Печать позора (epub) - Печать позора (Выбор каждого - 1) 6380K (скачать epub) - Даша Art

Содержание

Cover Page

Содержание

Глава 1. 2 года назад.

Глава 2. Наши дни.

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

+ Бонусная сцена

Печать позора

Даша Art

Глава 1. 2 года назад.

POV Жаки

 

Эта история началась банально.

И я даже предположить не могла, что этот обычный вечер изменит всю мою жизнь, перевернет все с ног на голову. Друзья станут врагами, а тот, кого я любила - моим личным адом.

- Эй, Жаки, - у моей подруги совсем нет терпения, - давай быстрее. Мы же опоздаем. Там всех симпатичных разберут. Что мне потом прикажешь делать?

Вечеринка на пляже. Для нашего небольшого городка это вполне нормально. Я бы даже сказала обыденно. Наша молодёжь любит подзависнуть на частном пляже кого-нибудь богатея. А таковых у нас было очень много, ведь все семьи нашего городка обеспеченные - кто-то больше, кто-то меньше. И дома стояли как на подбор – особняки, с видом на океан.

На их фоне я выделяюсь. И не самым лучшим образом, ведь моё «родовое гнездо» выглядит скромнее. Нет, не поймите неправильно. У моей семьи небольшой строительный бизнес, который отец постоянно развивает. И, несмотря на то, что мы живём, не считая расходов, и я могу позволить себе одежду от известных брендов, мы всё же не дотягиваем до уровня тех, чьи дома расположились на берегу океана.

Я, конечно, немного завидую им, но каждый раз напоминаю себе, что у меня есть много из того, чего нет у них: любящие родители, замечательные соседи, хорошие учителя, верные друзья.

Мою лучшую подругу зовут Вики. Мы часто смеёмся, говоря, что нам судьбой предначертано стать лучшими друзьями.

Жаки и Вики.

Жаклин и Виктория.

У моей подруги не только имя победы, она сама по жизни победитель. Красивая брюнетка с хорошей фигурой. Она обладала именно той внешностью, которая нравилась противоположному полу.

А моя внешность заставляла их притормозить, подумав хорошенько. Нет, опережаю ваши мысли, я не страшненькая.

Представьте себе невысокую, стройную девушку с белыми длинными и невероятно густыми волосами. Представили? А теперь добавьте ей молочного цвета кожу, маленький, чуть заострённый носик, пухлые губки. Как вам?

Неплохо, да?

И вот именно сейчас вообразите, что у этой девушки огромнейшие глаза, ярко синего цвета. Такие глаза пугают и завораживают одновременно.

Именно они и вызывают у противоположного пола смешанные чувства. Вики утверждает, что я нравлюсь парням, но они побаиваются моих глаз – слишком невинно, слишком открыто, слишком красиво.

Меня это слегка расстраивает. Я ведь не нарочно. Такая уж уродилась. Если не считать парней, то в городке меня любили. Я ведь отличница, умница, всегда вежлива и общительна.

Кто ж знал, что скоро все изменится до неузнаваемости…

На эту вечеринку я возлагаю большие надежды, поэтому мы с Вики выбрали мне самое офигенное платье – коротенькое, розовое, с красным пояском на талии. Цвет идеально сочетается с моей кожей, а длина открывает прекрасный вид на мои стройные ноги.

Оглядываясь назад, я понимаю, как глупо себя повела. Разве не наивно было считать, что какое-то платье поможет мне влюбить его в себя?

С какой ненавистью я топтала это платье, давясь слезами, найдя его через пару дней в своем школьном шкафчике. После чего сожгла эту тряпку, к чертям собачьим, в мусорном баке напротив моего дома. Но это будет потом…

Сейчас же я нервно постукивала ногой, сидя в машине подруги. Вики настояла на том, чтобы накрасить меня. Мне ведь нужно, чтобы ОН посмотрел на меня.

Лучше бы не смотрел…

Так вот, когда мы все-таки добрались, вечеринка уже была в полном разгаре. Многие парни, да и девушки, уже были изрядно выпившие: одни шатались из стороны в сторону, другие танцевали, третьи уже блевали где-то в углу.

Я сразу заметила Его - причину моих стараний.

Николас Свен - хозяин вечеринки и, по совместительству, самый горячий парень нашей школы. Высокий, стройный, темноволосый, с глазами цвета горького шоколада. Один его взгляд заставлял девушек раздвигать свои ножки, чем он без зазрения совести пользовался.

Все знают, что он бабник. Я тоже знаю. Но это не мешает мне быть влюбленной в него уже пару месяцев. Это случилось, когда на уроке химии нас объединили в пару. Одного его взгляда и хриплого «привет» хватило, чтобы моё сердце пустилось вскачь.

- Жаки! Ты пялишься!

Да, я знаю об этом. Но не могу ничего с собой поделать. Сегодня он выглядел даже лучше чем обычно, хотя я думала, что это невозможно. Наверное, все дело в освещении и самой атмосфере. Вечер, музыка, полусвет, на заднем плане шум океана.

Он надел темные джинсы, которые идеально подчеркивали его ягодицы. Вики всегда смеялась, что была бы не против ущипнуть его за них.

- М-м-м, сладенький, - постоянно повторяла она.

Тонкий серый свитер, с v-образным вырезом, открывал идеальный вид на его накаченную загорелую грудь. На шее привычно висела подвеска прямоугольной формы на черной кожаной веревке. Никто не знал, откуда она и что значит. Ник никогда не снимал её и никому не рассказывал, что она для него значит.

- Жаки!

Я все-таки посмотрела на Вики, она покачала головой и засмеялась.

- Ты не должна так открыто проявлять к нему интерес!

- Он никогда не обратит на меня внимания. - Я шумно выдохнула, наблюдая, как очередная красотка повисла на его плече.

Ник стоял в компании своих друзей недалеко от бара. Его окружение было таким же, как он сам. Самовлюбленные нахальные типы, думающие, что им все дозволено. Самым близким его другом был Маркус Дэвис. Они выглядели как два брата и вели себя соответствующе.

- Как думаешь, я смогу соблазнить Марка?

Когда Вики успела выпить?

Да, Маркус безумно красив, но лично я считала его намного опаснее Ника. Когда он проходил рядом, все волоски на моем теле становились дыбом.

Его серые глаза напоминали сталь. Они были такие же холодные и безжизненные, как и он сам. Он редко смеялся. Никогда ни с кем не разговаривал и не слушал никого, кроме «избранных». Даже девчонок соблазнял молча.

Ну, этот слух пускали местные сплетницы.

- Вики, - я запнулась на полуслове, - может не надо? Ты же не хуже меня знаешь, что потом будет.

- А у тебя с Ником все будет по-другому? – хмыкнула она. - Я не хочу отношений с Марком, просто хочу узнать, так ли он хорош в сексе, как говорят. Я бы и с Ником попробовала, если бы не твоя «любовь».- Вики сделала руками знак кавычек.

Я покачала головой, не веря своим ушам. Моя подруга так спокойно говорит о сексе, будто о походе в магазин за туалетной бумагой. Да, я, конечно, знала, что она не девственница, но даже представить себе не могла, что все именно так.

- А как же чувства?

Я действительно считала, что секс без любви - это как еда без соли. Есть можно, но невкусно.

- Я чувствую, - Вики махнула рукой, - чувствую, что хочу его трахнуть.

Она засмеялась так громко, что некоторые обернулись. Подруга подмигнула мне и потащила за руку в бар.

- Сегодня мы должны напиться! - Мои возражения Вики не собиралась слушать.

Она притащила меня туда, где стоял Николас. Девушка все еще была рядом. Она немного поддалась вперед и что-то зашептала ему прямо в ухо.

- Нет, детка, я пока не собираюсь подниматься наверх,- услышала я слова Ника. - Почему бы тебе не поискать другого?

Я улыбнулась. Мне понравилось, что он её отшил. Это, возможно, давало мне шанс. Но, блин, мои коленки дрожат. Я очень хочу подойти к нему, сказать: "Привет, классная вечеринка". Но моя скромность включала красный свет. Я должна это сделать, я же не урод какой-то. К тому же, на том уроке мне показалось, что я ему понравилась.

Я уже смогла сделать шаг, но резко остановилась. Мои руки похолодели, когда я услышала следующее.

- Да ладно тебе, - ухмыльнулся кто-то из его друзей, Грег, кажется. - Ты не хочешь уединиться с такой горячей сучкой, потому что еще слишком рано? Как-то не верится.

Я с такой надеждой ждала ответ Ника.

- Я обязательно трахну кого-нибудь сегодня, не переживай. Просто хочу перед этим хорошенько поразвлечься. В последнее время стало как-то скучно.

Меня задели не слова, а тон, которым он это произнес. Слишком много злости было в его голосе.

Он засмеялся таким ледяным смехом, что у меня свело желудок. Ник наклонился к Грегу и что-то прошептал. Непривычно видеть, как они шепчутся. Такого не бывало в школе. В стенах нашего учебного заведения эта компания чувствовала себя королями. Им позволялось абсолютно всё.

Однажды они до такой степени затравили одного парня, что тот пытался покончить с собой. Благо, его спасли.

И что вы думаете? Конечно, им за это ничего не было. Сразу можно задаться вопросом, как я могла полюбить такого монстра?

Но я считаю, что Николас Свен не такой. Я уверена, это просто его маска. Что-то я разглядела в его глазах цвета темного бархата на уроке химии. Сама не знаю что, но именно оно до сих пор меня не отпускает.

Грег, услышав слова Ника, удивленно вскинул бровь, затем засмеялся еще более неприятно. Через минуту они уже все ржали и оглядывались по сторонам, будто искали кого-то. Все, кроме Маркуса. Он недовольно хмурился.

Глава 2. Наши дни.

POV Жаки

 

«Я сильная. Я справлюсь. Больше не болит. Они - никто. Всё это не важно» - моя мантра на каждый день.

Я не хочу просыпаться. Я хочу уснуть и забыться навсегда. Но что-то заставляет меня подниматься с постели каждый божий день. Умываться и расчёсываться не обязательно. Я крашу ногти чёрным лаком, подвожу глаза чёрным, иногда красным карандашом хорошенько растушёвывая, отчего мой взгляд кажется зловещим - это мой способ защититься.

Надеваю безликие вещи. Самый лучший вариант - чёрные джинсы с дырками на коленях, чёрная или серая худи. Капюшон - обязательный атрибут. В него я могу спрятать свои заметные белые волосы. Они привлекают слишком много внимания. Я пыталась обрезать их, но мама не позволила, просто отобрала ножницы, не сказав ни слова. Врачи говорят, что это просто реакция на стресс.

Возможно.

Я не отрицаю.

Мама, как обычно, готовит блинчики. Но меня от них тошнит. Меня тошнит от всего, что я когда-то любила - будь то блинчики или пожилая соседка, которая всегда улыбалась мне два года назад.

- Вот, дорогая. - Мама протягивает мне чашку с ароматным кофе.

Я сажусь за стол, делаю глоток. Горячо. Жидкость обжигает горло. Я люблю кофе, особенно этот сорт. Но сейчас он горчит. Ставлю стакан на стол, есть не хочется.

- Мам, мне пора.

- Но ты ничего не съела.

Кто-то может подумать, что она переживает. И это будет ошибочным суждением, поверьте мне на слово.

- Папа сегодня вернётся. - Мамино лицо еще больше засветилось, хотя я думала, что дальше некуда. - Наконец-то поужинаем всей семьёй.

Мы давно уже не семья.

Она старается это отрицать, но мы отдаляемся друг от друга с каждым днём. Отец постоянно куда-то уезжает. Он говорит, что все это ради нашего бизнеса, но я думаю, что это не так. Нет, я не считаю, что у него другая женщина. Ему просто тяжело находиться в нашем доме. Мама все еще беззаботно улыбается, отчего мне постоянно хочется зарычать, но ничего не изменить. Прошлого не вернуть.

Некоторые слабости ведут к необдуманным действиям, которые, в свою очередь, бьют тебя наотмашь своими последствиями.

- У тебя глаза ангела, - прошептал он.

Что ж, теперь я - падший ангел. Падать было очень больно, но я справилась.

Я жива. По крайней мере, могу дышать. И плевать, что воздух каждый раз обжигает мои лёгкие. Глаза больше не слезятся. Просто не могут. Слёзы удел слабых, а я сильная.

Я ненавижу школу.

Наверно, так хоть раз в жизни говорит любой подросток. Но для меня это не просто слова.

Школа - ад для меня. Я каждый день жарюсь на этой чертовой огненной сковородке. Только вот вместо чертей - ученики, на месте дьявола - Николас Свен, мой персональный Люцифер.

Зайти в школу и остаться незамеченной - ага, как бы не так. Всегда найдется какой-нибудь идиот, который обратит на меня - ничтожного червя - свое внимание.

Чувствую удар по ноге и падаю на кафельный пол школьного коридора. Смех, свист и его скрипучий голос:

- Что, сучка, думала, мы забыли? Даже не надейся!

- Эх, жалко. - Это уже другой голос. - Я б ей вдул. Могла бы ко мне обратиться, я бы был с тобой более ласковым. И не было бы сейчас всего этого.

Его слова порождают новую волну смеха. Я смотрю на свои колени, немного раскровила старые раны - не страшно.

Боль лишь напоминание.

Я поднимаюсь, не смотря по сторонам. А зачем? Я и так их всех уже видела. Я уже смотрела им в глаза, просила остановиться, прекратить весь этот ужас, но им все равно. ВСЕМ.

В классах я сижу в самом дальнем углу. Сидеть со мной рядом - строго запрещено. Разговаривать со мной - Боже упаси! Если это конечно не издевательства. Хотите оскорбить - пожалуйста, ударить - можно, плюнуть - давайте пару раз. Люди не всегда такие, как мы думаем. Воткнуть нож в и без того раненую спину может каждый. Вне зависимости от близости к тебе.

- Ты же понимаешь, - взволновано говорила Вики, - это все не просто так. Они не отступят и не успокоятся. Ты теперь новая игрушка. И те, кто рядом с тобой тоже могут ею стать.

Она заплакала. Я ошарашено смотрела на неё, еще не понимая, что происходит, о чём она говорит.

- Жаки, - заныла Вики,- я так не смогу. Быть изгоем - не для меня, ты же знаешь.

Она еще раз шмыгнула носом, затем подошла ко мне ближе, взяла за руку. Я смотрела на неё, не моргая. Вся эта ситуация казалось мне бредом. В нашем мире этого не может быть. Нельзя так поступать с человеком. Это же не гуманно, в конце концов!

- Мы больше не будем дружить. - Я почувствовала, как мне на голову вылили ушат холодной воды. Я чуть не задохнулась. Всё тело покрылось мурашками, по спине пробежал холодок. Остаться без Вики - это как остаться без воздуха. Она же моя вторая половинка, моя сестра, хоть и не по крови.

Затем, добив меня своим жалобным «прости», она развернулась и убежала.

Я иду по коридору, капюшон скрывает моё лицо. Да никто, собственно, и не смотрит на него. Лицо не важно с тех пор, как я перестала плакать на глазах у всех и просить пощады. Музыка в наушниках - единственное, что я хочу слышать. Школа во время перемены похожа на рой комаров. Они также противно пищат и норовят тебя укусить, выпить побольше крови.

Мои глаза опущены в пол, и я натыкаюсь на лакированные туфельки. И не одни. Раз, два, три, четыре. Четыре пары дорогущих туфелек на высоченных шпильках.

Боже, только не это…

Я понимаю, что столкновения не избежать. Поднимаю взгляд в тот момент, как из моих ушей вырывают наушники.

- Кто это у нас здесь? - Самый мерзкий голос, который я когда-либо слышала, принадлежал самой популярной девушке нашей отвратительной школы. Какая школа, такие в ней и звезды - всё логично.

Все как на подбор: высокие, стройные, длинноволосые. Две блондинки - Сара и Кэрол, две брюнетки - Лейла и Вики.

Хотя нет, не Вики.

Виктория.

Моей Вики уже нет. Эта размалеванная кукла не моя подруга.

- Неужели, маленькая потаскушка Жаки? Давно не виделись. Куда пропадала? С кем еще переспала?

Я попыталась их обойти, но верные подруги главной суки преградили дорогу. Сара не собиралась так просто отпускать меня. Но это и понятно. В дверях зашумела толпа парней. Я не хотела смотреть, но все-таки взглянула.

Да, я была права. Николас Свен собственной персоной, со своей свитой. Человек шесть, хотя я не собиралась считать. Сбоку Маркус, позади все остальные.

- О, Ник, - снова заговорила Сара, но изменив интонацию. Получилось еще более пискляво, от того еще противнее. Она подошла и чмокнула его в щеку, отчего меня затошнило.

Я посмотрела на Николаса. Я больше не позволяла себе называть его сокращенным именем, так же как и Вики. Ник и Вики - это моё воображение. Они никогда не существовали. В реальной жизни были Николас и Виктория. Это люди, которых я ненавижу больше всего в этой жизни.

Он смотрел так пристально, не моргая, завораживая меня. Я почувствовала, как невидимые нити притягивают меня к нему. Ник медленно приближал ко мне своё лицо. Я могла отстраниться, он дал такую возможность, у меня было время. Но я наоборот поддалась ему навстречу.

Ник взял мое лицо в свои ладони, нежно проводя подушечками пальцев по щекам, а затем, когда я уже была похожа на растаявший мармелад, коснулся моих губ своими. Он не напирал, наверно, чтобы не напугать меня. Его губы нежно исследовали мой рот. Я не стала протестовать. И уже через пару секунд его поцелуй изменился.

Ник сделал движение вперёд, оказавшись передо мной на коленях. Его правая рука переместилась на мою талию, а язык начал раздвигать мои губы. Я слегка приоткрыла рот и почувствовала, как язык Ника коснулся моего. По телу прошла волна удовольствия. Его вкус был лучше, чем я представляла перед сном. Он придвинулся ещё ближе, затем надавил левой рукой на плечи, плавно опуская меня на песок.

Он лёг сверху, но я не почувствовала его вес. Только губы, язык и его руки, которые уже блуждали по всему моему телу. Он слегка приподнял подол моего и без того короткого платья, замер, наблюдая за моей реакцией. Я запустила руки в его волосы и притянула его ещё ближе. Мне было плевать, где мы и что я его практически не знаю. Мое сердце приняло его уже давно. Тело горело от его ласк, которые становились откровеннее и ненасытнее.

- Жаки, - прошептал он, отрываясь от моих губ, - какая ты вкусная. Как клубника со сливками.

Его губы переместились на мою шею, я запрокинула голову, полностью открывая ему доступ ко всему моему телу. Шея, бешено бьющаяся жилка, ключица. Его губы спускались всё ниже. А рука, поднимаясь все выше, прошлась по бедру, коснулась моих кружевных трусиков.

- Боже, как я хочу тебя. - Его бархатистый голос полностью обезоруживал меня. Он как будто окутывал меня коконом страсти, из которого я не могла, да и не собиралась выбираться. - Только не здесь. Нас могут увидеть. Малышка, пойдем в мою комнату.

Эти воспоминания, как яд проникают в мое сознание. Я сильно сжимаю кулаки, так, что ногти врезаются в мягкие ткани. Ощущаю боль. Боль - напоминание. Моргнув пару раз, чувствую, как внутри меня зарождается страх. Засосало под ложечкой, живот стянуло в тугой узел.

Я столько раз повторяла себе, что не боюсь его, что могу смотреть на него. Он мне ничего не сделает. По крайней мере, хуже уже не будет. Я наблюдаю за ними из-под полуопущенных век. Сара провела ладонью по его груди, при этом обернувшись ко мне. Она явно хотела, чтобы я увидела. И я видела. Но в сердце ничего не дрогнуло. Он не мой, и никогда моим не был. Даже тогда, когда был на мне или во мне.

- Ник, смотри, кто объявился. - Сара указывает на меня пальцем. - Как отдохнула? Куда ты там ездила?

Я молчу. Что я должна сказать? Что была в дурдоме? Ха, они будут рады это услышать.

Я смотрю на Николаса, но ничего не вижу. Его глаза. Они как пустыня ночью. Ничего не видно, сухо и темно. Когда-то мне казалось, что там можно разглядеть пламя его души. Не ту маску, что он показывает всем, а его настоящего. Но нет. Я ошибалась. Никакой маски нет, это и есть его душа, холодная и безжизненная.

Он на секунду обращает на меня внимание, скользнув взглядом по моему лицу, но потом резко отворачивается.

Кто-то подходит ко мне вплотную сзади, в нос ударяет едкий запах табачного дыма. Я точно чувствую, что это парень намного выше меня. Он резко срывает с меня капюшон, при этом толкая меня вперед. Я падаю на колени, слышится грохот моих костей, копна волос рассыпается по спине.

- Надо же! - восклицает Сара. - Я думала, что достаточно подрезала их тебе. Оказывается, надо было лучше стараться. Ник, как думаешь, может вообще побрить ей голову налысо?

Она засмеялась, как собственно и все остальные. Все, кроме Николаса, Маркуса и Виктории.

Я опустила голову, почувствовав, как в горле появился ком. Пытаюсь сглотнуть его, только бы сдержать слёзы, уже рвущиеся наружу.

За что? Что я им всем сделала?

Обхватываю колени, чувствую теплую влагу. Поворачиваю ладони вверх. Кровь. Поэтому я надеваю джинсы с дырками на коленях, очень уж больно отдирать засохшие кровавые брюки от кожи. Смех не прекращается, кто-то кидает в меня сигарету.

- На, покури, полегчает.

- Маркус, - я вижу, что ноги Николаса разворачиваются - пойдем.

Он никогда не остается, когда начинаются издевательства. Всегда уходит, оставляя меня наедине с моими мучителями. Звенит звонок и толпа расходится. Я кое-как поднимаюсь и бреду в туалет.

Я смываю кровь с рук, смотрю в зеркало. Ничего не изменилось, хотя прошел месяц. Я надеялась, что они забудут. Может, они уже достаточно развлеклись или нашли себе другую игрушку? Но нет.

- Люди ведь могут измениться? - Я смотрю на седовласого мужчину - моего психолога.

Он улыбается, хмыкает:

- Думаю, всё не так однозначно.

- Но я ведь изменилась.

- Нет, - он вздыхает, будто пытается сформулировать то, что собирается сказать,- ты просто укуталась в свой безопасный кокон. Хотя только тебе кажется, что он безопасный.

- Что это значит?

-Твой организм защищается - это нормально. Ты закрываешься, подавляешь эмоции. Но ты должна помнить, что не одна в этом мире. Есть люди, которые могут тебе помочь.

- Кто, например? - Я откидываюсь назад. Очень удобные кресла в этом кабинете. - Вы?

- Я могу частично помочь, но остальную работу должна сделать ты сама.

- Что это все значит? - в который раз спрашиваю я.

Мой психолог очень любит говорить загадками. Временами они раздражают. Неужели нельзя сказать прямо? Ты должна сделать вот это и это. Для чего вся эта недосказанность?

- Привет, - я резко вздрогнула, услышав обращение ко мне, - ты в курсе, что у тебя коленки в крови?

Я посмотрела в зеркало на того, кто заговорил со мной. Девушка.

Длинные каштановые волосы обрамляли четко очерченные скулы, пухлые губы, миндалевидные глаза цвета сочной зелени. Первое, что пришло на ум - она чертовски красивая. Можно сказать шикарная. Незнакомка улыбалась. Мне? Она явно не знала кто я, иначе бы не улыбалась.

- Эй, ты меня слышишь? - У неё явный акцент.

Я не отвечаю, просто киваю. Я оберачиваюсь, чтобы посмотреть на неё не в отражении.

- Хочешь, дам пластырь?

Отрицательно мотаю головой.

Сейчас я похожа на душевнобольного-немого-идиота-с-глазами-гуманоида.

- Ну что ж, славненько. - Она протягивает мне руку. - Меня зовут Яна.

Я не верю своим глазам. Ошарашено смотрю на её руку. Она ждёт, но я резко разворачиваюсь и выбегаю из туалета.

Что, чёрт возьми, это было?

Она точно новенькая. И, похоже, иностранка.

Может француженка?

Хотя нет.

Время обеда. Я забыла, что такое вкус еды. Есть для меня - большая проблема. В школе мне не давали спокойно обедать, то переворачивая мой поднос мне на голову, то насыпая в мою еду какую-нибудь дрянь, в виде опилок, червяков, волос - кто на что горазд, и у кого какая фантазия. А дома мне мешал проглотить вкусно приготовленную мамой пищу комок в горле размером с Юпитер.

И вот я сижу и жду, что будет в этот раз. Музыка привычно успокаивает. Я закрываю глаза. Limp Bizkit перекрывают галдеж в столовой, их голоса проникают в меня подобно горячему шоколаду. Я не сразу замечаю, что на стул, стоящий передо мной, кто-то сел. Открываю глаза и натыкаюсь на пристальный зеленоглазый взгляд - та самая иностранка.

Она махнула мне рукой. Наверно, поздоровалась или просто привлекает мое внимание. Я снимаю наушники.

- Ты же не будешь против, если я с тобой посижу? - Она опять улыбается. Должна признать, что улыбка у нее потрясающая.

Я еще в туалете заметила, что она очень необычно одета. У нас в школе такое не носят.

Вы что!

Только дизайнерская одежда!

Потрепанная футболка с рисунком Микки Мауса - смертельный приговор. Джинсовые шорты, тряпочные сапоги, достающие до середины икры - расстрелять без предупреждения, на шее кожаный чокер с шипами - неформалка.

Ее волосы свободной волной лежат на плечах. Она слегка растрепала их, откинув назад, помахала рукой, словно веером.

- Жарко у вас, - девушка обвела глазами зал, - а где твоя компания?

- Тебе лучше пересесть. - Мой голос слегка дрогнул.

- Почему? - Ее глаза округлились. - Здесь вроде бы не занято.

- Уходи! - Я попыталась быть грубой, но, наверно, у меня не очень получилось, так как на неё это не произвело никакого впечатления.

Я только заметила, что в зале стало тихо. На нас смотрело, по меньшей мере, пятьдесят пар глаз. Я зажмурила глаза, сделала глубокий вдох.

- Тебе лучше уйти. Они забудут, если ты прямо сейчас встанешь и сядешь куда-нибудь в другое место. Неважно куда. Ты новенькая, поэтому тебе ничего не сделают.

Я старалась говорить как можно спокойнее, чтобы не выдать своего волнения. Я не хотела, чтобы еще кто-то пострадал, тем более из-за меня. Эта бредовая история должна закончиться на мне.

- Что происходит? - Она смотрела по сторонам в недоумении. - Почему они так пялятся?

- Печать позора, - выдохнула я.

Когда произношу это, то чувствую, что тону. И нет шансов выплыть. Слова делают происходящее еще более реальным.

Никакой реакции от нее не последовало, лишь одна её бровь взлетела вверх.

- Эм-м-м, окей… - Она явно не знала, что ответить.

В столовую вошла четвёрка Барби и толпа Кенов - только этого не хватало!

Последними вошли Николас и Маркус. Девушка, сидящая напротив меня, замерла. Она смотрела на них, не моргая. Затем шумно сглотнула, сильно сжав челюсть. Я видела, как побелели костяшки ее пальцев, когда она сжала кулаки. Две «звезды» не обратили на неё своего внимания - и слава Богу!

- Эй, - позвала я её, - лучше не смотри.

Она перевела взгляд на меня, выдохнула.

- Меня зовут Яна, - отозвалась девушка-мисс-сияющая-улыбка.

- Мне пофиг, - не совсем честно.

Я резко встала, пока внимание было переключено на входящих «звёзд», и быстрым шагом направилась к выходу.

Что, чёрт возьми, эта была за немая сцена?

Эта иностранка, кажется, запала на кого-то из них. Только вот на кого? Николас или Маркус? Хотя какая мне разница? Она девочка взрослая, сама разберется. И что это за имя такое?

Яна.

Я даже произнести его не могу. Получается что-то вроде «Ана», либо «Йена». Как-то так.

Вечер.

Отец все-таки приехал, как и обещал. Сейчас мы сидим за столом, едим (в моём случае ковыряем) запечённую курицу с картофелем и тщательно изображаем семейную идиллию.

Я уже упоминала, что у нас своя небольшая строительная компания. Правда находится она в Майями. От нас примерно в ста пятидесяти километрах. Раньше отец просто ездил туда раз в неделю, проверял отчетность. Но сейчас же он постоянно находится в городе, ссылаясь на некие проблемы в компании. Хотя никто не знает, в чём именно заключаются эти самые проблемы.

Я думаю, ему просто тяжело находится с нами – с уже года два депрессующим ребёнком и как будто не замечающей этого матерью.

- Как дела в школе? - Мама изо всех сил улыбается - выходит очень и очень наиграно.

- Как обычно, - буркнула я.

Не знаю, для чего она ежедневно задает этот вопрос. Всё и так понятно. Отец шумно выдыхает. Он, в отличие от матери, прекрасно понимает сложившуюся ситуацию. Я предполагаю, что папа знает, через что я прохожу ежедневно. Ведь он сам учился в этой школе. Возможно, у них тоже была наивная дура, которая впоследствии стала изгоем.

- Я сегодня видела Вики с родителями, - как ни в чём не бывало продолжает мама. - Она даже со мной не поздоровалась. Вы все еще в ссоре? Боже, да когда же вы уже помиритесь?

Мои глаза округлились, я взглянула на папу. Он тоже замер. Мы вместе уставились на маму.

Что, чёрт возьми, несёт эта женщина?

- Мама, - говорю, возможно, слишком резко, мне едва удается скрыть свой гнев, - это не просто ссора. Мы больше не подруги. И никогда не помиримся. Смирись уже с этим!

Я резко встаю и ухожу в свою комнату. Возможно, мистер психолог прав. Я всегда убегаю, прячусь от проблем вместо того, чтобы дать достойный отпор. Травля в школе превратила меня в замкнутого, запуганного недочеловека. Я перестала интересоваться всем, кроме музыки. Она моё спасение. Сегодня пятница, а, значит, моё время пришло.

Я быстро принимаю душ, смываю макияж. Он там не нужен. Надеваю юбку, простой белый топ, кеды. Волосы прячу под шапкой.

Мне удаётся незаметно покинуть дом. Сажусь в старенький дедушкин Шевроле Селебрити.

Он заводится не сразу, но с третьей попытки все же получается. Мою же любимицу Шевроле SSR, 2006 года выпуска, разбили в первый же день моего провозглашения позором всей школы. Отец отказался покупать мне новую машину. А смысл? Её все равно ждала бы та же учесть.

Я подъезжаю к бару, который гордо носит название - «Только пьяные». Я много раз говорила Джереми, хозяину бара, что это не название, а говно какое-то. Но Джер уверяет, что оно полностью соответствует концепции заведения и очень точно отражает суть.

Ну, с этим нельзя не согласиться.

Внутри бар выглядит вполне классически. В середине зала находится барная стойка, внутри которой орудуют бармены, по кругу располагаются стулья. У стены оборудована небольшая сцена, возле которой есть достаточно большая площадка для танцев.

Я работаю в этом баре уже года три. После свалившейся на меня «славы» два года назад, Джереми уволил меня - еще бы. Ему не нужен изгой в таком популярном месте. Но уже через пару недель попросил меня вернуться. Без меня бар потерял свою уникальность. Нет, я не хвастаюсь и не преувеличиваю, просто констатирую проверенный факт.

- Хвала небесам! - Джереми возвёл руки к небу, увидев меня. - Где ты была всё это время?

- Ты не поверишь, - хмыкнула я.

- Я думал, что сойду с ума. - Он положил руку мне на плечо, но потом отдёрнул её, будто обжёгся.

Несмотря на то, что Джереми позволял мне работать здесь, я все же оставалась для него опозоренным существом. Словно эта печать каждый раз вырисовывалась у меня на лбу.

- Я тоже думала, что сошла с ума...

Я выглянула из подсобки.

- Ого, - присвистнула я. - Сегодня прям аншлаг.

Зал действительно был забит до отказа пьяной частью населения нашего городка.

- Я шепнул, что ты вернулась. - Самодовольство - его второе я.

- Ну что ж, - я взяла в руки микрофон, - давай начнём.

Я вышла на сцену, но в темноте меня никто не увидел. Джереми включил прожектор позади меня. Он светил мне в спину, создавая мой силуэт. Люди, находящиеся в баре, могли видеть только его. Так и было задумано, и не только после публичного унижения. Я пела так уже три года. Первоначально из-за моего возраста, ведь я была слишком юна. А сейчас мы просто не могли показать моего лица.

Только силуэт и голос.

В баре «Только пьяные» есть маленькая особенность - так называемый «Стол заказов». Сбоку стоит монитор, где представлен список песен, которые можно заказать, и которые я исполняю вживую.

Мой голос очень нравится зрителям. О нем много говорят в городе, пытаясь догадаться, кому же он принадлежит. Но никто даже представить себе не может, что наслаждаются голосом той, кого сторонятся, обижают и унижают ежедневно.

Мне нравится это осознавать. У меня даже есть фанаты.

Кто-то заказал песню The Pretty Reckless - My Medicine.

Хм, ну что, поехали...

- Somebody mixed my medicine, - начинаю хриплым голосом, и толпа взрывается.

Я вижу, что им нравится. Они двигаются в такт мелодии, подпевают, кричат.

Боже, как же я скучала по этой эйфории. Это круче алкоголя или наркотиков. Я нахожусь в центре внимания, но при этом меня никто не видит. Они ненавидят, презирают Жаки - маленького изгоя, с печатью этого долбаного позора - но наслаждаются мной - тенью с голосом то ангела, то демона. В зависимости от выбранной песни.

Я подаю знак Джереми, и он выносит мне барный стул. На его лице улыбка от уха до уха. Вечер только начинается.

Глава 3

POV Жаки

 

Подножка, и я снова падаю. И вам доброе утро. Снова смех. Боль в коленках. Эйфория закончилась, я вернулась с небес на землю. Моя реальность похожа на ад, где всем весело, а мне больно и хочется плакать.

Передо мной возникает чья-то рука. Девичья. Я поднимаю глаза. Та самая иностранка, Яна, кажется.

- Ты, типа, очень неуклюжая, да? - Она не дожидается, когда я возьму её руку, нагибается и пытается поднять меня за плечи.

Я встаю с пола. Она отряхивает мои джинсы - сумасшедшая какая-то. Сегодня она оделась еще интереснее. Темная футболка с рисунком олененка Бемби, белые шорты, розовые балетки, на голове легкая вязаная шапочка. Её волосы свободной волной лежат на плечах. Она не была накрашена, ни грамма косметики - своей естественностью Яна точно выделялась в нашей школе.

- Я ведь так и не узнала твоего имени, - говорит она.

Я открываю рот, чтобы ответить, но за меня это делают другие.

- А это Жаки. - Сара, конечно, кто же ещё. - Местная потаскушка. И я бы на твоём месте не прикасалась к ней.

Сара в компании своих куколок. Они улыбаются в тридцать два ровных, слишком белых зуба.

- Ну, я рада, что ты не на моём месте, - ответила Яна. - Позволь мне самой решать, к кому прикасаться, а к кому нет.

У меня аж челюсть отвисла. Что-что?

У Сары была такая же реакция. Улыбка сползла с её противного лица.

- Ты - новенькая, - вторая попытка, - поэтому, наверно, еще не разобралась в правилах нашей школы.

- Я знаю правила всех школ, - отрезает Яна. - Учиться, учиться и еще раз учиться. Всё остальное меня не волнует. А ты, силиконовая королева, занимайся своими делами.

Она смотрит на меня и улыбается. Земля, похоже, сошла с орбиты или поменяла свой спутник. К этому моменту мы привлекли слишком много внимания. Никто не двигался с места, все ждали, чем же закончится такое неожиданное противостояние. В нашей школе нет такого человека, который осмелился бы перечить Её Величеству Саре.

- Да как ты смеешь! - Кажется, кто-то разозлился.

Сара подходит к нам очень близко.

- Ты еще пожалеешь об этом!

- Буду с нетерпением ждать этого момента. - Яну эта ситуация явно забавляла. Она прищурила один глаз, сделала щелчок пальцами, затем выпрямила указательный и большой пальцы, и направила на Сару, будто пистолет.

Впервые за два года я готова была рассмеяться. Сейчас Сара была похожа на жабу. Она также раздувала щёки и беззвучно то открывала рот, то закрывала. Оставалось еще только квакнуть.

- Детка, закрой рот, а то муха залетит, - сказала Яна, затем она схватила меня за руку и потащила дальше по коридору.

Только пройдя дальше, я заметила, что среди зрителей был еще и Маркус. Он выглядел мрачнее обычного. Хм.

- Какой у тебя урок? - на ходу спросила Яна.

- Химия, - выдавила я.

Мы зашли в класс. Я направилась к своему столу в самом дальнем углу. Она последовала за мной.

- У меня тоже химия. И я сидела за этим столом весь прошлый месяц.

Яна села рядом и повернулась ко мне.

- Значит, Жаки? - Девушка подпёрла голову рукой. - Это сокращение?

- Жаклин, - мой голос больше напоминал писк мыши.

Она очень пристально смотрела на меня, но мне не захотелось съежиться, как это обычно бывает. Я была ей благодарна за поддержку, и одновременно меня тревожили ее последствия. Эта девушка слишком открыто и ясно улыбалась. Не хотелось, чтобы её улыбка потухла, а глаза перестали искриться.

- Тебе лучше пересесть, - делаю я попытку.

- Да, да, это мы уже проходили. Печать позора - это та еще херня. Я тут спросила, и мне, конечно, объяснили.

Я сглотнула. Ну, вот. Она знает.

- Но, - продолжила Яна, - мне насрать. Вот честно. Плевать я хотела на законы этой школы.

- Но… - начала я, она меня оборвала.

- Никаких «но»! Я здесь совсем одна. Ты тоже одиночка. Вместе мы не пропадем.

Первое время после того, как Виктория отказалась от меня, я думала о том, что бы было, если бы она осталась рядом? Если бы трусость не заставила её бросить подругу детства? Может, все не было бы настолько плохо?

Мы были бы друг у друга, поддерживали и утешали. Сара не смогла бы справиться с нами обеими.

Сначала я ждала, что она вернется. Затем возненавидела её, сожгла все фотографии, выбросила подарки. Тогда случился первый нервный срыв. Меня поставили на учёт в местном отделении психиатрии.

После ненависти пришла боль, затем отчаяние, одиночество.

Предательство подруги, которая отказалась быть со мной в трудную минуту. Предательство парня, которому я подарила свою девственность. И, наконец, предательство отца. Он уехал, оставил меня, его не было, когда я ревела, грызла и рвала подушку, когда до крови сжимала кулаки, чтобы унять боль в груди. А мама делала все, чтобы не замечать, как её дочь распадается на мелкие осколки.

Слёзы. Слёзы. Слёзы. Я могла посоревноваться с океаном.

Не могу даже предположить, что Яна увидела в моих глазах. Она накрыла мою руку своей и слегка сжала.

- Ты не должна больше быть одна, - прошептала девушка. - Тебе нужен друг. Мне он тоже нужен, честно говоря. Я здесь никого не знаю. Да и не хочу знать, после всего услышанного и увиденного.

Я открыла рот, чтобы ответить, но класс стал заполняться учениками. Что я могла ей ответить? Я готова была расплакаться. Весь её вид говорил, что она не осуждает меня, не считает шалавой, как делали все остальные. Яна смотрит на меня с надеждой. Только вот, чего она ждёт от меня?

Вошел наш преподаватель, и мы уставились в учебники. Казалось, каждого теперь занимают собственные мысли.

Интересно, о чём задумалась Яна? Я видела, как её взгляд невзначай устремлялся туда, где сидели Николас и Маркус. И у меня возникал вопрос, так ли невинно её стремление подружиться со мной?

- Почему ты ничего не ешь? - Яна, как бульдозер, притащила меня в столовую. - Хотя, согласна, еда здесь отстойная. Может, лучше посидим на траве? Я видела в кино, что в американских школах так делают.

Я согласно кивнула. Все равно не было настроения что-то есть и никакого желания находиться здесь.

На улице было солнечно, трава выглядела очень привлекательно. Я плюхнулась на заднюю точку, не задумываясь, что могу испачкать джинсы. Какая разница? Яна последовала моему примеру.

- Испачкаешь свои белые шорты, - заметила я, кивая на её одежду.

- Да пофиг. - Она достала две банки лимонада из своего рюкзака и передала мне одну. – Так, кто из них? Марк или Ник?

Мои брови взлетели вверх. Вопрос прямиком в лоб. Да уж, эта девушка не медлит и не ходит вокруг да около. Я видела, как напряглись мышцы на её шее, она сжала челюсть.

- Николас. - Возможно, мне показалось, но она облегчённо выдохнула. - Так, значит, Маркус?

Она уставилась на меня, широко раскрыв глаза.

- Я же не слепая, - отпила неизвестный мне напиток.

М-м-м, вкусно.

- Да, Маркус.

- Давно? - Раньше я думала, что Маркус опаснее Николаса, но все оказалось наоборот.

Да, Маркус был мрачнее, нелюдимее. Сталь в его глазах вызывала мороз по коже, он всем своим видом показывал, что с ним лучше не связываться. Конечно, такой горячий парень не мог быть обделен женским вниманием, но его романы всегда оставались в секрете. Никто не знал, с кем он спал и когда: ни одна девчонка в нашей школе не хвасталась этим.

- Месяц. - Односложный ответ явно говорил о том, что Яна не хочет это обсуждать. И я не собиралась настаивать.

- Что у тебя за акцент?

- Русский. Я - Яна Вербина.

- Ты из России? Из той самой? - Наверное, моя реакция была слишком бурной, но я ничего не могла с собой поделать. Это так необычно.

- Какие-то проблемы? - Яна подняла одну бровь. Вся её поза в данный момент говорила о том, что она готова защищаться.

- Нет. - Я слегка потупилась. Яна первый человек, разговаривающий со мной не как с прокаженной (не считая мамы, но она не совсем адекватная), а я повела себя как полная дура. - Прости. Просто я никогда не встречала русских и не слышала русский язык.

- Ну, - протянула Яна, - все бывает впервые.

- Красивый язык, - честно признала. Я хотела глотнуть еще лимонада, но поняла, что уже весь выпила. И когда я успела?

- Что правда, то правда. - Яна протянула мне свою бутылку, я покраснела. - У тебя какой следующий урок?

- Математика, - выдохнула я.

- У меня тоже! - Яна засмеялась. - Покажи свое расписание!

Как оказалось, у нас совпадают почти все уроки. За исключением истории. Яна не планировала изучать историю Америки, понимая, что это будет слишком сложно, поэтому не рискнула записываться на этот курс. Уже было поздно начинать её учить - все-таки выпускной класс.

Школа просто гудела от новостей. Некая студентка по обмену ступила на тропу войны с самой популярной девчонкой нашего городка и подружилась с самым низшим слоем – изгоем, с печатью позора. Это что-то новенькое.

Мы двинулись к выходу, толпа перед нами расступилась. Но сразу после того, как мы проходили мимо, шептали что-то друг другу. Это одновременно и настораживало, и смешило.

Так или иначе, сегодня меня больше никто не трогал. Но я боялась, что это могло быть затишьем перед бурей. Сара просто так это не оставит.

Она будет мстить, я это точно знаю.

Мы выходим на парковку.

- Ты на машине?

- Нет, - выдыхаю я.

- Тогда пойдём, - она звякает ключами, - я тебя подвезу.

Яна подводит меня к потрясной BMW Convertible, кабриолет ярко-красного цвета. Я ошарашено уставилась на эту красотку.

- Классная, да? - улыбается Яна.

- Это явно не то слово. - Я не могу оторвать глаз.

- Что сказать, у меня классный отчим. - Она садится в машину. - Запрыгивай!

Я ничего не отвечаю и не спрашиваю. А зачем? У каждого своя семья. Мы не настолько близки, чтобы разговаривать на подобные темы. Если бы Яна спросила меня о моей семье, я бы, скорее всего, притворилась немой. Хватит и того, что она знает обо мне на данный момент.

- Ты здесь живёшь? - кивает Яна в сторону моего дома, когда мы подъезжаем к воротам.

- Да, а что?

- Я живу вон там. - Она кивает в сторону дома, находящегося через один от меня. Главное преимущество дома, на который указала Яна в том, что у него есть свой собственный небольшой пляж. Это моя мечта. Пляж, где тебя никто не потревожит, где ты можешь спокойно сидеть и разговаривать с океаном.

- Ты живёшь у мистера Палмера? - Согласна, вышло немного недоверчиво.

- Да. - Она, казалось, этого не заметила. - Мистер Оливер Палмер - мой отчим.

- А миссис Палмер? - Блин, я же не хотела лезть не в свое дело.

- Она моя мама. - Яна ничуть не смутилась. - Родная. Мой отец… он живет в России, женился во второй раз. И я не очень вписалась в его новую семью.

Я грустно вздохнула. Даже у этой сияющей иностранки жизнь далеко не сахар.

- Не парься, - она как-то нервно засмеялась, - это все не так страшно. Дай мне номер своего сотового.

- У меня его нет. Ну, знаешь, мне звонили, оскорбляли и тому подобное.

- Не люди, а звери какие-то, - зло выдохнула Яна.

Я немного помедлила, но потом все же решилась. Хуже ведь все равно не будет.

- Я могу дать тебе номер домашнего телефона.

- Это отлично, - обрадовалась девушка.

Я продиктовала номер телефона, затем вышла из машины, открыла ворота и вошла во двор.

Мое появление не осталось незамеченным. Мама выбежала мне навстречу.

- Кто это тебя привез? Вики?

Я сжала челюсть. Спокойствие, только спокойствия.

- Нет, мама. Это Яна, падчерица мистера Палмера, дочь миссис Палмер.

- Не знала, что у неё есть дочь, - удивилась мама.

Мама считает, что знает всех в нашем городке. И всё обо всех. Какое же разочарование! Она не выведала такую важную информацию о своих соседях.

- Хотя чему я удивляюсь? Миссис Палмер всегда была тёмной лошадкой. Как только она появилась здесь, я сразу поняла, что с ней что-то не так.

Я не могу больше слушать, как мама обсуждает соседей. Сколько можно? Она реально считает, что наша семья идеальна. Серьёзно?

Я быстро вбежала по ступенькам на второй этаж, закрыла двери своей комнаты. Не раздеваясь, включила музыку, надела наушники и упала на постель.

Сегодня столько всего произошло. Мой мозг отказывался переваривать эту информацию. У меня появился друг - русская девочка, которая не побоялась пойти против Сары ради меня. Но ведь она меня совсем не знает.

Хочу ли я дружить с кем-то?

Я сама не знаю.

Яна все же позвонила, когда я уже собралась выйти из дома. Вечерело. Ужинать я, как обычно, отказалась. Мне нужно было идти на очередное свидание с мозгоправом.

- Давай прогуляемся? - весело щебетала она.

Я не сказала, куда мне надо сходить, но назвала адрес, откуда меня можно будет забрать через часок. К психологу меня возила мама. И пусть она упорно не признавала, что я нуждаюсь в его помощи, все же оплачивала его услуги.

Я плюхнулась в кресло кремового цвета, желая поскорее начать. Новость, что за мной заедет Яна, приятно согревала душу.

Мистер Дик подозрительно глянул на меня. Я заерзала в кресле - очень удобном, кстати. Весь его кабинет был в тёплых постельных тонах. Я не спец, но наверно эти цвета должны успокаивать.

Возле окна стоит рабочий стол, шкаф с книгами. Посередине лежит большой белый ковёр, на котором находятся два кресла друг напротив друга. Сбоку разместилась софа. Видимо, у мистера Дика есть клиенты, которые любят поваляться во время сеанса. Лично я предпочитаю сидеть полежать я и дома могу.

- Что случилось?

Господи, от него ничего не скроешь.

- Её зовут Яна. Она новенькая. Приехала из России.

Я выпалила всё это на одном дыхании. Когда я последний раз так разговаривала?

Мистер Дик усмехнулся, а я закатила глаза.

- Что?

- Ничего. - Он кашлянул в кулак. - Продолжай.

Я быстро рассказала ему обо всем, что случилось. Он явно был доволен произошедшим переменам.

- Я не знаю, могу ли доверять ей, - честно призналась я.

- Ну, дорогая, никто не может знать это наверняка. Ты и сама прекрасно знаешь, что даже самые близкие люди могут лишиться нашего доверия. Но знаешь, когда ты падаешь, и тебе протягивают руку, не лучше ли уцепиться за неё? В лучшем случае она вытащит тебя, а в худшем - ты продержишься еще какое-то время, прежде чем упасть.

Эти слова действительно заставили меня задуматься.

И правда, что я теряю?

Возможно, с Яной я смогу окончить школу без мысли о самоубийстве.

- Я знаю, - продолжил мистер Дик, - тебе кажется, что ты сломлена. Но это не так. Да, внутри тебя пустота, но её можно заполнить. Просто надо найти, чем именно. Ты не хуже своих сверстников, ты даже лучше. Жаки, не оглядывайся назад. Иди вперед, радуйся жизни. Дай отпор своим страхам. Ведь только они сдерживают тебя.

По моей щеке скатилась слеза.

- Разве вы не должны сделать так, чтобы я наоборот перестала плакать?

- Слезы не всегда плохо. Иногда они лечат.

- Знаете, - говорю я, вытирая слезы тыльной стороной ладони и при этом улыбаясь, - я думаю, что вы - хороший мозгоправ.

Мистер Дик засмеялся.

 

Глава 4

POV Жаки

 

Когда я выбежала из штаб-квартиры мистера Дика, Яна уже ждала меня. Она шикарно смотрелась, сидя в своём кабриолете. На ее лице красовались дорогущие солнцезащитные очки, хотя одета она была довольно скромно. Короткая юбка-колокол нежно-голубого цвета, белый топ, босоножки без каблука. Я же выглядела как обычно. Светлые джинсы с «драными» коленями, белый топ и шапка, в которую заправлены волосы.

- Хай. - Яна сдвинула очки вниз и прищурилась. - Ты когда-нибудь показываешь свои волосы?

- Только дома, - честно признаюсь я.

- Сними шапку, жарко ведь, - она не приказывала, но и не просила.

Я замешкалась.

- Давай, - настаивала Яна.

Я быстро сняла шапку и кинула её в рюкзак. Мои длинные белые волосы рассыпались по плечам. Я ощутила приятное чувство свободы впервые за эти два года.

- Вау! - Яна сняла очки, чтобы внимательно рассмотреть мои волосы.

Она уже видела их тогда, в школьном туалете. Но сейчас они выглядели по-другому. Я помыла и хорошенько расчесала их, после чего они не торчали в разные стороны, а лежали ровной волной и выглядели еще более густыми.

- Как ты можешь их прятать?

- Знаешь, - зло выдыхает Сара, - меня раздражают твои волосы!

Я стою, прижавшись к шкафчикам в школьной раздевалке. Сара подходит всё ближе и ближе. Я пытаюсь вжаться в шкафчики еще больше, что, естественно, было невозможно. Позади неё Лейла, Кэрол и Виктория.

Когда она успела присоединиться к ним?

Вики больше не моя подруга. Но я даже представить себе не могла, что она окажется в компании тех, кому очень нравится издеваться надо мной.

Разве люди могут так поступать?

Мы дружили с детства. Вместе играли в песочнице, вместе ели, вместе спали. А теперь она стоит и смотрит, как какая-то сука хватает меня за волосы.

- Почему у такой шлюхи такие шикарные волосы? - Сара хватает прядь моих волос и с силой рвет их на себя.

Из моей груди вырывается крик. Боль. Ощущение, что снимают скальп. Я дернулась вперед, вслед за своими волосами, которые все еще сжимала рука этой дряни. Но в следующую секунду Сара резко отпускает мои волосы и толкает меня назад. Я врезаюсь головой в шкафчики, медленно оседаю на пол.

Я даже ничего не успеваю понять, Сара подходит ко мне. Я поднимаю на нее глаза и вижу ножницы в её руках.

- Нет! – кричу я.

Я резко встаю, от чего кружится голова. К нам подходят Кэрол и Лейла - одна с одной стороны, другая с другой. Виктория остаётся стоять на месте.

- Вики, - мой голос задрожал, из глаз уже потекли слёзы солёным ручьём.

- Я покараулю, - говорит она.

Я смотрю, как моя подруга разворачивается и выходит из раздевалки, оставив меня с ними.

- Ну что, - довольно заулыбалась Сара, - приступим?

Я все еще не отрываю глаз от двери.

- Вики, - всхлипываю я.

Я не стала сопротивляться, когда Лейла и Кэрол сильно надавили мне на плечи. Я оказалась на коленях. Такое ощущение, словно мне в сердце вонзили нож. И не просто воткнули, а еще и прокрутили. Я не могу вдохнуть: воздух стал обжигающим.

- Сейчас мы тебе сделаем стрижку, какая и должна быть у такой потаскушки.

Я слышу, как лязгают ножницы Сары, и вижу упавшую белую прядь.

Слёзы застилают глаза. Я вся обмякла. Осознание того, что даже когда-то лучшая подруга не поможет мне, опустошало все внутри.

Боль, обида, бессилие, беспомощность. И в сотый раз заданный вопрос - за что?

После этого я стала прятать свои волосы, чтобы не привлекать к себе внимание.

Первый порыв, конечно, был обрезать их. Нет, даже сбрить налысо. Но потом я решила, что так я выполню их желание. Да и маму на тот момент мне еще было жаль. Она считала, что волосы - это гордость женщины. У неё и так чуть истерика не случилась, когда она увидела работу Сары. Но даже это не заставило её задуматься о моих школьных проблемах.

Я хотела уйти в другую школу или перевестись по обмену в другую страну, но мама была настроена решительно. Она отказалась подписывать документ. А без её согласия выезд был невозможен.

- Много они обрезали?

Яна смотрела на руль машины, одновременно ковыряя ноготь безымянного пальца большим. Слава Богу, она не начала жалеть меня. Ненавижу жалость.

Меня жалели в психиатрической больнице.

Медсёстры постоянно повторяли:

- Бедная девочка. Такая молодая, а уже психически неуравновешенная.

- Вы слышали? На ней печать позора. Ник Свен.

- Бедная девочка. Такая молодая, а уже шалава.

Хотя согласна, возможно, это и не было жалостью.

Яна просто сидела и молча давала понять, что понимает меня.

- Нет, - протянула я. - Им помешали.

- Кто? - Она явно оживилась.

- Тренер женской команды по волейболу. У них была тренировка.

- Чёрт!

- А ты думала, что кто-то захотел мне помочь? Ха, как бы не так. Ты первая, кто это сделал за два года.

Меня избегали, как прокаженную. Будто я могу заразить их какой-то жутко-опасной и неизлечимой болезнью. Это, конечно, вышло за рамки школы. Весь город гудел о моём падении.

Если бы это был огромный город, как, например, Майами или Нью-Йорк, никто бы даже не заметил. Но в нашем городке такая новость стала сенсацией. На Жаклин Томсон, дочери Элеоноры Томсон, поставлена печать позора. И поставил её сам Николас Свен - сын самого богатого и уважаемого человека нашего городка.

Общаться со мной - равносильно самому поймать эту печать, поэтому меня избегали, как могли. Доходило даже до того, что меня попросту игнорировали, будь то магазин или же кафе.

Школьные учителя делали вид, что ничего не замечают. Со мной они были холодны и отчуждены. Меня перестали спрашивать, вызывать к доске, хотя раньше я была самой любимой ученицей, ведь всегда им улыбалась, никогда не хамила, всегда выполняла домашнее задание, помогала со всеми школьными мероприятиями.

И один неверный шаг разрушил всю мою жизнь. Я не понимала, почему все именно я. Почему Николас Свен решил сделать это со мной?

- Может, заедем куда-нибудь поужинать? - предложила Яна.

Я промолчала.

- Хотя, - протянула Яна, - у меня есть неплохая идея.

Мы заехали в кафе, взяли еду на вынос. Пиццу, два чизбургера, кока-колу, чипсы.

- Ты же столько не съешь, - засмеялась я, когда увидела наш ужин.

- Увидишь. - Она подвигала бровями, от чего мне стало еще смешнее.

В компании Яны я чувствовала себя спокойно и уверенно. Мне хотелось разговаривать, смеяться, жить, в конце концов. Она вся такая энергичная, живая, а не размалеванная кукла, какие ходят у нас по школе.

Естественная красота, естественная улыбка, естественный смех.

Если бы я была парнем, то наверно, влюбилась в неё.

Сама удивляюсь своей мысли.

- Ты не против, если мы посидим на пляже семьи Палмер?- спросила Яна немного смутившись. - Родителей всё равно нет дома.

- Нет, конечно, - слишком поспешно ответила я. Всегда мечтала там побывать.

Яна рассмеялась, включила неизвестную мне музыку, и мы поехали.

Дом мистера и миссис Палмер был впечатляющим - таким большим и белым. Он будто возвышался над всеми домами нашей улицы.

Мы вошли внутрь: Яна захотела взять плед. Внутри все выглядело еще шикарнее. Огромная, светлая гостиная, окна которой выходят на океан. Божественно. Темная винтовая лестница ведёт на второй этаж, хотя в этом доме было три этажа. Мы поднялись в комнату Яны, она была такая же большая, как и всё в этом доме. И такая же... белая.

- Мама помешана на белом цвете, - смущенно объяснила Яна.

У стены находилась пышная кровать под балдахином - ничего себе. Напротив стоял стол, на котором находился ноутбук. Рядом расположились две двери. Одна точно вела в ванную комнату, а другая - в гардеробную. Я не знала наверняка, но предположила, так как в комнате не было шкафа. В воздухе витал приятный аромат свежести океана, цитруса и чего-то сладкого, возможно, ванили.

Моих ног коснулось что-то мягкое. Я наклонилась и увидела пушистый комок дымчатого цвета. Он потёрся о мои джинсы, затем упал на пол и принялся вылизывать свои лапки. Я, не задумываясь, села на пол и коснулась его. Если бы можно было умереть от восторга, то я бы так и сделала. Такой мягкий и теплый.

- Его зовут ВалЕрик, - Яна села возле меня.

Я попробовала произнести, но у меня ничего не вышло.

- Вообще-то, - засмеялась Яна, - мама назвала его ВАлери, но я называю ВалЕриком.

- Что это значит? - недоумевала я.

- Ну, знаешь, есть такая песня.

Я удивлённо подняла одну бровь.

- Валера, Валера! Я буду нежной и верной. Валера, Валера! Любовь, надежда и вера, - пропела она на русском языке.

Я ничего не поняла, поэтому Яна перевела мне. Тогда уже мы засмеялись вместе.

- Еще есть вот такая, - сквозь смех сказала она, потом запела на русском. - Остановите! Остановите! Вите, Вите надо выйти.

Она так причудливо играла голосом и махала руками, что я засмеялась с новой силой. У меня даже глаза заслезились.

- Перевод, - попросила я.

Перевод показал, что песня бредовая.

- Все русские песни такие бессмысленные? - спросила я, насмеявшись вдоволь.

- Ха, - Яна резко взмахнула рукой, - кто бы говорил? А как же эта, как её? Это мужицкий дождь, аллилуйя! Дождь из мужиков, Аминь! Мужицкий дождь, аллилуйя! Аминь! Только не простынь!

Я не удержалась и взорвалась новым истеричным хохотом, смотря и слушая, как она изображает Джери Холлиуэлл. Голос у Яны хороший, вот только в ноты не попадает. Совсем.

- Вообще-то, - выдавила я, - это британская группа, а не американская.

Наш смех было уже не остановить.

Мы сидели на пляже, глядя на океан, и уплетали вкусности, купленные Яной. Странно, но у меня в горле не было кома. Я спокойно жевала и глотала, запивая всё колой.

Пляж действительно был дивный. Ровный белый песок, чистая прозрачная вода. От чужих глаз его скрывал высокий забор и зеленые насаждения.

Неужели один человек, за один день смог так изменить мою жизнь? Я ела, смеялась и разговаривала. Этого уже два года не было. Конечно, мне все еще больно. В груди что-то постоянно ныло. Такие раны просто так не заживают, но зато у меня появилось ощущение, что я не одна.

- Почему он? - неожиданно спросила Яна.

- Что? - Я не сразу поняла, о чём она.

- Почему тебе понравился Ник?

- Николас? - я замешкалась. - Ну, знаешь… я думала, что он прекрасный принц, а я, ну… наверно, Золушка.

Я не знала, что сказать. То, о чём я думала тогда, что видела в его глазах, сейчас казалось мне полным бредом. И было стыдно признаваться в своей глупости.

- Это, типа, тот самый принц, который забыл, как выглядело лицо Золушки, поэтому он примерял туфельки всем бабам королевства?

- Что-что? - Она прямо попала в яблочко.

- Ну, та сказка о принце с очень плохой памятью. Хотя знаешь, у нас сейчас таких принцев навалом. Они ночью трахаются с девицами, а утром не помнят, как их зовут и как они выглядят.

Я помрачнела.

- Прости, - опомнилась Яна, - я не хотела...

- Нет, - остановила я её, - ты права. Все было именно так. Жёсткий секс. И все.

В его комнате было темно. Я ничего не видела, только чувствовала. Ник стоял сзади. Его рука отодвинула мои волосы, и губы коснулись шеи.

Я резко вдохнула и выдохнула.

Зубы ухватились за мочку уха, одна рука легла на бедро, а другая расстёгивала моё платье. Я боялась пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент. Мне казалось, что если я двинусь, то это всё исчезнет, словно мираж.

Николас Свен целует мои плечи, снимает с меня платье. Оно падает к ногам.

- Перешагни, - шепчет он своим бархатным голосом.

Я повинуюсь, оставаясь в одних только трусиках.

- Ты прекрасна.

Я краснею и радуюсь, что вокруг темно, и этого не видно.

Ник притягивает меня ближе. Его губы по очереди накрывают мои соски. Электрические импульсы проходят через всё моё тело, устремляясь куда-то между ног. Я сжала мышцы внизу живота, остро почувствовав то, что раньше не испытывала. Какой-то странный голод, жуткую потребность ощутить Ника внутри себя.

- Жаки, - шепчет он, - ложись на кровать.

И я следую его указанию, подхожу к большой кровати, ложусь и смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Он быстро снимает с себя водолазку и джинсы, остается в трусах. Очень сексуально. У него тело как у Аполлона - идеально рельефное и гладкое.

- Нравится? - спрашивает он как-то злобно.

Я едва заметно киваю.

Он подходит к кровати, медленно опускается на неё, затем накрывает моё тело своим.

Его губы находят мои. Поцелуй больше не нежный и трепетный, а голодный и страстный. Местами даже жёсткий. Я думаю, что на утро точно останутся следы.

Он посасывает мою губу, прикусывает, затем язык врывается в мой рот, исследуя все его глубины. Я отрываюсь от его губ, чтобы застонать. Мои руки зарываются в его волосы - такие мягкие и шелковистые. Они приятно пахнут, как и весь он. Соблазнительным мускусом.

Его губы покрывают моё тело поцелуями, а руки сдергивают с меня трусики. Я слышу шорох, затем он раздвигает мои ноги. Следующее, что я чувствую - это боль.

Адская боль пронзает всё мое тело. Я инстинктивно дергаюсь, но Ник не отпускает меня. Он продолжает входить в меня, не останавливаясь ни на минуту.

Больно. Чёрт, как же больно.

Это все, что я чувствую. Ник двигается во мне, вызывая всё новые и новые спазмы боли. Из глаз брызгают слёзы.

- Ник, - процедила я, сквозь зубы.

Но он не ответил. Его толчки стали усиливаться, он застонал и резко вышел из меня.

- Наутро пелена рассеялась, - продолжила я. - И мой принц превратился в тыкву.

- Скорее в одну из крыс, из которых создавались лошади.

Мы опять засмеялись, прогоняя печаль. Яна вскочила и побежала к воде.

- Давай искупаемся! - прокричала она. - Всегда мечтала искупаться при луне!

Она ненормальная.

Я заявляю это официально!

Но это не помешало мне последовать её примеру.

Глава 5

POV Жаки

 

Проснувшись утром, я почувствовала странный прилив сил. Я вспомнила наше вчерашнее дурачество на берегу.

Мы брызгались, бегали и смеялись. Много-много смеялись. Это было похоже на сумасшествие. Две абсолютно неадекватные девушки танцуют, причём музыки не было, бегают по берегу друг за другом по кругу. Я вдоволь нахлебалась солёной воды, впрочем, как и Яна.

Яна взяла с меня слово, что сегодня в школу я надену что-то более открытое. Я приняла душ, расчесала и высушила волосы. Впервые за долгое время открыла свой шкаф с мыслью, что все вещи там наверно покрылись плесенью. Но нет, мои опасения не оправдались. Мама регулярно отдавала вещи в химчистку. И ей было не важно, надеваю я их или нет.

Я выбрала легкую темно-зеленую юбку-миди ниже колен, короткий топ в бело-черную полоску и аккуратные белые кроссовки на невысокой платформе. Не помню, чтобы я все это покупала.

Мама.

В другой раз я бы разозлилась, но сейчас все же мысленно поблагодарила её за это.

Я решила сделать аккуратный макияж. Нарисовала черные стрелки, немного туши, слегка поправила брови, и в конце немного матовой помады на мои пухлые губы. Я взглянула на себя в зеркало. Очень даже неплохо.

Странно, что одна девушка, за один вечер смогла вдохнуть в меня жизнь. Оказывается, я ждала именно этого, чтобы вновь стать самой собой. Я всё ещё боялась, но почему-то была готова к борьбе.

Папа все еще не уехал, что очень удивило меня, когда я спустилась вниз. Он так и замер с чашкой в руке.

Я видела, что родители шокированы. Улыбнулась им.

- Мам, - обратилась я к матери, - мой кофе готов?

- Конечно, милая. - Она засуетилась по кухне, затем поставила передо мной небольшую чашку с моим любимым Мокко.

Я вдохнула его аромат, от чего закружилась голова.

- Что-то случилось? - Папа заговорил со мной?

Теперь уже я уставилась на него. Он выглядел как-то сконфужено. А мама? Ну, она как всегда улыбалась. Это ужасно раздражало. Я раньше задавалась вопросом: если бы я вдруг умерла, она бы тоже улыбалась и говорила, что всё прекрасно?

- Нет, - коротко ответила я.

М-м-м, шоколадно-ореховое послевкусие. Я даже глаза зажмурила от удовольствия.

Мама подала мне тарелку с блинчиками, но есть мне не хотелось. Слишком много я съела вчера на ночь.

Я впервые за два года посмотрела вокруг. Вся кухня была сделана их дерева отличного качества. Кухонный п-образный гарнитур, стойка, на которой мы всегда завтракали и обедали. А вот ужинали мы в столовой. Большие окна и пышный тюль. За время моего пребывания в депрессии здесь ничего не изменилось. Всё так же на своих местах, не сдвинулось ни на миллиметр. Я закатила глаза. В этом вся моя мама.

Она и сама выглядела идеально. Волосы цвета пшеницы, уложены в прическу а-ля пятидесятые, скромное, но дорогое платье средней длины. У неё всегда красивый маникюр, педикюр, кожа чистая и ровная. Я одновременно и восхищалась, и раздражалась.

- Ты в порядке? - Папа все еще наблюдал за мной.

Нет, папа, я давно уже не в порядке. Только вот тебе не было дела до этого раньше, так с чего же сейчас интересуешься? Я хотела сказать именно так, хотелось выплеснуть на них всё, что накопилось внутри. Хотелось сказать им, что они ужасные родители. Но я лишь кивнула. Настроение как-то сразу ухудшилось.

- Милая, - пропела мама, - ты слышала, что мальчик Миллеров устраивает вечеринку в честь Хэллоуина?

Мама, как обычно, узнавала все новости раньше меня. И как только она это делала?

Отец многозначно кашлянул, но мама не отреагировала.

- Ты пойдешь? Я могу купить тебе костюм, я как раз собиралась съездить за покупками и...

Она не договорила: просигналила машина.

Яна.

Я очень обрадовалась, подскочила с места, быстро схватила сумку и выбежала из дома.

Яна была одета в белую блузку с розовым воротничком без рукавов, заправленную в розовую плиссированную юбку, чуть выше колен. На ногах бледно-розовые балетки. Волосы она собрала в хвост и выглядела при этом такой... свежей.

- Хай, красотка! - Она подняла вверх большой палец, делая знак «класс», явно оценив мой прикид.

Я села в машину, лицо Яны резко стало серьёзным.

- Нам надо кое-что обсудить, - сурово сказала она, при этом нахмурив брови. - Я тут подумала, мы с тобой вообще ничего не знаем. Мне нужно кое-что выяснить, поэтому ответь честно.

Я замерла, мне вдруг стало страшно. Может, я себе придумала вчерашний вечер? Она хочет отвернуться от меня? Я показалась ей слишком скучной? Или она подумала и решила, что лучше не общаться с изгоем?

Боже, я этого не вынесу! Не переживу еще одного предательства!

- «Дневники вампира» или «Сверхъестественное»?

Она что, мать её, серьезно?!

- «Сверхъестественное», - ответила я дрожащим голосом.

Яна засмеялась. Да она, блин, издевается надо мной.

- Мы, нахрен, как две половинки клубничного пирога! - воскликнула Яна. Она резко нажала на газ. Я засмеялась.

- Ты напугала меня! - негодовала я, но при этом нисколечко не злилась.

- Видела бы ты своё лицо, - хохотала Яна, немного сбавив скорость. - Что я, по-твоему, могла сказать тебе, что ты так отреагировала?

- Ничего, - соврала я, и Яна поняла это.

- Прости, - смех оборвался, она вновь стала серьезной, - иногда меня заносит. Ничего не могу с собой поделать.

Она посмотрела на меня. В её глазах я заметила раскаяние.

- Ты не виновата, что я такая шуганная. – Я улыбнулась, давая понять, что не держу на неё зла.

- Убить их - мало! - оскалилась Яна.

И все-таки, когда мы входили в школу, мои коленки слегка подрагивали. Я посмотрела на Яну. Она была совершенно спокойна. Яна шла с расправленной спиной и высоко поднятой головой.

Мне б её уверенность.

Я всегда мечтала войти в школу как в голливудских фильмах. Так, чтобы все расступались и глазели, разинув рты. Ну что сказать? Моя мечта осуществилась. На нас пялились, прижавшись к своим шкафчикам.

Я увидела Николаса. Он стоял в конце коридора, возле кабинета химии. У нас с ним было несколько совместных уроков. Но Николас умело не замечал меня эти два года. Я всерьез начинала считать себя приведением для него. Рядом стояли Сара и Маркус.

Яна аккуратно прочистила горло. Я точно знаю, что между ней и Маркусом что-то происходит. Только не знаю, насколько всё серьёзно. Маркус увидел Яну, что-то вспыхнуло в его глазах, но быстро потухло.

- Какого чёрта? - услышала я шипение Сары.

Николас впервые посмотрел на меня прямо. Он перевел взгляд с меня на Яну и обратно. Ледяные глаза. Мне стало не по себе, но я не опустила голову. Я не одна. Все хорошо. Он для меня - ничто. Пустое место. Ни поза Ника, ни его лицо не выдавали его эмоции, возможно, он, правда, ничего не чувствовал. Вообще.

- Черти здесь явно не мы, - отозвалась Яна. Её тело было натянуто как струна.

- Что ты хочешь этим сказать? - не унималась Сара. Где же это она потеряла своих подручных?

- Дай пройти, кукла. - Яна сжала зубы.

Сара не отошла. Яна подошла и отодвинула её. Она махнула мне рукой, чтобы я следовала за ней.

- А ты всё такая же. - Сара решила добраться до меня. - Как слепой щенок, следуешь за хозяином.

Яна замерла, она была готова кинуться мне на помощь.

Ты не слабая. Ты не боишься их.

Я резко выплюнула:

- Ты думаешь, что ты здесь главная? Звезда школы?

Брови Сары взлетели вверх. Маркус и Николас почему-то замерли.

- Это же очевидно, - заулыбалась эта сука, будто я сделала ей комплимент.

То, что я собиралась сказать, могло мне же больно аукнуться. Но я должна была это сделать. Я сделала глубокий вдох, сжала кулаки и выдохнула.

- Продолжай в том же духе. Вот только, для того, чтобы стать королевой выпускного бала, мало отсасывать Грегу в туалете «Только пьяные», - я выдержала полусекундную паузу, - каждую пятницу.

Шок, отразившийся на лицах учеников нельзя сравнивать с лицом Сары. Оно побагровело, потом позеленело. Выкуси, дрянь!

- Так что, ты недалеко ушла от меня - самой главной шлюхи этой школы, - на последних словах мой голос дрогнул.

Яна смотрела на меня с восхищением, от чего мне захотелось гордо улыбнуться. Николас и Маркус недовольно нахмурились.

Я дала сдачи! Господи, как же хорошо!

Сара хотела было кинуться на меня, но её остановила рука Маркуса. Он что-то сказал ей на ухо, и она кивнула.

Я прошла за Яной в кабинет, мы сели за парту.

- Это правда? - спросила Яна.

Я кивнула. Мои щеки раскраснелись, все внутренности горели - вот, что такое адреналин.

Я практически не слушала учителя. Временами чувствовала на себе взгляд Николаса. Кожу покалывало. С чего вдруг такие перемены?

Яна переместила по столу листочек. На нём было написано только одно слово - вечеринка.

Я поняла. Она имела в виду вечеринку в честь Хэллоуина сегодня вечером. Я не отреагировала. Она зашептала:

- Ну, пожалуйста, давай сходим. Я так хочу увидеть, как выглядят вечеринки по-американски. Тем более Хэллоуин.

Я взвешивала все «за» и «против». Конечно, «против» было намного больше.

Чёрт, я только что «опустила» Сару на глазах у всей школы. Скоро это дойдет и до Грега. Они будут мстить. Я даже боялась представить, что они могут сделать со мной. А на вечеринке я буду максимально беззащитна.

Пьяная, агрессивная толпа. Люди ненавидящие меня. Не очень хорошо.

Но Яна смотрела на меня глазами котика из Шрека.

- Я все время буду рядом, - обещает она.

- Хорошо, - киваю я. Была, не была. Я уже начала давать отпор, глупо сейчас прятаться.

- Давай докажем им, что ты не собираешься оставаться затюканным изгоем.

Мы знакомы всего пару дней, но она уже знает, куда надо надавить, чтобы я сдалась.

Я улыбнулась. Хорошо. Будь, что будет.

 

- А твои родители дома? - спросила Яна.

- Нет. - Я начала подниматься по ступенькам наверх. - Папа уехал в Майами, а мама - за покупками.

Моя комната выглядела очень уныло. Я перестала обращать внимание на то, что меня окружает, замкнувшись в себе. Светло-розовые стены, розовый ковер на полу, небольшая кровать у стены, шкаф, письменный стол. Ноутбук я разбила, телефон выбросила, когда начались издевательства в сети и неприятные звонки. Вот собственно и все, что было в комнате. Все плакаты, постеры, игрушки я разорвала в приступе ярости.

Да, было и такое.

Яна открыла мой шкаф.

- Не густо, - сказала она, копошась там. - Может, поедем ко мне. Мама мне весь гардероб забила под завязку. Как раз познакомишься с ней и Оливером.

- Я не могу, - начала было я, но Яна оборвала меня.

- Ты - мой друг. И сегодня мы идём на вечеринку! - Она подпрыгнула на месте.

Мы вошли во двор дома мистера Палмера. Я почувствовала запах дыма и жареного мяса. Вопросительно взглянула на Яну.

- У нас сегодня барбекю, - кивнула она. - Ты, конечно, приглашена.

- Но...

- Никаких «но». Оливер и мама очень хотят с тобой познакомиться.

Нас встретила миссис Палмер. Я видела её в городе пару раз. Она невысокого роста. У неё прямая, как и у Яны, осанка. На меня смотрела копия Яны двадцать лет спустя. Только волосы короткие.

- Рада познакомиться, Жаклин. - Она протянула мне руку.

- Можно просто Жаки, - улыбнулась я, пожав её руку.

- Ну что ты, дорогая. Твоё имя такое красивое. Грех его сокращать.

- Это не нам решать, мама, - вмешалась Яна. - Где Оливер?

- Жарит мясо на террасе.

Мы обошли дом. Невероятное наслаждение - слышать шум океана. Терраса плавно перерастала в пляж - изумительный вид. Сочная зелень переходила в белый песок.

Я засмотрелась и споткнулась обо что-то. Я бы наверняка ощутила мягкость этой травы своим лицом, если бы меня не подхватили чьи-то руки. От них пахло сигарой и какими-то медикаментами - что-то до боли знакомое…

Но я не могла понять, что именно. Будто я уже чувствовала эти запахи. Да, запах медикаментов чувствовал каждый хотя бы раз в жизни, но в сочетании с дорогим запахом сигары – это вряд ли. Моё подсознание отказывалась выдавать информацию.

- Оливер, - сказала Яна.

Я отшатнулась, сказав «спасибо».

Мистер Палмер - очень красивый мужчина лет сорока. Мама неоднократно повторяла, что нигде не встречала такого привлекательного доктора. Оливер Палмер владел сетью частных клиник. Сам он руководил отделением в нашем городке.

- Очень приятно, Жаки. - Он также протянул мне руку.

- Мне тоже, мистер Палмер. - Моя рука дрогнула.

«Что не так?» - спрашивала я себя. Я его ни разу не видела. Тогда почему такое чувство, что уже чувствовала его прикосновение и ощущала запах, что исходил от него - как наваждение какое-то.

- Ты в порядке? - Яна положила руку мне на плечо.

- Да, - очнулась я.

- Можем садиться за стол! - крикнул мистер Палмер.

За столом я чувствовала себя очень некомфортно. Мясо было идеально приготовленным, как и гарнир. Но я мало ела. Мой взгляд постоянно возвращался к мистеру Палмеру. Я постоянно одёргивала себя, но ничего не могла с собой поделать.

Разгадка будто лежала на поверхности, но я никак не могла собрать её, как кусочки мозаики. Запах, руки, океан. Как это связано? Чего-то не хватает. И при чём здесь отчим Яны?

- Может, пойдем уже? - спросила Яна.

- Вы куда? - Миссис Палмер как раз принесла лимонный пирог.

- Мы собираемся на Хэллоуин, - заулыбалась Яна.

- Вы вдвоём? - Мистер Палмер явно занервничал.

- Да, а что? - Яна уже вышла из-за стола.

- Ты будешь в порядке? - Этот вопрос отчим Яны адресовал мне.

Я замешкалась. Яна нахмурилась. Миссис Палмер шумно вздохнула. А мистер Палмер ждал моего ответа.

Что я должна была сказать? Что-то стандартное, типа, да, конечно? Я не могла так сказать, потому что и сама не знала, что мне принесёт данный вечер.

В комнате Яны было все так же, как и вчера. Только вот ВалЕрика нигде не было видно.

- Он, наверное, где-нибудь дрыхнет, - Яна угадала мои мысли.

Яна включила незнакомую мне песню – конечно, русскую. И она, естественно, запела:

- Эй, ты! Я знаю ты сегодня один.

Эй, ты! Пойдём, пойдём, посидим.

(Ильяна - Сегодня в клубе)

Но Яна пела на английском языке, поэтому я понимала смысл песни. После первого куплета и припева, Яна прибавила громкость и начала танцевать.

Ого. Петь она не умела, а вот танцевала явно профессионально - вот откуда эта осанка.

Я не смогла устоять на месте. Мелодия была такая заводная, а текст очень сексуальный. Я тоже начала танцевать. Не так, конечно, как Яна. Но музыкальное образование – пять лет в музыкальной школе - давало мне чувство ритма. Я слышала музыку, следовательно, могла и двигаться под неё.

Мы дурачились, танцевали, я даже пыталась повторять слова.

Время шло, и надо было собираться. Гардеробная Яны и правда была огромной. Чего в ней только не было.

- Раз это Хэллоуин, значит, нужны костюмы, - пропела она, вытащив невероятно-вызывающий костюмчик зайчика.

- Э, нет, - я смущено улыбнулась и замотала головой, - я такое не надену.

Яна надула губки.

- Да и никого не будет в костюмах, - уверенно сказала я.

- Это ещё почему?

- Всё просто. В нашей школе, эм... не любят дурачиться. Вечеринки устраиваются для того, чтобы показать, кто круче, кто богаче ... ну... и напиться в итоге.

Яна поморщилась.

- Идиотская школа. Почему они не определили меня в нормальную среднестатистическую американскую школу?

- В нашем городе такой нет, - криво усмехнулась я.

- Ладно, - Яна хлопнула в ладоши, - тогда наденем красивые платья. Пусть у всех слюнки потекут.

Много, очень много платьев мы перемерили. У меня сложилось такое впечатление, что миссис Палмер просто скупила весь магазин. Все фасоны были разные, цветовая гамма поражала своей контрастностью.

- Мы с мамой были не очень близки. - Яна заметила моё недоумение. - Поэтому она не знает моих вкусовых предпочтений. Видимо, решила накупить всего, чтобы не ошибиться.

Это было очень странно. Яна ничего не рассказывала о себе. Только назвала причину своего приезда сюда. Хотя мне кажется, что она была не единственная. Должно быть что-то еще, но я не спрашивала.

Может, позже.

Яна выбрала облегающее ярко-красное платье до колен. Две тоненькие лямочки лежали на плечах, и две широкие опускались на плечи, V- образный вырез на груди прикрывал только бюстгальтер без лямок. Грудь выглядела очень сексуально. Фигура у Яны отпадная. Стройные ноги, круглые ягодицы, тонкая талия и грудь второго размера. В этом платье она выглядела как бомба замедленного действия. Волосы Яна распустила. Они у неё вились от природы, поэтому даже укладывать не пришлось. Немного макияжа, и всё. Яна готова покорять этот городок.

Со мной же дела обстояли несколько сложнее. Нет, фигура у меня тоже ничего. Не такая пышная, конечно, как у Яны, но все же. Я очень сильно похудела за два года, поэту выглядела изможденной.

Яна выбрала для меня платье нежно-розового цвета. Оно идеально подходило моим светлым волосам и синим глазам. Платье выглядело изумительно, с открытым лифом и юбкой в складку, выше колен. В маленьком вырезе можно было увидеть ложбинку моей груди. Я не выглядела вызывающе, как Яна, скорее была похожа на ...

- Сексуальный ангел, - выдохнула Яна, когда закончила с моим макияжем.

Яна слегка подчеркнула глаза, от чего они засияли, подкрасила брови и нанесла немного блеска на губы.

- Тебе не нужно много макияжа, только подчеркнуть какие-нибудь детали, - пояснила она. - Твоя красота в естественности.

Яна, как я поняла, вообще не любила пользоваться этой «штукатуркой».

На вечеринку нас привез мистер Палмер. Он же собирался и забрать с неё.

- Будьте осторожны, - сказал он нам, но смотрел при этом на меня. Мне снова стало очень неловко.

- Ух ты, - прошептала Яна, когда мы попали внутрь.

Я тоже с любопытством огляделась. Да, здесь красиво. Огромный дом. Полумрак. Светились только светомузыка, маленькие переливающиеся лампочки, которые были развешаны по всему первому этажу дома, и телефоны гостей.

Я была права. Не было никого в стандартных костюмах Хэллоуина. Девушки щеголяли в платьях, парни же, удивительно, были в рубашках и джинсах.

Громкая музыка. Яна стала пританцовывать. Я засмеялась и стала повторять за ней.

Я танцевала, но постоянно оглядывалась по сторонам. Не знаю, кого именно я искала - Сару, Николаса или же Грега. Меня не покидало тревожное чувство, что этот вечер так просто не закончится.

Черт, Жаки, успокойся. Яна рядом с тобой. Всё будет хорошо.

Я оглянулась на Яну, но её там не оказалось. Куда она делась?

Я запаниковала, начала тщательно всматриваться в толпу. Но её ярко-красного платья нигде не было видно.

Что происходит?

Может, отошла в туалет? Но она бы предупредила меня.

Я вошла в уборную, её там не было.

На меня уже обращали внимание, показывая пальцем и что-то говоря между собой.

Я пробиралась всё дальше и дальше в поисках Яны. Из комнаты в комнату. Некоторые были заняты уединившимися парочками, некоторые пока еще пустовали. Яны нигде не было.

Я нервничала все больше. Если еще пару минут назад страх только пробирался под кожу, то сейчас он уже вовсю хозяйничал у меня внутри.

Я вышла на балкон. Сегодня полнолуние: Луна просто нависала над балконом. В углу послышался шорох. Я обернулась. На балконе стояли два лежака, видимо хозяева любят загорать, лёжа на балконе. На одном из них лежал парень. Сверху на нём сидела девушка. Пара страстно целовалась. Парень обеими руками держал девушку за ягодицы, очень впечатляющего размера. Луна светила даже слишком ярко: я смогла узнать парня.

Николас.

Это точно был он. Это его руки ласкали другую, его губы целовали другую. Она терлась свой промежностью о его член, который пока находился в штанах. Но, судя по звукам, это ненадолго. Скоро он отымеет её на этом же шезлонге.

Наверно, Николас почувствовал, что у них появился зритель. Он оторвался от горячей блондинки, его глаза нашли меня. Он узнал. Его губы скривились. Глаза засверкали.

Николас резко снял с себя девушку, затем встал сам. На нём была чёрная рубашка, расстёгнутая до пояса, рукава которой он закатал до локтей. Тёмные джинсы тоже были расстёгнуты.

- Уходи, - приказал он девушке.

Она явно не знала меня:

- Твоя девушка?

Он хмыкнул, но не ответил. Николас смотрел на меня. С каких это пор я перестала быть невидима?

Блондинка удалилась, оставив нас наедине.

- Какого чёрта ты здесь?!

Злость, раздражение. Его голос не был холоден, он был наполнен какой-то неприкрытой злобой.

Ненависть - вот, что я видела сейчас в его глазах. Николас начал подходить ближе, а я стала отступать, но наткнулась на перила. Они были достаточно высокими. Примерно до моей груди. Николас усмехнулся.

Я, не мигая, смотрела, как он приближается ко мне.

- Я задал тебе вопрос!

-Почему я должна отвечать на него? - Мой голос дрожал. От его тона мне стало холодно. Я вдруг уловила прохладный ветер океанского бриза.

Он уже был слишком близко. Я могла почувствовать его запах - по-прежнему восхитительный.

Боже, очнись. Посмотри, кто перед тобой!

Николас Свен.

Посмотри, как он смотрит на тебя!

С отвращением.

Он поймал мою голову и притянул ближе к себе. Я взглянула в его глаза и застыла.

Страх.

- Куда же делась твоя смелость? - выдохнул он мне в губы.

Я дрожала, как осиновый лист. Мои губы приоткрылись, чтобы я могла вдохнуть. Лёгкие парализовало. Я сжала кулаки, уперлась ими в его грудь, чтобы оттолкнуть от себя.

- Жаклин, - прошептал он с придыханием, затем засмеялся, - ты всё такая же легкодоступная.

Он неправильно истолковал мою нерешительность. То, что в его глазах выглядело как желание, на самом деле был страх. И моя дрожь – вовсе не признак вожделения.

Страх рассеялся. На его место вернулась ненависть. Я разозлилась. Он отпустил меня.

- Неужели за два года так изголодалась? Хочешь, я найду тебе кого-нибудь?

Николас продолжал издеваться. Неужели ему было мало моих страданий?

Два, черт возьми, года я расплачивалась за ночь с ним!

На глаза снова наворачивались слёзы обиды. Я сама не поняла, как решилась. Я размахнулась и со всей силы ударила его по лицу. Звук смачной пощечины рассёк воздух. Голова Николаса мотнулась в сторону.

Я не стала дожидаться его реакции. Она бы мне все равно не понравилась. Я не знаю, ударил ли бы он меня в ответ, но точно ничего приятного меня бы не ожидало.

Я сбежала с этого проклятого балкона и уже собиралась выбежать и из дома, как меня кто-то поймал. Первой мыслью было, что это Николас. Догнал и жаждал мести, но это был другой человек. И он так же хотел отомстить.

- Вот ты где! - Сильный запах алкоголя ударил в нос.

Грег.

Вот я и пропала…

- А где же твоя подружка? - спросил он, издеваясь. - Где твой преданный тыл? Неужели оставила тебя одну-одинешеньку?

Он заржал противным голосом. Рядом появилась Сара и её свора шавок.

- Смотри, кого я поймал!

- Вижу, - злобно ухмыльнулась Сара. - Ну что, сука, пришёл час расплаты!

Я резко дернулась, чтобы убежать, но Грег вновь поймал меня. Хоть он и был пьян, но всё равно сильнее меня.

Грег за руку дернул меня на себя. Я сделала пару оборотов вокруг своей оси. Он прижал меня спиной к своей груди. Его руки обвили мою грудь. Мне стало жутко противно. Он уткнулся мне в шею. От его дыхания в моих волосах затошнило.

- М-м-м, а ты вкусно пахнешь, - заурчал он.

- Отпусти, - пискнула я.

- Как ты узнала?!

Это была Сара. Она яростно смотрела на меня, но я не собиралась признаваться, что видела их своими собственными глазами.

Да, я вижу их в баре Джереми каждую пятницу. Они каждый раз напиваются и трахаются в туалете. А шлюхой называют меня - ирония судьбы.

- Что, - я сама копала себе могилу, - не понравилась правда?

Она замахнулась и ударила меня по щеке.

Ха, вернулась моя пощечина. Всё в жизни возвращается.

Я дернулась, хотела было кинуться на Сару, но Грег крепко меня держал. Не знаю, откуда во мне взялась эта агрессия. Если бы Грег меня не удержал, я бы вцепилась в волосы этой сучки.

- Ш-ш-ш, - зашептал он. Меня чуть не вырвало. Он не лапал меня, но ощущать его грудь своей спиной было гадко, а его руки на груди - еще более мерзко. - Я тут понял, что не отказался бы тебя поиметь. Только вот на тебе слишком много одежды.

- Нет, - выдохнула я в панике, - нет.

Но Сара уже начала резать моё, вернее Яны, платье.

Яна.

Где она? Неужели это была ловушка, чтобы окончательно меня добить?

Всё произошло слишком быстро. Меня поймали, оскорбили, ударили, а затем порезали платье. Сара порезала прямо посередине, после чего Грег рванул его с моих плеч. Я осталась в одном нижнем белье. Белый кружевной комплект. Яна уговорила меня надеть его.

- Где же твоя защитница? Испарилась? - едко выплюнула Сара.

Слезы потекли ручьем. Унижение пронзило мою грудь. Я упала на колени, как подкошенная. Моя попа оказалась на стопах. Розовые туфельки на высокой шпильке я успела где-то потерять. Я обняла себя за плечи и уткнулась грудью в колени. Боль разрывала сердце на части. Мне стало трудно дышать. Воздух отказывался поступать в мои легкие. В голове вертелось только одно.

Яна предала меня?!

 

Глава 6

POV Жаки

 

Я сижу перед огромной толпой в полной тишине: они даже музыку выключили, окружив меня плотной стеной. Они пялились на меня, словно я животное в зоопарке.

Однако я никого и ничего не видела. Меня всю трясло. По щекам стекали слёзы. Они капали на тёмный деревянный паркет.

Как я могла так вляпаться?

Ведь чуяло моё сердце, что добром это не кончится. Я решила рискнуть и вот к чему это привело.

Отвечать Саре было самой глупой моей идеей. Я могла сейчас преспокойно сидеть на заброшенном пляже, окунув ноги в океан. Он бы успокаивал меня, забирал мою боль.

Еще неизвестно, как отреагирует Джереми. Сара может поднять такой кИпиш в его баре, что он точно выгонит меня. Я даже боюсь представить, что будет, если Сара или Грег догадаются о том, что это я пою на сцене.

Лишиться музыки для меня - сродни убийству. Если я не буду петь, то точно сойду с ума. И уже никакая психушка или мистер Дик мне не помогут.

Что мне делать? Как выбраться отсюда?

Я уже хотела встать и убежать как можно быстрее и как можно дальше, как вдруг услышала знакомый голос.

- Ёбушки-воробушки...

Я не поняла ни слова.

Яна. Она здесь. Я посмотрела на неё снизу вверх.

- Вечеринка перешла в режим раздевания, - присвистнула она. - И без меня!?

Яна подошла ко мне.

- Жаки, детка, не могла подождать меня?

Слёзы застыли: я ничего не понимала.

Яна здесь. Со стороны могло показаться, что она спокойна, но я слышала злость в её голосе. И эта злость обещала вылиться наружу совсем скоро. Яна протянула мне руку, я взяла ее. Она помогла мне подняться. Я неловко сжалась, Яна это заметила.

- Надеюсь, ты не будешь против, если я всё же присоединюсь к тебе, - сказала она, затем расстегнула молнию на платье.

Я и опомниться не успела, как она опустила бретельки, и платье, заскользив по её телу, упало на пол. Она перешагнула через него, затем наклонилась, показав всем свою сочную попку, взяла его в руки. Яна медленно оглядела наблюдающих, её взгляд остановился на Греге. Он до сих пор держал моё изуродованное платье в руках. Она скомкала своё кроваво-красное платье и кинула в него. Яна попала прямо в его ухмыляющуюся рожу.

- Возьми, - улыбнулась Яна, - понюхай и моё, раз уж у тебя такой фетиш.

Грег оскалился.

Яна гордо подняла голову. Одну свою руку она положила на талию, а другой стала поправлять свои волосы. Её будто нисколько не смущала, что она стоит перед всеми в одном нижнем белье.

Оно у неё было ничуть не скромнее моего. Из-за тонких бретелек платья, пришлось надеть комплект черного цвета, состоящий из бюстгальтера без лямок и кружевных трусиков. Я лишь стояла с выпученными глазами и раскрытым ртом. Руками я старалась прикрыть то, что уже и так все увидели.

Я видела, как парни облизнулись. Причем смотрели не только на Яну, но и на меня. Тот факт, что я могу кого-то возбудить, никак не укладывался в моей голове.

Еще чуть-чуть и Яна начала бы позировать. Тем более что я стала замечать всё больше телефонов в руках гостей. Думаю, что завтра утром нас может ожидать очередной сюрприз в школе, в виде фотографий на «доске почёта».

К нам подошёл... нет, скорее подлетел, Маркус. В его глазах плескалась ярость, губы сжались в тонкую линию, на скулах заиграли желваки. Ого, он не на шутку разозлился. Никогда его таким не видела. Видимо, между ним и Яной точно что-то происходит.

Маркус схватил Яну за руку и потащил за собой. Она сопротивлялась и что-то кричала на русском языке, я, естественно, ничего не смогла понять. Яна лупила его по руке, спине, постоянно оглядываясь. Я поняла, что снова оставлять меня одну никак не входило в её планы.

Но Маркуса никто бы не остановил. В толпе кто-то улюлюкнул, видимо решив, что Маркус купился на её соблазнительное тело в чёрных кружевах. Возможно, так оно и было. Только началось это не сейчас.

Яна исчезла. И вот я осталась одна.

Снова.

Но на этот раз я не собиралась реветь.

Яна меня не предавала. Эта мысль грела сердце, которое вот-вот могло разбиться на тысячу, нет, на миллион маленьких осколков.

Я кожей ощутила Его взгляд. Её начало покалывать, по телу пробежала волна, состоящая из тепла и дрожи.

Николас.

Грег бросил платья на пол и устремился ко мне. Сара тоже оживилась. Она вышла из ступора, в который её вогнала Яна. Эти двое стали надвигаться на меня, одному Богу известно зачем.

Но Николас был быстрее. Он в два счета оказался возле меня, причём был уже раздет по пояс. Его рубашка оказалась на мне. Николас накинул её мне на плечи. Поскольку он был выше меня, его рубашка спускалась до середины моего бедра.

Шок. Вот что я испытала. Настоящий шок!

Николас Свен, причина моего унижения, скрыл мою наготу своей рубашкой? Я мотнула головой, приходя в себя. Первый порыв был швырнуть её обратно, но посмотрев по сторонам, решила, что благоразумнее этого не делать. Быстро запахнула рубашку, чтобы прикрыть грудь.

- Нет! - рыкнул он на Грега. Тот замер.

Николас посмотрел на мои босые ноги. Едва заметно кивнул, затем нагнулся, подхватил меня на руки.

- Ох, - выдохнула я в панике, но либо от неожиданности или из-за страха упасть, обвила его шею руками, сильнее прижимаясь к нему.

Толпа расступилась перед нами. Я, против воли, уткнулась носом ему в шею и вдохнула его запах, от чего закружилась голова. Его руки на спине и бёдрах обжигали.

Он вышел на улицу и, не отпуская, донёс меня до своей машины. Чёрный Ford Mustang VI. Аккуратно опустил меня на пассажирское сидение, затем сел за руль, накинув кожаную куртку, валяющуюся на заднем сиденье.

Мы ехали молча. Я смотрела в окно. Всё внимание Николаса было приковано к дороге. Меня это вполне устраивало.

Я не хотела ни с кем разговаривать, тем более с ним.

Николас - это последний человек, к кому бы я обратилась за помощью.

Почему же он сделал это?

Сейчас он сидел в кожаной куртке на голый торс. Его тело выглядело расслабленным, одна рука лежала на руле, другая на переключателе скоростей. Машина ехала ровно, скорость была не очень высокой, будто бы Николас никуда не торопился. Я тоже пыталась успокоиться, но вид его голого пресса этому явно не способствовал.

Я глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь сделать это как можно тише. В его машине пахло дорогой кожей, сигаретами и им самим. Тем самым мускусным ароматом, что до сих пор не даёт мне покоя по ночам.

Мы подъехали к воротам моего дома. Николас заглушил мотор. Я немного замешкалась, не зная, отдать ему рубашку или лучше все-таки не шокировать так соседей. Но если я сейчас не отдам ему рубашку, то когда? Вряд ли он ещё раз будет ко мне так близко.

Я все же решила отдать ему рубашку. Соседи и так считают меня последней шлюхой, ничего не изменится, если они увидят меня в нижнем белье. Я начала быстро расстёгивать пуговицы, которые еще минут десять назад старательно застёгивала.

Я уже добралась до последней, когда услышала, как Николас резко и шумно вдохнул. Я повернула голову, он смотрел на меня. Его глаза потемнели. Я не знала, что это значит. Наверно, злится на меня. Его взгляд прошелся по мне с головы до ног. Скулы Николаса напряглись, будто он сжал зубы.

Неожиданно его рука повернула меня к нему, а сам он оказался слишком близко. Его нос коснулся моей щеки, дыхание теперь щекотало кожу.

Я замерла, стиснув зубы. К горлу подкатил ком. Я хотела отшатнуться, увеличить расстояние, да и вообще скрыться с его глаз. Но не могла. Вместо этого я сидела и ждала, что будет дальше.

Левой рукой он коснулся моей ключицы. Казалось, я перестала дышать. Его рука нежно и медленно скользила вниз между грудями, по животу, он расстегнул последнюю пуговичку, затем отодвинул рубашку в сторону.

Мое дыхание участилось. Теперь Николас видел меня полностью. Я сидела в его машине в нижнем белье и вместо того, чтобы послать его к чертям собачьим, нервно сглатывала.

Я должна была оттолкнуть его, дать пощечину, но вместо этого я наблюдала за ним и, как бы отвратительно это не звучало, наслаждалась прикосновениями его руки.

Николас повернул мою голову так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Он пристально смотрел в мои глаза. Мои же глаза заволокла странная пелена, сквозь которую я мало что могла рассмотреть.

Николас положил правую руку на заднюю поверхность моей шеи, а большим пальцем надавил на скулу, после чего провёл им по ресницам левого глаза, опускаясь по носу к губам.

Господи, как же приятно.

Его левая рука прошлась по кружеву бюстгальтера. Я вздрогнула, когда он коснулся моих сосков сквозь тонкий материал. Дыхание Николаса учащённое. Его лицо было слишком близко, еще чуть-чуть, и его губы коснутся моих. Я прикрыла глаза, ожидая этого момента, понимая, что вновь пропадаю, подчиняясь его воле.

- Что это? - услышала я вместо поцелуя.

Я открыла глаза. Николас проводил рукой по шраму на моем животе.

- Откуда у тебя это? - выдохнул он.

Такое ощущение, что чья-то невидимая рука сжала сердце. Шрам снова заныл.

Николас посмотрел мне в лицо.

Нежели он не знал? Быть такого не может. Мне казалось, что все в школе знают об этом.

- Почему ты молчишь? Это шрам от достаточно глубокого пореза. Кто это сделал?

Я не собиралась ему отвечать. Николас игнорировал меня два года, а сейчас вдруг просит рассказать? Нет. Ни за что не доставлю ему такое удовольствие. Я не понимаю, что он задумал. Для чего это всё?

Какой-то новый способ издевательства? Буквально полчаса назад он говорил мне все эти гадости про мою доступность, и вот уже действует словно герой из сказки. И я тоже хороша! Вместо того чтобы уйти, сижу и даю ему возможность прикасаться ко мне. От осознания этого факта меня вдруг затошнило.

- Это не твоё дело, - выплёвываю ему в лицо, затем с силой отталкиваю его от себя.

Я выскочила из машины быстрее пули. Резко стянула с себя рубашку, затем швырнула её в открытое окно мустанга.

Я ненавидела его за то, что он действовал на меня как наркотик, несмотря ни на что, и презирала себя за то, что позволила ему это.

Я вошла в дом. Было темно, мама давно уже спала, но в темноте я увидела силуэт, вздрогнула.

Кто-то проник в дом?

Спустя пару секунд я узнала этого человека.

В холе стоял папа. Он ошарашено оглядывал меня. Представляю, что он видит. Дочь пришла поздно ночью лишь в кружевном белье, да еще и босая, хотя обувь, конечно, ситуацию нисколько бы не исправила.

Он же не ожидает от меня объяснений? Я лишь хмыкнула и криво улыбнулась. Я молча обошла его и стала подниматься по ступенькам.

- Это машина Николаса Свена?

Браво, папа!Вместо того чтобы спросить, как так вышло, что твоя дочь вдруг оказалась практически без одежды, ты спрашиваешь, чья это машина.

Я обернулась.

- Да, - незачем скрывать, его машину и так все знают.

- Почему ты в таком виде вылезаешь из его машины?

Я удивлённо вскинула бровь:

- Ты задаешь вопросы? С чего бы это?

- Что между вами происходит?

Я не собиралась отвечать. Папа знал, что между нами уже произошло: весь город знал. И всё, что происходило потом, тоже было ему известно. Но он ни разу не подошел ко мне, не спросил, не поговорил. Сейчас я считаю, что у них нет права вмешиваться в мою жизнь - ни у него, ни у мамы.

- Что ты делаешь дома? - Вопросы на вопрос - интересная игра. - Разве у тебя нет дел в Майами?

- Жаки! - Он слегка повысил голос.

Я, проигнорировав его, продолжила подниматься.

Я приняла душ, выкинула нижнее белье, чувствуя себя гадко. Я легла на кровать и разрыдалась, рука невольно коснулась шрама.

Боль - напоминание.

- Хватит! - крикнула я. - Хватит издеваться надо мной!

Почему им нравится загонять меня в угол?

Сару и её подруг я сравнивала со стаей гиен. Они не действуют по одному и нападают лишь исподтишка. Я всегда её недолюбливала, за Сарой не раз были замечены действия с ярко выраженным садизмом. Ей нравилось издеваться над слабыми - так она чувствовала себя всемогущей.

Лейла и Кэрол просто следовали за ней. Когда Сары не было рядом, они вели себя вполне сносно. Как к ним присоединилась Вики - мне не известно. Я думаю, что она решила встать на сторону тех, кто травит изгоев, чем самой, не дай Бог, стать жертвой.

- Ты думала, что Ник будет с тобой? - засмеялась Сара.

Я смотрела на них, не понимая, что происходит. Их зрачки были слишком расширены, и сами они выглядели как-то очень странно: то чересчур резко двигались, то были заторможены. Сара постоянно крутила головой, а её подруги жутковато скалились.

- Ты, похоже, надеешься, что он станет твоим? - вырвалось у меня прежде, чем я подумала. - Вы два сапога пара. Думаете, что деньги и власть ваших родителей позволяют вам издеваться над людьми? Как бы не так! Вы просто монстры! Монстры, в чьих жилах течёт не кровь, а желчь. Из тебя она прямо так и сочится!

Сара покраснела, как варёный рак.

- Ты еще и огрызаешься, тварь! - прошипела она.

Саре нравилось зажимать меня в раздевалке. Там я была наиболее беззащитна. Шкафчики мешали двигаться: я не могла убежать. Здесь можно было зажать в угол, и никто в школе этого не услышит, хотя я точно знала, что даже если и услышат, всё равно не помогут.

Их было трое, я - одна. Лейла занималась баскетболом, Кэрол - черлидерша. Я же никогда не увлекалась спортом. Мне было далеко до их физической формы.

Я не успела отреагировать, когда увидела замахнувшийся кулак Лейлы, затем почувствовала острую боль в носу. Вскрикнула. Ещё удар. Я не удержалась на ногах, упала. В носу защипало.

Кровь.

Мелкие капли на кафельном полу.

Кэрол пнула меня в бок, затем ещё и еще, к ней присоединилась Лейла, Сара же осталась в стороне. За неё всегда грязную работу делали другие.

Спина, живот, ноги - больно было везде. Они просто пинали, выплескивая на меня свою ярость. В раздевалке было тихо, если не считать звуков ударов ботинок о моё тело и мои вскрики, всхлипы, стоны. Я закрыла лицо руками, чувствуя горячую вязкую жидкость, что сочилась из моего носа.

Я ничего не могла поделать. Боль парализовала моё тело. Удар. Во рту появился металлический привкус, я заскулила.

Дверь со скрипом открылась. Я подумала, что сейчас все закончится. Кто-нибудь спугнёт их. По кафелю застучали каблуки.

Но вместо облегчения я ощутила лишь новую боль. Мои глаза были закрыты. Я не хотела еще и видеть происходящее.

Ещё кто-то. Ударов стало больше. Я подумала, что Сара решила присоединиться.

Майка давно уже задралась, оголяя живот. Я немного приоткрыла глаза и увидела золотистую шпильку слишком близко.

Ту боль, что я почувствовала в следующую секунду, я не забуду никогда. Резкая, быстрая, как молния - она разошлась по всему моему животу. Из моего горла вырвался такой крик, что в ушах зазвенело. Удары прекратились, и я услышала голос, но не поняла, кому он принадлежал.

- Блять, ты что, с ума сошла? Что теперь делать?

Скрипнула дверь. Они убежали. Я осталась в одиночестве лежать на холодном кафеле.

Я двинулась. Адская боль. Я коснулась живота, того места, где было больнее всего. Сыро и тепло. Кровь. Я кое-как пододвинулась к шкафчикам, с трудом села, опираясь на них. Подняла майку выше.

- Боже мой, - выдохнула я, увидев ужасный порез чуть выше пупка.

В длину примерно сантиметра три, в ширину один сантиметр. Это не порез ножа: слишком рваная и неровная рана.

Шпилька.

Неужели тонкий каблук-шпилька может так ранить?

- Чёрт. - Я сжала зубы, чтобы не закричать от боли.

Из раны сочилась кровь. Низ майки уже был весь крови, белые брюки тоже начинали пропитываться алой жидкостью. Я не могла позвонить: телефон мне давно уже не нужен.

Я не помню, как встала. Каждый шаг давался мне с трудом, но я стойко стискивала зубы. Я шла, держа руку на ране, оставляя за собой небольшие капли крови на полу. У меня кружилась голова, меня тошнило, в ушах стоял непонятный гул. Иногда я останавливалась, опираясь о стену, личные шкафчики учеников, стоявшие в коридоре. Везде оставались следы моей крови.

В школе уже закончились занятия, и не было никого, кто бы мог мне помочь. Я вышла из здания, сил уже не было, в глазах потемнело, и я провалилась в темноту.

Очень хотелось пить. Я медленно открыла глаза.

Где я?

Кажется, в больнице.

- Привет, - девушка в белом халате сидела возле меня, - как себя чувствуешь?

- Пить, - хрипло прошептала я.

- Сейчас, - улыбнулась она.

Она аккуратно приподняла мою голову, поднесла чашку к моим губам. Я отпила немного, губу защипало.

- Тебе повезло, что нет сотрясения мозга, хотя крови ты потеряла многовато.

В палату вошел незнакомый мужчина.

- Пришла в себя, - кивнул он, сев рядом. - Разговаривать можешь?

Я лишь кивнула.

- Что с тобой случилось?

Я не могла сказать, что случилось. Саре всё равно ничего не будет. Мама не отпустит меня за границу, а это значит, что мне никуда не деться от этой школы. Если я расскажу, то станет только хуже. Всегда, когда я пытаюсь дать отпор, становится еще хуже, хотя кажется, что это невозможно. Сара придумает другой способ поиздеваться надо мной.

- Я упала.

- Как это? - он прищурился.

- Я просто поскользнулась и упала с лестницы.

- На что же ты наткнулась? - Он указал на мой живот.

- Не знаю.

- Твои родители не стали писать заявление в полицию.

Кто бы сомневался? Они же игнорируют то, что происходит со мной.

- Может, ты хочешь написать заявление и рассказать правду?

Я промолчала.

Я сжала простынь рукой, отгоняя воспоминания, и вместе с ней боль. Рука невольно коснулась шрама.

Николас правда не знал? Я никогда не поверю в это.

Когда я пришла в школу после выписки из больницы, меня стали сторониться все, включая Сару. Она как-то косо смотрела на меня, будто чего-то ждала. Николас продолжал делать вид, что не видит меня. Я бы не удивилась, если бы он и правда прошел сквозь меня.

Я ходила по школе медленно, больше ни разу не вошла в раздевалку. В моей голове всё ещё стояла картина кафельного пола, покрытого кровью. Порез очень болел, я постоянно пила обезболивающие таблетки. Они делали меня сонной, вялой. Я перестала смотреть по сторонам, разговаривать, окончательно замкнувшись в себе. В какой-то момент мне пришла в голову мысль о самоубийстве. Тогда случился роковой второй нервный срыв.

Стук в окно. Еще один. Я подхожу, открываю окно. Внизу стоит Яна, одетая в джинсы и футболку.

- Я могу подняться? - спрашивает она.

- Как? - удивляюсь я.

- Нельзя так близко к окнам сажать деревья. - Она подходит к старой иве.

Это дерево правда стоит слишком близко к нашему дому. Его посадили ещё до того, как построили эту часть здания. Бабушка смеялась, что это дерево будет моим помощником.

- Мальчишки будут лазить к тебе в окно, как Ромео к Джульетте, - мечтала она. - Ну, или ты будешь тайно бегать на дискотеку, спускаясь и поднимаясь по этой иве.

Но этому не суждено было сбыться. Бабушка умерла. Я упала на самое дно социальной прослойки нашего городка. Никому бы в голову не пришло лезть ко мне в окно. Никому, кроме Яны. Я невольно улыбнулась.

- Ты ревела? - спросила она, вглядываясь в моё лицо. - Я так и знала, что ты будешь плакать.

- Лучше спроси, когда я не плачу. - Я села на постель, она присоединилась.

- Прости, - прошептала Яна, - я не должна была оставлять тебя там одну. Тем более, когда сама притащила туда.

- Что происходит между тобой и Маркусом?

Яна замялась, и я уже подумала, что она не ответит.

- Я и сама не знаю, - горько усмехнулась Яна. - Он очень странный. Я его не понимаю. И себя не понимаю тоже.

- Давно это у вас?

- Чуть больше месяца.

Мы сидели у меня на кровати. На улице тихо, в доме тоже. Слышно только наши шумные вдохи и выдохи. Яна сидела, опустив голову.

- Как ты выбралась оттуда?

- Николас, - я сделала глубокий вдох, - унёс меня на руках.

Глаза Яны округлились, я заметила это даже в темноте.

- Да ладно?! - слишком громко.

- Да. - Я покраснела.

- Чтобы этого могло значить? - спросила она скорее у себя, чем у меня.

Если бы я знала!

Два года назад я думала, что вижу этого парня сквозь маску. Он казался мне очень хорошим, несмотря на вешнюю грубость. Но я сама себе всё придумала.

Вики напилась. Куда же она ушла? Наверняка, уединилась с каким-нибудь очередным красавчиком. Я не могла её понять. Мне хотелось любить одного парня.

Николаса Свена.

Ника.

Чтобы только его, и на всю жизнь.

Я отдалилась от толпы: нужно каким-то образом добраться домой. Я решила позвонить отцу: он точно меня заберет. Как бы странно это ни звучало, но папу я люблю больше, чем маму. Неприятно это осознавать, но это так - я всегда была папиной дочкой. Мы много времени проводим вместе. Это он научил меня играть на гитаре и настоял на музыкальной школе.

Прежде, чем звонить, я решила немного посидеть на берегу. Страстная любовь к океану у меня тоже от отца. Он всегда говорил, что в мире нет ничего сильнее океана. И я полностью согласна с ним.

Я сняла высокие шпильки, мои ноги коснулись песка - такого мягкого и теплого. Я заурчала от удовольствия, села, окунув ноги в воду, огляделась вокруг. Пляж пуст. Я тихо запела песню Limp Bizkit - Behind blue eyes.

Я сидела и пела, еще не зная, что слова этой песни станут пророческими для меня.

- Очень красиво поёшь. - Я не поверила своим ушам.

Ник.

Я подняла глаза и увидела его. Такого красивого. Он сел рядом, повторив мою позу.

- Ты Жаклин Томсон? - спросил Ник.

- Да, - хрипло ответила я.

- Не нравится вечеринка?

Он улыбнулся такой тёплой улыбкой, от которой я начала превращаться в желе.

- Не особо, - призналась я.

- Хорошие девочки не должны ходить на такие вечеринки. - Ник пристально посмотрел мне в лицо, от чего на щеках заиграл румянец.

- А что должны делать хорошие девочки?

- Сидеть дома под папиным крылышком. - Что-то промелькнуло в его глазах.

Я не была уверенна, но это смахивало на раздражение.

- А кто сказал, что я хорошая?

- Это же просто, - усмехнулся он. - Ты сидишь здесь вместо того, чтобы напиться или накуриться, поешь Limp Bizkit, смотришь на океан - романтика.

- Ты что-то имеешь против романтики?

Мне нравилось смотреть на него, слушать его голос: он словно обволакивал меня.

- Романтика нужна только для таких девочек, как ты. Чтобы затащить их в постель.

- Ну, это звучит грубо, - попыталась улыбнуться я.

- Зато честно.

- А как же любовь?

- А что такое эта твоя любовь? - Его глаза заглянули в мои.

Ник внезапно оказался слишком близко. Я могла отчётливо рассмотреть каждую его ресничку.

- Любовь - это...

Я не закончила.

- У тебя такие синие глаза, - прошептал Ник. - Они как океан вечером.

Я не знала, что ответить. Его глаза не отпускали.

- У тебя глаза ангела, - прошептал он.

Яна осталась у меня. Мы долго разговаривали, лёжа друг напротив друга. Я рассказала ей все, что случилось со мной. Теперь я точно знала, что могу ей полностью доверять. Наверно, друзья так и поступают. Они защищают друг друга, несмотря ни на что. Даже если придется раздеться перед пьяной толпой богатеньких идиотов.

Теперь я поняла ту шутку. Подруга - это не та, кто подаст тебе руку, если ты упала в лужу, скорее та, кто упадёт в лужу рядом с тобой.

Она держала меня за руку, иногда мы вместе плакали. После чего я не заметила, как уснула.

Глава 7

POV Жаки

 

Утро.

Пятница - самый замечательный день недели, по крайней мере, для меня. Я проснулась от того, что солнце слишком ярко светило в лицо. Наверно, забыла задернуть шторы.

Открываю глаза и вижу волосы шоколадного цвета на подушке. Яна. Она тоже уснула.

Я пошевелилась, следом она.

- Боже, - потянулась Яна, - выключите кто-нибудь свет.

Я засмеялась.

- Сожалею, но ничем помочь не могу.

- Жаки, - Яна посмотрела на меня, - кажется, я уснула в твоей постели. Чёрт, надеюсь, что мама не узнает.

- Это так страшно?

- Ну, - протянула Яна, - она пытается контролировать меня после... некоторых недавних событий. Не бери в голову.

- В душ идти совсем не хочется. - Я скорчила гримасу.

- Ага, мне тоже.

- Блин, - протянула Яна, встав с постели, - я спала в этом.

Она указала на джинсы и майку, в которых вчера влезла ко мне в окно.

- Чёрт, домой явно идти не вариант.

- Посмотри, может, найдешь что-нибудь у меня на свой вкус. - Я подошла к шкафу, открыла его. - Мама периодически заполняет его. И вчера она как раз ходила по магазинам. Я тебе еще должна за вчерашнее платье.

- Фигня это. - Яна встала возле меня, чтобы заглянуть в шкаф. - И мне должна не ты, а Грег. Он же остался в платьях. Как думаешь, зачем они ему? Может, он их не только нюхает, но еще и надевает иногда?

Я засмеялась:

- Наверняка.

- Так, - Яна потерла ладоши, - приступим...

Мы спустились вниз спустя полчаса. Яна выбрала джинсовые шорты, жёлтую майку и кеды. Я тоже надела шорты, только белые, и розовую футболку, балетки, на шею прицепила чокер с шипами. Яна явно меня вдохновляет.

Волосы я собрала так же, как и Яна, в пучок на макушке. Выглядели мы довольно-таки неплохо, учитывая, что спали от силы пару часов.

На кухне, как всегда, мама и её день сурка. Всё в точности, как и вчера, позавчера, два года назад. Ничего не меняется. Она печёт блинчики, готовит кофе, что-то напевая. За стойкой уже сидит папа.

Сегодня в его руках ежедневная газета нашего городка. Газета печаталась ежедневно, без выходных. Я всегда удивлялась, что в ней можно писать каждый день - в нашем городке новости и так разносятся со скоростью света, из уст в уста. Наверное, кому-то просто некуда девать бумагу.

- Мам, пап, - позвала их я, - это Яна - дочка миссис Палмер.

Они разглядывали её с полминуты.

- Очень рада познакомиться с тобой, - улыбнулась мама.

Я знала её достаточно, чтобы понять: эта её улыбка и приторно-сладкий голос - лицемерие чистой воды. Моя мать ненавидела миссис Палмер. Я не знаю, заметила ли это Яна. Во всяком случае, она улыбнулась в ответ:

- Мне тоже очень приятно познакомиться с родителями Жаки.

- Мама, кофе готов? Сделай две чашки, пожалуйста.

- Конечно, милая.

Мама поставит перед нами кофе, Яна вдыхает его аромат.

- Боже, - выдохнула она, - аромат просто волшебный.

- Это Мокко, - ответила я. - Мне он нравится, потому что у него шоколадно-ореховое послевкусие, и практически нет кислого привкуса.

- М-м-м, - Яна отпила немного, - очень вкусно.

Я отказалась от маминых блинчиков, а вот Яна с удовольствием уплела несколько штук с клубничным джемом.

- Жаки, - папа обратился ко мне, отложив газету, - насколько я помню, ты вчера пришла одна. Как так вышло, что вы ночевали вместе?

Мы с Яной переглянулись и засмеялись. Мои родители уставились на меня, словно я сделала что-то невообразимое.

- Всё очень просто... - начала было Яна, но я её прервала:

- А я открыла Яне дверь, спустя некоторое время после того, как пришла.

Я не хотела, чтобы мои родители знали, что в мою комнату можно так легко попасть. Папа приподнял одну бровь, он мне не поверил, но промолчал - как обычно. Он молчит, мама улыбается.

Яна поблагодарила маму за завтрак, попрощалась с папой, мы вышли из дома.

- У тебя очень красивая мама, - сказала она мне.

Да, она такая.

- Я сегодня без машины. - Яна похлопала ресницами. - Как мы доберёмся до школы?

- Так же, как я это делала раньше.

Я повела Яну к автобусной остановке.

- На школьном автобусе. - Она как-то странно оживилась. - Всегда мечтала покататься на таком. Но думала, что у вашей школы нет его. Ну, заешь, богатые детишки не ездят на автобусах.

- Ездят, - заверила я её, - уж поверь мне. Ездят изгои, не очень богатые ученики и богатенькие дуралеи, которых поймали за вождение в нетрезвом виде или под наркотой.

Яна скривилась:

- Та ещё компашка.

Её энтузиазма заметно поубавилось.

- Ага, - кивнула я, надевая очки.

Подъехал желто-чёрный автобус с эмблемой нашей школы - золотой орёл. А вы думали, у такой школы может быть какой-то другой символ?

Золото - богатство, власть. Орёл - гордость и свобода. Но лично я уверенна, что орёл на нашем флаге - это знак превосходства над остальными, символ хищничества и свободы делать то, что тебе хочется, невзирая на остальных.

Большинство учеников этой школы считали себя чуть ли не богами, а другая часть - те, что победнее - это их рабы. Красота в нашей школе продается и покупается. Если есть деньги, ты можешь купить себе красоту: ботокс, имплантаты, всевозможные пластические операции и т.д. Я просто не очень в них разбираюсь.

Внутри автобуса существовали свои порядки. В самом конце автобуса всегда располагались «богатенькие наркоманы», в центре и ближе к выходу – места для обеспеченных, но не богатых, а изгои сидели... собственно, нигде. Они обычно стояли. Несмотря на то, что небогатые были попроще, они всё же не позволяли отверженцам, вроде меня, сидеть рядом с собой.

Яна эту систему не знала, поэтому прямиком направилась в конец автобуса. Там всегда была пара свободных мест - как раз рядом с Сэмом и Колином. Их уже пару раз ловили за управлением машиной под кайфом.

Я попыталась остановить Яну, но она не обратила внимания на мои жалкие протесты. Таким образом, сейчас они сидели позади нас.

- Какого хуя, цыпочка? - отреагировал Сэм.

- Здесь свободно, - ответила Яна.

- Нет, здесь всегда занято! - Колин встал так, чтобы мог видеть наши лица. - Знай своё место, шлюха!

Это, по-видимому, относилось ко мне.

- А ты, знай своё! - оскалилась Яна. - Нарикам место за решёткой или в реабилитационном центре!

- Сука, - выдохнул Колин, замахнувшись на Яну.

Она отреагировала быстро. Вскочила, хватая его за палец и дергая в сторону. Я услышала хруст, парень завыл.

- Обзови нас ещё раз, и я сломаю тебе и руку! И будь уверен, местная больница тебе не поможет! - Она отпустила его палец, затем обернулась к Сэму.

Тот как-то странно дрожал и неестественно потел. Блин, как же я не поняла сразу, они же под кайфом.

Колин двинулся к выходу, держась за свой палец, Сэм последовал за ним. Из его рта текли слюни. Что они нюхали? А, может, и курили?

Не успели мы выйти из автобуса, Сэм преграждает нам дорогу.

- Строптивая, значит. - Он хищно улыбнулся, глядя на Яну. - Ну, ничего, и таких ломали. Знаешь такой фильм «Строптивые тоже плачут»? Скоро поймешь, каково это.

- Нет такого фильма, - вставляю я.

- Идиот, - рассмеялась Яна, но как-то злобно. - Есть фильм «Богатые тоже плачут». Что и произошло с твоим дружком. И с тобой произойдёт, если полезешь к нам ещё раз.

Мы обошли Сэма, но долго чувствовали на себе его взгляд.

Вот так у Яны врагов становилось всё больше и больше. Я прекрасно понимала, что это из-за меня, но не знала, как это изменить.

Взгляд.

Я почувствовала его, стоя в коридоре у своего шкафчика. Обернулась, но никого, кто бы мог на меня смотреть, не заметила. Яны рядом не было: наши шкафчики находились далеко друг от друга. Мимо прошла Сара, но она не обратила на меня внимания. Я снова углубилась в поиски учебника по химии.

- Да куда же ты делся? - спрашивала я у учебника, словно он мог мне ответить.

Снова почувствовав пристальный взгляд, я обернулась. Напротив меня стояли Николас и Маркус. Оба в джинсах и обтягивающих футболках. Растрепанные волосы, грациозная поза - они как будто сошли с глянцевых обложек.

Хотя, что они могли рекламировать?

Прекрасные тела, дорогую одежду или, может, курсы «как быть ублюдком и при этом покорять женские сердца»?

Маркус уставился в телефон, а вот Николас - на меня. Я сжалась. Его взгляд полностью прошелся по мне, и я вспомнила, как он смотрел на меня вчера.

Сегодня мне казалось, что этого и не было вовсе. При свете дня всё, что происходило вчера, казалось бредом. Николас же не мог помочь мне? А даже если и сделал это, то точно не из благих намерений. Николас и доброта, Николас и бескорыстная помощь - никак не могли сочетаться друг с другом.

Я отвернулась. «Мне всё равно», - повторила я про себя. Но себе врать ой как нехорошо. Наверно, я ненормальная, хотя, почему наверное, я точно не в себе.

Вспомни, кто он, и то, как поступил с тобой. Думаешь, что вчерашний вечер что-то изменил? Это вряд ли.

Люди не меняются. Тебе так сказал мистер Дик. Они либо хорошие, либо плохие, либо прикрывают своё истинное лицо. Но однажды эта маска спадет, и станет ясно, какой этот человек на самом деле.

Так было с Вики. Со мной дружила не она, а её маска. Но с Николасом немного другая история. Он не скрывает свою сущность - это я носила розовые очки...

- Ты в курсе, что Ник не сводит с тебя глаз весь сегодняшний день?

Мы с Яной обедали на свежем воздухе. Так приятно было посидеть в тенёчке, где никого не было. Богатенькие детки не сидели на траве, она может испачкать их дизайнерскую одежду.

- А Маркус смотрит на тебя, - ответила я.

- Это другое, - протянула Яна.

- И в чём же разница?

- Ну, Маркус не ставил на мне печать, кидая тем самым на растерзание этим монстрам. По крайней мере, пока что. А вот Николас сделал это, два года игнорировал, а вот сейчас снова вглядывается, будто хочет просверлить тебя насквозь.

- Вот это, - хмыкнула я, надкусывая сэндвич с тунцом, - больше похоже на правду. Он хочет сделать во мне чёрную дыру. Я думаю, что это новый способ меня доконать.

- Хм, - Яна задумалась, - а если нет? Что если он хочет тебя? Знаешь, взгляды очень даже чувственные...

Я подавилась, начала кашлять.

- Что ты имеешь виду?

- Ну, видишь ли, неподчинение возбуждает...

- Какое неподчинение? Я всё такая же забитая дура. Только благодаря тебе, я сейчас не сижу в туалете, снимая еду с волос.

Я действительно так считала. Яна повернула мою жизнь на сто восемьдесят градусов за каких-то пару дней. Я же не могла с этим справиться два года.

- И если Николасу вздумается поиздеваться надо мной, я вряд ли смогу ему противостоять.

Это правда. Николас подавляет меня. И он это прекрасно понимает.

- Ты сегодня выступаешь? - Яна перевела тему.

- Да, как обычно в десять, - улыбнулась я, уже предвкушая. - Ты придешь?

- Я уж подумала, что ты не попросишь, - засмеялась Яна.

После уроков нас забрал мистер Палмер.

- Вы не позвонили вчера. - Он укоризненно взглянул на нас. - Где вы были?

- Мы ночевали у меня, мистер Палмер, - ответила я сконфужено.

- Кто вас довёз?

- Какая разница? - Яне точно не нравился этот допрос. - Друзья.

- Друзья, значит, - мистер Палмер просмаковал слово «друзья», - а я вот тут услышал очень любопытную сплетню. Наши соседи утверждают, что вы обе появились посреди улицы в одном только нижнем белье.

Конечно, глупо было думать, что нас не заметили.

- Причём говорят, что одну из вас привёз отпрыск Свенов, а другую - Девисов. Что это значит, юные леди?

- Оливер, - Яна сжала зубы, - ты же знаешь, я никогда не оправдываюсь.

- Но и не врёшь, - парировал он.

- Да, не вру, - сдалась Яна. - Кое-что произошло. Что именно, я тебе не скажу, но так получилось, что мы разделились. Но потом я всё-таки ночевала у Жаки.

- То, что произошло, как-то связано с Жаклин? - Он посмотрел на меня. Я не была уверенна, но мне показалось, что он заволновался.

- Да, - выдохнула Яна.

- Ты в порядке? - спросил мистер Палмер меня. В который уже раз?

Почему он так смотрел на меня, переживал, казалось, намного больше, чем мои собственные родители? Ответа у меня не было.

Больше мистер Палмер ничего не сказал, но я все равно чувствовала, как он возвращается ко мне глазами время от времени.

Несмотря на то, что я не собиралась показываться своим зрителям, Яна уговорила меня принарядиться и накраситься. Мы надели короткие джинсовые шорты с завышенной талией. Яна соединила их с кружевным топом, который полностью оголял её животик. Я же надела свободный топ, спереди прикрывавший живот, но имеющий огромный вырез на спине в виде сердца. На ноги - короткие сапожки из мягкой кожи. Волосы мы распустили. Макияж на этот раз более броский: smoky eyes, яркие губы.

- Конфетки, - Яна была очень довольна, - погнали?

Дубль два. Нас увозит мистер Палмер и забрать планирует тоже.

- Ровно в час ночи, - говорит он, - много не пейте.

- Он что, только что разрешил нам выпить?

Яна засмеялась:

- Оливер понимает, что запрещать мне что-то делать - это как помахать тряпкой перед носом у быка.

Мы вошли через чёрный ход: всегда захожу в бар именно отсюда. Во-первых, так меня не видят посетители, а во-вторых, мне нет еще восемнадцати.

- Джереми, это Яна.

- А, падчерица Оливера, - он кивает, оглядывая Яну. - Та самая сексуальная русская. Наслышан. И правда очень даже привлекательная малышка...

- А ты нет, - дерзит Яна. Джереми смеётся.

Джереми, конечно, не был красавцем, но привлекал внимание девушек. Высокий, худощавый, кареглазый, с копной темных кудрей - он всегда был душой компании. Может, поэтому его бар «Только пьяные» снискал такую популярность.

- Они ждут. - Он качает головой в сторону сцены.

Я надеваю небольшую шапочку, заправляя в них волосы. На сцене не должно быть видно моих волос: даже если это и силуэт. Слишком узнаваемо.

- Я готова.

Яна смотрит на меня и хмурится.

Сцена никогда не была моей мечтой. Да, я люблю петь, но не собираюсь посвятить этому свою жизнь. Для меня это скорее отдушина. Я выплескиваю свои эмоции, то, что накопилось внутри, там, глубоко внутри, куда никто не заглядывает.

Я начинаю c JoJo - Save My Soul. Боже, кто уже настолько пьян, что настроен на страдание?

- Ты получил то, что хотел, не так ли?

Не знаю, где твое сердце, но мое – ранено...

Затем перехожу на Nickelback - If Everyone Cared. Возможно, непривычно слышать её в женском исполнении, но пьяной толпе, похоже, нравится. Дальше я уже не запоминала, что пою - просто слышу мелодию и воспроизвожу слова.

Спустя час я беру перерыв.

- А-а-а-а! - Меня встречает вопль Яны. - Детка, ты офигенная! Твой голос может довести до оргазма! Теперь понятно, почему тут такая толпа.

Я смущенно улыбаюсь, пока подруга обнимает меня.

- Мы тут кое о чём поговорили. - Она кивает на Джереми. – Сегодня ты больше не пойдешь на сцену.

Я непонимающе гляжу на них. Меня что, уволили?

- Потому что мы с тобой идём веселиться! - вскрикивает Яна.

Мои глаза расширяются:

- Но мне же нельзя...

- О, ну, я тебя немного замаскирую. - Яна обходит меня, останавливаясь за спиной и снимая с меня шапку.

Я чувствую, как она собирает мои волосы в высокую причёску, закрепляя её шпильками. Откуда у неё с собой шпильки для волос? Джереми подаёт мне маску для маскарада. Здесь их валяется целая куча еще с нового года.

Я недоверчиво смотрю на них. Как Джереми вообще согласился на такое?

- Я тебе потом расскажу. - Яна надевает маску на свое лицо, я повторяю её движения.

Мы выходим в бар. За стойкой незнакомый мне бармен. Он очень даже секси - такой высокий, под чёрной футболкой чётко видны рельефы, тёмные волосы, уложенные гелем, голубые глаза, чувственные губы.

- Привет, - улыбается он мне, в его ухе блеснула небольшая серёжка, - что будете пить?

- Текилу, - за меня отвечает Яна.

Он хмыкает, но ставит перед нами две рюмки, наливает в них прозрачную жидкость.

- Специально для вас, красотки, - говорит он, на стойке появляются соль и кусочки лайма.

Я удивленно смотрю, не понимаю, что надо делать. Я уже хотела было спросить, когда Яна быстро насыпает соль себе на ладонь, затем слизывает её и опрокидывает в рот стопку текилы, после чего закусывает лаймом. Я рассмеялась, поняв систему.

- Ну, это стандарт, - смеётся бармен.

- Ты можешь что-то предложить поинтереснее? - Яне уже ударило в голову?

- Легко, - отвечает он, - вот только твоей подружке.

Я застываю. Какого?

- Давай, - говорит Яна мне на ухо, - развлекись хорошенько.

- Хорошо, - выдыхаю я, чем делаю улыбку бармена ещё шире.

- Руку, - командует он.

Я протягиваю ему свою руку. Он облизывает небольшой участок на тыльной стороне моей ладони. Я вздрагиваю. Какого чёрта он творит?

Затем насыпает соль на мокрый участок кожи, отпускает мою руку, протягивая мне стопку. Бармен берёт в зубы лайм, мякотью наружу. Он что, хочет, чтобы я взяла лайм у него? Только не это. Мне совсем не нравится перспектива коснуться какого-то парня. Хотя, может я смогу взять эту дольку, не дотронувшись до него?

Яна в восторге:

- Пей, детка!

Бармен перекидывается через барную стойку, оказываясь слишком близко ко мне. Я слизываю соль, выпиваю текилу и смотрю на лайм в его рту. Огненная жидкость обжигает мне горло. Я замешкалась. Взять или нет? Но рука бармена уже притягивает меня к себе, и я буквально натыкаюсь на лайм и его губы.

 

Глава 8

POV Жаки

 

Первое, что я чувствую - это кислота цитруса, затем губы этого парня. Он начинает целовать меня, притягивая всё ближе. Я прижата сверху к бармену, а снизу к барной стойке. Одна его рука на моей шее, а другая на голой спине. Это явно не просто забавная игра с выпивкой. Его губы не кажутся мне чем-то отвратным, но и приятного тоже мало. Я упираюсь ладонями в его плечи, отталкивая от себя присосавшегося ко мне парня.

- Какого чёрта ты творишь? - Я выплёвываю кожуру лайма.

Кроме Николаса меня никто не касался и не целовал. А сейчас я даже не знаю имени этого бармена, но мне уже знаком вкус его губ. Несмотря на то, что произошло, я не считаю, что это нормально - вот так запросто поцеловать незнакомого мужчину. Да, с Николасом всё было ещё быстрее, но я же его любила.

Согласна, слабая отмазка.

Губы этого бармена не были опьяняющими, и от его прикосновений по телу не проходила дрожь удовольствия. Кстати, кто этот парень? Я ни разу его не видела.

- Я – Алекс. - Он выглядел как кот, налакавшийся сметаны. - А ты?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но вовремя закрыла. Сегодня у меня нет имени.

- Детка, - Яна обняла меня за плечи, - её зовут Де-тка.

Мы засмеялись. Яна как-то странно обернулась, я проследила её взгляд, но там не было никого знакомого. Я чего-то не знаю?

- Пойдем танцевать! - воскликнула она и потащила меня на танцпол.

Мы танцевали, прыгали, пели, вернее, орали песни. Моя голова кружилась. Я не привыкла к алкоголю, поэтому маленькой дозы хватило, чтобы я захмелела. Но Яна все равно ведёт меня обратно к барной стойке. Там всё тот же красавчик Алекс.

- Еще текилы, детка? - спрашивает он, подмигивая мне.

Я улыбаюсь. Алкоголь приятно расслабляет. Мне почему-то очень весело.

Алекс наливает стопки. Затем делает знак, чтобы я протянула ему руку.

- Ну, уж нет, - резко выдыхаю я, затем быстрее Яны засыпаю соль себе в рот, выливаю текилу в горло и хватаю лайм.

Так намного лучше!

Бармен выглядит расстроенным, но мне по барабану. Я его не знаю, и он меня уж точно не знает.

Мне хочется в туалет.

- Я сейчас, - говорю я Яне и ухожу.

Дергаю ручку. Она заперта.

Чёрт!

Я прислонилась к шершавой стенке. Колется, но зато прохладно. Дверь резко открывается, ударяясь о стену. Из туалета вываливаются Сара и Грег - кто бы сомневался! Пятница ведь.

Эта парочка продолжает целоваться. Грег прижимает Сару к стене, что-то рычит её на ухо, и Сара начинает стонать.

Фу, какая гадость!

Они отрываются друг от друга, поворачиваются и идут в бар. Либо они слишком пьяны, либо маска и причёска правда делают меня неузнаваемой, но меня они не замечают.

В туалете сыро и холодно. В зеркале отражается девушка в маске. Чёрт возьми, чтобы повеселиться мне приходится прятать часть лица, не называть своего имени, а чтобы петь - полностью скрывать себя.

Я горько усмехнулась. Веселье как рукой сняло. В горле застряло желание разбить это зеркало к чёртовой матери.

Я возвращаюсь к барной стойке. Яны там нет, только Алекс.

- Твоя подруга пошла танцевать, - отвечает Алекс на мой немой вопрос. - Может, всё-таки скажешь, как тебя зовут.

- Ты ведь не местный? - Я села на стул.

- Текилу? - Он поиграл бровями.

- Воду, - буркнула я.

- Я вырос здесь, - все-таки отвечает Алекс, - потом уехал. Сейчас вот решил вернуться.

- Уехал и вернулся, - повторила я. - Для чего?

- Что для чего? - Он облокотился на стойку, приблизившись ко мне. Возможно, я говорила слишком тихо.

- Почему ты решил вернуться сюда? - Я выделила слово «сюда».

- Здесь настолько плохо? - Алекс прищурился, вглядываясь в моё лицо.

- Я бы ни за что не вернулась сюда.

Это правда. Если бы мне выпал шанс уехать отсюда, я бы, не задумываясь, уехала. Не обернулась бы даже. И не вернулась.

Алекс приблизил своё лицо к моему. Я отстранилась. Его глаза внимательно исследовали моё лицо: рот, нос, глаза. На глазах он остановился.

- Очень красивая, - выдохнул парень. - И очень молодая. Сколько тебе?

Я помотала головой.

- И очень таинственная, - улыбнулся Алекс. - От кого-то скрываешься, красавица?

- Можно и так сказать, - ушла я от прямого ответа. - Так, где моя вода?

Алекс поставил передо мной бутылку негазированной воды.

- Алекс, - услышала я голос Джереми, - ты сегодня собираешься работать?

- Да, Большой Бос! - Он подмигнул мне.

Джереми подошел ко мне:

- Как отдыхается?

- Отлично. - Я открываю бутылку, затем отпиваю.

- Тогда, что же ты не веселишься со своей подругой? - Джереми кивает в сторону танцующих. - Или компания моего брата нравится больше?

- Алекс твой брат?

Шок. Я не знала, что у Джереми есть брат. Он никогда не говорил о нём, да и в городке я ничего не слышала.

- Блудный брат, - кивает Джереми. - Он только вернулся, и я не хочу, чтобы он опять связался с тем, с кем связываться не стоит.

Я поняла. Джереми не хочет, чтобы Алекс был в моей компании. В глазах защипало. Да, всё это просто иллюзия, для всех я всё равно отверженец, даже для Джереми. То, что он позволяет мне петь на сцене его бара - ничего не значит. Он это делает не из-за меня, а чтобы его бизнес не загнулся.

Я молча ставлю бутылку на стол, затем встаю и иду на танцпол в поисках Яны. Она танцует, как ненормальная. Казалось, что её прорвало.

Что-то случилось?

Яна заметила меня, танцуя, притянула ближе к себе. Потихоньку и я расслабляюсь. Яна. Только она рядом со мной. Я отдаюсь музыке, плавным движениям: мысли в голове уходят в сторону.

Кто-то притянул меня к себе. Я почувствовала дыхание на моей шее, руки под майкой касаются голой кожи, что-то твёрдое упирается мне в спину. Я замираю. Чужие руки, чужое дыхание.

Яна тоже замирает, только смотрит она не на меня, а в сторону. Тот, кто прижимается к моей спине своей крепкой грудью, начинает медленно двигаться, двигая и моё обездвиженное тело. Я хочу увидеть то, что видит Яна, но не могу. Этот кто-то как скала, её невозможно развернуть. Я делаю попытку вырваться, но не получается. На шее уже не просто дыхание, а губы. Его руки начинают шарить по моему телу. Я вздрогнула и дёрнулась. Яна не отрывала взгляд. Я не уверенна, но её глаза наполнялись слезами.

- Отстань! - крикнула я и дернулась еще сильнее. Меня отпустили.

Я обернулась.

Алекс.

Какого чёрта?

Яна услышала мой крик. Она поочерёдно посмотрела сначала на меня, потом на Алекса, затем снова на меня.

- Жаки, - точно слёзы, - давай уйдем отсюда...

Её голос сорвался. Теперь была моя очередь хватать её за руку. Я не обратила внимания на попытку Алекса меня остановить, быстро повела Яну к чёрному ходу.

На улице прохладно. Я поёжилась.

- Что случилось? - Я положила руку на плечо Яны.

- Всё зашибись, - отвечает она, прислоняясь к стене.

- Яна, - позвала я, - скажи, что произошло?

- Я просто дура, - горько смеётся Яна.

Что я могла ответить? Я тоже дура. Все мы дуры, когда дело касается парней, а я уверена, что здесь точно замешан он.

Маркус.

Час ночи. Мистер Палмер уже ждал нас.

 

- Пора вставать! - Радостный голос вторгся в мой чудесный сон.

Мне снилось, что я села в самолёт и улетела прочь из этого городка куда-нибудь на Аляску.

- Мама, - простонала Яна, - сегодня же суббота.

- Настолько я помню, у тебя на сегодня были планы. И если ты все-таки собираешься воплотить их в жизнь, то вам надо вставать.

Какие планы?

Я поднимаю голову и вижу, как Яна вскакивает - надо же!

- Жаки! - кричит она, забегая в ванную. - Вставай!

Чтобы встать с постели мне понадобилось минут десять. Чтобы отмыть волосы от едкого запаха дыма - двадцать минут. Чтобы одеться - минут пять. Когда я наконец спустилась, Яна уже одетая сидела на кухне и пила кофе. Она и мистер Палмер что-то громко обсуждали.

- Жаки, - Яна увидела меня, - что ты так долго? Я тебе даже одежду приготовила, чтобы ты быстрее собралась.

Это правда. Когда я вышла из душа, на постели лежало лёгкое платье из шифона мятного цвета, зеркальные очки, на полу белые сандалии без каблуков. Волосы я собрала в пучок: лишком жарко сегодня.

Яна надела все то же самое, только платье было розового цвета.

- Доброе утро, - улыбаюсь я. - Что происходит?

Миссис Палмер указывает на стул возле Яны, куда я и сажусь.

- Кофе? - спрашивает она.

- Да, если можно, - робко отвечаю я.

- Конечно, - улыбается мама Яны.

Мистер Палмер снова очень внимательно смотрит на меня. Я немного сжимаюсь.

- Вот, - он протягивает Яне банковскую карту, - твоя карта готова.

Яна выпучивает глаза:

- Серьезно? Собственная карта?

- Да, - смеётся мистер Палмер.

- Оливер! - Яна вскакивает и начинает обнимать его. - Огромное спасибо!

- Хорошо отдохните там, - мистер Палмер несколько смущается от такой реакции падчерицы, - и ни о чем не думайте.

Я наблюдаю за этой сценой, широко раскрыв рот. Но в следующую секунду моя челюсть просто падает на паркет. Яна поворачивается ко мне и взвизгивает:

- Мы едем в Майами, детка!

У Яны грандиозные планы на этот уик-энд. Она планировала поехать в Майами и посетить столько различных достопримечательностей этого замечательного города, что голова идёт кругом.

Первоначально я была шокирована, но немного придя в себя, поняла, что лучше идеи просто быть не могло. Я очень люблю Майами, но не была там вот уже года два.

- Сегодня будет фестиваль в «Маленькой Гаване», - сообщает Яна на полпути в Майами.

Мы решили поехать на её машине - так будет гораздо комфортнее в большом городе. Мистер Палмер забронировал нам номер в Abae Hotel. Это, насколько я слышала, самый офигенный отель города. Его панорамные окна выходят на Майами-Бич, и на крыше располагается огромный бассейн. Что еще нужно?

- Ты была на этом фестивале?

- Нет, - выдыхаю я, - я была только в музеях, зоопарке, океанариуме.

- О, в океанариум я тоже хочу! - радуется Яна. - Увидеть касатку я хотела еще с тех времен, когда посмотрела фильм «Освободите Вилли».

Я засмеялась.

- Серьёзно, - Яна тоже засмеялась, - я смотрела все три фильма раз сто, наверно.

Я тоже смотрела этот фильм. Дружба с китом-убийцей казалась мне тогда абсолютно нормальной. Вот только у меня не получилось подружиться с «Вилли». Я угодила прямиком в его острые зубы.

Майами встретил нас неимоверной жарой, поэтому войти в отель с кондиционером было верхом блаженства.

- Как оргазм, - заявила Яна.

Я не могла сказать, насколько точно это сравнение. У меня в жизни не было ни одного оргазма. Ночь с Николасом не подарила мне ничего, кроме боли. Я не вознеслась к небесам, скорее упала в грязную лужу.

Поскольку домой я так и не попала, ограничившись звонком маме, вещи пришлось брать у Яны. Мы оставили чемодан в шикарном номере люкс - светлом, воздушном, с большой двуспальной кроватью. От вида из окна - огромная береговая линия Майами-Бич - дух захватывало.

Оставаться в номере, даже под кондиционером, не было никакого желания. Мы надели купальники, сверху оставили те же шифоновые платья. Лёгкая ткань отлично подходила в такую погоду. На головы напялили широкополые шляпы и направились в «Маленькую Гавану».

- Ничего себе! - воскликнули мы в один голос.

Жара. Палящее солнце. Люди в ярких одеждах, клоуны на ходулях, девушки в перьях - это напоминало цирк на улице города. По краям улицы стояли палатки с закусками и всевозможными сувенирами.

Всё гремело и сверкало. Зажигательная музыка ударяла в голову, ноги сами пускались в пляс. Мы повторяли движения танцующих, смеялись. Я кружилась, пока весь мир не завертелся у меня пред глазами.

- Пойдём, выпьем чего-нибудь! - прокричала Яна: просто разговаривать здесь не получалось.

- Что это? - спросила я у продавца.

- Тростниковый сок с ананасом, - отвечает он, протягивая нам пластмассовые стаканчики.

На вкус этот напиток напоминает сладкое сгущенное молоко. Очень приторно, но ананас немного разбавляет эту сладость, добавляя свежести. Как ни странно, но этот напиток быстро утоляет жажду. Единственный недостаток - это какие-то соринки, похожие на опилки. Их пришлось выплевывать. Я заметила, что вся улица была оплёвана. Очень популярный напиток.

- Что-то общее с кокосовым молоком, - делает свои предположения Яна.

Мы еще недолго танцуем, но жара слишком сильная, и нам приходится пуститься на поиски прохлады. И еды - время уже послеобеденное.

Нам приглянулся небольшой ресторанчик в кубинском квартале. Недолго думая, Яна заказывает кубинского отварного лангуста с лимоном.

- Обожаю морепродукты, - облизывается она.

Я тоже заказала лангуста. И не прогадала. На вкус он оказался божественным. Я довольно урчала, поедая его.

- Куда теперь? - спросила я.

- Пойдем, посмотрим на Вилли? - улыбнулась Яна.

Я была только «за». В океанариум меня водил папа. Мама всегда бегала по магазинам: ей было не до меня. А вот отец все свободное время проводил со мной. Он водил меня по музеям, паркам, много показывал и рассказывал.

Я грустно улыбнулась. Времена меняются.

Океанариум Майами разделен на несколько секций: Shark Channel (акулы), Upper Island (островок, где можно увидеть различных попугаев), Discovery Bay (там находится огромный крокодил).

Мы обошли все эти секции. Яна удивленно охала и ахала. Я тоже радовалась как маленький ребёнок. За эти несколько лет произошли немалые перемены, поэтому я смотрела на все, как в первый раз.

Шоу программа с дельфинами и касатками как всегда неподражаема. Увидеть кита-убийцу так близко - невероятно круто.

- Вилли! - кричала Яна, смеясь.

Я тоже смеялась. Рядом с этой девушкой невозможно не радоваться. Временами наш смех скорее напоминал дикий ржач. Сейчас мы напоминали тюленей, гогочущих и хлопающими плавниками.

Мы гуляли по городу, то и дело останавливаясь и фотографируясь, пока наконец не решили вернуться в отель, чтобы переодеться для вечерней прогулки по Майами-Бич.

С одной стороны возвышались здания, освещенные со всех сторон, а с другой распростёрся бескрайний океан. Бирюзовая вода, белоснежный песок, розово-алый закат. Мы с Яной шли босиком, держа босоножки на высоком каблуке в руках: подруга настояла на том, чтобы мы надели платья со шлейфами. Ветер играл с тканями, развивая их в разные стороны.

- Как же здорово, - выдохнула Яна.

Да, было действительно очень хорошо. Солнце больше не пекло, с океана дул приятный бриз, волны мягко касались ступней. Я чувствовала себя очень расслаблено.

- Чем займемся? - Яна зачерпнула ступнёй воду и брызнула в меня. Я засмеялась.

Среди мигающих огней я заметила одну вывеску, которая очень заинтересовала меня. Я указала на неё пальцем:

- Вот.

- Ты же не шутишь? - встрепенулась Яна. В её глазах заплясали чёртики.

- Нет, я точно уверена.

Яна аж подпрыгнула на месте и хлопнула в ладоши:

- Так, чего же мы ждем?

Эта вывеска ярко-красного цвета гласила: «Тату».

Да, я решила наколоть себе татуировку. Я всегда мечтала сделать её себе, и сейчас осмелела настолько, чтобы сделать это. И у меня на теле было подходящее место для небольшой татуировки.

Внутри тату-салона играла негромкая музыка. Впервые слышу негромкий рок. Я всегда считала, что эту музыку невозможно слушать не на полной громкости. Нас встречает симпатичный молодой человек лет двадцати пяти. Он, естественно, весь покрыт различными татуировками.

- Хотите тату? - спрашивает парень, окидывая нас взглядом.

- Вот она. - Яна показывает на меня пальцем.

- Где хочешь набить, малышка?

Я поморщилась при слове «малышка». Как-то пошло звучит.

Указала на то место, где хотела увидеть тату. Он кивнул и дал мне альбом с рисунками. Я выбрала очень быстро. Яна удивленно подняла брови, но потом улыбнулась и закивала головой.

- Тебе точно подойдёт.

Я села в кресло и уставилась на мастера, который начал подготавливать оборудование. Стало как-то страшновато, я нервно сглотнула.

«Всё будет хорошо. Больнее, чем было тогда, уже не будет. Просто не может быть», - говорила я сама себе. Но когда он начал набивать, я судорожно вцепилась в кресло, сжав при этом зубы. Было чертовски больно. Такое ощущение, что мне пытаются снять кожу.

- Ай! - не удержалась я.

- Терпи, малышка, - усмехается мастер.

Я крепко зажмуриваю глаза. Боль - напоминание.

- Я тобой горжусь! - кричит Яна, когда мы снова выходим на берег. - Это новое начало?

- Да, - уверенно заявляю, - я закрыла главное напоминание моего позора. Отныне, я другая. Я больше не маленькое забитое существо. Я - Жаклин Томсон, и меня больше не запугать.

Яна кидается мне на шею. Она обнимает меня очень крепко, я тоже обнимаю её, смеюсь и чувствую, как на глазах появляются слёзы. Слёзы облегчения, будто тяжёлый груз срывается с сердца.

- Но есть ещё одна маска, которую ты просто обязана сорвать. - Яна смотрит в мои глаза, и я понимаю, о чём она говорит.

- Да...

Просыпаться не хотелось - слишком мягкая кровать, слишком комфортная температура, но жутко жглась татуировка. Сейчас эта идея не казалась мне такой уж замечательной. Я откинула одеяло, чтобы посмотреть. Она вся покраснела и отекла.

Ну, ничего, мастер предупреждал. Надо просто перетерпеть.

- Любуешься? - услышала я сонный зевок Яны.

- Ага. - Я встала, достала крем и смазала тату, затем прилепила плёнку-пластырь, чтобы не попала инфекция.

- Куда сегодня сходим перед отъездом?

- Я хочу увидеть памятник Холокоста.

- Гонение и угнетение, - выдохнула Яна, - что-то жутко знакомое.

И мы увидели его. Ужаснее я ничего не видели. Мемориал находится на небольшом островке в центре пруда, поэтому дотронуться до него было невозможно, но достаточно и того, что можно увидеть.

Он представляет собой, примерно, девяти метровую руку. Ладонь раскрыта к небу - она будто взывает о помощи. Эта рука окружена многочисленными скульптурами. На их лицах застыли ужас, страх и страдания. Смотря на весь этот кошмар, на глаза наворачиваются слёзы, в горле застывает ком, а сердце снова и снова обливается кровью.

Почему люди так жестоки? Почему они так относятся к тем, кто живёт радом с ними? Ведь эти люди точно такие же, как и остальные. Они тоже хотят жить, любить и быть любимыми. Разве можно избавляться от человека только потому, что не устраивает его религия, национальность, внешний вид или... один маленький проступок, который никому не причинил вреда?

Остаток дня мы проводим на многолюдном пляже, лежа на шезлонгах, нежась в лучах яркого солнца. Возвращаться домой не хотелось. Вообще.

- Что ты пообещала Джереми в обмен на моё веселье? - спросила я Яну в понедельник утром.

- Что поработаю у него, танцуя go-go.

- Ты с ума сошла?! - воскликнула я, чем привлекла к себе слишком много внимания.

На меня и так смотрели, округлив глаза. Я вошла в школу уверенным шагом, высоко задрав голову. На мне светлые обтягивающие джинсы, кружевной топ. На ночь я заплела две косы, поэтому сейчас мои волосы лежали небольшими волнами. Макияж я не стала делать, просто напялила тёмные круглые очки.

- Нет, не сошла. Ты же заешь, что я люблю танцевать. А ты там поёшь, так что я не вижу никаких препятствий. Я буду танцевать под твои песни в пятницу.

Яна широко улыбается, а я мотаю головой. Она сошла с ума.

Мы разделились, так у меня урок истории, а у Яны... черт возьми, не помню!

Яна согласилась танцевать со мной на сцене! Эта мысль не выходила у меня из головы, перебивая все остальное. Я была очень рада, но не понимала, для чего такой девушке как Яна, танцевать в тени, быть силуэтом.

Я не смотрела по сторонам, полностью погружённая в свои размышления. Внезапно стало очень скользко, я словно попала на каток. Нога подвернулась, и я полетела вниз. В моей голове мелькнули две мысли: вот вам и новая жизнь и бедные колени.

Я уже смирилась с неизбежной встречей с кафельным полом. Даже хотела сказать ему:

- Привет, друг, я снова с тобой. О, а ты сегодня прям блестишь.

Как вдруг ощутила чьи-то руки у себя на талии и на спине, которые удержали меня от этого унизительного падения.

По телу разлилось тепло. Я инстинктивно вскинула руки и схватилась за что-то твёрдое. Плечи. Внушительного размера. Я подняла голову, чтобы понять, кто спас меня, хотя мое тело уже знало ответ.

Шоколадные глаза. Они смотрели на меня, не мигая. Его губы слегка приоткрылись.

Николас.

Он выглядел так, словно и сам удивился, что подхватил меня. Но вместо того чтобы бросить меня на пол, сильнее прижал к себе.

Моё сердце застучало, как ненормальное. Оно точно пыталось выпрыгнуть из груди. Мои глаза расширялись по мере того, как Николас прижимал меня к себе всё ближе и ближе. Но я очнулась от этого транса, когда мой живот коснулся его, я съежилась.

Ауч! Тату ещё не зажило. Я резко отступила назад, отталкиваясь от его плеч, вырываясь из объятий этого парня, разрушая магнетизм.

- Жаклин, - выдохнул он.

Я резко качнула головой, прогоняя наваждение, и, не смотря на него, вошла в кабинет.

Я ощущала его взгляд каждой частичкой своего тела. Того самого, которое предавало меня каждый раз, когда Николас касался его.

Бред, какой-то! Николас Свен только что обнял меня? Это точно он? Может, у него появился брат-близнец? Или он потерял память? Или прилетели гуманоиды и промыли ему мозги?

Этих «или» было слишком много. К концу урока я уже не знала, что с ними делать.

Так прошла и вся неделя. Эти его взгляды сводили меня с ума. Какого чёрта ему надо?

Может, разрабатывает очередной план? Тогда почему спас меня? Причем дважды! Что-то здесь явно не так. Яна считала, что он точно меня хочет. Она, якобы, видела желание в его взглядах.

- Это точно! - заверяла она, повышая тон. - Ты бы видела, как он исследует твоё тело, когда ты идёшь мимо него. Клянусь, я видела, что он точно смотрит на твою попу и чуть ли не облизывается!

- Этого не может быть! - От таких разговоров я почему-то жутко злилась.

- Твою мать! Да как ты не видишь? Он бы прямо в коридоре прижал тебя к этим шкафчикам и отымел!

- Вот этого мне только не хватало! Я не хочу, чтобы меня отымели - ни он, ни кто-либо другой!

- А чего же ты хочешь? - удивленно воскликнула Яна.

- Я хочу, чтобы меня любили! Мне не нужен секс не по любви, - закончила я уже очень тихо. - Прости...

- Все в порядке, - пыл Яны пропал, она грустно улыбнулась. - Завтра пятница, ты не передумала?

Я твёрдо сжала губы:

- Поздно отступать.

 

Глава 9

POV Николас

 

Она ударила меня!

Чёрт возьми, эта девчонка дала мне пощёчину!

Щека моментально загорелась, я сжал зубы. В её глазах заискрилась ярость. Мне нравится: это что-то новенькое. Я ждал продолжения, гневной тирады, но Жаклин убежала. Наверняка, испугалась моей реакции. Но я бы её не ударил. Бить девушек - табу, но я точно не оставлю этот поступок безнаказанным.

Да, я хотел, чтобы она страдала, но только душевно. Я хотел втоптать Жаклин Томсон в грязь. Но не физически.

Я иду следом за ней, она не могла далеко убежать. Внизу я вижу столпотворение.

Что за?

Я протиснулся как раз в тот момент, когда Грег, этот чёртов идиот, срывает с неё платье. Эта розовая тряпка, что так воздушно смотрелась на фарфоровой коже, теперь у него в руках.

Жаклин замерла, её рот открылся в немом крике. Я видел ужас в её глазах. Сейчас все видели тело Жаклин. Оно изменилось с той ночи. Она, безусловно, очень похудела. Но фигура стала более округлой. Из угловатой девочки Жаки превращалась в молодую девушку.

Я сжимаю кулаки, кружевное белье выглядит очень сексуально, и все могут видеть это.

Жаклин начала оседать на пол. Ее руки скрестились на груди, прикрывая лифчик. Она плакала. Музыка стихла, и были слышны её всхлипы. От той пылающей особы, что влепила мне по лицу, не осталось и следа. Её снова втаптывали в грязь.

Но почему-то именно сейчас я не хотел это видеть. Я сделал шаг вперед, но увидел, как к ней подходит её новая подруга. Не помню, как её зовут.

- Вечеринка перешла в режим раздевания. И без меня? Жаки, детка, не могла подождать меня?

А девчонка-то с юморком. Она снимает с себя платье.

Ничего себе!

У неё тело порно звезды! Я бы провел с ней пару ночей, если бы не Маркус. Она его крепко зацепила, и пусть он пока это отрицает. То, что Марк сделал сейчас явное тому доказательство. Он утащил девчонку, как пещерный человек, в свою берлогу.

Жаклин снова одна. Её белоснежное тело, белые волосы и синие глаза почему-то нравились мне намного больше, чем подкаченное, загорелое тело её подруги. Я жду слёз, но она сжимает кулаки и вскидывает голову.

Сара и Грег направляются к ней. Но я быстрее. Снимаю с себя рубашку и накидываю ей на плечи. Эту девушку и так слишком много раз видели без одежды. Пора с этим заканчивать.

- Нет! - Из моего горла вырвался рык.

Грег замер. Он знает, что со мной нельзя тягаться, проиграет. Девушек я не бил, но парней лупасю с удовольствием. Я могу выйти из себя настолько, что полностью теряю контроль над ситуацией. И тогда тому, кто против меня, приходится не сладко.

Жаклин смотрит на мою рубашку, как на змею. Секунду я думал, что она запустит её обратно в меня. Но она начинает быстро застегивать пуговицы, скрывая свою наготу.

Умница.

Я собрался увести её, но посмотрев на её ноги, вижу, что она без туфель. Идти так будет больно. Я резко поднимаю её на руки.

Боже, она как пушинка. Почему такая лёгкая?

Жаклин хватается за мою шею очень крепко. Соприкосновение с её кожей пускает ток по моим венам. Такая мягкая и нежная. Я подавил в себе желание немедленно отнести её в постель.

Я завожу мотор. Мы едем молча. Я сосредотачиваю своё внимание на дороге, судорожно переключая скорость. Мне нельзя на неё смотреть. Вокруг темно и ни души. Мне ничего не могло помешать, остановиться, пересадить её к себе на колени, целовать её до исступления, а затем вонзиться в неё как можно глубже. Чёрт, я не должен об этом думать.

Я вообще не должен её касаться. Она больше никогда не окажется в моей постели, подо мной.

В комнате темно. Лишь шум океана за окном и шорохи, что издают наши тела. Она лежит на моей кровати. Я раздеваюсь и спрашиваю:

- Нравится?

Он кивает. Конечно, тебе нравится. Я видел, какими глазами ты на меня смотрела. Ты так легко сдалась. Меня это злит, но это даже хорошо. Я не собираюсь быть с тобой нежным.

Тебя должно это спугнуть.

Но девочка полна решимости.

Ну, что ж, дойдем до конца. Ты ещё даже не знаешь, что ждёт тебя впереди. Потом ты будешь проклинать меня, а я смеяться.

Я накрываю её тело своим. Она выгибается под моими ласками.

Да, малыш, прогибайся.

Я резко вхожу в неё, прорывая все преграды. Она дергается, но я держу её крепко, продолжая двигаться. Она всхлипывает, и я даже собираюсь остановиться, но уже не могу. Животный инстинкт вкупе со злостью не позволяют мне отступить.

- Ник...

Я делаю пару толчков и выхожу из неё, выливаясь ей на живот. Она затихает, свернувшись клубочком. Я вижу пятна на простыни.

Кровь. Девственница. В чем я и не сомневался. Жаклин уснула - это хорошо, ведь сюрприз будет утром. Я встаю, спать рядом с ней я не собираюсь, принимаю душ, смывая кровь с себя. Сажусь в кресло.

Жаклин просыпается от вспышек фотокамер - сюрприз. Она резко садится, прикрывая голую грудь. Её и без того большие глаза округляются. Она в панике смотрит по сторонам, а в это время человек пять парней продолжают фотографировать её без остановки. Практически обнажённую, прикрывавшуюся одеялом, на котором виднеются пятна её же крови.

Печать позора поставлена.

Даже издалека видно, как она дрожит. Ей страшно. В груди что-то дёрнулась, но я быстро подавил это. Так надо. Жаклин нашла меня глазами. Она молча молила меня помочь, но я так и остался стоять, прислонившись к стене, перекрестив руки на груди, и холодно взирал на то, что происходит. Она обмоталась этим одеялом и подошла ко мне.

Да, её била крупная дрожь, слезы катились по щекам, волосы, запутавшиеся за ночь, лежали на спине. Она смотрела на меня, а я смотрел сквозь неё. Жаклин что-то прошептала, а потом очень быстро выбежала из комнаты.

Я еду медленно, мне нравится вдыхать её запах. Прошло два года с тех пор, как я был к ней вот так близко. Она изменилась, ведь я приложил к этому руку. Сейчас она больше напоминает затравленного зайчика.

Но разве я не этого хотел?

Мы подъезжаем к её дому. Я поворачиваюсь и вижу, что Жаклин расстёгивает пуговицы на рубашке.

Что она творит?

Мне будто бьют под дых. В лёгких больше нет воздуха. Я оказываюсь к ней впритык, касаюсь носом её щеки и вдыхаю лёгкий сладкий аромат. Она напрягается, но меня не отталкивает. Я отодвигаю рубашку в сторону, проникаю рукой внутрь, дотрагиваясь до её ключицы, ложбинки между грудями, спускаюсь к животу, расстёгиваю последнюю мешавшую пуговицу. Теперь я вижу её тело перед собой.

Оно прекрасно. При тусклом освещении её бледная кожа выглядит жемчужной. Я вижу, как высоко поднимается её грудь. Я волную её. Поворачиваю голову Жаклин, чтобы увидеть эти синее глаза, заволоченные пеленой страсти. Я погладил пышные ресницы, щеку, коснулся губ. Мне отчаянно хотелось ощутить их мягкость и сладкий вкус.

Я провел рукой по её соскам, она вздрогнула.

Да, малышка, я тоже хочу тебя.

Дотрагиваюсь до её живота и чувствую что-то неровное. Оно ощущается как что-то чужеродное на гладкой коже. Два года назад этого точно не было. Я смотрю вниз и вижу длинный неровный шрам.

- Что это? Откуда у тебя это?

Она отстраняется от меня, широко открыв глаза, её рот немного открывается от удивления. Я начинаю злиться.

- Почему ты молчишь? Это шрам от достаточно глубокого пореза. Кто это сделал?

Боль искажает её лицо, на глаза выступают слёзы.

- Это не твоё дело! - Жаклин отталкивает меня, затем быстрее, чем я смог среагировать, вылетает из машины. Она снимает с себя мою рубашку и швыряет мне в лицо.

Жаки босая, в одном нижнем белье, забегает в дом. А я остаюсь сидеть в машине у ее дома.

Я ударяю кулаком по рулю, затем ещё и ещё.

Шрам.

Откуда он?

Что-то мне подсказывало, что я уже знаю, где искать ответ.

Черт!

Я вернулся обратно на вечеринку. Мне надо кое-что выяснить. Я нашел Сару очень быстро. Два года назад я попросил её «позаботиться» о Жаклин. Что она и делала очень успешно.

Я дернул её за руку, затем резко прижал к стене. Она сначала довольно заурчала. Нет, я не собираюсь тебя трахать. Я не знаю, что Сара увидела в моих глазах, но она побледнела.

- Шрам? - выдыхаю я. - Откуда у Жаклин шрам?

- Я... я... я не понимаю, о чём ты... - заикается она.

- Не строй из себя дуру! Я знаю, что здесь не обошлось без тебя! Что я сказал тебе два года назад?!

- Чтобы я её не била...

- И ты пошла против меня! Я тебе чётко сказал, чтобы физически ей не было больно!

- Честно, это не я! Да, мы хотели тогда её просто припугнуть, но она начала огрызаться. И мы решили её наказать, совсем немного. Но ситуация вышла из-под контроля. Я её не била, честно!

- Тогда кто?! Лейла? Кэрол?

Сара кивнула.

- Когда это случилось?!

- Не помню, может четыре месяца назад...

- Когда в школу вызывали химчистку?!

Она замялась.

- Говори!

- Да, было много крови. Она как будто специально размазывала кровь по всей школе, - брезгливо поморщилась эта сучка.

- Почему я об этом не узнал?!

- Ситуация вышла из-под контроля, мы испугались, вызвали химчистку. Школа всё замяла.

- Что вы с ней сделали?!

Я отпустил Сару. Мне было противно касаться этой дряни. Хотя я и сам был мудаком! Меня всего трясло, я в бешенстве!

- Я же сказала, просто немного наказали...

- Шрам! Откуда у неё этот огромный шрам?! Вы порезали её?!

- Нет! Нет, у нас не было ножа!

- Тогда что это было?!

Сара молчала. Я подошел к ней. Я не бью женщин, но для Сары сделал бы исключение. Замахнулся кулаком, она вся сжалась. Но ударил я стену возле ее головы, со всей силы, так, что кости затрещали. Руку сковала боль.

- Ник, что случилось?

Рядом появляется Грег. Долго же его не было. Возле него уже стоит Марк. Он смотрит на меня мрачно, хотя, собственно, это его обычный взгляд.

- Что ты творишь? - спрашивает мой друг.

- Говори! - рявкаю я. Сара дрожит.

- Каблук-шпилька...

- Вы били её шпильками?!

Ногами. Они пинали её мягкое, фарфоровое тело. Я до боли стискиваю зубы, моё сердце само сжимается.

- Нет, не мы...

- Тогда кто?!

- Вики...

Я хватаюсь за голову, замираю.

Её лучшая подруга?

Глава 10

POV Жаки

 

- Почему я должна это надевать? - в который раз спрашиваю я.

Яна надула щёки:

- Потому что ты должна выглядеть супер-потрясно сегодня вечером!

Сегодняшний вечер должен принести мне либо жуткое облегчение, либо череду новых, еще более опасных неприятностей. Я была готова к любому раскладу.

Я прекрасно понимаю, что сейчас рискую как никогда. Что если что-то пойдет не так? Яна отказывалась в это верить:

- Ну, что может пойти не так?

- Джереми...

- Плевать на этот кусок дерьма! Он пользовался твоим голосом, зарабатывал и при этом обращался с тобой как с мусором!

С ней нельзя было не согласиться. Хоть Джереми и позволял мне петь в его баре, делал это не по доброте душевной, а с целью наживы. В один этот вечер бар делал выручку больше, чем во все остальные дни недели вместе взятые. И при этом его отношение не становилось лучше. Это мне показала прошлая пятница, когда Джереми явно сказал, что не хочет видеть своего брата в моей компании.

Что ж, ладно. Компания его брата Алекса мне не нужна была вообще. А вот петь я хотела, но больше не намерена была оставаться в тени. Тот силуэт маленькой забитой девушки больше мне не подходил.

Я решила двигаться дальше. И не просто идти, а шагать с высоко поднятой головой, как это делает Яна. Да, то, что я пережила навсегда со мной. Это невозможно бесследно закрыть татуировкой. Раны на сердце никогда не затянуться до конца, но меня они больше не остановят.

Сегодня я сорву последнюю маску!

В дверь постучали, и в комнату вошел мистер Палмер.

- Куда-то собираетесь? - спросил он, оглядывая нас.

В комнате был полный кавардак. На кровати, на полу, на стульях - повсюду валялась одежда, обувь и аксессуары. Яна перетрясла всю гардеробную в поисках тех нарядов, что, по её мнению, должны были идеально вписаться в концепцию нашего выступления. Мы сидели прямо в эпицентре этой катастрофы лёгкой промышленности.

- У нас сегодня выступление, - отвечает Яна, отмахиваясь.

- Интересно, где? - Мистер Палмер встает напротив нас.

Поскольку мы сидим, а он стоит, нам пришлось задрать головы.

- В клубе «Только пьяные». - Честность - второе имя Яны.

Он садится на корточки.

- Как так вышло, что вы сегодня там выступаете?

- Это очень долгая история. - Яне не нравятся эти расспросы, я же просто молчу.

- Яна... - начал было он.

- Я знаю, - прерывает его Яна.

Яна чуть ли не силой нацепила на меня чёрный кружевной топ, очень короткую чёрную кожаную юбку. Она слишком тесно облегала мой зад. Я обула батильоны на высоком каблуке, но не таком высоком, как у Яны. Я даже не представляла, как она на этих ходулях собиралась танцевать.

- Почему ты надеваешь кожаные шорты, а я юбку? - спросила я.

- Потому что тебе не надо будет поднимать ноги, - ответила она, надевая шорты с завышенной талией.

Яна сделала мне очень яркий макияж: smoky eyes и матовая помада сливового оттенка.

Взглянув в зеркало, я, конечно, не могла не согласиться с Яной. Я выгляжу потрясающе. У меня длинные стройные ноги, плавные изгибы тела, тонкая талия, высокая грудь и очень аппетитная попка. С каждым днём моя самооценка повышалась.

Мы едем на машине Яны. Она категорически отказалась против предложения мистера Палмера подвести нас.

- Всё будет хорошо, - уверила она родителей.

У чёрного хода мы встречаем Джереми. Он быстро проводит нас в коморку:

- Готовы?

Джереми волнуется: это слышно по его дрожащему голосу и по нервному заламыванию пальцев.

- Не нервничай, - уверенно говорит Яны, - мы готовы на сто процентов.

Мне бы её уверенность!

Для этого вечера я выбрала Barberry Records - Believer.

Яна входит на сцену первой. На её лице кружевная чёрная маска, как и на моём. Мои волосы собраны в узел - это часть шоу. В зале мгновенно затихают голоса. Всё внимание на неё. Она ставит на середину штатив для микрофона, сама становится у края сцены.

Я ухмыляюсь, внутри меня всё дрожит. Я выходила на эту сцену тысячу раз, но ни разу не делала то, на что решилась сейчас.

Считаю про себя: раз, два, три. Заиграло вступление. Мелкие искры прошли по телу, остановившись внизу живота. Ну, что, пара начинать.

Яна начинает движения - очень соблазнительно. Я открываю рот, и мой голос заполняет этот бар.

Я пою, держа в руке микрофон, при этом медленно подхожу к штативу. Пока я всего лишь силуэт.

По Яне заметно, что она профессионально занималась танцами. У неё шикарная растяжка. То, какие движения она делает руками и ногами, сводит с ума.

Я вставляю микрофон в штатив, как раз перед припевом. Назад дороги нет. При первом слове «боль» я вытягиваю шпильку из волос. Они густой копной падают на плечи и спину.

- Боль! Ты заставил меня, заставил меня верить, верить...

Движения Яны становятся резче, она срывает маску. Теперь её танец наполнен болью. Она мечется, падает, прокатывается по полу передо мной, но затем вскакивает, возносит руку вверх и сжимает кулак. Свет падает на неё, и зрители видят каждое движение.

Я не знаю, какая у них реакция, я не смотрю в зал. Всё мое внимание приковано к Яне, затем я закрываю глаза, чувствуя волны внутри себя. Мой голос вибрирует. Я начинаю второй куплет.

Я выдергиваю микрофон, отбрасываю штатив в сторону, затем выхожу на свет. Туда, где танцует Яна. Она замечает меня. На её губах улыбка, напоминающая оскал. Она вся в предвкушении, так же как и я.

- По милости огня и пламени, ты лик моего будущего, кровь в моих венах, о-оо...

Яна танцует вокруг меня. Я тоже не стою на месте. Моё тело движется в такт с моим голосом, моим сердцем. Оно изливает всю боль, что внутри меня. Я выплёскиваю её наружу. Мой голос натянут, как струна. Яна срывает с меня маску в тот момент, когда я чуть ли не кричу:

- Моя жизнь - боль! Ты сломал меня, но я себя собрала заново, я научилась верить, верить...

Музыка медленно заканчивается, уступая место тишине. Я стою в лучах прожектора. Меня чётко видят все. Я сделала это. Последняя маска сорвана с меня.

Я свободна!

Кровь пульсирует в моих жилах. Я слышу стук сердца, как если бы оно находилось в голове. Виски вот-вот взорвутся. Ноги и руки дрожат. Еще немного и я упаду.

Впервые в жизни я почувствовала желание выпить. Я смотрю на Яну и замечаю, что она меня поняла. Мы вместе спускаемся в зал, в котором царит тишина. Присутствующие стояли с выпученными глазами. Они меня узнали, это точно.

Ха, не ожидали?! Каждую пятницу вы ждёте ту, что называете позором города. Вы сторонитесь меня, но вам нравится мой голос. Теперь вам всё известно, и будь что будет.

Мой взгляд не фокусируется на лицах. Мне всё равно. Я направляюсь в бар. Там стоит Алекс. Он тоже очень удивлён.

- Чёрт детка, - хрипло говорит Алекс, - я даже и представить себе не мог, что это ты там поёшь.

- Не ты один, - засмеялась Яна. Она была очень довольна: наше выступление прошло по плану.

- Может, бросим всё и уединимся где-нибудь, - предложил он, перекинувшись через барную стойку. Он дунул на свою чёлку. Бедный Алекс, весь его лоб покрыт капельками пота.

Я подхожу к нему. Близко. Я вижу его глаза. В них плескается возбуждение. Это я его завела?

Я приближаю свои губы к его рту. Алекс замирает. Ещё чуть-чуть, и мы коснемся губами. Но это не входит в мои планы.

- Лучше налей мне чего-нибудь покрепче, - выдыхаю я ему в лицо. Откуда у меня такая смелость?

Яна заржала - по-другому и не скажешь. Алекс скорчил гримасу.

- Водки? - спрашивает он.

- В самый раз, - кивает Яна.

Бармен наливает две стопки. Я опрокидываю в себя одну и чуть не выдыхаю огонь. Эта жидкость обожгла мне горло, а потом и пищевод.

- Что это такое? - пропищала я.

Алекс засмеялся, а Яна выпила свою стопку. Она сжала кулаки, поморщилась, но потом улыбнулась.

- Малышка не привыкла к таким напиткам, - ухмыльнулся Алекс. - Хочешь, я помогу тебе?

- Мне надо подышать, - выдохнула я.

Я пробиралась сквозь людей, которые что-то говорили друг другу, показывая на меня пальцем. Да, говорите обо мне, смотрите на меня. Сейчас мне это даже нравится.

Что, слабо сказать прямо в лицо?

Я вышла через чёрный ход. Меня встретил тёмный переулок. Здесь не было ни души - слава богу. На улице немного прохладно, но этого не достаточно, чтобы сбить жар моего тела. Я прислонилась спиной к шершавой стене бара, затем медленно осела. Ураган внутри меня начал утихать, но руки всё еще дрожали.

- Я был прав, - бархатный голос звучал уверенно и властно, - это ты пела в тени.

Он хмыкнул. Я резко встала. Николас. Собственной персоной. Он был одет в обычные рваные джинсы, темную футболку, плотно облегающую его мускулистую грудь, и кожаную куртку. Слишком много кожаных вещей за сегодня.

- Что ж, - медленно произнесла я, собираясь с мыслями, - возьми свой приз с полки.

Его глаза блеснули:

- О, я точно возьму его. Не сомневайся...

- Мне как-то, знаешь ли, всё равно. - Я сжала кулаки.

Я уже собралась было уйти. Оставаться с ним наедине в этом тёмном углу – не лучшая идея. Но у меня в голове возник вопрос.

- Но, если ты все это время знал, то почему не рассказал всем?

Он стоял в двух метрах от меня, скрестив руки на груди.

- Я хотел, - оскалился Николас, - но потом решил повременить.

- Почему же? - Я внезапно почувствовала прилив смелости и тоже скрестила руки. - Думал, что так держишь меня в своей власти? Полностью контролируешь?

Я ядовито выплюнула эти вопросы. Николас Свен - человек, заставивший меня пройти через всё это, молчал о моём хобби. Это могло означать только одно.

- Это был твой последний козырь, правда? Ты наслаждался мыслью, что можешь окончательно уничтожить меня? Но не сделал этого. Почему? Почему не добил меня? Ведь ты же этого хотел!

В конце я сорвалась на крик. Алкоголь и адреналин - несовместимые вещи, делающие тебя сумасшедшим.

- Или ты ждал подходящего момента?

Он молчал. Его взгляд становился тяжёлым. Николас просто стоял и смотрел, позволяя мне говорить.

- А-а-а, нет, - я злобно засмеялась, - как же я могла забыть? Ты не делаешь всю грязную работу сам. Ты кидаешь её Саре, а уж она действует со своими...

Я не успела договорить. Два шага, и Николас схватил меня, еще шаг, и я прижата к колючей стене с одной стороны и к его сильному телу с другой. Я попыталась его оттолкнуть, но он поймал мои руки и поднял их над моей головой, прижимаясь ко мне ещё сильнее.

Стена больно царапала мне кожу.

Боль - это напоминание.

Я чувствовала его дыхание на своей шее, его губы мимолетно касались нежной кожи.

- Твой голос, - прошептал он мне на ухо. - Мне нравилось его слушать. Я не рассказал, потому что каждую чёртову пятницу я сидел и смотрел на твой силуэт и слушал, как ты поёшь.

Я не верила своим ушам. Николас не мог этого сказать. Внизу живота заныло.

Николас оторвался от моей шеи, теперь его лицо напротив моего. Он поймал мой взгляд своими глазами. Его рука прошлась по бедру, приподнимая мою и без того слишком короткую юбку.

Я задрожала. Николас вновь принял мою дрожь за свою победу, но как бы не так. Это снова был всего лишь страх. Я боялась его, боялась своей реакции на него.

Он до боли сжал мою ягодицу, обрушившись на мои губы поцелуем.

Но боль всегда будет напоминанием: я моментально сжалась.

Его рот жёстко пытался раздвинуть мои губы, но я крепко их сковала.

Я ненавижу этого человека! Он ничего мне не дал, кроме страданий.

Я снова попыталась вырваться, но это равносильно попытке разомкнуть стальные обручи. Или мне так только показалось? Рука Николаса двинулась вверх, чтобы оказаться на моей шее. Он запустил пальцы в мои волосы, принимаясь массировать кожу головы, расслабляя меня.

Силой я точно не смогла бы выбраться, поэтому решила пойти другим путем. Я приоткрыла рот, его язык тут же ворвался внутрь. Николас зарычал, отпустив при этом мои руки. Я опустила руки ему на плечи, затем на секунду запустила их в его волосы, наслаждаясь их шелковистостью, отдавшись этому безумному поцелую.

Только на одну секунду я позволила себе насладиться вкусом его губ, коснуться его своим языком. Николас расслабился, он был уверен, что я сдалась, что теперь полностью в его власти.

Но нет!

Я оттолкнула его, сделав это как можно сильнее и резче. Николас не ожидал такого, поэтому у меня получилось. Его глаза широко открылись, дыхание сбилось. Я вытерла свои губы тыльной стороной ладони, желая показать всю степень своего презрения.

- Никогда! - злобно прошипела я. - Никогда больше не прикасайся ко мне!

Глава 11

POV Жаки

 

Я вбежала в бар, ища глазами Яну. Мне надо убираться отсюда к чёртовой матери!

Она сидела на стуле. Возле неё, облокотившись на барную стойку, стоял Маркус. Выглядел он весьма сексуально - растрёпанные волосы, тёмные джинсы, потрепанная чёрная майка оголяла накаченную грудь, бицепсы на руках.

По вечно скучающему выражению на его лице ничего нельзя было понять. Маркус - закрытая книга, причём для всех. Я точно не знаю, какие у них отношения с Яной, но иногда она выглядела очень печальной. И я уверена, что это из-за него.

Маркус отличался от Николаса. О похождениях второго знали все. Он и не скрывался. Но вот Маркус либо ни с кем не спал, что, конечно, бредовая идея, либо скрывал свои связи очень тщательно. Причина такой скрытности не поддавалась объяснениям. По крайней мере, моим.

- Где ты была? - Брови Яны поползли вверх, увидев меня.

Представляю, что она видит. Помада смазана губами Николаса, волосы дыбом, глаза бешено горят. Я вся была как заведённая. Мне одновременно хотелось кричать, бежать, плакать, спрятаться, сжаться. И я не знала, что из этого выбрать.

- Жаклин! - услышала я рычание Николаса за спиной.

Он шёл за мной и отступать был явно не намерен.

- Оу, - только и сказала Яна, увидев его позади меня.

- Жаки! - Еще один оклик, только намного злее.

Ну, что за непруха? Только этого мне не хватало для полого счастья!

Джереми. Он схватил меня за руку, разворачивая к себе.

- Что ты здесь устроила?! С ума сошла?! Думала, что можешь творить всё, что вздумается?!

Он вцепился в мои плечи и начал трясти. Я знала, что ему не понравится то, что произошло. Но, как оказалось, я не до конца была готова встретиться с последствиями.

- Джереми. - Возле нас появился Алекс.

Он попытался оторвать своего брата от меня, но тот лишь ещё больше оскалился:

- Брата моего успела охмурить, сучка? Что ж, расскажи ему, кто ты и что собой представляешь!

Я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о нём.

- Живо убрал от неё свои грёбаные руки! – вмешался Николас, сжав кулаки.

Каждая его мышца напряглась. Одно неверное движение, и он ринется в бой. Я слышала, что в драках он бывает очень жесток.

Где-то над ухом слышала бормотание Алекса. Я не видела ни Яну, ни Маркуса. Куда они делись? Оставили меня на растерзание этим троим?

- У меня ничего не было с твоим братом!

- Как же! Видел я, как вы присосались друг к другу в прошлую пятницу!

- Джереми, что ты себе позволяешь?!

У меня получилось вырваться.

- Думаешь, раз ты позволял мне здесь петь, то теперь можешь указывать, как себя вести? Напомнить тебе, сколько ты зарабатываешь по пятницам? Да ты просто пользовался мной все это время! Тебе было очень удобно, что я пряталась! Так весь город только и говорил о твоём клубе! Точнее о том, что в нём выступает девушка-призрак, но я больше не собираюсь быть тенью, приносящей тебе доход, справляйся без такой шлюхи, как я!

Джереми, Николас и Алекс замерли.

Ха, не ожидали? Я больше не собиралась отмалчиваться, когда меня оскорбляют!

Я знаю многое о многих из нашего города, благодаря чересчур любопытной мамаше и тому, что находясь в тени, могла наблюдать со стороны, оставаясь незамеченной. Или замеченной, но проигнорированной.

Я развернулась на каблуках, но Джереми снова схватил и развернул меня. Я оказалась прижата к его груди. От него пахло сигаретами, виски и ещё чем-то, я не поняла чем, но запах был не из приятных. Мне стало противно.

- Ты рехнулась? Кому еще будет нужна девка с этой печатью?!

Он рычал и плевался мне в лицо: тошнота подступила к горлу.

- Я же сказал тебе, убрать от неё свои лапы!

Злобно рыча, Николас оттаскивает от меня Джереми. Я вижу, как его голова мотнулась в сторону, встретившись с кулаком Николаса.

Джереми падает на пол. Николас садится сверху, нанося один удар за другим, пока Маркус не оттаскивает его. Алекс поднимает Джереми с пола. Из его носа стекает струйка крови.

Николас разбил ему не только нос, но ещё губу и, походу, подбил глаз.

- Ник, какого хрена? - Джереми, схватив салфетку, зажал нос, пытаясь остановить кровотечение. - Не из-за этой ведь бляди?

Николас снова рванул на него. Маркус вцепился в него ещё сильнее.

- Ник, остынь! - Это был приказ.

Николас мотнул головой, затем сделал глубокий вдох. Его тело немного расслабилось.

- Жаклин, - Маркус отпустил Николаса, и тот сразу направился ко мне.

- Не приближайся ко мне!

Я выставила руки вперед, словно преграду. То, что сейчас произошло, вызвало во мне панику. Живот скрутило. Я дотронулась до шрама, прикрытого топом и татуировкой. Кровь из носа, разбитая губа - что-то до боли знакомое.

Николас остановился.

Я сжала дрожащие руки. Николас. Кровь. Боль.

- Какого хрена ты лезешь не в своё дело? Я тебя не просила мне помогать! Не подходи!

Кажется, у меня начинается истерика от всего пережитого за сегодняшний день. Страх сменился злостью.

- Николас, - Маркус положил руку ему на плечо, - не надо.

Николас скинул его руку:

- Не указывай мне, что делать, Марк!

Николас сердится. Его движения слишком резкие, кожа на скулах натянулась.

Плевать он хотел на мои слова. Два шага, он оказывается передо мной.

- Нам надо поговорить.

- Нет, - выдохнула я.

- Да! - Он рывком притягивает меня к себе.

Да, что же это такое? Сегодня день такой? Или что? Почему меня хватают, трясут, прижимают к себе? Я же просила его не прикасаться ко мне!

Я со всей силы наступаю ему на ногу. Он охает и отступает, отпуская. Я подхожу к барной стойке, хватаю первую попавшую рюмку и опрокидываю в себя. Огонь раскатывается по горлу. Водка. Так даже лучше. Я и так вся горю. Может, алкоголь поможет мне успокоиться. Пламя внутри меня не собиралось угасать. Одной стопки мало.

- Алекс, налей мне текилу!

Я запускаю пальчики в юбку, зацепляю купюру, припрятанную под тоненькой резинкой моих трусиков, кидаю её на стойку.

- Давай лучше две!

Алекс не сдвинулся с места, я истерически рассмеялась. Все уставились на меня. Да, чёрт возьми, я смеюсь. А что мне надо было делать, плакать?

- Не хочешь? Не беда...

Я прошла чуть дальше. Там стояла еще одна стопка с неизвестным мне напитком.

- Жаклин! - Николас пришел в себя.

Я проигнорировала его предупреждение. Пошел он! С чего он вообще появляется здесь, хватает меня, целует так страстно, словно хочет съесть, потом бьёт Джереми за то, что тот оскорбил меня. Соблазн слишком велик. Девочек всегда тянет на плохих мальчиков...

Нет! Боже, о чём я думаю! Я ненавижу его!

Я выпиваю содержимое этой рюмки. М-м-м, текила, как по заказу.

- Алекс, мне нужны соль и лайм, - хихикаю я. Что, уже пьяная?

Николас больше не собирался смотреть мой спектакль. Он снова начал приближаться, но я тоже не планировала стоять и ждать его. Если уж гулять, то по полной.

Я резко поворачиваюсь к столу с монитором, быстро нажимаю на песню. Сегодня нет заказов и очереди, следовательно, тоже, поэтому моя песня сразу начинает играть. Я взлетаю на сцену и начинаю петь песню JoJo - Sexy To Me. Всегда мечтала спеть её вот так.

- Сегодня я немного сумасшедшая...

Зрители - уже только пьяные. Ха, говорящее название! Я пою, им нравится. Я двигаю своим телом, они аплодируют. Толпа пожирает меня взглядом. На мне слишком короткая юбка, благодаря Яне, волосы развиваются от моих движений.

Кстати, где Яна? Почему она всегда исчезает, когда появляется Маркус?

К сцене подходит Николас, он резко хватает меня за руку, я падаю со сцены, но приземляюсь ему на плечо. Он закрывает рукой мой оголившийся зад. Песня прерывается, толпа недовольно свистит.

- Шоу окончено! - рявкает Николас.

Я начинаю колотить его по спине. Но он не обращает внимания, продвигаясь к выходу. Я замечаю Яну, она стоит возле Маркуса.

- Помоги! - кричу я, махая руками в разные стороны.

Но она не двигается с места. Что происходит? Яна ведь всегда кидалась меня защищать. Я опять начинаю лупить Николаса.

- Ненавижу тебя! Ненавижу! Отпусти меня! Какого хрена тебе от меня надо?

Мы выходим на улицу. Упс! Поправочка! Николас выносит меня на улицу!

Здесь прохладно.

- Ты просто моральный...

Я запнулась, забыла слово, которым хотела его обозвать.

- Моральный кто? - Он погладил мою попу. Чёрт, почему мне приятно?

- Дегенерат! – взвизгнула я. - Не трогай мой зад!

Господи, я еще и поэт! Рифма, что надо.

Николас засмеялся. Я впервые слышу, как он смеётся. Мотаю головой. Мне, должно быть, это приглючилось на пьяную голову.

Николас опустил меня на землю, подойдя к своей машине, затем прижал меня своим телом к холодному кузову этого дорогущего монстра.

- Я приехала с Яной. Она же и должна меня отвезти.

- Она пила и никуда сама не поедет, - заявляет он уверенно и твердо.

Должно быть, дело не обошлось без Маркуса, этого мрачного типа.

- Почему он всегда такой?

Знаю, что вопрос немного неуместный, но мне правда интересно.

- Кто?

- Маркус. Почему он всегда такой угрюмый? И не разговаривает?

Николас смотрит мне в глаза, усмехается. Уголки его губ ползут вверх, глаза немного сужаются.

- Настолько пьяна?

Я хмыкаю. Может, и пьяна, но какое ему до этого дело?

- У каждого из нас своя история, - как-то странного говорит Николас.

Не могу не согласиться. У каждого и правда свои истории.

Николас сыграл громаднейшую роль в моей истории. И сейчас, когда, казалось бы, всё стало налаживаться, опять пытается влезть в неё, только одному Богу известно зачем.

- Да? - Я чувствую головокружение. - И какая же твоя?

Его глаза как-то странно заблестели.

- А, хотя знаешь, забудь...

Я не смогла договорить, живот свело в спазме, тошнота застряла в горле. Николас заметил это, резко отскочил от меня - как раз вовремя. Меня вырвала прямо на асфальт между нами.

- Фу, - сморщилась я, глядя на содержимое моего желудка, - какая гадость.

На реакцию Николаса я даже не собиралась смотреть. Какая разница?

- А вот не надо было меня нести вниз головой, - я захихикала.

Господи, я и хихиканье - безумный вечер.

- Пить не надо было, - парирует Николас.

- Только вот не надо мне указывать!

Николас Свен сейчас находится рядом со мной, смотрит на мою блевотину и вот так запросто разговаривает.

Меня посетила одна заманчивая идея: надо было блевануть на него. Собственно, эта была последняя связная мысль в моей не очень трезвой голове.

Жутко гудит голова. Все тело ноет, словно по мне вчера проехался каток. Во рту пересохло. Слюна стала липкой.

Что за черт?

Я открыта глаза.

Красивый потолок. Белый. Много маленьких лампочек. Но совершенно мне не знакомый.

Где я?

Я резко села. Голова закружилась, лучше бы лежала. Солнце светило в глаза, жутко раздражая. Я замерла. Господи, я проснулась в чьей-то постели. Только не это!

Фух, на мне всё тот же топ и юбка. Но разве это показатель? Наверно, да.

Я оглянулась, и мне стало еще хуже. Очень большая комната. Вся в серо-черных тонах. Сбоку огромное панорамное окно, из которого лился яркий солнечный свет. Напротив кровати, тоже впечатляющих размеров, весел домашний кинотеатр. Слева компьютерный стол, кресло.

Невидимая рука сжала мне легкие. Я узнала эту комнату.

Как я могла проснуться в постели Николаса Свена? Снова.

В комнате никого не было. Это не могло не радовать. В прошлый раз здесь было полно незнакомых мне парней. Я отмахнулась от ужасных воспоминаний.

Я быстро вскочил на ноги, словно кровать обожгла меня. Надо как можно быстрее убраться отсюда!

Я аккуратно открыла дверь и выглянула - никого. Выдохнула. Тихо, как мышка, спустилась по лестнице, шаг за шагом, мягко по ступенькам. Я уже собиралась открыть входную дверь, когда услышала его голос.

- Решила уйти, не попрощавшись?

Я вздрогнула и обернулась. Николас. Обнаженный по пояс, босиком. На нем были только легкие шорты.

- Тебе лучше сначала привести себя в порядок.

Он махнул рукой в сторону зеркала, висевшего в холе. Я взглянула и опешила.

Это я? Боже мой! Волосы торчат в разные стороны, лиловая помада размазана по лицу. Под глазами такие чёрные круги от теней и туши, что даже панда бы обзавидовалась. От ужаса мои глаза расширились.

- Ванная там.

Я быстро проскользнула, куда было указано. Не ванная, а произведение искусства. Всё из мрамора, блестело и сияло. И тут я. По мне реально проехался каток, мне не показалось.

Я быстро умылась, смывая следы некогда шикарного макияжа. Надо же было появиться в таком виде именно перед ним. Ну, за что мне такое наказание? Привет моя жизнь без маски, ты продолжаешь меня удивлять.

Я вышла с твердым намерением, убежать как можно быстрее. И скорее.

Николас, похоже, ожидал такой реакции. Он ждал возле входной двери. Я остановилась. Николас молча осмотрел меня, затем подошёл ко мне вплотную.

- Так намного лучше.

Его волосы были влажными, будто он только что вышел из душа. От него пахло свежестью океана, хвоей и чем-то съедобным. И смотрел он на меня как-то странно.

В его взгляде не было ни злости, ни агрессии, ни холода - всё то, что я привыкла видеть. Он был какой-то естественный, что ли, грустный и вместе с тем умиротворенный. Я еще ни разу не видела Николаса таким... домашним.

- Я... - больше похоже на писк, - мне нужно домой.

Я попыталась обойти его, но Николас взял меня за руку. Не схватил, а именно взял, причём как-то мягко. Я, опешив, позволила привести себя на кухню.

Кухня была оформлена в стиле неоклассики. Современная бытовая техника отлично сочеталась с антиквариатом светлых оттенков. Николас подвел меня к столешнице рядом с электрической плитой. Он протянул мне прозрачный стакан с какой-то жёлтой жидкостью.

- Выпей.

Я не собиралась что-то брать из его рук, а тем более пить. Хоть Николас и вёл себя дружелюбно, это могло быть очередной уловкой. Он отпустил мою руку и вставил в неё стакан.

- Или сама выпьешь, или я насильно залью тебе в горло.

Вот вам и дружелюбие.

Я отрицательно помотала головой. Пусть попробует сделать это и пожалеет о том, что вообще связался со мной. Согласна, звучит немного наивно, но терпеть издевательства я больше не намерена.

И что это вообще такое?

- Это средство от похмелья. – Николас, видимо, прочитал мои мысли. Хотя несложно было догадаться, о чём я думаю, смотря на эту жидкость, нахмурив брови. - Выпей, станет легче.

Голова и правда давала о себе знать, меня подташнивало, а солнце ужасно бесило. Хотелось закрыться в тёмной комнате, подальше от шума и поближе к унитазу - на всякий случай.

Я сделала глубокий вдох и отпила немного.

Я ещё пожалею об этом.

Сладко, кисло и горько одновременно - гадость какая. Надо было сперва спросить о составляющей этого лекарства от моего недуга. К горлу тут подступила рвота.

- Дыши глубже, - усмехнулся Николас.

Он стоял и наблюдал за мной, странно прищурив глаза. Чёрт, не надо было пить.

- Из чего оно? - Я пыталась дышать ровно, подавляя рвотные позывы.

- Сладкий лимонный сок.

Теперь понятно, откуда такие вкусы.

Я хотела поставить стакан обратно на столешницу, но Николас не позволил, преградив дорогу.

- Надо допить.

- Мне бы лучше кофе...

- Нет, - Николас замотал головой, - кофе тебе сейчас противопоказан.

- Тебе какое дело? - резко спросила я, повысив голос.

Такая его забота раздражала, так как ставила меня в тупик. Передо мной стоял абсолютно другой человек. Добрый двойник всем известного Николаса Свена. Он шагнул ко мне, я отшатнулась. Николас замер, его лицо помрачнело.

- Допей, или я...

- Да, да, зальёшь этот сок мне прямиком в горло.

Я выпила залпом и поморщилась. Это издевательство над моим желудком в чистом виде.

Николас дождался, пока я сделаю вдох, затем обхватил меня за талию, развернулся и посадил на столешницу. Мы оказали нос к носу. Они почти касались. Николас взял стакан из моих рук и поставил рядом.

- Сейчас станет легче, вот увидишь, - практически прошептал он.

Его руки по-прежнему находились на моей талии. Мои ноги были плотно сдвинуты, поэтому рядом было только его лицо, но не его тело. Он надавил своим крепким торсом мне на колени, видимо, чтобы раздвинуть их, но я не собиралась делать этого. Я и так слишком открыта. На мне ведь все еще короткая кожаная юбка. Я попыталась оттолкнуть его, но Николас не собирался отступать.

- Убери от меня свои руки! - Мой голос больше напоминал шипение.

Неужели он, действительно, думал, что со мной можно так легко играть? Серьезно?

Так было раньше! Сейчас реакция моего тела на него ничего не значит. Да, его прикосновения дрожью проходят по моему слабому телу, но рана кровоточит, напоминая о себе.

Я выучила урок. Николас Свен, как змея, влил в меня тот яд, что два года разрывал моё сердце, мою душу на части. Я только начала собирать себя по осколкам воедино.

Обрыв смерти.

Так называется самое страшное место недалеко от нашего городка.

Я подхожу к нему. Очень медленно в надежде, что меня остановят. Обнимут. Скажут: «Ты с ума сошла? Как же я буду без тебя?». Но никто не останавливает. Порез на животе заживает, но дыра от сердца до души и обратно не собирается затягиваться.

Я морщусь, вспоминая вспышки фотокамер и его жесткий отрешенный взгляд. Николас стоял, скрестив руки, холодно наблюдая за происходящим. Это всё было подстроено. Но для чего? Что ему с того, что надо мной будут издеваться?

Я не понимала, а он и не собирался рассказывать. Я пытаюсь закутаться в простыню, на которой видны следы моего вчерашнего падения с небес на землю. Подхожу к нему, дрожа всем телом, сердце сжимается, но Николас даже не смотрит на меня. Из глаз текут слёзы, полностью смывая розовую пелену. Боль. Словно в сердце пытаются воткнуть затупленную отвёртку. Николас усмехается.

Нет, этого не может быть! Шум, фотовспышки не прекращаются. Смех. Они смеются, нашли новую игрушку. И её подарил им он, моя первая любовь, человек, которому я так бездумно отдала свою невинность. Ноги сами уносят меня из этой проклятой комнаты.

А в понедельник утром вся школа уже была обклеена моими фотографиями. Их было множество. Голая грудь, сонное лицо, волосы, разметавшиеся по подушке. На моих ягодицах простынь с пятнами крови. Я прикрываю грудь рукой и одеялом, на моем лице шок и слёзы. Я стою напротив Николаса, умоляюще смотрю на него, а он зло улыбается.

Эти фотографии объединяли только боль, слёзы и разрушенные иллюзии: что у меня есть друзья, что Николас Свен скрывает свое истинное лицо за маской равнодушия, что я могу понравиться ему. Я яростно срывала эти фотографии, крича и плача, но они появлялись снова и снова, каждый день. Отвертка входила в сердце все глубже и глубже.

С каждым днём становилось только хуже.

- Почему?! - кричала я, хотя от крика болел живот. - Почему вы не написали заявление в полицию?!

- Милая, вы немного поссорились - это не повод втягивать полицию...

- Не повод?! Тогда, что будет поводом?! Мама, ты видела мой живот?

Она побледнела, но быстро пришла в себя. Мама снова улыбалась. Я будто билась о бетонную стену - непрошибаемую, холодную. Она улыбалась, хотя её ребенка чуть не убили. Даже кошки и те защищают свое потомство. Отец даже не приехал из Майами. Я не видела его уже три месяца.

Моим родителям всё равно.

Вики.

Я знаю, это она порезала мне живот шпилькой своих новеньких блестящих туфелек. Я увидела её, на секунду открыв глаза в тот ужасный вечер. Слезы текли ручьем, перемешиваясь с кровью. Боль в сердце могла бы соперничать с болью от раны. Вики ранила меня внутри гораздо больше, чем снаружи. До того момента она лишь наблюдала, но сейчас точно сделала свой выбор.

Что я сделала ей? За что она так со мной?

Я уж точно не нужна своей, еще когда-то лучшей подруге.

Больше в моей жизни никого нет. Все, кто когда-то общался со мной, сейчас плюют мне в лицо...

Николас.

Я замерла у стены, каждый шаг давался мне с трудом. Я была бледная, как смерть. Одной рукой прикоснулась к источнику жуткой боли, другой схватилась за стену, чтобы не упасть. Я смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, всё еще надеясь, что он заметит моё состояние, поможет мне. Но Николас даже не посмотрел в мою сторону, прошел мимо, как всегда. Рука намокла, я подняла её на уровень глаз. Кровь. Рана открылась...

Я смотрю вниз с обрыва. Сегодня идёт дождь. Идеальная погода, чтобы шагнуть вниз. Там, внизу, океан бьётся о скалы так же, как я билась о людей, прося оставить меня в покое. Скалы не дают океану быть свободным, но океан поможет мне освободиться. Моё тело - это моя обуза. Оно мешает мне воспарить над облаками, отправиться туда, где нет боли, где душа не разрывается на части, а из глаз не текут реки слёз.

Ветер развивает мои волосы. Он со мной. Он поможет мне, наконец, обрести покой. Дождь усиливается, я делаю глубокий вдох и шагаю.

Но я не лечу стремительно вниз. Кто-то прижимает меня к себе - кто-то высокий и тёплый. Он разворачивает меня лицом к себе. Я утыкаюсь ему в плечо, судорожно сжимаю его рубашку. Рыдаю. Слезы устроили настоящий потоп. Из моей груди вырываются рваные звуки. Он гладит меня по голове, волосам, спине, шепчет мне на ухо что-то успокаивающее. Мягкий голос, приятный запах. Он пахнет какими-то медикаментами и дорогими сигарами...

Мистер Оливер Палмер.

Глава 12

POV Николас

Пятница. Я как обычно в этот день сижу в углу бара «Только пьяные». Сам бар, девки, выпивка меня не привлекают. О моём негативном отношении к алкоголю знают все, о его причинах - лишь немногие. Рядом Маркус. Он полулежит на сидении и, кажется, спит. Ему пофиг.

Я жду её.

Каждую пятницу она выходит на сцену. Её не видно, лишь силуэт, но одного голоса достаточно, чтобы узнать эту девушку. Сомнений нет. Я слышал, как она поёт тогда, на берегу.

Это Жаклин Томсон. Большеглазый ангел. Девушка, которую я хотел сломать. Хотел, чтобы и она, и её семейка почувствовали то же, что чувствую я всю свою грёбаную жизнь. За всё надо платить. Боль за боль. Страдания за страдания. Я думал, что глядя на её унижение, моя дерьмовая жизнь станет легче. Но вот кровь...

Крови не должно было быть. Всё вышло из-под контроля. Сара вышла из-под контроля. Чёрт, я не хотел, чтобы её били!

Да, я сволочь. Но мне нечего терять. Мои богатенькие родители заняты лишь собой. Отец - добычей своих миллиардов и тратой их на своих шлюх, мамаша - бутылкой.

Два года назад я был вне себя. Я не мог понять, за что мне такая жизнь? Почему у кого-то счастливая семья, в которой все друг друга любят, а у меня эти люди, которые даже имя моё вспоминают с трудом?

Тотальное одиночество.

Я хотел, чтобы Жаклин испытала это на себе.

Единственный человек, который всегда рядом - это Маркус. Но не потому, что мы такие офигенные друзья. Мы просто соседи, наши семьи похожи. Мы объединились, чтобы не казаться одиночками. Так у нас нет необходимости впускать посторонних в наши жизни.

Сегодня что-то изменилось. На сцену вышла не Жаклин. Это точно. Скорее всего, та бойкая иностранка. Она выходит, плавно виляя своей округлой попой. Жаки ходит не так. Она не двигает своими бёдрами так сильно, скорее робко покачивает.

Девушка ставит штатив для микрофона посередине, сама походит к краю. Маркус напрягается, видимо, тоже узнав её. У него с этой иностранкой какие-то отношения, но он их скрывает. Я несколько раз видел, как Марк зажимал Яну в тёмном уголке, но интересоваться не стал.

Заиграла музыка. Кажется, это Imagine Dragons - Believer.

Хм, в женском исполнении не могу себе представить эту песню. Но затем я слышу голос Жаклин, по телу рассыпаются мурашки. Она выходит на сцену, медленно движется к штативу, исполняя куплет. Её подруга тоже не стоит на месте, она танцует - очень соблазнительно, надо признать, и откровенно. Даже местами слишком. Марк даже с места вскочил. Еще бы, я бы тоже злился, если бы на девушку, которую я хотел, пускали слюнки все пьяные мужики бара.

Но не я. Я смотрю только на Жаки. Её стройное тело медленно двигается, покачиваясь в такт мелодии. Даже в тени видны длинные, стройные ноги Жаклин, мягкий изгиб тела. Голос притягивает к себе, завораживая.

И я двигался. Всё ближе и ближе. К ней.

Жаки подошла к центру сцены, вставила микрофон в штатив и резко дернула его на себя, при этом распустив волосы. Она выдохнула будто из глубины души:

- Боль! Ты заставил меня, заставил меня верить, верить...

Её волосы разлетались в разные стороны, при каждом повороте головы. Я замер. Эти слова адресованы мне? Это я заставил её поверить, а потом сломал?

Да, это точно обо мне.

В сердце ноющая боль. В горле появился огромный ком. Эта я та сволочь, что воспользовался ею, а потом швырнул на растерзание самой деспотичной твари нашей школы.

Могу ли я оправдать себя? Нет, я даже не собираюсь пытаться. Я хотел видеть её боль и увидел. Только где оно, облегчение?

Два года назад я считал, что эта справедливая расплата. Но то, что недавно заявила моя аморальная мамаша, перевернуло всё с ног голову! Я поверил ей, а она соврала мне в сотый раз!

Я считал себя слишком умным, во мне бушевал гнев, и я наломал таких дров, что теперь невозможно исправить.

Я сам запустил таймер этой бомбы, и теперь она взорвёт меня же изнутри. А эта хрупкая девочка поёт, что собирает себя по кусочкам.

Давай, милая, сделай это и швырни мне прямо в лицо.

Яна срывает маску со своего лица, и я только тогда замечаю, что у Жаклин такая же маска.

Что она творит? Она поёт здесь только потому, что никто не знает, кто выходит на эту сцену каждую пятницу!

Жаки продолжает петь. Мою грудь сжимают стальные тиски. Она буквально вырывает микрофон из штатива, затем, отбрасывая эту палку в сторону, выходит на свет.

Нет, девочка, не делай это! Это же твоя отдушина. Не забирай у себя то, что даже я не решился отнять.

Очередь припева. Яна танцует возле Жаклин. Это игра. Они играют со зрителями. Мои ладони потеют. Я сжимаю кулаки в тот момент, когда Яна срывает маску с синеглазого ангела, раскрывая её секрет. Ту тайну, что она бережно хранила эти два года.

Жаки вкладывает в слова такую боль, что в области груди не просто щемит, она проезжает по моей чёрствой душе наждачной бумагой.

Зал замирает. Да, они узнали её. Я готов рассмеяться.

Очень эффектно, ничего не скажешь.

Я стою недалеко от сцены. Она меня не замечает, но я вижу, как Жаклин бьет крупная дрожь. Такое ощущение, что она сейчас упадет, спускаясь со сцены. Я делаю несколько шагов вперед, чтобы поймать её, если что, но она справляется.

Жаки направляется в бар. Я даже зарычал. Я видел, как этот бармен поцеловал её в прошлую пятницу. Я бы размазал его по стенке, если бы меня не удержал Марк. Он всегда вёл себя спокойно и сдержано, в отличие от меня. Тогда Жаклин оттолкнула его, но я не мог быть уверен, что и сейчас она это сделает. Эта девушка полна сюрпризов.

Бармен улыбается ей, что-то говорит. Жаки приближается к нему. Слишком близко. Губы к губам. Чёрт, нет!

Но затем она также спокойно отходит. Что это было? Бармен кривится, наливая стопки. Она выпивает одну из них. Морщится, хватается за горло. Водка, наверно. Яна выпивает свою очень профессионально. Я не вижу Марка. Куда он делся? Жаклин что-то говорит им, затем разворачивается и куда-то идёт. Я следую за ней, вижу табличку «Чёрный ход».

Выхожу. Она сидит на корточках, прислонившись в стене. Ей плохо?

Здесь темно, никого нет. Только Жаки и я. На ней сегодня неимоверно сексуальный наряд. Чёрная, неприлично короткая кожаная юбка, кружевной топ, высокие каблуки. Её и без того идеальное тело, кажется ещё более совершенным.

- Я был уверен, это ты пела в тени.

Она резко встает, окидывая меня взглядом, в её глазах загорается огонёк.

- Что ж, возьми свой приз с полки, - говорит Жаки, растягивая слова.

Огрызается? Мне нравится. Я точно хочу взять свой приз. Я скрещиваю руки на груди - привычка.

- О, я точно возьму его. Не сомневайся...

Она не даёт мне договорить.

- Мне как-то, знаешь ли, всё равно.

Жаклин собирается уйти, но резко останавливается. Она оборачивается, её тело натянуто струной.

- Но если ты все это время знал, то почему не рассказал всем?

Логичный вопрос. Я и сам не раз задавал его себе.

- Почему же? Думал, что так держишь меня в своей власти? Полностью контролируешь?

Она скрещивает руки, становясь в позу наглой стервы - ей не идёт.

- Это был твой последний козырь, правда? Ты наслаждался мыслью, что можешь окончательно уничтожить меня? Но не сделал этого. Почему? Почему не добил меня? Ведь ты же этого хотел!

В её словах я слышу ярость. Она выплёвывает слова, подобно яду.

Да, это был мой козырь. Я действительно считал, что контролирую её жизнь. Что она принадлежит мне. Но с каждым разом, когда я слышал её пение, желание рассказать становилось все меньше.

Два года я живу от пятницы до пятницы. Только тогда я могу позволить себе смотреть на неё. Я оправдывал себя тем, что не вижу Жаклин. Я наблюдаю за тенью и слушаю ангельский голос, но не Жаклин Томсон.

Она срывается на крик:

- Или ты ждал подходящего момента?

Я молчу. Что я мог ответить? Все её слова попадают ровно в яблочко. Только я больше не выжидаю.

Все происходящее больше не имеет смысла. Сейчас мне придётся столкнуться с расплатой. И я готов её принять.

- А-а-а, нет, - она продолжает развивать свою мысль, - как же я могла забыть. Ты не делаешь всю грязную работу сам. Ты кидаешь её Саре, а уж она действует со своими...

Я резко дергаюсь к ней, прижимаю её к стене своим телом. Тело Жаклин, её запах сводят меня с ума. Я прижимаюсь еще теснее. Она сопротивляется, я ловлю её руки и вытягиваю их над головой, проводя губами по шее - так сладко. Я до боли хочу касаться её. Слишком долго подавлял это желание.

- Твой голос, - как обезумевший шепчу я ей на ухо, попутно заполняя её ароматом свои никчёмные легкие, - мне нравилось его слушать. Я не рассказал, потому что каждую чёртову пятницу я сидел и смотрел на твой силуэт, слушал, как ты поёшь.

Жаки замерла. Что, удивлена?

Я отрываюсь от шеи. Смотрю ей в глаза. В этой синеве столько эмоций, я даже не могу разобрать хотя бы одну из них. Но по её телу проходит дрожь. Я провожу рукой по ее бедру, приподнимая юбку. Затем издаю что-то похожее на стон, но быстро заглушаю его, прижавшись губами к её губам. Она напрягается. Я запускаю руку в её шелковистые волосы.

Жаки расслабляется, приоткрывает рот. Я не могу сдержать рычание, касаясь её языка - это выше моих сил. Я отпускаю её руки, и она зарывается в мои волосы, прильнув ко мне. Ощущения переполняют меня. Мне нужно оказаться внутри неё, чтобы делать её своею. Я могу отдать и себя, если она захочет.

Всё прекращается в следующую секунду.

Я не понимаю, что происходит. Но уже не прижимаю ангела к себе.

- Никогда! Никогда больше не прикасайся ко мне!

Жаклин с отвращением вытирает свои губы. В её глазах пылает ненависть.

Она убежала. А я прислонился лбом к стене, к которой только что было прижато моё удовольствие в чистом виде.

Я не могу отпустить её вот так.

- Жаклин! - кричу я.

Она стоит у барной стойки. К ней подлетает Джереми. Он хватает её, затем начинает трясти.

Какого чёрта?

Я ускоряю шаг.

- Живо убрал от неё свои грёбаные руки!

Я просто пылал изнутри. Маркус прячет Яну за спиной. Пф, заботится. Он хорошо меня знает. Я не собирался спускать Джереми с рук то, что он устроил.

- У меня ничего не было с твоим братом! - кричит Жаки.

- Как же, видел я, как вы присосались друг к другу в прошлую пятницу!

- Джереми, что ты себе позволяешь?

Жаклин вырывается и начинает кричать. Её лицо раскраснелось. В ярости она выглядит шикарно. Этакая ангельская фурия.

- Думаешь, раз ты позволял мне здесь петь, то теперь можешь указывать, как себя вести? Напомнить тебе, сколько ты зарабатываешь по пятницам? Да ты просто пользовался этим! Тебе было очень удобно, что я пряталась! Так весь город только и говорил о твоём клубе! Точнее о том, что в нём выступает девушка-призрак, но я больше не собираюсь быть тенью, приносящей тебе доход, справляйся без такой шлюхи, как я!

Я замер. Это точно сейчас сказала Жаки? Эта на первый взгляд тихая и забитая девочка таила в себе такую силу? Я был поражён, мою челюсть можно было с пола подбирать. Так же, как и у остальных.

Жаклин собирается уйти, когда Джереми, этот сукин сын, снова сгребает её в охапку.

- Ты рехнулась? Кому еще будет нужна девка с этой печатью?

Я среагировал моментально.

- Я же сказал тебе, убрать от неё свои лапы!

Мой кулак в его челюсть. Я хотел сломать её, чтобы он больше не мог говорить подобные вещи Жаки или говорить вообще. Наношу ещё один удар, попадаю в нос. Слышу хруст. Он валится на пол. Я сажусь сверху и начинаю наносить удар за ударом. Вижу кровь, но меня это не останавливает.

Я злюсь на него, что он так обзывает Жаки, и ненавижу себя. Это я виноват, что с ней так разговаривают. Марк стаскивает меня, удерживает, чтобы я снова не набросился. Адреналин все ещё гуляет по моим венам.

- Ник, такого хрена? - Джереми вытирает свой нос салфеткой. - Не из-за этой ведь бляди?

В моих глазах темнеет от ярости, я снова рвусь в бой, но Маркус держит крепко.

- Ник, остынь! - голос Марка спокойный, но в нём точно есть угроз.

Я смотрю на Жаки. Она становится белее мела, касаясь своего живота. Не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, о чем она думает. Боль. В её глазах блестят непролитые слёзы.

- Жаклин. - Я направился к ней, хотел успокоить.

Но она выставила руки вперёд, защищаясь. От меня.

- Не приближайся ко мне! Какого хрена ты лезешь не в своё дело? Я тебя не просила мне помогать! Не подходи!

Похоже, у девочки начинается истерика.

- Николас, - Маркус кладёт руку мне на плечо, тормозя меня, - не надо.

Я скидываю её:

- Не указывай мне, что делать, Марк!

Пусть лучше разбирается в своей жизни, в своих отношениях с той сексуальной иностранкой.

- Нам надо поговорить.

- Нет!

- Да!

Я рывком притягиваю Жаклин к себе. Она наступает мне на ногу каблуком. Я отпускаю её, сжав зубы, чтобы не крикнуть от боли. Эта синеглазая сводит меня с ума! Хотя я заслужил боль и похуже.

Жаклин подходит к барной стойке, хватает первую попавшую стопку и выпивает её. Она сжимает зубы. Я тоже сжимаю, но от злости.

- Алекс, налей мне текилу!

Она достает купюру из... ого, неожиданно... и кидает её на стойку:

- Давай лучше две!

Никто не двигается с места. Жаклин рассмеялась. Истерический смех явно не предвещает ничего хорошего.

- Не хочешь? Не беда...

Она хватает ещё одну рюмку. Девочка, что же ты делаешь?

- Жаклин, - предупреждаю я её.

Но она не обращает внимания, выливает в себя ещё и эту стопку.

- Алекс, мне нужны соль и лайм.

Жаки начинает хихикать. Алкоголь быстро ударил ей в голову. Я направляюсь к ней. Её нужно отвести домой. Но она уворачивается. И быстрее, чем я могу сообразить, вскакивает на сцену.

Она запела JoJo - Sexy To Me.

Господи!

Жаки танцует на сцене, поёт и явно получает от этого удовольствие. Пьяные зрители уже начинают подпевать и подтанцовывать. Я не хочу, чтобы они видели движения Жаклин, на ней же эта секси-юбка. Для чего она вообще её надела?

Девочка крутит попой, у меня кровь приливает не в то место. Я подхожу к сцене, хватаю Жаки, закидываю на плечо. Юбка не прикрывает её трусики, поэтому я закрываю их рукой.

- Шоу окончено!

Жаклин бьёт меня по спине. Сильная.

- Помоги! - кричит она своей подруге.

Но Яна не поможет. Марк не позволит ей сдвинуться с места.

- Ненавижу тебя! Ненавижу! Отпусти меня! Какого хрена тебе от меня надо?

Я выношу её на улицу, чтобы посадить в машину и отвести её аппетитный зад подальше от возможных неприятностей. Знаю, что уже слишком поздно.

- Ты просто моральный...

Она замолчала.

- Моральный кто? - Я провёл рукой по её попе: не смог сдержаться.

- Дегенерат! Не трогай мой зад!

Я смеюсь. Надо же такое придумать.

Я ставлю Жаки на ноги возле машины. У меня ощущение, что как только я её отпущу, она убежит, поэтому я прижимаю её к машине.

- Я приехала с Яной. Она же и должна меня отвезти.

- Она выпила и никуда сама не поедет.

Садиться за руль в пьяном состояние - очень плохо. Моя мать однажды решила покататься, выпив предварительно полбутылки коллекционного виски. Итог: она чуть не убила ребёнка. Отец до сих пор оплачивает его лечение. А матери хоть бы хны. Даже пить не бросила.

- Почему он всегда такой?

Я не понял, о ком она.

- Кто?

- Маркус. Почему он всегда такой угрюмый? И не разговаривает?

Я смотрю на нее. Мои глаза сужаются, я усмехаюсь.

- Настолько пьяна?

Она хмыкает и задирает нос.

- У каждого из нас своя история.

У меня, у Марка, у Жаки, я даже уверен, что и у Яны - у каждого из нас свои семьи, свои проблемы. Как там говорил русский писатель?

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Да, я читал Тостого. Правда, очень давно. Бабушка заставляла.

- Да? - Она как-то странно смотрит. - И какая же твоя?

Я не хочу, чтобы Жаки узнала мою историю. Я вообще не хочу, чтобы о ней знал хоть кто-нибудь.

- А, хотя, знаешь, забудь...

Она резко дёргается, и я сразу понимаю, что происходит. Видел это не раз. Я отскочил как раз вовремя. Её выворачивает наизнанку. Неприятно, но у меня иммунитет.

- Фу, - она смотрит на свою блевотину, - какая гадость.

Могу сказать одно, ела она сегодня мало. Наверное, поэтому так быстр развезло.

- А вот не надо было меня нести вниз головой, - хихиканье.

- Пить не надо было, - предполагаю я.

- Только вот не надо мне указывать!

Жаки резко пошатнулась, закатив глаза. Я успел подхватить её в последний момент.

Я аккуратно положил её на сиденье. Она отключилась - быстро, однако.

Куда её вести? Домой? В таком виде?

Я привёз её к себе. Моих родителей все равно нет дома. Утром проснётся, я отвезу её.

Я принес Жаки в свою комнату, единственную жилую в этом доме, положил на постель. Решил, что не стоит её переодевать: неизвестно, какая у неё будет на это реакция. Жаклин боится и ненавидит меня. У неё на это есть тысяча и одна причина.

Я - тот человек, что разрушил её жизнь. И не только её. Я сам разрушаю и свою жизнь. Два года назад мне необходимо было кого-то обвинить в том, что моя семья такая, какая есть. И я выбрал самый простой - найти виновного и наказать.

Мне в голову стала приходить мысль, а что было бы, если бы тогда я не пошёл на это? Если бы позволил Жаклин любить меня. Может, я был бы счастлив сейчас? И она. Возможно, Жаки была бы счастлива?..

Я не сплю. Сижу в кресле, как в ту ночь, и смотрю на неё. Только в моей руке больше нет сигареты. Стараюсь бросить.

Во сне она такая расслабленная. Её белоснежные волосы разметались по подушке, спине. Как они могут быть такими шелковистыми? А запах... Она пахнет, как чистое блаженство. Сейчас я бы мог наслаждаться этим совершенством. Жаки была бы моей.

Я злюсь на себя, резко встаю. Когда я стал таким? Жалеть о своих действиях мне не свойственно. Никогда. А уж мечтать и подавно. Мечта. Она для наивных маленьких девочек.

Рассвело. Жаки скоро проснётся. Я готовлю антипохмелин или, как называет его моя мамаша, напиток жизни - просто сок лимона и сахар.

Я слышу, как аккуратно закрывается дверь моей спальни. Она проснулась. Я иду к лестнице. Жаки собирается смыться по-тихому.

- Решила уйти, не попрощавшись?

Она замерла, сжав ручку входной двери. Видок у неё, скажем честно, не очень. Косметика размазана по лицу, волосы зажили своей жизнью, отдельно от хозяйки. Этот наряд, конечно, безумно сексуальный, но не подходит для дневного освещения.

- Тебе лучше сначала привести себя в порядок.

Я махаю в сторону зеркала, Жаки смотрит на себя и замирает. Её глаза расширяются. Я чётко вижу, как в её голове крутятся вопросы, типа «это что Я?». Я улыбаюсь.

- Ванная там.

Она проходит мимо меня очень быстро. Я остаюсь на месте. Жаклин точно попытается сбежать сразу, как умоется. Она выходит и смотрит на меня. Я подхожу ближе. Без косметики она выглядит ещё невиннее.

- Так намного лучше.

- Я... - она запинается, окидывая меня взглядом, - мне нужно домой.

Да, я знаю. Но не хочу её отпускать. Я как можно мягче беру её за руку. Она удивлена. Я пользуюсь моментом и веду на её кухню. Беру со стола стакан и протягиваю ей.

- Выпей.

Она смотрит на него, как на яд. Да, я согласен, Жаки может так думать. Я вставляю стакан в её руку и говорю немного резко:

- Или сама выпьешь, или я насильно залью тебе его в горло.

Она морщится. Не нравится мой тон? Тогда пей.

- Это средство от похмелья, - я предугадываю её вопрос. - Выпей, станет легче.

Она продолжает рассматривать жидкость. Но потом все-таки вдыхает и делает глоток.

Её чуть не вырвало - это нормальная реакция желудка, отравленного алкоголем.

- Дыши глубже.

- Из чего оно? - Она вдыхает и выдыхает. Её грудь резко поднимается и опускается.

- Сладкий лимонный сок.

Она собирается поставить стакан на столешницу, но я не позволяю.

- Надо допить.

- Мне бы лучше кофе...

- Нет, - я в этом абсолютно уверен, - кофе тебе сейчас противопоказан.

- Тебе какое дело? - резко спрашивает Жаки.

Она раздражена. Это видно.

- Допей, или я...

- Да, да, зальёшь мне этот сок прямиком в горло.

Она выпивает сок залпом. Хорошая девочка.

Я поддаюсь порыву, поднимаю её за талию и сажаю на столешницу. Я касаюсь носом её носика, беру стакан из её руки и ставлю рядом.

- Сейчас станет легче, вот увидишь.

Мой голос охрип. Она так близко. Но её ноги сдвинуты. Я пытаюсь раздвинуть их, чтобы оказаться ещё ближе, но Жаки упрямо сжимает их еще сильнее. Она пытается оттолкнуть меня, но я не собираюсь отпускать её.

- Убери от меня свои руки! - шипит Жаклин.

В её глазах я вижу боль. Слёзы выступили на глазах и вот-вот прольются по её щекам.

- Жаки, - шепчу я.

Беру её лицо в свои руки, глажу щеки.

Только не плачь. Я больше не хочу видеть твои слёзы. Ты слишком сильно пострадала из-за такого козла, как я.

Я приближаю свои губы к её губам, но она отворачивается в последний момент. Мои губы проходятся по её щеке.

- Где она, чёрт возьми?! Если он что-то с ней сделал, я клянусь, что разорву его в клочья, к чёртовой бабушке! Жаки!

Я не понимаю и половины из того, что слышу. Видимо, это её русская подруга. Мы больше не одни в этом доме.

 

Глава 13

POV Жаки

 

- Где она, чёрт возьми?! Если он что-то с ней сделал, я клянусь, что разорву его в клочья, к чёртовой бабушке! Жаки!

Я нахожусь на кухне Николаса, точнее сижу на столешнице. Мои руки судорожно сжимают края. Николас слишком близко. Он сжимает мое лицо своими ладонями так нежно, что я во-вот капитулирую.

Николас уже попытался меня поцеловать, но я вовремя повернула лицо, чтобы его губы прошлись по моей щеке.

Боже, его прикосновения вызывают во мне не те эмоции. Он должен быть мне противен, но кардинальные перемены в его поведении сбивают с толку. Я не могу адекватно реагировать. На враждебность Николаса легче отвечать ненавистью. Но вот как отвечать на внезапное дружелюбие?

Его взгляд больше не наполнен враждой ко мне - это пугает даже больше, чем сама ненависть. Я привыкла к ней. Привыкла быть приведением для всех, особенно для него. Сейчас я вижу того Ника, который улыбался мне на уроке химии.

Нет! Это не он! Того Ника просто не существовало! Никогда!

Я сжимаю столешницу ещё сильнее. Я понимаю, что он что-то хочет от меня. Возможно, Яна права, и он хочет меня, но что ему мешает взять это? Разве моё нежелание может быть помехой для такого человека, как он?

Голос Яны - Божье спасение. Или наказание. Смотря как посмотреть.

- Жаки! Ты здесь?!

Она врывается на кухню, как маленькая торпеда. Правда, очень шумная. В висках заломило. Блин, тише, пожалуйста.

На ней короткое шифоновое платье. Волосы растрепаны, словно она бежала. Яна не одна. Следом за ней на кухню входит Маркус.

Николас продолжает удерживать меня: его руки греют мои щеки.

- Отойди от неё!

Яна оказывается рядом. Кажется, она готова силой оттащить от меня Николаса. Я бы посмотрела на это. Николас на целую голову выше Яны и намного больше в объеме. Но Маркус отодвигает её назад, держа за талию.

Николас отпускает меня, но не отходит.

- Жаки, детка, ты в порядке?!

По-прежнему очень громко. Николас скрещивает руки на голом торсе.

У Маркуса такой вид, будто его только что подняли с постели, но не разбудили. Что, по-видимому, недалеко от истины. Он смотрел на все абсолютно безразлично. Я даже не удивилась.

Яна же была вне себя. Её глаза так сверкали, что, казалось, могли превратить Николаса в пепел.

- Если ОН, - Яна указала пальцем на Николаса, - что-то тебе сделал, то я...

- Господи, женщина, - Николас запустил руку в свои волосы, - ты можешь заткнуться?

- Марк сказал, что вам необходимо поговорить, и потом ты отвезёшь её домой. Я согласилась на это. Вам действительно было, что обсудить.

Она резко дернулась. Маркус отпустил её. Яна подошла к Николасу.

- Но он не говорил, что отвезёшь ты её к себе домой!

Яна ткнула пальцем в грудь Николаса. Он опешил от такой смелости и наглости. Его брови взлетели вверх, глядя, как её красный ноготок упёрся в его голую грудь. Готова поспорить на что угодно, так с ним ещё не обращались. Николас отодвинул её руку в сторону.

- Марк, сделай одолжение, убери её от меня.

Маркус не сдвинулся с места. Но в его взгляде появилась некая заинтересованность. Казалось, что происходящее начинает его забавлять. Николас по-прежнему загораживал меня своим телом.

- С чего это ты решил, что можешь вот так вот просто привозить сюда Жаки?

Теперь Николаса эта ситуация и раздражала, и веселила. Яна с раскрасневшимися щеками, раздувшимися ноздрями и сверкающими глаза выглядела потрясающе - маленькая разгневанная фурия.

Я прислонила голову к шкафчику, висящему позади меня. Голова трещала, желудок странно сжимался.

- Жаки! Почему ты молчишь? Что тебе сделал этот самовлюблённый идиот?

- Маркус, неужели ты не в состоянии справиться со своей женщиной?

Николас начал злиться. Но Яна даже глазом не повела. Эта девушка что-то пьет, чтобы быть такой яркой, смелой, наглой, острой на язычок? И можно было бы ещё перечислять, если бы не моё состояние.

- Надеюсь, что секс с ней действительно хорош, иначе как её вообще можно терпеть?

- Да как ты смеешь? - Крик Яны, должно быть, взорвал мой мозг.

Маркус схватил её за плечи и притянул к себе.

- Ник, это тебя не касается.

Не видела, чтобы он когда-нибудь кого-то защищал. Его вечная мина, типа «а мне всё пофиг», на миг сменилась раздражением и чем-то еще. Ну, знаете... когда самец защищает свою самку...

- Да? А твою маленькую подружку не должно касаться, что происходит в моём доме!

- Она моя подруга! А ты - тот мерзавец, что чуть не угробил её! Вчера я действительно думала, что вам есть о чем поговорить. Но сейчас, при свете дня, я как-то по-другому вижу эту ситуацию. Ты можешь снова втоптать её в грязь. И на этот раз, её уже, может быть, не успеют спасти!

- Заткнитесь все, - сперва тихо сказала я, - но никто не услышал. - Заткнитесь!

Я прервала Яну, пока она не сказала ещё что-нибудь. Но она права.

Какого чёрта я здесь делаю? Почему сижу на кухне Николаса и позволяю ему меня трогать?

Я чуть не убила себя всего месяц назад. Именно этот человек начал то, что привело меня к тому обрыву.

Мое тело задрожало. Вчера ночью я тоже позволила себе слишком многое. Николас опасно близко подобрался ко мне.

Я слезла со столешницы. Меня немного пошатнуло. Голова раскалывалась. Николас положил руку мне на плечо, видимо, пытаясь придержать меня, но я скинула её.

- Я же сказала - не трогай меня, - я очень раздражена: кровь пульсировала в висках, меня подташнивало. - Яна, прости, не могла бы ты перестать кричать.

- Прости, детка. Что он с тобой сделал?

- Господи, - выдохнул Николас, - у неё просто похмелье. Она отключилась вчера возле машины. Я не повёз её к родителям в таком виде.

- Жаки? - Яна вопросительно подняла бровь. Она уже не пыталась вырваться из рук Маркуса. Просто стояла и смотрела на меня. Крик тоже куда-то исчез.

Я облегчённо вздохнула.

- Да, я вчера, похоже, переборщила немного с алкоголем.

- Рад, что мы разобрались. А теперь почему бы вам не покинуть мой дом?

Я решила сделать это первой. Быстро развернулась и пошагала к выходу. Но Николас преградил мне дорогу.

- Кроме тебя. У меня к тебе есть несколько вопросов.

- Кто сказал, что я собираюсь на них отвечать?

Я гордо вздернула голову. Неужели он думает, что со мной можно так легко играть? Не понравилась игрушка - выбросил, снова захотел поиграть - подобрал. Я больше не играю.

- Яна, ты подкинешь меня?

- Жаки, пожалуйста...

Николас коснулся моего локтя. Я отшатнулась от него.

Пожалуйста? Этот человек смеет о чём-то меня просить? Как это вообще возможно?

Два года назад я просила его о помощи: в его комнате, в школе. Каждый божий день мои глаза взывали к нему. Но он отворачивался, уходил прочь, оставляя меня на растерзание.

- Я тоже тебя просила, помнишь? Я умоляла тебя. И что сделал ты?

Николас молчал. В его глазах я видела... Что это? Раскаяние? Невозможно.

- У меня нет никакого желания разговаривать с тобой. Два года назад твоё молчание многое мне показало. Я не была тебе нужна тогда, так с чего понадобилась сейчас? Что могло измениться? Просто оставь меня в покое.

Я закончила очень тихо. В груди что-то заныло. Николас никогда не оставлял меня равнодушной. Будь то любовь или ненависть, но я всегда к нему что-то испытывала. Даже сейчас мое сердце сжалось.

Я обошла его, но остановилась.

- Будет лучше, если ты снова будешь делать вид, что не видишь меня.

Я не обернулась. Зачем? Имело ли значение, что происходит за моей спиной. Я собиралась оставить прошлое там, где оно должно было быть - позади.

Яна подвезла меня. Мы молчали. Стоило ли что-то говорить? Вчера мы все были немного не в себе. Я уже собиралась выйти из машины, когда вдруг кое-что вспомнила.

- Откуда ты узнала, что меня спасли от смерти?

Яна скривилась. Она убрала руки с руля и сжала их.

- Мистер Палмер рассказал тебе?

- Да, - она говорила непривычно тихо. - После того, как я попыталась с тобой познакомиться, и ты упомянула неизвестную мне печать позора, я спросила у него. Он объяснил мне и сказал, что в нашем городке сейчас есть такая девушка. Оливер тогда сказал лишь, что тебя до такой степени затравили, что ты пыталась покончить с собой.

- Он отговаривал тебя начинать общаться со мной?

- Нет, Оливер сказал, что печать перестанет иметь смысл, только если у тебя появится соратник.

- Так ты поэтому подружилась со мной? Пожалела? Решила помочь бедной девочке?

Моя догадка болью отозвалась в груди. Нежели это всего лишь благотворительность? Дружба с Яной - это самое лучшее, что могло со мной случиться. Она с каждым днём все больше и больше вытягивала меня из этого болота.

- Нет! Нет! Нет! - Яна смотрела на меня широко открытыми глазами. - Мне самой захотелось подружиться с тобой. Я ещё не знала тогда об этой печати. Мне было очень одиноко весь первый месяц, а потом появилась ты. И я подумала, что ты так же одинока и нуждаешься в друге, как и я. Конечно, у тебя всё оказалось намного сложнее, нежели у меня, но мы ведь справляемся.

Я выдохнула. Яна была искренна, сомнений не было. Её глаза блестели, губы слегка подрагивали.

- Но как ты узнала о том, что меня спасли?

- Оливер рассказал.

- Сразу в тот же день?

- Нет, - виновато выдохнула Яна. - Помнишь тот вечер с барбекю. Оливер тогда поймал тебя, чтобы ты не упала, потом ты так странно отшатнулась от него. И эти его взгляды на тебя. В общем, я предположила самое худшее...

- Боже мой, ты же не могла подумать?..

- Да, - кивнула она, - я решила, что у вас какие-то личные отношения. Не обязательно сейчас есть, но могли быть...

- Ты подумала, что я спала с мистером Палмером?!

Это просто не укладывалось в голове. Я и отчим Яны вместе? Какой ужас! Да, он и правда очень привлекательный мужчина, но скорее для моей мамы, чем для меня.

- Прости. - Яна покраснела от корней волос и, наверно, до пят. - Он просто так на тебя смотрел, и потом постоянно спрашивал, в порядке ли ты.

- И что ты сделала?

Зная Яну, я даже не могла предположить, что она сделала. Да что угодно! Всё, что в тот момент взбрело ей в голову.

Я согласна с тем, что мистер Палмер вёл себя слишком странно. Мне самой было очень неловко в тот момент. Но тогда я решила, что мне кажется. Видимо, не только я это заметила. Но миссис Палмер никак не отреагировала - значит, знала обо всём.

- Пошла и спросила. Ты же знаешь, что я люблю правду. Сама не вру... ну, больше не вру... и другим не позволяю, - она нервно засмеялась. - Представляешь, так и спросила: «Оливер, ты что, спишь с Жалкин Томсон?» Он аж подавился. А потом рассказал, что в прямом смысле снял тебя с обрыва.

- Ты же извинилась перед ним?

- Конечно, Яна оплошала - Яна извинилась, - она смешно продемонстрировала разговор с самой собой.

- Он что-нибудь ещё рассказывал?

- Да, сказал, что ты была в шоковом состоянии. Он отвёз тебя в свою больницу, а уже оттуда тебя...

- Отправили в сумасшедший дом, - закончила я за неё.

- Мне жаль, - Яна сжала мою руку.

- Ты-то здесь при чём? - Я сжала её руку в ответ. - Не ты же меня довела до этой черты.

- Но как ты вообще решилась на такой шаг?

- Я не знаю, - честно призналась. - Думала, что никому не нужна в этом мире. Это и сейчас правда.

- А родители?

- Им всё равно. Они оплатили лечение и на этом всё.

- Но сейчас это не правда, - уверенно заявила Яна.

- Ты о чём?

- Ты нужна мне, - улыбнулась она. - И еще нужна Нику. Только вот не знаю, для чего.

Я закатила глаза.

- Он тебе что-то говорил?

- Нет, - я отрицательно покачала головой, - только заставил выпить что-то от похмелья.

- Ну, надо же, какая забота, - засмеялась Яна.

- Сейчас он пугает меня больше, чем раньше.

- Раньше ты знала, что от него ожидать? А сейчас не понимаешь?

- Да, два года я точно знала, что он ненавидит меня, что при любой возможности сделает ещё больнее.

- Сейчас не похоже, что Ник хочет сделать тебе больно.

- Я в этом не уверенна. Мне кажется, он задумал что-то похлеще.

Лицо Яны неожиданно просветлело. Она радостно хлопнула в ладоши.

- В любом случае, сегодня Оливер устраивает вечеринку!

Моё лицо стало ещё кислее.

Вечеринка?

Я сейчас не в состоянии просто ходить и говорить, а уж идти на вечеринку и подавно. Такое ощущение, что в голове засел дятел. И он методично выдалбливает участок моего мозга в поисках съедобной живности. Зря он это делает. Тараканы в моей голове давно сбежали, как крысы с тонущего корабля.

- Класс. - Энтузиазма в моём голосе было столько же, сколько холодных дней в нашем штате.

- Ну, точнее, не совсем вечеринка. Это будет супер-пупер приём в честь юбилея его компании. Соберётся вся элита города, его компаньоны, спонсоры и так далее.

Только не это. Все снобы города.

- Это значит, что одеваться нужно...

- Да, официально. Платье, причёска, макияж - всё должно быть по высшему разряду.

- Я не пойду.

У меня не было никакого желания появляться на вечере встречи нашей элиты. Все будут оценивать, шептаться за спиной, фыркать, смотреть как на прокажённую.

Ученики нашей школы - настоящее продолжение своих родителей, следовательно, не стоит ждать ничего хорошего. Совсем. Вообще.

- Твоя семья тоже приглашена.

- Чудесно. Только я не пойду.

Яна надула губы.

- Ну, Жаки, ну, пожалуйста-а-а. Что я там буду делать без тебя?

- Там будут твои родители.

- Это не то.

- Но у меня даже нет платья. Про причёску и макияж я вообще молчу. К тому же, у меня очень болит голова...

- Таблетка аспирина, немного сна, и всё пройдет, - уверенно заявила Яна.

Я шумно вздохнула. Спорить с ней бесполезно.

- А платье найдем и причёску сделаем!

- Хорошо, я подумаю.

Я не хотела больше пользоваться добротой Яны. Я и так перешла все границы. В конце концов, я тоже могу себе позволить купить платье на этот вечер.

Хотя, что бы я ни надела, всё равно буду белой вороной на этом празднике тщеславия. Да, я уважаю мистера Палмера, да и как иначе? После того, как он, в прямом смысле, вытащил меня из лап смерти. Но его гости даже в подмётки ему не годятся.

Я вышла из машины быстрее, чем Яна смогла сказать ещё что-то. И такая скорость эхом отразилась в моём желудке.

Чёрт, как же фигово!

Родители встречали меня у двери - неожиданно. Мама застыла на лестнице, облокотившись на перила, а отец стоял рядом, скрестив руки на груди. Они не выглядели взволнованно, ведь их дочь не ночевала дома.

Мало ли, может с ней что-то случилось? Она ведь два года подвергалась унижениям, её избили, и она пыталась спрыгнуть со скалы. Но мои родители не били тревогу, обзванивая больницы, морги, моих друзей...

Ах, точно, у меня же их нет. Как и родителей, которые могут беспокоиться.

- Где ты была?

Отец все же серьёзен, как никогда. Мускулы на его лице застыли. Мама даже не улыбалась - очень странно.

Я промолчала. Выглядела я сейчас, прямо скажем, не очень. Такой наряд круто смотрится ночью в баре, но среди бела дня больше я и впрямь похожа на проститутку. Хотя и дорогую.

- Ты провела ночь с Николасом Свеном?

Мои брови взлетели вверх. Надо же.

- Почему ты молчишь? - Папа повысил голос.

- Если вы и так всё знаете, то для чего спрашиваете?

Вопрос на вопрос. Я знаю, что они мои родители. И ещё два года назад я бы, сгорая от стыда, просила прощение. Но после их равнодушного отношения ко всему, что со мной происходило, могла ли я относиться к ним с должным уважением?

Я помню ту заповедь.

Чти отца и мать свою.

Но пока не могу придерживаться её. Возможно, позже, когда пройдут годы. Но точно не в данную секунду. Обида в душе скребла, будто бешеная кошка. Она не останавливалась ни на минуту. И к тому же, сегодня к ней присоединилась та птица, что засела в моей голове.

- Ты с ума сошла?

О, это мама. А как же «у нас всё хорошо»? Её голос сейчас напоминает неумелую игру на скрипке. Или это только я так слышала его?

- Да, мама, наконец-то ты это поняла! А месяц в сумасшедшем доме не навёл тебя на эту мысль? Или ты подписывала тот чек с закрытыми глазами?

- Как ты разговариваешь с матерью?!

Отец сжал кулаки, а я замерла. Он только что крикнул на меня?

- Это ты от своей новой подружки научилась? Я слышал, что она та ещё грубиянка! Мы терпеливо наблюдали за происходящим эти недели, но всё выходит из-под контроля. Ты выходишь из-под контроля!

- Из-под какого контроля?! - взорвалась я. - Вы наплевали на меня два года назад! Бросили одну справляться со всем! Где ты был, папа, когда я плакала, грызла подушку и звала тебя?! Где ты была мама, когда я пыталась убить себя?! И где вы оба были, когда я лежала там, в палате, с распоротым животом, и тот полицейский говорил, что вы отказались писать заявление в полицию?! Вы не имеете право говорить что-то о Яне! Она помогает мне выбраться из этой трясины, в то время как вы просто наблюдаете!

Я поняла, что произошло только в тот момент, когда услышала шлепок, и мою щёку пронзила жгучая боль. Голова дёрнулась в сторону, в глазах появились звёздочки, и слёзы сами по себе начали катиться по щекам. Мои глаза расширились, я схватилась за щеку и уставилась на них.

Мама поддалась вперед. А отец... Он стоял передо мной, тяжело дыша.

- Ты сама виновата в том, что с тобой случилось! - Слова, вырывающиеся из его рта, били в сто крат больнее, нежели пощёчина, которой он меня наградил. - Ты сама раздвинула ноги перед отпрыском Свенов. Не могла выбрать кого-то другого?! И сейчас ты наступаешь на те же грабли! Он не остановится, пока полностью не уничтожит тебя! Не будь дурой!

Я не могла больше оставаться с ними в одной комнате. Каждое брошенное слово отрезало кусочек от моего сердца. Я боялась, что это Николас снова разорвёт мое сердце, но это делают мои собственные родители. Они по природе своей должны любить меня, заботиться, оберегать. Но это не про чету Томсонов.

Бабушка всегда говорила, что отец намного злее, чем хочет казаться. Он любит только, пока ты соответствуешь его требованиям.

Хорошая девочка учится на отлично, со всеми мила и приветлива, не ругается матом, не пьет и не курит - это его идеальный ребёнок. Но шаг в сторону, и ты узнаешь его истинное лицо.

Я не придавала её словам большого значение, ведь считала, что он любит меня такой, какая я есть. Но это всё была иллюзия.

Я взглянула на маму, она немного побледнела. Идеальная жена. Так ли она идеальна?

Я вытерла слёзы ладонями, обошла отца и, держась за щёку, начала подниматься по лестнице, но остановилась, услышав:

- Ты перестанешь общаться с девчонкой Палмеров! И больше не подойдешь к Николасу! Ты окончишь эту школу и пойдешь в университет...

Я не стала дослушивать.

- С чего ты взял, что я собираюсь тебя слушать?

- Ты зависишь от меня материально!

- Мне не нужны ваши деньги, бизнес, этот дом. Это всё может отправляться к чёрту! Но я не откажусь от дружбы с Яной! Даже и не надейтесь!

Отец опешил. Думал, что я всё та же маленькая девочка, что слушала тебя с открытым ртом?

Ха, я давно уже не она! И дело не в Яне.

Всё, что не убивает - делает нас сильней. Я сама не понимала до сегодняшнего дня, насколько окрепла. Глина мягкая, податливая, но люди обжигают её огнем. Так она закаляется, становится твёрдой.

Я вошла в комнату, съедаемая яростью. Вновь появилось желание разнести всю комнату в пух и прах, выплескивая её наружу.

Отец меня ударил - впервые за всю мою жизнь. Он сказал, что я сама виновата. Но в чём? Разве любить человека - это преступление? В нашей школе нет ангелов. Секс, наркотики, алкоголь - нельзя встретить того, кто не пробовал это. Но изгоем выбрали именно меня.

Почему?

Я не сразу заметила чехол, висевший на дверце шкафа. В дверь нерешительно стукнули. Я напряглась. В комнату вошла мама. Она ступала очень аккуратно и тихо, будто полы нашего дома были сделаны из хрусталя. Говорила мама тоже очень тихо, растягивая слова. Странно, но она не улыбалась.

- Сегодня приём у мистера Палмера. Он партнёр отца. Мы обязаны присутствовать, не смотря ни на что.

Она подошла ко мне, коснулась чехла. Я немного отодвинулась.

- Я купила тебе платье. Оно будет хорошо сочетаться с твоими волосами. Через несколько часов приедут визажист, парикмахер и специалист по маникюру: мы должны выглядеть на все сто.

- Я не пойду, - процедила я.

- У нас нет выбора. Это необходимость. Ты должна понимать это.

Она глубоко вдохнула. Сейчас мама не напоминала того счастливого человека, что жизнерадостно улыбалась каждое утро. Она была натянута, как струна.

- Нет, я не понимаю.

Мама провела рукой по моим волосам, затем аккуратно погладила щёку, задержавшись на том месте, где было больнее всего.

- Краснота быстро пройдёт. Тебе надо принять душ.

Я не успела ответить, мама быстро покинула мою комнату, оставив меня в недоумении.

Она не злится на меня? На мою гневную тираду мама отреагировала не так, как отец. Всё это время она смотрела в пол. Когда я проходила мимо неё, поднимаясь по лестнице, я заметила, что она дрожит. Её рука нервно сжимала перила. Но мама все же не бросилась меня защищать.

Краснота быстро пройдет...

Откуда она знает?

Моя семья - это всего лишь иллюзия для окружающих. Я поняла это сразу после того, как печать была поставлена.

Знаете, сейчас я впервые была благодарна Николасу за этот урок. Знаю, что это безумие. Возможно, мне пора вернуться в сумасшедший дом. Но, благодаря ему, я поняла, какие люди меня окружают, что собой представляет моя семья, лучшая подруга, первая любовь. Мои розовые очки всё равно бы слетели, пусть лучше сейчас, когда я фактически на перекрёстке жизни.

Сейчас я могу сделать свой выбор, который и поведёт меня дальше.

Сегодня меня ждёт еще одно испытание. Я пройду его с гордо поднятой головой. Возле меня будет Яна и Оливер Палмер.

Я всегда буду благодарна мистеру Палмеру, ведь он спас меня. Теперь сама жизнь у меня будет ассоциироваться с ароматом дорогих сигар и запахом медикаментов...

Глава 14

POV Жаки

 

- Это не страшно. Больше тонального крема, румяна, и всё. Видно точно не будет.

В словах визажиста слышалось слишком много энтузиазма. Она уже накрасила маму и сейчас внимательно осматривала моё лицо, прищурившись. Её ничуть не смутила моя щека. За пару часов она раскраснелась, и появился небольшой синяк.

- У вас очень выразительные глаза. Божественного синего цвета. Мы подчеркнём их, используя...

- Извините, можете просто накрасить, не вдаваясь в подробности?

Я говорю слишком резко, но моя щека ноет, а голова продолжает. И мне совсем не хочется слушать жужжание мастера. Хватило и того, что я выслушала целую лекция специалиста по маникюру о том, как важны ухоженные ногти для девушки в современном мире.

- Вау, - в комнату входит еще кто-то, - твои волосы... Они просто белиссимо!

Только этого мне не хватало. Восторженный парикмахер. Я знаю, что у меня отличные волосы, по крайней мере, были. Но сейчас они немного изменились. Отсутствие хорошего питания, витаминов не могут способствовать здоровому росту и внешнему виду волос.

Парикмахер начал перебирать пряди, вздыхая и что-то говоря по-французски. Мама была уже готова к выходу. Она держалась позади и смотрела на меня в зеркало.

Мама выглядела очень элегантно в темно-синем шелковом платье-футляре длинной до икр. Образ дополняли высокие босоножки на шпильках и волосы, уложенные в высокую причёску.

- Что если мы тоже соберем ваши волосы в высокую причёску?

Я посмотрела на него равнодушным взглядом.

- Мне всё равно.

Какая разница, что у меня на голове?

- Нет, - вмешалась мама, - сделайте ей голливудские локоны.

Парикмахер просиял.

- Конечно, мэм. Просто идеальное решение!

Ага, конечно. Она же платит: любое её решение будет считаться идеальным. Визажист тем делом уже заканчивал с макияжем. Ничего особенного. Smoky eyes, матовая помада розового цвета. Но, как по мне, так слишком много тонального крема и пудры. Скулы сильно выделялись.

Я и так слишком худая. Не обязательно акцентировать на этом внимание. Но я не протестовала. Просто сидела, позволяя себя красить.

Мама купила мне безумно красивое платье-трубу, или как сейчас можно услышать, «русалочку». Только подол платья не расходился в стороны, как русалочий хвост, а прямо ложился на пол.

Сложно было сразу определить его цвет - что-то среднее между белым и серым. Оно было длинное, без бретелек. Держалось только на корсете и моей небольшой груди.

Но это платье сразу привлекало внимание. Оно всё было расшито камнями, вследствие чего сверкало и переливалось.

Платье казалось такого цвета, как и освещение в комнате. Его ткань лёгкая и прозрачная, но благодаря корсету, скрывало грудь, живот и интимные зоны. Ноги же виднелись, хотя и нечётко, так как камни отражали свет. Я не стеснялась своих ног, наоборот, считая их своей гордостью.

- Знала, что это платье создано для тебя, - просияла мама, увидев меня в нём.

Волосы мне уложили именно так, как сказала мама, в голливудские локоны. Убрали мой привычный прямой пробор, увеличили объем у корней.

Накрученные пряди блестели глянцем, мягкой волной падая на обнаженные плечи и спину. Благодаря им я не выглядела слишком откровенно.

Моя мама всё продумала. Никаких украшений. Камни на платье и так сильно сверкали.

Маленький клатч, высокая шпилька.

Я готова.

У двери уже ждал отец. Я спускаюсь, не смотря на него. После случившегося мне неприятно находиться рядом с ним.

Стена, что уже два года стоит между нами, стала не просто выше. Её, наверно, можно было заметить из космоса.

Папа окинул меня взглядом, кивнул, затем вышел из дома. Надо еще как-то пережить поездку с ним в одном автомобиле.

Атмосфера в салоне натянута до предела. Казалось, один сильный взмах ресницами, и машина взорвется. Я ощущала на себе взгляды родителей, но сама упрямо смотрела в пол.

Ехать было недалеко: все-таки мы соседи. Но наши дома всё же находились друг от друга на приличном расстоянии, так как каждому, помимо самого дома, принадлежала огромная территория.

Дома в нашем городке не стояли забор к забору. Богатые люди огораживают себя не только высокой преградой, но и землёй.

Дом семьи Палмер сейчас сиял, как никогда. Цветочные, фонарные украшения, много людей, смеха, шума, музыки.

Я вошла в дом рядом с родителями. Нас встречают мистер и миссис Палмер. Они выглядят сногсшибательно. Мама Яны напоминает лебедя.

Она стоит, вытянув длинную шею, гордо подняв голову. Длинное шёлковое платье вамп, свободного покроя, подчёркивает её осанку балерины. Мистер Палмер в тёмном фраке, с зачёсанными назад волосами, улыбается, показывая ровные тридцать два зуба.

Он посмотрел на меня, и его взгляд просиял. Я смущённо улыбнулась.

- Добрый вечер, рады вас видеть, - приветливо сказала миссис Палмер, хотя взгляд, который она бросила на моих родителей, говорил об обратном.

Моя мама всегда, мягко говоря, недолюбливала миссис Палмер. И она, как оказалось, тоже не питала к моей родительнице нежных чувств.

- Мы тоже рады. - Отец ответил на рукопожатие мистера Палмера.

- А Яна?..

 

- Она сейчас спустится, - миссис Палмер искренне улыбнулась мне. Затем она внимательно оглядела моё лицо, остановившись на щеке. Хоть визажист и уверял, что ничего не видно, мне казалось, что только дурак не заметит красный след, спрятанный под толстым слоем тонального крема.

- Проходите к гостям. - Мистер Палмер указал рукой на зал, позади себя.

Я даже не могла подумать, что в этом доме может быть такая комната. Она была огромная. Размером со спортзал в школе.

Комната оформлена в золотистых тонах, везде стояли античные колонны, на полу - мрамор, с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Всё вокруг говорило о богатстве и роскоши.

В зале уже было довольно много гостей. Между ними ходили официанты с закусками и шампанским.

Приём гостей в нашем городке больше напоминал бал в XIX веке. Дамы и господа танцуют, сплетничают, скоро будет подан ужин.

У нашей элиты есть одна отличительная черта. Посмотрев на них сейчас, вы поможете подумать, что эти люди похожи на богов. Они красиво одеты, накрашены, мило улыбаются, строго соблюдают этикет и правила приличия.

Они осыпают друг друга комплиментами, но в душе ненавидят каждого. Каждый из них считает себя выше всех присутствующих. Его наряд самый дорогой, внешность самая привлекательная, бриллианты только настоящие. Но их души... они не просто пусты, они гнилые до самого основания.

Эту элиту интересуют исключительно деньги, власть, секс, наркотики. У них даже крови нет. Сделай небольшой надрез, и оттуда польётся нефть, дорогой алкоголь и желчь.

Эти люди очень жестоки. Если представится шанс, то они либо перешагнут через тебя, либо размажут по стенке. Но никто не поможет.

Здесь были практически все жители нашего городка. Родители Сары, Виктории, Маркуса и еще доброй половины нашей школы. Я увидела и саму компанию, состоящую из четырёх силиконовых кукол Барби, в коротких платьях ярких цветов. Они вели себя как ангелы. Стояли, кокетливо улыбались, периодически взмахивая наращенными ресницами.

Краем глаза заметила мистера Свена, отца Николаса. Его внешность была очень даже привлекательной для своих лет, но меня он всегда пугал: его глаза всё время в хитром прищуре, а на губах - оскал. Он двигался плавно, словно хищник, вышедший на охоту.

Миссис Свен рядом не было. Очень надеюсь, что и Николас не почтил этот дом своим присутствием. Я остановилась на пороге в поисках Яны.

- Что это у нас за прелестное создание?

Я вздрогнула и обернулась. Приторно-сладкий голос растягивал каждый слог. Я наткнулась на темные глаза, чем-то напоминающие те, что не так давно сводили меня с ума. Его губы пошло улыбались.

Слюна во рту стала горькой, сразу стало неприятно.

- Здравствуйте, мистер Свен. - Я честно постаралась улыбнуться, но вышло коряво.

- Значит, ты меня знаешь. А я вот тебя нет, что очень расстраивает.

Он играл с ножкой фужера, в котором искрилось шампанское.

- Жаклин Томсон.

В его глазах мелькнуло осознание. Губы еще больше разошлись в улыбке, стало видно его зубы.

- Ах, Томсон. Единственная дочь четы Томсон. Последний раз, когда я тебя видел, ты была такой маленькой и худенькой... За пару лет ты выросла и повзрослела. Сегодня выглядишь как сладкая конфетка.

Он слегка нагнулся и произнес последнее предложение прямо в мое ухо. По телу прошла волна неприязни. Гадость какая. Отец Николаса заигрывал со школьницей.

- Спасибо, конечно. - Я резко отошла от него. - Но сладкое в вашем возрасте может быть очень вредно.

Я пожалела о своих словах в ту же секунду. Интерес в его глазах загорелся ещё сильнее, словно я подлила масло в еще только разгорающийся костёр.

Мама иногда говорила, что о мистере Свене ходят не самые приятные слухи. Она вскользь кидала, что у него очень много любовниц. Причём некоторым нет ещё и восемнадцати лет. Но богатство и власть мистера Свена не позволяли этим слухам перейти на новый уровень. Его побаивались, а потому просто шептались, и на этом всё.

Последнее, что мне сейчас необходимо - это стать объектом его желания. Хотя, кажется, я уже привлекла к себе внимание этого неприятного человека.

- Сладкое необходимо нашему организму в любом возрасте, а особенно такого качества.

- У тебя скоро сахарный диабет разовьется.

Не менее властный, но гораздо более приятный голос. Николас.

Он остановился за спиной мистера Свена.

Мать честная!

Небритый, чёлка поднята вверх, открывая лоб...

Чёрный костюм Giorgio Armani, белая рубашка, и... чёрная бабочка.

Господи, я точно все еще на этой планете?

Я никогда не думала, что увижу Николаса в классическом костюме. Выглядел он обалденно. У меня потекли слюнки. Николас просто обязан всегда так ходить. Или нет! Никогда не должен больше надевать костюм! Так можно и до инфаркта довести...

Меня.

Я пялилась, словно полоумная. Этот наряд идеально вырисовывал его широкие плечи, мускулистую грудь, узкую талию и длинные ноги. Если вы думаете, что ничто так не выделяет накаченные мышцы, как облегающая футболка...

Пфф! Я вас умоляю! В костюме это смотрится ещё более эффектно. Мою челюсть точно уже топтали где-то на полу.

Николас зол: его скулы напряжены, губы сжаты в тонкую линию, глаза блестели презрением. Я инстинктивно сжалась, но направлено оно было не на меня, а на своего отца.

Николас ближе подошел ко мне, я уловила его аромат - свежесть, мускус и ещё что-то, присущее только ему. Он на секунду посмотрел мне с глаза, как-то странно, с нежностью и желанием, что ли. Затем развернулся в сторону отца.

Мистер Свен смотрел на Николаса, скорее как на врага, чем на родного человека. Как будто сын стал препятствием, неожиданно появившимся лежачим полицейским, который мешал ему на полной скорости подъехать к заветной цели.

- Ну, что ты, сынок, всё не так уж и плохо с моим здоровьем.

Мистер Свен пригубил шампанское, изо всех сил стараясь сделать непринуждённый вид. Николас поморщился при слове «сынок».

- Найди себе другую сладость, папа, - процедил Николас, выделив при этом слово «папа».

Они что сейчас делят меня? Что за бред?

Нет сомнений, у них и без меня сложные отношения. Хотя у кого из присутствующих лёгкие отношения со своими родными?

У нашего общества много пороков. И вот один из них - это зависть. Даже родители завидуют своим детям. Дети молоды, энергичны, у них еще нет морщин, проблем со здоровьем. Чтобы выглядеть красиво, не обязательно делать пластические операции. Поэтому родители зачастую так завидуют своим детям, что это приводит даже к ненависти. Это неприятно и печально, но факт.

Вот и Николас не ладит с отцом. Это видно за версту. Но где же его мать? Миссис Свен никогда не появляется на подобных мероприятиях.

Мистер Свен и Николас тем временем продолжали сверлить друг друга глазами. Сейчас могут искры полететь. Мистер Свен первый прервал этот контакт, видимо признав поражение. Он перевёл взгляд на меня. Николас положил руку мне на плечо. Я вздрогнула, когда его рука коснулась моей кожи.

- Жаклин - твоя девушка? - Мистер Свен удивленно смотрел на руку Николаса.

- А если это так? - Николас опустил руку мне на талию, придвинувшись ещё ближе.

Я замерла, мои глаза округлились, а рот то открывался, то закрывался. Сейчас я напоминала рыбку. Глупую гупёшку.

Что это за игра? Николас заявил о своих правах на меня на глазах у отца? Или это способ Николаса досадить мистеру Свену? Так как он прекрасно понимал, его отец обратил на меня своё внимание.

- С этого и надо было начинать, - рассмеялся мистер Свен, но как-то с недовольством. - Не зря ты мой сын, вкус у нас с тобой одинаковый.

- Нет, папа, - выдохнул Николас, - вкусы у нас разные.

Это точно противостояние отца и сына. Я тут абсолютно ни при чём. Я не собиралась больше в этом участвовать. Резко скинула руку Николаса со своей талии, затем посмотрела на него.

- Мы с тобой никогда не были вместе и не будем.

Я проговорила каждое слово чётко и ясно. Николас напрягся, сжал кулаки, но ничего не ответил. Затем я обернулась к его отцу.

- Хорошего вечера, мистер Свен.

Я прошла мимо них, собираясь всё-таки найти Яну, чтобы сделать этот вечер сноснее.

Но меня остановил оклик.

- Жаклин.

Я обернулась на голос. Моё лицо просияло. Я действительно была рада видеть его.

- Мистер Дик, вы тоже здесь?

- Да, мы с мистером Палмером - старые друзья.

- Это здОрово, - улыбнулась я.

- Ты давно не заходила ко мне, девочка, - укорительно покачал головой мистер Дик.

- Прошу прощения, мистер Дик. - В связи со всем происходящим, я забыла про его приемы.

Да я и не нуждалась в них последние пару недель. С появлением Яны, в моей жизни больше не было срывов. И сейчас я ведь решила идти дальше. К обрыву меня точно не потащит.

- Ты в порядке? - Он обеспокоен.

- Да! - Я искренне улыбнулась ему. - Всё правда хорошо. Я чувствую себя абсолютно нормально. И даже более того.

- Я рад, что у тебя появились друзья, Жаклин, - он взял мою руку двумя руками, - но ты не должна забывать про терапию. Твоё лечение ещё не окончено. В понедельник я буду отправлять отчёт о твоем состоянии. Но я ничего не знаю, так как ты не приходишь. Я звонил твоим родителям, но сперва они говорили, что ты занята, потом утверждали, что уехала куда-то.

- Хорошо, - ответила я. Моей руке было комфортно в его ладонях. Такое ощущение, что меня за руку взял мой дедушка, который очень заботится обо мне. - Я приду в понедельник, обещаю.

- Я буду ждать тебя, Жаклин. - Он похлопал меня руке и отпустил.

Я еще раз улыбнулась ему, затем вышла из зала.

Яны нигде не было. Я поднялась наверх, в её комнату.

Она сидела на кровати в шикарном платье. Из её глаз текли слёзы.

- Боже, что случилось? - Я быстро подошла к ней.

Хотела сесть перед ней на корточки, но платье не позволяло, поэтому я села рядом.

- У тебя что-то болит? Тебе плохо?

Моё сердце застучало, как сумасшедшее. Я очень испугалась.

Она всхлипнула.

- Я в порядке.

- Ага, а Пизанская башня вдруг выпрямилась. - Не знаю, почему в голову пришло именно это сравнение.

Яна усмехнулась сквозь слёзы. Она неровно дышала, немного подрагивала.

- Что стряслось?

Мой голос опустился до шепота.

- Это из-за Маркуса? - попыталась предположить я.

Она закивала головой, после чего сцепила ладони своих рук, начав нервно тереть большие пальцы друг о друга.

- Он не хочет быть со мной, - всхлипнула Яна.

- Но ведь ты ему нравишься, это видно...

- Недостаточно, чтобы начать встречаться со мной. Он просто проводит со мной время. Причём никто не должен об этом знать. В школе он проходит мимо, будто не он еще накануне ночью занимался со мной любовью... Хотя и не любовью, а просто трахался.

Слёз стало больше. Говоря о своей боли, мы делаем её более реальной. Тогда к нам наконец-то приходит осознание. Наш мозг мыслит иначе. И пока это у нас в голове, нам кажется, что всё не так уж и плохо. Но произнося вслух, мы вдруг осознаем - настолько смешно, неправильно и, зачастую, страшно звучат некоторые вещи.

- Выглядит как замкнутый круг. Я позволяю ему это, затем жалею обо всём, говорю, что больше не поддамся. В эти минуты я полна решимости. Но потом вижу его, и вот я уже слабая, безвольная, снова плачу и повторяю, что в следующий раз точно смогу отказать.

Яна - мой пример сильной девушки. Но даже она не всегда такая. У каждого из нас бывают моменты, когда мы даем слабину. Все рано или поздно натыкаются на свой криптонит. И сейчас девушка, которая вытащила меня из болота с такой лёгкостью и непринуждённостью, сама нуждается в помощи. Я не знала, что надо сказать или сделать.

Разве я могу давать советы?

- Ты его любишь?

- Я не знаю. Наверно, нет. Хотя, сейчас уже не знаю.

- Что конкретно ты от него хочешь? Чтобы он объявил всем о своей симпатии к тебе?

- Нет, наверно, нет.

- Чтобы он больше не приходил к тебе?

- Нет, - выдохнула Яна.

- Но...

- Да, ты права. Я сама не знаю, чего хочу. Наверно, в этом-то и проблема. Я даже не могу предъявить ему претензию, потому что сама не могу понять, в чём она заключается.

Я коснулась её плеча. Она подняла голову. Косметика не растеклась. Дорогая косметика просто так не смывается. Богатые, возможно, плачут даже чаще, поэтому и косметика у них более стойкая.

- Ты должна дать время. И себе, и ему.

Она кивнула, еще раз всхлипнув.

- Зуб даю, Маркус точно скоро поймёт, что лучше тебя ему не суждено встретить.

Яна улыбнулась.

- Ты не можешь знать это наверняка.

- О, я точно могу. Ты же мой лучик света в тёмном царстве.

- Надеюсь, что у этого лучика не такая же судьба, как у Катерины из «Грозы» Островского.

Я не поняла, о чём она.

- Что?

- Русская литература, - ответила Яна, рассмеявшись. - Выглядишь ты офигенно...

Яна привела себя в порядок, после чего мы спустились вниз. Все гости уже прибыли. Мистер и миссис Палмер проходили по залу, останавливаясь и разговаривая со всеми по порядку.

- Никогда не видела ничего подобного, - шепнула мне Яна.

- Это просто сборище лоска и пафоса, - ответила я.

Мы стояли в стороне, обсуждая наряды, причёски гостей, но это было скучным занятием, ведь все одеты и накрашены как под копирку.

Как ни печально было признавать, но мои глаза бродили по залу в поисках одного человека. Мне очень хотелось увидеть его ещё раз в этом костюме. Но Николаса нигде не было видно.

Я мысленно одёрнула себя. Какая же я дура!

- Скоро будет подан ужин? - услышала я сбоку от себя разговор двух неизвестных мне дам.

- Думаю, что минут через тридцать.

- Слава Богу, со вчерашнего дня ничего не ела, чтобы влезть в это платье.

Мы с Яной захихикали. Боже правый, для чего идти на такие жертвы?

Мне есть совсем не хотелось. Корсет платья сжимал мой желудок в тугой узел.

- Не пойду за стол, - сообщила я Яне.

- Я тоже не хочу, - отозвалась она, - но положение - дочери хозяйки - обязывает. Мама предупредила меня об этом заранее.

Мы разошлись. Она направилась в столовую, а я решила подышать свежим воздухом, глядя на океан. Поднялась на второй этаж, зная, что там есть очень удобный балкон. Мы с Яной неоднократно лежали там, наслаждаясь солнышком.

Я открыла дверь, вышла наружу. Лёгкий бриз коснулся моих волос. Я наполнила свежим воздухом свои лёгкие. Но внутри, вместо облегчения, всё только сжалось. На глаза почему-то навернулись слёзы. Стало очень горько. Червь забирается в яблоко и точит его изнутри. Вот также обида на родителей грызла моё сердце.

Что я сделала не так? Почему самые родные отворачиваются от меня раз за разом. Отец сказал, что я сама виновата, но разве люди могут идти по жизни, не совершая ошибок.

(Далее цитируется сонет 149 Шекспира в переводе С. Маршака)

- Ты говоришь, что нет любви во мне.

Но разве я, ведя войну с тобою,

Не на твоей воюю стороне

И не сдаю оружия без боя?

Вступал ли я в союз с твоим врагом,

Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?

И разве не виню себя кругом,

Когда меня напрасно ты обидишь?

Я обернулась на голос - тихий бархатный.

Николас.

Он замолчал. Я широко открыла глаза, и губы сами пришли в движение:

- Какой заслугой я горжусь своей,

Чтобы считать позором униженье?

Твой грех мне добродетели милей,

Мой приговор - ресниц твоих движенье.

В твоей вражде понятно мне одно:

Ты любишь зрячих, - я ослеп давно.

Он улыбнулся, не сводя с меня взгляд. Николас сидел в одном из кресел, что стояли в углу. Бабочка развязана, теперь висела на его шее, как широкая верёвка. Рубашка расстёгнута до середины груди.

- Не знала, что ты знаешь, кто такой Шекспир.

- Не знал, если бы не бабушка, любившая литературу. Она заставляла меня учить её любимые сонеты, говоря, что однажды я смогу завоевать сердце девушки, прочитав ей стих Шекспира.

Николас усмехнулся. А я растерялась от такой откровенности. Услышать сонет из уст Николаса - это что-то невероятное и незабываемое.

Я стояла, не двигаясь. Было что-то жутко романтичное в этом моменте. Луна, океан, прекрасный Николас, я в платье принцессы, Шекспир. Жалко, что это всего лишь иллюзия.

Луна - планета, спутник Земли. Океан - большое скопление воды в огромной яме. Николас не мой принц. Он скорее то самое яблоко, что стало роковым для Евы.

- Только не уходи. - Николас встал, а я напряглась.

Он был прав, я уже собиралась убраться отсюда. Оставаться с ним наедине - не лучшее решение.

- Я не буду приставать. - Он поднял руки. - Обещаю. Ты очень красивая. Утром выглядела ты болезненно. А сейчас сияешь. Это платье... оно... идеально тебе подходит.

Я смутилась. Сначала сонет, теперь вот комплименты от Николаса - это слишком для моих ушей.

- Давай просто поговорим.

- О чём? - Мой голос слегка задрожал.

Николас встал возле меня. Я прислонилась к перилам спиной, лицом обратилась к двери. Николас повернулся к океану, руками опершись на перила балкона.

- Откуда ты знаешь мистера Дика?

Я застыла.

- Похоже, что вы очень близки. - Николас не смотрел на меня.

- Почему я должна отвечать тебе? - Я поджала губы.

- Давай тогда по очереди задавать вопросы, - предложил он, обернувшись.

Его лицо напряжено, а в глазах ничего нельзя было прочитать.

Что я теряю? Может, это единственная возможность спросить о том, что мучает меня уже два года. Хотя, сама я не горела желанием отвечать на его вопросы. Тем более, на такие.

- Он мой доктор, - коротко ответил я.

Да, он психолог. Но никто не знает, от чего он меня лечит.

- Моя очередь.

Николас кивнул. Я хотела спросить совсем о другом, но решила начать с отвлечённых тем.

- Почему сегодня здесь нет твоей матери?

Он пожал плечами.

- Она в больнице. Проходит очередной курс лечения.

- Она серьёзно больна?

Мне стало не по себе.

- Это уже второй вопрос, - улыбнулся Николас. - Моя мамаша - алкоголичка. Со стажем во всю мою жизнь.

- Ой, - мои глаза расширились, а губы сделали букву «о».

- Теперь моя очередь. Какое у тебя расстройство?

- Посттравматическое стрессовое расстройство...

Я сказала это вслух?

Боже, зачем я назвала Николасу свой диагноз? Как теперь выкрутиться?

Николас шумно вдохнул.

- Что это значит?

А значило это, что я навязчиво вспоминаю всё случившееся со мной. Причем мои эмоции в момент этого воссоздания превышают те, что я чувствовала в сам момент унижения, предательства.

Я уничтожила все вещи, напоминающие мне о предателях. Сломала подарки Вики, сожгла совместные фотографии. Мне постоянно снились кошмары, в которых я раз за разом переживала все издевательства. Я просто сходила с ума. Это-то и привело меня к обрыву.

Потребность освободиться.

- Это неважно.

- Это не ответ.

- Я не сильна в разборе диагнозов, - соврала я.

Конечно, я знала всё о своем диагнозе. Я прочитала кучу психологических трудов. Но сама справиться с этим недугом не смогла.

- Почему ты захотел узнать об этом сейчас?

- Лучше поздно, чем никогда.

- Могло быть слишком поздно, - вновь произнесла я вслух то, о чем подумала.

Он моментально встал передо мной.

- Что это значит? - Его глаза загорелись.

- Ничего, - бросила я.

- Об этом же говорила твоя подруга сегодня утром, - сказал он скорее себе, чем мне. - Почему могло быть поздно?

Он напирал на меня. Нет, руками Николас не трогал меня. Но его голос, глаза создавали напряжение внутри меня. Он пытался заглянуть мне в душу.

Я зажмурилась.

- Где ты была весь месяц?

Он оказался еще ближе. Я прижалась к перилам.

- Я не... я...

- Скажи мне, - давил на меня Николас. - Где ты была целый месяц? Я уже думал, что ты либо уехала, либо...

Николас замолчал, но я поняла, что он хотел сказать. Это слово повисло в воздухе между нами.

- Клиника Святого Георгия.

Мне было трудно дышать. Почему Николас возвращает меня в тот кошмар? Почему хочет узнать это?

- Почему? - выдохнула я. - Почему ты сделал это со мной?

Я оторвалась от перил, шагнула вперед. Теперь я напирала на него. Но, казалось, Николас не слышал моего вопроса. Он о чём-то задумался.

- Но ведь клиника Святого Георгия - это...

- Да, я лежала в психбольнице, - призналась я, сжав кулак. - А где был ты в это время? Вдоволь наслаждался моим падением? Гордишься собой?

Я выплевывала вопрос за вопросом. И с каждым словом, Николас становился всё мрачнее. Он растерян?

- Это всё было ошибкой, - выдавил он. - Я не должен был делать это. Прости...

Его голос сорвался. Он закрыл глаза.

Прости? Николас попросил прощения?

Я не знала, что мне сделать. Хотелось одновременно и засмеяться, и заплакать. Этого момента я ждала эти два ужасных года.

Как он мог так просто сказать это слово?!

Я зарычала от гнева, что зарождался у меня внутри.

- Прости? - Я сжала зубы.

Я не хотела больше находиться рядом: мне нужно было остыть. Я обошла его, сжала ручку двери, но остановилась, услышав Николаса.

- Но в эту клинику просто так не попасть. Должна быть серьёзная причина. Что привело тебя туда?

Его глаза заметались из стороны в сторону, руки сложились в кулаки, губы сжались в тонкую линию так, что даже побелели.

Я сглотнула. В горле пересохло. Но я всё же процедила:

- Попытка суицида.

Я бежала по лестнице в низ.

Сумасшедший день.

Безумное начало, отвратительное продолжение и вот такой финал.

Мне надо найти Яну, чтобы сказать, что я убираюсь отсюда на хрен! Может, она согласиться меня подвезти? Идти на этих каблуках, я просто не могла.

Я вошла в зал. Ужин закончился. Гости уже танцевали. Звучал вальс. В центре кружились пары. Ну как кружись. Некоторые просто двигались под музыку, медленно ощупывая друг друга.

Мои глаза бегали из стороны в сторону, в поисках подруги. Я вдруг почувствовала на себе его руки. Николас догнал меня, сгрёб в охапку и прижал меня спиной к своей груди.

Но для чего? Он уже узнал всё, что хотел. Теперь мог радоваться, при этом оставив меня наконец в покое.

- Ш-ш-ш, - шепнул он мне на ухо.

- Отпусти меня, Николас, - выдохнула я.

Но Николас развернул меня лицом к себе.

- Просто потанцуй со мной. - Одну руку он положил мне на талию, второй сжал мою руку и вытянул в сторону, создав фигуру для вальса.

- Ты с ума сошел, - только и успела пропищать я.

Николас закружил меня в танце.

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

Моя голова закружилась. Боже, я никогда не танцевала вальс. Я даже не знала, как это делается. Но Николас делал всё сам. Я лишь висела на нём, чувствуя бешено бьющееся сердце и головокружение. Мои ноги почти не касались пола. Он полностью держал моё тело, кружа по залу.

- Это безумие...

Николас приблизил своё лицо к моему, заглядывая в мои глаза.

- Я хочу быть с тобой, - выдохнул он мне в губы, когда музыка стихла.

Моя грудь резко поднималась и опускалась в унисон с грудью Николаса.

- Это невозможно, - я запыхалась. - Печать...

- Это не имеет значение!

- Имеет! Посмотри вокруг! Они все знают, что это ты поставил мне эту печать! И я это знаю! И никогда не забуду, уж поверь!

- Жаки, - его губы в опасной близости от моих, - я сделаю всё, чтобы это изменить.

В зале стало очень тихо, или это я внезапно оглохла. Мне казалось, что взоры всех гостей были направлены на нас.

Голос Николаса был слишком хриплым. Его глаза светились.

Он запустил одну руку мне в волосы, другую положил на поясницу, прижал меня к себе ещё сильнее и накрыл мои губы своими.

Глава 15

POV Жаки

Его губы - такие горячие и страстные - жёстко удерживают меня, поэтому ни убежать, ни вырваться не получается. Моё сердце в замешательстве, бьется так сильно, что сложно понять происходящее. Голова как в тумане, в ушах непонятный гул.

Мир вокруг перестал существовать. Остался только он, его дыхание, запах и вкус.

Все те люди, что презирали меня, гнобили всё это время, сейчас наблюдают, как Николас целует меня. Уверена, они гадают, зачем он это делает - так же, как и я.

Меня пугает такая резкая перемена в его отношении ко мне. Еще пару недель назад Николас ненавидел меня, а сейчас говорит, что хочет всё изменить, хочет быть со мной!

Ещё недавно он даже не смотрел на меня, а сейчас целует на глазах у толпы. И это его «прости» болью отзывается в сердце. Можно ли считать это извинение искренним? Или же это очередная игра? Но к чему она приведёт?

Никто не может быть со мной. Яна рискует, идя против школьной системы. Они не пощадят никого. Николас сколько угодно мог зажимать меня в тёмном углу, пока никто не видит. Но к чему приведёт открытое проявление страсти? Если только это не очередной план...

В какой-то момент я поняла, что Николас больше не держит меня. Его ладони аккуратно касаются моих щёк. Николас не раздвигает мои губы, его язык не пытался проникнуть в мой рот. Он просто прижимал свои губы к моим.

Возможно, мне было бы легче, если бы я почувствовала животные рефлексы, исходящие от него. Но та нежность, с которой он трогает мои щеки, трепетное касание губ - это было невыносимо прекрасно.

Внутри меня встрепенулось то, что я не могу контролировать. Я стараюсь противиться, но что-то удерживает меня.

Я должна сделать шаг назад, влепить ему пощёчину, унизив на глазах у всего города, но не могу. В голове пустота, сердце сжалось: я потеряла координацию.

Секунда, и я уже не прижата к Николасу. Я распахиваю ресницы, чтобы уставиться в его глаза. Вижу его потерянный взгляд, приоткрывшиеся губы, словно он пытается вдохнуть.

Мою руку больно сжимают. Я смотрю на того, кто это делает.

Отец.

Его глаза сверкают, ноздри раздуваются при каждом выдохе. Из них вот-вот повалит пар.

- Что здесь происходит?!

- Папа, - охаю я.

Он сжимает мою руку ещё сильнее, я жмурюсь от боли. Николас замечает это.

- Ей больно! Отпустите её руку!

И папа не просто отпускает мою руку, он отшвыривает её в сторону. Я покачнулась на каблуках, кое-как удержав равновесие. Николас рванул, чтобы помочь мне, но папа преграждает ему дорогу, загородив меня своим телом.

- Не приближайся к моей дочери! - прорычал отец. - Как ты посмел прикасаться к ней после всего, что сделал!

- Кто бы говорил! Вам прекрасно всё было известно! И вы просто наблюдали!

- Ты еще будешь меня учить, щенок?!

Я отхожу в сторону, чтобы видеть Николаса. Отцовская спина никогда не была стеной, за которой я могла спрятаться. Папа и моя безопасность никак не связаны.

Николас стоит, сжимая кулаки, метая молнии в моего отца. Что злит Николаса больше? Обвинения моего отца или сам отец?

- Давайте успокоимся. – К нам подходит мистер Палмер, затем Яна. - Здесь не лучшее время и место, чтобы выяснять ваши отношения.

Я услышала смех - неприятный, с надрывом, больше похожий на искусственный.

- Точно мой сын! Такое шоу устроил, прям целое преставление! Сладкая конфетка и правда тебе по вкусу.

- Папа, сделай одолжение, закрой свой рот! - рявкает Николас.

Но мистер Свен только еще больше смеётся.

Внезапное осознание происходящего накрывает меня с головой. Слова мистера Свена - правда.

Мы устроили этот драматический спектакль на глазах практически всего города! Завтра это, может, даже в газетах появится.

Николас Свен, парень номер один нашей школы, прилюдно поцеловал Жаклин Томсон, девушку с печатью позора, которую он же и поставил.

Я покрылась красными пятнами.

Да уж, блеснула сегодня, ничего не скажешь.

Почему мои планы всегда катятся к чертям собачьим, когда появляется он? За что мне это наказание?

- Чтобы я больше не видел тебя возле своей дочери! - Отец не собирается успокаиваться.

- А вот это не ВАМ решать! - Николаса накрывает новая волна гнева. - Это касается только меня и Жаклин!

- Ты не имеешь права находиться рядом с ней!

- Так же, как и вы! Насколько я слышал, вы не самые лучшие родители в мире!

- Николас, хватит! Прекрати! - Я больше не могу их слушать.

В конце концов, пострадала ведь я!

Отец зло усмехается. Наверное, подумал, что я на его стороне. Ага, конечно, мечтать не вредно.

- Слышал? Неужели не ясно, что Жаки все-таки моя дочь! И я буду решать, что для неё лучше!

А вот это я тем более не собираюсь терпеть!

- Ты утратил это право давным-давно, папа! Что мне делать буду решать только я! Я! И никто другой!

- Жаки, давай поговорим? - Николас шагает ко мне, не обращая внимания на отца, мистера Палмера, мистера Свена и остальной части нашего города.

Я не отступила: поздно пятиться назад.

- О чём, Николас? Мы уже пытались поговорить, но ты проигнорировал мои вопросы. Разговаривать с тобой - равносильно диалогу со стеной. Ты получил ответы, а я вот нет.

- Я отвечу, обещаю. Только не сейчас. Нам нужно поговорить о нас...

- Нет никаких нас, Николас. Я тебе уже говорила об этом и повторю еще раз. Никогда не было и не будет.

- Но то, что произошло только что, говорит об обратном. Я тебе небезразличен. Ты просто не хочешь это признать.

- Нет, это ты не хочешь понять, что ты и я... это могло получиться два года назад. Но сейчас... нет... уже нет...

Я разворачиваюсь. Глаза уже щиплют слёзы, а из груди вырываются сдавленные хрипы.

Почему он так поступает со мной? Если Николас думает, что я смогу запросто перешагнуть через то, что пережила, то он просто безмозглый идиот!

Я снимаю каблуки и выкидываю их в кусты.

Не хочу никого видеть и ни с кем разговаривать.

Я иду по дороге, обнимая себя за плечи и из последних сил сдерживая рыдания. Мне трудно дышать: лёгкие, как вражеские силы, отталкивают кислород, необходимый мне для жизни. Босые ноги касаются холодного асфальта, но я этого не замечаю.

Почему люди думают, что лучше знают, что мне нужно?

Отец, которому два года было всё равно, вдруг пытается активно участвовать в моей жизни, ставя условия. Николас, всё это время наслаждавшийся моими страданиями, теперь преследует, говоря при этом, что хочет быть со мной.

Когда вселенная успела сойти с ума?

Просыпаться утром после всего случившегося вчера - как-то странно. Я открыла глаза уже полчаса назад, но вставать пока не собиралась. Я просто лежала на своей кровати и смотрела в потолок. За ночь эмоции притупились, но осадок остался.

У меня сложилось ощущение, что отец знает то, чего не знаю я. Неужели он знает причину всего происходящего? Если да, то почему все время бездействовал? Почему не защитил меня?

Я всё-таки скатываюсь постели, выбираю светлые джинсы, чёрно-белый полосатый топ, белые кеды, волосы даже не расчёсываю, просто собираю их в высокую култышку. Я тихо спускаюсь вниз к телефону, чтобы набрать номер Яны.

- Жаки! - воскликнула она. - Что так поздно?

Я смотрю на часы. Восемь утра.

- Рано?

- Нет, поздно! Я уже вся измучилась, - захныкала Яна, хотя, кажется, наигранно. - Я буду у тебя через пятнадцать минут. Собирайся!

Она повесила трубку быстрее, чем я успела что-то сказать.

- Что это вчера была за сцена такая? - Ни тебе привета, сразу к делу.

- Ты всё видела сама. Зачем спрашиваешь?

В её глазах светится любопытство. Она похожа на маленького ребенка, надувшего губы.

- Ну, я видела со стороны и не знаю всех подводных камней.

- Николас поцеловал меня посреди полного зала.

- Ну, это я видела. Но всё началось не с этого, - заулыбалась Яна.

Я делаю глубокий вдох и выдох. Похоже, общими словами мне от неё точно не отделаться.

- Мы встретились на балконе. У нас был неприятный разговор, в котором Николас получил ответы на интересующие его вопросы, а я нет - это несправедливо.

Яна нахмурилась. Мне стало смешно. Она так по-детски выражала все свои эмоции. Когда Яне было смешно - она смеялась, когда грустно - плакала. Если ей не нравился человек - он об этом точно знал.

- Почему ты не узнала?

Я пожимаю плечами.

- Я не знаю. Николас задавал слишком сложные вопросы. Я эмоционально взорвалась. И в который раз было только одно желание - убежать.

- Ну, это нормальная реакция... - Яна начала меня успокаивать, но я прервала её, зная, что она это говорит, чтобы поддержать и утешить меня, но это ни к чему. Я и так все понимаю и принимаю свои недостатки.

- Нет. Мистер Дик говорит, что я должна научиться решать проблемы, справляться с волной чувств. Но пока у меня не получается. Они накрывают меня, и я прячусь.

- А что Ник? Как он отреагировал, узнав о некоторых неизвестных ранее подробностях твоей биографии?

- Сказал прости, и что хочет всё изменить...

Яна шокировано раскрыла глаза, они загорелись энтузиазмом, бившим через край.

- Ник хочет снять печать?

Ага, как же! Держи карман шире.

- Это невозможно, - медленно произношу я. - Никто не может снять печать. Даже тот, кто поставил её. Один раз, и навсегда. Я могу просто перетерпеть это или уехать туда, где меня никто не знает.

- Но что он тогда собирается делать? - Негодование со стороны Яны было понятным.

Я тоже сперва негодовала, затем оплакивала утрату, сейчас же смирилась, планируя уехать сразу после своего восемнадцатилетия.

- Я не знаю.

- Но он сказал, что хочет быть с тобой. Значит, Ник хочет наплевать на правила?

Яна потерла ладоши друг о друга, о чём-то размышляя.

- Эта метка тянет вниз не только меня, но и тех, кто рядом со мной.

- Но меня ведь никто не трогает.

Она хмыкнула, я натянуто улыбнулась. Пока что не трогает...

- Это не может не настораживать. Я всё время думаю об этом. И меня не покидает какое-то странное предчувствие, словно сейчас затишье перед бурей...

- Ну что они могут мне сделать? - воскликнула Яна, но затем, поняв, замерла. - Подожди, но если Ник собирается быть рядом с тобой, то он тоже может подвергнуться гонениям.

- Нет, я не думаю. Представь, кто сможет начать травить его?

Она согласна кивнула. Мы обе прекрасно понимаем, что против Николаса не попрёшь. Он сильнее, смелее, хорошо дерётся, и у него много денег и власти. Семья решает всё в нашем городе, а деньги - в стране.

- Но они всё же смогут сделать ему больно, - размышляла Яна. - Например, надавив на его слабое место. Если они действительно увидят, что Ник неравнодушен к тебе, тогда они...

- Да, они могут давить на меня, чтобы добраться до него. Если у него ко мне и правда какие-то чувства, то ему будет больно от того, что плохо мне.

Яна зарычала, ударила по рулю, затем резко нажала на газ.

- С ума сойти! Не школа, а сборище моральных уродов!

 

Я вошла в школу под руку с Яной, одетая в белые брюки, серую футболку, волосы собрала в высокий хвост. Яна выглядела примерно также, только вместо брюк - белая свободная юбка.

- Всё будет зашибись, - улыбнулась она.

Я не была с ней полностью согласна. Ничего хорошего точно ждать не приходится. Но я старалась игнорировать тревожные звоночки у себя в голове. Ученики откровенно пялились - еще бы - целая сенсация.

Мы не встретили никого из «знакомых». Я облегченно выдохнула, подойдя к кабинету химии.

- Сегодня я останусь на дополнительные занятия по химии, - сказала Яна, когда мы уже вошли в класс.

- Ничего, я подожду тебя в библиотеке. Давно собиралась туда загля... - я остановилась на полуслове, увидев за нашим столом Николаса.

- Какого?.. - начала было Яна, но мы как раз в это время проходили мимо стола Николаса и Маркуса.

Маркус схватил её за руку и рванул на себя. Она плюхнулась на стул возле него, ошарашено переводя взгляд с меня на Маркуса. Я же смотрела на Николаса. Он спокойно сидел и взирал на меня.

Класс был небольшим и полностью укомплектованным. Свободных мест не было - это значило только одно - моё место, а точнее соседний с Николасом стул, ждал меня.

Я шла на ватных ногах. Когда в последний раз мы так сидели, я влюбилась в него. И посмотрите, куда это меня привело. Я села в тот момент, когда в кабинет вошел учитель. Моя нога коснулась ноги Николаса: по телу пробежал табун мурашек.

Not good!

- Сегодня у нас очень насыщенный день, - сразу засуетился преподаватель. - На ваших столах всё необходимое для опытов, которые мы будем проводить сегодня.

Только тогда я заметила кучу фарфоровых чашечек, различные соли, горелку и много еще чего.

- Очень важно работать именно в парах, иначе вы не успеете до конца урока. Результаты ваших экспериментов записывайте в тетради, которые должны сдать в конце урока. Вот сюда, - он указал на край своего стола, - если какой-либо тетради не будет хватать, то автоматом неуд.

Я обречённо вздохнула.

- Мы справимся. - Николас накрыл мою руку своей.

Он улыбался. Его рука вызвала покалывание, но меня это только разозлило. Я вырвала свою руку, открыла учебник.

Первый опыт назывался «Вода зажигает бумагу». Хм, интересно.

Я взяла фарфоровую чашечку, поставила посередине стола. Все-таки работа в парах.

- Нарежь фильтрованную бумагу, - серьёзно сказала я Николасу.

Он всё еще улыбался. Что конкретно ему нравится?

Я насыпала пероксид натрия в чашку, Николас добавил туда бумагу.

- Ты готов? - спросила я скорее себя, чем его.

- Ага, - усмехнулся он.

Я накапала в смесь несколько капелек воды. И, оп-ля, бумага загорелась. Красиво.

- Na2O2 + 2Н2О = Н2О2 + 2NaOH 2Н2О2 = 2Н2О+О2|, - продиктовал мне Николас.

- Правильно, - сказала я, записывая в тетрадь.

Как ни странно, но работалось нам вместе и правда хорошо. Николас разбирался в химии, я разбиралась в химии - никто никого не тормозил. Если что-то не понимал один, подсказывал другой.

Проделывая различные эксперименты, я даже забыла, кто возле меня. Но, всё же, иногда, нечаянно касаясь Николаса, по телу разливалась тёплая волна, а затем появлялась злость на себя за такую реакцию, и на него. Ведь он делает вид, что его место именно здесь, возле меня.

Самый запоминающийся опыт назывался «Разноцветное пламя». Название говорило само за себя. В фарфоровые чашечки наливалось немного спирта, затем насыпались различные соли и поджигались.

- Зажигать только по одной! - ворчал учитель. - Очень опасно зажигать их все сразу. Следите внимательно.

Хлорит лития окрашивал пламя в малиновый цвет, хлорид натрия создавал ярко-жёлтое пламя. При добавлении кальция, пламя вспыхивало ярко-красным, бария - что-то среднее между жёлтым и зелёным. Но больше всего мне понравилось пламя от смеси рубидия и цезия. Пламя сияло розовым и фиолетовым одновременно - очень красиво и... романтично.

Я улыбалась помимо воли. Внутри будто тоже что-то зажигалось. Николас смотрел на меня, не отрываясь.

В его глазах горел другой огонь. Он-то точно сожжет меня дотла.

Я быстро погасила огонь, накрыв его крышкой. Вот так я должна поступить и с огнем в груди, его легко можно потушить, просто перекрыв ему доступ к кислороду.

Как только прозвенел звонок, я вскочила со стула как ошпаренная. Если план Николаса заключался в том, что всё время быть рядом со мной, то мой - сделать всё, чтобы не быть рядом с ним.

Весь день я делала вид, что не замечаю его.

- Николаса не существует, - повторяла я себе под нос.

Сегодня было дождливо. Трава намокла, поэтому нам пришлось посетить столовую. Мы сели за крайний стол. Я была немного напряжена, так как ждала неприятностей. Ни один обед за два года не проходил спокойно. Но сейчас все только искоса смотрели.

Сары и её куколок не было. Маркус и Николас сидели за общим столом «крутых» парней. Там обитали спортсмены, плэйбои, ну и остальные в том же духе.

Еда, конечно, в столовой была не очень. Лучше уж те сэндвичи, которые Яна приносит ежедневно. Я ковырялась вилкой в непонятной кашице.

- Фу, гадость какая, - озвучила Яна мои мысли, попробовав немного. - Что это вообще такое?

- Если бы я знала, - усмехнулась я.

- У меня сейчас физкультура, а у тебя история?

- Ага, - кивнула я.

- Потом я пойду к химику. А ты все ещё хочешь пойти в библиотеку?

- Да, хочу кое-что почитать.

- Хорошо, значит ищи меня через час в кабинете химии после окончания уроков.

Я кивнула, затем мы встали и направились каждый в свою сторону.

Я люблю библиотеку. Это единственное прибежище для меня. Сара и её подружки никогда здесь не бывали. В этом хранилище знаний я всегда могла побыть в безопасности. У меня есть час, чтобы найти то, что нам задали.

Джером Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи».

Я открыла книгу и погрузилась в мир парня-подростка и его бунт. Нам говорили, что эта книга очень актуальна сейчас, хотя написана она была во второй половине XX века. Хотя учитель литературы про все книги говорила нечто подобное. Но сейчас я не могла с ней не согласиться.

Проблемы подросткового бунта, отвержение общепринятых норм и устоев, когда всё переворачивается, добро и зло пытаются поменять местами - всё это очень важно для современного общества.

Сейчас в каждой семье можно услышать выражение «подростковый период». Но если бы они просто бунтовали, носили бы чёрное или ирокез – было бы проще. Всё чаще мы скорее сталкиваемся с подростковой жестокостью, подростковой агрессией. Школьники слишком жестоки. Они не подчиняются правилам, идут против системы. И неизвестно, к чему стремятся эти дети.

Я засиделась. Прошло уже больше часа. Яна не пыталась меня найти, значит, ещё занята. Я решила спуститься в кабинет химии и подождать возле него, если она еще не закончила.

Я подхожу к кабинету, открываю дверь и замираю на пороге.

Яна сидит на парте, спиной ко мне. Её ноги широко раздвинуты, между ними стоит Маркус. Его левая рука блуждает под её юбкой, а правая удерживает шею Яны в удобном положении для поцелуя.

Они целуются с каким-то остервенением, словно от этого зависит их жизнь. Маркус отрывается от её губ, спускаясь к шее. Яна выгибается дугой. Его правая рука накрывает её грудь...

Боже, я подглядываю! Вся эта картина выглядит очень возбуждающе. Я задышала чаще, но мне не хотелось видеть продолжение. Я разворачиваюсь, берусь за ручку, чтобы прикрыть дверь.

- Что ты здесь делаешь?

Я подпрыгиваю, но дверь закрыть успеваю, после чего прислоняюсь к ней спиной.

Я понимаю глаза на Николаса. Тот с интересом наблюдает за мной.

- Там кто-то есть?

Я краснею, становясь пунцовой, но все же медленно киваю.

- Маркус и Яна?

- Ты знал?

- Видел пару раз.

- Оу. - Теперь моё лицо точно напоминает спелый томат.

Николас приближается, но я быстро отхожу от двери.

- Ты сегодня бегаешь от меня целый день.

- Неправда, - слишком поспешно отвечаю я.

- Да? А мне вот кажется совсем по-другому. Ты боишься меня...

- Вовсе нет.

- Ты боишься тех чувств, что я вызываю в тебе.

- Ты ничего во мне не вызываешь.

Я пятилась до тех пор, пока не упёрлась в школьные шкафчики.

Чёрт!

Николас медленно следует за мной.

- Не подходи! Стой там!

- Видишь, - по-кошачьи улыбается он. - Ты боишься, что я прикоснусь к тебе, и ты растаешь. Ты ведь всегда дрожишь, когда я обнимаю тебя...

- Это от отвращения, - паникую я, вжавшись в эти долбанные шкафчики.

Николас уже слишком близко: его лицо напротив моего, руки по обе стороны от моей головы. Я оказалась окружена. Глаза Николаса гипнотизируют меня, я закрываю свои, чтобы прервать контакт.

Его голос опускается до шёпота:

- Ты хочешь быть со мной, просто боишься в этом признаться. Я вызываю в тебе противоречивые чувства. Но, - Николас почти качается своими губами моих, я почувствую трепет его дыхания, - ты всё еще любишь меня.

На меня будто выливают ушат холодной воды, от чего моё тело обдает холодом. Становится так противно.

Николас специально издевается?

Вот, что ему нужно от меня. Признание! Он хочет, чтобы я призналась, что до сих пор влюблена в него. Я похожа на мазохиста, которая всё это время любила своего мучителя?

- Ну уж нет! - Я вскидываю руки ему на грудь и резко отталкиваю. - С чего ты вообще взял, что можешь вот так со мной поступать? Эти долгие два года тебе было плевать на меня! Плевать, когда надо мной издевались! Плевать, когда унижали! Плевать, когда...

Мой голос сорвался, на глаза выступили непрошеные слёзы. Я не должна плакать, тем более при нём.

- Когда я... прыгнула с того обрыва...

- Прыгнула?

Я смотрю на него. Он напряжённо наблюдает за мной. Улыбка, ухмылка - всё, что только что было на его лице, исчезло.

Я глубоко вдохнула. Тогда на обрыве, я ведь сделала тот шаг. Я шагнула вниз. Еще бы миллисекунда и мистер Палмер опоздал бы.

- Да, я сделала шаг в пропасть...

- Но...

- Мистер Палмер. - Я произнесла его фамилию с некоторым трепетом. - Он спас меня. Если бы не он, я бы сейчас здесь не стояла.

- Жаклин... - Шаг ко мне, и какое-то отчаяние в голосе.

- Нет, Николас, от прежних чувств к тебе не осталось и следа. И что бы ты ни делал, чтобы ни говорил, эта пропасть не исчезнет. Ты сам вырыл огромную траншею, и закинул меня туда! Что же я сделала не так? Почему именно я?

- Ты ни при чём. - Его плечи поникли.

- И это всё? Всё, что ты скажешь мне? Назови причину, Николас!

Мне хотелось закричать и заплакать, ударить его, в конце концов! Сделать хотя бы что-то! Но вместо этого я стою, не двигаясь, чувствуя, как в душу вновь закрадывается холодок.

- Сейчас это не имеет значения. Больше нет.

- Не имеет? Ещё как имеет! Да, я хотела оставить прошлое в прошлом, жить дальше, несмотря ни на что. Но ты... на тебя это не распространяется. Глядя на тебя, я вспоминаю всё, словно это было вчера. И твой вчерашний поступок...

- Жаки, я просто хотел показать всем, что больше не намерен издеваться над тобой, хотел заявить, что хочу быть с тобой...

- Ты ненормальный? Это не может привести ни к чему хорошему! Готовься к последствиям, Николас. Они не заставят себя долго ждать!

Глава 16

POV Жаки

 

Мистер Дик, не спеша, записывал что-то в своем досье на меня. Он изредка кидал на меня взгляд, затем снова углублялся в свои записи.

- Может, мы уже начнём, а? Мне, конечно, очень нравится торчать здесь и смотреть на вас, но всё-таки уже вечер, и я жуть как хочу есть.

- Ты стала нормально питаться? - Я привлекла его внимание.

- Да, - улыбнулась я, - я ем. Вот прямо сейчас вы можете услышать, как урчит мой желудок.

- Это не может не радовать меня, но всё же мне кажется, что ты здесь не просто так сидишь и ждешь. Тебя что-то беспокоит?

- Я же обещала, что зайду сегодня.

- Только по этой причине ты сейчас здесь?

Я делаю глубокий вдох. Боже, он видит меня насквозь, что ли?

- Да, вы правы.

Мистер Дик захихикал себе под нос. Это ещё что такое?

- Помните наш разговор про то, что люди не меняются?

Он кивнул.

- Вы всё также считаете?

Мистер Дик поднял брови.

- Почему ты спрашиваешь?

- Один человек как-то слишком сильно изменился. Меня это пугает.

- Ты о Николасе?

Мистер Дик отложил записи и ручку, затем оперся локтями о стол.

- Да. - Зачем скрывать, он и так всё поймет? - В последнее время он странно себя ведёт.

- Я видел, - заулыбался мой психолог.

Я покраснела. Ну, для чего так акцентировать на этом внимание?

- Вы видели только один случай.

Я решила всё выложить, как на духу. Кто, если не психолог, поможет мне разобраться во всем?

- Это происходит последние пару недель.

- Просто ходит за тобой и всё? Он что-нибудь говорит тебе?

Я потерла виски, затем запустила руки в волосы и немного помассировала кожу головы.

- Да, он говорит, что хочет быть со мной.

- Встречаться с тобой?

- Угу.

- А ты?

Мистер Дик следит за мной. Так пристально, что аж неудобно стало. Я готова была сквозь землю провалиться.

- А что я? - Я водила пальцем по кожаному креслу. - Разве я могу быть с ним после всего?

- Аха! - воскликнул мистер Дик: я подпрыгнула от неожиданности.

- Вы с ума сошли! Зачем же так пугать?

Он принялся ходить из стороны в сторону, теребя губу пальцем правой руки.

- Вот оно что!

- Что? - Я вопросительно взглянула на него.

Мистер Дик не обращал на меня внимания. Просто ходил туда-сюда. Еще чуть-чуть, и у меня голова закружится.

- У вас, наверно, слишком много психбольных. Вы сейчас сами очень ненормально выглядите.

- То есть, - он поднял указательный палец вверх, - ты не можешь быть с Николасом, потому что после произошедшего это будет странно и неправильно. Я правильно тебя понял?

- Ну, да, но...

- Заметь, ты не говоришь, что не будешь с ним, потому что не любишь.

- К чему вы клоните? - Хотя я, кажется, и сама уже начинала понимать.

- А что если ты его всё еще любишь?

- И вы туда же...

- А кто ещё?

- Николас. Он сказал мне это примерно, - я взглянула на часы, висящие на стене, - час назад.

- А парень умён...

- Нет, просто его самомнение больше, чем популярность фильма «Сумерки».

Мистер Дик засмеялся.

- И это тоже верно.

Он сел в кресло напротив меня.

- Скажи мне, что конкретно тебя беспокоит? То, что ты действительно можешь всё еще его любить?

- Нет... эм... я не люблю его...

Я говорила с запинками. Мне было сложно оформить бессвязный поток своих мыслей в слова.

- Звучит не очень убедительно.

- Но как я могу любить его после всего, что он сделал?

Я откинулась на спинку со всей силой, при этом шумно вздохнув.

- Хочешь, я расскажу тебе одну очень интересную притчу?

Я кивнула, закрыв глаза.

- Однажды в лесу заблудились пять мудрецов.

Первый сказал: «Я пойду влево - так подсказывает моя интуиции».

Второй сказал: «Я пойду вправо - недаром считается, что «право» от слова «прав»».

Третий сказал: «Я пойду назад - мы оттуда пришли, значит, я обязательно выйду из леса».

Четвертый сказал: «Я пойду вперед - надо двигаться дальше, лес непременно закончится, и откроется что-то новое».

Пятый сказал: «Вы все неправы. Есть лучший способ. Подождите меня».

Он нашел самое высокое дерево и взобрался на него. Пока он лез, все остальные разбрелись, каждый в свою сторону».

Как думаешь, кто из них выбрал правильный путь?

Я задумалась.

- Думаю, пятый.

- Почему?

- Ну, он полез наверх, а сверху всё видно.

- Логично. Сверху он смог увидеть, куда надо идти, чтобы быстрее выйти из лесу. Теперь он даже мог сказать, в какой очередности доберутся до края леса другие мудрецы. Он поднялся выше и смог увидеть самый короткий путь.

Он понял, что оказался над проблемой и решил задачу лучше всех! Он знал, что сделал все правильно. А другие нет. Они были упрямы, они его не послушали. Он был настоящим Мудрецом! Но он ошибался.

- Почему это?

Я поддалась вперёд.

- Потому что все мудрецы поступили правильно.

- Разве? Но ведь пятый выбрал самое лучшее решение.

- Тот, кто пошел влево, попал в самую чащу. Ему пришлось голодать и прятаться от диких зверей. Но он научился выживать в лесу, стал частью леса и мог научить этому других.

Тот, кто пошел вправо, встретил разбойников. Они отобрали у него все и заставили грабить вместе с ними. Но через некоторое время он постепенно разбудил в разбойниках то, о чем они забыли - человечность и сострадание. Раскаяние их было настолько сильным, что после его смерти они сами стали мудрецами.

Тот, кто пошел назад, проложил через лес тропинку, которая вскоре превратилась в дорогу для всех желающих насладиться лесом, не рискуя заблудиться.

Тот, кто пошел вперед, стал первооткрывателем. Он побывал в местах, где не бывал никто и открыл для людей прекрасные новые возможности, удивительные лечебные растения и великолепных животных.

Тот же, кто влез на дерево, стал специалистом по нахождению коротких путей. К нему обращались все, кто хотел побыстрее решить свои проблемы, даже если это не приведет к развитию.

Так все пятеро мудрецов выполнили свое предназначение.

- Ого, ничего себе. Но какое это имеет отношение ко мне?

- Как думаешь, какая мораль у этой притчи?

- М-м-м, - я задумалась, - но ведь все люди не могут быть правы?

- Не могут, - согласился мистер Дик, - но у этой притчи другой вывод.

- Какой же?

Мистер Дик опять поднялся с кресла и встал передо мной, опершись на стол.

- У каждого из нас свой путь. Мы все однажды принимаем решения, которые так или иначе влияют на нас самих и на окружающих нас людей. Мы не можем сказать, что все решения, которые мы принимаем - они единственно верные. Бывает, мы сожалеем о некоторых своих решениях. И некоторые из них не можем уже изменить. Но они приводят нас на ту дорогу, по которой мы должны двигаться. Мы можем ошибаться, падать и подниматься.

- Но...

- Ты можешь думать, что не сама выбрала себе такой путь. Конечно, это так. Но ты могла стать жертвой чьих-то ошибок. Не обязательно, что только Николас виноват в этом. Не он один.

- Вы хотите сказать, что Николас осознал свою ошибку? Слишком просто и наивно звучит.

- Возможно, что осознал. Возможно, что что-то изменилось. Но одна его ошибка спровоцировала череду бед, которые он не сможет исправить. Но то, что нас не убивает, делает сильней. Ты не можешь знать, что не оступишься в будущем, что не совершишь ошибку. Никто не застрахован от них. Но ты должна научиться сама признавать свои ошибки, и если не прощать, то хотя бы постараться, попытаться. И то, что ты можешь всё еще любить его - не говорит о том, что ты мазохист. Ты просто сделала выбор однажды, и твоё сердце следует за ним, хотя мозг не признает.

- То есть, вы хотите сказать, что нет ничего страшного в том, что я могу принять его после всего?

- Человек - это очень сложное существо. Никто не может знать наверняка, на что он способен. Ты не должна принимать решение здесь и сейчас. У тебя есть время, ты можешь наблюдать за ним. Может, Николас действительно совершил огромную ошибку, о которой сожалеет. А, может, лишь создаёт иллюзию.

- Кажется, вы запутали меня ещё сильнее!

Мистер Дик засмеялся. Я тоже улыбнулась.

- Всё только в твоих руках. Ты не должна зацикливаться на правильности решений. Тебе нужно самой принимать решения, делать выбор, чтобы проложить свой путь. А уж правильные ли были те иные решения - это только время может показать. В конце концов, все мы всего лишь люди.

- Вчера мне звонил мистер Дик, - улыбнулась мама, садясь за кухонную стойку передо мной. - Он сказал, что тебе уже не требуются постоянные сеансы. Но ты всё равно должна заглядывать к нему время от времени.

Утро сегодня выдалось дождливым. Я весь вчерашний вечер и полночи думала о словах мистера Дика. Каждому человеку даётся выбор. Николас сделал свой выбор два года назад.

Жалеет ли он о нём? Одному Богу известно. Но благодаря его ошибке, я стала другим человеком. Может, его выбор привел меня к моему жизненному пути?

Per aspera ad astra - любимое латинское выражение моей бабушки. («Через тернии к звёздам»)

И вот сейчас мой черед сделать этот выбор. Многие могут подумать, что всё очевидно, но не для меня. Одна моя половина требует справедливой мести, а вторая о примирении, прощении. Мистер психолог прав, я пока не готова принять какое бы то ни было решение.

Завтракали мы с мамой вдвоем. Отец уехал в Майами: я почувствовала облегчение.

- Папа очень недоволен тобой, - сказала мама.

Она вдруг стала очень серьёзной. Это погода так на неё повлияла?

- Ты не должна идти на поводу у своих друзей...

- Ты о Яне? Что же в ней плохого?

- Она слишком своевольна, как и её мать. Я слышала, что она не просто так приехала сюда. В России у неё неприятности. И здесь место её ссылки. Даже её собственный отец не справился с ней.

Я догадывалась, что всё не просто так. Постоянные вопросы мистера Палмера, его замечания, напоминания - все это не взялось с пустого места. Но Яна не говорит об этом, значит, это её больное место. Кому, как ни мне знать, что такое болезненные воспоминания? Но я все равно уверена, что Яна - хорошая девушка.

- Мне всё равно, мама. – И это чистая правда. Когда Яна будет готова, она сама все расскажет, я в этом уверенна. - Большинство слухов, что ходит в нашем городке - это бред сивой кобылы. Я проверила это на себе. - Яна влияет на моё поведение только положительно. Если вы с папой этого не понимаете - это ваши проблемы, не мои.

Я говорила негромко, но твёрдо. Мой голос уверенно разрезал тишину нашей кухне.

Меня выводит из себя, что родители начали указывать, что делать и с кем общаться. И это после двух лет абсолютного игнорирования моих проблем. Я бы не злилась, если бы всё это время они были рядом, заботясь обо мне. Тогда бы я прислушивалась к их мнению, но не сейчас. Нет, у меня не было ненависти к родителям. Я скорее разочарована.

Мама широко раскрыла глаза.

- Ты не должна идти против своего отца. Бога ради, да вы же знакомы с этой девчонкой всего несколько недель...

- Да, мама, - процедила я, - но она за эти пару недель стала мне ближе, чем вы - мои собственные родители.

Я резко встаю.

Моя мама всегда была непрошибаемая. Она никогда не пыталась понять, прислушаться, так же как и отец. Всё, что перечило их убеждениям - это плохо. Если они что-то вбивали себе в голову, то их не переубедить, и неважно, насколько вескими будут аргументы «против».

Яна уже ждала меня. Из-за дождя верх машины был опущен.

На улице сегодня прохладно, поэтому я натянула джинсы, розовый свитер и ботильоны на невысоком каблуке. Также я взяла свою любимую вместительную сумку через плечо - очень удобно. Перекинула её, и руки свободны.

- Ну и погодка, - присвистнула Яна.

Как только я села в машину, мелкий дождик превратился в ливень. Ухудшал положение резкий ветер. Мама с утра даже радио включала, чтобы узнать - нет ли штормового предупреждения. Но нет, синоптики успокаивали, что это просто дождь с резкими порывами ветра.

- Часто у вас такое?

- Не очень.

- Может начаться шторм? А что если нас накроет цунами?

Я засмеялась, отряхивая свои волосы. Они немного намокли.

- Не выдумывай. Нас бы предупредили. И вообще, мы же не в кино.

- Опасно жить в такой близости к океану.

- Ты не жаловалась, когда лежала на пляже, попивая кокосовый коктейль.

Мы вместе засмеялись.

- Кстати, - Яна полезла в бардачок, - это тебе. Давно купила, но все никак не отдам.

Это был телефон. Точнее, новенький IPhone. Не знаю, какой именно, я не разбиралась в моделях.

- Ты же знаешь, что я не пользуюсь телефонами...

- А теперь начнёшь! - с энтузиазмом заявила Яна и хлопнула в ладоши.

- Но кому мне звонить? И если мой номер узнают в школе...

- Не узнают! Твой номер будет только у меня! Мне надоело звонить тебе на домашний телефон, твоя мама, похоже, не очень рада моим звонкам.

- Прости за это...

- Всё путём, - улыбнулась Яна, - а теперь я могу звонить напрямую тебе.

То, что сегодня что-то должно произойти, моя попа почувствовала еще с раннего утра. Плохая погода, серьезная мама - это точно не к добру. В школе всегда странно смотрели на нас, но сейчас как-то еще хуже.

- Что происходит? - спросила Яна как-то очень тихо.

Видимо, ей тоже стало не по себе.

Нет!

Я сжала кулаки, поняв, что происходит.

Большая кучка учеников столпилась у нашей доски почёта. Такая доска есть во всех школах. Там можно увидеть фото со школьных мероприятий, награжденных учеников, учителей. Но у нас в школе доска почёта превратилась в доску позора.

Два года назад здесь висели мои фото. Причём они занимали не только доску, но и всю стену.

Сейчас у меня дежавю. По всей стене также висели мои фотографии - больше сотни - какие-то больше, какие-то меньше. По ним можно было отследить все произошедшее со мной тем роковым утром.

Вот я сплю, укрывшись одеялом. Хвала господу, что у меня нет привычки распинывать одеяло во сне. Вот я начинаю просыпаться. Шок. Осознание. Слёзы. Взгляды на Николаса. Его свободная поза. Мрачный взгляд. Ухмылка. Я кутаюсь в простыню. Встаю. Иду к нему. Плачу. Он не смотрит на меня. Я убегаю.

Был ли у меня шок?

Нет, но я все равно замерла.

Я была шокирована два года назад. Сейчас же я просто стою, затаив дыхание.

- Что за на хрен такой? - воскликнула Яна.

Она видела то же, что и я. Все это видели.

- Кто это сделал? - Яна метала молнии.

Она агрессивно двинулась на толпу.

- Яна, нет. - Я быстро хватаю её за руку. - Мне всё равно.

Я не кричала. Мой голос даже не дрожал, хотя внутри всё содрогалось.

- Так была поставлена печать? - спросила она у меня почти шёпотом.

- Да. - Я запрокинула голову, пытаясь сделать вдох. - Я надеялась, что эти фото пропали, но нет. Такие вещи не исчезают по желанию жертвы.

Яна зарычала. Она всматривалась в толпу, пытаясь найти знакомых персонажей, но никого не было видно.

Через мгновенье я увидела Николаса и Маркуса.

- Сука! - услышала я Николаса.

Он бросил рюкзак на пол, затем быстро оказался у стены. Николас начал срывать фотографии. Он мял их, рвал, кидал на пол, затем топтал, при этом выдавая нечленораздельные ругательства.

Я одеревенела. Стояла и наблюдала за его действиями, чувствуя дежавю.Я когда-то делала то же самое. Только это было бесполезно.

- Николас, - я вышла из ступора и подошла к нему, - оставь это!

Я коснулась его плеча. Он обернулся. Его зрачки расширились. Я видела в них... ужас?

- Ты уже здесь?! Уже видела?!

Это что, страх?

- Бесполезно их срывать. Они появятся снова.

- Я не... это не моих рук дело...

- Это не важно...

- Для меня это важно! В этот раз я не имею к этому отношению. Я...

Он делает шаг ко мне, но я отхожу.

Его резкие движения, гнев, ярость и боль... и еще какое-то отчаянье. Я чувствовала, что он не при чем, но эти фото - напоминание того, что я не должна забывать.

Предательство. Разрушенные иллюзии. Начало боли.

Рядом с Николасом эти воспоминания притупляются, а не должны.

- Надо же, - противно-писклявый голос Сары, - какая сцена! Волк и овца! Вместе навсегда!

Она засмеялась, словно выдала невероятно смешную шутку. Лейла и Кэрол тоже смеялись. Виктория же выглядела неважно. Её кожа покрылась зелёным цветом. Казалось, ее вот-вот стошнит.

- Это твоих рук дело? - Яна не медлила ни секунды, ринулась в сторону Сары. - Ах, ты тварь мерзопакостная! Я тебе покажу, где раки зимуют!

Как обычно половина слов Яны невозможно было понять. Она всегда переходила на родной язык, когда не контролировала себя. Яна вцепилась ей в волосы. Сара заверещала, не успев среагировать, как и все мы.

- Яна, не надо! - заорала я, но уже было поздно.

Яна уже трясла голову Сары из стороны в сторону. Та верещала, пытаясь в ответ схватить волосы Яны. Но не смогла дотянуться: ее волосы были собраны в высокий хвост.

Маркусу надоедает спектакль. Он хватает Яну, что-то рычит ей в ухо. Она разжимает пальцы, Сара тут же отскакивает.

- Чокнутая сука! - Сара яростно поправляет свои волосы. - Агрессивная русская шалава! Такая же шлюха, как и подружка!

Яна зарычала ещё яростнее, вырываясь из кольца рук Маркуса.

- Нарываешься, сучка выебистая? Силикон уже начал поглощать твой мозг?

- Это ты нарываешься! - Сара так же, как и мы, поняла только одно слово. - И я могу тебе устроить промыв мозгов! Чтобы поняла, наконец, с кем собралась воевать!

- Ну, попробуй, рискни здоровьем!

Я стояла, широко открыв рот. Яна билась за меня, а я просто замерла в шоковом состоянии. Никудышная из меня подруга. А что если бы рядом не было Маркуса?

Я почувствовала, как меня коснулась рука Николаса. Теплая волна прошла по венам, и я очнулась. Я не обратила внимания на Николаса, встала возле Яны.

- Яна, не трать на неё свои силы. - Я не кричала, говорила чётко и ясно, так, чтобы слышно было всем. - Она этого не заслуживает. У неё IQ равен нулю. Она питается не едой, а слабительными. У неё наращенные волосы, ногти и ресницы. Силиконовая грудь, губы, попа и скулы. Она просто сделанная на деньги родителей кукла. Много пьет и покуривает, пока думает, что никто не видит. В обдолбаном состоянии готова дать всем. У неё нет моральных, этических и политических убеждений. Это просто пустышка, наполненная гнилью. Ты ничего не добьешься ни силой, ни разговорами. Она даже слова не все знает.

Яна расслаблялась с каждым моим словом, в то время как глаза и ноздри Сары расширялись. Я даже была удивлена, что смогла договорить. Мне позволили сказать так много в её адрес. Наверное, это из-за шока. Замерли все, даже Николас и Маркус.

- И насчет фотографий, - я сделала паузу, чтобы подойти к стене, - можете смотреть, сколько влезет. Они меня больше не трогают. Сейчас я даже считаю, что, оказывается, я очень фотогеничная.

Яна рассмеялась. Она, в отличие от остальных, не была в ступоре. Яна вырвалась из рук Маркуса, подошла ко мне и обняла меня. Крепко. Я тоже рассмеялась.

Ненормальная ситуация.

- Я с самой первой минуты нашего знакомства поняла, какая ты на самом деле, - сказала она так, чтобы услышала только я. - Маленькая глазастая бунтарка.

Я обняла её в ответ. Как может человек стать так близок всего за пару недель?

Прозвенел звонок. Все потихоньку начали шевелиться, расходясь по классам.

- Я этого просто так не оставлю! - ядовито прошипела Сара. Её силой уводили Лейла и Кэрол.

- Жаки, - передо мной возник Николас, - давай поговорим.

- Ты в последнее время постоянно хочешь поговорить, но ничего не говоришь.

- Я пойду на урок. - Яна мотнула головой в сторону кабинета.

Сейчас наши занятия не совпадали. У меня была английская литература. Как и у Николаса.

- Яна! - окликнула я её. В коридоре уже никого не было, кроме нас четверых. - Ты же понимаешь, что мы накликали беду. Сара не успокоится просто так. Она захочет отомстить.

- Пусть только попробует, - ухмыльнулась Яна.

- Мы не знаем наверняка, на что она способна... я переживаю...

- Я не боюсь. Мы еще посмотрим, кто кого.

Яна отсалютировала мне рукой и вошла в кабинет. Маркус тоже ушел.

- Что ты хотел мне сказать?

- Ты же не думаешь, что я причастен к этому. - Николас указал на фотографии.

- Нет, - выдохнула я, - я не считаю, что это ты. Но это именно те последствия, о которых я говорила. Ты рискнул, заявив о своих намерениях, и вот как это восприняли. Тебе попросту напомнили. И мне.

- Жаки, - Николас попытался коснуться моих рук, но я одёрнул их, - прости... я знаю, что тебе больно... я... чёрт!

Он резко повернулся и ударил кулаками о стену. Я была уверенна, что это услышала вся школа.

- Николас, - я скрестила руки на груди, чтобы унять дрожь, - я не знаю, что ты пытаешься сделать. Я уже говорила и повторю ещё раз. Мы не можем быть вместе...

- Жаки, - больше походило на стон.

Николас запустил пальцы обеих рук в свои волосы и резко дернул вверх.

- Посмотри на эти фото! Что ты видишь? Всё это всегда будет между нами! Да, мне больше не больно смотреть на них, но это не значит, что я ничего не чувствую, что я забыла! Эти фото - моё напоминание!

- Что мне сделать, чтобы ты простила меня? Чтобы забыла?

- Ничего, - выдохнула я. - Сейчас ты ничего не изменишь. Возможно, должно пройти время...

 

День выдался такой же неприятный.

Техслужащие убрали фотографии со стены. Николаса я не избегала, да и он больше не преследовал меня. Я сама иногда искала его глазами, но потом одёргивала себя.

Яна планировала потренироваться после уроков. Домой идти совсем не хотелось, поэтому я решила подождать её, посидеть в библиотеке, позаниматься.

В назначенный час я спускалась по лестнице на первый этаж, когда заметила, как тень, очень похожая на Маркуса, проскользнула за угол.

Я напряглась.

Затем услышала шум, после него крик. Я побежала на эти звуки, и чем ближе я подбиралась, тем отчетливее слышала их. Знакомые. Даже слишком. Звуки ударов. Сдавленные крики, полные боли. Какие-то слова, звучащие нечленораздельно...

Человек на своем жизненном пути всегда делает выбор, совершает определенные поступки. Правильные они или нет, показывает только время. Похоже, оно только что пришло.

Я открыла дверь школьной раздевалки и увидела последствия действий Николаса, Яны и моих собственных...

- Яна, - выдохнула я, замирая от увиденного.

Глава 17

POV Жаки

 

Мои глаза уже болели, я зевнула.

Похоже, еще чуть-чуть и у меня разовьётся хронический недосып.

Закрываю учебник истории, убираю его в свою суперудобную сумку, затем перекидываю ее через плечо, после чего еще раз зеваю и потягиваюсь.

Я спускаюсь по лестнице. В школе уже ни души, только ишина и покой. Мне это очень нравилось: школа без этих мерзких учеников больше походила на храм знаний.

Слышу шаги, резко поворачиваю голову в сторону. За угол только что свернула высокая тень. Странно это.

Готова поспорить, что это Маркус, но двигался он непривычно быстро, чуть ли не бежал. Маркус всегда двигался медленно, с грацией льва. К чему такая спешка? Хотя, может это и не он.

Я схожу с лестницы и направаляюсь к раздевалке.

Грохот, от которого я подпрыгиваю на месте.

Что за?

Я ускоряюсь до бега, и чем ближе я становлюсь, тем страшнее мне становится. Живот начали сводить спазмы, горло сковывает.

Слишком знакомые звуки ударов. Сдавленные крики, полные боли. Какие-то слова, звучащие нечленораздельно, смех...

Мое дыхание учащается. Я нажимаю на ручку, открываю дверь.

Всё, что произошло дальше, заняло всего лишь пару минут, но происходило это с такой скоростью, что я даже не все поняла.

- Яна, - выдыхаю я, замирая от увиденного.

Яна лежит на полу, закрыв руками голову, её ноги согнуты в коленях.

Сара стоит в стороне, а вот Лейла и Кэрол делают то же самое с ней, что творили со мной несколько месяцев назад. Только вот, в этот раз к ним присоединились Сэм и Колин. Те парни-наркоманы, что были в автобусе.

Они вчетвером бьют ногами лежащее тело Яны, при этом все, включая Сару, неестественно смеются и что-то бормочут.

Я несколько секунд стою, не шевелясь. Сердце замерло. Создаётся ощущение, что я со стороны наблюдаю за своим избиением в тот вечер.

Яна уже не шевелилась, но её тело двигалось по инерции от удара к удару. Они не замечали меня: слишком увлечены процессом.

Я вижу кровь на полу. Если я сейчас же ничего не предприму, то Яна пострадает еще сильнее.

Но что я могу сделать? Вызвать полицию? Слишком долго. Позвать на помощь? Никого нет в школе. Да и кто поможет?

Яна - мой единственный друг. Она столько раз защищала меня, шла напролом. А я стою, наблюдая, как её бьют, и трясусь как осиновый лист на ветру. Кто я после этого?

Я смотрю по сторонам.

Мяч.

Баскетбольный мяч лежит в углу.

Я зарычала, мгновенно решившись, схватила его руками, после чего бросила его в того, кто стоял ближе ко мне.

Сэм.

Я попала прямиком в его голову. Он схватился за нее, пошатнулся, затем резко обернулся ко мне. Мяч отскочил от его головы и, упав на пол, откатился к противоположному углу.

- Сука! - рыкнул он и направился ко мне.

Теперь меня заметили все. Они резко остановились, перестали бить Яну. Это мне и нужно было. Вся эта компания начала надвигаться на меня.

- А вот и вторая дрянь!

Сара находилась ко мне ближе всех. Она занесла руку, чтобы ударить меня, но я поймала её. Глаза Сары округлились.

- Не смей трогать меня! - оскалилась я. - А за Яну ты еще ответишь! Вы все ответите!

Они истерически заржали. Сара вырвала свою руку. Я внимательно посмотрела на них. Идиотский смех, расширенные зрачки, нет чёткой фокусировки, тела пошатывались, от них воняло- они либо пьяны, либо под кайфом.

Я не могла понять, как Яна с ними не справилась? Почему позволила им себя избивать?

Я посмотрела на неё. Она не подавала признаков жизни.

Господи! Только не это!

Так в жизни я еще не пугалась.

Колин проследил мой взгляд.

- Хочешь присоединиться к своей подруге?

Он приблизился ко мне. Я резко отступила. Он был неадекватен. Я уперлась в стену. Колин схватил меня за шею. Я застыла.

- Могу устроить, - он выдохнул мне в лицо. Омерзительно. Из его рта воняло, как из помойки.

Колин сжал мне шею. Горло заболело. Мне стало трудно дышать. Я принялась лупить его по руке. Он засмеялся, затем, резко дернув меня в бок, отпустил. Я упала на пол возле Яны.

- Яна, - позвала я.

Но она не отвечала. Я коснулась её, начала трясти.

- Яна, Яна... ну же... Яна...

Я взяла её лицо в свои руки. Оно было в крови. Мятная майка стала грязной, на ней видны отпечатки ботинок. Джинсы в таком же состоянии. Я пыталась прощупать её пульс, но не смогла. Я слишком сильно дрожала.

Я не почувствовала, как кто-то подошел ко мне сзади. Только боль от того, что меня резко дернули назад за волосы. Я коснулась рукой места, где было больно. Рука. Мужская. Она держала меня за волосы, чтобы сохранить в этом положении. Я не могла двинуться, было очень больно. Передо мной возникло лицо Сары.

- Ты думала, что с помощью этой русской шлюхи, сможешь выбраться из этого круга? Или то, что Ник больше не хочет в этом участвовать, избавляет тебя от печати? Нет, сука! Ты всё та же девочка для издевательств! Только теперь ты не одна! Твоя подруга тоже застряла в этом болоте! Благодаря тебе! Эта сучка думала, что может устраивать здесь свои порядки! И ты тоже начала бунтовать! Ну, ничего, сейчас и ты ответишь за свои слова!

Сара ударила меня кулаком по лицу. Резкая боль. Во рту вкус крови. Она разбила мне губу.

- Проси о пощаде, сучка! - Голос того, кто держал меня. Сэм.

Они все находились позади меня. Все, кроме Сары. Она улыбалась, глядя на кровь на моей губе. Но я не собиралась больше молить о помощи или о пощаде.

Больше нет! Сейчас ты сама почувствуешь вкус моей крови, раз она так тебе нравится!

Я собрала как можно больше слюны во рту и плюнула Саре в лицо. Слюни вперемешку с кровью. Её ноздри раздулись. Она начала стирать их с лица.

- За это я тебя вообще прикончу! - Сара замахнулась, собираясь нанести мне ещё удар, но замерла.

Я почувствовала, как мне на лоб упала капля. Сначала одна, затем вторая.

Заорала пожарная сигнализация, и с потолка хлынула вода, словно кто-то открыл крышу, и тот ливень на улице, теперь оказался внутри.

Сара заорала, схватилась за волосы. Её прическа безнадёжно испортилась. Сэм отпустил меня. Вся эта компания убежала. Я вернулась к Яне. Она еле слышно застонала.

Слава Богу, жива!

- Яна, приди в себя. Нам нужно выбираться. Надо вызвать скорую.

Я начала ощупывать карманы, но телефона не было. У Яны тоже.

Что делать?

- Жаки, - услышала я.

Николас вбежал в раздевалку.

- Что здесь произошло? - Он говорил неровно, явно запыхавшись.

- Нужно отвезти Яну в больницу...

- Мы не должны её трогать, - ответил он, доставая телефон. - Мы можем ухудшить её состояние. Я вызову скорую.

Я кивнула.

Николас вывал скорую помощь. Мне казалось, что их не было слишком долго.

Я судорожно сжимала руку Яны. Вода перестала лить. Я полностью промокла. Меня била крупная дрожь. Николас оторвал мои руки от Яны, сжал их.

- Всё будет хорошо, - уверенно заявил он, - не переживай.

- Почему так долго? - По моим щекам потекли слезы, я всхлипнула.

На меня обрушился весь ужас произошедшего. Яна серьезно пострадала. Что эти уроды сделали с ней? Что если она при смерти? Мы не можем знать наверняка.

В моей голове полный бардак. Всё шло вперемешку, ни одной связной мысли.

- Мы ждем всего минуты две. - Николас успокаивающе гладил мои руки. - У тебя губа разбита. Кто это сделал?

Я не ответила. Какая разница? Моя губа - ничто по сравнению с Яниными ранами.

- Это они? Я видел, как они выбегали из школы. Кто тебя ударил? Сэм? Колин?

- Сара, - выдохнула я. - Но Яне больше досталось. Это я во всем виновата...

Мой голос сорвался. Я зарыдала. Николас смотрел на меня очень нежно и вместе с тем тревожно. Он тоже дрожал, его одежда также промокла, волосы торчали в разные стороны, с них на лоб и шею стекала вода.

- Если бы... я не... сказала... эти слова утром, этого бы... не было....

Николас хотел обнять меня, но что-то его остановило. Он лишь положил руку мне на плечо. Не смотря ни на что, я была так рада, что Николас сейчас здесь, рядом со мной.

- Ты здесь ни при чем.

Скорая помощь приехала спустя еще пару минут. Всё это время я и Николас просто смотрели друг на друга. Между нами все же возникала невидимая нить, как бы сильно я это не отрицала.

Они быстро положили Яну на носилки. Я и Николас тоже поехали с ней.

- Жаклин, что произошло? - мистер Палмер встретил нас в больнице.

Я перестала реветь, но не могла сказать ни слова. Меня закутали в теплый плед. Николас прижал меня к себе, я не сопротивлялась. На улице было прохладно и ветрено. Меня бил озноб.

- Это избиение, мистер Палмер, - ответил Николас за меня.

- Яна... - я икнула, - она в порядке?

- Ею занимаются, - ответил мистер Палмер. - Я хочу осмотреть тебя.

- Но я в порядке...

- У тебя кровь.

Мистер Палмер кивнул Николасу, чтобы тот вел меня следом за ним. Мы вошли в смотровую комнату. Николас усадил меня на кушетку. Сам встал рядом. Мистер Палмер что-то накапал в прозрачную крышечку и протянул мне.

- Выпей, это успокоительное.

Я послушалась. Мистер Палмер надел перчатки, приступил к осмотру моего лица.

- Разбита губа, синяк на щеке.

Он обработал мою губу, намазал чем-то и заклеил пластырем.

- Хорошо, что у тебя нет других травм.

Мистер Палмер печально улыбнулся, а Николас, казалось, выдохнул.

- Яне... она... это всё моя вина.

- С чего ты это взяла? - Голос мистера Палмера успокаивал. Казалось, что он и вовсе не переживает, но я точно знаю, что это не так.

Глаза опять заслезились.

- Яна утром заступилась за меня. И я нагрубила Саре. Она предупреждала, что отомстит... но Яна...

Я сорвалась на хрип. Это какой-то нескончаемый кошмар.

- Яна не та девушка, которая боится угроз. - Мистер Палмер сжал мои плечи. - Она девочка самостоятельная. Если она заступилась, значит, так было нужно. Ты не должна винить себя. В конце концов, ты тоже жертва.

Мистер Палмер посмотрел на Николаса. Тот все это время стоял, не шевелясь и наблюдая.

- Ты тоже там был?

- Нет, мистер Палмер, - поспешила ответить я, - его там не было. Он прибежал, только когда включилась пожарная сигнализация. Их уже не было. Николас вызвал скорую помощь.

Мистер Палмер сделал глубокий вдох и выдох.

- Хорошо. Вы можете быть свободны. Я пойду, узнаю, что с Яной.

- Я никуда не пойду! - Я быстро встала с кушетки, скинув при этом плед.

Николас снова накинул его мне на плечи.

- Мы подождем известий в приемной, - сказал он, кладя руку мне на плечо.

Медсестра дала нам сухие вещи. Джинсы и футболки.

Я вошла в туалет, чтобы переодеться, посмотрела в зеркало. Моё лицо бледное и зарёванное, а глаза красные и опухшие. Губа тоже опухала, на ней пластырь. На левой щеке начинает проявляться синяк. Волосы свисают, словно мокрые макаронины. Я закрутила их в узел.

Переодевшись, я вышла. Николас уже ждал меня, прислонившись к стене.

Мы направились в приемную. Парень взял меня за руку, подвел к одному из кресел. Он сел, а меня потянул себе на колени, я сопротивлялась, но затем ощутила тепло его тела.

Я замерзла, меня все еще потряхивало. Николас прижал меня к себе, одной рукой гладя меня по спине. Это действовало на меня очень успокаивающе.

- Я не буду приставать, - шепнул он мне на ухо. - Просто посиди так.

Я не знаю, сколько мы так сидели. Окружающие косились на нас, безусловно, узнавая.

Мы с Николасом очень популярны в нашем городке. Он как «божественный» идеал. Ха, тут я бы поспорила. А я как изгой, находящийся на самом дне нашего расчудесного общества. И сейчас это «божество» уже битый час обнимает «нижайшее существо».

- Ты ни в чем не виновата, - тихо говорил он. - Мистер Палмер прав, ты сама жертва. Ты последний человек на этой планете, кто хоть в чём-то виноват. Всё это начал я. Это целиком и полностью моя вина, и отвечать за это буду я. Каждый день я проклинаю себя, но ничего не могу изменить.

- Зачем ты это сделал? - я тоже шептала, по моему телу пробегали мурашки.

- Я послушал человека, которого нельзя было слушать. Я только недавно узнал, что этот человек солгал.

- Что он тебе сказал? Это связано со мной?

Николас кивнул.

- Я скажу тебе, но не сейчас. На сегодня достаточно потрясений. Я просто хочу, чтобы ты знала, я ненавижу себя за то, что сделал. Сожаления не покидают меня ни на минуту. Я понимаю, что ты никогда меня не простишь, но...

Николас не договорил. Он посмотрел на кого-то позади меня. Я обернулась.

- Как она? - спросил Николас. - Есть новости?

- У Яны сотрясение мозга, сломана пара рёбер, ссадины и ушибы.

- Она пришла в себя? - Я встала с колен Николаса.

Мистер Палмер покачал головой.

- Да, но она сейчас спит. Сотрясение мозга вызывает не очень приятные симптомы. Будет лучше, если она будет спать.

- Можно её увидеть?

- Лучше завтра. Сейчас с ней мама. Завтра Яна проснётся, и вы сможете поговорить. Не переживай, сейчас тебе самой надо отдохнуть. Поезжай домой.

Мистер Палмер протянул мне небольшую коробочку. В ней лежала одна таблетка.

- Выпей и ложись спать. Она поможет тебе уснуть, и ты сможешь спокойно отдохнуть.

Я кивнула. Хотя совсем не хотела идти домой.

- Я тебя провожу, - Николас взял меня за руку.

Мистер Палмер посмотрел на наши руки, но промолчал.

Мы не успели выйти из больницы: у выхода на нас налетел Маркус.

Николас сразу отодвинул меня себе за спину, хотя это было и не нужно. Маркуса я не интересовала.

Ярость перекосила его лицо. Он стал похож на быка Корриды, и Николас был его красной тряпкой. Маркус накинулся на него, рыча и раздувая ноздри, из которых вот-вот повалит огонь.

- Ты! - гневно прорычал Маркус. - Это все, чёрт возьми, твоя вина! Это всё из-за тебя!

Маркус вцепился в футболку Николаса.

- Какого хрена ты мне предъявляешь сейчас?!

Николас не сопротивлялся. Он позволял другу держать себя. Я вышла из-за его спины и встала сбоку, чтобы видеть их со стороны.

- Это ты поставил эту долбанную печать! Я говорил тебе! Я предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет!

- Я помню...

- Но ты отмахнулся! Сказал, что хочешь, чтобы она это испытала! Ты чёртов ублюдок! Сначала она, - Маркус мотнул головой в мою сторону, - оказалась в больнице со вспоротым животом! Теперь Яна!

- Ты знал?! - Николас округлил глаза. - Ты знал, что её избили, и не сказал мне?!

- А чего ты ожидал?! Ты сказал, что хочешь, чтобы она страдала! И она страдала! Но ты даже не интересовался, что с ней делают! И не смотрел в её сторону! Это ты натравил на неё эту садистку Сару! Ты знал, что она больная на всю голову! Да еще и наркоманка со стажем! Ты знал, что Сара не успокоится, пока окончательно не добьёт её!

Удар.

Это случилось очень резко и быстро. Маркус врезал Николасу по лицу. Я даже понять ничего не успела - у Николаса уже была разбита губа. Маркус оттолкнул его.

Николас поморщился, но не ответил.

- Что, правда глаза колет?!

Еще один удар. Маркус сделал хук справа. На этот раз, попадая куда-то в область скулы и левого глаза. Николас пошатнулся. Но в ответ не бил, лишь сжал руки в кулаки. Что-то останавливало его. Но что?

Маркус засмеялся. Я застыла. Смех хриплый и злой.

- Только вот, я не могу понять, почему именно она?

Он обернулся ко мне, пристально посмотрел. Я поёжилась.

- Зачем было трогать эту ангельскую девственницу? Выбрал бы какую-нибудь потаскуху. Ведь это всегда делалось именно для того, чтобы проучить местную шлюху! Я задавал ему этот вопрос, - обратился он ко мне. - Да вот только он не отвечает. Ведь он хотел тебя, уж я-то знаю. Видел, как пускал слюни. Но потом раз, и всё изменилось.

- Это тебя не касается!

Николас сплюнул кровь, затем подошел ко мне, чтобы встать рядом.

- Да неужели?! Я видел её там, в школе, всю в крови. Не очень было зрелище.

- Как ты мог видеть? Тебя там не было, - насторожено сказала я.

Я не видела его там. Это точно. Школа была пуста. Хотя...

- Как, по-твоему, ты оказалась в больнице?

Этот вопрос мучил меня. Я помню только, что вышла на улицу и всё. Дальше темнота и больница.

- Если бы меня там не оказалось, ты бы себе голову разбила при потере сознания. И умерла бы или от потери крови, или от травмы головы. Асфальт ведь не мягкая перина.

- Ты... - я не договорила, закрыв свое лицо руками, меня опять затрясло. Николас попытался меня обнять, но я отшатнулась.

Я вышла на улицу. Дождь закончился. Голова гудела.

Маркус спас меня. Значит, у меня три спасителя - мистер Палмер, Яна и Маркус. От него я ожидала меньше всего.

Николас шел за мной.

- Нет, Николас, оставь меня, - резко говорю я.

- Жаки, мне жаль...

Жаль... Это слово эхом отразилось в голове, душе и замкнулось в сердце.

- Жаль?! То, что сказал Маркус - это правда? Ты натравил Сару, зная кто она? И на что она способна?

- Я предупреждал, чтобы без физических увечий...

- А, ну это совсем другое дело! Уйди, Николас. Я сейчас не настроена слушать твои жалкие оправдания и извинения.

Я знала, что ему тоже больно. Видела это в его глазах. Он тоже дрожал.

Покрасневший глаз, скула, кровь на губе. Он запустил руку в чёлку, шумно вдыхая. От нахального, самоуверенного парня не осталось и следа. Николас выглядел потерянным, потрёпанным. Его глаза больше не были отрешёнными и холодными. Они печально смотрели на меня.

Но я ничего не могла сделать, да и не хотела. Мне тоже было больно. И он - причина моих страданий. С чего я должна облегчать его боль? Когда как Николас два года плевать хотел на то, что происходит со мной.

Николс развернулся и ушел, выполнив мою просьбу. Но мне, кажется, стало только хуже. Я опустилась на лавочку, не обращая внимания, что она мокрая. Ноги стали ватными. Я закрыла лицо руками и опустила голову на колени.

Мое сердце билось слишком часто. Я могла слышать его стук в ушах. Ещё пять минут назад мне было так хорошо в объятиях Николаса, но всё так резко изменилось.

Слова Маркуса обожгли мои лёгкие. Я пыталась выровнять дыхание. И Николас не оправдывался, не объяснял свое поведение, тем самым ухудшая положение вещей.

- Как она? - Маркус сел рядом.

Я впервые смогла расслышать голос Маркуса. Так странно. Но Яна, кажется, пробудила в нём какие-то эмоции, не зря он так накинулся на Николаса. Эта сцена точно было не из-за меня.

- Сильно пострадала?

- Ты не хочешь сам сходить и спросить?

Маркус отрицательно покачал головой.

- Это ни к чему.

- Она будет ждать тебя. - Это я точно знаю.

Яна любит Маркуса. И Маркус неравнодушен к ней, но что им мешает быть вместе?

Я не собиралась в это углубляться: у меня слишком много проблем со своими чувствами, чтобы копаться в чужих.

- У неё сотрясение мозга, сломаны два ребра и синяки. Мистер Палмер сказал, что она вне опасности.

Мне показалось, или Маркус и правда облегченно выдохнул?

- Пойдем, я отвезу тебя, - предложил он, и я согласилась.

Меня встретила мама.

- Тебя привез Маркус?

Почему моих родителей больше волнует то, кто меня привозят, а не то, что со мной?

Выглядела я отвратно. Мама осмотрела меня с ног до головы.

- Вот, к чему приводит дружба с такими дикарками.

Я рассмеялась. Истерически.

Дикарками, ха!

С уверенностью могу сказать, моя мама - полнейший неадекват. Она бесповоротно замкнулась в своем иллюзорном мире - это взбесило меня не на шутку.

- Что с тобой? Говорят, Яна накинулась на Сару. Что эта девочка ей сделала? У неё такая хорошая семья...

- Хватит, мама! - завопила я. - Ты с ума сошла?! Кто хорошая девочка?! Сара?! Да она просто наркоманка!

Я подняла футболку.

- Помнишь этот шрам, мама?! Или ты вообще не видела его?! Знаешь, кто это сделал?! Из-за кого я попала в больницу, а потом и в дурдом?! Это Сара, мама! Она чёртова неадекватная сука! А Яна защищала меня! Твою дочь! И только попробуй сказать еще что-нибудь про неё!

Я забежала наверх со скоростью света, даже не посмотрев на реакцию мамы. Громко хлопнув дверью, упала на кровать. Я закинула в рот таблетку, что дал мистер Палмер. Сделала глубокий вдох и выдох. Меня просто разрывало от гнева.

Как она вообще может говорить мне такие вещи?

Постепенно ярость сходила на нет. Я не заметила, как уснула.

 

Что это за таблетка такая?

Я выспалась. Голова на удивление ясная, а я спокойна, как никогда.

Мама молчала, искоса смотря на меня.

Я поела и ушла. В школу я не пошла. Меня интересовала только Яна.

В палату меня пустили сразу. Яна уже проснулась. Возле неё сидела миссис Палмер. Она увидела меня и улыбнулась. Яна тоже попыталась, но скривилась от боли.

- Ты как? - тихо спросила я, подойдя к ней.

У Яны перевязана голова, под одним глазом фингал, а на губе пластырь. Также на неё надели шейный воротник.

Я сглотнула, все равно чувствуя себя виноватой.

- Чувствую себя попавшей под каток. Хотя эта штука на шее лишняя, у меня не болит шея.

- Это мера предосторожности, - парировала миссис Палмер. Видимо, не в первый раз.

Я улыбнулась. Они так мило смотрятся. Яна пострадала, и ее мама рядом. Не то, что моя. В груди стало больно.

- Ты-то в порядке? - миссис Палмер встала и указала мне на стул возле Яны.

- Я опоздала, прости, надо было раньше спуститься. Может, этого бы не было.

- Перестань, - ответила Яна. - Оливер сказал, что ты винишь себя, но я не думала, что всё так плохо.

Яна вдохнула и сжала зубы от боли.

- Рёбра, - выдохнула она.

В дверь постучали. Вошел мужчина с папкой в руках. Я узнала его, приглядевшись. Тот полицейский, что приходил ко мне.

- Здравствуйте, - поздоровался он, затем посмотрел на меня. - Снова встретились.

Я кивнула.

- Мистер и миссис Палмер написали заявление об избиении их дочери. Но есть одно но.

- Что может быть не так? - вскинулась миссис Палмер.

- Все четверо заявили, что она сама упала и повредила себе определенные части тела. Конечно, суд подвергнет сомнению их показания. К тому же они были под действием наркотических средств. Но их адвокаты будут доказывать, что мисс Вербина всё-таки сама виновата.

- Это же бред!

- Я понимаю, миссис Палмер, что это возмутительно. Но у нас может быть козырь в рукаве.

- Какой?

- Они ничего не сказали о том, что там была мисс Жаклин Томсон. Видимо, они считают, что она не станет свидетельствовать против них. Испугается, как и в прошлый раз. Поэтому, если мисс Томсон даст свои показания, то у нас есть все шансы привлечь их к уголовной ответственности.

- Жаки? Ты же дашь эти показания?

Глава 18

POV Жаки

 

 

Когда я лежала в этой больнице, я была совершенно одна. Рядом со мной не было близких людей. Никто не сказал мне, что всё будет хорошо, что могу не бояться, что за меня заступятся.

Сейчас в этой палате находится тот человек, который сказал мне все это. Первый и единственный за эти два года.

И у неё многочисленные травмы! А нанесли ей эти травмы те же люди, что и мне. Хотя, сложно назвать их людьми.

Сара, Лейла, Кэрол, Сэм, Колин сейчас находятся за решёткой, но они абсолютно уверены, что скоро выйдут оттуда, и думают, что смогли запугать меня. В прошлый раз я побоялась одна идти против них. У меня бы не получилось. Но сейчас я не одна.

- Жаки? Ты же дашь эти показания?

В голосе Яны не было сомнений. Она не сомневалась во мне, в отличие от полицейского. Ну, у него есть повод сомневаться. Он был здесь в прошлый раз, когда я струсила.

- Да. - Я не раздумывала ни секунды. - Конечно, я дам показания.

Следователь удивленно посмотрел на меня. Миссис Палмер выдохнула с облегчением. Яна заулыбалась.

- Я знала, детка, - улыбнулась она, затем скривилась от боли.

- Почему не сделала этого, когда ты была жертвой?

- Это же очевидно, - за меня ответил мистер Палмер, вошедший в палату. - Тогда она была одинока. А сейчас у неё есть мы. И все вместе мы добьемся справедливости. Какие еще есть доказательства в этом деле?

- Ну, еще есть запись с камеры видеонаблюдения. Может, раз вы, мисс Томсон, согласны дать показания, мы выдвинем им объявление и за ваше избиение?

- Это очень хорошая идея, - сказал мистер Палмер. - У меня сохранилась справка снятия твоих побоев.

В груди защемило. Я ощутила странную жажду. Но жаждала я не мести или возмездия. Я хотела справедливости.

Я очень хотела, чтобы Сара получила по заслугам при помощи закона. Все в школе должны понять, что за насилие ты будешь привлечён к уголовной ответственности. Тюрьма - это место для таких, как они. И неважно, сколько у них денег. Я не переживала по поводу их связей. Мистер Палмер - не последний человек ни в нашем городке, ни в Майами.

- А когда будет суд? - спросил мистер Палмер.

- Мы не будем затягивать. Соберем все справки, мисс Томсон напишет заявление. И думаю, что через пару недель состоится суд.

 

Яна в больнице, но я-то нет – а это значит, что мне все-таки придется ходить в школу.

Если раньше у меня не было желания возвращаться в это место, то сейчас я просто ненавидела его. Я даже предположить не могла, как ученики отнесутся к произошедшему.

Нет, не к избиению. На это им не просто плевать, они, как мне кажется, даже рады. А вот арест пяти человек, «верхушки» нашего школьного общества, да еще и моя причастность к этому, может вызвать волну новой травли. Только вот, не во главе кого бы то ни было, а, возможно, всех сразу. Это не могло не пугать. Тем более что Яна сейчас в больнице, и их гнев весь выльется на меня.

Первое желание с утра - одеться так же, как я ходила до появления Яны. Но это бы значило, что вернулась прежняя я, а это неправда. Я сжала кулаки, открыв шкаф. Глупо снова пытаться стать невидимкой. Но и специально выделяться я не собиралась.

Я выбрала плотную розовую юбку, белый кружевной топ, чуть открывающий мою татуировку. Я больше не собиралась её прятать. Она зажила и смотрелась офигенно.

Сверху накинула светлую джинсовую куртку. На ноги - белые кеды. Завершила я свой образ кучей браслетов и небольшой чёрной сумкой на длинной металлической лямке.

Волосы я распустила и немного завила плойкой. Получились крупные волны. Мне самой очень понравился мой сегодняшний образ. Осталось только перед выходом надеть маленькие очки круглой формы.

Я спустилась вниз. Приехал отец - сюрприз-сюрприз, правда не очень приятный.

Он окидывает меня медленным взглядом. Я делаю вид, что не вижу, садясь за стойку. Я не торопясь отпила кофе, затем отломила кусочек блинчика, макнув его в клубничный джем, отправила в рот. Вкусно.

- Как твоя подруга? - спросил папа, беря в руки газету.

- У неё множественные травмы, но она вне опасности.

- Слышала, что Палмеры написали заявление в полицию, - как бы невзначай сказала мама.

- Да, - коротко ответила я.

- У них есть какие-то доказательства? - Это уже папа.

Я отложила вилку и посмотрела на него.

- Какие они должны предъявить доказательства?

- Она могла сама упасть...

- Ну, да, конечно, как же я могла забыть, - поморщилась я. - У следователя целая куча доказательств. Или вы думаете, что то, что они били её ногами, могло остаться незамеченным? Или то, что они были под действием наркотиков?

- Наркотики? - чуть ли не взвизгнула мама.

- Да, мама, - спокойно произнесла я. - Все пятеро были под кайфом - это доказано. К тому же, у следователя есть свидетель, который готов всё подтвердить.

- И кто же это? - Папа убрал газету и уставился на меня.

- Я, - уверенно заявляю. - К тому же, я также напишу заявление, сообщая, что эти же люди избили меня несколько месяцев назад. Это также несложно будет доказать.

- Ты с ума сошла! - воскликнула мама.

- Почему это? - удивилась я, хотя сделано это было наиграно.

Я знала, как мои родители отнесутся к этому известию. Они явно не станут светиться от счастья, что их дочь будет участвовать в судебном процессе как свидетель, и тем более в качестве обвинителя. Но что поделать? В жизни не все бывает так, как мы хотим. И остановить меня они не смогут.

- Нас поднимут на смех! Все только и будут говорить об этом! Как я буду на глаза людям показываться? Ты подумала о нас?

А вот теперь я реально удивилась.

- А вы, мои дорогие родителя, думали обо мне, когда я лежала в больнице? - Я говорила жёстко и достаточно грубо. Мне хотелось кричать. - Вы знали, что я чуть не умерла? Причем дважды. И меня спасали посторонние мне люди, не вы, мои родители. Вы априори должны заботиться обо мне. И что я слышала эти два года? «У нас всё хорошо». - Я изобразила голос мама. - Но, что было хорошо мама? ТО, что я чуть не истекла кровью, когда меня избили? Или ТО, что я чуть не покончила с собой? Что из этого, мама?

- Как ты можешь говорить такие вещи?..

- Какие вещи? Это правда, откройте глаза. Я была уже практически мертва, когда появилась Яна. И из-за того, что ВЫ бездействовали в свое время, она пострадала. Яна тоже чуть не умерла, защищая ВАШУ дочь. А вы переживаете за свое положение в обществе? Это даже не смешно.

- Ты не должна участвовать в этом суде. Я тебе запрещаю! - Отец ударил кулаком по столу.

Похоже, что ни одно мое слово не дошло ни до их голов, ни тем более сердец. Мне стало больно. В груди вновь защемило. Почему у меня такие родители?

- Хочешь снова меня ударить? - спросила я голосом полным сарказма. - Только бей по другой стороне. Эта еще не оправилась после кулака Сары.

Я показала на щеку с синяком и разбитой губой.

Отец сжал зубы. Мама сидела и не шевелилась. Может, её тронули мои слова? Хотя...

- Я пойду туда, папа, хочешь ты этого или нет. Я дам показания, и Сара с её друзьями наконец возьмут ответственность за свои действия.

Я встала и направилась к выходу.

- Жаклин! - донёсся до меня голос мамы. - Когда ты успела сделать татуировку? На женщине не должно быть таких вульгарных рисунков...

Я не стала дослушивать. Какой смысл? Если бы она говорила что-то важное, а так...

Сегодня я на автобусе. Боже мой. Как это пережить?

Я запрыгнула в автобус: все разговоры затихли в одно мгновенье. Они уставились на меня широко открытыми глазами и с раскрытыми ртами. Я прошла вглубь, стараясь не обращать внимания, как меня провожают взглядами.

В следующую секунду я сама замерла. В самом конце автобуса сидел Николас. Там, где еще не так давно царствовали Сэм и Колин. Он-то что здесь делает?

Я прошла еще немного вперед, затем приземлилась на свободное место. Точнее было два свободных места. Я пододвинулась к окну. Люблю наблюдать за сменяющимся пейзажем во время движения. Школьный автобус двигался с черепашьей скоростью, поэтому я могла хорошо все рассмотреть.

Я достала из сумки телефон, воткнула в него наушники и вставила их в уши. Я специально сделала музыку громче, чтобы не слышать, что происходит в салоне.

Поэтому, когда кто-то выдернул один наушник из моего уха, я подпрыгнула на месте. Чёрт, ну зачем так пугать?

- Что слушаешь?

Это был Николас. Он усаживался рядом и уж вставлял мой наушник себе в ухо.

- М-м, что это?

Николас удивленно поднял брови, вслушиваясь в слова. Но как ни старался, не мог понять. Мне захотелось рассмеяться. Николас выглядел очень забавно. Никогда бы не подумала, что он может быть таким... таким... обычным, что ли.

И одет он сегодня проще обычного - джинсы, футболка, сверху клетчатая рубашка. Рукава закатаны до локтей. Чёлка поднята вверх.

Сейчас я не видел в нём этой напыщенности, образа я-такой-весь-из-себя-крутой-мачо. Его лицо расслаблено, а вот в глазах тоска. Я не знаю почему, но в моём сердце что-то ёкнуло. Я зажмурилась, прогоняя это чувство.

- Музыка мне нравится, а вот слов я не пойму, - он улыбнулся мне.

- Она на русском языке, - буркнула я, скрывая улыбку. - Я тоже не понимаю. Этот плейлист составила Яна. И да, музыка и правда классная.

- Как она? - Николас потупил взгляд.

- Ну, её лечат, - растянула я. - Но нормально разговаривать она пока не может, так как трудно дышать из-за сломанных рёбер.

Николас ничего не ответил. Он очень сильно сжал губы, смотря куда-то в сторону.

- Почему ты сегодня на автобусе?

- Моя машина осталась на стоянке возле школы.

- Тогда понятно, - кивнула я.

Хотя сама подумала совсем о другом. Мне вообще ничего не было понятно.

В гараже Николаса находилось множество различных машин. Он мог выбрать любую из них только для того, чтобы не ехать на общем автобусе. Но он здесь. Сидит, улыбается мне и слушает музыку в моем телефоне.

То, что мы используем одну пару наушников на двоих - было как-то слишком... мило. Я понимала, что это неправильно. Но не могла просто так взять и выдернуть наушник из его уха. Заиграла следующая песня, и улыбка Николаса стала шире. Linkin Park.

- А у твоей подруги неплохой вкус.

- Ты просто не слышал, какие песни звучат в её машине. - Я все-таки улыбнулась.

Я не сразу вошла в двери школы. Я словно почувствовала невидимую преграду. Некий барьер, состоящий из страха, волнения и противоречий, разделял меня и это здание. Рядом остановился Николас.

- Боишься? - просил он.

Я посмотрела на него. Руки в карманы джинс, немного ссутулился.

- А что, должна? - Я заправила за ухо прядь волос, что упрямо стремилась закрыть мне лицо.

- Нет. - Его лицо не выражало никаких эмоций, но в глазах всё же проскальзывало беспокойство.

Последние несколько дней показали ему, что на самом деле он ничего не контролирует. Один его поступок повлек за собой целую волну происшествий. И теперь уже от него ничего не зависит.

Если на вечеринке мистера Палмера Николас был уверен в своих силах, думал, что сможет прекратить то, что начал именно он, то сейчас понял, что толпа больше не подчиняется ему.

Все помнят принцип домино? Или цепную реакцию? Падает первый элемент, и остальные по цепочке за ним. Но измениться ли что-то, если первый элемент вдруг поднимется? Остальные тоже встанут?

Ответ: НЕТ! Они так и останутся лежать.

Но что если последний вдруг встанет и надавит на остальных? Кто окажется последним?

Выбор Николаса может обрушиться именно на него.

Я помотала головой, посильнее сжала сумку и открыла дверь.

Я шла очень аккуратно, чувствуя пол, по которому двигаюсь. Если он будет скользким, то я сразу же почувствую.

Николас следует за мной. У меня создавалось ощущение, что он специально идет позади, как бы страхуя меня. Но ничего не произошло. Школьники шептались, но не вели себя агрессивно, не скалились, не плевались мне вслед.

Я не могла поверить, но одна девочка даже улыбнулась мне. Я ее точно не знаю.

Я села за свою парту в кабинете химии, достала телефон. Одно новое сообщение. Следователь. Он просил меня прийти сегодня в отделение полиции, чтобы написать заявление и дать показания.

- Давно у тебя появился телефон?

Я посмотрела вбок. Николас сидел со мной за одной партой.

- Почему ты здесь?

- Ну, Маркус, похоже, сегодня не придет.

- Это не ответ. - Я бросила на него непонимающий взгляд.

- Ты тоже не ответила на мой, - парировал Николас.

- Яна подарила перед тем, как…

- Мне не хочется оставлять тебя одну.

Ответ после ответа.

Не хочет оставлять меня одну? С чего бы это?

Слова, которые я произнесла дальше, вырвались сами собой. Я даже подумать не успела.

- В туалет тоже будешь со мной ходить?

Николас хмыкнул.

- Если ты боишься, то да. А так, я могу подождать тебя снаружи…

- Ты что, серьёзно? - Мои глаза округлились.

- Вполне, - твердо кивнул он.

- С каких это пор ты заделался моей личной охраной? – грубо спрашиваю.

Меня это искренне и удивило, и взбесило. Что он вообще о себе возомнил?

- Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и с твоей по...

Я не дала ему договорить:

- Ты опоздал. Со мной уже случалось то же самое. И тебя там не было. Я справилась без тебя и твоей помощи, - оскалилась я, но по-другому не могла реагировать.

Сейчас Николас пытается вести себя как герой, защищающий дорогого ему человека. Но я не была ему дорога эти два года, не надо и сейчас.

- Я не хочу, чтобы ты весь день ходил за мной, - процедила я. - Я сама позабочусь о себе.

Лицо Николаса помрачнело. Взгляд потух.

- Я каждый день сожалею о том, что сделал.

- Я тоже сожалею, что тогда доверилась тебе, - прошептала я еле слышно, но Николас услышал.

Я видела, как он вздрогнул и шумно вдохнул. Его лицо исказилось, словно я ударила его под дых. Он сжал край парты так сильно, что побелели костяшки, затем резко встал и вышел из класса.

Я не слышала, что говорил учитель. В моей голове был только Николас. Его глаза и та боль, что плескалась в них.

Неужели я ранила его этими словами? И почему мне не пофиг? Он ранил меня в сто раз хуже. Но мое сердце все равно болело, хотя разум считал иначе. Боже, ну почему я такая наивная дура?

В конце урока раздали тетради с проверенными лабораторными работами.

«A+» - ого, ничего себе. Впервые за два года я получила эту оценку. Мы с Николасом хорошо постарались. Но его не было рядом, чтобы порадоваться вместе со мной.

Половина школьного уже дня прошло, а я нигде не видела Николаса. Он как будто испарился. А еще говорил, что будет защищать меня весь день. Если бы со мной сейчас что-то случилось, он бы опять не смог мне помочь.

Я сидела в столовой, уткнувшись в свою тарелку и ковыряя ложкой отвратительную лазанью, приготовленную нашими поварами. Как можно было так испортить продукты? Уму непостижимо.

- Привет.

Я резко подняла голову.

Передо мной стояла та девушка, что улыбалась мне утром. Она была невысокого роста, еще ниже, чем Яна. Короткие черные волосы, темные глаза. Одета в джинсы и светлый топ. В ней не было ничего особенного или примечательного.

- Можно я сяду здесь?

Я молча кивнула. Девушка села напротив. Она улыбалась, но как-то натянуто. Или это мне только кажется?

Я разучилась доверять людям, а тем более ученикам нашей школы. Я теперь везде ищу подвохи. И даже сейчас.

Эта достаточно милая и симпатичная девушка захотела сесть со мной за обеденный стол. Казалось бы, что в этом такого? Но меня это насторожило. Я попыталась внутренне успокоиться и даже выдавила некое подобие улыбки.

- Как твоя подруга? Вся школа только об этом и говорит. Говорят, что она специально лежит в больнице и делает вид, что чуть ли не умирает. В этом ей помогает её отчим, он же хозяин этой клиники. Только вот зачем ей это нужно? Скажи, вы лесби, да? Поэтому она хочет засадить Сару в тюрьму? Из-за того, что они издевались над тобой? Кто будет следующим?

Я уставилась на неё, не мигая. Моё предчувствие меня не обмануло.

Эта девушка либо считает себя самой умной и смелой, что может вот так высказывать своё мнение, либо просто дура. Может, это просто спор на слабо? Или она решила пока занять место Сары?

Что за бред она несёт? Я не отвечала, потому что даже слово не могла вставить в её монолог. Она произносила его со скоростью света, не меньше. Она заткнулась, я уже хотела ответить, но та уставилась куда-то поверх меня. Я тоже обернулась.

- Ты кто такая?! - рыкнул Николас.

- Я... а... я... ну...

Мне стало смешно. Это девушка так перепугалась, что вообще ничего не могла произнести. Кто бы мог подумать? Еще секунду назад она было очень словоохотлива. Куда же делась вся её смелость?

- Кто распространяет эти слухи?!

- Ну... все говорят...

- Пошла отсюда! - Николас был зол.

Девушка вскочила и убежала. Николас сел рядом.

- Почему ты молчала?

- Почему я должна отвечать?

- Но это же клевета!

- Это полный бред, не имеющий никого подтверждения. Я не собираюсь никому ничего доказывать. Мне главное, чтобы виновные понесли заслуженное наказание. На остальное мне наплевать. Доказывать что-то тем, кто все равно не поймет - пустая трата и времени, и сил.

Я залезла в сумку и достала две тетради.

- Вот. - Я протянула ему его тетрадь.

- Что это?

- Не видишь? Лабораторная работа.

- Отлично? Ничего себе!

Николас просиял и немного расслабился.

- Я получил такую оценку по химии только однажды. - Он задумался, потом снова помрачнел. - Тогда, на совместной лабораторной с тобой. В тот день я впервые заметил тебя. Я подумал, что ты очень красивая и умная. Ты так смотрела меня, словно я… особенный.

Николас замолчал. Я тоже ничего не говорила. А что я могла сказать? Смотрела как на божество, потому что тогда я влюбилась в него. И после этого весь мой мир рухнул.

После уроков я поспешила к следователю.

Живот сводил спазм. Хотя страшно мне не было, волнение все же присутствовало. Я быстро смахнула все со стола в сумку, закинула ее на плечо, быстро направилась к выходу.

Школа находилась на другом конце городка, практически на отшибе. Мне каким-то образом нужно было добраться до центра. Сейчас как раз должен быть автобус. И чтобы на него успеть, необходимо ускориться.

Я уже практически добралась до остановки, когда увидела, как автобус уже машет мне своим задом.

Вот чёрт!

Придется идти пешком. Чем я и занялась: шла прямо по дороге, когда возле меня остановилась машина Николаса.

- Садись, я подвезу тебя домой.

- Я не домой. - Я продолжила движение.

- Тогда отвезу туда, куда тебе надо. – Николас вновь поравнялся со мной.

- Спасибо, но я сама доберусь.

- Ага, но идти тебе придётся пару часов.

Блин, он прав: но центра идти минимум два часа. И то если идти очень быстрым шагом. Но с моей дыхалкой такой подвиг не совершить. Но все же ехать с Николасом в полицейский участок очень уж не хотелось.

- Жаки, не веди себя как упрямый ребёнок. Через пару минут ты будешь уже там.

Да, чем быстрее я сделаю то, что намереваюсь, тем будет лучше.

Я открыла дверь и юркнула в машину, сразу почувствовав тот же запах, что я был после вечеринки на Хэллоуин. Перед глазами сразу возникла картина произошедшего здесь в ту ночь.

Меня обдало жаром. Я посмотрела на Николаса, его глаза направлены на меня, рот слегка приоткрылся. Он тоже вспоминал тот вечер - это точно.

- Ты идешь к Яне? - помотав головой, видимо, чтобы прогнать наваждение, спросил Николас.

- Нет, - выдохнула я.

- Куда ты собираешься?

- В полицейский участок.

Я затаила дыхание, наблюдая за его реакцией. Его руки сильнее сжали руль.

- Даешь показания? - спросил Николас хрипло.

- Да, - кивнула я, - и не только.

- Что еще? - Он закусил губу.

- Хочу написать заявление, чтобы к обвинению Яны добавились и мои.

- Шрам? - Голос Николаса сорвался на шёпот. - Маркус сказал правду? Ты действительно чуть не истекла кровью?

- Да, я...

Я не закончила. Николас зажмурился.

- Прости. - Он немного придвинулся ко мне. - Ты должна указать меня в своем заявлении.

- Что? - Я вскрикнула, так как вообще не ожидала услышать что-то подобное. Меня словно ударили по голове огромнейшей кувалдой. Вокруг заплясали звездочки. - Почему я должна это делать?

- Я начал травлю...

- Нет, - выдохнула я, - я заявляю не об издевательствах, а именно по факту причинения вреда здоровью.

Николас опустил глаза на мой живот. Татуировка практически полностью скрывала шрам. Тот, кто не знает, что он у меня есть, может и не заметить.

- Ты спрятала шрам.

Да, я его спрятала. Конечно, он все еще прощупывается, но уже не бросается в глаза. Мне больше нравилось видеть в отражение тату, начинающееся под грудью и заканчивающееся перед пупком, чем ужасный шрам.

- Когда ты сделала тату? - Его голос немного дрожал, как и мой.

- Пару недель назад. В Майами.

- Можешь показать рисунок полностью?

Из-под топа выглядывал только кусочек. Ангел сидел, собрав крылья и прижав ноги к груди. Его голова опущена так, чтобы он мог прижаться лбом к рукам, сложенным на коленях. С крыльев слетали перья.

В ту ночь Николас назвал меня ангелом, поэтому я и выбрала ангела, которому теперь больно. Он съёжился и уже не может расправить крылья. Это мое прошлое. То, что я должна помнить, но не повторять. Ни в коем случае.

Я не должна была этого делать, но все-таки сделала. Я немного приподняла топ, оголяя живот. Николас шумно втянул воздух, а я задержала дыхание.

Я как в замедленной съемке наблюдала за рукой Николаса, которая потянулась к моему животу. Но в какой-то момент он одёрнул ее. Я протолкнула кислород в свои на миг парализованные лёгкие.

- Ангел на животе у ангела, - тихо произнес Николас. - Темная краска на молочной коже: ничего сексуальнее в жизни не видел.

По моему телу побежали мурашки. Он это правда сказал, или мне это приглючилось? Николас считает мою татуировку сексуальной?

Я готова была убить себя и закопать на том же месте, когда мне захотелось почувствовать прикосновение его рук. Я хотела прижаться к нему, приложить голову к его груди, услышать его сердцебиение. Интересно, оно так же сильно бьется, как и мое?

Николас смотрел на меня. Я тоже наблюдала за ним, затаив дыхание. Его глаза – два магнита. В них я видела зеркальное отражение своего желания. Я немного поддалась вперед. Николас двинулся мне на встречу.

- Жаклин, - полушёпот-полустон.

Еще какая-нибудь миллисекунда, и он коснётся меня. В животе что-то встрепенулось. Я прикрыла глаза.

Звонок - резкий и пронзительный. Мой телефон завибрировал.

Мы отшатнулись друг от друга. Дрожащими руками, я взяла телефон в руки и взглянула на дисплей.

Меня спас следователь.

- Алло, - мой голос дрожал так же, как и руки.

- Я уже жду вас в участке, - сообщил мне следователь.

- Да, я, - я посмотрела на Николаса, - скоро подъеду.

Николас кивнул. Я сбросила звонок, положила телефон в сумку.

- Извини, - как-то отстранённо сказал Николас, затем надавил на педаль газа.

Глава 19

POV Жаки

Писать заявление оказалось сложнее, чем я думала. Мне пришлось вспоминать всё в деталях, каждую мелочь. Ведь, как сказал следователь, даже маленькая деталь имела огромное значение. Воспоминания снова возвращали меня в тот день. И чем дальше я углублялась, тем страшнее мне становилось.

Николас, одному ему известно для чего, увязался со мной в полицейский участок. Он напряженно сидел рядом, пока я писала. Следователь косо поглядывал на него.

Он наверняка знает про наши взаимоотношения. Я имею в виду печать и все остальное. И то, что сейчас, когда я фактически пытаюсь наказать своих обидчиков, рядом со мной сидит человек, являющийся первым из них, конечно, является странным. Даже для меня.

Я все глубже погружалась в описание событий того дня. И вот пришло время рассказать о самой серьезной травме того вечера. И я замерла.

Что мне делать?

Это была Виктория.

Я знаю это.

Это она присоединилась к ним. На Кэрол и Лейлы были кроссовки. Я точно помню, что в тот день Вики была в туфлях на высоченной шпильке.

Но она не сидит за решёткой. Вики не участвовала в избиении Яны. Есть ли смысл тянуть её на то дно? Должна ли я рассказывать об её участии?

Я посмотрела на следователя. Он не сводил с меня глаз. Моя голова загудела. Сердце и без того стучало с дикой скоростью, а сейчас просто вырывалось из груди.

- Скажите, мистер... - я вдруг поняла, что не знаю ни имени, ни фамилии полицейского.

- Филипс, - ничуть не смутившись, подсказал следователь. - Адам Филипс.

- Мистер Филипс, есть какие-либо доказательства по моему делу?

- Только ваши показания и заключение мистера Палмера. - Мистер Филипс полистал какие-то бумаги. - А что? Что-то не так?

- Нет. - Я отрицательно помотала головой и снова взялась за ручку.

Я помедлила лишь секунду. Мое сердце давно уже приняло решение. Только разум сомневался.

Я не смогла сделать это. Я не смогла указать Викторию. Только Сару, Кэрол и Лейлу. В конце концов, это они загнали меня в угол и били. А вот Вики... Я точно не видела её. Лишь размытое пятно и шпильку.

Я передала листок следователю. Тот внимательно прочитал.

- Кто из них порезал тебе живот? - спросил он, убирая моё заявление в папку к другим бумагам.

Я положила руки на колени и сжала их в кулаки.

- Я не знаю. - Я очень старалась, чтобы мой голос не дрожал.

- Не знаешь? - Мистер Филипс вытянул руки вперед и скрестил пальцы.

- Нет, когда я упала, то закрывала лицо. Я не смотрела по сторонам.

- Но ты уверенна, что их было трое: Сара, Кэрол и Лейла?

- Да, - я кивнула, но немного нервно.

Мне казалось, что мистер Филипс видит меня насквозь. Еще немного и меня начнет бить озноб - это явно не покажется ему адекватной реакций.

Неожиданно по моей руке прошелся ток, затем стало очень тепло: меня коснулся Николас. Его рука сжала мою. Я посмотрела на него. Его взгляд говорил что-то типа «спокойно, все хорошо».

Уверенность, странное спокойствие - вот, что я чувствую, держа руку Николаса. С каких это пор? Наверное, с того дня в больнице, когда я сидела у него на коленях, а он гладил мою спину, успокаивая.

Мистер Филипс тоже посмотрел на Николаса. Мне стало не по себе. Готова поклясться, но взгляд следователя был слишком подозрительным. Словно он предполагал, что Николас здесь для моего устрашения, чтобы я не сболтнула лишнего.

- С каких это пор вы дружите?

- Мы не дружим, - ответила я слишком поспешно.

Следователь поднял одну бровь вверх.

- Мистер Свен, что вас связывает с мисс Томсон?

- Много чего. - Казалось, Николаса ничуть не смутил такой вопрос.

А я вот готова было сквозь землю провалиться.

- Могу я попросить вас, мистер Свен, оставить нас с мисс Томсон на пару минут наедине?

- Нет, я не... - собрался возмутиться Николас, но я прервала его:

- Николас, пожалуйста, ты можешь идти. Потом я все равно пойду к Яне. Спасибо, что подвез. - Я сжала его руку в ответ, пытаясь показать, что все хорошо.

Он внимательно посмотрел на меня. Я слегка улыбнулась, Николас кивнул. Я отпустила его руку.

- Дай свой телефон. - Николас протянул раскрытую ладонь.

Я непонимающе уставилась на него. Но он просто сидел и ждал. Я достала телефон из сумки, набрала пароль, затем положила его ему на ладонь. Николас быстро постучал по экрану, протянул мне обратно мой IPhone.

- Это мой номер. Если понадобится помощь... любая, не важно, днём или ночью, звони. Хорошо?

Я кивнула, но толком не верила в происходящее. Николас только что сказал, что готов помочь мне в любое время суток? Серьёзно?

Как только Николас вышел, мистер Филипс с волнением взглянул на меня.

- Николас оказывает на тебя давление?

- Нет, что вы! - Я все еще была под впечатлением от произошедшего, поэтому мой голос немного дрожал.

- Тогда, что он хочет от тебя? Насколько я знаю, этот человек сыграл роковую роль в твоей жизни.

Я вскинула голову. Какая разница, какую роль играет Николас в моей жизни. В последнее время его действительно слишком много, но это только моё дело.

- Это как-то относится к делу?

Я еще сама не разобралась ни в его отношении ко мне, ни в своем отношении к нему. Иногда я ненавижу его, как тогда возле больницы. Но временами я осознаю, что то, что я чувствую к нему - это далеко не ненависть.

Сегодня в машине я ждала его поцелуя. Я очень хотела, чтобы Николас прикоснулся ко мне. Когда он находится так близко ко мне, я не могу себя контролировать. Пока я тщательно пытаюсь выстроить барьер между нами, но каждое действие «нового» Николаса делает огромные дыры в этой преграде.

- Не напрямую, - согласился следователь, - но все, что с тобой произошло - это...

- Я все прекрасно понимаю, но это моё личное дело. А Николас никак не связан ни с моим избиением, ни с избиением Яны.

- Ну, хорошо. Расскажите мне конкретно все, что произошло в день нанесения вреда здоровью Яны.

Я рассказала все. По порядку. И воспроизведя вновь в голове тот вечер, я вспомнила одну деталь, о которой совсем забыла.

Маркус.

Я ведь видела его. Точнее, его тень. Конечно, тень не могла быть основательным доказательством того, что это был именно Маркус, но, все же…

Следователю я решила не говорить. Что если я правда ошиблась? Тогда и остальные мои слова тоже могут подвергнуться сомнению.

Я вышла на улицу спустя минут двадцать. До больницы идти минут пять, не больше. Я шла не спеша, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сегодня я сама пошла против закона. Я выгородила Викторию. Правильно ли я поступила?

Ты не должна зацикливаться на правильности решений.

Так сказал мистер Дик. Конечно, неправильно скрывать информацию от полиции, но я не могла поступить иначе.

Я так задумалась, что чуть не врезалась в машину, преграждающую мне дорогу.

- Николас.

Он стоял, прислонившись спиной к машине. На лице темные очки. Сегодня и правда очень солнечно.

- Почему ты здесь?

Он оттолкнулся от дверцы машины и подошел ко мне.

- Я должен был спросить. - Николас поместил очки на макушку.

Должна признать, Николас в очках выглядел еще сексуальней.

Стоп. О чем ты вообще думаешь?

Я одернула себя. Сама я тоже была в очках, но снимать их не намерена. Может, хоть так он не сможет меня загипнотизировать?

Ха, очень смешно.

- О чём?

Что Николас хочет узнать? Я понятия не имела, что могло настолько его заинтересовать, чтобы он ждал меня здесь.

- Ты ведь знаешь, да?

Николас встал прямо предо мной. Он говорил тихо. Так, чтобы только я могла его услышать.

- Что я знаю?

Я терялась в догадках? Знаю о чём? Сколько будет дважды два? Или что H2O - это формула воды?

Ладно, шутки в сторону. У Николаса было очень серьезное выражение лица.

- Ты ведь знаешь, кто порезал тебе живот.

Теперь Николас не спрашивал, а утверждал. Откуда он знает? Может, хочет взять меня на понт? Но для чего ему это?

- Откуда мне знать?

- Знаешь и поэтому выгораживаешь этого человека.

Николас подошел еще ближе. Теперь он закрывал меня от солнца. Николас был значительно выше меня, поэтому я могла спокойно находиться в его тени.

- Нет, я... - Я решила отрицать все до последнего, но Николас уже был слишком близко. Он прервал меня, сказав на ухо:

- Знаешь, что это Вики, поэтому и скрываешь.

Горячее дыхание опалило меня. Боже, так нельзя.

- Но почему? Она ведь предала тебя. Почему бы не позволить ей получить по заслугам?

Я стояла, открывая и закрывая рот. Откуда Николас узнал о том, что это Вики? Кто рассказал?

- Откуда ты?..

- А это важно?

Я отошла назад. Стук моего сердца отдавался в голове - слишком шумно, я не могу остановить свой поток сознания. Мне было сложно выхватить здравую, а главное, цельную мысль из своей головы.

- Жаки, почему ты не сдала её? Это ведь она оставила на твоём теле этот ужасный шрам.

- А ты поставил такой же шрам у меня на сердце.

Теперь отшатнулся Николас. Его лицо побелело. Он сорвал очки со своей головы и со всей силы бросил их на асфальт. Они разлетелись вдребезги - так же, как и мое сердце два года назад.

Я усмехнулась. Николас обернулся ко мне.

- Я знаю! - Я последнее время я постоянно слышу в его голосе отчаянье. Это же голосовая галлюцинация? - И я жалею об этом каждую секунду. Хочу все вернуть, но... Чёрт! Я не понимаю, почему ты не отомстишь мне? Почему не накажешь Вики? Мы оба предали тебя, растоптали твою душу! Сделай так, чтобы мы страдали так же, как ты!

- Нет! - Я все-таки сняла очки и швырнула их туда же, где уже валялись осколки разбившегося сердца. - Я не собираюсь мстить! Или делать кому-то больно! Да, вы предали меня! Но я не предатель! Какое вообще может быть удовольствие, смотря на близкого тебе человека, скорчившегося от боли, которую, к тому же, причинил ты?

- Да, в этом нет удовольствия, - Николас скорчился, словно ему стало очень больно. Он, сжав зубы, ударил кулаком по машине.

- Да, вы предали меня! Хотя, я вас очень любила! Я любила Вики, считала её самым близким мне человеком! Но она отвернулась от меня! И я любила тебя, Николас! Так сильно любила! Всем своим девичьим сердцем… - По щекам потекли слёзы. Я сжала топ в области сердца, пытаясь заглушить боль. - Я отдала тебе свою девственность. Я бы все тебе отдала, всю себя...

Я всхлипнула. Николас обхватил мои плечи, притянул к себе. Его сердце тоже стучало как сумасшедшее. Я прижалась щекой к его груди. Скоро его футболку можно будет выжимать.

- Зачем ты это делаешь? Для чего снова и снова вызываешь это во мне?

Его руки гладили меня по голове, волосам - бессистемно, с перерывами, путаясь в волосах.

- Прости, прости, прости меня, - шептал он мне в макушку.

Я чувствовала, как он покрывал ее легкими поцелуями - так трепетно и нежно.

- Я не предатель, - снова повторила я. - Поэтому не собираюсь предавать тех, кого любила. Конечно, если бы Вики присутствовала на избиении Яны, я бы не стала молчать. Яна сейчас мне дороже всех. Но ее там не было. Она не причинила ей вред. А то, что она сделала мне - это на ее совести. И неважно, есть она у неё или нет.

Николасу удалось меня успокоить. Было так хорошо чувствовать его тепло. Но я все же высвободилась из его объятий. Плакать больше не хотелось. Я только что открыто признала, что любила его. Мне должно было быть стыдно, но нет. Я даже гордилась собой.

- А ты... я уже говорила, что возбуждено уголовное дело по факту избиения. Тебя и тогда там не было, нет и сейчас, поэтому и имя твое даже не рассматривалось.

Глаза Николаса блестели. Что это? Слёзы? Я смахнула свои, застывшие на щеках и подбородке.

- Я все-таки был прав,- Николас горько ухмыльнулся, при этом часто моргая.

- В чем же?

- Ты синеглазый ангел.

- Нет, ты ошибаешься. – Я провела рукой по татуировке на моем животе, Николас проследил мою руку взглядом. - Я - всего лишь человек, поэтому и поступаю по-человечески. Боль за боль - это не будет моим выбором.

Николас не стал останавливать меня, когда я обошла его машину, продолжая свой путь.

Слишком много откровений. С моей стороны. Я сказала очень много. Фактически вывернула свою душу наизнанку. А с его стороны - тишина.

Я по-прежнему ничего не знаю о Николасе, о причинах его действий ни два года назад, ни сейчас. Просто пустота.

Да, я вижу, что он хочет быть со мной. Николас все время рядом, просит прощения. Но барьер не преодолеть, пока он не раскроется мне, пока я не пойму, что могу ему полностью довериться.

Тогда в больнице Николас обещал рассказать мне обо всем, но он не торопится. А стоило бы.

Прошло уже две недели со дня избиения Яны. С каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я переживала. И не за себя. Меня больше всего волновала Яна. Мне казалось, что она морально раздавлена. Я не могла понять причину. Вряд ли сам факт избиения мог так повлиять на неё.

Тогда что?

Её здоровье улучшалось с каждым днем, но из больницы мистер Палмер не спешил выписывать, говоря, что эти улучшения могут быть обманчивыми.

Все эти две недели я проводила либо в школе, либо у Яны. Домой я шла только, чтобы поспать, принять душ и переодеться. Я уходила, не позавтракав, чтобы не сталкиваться с родителями. А приезжала, точнее меня привозил мистер Палмер, когда они уже спали.

Мои отношения с родителями были натянуты, как никогда. Их упорное нежелание меня поддержать явно не способствовало установлению взаимопонимания. Они не хотели меня понять и принять, а я не собиралась идти у них на поводу.

Эти две недели Яна либо лежала, либо сидела. Она очень просила мистера Палмера поставить нам телевизор и DVD, но он упорно отказывал. Из-за сотрясения мозга Яне нельзя сильно напрягаться. Но со временем все же пошел на некоторые уступки, и разрешил хотя бы слушать.

Мы с Яной выбирали аудиокниги и наслаждались произведениями классиков. Иногда мы даже слушали книги на русском языке. Яна попутно рассказывала меня о своей стране, городе. Также пыталась научить меня русскому языку.

Я была только «за». Мне очень нравится, как звучит русская речь. Она может быть абсолютно разной. Плавной и нежной или экспрессивной и грубой - в зависимости от твоих эмоций. Это очень круто.

Но ее душевное состояние не давало мне покоя. Я все же решилась спросить её.

В тот день Яна выглядела очень расстроенной. Она отказалась слушать что-либо и разговаривать о чём-либо. Я как обычно сидела на мягком диванчике, делала уроки.

- Что с тобой происходит?

- Я не знаю, - честно ответила она, хотя я вообще сомневалась, что она захочет разговаривать. - Просто на душе как-то не очень.

- Это из-за Маркуса?

Я уже видела, как Яна плакала из-за него на вечеринке мистера Палмера. Тогда я узнала, какие у них отношения. И, похоже, что ничего не изменилось.

- Он ведь ни разу не навестил тебя?

Я спросила, но сама уже знала ответ. Маркус пропал. Последний раз я видела его в день избиения Яны. Я спрашивала у Николаса, но он также ответил, что ничего не слышал о нем все это время. Это было более чем странно.

Я, конечно, отказывалась верить в то, что Маркус причастен к тому, что случилось с Яной. Слишком уж бурной была его реакция в больнице. Но я видела его в школе тогда. И то, что сейчас он куда-то пропал, наводило на некоторые сомнения.

- А должен был?- Она горько усмехнулась. - У нас ведь был только секс. Никаких чувств.

- Но у тебя есть к нему чувства.

- Но у него нет.

- Я думаю иначе.

Я не говорила Яне про то, что Маркус приходил тогда в больницу, подрался с Николасом, так кричал, обвиняя его. Не могло быть столько эмоций у человека, если он равнодушен.

- Он ушел. - По щеке Яны потекла сначала одна слеза, затем другая. - Я видела.

Она пыталась остановить поток слез, вытирая их тыльной стороной ладони, но у нее не получалось. Тогда Яна просто закрыла лицо руками. Ей было больно плакать, так как грудь при этом дергалось, перелом ребер давал о себе знать.

- Видела Маркуса? Откуда он ушел?

Я подбежала к ее кровати, села на стул рядом.

Яна тоже видела Маркуса?

- В тот вечер я ждала его. Я знала, что он придет. Всегда приходил. - Яна убрала руки от лица, и я взяла их в свои. - Но появились они. Какие-то секунды, и я упала. И последнее, что я видела - это его ботинки. Он развернулся и ушел. Потом я отключилась.

- Что?!

- Я знаю, как выглядят его любимые ботинки. Он часто в них ходит. И в тот день Маркус тоже был в них. Я не видела его лица. Только ноги. Он даже не зашел.

Яна ревела. Ей было так больно. Я понимала её. Предательство Маркуса стало для нее огромным ударом.

Она сломалась, но отчаянно скрывала это ото всех. Но все же временами маска падала с ее лица, и я видела тоску, страдания и разочарование.

Я обняла её. Сначала не очень крепко, боясь, что ей будет больно, но она сама прижалась ко мне сильнее. Она вся дрожала. Я тоже. Но сейчас я старалась казаться сильнее, чтобы Яна могла опереться на меня. Теперь ей нужна моя поддержка. И я стану её опорой.

Я не стала говорить ей, что тоже видела Маркуса. Значит, я все же не ошиблась. Это тень была действительно его.

- Все еще будет хорошо. - Я гладила ее по спине, тихо и методично. Яна потихоньку успокаивалась. Ее дыхание выравнивалось. Она выговорилась, озвучила то, что её так мучило эти две недели. - Кому, как ни мне знать, что в жизни бывает все? И всё может измениться в любой момент, в любую секунду. Маркус - идиот. Он не понимает, что его счастье было в его же руках, но он не удержал. И Маркус это поймет. Рано или поздно.

Суд.

Этот день настал.

Мистер Палмер забрал меня из дома, чтобы вместе заехать за Яной и отправиться в суд.

Меня так сильно трясло, что я с трудом натянула на себя юбку средней длины постельного цвета, светлую шелковую блузку. Волосы я собрала в высокий пучок, чтобы не мешали и не отвлекали меня.

Мистер Палмер, увидев, как я дергаюсь, протянул мне таблетку.

- Это легкое успокоительное. Оно не затормаживает восприятие или сознание. Твоя реакция и рефлексы останутся прежними. Тебя просто перестанет трясти.

- Спасибо. - Я быстро выпила таблетку.

Яну трясло ничуть не меньше моего. Мистер Палмер также протянул ей лекарство.

- Готова? - спросила я её.

- Если бы, - ответила Яна.

Создавалось такое ощущение, что судили нас. Будто не мы жертвы, а наоборот. Нам придется доказать, что нас избили - это смешно. Но реальность бывает иногда нелепой.

Мистер Филипс смог добиться, чтобы наше дело вел судья из Майами. Так мы могли надеяться на беспристрастное судейство, так как «неместный» судья не слышал сплетен нашего городка и не был ни с кем в родстве или дружеских отношениях.

Зал суда выглядел так же, как в фильмах. С одной стороны - прокуроры и истицы. С другой - адвокаты и обвиняемые. Между ними возвышался судья. Возле входа стояли стулья для желающих понаблюдать за процессом.

В зрителях были мистер и миссис Палмер, мистер Филипс. Также я заметила мистера Дика и Николаса. Остальных я видела в городе, но не была лично знакома.

Все места были заняты. Весь городок находился в ожидании развязки этой истории. И что-то мне подсказывало, что переживали они не за нас с Яной.

Моих родителей, конечно, не было. Я и не надеялась. Хотя в глубине души ждала. Но, нет, так нет.

Мы сели на свои места. Привели наших обидчиков. Их лица исказила злоба и ярость. Они ничего не поняли. Просто стали еще более агрессивными. Весь лоск смылся, вместе с косметикой и дорогой одеждой: они выглядели помятыми.

Вошла судья, и начался процесс. Судья - женщина средних лет, с очень приятной внешностью. Она не внушала ужаса или страха, была спокойна и внимательна.

Первым делом допросили Яну.

Она рассказало обо всем, что случилось. Я не спрашивала её об этом, поэтому все, что слышала, сжимало мое сердце так сильно, что хотелось кричать. Я готова была разреветься так же, как ревела миссис Палмер.

Вся эта компания подкараулила её в раздевалке после тренировки. Яна часто занималась вечером, чтобы не потерять свою физическую форму. Они набросились на нее неожиданно. Она даже понять ничего не успела. От нескольких ударов Яна смогла увернуться. Я знала, что она хорошо владеет своим телом и может защитить себя в драке. Но их было слишком много для нее.

Сэму удалось схватить Яну волосы, собранные в хвост. Еще утром убранные волосы помогли ей избежать гнева Сары, но в тот момент сослужили плохую службу. Он ударил её головой об шкафчики, и она упала. После чего потеряла сознание. И больше ничего не помнит.

На все вопросы Яна отвечала чётко и ясно. Не увиливала от ответов, в отличие от обвиняемых. Они путались в показаниях, пытались выгородить каждый сам себя, заваливая друг друга.

Настала моя очередь. Пока шла к месту для дачи показания, я увидела, как Николас улыбнулся мне и кивнул, подбадривая. Я не смогла не улыбнуться в ответ.

- Сначала начнем с дела мисс Яны Вербиной, - пояснил мне прокурор.

- Да, хорошо, - сказала я в микрофон, что стоял за стойкой для дачи показания.

- Скажите, где вы были в момент совершения преступления?

- В сам момент я спускалась по лестнице с библиотеки.

- Куда вы направлялись?

- Мы должны были встретиться с Яной, чтобы вместе уехать домой.

- Вы дружите с пострадавшей?

- Да, мы подруги.

- Что произошло, когда вы спустились?

- Я услышала грохот и крики. И побежала на них.

- Что вы увидели?

- Яна лежала на полу. Она была в бессознательном состоянии. Я испугалась, подумав о худшем. Они били её, пинали ногами.

- Кто они?

- Сэм, Колин, Лейла и Кэрол.

- А где была Сара?

- Она стояла рядом, смеялась и что-то говорила. Я не поняла, что именно.

- Что случилось дальше?

- Я подняла баскетбольный мяч с пола и кинула, попав в Сэма. Они перестали бить Яну, переключившись на меня.

- Что они сделали вам, мисс Томсон?

- Сначала Сара попыталась меня ударить, но я удержала её руку. Затем Сэм схватил меня за горло и швырнул к Яне. Я упала. Попыталась привести Яну в чувства, но у меня не получилось. Потом Сэм схватил меня за волосы. Он держал, а Сара ударила кулаком мне по лицу.

- Уважаемый суд, к делу приложено медицинское заключение. В нём говорится, что у мисс Томсон была разбита губа и синяк на щеке.

- Хорошо, - кивнула судья, - продолжайте допрос.

- Они что-нибудь говорили вам, мисс Томсон?

- Говорила Сара. Она сказала, чтобы я молила её о пощаде, но я не собиралась этого делать.

- Что все-таки остановило их?

- Включилась пожарная сигнализация.

- Кто её включил?

- Я не знаю.

Этот вопрос также не давал мне покоя. Кто мог включить её? Кто еще был там? Может, Николас?

- Ваша честь, у нас имеются записи с камеры видеонаблюдения, которая установлена у главного школьного входа.

Судья кивнула. Включили запись. На ней было чётко видно, как из школы выбежали все пять человек. В дверях они столкнулись с Николасом. Он только вошёл в школу. Но вода уже лилась в это время.

- Этот молодой человек фигурирует в деле? - спросила судья.

- Нет, - ответил прокурор. - Как вы видите на видеозаписи, он только вошел в школу, когда подсудимые уже покинули ее. Мисс Томсон, вы видели этого человека в школе в тот вечер? Кто он?

- Николас Свен, - ответила я. - Да, он пришел в раздевалку на мои крики, помог мне вызвать скорую помощь. На этом все.

Эта видеозапись была очень важным доказательством. Она полностью подтверждала мои слова и слова Яны. Все совпадало.

Дальше слово взяли адвокаты.

- Скажите, мисс Томсон, у пострадавшей были конфликты с подсудимыми?

- Возможно, - я чуть помедлила.

- Почему «возможно»?

Я старалась отвечать как можно спокойнее и увереннее, но мой голос все равно временами подрагивал. Я нервно теребила края своей блузки.

- Ну, Яна не старалась конфликтовать с ними.

- Но, вы не отрицаете, что они могли быть злы на неё?

- Нет.

- Давайте начнем по порядку. В чем причина агрессии Колина и Сэма в сторону Яны?

- Однажды в автобусе мы с Яной сели не на те места?

- То есть вы сделали то, что разозлило их?

- Ваша честь, я не понимаю, к чему клонит адвокат, - вставил прокурор. - Разве такая реакция подсудимых может объясняться этим? В автобусе две девушки сели не на те места?

- Принимается, - ответила судья. - Это не может считаться причиной, адвокат.

- Хорошо, - выдохнул защитник. - А в чем причина агрессии Сары, Кэрол и Лейлы? Чем Яна могла их задеть?

- Яна заступилась за меня.

Прокурор встал.

- Ваша честь. Раз уж, адвокат перешел на такие темы, мы можем перейти на слушание второго дела. Они переплетаются друг с другом.

- Да, хорошо. Продолжайте, адвокат.

- В чем заключался ваш конфликт с подсудимыми?

- У меня не было с ними конфликта.

Я не считаю, что конфликтовала с ними. Да, просто принимала их издевательства, не более того.

- Ваша честь, могу я, не прерывая допроса мисс Томсон, задать вопрос мисс Вербиной?

Судья кивнула.

- Скажите, почему вам пришлось заступиться за мисс Томсон?

- Эта троица издевалась над Жаклин.

- Как долго это длилось?

- Два года.

Я зажмурилась. Я все еще не понимала, к чему ведет адвокат. Но явно пытается загнать нас в ловушку.

- То есть два года мисс Томсон могла планировать месть?

- Что? Нет, - Яна даже подалась вперед, - Жаки никогда не хотела отомстить.

- Но почему мисс Томсон сразу не заявила об избиении. Почему именно сейчас?

Я поняла, к чему клонит адвокат. Он хочет показать, что мои свидетельские показания в деле Яны не могут считаться достоверными, так как у меня давно уже зуб на этих людей.

Я не хотела поднимать эту тему, так как тогда наружу могло всплыть моё пребывание в психиатрической лечебнице. И, похоже, что всплывет.

- Ваша честь, - обратился адвокат к судье, - показания мисс Томсон могут быть основаны на жажде мести. Все обвинения мисс Вербиной строятся на показаниях мисс Томсон. Но они не могут считаться достоверными.

Адвокат довольно скалился. Я готова была схватиться за голову. Все перевернулось с ног на голову.

- Подождите, - вмешалась судья, - то есть на протяжении двух лет мисс Томсон подвергалась издевательствам со стороны трех подсудимых?

- Ну, не совсем издевательствам, - замямлил адвокат.

- Господин прокурор, давайте все-таки перейдем к делу мисс Томсон.

- Хорошо, ваша честь.

Прокурор кратко изложил обстоятельства дела, затем перешёл к допросу.

Я также рассказала все по порядку. Когда спросили Сару и её подруг, они утверждали, что не было никакого избиения. Это я все выдумала, потому что ненавидела их. А ненавидела я их, потому что они супер-пупер популярны, а я - шалава, поэтому и изгой.

- Скажите, кто именно оставил вам этот порез?

Я помедлила секунду. Я не передумала на счет Виктории. Но все-таки соврать судье оказалось не так просто.

- Я не знаю.

Я сделала это. Я соврала. И уличить меня в этом мог только Николас.

- Как так вышло, что вы не знаете?

- Я руками закрывала голову и лицо. Я не смотрела по сторонам. А когда это произошло, они убежали.

- То есть неизвестно, кто именно это сделал? - уточнил судья.

И тут произошло то, что изменило весь ход судебного процесса.

Я даже рот открыла от шока.

Сара вскочила и заорала:

- Порез поставила её лучшая подруга Вики! А били её Кэрол и Лейла! Я вообще не имею никакого к этому отношения!

- Что? - хором возмутились Кэрол и Лейла. - Да это ты нас туда потащила! Ты хотела избить её! Это все ты!

Вот она, дружба в нашей школе. Браво! Вы вместе ровно до тех пор, пока это выгодно, но в любой момент готовы перегрызть глотку друг другу.

- То есть, вы говорите, что избиение все-таки было? - подхватил прокурор. - Кто такая Вики?

Это уже был вопрос мне.

- Мы дружили раньше. Но потом она стала общаться с ними.

- Она была там?

- Я не знаю. Я не видела. - Я почти не врала. Саму Вики я не видела.

- Ваша честь, подсудимые только что признались, что избиение имело место быть. А значит, и у нас нет причин сомневаться в правдивости слов мисс Томсон. К тому же, я не озвучивал раньше, но в деле все же есть одно весомое доказательство по факту избиения мисс Томсон.

Я вылупилась на прокурора – точнее все вылупились на прокурора.

- В деле имеются показания работников химчистки. В тот день их вызвали, чтобы убраться в школе. А точнее, оттереть кровь со стен, пола и школьных шкафчиков. Согласно их показаниям, больше всего крови было в женской раздевалке. И в медицинском заключении сказано, что мисс Томсон потеряла очень много крови. Она могла умереть, если бы ей вовремя не оказали медицинскую помощь.

Я выдохнула.

- Мы не можем верить словам подсудимых о присутствии еще одной девушки. На протяжении всего судебного процесса они путаются, откровенно лгут и недоговаривают. Также, перекладывают вину друг на друга. А мисс Томсон никого больше не видела, следовательно, это сделал кто-то из обвиняемых.

- Мисс Томсон, вы можете добавить еще и заявление об издевательстве, - обратилась ко мне судья.

- Спасибо, ваша честь, - робко ответила я, - но я не буду этого делать.

- Ваше право, - кивнула она. - Адвокат желает что-то добавить?

Адвокат отрицательно покачал головой. Что он мог сказать? Они сами себя утопили. Я вернулась на место возле Яны. Она сжала мои руки. Они оказались ледяными. А щеки, наоборот, пылали жаром.

- Прокурор, вам слово.

- Спасибо, ваша честь. Я также хочу добавить, что в крови всех подсудимых был обнаружен наркотик. Поэтому я настаиваю на признании всех подсудимых виновными по статье «Умышленное причинение вреда здоровью средней степени тяжести», назначить наказание всем в виде принудительного лечения, а также год условного заключения.

Также признать виновными Сару, Кэрол и Лейлу по статье «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, которое могла повлечь за собой летальный исход» и назначить наказание в виде года тюремного заключения и трех лет условного заключения. У меня все, ваша честь.

Адвокат лишь сослался на их психическое состояние в виду того, что они принимали наркотические вещества, и просил просто назначить им принудительное лечение.

Судья удалилась для принятия решения. Мы вышли в коридор, чтобы глотнуть свежего воздуха. С нами вышли все, кто пришёл поддержать нас. Даже Николас.

- Я горжусь тобой, девочка, - прокряхтел мистер Дик, после чего обнял меня.

Я тоже обняла его в ответ. Знаете, мистер Дик действительно напоминает мне моего дедушку. Такой же добрый, теплый.

- Ты молодец, - сказал Николас, подойдя ко мне, когда мистер Дик отпустил меня.

Я смущенно улыбнулась.

- Не думала, что ты придёшь.

За эти две недели Николас стал мне немного ближе. В школе он все время был рядом, ходил со мной из класса в класс, сидел за одной партой, всячески пытался помочь, подвозил до больницы после школы, так как я все время опаздывала на этот неуловимый автобус.

Мне становилось всё комфортнее в его обществе. Николас больше не давил на меня, не приставал, не пытался коснуться меня. Хотя, иногда это случалось нечаянно.

Легкое касание. Но оно вызывало ток по всему моему телу, живот сводило в приятном спазме. Николас не акцентировал на этом внимание, просто вел себя дружелюбно. Но по-прежнему ничего не рассказывал. Может, ему тоже нужно было время? И я давала ему его.

В школе меня не обижали. Возможно, это из-за того, что Николас все время оставался возле меня, а, может, теперь ученики боялись меня трогать, чтобы самим не оказаться в тюрьме. Я не знаю, но была рада, что меня не трогают. Я могла спокойно сосредоточиться на тех проблемах, что у меня уже были. Никто не создавал новых.

- Я видел, как ты переживала, и хотел тебя поддержать.

Я стояла, облокотившись на стену. Николас встал рядом. Он сжал руку. Его ладонь была такой теплой и немного мозолистой. По венам прошлась волна удовольствия.

Яна уставилась на нас, шокировано. Я не рассказывала ей о перемене в наших отношениях. На нас, точнее на наши руки, смотрели и мистер, и миссис Палмер, и мистер Дик. Мой психолог принялся глупо улыбаться и посмеиваться.

Я покраснела. Но руку не собиралась высвобождать.

- Мило, - сказала Яна, становясь по другую мою руку. - Интересно, что еще произошло, пока я прохлаждалась в больнице?

Я улыбнулась.

- Ничего.

Вышел прокурор и позвал нас в зал для оглашения приговора.

Суд полностью выполнил требования прокурора. Все пятеро отправляются сначала в реабилитационный центр, чтобы вылечиться от наркозависимости. Колин и Сэм получили год условно. А вот Сара, Кэрол и Лейла один год проведут в тюрьме, и затем три года условно.

Мы с Яной обняли друг друга так крепко, что, казалось, кости затрещали.

- Мы сделали это! - Яна закричала мне в ухо. - Мы вместе прошли через это! Мы смогли!

Да! Только вместе мы смогли добиться справедливости. У меня одной бы это никогда не получилось.

Глава 20

POV Жаки

 

Вы когда-нибудь чувствовали, что вас ненавидят абсолютно все?

Представьте, что идёте по школе, и все глаза вокруг вас светятся злобой. Становится не просто не по себе - все внутри словно сжимается от неконтролируемого страха.

Да, меня и раньше не любили. Им нравилось издеваться надо мной, наблюдать за моими страданиями. Я была грушей для битья. Но сейчас всё изменилось.

Эта груша срикошетила в тех, кто бил по ней. И теперь меня презирали, но тронуть боялись. Мы с Яной наглядно показали, что я больше не собираюсь безропотно терпеть все то дерьмо, что они выливали на меня раньше.

Яна все еще находилась в больнице. Она каждый день надоедала мистеру Палмеру нытьем, что ей безумно скучно.

Четыре стены, никуда нельзя выходить. За три недели Яна вышла в люди только однажды - в суд. Я бы на ее месте не переживала.

Одиночество - привычно для меня. Мне не нужно общество. Оно не любило меня, и я отвечала ему взаимностью. Была бы моя воля, я бы вообще не выходила из этой палаты. Но Яна не такая, как я. Она очень подвижная. Временами Яна напоминала мне Вики, конечно, до того момента, как она отказалась от меня.

В один день мистер Палмер не выдержал и поставил нам телевизор в палату. Теперь мы целыми днями и вечерами смотрели сериалы - знаете, такой сериал-марафон. Иногда мне казалось, что мой мозг взорвется. Я два года ничем не интересовалась. И как оказалось, пропустила много чего.

«Дневники вампира» закончились - с ума сойти! «Сверхъестественное» сняли тринадцатый сезон - уму непостижимо!

Хоть Яна и недолюбливала «Дневники вампира», все же решилась на просмотр последних сезонов. Заняться ей ведь было нечем. И критиковала она буквально каждую серию. Под конец она разнесла всех персонажей.

- Как? Вот скажи мне, как так можно? Что это вообще за бред? Вот лежала она себе несколько сезонов подряд, а тут раз и проснулась! И все в одной серии! Я отказываюсь дальше смотреть этот бред!

- Но это была заключительная серия, - говорю я сквозь смех.

Это было невероятно смешно - наблюдать за Яной. Она чуть ли не кричала, при этом морщилась от боли. Но боль не заставляла её замолчать. Она с завидным упорством продолжала:

- Да? Уже? Ну и замечательно! Столько сезонов эти два брата бегали за Еленой, а тут раз и все. Пока она там прохлаждалась, один женился на другой, потом вообще умер. Другой тоже чуть не сдох! Да, лучше бы они все сдохли, к чёртовой матери!

- Если ты не перестанешь, то мистер Палмер заберет телек и DVD. И к тому же, Сэм и Дин постоянно сдыхают и оживают. Я уже не говорю, сколько раз помирал Кастиэль. И, посмотри, на дворе тринадцатый сезон. А ты смотришь и радуешься.

- Но Дин - такой красавчик. - Яна хлопнула в ладоши и расплылась в улыбке.

- Ага, а Деймон - нет?

- Ну, он тоже. Хотя слишком слащавый!

- Ты невозможна! - засмеялась я.

Я, конечно, возмущалась, но очень радовалась. Пусть лучше кричит и критикует. Пусть делает все, что угодно, лишь бы не плакала и не грустила.

О Маркусе мы больше не говорили. Яна упорно старалась делать вид, что всё прекрасно, что она не парится по поводу его исчезновения, но я видела, как ей нелегко. Маркус так и не появился ни в школе, ни в больнице. Никто не знал ни где он, ни почему пропал.

Николас продолжал ходить за мной по пятам. Я даже привыкать стала, что он всегда рядом - так странно, но так приятно. Временами Николас подходил ко мне слишком близко, прижимался и касался меня.

Иногда мне казалось, что он затеял со мной какую-то сексуальную игру. Ну, знаете, типа «настолько хватит моего терпения?». Каждое его прикосновение пробирало до самого нутра, но я стойко сопротивлялась, не подавая виду. Хотя с каждым разом это становилось все труднее.

Он магнит для меня. Его глаза, губы, волосы, дыхание, тело, запах - всё это притягивало к нему. И было бы легче отказаться от Николаса, если бы он оставался самодовольным, грубым, агрессивным и ненавидящим меня. Но Николас вел себя по-другому - был очень внимателен и заботлив.

Я постоянно задавала себе один и тот же вопрос. Почему сейчас? Почему он не был таким два года назад? И ответить не могла. Николас молчал.

- Как продвигаются ваши отношения?

Сегодня четверг. Мистер Палмер обещал выписать Яну через пару дней. Она уже была на старте. Только дай знак, и она рванет из больницы со скоростью пули.

- Никак, - ответила я, закрывая учебник по химии.

- Вы не?..

- Нет, - я даже не дала ей договорить.

И неважно, что именно хотела узнать Яна. Нет на все. Мы не целовались, не обнимались, не занимались любовью. Ничего.

- Мы просто вежливо общаемся.

- Ага, конечно, - на лице Яны появилась улыбка маньяка.

- Что?

- Николас смотрит на тебя взглядом трахну-в-любое-время-в-любом-месте-в-любой-позе. А ты говоришь мне про общение.

Я закатила глаза.

- Я не знаю, смогу ли перешагнуть через все.

- А как же та фигня про доверие, прощение и принятие?

Да, так говорил мистер Дик.

- Говорить об этом намного легче, чем выполнить. Я не знаю, что должно произойти, чтобы я смогла принять все это.

- Он знает?

- Да, я говорила ему много раз.

Последний такой разговор состоялся возле больницы сразу после того, как я написала заявления. Прошло уже три недели. Казалось, Николас все понял и больше не пытался давить на меня, просить прощение или что-то подобное.

Нас прервал телефонный звонок. Я не ожидала, поэтому замерла, тупо уставившись на вибрирующий телефон. Мне никто не звонит, кроме Яны. Ни у кого ведь нет моего номера.

- Ответь, - подтолкнула меня Яна.

- Алло, - неуверенно ответила я.

- Привет, Жаки. - Джереми? - Мы можем поговорить?

- Джереми? Откуда ты узнал мой номер?

- Это не так важно, - замялся он.

- Что тебе нужно?

- Послушай, я извиняюсь за то, что произошло в тот вечер. Я просто испугался за свой бизнес. Ты должна понять...

- Я поняла, - перебила я. С чего я вообще должна слушать его нытье? - Ты за этим позвонил?

- Нет. Я хотел спросить - собираешься ли ты возвращаться в бар?

- Что?! Почему я должна собираться?

- Ну, тебе вроде бы нравилось...

- Нет, подожди. То есть ты хочешь, чтобы я продолжила петь в баре?

- Да, хочу.

- Но как на это отреагируют посетители?

- Они... постоянно спрашивают о тебе, просят вернуть тебя на сцену. И завтра как раз пятница...

- Мне надо подумать.

- Хорошо, я позвоню тебе завтра утром.

Я нажала на отбой, затем уставилась в потухший экран.

Я правильно все поняла? Джереми хочет, чтобы я продолжила петь в его баре? Это что-то из разряда фантастики. Его посетители хотят вновь слушать мое пение? Но разве им не важно, кто на сцене?

Эй, привет, это все еще я - школьный изгой, который к тому же посадил за решетку пять человек.

Я сказала Джереми, что подумаю, но, по правде говоря, жутко соскучилась по сцене. Скорее не по самой сцене, а по пению. Я давно уже не пела - это странно для меня. Музыка была моим другом, когда вокруг никого не было. Она помогала мне справляться какое-то время.

- Это был хозяин бара?

- Да, - кивнула я, убирая телефон в сумку. - Он хочет, чтобы я снова начала петь.

- Это же круто! - Яна чуть ли не подпрыгнула.

Её реакция была более бурной, нежели моя. Но это только так кажется. Яна всегда открыто проявляла свои эмоции. Я же замкнута, многое держу в себе. Мне иногда сложно проявлять свои чувства. Но временами я взрываюсь как бомба, только замедленного действия. Я не знаю, хорошо это или плохо, это просто есть.

Я широко улыбнулась.

- Но он же понимает, что ты больше не собираешься оставаться в тени?

- А смысл? Все ведь и так узнали, кто поет на сцене.

- Да, но если ты скроешь себя, оставив только свой голос, они смогут сделать вид или убедить себя, что не знают, кто ты.

- Но это же бред!

- Это самовнушение, - покачала головой Яна. - Люди могут закрывать глаза на то, что им не нравится видеть.

- Мне все равно, нравится это им или нет, - твердо сказала я.

- Я прям горжусь тобой!

В палате я провела еще пару часов, после чего направилась домой.

Утром в пятницу меня подкараулила мама. Она знала, что я не зайду на кухню, поэтому ждала меня у входной двери.

- Завтрак - самый важный прием пищи. - Мама не улыбалась. - Почему ты пропускаешь его?

- Я ем, мама.

- Как твоя подруга? Её выписали?

- Еще нет. Но Яне уже легче, если тебя вообще это волнует.

Мама никак не отреагировала. Я давно ее не видела. Мне показалось, что она как-то изменилась.

- Отец сегодня приедет.

- И?

- Ты должна прийти на ужин, Жаклин.

- Нет, у меня дела.

- Жаклин, - голос мамы дрогнул, - ты должна поговорить с отцом.

Я открыла дверь, уже собираясь выйти, но обернулась.

- Мама, он не скажет мне ничего нового. Я прекрасно понимаю, чего вы хотите, но я не буду жить по вашим правилам. Я не такая, как вы. И сегодня у меня дела.

Я выбежала из дома быстрее, чем она сказала что-то в ответ.

Постольку я выходила из дома очень рано, то могла пройти пару остановок, пока меня, наконец, не догонял школьный автобус.

Сегодня я шла полностью погруженная в свои мысли. Я даже не слышала музыку, громыхавшую в наушниках.

Что отец хочет мне сказать? Я даже представить себе не могла. Снова собрался читать нотации, или же пытаться воткнуть меня обратно в свои рамки? Может, он хочет поставить мне условия?

Я уже давно готова к этому. Если он думает, что шантаж поможет, то глубоко ошибается. Угрожать мне папа может только одним - деньгами. Возможно, он захочет лишить меня карточки. Но это не проблема для меня. Мне не нужны их деньги. Лучше остаться ни с чем, чем стать похожей на них.

Я легла на парту, накрыв голову руками. Если сказать по правде, то я готова была биться головой об это металлическое изделие.

- Что-то случилось?

Николас сел рядом за парту. Я подняла голову.

- Что?

- У тебя нездоровый вид. - Он пристально окидывал меня взглядом.

Ну, нормально я выгляжу. Просто волосы немного спутались от ветра, вокруг глаз синева. Я ведь не очень хорошо спала. Меня разрывало предвкушение выхода на сцену. Мои голосовые связки были наготове. И в тоже время я очень боялась реакции зала. Что если они все-таки не захотят меня слушать?

- Все в порядке, - буркнула я.

Начался урок. Николас делал какие-то записи. Я же рассеянно смотрела по сторонам. Телефон завибрировал. Сообщение от Джереми.

«Ты подумала? Что решила?»

Я ответила:

«Ок. Приду к 21.00».

«Ок. Буду ждать».

Я улыбнулась и прикусила внутреннюю сторону щеки. Снова вибрация. Яна.

«Оливер выписывает меня сегодня!!!!!!»

«Здорово!!!!»

Я так сильно обрадовалась, что чуть не подпрыгнула на стуле. Николас удивленно поднял брови, задавая мне немой вопрос.

- Яну выписывают, - шепнула я.

Николас тоже расплылся в улыбке. Он накрыл мою руку, лежащую на колене. Она слегка подрагивала от нахлынувших на меня эмоций.

- Это очень хорошая новость. - Николас наклонился к моему уху. Мои волосу были перекинуты на другой бок, поэтому его дыхание защекотало мне шею.

-Да, - я повернула голову, мы оказались лицом к лицу, - это замечательно.

В этот раз первым отстранился Николас. Он сжал зубы и снова уткнулся в тетрадь. Я вдохнула, успокаивая свое сердцебиение.

После уроков Николас ждал меня у выхода из школы.

- Ты к Яне?

- Да, - я улыбнулась, щурясь на солнце.

- Я тебя отвезу.

Я кивнула и пошла за ним к машине.

- Сегодня вечером ты будешь с Яной? - спросил Николас, когда мы подъехали к больнице.

Я уже собиралась выйти из машины, поэтому держалась за ручку.

- Эм... нет, я не...

- Может, сходим куда-нибудь?

Говоря это, Николас засмущался. Я офигела. Николас умеет смущаться? С каких это пор?

- Ты... приглашаешь меня на свидание? - с трудом проговорила я.

Это было так странно. Я закусила губу.

- Да, - улыбнулся Николас немного кривовато, - пытаюсь. Так ты согласна?

- Нет, - выдохнула я.

Плечи Николаса поникли. Он отвернул от меня глаза.

- Нет, эм... это не потому что... - я путалась, пытаясь сформулировать свою мысль. - Вечером я буду петь.

- В баре «Только пьяные»? - Николас снова смотрел на меня. В его глазах что-то загорелась.

- Да, Джереми позвал меня, и я сама хочу, - я улыбнулась, потом сжала губы. - Я соскучилась по этой сцене.

- Значит, увидимся там?

- Ты придешь?

- Я никогда не пропускал твои выступления, - усмехнулся Николас.

- Хорошо, увидимся.

Я быстро вышла из машины, сжала руки, затем поднесла их к губам и выдохнула. Николас позвал меня на свидание. Почему это так волнительно? Он ведь уже не раз показывал свой интерес ко мне. Но его прикосновения говорили мне лишь о физических желаниях. А вот свидание... Не знаю, но для меня это ощущается как-то по-другому.

Я вошла в палату Яны с улыбкой чеширского кота.

- Это ты так рада, что меня выписывают? - Яна уже готова.

Она переоделась, собрала сумку и сидела на кровати, ожидая.

- Да, - честно ответила я. - И еще потому, что Николас хотел пойти со мной на свидание.

Яна пискнула, затем рассмеялась. Она вскочила с постели и хлопнула в ладоши.

- Это так романтично. Ты согласилась?

- Нет.

- Какого?..

- Он хотел сегодня вечером. - Я пожала плечами. - А сегодня я ведь иду в клуб.

- Эх, - Яна шумно вдохнула. - Я бы тоже хотела пойти с тобой, но Оливер мне не позволит.

- Это единственное, что меня расстраивает.

В палату вошел мистер Палмер.

- Уже готова?

Яна возмущенно двинула головой:

- Сколько можно ждать?

- Все, - мистер Палмер взял сумку, - поехали.

Я долго думала, что мне надеть. Если бы сегодня вечером рядом была Яна, я бы рискнула и надела юбку или платье. Но её там не будет. И я решила не выглядеть слишком вызывающе.

Я натянула темные обтягивающие джинсы. Я не хотела скрывать мою татуировку, поэтому надела черный короткий топ. Очень короткий. Так, что мое тату было полностью открыто. На шею ничего не наденешь, так как топ обвивал ее, оголяя плечи.

На ноги - широкие черные кожаные сапоги на невысоком каблуке. Волосы я распустила и немного завила. Я обвела глаза темным карандашом, накрасила губы темно-лиловой помадой.

Честно говоря, я очень надеялась, что встречу там Николаса. Я понимаю, что глупая и наивная, но он вызывает во мне столько эмоций. Мне нравится ощущать его рядом. И с каждым днем я все больше доверяю ему. И наше прошлое уходит все дальше.

Я только что осознала, что смотря на него, больше не вспоминаю случившееся. Николас больше не ассоциируется у меня с той болью, теперь он скорее как бальзам, нанесенный на эту рану.

Я спустилась как раз к ужину. Хоть мне совсем не хотелось есть, я все же решила посетить сие пиршество. Я просто молча села за стол.

Отец сидел, как обычно, во главе стола, мама справа, я слева. Он выглядел уставшим и каким-то потрепанным. Это как-то связано со мной? Если так, то должна ли я испытывать чувство вины? Или переживать? Возможно, я не очень хороший человек, потому что меня это не особо беспокоило.

- Ты куда-то уходишь? - спросила мама, разглядывая мой наряд. Она поморщилась, заметив татуировку.

Я просто усмехнулась. Не нравится - не смотри.

- Да, - сухо бросила я, не собираясь уточнять.

- Почему бы тебе не надеть другую майку? - предложила мама. - Я много тебе купила в последний раз.

- Нет, спасибо. Мне нравится этот.

Мама поставила передо мной тарелку с запечённым мясом с овощами. Сама же она ела овощи на пару - та еще гадость без соли и специй. Пресная и мягкая. Возможно, они бы и были вкусными, если не держать их так долго, но мама явно их перепаривала.

Есть я не хотела, поэтому сразу решила выслушать отца.

- Так о чем вы хотели со мной поговорить?

- Жаклин, сначала надо доесть, - попыталась укорить меня мама.

- Нет, говорите сейчас, мне уже пора.

Мама потупилась, смотря в свою тарелку. Она ковыряла свои брокколи, перемещая их с одной стороны на другую.

- Я хочу перевести тебя в другую школу, - сказал папа, не поднимая на меня головы.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза и рот.

- Что?!

- Тебе так будет лучше, - затараторила мама. - Там отличная программа. Они хорошо подготавливают к колледжу. И ты же хотела уйти из этой школы.

- Нет! Вы делаете это не для меня! - Я вскочила с места. - Вы просто хотите снова меня контролировать. И пока я здесь, вы этого не можете сделать!

- Ты наша дочь! - Отец начал выходить из себя. - И должна делать то, что мы говорим!

- Поздно вы вспомнили, что Я - ВАША ДОЧЬ! Я просила вас перевести меня в другую школу два года назад, но вы отказались! Я умоляла, но вы были непреклонны! И сейчас, когда у меня все более-менее наладилось, вы хотите отправить меня неизвестно куда! Вы издеваетесь надо мной?! Я вам не марионетка!

- Сядь! - приказал отец.

Я резко опустилась обратно на стул – скорее от неожиданности, чем от самого приказа.

- Ты поедешь туда, хочешь ты этого или нет! К сожалению, они смогут тебя принять только после нового года, так что ты можешь закончить здесь все свои дела. - Он начал повышенным тоном, но закончил спокойно и уверенно.

- С чего это вы решили, что я вас послушаю и поеду? - Я хотела усмехнуться, но не стала. Мне нужно быстрее уходить. Этот разговор все равно бесполезен.

- У тебя нет выбора. Ты еще несовершеннолетняя и полностью зависишь от нас материально.

А, деньги! Отец хочет надавить на это место? Да мне плевать на их деньги, они мне не нужны. Если будет нужно, то я сама свалю из этого города и пойду работать. Да, согласно, что звучит немного наивно. Но зависеть от этих людей, я не хотела в любом случае.

Мама все это время отводила глаза. Она смотрела куда угодно, только не на меня. Она больше не улыбалась, как раньше. И больше не повторяла: «Все хорошо». Что это? Её накрыла наша реальность?

Я опять встала.

- Мы еще посмотрим, - бросила я отцу прежде, чем выйти из комнаты, - еще целый месяц до нового года.

- Рад снова тебя видеть, - Алекс улыбался мне, разливая какую-то жидкость по бокалам. - Ты одна? Где твоя подруга?

- Не делай вид, что ничего не знаешь. Всё равно не поверю, что весь город знает, а ты нет.

Алекс засмеялся, будто бы я сказала что-то невероятно смешное. Но быстро перестал, увидев, что я не разделяю его веселья.

А чему радоваться? Яна была в больнице - это не смешно! Родители хотят перевести меня в другую школу - это вообще ни разу не смешно! И хотят они это не для моего будущего.

Вся эта фигня с подготовкой к колледжу - просто оправдание. Или заученная фраза для окружающих. На самом деле, это ловушка для меня. Они хотят отделить меня от Яны и Николаса. Сплетни о том, что он бегает за мной, конечно, уже заполонили этот городок. Родители считают, что именно они плохо на меня влияют. Что, если отделить меня от них, я снова стану той покорной овцой.

Но, фиг вам! Я что-нибудь придумаю. И точно никуда не поеду.

- Где Джереми?

- У себя. - Алекс кивнул в сторону кладовки. - Он уже миллион раз выходил, чтобы посмотреть, пришла ты или нет. Будешь что-нибудь?

Я отрицательно помотала головой.

- Выглядишь очень сексуально, - вдруг сказал Алекс, - выпивка за счет заведения.

Как связана моя сексуальность с бесплатной выпивкой? Хотя мне все равно. Можно подумать, что у меня появится желание выпить потому, что алкоголь достанется мне бесплатно.

Я нахожусь совсем одна. В баре, где куча пьяных людей: мне необходимо оставаться трезвой, чтобы контролировать ситуацию.

- Жаки! - Это Джереми.

Он встал возле меня. Я впервые видела, как он смотрит на меня без отвращения. Казалось даже, что он рад меня видеть. С чего бы это? Неужели, несмотря на то, что на сцене пела именно я, позор нашего городка, посетители все равно хотят, чтобы я находилась на этой сцене.

- Как хорошо, что ты снова здесь! - Его голос слишком возбужденный.

- Без тебя по пятницам выручка была не та, - сказал Алекс как бы невзначай.

Ах, вон оно что. Выручка. Я ведь приносила очень хороший доход бару. А без меня это заведение потеряло свою изюминку. Конечно, я не удивилась. Джереми никогда не был бескорыстным.

- Ты готова? - Джереми сделал вид, будто не услышал слова брата?

- Да. - В голову пришла невероятная идея. Еще утром я даже не думала об этом. Но после такого разговора за ужином, решила немного помочь себе. - Но у меня есть два условия.

Я говорила уверенно, больше не тряслась. В конце концов, если он откажется, я просто-напросто уйду, ничего особо не теряя. К тому же сейчас, когда все знают, кто же поет, у меня могут появиться и другие предложения. Ну, я, конечно, не надеялась, но чем чёрт не шутит.

- Какие? - изумился Джереми.

Бар сегодня был наполнен до отказа. Я посмотрела на монитор. Там целая куча заказов. Я оглянулась по сторонам. Сидя за барной стойкой, я видела весь зал как на ладони из-за того, что она немного возвышалась над залом. Это сделано с целью лучшего контроля над происходящим в баре.

На меня поглядывали с любопытством, но я искала глазами Николаса. Его нигде не было видно.

Еще не пришёл? Меня это очень огорчало. Я хотела знать наверняка, что он здесь, слушает меня. Хотела, чтобы он смотрел на меня, желала ощущать его присутствие в зале.

Было уже ровно девять. Пора выходить на сцену.

- Ты же понимаешь, что мне не нужна тень.

- Почему бы нам не сделать все так, как было раньше?

- Нет! - сказала я с вызовом. Джереми кивнул, согласившись на первое условие. - И еще одно.

Я немного помедлила. Внимание Джереми и Алекса было обращено исключительно на меня.

- За выступление ты мне заплатишь, - я сделала паузу, - тысячу долларов.

- Что?! - выкрикнули они одновременно. После чего Алекс засмеялся, а Джереми замер.

Я молча ждала. В моих глазах был вызов. И Джереми видел его.

Да, я очень изменилась. Если бы не угрозы отца, я бы не стала ставить это условие. Но мне скоро пригодятся деньги. И я не собиралась втихую снимать их с карты родителей. Пусть они думают, что загнали меня в угол.

- Не многовато ли? - Джереми вышел из ступора.

- Нет, я пела здесь три года абсолютно бесплатно, обогащая твой счет. Но времена меняются. И если не хочешь, то я пошла отсюда. Тебе придется самому объяснять присутствующим, почему я не вышла на сцену.

Джереми заскрежетал зубами. Я прекрасно понимала, и он тоже, что выхода у него нет.

- А ты мне очень даже нравишься, детка, - Алекс поддался ко мне. - Может, уединимся где-нибудь на пару минут?

Он дотронулся до моей руки. Я отдернула ее, стараясь сдерживать свое отвращение и гнев. Я до сих пор содрогалась, вспоминая его приставания на танцполе.

- Даже не думай, - оскалилась я. - Джереми, держи своего брата подальше от меня.

Я еще помню, как он говорил, что это именно я пристаю к нему.

Джереми зло посмотрел на Алекса. Тот поднял руки, типа, сдаюсь.

- Ну, так что решили? - Я пальчиком обвела толпу. - Платишь? Или я пошла домой?

- Хорошо, - капитулировал Джереми.

- Ну и ладненько. - Я хлопнула в ладоши, как это делает Яна. Чёрт, я начала перенимать ее слова и поведение. - Только деньги вперед.

Алекс опять прыснул. Джереми покраснел еще больше. Но все-таки кивнул Алексу. Тот вытащил из-под барной стойки десять купюр по сто долларов. Я свернула их и положила в свой маленький черненький рюкзачок с шипами, что висел у меня на плече.

- Ну, вот и все. Пошли на сцену! - Мое настроение сразу поднялось. Хотя бы немного денег на всякий случай у меня есть.

Я вышла на сцену, уверенно шагая. Вокруг царил полумрак, но я всех вижу, и меня тоже все видят. На сцене стоял стул. Я залезла на него, удобно откинувшись на спинку.

- Всем здравствуйте, - сказала я в микрофон, проверяя звук. Все в норме. - Давайте начнем.

Такого я еще не испытывала. Я не пряталась, была сама собой. Пела, получая нереальное удовольствие. И людям это нравилось. Им нравилось слушать именно меня - Жаклин Томсон – а не тень.

Началось все с песни Miley Cyrus - Wrecking Ball - тенденции не меняются. Люди выпивают, раны дают о себе знать. Они заказывают душещипательные песни и плачут, слушая их. После чего им реально становится легче.

Или же такую, под которую можно танцевать. Но танцуют сейчас в основном под клубные миксы, поэтому таких песен немного. Именно в этом и прелесть бара «Только пьяные». Ты можешь услышать живое выступление, не клубные миксы, и при этом сам выбираешь плейлист.

Песни The Pretty Reckless сегодня были очень популярны. Я спела «Kill Me», «Just Tonight» и, конечно же, «My Medicine». Также Nikelback: «Far Away», «If Today Was Your Last Day», «Lullaby».

Я также исполнила Ben Cocks - So Cold. Слова этой песни эхом отражались в моем сердце.

- Из-за тебя мое сердце истекает кровью,

Ты все еще должен мне причину,

Я не могу понять, почему...

Я уже не могла сидеть на стуле. Я ходила туда-сюда, воспроизводя одну песню за другой. Далее была группа Skillet. «Awake and Alive», «Comatose». Услышал мелодию «Lucy». Я сделала глубокий вдох. Эта песня всегда отзывалась болью. Я даже иногда плачу, когда пою её.

Я подошла ближе к краю, посмотрела на зрителей. Одни стояли с бутылками у небольших столиков, другие сидели на диванчиках, третьи раскачивались под песни возле сцены. Я знала, что меня слушают все. Я хотела увидеть Николаса. Но со сцены не могла разглядеть всех.

Я села на край сцены и свесила ноги. Не знаю, как я решилась на такой шаг. Но мне захотелось петь рядом со зрителями. И я не пожалела. Они пели вместе со мной. Я слышала их. Некоторые уже ревели. Я пела:

- Когда прошло все,

Хочу обнять вновь...

Я б отдал весь этот мир,

Чтоб блеск увидеть мне сейчас в глазах твоих.

Слишком эмоциональная песня. Я смахнула слезы с глаз. Мне захлопали. Я улыбнулась.

Я больше не могла петь. В горле пересохло, в легких горел огонь. И эмоционально было уже тяжеловато.

Я ушла со сцены, взяла у Алекса бутылку воды.

- Мне надо подышать, - сообщила я Джереми и направилась к черному ходу.

Свежо. Я подошла к стене и приложила к ней лоб. Тишина, спокойствие. Как же хорошо. Сердцебиение зашкаливало, как и адреналин у меня в крови. Я услышала, как открывается дверь, улыбнулась, подумав, что это Николас. Он знал, что я прячусь здесь после выступления. Я обернулась и замерла.

Это был не Николас.

- Грег. - Я сжала зубы. Мой желудок упал в пятки.

Я совсем забыла о его существовании. И вот он стоит передо мной.

- Вот ты где! - Он мерзко улыбнулся. - Давно не виделись.

Он начал подходить ко мне.

- Не подходи! - процедила я.

- А то что? Что ты мне сделаешь? Посадишь в тюрьму?

Грег засмеялся. У меня мороз по коже пробежал от его смеха.

Мы с ним вдвоем. В темноте. В переулке. Здесь никого нет.

Он медленно надвигался на меня, зажимая в угол.

- Ты лишила меня моей секс-игрушки: теперь тебе придется занять ее место.

- Ты свихнулся? Я не собираюсь заниматься с тобой сексом!

- Ну, - он улыбался, а я готова была блевануть, - у тебя нет выбора.

Я прижалась к стене спиной. Отступать больше было некуда. Я решила неожиданно протиснуться сбоку. Но он поймал меня за руку и швырнул обратно в угол. Я ударилась спиной о шершавую стену.

- Решила поиграть в недотрогу, тварь? - выдохнул он мне в лицо.

Я отвернула голову: какое противное у него дыхание. От него вообще разило алкоголем, травкой и еще неизвестно чем.

- Я закричу, - предупредила я.

- Кричи, сладкая. - Он прижал свое тело к моему. - Я люблю, когда вы громко стонете.

Его руки начала шарить по моему телу. Я сопротивлялась и извивалась, пытаясь скинуть с себя его руки. Я начала колотить его, не метясь, а просто куда попаду.

Грег выругался, поймал мои руки. Он остановился, что-то обдумывая, после чего толкнула меня в другую сторону.

Это было очень резко, я не удержалась, потеряла равновесие и боком упала на асфальт. Я попыталась встать, но Грег развернул меня, положив на спину, затем сел мне на ноги, оседлав. Я, зарычав, двинула кулаком по его роже.

- Сука! - Он сплюнул. - Лучше перестань сопротивляться.

Я вновь начала извиваться, чтобы скинуть его. Он схватил мои руки, вытягивая их над моей головой, при этом ложась на меня.

Мои белые волосы, должно быть, уже стали черными: здесь было очень грязно и сыро. Я попыталась ударить его ногами, но его ноги крепко прижимали мои к асфальту.

Похоже, он знал, что надо делать. Неужели это не в первый раз?

- Я все равно тебя трахну, - говорил он мне в ухо, - хочешь ты этого или нет.

Он зарылся головой в мои волосы, его губы самым гадким образом прошлись по моей шее. Я сжала зубы.

- Ты такая сладкая, - хрипел он. - Я еще тогда на вечеринке почувствовал, как вкусно ты пахнешь.

- Отвали! - рычала я. - Тебе точно не поздоровится!

- И кто же меня накажет? - засмеялся он. - Кто заступится за такую шлюху, как ты? Не всё же Нику тебя трахать, может и поделиться разок.

Я вся дрожала от страха и отвращения. Я была беспомощна.

Что я могла сделать против парня?

Его тело полностью парализовало мое. Он был слишком тяжелый для меня. Он держал мои руки одной рукой, а другая начала проходить по моему голому животу. Я дернулась. Он схватил меня за грудь поверх топа. Я заорала. По щекам потекли слезы. Грег попытался пролезть под топ: я начала дергаться еще сильнее.

- Перестань! - рыкнул он, облизывая мою шею.

Гадко. Мерзко. Противно.

Он принялся расстёгивать пуговицу на джинсах. У него никак не получалось одной рукой. Грег матерился, но отпустить вторую руку не мог.

- Легче тебя просто вырубить, - произнес он.

- Нет! - заорала я, когда до меня дошел смысл его слов. Если я потеряю сознание, то все кончено. - Нет!

Дверь открылась с такой силой, что ударилась о стену. Грохот. Затем я услышала голос Николаса. То, что лилось из его рта, я еще ни разу в жизни не слышала. Мат на мате и матом погонял.

Он схватил Грега за шиворот его рубашки и рванул вверх. Николас ударил его кулаком в нос, затем отшвырнул в сторону. Я слышала, как Грег ударился о стену и заорал.

Николас протянул мне руку. Я схватилась за нее, поднимаясь с асфальта.

- Ты в порядке? - Николас обхватил моё лицо руками. Его глаза испуганно бегали по мне.

Я не могла говорить, слезы потекли еще быстрее. Я убрала его руки от своего лица. Николас с тревогой смотрела на меня, думая, что я снова отталкиваю его. Но я быстро сделала шаг вперед, обняла его за шею, затем прижалась к нему еще теснее. Николас обвил мою спину руками, немного приподнимая, окружив при этом своим теплом.

Я больше не могла сдерживаться. Он мне нужен. Я сделала шаг ему навстречу.

Глава 21

POV Жаки

 

- Он ничего не успел? - голос Николаса сорвался. - Жаки, прости, я опоздал...

Николас прижимал меня к себе так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Я тоже обнимала его за шею, вдыхая его запах.

Я хваталась за него, как утопающая, будто он мой источник кислорода. По моим щекам потекли слёзы облегчения. Я только что валялась в грязи и теперь пачкала белую футболку Николаса. Но он не обращал на это внимания, гладя меня по волосам и спине. Я всхлипнула, он сжал меня сильнее.

- Все хорошо, - прошептал Николас.

Я поежилась. Губы Николаса были возле моей шеи. Я не могла позволить, чтобы он дотрагивался своими губами до тех мест, которые только что облизывал этот мудак.

Я очень хотела, чтобы Николас целовал меня, обнимал и не останавливался. Но не так. Не здесь. Не сейчас.

Я должна смыть с себя эту вонь. Мои волосы свисали испачканными сосульками. Мои джинсы были расстегнуты, но эта сволочь не успела залезть мне в трусы. Я была рада, что не надела юбку или платье, тогда бы все кончилось совсем по-другому. Для меня - не лучшим образом.

Я немного отстранилась от него. Николас не стал меня удерживать. Грега давно уже не было в этом переулке. Он сбежал. Это животное могло издеваться только над слабыми. С Николасом он бы точно не справился.

- Мне надо найти его, - процедил он. - Этот ублюдок должен получить по заслугам!

- Нет! - Я схватила его за локоть. - Нет! Не уходи! Не оставляй меня одну!

Меня сильно знобило. Николас снова прижал меня к себе.

- Давай я отвезу тебя. - Его губы были возле моих.

- Хорошо, - выдохнула я.

Он помог мне идти, поддерживая за плечи. Мои ноги дрожали. Я перестала плакать, но все еще всхлипывала. Мы вошли в бар. Николас расталкивал людей, ведя меня к выходу.

- Жаки, - перед нами возник Джереми, - ты куда? Твое выступление еще не закончилось.

- Закончилось! - рявкнул Николас.

Джереми внимательно оглядел нас.

- Что-то случилось?

- Видел Грега?

Николас был очень зол - казалось, все внутри него клокотало – но обнимал меня за плечи он очень нежно, хотя и крепко.

- Да, он только что, как ошпаренный, выбежал из бара. Что он сделал?

- Надо его найти! - Это был приказ?

Я переводила взгляд с Николаса на Джереми. Они странно смотрели друг на друга. Джереми кивнул, затем отошел в сторону.

- Я позвоню, - кинул Николас, ведя меня дальше.

Он аккуратно посадил меня в машину. Я больше не была в его объятиях, и от этого внутри все сжималось. Я не хотела, чтобы он отпускал меня.

Я снова затряслась. Осознание того, что только что произошло, накрывало постепенно.

Меня чуть не изнасиловали.

Я сжала кулаки, пытаясь протолкнуть огромный ком в горле. Глупо было надеяться, что теперь меня никто не обидит.

Николас сел за руль, затем протянул мне мой рюкзак. Когда он успел его подхватить? Я совсем забыла о нем. Николас взял мои ледяные руки в свои, немного потер их, чтобы согреть. Я шмыгнула носом.

- Отвезти тебя домой? - спросил он, поцеловав мое запястье.

От такого проявления нежности по телу разлилось приятное тепло. Еще чуть-чуть, и я растекусь, как жидкая каша по тарелке.

- Нет. – Я даже не задумалась над ответом. - Куда угодно, только не домой.

Николас пристально посмотрел мне в глаза, будто пытаясь что-то разглядеть. Я немного поддалась вперед. Мои руки все еще были в плену его рук. Вся машина была наполнена его запахом. Я хотела впитать его в себя, чтобы от меня пахло не грязью и вонью Грега, а им.

Я тоже заглядывала ему в глаза - темный омут. Казалось, что они смотрят глубоко мне в душу. Сейчас я видела в них смесь страха, заботы и... надежды.

Я не двигалась, боясь разрушить этот момент. Николас тоже. Дыхание слегка учащенное. В машине тихо, слышалось только, как мы дышим, всматриваясь друг в друга.

Я опустила взгляд на его губы и облизнула свои. Теперь он смотрел на мои губы и, казалось, перестал дышать. Я видела, как дернулся его кадык.

- Тогда ... - голос Николаса немного охрип, он не договорил, отпустил мои руки, завел машину и нажал на газ.

Все его внимание было обращено на дорогу, а я только и делала, что пялилась на него. Николас напряжённо вцепился в руль, словно мертвой хваткой. Его скулы резко выделялись на лице, а убы сжаты в тонкую линию. Казалось, он даже не моргал.

Я не сразу поняла, куда мы едем. Скорее поняла только, когда Николас заехал во двор своего дома.

- Разве твои родители не будут против моего присутствия?

- Их нет дома, - резко ответил он, выходя из машины. Я тоже вышла.

У Николаса огромный дом на берегу океана. Но, как по мне, так он слишком большой и вычурный. Как будто хозяева хотели крикнуть: «Вот, посмотрите, сколько у нас денег!».

- Не нравится? - Николас заметил, что я разглядываю его дом. И, видимо, выражение лица у меня было не очень.

Я опустила глаза.

- Красивый ухоженный дом, - ответила я.

- Но?

- Как музей, - буркнула я себе под нос.

- Точное описание, - усмехнулся Николас.Он взял меня за руку и повел внутрь.

Все прошлые разы моего пребывания здесь, я не очень-то оглядывалась по сторонам. Дом действительно напоминал каталог роскошной жизни - дорогая мебель, произведения искусства, причем как классического, так и модерна. Но в нем не была человеческого тепла, уюта и комфорта.

- Если хочешь, можешь принять душ. - Николас указал пальцем на дверь ванной комнаты на первом этаже.

- Да. – Я мечтала принять душ, смыть с себя весь ужас этого вечера.

Я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Мой макияж расплылся по лицу. На щеках черные полоски от слез. Волосы грязные и запутанные.

Как вообще Николас мог так нежно смотреть на меня в таком состоянии? Я бы сама себя испугалась. Такая страхолюдина.

Мои и так большие глаза теперь еще и опухли. Я посмотрела на свои руки. Под ногтями грязь, некоторые из них сломаны. Я хорошо сопротивлялась, но моих сил точно не хватило бы, чтобы остановить его. Он бы просто вырубил меня и сделал все, что хотел. Я даже боюсь представить, что было в его голове.

Я быстро скинула одежду, будто она полыхала, вошла в душевую кабинку и включила воду. Я долго стояла под струями воды. Мне все казалось, что я недостаточно чистая. Я вымыла волосы дважды, несколько раз намыливала все тело мылом, затем гелем для душа. Но, казалось, что от меня еще воняет Грегом. Я съежилась, вспомнив, как он облизывал и лапал меня.

Сжав руки в кулаки, я вылезла из душа. Тщательно вытерлась полотенцем, надела короткий белый махровый халат. Их было много на полке. Они лежали аккуратной стопкой возле длинных мужских.

Волосы я вытерла полотенцем, затем слегка подсушила феном. Они очень густые, поэтому, чтобы полностью их высушить, требуется очень много времени, я оставила их влажными.

Я не собиралась притрагиваться к своей одежде, но все же схватила ее и выбросила в мусорное ведро, после чего вышла из ванной.

В доме было темно. Только небольшое свечение доносилось из гостиной комнаты. Я пошла на свет.

Николас сидел на диване. Комнату освещал только камин. Угольки потрескивали. Приятный полусвет. Тепло. Стало очень уютно. Я подошла к дивану. Николас, до этого смотревший на огонь, повернул ко мне голову.

- Жаки, - он встал мне навстречу, - ты долго, я уже начал думать, что что-то случилось.

Я помотала головой.

- Все хорошо… - Мои губы задрожали. Еще чуть-чуть, и этот ниагарский водопад снова прорвет.

Мои ноги словно свинцом налились: я опустилась на диван. Николас сел на корточки напротив. Он коснулся руками моих коленок. Я немного вздрогнула. Прикосновение его рук к моей голой коже ощущалось слишком хорошо. Я смотрела на него.

- Тебе надо отдохнуть.

Я немного поддалась вперед, и мы оказались лицом к лицу, но Николас отодвинулся. Он встал, взял стакан с журнального столика и протянул мне.

- Что это? - спросила я, беря в руки теплый стакан.

Жидкость была цвета вишни. В стакане так же плавала долька апельсина и трубочка корицы. Я вдохнула аромат цитруса и корицы.

- Пахнет божественно, - протянула я, улыбнувшись.

- Это глинтвейн. - Николас сел рядом. - Обычно я против алкоголя, но тебе надо немного расслабиться и согреться.

Я сделала глоток. М-м-м, вкусно. Теплое вино с пряностью корицы и кислинкой цитруса.

Мы молчали. Я понемногу пила напиток, Николас смотрел на меня. Я перестала дрожать. Страх, гадкое ощущение внутри постепенно отступали на задний план. Здесь и сейчас были только я, Николас и подрагивающий огонь в камине.

Николас забрал стакан из моих рук, когда я допила. Он поставил его обратно на журнальный столик.

- Жаки, я понимаю, что это все моя вина...

- Твоя? - Я искренне удивилась.

- Если бы не я, то с тобой вообще ничего не случилось. - Николас во всем винил себя.

И я ведь тоже всегда винила его. Николас запустил этот таймер. Но...

Я резко двинулась вперед, не обращая внимания, что нижняя часть халата при этом разъехалась в стороны. Я вскинула руки и коснулась его лица. Кожу немного покалывало. Николас замер.

- Это не твоя вина. - Я говорила ему прямо в лицо. - Я уверена, что Грег делал это не в первый раз. И это я засадила Сару в тюрьму. Он ясно выразился, что ему нужна секс-игрушка вместо неё.

- Больной ублюдак, - оскалился Николас.

- Да, но это не ты сделал его таким. Насильником. Наркоманом. Я думаю, они уже точно не помнят, для чего делали это. Не помнят, что это ты указал на меня. Это не из-за тебя. Они... получали от этого удовольствие. Им нравилось издеваться. И им было все равно над кем. Если бы у них было все в порядке с головой - ничего бы этого не было. Они, возможно, смеялись бы надо мной, не общались, но не было бы такой травли, избиения, унижения. Люди не должны быть такими жестокими. Да, ты начал, но Сара и Грег продолжили это. Причем с каждым разом все больше и больше. Ты не...

Я наконец поняла, что уже давно не винила его. Я все еще не знаю, почему он так поступил, но для меня это больше не имеет значения. Возможно, я все еще люблю его.

О, Господи, я такая жалкая. Я все это время любила того, кто меня ненавидел. Я похоронила эти чувства где-то глубоко внутри, но они выбрались. Николас вытащил их на поверхность. И я больше не собиралась прятаться или сбегать.

Вот он. Рядом. Просит прощения. Признает вину.

Я сама коснулась его губ своими - сама сделала этот шаг.

Я держала его лицо в своих руках, затем опустила их на его шею и затылок. Николас не двигался лишь пару секунд. После чего резко прижал мое тело к себе. Одна его рука сжала талию, другая легла на макушку.

Николас резко выдохнул и углубил поцелуй. Я вцепилась в его плечи, толкнула назад. Николас теперь сидел, облокотившись на спинку дивана. Я залезла к нему на колени, оседлав.

Нижняя часть халата задралась вверх, полностью оголяя мою попу. В ванной я надела свои трусики, но лифчика на мне не было. Николас хрипло выдохнул, опустив руки на мои ягодицы.

Я почувствовала, как его пальцы сильнее впиваются в мою кожу, а язык скользит у меня во рту - так чертовски приятно. Я запустила свои пальцы в волосы Николаса, прижимая его голову еще ближе к себе. Хотя ближе уже было практически невозможно.

Его футболка мешала мне. Я начала поднимать ее, при этом касаясь его твердого живота. Николас вздрогнул. Я скинула его руки со своей попы, стягивая с него этот кусок ткани. Нам пришлось разорвать поцелуй.

- Господи, Жаки, - бархатный голос Николаса дрогнул, - нам надо остановиться.

- Что? - Мой мозг плохо соображал.

- Еще чуть-чуть, и я не смогу контролировать себя.

- И не надо.

Я почувствовала твердую выпуклость в его штанах, сделала круговое движение бедрами, желая унять ноющую боль между ног. Николс застонал. Мне нравилось ощущать, что это я так на него действую. Он сказал, что не сможет контролировать себя. Я хотела точно того же - чтобы он не останавливался.

- Сейчас у тебя просто последствия шока, и ты выпила, поэтому не можешь здраво соображать. Но завтра утром ты... будешь ненавидеть меня и... себя...

Я приложила палец к его губам, заставляя замолчать. Я неровно дышала. Моя грудь слишком часто поднималась и опускалась. С Николасом происходило то же самое: я видела. Его руки больше не касались меня, лежали вдоль его туловища, но ладонями он упирался в диван, стараясь сдержать желание.

- Я не ненавижу тебя. – Я медленно скользила ладонями по его телу. - Я хочу быть с тобой.

- Жаки, - Николас сморщился, откинув голову назад, - это в тебе говорит алкоголь.

- Нет. - Я замотала головой, затем опустила её вниз, чтобы лизнула его сосок. - Возьми меня.

Николас сжал руки в кулаки. Он все ещё пытался бороться с той жаждой, что с каждой секундой становилась все больше.

Я не знаю, где взяла столько смелости: наверно небольшая доза алкоголя все-таки давала о себе знать. Я вернула руки на его плечи, сжала их. Уткнувшись носом ему в шею, вдохнула аромат его кожи. Запах Николаса опьянял меня гораздо больше, чем глинтвейн. Я коснулась губами его уха, слегка прикусила мочку. Затем начала покрывать поцелуями шею, коснулась языком его кадыка, чувствуя, что теперь он в моей власти.

- Жаки… - Его голос, произносящий мое имя, звучал как симфония - хриплая, с придыханием.

- Да? - прошептала я, поерзав на центре его наслаждения.

Николас сдался, издав такой стон, словно ему стало больно. Его руки развязали пояс халата, резко рванул его с моих плеч.

Я как в замедленной съемке наблюдаю за его головой, опускающейся к моей груди. Его губы смыкаются на моем соске, рука накрывает другую грудь, и я выгибаюсь ему навстречу, подставляя ему свое тело.

Ток проходит по всему моему телу. Он зародился здесь, возле моего сердца, где сейчас орудует скользящий язык Николаса, но устремлялся вниз. Туда, где уже так горячо и влажно.

Губы Николаса перемещаются на сосок другой груди. С губ срывается стон. Я начинаю тереться об него. Николас скалится, сжимая мою попу.

Один его палец проскальзывает в трусики, а губы присасываются к моей шее.

Я чувствую его дыхание на моей шее и его палец, ласкающий мои складочки между ног. Я издаю такие стоны, что при других обстоятельствах мне было бы жутко стыдно. Я извиваюсь в его руках, желая получить что-то большее.

- Нет, - полушепчет-полустонет Николас.

И я уже готова расплакаться. Он не хочет меня? Он отказывает мне?

- Не здесь, не на диване.

Я снова расслабляюсь.

Николас встает, поднимая и меня. Я обхватываю его ногами за талию и руками за шею. Он поддерживает меня, держа за ягодицы.

Губы Николаса не отрываются от моих. Он несет меня на второй этаж, периодически останавливаясь, прижимая меня к стене, углубляя поцелуй и вжимаясь в меня своим пахом. После чего перешагивает еще через пару ступенек и снова к стене. Когда мы наконец достигаем его комнаты, я готова завыть от раздирающего меня желания.

Николас опускает меня на кровать и собирается накрыть своим телом, но я отталкиваю его.

Он смотрит на меня непонимающе. Но я хватаюсь за его ремень, губы Николаса расплываются в улыбке. Расстегнув пряжку, перехожу к джинсам. У меня не получается справиться с пуговицей. Мои руки слегка подрагивают. Николас помогает мне, снимает их, откидывает в сторону.

Он стоит передо мной в одних боксерах, и я не могу отвести от него взгляд. Высокий, рельефный, чертовски красивый. Он не дает мне долго любоваться им. Одно движение, и он уже придавливает меня к матрасу своим мускулистым телом.

- На вкус ты так же ангельски прекрасна, как и на вид. - Он прижимается губами к моей ключице, находя бьющуюся жилку.

Я вцепилась ногтями, или тем, что от них осталось, в его спину. Он рычит мне в ухо, затем раздвигает мои ноги.

Я обхватываю его талию, руками стараясь стягивать его боксеры. Он ловит мои руки и поднимает их высоко над моей головой.

Совсем недавно мои руки уже были в таком положении. И, казалось бы, это должно вселять в меня страх или хотя бы отталкивать, но прямо сейчас мне это жутко нравится.

Я прогнулась, прижимаясь к нему еще сильнее. Николас покрывает поцелуями мою грудь, при этом что-то шепча и постанывая.

- Ангел мой, я не могу больше сдерживаться, - заныл он, вызывая у меня улыбку. - Если я сейчас же не окажусь в тебе, то взорвусь.

Мне нравилось слышать, что он так сильно хочет меня, нравилось чувствовать его эрекцию у себя между ног. Мне самой казалось, что я вот-вот лопну от переизбытка чувств.

Я вырвала руки из сладкого плена, снова опустила их вниз, легонько провела пальчиками по его члену сквозь ткань трусов. Николас зарычал, кусая меня за шею. Его руки блуждали по мне, медленно опускаясь к центру моего наслаждения. Я тоже издала непонятный звук.

- Так возьми меня. - Я не узнала свой голос, в нем было столько страсти.

Николас отстранился. Резко сдернул мои трусики. Они, казалось, разлетелись в клочья. Николас посмотрел на меня сверху вниз, после чего резко выдохнул.

Он встал, снял свои боксеры, подошел к прикроватной тумбочке, достал презерватив, быстро порвав упаковку, надел.

Я наблюдала за ним из полуприкрытых век, зная, что поздно стесняться, но ничего не могла с собой поделать. Николас вернулся ко мне, поудобнее устраивался у меня между ног.

Я снова выгнулась дугой в предвкушении.

- Ты точно уверена? – Спросил он, уже касаясь кончиком своего члена входа в мои глубины. Николас немного приподнял мою голову, держа за затылок. - Ты точно завтра не пожалеешь? После того, что сейчас произойдет, ты станешь моей.

Голос уверенный, властный, но немного дрожащий. Он так же сильно возбужден, как и я. В его глазах горело пламя. И оно вот-вот меня поглотит.

-Да, - выдохнула я, - я хочу быть твоей...

Большего и не требовалось. Он вошел в меня одним толчком. Я резко дернулась.

- Ай! - крикнула я. Мне опять стало больно как в тот раз, когда он самым жёстким образом лишил меня девственности.

Николас замер.

- Прости, - прошептал он, уткнувшись в мою шею. - У тебя же было только один раз и то два года назад. Сейчас все пройдет. Просто расслабься и доверься мне.

Я последовала его совету. Николас не двигался внутри меня, зато его руки мягко скользили по моим волосам, груди, животу, не пропуская ни одного участка моей кожи, в то время как его губы покрывали мое лицо легкими поцелуями.

Боли уже не было. Я расслабленно выдохнула, затем сама сделала толчок ему навстречу. Николас понял намек, возобновляя движение.

Я встречала его на полпути, зеркально отображая каждый его толчок. Я не только принимала, но и отдавала - это был своеобразный танец наших тел.

Я чувствовала, как внутри нарастает напряжение, будто все мои чувства концентрируются в одном комке. И этот напряженный клубок все сжимается, готовый взорваться в любую секунду.

Наш танец ускоряется, и я уже не контролирую себя. Я кусаюсь, царапаюсь и стону. Мои волосы разлетаются в разные стороны. Голова вжимается в подушку. Каждый толчок Николас возносит меня на вершину какого-то невероятного блаженства.

Он отрывает мои руки от себя, чтобы прижать их к матрасу по разные стороны от нас. И именно в тот момент, когда Николас переплел свои пальцы с моими, тугой узел глубоко внутри меня наконец взорвался.

Мне показалось, что внутри начал извергаться вулкан, и теперь по жилам течёт не кровь, а лава.

- Ник! - Я закричала и сжалась под ним. Николас присоединился ко мне. Он резко дернулся, издав протяжный стон.

Его тело расслабилось. Теперь он полностью лежал на мне, но я не чувствовала вес его тела. Мне никогда не было так хорошо. Казалось, словно лава выжгла все то, что случилось со мной за эти два года. Я чувствовала себя очень расслабленно. Сердце разве что стучало, как сумасшедшее. Николас вышел из меня и лег рядом.

- Ты это сказала. - На его губах гуляла самодовольная ухмылка.

- Что? - спросила я, тоже улыбаясь, хотя не знала почему.

- Теперь ты моя. - Николас притянул меня к себе так, что моя голова теперь лежала на его груди. Я запрокинула голову, чтобы видеть его лицо. – Ты прокричала мое имя.

- Я и так постоянно называю тебя по имени. - Я закатила глаза.

- Нет, не так. - Он поцеловал меня сначала в лоб, затем чмокнул в нос. - Сегодня ты назвала меня Ником. Последний раз ты так обращалась ко мне два года назад.

Я даже рот открыла от удивления. Он заметил?

- Почему ты не называла меня Ником?

Я потупила взгляд.

- Эй, - он перекатил нас, чтобы оказаться надо мной, провел пальцем по моей щеке, - все хорошо. Скажи мне.

- Для меня Ником был тот человек, который улыбался мне на химии. Он был добрым и искренним. И в то утро я поняла, что Ник - это выдуманный мной персонаж, и что его не существует. Есть только Николас Свен - тот, кто лишил меня девственности и выкинул всем на потеху…

Я говорила медленно. И с каждым моим словом, тело Ника твердело, скулы сжимались, а глаза... Они ничего не выражали. Я понимала, что ему неприятно или даже больно это слышать, но он сам попросил.

- Но, - продолжила я, - сейчас я выкрикнула твое имя в момент оргазма. И простонала я именно «Ник».

Он накрыл мои губы своими. И я снова забыла обо всем на свете, кроме него.

 

Солнце светит прямо в лицо, но не оно разбудило меня. Я вытягиваю руку, чтобы коснуться Ника, но его там нет. Лишь холодная простынь.

Вспышка. Еще одна. Щелчок. Еще щелчок. Сердце начинает стучать. Желудок сводит в спазме. В горле застывает ком. Я судорожно сжимаю простынь.

Нет!

Этого не может быть!

Я открываю глаза, резко сажусь, прикрывая грудь. Возле кровати стоят люди. И я их не знаю. У них в руках фотоаппараты.

Знакомо. Даже слишком. Я открываю рот, чтобы закричать, но голосовые связки отказывают, горло немеет.

Это что, дежавю?

Я начинаю оглядываться по сторонам. Его нет. Где он?

- Ник, - зову я. Он должен быть здесь, стоять там, у стены.

Камеры, не переставая, щелкают, мне хочется исчезнуть. Я хватаюсь за горло. Его будто сжимает невидимая рука.

Это не может быть правдой! Не после того, что произошло между нами ночью! Ник говорил, что теперь я его. Или для него эти слова имеют другой смысл, нежели для меня?

 

Глава 22

POV Жаки

Я почувствовала, как меня коснулась чья-то рука. Теплая. Она прижала меня спиной к чему-то не менее теплому и твердому.

Я смотрю по сторонам, но никого не вижу.

Картинка начинает расплываться, будто у меня плохое зрение, а я сняла очки. Звуки фотокамер уходят на второй план, в ушах сначала загудело, затем появились слова.

- Жаки, проснись. - Голос ворвался в моё сознание.

Я принялась моргать. На минуту стало темно. Я словно куда-то провалилась.

Я резко вздрогнула и открыла глаза. Первое, что я смогла разглядеть - это лицо Ника. В комнате все еще было темно, на улице - ночь.

Он аккуратно взял моё лицо в свои руки, поглаживая скулы.

- Это всего лишь сон, ангел мой, - шептал Ник.

Я обняла его за шею.

Сон. Просто кошмар.

- Тебе часто сняться кошмары?

- Да, - всхлипнула я, все еще крепко держась за него.

Николас зарылся руками в мои волосы, мягко перебирая пряди.

- Я рядом и больше не дам тебя в обиду.

И я верила ему. Верила и сердцем и душой.

- Что тебе снится?

Кошмары мне снятся постоянно. Мистер Дик говорил, что это из-за моего диагноза. Я снова и снова переживаю все, что со мной произошло. Я просто не отпускаю свое прошлое, держусь за него, причиняя себе еще больше боли.

Но сегодня все изменилось. Сон изменился. В нем не было одной важной составляющей.

Николаса.

Он всегда был в этом сне. Там не могло его не быть. Он стоял у стены, как в то утро, смотрел на меня своими холодными глазами и молчал. Но сейчас в этом кошмаре его больше не было.

Я наконец-то доверилась ему даже на подсознательном уровне - это многое значило для меня. Я больше никогда не хотела видеть Николаса с бесчувственными глазами.

Сейчас он смотрел на меня так ласково и заботливо, словно в этом мире для него нет никого важнее меня.

- Это больше не важно, - сказала я, касаясь его губ своими.

Губы Ника двигаются медленно, не спеша, но очень чувственно. Он будто пьет меня, но не быстро, как до этого, мучимый жаждой, а тщательно смакуя. Я тоже не спеша исследую его тело руками, глажу широкие плечи, каменную грудь, кубики пресса, опускаясь все ниже и ниже.

- Жаки, - простонал Ник, когда моя рука коснулась его члена.

Сперва просто прошлась пальчиком по всей длине - м-м-м, впечатляюще - затем я полностью обхватила его ладонью. Вверх. Вниз.

Николас дернулся. Я уже хотела попробовать его на вкус. Но Ник остановил мою опускающуюся голову. Он надавил на мои плечи, чтобы я упала спиной обратно на кровать.

Николас забрался сверху, подминая меня под себя. Я чувствовала его возбуждение у себя между ног. Одно движение, и он будет во мне. Но меня это не устраивало.

Я схватила его за плечи, дернулась вверх и влево: теперь я оказалась сверху. Николас сипло засмеялся. Его руки обхватили мою талию. Я нагнулась, откидывая копну волос в сторону, провела языком по его нижней губе.

- Чёрт, ангел! – Николас прикусил свою губу, когда я немного приподняла бёдра, поймала рукой его член, направила в свои глубины, затем медленно опустилась на него.

- Нравится? - игриво прошептала я ему в губы.

- Не то слово! - Николас схватил меня за голову одной рукой, чтобы я никуда не делась, пока он исследовал мой рот. Другой - за бедра, глубже врываясь в меня. Я сжала подушку так сильно, что костяшки похолодели.

Я вырвалась из его рук, выпрямила спину, запрокинула голову назад и просто начала двигаться. Медленно. Вверх и вниз. Покручивая бёдрами. Руки Ника гладили мне спину, сжимали талию. Я упиралась руками в его грудь и пресс, чтобы удобнее было прыгать на нем.

Боже, никогда бы не подумала, что во мне столько смелости и энергии. Но я ощущала, что делаю все правильно, Нику это нравится. Мой мозг давно уже ушел прогуляться. Я действовала рефлексами и первородными инстинктами. С каждым скачком я поднималась все выше к небесам, еще немного, и я взлечу.

Николас тоже поднял спину, теперь наши губы на одном уровне. Мои соски терлись об его грудь, создавая дополнительный кайф. Я остановилась на пару секунд, чтобы обхватить талию Ника ногами. Он застонал, сжимая мои ягодицы.

- Да, ангел, - рыкнул он мне в губы. Двигаться, как раньше я не могла, поэтому Ник взял эту обязанность на себя. Теперь он поднимал и опускал меня своими сильными руками. - Внутри ты такое же совершенство, как и снаружи.

Контроль над своим телом был полностью потерян, темп нарастал. Я целовала его губы и шею, посасывала, покусывала, чувствуя, что он, как и я, уже на грани. Еще пару толчков, и я начала кончать, впиваясь зубами ему в плечо.

Николас резко вышел из меня. Я почувствовала, как по моему животу разливалось что-то теплое. Он кончил мне на животик.

Мы сидели, не двигаясь, казалось, целую вечность, прислонившись сырыми от пота лбами другу к другу. Николас обнимал меня за талию, а я держалась за его плечи. Дыхание учащённое, сердца бились в бешеном ритме.

Николас бережно снял меня с себя, уложив на кровать, сам лег рядом. Он притянул меня к себе. Моя голова теперь лежала на его руке, в то время как я водила пальцем по его груди.

- Надеюсь, у тебя больше не будет кошмаров, - сказал Ник, поцеловав меня в лоб.

- М-м-м, - промычала я, чувствуя, как эйфория поглощает меня.

Я медленно потянулась, но не спешила открывать глаза. Меня разбудил легкий бриз и шум океана. Видимо, Николас открыл окно или дверь балкона. Я обожаю шум океана. Он всегда действует на меня успокаивающе. Я вдохнула соленый запах и улыбнулась.

Я открыла глаза, оглядываясь по сторонам. Ника в комнате не было. Куда он делся? Может, пошел в душ? Мне бы тоже не помешало.

Я спала голая. Вчера даже не хватило сил встать, чтобы смыть с себя последствия нашего бурного соития.

Я встала с постели, сделала шаг. Черт, все тело болит. Особенно ноги. Вчера я очень нехило напрягла свои мышцы. Я открыла шкаф, взяла первую попавшуюся футболку Николаса, надела ее на себя.

Я вошла на кухню. Николас стоял в одних боксерах, прислонившись к плите. Он уже успел принять душ, в отличие от меня.

На кухонной стойке стояли две тарелки, рядом с ними - небольшие чашечки. Видимо, для кофе. Также стакан свежевыжатого сока, скорее всего, апельсинового. Возле Ника лежал его телефон. По кухне разносился не только приятный аромат жареного бекона, но и знакомые мелодии.

- Limp Bizkit? - спросила я, подойдя ближе.

Николас обернулся. Он увидел меня, и его глаза вспыхнули.

- С некоторых пор, - ответил мне, выключая плиту, после чего подошел ко мне вплотную.

Николас обнял меня одной рукой.

- Больше не снились кошмары?

- Нет, - улыбнулась я.

Николас собирался поцеловать меня, но я отстранилась.

- Я еще даже зубы не почистила, - пыталась объяснить я, но он только усмехнулся, и все равно впился в меня губами.

Николас резко поднял меня и усадил на столешницу.

- Эй, - пыталась сопротивляться я, хотя больше для виду, - ты разве не собираешься накормить меня?

- Я решил сначала перейти к десерту. - Дьявольски соблазнительная улыбка Ника сводила меня с ума.

Он опустил руку вниз, раздвинул мои ноги. Ник, не стесняясь, заглянул мне между ног. Я была без трусиков по одной простой причине - он порвал их вчера! Его глаза заблестели. Он провёл языком по своей нижней губе, затем провел ладонью по внутренней стороне моего бедра. Я резко выдохнула. Николас поднял мои руки вверх, чтобы стянуть с меня футболку.

Какой ужас, теперь я сидела голая на кухонной столешнице, а Николас уже целовал мою грудь.

- Я хотел разбудить тебя, когда проснулся. Но ты так сладко сопела. - Он слегка прикусил мой сосок. - Но сейчас я сделаю то, что мучает меня уже несколько недель. В этот раз нам не помешает твоя иностранная подружка.

Я хотела было засмеяться, вспоминая, как в то утро в его дом ворвалась разъяренная фурия по имени Яна, но не успела. Николас оттянул боксеры вниз, освобождая свой уже полностью готовый член.

- В утро я думал только о том, как раздвинуть твои сжатые колени, чтобы сделать это. Он вошел в меня одним резким движением.

- Ник! - Я задохнулась от переполняющих меня эмоций. Николас полностью заполнил меня. – Ох!

Я раздвинула ноги еще шире, чтобы он мог войти еще глубже. Я хотела запрокинуть голову назад, но мне мешал висящий шкаф.

- Горячо, - выдохнул он, хватая меня за шею.

Я сжала край столешницы, желая подстроиться под его размашистый темп. Он смотрит мне прямо в глаза, не отрываясь, когда резко входит в меня и выходит.

При свете дня я могу видеть, как мышцы на его лице и теле ходят ходуном. Ник закусывает губу, хватая меня за задницу, придвигая ближе к краю столешницы.

Я хватаюсь за него, потому что только он сейчас может меня удержать. Его глаза поддернуты дымкой, но я отчётливо вижу пылающий в них огонь страсти. Эта страсть, казалось, вот-вот захлестнет нас с головой. Я выпустила коготки, впиваясь ногтями в его спину. Николас ускорился, быстро и резко вонзаясь в меня - то, что надо.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но издаю лишь протяжный стон, чувствуя, что кончаю.

Николас вцепился зумами в мою нижнюю губу, поглощая издаваемые мной звуки. Он выходит из меня, запрокидывает голову, хрипло стонет, вновь изливается на низ моего живота.

Ник чмокает меня в губы. Затем отстраняется, достает салфетки и принимается вытирать мой живот.

- Теперь мне точно нужно в душ, - говорю я, пытаясь слезть со столешницы.

Николас обхватывает меня за талию и легко, словно пушинку, опускает на пол.

- Сначала завтрак. - Он указал мне на барный стул.

Я послушно натягиваю футболку, игнорируя сырость на животе и между ног, и сажусь на стул.

Николас разложил яичницу с беконом по тарелкам, затем налил кофе.

- Даже не представляла себе, что ты умеешь готовить. - Я отправила бекон себе в рот.

- Ну, я часто бываю один дома, поэтому пришлось научиться. - Он пожал плечами.

- Я думала, у вас есть прислуга.

- Есть, - кивнул Ник, отпивая кофе, - но у них выходные дни - суббота и воскресенье.

- А как же родители?

Его лицо помрачнело. И я сто раз пожалела о своем бестактном вопросе.

- Папа все время в Майами. А мама всегда либо пьяна, либо лечится от пьянства в какой-нибудь клинике.

- Мне жаль. - Я коснулась его руки.

- Нет, ничего. - Он перевернул руку и сжал мою. - У тебя вот не такая семья.

Я удивленно уставилась на него.

- Ты ничего не знаешь о моей семье, - выдохнула я.

- Разве? - Его брови поднялись вверх. - О твоей семье ходят разные слухи. Одни говорят, что вы - идеальная семья. Твоя мама - домохозяйка и само совершенство. А отец трудится, не покладая рук, чтобы обеспечить вам безбедное существование.

Я заскрипела зубами. Голову даю на отсечение, что именно эти слухи распространяет сама моя матушка.

- Но есть и те, кто говорит, что то лишь поверхность. Они пытаются создать идеальную семью, живя в иллюзии.

Вот это уже больше похоже на правду.

- У меня нет семьи, - тихо отзываюсь я. - Это правда мираж. Мои родители обманывают не только окружающих, но и себя. Им плевать на мои проблемы. Они даже очевидного не замечают. Папа все время проводит в своей фирме, мама ходит по городу и рассказывает, какая хорошая у нас семья. Да, я тоже жила в этой выдуманной вселенной, пока мои розовые очки не свалились в грязную лужу два года назад. Тогда я поняла, что мой отец на самом деле жестокий, беспощадный эгоист, а мама... она как те пингвины из «Мадагаскара». Улыбаемся и машем. Мне кажется, что у неё внутри пусто. Они даже не отреагировали тогда, когда я попала в сумасшедший дом после попытки самоубийства.

Я вздрогнула. Николас сжал мою руку.

- Прости.

Я улыбнулась ему, прогоняя слезы. Родители - это последнее, о чем я хотела думать в такое чудесное утро.

Я все-таки смогла принять душ. На этот раз в личной ванной Ника. Николас протянул мне ярко красный купальник. Я выгнула бровь.

- Он новый, - рассмеялся Ник. - Я хочу провести этот день на пляже с тобой.

За купальником последовали джинсовые шорты, которые очень сильно оголяли мои ягодицы, и белая майка.

- Это все купила мама, - честно признался Николас, - но она ни разу их не надела.

Ну, что сказать? Выбора у меня не было. Либо эти вещи, либо ходить голой. Николас, видимо, прочитал мои мысли.

- Мы можем позагорать нагишом, - спохватился он, обнимая меня сзади и кусая за мочку уха.

Я рассмеялась, вырвалась из его объятий, чтобы натянуть шорты и майку.

Николас спустился вниз. Я полезла в рюкзак, чтобы достать гигиеническую помаду: мои губы опухли.

Наткнулась на телефон. Куча сообщений от Яны. Блин, я забыла обо всем на свете. Я быстро набрала ее номер.

- Ты где?! - заорала она трубку.

- Все хорошо, - ответила я, - я у Николаса.

- У Николаса? - Яна засмеялась. - Я так и знала, что рано или поздно, ты сдашься. И как оно?

Я засмущалась. Заниматься этим было приятнее, чем разговаривать.

- Готова поклясться, что в сексе он - бог.

Мои щеки покраснели.

- Ну, да, - смущенно проговорила я.

- Ладно-ладно, - быстро проговорила она. - Расскажешь, как только сможешь оторваться от него. Не буду тебе мешать.

Она так весело щебетала, что, казалось, была рада даже больше меня.

- Увидимся. - Я улыбнулась и повесила трубку.

Я закинула телефон обратно в рюкзак, поспешила вниз. Николас был на кухне. Он стоял ко мне спиной и тоже разговаривал по телефону. Казалось, Ник не услышал, что я стою в дверном проеме.

- Ты нашел его? - спрашивал Николас.

В трубке что-то ответили.

- Хорошо. Да, сделай так, чтобы он больше даже смотреть на девушек не смог! Не то, что насиловать их!

Мое тело одеревенело. Николас говорило Греге. Что он собрался сделать с ним? Одна часть меня хотела, чтобы ему было очень больно. Но другая, хорошая, чтоб её, настаивала на том, что это будет преступление. Николас явно не собирался заявлять в полицию, скорее решил самостоятельно поквитаться с ним.

- Хорошо, подходит, - тем временем отвечал Ник. - Это точно сработает? Созвонимся.

Ник жестко кинул телефон, затем ударил по столу.

- Чёрт!

- Ник? - позвала его я, подходя ближе. - Что происходит?

Он напрягся, услышав мой голос.

- Что ты собрался сделать с Грегом?

Я обняла его за талию сзади, так как он не обернулся. Ник сперва сжал мои руки, затем все же развернулся.

- Все в порядке, малыш. - Николас взял моё лицо в свои ладони. - Сначала я хотел разорвать его на части, но Джереми добрался до него раньше, чем я.

- Он же его не...

- Нет, - засмеялся Ник, - он его не убил.

- Я не об этом. - Я захлопала ресницами. - Он же его не избил?

- Ну, не без этого, - усмехнулся Ник, а я закатила глаза. - Жаки, он заслужил это.

- Знаю, но...

- Вы – ангелы - не приемлете насилия. - Он поцеловал меня в нос. - Не переживай. Этот ублюдок не сильно пострадал. Он был под кайфом, поэтому Джереми собирается сдать его в лечебницу. Он знаком с его родителями. Они будут только «за».

- Хорошо, - выдохнула.

- Может, ну его, этот пляж? - Николас принялся покрывать мою шею поцелуями. - Давай вернемся в кровать?

Я рассмеялась, отталкивая его от себя.

- Ну, уж нет.

- Ты очень жестока, - наиграно огорчился Ник.

Я бросилась вон из дома в сторону пляжа. Он очень быстро догнал меня, схватил за талию. Теперь уже Николас тащил меня по пляжу, прямиком в воду.

- Я же в шортах, - заныла я.

- Хорошо. - Он дождался, пока я осталась в одном купальнике, затем продолжил.

Мы оказались в прохладной воде по пояс. Я схватила Ника за шею, обвивая ногами его талию, чувствовала, как что-то твердое упирается мне между ног. Он уже очень возбужден.

Николас целует мои губы, отодвигая руками чашечки лифчика, оголяя мою грудь. Затем поочередно втягивает в рот соски, при этом отводя мои трусики в сторону.

Контраст прохладной воды и жарких тел создавал непередаваемые ощущения. Двигаться в воде было намного легче. Я не чувствовала своего веса. Когда Николас вошел в меня, я уже была готова кончить. И оргазм накрыл меня гораздо быстрее, чем раньше. Ник не остановился, продолжая насаживать меня на свой член. Я вся пульсировала и сжималась вокруг него.

- Боже, ангел мой, как же в тебе хорошо!

- Да, Ник!

Я снова кончала, на этот раз Николас присоединился. Он, застонав, вышел из меня.

 

Я даже не заметила, как прошли выходные.

Мы не могли оторваться друг от друга. Что бы мы ни делали - готовили бы завтрак, обед или ужин, смотрели бы фильмы, принимали бы душ, загорали бы на пляже - мы все время касались друг друга, целовали. И заканчивалось все это одним - жарким сексом. Я назвала эти выходные секс-марафоном. И нашему желанию не было конца и края. Всегда было слишком мало, хотелось большего.

С каждым разом, наш секс становился все более чувственным. Мы исследовали друг друга, познавали, наблюдали за реакцией, находя самые чувствительные точки.

В воскресенье вечером Николас привез меня домой, напоследок поцеловал меня долгим и страстным поцелуем.

- Еще немного, и я увезу тебя обратно.

Я рассмеялась, отстраняясь.

- Увидимся утром.

Я вошла дом с улыбкой до ушей: счастье переполняло меня.

- Где ты была два дня?

В дверях стояла мама. Она выглядела немного потерянно.

- У друга, - ответила я, проходя вперед.

- Николас Свен тебе не друг.

Я обернулась.

- Почему это?

- Из-за него ты стала такой. - Она указала на меня пальцем.

Мама злилась. Я в шоке уставилась на нее. Первый раз вижу ее в гневе. Вот, блин, только все налаживается!

- Нет, мама. - Я сжала кулаки, чтобы не сорваться и не начать кричать. - Я стала такой из-за вас с папой. Если бы вы сразу отреагировали должным образом, то сейчас ничего бы и не было.

- Отец все равно увезет тебя в ту школу! - Она стояла руки в боки.

- А вот это мы еще посмотрим, - улыбнулась я, сквозь зубы.

Я вошла в свою комнату и сразу упала на кровать. Надо что-то делать с этим переводом. Я не рассказала о нем Нику, чтобы не испортить наш такой прекрасный уик-энд. И мне даже удалось забыть об этой проблеме, но сейчас она вновь нависла надо мной.

Прежде я решила поговорить с Яной, а потом уже рассказать Нику.

Я хотела встать и сходить к Яне, но сил совсем не было. Я только сейчас, лежа в постели, поняла, что очень устала.

Я уснула быстрее, чем подумала ещё о чем-нибудь.

Я еще и проспала. Блин. Я, как ошпаренная, забегала по комнате, выбирая наряд. Хотелось выглядеть сногсшибательно, но времени у меня, как назло, не было.

Николас обещал заехать за мной. С Яной мы договорились встретиться уже в школе.

В шкафу, на самом видном месте висел розовый костюм. Я сначала убрала его в сторону, но потом решила рассмотреть, как следует.

Материал тонкий, но очень мягкий. Юбка-карандаш с завышенной талией, длиной до колен, короткий топ с рукавами - казалось бы, ничего необычного. Но на юбке, начиная от бедра и до середины икр, белая кружевная вышивка.

Костюм облегал мое тело, подчеркивая фигуру, длинные стройные ноги, и немного открывая плоский живот. Я решила не надевать никаких украшений. Просто обула кремовые босоножки на высокой платформе и накинула белую сумку через плечо.

Макияж я сделала самый легкий. Тушь, немного теней, чуть припудрила скулы, губы не стала красить, по известной причине. Волосы просто распустила.

Телефон пиликнул.

«Я подъехал».

Я выглянула в окно. Николас уже ждал меня. Я быстро расчесала волосы и пулей помчалась вниз.

- Рада, что ты надела именно этот костюм! - прокричала мне вслед мама.

- Ага, - ответила я, но не обернулась.

Я залезла в машину, немного запыхавшись. Ник не стал медлить, быстро притянул меня к себе, ловя мои губы. Собственно, поэтому я и не накрасила губы.

- Выглядишь очень сексуально, - выдохнул он, наконец оторвавшись от моего рта.

Я оглядела его. На нем были немного рваные джинсы, темная обтягивающая футболка, белые кроссовки. На шее, как всегда, висела прямоугольная подвеска.

- Почему ты все время носишь это? - Я указала на подвеску. - Она что-то обозначает?

Николас взял ее в руку.

- Я купил её пять лет назад в Гонконге. - Ник снял её с шеи и протянул мне.

Я взяла, затем приблизила к глазам, чтобы рассмотреть получше. Обычная деревянная дощечка, размером 1х2, на обратной стороне непонятные иероглифы.

- Там написано: «Подумав - решайся, а решившись - не думай».

- Никогда бы не подумала, что ты носишь на груди восточные мудрости.

Ник засмеялся. Я протянула ему обратно.

- Как часто ты решался и не думал после?

- Однажды решился, - Ник погрустнел, - но потом просто старался не думать. И сейчас я жалею, что решился. Мудрость гласит, что сначала надо хорошенько подумать, а потом уже действовать. Но я не думал. Сделал и затем старался убежать, пока осознание совершенного не догнало и не ударило меня огромной кувалдой.

Я сжала его руку. Он точно говорил о том, что сделал со мной. Я знала, что он сожалеет.

- У тебя есть шанс все исправить, - честно ответила я.

Это правда. Присутствие Ника в моей жизни делало меня счастливее. Рядом с ним я забывала обо всем на свете.

Николас обнял меня за талию и сильнее прижал к себе, когда мы заходили в школу. Ученики с интересом наблюдали за нами.

Ха, смотрите и удивляйтесь!

Отброс и звезда. Изгой и тот, кто назвал ее изгоем. Носитель метки и тот, кто ее поставил.

Мы подошли к кабинету химии. Яна уже ждала нас. Выглядела она офигенно. На ней было короткое светлое платье, черные кожаные сапоги, такая же жилетка без рукавов. На шее кожаный чокер. Только вот, то, что на лице были темные очки, насторожило меня. Она стояла с хмурым лицом, но, когда увидела нас, ее лицо просияло.

- Ну, наконец-то! - Она хлопнула в ладоши. - Вас ждать - с ума можно сойти. Что, не смогли сдержаться по дороге?

Я покраснела, поняв, на что она намекает. Ник засмеялся.

- Я проспала, - смущенно оправдывалась я. - А не то, что ты там себе напридумывала.

- Ну, - протянула Яна, глядя на Ника, - это вызывает сомнения в тебе, как в мужчине.

- Яна! - Я вообще стала пунцовой, ожидая реакции Ника.

Но Николаса это рассмешило еще больше.

- Ты - это нечто, - ответил он Яне.

Она улыбнулась и гордо подняла голову. Николас отпустил меня и вошел в класс первым.

- Нам надо поговорить, - шепнула мне Яна, сжав мое запястье.

Да, надо.

 

Глава 23

POV Жаки

 

Поговорить с Яной я решила сразу после уроков: в школе разговор точно бы не получился. Наш с Яной дуэт превратился в трио - это было очень странно. И я видела, что Яне не очень комфортно. Она все время оставалась в этих очках.

- Мисс Варбина, снимите очки, - обратился к ней учитель, - это, по крайней мере, некультурно - сидеть в помещении в очках.

- У меня конъюнктивит, - ответила Яна, пожав плечами.

Конечно, не было у неё никакого конъюнктивита - это же даже ослу понятно. Но преподаватель махнул рукой, мол, делай, что хочешь, и продолжил урок.

Я несколько раз пыталась спросить её о причинах такого странного фетиша, вроде очков, но Яна либо отмахивалась, либо делала вид, что вообще не слышит моих вопросов.

- Я все равно от тебя не отстану, - предупредила я её, на что Яна запрокидывала голову назад.

Ник целый день находился возле меня. Он не упускал ни единой возможности прикоснуться ко мне. Когда мы перемещались из класса в класс, он либо держал меня за талию, либо за руку. Когда стояли, он обнимал меня, прижимая к своей груди. Николас постоянно целовал меня, от чего мои щеки становились свекольного цвета. Это его очень забавляло.

- Твой румянец очень соблазнительный.

Я закатывала глаза, но краснеть не прекращала, как бы ни старалась.

- Надеюсь, сегодня вечером ты сможешь уделить мне хотя бы часочек, - шепнула мне Яна, когда Николас решил присоединиться к нам и за обедом. Мы, как обычно, ели на свежем воздухе.

- А это оказывается и впрямь круто! - Он плюхнулся рядом со мной.

Я рассказала Яне, что случилось в клубе, но без подробностей. Об этом не то, что говорить, вспоминать было жутко противно. Она, конечно, разозлилась.

- Вот козлина! - Яна рычала, сжимая кулаки. - Откуда вообще берутся такие ебланы? Я бы им всем поотрывала яйца, к чертовой бабушке! Тоже мне самовыродок! Ершик унитазный! Секса ему захотелось!

Николас уставился за Яну, не мигая. Она гневно плевалась словами, половину из которых вообще невозможно было понять. Акцент Яны в моменты агрессии усиливался.

- Ты хотя бы ему вмазал как следует?!

- Не так, как хотелось. - Ник сильнее нужного сжал мою руку.

-Ай! - пискнула я. - Больно же.

- Прости, ангел, - он виновато улыбнулся.

Домой меня привез Ник.

- Как насчет вечернего свидания? - спросил он, поглаживая мою ладонь.

- Звучит очень заманчиво. - От прикосновений Ника по телу разливалось приятное тепло.

Николас придвинулся ко мне, он отпустил мою руку, чтобы провести указательным пальцем по щеке.

- Я хочу сходить с тобой на настоящее свидание, - говорит он, выдыхая мне в шею. - Кино, ужин...

Его губы коснулись моей шеи, и я в один момент вся покрылась мурашками.

- М-м-м... - это все, что я смогла ответить.

На улице светло. Все, что делается в машине, видно. Мы находимся на проезжей части. Напротив моего дома стоят еще несколько соседских. Только это немного тормозило мои инстинкты.

- Ник, - прошептала я, отодвигая его, - на нас прямо сейчас смотрят, как минимум, три пары глаз.

Я махнула рукой на соседние дома.

- Во сколько за тобой заехать? – Он отодвинулся.

Я быстро переоделась в джинсовые шорты и белую футболку. С Николасом мы договорились встретиться в половине девятого. Сейчас пять часов. У меня есть время, чтобы поговорить с Яной. Я села в старый дедушкин Шевроле Селебрити, топать пешком не хотелось.

Дверь мне открыл мистер Палмер.

- Здравствуйте, - поздоровалась я, - Яна дома? Она не отвечает на мои звонки.

- Да, она сидит на пляже уже какое-то время. Пройди напрямую, так быстрее, чем обходить дом.

Он пропустил меня в дом. Я прошла через холл к выходу на пляж.

Яна и правда находилась на пляже. Она лежала на песке очень близко к воде. Океан омывал её ноги. Она задумчиво смотрела вверх, не замечая того, что я подошла к ней.

- Почему ты не отвечаешь на звонки? - спросила я, садясь рядом.

Яна резко села от неожиданности.

- Вот, чёрт! - Она театрально схватилась за сердце. - Зачем так пугать?

- Извини.

Яна посмотрела на меня. Впервые за сегодня я увидела её лицо без очков. Стало ясно, для чего нужны были очки. Её глаза были красными и опухшими.

- Яна, - выдохнула я, - что у тебя с глазами? Сколько же ты плакала?

Я положила руку ей на плечо.

- Хреново выглядит, да? - Она криво усмехнулась.

- Это из-за Маркуса?

- Я глупая, да?

- С чего ты взяла?

- Я плачу и днем и ночью из-за парня, которому на меня насрать. Он просто взял и исчез. Без следа. Разве это не лучший способ сказать отвали?

- Это свинский способ, - резко ответила я.

Маркус не имел никакого права поступать подобным образом! Можно же было просто поговорить?

- Он предупреждал, - всхлипнула Яна, - говорил, что никогда не будет ни с кем встречаться. Но я думала, что ему хорошо со мной.

- Ты его любишь? - Я не раз задавала Яне этот вопрос. Сначала она отрицала, затем сомневалась, в этот раз просто кивнула.

- Это так глупо. Мы ведь с ним даже не разговаривали. Просто занимались сексом. Я ничего о нем не знаю, даже его номер телефона. Какие у него родители? Есть ли у него братья и сестры? Как я могу любить парня и не знать, какой у него любимый цвет?

- Да, это нереальная проблема. - Я подняла брови.

Яна засмеялась.

- Я вот тоже не знаю, какой цвет нравится Нику.

- Это не проблема для вас. - Яна вытерла слезы. - Сегодня весь день Ник показывал, что вы теперь пара. А Маркус делает вид, что вообще не знает о моем существовании.

- Ну, это мы тоже проходили.

- Но Ник не трахал тебя при этом ежедневно. С каждым разом становилось все сложнее отпускать его. Тогда я говорила себе, что независимая девушка. Что хороший секс - это полезно для организма, бла-бла-бла. Но сейчас я чувствую себя чертовой шлюхой. Мной попользовались и выбросили.

- Ты не шлюха! - возмутилась я.

Для меня Яна - идеал. Она красивая, добрая, умная, веселая, общительная. Она готова пойти и в огонь и в воду за теми людьми, что дороги ей. Яна преданная. Если кто-то тронет её близких, она как разъяренный бык кинется на их защиту. Таких, как она, один на миллион.

Да чего ему вообще нужно? Вот же урод!

- Жаки. - Яна взяла мои руки в свои. Я почувствовала беду. - Я очень долго думала, пока лежала в больнице, и эти пару дней. Я больше не могу здесь находиться. Я решила уехать обратно в Россию.

- Что?! - Я вырвала свои руки. - Что ты решила?!

Меня будто обухом по голове треснули. Я вскочила на ноги.

- Я не могу находиться здесь и не думать о нём. Прошел уже месяц, а я всё еще чувствую вкус его губ. И постоянно жду. Это сводит меня с ума! Маркус слишком глубоко залез мне под кожу. И пока я здесь, мне не избавиться от него.

- А как же я?! Ты бросаешь меня здесь одну?!

- Нет! - Яна тоже встала. Она схватила меня за плечи, удерживая. - Сначала я планировала позвать тебя с собой, но... сейчас... у вас с Ником все хорошо. Ты же не бросишь его. Я не оставляю тебя одну. Ты будешь с Ником. Он о тебе позаботится.

- Ты хотела забрать меня с собой? - Я покачала головой. - В Россию?

- Да. Я даже разговаривала с папой по поводу твоего перевода. Он дал согласие на твое временное опекунство. Но в субботу все мои планы перевернулись, когда я узнала, что вы теперь вместе.

Яна обняла меня.

- Эй, я же не пропадаю без вести. Я буду на связи. К тому же, ты заканчиваешь школу через полгода. И дальше будет свобода.

Я поставила машину в гараж как раз в то время, как Ник подъехал к моему дому. Времени на переодевание уже не было, да и желания тоже. Моя жизнь меняется настолько стремительно, что голова кружится.

Казалось, что только вчера Яна появилась в школе, помогла мне, а теперь уезжает. Николас еще месяц назад ненавидел меня, а сейчас стал моим парнем. Я даже боюсь представить, что ещё может случиться. Надеюсь, что ничего.

Я села в машину Ника.

- Я думал, что девчонки всегда опаздывают, - рассмеялся он.

Ник приблизил ко мне свое лицо, и улыбка сошла на нет. Мое лицо немного припухло от слез. Ладно хоть я не красилась, а то бы еще и тушь потекла.

- Что случилось?

- Яна уезжает.

- В Россию?

- Да.

- О причине несложно догадаться. Марк?

Я кивнула.

Яна действительно назвала эту причину, хотя, знаете, я не уверена, что это единственная причина. Она никогда не рассказывала о своей жизни в России и о реальных причинах переезда. Новая семья отца - это такая же отмазка, как и любовь к Марку. Нет, она, конечно, любила Маркуса, но вряд ли бы сбежала только из-за этого. Я почему-то считала, что Яна не сдается вот так просто. Я думала, что она будет бороться. Но Яна бежит.

От чего?

Я не знаю.

- Он все еще не дал о себе знать?

Ник отвел глаза в сторону.

- Нет, не объявлялся.

Прозвучало как-то странно, но я не подала виду. Первым моим порывом было узнать, где он, чтобы пойти туда и вставить его мозги на место. Но кто я, черт возьми, такая, чтобы лезть не в свое дело? А чужие отношения, как и чужая душа, а тем более Марка - это те еще дебри. Я уж точно не имела права лезть туда, куда меня не звали. Все, что могу - это поддержать Яну. Но она скоро уезжает.

- Кино? - спросил Ник, заводя мотор.

- Угу. - Я поудобнее устроилась на сиденье.

- Мелодрама, драма, ужасы?

- Лучше комедию, - ответила я. - В моей жизни и так хватает и драм, и мелодрам, и ужасов.

Николас сжал мою руку.

Я тысячу лет не была в кинотеатре. Ник сразу прижал меня себе. Теперь на нас пялились не только ученики, но и весь город. Ника это нисколько не смущало.

Он спокойно заказал нам попкорн и колу, затем усадил рядом на диванчик, уткнулся мне в волосы. Ощущения были необычными. Мне было очень приятно, и в то же время я очень стеснялась.

Сопротивляться было бесполезно. Ник все равно не позволил бы мне отодвинуться. Потому я откинулась на спинку дивана, пытаясь разжать свои напряженные мышцы.

Мы вышли из кинотеатра спустя два часа. Фильм, честно сказать, полная фигня. Кучка людей постоянно попадает в неловкие ситуации. Хоть фильм и не назывался «Тупой и еще тупее», принцип был тот же. Но было смешно. Чего еще можно требовать от комедии, правда?

- Ник, - услышала я немного писклявый женский голос. - Не ожидала тебя здесь увидеть. Помнится, ты говорил, что ненавидишь кинотеатры?

Мы обернулись. Высокая брюнетка. Пышная грудь. Её лица явно уже коснулась рука пластического хирурга. Коротая юбка, откровенный топ.

- Салли, - кивнул Ник, сильнее сжав мою руку.

- Так это не злобные сплетни? - Она разглядывала меня, нисколько не смущаясь, сморщив исправленный носик, явно показывая, что ей не нравится то, что она видит. - Ты и правда тусуешься с изгоем?

- Еще раз назовешь так Жаклин, и я не посмотрю, что Марк - твой брат!

Я охнула. Никогда не слышала, что у него есть сестра.

- О, да, мой братец. Где он, кстати? Опять завис в своем притоне?

- Следи за языком, пока Марк тебе самостоятельно его не подрезал, - процедил Ник.

- Предки спрашивают о нем. - Она ничуть не испугалась.

Что за притон? О чем она? Опять завис?

В моей голове была целая серия вопросов. Николас напрягся, видимо, понимая: то, что я услышала не останется незамеченным.

- Так пусть они сходят и проверят его.

Ник дернул меня в сторону, собираясь обойти Салли.

- Как бы ты ни старался, это общество все равно ее не примет. И скоро перестанет принимать и тебя.

Но Ник не ответил, просто двинулся вперед, потянув меня за руку.

- Прости, - выдохнул он, когда мы оказались в машине, - её рот всегда был помойкой.

- Зато я узнала, что ты мне врал.

- Я не врал.

- Ты сказал, что не знаешь, где Маркус!

- Я сказал, что он не давал о себе знать. Я могу лишь предположить, где он может скрываться. И не собираюсь его искать.

- Но...

- Он взрослый человек и сам знает, чего хочет. И если Марк до сих пор не вернулся к твоей иностранной подруге, значит ему это не нужно.

- Но она ему нравится. Он спал с ней.

- Это ни о чем не говорит. Марк со многими спал.

- Это свинство!

- Но твоя подруга знала, на что шла. Все знают правила его игры. Только секс. Он с ними даже не здоровается после.

- Но это ненормально!

- Я и не говорю, что это нормально. Оно просто так и есть.

Я все время только и делала, что возмущалась. Ник отвечал так спокойно, будто пытался объяснить маленькому ребенку очевидные вещи.

- Не знала, что у Маркуса есть сестра.

- Они не родные.

- Но ты сказал сестра, а не кузина.

- У семьи Дэвис очень сложная история, как и у всех нас. Я не могу распространяться об этом.

- Это у нас такой город?

- Ты о чем?

- Секрет на секрете. Это город такой аномальный?

- Нет, - Ник помотал головой, - я думаю, что это из-за денег. Большие деньги могут сделать из людей монстров.

Я только вздохнула. Да, миллионы, что лежат на счетах наших родителей никому не принесли еще счастья.

Николас отъехал от кинотеатра.

- Куда мы едем?

- Понятия не имею, - улыбнулся он, - просто едем и все.

Мы ехали минут тридцать, не разговаривая. Ник включил магнитолу. Из колонок послышалась Nirvana - Smells Like Teen Spirit. Я сразу расслабилась. И сделала то, что захотелось инстинктивно. Я даже не сразу поняла, что делаю. Я просто начала подпевать Курту Кобейну.

- Заряжайте ружья и собирайте друзей.

Это весело - расставаться с иллюзиями и притворяться.

Ей слишком скучно, она самоуверенна.

Но, нет, я знаю одно грязное словечко.

Ник рассмеялся, начал отбивать ритм по рулю.

- Привет, привет, привет, чего кислая?

С выключенным светом всё не так опасно.

Вот мы и здесь, развлекай нас.

Я чувствую себя глупым и заразным.

Вот мы и здесь, развлекай нас.

Мулат.

Альбинос.

Комар.

Моё либидо.

Эй!

Я разошлась не на шутку. Голос вырывался из меня, как кока-кола из бутылки, если её взбултыхать, вместе со всеми эмоциями. Пение по-прежнему помогает мне.

- Это охрененно, детка! - Ник резко остановил машину на обочине.

Он одним движение поднял меня с сиденья и пересадил к себе на колени. Я охнула, почувствовав твердость его эрекции у себя между ног.

- Твой голос как чертов афродизиак для меня! Я с ума схожу, когда ты поешь.

Я собиралась рассмеяться, но Ник запечатал мой рот своими губами. Я даже опомниться не успела, как меня накрыло волной возбуждения. Николас целовал меня с таким жаром. Я даже вдохнуть толком не могла.

- Ник, - простонала я, когда он оторвался от моих губ, перемещаясь на шею.

- Что, Жаки? - Он прикусил мочку уха.

- Мы же на дороге... нас... могут увидеть...

Я еле закончила мысль. Ник оттягивал мои волосы вниз, чтобы я запрокинула голову назад, освободив ему доступ к моей шее.

- Пусть смотрят, мне все равно... Твои волосы... никогда не подстригай их... Они такие же невероятные, как и твои глаза.

От его слов по телу расходились мурашки. Ник снял с меня футболку и лифчик, затем принялся покрывать мою грудь поцелуями, при этом его рука скользнула мне в шорты. Его палец прошелся между складок.

Да, я уже давно готова принять его в себя. Там уже все, в прямом смысле слова, горело.

Снять шорты в таком узком пространстве оказалось не так-то просто. Но Николасу удалось. Он приподнял меня вверх: я прислонилась попой к рулю.

Ник просто отодвинул трусики в сторону, быстро наклоняя голову и присасываясь к моему клитору. Я взвизгнула, затем прикусила губу, кажется, до крови.

Он водил языком по моим розовым складочкам, вызывая дрожь по всему моему телу.

- Тебе нравится, - улыбнулся Ник, наблюдая за моей реакцией. Я откинула голову назад, покрывая панель своими волосами. – Охренеть!

Он внезапно перестал меня удерживаться, я плюхнулась на бугор в его штанах, тут же принялась расстегивать ремень и ширинку.

- Черт с ними! – рыкнул он, остановив меня, когда я попыталась стянуть с него джинсы.

Он просто высвободил свой член, остановился лишь на несколько секунд, чтобы надеть латексную штучку, затем резко опустил меня на него.

Я вскрикнула.

Николас взял меня за шею сзади, притянул к своему лицу. Я перекинула волосы на одну сторону. Было жарко, и они мешали.

- Ты такая сладкая, - выдохнул он мне в губы, затем вновь впился в мой рот.

Это было НЕВЕРОЯТНО. Тесное пространство создавала дополнительный кайф. В машине мы были так близко друг друга, что трения было больше, хоть и не совсем удобно. Наши охи, стоны, учащенные дыхания переплетались так же, как и наши тела.

Все произошло гораздо быстрее, чем раньше. Мне, уже доведённая его лаской до края, хватило и пары толчков, чтобы, крича в экстазе, вцепиться в спинку сиденья позади Ника. Ему тоже не понадобилось много времени. Он удерживал меня на месте, кусая мое плечо и кончая.

Я подняла голову и осмотрелась. Напрасно я боялась, что нас могут увидеть. Окна запотели настолько, что вообще ничего не было видно. Ник проследил мой взгляд и рассмеялся.

- Ты знал, да? - спросила я, уже зная ответ.

Конечно, я не первая, с кем он занимался сексом в машине. Это у меня опыт размером с горошину, а у него - с гороховую плантацию.

- Нет, - ответил Ник, я уставилась на него. - Секс с тобой похож на падение метеорита. Он полностью стирает все, что было до него. Я моментом забыл все, что было до тебя.

- Похоже на романтическую лапшу, - улыбнулась я.

Ник засмеялся.

- Ну, ты же романтичный ангел, - сказал он, снова целуя меня.

Я кое-как натянула на себя вещи, пересев обратно на соседнее сиденье. Николас развернулся и поехал обратно в город.

Прошло пару дней с той поездки. Яна потихоньку собиралась. Мне становилось грустнее с каждым часом.

Я не могла просто так смотреть, как она уезжает. По сердцу скребли наждачкой, но мы больше не обсуждали ее решение. Я старалась как можно больше времени провести с ней. Николас не возражал.

Вот и сейчас я спешила к Яне. Мы запланировали девичник в пижамах. Только я, Яна, еда, пижамы и фильмы. Я быстро спустилась по лестнице. И замерла. В нос ударил запах алкоголя. Виски. Но у нас в семье никто не пьет. Я двинулась на запах. Кабинет отца. Какого?

Я открыла дверь и заглянула. Папа сидел за столом. Перед ним стояла бутылка виски. Одна его рука держала бокал, другая подпирала голову.

- О, Жаклин, - он заметил меня, - проходи, дочка.

Такой голос папы я еще не слышала. Раньше мягкий, затем строгий и грубый, а сейчас какой-то… развязный?

- Мой дочь - позор нашего городка. - Он неприятно засмеялся. - Кто бы мог подумать? Эффект бумеранга.

- Что ты имеешь в виду?

Я подошла ближе.

- Печать позора. В наше время это было клеймо, которое ставилось на шлюх, чтобы все знали, кто она такая. Я тоже поставил одну такую печать.

- ТЫ?! На кого?!

- Она была той еще шалавой. Спала со всеми, без разбора. И я решил проучить её.

Он опять рассмеялся, а я застыла. Мой отец тоже ставил эту метку?

- Кто она?

Мне кажется, что я уже знала ответ. Но слова отца, словно ведро ледяной воды…

- Мамаша Николаса Свена.

Я сжала горло, будто пыталась удержать крик, что вырвался из него. Пазл сложился. Все стало на свои места. Николас. Печать. Я.

- Да, - кивнул отец, - Николас отомстил мне. Он, конечно, пренебрег некоторыми условиями. Но какое сейчас кому дело до условностей.

- Почему ты не сказал мне сразу? Почему сейчас?!

- Я и сейчас говорю только потому, что пьян. - Он икнул, наливая себе еще выпивки.

Мне вдруг стало жутко противно. В данный момент я ненавидела отца. Это все из-за него! Надо мной издевались только по одной причине - потому что мой отец возомнил себя господом богом, который карает неверных.

И Ник.

Мое сердце сжалось в груди.

Просто холодный расчет. Он сделал это, чтобы насолить моему отцу. Но страдала ведь я! Не мой отец подвергался унижению, а я! И никому, черт возьми, нет до этого никакого дела!

Я сжала кулаки. По щекам опять потекли слезы. В горле образовался ком размером с Юпитер.

- Но современные детишки-монстры гораздо более жестокие, нежели были мы. Ну, поставил я эту печать, ну посмеялись мы над этой шалавой. И все, забыли. Годами над ней уж точно никто не издевался. И уж точно никто её не бил.

Не били? Не издевались?

- А Николас – молодец! - Отец ударил кулаком по столу. - Даже после всего сделанного, смог снова залезть тебе в трусы!

Я похолодела. Папа хочет сказать, что то, что происходит сейчас, тоже является частью мести? Я не верю! Нет! Этого не может быть! Ник... он... да, он не говорил, что любит или что-то подобное, но зачем ему снова меня соблазнять? Это же бред!

- Может, он и не ошибся, поставив тогда эту печать? Сделал на будущее...

- Я ненавижу тебя! - закричала я, не дав ему договорить, затем выбежала из кабинета и из дома.

Я набрала смс Нику.

«Надо встретиться. Срочно!»

Ждать, пока он приедет, я не собиралась, поэтому села в дедушкину машину и поехала к дому Свенов.

Когда я подъехала, Ник как раз вышел из дома. Он радостно улыбался мне.

Один миг. Улыбка сошла на нет.

Я просто пылала яростью. Она сочилась из всех пор. Мои щеки порозовели, мозг кипел. А сердце стучало так быстро, что вот-вот разорвет меня изнутри.

- Что случилось?

- Месть?! - заорала я так, что у самой зазвенело в ушах. - Черт возьми, ты сделал это из-за мести моему отцу?!

- Жаки… - Он сделал шаг ко мне, но я выставила руку вперед, ясно давая понять, что не желаю его приближения.

Николас и так был слишком близко - всего в двух метрах.

- Нет! Не подходи ко мне! Никогда больше не приближайся ко мне!

- Жаки, что ты говоришь? - Голос Ника дрожал так же, как и мой. Только вот мой - от злости, а его - от паники.

- Скажи мне только одно, с твоей мамой тоже так поступали? Отрезали волосы, издевались, били, пытались изнасиловать?

Я загибала пальцы, перечисляя и попутно вспоминая весь ужас, что вылился на меня.

- Она тоже лежала в дурдоме после провальной попытки самоубийства?! Скажи!

- Жаки, я не...

Он все-таки сделал шаг. Я шагнула назад.

- Хватит повторять мое имя! Если с твоей мамой и правда так поступали, то ты знал, как ей больно. Почему ты подверг тем же страданиям беззащитную девушку, которая даже не знала ни о чем? Так ты решил достать моего отца?

Я истерически засмеялась. Слезы текли струйками. Я даже не чувствовала, что они стекали, пока не дотронулась до лица.

- Ты промазал! Моему отцу насрать на меня и мои страдания! Это я, а не он, испытала весь этот ужас! Я! – отчаянно закричала я.

- Я не думал... Все вышло из-под контроля...

- Ах, вон оно что! Ну, тогда мне намного легче!

- Жаки, ты должна успокоиться. - Ник быстро преодолел разделяющее нас расстояние. - Мы должны спокойно все обсудить.

Он схватил меня за плечи, удерживая.

- То, что сейчас происходит между нами - тоже ради мести? - прошептала я.

Мой голос охрип. Горло драло. Еще бы. Я так кричала. Наверно, весь город слышал.

- Нет, - Ник приблизил ко мне свое лицо, - все, что сейчас между нами - это по-настоящему. Жаки, посмотри на меня.

Я подняла подбородок вверх, заглянула ему в глаза, но ничего не увидела. Может, это из-за того, что мои эмоции выплескивались через край?

- Я люблю тебя, мой синеглазый ангел, - проговорил он на одном дыханье. - Да, два года назад была месть. Но сейчас я люблю тебя и хочу быть с тобой.

Я. Люблю. Тебя

Месть.

Эти две противоположности эхом разносилось у меня в голове.

Я помотала головой. Во что верить? В то, что сказал папа? Или Николас?

- Я не знаю, могу ли верить тебе, - прошептала я.

Я скинула с себя его руки. Его прикосновения только отвлекают.

- Если сейчас не месть, то почему ты сам не рассказал мне? Почему молчал? Если бы сам признался, все было бы иначе. Я не... мне больно, и я не могу сейчас верить тебе. Мне надо подумать...

Я сказала это и бросилась к машине.

- Жаклин! - Николас попытался меня остановить. - Жаки, стой!

Но я была шустрее. Я завела мотор, попутно доставая телефон. Я набрала номер, точно зная лишь одно. То, что я собиралась сделать - единственно правильное решение.

Этот город, школа, семья - мое проклятие. И я собиралась снять его с себя.

- Яна, - выдохнула я, когда услышала ее «алё» - я еду с тобой!

Глава 24

POV Николас

 

Она уехала, не дав мне все объяснить.

Рассказать раньше? Как можно сказать человеку, который и так по твоей вине столько пережил, что её отец тот еще выродок? Почему он сообщил об этом только сейчас? Два года молчал и на тебе, выдал!

Я сжал кулаки. Появилась острое желание ударить по чему-нибудь или по кому-нибудь. Можно и по роже её папаши.

Я даже боюсь представить, какой реакции ждать от Жаки. Черт, я признался ей в любви, а она ответила, что не верит!

А можно ли её в этом обвинить? Конечно, она теперь уверена, что я не заслуживаю и капли доверия.

- Пиздец! - выдохнул я, пиная камушек, лежащий на дорожке.

Как сейчас снова вернуть её доверие? Возможно ли это? На хера я вообще это сделал?! Чертов мститель!

С самого детства я наблюдал, как моя мама напивается до беспамятства, как она блюет после и как повторяет это все изо дня в день. У меня всегда возникал вопрос - почему она это делает? Что её не устраивает в нашей жизни? Мы богаты, у неё есть муж и сын, она может заниматься всем, чем захочет. Так почему же беспробудно бухает?

Чуть больше двух лет назад она, напившись и поскандалив с отцом (они все время ссорились и дрались во время её запоев), села за руль. Она орала что-то типа того, что её никто не любит и не понимает. Я точно не помню. Спустя час отцу позвонили из полиции. Моя мама-алкоголик сбила ребенка на большой скорости.

- Опять надо разгрести дерьмо за твоей мамашей!

Ребенок выжил чудом. Но он навсегда останется инвалидом.

Я очень надеялся, что вот сейчас она бросит пить, задумается, поймет, что это убивает не только её, но и грозит окружающим. Отец пожизненно будет должен содержать того малыша. Тогда ему было всего десять лет. Он переходил дорогу. Мама не стала тормозить на красный. И вместо тюрьмы она отправилась в реабилитационный центр.

Отец и так все время проводил в Майами. Я знал, что у него целая толпа любовниц. Мамаша все время орала об этом. Я бы тоже, наверно, завел себе любовницу, от которой, по крайней мере, не воняло спиртом, как из больницы. После этого того случая, он вообще перестал приезжать.

За день до того, как я поставил это проклятую печать, маму выписали из лечебницы. И она с радостью напилась.

Я спустился вниз, посмотреть, жива ли она. Мама сидела в луже собственной блевотины. Она то ли плакала, то ли скулила, то ли смеялась. Я не смог разобрать.

- О, вот и мой сын! - Она посмотрела на меня. - Такой красивый вырос. Что? Девки, небось, прям стелются пред тобой, раздвигая ноги?

- Ты пьяна. Давай я помогу тебе лечь в постель?

Она засмеялась.

- Тебя же только выписали. Почему ты опять напилась? – Я подошел к ней.

В нос ударил запах рготины, я готов был сам блевануть от этой вони.

- Ты тоже думаешь, что самый умный. Думаешь, что все знаешь? Да, они говорили, что у меня может быть счастливая жизнь, если я прекращу пить. Но и так счастлива!

Она снова присосалась к бутылке.

- Хочешь, я расскажу тебе, почему я пью?

Я насторожился. Раньше мама не заходила так далеко. Что это? Она собралась пооткровенничать?

- Ты слышал, что такое печать позора?

- Да, - кивнул я. Конечно, я слышал. Все об этом знают. Только сейчас в школе нет никого с этой печатью. Уже давно не было.

- В школе один самоуверенный придурок поставил мне печать.

Я аж рот открыл от удивления и шока. На маме стоит печать? Какого хуя?

- Да, я переспала с ним, а наутро проснулась с позором. - Она расплакалась. - Они смеялись, тыкали пальцами, называли шлюхой.

Неужели все, что сейчас происходит из-за долбанной печати? Мама заливает алкоголем то, что не может забыть?

Наверное, это было слишком большим испытанием для неё. Её психика не выдержала. И сейчас она пытается убежать от реальности. Туда, где она свободна. Но алкоголь не дает свободу, скорее уж затягивает в болото.

- Кто? - процедил я. - Кто поставил тебе эту печать?

- Гарри Томсон, - мама будто выплюнула его имя.

Отец Жаки Томсон?

- У него сейчас все хорошо. Идеальная жена, дочка-лапочка, а я вот такая...

Я уже не слушал, что она там говорила. В моей голове гудел пчелиный рой.

Жаки - синеглазая блондинка. Я не так давно заметил её, но она понравилась мне. Она улыбалась так искренне на совместной лабораторной работе. Её глаза будто заглядывали в мою душу.

Впервые с момента смерти бабушки, я улыбался. Я смотрел на неё издалека, наблюдал за ней, боясь подойти ближе. А сейчас я узнаю, что её папаша виновен в беспробудном пьянстве мой матери.

Я поднялся в свою комнату, лег на кровать. О Томсонах, и правда, говорят, как об идеальной семье. Отец - глава семейства, у него своя компания в Майами. Мать - добрая, заботливая, хозяйственная. И дочь. Она чиста и невинна - всегда веселая, доброжелательная - любимица всего города, отличница. Она росла в любви и ласке.

А я всю свою жизнь смотрел на бухую мать и на бесконечные ссоры родителей. Им всегда было плевать на меня. Мама никогда не заботилась обо мне. Она никогда не интересовалась, как у меня дела, не заболел ли я. Это за неё делали другие люди: бабушка, няньки, прислуга.

Если бы меня вдруг не стало, она бы обрадовалась, ведь больше никто не будет жужжать ей над ухом. Когда я был еще ребенком, то часто плакал, сидя возле неё и просил прекратить эти запойные вечеринки. Она злилась, кричала, затем силком тащила в мою комнату и закрывала меня в ней, чтобы я перестал надоедать ей.

Время шло, и я больше не плакал. Просто сам уходил куда-нибудь подальше.

Ненавижу родителей. Ненавижу алкоголь. А теперь еще я ненавижу Гарри Томсона.

Я провел руками по волосам. Так просто я все не оставлю. Моя жизнь такая из-за одного человека. Почему он должен быть счастлив, в то время как я нет.

Он наслаждается своей прекрасной семьей, а я вынужден блуждать в одиночестве. Конечно, я больше не маленький ребенок, что трясся от страха в темноте, захлебываясь слезами, не понимая, почему мама меня не любит. Но воспоминания еще живы. Раны не дают мне спокойно спать. А смотря на бухую, плачущую маму, сердце сжимается, будто загнанное в тиски.

Месть. Моя душа требует мести. Такой, что принесет этому мудаку столько же боли, что перенесла, но не выдержала мама, что испытываю я.

У этого человека есть только одно больное место - это его семья. А точнее его всеми любимая дочь. Она его гордость. И именно по этой гордости я собираюсь ударить. Мне даже думать не пришлось. Идея сама вплыла в мое сознание.

Печать позора.

Я поставлю эту печать на его доченьку. Тогда, глядя на её страдания, ему будет плохо. А мне станет легче.

Заманить её в мои сети оказалось проще простого. Я нравился - это видно.

И вот оно свершилось.

Месть. Я отомстил.

Должно было стать легче. Но не стало.

Мама продолжала пьянствовать. Отец не появлялся дома. Я все ждал реакции Гарри, но ее не последовало.

Какого черта? Разве он не должен прийти ко мне, поорать? Набить морду? Подать в суд? Сделать хоть что-нибудь?

Но время шло. Я не интересовался происходящим с Жаки. Она из всеобщей любимицы превратилась в изгоя. Все шло по плану.

Я видел, что Жаки все больше замыкается в себе. От неё отказалась её подруга. Эти девчонки были неразлучны когда-то, но сейчас Вики переметнулась на другую сторону. Сам я не собирался заниматься этой травлей. Я передал эту возможность Саре.

Блять, я же знал, что она наркоманка и у неё не все в порядке с головой!

С каждым днем Жаки все больше вязла в этом болоте. Я видел, что её глаза тускнели. Она начала шарахаться от каждого звука, вздрагивала, плакала, ходила бледная, как смерть. А потом вообще пропала на месяц. Никто не знал, где она.

И вот тут мне стало реально страшно. И тот страх, что я испытывал в детстве, враз померк. Я ждал. Ждал новостей. Хоть каких-нибудь. Я знал, что поздно беспокоиться, что не имею права переживать. Я же все это начал.

Разве я не этого хотел?

К чему её приведет моя месть? Она может запить так же, как моя мама. А что если у неё тоже будет семья, ребенок, и она будет вести себя как моя мать? И где-то в темном углу он будет так же плакать и спрашивать себя - за что?

Или еще хуже. Что если Жаки умрет? Может, она уже мертва?

Черт, я бил стены, рожи всяких мудаков. Я крушил все, что было можно и нельзя. Остановить меня мог только один человек - Марк.

- Что ты творишь, идиот?! - кричал он на меня.

Марк редко кричал. Только если его очень разозлить. Что я и делал практически ежедневно.

- Зачем ты это вообще сделал?! Зачем поставил ей эту долбанную печать?!

Я не отвечал. Что я мог сказать? «Я хуевый мститель»?

- Мог бы просто трахать эту девчонку, и все были бы счастливы! И ты, и эта блондинка!

Дни шли за днями. Неделя. Ещё одна. Я ходил в школу только чтобы узнать, не появилась ли она или новости о ней. Но все молчали. Казалось, даже начали забывать, что она существует. Возможно, это и к лучшему. Внутри я хотел, чтобы все это прекратилось, но не пытался остановить все это.

Когда Жаки появилась в школе, я думал, что умру от радости и облегчения. Она скользила по коридорам, притворяясь приведением. Но Сара все равно её заметила.

Жаки одевалась, как самый настоящий изгой. Темные джинсы. Мешковатые толстовки с капюшонами, причем всегда скрывающими её волосы. Я не понимал, зачем она это делает. Но наверняка причины были. И то, что произошло дальше, дало мне ответ на этот вопрос.

- О, Ник, - запищала она своим противным голосом. Сара считала, что имеет полное право касаться меня. Зря. Она коснулась губами моей щеки. Меня аж затошнило.

Чёрт, вот сучка!

Я никогда не был с Сарой. Она меня не привлекала. Слишком много силикона, слишком мало живого. Это просто кукла, пустышка. Конечно, для секса нужна просто её оболочка, но даже к ней было мерзко прикасаться.

- Ник, смотри, кто объявился. - Сара показывает на Жаки своим длинным пальцем. - Как отдохнула? Куда ты там ездила?

Жаки молчит. Она упрямо сжимает губы. Я смотрю на неё, очень стараясь скрыть радость от того, что вижу её. Она тоже смотрит на меня. Мы встречаемся глазами, но только на миллисекунду. Я вижу боль в её глазах и сжимаю кулаки, борясь с желанием увести её отсюда.

С каких это пор? Что изменилось? Она все та же Жаклин Томсон. Его дочь.

Грег, та еще сволочь, подходит к ней сзади. Он резко срывает капюшон с ее головы. И толкает вперед. Она падает на колени перед нами. Я сжимаю зубы так, что сводит челюсть. Её волосы рассыпаются по спине. Они уже не так блестят, как раньше, но все равно могут вызвать зависть всех девушек в нашей школе.

- Надо же! - вскрикивает Сара. - Я думала, что достаточно подрезала их тебе. А оказывается, надо было лучше стараться. Ник, как думаешь, может вообще побрить её голову налысо?

Что?! Обрезать её волосы?! Вот почему она пытается скрыть их. Или просто не привлекает к ним внимания. Мне всегда нравились её волосы. Они удивительно густые и длинные, а на ощупь как перышко.

Все засмеялись. Но мне не смешно, так же, как и Маркусу.

Жаки, возможно, никогда в жизни не стригла свои волосы. Благодаря им и огромным глазам, она выглядит, как ангел.

Жаки опустила голову. Сейчас она напоминала страуса, который прячет голову в песок. И если бы здесь где-нибудь был песок, она бы вся в него спряталась. На её глазах выступают слезы.

Мне надо уйти отсюда. Туда, где у меня не возникнет желание защитить её.

Она трогает свои колени, поднимает руки. Кровь.

Черт, я сжимаю руки еще сильнее. Казалось, я вцепился в рюкзак мертвой хваткой. Мое сердце стучит как ненормальное. Я пытаюсь вдохнуть, но легкие будто парализовало.

Я не должен так реагировать!

Грег кидает в неё сигарету.

- На, покури, полегчает.

- Маркус, - говорю я, сквозь зубы, быстро разворачиваясь, - пойдем.

 

Я пришел домой. Из гостиной послышался непонятный шум. Когда я уходил, дома никого не было. Я двигался на неразборчивые звуки. И, чем ближе подходил, тем отчетливее слышал звон стекла и пьяное бормотание мамы.

Вот, блять, её же опять только что закодировали!

- Мама, - говорю я.

- А-а-а-а-а, - тянет она, - это мой сын. Привет.

И это все?

- Ты опять пьешь? - спрашиваю я очевидный факт.

Она смеётся.

- У меня есть причины, - мама икает.

- Да, я знаю, ты рассказывала. Печать позора...

- А причем здесь она? - Мама округляет глаза, очень удивляясь.

- Два года назад ты сказала, что из-за этого пьешь! - Я даже прикрикнул.

Она засмеялась. Я опешил.

- Это фигня! - Мама снова делает глоток. - Ну, подумаешь, печать. Я же и правда была той еще шалавой! И мне это нравилось! Я люблю секс! Ну, посмеялись они надо мной пару раз, пообзывали. И на этом все.

- Что?!

Я в шоке стоял и смотрел на нее. Она что, умом тронулась? Не знаю, что было противнее слышать. Что моя мама шлюха и не скрывает этого? Или что она обманула меня в прошлый раз, сказав, что именно печать - причина её запоев?

- Во всем виноват твой папаша! Это он довел меня до такого состояния! Этот козел постоянно гуляет! Он трахает все, что движется, а мне не разрешает! Я знаю всех его любовниц! Все их имена, где и когда он с ними!

Она истерически смеетс и тут же плачет. Отец? На этот раз виновен он? Я закинул голову назад, закрывая глаза и пытаясь заглушить рев, что пытается вырваться из груди.

- А я тоже хочу секса! Хочу жить в свое удовольствие!

Я вытаскиваю телефон из кармана, набираю номер. Меня всего трясет.

- Алло, папа, ищи новую лечебницу.

Мой голос дрожит. Я выбегаю из дома, сажусь в свою машину.

Я не знаю, что делать дальше. Весь мой мир снова перевернулся. В моей голове мелькают картины. Вот, Жаки смотрит на меня молящими глазами под вспышками фотокамер. Вот, срывает со стены свои фотографии, плачет. Вот, падает на колени, кровь. Вот, Грег срывает с неё платье. Огромный шрам на её животе. Избиение.

Её кровь. Её слёзы. Её боль.

Моя месть раскололась на мелкие осколки, так же как и моё сердце. Говорят, месть - это блюдо, которое подают холодным. Пожалуйста, кушать подано, приятного аппетита.

Я ударил кулаком по рулю. Впервые за долгие годы я вновь чувствую себя маленьким мальчиком, которому страшно.

Блять, как я мог поверить этой женщине, что зовется моей матерью?! Вот же недоумок!

Два года назад я ухватился за эту соломинку, думая, что так облегчу свои детские обиды. Я должен был злиться на своих родителей, а не перекладывать всю вину на других людей! Но сейчас поздно трусами махать. Я растоптал Жаки. Маленького ангела. Я провел её через все круги ада. И теперь мне самому придется гореть в адском пламени под названием сожаление, раскаяние, когда ты понимаешь свои ошибки, а изменить их не можешь.

Я посмотрел на подвеску, что висит на груди, зло усмехнулся.

«Подумав - решайся, РЕШИВШИСЬ - НЕ ДУМАЙ!»

Первым порывом было выбросить её на хер. Я решился, не подумав хорошенько. Цена моих решений слишком велика. Я испоганил жизнь девушки, которая точно ни в чем не виновата, и даже не подозревает, за что с ней так.

В том, что мама пьет, по её мнению, виноваты все, кроме неё. Два года назад она винила Гарри Томсона, сейчас моего отца. Но никак не себя. Нет, конечно. Сложно признать, что дело в тебе.

Моя мамаша была шалавой в школе. Выйдя замуж, родив ребенка, она ограничила себя рамками, что душат её. Невозможность и дальше гулять и спать со всеми подряд выливается в пристрастье к алкоголю. Будучи пьяной, она чувствует себя свободной. Я не знаю, в каких тисках держит её отец, мне пофиг, но бутылку даже он не может выдернуть из её рук.

- Жаклин, - выдыхаю я в пустоту.

Да и чем я лучше? Я тоже решил перекинуть свою боль на другого человека. Вместо того чтобы принять, что моя семья - это бермудский треугольник, а родители - эгоисты, думающие только о себе. Я перенес всю вину на чужого человека. И что еще хуже - из-за этого больше всего пострадал абсолютно невиновный и невинный человек.

Жаки.

Я даже боюсь представить, через что ей пришлось пройти. Что она сейчас чувствует? Насколько сильно ненавидит меня? Я бы на её месте воткнул нож себе в живот.

Я не могу её потерять. Не сейчас, когда она уже стала моей. Не сейчас, когда я узнал как это, быть с ней, чувствовать её. Жаки наполняет мою жизнь смыслом, её присутствие заполняет пустоту в моей душе.

И сейчас, благодаря её папаше, все снова идет наперекосяк. Он сделал это специально, чтобы насолить мне. Раз я испортил его жизнь, то он в ответ разрушил наши отношения, рассказав правду.

Да, кому она нужна сейчас, эта правда?!

Я каждый день проклинаю себя. Проклинаю своих родителей. Проклинаю тот вечер, когда я решил поставить эту печать. И проклинаю то утро, когда поставил эту метку на моего ангела.

Я знаю, что не имею никакого права быть с Жаки, но она нужна мне. Когда я касаюсь её, меня будто ударяют под дых. Я даже дышать не могу.

Она говорит, что не будет со мной, не доверяет. Внутри неё слишком много боли. Как мне это исправить? Жаки просит, чтобы я оставил её одну, но это выше моих сил. Чтобы дышать, мне необходимо хотя бы просто видеть её.

Я сажусь в машину. Мне нужно поговорить с ней. Я нажимаю на газ. Слишком быстро. Надо снизить скорость. Но кровь кипит внутри меня, бьется в висках.

Я подъезжаю к её дому. Стучусь. И только когда дверь открывает её мама, я понимаю, насколько глупо было думать, что Жаки поедет домой. Миссис Томсон выглядит не так, как обычно. Её глаза красные, будто она очень долго ревела. Волосы торчат в разные стороны. Платье помято.

Знаете, я впервые увидел, что Жики очень похожа на свою мать. Белые волосы, большие глаза, скулы, заостренный носик. Вся напыщенность её образа развеялась. Передо мной стояла обычная женщина. Не тот псевдо идеал, что видели все, а человек, который может чувствовать и выражать свои эмоции.

- Николас, - её глаза расширились, - что ты здесь делаешь?

- Мне нужна Жаки, - мой голос немного подрагивал, - она дома?

- Нет, Жаклин ушла. Я не знаю, что произошло, но она уехала на дедушкином автомобиле, - её глаза наполнились слезами. - Когда найдешь её, скажи, чтобы пришла домой, я хочу с ней поговорить.

- Эм, хорошо.

Странно все это. Я уже дошел до машины, когда до меня донесся ее голос.

- Она, скорее всего, у Палмеров.

Да, я должен был поехать туда в первую очередь. Первым делом, Жаки поехала к Яне. Разве могло быть иначе?

Яна - единственный человек, который пошел против этой долбанной системы. Она стала щитом между Жаки и обществом, за что и была «наказана». Но насколько я мог судить, она ни о чем не жалела. И если бы могла начать все заново, то поступила бы именно так.

Родители Жаклин ничем не отличались от моих. Да, её мама не алкоголичка, а отец не жуткий бабник, но от этого не легче. Они тоже эгоисты, но по-своему.

Томсоны зависели от мнения общества. Любое порицание окружающих они воспринимали в штыки и загоняли себя и близких людей в рамки, как им казалось, приличия. Но семья не обязательно должна быть идеальной. У каждого свой характер, свои взгляды.

Семья - это то место, где ты можешь быть собой, не бояться осуждения. Она всегда примет тебя, поймет и успокоит. Родители - это самые близкие тебе люди. Они помогут тебе встать на ноги, заставят верить, что ты особенный. И ты будешь так же относиться к ним, со всей любовью, будешь бежать домой со всех ног, зная, что тебя ждут.

Неужели это так много? Я мечтаю о несбыточном?

Прошло всего пару минут, а я уже стучал в дверь Палмеров. Дверь открыл сам хозяин дома.

- Николас, - мистер Палмер ни капли не удивился.

- Мистер Палмер, позовите Жаки.

- Что у вас случилось? - Оливер закрыл собой проход.

- Ничего, нам нужно поговорить.

- Жаки сейчас не хочет ни с кем разговаривать...

- Жаки! - заорал я. - Выйди, давай просто поговорим! Выслушай меня, а потом уже сделаешь выводы!

- Эй, - мистер Палмер вышел из дома, закрыв за собой дверь, - остынь. Я не знаю, что у вас произошло, но Жаклин сейчас очень расстроена. Яна пытается её успокоить. Она прибежала вся в слезах, её всю трясло. Я дал ей успокоительное. Она сейчас в комнате Яны.

- Я тоже хочу успокоить её...

- Нет, Николас. Я правда не знаю, что у вас стряслось. Но это очень ранило её. Если учитывать, что она некоторое время находилась под наблюдением специалистов, сейчас самое главное - не допустить повторного срыва. А риск нервного срыва очень велик. Тебе следует подождать. Дай ей прийти в себя. Девочка сейчас очень расстроена. Она сама придет к тебе, когда будет готова к разговору. Не стоит сейчас на неё давить. Ты можешь сделать только хуже. Просто прояви терпение.

- А что если она не придет?

- Яна уговорит её, не переживай. Жаки прислушивается к мнению Яны.

Я всегда считал мистера Палмера хорошим человеком. И сейчас он вел себя как абсолютно адекватный мужчина. Если бы я брал с кого-то пример, то это, скорее всего, был бы Оливер.

Не так давно я узнал, что именно он спас Жаки, когда она пыталась спрыгнуть с это чертового обрыва. Я был ему очень благодарен, и то, что он сейчас говорил, имело смысл. Но одна мысль о том, что Жаки опять плачет, что ей снова больно, выворачивает меня наизнанку.

- Хорошо. - Мои плечи опустились, я развернулся и направился к машине.

Глава 25

POV Жаки

 

Я со всей силы прижалась к Яне. Слезы текли не то что ручьем, они просто сочились из моих глаз. Яна крепко обнимала меня, гладя по голове. Я слышала, как в комнату кто-то вошел.

- Жаки, - голос мистера Палмера, - что случилось?

Он подошел к нам, коснулся моей спины. Меня трясло от неконтролируемых рыданий.

- Эй, это Николас? Он что-то натворил?

Услышав его имя, я сильнее всхлипнула.

- Тебе надо успокоиться. Я принесу успокоительное.

Он ушел. Яна силком усадила меня на кровать. Я задышала чаще. Вернулся мистер Палмер. Протянул мне пару таблеток и стакан воды. Я кое-как взяла их трясущимися руками. Проглотить таблетки было еще сложнее. В горле образовался огромный ком. Я пыталась протолкнуть его, глотая.

Таблетки начали действовать через несколько минут. Слезы остановились, я сидела и икала. Мистера Палмера в комнате уже не было.

- Что стряслось?

- Папа... - я немного заикалась, - только что рассказал мне, что...

Я замолчала, пытаясь остановить вновь навернувшиеся слезы.

- Это была месть... Ник поставил мне эту печать, чтобы отомстить за свою маму...

- Что это значит?

Яна сидела очень близко. И она сама чуть ли не плакала. По её все еще красным и опухшим глазам видно, что подруга тоже не так давно ревела.

- Гребаная печать позора... Мой отец поставил эту метку матери Николаса...

- Чего?!

- Да. Папа сам признался сегодня. Ник узнал об этом каким-то образом и решил отомстить.

- Но зачем ему это?! Зачем мстить за то, что случилось так давно?

- Миссис Свен пьет.

- Оу...

- Николас говорил мне пару раз, что его мама – алкоголичка. Она постоянно лечится в клиниках, но ничего не помогает.

- И он решил отомстить твоему отцу за то, что мать бухает? Так?

- Да.

- И сделать это решил через тебя? Типа, тем же методом - поставив печать.

- Да... но папа... сказал не только это. Он считает, что и сейчас Ник продолжает свою месть.

- Как это?

- Ну, типа, он должно не отреагировал на печать, и Ник выбрал другой путь...

- Замутив с тобой?!

Я кивнула.

- То есть, твой папаша утверждает, что Ник специально встречается с тобой, чтобы побольнее ударить твоего папашку?

- Да, так он сказал?

- Ты говорила с Ником?

Именно в момент этого её вопроса в дверь позвонили, а потом затарабанили.

- Жаки!

Николас. Он здесь.

- Вот и ответ. - Яны выглянула в окно. - Не хочешь с ним поговорить?

Я помотала головой, всхлипывая.

- Что он сказал тебе?

- Что любит...

- Про месть не отрицал?

- Нет. Лишь сказал, что это было раньше, и что сейчас он любит меня.

Яна шумно выдохнула.

- Вот так дела-а-а. - Она отошла от окна. - Он уехал.

Я принялась заламывать пальцы.

- И ты хочешь уехать?

- Да. Я хочу уехать с тобой из этого проклятого места. Это не город, а какая-то свалка человеческих отходов.

Яна засмеялась:

- Вот это точно подмечено, детка.

Я тоже улыбнулась. Меня перестало знобить. Голова прояснилась. Что такое дал мне мистер Палмер?

- Ты же возьмешь меня с собой?

- А как же Ник? В том, что он тебя любит, я не сомневаюсь. И я также уверена, что и ты его любишь.

- Да, люблю. Но все равно оставаться здесь не собираюсь. Это город не принесет мне ничего хорошего, даже если я буду с Ником. Постоянные косые взгляды, шепоты, упреки. Я не могу больше выносить лица этих людей. Мне противно ходить в эту школу, гулять по этим улицам. А теперь еще и находиться в своей семье. Если ее вообще можно назвать семьей.

- Но ты все равно должна поговорить с Ником.

- Я знаю. И поговорю. Так, я еду с тобой?

Яна улыбнулась, искренне радуясь.

- Конечно! Это будет замечательно! Надо только уладить несколько формальностей. И решить вопрос с твоими родителями.

- Это я возьму на себя.

Конечно, я не побежала разговаривать с родителями в тот час же. Папа сейчас пьяный. Возможно, спит. Мама вообще неизвестно где. Дома я её не видела, когда уходила. И я не в том состоянии, чтобы решать подобные вопросы. Да, меня уже не трясло, и я больше не плакала, но выходить из этого дома категорически отказывалась.

Вечером миссис Палмер приготовила чудесный ужин. Жареная курочка с картофелем и салатом. Я ела, хотя аппетита совсем не было. Мистер Палмер наткнул кусочек белого мяса на вилку и поднял её на уровень своих глаз:

- Еда - это очень важно. Тебе придется побороться за свою свободу, а для борьбы нужны силы. А вся сила...

- В еде, - закончила за него Яна. - Мы поняли.

Как ни странно, Яна улыбалась весь вечер. Новость о том, что она едет не одна, здорово поднимала её настроение.

- Омрачает это веселье только одно - тебе придется расстаться с Ником. И он еще об этом не знает.

- Узнает, - буркнула я.

Когда первая волна, состоящая из шока, гнева и истерических рыданий, прошла, осталась горечь. Я не хотела расставаться с Ником. Он, не смотря ни на что, оставался мне очень дорог. Но оставаться здесь даже ради Николаса, я не собиралась.

Возможно, я приняла не совсем правильное решение. Возможно, оно кому-то покажется необдуманным. Но кто так подумает - будет не прав. Я уже два года спала и видела, как уеду отсюда. И, желательно, подальше.

И вот оно - моё спасение! Другая страна, другие люди, другие правила, другие возможности - это мой шанс на лучшую жизнь, без унижений, оскорблений. Там люди не знают, кто я из какой семьи.

Яна говорила, что они не знают, что такое печать позора. Хотя, возможно, в других штатах США тоже не в курсе данной «игры». Но если я уеду в другой штат, то буду там абсолютно одна.

Одиночество - нет ничего хуже.

В России со мной будет Яна. Она поможет мне привыкнуть и приспособиться.

- Я позвонила отцу. - Яна вышла из душа в тот момент, когда я открыла глаза и потянулась в уютной постели. - Он, естественно, согласился. Осталось поговорить с твоими родителями.

- Да, я сейчас соберусь и поеду домой. Возможно, мне удастся застать родителей за завтраком.

Я посмотрела на часы. Время их завтрака, строго по расписанию, как раз через полчаса.

Несмотря на то, что мы поздно легли, я чувствовала себя такой отдохнувшей, будто огромный груз спал с плеч.

Весь вчерашний вечер мы посвятили просмотру первых трех частей «Гарри Поттера». Яна была категорично против, заявляла, что уже пыталась однажды посмотреть, и ей не понравилось. Но все же пошла на уступки. Так мы пришли к тому, что на просмотре третьей части настаивала уже сама Яна.

- Я пыталась смотреть, будучи ребёнком, - закатывала она глаза, - и тогда мне много было непонятно. А сейчас я, кажется, поняла, в чем привлекательность этой сказки. Давай, включай!

- Но уже полночь, - я зевнула.

- Ну и что. Я все равно завтра не собираюсь в школу, и ты тоже.

Я сдалась. И ещё на два часа погрузилась в волшебный мир Хогвартса. Я обожаю эти фильмы. И, конечно же, книги. Когда-то мы с Вики читали их взахлеб. После чего мечтали, как и многие другие, что и к нам прилетит сова Букля с письмом в клюве, сообщающем о нашем зачислении в Хогвартс.

Но чуда не произошло. Скорее даже наоборот.

Я надела то же, что было на мне вчера. Джинсы и майку. Мы быстро позавтракали яичницей и кофе, после чего я, сжав зубы и кулаки, направилась к родителям.

Сегодня что-то изменилось. На кухне не было запаха блинчиков. Только кофе. Мои родители сидели за барной стойкой. В комнате ощущалось напряжение.

Папа сидел, держась за голову. Наверняка, у него похмелье. Мама просто уткнулась в свою чашку. Выглядели они не очень. Будто не умывались и не расчесывались.

Я не стала медлить. Топая, чтобы меня было слышно, прошла на середину комнаты. Две пары глаз уставились на меня. Они ничего не сказали, поэтому заговорила я, перейдя прямо к делу.

- Я решила уехать с Яной в Россию.

Я говорила громко, четко и ясно. Мой голос не дрожал, в отличие от моего тела.

- Никуда ты не поедешь! - зло выплюнул папа.

Что ж, я была к этому готова.

- Поеду, даже не сомневайся.

- Ты несовершеннолетняя, поэтому зависишь от родителей. А мы против этой поездки.

- Нет, папа, - усмехнулась я, - это не просто поездка. Я поеду жить в Россию.

- Что? - послышался мамин тонкий голос. Он хрипел и дрожал.

- Да. И вы не будете меня останавливать.

Я уже все продумала. То, что родители не согласятся - это было ясно, как день. Но я слишком хорошо узнала своих родителей. Я знаю их больные места, понимаю, куда надо надавить.

- Я не буду тебя обеспечивать! - Отец ударил кулаком по столу, от чего сам же и поморщился. - Мы с матерью заявим в полицию о твоем исчезновении.

- Если вы добровольно не дадите согласие на мой выезд из страны и обучение в России, то я сделаю это сама.

- Что ты сделаешь? - Отец прищурил глаза.

Да, папа, ты проиграешь.

- Я пойду в социальную защиту. - При этих словах мама всхлипнула. - Я расскажу им обо всем, что со мной случилось, и о вашей реакции на это. Я сама напишу заявление, чтобы меня забрали в детский дом.

- Ты не посмеешь! - Отец уже рычал.

- Хочешь проверить?

Конечно, я блефовала, но они не могут быть в этом уверены. Дальше я решила пойти ва-банк.

- Как думаете, как к этому отнесется общество нашего городка? Что они будут говорить о нашей семье? Идеальные родители превратились в родителей, лишённых родительских прав. А меня удочерит кто-нибудь другой. И я все равно поеду в Россию. Плохо будет только ВАМ.

Мама уже ревела. Мое сердце сжалось. Я не видела, чтобы она вот так плакала. Но почему-то думала, что это не из-за моего отъезда. Скорее её пугала перспектива такой славы.

- А так вы сможете говорить, что ваша дочь - такая умница - уехала учиться за границу. Вы же хотели увезти меня в другую школу. Так, вот оно, я уеду с ваших глаз.

Конечно, папа сопротивлялся не моему переезду в другую страну, а тому, что я еду именно с Яной. Просто я вышла из-под его контроля.

- Еще я могу распустить слухи о твоей причастности к пьянству миссис Свен.

Конечно, эта шантаж в чистом виде. И мне должно было быть стыдно, но нет. Плохо ли это, хорошо ли, я не знаю. Да и не собиралась об этом размышлять. Обо мне они не думали эти два года. Я тоже неидеальна и хочу получить желаемое.

Я же не грожусь навредить их здоровью или чему-нибудь еще. Я просто сказала, что восстановлю справедливость. Расскажу всем об их причастности к моему унижению.

- Хорошо, - первая отозвалась мама, всхлипнув. - Мы подпишем.

Отец просто сжал кулаки еще сильнее. Он четко понимал, что у него нет выбора.

Я поднялась наверх, чтобы собрать свои вещи. Требуется пара дней, чтобы уладить все формальности. Я не хотела жить в этом доме до отъезда.

Яна говорит, что сейчас в России очень холодно и брать с собой вещи из местного гардероба глупо. Только теплые вещи: джинсы, свитера. Такого, к сожалению, в моем шкафу было очень мало. Придется покупать. Я быстро закинула несколько брюк и футболок в чемодан. Больше мне ничего не нужно.

Я спустилась вниз. Возле входной двери стояла мама. Она вытирала свои слезы носовым платком. Возможно, она ждала меня. Я подошла к ней.

Мама протянула мне карточку. Я удивленно посмотрела на нее.

- Это тебе оставила твоя бабушка. Ты же знаешь, что она и отец не очень ладили. Бабушка предполагала, что может произойти подобная ситуация. Что Гарри может отказаться тебя обеспечивать, поэтому приберегла для тебя капитал. Я обещала ей, что отдам её, когда тебе исполнится восемнадцать. Но сейчас, наверное, более подходящее время. Возьми.

Я взяла карточку. На ней было мое имя.

- Отец о ней не знает. Ему не обязательно знать. Ты должна знать, что я...

Она не договорила, всхлипнула, затем обняла меня. Мама не прижимала меня к себе уже два года. Я вдохнула её запах, по моим щекам потекли слезы, сердце будто сжали в руке. Как ни крути, она моя мама. И что бы ни произошло, все равно ей останется.

Я тоже обняла её в ответ, от чего из её груди начало вырываться еще больше рыданий. Я тоже плакала. Если бы мама делала так все это время, если бы поддерживала меня, то все было бы хорошо.

Я не знаю, сколько мы так стояли. Слезы потихоньку высыхали. Мама гладила меня по голове, а я уткнулась ей в плечо.

- Надеюсь, что там у тебя все будет хорошо, милая. Для тебя это новое начало. Обещай, что будешь звонить мне. Хотя бы раз в неделю.

- Обещаю, - выдохнула я.

Я выходила из родительского дома со смутными ощущениями. Я первый раз за два года почувствовала материнскую любовь. Возможно, уже слишком поздно. А, может, просто должно пройти время, и я смогу её простить и принять. Пока сложно сказать. Но первый шаг мама сделала мне навстречу.

 

POV Николас

В школе она не появилась. Я тоже не собирался, но меня привела туда возможность встретить там Жаки. Хотя, конечно, шанс был очень мал. И не оправдался. Марк тоже не объявился.

Сейчас внутри меня зияла огромная пустота, будто все выжгли внутри. Жаки ушла и забрала с собой всего меня. Осталась лишь пустая оболочка.

Чем ее заполнить? Я не знал. И не хотел знать.

Мне нужен мой ангел. Мое место в жизни - рядом с ней. И плевать на все: на общество, на родителей. Это все давно перестало иметь хоть какое-то значение.

Мистер Палмер сказал, что Жаклин сама придет ко мне, чтобы поговорить. Я все еще очень на это надеялся. Если нет, то я сам пойду к ней. Буду приходить снова и снова, пока она не поговорит со мной.

- Ты видел Жаки?

Я обернулся. Передо мной стояла Вики. Её бывшая подруга. Нынче это девушка, что предала её, воткнула ей не только нож в спину, но и шпильку в живот, в прямом смысле данного слова.

И выглядела она так, будто безнадежно больна - бледная, её трясет, волосы жирные и свисают сосульками. Вместо модной одежды на ней висит непонятный балахон.

Куда же подевался весь её лоск?

Хотя, впрочем, с меня тоже сошел весь этот глянец.

- Зачем она тебе?

Это очень даже логичный вопрос. Насколько мне известно, они не разговаривали уже очень давно.

- Не твое дело! - ответила Вики очень резко, и повысив при этом голос.

- Сбавь обороты, - рыкнул я. Я не в том настроении, чтобы терпеть чьи-то срывы.

- Ну, скажи, где она? - Теперь уже она ныла.

- Я не знаю, - сказал я, затем пошел дальше.

Жаки. Она стояла возле моего дома. Черт, вообще не надо было ходить в эту гребанную школу! Сколько она здесь стоит?

Я чуть ли не на ходу выскочил из машины. Мне до боли хотелось коснуться её, прижать к себе.

Она стояла такая одинокая. На ней джинсы и майка. Волосы распущены. Я захотел зарыться в них лицом, почувствовать их шелковистость. Но Жаклин, увидев, с какой скоростью я приближаюсь, вытянула руку вперед, раскрывая ладошку. Это знак, что мне необходимо остановиться. Она не хочет, чтобы я подходил слишком близко. Ощущение словно мне на душу вылили плавленое железо.

Но она все-таки пришла ко мне. Сама.

- Привет, - сказал я, не зная, с чего начать.

- Привет, - ответила она, - я пришла, чтобы сказать тебе одну вещь.

Это точно не к добру. Мои внутренности сжались в один большой комок.

- Ты должен отнестись к этому с понимаем. - Она медлила, видимо, собираясь с духом. - Я решила поехать с Яной.

Я не сразу понял, что она имеет в виду. Но когда до меня дошло, голова закружилась.

- Ты уезжаешь в Россию?

К такому я точно не был готов. Жаки уезжает? К горлу подступила тошнота.

- Да, - она сама подошла ближе, - это единственный выход.

- Единственный выход - это уехать, оставив меня здесь?

Это не укладывалось в голове.

- Да, надеюсь, что ты меня поймешь. Я больше не могу оставаться здесь. Этот город давит на меня. Я не хочу оставаться рядом с родителями. То, что я узнала - последняя капли. У меня нет причин оставаться здесь. Яна уезжает, а я...

- Нет причин? А как же я? Наши отношения не важны для тебя?

- Они слишком шатки. Я еще не решила, как относиться к твоей мести. Я думала, что узнав причину, мне станет легче, но в итоге все как раз наоборот. Пока что все слишком сложно.

- Ты не будешь бороться за наши отношения?

Она горько усмехнулась.

- Я устала бороться. Я боролась два года. Я выживала. Теперь я хочу жить. И единственная возможность - это бежать из этого города без оглядки. Ты мне дорог - правда. Поэтому я и пришла, чтобы ты узнал лично от меня. Но ради тебя я здесь не останусь. Нет. Моих сил на это не хватит. Прости.

Жаки начала обходить меня. Она вот так собиралась закончить разговор и наши отношения? Я поймал её за руку, сам развернулся и прижался к её спине грудью.

- Я люблю тебя, - прошептал я ей в ухо.

Жаки вздрогнула. Я чувствовал, как сильно бьется её сердце. Моё, в свою очередь, отдавалось эхом.

- Как ты можешь бросить меня одного? Я не смогу без тебя.

- Прости, - всхлипнула Жаки, - наши отношения слишком давят на меня. Я не смогу быть с тобой. Точно не в этом городе, не в этом обществе.

Я держал её так крепко, словно мог удержать. Я хотел передать ей часть своей силы. Показать, что она не одна, я рядом. Но понимал - все напрасно. Жаки не только добрая и открытая, но еще очень упёртая. Она уже все решила - меня нет в её планах.

- Прости, - еще раз выдохнула она, затем вырвалась из моих рук.

Жаки ушла. Она меня бросила. Я не сердился на неё: я признавал, что заслужил. Будь я на её месте, плюнул бы себе в лицо.

Единственное, на что я надеялся, что крылья моего ангела не сломлены окончательно.

Я не могу позволить ей уехать. Я нуждаюсь в ней. Её присутствие в моей жизни - это как вода или воздух. Она - это то, без чего мое существование на земле невозможно.

Я не знаю, как в моей голове возник этот план. Но это, похоже, мой последний шанс.

Я набрал номер. Меня распирало, пока я слушал эти монотонные гудки.

- Ты нашла его?! - слишком эмоционально спросил я.

- Да, - она сразу поняла, о ком я, - он там же, где и всегда. Эта сволочь, как обычно, занимается саморазрушением. И отказывается выходить из этого подземелья...

Я не стал дослушивать до конца. А смысл? Я уже узнал все, что хотел. Мне придется ехать в Майами.

«Подземелье».

Вы думаете, что это образное выражение?

Нет.

Так называется стриптиз клуб, принадлежащий семье Дэвис. Об этом практически никто не знает, кроме самой семьи. Ну, и меня. Я уже говорил, что мы с Маркусом знаем тайны своих семей.

Семья Марка одна из самых обеспеченных в нашем городке. Кто бы мог подумать, что заработали они свое состояние на продаже алкоголя и развратных танцах.

«Подземелье» - это современная версия борделя. Здесь нет сутенёров или чего-то подобного. Сюда приходят мужчины, чтобы отдохнуть, выпить, посмотреть, как девушки извиваются на этом шесте. Конечно, многие из них хотят трахнуть ту или иную стриптизершу, но только сами девушки решают, ответить или нет на приват.

Маркус говорил, что их не принуждают. Хочешь заработать - иди в кабинку. Нет - продолжай танцевать. Большинство из них соглашаются. За это они получают очень неплохие деньги. Также каждая стриптизерша имеет право выйти из клуба. На её место целая очередь желающих.

Я не углублялся в политику клуба. Но пару раз присутствовал на шоу.

Сегодня здесь очень много народу. Я проталкивался сквозь неизвестных мне, а, возможно, и известных людей.

Я нашел Марка там же, где и думал. Vip-комната. Открыл дверь, мне в лицо ударил отвратительный стойкий запах алкоголя, сигарет, перегара и масла стриптизерш.

Марк лежал на кровати. На нем сидела полуголая девица. Играла музыка. Я нажал на кнопку, выключая эту противную мелодию.

- Выйди! - рыкнул я на шлюху.

Она посмотрела на Марка. Он засмеялся, вытягивая руки над головой, собираясь потянуться. Девка убежала, что-то говоря. Я не слушал.

- Какого хуя ты здесь делаешь?! - взорвался я, как только закрылась дверь с той стороны.

- Отдыхаю. - Марк встал, ленивой походкой подошел к мини бару. Он открыл бутылку виски, плеснул в стакан, затем выпил одним глотком.

- Ты должен вернуться с город! - Я продолжал скалиться. Меня распирало изнутри. Марк был слишком спокоен - это еще больше бесило.

- С какой это стати?

- Яна уезжает!

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Неужели я ошибся? Она ему не нужна? Тогда зачем весь этот цирк?

- И?

- Ты должен её остановить!

Марк засмеялся, запрокинув голову.

- Тебе пора. - он обошел меня, открыл дверь.

- Ах ты, сукин сын!

Я развернулся, резко сжал кулак и вмазал ему по роже, затем захлопнул дверь. После чего схватил его за шею и припечатал к стене. Марк оскалился, обнажая зубы в крови. Я всего лишь разбил ему губу.

- Яна уезжает в Россию. И неизвестно, вернется она или нет. Ты начал спать с ней не просто так. Она тебе нравилась, иначе ты бы не устроил это слезливое шоу в больнице. Так что изменилось? Почему ты сбегаешь?

- Тебя это не касается, выродок пьяной шлюхи!

- Неужели? - Его слова меня не задели. Он лишь ответил на мое оскорбление. «Сукин сын» - это выражение для Марка слишком значимое. - Ты должен остановить её! Она уезжает, забирая Жаки...

Маркус бьет по руке, удерживающей его шею, затем хватает меня за футболку и разворачивается. Теперь уже я прижат к стене. Марк удерживает, давя одной рукой на плечо, другой на грудь.

- Вот оно что! С этого и надо было начинать! - Он опять усмехается. - Ты переживаешь не за меня и Яну, а за себя! Что, я что-то пропустил? Ты наконец-то начал трахать эту блондиночку? И теперь она уезжает?

- Не говори о ней в таком тоне! Она тебе не шалава!

Я вырываюсь, снова бью его кулаком. Только теперь уже в живот.

Маркус закашлялся:

- Что я могу тебе сказать? Плохо старался. Хочешь дам пару советов?

Он ржет. А я понимаю, что зря пришел. Марк и правда бесчувственная сволочь. Лучше иностранке держаться от него подальше. Зря я думал, что Яна пробудила в нем что-то.

Не фига.

- Оставайся здесь сколько влезет! - зло прошипел я. - Ебись со шлюхами, в то время как Яна уедет обратно. Навсегда! Эта девушка могла бы подарить тебе целый мир. Любить и бороться за свою любовь - не позор. Я понял это только сейчас. А ты можешь и дальше гнить в этом подземелье!

 

POV Жаки

Разговор с Ником дался мне не так легко, как я думала. Я видела, что ему больно. Я и сама была на грани. Еще чуть-чуть, и я бы вцепилась в него.

Я сказала ему, что он не может быть причиной остаться здесь. На самом деле, Ник мог стать моим единственным смыслом. Но оставшись здесь, я продолжу быть изгоем, шалавой. А такая жизнь мне не нужна. Я сжимала кулаки, борясь с желанием отступить, чтобы вновь раствориться в нем.

Он сказал, что любит меня. Снова повторил это. Мое сердце ушло в пятки. Все внутри меня сжалось. Я готова была расплакаться и броситься в его объятия. Но вместо этого просто повторяла «прости».

Николас сам прижал меня к себе. Вот тут я не выдержала. По щекам покатились слезы. Его тепло окутало меня. Я слышала, что его сердце готово выпрыгнуть из груди. Оно било мне в спину. Мое сердце вторило ему. Я должна разорвать этот кокон. Я вышла из кольца его рук. Села в машину и уехала.

Поток слез хлынул только, когда я отъехала на приличное расстояние. Я не должна раскисать. Я же сильная. Я растирала слезы по лицу одной рукой, другой держалась за руль. Я не помню, как доехала до дома Палмеров. Я просто нажала на тормоз и опрокинула голову на руль.

В окно постучали. Я резко подпрыгнула, посмотрела на стучащего.

Вики. Какого черта?

Я вышла из машины.

- Я заходила к тебе домой. Твоя мама сказала, что ты сейчас живешь здесь, и я...

- Что тебе надо? - Я была груба. Но последнее, что мне сейчас было нужно, так это слушать Викторию.

- Я хотела поговорить с тобой, - её голос дрогнул.

- Говори.

- Мне звонила Сара. Она в ярости. Говорит, что ты не рассказала про меня. Почему?

- Я не понимаю, о чем ты. - Я начала обходить её, но Вики схватила меня за руку.

- Понимаешь! - Она повысила голос. - Ты не рассказала на суде о моей причастности, хотя все прекрасно знала. Почему?!

- Суд был несколько недель назад. - Я вырвала свою руку. - Ты только сейчас опомнилась?

- Я не... я боялась заговорить с тобой... Ты и Яна, потом Ник... Ты изменилась...

- У меня были хорошие учителя, - хмыкнула я. - Так, для чего именно ты пришла?

- Ты не рассказала, значит, не собираешься меня сдавать?

- Так вот, что тебя волнует! – Я наконец поняла. - Ты пришла не для того, чтобы сказать мне спасибо, а чтобы узнать, продолжу ли я молчать?

- Жаки, я не хочу в тюрьму... я...

Мне надоело слушать её блеянье. Это уже не та Вики, которую я знала раньше. Сейчас это просто трясущийся мешок с кровью.

- Я не скажу. Можешь успокоиться.

- Но почему?

- Потому что я - не ты. Я не предатель. Я не сказала во имя той дружбы, что была у нас когда-то. Я не собиралась тебя предавать.

- Я боялась. То, что они сделали с Яной, со мной было бы точно так же.

- Но Яна ни о чем не жалеет. Она выбрала дружбу, а не собственную шкуру. Твой выбор тоже сомнительный. Из моего лучшего друга ты превратилась в чью-то шавку.

Вики заплакала.

- Сара. Она жестока и...

- Вот только не надо мне жаловаться и рассказывать о жестокости Сары! Я это испытала на себе! Это был твой выбор! Ты выбрала быть на той стороне! Сама, слышишь! А я вот не выбирала! За меня это сделали другие!

- Ник! Ты же его простила! А меня не можешь?

Взгляд Вики загорелся. Но не тем добрым светом, что был раньше. Сейчас внутри неё была только злость, агрессия и безысходность.

- Не сравнивай себя с ним! У него были причины ненавидеть меня! А вот у тебя нет! Ты можешь продолжать жить с осознанием того, что натворила, я не собираюсь облегчать тебе твои муки совести! Если слово совесть тебе вообще еще знакомо.

Я развернулась и скрылась за забором. На сегодня с меня точно достаточно.

 

День отъезда настал спустя всего три дня. Я разрывалась на части. Одна моя часть хотела еще раз увидеть Ника, но другая понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Только еще больше разбережу свою душу.

Николас тоже не давал о себе знать. Я каждую минуту смотрела на экран телефона в ожидании. Неважно чего, звонка или смс.

Мистер Палмер уладил все дела. И вот мы стоим в аэропорту. На нас теплые свитера, джинсы без дыр, сапоги, в руках куртки. Так жарко мне еще никогда не было. Но Яна заставила меня это надеть. Боюсь даже представить, насколько холодно в России сейчас.

- После того, как самолет приземлится, будет уже поздно переодеваться в теплые вещи. Ты превратишься в сосульку. А так скажешь мне еще спасибо.

Пока что я в этом очень сомневалась. До посадки осталось минут десять. Яна оглядывалась по сторонам. И, честно сказать, я тоже. Я надеялась, что Николас придет попрощаться, но его не было.

- Нам пора. - Мистер Палмер встал.

Мы последовали за ним. Мое сердце ушло так глубоко внутрь, что я даже не ощущала его стук. Я ненавидела этот город за то, что мне приходится уезжать, оставляя здесь свои чувства к Нику.

Многие скажут, что это нормально. В жизни так бывает. Приходится делать выбор. Но этот выбор давался мне слишком трудно. Я уже готова была бросить свой чемодан и развернуться, чтобы бежать как можно дальше. К нему.

- Жаки! - Я резко обернулась на голос.

Перед нами стоял Николас, держащий большую спортивную сумку. Одет он был также в теплый свитер, джинсы и рабочие ботинки из коричневой замши. Волосы растрёпаны, как обычно.

- Ты чуть не опоздал, - сказал ему мистер Палмер.

Мы с Яной, округлив глаза, переводили взгляд с одного на другого.

- Что происходит? - спросила я, когда смогла говорить.

- Ты не хочешь оставаться со мной, значит, я поеду с тобой. - Как ни в чем не бывало, Ник подошел ко мне. Он бросил сумку на пол.

Вот теперь мое сердце ожило. Оно забилось о грудную клетку.

- Ну, тебя же это волнует. - Николас взял мое лицо в свои руки. - Ты сказала, что хочешь быть со мной, но не хочешь находиться здесь. Я нашел самый лучший выход. Мне плевать, где быть, главное, чтобы рядом с тобой.

Я смотрела на него, как завороженная, не мигая. Его пальцы нежно и трепетно гладили мои щеки. Я превращалась в желе. Ради меня Ник едет в другую страну, оставляет своих родителей, школу?

- А как к этому отнеслись твои родители?

- Им все равно. Папа даже обрадовался, что дом освободится. А мама, как обычно, в клинике. Ей не до меня.

Я готова была расплакаться. Но уже от счастья и облегчения. Ник заметил, как мои глаза заблестели.

- Ну, что ты? - Он рывком прижал меня к себе. - Только не плачь. Я не могу больше видеть твои слезы. Ты не хочешь, чтобы я ехал?

- Хочу, - выдохнула я, уткнувшись в мягкую ткань его свитера, а затем услышала такой знакомый и любимый аромат Ника. Я очень боялась, что уже никогда не почувствую его прикосновения. - Очень хочу.

Ник немного отстранил меня, чтобы снова взглянуть мне в лицо.

- Я не оставлю тебя. Никогда. Слышишь?

Я помотала головой в знак согласия.

- Там мы вместе начнем новую жизнь. Все с чистого лица.

Его слова, как бальзам на мою душу. Тепло разливалось внутри моего тела. Меня наполняла странная эйфория. Я готова была взлететь от радости.

- Я тебя люблю, - прошептал он на одном дыхании.

Я приподнялась на носочках, схватила его за шею, опуская его голову ближе к себе. Николас притянул меня к себе. Я коснулась его губ своими. Ник издал непонятный звук, углубляя поцелуй.

- Хм, хм, - мистер Палмер прочистил горло. - Я, конечно, не против, но так вы точно опоздаете на рейс. У вас будет двенадцать часов полета до Москвы, чтобы все выяснить. И нацеловаться тоже успеете еще.

Яна рассмеялась. Я отстранилась от Ника. Он счастливо улыбался, а я покраснела, как вареный рак. Ну, блин. Я же так изменилась. Но смущение не покидает меня. Интересно, оно когда-нибудь пройдет?

+ Бонусная сцена

POV Жаки

 

- Давай, ангел, поднажми, - Николас пёр вперед, как бульдозер, таща меня за руку, - мы же опоздаем.

Я вцепилась в его руку, чтобы, не дай Бог, не отцепиться. В этой толпе я потеряюсь. Наконец Ник остановился.

- Вот, отсюда будет хороший вид на салют. - Он показал пальцем куда-то в небо.

У меня зуб на зуб не попадал. Господи, до чего же в России холодно зимой!

- А мы не могли посмотреть на салют из окна? - проклацала я, затем принялась тереть руки друг о друга.

На мне была белая вязаная шапочка с помпоном, светлая короткая дубленка, шарф, джинсы и колготки. Когда Яна впервые сказала мне, что под штаны следует надевать теплые колготы, я рассмеялась. Но прожив в суровых зимних условиях месяц, больше не смеюсь. На руках у меня белые пушистые варежки. Они такие мягкие, словно облачко.

Николас тоже был в серой вязаной шапке, с шарфом, в куртке, джинсах (под ними тоже приходилось носить подштанники), теплых ботинках на резиновой подошве, чтобы меньше скользить. Он засмеялся, взял мои руки в свои.

- Сегодня не так уж холодно. - Ник прижал меня поближе к себе. - И Яна сказала, что это очень весело.

- Ага, - я закатила глаза, мои щеки покалывало, - именно поэтому её здесь нет.

- Ты слишком ворчлива в последнее время. - Ник улыбался, обхватывая мои щеки.

Жизнь в России кардинально отличалась от Америки. Столько всего нового и интересного. Мы втроем снимаем небольшую квартирку в Москве. Жить со своим отцом Яна наотрез отказалась. Вместе ходим с англоязычную школу.

Там на нас тоже постоянно пялятся, но не так. Не как на изгоев или уродов, скорее словно мы боги какие-то.

Я очень боялась языкового барьера. Но с этим не было проблем. Оказалось, многие понимают английский язык.

Главное правило - говорить медленнее, не проглатывать слоги, артикли, и тебя поймут. Каждый день по несколько часов мы с Ником занимаемся изучением русского языка.

К концу дня мне кажется, что мой мозг взорван. Но я, несмотря ни на что, счастливая засыпаю в объятиях Ника. Мы потихоньку открываемся друг другу. Сейчас у нас уже нет секретов друг от друга.

Мы начали новую жизнь вдали от наших семей, общественного мнения, больших денег и праздной жизни. Мы стараемся не вспоминать о случившемся. Когда нас спрашивают, почему мы решили переехать из Флориды в Москву, всегда отвечаем, что любим зиму.

Мы не идеальны. У нас много проблем, плохое прошлое, неизвестное будущее. Но мы вместе. Мы преодолеваем препятствия, держась за руку. Мы такие, какие есть.

Несмотря ни на что, я благодарна Николасу. Он выдернул меня из зоны, под названием «Фальшивая идеальная семья и друзья».

Пусть этот путь был тернист и жесток, но я стала в сто крат сильнее.

И я постоянно повторяю спасибо Яне. Она вытянула меня из болота самобичевания и чужого унижения. Она показала, что такое настоящая дружба и поддержка. Сейчас для меня эти два человека - самые близкие и родные.

- Осталось совсем чуть-чуть, - прошептал Ник, его губы приятно терлись о мои.

Часы начали вести отчет. Толпа вокруг вторила им. Мы тоже присоединились:

- ... шесть, пять, четыре, три, два, один...С но-о-о-о-о-вым го-о-о-о-до-о-о-о-м!

Толпа захлопала в ладоши. Послышался звон фужеров, звуки открывающихся бутылок с шампанским. Забили куранты. В небе засвистели первые выстрелы новогоднего салюта. Мы засмеялись.

- С Новым Годом, мой синеглазый ангел! - Николас сжимал меня в своих объятиях.

- С Новым Годом, - я улыбалась.

Меня просто переполняло удивительное незнакомое раньше чувство. Я смотрела, как над нами появляюсь необычайно красивые разноцветные вспышки.

Еще в начале этого года я была никем. А сейчас я, по словам Ника - весь его мир. Я ждала весь этот месяц, чтобы сказать то, что уже давно рвется из моей груди.

- Ник, - позвала я его. Он смотрел вверх. Мой голос немного дрожал. Я очень волновалась.

- Что-то случило? - Он обеспокоенно опустил голову.

- Да, - кивнула я. - Я люблю тебя.

Лицо Ника вмиг просветлело.

- Ну, наконец-то, ангел мой! - Ник взял меня за талию, приподнял, прижимая к своему телу еще ближе. Я обхватила его шею руками, смеясь.

Ник впился в мои губы, водя руками по моей спине. Я едва могла дышать. Этот парень, похоже, решил меня задушить. Я тоже вцепилась в него мертвой хваткой. Мне хотелось, чтобы он был еще ближе. Хотя сейчас это физически невозможно. Я отвечала ему не только губами, но и сердцем, душой и каждой клеточкой своего тела.

Он здесь. Он рядом. Со мной. Мой.

Всем спасибо за прочтение! Если вам интересна история Яны и Маркуса, то читайте книгу "Солнце мрачного дня"! Также совсем недавно появилась история сестренки Маркуса - Салли Дэвис, которая не так проста, как кажется на первый взгляд! Интересно? Тогда вам стоит обратить внимание на роман "Другой выбор"! 

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg