«Спорить с судьбой бесполезно»

Эми Фетцер Спорить с судьбой бесполезно

Глава 1

Каньон Галлина, Нью-Мексико

Стоило Келли появиться на пороге грязной дорожной закусочной, и головы всех посетителей тут же повернулись к ней.

Неоновые лампы освещали ее сзади, оставляя лицо в тени. Женщины бросали на нее косые взгляды. Мужчины откровенно вытягивали шеи, чтобы лучше ее разглядеть. Постукивая каблучками и вызывающе покачивая бедрами, плотно обтянутыми черной кожаной юбкой, она медленно подошла к стойке бара и заказала порцию текилы.

По тому описанию, которое ему дали. Ангел ожидал увидеть кого-то вроде школьницы-старшеклассницы. Ничего подобного. Облегающий кожаный костюм не мог скрыть от мужского глаза цветущее женское тело. А лицо… «Настоящая Белоснежка!» — подумал Ангел.

Ей здесь было не место. Она стояла перед грязной стойкой бара, словно ребенок, случайно оказавшийся на ринге. Как ее занесло в «Ржавый гвоздь»?

Айк Грэнсон, мелкий воришка и перекупщик, подошел к ней поближе и, сев на табурет рядом, очень тихо заговорил. Она заложила за ухо черные волосы, подняла голову, взглянула на него и улыбнулась. Господи, что за улыбка, подумал Ангел, продолжая неотрывно следить за ней, между тем как она пошла танцевать с Айком. Над ними висела грязная завеса дыма. Айк наклонился и что-то зашептал ей на ухо. Она остановилась, откинулась назад и громко рассмеялась. Просто поразительно!

Святая Мария, думала Келли. Она попала в передрягу. Это точно. И сейчас настало самое время уносить ноги, пока ей не перерезали горло, не изнасиловали или не сделали что-нибудь еще в этом роде. Главное — не показать, какой дурой она себя чувствует и как ей страшно.

— А, нет, спасибо, приятель! Я вовсе не ищу компании!

«Уж во всяком случае, не твоей!» От Айка воняло псиной и спиртным. К тому же он был грязный. Достаточно уж он ее лапал. Вывернувшись из его объятий, девушка повернулась и возвратилась на свое место у стойки бара. Он поймал ее за запястье и рывком притянул к себе.

— Ты пришла сюда, чтобы показать товар мордочкой, сучка, и я хочу кое-что получить! Келли с отвращением спросила:

— Ты и с матерью разговариваешь с таким ртом? Айк нахмурился.

— При чем тут моя мать?

«Осторожно», — предостерег ее внутренний голос.

— Послушай, ты чего-то не понял? Оставь меня в покое!

Айк покраснел от злости, но его хватка ослабла. Уф! Из-за своего языка я точно влипну в неприятную историю, подумала девушка, пытаясь отцепить руки Айка от своей талии.

— Я еще не видел, чтобы женщина так быстро отшила тебя, Айк!

Айк оглянулся на толстяка, сидевшего неподалеку.

— И не увидишь!

Его рука скользнула ниже, обхватила ягодицы девушки. Внутри у Келли все оборвалось, и, не вполне понимая, что делает, она со всего размаху залепила ему пощечину. Айк зашипел от боли, и это шипение отчетливо прозвучало во внезапно наступившей тишине. Келли чувствовала, что на них смотрят, но парень ее не отпускал. Он даже улыбался. Боже правый, ему это нравится, с ужасом поняла девушка, пытаясь оттолкнуть его. Когда и это не помогло, она решительно пригвоздила его ногу к полу четырехдюймовым каблуком. Айк взвыл, как койот, и тут же ослабил хватку.

Не зря пять лет занималась карате, с облегчением подумала Келли, поправляя жакет.

Однако в этот момент приятель Айка, личность устрашающего вида, решил, что настал его черед, и тяжело поднялся с табурета возле стойки бара. Его кожаная куртка распахнулась, и Келли с удивлением увидела на груди толстяка татуировку в виде глаз.

Руки у него были как свиные окорока, и девушка поняла, что пять минут назад было самое время уйти. Айк все еще пытался унять боль в ноге, но глаза у него горели жаждой мщения.

— К сожалению, мне пора, — скороговоркой произнесла она, направляясь к двери. — Да… спасибо за танец.

— Ты никуда не уйдешь, девочка. — В голосе толстяка звучала неприкрытая угроза.

Взгляд Келли метался между двумя мужчинами.

— Но мне действительно пора, — повторила она. Голос ее предательски дрожал.

Она ненавидела этот страх, который понемногу охватывал ее. Громила поднял руку, чтобы схватить ее. Келли отступила на шаг и неожиданно наткнулась на стальное тело.

Чья-то рука тяжело легла на ее левое плечо. Похоже, она окружена! Келли попыталась освободиться, но не могла пошевелиться. Рука словно толкала ее вниз. «Я пьяна!» — подумала она с ужасом. Толстяк взглянул куда-то вверх, на того, кто был за ее спиной.

Красный от злости приятель Айка вдруг побледнел.

— Оставь ее в покое. Крошка, — произнес за спиной Келли грубый, низкий, но весьма сексуальный голос.

— С нее причитается, Ангел! Тот же голос предупредил:

— Ты и пальцем ее не тронешь!

Невысказанная угроза повисла в удушливом воздухе.

Келли осторожно повернула голову и увидела мощную шею и плечи незнакомца. Она подняла глаза: заросшие щетиной скулы, чувственные губы, холодные, зеленые, как мята, глаза. «У него длиннющие ресницы, — рассеянно подумала она, — и ухо проколото». Она облизала губы. Это и есть Ангел? Вот уж никогда бы не подумала! Загорелая кожа. Слишком светлые глаза. Он был опасен. Явно опасен. Ангел тем временем, не отрываясь, смотрел на Крошку, но она знала, что он чувствует ее взгляд. Нет, помощь ей не требуется.

— Отвали, Ангел!

Он глянул на нее, и под этим взглядом тело Келли затрепетало от желания.

— Хочешь уйти с ним?

— Тебе она не достанется, — осмелев, вякнул Крошка.

— И тебе тоже! — парировала Келли, смерив толстяка уничтожающим взглядом Воспользовавшись всеобщим удивлением, она вывернулась из рук Ангела, проскользнула между двумя мужчинами и подошла к стойке. «Уходи! Сейчас же!» — властно кричал ее внутренний голос. Вместо этого она пошарила у себя в сумочке и достала деньги, отчаянно стараясь унять дрожь в руках. Бармен, ухмыльнувшись, налил ей очередную порцию текилы. Глянув в зеркало, она заметила, что Крошка и Ангел по-прежнему свирепо смотрят друг на друга.

Наконец Крошка не выдержал, отошел к столу и уселся рядом с Айком.

Теперь Ангел посмотрел на нее. Келли встретила его взгляд в зеркале, поднося стакан к губам, и ее охватило такое неистовое желание, что в голове зароились эротические видения. Она моргнула, тряхнула головой, отогнала их и нарочито медленно допила текилу. Напиток обжег пустой желудок и одновременно унял дрожь в пальцах.

Мужчина остановился позади нее.

— Пойдем, — обратился он к ее отражению.

— Убирайся! Он прищурился.

— Или ты сейчас же идешь со мной, или твоим родителям придется опознавать тебя по пальцам ног!

— У меня нет родителей! — выпалила она, не оборачиваясь.

Келли не знала, что удерживает ее на месте, но ей хотелось немного походить по лезвию бритвы. И этот красавчик в плотно облегающих джинсах ее не остановит. Не сегодня. У нее удобная квартира, симпатичные друзья и сослуживцы. И совершенно удушающая скука вокруг. Это приключение, по крайней мере, встряхнет ее.

Она оглянулась на Ангела.

— Кто назначил тебя моим защитником?

— Несчастливое стечение обстоятельств. Он подошел поближе. Она прижалась спиной к стойке бара, уперлась в нее локтями и устало спросила:

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? Его взгляд скользнул по ней, и четко очерченные губы скривились.

— Я до тебя даже не дотронулся!

Она вздохнула, беспомощно оглядываясь вокруг. Он сделал шаг вперед, положил руки ей на талию и наклонился ближе.

— Впрочем, да, я хочу, чтобы ты ушла со мной!

— Ни за что!

Под взглядами всего бара он смотрел в ее голубые глаза.

— Тебе так хочется умереть, детка? Она усмехнулась:

— Ты преувеличиваешь.

— Посмотри на Крошку!

Келли обернулась. Короткие толстые пальцы Крошки теребили розетку выключателя, но он не сводил с нее воспаленных глаз. Гордо вздернув подбородок, она заказала еще порцию текилы.

Выражение лица Ангела стало жестче. Стоило ей протянуть руку за стаканом, как он перехватил ее руку, развернул девушку и перебросил через плечо.

Келли пронзительно закричала.

Собравшиеся не реагировали, словно подобное случалось здесь каждый вечер. Ангел, придерживая девушку за ягодицы, подобрал ее сумочку и уверенно направился к двери. Она вырывалась, как могла извивалась, колотила его по спине, брыкалась, но Ангел не обращал на нее никакого внимания.

— На помощь! Похищают!

— Замолчи, — очень спокойно приказал он.

— Насилуют!

Внезапно Ангел остановился и сбросил ее с плеча. При этом его рука скользнула по ее бедрам и ягодицам.

Келли шлепнулась на землю, вскочила, вся красная от злости, и с размаху ударила его по лицу. Он даже не моргнул, хотя на его щеке остались отпечатки ее пальцев. Келли поняла, что он просто позволил ей сделать это.

— Довольна?

— Нет.

Не сводя с нее глаз, он открыл ее сумочку и начал искать ключи. Она раскрыла рот от удивления, попыталась отобрать сумочку, но он спокойно отодвинул ее плечом.

— Веди себя прилично, — предостерег он, выудив наконец ключи от ее машины и номера в отеле.

— Дай ключи!

Не обращая на нее внимания, Ангел наклонился, чтобы открыть дверцу машины. Его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее.

— Залезай!

Келли удивленно заморгала.

— Откуда ты узнал, что это моя машина? Он ухмыльнулся.

— Догадался!

Ангел обошел машину и открыл дверцу. Девушка не шевельнулась. Он облокотился о дверцу и с любопытством посмотрел на нее. Она тяжело дышала, ее маленькие кулачки сжались, лицо напряглось.

— Эй, или я сейчас уезжаю на этой машине стоимостью в пятьдесят тысяч долларов один, или ты садишься в нее сию же секунду!

Она взглянула на него и забралась в машину, изо всех сил хлопнув дверцей. Он все испортил! Ей так хотелось ощутить вкус опасности, а он решил изображать из себя телохранителя!

— Мне следовало бы позвать полицию!

— Если повезет, мы найдем поблизости копа.

Он завел мотор и медленно поехал со стоянки, на ходу схватив с сиденья мотоцикла шлем. Бросив его на заднее сиденье машины, он прибавил газ.

Келли обиженно фыркнула и уставилась в окно. Она его не боялась. Может быть, потому что он пришел ей на помощь? Кого она пытается одурачить? Не вмешайся Ангел, Крошка размазал бы ее по стенке.

Ее похититель вел машину молча, но Келли слышала его дыхание, чувствовала его запах. Не одеколон, а какой-то незнакомый аромат. Ветра, свободы… и риска. Она взглянула на него. Ангел смотрел на ее ноги. Она натянула юбку, пытаясь прикрыть колени.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты хулиган?

— Да!

— Наглец? Пауза.

— Да!

— Паршивый болтун?

— Мне ничего от тебя не надо… — Ангел в замешательстве посмотрел на нее. — Имя-то у тебя есть?

— Тебе следовало бы спросить об этом прежде, чем начать играть в Тарзана и уволакивать меня из «Гвоздя».

— Я мог бы вместо этого оставить тебя на съедение волкам.

— Я бы справилась! Ангел фыркнул.

— Крошка не так уж безобиден, если его задеть, леди!

Она поняла, что он хочет узнать, как ее зовут, но не собиралась удовлетворять его любопытство. Ангел схватил ее сумочку как раз тогда, когда она протянула к ней руку, и принялся шарить в ней, пока не нащупал бумажник. Найдя и раскрыв его, он произнес:

— Ага! Келли!

Господи, что за мерзкий голос! Она яростно выхватила бумажник, жалея, что не может его ударить, потому что он ведет машину. Она вовсе не собиралась попадать в аварию только из-за своей злости на этого наглеца.

Ангел остановил машину, выключил мотор, вынул ключи и бросил их вместе с сумочкой ей на колени. Забрав с заднего сиденья шлем, он промолвил:

— Держись подальше от «Гвоздя»! Ты не знаешь этого мира!

Прежде чем Келли нашла что ответить, Ангел вышел из машины, захлопнул дверцу и быстро удалился. Она смотрела ему вслед, невольно восхищаясь стройной фигурой в плотно облегающих джинсах и уверенной походкой. Оставшись одна, девушка огляделась. Машина стояла перед входом в ее отель. У нее в руках был ключ с биркой от номера.

Господи, как она ненавидит, когда мужчины опекают ее! Каждый мужчина на фабрике, даже Дэниел О'Хара, ее босс, стремился изобразить заботливого отца. Вероятно, будь у нее родители, они бы поступали так же. Семь ее шефов опекали ее, словно она была не в состоянии даже одеться без посторонней помощи. А если какой-нибудь мужчина начинал интересоваться ею, они изо всех сил старались отвадить его — он казался им недостойным ее.

Люди упорно видели в ней «хорошую девочку», воспитанную монахинями в правилах самой твердой морали, чуть ли не святую, что было уже сильным преувеличением. Очевидно, темный Ангел думал так же. Хотя достаточно было одного взгляда на него, и все ее моральные принципы исчезли. Конечно, она была довольна, что мужчины не считали ее легкодоступной, но, не в пример многим женщинам, Келли отнюдь не стремилась слыть блюстительницей нравственности, и образ богини домашнего очага ее вовсе не привлекал.

Мужчины, с которыми она встречалась в последнее время, были безукоризненно вежливы, предупредительны и тошнотворно скучны. Келли чувствовала, что ее очень сковывал имидж, которого ей приходилось придерживаться ради карьеры. Взглянув на свой теперешний костюм, она ухмыльнулась. Это был совсем не ее стиль, но в коже она чувствовала себя невероятно смелой и необузданной. А ультрамодное бразильское белье позволяло ей тешить себя мыслью, что она сексуальна и порочна. Надевая на себя все это, она словно бросала вызов целому свету.

Она потянулась к приборной доске и вставила ключ. Мотор завелся, но в этот момент дверца машины внезапно открылась. Прежде чем она смогла что-либо сказать. Ангел выключил зажигание, а затем ловко вытащил ее из-за руля.

Откуда он взялся? Она же видела, как он ушел!

— Что, черт возьми, ты собираешься делать? Он встряхнул ее, и одна из туфель соскочила с ноги и шлепнулась на землю.

— Это не твое дело. Ангел!

Она не знала, откуда взялось это имя. Вообще-то он больше походил на Люцифера. Высокий, худой, с крепкими мускулами под джинсовой курткой. Она почувствовала это, когда беспомощно висела на его плече. Она и теперь чувствовала эту силу, глядя в его манящие светлые глаза. Они были удивительно похожи на хрусталь и что-то таили в своей глубине. Скрытая в них сила волновала девушку против ее воли.

— Не возражаешь? — Она поднесла босую ногу к молнии его джинсов.

— Не играй с этим, маленькая тигрица, — огрызнулся он, и Келли ощутила жар внутри себя.

— Я и не собиралась. Хорошие пинки действуют гораздо лучше. — Она слегка коснулась его, и глаза Ангела вспыхнули. — Отпусти меня!

Он резко отдернул руки, словно обжегся, и сделал шаг назад.

Сунув ногу в туфлю, она снова села в машину.

— Я не знаю, что заставило тебя вмешаться в мою жизнь, Ангел, или кто ты там, но я могу постоять за себя!

Куда же подевались ключи от машины?

— Постараюсь не забыть об этом, когда прочту в завтрашней газете, что тебя прикончили.

Она нашла ключи.

Ангел наблюдал, как она трижды пыталась вставить ключ.

— Вы пьяны, мисс Торнтон!

Девушка вздохнула и медленно опустила голову на руль. Раздался гудок, и она вздрогнула. Конечно, он прав. Гордость и бунтарство могут завести слишком далеко. Вынув ключ, Келли перебросила ноги налево, вылезла из «БМВ» и захлопнула дверцу. Молчание повисло между ними как нож, острый и опасный.

Она подняла на него глаза. Его лицо было абсолютно бесстрастно. Трудно представить, что кто-то может стереть со своего лица даже намек на какие-либо чувства, но Ангелу это удалось. Она немного покачнулась, затем наклонилась и сбросила туфли. Когда она выпрямилась, глаза Ангела сверкали.

Она была совсем маленькая!

— Не думай, — сказала она, заметив его удивление, на самом деле я крепче, чем кажусь.

— Оно и видно!

Девушка повернулась, протянула руку с ключами в сторону машины. Фары погасли, щелкнули замки.

— Держу пари, тебе хотелось бы запереть меня здесь, так ведь. Ангел?

Да, хотелось бы. И самому запереться вместе с ней!

— Спокойной ночи, Ангел, дорогуша! Скользнув мимо него, она неуверенной походкой направилась к входу в отель. Он неотрывно следил, как она шла, виляя бедрами, обтянутыми кожаной юбкой. Господи, да она сумасшедшая, подумал Ангел. Или, скорее, играет в сумасшедшую. Даже не потрудилась поставить машину на сигнализацию. Значит, и понятия не имеет, куда сует свой хорошенький носик. Ей просто повезло, что, выйдя из «Гвоздя», они вообще нашли машину там, где она ее оставила. Ее дорогая, хорошего кроя одежда наводила на мысль о деньгах. А белый «БМВ» просто кричал о них.

Ангел прислонился к уличному фонарю и подождал, пока в ее номере зажегся, а потом погас свет. Затем на попутке вернулся к «Гвоздю» за своим мотоциклом. Будь здорова, Келли Торнтон, думал он, проезжая мимо ее отеля и бросая последний взгляд на ее машину.

Габриэль Гриффин, по прозвищу Ангел, знал, что ему не следует приближаться к ней. Один только ее аромат сводил его с ума. Она обладала чувственной энергией, не осознавая этого.

Это ни на что не похоже.

Чувствовать себя старым и опустошенным в тридцать лет!

Или сходить с ума из-за черноволосой красавицы с вызывающей походкой и яркими, как небо Нью-Мексико, глазами? Он хотел бы выкинуть ее из головы, но не мог.

Расслабившись на сиденье мотоцикла и повесив на руль перчатки, Ангел внимательно наблюдал за входом в «Берлогу Деймьена». На этот раз она была там. «Деймьен» выглядел как средней руки молодежный ночной клуб: со вкусом оформленный, с вышибалой и турникетом. На самом же деле это была умело завуалированная клоака. Через этот притон пьяниц и наркоманов проходило больше наркотиков, чем через колумбийский картель. И Келли была в центре всего этого!

В течение трех дней он наблюдал, как она играет с опасностью. Однажды возле нее начала увиваться пара вроде бы совершенно невинных поклонников, а в то же время мальчишка попытался стянуть ее сумочку, правда безуспешно. Вроде бы ничего серьезного, но никто не пришел ей на помощь. И все потому, что ее агрессивный вид отпугивал. Пришлось ему выйти из укрытия и разогнать обидчиков.

Порывшись в карманах, Ангел нашел окурок и сунул его в рот. Поискал спичку, закурил, прикрыв пламя руками и искоса поглядывая сквозь дым на вход «Деймьена». За широкой стеклянной дверью можно было разглядеть по меньшей мере две трети клуба. И ее. Гейб вдохнул дым, выпустил тонкую струйку, поморщился и бросил недокуренную сигарету. Он увидел, как она идет к выходу, и внутри него что-то непривычно напряглось при ее приближении. Келли остановилась в дверях, кивнула кому-то, вышла и начала неуверенно спускаться по ступенькам. Ангел подумал, не выпила ли она сегодня, хотя предыдущие два вечера он этого не замечал.

Девушка направилась к машине, и Габриэль снова невольно залюбовался этими ногами на высоких каблучках. На ней был потрясающий огненно-красный кожаный костюм. Келли остановилась посреди улицы. Завыли сирены, потом загорелся желтый сигнал светофора, и она, пропуская машины, перешла улицу и подошла к нему.

— И сколько тебе платят за то, что ты меня нянчишь?

Он остановил на ней тяжелый взгляд.

— Ты не ребенок.

— Хорошо, что заметил.

— Это трудно не заметить.

Ему понравилось, что она слегка покраснела.

— Ты мне начинаешь надоедать! У тебя что, жены нет, не с кем время скоротать?

Ангел медленно помотал головой. Девушка подошла к нему, остановилась рядом с мотоциклом и, положив руку на бедро, осмотрела Гейба с головы до ног. Он почувствовал напряжение в паху. Господи! Понимает ли она, что делает с человеком? Она была воплощенным искушением, но Ангел не мог позволить себе то, что невольно лезло ему в голову. Он снял с руля перчатки и выпрямился.

Видение обнаженной Келли возникло перед мысленным взором Габриэля помимо его воли.

— Изучаешь мой стиль, Ангел?

Гейб нахмурился. Это прозвище дала ему какая-то шлюха после того, как он в первый раз переспал с женщиной, и с тех пор оно прилипло к нему.

— Забирайся!

Она посмотрела на него кротко и почти ласково:

— И не подумаю!

Подошла к своей машине, выключила сигнализацию, но только собралась открыть дверцу, как он завел свой мотоцикл и загородил ей дорогу.

— Завела сегодня интересные знакомства? Он кивнул головой в сторону клуба, где в дверях стояли трое мужчин. Она оглянулась:

— Черт!

Страх, настоящий страх, слышался в ее голосе. Двое из этих трех направились к ним. Один надел на руку кастет, зажал его в ладони и сунул руку в карман.

— Идем, Келли!

— Послушай, Ангел! Я не нуждаюсь в твоей защите. Поищи кого-нибудь другого!

Девушка попыталась открыть дверцу, сердитым взглядом требуя, чтобы он убрался с дороги, но Ангел заметил испуганный взгляд, который она бросила на зловещую троицу.

— Не строй из себя героиню, Келли! Тебе с ними не справиться, и ты это знаешь.

— Мне бы и не пришлось с ними справляться, если бы ты дал мне уехать!

Гейб молча обхватил ее за талию, посадил к себе на колени и немедленно получил по зубам. Все-таки он был и сильнее, и проворнее, и ему удалось отнять у нее ключи, захлопнуть дверцу машины. Он нажал на газ, обернулся, посигналил, помахал оставшимся на тротуаре мужчинам.

Келли старалась удержать равновесие, и Гейб плотно зажал ее бедрами.

— Неплохой удар левой! — удивленно признал он. Губы ее сердито скривились. Он бросил ей ключи, и она успела подхватить их, прежде чем они упали бы на асфальт.

— Это же похищение!

— Доверься мне.

— Я тебя ненавижу!

— Вот и отлично!

— Никогда еще не встречала таких упрямых и противных типов!

Ветер откинул назад ее волосы. Гейб поудобнее устроился на сиденье.

— А ты везучая! — Он-то знал, как скверно все могло обернуться. — Тебе пока удается не столкнуться с этими ребятами. Наверное, я все-таки ангел!

Он мрачно улыбнулся ей, и его улыбка была похожа на оскал акулы, которая нацелилась на очередную жертву. Хватит с нее!

— Останови мотоцикл!

— Келли?..

— Я сказала, остановись, черт возьми! Он съехал на обочину.

— Почему ты навязываешь мне свою защиту, почему лезешь туда, куда тебя не просят?

Гейб окинул взглядом ее ноги. Юбка задралась, и он разглядел ажурный край ее красных чулок. Он судорожно сглотнул и отвел взгляд.

— Потому что ты ведешь себя как овца, которая сама спешит на бойню.

— Это я овца? — Она похлопала себя по груди, длинные тонкие пальцы коснулись молнии на курточке. Стараясь не смотреть на Гейба, Келли раздумывала, как бы отделаться от него и в то же время не встретиться с остальными «друзьями».

Но Ангел, заметив, что она замышляет какое-то жульничество, заявил:

— Ночь кончена, Кел.

Ее темно-голубые глаза с вызовом смотрели в его бледно-зеленые, но Келли понимала, что проиграла. Если она сейчас покорно не пойдет спать, он проведет ночь на пороге ее номера. Она не знала, откуда ей это известно, но не сомневалась, что все будет именно так.

Перебросив ноги через бак мотоцикла, Келли безуспешно попыталась поправить юбку.

В ее голосе звучала горечь, когда она сказала:

— Ладно, вези меня домой, паршивец! Гейб наклонился вперед, ее спина прижалась к его груди, и ему до боли захотелось провести руками по этим ногам.

— Ты бы не заметила опасности, — прошептал он ей на ухо, — даже если бы она была у тебя прямо за спиной.

Она повернула голову и встретила его пронзительный взгляд.

— Это правда?

— Да. Иначе ты бы не поехала со мной.

— Разве у меня был выбор?

Он включил зажигание и съехал с обочины, разбрасывая гравий. Она прижалась к нему, и он обнял ее за талию. На мгновение у нее перехватило дыхание, затем она снова задышала легко и ровно. Гейбу понравился этот тихий, дрожащий звук, который он скорее почувствовал, чем услышал.

Но ему совсем не нравилось, что она так свободно чувствует себя в его объятиях, а еще меньше — что он только этого и жаждет. Искушение было так велико, что ему следовало бы сейчас же расстаться с ней. Но эта женщина была слишком доверчива, поэтому он не мог оставить ее одну. В конце концов, ему за это платят.

Глава 2

Они ехали молча, за «Харлеем» клубилась пыль. Келли никогда в жизни не испытывала столь сильных чувств. Она закрыла глаза, не способная контролировать свою реакцию на его близость. Но разве этого она хотела? Риска. Опасности.

Шум ветра не мог заглушить дыхание Гейба. Девушка не пыталась с ним заговорить, но, когда скорость увеличилась и его рука скользнула чуть ниже, ощутила внезапный прилив тепла. Он, должно быть, это почувствовал и совсем не пришел в восторг, потому что тотчас же положил руку на руль. Мгновение спустя Ангел остановил мотоцикл на стоянке напротив отеля и выключил мотор.

Между ними повисла тревожная тишина. Келли, не оборачиваясь, следила, как сжалась его рука, прежде чем опуститься к ключу.

Он вынул ключ. Келли шевельнулась на узком сиденье и наконец встретилась с ним взглядом. Что-то мелькнуло в этих ледяных зеленых глазах. Мелькнуло — и исчезло снова. Гейб стоял, сложив руки на груди, небрежно прислонившись к перекладине и расставив ноги. Ее взгляд скользнул по его сильным бедрам, плоскому животу, по его лицу. Губы Ангела скривились. Девушка смотрела на него, слегка приподняв подбородок, и с раздражением думала, что имеет право любоваться красивым мужчиной. Может, она и выросла в католическом приюте, но она не монахиня!

Попытавшись слезть с мотоцикла, Келли обнаружила, что земля вертится у нее перед глазами.

— Ты что-то побледнела!

Он и вправду заботится о ней?

— Вообще-то я немного выпила часов в семь, но чувствую себя так, будто меня сейчас стошнит. Ангел нахмурился.

— Только не на меня! Он слегка подтолкнул ее в сторону отеля. Она прошла немного и оглянулась. Гейб шел сзади, любуясь ею, и от нее это не ускользнуло. Не так уж он равнодушен, как кажется!

— Хочешь войти? Осторожно, Келли!

— И посмотреть, как тебя вырвет?

— Что с тобой. Ангел? Боишься?

— Это ты должна бояться.

— Тебя? — Девушка вскинула брови. — Это просто смешно!

Выражение лица Гейба не изменилось, и Келли, пристально глядя на него, подошла поближе, так, что сразу ощутила ауру первобытной дикости, которая окружала его. На лице Ангела не дрогнул ни один мускул, только глаза неотрывно следили за ней. Она положила руку ему на бедро и почувствовала, как он напрягся, но не шевельнулся.

— Отойди, Келли, — услышала она низкий резкий голос. — Ты сама не понимаешь, во что ввязываешься! Девчонка с вызовом смотрела на него.

— Что ты со мной сделаешь. Ангел? Пожуешь и выплюнешь?

Ее лицо было совсем близко от его лица, он чувствовал на губах ее теплое дыхание. Она ждала, но Гейб оставался недвижим, как гранитная статуя. Тогда Келли приблизила свои губы к его губам, заставляя его ощущать ее близость, как хищник ощущает близость жертвы.

— Ну и что сделает такой отчаянный парень? Его глаза сузились и хищно блеснули. Келли резко отпрянула назад и быстро направилась к своему номеру. Она уже вставила ключ, повернула ручку, открыла дверь…

Вдруг он оказался сзади нее, одной рукой обнял за талию, а другой — придержал дверь.

— Говорил я тебе, маленькая тигрица, — прорычал Гейб ей на ухо, — что ты не способна различить опасность! — Он развернул ее лицом к себе. — Она была прямо у тебя за спиной!

— Ангел? — В ее голосе звучала полная растерянность.

Он нагнулся и требовательно поцеловал ее в губы. О! Она заслужила это, потому что дразнила его! И хотя неистовый жар разлился по всему ее телу, Келли изо всех сил сопротивлялась, пытаясь оторвать свои губы от его жадного рта.

И все же тело выдало ее. Кожа увлажнилась. Губы прильнули к его теплым, влажным губам, смягчились, стали горячими и страстными.

Ангел рванулся назад, но его мятежный взгляд встретился с ее взглядом. «Останавливаться поздно!» — говорили эти глаза. Оба тяжело дышали, возбужденные до предела. Он обхватил ее бедра и притянул к себе, их губы снова встретились. Келли знала, что никогда раньше не испытывала ничего подобного, И ей хотелось большего.

Ангел словно почувствовал это. Его колено оказалось между ее ног. Одна рука зарылась в ее волосы, запрокинула голову девушки, другая рванула молнию курточки и распахнула ее. Кончики его пальцев коснулись обнаженной кожи груди. Проникнув под атласный бюстгальтер, он принялся умело теребить нежный сосок. Из ее горла вырвался сдавленный стон.

Гейб оторвал губы от ее губ, и ее ухо обожгло его разгоряченное дыхание. Он покусывал и лизал ее шею, все сильнее возбуждая ее. Задыхаясь, она еще теснее прижалась к нему. Он провел языком от подбородка до ложбинки между округлостями грудей. Его широкие ладони скользнули вниз, на долю секунды он остановился, почувствовав под своей ладонью чуть выше красных чулок полоску голого тела. Келли задрожала, изнемогая от неведомых ощущений.

Ее пальцы сжали его плечи, прерывистое дыхание сливалось с его дыханием. Его губы впились в ее голодные чувственные губы. Потом его руки коснулись обнаженной кожи ягодиц.

Ангел мог овладеть ею. И именно этого он страстно желал. Овладеть ее телом и уйти. Показать ей, что такие, как она, никому не должны доверять. Особенно таким, как он. Ему даже в голову не приходило, что женщина, подобная Келли, может испытывать какие-либо чувства к нему. И все же, несмотря ни на что, представляя, как он войдет в нее, он содрогался от желания. Надо было положить этому конец.

— Ты хочешь этого, детка? — услышала она как во сне.

И кивнула. Да, подумал он, точно: ягненок, который сам бежит на бойню. Его пальцы сжали ее ягодицы. Она беспокойно пошевелилась.

— Хочешь?

Келли застонала, мысли у нее туманились, тело горело.

Его рука обнимала ее талию, и у них обоих возникло такое чувство, будто они, обнаженные, уже слились в экстазе. Прижавшись губами к ее уху, он прошептал:

— Я мог бы овладеть тобой сейчас, детка, и ты бы больше никогда меня не увидела!

Келли растерянно заморгала, наконец расслышав угрозу в его голосе.

— Нет!

Она толкнула его в грудь, отвернулась, но он не унимался. Келли вырывалась, отталкивала его, ее чувственные видения развеялись как дым. Ангел не отпускал ее, и она, резко повернув голову, вонзила зубы в его шею. Он вскрикнул и отпрянул назад, прижав руку к месту укуса, чтобы проверить, не идет ли кровь. Их глаза встретились: ее — полные унижения и разочарования, его — холодные и пустые.

Она с отвращением вытерла губы тыльной стороной ладони.

Гейб взял ее за подбородок.

— Уходи, девочка, не тебе играть на этом поле! — Он крепко поцеловал ее без всякого намека на извинение. — А мне!

Ангел повернулся и, не оглядываясь, направился к двери. Он не остановился даже тогда, когда на ходу задел вазу, которая в следующую секунду упала и разбилась.

Откинув волосы со лба, Келли пустыми глазами смотрела в дверной проем. Потом, подавив рыдания, с трудом оттолкнулась от платяного шкафа. Все еще трепеща от желания, она застегнула курточку и нетвердой походкой направилась к двери. Пол уходил у нее из-под ног. Отбросив ногой черепки вазы, девушка захлопнула дверь, бормоча ругательства в адрес Ангела и искренне желая ему сломать шею. Господи, какая же она дура!

Проходя мимо зеркала, Келли мельком увидела свое отражение. Ее искусанные губы скривились. Глаза затуманены, волосы растрепаны! Одежда душила ее, и она сбросила ее на пол у кровати. Потом рухнула на постель, так что пружины отозвались жалобным скрипом.

В глубине ее души будто открылась старая рана. На мгновение Келли почувствовала себя брошенным ребенком. Проклятье! Она зажмурилась, и по ее лицу потекли слезы. Он унизил ее, унизил намеренно! Но при этом они оба испытали дикую, необузданную страсть. Какой-то частью своего существа она хотела его так неистово, что отдала бы все, чтобы ощутить его силу, сделала бы все, о чем бы он ни попросил. Но другая ее часть хотела бы причинить ему ответную боль.

Келли снова ощутила приступ тошноты и, зажав рот рукой, поспешила в ванную. Завтра, завтра она подумает, как исправить свою глупость. Она только надеялась, что больше никогда его не увидит.

Солнечный свет пробивался в щель между шторами, и Келли застонала, перевернувшись на бок и накрыв голову подушкой. Во рту у нее стоял вкус дорожной пыли, в голове стучало при воспоминании о вчерашнем вечере. Ну как одна порция текилы могла довести ее до такого состояния?

Глубоко вздохнув, Келли сползла с постели и, прежде чем пойти в ванную, заказала кофе. Стоя под струями ледяной воды, она чувствовала, что успокаивается. Будь ты проклят. Ангел!

Постепенно головная боль отпустила ее, и Келли уже собралась было выйти на улицу, но боль внезапно снова пронзила ее мозг, и она решила остаться, чтобы в тишине окончательно освободиться от воспоминаний о бессердечии Ангела. Странно только, что его страсть она помнила лучше, чем его жестокость!

Гейб поймал официанта, когда тот был уже у двери Келли. Она в душе, сразу понял он, услышав плеск воды за тонкими, как бумага, стенами. Щедро одарив официанта чаевыми. Ангел перехватил у него поднос и многозначительно взглянул на юношу. Тот улыбнулся, кивнул и после недолгого колебания отпер дверь.

Гейб поставил поднос на столик и закрыл дверь, попутно спрашивая себя, какого черта он тут делает.

Со вчерашнего дня ему не давала покоя мысль о том, как одна порция текилы могла так странно подействовать на Келли. Предусмотрительно захватив ключи от ее машины на случай, если ночью ей в голову придут какие-нибудь сумасшедшие мысли, он вернулся в «Деймьен». Там он навел справки и выяснил, что выпивку ей принес из бара человек без особых примет. Гейб заподозрил, что случайный знакомый, возможно, подсыпал девушке наркотик.

Келли в беде, и в гораздо большей, чем она думает. Если бы она перестала доверять первым встречным, если бы прекратила поиск приключений, то, может быть, опасность бы и миновала. Гейб пробормотал ругательство, ненавидя себя за то, что с ней сделал, за то, что не сумел найти другой способ обуздать ее упрямство и уберечь от беды.

Зазвонил телефон, и Гейб инстинктивно снял трубку.

— Да?

— Что ты там делаешь в такую рань? — услышал он голос Дэниела О'Хара.

— Работаю. — Гейб посмотрел на ключи, которые держал в руке. — Ты нашел что-нибудь еще?

— Нет. Она знает, кто ты такой? Гейб оглянулся на дверь ванной, и его пронзило чувство вины.

— Конечно, нет. Ты заплатил за молчание.

— Твой голос опровергает это, Гейб. Гейб терпеть не мог, когда у Дэниела появлялся этот тон отцовского предостережения.

— Скажем так: некоторое время она не будет верить ни мне, ни кому бы то ни было еще.

— Так лучше для нее, но… — В телефонной трубке послышался тревожный вздох. Гейб не мог с уверенностью сказать, эта тревога Дэниела была за себя и за свою компанию или за Келли. — У нее есть записка.

Гейб застонал, ероша темные волосы.

— Великолепно! — Ну, и как ее добыть? Окинув взглядом комнату, он заметил ее сумочку, затем кожаные сумки на полке для багажа.

— Опыт взломщика пригодится в твоей работе, а?

— Заткнись, Дэнни! Я позвоню, если у меня появятся новости.

Дэниел усмехнулся:

— Я к тому времени успею состариться! Гейб собирался было повесить трубку, но Дэниел снова заговорил:

— Эй, Гейб?

Воду в душе выключили.

— Говори быстро! — Гейб снова приложил трубку к уху.

— Не делай ей больно! Она мне как дочь!

— Что ты здесь делаешь и с кем говоришь по моему телефону? — Келли появилась на пороге комнаты, на ходу завязывая кушак халата.

Гейб смущенно протянул ей трубку:

— Ты знаешь человека по имени Дэниел? Келли покраснела и схватила трубку, повернувшись к нему спиной. Из ванной она слышала приглушенный голос и готова была поклясться, что Ангел говорил с Дэниелом еще до того, как она вошла в комнату. Что он мог говорить ее боссу? Впрочем, оба они ее мало беспокоили.

— Как ты меня нашел? — огрызнулась она, понимая, что ее план спрятаться в Нью-Мексико, скорее всего, рухнул.

О'Хара тихо засмеялся:

— Ну, здравствуй! — (Келли виновато вздохнула.) — Это было нетрудно. Я забеспокоился, когда ты не появилась в гостинице в Акапулько. Твоя команда спрашивала о тебе, — ответил он, немного поколебавшись.

Дэниел явно лгал, но она никак не могла понять зачем.

— В чем дело? — с легкой тревогой спросила Келли, убирая с лица влажные волосы.

— Ни в чем, детка! Кстати, а что это за парень? Келли оглянулась через плечо, и глаза ее сузились от злости. Ангел развалился на ее постели, закинув руки за голову и скрестив ноги. Ну и наглец! Она схватила пепельницу и запустила в него. Он отбросил ее и занял прежнее положение. Девушка знаком показала ему, чтобы он убирался.

Гейб лишь лениво скосил на нее глаза.

— Это официант, — безразличным тоном сказала она в трубку. — Настоящий паразит. Надо от него избавиться!

— Будь осторожна, Келли!

Еще один рыцарь нашелся! Ей захотелось выплеснуть злость и обиду на Дэниела, но он этого не заслуживал. Она никого лучше не встречала с тех пор, как закончила кулинарное училище.

— Буду, — ответила наконец Келли. — И передай этим семерым чародеям, что, если я в отпуске, это не значит, что и они тоже!

— Передам! — засмеялся Дэниел. — Пока, Келли!

— До встречи, босс! — Она повесила трубку, сунула руки в карманы и посмотрела в лицо Ангелу. — Убирайся!

Он не произнес ни слова, но от его холодного взгляда у нее возникло чувство, будто его ладони дюйм за дюймом обследовали ее обнаженное тело. Приподнявшись на локте, он помахал ее ключами. Но Келли точно помнила, что вчера вечером они были у нее.

— Ты мог бы оставить их на столике.

Гейб пожал плечами. Конечно, мог бы. Но ему надо было увидеть ее, убедиться, что нанесенный им удар не сломал ее.

Келли протянула руку, и он кинул ключи в ее ладонь. Они были влажны и хранили тепло его рук. Он, должно быть, вытащил их у нее из сумочки! Ей не хотелось думать, что он прихватил что-нибудь еще.

Она, как можно более небрежно, налила себе кофе, понимая, что проникнуть в ее номер ему помог официант. Нужно будет поговорить с руководством отеля!

— Значит, ты не только приставучий тип, но и вор?

— Машина у отеля, — сказал он, и от его резкого голоса Келли охватила внутренняя дрожь.

Она отхлебнула горячего кофе и встретилась в зеркале с его взглядом.

— Уходи, Ангел!

Он подошел к ней сзади. Она судорожно сжала чашку.

— Как твоя голова?

— А тебе какое дело?

К сожалению, это было именно его делом. Он должен защитить ее, вернуть записку прежде, чем за ней явятся конкуренты Дэниела. Если Дэниел так легко нашел Келли, то и они найдут! Гейб никогда не думал, что кондитерский бизнес так опасен.

— Никакого! — Он пожал широкими плечами. — Просто хотел поговорить.

— Мог бы поговорить вчера вечером! На мгновение Келли захотелось взять свои слова обратно, и она с резким стуком поставила чашку.

Гейб чувствовал свою вину и радовался, что Келли не может его видеть. Не понимая, что на него нашло, он наклонился и, приблизившись лицом к ее затылку, вдохнул аромат… нет, не мыла, не шампуня, а самой Келли: ее невинности, энергии и жизни. Ему захотелось немногого. Совсем немногого: только согреться мечтой о несбыточном.

— Но тебе это нравилось!

— Ты понятия не имеешь, что мне нравится, Ангел! Но, уж конечно, не твои грязные приставания! — Голос ее прервался. — Уходи! — повторила она.

Ангел мягко притянул ее к себе, прижимаясь своим большим сильным телом к ее спине и мягким ягодицам. Необузданная страсть снова проснулась в девушке. Келли отчаянно боролась со своим желанием распахнуть халат и насладиться его прикосновением.

Гейб почувствовал ее участившееся дыхание, внезапно напрягшееся маленькое обнаженное тело под толстым купальным халатом. Он не хотел знать, что она сейчас чувствует. И все же повернул ее к себе, приподнял за подбородок ее голову, заставил посмотреть на себя.

Запустив руки в ее волосы, он прижался к ее губам. Это был нежный, неуверенный поцелуй, неторопливый и полный подавляемого желания. Она слышала, как колотилось его сердце, и ее колени обмякли, сопротивление ослабло. Но инстинкт выживания, рожденный в брошенной девочке много лет назад, не позволял ей с легкостью отдаться ему.

Сделав над собой усилие, Келли отстранилась. — Нет! Нет! — Она не хотела его жалости. Но и не обманывала себя: ее влечение было очень сильным и, вопреки здравому смыслу, она доверяла Гейбу. Стоило ей взглянуть на него, и она утонула в глубине этих холодных зеленых глаз, отнимавших у нее силу воли, как взгляд пантеры у ее жертвы. Ангел взглянул на вырез ее халата, и Келли остро ощутила свою плохо прикрытую наготу. От одного этого взгляда глубокая, пульсирующая боль разлилась внутри нее. Она отвела глаза, стараясь восстановить в себе остатки гнева и неприязни. Но их не было. Она с досадой подняла руки.

— Хорошо, я сдаюсь! Я умею признавать, что надо мной взяли верх!

— Понятно, — услышала она в ответ. — Ты вспоминаешь вчерашнюю ночь!

Ангел остановился в дверях, опершись загорелой рукой о косяк. На его губах играла какая-то странная полуулыбка, а взгляд ласкал ее. Боже, она сгорит в огне, который жег все ее тело, или сойдет с ума.

Гейб понял, что она прощает его за намеренную жестокость, с которой он обошелся с ней вчера вечером. Он не заслуживал прощения, но радовался, что получил его. Господи! Он должен держаться от нее подальше! Прикосновение к ней давало ему какую-то странную свободу, но он недостаточно хорош для такой женщины, как Келли! Для ее поцелуев, ее улыбки и… для ее постели!

Южный Нью-Мексико вообще очень красив, а в этом маленьком симпатичном городке было полно изысканных магазинчиков, забитых уникальными и дорогими товарами. Келли решила воспользоваться своей кредитной карточкой. Шопинг всегда действовал на ее настроение как целительный бальзам. Ангел исчез, и, хотя таким образом она получила передышку, чтобы собраться с мыслями, она должна была честно признаться, что ей не хватает этого язвительного и одновременно внимательного человека. У нее было время подумать о нем и о его вторжении в ее жизнь. Почему он потрудился привести ее машину, если сам советовал не доверять ему? Она вспомнила, как грубо он обошелся с ней прошлой ночью. Но не сомневалась, что это была лишь специально разыгранная сцена. Он просто не знал ее, поэтому не мог понять, что заставить ее уехать не так-то просто.

Келли знала, что она слишком легко доверяется людям. Монахини учили ее видеть хорошее в каждом человеке. Однако к Гейбу ее влекло нечто большее, чем исходящая от него спокойная, сдержанная сила.

Может быть, все дело было в тайне, что окружала его? Что Дэниел говорил ему по телефону? Ангел что-то скрывает! Непонятно только, при чем тут она?

Келли распахнула дверь магазинчика, где продавалась кухонная утварь, и в восторге начала рассматривать все, что громоздилось на полках. Она уже неделю не работала, а значит, и не готовила. А ей хотелось попробовать новый рецепт, который не выходил у нее из головы.

Келли выбрала красный, отороченный белым передник с вышитой надписью «Я готовлю, ты моешь». Она улыбнулась про себя: интересно, кто будет мыть после нее посуду, если она живет одна?

Жонглируя четырьмя пакетами, Келли вышла из магазина и тут же налетела на какого-то мужчину, уронила один пакет и нагнулась за ним, однако незнакомец опередил ее. Поблагодарив его, она выпрямилась и встретилась с взглядом теплых карих глаз.

— Ого, хорошо, что не мне придется платить за все это барахло, — усмехнулся он, кивнув на груду свертков. Келли улыбнулась.

— Я ненавижу себя, когда приходят счета! Спасибо!

— Вы, похоже, хорошо ориентируетесь здесь. Не могли бы вы помочь мне выбрать что-нибудь в подарок сестре к дню рождения?

Она нахмурилась в нерешительности.

— Право, не знаю…

— Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь в женских пристрастиях, — умоляюще проговорил он.

— Одежду или драгоценности?

Он с явным облегчением улыбнулся:

— Покажите мне женщину, которая устоит перед драгоценностями, и я на ней женюсь!

Келли внимательно посмотрела на мужчину и улыбнулась:

— Мне очень жаль, но вам предстоят долгие поиски! Подождите, я положу покупки в машину!

Келли радовалась, что незнакомец остался ждать ее на тротуаре. Хотя он казался вполне симпатичным, особенно по сравнению со всеми, с кем в последние две недели она имела дело, предостережения Ангела крепко засели у нее в голове, как и воспоминания о его прикосновениях. Ее губы дрогнули в мягкой улыбке.

— Чему вы радуетесь? Вы выглядите… ну, я не знаю… — Он пожал плечами. — Словно вот-вот исполнятся ваши самые заветные мечты.

Не совсем, озорно подумала Келли и показала на магазин неподалеку.

— Я там видела замечательные индийские драгоценности!

По дороге незнакомец представился. Брейден Мердок, инженер, бизнесмен, в город приехал на неделю. Келли мысленно отнесла его к категории людей «добропорядочных, с достатком, желающих жениться, пока еще не состарились», тем более что он сразу спросил: «Вы замужем? Не собираетесь завести семью?»

Келли в считанные минуты упросила владельца магазина выложить перед Брейденом все самое ценное, что было в его магазине. Сама Келли купила бирюзовые запонки для Дэниела и сережки для себя. Взяв упакованные покупки, Брейден спросил, не может ли он в знак благодарности пригласить ее на ланч. Келли взглянула в спокойные шоколадно-карие глаза и подумала, что он славный, заботливый человек и в его обществе можно хорошо провести время.

Получасом позже она улыбалась, глядя, как расширились от удивления глаза Брейдена.

— Вы — шеф-повар?

— Чему вы удивляетесь! Женщины умеют готовить. Разве вы этого не знали?

Он тихо засмеялся, откинувшись в кресле.

— И где я могу попробовать ваши кулинарные творения?

— Лондон, Париж, Рим, Нью-Йорк, Даллас! — (От удивления его брови поползли вверх.) — «Экскалибур[Экскалибур — меч короля Артура, провозглашенного королем после того, как он, единственный из всех рыцарей, смог вытащить меч из расселины скалы, где его удерживали магические силы., — добавила она.

Он сделал большие глаза.

— Пирожные? В золотистой обертке с мечами посередине?

Она кивнула. Пирожные «Экскалибур» были так же знамениты, как шоколад «Годива». Каждое пирожное заворачивалось в золотистую фольгу. Идея изобразить на ней золотые мечи принадлежала ей.

— Я ем их всякий раз, когда могу себе это позволить!

Она взглянула на его живот.

— Не боитесь лишнего жирка и холестерина, да?

— Я бегаю, чтобы искупить свои грешки. — Он жестом подозвал официанта, расплатился, и они вышли из ресторана. Брейден махнул рукой, и перед ними остановился серый лимузин. «Вот это да, — подумала Келли, — это уже не просто достаток!» — Можно я подвезу вас к машине?

— Целых тридцать ярдов?

Она засмеялась, покачала головой и протянула ему руку. Взяв ее за руку, Брейден вежливо подтолкнул Келли к открытой дверце лимузина.

— Пообедайте со мной!

В его голосе появились требовательные нотки, которые резанули ей слух.

— Нет, спасибо, Брейден!

Девушка попыталась освободиться, но он только крепче сжал ее руку. В душу Келли закралось подозрение.

Он наклонился к машине, и ей тоже пришлось немного пригнуться. Келли успела заметить велюровую обивку, бар, телевизор, портативный компьютер, а главное — мини-факс с ее фото!

— Вы же знаете, я не кусаюсь, — улыбнулся Брейден, захлопывая за Келли дверцу и усаживаясь за руль.

— Зато она кусается!

Ангел в два шага оказался рядом, открыл дверцу, сгреб в охапку девушку и вытащил ее из машины.

— Черт возьми. Ангел!

Не обращая никакого внимания на девушку, Гейб пристально изучал ее спутника.

— Она занята! — прорычал наконец он, обходя лимузин.

— Келли, у вас с ним все в порядке? — спросил Брейден.

Гейб ухмыльнулся.

— Все в порядке, — устало произнесла Келли. Гейб наклонился к лицу Брейдена и проговорил очень тихо, так, что она не услышала.

— Попробуй еще раз, — резким, острым, как лезвие бритвы, голосом произнес он, — и я тебя убью!

Лицо Брейдена напряглось. Ангел сделал шаг назад и с силой захлопнул дверцу. Брейден едва успел сунуть ноги внутрь, чтобы ему не раздробило кости. Лимузин отъехал от обочины. Гейб несколько мгновений следил за ним, затем повернулся к Келли. Она уже шла к своей машине.

На ней было плотно облегающее лимонно-желтое платье, на загорелых ногах — открытые туфли. Она выглядела достаточно хорошо, чтобы ее можно было пригласить на обед.

Тяжело дыша. Ангел перевел взгляд на лимузин. Только по счастливому стечению обстоятельств он задержался у ресторана немного дольше, чем собирался. Интересно, как бы она реагировала, если бы узнала, что ее новый друг только что собирался похитить ее?

Глава 3

А Келли и вправду пришлось немало пережить, размышлял Ангел, направляясь к ней.

— Предупреждаю тебя, — сказала она, как только он подошел, — я за свои слова не отвечаю… — Ее взгляд многозначительно скользнул по отметине от ее зубов на его шее. — И поступки! — Келли открыла машину и села за руль.

Но Гейб помешал ей закрыть дверцу и заметил, что она вся дрожит.

— По твоей вине это был худший отпуск в моей жизни!

— Шляться по злачным местам тебе показалось мало, ты решила играть по-крупному? — Он кивнул в сторону ресторана.

Она была оскорблена, и по ее взгляду Гейб понял, что терпение ее на исходе.

— Возможно, тебя это удивит. Ангел, но полиция меня не преследует! После событий прошедшей недели еще один поклонник — последнее, что мне нужно. У меня их по крайней мере восемь… Нет! Пожалуй, девять! Девять мужчин, которые не хотят оставить меня в покое!

Она рванула ручку дверцы, но он не пошевелился.

— Ты хочешь, чтобы я прищемила тебе руку?

Гейб выпрямился.

— Послушай, маленькая тигрица! — сказал он. — Твой спутник…

— Пытался силой затащить меня в свой лимузин?

Он нахмурился. Ее самоуверенность выводила его из себя.

— Я не дура! Я знаю, что от избытка денег люди наглеют. — Она окинула его беглым взглядом. — Но ты, кажется, уверен, что без тебя я пропаду?

Она еще и издевается. Да, Келли определенно незаурядная женщина. Она, разумеется, не знала, зачем Брейден Мердок пытался похитить ее, и Гейб чувствовал, что ему не удастся заставить Келли уехать домой, где она была бы в безопасности. Но он нес за нее ответственность, и выход у него остался только один. Защитить ее.

— Поедем ко мне домой! У меня есть для тебя работа.

Она прищурилась:

— Прошу прощения? Я правильно расслышала? — Ей работать на него? И кем же? Персональной секс-рабыней? — У меня уже есть работа!

— Ты же не слышала моего предложения! Он скользнул в машину и почувствовал, что воздух полон ее ароматом. Ангел вдыхал его, пристально глядя ей в глаза. Чтобы не коснуться ее, он положил руки на колени и изо всех сил сжал кулаки.

— Мне в последнее время не хватает работников, и…

— А чем ты занимаешься?

Он не мог ей сказать, что получает больший доход как частный сыщик, чем как владелец ранчо. Гейб не хотел, чтобы она начала что-то подозревать, и так он уже испортил все дело, разговаривая с Дэниелом. Келли могла подслушать их.

— У меня небольшая ферма в долине. Она удивленно заморгала:

— Ты? Фермер? Не может быть!

Ее большие голубые глаза стали совсем круглыми от удивления. Гейб с трудом удержался от улыбки.

Нахалка до кончиков ногтей!

Он пожал плечами, и мускулы резче обозначились под его черной футболкой.

— Впрочем, такую женщину, как ты… — он обвел рукой ее дорогую машину, — вряд ли соблазнит жизнь на ферме!

В ее невероятных голубых, как озеро, глазах немедленно зажегся огонек протеста. На это он и рассчитывал.

— Ты понятия не имеешь, что может меня соблазнить'.

Гейб ухмыльнулся.

— Там нет ни электричества, ни телефона. Зато много работы!

Он сказал это словно в насмешку и увидел, как на ее лице отразилась внутренняя борьба. Какое-то странное чувство теснило его грудь, пока он ждал ее ответа. Ему не следовало делать это предложение. Это было все равно, что пригласить кроткого ягненка в логово волка и просить его не прятаться, а волка не переходить границу. Гейб выпрямился и посмотрел на нее. Господи, как она красива!

Келли никогда не бывала на ферме. Не то чтобы она не привыкла к тяжелой работе. Монахини позаботились об этом, когда она стала достаточно взрослой, чтобы мыть полы. Но жить под одной крышей с Ангелом — это похлеще, чем самая тяжелая работа. Келли перевела взгляд на эмблему на руле. Если она будет смотреть на Гейба, она не сможет ясно мыслить.

Она расспрашивала о нем многих в городе, но никто ничего толком не знал, и она бросила эту затею. Всерьез задуматься над его предложением ее заставила фотография на факсе в лимузине Мердока. Келли могла только предполагать, что все это как-то связано с «Экскалибуром» и постоянными предложениями, которые она получала от конкурентов Дэниела. Она всякий раз отказывалась от их заманчивых контрактов, но чувствовала, что в один прекрасный день на нее могут начать давить.

А что касается фермерства… она знала, что делать с товарами, когда они продаются, но производить их?.. Дальше выращивания цветочков на балконе у нее дело не доходило. Но если она исчезнет, может быть, Дэниел наконец обретет столь желанную свободу. Постоянная опека была одной из причин, почему она уехала в отпуск, не оставив им точного адреса. Женщина может ходить по магазинам, барам и предаваться добровольному одиночеству. Если ей понадобится с ними связаться, у нее есть машина и мобильный телефон.

Она посмотрела на Гейба, но неясное ощущение опасности мешало ей принять решение.

— Мне нужно время подумать! Он вздохнул свободнее.

— Поступай как знаешь.

По крайней мере, она не сказала «Нет»! Он все равно от нее не отстанет.

— Как мне с тобой связаться?

— Я сам тебя найду. — Он вылез из машины.

— Ох уж эти таинственные мужчины! — пробормотала Келли и услышала, как он усмехнулся.

Она закрыла дверцу машины и завела мотор, запретив себе смотреть, как он будет уходить этой своей решительной походкой. О Господи, ну почему она не нашла в себе сил отказать ему?

Может, она сошла с ума? Вдруг ей пришло в голову, что он просто слишком долго хотел ее и не намерен больше делать вид, что не замечает их взаимного притяжения. Знает ли он, что от одного взгляда его прозрачных зеленых глаз она совершенно теряется? Впрочем, Келли отчетливо сознавала, что и она имеет на него какое-то влияние, пусть небольшое. Она точно знала, что и в нем разгорелся огонь, когда он целовал ее в тот вечер…

Два дня назад Ангел так хотел выпроводить ее из города, что пытался напугать, чтобы добиться своего.

Сегодня утром он желал ее со страстью решительного любовника.

Сегодня днем он, похоже, оказался здесь, так как знал, что замышляет Брейден.

И вот теперь он приглашает ее к себе. Почему?

После того, что произошло за последние два дня, этого она ожидала меньше всего. Его поведение вызывало у нее замешательство, но на его приглашение — хотя эта мысль по-прежнему казалась ей смешной — она явно собиралась ответить положительно. Неужели он хочет позаботиться о ней?

Полно, шептал ей внутренний голос. Такие люди, как Ангел, ничего не делают просто так.

Пока она выводила машину со стоянки перед магазином, ей внезапно пришло в голову, что она намеревается прожить пару недель с человеком, не узнав даже его фамилию!

С трудом удерживая в руках гору свертков, Келли медленно шла к своему номеру. Дверь была распахнута настежь, из комнаты доносились голоса. Девушка сложила покупки около двери и заглянула внутрь.

В ее номере шел обыск. Все вещи были беспорядочно раскиданы. Два офицера полиции что-то записывали, управляющий отелем в отчаянии взирал на происходящее. Оба офицера повернулись к ней, а управляющий, мистер Вонг, подскочил, бормоча извинения.

— Я снимаю этот номер, — объяснила она полицейским, разглядывая вывернутые сумки и разбросанную одежду.

Матрасы были перевернуты, выдвижные ящики обчищены, но одежда в основном осталась нетронутой. Мужчина в светлой спортивной куртке снимал отпечатки пальцев.

— Кто мог это сделать? Денег-то здесь было не так уж и много!

— У вас было что-либо ценное? Деньги? Документы? Драгоценности?

Она кивнула, подошла к своим сумкам, подняла их с пола. Осмотрев все отделения, она разочарованно вздохнула, затем вынула бриллиантовые и рубиновые сережки, золотой браслет и три кольца.

— Пропали все деньги, дорожные чеки, банковская карточка и две кредитные карточки.

Проклятье, если не считать чековой книжки и одной кредитной карточки, которые были у нее в сумочке, она осталась без средств! Офицеры обменялись взглядами, затем что-то записали в блокнотах.

— Кое-что было также у меня с собой, в машине. Круглолицый смуглый офицер кивнул и записал. Его коллега, блондин, сдвинул шляпу на затылок и внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Почему женщина, которая может позволить себе одежду от Луи Виттона, останавливается в таком дешевом отеле?

Он оглядел просто обставленную комнату.

— Здесь чисто и дешево, а что касается моей одежды, то мне ее подарили!

— Но вы водите «БМВ»!

— Ну и что?

— Для некоторых людей это годовая зарплата.

— А я буду расплачиваться за него до сорока лет! У вас, конечно, есть другие вопросы, кроме марки моей машины, которой не было на месте в упомянутое время?

— Не исключено, что ваша машина стала наводкой для преступников. — (Ей пришлось признать, что это разумное объяснение.) — Мистер Вонг сказал, что прошлой ночью у вас был мужчина.

Она мельком взглянула на управляющего и густо покраснела.

— Да, но он не мог этого сделать.

— Как давно вы его знаете?

Келли наклонилась, чтобы поднять с пола свою одежду, и поспешно засунула кружевное белье обратно в ящик.

— Мы познакомились совсем недавно, — неохотно призналась она.

Мимолетная интрижка! По их лицам она поняла, что они подумали именно так.

— Понятно. А имя его вам известно?

— Ангел.

Белокурый офицер посмотрел на нее, приготовившись записывать дальше.

Келли молчала, плотно сжав губы.

— Фамилии его я не знаю, — выговорила она наконец.

— Моя фамилия Гриффин.

Все повернулись к двери. Управляющий отелем побледнел и что-то пробормотал на родном языке.

— Гейб, — улыбнулся офицер, протягивая руку. Пока они обменивались рукопожатиями, Келли подошла поближе. Офицер явно удивился, увидев его. Интересно!

— Гейб? А полностью как? — спросила она, в упор глядя на него из-под изящно изогнутых бровей.

— Габриэль.

Ангел! Габриэль! Она оглядела его с головы до ног.

— Как неожиданно…

Губы у него скривились. А у нее сердце забилось с бешеной силой.

Гейб Гриффин! Почему это имя кажется ей таким знакомым? Может быть, она слышала, как его кто-то окликал в баре?

Офицер смотрел на них.

— Ты знаешь, кто мог это сделать, Гейб?

— Откуда ему знать? — натянутым голосом произнесла Келли. — Он здесь не живет!

Она с упреком посмотрела на управляющего отелем.

— Мисс Торнтон склонна связываться с неподходящими людьми, Майк!

Она обернулась, ее голубые глаза сверкали, словно лезвия бритвы. — Включая тебя?

«Он всегда оказывается в нужное время в нужном месте», — вдруг пришло ей в голову.

Офицер ухмыльнулся.

— Она тебя хорошо знает, да?

— Пусть тешит себя этой мыслью!

— Убирайся, Габриэль!

Как ей хотелось стереть эту самодовольную улыбку с его лица, на котором отчетливо читалось: «Я ведь тебя предупреждал».

— Я должен задать ему ряд вопросов, мэм!

— Тогда делайте это не здесь! Мне нужна копия отчета. — Она оглядела комнату. — А сейчас могу только сказать, что, если воры искали нечто большее, чем деньги, то они этого не нашли!

Человек, снимавший отпечатки, закрыл свой кейс, и Гейбу пришлось посторониться, чтобы пропустить его.

— Вы упомянули вещи, которые находились у вас в машине. Они могут для кого-то представлять интерес?

— Не вижу, какой именно. Кроме кредитной карточки, визы и карманных денег в кошельке, там только записная книжка с рецептами.

Офицер поднял брови и вопросительно посмотрел на нее.

— Я — шеф-повар. Шеф-повар компании «Экскалибур конфекшнс».

Габриэль недоверчиво улыбнулся. — Там записаны мои собственные новые рецепты, Снисходительное выражение лица офицера бесило ее, но вряд ли кто-нибудь, кроме шеф-повара, мог понять, чего стоит эта книжечка. Поэтому Келли и носила ее с собой.

Ушли они только через полчаса, и все это время Ангел стоял в дверях, тихо переговариваясь с офицерами. Они бросали на нее косые взгляды, пока Келли пыталась привести комнату в порядок. Управляющий велел горничной вытереть пыль, оставшуюся после снятия отпечатков пальцев, и сменить простыни. Он сказал Келли, что ей больше не нужно платить за номер. В ответ она улыбнулась и заявила, что не собирается подавать в суд из-за того, что в отеле плохая охрана. Управляющий вышел, вздохнув с явным облегчением.

— Мэм, — сказал белокурый офицер, — не советую вам оставаться здесь на ночь. Они могут вернуться.

Она взглянула на Габриэля, кивнула, и полицейские ушли.

Келли присела на край вновь застеленной постели и тупо уставилась в окно. Она чувствовала себя так, будто над ней надругались.

— Проклятье!

— За свою жизнь я нажил немало врагов, но на этой неделе ты тоже!

Достаточно, подумал он, чтобы сначала ее опоить наркотиками, а потом попытаться затащить в лимузин.

— Воры явно искали нечто более ценное, чем деньги, — заметил Гейб.

— Но вещь с особыми приметами гораздо тяжелее сбыть с рук. — (Под ее осуждающим взглядом Ангел невольно выпрямился.) — Ты думаешь, это сделал я?

— Нет, — покачала она головой. — Нет. — Есть много других, кого можно подозревать: Мердок, Айк, Крошка или просто мелкие воришки, которые и не знали точно, чего хотели.

Гейб виновато покраснел. Если бы ему представилась возможность, он, не задумываясь, сам выкрал бы записку Дэниела. До встречи с ней он вовсе не был отягощен принципами. Одно ее присутствие что-то меняло в его взглядах, и теперь ему представлялось, что лучше бы отказаться от своего предложения.

Но он не отказался, хотя и понимал, что поступает опрометчиво. Сейчас, подойдя к девушке, Гейб приподнял ее голову и заставил взглянуть ему в лицо. Его твердые губы тронула улыбка. — Я тебя предупреждал!

Она тряхнула головой, освобождая свой подбородок из его жестких пальцев.

Вся сжавшись, она осмотрелась вокруг, испытывая непреодолимое желание принять душ и поскорее убраться отсюда. К тому же у нее фактически не осталось средств.

Она могла бы позвонить Дэниелу и поручить ему оплатить ее счета по телеграфу, но гордость не позволяла Келли сделать это. Еще она могла вернуться домой. Но самым логичным было отправиться в Акапулько, остановиться в номере, принадлежащем компании, и позволить «Экскалибур конфекшнс» позаботиться о ней.

Она взглянула на Ангела и вспомнила, что он также сделал ей предложение.

И хотя соглашаться уехать с ним было довольно рискованно, в глубине души ей хотелось ощутить опасность. В Мексике все было бы легко. А вот быть рядом с Ангелом — наверняка непросто. Келли встретилась с его пристальным взглядом, собрала все свое мужество и выговорила:

— Твое предложение еще остается в силе? Слова застревали у нее в горле. Она почти слышала, как кудахчут монахини, ужасаясь ее глупости. Но ей хотелось как можно скорее выбраться из этого отеля.

Гейб, казалось, заколебался на мгновение, потом ответил:

— Да.

— Звучит не слишком уверенно.

— Просто я вдруг подумал, а справишься ли ты. — Он пристально смотрел на нее. — Боишься? Теперь не сразу ответила она:

— Нет.

Ангел пожал плечами, и Келли показалось, что он старается скрыть язвительную ухмылку. Да, довериться ему целиком было опрометчиво, а может быть, даже глупо.

— Я буду готова через несколько минут! Гейб кивнул, стараясь не показать, какое облегчение он испытывает. Если б только ему удалось выяснить, кто рылся в ее номере!.. Согласно полученным Гейбом сведениям, Мердок, один из банды налетчиков, не успел сделать это сам. Но Ангел не знал, с кем связан Мердок в этом городе и не связан ли он и с Дэниелом тоже. И первое, что Гейб собирался сделать, — это отругать Дэниела за то, что тот не предупредил его, что «старая добрая кондитерская компания» на самом деле предприятие нечистоплотное и опасное.

Он следил, как Келли поднялась, обогнула постель и подошла к платяному шкафу.

— Может быть, расскажешь, как ты получил это прозвище?

Гейб нахмурился.

— Келли?

— Да?

С удивившей его скоростью она рассовывала одежду по дорожным сумкам. Не глядя на него, собрала косметику из ванной. Он увидел в зеркале платяного шкафа выражение ее лица.

— Посмотри на меня.

Она остановилась, вздохнула, затем медленно подняла голову и встретилась с ним глазами.

Ее затравленный взгляд поразил его в самое сердце.

— В чем дело? — мягко спросил Ангел. Нижняя губа у нее задрожала, и она поспешила прикусить ее.

Гейб осторожно приблизился к ней.

— Ты удивишься. — Она нервно повела плечом. — Я злюсь сама на себя за то, что приехала сюда, к этим людям, которые чувствуют себя вправе обкрадывать меня, трогать мои вещи. — Она заговорила громче:

— И я злюсь на тебя, потому что ты оказался прав, черт тебя подери!

— Ты чувствуешь, что у тебя внезапно выбили почву из-под ног?

— Да! — воскликнула она, опускаясь на кровать. Гейб стоял, прислонившись к платяному шкафу, сложив руки, борясь с желанием обнять ее.

— Отстаивать право на частную жизнь не так-то легко, да?

— Знаешь… — Келли подняла голову, посмотрела на него, потом, глядя куда-то в пространство, отрешенным голосом продолжала:

— Я много лет пыталась это делать. Когда я была маленькой, в моей жизни всегда были длинные ряды постелей, общие ванные, общее питание. Ни одного дюйма пространства, который принадлежал бы мне. — Она засмеялась, вытирая слезу, которая ползла по ее щеке. — Ты бы видел мою квартиру с тремя спальнями, где я живу одна. Иногда я сплю в одной из свободных комнат просто потому, что наконец-то могу это себе позволить.

Гейб прекрасно понимал ее. Его собственное жилище тоже было гораздо больше, чем это необходимо, и достаточно далеко от всех соседей, так что он мог не опасаться непрошеных гостей.

— Я как-то жил в доме, в котором жили еще двадцать семь человек. Каждый день, каждый час в гостиной бывала по крайней мере дюжина людей. Они опохмелялись, пили, курили какую-нибудь дрянь, или просто им было негде ночевать.

Келли сдвинула брови:

— Ты давно здесь живешь?

— Я здесь вообще не живу. Просто мне бывает нужно переночевать.

— А… — Что она вообще знает об этом человеке? — Разве у тебя не было дома?

— Нет.

— Так уж и нет? — Поскольку Ангел не ответил, она сказала:

— А я выросла в католическом приюте. Он чуть заметно улыбнулся.

— Представляю себе.

— А ты?

Их взгляды встретились, и Келли внутренне похолодела, увидев, сколько боли застыло в его глазах.

— Нигде.

Она сделала шаг к нему:

— Ангел?

— Не называй меня так! — огрызнулся он. Она отпрянула, удивленная:

— По-моему, «Габриэль» звучит немного банально, — тихо произнесла она, отважно приближаясь к нему. — Или ты предпочитаешь «Гейб»?

— И то, и другое хорошо. Только не Ангел. — Это прозвище напоминало ему о самом отвратительном времени его жизни, а он не хотел, чтобы Келли узнала о нем. — Ты готова? — спросил он, отходя от шкафа.

— Полагаю, да. — Она встала и застегнула молнию на сумке.

— Надеюсь, ты взяла с собой какую-нибудь рабочую одежду?

— А зачем? Разве мне придется выполнять какую-нибудь грязную работу?

— Возможно.

Она поморщилась и спросила:

— Ты будешь мне платить?

— Нет.

— Так в чем смысл моего бегства?

— В том, чтобы держать тех, кто это сделал, — он кивнул на разгромленную комнату, — подальше от тебя.

Крепкий парень проявляет заботу, со скрытой улыбкой подумала Келли.

— Кажется, здесь кто-то всерьез заинтересовался моей персоной!

Его четко очерченные губы тронула улыбка.

— Похоже, что так.

4 — Тебе ведь нужна кухарка?

— Да.

— Я шеф-повар, Габриэль.

«Мое имя в ее устах звучит как-то особенно чувственно», — отметил про себя Гейб. Он какое-то время помолчал, затем проговорил:

— Но ты не видела моей кухни.

Келли не понравилось, как это было сказано.

— Раз уж мы обсуждаем условия моего пребывания на твоей ферме, полагаю, я тоже могу выдвинуть некоторые требования.

Он сложил руки и приготовился слушать.

— И что же это за требования?

— Когда мы будем на ферме… — она отвернулась на мгновение, затем прямо взглянула в его лицо, — ты не должен меня целовать! — (Он приподнял бровь.) — И вообще дотрагиваться до меня!

— Совершенно не дотрагиваться? — Он произнес это так, словно сомневался в искренности ее желания.

— Совершенно! Если мы будем жить в одном доме… — ах, что бы сказали добрые сестры, если бы слышали это, мелькнуло у нее в голове, — между нами не должно быть ничего личного!

— Согласен.

Она вздохнула с облегчением.

— Обещаю выполнять часть работы по хозяйству. Только не жди, что я буду ухаживать за скотом! Жарить поросят я согласна, но кормить их — нет уж, увольте!

Его губы дрогнули, и Келли поняла, что ей очень хочется хоть раз увидеть его улыбку. Но он не улыбнулся.

— Согласен.

Хорошо бы услышать от него что-нибудь кроме этих отрывистых лаконичных фраз!

— Хорошо. Прекрасно.

Гейб вдруг подошел ближе, мягко обнял ее за талию и прижал к себе. Словно электрическая искра проскочила между ними. Ее руки коснулись его груди.

Он молча наклонился, припал к ее губам и нежно, но вместе с тем безумно страстно поцеловал. Келли чувствовала, как сердце колотится у нее где-то в горле, а тело тает от каждого прикосновения его губ. Она не думала, что еще остались мужчины, умеющие так целовать. Пьяняще. Решительно. Как в кино. Затем он чуть слышно застонал и быстро отодвинулся.

— Габриэль!

Он смущенно улыбнулся и окинул взглядом ее покрасневшее лицо.

— Ты сказала: когда мы будем на ферме… — Слова застыли у него на губах, он отпустил ее и сделал шаг назад.

Келли молча взяла сумки, вышла из номера и пошла к машине. Открыв багажник, Гейб поставил в него сумки.

— Где твой мотоцикл?

— Я на машине.

Он кивнул в сторону черного, заляпанного грязью пикапа, припаркованного в дальнем конце стоянки.

— Поезжай за мной, — сказал он, вынимая из кармана ключи. — Эй, Келли?

Она остановилась, уже занеся одну ногу в машину.

Гейб осмотрел ее с головы до ног.

— Выезд на шоссе — в миле езды по дороге.

— Я знаю.

— Если, конечно, ты не передумала. Это был вызов.

— Трусишь? — бросила она. — Боишься, что я стану тебя перевоспитывать?

— Нет. — С его лица вдруг исчезло всякое выражение. — Боюсь, что я испорчу тебя!

— Что ж, попытайся, — выпалила она в ответ.

Глава 4

Он лгал.

Это не ферма, решила она, выйдя из машины. Да, здесь были поля, хотя и не слишком обширные. Были коровник, конюшня, выгон и загон, где помещались четыре прекрасные гнедые лошадки. Но, взглянув на долину, Келли почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Ее восхищенному взору предстали все оттенки зеленого и золотого, какие только можно вообразить! Будто чья-то гигантская рука освободила место для ранчо на плато среди высоких темно-желтых обрывов. При взгляде на эту долину человек невольно ощущал свою ничтожность.

Ей сразу полюбилось это место. Здесь были уединение и тишина, яркие дикие цветы росли на каменистых склонах. Когда Гейб подошел к загону, лошадь радостно бросилась ему навстречу. Келли заметила, как животное слегка подтолкнуло его головой, а Гейб погладил его по коричневому носу. Даже издалека чувствовалась мягкость этого прикосновения, и Келли внезапно ощутила прилив ревности. «Не думай об этом», — предостерегла она себя и повернулась к одноэтажному дому. Удивительно! Около крыльца росли цветы, а сам дом казался простым и удобным. С нескрываемым удивлением девушка заметила, что кухня расположена на открытом воздухе.

— Не представляю, как ты здесь готовишь.

— Я вообще редко готовлю, тем более на воздухе. Готовит Буйвол!

— Кто такой Буйвол?

— Скоро узнаешь. — От нее не ускользнуло, что он держался на расстоянии от нее.

— Этот Буйвол не будет против моего вторжения на его территорию?

— Он будет в восторге!

При этом загадочном замечании брови его сдвинулись, но объяснения, как всегда, не последовало. Келли переключила свое внимание на кухню.

Там стояли деревянный обеденный стол с шестью стульями и длинной скамейкой, была установлена раковина из нержавеющей стали в деревянном кожухе и водонагреватель над ней. Рядом была устроена прекрасная каменная печь с решеткой для жарения. Одной стороной кухня примыкала к крытому крыльцу дома. В каменной печи можно было печь хлеб. Вдоль стены шел еще один стол, три на пять футов, для разделки мяса. Келли провела рукой по его гладкой поверхности. Мечта шеф-повара, подумала она, и как раз подходит мне по высоте. На расстоянии от дома, чтобы ненароком не вызвать пожара, был устроен очаг. Келли заглянула внутрь, затем подняла глаза на Гейба.

— Это работает?

Он молча кивнул. Она чувствовала, что взгляд его светлых глаз, ощутимый как прикосновение, неотступно следует за ней.

Келли никогда не приходилось готовить без электричества, и ей не терпелось попробовать. Особенно каменную печь. Хлеб здесь получится невероятно вкусный, радостно подумала она.

— Полагаю, ты ожидаешь, что я буду не только готовить, но и помогать тебе в работе на ранчо? Гейб вздохнул и взъерошил рукой волосы.

— Послушай, Келли, я ничего от тебя не жду. — (Она внимательно посмотрела на него.) — Я просто хочу убедиться, что ты все правильно понимаешь!

— Что именно?

— Что я привез тебя сюда не для того, чтобы затащить в постель.

Ее глаза вспыхнули, встретившись с его глазами. Ну да! Он явно не из породы однолюбов. А она не собирается связываться с человеком, который не даст ей того ощущения надежности и защищенности, по которому она так тосковала.

— Для того, чтобы затащить меня в постель, нужно нечто большее, нежели просто привезти меня сюда, Габриэль!

Габриэль! Господи, как ему нравилось, когда она произносила его имя! Легкий южный акцент придавал ее голосу аристократическую мягкость. Но ее слова были слишком похожи на угрозу. И что-то, он не понимал, что именно, в нем оборвалось. Ты недостаточно хорош для нее, парень! Так что лучше отступись! И все же, как Адам, соблазненный Евой, он не мог отвести глаз от ее лимонно-желтого платья и того же цвета каблуков, покрытых пылью. Его тело напряглось от одного взгляда на нее, и он был даже рад, что она, отвернувшись, начала рыться в выдвижных ящиках.

— Ты действительно будешь для меня готовить? — Будь он проклят, если в его голосе не прозвучал детский восторг.

Келли повернула к нему голову и лучезарно улыбнулась.

— Это у меня получается лучше всего! Не скромничай, подумал Гейб, вспоминая ее страстные поцелуи. Господи, надо держаться от нее подальше! Он пошел к ее машине и вытащил вещи из багажника.

— Я могла сделать это сама, — заявила она, когда он проходил мимо нее.

Поскольку Гейб никак не прореагировал на ее слова, она протиснулась вслед за ним внутрь. Его жилище выглядело скромно и мрачно. Остановившись при входе, она окинула взглядом обитые тканью цвета беж кресла и диван. Гейб тем временем направился дальше по коридору, и Келли последовала за ним. Она миновала приоткрытую дверь в ванную. Когда Келли вошла вслед за ним в заднюю комнату, он как раз ставил ее вещи на пол.

— Если тебе не нравится эта комната, в доме есть еще две.

— Эта вполне подойдет.

А где твоя комната? — хотела она спросить. И вообще, почему я здесь, Габриэль? Неужели тебе действительно нужна бесплатная рабочая сила? Она в этом сильно сомневалась.

Что говорить? Она поступила совершенно безрассудно. Каково будет жить с человеком, если один его взгляд приводит ее в смятение! Вот как сейчас. Все ее чувства обострились, она ощущала даже его дыхание. Взяв себя в руки, Келли сосредоточилась на простой обстановке комнаты. Высокий платяной шкаф, ночные столики по обе стороны двуспальной кровати, покрытой стеганым одеялом. На столиках — низкие, массивные масляные лампы. На полу, шкафу пустые терракотовые цветочные горшки. Мебель прочная, добротная, старинная. Пол покрыт ковром песочного цвета. Неплохо для парня, который живет один, подумала Келли.

— Здесь очень мило, Габриэль! — Она встретилась с ним взглядом, поскольку он обернулся к ней через плечо. — И чем же ты здесь занимаешься?

— Тренирую скаковых лошадей.

Ему, похоже, не терпелось уйти. А ей не хотелось, чтобы он уходил.

Она подтащила одну из сумок к постели и расстегнула молнию. Его пристальный взгляд, казалось, пронзал ее насквозь.

— Ты собираешься смотреть, как я буду переодеваться?

Гейб ухмыльнулся, но под его взглядом она и так чувствовала себя раздетой.

— Располагайся. Если что-нибудь понадобится, дай знать. Я буду в конюшне.

Келли облегченно вздохнула и закрыла за ним дверь. Сняв платье и туфли на каблуках, она надела старенькие шорты и короткий топ. Порывшись в сумке, извлекла оттуда шлепанцы и носки. Ей хотелось осмотреть дом и усадьбу, прежде чем приступать к своим обязанностям. Гейб, вероятно, не ожидает от нее особого рвения, но она скорее умрет, чем признается, что не способна справиться с работой на ранчо.

Выйдя из комнаты, Келли прошла в гостиную и с удивлением обнаружила, что хозяин любит книги. Вдоль стен по обеим сторонам камина тянулись книжные полки, связки книг громоздились также и под столом. В некоторых книгах, открытых ею наугад, были даже пометки на полях.

Закончив осмотр дома, Келли решила принять душ на открытом воздухе. Выложенный чистенькими полированными дощечками и снабженный краном, регулирующим поток воды, душ, скорее, напоминал сауну. Келли удивленно покачала головой. Вода, очевидно, нагревалась солнцем и подавалась из цистерны, установленной сверху. Что ж, подумала она, придется мириться с неудобствами. Ведь он же ее честно предупреждал.

Увидев генератор, тяжело и глухо гудевший, Келли поняла, что Ангел не так уж пренебрегает удобствами. Пройдя вдоль проводов, она обнаружила, что они ведут к холодильнику, стоявшему на крыльце, и к умывальнику. По крайней мере, не придется стирать и мыть посуду холодной водой, облегченно подумала она.

Обойдя двор и огород, она обнаружила, что кто-то потрудился и здесь. Несмотря на пробившиеся кое-где сорняки, грядки выглядели идеально.

В ящиках и холодильнике она нашла достаточно продуктов на первое время. Но запасы ведь надо поподнять. Приготовив стакан лимонада, она направилась на поиски Гейба. И…

О, святая Мария, она его нашла!

Габриэль, раздетый до пояса, грузил в конюшне на тачку навоз. Глядя, как Гейб наклоняется, набирает полную лопату и сбрасывает в тачку, Келли судорожно сглотнула. Его тело было словно высечено из мрамора: крепкие руки и плечи, плоский живот, густой загар. Ей захотелось дотронуться до него. Нестерпимо захотелось.

— Ты что, хочешь прожечь дырку у меня в спине? Она была удивлена его раздраженным тоном. Он повернулся, оперся на рукоятку лопаты и окинул медленным одобрительным взглядом ее костюм. Келли, не сводя с него глаз, протянула ему лимонад. Пот красиво стекал по обнаженной груди и вискам Гейба, смешиваясь с клочками сена, которые запутались в его темных волосах.

Габриэль поднес стакан к губам и залпом осушил его.

— Где ты нашла лимоны?

— В холодильнике. Но большая часть из них испортилась.

— Нужно пройтись по магазинам?

— Любая женщина всегда не прочь пройтись по магазинам, Габриэль. Но нам действительно нужно заехать в продуктовый магазин, если ты хочешь, чтобы завтра у тебя было что поесть.

Больше всего Гейбу хотелось попробовать на вкус саму Келли. В коротеньких шортах и плотно облегающем ярко-розовом топе она просто сводила его с ума. У нее были самые красивые ноги, которые он когда-либо видел у женщины, и в своем воображении он уже касался губами каждого дюйма этих четко обозначенных мускулов. Как ей удалось развить такую великолепную мускулатуру?

— Нужно помочь? Я могла бы ворошить сено, пробудила его от эротических грез Келли.

— А как насчет конского навоза?

— Ни за что!

Ухмыльнувшись, Гейб молча взялся за лопату.

— Иди в дом, Келли!

Его голос причинял ей острую боль.

Келли зашагала прочь, но, услышав шум мотора приближающейся машины, оглянулась и остановилась. Гейб стоял сзади нее, когда старый красный выцветший пикап пронесся мимо них, подняв на дороге облако пыли.

— Это Буйвол.

— Очень приятно, — бросила она через плечо и ускорила шаг. Гейб не мог оторвать взгляда от ее милой складной фигурки. Ее мягкие изгибы легко угадывались под потертой одеждой, и это бесподобное зрелище дразнило его воображение.

Пикап затормозил, и Гейб подошел к человеку, который вышел из машины. Буйвол был крупный и грузный, с широкой грудью и тяжелыми короткими ногами. Седые волосы торчали во все стороны из-под поношенной грязной ковбойской шляпы. На нем были видавшие виды джинсы и пропотевшая застиранная голубая футболка.

— Вы украли это, босс? — спросил Буйвол, бросив взгляд на «БМВ».

— Это машина нашей гостьи.

Сделав большие глаза. Буйвол тихо присвистнул.

— Черт возьми, приятель! Много лет живешь отшельником и вдруг привозишь сюда такую женщину? — Буйвол сиял улыбкой, по-прежнему пристально глядя на Келли, наклонившуюся к печи. Гейб объяснил, почему она здесь. — Ах ты, да кто же хочет ее обидеть? Она же совсем малышка! Господи, да ее же ветром сдует в реку! Черт, да она милашка, правда?

— Да, но помимо этого она еще и шеф-повар. Буйвол прищурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Дипломированный шеф-повар. Окончила кулинарную школу, специализируется на кондитерских изделиях.

— Не шутишь?

— Она согласилась для нас готовить.

— Слава Богу! — возликовал Буйвол. — Одна нудная работа с плеч долой!

Он тихонько хихикнул, снял шляпу, пригладил волосы и снова надел ее. Гейб зашел в конюшню и схватил с крюка рубашку, попутно заметив, что, подходя к Келли, Буйвол заправил свою рубашку в брюки.

Она, улыбнувшись, подняла глаза и, отойдя от печи, протянула ему руку. Гейб представил их друг другу. Буйвол снял шляпу и почтительно наклонил голову. Он покраснел. Гейб, кажется, никогда не видел его таким смущенным.

— Я очень рад, что вы взяли это на себя, — Буйвол обвел рукой кухню.

— Просто я очень люблю готовить, мистер Пирс.

— Меня зовут Харлан.

— Мне ты никогда этого не говорил, — хмыкнул Гейб, надевая рубашку на мокрое тело.

Келли взглядом велела ему замолчать и улыбнулась Буйволу.

— Я уверена, что справлюсь. Хотите есть? Буйвол просиял. Темная бровь Гейба удивленно приподнялась. Келли не обращала на него внимания. Раз он решил вести себя как невежа — пожалуйста.

— Если вы дадите мне двадцать-тридцать минут… — Она в нерешительности посмотрела на Буйвола, и тот, поняв, что она предпочла бы быть в кухне одна, пока будет готовить, удалился. Однако Гейб не двинулся с места.

Келли достала горшки и кастрюли, вынула из печи решетку, положила дрова и бросила зажженную спичку, но та потухла. Под взглядом Гейба девушка чиркала одной спичкой за другой, потом присела на корточки, раздувая пламя и одновременно подбрасывая сухие щепки. Дрова наконец разгорелись, и она выпрямилась. Углем топить печь легче. Она решила обязательно запастись им, когда пойдет за покупками. Почистив решетку, она вернула ее на место, налила в кастрюлю воды и поставила на огонь. Роясь в ящиках, Келли все время чувствовала на себе взгляд Гейба.

— Шел бы ты в конюшню. Ангел! Он сжал губы.

— Не называй меня так! Она оглянулась через плечо.

— Возвращайся в конюшню, Габриэль! Келли выложила на стол специи, мешок с рисом и, захватив миску, отправилась на огород.

— Там змеи!

Девушка остановилась как вкопанная, затем подошла к поленнице и взяла палку.

— Я закричу, прежде чем упасть замертво, — заверила она, холодно глянув на него.

Между грудями и по спине у нее стекали капельки пота — скорее оттого, что Гейб наблюдал за ней, чем от жары. А он все стоял и молча смотрел. Наконец она, к своему облегчению, услышала, как его сапоги зашаркали в направлении конюшни.

Келли пошарила вокруг себя палкой и решила обязательно попросить Буйвола проверить, есть ли и вправду змеи на огороде. Потом принялась искать в сорняках какие-нибудь овощи, помня, что ее ждут голодные мужчины. Она улыбалась, представляя, как они накинутся на ее стряпню.

Гейб подкатил тачку к грузовику, выгрузил ее и вернулся за следующей. Работы всегда оказывается больше, чем времени. Он и сам удивлялся тому, что решил обустроить это ранчо. Оно не очень-то изменилось с тех пор, как два года назад Ангел купил его. Подхватив вилами копну соломы, он застелил ею пол в конюшне. Его одежда промокла от пота, но работа не мешала наблюдать за Келли. Она сидела за столом и с бешеной скоростью орудовала длинным ножом. Горшки дымились, и вкусный запах постепенно распространялся в воздухе. К тому времени, когда она позвонила в колокольчик, он уже умирал с голоду, но заставил себя не броситься к столу, как ребенок, а, предварительно вымыв руки, степенно последовать за Буйволом. Тот, наоборот, явно спешил.

— Внутри прохладнее, — пригласила Келли, кивнув в сторону дома.

Буйвол бросился открыть перед ней дверь, и Гейб улыбнулся.

Последовав за ними, Гейб в полном изумлении застыл на пороге. Такого в своем доме он еще никогда не видел. Вместо скатерти Келли постелила дорожку. Мексиканские занавески из бусинок она раздвинула, и комнату наполнил солнечный свет. Но больше всего Гейба потрясла сервировка стола. Блюда и бокалы достались ему вместе с домом. Гейб нашел ящик, в который они были сложены, но никогда ими не пользовался. Они с Буйволом обходились посудой попроще. Высокие тонкие стаканы сейчас сверкали, тарелки блестели, а увидев букетик полевых цветов в потрескавшемся горшке, он про себя улыбнулся от умиления. Вспоминая, что нагрубил ей, Гейб чувствовал себя негодяем. Никто никогда еще так к нему не относился. Никогда! Чего стоит один лимонад, который она принесла ему именно тогда, когда он умирал от жажды!

Келли поставила на стол последнюю тарелку и отступила назад, оглядывая стол.

— Возможно, это не то, к чему вы привыкли, но мне пришлось импровизировать!

Она права, думал Гейб, глядя на изобилие блюд. К такому он, безусловно, не привык. Господи! Прямо как в ресторане!

— После ланча я съезжу в город и пройдусь по магазинам.

Она определенно собиралась ехать одна, но у Гейба были свои планы на сей счет.

Она пригласила их за стол и, прикусив губу, ждала, понравится ли им рис, приправленный специями и травами, и жареная говядина с диким луком, перцем и тмином. Свежий базилик и лимон придавали консервированному горошку неповторимый вкус. Келли сама разлила свежезаваренный мятный чай со льдом. На десерт сейчас у нее не хватило времени, но оставаться в долгу она не собиралась.

Буйвол за обе щеки уплетал все, что было перед ним, а вот Гейб осторожно пробовал каждое блюдо.

— Келли?

— Да?

Он медленно жевал, и в его настороженном взгляде было, скорее, любопытство, чем удовольствие.

— Что я ем? — Он пододвинул розовые цветки к краю тарелки.

— Цветы.

Гейб выплюнул один на скатерть.

— Поверь мне, они съедобны! — Келли многозначительно посмотрела в сторону Буйвола, который уже почти расправился со своей тарелкой. — Ведь вы едите пряности? — Ответа не последовало. Выражение лица Ангела оставалось бесстрастным. — Думаете, я пытаюсь вас отравить?

Буйвол поднял глаза, не донеся вилку до рта. Он посмотрел на Келли, потом на Гейба, потом, должно быть, решил, что все равно уже почти все съел, и отправил остатки еды в рот. Келли с самодовольной улыбкой оперлась локтями о стол, положила подбородок на руки и посмотрела на Гейба.

А он смотрел на нее и не мог налюбоваться этими голубыми глазами и победоносной улыбкой. Он боролся с желанием заключить ее в объятия и наслаждался хотя бы тем, что может смотреть на нее.

Господи, как же хорошо, должно быть, жить с ней!

— Ты что, больше не хочешь? — Буйвол смотрел на его недоеденный ланч. Гейб сдержал улыбку.

— Вообще-то я сам хотел доесть. Буйвол заметно помрачнел.

— Здесь еще много осталось. — Она пододвинула ему миску. Он посмотрел на еду, затем на девушку. — Давай, Буйвол, я уже поела. — Келли вздохнула:

— Жаль, что нет десерта. Но обещаю, завтра приготовлю что-нибудь особенное!

Следующие десять минут мужчины ели молча.

— Черт возьми, мисс Келли, — сказал Буйвол, вытирая рот салфеткой. — Так вкусно я еще не ел. Никогда! — Он откинулся на спинку стула и допил чай со льдом.

Она кивнула ему, улыбнулась и перевела взгляд на Гейба. Сердце у нее бешено заколотилось.

Гейб пристально посмотрел на нее.

— Доказала, что умеешь готовить не только пирожные с кинжалами, да?

Это прозвучало как вызов, но тем не менее она просияла. Сердце у него так и подпрыгнуло.

— Ты не верил в меня, признайся!

— Я беру тебя на работу, — мрачно сказал Гейб. Келли сверкнула глазами.

— На работу? Ты собираешься мне платить! Он нахмурился.

— Жильем и питанием — безусловно!

Девушка улыбнулась озорно и соблазнительно. Буйвол взглянул на них, встал, вышел из-за стола и, насвистывая, удалился.

— Ты больше ничего не хочешь?

Ангел подумал, что она понятия не имеет о том, о чем спрашивает. Почему женщина, достаточно красивая и богатая, чтобы делать то, что она хочет, и быть с тем, с кем она хочет, должна желать иметь что-то общее с ним? Даже в самых безумных мечтах он не считал себя подходящей кандидатурой для такой женщины, как Келли Торнтон.

— Габриэль?

Он остановился на пороге спиной к ней.

— Гейб?

Он резко оглянулся через плечо.

— Я пошутила!

Пошутила? Неужели она не понимает, как действует на него сама мысль о том, чтобы прикоснуться к ней?

— Не шути со мной, Келли. — Он пытался заставить ее понять, кто он на самом деле. — Потому что я мог бы овладеть тобой на этом столе и уйти. Легко. — Нарочито многозначительно произнося эти слова, он чувствовал, что она вспоминает события прошлой ночи.

Лицо ее напряглось.

— Ты хочешь сказать, что сделал бы это на этом столе, для того чтобы напугать меня?

Ее вызывающий тон ясно давал понять, что она этого не допустит, и Гейб подошел к ней, рывком поднял с кресла и притянул к себе. Чувствуя ее горячее тело так близко от себя, он сам сгорал от желания. То, что он не мог овладеть ею, не мог забыть себя, подарив ей наслаждение, причиняло ему боль. И злило.

— Не играй со мной в игры, Келли! Никогда! Я овладевал женщинами на задних сиденьях машин, на полу, в укромных уголках и средь бела дня, при всем честном народе. Не думай, что у тебя, — его ледяной взгляд пронзал ее насквозь, — есть то, чего у меня никогда не было!

Он резко отпустил ее и, стуча сапогами, вышел из дома. Но прежде чем он закрыл за собой дверь, ему в голову полетела луковица.

Глава 5

Гейб остановился. Луковица упала на землю и откатилась на несколько дюймов. С секунду он смотрел на нее, затем обернулся, потирая затылок.

— Я не желаю знать, каким бабником ты был, Габриэль!

Он вскинул брови и посмотрел на нее, засунув большие пальцы за пояс.

— И это говорит примерная девушка, воспитанница католического приюта? — Как ни странно, ему нравился ее вызывающий тон.

— Ты понятия не имеешь о том, что такое примерная девушка! — огрызнулась она, швырнув в него еще одну луковицу.

Гейб медленно подошел к ней, и Келли пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него.

— Ты ошибаешься.

На этот раз ухмыльнулась она.

— Не намекай, что тебе что-то известно обо мне, Габриэль. Если бы ты хоть немного уважал меня, а не только мои кулинарные таланты, ты бы не стал разговаривать со мной в подобном тоне!

— Я тебя уважаю.

Его искренность ее поразила. Она нахмурилась. О, Габриэль Гриффин — это нечто большее, чем просто опасный соблазнитель, каким он хочет себя представить! И он не хочет, чтобы кто-то это понял.

— Если это так, ты должен передо мной извиниться.

— За правду?

— Нет, — отрезала она. — За то, как ты ее сказал!

Не дожидаясь ответа, Келли отвернулась и начала собирать посуду, чувствуя, что он по-прежнему смотрит на нее. Стоило ему подойти ближе чем на десять футов, как ее тело начинало рваться к нему. Келли боролась с искушением обернуться и взглянуть на него.

А Гейб, глядя ей в спину, боролся с собой, чтобы не подбежать к ней, не обнять ее, не сказать ей те слова, которые она хотела услышать. Но слов-то этих он и не находил.

Она здесь лишь на время, напомнил он себе. А он слишком увлекается ею, словно у них есть будущее. И даже если он позволит себе увлечься ею еще больше, он погубит ее, как бывало всегда, когда он пытался вести себя благородно. На самом деле она не хочет по-настоящему узнать его. Просто временами она любопытна. Но какой-то частью своего существа он желал приоткрыть ей всю свою низость, чтобы она знала, что ему приходилось делать, чтобы выжить. Тогда она сбежит от тебя, шептал внутренний голос. Но что хуже всего — в глубине его души маячила надежда, что, даже узнав правду о его прошлом, она останется.

Услышав, что он ушел, Келли с грустью вздохнула. Она собрала посуду в корзину и отнесла в раковину, набрала воды в чистую кастрюлю и поставила ее на огонь, затем вернулась к раковине мыть посуду. Ей хотелось побыть наедине с собой, но она то и дело поглядывала через плечо, зажав в руке губку. Гейб в загоне прогуливал беременную кобылу. Проклятье! Пропасть между ними все углублялась.

Час спустя Гейб зашел в кухню, налил в стакан воды и поднес его к губам. Не успев сделать глоток, он заметил Келли. Она полола огород, стоя нагнувшись, топ у нее на спине потемнел, ноги блестели от пота. Он выпил воду, поставил стакан и направился к ней, зная, что этого делать не следует, что ему надо продолжать работу. Но Гейб ничего не мог с собой поделать. Келли притягивала его, как сильный магнит.

Гейб подошел ближе, услышал тихую музыку и увидел на ней наушники. Выпалывая сорняки, она подпевала и пританцовывала в такт музыке. Габриэль никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел так забавно, работая на невыносимой жаре. Ему очень хотелось, чтобы она его заметила, но девушка встала и двинулась вдоль грядок, орудуя мотыгой в такт музыке. Что это была за музыка? Его мучило любопытство. Гейб понимал, что хочет знать о ней больше, чем требуется для того, чтобы суметь защитить ее!

И все же он не мог оторваться и все смотрел, как двигается ее миниатюрное тело, как качаются бедра. Она танцевала с мотыгой, как с партнером, иногда опускаясь на корточки, чтобы вырвать очередной сорняк. Гейб поймал себя на том, что завидует грязной деревянной палке. Наконец она закончила работу и увидела его.

Даже при ярком солнце Нью-Мексико было видно, как она покраснела.

— Забавляешься?

Келли выключила музыку и уставилась на него.

— Что? — спросила она.

Гейб не ответил, пристально глядя на ее блестящую кожу, струйки пота, стекающие по вискам и шее и исчезающие между грудями. Он вспомнил сладкий вкус ее кожи.

— Ты можешь сгореть на таком солнце! Сняв бейсболку и наушники, она взъерошила потные волосы.

— Ты затем сюда и пришел? Чтобы посоветовать мне беречь кожу?

Может быть, она все еще ждала извинений? И зачем, черт возьми, он пришел? Не для того же, чтобы сказать ей, что ее тело излучает какую-то невероятную энергию.

— Проверяешь, нет ли змей? — Гейб снова пошел в атаку.

— Да, здесь было несколько штук, — бессовестно соврала она. — Но мы познакомились и договорились: я не буду бить их мотыгой, а они — кусать меня.

Гейб ухмыльнулся.

— Все-таки будь осторожна! Ближайший госпиталь в сорока милях отсюда!

Келли рассеянно вытащила топ из шорт и его краем вытерла пот с груди. Живот у нее загорел, и Ангел невольно представил себе Келли в бикини. Потом воображение повело его дальше, и он задумался, как, должно быть, потрясающе она выглядит обнаженная.

О, Боже милостивый! — думала Келли. Эти светлые бесстрастные глаза способны сжечь заживо. Она чувствовала на себе их оценивающий взгляд. Она не могла отвести от него глаза и напрасно твердила себе, что не должна обращать внимания на напряжение, которое нарастало между ними. Ее тело противилось доводам рассудка, в крови разгоралось необузданное, животное желание.

И все-таки они принадлежали разным мирам, а желание может завести слишком далеко. Женщина, связываясь с таким таинственным человеком, как Габриэль Гриффин, бросается как в омут головой, не думая о последствиях.

А Келли не была готова рисковать ради него, пока он не увидит в ней нечто большее, чем просто хорошую девочку. Нет, от него надо держаться подальше!

— Что-нибудь еще?

Выражение ее лица было доброжелательным, но тон давал понять, что ему следует либо извиниться, либо исчезнуть.

Не дождавшись ответа, Келли сделала вывод сама: она недостойна извинений. Она повернулась к Габриэлю спиной, надела бейсболку и наушники и включила плеер, стараясь не обращать внимания на то, как сильно колотится ее сердце просто оттого, что он рядом.

— Черт возьми, Дэниел, я готов вытрясти из тебя все потроха, — рычал Гейб в сотовый телефон пять минут спустя. — Почему ты не сказал мне, что «Экскалибур» — твоя компания? — Гейб выглянул из конюшни, чтобы убедиться, что Келли по-прежнему в огороде.

— Привет, Габриэль, — сухо прозвучало в ответ. — А почему это так важно?

Гейб не видел Дэниела много лет. Последняя их встреча произошла тогда, когда Гейб пытался ограбить дом Дэниела в Нью-Мексико, в шикарном квартале маленького городка примерно в пятнадцати милях отсюда. Дэниел дал ему тогда шанс, порекомендовав на настоящую работу. Гейб воспользовался им и больше не возвращался к прежнему ремеслу. Но он оставался должником Дэниела. А сейчас, бросив взгляд на женщину, работающую в огороде, он понял, что на сей раз цена слишком высока!

— Подробности, приятель. Сейчас же. Я хочу знать все! — потребовал Гейб.

Дэниел объяснил, что защищает Келли от человека, нанятого конкурентами с целью выкрасть у «Экскалибура» рецепты зимних десертов. У Келли имеется единственный экземпляр очень важной записки. Поэтому ее босс так испугался, когда она не появилась в номере, принадлежащем компании, в Акапулько. В записке содержится предполагаемая схема рецептов «Экскалибур конфекшнс» с дешевыми контрабандными ингредиентами. Это разорит компанию, не говоря уже о том, что погубит ее репутацию. И репутацию Келли. Дэниел хотел получить записку прежде, чем о ней узнает Келли. Она случайно взяла ее с его стола вместе со своими бумагами, а когда Дэниел обнаружил пропажу, Келли уже уехала.

— Ты нашел записку?

— Ее портфель и записная книжка все время с ней. Соображаешь, кого она заподозрит прежде всего, если обнаружит, что в ее вещах рылись? — А уж о том, какова будет ее реакция, Ангел и думать не хотел.

— Послушай, Гейб, — устало произнес Дэниел. — Ты только не спускай глаз с нее и с ее книжки. Остальное предоставь мне. Келли не знает, что записка у нее, так что беспокоиться не о чем.

— Она не глупа.

— Я это знаю!

— Мне это не нравится.

— Послушай. Если она узнает, что в записке один из ее поваров назван сообщником Мердока, это ее погубит. Она полетит первым рейсом, чтобы посмотреть ему в лицо. Она его наняла и чувствует себя ответственной.

Что будет, если она узнает, почему живет в этом доме? Или почему они вообще сразу встретились? Гейба охватило непривычное чувство вины, и он закрыл глаза, прислонив голову к стене.

— Ты должен вернуть записку.

— Верну. В свое время.

Гейб выключил телефон, даже не попрощавшись, и засунул его в задний карман. Чем скорее он получит этот паршивый листок бумаги, тем скорее Келли исчезнет из его жизни. Отойдя от двери, он обошел конюшню, жадно разглядывая Келли. Ты действительно хочешь, чтобы она уехала, приятель? Словно почувствовав его пристальный взгляд, девушка выпрямилась, обернулась и, заслонив рукой глаза от солнца, посмотрела на него. А секунду-другую спустя слегка улыбнулась. Гейб схватил метлу, резко повернулся и бросился в конюшню.

Гейб перепрыгнул через ограду как раз тогда, когда она выехала на шоссе, разбрасывая колесами гравий и взметая пыль. Она его покидала! Он окликнул ее, но она не остановилась. Тогда он бросился к мотоциклу, завел его и помчался следом. Проклятая баба! О чем, черт возьми, она думает? Вдруг до него дошло, что она понятия не имеет о том, что кто-то охотится за этими рецептами, будь они неладны. Маневрируя, Гейб наконец поравнялся и поехал рядом, стараясь не отставать от «БМВ». Постучал по стеклу. Келли даже не взглянула на него.

— Черт возьми, Келли, остановись! Она резко затормозила.

Он вытер лицо рукавом футболки и подождал, пока она опустит стекло.

— В чем дело? — мягко спросила Келли.

— Не уезжай с ранчо без меня, Келли!

— Почему?

— Разве ограбление и Мердок недостаточные причины? Не говоря уж о том, что и у меня есть враги.

— Я большая девочка! Я долго заботилась о себе сама, а ты ясно дал мне понять, что я тебе нужна только как кухарка!

Отвернувшись, он смотрел на каньон, и Келли снова почувствовала, как бьется ее сердце при виде его резко очерченного профиля и лишенных выражения светло-зеленых глаз. Он что-то очень умело скрывает, вдруг подумала она.

— Убегаешь? — тихо спросил он.

— Не льсти себе, Ангел! — (Он резко прищурился.) — И я вовсе не нуждаюсь в твоей защите.

— Без меня ты никуда не поедешь. Ясно? — настаивал Гейб.

Келли окинула его взглядом. Ей нравились его готовность защищать ее и то, как футболка облегала его грудь и плечи. Она наклонила голову.

— Тогда поехали!

Он развернул мотоцикл, вынул ключ и оставил мотоцикл на обочине. Захватив с багажника куртку, он залез в ее машину и захлопнул дверцу. Она с места набрала скорость.

— Я думал, у тебя не осталось наличных. — Он, конечно, не позволит ей покупать продукты, но ему стало любопытно.

— Я собиралась посмотреть, нельзя ли выписать чек.

Вот так. Значит, у нее есть доступ к каким-то деньгам и на его ранчо она вовсе не потому, что ей больше некуда податься.

Келли переключила скорость.

— Ты слишком гонишь!

Она ослабила давление на газ, накатом съехала с горы и снова поднялась наверх.

— Ты сумасшедшая!

Судя по всему, Келли успела принять душ и переодеться. Ее волосы были еще влажны и завязаны лентой. На ней был черный короткий топ, светло-зеленые шорты подчеркивали загар.

— Понравился душ на воздухе?

Ладно, подумала Келли. Если это самая безопасная тема, которую он может затронуть, не грех и поддержать разговор.

— Это ты его построил, да? — (Гейб вскинул брови.) — Я так и подумала. Меня поразило, что вода почти горячая.

— Меня тоже сначала это удивляло.

Она живо представила себе Гейба в душе, намыленного, стройного и… Надо перестать об этом думать!

Келли чуть заметно улыбнулась, отгоняя эротические видения. Когда они въехали в город, Гейб жестом показал на стоянку справа. Келли вписалась в узкую щель между машинами, вышла и направилась к магазину.

Прислонившись к грузовику, Гейб выглядел как воинственный подросток.

— Ты разве не идешь?

— Я подожду здесь. — Он сунул руки в карманы брюк.

Келли охватили недобрые предчувствия. Гейб действительно не хотел заходить в магазин. Она подошла к нему поближе и в нарушение собственного правила положила руку ему на плечо. Когда она взглянула в его необыкновенные глаза, мускулы напряглись под ее ладонью, но он мужественно выдержал ее взгляд, затем молча отвернулся.

— Почему ты не хочешь войти?

Гейб почувствовал, что его куда-то затягивает. От ее руки, которая гладила его руку, исходило такое спокойствие, какого он никогда не видел в ее глазах. С трудом преодолевая внезапно возникшее желание, он почти машинально произнес:

— У меня никогда не было достаточно наличных, чтобы даже войти в такой крупный магазин. — Он кивнул в сторону огромного здания.

У Келли разрывалось сердце, и она отчаянно пыталась сдержать слезы. Какая, должно быть, у него была несчастная жизнь, подумала она. Наверное, гораздо более несчастная, чем она может себе представить.

— Но сейчас есть? Он пожал плечами.

— Никак не могу привыкнуть.

Келли продолжала гладить его руку, испытывая непреодолимое желание потрогать его загадочную татуировку.

— Лет до шестнадцати я не мог купить себе даже пачку жвачки.

Точеные черты его лица напряглись, глаза смотрели недоверчиво.

— Ну, что такое деньги, я знаю, — произнесла Келли с едва заметной улыбкой. — Представляешь, когда в первый раз мне пришлось покупать одежду, я была просто в ужасе. Я так и не решилась посоветоваться с продавщицей насчет размера.

— И что же ты купила? — вдруг хрипло пробормотал он.

Она медленно улыбнулась и покраснела.

— Атласные брюки.

Он чуть-чуть приблизился к ней.

— Какого цвета?

Келли заметно оживилась.

— Красные.

От его чувственной улыбки сердце у нее так и подпрыгнуло.

— Меня это не удивляет.

Келли улыбнулась и потянула его к автоматическим дверям. Но от тележки Гейб отмахнулся, и Келли постаралась не заметить этого грубого жеста. Он молча отошел в сторону, наблюдая за ней, и казался очень одиноким и покинутым. Может быть, размышляла Келли, он думает, что ей неловко показываться с ним на людях? Она разглядывала полки, выбирала продукты и некоторые протягивала ему, приглашая следовать за ней. Она заметила, что люди отшатываются от него, бросая в его сторону злобные взгляды. Он же, казалось, не замечал, что нарушает спокойствие окружающих своим жутковатым видом. Келли коснулась огоньков пламени, исчезающих под рукавом его футболки. Он встретился с ней взглядом. Его глаза были мягче, чем обычно, и все же она видела, что его напряжение с каждой секундой нарастает.

— Ты уже закончила?

Девушка глянула на почти пустую тележку и невольно засмеялась.

— Тебе нужно расслабиться.

Он подошел ближе и тихо произнес:

— Поторопись!

Гейб стоял так близко, что ей была видна каждая ресница вокруг его холодных и твердых, как кристалл, зеленых глаз. Она ощущала его мускусный запах.

— Хорошо, — сказала она, чуть задыхаясь. — Тогда помоги мне. Мука, сахар, дрожжи, сода.

— Ты хочешь, чтобы я все это купил?

— А что, не справишься? Ну, давай!

Тихо ворча, Гейб отошел. Келли с улыбкой следила, как он взглянул на указатели и направился в отдел бакалеи. Он испугался. Такой слабости она от него никак не ожидала. Но сочувствовала ему. Келли слишком хорошо помнила, как спряталась в примерочной и рыдала от избытка чувств: ведь с двух лет она носила только униформу. Подойдя к овощам, она стала выбирать самые лучшие.

Гейб стоял сзади с полной тележкой и наблюдал за ней, не представляя, что можно так волноваться из-за цукини. Вдруг он заметил, что на него оглядываются. Какая-то женщина поспешила отодвинуть от него тележку. Ребенок, стоя в нескольких футах от него, с любопытством разглядывал его татуировку, но мать увела его. Продавец замолк на полуслове и тоже уставился на него. Келли повернулась и одарила его одной из своих самых неотразимых улыбок.

— Было очень тяжело? — спросила она так, чтобы слышал только он.

Гейб сверкнул на нее глазами:

— Нет. Ну, теперь-то ты все выбрала? Келли тихо засмеялась.

— Господи, ты прямо как ребенок! — Она наполнила луком пластиковый мешок.

— Запасаешься артиллерийскими снарядами? — тихо проворчал он ей на ухо.

Она взвесила луковицу в руке и озорно ответила:

— Это белые. Только желтые могут вдохнуть в тебя хоть каплю здравого смысла! — Она бросила луковицу в мешок.

— Келли?

— Да? — Она завязывала мешок, пытаясь не показать своего волнения.

— Я был… ну, я хочу сказать… я… — Он смотрел куда угодно, только не на нее.

— Ты извиняешься? — прошептала она.

— Пытаюсь, — раздраженно пробормотал он и нахмурился, ища в ее взгляде привычную веселость.

Келли была тронута. Глубоко тронута. Зная, чего ему это стоило, Келли, не думая о том, что нарушает ею же установленные правила, поднялась на цыпочки и коснулась губами его губ.

— Я чем-нибудь еще могу вам помочь, мэм? Келли вздрогнула, словно только сейчас вспомнила, что они в магазине.

Гейб перевел взгляд на продавца, и его вдруг осенило. Келли работала в престижной компании. Должно быть, она достаточно известна. А Гейбу не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о ее пребывании в городе.

— Персики и кокосы?

Продавец виновато посмотрел на нее.

— Сезон персиков кончился, а свежие кокосы мы получаем редко.

Она засмеялась, и ее гортанный смех коснулся его словно прохладный ветерок.

— Знаешь, я составила меню, — Келли помахала листком бумаги, направляясь к выходу, — на следующие несколько дней, но не спросила тебя, что ты предпочитаешь.

Он пожал плечами.

— Все что угодно, лишь бы было вкусно. Какой покладистый, с улыбкой подумала она.

— А чего бы ты не хотел?

Одно мгновение он смотрел куда-то вдаль.

— Жареного сыра, пережаренных бобов, томатного супа и макарон с сыром!

— Ну, уверяю тебя, этих блюд в меню нет! Гейб заглянул в меню, попытался разобрать ее почерк, но понял, что это — стенография. Неужели и ее рецепты записаны так же?

Келли направилась к мясному прилавку и быстро выбрала все необходимое, чувствуя спиной взгляд Гейба. У нее возникло чувство, будто за ней охотятся, а не охраняют. Она взглянула в его сторону и заметила, что покупатели по-прежнему избегают даже смотреть на него. Но Гейбу, похоже, до этого не было никакого дела. Господи, они что, боятся, что он откусит головы их детям? Ободряюще кивнув ему, Келли поспешила выбрать специи, масло и пасту.

— Тебе действительно все это нужно? — поинтересовался Гейб.

— У меня есть новый рецепт, который я хочу опробовать для «Экскалибура».

Она взяла с полки две разные упаковки сахара.

— Знаешь, я так давно не готовила что-нибудь вкусное для себя… — Она наклонилась к нему и прошептала:

— У меня есть кое-какие задумки, только пока это-тайна!

— Не беспокойся, — сдержанно пробормотал он, глядя ей в глаза.

— Я хочу попробовать создавать блюда, в которые не входит множество невероятно дорогих ингредиентов.

Делает она это для него и его помощника по ранчо или для того, чтобы проверить себя? Сегодня он увидел в ней настоящего мастера.

— Ну, вот и все!

— Слава Богу, — проворчал Гейб, когда они наконец направились к кассе. Он заметил, что несколько человек остановились и уставились на Келли, пока она выкладывала продукты на конвейер.

Он быстро загородил ее. Келли остановилась, поставила мешок с луком на стойку и оглянулась. Его лицо было так близко к ней, что она чувствовала исходящее от Гейба тепло. Она взглянула на его четко очерченный рот, потом — ему в глаза, и невероятное тепло разлилось по всему ее телу. Шум, окружавший их, казалось, умолк.

В этот момент кассирша назвала общую сумму, Келли вынула свою чековую книжку и положила на стойку. Однако Гейб накрыл ее рукой прежде, чем она успела что-либо написать. Девушка, выпрямившись, уставилась на него. Не сводя с нее глаз, он вынул кожаный бумажник, открыл его и выложил деньги на стойку.

Келли положила чековую книжку обратно в сумочку, подождала, пока Гейб получит сдачу, и взяла его за руку. Они прошли по узкому проходу, Келли пожала руку служащему, проходя через автоматические двери, но так и не выпустила руки Гейба.

Гейб посмотрел на крошечную ручку с наманикюренными ноготками, зажатую в его смуглом, крепком кулаке. Девушка показалась ему совершенно неземной. Он перевел взгляд на ее профиль, на яркую зеленую ленту, стягивающую ее блестящие черные волосы.

«Белоснежка», — пронеслось в его голове, когда они остановились возле машины. Он взял у нее ключи и открыл багажник, находясь во власти чувственных грез.

Глава 6

— С тех пор как мы вышли из магазина, у тебя какое-то забавное выражение, — заметила Келли, когда они в сумерках возвращались на ранчо. — Что произвело на тебя такое впечатление? Он пробормотал:

— Вряд ли тебе будет приятно это узнать.

— Да нет же, говори! Гейб крепко сжал руль.

— Красные атласные брюки.

Келли покраснела до корней волос и откинулась на сиденье.

— Не следовало мне это рассказывать.

Он мельком взглянул на Келли. Глаза ее были закрыты. Гейб вдруг тоже ощутил тяжесть прошедшего дня. Тело его болело, и не только от тяжелой работы, но и от борьбы с непреодолимым желанием овладеть женщиной, которая дремала рядом с ним. Разум требовал, чтобы он нашел записку и прекратил эту муку, отослав Келли домой. Но день ото дня сильнее ему хотелось как можно дольше удерживать ее здесь, испытать до конца чары ее нежного сердца и страсть, которой он не знал, пока не встретил ее.

Глядя на дорогу, он тихо выругался. Они как раз проезжали место, где он оставил свой мотоцикл. «Харлей» исчез. Оставалась надежда, что Буйвол отогнал его на ранчо. Включив фары, Гейб вспомнил, во что обошлась ему покупка мотоцикла. Однако, подъезжая к дому, он увидел мотоцикл возле конюшни и с облегчением вздохнул, про себя пообещав повысить Буйволу зарплату, когда у него появится наличность.

Вдруг из конюшни, неистово размахивая руками, выбежал сам Буйвол. Гейб выскочил из машины, и они с Буйволом о чем-то заговорили. Келли лениво выбралась наружу.

— Кобыла жеребится, — услышала она взволнованный голос Буйвола.

— Да что вы? — возбужденно воскликнула она.

— Не могли бы вы выгрузить… Она не дала ему договорить:

— Конечно, не беспокойтесь.

Повернувшись к ней спиной, Гейб приглушенно и торопливо что-то обсуждал с Буйволом. У Келли было такое чувство, будто перед ее носом захлопнулась дверь.

— Можно я помогу? — осмелилась вмешаться она.

— Нет! — рявкнул Гейб, и она испуганно отпрянула. — Нет. Оставайся здесь.

В глазах у нее мелькнула обида, и Гейб открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом сжал губы и умчался.

Буйвол нахмурился, пожал плечами и пошел за хозяином.

Он снова отгораживается от меня! — пронеслось в голове у Келли. Она завела машину, подъехала к крыльцу и выгрузила покупки.

Он не хочет, чтобы она была здесь, грустно размышляла девушка. Ее задевало, что Гейб так легко оттолкнул ее, особенно после сегодняшнего дня. Собрав посуду на поднос, она отнесла его в дом и оставила на холодильнике записку, что еда на обеденном столе.

Келли вошла в свою комнату, скинула босоножки и бросилась на постель. Через несколько секунд она уже крепко спала.

Полчаса спустя Гейб появился в дверях. Келли лежала одетая, лицом вниз, тихо посапывая.

Он осторожно вытянул из-под нее одеяло и укрыл ее. Келли слегка пошевелилась, и он отшатнулся. Но она только подоткнула подушку под щеку и улеглась поудобнее. Взгляд Гейба скользнул по ней, затем — по комнате. Ее сумочка лежала в углу. Самое время было порыться в ней, но он не стал этого делать, мучимый дурными предчувствиями. Еще раз взглянув на спящую Келли, Гейб вышел, пока воображение не унесло его слишком далеко.

Келли проснулась и посмотрела на часы. Неужели прошел только час? Потянувшись, она заметила, что уже совсем стемнело, и услышала шум мотора удаляющейся машины. Встав с постели и проведя расческой по волосам, она прошла в ванную, умылась, почистила зубы и собиралась уже раздеться и снова лечь, когда заметила на подносе завернутый сандвич. Она выглянула в коридор, размышляя, лег ли он спать голодным или все еще торчит в конюшне. Сняв с вешалки старый кожаный пиджак, Келли накинула его и вышла из дома. Пикап Буйвола исчез, но свет в конюшне горел. Видимо, Гейб все еще был там.

Она поставила варить кофе. Если Гейб останется с лошадью на всю ночь, ему нужно будет чем-нибудь подкрепиться. Любая другая кухарка с ранчо поступила бы точно так же, уверяла она себя. В ожидании, пока закипит вода, Келли разыскала термос и переносной холодильник, в который положила несколько сандвичей и немного фруктов. Захватив две кружки и термос, она направилась к конюшне.

Девушка вошла внутрь, тихо приблизилась к стойлу и отшатнулась, увидев направленный на нее пистолет.

— Господи, — выдохнула она, а Гейб тихо выругался и исчез в стойле.

Она никогда не видела такого холодного, безжизненного взгляда, от которого у нее мороз прошел по коже.

— Тебе на твоем собственном ранчо нужен пистолет? торопливо что-то обсуждал с Буйволом. У Келли было такое чувство, будто перед ее носом захлопнулась дверь.

— Можно я помогу? — осмелилась вмешаться она.

— Нет! — рявкнул Гейб, и она испуганно отпрянула. — Нет. Оставайся здесь.

В глазах у нее мелькнула обида, и Гейб открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом сжал губы и умчался.

Буйвол нахмурился, пожал плечами и пошел за хозяином.

Он снова отгораживается от меня! — пронеслось в голове у Келли. Она завела машину, подъехала к крыльцу и выгрузила покупки.

Он не хочет, чтобы она была здесь, грустно размышляла девушка. Ее задевало, что Гейб так легко оттолкнул ее, особенно после сегодняшнего дня. Собрав посуду на поднос, она отнесла его в дом и оставила на холодильнике записку, что еда на обеденном столе.

Келли вошла в свою комнату, скинула босоножки и бросилась на постель. Через несколько секунд она уже крепко спала.

Полчаса спустя Гейб появился в дверях. Келли лежала одетая, лицом вниз, тихо посапывая.

Он осторожно вытянул из-под нее одеяло и укрыл ее. Келли слегка пошевелилась, и он отшатнулся. Но она только подоткнула подушку под щеку и улеглась поудобнее. Взгляд Гейба скользнул по ней, затем — по комнате. Ее сумочка лежала в углу. Самое время было порыться в ней, но он не стал этого делать, мучимый дурными предчувствиями. Еще раз взглянув на спящую Келли, Гейб вышел, пока воображение не унесло его слишком далеко.

Келли проснулась и посмотрела на часы. Неужели прошел только час? Потянувшись, она заметила, что уже совсем стемнело, и услышала шум мотора удаляющейся машины. Встав с постели и проведя расческой по волосам, она прошла в ванную, умылась, почистила зубы и собиралась уже раздеться и снова лечь, когда заметила на подносе завернутый сандвич. Она выглянула в коридор, размышляя, лег ли он спать голодным или все еще торчит в конюшне. Сняв с вешалки старый кожаный пиджак, Келли накинула его и вышла из дома. Пикап Буйвола исчез, но свет в конюшне горел. Видимо, Гейб все еще был там.

Она поставила варить кофе. Если Гейб останется с лошадью на всю ночь, ему нужно будет чем-нибудь подкрепиться. Любая другая кухарка с ранчо поступила бы точно так же, уверяла она себя. В ожидании, пока закипит вода, Келли разыскала термос и переносной холодильник, в который положила несколько сандвичей и немного фруктов. Захватив две кружки и термос, она направилась к конюшне.

Девушка вошла внутрь, тихо приблизилась к стойлу и отшатнулась, увидев направленный на нее пистолет.

— Господи, — выдохнула она, а Гейб тихо выругался и исчез в стойле.

Она никогда не видела такого холодного, безжизненного взгляда, от которого у нее мороз прошел по коже.

— Тебе на твоем собственном ранчо нужен пистолет?

Он медленно повернул к ней голову.

— У меня есть враги.

— Ну не я же!

Гейб пожал плечами:

— Я думал, ты спишь. Келли неловко рассмеялась.

— Тебе не придется применять против меня оружие, обещаю!

Гейб поставил пистолет на предохранитель, положил его в угол и поднял глаза. Келли не шевельнулась, но по тому, как дрожали ее пальцы, он понял, что напугал ее не на шутку.

Его охватила нежность при виде маленькой фигурки, почти утонувшей в его старом кожаном пиджаке, рукава которого были ей слишком длинны.

Она протянула ему холодильник и термос.

— Проголодался?

— Можешь оставить это здесь, — он махнул рукой куда-то в сторону, — и возвращайся в дом.

— Нет.

— Нет?

— Послушай! Ты не имеешь права распоряжаться мной, так что давай оставим этот разговор! — с обидой отозвалась Келли.

— Это мое ранчо!

Она насмешливо посмотрела на него.

— Вот как! Ну что ж, утром я уезжаю в Мексику! Полагаю, мне пора собираться.

Она поставила нетронутую кружку с кофе на табурет.

— Нет! Черт возьми, ты не можешь!

— Это почему же?

Келли ждала, сложив на груди руки, видя, как его взгляд скользит по ее фигуре снизу вверх, а он отчаянно искал способ не дать ей уйти, не открыв правды.

— У тебя нет денег!

— В понедельник будут.

— Ты моя кухарка!

Этот довод был еще менее убедительным.

— На эту должность ты бы мог нанять кого угодно.

— Нет. Не мог бы. — После непродолжительной паузы он выговорил:

— Никто не пойдет!

Келли как-то вся обмякла, и задиристое выражение исчезло с ее лица.

— А ты пробовал? Он кивнул.

— Похоже, я отпугиваю людей! Заметив неподдельное участие в ее глазах, Гейб почувствовал в груди какую-то незнакомую теплоту.

— Сядь, Келли! — Он опустил голову, скрывая улыбку. — Никуда ты не уедешь!

— Это ты так считаешь!

Глаза у нее горели, она с решительным видом уперлась руками в бока.

Гейб усмехнулся. Эта девчонка была не из трусливых, и ему это нравилось.

Кобыла вдруг осела на пол. Гейб молниеносно подскочил к ней и провел руками по ее раздутому животу. Она в ответ сдавленно заржала. Келли опустилась на колени и спросила:

— Я могу чем-нибудь помочь? Гейб помотал головой, а лошадь застонала, дергая от боли задними копытами.

— Придется еще немного подождать, — сказал он скорее себе, отходя в другой конец стойла.

Но через мгновение Гейб снова метнулся к лошади, заботливо отер слюну, нежно погладил, прошептал что-то ободряющее. Его руки мягко касались живота кобылы. Длинные загорелые пальцы перебирали темную шерсть.

Затем наступило самое страшное. Гейб наклонился над лошадью и распорядился:

— Подойди к ее голове!

Келли скинула пиджак и положила большую голову лошади себе на колени.

— Поговори с ней!

Келли казалось, что это совершенно бесполезно, но спорить не стала. Кобыла изо всех сил старалась произвести на свет свое дитя, а Келли гладила влажную гриву и подбадривала животное, не отрывая взгляда от маленьких ножек, которые уже на несколько дюймов показались из чрева матери.

Гейб хмурился, проверяя сердцебиение лошади.

— Что-то не так, — пробормотал он. Келли испуганно взглянула на него.

— Схватки есть, но… — Гейб наклонился и осмотрел кобылу. — Черт, идет задом!

В течение нескольких мгновений он пытался перевернуть жеребенка в правильное положение. Его руки до локтей были в крови.

— У меня не получается, — пробормотал он. — Он не двигается.

— Получится, — тихо возразила Келли, и их взгляды встретились. — Ты должен, — умоляла она. — Они же зависят от тебя!

Гейб еще с долю секунды смотрел на нее, затем, держа руку на животе кобылы и нащупывая жеребенка, повернул его головкой вниз. Кобыла заржала, показались передние ножки жеребенка. Гейб захватил их своими большими руками.

— Ну же, девочка, — прошептал он, — отдай его мне!

Келли наклонилась и зашептала что-то лошади на ухо. Та вдруг сильно вздрогнула, напряглась, и в следующее мгновение показалась головка, зажатая между ножками.

Гейб мельком взглянул на Келли. Она ободряюще улыбнулась, хотя глаза ее были полны слез. Наконец, как лодка, скользящая по реке, выскользнул из чрева весь жеребенок. Келли облегченно вздохнула.

Гейб прочистил жеребенку ноздри, положил его возле матери и удалил плаценту. По щекам Келли текли слезы.

— Хорошая девочка, — шептала она, гладя лошадь по голове. — Посмотри на своего ребеночка!

Гейб отошел, снял испачканную рубашку и вымыл руки.

Вытираясь, он видел, как Келли положила голову кобылы на солому и встала на колени около нее.

— Они бы умерли без тебя! Я никогда ничего подобного не видела! — Она восхищенно смотрела на него, вытирая слезы.

— Спасибо, Кел, — тихо прошептал Гейб, опускаясь на колени рядом с ней.

Он убрал волосы с ее лба и пристально посмотрел в прекрасные голубые глаза.

А потом Келли увидела его улыбку.

Ямочки на щеках, ровные белые зубы. Габриэль жизнерадостно, во весь рот улыбался.

У нее перехватило дыхание, она бросилась к нему и обняла за шею.

Они упали на пол возле стойла родильницы.

— Ах, Гейб, это было потрясающе! — Ее дыхание обдавало теплом его шею.

— Рад, что тебе понравилось! Он смотрел в потолок, чувствуя, как она все теснее прижимается к нему.

— Ты нарушаешь собственные правила, — пробормотал он, обнимая ее тонкую талию.

— Я знаю, — сказала она, уткнувшись ему в шею, и Гейб понял, что она плачет. Он слегка отодвинулся.

— Кел?

Она всхлипнула, запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Не плачь. Пожалуйста, не надо!

— Ничего не могу с собой поделать! — Ее нижняя губа жалобно дрожала.

— О, Господи, — простонал он, прижимая ее голову к своему плечу и чувствуя, как ее руки крепко обнимают его шею.

Постепенно она успокоилась, ее напряжение ослабло. Гейб повернулся на бок и закрыл глаза.

Его пылающие губы коснулись ее рта. У нее вырвался низкий гортанный стон, она выгнулась и теснее прижалась к нему, ее страсть разгоралась все сильнее. Не переставая целовать ее, Гейб скользил ладонями по ее спине, бедрам, ягодицам.

В прикосновении к Келли была какая-то свобода, и ему хотелось удержать это чувство. Гейб никогда ничего не хотел так, как Келли, и в этой полутемной конюшне она готова была отдать ему все, что могла.

Лаская его теплую обнаженную грудь, Келли чувствовала каждую жилку, каждую мышцу, и он стонал от наслаждения, жадно целуя ее губы.

Больше, думал он. Мне нужно больше! Келли чувствовала, как его рука скользит по ее бедру, как его пальцы приподнимают ее колено. Гейб обхватил ее грудь и стал нежно поглаживать чувствительный сосок, скрытый одеждой. Его губы прижались к ее губам, призывая слить ее желание с его. Потом она ощутила его руку под своей рубашкой и поклялась себе, что не вздохнет, пока его пальцы не коснутся ее пылающей кожи. Она стонала от нетерпения, у нее перехватывало дыхание в предвкушении прикосновения его губ к своему обнаженному телу. Но внезапно Гейб, тяжело дыша, оторвался от нее. Жеребенок слабо заржал. Гейб подскочил к нему. Келли с трудом поднялась, оправляя одежду, вся красная от неутоленного желания. Гейб осторожно оттащил жеребенка от матери и приложил стетоскоп к его сердцу. Затем он притащил простыни, накрыл малыша, взял ведро и вышел. Келли подошла к жеребенку и подложила ему под голову солому. Гейб вернулся с полным ведром воды и на мгновение остановился в дверях. Облегающие джинсы не могли скрыть его возбуждения, но, когда их взгляды встретились, он скривил губы и опустил глаза.

Он вымыл жеребенка, вытер его, тепло укрыл, оперся спиной о стену и положил голову жеребенка себе на колени. Одну руку он прижимал к его груди, а другой гладил маленькую головку. Мгновение спустя он поднял глаза.

Выражение его лица было напряженным. Келли опустилась на корточки рядом с ним. В волосах у нее застряла солома, губы распухли, она казалась растерянной.

Келли не заслуживала того, чтобы это произошло в конюшне. У нее должна была быть постель с шелковыми простынями, слуги… А главное — человек получше, чем он. Гейб содрогнулся при мысли о том, что Келли наверняка чувствует себя отвергнутой.

После нескольких минут напряженного молчания она кивнула в сторону жеребенка и спросила:

— С ним все будет в порядке?

— Да, но ему пришлось нелегко.

— Надо связаться с ветеринаром или с владельцем?

— Владелец — я!

Она уловила гордость в его голосе.

— Я заключил сделку с хозяином кобылы. — И, помолчав, добавил:

— Я не могу позволить себе ветеринара.

Она кивнула, но не предложила оплатить визит ветеринара, потому что не сомневалась: Гейб не согласится, если только речь не пойдет о жизни жеребенка.

— Как ты его назовешь? Гейб пожал плечами.

— Лошадь.

— Ах, ради Бога! Это же не имя!

Он, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Ему нужно величественное имя, Гейб! Ты только посмотри на него! — Жеребенок был весь черный с кремовым пятнышком на лбу. — Он похож на черный горький шоколад!

Гейб заглянул под простыню.

— Это кобыла, Кел. — (Келли покраснела.) — Может, сама выберешь имя?

Келли вертела в руках кружку с кофе, стараясь согреться. Гейб набросил ей на плечи свой пиджак. Она натянула его, пробормотав слова благодарности, но ее лицо оставалось задумчивым.

— Эклер!

— Нет!

Келли посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.

— Божество?

Он помотал головой.

— Убийца Смерть?

Гейб удивленно приподнял брови.

Она огорченно пожала плечами.

— Это такой пирог.

Келли наклонилась, погладила жеребенка, потом взяла тряпку и вытерла голову усталой кобылы. Келли выглядела совсем крошечной рядом с лошадью, но, когда она предложила той попить, в ее ободряющем шепоте и нежных прикосновениях угадывалась дремлющая материнская натура. Трудно было поверить, что эта женщина несколько мгновений назад в его объятиях была неукротимой и необузданной. На один миг он представил ее с детьми, и на его губах появилась нежная улыбка, но тотчас же исчезла.

Мечтать могут люди, у которых есть деньги и образование, цинично подумал он.

Келли тем временем убрала термос и села рядом с ним, прислонившись к стойлу.

— Ты можешь возвращаться домой, — предложил он, хотя внутренний голос требовал, чтобы она осталась. Эта война с самим собой, казалось, способна была убить его.

— Нет, спасибо, — просто ответила она, кутаясь в пиджак. — Откуда ты столько знаешь о лошадях?

Гейб колебался. Келли подняла голову и посмотрела на него.

— Так откуда?

Гейб снял с морды жеребенка соломинку и растер ее между пальцами. Ему не очень-то хотелось рассказывать Келли, как он попал сюда. Он мог бы приукрасить правду. Но он решил ей все рассказать, чтобы положить конец измучившей его внутренней войне.

— Меня поймали, когда я взломал дом одного парня!

Она явно не верила его словам.

— Ты был вором?

— Грабителем. Келли помрачнела.

— Не очень-то удачливым? — Гейб бросил на нее пронизывающий взгляд, но Келли только добродушно улыбнулась:

— Продолжай!

Он раздраженно вздохнул, подыскивая слова.

— Однако он не предъявил обвинения и не позвал полицейских!

— Выглядит довольно странно. Ты совершил преступление. Тебя поймали. По всем законам ты должен был оказаться за решеткой.

— Так вот я туда не попал, — огрызнулся он. — Но это не значит, что я вообще там не был. Она повернулась к нему:

— Меня вовсе не пугает, что ты отбывал срок. Я только хочу знать, что стало с твоей жертвой.

Гейб хотел было пресечь ее расспросы и заставить вернуться в дом, но по ее спокойному тону понял, что она никуда не уйдет, пока не получит ответа.

— Он позвонил по телефону, назвал мне имя и адрес и велел прийти туда в назначенное время, если я не хочу в тюрьму.

— Это было ранчо?

Гейб кивнул, вспоминая о тяжелой работе, которую выполнял почти даром.

— А как ты думаешь, почему этот сердобольный господин дал тебе шанс изменить свою жизнь?

— Не знаю, черт возьми!

На самом деле он знал. Однажды вечером за кружкой пива Дэниел признался, что много лет назад был в таком же положении, как и Гейб. Без гроша в кармане, без крыши над головой, без образования, которое позволило бы получить приличную работу.

— Сколько тебе было лет?

— Когда я стал вором или когда завязал?

— Когда завязал.

— Кажется, лет двадцать.

— Вот теперь я действительно потрясена! Он нахмурился.

— Чем?

— Ты не поддался. Ты принял вызов этого человека. Ты бы мог и дальше катиться по наклонной плоскости, Габриэль. Но ты предпочел не убегать. — Она посмотрела на жеребенка, спящего у него на коленях, и провела пальцами по его симпатичной мордочке. — А теперь посмотри, чего ты достиг. Сколько ты имеешь и какую нужную работу выполняешь.

— Имею я захудалое ранчо, очень мало денег, много долгов и одного жеребенка.

Она посмотрела на него, не обращая внимания на горечь этих слов.

— Но раньше у тебя не было ничего. Ничего. Гейб посмотрел в ее мягкие голубые глаза и увидел в них надежду и веру. В груди у него что-то дрогнуло.

— Черт возьми, Келли!

Она нежно улыбнулась, протянула руку и убрала с его лба темную прядь.

— Захудалое ранчо, долги и все прочее — это все твое, Габриэль! Будь благодарен. Ты имеешь гораздо больше, чем я.

Он усмехнулся. Ее машина стоила куда больше, чем его ранчо.

— У меня есть одежда, кое-какие хозяйственные принадлежности и машина, купленная в кредит. Мне за нее платить как раз до моего сорокалетия. Квартиру мне снимают. Да, у меня есть маленькие сбережения, но я так и не рискнула вложить их, скажем, в ресторан или кондитерскую.

— Но я был вором! — Она что, не слышит его?

— Был. — Она зевнула. — А я сожгла одежду сестры Мэри-Маргарет! Что может быть хуже, чем оставить монахиню голой? — Келли закрыла глаза, прильнула к его плечу и заснула.

Гейб смотрел на ее безмятежное лицо и приоткрытые губы. Он убрал волосы с ее лица и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам. Она вздохнула во сне. Гейб обнял ее, и она уютно устроилась рядом. А он впервые за много лет почувствовал себя умиротворенным.

Глава 7

Проснувшись, Келли обнаружила, что она одна. Нет ни кобылы, ни жеребенка, ни стойла. Ни Габриэля! Потянувшись, она сбросила одеяло, села, протерла глаза. Утро было довольно холодным, и, встав с кровати, она снова набросила кожаный пиджак. «Господи, ну кто сказал, что в пустыне всегда жарко?» — думала она, направляясь к конюшне. Увидев в загоне кобылу и жеребенка, который неуверенно передвигался на тонких ножках, она замерла на месте. Гейб стоял около загона, одной ногой упираясь в нижнюю перекладину загородки. Судя по его виду, он уже принял душ и переоделся. Взглянув на часы, она подумала, что вряд ли ему пришлось сегодня поспать. Было только начало седьмого.

— Доброе утро, — пробормотала она, и он, подняв голову, взглянул на нее.

Хотя на нем были солнечные очки, она чувствовала, как он разглядывает ее.

— Доброе утро, — коротко ответил он.

Келли поняла, что он изнемогает от усталости.

— Не могу поверить, что он уже ходит! — Она залезла на верхнюю перекладину загородки и уселась рядом с Гейбом.

— Кобыла поднялась через полчаса после родов, а жеребенок — через час, — небрежно проговорил он, наматывая на руку поводья.

Как она может так хорошо пахнуть, проведя всю ночь в конюшне?

— Поразительно, — прошептала она, глядя на жеребенка. Потом, бросив взгляд в сторону Гейба, Келли заметила:

— Я бы проспала весь день после того, что ты сделал!

Губы Гейба дрогнули в улыбке, которая, впрочем, тотчас же исчезла.

— Ты хоть поспал сегодня? — заботливо спросила она.

— Достаточно, — ответил он, разглядывая сквозь темные очки размазанную по ее лицу тушь и клочки соломы, застрявшие в волосах.

Да, он спал нормально. Это была его самая спокойная ночь за многие годы. Но рассвет напомнил ему, что всему приходит конец. Проклятье! Он хотел помечтать о будущем, но у него ничего не получалось. Ему нечего ей предложить, и ему очень не нравилось, что он так легко открылся перед ней. Гейб злился на себя за то, что рассказал ей все просто для того, чтобы увидеть ее реакцию. И все-таки он был глубоко тронут тем, как спокойно Келли отодвинула в сторону все темное в его жизни и как восхищалась его достижениями. Гейб начинал чувствовать себя беззащитным перед этой удивительной девушкой. Хотеть ее, дотрагиваться до нее… нуждаться в ней все это было слабостью, которую он не мог себе позволить.

А когда Келли узнает, что он следил за ней еще до их встречи, что заманил ее на ранчо, потому что здесь ему было легче рыться в ее вещах, чтобы найти эту проклятую записку… Что она скажет тогда?

Этого она ему точно не простит!

— В чем дело? — Она сразу почувствовала в нем перемену, но сейчас, похоже, ему стало еще хуже.

— Ни в чем. Просто за завтраком будут двое гостей. — Это было сказано так, словно он сообщал нанятой кухарке об изменении количества едоков.

— Хорошо. Поговори со мной, Габриэль! Выпрямившись, он замер при звуке ее голоса и мрачно посмотрел на нее.

— Оставь меня в покое, Келли! Она обиженно заморгала.

— Что это значит, черт возьми?

Гейб чуть не провалился сквозь землю. На ее лице отразилось потрясение. Но он не мог поступить иначе.

— Это значит, занимайся своими делами, городская девчонка! Я не нуждаюсь в твоей опеке! У меня своя работа, у тебя — своя! — Он нырнул под перекладину, подошел к кобыле и надел на нее поводья.

Келли прикусила задрожавшую губу. Жалко, что под рукой нет луковицы! Впрочем, здесь одной луковицы было мало! Городская девчонка! Он дает ей понять, что, сколько она ни старайся, ей нет места в его мире.

— Что произошло со вчерашней ночи? — воскликнула она, но ответа не получила. Келли спрыгнула с перекладины, сделала два шага к дому и оглянулась. — Ты боишься, Габриэль Гриффин! — Он резко поднял голову, и она бесстрашно встретила его ледяной взгляд. — Боишься меня! А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне!

Келли бросилась от загона и пулей влетела в дом. Хлопнув дверью, она кинулась к себе в комнату, сорвала с себя одежду, швырнула ее на спинку стула и отправилась в душ. Схватив шланг, она направила на себя сильную струю воды, смывая слезы. Он разом столкнул ее туда, где она прожила всю жизнь, вернул ее к состоянию ненужности и никчемности. Гейб не понимает, что имеет, думала она. У него есть место, где он может пустить корни, если захочет.

У нее не было такого места. И Габриэль ясно дал понять, что не нуждается в том, чтобы она была возле него!

Гейб работал в конюшне, меняя подстилку, когда в дверях появился Буйвол.

— Вижу, у тебя хорошо получается, — он кивнул в сторону загона.

Гейб поднял глаза, увидел надпись на рубашке Буйвола «Жизнь коротка, съешь сначала десерт» и подумал, не купил ли он ее специально для Келли? Вспомнив ее оскорбленное лицо, он плотно сжал губы и вновь принялся разгребать сено.

— Трудные были роды. Временами казалось, что ничего нельзя сделать.

Буйвол понимающе кивнул.

— Вижу, мисс Келли хорошо о тебе заботится. — Он кивнул на забытые у двери холодильник и термос.

Гейб не ответил: любопытный Буйвол напоминал охотничьего пса, который взял след.

— Ты ведь не сделал ничего такого, чего от тебя не ожидали, сынок?

Гейб вскинул голову и прищурился.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

— Ничего… ничего… только она месит тесто, гремит посудой и вид у нее совершенно безумный!

Гейб заскрежетал зубами, швырнул сено и бросился вон из конюшни. Келли, подобно торнадо, металась от стола к стойке, а от стойки — к грилю. Буйвол был прав: ее неистовая энергия искала выхода. Он хотел молча пройти через кухню, но потом передумал. Он заварил кашу, ему ее и расхлебывать!

Но в этот момент на дорожке появился белый фургон, из которого через минуту вылезли два знакомых подростка.

Келли не взглянула на Гейба, когда появились мальчики-подростки. Гейб заставил ребят снять рубашки из шотландки. Она слышала, как он говорил им, что на его «территории» они должны подчиняться его правилам.

Джейсер и Дик. Интересные имена! Келли вытащила стол под длинный навес у крыльца и поставила на него тарелки. Она все время напоминала себе, что как профессионал должна скрывать дурное настроение, но чувство обиды было слишком сильным.

Гейб вздрогнул, когда Келли постучала металлической ложкой о кастрюлю, созывая всех к ланчу. Мальчики побросали тяпки и припустили к дому, но Гейб остановил их, заставил вымыться и надеть рубашки. Пока мальчики с Буйволом шли к столу, Гейб не мог оторвать глаз от девушки, которая стояла в дальнем конце кухни и резала овощи огромным ножом.

Он остановился в тени и смотрел на нее. Казалось, она была полностью поглощена тем, что делала. Переведя взгляд на стол, он глазам своим не поверил. Оладьи с клубникой, испанские омлеты, шоколадные пирожные, канадский бекон, колбаса, печенье с брусничным джемом, свежий кофе, апельсиновый и ананасный соки. Неужели они могут все это съесть!

— Боже правый, Келли!

— В чем дело? — Ее голос звучал ангельски, но нож она держала как томагавк. Гейб обвел рукой стол.

— Ты думаешь, мы все это съедим? Келли взглянула на него с мимолетной улыбкой и перевела взгляд на ребят.

— Мальчикам, когда они растут, нужно много еды! Она неуверенно поглядела на Буйвола, избегая смотреть в сторону Гейба. Буйвол ободряюще улыбнулся ей и наполнил свою тарелку. Мальчики ели так, словно голодали целую неделю. Гейб же, нахмурившись, только смотрел на нее.

Келли отошла к длинному рабочему столу, стоявшему в дальнем конце кухни. Она насыпала в большую миску муку, приготовила закваску и замесила тесто.

— Что делаете, мисс Келли? — любезно поинтересовался Буйвол, присев в нескольких ярдах от нее, в тени крыльца.

— Пробую новый рецепт хлеба! — Она вымыла руки и прошла к раскаленной печи.

— Как вам это удается? Я имею в виду: смешивать всякое барахло, не зная заранее, что получится?

Она подбросила в печь полено, посмотрела на Гейба, потом — на Буйвола.

— У большинства сортов хлеба одинаковый рецепт, Буйвол. Чтобы получить разницу, надо положить лишь несколько дополнительных ингредиентов. Вот иногда я и не знаю, какой результат будет в конце концов. — На короткий миг она поймала взгляд Гейба. — Конечно, есть риск, но это мне и нравится!

Келли чувствовала себя такой же одинокой и покинутой, как в детстве. Она с ожесточением месила тесто, а потом бросила его в смазанную маслом миску и накрыла полотенцем. С таким же неистовством она взялась за посуду, чуть не разбила блюдо и порезала палец ножом, забытым в мыльной воде. Гейб слышал, как она тихо охнула от боли.

— Келли?

Не поворачиваясь, она тихо произнесла:

— Когда поедите, поставьте, пожалуйста, грязную посуду на стойку.

И, не оглянувшись, ушла в дом.

Буйвол бросил на Гейба взгляд, который ясно спрашивал: «Что, черт возьми, происходит?» Гейб, не обращая на него внимания, схватил печенье, по-прежнему глядя туда, где исчезла Келли.

Ты этого хотел, говорил он себе. Ты хотел, чтобы она тебя возненавидела, вот и добился! Но, когда все поели и он остался один, у Гейба возникло чувство, будто он помешал совершиться самому лучшему, что было в его жизни с тех пор, как Дэниел застал его за кражей фамильных драгоценностей.

К тому времени, как приехал приютский фургон за подростками, Гейб смертельно устал. Пока ребята шли к машине, он следил, как Келли сошла с крыльца, окликнула их, догнала и вручила каждому по большому коричневому пакету. Дик и Джейсер благодарно улыбнулись. Она помахала им, а когда фургон отъехал, повернулась и зашагала обратно к крыльцу. В воздухе уже плавал запах жареной говядины. Гейб умирал с голоду, но мрачно подумал, что обедать с Келли будет мукой для него. Было чертовски трудно избегать взгляда этих раненых голубых глаз. Он вымылся и, направляясь к столу, позвал Буйвола.

— Не могу, — откликнулся Буйвол и пошел к своему пикапу. — У меня свидание.

— Свидание?

— Сегодня субботний вечер, сынок. — Буйвол многозначительно подмигнул, садясь за руль.

Гейб стоял посреди дорожки и следил, как красный пикап выруливал на шоссе, а повернувшись наконец к дому, обнаружил, что кухня пуста, посуда вымыта, а Келли и след простыл.

Он подошел поближе, где под керосиновой лампой, которую она полюбила, для него было устроено местечко. Тарелки и миски были накрыты салфетками. Он снял одну, и у него потекли слюнки от аромата жареного мяса. Сама Келли явно не собиралась садиться с ним за стол. Гейб постарался убедить себя, что ему все равно, что ему никто не нужен. Он сел, положил себе еду, взял вилку и отправил в рот первый кусок.

Келли услышала, как заскрипела дверь, но не оторвалась от книги. Она видела, как Гейб ел в одиночестве. Он выглядел таким потерянным, что она чуть не бросилась к нему.

Келли вся съежилась, когда он появился в дверях. Она, даже не поднимая глаз, чувствовала тяжесть его взгляда. Это несправедливо, что она испытывает к нему столь сильные чувства.

— Что ты читаешь?

При звуке его голоса она на мгновение закрыла глаза. Ей не хотелось быть сейчас с ним, она боялась, что выдаст чем-то свои переживания или выкинет что-нибудь нелепое. В течение нескольких секунд она боролась с собой: остаться и окончательно выяснить с ним отношения или поскорее скрыться? Инстинкт самосохранения победил. Она поднялась, отложила книгу и ушла к себе, не удостоив его даже взглядом.

Гейб стоял посреди гостиной, глядя, как она уходит, как чуть волнуются полы атласного халата, так ненадежно прикрывающего ее тело. Затем он услышал, как тихо щелкнул замок. Представив себе, как она снимает халат и ложится под одеяло, Гейб вдруг почувствовал нелепую пустоту своих рук. Ему хотелось бы, чтобы все было иначе, хотелось быть достойным такой женщины, как Келли, хотелось встретить ее при других обстоятельствах.

А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне.

Он покрутил в руках ее книгу, прошел по коридору и остановился у двери ее спальни. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но потом сжал кулак и опустил, только взглянул на лучик света, что пробивался из-под двери. Ему живо представилось, как она принимает ванну при свете свечей. Он не имеет права быть здесь. Никакого права! Он решительно направился в душ, надеясь, что холодная вода притушит желание, непреодолимую потребность чувствовать ее рядом с собой.

На рассвете, оставив попытки заснуть, Гейб спустил ноги с постели, натянул джинсы и пригладил волосы. Он задержался в ванной, чтобы почистить зубы и чуть-чуть сполоснуть лицо. Выходя, он подумал, что наступающий день не принесет, скорее всего, ничего хорошего. Проходя мимо комнаты Келли, он услышал всхлипывания, и сердце у него замерло. Он бросился к двери.

— Келли?

Снова жалобное всхлипывание.

— Что, черт возьми, происходит?

— Вообще-то это не твое дело, но тут как раз двое мужчин спорят о том, кому заняться со мной любовью.

Гейб усмехнулся.

— Я сказала, что они могут оба…

Гейб распахнул дверь. Она лежала на постели, одну ногу согнув в колене, а другую — вытянув. Увидев его, она опустила ногу и потуже затянула поясок на халате.

— В чем дело?

Келли смущенно покраснела. Гейб увидел маникюрный набор на постели.

— Заноза, — объяснила она.

— Тебе помочь?

— Нет! — огрызнулась она и добавила уже тише:

— Нет, спасибо, я справлюсь сама.

— Ты ее вынула?

Она помотала головой.

— Значит, не так уж хорошо ты справляешься.

— Но твоя помощь мне все равно не нужна!

— Послушай, Келли! Я знаю, ты сердишься…

— Ничего ты не знаешь!

Гейб в растерянности стоял возле постели. Келли, видно, поднялась уже давно. Волосы ее были причесаны, и от нее пахло полевыми цветами. Он сел на постель, и она тотчас же отпрянула.

— Где заноза?

— Все в порядке, правда, уходи. Пожалуйста. — Она еще решительнее запахнула кремовый атласный халат.

Гейб пытался не замечать манящих округлостей ее тела.

Он осторожно отнял у нее пинцет.

— Мы слишком гордые? — поддразнил он, любуясь гневным блеском ее глаз.

— Кто бы говорил! — издевательски произнесла она. — Ну ладно, вынимай. Только не говори, что я тебя не предупреждала.

Гейб нахмурился, а Келли опустилась на подушку и медленно провела рукой по бедру. Потом так же медленно сдвинула в сторону полу халата, с удовольствием следя за тем, как он меняется в лице при виде ее обнаженной ноги.

— Вот она, — сказала Келли, показывая на внутреннюю сторону бедра. — Должно быть, я посадила ее, когда сидела на перилах.

Гейб сосредоточенно осмотрел покрасневшую кожу и подумал, что легко бы справился, если бы не волновался. Он наклонился ниже, подвинул поближе масляную лампу, искренне пожалев, что в доме нет электричества.

— Я ее плохо вижу.

Он присел на корточки и положил ее ногу себе на колено. Пригляделся, захватил занозу и вытащил ее. Она вскрикнула, напряглась, но взгляд ее оставался ласковым. Гейб, с трудом оторвав глаза от распахнувшегося халата, под которым виднелись кремовые кружевные трусики, бросил пинцет и потянулся к пузырьку с йодом.

— Я сама, — попыталась возразить Келли. Он отодвинул ее руку и обработал ранку. Потом, почувствовав, как она снова напряглась, подул на больное место.

— Лучше? Она кивнула.

— Спасибо.

Гейб задержал на ней полный желания взгляд, поглаживая ее обнаженную ногу. Келли отпрянула.

— Что ты делаешь? Он пожал плечами.

— Проверяю, нет ли еще заноз.

Его полуулыбка лишила ее остатка сил.

— Больше заноз нет.

Но Гейб, не в силах противиться искушению, прижался губами к ее бедру. Тело Келли выдало ее. Мгновение спустя его язык заскользил по больному месту, поднимаясь все выше и выше. У нее вырвался чуть слышный стон, на долю секунды она закрыла глаза, но тотчас же отпрянула, подобрала ноги, запахнула халат.

— Нет! — Она трясла головой, словно пытаясь убедить себя. — Больше я на это не поддамся, Гейб. Я тебе не игрушка, и…

— И что? — спросил он, поднимаясь. Она усмехнулась, тряхнув волосами.

— Ты забыл, как целовал меня, ласкал, а потом… ее голос сорвался, — оставил? — Она отвернулась от него.

— Келли, я…

— Что, Габриэль? Что ты скажешь мне на этот раз? Что тебе жаль? Нет. Я тебе не верю. Что ты этого не хотел? Но я же знаю, что хотел. Ты мне ясно дал понять, что дверь передо мной заперта.

Он подошел к ней поближе, и она выпрямилась, глядя на его отражение в зеркале. Ее глаза быстро наполнялись слезами.

Келли поняла, что он боится поверить в ее дружбу. Он не понимал, что кто-то может хотеть быть с ним рядом. Она сама видела, как смотрели на него люди в магазине. Вероятно, он ждет того же от нее. Она изо всех сил пыталась казаться спокойной.

В зеркале она видела копну темных волос, падающих ему на глаза, крепкие загорелые руки с устрашающей татуировкой. У нее перехватывало дыхание всякий раз, когда она встречала взгляд его светло-зеленых глаз.

— Я прошу тебя просто… быть Габриэлем. Мне не обязательно знать подробности твоего прошлого, если ты не хочешь говорить об этом. Они не имеют значения сейчас, в эту минуту.

— Будут иметь.

— Перестань все усложнять! — рассердилась Келли. — Да, пока ты не принялся разыгрывать передо мной мачо, учти: я не хочу знать, скольких женщин ты приводил в эту комнату.

— Вообще не приводил. Никогда. — Он медленно приближался к ней. — Только тебя.

Он прижался лбом к спине Келли, и она не могла шевельнуться, слыша лишь его возбужденное дыхание, сквозь которое едва пробивались настойчивые слова:

— Я хочу почувствовать тебя в своих объятиях, Келли!

Это звучало отчаянной мольбой. Не ожидая ее ответа, он медленно обнял ее. В зеркале отразились его загорелые татуированные руки на фоне чистого блеска кремового атласного халата и ее обнаженной кожи.

Вот он, настоящий Габриэль, думала она. Она ощущала тяжесть его подбородка на своих волосах, его гладкую обнаженную грудь, плотно облегающие джинсы, верхняя пуговица которых была небрежно оставлена незастегнутой, его сильные бедра, касающиеся ее ног. Он подкрадывался к ней, как пантера, готовая к прыжку. Потом его голова опустилась, и губы прижались к ее шее. Она тихо вздохнула, накрыла его руку своей ладонью, затем погрузила пальцы в его волосы. Он застонал и еще крепче прижался к ней губами.

Она прошептала его имя, и Гейб поднял голову, думая о том, что Келли вдруг стала единственной искоркой надежды для него. Чуть слышный внутренний голос настойчиво твердил, что ему, может, больше никогда не встретится такая женщина. Даже если он не понимает, почему она испытывает к нему подобные чувства, он может принять их, хотя бы на время. С Келли он чувствовал себя чистым и достойным. Боже, он чувствовал себя счастливым от одного прикосновения к ней!

— Габриэль, — шепнула она, — я должна идти.

— Куда?

— На мессу. Он нахмурился.

Она провела пальцами по его волосам.

— Да-да, в церковь. Сегодня воскресенье. Господи, да что же за женщину он держит в объятиях?

— Тогда, может быть, — спросил он, — тебе следует кое в чем исповедаться?

Он медленно облизал ее губы, а его рука скользнула по ее животу вниз.

— О, Габриэль!

Она беспомощно содрогалась, а он целовал ее снова и снова. Очень осторожно он развязал пояс халата. Келли поймала его руку.

— Нет! — мягко запротестовала она.

— Ты этого хочешь? Скажи! — прошептал Гейб, распахивая ее халат.

Прохладный утренний воздух ласкал ее кожу. Он ждал, вдыхая ее аромат, давая ей шанс отказать ему.

— Ты так красива, — бормотал он, а его рука скользила по ее груди, прикрытой кремовым кружевом.

Она застонала, повернулась и уткнулась лицом ему в плечо.

— Но ты… — начала она, проводя кончиками пальцев по поясу его джинсов.

— Собирайся в церковь, тигрица, — сказал он, прежде чем прикоснуться губами к ее рту. — Я отвезу тебя.

С этими словами Гейб вышел. Когда он скрылся за дверью, Келли знала, что последние слова принадлежали Ангелу. Он уже сожалел о том, что прикоснулся к ней!

Глава 8

Гейбу казалось, что он никогда не видел женщины, которая краснела бы так легко, как Келли. Всякий раз, когда он бросал на нее взгляд, ее лицо вспыхивало. Когда она вошла в часовню, больше похожая на школьницу, чем на опытного шеф-повара, он в очередной раз с грустью подумал, какие они разные.

Меньше чем через час люди начали расходиться. Гейб стоял, прислонившись к грузовику, сложив руки на груди, и смотрел прямо перед собой. Он чувствовал себя здесь нежеланным гостем. Не случайно он так дорожил своим ранчо. До появления в его жизни Келли он уже два года не проводил в городе столько времени.

Когда она вышла, он окинул взглядом ее простое синее платье и открытые босоножки. Очень мило. Однако голубая лента в волосах делала ее недоступной и невинной. Это притягивало его к ней, словно магнитом.

— Ты исповедалась в своих грехах? — тихо спросил он, открывая дверцу грузовика, когда она подошла.

Келли улыбнулась, положив руку ему на плечо. Он, казалось, перестал видеть что-нибудь, кроме этих ярко-голубых глаз.

— Нет, — невозмутимо ответила она. — Я исповедалась в твоих.

Они выехали на дорогу, которая вела из города, но неожиданно Гейб повернул к стоянке. Келли огляделась по сторонам. Они остановились около крошечного ресторанчика в стиле пятидесятых.

— Зачем мы здесь остановились?

Он пожал плечами.

— Полагаю, я должен хотя бы один обед, который тебе не придется готовить самой!

Она улыбнулась, но в груди у нее что-то трепетало. Он осторожно коснулся ее щеки, затем вздрогнул, опустил руку и отпрянул. «Что его отталкивает?» размышляла она, пока они шли к входу. Как только они вошли, шум замолк и несколько пар глаз устремилось в их сторону. К ним подошла девушка в розовой униформе, оглядывая поочередно Келли и ее спутника. Келли улыбнулась и демонстративно придвинулась поближе к Гейбу.

— Вы предпочитаете стойку или…

— Отдельный кабинет, — потребовал Гейб, и девушка, удивленно вскинув брови, подала им меню и отвернулась. Келли вопросительно взглянула на Гейба. Ему действительно следовало бы быть более вежливым, подумала она, и тотчас же почувствовала, как его ладонь подталкивает ее вслед за официанткой. Когда они сели, Гейб отдал ей меню, даже не взглянув в него. Зато Келли принялась тщательно изучать каждую страницу. Потом она пристально посмотрела на Гейба.

— Расслабься, это была твоя идея!

— Я ненавижу толпу.

Она отложила меню. Толпой Габриэль считал всех, кроме себя самого. И все же это была ниточка, И она собиралась за нее потянуть.

— Почему?

Он пожал плечами. Она мельком оглядела его. Господи, его сексуальность переходила все границы! Хорошо, что он этого не знал.

— Не люблю, когда на меня смотрят.

— Если тебе не нравится, что на тебя смотрят, тебе не следовало этого делать, — она кивнула на татуировку.

— Мне это сделали, — сказал Гейб с каким-то странным выражением. — Тебя они смущают?

— Нет. Но кажется, что люди боятся тебя из-за них. — Помолчав минуту, она просто спросила:

— Откуда они у тебя.

— Может быть, позже.

В этот момент подошла официантка, и Келли пришлось переключить свое внимание на меню. Она не пыталась показать свое превосходство, не предъявляла оскорбительных требований, а только, как бы невзначай, задавала вопросы. И делала это так деликатно, что официантка не чувствовала себя ущемленной. Келли сделала заказ, и официантка молча взглянула на ее спутника.

— То же самое, — сказал Гейб, возвращая меню, в которое не удосужился даже заглянуть. Он уселся поудобнее и положил руку на спинку диванчика. Келли была так чертовски красива, что его сердце сжималось от одного взгляда на нее. А ему уже давно хотелось не просто смотреть.

— Габриэль, — прошептала она, — ты слишком пристально смотришь на меня.

— Я вспоминал сегодняшнее утро.

Щеки у нее вспыхнули, она положила на колени салфетку. Интересно, сколько раз она сегодня краснела?

— Ты бесстыдник!

Гейб приподнял темную бровь, всем своим видом давая ей понять, что для него это не секрет. Затем он наклонился и произнес шепотом:

— Крошка, а ты самый далекий от стыда человек, которого я знаю!

Келли смутилась, не зная, как это понимать. Был ли это комплимент или, скорее, вызов?

— Ты думаешь, я хорошая девочка? Как монахини, которые меня воспитали, так ведь?

— Ты и есть хорошая девочка!

Ему необходимо было прикоснуться к ней. Он не знал в точности, что в ней такого особенного, но желание соблазнить ее, услышать тихий стон восторга съедало его заживо. Внезапно он пересел поближе к ней, наклонился и заслонил ее своими широкими плечами от переполненного зала.

— Тебе там было неудобно? — удивилась Келли, чуть отстраняясь.

— Отсюда лучше видно! — Его правая рука легла на ее бедро, приподняв подол платья.

— Что ты делаешь?

— Соблазняю тебя!

— Тебе не дает покоя, что я хорошая девочка, да? — Его рука нежно скользнула выше, и она перехватила ее. — Габриэль!

Его губы дрогнули в озорной усмешке.

— Ты когда-нибудь совершала смелый поступок, Кел, по-настоящему смелый?

Левой рукой он уперся в кожаное сиденье, а пальцы правой играли ее волосами. Любой, кто видел их, не усомнился бы, что между ними происходит интимный разговор.

— Разумеется.

— Когда?

— Когда приехала на твое ранчо.

— Нет. Я имею в виду что-нибудь особенно дерзкое.

Он словно выпытывал у нее какую-то тайну.

— К чему ты клонишь?

Гейб наклонился еще ближе, его правая рука продвинулась повыше, а кончики его пальцев гладили и возбуждали ее.

— Я помню это утро, — прошептал он ей на ухо, помню, что ты тогда ощущала. Это было невероятно. Я снова этого хочу. — Кончики его пальцев коснулись ее бедра, и ее кожа покрылась испариной. — Откройся мне, тигрица!

— Нет! — Келли не могла поверить, что он вот так трогает ее, да еще на людях!

— Оглянись! Никто на нас не обращает внимания. — Посмотрев в зал, она убедилась, что он прав. — Здесь так уединенно. — Кончики его пальцев скользнули к тонкой ткани ее трусиков.

— Габриэль!

Он чуть слышно прошептал:

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, не дыша, глубоким голосом. — Он чувствовал ее влажное тепло и соблазнял ее пересечь грань, отделяющую безопасность от риска. — Откройся мне!

Келли тяжело дышала.

— Нет, не двигайся. Посмотри на меня, — потребовал он, и она послушалась.

— Я чувствую, что ты меня хочешь. В зале, где полно людей, ты так возбуждена, что не можешь с этим совладать. Ты знаешь, что это для меня значит?

Келли быстро закрыла глаза, провела рукой по его ноге и вся сжалась. Она знала, что это значит: его желание с каждой секундой становится еще сильнее.

Официантка, принесшая им напитки, натянуто улыбнулась, бросила мимолетный взгляд на затылок Гейба и удалилась.

— Видишь? Шшш, — прошептал он. — Улыбайся!

— Не могу, — ответила Келли, задыхаясь. Кровь ударила ей в голову, мысли путались. Стучали тарелки, посетители подзывали официантов, смеялись, где-то в дальнем углу ресторана заплакал ребенок, но Келли не воспринимала ничего, кроме человека, сидевшего рядом с ней, и его пальцев, которые касались самых интимных уголков ее тела. Это было самое эротичное, возбуждающее и, наверное, самое дерзкое, что она когда-либо совершала.

— Посмотри на меня! — Он смотрел на нее, тяжело дыша. — Я хочу попробовать тебя здесь, прижать к себе, прижаться к тебе губами!

Она сдержанно и приглушенно застонала, прижавшись к нему и схватившись обеими руками за пояс его джинсов. Ее губы приоткрылись, чуть заметно задрожали и слились с его губами. Келли учащенно дышала. Его прикосновение ослабло, держа ее на пределе желания. Он изучал ее своими светлыми, сверкающими, довольными глазами.

— Милая, — тихо и медленно произнес он. Келли закрыла глаза. Краска залила ее лицо. Он медленно убрал руку и взял салфетку с колен. Его взгляд ласкал ее.

— Дерзкая!

Келли быстро отпила из стакана и подняла на него глаза.

Гейб коснулся губами ее виска, его рука под скатертью скользнула по ее животу и принялась ласкать бедро девушки.

— Хочешь снова?

— Ты серьезно? — чуть слышно вскрикнула Келли.

— Я до тебя только дотронулся! — Пауза. — А теперь хочу тебя попробовать!

Она задохнулась, и Гейб, невесело усмехнувшись, решил, что пора сделать перерыв. Он отодвинулся от нее и тихо застонал.

Ему было больно. Она видела, как он возбужден, и его возбуждение сжигало ее. Келли пыталась собрать все свое достоинство, но не могла думать ни о чем, кроме последних нескольких мгновений.

Вернулась официантка и поставила перед ними заказанные блюда.

— Вареные яйца в тесте, поджаренное рубленое мясо с луком и грибами и колбаса. — Келли взяла вилку. — И все за поразительно низкую цену в пять долларов девяносто пять центов. — Она попробовала, и улыбка ее тут же погасла.

Гейб тихо хмыкнул.

— Вкус специфический, да?

Келли с усилием проглотила и запила съеденное из стакана.

— Яйца пересолены! — проговорила она, затем отважно попробовала мясо.

Оно было не лучше. Келли отложила вилку и посмотрела на Гейба. Он не прикоснулся к своему ланчу.

— Почему они при такой кухне до сих пор не разорились?

— Думаю, гамбургеры и жаркое у них получаются лучше, чем это. — Гейб улыбнулся, соскользнул с дивана и бросил на стол несколько купюр.

— О, Боже мой! — Келли непроизвольно опустила глаза и взглянула на его джинсы. — Идти можешь?

Она залилась краской, и он засмеялся. На них стали оглядываться. Келли схватила Гейба за руку и, загораживая своим телом, вывела из ресторана. Официантка застыла в центре зала с дымящимися тарелками на подносе.

— Что-то не так, мистер Гриффин?

— Да, но это не ваша вина, — пробормотал он. Не успели они выйти, как Гейб снова поцеловал Келли. Сгорая от неудовлетворенного желания, он застонал и крепко прижал ее к себе. Его губы скользили вдоль ее губ.

Келли чувствовала его руки на своей спине. Его поцелуй поглощал ее целиком. Они оба, казалось, оцепенели.

Потом он медленно отпустил ее. Усмешка на его лице исчезла, он смотрел куда-то за ее спину. Повернувшись, Келли увидела недалеко от ресторанчика бродягу в лохмотьях.

— Не будет ли у вас какой-нибудь мелочи, мистер?

Гейб достал бумажник, но там было пусто. Он выругался, быстро пошарил в карманах, вынул оттуда помятый доллар и бросил старику.

— Жаль, приятель, но больше нет, — тихо сказал он, и Келли, уловив в его голосе искреннее сожаление, в который раз подумала, как мало она знает этого человека.

— Надо, чтобы кто-нибудь научил тебя выбирать ресторан.

Гейб выехал со стоянки, глядя в зеркало заднего вида.

— Надо, чтобы кто-нибудь научил здешнего шеф-повара готовить по-настоящему.

Ей нравилось слышать его голос, нравилась его улыбка, пусть и чуть заметная. Она взглянула в заднее стекло на ресторанчик.

— Но мне действительно хотелось бы знать, как удается существовать этой забегаловке при такой отвратной кухне?

— Зато это великолепное место для секса под столом!

— Габриэль!

Он широко улыбнулся, подмигнув ей, и она откинулась на сиденье, тихо смеясь. Она до сих пор не могла поверить, что позволила себе такую дерзкую выходку. Но ей стало приятно чувствовать себя порочной и сексуальной. Скинув босоножки, она поставила ноги на грязный коврик и пошевелила пальцами.

Гейб чуть не потерял самообладания, глядя на ее босые ноги. Вцепившись в руль, он подтолкнул к ней большой бумажный пакет.

— Это тебе, — только и сказал он.

Келли схватила пакет и заглянула внутрь.

— Но ты же был занят все утро! Как ты их нашел? Гейб уклончиво пожал плечами, но ее довольное лицо доставило ему несказанное удовольствие.

Келли крепко прижала к себе пакет, в котором были персики и кокосовые орехи. Этот подарок был дороже бриллиантов! То, что он вспомнил и нашел их, сказало ей больше, чем слова. Она наклонилась, прижав пакет к груди, схватила Гейба за руку, притянула к себе и поцеловала в щеку.

— Спасибо, Габриэль! — Келли глубоко вздохнула и закрыла глаза. Радость, которую выражало ее лицо, щемила ему сердце. Она не продлится долго. Он не заслужил того, чтобы Келли разделила с ним постель, как он мечтал с того момента, как впервые увидел ее. И она никогда не согласится прожить с ним всю жизнь. Он ненавидел себя за одно то, что смел загадывать дальше сегодняшнего дня.

— Сукин сын!

— Что? — спросила Келли. Они как раз въехали на дорожку, что вела к дому. — Ворота открыты! — воскликнула она с беспокойством.

— Я вижу.

Машина проехала по дорожке. Гейб снова выругался.

Глава 9

Гейб резко затормозил и выскочил из машины, прежде чем Келли поняла, что произошло.

Загон был пуст. Исчезли и кобыла, и жеребенок. Кто-то выпустил их, но не было ни следов от колес, ни следов взлома.

— Кто мог это сделать?

— У меня есть несколько кандидатур, — пробормотал Гейб, метнувшись в конюшню, чтобы проверить, на месте ли другие лошади. К счастью, их не тронули.

Проклятье! Дейв Рубек решит, что он продал и его лошадь, и жеребенка! Черт, он должен был официально заключить сделку, чтобы получить жеребенка! Пусть кобыла не самых чистых кровей, но ее спарили с чистокровным жеребцом. Гейб видел в этой сделке единственный для себя шанс получить хоть какую-то прибыль. Бормоча ругательства, он вывел коня из стойла. Когда подошла Келли, он уже седлал его.

— Мне очень жаль!

Гейб выронил седло, подошел к ней и обнял за плечи. По ее щеке катилась слеза.

— Черт возьми, Келли, только не плачь! — Ему было легче лишиться ранчо, чем видеть ее слезы.

— Это я виновата! — Она сжимала в кулаке пакет с персиками и кокосами.

— Почему?

— Если бы я не предложила остаться в городе, тебе бы не пришлось вести меня в ресторан. Мы могли бы вернуться раньше, и ничего бы не случилось!

— Ты тут ни при чем!

Она пожала плечами, и Гейбу показалось, что она ему не поверила.

— Ты собираешься искать их?

— Они не могли уйти слишком далеко. Она кивнула и отвернулась. Он снова принялся седлать коня.

— Надо обратиться в полицию, — сказала Келли.

— Нет!

— Гейб, ведь кто-то сделал это, сделал нарочно!

— Я знаю.

— Почему? Хотя ты говорил мне, что у тебя есть враги…

Нет, подумал он, это твои враги! Тот, кто это сделал, знал, что он пойдет искать кобылу и жеребенка и не оставит Келли одну. А вот ее чемодан и дневник останутся на ранчо.

— Только никому не звони, — предупредил он. Не в состоянии смотреть ей в глаза, Гейб отвернулся и подтянул седло.

Хорошо, храни свои проклятые секреты, думала Келли, выходя из конюшни.

— Только не заходи пока в дом, — крикнула он ей вслед, но, не дождавшись ответа, повернулся, выругался и поспешил за ней. Он позвал ее один, два раза, затем крикнул громче.

— Ну, Гриффин, в чем дело? — Келли появилась в дверях, заправляя кофточку в черные джинсы. Гейб оглядел дом. Все было на месте.

— Я испугался, что тот, кто выпустил жеребенка, может быть здесь!

Суровое выражение на лице Келли сменилось нежной улыбкой. Несмотря на всю свою грубость и неотесанность, Гейб Гриффин был неотразим. И он о ней заботился. Гораздо больше, чем пытался показать.

— Не такой уж ты несгибаемый, Габриэль! И я, знаешь ли, могу постоять за себя! Гейб слегка усмехнулся.

— Да ты что!

Она пожала плечами и вернулась в свою комнату за пиджаком.

— Есть какие-нибудь признаки того, что кто-то побывал в твоей комнате?

— Нет. — «Зачем?» — подумала она. Никто ведь не знает, что она здесь. — У меня нет ничего, что можно украсть. — Она легкой походкой прошла мимо него к двери. — Разве что несколько пар кружевных трусиков, — усмехнулась она. Гейб поймал ее за руку.

— Эта книжка или дневник… Лучше запри ее в машине!

— Уже заперла!

Он кивнул, подумав, что теперь отыскать ее будет еще труднее, потому что потребуется отключить сигнализацию в машине.

— Ты когда-нибудь ездила верхом?

— Да, — произнесла она слишком поспешно, вынимая из холодильника хлеб и холодное мясо.

Она не собиралась оставаться дома, как, впрочем, и признаваться, что никогда не сидела на настоящей лошади. Только на пони. На карнавале. Похоже, она единственная жительница Техаса, которая не умеет ездить верхом. Но что в этом может быть сложного?

— У нас нет на это времени! — Гейб кивнул на сандвичи.

— Седлай коня, ковбой! — Келли улыбнулась. — Если я не буду готова к назначенному времени, можешь отправляться без меня!

Гейб не собирался выпускать ее из своего поля зрения и отправился седлать коня для нее.

Келли схватила холщовый мешок, в котором еще оставалось несколько яблок, сунула туда сандвичи и добавила фруктов. Когда Гейб вывел лошадей из конюшни, она была почти готова. Не показывая своего страха, Келли привязала мешок к передней луке седла и, собрав все свое мужество, забралась в седло. Гейб проделал то же самое, и они отправились в путь.

Келли ехала за ним и только через добрых два часа поняла, что, если приподниматься в стременах, можно не отбить себе копчик. Она страстно молилась, чтобы они как можно скорее нашли лошадей. Гейб окликнул ее:

— У тебя все в порядке?

— Конечно, конечно, — рассеянно ответила она. — Молюсь.

Он придержал свою лошадь, поравнялся с ней.

— Как хорошая девочка, да? Она усмехнулась.

— Я вышла из-под опеки монахинь, когда мне исполнилось семнадцать. С тех пор многое произошло.

— Например?

— Кроме этого утра? — (Он засмеялся.) — Вряд ли тебе будет это интересно.

— Я бы не спрашивал тебя, Кел.

Она посмотрела на него. Лицо его было, как всегда, бесстрастно, но во взгляде она прочла любопытство. Похоже, ему не хотелось признаваться в том, что он хочет узнать.

— Когда мне было года два, мама посадила меня на ступеньки приюта, оставила бумажный мешок с одеждой и записку, приколотую к моей кофточке, и велела сидеть на месте. И я всю ночь сидела и мерзла, пока сестры не открыли ворота.

— И ты не кричала? Никого не звала?

— А зачем? Мне хотелось быть с мамой, а она уехала под рев своего стерео.

У Гейба сжалось сердце, когда он представил себе брошенную маленькую девочку. Трудно было поверить, что та девочка и женщина рядом с ним — один человек.

— Меня несколько раз брали на воспитание, но всегда отсылали обратно. Никто не хотел иметь дело с двухлетней, тем более — с десяти-двенадцатилетней строптивицей… ну, словом, ты теперь сам представляешь.

— Ты оставалась в приюте?

— Мне некуда было идти, разве что на улицу, а на это у меня не хватало смелости. Но по-настоящему мне было больно тогда, когда меня возвращали в приют.

Он слышал боль в ее голосе, хотя она пыталась ее скрыть.

Сестры всегда принимали ее с распростертыми объятиями, уверяя, что скучали по ней, и тем не менее Келли никогда не могла избавиться от чувства, что и мать, и приемные родители неизменно разочаровывались в ней. Это было ужасающее чувство, но Келли давно поняла, что зацикливаться на нем бессмысленно.

— Им жить с этой виной, а не мне! Я в любом случае их простила, — сказала она, убирая волосы под бейсболку.

Гейб смотрел на нее, словно не веря ее словам. Потом он прочел надпись на ее шапочке и разразился смехом.

— Ну, что еще? — раздраженно спросила она. Он показал на шапочку, продолжая смеяться.

— «Бетти Крокер, пекарь», Кел! Представляешь?

— Не придирайся, Габриэль! Деньги, которые я там заработала, позволили мне оплатить первый год учебы в кулинарном училище.

Кулинария, оказывается, более выгодное дело, чем он думал, но ему не хотелось знать, сколько зарабатывает женщина, которая готовит так, что у людей слюнки текут.

— Ну, а как насчет тебя? — спросила Келли.

— Я проголодался.

Она поджала губы и швырнула ему мешок. Он поймал его, пошарил внутри и нашел сандвич, а когда она снова стала надоедать ему вопросами, буркнул, что невежливо разговаривать с полным ртом. Келли решила, что уклончивость — один из талантов Габриэля Гриффина.

Прекрасно. Она знает, на чем его поймать.

Она тоже взяла сандвич и жадно принялась за еду, а Гейб с отчаянием подумал, что не может даже смотреть на нее, не мечтая заняться с ней любовью.

Заняться любовью! Эти тихие слова проникали в его мозг. Он мог честно сказать, что никогда не делал этого с женщиной. Секс — да! Но любовь? Келли стряхнула крошки с его рубашки. Каждый ее жест был полон щедрости и заботы, и он впитывал их, как губка, сидя неподвижно, пока она пальцем стирала с уголка его рта следы горчицы. Господи, ему будет не хватать ее, когда она уедет!

Почувствовав тяжесть в груди, Гейб отвернулся и тяжело вздохнул, сжав поводья. Проклятье!

На дне каньона бурлила горная речка, поток постепенно набирал силу. Наконец Гейб вздохнул с облегчением — на берегу он увидел кобылу и жеребенка. Соскользнув с седла, он взял веревки, знаком велел Келли оставаться на месте и направился к кобыле.

Быстро и беззвучно приблизившись к ней, он осторожно набросил веревку на шею кобылы. Жеребенок на неверных ножках стремглав помчался в сторону, но Гейб догнал его и накинул ему на шею вторую веревку. Он связал лошадям ноги, ласково погладив их. Хотелось бы ей, чтобы он так же заботился о ней! Черт, ей хотелось бы, чтобы он заключил ее в свои объятия и занялся с ней любовью прямо здесь!

Соскочив с седла, Келли плюхнулась на землю, застонала, из глаз у нее брызнули слезы.

Гейб взглянул на нее и сдержал улыбку. Отведя лошадей от реки, он привязал поводья к седлу и подошел к Келли. Посмотрев на нее сверху, он спросил:

— Никогда не ездила верхом, да?

— Ничего подобного, — огрызнулась она, когда Гейб наклонился, чтобы помочь ей. — Я в полном порядке!

Она оттолкнула его руку и с трудом поднялась. Ноги у нее были словно ватные, и она скрежетала зубами, выпрямляясь в полный рост, — Почему ты ничего не сказала? Я бы ехал не так быстро и с перерывами.

— Не хотела, чтобы ты подумал, что я нытик.

— Я никогда так не думал. — Его кривая усмешка говорила об обратном.

Келли осторожно прошла к воде, разулась и хотела вымыть ноги. Гейб подошел к ней сзади.

— Нам надо вернуться, прежде чем стемнеет. Он не коснулся ее, да она бы ему и не позволила. Он слишком возбуждал ее. Сама его близость, его дыхание, его запах. Келли хотелось того, чего она не могла от него получить. Чтобы он обнял ее, сказал, что любит, и уступил сжигавшему их ненасытному пламени. Но этого не произойдет, как бы долго она ни оставалась с ним, сколько бы раз они ни были близки. Он не откроется ей. Ей совершенно не обязательно было знать о подробностях его прошлой жизни, но они мешали ему приблизиться к ней.

Глядя на воду, Келли хотелось раздеться и дразнить его до тех пор, пока он не будет способен ни на что иное, как только заниматься с ней любовью.

Подавив стон, она снова забралась в седло.

— Что происходит?

— Ты еще спрашиваешь, Габриэль! Я бы могла изложить тебе все мое прошлое в аккуратном маленьком блокноте, но все, что касается твоей жизни, мне приходится вырывать у тебя, словно клещами.

— Чего ты от меня хочешь?

— Ничего особенного! Просто немного честности! Эти слова попали в самую точку: уж что-что, а честен-то он как раз не был.

— А что бы тебя удовлетворило, Келли? А? Что, если я тебе скажу, что родители настолько не хотели меня, что бросили в мусорный контейнер на стадионе?

Келли замерла, потрясенная.

— Довольна? — рявкнул Гейб, подошел к реке и зачерпнул рукой воды.

Спешившись, она подошла к нему и опустилась на землю рядом.

— Продолжай, Габриэль.

Он провел мокрыми руками по волосам. Господи, он не хотел ни чего ей говорить.

— Меня нашел дворник, принес домой и растил лет до пяти-шести. — Он сдвинул брови, неотрывно глядя на воду. — Вернувшись домой после первого дня в школе, я нашел его мертвым.

— Господи, Гейб! Как это произошло? Он бросил в реку камень.

— Его застрелили. Уборка стадиона не была его единственным делом.

— Наркотики?

— Да, хотя я понял это не сразу.

— А полиция не сдала тебя в приют? Он горько засмеялся.

— Они даже не знали о моем существовании. Я скрывался.

— Почему?

— Черт возьми, не знаю. Боялся, наверное.

— А потом что?

— А потом ничего, Кел. Я был один.

— Ты хочешь сказать, что в шесть лет оказался на улице?

— Не так уж это тяжело, — с горечью проговорил он. — Обитатели улиц заботятся о себе сами.

Гейб отвернулся, и она подошла поближе, коснулась его, заставила посмотреть себе в глаза.

Он ждал жалости, но не дождался.

— И ты этого стыдишься? Боже мой… — она убрала волосы с его лба, — да тебе повезло что ты остался в живых!

— Да, действительно повезло, — отозвался он с холодной горечью.

Внезапно Келли с размаху толкнула его кулаком в плечо.

— Ты чертовски… неблагодарный! — (Он раздраженно нахмурился.) — Не видишь того, что у тебя перед глазами! Дом, земля, еда, работа! Место, которому ты принадлежишь! — Глаза ее сверкали, как синее пламя. — Вам, мистер Гриффин, — Келли ткнула его в лоб, — необходим урок простой благодарности! Никогда ничего и никого не принимай как должное, Габриэль! Будь благодарен за все, что имеешь, потому что легко можешь этого лишиться. Прости мир и живи своей жизнью, здесь и сейчас, слышишь? — Она наклонилась к нему и похлопала по щеке. — И верь женщине, когда она говорит, что может за себя постоять!

Келли сделала шаг назад, он кашлянул и поднялся. Она прямо смотрела ему в лицо.

— Они поступили недостойно, бросив тебя, Габриэль. Ты ни в чем не виноват, как и я. Но прости их. Тридцать лет слишком долгий срок, чтобы кого-то ненавидеть. Особенно когда они этого даже не знают.

Гейб обнял ее, и она прижалась головой к его груди.

— Откуда в тебе столько мудрости? — прошептал он.

Келли только пожала плечами.

— Наверное, это просто потому, что я родилась женщиной!

На его губах заиграло некое подобие улыбки, когда он прижался ими к ее макушке.

Ее слова снова и снова звучали у него в голове, удивляя и смущая, но одна мысль преследовала его, стуча в раненом сердце ведь он так желал Келли. Как ни одну другую женщину на свете.

Простит ли она меня так же легко?

Гейб закрыл глаза и впервые за многие годы позволил себе надеяться на невозможное.

Глава 10

Келли смотрела на него, пока они вместе шли по хорошо освещенной улице мимо магазинов. Гейб знал, кто выпустил лошадей, и приехал сюда для того, чтобы найти этих людей. Три раза за вечер он отходил, чтобы поговорить с какими-то не внушающими доверия личностями, затем возвращался к ней, и они продолжали путь.

Келли не ждала, что Гейб поделится с ней своими подозрениями.

Вдруг он напрягся, и она невольно повернулась в ту сторону, куда смотрел он. Но никого не увидела.

— Иди туда! — Гейб махнул рукой в направлении аптеки.

Келли тревожно поглядела на него. Он мягко поцеловал ее в лоб и прошептал:

— Я вернусь. Верь мне!

Сунул ей ключи от машины и скрылся. Келли почему-то стало не по себе. Посмотрев ему вслед, она вошла в аптеку.

Габриэль прислонился спиной к стене ресторана согнул колено и уперся ногой в кирпич. Глаза его злобно сощурились, и прохожие ускоряли шаг, чтобы избежать встречи с ним. Гейб их едва замечал: его взгляд был прикован к человеку, который разговаривал с двумя известными головорезами в нескольких футах от ресторана. По виду они не отличались от остальных прохожих, даже немного напоминали туристов, но серый лимузин бросался в глаза. Гейб подумал, что, если его хозяин хотел остаться неузнанным, ему следовало бы нанять другую машину. Он ждал, пока Мердок сам его не заметил, и когда у того глаза полезли от удивления на лоб, Гейб оторвался от стены и кинулся к нему.

Схватив его за руку, он рванул ее вверх, чтобы посмотреть Мердоку в лицо. Его сообщники бросились врассыпную, словно перепуганные мыши. Габриэль медленно улыбнулся, обнажив белые зубы:

— Только подойди к моим владениям, и ты — труп! Мердок набрался храбрости и захохотал, высвобождая руку.

— Я все о тебе знаю. Ангел, — произнес Мердок с недоброй ухмылкой. — Твои прошлые подвиги доказывают, что ты вовсе не добропорядочный американец. Лицензия частного сыщика — просто удобное прикрытие, когда появляется настоящая работа, да?

Гейб крепче стиснул пальцы. Он понимал, что Мердок к чему-то клонит.

— Выкладывай!

— Она в твоем доме, верно? Достань мне ее записную книжку, и я по достоинству оценю твои труды. — (Глаза Гейба словно подернулись льдом.) — Тебе ведь нужны наличные… А она, похоже, бедовая девчонка. Обработай ее, — Мердок осклабился, гнусно скривив губы, и подтолкнул Гейба, — просто ввинти ей пару раз, если еще не…

— Ты свинья, Мердок!

Из ресторана вышел шофер и стремительно направился к ним. Гейб сразу почувствовал, как Мердок приободрился и попытался отойти в сторону, но Гейб снова схватил его за руку, а потом сделал то, чего клялся никогда не делать: провел согнутым пальцем по лицу Мердока, с силой вдавливая костяшку. Глаза у того округлились, из носа пошла кровь. Он судорожно прижался спиной к машине. Гейб оставил его и повернулся к шоферу. Мердок замер, раскинув руки и стараясь сохранить равновесие, но медленно сполз на землю.

Гейб наклонился над ним и с угрозой проговорил:

— Я ведь предупреждал! Только тронь ее, и ты труп!

Ошеломленный Мердок схватился за окровавленный нос. Гейб пошел прочь. Ярость распирала его. Что, если бы тогда Мердок сумел заманить ее в машину? Они могли бы избивать ее до тех пор, пока она не отдала бы им свою записную книжку. Она отдала бы, и что тогда было бы с Дэниелом — единственным человеком, который поверил в Гейба? Все его дело рухнуло бы. Гейб ускорил шаги. Ему просто необходимо было обнять Келли.

Келли прохаживалась по аптеке, делая вид, что выбирает лекарства. Ее взгляд беспокойно скользил от двери к окнам и обратно. Ладони у нее вспотели, мгновения казались часами. Где он? Что с ним? От отчаяния она купила кулечек мятных конфет, попутно заметив, что у нее почти не осталось денег. Завтра должны доставить на почту ее туристские чеки, успокоила она себя и направилась к двери, вынимая из кулька и засовывая в рот одну конфетку за другой. У нее уже онемел язык, когда в дверях наконец появился Гейб.

Вздохнув с облегчением, она бросилась к нему. Он схватил ее в объятия и прижал к себе. Так они и вышли, прижавшись друг к другу. На улице Гейб обнял ее за плечи, а она обвила рукой его талию.

— Что ты делал? — Они шли медленно, и она оглядывала его с ног до головы. Гейб слегка запыхался, но был великолепен, и Келли любовалась им. К тому же он бы так близко от нее!

— Ничего.

— Габриэль, — почти прошептала она, чтобы не слышали прохожие, — ты дрался?

Келли схватила его правую руку и поднесла к глазам. Суставы пальцев покраснели. Она с беспокойством посмотрела на него.

— Я просто предупредил его.

— Откуда ты знаешь, что именно он выпустил лошадей?

Гейб остановился и взглянул на девушку сверху вниз. Он не мог сказать ей правду.

— Он признался.

— До или после того, как ты ударил его?

— Ты мне поверишь, если я скажу тебе, что я оборонялся?

— Да, — не колеблясь, ответила Келли. То, что она поверила его слову, странно согрело ему сердце. — Теперь расслабься, — сказала девушка. Ее рука сильно и нежно гладила его грудь. Ее прикосновения, подумал Гейб, — это не то, что позволит ему расслабиться.

— Я точно знаю, что нам делать. — Она вдруг вывернулась из-под его руки и потянула его к кинотеатру. Келли вытряхнула оставшуюся мелочь и купила билеты. Когда он укоризненно взглянул на нее, она лукаво прошептала:

— Там мы сможем обниматься!

Его улыбка ясно говорила, что он не возражает.

— Попкорн покупаешь ты, я до завтра полный банкрот!

Гейб был готов для нее на все, но Келли удовлетворилась пакетиком попкорна и бутылкой содовой. Они выбрали прекрасные места сзади, в темноте. Фильм начался, но Гейбу это было безразлично. Он не помнил, когда последний раз был в кинотеатре, и сейчас смотрел только на нее.

— Опять уставился! — бросила она, глядя на экран и улыбаясь в темноте. Потом придвинулась поближе, взяла его руку и положила себе на плечи. Потянулась к его твердому подбородку и поцеловала его.

Она тихо, жалобно застонала, и Гейб подумал, что никогда еще не слышал таких возбуждающих звуков. Он целовал ее, изливая чувства, которые охватили его, когда он услышал грязные речи Мердока. Он чуть не убил этого подонка, но вспомнил о Келли и остыл. И сейчас Гейб целовал и целовал ее, а его желание все росло. Только подлокотники кресла мешали ей взобраться к нему на колени.

— Я с семнадцати лет не обнималась в кинотеатре, шепнула Келли, с трудом переводя дыхание.

— А я вообще никогда этого не делал. — Его рука гладила ее обнаженное бедро.

Их попросили быть потише, и Гейб, улыбнувшись, сорвал быстрый поцелуй, прежде чем позволить ей откинуться на спинку сиденья. Она дышала быстро и прерывисто, и он знал, что Келли старается не смотреть на него.

Гейбу это нравилось. Нравилось, что она так же слабела перед ним, как он перед ней. Он рассеянно скользил взглядом по ее блузке в мелкий белый цветочек по желтому фону, по обтягивающей юбке, по длинным ногам. И не глядя, знал, что она краснеет до кончиков пальцев. Она невероятно женственна, хотя даже не думает об этом, пришло ему в голову. Поерзав в кресле, он попробовал сосредоточиться на фильме, но возбуждение его достигло предела, и он тихо выругался. Келли засмеялась с едва заметным удовлетворением.

К концу фильма Гейб был не в лучшей форме. Когда они выходили из кинотеатра, Келли остановилась и кивнула на туалет. Гейб подождал. Она появилась меньше чем через минуту. На ее коже виднелись следы влаги. Глаза озорно поблескивали. Она что-то задумала. Он обнял ее за плечи и улыбнулся, чувствуя, что счастлив, как никогда в жизни.

— Домой?

То, что она произнесла именно эти слова, поразило его чрезвычайно. Дом. Никогда он не думал, что его жалкое грязное ранчо женщина назовет «домом».

— Ага. — Он поцеловал ее за то, что она впервые за многие годы вызвала в самой глубине его души какое-то теплое чувство. Они уже сели в пикап и выехали из города. Было темно, только яркая луна освещала дорогу на ранчо.

Келли сидела рядом с ним, не касаясь его. Он старался внимательно следить за дорогой, но ему мешал сладкий аромат, исходивший от девушки. Он представлял ее в постели, обнаженную, с бархатистой, влажной от пота кожей, повторяющую задыхающимся голосом его имя. И тут она коснулась его руки и провела по ней от локтя до запястья. А потом положила его руку на свое бедро.

— Кел?

— Ты способен решиться на что-нибудь рискованное, Гейб? — прошептала она, взяла его руку и сунула себе под юбку.

Белья на ней не было.

Потрясенный, Гейб резко затормозил и свернул на обочину. Тяжело дыша, он сидел, вцепившись в руль. Она выключила двигатель. Наступила напряженная тишина.

— Келли, не делай этого!

Так вот почему она так быстро вышла из туалета. Она еще там задумала довести его до исступления. Господи Боже! Если бы он знал, что она идет в двух шагах от него без трусиков, он взял бы ее в ближайшем переулке, быстро и без затей. Горячая дрожь сотрясала его, Гейб не мог вздохнуть, не мог произнести ни слова.

Келли снова схватила его руку и потянула вниз, под юбку.

Ох, нет, подумал Гейб. Нужно убираться! Она сжала его пальцы и назвала по имени. Гейб отпрянул и почувствовал спиной дверцу. Келли пододвинулась ближе, ее руки скользнули от колен к его бедрам, коснулись возбужденной плоти, обвели ее контуры, надавливая сильно и жадно. Воздух застрял в его легких. Келли расстегнула пуговицу.

— Что ты со мной делаешь, Кел?

— Соблазняю! — прошептала она.

Гейб заскрежетал зубами и вжался в сиденье. Келли потянула молнию вниз. Он должен был остановить ее и не мог.

— Посмотри на меня! — мягко попросила она, и Гейб медленно поднял глаза. Ее рука скользнула внутрь его джинсов. Ладонь наполнилась его теплом.

Он глянул на нее из-под прикрытых век.

— Скажи мне, что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя, Габриэль!

Он нахмурился, но вдруг прижал ее к себе, впился в ее рот своими жадными губами. Его поцелуй бурлил всей страстью, которую он подавлял так долго. Гейб целовал ее, и она отвечала ему. Он вывернулся из-за руля и сунул руки ей под блузку. Он освобождал ее от одежды, пока его губы не коснулись ее груди, а руки не начали жадно ласкать затвердевшие соски.

— Габриэль! — задохнулась она, дрожа от возбуждения, а он целовал и покусывал ее пышную грудь.

— Займись со мной любовью, Габриэль!

Его губы блуждали по ее животу, талии, но границы кабины стесняли их. Гейб вслепую нащупал ручку дверцы, открыл ее, и они с Келли переместились на край сиденья. Ноги Келли повисли в воздухе.

Ботинки Гейба коснулись земли.

Он крепко обнял ее, будто она могла убежать, смаковал ее шею, покусывал губы, подбородок, грудь, прежде чем скользнуть к низу ее живота. Подняв глаза, Гейб понял, что она ждала, ее грудь тяжело вздымалась, руки жадно блуждали по его телу. Гейб встал на одно колено и опустился ниже.

Она вскрикнула, звук затерялся в пустынной темноте. Габриэль проник глубже и приподнял ее к своим пылающим губам. Он почувствовал ее пульс, услышал ее стоны. Он жил каждым звуком, каждым движением, которые принадлежали Келли, исходили от нее. Она была слаще вина, и он жадно впивал это наслаждение.

Келли казалось, что земля разверзлась под ней. Она не могла перевести дыхание — он не позволял. Она вздрагивала и изгибалась под ним, ее мускулы то напрягались, то расслаблялись, она купалась в нарастающем наслаждении, выкрикивая его имя.

— Я хочу тебя! — задыхалась она. — Еще! — Она дернула его джинсы, освобождая его.

— Келли, я…

— Да, Габриэль! — настаивала она. — Не отказывай нам в этом!

Не отрываясь от ее губ, Гейб порылся в бардачке одной рукой в поисках презерватива. К счастью, один нашелся.

— Ты действительно уверена, что хочешь этого?

— О, да!

Одним толчком он глубоко проник в нее. Она выдохнула его имя, а он дрожал, как подросток, и что-то шептал ей.

— Сильнее, Габриэль… Я хочу тебя всего… Пожалуйста. — Он с силой вошел в нее, их тела напряглись. Гейб яростно стиснул ее ягодицы. Келли совершенно обезумела, впиваясь ногтями в спину Гейба, чувствуя, как они сливаются в единое целое. Наступил момент взрыва, и Гейб в исступлении все повторял ее имя и не остановился бы, если бы у него не перехватило дыхание.

Он спрятал лицо в изгибе ее шеи и, крепко сжав в объятиях, несколько мгновений оставался неподвижен. Он больше ничего не хотел. Только оставаться вот так с ней, позволить Келли проложить путь в его сердце и забыть все, чем жил и дышал до этого момента.

Гейб поцеловал ее с благоговением, которого не мог скрыть, испытывая радость, какой никогда не знал. Он гладил ее щеки, вглядывался в темноте в ее глаза.

— Господи, Келли! Это было…

Он и сам не понимал, что чувствовал. Легкость? Удовлетворение? Во всяком случае, никогда секс не приносил ему ничего похожего. И когда он видел, как сияют в лунном свете голубые глаза Келли, он догадывался, что между ними произошло нечто большее, чем секс.

Гейб открыл дверцу кабины и посадил Келли на сиденье. Сам он, отвернувшись, привел в порядок одежду, размышляя, испугалась ли бы Келли, если бы узнала, что он жаждет снова овладеть ею.

Когда он повернулся обратно, она, полураздетая, возилась в кабине, разыскивая блузку.

— Ты снова дразнишь меня? — пробормотал Гейб, поглаживая ее ягодицы.

— Конечно! — Она гортанно рассмеялась и набросила на себя блузку, но Гейб не мог не заметить под тканью ее набухшие соски. Он притянул ее к себе и, наклонившись, коснулся их губами.

— Где же твои трусики? — со смешком спросил он.

— Проверь у себя в кармане!

Гейб извлек оттуда желтый лоскуток и заявил:

— Это мое, — и сунул обратно. Келли покраснела:

— Добавление к твоей коллекции?

— Нет!

Келли загадочно улыбнулась ему. Гейб, отчаявшись понять ее, завел мотор и выехал на дорогу. Келли он перетащил поближе к себе.

Играя сережкой в его ухе, она спросила:

— Разве это не лучше, чем холодный душ? Он пристально посмотрел на нее загадочными светлыми глазами.

— Келли, — произнес он со странным сожалением, заниматься с тобой любовью лучше, чем дышать!

Глава 11

Они стояли у окна гостиной, глядя, как отъезжает Буйвол.

— Он знает, — вздохнула Келли и слегка порозовела. Ее губы припухли, на шее горели красные пятна.

— Глядя на тебя, нетрудно догадаться, — откликнулся Гейб, пряча улыбку и отмечая, что ткань ее блузки не может скрыть набухшие, затвердевшие соски. Он обвил рукой ее талию и прижал губы к виску.

Потом застонал и внезапно притянул ее к себе, целуя, срывая с нее одежду и увлекая за собой в комнату.

— Я хотел этого с первой ночи в твоем номере отеля!

Он снова занимался с ней любовью. Он готов был поклясться, что провел бы весь день тут. На свете не было большего счастья, чем касаться ее тела.

Через час Гейб снова потянулся к ней, но ее не было рядом. Он сел, огляделся вокруг, натянул джинсы. Его сердце пронзило страшное предчувствие. Он вдруг представил, что Келли могла уехать, но сразу же отверг эту мысль. Келли сказала бы ему, если бы пожалела о том, что произошло между ними. Она всегда была честна с ним.

А вот ты нет, говорил ему внутренний голос, но Гейб постарался спрятать эту мысль в самый глухой уголок сознания. Услышав шум снаружи, Гейб заглянул в ее комнату, потом достал из ящика стола револьвер и вышел из дома. На освещенном светом керосинового фонаря крыльце стояла Келли.

— Иди ко мне, детка, — все еще хрипло — со сна проговорил он, обнимая ее за талию. На ней был зеленый махровый халат, но Гейб жаждал увидеть то, что скрывалось под ним.

Она наклонила голову и протянула ему тарелку.

— Мое последнее творение! По случаю дня рождения!

Габриэль заглянул ей в глаза:

— Твоего?

— Нет. Раз ты не знаешь своего дня рождения, пусть он будет сегодня!

Гейб улыбнулся и отвел глаза. Она подарила ему то, чего у него никогда не было!

— Спасибо, Кел. — Он так крепко обнял ее, что у нее перехватило дыхание, но Келли не сопротивлялась. Глядя на нее подозрительно блестящими глазами, он спросил:

— И я могу это съесть?

Она молча кивнула, и он взял блюдо, сел, посадил ее к себе на колени и благоговейно принялся за торт с персиками, взбитыми сливками и жареным кокосом.

— Как это называется?

Она раздумывала не более мгновения, потом улыбнулась:

— Восторг Габриэля.

Он вилкой откинул полу ее халата. Дыхание Келли участилось.

Отделив липкий теплый ломтик персика, Гейб позволил сливкам капать ей на грудь. Съел персик, наклонился и провел языком по ее груди.

Потом потянул вниз чашечку бюстгальтера и с силой втянул сосок в пылающий рот. Он посасывал и поглаживал его языком, пока дыхание не замерло в груди Келли. Тогда Гейб небрежно и медленно откинулся и доел торт.

— Превосходно, Кел!

— Рада, что тебе понравилось, — так же вежливо ответила она, слезая с его колен.

Однако Гейб не дал ей далеко уйти. Он распахнул ее халат, тот соскользнул с плеч девушки на пол.

Его руки уже расстегивали на ней бюстгальтер. Прохладный ночной воздух коснулся ее обнаженной кожи. Гейб наслаждался, слушая, как прерывисто дышит Келли, позволяя ему делать то, что ему хотелось.

— Я хочу заняться любовью с тобой прямо здесь, перед Богом и людьми… — прошептал Габриэль.

На рассвете он проснулся рядом с ней и ласково провел руками по ее цветущему телу, подержал в ладонях упругие груди.

— Пора вставать, — прошептал Гейб.

— Сделай милость, Габриэль, убирайся, — сонно произнесла Келли, лениво целуя его грудь. — О, Габриэль, — выдохнула она в следующий момент.

Гейб застонал и перевернул ее на спину. Она гортанно засмеялась, словно насмехаясь над ним:

— Думаешь, здесь найдется еще один презерватив?

Он дотянулся до тумбочки и высыпал на нее целую пригоршню.

— Я не был с женщиной два года. Я никогда не занимался любовью… до тебя, — и он впился в ее губы.

У Келли потемнело в глазах. Все, что Гейб говорил о себе, стоило ему душевных мук. Он был слишком горд, чтобы признаться, что в его жизни не было ни семьи, ни любви. Она пыталась сказать себе, что способна понять, чего ему стоило это признание. Сердце ее дрогнуло, в нем зародилась надежда. Но Гейб внезапно отодвинулся от нее и нахмурился.

Джейсер и Дик уже вовсю работали. Потом прибыл Буйвол, отыскал Келли и вручил ей тяжелый бело-голубой конверт. Она просто проглядела его содержимое и бросила на стол. Позднее Буйвол сказал, что это был пакет с ее туристскими чеками, который он прихватил на почте. Габриэль забеспокоился. У нее теперь были деньги. Что мешало ей покинуть ранчо? А ему ведь было необходимо извлечь из ее вещей записку для Дэниела. Закрыв глаза, он попытался не думать об этом. Если она останется, он вовсе не собирается подвергать ее опасности. Он посмотрел на крыльцо, где в красных шортах и в белой футболке стояла Келли.

Прошедшие две недели были самыми счастливыми в жизни Гейба. Реальность существовала по ту сторону ранчо, а пока он наслаждался тем, что Келли была с ним. Она учила его играть в шахматы, а он ее верховой езде. Каждую ночь они занимались любовью. Оба наслаждались близостью друг друга, не задаваясь вопросами о будущем. Для него не было большего счастья, чем заслужить ее улыбку или одобрение. Когда все уезжали, они лежали вместе на диване, беседуя или читая. Она просила его почитать вслух, утверждая, что у него очень подходящий для этого голос.

Сейчас Келли, вытянув ноги, лежала на диване и что-то быстро записывала в огромном ежедневнике, набитом обрывками бумажек и салфетками с записями. Как ни старался Гейб даже не смотреть на него, проклятая вещица притягивала его взгляд. С каким удовольствием он бы это сжег!

Габриэль улегся на подушки и положил ноги Келли себе на колени.

Кивнув на ежедневник, он спросил:

— Что-нибудь записываешь?

— Последние рецепты. Наконец-то Дэниел будет доволен.

— Да ну? — воскликнул Габриэль как можно небрежнее.

— Конечно! Еще две недели назад я не смогла бы придумать ничего особенного для зимней линии. Поэтому я и ушла в отпуск. Скорее, Дэниел отправил меня. — Она озорно улыбнулась. — Только я поехала не туда, куда он хотел.

— Отправилась искать приключений.

Нет, подумала она, отправилась искать тебя.

— Так точно, — проговорила Келли вслух, — и посмотри, что я нашла! — Она пощекотала его пальцами ноги.

Поглаживая ее ноги, он произнес:

— Ты сегодня много работала.

И правда: она разбрасывала сено, сгребала навоз, даже решилась сама оседлать лошадь и прокатилась по полям.

— Две недели назад ты сказал бы мне, что я только мешаюсь.

— Может быть.

Келли толкнула его ногой в живот. Гейб притворно скорчился, потом осторожно лег на нее всем телом. Она отложила книжку и запустила пальцы в его темные волосы.

— Зачем ты это делаешь, Кел? — он обнял ее. — Тебе следовало бы отдохнуть.

Она прижала пальцы к его губам и нежно улыбнулась, проведя другой рукой по лицу Габриэля.

— Я хочу стать частью твоего мира. Никогда прежде я не ощущала такой уверенности, — она пожала плечами, — но я хочу… — она внимательно посмотрела ему в глаза, — быть с тобой.

— Это хорошо.

— Правда?

Он зашептал ей на ухо, что он хотел бы сделать и как будет это делать с ней, и Келли почувствовала, как жар страсти пронизывает снизу доверху все ее тело.

Буйвол вышел из-за конюшни и протянул сотовый телефон. Гейб поискал взглядом Келли. Она во дворе обучала Джейсера и Дика приемам карате, и улыбка непроизвольно тронула его губы. Он оглянулся на Буйвола и отошел, чтобы тот его не слышал.

— Да?

— Гейб? Это Дэниел.

— Я понял.

— Ничего хорошего, да?

Беспокойство в голосе Дэниела поразило Гейба. Он так хотел, чтобы Келли осталась, что нарушил собственный кодекс — не выполнил то, что обещал Дэниелу.

Господи, он не хотел, чтобы так получилось!

— Ты нашел ее?

— Нет.

— Ради Бога, Гейб, в чем дело? Гейб не ответил, тяжело дыша.

— О, Господи! — раздалось в телефонной трубке.

— Полагаю, я не должен объясняться?

— Черт возьми, Гейб! — в трубке раздался тихий свист. Насколько он знал, таким образом Дэниел старался взять себя в руки. — Прошу, найди ее сегодня ночью и пришли мне домой!

Связь прервалась, и Гейб понял, что Дэниел разозлился не на шутку. Он стиснул трубку, нажал кнопку и вне себя от ярости пнул закрытую дверь.

Из-за угла показался нахмуренный Буйвол:

— Что-нибудь случилось, сынок? Гейб, потирая шею, уставился на устланный соломой пол.

— Нет, все прекрасно. — Но внутри у него все дрожало, и он не знал, что делать дальше. Он в долгу перед Дэниелом. Но рассчитаться с ним, предав Келли?

Он должен все рассказать ей. Пусть она возмутится, но потом, может быть, простит его. Но Гейб не мог решиться на это. Он возьмет эту проклятую записку так, чтобы она ничего не узнала. Все будет хорошо. Она останется, и он будет любить ее…

Гейб тряхнул головой, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.

Господи! Да он любит ее!

Любит? Он в жизни не любил ни одной женщины. Он знает только, что счастлив, когда она входит в комнату, когда улыбается ему. А когда Келли прикасается к нему, он готов почти кричать от счастья. Он хотел бы, чтобы она осталась в его жизни, чтобы посреди ночи он ощущал ее в своих объятиях. Неужели у него может быть семья? Размечтался, Гриффин!

Она вернется к своим делам и будет вспоминать его как летнее приключение. Разве он годится в мужья Келли?

Господи, это же смешно! Он, может быть, и неплохой любовник, но муж? Никоим образом!

Что он может предложить ей? Долги? Она образованна, богата, занята своей карьерой. Когда они на прошлой неделе заехали в продовольственный магазин, он из чистого любопытства проглядел экземпляр «Bon appetit»1 и сразу наткнулся на статью о ней. Ему снова пришло на ум, какие они разные. Сколько бы Келли ни убеждала его, она была бы недолго счастлива на ранчо.

Весь обед Гейб ломал голову, как ему поступить, чтобы не навредить Келли. Избегая ее, он остался в конюшне перековывать лошадей, один на один со своим преступлением.

После ужина она задержала его руку, и ее голубые глаза внимательно глянули ему в лицо. Гейб грубовато привлек ее к себе и поцеловал натруженные руки. Потом снова поцеловал ее. Он и не заметил, что солнце почти село, пока мальчики не пришли попрощаться. Пикап Буйвола вслед за приютским фургончиком исчез в темноте.

Гейб вышел из конюшни и не увидел ее. Дом сразу показался ему пустым. Но, услышав плеск воды, он легонько стукнул в дверь ванной.

— Войдите.

У Гейба перехватило дыхание. Радужные мыльные пузыри окружали ее по плечи, руками Келли держалась за края старой ванны.

— Хочешь присоединиться? — Она плеснула на него водой, и он выдавил слабую улыбку.

— Надо сгонять в город.

Она нахмурилась, но сразу начала выбираться из ванны.

— Нет, оставайся, понежься здесь! Я вернусь самое большее через час. О'кей?

— Иди сюда! — Он послушно опустился на колени возле ванны. — Тебя что-то беспокоит?

— Ничего, детка, просто устал.

Келли не поверила ему, хотя сейчас у него и было на четыре лошади больше, чем неделю назад. Она взяла в ладони его лицо, слегка притянула к себе и внимательно посмотрела в глаза. В них было сожаление, крушение надежд и, как ей показалось, страх. «Что случилось?» — думала она. Она так любила его, а он снова прятался в свою раковину.

Гейб положил свою широкую ладонь на ее руку, прижатую к его груди.

— Я люблю тебя, Габриэль!

Он закрыл глаза, его пальцы дрожали:

— Кел…

— Нет. Ничего не говори. Я люблю тебя. И все.

«И все? И этого достаточно?» — прозвучало у него в мозгу. Он наклонился, поцеловал ее, не глядя, поднялся и вышел, закрыв за собой дверь. Келли нырнула в пузырьки, изо всех сил стараясь не заплакать. Он не любит ее!

Выйдя из ванной, Гейб прислонился к стене. Глаза жгло, и он плотно их зажмурил. Я люблю тебя, Габриэль. Он и не думал, что когда-нибудь кто-нибудь скажет ему такие слова. Ему хотелось схватить ее и убежать туда, где никто не найдет их. Он почти желал, чтобы она никогда не произносила этих слов. Гейб поклялся, что, закончив дело Дэниела, он уйдет из частного сыска.

Большими шагами он прошел в ту комнату, где на кофейном столике лежала ее записная книжка. Просмотрел ее, нашел в конце сложенную записку, положил книжку на место, а записку сунул в задний карман.

Он не собирался посылать ее Дэниелу, он собирался сжечь ее.

Келли бросила недочитанную книгу на кофейный столик. Гейб должен был вернуться больше часа назад. Она беспокоилась. Запахнув халат, она потянулась за записной книжкой. Просмотрела свои заметки при свете свечи, взяла ручку, начала усердно писать, но с пера скатилась клякса. Чертыхнувшись, Келли встала и, взяв свечу, пошла к его письменному столу за другой ручкой. Со свечой в руке искать было неудобно. Она выдвинула правый верхний ящик и, увидев пистолет, брезгливо засунула его подальше. Залезла поглубже. Ничего. Как может этот человек обходиться без ручки? Сев, она пошуровала в среднем ящике и уже собиралась задвинуть его, как вдруг что-то привлекло ее внимание.

Почтовая бумага «Экскалибура»!

Она подняла листок задрожавшими руками. Сердце у нее упало, из глаз потекли слезы. Письмо было от Дэниела О'Хара частному сыщику Габриэлю Гриффину. И оно было о ней.

Глава 12

Дверь распахнулась. Вошел Гейб и сразу увидел и Келли, и фирменный бланк с золотым тиснением у нее в руке.

Сердце Габриэля сжалось от боли, когда он осмелился взглянуть ей в глаза. Взгляд ее, подобно лезвию, полоснул его.

Келли медленно встала.

— Так ты частный сыщик, — произнесла она ровным, безжизненным голосом.

— Да, — он неловко пожал плечами. — Иногда.

— Очевидно, очень хороший, — сказала она, бросив бланк на стол. — Я никак не могла вспомнить, почему твое имя мне знакомо. — Дрожащей рукой она откинула волосы с лица.

— Я не мог рассказать тебе, Кел. Имя клиента тайна.

— Как удобно! — ее голос дрогнул. Гейб, глядя в сторону, молчал. Он чувствовал ее боль, она стучала в его сердце.

— Дэниел нанял тебя сопровождать меня, чтобы защитить — от чего? Или от кого?

— От Мердока и еще от кого-то, кто хотел бы похитить то, что ты делаешь для «Экскалибура».

— Зимняя линия, которую я создала? — она резко кивнула на письмо. — Если Мердок хотел заполучить эти чертовы рецепты, я охотно отдала бы их ему! — Ее глаза сверкали гневом. — Они не много для меня значат, Гейб. Я могу создать еще лучше!

— Он хотел навредить тебе, Кел. Келли издевательски усмехнулась, но он мог дать голову на отсечение, что она еле сдерживает слезы.

— Он навредил тебе! Ты можешь потерять больше, чем меня и несколько рецептов!

Да, потерять ее — это было страшнее, чем умереть.

— Келли, я не хотел, чтобы ты узнала. — Он подошел чуть ближе.

— А я вот узнала! Когда ты собирался рассказать мне? После того, как в сотый раз затащишь в постель?

— Я никак не мог выбрать момент.

— Почему, Габриэль? — ее голос надломился. Господи! Плевать ему на конфиденциальность!

— Дэниел просил меня забрать у тебя его записку. Так Дэниел все время знал, где она! Проклятье!

— Шутка Родригеса? Я видела ее.

Она нагнулась, чтобы взять со столика записную книжку. Когда она поняла, что записка исчезла, ее рука застыла в воздухе, плечи опустились.

— Ты рылся в моих вещах? — с отчаянием спросила она, пристально и разочарованно разглядывая Габриэля. Крупные слезы полились из ее глаз, и Гейб, казалось, умирал с каждой падающей слезинкой.

— Ты, должно быть, считал, что я действительно полная тупица.

— Нет, Кел…

Она жестом остановила его объяснения. Она не желала их слышать.

— Дэниел заблуждался, и он скоро поймет это. Но ты-то должен был быть честен со мной.

— У меня было задание. — Гейб замкнулся в напряженном молчании.

— А я тебе доверяла! Как мог ты так поступить со мной?! Ты получил хорошую компенсацию за то, что целовал меня, занимался со мной любовью? — Она всхлипывала в голос.

Гейб был раздавлен.

— Детка, ты знаешь, что это не правда, — он запустил пальцы в шевелюру. — Господи, я не мог отказать Дэниелу, я в долгу перед ним!

— А передо мной? Я люблю тебя! А ты обманул меня. Тебе на меня наплевать. Я для тебя просто случайная встреча.

— Ты действительно так думаешь?

— Скажи, как я должна думать?

Он смотрел, скорее, не на нее, а сквозь нее. Молчание затягивалось. Гейб вдруг смертельно испугался. Испугался, что она оставит его, испугался, что останется с ним, испугался того, что у него самого есть сердце и это сердце можно разбить. Она делала его слабым, заставляя мечтать о том, на что он не имел права. За всю жизнь он не смог бы дать ей то, что ей нужно, чего она достойна. И ее взгляд красноречивее слов говорил ему, что прежние отношения между ними невозможны.

— Понятно. Черт возьми, я чувствую себя шлюхой. Ты показал мне, что здесь нет никого, кроме Ангела.

Она выскочила из комнаты, зажав рот рукой. Но он услышал ее всхлипывания. Он мог бы перенести все, только не ее слезы. Они разрывали его на части, лишали покоя. У него внутри все дрожало, а в горле стоял ком.

Он не шевельнулся, когда она вышла из комнаты одетая, готовая к отъезду. Она подобрала записную книжку, бросила ее в сумку и направилась к двери. Сначала ему хотелось обнять ее, умолять остаться.

Келли задержалась у порога, бросив взгляд через плечо. Она смотрела молча.

Останови меня! Скажи, что ты меня любишь, дай мне шанс простить тебя!

Но она знала, что Габриэль не захочет прощения. Это будет его наказанием.

А ее наказанием будет любовь к нему.

Гейб так и не двинулся с места, даже когда услышал, что ее машина отъехала.

Он в оцепенении оглядел комнату, остановил взгляд на деревянном блюде посреди обеденного стола. На нем красовался последний шедевр Келли — шоколадный торт. И надпись, которую она сделала на нем: «Я всегда буду любить тебя, скверный мальчишка».

Келли металась по огромной кухне, отдавая приказания, внося коррективы. Суетились и ее помощники, а когда она случайно стукнула металлическим баком об пол, они съежились от страха. Она вздохнула и наклонилась, чтобы счистить с рук остатки персиков и крема. Их запах причинял ей невыносимую боль. Они напоминали Габриэля, его холодные глаза, его жадные поцелуи и то, как он позволил ей уйти из его жизни. Она подавила рыдания и вернулась к работе.

— Келли! — окликнул ее Родригес. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая татуировку. Ее сердце опять забилось сильнее. Две недели, а она все еще не может прийти в себя. Ничто не доставляло удовольствия. Она изо всех сил старалась выбросить Гейба из головы, но он вторгался в ее работу, незримо присутствовал в ее постели.

Он не любит тебя! Он тебя отпустил!

Она чувствовала себя забытой и отринутой. У нее дрожали руки. Сердце болело по тому мужчине, который так легко отказался от ее любви. Она знала, что он не любил обязательств, и не воображала, что сможет изменить его. Но при этом чувствовала себя совершенно опустошенной. Она все могла бы простить ему, кроме того, что после их близости он так легко принял ее отъезд, даже не попрощался.

— Я больше не способна выполнять свою работу, прошептала она, встала и отправилась в свой кабинет, сдирая по пути белый халат и высокий колпак.

— Я не допущу этого. — Дэниел бросил ей обратно заявление об уходе и откинулся в большом кожаном кресле. — Келли, милая, мне жаль, что ты оказалась в центре последних событий, но…

Она жестом прервала его объяснения.

— Дэниел, я хотела спрятаться, но вы легко узнали, где я. Я уехала с Габриэлем, чтобы скрыться от вас и от них, — она махнула рукой в сторону кухни, не сомневаясь, что ее помощники подслушивают их разговор. — Я знаю, вы все заботились обо мне, но вы опекали меня, как ребенка. Черт возьми, я что, не могу взять отпуск без вашего вторжения в мою личную жизнь? К чему тратить ваши заработанные тяжелым трудом деньги на няньку для меня?

— Он был твоим телохранителем.

Келли подумала о том, что вытворял Гейб с ее телом. Это никак не входило в его обязанности телохранителя.

— Я не могу больше работать, — сухо отрезала она. — И не хочу.

Дэниел грустно смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Единственное, чего ему удалось добиться, это обвинить Мердока в промышленном шпионаже.

Но Келли больше не была счастлива в «Экскалибуре». Гейб сделал свое дело слишком хорошо. Дэниел никогда не предполагал, что Келли может быть так глубоко задета мужчиной. И неужели это Гейб? Дэниел обожал Келли. Ему было трудно переносить ее боль, а она никогда не умела скрывать свои чувства.

Хуже некуда, подумал Дэниел и, потянувшись к телефону, набрал номер.

— Да?

— Ну, голос у тебя никуда. Не знаю, что произошло в Нью-Мексико, Гейб, но уверен, ты натворил черт-те что.

Молчание.

— То, что произошло, снова было твоим вмешательством в мою жизнь, — сказал Гейб. Дэниел невесело улыбнулся:

— Может быть, но я расплачиваюсь. Поверь мне.

— Возможно.

Дэниел провел рукой по своим редким седым волосам.

— Она ушла.

— Келли это умеет.

Дэниел услышал, что Гейб запнулся, прежде чем выговорить ее имя.

— Нет, не просто из «Экскалибура». Она уехала из штата.

Опять мгновение тишины.

— «Экскалибур», полагаю, теперь обанкротится? Дэниел скрипнул зубами и с нажимом произнес:

— Келли значит для меня больше, чем ты можешь себе представить, Гейб.

— У нее все будет прекрасно. Дэниел не представлял себе, как мог мужчина провести с Келли две недели и остаться таким холодным.

— Знаешь, Гейб, — сказал он, — не думал, что ты откажешься от второго шанса.

— Она не даст мне его.

— Откуда ты знаешь?

Опять молчание, потом тяжелый вздох, и связь прервалась.

Гейб положил трубку, протер глаза и остался сидеть, упершись локтями в колени. Воспоминание о выражении полной опустошенности на лице Келли разрывало ему сердце. Комок стоял в горле. Ах, детка, думал он, я не хотел так ранить тебя. Она бросила свою работу, свой дом и исчезла. Ты не мог удержаться от разрушения собственной жизни, думал Гейб, но вместе со своей ты разрушил и ее. Но с этим он ничего не мог поделать. Она ушла. Он остался один. А предположение Дэниела, что у него был еще один шанс, казалось несбыточной мечтой.

Он оттолкнул скамейку и большими шагами пересек двор.

— Переделай это! — рявкнул Гейб Джейсеру. Подросток испуганно отступил. — Ты здесь не на прогулке, парень.

Ничего не понимая, Джейсер посмотрел на него из-под шапки белокурых волос. Гейб пошел дальше мрачнее тучи.

— Что такого ты сделал, Гейб, что заставило ее уйти?

Габриэль резко остановился и бросил взгляд через плечо, холодный, острый и предостерегающий взгляд.

— Ладно, ладно! — пробормотал Джейсер, принимаясь за работу.

— Куда ты собрался? — строго спросил Гейб у Буйвола, проходя мимо.

— Кто-то же должен кормить детей! — Буйвол сверкнул на него глазами. — Или ты хочешь делать это сам?

— Нет. — Он не мог шагу ступить к кухне, его одолевали слишком тягостные воспоминания.

Буйвол плюнул и выругался, а Гейб направился в конюшню, приказав Дику следовать за ним. Дик выразительно посмотрел на остальных, прежде чем отправиться за хозяином.

— Вымети второй и третий номера, растряси еще кипу соломы, потом дай воды лошади Маккинни. Гейб поднял лопату и нагрузил тачку навозом.

— А надо прогулять Джиневру?

— Нет! — рявкнул Гейб, и Дик с ужасом отпрянул. Гейб почувствовал, что несправедливо срывает зло на них. Он бросил грязную лопату и взъерошил волосы. Нельзя заставлять других расплачиваться за то, что натворил сам.

— Иди передохни, — махнул он Дику, и мальчик моментально исчез.

Гейб прислонился спиной к стене, потом медленно сполз на землю. Он забыл, когда отдыхал хотя бы пару часов, зато его ранчо наконец начало приносить доход.

Он даже отказал двум владельцам лошадей: не хватало стойл; скоро придется строить еще одну конюшню. Но ни хозяйственные заботы, ни удовлетворение от работы не способны были заглушить невыразимое чувство потери, которое заставляло больно сжиматься сердце. Келли ушла, и все же она была всюду. Глаза у Гейба слипались, но он не мог спать. Каждую ночь его спальню наполняли ее аромат, память о прикосновении ее тела, ее рук. Гейб резко зажмурился, пытаясь мысленно составить список необходимых хозяйственных дел.

Ничего не получалось. Боже, он не мог даже есть, потому что каждый раз вспоминал о ней. Каждый раз, когда он подходил к дому, ему казалось, что он видит, как в полумраке она улыбается, занимаясь стряпней, предлагая ему что-нибудь попробовать. Это воспоминание причиняло ему такую боль, вызывало такую незнакомую раньше печаль, что Гейбу казалось, он не выдержит, сойдет с ума. Он не мог жить без Келли, признал он наконец.

Он любил ее так, что ему трудно было дышать без нее.

Келли, не включая свет, швырнула ключи на столик, скинула туфли и бросившись на мягкие подушки дивана, закрыла глаза. В квартире было тихо и одиноко.

— Эй, детка!

Ее ресницы взметнулись. Сердце заколотилось в груди и упало. Габриэль! В ее гостиной! Плечи подпирают раму огромного окна, одна рука в кармане черных брюк, другая придерживает переброшенную через плечо короткую куртку. Его белая рубашка резко подчеркивала загорелую кожу даже в сумраке квартиры. Она долго смотрела на него, снова ощущая жар, который всегда охватывал ее в его присутствии. Через прозрачные занавески лился лунный свет, оставляя лицо Гейба в тени, а ее сердце то падало, то взлетало к небу под его пристальным взглядом.

— Как ты… Неважно… — она тряхнула головой. — Ты что, вернулся к старой профессии?

— Нет.

— Тебе позвонил Дэниел?

— Да.

— Черт бы его побрал! Хорошо платит на этот раз? Она включила свет, неуверенно подняла взгляд и глубоко вздохнула. Гейб выглядел утомленным и совершенно измученным. — Чего ты хочешь?

Он еле сдерживался, чтобы не обнять ее немедленно.

— Тебя!

Ее сердце бешено стучало, дышать стало трудно.

Они пристально смотрели друг на друга.

— Ты использовал меня.

— Я знаю.

— Ты позволил мне уехать, — ее голос задрожал, и она нахмурилась.

— Я не смел просить тебя остаться. Сердце Келли разрывалось.

— Почему ты не доверял мне, Габриэль Гриффин? Он горестно смотрел на ее заплаканное лицо.

— Я хотел. Ты не представляешь, как хотел! — Габриэль печально покачал головой. — Но я был недостаточно хорош для тебя.

— Однако я была достаточно хороша, чтобы спать со мной?

Гейб побледнел.

— Ты знаешь, что это не правда. — Господи, неужели она не видит, что один только ее взгляд убивает его?

— Черт побери, Габриэль! Ты отнимал у меня кусочек сердца каждый раз, когда касался меня!

Он помнил каждый миг, который они провели вместе. Он вновь и вновь переживал все с того самого момента, как позволил ей покинуть его дом. Ее смех, эти несчастные персики и кокосовые орехи, при виде которых слезы показались на глазах Келли, ее раздражение, когда она швырялась в него луком.

Она пристально смотрела ему в глаза.

— Зачем ты проделал весь этот путь до Техаса?

— Я соскучился по тебе.

— А может, по регулярному сексу?

— Черт побери, Келли! — Он схватил ее и потянул к себе. — Ты же знаешь, что не секс — главное между нами. — Он резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Мы принадлежим друг другу!

Принадлежим друг другу… Келли никогда не чувствовала ничего подобного, пока жила в его доме и любила его.

— Скажи мне, Габриэль, — прошептала она, — почему ты здесь?

— Ты нужна мне, Кел. Она нахмурилась.

— Пойми, я никогда ни в ком не нуждался! Никогда! Черт, раньше мне было хорошо одному. Я так долго был один, что в конце концов смирился с этим, — Гейб на мгновение отвел глаза, — но сейчас… — Он заколебался и глубоко вздохнул, встретив ее взгляд. — У меня не слишком хорошо получается без тебя, детка!

Келли не спускала с него глаз. Впервые он заговорил о своих чувствах. Для Габриэля это было совершенно необычно — признать, что он нуждается в ком-то.

— Кел… Я знаю, я обидел тебя…

— Да, и очень.

— Мне так жаль, детка!

— Я тебе верю, — выражение его холодных глаз смягчилось, а сердце Келли на мгновение замерло. — Почему ты позволил мне уйти, Гейб? Почему не позвал? — Она была так далеко от него, что он не мог ее коснуться. Если он это сделает, она пропала!

— Я потерял твое уважение. Я читал это в твоих глазах. Ты была честна и доверчива, а я тебя предал.

— Я понимаю, ты не имел права ничего рассказывать из-за Дэниела.

— Будь он проклят! — воскликнул Гейб. — Я в долгу перед ним за то, что меня не арестовали тогда, за то, что получил работу…

Келли широко раскрыла глаза.

— Но я разрушил самое лучшее, что могло быть в моей жизни, когда заключил с ним эту сделку. — Он на мгновение посмотрел вверх. — Ты простила мир за то, что лишилась детства, но я не могу надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня.

— Я простила.

Его крупное тело так напряглось, что Келли неожиданно почувствовала, как его энергия переливается в нее. И все-таки Гейб колебался.

— Почему ты так боишься полюбить меня, Габриэль?

— Потому что не уверен, знаю ли я, как это — любить. Ты такая добрая, такая великодушная, но, черт побери, Келли, я-то не могу быть таким!

— Ох, Габриэль, — прошептала она. — Ты и есть тот, кто мне нужен, а вовсе не кто-нибудь еще. Если бы я хотела другого, я никогда не позволила бы тебе коснуться меня и не осталась бы так надолго. — Она шагнула к нему. — Знаешь, ты слишком старался быть плохим, а ты хороший человек. — Он покачал головой, но она взяла его лицо в свои ладони. — Хороший человек дежурил всю ночь около новорожденного жеребенка! Хороший человек нашел для меня персики и кокосовые орехи! Хороший человек отдал бродяге последний доллар!

Ее руки скользнули ему на грудь, и она ощутила, как бешено колотится его сердце.

— Хороший человек отдает свое сердце, не ожидая ничего взамен.

— Но сейчас-то я очень даже ожидаю, — прошептал Гейб, отбрасывая куртку и ласково кладя руки ей на талию. — Ожидаю, хоть и знаю, что не заслуживаю…

Она приложила два пальца к его губам:

— Ты заслужил все, чего хочешь, Габриэль! Его губы прихватили кончики ее пальцев. Гейб рискнул спросить:

— Ты дашь мне еще один шанс? Я хочу, чтобы ты была со мной. Я не могу жить без тебя.

Взгляд Келли затуманился, а сердце запело:

— Почему?

Гейб облизнул губы:

— Я люблю тебя, Кел!

Она вздохнула и тихо рассмеялась, глядя на него еще влажными глазами.

— Я запомню это! — Она обвила его шею руками и приподнялась на цыпочки. — Поцелуй меня скорее!

Он поцеловал ее медленно и страстно, а сильные руки обнимали ее крепко и нежно. Келли чувствовала, как уходит его боль, заживают старые раны. Они оба больше не должны быть одиноки.

— Господи, как я соскучился по тебе, детка, как чертовски соскучился, — бормотал Гейб.

— Ох, Габриэль!

Он прижал ее к себе еще крепче, его поцелуи стали настойчивее.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя.

— Я люблю тебя, Габриэль!

Он поднял голову, поцеловал ее быстро и горячо:

— Повтори еще!

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Я люблю тебя! — Она торопливо расстегивала пуговицы на его рубашке, лаская его грудь, руки.

Он сорвал с нее жакет, потом — блузку. Она схватила его за пояс брюк и потянула за собой. Они наперебой дразнили и возбуждали друг друга. Гейб, не в силах вынести ожидание, прижал ее к стене, неистово целуя. Он застонал, коснувшись ладонями ее груди. «Слишком долго я ждал этого», — подумал Гейб.

Задыхаясь и, повторяя его имя, она дергала молнию его брюк. У него перехватило дыхание, когда ее рука проникла внутрь и коснулась обнаженной плоти.

— О-о, какой ты безнравственный!

— У тебя научился, — с трудом выговорил Гейб. Жадно поцеловав девушку, он потянул ее в спальню, сбрасывая на ходу ботинки, освобождаясь от одежды. Дивное чувство испытывал он, касаясь ее, ощущая ее кожу, ее руки на своем теле.

— Келли… — Гейб поцеловал уголки ее губ. — Детка… я хотел бы помедлить, но… — он сел на край кровати, притянул ее к себе, лаская губами нежный сосок. Келли обхватила его голову, откинувшись назад.

— Габриэль, — простонала она, когда он осторожно положил ее на кровать и лег сверху.

Их глаза закрылись, и не было ничего вокруг, кроме их любви.

— Я люблю тебя, — прерывисто прошептала Келли. — Я соскучилась по тебе, Гейб, я так соскучилась по тебе!

— Я тоже, детка! Я тоже… — Он крепко держал ее, двигаясь осторожно, и Келли нежно откликалась. Их тела слились в умопомрачительном экстазе. Они парили в тумане наслаждения. Келли тяжело дышала, покрывая поцелуями его подбородок, плечи. Гейб смотрел на нее сверху вниз, судорога прошла по его телу, он не спеша прижался к ее губам. Она была его дыханием, его жизнью. При одной мысли, что он мог остаться без нее, его обуревал ужас.

— Я люблю тебя, Габриэль Гриффин!

— Тогда рискни, Келли, — он поцеловал ее пальцы.

— Я думаю, мы уже рискнули. Гейб хрипло произнес:

— Выходи за меня замуж, детка!

— Да, — не колеблясь, ответила она. — Да! Он широко улыбнулся. Морщинки появились в уголках глаз и ямочки на щеках.

— Сегодня! Я и так потратил впустую слишком много времени.

Наконец-то он смог оставить позади свое прошлое с его болью, думала Келли. Она гордилась им и любила его за мужество.

— Не разбудить ли нам Дэниела, чтобы пригласить его в свидетели? — с озорной улыбкой предложила она.

— Это может быть опасно.

— Ну… — Она пожала голыми плечами. — Говорят, только хорошие люди умирают молодыми.

— Нет, детка, не в этот раз. — И никогда, подумал он, снова падая в ее объятия. Они навсегда исцелились. Они ожили. Они готовы были жить, бороться и побеждать.

ЭПИЛОГ

Гейб распахнул дверь «Персиковой косточки» и оглядел ресторан в поисках жены. Жены. Два года прошло, а он все еще не мог поверить, что Келли вышла за него замуж.

Ресторан был полон, посетители приветствовали Гейба. Он, улыбаясь, отвечал, потом, сопровождаемый взглядами, пересек зал. Он нашел ее склонившейся над новым меню, за «их» столом, заваленным стопками документов.

Гейб на мгновение остановился сзади, наблюдая за ней с любовью, которая охватывала его каждый раз, когда он видел ее. Келли была больше, чем его жена, она была его лучшим другом. Его партнером. До встречи с ней Гейб ждал от людей только обид. И обижал сам, потому что не знал, что такое любовь. Келли научила его любить и прощать. Теперь Гейб поверил в Бога.

— Опять уставился!

Застигнутый врасплох, он моргнул и смущенно усмехнулся:

— Огромное удовольствие — наблюдать за тобой, детка!

Келли улыбнулась, волнение охватывало ее каждый раз, когда он так говорил с ней. Только она могла распознать желание в его голосе. Опершись локтями о стол и подперев ладонью подбородок, Келли внимательно посмотрела в его глаза. Глаза, полные чувств, которые он все эти годы так глубоко прятал.

Его рука скользнула под белую скатерть и коснулась ее бедра.

— Габриэль, — произнесла она предостерегающим тоном, хотя губы ее подрагивали в улыбке.

Он глубоко вздохнул, его горящий взгляд обжигал ее.

— Все наблюдают за нами!

— Как стыдно, — безжалостно поддразнила его Келли.

Они заговорили об обеде, на который настойчиво приглашал их Дэниел, о новой подружке Буйвола, о том, что, если Дику не удастся получить стипендию в колледже, они могли бы помочь ему.

— Когда ты придешь домой? — в его голосе слышалось нетерпение.

— Сегодня закрывает Родригес. Так что я буду пораньше. Подвезешь меня в бакалею за покупками?

— Я собираюсь сделать больше, чем просто подвезти тебя.

Она обольстительно улыбнулась.

Гейб поцеловал ее долгим поцелуем, обнял за талию и притянул к себе:

— Я люблю тебя, Кел. Увидимся через пару часов. Келли, как у них повелось, проводила его до дверей. Он еще раз поцеловал ее, пожал ей руку и взялся за ручку двери.

— Да, кстати, — бросил он через плечо, — Джиневра беременна.

— Хорошо, — мягко отозвалась она, — как и я!

Гейб уже начал открывать дверь, но замер, глядя в стекло, потом повернулся, и в его глазах отразились одновременно восторг, удивление, страх.

Он не спросил, правильно ли расслышал. Ее улыбка говорила достаточно ясно.

Не отрывая глаз от жены, Гейб медленно направился к ней, сгреб в объятия, прижался к ее губам, потащил в нишу рядом с ее кабинетом.

— О, Господи! — В темном углу он обеими руками нежно пригладил ей волосы. — Малыш! — дрожащим голосом проговорил он, вглядываясь в любимое лицо. — Наш! Господи! Неужели это правда?

Келли взяла его руку и прижала к животу:

— К Рождеству поверишь!

Глаза Гейба блестели, сердце стучало в груди. Если бы не переполненный зал ресторана, видит Бог, он зарыдал бы, как два года назад.

— Ты знаешь, как я обожаю тебя? — (Она кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить.) — Никогда не представлял себе, что можно быть таким счастливым.

Она гладила его лицо.

— Мы можем, мой любимый, можем!

— Я верю, детка!

— Иногда, Габриэль Гриффин, ты бываешь таким сентиментальным! Господи, что же будет, если у нас родится девочка!

Гейб тихо засмеялся и обнял жену. Долгое время он просто держал ее в объятиях, чувствуя, как в унисон бьются их сердца.

И он любил каждый миг своей новой жизни и мечтал, что любовь и счастье будут с ним вечно.

Примечания

1

«Приятного аппетита» (фр.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте