, потом его внимание отвлек новый персонаж.

Дезире тоже повернулась, глядя, как из ничем не примечательной черной машины вылезает пожилой человек, и сообразила, что столь быстрое появление медэксперта лишний раз доказывает, что события на сей раз приняли серьезный оборот.

– Мне приказано оставаться здесь, – проговорил полицейский, приподнимая ленту ограждения, чтобы пропустить медэксперта. – Моя задача – охранять периметр.

– Но, право же, это займет у вас всего лишь минутку. – На мгновение рука Дезире легко прикоснулась к рукаву полицейского. – А я вам пообещаю, что не тронусь с места.

– Даже не знаю... – Вид у парня был совсем несчастный. – Понимаете, даже если я его попрошу, я ведь не могу гарантировать, что детектив О'Мейли скоро освободится и поговорит с вами.

– Похоже, случай не из простых, – протянула Дезире, прибегая к новой уловке.

– Простых преступлений не бывает, мэм, – важно откликнулся полицейский.

Усмехнувшись про себя, Дезире подумала, что, несомненно, перевидала куда больше преступлений, чем этот желторотый юнец.

– Разумеется, вы правы, – поддакнула она. – Но ведь, с другой стороны, преступления бывают самые разные, не так ли? Именно поэтому мне и кажется настоящей трагедией то, что на этот раз насильник прикончил свою жертву.

Полицейский следил за тем, как санитары толкают каталку по дорожке, ведущей к пруду, а потому рассеянно согласился с Дезире.

Удача! Теперь у нее есть подтверждение от представителя полиции! Мысли бешено завертелись в голове Дезире, складываясь в слова и строчки.

– Значит, он действительно убил женщину? Полицейский слишком поздно понял, как мастерски провела его Дезире. Он окинул девушку укоризненным взглядом.

– Я передам детективу О'Мейли, что вы хотите его видеть, – пробормотал он.

Дезире сладко улыбнулась. Теперь, когда она достигла своей цели, можно быть и поласковей.

– Я вам так благодарна, офицер.

– Постыдилась бы, – проворчал кто-то позади нее.

Дезире ухмыльнулась, встретившись взглядом с Рафинадом – он материализовался из темноты во время ее разговора с полицейским.

– Это ты мне?

Рафинад только покачал головой, видя, как она прикидывается невинной овечкой.

– Велика заслуга – надуть желторотика...

– Между прочим, «желторотик» служит в полиции Нового Орлеана, – ответила она. – А это означает, что рано или поздно ему придется научиться держать язык за зубами. Пока же он развешивает уши и начинает нести чепуху, стоит только смазливой корреспондентке состроить ему глазки. Он должен понимать разницу между свободой демократической прессы и правом полиции утаивать до поры до времени определенную информацию ради того, чтобы раскрыть совершенное преступление и тем самым исполнить свой долг по защите общества.

– Где ты нахваталась таких речей? Не иначе как в колледже, а то и в Гарварде... – насмешливо протянул Рафинад.

– Если честно – так я вызубрила все это в прошлом году. И натаскивал меня детектив Майкл Патрик О'Мейли.

– Да уж, на, него похоже. – Рафинад согласно кивнул лысой головой. – А вообще-то тебе сейчас приходится несладко, а?

Уже не в первый раз Дезире поражалась способности Рафинада в мгновение ока превращаться из чернокожего уличного рэппера в умного и понимающего собеседника, закончившего факультет философии или психологии. Судя по всему, Рафинад вовсе не таков, каким кажется на первый взгляд, подумала Дезире, вспомнив слова О'Мейли о человеке, который напоминает ему луковицу.

И тут же загадочный образ скользнул перед ее внутренним взором: Роман Фалконар.

С той минуты, когда Дезире впервые увидела бывшего окружного прокурора, ее тянуло к нему с такой силой, что она просто не могла этому сопротивляться. И хотя Дезире всегда считала себя женщиной практичной и расчетливой, всякий раз, когда она оказывалась рядом с Романом, мысли ее разбегались, заставляя повиноваться лишь чувствам.

Тут Дезире заметила, что из глубины парка к ней шагает О'Мейли, причем лицо его искажено гневом. Рафинад быстро вскинул на плечо портативную видеокамеру и начал съемку.

– Неплохая идея, – пробормотала Дезире, видя, каким ледяным огнем пылают голубые глаза детектива. – Теперь, если он прикончит меня, ты по крайней мере сможешь упечь его за решетку.

– Если только он и меня не прикончит, – беззаботно ответил Рафинад. – Это, как я погляжу, очень даже возможно.

– А вот и наши сиамские близнецы! – ядовито прошипел О'Мейли. Взгляд его был полон такой ярости, что хоть алмазы им режь. – Неужели вы не можете найти себе занятие получше, чем шляться по ночам в поисках криминальных новостей?

– Мы делаем свою работу, детектив.

– С каких это пор твоей работой стало обольщать моих ребят?

Дезире ответила ему кристально невинным взглядом.

– Я только задала ему несколько вопросов, вот и все.

– Его обязанность – не допускать посторонних лиц на место преступления. Если у тебя есть какие-нибудь вопросы, задавай их мне.

– Превосходно, я и задам! – Дезире оглянулась через плечо: молодого полицейского рвало под деревом. – Должно быть, она долго пробыла в этом пруду...

Вероятно, парень впервые присутствует на месте убийства и видит труп, однако Дезире решила, что подобная реакция, скорее всего, вызвана состоянием этого трупа.

– По крайней мере – несколько дней, – мрачно подтвердил О'Мейли. – Ее обнаружила парочка подростков, уединившихся на террасе.

Дезире перевела взгляд на террасу, где совсем недавно они сидели, наслаждаясь теплыми лучами декабрьского солнца.

– Господи, Майкл, да ведь она же могла быть там, когда... – Дрожь охватила Дезире, и она прикусила нижнюю губу, стараясь успокоиться.

– Я тоже об этом подумал. – Глаза ирландца потемнели, лишний раз доказывая, как близко к сердцу он принимает новое убийство. – Мы узнаем подробности, когда медэксперт закончит вскрытие.

Дезире проследила, как каталку с уложенным в черный пластиковый мешок телом жертвы погрузили в санитарную машину, и неожиданно ощутила приступ дурноты, – Я понимаю, что еще слишком рано, чтобы что-либо утверждать наверняка, но...

– ..это тот же самый тип, – закончил за нее Майкл.

– Ленты? – еле слышно спросила она.

– Да. – Вокруг рта детектива залегли суровые складки.. – Подонок связал ее, затем, вне всякого сомнения, изнасиловал, а потом перерезал ей горло. От уха до уха.

Слова О'Мейли показались Дезире странно знакомыми. С одной стороны, способ убийства не такой уж оригинальный. А с другой, тот факт, что обнаруженные когда-то в саду дома Романа девушки-рабыни тоже были зарезаны, – всего лишь простое совпадение.

Очередное совпадение в длинной цепочке подобных... Сначала Роман случайно оказался поблизости от кладбища, где было совершено предпоследнее изнасилование. Затем еще один пустячок – книги Дезире, которые она с удивлением обнаружила в библиотеке Романа.

Все это ничего не означает, уверяла она себя. Ее книги раскупают тысячи и тысячи читателей.

Дезире опомнилась, увидев, что и Рафинад, и О'Мейли с любопытством смотрят на нее.

– Думаю, ты еще не готов сообщить имя предполагаемого убийцы? – На этот раз голос ее звучал по-деловому отчетливо.

– Еще нет.

– Но жертва была проституткой?

– Пожалуй – или же в свите Санта-Клауса будет не хватать одной маленькой помощницы, – проворчал О'Мейли и неохотно расщедрился на подробности:

– На ней надето красное платьице, украшенное мехом и бубенчиками.

– Может быть, она – продавщица из какого-нибудь магазина? – Только вчера Дезире видела девушек в такой одежде за прилавком одной из кондитерских.

– Очень возможно, – откликнулся Майкл. – Но много ли найдется продавщиц, которые надевают на работу красный пояс для чулок с подвязками, отделанными искусственным мехом?

– Ты прав. – Дезире представила себе, как выглядела жертва насильника, когда неосторожно села в машину подвернувшегося клиента.

– Мы уже проверяем всех девочек, что «работают» в этом районе, – сказал О'Мейли. – Здесь тебе нечего больше делать, Дезире. Отправляйся домой. Я устраиваю пресс-конференцию в девять часов утра в участке. Там услышишь все, что тебе нужно.

– Ну да, вместе со всеми остальными. – Дезире недовольно нахмурилась. – А ведь ты обещал мне эксклюзив – помнишь, О'Мейли?

– Ты его получишь, но не раньше, чем этот подонок позвонит тебе.

– А что, если нет? Вдруг он уже отказался от мысли вступать со мной в контакт? Ладно, детектив, мне ведь полагается небольшое вознаграждение за то, что я не говорю в эфире ни словечка обо всех этих происшествиях.

– Ты будешь первой, кому я сообщу об аресте этого ублюдка.

– Спасибо. – Дезире кивнула, чувствуя, что сейчас она вряд ли сумеет добиться большего.

– Теперь у меня» нет права умалчивать о том, что творится в городе, Дезире. Именно поэтому я устраиваю пресс-конференцию.

– Не думаю, что подобный шаг прибавит тебе популярности в деловых кругах города, – осторожно проговорила Дезире, хотя отлично знала, что не сообщает Майклу ничего нового.

– Не страшно... – На его лице появилось упрямое выражение, которое она уже видела однажды – когда О'Мейли поклялся найти и обезвредить ее неизвестного преследователя. – Плечи у меня широкие – пожалуй, я выдержу небольшую политическую порку.

Не обращая внимания на продолжавшую тихонько жужжать камеру Рафинада, Дезире отбросила в сторону расчетливый профессионализм и положила обе руки на плечи детектива, а затем приподнялась на цыпочки и поцеловала Майкла в щеку.

– Знаешь, в такие минуты я понимаю, почему тогда в тебя влюбилась.

Большие ладони О'Мейли обхватили ее талию, и они обменялись долгим взглядом, в котором читались и сладкие воспоминания, и сожаление одновременно. Оба прекрасно понимали, что из их отношений ничего не могло выйти. Как бы они ни старались.

– Ты прав, – заговорила Дезире, прервав затянувшуюся паузу. – Я лучше пойду. А ты возвращайся к своей работе.

– Думаю, наивно было бы предполагать, что ты вернешься в постельку – досматривать последний сон?

– В конце концов я доберусь до дома, но сначала надо заехать на студию. Как-никак это ведь событие дня, – торопливо сказала она, увидев, что Майкл хочет что-то возразить. – Если уж ты решил предать дело гласности, мне тоже надо сделать репортаж. По крайней мере о событиях, предшествовавших этой ночи.

О'Мейли окинул ее пристальным взглядом.

– Только будь предельно осторожна. Я вовсе не горю желанием выуживать тебя из какого-нибудь пруда.

– Не волнуйся, со мной ничего не случится. В машине Дезире позвонила по сотовому телефону Карин и договорилась встретиться с ней на студии. Через полчаса подъехали и остальные члены бригады, ответственной за утренний выпуск новостей. Несколько часов шла напряженная работа по монтажу отснятого Рафинадом материала. Наконец, уже на рассвете, Дезире подправила макияж и проговорила перед камерой свой сенсационный репортаж.

В первой его часта она с присушим ей профессионализмом рассказывала о сути дела, а под конец обратилась к насильнику с личной просьбой, не сомневаясь, что это приведет детектива первого разряда Майкла Патрика О'Мейли в неописуемую ярость.

– Ну ты даешь! – Карин присела на краешек стола, рассматривая Дезире со странной смесью беспокойства и восхищения во взгляде. – Такого еще не бывало!

– Спасибо. – Внезапно почувствовав себя душевно опустошенной и физически вымотанной, Дезире собрала бумаги с записями. – Его надо остановить.

– Пойми меня правильно: я вовсе не хочу сказать, что ты была не на высоте, но ведь ловить этого подонка – работа О'Мейли. Майкл не слишком обрадуется после этого выпуска, – напомнила ей Карин.

– Ясное дело, ему захочется прикончить меня, – легко «согласилась Дезире. – Тебе потребуется прибегнуть к всевозможным женским чарам, чтобы удержать его от такого поступка!

Карин очаровательно покраснела, и Дезире весело рассмеялась. Попрощавшись с подругой, она вышла из студии и поехала домой по темным и пока еще пустынным улицам города.

Первое, что она увидела, остановившись у своего викторианского коттеджа, был незнакомый автомобиль – обтекаемый черный «порше», припаркованный у обочины. Когда передняя дверца медленно открылась, Дезире протянула руку к мобильному телефону, намереваясь набрать номер «службы спасения». Свет уличного фонаря упал на лицо вышедшего из «порше» мужчины, и Дезире облегченно вздохнула, узнав Романа.

– Что вы тут делаете? – поинтересовалась она, выходя из машины.

Он направился к ней легкой, пружинящей походкой прирожденного хищника, но почему-то Дезире сейчас не ощущала исходившей от него всего несколько часов назад смутной угрозы.

– Я беспокоился о вас, – просто ответил Роман.

– Я работала...

– А вам никто никогда не говорил, что вы работаете слишком много?

– Когда и сколько я работаю – не ваше дело, – огрызнулась Дезире.

– Это я и твердил себе с тех пор, как подъехал к вашему дому и принялся ждать, когда же вы вернетесь домой.

– Право же, в этом нет никакой необходимости, – пробормотала Дезире. Сейчас у нее и так голова идет кругом – не хватает еще разбираться с сердечными делами.

Роман видел, что Дезире едва держится на ногах от усталости. За последние несколько часов она даже похудела, а ее обычно свежее лицо было почти белым, напоминая хрупкий фарфор.

– Вы хотите, чтобы я ушел?

Забавно, но этого-то ей как раз и не хотелось. Подумав, что после записи репортажа – и особенно его последней части – она все еще слишком возбуждена и едва ли сможет немедленно заснуть, Дезире ответила:

– Ну, раз уж вы приехали, то заходите... Несомненно, Роману доводилось слышать и более изысканные приглашения. Однако, страстно желая заполучить Дезире любым доступным ему способом. Роман вошел в коттедж следом за ней.

Глава 10

Обстановка дома отражала характер и предпочтения Дезире и казалась столь же женственной, как и ее Чудесное имя.

Роман понял, что, продумывая каждую мелочь, девушка дала волю своим чувствам. Стены были оклеены кремовыми обоями, на которых сплетался узор из цветущих фиалок. На отциклеванном добела паркетном полу разбросаны коврики, а на окнах с закругленным верхом висели кружевные занавеси с широкими оборками.

Домик не поражал своими размерами, однако благодаря высоким потолкам и умело подобранной мебели казался более просторным, чем на самом деле.

– Вы отлично тут поработали, – с одобрением сказал Роман. , Скинув пальто, Дезире оглядела гостиную так, словно видела ее впервые.

– Мне было приятно заниматься домом, – призналась она, так как действительно гордилась результатом своих трудов. Затем она повесила пальто на затейливую латунную вешалку, которую не так давно разыскала в антикварном магазинчике напротив студии.

– Заметно, что вы трудились с любовью... Роман остановился перед зеркалом в позолоченной раме – оно висело на фиалковой стене и было украшено атласной лентой цвета лаванды. Усталое лицо Дезире отразилось в зеркале, и Роман подумал, что, если когда-нибудь эта женщина посмотрит на него с тем же огнем, который загорелся в ее взоре, когда она заговорила о своем доме, он не задумываясь женится на ней. Даже несмотря на смертельную бледность и темные круги под запавшими глазами, Дезире казалась ему самой прекрасной женщиной на свете. Роману пришлось сунуть руки в карманы брюк, чтобы подавить желание прикоснуться к ней.

– Ну, – заговорил он, поворачиваясь к Дезире, – что же за сверхважный звонок вытащил вас из дома посреди ночи?

Огонек померк в золотисто-топазовых глазах – как будто налетевший ураган неожиданно задул теплившуюся в темноте свечу.

– Снова маньяк-насильник.

– Очередное изнасилование? – Роман сам удивился, что его голос звучит так отчужденно.

– Девушку обнаружили в Журавлином пруду. Внезапно перед внутренним взором Романа предстало видение, которое явилось ему накануне вечером: Дезире в воздушной белой сорочке на берегу маленького пруда и в руках у нее – букет кроваво-красных роз.

– На сей раз он убил ее... – медленно проговорила Дезире.

Роман с ужасом понял, что уже знает это. Он быстро посмотрел на свои руки, словно ожидая увидеть их обагренными кровью незнакомой ему молоденькой девушки.

Его распирало желание расспросить Дезире о случившемся, однако он понимал, что она совершенно вымоталась, а потому решил поговорить позже.

– Послушайте, – сказал он, – я вас только задерживаю. Будет лучше, если я уйду.

– Нет-нет, – быстро возразила она. Ей вовсе не хотелось оставаться одной. Особенно после того, что случилось. – Не уходите... – В обычных обстоятельствах она ни за что не унизилась бы до просьбы, которая больше всего походила на робкую мольбу. Но ведь и обстоятельства едва ли можно назвать обычными, правда? – В любом случае я слишком взвинчена и не смогу сразу заснуть.

– Может, приготовить вам чаю? – предложил Роман.

Дезире ответила ему слабой улыбкой.

– Вы уже второй раз собираетесь угостить меня чаем...

– В этом виновата моя мама. Поскольку она наполовину англичанка, то до сих пор верит, что чай – самое универсальное средство для решения всех жизненных проблем.

– Завидую вашей маме. – Дезире умолчала о том, что завидовала и Роману – из-за того, что у него есть мать.

Внезапно почувствовав себя неимоверно усталой, Дезире опустилась на шелковистый матрасик, брошенный поверх белого плетеного диванчика, и скинула лакированные туфельки, в которых проходила почти сутки.

– Ну что же, попробуем ваш чай... – Она устало провела рукой по волосам. – Кухня вон там. – Говорить становилось все труднее и труднее. Измотанная до такой степени, что на слова уже не оставалось сил, девушка кивком головы указала Роману, куда следует идти.

– Разберусь. Хотя я и не принадлежу к людям, ведущим образцовое домашнее хозяйство, но уж воду-то вскипятить вполне смогу.

Уже не впервые Роман подумал о том, до чего же хрупка и прекрасна Дезире. Тот факт, что ее мать, Кэтрин Портер, осмелилась сбежать из дома, отказавшись от своего состояния и положения в обществе ради любви, доказывал, что у нее был страстный и решительный характер. Подумать только, что в жилах Дезире, течет кровь ее пылких родителей!

При мысли о том, сколько же страсти, должно быть, она подарит тому, кто завоюет ее любовь, Роману захотелось подхватить девушку на руки и отнести в спальню, которая, как он подозревал, окажется не менее романтичной, чем гостиная.

Однако нельзя допустить, чтобы Дезире стала лишь пассивной исполнительницей его желаний, а потому он сдержался и отправился в кухню готовить чай. Как только он вышел из гостиной, Дезире откинула голову на спинку диванчика, глаза ее туг же сами собой закрылись, и она моментально уснула.

Вернувшись, Роман осторожно поставил чашки на журнальный столик со стеклянным верхом, затем нагнулся и аккуратно поднял ноги Дезире, укладывая ее на диванчик. Девушка даже не шевельнулась, когда он подсунул ей под голову подушечку в наволочке с пышной оборкой и накрыл ее тонким пледом из мягкой ирландской шерсти.

Волосы девушки разметались по бархатистой подушке подобно расплавленной бронзе. Длинные ресницы отбрасывали тени на бледные щеки, а полные губы слегка приоткрылись – так, что Роман вспомнил сказку о Спящей Красавице, ждущей поцелуя Принца, которому суждено ее разбудить. Проблема лишь в том, сосредоточенно размышлял он, что, хотя Дезире и настоящая красавица, самого его едва ли можно назвать принцем.

Честно говоря, это не совсем так, решил он, неожиданно подумав о прозвище, которым наградили его товарищи по работе в окружной прокуратуре.

Не желая будить Дезире и одновременно не испытывая ни малейшего желания оставлять ее. Роман присел в кресло рядом с диванчиком. В одиночестве он выпил чашку крепкого чая, глядя на Дезире и размышляя, есть ли у Черного Принца хоть малейший шанс завоевать любовь сказочной Красавицы.

Грубый стук в дверь вырвал Дезире из тяжелого, лишенного видений сна.

– Черт побери, Дезире! – кричал кто-то с улицы. – Я отлично знаю, что ты дома, так что открывай, да поживее!

Девушка вздохнула и провела рукой по растрепавшимся волосам.

– Не ломай дверь» я уже иду. – С усилием поднявшись с диванчика, она пошла открывать. – Вам что-нибудь угодно, офицер?

– Мне угодно хорошенько тебя вздуть! – зарычал О'Мейли, протискиваясь мимо нее в дом.

– На здоровье – только тогда я подам жалобу, обвиняя тебя в рукоприкладстве на службе. – Заперев дверь, Дезире прошла следом за ним в гостиную.

– Хватит шутить, Дезире. Чем, по-твоему, ты занимаешься, а?

Дезире скрестила руки на груди.

– Полагаю, речь идет о моем утреннем репортаже.

– В котором ты пригласила этого ублюдка изнасиловать и тебя тоже.

– Ни за что не поверю, чтобы я – и вдруг сказала такое.

– Ты предложила поговорить с этим мерзавцем, черт бы тебя побрал! «Когда угодно и где вам угодно», – процитировал он.

– Между прочим, я также сказала, что ему лучше прийти с повинной, и добавила, что могу проводить его в ближайший полицейский участок, с тем чтобы обеспечить его безопасность.

– С каких это пор ты так заботишься о безопасности преступника, к тому же еще и убийцы?

– Я просто думаю о возможных будущих жертвах.

Чувствуя, что ей необходимо подкрепиться кофе, Дезире повернулась и направилась в кухню. Увидев на столике у раковины чашку холодного чая, она внезапно вспомнила о Романе. Ну и хозяйка из нее получилась – мало того, что упросила его остаться, так еще и уснула, не дождавшись чаю. Посмотрев в комнату, Дезире заметила пустую чашку на журнальном столике и покраснела. Сколько же времени Роман просидел туг, глядя, как она спит, прежде чем ему надоело одинокое бдение и он уехал к себе домой?

Стараясь не думать сейчас о Фалконаре, Дезире заговорила, обращаясь к О'Мейли:

– Мне просто кажется, что насильник имеет все основания опасаться пострадать от «случайного» увечья на территории любого полицейского участка, если придет с повинной. Только поэтому я и предложила сопровождать его.

– У тебя нет никакого права вмешиваться в расследование дела, которое веду я.

– Я и не вмешивалась..

– Черта с два ты не вмешивалась!

Видя, как судорожно сжимаются и разжимаются кулаки О'Мейли, Дезире поняла, что больше всего на свете ему сейчас хочется ее ударить.

– Благодаря тебе этот психопат добился наконец внимания к своей персоне! Откуда тебе знать, что он не решится на новое изнасилование – хотя бы ради того, чтобы телевидение сделало о нем новый репортаж?

– Ты ведь сам принял решение о пресс-конференции, – напомнила ему Дезире. – Я только хотела обратиться к нему лично. В конце концов, ведь и он обратился лично ко мне в своем письме.

– Предполагается, что ты – умная женщина, Дезире. – О'Мейли подошел к ней вплотную. – А ты случайно не задумывалась над тем, какая шумиха поднимется, если следующей жертвой этого подонка станешь ты?

Дезире с ужасом поняла, что такая мысль не приходила ей в голову.

– Ты прав, я должна была подумать об этом раньше, – медленно проговорила она. Вся беда в том, что со дня встречи с Романом она просто не в состоянии как следует соображать – и вот к какой опасной ошибке привела ее рассеянность!

– Тебе следовало быть осторожнее, – сказал детектив. – Черт побери, Дезире, мне не хочется тебя пугать, но все же... Мне просто не безразлична твоя судьба.

– Я знаю...

Неожиданно Дезире захотелось покрепче обнять его и прижаться щекой к его широкой груди. Однако она отлично помнила, что на это у нее больше нет никакого права, а потому сдержалась.

– Я собираюсь приставить к тебе одного из моих ребят.

– Телохранителя?

– Именно – до того самого дня, пока мы не схватим этого извращенца.

– Охота за ним может занять куда больше времени, чем нам с тобой кажется.

– Все может быть.

– Или нет? – моментально насторожилась Дезире, расслышав перемену в голосе Майкла. Теперь в ней заговорила не женщина, обеспокоенная своей безопасностью, а репортер криминальной хроники на пороге сенсационного открытия. – Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя появилась ниточка?

– Только ни слова об этом в эфире.

– Вечно ты так! – возмущенно воскликнула Дезире.

– Сейчас у нас в участке сидит хозяин цветочного магазина. Художник старается набросать по его описанию предполагаемый портрет твоего поклонника. Кроме того, у нас есть свидетель, который видел, как клиент «снял» девочку в костюме помощницы Санта-Клауса.

– Значит, свидетель сможет опознать его? Вот это удача!

– Опознать – да, но не самого человека. Он сумел запомнить марку его автомобиля, пусть и без номерных табличек. Сейчас мы проверяем все черные «порше», зарегистрированные в нашем округе.

– Так у него черный «порше»? – В ту же секунду перед глазами Дезире предстала картина: Роман Фалконар выходит из черной спортивной машины, припаркованной возле ее дома.

Это всего лишь совпадение, твердила она себе, совпадение, и ничего больше. То же самое она думала и раньше, когда стало ясно, что маньяк-насильник, по всей вероятности, читал ее книжки.

– Вернее, черный или темно-синий. Сама понимаешь, когда мигают все эти лампочки и фонарики у входа в парк, разобрать цвет темной машины практически невозможно.

– В одном только Орлеане, должно быть, полным-полно черных «порше». И как же ты собираешься с ними управиться?

– Не спеша, по одному.

– Ты найдешь его, – убежденно проговорила Дезире, зная, что у Майкла хватит терпения, чтобы осуществить проверку автовладельцев.

– Не найду, если так и буду стоять тут. – Он протянул было руку, словно желая прикоснуться к лицу девушки, но затем ладонь его опустилась. – Я лучше пойду.

– Да... – Дезире устала от необходимости соблюдать дистанцию. Может быть, он не верит, что бывшие любовники могут стать просто друзьями, однако будь она проклята, если начнет притворяться, что уже ничего к нему не испытывает. – Спасибо тебе за все, О'Мейли. – Дезире приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

Детектив густо покраснел и поспешно оглянулся по сторонам, словно ожидая увидеть Карин на пороге кухни.

– Всего лишь рождественский поцелуй двух друзей, О'Мейли, вот и все, – усмехнувшись, сказала Дезире.

Он улыбнулся ей в ответ с таким облегчением, словно она только что сняла с его плеч тяжкую ношу.

– Ну, тогда... – он наклонился и быстро поцеловал ее улыбающиеся губы, – тогда и тебя с Рождеством, Дезире.

Вздохнув, Дезире подумала о том, как странно играет с людьми порой жизнь: получается, ей надо благодарить насильника, что орудует во Французском квартале, за то, что этот верный и заботливый друг вернулся в ее жизнь.

– Майкл, насчет телохранителя... – начала она.

– Вопрос не подлежит обсуждению. Он уже дежурит снаружи. И останется возле тебя до тех пор, пока насильник не окажется за решеткой.

– Но как же моя работа?!

– Потерпишь. – На этот раз Майкл позволил себе прикоснуться к щеке Дезире. – Не забывай, наш девиз – «Защищать и охранять».

Внимательного друга снова вытеснил суровый детектив. Ну и ладно, думала Дезире, наблюдая из окна гостиной, как Майкл разговаривает с водителем незаметного седана напротив ее дома, в конце концов, она же не полная дура! Если охранник, которого навязал ей О'Мейли, окажется значительной обузой, ей придется придумать способ похитрее улизнуть от него, вот и все.

Глава 11

Роман нажал кнопку перемотки на пульте видеомагнитофона. Он уже пять раз просмотрел запись утреннего репортажа Дезире – и до сих пор не сумел прийти к однозначному выводу. Она или самая смелая и отчаянная, или же самая неразумная женщина, с которой он когда-то имел несчастье познакомиться.

Роман выключил телевизор, взял со столика около кресла початую бутылку виски и вновь наполнил свой стакан. Уже ощутив на губах обжигающий вкус спиртного, он внезапно опустил стакан, схватил бутылку; отнес и ее, и стакан в кухню и вылил виски в раковину. Затем старательно обошел дом, собирая бутылки во всех комнатах.

Ему многое предстоит сделать – а для этого необходима трезвая голова.

После пресс-конференции Дезире вернулась на студию отнюдь не в лучшем настроении. О'Мейли не разгласил никаких новых для нее фактов – лишь назвал предполагаемые цвет и марку автомашины насильника и заверил собравшихся в участке, что полиция трудится не жалея сил, а потому преступник вот-вот будет арестован.

Установить личность убитой девушки до сих пор не удалось – по всей вероятности, она была проституткой. Соответственно, Дезире пока что не могла даже разыскать членов ее семьи. Она переговорила с некоторыми уличными проститутками, надеясь узнать хоть что-нибудь новое о жертве убийцы, однако в случаях изнасилования – а уж тем более убийства – у всех пропадает охота болтать лишнее.

Кроме того, за спиной у нее неотвязно маячила послушная О'Мейли, тень охранника, а потому ни одна из девушек не пожелала разговаривать с репортером телевидения.

– Ни с какой стороны не могу подобраться к этой истории, » – пожаловалась Дезире Адриану.

– Помнишь старое правило: если сомневаешься, начинай критиковать политиков и полицию, – подсказал ей Адриан.

Они сидели в его офисе, набрасывая сценарий вечернего репортажа.

– Я и так уже обвинила их в том, что они не удосужились вовремя предостеречь жителей города о маньяке, – откликнулась Дезире. – Мне нужно что-нибудь новенькое. Что-нибудь зрелищное – в конце концов, мы же не радиожурналисты.

Адриан откинулся на спинку кресла, задумчиво рассматривая сквозь украшенное гирляндами окно снующих по улицам туристов.

– Скверно, что этот псих до сих пор не ответил на твое предложение. Дело даже не в том, что он пропустил репортаж: мы весь день только и делаем, что показываем его во всех выпусках.

– Знаю, О'Мейли просто взбеленился от злости.

– Если благодаря тебе он сумеет быстрее найти преступника, то и белениться не из-за чего. – Адриан провел рукой по редеющим волосам. – Пожалуй, можно покрутить материал, что Рафинад отснял на кладбище и у пруда, – решил он. – Давай смонтируем эти кадры вперемешку с праздными туристами и внакладку пустим комментарий о грозящей каждому опасности.

– Но мне не хочется впустую будоражить людей. Мы же должны информировать, а не просто пудрить мозги.

– Согласен, Дез, согласен. Но, видишь ли, если мы не будем поддерживать наш рейтинг на нужной высоте, у нас просто не останется зрителей, которых мы должны информировать. Не надо забывать, что несвежие новости уже никому не продашь.

Разумеется, он прав. Однако в такие минуты Дезире с особой остротой чувствовала, насколько размыта грань между законным профессионализмом и вечной жаждой погони за «горячей» сенсацией.

– Может, мне снова съездить в парк? – предложила она. – Посмотрю, не удастся ли разузнать что-нибудь о той парочке, что обнаружила тело.

– Отличная идея, – с энтузиазмом согласился Адриан. – Неплохо, если ребята окажутся симпатичными. А если ты упомянешь, чем именно они занимались в поздний час у пруда, твой сюжет станет гораздо завлекательнее. Господи, а еще говорят, что раннее взросление молодежи не следует поощрять!

Дезире закатила глаза.

– Тебе всегда удается вдохновить меня, Адриан.

– Стараюсь, как могу, – легко откликнулся он, не обращая внимания на сухой тон девушки. На его столе загудел телефон, предупреждая о поступившем с коммутатора звонке. – Небось кому-нибудь нужен отдел маркетинга, – проворчал он.

Накануне вечером телефонистка с коммутатора студии взяла отгул и уехала в Нэшвилл, навестить дочь и внуков. Присланная из бюро по трудоустройству на ее место девушка была приветлива и старалась всем угодить, однако весь день пугала номера телефонов, направляя звонки не по адресу.

Адриан нажал кнопку громкой связи.

– Что там на этот раз, Чарлин?

– Мистер Бовье? Это вы?

– Я! – Адриан раздраженно посмотрел на Дезире, но она в ответ лишь улыбнулась и пожала плечами. – А кто вам нужен теперь?

– Вы и нужны. – Пауза. – В редакции выпуска новостей мне сказали, что мисс Дапри сейчас у вас.

– Точно, сидит рядом со мной, – подтвердил Адриан.

– Ей звонят. Кажется, снова этот ее детектив. Адриан снял трубку и вручил ее Дезире.

– Послушай, О'Мейли, – устало вздохнув, начала Дезире, – я понимаю, что ты бесишься, но все же...

– Я видел сегодня утром ваш репортаж, – зарокотал в трубке глубокий, слегка хрипловатый голос, в интонациях которого безошибочно можно было угадать тягучий акцент, свойственный уроженцам болотистых прибрежных областей. – Мисс Дапри, вы не только удивительно привлекательная, но и на редкость талантливая женщина.

Что-то знакомое почудилось Дезире в этом голосе. И одновременно – нечто неуловимо зловещее.

– Кто это? – требовательно поинтересовалась Дезире.

– Какая разница? Вот что мне действительно нужно вам сообщить, так это то, что я высоко ценю ваше предложение.

– Предложение?

Внезапно кровь застучала в висках Дезире. Она потерла лоб и повернулась, глядя сквозь стеклянную стену на комнату, где размещалась редакция выпуска новостей. Ну разумеется, вон он, на ее столе, – телефон, линию которого прослушивает полиция. Черт побери! И как только она могла допустить такую нелепую ошибку? Но и телефонистка должна была помнить, что все звонки, поступающие для Дезире, необходимо направлять исключительно на прослушиваемый телефон.

– Я говорю о вашем щедром предложении проводить меня до полицейского участка. Для того, чтобы громилы фараоны случайно не обидели меня.

Судя по манере разговора, этот тип ничуть не похож на спятившего безумца, сообразила Дезире.

– Так вы утверждаете, что вы и есть насильник из Французского квартала? – Этих слов оказалось достаточно, чтобы продюсер опрометью выбежал из офиса и схватил трубку с параллельного аппарата.

– Разумеется. А вы никак ожидали звонка самого президента?. – Мужчина сочно расхохотался.

– Знаете, – проговорила Дезире с непоколебимой уверенностью, которой вовсе не чувствовала в данный момент, – вы не первый, кто пытается сознаться в преступлениях, которых на самом деле не совершали. Откуда мне знать, что вы и есть насильник?

– А как насчет ленточек? Алых атласных ленточек? Очень миленький цвет, вы не находите? – Его голос зазвучал тише, приобретая бархатистый оттенок. Это было нечто среднее между ласковым воркованием и сдавленным рычанием, и Дезире неожиданно ощутила, как мурашки пробежали у нее по спине. – К тому же ленты очень подходят к Рождеству – когда все крутом так торжественно.

– Удивительное дело, – съязвила Дезире. – Не иначе как торжественность момента побудила вас прикончить девочку в наряде помощницы Санта-Клауса.

– Досадная ошибка! – В голосе говорящего послышалась ярость, с которой, однако, ему удалось быстро справиться. – Я согласен, что немножко кутерьмы всегда прибавляет остроты, – он помолчал и шумно вздохнул, – но не надо было ей так сопротивляться.

Дезире на мгновение прикрыла глаза, представив себе страшную смерть, настигшую совсем еще молоденькую потаскушку.

– Послушайте, нам с вами действительно нужно о многом поговорить. – Дезире поняла, что просто обязана сделать что угодно, лишь бы помешать этому опасному, явно больному человеку снова выйти на охоту на ночные улицы города.

– Мы и поговорим, – согласился он, и голос его вновь стал шелковисто-ровным. Голос человека, привыкшего очаровывать хорошеньких женщин. Но также, напомнила себе Дезире, это голос хладнокровного убийцы. – Только не сейчас. А то вполне может оказаться, что наш доблестный О'Мейли прослушивает и эту линию. Всего хорошего, мисс Дапри. И с Новым годом вас!

– Подождите!..

В трубке щелкнуло: линия отключилась.

– Черт! Черт! Черт! – Дезире вскочила и принялась нетерпеливо метаться по кабинету продюсера. Девушка не могла простить себе, что отвлеклась и совершила промах: не только сняла трубку другого телефона, но и позволила этому подонку провести разговор, так и не предоставив ей никаких улик для его возможного разоблачения.

Продюсер вел себя несколько спокойнее. – Ну что же, – протянул он, – кажется, у тебя появилась тема для вечернего репортажа.

Возвращаясь домой после выпуска криминальных новостей, Дезире чувствовала себя вымотанной до предела. Ничего удивительного, что О'Мейли оказался далеко не в восторге, узнав, что она провела светскую беседу с насильником по непрослушиваемой линии. Несколько часов подряд он так яростно расспрашивал Дезире – это ее-то, которой он когда-то признавался в пылкой любви! – что под конец ей стало всерьез интересно, как же он допрашивает настоящих преступников.

Дезире бросила взгляд в зеркальце заднего вида и проследила, как телохранитель паркуется на привычное место напротив ее дома.

Через несколько секунд она вышла из машины и захлопнула дверцу, и лишь тут из густой тени материализовалась фигура высокого мужчины. Беспричинный страх пронзил девушку. Одновременно она услышала, как тихо открылась дверца полицейской машины на другой стороне улицы. Человек сделал шаг вперед, и Дезире узнала знакомое лицо.

– Господи, что вы тут делаете?

– Я привез вам елку, – как ни в чем не бывало ответил Роман.

– Елку?

– Ведь скоро Рождество...

– Ну да. – Дезире посмотрела на машину Романа, угадывая в темноте, что к багажнику привязано пушистое зеленое дерево. Телохранитель был уже в нескольких футах от них: рука его привычным жестом скользнула под кожаную куртку, к наплечной кобуре. – Все в порядке, офицер, – заверила его Дезире. – Это не тот человек, которого вы разыскиваете.

– Вы уверены? – Полицейский внимательно осмотрел почти невидимый в тени обтекаемый черный «порше». – Машина-то ведь точь-в-точь такая, как и та, что в розыске.

– Как бы там ни было, мистер Фалконар – мой друг.

Собственно говоря, это было не вполне верно. Таинственное влечение, которое они испытывали друг к другу, едва ли можно назвать дружбой. И все же, раздумывала Дезире, именно Роман вчера вечером приготовил для нее чай. А потом, когда она уснула, накрыл ее теплым пледом.

– Мистер Фалконар? – Полицейский шагнул ближе. – Вот так дела – это точно вы, собственной персоной! – Дезире увидела, как телохранитель с облегчением изменил напряженную позу и убрал отвратительного вида пистолет под куртку. – Ну, тогда все в порядке, – согласился он с Дезире. – Ведь мистер Фалконар работал когда-то в наших рядах.

Телохранитель развернулся и зашагал к своей машине.

– Как мило, когда тебя столь благожелательно рекомендуют, – пробормотал Роман.

– Ничего удивительного, что в полицейском участке до сих пор боготворят бывшего окружного прокурора, если раскрываемость преступлений при нем составляла девяносто семь процентов.

– Похоже, вы интересовались моим прошлым? – Роман не знал, был ли интерес Дезире вызван личными или же чисто профессиональными причинами.

– Интересоваться людьми – моя работа, – напомнила ему Дезире, поворачиваясь к двери.

– Эй, а как же моя елка?

Бабушка научила Дезире считать, что бескорыстных подарков на свете не бывает.

– Ас какой это стати вы привезли мне эту елку?

– Вчера вечером вы ее еще не купили, а сегодня у вас вряд ли хватило времени заняться покупками.

– Но в вашем доме, между прочим, тоже нет елки... – Или не было, когда Дезире находилась у Романа. Кроме того, в тот раз ей показалось, что его дом окутан мрачно-тоскливой атмосферой, так что едва ли можно ожидать, что Роман устроит себе праздник.

– Я подумал, может, вы позволите, чтобы мы воспользовались одной елкой на двоих?

Дезире прищурилась, проклиная хулиганов: несомненно, это по их вине не работает освещение на улице. Если бы только ей удалось рассмотреть выражение лица Романа...

– Но у меня нет елочных украшений...

В детстве Дезире обычно приходилось проводить рождественские каникулы в школах-интернатах, в скучном для ребенка обществе учителей и обслуги, поскольку все ученики разъезжались по домам. Однако редкие праздники, которые девочка проводила в Новом Орлеане с Оливией Портер, были еще хуже. Пожалуй, именно по этой причине Дезире не стремилась праздновать ни Рождество, ни Новый год.

Как-то раз, когда девушка училась на втором курсе колледжа, она совершила поездку в прибрежный район и навестила семью своего отца – множество тетушек, дядюшек и двоюродных братьев и сестер, с которыми, если бы все сложилось иначе, она могла бы дружить с детства.

Хотя Дезире ничем не походила на свою суровую бабушку, она чувствовала, что ее считают принадлежащей скорее к роду Портеров, нежели к роду Дапри.

И все же настоящей семьи у нее не было. Вот почему в дни предпраздничной суеты она обычно выписывала несколько чеков на адреса различных благотворительных учреждений, покупала куклу Барби для сбора игрушек в пользу бедных детей и не отказывалась принять самое деятельное участие в раздаче горячего супа в какой-нибудь ночлежке города.

– Я заехал по дороге сюда в один из универмагов, – проговорил Роман с преувеличенной настойчивостью шоумена, – и купил елочные игрушки. Просто так, на всякий случай.

Сначала елка. А теперь еще и игрушки.

– Скажите-ка, вы, часом, не пьяны? – с подозрением поинтересовалась Дезире.

– Я за весь день ни капли спиртного в рот не брал.

Они подошли к крыльцу. Дезире внимательно посмотрела на Романа в желтом свете мигавшей на крыльце лампочки и поняла, что сейчас по крайней мере он говорит правду.

– Знаете, я так устала, что просто с ног валюсь.

– И неудивительно, если вспомнить, сколько вы сегодня проработали. Но вам повезло, потому что я – лучший на всем белом свете украшатель елок. Вам ничего не придется делать: сидите себе на диване, прихлебывайте глинтвейн и говорите мне, прямо или косо стоит ангелочек на макушке.

– Но у меня нет глинтвейна...

– Верно, но у меня – есть.

– Черт побери, не очень-то вы похожи на Санта-Клауса!

Роман сверкнул белозубой улыбкой.

– Внешность, знаете ли, бывает обманчива. Как ни вымотана была Дезире, она не могла не признать, что предлагаемый Романом план звучит соблазнительно. Даже слишком.

– Не думайте о нем, – тихо посоветовал Роман. – Хотя бы сегодня вечером.

– Не понимаю, о ком вы говорите.

– Разумеется, понимаете. – Он увидел, как лицо ее стремительно побледнело, а глаза стали еще больше и тоскливее. – Я знаю, что в последнее время все только и толкуют что об этом насильнике. Но ведь скоро Рождество, – он взял ладони Дезире в свои руки, – пора примирения и радости. Сейчас надо веселиться, украшать дома гирляндами и петь рождественские песенки...

– Понятно. – Дезире рассмеялась и кивнула, удивленная такой переменой в поведении Романа.

– Я еще не говорил, что успел купить шоколадный бисквит в самой лучшей кондитерской?

– Неужели с орешками? – Из всех видов сладостей Дезире больше всего на свете обожала пропитанный ромом шоколадный бисквит с орешками.

Роман ухмыльнулся.

– А как же иначе?

Дезире чувствовала, что вот-вот уступит, а Роман, казалось, все знал наперед.

– Я ничего не понимаю. Что с вами стряслось, скажите на милость? Может быть, вас околдовал Санта-Клаус?

– Ничего подобного. – Роман поднял руку, по-прежнему держа ладонь Дезире в своей, и поцеловал кончики ее пальцев. – Мы с тобой скверно начали, Дезире. И я признаю, что во всем виноват только я один. Сейчас я просто пытаюсь загладить свою вину.

Снова и снова Дезире подумала о том, до чего же сложный человек этот Роман Фалконар. Как ни хотелось ей верить его словам, какое-то смутное чувство все же предостерегало ее, что делать этого не следует.

– Вы просто-напросто пытаетесь затащить меня в постель.

– Это тоже входит в мои планы. – Неожиданно «

Роман совсем по-мальчишески улыбнулся. Господи, до чего же он был хорош в эту минуту! – Ты на редкость привлекательная женщина, Дезире. Любой мужнина в здравом рассудке отдаст все, что у него есть, чтобы заняться с тобой любовью. Но давай пока что не будем спешить и перестанем думать, что нам делать дальше. Тогда, если мы в конце концов окажемся в постели, это произойдет лишь потому, что оба пожелаем подобного исхода. Что ж, звучит вполне логично и разумно.

– Кажется, в этом году я действительно не откажусь от елки, – сдалась наконец Дезире.

– Я знал, что рано или поздно ты согласишься. Наблюдая, как Роман быстрым шагом направился к своему «порше», Дезире внезапно поняла, что и наполовину не устала так, как ей казалось десять минут назад.

Сперва Дезире почему-то решила, что он привез ей небольшое, аккуратное деревце, которое можно будет без особых хлопот установить на столике в прихожей. Но она ошиблась – еще никогда в жизни Дезире не доводилось видеть такую огромную елку.

– Как видно, ты не любишь останавливаться на полпути, – заметила она два часа спустя. Все это время, как и обещал Роман, она просидела на диване, прихлебывая щедро приправленный мускатным орехом глинтвейн, разлитый Романом в стеклянные кружки. – Мне кажется, эту елку можно поставить на главной площади города.

Роман повернулся к ней, держа в руках замысловатую фигурку из дутого стекла, которую собирался повесить на одну из верхних лап елки.

– Тебе не нравится? – огорченно спросил он, глядя на Дезире с верхней перекладины высокой стремянки. Две нижние ветви пришлось срубить, но верхушка все равно упиралась в потолок гостиной.

– Все чудесно. – Такой замечательной елки Дезире еще никогда не видела. – Просто она чуть-чуть великовата.

– Понимаешь, среди других елок она казалась мне гораздо меньше. – Роман спустился со стремянки и критически осмотрел благоухающее морозной свежестью дерево, затейливо украшенное дорогими игрушками ручной работы. – Пожалуй, ты права: я и в самом деле перестарался.

Огорченное выражение его лица так сильно отличалось от хмуро-недовольной гримасы, которую Дезире привыкла видеть, что девушка почувствовала, что просто обязана его утешить.

– Когда я была маленькой, я мечтала как раз о такой елке, – тихо призналась она.

– Правда? – Роман обрадовался, что сумел наконец угодить ей. – Послушай, – нерешительно проговорил он, словно его только что посетила какая-то мысль, – можно попросить тебя об одном одолжении?

Дезире и не помнила, когда в последний раз чувствовала такой покой и умиротворение.

– Даже и не знаю, вправе ли я тебе отказывать, – пробормотала Дезире. – Особенно после того, как ты привез мне эту елку... – Она выключила верхний свет, и мягко мерцающее огоньками гирлянд дерево показалось в полумраке еще величественнее.

– Дело в том, что в этом году дом моих родителей включен в Праздничную экскурсию по домам города. Ты наверняка знаешь, что для посетителей там обычно играют музыканты и распевают хоровые группы.

Дезире кивнула, недоумевая, к чему он клонит.

– Ну, и так получилось, что мама уговорила меня сыграть на саксофоне во время этой чертовой экскурсии. Я забросил музыку с тех пор, как окончил колледж, и мне будет очень приятно, если в группе моральной поддержки окажется кто-то еще, кроме моих родителей. Ну, что скажешь?

Дезире не знала, чему больше удивляться – тому ли, что Роман когда-то профессионально занимался игрой на саксофоне, или же тому, что он приглашает ее в дом своей матери.

– Знаешь, у меня нет слов. Он обнял ее за плечи.

– Просто скажи «да», и все.

Этот спокойный и уверенный в себе мужчина в джинсах и свитере, который привез ей чудесную елку, игрушки, глинтвейн, шоколадный бисквит и даже несколько дисков с романтическими мелодиями, был совершенно не похож на издерганного обитателя того большого и зловеще пустого дома.

– Признавайся, что ты сделал с настоящим Романом Фалконаром? – шутливо потребовала Дезире.

– Он перед тобой.

– Тогда что за тип огрызался на меня в твоем доме? Не иначе как злой двойник?

– Можно сказать и так, – пробормотал Роман, обращаясь больше к самому себе, чем к Дезире. Помолчав, он вздохнул, сожалея, что все так запуталось. Он и сам никак не мог понять, что же с ним такое происходит. – Мне следует перед тобой извиниться. – Он коснулся руки Дезире. – В последнее время я вел себя очень скверно. Но торжественно обещаю исправиться.

Дезире опустила взгляд на их переплетенные руки, и внезапно ей подумалось, что еще никогда в жизни она не чувствовала себя в такой безопасности.

– А могу я узнать, что же все-таки заставило тебя измениться?

– Ты – крепкий орешек, Дезире Дапри. – Ладони Романа нежно обхватили ее лицо, глаза их встретились.

– Такая уж у меня жизнь... Роман немного подумал.

– Пожалуй, ты права. – Недавно он посетил библиотеку и разыскал все подробности о смерти родителей Дезире и последовавшей за этим битве в гражданском суде. – Послушай, если тебе не хочется выполнить мою просьбу, то ничего страшного, – сказал он ровным тоном, хотя на самом деле с трепетом ждал ее решения. – Но я бы чувствовал себя увереннее, если бы ты была рядом. Мне даже кажется, что ты не пожалеешь.

– Я всегда мечтала о свидании с музыкантом, – ответила Дезире с тихим смехом, который напомнил Роману о звоне серебряных колокольчиков. Возможно, для него еще не все потеряно.

Глава 12

Только безнадежный зануда мог не поддаться очарованию веселого рождественского настроения, царившего в великолепном особняке Фалконаров, размышляла Дезире, прихлебывая шампанское и любуясь роскошными залами. Построенный в популярном в конце прошлого века на юге США стиле, где смешались разные направления, дом потрясал воображение.

Туристы, облаченные как в вечерние платья, так и в потертые джинсы, бродили из одной комнаты в другую, восторженно ахая и вертя головами.

Кроме того, на празднике было немало местного народа. Исполнители рождественских гимнов, одетые так, словно только что сошли со страниц произведений Диккенса, распевали веселые песенки, переходя из зала в зал. В громадном вестибюле особняка, где стояла елка высотой не менее шестнадцати футов. Роман присоединился к джазовому ансамблю, исполняя на своем альт-саксофоне затейливые вариации на темы известных шлягеров.

На нем сегодня снова был смокинг, как и в день благотворительного аукциона. Однако сейчас он выглядел намного спокойнее: часто и непринужденно улыбался, а его черные как смоль волосы растрепались так, что Дезире хотелось пригладить их.

Мелодия окончилась, и Роман обменялся несколькими словами с другими музыкантами. На лице его появилась хитроватая улыбка, и Дезире только теперь заметила ямочку на щеке Романа. Он осмотрел зал, отыскивая Дезире, а встретившись с ней глазами, озорно подмигнул ей.

– Потрясно, – проворковала женщина, стоявшая рядом с Дезире, когда Роман снял смокинг и бросил его на крышку длинного концертного рояля.

Дезире с трудом подавила желание заявить этой красотке в алом обтягивающем платье, что шансов заполучить Романа у нее нет. Чувствуя, что ей хочется подышать свежим воздухом, девушка начала пробираться сквозь толпу. За ее спиной ансамбль принялся наигрывать переиначенный на блюзовый манер мотив «Звените, бубенцы», и собравшиеся завопили от восторга. Дезире разыскала одну из боковых дверей и вышла на крытую веранду. Начал накрапывать теплый дождик, и огни, развешанные по ветвям старых дубов в окружавшем дом саду, показались еще ярче.

Дезире стояла у перил, наслаждаясь прохладой и запахом мокрой травы, когда почувствовала, что сзади приближается Роман. Ей даже не надо было поворачиваться – просто что-то подсказало ей, что он совсем рядом.

– Я так и думал, что найду тебя тут. Его голос был нежным и соблазнительным, совсем как шоколадный бисквит, который Роман принес Дезире накануне вечером. Хотя девушка всегда считала себя особой с сильным характером, удержаться от восхитительного лакомства она не смогла. Пожалуй, точно так же она не сможет противостоять и этому мужчине.

– Мне показалось, в доме слишком много туристов, – пробормотала Дезире. Руки Романа обвились вокруг ее талии, и Дезире инстинктивно откинулась назад, прислоняясь к его широкой груди.

– Там очень жарко, – согласился он. – Поверить не могу, что в нынешнем году к нам заявилось столько народу.

– Несомненно, это из-за распространившихся по городу слухов о том, что и ты примешь участие в программе развлечений.

– Наверное, людям нравится, когда так называемые знаменитости выставляют себя на посмешище.

– Ничего подобного, – возразила Дезире. – Честно говоря, я удивилась, до чего хорошо ты играешь.

– У меня, знаешь ли, полно всяких скрытых талантов., – Роман опустил подбородок на макушку, Дезире и глубоко вдохнул ее аромат. – Я уже говорил тебе сегодня, что ты потрясающе хороша?

– Угу – когда заехал за мной.

– Ну, повторить никогда не вредно. Великолепное платье. Смелое и изысканно-классическое одновременно.

– Оно принадлежало моей матери. Когда в прошлом году умерла бабушка, мне пришлось разбирать вещи в ее доме, и я нашла этот наряд в одном из чемоданов.

Струящийся, бронзового цвета шелк ласково облегал фигуру Дезире. Перед платья был достаточно скромным и почти закрытым, но благодаря широкой бретели, что петлей охватывала стройную шею девушки, спина ее была совершенно открытой. Роману отчаянно захотелось прижаться губами к ее шелковисто-нежной коже, и он понял, что теряет голову.

– Я, разумеется, не знаток женской моды, но мне кажется, что это платье было сшито прямо на тебя. – Он отвел в сторону волосы Дезире, захватывая губами мочку ее уха.

Дыхание замерло в груди у Дезире, когда он осторожно потянул за одну из сережек. Как и вечернее платье, эти серьги в виде звездочек из бриллиантов и сапфиров принадлежали когда-то матери Дезире – только их и взяла с собой Кэтрин Портер, убегая из дома к своему возлюбленному. Продажа сережек могла бы помочь решить множество финансовых проблем, с которыми сталкивались молодые супруги, однако гордость не позволяла Люсьену Дапри разрешить своей жене расстаться с ними, даже когда рыба переставала ловиться, а капканы на нутрий подолгу оставались пустыми.

Таинственный и пряный аромат, исходивший от кожи Дезире, опьянял Романа.

– Мой Бог, как же мне нравятся твои духи! Чувствуя, как дрожь пробежала по ее телу. Роман взял свой смокинг, который несколько минут назад положил на перила веранды, и набросил его на плечи девушки.

– Может быть, нам стоит вернуться в дом? Дезире не стала сопротивляться, когда Роман развернул ее лицом к себе. Судя по тому, каким хриплым стал его голос, ему вовсе не хотелось возвращаться к гостям.

– Если ты настаиваешь... Он привлек ее ближе к себе.

– Черт возьми, ты же знаешь, что это не так. Больше всего на свете он жаждал сейчас подхватить Дезире на руки и отнести по широкой лестнице наверх, в первую попавшуюся спальню, где он смог бы насладиться каждым дюймом ее гладкой, душистой плоти. Дезире снова охватила дрожь, и Роман с трудом подавил в себе неумолимые инстинкты.

– Ты замерзла...

– По правде говоря, – призналась Дезире с нервным смешком, – мне кажется, я горю в огне.

Роман расхохотался; в его смехе девушке послышалось одновременно и облегчение, и раздражение.

– Ты хоть представляешь себе, что со мной творится, когда ты смотришь на меня вот так? – Его ладонь нежно прикоснулась к ее щеке. – Или каково мне слушать подобные признания?

Дезире сплела пальцы рук на его затылке.

– Может, покажешь мне, что же с тобой такое творится?

– С превеликим удовольствием. – Его руки скользнули по ее спине на талию и еще ниже, и он крепко прижал ее к себе. – Ну, как вам вот такое доказательство, мисс? Для начала? – поинтересовался он, нежно целуя ее в губы.

– Неплохо. – Дезире шевельнулась, разжигая уже возникшую между ними страсть. – Но только для начала.

Роман уже тысячу раз твердил себе, что ему не следует торопить события. Но сейчас, когда его рот жадно впился в ее губы, он понял, что хочет ее. Хочет отчаянно. Хочет, чтобы она лежала под ним, обнаженная, извиваясь и крича от страсти.

Все мысли, пугавшиеся в голове Дезире, разбежались, едва ей показалось, словно вокруг них закружились вихри обжигающего урагана. На свете остались лишь Роман и она – никого больше.

Когда ладонь Романа требовательно прикоснулась к груди Дезире, девушка приоткрыла губы, горячо отвечая на его поцелуй и позволяя его языку смело метнуться в глубь ее рта.

Желание пульсировало в крови Романа, и в огне этого желания сгорала та сдержанность, которую он так долго напускал на себя, общаясь с Дезире. Несмотря на оглушительный стук барабаном бьющей в виски крови, он понял, что ему недостаточно лишь наслаждаться вкусом Дезире. Ему хотелось поглотить ее всю, без остатка, насладиться ее полными, как налитой соком плод, губами, ее горячей плотью, которая, казалось, таяла при каждом его прикосновении.

Осознав, что вот-вот овладеет этой женщиной, да не где-нибудь, а прямо на открытой веранде родительского дома. Роман сумел укротить зверя, терзавшего его естество.

– Господи, девочка, ты хоть представляешь, как я хочу тебя?

– Да. – Чувствуя, что Роман изо всех сил пытается взять себя в руки, Дезире испытала и облегчение, и разочарование одновременно. – Потому, что и я хочу тебя. Роман. Хочу так, что мне становится просто страшно.

Гладя сверху вниз в ее запрокинутое к нему лицо, Роман вновь подумал о том, как беззащитна эта женщина – и в то же самое время, как горда и независима. Он поднес ее руку к своим губам.

– Давай поедем к тебе...

– О да! – Ее обычно спокойный и ровный голос прозвучал сейчас взволнованно и хрипловато. Роман понял, что пути назад уже нет. Обхватив ее лицо обеими ладонями, он внимательно посмотрел на Дезире, а затем поцеловал ее. На этот раз поцелуй был бесконечно нежным и терпеливым, однако у Дезире тут же вновь закружилась голова.

– Я хочу кое-что тебе сказать, – проговорила она наконец, когда этот блаженно-долгий миг закончился.

– Что же именно? – Роман запечатлел поцелуй на ее до смешного тонком запястье, где неровной ниточкой бился пульс.

– Я не из тех, кто относится к любви легкомысленно... – Дезире прикусила губу, обеспокоенная тем, что ее слова звучат как признание неопытной девчонки. Собственно говоря, так оно и есть. В ее жизни был лишь юноша, которого, как ей тогда казалось, она любила в колледже. Но он бросил ее ради девицы, родители которой ежегодно отдыхали в Европе, а дед мог купить ему место на Нью-Йоркской фондовой бирже, да еще Майкл. – Понимаешь, я ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня.

– Поверь мне, Дезире, я вовсе не считаю наши отношения легкомысленным приключением. – Роман прикоснулся большим пальцем руки к покрасневшим от его поцелуев губам Дезире. – И тоже ничего не могу с собой поделать... Давай потихоньку уйдем, а не то меня снова начнут упрашивать сыграть какую-нибудь рождественскую песенку.

Звонко рассмеявшись в ответ, Дезире радостно кивнула.

К сожалению, побег удался не сразу. Они были уже у самой двери, когда дорогу им преградила высокая и стройная темноволосая женщина в вечернем туалете из золотистого крепа.

– Милый! – Ее улыбка была столь же ослепительной, как и сверкающие в ушах бриллианты. – Ты не удерешь, пока я не поблагодарю тебя за то, что ты так замечательно сыграл нам. – Она чмокнула Романа в щеку и старательно стерла пятнышко от помады. – Прошу прощения, но мне не часто удается уговорить моего сына сыграть для гостей. – Она протянула Дезире изящную руку. На длинных пальцах с ярким маникюром сияли бриллианты и рубины. – Здравствуй, Дезире. Я так рада снова видеть тебя.

– Добрый вечер, миссис Фалконар. Ваш дом просто великолепен.

Маргарет Фалконар с довольным видом оглядела гостиную. Однако ее умные глаза почти сразу же вернулись к единственной девушке, которую ее сын решился привести в родительский дом.

– Ты выросла и превратилась в настоящую красавицу, Дезире. – Маргарет искоса взглянула на сына. – Ты согласен со мной. Роман?

– Совершенно согласен. – Приглушенный тон его голоса и выражение откровенного голода на лице сказали Маргарет все, что она хотела узнать.

– Впрочем, неудивительно, что ты так хороша, – продолжила Маргарет, – ты выглядишь точь-в-точь как твоя мать.

– Так вы знали мою маму?

– Ну разумеется. Мы с Кэтрин были подругами еще со школы. – Женщина нахмурилась. – А ты разве ничего об этом не знаешь?

Дезире покачала головой, смутившись из-за вспышки гнева, молнией промелькнувшей в темных глазах Маргарет Фалконар.

– Мама никогда не говорила о своей жизни в Новом Орлеане.

– Оно и понятно! – Резкий тон Маргарет неожиданно напомнил Дезире интонации Романа в те минуты, когда он еле сдерживался от холодной ярости. – Ее жизнь здесь никак нельзя было назвать счастливой. Но позднее, когда Оливия забрала тебя к себе, я по несколько раз в год приглашала тебя погостить у нас. Мне казалось, что тебе будет приятно поговорить о твоей маме.

– О, если бы вы только знали, как я мечтала об этом! – воскликнула Дезире. Особенно потому, что бабушка не разрешала произносить имя Кэтрин Портер Дапри в своем доме.

– Каждый раз, когда я звала тебя к себе, Оливия отвечала, что ты не желаешь иметь ничего общего ни с кем из давних друзей твоей матери. – Маргарет вздохнула и печально покачала головой. – Очевидно, она лгала.

– Да... – Дезире слишком хорошо знала свою бабушку, чтобы изумиться очередному доказательству ее тщеславия и слепого эгоизма. И все же ей было Сейчас nq-настоящему больно.

– Ну ладно, – решительно проговорила Маргарет, – лучше поздно, чем никогда. Почему бы нам с тобой не пообедать вместе на следующей неделе?

Дезире приняла неожиданное приглашение с энтузиазмом, скрыть который и не пыталась.

– У тебя замечательная мама, – сказала она Роману, когда они ехали по темным улицам города. Лишь мигающие на фасадах домов праздничные огни отражались в лужах.

– Самая лучшая на свете, – беззаботно подтвердил Роман.

Воодушевление, горевшее в глазах Дезире, удивило его. Роман подумал, что, даже если бы он преподнес Дезире дарственную на алмазодобывающую шахту, она бы не обрадовалась этому так, как обрадовалась предложению его матери. Разумеется, само по себе приглашение на ланч еще ничего не означает, однако их встреча, вероятно, сможет хоть как-то загладить ощущение непоправимой утраты, от которого столько лет страдает эта красивая молодая женщина.

Роман услышал, как Дезире тихонько вздохнула, и понял, что они снова думают об одном и том же.

– Знаешь, ты очень счастливый человек.

– Наверное, так оно и есть, – охотно согласился он.

Умиротворенная тишина воцарилась внутри черного «порше». Ни Дезире, ни Роман не заговаривали о неприметном седане, что следовал за ними, держась на почтительном расстоянии.

Черт бы ее побрал!

Мужчина в черном стоял, прячась в густой тени, и наблюдал, как Дезире целуется с Романом Фалконаром. Он и раньше знал, что этот богатенький везунчик Фалконар привык получать все, чего только душа ни пожелает. Мысль об удаче, сопровождавшей бывшего прокуроришку, в одночасье превратившегося в популярного писателя, разъедала душу наблюдателя подобно ядовитой кислоте.

Он уже давно придумал, как поступит с этим самоуверенным ублюдком. И с Дезире Дапри. «

Но решение было принято еще до того, как он обнаружил, что репортерша – бесстыжая шлюха.

Резкая, обжигающая боль начала пульсировать в его голове, как всегда, когда он испытывал огорчение или гнев. Думать становилось все труднее и труднее.

Черт побери, его тщательно разработанный план летит коту под хвост – и все из-за нее!

Дезире получит свое, поклялся он, следуя за парочкой в машине, которую он угнал со стоянки перед особняком Фалконаров. Но не сейчас...

Он знал, «по есть лишь один способ заглушить эту невыносимую боль, унять этот страшный шум в голове. Одно верное, испытанное средство, способное быстро насытить терзающий его неистовый голод.

Проследив, как коварная шлюха вошла в дом вместе со своим наглым любовником, он поехал дальше, направляясь к центру города, в свои охотничьи угодья – во Французский квартал.

Глава 13

Дезире уже давно знала, что именно должно произойти между нею и Романом, и страстно желала этого, однако, когда они рука об руку вошли в ее дом, она почувствовала, как в душе нарастает беспричинное волнение.

Неожиданно перед ее глазами промелькнуло видение: Роман в образе неотесанного дикаря – возможно, воина времен каменного века – взмахивает тяжелой дубиной, обрушивая удар на ее голову, готовый увлечь свою жертву в какую-нибудь темную пещеру.

– Не хочешь поделиться? – добродушно поинтересовался Роман, наблюдая, как на полных губах девушки заиграла улыбка.

– Поделиться? – Покачав головой, Дезире постаралась отделаться от неандертальской фантазии и тут же снова ощутила всю тяжесть стоящей перед ней дилеммы.

– Теми мыслями, что заставляют тебя так лукаво улыбаться.

– А, вот ты о чем... – Девушка поняла, что краска заливает ее лицо до корней рыжеватых волос. – Так, ерунда, не обращай внимания.

– Дезире... – Роман пересек комнату, взял ее дрожащие руки в свои и поднес их к губам. – Не думай о пустяках. Сейчас мне нужна лишь ты.

– Прости. – Она порывисто вздохнула. – Понимаешь, оказывается, все вовсе не так просто, как я ожидала.

Роман выпустил пальцы Дезире и приобнял ее за талию, а затем поцеловал – еле ощутимым, нежнейшим поцелуем, когда уста соприкасаются лишь на мгновение. После этого, словно совершая самый естественный на свете поступок, он взял девушку за руку и повел по коридору в спальню.

Как он и предполагал раньше, спальня была декорирована столь же романтично, как и весь коттедж: уютная, утонченно-женственная комната, где мужчина мог чувствовать себя в своей тарелке только в том случае, если являлся туда по приглашению хозяйки.

На столике у кровати стояли антикварные флакончики для духов и более современные баночки с таинственными притираниями. Роман лениво отвинтил крышечку с одной из них, зачерпнул кончиком пальца шелковистый розовый крем и глубоко вдохнул знакомый пряный аромат, уже давно и неотступно преследовавший его.

Дезире наблюдала, как он осматривает ее спальню, и неожиданно сообразила, что, допустив его сюда, она, по сути дела, открывает ему свою душу. Девушка всегда гордилась тем, что представала перед зрителями в образе спокойной и собранной журналистки и лишь здесь, в надежных стенах собственного дома, выпускала на свободу свои романтические грезы.

– Да, это – ты. – Роман поставил баночку с кремом обратно на плетеный столик.

Дезире с облегчением вздохнула и лишь сейчас поняла, что с трепетом ждала его одобрения.

– Это только часть меня, – проговорила она, бессознательно пытаясь что-то доказать. – Я – современная и умная женщина.

– Чертовски умная. – Роман взял со столика коробок спичек и короткую свечу, благоухавшую ванилью, зажег ее и выключил верхний свет.

– Все, кто меня знает, от губернатора до мусорщика, высоко ценят мое мнение.

– И они совершенно правы, – Двумя быстрыми шагами Роман пересек разделявшее их расстояние.

– На этой неделе со мной даже связывались представители федеральной телесети. – И неудивительно...

Пальцы Романа так быстро и умело расстегнули потайные крючки на спине вечернего платья Дезире, что она снова подумала о том, что этот мужчина, несомненно, имеет немалый опыт общения с женщинами.

– Дело в том, что... – Дезире порывисто вздохнула, когда одним легким прикосновением Роман сдвинул золотистое платье с ее плеч, и вот уже оно соскользнуло на пол, расплескавшись у ее ног озерком сверкающего шелка. – Дело в том, что я – рассудительная... – Дезире слабо застонала, когда его губы нежно прикоснулись к ее шее, – рассудительная, деловая женщина... – Чувствуя, что у нее начинают подгибаться колени, Дезире прильнула к Роману, опасаясь упасть. – Я пытаюсь объяснить тебе, что меня уважают...

– И я тебя уважаю. – Его зубы нежно прикусили ее ключицу, а язык начал ласкать покрасневшее местечко.

Голова Романа склонялась все ниже и ниже, к ложбинке между ее округлыми грудями, и Дезире покачнулась.

– Господи, Роман! Я ни о чем не могу думать, ты меня просто с ума сводишь...

Что же, это вполне справедливо, решил про себя Роман, поскольку она и сама только и делала, что сводила его с ума, причем весьма успешно.

– Думать ты можешь и потом. – Подхватив девушку на руки, он положил ее на отделанное кружевом покрывало. – А сейчас только чувствуй и наслаждайся.

– О да! – Ощутив нетерпение и изумляясь тому, что любовный голод может вдруг стать настолько невыносимым, Дезире обвила Романа руками, и они покатились по кровати, теребя одежду и отчаянно желая подарить друг другу ласку.

Роман и раньше подозревал, что Дезире принадлежит к числу весьма страстных женщин, однако не мог себе представить, до каких пределов может дойти ее страсть.

Тело ее было горячим и гибким; она двигалась возле него, под ним, на нем, прикасаясь, пробуя его на вкус, терзая и мучая. Роман знал, что во всем виновато его пылкое воображение, однако в эти минуты он мог бы поклясться, что чувствует жар языков адского пламени, вздымающихся вокруг них.

– Боже, до чего же мне хорошо с тобой! – Она стояла на коленях, не стыдясь наготы, и горячо целовала грудь, плечи и живот Романа, наслаждаясь его мужественным телом и сознанием собственной беззащитности рядом с ним. – Как же я мечтала об этом с самого начала!

– Я весь твой, – простонал Роман, и спина его инстинктивно выгнулась, когда длинные локоны Дезире шелковистой вуалью накрыли его разгоряченное тело. Он схватил прядь ее благоухающих волос и намотал на палец, заставляя Дезире поднять голову. – Ты меня просто убиваешь!

Щеки ее разрумянились, а глаза горели от возбуждения.

– Разумеется! – Она лукаво рассмеялась и ласково поцеловала его в губы, приглашая насладиться ее вкусом. – Я убиваю тебя нежно, – пробормотала она, переиначивая название его бестселлера.

Чувствуя, что еще совсем немного – и он не выдержит. Роман выскользнул из-под Дезире и оказался на ней, глубоко вжимая ее в мягкий матрас.

Нырнув в тесную шелковистую глубину, Роман ощутил, как нежное лоно Дезире нетерпеливо приветствует его. Он задвигался, наслаждаясь тем, как замирало ее дыхание. Затем он отступил, и Дезире застонала, слабо протестуя.

Глаза его не отрывались от потемневших от безумной страсти глаз Дезире, и вот наконец он глубоко вонзился в самую ее сердцевину, заставив Дезире издать крик изумления и торжества.

Он все глубже погружал клинок своей страсти в ее тесные ножны, и острые ноготки Дезире вонзились ему в спину. Впервые став любовниками, они двигались в совершенной гармонии.

Первая волна наслаждения настигла Дезире, и неожиданно ее тело словно окаменело. Роман понял, что еще никогда глазам его не представала более чувственная картина: Дезире замерла на бесконечно долгий миг, подобно великолепной статуе, кожа ее блестела, словно гладкий мрамор, припухшие от поцелуев губы были приоткрыты, а на лице отражалось выражение неземного блаженства.

– Дезире, посмотри на меня. Затрепетав, ее веки с трудом поднялись.

– Я хочу, чтобы ты кое-что поняла. – Отчаянно стараясь успокоиться, Роман чувствовал себя так, словно пытался удержать на тонкой привязи беснующегося зверя. – Что бы ни случилось, ты – моя.

Изнемогая от сладкой истомы, Дезире услышала лишь слова Романа и не заметила скрытого предостережения в его голосе. Подняв руки, она обхватила ладонями влажное лицо Романа и прошептала:

– Твоя...

Улыбка, отраженная в ее глазах, подарила Роману райскую отраду. Он впился губами в ее рот и уступил напору первобытного желания. Еще никогда не доводилось ему ощущать себя столь беззащитным. И столь непобедимым.

Наступили рождественские дни, полные радостных ожиданий. Дезире всегда считала себя очень рассудительной и по-земному практичной женщиной, но теперь, когда они с Романом уже более двух недель были вместе, она сдалась, уступая очарованию этого волшебного праздника. Уступая Роману.

Однако, несмотря на головокружительное упоение последних дней, Дезире никак не могла забыть о том, что насильник все еще на свободе. Наблюдает за ней. И терпеливо ждет.

– Не думай о нем, – в который уже раз повторил Роман.

– О ком? – спросила Дезире, отлично зная, что ей никогда не удается сохранить свои мысли в тайне от Романа. После того как все защитные барьеры между ними пали, они сблизились настолько, что Дезире иногда казалось, будто они прожили вместе целую жизнь, а не четырнадцать коротких дней.

– Ты знаешь – о ком. – Он разгладил морщинку между ее бровями. – Дезире, ведь это наше первое Рождество. Не будем омрачать его.

Дезире понравилось, что, судя по его словам, им предстоит провести вместе еще немало праздников. Улыбнувшись, она поднялась на цыпочки и, не обращая внимания на густую толпу народа, в которой они в этот момент находились, подарила Роману страстный поцелуй, предполагавший, что ночью его ожидает еще большее наслаждение.

За два дня до Рождества они посетили праздничное гулянье в городском парке и, хотя собирались затем сходить в один из лучших ресторанов, неожиданно ощутили столь сильный голод совсем иного рода, что махнули рукой на уже заказанный роскошный ужин и быстро возвратились в коттедж Дезире.

Когда свеча догорела, превратившись в лужицу растаявшего воска, а туманное декабрьское солнце начало пробиваться сквозь кружевные занавеси на окнах спальни, Дезире поняла, что за эти дни и ночи отдала Роману нечто большее, чем наслаждение своим телом. Он забрал и ее сердце.

– Похоже, мне уже никогда больше не захочется вставать, – заявила она, свернувшись клубочком возле Романа, и прижалась губами к его груди.

Роман провел рукой по волосам девушки, рассматривая, как лучи восходящего солнца превращают их в медно-золотистые нити.

– Ничего, это я переживу.

– А ты не думаешь, что в таком случае мы умрем с голоду? Что скажешь, если я приготовлю кофе? Мы можем позавтракать в постели. И заодно поговорить.

Роман знал, что и так уже слишком долго оттягивал неизбежный разговор. Он быстро поцеловал Дезире в ответ.

– Ты действительно очень умная женщина.

– Ну разумеется. – Дезире озорно усмехнулась, и глаза ее сверкнули. – Недаром я тебе об этом говорила. – Она с неохотой выскользнула из-под одеяла, не испытывая ни малейшего смущения, хотя Роман не отводил от нее глаз. – Если ты и дальше будешь смотреть на меня таким образом, я позабуду о кофе, – пригрозила она ему с тихим смешком.

Не успел Роман ответить, как на столике возле кровати зазвонил телефон. И в ту же минуту раздался громкий звонок в дверь.

– Возьми трубку, – скомандовал Роман, подбирая с полу свои брюки и поспешно натягивая их. – А я пойду посмотрю, кого там принесло.

Улыбнувшись ему, Дезире подошла к телефону.

– Снова то же самое. – Мрачный тон Адриана лишил девушку блаженного умиротворения, которое она испытывала всего несколько секунд назад.

Тем временем Роман посмотрел в дверной глазок и тихо выругался, узнав человека, стоявшего снаружи. Однако делать было нечего, и он отпер дверь.

– Роман Фалконар?

– Вы отлично знаете, как меня зовут, детектив. В душе Романа воцарилось странное спокойствие – вероятно, из-за того, что он с самого начала ждал этот неотвратимо приближавшийся момент.

Судя по каменному выражению на лице О'Мейли, ирландцу было не до шуток.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Фалконар, – заявил он, и его громкий голос прозвучал в маленькой прихожей подобно унылому звону колокола на похоронах. – Речь идет об изнасиловании и убийстве Тавифы Сью Джексон.

Позади Романа раздался какой-то странный звук – что-то среднее между удивленным возгласом и рыданием. Сердце Романа болезненно дрогнуло. Оглянувшись через плечо, он увидел Дезире. Девушка стояла на пороге спальни, плотно запахнув шелковый халат цвета слоновой кости, и выглядела столь же хрупкой и бледной, как и все жертвы насильника из Французского квартала.

Глава 14

Дезире не могла поверить, что все это происходит на самом деле. После появления Майкла она заставила себя приготовить кофе, однако двигалась словно на автопилоте.

– Да, я был знаком с Тавифой, – говорил Роман, когда Дезире вошла в гостиную с кружками кофе на подносе.

Обходя разлапистую елку, Дезире снова вспомнила тот вечер, когда Роман так неожиданно привез ей этот щедрый дар, а она поняла, что по уши влюблена в него.

– В качестве клиента? – мягким и вовсе не осуждающим тоном поинтересовался детектив.

– Разумеется, нет! – вмешалась Дезире и с такой силой поставила поднос на кофейный столик, что расплескала ароматную жидкость. – Поверить не могу, что у тебя хватает наглости задавать такие вопросы!

О'Мейли спокойно встретил ее яростный взгляд.

– Послушай, Дезире... – начал он предостерегающим тоном.

– Не смей обращаться со мной как с малым ребенком, Майкл Патрик О'Мейли! – взорвалась Дезире. Она не часто выходила из себя, однако чувствовала, что еще немного – и она за себя не поручится.

– Послушай, Дезире. – Голос Романа звучал негромко и нежно. Однако и в нем также слышалось предостережение. – О'Мейли задал вполне закономерный вопрос. – Взгляд его усталых глаз вернулся к лицу Майкла. – Я никогда в жизни не платил за любовь, детектив. Заявляю вам, что ни разу не пользовался услугами Тавифы. Однако я действительно несколько раз разговаривал с ней об особенностях ее ремесла. Это было необходимо для книги, над которой я сейчас работаю. – Роман помолчал, раздумывая, стоит ли говорить о содержании книги, а затем решил, что О'Мейли и так рано или поздно все узнает. – Это будет продолжение романа, который уже вышел.

– «Убей ее нежно», – кивнул О'Мейли. – Знаете, роман мне очень понравился, даже несмотря на то, что у вас многие следователи окружной прокуратуры выставлены полными идиотами.

Слабая улыбка появилась на губах Романа.

– А помните поговорку: «Пиши только о том, что тебе хорошо известно»? О'Мейли опять кивнул.

– Да, я слышал об этом. И главный герой мне тоже понравился.

Дезире только сейчас сообразила, что образ упрямого детектива, который в конце концов арестовал опасного маньяка, насильника и убийцу. Роман почти один к одному списал с Майкла О'Мейли. Тем злее показалась ей шутка судьбы, что свела сейчас писателя и детектива.

– Благодарю вас, – просто ответил Роман. Восторженный поклонник знаменитого писателя исчез, и на его месте снова сидел полицейский.

– В данном случае, мистер Фалконар, вы, надеюсь, понимаете, что кое-что не может меня не беспокоить.

– Насильник, орудующий во Французском квартале, беспокоит всех и каждого; – холодно отозвался Роман И тут же почувствовал, как в глазах его возникает знакомая режущая боль, а голова словно превращается в гудящую наковальню.

– Верно. Но, кажется, именно вы, как никто иной, интересуетесь насилием и убийствами.

Услышав такое утверждение, Дезире изо всех сил прикусила губу. Только взгляд Романа не дал ей вмешаться в разговор.

– Судя по гонорарам, который я получаю за мои книги, я не единственный, кого интересуют эти темы.

– И в этом я должен с вами согласиться. – О'Мейли подался вперед и взял в руки кружку кофе. Хотя его лицо приняло задумчивое выражение, поза детектива оставалась непринужденной и расслабленной. По опыту общения с ним Дезире знала, что внешность бывает обманчива. О'Мейли всегда был опаснее всего как раз в те моменты, когда казался совершенно спокойным. – Однако не все читатели столь близко знали убитую. И не у каждого из них есть черный «порше», в который девочка села как раз в ночь убийства.

Эти произнесенные ровным тоном слова, казалось, взорвались в маленькой гостиной подобно бомбе. В комнате повисло тяжелое молчание.

Не в состоянии более выносить тягостную тишину, Дезире заговорила:

– В городе есть и другие черные «порше».

– Верно. Однако один свидетель успел заметить номер автомобиля. И это – номер вашей машины, – обратился О'Мейли к Роману.

Роман выругался про себя.

– Ерунда! – воскликнул он вслух.

– Вы хотите сказать, что были в ту ночь где-либо еще?

– В какую ночь?

О'Мейли кивнул, молча признавая выигранное собеседником очко.

– Мне надо заглянуть в мой ежедневник, – сказал Роман, когда детектив назвал ему дату и время. Однако сам Роман уже знал, каков будет ответ. Ведь в ту ночь, когда несчастная Тавифа Сью Джексон села в черный «порше», а затем была найдена убитой, он был дома. Один. И подтвердить его алиби может лишь проклятая бутылка.

– Буду весьма благодарен, если вы это сделаете, мистер Фалконар, – подчеркнуто вежливым тоном произнес О'Мейли.

– А ведь кто-то мог просто воспользоваться машиной Романа, разве не так? Тогда вполне естественно, что он об этом ничего не знает, – предположила Дезире. – Его гараж стоит отдельно от дома. Если он, например, был чем-то занят, или работал, или спал... – Она обменялась быстрым взглядом с Романом, и оба поняли, что подумали об одном и том же. Спал? Напился в стельку – вот это будет точнее...

– Тогда получается, что преступник вернул машину в гараж после того, как убил девушку, так? – О'Мейли даже не пытался скрыть иронию в голосе.

– Такое вполне могло быть, – настаивала Дезире, однако Майкл только проворчал что-то в ответ.

Потом он принялся задавать новые вопросы – в основном о проститутке, тело которой было обнаружено накануне. Последний раз ее видели в день рождественского приема в доме Фалконаров. В тот день, когда Дезире и Роман стали любовниками.

Когда через час с лишним допрос был окончен, Дезире проигнорировала молчаливый протест Романа и настояла на том, чтобы проводить О'Мейли к его машине.

– Поверить не могу, что ты допускаешь, будто это Роман! – взорвалась она, как только они вышли из дома.

– Если бы я действительно верил, что этот тип виновен, я бы сейчас же арестовал его – хотя бы для того; чтобы ты не стала его следующей жертвой!

– Это просто курам на смех! Роман никогда не обидит меня. Кроме того, я ведь говорила с насильником по телефону – изволь не забывать об этом! Это был вовсе не Роман.

– Голос можно изменить. Если бы ты говорила с маньяком по той линии, которую мы прослушиваем, у нас была бы сейчас компьютерная распечатка его тембра и интонаций! – Майкл в первый раз за время разговора дал волю своему раздражению. – А пока что нам приходится работать с теми крохами, что у нас есть. И, как ни неприятно тебе такое известие, все указывает на твоего дружка.

– Вот, значит, в чем дело! Ты ревнуешь?

– Черт побери, нет... – Девушка не отрывала от лица детектива яростного взгляда, и он наконец пожал плечами. – Может быть, совсем чуть-чуть.

Дезире скрестила руки на груди.

– Звучит не очень-то логично, особенно если учесть твой роман с Карин.

– Ты вечно говорила, что я должен обращать больше внимания на мои чувства, – огрызнулся Майкл. – Может, мои чувства из-за того, что ты сблизилась с этим автором полицейских ужастиков, и нельзя назвать логичными, однако тут я ничего не могу поделать, будь оно все неладно! Если мы с тобой больше не спим вместе, это еще не означает, что мне нет до тебя дела, Дезире. Я не забыл старые добрые времена. Тем не менее я не могу считать этого парня убийцей только потому, что он твой любовник, – по крайней мере без должного на то основания! – Он достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. – Посмотри-ка лучше вот на это.

Дезире расправила бумагу – на ней был черно-белый рисунок.

– Что это? – поинтересовалась она, чувствуя, как стынет кровь у нее в жилах, несмотря на неистовый гнев, который только что обуревал ее.

– Фоторобот человека, который заказал в цветочном магазине цветы для тебя. Точно такие же цветы, как и те, что получали все жертвы изнасилования, – объяснил Майкл. – Сегодня утром он появится во всех газетах.

Рисунок был на удивление точный. Дезире подумала, что портрет можно назвать слегка размытой фотографией Романа.

– Да, это он, – проговорил О'Мейли, так как Дезире молчала. – И можешь мне поверить, Дезире: если бы не связи Фалконаров в правительстве города и штата, он бы уже сидел за решеткой.

– Роман ни в чем не виновен.

– Интересно, что бы ты сказала, если бы не спуталась с Фалконаром?

– Я ни с кем не путаюсь. – Дезире сложила листок бумаги и автоматически опустила его в карман своего халата. – Я люблю Романа.

О'Мейли коротко выругался.

– Этого-то я и боялся. – Он посмотрел на Дезире долгим, испытующим взглядом. – Ты помнишь номер моего пейджера?

– Разумеется.

– Могу я попросить тебя об одном одолжении?

– Пока не знаю.

– Старайся думать головой, а не сердцем. И, если только у тебя возникнет хоть малейшее подозрение, немедленно звони мне, ладно?

Глядя в обеспокоенные глаза О'Мейли, Дезире почувствовала, как сердце ее разрывается между мужчиной, которого она отчаянно пыталась когда-то полюбить, и человеком, в которого влюбилась сейчас, несмотря на все усилия ни за что не делать этого.

– Роман никогда не сможет обидеть меня, – упрямо повторила она.

О'Мейли погладил щеку девушки тыльной стороной широкой ладони.

– Будем надеяться, что ты права.

Дезире постояла на краю улицы, наблюдая, как он уезжает, а затем с тихим вздохом вернулась в дом.

Роман стоял у окна, и Дезире поняла, что он видел, как О'Мейли прощался с ней.

– Он тревожится за меня, – попыталась объяснить она.

– Не он один... – Дезире снова показалась Роману удивительно хрупкой и беззащитной. К сожалению, с самого начала между ними стоял насильник из Французского квартала. – Будет лучше, если я уйду.

Он сказал это так решительно, что Дезире показалось, будто в голове у нее включилась тревожная сирена.

– Ты имеешь в виду – вообще, верно? Роман не удивился, что она догадалась о его намерениях. Ум и проницательность Дезире были двумя из множества причин, по которым он влюбился в нее.

– Да... – Он устало провел рукой по волосам. – Ничего у нас не получится.

– Разумеется, не получится, если мы с самого начала на это настроимся, – спокойно согласилась с ним Дезире, хотя на душе у нее скребли кошки: она понимала, что жизнь без него потеряет для нее всякий смысл. Дезире пересекла комнату и подошла вплотную к Роману. – Один вопрос.

Он уже знал, о чем она может спросить.

– Это не я. В убийстве я не виноват.

– Это мне известно и без тебя. – Во взгляде Дезире мелькнула улыбка. – Как насчет свадьбы в канун Нового года?

Ее груди были так тесно прижаты к телу Романа, что ему страстно захотелось попробовать соблазнительную плоть на вкус.

– Свадьбы? – рассеянно переспросил он, и ладони его скользнули под полы шелкового халата Дезире.

Ощутив его нежное прикосновение, девушка выгнулась, всем телом прижимаясь к Роману, и ее тихий вздох прозвучал как жалобный стон.

– Мне кажется, так будет лучше всего – я имею в виду, для детей...

Роману казалось, что его уже ничто на свете не сможет удивить. Намотав на руку пряди шелковистых волос Дезире, он откинул голову девушки назад.

– Для детей? – Серьезный взгляд темных, как ночь, глаз окинул ее лицо, внимательно изучая его выражение, впивая волнующую улыбку сирены, от которой, кажется, и в глубокой старости его сердце будет биться быстрее. – Так ты?..

– Еще нет. – Дезире обвила его руками, и Роман ощутил на своей коже ее теплое дыхание. – Но после того, что мы с тобой вытворяли, Роман Фалконар, будет странно, если в конце концов у нас не появится малыш.

Ребенок. Его ребенок. Неожиданно Роман понял, что мысль об этом ему удивительно приятна. Он подхватил Дезире на руки.

– А знаешь, – проговорил он, осторожно обходя колючие еловые лапы, – в детстве я всегда мечтал о том, чтобы у меня был братик или сестренка.

– И я тоже. – Несмотря на все предостережения О'Мейли, Дезире чувствовала, как от сладкого предвкушения у нее кружится голова.

– В таком случае будет несправедливо, если мы с тобой остановимся на одном ребенке...

– Отлично. А что ты скажешь о троих?

– Хорошая цифра.

– Конечно, четыре – куда более удобное число, и к тому же четное... – произнесла Дезире, когда Роман опустил ее на незастланную постель.

– Мне тоже всегда нравились четные числа.

– У моей тети Евангелины восемь детей. В ее доме всегда стояли смех и гам... – В голосе Дезире прозвучала грусть.

Услышав это, Роман обнял девушку и принялся целовать ее виски, щеки и глаза.

– Лучше всего не откладывать дело в долгий ящик и начать немедленно.

– Если не ошибаюсь, – лукаво проговорила она, начиная расстегивать пуговицы его рубашки, – именно я первая заговорила об этом.

Они любили друг друга с нежностью, от которой на глаза Дезире навертывались слезы. Поцелуями Роман смахнул слезинки с ее ресниц, а затем привлек девушку к себе, и они заснули, восполняя долгие часы, что провели без сна накануне ночью.

Когда же они наконец проснулись, солнце уже село и комнату окутывали темные тени.

– Уже почти Рождество, – пробормотала Дезире, прижавшись губами к груди Романа. – Хочешь, обменяемся подарками сегодня вечером? Или подождем до завтра?

В первый день Рождества они были приглашены на обед к родителям Романа. После радушного приема в доме Фалконаров и на редкость приятного ланча с матерью Романа, во время которого Дезире узнала много интересного о детстве и юности своей мамы, девушка решила предпринять еще одну попытку восстановить отношения с семьей своего отца.

– Я уже получил самый дорогой подарок, – отозвался Роман. Он прижал ладонь к животу Дезире, представляя, как в ее теле зарождается клубочек новой жизни. На сердце у него стало тепло и покойно. И теперь он понял, что настало время сказать Дезире хотя бы часть правды. – Мне надо кое в чем тебе признаться. Я читал твои книги: «Тайные страсти» и «Страхи и фантазии».

– Я знаю.

– Давно?

– С самого первого дня. Я видела их у тебя на книжной полке и тогда еще подумала, знаешь ли ты, что именно я их написала.

– Первый раз я увидел их на столе у Ларри.

– Вот оно что. – Дезире кивнула. – Мне следовало подумать о такой возможности. Хотя я не знала, что Ларри Кассебаум и твой агент.

– Что мне в нем нравится, так это то, что он никогда не распространяется о своих клиентах. О тебе он мне ничего не говорил. Просто так вышло, что я бродил по его офису...

– И разнюхивал, точь-в-точь как я в твоей библиотеке, – с дразнящей усмешкой подсказала ему Дезире.

– И разнюхивал, – рассмеявшись, согласился Роман. – Обе твои книги я купил сразу же, как только вернулся домой.

Да поможет ей небо, но Дезире просто обязана была задать ему этот вопрос:

– Ну и?.. Что ты подумал?

– Что они не только превосходно написаны, но и совершенно откровенно рассказывают о фантазиях, о которых мало у кого хватит смелости поведать даже близкому другу.

– Меня удивило, что их так быстро раскупают, – ответила ему Дезире. – Да и Ларри – тоже.

– А меня – нет. – Роман провел ладонью от плеча до бедра Дезире, наслаждаясь тем, что плоть ее словно загоралась чувственным огнем под кончиками его пальцев. – Я еще не говорил тебе, что твои новеллы необыкновенно возбуждают?

– Нет.

– Так оно и есть. Честно говоря, особенно один рассказ – «Алые ленты».

Роман почувствовал, что Дезире буквально окаменела.

– Что такое, Дезире?

Она подняла глаза, всматриваясь в его лицо, и тут же поняла, что рядом с этим мужчиной она всегда будет в полной безопасности.

– Просто так вышло, что это один из самых любимых моих рассказов, – проговорила девушка, стараясь отмести в сторону неизбежную мысль о неизвестном мужчине, который, по всей вероятности, также находит эту эротическую новеллу крайне возбуждающей.

Тело Дезире, повинуясь ласке Романа, снова ожило, словно превращаясь в жидкое пламя. Она поймала руку Романа и поднесла ее к губам.

– Делай все, что захочешь. Роман, – нет на свете ничего, на что бы я ответила тебе «нет».

Склонив голову. Роман ответил ей поцелуем, который, казалось, длился бесконечно долго, и сердце Дезире заныло от мучительной нежности.

– Роман... – почти простонала Дезире, когда он прервал поцелуй и встал. Она потянулась к нему, и движения ее стали замедленными, словно во сне. – Пожалуйста... Я хочу тебя. Пожалуйста, люби меня, Роман...

– Еще не время. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, по шее. Большой палец его руки коснулся вздрагивающей жилки, и Роман ощутил бешеное биение пульса Дезире. – Нам ведь некуда спешить...

Дезире увидела, как он подошел к латунной вешалке в дальнем конце комнаты и снял с крючков два тончайших шарфика – один из алого шелка, а другой почти прозрачный, в золотистую крапинку. Сладостное предвкушение близкого блаженства захватило Дезире, когда она догадалась, что он задумал.

– Я хочу, чтобы ты кое-что поняла. – Роман приблизился к кровати, и взгляд его внезапно стал властным и одновременно исполнился неизъяснимой нежности. – Я никогда – ни за что на свете – не сделаю тебе больно...

– Я знаю. – Глядя снизу вверх на этого сильного и мужественного мужчину, Дезире поняла, что любит его всем сердцем. И безоговорочно доверяет ему.

Обвив алым шелковым шарфом запястья Дезире, Роман привязал ее руки к столбикам кровати за головой девушки.

– Господи, как же ты прекрасна. – Он проделал то же самое и с другим запястьем. – И как умна...

Его взгляд медленно скользил по ее телу, и голод, пылавший в его «черных глазах, казалось, воспламенял плоть Дезире.

Роман присел рядом с ней и коснулся ее подбородка..

– Я хочу провести с тобой такую ночь, какой у нас еще не бывало.

Она затрепетала, услышав его охрипший от страсти, низкий голос. Он медленно обвел пальцем припухшие губы Дезире, и они слегка приоткрылись, приглашая своего властелина.

– Пусть это будет ночь, свободная от запретов. – Он лизнул кончик своего указательного пальца и медленно провел им по груди Дезире, обводя сначала один напрягшийся сосок, а затем другой. – Ночь, когда я могу овладеть тобой, как мне будет угодно, – и при этом доставить тебе лишь наслаждение. Ночь, когда ты сможешь осуществить свои самые сокровенные фантазии и мечты, не испытывая при этом ни стыда, ни угрызений совести.

– О да, да... – Зубы Романа нежно прикусили острый темный сосок, и Дезире выгнулась дугой, предлагая ему насладиться ее телом. – Да, я на все согласна.

Роман властно запустил пальцы в густые волосы Дезире, откинул ее голову назад и вновь обвел ее лицо долгим, оценивающим взглядом, от которого у девушки перехватило дыхание.

– Ты прекрасна, – снова чуть слышно пробормотал он.

Глаза Дезире стали совсем золотистыми от переполнявшего ее страстного желания. Роман знал, что никогда еще не был так возбужден. Волна варварски неистового желания захлестнула его, и дикий голод, слишком долго терзавший его душу и тело, подобно неукротимому зверю, готов был наконец вырваться на свободу.

Роман жадно впился губами в рот Дезире; Поцелуй был горячим и лихорадочным, словно балансировал на острой грани грубого насилия, и Дезире казалось, будто языки пламени все быстрее и быстрее обвивают ее тело. Она попыталась освободить руки, страстно желая прикоснуться к волосам Романа, однако с опозданием сообразила, что узлы завязаны слишком крепко.

Еще никогда в своей жизни она не чувствовала себя столь беспомощной, бессильной противостоять мужчине и своим собственным темным желаниям. И никогда еще ей так не хотелось слепо следовать за мужчиной, куда бы он ни повел ее. Первобытное упоение закружило Дезире в водовороте огненного наслаждения. Даже в самых смелых своих фантазиях ей не представлялось столь остро-чувственное удовольствие.

Отлично сознавая, насколько бесценно доверие, которым одарила его Дезире, Роман принуждал себя не уступать неистовому желанию, пожиравшему его изнутри. В окне на бездонно-синем зимнем небе медленно поднимался тонкий серп бледного месяца, а Роман все не спешил, безжалостно доводя Дезире до полного изнеможения и изо всех сил стараясь не потерять самообладания. Кожа девушки сияла в лучах лунного света подобно матовому жемчугу.

Дезире извивалась на жарких сбившихся простынях, изнемогая от сладостной истомы, сгорая изнутри, отчаянно желая, чтобы Роман прекратил наконец эту восхитительную пытку, и одновременно страшась этого. А он все ближе и ближе подводил Дезире к тонкой, как острие бритвы, грани блаженного забытья, и она понимала, что рассудок ее вот-вот не выдержит напряжения обуревавших ее желаний.

Роману казалось, что плоть Дезире горяча, как огонь, а тело ее было под его руками послушным и « податливым. Именно такой он и представлял ее себе с того момента, когда в то злосчастное утро девушка появилась на пороге его дома.

– Ты хоть представляешь себе, до чего ты прекрасна? – Язык Романа прочертил влажную дорожку по содрогающейся горячей коже Дезире.

Ее сияющие золотистые глаза молили об освобождении, бедра вздрагивали. Ей отчаянно хотелось ощутить на себе тяжесть его тела. Хотелось прикоснуться к нему так же, как сейчас он прикасался к ней, довести его до такого же сладостного безумия.

Чувствуя себя древним воином-завоевателем, впервые ступающим на неведомые земли. Роман прикасался к Дезире, не отрывая взгляда от ее лица. Глаза Дезире потемнели от страсти, веки стали тяжелыми, а Роман все ласкал, ее с неутомимостью язычника.

– Пожалуйста... – с трудом выговорила Дезире, когда твердые губы Романа в очередной раз прикоснулись к ее влажной, возбужденной плоти. – Я хочу тебя. Роман.

– Я знаю, – отозвался он, приникая губами к ее груди.

Роман ощущал, как сердце Дезире бьется, подобно барабану, ударяясь о его губы, и пламя дикого желания потекло от нее к нему, разогревая его кровь. Его язык заскользил по телу Дезире, спускаясь все ниже и ниже.

Он отчаянно желал сжечь в памяти ее тела всякое воспоминание о другом мужчине, ему хотелось овладеть ею столь неистово, чтобы она уже никогда не смогла забыть его.

Всхлипнув, Дезире с трудом произнесла имя Романа. В эту минуту ей казалось, что еще немного – и она сгорит заживо в огне неистовства, которое он пробудил в ней. Не успела она перевести дыхание, как Роман одним быстрым движением развязал узлы на шелковых лентах, освобождая Дезире и позволяя рукам девушки обвиться вокруг него, увлекая в бешеный водоворот слияния.

Кровь ударила Роману в голову горячей волной, словно он ступил в бушующее пламя. Ощутив себя единой плотью с Дезире, он понял, что ждал этого момента всю свою жизнь...

Дезире лежала, чувствуя себя в полной безопасности в надежном кольце рук Романа, и ждала, когда же успокоится ее неровное дыхание.

– Мне казалось, что я все знаю, – пробормотала она наконец, прижавшись губами к его влажной груди.

– Но?.. – Роман крепче обнял ее и поцеловал спутавшиеся каштановые волосы.

Сияющие от счастья глаза улыбнулись ему.

– Но я и представить себе не могла, какое это наслаждение.

– Ты даже не знаешь, до чего приятно это слышать.

Дезире весело рассмеялась.

– Есть только одна проблема. – Она провела рукой по телу Романа. – Ты целую вечность сводил меня с ума. Похоже, будет только справедливо, если и я займусь тем же.

– Ты права. – Роман перекатился на спину, раскидывая руки в стороны жестом сдающегося в плен воина. – Делай со мной все, что хочешь, любовь моя. Я весь твой.

И Дезире приняла его приглашение.

Так прошла вся ночь.

ЭПИЛОГ

На следующее утро Дезире, казалось, парила в небесах. Прошедшей ночью ей довелось пережить самые восхитительные, самые невероятно чувственные моменты в своей жизни. И, хотя сначала именно она отдалась на милость Романа, к тому времени, когда встало солнце, Дезире и Роман не раз становились пленниками друг друга, получая взамен стократно более ценные дары.

Проснувшись, Дезире обнаружила, что постель рядом с ней пуста, однако не встревожилась. В кухне слышались осторожные звуки. Дезире вдохнула бодрящий аромат свежемолотого кофе и всерьез задумалась о том, как приятно будет вот так провести всю жизнь.

– Ты выглядишь точь-в-точь как кошка, что проглотила канарейку, – заметил Роман, входя в комнату с чашкой горячего кофе с молоком в каждой руке. Его ленивый, неустанно возбуждающий Дезире взгляд скользнул по ее телу. – Восхитительно-прекрасная, довольная собой кошка.

Расхохотавшись, Дезире взяла чашку, которую он протянул ей.

– Сегодня утром я действительно ощущаю себя толстой и ленивой кошкой.

– Ну, так уж и толстой! – Он присел на краешек кровати и провел свободной рукой по ее плечам и полной груди.

– Пока еще нет. – Благодаря вечному инстинкту материнства Дезире не сомневалась, что после этой ночи безумной любви в теле ее уже теплится новая жизнь. – Скажи, тебе будет очень противно, когда я располнею и стану неуклюжей?

– Вернее, зрелой и вдвойне прекрасной женщиной на пороге материнства, – поправил он, согревая ее взглядом. – Я буду еще сильнее любить тебя, вот и все. А ведь я действительно люблю тебя, Дезире.

– Я знаю. – Улыбка медленно сошла с лица Дезире, когда она заметила что-то зловеще-предостерегающее во взгляде измученных глаз Романа. – И я люблю тебя. – Ее пальцы сжали его руку. – И поэтому прошу сказать мне, что у нас с тобой не так.

Он вздохнул и перевел взгляд на цветочный узор на стене, словно опасался смотреть ей в глаза.

– То же, что и с самого начала. Все тот же человек.

Дезире покачала головой.

– Он не имеет к нам никакого отношения.

– Но мы не можем больше прятаться от этого, Дезире. Особенно сегодня, когда меня могут в любую минуту арестовать.

– Да ведь сегодня Рождество! Несмотря на всю серьезность разговора, Роман не смог сдержать улыбку.

– Сомневаюсь, чтобы такая мелочь, как главный праздник в году, помешала О'Мейли исполнить свой долг.

– Но ты не тот, кого он разыскивает. Ты – великодушный, добрый и любящий человек, Роман Фалконар. Ты никогда не сможешь изнасиловать женщину.

– И это говоришь мне ты? После того, что было между нами прошлой ночью?

– Черт возьми, разумеется! – Дезире с быстротой молнии вскочила с кровати. – Ведь я уже говорила тебе, что между фантазией и реальностью нет ничего общего. Мы с тобой любим друг друга, Роман. А то, чем занимается этот сумасшедший извращенец-убийца, можно назвать лишь ненавистью ко всему живому.

– А как же моя машина, которую видели свидетели?

– Мы и об этом уже говорили. Очевидно, он просто угнал твою машину, пока ты находился дома, – и я не удивлюсь, если ты был пьян.

Роман сунул руку в карман брюк.

– А как быть вот с этим?

Дезире увидела, что он протягивает ей фоторобот, составленный полицией.

– Где ты его взял?

– Нашел на полу сегодня утром. По всей вероятности, рисунок выпал из кармана твоего халата. Как ты можешь объяснить то, что предполагаемый насильник выглядит как мое собственное отражение, которое я каждое утро вижу в зеркале?

– Простое совпадение. – Дезире откинула со лба спутанные волосы. Пальцы ее дрожали. – Все знают, что портреты, составленные полицией, никогда не отличаются особой точностью.

– Только не этот.

К сожалению, Дезире вынуждена была согласиться:

– Говорят, у каждого есть двойник. Роман покачал головой, чувствуя, что любит эту прекрасную, преданную ему женщину так крепко, что у него сжимается сердце.

– Еще один вопрос.

Дезире раздраженно перевела дыхание и плюхнулась, на кровать рядом с Романом.

– Ладно, но только один.

– Откуда мне известно все, что он делает? Причем еще раньше, чем он успевает это сделать?

– Не может быть...

– Не должно быть, если я ни в чем не виновен, – согласился он. – Но, черт побери, если так оно и есть, откуда мне известны подробности преступлений, даже те, которые полиция предпочитает не предавать гласности?

– Какие, например? – Дезире вызывающе вздернула подбородок, отказываясь поверить в столь невероятные вещи.

– Например, алые ленты. Ленты, которыми он связывает свои жертвы.

Кровь отхлынула от лица Дезире, и девушка почувствовала, что холодеет от ужаса.

– Ты мог догадаться, – настаивала она, однако голос ее звучал уже не столь уверенно. – Догадаться, прочитав мои книги.

– Может быть, и так. Но возможно и другое объяснение. Я видел Тавифу в Журавлином пруду. – Роман помолчал, и выражение его лица было мрачнее, чем когда-либо за время их знакомства. – Еще до того, как тебе позвонил продюсер и сообщил, что обнаружено тело убитой.

– Это невозможно...

– Возможно, если убийца – я.

Дезире снова вскочила на ноги, не в силах оставаться на месте. От волнения лицо ее снова порозовело.

– Говорю тебе, ты ни за что не сумеешь убедить меня, что ты и есть убийца, как ни старайся!

Роман подумал, не должен ли он рассказать и остальное: как видел свои собственные руки, обагренные ее кровью, – и решил, что не стоит сегодня быть откровенным до конца.

– Дезире, я на самом деле очень благодарен тебе за то, что ты веришь в мою полную невиновность...

– Но ведь это правда! – Опустившись на колени возле кровати, Дезире крепко обняла Романа. – Можно найти «тысячу объяснений. Ты – писатель. Человек творческий. Несомненно, более чутко, чем другие, улавливающий всякие эмоциональные колебания в воздухе. Может, ты просто настроился на одну волну с убийцей. – Роман заколебался, и тут Дезире воскликнула:

– Мы же забыли о последней его жертве! Той самой, о которой звонил вчера Адриан. О которой допрашивал тебя О'Мейли. Ты не можешь быть ее убийцей, Роман. В ту ночь ты был со мной.

Удивительное дело, но Роман совершенно забыл о последнем убийстве. Видения не посещали его – благодаря Дезире.

– Ты права. – Облегчение, подобно свежему горному потоку, омывало его истерзанную душу. – Я действительно не мог ее убить.

– Вот видишь? Я же тебе говорила. – Дезире улыбнулась ему дрожащими губами. В глазах ее блеснули слезы. – Ты до смерти перепугал меня, Роман Фалконар.

– Прости. – Бережно подняв Дезире, он усадил девушку к себе на колени, обнимая ее так нежно, словно она была его единственным талисманом. – Но меня все равно могут арестовать.

– Не арестуют, если им удастся поймать убийцу.

– Что-то пока у них ничего не получается, – печально ответил ей Роман.

Дезире хотелось утешить его, помешать ему и дальше мучить себя, сделать все, чтобы их первое Рождество оставалось мирным и безмятежным.

И Роману страстно хотелось, чтобы она успокоила его.

Дезире приникла к Роману, вложив в поцелуй всю любовь, что испытывала к нему.

– Мне очень неприятно оставлять тебя одну. – Роман недовольно нахмурил красивые брови.

Они стояли у входной двери, обнимая друг друга.

– Но ведь ты уходишь совсем ненадолго, – улыбнулась Дезире. – В конце концов, сколько времени нужно, чтобы забрать из кондитерской шоколадный торт с орешками? – Это лакомство традиционно подавалось к праздничному столу в семье Фалконар, и в этом году Роман сам вызвался заказать и привезти его.

– Не дольше, чем потребуется тебе, чтобы впутаться в какие-нибудь неприятности.

Дезире вздохнула, видя, с какой тревогой он смотрит на нее.

– Ради всего святого. Роман, сейчас ты говоришь точь-в-точь как О'Мейли.

– Ничего удивительного.» – Он прикоснулся кончиком пальца к ее носу. – Ведь мы оба беспокоимся за одну ужасно упрямую и бесстрашную репортершу.

– Послушай, а когда мы поженимся, тебя не будет раздражать, что мы с Майклом до сих пор друзья?

– Разумеется, нет. – Роман пожал плечами. – Мне всегда нравился «О'Мейли. Хотя, честно говоря, он бы мне понравился сейчас куда больше, если бы я не числился главным подозреваемым по делу, которое он ведет.

– Он верит тебе, – настойчиво проговорила Дезире, в душе зная, что кривит душой.

– О'Мейли никому не верит. Именно это и делает его образцовым полицейским. Ладно, мне пора.

Роман наклонил голову и быстро поцеловал Дезире в губы, отчего голова у нее тут же пошла кругом.

Она постояла на пороге, глядя, как он садится в свой проклятый черный «порше», который О'Мейли наверняка сегодня же конфискует для проведения обыска.

Вздохнув, она помахала рукой телохранителю в штатском, по-прежнему дежурившему возле ее дома, и почувствовала укол совести из-за того, что по ее вине этот парень вынужден провести праздник на работе.

Затем Дезире вернулась в дом, улыбаясь про себя и представляя, что скажет Роман о роскошном платье из алого бархата, которое она купила специально, чтобы пойти в нем на обед в дом Фалконаров.

Дезире закончила принимать душ и собиралась посушить феном волосы, когда услышала знакомое ворчание мотора «порше» возле самого дома. Спустя минуту в замке повернулся ключ от входной двери, который она дала Роману.

– Ты обернулся быстрее ветра! – крикнула она. – Или что-нибудь забыл?

Ответом ей была тишина, и Дезире почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Убеждая себя, что во всем виновато лишь ее пылкое воображение, она глубоко вздохнула.

– Роман!

Снова тишина. Дезире бесшумно прошла из ванной к телефону и осторожно подняла трубку.

Телефон молчал.

Она почувствовала, как от страха у нее сводит горло. В доме царила могильная тишина. Только голубь тихо ворковал на подоконнике спальни. «Окно! Ну конечно же!» – с облегчением сообразила Дезире. Она уже взялась за раму, когда с порога комнаты ее окликнул знакомый голос:

– Дезире, любовь моя, что ты делаешь? Сердце готово было выскочить у нее из груди. Она медленно повернулась и увидела Романа – он небрежно прислонился к притолоке двери.

– Ты до смерти перепугал меня!

– Прости... – Он улыбнулся ей нежной, любящей улыбкой. – Но ты права. Я действительно забыл кое-что очень важное.

– О чем ты? – непонимающе спросила Дезире.

– Вот о чем. – Он Протянул ей кроваво-красную розу.

Кровь похолодела в жилах Дезире.

– Вы не Роман!

– Разумеется, я – Роман. – На его смуглом лице сверкнули белые зубы. – Спроси кого хочешь. – Он направился к Дезире. – Спроси владельца цветочного магазина.

– Ближе.

– Или детектива О'Мейли.

– Еще ближе.

– А как насчет того фараона, что просиживал штаны возле твоего дома? Он, между прочим, просил поздравить тебя с Рождеством. – На лице его снова возникла отвратительная самодовольная усмешка. – Кажется, он был довольно милым человеком. – Рука незнакомца медленно потянулась в карман, доставая оттуда открытую опасную бритву. – Как жаль, что ему пришлось умереть. Тем более в Рождество.

Ужас сдавил горло Дезире, когда она увидела засыхающую на блестящем лезвии кровь.

– Что вам от меня, надо? – Ей с трудом удалось выговорить эти слова почти спокойным тоном.

Вместо ответа незнакомец схватил девушку за руку и грубо швырнул на кровать.

– Почему вы так себя ведете?

– А почему бы и нет? – поинтересовался он с кривой ухмылкой, показавшейся Дезире злой карикатурой на нежную и полную любви улыбку Романа. – Ты красивая женщина, Дезире. – Лепестки розы, которую он по-прежнему держал в руке, ласково коснулись щеки девушки. – Желанная для любого мужчины.

Дезире потребовалось собрать в кулак всю свою силу воли. Она снова и снова напоминала себе, что ключ к спасению – в полном спокойствии и самообладании. Необходимо заставить его разговориться – может быть, тем временем она сумеет сообразить, как выпутаться из этой переделки. Или Роман успеет вернуться домой...

– Большинству мужчин противна мысль о насилии над женщиной, – сказала Дезире, прикидывая в уме расстояние до двери на тот случай, если задушевный разговор не получится.

Незнакомец расхохотался.

– Большинство мужчин и понятия н? имеют, до чего это нравится женщинам. – Он снова сунул руку в карман и достал оттуда пару атласных лент ярко-алого цвета. – А вот он все знает. – Его колено с молниеносной быстротой уперлось в грудь Дезире, затем он схватил ее правую руку и захлестнул алую ленту вокруг тонкого запястья, точь-в-точь как делал это Роман накануне ночью, в часы их сладкой любви. – А мне известно все, что знает он.

– Каким образом?

– У тебя же смышленая головка, cherie[1]. Неужели ты до сих пор ничего не поняла? – Он прекратил подражать правильному выговору Романа, и в речи его зазвучали уже знакомые Дезире тягучие интонации уроженца прибрежных болотистых областей.

Уставившись в лицо, казавшееся точной копией лица мужчины, которого она всей душой любила, Дезире вспомнила, как Роман рассказывал, что его усыновили из приюта.

– О Господи! – выдохнула Дезире. – Так вы его брат!

– Брат-близнец, – согласился негодяй, снова усмехнувшись, и его отвратительная гримаса хлестнула по напряженным нервам Дезире, словно острие бритвы, которую он держал в руке. – Наверное, в своих книжках ты назвала бы меня злым двойником. – Он вновь расхохотался неестественно высоким, резким смехом, не оставившим у Дезире ни малейшего сомнения в том, что этот человек явно не в своем уме.

– Но я все равно не понимаю... – Так как он еще не привязал ленту к столбику кровати, у Дезире появилась надежда отвлечь его разговором. – Да, я знаю, что Романа бросили родители...

– И не только Романа! – выкрикнул он. Отскочив от кровати, он принялся быстро расхаживать по комнате. Пальцы его судорожно сжали цветок. – Нас обоих бросила шлюха, что дала нам жизнь.

– Мне так жаль... – чуть слышно пробормотала Дезире.

– Жаль? – Круто развернувшись, брат Романа со всей силы ударил по изголовью кровати, и Дезире инстинктивно съежилась. В эту минуту между ним и Романом не было ни малейшего сходства. – Да кто ты такая, черт возьми, чтобы жалеть меня? Ты просто такая же шлюха, как и моя мать! Ты раздвигаешь ноги перед каждым мужчиной, что заходит к тебе!

Он хлестнул ее по щеке с такой силой, что у Дезире закружилась голова, а к глазам подступили слезы.

– Но ведь я не ваша мать, – сказала она, надеясь, что сумеет продержаться до тех пор, пока не вернется Роман.

– Ты ничем от нее не отличаешься! – Он снова начал описывать круги по комнате. – Я следил за тобой! Я видел, как ты стояла около дома с этим фараоном в одном халате! – Он с силой рванул полы ее халата на себя, и тонкая ткань разорвалась, открывая тело девушки воспаленному взгляду безумца. – Не успела проводить одного кобеля, как на пороге уже новый?! – Он бросил ей на грудь пригоршню смятых красных лепестков.

– Мне действительно очень жаль, что жизнь так обошлась с вами, – начала Дезире, пытаясь прибегнуть к доводам здравого смысла, – но все же...

– Да не нужна мне твоя проклятая жалость! – взревел он, снова ударив Дезире, на этот раз кулаком в висок, да так сильно, что в глазах у нее потемнело, а к горлу подступила дурнота.

С губ преступника сорвался поток непристойных ругательств, затем последовал сбивчивый, торопливый рассказ о том, как Роману повезло и его усыновила состоятельная семья, которая осыпала его подарками и лакомствами, а другой брат оказался проданным торговцу сахарным тростником, алкоголику со вспыльчивым нравом, заставлявшему ребенка трудиться от восхода до заката. И вот теперь он придумал, как сравнять счет. Навсегда. Одним ударом.

– Сейчас ты будешь моей, cherie. Обещаю, что тебе это понравится – ты ведь у нас любительница насилия, верно? И ты поймешь, что в постели я гораздо лучше, чем этот проклятый Роман Фалконар. Ну а потом, как это ни прискорбно, мне придется убить тебя. И моего богатого братца-везунчика повесят за твое убийство. И за убийство всех остальных шлюх.

Сознание Дезире мутилось. Ей казалось, что она падает в бездонный черный колодец, а голос убийцы доносится откуда-то издалека. Девушка чувствовала, что еще немного – и тьма поглотит ее, но в этот момент она вспомнила о новой жизни, зародившейся в ее теле всего несколько часов назад.

Дезире поняла, что обязана бороться и не уступать насильнику – чтобы спастись самой и, что самое главное, спасти своего будущего ребенка. Ребенка Романа.

Убийца снова был возле нее: он стоял на коленях, привязывая девушку к столбикам в изголовье кровати. С пронзительным, леденящим кровь криком Дезире резко вскинула колено и ударила насильника между ног. Он заорал, как раненый зверь, и покатился на пол, схватившись руками за пах.

В мгновение ока Дезире спрыгнула с кровати, открыла ящик столика и достала пистолет, которым когда-то снабдил ее О'Мейли, а затем бросилась прочь из комнаты.

Дезире удалось добежать до гостиной, когда маньяк настиг ее, схватил за распущенные влажные волосы и швырнул на пол. От неожиданности она выронила пистолет, однако тут же рванулась вперед и сумела дотянуться до него. Пальцы Дезире крепко сжали рукоятку пистолета, и тут насильник ударил ее в грудь острым носком тяжелого ботинка.

– Прекратите! – закричала она и дрожащими руками навела на убийцу пистолет. – Прекратите – или я выстрелю!

В ответ он лишь расхохотался истерическим смехом, от которого кровь застыла в жилах Дезире. Убийца поднял ногу, намереваясь снова ударить ее, и тогда Дезире зажмурилась и нажала на курок. Выстрел оглушил ее. Она промахнулась, и пуля прошила стену позади маньяка.

Голова Дезире кружилась, а грудь, казалось, жег нестерпимый огонь. Однако, снова нажав на курок, она не закрыла глаза. На лице маньяка появилось удивленное выражение – он недоверчиво потрогал красное пятно, быстро расплывающееся у него на бедре.

Пальцы убийцы окрасились кровью, и он яростно выругался. Подобно монстру из дешевого фильма ужасов, он шагнул к девушке.

Она нажала на курок еще раз.

Тишина.

Понятия не имея, что надлежит делать с пистолетом, который заклинило, Дезире быстро вскочила на ноги и кинулась к двери на улицу. Она протиснулась мимо нарядной елки и вдруг в последнем отчаянном порыве опрокинула разлапистое дерево, загородив убийце дорогу в прихожую.

Тошнота накатывала на Дезире, колени подгибались. Почти ползком она пересекла комнату и была уже рядом с выходом, когда дверь неожиданно распахнулась.

– Роман! – с облегчением выдохнула девушка, и все кругом потемнело.

Фалконар подхватил ее на руки и быстро пропустил вперед детектива О'Мейли, который одним мастерски точным выстрелом остановил убийцу.

– Все хорошо, – снова и снова повторял Роман, осыпая нежными поцелуями покрытое синяками лицо Дезире. – С тобой все будет в порядке.

Дезире прикоснулась ладонью к его щеке и слабо улыбнулась.

– Поверить не могу, что я оказалась в больнице на Рождество, – пожаловалась она.

– У тебя сотрясение мозга. Доктора хотят, чтобы ты провела под их присмотром как минимум пару дней.

– Давай вернемся домой! Ты бы мог сам за мной присматривать!

Роман провел ладонью, по ее щеке и с трудом подавил неистовую ярость, вскипавшую в его душе каждый раз, как он видел темные синяки.

Выйдя из кондитерской с шоколадным тортом, он обнаружил, что машину его угнали, и в первый момент почувствовал лишь тупое раздражение.

Спустя мгновение слепой ужас сдавил его сердце. По всей вероятности, машина угнана, чтобы помешать ему вернуться к Дезире!

Отшвырнув в сторону торт, он вбежал в кондитерскую и набрал телефон «службы спасения», приказав оператору немедленно связаться с детективом О'Мейли из отдела расследования убийств и прислать оперативную группу к дому Дезире. Затем, одолжив машину у владельца кондитерской, он на « бешеной скорости помчался к Дезире и уже подбегал к входной двери, когда на обочине остановился неприметный автомобиль О'Мейли, за которым, сверкая огнями мигалок, следовали еще три патрульные машины и отряд, специализирующийся на операциях по освобождению заложников. К счастью, они так и остались без работы.

– Именно этим я и собираюсь заниматься всю оставшуюся жизнь, – заверил Роман Дезире. – Начиная с сегодняшнего вечера. А ночью ни на шаг от тебя не отойду.

– Знаешь, мне в голову приходят куда более интересные вещи, которыми мы с тобой могли бы заняться ночью.

Лукавая улыбка, заигравшая на губах Дезире, доказала Роману, что девушка выдержала выпавшее на ее долю испытание, не утратив при этом своего упрямого нрава и чувства юмора.

– Завтра, любовь моя, завтра. – Он присел на краешек узкой больничной койки и обнял Дезире. – Мне ужасно жаль, что все так получилось.

Она удивленно взглянула на него.

– Ты тут совершенно ни при чем.

– О'Мейли до сих пор не сумел установить личность этого выродка. Но, если он действительно мой брат, о существовании которого никто и не подозревал...

– Тогда вполне можно объяснить, откуда тебе был известен каждый его шаг, – прервала его Дезире. – Я читала, что между близнецами существует нечто вроде телепатии...

– Знаешь, я тоже думал об этом.

В кармане насильника был обнаружен запасной комплект ключей от машины и дома Романа, который давным-давно пропал из ящика его письменного стола. Располагая всеми необходимыми ключами, маньяк мог не только угнать «порше» в нужный момент, но и без труда проникать в дом и следить за развитием сюжета новой книги на экране вечно включенного компьютера.

Роман привлек Дезире к себе.

– Какой бы невероятной ни казалась подобная мысль, я думаю, ты права.

– Мне кажется, из этого может получиться неплохая книга...

– Пусть ее пишет кто-нибудь другой. – Роман знал, что никогда не сможет забыть чувство необоримого ужаса, когда, прибыв к дому Дезире, он услышал ее пронзительный крик. И выстрелы. – Ни за какие деньги на свете я не соглашусь снова пережить сегодняшнее утро.

– И я тоже, – проговорила Дезире, испытывая искреннее облегчение от его ответа.

Роман обнял покрытое синяками лицо девушки и запечатлел на ее губах поцелуй, в котором были и нежность, и страсть, и глубокая любовь.

– Тебе надо подкрепиться, – сказал он, жестом указывая на поднос, стоявший на тумбочке возле кровати. – Поешь, пока обед не остыл окончательно.

– Ладно. По крайней мере мне не приходится страдать от традиционной больничной кормежки. – Дезире с аппетитом съела кусочек жареной гусятины, который прислала мать Романа. – Но все равно очень жаль, что я пропущу праздничный обед у твоей мамы.

– И ей тоже жаль. Но, к счастью, наши гости согласились задержаться на несколько дней. Понимаешь, мы подумали и решили, что им просто нет смысла отправляться домой в Ибервилль, а через несколько дней снова проделывать обратный путь, чтобы присутствовать на нашей свадьбе.

– В Ибервилль? – До Дезире дошло, что Роман имеет в виду. Глаза ее расширились от удивления. – Неужели ты хочешь сказать, что гости, прибывшие на Рождество к твоей маме, – это действительно...

– Клан Дапри в полном составе. Между прочим, они все стоят сейчас в коридоре и ждут не дождутся, когда им можно будет повидаться с тобой.

– О, Роман! – Для Дезире это был самый дорогой подарок, который она когда-либо получала в своей жизни.

Роман привлек ее в свои объятия, и, когда губы их вновь слились в головокружительном поцелуе, на глаза девушки навернулись слезы. Слезы благодарности, радости и безграничной любви.

Примечания

1

Дорогуша (франц.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

ЭПИЛОГ . .

Реклама на сайте