«Два билета в Вену»

Ольга и Сергей Тропинины Два билета в Вену

Глава 1

…Липкий густой снегопад, кружась в бешеном вихре, сливал все вокруг в сплошную холодную и вязкую муть. Благодаря какому-то непостижимому чутью кони до сих пор не сбились с дороги. Они продирались сквозь колючие снежные клубы метели, каждую минуту грозящей надуть такие сугробы, сквозь которые не пробьется ни зверь, ни человек. Карета продвигалась все медленнее и медленнее, а налипший со всех сторон снег быстро леденел, отчего экипаж все более походил на бесформенную белую глыбу.

– Ты все равно будешь моей! – Борис почти кричал, в его голосе звучало яростное и безумное отчаяние. Вдруг он перешел почти на шепот: – Ну почему, Мари, почему? Ведь у тебя будет все, что ты только захочешь! Я исполню любой твой каприз, любое желание! Все, что ты пожелаешь, Мари, я брошу к твоим ногам. Согласись, сдайся – и я твой вечный раб! – Он дрожал, голос его срывался. Марии было страшно, ей казалось, что Борис помешался. – Я ничего не пожалею для тебя, ничего! Сжалься… Тывидишь, как я люблю тебя!.. Я сгораю от желания!.. Вот, вот, послушай!.. – Князь схватил ее руку и прижал к сердцу. Мари почувствовала, как оно бешено колотится в его груди. – Мне не жить без тебя, Мари! – Он бессильно затих.

Маша пыталась разглядеть в полумраке его лицо, лицо человека, которому верила безоглядно, которому поверяла все свои тайны, которого считала своим лучшим другом.Считала… А вот сейчас он то кричит на нее, как сумасшедший, то умоляет и унижается перед ней со слезами в голосе. Борис пугал ее и в то же время вызывал жалость.

– Ну что для тебя твой Андр-р-ей? – издевательским тоном спросил Борис. – Где он, твой доблестный рыцарь, почему не спешит на помощь? Разве есть в нем что-то необыкновенное, что заставляет тебя бегать за ним, потеряв всякий стыд и забыв о женской гордости и чести?

– Сударь! Никто не давал вам права унижать и оскорблять меня! – Маша зло чеканила слова. – Никогда не думала, что среди членов столь знатного и уважаемого рода может оказаться такой негодяй, как вы! Андрей Петрович – благородный и знатный человек, не чета вам. Я верила и продолжаю верить ему беззаветно! Не сомневаюсь, в трудную минуту он обязательно придет на помощь.

– Ха! Ха! Ха! – расстановистопроизнес Борис, упиваясь своей властью над хрупкой и беспомощной жертвой. – Графиня, позвольте вам сообщить, что она настала – самая трудная минута вашей жизни! Но что-то я не слышу шагов вашего обожаемого рыцаря. Ау-у-у! Прекрасная дама ждет тебя! Она в опасности! – Борис помолчал, будто и вправду прислушиваясь, не раздастся ли сквозь завывания метели топот конских копыт. – Ну, где он? Неслышит… Ваш рыцарь забыл вас, милая Мари! Забудьте-ка и вы его, пока не поздно. Забудьте навсегда… О да, признаюсь вам, госпожа, что я далеко не самый добрый человек на свете. – Он приблизил свое лицо к лицу графини, и, понизив голос до шепота, повторил: – Отнюдь не самый добрый, да… Но и не самый глупый, позвольте заметить. Мой ум и моя интуиция подсказывают мне: вы никогда, – слышите! – никогда не будете его женой!

– Князь, вы не просто смешны, вы безнадежно смешны! – Маша и не пыталась скрыть своего презрения.

– Не забывайте, милая Мария Николаевна, что хорошо смеется тот, кто смеется последним, – процедил сквозь зубы Борис. – Итак, согласны ли вы стать моей женой? Женой единственного наследника знатной княжеской фамилии, обладающей огромной властью и несметными богатствами.

Маша молчала.

– Да у вас и нет другого выхода, кроме как согласиться. Или вы будете моей или… – Борис сделал выразительный жест в сторону леса, – …или ничьей.

Внезапно Маша поняла, что князь не шутит. Холодный ужас пронзил ее сердце.

– Негодяй! – тихо проговорила она непослушными губами. – Вы не посмеете…

– Это я-то не посмею? – недобро усмехнулся князь. – Наши дела зашли слишком далеко…

– Князь, вы не посмеете обидеть беззащитную девушку, – попыталась обратиться к его разуму Маша. – Заклинаю вас вашей честью, памятью вашей матушки…

– Мария Николаевна, – голос князя был холоден и бесцветен, как ветер за окном, – ваши увещевания ни к чему не приведут. Я слишком люблю вас, чтобы изменить свое решение.

– Любите? Любите?!! – Маша задыхалась от возмущения. – Вы негодяй… вы… вы… чудовище… – в отчаянии она набросилась на своего мучителя. – Вы предали, вы обманули меня!

Перехватив ее маленькие легкие кулачки, Борис рассмеялся.

– Напротив, госпожа графиня, я настолько добр к вам, что даю вам последний шанс для спасения. Надеюсь, вы позволите себе отбросить вашу ложную скромность и признаетесь в своей симпатии ко мне! Хватит строить из себя недотрогу! – Он крепко держал ее сжатые кулачки.

Князь Борис схватил девушку, рывком притянул к себе. Она пыталась вырваться, отворачивала лицо, прячась от его губ. Маша, чувствуя, что не в силах глубоко вдохнуть, тихо и отчаянно застонала, но этим только сильнее раздразнила своего мучителя. Его поцелуй был таким долгим, что Маше не хватало воздуха, и она прекратила сопротивление. Перестав ощущать отпор, князь немного ослабил объятия, и Маша, изловчившись, со всей силы ударила Бориса по лицу. Ошалевший от ярости князь ответил ей несколькими тяжелыми пощечинами. Девушка, сгорая от стыда, обиды и боли, громко и отчаянно зарыдала, забившись в самый угол кареты…

В этот миг кони встали, раздался стук в дверь.

– Чего тебе, Степан? – раздраженно окликнул кучера князь.

Дверца отворилась, и вслед за холодными клубами снежного воздуха в карету просунулась рыжебородая голова кучера в старом заснеженном треухе. Он зыркнул на Машу острым любопытным взглядом и сказал:

– Однако, надо поворачивать назад, барин. Не ровен час застрянем… Кони устали, еле идут… Дорогу не видать, все замело… Не выберемся к ночи – замерзнем.

– Закрой дверь, болван! – гаркнулна кучера князь Борис. – Сам знаю, когда поворачивать!

Степан, вздохнув, затворил дверцу.

– Вы слышали, графиня? На размышление у вас осталась всего одна минута. – Борис дотронулся до горящей от пощечины щеки.

Маша почувствовала, как ее зубы начали выбивать нервную дрожь. Остаться одной в холодном зимнем лесу темной глухой ночью? Нет, он не посмеет бросить ее на верную гибель! Он не способен на убийство! Он только пугает ее… Маша увидела совсем близко его злые сумасшедшие глаза. Он упивался ее ужасом… Торжествовал. Не сомневался в ее ответе. Наконец Маша подняла глаза и смело взглянула ему в лицо. Если бы взгляд мог испепелить, то от князя осталась бы кучка золы…

– Нет, этому не бывать. – спокойно ответила она. – Ни-ког-да. Вы поняли, князь? Ни-ког-да!

– Тогда прошу оставить мою карету.

– Одумайтесь, князь, – почти шепотом в последний раз проговорила Маша.

– Не заставляйте меня применять силу, графиня.

Не дожидаясь, пока он вышвырнет ее из кареты, девушка шагнула в объятия вьюги. Глаза ее были сухи.

– Степан! – крикнул граф.

– Слушаю!

– Гони домой!

Кучер покосился в сторону оцепеневшей от ужаса графини и не шелохнулся.

Тогда князь выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Кони рванули с места, но тут же перешли на шаг. Кучер развернул карету и остановился возле Маши. Ее капор и шубку замело снегом, ноги по щиколотку утопали в снегу.

– Гони домой, кому говорят! – снова крикнул князь, размахивая пистолетом.

– Барин, а как же…

– Молчать! Ты что, не видишь? Графине пришла в голову фантазия прогуляться по заснеженному лесу. Пошел!

Степан быстро перекрестился и тронул поводья.

Черезнесколько минут карета утонула в густой снежной пелене, и следы ее тут же замело метелью.

Машу поразила наступившая тишина. Только ветер выл жалобно, протяжно… Холодные иглы ледяной стужи пронзали девушку насквозь, но она не могла сбросить оцепенение. «Замерзну», – вяло шевельнулось в мозгу. Все случившееся казалось страшным сном, и девушке мучительно хотелось проснуться. «Князь вернется, – бормотала она. – Обязательно вернется. Он просто пошутил. Князь меня запугивает…»

Но время шло, а Борис все не возвращался.

Маша медленно брела по снегу, длинный подол шерстяной юбки намок и казался тяжелым-тяжелым…

– Андрей, – шептала девушка. – Андрей, неужели ты не чувствуешь? Неужели сердце тебе не подскажет, что я умираю?

Каким-то образом она еще угадывала, куда идти. Иногда, провалившись по пояс в рыхлый снег и понимая, что теряет дорогу, девушка приходила в отчаяние. Но потом снова выбиралась на занесенный сугробами большак и брела дальше… Наконец силы оставили ее. Маша легла, глядя на Небо и шепча молитвы Господу. Ни огонька, ни звездочки… Безразличные снежинки кружились и кружились над ней, падая на грудь, на руки, на лицо… Маша блаженно улыбалась. Ей чудилось, что она летит. Плавно-плавно поднимается над землей, ощущая необыкновенную легкость во всем теле!

И вдруг точно плетью ударил по нервам жуткий вой! Маша вздрогнула и вскочила на ноги. «Волки съедят меня заживо!», – мелькнула ужасная мысль.

– Господи! – возвела она глаза к небу. – Почему ты не позволил мне умереть легкой смертью? Почему ты не дал мне просто уснуть?

Вой приближался. Девушка пятилась, стараясь разглядеть во тьме своих страшных убийц. Из снега торчал сломленный бурей сосновый сук. Маша схватила его. Но разве может эта палка спасти от жутких клыков! Волки были уже совсем рядом и смотрели ей прямо в лицо злобными голодными глазами. Они чего-то выжидали. Маша не шевелилась. Ужас сковал ее, она обреченно ждала той невыносимо-страшной минуты, когда первый из хищников одним мощным рывком прыгнет на нее, собьет с ног и вопьется клыками в ее живую теплую плоть.

И вдруг – о, чудо! – раздались выстрелы. Девушка увидела, как упал замертво вожак, волки бросились врассыпную. Ноги ее подкосились и, потеряв сознание, Маша мягко опустилась в снег…

– Слава Богу, ты очнулась! – Андрей счастливо улыбался, беря легкую руку девушки в свою ладонь.

Маша удивленно огляделась. Неужели она в раю? Однако рай напоминал ей что-то очень знакомое. Вот кресло, вот абиссинский ковер… Весело потрескивал камин. Знакомый ангелочек с крылышками. Только не настоящий, бронзовый. Господи, да это же его гостиная! Какое блаженство! Здесь было тепло, тихо, спокойно.

– Что за страшный сон я видела! – сказала Маша, сладко потянувшись. – Но почему я в твоем доме? – встревожилась она. – Почему я не уехала после бала к себе? Я ничего не помню… Что случилось?

– Гуляю я по лесу. И вдруг вижу – девушка на снегу лежит, прекрасная, точно сказочная принцесса! И будто спит. А к ней серые хищники подбираются…

– Это же мой сон… Нет, кажется, мне это не снилось. – Она рывком села в постели. – Вы успели, вы… – Маша заплакала. – Я знала, что вы спасете меня… Я верила. Я надеялась. – Она всхлипывала, словно маленькая девочка.

– Я даже представить себе не могу, как бы я дальше жил, если бы тебя потерял. – Андрей отвернулся, пытаясь справиться с волнением. Поправил одеяло. – Это Степана надо благодарить. Он мне все рассказал, и мы тут же сели в экипаж, помчались во весь опор. Еще бы несколько минут – и… Слава Богу, все обошлось…

– А как ты отыскал меня в кромешной темноте?

– Это не я, это…

И Андрей благоговейно прижал ее руку к своему сердцу.

Лена проснулась с улыбкой. Она вся еще была во власти чудесного сна, когда взгляд ее задержался на будильнике. Боже! Она опять опаздывает на работу. Сколько раз давала себе слово ложиться пораньше, но вчера снова засиделась допозна над любовным романом Аманды Квик. И снова ей приснился один из удивительных снов, которые поражали ее до глубины души. Ей казалось, что она не спит, а переживает во сне чудесные приключения, настолько они были реальны и ощутимы.

Лена пыталась рассказывать приснившееся своей подруге Наташе. Вначале та выслушивала ее истории с интересом, но в один прекрасный день заявила: «Слушай, Ленка, кончай пудрить мозги! Никакие это не сны. Ты просто пересказываешь прочитанные романы, я и сама могла бы их читать, если бы у меня было время на всякую ерунду».

Лена же была абсолютно уверена, что ничего подобного не читала и не видела в кино. И ей часто казалось, что все это происходило именно с ней, только все случившееся осталось где-то далеко, в какой-то иной и прекрасной жизни.

Впрочем, сейчас ей уже было не до рассуждений. Второе опоздание за три дня – это уже слишком! Лена металась по комнате, стараясь одновременно натянуть колготки и причесаться. В результате получилось еще хуже: пятка левого чулка оказалась наверху, волосы запутались. Лена отшвырнула мятую юбку, натянула платье в обтяжку, которое не нужно было ни стирать, ни гладить, при этом едва не смахнув на пол любимую Наткину вазочку французского стекла. Хотя одна тарелка все-таки разбилась, когда Лена схватила за длинную ручку дамскую сумочку и слишком резко сдернула ее со стола. Девушка не стала собирать осколки.

Конечно, Наташка уже на рабочем месте, позавидовала она силе воли своей подруги и соседки по комнате. Они второй год жили в этой трехкомнатной квартире у черта на куличках, и Натка время от времени теряла педагогическое терпение, отказываясь от попытки перевоспитать взбалмошную подружку. Именно в такие дни и начинались обычно все Ленкины несчастья.

Удивительно, что ее еще не уволили из косметического салона. Глава фирмы, статная и строгая Вера Федоровна, почему-то благоволила к Ленке. Директриса, выглядевшая намного моложе своих пятидесяти, любила порядок и собранность, и Лена терялась в догадках, по какой такой причине Вера Федоровна прощала ей столь частые опоздания. Впрочем, она была хорошим мастером и богатые клиентки хвалили ее.

Сегодня, как на грех, на девять часов к ней записалась госпожа Мазулис. У этой дамы хватило терпения дождаться Лену – уж очень ей хотелось поупражняться в сарказме. Эта вздорная женщина, по-видимому, еще и сама не успела привыкнуть к тому, что богата, иначе не стала бы обращать внимание на какую-то парикмахершу. Настоящая аристократка сразу бы ушла, хлопнув дверью, и предпочла бы другой салон. Настоящая аристократка именно так бы и поступила, но только не госпожа Мазулис.

– Деточка моя, – говорила, растягивая слова, госпожа Мазулис, – если ты будешь продолжать в том же духе, то плохо кончишь. Запомни, ты приходишь на работу, а не на танцульки. На ра-бо-ту! Вам здесь, кажется, неплохо платят? А если тебя вышвырнут, куда пойдешь? Улицы мести? Или в девочки по вызову?

Лена терпеливо выслушивала тирады Мазулис, пока особенно тщательно подкрашивала, завивала, укладывала и сушила волосы клиентке. Когда же закончила дама, критически оглядев себя в зеркале, сдержанно улыбнулась:

– Неплохо, милочка, совсем неплохо.

Лена, облегченно вздохнув, на минутку присела в кресло. Но в дверь уже заглядывала другая клиентка. Работы в престижном косметическом салоне хватало, очередь была расписана на неделю вперед. До обеда Лена обслужила еще четырех дам: двух солидных и двух юных. Молодые вели себя гораздо высокомернее, они смотрели на Лену, точно на пустое место, зато прекрасно знали, какую прическу им надо, где убрать, где оставить, какой тип краски употребить, с каким бальзамом, и лак чьей фирмы им подходит. Ленка стиснув зубы молча следовала коротким, не терпящим возражений указаниям.

Сразу после обеда Натку вызвала директриса. Ленка не на шутку перепугалась, но подружка подлетела со счастливой улыбкой на милом личике.

– Сегодня вечером идем покорять Париж.

–???

– Федоровна дала пригласительный на двоих на презентацию французской косметической фирмы. Мы должны все запомнить, взять рекламные проспекты и хорошо повеселиться.

– Так и сказала – повеселиться? – не поверила Лена.

– Ну да, чему тут удивляться?

– Все это неспроста. Она усыпит мою бдительность, а завтра уволит, – грустно вздохнула Лена. – Сегодня я опять опоздала.

– Ну, Лен, стала бы она тебя тогда на презентацию посылать… А, я все поняла! Она решила применить тонкий педагогический прием. Ты провинилась, а она тебя поощряет, а тебе стыдно, да?

– Стыдно, – кивнула Лена.

– Что и требовалось доказать, – с удовлетворением отметила Наташа. – Директриса надеется, что тебе наконец станет до того стыдно, что ты перестанешь опаздывать.

– Вряд ли, – покачала Лена головой. – Кстати, как это я пойду на презентацию, когда я обещала…

– Обойдется.

– И все-таки, Нат, я не могу. Мы же сегодня хотели…

– Завтра! – решительно перебила подружка. – Все – завтра. Сегодня только Париж!

– Да, я же совсем забыла, что Париж – город твоего детства, и сегодня вечером тебя будут ждать друзья.

– Именно, именно… Будут ждать друзья.

На презентацию они успели вовремя. Красивые длинноногие девушки и стройные молодые люди при бабочках только начали предлагать гостям флакончики с туалетной водой. На импровизированной сцене устроители бойко пели дифирамбы «лучшей в мире фирме», производящей универсальную косметику.

– Где же твои друзья? – хмыкнула Лена. – Почему-то они не торопятся броситься в твои объятия?.. Забыли, не узнают?

– Зато я узнаю, – ответила Натка. – Вон, смотри, Ирина Алферова с новым мужем, Настя Вертинская, Сергей Зверев собственной персоной, а там мои драгоценнейшие «академики»…

– Кто-кто? – не поняла Лена.

– Дуэт «Академия». А вот и твой Лиханов.

– Мой? – растерялась Лена. – Да ну тебя. Вечно ты надо мной смеешься. – Но сама невольно уже искала его глазами в нарядной толпе.

– Ну конечно, твой, – тоном, не терпящим возражений, заявила Натка. – Разве не ты причитаешь, сидя у телевизора: «Ах, какой он умный, какой интеллигентный и обаятельный?» Вот подойди и скажи ему это прямо в лицо!

Лена пожала плечами:

– Это еще ничего не значит.

Лиханов, разумеется, нравился ей как ведущий любимой телепередачи, или, точнее, как любимый ведущий телепередачи. Ну и что? Мало ли девушек влюбляются в знаменитых артистов или певцов? Не все же всерьез мечтают познакомиться с кумиром и лелеют надежду, что «звезда» обратит на них внимание!

Лена разыскала Лиханова взглядом и нахмурилась. Заметив, какие женщины его окружают, она сочла шутку подруги настоящим издевательством. Между тем Андрей выбрался из круга эффектных и уверенных в себе красавиц и поднялся на подиум.

– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Сегодня мы собрались…

Он машинально произнес традиционный набор фраз, подходящих случаю, даже не пытаясь скрыть некоторую долю иронии. Так, по крайней мере, показалось Лене. Или она выдавала желаемое за действительное?

Едва раздались вежливые аплодисменты, Лиханов легко сбежал со сцены, и публика потеряла к нему всякий интерес: пришло время коктейлей, бутербродов, тарталеток, канапе и прочих закусок.

Андрей осмотрелся. Странно, но что-то не видно милых теледам из его команды – «самых красивых, самых умных и самых профессиональных работниц российского телевидения», как без устали повторял Андрей. Девчонки старались не пропускать презентаций, на которых «работал» Лиханов, объясняя это тем, что не могут бросить шефа в тяжелые минуты его жизни. Они знали, как он ненавидит эти вечеринки! Хотя в глубине души Андрей был уверен, что не только сочувствие к шефу заставляло его девочек повсюду следовать за ним. Они использовали любую возможность, чтобы приобщиться к миру звезд, хотя и не питали на его счет иллюзий…

Лиханов рассеянно брел по залу, отыскивая глазами кого-либо из знакомых.

Он стал популярным, состоятельным и даже влиятельным человеком сравнительно недавно. Благодаря своему фанатическому упорству и работоспособности, благодаря таланту, интеллекту и умению ладить с людьми за два года Андрей добился больших успехов. Ток-шоу Лиханова неизменно занимало ведущие места в рейтинге телевизионных программ. И он гордился своим успехом, потому что считал его заслуженным.

Размышляя, Андрей едва не сбил с ног зазевавшуюся девушку. Та взглянула на него удивленно-распахнутыми карими глазами.

– Простите, – машинально извинился Андрей, пытаясь обойти незнакомку. Однако он опять натолкнулся на препятствие: будто специально на его пути встала еще одна девица. Обе обескураженно смотрели на него. «Наверное, автограф хотят попросить, а языки прикусили от страха», – усмехнулся про себя Лиханов, не спуская взгляда с первой, черненькой, глаза которой как-то подозрительно сияли.

– Разрешите пройти! – довольно нелюбезно потребовал Андрей, пытаясь осторожно раздвинуть девиц руками. Черненькая послушно сделала шаг вправо, но ее подруга тоже подвинулась вправо! «Что за черт!» – нахмурился он.

– Наташа! – строго и умоляюще проговорила черненькая, не спуская с Андрея обожающих и растерянных глаз. Однако ее подруга не сдвинулась с места. Лиханов с любопыством ждал, что последует дальше. С поклонницами он всегда вел себя подчеркнуто корректно, считая общение с ними неотъемлемой частью своей профессии.

– Вам здесь нравится, девочки? – произнес он тоном опытного соблазнителя.

В глазах черненькой появилось облачко досады, как у музыканта с тонко развитым слухом, уловившим фальшь в чужой игре. Лиханов даже поморщился от своих слов, но что еще можно было придумать в такой ситуации?

Наташка сама не понимала, откуда у нее взялось столько наглости, чтобы продолжать загораживать ему дорогу и после того, как он довольно настойчиво потребовал пропустить его. Нет, она сделала это отнюдь не из солидарности, давая шанс подружке заговорить с ее кумиром. Скорее, как раз наоборот. Сработала извечная женская вредность, берущая начало еще со времен Евы и Лилит. Ей захотелось привлечь к себе внимание того, кто являлся героем девических грез подруги.

– Здесь очень даже недурно, вы не находите? Вот только наши французские друзья куда-то запропастились! Вы не могли бы их заменить на минутку, пока они не нашлись? – выпалила Натка, ошалев от собственной дерзости. Заметив, что Лиханов не сводит глаз с Лены и не обращает никакого внимания на нее, девушка быстро сменила тактику и проговорила: – Меня зовут Наташа, а это моя подруга Лена, которая мне все уши прожужжала про вас! Да что там говорить, вы ее герой. Она так по вас сохнет, что совсем скоро превратится в саксаул, поэтому я просто вынуждена была ради ее спасения пойти на крайние меры. Простите мне мою бестактность, но я поступила так во имя нашей нерушимой дружбы.

Ленка поразилась, как лихо Наташка выкрутилась из затруднительной ситуации. Но ее благородство, казалось, не произвело на телезвезду сильного впечатления. Он выглядел раздосадованным, и Лена готова была провалиться на месте от стыда за подружку.

Неожиданно Лиханов улыбнулся своей телевизионной улыбкой:

– Очень приятно быть приятным в глазах приятной девушки…

Он уже был готов попросить телефон «приятной девушки», чтобы вежливо избавиться от назойливого общества подружек, рука его машинально полезла в карман за ручкой, как вдруг заметил, что на лице более симпатичной и обаятельной Лены появилась гримаска досады и разочарования.

Услышав из уст телезвезды простенький комплимент, она категорично решила, что Лиханов вовсе не ее герой, поскольку, как часто бывает, на экране он один, а в жизни совсем другой.

Лиханов заколебался. Он видел, что черненькая внезапно потеряла к нему всякий интерес. Чутье избалованного женским вниманием мужчины не могло его обмануть в том, что в одно мгновение он был низвергнут с пьедестала в душе симпатичной поклонницы. Лиханов мог сам сколько угодно разочаровываться в женщинах, но допустить, чтобы разочаровались в нем!..

– Одну минутку, Леночка, – приблизил он к ней свое лицо, добавив голосу нежные бархатные интонации и придав при этом глазам твердое решительное выражение. – Мне совершенно необходимо срочно с вами посоветоваться по очень важному вопросу. Вы, безусловно, заметили, что наша программа сменила студию? – Ленка, почувствовав, что сейчас он или разыграет ее, или предложит что-то неожиданное, молча кивнула. – Вы могли бы пройти со мной и обсудить влияние декораций на повышение зрительского рейтинга?

– Прямо сейчас? – удивилась Лена.

– Немедленно! – заявил Лиханов, беря девушку под руку и увлекая за собой. – Дело государственной важности. Многомиллионная аудитория телезрителей ждет нашего решения.

Натка, разумеется, поплелась следом.

– Позвольте, дорогая, – повернувшись к ней, строго сказал Лиханов, – насколько я понял, вы не причисляете себя к поклонникам моего таланта, поэтому попрошу нас оставить.

Наталья прошла еще несколько шагов за ними, но поняв, что ведет себя как последняя дура, надула губки и тихо произнесла:

– Ну и пеняй потом на себя! И не говори, что я тебя не предупреждала.

Лиханов, отведя Лену в холл, предложил сесть за фонтанчиком на мягком низком диване, обтянутом натуральной бежевого цвета кожей. Рядом стоял столик с напитками и закусками.

– Вам, наверное, не хочется отсюда уходить? – спросил он, а Лена в ответ только пожала плечами, еще не понимая, к чему он клонит. – Судя по всему, вам не часто приходится бывать на подобных вечеринках?

– Да, не часто, – призналась Лена. – Если честно, я здесь совершенно случайно. Это моя подружка затащила меня сюда.

– Вот поэтому ваше лицо меня так поразило. В нем буквально светился неподдельный интерес, любопытство, радостное оживление. Все остальные гости давно примелькались, да им уже все это надоело до зубной боли… И мне самому до смерти надоело!

– А если так вам здесь не нравится, почему вы сюда пришли? – осторожно спросила Лена.

– Таковы правила игры… – Он неопределенно махнул рукой. – Телекомпания вложила в меня деньги и теперь зарабатывает дивиденды на моем лице – меня берут с собой даже на деловые встречи. Я приезжаю, улыбаюсь, произношу ничего не значащие фразы и сижу, как истукан, пока обо мне не вспомнят. Бизнесмены что-то говорят, объясняют, а я мучаюсь. Главное, чтобы все видели: Лиханов еще не помер, вон он тут перед ними, значит, можно на него сделать ставку. Если руководство телекомпании утверждает, что это необходимо, значит, необходимо. Таковы правила игры.

– Я думаю, они знают, что делают, когда вкладывают деньги в вашу программу. Кстати, мне она очень нравится. – Лена мило улыбнулась. – По-моему, у вас необыкновенный талант.

– Благодарю, вы очень любезны. Но что такое талант? Одна моя знакомая критикесса с ума сходит: «Ах, Пелевин, ах, Горинштейн! Талантищи! Букеровская премия! Начал читать роман Пелевина и поймал себя на мысли, что ничего не понимаю: вроде бы идет гражданская война, Чапаев, Анка… Потом вдруг появляются Просто Мария и Шварценеггер… «Сюр» какой-то. Ну, думаю, у этого Пелевина мозги поехали. Оказалось, все проще простого: это в психушке больные страдают раздвоением личности. А Просто Мария вообще мужик. Вот такой роман… – Лиханов помолчал. – Нет, не Толстой. Через пять лет «Просто Марию» все забудут, и произведение утратит актуальность. А про то, что «вся Россия – палата номер шесть», другой классик сто лет назад еще сказал. Я вас не утомил своими рассуждениями?

– Что вы, мне очень интересно.

– Завистники считают меня избранником судьбы. И считают, что слава у меня легкая! Говорят, Лиханов освоил в совершенстве дешевые телевизионные приемчики – и дело в шляпе. А если все так просто, друзья, почему у вас не получается, а? Почему в ваших передачах нет легкости и изящества?

– Да, да, – горячо поддержала его Лена. – Терпеть не могу, когда дилетант указывает классному специалисту, как и что нужно делать. – Лена вспомнила своих заносчивых богатых клиентов.

Лиханов взял бокал с джин-тоником и, усмехнувшись, заметил:

– Удивительно, что все это я рассказываю незнакомой девушке. Вы определенно внушаете мне доверие, я уже давно ни перед кем так не исповедывался. Просто поразительно… – Лиханов посмотрел в глаза девушке долгим изучающим взглядом. – Лена, разрешите мне вас похитить.

– Похитить?

– Именно, как в свое время похитили Европу. Только Зевсу пришлось прибегнуть к обману, а я честно предлагаю вам бежать со мной.

– Но почему меня? – растерялась девушка. – Столько кругом неотразимых женщин.

– Неотразимых? Вы хотели сказать – неотвязчивых? Видите эту хищницу? – Лиханов рукой показал на лестницу, по которой поднималась, покачивая бедрами, ослепительная красавица в обтягивающем стройную фигуру платье от Версаче.

– Да, – кивнула Лена. – И что?

– Я их боюсь, – тихо признался Андрей.

– Да ну! – рассмеялась Лена. – По-моему, ей был нужен только один ваш взгляд, восхищенный взгляд телезвезды. И она осталась бы довольна.

Лиханов покачал головой:

– Сомневаюсь, что эта неотразимая удовлетворилась бы одним моим взглядом. Ей нужна добыча целиком. Откровенно говоря, терпеть не могу, когда мне бросают вызов подобные красавицы в платьях от Версаче или Сен-Лорана. И даже сама принцесса Диана не смогла бы сделать меня своей игрушкой. Так вы согласны быть похищенной? – тихо и нежно спросил он. Лена робко посмотрела ему в глаза и прочитала в них мольбу и покорность. Ей на мгновение показалось, что он просто искусно разыгрывает роль, но даже если это на самом деле была игра, Лена все равно не в силах была отказаться от продолжения чудесной сказки, в которую попала волею случая.

– Ну что ж, похищайте! – с вызовом самой себе ответила Лена. – Тем более у меня есть свидетели. – Она помахала Наташе, оживленно беседующей в холле с молодыми людьми, видимо, попавшими на презентацию тоже случайно. Подруга в ответ нахмурилась и укоризненно покачала головой. – И где же вы намерены меня спрятать? В монастыре?

– Женском, – улыбнулся Лиханов, вставая. – Есть одно прелестное местечко… Мой любимый ресторан. Лучшая европейская и французская кухня. Вы представляете, Лена, ужин в уютном полумраке под серебряные звуки арфы. Нам подадут знаменитый «фуа-гра» с виноградом, фрикасе с лобстером, мясо ягненка с манго…

– Опять мясо ягненка? – притворно ужаснулась Лена. Потом обреченно махнула рукой: – Ладно, на какие только жертвы не пойдешь, чтобы провести вечер в обществе телезвезды.

Глава 2

Они быстро добрались до ресторана. Андрей припарковал свой серебристый «вольво» на платной стоянке. Ресторанчик и в самом деле оказался приятным. Оформлен дорогим деревом, гобеленами; повсюду живые цветы. В зале царил полумрак. Звучала тихая музыка струнного квартета.

Официант проводил их в отдельную кабинку, принял заказ и удалился.

– Здесь замечательно! – искренне восхитилась Лена, рассеянно оглядывая зал и посетителей. – Хорошо, что нас никто не видит, мне так легче освоиться. Честно говоря, я почти не хожу в рестораны, а в таком изысканном ужинать еще не приходилось…

– Ну, Леночка, в твоем возрасте это простительно! – незаметно перешел на «ты» Лиханов. Ему было приятно опекать неопытную, но красивую девушку. Ему нравилась ее искренность, нравилось, что она не пытается казаться раскованной. Но почему она так легко согласилась пойти с ним в ресторан? Обычно подобное приглашение воспринимается однозначно. Неужели так доверяет ему? Или?..

– Прости, если я показался тебе слишком резким и самоуверенным. Может быть, даже нахальным. Я просто вынужден играть иногда эту роль. – Лена недоуменно взглянула на него, не понимая, и сосредоточенно наморщила носик. – Страшно признаться, но в душе я настоящий романтик. Да, да. Особенно в отношении женщин. Я хотел сказать…

– Не надо никаких объяснений! – воскликнула Лена, и лицо ее просияло. – Не надо ничего объяснять. Вы благородный, прекрасный, умный мужчина, и я ни минуты в этом не сомневалась. – Лена улыбнулась ему счастливой улыбкой.

Официант принес коллекционное вино, закуски и фрукты, наполнил бокалы и снова тихо удалился. Они выпили без тоста, глядя в глаза друг другу. У Лены сразу закружилась голова, ей стало весело и легко.

– А вы знаете, что мне все это напоминает? – заговорщически спросила она Лиханова, наклонившись к нему через столик. – Телеигру «Любовь с первого взгляда». Правда, похоже? Такой же милый ресторанчик, в какие посылают участников игры, чтобы они могли поговорить наедине и рассказать друг другу свои секреты.

– По-моему, гораздо интереснее узнавать человека постепенно, от одной встречи к другой, но чтобы при этом всегда оставалась тайна.

– А вы действительно романтик, – не то радостно, не то удивленно подтвердила Лена. – Но я-то о вас знаю все. Вычитала из газет. Отец ваш генерал в отставке, а мама была учительницей русского языка и литературы, сейчас на пенсии. А еще у вас есть младшая сестра, Света. И она очень не любит играть на скрипке…

– Вот так новость! – недоуменно вскинул брови Лиханов.

– Я недавно читала.

– И ты веришь всему, что написано? Если Света на чем-то играет, то на компьютере.

– Правда? – Лена засмеялась. Потом уже серьезно добавила: – Казалось, я о вас знаю все, а выяснилось, что почти ничего. Тем более, давая интервью, люди не всегда откровенны, стремясь выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Пожалуй, расскажите-ка о себе сами.

– Рассказать о себе? – Лиханов налил в бокалы вино и выжидательно посмотрел на девушку.

– Выпьем за удачу, – подняла она бокал и отпила чуть-чуть.

– Ты так мало желаешь себе удачи?

– Я просто хочу, чтобы она у меня была долго-долго, поэтому растягиваю удовольствие, – Лена отпила еще глоточек.

– Если честно, я не люблю анализировать свои мысли и поступки. Вся моя жизнь в работе. Дела, дела и дела. Вечная суета и спешка. Не успела выйти в эфир одна программа, а вся команда уже носится по городу, снимает, созванивается с людьми, согласовывает, ищет спонсоров… Каждый день что-то случается, а я должен все успеть, узнать, увидеть. К тому же у меня куча новых проектов и… конкурентов. Меня несет поток, и выбраться на берег, чтобы осмыслить в тишине «кто есть я» – невозможно. Да уже и не хочется. – Он выдержал эффектную паузу и добавил: – А хочется просто сидеть и смотреть в глаза очаровательной девушке, – Лиханов поймал ее взгляд и нежно улыбнулся. – У тебя замечательные глаза. Глубокие.

– И вы в них тонете, – продолжила за него Лена.

– Да, тону. Как ты догадалась?

– А я уже слышала где-то эти слова про глубокие глаза. В каком-то фильме, или читала в романе…

– А слова «Я тебя люблю» тебе встречались в фильме или романе?

– Тысячи раз! В ваших телевизионных «мыльных операх» герои только и твердят друг другу с утра до ночи: «Я тебя люблю, я тебя люблю…» И когда только успевают работать?

– А тебе не хочется, чтобы кто-то произнес их только тебе?

– Любая девчонка мечтает встретить своего единственного и неповторимого, – просто ответила Лена. – Но иллюзии юности быстро проходят…

– Ты говоришь так, будто уже все на свете испытала! – рассмеялся Андрей. – Но я по твоим глазам вижу, что у тебя еще все впереди.

– Хотела бы я надеяться, что все так и будет, – со смехом сказала Лена. – Что впереди у меня головокружительное и фантастическое приключение, но как знать…

Они помолчали, поняв вдруг, что Лена сказала ему слишком много… Лиханов немного был смущен тем, что она почти открыто объявила, что ждет от него яркого и необыкновенного чувства, а он не был уверен, способен ли ответить на него. Поэтому на всякий случай сменил тему.

– Попробуй паштет из гусиной печенки, – пододвинул ей тарелочку Андрей. – Ты почему-то ничего не ешь? И авокадо с соком манго тоже очень вкусно.

Официант принес высокую красивую бутылку. Лена удивилась, она не слышала, когда Лиханов заказал еще и шампанское. Ее бокал был почти полон, но для шампанского были приготовлены хрустальные фужеры.

– Выпьем за внезапные озарения, которые могут явиться к нам так неожиданно в лице прекрасной незнакомки! – торжественно произнес Лиханов.

– И за то, что телезвезды иногда сходят с Олимпа, – сказала Лена, поднимая бокал и одаривая его улыбкой. – Но объясните, что за озарение к вам явилось в моем лице?

– Объяснить? Хорошо, попробую. – Андрей посмотрел на веселый пузырящийся напиток. – Я говорил уже, что в суете мелькающих дней некогда остановиться и подумать. И вдруг – полная тишина! Ослепительный свет. Свежий воздух. Это пришла ты, Прекрасная Елена. И появился в мире светлый и радостный круг, где нет ничего и никого, кроме тебя.

– Красиво сказано, – одобрила Лена. – Давайте выпьем за озарение. – Она отпила из бокала и поставила на стол. – Хорошее шампанское.

– Хорошее?! И всего-то? – немного разочарованно произнес Андрей. – Лучшее шампанское «Дон Рюинар», изготовленное на стариннейшем в мире винодельческом доме Шампань, – в его голосе зазвучали знакомые нотки популярного телеведущего. – Главный девиз дома Шампань – элитность. Кстати, шампанское этой марки бывает только сухим.

– Я почувствовала его изысканный вкус, – вежливо заметила Лена. – Вот и на меня снизошло озарение в виде бокала шампанского «Дон Рюинар»!

Андрей не уловил легкой иронии и продолжал экскурс в историю дома Шампань:

– Необычность шампанскому придает виноград сорта «шардоннэ». Благодаря его оригинальным вкусовым качествам, шампанское «Дон Рюинар» поставлялось ко двору Николая I.

Лена выпила еще несколько глоточков.

– Не только виноград, – заметила она. – Есть еще какой-то знакомый чудный аромат…

– Это тонкий аромат сухих фруктов и черники.

– Черники! – воскликнула Лена. – А я даже не подозревала, что во Франции растет черника. Думала, это только наша ягода. Мы в детстве столько ее собирали! Бывало так перемажемся: пальцы, губы, языки – синие-синие. – Она допила шампанское. – А вы большой знаток и ценитель вина. Наверное, собираете коллекционные напитки и имеете целую библиотеку по истории мирового виноделия?

– Да нет, какие там коллекции и библиотеки! Просто был на презентации фирмы «Шампань» в Москве. А память у меня профессиональная. Тебе нравится эта мелодия?

Звучало, несомненно, что-то французское. Мучительно-радостное, щемяще-восторженное. Лене казалось, что она слышала эту мелодию когда-то, где-то… И в то же время она не узнавала ее, словно музыка была услышана в далеком детстве, когда приемник тихонько наигрывал ночные нежные мелодии для влюбленных. Мелодии, в которых слышался шум дождя на парижских мостовых, тихий плеск волн Сены, негромкий гул голосов в ночном парижском бистро на набережной возле моста. И вдалеке светился Лувр… С ней это уже было, или она танцевала под эту мелодию впервые? С незнакомым почти мужчиной, чье лицо тем не менее было близким и родным до мельчайших подробностей: твердый волевой подбородок, правильный нос, чистый открытый лоб, глаза небольшие, но выразительные, складка возле губ… Она смотрела на него почти каждый вечер, но была с ним впервые. Впервые. Андрей держал ее в своих объятиях нежно и крепко. Положив тонкие красивые руки ему на плечи, она почти склонила голову ему на грудь, боясь дышать. Он чувствовал аромат ее волос, а Лена счастливо жмурилась, ощущая себя уверенно и непринужденно.

– Ты хорошо танцуешь, – прошептал почти неслышно Андрей, приблизив губы к ее ушку.

– В танце все зависит от партнера, – тихо ответила Лена.

– Нет, от партнерши, – мягко настаивал он и повторил: – Ты восхитительно танцуешь. Ты восхитительная девушка. – Его голос, странный, нежный и напряженный, ласкал ее сам по себе, помимо смысла, заложенного в словах. Именно тембр его голоса так волновал и возбуждал Лену, суля неведомое и желанное счастье, обещая даже больше, чем может обещать мужчина.

– Ты такая легкая, что я боюсь тебя выпустить из рук. А вдруг улетишь?

– А вы не отпускайте.

– Ты серьезно?

– Мне хорошо и весело. Я согласна танцевать с вами весь вечер, всю ночь, и… – Оркестр замолчал. – Ну вот, – грустно вздохнула Лена. – Всегда так: только замечтаешься о чем-то, как музыка заканчивается!

– Но это же не последний танец, – успокоил ее Лиханов, провожая к столику. Они долго молчали, и Лена почему-то боялась встретиться с ним глазами, но Андрей настойчиво смотрел на нее и от этого взгляда было не спрятаться.

– Вы так внимательно меня изучаете, – не выдержала она.

– Я просто не могу не смотреть на тебя. Мне нравится твое лицо, улыбка, глаза, нравится наблюдать, как ты наклоняешь голову, как вскидываешь удивленно брови. Я давно не уже не любовался женским лицом, и только сейчас понял, что просто смотреть на такую красивую девушку, как ты, и есть наслаждение.

– Вы умеете говорить женщинам такие слова, от которых кружится голова. – Лена тряхнула головой, словно пытаясь сбросить наваждение. – И хотя я понимаю, что это просто красивые слова, мне хочется вам верить, потому что никто и никогда так со мной не говорил. Я обычная девчонка, каких много, хотя от Наташки мне постоянно достается: «Все у тебя не как у людей!» – передразнила она подружку.

– А ты хотела быть другой?

– Какой другой? Богатой, знаменитой, уверенной в себе? Для этого нужен талант, удача или родители со связями. Можно еще выскочить замуж за «нового русского». Шикарные девочки приезжают к нам в салон на иномарках, в мехах и бриллиантах. Они считают, что весь мир принадлежит им. Богатых ненавидят, но в то же время все хотят ими стать, ведь богатство – это независимость… И сейчас, в этом шикарном ресторане, с таким потрясающим мужчиной, как вы, я чувствую себя золушкой, попавшей совершенно случайно на бал. А завтра проснусь и…

– Господи, ты же лучше их, в миллион раз лучше этих самоуверенных воображал! – Андрей энергично взмахнул рукой, едва не уронив на пол бокал. – Не надо недооценивать себя, Лена. Главное, ты не боишься быть собой. Красива, умна, молода и естественна. И для «нового русского» ты слишком хороша. Среди них редко попадаются ценители подлинных шедевров. А ты – шедевр природы. – Андрей вдруг наклонился к ней и прошептал: – Я все понял: ты прилетела на Землю с друой планеты.

Она с грустью покачала головой:

– Вовсе нет. Я приехала из Удинска, маленького городка. Отец работает старшим инженером на заводе, мама там же в лаборатории. Младшая сестренка учится в девятом классе. После школы я выучилась на мастера женских причесок, а потом случайно попала в Москву.

– Случайно? – удивился Лиханов. – В Москву случайно не попадают.

– Иногда попадают. Бабушка завещала маме свою квартиру. Родители собирались ее продать, но папа передумал. Сказал, пусть дочь едет в Москву, может, в люди выйдет. Я нашла здесь хорошую работу в престижном косметическом салоне, в общем, мне нравится. А вот выйду ли в люди – не знаю, – вздохнула Лена. – Во мне нет ничего необычного.

– Скажу тебе, Лена, по секрету: популярные личности – чаще всего самые что ни на есть обыкновенные люди. Даже больше, любая бездарность благодаря телевидению может стать популярной.

– Но к вам это не относится.

– Это комплимент?

– Нет, чистейшая правда. – Потом шутливым тоном добавила: – Люди думают, раз Останкинская башня высокая, значит там сидят боги.

– И ты тоже так считаешь?

– А я всегда думала, что есть исключения из правил, но в большинстве своем телевизионщики – особенные, самые-самые. Ведь хотят работать на ТВ тысячи, а попадают единицы…

– И даже сейчас ты разговариваешь со мной, продолжая воспринимать меня как небожителя?

– Да, но только… Я сама почувствовала себя вознесенной на Олимп. Мне кажется, я причислена к избранным. Боюсь только, что иллюзия завтра развееется и…

– И мы пойдем танцевать, пока завтра еще не наступило, – предложил, вставая, Андрей. – Не надо думать о грустном под такую музыку.

Звучало «Парижское танго». Вскоре они одни остались на площадке, все остальные пары расступились. Лена чувствовала себя не золушкой, а принцессой. Ей было сладко и страшно, радостно и горько, потому что не могла же сказка продлиться бесконечно. Но пока голова кружилась, кружился зал, чьи-то холеные уверенные в себе лица сливались в одно пятно, и их снисходительные покровительственные улыбки не задевали Лену, потому что она их просто не замечала. Она никого не замечала, кроме Андрея.

Они уже сели за столик, когда Лиханов, глядя в зал, заметил:

– Ты действительно лучшая партнерша из всех, с кем я танцевал, а ведь я был почти профессионалом.

– Лучшая? Значит, их было много? – Лена почувствовала первый укол ревности.

– В школе танца я сменил много партнерш, – быстро сказал Андрей. – Все девочки говорили, что у меня несносный характер, и отказывались со мной танцевать… – Он немного помолчал. – Любопытно, но в журналистике почему-то работает больше женщин, чем мужчин, и телевидение не является исключением… Правда, в кадре в основном мужчины, чего греха таить, любим покрасоваться. Наши женщины чаще всего несчастны: либо разведены, либо неудачливы в любви. Горят на работе, пропадают сутками. Какой муж или возлюбленный это выдержит? Ну и мне приходится их утешать.

– Утешать?!

– Да, чаще всего этим ограничивается. Все дело именно в моем сочувствии к женщинам. А что-то серьезное случается крайне редко.

– Но все-таки случается?

– Я же не святой! – Андрей сам не понимая, с чего вдруг начал оправдываться перед незнакомой девчонкой. Он никогда в жизни ни перед кем не оправдывался. – И все-таки лучше закрыть тему моих личных отношений с другими женщинами, – решительно произнес Андрей. – Лгать не хочу, а выдавать чужие секреты неблагородно.

Их взгляды встретились. Трудно сказать, сколько они смотрели в глаза друг другу – секунды, минуты, вечность?

– Выпьем за доверие? – предложил Андрей.

– Хорошо, – кивнула Лена. – Я всегда буду тебе доверять.

Как не хотелось из теплого уюта выходить на холодный осенний ветер!

Пока добежали до автомобиля, Лена продрогла. Андрей помог ей сесть в салон, захлопнул дверцу.

Сев за руль, Лиханов повернул ключ зажигания и мотор едва слышно заработал.

– Сейчас подброшу в печку дрова и будет тепло, – пошутил Андрей. Включил музыку. Через передние стекла, забрызганные каплями дождя, город казался незнакомым, таинственным, непохожим на Москву. Голос Тины Тернер усиливал ощущение, которое преследовало Лену в течении всего вечера: ей казалось, что она в другом городе, в другой стране. Удивительнее всего было то, что она чувствовала себя, будто именно так и только так за ней должны ухаживать: приглашать в дорогие рестораны, угощать элитным французским шампанским, рассыпаться комплиментами и провожать домой на шикарной машине. С Андреем Лихановым ей выпал тот счастливый случай, когда она впервые ощутила фейерверк положительных эмоций, и ни в одной мелочи он не вызвал в ней разражения. Он был умнее и опытнее ее – это было интересно. Он был внимательным и нежным, но ухаживал за Леной так просто, что она ни на мгновение не ощутила смущения или неловкости. И главное, она почувствовала себя с ним роскошной и потрясающей женщиной, поэтому вела себя непринужденно и естественно. Конечно, она понимала, что это чудо превращения золушки в принцессу совершил Андрей, и не могла уже себе представить, что через каких-то полчаса сказка закончится.

Лена посмотрела на часы:

– Ого, уже второй час ночи. Натка, наверное, места себе не находит.

– Боже мой! – поразился Андрей. – Идти с незнакомым мужчиной в ресторан ты не испугалась, а своей верной испытанной подружки боишься!

– Ну какой же ты незнакомый! – воскликнула Лена. – Я тебя так хорошо изучила по твоим передачам.

– Ты сама знаешь, что телеимидж может очень отличаться от реального человека.

– Ну, какой бы имидж вы себе не придумывали, а экран всех выдает с головой. Иногда неосторожной интонацией или одной фразой можно разрушить тот образ, который телезвезда создает себе годами… А куда ты меня везешь? – спохватилась вдруг Лена. – Разве я назвала тебе адрес?

– Нет, не назвала. Да и зачем? Пришло время расплачиваться за ужин при свечах. Ребята нас давно ждут.

– Какие еще ребята? – испуганно спросила Ленка.

– С ножами и кинжалами, – рассмеялся Андрей.

– Да ну тебя с твоими розыгрышами.

– Но ты же боишься своей подружки, вот я и хотел спрятать тебя в надежном месте.

– Да ты с ума сошел, если я приеду утром, будет еще хуже. Она житья мне не даст своими расспросами…

– В таком случае ей лучше ничего не рассказывать.

– Да, попробуй не расскажи, месяц дуться будет… А тебя кто-нибудь будет донимать любопытством? – небрежным тоном спросила Лена, словно ее это нисколько не волновало.

– То есть ты хочешь выяснить, не ждет ли меня дома очаровательная блондинка?

– Почему блондинка? – вскинулась Лена. Ему что, больше нравятся блондинки? Тень неудовольствия мелькнула на ее личике, но, сосредоточенно глядя на дорогу, Андрей этого не заметил. – Я думаю, если бы тебя ждала дома нежно любимая женщина, ты бы не катался сейчас со мной. Но я просто хотела узнать, может быть, о тебе беспокоится мама?

– Нет, она живет с отцом и сестрой, у них большая квартира. А я недавно купил себе собственную – предел мечтаний любого холостяка. Признаюсь тебе по секрету, я дорожу неприкосновенностью своего жилища больше всего на свете. И пустить в свой мир постороннего человека…

– То есть женщину?

– Да, я мог бы потесниться только ради женщины, которая…

Лиханов резко затормозил и свернул к обочине. Только тогда Лена заметила инспектора ГАИ с жезлом в руке. «Он же пил вино! – ужаснулась девушка. – Сейчас у него отберут права, а машину оттащат в отстойник. Пока поймаем такси…». Андрей с невозмутимым видом выбрался из машины и не спеша направился к стражу порядка, приветливо ему улыбаясь. Тот взял под козырек. Лиханов достал что-то из бокового кармана. Наверное, деньги, подумала девушка, пытается откупиться. Затем мужчины склонились над планшетом «гаишника», после чего пожали друг другу руки и разошлись как добрые друзья. По-видимому, инцидент был благополучно улажен.

– И сколько ты ему «отстегнул»? – спросила, нахмурившись, Лена.

– Одну пуговицу, чтобы достать из кармана ручку и фотографию с собственной физиономией. Подфартило: попался поклонник таланта. Одним словом, отделался легким испугом, внушением стража порядка и фото с автографом для его очаровательной дочки.

– Скажите, какой предусмотрительный. Даже свою знаменитую неотразимую улыбку не забыл пустить в ход, – съязвила Лена.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Андрей. – Парень всегда смотрит мои программы в свободное время от дежурства. И вообще, «гаишники» не любят, когда «звезды» качают права и лезут в бутылку. Но если с ними ведешь себя по-человечески, всегда идут навстречу. Был, правда, у один случай, когда меня остановил старой закалки майор. Вы, говорит, такой сякой, что за пример подаете молодежи? Мне стало до чертиков обидно, разве двадцать девять для мужчины возраст? В общем, крепко мы с ним повздорили.

– Может быть, все-таки поедем потише? Не хотелось бы такой чудесный вечер закончить на кладбище, – осторожно попросила Лена.

– Извини, но тихо ездить я просто не умею, – покачал головой Лиханов, хотя скорость все-таки сбавил. – Какой русский не любит быстрой езды! Раньше мужчины увлекались лошадьми, сейчас – машинами. Ты можешь сколько угодно иронизировать по этому поводу, но для меня автомобили – точно живые существа, каждый имеет свой характер, и чертовски приятно ощущать над ними власть. Кстати, «моторы» после телевидения занимают второе место в моей жизни.

– А женщины на третьем?

– Женщины вне конкуренции.

– Звучит обнадеживающе. А куда все-таки мы едем? Я ведь не назвала тебе адрес, а свою крепость, судя по твоим признаниям, ты оберегаешь от непрошенных гостей.

– Мы просто катаемся. Мне нравится мчаться с тобой по городу.

– Мне тоже нравится, – призналась Лена, – хотя я чуть не уснула, и мне казалось, что я плыву в яхте по морю среди плеска волн… Но все равно уже поздно и пора возвращаться домой. Мне рано утром на работу, да и Наташка, наверное, волнуется.

– Ладно, говори, где твой терем?

– В мой терем лучше всего добираться на ковре-самолете, а не на твоем «вольво», – грустно вздохнула Лена.

Машина развернулась, и они снова направились в центр, проехали ярко освещенные огнями витрин и фонарей улицы и вскоре оказались в темных безлюдных районах. Лена молчала. Необыкновенный вечер заканчивался, и девушка вдруг отчетливо осознала, что он больше никогда в жизни не повторится. Сейчас они расстанутся, разбегутся каждый в свою жизнь, в свои параллельные миры, которые никогда не пересекутся. Это сегодня кто-то напутал в теории пространств и из-за недосмотра нерадивого небесного инспектора Лена вдруг попала в мир, который всегда был для нее Зазеркальем.

Они уже были в Отрадном, этом Богом забытом районе, унылом и неприветливом. Лена зябко поежилась.

– Ты замерзла? – спросил Андрей, краешком глаза наблюдавший за ней. Он положил ладонь на ее руку. – У тебя руки холодные, – удивился он. – Ты не заболела?

– Мне вдруг стало страшно.

– Страшно?

– При мысли, что мы больше никогда не встретимся.

– Что за глупые страхи? Я как раз хотел пригласить тебя на театральную премьеру, где соберется весь столичный бомонд. Ты же не хочешь, чтобы я там умер от тоски? Или у тебя были планы на вечер?

– Нет, планов никаких! – радостно воскликнула Лена, уверенная, что говорит правду, мигом забыв о всех своих обещаниях. Неужели она снова увидится с Андреем? От одной только мысли об этом ей стало хорошо и спокойно на душе.

Между тем они плутали по Ленкиному микрорайону, фары выхватывали из кромешной тьмы разбитую дорогу. Наконец машина подкатила к ее подъезду, Андрей заглушил мотор. Они вышли на холодный ветер. Дождь успокоился. Кругом было тихо, в окнах ни огонька.

– А Наташка не спит! – показала Лена рукой на едва мерцающее неяркой настольной лампой окно на седьмом этаже. – Значит, предстоит допрос с пристрастием.

– Кто она такая, чтобы покровительствовать и опекать тебя? – пытался разобраться в ситуации Андрей.

– Она всегда знает, как надо поступать и дает советы, когда ее абсолютно не просят. – И Ленка погрозила пальчиком мерцающему окну. – Вообразила себе, будто я без нее пропаду… Впрочем, она хорошая девчонка, да к ее советам я не очень-то и прислушиваюсь.

– Поверь, делиться с подружками тайной своих отношений с мужчинами очень опасно. Она может обратить свои знания против тебя же, – с видом знатока заметил Андрей.

– Нет, Натка не такая.

– Такая не такая… Тебе нужно проявить характер и объяснить ей, что твои дела ее не касаются.

– Я постараюсь.

Андрей притянул ее к себе и поцеловал в губы. Лена, высвободившись, побежала к подъезду. Взлетела на седьмой этаж, открыла дверь своим ключом и, отстранив с дороги Наташу, вихрем пронеслась к окну, оставив пораженную подружку стоять с открытым ртом. Усевшись на подоконник, Лена наблюдала, как Андрей устроился в машине, включил фары и, быстро тронувшись с места, скрылся за углом дома.

– Вот и все, – вздохнула Лена.

– Ты почему так рано? – насмешливо спросила Натка, когда Лена повернулась от окна и села на софу, расстегивая пальто.

– Рано? – не поняла Лена, погруженная в свои мысли.

– До утра еще далеко, – продолжала подружка тем же тоном. – Ты что, разочаровала его?

– Разочаровала? – удивилась Ленка. – Х-м. Раз – очаровала… Раз! – и очаровала! – оживилась она.

– Ты что, наклюкалась? – Натка с осуждением смотрела на счастливо улыбающуюся Лену.

– Что значит наклюкалась? Шампанское «Дон Рюинар». От винодельческого дома Шампань.

– Вы были в ресторане? – не поверила Натка.

– Ага, – опять кивнула Лена.

– И что?

– Все.

– Что – все? – не унималась Натка.

– Все – это все. Больше ничего не скажу.

– Он тебя сам привез?

– Ага. На «ВОЛЬВО».

– Хватит заливать!

– Все, отход ко сну, – отрезала Ленка и решительно направилась в ванную. – А то проспим завтра.

Но Наташка и не подумала отступать. Дождавшись Ленку, она предложила кофе.

– Нет, не хочу. Я еле держусь на ногах.

– Ленка, будь человеком! Колись! Не каждый день такое случается.

– А может, и каждый.

– Ты что?

– Вечером мы пойдем с ним в театр.

– В театр?!! – Наташка на мгновение лишилась дара речи.

– Да, и мне нужно хорошенько выспаться, чтобы поразить весь столичный бомонд.

– Бомонд? Нет, у тебя определенно крыша поехала. Ну ничего, медицина у нас сильная, будем надеяться, тебя вылечат.

– Чему ты удивляешься? Ладно, завтра поговорим. На работе ты сделаешь мне маску и прическу, хорошо?

– Идет. Но при условии, что ты мне все расскажешь!

– Посмотрим, спи. – Лена выключила свет и в то же мгновение куда-то поплыла под нежные звуки струнного квартета, в ярких огнях, видя близко-близко его глаза…

Черноволосая стройная девушка, очевидно, служанка, торопливо взбегала вверх по мраморной лестнице. Преодолев последний пролет, она не останавливаясь помчалась по коридору.

– Маруська! – послышался из-за двери громкий женский голос.

Маруся, запыхавшись, влетела в покои хозяйки.

– Наконец-то, дорогуша, – язвительным замечанием встретила появление служанки крепенькая женщина среднего роста. Ее черные глаза сверкнули гневом. Маруся молча стояла, нервно оглаживая складки юбки. – Сколько тебя можно звать?! Не докричишься, хоть умри! Никого не дозовешься! И треклятый дворецкий куда-то делся! Распустились все, никакого житья с вами. Спите и во сне видите, как бы сжить меня со свету.

– Простите, барыня, – пыталась оправдаться Маруся.

– Молчи! Еще дерзить мне вздумаешь! Вот она благодарность за мою доброту душевную. Кормишь их, поишь, а они так и норовят обмануть да от работы отлынитъ. Дармоеды!

Марусино лицо ничего не выражало. Похоже было, что она привыкла к гневу барыни.

– Где бы ты была сейчас, коли бы не моя доброта? Что стало бы с твоими бедными родственниками? Да ты по гроб жизни должна мне быть благодарной.

– Я всегда вам благодарна, барыня, – Маруся низко поклонилась.

– Нуполно, полно, – немного подобрев, произнесла ее хозяйка. – Ты знаешь, как мое сердце-то отходчиво. Ну вот, забыла, зачем звала… Так ты меня расстроила, что… Ах, да, приберись-ка в комнатах и приготовь мне новое платье на вечер. Едем сегодня к Гнесиным, а впрочем, не твоего ума дело, куда мы едем, лишь бы все было готово. А что Алексей Павлович? – внезапно спросила барыня.

– Пошел на конюшню.

– Что это он с утра пораньше?

– Не могу знать, барыня.

– Да откуда тебе знать. Он, поди, тебе не докладывает. А Петр Алексеевич еще не выходил?

– Нет, барыня, не видела.

– Нуступай, никого толку от тебя не добьешься. Иди узнай, где Петр Алексеевич. И если он у себя, скажи, чтобы спускался завтракать. И вели подать на стол. Ступай же.

Марусю как ветром сдуло. Через мгновение она уже постучала в другую дверь.

– Что нужно? – раздался недовольный голос.

– Петр Алексеевич, ваша матушка велела сказать, чтобы вы спускались к столу.

– А это ты, Маруся, – раздался тот же самый, но заметно подобревший голос. – Постой-ка минутку.

Дверь открылась и выглянул молодой барин, румяный и усатый.

Он схватил Марусю за руку и резко потянул к себе. Девушка едва не упала и невольно оперлась руками о грудь Петра Алексеевича. Он подхватил ее как перышко, переставил в комнату и быстро закрыл за спиной Маруси дверь.

– Поговорим, красавица? – Петр приблизил свое лицо к ее зардевшемуся от смущения лицу.

– О чем мне говорить с вами, барин? – тихо промолвила Маруся не поднимая глаз.

– Я за тобой давно наблюдаю, ты как огонь – стремительна, горяча, все у тебя спорится. И в хороводе ты первая. Ну посмотри на меня, Марусенька, дай заглянуть в твои милые глазки! – Он взял ее за подбородок и приподнял лицо. Я не сплю, горю, жду тебя каждый раз, представляю тебя в своих объятиях. Что это за пытка, если бы ты знала!

– Ах, Петр Алексеевич, зачем вы так! Пришли вам в голову разные фантазии, и вы готовы погубить девушку…

– Фантазии, говоришь? – он поцеловал ее. Когда Маруся вырвалась, Петр зашептал еще более страстно. – Ты, Маруся, не фантазия моя, ты – жизнь моя…

– Да перестаньте, Петр Алексеевич, как не стыдно! А если маменька ваша узнает?

– Маменька? Да откуда ей узнать? И если узнает, что с того? Я скрывать не собираюсь, что

люблю тебя. Так и скажу – люблю, вот и все. Чего же тебе бояться, глупенькая?

– Да как же мне не бояться, барин! – в отчаянии воскликнула Маруся. – Ведь меня же со двора прогонят, со свету сживут за такие дела!

– Никто тебя и пальцем не тронет, ангел мой, – Петр схватил ее руки и начал осыпать их пылкими поцелуями. Ладони, запястья, а потом, подняв рукав платья, красивые плечи.

Она как-то увернулась и выскочила за дверь. Лицо ее пылало, волосы были растрепаны. Постаравшись придать голосу спокойное выражение, она громко сказала, будто только что подошла к двери барина:

– Петр Алексеевич, завтракать! – и опрометью сбежала вниз по ступенькам.

– Завтракать! – повторил Петр Алексеевич, нервно расхаживая по комнате. – К черту завтрак! Боже, как хороша! Какие глаза! А характер! И грациозна, как княгиня! И ведь я люблю ее, действительно люблю! Да и она права – губить-то ее жаль. Но не могу же я на ней жениться. Что скажет папенька, когда узнает. Да он убьет меня! А маменька? Да ее удар хватит. Она только и думает о том, чтобы найти мне богатую, знатную и красивую невесту. А тут – Маруська! – Петр остановился и мечтательно загляделся в окно. – Но как хороша, Боже, как хороша!

Глава 3

Лена проснулась от сильных толчков. «Землетрясение!» – мелькнула страшная мысль. Она открыла глаза – и увидела Наташку, склонившуюся над ней.

– Да ты с ума сошла, я только уснула! – возмутилась Лена.

– Утро красное пропело! Сама же просила разбудить! А то не успеешь накраситься для своего Лиханова!

Магическое имя мигом подняло Лену. Она вскочила и весело запорхала по комнате.

– Вот это да! – только и сказала Натка, отправляясь на кухню готовить тосты и кофе – Что делает любовь с человеком!

Лене хотелось выглядеть сегодня как можно лучше. Так, голову приведет в порядок на работе. Маникюр, макияж сделает там же. Поэтому она только слегка подкрасилась.

– Нат, давай быстрее, нужно успеть на работу минут за десять до первой клиентки, чтобы сделать маску.

– Поешь чуть-чуть. – Наташа протянула тост и чашку кофе.

– Ага, – Лена два раза откусила, выпила глоток кофе и поставила чашку. – Натка, ты чудо. Все, бегу одеваться…

Через несколько минут они уже спешили на работу.

– Я тебе тосты готовлю, а ты мне ни слова о своих приключениях, ну хоть что-нибудь расскажи, не будь такой вредной! – умоляла Наташа подругу по дороге в салон.

К утру подморозило, и лучи солнца, пробиваясь сквозь тучи, украсили унылые улицы. Да и лица людей казались сегодня не столь хмурыми, как обычно в утреннем транспорте.

Предвкушение хорошего дня смягчило сердце Лены, и она кое-что поведала сгорающей от любопытства подруге.

– Так и сказал: продлить удовольствие? – допытывалась Наташа.

– Да, и еще добавил: я бы катался с тобой всю жизнь, – прихвастнула Лена и тут же пожалела, что разоткровенничалась. Она вдруг поняла, что не может передать того особого настроения, которое и было главным во вчерашнем вечере. Стоило ли удивляться тому, что Наташа только скептически улыбалась и хмыкала, время от времени вставляя недвусмысленные замечания о том, что все мужчины похожи как две стодолларовые банкноты: легко разбрасываются комплиментами и обещаниями, а всем им нужно только одно…

– Берегись, Ленка, поиграет он с тобой, да и выбросит на свалку истории. Недаром его называют Казановой, тот еще типчик. У него таких, как ты, тысячи. – Однако, заметив, что слова не произвели на подругу должного впечатления, поправилась: – Десятки тысяч!

Ленка уже пожалела, что поделилась с Наташей самым сокровенным, но, сделав на работе маску и накрутив волосы на бигуди, встретила первую клиентку в отличном настроении. Она была особенно любезна сегодня, и прически у нее получались не хуже, чем у Зверева, хоть на зарубежный конкурс ее посылай. Лена улыбалась, шутила и все время представляла, что Андрей наблюдает за ее работой. Профессионал оценил бы профессионала, с гордостью думала Лена. И что с того, что он «звезда»? Любое дело, если за него берется мастер, становится искусством. Лена размечталась, как она попадет однажды на престижный конкурс, ее талант оценят, посыпятся приглашения на показы высокой моды, она откроет свой салон, в котором очередь будут занимать на месяц вперед… И Лиханов будет гордиться ее работой не меньше, чем своей.

Размечтавшись, Лена не сразу услышала, что ее зовут к телефону.

– Я занята, – крикнула она, закручивая бигуди, – пусть перезвонят.

Вскоре к ней заглянула Натка и попросила гель. Беря из рук подруги красивый флакончик, она тихо сказала:

– Тебе, кстати, Борис звонил. Лена вздрогнула:

– Борис?

– Ты разве забыла, что договаривалась с ним о встрече? Следовало бы сказать своему телегерою, что на сегодня занята. Хуже бы не было. В глазах Лиханова ты бы только выиграла, да и с Борисенком не пришлось бы объясняться.

– Девушка, вы долго будете отрывать мастера от работы? – гневно вопросила благоухающая французскими духами худая женщина, нетерпеливо ерзающая в кресле.

– Исчезаю, – спокойно сказала Натка и уже из дверей бросила подруге: – Борисенок обещал заглянуть сюда.

– Когда? – сердце Лены упало.

– В течении дня.

Лене стало совсем плохо. Она лихорадочно соображала, как выкрутиться из неприятной ситуации. Сказать Борису, что обещала пойти в театр с другим, забыв о приглашении Комовых на званый ужин? Конечно, лучше ничего не выдумывать, а сразу поставить точки над «и». Но в обеденный перерыв Натка начала путать Лене карты.

– Я так и знала, что ты намерена совершить глупость и выложить Борису все как есть. В нашем деле надо действовать гибче, просчитывать ходы наперед. Давай прикинем варианты. Чего ты добьешься своей откровенностью? Оскорбишь хорошего человека, поссоришься с ним раз и навсегда. Запомни, мужчины такого не прощают! И ради кого? А если Лиханов вообще сегодня не придет? – Лена попыталась возразить, но Натка не дала ей рта открыть. – Молчи. Ну придет сегодня, завтра… Ну месяц будет ухаживать, два… Но не женится! Ни-ко-гда! Короче говоря, перспективы никакой, только потешишь свое самолюбие, мол, встречалась со звездой экрана. По-моему, надо держать на прицеле двух зайцев. Согласна, что трудно, но такова наша женская доля. Ты же понимаешь, что Борис – классный парень. Еще неизвестно, кто из них лучше, потому не торопись.

– Но я же не смогу соврать! – искренне призналась Лена.

– И не надо. Для начала я тебе помогу. Потом старайся иногда отказывать Лиханову ради Бориса.

– Но это же непорядочно!

– Не болтай чепухи! Кстати, вот и он!

К их столику направлялся высокий красивый, уверенный в себе мужчина.

– Залюбуешься, – шепнула Натка, а Лена опустила голову.

Борис подсел к девушкам, достал из кейса очаровательный букет ландышей. Натка ахнула, а Лена посмотрела на него с укором.

– Я думал, тебе нравятся ландыши, – сказал Борис.

Натка незаметно ткнула подружку локтем.

– Да, да, очень нравятся, – поспешно кивнула Лена.

– Сейчас модно прикалывать к прическе живые цветы. Хочу, чтобы сегодня ты была неотразима.

– Конечно, но… – Лена растерянно и виновато улыбнулась.

– У нас «ЧП», Борисенок! – лихо двинулась в наступление Наташа.

– Что случилось? – недовольно нахмурился тот. Он не любил, когда срывались его планы.

– Нас с Ленкой вечером посылают на очень ответственный заказ! Чрезвычайно важный! Директриса два часа ползала перед нами на коленях, вымаливая наше согласие. Обычно его делали мастера из «Пенелопы». Но сегодня они пригласили нас!

– Кто пригласил? – ничего не понимая, еще сильнее нахмурился Борис.

– Ну-у, мы не можем сказать… – таинственно возвела глаза кверху Натка. – Это такие высокие сферы… Опасно даже произносить вслух. Ну это дочка и жена… ты сам понимаешь, чьи… У них сегодня какой-то важный прием… А с их мастером что-то случилось, или его в чем-то заподозрили… За нами приедет «персоналка», – с таинственным видом сообщила Натка.

– Это правда? – Борис пристально посмотрел на Ленку.

– Да, – тихо ответила она, пряча глаза. – Я так расстроилась, – а вот это было правдой.

– Но вы же не можете отказаться.

– Можем, – ответила Натка, – но нас обеих сразу уволят и не возьмут ни в один престижный салон. Это в лучшем случае.

– Да уж! – вздохнул Борис. – Нас ждал званый ужин. Черт возьми… – Он помолчал. – Что ж, нет худа без добра. Давно обещал угостить одного нужного человека. Получается, у нас с тобой сегодня вместо удовольствия – одна польза. Надеюсь, это приглашение пойдет вам на пользу, девочки?

– О да, еще бы! Такой случай выпадает раз в жизни! – подтвердила Натка.

– Держите марку! – пожелал Борис. – Что вам заказать? Мороженое, фрукты?

Он подозвал официанта, попросил виноград и сразу расплатился.

– А ты с нами пообедаешь? – спросила Наташа.

– Нет, девочки, спешу. Лена, ты меня проводишь до машины?.

Она кивнула и последовала за ним. На улице, видя ее расстроенное и виноватое лицо, Борис истолковал это по-своему.

– Ну брось, ты же не виновата! – подбадривал он девушку. – Я тоже огорчен, но что поделаешь? Я позвоню завтра, а встречу перенесем на выходные. Это даже лучше. Ты обещаешь не грустить?

– Да, конечно, – потерянно ответила Лена. Она готова была провалиться сквозь землю, до того невыносимо было лгать и давать пустые обещания.

Борис поцеловал ее в губы и умчался, будто его и не было.

После обеда Лена уложила волосы, следуя только собственному вкусу, и не ошиблась.

– Ленка! – ахнула Наташа. – Тебя немедленно надо снимать на обложку «Вога» или «Эль»! Звоню в их московские представительства.

Только вот время тянулось слишком медленно, а уже и маникюр, и макияж были готовы. Последняя клиентка, жена банкира Кронина, сделала замечание:

– Что вы дергаетесь? Не дай Бог, сожжете мне волосы. Если у вас неприятности, возьмите отгул и сидите дома!

– Прошу прощения, мадам. – Лена улыбнулась. – Ваши волосы стали очень густыми и мягкими. Вы пользовались тем бальзамом, который я вам посоветовала? – с большим трудом Лене удалось успокоить клиентку, и та осталась довольна ее работой.

Все. Последняя.

Она снова взглянула на часики. Еще можно выпить кофе. Пошла в кабинет к подружке. Молча налила чашечку. Села, закинув ногу на ногу.

– От тебя идут электрические разряды, – насмешливо наблюдая за ней, сообщила Натка. – Ты просто спятила! Нельзя так нервничать из-за мужика, нельзя ему показывать, что ты по уши врезалась. Если будешь вешаться ему на шею, его интереса к тебе хватит от силы на три дня.

– Натка, – вздохнула Лена, – если ты так хорошо все знаешь про мужчин, то почему до сих пор не заарканила Жерара Депардье или Тома Круза?

– Они не в моем вкусе, – спокойно ответила подружка. – И вообще, разговор-то идет не обо мне. Это ты бегаешь за «звездами». Лучше бы он сразу в тебе разочаровался, а то придется тебе потом локти кусать.

– Наташка, хватит портить мне настроение! – потеряла терпение Лена и побежала одеваться. Через две минуты она уже вышла из салона, хотя недоброе предчувствие все же закралось в душу. «Он не приедет», – стучало у нее в мозгу, в то время как каблучки с железными набойками весело поцокивали по асфальту. Лена прошла квартала два до условленного места. Ей не хотелось ждать его на виду у всех, устраивая бесплатный спектакль. Оставалось еще десять минут.

Она стояла на углу, недалеко от станции метро. Наконец мелькнула серебристая иномарка. Лене показалось, это его «вольво», и сердце заколотилось от радости… Но, увы! Автомобиль промчался мимо, а в салоне сидело четверо крепких парней в черной коже и темных очках. Сердце упало и заныло. «Натка права, – с горечью подумала она. – Каждый сверчок должен знать свой шесток. Кто он, и кто я? Сказок не бывает. То же мне, размечталась, навоображала Бог знает что».

– Только бы он приехал, только бы приехал! – тихонько шептала Лена и не спускала взгляда с часиков.

Ровно за минуту до назначенного времени, взвизгнув тормозами, серебристая иномарка лихо подкатила к тротуару, остановившись точно возле Лены. Открывая дверцу, Андрей просто поздоровался с ней, и на его лице появилась та же улыбка, с какой обычно он начинал свою программу. Выбрался из машины, подошел, поцеловал ее руку в перчатке. Краем глаза заметив, что женщина, стоявшая в двух метрах от них, узнала Лиханова и пристально за ними наблюдает, Лена неожиданно для себя небрежно чмокнула его в щеку и бросила: «Привет!»

– Экипаж подан, Прекрасная Елена.

– Все как в кино, – весело защебетала Лена, мигом забыв о всех своих волнениях и тревогах. – Иномарка, дорогие рестораны, громкие театральные премьеры. Боюсь, мне начинает нравиться красивая жизнь.

– Как бы она тебе не надоела слишком быстро.

– Надоела? Мне? – фыркнула Лена, словно в жизни не слышала большей небылицы.

– Утешает лишь одно, что ты не пытаешься просчитать мои недостатки, чтобы использовать это в своих интересах.

– А я и не нашла у тебя ни одного недостатка, – призналась Лена.

– Слава Богу. Я устал от женщин, которые только и упражняются в остроумии, стараясь больнее меня задеть.

– Зачем они это делают? – удивилась Лена.

– Из чувства самозащиты, хотя защищаться им не от кого. Почему-то они сразу решают, что нужно защищаться от меня, и начинают доказывать, что они независимые, умные, самостоятельные и сильные.

– Ничего не понимаю…

– Если женщина бросает вызов мужчине и полем боя выбирает интеллект, то поначалу мужчина играет в поддавки, но стоит его рассердить – и он разгромит женщину, не оставит камня на камне от ее доводов, высмеет ее и унизит, поскольку женщина не может спорить с мужчиной на равных в серьезных вопросах: в философии, религии, политике, истории…

– По-твоему, все женщины дуры?

– Нет, я не это имел в виду. Просто ум женщины по другому устроен, и она умнее мужчины в том, что касается чувств и отношений, в воспитании и даже в искусстве…

– Сомневаюсь. В искусстве успеха всегда добивались мужчины.

– Ну это исторически так сложилось.

– Но если женщина умнее в чувствах, то значит – и в любви?

– Конечно! Именно в любви у большинства женщин безошибочная интуиция: они чувствуют своего мужчину.

– Тогда почему бывает так: женщина чувствует, что это ее мужчина, а он ее отвергает?

– Бывают ведь и собаки с плохим нюхом, а женщины – с плохой интуицией. Но редко.

– Я поняла: ты женоненавистник. Сначала заявил, что все женщины дуры, потом сравнил их с собаками! – Лена казалась обиженной. Она смешно сморщила носик и поджала губки. – И как это я только раньше не догадалась? Воспользовался моей неопытностью.

– Не сердись. В конце концов собака – друг человека.

– А женщина – друг мужчины, – хмыкнула Лена.

– Самый дорогой, нежный и верный друг! – голос его снова стал бархатным и соблазнительным.

– Ой, – вскрикнула Лена, когда огромная псина неизвестной породы промчалась перед машиной.

– Улицы полны неожиданностей, – многозначительно произнес Андрей название популярного фильма.

– Необходима осторожность, – решила не отставать Лена, вспомнив роман Герберта Уэллса.

– Один – один. Приехали! – сообщил он и аккуратно припарковал машину. – Приходилось раньше бывать в этих местах?

– Ага! Здесь недалеко магазин «Меха», где я каждый сезон обновляю свой гардероб!

Он рассмеялся.

– А чего ты так развеселился?

– Ты не так проста…

– …какой должна быть парикмахерша, – закончила за него Лена.

– Да еще из провинции, – добавил он. – Случай почти безнадежный. Ладно, даю тебе последний шанс. Ответь, пожалуйста, на классический вопрос: «С чего начинается театр?»

– С вешалки! – радостно откликнулась Лена.

– С буфета, – поправил ее Андрей и покачал головой. – Да, похоже, случай действительно безнадежный.

И они направили стопы в служебный буфет…

– Если я так буду питаться каждый день, то очень быстро растолстею, – пожаловалась через некоторое время Лена. – Эти два блинчика с икрой явно лишние.

Раздался второй звонок, они чинно вошли в зал, заняли места в третьем ряду. Лена боялась смотреть по сторонам – столько вокруг было знаменитостей, и почти каждый здоровался, а некоторые политики в фойе даже целовались с Лихановым. Что за странный обычай? – недоумевала Лена. Этот поход в театр грозил стать для девушки серьезным испытанием, но, к ее счастью, Андрей не вступал в беседы со знакомыми, уделяя все внимание спутнице. Лене было хорошо и легко, а по его взгляду она понимала, что прическу и костюм выбрала весьма удачно.

Шла пьеса Чехова, поставленная в авангардном стиле.

От Чехова в спектакле почти ничего не осталось. Ни его лиричности, ни нежной снисходительной улыбки над человеческими слабостями! Напротив, режиссер строго наказывал героев за их неумение жить, за мягкотелость, за излишнюю интеллигентность и инфантилизм. «Дело надо делать, господа!» – эта фраза звучала лейтмотивом постановки, и Лене почему-то вспомнился плакат из школьного учебника: «Ты записался добровольцем?!!» Старая барыня причитала, нищий дворянин пил водку и жаловался на жизнь, а смазливая служаночка все норовила раздеться… Но, честно говоря, Лена мало понимала в авангардном искусстве, а потому решила не судить актеров и режиссера.

Ей было приятно чувствовать, что рядом с ней такой удивительный мужчина, а еще приятнее от того, что она часто замечала на себе его внимательный взгляд. Тогда она со сдержанной улыбкой показывала ему глазами на сцену. Он кивал, пытался сосредоточиться на игре актеров, но минут через десять все повторялось. Их гораздо больше занимала эта молчаливая игра, чем происходящее на сцене.

– Ничего нового, подобное я уже видел, по-моему, в Питере, у Володина, – заявил Андрей после первого акта.

Они вышли в фойе.

Вот тут и началось для девушки самое главное испытание. Люди стали подходить к Андрею, делились впечатлениями и свежими новостями из жизни бомонда.

Лена всем приветливо и немного рассеянно улыбалась. Конечно, некоторые подходили лишь за тем, чтобы поближе рассмотреть очередную пассию Лиханова и узнать кто она. Дочка бизнесмена, обещающая фотомодель, актриса, будущая телезвезда? Но он только представлял ее: «Лена», а она в беседу не вступала. Девушка понимала, что вредит себе молчанием, но хоть убей не могла вставить ни одной умной фразы типа: «По-моему, режиссер не довел линию главного героя, а артист такой-то чуть-чуть «пережал» в игре…» Ее успокаивало только то, что Андрея, казалось, ничуть не смущала ее скромность, и когда его знакомые уходили, он как ни в чем не бывало продолжал прерванную беседу. Постепенно она привыкла находиться в центре внимания, к этим сверляще-буравящим взглядам, и когда известный шоумен, поздоровавшись с Лихановым, был представлен девушке, а она ему, то в ответ на комплимент: «Вы прелесть, Леночка», – она мило улыбнулась и просто поблагодарила: «Спасибо, вы тоже ничего». Потом мужчины обсудили свои дела.

– Ну и прекрасно, старик, – похлопал по плечу Андрея знаменитый артист. Подмигнув в Лене, заметил, что у Лиханова отменный вкус и помчался дальше…

– Ага, попались? – громкий женский голос будто ошпарил Лену, а по лицу Андрея пробежала гримаса раздражения. Но он тут же взял себя в руки и на его лице появилось спокойно-доброжелательное выражение. Вызывающе красивая блондинка в блестяще-голубом длинном вечернем платье с глубоким декольте, открывающем половину красивой полной груди, подплыла к ним под руку с молодым мужчиной, чье красивое интеллигентное лицо с аккуратной бородкой и очками в золотой оправе делало его похожим на А.П.Чехова. Позже Лена узнала, что эта женщина всегда старалась приходить на спектакли и концерты с мужчинами, чем-то напоминающими того знаменитого человека, кто был героем вечера. На бенефис Казакова она приглашала оператора, который походил на известного актера, на концерты Поваротти являлась с одним молодым писателем-евреем, которого издалека абсолютно все принимали за великого оперного певца.

Андрей, склонившись, поцеловал блондинке ручку, пожал руку ее спутнику, и началась церемония представления Леночки, которая запомнила только, что женщина – Ольга Сергеевна, а мужчина – Александр Ремизов, оба коллеги Лиханова.

Ольгу Сергеевну Андрей назвал магом и волшебником своей команды, лучшим режиссером всех времен и народов, и ее не смутила столь щедрая лесть. Лена подумала, что наверняка она очень капризная и избалованная особа, и Лиханову с ней приходится совсем непросто. Юной спутнице Андрея было неуютно под ее пристальным изучающим взглядом, наверное, таким взглядом удав одаривает кролика, перед тем как его съесть. Коллеги не собирались расходиться, между ними началась оживленная беседа, что называется «на производственную тему». Они вспомнили, как удачно сегодня утром Андрей и Ольга увели премьера из-под носа у конкурирующего канала и оживленно обсуждали детали интервью. Лена чувствовала себя полной дурой, ведь она даже не знала, что Лиханов сегодня встречался с премьер-министром. Потом Ольга Сергеевна, совершенно забыв о том, что Лиханов не один, как бы невзначай, привычным жестом взяла Андрея за руку, что-то оживленно рассказывая ему об одной общей знакомой, весело хохоча и ласково поглаживая его по тыльной стороне ладони. Сердце Лены защемило, ей хотелось немедленно убежать из театра, она почувствовала себя чужой и обманутой.

– Ты договорился со стариком о январской передаче? – внезапно спросила Ольга Сергеевна и назвала фамилию известного актера.

– Я встречусь с ним на следующей неделе, – ответил Лиханов.

– Ну ты даешь! – недовольно проговорила Ольга. – Такой случай подвернулся, чтобы уломать этого твердокаменного мэтра, а ты даже не соизволил попытаться! Я только что видела его прогуливающимся с внучкой. Надо юбиляра брать тепленьким, пока он в настроении. Андрюша, я тебя просто не узнаю. – Ольга бросила быстрый взгляд на Лену, недовольно нахмурилась и продолжила отчитывать Лиханова: – Я понимаю, хочется иногда расслабиться, приятно провести время в компании хорошенькой ду… девочки, э-э-э… извините, забыла, как вас зовут… О, простите… Всех и не упомнишь.

– Ее зовут Лена, – резко перебил ее Лиханов, – Ольга, дорогая! Ради Бога, сделай все сама. Неотразимой женщине он вряд ли откажет!

– Хорошо, я так и поступлю. Свои люди, сочтемся, – и она посмотрела на Андрея взглядом насмешливым и снисходительным, словно прощая ему мелкие грехи. Потом, обратившись к его спутнице, спросила: – Леночка, вы здесь никого не знаете?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Бедняжка, так много известных людей, а она ни с кем не знакома! Представляешь, Александр? Но с Андреем-то Николаевичем, надеюсь, вы встречаетесь давно? Не в первый же день знакомства вы отправились в театр? Наверное, вы дочь друзей его папы?

– Нет, – тихо ответила Лена. – Андрея Николаевича я встретила случайно.

– Вот как!

Лена чувствовала, что смущена и раздосадована. Ей вдруг стало все безразлично. Ольга Сергеевна позволила себе слишком много откровенных бестактностей по отношению к ней, что свидетельствовало о каких-то ее правах на Андрея. «Да, конечно, все это неспроста. Она не дура и не грубиянка. Она ослеплена ревностью, – вдруг поняла Лена, – ревнует и изо всех сил дает мне понять, что я заняла чужое место». Она больше не слушала непонятный для нее разговор, углубившись в размышления, и очнулась лишь тогда, когда Лиханов позвал ее в зал. Оглядевшись, девушка обнаружила, что Ольги с Ремизовым рядом нет. С грустным лицом она прошла за Андреем в зал, молча села в свое кресло.

– Не расстраивайся, – нежно произнес Андрей, беря ее руку в свою.

– Она тебя просто так не отдаст, – прошептала Лена. – Будет биться до последнего.

– Да брось ты, – улыбнулся Лиханов. – Знаешь, сколько вокруг нее крутится мужиков. Она только глазом моргнет – и любой у ее ног!

– Пусть даже все мужчины мира будут валяться у нее в ногах, она будет требовать Лиханова и больше никого!

– Да почему ты так решила? Ты же ее первый раз видишь.

– У меня такое ощущение, что я знаю ее всю жизнь. И всю жизнь она стоит между нами, – прошептала Лена.

Лиханов поднес ее руку к губам и молча поцеловал.

– Никто не будет стоять между нами. Никогда.

Эти несколько фраз вдруг очень сблизили их. Лиханов был поражен, как точно Лена угадала, какие сложные отношения связывали его и Ольгу, но еще больше был поражен тем, что Лена не рассердилась, не упрекала его. Не сердилась, не упрекала, но тихо и по-настоящему сильно горевала, будто встретилась с большим несчастьем.

Лена почувствовала, что между ними внезапно произошло что-то очень серьезное. Будто эта вздорная Ольга Сергеевна, пытаясь их поссорить, помогла им открыть в их отношениях нечто важное и неподдающееся логике. Они были знакомы второй день, но именно ревность знойной красавицы подсказали Лене, что та воспринимает ее всерьез.

Андрей больше не отвлекался от сцены, но был странно напряжен. Лена чувствовала это всем своим существом. Он не выпускал ее руки, иногда нервно сжимая ее ладонь своей горячей сухой ладонью. Лена боялась дышать. Сердце громко – ей казалось на весь зал – колотилось в груди. Она боялась, что потеряет сознание. Такого с ней прежде не бывало, и девушка понимала, что дело совсем не в той неприятной сцене, которую устроила Ольга, а в том, что Лиханов рядом. Это его присутствие сводило ее с ума, лишило самообладания и превратило в комок нервов. Она молила Бога, чтобы второй акт быстрее закончился и Андрей увез ее из театра. Куда угодно, только бы увез ее отсюда. Оказаться с ним наедине, в машине, без свидетелей, без любопытных посторонних глаз – вот чего она хотела сейчас больше всего на свете.

Но, оставшись с ним наедине в машине, Лена вдруг почувствовала, что ей не стало проще и спокойнее. Ей казалось, что она состоит из натянутых звенящих нервов. Она не могла смотреть на Андрея: приступы сумасшедшей нежности к нему не давали покоя. Он должен сегодня же забрать ее к себе домой, ведь теперь не существовало на земле другого места, где она могла жить! Если жить, то только рядом с ним! Но, взглянув на спокойное сосредоточенное лицо Андрея, она вздрогнула: он не ощущает ничего похожего! И считает вполне естественным увезти ее сейчас в Отрадное, сдать Натке и снова на день погрузиться в свою обычную жизнь, возможно, и не вспоминая о ней до самого вечера. Ну конечно, не вспоминая! Лена пыталась привести себя в чувство. Как же он может думать о ней, когда у него такая работа! Нельзя быть эгоисткой и желать все сразу. Лена мысленно погладила его по щеке, произнеся про себя: «Андрюша! Родной мой», – и тихо вздохнула. Когда «вольво» остановился у ее подъезда, Андрей не спешил выходить из автомобиля. Повернувшись к Лене, он внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь прочитать ее мысли. Лена молчала, боясь произнести слово, чтобы не выдать себя дрожащим голосом и не кинуться ему на шею. Она услышала совсем не то, что ожидала:

– Боюсь, завтра нам не удастся встретиться, – сообщил Лиханов. Лена мучительно сдвинула брови. Завтра вечером она его не увидит? Но как же так? – А в субботу я приглашаю тебя к себе на дачу! У меня в Подмосковье, в сосновом бору, есть маленький уютный домик. Там замечательно, тебе понравится. Согласна? – Лиханов выжидательно смотрел на девушку. – Лена! Ау-у! Ты слышишь меня?

– Да, конечно. В субботу мы едем на дачу. Там соберется компания телевизионщиков?

– Нет, никого не будет, только мы. А тебе хотелось бы повеселиться с моими друзьями?

– Ты не подумай, что мне нравится шумное веселье, вовсе нет. Мне только хочется быть с тобой, – сказала она и в ту же секунду поняла, что выдала себя с головой. «Наверное, не следует так быстро признаваться мужчине в любви! – с отчаянием думала Лена. – Но что же делать, если я хочу быть с ним и если я совсем не умею играть и притворяться?! Наташка права, он скоро потеряет ко мне всякий интерес. После поездки на дачу. Я ведь на смогу ему отказать… В чем отказать? В том, для чего он меня пригласил на дачу. Боже, я не доживу до субботы!»

Андрей поцеловал ее, и этот поцелуй был красноречивее всяких слов. Конечно, он понял ее, понял, что она сгорает от нетерпения, что уже принадлежит ему. Лиханову было приятно чувствовать, как его воля целиком подчинила себе очаровательную девушку. Он устал от сильных женщин, которые умеют вести тонкую любовную игру и стремятся сделать своим рабом даже незаурядного мужчину. Лена же казалась другой. Лицо ее светилось радостью – никакого притворства. Ну конечно, если ей хочется побыть с ним, то почему она должна это скрывать.

– Я рад, что тебе понравилась моя идея. Мы с тобой посидим ночью у камина, попьем замечательный коньяк, о котором я расскажу тебе чудесную романтическую историю.

– Камин, коньяк и сказки всю ночь! – счастливо засмеялась Лена. – А днем прогулка в сосновом бору? – Он кивнул. – Я люблю осенний лес, очень люблю! – И в этих словах было столько чувства, что Андрей воспринял их как признание в любви. Он снова поцеловал ее, вложив в поцелуй не страсть еще, но обещание настоящей страсти, и Лена инстинктивно почувствовала, что мужчина хотел сказать ей своим поцелуем: главное впереди и надо подождать еще немного… И она согласна была ждать сколько угодно, лишь бы он сдержал свои обещания. Девушка едва держалась на ногах, когда оторвалась от его губ, и медленно, словно нехотя, направилась к подъезду.

Дома Лена сразу прошла в ванную, надеясь, что Наташа проявит такт и займется своими собственными делами. Но не тут-то было! Верная подруга караулила ее в комнате, потом двинулась вслед за Леной на кухню и, усевшись пить с ней кофе, приступила к делу:

– Ты можешь молчать сколько угодно, но я по твоему лицу вижу, что ты влюбилась без памяти! – начала Натка. – Значит, поход в театр прошел на высшем уровне? – Лена кивнула. – Отлично! И каков следующий номер вашей культурной программы? Музей, выставка или цирк? Может быть, куклачевские киски? – Лена вежливо улыбнулась, отдавая дань остроумию подружки. – А не слишком ли затянута прелюдия, а? – Лена нахмурилась, ей не нравились наташкины намеки.

– И совсем не смешно, – подала она реплику.

– Ах, не смешно, говоришь? Да уж действительно, какой тут смех! Боюсь, как бы не вышли одни слезы.

– А тебе-то что бояться? Тебя, что ли, в театры приглашают? – Лена понимала, что нужно молчать, что подруга ее провоцирует, что о даче лучше и не заикаться – но удержаться не могла и втянулась в бессмысленный спор.

– Что, опять театр? – приподняв брови и выражая крайнее изумление, пробормотала Натка.

– Конечно нет! – гордо заявила Лена. И почему, собственно, она должна умалчивать о приглашении Андрея поехать на его дачу? Рано или поздно сказать все равно придется. – Нет, в субботу мы посетим его дачу!

– Дачу! – Наталья торжествовала так, будто поймала вора с поличным. – Этого и следовало ожидать, – голос ее стал насмешливо-издевательским, глаза сощурились. «Ну совсем как моя мама! – подумала Лена. – Наверное, именно поэтому я иду у нее на поводу». Между тем Наталья изрекла сакраментальную фразу:

– Вы едете вдвоем?

– Разумеется.

– Ну как же, как же… И чем вы там будете заниматься? Какова культурная программа?

– Прогулка на свежем воздухе в сосновом бору – раз, камин с коньяком – два, ну и все остальное… Тебе объяснить или сама все понимаешь?

– Что такое «все остальное», я понимаю, но вот ты, мне кажется, не отдаешь себе отчета…

Не дослушав подругу, Ленка встала и вышла из кухни. Нравоучения подружки ей до чертиков надоели. И чего она из себя корчит! Вздумала меня воспитывать, а сама то и дело просит: «Лен, ты не можешь завтра вечером пойти в кино? Ко мне Коля придет». И Лена всегда, ни слова не говоря, уходила и бродила по городу допоздна, чтобы не мешать милым голубкам. Почему-то Натка считала, что вполне может заниматься с Николаем чем угодно, но при этом следить за нравственным обликом подруги.

Засыпая, Лена слышала, как Натка гремит посудой на кухне. Она явно была вне себя. Ну еще бы, сорвалось очередное педагогическое мероприятие с проработкой потенциальной преступницы. Потом мысли ее вернулись к приятному, и она вспомнила, как Андреи поцеловал ее на прощание, обещая нечто фантастическое, что должно случится в субботу на его даче.

Глава 4

Петр Алексеевич курил трубку, рассеянно глядя в окно. Он не хотел признаться даже самому себе, что надеется увидеть, как Маруся стремительно бежит через двор, высоко поднимая юбки, как быстро мелькают ее тонкие щиколотки. Но двор был пустынен и скушен. Вот неторопливо прошел кучер, вот крестьянка принесла молоко. Ничего интересного. Петр хотел уже отправиться в кабинет, как вдруг увидел в глубине аллеи карету, запряженную шестеркой лошадей. Лошади шли неторопясь, словно их нарочно сдерживали. Наконец роскошный экипаж подкатил к крыльцу и остановился. Петр понял, в чем дело: одно колесо кое-как держалось на оси, и карета едва не заваливалась набок. Поэтому они и ехали так осторожно, подумал молодой барин. Кто бы это мог быть? Между тем кучер в расшитой золотом ливрее помог почтенному господину выйти на посыпанные гравием дорожки и пошел докладывать дворецкому. Господин между тем подавал руку пожилой даме, потом молодой.

«А, это Трубецкие с дочкой! – узнал Петр знатных и богатых соседей.' – Однако у них же две дочери. Любопытно, это старшая или младшая?»

Но хотя Петру было интересно, он не спешил спускаться, зная, что родители отдыхают. Он отнюдь не горел желанием принимать гостей. Эти восклицания, общие фразы – «Какими судьбами?» и «Сколько лет!», комплименты дамам, – нет, Петр Алексеевич не переносил подобную суматоху.

Да, в усадьбе Колчиных гостей сегодня не ждали и хозяева спокойно отдыхали после обеда. Дворецкий решился разбудить барина.

– Веди их в гостиную, предупреди, что мы сейчас выйдем, – распорядился седовласый, но еще довольно стройный и моложавый граф.

Дворецкий бросился исполнять приказание, а барин вызвал слугу и начал быстро одеваться. Потом постучал в комнату жены, предупредил ее и вышел к гостям.

– Александр Степанович! – приветствовал Колчин соседа, от души радуясь неожиданному визиту. – Какими судьбами?

– Простите, Бога ради, Алексей Павлович, за столь внезапное вторжение. Кучер сказал, что до дому не доедем – колесо вот-вот соскочит с оси. Решили не рисковать, благо ваше имение было уже рядом. Вот и решились вас побеспокоить.

– Какое беспокойство! Да для нас великая честь принимать у себя ваше сиятельство Марию Николаевну и мадемуазель Катрин, – он поцеловал дамам Ручки. – Ольга Сергеевна сейчас будет. Присаживайтесь, пожалуйста, располагайтесь как дома.

– О, какая честь! – с этими словами в гостиной появилась хозяйка. – Княгиня Мария Николаевна! Князь! Мы так рады! – она поздоровалась с князем и княгиней Трубецкими и подошла к княжне. – О Катрин, как вы повзрослели и похорошели. Да просто красавица!

Катрин довольно холодно поздоровалась с хозяйкой, сохраняя надменное и капризное выражение лица. На ней был безукоризненный дорожный костюм, шляпка с вуалью, перчатки.

– Присаживайтесь, княжна. – Ольга Сергеевна, казалось, не замечала недовольной гримасы гостьи, безупречно исполняя роль радушной хозяйки и поглядывая на мужа. У того все шло значительно лучше. Князь и княгиня были просты и без церемоний расположились на диване, оживленно разговаривая с Алексеем Павловичем. Ольга Сергеевна с досадой подумала, что пропустит самые последние столичные сплетни, но тут вспомнила о сыне. «Негодный мальчишка, опять хочет отсидеться в своей комнате/ До чего же несветский человек, – негодовала Ольга Сергеевна. – Нужно немедленно заставить его спуститься».

Графиня распорядилась, чтобы позвали Петра Алексеевича и завела разговор о свадьбе старшей княжны Трубецкой, Мари.

– Я слышала, брак вашей сестры оказался на редкость удачным. Ее свадьба, говорят, затмила все званые обеды.

– А, вы о Мари? До чего же долго в провинции помнят такие вещи. Мари ждет ребенка, – без всякого выражения сообщила графиня.

– Как замечательно/ – слишком уж обрадовалась Ольга Сергеевна. Тем временем в гостиную спустился Петр.

После церемонии приветствий, Ольга Сергеевна подвела Петра к Катрин.

– Представляешь, Петенька, сестра Катрин Мари ждет ребенка. Она составила очень выгодную партию.

– Поздравляю, княжна, – Петр церемонно поклонился.

– А меня-то с чем поздравляете, граф? – усмехнулась княжна.

«Вот остолоп! – рассердилась Ольга Сергеевна на сына. – Не мог придумать ничего лучше. Бедняжка, похоже, совсем и не рада, что у сестры все устроилось. Должно быть, с женихами ей не везет, вот потому она такая надутая!» Графиня поспешила загладить неловкость сына:

– Нукак же, дорогая Катрин, у вас скоро будет племянник, это так чудесно! Петенька любит детей, вот он вам и позавидовал.

– В самом деле, Петр Алексеевич? – надменно подняла брови Катрин. – Вы любите детей?

– Да, наверное. Раз маман так считает, – он бросил насмешливый взгляд на гостью и отвел глаза.

Разговор у молодых не клеился, и Ольга Сергеевна страдала, в душе проклиная сына, не желающего быть галантным и остроумным. Наконец она не выдержала:

– Петр, развлекай княжну, а я пойду к Марии Николаевне. – И Ольга Сергеевна увлеклась беседою с княгиней Трубецкой.

Каково же было ее удивление, когда она через полчаса посмотрела на «детей». Она не узнала Катрин. Княжна улыбалась и оживленно разговаривала с Петей, а тот хотя и молчал, но внимательно и почтительно слушал княжну.

Мария Николаевна проследила за взглядом хозяйки и довольно произнесла:

– Похоже, наши дети понравились друг другу.

– Дай-то Бог, дай-то Бог, – вздохнула графиня.

Вечером Петр и Катрин гуляли в саду. Уже смеркалось, в пруду отражался багряный закат и над водой поднимался легкий парок. От клумб и кустов роз шел одурманивающий аромат, над дорожками сада с сухим шелестом носились стрекозы.

Казалось, молодые люди уже обо всем переговорили, и Катрин лихорадочно искала тему для продолжения беседы. Она рассказала все петербуржские новости, вспомнила, кто за кого вышел замуж, кто умер, а кто справил именины. Не забыла и о последнем бале у императора, о новой постановке в театре. В конце концов новости петербуржского света иссякли, а Петр упорно не хотел ей помочь.

– У вас красивый сад. А вот – то дерево я вижу впервые в жизни. Как оно называется?

– Не знаю, – пожал плечами Петр. – Отец занимается садом. Он выписал много экзотических видов растений, но не все прижились. Климат слишком суров для фиников и магнолий. Но кое-что интересное все-таки удалось вырастить. Вот розы, например, и орхидеи. Много яблонь, но есть и груши, и сливы. Иногда, в жаркое лето, даже вызревают.

– Вот как? – удивилась Катрин. – А вот эти яблоки, похоже, уже поспели.

– Да, это ранний сорт. Хотите попробовать? – Петр снял яблоко и подал девушке.

– Красивое, – сказала она, но пробовать не стала. – Петя, я вам нравлюсь? – вдруг порывисто спросила она, взяв его руку двумя руками, затянутыми в перчатки. Петр замер.

– Но, княжна… – замялся он, краснея. – Конечно, нравитесь, как можно сомневаться…

– А я вот сомневаюсь, – вздохнула Катрин, глядя ему в глаза прекрасными грустными глазами. – Вы весь вечер такой скучный… Мне кажется, вы едва терпите мое общество.

– Полноте, Катрин, – возразил Петр. – – Это у меня такой характер. Я тихий от природы. Тихий и застенчивый. Вы меня просто ослепили, вот я и заробел!

– Ах, Петя, оказывается, вы умеете говорить комплименты.

– Нет, это не комплимент, а правда, княжна. Вы ослепительны!

– Что же вы такой хмурый весь вечер?

– Да я же говорю, я всегда такой. Вот и маман вечно на меня сердится за то, что я не умею ухаживать за дамами, не умею развлекать барышень.

– Тогда чем же вы заняты?

– Читаю. Занимаюсь науками. Хочу стать образованным помещиком.

– Но чтобы вести хозяйство, немного нужно знаний. А вы могли бы служить в министерстве или блистать при дворе.

– Служить?! Красоваться на балах?! Я?! Помилуйте, княжна, это не для меня. Я там со скуки умру.

– Да почему вы так решили, Петр? В Петербурге совсем не скучно, наоборот… Молодой человек должен стремиться занять достойное место в обществе.

– Другими словами, получать чины и награды за переписывание бумаг?

– Если хотите, можно сказать и так. Но не только служба может дать положение. Есть более простой и приятный путь, – Катрин бросила на Петю красноречивый и откровенный взгляд.

Он давно догадался, к чему она клонит, но разговор этот был Петру неприятен. Он сделал вид, что не понял намека и спокойно сказал:

– Холодает. Пойдемте в дом, Катрин. А вы сыграете мне что-нибудь, княжна? – вспомнив об этикете и пытаясь загладить неловкость от того, что невежливо прервал опасный разговор, спросил Петр, ведя гостью по аллее к крыльцу дома.

– О да, граф, с удовольствием, – Катрин снова надела на себя холодную и надменную маску, собираясь войти в гостиную.

Между тем в гостиной говорили о детях.

– Они, кажется, подружились, – осторожно заметила Ольга Сергеевна. – Я имею в виду нашего Петю и вашу Катрин.

– Да, ваш сын нам понравился, – поддержал ее явно довольный ходом событий князь. – Да и дочери нашей, судя по всему, тоже.

– Мне кажется, Петр очень серьезный молодой человек, – добавила Мария Николаевна.

– Ах, и не говорите! – расцвела от лестной оценки, которую дали Трубецкие ее сыну, Ольга Сергеевна. – Он столько читает, занимается, книг английских выписал по сельскому хозяйству, что-то все записывает в тетрадку, подсчитывает, какой урожай можно получить, применив новомодные иностранные методы. Мы-то в этом ничего не понимаем с отцом, так он иногда с Алексеем Павловичем так спорит, так его убеждает!

– Да, бывает и спорим, – улыбнулся граф. – Но я-то ему воли пока не даю, хозяйством занимаюсь сам и держу все в руках крепко.

– Да и правильно! – одобрил Александр Степанович. – Молодые-то горячи, а с горяча можно таких дел натворить! Все эти модные новшества для

Англии или Франции еще и сгодятся, но в России, – князь безнадежно махнул рукой. – Жаль, теперь крестьян не порют. Считаю, лучше бы было, коли бы пороть-то их, как в старину!

– Только не говорите этого при Пете, – засмеялся граф Колчин. – Он у меня либерал!

– Нутак и мы ж молодыми были! – снисходительно заметил князь. – И вольнодумством этим баловались, да, был такой грех. Кто ж этим не переболел! А вот женится, детей нарожает и остепенится.

– Да надо бы жениться, надо! – обрадовалась нужному повороту темы Ольга Сергеевна. – Пора уже. Да невест в округе маловато, и, видно, не нравятся они Петруше. Умные-то девушки все в Петербурге, а мы там редко бываем.

– Да и зачем ему в Петербург? – вмешалась Мария Николаевна. – Он серьезный, порядочный молодой человек, а в столице много соблазнов: карты, вино, женщины… Нет, ему нельзя холостым в Петербург, вот если бы с женой!

– Да, женатым – и сразу служить, – поддержал жену князь. – Тогда на глупости времени не останется.

– Да ведь и невесту хорошую, и место получить в Петербурге – это непросто, тут связи нужны, – заметил Алексей Иванович.

– Известно, без связей в столице никуда, – кивнул князь Трубецкой. – У меня вот там везде свои люди, и в любой кабинет я вхож. Был бы ваш Петя моим родственником, я бы и ему пособил.

– Да уж как бы хорошо было! – воскликнула Ольга Сергеевна. – Коли бы он Катюше вашей понравился!

– Да если бы она-то вашему Пете понравилась, – осторожно заметила Мария Николаевна.

– Да неужели же такая девушка может не понравиться! – Ольга Сергеевна и мысли такой не допускала. – Да я же знаю моего сына, я вижу, что он уже без памяти от Катрин!

В это время и появились в гостиной герои сегодняшнего вечера.

Родители с умилением смотрели на красивую пару.

Молодые сразу смекнули, что речь шла о них и догадались по торжественным лицам родителей, что дело ладится. Петя слегка нахмурился, а щечки Катрин покрылись румянцем от удовольствия.

– Маман, вы уже пригласили графа и графиню на мои именины? – громко спросила княжна.

– Ах, нет еще, милая, – ответила Мария Николаевна. – Но ты сейчас же сама можешь это сделать.

– Да, маменька, правда? – Катрин обратилась к хозяевам и, присев в грациозном реверансе, почтительно проговорила: – ЛюбезныеОльга Сергеевна и Алексей Иванович. Будем рады видеть вас на моих именинах в будущем месяце. Мы пришлем вам письменное приглашение. Я надеюсь, что вы приедете.

– Непременно будем, непременно, дорогая княжна! – в один голос ответили Колчины.

Катрин повернулась к Пете:

– А вы, Петр Алексеевич, надеюсь, не откажетесь?

– Не смею отказать себе в удовольствии, – пробормотал молодой человек.

– Вот и замечательно. А теперь я, как и обещала, сыграю вам пьесу месье Шопена, дорогой Петр Алексеевич, – и Катрин увлекла молодого графа к фортепиано.

* * *

Крепкий черный кофе взбодрил Лену. Натки, конечно, уже и след простыл, но Лена все-таки умудрилась не опоздать, вскочив на подножку уходящего автобуса. Она боялась только, как переживет длинный нудный день, но не было бы счастья… Марина Стыценко заболела, и Лене досталось несколько внеплановых клиенток, поэтому времени на переживания попросту не осталось. И все-таки в глубине души она ощущала затаившуюся боль от сознания, что вечер придется провести без Андрея. Правда, сегодня показывают его ток-шоу, но Лена почему-то считала, что видеть его на экране будет сейчас невыносимо: он покажется ей еще более далеким, чем до их неожиданного и стремительного знакомства. Она старалась не думать о вечере, предпочитая грезить о завтрашнем дне, и мечты ее были наполнены таинственной и волнующей радостью. Лена физически ощущала приближение невозможного счастья, словно слышала его тихие шаги, и воображение рисовало картины осеннего леса, его лицо в прохладном сумраке, его руку на ее плече… Огонь в камине… они совсем близко друг к другу, он улыбается, шутит, пьет коньяк, помешивает дрова… Дальше ее фантазия становилась настолько откровенной, что она смущалась своих мыслей и гнала их прочь. Но через некоторое время мечты приходили вновь, и Лена боялась, что думая беспрерывно о субботе, может сглазить свое счастье. Часто бывает: только размечтаешься о чем-то удивительном, как в один миг все срывается. Допустим, решили они с Наткой махнуть в Испанию. Все продумали, накопили денег на путевки, выбрали турагентство, но… Внезапно очень серьезно заболел

Наташин отец, и подруги потратили все сбережения на московских профессоров и лекарства. И остались они без испанского загара.

– Тебе Борисенок звонил, – сообщила Наташа, когда Лена пришла из магазина, потому что была ее очередь закупать продукты на выходные. – Обещал заехать за тобой.

– Черт, не одно, так другое. Что же мне делать?

– Ты же сегодня свободна от Лиханова! – удивилась Натка ее непонятливости. – Используй передышку от телегероя и закрепи плацдарм с Борисом.

– Наташа, что ты несешь? – возмутилась девушка. – Я что, по-твоему, веду военные действия?

– «Огонь, батарея…» – пропела подружка. – На войне как на войне. А желанная победа – это обеспеченный, надежный, умный муж. Далеко не каждой девушке удается выиграть сражение, хотя кандидаток предостаточно. Конечно, если для тебя конечная цель ничего не значит, – крути с Лихановым. Будет тебе красивая любовь и разбитая жизнь. Но если в тебе есть хоть грамм разума – хватай Бориса. Возможно, с ним не так интересно, приятно и престижно, как с этим, – Натка кивнула на телеэкран, где начиналась программа Лиханова, – зато Борис имеет самые серьезные намерения на твой счет, и выйдя за него замуж, ты будешь счастливейшей из женщин.

– Не любя мужа?

– Боже мой, ты что, с Луны свалилась, да зачем мужа-то любить? – поразилась ее наивности Наташка.

Раздался звонок в дверь.

– А вот и он!

– Но что я ему скажу?

– Скажешь, что очень его ждала. Да иди же, открывай. – Наталья решительно выключила телевизор.

Сегодня Борис пришел с шикарным букетом роз.

Проходя в комнату, он сразу же объявил, что званый ужин с родителями переносится на субботу. У Лены подкосились ноги.

– Я приготовлю кофе, – сказала она и уже готова была улизнуть на кухню.

– Нет, я сама, – вмешалась Наташа, смерив подругу убийственным взглядом. – Займи гостя!

– Может быть, поедем куда-нибудь развеемся? – предложил Борис, садясь рядом с девушкой и обнимая ее за плечи.

– Я хотела принять душ и привести себя в порядок, чтобы завтра хорошо выглядеть. И выспаться. – Лена говорила правду, только хорошо выглядеть она хотела не для Бориса и тем более не для его родителей.

– Ты всегда чудесно выглядишь. Поехали?

– Нет, не хочется, – заупрямилась Лена. Ей была тягостна мысль о том, что весь вечер придется провести наедине с Борисом.

– Что с тобой? Заболела?

– Да, сегодня не лучший мой день, – вздохнула Лена.

– Критический? – хмыкнул Борис. – Тогда никуда не поедем, сыграем в дурачка. Наталья! – громко позвал он. – Неси колоду!

– Вы играйте, а я понаблюдаю, – облегченно вздохнула Лена.

– Я сейчас принесу тебе подушку и плед. Борис бережно укутывал Лену мягким пледом, когда вошла Натка с кофе и бисквитами.

– Ах, какая идиллическая картина! Даже завидки берут!

Лена, пока шла игра в карты, внимательно наблюдала за Борисом. Он был азартным человеком, это угадывалось сразу. Лицо его во время игры оставалось сосредоточенным, глаза – острыми, подбородок твердел. Он чертовски упрям и своего не отдаст, сделала вывод Лена. Она размышляла, сказать ли ему, что завтра уезжает на дачу с другим. Это признание означало бы разрыв. Как Борис это воспримет? Оставит ли ее в покое? Не начнет ли терроризировать Лиханова? На эти вопросы она пока не могла дать ответа. Пожалуй, скандала не миновать. Лена представила тягостную сцену с выяснением отношений. Она не выспится, испортит себе настроение, встреча с Андреем утратит часть своей прелести. Пожалуй, неприятное объяснение лучше все-таки отложить.

– …Мы их причесали, что надо! – между тем с воодушевлением «заливала» Наташа, поскольку Борис спросил о вчерашней срочной работе. – Не исключено, что нас скоро отправят на международный конкурс в Париж или Вену.

«О Господи, – ужаснулась Лена, – когда же она прекратит!»

Прощаясь, Борис внимательно вгляделся в ее лицо.

– Ты уверена, что у тебя все в порядке? – спросил он.

– Да, вполне, – кивнула Лена.

– Надеюсь увидеть тебя завтра.

– Позвони на всякий случай, – предупредила Лена. – И вообще, пусть все будет просто и обычно. Я не люблю званые ужины.

– Ты сегодня немного капризничаешь, но это простительно. Уверен, завтра у тебя будет прекрасное настроение.

– Да, конечно.

Лена неожиданно для себя быстро поцеловала его:

– Прости, пожалуйста.

– Да ничего, бывает, – ее мимолетная ласка сразу успокоила Бориса. Он улыбнулся. – До завтра.

Закрыв дверь и повернувшись, Лена натолкнулась на пристальный взгляд подруги.

– Высший пилотаж! – похвалила Натка. – Я начинаю верить, что у тебя все получится.

– Что получится?

– Ты и красивую любовь с Лихановым раскрутишь на полную катушку и жениха выгодного не упустишь!

– Наташа, хватит!

– Да ладно, принцесса, топай в душ. Готовься к великому соблазнению.

У Лены не было ни сил, ни желания пререкаться с подругой, и она направилась в ванную комнату.

– Я сама во всем разберусь! – громко крикнула Лена, включив душ.

А в чем, собственно, разбираться? Все предельно ясно. Она не любила Бориса, хотя ей и льстило внимание красивого мужчины. К тому же он внимательный, заботливый. Казалось, чего еще желать? Но она влюбилась в Лиханова. Так и нужно было сказать Борису. Почему тогда обманула его? Пожалела? Его или себя? Рано или поздно он сам обо всем догадается, но нужно сделать так, чтобы как можно меньше страдало его самолюбие. Лена успокоилась. Как это раньше она не догадалась, что нужно щадить мужское самолюбие?

И теперь мысли ее были заняты только предстоящим свиданием с Андреем. Это было куда приятнее. Снова почудился ей осенний сосновый бор. запах дыма, уютная комната с камином. И его глаза, улыбка, губы. Эти видения преследовали ее и в постели. Андрей почему-то курил трубку и у него были усы. Почему усы, удивилась Лена… Она не понимала, что уже спит, и ей снится странный сон.

На своих именинах Катрин потребовала, чтобы Петя дал ей слово танцевать с ней одной.

– Но, княжна, вы умрете со скуки с таким неловким ухажером, как я. И вы очень рискуете, беря с меня такое обещание: вдруг вечером появится кавалер, который покажется вам более достойным, чем я?

– Ах, полноте, граф! Да лучше вас во всем Петербурге трудно найти кавалера, – в ее голосе Петр уловил едва заметную насмешку. Он чувствовал, что она ведет тонкую и весьма успешную игру. Катрин была с характером и действовала напористо, но вместе с тем изящно. Петр молил Бога, чтобы ему дали передышку, и перед ужином он получил такую возможность. Все разошлись по комнатам переодеться. Петр прошел к себе и затосковал: ему показалось, что уже целую вечность не видел Марусю.

Вечером молодой граф Колчин и княжна Трубецкая танцевали вдвоем танец за танцем. Для всех присутствующих все было ясно.

– Вы замечательный танцор, Петя! – Катрин тесно прижалась к молодому графу. – А говорили, не бываете на балах.

– Я говорил о Петербурге. У нас, в провинции, где кавалеров на балах всегда не хватает, мне приходится танцевать за троих.

– Вот как! – удивилась Катрин. – Значит, я сегодня лишила наши.; барышень лучшего кавалера.

– Да, но зато ваш батюшка с лихвой восполнил их потерю, – заметил Петр, кивая на бравого князя, танцующего с молодой Софи Мусиной.

– Да, отец обожает балы. Правда, он утверждает, что в деревне на праздниках гораздо веселее. Барышни все такие непосредственные и простые. Хохочут и радуются от души.

– Совершенно справедливо. Не хотите ли передохнуть, выпить лимонаду?

– Ни в коем случае! – засмеялась Катрин. – Танцуем до упаду! Мы с вами должны всех перетанцевать.

– Зачем?

– Мне так хочется! Мне сегодня очень весело. Родители Катрин и Пети с удовольствием наблюдали за детьми.

«Ну, кажется, дело сладится! – удовлетворенно подумала Ольга Сергеевна, когда Катрин, смеясь, увлекла Петра на очередной вальс. – Она его из своих рук не выпустит. Настойчивая девица. Видимо, привыкла добиваться своего».

– По-моему, наши дети понравились друг другу, – вслух произнесла графиня Колчина.

– Да, ваш Петя не отходит от Катрин весь вечер, да и наша дочка давно уже не была так весела, как сегодня, – радостно заметила княгиня Трубецкая.

– Все в руках Божьих, – резонно заметил граф. В эту минуту вальс кончился и к ним подошел

оживленный и раскрасневшийся князь.

– Не передохнуть ли тебе, голубчик! – заботливо поинтересовалась Мария Николаевна. – Оставь танцы молодым да пойди сыграй в картишки.

– Да что ты, моя дорогая! Какие карты? Я танцевать хочу.

– Ну, в этом-то Катрин вся в тебя. Гляди, как веселится!

– Ну и чудесно! – князь посмотрел на дочку. – Надо веселиться, пока молода.

– Она радостна не только из-за танцев, дорогой.

– Да разве я не понимаю? – улыбнулся князь. – Ну что же, я и не против породниться с вашим домом, – уже без обиняков обратился он к Колчиным. Ольга Сергеевна просияла, поскольку это было прямым разрешением на сватовство.

Больше об этом не упоминали, но и Колчины, и Трубецкие считали вопрос решенным. Как, впрочем, и Катрин. И только у Пети в голове роились совсем другие планы, да беда в том, что был он человеком скрытным, а потому никто не догадывался о его тайных желаниях. Катрин чувствовала, что Петр не так прост, каким кажется на первый взгляд, и борьба за него предстоит трудной. Весь вечер она зорко следила за ним, подмечая, не бросает ли он красноречивых взглядов на кого-то из барышень. Нет, ничего подобного она не заметила. Однако судя по едва заметным странностям его поведения, Катрин сделала вывод, что сердце Петра занято другой. Княжна видела, что иногда он едва сдерживает раздражение, часто впадает в задумчивость, а порой не слышит ее вопросов. Лишь благодаря своей искусной игре, Катрин сумела создать у всех окружающих впечатление, что они прекрасно поладили. Но каких же сил стоило ей быть столь оживленной, без конца болтать и хохотать, чтобы ее веселость хоть каким-то отсветом падала на лицо молчаливого графа! И тем не менее, спектакль удался!

– Вы довольны сегодняшним вечером? – спросила Катрин перед тем, как они разошлись по своим комнатам.

– Вполне, – просто ответил Петр, мечтая поскорее добраться до своей кровати и трубки.

– Только-то, Петя? – надула губки княжна. – И вы ничего не хотите мне сказать?

– Я благодарен вам за приятный вечер. Именины удались на славу.

– Спасибо, граф, вы очень любезны, – вежливо поблагодарила Катрин. – Завтра утром вы уедете рано, и вряд ли у нас будет возможность побыть вдвоем. Когда мы увидимся снова?

– Я, право, не знаю… Если маменька поедет к вам с визитом… Если ваши родители ее пригласят…

– Они уже пригласили ваших родителей заезжать в любое время.

– Я приеду с ними, – пообещал Петр.

– Когда? – не отставала княжна.

– Ну… недели через две.

– Две недели?! – ужаснулась Катрин.

– Но время летит быстро.

– Только не для тех, кто ждет.

– Тогда через неделю.

– Вы меня забудете! А я хочу, чтобы мы подружились.

– Нокогдаже? – растерялсяПетр.

– Послезавтра! – решительно заявила княжна. – Я приеду к вам сама! Дайте слово, что уговорите моих родителей нанести вам ответный визит послезавтра.

– Хорошо, Катрин, ждем вас послезавтра.

– Ах, Петя, вы такой замечательный! – улыбнулась княжна и упорхнула в спальню.

«Вот олух! – ругал себя Петр. – И зачем пообещал? Ведь если мы часто будем ездить друг к другу, то это ничего другого не будет означать, как то, что у меня серьезные намерения. Вот дурак-то!»

Глава 5

Стараясь не думать о Лиханове и поездке на дачу, Лена почему-то вспомнила школьные конкурсы бального танца, завистливые взгляды подруг, безответную любовь молчаливого отличника из параллельного класса. Неожиданно перед глазами возникло лицо Бориса, и она недовольно поморщилась. Он же обещал ей сегодня позвонить! Если он застанет ее дома, как она будет выкручиваться? Извини, но уезжаю с Лихановым на его дачу? Пожалуй, это было бы самым простым и правильным решением, которое избавит ее от дальнейших сложностей. Но… Почему-то она боялась этого признания, предпочитая отдать все на волю случая. Лена вспомнила, какие глаза были у него вчера. В них, кроме боли и тревоги, вспыхивали злобные и угрожающие огоньки. Нужно ли вот так, разом, рвать с Борисом? Она задумалась. Что он за человек, что она о нем знает? Работает заведующим какого-то отдела в правительстве. Выглядит всегда элегантно, носит дорогие часы. В одежде отдает предпочтение костюмам классического кроя. Имеет машину – белую «девятку».

Вежлив, предупредителен, начитан. В связях, порочащих его, замечен не был. Не был…

Какая-то часть жизни была совершенно скрыта от нее. Если два-три вечера в неделю он проводит с Леной, то где бывает в остальные вечера? С кем? Наверняка у него были другие женщины, любовницы, проще говоря. Иногда он, сославшись на срочную работу, пропадал на две-три недели, а приходил всегда веселый, уравновешенный, никогда не позволял себе нескромных намеков и не проявлял нетерпения. Ее это устраивало. Несмотря на привлекательность Бориса, она очень спокойно относилась к нему, а теперь, сравнивая эти чувства с тем, что испытывала к Лиханову, Лена поняла, что была просто ледышкой со своим «женихом». А Борис? Можно ли считать его терпение и сдержанность проявлением большой любви? Она сомневалась, что он сходил с ума от страсти к ней.

Лена оделась и наспех выпила кофе. Слава Богу, Борис не позвонил. Через час она была готова и хотела тихо выскользнуть из квартиры, но в этот момент проснулась Наташа.

– Куда ты в такую рань? Я думала, вы поедете в обед или ближе к вечеру.

– Нет, мы договорились на утро. Чао! – Лена вышла из комнаты.

– Постой! – крикнула Натка, выскакивая в коридор в одной сорочке. – Тебе же Борис должен позвонить! Что ему сказать?

– Можешь дать волю своей буйной фантазии! – ответила Лена, открывая дверь.

– Нет, погоди! Да ты просто позорно убегаешь от ответственности. Второй раз срываешь твое представление его родителям. Вряд ли он тебя простит!

– Пусть не прощает. – Для него же лучше.

– К тому же мои способности к выдумкам уже иссякли.

– Скажи правду.

– И назвать, кто его счастливый соперник?

– Назови, – Лена выскочила за дверь и захлопнула ее. Наташа услышала, как зашумел лифт.

– Ну хоть бы он не приехал! – в сердцах воскликнула Натка, но в это время к подъезду подкатил серебристый «вольво». Поставив кофе, она долго в унынии глядела в окно, пока на плите не зашипело.

– О черт! Кофе сбежал! И все из-за этой проклятой Ленки.

Солнце ласково сияло, даря природе последнюю нежную ласку. Но Наташка больше радовалась бы холодному дождю со снегом. Пусть бы лучше серый слякотный город наводил на нее тоску, что вполне соответствовало ее внутреннему состоянию. Так нет же, и в этом Ленке сегодня повезло. Значит, и прогулка в сосновом бору состоится, и все остальное – камин, коньяк, постель – по полной программе. А у нее что, у Наташки? В лучшем случае ресторан с шумным и суетливым Коляном в компании таких же бестолковых ребят. Боже, как ей это все надоело! Сейчас еще этот Борис позвонит, что ему ответить? Наташа прошла в свою комнату, упала на тахту, сосредоточенно наморщила лоб. Нет, нельзя выкладывать все как есть. Любая ложь во спасение лучше правды. Нельзя допустить, чтобы Борис внезапно исчез из их жизни. Чем черт не шутит, а вдруг он обратит на нее внимание? Узнав о Ленкином вероломстве переметнется к ней. Надо его только во время утешить. Нет, он на меня и не посмотрит, трезво взвесила свои возможности Наташа. А вот что будет с Леной? Вариант первый. Лиханов после рандеву на даче бросает ее. Разочаровывается в парикмахерше и благополучно возвращается к своим длинноногим красоткам с телевидения. Вот тогда Ленка пожалеет, что порвала с Борисом и призналась о свиданиях с Лихановым. А тут прозорливая подруга торжественно заявит: не знает Борисенок о твоих похождениях, ничего не знает. Как же так? – вскричит она. Да вот так! Наташкины мозги заработали быстро-быстро. У нее уже появилась рабочая версия о депрессивном синдроме у лучшей подружки. Да, очень хороший диагноз: депрессивный синдром. Что это такое, Наталья представляла смутно. Она знала, что депрессии у женщин в наше время случаются сплошь и рядом. Допустим, у Ленки зарплату из сумочки в метро стянули – раз, клиентка настучала директрисе, что Лена плохо ее причесала – два, простуду подхватила – три. Да и сам Борис ведет себя не лучшим образом, то ходил каждый день, то пропадает где-то целыми неделями. От таких переживаний запросто можно впасть в депрессию. Надо же понимать, что у нас, у женщин, душа тонкая, мы существа ранимые…

На этом месте размышления Натальи прервал телефонный звонок. Теперь она знала, что ответить Комову. У Ленки депрессия, она с утра отправилась в город разгонять грусть-тоску… И он, Борис – негодяй этакий – больше всех в этом виноват!

Дачный поселок спрятался в сосновом бору, каждая дача была как бы сама по себе, и Лена не заметила ни домика сторожа с овчарками, ни высоких глухих заборов с колючей проволокой. Правда, заборы все-таки были высоковаты, но чугунные ограды, какие Лена видела только в Летнем саду, являли собой чуть ли не произведение искусства.

Очевидно, ворота оград были подключены к сигнализации, поскольку, прежде чем они открылись, Андрей связался с охранником по сотовому телефону. За оградой тоже был кусочек леса, достаточный для пешеходной прогулки, и Лена обрадовалась, что они будут здесь в полной безопасности.

– Никто не перелезет через забор? – обеспокоенно спросила она.

– Ни одна душа! – улыбнулся Лиханов.

Он высадил Лену у крыльца дома, и, пока девушка осматривала симпатичный двухэтажный «теремок» с высоким мезонином, поставил «вольво» в теплый гараж.

– Ну как тебе мой домик? – с нескрываемым удовольствием любуясь деревянным фасадом с огромными окнами и верандой, спросил Лиханов.

– Домик?!! – фыркнула Лена. – Маленький дворец или огромный домище!

– Домик действительно скромненький по современным меркам, но я его люблю. Здесь мне никто не мешает обдумывать передачи, делать наброски сценариев и даже писать стихи…

– Стихи? – Лена растерялась. – Ну это уж слишком…

– Хм, тебе не нравится, что я пробую писать стихи?

Лена не успела ответить – Андрей открыл дверь и галантно поклонился:

– Прошу, Прекрасная Елена!

– О! – только и смогла вымолвить девушка. Она стояла посреди гостиной, оглядываясь по сторонам и рассеянно улыбаясь. Машинально стала расстегивать курточку.

– Подожди, не снимай, – остановил ее Андрей. – Еще холодно. Сейчас включу отопление, дом через полчаса прогреется.

– А почему не камин? Он что, ненастоящий, как у папы Карло?

– Самый настоящий.

– Тогда зажги его быстрее, – Лена подошла к камину. – А это чья шкура? Неужели настоящего тигра?

– Самого что ни на есть натурального уссурийского тигра. В этом доме все настоящее: и шкура, и камин, и огонь в камине мы тоже разожжем настоящий, но немного позже. Хорошо протопить камин – это искусство, и мы займемся им вечером. А пока нам надо как можно лучше подготовиться к празднику.

– Какому празднику? У тебя день рождения?

– Нет, не у меня день рождения, а у нас с тобой.

– Что я должна делать? – пытаясь скрыть смущение, с готовностью спросила Лена.

– Пока ничего. Располагайся, можешь включить видеомагнитофон. Кассеты в шкафу. А я принесу продукты из машины.

Лена включила видеомагнитофон. Судя по всему, на вставленной кассете был записан какой-то праздник на телестудии. А-а, догадалась Лена, это день рождения Лиханова. Да, вот его поздравляют коллеги, вот поют ему «С днем рождения тебя», открывают шампанское. Какая-то женщина, с обнаженной спиной, бросается Андрею на шею и долго его целует… Наконец поворачивается лицом к камере и… Лена видит ее мягкие распущенные волосы, ее яркую вызывающую красоту! Ольга Сергеевна! Она целовала Андрея так, словно была его собственницей и, главное, никого это не удивляло.

Войдя в гостиную с кучей пакетов, Андрей заметил, что Лена стала мрачнее тучи.

– Что случилось?

Она молча прокрутила кассету немного назад. Ольга Сергеевна снова целовала Лиханова.

– О черт! – Андрей поставил все пакеты на пол, выхватил у нее пульт, экран мгновенно погас. – Не понимаю, как она здесь оказалась?

– Кто? Ольга Сергеевна?

– Нет, кассета… Я не привозил ее… Ребята шутки ради записали в день рождения. Ты что, обиделась?

– Нет, – тихо ответила Лена, но голос говорил об обратном. – Я нее могу обидеться на тебя за твою прошлую жизнь… Просто в голову начинают лезть разные дурацкие мысли.

– Какие мысли?

– Сколько же женщин побывало здесь до меня и… и сколько еще будет? В доме красиво, чисто, ухожено. Кажется, что присутствует незримая хозяйка, которая только вышла ненадолго, но вот-вот опять появится.

– Давай я тебе все объясню, – сказал Андрей, усаживаясь у нее в ногах. – Видела дачи справа и слева?

– Со зрением у меня все в порядке, – кивнула Лена.

– Справа, в том доме, что похож на дворец, живет крупный банкир. А слева – старинный особнячок профессора истории, уважаемого в мире науки человека. Он прозябает на крохотную пенсию, и что-то все пишет, пишет. Говорит, должен успеть сказать правду, которую носил в себе всю жизнь. Мы часто коротаем вечера вместе, сидя у камина за бутылкой отменного коньяка. Игорь Анатольевич очень любит мой камин. У него-то только довоенная печка-буржуйка, реликвия в своем роде. Ну так вот, к нему давно ходит одна милая пожилая женщина убираться на даче, они так подружились, что она помогает ему бесплатно. Летом поливает клумбы, иногда выпалывает сорняки. Я с ней договорился, чтобы она убиралась в моем доме за весьма умеренную плату, и благодаря Марии Степановне у меня теперь всегда порядок.

– Как все просто, – недоверчиво усмехнулась Лена. – Мария Степановна, и больше никаких женщин, да? Ни одной ни разу?

– Я не потерплю подобных оскорблений. Или я не суперзвезда телевидения? Или в меня не влюблена половина женщин нашей огромной страны?

– От скромности, пожалуй, ты не умрешь, – против воли улыбнулась Лена и, не сдержав любопытства, спросила: – Почему же только половина?

– Лучшая половина всех женщин, Леночка, лучшая! Ведьм и старых дев я в расчет не беру. И, конечно, они выстраиваются в очередь, чтобы попасть ко мне на дачу. Наивные овечки! Они не понимают, что под личиной скромного и обаятельного ведущего скрывается страшный кровожадный монстр-маньяк! Никто никогда не найдет бедных девочек, однажды уехавших куда-то на свидание и не вернувшихся. Вот смотри, – Андрей достал из кармана лист бумаги и помахал им перед лицом девушки, – список жертв! Они все там, – он указал пальцем на пол, – закопаны в землю в подвале дома…

– О Боже, Андрей, перестань! Мне плохо! Пожалуйста, не надо!

– Но это еще не все! Прежде чем их убить, я соблазнял наивных дурочек и все снимал на видеокамеру, чтобы потом в тишине насладиться мучениями агонизирующих жертв. Хочешь увидеть, где это происходило?

– Нет! – испуганно ответила Лена. Ее лицо выражало непритворный ужас. – Не шути так, Андрюша!

– А я и не шучу, – зловещим шепотом сказал он. Потом вскочил на ноги: – Пойдем-пойдем, – схватил ее за руку и повел на второй этаж. – Я тебе покажу спальню Синей Бороды!

Наташа терпеливо перенесла взрыв негодования со стороны Бориса, который всю досаду на Лену вылил в бедные уши ее подружки. Каких только оскорблений она не услышала от вежливого Комова! «Ну Ленка, ты мне еще заплатишь за все унижения, которые приходится терпеть по твоей милости!» – подумала Натка.

– Передай этой девице, что я не позволю над собой издеваться!

Когда Борис выпустил пар, Натка пустила в ход приготовленную лекцию о причинах женской депрессии. Вначале он плохо слушал, перебивал и грубил. Девушка терпеливо начинала все заново. Наконец до него стал доходить смысл ее слов. Когда Натка принялась внушать, что Борис недостаточно внимателен и настойчив, что слишком долго томит Ленку, он спросил напрямик:

– Ты хочешь сказать, что я должен затащить ее в постель?

– Борис Иванович, зачем же так грубо? – укоряюще проговорила Натка. – Но суть проблемы вы уловили. Лене не хватает мужской ласки. Ты относишься к ней, как к наследной герцогине, а она простая девчонка. Ее терзают тайные страсти и любопытство, но она так неопытна и скрытна, что не умеет дать тебе понять о своих желаниях. А ты ведешь себя с ней просто странно. И не удивляйся, если Ленка совершит необдуманный поступок.

– Что она может выкинуть? – насторожился Борис.

– Да что угодно… Она ушла в таком жутком настроении.

– Где мне найти ее?

– Москва большая…

– Да, нереально. Я еще позвоню.

Борис повесил трубку. Натка была весьма довольна произведенным эффектом. Теперь она готова к дальнейшим событиям, по какому бы сценарию они не развивались. А у Ленки появился шанс сохранить Бориса, и все благодаря тонкой тактике, которую применила лучшая подруга. Версию, где и с кем она провела выходные, пусть разрабатывает сама. Но лучше бы ей сказать, что бродила по Москве, заходила в разные кафе или засиделась у подружки. Однако вести двойную игру опасно, для этого нужно быть умной и хитрой, а Ленка не из таких. И чем быстрее она сделает выбор, тем лучше. Натка-то знала, какой выбор должна сделать ее подруга, и решила предпринять все возможное, чтобы Ленка не совершила глупость, не порвала с Борисом и рассталась с телезвездой. Да, все возможное.

Спальня выглядела очень даже нарядно. Белые, золотистые и темно-зеленые цвета. Шторы и покрывало – зеленые с золотом, мебельный гарнитур – белый, как и абажуры настольных ламп на прикроватных тумбочках. Кровать, конечно, двуспальная. Лена с некоторой опаской посмотрела на Лиханова.

– Красиво, – прошептала она.

– Чаще всего я засыпаю прямо в кресле возле камина и сплю там до утра. В спальне мне не очень уютно одному. – Он обнял Лену за плечи, но девушка инстинктивно отпрянула.

– Боже, какая ты впечатлительная! – поразился Андрей. – Не бойся, я не буду выворачивать тебе руки. Ты очутишься в этой постели только когда сама захочешь.

– Я не захочу в эту постель.

– Ты уверена? – серьезно спросил Лиханов. – Да.

– Почему? Из-за соблазненных девиц?

– Нет, – ответила Лена. – Не из-за девиц. которых здесь не было, а… – она не договорила, но подумала: «…а из-за женщины, которая здесь была».

– А, из-за Ольги, – прочитал ее мысли Лиханов. – Здесь ее не было. Именно поэтому я пригласил тебя сюда. Правда! Она не знает, где моя дача.

– Неужели?

– Ты обещала мне верить, Лена. Я же говорю, она не знает, где находится моя дача. Здесь нет ничего, что напомнит нам об этой женщине. Все в прошлом.

– Не знает, где дача? Ну это для нее не проблема. Выследит, – вернулась к своим опасениям Лена.

– Ты начиталась любовных романов. Ольга вовсе не страшная злодейка и ничего тебе не сделает. И, ради Бога, не будем больше ее вспоминать! Мы не для этого сюда приехали. Чувствуешь, как стало тепло? Сними куртку. – Он помог ей раздеться. —

Это слишком опасно – раздевать тебя в спальне. Тебе так не кажется?

– Кажется, – пролепетала Лена, поскольку ноги у нее едва не подкосились, когда, сняв с нее куртку, Андрей нежно обнял ее за плечи. – Пойдем вниз?

– Да, сейчас.

Однако он не мог больше сдерживаться и горячо прильнул губами к ее губам. Неизвестно сколько времени длился поцелуй. У Лены кружилась голова, она была уверена, что сейчас они упадут на кровать и… Он внезапно отстранился. – Не нужно торопить события. Праздник должен быть праздником, поэтому вначале мы должны все приготовить.

Они спустились. Лиханов усадил Лену на высокий круглый стул посреди красивой просторной кухни и с торжественным видом надел на себя передник с крупной надписью «СМАК».

– Это настоящий? – спросила Лена, показывая на передник.

– Разумеется, Макар подарил. Ты пропустила программу с моим участием? О горе мне!

– Уж не думаешь ли ты, что я целыми днями сижу с переключателем, выискивая программы с твоим участием? Не дождешься! – Потом, смягчившись, добавила: – Я вообще ее не смотрю.

– Ну что ж, в таком случае я повторю передачу, только в лучшем варианте. Причем ты имеешь счастливую возможность насладиться конечным результатом моего труда.

– Что ты замышляешь?

– Минутку, милая дама, всему свое время.

– А какая роль отведена мне? Наблюдателя?

– Мясо может приготовить только мужчина. Отдыхай. Ты моя гостья, и я тебя угощаю!

– Но мне стыдно… У нас в доме всегда готовили женщины!

– У нас тоже, но это пережиток прошлого! К этому блюду нужен совершенно особый гарнир из фасоли. Это мой рецепт, и ты даже не пытайся вмешиваться в процесс. В таком деле нужен опыт.

– Фасоль? А ты уверен, что это вкусно?

– Конечно, пальчики оближешь. Вся Америка выросла на фасоли. Поэтому американцы такие умные и веселые. Когда Россия перейдет на фасоль, у нас тоже все получится! Стоит тебе отведать моего блюда, как ты всю жизнь будешь требовать, чтобы я кормил тебя фасолью. Мы и детей приучим к фасоли, и друзей тоже…

Слово «детей», небрежно упомянутое Андреем, сильно взволновало Лену. Она хотела спросить, не их ли общих детей он имел в виду, но не решилась.

– Ну хорошо, а что на десерт?

– На десерт? Шоколад, фрукты.

– А сладкий пирог? Американцы обязательно готовят пирог. Яблоки у тебя есть?

– В холодильнике.

– А мука?

– В пакете.

– Тогда я приготовлю струдель.

– Что?!

– Яблочный рулет. По рецепту венской кухни.

– Неплохо, – одобрил Андрей.

Лена энергично принялась за работу. Какое-то время они готовили молча, но она постоянно бросала на Андрея внимательные взгляды, пытаясь запомнить все, что он делал.

– Ты был в Америке?

– Пока не доводилось.

– А кто тебя приучил к фасоли?

– Тетка из Одессы. Там тоже любят бобы, фасоль, перец… А ты была в Вене? – в свою очередь поинтересовался Андрей.

– Пока нет. Но в детстве смотрела фильм «Большой вальс» и заочно полюбила Вену. Просто как несбыточную мечту. Стала собирать книжки про Австрию, потом рецепты австрийское кухни. Многое пробовала готовить, и лишь струдель прижился в нашей семье.

Наташа не пыталась скрыть от самой себя, что симпатизирует Комову. Она понимала, что он не такой, каким хочет казаться. Борис трезв, расчетлив, словом, из тех, чей час пробил сегодня, кто далеко пойдет, потому что умеет жить без сантиментов и нытья. Он многого добьется в жизни. Жаль, что Ленка этого не понимает. А любовь? Любовь тот же мыльный пузырь. Сегодня есть, а завтра…

Наталья была многому научена в этой жизни. Она успела пережить самое горькое разочарование, и теперь старалась трезво и практично смотреть на вещи. Романтические бредни она оставила далеко в прошлом и почти не вспоминала Константина, Костю, Косточку… Так она часто называла его, но не вслух, а про себя. Она робела перед ним, боялась его. А в сущности, что в нем было особенного? Невзрачный аспирантишка, каких тысячи в Москве. Царапал, с точки зрения влюбленной Натки, чрезвычайно умную диссертацию. Для нее он был самым гениальным ученым на свете, будущим лауреатом Нобелевской премии и академиком. Надо отдать Должное молодому аспиранту, говорил он красиво.

Читал наизусть стихи, рассуждал о гуманизме и общечеловеческих ценностях, сетовал на недостаточную духовность народа и говорил о переменах… Натка слушала, раскрыв рот. Он и ухаживал красиво, часто дарил ей цветы, каким-то образом выкраивая из аспирантской стипендии, которая обычно уходила на книги, поскольку жил на деньги родителей. И Костя жертвовал книгами ради того, чтобы купить ей цветы. Конечно, он был романтиком, если судить по его словам и красивым жестам. Наташка-то тогда не умела еще судить мужчин иначе, чем по словам. А он говорил, что без ума от нее, что жизнь без нее не имеет смысла. У них была прекрасная первая ночь, когда его родители уехали на дачу. Ночь со свечами и шампанским. Он даже пел ей бардовские песни под гитару в ту ночь, и у него оказался хороший голос и безукоризненный слух. А еще он играл на фортепиано и флейте.

«Боже, какие у нас будут гениальные дети!» – мечтала Натка, отдаваясь ему безудержно и страстно. Какая же она была дура. Однажды милый романтик пригласил ее не к себе, а к станции метро, в людную и суетливую толпу. Натка потом поняла: он не хотел, чтобы она устроила истерику. Сухо и деловито Костя сообщил, что скоро женится на дочери своего научного руководителя. «Конечно, – сказал он, – я люблю тебя и больше никого в целом свете, и ни одна женщина с тобой не сравнится. Я никогда не забуду тебя, Наташа, но пойми, жизнь жестокая штука, и в ней иногда приходится выбирать дорогу вопреки желанию. Вся жизнь моя, все надежды связаны с этим браком по расчету». Он так и сказал – «по расчету». Повернулся и ушел.

Недавно она смотрела, смахивая с ресниц предательские слезы, интервью с Костей по московскому телевидению. Он стал лауреатом международной премии, получил приглашение читать лекции в американском университете. Выглядел он прекрасно: ухоженный, богатый, уверенный в себе человек, которого не мучают угрызения совести. А если бы женился на мне, подумала Наталья, где бы прозябал сейчас?

Наталья скрывала эту банальнейшую историю несчастной любви, но сейчас ей было больно, что еще одна дурочка может повторить ее ошибки. Бесполезно в чем-то убеждать и уговаривать Ленку. Нужно просто действовать!

Глава 6

Ольга Сиверс решила посвятить всю субботу только себе. Нужно было отдохнуть, расслабиться, привести в порядок тело, лицо и мысли, готовясь к новой напряженной неделе.

В двенадцать она поедет в бассейн, затем заглянет в косметический салон на массаж, после чего отправится в сауну. Она не любила проводить подобные мероприятия «за компанию» с подружкой, предпочитая в эти редкие дни оставаться отрешенной от всего и от всех. Так она приводила в порядок не только свое тело и мысли, но и восстанавливала биополе, которое, учитывая ее профессию, постоянно расшатывалось вредным чужеродным воздействиям. Нигде человек не подвергается такому количеству отрицательных энергопотоков, как на телевидении, не без оснований считала Ольга. Лишь в Думе и в Кремле, возможно, был еще более напряженный энергетический фон.

А ведь политики – постоянные гости телестудий. Многие из них вели себя в помещениях Останкино более чем свободно. С некоторых пор Ольга серьезно страдала от нереализованных амбиций, поскольку давно уже видела себя в другой роли, нежели режиссер чужой передачи. Она считала, что обладает всеми данными, чтобы вести свою авторскую программу и самой восседать перед камерой, задавая каверзные вопросы знаменитостям. Она красива, умна, и разве ей трудно с глубокомысленным видом закончить программу новостей эффектной сентенцией типа: «Любое белое пятно на карте в конце концов становится разноцветным, но огненные точки на нашей земле мы не можем показать вам в розовом цвете, а черные новости бесполезно снимать через голубой объектив».

Сегодня она постарается отвлечься от честолюбивых планов и думать о чем-нибудь отвлеченном, иначе водные процедуры и массаж не принесут никакой пользы. Например, о личной жизни. Ольга Сиверс нахмурилась. В личной жизни тоже сгущались тучи. Эти выходные она проводила без Лиханова. Впрочем, с ним такое случалось и раньше. Иногда он тоже восстанавливал свою биоэнергетику в уединении на природе. Ольга знала, где его тайная обитель. Но до этих выходных она пребывала в уверенности, что он проводит время на новой даче в одиночестве или в компании чокнутого профессора. Сиверс усмехнулась. Лиханов думает, что она понятия не имеет, где он скрывается от нее по выходным. Как бы не так! Она уже давно выследила его убежище в сосновом бору. Эта слежка за его серебристым «вольво» доставила ей массу удовольствия. А через несколько дней она наведалась на дачу, и, легко войдя в доверие к его домоработнице, побывала внутри просторного дома. Ольга не удержалась и шутки ради вставила в видеомагнитофон кассету, которую ее группа сняла в день рождения Лиханова. Марию

Степановну попросила не рассказывать о своем визите, сославшись на то, что готовит сюрприз жениху.

Конечно, нет ничего удивительного в том, что Андрей скрылся от нее в эти выходные, однако… Обычно он чередовал свои уик-энды: один – с Ольгой, другой – в одиночестве… Впервые за последний год он нарушил правило без объяснения причин. Второй повод для волнений заключался в том, что с понедельника Лиханов ни разу не ночевал у нее. В среду Ольга безуспешно звонила ему весь вечер. В четверг надеялась встретиться с ним в театре и устроить все таким образом, чтобы он увез ее к себе. Но Андрей оказался не один. В пятницу выходила его программа в прямом эфире. И вот сегодня с утра она ему позвонила, но он не снял трубку…

Ольга красивыми мощными рывками плыла по центральной дорожке. Загорелый мужчина с накаченными бицепсами стоял у лестницы и неотрывно следил за ее стремительным скольжением по воде. Проплыв несколько раз взад и вперед, она легко поднялась по лесенке на бортик бассейна, накинула полотенце, сняла шапочку. Волосы рассыпались по плечам. Атлет беззастенчиво пялился на нее, но Ольге привыкла к откровенным мужским взглядам и давно научилась не обращать на них внимания. Сиверс пыталась вспомнить лицо той девчонки в театре. «Кто она и откуда свалилась на мою голову? Где Лиханов ее подцепил? И главное – что он в ней нашел? Молодость и простодушие? Хорошо, если это обычный флирт, легкое развлечение ради новизны. Маленький субботний грешок, простительный холостому красивому мужчине, популярному телеведущему, по которому тайно вздыхают тысячи женщин.

Что ж, такие увлечения ему просто положены по статусу, но… не чаще двух раз в году, разрази тебя гром».

Ольга Сиверс пыталась успокоиться. Безуспешно. Эта девчонка занимала все ее мысли. Она не помнила ее лица, но отчетливо могла воспроизвести взгляд, каким Андрей смотрел на эту недотрогу. Да, кажется, ее зовут Лена, вспомнила Сиверс. «Греки сбондили Елену по волнам, ну а нам соленой пеной по губам…» Елена, Елена… Вдруг Ольгу словно током ударило! Она представила их вдвоем в бело-зелено-золотистой спальне на его даче. «Как же я раньше не догадалась! Он увез ее на дачу и сейчас с этой девчонкой расслабляется в роскошной постели!». Ольга рассердилась так, будто самозванка посягнула на ее личную собственность!

Гнев вспыхнул в ее груди столь яростно, что она бросилась в раздевалку. «Я им покажу, я им покажу!» – повторяла она, лихорадочно одеваясь.

Изящный двухместный «ягуар» Ольги Сивере рванул с места так, будто участвовал в гонках «Формулы-1». Первый же инспектор ГАИ попытался остановить ее. Ольга ничего не замечала вокруг и продолжала мчаться вперед, пока у светофора с воем сирены ей не преградила дорогу патрульная машина, Кончилось все плачевно: у нее отобрали права и попросили в ближайшие дни заглянуть в ГАИ. «Ну конечно, я же не Сорокина и не Шарапова, кто знает меня в лицо?» День был окончательно испорчен. Ольга, расстроенная, поехала в сауну. Но уж если с утра не повезет, то это на весь день. В сауне она нос к носу столкнулась с женой Алексея Ремизова. Пухленькая средних лет женщина казалась не такой уж толстой в купальнике, как в костюмах и блузках.

«Алекс, видимо, в постели от нее в восторге. Вот почему он предпочитает ходить на тусовки с красивыми женщинами, но спит всегда с собственной женой», – с досадой подумала Сиверс.

– Ольга Сергеевна, вы что-то не в настроении, – с участием заметила Лиза Ремизова. – Мне, конечно, жаль, что так получилось, но аппендицит вещь непредсказуемая. Александр тоже очень расстроился, поверьте мне, дорогая.

– О чем это вы?

– Как? Он вам не звонил?

– Кто?

– Александр, конечно же, – надула губки Лиза, словно никто другой на свете, кроме ее мужа, не мог звонить Сиверс по телефону.

– Никто мне не звонил, – отрезала Ольга. – Сегодня суббота, а я запрещаю звонить мне в выходные по служебным делам кому бы то ни было. Даже самому директору!

– Да, я понимаю. Работа у вас нервная, и не каждая женщина выдержит. Я вот, например, домохозяйка, и очень этим горжусь.

– Каждый гордится тем, чем может…

– Да, однако не все женщины способны конкурировать с мужчинами… Если вы не хотите в субботу говорить о делах, – Лиза пожала плечами, – тогда завтра все сами узнаете.

– Что узнаю? Да говорите же, что там стряслось у Алекса?

– Александр в больнице.

– Что?!

Во вторник Ольга с Ремизовым должны были лететь в Лондон.

– Саше сделали операцию, – с печальной миной сообщила Лиза.

– Ваш муж после операции, а вы в сауне?

– Сейчас в больнице тихий час. И он сам послал меня отдохнуть. Я не спала две ночи.

– Разве вы спите в сауне? – не удержалась Ольга. Потом быстро спросила: – Как у него дела?

– Уже лучше. Но в Лондон он не полетит! – не скрывая торжества, заявила Лиза Ремизова.

– Очень жаль, – ответила Сиверс, но про себя подумала: «Ну что ж, в таком случае в Лондон со мной полетит Лиханов. Все-таки одна хорошая новость – это лучше, чем никаких новостей. За десять дней я сумею его заставить забыть эту девчонку! Нужно поскорее избавиться от этой головной боли».

В это время виновница столь бурных переживаний, ничего не подозревая, наслаждалась вместе со своим любимым красотой осенней природы.

Не нужно говорить, что осень – это смерть, Подумав о плохом, ты сам беду накличешь. Какая благодать, скажу, и нет потерь, И в осени с весной я не найду различий.

Нет разницы, какой – апрельский выпал снег Иль в позднем октябре снег долгожданный,

первый; Последний желтый лист зимы ускорил бег Иль в мае первый лист спешит из почки серной.

Нет разницы, друзья, в несчастьи и в любви, И все равно, к какой ты женщине стремишься – К любимой или нет. С любой из них живи. И горем, и добром равно ты насладишься.

Лиханов замолчал, ожидая, как оценят его последнее – а потому на сегодняшний день любимое – стихотворение. Он и сам не думал, что ее мнение будет столь важным для него. Лена ничего не говорила, о чем-то размышляя, наморщив смешно носик. Они уже больше часа гуляли в сосновом бору, вдыхая довольно сухой и теплый пахучий воздух. Не по-осеннему яркое солнце весело золотило стволы деревьев.

– Стихи какие-то странные, я даже не совсем поняла, о чем они, – честно призналась Лена. – Я почувствовала, что в них невозможная грусть и… Словно ты споришь с кем-то. Прочитай, пожалуйста, еще раз, только медленно.

Лиханов повторил все от первой до последней строчки.

– Как это нет разницы между осенью и весной, между несчастьем и любовью, между жизнью с любимой женщиной и с нелюбимой? Когда ты это написал? Вчера?

– Нет, недели две назад.

– Значит, еще до нашего знакомства, – явно довольная, кивнула Лена.

– Какая разница, до знакомства с тобой я это написал или после?

– Ну если бы ты сегодня сказал, что тебе все равно, любимая рядом женщина или нелюбимая, я бы обиделась.

– Но это же только стихи…

– Тогда зачем вообще писать, если ты говоришь в стихах не то, что думаешь?

– Но я верил тому, о чем писал.

– Понятно: тебе тогда было очень плохо, и таким образом ты утешал себя.

– Я себя утешал?

– Конечно. У тебя не было рядом любимой, и ты успокоил себя тем, что можно жить и с нелюбимой. Придумал, что это почти одно и тоже. Каждый человек в конечном счете одинок. Независимо от того, любит он или нет. – Лена внезапно замолча-ла. – Наверное, я ничего в этом не понимаю. Я только хотела сказать, что это большая разница; любимый человек рядом или нелюбимый.

Лена вдруг представила на месте Андрея Бориса. Господи, а ведь она считала, что Комов ей нравится! Разве можно сравнивать! Как удивительно ей было сейчас с Андреем, спокойно, интересно, как она была в себе уверена! Она чувствовала себя умной, красивой, неотразимой женщиной. Она даже забыла, что Андрей знаменит на всю страну. Лиханов тоже молчал, погрузившись в свои мысли.

– Мне с тобой очень хорошо, – наконец произнес он. – Я даже не подозревал, что может быть так приятно просто ходить и разговаривать с девушкой. Обо всем, что придет в голову. Читать стихи… – Он улыбнулся Лене ясной счастливой улыбкой и стал похож на мальчика. – Кстати, ты превосходно разбираешься в поэзии.

– Ты смеешься надо мной?

– Нет, я серьезно. У тебя врожденное чувство гармонии, и неважно, учился этому человек или нет. Из тебя получился бы хороший литературный критик.

– Сомневаюсь, – покачала головой Лена. – Просто я интуитивно чувствую тебя. Но не обольщайся, я всего лишь мастер по прическам Ты, наверное, считаешь, что парикмахер не профессия? – с легкой улыбкой спросила Лена. – Стыдишься, что я работаю «в сфере услуг»?

– Не болтай чепухи. Я ведь тоже в сфере услуг работаю. И вообще, во мне нет голубой крови, и предки мои никогда не жили в усадьбе. Да, кстати, здесь неподалеку есть старинный барский дом и запущенный сад, я люблю там бывать… Меня тянет туда, сам не знаю почему. Такое странное чувство, будто я жил в этом доме, хотя от него и остались-то только стены. Но я захожу через пустые проемы дверей и гуляю по залам, и – представляешь? – вспоминаю комнаты, мебель, рисунок паркета, ковры на стенах, даже портьеры. Мне начинает казаться, что я схожу с ума, и… бегу оттуда. Но каждый раз возвращаюсь… Хочешь посмотреть усадьбу? Это недалеко.

– Хочу, – быстро согласилась Лена.

Они вышли за ограду, пересекли дорогу и некоторое время шли молча по тропинке, пока не оказались на опушке леса. Перед ними расстилалась широкая долина с полями, засеянными озимыми или оставленными под пар. Лишь вдалеке на горизонте виднелись леса.

– Ой, смотри! – вскрикнула Лена.

Прямо же перед ними на холме, среди голых старых деревьев стоял большой, совершенно запущенный дом, зияющий темными провалами окон. Вокруг рос такой же запущенный сад.

– Дом без хозяина… – заметил Андрей и бросил взгляд на Лену. Она удивленно смотрела на усадьбу и, казалось, забыла обо всем на свете.

– О Боже, – тихо прошептала Лена, – не может быть…

– Ты тоже что-то вспомнила?

– Нет-нет, – быстро ответила Лена. – Ничего, просто показалось.

– Показалось? Да ты вся в лице переменилась, словно привидение увидела.

– Какое еще привидение? Мне просто показалось все очень знакомым, будто я уже здесь была когда-то.

– Странно, и у меня возникает такое же чувство, когда я брожу по дому.

«Я постоянно вижу эту усадьбу во сне», – едва не вырвалось у Лены, но она вовремя прикусила язычок. Вслух же сказала:

– Мне кажется, за домом есть большой пруд.

– Был, но сейчас от него осталась только заболоченная лужа. Его сто лет никто не чистил, вот он и одичал, как все остальное. Сад и парк – произведения искусства, за ними нужен уход.

– Может быть, найдутся потомки за границей, которым небезразлична усадьба?

– Возможно, но пока никто не объявился.

– А кто владел усадьбой?

– Профессор утверждает, что это имение старинного рода русских графов по фамилии… дай Бог памяти, не то Корчины, не то Кончины…

– Колчины!

– Вот-вот. А ты откуда знаешь? Ты была здесь?

– Нет, – неуверенно произнесла Лена. – Просто мне случайно попала в руки книжка по старинным усадьбам Подмосковья. Помню, автор сокрушался по поводу того, что гибнет такая красота и память…

– Сейчас модно об этом рассуждать, – усмехнулся Андрей. – И что же ты прочитала об этой усадьбе?

– Кажется, там была фотография или рисунок начала века с видом дома с другой стороны пруда. Вот мне и запомнился пруд.

– А-а, понятно. А про любовную историю, случившуюся в этой усадьбе, тебе ничего неизвестно?

– Любовную историю?

– Профессор как-то рассказал мне о молодом графе и хорошенькой служанке, без памяти любивших друг друга.

Лена вздрогнула:

– И чем же закончилась эта история?

– Честно говоря, я был слишком занят своими мыслями и прослушал. Ты сама можешь расспросить профессора недельки через две, когда он приедет из города. Игорь Анатольевич обожает всякие истории, особенно любовные. Войдем в дом? – Они стояли метрах в пятидесяти от бывшего парадного входа.

– Пожалуй, не стоит. – Лена зябко поежилась.

Смеркалось. Солнце клонилось к горизонту, потянуло холодным ветром. Дом возвышался темной тяжелой громадой, пугая их пустыми глазницами.

– Ты права, становится темно и холодно, – согласился Андрей и обнял девушку. Лена прижалась к нему, словно пытаясь найти защиту от невидимой опасности. – Лишь бы не встретиться с привидениями. Пойдем топить камин. К тому же нас заждался праздничный ужин. А этот мрачный дом выбрось из головы.

Но еще долго, удаляясь от усадьбы, Лена чувствовала спиной холод этого дома.

…Они сидели на тигровой шкуре, и на лицах играли отсветы пламени. Необыкновенной, забытой музыкой звучало потрескивание дров в огне камина. Живой огонь! Какие волшебные, таинственные и неясные чувства ты рождаешь в душе человека, забывшего, что такое огонь очага.

– Лена, это просто удивительно, – сказал Андрей, глядя на девушку.

– Что удивительно?

– Я привел тебя к богом забытой усадьбе, о которой никто на свете не знает и не помнит, и вдруг выясняется, что ты о ней читала.

– Действительно, просто мистика какая-то! – улыбнулась Лена, пытаясь обратить разговор в шутку. – Сейчас люди всерьез занялись изучением совпадений, привидений и сновидений. Я подумала: а не заняться ли мне оккультными науками? Есть в Москве школа колдунов и ведьм?

– В Москве для тех, у кого водятся деньги, есть все. Но учиться тебе ни к чему – ты и так уже меня околдовала.

– А ты обещал удивить меня чудесным ужином, – быстро сказала Лена. Она боялась, что Андрей начнет признаваться в любви: ждала и хотела этого весь день и в то же время боялась.

– Надо же, совсем забыл о коньяке! – воскликнул он. – Я тебе обещал захватывающую историю! – Лиханов поднялся и через минуту принес запыленную бутылку необычной формы. Казалось, ей лет сто, не меньше.

– Не в погребах ли заброшенной усадьбы ты ее нашел? – улыбнулась Лена.

Андрей открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость в старинные хрустальные бокалы. Лена невольно посмотрела сквозь коньяк на свет камина.

– Светится, как драгоценные камни.

– Мы имеем счастливую возможность насладиться божественным напитком, имя ему – «Ахтамар». – начал Андрей. – По армянским преданиям на западе Армении было большое озеро, посреди которого находился остров. На него когда-то сослали великую царицу Тамар за то, что она посмела влюбиться в простого рыбака. И вот по вечерам царица расжигала на своем острове огромный костер, и рыбак приплывал на свет этого маяка, чтобы увидеться со своей возлюбленной и предаться любви. Но однажды злые люди, слуги отца Тамар, догадались обо всем, и, когда царица отлучилась от костра, быстро загасили огонь. Рыбак, заблудившись в темноте, не доплыл до берега и утонул. Он умер с именем Тамар на устах. Вот почему у коньяка «Ахтамар» сладкий вкус и горькое послевкусие – как у большой любви. Вот почему на этикетке бутылки изображены голубки – влюбленные, и хвост лисы как символ человеческого коварства. – Он поднял бокал. – Так выпьем за то, чтобы наши любимые всегда доплывали до берега, каким бы ни был коварным враг.

Лена прыснула.

– Думаю, смех здесь не уместен, – нарочито сердитым тоном сказал Андрей.

Они медленно, маленькими глотками пили коньяк, снова усевшись на тигровой шкуре. Лиханов подбрасывал в огонь дрова, становилось все жарче.

– Огонь также завораживает, как музыка. На горящее пламя – костра, печи, очага – можно смотреть часами. Он меня гипнотизирует. Иногда начинают складываться стихи, иногда возникают неясные видения, как обрывки чьей-то жизни. Может быть, моей же собственной, прошлой судьбы? – Лена, словно завороженная, слушала Андрея. – До сих пор мне было хорошо здесь одному. Я и огонь. Он был моим другом, он согревал и утешал меня… Когда приходил профессор, он не нарушал этой гармонии, потому что он тоже, как свет огня, мудрый и теплый. Он рассказывал удивительные истории о людях, с которыми столкнула его судьба за долгую трудную жизнь! Он рассказывал также о Тамерлане, Тимуре, Александре, Иване Грозном и Петре

Первом, причем так, словно не раз сиживал с ними за пиршественным столом. Пир ума, знаний и фантазии – вот что такое наши вечера с Игорем Анатольевичем, когда мы беседовали с ним вот также перед камином за рюмочкой коньяка. – Андрей помолчал. – Однако сегодня я понял, что мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой… Мне волшебно, но тихо-волшебно, точно в детстве, когда наряжали елку перед Новым годом…

С этими словами он поднялся, подошел к магнитофону. Тихая нежная мелодия заполнила комнату.

– Разрешите, – Андрей церемонно пригласил ее на танец.

Теперь Лена не сомневалась, это – не сон. Он уверенно и легко вел ее в танце, она с радостной покорностью кружилась с ним. Не было в мире силы, которая сейчас могла бы их разлучить. Лена чувствовала, ее любовь может преодолеть любые преграды. А музыка все звучала, они все неслись, тесно прижавшись, слившись в единое целое. Наконец, не разнимая рук, они опустились на тигровую шкуру, Андрей нежно привлек девушку к себе. Сладостная волна пробежала по ее телу. Из первого поцелуя вспыхнуло пламя страсти. Они задыхались. Лене было хорошо и страшно: неужели можно испытать еще большее наслаждение, чем сейчас? Ей казалось, что она вознеслась на вершину счастья.

– Я люблю тебя, – услышала Лена жаркий шепот Андрея. Она хотела слушать его признания снова и снова. – Я люблю тебя, – повторил Андрей. Он вновь приник к ее губам, и поцелуй длился так же долго, как и первый. Он все смелее ласкал ее трепетавшее от страсти тело. И прежде чем окончательно утонуть в этом всепоглощающем потоке блаженства, она произнесла тихо, чуть отстранившись от него:

– Я тоже люблю тебя и, мне кажется, любила всегда.

Он не ответил, только еще крепче обнял ее. Она чувствовала его сильное тело, его сильные руки, ласкавшие ее. Он прильнул губами к ее груди. Лена невольно вскрикнула от неведомого раньше наслаждения. Она отзывалась на его прикосновения, как скрипка под руками маэстро, нежной мелодией любви. И прежде чем исполнить главную партию, мужчина посмотрел на нее вопросительно и требовательно, она молча ответила ему покорным и зовущим взглядом.

Глава 7

Комов звонил Натке каждый час и начал уже действовать ей на нервы, но она находила еще терпение бубнить: «Не пришла, не звонила». Борис был вне себя от ярости. Девушке показалось, что раскалились провода. Она даже дотронулась до телефонного шнура – нет, холодный. Наташа решила стоять до конца. Теперь она не сомневалась, что Лена не появится ни к ночи, ни даже утром, и жалела, что ввязалась в эту авантюру. Лучше было просто соврать, что Лена с подругами уехала отдыхать за город. Правда, тогда он потребовал бы фамилии подруг и адрес предполагаемого места отдыха.

Борис же был в бешенстве от того, что Лена заставила его Нервничать и сходить с ума. Проклятье, если все сорвется, будет виновата только эта капризная и избалованная девчонка! Но он положит конец причудам и так называемым «депрессиям». Он заставит ее понять, с кем она имеет дело! Он не позволит ей играть с ним в кошки-мышки! Игры кончились! Меня поражает твое спокойствие. Твоя подруга пропала, а ты пальцем не пошевелишь! – бушевал Борис. – Ты что-то скрываешь? Хватит делать из меня дурака.

– Борисенок, я понятия не имею, куда она запропастилась, – возмущалась Натка. – Я обзвонила всех подружек: вдруг к кому забежала с горя. Не так-то просто выйти на ее след. И стала бы я весь выходной торчать дома, если бы не переживала из-за нее?

– Но надо что-то делать, сколько можно сидеть?

– Не волнуйтесь, Отелло, никуда она не денется. Спите спокойно.

– Ты с ума сошла? Утром у меня самолет в Питер. Дел по горло. Я должен знать, что с Ленкой, иначе… Черт знает что происходит. Я должен быть в форме, понимаешь ты или нет?

В час ночи Натка снова взяла трубку.

– Ладно, мне ничего не остается другого, как согласиться с тобой, – уставшим голосом произнес Комов. – Я еще успею с ней разобраться, а пока сосредоточусь на более важных вещах. Да, существуют проблемы и поважнее, чем женские капризы. Лена пусть сразу позвонит мне в Питер. – Он продиктовал номер. – Чтобы с ней ни случилось – я должен лететь. Работа прежде всего.

Наташа, облегченно вздохнув, легла спать и сразу же провалилась в крепкий сон без сновидений. Проспала до обеда. Вскоре пришла Лена, выглядевшая до неприличия счастливой. «Черт возьми, а этот бедняга Комов так переживал из-за нее. Даже то, что она попросила меня сказать всю правду Борису, ничуть не извиняет ее, – рассуждала Натка. – И вообще, с какой это стати я должна объясняться с ее женихом и говорить ему ужасные вещи? Это ее личное дело, она сама должна разбираться со своими мужиками». Наташа сказала подруге, что ее весьма настойчиво искал Борис и что сегодня утром он улетел в Питер и просил Лену позвонить. Та удивленно уставилась на Наташу.

– Ты ему не сказала о Лиханове?

– Духу не хватило. Его душевное состояние внушало опасение. Это был какой-то кошмар, доложу я вам. «Убили, изнасиловали!» – вопил он в трубку. И вообще, почему я должна отказывать от твоего имени твоему жениху, да еще сообщать о твоей измене?

– Ты права, надо с этим кончать, – Лена решительно направилась к телефону, набрала номер.

– Алло! Да, это я. У тебя важные переговоры? Понимаю. Хорошо, перезвони. – Она помолчала. – На даче. Нет, ты с ними незнаком. Да, расскажу. Позвони завтра. Пока.

– А сама почему не призналась? – хмыкнула Натка.

– У него важные переговоры.

– А что он ответил, когда ты сказала про дачу?

– Он спросил: «Ты была у своих знакомых?», я сказала: «Да». Затем спросил, знает ли он их, я ответила, что он с ними не знаком.

– Класс! Похоже, и на этот раз пронесло. А как обстоят дела с Лихановым? Как он в постели, ничего, а?

– Лучше не бывает, – резко ответила Лена, пресекая дальнейшие расспросы. – Он позвонит. Может быть, завтра, может, во вторник.

– И завтра же объявится Борисенок, да? – Ну, он тоже обещал позвонить…

– Нет, дорогая, завтра вечером я постараюсь Улизнуть из нашей сумасшедшей квартирки. А то вдруг ты уйдешь к Лиханову, а в это время завалится этот новоявленный Отелло. Мне было так жалко его сегодня ночью, что я украдкой смахивала слезы. Ты бы встретилась с ним, объяснилась, а тогда бы уже развлекалась с телезвездой.

– А не твоя ли это была идея держать на прицеле двух зайцев? – вскинулась было Лена, потом устало махнула рукой: – Ты права, я с ним поговорю.

Сейчас же ей хотелось разговаривать только с Андреем, видеть только Андрея и думать о нем. Она грустила и скучала. Ей хотелось к нему. И он позвонил. Голос его был необыкновенно нежен и ласков. Лена вознеслась на седьмое небо от счастья, слыша его голос, родной и любимый. Но в конце он сказал, что назавтра у него неожиданно появились срочные дела, поэтому встретиться им не удастся. Повесив трубку, Лена загрустила еще больше. «Срочные дела? – вздохнула она. – Разве они важнее нашей любви? Неужели их нельзя хоть чуточку отодвинуть? Ведь мне так плохо без него, что, кажется, и минуты невозможно прожить! Как он посмел оставить меня на целых два дня после того, что между нами было? – При воспоминании о его поцелуях ей стало невыносимо жарко. Ее тело жаждало его ласк. – Хочу, чтобы он был со мной всегда!» Потом мысли ее приняли совсем неприятный оборот. Она представила Ольгу, ее сердитое ревнивое лицо. Вот что за срочные дела у него появились! Ревность обожгла девушку.

Женская интуиция не подвела Лену. В понедельник Андрей занимался делами Ольги. Вернее, ее водительскими правами. Лиханову пришлось обзвонить знакомых, которые могли бы без лишнего шума и штрафа уладить это дело.

Вечером Лена осталась в квартире одна – Натка ушла с Колей на концерт залетной зарубежной группы. Она бесцельно слонялась по комнате, ничего не делая. Лена недоумевала, почему сейчас его нет рядом. Ведь она же места себе не находит от тоски и ревности. Позвонил Борис, но девушка отделалась от него общими фразами, ни словом не упомянув про Андрея, – вряд ли имело смысл вести серьезный разговор по телефону. Борис же, напротив, был оживлен, даже весел и, казалось, совсем не злился на Лену. Вероятно, переговоры прошли успешно… А вдруг он всем сердцем переживал за нее и, узнав, что она жива и здорова, теперь на Эйфелевой башне от счастья? «Я прилетаю в среду. Мне очень нужно с тобой увидеться! – веско сказал Комов. – У меня к тебе важное дело». Лена немного успокоилась: объяснение с Борисом откладывается до среды… Андрей. Андрей… Нет, она завтра непременно выскажет ему все, что о нем думает. Она тосковала весь день и почти возненавидела возлюбленного за то, что тот оставил ее одну на два дня. Целых два дня! Но когда поздно вечером в телефонной трубке услышала голос Андрея, моментально забыла все обиды. Они разговаривали целый час. Голос Андрея действовал на Лену так, что ей казалось, будто она ощущает его прикосновения. Она ненавидела в эти минуты телевидение. «До завтра, любимая», – нежно попрощался Андрей и повесил трубку.

Ленка долго еще не могла уснуть. Но вот она снова оказалась в прошлом веке.

У печки, едва видимая в неверных отблесках огня, сидела худая старуха в темном платке на седой голове. Казалось, жар печи не в силах согреть ее старые кости: она то и дело зябко поводила плечами, кутаясь в большую шерстяную шаль. С трудом верилось, что когда-то кожа ее была молодой и свежей, походка – быстрой и легкой, глаза – озорнымии ясными. Скорее всего, она так и родилась сгорбленной старухой с морщинистым подслеповатым лицом. Хотя глаза эти все еще хранили ум и проницательность.

– Ты думаешь, голубушка, что коли я зябну, то помирать мне скоро? – посмотрела она в глаза Марусе. – А вот и нет. Не смотри, что я такая старая, я еще многих переживу. Сколько всего видывала на своем веку, и сколько мне предстоит увидеть! – Старуха провела рукой по лицу. – Да, Господь еще не скоро меня призовет к себе. Не удивляйся, я точно знаю, сколько мне еще жить. Многое вижу, чего другим неведомо. Я сразу любого человека распознаю, что у него в душе, что на сердце. Так вот, Маруся, – она одобрительным взглядом окинула ладную девичью фигурку в скромном сарафанчике. – Главное, душа у тебя чистая и сердце доброе.

Старуха внезапно замолчала, устремив взор на огонь в печи, на потрескивающие поленья. Маруся тоже хранила молчание. Через несколько минут Пелагея продолжила:

– Вчера я гадала, милая, на тебя гадала. Много сил на это дело ушло, вот меня и лиховадит. И мало хорошего я нагадала, а сказать тебе должна. Беда тебя подстерегает. Близкая беда. Бойся врага, он опасен, коварен и нет спасения от его козней.

– У меня нет врагов, бабушка, – спокойно отвечала Маруся, хотя лицо ее и побледнело. – Кому я могла навредить, чтобы у меня были враги?

– Красоте твоей завидуют. Нет для женщины богатства большего, нежели красота и доброта, нрав кроткий и сердце доброе. А у тебя все это есть. Вот за что ненавидит тебя лютой ненавистью твоя соперница.

– Соперница? Меня? – Маруся улыбнулась. – Путаете вы что-то, бабка Пелагея. У меня и парня-то нет, чтобы какая девка его ко мне ревновала да злое замышляла.

– Значит, есть, коли есть соперница, – продолжала настаивать на своем старуха. – А ты подумай хорошенько. Может, сердце твое что-то знает, а ты ему боишься поверить?

Маруся внезапно покраснела и смутилась.

– Ну вот, – удовлетворенно сказала Пелагея. – Я же говорю, от меня ничего не скроешь. Нравится он тебе, вижу. Да и как не понравится? Человек хороший, с пониманием, и любит тебя.

– Правда, бабушка, любит? – не удержалась Маруся. – На самом деле любит? Не ради шалости?

– Он-то любит, да соперница у тебя злая. Замыслила она недоброе.

– Да кто же она? – шепотом спросила Маруся.

– Не знаю, коли знала бы, сказала. Но не тебе чета: платье дорогое, лицо ангельское, а душа – темная… Вот как есть вижу ее всю, а описать не могу, кто-то, должно, и меня заговорил. Колдовство какое темное против моего-то знания наслал. Да ты сама, поди, догадаешься, кто. И бойся ее: замышляет она тебя со свету сжить.

– Бог с тобой, бабушка! – перекрестилась Маруся. – Разве может женщина с ангельским лицом, вдорогом наряде такое замыслить? Если она из богатых, чего ей меня бояться? Не могу я с ней тягаться.

– Комукак ни богатой замышлять зло? Если она тебя хочет погубить, значит, на дороге у нее стоишь. Проведала она, что тот человек тебя любит, а ее – нет.

– Да ни одна душа об этом не знает, кроме тебя да Бога, бабка Пелагея!

– А дьявол? Он-то и подсказал этой красивой ведьме, кого она должна погубить и как.

– Да что же делать-то мне? – в отчаянии воскликнула Маруся, ломая руки. – Помоги мне, Пелагея. Не хочу я умирать, да еще от рук злодейки!

– И рада бы тебе помочь, да не в моих силах отвести беду. Стара я стала, да и судьбу не обманешь.

– Неужели ты позволишь невинную душу погубить? Может, мне спрятаться, убежать?

– От судьбы не уйдешь, и не в моей власти уберечь тебя от злодейки. Но смягчить судьбу могу. Есть у меня средство…

С удивительной легкостью бабка Пелагея поднялась со стула и прошла вглубь комнаты. Маруся с трудом различала в полумраке, как она открыла сундук и долго копалась в нем, что-то разыскивая. Старуха доставала из него мешочки, флакончики, открывала, нюхала и снова прятала. Содержимое одного мешочка Пелагея нюхала и рассматривала особенно тщательно. Наконец захлопнула крышку сундука и с мешочком поспешила к Марусе.

– Вот оно! – Пелагея развязала мешочек и что-то высыпала на ладонь. Маруся наклонилась поближе и увидела порошок темно-желтого цвета. Старуха взяла щепотку, посыпала на кончик языка. – Оно самое! Волшебное снадобье, которое я готовила давным-давно для себя. Настоено на ста травах и кореньях, выпарено над костром из березовых поленьев… Второй раз такое не приготовить, трав уж тех не найдешь, я их по всему свету собирала. Для себя это снадобье берегла, да тебе нужнее. Хотя и половины хватит.

Пелагея нашла другой мешочек, поменьше, отсыпала порошка, завязала и протянула Марусе.

– Береги как зеницу ока. Поможет от всех болезней и ядов. Дома спрячь понадежнее, но так, чтобы всегда был под рукой. И только почувствуешь себя худо – разведи в воде половину и выпей снадобье.

– Спасибо, бабушка Пелагея. Может, сделать чего по дому? Полы помыть, воду наносить? Я мигом.

– Знаю, ты девка – огонь. Да ничего мне не надо, сама пока справляюсь. Доброе слово мне сейчас нужней всего. Одна я на всем белом свете, и деревенские ко мне не ходят, боятся. Считают колдуньей. Только когда совсем хворь одолеет, бегут ко мне вечером, по темноте, за помощью. Так вот… А днем у всех на глазах ты одна заходишь. – Она обняла Марусю, потом посмотрела на нее пристально, перекрестила. – Помни, что я тебе рассказала и будь осторожна. Главное, не забывай про мое снадобье. Оно тебя спасет, а больше никто и ничто. Ты и злодейку обманешь с помощью порошка, поскольку она не ожидает, что есть такое средство от ее лиха. Знать не знает, ведать не ведает про порошочек мой расчудесный. А теперь – ступай. Темнеет уже.

Старуха проводила девушку до крыльца, но дверь не закрыла. Вернулась к печке, села перед огнем и, словно убаюканная его завораживающим разговором, застыла неподвижно. А Маруся медленно шла на св ет заходящего солнца.

* * *

Вторник для Ленки оказался поистине черным днем.

Все началось с того, что Андрей не пришел на свидание. Напрасно она выстукивала каблучками по асфальту, пытаясь согреться. Прошел час, два… Лена привыкла к его пунктуальности и по законам здравого смысла давно следовало отправиться домой, но ей казалось: вот сейчас, вот еще через минутку и он появится. Вдруг задержался по срочному делу? Мало ли что могло случится, в конце концов у него такая беспокойная и ответственная работа. Допустим, срочно понадобилось взять интервью у президента. А вдруг он звонил? Лена отыскала телефон-автомат и набрала свой домашний номер.

– Натка, Андрей не звонил?

– Н-нет… Что стряслось? Не пришел?

– Да вроде бы задерживается.

– На сколько?

– Ну… – Лене не хотелось говорить правду. – Порядочно.

– Нечего мерзнуть, иди домой… Подумают еще, что клиентов ловишь. Заберут в кутузку. Да и заболеть недолго. – В голосе Натки Лена уловила нотки сочувствия. – Наверное, у него что-то случилось на работе.

Положив трубку, Наташа вздохнула: ничего другого от Лиханова и не следовало ожидать…

Дома Натка встретила подругу с бокалом мартини.

– Выпей. Согреешься и полегчает на душе. Лена молча разделась, швырнув пальто в кресло, села на тахту и поставила рядом на тумбочку телефон и мартини. Но телефон упрямо молчал, и по мере убывания надежды все меньше оставалось мартини в бутылке. Это была огромная бутылка, которую когда-то подарил им Борис, правда пили они ее уже вторую неделю.

– Да мало ли что могло случиться? – не выдержала Наташа. – Подожди, все еще выяснится.

– Что, что выяснится? – в отчаянии воскликнула Лена. – Получил свое и выбросил на свалку истории? Так, кажется, ты выразилась?

– Ну ты что, Лен? Еще ничего неизвестно. Он просто не смог, такое бывает.

– Можно было хотя бы позвонить! – Она обхватила себя за плечи руками. – Нет! Он должен был приехать! Приехать еще вчера, или сегодня утром. Он еще вчера знал, что не придет на свидание. Только хотел смягчить удар. Как бы я с собой поглупости что-нибудь не сделала. Хлопот потом не оберешься. Неприятности на работе… Обличительные статьи в газетах… Дня через три позвонит, чтобы извиниться, потом внезапно «уедет» в командировку…

– Лена, ну зачем изводить себя домыслами, делать далеко идущие выводы? Подожди, скоро все выяснится.

– Сколько можно ждать!

– Господи, да что такое два дня, Лен? Ну не сходи с ума.

– Два дня – это два года, понимаешь? Мне показалось, что прошло два года с той ночи, как я с ним была. Я сегодня едва дождалась вечера. Когда шла на свидание, чуть не упала в обморок!

– Ну ты даешь, Ленка! Да это и не любовь Даже, а помешательство какое-то! Психоз самый настоящий. Да тебе нужно побыть одной, прийти в себя. Разве так можно? – Натка помолчала. – Слушай, позвони ему сама.

– Я не знаю номера телефона.

– Узнай через справочную.

– Да не хочу я ничего узнавать. Он сам должен найти меня. Понимаешь? Сам! Если, конечно, хоть немножко любит меня.

Лена отвернулась к стене, слезы покатились по ее щекам.

Наташа оставила подругу в покое. Ей было очень жаль Лену, но она решила быть твердой до конца.

«Пусть страдает. Закалит характер. А без характера сейчас не проживешь. Наша жизнь – это постоянная борьба за место под солнцем. Немного побудет без него и протрезвеет».

Наташа ни словом не обмолвилась, что перед самым приходом Лены звонил Лиханов. Она решила его от подруги отвадить раз и навсегда, поэтому и не сообщила ей о срочной командировке Андрея в Лондон. Лена и мысли не допускала, что Наталья могла умолчать о столь важном для нее звонке.

– Лена дома? – спросил Лиханов.

– Нет, она ушла на свидание. С вами, если мне память не изменяет. А память у меня, позвольте заметить, превосходная.

– Разве она еще не вернулась?

– Вам лучше знать.

– Все так по-дурацки получилось…

– Ничего себе заявочки! – возмутилась Натка. – Да она же все еще ждет вас там. Она же всю ночь будет ждать! Она уже превратилась в ледышку, так что отправляйтесь немедленно к ней, если не хотите неприятностей.

– Я звоню из Шереметьево, у меня посадка заканчивается через десять минут.

– Шереметьево?! Ну и дела! А раньше нельзя было позвонить?

– У меня нет номера ее рабочего телефона. Наташа, передай, пожалуйста, Лене, что я ее люблю больше всех на свете и обязательно позвоню из Лондона, обязательно.

– Из Лондона? А вы не врете? Она не говорила, что вы собираетесь в Лондон.

– Это «горящая» командировка. Я очень виноват, но у меня не было возможности ей сообщить, такая была суматоха. Едва успели оформить документы. Извини, мне пора.

Лиханов медленно повесил трубку. И хотя он все подробно объяснил Наташе, но тревога почему-то не покидала его. Может, надо было послать ко всем чертям эту поездку и встретиться с Леной? Однако он прекрасно понимал, что в Лондон вместо Ремизова должен лететь именно он.

… Самолет, задрожав могучим телом, разбежался по взлетной полосе и резко взмыл ввысь. Лиханов скосил взгляд на соседнее кресло. Рядом сидела роскошная и чрезвычайно притягательная женщина. Но на Лиханова с некоторых пор перестали действовать ее чары. Он сидел рядом с Ольгой Сиверс, а в мыслях представлял образ другой женщины. И именно сейчас, когда самолет оторвался от московской земли, Андрей внезапно понял, как много значит для него милая девушка Лена, стремительно ворвавшаяся в его жизнь. Вот как бывает; еще вчера он даже не подозревал о ее существовании, а сейчас десять дней разлуки кажутся совершенно невозможными. Сиверс читала «Тайме» с таким видом, будто возвращается в Лондон домой, а не летит туда первый раз в жизни. Лиханов почувствовал в душе глухую неприязнь к этой женщине. Вместо свидания он весь вечер провел в ресторане с Ольгой и одним высокопоставленным чином московского ГАИ, и все ради того, чтобы ей вернули права. Неожиданно его поразила мысль: он ни разу не встретился с Леной после дачи. «Боже, какой же я дурак!» – запоздало раскаялся Андрей. Он закрыл глаза и сразу представил ее красивое юное тело. Она бросилась к нему в объятия, словно в омут, отдаваясь ему до конца, без остатка. «Какая я счастливая, – шептала ему. – Я твоя целиком. Я твоя, твоя, твоя! Какая же я счастливая!» – У Андрея заныло сердце. – «А я повел себя как последний болван! Как несмышленый юнец, который воспользовался доверчивостью девушки и преспокойно занялся своими делами, насвистывая Пятую симфонию Бетховена. Почему я не привез ее к себе домой? – Он удивился этой мысли. – Привезти домой? Но это значило бы, что я готов на ней жениться? А готов ли я на ней жениться. – У него не было пока ответа на этот вопрос… – И все-таки Лена должна меня понять», – подвел итог свои рассуждениям Андрей.

Он вспомнил сегодняшнее утро, когда к нему пожаловал сам директор канала. «Государственный переворот, что ли?» – спросонья подумал еще он.

– Андрей, у меня к тебе важное дело, – широко улыбнулся Федорыч.

– Из-за пустяка ты бы не примчался ко мне в такую рань.

– Надеюсь, что обрадую тебя.

– Уж не взял ли я «Гран-при» на международном конкурсе?

– Пока нет, но международные контакты тебе обеспечены.

– Давай выкладывай, не темни!

– Сегодня ты летишь в Лондон!

– Сегодня? Что за спешка? Паника на бирже?

– В Лондоне все в порядке, легкая паника у нас – в субботу Ремизову удалили аппендикс.

– И я должен лететь вместо него?

– Что-то я тебя не понимаю, разве не ты заходился от восторга при одном только упоминании о туманном Альбионе?

– Да, это был я. Но надо успеть подготовить документы, все как-то неожиданно…

– Не волнуйся, мы все сделаем. Главное, у тебя открыта виза, а билеты и валюту получишь после обеда. С проектом ты в общих чертах знаком. На Эн-Би-Си бывать тебе приходилось, встретишься со старыми приятелями… Новый проект требует огромных вложений и, не скрою, он очень важен для нас. Впрочем, основные вопросы согласованы, осталось обсудить кое-какие детали, как раз по твоей части.

– Даже не подозревал, что пользуюсь таким доверием начальства.

– Да ладно, Андрей, пусть цену набивают себе женщины… Что еще? Полетишь в приятной компании. Я бы сам не отказался погулять по Люксембургскому саду с очаровательной Сиверс. – Федорыч подмигнул.

– Сиверс?..

– Ты не рад? А я полагал, что вы…

– Я рад, конечно… Но Люксембургский сад не в Лондоне, а в Париже.

– Да я шучу. В следующий раз полетишь с ней в Париж.

«Только через ее труп!» – вдруг подумал Лиханов, а вслух сказал:

– Хорошо. Лондон так Лондон.

– Вот копии документов. Ты должен знать все мелочи даже лучше, чем Ремизов. В три приезжай ко мне, уточним диспозицию.

– Я постараюсь. А когда самолет?

– Вечером. Извини, опаздываю на встречу с Лужковым, а ты займись бумагами.

Он исчез также внезапно, как и появился, а Лиханов, не тратя время на бесполезные сожаления, что документы не привезли хотя бы вчера вечером, – Ольга могла бы его предупредить! – открыл пухлую папку и углубился в чтение.

И сейчас, в самолете, он снова достал папку, хотя мысли о делах не шли в голову. Он вспоминал Лену, открытую, доверчивую, послушную. Ее неопытность в любви восхитила Андрея, ставшего забывать, что такое чистота и искренность. Да, общение с утонченными и, можно сказать, изощренными в любовных утехах женщинами нередко приводят к пресыщению. Он полюбил Лену за то, что в ней сочеталось все прекрасное и трогательное, все доброе и красивое, чего он явно или подсознательно жаждал в жизни. Андрей закрыл глаза. Ему захотелось видеть ее немедленно, прижать к своей груди, целовать податливые губы, горячее, жаждущее ласк тело…

– Лиханов, чему это ты улыбаешься с блаженным видом? – резковатый голос Ольги Сиверс прервал приятные воспоминания.

– А? – рассеянно спросил Андрей.

– Я рада, что у тебя хорошее настроение. Честно говоря, боялась, что ты будешь дуться. Ты же не любишь, когда кто-то нарушает твои планы.

– Да, не люблю. Однако я не хочу выглядеть снобом и притворяться, будто собственная передача для меня важнее престижной командировки. Тем более дело действительно очень интересное и перспективное.

– Это проект нашей компании, – скромно намекнула на свою персону Ольга.

– Ну разумеется, – кивнул Андрей, – понимаю, что без твоего мудрого руководства не обошлось. Чувствуется почерк умной женщины. Как и в моем назначении на место внезапно заболевшего Алекса.

– Да, не буду скрывать – это моя идея. Я очень постаралась, – подчеркнула Сиверс.

– Очень-очень? – внимательно посмотрел на нее Лиханов.

– Свои методы работы я предпочитаю оставлять в секрете, – Ольга притворно потупила глаза.

– Хорошо. Правда, есть одна омрачающая наше сотрудничество деталь.

– Вот как? – напряглась Ольга.

– Я сегодня остался без обеда.

– Ах, это! – она облегченно засмеялась. – Ну, не волнуйся, скоро принесут ужин. А пока могу предложить тебе бутерброды с отличным сервелатом.

– О, мечта данайца!

Лиханов быстро расправился с бутербродами и еще раз поблагодарил Ольгу. Она насмешливо посмотрела на него и кокетливо спросила:

– Что еще пожелаете, сэр?

– Ничего, мэм, благодарю.

– Наконец-то мы с тобой вдвоем вдали от взглядов и сплетен сослуживцев – что может быть лучше?

– По-моему, наше совместное путешествие породит еще больше слухов. Дорогая леди, позвольте заметить, что биологические инстинкты у меня в последнее время притупились. Духовное общение для меня намного важнее. Поэтому главная радость пребывания на борту этого великолепного воздушного лайнера для меня заключается именно в возможности нашего духовного общения.

– Духовного? – Ольга презрительно передернула плечами. – Меня больше всего интересует, как у вас обстоят дела с основным инстинктом. Помнится, в прошлом турне с этим вопросом проблем не возникало.

– Разве истинной леди подобает так откровенно высказывать свои сокровенные желания?

– Леди уже достаточно взрослая, к тому же мы друг другу не первые встречные, – с досадой заявила Ольга. – Или у тебя легкая амнезия? Ну что ж, сегодня ночью я напомню тебе, чем мы с тобой тогда занимались.

– Прошу великодушно меня простить, но я весь вечер и даже ночь буду вникать в подробности и мелочи гениального плана, разработанного Ремизовым.

– Да, брось ты, какие еще подробности! Совсем не для этого я пробила тебе командировку. Если уж и есть на свете несравненный мужчина, то это ты, – горячо зашептала Ольга. – В вопросах страсти с тобой никто не сравнится. – Она крепко прижалась к нему.

Андрей, отстранившись, сказал:

– Пойми, я не могу выглядеть в деловых вопросах профаном. Нам поручено серьезное дело. Ты же умная женщина, – употребил Андрей самый мощный из аргументов. – Я тебя очень прошу помочь мне разобраться в документах. – Андрей заглянул ей в глаза.

Ольга растаяла:

– Ну что ж, конечно, помогу. И сегодня ночью мы будем штудировать эту папку, между делом, а?

– Думаю, это будет нашим единственным делом.

– Ну хорошо, только одну ночь!

Андрей облегченно вздохнул: хотя бы на первую ночь он усмирил этот вулкан. Ему совсем не хотелось снова связываться с Сиверс, но продержаться десять дней, находясь рядом с этой бестией…

«Вряд ли я смогу повторить подвиг отца Сергия, – с тоской подумал Лиханов. – И даже фотографии Лены у меня нет. Но я буду вспоминать ее каждую свободную минуту».

Однако в Лондоне на них неожиданно обрушилось столько дел, что свободных минут просто не оказалось, и Лиханов целиком отдался работе. Даже Ольга вынуждена была на время отступить на исходные позиции, осознав, что своей настойчивостью может только все испортить и потерять Лиханова навсегда.

Глава 8

– Нет, графиня, Петр Алексеевич меня не любит!

– Господи, да что вы такое говорите, Катрин! – ужаснулась Ольга Сергеевна. – Быть этого не может!

– Но это правда, графиня, я совершенно уверена. – Катрин смахнула со щеки воображаемую слезу. – Вы прекрасно его воспитали, Ольга Сергеевна.Онвежливсомной, внимателен, дажеобходителен, однако… Сердце не обманешь! И мое сердце знает: он равнодушен ко мне.

– Но, княжна!

– Я долго притворялась, что все идет как нельзя лучше, но теперь должна сказать. – Катрин гордо и с вызовом посмотрела на Ольгу Сергеевну. – Боюсь, ваши планы по поводу блестящей женитьбы сына несбыточны.

– Не может быть, – простонала графиня. – Дорогая, вам показалось. Влюбленные все такие мнительные, и малейшее облачко кажется им предвестником бури. Я говорила вам, дорогая, что Петр

чрезвычайно застенчивый и сдержанный в проявлениях чувств.

– Сдержанный! – вспыхнула Катрин. – Да он холоден как лед, бесчувственен, как скала! Боже, я пустила в ход все свои чары, все обаяние, весь свой женский ум и маленькие хитрости. Тщетно! Он едва меня терпит.

– Катрин, Катрин! – взмолилась графиня. – Я не могу поверить в то, что вы говорите! Мы же все время любуемся вами. Вы производите впечатление милых влюбленных голубков.

– Ах, это только моя заслуга. Чего мне стоила эта игра! Я приехала к вам, пренебрегая приличиями, под каким-то дурацким предлогом, и вот! Вы сами знаете, что из этого получилось!

– Но, Катрин, наверное, у Петеньки и вправду разболелась голова. Он ждал вас, волновался, ночь не спал и…

– О Боже, Ольга Сергеевна, он же не кисейная барышня! Не могла же у него голова разболеться от любви? Это предлог, чтобы не видеться со мной, причем оскорбительный предлог! Я не так глупа, чтобы не понять, – а он именно на это рассчитывал, выдумывая такой смехотворный повод, чтобы избежать встречи со мной. Это свидетельствует только об одном.

– О чем, дорогая?

– У Петра Алексеевича есть другая!

– Катрин, этого не может быть! – Ольга Сергеевна облегченно засмеялась. – Если бы Петя был влюблен в кого-то из соседских барышень, я бы первая об этом знала! Такие дела не скроешь, особенно от матери. Но он ни к кому не ездит, а гости к нам редко заглядывают. Катрин, у вас разыгралось воображение.

– Но он меня не любит! Ни одного ласкового слова, нежного взгляда. Я могла бы подумать, что у него черствое сердце.

– Нет, Петруша не таков. Он был ласковым ребенком, и сейчас очень нежен со мной, – возразила Ольга Сергеевна.

– И мне порой кажется, что он способен на страсть, что в глубине его души горит огонь, который готов вспыхнуть… О Боже! – вскрикнула внезапно Катрин и замолчала, как громом пораженная.

– Что случилось? – Ольга Сергеевна растерянно оглядывалась, пытаясь понять, что так напугало княжну.

– Я вспомнила, вспомнила! – воскликнула девушка. – Ну конечно, как я сразу не догадалась? Это она!

– Кто? Катрин, скажите, ради Бога, что вы вспомнили?

– Нет, мне не хочется говорить вам о своих подозрениях, Ольга Сергеевна, – с вымученной улыбкой проговорила Катрин, – боюсь, вы опять сочтете меня фантазеркой и не поверите ни одному моему слову…

Катрин притворилась обиженной, и ее игра достигла ц ели.

– Ну что вы, разве я могу вам не поверить! – графиня готова была пойти на что угодно, лишь бы узнать, какую тайну скрывает Катрин. – Вы рассудительная, разумная девушка, вы совсем не похожи на вздорных легкомысленных кокеток, каких полно в высшем свете. Я верю каждому вашему слову и чрезвычайно ценю ваше мнение.

– Полно, ОльгаСергеевна, вымнельстите.Нокак бы вы ни расхваливали меня, пожалуй, я все равно вам не скажу. Именно рассуждая здраво – а вы

сами только что уверяли, что я не лишена здравого смысла – я думаю, новость покажется вам настолько невероятной, что… Я бы и сама в это не поверила, если бы не имела доказательств.

– О Боже, Катрин! Вы хотите свести меня с ума! Ну говорите же, дорогая, ведь дело касается моего сына и его будущего. Как вы можете так томить сердце матери!

– Когда я скажу, ваше материнское сердце будет страдать еще больше.

– Ах, княжна, вы меня пугаете! Ради Бога!

– Я совершенно случайно догадалась, кто она. – Катрин сделала эффектную паузу. – Это ваша служанка Маруся!

Ольга Сергеевна некоторое время молча и непонимающе смотрела на княжну.

– Маруся? Да вы шутите!

– Я же говорила, вы не поверите! – обиженно заметила Катрин.

– Но, согласитесь, смешно вам, княжне, ревновать к служанке. Смешно и глупо. Даже если у него интрижка с девицей, разве можно обращать на это внимание? Любой молодой барин в усадьбе, на деревенской вольной жизни, не прочь поразвлечься с крестьяночкой или служанкой. Да об этом и говорить-то с барышнями не принято.

– Хотя все девушки об этом судачат… – мрачно добавила княжна. – Но если бы это была обычная интрижка, я бы и слова не сказала. Притворилась, будто ничего не замечаю, как принято среди благовоспитанных барышень. Но я уверена, это серьезно!

– Да полно, Катрин! Не может быть у Петеньки ничего серьезного с прислугой.

– Он смотрит на эту девку с обожанием, нежностью, страстью, вожделением… У него глаза горят и его трясет! Да, трясет! – Катрин была на грани истерики. Ольга Сергеевна налила ей лимонаду.

– Выпейте, дорогая, и успокойтесь, – ласково сказала она.

Катрин отпила глоток и откинулась в кресле, закрыв глаза. Она попыталась успокоиться. Графиня сосредоточенно думала.

– Хорошо, Катрин, – наконец сказала она. – Мы должны проверить, оправданы ли ваши подозрения. И у меня есть простой план, который мы осуществим немедленно.

В среду Борис позвонил Лене на работу из аэропорта и пообещал вечером заехать.

– У меня для тебя сюрприз, – перед тем как попрощаться повторил он.

Лена, положив трубку, вздохнула. Третий день от Лиханова не было ни слуху ни духу. Теперь она не сомневалась, что с ней приключилась обычная история: пригласил мужчина девушку на дачу, ели, пили, переспали – и лови удачу! Сеанс окончен. Продолжения не ждите.

Неужели сердце ее подвело? Лена не могла понять одно – почему не разоблачила Андрея раньше. Ведь обычно она сразу «вычисляла» мужчин, ищущих мимолетные приключения. Почему на этот раз так легко попалась на крючок? Потому что влюбилась без памяти? Да, любовь слепа, полюбишь и… Лиханов был ее кумиром еще до их встречи, вот почему она с такой готовностью ему поверила!

Чем больше Лена размышляла о случившемся, тем больше недоумевала. Нет, Андрей был искренним с ней! Искренним и настоящим. Нельзя так сыграть любовь. Можно на экране, можно перед камерой, но, оставшись наедине с девушкой, нельзя играть влюбленного и ничем не выдать себя. Она бы почувствовала фальш.

Тогда почему, почему? Лена спрашивала себя, но не находила ответа. Она, как лунатик, бродила по квартире, бессмысленно переставляя вещи с места на место, внезапно начиная вытирать пыль, и ту же бросая тряпку. Натке невыносимо было видеть ее мучения. Она уже засобиралась в гости, как заявился Комов. Наталья по привычке решила подстраховать подругу, как бы чего не вышло.

Борис пришел с большой коробкой, цветами и тортом.

– Вот это радость! – восхитилась Натка. – Лена, цветы поставь в вазу, торт – на стол, а я бегу заваривать лучший в мире чай.

– Это еще не все! – улыбнулся Борис. – Главный сюрприз здесь! – показал он на большую коробку.

Он словно не замечал кислого и равнодушного лица Лены. Шутил, шумел, улыбался. Вел себя так, будто неожиданно получил фантастическое наследство.

– Это тебе! – Борис открыл коробку и начал доставать из нее тюбики, флаконы, коробочки с кремами, лаками, шампунями, духами, бальзамами. – Лучшая косметика от лучших фирм Европы! – с гордостью сообщил он.

В этот момент в комнате появилась Наташка с чайником в руках.

– А мне? – только и выдохнула она. – Мне-то что-нибудь достанется из этой роскоши?

– Ну конечно, – сказала Лена. – Это все для нас двоих.

– Ну да, вам двоим, – неуверенно проговорил Борис.

– Ой, здорово! – взвизгнула Наташка и бросилась мужчине на шею. – Борисенок, ты просто чудо!

Он снисходительно поцеловал ее в щечку и посмотрел на Лену:

– А ты, свет моих очей, не рада?

– Почему же? Рада.

– И я не заслужил твой поцелуй?

– Заслужил. – Лена покорно приблизилась к нему и коснулась холодными губами его губ. Бориса как обожгло! Он схватил ее, стиснул крепко, до боли, прильнул к ее губам.

«Если бы Наташки здесь не было, мы бы далеко сегодня зашли. Она так покорна и податлива…», – пронеслось в его мозгу. Но через минуту он отпустил ее. Лена была слишком спокойна. Казалось, он не задел в ней ни одной женской струнки. Борис задумался. Неужели она всегда будет так холодна? Неужели он не сможет ее заставить понять, что такое настоящий мужчина? Неужели ее красота так безжизненна, так безмятежна? Интересно, какова она в постели, подумал Комов, а то женишься на красавице, а в постели окажется лягушка-квакушка.

– Девочки, я заехал повидаться и…

– …попить чаю с тортом, – перебила Натка. – Прошу к столу.

– И чай тоже, – кивнул Борис, садясь за стол. – Но главное, мы приглашены в пятницу в гости. К прекрасному человеку, на шикарную дачу. Я подумал, раз уж моя принцесса без ума от дачной жизни, – он бросил на нее быстрый взгляд, но Лена ничем не выдала себя, – то я посчитал возможным принять приглашение. Да, Натка с Колей могут составить нам компанию.

– О, я всегда с удовольствием! Такие мероприятия по мне! – живо отозвалась Наташа.

Лена же, в отличие от подруги, не стала бурно выражать свой восторг, которого, впрочем, и не было, но тоже согласилась.

«Что же там с ней стряслось, на той даче? – размышлял Борис. – Что за компания там собралась? Она сама не своя. А вдруг Лена провела ночь с другим? Хм, ну и что, с кем не бывает? Ничего страшного, тем более если это получилось случайно. Допустим, выпила лишнего… Вероятно, именно из-за неудачи первого опыта она так заторможена, печальна и несчастна. Ладно, потерпи, моя дорогая, и ты узнаешь, что такое настоящий мужчина. Со мной тебе будет хорошо, очень хорошо, ты будешь смеяться над своими страданиями!»

Борис сел рядом с Леной и нежно обнял ее за плечи.

– Не грусти, – тихо шепнул он ей на ушко. – Все будет замечательно. Скоро весь мир будет у твоих ног!

Ольга Сергеевна заглянула к Пете в комнату. Молодой барин лежал на диване с книгой.

– Княжна уже уехала? – равнодушно поинтересовался он.

– Нет еще. Петруша, Катрин очень огорчена твоей болезнью. Она надеется, что ты скоро поправишься и сойдешь к чаю.

– Сомневаюсь, – быстро проговорил Петя. – Лучше бы она ехала домой…

– Ну что же, если ты так считаешь… – огорченно покачала головой графиня. – Тогда мы нанесем визит Лукинским, Катрин давни им обещала. А вечером вернемся. Я попросила Лукерью заварить тебя настой из трав.

– Так княжна не уедет домой?

– Нет, она погостит у нас. Мы вернемся вечером. Родители отпустили ее к нам на три дня, что же она так быстро вернется? Непорядочно. Надеюсь, завтра ты будешь здоров. Я обещала княжне, что ты покатаешь ее по пруду.

– Хорошо, маменька, – с кислой миной на лице согласился сын. – Так вы вернетесь только к вечеру?

– Да.

Он смотрел в окно, как княжна, ее горничная и графиня усаживались в карету, как экипаж отъехал от дома и скрылся за поворотом дороги. Но он не мог видеть, что за садом карета развернулась и, проехав еще немного, остановилась в густых зарослях орешника. Ольга Сергеевна вышла из кареты, и тотчас же из кустов выскочила прислуживающая ей в доме девушка Маняша. Барыня наказала кучеру ехать в имение Лукинских, а вечером, на обратном пути, не забыть заехать сюда, к дальней калитке сада. Катрин отправилась в гости к соседям Колчиных лишь в сопровождении гувернантки, а графиня вслед за своей служанкой прошла по тропинке к калитке сада. Маняша перелезла через забор и открыла дверцу с той стороны. Барыня едва пробралась в дальний заброшеный уголок сада.

– Боже, как здесь все запущено! – возмущалась она, когда нечаянно задела рукой о крапиву. – И зачем только мы держим садовника? Никакого толку ни от кого не добьешься.

Петр Алексеевич и не подозревал, на какие ухищрения пустилась его маменька, чтобы выведать, почему он не ласков с Катрин. Он не знал, поджидая,

когда Маруся пройдет по коридору, что не – он один ждет еепоявления на втором этаже барского дома. Незамеченной вернувшись с Маней в свою комнату, Ольга Сергеевна велела служанке придвинуть кресло к самой двери, оставить тоненькую щелочку и наблюдать за коридором. Сама барыня села в кресло и предупредила Маню: если кто появится, сразу подать знак.

Раздался легкий звук шагов. Маня махнула рукой. Ольга Сергеевна на цыпочках подкралась к двери и посмотрела в щель. Маруся стояла у дверей комнаты Петра. Она даже не постучала: дверь открылась, будто ее ждали, и девушка скользнула внутрь. Графиня вышла из комнаты и, осторожно притворив за собой дверь, велела Мане встать у лестницы и в случае опасности предупредить. Сама же подошла к комнате Петра Алексеевича и приникла ухом к замочной скважине. Петр в чем-то горячо убеждал Марусю.

– Я с ума схожу, разве ты не видишь, не чувствуешь? Я ни о ком, кроме тебя, думать не могу. Маруся! Ты меня точно околдовала: нет у меня в жизни иного желания, как только любить тебя! И ты меня любишь! Почему же ты противишься отдаться своему чувству?

– Грех это, Петр Алексеевич, вы сами знаете, что грех. Может, вы Бога не боитесь, но я так не могу.

– Да я женюсь на тебе, женюсь! Слово даю!

– Да кто же вам позволит! – воскликнула Маруся, заламывая руки. – Вы точно ума лишились, барин. Обещать служанке, что возьмете ее в законные супруги. Зачем вы Бога-то гневите пустыми клятвами! Женитесь, как вам маменька велит, и оставьте меня в покое.

– Ты не права, Маруся. Жениться на княжне – вот в чем будет грех. Жить без любви – грех! А любящих Бог благословляет.

– В церкви, – тихо произнесла Маруся. – Если любящие венчаются в церкви, Бог их благословляет.

– Нутак обвенчаемся тайно! – воскликнул Петр, хватая Марусю за плечи. – Ты нарочно мучаешь меня, да? Нарочно!

– Что вы, Петр Алексеевич! – на глазах Мару-си выступили слезы. – Разве я вас мучаю? Я и сама исстрадалась вся.

– Ну и люби меня, люби, – Петр покрыл поцелуями ее лицо. – Милая моя, желанная, ненаглядная!.. – он задыхался, о т страсти.

Ольга Сергеевна была в ужасе от того, что происходило в комнате сына. Она будто приросла к полу, не в силах пошевелиться.

Наконец, стряхнув оцепенение, графиня тихонько отошла от двери и решительно направилась к Мане.

– Ступай вниз и вели Лукерье позвать Марусю. Быстро! И помни: никто не должен знать, что я здесь! Вечером тихонько пройдешь ко мне в комнату, да так, чтобы никто не заметил!

– Слушаюсь, барыня, – сказала Маня и бросилась вниз исполнять приказание.

Графиня едва поборола искушение вернуться к комнате сына. Она зашла к себе и повернула ключ в скважине. В тот же момент раздался зычный голос Лукерьи:

– Маруся! Маруська! Да где же тебя черти носят!

Ольга Сергеевна услышала, как хлопнула дверь и легкими торопливыми шагами девушка промчалась по коридору.

Графиня задыхалась! Она готова была немедленно расправиться с мерзавкой. Но заставила себя успокоиться и в ожидании вечера прилегла на постель. Конечно, заснуть ей не удалось, но воображение рисовало самые страшные картины мести негодной, неблагодарной девице!

Вечером графиня с Маняшей незаметно прошли через сад, дождались кареты с Катрин, и уже по пути к дому Ольга Сергеевна призналась:

– Ах, Катрин, вы оказались правы! – но больше ничего не стала говорить при прислуге.

Петя не вышел их встречать, продолжая притворяться больным. Ольга Сергеевна кипела внутри. Она с княжной сразу же удалилась в свою комнату.

– Да, вы правы, дорогая. Он влюблен в эту девчонку! – Графиня нахмурилась. – А я-то, я-то как могла просмотреть? Мне и в голову не пришло…

– Да полноте, вы здесь ни при чем. Все дело в этой подлой девке. Она задурила ему голову!

– Да! И так искусно, Катрин, так тонко, как настоящая светская кокетка! Представляешь, она ему ничего не позволяла! Разумеется, от этого его страсть только разгоралась, а сейчас он просто одержим ею! Разыгрывает из себя скромницу и недотрогу! Кто бы мог подумать, а? Обычно служанки так и норовят прыгнуть в постель к молодому барину. Знают, что хорошо быть любимицей: поблажки, подарки. А если и «понесут» – что за беда? Барин ребеночка пристроит, замуж выдаст и деньгами подсобит. Так в усадьбах испокон веку ведется, и все привыкли. А эта вздумала цену себе набивать. В от он и сошел с ума! Кровь-то горячая, молодая. Ну какова!

– Да просто выгнать из усадьбы, и весь разговор!

– Да я бы и выгнала! Но вы Петрушу моего не знаете,Катрин.Онсдорогинесвернет.Найдет ее из-под земли и точно женится. Обвенчается тайно, убежит с ней, откажется от наследства.Онтолькосвидутихий, ав тихом омуте… Упрямый как черт!

– Судя по всему, пока она жива, Петя ваш от девчонки не отступится!

– Что вы хотите сказать, Катрин?

– Если от живой не отступится – отступится от мертвой! – глаза княжны загорелись недобрым огнем.

– Мертвой?! – ужаснулась Ольга Сергеевна.

– А вы хотите нянчить внуков, которые родит вам дворовая девка?!

– О нет, нет! – застонала графиня.

– Нутак и действуйте, пока не поздно. Слезами делу не поможешь, а сына вы еще успеете спасти, если не будете медлить и раздумывать. В конце концов существует много быстрых и внезапных болезней. Съел человек что-нибудь или выпил… Раз – и нет бедняги. У вас скоро праздник?

– Да, Петины именины.

– Прислугу в этот день угощают?

– Как и велит обычай, всех в дом зовут, от конюха до скотника.

– Вот и замечательно. В суете-то никто особо не обратит внимание, если одной служанке плохо станет. Устройте дворовым настоящий праздник! А когда хватятся, она уже Богу душу отдаст. Петенька ваш месяц погорюет, а потом ему будет безразлично, кого в жены брать. А об остальном я позабочусь. Мне бы только под венец с ним, Ольга Сергеевна, и через год ваш. сын будет чувствовать себя счастливейшим человеком на свете.

– Я верю, Катенька, верю! А я-то как буду счастлива! Только вот Бог бы меня простил, грех-то какой!

– Родного-то сына от ведьмы спасти – грех? Да грех как раз будет в том, если вы позволите погубить Петеньку этой девке, которая, несомненно, вступила в сделку с самим дьяволом и приворожила молодого графа. Спасать надо его.

– Да, Катрин, не иначе как околдовала она его. Говорила же мне Маня, что Маруська с ведьмой Пелагеей водится.

– Ну, тогда все встает на свои места. Опоила старуха вашего сына!

– А все равно – страшно! – Графиня перекрестилась. – Перед Богом страшно!

– А вы в церковь каждый день ходите, причащайтесь и грехи замаливайте, Бог-то и простит. – Ольге Сергеевне показалось, будто княгиня насмехается над Господом. Ей стало еще страшнее. – А я пожертвую большую сумму денег отцу Алексию и попрошу его за вас помолиться. Он отмолит за вас прощение у Бога.

Вечеринка на даче удалась, и даже Лена была оживлена, изо всех сил стараясь выбросить из головы Лиханова, выбросить как ненужный хлам. С ним покончено! Навсегда. Прошло пять дней, как он пропал, и десять, как они познакомились. Лена отметила про себя две эти даты и решила, что никогда больше не включит телевизор во время его передачи… Ладно, сегодня она посмотрит его программу в последний раз. И она мысленно выскажет ему все, что о нем думает.

Она прошла в комнату с телевизором. Лиханов лучезарно улыбнулся Лене с экрана и энергично начал что-то говорить. Он был уверен в себе, безмятежно спокоен и доволен.

Лена заплакала.

И вдруг решительно выключила телевизор.

– К черту тебя! – зло сказала она. – Вот ты был – и вот тебя нет! Нет, и никогда больше не будет в моей жизни.

Она вытерла слезы и пошла искать Бориса.

Гуляли всю ночь, выдумывая новые и новые развлечения. К утру все устали и повалились спать, кто где и с кем попало.

Но Лена с Борисом не были пьяны, как остальные, и нашли себе уютный закуток в мезанине. Они немного вздремнули, и к тому времени, как остальные едва приходили в себя, охая от головной боли и ужасаясь своему отражению в зеркале, уже были бодры и подтянуты.

Они вернулись в город. Лена уже хотела выйти из машины, но Борис решительно взял ее за руку и неожиданно предложил выйти за него замуж. Она долго молчала.

– Не самый подходящий момент ты выбрал для этого, – мягко произнесла Лена. – После шумной бессонной ночи, когда в голове пусто и думать ни о чем не хочется… Извини, но мне просто нечего сказать. Может быть, ты немного торопишь события?

– Я боялся опоздать, а ты обвиняешь меня в спешке, – усмехнулся Борис. – С тобой определенно что-то происходит, и мне страшно от мысли, что могу тебя потерять. Я не знаю, какие чувства тебя обуревают… Но знай: есть на свете человек, которому ты можешь доверять.

– Я очень ценю твою доброту, но… Со мной действительно что-то происходит, и мне нужно побыть одной разобраться в своих чувствах. Прости.

– Хорошо. Только разбирайся побыстрее. Если я чего-то хочу, то добиваюсь своего до тех пор, пока есть хоть один шанс на успех. Если будешь размышлять слишком долго, я могу потерять к тебе интерес.

«Что-то он долго теряет этот самый интерес», – вдруг подумала она, а вслух заметила:

– Снег пошел.

– Что?

– Смотри, какие красивые крупные хлопья! – Лена приоткрыла дверцу и подставила ладонь в перчатке. На нее упало несколько снежинок. Она поднесла руку к глазам, рассматривая великолепные причудливые создания природы.

– Это первый снег. Он обязательно растает, – уверенна сказал Борис.

Снежинки безрассудно бросались на ее одежду и волосы, когда Лена шла к подъезду. Борис остался в машине и не проводил ее до подъезда, как это делал Андрей. «Андрей, но при чем здесь Андрей? Это Борис сделал мне предложение. Я могу выйти замуж. Например, через месяц. Белое платье, белая фата. Какая разница, что я не его женщина. Я уже вообще ничья женщина. Ничья. Ничья… Первый снег… Он обязательно растает… Скоро зима».

– Скоро зима, – вздохнула Лена, закрывая портьеры. Ей не нравился вид чистого, слишком белого снега.

Глава 9

Что ж, нужно жить дальше, будто ничего не случилось, нет, даже так, будто ничего и не начиналось. Не было никакого Лиханова, дачи, камина… Ей это просто приснилось.

Легко сказать, что ничего не было, но как обмануть память? Его лицо, глаза, улыбка все время стояли перед глазами. Она помнила его запах, ощущала его руки, слышала его страстный горячий шепот.

– Все-таки, Лена, тебе нужно поехать, развеешься… – тревожилась за подругу Натка. – Это единственное средство от любовной тоски. Поверь мне. Встреча с родными и друзьями детства расшевелит и отвлечет. Поклонники юности иногда очень поднимают душевный тонус. Удачный повод, чтобы побывать дома.

Лена задумчиво взяла в руки телеграмму. Когда почтальон спросил, здесь живет Лена Скворцов, та с замиранием сердца прошептала:

– Это я.

Она расписалась, взяла бланк и не могла прочитать ни слова. «Боже, что с ним?» – мелькнула страшная мысль. Лена боялась заглянуть в телеграмму. Наталья не выдержала:

– Что стряслось? – решительно взяла листок, пробежала глазами. – О Господи, Лен, разве можно так пугать? Читаю: «Приглашаем пятилетие окончания школы двадцать седьмого октября. Друзья десятый Б». Что ж, очень трогательно…

Слушая, как Натка скорбным голосом сообщает директрисе, что у подруги заболела мама и ей надо срочно выехать домой, Лена подумала: «Наверное, надо действительно съездить домой, чтобы не ждать каждую минуту его звонка, чтобы не маячить из угла в угол комнаты, чтобы не тяготиться встречами с Борисом, избежать ненадолго его настойчивых взглядов». В глубине души Лена надеялась, что по ее приезду обратно что-то прояснится, что еще произойдет чудо и Андрей появится или позвонит.

Она решительно начала собираться.

…Черная ночь с завидным постоянством взрывалась вспышками фонарей. Капли дождя размазывало по стеклу встречным потоком воздуха. Лена машинально смотрела за окно, где ничего нельзя было разглядеть. Поезд мчал ее из Москвы. Она едет домой.

Соседи по купе давно спали. На верхней полке, напротив, похрапывал молодой мужчина. Внизу, под ним, молодая женщина в спортивном костюме. Под Леной беспокойно ворочалась худощавая старушка с живым любопытным лицом.

В черноте ночи ветер безжалостно хлестал голые ветки. Ни единой души на станциях электрички, ни одного автомобиля на переездах. Лена остро ощутила свое одиночество, ненужность и незащищенность в чужом равнодушном мире. Никто не ждал ее, никто не торопил с ней встречу, никто не спохватился, что она уехала. Никто… На самом деле Лена понимала, что она думает только об Андрее. Ведь ждут же ее дома мама, папа и сестра, ждут одноклассники. А в Москве Борис, провожая ее на перроне, шепнул: «Я буду тебя очень ждать!» И Натка, наверное, завтра уже заскучает по подружке. Но все это было не то, и как бы ни были дороги и любимы все эти люди, только один человек во всем мире мог ее согреть. Но он не хотел ее знать. Лена села в поезд, чтобы убежать от этих мыслей, но разве можно убежать от себя? Она не заметила, как уснула под перестук колес.

Перед барским домом собралась вся прислуга. На столах были расставлены угощения, но вино в большом кувшине вынесли, когда к дворовым и лакеям вышла сама графиня. Она обнесла всех, разливая вино в стаканы, и каждый благодарил барыню, прикладываясь к ручке, и поздравлял с именинником. Последняя, к кому подошла Ольга Сергеевна, была Маруся.

– Выпей, милая, за здоровье Петра Алексеевича! – никто не заметил, как ловко графиня подсыпала порошок в стакан. – Пей до дна, коли любишь моего Петеньку.

Маруся странно посмотрела на барыню и послушно выпила стакан, слегка поморщившись – вино показалось кислым.

Бабы устроили хоровод. Позвали Марусю, она была лучшей плясуньей, но девушка в хоровод не вышла.

– Да она в доме прислуживает, – сказала дородная круглолицая Степанида, и про Марусю на время забыли.

А девушка не успела дождаться, когда самовар вскипит, как вдруг почувствовала ужасную слабость. Незаметно ушла в свою комнатушку, прилегла. Ей было нехорошо, голова кружилась.

«Зря выпила вина», – подумала Маруся. Резкая боль в животе согнула девушку пополам. Ее прошиб холодный пот, в глазах потемнело. За первым приступом боли последовал второй. Боль стала невыносимой, Маруся тихонько застонала сквозь стиснутые зубы, боясь кричать. Она лежала на боку, обхватив колени руками, борясь с новыми приступами боли и почти теряя сознание. Потом сползла на пол, встала на колени возле кровати и случайно нащупала под подушкой мешочек с порошком Пелагеи. Почти ползком добралась до стола, кое-как разогнулась и из последних сил налила в стакан воды из кувшинчика. Переждав еще один невыносимый приступ боли, непослушными руками всыпала в стакан с водой порошок из кисета и, стуча зубами о края стакана, выпила смесь. Боль ничуть не уменьшилась и, скорчившись у стола, девушка потеряла сознание.

Хватились ее часа через два. Степанида, наплясавшись, удивлялась, что Маруся не выходит во двор. Господские гости уже давно сидели за столом, им прислуживали лакеи в ливреях, прислугу в гостиную при господах не допускали. «Куда она могла деться?» – недоумевала раскрасневшаяся Степанида, направляясь к Марусе. В полумраке она не сразу заметила подругу, а когда наклонилась и увидела ее мертвенно-бледное лицо, закричала в ужасе! Но в доме играла музыка, никто ничего не услышал. Степанида побежала за нянькой Петра Алексеевича, которая жила во флигеле. Старуха всполошилась, запричитала и бегом бросилась в ее комнатушку, к своей любимице. По дороге встретили Маняшу ивзяли ее с собой. Послали за кучером, думали, придется покойницу перенести на кровать, а бабы боялись. Но наклонившись над девушкой, нянька прошептала:

– Да она дышит!

Маруся лежала уже не скрючившись, какой ее видела Степанида, а вытянувшись во весь рост. Лицо было по-прежнему бледным, но спокойным. Она не то спала, не то была в забытьи. Ее осторожно перенесли на кровать.

– Надо бы дохтура позвать, – сказала нянька.

– Какой доктор? – возмутилась Маняша. – Не барыня, отлежится. Неужели из-за прислуги можно беспокоить господ в такой день?

Маняшаушла. Степанида с кучером еще посидели в тесной комнатке, но поскольку Маруся была в том же состоянии сна или забытья, они, перекрестясь, оставили девушку на попечение старушки. Решено было господ не беспокоить. Старая нянька осталась возле больной. Часа через два Маруся заметалась в постели, застонала, лицо покрылось испариной. Она что-то шептала бескровными сухими губами. Нянька наклонилась к самому ее лицу.

– Петя, Петя! – бредила Маруся.

– И-и, девка! – покачала головой нянька. – Да не сама ли ты попыталась руки на себя наложить? Угораздило же тебя в барчука влюбиться. Да от этой любви, кроме несчастий, ждать нечего. А как бы Пете-то шепнуть, что девка из-за него отравилась? Вдруг не доживет до утра? А он, я смекаю, тоже ведь на Марусю заглядывался. А тут эта краля из Петербурга к нам зачастила, барыня-то, верно, хочет молодого графа женить. Вот девка-то с горя и того!

Нянька продолжала что-то бормотать себе под нос, положив на горячий Марусин лоб мокрую тряпочку. Больше она ничем не могла помочь бедной страдалице. Опять заглянула Степанида.

– Послушай, Стеша! – позвала нянька. – Ты бы позвала молодого барина сюда, мол, Маруся умирает и хочет с ним проститься!

– Умирает? Да ты что, типун тебе на язык! Она молодая еще, поправится!

– Может и поправится, а барина позови!

– Не буду! Боюсь я его, горячий больно, когда осерчает. А ты хочешь, чтобы его по пустякам от невесты отрывали да еще в день его именин. Завтра скажут, что девчонка заболела. Да и что ему за дело до Маруськи?

– Ну, не хочешь за ним идти, я сама! – решительно заявила нянька. – А ты сиди тут и глаз с нее не спускай!

Нянька долго стояла у двери бальной залы, конечно, не решаясь туда заглянуть. Петр танцевал с Катринтанец за танцем, и красавица от него не отходила ни на шаг. Наконец, она удалилась с матерью, очевидно, попудриться. Нянька поймала за рукав лакея Евстифея, который шел в зал с подносом.

– Позови барина!

– Зачем тебе?

– Позови! Скажи, срочное дело!

– Да какое у тебя к барину может быть срочное дело? Совсем из ума выжила старая!

На счастье Петр Алексеевич решил выйти во Двор посмотреть на пляски дворовых. На самом деле глаза его весь вечер тщетно искали знакомую тоненькую фигурку, снующую по дому. Маруси нигде не было видно. Он решил, что она отплясывает с парнями, и сердце уколола ревность.

– Кого ты ищешь, нянька? – спросил он, заметив перепалку старой женщины с лакеем. Нянька редко бывала на половине господ, и ее визит удивил графа.

– Да дело такое, что невозможно ждать. Не ровен час, отдаст она Богу душу без отпущения грехов. Попа бы позвать.

– Ты шутить вздумала, старая? – нахмурился Петр Алексеевич. – Забыла, что сегодня именины мои? Кто там у тебя душу Богу отдает, что за глупости?

– Не шучу я, Петр Алексеевич, не шучу! Отойдем в сторонку, а то барыня уже на нас смотрит. – Она потянула его за рукав, увела в тень. – Маруся, может, счас помрет. Худо ей.

– Что?! – Петя побледнел. – Что ты говоришь? Маруся?

– Помирает, батюшка.

Молодой граф ее уже не слушал. Он почти бегом кинулся в комнату Маруси. Нянька едва поспевала за ним.

Увидев бледное, в испарине, лицо, Петя бросился к постели, встал на колени и поцеловал Марусину безжизненную руку. Степанида с нянькой растерянно переглянулись.

– Выйдите отсюда, обе! – хрипло приказал молодой барин. – Степанида, ступай за Никифором!

Та побежала искать кучера, нянька тихо вышла и встала у двери.

Через полчаса хватились именинника. Катрин нервно покусывала веер, Ольга Сергеевна с натянутой улыбкой пыталась ее утешить.

– Да он отправился к себе дымить своей трубкой. Сейчас его позовут.

Но появилась Маняша и сообщила, что в комнате барина нет.

– Простите, Катрин, – Ольга Сергеевна, негодуя, отправилась на поиски сына. Впрочем, она догадывалась, где его искать. Если он в разгар бала убежал к своей служанке, значит, повод достаточно серьезный. Она тихо вошла в полумрак комнаты и застала именно ту картину, какую ожидала увидеть.

– ОПетр, вы переходите всякие рамки приличия! Смерть одной из служанок еще не повод для того, чтобы бросать гостей в день своих именин.

Петя изумленно посмотрел на мать:

– Смерть, маман, вы говорите смерть?..

– Да, но… – Ольга Сергеевна пристально вглядывалась в бледное, но по всей видимости еще живое лицо Маруси. – Как, она еще жива?

– Но почему она должна умереть?! Да, она больна, но она молода и… Почему вы так упорно говорите про ее смерть?! – Петя не выпускал из своей большой ладони узкую бледную руку Маруси, – Я послал за доктором. Она не умрет!

– За доктором! Ты с ума сошел! Столько возни из-за прислуги! Тебя ждет Катрин. За этой девчонкой есть кому присмотреть! Гости беспокоятся!Идивзал! – Видя, чтоееприказынедействуют на сына, она начала его умолять: – Петенька, не нужно доводить дело до скандала. О ней позаботятся. Я сама за всем прослежу, даю слово! Только вернись к Катрин, умоляю тебя!

– Я никуда не пойду!

В это время Маруся тихо застонала. Петя как сумасшедший начал целовать ее руки, лицо.

– Потерпи, милая, потерпи! – шептал он. – Ялюблю тебя, люблю. Не умирай, пожалуйста, прошу тебя! Скоро доктор приедет. Потерпи!

– Петя, Петя! – звала Маруся, не видя его.

Потрясенная этим зрелищем, графиня едва сдерживала свой гнев. Она развернулась и удалилась, хлопнув дверью.

Графиня, сделав по возможности приветливое лицо, вошла в бальную залу. Катрин, надув губки, скучала в уголку, отказывая всем кавалерам.

– Катрин, – шепнула Ольга Сергеевна, – девчонка при смерти.

– Как, разве она еще не умерла? – поразилась княжна. – Этот яд действует мгновенно.

– Живучей оказалась как кошка. Я думаю, с минуты на минуту случится… – Ольга Сергеевна не могла вымолвить вслух слово «смерть». Губы ее немного дрожали.

– Да перестаньте дрожать, графиня! Мне пора ехать домой. Если она умрет, Петр вряд ли выйдет к гостям. Он будет оплакивать свое безутешное горе. – Даже Ольгу Сергеевну коробил циничный тон молодой женщины. – Ума не приложу, как вы объясните гостям внезапное исчезновение именинника? Его головной болью?

Катрин потребовала карету и покинула дом Кол-чиных, взяв слово с графини, что как только Маруся отправится в мир иной, ей дадут знать.

Приехал доктор. Он попросил Петра оставить его наедине с больной. Когда молодой граф вернулся, доктор имел весьма озабоченный вид. Маруся очнулась, увидела Петра и еле слышно прошептала:

– Зачем ты здесь, Петя? А это кто? – испуганно взглянула она на незнакомого человека.

– Это господин Штрамм, уездный доктор. Разве ты не узнаешь?

– Доктор? Зачем такие хлопоты?

– Маруся, милая, ты очень больна. Доктор уже осмотрел тебя, не бойся. Все будет хорошо. – И, повернувшись к Штрамму, спросил: – Опасность уже миновала?

– По всей видимости, да. Но больная еще очень слаба. Следует приготовить ей теплого молока и успокоительного. Ей нужно больше спать.

Маруся закрыла глаза и снова впала в забытье. Господин Штрамм и граф вышли из комнаты.

– Что с ней? – тревожно спросил Петр Алексеевич.

– Честно говоря, не могу сказать ничего определенного. Очень похоже на сильнейшее отравление, но, по всей видимости, неотвратимых последствий не последовало, что весьма странно, учитывая очевидные и бесспорные свидетельства…

– Она… будет жить?

– Прямая угроза миновала. У девушки оказался на удивление крепкий организм. Она быстро придет в себя. Да, дело скоро пойдет на поправку. Несколько дней полного покоя и хороший уход могут совершенно излечить ее. Разумеется, я выпишу кое-какие рецепты, если вы, конечно, сочтете необходимым покупать лекарства для служанки.

Петр даже вспыхнул:

– Любые лекарства! Все, что потребуется!

– Да, конечно. Хотя можно было бы поручить ее деревенской знахарке, и та прекрасно бы вылечила ее настоями и отварами трав. – Молодой граф сделал резкий протестующий жест. И доктор сказал: – Хорошо, я выписываю рецепты.

– Да, будьте добры, господин Штрамм. И вот вам плата за услуги, – Петр нетерпеливо сунул в руку доктору ассигнацию. – Не смею вас больше задерживать. – И поспешил к Марусе.

В комнате няня поила ее с ложечки теплым молоком. Петя подошел к кровати с другой стороны и взял Марусю за руку, девушка открыла глаза и попыталась улыбнуться.

– Я так рада, – шепнула она.

Нянька вышла, и барин остался у изголовья служанки. Он ласково гладил ее по голове.

– Я просто счастлива, – сказала Маруся, и тихие слезы катились по ее щеке.

– Т-с-с, милая, ничего не говори, – Петя осушил губами Марусины слезы и нежно, осторожно прикоснулся к ее бледным губам. – Не надо ничего говорить. Только слушай… – Он наклонился к самому ее лицу и что-то нежно-нежно ей шептал до тех пор, пока она снова не уснула.

Дня через два, не дождавшись известия о смерти ненавистной соперницы, Катрин сама прикатила в усадьбу Колчиных.

Петр Алексеевич даже не соизволил поздороваться.

– Он дни и ночи проводит у нее! – заламывая руки, жаловалась на сына Ольга Сергеевна. – Совсем потерял голову.

– И стыд! – саркастически заметила Катрин. – Я была права! Он вас опозорил.

– О, не говорите, Катрин! Прислуга только об этом и судачит. Ну и конечно, слухи расходятся по соседям.

– Полагаю, ни один отец семейства теперь не решится отдать свою дочь за вашего сына.

– Вы думаете, Катрин? – побледнела Ольга Сергеевна. – Конечно, связь с дворовой девкой – некрасивая история, но ведь кто не грешен?

– Да греши он хоть с сотней крестьянок, – зло бросила Катрин, – никому бы и дела не было, если бон делал это тихо. Огласка, скандал – вот что страшнее всего! А то вызвал доктора для служанки, целует ее на глазах дворни! Где видано-то такое!

– О Боже, Катрин, что же мне делать, голубушка? – запричитала графиня. – Он и слушать меня не желает! Что же делать, что делать-то. Господи!

– Слезами горю не поможешь, – резко оборвала ее Катрин. Она помолчала. – Так. Яд на нее не действует. Это странно и непонятно, но выяснять причину некогда. Значит, нужно ее опорочить в его глазах! Вот если бы другой мужчина… Можно кого-нибудь подговорить из молодых парней, из дворовых, чтобы он к Маруське пробрался и… А Петр бы их застал, а?

– Да как же? – всплеснула руками графиня. – Она никого к себе не подпустит, кричать начнет. Он никогда не поверит в измену, никогда!

– Тогда измена отпадает, – нехотя согласилась Катрин. – А что если… – она, озираясь, зашептала Ольге Сергеевне на ушко.

Черезнесколько дней, когда Маруся уже вставала и выходила с Петей погулять в сад, графиня с утра была еще более не в духе, чем обычно. Она потеряла свое любимое, самое дорогое ожерелье из рубинов. Прислуга с ног сбилась, перетряхнула всю комнату Ольги Сергеевны, но все без толку.

– Да что же это такое! Не могло же оно сквозь землю провалиться! – сердилась графиня. За завтраком она обратилась к сыну, как всегда рассеянному и задумчивому: – Петруша, ты не видел мое ожерелье?

– Ожерелье, матушка? – молодой граф удивленно вскинул брови.

– Ну да, ожерелье из рубинов. Я не могу его найти.

– А вы поищите получше, дорогая, – вставил слово старый граф.

– Может, ты его заложил, Алексей? – спросила графиня с подозрением глядя на мужа. – Например, чтобы покрыть карточные долги.

– Да какие карточные долги! – рассмеялся граф. – Дорогая, ты книжек французских начиталась! Кто здесь играет в карты по крупному? Все это пустое, найдется ваша драгоценность. Меня сейчас заботит другое. – Граф помолчал, сурово глянул на сына. – Вот что я тебе скажу, Петр Алексеевич. Хочешь ты или нет, но чтобы этой Маруськи в усадьбе больше духу не было.

– Хорошо, батюшка. Маруся уйдет после того как окончательно поправится. Но только вместе со мной.

– Тогда, сударь, забудьте дорогу в этот дом! – тихая ярость исказила лицо старого графа.

Петр Алексеевич побледнел, однако в упрямстве он не уступал отцу.

– Я вас понял, граф, – призвав на помощь все свое самообладание, ответил Петр. – Но, позвольте заметить, Маруся не девка мне, а жена. И, к моему великому сожалению, вы мне больше не отец. – Он встал из-за стола и вышел из комнаты.

Услышав о ссоре Пети с графом, Маруся задрожала от ужаса.

– Грех-токакой. Боже мой! – прошептала она и бросилась на колени перед иконкой.

Через полчаса Маруся уговаривала Петю бросить ее – или хотя бы поменьше проводить времени в ее комнате, чтобы не раздражать отца с матерью и не навлекать на нее грех божий.

– Я уже выбрал между моей любовью и родительским благословением, – мрачно произнес Петр Алексеевич, – и выбрал тебя. Так что не нужно больше упоминать об этом.

Однако, уступая слезам и мольбам Маруси, после обеда он остался у себя, а девушка решила навестить Пелагею.

Ольге Сергеевне сразу же доложили, что «девка Маруська» ушла, а молодой барин один в своей комнате. Графиня постучалась к сыну.

– Петенька, признайся, не видал ли ты мое ожерелье?

– Ах, маман, если вам нужен предлог, чтобы поговорить со мной, ну что ж, я к вашим услугам! – устало сказал Петя, полагая, что мать собирается стыдить его и увещевать.

– А я прямо о деле и говорю. Я подозреваю в краже кого-то из слуг!

– Таких слуг надо выгонять со двора без разговоров!

– Да вроде девушки-то у нас все хорошие… Пожалуй, я у себя еще посмотрю, – с сомнением покачала головой Ольга Сергеевна. – Но уж если не найду, придется обыскать комнаты прислуги.

Петр Алексеевич вышел в сад, надеясь встретить Марусю, которая должна была уже возвращаться из деревни.

Из кустов выглянул сын поварихи Сашка и тихо окликнул барина:

– Петр Алексеевич!

– Что тебе? Поди сюда! Мальчишка несмело приблизился.

– Барин, обещайте, что не выдадите меня. Обещаю. А кому не выдавать-то?

– Графине!

– Неужели ты что-то украл? – нахмурился молодой граф, вспомнив разговор с матерью.

– Нет, что вы, я не вор, вот те крест! – побожился мальчик. – Просто я видел… я видел, как…

– Да что ты видел?

– Вчера вечером, по обычаю, граф Алексей Петрович собрал слуг, а в это время графиня пошла в нашу половину.

– Ну и что?

– А я из любопытства пошел за ней.

– И дальше что?

– Барыня прошла в комнату Маруси. Я подсмотрел в окно, как графиня приблизилась к шкафу и что-то сунула в белье. Такое стеклянное, красивое!

– Стеклянное?

– Ну да!

Петр Алексеевич на минуту задумался.

– Не мог бы ты незаметно пробраться в ее комнату – ключ я тебе дам – и принести мне то, что положила в шкаф моя матушка? Получишь полтинник.

– Полтинник?! – не поверил Сашка.

– Да, только быстрее.

Мальчик убежал и через десять минут вернулся. Он огляделся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, достал из-за пазухи сверток и протянул молодому барину.

– Ну, молодец! – похвалил Петр мальчишку и полез в карман. – А вот тебе обещанная награда.

Сашка схватил денежку и стрелой умчался в глубину сада.

В своей комнате Петр Алексеевич разглядывал золотую с бирюзой брошь и рубиновое ожерелье.

– Да, матушка, – вслух восхищался он. – Вашей изобретательности можно только позавидовать! Значит, Марусю хотели объявить воровкой и выгнать со двора!

Едва он спрятал драгоценности, как за ним прислала графиня.

Ольга Сергеевна ждала его в гостиной, сидя в кресле, и держала ладонь у виска, давая понять, что и нее раскалывается голова.

– Все, Петруша, больше искать негде: все перерыли! Придется заглянуть в комнаты прислуги.

– Как вам угодно, матушка, – Петр вежливо поклонился. – Лично я сомневаюсь в успехе вашего предприятия, посему останусь в гостиной. – Он демонстративно взял в руки «Русские ведомости».

Ольга Сергеевна послала за управляющим. Когда тот явился, она вместе с ним направилась на половину прислуги. Петр Алексеевич быстро поднялся наверх и проскользнул в комнату графини. Через пять минут он как ни в чем ни бывало сидел в гостиной с тем же журналом.

Между тем дворецкий с управляющим под бдительным оком барыни добрались до скромной комнатки Маруси, которая все еще не вернулась от Пелагеи. Ольга Сергеевна указала на шкаф.

– Переверните все вещи!

Вышитые полотенца, простыни, платочки и нижние юбки полетели на пол. Ничего подозрительного в шкафу не нашли.

– Как? – удивилась Ольга Сергеевна, но тут же прикусила язык.

В это время в комнату вошла пораженная происходящим Маруся. За ней в проеме двери встал Петр Алексеевич. Он слышал недоуменный возглас матери.»

– А вы полагали, матушка, что украденное ожерелье найдется именно здесь?

– Ничего я не полагала, дорогой!

Маруся ни слова не сказала. По ее бледному лицу было видно, что она сильно утомлена дорогой и едва стоит на ногах. Ольга Сергеевна вылетела из комнаты, не забыв громко хлопнуть дверью.

Сын догнал графиню у дверей ее покоев.

– Матушка, разве уже все осмотрели?

– Все!

– И ничего не нашли?

– Нигде ничего.

– Тогда еще раз загляните в вашу шкатулку.

– Смотрела сто раз!

– Посмотрим сто первый. – Петя решительно направился к туалетному столику графини. Она покорно шла следом. – Нуя же говорил, маменька! – в руках молодого графа вспыхнули темно-красным светом благородные рубины. Потом он положил на раскрытую ладонь брошь с бирюзой. – Не эту ли брошь вы имели в виду?

– Да, Петенька, эту, – обреченно кивнула графиня, бессильно опустившись в кресло.

«Каким же образом он узнал? – мучительно думала она. – Кто мог меня выдать? Кто ему рассказал?»

Глава 10

Просыпаться не хотелось. Лена не открывала глаза, но голос соседки бесцеремонно возвращал ее в настоящее.

– Нас тогда с работы пораньше отпустили. Захожу домой и слышу подозрительный шум. Тихонько прокрадываюсь через комнату и заглядываю в спальню. А они в постели, два голубка! Я стою. Наконец девица меня увидела, его с себя столкнула, он оглянулся – и глаза округлились в ужасе. Лицо белое, растерянное. Я говорю: «Одевайтесь и выметайтесь!», – а сама на кухню, чтоб не видеть безобразия. Девица мигом упорхнула, а муженек остался. Я молча вещицы его в чемодан побросала и за дверь выставила. У него лицо убитое, виноватое, а возразить-то нечего.

– Да, конечно, что тут возразишь! – раздался второй голос.

– Вот так и выгнала.

– И что же, одна теперь маешься? – Не одна. С двумя детьми.

– Жалеешь, значит, что погорячилась?

– Да как не жалеть. Одной с детьми плохо.

– И что – ни разу не пришел?

– Приходит. К детям. Мы между собой не разговариваем. Не знаю даже, женат или живет с кем-нибудь. Чужого ребенка, наверное, воспитывает, а свои без отца.

– Да, плохо, когда отец раз в месяц к детям наведывается. Ты поговорила бы с ним, а? Может, тоже жалеет?

– Да если и жалеет, разве признается? Гордый он… За это я его и полюбила. Все сама за ним бегала. Он высокий, видный такой был.

– Ну раз уж сама бегала, значит, и теперь надо самой. Мужика не переделаешь. Какой есть характер – такой уж на всю жизнь. Повинись сама, он и вернется.

– Чего это ради я должна виниться, когда он со всех сторон виноват! – возмутилась женщина. – Привел девицу в дом, в мою постель уложил, на мои простыни, которые я же стирала-гладила… И мне теперь виниться?

– Так сама же говоришь – гордый! – уговаривала старуха. – А гордость на гордость – как коса на камень. Все без толку. Ты и уступи.

Лена подумала, что пора вставать, и села на своей полке.

– Ах, наконец-то и красавица наша проснулась! – обрадовалась ей как доброй знакомой старушка. – А я думала, весь день проспишь.

– Рада бы, но скоро моя станция, – улыбнулась Лена. – Я всегда так в поезде: вначале уснуть не могу, потом просыпаться не хочется.

Она взяла полотенце и пошла умываться. Когда вернулась, женщина рассказывала историю своей сестры, муж которой погиб в Афганистане.

– Так вот, получила она похоронку, а потом друзья его приехали и рассказали, как Сергей геройски погиб в бою. Но тела его после боя не нашли. Она каждый день ходила в военкомат, узнавала, а там плечами пожимают, говорят, что война есть война, всякое случается. Вот тогда у Татьяны и закралась мысль: а вдруг жив ее муж. Да и сон ей приснился, что Сергей в горах, кругом люди чужие в чалмах, страшные и бородатые… Прошел год, а Тане другой сон снится, будто Сергей уже где-то в большом городе, но явно не русском. Татьяна говорила подружкам, что скоро письмо придет от него, а те только вздыхали: совсем рехнулась от горя. Но в один прекрасный день пришел большой пакет с иностранными марками. Таня его взяла на почте, там и распечатала. Даже в банк опоздала, где кассиршей работала. Ее сразу на ковер к начальнику, почему опоздала, клиенты ждут, уволим. А она блаженно улыбается и будто никого не слышит. «А я и так хочу уволиться, – говорит. – Вы не подумайте, я не сошла с ума. Просто… просто получила письмо от Сергея и уезжаю к нему в Канаду». Начальник чуть с кресла на пол не сполз. «У него в Ванкувере маленькая фирма». Вот так она с дочкой собралась и уехала в Канаду. Пишет, что счастлива, приглашает в гости, даже дорогу оплатить обещает…

– Да, говорят же: вещий сон, – поддакнула старушка.

Лена сразу вспомнила о своих снах. Вероятно, существует какая-то связь между ней и Марусей, которая жила в той усадьбе, куда ее привел Лиханов. Но эту тайну она пока не могла разгадать.

Поезд в Удинске стоит всего три минуты. Едва Лена завернула за обшарпанный угол старенького одноэтажного здания, гордо называвшегося вокзалом, как вагоны тронулись, с каждой секундой все веселее убегая прочь.

В детстве они часто ходили сюда смотреть на проносившиеся мимо поезда и мечтать о большой интересной жизни, которая кипит где-то далеко от Удинска. Но большинство из подруг осталось в маленьком родном городке, сером и пыльном. Да и сама она попала в Москву волею случая. А нашла ли она в столице ту замечательную жизнь, которая грезилась в детстве? Вот мелькнула ее Синяя птица, поманила в образе сказочного принца, но все пропало, как мираж. И вновь работа, дом, подружка. Борис… Можно выйти замуж и за Комова, – но тогда чем будет отличаться ее столичная жизнь от жизни ее замужних одноклассниц в Удинске?

Однако, доехав до центра в старом дребезжащем автобусе, Лена, глядя на блеклые, унылые и пустынные улицы, подумала: нет, все-таки Москва это Москва. Центр цивилизации… Перекинув сумку через плечо, она неторопливо шла по рассохшемуся тротуару, поддевая узким носком модного сапожка осыпавшиеся с любимых удинских кленов осенние листья. Вот и темные кирпичные гаражи под железными крышами, которые все грозились снести, потому что, видите ли, они портят и без того неприглядную картину. Но ведь удобно, когда гараж рядом – вот и не сносят. Впереди показался бледно-желтый четырехэтажный дом, грустный и сиротливый. Дом, где прошло детство и юность. Такой невыразительный, малосимпатичный дом, что хоть плачь! И все-таки она невольно ускорила шаги, хотя и мелькнуло на миг где-то в сознании: большая усадьба с садом, красивая гостиная, рояль…

А вдруг дома никого нет, обеспокоенно думала Лена, нажимая на кнопку звонка. За дверью послышались шаги. Мама!

Они вдвоем пили чай на кухне и, в первую очередь, мама расспрашивала о женихе. Еще бы, дочь была в том возрасте, когда замужество становится главным вопросом в жизни. Лена уже писала ей о Борисе, но отзывалась о нем весьма сдержанно.

– Лена, что-то случилось? – тревожно спросила Клавдия Ивановна, глядя на осунувшееся лицо дочери.

– Да нет, просто немного устала.

– Ты с Борисом еще встречаешься?

– Да, мама, встречаюсь.

– И что?

– Все нормально.

– Замуж не зовет?

– Да, да, конечно, зовет.

– Лен, что-то я не понимаю, – еще больше встревожилась мама. – Как-то странно ты это говоришь. То ли он невсерьез тебя замуж зовет, то ли ты к его предложению относишься несерьезно.

– Дело не в Борисе, мама. Дело в Андрее.

– Другой появился?

– Появлялся, – уточнила Лена. – Был да сплыл.

– Ты ничего не писала об Андрее, – покачала головой мама. – Когда успела познакомиться? И почему «сплыл»?

– Да вот успела, – тоскливо проговорила Лена. – Познакомиться успела, а написать о нем – нет. Но, судя по всему, я не произвела на Него должного впечатления.

– Господи, да сколько же ты была с ним знакома?

– Целых пять дней!

– И что потом?

– Он не пришел и не позвонил. Все. Прошла неделя, а он ни гу-гу.

– Ну и ладно, Бог с ним. Подумаешь, пять дней была знакома. Я-то думала, что-то серьезное. И слава Богу, что сплыл.

– Нет, мам, Андрей такой замечательный! – Лена заплакала.

– Влюбилась?

– Да, влюбилась.

– Без памяти?

– Ага.

– Понятно. И он этим воспользовался? – голос Клавдии Ивановны стал суровым. – Скажи, была с ним?

Лена молча кивнула.

– И он сразу пропал? Она опять кивнула.

– Ну и слава Богу, – облегченно вздохнула мама. – Хорошо, что сразу. Тебе сейчас больно и обидно, но это пройдет. – Она обняла дочь и стала утешать: – Да это счастье твое, что всего пять дней ты его знала, а не пять месяцев. Ты подумай, если ты сейчас так переживаешь, что было бы с тобой, если бы он тебя через пять месяцев или пять лет бросил? Как бы ты к нему прикипела!

– Ой, мамочка, я к нему и так уже прикипела! – прошептала Лена. – Да так сильно, что слов нет! И жизни мне теперь нет без него! И за Бориса я не хочу выходить!

– Ну и не выходи. Не решай сейчас ничего, подожди. Время оно лечит. А то решишь сгоряча, потом каяться будешь. Если он тебя любит – подождет, а если «сплывет», как Андрей, – скатертью дорога.

– Такого, как Андрей, больше не будет!

– Зато еще лучше найдется. Ты у меня красавица. Прямо актриса. А в Москве женихов пруд-пруди. Не пропадешь. Только будь осторожна, девочка.

– Ладно, мам, я постараюсь. С Андреем у нас были бы прекрасные дети. Трое, нет пятеро! – Лена улыбнулась.

– Ну-ну, нечего зря мечтать! – погрозила пальцем Клавдия Ивановна. – Я так понимаю, что Андрей твой – отрезанный ломоть, лучше забудь. Забудь!

– Про кого забудь, Лен? – раздался Светкин голос. Сестра открыла дверь своим ключом и тихо вошла в кухню. – Про Бориса?

– Не твоего ума дело! – бросила мать. – Не знаю, что с ней делать, Лена. Одни парни на уме. Ты была совсем другой.

– Зато я точно не останусь старой девой! – заявила Светлана.

– Если будешь называть меня старой девой, я тебе французскую косметику и итальянское платье не подарю! – пригрозила Лена.

– Ты мне привезла косметику и платье?! – Светкино лицо просияло.

Настало время раздавать подарки. Когда все было примерено, пришел отец. Ему тоже достался подарок – теплый шотландский свитер.

– А когда встреча старых друзей? – встрепенулась Лена. – В телеграмме ничего не сообщили: где, во сколько?

Лена набрала номер школьной подружки. Таня обрадовалась, что они пойдут на встречу вместе.

– А где народ собирается? – спросила Лена.

– В «Центральном».

– В ресторане? Это же дорого! По сколько скидывались?

– Да что ты! – засмеялась Таня. – Все бесплатно… Ну ладно, давай одеваться, а то опоздаем. Сашка предупредил, чтобы не опаздывали.

– Сашка? Глазьев?

– Удивлена? Это он ресторан откупил. Лен, опоздаем! Потом все новости расскажу.

Перед выходом Лена успела позвонить в Москву. Сообщила Натке, что добралась без приключений. Наташа ответила, что в Москве ничего нового. Лена поняла, что Лиханов не звонил.

По дороге Таня успела рассказать, что Сашка Глазьев, который «сох» по Ленке весь год, когда учились в одиннадцатом классе, все еще не женат, хотя девчонки за ним толпой бегают, потому что их бывший одноклассник быстро разбогател.

– Типичнейший представитель отряда новых русских: иномарка, несколько магазинов, шикарная квартира. А начинал-то с жалкого киоска, – тараторила Таня. – Никто толком не знает, чем кроме купи-продай он еще занимается. По слухам, связан с московской мафией… Вот он и организовал встречу. Ему, конечно, хочется похвастаться, какой он крутой…

Едва одноклассницы вошли в вестибюль ресторана, как Ленку схватил в охапку стройный молодой мужчина в элегантном костюме и галстуке-бабочкой.

– Лена, Леночка! – Сашка чмокнул ее в щечку. – Наш славный Удинск у твоих прекрасных ножек! – от него уже немного пахло вином. Глазьев помог ей раздеться, подождал, пока Лена наденет изящные туфельки, причешется и, извинившись перед Таней, подхватил свою школьную любовь под руку.

– Пока все собираются, заглянем в кабинет к директору, выпьем хорошего вина. То, что на столах, будет похуже, – Сашка подмигнул.

Лена, удивленная переменами, произошедшими в Саше, позволила руководить собой на вечере встречи старых друзей. Ей было приятно, что Александр Глазьев так явно предпочел ее всем другим одноклассницам. В зале он расположился во главе стола, а Лену посадил рядом. Саша был и тамадой, и распорядителем праздника. Официанты и музыканты беспрекословно подчинялись ему, вечер шел по тщательно продуманному сценарию. На столах менялись блюда и напитки, звучали тосты, потом следовала музыка, и Глазьев танцевал с Леной.

– Ты изменилась, стала смелее и раскованнее, – говорил он. – Но главное, сексуальнее!

– Вот как? – засмеялась Лена. – И в чем это выражается?

– Да во всем: в улыбке, в блеске глаз, в походке! Смотри, эти троглодиты пожирают тебя глазами! Ну н-нет! Не выйдет! Знаешь, что я придумал, чтобы убрать с дороги всех остальных претендентов?

– И что же?

– Я заказал еще один ящик крепкой настойки. Сейчас они все перепьются и будут представлять из себя пренеприятнейшее зрелище!

– Так уж и все? – удивилась Лена. – И Черкасов? Он же был почти отличником и даже пиво в рот не брал!

– Черкасов в первую очередь наберется, – уверенно заявил Александр. – Он слабак. Утонул в бурном море рыночной экономики. Вот и запил.

– Боже! – ужаснулась Лена. – Я не хочу смотреть, как Черкасов напьется. Да и все остальные. Я не хочу разочаровываться, они все были такие милые сегодня, столько наговорили комплиментов, столько всего мы вспомнили смешного…

– А через полчаса начнут к тебе приставать, вот увидишь! Но есть счастливая возможность этого избежать.

– Какая?

– Продолжим вечер у меня! Я покажу тебе свою замечательную квартиру! Красиво, уютно. Приятная музыка, изысканное вино…

Лена видела, что предсказания Саши начинают сбываться: внесли новые бутылки, и кутеж пошел нешуточный. Глазьев же, в отличие от остальных, казался почти трезвым.

– Ладно, поехали!

В вестибюле одевалась Таня, за которой уже пришел муж Вадим.

– Ты тоже решила уйти пораньше? – спросила она Лену.

– Нет, я хочу посмотреть новую квартиру Глазьева.

– О, тебе повезло, не многие удостаиваются такой чести! Говорят, у него настоящий дворец.

– Мы вас подбросим, – улыбнулся Саша, небрежно помахивая ключами от автомобиля.

Прощаясь с подругой, Лена шепнула:

– Позвони моим, пусть рано не ждут. Только скажи, что к Глазьеву отправилась целая компания, ладно?

– Хорошо.

Через десять минут Сашка уже снимал с Лены пальто в своей новой квартире.

– У тебя здесь как в дорогом павильоне мебели. Кажется, ее только что привезли из салона.

– Да, мебель из Италии… Евроремонт…

– Королевская роскошь, – заметила Лена, разглядывая обивку стен, подвесные потолки, люстры, светильники, бронзовые статуэтки и напольные вазы. И кто мог подумать, что у вечного троечника Глазьева проявится такая бездна вкуса и любви к роскоши и комфорту.

– Это верно: живу, как король, – довольно похвалился Сашка. – Для полного счастья королевы только не хватает.

– Свято место пусто не бывает, – заметила Лена. – Говорят, от претенденток на трон отбоя нет.

– Уже насплетничали? – усмехнулся он, а потом как-то горько улыбнулся: – А помнишь, Лен, как мне в школе с девчонками не везло?

– Да я бы не сказала. Помню, Люська Самойлова по тебе сохла, и Регине ты нравился, она девчонкам по секрету признавалась.

– Люська? Этот рыжик? Регина? Ты что, смеешься?

– С чего ты взял?

– Вы всегда надо мной смеялась, самые красивые девчонки нашего класса. Вы думали, что я ничего не смогу достичь в жизни. Но я-то доказал обратное.

– Саша, наверное, и тогда в тебе были какие-то задатки… которые при новых условиях… хм… развились…

– Ничего не развилось! Ни-че-го! Я остался таким же, каким был в школе. Но девчонки – липнут! Проходу не дают.

– Стоит ли удивляться: иномарка, шикарная квартира, баксов немерено. А еще ты молодой, красивый и одет с иголочки. Что еще нужно для успеха У женщин, а, Саш? Чему ты удивляешься, я не пойму? Радуйся жизни. Весь мир у твоих ног…

– Иногда мне становится невыносимо скучно. Любое мое желание сбывается. Вот и ты тоже…

– А что я?

– Сразу согласилась приехать.

– Не поняла?

Он без лишних слов привлек ее к себе и начал пылко целовать. Не встретив сопротивления, дрожащими пальцами принялся расстегивать пуговицы на ее блузке. Перед Лениными глазами мелькнуло нежное, ласковое лицо Андрея. Она попыталась оттолкнуть Сашку. «Господи, как глупо!» – думала она, досадуя на свою неосмотрительность. У нее даже настоящей злости не было к Глазьеву, поскольку сама спровоцировала его, согласившись поехать к нему. Лена дотянулась до бутылки с минералкой, стоявшей рядом на столике, и стала медленно лить воду на голову воздыхателя. Подействовало! Глазьев скатился с нее, глядя на девушку ошарашенными глазами. Она быстро поднялась, при этом лицо ее оставалось спокойным и насмешливым.

– Ты что, с ума сошла? – прохрипел он.

– Я не знаю, кто из нас сошел с ума, – произнесла Лена.

– Замкнуло что-то в голове, – быстро придя в себя, пытался оправдаться Глазьев.

– Если я приехала к тебе, то это вовсе не означает, что готова лечь с тобой в постель. Неужели нельзя было за чашкой кофе просто повспоминать, музыку послушать… Извини, но я ухожу.

– Подожди, – пробурчал Глазьев. – Я отвезу тебя домой. Поздно уже.

Всю дорогу они молчали.

Но перед тем как попрощаться, Глазьев неожиданно предложил:

– Лена, выходи за меня замуж. – Заметив, как удивленно вытянулось у девушки лицо, быстро добавил: – Я серьезно, давай поженимся. Чего ты забыла в Москве? Захочешь – куплю тебе салон красоты, будешь в нем хозяйкой.

– Спасибо, но у меня уже есть жених.

На следующий день Лена решила вернуться в Москву. Дома объяснила, что ее срочно вызвали на работу.

Сашка примчался к самому отходу поезда. Увидел ее в окне вагона, помахал цветами. Лена вышла в тамбур, но поезд уже тронулся. Он все-таки вскочил на подножку, поцеловал ее, сунул цветы и спрыгнул.

– Я позвоню! – крикнул он и некоторое время еще бежал рядом с вагоном, пока не отстал.

Еще одно предложение выйти замуж. Но вовсе не от Сашки и Бориса она хотела его услышать…

Глава 11

Проект с «Эн-Би-Си» и в самом деле имел большое значение для телекомпании Лиханова. Сотрудничество открывало грандиозные перспективы, сулило выход на рынок Великобритании, правда, в туманном, как и сам Альбион, будущем.

Андрей не предполагал, что они окажутся до такой степени загруженными работой. Каждый день был расписан буквально по минутам, и, что поразительно, за всю неделю ни один служащий ни разу не опоздал и не сорвал график. Утром они едва успевали собраться и выскакивали из отеля минута в минуту, когда к подъезду прибывала студийная машина. Весь день, включая обед, – деловые встречи, съемки, обсуждения, согласования, бумаги, снова съемки… Приехав в отель, расходились по номерам, Андрей принимал ванну, засовывал несвежую рубашку и белье в специальную корзину и падал в постель, мгновенно засыпая. Утром его уже ждала свежая сорочка – и вся круговерть начиналась с начала. Он не мог ни о чем думать, кроме ближайшей деловой встречи: по дороге они с Ольгой упражнялись в вежливых английских фразах. Сиверс потрясла его своим разговорным английским, судя по всему, она основательно подготовилась к поездке в Англию и вела себя с точки зрения бизнеса безукоризненно. Великолепно причесанная, с умеренным тщательно продуманным макияжем, в отлично сидящих на ней костюмах, она не позволяла в течение дня ни тени кокетства по отношению к Андрею и английским коллегам, но улыбка ее была всегда неизменно обаятельной и приветливой. Вечером, отправляясь в свой номер после ужина в ресторан отеля, Ольга даже не пыталась намекнуть на возможность совместной ночи.

Лиханов вдруг вспомнил, что до сих пор не позвонил Лене. На его мимолетную задумчивость в тот же момент отреагировал помощник режиссера Клайв Стюарт:

– Эндрю! Есть проблемы? Андрей рассеянно улыбнулся:

– Все о'кей, Клайв!

– Я подумал, уж не загрустил ли ты о снегах России.

– О, я и забыл, что в Москве пора выпасть первому снегу!

– Снег – это хорошо. Красиво! Твоя любимая ходит зимой в меховом пальто, да? Я смотрю репортажи из Москвы. Вчера на улицах было много красивых женщин в «шью-бах», – по-русски выговорил трудное слово Клайв. – Я был в Греции, там все торговцы знают это русское слово «шью-ба».

– Да, в России зимой без меха пропадешь. Очень холодно. Женщины предпочитают натуральные меха.

– Значит, до вас еще не добрались защитники животных? – засмеялся Стюарт. – Я слышал, наша королева брала с собой в Петербург меховое пальто из норки. В Англии она просто боится его надеть, потому что здесь леди, выступающие в защиту животных, не бояться испортить даже манто королевской особы.

– Боже, голубая норка – мечта всей жизни! – невольно воскликнула Ольга.

– Но ты же не королева и даже не принцесса, – не удержался от легкого сарказма Андрей.

– О, на мой вкус мисс Ольга намного обворожительнее любой принцессы, – высказал свое мнение Клайв. Сиверс бросила на Лиханова торжествующий взгляд. – Вы счастливчик, Эндрю, – улыбнулся Стюарт. – С такой девушкой я бы не грустил ни о чем, даже о снегах России.

– Ах, Клайв, – вздохнула Ольга, – вы и представить себе не можете, как избалованы женским вниманием наши мужчины. Вы знаете, в нашем коллективе из пятнадцати человек только трое – мужчин.

– Как? – ахнул Стюарт. – У вас на телевидении работают почти одни женщины? Я считал, что русское телевещание делают мужчины, что у вас дискриминация женщин. А получается наоборот?

– О, что касается работы – то для женщин нет никакой дискриминации, но когда дело доходит до заграничных командировок и распределения кресел…

– Но вы-то, Ольга, я вижу, преуспели во всем.

– О да, Клайв, я добиваюсь в жизни всего, чего хочу. Это мой принцип.

– Вы не только самая красивая женщина на русском Ти-Ви, но еще и самая целеустремленная, я думаю, – Клайв действительно был восхищен Ольгой. Андрей бы очень обрадовался, если бы тот пригласил коллегу на ужин, но дальше слов у стопроцентного британца дело не шло. Он закончил работу, собрал бумаги, вежливо распрощался и был таков.

– Он женат? – небрежно спросил Андрей, будучи уверенным, что Ольга уже разузнала такие подробности о всех мужчинах, с которыми они работают в Лондоне.

– По крайней мере, он хвастался тремя детьми. Да ты же знаешь, здесь холостяки после тридцати считаются подозрительными, и им труднее продвинуться по служебной лестнице.

– Слава Богу, у нас все не так, – устало произнес Андрей. – Ну что, закругляемся?

– Да, я с ног падаю. Наконец-то дождались выходных! Завтра отметим наш совместный уик-энд в Лондоне?

– Нет, завтра я завалюсь спать на весь день. Андрей-то собирался утром позвонить Лене – и… проспал! Когда Сиверс его разбудила, он бросил взгляд на часы. Так, в Москве час дня. Набрал номер, но трубку в Москве никто не поднял. Он был зол на самого себя; за три дня не смог найти времени, чтобы позвонить! Черт возьми, теперь попробуй застань ее дома в субботу. А если придет Ольга, то…

– Андрей, это я!

«Легка на помине!» – нахмурился Андрей.

Ольга, изящная и свежая как восточная женщина, красивой походкой вплыла в его номер, осторожно неся поднос, на котором стояли кофейник, чашки и тарелочки с аппетитными булочками, маслом и ветчиной.

– Завтрак в постель! – объявила она, пуская в ход свои чары. Андрей быстро накинул халат. Однако завтрак не затянулся. Ольга дала ему полчаса на то, чтобы побриться и одеться. Главное действие спектакля оставлено на вечер, догадался Лиханов А сейчас Сиверс не терпелось пробежаться по магазинам, и он нехотя согласился на роль ее верного оруженосца.

«И все-таки она красавица!» – не мог не отдать ей справедливости Андрей, когда они встретились в холле отеля. Высокая и эффектная, Ольга притягивала к себе невольные взгляды мужчин. Красивый молодой араб так и пожирал ее глазами, пока Андрей заказывал такси.

– Жаль, что магазины сегодня рано закрываются, – сказала Ольга.

«И слава Богу», – подумал Андрей. Он все еще не мог без дрожи вспомнить их прошлогодний вояж, где были не только жаркие ночи, но и весьма утомительные для него обследования супермаркетов, всяких там бутиков и салонов мод. По части примерок Ольга была не менее неутомима, чем по части любви. Впрочем, он заранее смирился с ее планами, решив купить что-нибудь Лене и родным. Он хорошо помнил, что ростом она была даже чуть выше Сиверс, но бюст ее, разумеется, поменьше, а вот бедра… Он сразу вспомнил Лену на тигровой шкуре…

Они проезжали Сити, но Лиханов почти не смотрел по сторонам; он уже видел и Тауэр, и Букингэм, и собор Святого Павла. Вот с Леной он с удовольствием прогулялся бы по этим местам, Ольгу же архитектурные памятники мало интересовали.

Когда Лиханов уже еле волочил ноги, путешествуя между отделами обуви и верхнего платья, он наконец увидел, что любезные продавцы начинают волноваться. «Ага! – облегченно вздохнул он, – скоро закрываются». Среди десятка Ольгиных пакетов скромно примостились два, принадлежащие Лиханову. Коробочка с изумительными серьгами для Лены приятно радовала Андрея. Настроение у него заметно поднялось.

– А не посетить ли нам Гринвич? – предложил он, когда они вышли из очередного магазинчика.

– А что там? Выставка, ярмарка, распродажа?

– В Гринвиче старейшая в Европе астрономическая лаборатория.

– Из астрономии я знаю, что родилась под знаком планеты Венера, а это богиня любви. А тебе, кажется, покровительствует Марс, поэтому ты бываешь столь агрессивным. А вообще – это планета настоящих мужчин.

– В Гринвиче пролегает граница Западного и Восточного полушарий, – продолжал Андрей.

– Ну что ж, запечатлеемся на память на границе полушарий.

Дорога в обсерваторию оказалась неблизкой, и Ольга не теряла времени даром. Она нежно ворковала, прижимаясь к Андрею, ероша его густые волосы и горячо пожимая и гладя его ладонь. Иногда она мимолетно касалась его губами, как бы обещая, что главное впереди, вечером. Пронизывающий ветер у обсерватории ненадолго охладил пыл Ольги. Но обратный путь прошел не менее обещающе.

В отеле она дала ему передохнуть, отправившись к себе сменить наряд. Лиханов бросился к телефону.

На этот раз трубку сразу подняли, но он услышал голос Наташи, которая почему-то начинала действовать ему на нервы.

– А это вы! Как в Лондоне? Что с туманами? – Можно позвать Лену?

– Лену? Нельзя. Он даже опешил:

– Почему нельзя? Я хочу с ней поговорить.

– Ностальгия по родине? – продолжала упражняться в остроумии Натка. – «Над городом туман, туман, любви старинные туманы…»

– Хватит шутить! Где Лена?

– Даже не знаю, что вам сказать… Допустим, она в Удинске у родителей.

– А телефон там есть?

– Да какой телефон в Удинске? Это же не Лондон. Там даже электричества нет.

Он понял, что бесполезно взывать к ее добросердечию, но сделал еще попытку:

– Дай мне, пожалуйста, ее адрес в Удинске.

– А может быть вам еще ключ от ее спальни дать? – отрезала она. – Не беспокойтесь, Лена в полном порядке.

– Ты ей сказала о моей командировке?

– Я же не изверг.

– Тогда, Наташа, еще одна просьба!

– Сто долларов!

– Что?!

– Шутка.

– Быстро запиши мой телефон. Пусть позвонит, если вернется раньше.

– Записываю.

Андрей положил трубку. Почему Натка на него так взъелась? Или она вообще против мужчин? Возглавляет московское бюро общества феминисток? Черт, лезет в голову всякая чушь.

Через час к нему в номер зашла обворожительная Ольга и предложила спуститься в бар отеля.

Наталья удивилась быстрому возвращению Лены в Москву.

– Что так рано? – спросила она, обнимая подругу. – Я с Колькой собиралась провести у нас вечерок.

– Значит, помешала вашим планам? – устало спросила она.

– Ничего страшного. Даю отбой. А ты из-за Лиханова так быстро вернулась? Зря ты на него надеешься. Я его вчера видела. На Тверской. С шикарной блондинкой.

– С блондинкой, – эхом отозвалась Лена, без сил опускаясь в кресло.

– Красивая она, – со вздохом продолжала Натка. – Как голливудская звезда.

– Кажется, я ее знаю… Она с ним работает. Целыми днями вместе.

– Если б только днями…

– Ладно, Наташа, давай больше не будем его вспоминать, хорошо?

– Конечно, я все понимаю.

Лена ушла в ванную, включила воду и разрыдалась. Ей не хотелось, чтобы Наташа видела ее слезы.

На следующий день, после работы, Лена отправилась на Тверской, хотя в глубине души понимала: это какая-то нелепость, что Лиханов гуляет с Ольгой по улицам Москвы. Им что, негде побыть вдвоем? А впрочем, они могли просто идти в ресторан. Лена сама не замечала, что почти бежит. Боже, только бы увидеть его, только бы увидеть! Резкие порывы ветра бросали в лицо пригоршни рассыпчатого снега, и снежная белая пелена застилала улицу. И в этой неясной дымке Лена заметила его, торопливо идущего по другой стороне улицы. «Андрей!» – хотела крикнуть Лена, но голос ее не слушался.

Девушка бросилась через дорогу, уворачиваясь от машин. Автобус с туристами мчался прямо на нее, она резко отпрянула и, успев почувствовать сильный удар, провалилась в темноту…

Потом она ощущала только боль во всем теле и не могла открыть глаза, чувствуя, что, попытавшись поднять веки, причинит себе невыносимые страдания. Лена впадала в забытье, потом опять приходила в себя от невыносимой боли, потом снова теряла сознание. И вдруг она проснулась, а боль не пришла. Вернее, тело продолжало болеть, но вполне терпимо. Лена осторожно приподняла веки. Тупо заныл затылок, но, привыкнув к свету, она осторожно обвела глазами белый, в трещинках, потолок, а потом увидела розовое пятно совсем рядом. Сосредоточившись, Лена поняла, что это розы. Она даже ощутила их аромат. Голова немного кружилась. Розы были слева. Скосив глаза вправо, увидела свою бледную руку поверх простыни, в которую была воткнута игла. От иглы шла прозрачная трубочка, в ней что-то капало. «Капельница», – догадалась Лена, нова осторожно перевела взгляд налево и увидела другую руку – в гипсе, потом задержала глаза на восхитительных розах, нежно розовеющих на фоне белого пятна. Выше белого пятна было чье-то очень знакомое лицо.

– Андрей, – попыталась сказать она, но губы едва шевельнулись, и тут же резкая боль пронзила голову от затылка к левому виску.

– Тихо, – сказал ласковый мужской голос. – Не говори ничего. Тебе сделали операцию, два дня была в реанимации, а теперь уже в палате. По словам врачей, ты быстро поправишься. Все косточки собрали, поставили на место. До свадьбы заживет! – это был голос Бориса. Он раздавался откуда-то издалека, как сквозь туман. – Тебе просто повезло, что не попала под встречную машину.

Из рассказа Бориса следовало, что Лена пережила настоящий ад. В нее врезалась на полном ходу иномарка, ее отшвырнуло, и она могла угодить под колеса другой машины. От этой мысли Лена содрогнулась и опять впала в забытье. Потом еще долго находилась в полусонном отупении, с трудом понимая, кто входит в палату, разговаривает с ней, утешает и подбадривает. В основном это были медсестры, врачи и Борис. Однажды заглянула Наташа. И лишь Андрей не появлялся, значит, ему никто не сообщил, а сам он не звонил.

Лена считала дни по букетам роз. Алые сменились белыми, белые – розовыми, розовые – чайными. На темно-бордовых она окончательно пришла в себя. Борис, очевидно, заезжал утром, а потом сидел у нее каждый вечер. На тумбочке стояла большая тарелка с апельсинами и яблоками.

– Вчера Борис Аркадьевич привез новое импортное лекарство, – дорогое! – и ваш лечащий врач сказал, что это лекарство вас за неделю на ноги поставит, – щебетала молоденькая медсестра Люся. – Боже, с таким мужем, как у тебя, все нипочем. Он прямо с операции хирурга вызвал, наверное, пообещал что-то, потому что сразу все забегали, зашевелились. Лучшую медсестру сам привез из правительственной больницы, чтобы около тебя дежурила в ночь после операции, это самое тяжелое время, и все от первых суток зависит. Потом палату отдельную оплатил, подарков всем надарил: и хирургу, и палатному, и сестрам.

После тихого часа зашел Борис. Он, поцеловав Лену в щеку, начал доставать из пакета булочки, икру и масло.

– А в термосе настоящий черный кофе из отборных зерен, – сказал он.

Лена, почувствовав вдруг, что неделю ничего в рот не брала, с удовольствием съела бутерброд и выпила кофе.

– Боже, какое счастье, – призналась она. – Мне кажется, я никогда такой вкуснятины не ела. Как в первый раз.

– Тебе сейчас все будет как в первый раз. Ты же заново родилась. И сейчас все будет по-другому, да? Я буду тебя беречь и даже на шаг от себя не отпущу.

Лена внимательно вглядывалась в лицо Бориса. Он заметно похудел и осунулся, но глаза светились счастьем.

Вечером пришла Натка. Она шутила и рассказывала анекдоты о своих клиентках, но старалась не смотреть подруге в глаза. После того как Борис ушел, Лена, не удержавшись, спросила:

– Андрей не объявлялся?

– Андрей? Ты еще не забыла это имя? – лицо Натки приняло холодное, замкнутое выражение. – По-моему, он мизинчика твоего не стоит. И вообще, как ты можешь вспоминать Лиханова, когда рядом с тобой порядочный человек? Он же ночей из-за тебя не спит. Между прочим, он не в отпуске, у него сейчас дело решается очень важное.

– Какое еще дело? – быстро спросила Лена.

– Похоже, он затевает что-то грандиозное. Я была права: Борис далеко пойдет.

– Странно, а мне он ничего не говорил…

– Ну, не говорил, значит так надо. Наверное, сюрприз тебе готовит. Будь моя воля, сама бы за него замуж вышла, – мечтательно возвела глаза к потолку Натка. Потом сделала недовольную гримасу: – А Лиханов – подлец. – Помолчала немного. – Гипс, конечно, дело серьезное, и тебе сейчас не до свадьбы, но о Борисе ты все-таки подумай. Идеальная кандидатура.

Поздно вечером Люся зашла проведать свою любимицу. Лена угостила медсестру бутербродом с икрой, и та не преминула заметить:

– Сказка, а не муж. До сих пор не верится, что в жизни такие встречаются.

«Наверное, она права. С таким мужем, как Борис, я буду словно за каменной стеной, – подумала Лена. – Не зря же говорят, что брак по расчету гораздо крепче брака по любви. Если расчет, конечно, правильный».

Глава 12

В воскресенье Лиханов весь день до самого вечера бесцельно бродил по Лондону. Прогулка в одиночестве придала ему силы и подняла настроение. Только теперь он понял, до чего же устал от Сиверс! Мы с ней как гребцы, прикованные к одному веслу на галере хозяина-работорговца, подумал он. Конечно, иметь дело с одной и той же женщиной и на работе, и в командировке, да еще и в постели – это уже слишком!

Лиханов потягивал пиво в баре, наблюдая за туристами и молодыми, раскованными, но в то же время правильными и добропорядочными англичанами. Ему было безумно приятно отвлечься от своих проблем и раствориться в беззаботной толпе, где никто его не знал и не обращал на него ни малейшего внимания. Он ощутил вкус свободы и возвращаться в отель, где его ждут очередные сюрпризы Сиверс, не хотелось.

В музее мадам Тюссо ему приходилось бывать раньше, а потому на сей раз скуки ради заглянул в широко рекламируемый рок-цирк восковых фигур.

Он оценил со вкусом и тонким английским юмором организованное шоу. Лиханов видел восковые куклы нашего музея, но ему показалось, что эти были сделаны с гораздо большим мастерством.

День был бы просто превосходным, если бы не далеко запрятанная непреходящая тоска по любимой девушке. Он с ужасом подумал, что начинает забывать милые подробности самого дорогого ему лица. Казалось, прошел уже месяц со дня последней встречи, а ведь они так мало были знакомы, что Лена в его воспоминаниях превращалась в призрак, мираж. Он хотел немедленно обнять ее, ощутить ее тело в своих объятиях. Вот если бы она могла поехать с ним, размечтался Лиханов. С какой радостью он показал бы Лене достопримечательности Лондона. Андрей совсем приуныл, от утренней бодрости не осталось и следа. Он поймал такси и вернулся в гостиницу. «В таком огромном городе – и один, как в пустыне».

В отеле его ждал сюрприз. Ольга, вопреки ожиданиям Андрея, кажется, абсолютно на него не сердилась, словно между ними ничего особенного не произошло.

Он застал ее в… своем номере, мало того – в своей постели! В роскошном розовом пеньюаре Ольга возлежала на шелковых простынях его разобранной постели, а рядом, на тумбочке, стояло ведерко со льдом и бутылкой шампанского, сладости, фрукты… Да, Сиверс не теряла даром времени и тщательно подготовилась к новому штурму.

«Непотопляемая!» – выругался про себя Лиханов. Ситуация была до смешного нелепой. Злость и отвращение шевельнулись в душе. И вдруг ему стало ее жаль. «Как же она не понимает, что есть предел навязывания себя мужчине, за который нельзя переходить!» Ему хотелось достать бумажник и выдожить ей все оставшиеся у него фунты «за услуги», и в то же время он не мог оскорбить ее, иначе дальнейшая совместная работа станет невозможной. Лиханов не знал, как выйти из щекотливого положения с наименьшими для себя потерями.

– Может быть, для начала откроешь шампанское, милый? – нежно проворковала она.

– Чего ты добиваешься? – без обиняков спросил он.

– Не хочу терять выходной, – просто объяснила она. – Должна же эта командировка запомниться чем-то приятным.

– А если бы на моем месте был Алекс, как и планировалось? Ситуация бы повторилась один к одному, за исключением того, что роль статиста исполнял бы другой?

– Причем тут Алекс? Он остался в Москве…

– В таком случае, не подождать ли тебе следующей командировки?

– Ты же знаешь, Андрей, что нравишься мне гораздо больше, чем этот зануда Ремизов!

– Ну еще бы, у меня же нет жены! Или ты будешь утверждать, что хочешь замуж? – Андрей открыл бутылку, разлил шампанское и присел на кровать.

– Да, я хочу выйти замуж, причем выйти удачно, за знаменитого и богатого человека, за красавца-мужчину, чтобы мне все завидовали!

– Чему же завидовать? – пожал плечами Андрей. – Тому, что муж тебя не любит?

– Ах, какая новость! – скривилась Ольга. – Ты меня не любишь? С каких это пор?

– С некоторых.

– Да она же далеко и неизвестно с кем, – раздраженно заявила Ольга. – Или ты решил хранить ей верность? И почему ты думаешь, что она там одна? И вообще, раньше ты относился к этому гораздо проще. Я всего лишь хочу хорошо провести время с тобой вдвоем. Что в этом плохого?

– Давай выпьем, – предложил Андрей.

Они молча выпили.

– Поцелуй меня! – тихо попросила Сиверс, ставя бокал. Лиханов легко коснулся ее губ. – Ну ты даешь! – засмеялась Ольга. – Разучился? – Она страстно прильнула к его губам, прижавшись к нему всем телом. Ее горячие упругие груди обожгли его через рубашку.

– Извини, у меня нет настроения, – высвободившись из ее объятий, пробормотал он.

– Иди же ко мне, – не слушая его, шептала она, – я знаю, ты умеешь быть нежным. Ты всегда был нежен.

– А если у меня нет больше к тебе нежности, что тогда?

Ольга сразу съежилась, обхватила колени руками, показалась вдруг растерянной и беззащитной.

– Пойми, мы можем хорошо провести с тобой время, но только без постели. Пойми, это не в моей власти. Что ушло, то ушло. Помнишь, у Ахматовой:

Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. И напрасно ты бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха, И напрасно твердишь покорные Слова о первой любви. Как я знаю эти упорные, Несытые взгляды твои!

Сиверс всхлипнула.

– Стихами решил прикрыться… – обиженно проговорила она. – Почему ты мне их читаешь?

– Потому что ты, к сожалению, взяла на себя традиционную роль мужчины.

– А как же Клеопатра?

– Она была царицей и могла позволить себе убивать соблазненных ею мужчин, избавляя себя от стыда.

– Я бы тоже тебя убила, – призналась Ольга.

– Хорошо, убей. – Он налил ей еще шампанского.

– Жаль, все усилия напрасны, – горестно вздохнула Сиверс. – А я так добивалась этой поездки, так мечтала оказаться здесь вдвоем! А он не может забыть свою пигалицу, с которой и знаком-то без году неделю. Господи, да разве она мне соперница! Нет! – Ольга внезапно ожесточилась, лицо ее приняло злобное выражение. – Нет, я не тебя, а ее убью! Это она во всем виновата!

Лиханов понял, что Сиверс обнаружила очередной объект своей злости и снова почувствовала себя на коне. «Эта женщина живет лишь тогда, когда видит перед собой врагов, которых должна уничтожить, – подумал он. – Иначе жизнь ее теряет всякий смысл. Жаль только, что объектом ее кипучей зависти стала Лена. Но я защищу ее».

Ольга ушла, оставив после себя запах дорогих духов и смятую постель.

«Дыша духами и туманами…» – вспомнил почему-то Андрей и усмехнулся. А потом по внезапному порыву схватил ручку и быстро начал писать в блокнот мелким почерком:

В туманном Сити бой часов Напоминает о мгновеньи Ушедшем, и сердцебиенье Вдруг возвращает в грезы снов. Я вижу сад господский, дом. О сердцу милая усадьба! Сейчас он снегом занесен, И, как невеста перед свадьбой, Земля грустна и весела. И вспоминается некстати, Что ты колечко не взяла И ускользнула из объятий.

Почему-то Андрей представил заброшенную усадьбу, молодую женщину в простом крестьянском сарафане, а на ее пальчике колечко. Такое же, какое когда-то мама доставала из шкатулки и показывала маленькому Андрею.

Время в больнице тянулось невыносимо медленно, но постоянные процедуры, посетители, телевизор в холле скрашивали однообразие больничных будней. Лечение было весьма успешным, боли отступили. Она даже почти не думала об Андрее, приветливо встречая Бориса, который по-прежнему навещал ее каждый вечер, балуя фруктами, сыром, ветчиной, сладостями и розами. А по ночам Лене снова и снова снились сны про усадьбу. Сны были яркие и добрые: в них счастливые и влюбленные Маруся и Петр гуляли в саду и катались по пруду на лодке. Неделя после аварии пролетела быстро, а в воскресенье Лена неожиданно для самой себя задремала в тихий час.

В тот день у Маруси были именины. Она ничего не сказала вчера Петру, но втайне надеялась, что он вспомнит и что-нибудь подарит особенное. Конечно, о н и так баловал ее подарками: то ситцу на сарафан, то ленты, то сладости. Надо сказать, что в комнату Маруси он больше не заходил – после ее болезни графиня поселила к девушке Степаниду, и встречались влюбленные в саду, или даже в поле за садом, или на дальнем берегу пруда. Правда, встречи чаще всего были недолгими. Ольга Сергеевна в отместку загружала девушку работой, и та крутилась как белка в колесе с раннего утра до позднего вечера, а барыня глаз с нее не спускала. Княжна Катрин, после того как сорвался план представить Марусю воровкой, перестала бывать у Колчиных. Барыня злилась за это на девушку вдвойне, а Петя уговаривал бежать, венчаться тайно и без родительского благословения. Маруся прямо не отказывала ему, только придумывала одну причину за другой, откладывая минуту отчаянного и дерзкого поступка. Отношения Пети с отцом и матерью становились, между тем, все более натянутыми. Все считали, что Петя с Марусей уже сошлись как муж и жена, однако на самом деле это было не так. Петр знал, что почти в каждой усадьбе молодые и старые баре заводили себе наложниц из крестьянок, однако считал свою любовь к Марусе особенной и возвышенной и не хотел уподобляться развратным и циничным привычкам, берущим начало в русском крепостном быте.

В день Марусиных именин Ольга Сергеевна с графом уехали с утра в гости к соседям, и девушка поспешила на свидание с Петей. Он ждал ее у пруда, приготовив весла и зонт от солнца. Маруся всегда стеснялась защищаться от солнечного света в тени зонтика, будто она барышня, но Петя настаивал, и она согласилась. Он медленно греб к противоположному берегу, откровенно любуясь девушкой. Маруся уже совершенно оправилась от болезни, румянец вновь заиграл на ее щеках, глазки лукаво блестели, светясь любовью и нежностью. Они причалили к берегу и медленно прошли черев сад в поле. Петя обнял свою невесту и крепко поцеловал.

– Там заброшенное гумно с сеном, – жарко прошептал Петя. – Пойдем туда, я хочу тебе сделать подарок. Там нам никто не помешает.

Усадив Марусю на сено, он расположился рядом и достал из кармана коробочку. В нем было колечко, и Петя надел его Марусе на безымянный пальчик. Простое колечко с голубым камешком, оно совсем не бросалось в глаза роскошью или изысканностью, чему Маруся была искренне рада, потому что могла позволить себе носить его, не вызывая лишние разговоры. Но какова же была ее радость, когда Петя достал второе, точно такое же кольцо, только побольше! Он дал его девушке со словами:

– А теперь надень его мне, – и Маруся, благоговея, надела своему любимому на безымянный палец правой руки скромное кольцо.

– Вот мы и обручены! – прошептал Петр, а девушка порывисто поцеловала его. – И запомни, кольцо это с секретом. Простое на вид, на самом деле оно скрывает тайну, ибо это не колечко даже, а ключик. Ключ к замочку от одной шкатулочки, которая будет храниться у меня, а когда мы уйдем, то прихватим ее с собой. И если со мной что-то случится, ты откроешь шкатулку своим колечком, и все, что там найдешь, будет твоим. Запомнила? А шкатулка хранится у меня в комнате, в нише за картиной.

Маруся плохо его слушала и повела себя неосторожно, жарко целуя Петю, и все дальнейшее было предрешено. Ибо нет такой силы, которая могла бы препятствовать стремлению друг к другу двух неж-ных и любящих сердец, так долго и целомудренно не решавшихся уступить своей восхитительной страсти, которая наконец вырвалась на свободу.

* * *

– Ах ты, соня! – разбудил Лену мужской голос. – Спишь днем!

Она долго не могла сообразить, где находится. Серебряное колечко стояло перед глазами так явственно, что Лена глянула себе на пальчик. Ей казалось, что она даже примеряла его когда-то давно, в детстве. Именно такое, с голубым камешком. Она пыталась вспомнить, но Борис отвлек ее разговором, и она забыла про колечко.

– Отлично выглядишь! – сказал он. – И доктор тебя хвалит, обещает через недельку выписать. – Борис поставил на стул пакеты и начал извлекать из них продукты. – Вот тебе красная рыба, болгарские огурчики и шведская селедочка пикантного посола. Это для аппетита. А вот кое-что посущественнее: сыры, колбаска и горячие бифштексы.

– Давай вместе, – предложила Лена. – Ты еще не обедал? У тебя же много важных дел, а ты столько времени тратишь на меня. Может быть, будешь приходить через день?

– Нет, что ты! Я не смогу ночью заснуть, не увидев тебя. Я вот насмотрюсь сейчас на мою красавицу, а ночью увижу тебя во сне. А я тебе не снюсь по ночам?

– Мне снятся совершенно абстрактные истории про незнакомых людей. Но все об одних и тех же. Как бразильские сериалы с продолжениями.

– Надо же! – удивился Борис. – Но сны-то хотя бы интересные? Про любовь?

– Любовь, да еще какая!

– Значит, у тебя крепкие нервы. Говорят, в таких случаях многих мучают кошмары по ночам.

– Никаких кошмаров! И вообще мне очень нравится жить, и кажется, что впереди будет только хорошее. Наверное, я так настрадалась, что сейчас все душевные неурядицы кажутся глупыми капризами. Даже смешно. И ты мне очень помог, – она погладила его руку. – Боря, спасибо тебе за все. Ты самый внимательный. И самый заботливый.

– Что с тобой? – удивился он. – Ты никогда меня не хвалила.

– А зря. И вообще из тебя получится хороший отец.

– Хочешь вернуться к нашему разговору? – с надеждой спросил Борис. – Ну что ж, предложение остается в силе.

– Мне не остается ничего другого как согласиться, – задумчиво добавила она.

Он смотрел на нее, словно не мог поверить, шутит она или говорит правду. Так долго он мечтал об этом, и вот все так просто и буднично свершилось.

– Ты как будто не рад? – удивилась Лена.

– Честно говоря, не ожидал, что ты все-таки согласишься, – растерянно произнес Борис.

– Для начала можешь поцеловать свою невесту.

– О, прости.

Лена боялась этого поцелуя, ей казалось, что будет противно. Но ничего, вполне терпимо. Об Андрее она изо всех сил старалась не думать, но все равно вспомнила его дачу, огонь камина, родное лицо близко-близко, нежные пылавшие страстью глаза…

«Ничего-ничего, – утешала она себя, – все пройдет и забудется. Просто буду иногда его вспоминать, как увиденный когда-то фильм с любимым актером. А с Борисом… Ну что же, буду жить как тысячи семей: уводить детей в садик, бежать на работу, радоваться покупкам. И гордиться успехами мужа. Проза жизни…

Когда Борис ушел, она задумалась. А не поспешила ли? А вдруг когда-нибудь случайно встретит Андрея, и окажется, что их размолвка – лишь досадное недоразумение? В романах такое часто случается. Да и как можно все перечеркнуть, даже не выслушав его? «Я не попыталась найти Андрея, позвонить ему, поговорить. И сразу – выхожу за другого. – Лена пыталась что-то вспомнить. – Надо написать домой. И не забыть про кольцо. Серебряное колечко с голубым камешком. Я примеряла его у бабушки в деревне. Да, именно у бабушки я видела кольцо, приснившееся мне сегодня днем.

Лена взяла ручку и бумагу и стала писать письмо.

Все. Наконец-то домой, в Москву! Как это у нас все так рвутся на работу за границу, удивлялся Андрей. Ему вполне хватило десяти дней. Конечно, в Лондоне все было великолепно: комфорт, организация труда и быта. Все знают свое дело, все четко исполняют обязанности, никто ничего не забывает. Но ведь и ему с Ольгой пришлось работать как часы, не позволяя себя расслабиться даже на минуту, поваляться лишних полчаса в постели. Надо же, оказывается, можем, когда захотим, гордился собой Ли-ханов. Однако размеренная жизнь по четком распорядку уже слегка утомила, он даже соскучился по российскому разгильдяйству. Андрей вспомнил, как приходил в бешенство, когда, договорившись с каким-нибудь известным депутатом или лидером партии об интервью, спешно изучив досье, подготовленное помощниками, выстраивал беседу, а в последний момент ему звонили и сообщали, что такой-то приехать не может, якобы у него появились неотложные дела. Лиханову приходилось срочно искать замену, придумывать что-то, выкручиваться. Подобные эмоциональные встряски и были тем допингом, который позволял работать порой по шестнадцать часов в сутки без выходных… Но, как правило, вслед за взлетами энергии и инициативы приходили периоды усталости и апатии.

Накануне вечером они тепло распрощались с коллегами-британцами, отужинав в хорошем ресторане, а с утра он истратил последнюю валюту на сувениры родственникам и коллегам. Осталось совсем немного на кофе в аэропорту, и такси в Москве. Ольга в его номер больше не заходила, но была неизменно приветливой и дружески настроенной на работе. Она тоже отправилась в ближайшие от отеля магазинчики, чтобы истратить последние фунты.

Аэрофлотовский рейс, как это часто бывает, задерживался уже на двадцать минут. Может, ждали Особо Важную Персону, или, скорее всего, кто-то из пассажиров потерялся в одном из ресторанов аэропорта.

Наконец ИЛ-86 взревел двигателями, пристраиваясь в конец длинной очереди на взлет. Кажется, это единственное место в Лондоне, где бывает очередь, усмехнулся Лиханов. Скуки ради он начал считать самолеты перед ними. Взлетная полоса выпускала лайнеры в небо как на конвейере с интервалом в полминуты. Хорошо работают диспетчеры, не то что в Дели, машинально отметил Андрей. Он как раз находился под впечатлением прочитанных в лондонских газетах подробностей авиакатастрофы. Особенно поразил рассказ, как на стол в кафе упала оторванная рука с дымящейся в пальцах сигаретой.

Андрею стало не по себе, не дай Бог такое пережить, как тот русский, умерший последним: упал в кресле с высоты четыре тысячи и еще оставался в сознании. Лиханов, сосчитав, что они взлетают девятыми, пытался успокоить себя: хорошее число – «девять». Нужно расслабиться и постараться уснуть. Неделя выдалась напряженной. Дела закончены. Теперь он жил предвкушением встречи с Леной, ему захотелось заново пережить сладостно-тревожные и восхитительные минуты близости. Еще два-три часа, и он будет в Москве, через час у себя дома. «Вечером я услышу ее голос», – с удовольствием мечтал Андрей, а еще через минуту фантазия его разыгралась. Он представил, что привезет к себе домой, они будут говорить, говорить, а потом проведут волшебную ночь… Как было бы чудесно, если бы она сейчас его встречала. Даже во времена бурных романов он не сообщал своим подругам дату возвращения из командировок и отпусков. И вот сейчас первый раз в жизни он пожалел, что девушка не будет ждать его в аэропорту.

– Андрей, закажи, пожалуйста, коньяк, – тормошила его Ольга.

– Что? – с трудом вернулся к реальности Лиханов.

– Хочу коньяк!

– Прекрасная идея. – Он подозвал стюарта: – Два коньяка.

Выпив, Андрей медленно погрузился в сон, убаюканный работой двигателей и оживленной болтовней Ольги…

– Просыпайся, Москву проспишь. Приземлились!

Он мгновенно проснулся. Двигатели молчали, пассажиры стояли в проходе с ручной кладью в руках.

За ним и Сиверс прислали служебный автомобиль.

Он вышел с Ольгой у ее дома и отпустил шофера. Она недоуменно посмотрела на него, в глазах загорелись чертики. Андрей помог ей донести вещи до ее двери, поставил огромный чемодан в прихожей и сразу же попрощался. Она разочарованно махнула рукой: «Пока!»

Андрей поймал такси. Идея поехать к Лене пришла не сразу, но когда он подумал об этом, ничего другого уже не хотелось. А вдруг? Вдруг она дома? Тогда он увезет ее к себе.

Дверь открыла Наташа:

– Какие люди и без охраны. Рада вас видеть, телегерой. Прямо из Лондона?

– Да, только что из аэропорта. Где Лена?

– Хотите видеть? – неприятным тоном спросила Натка. – Я очень сожалею, но…

– Она не вернулась?

– Вернулась – не вернулась, какая разница. Вы ее больше все равно не увидите.

– Что значит не увидите? – начал раздражаться Лиханов.

– Лена выходит замуж, – в ожидании эффекта, который произведет ее сногшибательная фраза, Наташа не спускала с Андрея глаз. – Неделю назад, в больнице, жених Лены, сделал ей предложение и она дала согласие стать его женой.

– Какой еще жених?

– Они давно знакомы. Лена разве вам не говорила?

– Нет. – Лиханов почувствовал себя полным идиотом.

Очень жаль. Борис – прекрасный человек. Они будут счастливы.

– Я хотел все-таки с ней поговорить.

– Невозможно, ее нет.

– Ты, кажется, упомянула о больнице. Что с Леной?

– Она попала в аварию. Вы разве не знали? Но в какой она больнице, я вам не скажу…

– Почему ты мне ничего не сообщила об этой аварии? – Андрею хотелось ее ударить. – Ты же записала мой телефон в Лондоне!

– А вы спрашивали? А сама я не такая богатая, чтобы тратить честным трудом заработанные деньги на бесполезную болтовню с Лондоном. Так что прощайте, король оранжевое лето, – бросила ему в спину Натка нелепую и глупую фразу, очевидно полагая, что остроумно пошутила. Она была довольна, ибо все прошло по ее плану.

Глава 13

«Вот так история! – размышлял Лиханов. – Размечтался о встрече с любимой, хотел забрать ее к себе, чуть ли не жениться, а у нее, оказывается, давний друг-приятель. Кто он, почему она ни слова не сказала мне о том, что у нее другой? Если она выходит за него замуж, значит, с «тем» у нее все было серьезно? И причем тогда я? Зачем ей свидания со мной, восторги, влюбленные глаза, ночь у камина? Что за спектакль разыгрывала со мной? Ради чего? Чтобы потешить самолюбие? – Андрей не мог собраться с мыслями. – Но не могла же она столь искусно притворяться, – недоумевал он. – Или я совсем не разбираюсь в женщинах? Нет, она была так неопытна, так чистосердечна в любви. Чтобы притворяться в постели, нужно быть такой… такой… ну как Ольга Сиверс – дерзкой, опытной, откровенно-сексуальной. Что же произошло? Она не может не понимать, как я люблю ее. Любил… Нет, люблю! Но что же делать?»

Лиханов не привык терпеливо ждать, когда ситуация прояснится, он всегда предпочитал действовать, бросаясь навстречу судьбе и ускоряя события, пусть даже и неприятные.

– Давай, друг, заглянем в один косметический салон, – обратился Лиханов к таксисту и назвал адрес.

По дороге Андрей вдруг подумал, что он зациклился на мысли о ее вероломном предательстве, но ему и в голову не пришло посмотреть на случившееся с другой стороны. Что испытала Лена? В каком она сейчас состоянии? Она попала в аварию, может быть, серьезно пострадала. Почему не узнал у Натки подробности? Сразу подумал: если собралась замуж, то с ней все в порядке. А если нет? Возможно, она из-за отчаяния приняла предложение некоего Бориса. Андрей поежился. Воображение рисовало картины одна мрачнее другой. Он представлял Лену, лежащей на больничной койке, с головы до ног в бинтах, из-за которых видны только одни исполненные страдания глаза…

В косметическом салоне он прошел к директрисе и, пообещав сделать о ней и ее фирме небольшой сюжет, узнал, в какой больнице лежит Лена.

Через некоторое время в белом халате он уже поднимался в больничную палату на пятом этаже. Постучавшись в дверь, услышал ее бодрый голос:

– Войдите!

Вопреки ожиданиям, она была на ногах, в голубом длинном халате, только левый рукав оказался пустым, а рука под халатом на перевязи. Он увидел ее удивленные широко раскрытые глаза, полные счастья и растерянности.

– Ты? – вырвалось у нее. – Как ты узнал?

Лена растерянно оглянулась, и тут только Андрей заметил сидящего на стуле молодого мужчину, внимательно и недружелюбно его изучающего.

– Познакомьтесь, – сказала Лена, указывая вновь пришедшему на того, кто, судя по всему, чувствовал себя здесь как дома. Он неторопливо встал и подошел к Лиханову:

– Борис Комов, жених Лены. А вы Андрей Ли-ханов. Узнал, все-таки известная личность. Пришли делать репортаж? А где камера?

– В машине.

Мужчины выжидающе смотрели друг на друга.

– Лена, мне нужно поговорить с тобой наедине, – подчеркнуто вежливо обратился к девушке Лиханов.

– Почему я должен уходить? У Лены нет от меня секретов! – возразил Комов.

– Зато у меня есть, – спокойно сказал Лиханов.

– Борис, ради Бога, – умоляюще посмотрела на него Лена, – выйди на минутку!

– Нет, я никуда не уйду!

– Ну что ж, хорошо, – еще вежливее произнес Андрей. – Кажется, молодой человек имеет на тебя права. Если он не хочет выйти – то уйду я. Тем более твоя жизнь вне опасности. Желаю полного выздоровления. И счастья в личной жизни. А вот мой свадебный подарок. – Он достал коробочку с серьгами и положил на тумбочку. Затем повернулся и вышел.

– Андрей! – Лена бросилась за ним в коридор, схватила за рукав. – Подожди!

– Лена, иди в палату, тебя жених ждет! Единственное, тебе не следовало меня водить за нос. Не думаю, что я этого заслужил. Если ты и была в размолвке со своим женихом, то это еще не повод вешаться на шею другому, называть его самым потрясающим мужчиной на свете. Вчера была со мной, сегодня распишешься с другим, а завтра наставишь ему рога. Честно говоря, не завидую твоему Борису.

Лена стояла потрясенная и потерянная.

Последние слова услышал выскочивший в коридор Борис.

– Ты не имеешь права оскорблять ее! Вали отсюда на свое телевидение, не то схлопочешь, и твоя физиономия перестанет быть телегеничной! – Он наступал на Андрея грудью, тесня его в конец, коридора. На них оглядывались медсестры и больные.

– Боря, прекрати! – закричала Лена. – Андрей, уйди, ради Бога!

– Надо же, какой самоуверенный! Думает, если он знаменитость, то ему все позволено! – негодовал Борис, вернувшись в палату. Лена молча лежала на постели. – Нахал! Думал, стоит ему только пальцем поманить, и чужая невеста бросится ему на шею! А получив отпор, истерику закатил!

Борис еще долго не мог успокоиться, но неожиданно осекся на середине фразы и вдруг тихо спросил, наклонившись к Лене:

– Послушай, а когда и где ты с ним познакомилась?

– Да отстань ты! – Лена повернулась к нему спиной, зарылась лицом в подушку и горько, отчаянно заплакала.

– Ну прости. Успокойся, кому говорят. Я тебя в обиду не дам. Никому. Успокойся и забудь его. Если хочешь, я с ним разберусь. – Не дождавшись ответа, он вышел в коридор и попросил медсестру присмотреть за Скворцовой и не пускать в ее палату никого, кроме близких родственников. Лена же долго еще не могла уснуть.

Она не понимала, почему Андрей, кругом виноватый перед ней, набросился на нее с такими жуткими оскорблениями?

Вернувшись наконец домой, Лиханов был поражен, каким долгим оказался его путь из Лондона. Как рвался он домой и как жестоко обманулся в своих надеждах! Знал бы, что так все обернется, остался бы в Англии навсегда. Надо же, едва не подрался с этим типом! Жизнь разбита, надежд никаких… Десять дней с упорством, достойным лучшего применения, отвергал прелести Ольги, которая готова была дать самые немыслимые ласки и удовольствия, а он боялся нарушить верность своей Прекрасной Елене. А она-то, как оказалось, и думать забыла о нем.

Итак, Лена выходит замуж. Все, хватит изводить себя, пора успокоиться. Черт побери, в чем, собственно дело! Мало, что ли, он расставался с женщинами. Правда, в основном это были мимолетные увлечения, когда оба понимали, что до брака дело не дойдет. Девчонкам льстило само общество знаменитости, и, надо сказать, он редко разочаровывал их. Но сейчас случай был другой…

Подливая и подливая из бутылки, Андрей погрузился в невеселые мысли. Вот и остался один. Совсем один. Ну не к Ольге же возвращаться – это совсем уж глупо и противно. Начнет издеваться: «Ну вот, что я говорила! Я не сомневалась, что вернешься ко мне, на коленях приползешь».

Ему казалось, что он встретил, наконец, свою женщину, единственную и неповторимую! И… ошибся.

Андрей с удивлением обнаружил, что бутылка «смирновки» пуста. В холодильнике нашлась только банка пива. Он жадно выпил и ее. Вот теперь затих бешеный бег мыслей, в голове наступила блаженная тишина и пустота. Он с трудом добрался до дивана… Что-то назойливо верещало недалеко от уха. Лиханов пытался отмахнуться, но через некоторое время досадный шум возобновлялся. Он с трудом поднял голову. Звонил телефон. Голос Федорыча был бодр и энергичен.

– Старик, с приездом! Куда ты пропал? Ждем с утра. Ты случайно не забыл, что сегодня вечером у тебя прямой эфир?

– Нет, не забыл…

Он включил ледяной душ и залез под струю. Немного помогло, вернулась способность хоть что-то соображать.

«Давненько я так не надирался, – думал Лиханов. – Черт, как голова-то раскалывается! Когда же у меня было такое же похмелье? Даже и не помню… А… Когда Алик погиб. Алик Белов, самый верный и преданный друг. Говорят, если есть у тебя настоящий друг, ты мужчина. Если ты потерял его, ты сирота. Я сирота, у меня погиб лучший друг. Вот кто бы меня спас вчера, если был бы жив! Авария… Лена попала в аварию. Алик любил автомобили до умопомрачения, первым среди нас купил иномарку – подержанный БМВ. Гонял как сумасшедший! И в один миг, в гололед, его вынесло прямо на КамАЗ. В один миг…»

Он позвонил Ольге домой, предупредить, чтобы готовилась ехать на съемку. Но ее не было. «Неужели на студии? – удивился Лиханов. – Не может избавиться от Лондонской привычки?» Он позвонил на работу. Сиверс, действительно, была там.

– Слушай, возьми оператора и приезжай ко мне. Поедем с тобой делать сюжет из Думы.

– Хорошо, я передам Валере, он подъедет, – сухо ответила Ольга.

– Но я хочу делать сюжет с тобой!

– Прости, я занята.

– Слушай, Ольга, мы же договаривались, что наши личные обиды не скажутся на работе.

– Личные обиды здесь ни при чем. Просто я взяла неделю отпуска за свой счет, – холодно ответила Ольга.

– Какого черта!? Какой отпуск?!

– Да не кричи ты на меня, – устало проговорила Сиверс. – У меня личные дела, к тебе никакого отношения не имеющие.

– Какие личные дела?

– Ты чертовски любопытен, Лиханов. Но тебе могу сказать: я выхожу замуж. Так что отстань и успокойся.

– Что за шутки? – до Андрея с трудом дошел смысл ее слов. Замуж? Почему все решили выйти замуж чуть ли не в один день. – За кого?

– Алекс не имеет отношения к моему замужеству. Вчера я дала согласие моему жениху.

– Час от часу не легче! – воскликнул Андрей. – У тебя не было никакого жениха!

– Был и есть. Уже полгода как есть. Молодой – моложе меня на семь лет – красивый и состоятельный. Ты по сравнению с ним – нищий. И влюблен в меня до умоисступления. Вот этого-то я и боялась, но после твоего урока, Андрей, я поумнела. Ты прав, нужно, чтобы мужчина тебя любил. Это главное.

– Прими мои поздравления, – мрачно произнес Лиханов. – Гони ко мне Валеру. Буду работать с ним.

Желаю успехов! – Ольга повесила трубку.

«Нет, определенно все женщины сошли с ума! – с тоской думал Андрей, заваривая кофе. – Все меня бросили. Все. Даже Ольга».

Но вскоре за ним приехала машина, и Андрей с головой ушел в работу.

Когда Лену выписали из больницы, за ней приехал Борис с корзиной цветов. Он оживленно болтал, шутил с медсестричками, которые все были в него влюблены. Но Лена заметила: глаза его оставались холодными. Губы улыбались, а в глазах затаилась настороженность и сосредоточенное внимание, будто он вошел в кабинет начальства. Сразу, точно фотовспышка, возникло перед глазами лицо Андрея. Его глаза просияли, когда он вошел в палату и увидел ее, они излучали радость и любовь, пока он не заметил Бориса. Тогда в его глазах возникла такая боль, будто его ударили. Все это Лена осмыслила потом, когда ничего уже нельзя было изменить. Если бы не было в палате Комова, они, возможно, поговорили бы спокойно, и все бы разъяснилось. Ведь он все-таки приехал к ней, да еще с подарком – такие чудесные серьги ей еще никто не дарил, – значит, что-то хотел сказать. Лена снова и снова вспоминала, какие счастливые у него были глаза!

«Я все испортила, все сама испортила!» – в ужасе повторяла про себя Лена.

В машине их ждала Натка.

– Решила не мешать вам, – объяснила она причину, по которой осталась в автомобиле. – Дома все готово. Там тебя ждет сюрприз. – Натка казалась слишком уж оживленной: громко говорила, смеялась. Лене в ее поведении почудилось что-то неестественное, наигранное, но потом это ощущение прошло.

Едва Лена переступила порог своей квартиры, как на шею ей бросилась Светка. Сестры обнялись, поцеловались.

– Ты как здесь оказалась? – удивленно спросила Лена.

– Путешествуем с классом. Я к тебе всего на одну ночь. Завтра проследуем дальше… Мама тут тебе гостинцы прислала, и письмо. Всю ночь сочиняла.

Пока Борис ставил машину на стоянку, а Натка со Светой хлопотали на кухне, Лена прочитала мамино письмо.

Она поздравляла дочь, но не скрывала тревоги: «А разобралась ли ты в себе, доченька? Мне казалось, что в твоей голове еще три недели назад творилась полная неразбериха. Неужели ты внезапно все поняла в своем сердце? Ну, не буду тебя донимать. Как ты решила, пусть так и будет. Посылаю тебе со Светой то колечко, которое ты видела у прабабушки в деревне, когда была маленькая. Ты просила рассказать его историю, но я сама подробностей не знаю. Прабабка была родственницей со стороны Скворцовых. Отец говорит, что его носил – ты не поверишь! – сам граф. Прабабка твоя была урожденной Колчиной. А ее дед – графом Колчиным, а кольцо принадлежало то ли ему, то ли еще более дальнему предку. Была даже какая-то история про крестьянку и барина, связанная с этим кольцом, но до нас она не дошла. Одно ясно: кольцо хранит неразгаданную любовную тайну. Кто-то кого-то любил, кто-то то ли умер, то ли покинул этого графа, то ли не дали ему жениться… Возьми кольцо себе. Подаришь жениху. Оно хоть и не дорогое, но старинные вещи сейчас в цене. Бабушка считала, что оно приносит счастье в любви, хотя я, откровенно говоря, в эти предрассудки и не верю».

За столом все время говорили о свадьбе, о том, когда и где будут гулять. Лена вежливо улыбалась, жених с энтузиазмом расписывал, какой грандиозный устроит праздник. Вся Москва запомнит, как гулял свою свадьбу Борис Комов.

– Поскорее бы! – не унималась Натка, словно сама торопилась под венец.

– Все зависит от Лены, – отвечал Борис. – Ее слово – закон.

– Когда гипс снимут, только тогда пойдем заявление подавать, – сказала Лена.

– А потом еще три месяца ждать? – разочарованно спросила Светка.

– Это совсем не обязательно. Были бы деньги – распишут в любой день, – самодовольно объяснил Комов.

На следующий день Лена проводила сестру на вокзал. Светка была восхищена женихом старшей сестры… Комов прислал за ними служебную машину. Сам же срочно улетел в командировку, снова в Питер. Лена обрадовалось этой передышке от его шумной предсвадебной кампании. Она была на больничном и, проводив сестру, целый день слонялась по квартире. Ни стирать, ни готовить она еще не могла, и даже читать любовные романы ей не хотелось. Все ее мысли занимал Лиханов, и она с нетерпением дожидалась его передачи.

Натка в это время готовила ужин, а Лена включила звук на самую малую громкость, чтобы бдительная подруга не явилась со своими нравоучениями и наставлениями. Лена не столько слушала то, о чем говорит Андрей, сколько вглядывалась в его глаза. Они показались ей смертельно усталыми и невыразимо печальными.

После передачи, как всегда, дали контактные телефоны студии. Желающие могли позвонить в течение часа после передачи, задать вопросы и высказать свои мнения и пожелания.

Лиханов требовал, чтобы все звонки записывались, а на следующий день внимательно просматривал компьютерную распечатку, вспомнила Лена. Андрей еще смеялся, что самый популярный вопрос телезрительниц: женат ли он и где с ним можно познакомиться?

Она стала набирать номер, но минут сорок не могла прорваться. «Ого, – нервничала Лена, – сколько поклонниц!» Наконец ей ответили: «Студия слушает! С вами говорит автоответчик. Передайте сообщение».

– Мне нужно встретиться лично с Андреем Лихановым, – напористо проговорила Лена. – Я его кузина Лена из Удинска, привезла подарок и письмо от родной тетки. Пусть позвонит по телефону, – она назвала свой домашний номер.

Осталось дождаться завтрашнего дня. Впрочем, вероятность того, что он позвонит, равнялась одному из ста. Но Лена готова была поверить даже в этот шанс.

Он позвонил ближе к обеду. Лена уже потеряла последнюю надежду и потому растерялась, когда услышала в трубке любимый и родной голос.

– Андрей Лиханов. Меня просили позвонить, – сухо произнес он.

Лена, волнуясь, быстро произнесла: – Андрей! Я очень хотела с тобой поговорить.

Ты догадался, что это я?

– Ну конечно. У меня нет других кузин из Удинска, кроме тебя. В чем дело? О чем ты хотела поговорить?

– Нам нужно встретиться.

– Вот как?! Мне кажется, мы встречались недавно. Ты выходишь замуж. Разве этим не все сказано?

– Андрей, я дала согласие Борису, но… но я люблю тебя!

– Черт возьми! – вспылил он. – Выходишь замуж за одного, а признаешься в любви и требуешь свидания с другим. Тебе не кажется, что ты далеко зашла, Лена? Прости, но в этом спектакле я больше не участвую.

– Андрей, мы должны увидеться! – Лена едва сдерживала слезы.

Наступила мучительная тишина. Лене казалось, пауза никогда не закончится. Никогда.

– У меня нет желания, – голос дрожал от напряжения. Он повесил трубку.

– Андрей! – вскрикнула Лена, но он уже не слышал.

Лена в изнеможении опустилась на пол.

Лиханов пытался сосредоточиться на отчете.

Но разговор с Леной не шел из головы. Ему почему-то было жаль девчонку. «Не слишком ли сурово я обошелся с ней? В конце концов даже приговоренный имеет право на последнее слово. Почему бы не выслушать ее? Любопытно, чем она будет оправдываться? Может быть, предложит сохранить дружеские отношения. Дружеские – это то, что произошло на даче. Сейчас модно приобретать мужа, а заодно и любовника знаменитость, чтобы было чем похвастаться перед подружками… Неужели она такая? – вдруг с неизъяснимой тоской подумал Андрей. – Она показалась мне искренней, почти простодушной, не способной на интриги и расчет. По-видимому, все оказалось наоборот».

Натка застала Лену сидящей на диване в кромешной темноте. Она даже не повернула головы в сторону подруги, когда та весело спросила о ее самочувствии.

– Ты опять думаешь о нем? – грозно, как инквизиция, подступила Наталья. – Так, молчишь. Значит, я угадала. Страдаешь по нему? Мне Борис живописал, как твой телегерой ворвался в больницу, а ты, потеряв гордость, бросилась за ним, заслужив в результате только оскорбления. Да забудь ты его как страшный сон и радуйся своему счастью. Борис – вот твое счастье, и ты должна, наконец, это понять и оценить.

– Знаешь, Натка, я ценю и понимаю, – тихо промолвила Лена. – Вот здесь, – она показала на голову, – у меня все разложено по полочкам, и все правильно. Лиханов – коварный соблазнитель, Комов – благородный и любящий герой-спаситель… Но вот здесь, – Лена показала на сердце, – все не так.

– Здесь, – Натка ткнула Лене в грудь, – у тебя насос, который перекачивает кровь, и больше ничего. То место, которым тебя тянет к телегерою, – ниже. Поняла? Тебе же понравилось с ним на даче, да? Вот и с Борисом понравится, не сомневайся. Никакой разницы. Поверь, ты вскоре забудешь Лиханова. Просто пересиль себя на какое-то время, и все. Он-то тебя уже забыл. Вспомни: в субботу был с тобой на даче, а во вторник улетел в Лондон с другой женщиной и неплохо развлекался с ней в гостинице, надо полагать.

– В Лондон? – насторожилась Лена. – Откуда ты знаешь, что он улетал в Лондон, да еще во вторник? Ты имеешь в виду тот вторник, когда я ждала его, а он не пришел? Он что, звонил?

– Н-нет, – Натка была в явном замешательстве. – Не звонил он ни разу, с чего ты взяла. А о Лондоне говорили по телевидению. Ну… тогда еще отменили его программу «в связи с командировкой в Лондон»… Ты же была в больнице.

– А почему ты мне не сказала? – с подозрением спросила Лена.

– Да я забыла… Какое мне дело до его командировок? – пожала плечами Натка. – Ты решила выйти замуж, и у меня в мыслях не было, что он тебя еще интересует.

– Но его срочная командировка в Лондон меняет дело.

– Ничего не меняет, – бросила Натка. – Он тебе сообщил? Нет. Он звонил из Лондона? Нет. Он назначил тебе свидание на вторник. Думаешь, не знал, что летит в Лондон? Не смеши меня.

– Да, странно, – согласилась Лена. Доводы подруги звучали убедительно. – Он ни словом не обмолвился о том, что собирается за границу. Может быть, не знал?

– Что ты только не придумаешь, чтобы оправдать подлость этого самоуверенного Казановы, – возмутилась Натка. – Не знать заранее о такой командировке не-воз-мож-но! Тебе известно, что визу в Англию нужно оформлять месяц? А он в субботу не знал, что во вторник улетает в Лондон?!

– Пожалуй, ты права, – кивнула Лена.

Натка вздохнула с облегчением. Больше всего она боялась, что Лена ее разоблачит. Нет, она, конечно, когда-нибудь повинится перед подругой в том, что не сказала о звонках Андрея. Но нужно было дождаться, пока у них с Борисом все образуется. Иначе Ленка снова кинется к телегерою и все испортит. Но, судя по всему, они никогда уже не смогут поговорить спокойно и разобраться в ситуации.

Лену, между тем, терзали сомнения. С тех пор как она узнала из его программы, что он был в Лондоне почти две недели, лучик надежды согрел ее душу. Она набралась храбрости и позвонила ему на студию, но их телефонный разговор не получился.

«И все-таки, почему он обвинил во всем меня, когда сам улетел и ничего не сообщил мне?» – недоумевала Лена. И тут раздался звонок. Она схватила трубку.

– Слушаю.

– Лена, наверное, нам действительно стоит встретиться и прояснить все до конца.

– Да, да, конечно, – поспешно, боясь, что он передумает, проговорила Лена.

– Тогда завтра, где обычно, в шесть вечера.

– Это Борисенок? – спросила Натка. – Чего так быстро поговорили?

– Нет, звонили из больницы. Завтра снимут гипс, – сказала Лена. Гипс действительно снимали завтра, но она знала об этом еще с утра.

Лена радовалась тому, что придет на свидание с Андреем без гипса. Это была удача. «Если он вообще придет», – постаралась она умерить свою радость, чтобы потом не так больно было разочаровываться.

Когда Андрей прочитал нелепое сообщение кузины Лены из Удинска, он сразу понял, в чем дело. Родственников там у него не было. К этому городку имела отношение только Лена. Что за глупые игры? Вчера после программы он с оператором Валерой допоздна засиделся в баре. Сегодня утром, едва перекусив, приехал на студию, ища спасение в работе. Однако сообщение «кузины» выбило его из колеи. Какого черта она преследует меня? Любопытство, тоска или еще что-то заставили его в момент, когда он остался один, взять трубку и набрать ее номер.

Но лучше бы он этого не делал! Услышав ее голос, он чуть не сошел с ума. Боже, он и не представлял, что слышать ее – такое блаженство! Ему захотелось все бросить и мчаться к ней, но он сдержал свои эмоции и говорил холодно. Обида на нее пересиливала все чувства.

Спустившись в бар, взял крепкий коктейль. Ли-ханов хотел сосредоточиться, поразмыслить и поставить точку в этой истории. Навсегда. Обычно ему хватало хладнокровия резко и окончательно рвать с женщинами, если чувствовал, что продолжение отношений – то есть бесконечных выяснений отношений – бессмысленно. Это было больно, но зато через страдания он обретал свободу. Друзья завидовали его твердости. И вот случилось так, что в его коротком романе наступила полная ясность, а он не может освободиться от этой девчонки, как от навязчивого фантома! Неужели старею, испугался Лиханов. Не зря же говорят: сентиментальность – первый признак старости. Нужно найти веский аргумент в защиту невозможности новых объяснений.

Вряд ли кто-то подозревал, глядя на задумчиво попивающего коктейль Лиханова, какие противоречивые чувства и мысли терзают его. Такой спокойный, ровный и выдержанный человек, обычно говорили о нем. Но это внешне. Спокойные-то как раз и бывают самыми эмоциональными, только их чувства не выплескиваются на других людей, а терзают изнутри, подтачивая нервы и здоровье. Лиханов все-таки пришел к разумному компромиссу: если так хочется удовлетворить свое любопытство, нужно согласиться на встречу и выслушать Елену… Прекрасную Елену. Он проиграл первый раз в жизни. Или… выиграл?

Глава 14

В неверном свете фонарей его автомобиль показался Лене кораблем пришельца, плавно и бесшумно подкатившим к ней и весело подмигнувшим оранжевым глазом сигнала поворота. Сердце ее сжалось от страха и восторга. Андрей вышел из «вольво», аккуратно прикрыл дверцу и подчеркнуто не спеша направился к девушке. Легкие снежинки ложились на его дубленку, на черные, немного спутанные в беспорядке густые волосы.

Лена, забыв об унижении и сомнениях последних дней, бросилась к нему, прижалась, порывисто поцеловала в губы. Ее странный поступок ошеломил Лиханова, и он невольно обнял девушку.

– Ну хватит, – едва переводя дух, проговорил он. – Ты что, совсем голову потеряла?

– Да, потеряла, – счастливо рассмеялась Лена. – А тебе не понравилось?

– Разве может мужчине не понравиться, когда на шею ему кидается столь привлекательная молодая особа и пытается зацеловать до смерти? Лучшей гибели не придумаешь.

. – Значит, ты погиб?

– Погиб, погиб. А если и нет, то разум потерял, это точно. Никак не могу понять, чего ты добиваешься? Что у тебя на уме?

– У меня одно на уме: ты. Думаю только о тебе, хочу тебя, люблю тебя, хочу все время быть с тобой… – Ей было легко и просто это говорить, ей вдруг стало радостно, мир кружился, точно в новогоднем карнавале, город был светел и праздничен, люди улыбались. Она знала, что никому его не отдаст.

– Значит, ты отказала Борису? – с затаенной надеждой спросил Андрей. – Свадьбы не будет?

– Нет, я еще не отказала, но… – растерянно ответила Лена. О женихе она совсем забыла, но ей казалось, что он не имеет к их любви никакого отношения. Борис для нее не существовал, когда она видела Андрея. Но Лиханов истолковал ее замешательство по-своему.

– Ты шла ко мне выяснить обстановку, разведать, а не растаю ли я, не соглашусь ли продолжить наши «дружеские отношения»? В то время как твой честный и благородный жених ни о чем не подозревает. Он готовит тебе роскошный праздник, а ты в это время проверяешь запасной вариант. Но вынужден тебя огорчить: я никогда в жизни не был запасным! Никогда! Я всегда играл честно.

– Ты играешь честно?!! – поразилась Лена. – О чем ты говоришь? А кто не пришел на свидание и без всякого объяснения причин скрылся? Кто ни разу не позвонил, не извинился, не объяснился?

– Постой, как это не позвонил, как это не извинился?

– Ни разу. Я сходила с ума, я готова была умереть, и потом действительно чуть не умерла под колесами машины, а ты ни разу – ни разу! – не вспомнил обо мне, – слезы душили ее.

– Я не вспомнил? Я не позвонил? Я тебя бросил? Стоило мне уехать на десять дней по срочным делам в Лондон, как ты внезапно укатила к черту на кулички в свой Удинск, не оставив даже телефона, а вскоре я нахожу тебя невестой другого. Нахожу с трудом, потому что ты скрывалась от меня. Я вкалывал как проклятый в Лондоне, в то время как она здесь развлекалась с Борисом! Так кто из нас кого бросил?

– Ты вкалывал в Лондоне?! Вкалывал со своей блондинистой секс-бомбой и преимущественно по ночам, не так ли? Где же тебе было позвонить, когда рядом находилась эта… эта любвеобильная кошка! Конечно, ты ни разу не позвонил, тебе было не до того…

– При чем здесь Ольга?!

– А при чем здесь Борис?

– И перестань повторять, что я не звонил! Ты знаешь, это неправда!

– Как неправда? – растерялась Лена. – Я ничего не понимаю.

– Я тоже ничего не понимаю, – гораздо спокойнее признался Лиханов. – Давай разберемся!

– Хорошо, давай попробуем, – устало согласилась Лена.

– Только сядем в машину, а то мы привлекаем слишком много внимания. – Девушка послушно пошла за ним, они сели в «вольво» и поехали. – Я понял одно: ты не знала, что я улетел в Лондон. Это так?

– Да, конечно, не знала! – с жаром воскликнула Лена. – Я ждала тебя часа три. Потом ждала звонка, не спала всю ночь, у меня даже не было номера твоего телефона. Представляешь, что я чувствовала?

– Представляю, – ответил Лиханов. – Но я звонил перед отлетом и объяснил Наташе, что срочно улетаю в Лондон. Она говорила, что ты еще не пришла со свидания со мной, но обещала тебе передать.

– Она ничего не передавала, – прошептала Лена, не в силах поверить, что Натка способна на такую подлость. – А ты не перепутал? Может быть, ты нарвался на другую Наташу?

– Ну что ты, голос твоей подружки я узнаю из тысячи голосов. Одной фразочки «Это вы, телегерой?», достаточно, чтобы ни с кем ее не спутать.

– Она тебе это говорит? – поразилась Лена. – Я думала, она только при мне называет тебя телегероем.

– Наталья меня недолюбливает, но это не давало ей права тебя обманывать. Я звонил из Лондона и не застал тебя дома, потом послал открытку… К тому же я оставлял для тебя мой лондонский телефон.

– Она всегда говорила, что ты мне не звонил. Но не могла же она…

– Это мы у нее должны спросить, – раздраженно перебил ее Андрей, – могла или нет? В противном случае, либо я тебе лгу, либо ты – мне. Правда, есть еще третий вариант: вы с подругой сговорились. Придется устроить вам очную ставку.

– Андрей! – укоризненно воскликнула Лена.

– А что? Если загадок больше, чем ответов, нужно проводить журналистское расследование. Я не могу позволить, чтобы меня считали лжецом. Кстати, мы на месте. Сейчас спросим все у твоей подружки.

Лена только сейчас увидела, что они подъехали к ее дому.

Едва они зашли в подъезд, к ней метнулся мужчина.

– Лена, я два часа тебя жду!

– Саша! – ахнула она. – Глазьев! Что ты тут делаешь?

– Тебя жду! – обиженно сказал Саша. – Заехал в гости. Кажется, я не вовремя? – спросил он, увидев Лиханова.

– Я просто не ожидала. – Лена чувствовала, что попала в глупейшее положение. – А почему не зашел домой? Не знаешь номера квартиры?

– Знаю. Но у вас никого нет.

– Наташки нет дома? – совсем расстроилась Лена. Она виновато посмотрела на Андрея. Тот стоял с каменным лицом и внутренне закипал. Встреча с Глазьевым ему явно не нравилась. – Ах, да, познакомьтесь, – спохватилась Лена. – Андрей Ли-ханов. Саша Глазьев.

– Я одноклассник Лены, – объяснил Саша. – А вы, случайно, не жених? А то я недавно делал Лене предложение, но она сказала, что у нее уже есть жених. Славно мы тогда посидели у меня, а, Ленок? Я никогда не смогу забыть ту ночь.

«Господи, что он несет? – ужаснулась Лена. – Только этого еще не хватало!» Она хотела перевести все в шутку, но было уже поздно.

– Нет, господин Глазьев, я, к счастью, не жених. Хотя ваша одноклассница, судя по всему, имеет такое хобби – как бабочек коллекционировать женихов. Надо сказать, ей удалось собрать богатую коллекцию. Сейчас она ведет активную охоту за весьма редким экземпляром, но, надеюсь, ее попытки не увенчаются успехом.

Он круто развернулся и вышел из подъезда. Лена нахмурилась.

– Что еще за коллекция женихов? – не сдержал любопытства Сашка.

– Не бери в голову. Просто перетрудился человек… Ну пойдем к нам. Ты, наверное, голоден?

На кухонном столе лежала записка от Наташи: «Ночевать буду у Николая. Надеюсь, с ужином справишься сама. Привет».

Ужин приготовил Саша.

– Не суетись, я сам все сделаю. Ты еще не пришла в себя после аварии. – Он помолчал. – Вижу, что зря приехал. Но ты не волнуйся, через пару часов уйду.

– Можешь остаться ночевать. Если пообещаешь не приставать…

– Прости, я тогда погорячился… У меня самолет ночью. Улетаю в Штаты. Возможно, вскоре останусь там навсегда… Так что если надумаешь… короче говоря, я по-прежнему хочу жениться на тебе… У тебя с Лихановым серьезно?

– Даже и не знаю, что ответить, – вздохнула Лена.

– Ясно… А что он там болтал на счет коллекционирования женихов? Я так и не понял.

– Да я сама мало что понимаю. Когда я попала в больницу, за мной один человек очень настойчиво ухаживал. Помогал, в платную палату устроил, цветы носил, продукты. И я за него замуж собралась…

– Ты замуж выходишь? Ну и дела…

Они посидели на кухне, поужинали, выпили пиво. Разговор в основном вертелся вокруг Америки. Лена же больше думала о Натке, но посвящать Сашу в подробности своих любовных и дружеских отношении не хотела. Глазьев вскоре уехал в аэропорт.

Лена вернулась к своим невеселым мыслям о подруге. Если Андрей и вправду звонил и просил Наташу сказать ей о командировке в Лондон, тогда понятно его возмущение. Значит, он считал, что Лена знает о его отъезде. Потом он оставил для нее лондонский телефон, потом послал открытку. А она ни разу не позвонила, не ответила. Естественно, Андрей был по меньшей мере удивлен. Прилетел, бросился ее разыскивать, нашел в больнице и застал с незнакомым мужчиной. Но почему он так взбесился? Похоже, знал, что она собралась за Комова замуж. Кто ему шепнул? Натка! Кто же еще!

«Как она объяснит свое поведение? – задалась вопросом Лена. – Откуда у нее такая уверенность, что она вправе решать, кого мне любить, а кого нет? Какие цели Наталья преследовала? По-видимому, решила, что для меня будет лучше остаться с Борисом. Господи, это же глупость! Кто ей дал право вмешиваться в чужую жизнь?»

Лена вспоминала Наташины фразы, выражение лица, виноватые взгляды и пришла к убеждению, что именно подруга сыграла в ее ссоре с Лихановым роковую роль. И самое удивительное, что действовала Натка из благих побуждений! Но как теперь ей убедить Андрея в том, что она не знала о его звонках? Сможет ли он поверить в чудовищную глупость и жестокость ее лучшей подруги?

«А Борис? – вспомнила вдруг Лена своего жениха. – Ему-то что я скажу? Ему надо сообщить, что свадьбы не будет. Он-то и вовсе без вины виноватый».

Лена, как ни пыталась, не могла распутать сложный клубок отношений, обид, вранья и недоразумений. Она не знала, что делать, но сидеть дома не было никаких сил. Стены душили ее, не хватало воздуха.

* * *

Лену почему-то безудержно влекло в старинную усадьбу. Будто внутренний голос настоятельно советовал: отправляйся туда, там решится твоя судьба. К тому же ее беспокоило, что с некоторых пор сны об обитателях усадьбы – а во сне она видела именно тот дом – прекратились. Она решила, что это какой-то знак свыше.

На следующее утро, взяв с собой бутерброды и кофе в термосе, одевшись потеплее – так, чтобы можно было перенести зимовку на полюсе, Лена поехала на вокзал. Ожидая электричку, купила газету. Прочитала статью о театральной премьере и поневоле вспомнила поход с Лихановым в театр. Кажется, с того времени прошла целая вечность! До чего же радостный, счастливый был вечер! Даже Ольга не смогла его испортить, хотя предпринимала отчаянные попытки! Нет, она не хотела думать о сопернице. Вспоминала его голос, глаза. Все, как в далеком полузабытом сне.

От электрички до дачного поселка километра полтора. Идти по белому вчерашнему снегу в легкий морозец было приятно. В больнице Лена отвыкла от свежего воздуха, и сейчас у нее немного кружилась голова. Сумку она несла, перекинув ремешок через правое плечо. Левую руку по привычке старалась оберегать.

На его даче, конечно, не было ни души. Никаких следов на нетронутом снегу. Лена постояла перед воротами и пошла дальше через лес. Короткий зимний день катился к обеду. Облака смешались в сплошной серо-молочный кисель, который теперь вряд ли расхлебать до весны. Она шла быстро по непротоптанной тропинке, от этого дыхание ее сбилось. Но она не останавливалась, потому что ей было страшновато: казалось, кто-то стоит за деревьями или неслышно идет следом. Лена миновала лес и перед ней раскинулась панорама усадьбы с заброшенным домом и старым садом. Деревья, запорошенные инеем, превращали открывшийся вид в живописную миниатюру, снег скрасил изъяны, нанесенные дому временем. Обладая некоторой фантазией, можно было представить, каким красивым был дом в лучшую свою пору… Но черные пустые глазницы окон навевали беспредельную тоску и пугали безжизненным холодом покинутого людьми некогда теплого гнезда.

Большая груда мусора встретила ее в прихожей. Под ногами скрипнули осколки битого стекла.

Лена ощутила боль в сердце, будто только что оказалась свидетелем грустного финала давней истории. «Так проходит мирская слава», – вспомнила она, поднимаясь по выщербленным ступеням. Некоторые были совершенно разрушены, так что ей приходилось перешагивать сразу на следующую. Здесь когда-то стояли копии античных скульптур: там Венера, там – веселый крылатый шалун Эрос, а там на лестничной площадке, где сходились два боковых лестничных марша, красовался стройный и прекрасный бог торговцев и плутов Гермес. А какие ковровые дорожки лежали на мраморных ступенях! Стены украшала живописная мозаика. Лена посмотрела вверх: серые растрескавшиеся потолки. А когда-то яркий свет сотен свечей большой хрустальной люстры ярко освещал гостям парадное и мраморные лестницы, ведущие наверх. Сейчас серые стены ничем не выдавали старые тайны. Но – о чудо! – вдруг она увидела слева на остатках дубовых перил голову льва. Испещренная приметами времени, гривастая голова все так же грозно хмурилась, но старинный страж не спас ничего из роскошного убранства дома: все было расхищено или уничтожено. Бесследно исчезли зеркала, перед которыми местные красавицы кокетливо поправляли прически и оборки платьев. Холод и пустота царили в усадьбе. Только тени разросшихся деревьев сада отплясывали на полу и стенах зловещий сатанинский танец. Тревожное беспокойство закралось в душу. Лена зябко передернула плечами и подумала, что зря решилась прийти сюда одна, в безмолвие и опустошение этого склепа.

Она чувствовала, что нарушает какой-то нерушимый запрет, вторгаясь в прошлое и пытаясь распутать клубок чьих-то переживаний, страданий и любви. Лена осторожно, стараясь не спугнуть нависшую тишину, двигалась вверх по мраморной лестнице.

Она сняла перчатку и плавно провела рукой по перилам. Холодная дрожь пробежала по телу. «Холод прошлого», – подумала Лена. Вдруг она вздрогнула от громкого голоса, раздавшегося откуда-то сверху. «Как ты меня напугал!» – вздохнула Лена, проводив взглядом сегодняшнего хозяина усадьбы – большого черного ворона. Она едва не повернула назад, чтобы бежать отсюда без оглядки, но с трудом взяла себя в руки и поднялась на второй этаж.

В гостиной кое-где на стенах виднелись клочки дорогой обивки. Но от богатого паркета, всегда натиравшегося до зеркального блеска, не осталось и следа. Дверные проемы комнат были лишены даже косяков, поэтому Лена лишь заглянула, проходя мимо, в будуар графини. Ее интересовали покои сына. Лена безошибочно нашла ее, точно прожила в Усадьбе долгие годы и знала расположение комнат как свои пять пальцев. Его спальня почему-то сохранилась лучше других. Лена увидела, что дубовые двери целы. Она с трудом приоткрыла их и пролезла в щель. Уцелело даже несколько стекол в оконных рамах. Лена с волнением вглядывалась вглубь комнаты, будто надеясь увидеть что-то особенное. Но чуда не случилось. Старые запыленные, изъеденные мышами книги, тряпье, осколки фарфоровой посуды. Девушка притворила дверь, подошла к среднему окну. В комнате уцелел и паркет, но в этом заключалась особая опасность: при каждом шаге паркет скрипел, прогибался и часто просто проваливался под ногами, как ненадежный хрупкий лед в начале зимы. С каждым шагом ей все отчетливее вспоминалались подробности снов, история тех, кто жил здесь когда-то, страдал и любил. В эту комнату заманивал Петя Марусю и страстно признавался в любви. Лена подошла к окну, глядя во двор сквозь мутные, затканные паутиной осколки стекла. Молодой граф часто стоял здесь, куря трубку и надеясь увидеть, как Маруся стремительно летит через двор, мелькая щиколотками. Дальше был зеленый сад с благоухающими цветочными клумбами, теперь он весь беспорядочно зарос вишнями, старые яблони торчали крючковатыми сухими и обломившимися стволами, молодые дички вольно и свободно разрастались, где им вздумалось, тесня вишни и дикие заросли некогда украшавших сад декоративных подстриженных кустарников. Лена еще раз оглядела комнату, пытаясь сориентироваться. Да, нужно идти в тот угол. И она снова, замирая на каждом шагу, пошла вперед как по минному полю. А вот в стене, где когда-то стоял шкаф, небольшой проем, углубление в несколько миллиметров, незаметное глазу. Но она-то знала, что искать, а потому сразу обратила внимание на неровность. Надев перчатку, принялась медленно шарить по углублению в стене. Только пыль и паутина. Вдруг Лену осенило! Она наклонилась к самому полу и стала ощупывать запыленный плинтус. Звено плинтуса поддалось, и девушка вытащила короткую дощечку, за которой увидела железную скобу с небольшим кольцом. Нужно потянуть за кольцо, догадалась Лена, но оно не поддавалось. Она боялась помогать левой рукой – та еще побаливала после переломов. Нет, надо найти какое-то орудие. Лена медленно осмотрела комнату.

Лиханов после встречи с очередным женихом Лены вернулся домой взбешенным. «Нужно заняться чем-то успокаивающим, например, раскладыванием спичек, как неотразимый Штирлиц, но, увы, я не секретный агент, да и спичек у меня нет. Вообще-то, с одноклассником я погорячился, – рассудил уже спокойно Андрей. – В том, что в нее влюбляются старые друзья и даже делают предложение – нет ничего удивительного. Значит, этот Саша не в счет. Вот о Комове нужно подумать всерьез. Судя по всему, Лена еще не приняла окончательного решения, она явно колеблется. И ее нелепое согласие на замужество нашло свое логическое объяснение. Да, все упирается в Наташу. Нужно вывести задушевную подружку на чистую воду. Либо она все подстроила сознательно, либо просто действовала заодно с Леной по ее просьбе. Оба варианта казались и невероятными, и возможными одновременно.

Лиханов долго ворочался, не мог заснуть. Только к утру беспокойный, тревожный сон одолел его.

Он очутился вдруг на опушке большого леса. Ярко светило солнце, было жарко, стоял полдневный травяной звон, откуда-то с неба звучала завораживающая музыка. Андрей, замерев среди берез, смотрел на луг, на девушку, собирающую цветы. Почему-то там росли и розы, и тюльпаны, и орхидеи, и простенькие полевые цветы. Он узнал в девушке Лену. Она была одета в яркий сарафан и пела русскую песню. Охапка цветов уже едва помещалась в руках. Неожиданно небо заволокло свинцовыми тучами, завыл ветер, посыпал крупный, как белые шмели, колючий жалящий снег. Злой холодный порыв вырвал цветы из рук девушки, разметал по побелевшему лугу. Внезапно в белой поземке с той стороны луга возникли темные силуэты. Они быстро приближались. Страшные оскаленные морды, свирепые голодные глаза зверей были уже совсем близко, но трудно было разобрать, что это за звери: они то превращались в диких собак, то бурых медведей, то ужасных кровожадных волков. Лена побежала, стая устремилась за ней. Андрею казалось, что вот-вот звери настигнут девушку, но расстояние между ними каким-то чудом не сокращалось. Девушка вбежала в ворота усадьбы и очутилась перед большим красивым домом. Андрей узнал дом. Это была старая усадьба по-соседству с его дачей, куда он не так давно приходил с Леной, только дом имел отнюдь не заброшенный вид. Девушка легко взбежала по ступеням парадного крыльца, открыла тяжелую дубовую дверь и скрылась за ней. Звери наскакивали на дверь снаружи, громко щелкая зубами.

Лиханов проснулся. Подушка и волосы были влажными от пота.

– Черт знает что! – буркнул он. – Бред какой-то… Нервы совсем расшатались.

В вещие сны Лиханов не верил, поэтому отогнал от себя неприятные картины и быстро стал собираться в студию. Но перед самым уходом все же позвонил Лене. Никто не ответил.

На работе Лиханов внезапно столкнулся с Валькой Кисловым – закадычным приятелем и скандальным корреспондентом самой скандальной газеты. В связи с последним виделись они редко: Валька носился по городу в погоне за сенсациями, и всегда первый оказывался в нужном месте и в нужный момент.

– И где тебя «Лихо» носило! – радостно воскликнул корреспондент.

– Не так громко, перепугаешь всех!

– Ха, вас перепугаешь! – хмыкнул Кислов. – Старик, ты исчез с горизонта. Не прощу!

– Дела, брат, дела!

– Ну так и у меня дела! Значит, недосуг вспомнить друга?

– Уже не хочешь ли ты сказать, что примчался сюда ради меня?

– Нет, я и вправду сюда по делам, – признался Кислов. – А что, болит душа? Ну так я сейчас к твоему главному, а потом спустимся в бар, поговорим за коньячком.

– А к главному зачем? – ревниво спросил Лиханов. – Наверное, будешь предлагать гениальный проект?

– А что тут плохого?

– Ничего. Что имеешь за душой?

– Крим-экспресс!

– Криминальные новости… Не пройдет. Знаешь, У нас сейчас самые рейтинговые передачи – ток-шоу, игры и сериалы. Вот если бы ты придумал какую-нибудь угадайку со зрителями типа «чет-нечет»…

Я собираюсь рассказывать о финансовых преступлениях: жульничестве, мошенничестве, взяточниках и коррупции. Скажу тебе по секрету, у меня тут в дипломате такая бомба! Мне по чистой случайности удалось выйти на крупный финансовый фонд. Выдает себя за правительственный – в этом вся хитрость. Вроде бы все как надо: гарантии государства, стабильные доходы… Фирмы и доверились пройдохам. А самый ловкий, который всем тайно заправляет, – некто Борис Комов, не Бог весть какой чиновник в правительстве. От него ниточки тянутся к самым верхам. – Лиханов ошарашенно уставился на Вальку. – Ты что так перепугался? Думаешь, зарежут идею? – озабоченно спросил тот. – Дело на сотни миллионов долларов.

– Не может быть!

У Лиханова как-то не укладывалось в голове: Комов и сотни миллионов долларов. Комов, который увел у него любимую женщину и которому он чуть не надавал по физиономии. Боже, с каким проходимцем связалась Лена! Может, это его однофамилец?

– Просто где-то я уже слышал эту фамилию: «Комов», – задумчиво сказал он Вальке.

– Да вряд ли ты его встречал. Он не того калибра человек, у которых берет интервью Лиханов. Кстати, посмотри, у меня есть его фотография. Вот только боюсь, как бы влиятельные покровители не отправили его на «отдых» за границу. Скорее всего, так и будет: на днях он сделает ноги. – Кислов огорченно вздохнул.

– Я его действительно раньше не встречал, – заметил Лиханов, разглядывая знакомое лицо на фотографии. В больнице он даже не рассмотрел соперника, тем не менее сейчас узнал сразу. – Что говорит прокуратура?

– Там дел по горло: сотни нераскрытых убийств, в том числе громких, и бессчетное количество заявлений на мошенников и жуликов. Проверим – вот и весь ответ.

– Я тебе как другу скажу: твоя затея не пройдет, – сокрушенно махнул рукой Лиханов. – Не те времена. Тем более если нити ведут в высшие эшелоны власти…

Кислов взглянул на часы:

– Я все-таки попробую. Извини, ваш шеф любит точность, я побежал. Подожди меня в баре.

– Удачи, – пожелал Лиханов, глядя вслед Вальке. – Вот это да! – громко произнес он, и проходящая мимо длинноногая дива с интересом посмотрела на него: не в ее ли адрес прозвучал удивленный возглас.

Лиханов почувствовал тревогу и страх за Лену. А если Комов попытается улизнуть и решит прихватить Лену с собой? Обманет каким-нибудь свадебным путешествием и увезет навсегда. Документы для него оформить – раз плюнуть. Андрей бросился в свой кабинет к телефону, набрал домашний номер Лены. Трубку взяла их злой гений.

– Я не имею желания с вами разговаривать, Лиханов! – пискнула Натка и бросила трубку.

– Стерва! – выругался он и быстро оделся, почти бегом торопясь по коридору. Кто-то пытался его остановить, но он махнул рукой: – Некогда! Все завтра…

Натка пыталась не пустить его в квартиру. Андрей резко открыл дверь.

– А вы нахал! Врываетесь в чужую квартиру без разрешения.

– Ты, конечно, ждала Комова?

– И вовсе я его не ждала, просто он заходил пять минут назад. Вот я и подумала, что он что-то забыл или Лену встретил и вернулся с ней.

– А где Лена?

– Ума не приложу. Борис тоже не знает. Она не оставила записки, – Наташа сразу сникла. По-видимому, Лена впервые не сообщила о своих планах подруге.

«Наконец-то! – подумал про себя Лиханов. – Я же предупреждал: не поверяй сердечные тайны даже лучшей подруге. Да, но куда же она могла деться?»

– Может быть, она домой уехала, к родителям?

– Исключено…

В комнате повисла гнетущая тишина.

– Наташа, зачем ты вмешиваешься в наши дела?

– Вы мне не нравитесь! – гордо вскинула голову девушка.

– А я и не хочу тебе нравиться! Я хочу, чтобы меня любила Лена. Хотя бы это тебе понятно? – в его голосе звучала злость.

– Я… я думала… как лучше… – вдруг всхлипнула Натка. – Я так хотела, чтобы она была счастлива… – причитала она и слезы катились по ее щекам.

Андрей поморщился:

– Ладно, кончай хныкать. Давай лучше прикинем, куда могла отправиться Лена.

– Я не знаю…

– Но ты предполагаешь, не так ли? Куда торопился Борис? Что ты ему сказала?

– Я подумала, может, она с вами на даче… Но если вас там нет…

– Ты сказала об этом Комову?

– Да, Лена же вам звонила. Думаю, вдруг вы помирились. Объяснила Борису, где находится ваша дача.

– Мы не договаривались ни о чем. Но вдруг Лена и вправду поехала ко мне на дачу… А Комов за ней. – Лиханов даже вздрогнул при этой мысли. – Он же вне себя от ревности!

– Да вас же там нет…

– Он не будет разбираться!

– Борис – порядочнейший человек! Он…

Но Лиханов уже не слышал ее, он мчался вниз по лестнице. Андрей не сомневался, что Лене грозит нешуточная опасность.

Он вырвался из «пробки» и понесся на своем «вольво», не взирая на светофоры и гололед. Ему нужно успеть и спасти ее!

Глава 15

Она была в отчаянии. Веточка дерева, которой пыталась, как рычагом, повернуть кольцо, сломалась. Что же делать? За окнами начало смеркаться, а в комнате было почти темно. Уйти, оставив тайну неразгаданной? И тут Лена недалеко от своего сапожка увидела короткий железный прут. Она взяла железку и с ее помощью начала поворачивать кольцо, которое почти сразу поддалось, но вдруг сломалось. Это все!.. Лена минуту раздумывала, потом решила проверить. Ведь кольцо все же немного повернулось. Почти в темноте она провела рукой по стене. Так и есть! Лена нашарила дверцу и приоткрыла ее пошире, дрожащими от волнения руками достала из тайника две шкатулки: одна была большая, деревянная, подпорченная жучком, другая, поменьше, из полудрагоценного камня, но сохранилась прекрасно. Вторая была тяжелее. Неужели все получилось? То, что ей так часто снилось, оказалось правдой? Она не могла сдержать нервного возбуждения. Это чудо! Действительно чудо!

Последние сомнения Лены рассеялись. Они здесь жили, все, кого она видела во сне почти каждую ночь: Петр, Маруся, графиня Ольга Сергеевна, ее муж граф Алексей Павлович.

Невероятно, но все это правда. Что же спрятал в шкатулке Петр Алексеевич? Лена повертела ларчик в руках. Замочек был замысловатым: странная щелочка с круглым отверстием размером с голубой камешек старинного кольца. Она вдруг вспомнила сон, приснившийся днем в больнице. Сон о голубом колечке. И с волнением достала из бумажника маленькое невзрачное потемневшее от времени серебряное кольцо, которое привезла Света. Сердце ее колотилось так, что, казалось, эхо раздавалось по всему заброшенному дому. Она вставила колечко в скважину той стороной, где был камешек, и оно легко вошло в отверстие. Голубой камешек уперся во что-то, и тогда Лена легонько сверху нажала на выступающую часть кольца. Камешек подался немного вверх и послышался тихий щелчок. Крышка ларчика чуть приоткрылась. Лена с замиранием сердца открыла ее полностью. О Боже! Кажется, здесь хранятся настоящие сокровища. Украшения из золота с крупными драгоценными камнями. Кольцо, наверное, с бриллиантом. Лена никогда прежде не видела таких крупных камней. Она доставала одну вещь за другой. Нашла массивное ожерелье, несомненно, то самое, в воровстве которого пытались обвинить Марусю.

«Какое богатое наследство!» – не без удовольствия подумала Лена. Она, правда, не представляла, где можно хранить найденные сокровища. Девушка вздрогнула, представив, как пойдет обратно через лес, а потом до «электрички». Скоро совсем стемнеет. А в «электричке» разве безопаснее?

Столько всяких проходимцев развелось, могут пристать, выхватить сумку. Надеть ожерелье под свитер? А кольца, серьги, браслеты? Все надеть на себя? Или остаться здесь ночевать? От этой мысли кровь застыла в жилах. Господи, вот если бы Андрей приехал сегодня на дачу.

Лена поставила шкатулку обратно и взяла в руки другую. Та открылась просто, без секретов. В ней были документы, письма, счета. Лена нашла толстую тетрадь в кожаном переплете, открыла наугад и прочитала, приблизив страницу к самым глазам, потому что в комнате царил полумрак: «Сегодня снова приезжала Катрин. Неужели маменька не может понять: этой женщине нет места в моем сердце!» Чернильные строчки иногда начинали прыгать, буквы то шли ровно, то наезжали друг на друга. Очевидно, автор записей очень волновался. Лена была взволнована еще больше, чувствуя, что это дневник Петра Алексеевича, молодого графа, наследника усадьбы. Значит, сейчас она узнает конец истории, столь долго томившей ее по ночам, но оборвавшейся в самом интересном месте. Это сны привели ее сюда, чтобы она отыскала шкатулки с фамильными драгоценностями и дневником графа. Провидение решило, что она сама должна узнать конец любовной истории. И вот сейчас откроются последние страницы дневника и… Лена боялась, не решаясь узнать правду. Ведь все это не выдумка, – здесь заключена жизнь реальных людей, с которыми Лена связана таинственными нитями, возможно, родственными! Она прикоснулась к дневнику, желая и не решаясь открыть, а вдруг конец истории такой, что…

Ее мысли нарушил явственный звук чьих-то шагов. У Лены кровь застыла в жилах. Кто здесь может быть? Осторожно положила дневник в шкатулку и спрятала все в тайник, прикрыв дверцу, но не до конца.

Шаги… Да, ей не померещилось – кто-то действительно ходит по дому. Неторопливо, с остановками кто-то двигался в сторону комнаты, где была Лена, очевидно, по пути заглядывая во все помещения, словно ища кого-то. Лена задрожала от ужаса. Она была уверена, что потревожила чью-то беспокойную душу, некогда обитавшую здесь. Должен же кто-то сторожить фамильные сокровища! Вот сейчас дверь откроется, и она увидит сердитое лицо старого графа.

«Нужно встать так, чтобы тот, кто заглянет в комнату, не заметил меня», – догадалась Лена и начала красться к двери. Паркет отчаянно скрипел, казалось, эти звуки доносились даже до города. Поздно! Дверь тихо застонала.

Появись в старом доме дракон о трех головах, Лена поразилась бы меньше.

– Андрей!

Невозможно описать то чувство радости, облегчения, восторга и даже счастья, которое испытала девушка, увидев дорогое и любимое лицо.

– Ты смотришь так, будто встретила привидение. – Лена отрицательно замотала головой. – Честно говоря, не хотел тебя пугать.

– Ты не представляешь, как я счастлива, что это оказался именно ты, – пришла в себя Лена. – Но я была в таком ужасе, услышав шаги, что и вправду подумала о привидении.

– Ждала привидение? – улыбнулся Андреи. – Неудивительно. Здесь жутковато даже мужчине с крепкими нервами. Почему ты решилась отправиться сюда одна?

Я все объясню, – поспешно сказала Лена.

– Объяснишь потом. А сейчас я подойду к тебе, чтобы ты убедилась, что я не призрак. Мне кажется, ты все еще дрожишь от страха. – Он пошел к ней.

– Осторожно! – вскрикнула девушка.

– Что такое? – резко остановившись, спросил Андрей.

– Паркет, – объяснила Лена, – паркет очень ненадежный.

Он медленно приблизился к ней. Пол раза два начинал проваливаться прямо под ногами, но он сумел найти устойчивые места. Лена прижалась к Андрею, понемногу успокаиваясь.

– Какое счастье, что ты оказался здесь! Мне было так страшно, и вдруг шаги…

– Ну, для привидений время раннее, но вот-вот стемнеет, и тогда тут такое начнется!

– Андрей, ради Бога, не надо. Я уже столько здесь пережила сегодня. Если б ты только знал!

– Опять тайны? Я еще с твоими старыми загадками не разобрался, а у тебя снова приключения?

– Я сейчас тебе кое-что покажу, и ты ахнешь! – Лена начала пробираться в сторону тайника.

– Лена, пошли отсюда, пока совсем не стемнело. Здесь опасно оставаться. Я тоже волновался за тебя и, признаться, чертовски устал.

– Подожди, сейчас, – ответила Лена. – Почему ты волновался за меня? Как ты узнал, что я здесь?

– Со мной сегодня тоже произошла странная история. Я кое-что случайно узнал… Да и сон еще дурацкий приснился. Но, наверное, не стоит об этом рассказывать – пусть это останется моей маленькой тайной.

– Я тоже думаю, что рассказывать ничего не стоит, – раздался голос от двери.

Лена и Андрей вздрогнули. В дверном проеме стоял Комов.

– Вот уж не подозревал, что господин Лиханов в свободное от эфира время занимается похищением чужих невест, – укоризненно покачал он головой. – А ты, Лена, прекрасно знала, что сегодня твой жених прилетает из командировки, но вместо того, чтобы как примерная и любящая невеста встретить меня в аэропорту, скрываешься черт знает где с другим. Ой как нехорошо. – Растерявшаяся Лена молчала. – Конечно, я готов допустить, что вы встретились здесь совершенно случайно, – ухмыльнулся он.

– Да… – Лена лихорадочно пыталась собраться с мыслями. – Мы встретились здесь случайно… Никто не знал, даже Наташа, что я поехала в старую усадьбу. Я здесь искала… Впрочем, это к делу не относится, это мои проблемы… Я удивилась, когда пришел Андрей, но… У него рядом дача, он бывает в. усадьбе… А вот ты, Борис, как ты здесь очутился?

– Я искал тебя, Лена, – мягко, будто разговаривая с маленькой непонятливой девочкой, продолжил Борис. – Мы же условились сегодня о встрече, хотели решить очень важный вопрос. Мы должны были сегодня подать заявление в ЗАГС. Как же я мог тебя не найти? Да я бы из-под земли тебя достал. Впрочем, не волнуйся, дорогая, сегодня нас распишут. Я обо всем договорился. Так что поехали быстрее, нас ждут.

– Сегодня? Распишут? – Лена беспомощно посмотрела на Андрея. – К чему такая спешка?

– Я так хочу, Лена. Меня беспокоит твое поведение, твои странные побеги в заброшенные развалины. Тебе необходим отдых, я о тебе позабочусь. Глаз с тебя спускать не буду, иначе ты попадешь в беду. Мы сегодня же улетим в свадебное путешествие. Улетим далеко-далеко, туда, где море, песок и солнце.

– Торопишься сбежать? – не выдержал Андрей. – А какое ты имеешь право вмешивать ее в свои темные делишки?

– А ты молчи! – заорал Комов. – Тебя никто не спрашивает. Если ты еще раз откроешь свою поганую пасть, я тебя прибью!

Лена была потрясена и словами Андрея – хотя ничего не поняла в его обвинениях, – и реакцией Бориса.

– По-моему, для Лены свадебное путешествие – полная неожиданность. Я прав?

Лена кивнула.

– Не твоего ума дело! – прорычал Комов.

– Боря, – вмешалась Лена, – но я в самом деле удивлена. Неужели ты купил билеты, даже не посоветовавшись со мной? Я не могу… Я должна повидаться с родителями, подготовиться, собрать вещи. Неужели нельзя отложить поездку хотя бы на два дня?

– Лена, это мой свадебный сюрприз, понимаешь? Я же сказал, ты ведешь себя очень странно, тебе нужен отдых. А пир в Москве закатим после возвращения. Ты поправишься, загоришь. А сейчас ты в таком состоянии…

– В каком состоянии? – не поняла девушка. – Я чувствую себя превосходно.

– Лена, – вмешался Андрей, – он заговаривает тебе зубы. На самом деле он отпетый мошенник и бежит из страны. А тебя приглашает составить ему компанию. Ты никогда больше не увидишь родителей, если улетишь с ним!

– Ты заткнешься наконец, ублюдок? Тебя не касается то, что я собираюсь делать со своей женой. Это наше дело!

– Я ничего не имею против твоего путешествия. Ты можешь взять Лену лишь при одном условии: если она захочет лететь с тобой. Но прежде объясни своей невесте причину такой спешки. Иначе, боюсь, Лена не простит тебе обмана. Или ты мне позволишь рассказать, какой ты циничный и подлый аферист? И не угрозой ли разоблачения объясняется твое поспешное бегство в свадебное путешествие? В какой банк ты перегнал деньги? Швейцарский?

– Лена, да он совсем свихнулся! – истерично расхохотался Комов. – Смотри как ревнует. Бесится от ревности и пытается меня облить грязью, не гнушаясь даже самой гнусной клеветой.

Оба мужчины выжидающе смотрели на девушку. Она была до того потрясена происходящим, что не могла вымолвить ни слова. Она слепо верила Лиханову, которого безумно любила. И в то же время представить, что Борис, которого знала как обходительного и порядочного человека, мошенник, да еще отпетый, Лена тоже не могла. Это не укладывалось в голове. Неужели Андрей способен прибегнуть к подлому приему в борьбе со своим соперником?

– Андрей, ты ошибаешься! Он не такой, поверь! Я его давно знаю. Он воспитанный, внимательный… И, скорее, беден, чем богат. Он не швырялся деньгами, он…

– Лена, хватит болтать, поехали! – Комов терял терпение. Андрей чувствовал это и старался тянуть время. Во что бы то ни стало он должен спасти ее.

– Твой друг хорошо маскировался! Волк в овечьей шкуре. Неужели это трудно понять? Я бросился за тобой очертя голову, чтобы спасти от роковой ошибки. У меня сведения из достоверных источников, этот тип – гнусный мошенник. Улетев с ним в так называемое свадебное путешествие, ты обречешь себя на пожизненное изгнание, ты будешь вынуждена жить среди людей, в которых нет ничего человеческого. Опомнись, Лена.

– Заткнись, кому сказал! – снова заорал Комов. – Лена, ты едешь со мной. Ты моя невеста!

– Боже, что же это происходит! – девушка беззвучно заплакала. – Я не могу сейчас ничего решить. Мне нужно время, чтобы подумать.

– Ты едешь со мной, – точно заведенный повторял Комов. Глаза его сверкали бешенством. Лена взглянула на него и испугалась. Она инстинктивно сделала шаг к Андрею, как бы ища его защиты. Он положил ей руку на плечо.

– Борис, я не понимаю, к чему такая спешка. Поговорим завтра… А впрочем… Если ты действительно очень торопишься, можешь лететь один.

– Ты поверила этому мерзавцу?! – Комов брызгал слюной. Лена стало страшно, прежде она никогда не видела Бориса таким. Девушка теснее прижалась к Лиханову.

– Я тебя ему не отдам, поняла? Не отдам!

– Борис, успокойся. Я бы все равно тебе отказала, потому что… люблю другого.

– Ты просто поверила его байкам. Повторяю, тебя я не отдам! Комов свое не отдает. Я тебя увезу, даже если ты этого не хочешь, поняла?

– Увезешь силой?

– Да, увезу. И твой телегерой тебе не поможет. Эти ребята только на экране храбрые, – с этими словами он достал пистолет и направил его на Лиха-нова. – Отойди по-хорошему от нее, иначе тебе конец. Мне терять нечего. Сегодня я уже буду далеко.

Андрей не сомневался, что негодяй выполнит свои угрозы. Лена тоже почувствовала по его голосу, что он способен на все. Она еще крепче вцепилась в руку Лиханова. Комов медленно приближался к ним:

– Отойди от нее!

Лиханов сделал шаг в сторону, по-прежнему держа Лену за руку.

– Нужно выполнять все, что он потребует, – тихо шепнул он ей.

– Дальше, отойди дальше! Андрей чуть отступил от девушки:

– С заложницей тебе будет улизнуть гораздо сложнее. Зачем тебе клеймо убийцы? Если ты оставишь нас в покое – мы дадим тебе возможность улететь. Обещаем никуда не сообщать. Ты же до конца жизни будешь купаться в роскоши. Лети, у тебя есть время в запасе. Рассуди здраво: насильно тебе не удастся увезти Лену. Беги один, пока не поздно.

– В сторону! – Комов уже не мог соображать разумно.

Лиханов понимал, что преступнику далеко не уйти. Его «вольво» бегает быстрее, к тому же он с дачи сообщит о Комове и заложнице, и его перехватят по дороге. «Главное, чтобы он не пустил в ход оружие», – подумал Андрей и сказал, отходя еще на шаг от девушки и выпустив ее руку из своей: – Лена, не волнуйся.

– Вот так-то лучше! – удовлетворенно хмыкнул Борис, видя, что его приказам безропотно подчиняются. – Я же знал, что все телегерои… – Комов не договорил. В то время как он сделал резкий рывок к Лене, паркет не выдержал и затрещал. Он нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, пистолет отлетел в сторону, а сам он упал, путаясь в пыльным обломках деревянных дощечек. Лиханов быстро завладел пистолетом.

– Убирайся отсюда, подонок!

Комов, мгновенно поникший, прихрамывая, добрался до двери и молча вышел. Они напряженно вслушивались в его удаляющиеся шаги.

– Надеюсь, в его багажнике нет миномета, – мрачно пошутил Андрей. – Иначе нас может ждать засада у моей дачи, где он оставил свою машину. К усадьбе ведь не проедешь.

Лена молчала. У нее не было сил говорить после того, что она пережила за последние несколько часов.

– Ой, грех-токакой, – беспокоилась Маруся, блаженно растянувшись на свежем пахучем сене. – Прячемся от людей, как воры. Не по-божески это, не по-людски. А если еще искать кинутся?

– Ты что, отлучиться по своим делам не можешь? Сказала же Степаниде, что пошла в Пантелеевку к троюродной тетке.

– Сказать-то сказала, да Степанида хитрая. Она все поймет.

– Да какое ей дело?

– Ей-то что, да вот если барыня ее припрет, она все выложит. Ольги Сергеевны вся прислуга больше огня боится. Ой, нехорошо то, что мы делаем.

– Я тебе защитник, я за все и отвечу.

– Прости, Петенька, глупую. Больше не буду.

– Так-то лучше. Ты, Маруся, любишь меня?

– Люблю, пуще всего на свете люблю. Кабы не любила, разве бы согласилась…

– А коли любишь, – нетерпеливо перебил Петя, – поцелуй меня.

Маруся смущенно засмеялась и поцеловала барина. Он схватил ее в охапку, повалил на сено.

Сколько длилось это блаженство, Маруся не знала. Она отдавалась наслаждению искренно и бесхитростно, как только и может любить простая крестьянская девушка, без памяти влюбленная в красивого молодого парня, ласкового и обходительного. Ведь он был для нее как Бог, и его горячие ласки и восхищение перенесли Марусю в настоящий рай. Да только то беда, что, в отличие от рая небесного, куда люди попадают для вечного блаженства, земной рай скоротечен. Как ни долго длились любовные утехи, а вот уже молодые разгоряченные тела, пресытившись, лежат рядом в блаженном изнеможении.

Маруся первая ощутила тоску и укоры совести.

– Ой, времячко-то к вечеру. Совсем я себя забыла. А Степанида-то, конечно, уже догадалась. Вас нет, меня нет, чего тут много думать? Что же будет-то со мной, Петенька? – запричитала она по-крестьянски. – Не видать нам счастья больше. Ваша матушка меня ненавидит, батюшка знать не хочет. Не женитесь вы на мне, Петенька. – Девушка заплакала. Петр, как все мужчины, женских слез не любил, но Марусю было жалко. Да и мысль о том, что он не будет больше с ней так чудесно проводить время, казалась для него невыносимой.

– Нет, отчего же не женюсь? Да плевать мне на батюшку с матушкой, если они не хотят понять, что ты – мое счастье! Мы убежим с тобой и обвенчаемся тайно. Я же говорил.

– Да как убежим? – всплеснула руками Маруся. – На что жить будем? Вас наследства лишат папенька ваш. Я-то ничего, привычная к черной работе. А ты, Петенька? Без усадьбы, без кучера с каретой, без Гришки?

– Гришка со мной пойдет, – уверенно заявил Петя.

– А как прокормите? Глупости это – бежать, – вздохнула Маруся. – А в бедности поживешь – заскучаешь, озлобишься, да я же во всем буду виновата. Разлюбишь ты меня, Петя!

– Никогда!

– Ах, жизни ты не знаешь, голубчик мой. А я знаю. Не судьба нам быть вместе.

– Судьба или не судьба – это мне решать! – воскликнул Петр.

– Да, да, Бог нас не оставит, – смиренно согласилась Маруся. Но легче ей не стало. С того дня тяжелая дума поселилась в ее головке, а разрешить ее мог, знать, лишь Господь Бог.

В своей комнате молодой граф открыл тайник, извлек из него большую деревянную шкатулку, а из шкатулки, в свою очередь, достал кожаную тетрадь.

Сев за стол, он взял перо и быстро-быстро начал писать в тетради, улыбаясь счастливой довольной улыбкой. Через какое-то время, закончив записи, он закрыл тетрадь, положил ее в шкатулку и снова спрятал все в тайник. Потом бодро прошелся по комнате, расправив плечи, глядя орлом и насвистывая военный марш.

– Ах, Маруся моя, что ты за прелесть! – вслух сказал Петр, блаженно улыбаясь. – Как я тебя люблю, радость моя!

…Войдя в тесную темную избушку Маруся осторожно притворила за собой дверь. Старуха, кажется, так и сидела перед печкой все время, пока Маруся не навещала ее, потому что именно в этой позе и на этом месте оставила ее девушка прошлый раз.

Глаза Пелагеи были закрыты, будто она дремала, и девушке жаль было ее будить.

– Я жду тебя, голубушка, – неожиданно заговорила Пелагея. Маруся даже вздрогнула. – Жду, жду, – повторила старуха.

– Вы правы были, бабушка, во всем правы. И про злую душу завистницы, и про беду неминуемую. И спасло меня ваше зелье от смерти, а потом еще раз хотела меня злодейка погубить, оклеветать, да тут уж Петруша за меня заступился.

– А, Петруша, – кивнула бабка. – Знаю, знаю, суженый твой.

– Да, бабушка, люблю я его больше всего на свете, больше жизни! – горячо воскликнула девушка. – Но что делать, бабуся, ведь не бывать нам вместе. Он предлагает бежать, венчаться тайно, а я не могу.

– Что же не можешь, коли любит он тебя?

– Да как же без родительского благословения, бабушка? А старый граф и графиня Ольга Сергеевна скорее умрут, чем согласятся на нашу свадьбу.

– Нуэто само собой, – кивнула Пелагея. – Где это видано, чтобы графья благословили сына на брак с крестьянкой? Не бывать такому, верно говоришь.

– А значит, и не судьба мне счастливой быть, – поникла головой Маруся.

– Говоришь, против воли его родителей не пойдешь? – переспросила Пелагея.

– Нет, не пойду.

– А как же сын твой?

– Какой сын? – растерялась Маруся.

– Сын, что носишь под сердцем, плод твоей любви с молодым графом Петром Алексеевичем.

– О чем вы говорите, бабушка?

– Айты еще не знала?

– Нет, я не… Ой, бабушка… – покраснела Маруся. – Да мы и вместе-то были два… нет, три раза всего.

– Да и одного достаточно для такого дела. Вы молодые, здоровые, кровь у вас горячая. От такой любви сразу детки заводятся. Любишь ведь ты его? – Маруся кивнула. – И он тебя?

– Да, бабушка, уж как любит!

– Ох, любовь, любовь, – старуха мечтательно замолчала.

– А вы любили, бабушка?

– Любила, милая, еще как любила! Да недолго.

– Почему, бабушка?

– Степан-то мой был красавец, богатырь. Взяли его в армию, да и больше я его не видела. А ночи наши жаркие, которые обожгли душу и сердце, до сих пор помню. Долго я ждала его, плакала. Вся молодость в слезах и тоске по нему прошла. А потом убили его на войне. И ни сына, ни дочки не осталось мне от него на память. А ты счастливая, Маруся. Сын у тебя будет, ты поверь.

– Я верю, бабушка, – тихо сказала она и заплакала.

– Чего же ревешь?

– Да куда же я с ребенком? Позор какой.

– Не ты первая. Да, говоришь, любит тебя твой Петя. Значит, не оставит с ребенком. Любовь тебя и спасет.

– Что же делать? – безнадежно спрашивала Маруся. – Что делать?

– Поступай, как сердце подскажет, – только и посоветовала старая Пелагея.

– Ребенок, – бормотала Маруся, возвращаясь в усадьбу. – Графиня никогда не допустит, чтобы я жила в доме с ребеночком от барского сына. Она меняотправить хотела, выгнать, и вдруг такое… Незаконный внук! Она его возненавидит… Она его… – Марусе стало страшно. – Да, она может убить моего сына. – Некоторое время девушка шла молча, все ускоряя шаги. – Нужно бежать отсюда. Да, бежать. А Петя? Что будет с ним? Он же любит меня! – Маруся остановилась, размышляя. – Сказать ему? О нет, нет, не надо. Что он может сделать? Уйду, а он утешится. – Марусе стало жаль себя, и она опять заплакала. Но перед усадьбой вытерла слезы платочком и прокралась в комнату. Вечером ее поймал Петя.

– Куда ты прячешься от меня? Весь день не могу увидеть. Пойдем в сад?

– Мне нужно еще воды согреть барыне. Потом, может быть…

– Ты чего глаза прячешь, Маруся? Случилось что? Графиня опять обидела? Ты будто плакала?

– Нет, ничего. Сажа от печки в глаз попала.

– Маруся, так ты придешь?

– Не знаю. Работы еще много.

– Ты избегаешь меня? Разлюбила?

– Нет, Петя, что ты говоришь? Я люблю тебя больше жизни, всегда буду любить. Только тебя. Всегда! – горячо и страстно шептала девушка.

– Ты какая-то странная, – удивился Петр и вдруг крепко обнял ее и поцеловал.

Маруся вырвалась.

– Что ты, Петя, увидят еще. – Девушка убежала, а он долго смотрел в ту сторону, где она скрылась.

Когда стемнело, Маруся собрала свои пожитки и вышла черным ходом в сад. В девичьей слышались песны. Девушки вечеряли. Вдруг кто-то окликнул Марусю. От неожиданности она замерла.

– Это я, Сашка, не бойтесь, – мальчишка подошел поближе. – Куда ты собралась, Маруся?

– Ухожу, Саша.

– Совсем? – удивился мальчик.

– Да, ухожу навсегда. Только никому не говори.

– Да ведь Петр Алексеевич искать будут.

– Будет, да не найдет.

– Он тосковать будет без тебя, Маруся.

– Да, я знаю. Но и печаль его пройдет.

– Зря ты так. Он хороший. И ты хорошая. А графиня его загрызет.

– Он женится, она его и простит.

– Он не женится. Он, скорее, с тоски помрет.

– Да что ты говоришь, Саша! – испугалась Маруся.

– Я знаю. Ты бы сказала, куда пошла, я бы за тобой пришел, если с молодым графом что-то случится.

– Не могу, – вздохнула Маруся. – Сама не знаю, что со мной будет. – Она помолчала. – Да, вот что. Коли с ним, не дай Бог, что случится, отдай ему вот это. – Маруся достала остатки порошка. – Разведи в воде и дай выпить. Скажи, от Маруси.

– Обещаешь?

– Да, Маруся, все сделаю.

– Ну ладно, прощай, Саша. Маруся исчезла в темноте.

– Я так испугалась, когда он на тебя пистолет направил, – вспоминала Лена на даче Лиханова. – Чувствую, еще не много – и в обморок свалюсь. А ты так спокойно, хладнокровно с ним беседы вел. Неужели был уверен, что не выстрелит?

– Конечно нет! Но если бы я начал суетиться – он вполне мог воспользоваться пистолетом. Комов был не в себе. Я пытался ему втолковать, чтобы он трезво оценил ситуацию и понял, в чем его выгода. Выгода – не убивать. И не брать тебя в качестве заложницы.

– А если бы он решил меня прихватить?

– Он мог это сделать только при помощи шантажа. Тогда Комову не оставалось ничего другого, как избавиться от меня. Пока бы нашли мое бренное тело, его и след бы простыл.

– Его поймают?

– Сомневаюсь. А если и поймают, то не скоро. Сегодня же он улетит из страны, и, надеюсь, больше ты о нем не услышишь.

– Ты уверен? А вдруг он начнет нам мстить?

– Тогда я защищу тебя. Не бойся, я всегда буду рядом. Забудь его как страшный сон. А вот и кофе готов. Тебе с коньяком?

– Да, и покрепче. Все равно я сегодня не усну.

– Это уж точно, спать я тебе сегодня не дам, – в его глазах зажегся огонек желания.

– Но вначале расскажи, почему ты поехал в старую усадьбу, – напомнила Лена.

– Мне приснился странный сон, – пожал плечами Лиханов. – Я увидел, что ты в опасности и спасаешься в старом доме.

– И ты поверил? – удивилась Лена.

– Нет, конечно. Разве можно верить снам? – улыбнулся Лиханов. – Но слушай, что случилось дальше.

– И что случилось? Ты услышал голос свыше?

– Нет, потом уже никакой мистики. Случайно встретил в студии старого приятеля – журналиста Вальку Кислова. И он неожиданно рассказал мне, как вышел на след крупных финансовых аферистов, которые под прикрытием сверху сколотили приличный капитал, не меньше сотни миллионов долларов. Так вот, заправлял фондом как раз Борис Комов. Правда, Валентин не может обнародовать материалы, пока не соберет все доказательства. Но Кислов своего не упустит…

– О Боже! – вскрикнула Лена. – Представляю, что ты почувствовал. А если бы я с ним улетела? А мама с папой… – Лена смотрела на Андрея широко раскрытыми глазами. – И ты решил меня спасти?

– Ну разумеется, как и полагается верному рыцарю. Я позвонил тебе домой, но Наташка бросила трубку. Похоже, она из благих намерений хотела устроить твою судьбу…

– И чуть меня не погубила! – не удержалась Ленка.

– Я нажал на нее. Она расплакалась. Чистосердечно во всем раскаялась, попросила прощения. Потом сквозь слезы призналась, что отправила Комова искать тебя на моей даче. Я обогнал его по дороге.

– Ну еще бы! – удовлетворенно отметила Лена.

– Около ворот моей дачи я увидел следы женских сапожек, ведущие через лес к даче. Загнав машину в гараж, бросился через лес. Следы привели прямо в старый дом.

– Ну ты просто сыщик, – засмеялась Лена.

– Комов догадался сделать то же самое.

– О да. Ему не откажешь в проницательности. Поняв, что нас нет на даче, он стал ищейкой, – проговорила Лена.

– Ты тоже выступила сегодня в этой роли, – напомнил Лиханов. – И у тебя неплохо получилось. Результат твоих поисков впечатляет! Но как ты нашла тайник? Где вычитала о сокровищах? Ты сказала, что у бабушки хранилось кольцо, очевидно, принадлежавшее Петру, хозяину усадьбы. Она тебе рассказала про клад?

– Нет, семейные предания не сохранили тайну сокровищ. Я увидела во сне, где Петя хранит драгоценности. И про то, что шкатулку можно открыть кольцом с камнем, узнала тоже во сне. И тогда только вспомнила, что видела его у бабушки. Потом все сошлось.

– Значит, ты наследница графских сокровищ. Законная наследница. Позволь еще раз взглянуть на кольцо.

Лена протянула Андрею скромное колечко. Он внимательно рассмотрел его, потом лицо его прояснилось, будто он что-то вспомнил, и он бросился к письменному столу. Порывшись в нем, подошел к Лене, что-то зажав в руке.

– У меня тоже есть кое-что! – Он раскрыл ладонь. На нем лежало точно такое же простое серебряное колечко с голубым камешком, только меньшего размера.

– Не может быть! – ахнула Лена.

– Семейная реликвия, – гордо объяснил Андрей. – Досталась по наследству.

– Это же Марусино кольцо! Откуда? Сейчас прочитаем в дневнике! – Лена метнулась к шкатулке. Но Андрей ее перехватил.

– Ничего подобного! Ты обещала эту ночь мне, а не дневнику графа! – Андрей притянул ее к себе. – Завтра, завтра прочитаешь, дорогая. Я так мечтал о минуте, когда мы останемся вдвоем и я буду целовать тебя… – горячо шептал он прямо в ее ушко, в котором сверкала серьга с бриллиантом старинной работы. Потом он стал целовать ее в полуобнаженную грудь, где на нежной и белой коже эффектно сверкали темным рубиновым цветом драгоценные камни чудесного ожерелья. – Лучшей одежды, чем фамильные драгоценности, невозможно представить. Ты восхитительна! Я с ума схожу от любви к тебе…

На следующий день они ужинали в уютном полумраке ресторана «Вена» под серебряные звуки арфы. Лена увлеченно рассказывали Андрею историю графской любви.

– После того как Маруся ушла, молодой граф очень уж переживал. Вскоре он тяжело заболел, причем какой-то странной болезнью. Одни доктора разводили руками, другие пожимали плечами. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы Сашка не принес Марусин порошок. Поправившись, граф понял, что не жить ему на этом свете без любимой. Он расспросил бабку Пелагею и неожиданно узнал от нее о сыне. Долго Петр искал Марусю, пока не нашел в одном из приютов. Все закончилось хорошо: они поженились, а Маруся в положенный срок родила здорового крепыша. И дома у них все образовалось. Да, чуть не забыла. Через год в пожаре погибла мать Сашки, и молодые решили усыновить мальчика. Он оказался очень способным к наукам, и его послали учиться в Петербург. Вот откуда у тебя это серебряное колечко…

– Удивительная история…

Они немного помолчали. Потом Андрей сказал:

– У меня для тебя приятный сюрприз!

– О, я обожаю приятные сюрпризы! Андрей достал из внутреннего кармана пиджака длинный конверт и передал его Лене. Девушка осторожно открыла его и ахнула:

– Это же путевка в Вену!

– Да. На имя Елены и Андрея Лихановых.

Она подняла на него счастливые глаза.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Реклама на сайте