«Римское сумасшествие»

Римское сумасшествие (fb2) - Римское сумасшествие 1362K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Элис Клейтон - Нина Боччи

«Римское сумасшествие»

Элис Клейтон и Нина Боччи

Серия: «Девчонки заграничные» #1

Возрастное ограничение: 18+

Русифицированная обложка: Наталия Айс

Перевод: Алёна Мазитова

Под редакцией: Kamila Kamila

Специально для группы:

Внимание!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчика запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.

Посвящается всем, кто читает романы о любви.

Несите любовь в массы. Мир нуждается в ней.

Аннотация

Эвери Бардот сошла с трапа самолета в Риме, чтобы начать всё с чистого листа. В Бостоне у нее остался без-пяти-минут-бывший-муж, а в Риме её ждали планы по зализыванию ран в компании лучшей подруги Дэйзи, иммигрировавшей из Америки в Италию. В первый же вечер Дейзи решила устроить в честь Эвери приветственную вечеринку. Эвери была сильно удивлена, когда встретила там мужчину, которого уже и не думала увидеть – итальянского архитектора Марчелло Бьянчи.

Марчелло был тем мужчиной, которого она когда-то оставила. А теперь её прошлое столкнулось с настоящим. Настоящим, где она собиралась оплакивать свой рухнувший брак и… Эй, эти феттучини просто бесподобны! Как и Марчелло...

С головой окунувшись в яркую и насыщенную жизнь Рима, Эвери проводит дни, исследуя город с его приводящим в полный экстаз искусством и архитектурой, ночи тоже приводят её в экстаз, благодаря неожиданно возникшему новому-старому роману, бурному, пьянящему, возбуждающему и просто безумному. Но может ли это действительно быть началом её новой жизни? Или же, это всего лишь временная передышка перед возвращением в страну вечных кардиганов и чёрствых сэндвичей.

Смесь крепкой дружбы, страстного романа и великолепной еды. «Римское сумасшествие» рассказывает о втором шансе и о том, что жить нужно на полную катушку.

ГЛАВА 1

Я стояла и пялилась на пенис.

Я стояла и пялилась на пенис, одновременно пытаясь понять, что происходит. И это было странно, потому что,строго говоря, этот пенис принадлежал мне. Не в анатомическом, а в супружеском смысле. Я к тому, что мне был хорошо знаком этот пенис, я знала этот пенис, и вышла замуж за этот пенис, за исключением одного... На деле, этот пенис был там, где совсем не должен был находиться.

А именно, в секретарше моего мужа. Поправочка, в помощнике начальника по административной части. Об этом факте мне напомнили в прошлое Рождество, когда я по невнимательности при знакомстве её с моей свекровьюпроизнесла:«Это секретарь Дэниела». На что она заметила, что предпочитает, чтобы её должность указывали по-другому, и теперь я особенно оценила столь точное определение, когда пришла понаблюдать за рабочим процессом мужа.

Его рабочее место было именно там, где в данный момент он пытался вставить свой член в своего помощника начальника по административной части.

Поразительно, насколько разные мысли генерирует мозг в состоянии шока. И говоря о пребывании в шоке, то, чем они занимались, не могло быть приятным для того чиппендейлового антикварного стола, в поисках которого я неделями разъезжала по самым дорогим магазинам и аукционным домам по всему Бостону, чтобы мой муж адвокат мог с гордостью принимать потенциальных клиентов в безупречно обставленном офисе. Офис, в котором присутствовала нужная доля надежности, внимания к деталям и, что важнее всего, минимум ощущения недостатка опыта.

И пока я стояла на обюссонском ковре и генерировала мысли, мужчина, который уже восемь лет был моим мужем, трахал своего помощника начальника по административной части на том самом столе. Пенисом, который принадлежал мне.

И не просто трахал, а трахал с изюминкой. В данном случае, перегнув её через стол. В данном случае, грубо схватив её за волосы. В данном случае, жестко насаживая её на себя. Словно он нашел самого слабенького человека в каноэ и пытался сделать всё, чтобы тот пришел к финишу. Не могу припомнить, когда в последний раз была оттрахана Дэниелом с такой креативностью.

Всё, что мне доставалось это вечер воскресенья после игры в гольф. Никакого разнообразия. И теперь я понимаю почему.

Я бесшумно закрыла за собой дверь, с максимальным изяществом продефилировала к коллекционной бейсбольной бите мировой серии Ред Сокс 2013 года[Бостон Ред Сокс (англ. Boston Red Sox) – профессиональная бейсбольная команда, базирующаяся в Бостоне, штат Массачусетс –прим. пер.]с мраморным наконечником, взяла её в рукии...

– Ааааауууу!

ГЛАВА 2

– Ну, и где это ты пропадала?

– Что ж, и тебе привет. Полагаю, ты всё еще жива. Бог ты мой, девять пропущенных звонков, четыре электронных письма и бессчетное количество смс... Боюсь предположить, что же произошло, – добродушно проворчала моя лучшая подруга. – Рада обнаружить, что ты всё еще дышишь.

– Дейзи, если бы я умерла, ты бы не получила всех этих звонков, писем и смс.

– Не надо произносить моё имя таким тоном. Забыла, я была в Патагонии.

– Типа в компании по продаже одежды? [Patagonia – компания, которая представляет бренд спортивной одежды – прим.пер.]

– Типа в Аргентине.Помнишь, я сказала, что поеду туда по работе, а ты в течение нескольких минут пела песни из Эвиты. [Эвита – фильм основан на биографии Эвы Дуарте, которая, приехав в 15-летнем возрасте в Буэнос-Айрес, сумела стать знаменитой актрисой и выйти замуж за полковника Хуана Перона, ставшего впоследствии президентом страны. Эва, используя свое природное обаяние, стала величайшей личностью в истории страны, отношение к которой в Аргентине до сих пор крайне неоднозначно. В главных ролях снялись Мадонна и Антонио Бандерас. – прим.пер.). Кстати, никогда ничего не пой из Эвиты. Ни одной малюсенькой песенки. В общем, неважно, Патагония. Ты хоть понимаешь насколько это далеко отсюда? Если взять центр Земли и чуть-чуть сдвинуть влево, вот там и будет Патагония. В этом месте практически нет электричества, не говоря уже о сотовой связи.

Я слушала, держа телефон подальше от уха, потому что она всё больше распалялась.

–Возвращаясь оттуда, полёт длился целую вечность, затем я наконец приехала домой, рухнула на кровать и только-только начала приходить в себя. Я всё еще с трудом понимаю, в каком часовом поясе нахожусь.

Аргентина. Эвита. Я помнила об этом. Но сейчас я была настолько погружена в спешное согласование встреч с адвокатом по разводам, что всё остальное просто вылетело из головы.

Ух. Адвокат по разводам. Никогда не думала, что подобное со мной произойдет.

Серьезно. Никогда даже в голову не приходило.

Слава богу мне не придется отвечать на этот вопрос прямо сейчас. Дэйзи всё еще говорила что-то в трубку про часовые пояса и про детей, которых нельзя пускать в первый класс самолета во время трансатлантических перелетов. В общем, речь шла о тех вопросах, в которых она безоговорочно считала себя правой.

Моя лучшая подруга Дэйзи, по профессии архитектор, в данный момент проживает в Риме. Она специализируется на защите окружающей среды, реконструировании и экологичных технологиях, которые позволяют старым строениям существовать в современном мире без потери их исторической ценности и внешнего вида. Последнее я подглядела на её визитке во время одного из немногих её путешествий по нашей стране. Она ездит по всему миру, встречается с интересными людьми, всегда была невероятно предана своим друзьям и является самым обожаемым мною человечком.

– Я пытаюсь привести организм в порядок после разницы в часовых поясах при помощи бега, поэтому сейчас я заканчиваю пробежку по садам Боргезе. В это время дня они бесподобно безлюдны, поэтому я решила позвонить тебе. Ну, так что заставило тебя обрывать мой телефон?

– Я ухожу от Дэниела,– сбросив бомбу, я замерла в ожидании и одновременно бросила ключи парковщику, потому как направлялась в загородный клуб, чтобы встретиться со свекровью. Она дала указание своей экономке позвонить мне и назначить встречу. На её территории. Вообще-то она не произнесла этого вслух, но однозначно имела в виду.

– Секунду, что? Не думаю, что ты сказала именно то, что мне послышалось.

– Ты меня слышала. Я ухожу от Дэниела. Точнее уже ушла.

Широко улыбнувшись швейцару на входе, я вошла в помещение. В ответ я получила самую неубедительную улыбку на свете. Без сомнений, я была кем-то вроде посетителя из черного списка, и могла предположить, что причиной этого служила новость о том, что у одного из членов клуба возникли семейные проблемы. Семья Дэниела состояла в этом клубе со дня его основания. Разумеется, вся шайка встала на их сторону.

Пара студентов в гардеробе чуть шеи не свернули, словно были готовы вылезти из-за стойки. Возможно, чтобы остановить меня. Но воспитание не позволило им этого сделать, и я уверенно прошла мимо них. Тем не менее, администратор спортивного магазина поспешил скрыться из виду.

Грёбаные тру́сы.

– Погоди, погоди секунду,– задыхаясь, начала Дэйзи. – Дай мне отдышаться.

Я представила, как она бежит по мощеным улицам, одетая в облегающие штаны для йоги, и как с каждым её шагом вслед поворачиваются симпатичные итальянские мужские головы.

– Ох, Эвери,– вздохнула она. Дейзи всегда была не в восторге от Дэниела, даже тогда, когда мы только начали встречаться, еще в колледже, но она никогда не пожелала бы такого для меня.

– Угу. – Я обвела взглядом Закатный Зал в поисках гостьи. – Если сказать точнее, то я выкинула всё его грёбаное барахло в бассейн.

Женщина поблизости одарила меня «да-как-вы-смеете» взглядом, в то время как её муж пытался включить свой слуховой аппарат. Я заняла место в баре и стала ждать.

– Не может быть! –всё еще задыхаясь воскликнула Дейзи, но в голосе улавливалась определенной нотка волнения. – Прямо в бассейн?

– Точно, прямо туда. И это было восхитительно.

–Ладно, но что, чёрт побери, могло произойти, что ты взяла и бросила его? –На какое-то мгновение она замолчала. –Ну, это звучит очень странно.

– Что я бросила Дэниела? – И тут я поняла, что, сказав это один раз, мне хотелось повторять эту фразу снова и снова. И снова. Я бросила Дэниела. Вот черт, это звучит просто великолепно. Про себя я даже пропела эту фразу словно Этель Мерман (Этель Мерман – американская актриса и певица, одна из самых знаменитых бродвейских исполнительниц XX века – прим.пер.). Я даже зачитала фразу будто я – Эминем.

Я понимала, что в конце концов вся моя ненависть выльется в жуткую печаль, но в данный момент меня полностью окутала дикая злость. Я даже подумала о том, что кто-то мог бы подпеть мне более высоким...

Кстати, о высоком, Кровавая Мэри в высоком стакане, как обычно, появилась передо мной. А по ту сторону барной стойки одновременно с черешком сельдерея появилась ободряющая улыбка барменши. Первая улыбка с момента моего появления в клубе, говорившая о том, что хоть кто-то в данной ситуации находится на моей стороне.

– Не отступайте,– прошептала она и кивнула в сторону двери.

Словно только что вернувшаяся с Недели высокой моды, рядом со мной стояла моя почти-что-бывшая свекровь. Её шиньон был низко уложен, груди подняты высоко, а улыбка –смертоносной. Ах, да, она вся сияла. Не потому что она была такой великолепной женщиной, источающей позитивную энергию, а потому что была полностью покрыта драгоценностями. По правде говоря, это выглядело так, словно она надела все свои украшения. Сразу.

Мистер Ти нервно курит в сторонке. (Мистер Ти – американский актёр, и бывший рестлер, один из самых узнаваемых чернокожих американских актёров. Наиболее популярные роли в телесериале «Команда „А“» и голливудском кинофильме «Рокки 3». – прим. пер.)

– Битси пришла. Я тебе перезвоню, – прошептала я в трубку.

– Нет, нет, нет! Не смей! Я должна услышать это! Не отключайся! Я буду подслушивать, словно тайный агент. Или тинейджер. Или тинейджерский тайный агент! Мы могли бы...

– Господи, не могла бы ты помолчать,– попросила я, закатив глаза, но, тем не менее, включила беззвучный режим. Положив телефон на стойку бара, я повернулась, готовая к расстрелу.

– Эвери,– произнесла Битси, прищурившись взглянув на барменшу.

Выпрямившись на стуле, я отпила напиток.

– Могу я тебя угостить?

Она еле заметно хмыкнула, опустив свой длинный аристократический нос, посмотрев на стул, но, в конце концов решила все-таки присесть. Грациозно опустившись на сидение, она повернулась ко мне и расплылась в ботоксной улыбке. Должно быть, она только что вернулась с какой-то встречи.

– Направляетесь в ломбард? – саркастически заметила я, сделав еще один глоток. Рядом громко хмыкнула барменша, ставя чистый стакан на полку.

Еще одна фальшивая улыбка.

– Знаешь, меня никогда не задевали твои двусмыслицы.

Вот. Вот оно. Двусмыслицы. Неужели кто-то, чёрт побери, еще использует подобные слова? Уже по первым выпадам в мою сторону я могла сказать, что это был один из этих разговоров. Это напомнило мне, как мы впервые встретились на День Благодарения, когда я училась на втором курсе Бостонского университета. Я жутко нервничала. Меня просто сковало от страха, потому что они были Бостонскими Ремингтонами, а я была той, кто встречался и проделывал определенно грязные штучки с их драгоценным сыночком. Моя семья совсем не бедная, но, не поймите меня неправильно, это как сравнивать Опру Уинфри и Билла Гейтса. Какие деньги тут, и какие ДЕНЬГИ там.

– Еще бы. Уверена, Дэниел именно о моих двусмыслицах и думал в то время, пока раздавал их своему секретарю, – тем же высокомерным тоном парировала я.

– Я постоянно забываю, что ты возомнила себя забавной, Эвери. Дэниел всегда восхищался твоим чувством юмора, – с этими словами, она обхватила своими инкрустированными пальцами появившийся перед ней бокал Шардоне. По выражению лица было понятно, что она не была в восторге от моего остроумия.

Легким взмахом руки она дала барменше понять, что пока не нуждается в её услугах.

Недовольство попыталось отразится на лице при помощи бровей – естественно, безрезультатно. Скорее всего, её брови уже никогда не сделают ни движения. Несомненно, она была готова выложить мне всё, с чем пришла.

– Иногда в браке может случиться и такое. В любом браке. Я была бы сильно удивлена, узнав, что ты приняла это близко к сердцу. Взять и бросить все на полпути, только из-за чего-то подобного.

–«Чего-то подобного»? Вы имеете ввиду, в вашем мире тот факт, что я застала своего мужа и его секретаря вместе, не является причиной, чтобы взять и бросить всё? – скептически спросила я.

Она сделала глоток Шардоне и невозмутимо окинула взглядом помещение. По эмоциям на её лице могло показаться, что мы обсуждаем какой-нибудь рецепт суфле.

– Это и твой мир тоже. Не забывай, что Ремингтоны не разводятся.

– Битси, мне непонятно, почему Вы сегодня сюда пришли. Но могу заверить Вас, если это как-то связано с тем, чтобы вернуть Дэниела, вы обратились не по адресу.

– Я пришла, чтобы пояснить некоторые вещи. – Она заёрзала на стуле, наклоняясь ближе, чтобы отгородиться от любопытных взглядов. – Видишь это? – Она приложила руку к горлу, к точной копии «Сердце Океана». Ожерелье в десять карат или больше, из платины, бриллиантов и Бирманских сапфиров. – Это мне подарил отец Дэниела.

– И что?

– Видишь ли, я получила его после того, как обнаружила, что инструктор моего мужа по теннису выполняла чуть больше обязанностей, чем от него требовалось.

Ох.

Заправив прядь своих русых волос за ухо, она указала на серьги, не менее чем в три карата.

– Их я получила после того, как наша няня была освобождена от своих обязанностей. Точнее, она была отослана обратно в Лондон, где и были куплены эти серьги,–Битси хихикнула, довольная собой.

Нервно перебирая кольца на своих пальцах, она объясняла причину их появления.

Каждая безделушка была результатом измены. Каждый камень был взяткой за молчание.

Гигантский изумруд в стиле арт-деко был извинением за происшествие в Лас-Вегасе. Инкрустированный бриллиантами и белым золотом браслет –оплошность в Чикаго. Ошибка в Париже была представлена в виде пухлого желтого бриллианта квадратной формы.

– Эвери, у таких могущественных личностей, как Дэниел и его отец, есть свои нужды.

Я всегда ненавидела то, как она произносила моё имя. Еще отвратительнее было слышать нотки насмешки, звучащие в её голосе в тот момент, когда она рассказывала о похождениях своего мужа.

– Существует множество женщин, Эвери, множество. И какие-то из них более... подходящие... для подобных нужд.

– Что вы только что сказали?

Выдавив крошечную улыбку, она решила довести дело до конца.

– Он уже купил тебе подарок. И вот-вот его тебе подарит. Ты научишься с этим жить. Не ты первая, не ты последняя жена, которая закрывает глаза на супружеские измены.

Мне было нечего сказать. Одним глотком я наполовину осушила стакан с Кровавой Мэри. Тем временем Битси продолжила.

– Сначала всегда идут бриллианты. Потом новая машина. Квартира и дача где-то за рубежом, к примеру, Прованс или Санкт-Моритц. – Она говорила обо всем этом с ноткой возбуждения.

В голове сразу возник образ её особняка на юге Франции. О, мой бог.

Подарки члена. Это были подарки от члена.

Знаете, это похоже на тот список от Hallmark, в котором указано всё, что можно подарить на годовщину. Я подумала, а существует ли какая-то подобная система подарков для бабников.

Встав, она накрыла мою руку своими сорокафутовыми бесценными камнями. Я искренне надеялась, что снаружи ждет телохранитель, чтобы безопасно доставить её домой.

– Увидимся в воскресенье.

Она действительно думала, что я собираюсь прийти на бранч! Она была уверена, что уладит проблему, объяснив все эти правила счастливой семейной жизни и, сверкнув своими подарками, поделится секретными знаниями, которые я обязательно буду использовать.

Подошедший к нам Дэниел был одет в новый сшитый на заказ костюм одного из моих самых любимых оттенков синего. Он поцеловал мать в щеку и широко улыбнулся. Абсолютная показуха и самоуверенность. Его мать подготовила меня, а ему оставалось только закончить дело.

Взяв телефон с барной стойки, я объявила Дейзи:

– Раунд второй.

И положила его на колени экраном вниз.

– Детка, – нежно сказал он, выглядя при этом мужественно и жалостливо одновременно. – Нам нужно разобраться со всем этим. – Он сел рядом, потянувшись к обнаженной коже моей руки. В ту секунду, когда его кожа соприкоснулась с моей, знакомое ощущение распространилось по моему телу.

Возможно, мне было комфортно быть с ним все это время. Прожив с кем-то столько лет, вы автоматически приобретаете чувство умиротворения. Посмотрите на него, такого красивого, такого собранного и такого надежного. Идеального для такой жизни, но...

Где же тот парень, в которого я влюбилась? Где тот, кто в наше первое свидание повел меня в индийский ресторан, хотя у самого была аллергия на их кухню? Тот, кто привез мне пудинг, когда на втором курсе мне удалили зуб мудрости, или парень, который кричал: «Вот так! Это моя девочка!», когда я поднялась на сцену в день окончания учебы. А был ли он вообще когда-то тем парнем? Меня бесило, что теперь всё, что я знала о нём и нашей жизни, стояло под вопросом. Всё было каким-то испорченным и не доверительным.

Малая часть меня понимала, что принять его обратно будет достаточно просто. Но получится ли также легко простить и забыть обо всем? Учиться жить по модели «Сначала проступок, потом подарок», понимая, что лет через двадцать пять я стану еще одной копией Битси, похожей на неё оболочкой, и жить, зная, что мужу всегда будет недостаточно меня одной. Все её пояснения эхом отразились у меня в голове. Всё, что все эти годы казалось комфортным, сейчас ощущалось словно одетый некомфортный свитер: вызывающий зуд, тугой и ду́шащий. И если даже кожей я осознавала это, то стоило задуматься о том, кем же всё-таки был мой муж.

Я вспомнила про секретаршу: волосы натянуты, кожа влажная, грубый и быстрый секс, которым они занимались.

Полностью игнорируя его, я поднесла телефон к уху и притворилась, что его вообще нет рядом.

– Дейзи, ты еще здесь?

– Господи боже, конечно, здесь. Что случилось?

– Что случилось? – я мрачно засмеялась. – Случилась Хиллари.

– Клинтон? – недоверчиво переспросила она. Несмотря на весь хаос, который творился в моей личной жизни, я ничего не смогла с собой поделать и тихонько хихикнула.

– Хиллари, его секретарь. Она предпочитает, чтобы её называли помощником начальника по административной части, но мне кажется, в тот момент, когда я застала её и Дэниела за непристойным и грязным сексом, она лишилась привилегии называться этой должностью. Хотя на данный момент в моей голове крутится пара предпочтительных для её текущего статуса имен.

Резкий вздох Дэниела заставил меня непроизвольно скривить губы в улыбке.

– Детка, не делай этого, – начал умолять он, развернув мой стул так, что я оказалась с ним лицом к лицу. Детка. Я ему «подеткаю». Интересно, а её он тоже называл деткой? Кто еще был замешан в этом? Или всё еще замешан? Неужели я действительно была настолько слепой все эти годы? На какой ступени подарков нахожусь я на данном этапе? Я вернулась к тому, как несколько лет назад в один из вторников он подарил мне бриллиантовые серьги-гвоздики. А затем были Лубутены, которые ждали меня по возвращению со встречи Лиги Юниоров.

А совсем недавно был Мерседес, который я обновила на трассе сразу после его возвращения из Тахо.

– Ах, ты гадкий сукин сын, – презрительно усмехнулась я, всё еще держа телефон около уха. Дэйзи была на другом конце света, как на иголках, и вместо того, чтобы закончить наш с ней разговор, я продолжила, достав из Кровавой Мэри палочку сельдерея и с громким смачным звуком откусила её кончик.–Секретарь! Как же! Можешь поверить в это? Как банально, – пригвоздив его взглядом, я снова откусила кусочек, но в этот раз обнажив зубы.

– Ты должно быть шутишь? Да кто бы посмел изменить тебе? Да такую жену как ты мечтает заполучить любой мужчина! – воскликнула Дэйзи так громко, что даже Дэниел услышал.

– Она ничего для меня не значит, Эви,–шепотом произнес он. Его взгляд сфокусировался на барной стойке, пальцем он рассеянно водил по поверхности.

– Не смей меня так называть, Дэниел,–огрызнулась я, ударив его палочкой сельдерея, забрызгав его чистую дорогую рубашку капельками томатного сока. –Ты лишился права использовать милые прозвища в тот момент, когда засунул свой член в свою секретаршу.

– Эвери, следи за своим ртом, – начал было он, но барменша, которая уже в течение двадцати минут протирала один стакан, громко поставила его на стол, испугав нас обоих. Она улыбнулась мне, жестом предлагая продолжить. Казалось, Дэниел был удивлен тем, что у кого-то на противоположной стороне бара было свое личное мнение. Сомневаюсь, что она проработает здесь хотя бы день после подобного.

– Неважно что было или есть между ними, я знаю, что ничто из сказанного им не заставит меня остаться,–сказала я Дэйзи и закончила звонок обещанием перезвонить ей после всего этого цирка-шапито и рассказать ей всё в подробностях.

– Ты же не имела это в виду,– произнес он с улыбкой. Взяв меня за руку, он соблазнительно начал гладить ладонь. Или это я думала, что соблазнительно, тогда, в другое время, в другом месте. – Это же мы. Мы команда, помнишь?

Как же я могла забыть? Выбор был сделан, решения приняты, маршрут выбран. Но никто не говорил, что я обязана остаться и крутиться словно хомячок в этом конкретном колесе.

– У нас просто были трудные времена, у тебя и у меня. И это было одно из препятствий.

– Сколько же всего подобных препятствий?

– Эвери, не делай этого. Это всё неважно.

Я ждала. Ждала, когда хоть что-то вспыхнет внутри меня. Хоть какая-то причина, которая могла бы заставить меня продолжить жить той жизнью, которой я жила всё это время. Увешанная бриллиантами Битси, Лексусы, жизнь в Провансе. Этому не бывать.

Резко отодвинув стул, я поднялась, повела плечами и просто сказала:

– Мой адвокат свяжется с тобою.

На самом деле, в этом не было ничего простого. Этими пятью словами я вернула себе частичку прежней Эвери.

Я никогда не была сильна в бунтарстве. Большую часть времени я просто плыла по течению. Но сегодня определенно был не тот день.

Собрав по кусочкам всю свою уверенность, мой высоко поднятый, одетый в Барберри зад важно прошествовал мимо нескольких обедающих парочек, которые, скорее всего, слышали весь наш разговор. После этого я была уверена, что в будущем мое присутствие на собрании Лиги Юниоров будет пестрить перешептываниями и косыми взглядами.

Я вышла через парадную дверь в солнечный день и ни разу не обернулась. Как только я оказалась в своем членоподаренном Мерседесе, как ни странно, я осознала, что совсем не чувствую себя уверенной. Чувство собственного достоинства позволило мне выйти из всей этой ситуации, не выставив себя полной дурой перед Битси, Дэниелом и остальными членами клуба. Но сейчас, одиноко сидя в салоне из темной кожи и обшивке из орехового дерева...

Я понятия не имела, что мне делать дальше. Вся моя жизнь состояла из брака и всего, что с ним связано. Если убрать брак, то что же тогда останется? Я стольким пожертвовала, когда вышла замуж за Дэниела Ремингтона. Если бы я не была Эвери Ремингтон, то кем же, черт побери, я могла бы быть?

Поэтому, я позвонила Дэйзи и решила задать ей этот вопрос.

– Что же мне делать?–спросила я. – Предложение нанять киллера отменяется?

Она вздохнула.

– Господи, да, это вне списка. Как бы сильно мне не хотелось причинить боль Дэниелу в данный момент, не думаю, что этосамое мудрое решение проблемы.

– Тогда повторю еще раз. Что мне делать? –прошептала я в трубку, достав платок из сумочки и промокнув им глаза. – Я встречалась с адвокатом по разводам, Дэйзи, чёртовым адвокатом по разводам! Это действительно происходит?

– Хочешь развестись с ним?

– Что?

–Ты действительно хочешь развестись с Дэниелом?

Я не могла ответить на этот вопрос.

– В смысле, я же вроде бы как должна это сделать, верно? –спросила я.

– Ты не обязана что-то делать, Эвери. И я уж точно не собираюсь уговаривать тебя поступать так, как тебе совсем не хочется.

Я кивнула, несмотря на то, что она не могла меня видеть.

–Поэтому снова спрошу тебя, детка, ты хочешь развестись с ним?–спокойным голосом произнесла она.

Я кивала и кивала. А потом еле слышным шепотом произнесла.

– Да... –Я сделала глубокий вдох и повторила уже громче. – ДА.

– Вот и отлично.

Я увидела, как Битси выходит из здания, так что мне пришлось вжаться в кресло так, чтобы она меня не заметила.

– Но я не могу находиться здесь, зная, что все вокруг судачат об этом. Мне не нужны сочувствующие взгляды и жалось к бедняжке Эвери.

– Так приезжай сюда,–предложила Дейзи без тени насмешки. – Не думай. Просто приезжай.

Мне нужно было сбежать от проблем, и это был один из способов.

– Возможно, неделя или две пойдут мне на пользу,– согласилась я, обдумывая, что же я потеряю, если сорвусь и уеду из страны. Я выглянула из-за руля, чтобы посмотреть, как Битси садиться в свой членоподарок. Адвокат может и подождать. Это не тот случай, когда Дэниелу всё сойдет с рук. Рано или поздно его яйца окажутся на судебном столе.

– Неделя или две – это ни о чем. Слушай, сейчас только начало июля, и у меня есть свободная комната. К тому же, я практически не бываю дома. Так что у тебя будет достаточно свободного пространства. Я знаю, что ты обожаешь этот город, к тому же погода просто умереть не встать! Подумай об этом. Ты могла бы попробовать наивкуснейшие блюда, осмотреть великолепнейшие здания, посетить музеи. Ты могла бы сделать наброски, – даже находясь по другую сторону океана, в голосе подруги слышалось возбуждение. – Приезжай и поживи у меня целое лето.

– Лето в Риме?

– Вроде фильм есть такой?

– Не думаю, но...

– Перестань увиливать. Никаких «НО». Хватит слишком много думать. Прекрати переживать. Просто сделай это. Езжай домой, собери вещи, а я позвоню тебе и сообщу всю информацию о рейсе. Посмотрим, что мне удастся найти, пока ты не пошла на попятную.

Она положила трубку, а я уставилась в зеркало заднего вида. Прикасаясь к жемчужинам на шее, я нахмурилась, не узнавая себя. Да, я была собрана и да, я выглядела как подобает, но я не была счастлива. Обдумывая это, я поняла, что уже и не помню, когда же вообще была в последний раз.

Словно в безмолвном подтверждении, я кивнула, завела машину и тронулась с места.

Я собираюсь провести свое второе лето вне дома.

ГЛАВА 3

Рим – великолепный город. Я в этом точно уверена. И однажды я надеюсь увидеть его собственными глазами. Потому что в данный момент всё, что мелькало перед моим взглядом, это брусчатка под ногами. Лишь изредка мой взгляд поднимался в поисках нужного мне номера дома. А затем опускался обратно на мостовую, которая была жутко неровной, потому что, во-первых, любаямостоваянеровная, во-вторых, шагать по каменной улице, когда на одной туфельке огромный каблук, а другая совсем без каблука, было в лучшем случае неразумно.

И зачем я вообще надела эти туфли в самолет? Ах, да, потому что мне хотелось выглядеть собранной, изысканной, уверенной и слегка опытной в таких делах. Но каблуки, которые казались милыми во время посадки на самолет в аэропорту Логана, неожиданно превратились в мучительную пытку, как только я приземлилась в Риме. Причиной тому стала пересоленная еда в самолете и то количество жидкости, которое я из-за этого выпила, благодаря чему аккуратненькие пальцы ног стали похожи на толстые сосиски. А потом, когда я споткнулась в метро, один каблук отвалился и остался где-то позади.Я была похожа на какую-то недоделанную Золушку, которая разбрасывает всякий хлам по Риму.

Как далеко на этой чёртовой улице располагалось жилье Дэйзи?

На секунду я остановилась, чтобы размять уставшие руки, ведь мне приходилось волочить весь свой багаж. Еще один минус каменных улочек. Я попыталась внушить себе, что они являлись маленькими частичками истории, были выложены много веков назад изобретательными римлянами, чтобы этот солнечный город воспринимался остальным цивилизованным миром, как оплот богатства и знаний... Но, несмотря на это, он все равно не был приспособлен для чемоданов на колесах.

Схватив сумки, я снова опустила голову и поволокла чемоданы.

В конце концов, я вдруг услышала, как чьи-то крошечные ножки приближаются ко мне, и, взглянув сквозь пряди засаленных во время перелета волос, упавших мне на глаза, мне открылся самый прекрасный вид на свете.

Дэйзи Миллер, моя самая лучшая подруга и самая забавная девчонка во всем городе.

– Какого чёрта ты не позвонила? Я вся изнервничалась! Ты же обещала позвонить, когда приземлишься! – воскликнула она, умело двигаясь в мою сторону по каменной улочке на своих длиннющих ногах.

Хвастунишка...

Я с трудом узнала Дэйзи из-за её новой прически, её белокурые волосы были подстриженных в модную прическу боб. Она практически сбила меня с ног, с визгами и обнимашками. Мне же оставалось лишь смеяться и радоваться, что она была так счастлива меня видеть, и что я наконец-то приехала. Но всё это я видела в неясном черно-белом цвете, потому что позади Дэйзи словно в цветном высококачественном сне стояла пара шикарных мужчин. И не мой ли багаж они несли?

Я отвлеклась, когда Дэйзи начала давать им указания, куда тащить мои чемоданы, указывая в сторону своих апартаментов.

– Мои соседи. Я как чувствовала, что ты привезешь тонны вещей,–объяснила она, когда я бросила на неё изумленный взгляд.

Личные вьючные мулы. Она привела сногсшибательных, загорелых черноволосых вьючных мулов.

Нетвёрдо я стояла на неровной дороге, смотря на свою лучшую подругу, светящуюся от счастья. И вдруг весь груз, состоящий из моего сумасшедшего решения, коктейлей в самолете, шумного метро, сломанного каблука и разницы во времени– от всего этого слезы полились по моему лицу.

– Знаю, со стороны выглядит совсем иначе, – всхлипнула я. – Но я так рада быть здесь!

***

– Когда я услышала звук колес по камням, я знала, что это ты.

– Ох, это так мило,– всё еще дрожащим голосом произнесла я. – Ты услышала, как глупая американка глупо тащит бесконечное количество чемоданов через весь город и подумала: «Зуб даю, это моя лучшая подруга», –вытерев нос платком, я ждала, что она возразит в ответ.

– Практически угадала,–широкая улыбка смягчила её утверждение.

Оказавшись внутри квартиры, я положила голову на огромную плюшевую подушку, а тело чудеснейшим образом окутал самый мягкий на свете диван. Ноги покоились на горе подушек, и отек постепенно стал спадать. Уставшим взглядом я попыталась осмотреть жилье Дейзи. Я заметила дубовые балки на потолке, терракотовую плитку на полу, арки, которые словно изгибались и приветствовали тебя из каждого угла. Несколько столов и кресел были расставлены по всей гостиной в случайном порядке и совершенно не сочетались между собой, но тем не менее как нельзя кстати уместные в этой милой комнате, заполненной всякими безделушками из её путешествий. Солнечный свет лился сквозь большие окна, и огромным ярким пятном в комнате служили распахнутые французские окна, ведущие к крошечной террасе, с которой открывался многообещающий вид.

– Не считая измены, разборок с родней мужа и перелета в шесть с половиной тысяч километров, чтобы сбежать из Бостона, есть ли еще что-то интересное для меня?

– А этого всего тебе недостаточно? –поинтересовалась я.

Она пожала плечами.

– Это всего лишь беседа. Пытаюсь держать тебя в сознании.

– Заметно. Что ж, меня чуть не обокрали в метро. И это как раз напротив путеводителя для американцев! Парень казался таким дружелюбным, даже слишком, и я практически клюнула на его уловку.

– Так что, ничего не пропало? Пожалуйста, скажи, что ты не носишь паспорт в карманах.

– Нет, он в моем чемодане, и у меня есть копии во всех остальных сумках.

– Умно́. Слегка безумно, но умно́.

– Эй, я же выросла в городских трущобах Уэллсли [Престижный частный гуманитарный колледж высшей ступени для женщин в пригороде Бостона г. Уэллсли, шт. Массачусетс – прим. пер.], – сделав вид, будто поправляю на носу невидимые очки, произнесла я.

– Ха! Что-то мне подсказывает, что никто и никогда не называл Уэллсли трущобами. Ты должна быть благодарна, что много путешествовала, и знаешь, как не попасться на такие уловки.

Я фыркнула.

– Мистер Карманник украл мой любимый блеск для губ и мятную жвачку. – Я пошарила в остальных карманах, в очередной раз убеждаясь, что действительно больше ничего не пропало.

– Серьезно? Мятная жвачка? – переспросила Дэйзи, отчего я закатила глаза.

– Я хотела, чтобы у меня было свежее дыхание, когда приеду.

– Я слышала об этом, – ответила она. – В этом городе так много мужчин, что никогда не знаешь, когда волею судьбы неожиданно упадешь на один из их ртов.

Я рассмеялась, потирая лицо руками и пытаясь вдохнуть немного энергии в тело.

– Я не собираюсь падать ни на чей рот. Всё, что мне сейчас нужно это душ, а затем кровать.

– Ну, нет. – Дэйзи подскочила и схватила меня за руку. – Всё, что тебе сейчас нужно это стакан воды, небольшой перекус, а затем долгая прогулка, чтобы разогнать кровь по венам. Переодевайся и надень что-нибудь модно-комфортное. Единственный способ избавиться от разницы во времени – как можно скорее прогуляться по Риму. Так что, вперед!

***

Я обулась в комфортную обувь, водой освежила и увлажнила лицо, убрала волосы в конский хвостик. А затем мы с Дэйзи вышли на каменную улицу и направились в другой мир.

Карамельного цвета дверь. Навес ярко малинового цвета с кремовыми полосками. Стены цвета нектарина. Самый крошечный балкон, который я когда-либо видела, полностью заставленный цветами и травами, ярко-зеленого цвета вьюнок, тянущийся вокруг лазурного цвета керамической кадки и соревнующиеся с ним ползучие флоксы нежно-розового цвета, спускающиеся аж до каменной мостовой.

Мощеные улицы. Вот что делает с человеком разница в тридцать минут. Теперь я могла видеть их, действительно видеть, они были главной достопримечательностью. Неоднородные и испещренные, серые и коричневые, непрерывно то тут, то там переливающиеся опаловым цветом, они были беспорядочно уложены привычными небольшими рядами, утопая и возвышаясь над грунтом, словно они перекатывались вместе с землей с момента их укладки.

В первый раз я не заметила, что квартира Дэйзи расположена как раз на самом краю улицы. Сразу за углом узкая улочка уходила все выше и выше, а потом исчезала за поворотом. Вход в квартиру Дейзи был расположен внутри небольшого дворика, от которого начинались еще несколько апартаментов. На узенькой улочке располагалось бесчисленное количество велосипедов и скутеров, а в центре размещались громадные каменные кадки до отказа заполненные ярко-красными ветками герани, малинового цвета гвоздиками, оранжевыми колеусами и огромным количеством зеленых вьюнков.

– Это невероятно! – выдохнула я, поворачиваясь по кругу и замечая великолепие в каждом уголке.

– Ты же еще ничего не увидела, – широко улыбнувшись, сказала Дэйзи, взяв меня под руку и потащив вниз по обворожительной улице.

Мимо еще одной обворожительной улицы, и еще одной, и еще. Мы кружили и поворачивали, расположение улиц, казалось, не подчинялось никаким шаблонам или схемам. Я увидела все, что пропустила во время моего марша смерти, в этот раз уже наблюдая, как постепенно улочки оживали и начинали готовиться к новому дню. Мы прошли мимо станции метро и оставили позади еще несколько улочек. И здесь жизнь уже била ключом – сигналили автомобили, ездили велосипеды, проезжали скутеры – всё это представляло собой сплошной гул и бесконечную энергию, несмотря на вроде бы спокойное воскресенье. Начинали открываться кафе, люди толпились в кофейнях, они одновременно пили кофе, громко разговаривали и жестикулировали руками.

Я непрерывно крутила головой за 360 градусов, боясь упустить что-то из виду. И меня совершенно не беспокоило, что я была похожа на сову, и во мне однозначно можно было распознать туриста. Я буквально ожила, ступни болели уже не так сильно, и теперь, когда я чувствовала себя достаточно хорошо, вдруг поняла, что...

– Голодная. Я очень голодная, – заныла я, не желая сдвинуться ни на сантиметр и уставившись в одну из витрин. Хлеб, хрустящие круассаны, тонкие кусочки пиццы, а также сладкая и манящая выпечка, пирамидками выставленная на подносах, так и зазывающая войти внутрь, занять место и запихнуть в рот каждый кусочек этой вкуснотищи.

– Еще один квартал и все, – заверила меня Дэйзи, сильнее потянув за руку, чтобы всё же направить в нужном направлении. – Я точно знаю, что тебе нужно в данный момент.

Десять минут спустя я сидела за столиком в кафе, расположенном где-то между «потрясающе» и «поразительно». Кофеварка за стойкой кафе была размером больше, чем Фиат, да и выглядела, на самом деле, более мощной. Кстати, говоря о мощности.

– Я в Раю, – утвердительно произнесла я, отпив восхитительно горячий капучино с толстым слоем идеально взбитой молочной пенки. – Чёрт, а это еще божественнее,– удалось промычать мне в тот момент, когда зубы коснулись хрустящей и ароматной корочки великолепной выпечки. – Умоляю, скажи еще раз, как называется этот маленький круассанчик.

– Корнетто, – ответила Дэйзи, произнеся это так, словно её язык тонул в этом вкусном слове. – Именно этот называется Корнетто а'ля крема. – Господи, этот словно перекатывающийся звук «р». – Я подумала, что тебе нужна доза заварного крема.

– Я бы могла съесть несколько доз чего-нибудь подобного, – промычала я сквозь рот, набитый корнетто а'ля что-то там.– Как долго ты будешь держать меня в сознании?

– До позднего вечера. На сегодня у меня есть на тебя кое-какие планы.

– Серьезно? – произнесла я с остатками крошек на губах, от корнетто так и текли слюнки.Дейзи подала мне салфетку. – Действительно планы на сегодняшний вечер? А нельзя ли мне официально начать свои каникулы с завтрашнего дня?

– Это не просто каникулы – это стиль жизни, Эвери. И поэтому сегодня мы отмечаем твою первую ночь в Риме.

– Стоит ли мне пытаться хоть как-то отмазаться?

– Можешь попытаться, но вряд ли сработает. На самом деле, всё достаточно банально, всего лишь небольшой ужин с несколькими моими друзьями и коллегами с работы.

– Только ужин?

– Только ужин. Все очень хотят с тобой познакомиться и устроить тебе «торжественную встречу для Эвери».

Я сделала еще глоток капучино. Кажется, я снова превращалась в человека.

Всего лишь ужин. Вечеринка. Для меня.

– Если хочешь, чтобы к вечеру я всё еще стояла на ногах, тогда мне нужно больше вот этого, – я указала на пустую чашку, а затем перевела взгляд тарелку с крошками от корнетто и добавила.– И еще порцию вот этих. Убедись, что произносишь это "р" так, как мне нравится.

***

После ЧЕТЫРЕХ ударных чашек эспрессо, взбодривших меня до нужной степени, я, словно хвостик, ухватилась за Дэйзи и, словно губка, впитывала все прелести Рима. Теплый ветерок ласкал мои голые ноги, заигрывая с краями льняного платья. В то время как я беспокоилась из-за щелей в брусчатке на древних улочках, Дэйзи порхала над ними, даже не смотря под ноги.

На каблуках.

Если бы она была Грейс Келли, то по сравнению с ней я бы выглядела как Бэмби, тщетно пытающийся ходить на подкашивающихся ногах, даже несмотря на золотые балетки.

Основываясь на том факте, что история искусства была одним из предметов, которые мне пришлось изучать, я была уверена, что точно знаю, как выглядит Рим, у меня даже диплом имелся, между прочим. Ключевое слово в предложении БЫЛА уверена.

Правда же состояла в том, что я не могла быть более чем неправой.

Огромное количество бумажных источников с изображениями работ итальянских достопримечательностей и путеводителей даже близко не подошли к тому, чтобы подготовить меня к реальному погружению в Римскую культуру. Как там было в фильме Умница Уилл Хантинг, «Спорим, ты не сможешь рассказать мне, чем пахнет в Сикстинской Капелле». Так вот, я была Уиллом Хантингом в Риме. Ни одна книга не смогла бы словами выразить то, как выглядел город в действительности.

Яркое вечернее солнце опустилось между крыш, освещая и бросая отблески на дымоходы и черепицу. У города даже был свой собственный звук. Отзвуки истории можно было услышать в каждом шаге по мостовой, каждом шарике мороженого, каждом кусочке пиццы и особенно во фразе «buona sera», звучащей из каждого окна. Дэйзи показывала, а я лишь глазела с открытым ртом. Объяснение того, на что я пялилась, всегда следовало за несколько секунд до того, я как от восхищения широко открывала рот.А Дэйзи закрывала, чтобы, не дай бог, ворона не залетела.

Мы присели возле фонтана для такой долгожданной и необходимой передышки. Я облокотилась назад, впитывая последние лучи заходящего солнца, когда вернулась Дэйзи.

Она присела рядом, и вручила мне пакет с аранчини. (Аранчини — блюдо сицилийской кухни. Представляет собой обжаренные или в некоторых случаях запечённые шарики из риса диаметром 8—10 см, обычно начинённые мясом, иногда вместе с моцареллой, томатным соусом и зелёным горошком. – прим. пер.)

– Кое-что, чтобы мы продержались до вечера.

– Это же невероятно вкусно, – промычала я, с удовольствием вгрызаясь в один из них зубами. Расплавленный внутри моцарелла был просто потрясающим.

– Тогда ты точно получишь огромное удовольствие от Италии, потому что это всего-навсего уличная еда. Там, куда мы приглашены сегодня, ты обязательно захочешь выйти замуж за ньокки. (Ньокки — итальянские клёцки, обычно овальной формы – прим.пер.). Они являют собой чистый грех. О, нет, нет, лучше закажи пасту аррабьята (Аррабиата, salsa arrabbiata — традиционный итальянский соус для заправки макаронных изделий. –прим. пер.), у неё острый и восхитительный вкус. Погоди, знаю, знаю, возьми свежий песто. Чеснок так и тает во рту! –возбужденно затараторила она.

Мне искренне нравилась такая версия моей подруги. Несмотря на то, что Дэйзи вышла из зажиточной семьи, получила превосходное образование и выросла в той же самой атмосфере богатства и «голубых кровей», как я и Дэниел, в её жизни всё было не так уж просто. У неё никак не получалось влиться в то окружение, в котором вращались мы. Она выглядела девчонкой-сорванцом в море дебютанток.

Она всегда была в первых рядах тех, кто бросал вызов, особенно матерям вроде Битси, которая всегда воротила нос от сообразительных, живых, и,боже упаси, имеющих свою собственную точку зрения женщин. Дэйзи оценивала людей независимо от мнения окружающих.

Здесь же, европейская Дэйзи выглядела беззаботной, полной энтузиазма, и жизнь кипела внутри неё настолько, что она словно светилась изнутри. Всё, что в ней пытались сдерживать дома, здесь вырвалось наружу и не душило её. Здешняя жизнь идеально ей подходила. Она без труда вписалась в культуру этого города. Пока мы шли, она приветствовала прохожих словом ciao испрашивала, как у них дела.

– И еще zuppa [ит. суп – прим. пер.]? Dio mio.

– Что означает эта фраза «dio mio»?

Она пожала плечами, одновременно кивнув очередному владельцу магазина.

– Что-то вроде «о боже мой». Не знаю, серьезно. Каждый произносит её по-своему. И не заставляй меня рассказывать тебе обо всех диалектах. Здесь диалекты сами по себе представляют совершенно другой язык.

Я заметила, что тот район, где жила Дэйзи, был похож на живой и дышащий организм.

–Да, он не кишит туристами как, к примеру, Ватикан или другие чересчур популярные места. Трастевере, – восхищенным и взволнованным голосом произнесла она,– это молодежный район. Рабочий класс, восхитительная ночная жизнь, но достаточно спокойная. Это словно секретный уголок города, горячий и притягательный.

– Поэтому ты решила обосноваться в этом районе?

Она закивала, указывая в сторону аллеи, видневшийся впереди.

– Фирма помогла мне в поиске места еще когда я находилась в Бостоне. Это было первое жилье, которое я посмотрела, и искать что-то еще просто не было смысла. Я с первого взгляда влюбилась в этот маленький уголок.

– И я понимаю почему. – Своими вспышками цвета и энергией он полностью подходил ей.

Мы прошли вдоль небольшой аллеи, которая выглядела так, словно мы попали на почтовую открытку. Вдоль ярко-желтых зданий стояли велосипеды. А между домами были натянуты веревки с бельем, с которого стекали капли воды прямо под ноги прохожих. Возле каждого столика размещались большие белые зонты, которые защищали гостей от солнца. Одиночки, пары, семьи – все, кто приходил в кафе, приветствовали друг друга.

Дейзи безостановочно щебетала.

– Здесь продаётся фисташковое мороженое. Оргазмическое. Тебе обязательно стоит прийти сюда днем. Здесь есть парень, он продает маленькие цветочки, которые может вплести тебе в волосы всего за доллар.Они так мило смотрятся! Если решишь купить презервативы, тампоны, аспирин, то тебе сюда.

– Презервативы? – смеясь, переспросила я, помотав головой.

Она пожала плечами, словно не сомневалась в том, что они мне точно понадобятся во время моего пребывания здесь.

Я знала, что с ней лучше не спорить, поэтому просто улыбнулась и лишь кивнула в ответ. Мы кружили по лабиринтам улочек Пьяцца ди Санта Мария. Кирпичная кладка домов была выложена в сверкающую мозаику и изготовлена таким способом обжига, благодаря которому свет заходящего солнца окутывал здания золотым светом. В центре улочек были расположены терракотовые кашпо, обвитые плющом, с яркими красными цветами, свисающими по краям. Во время заката всё это приобретало шикарный золотой оттенок.

И еще пешеходы. Они сотнями прогуливались по Риму, словно поддерживали сердцебиение города, когда заглядывали в меню или в витрины магазинов. Кто-то заказывал мороженое или бокал вина. Было очень здорово наблюдать, как люди наслаждаются городом, получают от всего вокруг удовольствие. Вы никогда не увидите, как кто-то просто гуляет по Бостону. Мы постоянно куда-то спешим или полностью заняты современными средствами общения. Но если говорить о людях, которые тут жили, Рим был их задним двором, передним двориком, гостиной, кухней... И, возможно, даже спальней.

Поворачивая на Виа дель Моро, мы прошли мимо магазинов и кафе, которые уже начинали готовиться к вечернему наплыву. Возле каждого здания размещались открытые террасы, за каждым столиком было шумно и весело.

Энергия города просто закружила меня. Она просачивалась в каждую клеточку моего тела, ведя меня за собой словно марионетку. К тому времени, когда мы добрались до ресторана, всевозможные эмоции переполняли меня. Ресторан выглядел примерно также, как и десятки других ресторанов, которые мы видели во время прогулки. Кирпичный, старый, как сама земля, и полный жизни.

– Через реку есть еще одно моё любимое место. Кампо де Фьори – это прекрасный уличный рынок расположенный прямо на мосту. Тебе нужно обязательно его увидеть. Это похоже на взрыв цвета. Не забудь взять свой альбом для зарисовок.

– Угу... – рассеянно кивнула я в ответ, вглядываясь в уличное движение и пытаясь понять, действительно ли здесь есть какая-то схема движения или всё происходит в совершенном хаосе.

– Ты всё еще пользуешься углем, когда делаешь зарисовки? Я знаю, что на какое-то время ты пробовала рисовать цветными карандашами, верно?

– А? Ну, вроде бы да.

– Вроде бы? – удивленно спросила она.

Я остановилась, нервно теребя хвостик, и чуть было не попала под мчащийся мимо Веспа. Водитель в ответ красочно выругался и нервно сорвал с себя кепку.

–Куда мы теперь направляемся? Нам уже недалеко или...

Дэйзи резко остановилась и повернулась ко мне.

– Ты только что сменила тему разговора? Я легко могу понять, когда кто-то хочет съехать с темы, Бардот, – она использовала мою девичью фамилию. Она была моей подружкой невесты, когда я стала Эвери Ремингтон, но только Дэйзи отказывалась использовать мою новую фамилию.

Я пожала плечами, сокращая дистанцию и направляясь в сторону узкого переулка, в конце которого виднелась шумная площадь. Десятки людей сидели около фонтана, болтали и отдыхали. Остальные направляли камеры на стаи голубей, срывающихся вниз, чтобы полакомиться хлебными крошками, которые кидали прохожие. Всё вокруг двигалось и бурлило, и достаточно отвлекало от...

– Эй, эй! – вскрикнула Дэйзи, хватая меня за руку. Нет. Её не сбить с толку всем происходящим. Тяжело вздохнув, я повернулась лицом к подруге.

Мне удавалось годами избегать этого разговора, когда мы болтали по телефону или переписывались в Фэйсбуке. «Как там твоё рисование. Работаешь над чем-нибудь новеньким?» или «Заканчиваешь что-нибудь невообразимое?». Сообщения в Фэйсбуке я еще могла как-то избегать. Что касается телефонных звонков, то я могла сменить тему разговора, или обвинить во всем плохое качество связи, потому что она в очередной раз была в каком-нибудь путешествии и якобы пропустила всю самую интересную часть рассказа из-за плохого покрытия сети. Такие звонки подтверждали насколько полной жизнью жила моя подруга, чему я отнюдь не завидовала, но это всё еще больше доказывало, что моя жизнь абсолютно скучная и однообразная по сравнению с её.

Но лицом к лицу? Она раскусила мою уловку в два счета. Так что нет, мне не удастся отвертеться от объяснений.

Разглядывая вывески, я вертела головой из стороны в сторону, но так и не смогла понять, где мы находимся. Каждая улица выглядело очень похожей на предыдущие.

– Просто на данный момент я не уделяю этому достаточно времени.

– Достаточно?

– Ну, или совсем не уделяю.

– Но тебе же нравилось делать зарисовки, нравилось писать картины. Ты помнишь, сколько времени проводила в центре искусства в колледже? Да ты практически жила в их студии.

– Ну да, но столько времени прошло с тех пор, как я окончила колледж в Бостоне. Возможно, я просто разлюбила рисовать. – Я чувствовала, насколько слабыми были мои отговорки, настолько, что они казались практически прозрачными и неправдоподобными.

По тому, как она в ответ покачала головой, можно было сделать вывод, что Дэйзи точно не купилась на это.

– Ну уж нет, ни за что. Ты не могла просто взять и разлюбить рисование.

– Людям часто перестает нравится что-то делать, Дэйзи. Думаю, что мое пребывание здесь – прекрасный пример того, насколько реальными могут быть мои слова.

Я чувствовала, что слезы начинают наворачиваться на глазах. Господи, как же тяжело было говорить об этом. С трудом сдерживая слёзы, я потерла ноющую от сердечной боли грудную клетку.

– Я не пытаюсь преуменьшить вину Дэниела, но в данный момент меня больше беспокоит тот факт, что ты больше не рисуешь, а не то, что ты разводишься с мужем.

– Что ты хочешь, чтобы я ответила? –раздраженно ответила я. –Что когда-то, вчера или даже год назад, я решила оставить свои великие дела и уделить больше внимания великим делам Дэниела? Или как его учеба в юридической школе отодвинула на задний план мою учебу в аспирантуре? И как мне приходилось быть понимающей женой, когда муж открыл фирму и уделял работе семьдесят часов в неделю, что означало, что у меня просто физически не хватало времени посещать галерею. На первом месте стояло создание уюта в доме. Мне приходилось следить за мельчайшими проблемами, чтобы наша семейная жизнь была гладкой, и чтобы он мог ходить на работу и рано или поздно стать большой шишкой, а я в это время должна следить за тем, чтобы наш садовник не пытался обмануть нас и завысить цены на удобрения.

Я кричала. Кричала на свою лучшую подругу посреди шумной улицы Рима, кричала только потому, что она имела смелость спросить меня о чем-то, что в какой-то момент моей жизни являлось точным определением того, кем я была и кем я могла бы стать в будущем.

– Прости, мне не следовало...

Она подняла руку, останавливая меня.

– Не извиняйся. – С этим словами, она взяла меня под локоть.

– Но я же наорала на тебя, – всхлипнув, я вытерла ладонью выступившие слезы.

– Ага. Наорала,– засмеявшись, ответила она. – Хочешь делать зарисовки, пока находишься здесь? Делай. Хочешь просто гулять, осматривать окрестности и наслаждаться отдыхом? Пока ты здесь, делай всё, что пожелаешь, Эвери. Я серьезно. И больше не думай о такой фигне, как чужое одобрение, capisce? [поняла, ит. – прим. пер.]

– Capisci, – ответила я, кивнув.

– Отлично. Этот вопрос решён. А теперь пошли, пока ты не решила накричать на меня еще раз. Ресторан Fodors уже практически рядом.

– Ох, всего лишь накорми меня ужином. – Я сжала её руку, благодарная за то, что нахожусь именно здесь, рядом с тем, кто на самом деле заботится обо мне, и, возможно, именно этих перемен мне и хотелось. И в данный момент, я очень, очень хотела поужинать.

Мы снова вышли на оживленные улочки, всё еще держась за руки, одновременно обходя людей, которые точно также решили прогуляться этим восхитительным вечером.

Мы наконец-то остановились, когда подошли к кафе, на ступенях которого сидел мужчина и играл что-то на гитаре. Дэйзи поздоровалась с ним по имени. Это было квинтэссенцией всех моментов, увиденных мною в Европе: случайный пожилой мужчина, гитара, кафе. А затем, мне показалось, что Роберт ДеНиро появился неожиданно рядом со мной и закинул мне на плечо свою руку. Поцеловав его в обе щеки, Дэйзи произнесла:

– Чао, Бруно, это Эвери, моя подруга из Америки, про которую я рассказывала. – Она протянула мне руку, предлагая присоединиться к разговору.

Владелец кафе был пожилым мужчиной, с седыми торчащими во все стороны волосами и с добрыми глазами, которые отливали золотом при свете ламп. На его серой рубашке были видны крошки хлеба, который он только что откусил.

– Buona sera,–произнес он, притянув меня для нескольких поцелуев и слишком долгого объятия.

– Полагаю, что все уже собрались,–возбужденно произнесла Дэйзи, направляясь мимо столиков на улице внутрь ресторана.

Вырвавшись из объятий хозяина, я присоединилась к ней и вошла внутрь мимо ужинающих гостей, стука тарелок и снующих официантов.А затем мы оказались во внутреннем дворике, где открывался вид на вечернее небо, усыпанное звездами, бесконечное и захватывающее дух.

Возможно, всё из-за ранее произнесенных Дэйзи слов, а возможно это было фантомное чувство, но моя рука непроизвольно сжалась, и мне дико захотелось опуститься на стул и прямо в этот момент сделать зарисовку. Никакие пейзажи, чёрт, да ничто не могло подтолкнуть меня к этому уже в течение многих лет. Дэйзи была права, мне нужно найти магазин с необходимыми материалами. Я решила заключить сама с собой сделку, что обязательно найду такой магазин и прикуплю необходимые инструменты. Даже если это будет горстка пастели и блокнот, которые я не использую. Они как минимум должны у меня быть.

Я шла вдоль стены и пальцами дотронулась до грубой, но приятной поверхности, на них остались частички меловой пыли.

О, да, я однозначно использую всё, что куплю.

По яркой кирпичной стене поднимались ветви плюща и исчезали где-то наверху. А на противоположной стороне раскинулись переливающиеся ярко-фиолетовые грозди бугенвиллеи. Номой взгляд привлекли сверкающие на небе звезды вперемешку с яркими круглыми фонариками, расположенными над столом, за которым находилась компания людей.

Они были такими шумными, и, казалось, настолько увлечены разговорами, что, судя по всему, даже не заметили, как мы вошли. Чтобы хоть как-то объявить о нашем появлении, Дэйзи забрала из чьей-то руки бокал с вином. Она осушила его буквально в несколько глотков, после чего громко рассмеялась.

И весь стол засмеялся вслед за ней. Я стояла в стороне, пока она получала объятия и поцелуи от своих друзей. Со всеми этими людьми она постоянно виделась на работе, но тем не менее они встречали её с такой любовью и радовались её приходу так, словно не виделись годами. Последний раз, когда я ходила на ужин в Клуб, всё что я получила, это воздушные поцелуи и рукопожатия. Даже не припомню, когда в последний раз в Бостоне я обнимала кого-то из друзей.

– Это Томмасо, – начала она, подталкивая меня к черноволосому парню примерно моего роста. – А это, моя подруга Эвери. Он любит пофлиртовать, – потрепав его за щёку, произнесла Дэйзи. – К концу ужина он уже будет наполовину влюблен в тебя.

В подтверждение сказанного он кивнул.

– Это Сандип, Айрис и Лева. Архитектор, архитектор и инженер. Все они чертовски умные. – Мне нравилось, что её бостонский акцент просачивался в разговоре, даже несмотря на то, что сердце полностью принадлежало Италии. – Они работают вместе со мной над проектом уже с... боже...января?

Она познакомила меня с каждым гостем, сопровождая описание каждого каким-нибудь забавным комментарием. Эти двое сотрудничают только в горизонтальном положении, у этого уже длительные отношения с астрофизиком с Аляски. Похоже, это было настоящее сборище людей всех национальностей со всех концов света. Мой мозг пытался запомнить каждого, запомнить, откуда каждый из них родом, надолго ли они собираются задержаться в Риме. В этот момент в моей голове промелькнула картинка того, как я сижу среди всех этих людей, но не как гостья. На ней я являлась частью той потрясающей всеобъемлющей жизни, которой жили все эти люди, жизнью, полной неожиданностей, возможностей поехать туда, куда захочется, делать все, что захочется, благодаря тому, что они надрывали свои задницы ранее. Интересно, могла ли я оказаться за одним столом с ними, если бы моя жизнь не сделала крутой вираж в виде замужества? Или смогла бы я оказаться за каким-то другим подобным этому столом? Где бы я могла оказаться? Может в Лондоне. Может в Париже. Даже если бы это всё еще был Бостон, я бы хотела быть причастной ко всему этому.

Мы обошли весь стол, и каждый гость вставал, представлялся и приветствовал моё прибытие в Рим. Я внимательно слушала, стараясь фокусироваться на их именах, работе, отвечая на их вопросы о том, как долго я буду в городе, что планирую делать, пока нахожусь тут. От всего просто голова шла кругом. Я позволила Дэйзи подтолкнуть меня к краю стола.

– Давай же, мы почти закончили, – произнесла она, указывая на два пустых стула в самом конце рядом с парочкой, они сидели обнявшись и не обращали на остальных никакого внимания.

Я повесила сумочку на спинку стула, а Дэйзи села рядом с парнем, шутливо ткнув его в ребра.

– Эй, не хотите ли вдохнуть немного свежего воздуха хотя бы на секунду?–засмеялась она, пытаясь пальцем разнять парочку.

Отодвигая стул, я уже начала присаживаться, когда парень повернулся к нам.

Это был один из тех моментов в фильмах, когда все происходит в замедленной съемке.

– Марчелло,– выдохнула я, уставившись на него. Судя по выражению еголица, до него тоже начало доходить. С ошеломленным видом я плюхнулась на стул.

И... промахнулась.

ГЛАВА 4

Самые важные события в жизни всегда связаны с определенными эмоциями. Некоторые эмоции настолько сильные и мощные, что если вы вспомните о них, то практически переноситесь в тот конкретный период времени.

Радость: мой первый урок рисования в четыре года. Даже в таком юном возрасте, я ощутила прилив радости от того, что мне удалось взять тот красиво заточенный карандаш.

Смущение: во время балетного номера, мне было восемь, я сделала шпагат в воздухе, забравшись на пианино. Ну не могла я вынести, чтобы не собрать вокруг себя толпу во время исполнения Вальса снежинок.

Неуверенность: тот момент, когда я впервые вошла на территорию Бостонского университета в качестве первокурсницы, это было началом моей полувзрослой жизни.

Страсть, надежда, восторг, любовь: мой выпускной год в Бостонском Университете, то время, когда я училась в Барселоне, Испания, и встретила Марчелло Бьянчи, кандидата в магистры архитектуры и очень привлекательного мужчину. Он также приехал на обучение, и я мгновенно потеряла голову. У нас была очень тайная, полная страсти, надежды, восторга любовная история, о которой никто никогда так и не узнал.

Я не видела его с тех пор, как мне исполнился двадцать один. Где-то глубоко в душе у меня была малюсенькая надежда, что когда-нибудь, где-нибудь наши пути пересекутся. В моих самых оптимистичных мечтах я однозначно никогда не представляла, что в момент нашей встречи я буду сидеть на полу прямо посреди вечеринки.

Двадцать пар глаз уставились на меня.

Пока я смотрела в ответ на эти двадцать пар глаз, часть их обладателей давилась от смеха, остальные же интересовались, могут ли они как-то помочь мне.

Я опустила взгляд. Платье задралось до середины бедра, а лямка платья соскользнула с плеча. Мне пора было что-то сделать с этим. Перекатиться. Прикрыться клетчатой льняной салфеткой. Хоть как-то уменьшить то смущение, которое я ощущала.

Вместо того, чтобы смягчить свое унижение, я сосредоточилась на паре широко раскрытых, в той же мере шокированных итальянских глаз, смотрящих на меня через стол. Глаза, которые я узнаю где угодно, и именно они смотрели на меня сверху. На сорок процентов с потрясением, на десять процентов с интересом и на остальные пятьдесят – со злостью.

У него было полное право сердиться на меня, учитывая то, как все закончилось после Барселоны.

Несмотря на то, что он очевидно был раздражен, глаза Марчелло всё еще были чистейшего глубокого карего цвета. Сродни коньяку, неудивительно, что они опьяняли меня своей любовью. К тому же в его взгляде всегда присутствовала искорка озорства. И всё, что мне оставалось делать в такие моменты, это гадать, о чем же он думает. Крапинки черного и золотого во взгляде, а ресницы были такими длинными и черными, что казалось, будто глаза подведены углем.

Я рисовала их сотни, а возможно и тысячи раз, пока мы были вместе. Наш маленький мирок был источником моих самых счастливых воспоминаний в течение нескольких последующих лет после нашего расставания. Я берегла память о том, что у нас было в Испании, словно редчайший библиотечный экземпляр. Мы с самого начала знали, что ограничены во времени, но все эти четыре месяца я была настоящей, как никогда ранее. Он научил меня летать.

Какая же вероятность того, что он мог оказаться здесь?

Если мыслить логически, то в этом был какой-то смысл. Дэйзи постоянно окружали специалисты в её области. Но даже если и так, он...

– Ты в порядке? – наконец спросила Дэйзи, прерывая моё оцепенение и взяв меня за руки, чтобы помочь подняться с пола.

Моргнув, я покачала головой и прервала зрительный контакт в Марчелло. Я стояла и потирала свой больной зад, одновременно отряхивая себя от пыли.

Стук моего сердца громко отдавался в ушах. Легкая головная боль смешалась с чувством тошноты. Многие за столом переключили свое внимание на что-то другое, но только не он. Без сомнений, это точно был он. Мне словно нужно было еще раз убедить свой мозг в том, в чем точно было уверено сердце. Он действительно был здесь и, судя по его взгляду, он был в ярости.

Очевидно, что время не залечило полностью все раны к моменту моей встречи с этим гордым итальянским мужчиной.

Один из друзей Дэйзи пододвинул стул и усадил меня на него – на этот раз без каких-либо инцидентов. Поблагодарив его, я устроилась поудобнее. Мне не следовало смотреть на Марчелло, но я просто не могла на него не смотреть. Так как я ничего не могла с собой поделать, то я хотя бы надеялась увидеть хотя бы частичку того парня, которого я знала. Любила. И уж точно я не ожидала увидеть сердитого мужчину, который смотрел на женщину, которая когда-то улетела, чтобы больше не встретиться с ним.

Его оливкового цвета кожа приобрела бледный оттенок. Он осушил бокал, удерживая на мне взгляд через край бокала. Когда он сделал глоток, то мой взгляд непроизвольно опустился на его горло. С каждым глотком адамово яблоко двигалось вверх-вниз под небритой кожей.

Он быстро крикнул что-то на итальянском сквозь шум разговоров гостей, после чего официант подошел к нашему столу. В его руках была бутылка красного вина и бокал, который он поставил прямо передо мной.

– Симона? – Он указал на бутылку вина.

Симона. Даже её имя было прекрасным. Её черного цвета волосы свободно падали на плечи, а милые кудри были растрепаны ветром. Взгляд её ярко-зеленых глаз был направлен поверх пустого бокала и полностью сфокусирован на нем. Вместе они представляли собой идеальную пару.

Марчелло обожал вино. Я помнила это. Посмотрев на него, я вопросительно наклонила голову в сторону. Проигнорировав это, он повернулся обратно к своей прекрасной гостье.

Ну, вот как-то так. Я кивнула скорее для себя, чем ему в ответ, все еще ошеломленная, я все еще смотрела в упор на него, не в состоянии оторвать взгляд от этого призрака прошлого.

Марчелло взял бутылку. Его огромная ладонь обхватила её, когда он поднес горлышко ко рту. Зубами он вытащил пробку. Словно Клинт Иствуд с сигаретой он держал пробку между зубов, а затем на его лице появилась самодовольная улыбка. Она предназначалась только мне. Я прекрасно помнила, что означала подобная улыбка и всё, что за ней следовало. Всё мое тело обдало жаром, когда в сознании всплыло воспоминание о той ночи, когда он захотел поменяться местами. Я рисовала его портрет десятки раз, но в тот вечер он захотел нарисовать меня при помощи бутылки самого крепкого красного вина, которое я когда-либо пробовала. После трех бокалов его желание было исполнено.

С пробкой в зубах он расписывал моё голое тело при помощи домашнего Кьянти. Оставляя приятную красную жидкость на каждом сантиметре моей кожи, покрывая ею все вершины и впадины, он одновременно наблюдал за происходящим с...возбуждением.

– Воды! – хриплым голосом произнесла я, накрывая салфеткой пылающую кожу. – Agua? Aqua? Как, чёрт возьми, будет по-итальянски вода? – Вместо этого я схватила бокал и залпом выпила всё вино.

– Может, стоит пока повременить с выпивкой, не забывай про разницу во времени,– произнесла Дэйзи, отодвигая бокал подальше от меня.

Марчелло хмыкнул и небрежно закинул руку на спинку стула, на котором сидела его подруга. Он полностью отвернулся от меня. Да уж, игнор он и в Африке игнор.

Кто-то на другом конце стола что-то крикнул ему, отчего он улыбнулся. Пока он отвечал, мне открылся прекрасный вид на его губы. Профиль лица, от которого всё внутри меня сжималось, а сердце...

Пока я была полностью поглощена мыслями о призраках из прошлого, коллеги Дэйзи решили напомнить о себе. Как Дэйзи и предупреждала, Томмасо был опытным соблазнителем. Он однозначно был красивым. Кроме того, что он мило выглядел, этот его акцент... О боже. Уж я-то знаю, что это такое.

Если бы в моей жизни не творился такой беспорядок, возможно, он мог бы стать моим итальянский увлечением, но в данный момент... Я в буквальном смысле сидела напротив своего последнего увлечения. Господи, это было похоже на сюжет одной из тех мелодрам, которые показывают по ТВ. Всему этому должно быть какое-то другое описание. Шалости, неблагоразумие. То лето я провела, лёжа на спине, на боку, на животе, боже правый, всё время...

Я собрала все силы, чтобы постараться вести себя нормально. Я не могла позволить, чтобы хоть кто-то в этом ресторане понял, что мы знаем друг друга. И состояли в интимных отношениях.

Рядом со мной появился официант и ловко поставил тарелку с закусками. Все были заняты обсуждением различных проектов. Говорили о работах по реставрации Латеранской базилики, какое-то наведение порядка в здании рядом с Форумом. Со ртом, набитым вкуснейшими томатами, которые я когда-либо пробовала, я слушала, смотрела и впитывала всё происходящее вокруг.

Слушая разговоры, взгляд мой постоянно возвращался к Марчелло. Сначала я пыталась игнорировать желание, скрытое глубоко внутри побуждение изучить его. Чем больше я пыталась подавить его, тем чаще мой взгляд останавливался на нем. Моему сопротивлению совсем не помогал тот факт, что он сидел как раз напротив меня и выглядел дико сексуально. Марчелло было чуть за тридцать, и выглядел он просто великолепно.

Его темно-каштановые волосы были чуть длиннее, чем я помнила, они слегка вились около ушей, что делало завитки еще более заметными. Если когда-то в нем и были какие-то мягкие линии, то сейчас они полностью исчезли, открывая сильное и точеное лицо. На его носу, который я всегда считала самой привлекательной частью его лица, появилась еще одна горбинка. Бьюсь об заклад, это травма после очередной игры в футбол. Серьга, которую он когда-то носил, тоже исчезла. Сейчас на шее висел небольшой серебряный медальон, выглядывающий через расстегнутую белую рубашку. Когда он говорил, то я буквально наслаждалась глубиной его голоса и тем, как он перескакивал с английского на итальянский.

Пока божественный теплый суп наполнял мой нервный желудок, я рассматривала его руки. Длинные загорелые пальцы были испещрены мелкими шрамами – никакого кольца я не заметила. Трудолюбивые руки, которые, я не сомневалась, были такими же грубыми и сильными, как и раньше. Я подавилась вышеупомянутым супом – из прекрасно обжаренной летней спаржи – в тот момент, когда представила себе эти руки на моём теле.

Даже сидя за столом, я могла с уверенностью сказать, что его мускулистое тело сильно изменилось. Грудь стала шире и рельефнее. Благодаря загару его оливкового цвета кожа переливалась при мерцании свечей, а угловатые черты лица казались более рельефными. Мне хотелось подойти к нему поближе и в то же время отодвинуться подальше, чтобы побороть желание прильнуть к нему и вдохнуть запах его кожи. Несмотря на то, что так много в нем изменилось, мне жутко хотелось узнать, пахнет ли его кожа так, как раньше.

В итоге всё моё внимание вернулось к его глазам. Эти юношеские искорки всё еще мерцали во взгляде, хотя он уже был старше и мудрее. Кроме тех случаев, когда она смотрел на меня. В эти моменты в его взгляде читалась полная безучастность.

Когда вы думаете о примирении, то обычно в голову приходят какие-то счастливые моменты. Крепкие объятья, обмен новостями радость от того, что увидели этого человека снова. Но Марчелло выглядел каким угодно, только не счастливым от того, что увидел меня. Хотя, по правде говоря, я не могла винить его.

Я не могла отогнать от себя мысль о том, что он старательно избегал смотреть на меня. Его тело было полностью обращено к рядом сидящей ошеломляющей подруге.

Я застонала от тающих во рту гноччи [итальянские клёцки – прим. пер.], и это был единственный раз, когда он непроизвольно взглянул на меня.

– Черт побери, это просто нереально вкусно.

Марчелло повернулся и уставился на вилку, которая исчезла у меня во рту вместе с очередным кусочком. Его взгляд замер на моих губах, пока его пассия не отвлекла его, взяв за руку, и вернула его внимание обратно к беседе.

Всего было уже слишком. Слишком много вина, слишком много пасты, слишком много милых мерцающих огоньков над головой, слишком много теплой атмосферы, слишком много великолепных, талантливых тридцати-с-чем-то-летних людей с их милым и эксцентричным тщательно продуманным поведением по отношению к сидящим напротив, слишком много напряжения и безусловно, слишком много прошлого, которое свалилось на мою еще не привыкшую к разнице во времени и убежденную в том, что весь мир остановился, милую маленькую голову.

Я уже упоминала про «слишком много вина»?

Чувствовать Марчелло – его взгляд, его руки и губы, и рот и всё остальное – когда нас отделяло всего несколько дощечек из древнеримского дерева, всё это было слишком. Мне нужно было выйти, прогуляться, убежать, улететь, или...

– Извините, мне нужно в дамскую комнату. Пойдешь со мной? – выгнув бровь, я обратилась к Дэйзи, дав понять, что она определенно должна пойти со мной.

– Конечно. Scusi,– произнесла она, и одновременно Марчелло встал, чтобы пропустить её. Он встал, чтобы она прошла, но его взгляд был сосредоточен на мне. Пылающий, вопросительный, изумленный.

Я чувствовала, как резко подскочил пульс, как сердце затрепетало в груди. Мне страшно хотелось убежать, убежать прямо в этот момент, прежде, чем я не смогу себя контролировать, прежде, чем из моего рта вырвется слова. Слова «боже правый, это ты», и «ты всё еще самый красивый мужчина в мире, и прости меня за всё».

Нервный смешок вырвался из меня, пока я шла за Дэйзи в сторону туалета, я была на грани... На грани чего?

Разрушения?

Признания?

Еще один безумный смешок сорвался с губ.

– Что, ради всего святого, с тобой происходит? – громким шепотом спросила Дэйзи, когда мы вошли в пустую дамскую комнату. – Серьезно, Эвери, какого хрена?

– О господи! – воскликнула я, расхаживая по маленькому кругу. Туалеты в Италии очень тесные. – О господи, Дэйзи! Он здесь!

– А он это кто? Эвери! Кто он, чёрт возьми? – дважды повторила Дэйзи.

Я сделала вдох, затем выдох. Еще один глубокий вдох, а затем выложила свой самый большой секрет.

– Помнишь, я целое лето провела в Барселоне?

– Да.

–Помнишь, как я вернулась домой и сказала, что это было самое лучше время в моей жизни?

– Да.

– Помнишь, как я осталась там еще на несколько месяцев уже после того, как закончился семестр?

– Да.

– Я осталась еще на несколько месяцев, потому что мне не хотелось уезжать.

– О-оке-ей...

– Марчелло.

– Марчелло что?

– Я не хотела оставлять Марчелло.

– Оставлять Марчелло что?

– Боже мой, Дэйзи, соберись! Я спала с твоим другом Марчелло в Барселоне, когда училась в колледже!

– Нееееетттт!

– Да!

– Нееееееттт!

– Да!

– И ты мне даже не рассказала?

– Да!

– Нееееттт!

– Я знаю! – вскрикнула я. Мы обе размахивали руками, тыча пальцами друг в друга, и повторяя одно и то же«о господи, он здесь!».

– Ну конечно, он здесь, – продолжила я. – В этом есть смысл, если подумать о том, сколько времени прошло, и учитывая его специальность...Конечно он живет в Риме, ведь это же совсем недалеко от его родного города! Боже мой, он здесь, и выглядит просто великолепно, намного лучше, чем великолепно, боже мой, он здесь, он на самом деле здесь, и я здесь, и он все еще чертовски зол на меня, а это значит, что...

Я развернулась и поймала своё отражение в зеркале, и то, что я там увидела, просто шокировало меня. Уставшее от перелета бледное лицо с каким-то пятнами на коже, макияж, сделанный в самолете с сухим, обезвоженным воздухом, всё это сделает даже из супермодели жалкое подобие женщины, но при всем при этом я заметила еще одну вещь...

Мои глаза сияли.

Широкая улыбка появилась на лице, улыбка, которую я не видела годами, улыбка от уха до уха.

– Позволь-ка уточнить, – начала Дэйзи, вставая позади меня и встретившись со мной взглядом в зеркале. – Ты спала с моим другом Марчелло.

Моя улыбка невообразимым образом стала еще шире.

–Ну, сначала он был моим другом.

Она с сомнением взглянула на меня.

– Уверена, что это он. Не какой-нибудь другой богоподобный супер горячий итальянский мужчина?

– Ты бы не забыла такого мужчину, как он, – честно ответила я. – Я так и не смогла его забыть.

Дэйзи кивнула, но прежде, чем последовало столь ожидаемое объяснение, хлопнула входная дверь и Симона, женщина, которая сидела рядом с Марчелло и, казалось, была знакома с ним чуть более близко, чем остальные, вошла в комнату и кивнула, прежде чем исчезнуть в кабинке.

Я беззвучно произнесла, что расскажу всё позже, а Дэйзи также беззвучно дала понять, что уж точно от меня не отстанет.

Я сделала еще один глубокий вдох, поправила свои растрепанные волосы, затянув потуже хвост, и вернулась обратно за стол. Где меня ждал единственный мужчина, с которым я испытывала несколько оргазмов подряд.

***

Вечер подошел к концу, гости начинали покидать ресторан и в данный момент в патио оставалось несколько человек, которые стояли под фонариками и допивали последние бокалы с граппой [Граппа – итальянский алкогольный напиток крепостью от 40 до пятидесяти градусов – прим. пер.].

Марчелло был одним из оставшихся. Он стоял рядом с Симоной, увлеченный беседой, но взгляд его был сосредоточен исключительно на мне, правда, это был не совсем «я так рад снова тебя видеть» взгляд. И так как количество народу постоянно сокращалось, становилось всё труднее избегать прямого разговора, избегать пустой болтовни.

Во время разговора он время от времени переходил от одного гостя к другому, и я заметила, что он движется в мою сторону, и уже разговаривает с человеком, стоящим передо мной. Чтобы отвлечься, мне даже пришлось влезть в разговор о балках и о том, требуется ли в конкретном проекте использовать стальные перекладины или нет. С каждым его движением в мою сторону я двигалась в сторону выхода из ресторана. Даже когда мы уже находились на улице, мне всё еще не хватало свежего воздуха. И еще столь необходимой дистанции между нами.

Находясь в десяти футах от человека, который служил для меня мерилом для всех остальных мужчин, включая собственного мужа, я не могла сделать ни шага в его сторону. Его глаза горели, при взгляде на меня, безмолвно задавая вопросы и получая на некоторые из них ответы.

Что ты здесь делаешь?

Нам надо поговорить...

– Готова ехать? – пропищала Дейзи в моё ухо, это вернуло мои мыслям в настоящее время. Опустив голову, я заметила, что моя права нога уже практически сделала шаг в его сторону, а значит, я была как никогда близка к тому, чтобы сделать это.

Я взглянула на Марчелло еще раз. Я сделала вывод, что этот мужчина определенно больше не похож на того парня, которого я знала. В случае, если я больше никогда его не увижу, мне хотелось новых воспоминаний. Воспоминаний без боли во взгляде и безграничного гнева. Но этого не произошло. Он смотрел на меня точно также, возможно, только более взволнованно.

– Ага, поехали домой.

Дэйзи усадила меня в такси и заняла мои мысли своей болтовней. Но прежде, чем машина отъехала, я повернула голову в сторону ресторана, туда, где всё еще стоял Марчелло и разговаривал с гостями, а его рука покоилась на плече Симоны. Один его взгляд в её сторону был красноречивее любых слов.

– Эвери Бардот, ты расскажешь мне всё до малейшей детали прямо...

Я выставила руку.

– Я не могу. Точнее, я расскажу, но дай мне всего секунду.

– Просто объясни мне как? В смысле, что? Ты спала с Марчелло?

Со свистом выдохнув, я позволила голове откинуться на сиденье, одновременно я чувствовала усталость и покалывание во всем теле.

– Я не видела Марчелло девять лет. И никогда не думала встретить его снова, особенно здесь и сейчас.

– И выходит, что я по незнанию буквально преподнесла его тебе на тарелочке.

– Точно. – Я попыталась уменьшить формирующуюся боль, потирая грудную клетку.

– Я даже понятия не имела. Не могу поверить, что ты ничего мне не рассказала об этом.

– Я никому об этом не рассказывала. Но будь уверена, что если бы решила кому-то рассказать, то ты была бы единственным человеком.– Я сделала паузу, улыбнувшись, когда она кивнула в ответ.–Когда я вернулась и всё пошло не по плану, я стёрла из памяти всё, что было связано с Барселоной. Я избавилась от всех вещей, которые были связаны с той поездкой. Все воспоминания остались только внутри меня. Я сделала это для себя. Не знаю, как объяснить это без того, чтобы не казаться сумасшедшей.

– Ты неплохо справляешься.

– Когда мы встретились, с первого взгляда между нами что-то произошло,– мечтательно начала я. – Это не была любовь или страсть, но мы с самого начала знали, что из этого что-то получится. Это было такое чистое и свободное чувство. Понимаешь, о чем я? Безумие гормонов. Мы просто окунулись с головой в эти чувства. Все эти моменты словно маленькие кармашки идеальной жизни. Тогда для нас не существовало ничего вокруг. Только мы. – Я уставилась в окошко на проплывающие мимо улицы, людей и на всё остальное. Знают ли они, что сегодня столкнулись две вселенные? Слышали ли они, как это произошло?

– Помнишь мою летнюю практику в галерее Университета? – Дэйзи кивнула, устраиваясь удобнее на заднем сиденье. – Мои преподаватели решили, что если мне хочется, чтобы музей изобразительных искусств располагался в нашем городе, то мне следует поехать заграницу, чтобы получить более полное образование. Поэтому, они предложили на выбор Италию, Францию и Испанию. В любом случае, ни одна страна не казалась плохим вариантом. Но в Испании было что-то, что определило мой выбор. И я не могла дождаться, чтобы поехать туда.

– Помню, в то время ты только об этом и говорила, – прокомментировала она, показывая водителю повернуть налево в этом месте.

– Точно. Они сказали, что такой шанс выпадает только раз в жизни. Они отбирали только самых лучших студентов, которые могли бы чему-то поучиться у этого преподавателя, и я была первой в списке. Наконец-то всё, над чем я так упорно трудилась, обернулось для меня такой удачей.

Мои родители были взволнованны. Я была взволнованна. Дэниел точно не был. Мы были вместе уже около года, и тот факт, что я собиралась улететь на несколько месяцев в другую страну, точно не являлся примером того, как должна вести себя девушка. Ну, не его девушка точно. Оглядываясь назад, зная то, что знаю, я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому. Он не выглядел счастливым, когда я уезжала, а я не была полностью уверена в том, что всё останется по-прежнему, когда я вернусь. Я любила Дэниела, конечно, я любила его, но, честно говоря, мне жутко хотелось побыть одной. Никакого бойфренда, никаких родителей. Это ощущалось, словно я получила разрешение делать и пробовать что-то новое, что-то другое. Я могла пойти, куда хотела, и делать всё, что пожелаю. Независимость – это то, к чему я не привыкла, но то, чего мне страстно хотелось испытать.

Я умолкла, когда машина подъехала к дому Дэйзи, удивленная тем, что мы так быстро доехали. Она заплатила таксисту, мы вышли из машины, и она кивнула мне, давая понять, чтобы я продолжала, что я и сделала, пока мы шли в сторону двора и поднимались по лестнице.

– Я прилетела в Барселону и это было... Я выглядела просто кошмарно. Примерно также, как и в этот раз. Возбужденная, но жутко уставшая. Одновременно сгорая от нетерпения и жутко нервничая. Впервые в жизни я была сама по себе и могла сама принимать все решения.

– Как ты встретила его? В смысле, он на несколько лет старше, чем мы, и вряд ли его программа обучения совпадала с твоей, – спросила она, поворачивая ключ в скважине и впуская нас внутрь. – Хочешь чего-нибудь выпить? – Я покачала головой и направилась прямо к дивану, в то время как она удобно устроилась в кресле.

– Всё верно. Мы встретились совершенно случайно. Одно из моих занятий отменили, и чтобы хоть как-то себя занять, я решила прогуляться,–начала объяснять я, вспоминая свои путеводитель и карту в пометках, которые я привезла с собой. – Я просто подкинула монетку и решила пойти куда-нибудь наугад. Я не взяла карту, и понятия не имела с чего начать, всё, что я взяла, была достаточная сумма денег, чтобы я могла вернуться на такси домой в случае, если заблужусь. И это случилось в тот единственный день, когда мы встретились с ним.

Дэйзи, внимательно слушала, прислонившись к спинке кресла, расслабившись и подперев голову рукой. На краю стола лежала стопка бумаг и небольшой карандаш. Я взяла их и машинально начала рисовать, пока в мыслях возвращалась в тот день. Непроизвольно пальцы начали вырисовывать тот склон холма, где я увидела его в первый раз.

– Ты же была в Барселоне, посещала когда-нибудь Парк Гуэля? – Она кивнула.– Я добралась до самого верха холма Кармель и просто влюбилась в город. Я сидела на ступеньках, пытаясь отдышаться после подъема и раздумывала над тем, что же мне нарисовать, когда ко мне подошли несколько парней.

Мой французский был далек от совершенства, так что все их попытки завязать разговор были обречены на провал, но я поняла, что они хотели позвать меня выпить с ними чего-нибудь. Я покачала головой, поблагодарив за приглашение. Марчелло стоял позади группы и выглядел так, как выглядит парень, который хочет поговорить с девушкой без присутствия друзей.

Они заметили неподалеку группу девушек и начали спускаться вниз по склону, оставляя нас двоих среди остальных туристов.

– Ты занята? –спросил он на испанском, кивая на мой альбом для зарисовок, но всё равно присел рядом на ступеньку. – Могу я посидеть рядом? Обещаю не мешать.– На этот раз он попытался произнести эту фразу на каталонском.

Затем он повторил всё это еще раз на итальянском, и, наконец....

– Да,–ответила я с улыбкой, когда он сказал это по-английски.

– И-и...– требовала продолжения Дэйзи, вырывая меня из воспоминаний. Она откинулась в кресле, положив руки на подлокотники. – В моей голове это выглядит словно романтический фильм. Продолжай.

Я продолжила рассказывать ей о том, как он представился, пожав мне руку с таким обаятельным и важным видом, что очаровал меня в ту же секунду. Мы немного поболтали. Это было легко, невинно.У меня уже было свое предварительно составленное предвзятое мнение о том, каким он мог бы быть.

– Думаю, ты тоже наслышана о европейских мужчинах. Как хорошо они умеют флиртовать и какими напористыми могут быть. Но этот парень... – При воспоминании о том дне, на моем лице расползлась улыбка – этот парень просто был милым и спокойным, очаровательным, и очень заинтересованным наивной американкой.

Я рассказала Дэйзи, как выяснилось, что мы оба учимся в Университете Барселоны. Я рассказала ему о Бостоне и о том, что мечтаю получить должность в Музее Современного искусства, пока не найду работу реставратором. Он обучался архитектуре по магистерской программе, так что весь семестр мы могли никогда не встретиться, если бы не отмена моего занятия.

О чем я не упомянула, так это о Дэниеле. Не могла себе представить, что скажу ему что-то вроде «Ах, да, кстати, у меня дома вроде как остался бойфренд...». Я не ожидала, что мы когда-нибудь снова увидимся, не говоря о том, что мы в итоге натворили.

Рассказывая, я одновременно растушевывала и выделяла некоторые детали на рисунке, поворачивая карандаш в разные стороны.

Дэйзи изучала меня, широко раскрыв глаза.

– Святое дерьмо. От всего этого я испытываю странное чувство гордости, и в то же время я жутко раздражена. По больше части потому что, алло? Кто тут лучший друг?!

– Я не пыталась скрыть это только от тебя,–начала защищаться я, начав сильнее прорисовывать края рисунка, так что теперь они выделялись на белой бумаге. Большим пальцем я начала растирать облака, линию горизонта и булыжники на мостовой.

– Не могу поверить, что ты никогда об этом никому не рассказывала.

– Я вроде как сделала это однажды. Я на самом деле попыталась сделать это, не упоминая детали. Помнишь, как я пропала? Ни писем, ни смс, ни звонков, мне кажется, я послала всего одну или две открытки.

– Погоди, так это он был причиной, из-за которой никто не мог с тобой связаться? Когда ты приехала домой, то сказала, что просто была сильно занята учебой.

– И это была чистая правда. Учеба действительно была сложной. В главной степени потому, что я пропустила бо́льшую часть занятий. Мои отметкиот этого страдали. Его также были невысокими. – В этот момент я услышала себя стороны и громко рассмеялась. – Не могу поверить, что сижу тут, в Риме, ни больше, ни меньше, собираясь получить развод, а сама болтаю с тобой о своих отметках девятилетней давности! Что со мной происходит?– Я снова рассмеялась и даже для самой себя мой смех выглядел слегка безумным. – И вот сейчас Марчелло снова вернулся в мою жизнь и ...

– Эй, эй... Погоди минутку,– Она выставила вперед руки. – Обратно в твою жизнь? То, что вы оба здесь, еще не означает, что вы обязательно переспите. Ведь так?

Так?

– Конечно, ты права, – быстро среагировала я.

ГЛАВА 5

В прошлую мою поездку в Европу, я практически не знала, что такое сон. Я была молода и настолько возбуждена, что впервые предоставлена сама себе. Я не хотела пропустить ни секунды своего пребывания в этой стране. Если вернуться назад в то время, по крайней мере, в начало моей поездки, то вся моя жизнь тогда была наполнена искусством, энергией Барселоны – в общем, полное погружение. Все мыслимые и немыслимые творения искусства, на что падал мой взор, казались мне настоящими шедеврами, а сон буквально вставал на моём пути к их изучению.

Конечно, в этот раз всё вокруг выглядело совершенно иначе. Сейчас я была утомлена, полностью разбита, и полностью растеряна, что определенно приводило меня в бешенство. Если бы всех этих ощущений, крутящихся в моей голове, было достаточно, то я бы уже давно встретилась лицом к лицу с тем, из чьей жизни я, в буквальном смысле, бесследно исчезла.

Прошлой ночью после того, как Дэйзи уснула, свернувшись на кресле, я укрыла её одеялом и вернулась в гостевую комнату. Совершенно измотанная, я растянулась на кровати, обложившись подушками, и уставилась на испещренный трещинками покрытый штукатуркой потолок, пытаясь запомнить каждую деталь прошедшего ужина.

Марчелло.

Я уснула с мыслями о нём, чего не делала уже много лет.

***

Следующим утром я проснулась от того, что церковные колокола издавали сумасшедший звон, словно сообщая мне и всем вокруг, что пришло время просыпаться и начинать свой день.

Мой день начался, но это не значило, что я была готова вылезти из постели. Еще больше вжавшись в матрас и накрыв голову подушками, я молилась, чтобы звон прекратился. Не вышло. Правда, надо признаться,звучали они очень даже мило. Мне лишь хотелось, чтобы они не звучали так чертовски громко.

Динь-дон, динь-дон. Я бросила подушку в окно, и чуть не заплакала, когда она попала прямо в деревянные ставни, от чего они распахнулись. Солнечный свет заполнил комнату, согревая своими прекрасными итальянскими красками.

– Проклятье! – пробормотала я, накрываясь одеялом с головой. Взглянув на часы, я подсчитала разницу во времени между Римом и Бостоном. Острая боль пронзила меня от одной мысли о том, что в данный момент Дэниел, должно быть, закончил свой воскресный день игрой в гольф и уже направляется домой, где мы обычно обменивались своими новостями о прошедшем дне.

Ну, а я лежала в постели, которая не была моей, в городе, где я была чужестранкой, в то время как та жизнь, которую я знала, продолжалась в Бостоне. Без меня. Неожиданно у меня появилось жуткое желание позвонить Дэниелу. Хотелось спросить его, во сколько он будет дома, чтобы у меня было время убедиться, что всё готово к его приезду. Нужно привести в порядок все произведения искусства, которые рисовала не я, и поставить на стол фарфоровый сервиз, который не был моим – всё это было частями одного целого.

Или же наоборот, скорее той пропастью, которая присутствовала в нашем браке, и которая заставила меня уехать из страны, чтобы понять, насколько сильно мы отдалились друг от друга.

Дэйзи постучала и просунула руку в дверь, в её руке был пакет, из которого доносился невероятный аромат. И, судя по всему, то, что было внутри вело к ожирению. М-м... Трансжиры и холестерин.

Я зарылась глубже в одеяло.

– Всё, никакого храпа, Пироженка. Время просыпаться и окончательно послать разницу во времени куда подальше. Ах, да, и заполни оставшиеся пробелы в рассказе, пожалуйста,– рассмеявшись, произнесла она и уселась на край кровати. – Я бы предпочла не вытягивать это из тебя силой. – Она потерла шею и скривила лицо. – Кажется, у меня растяжение мышц из-за ночи, проведенной в кресле.

– Я накрыла тебя одеялом, – подчеркнула я, потянувшись к пакету со вкусностями.

– Ага. Это так мило, что кто-то заботится обо мне. Я настолько окунулась в работу, что практически не спала в последнее время. И, тем не менее, я знаю, лучше уж спать в этом чертовом кресле. Мне и не нужно особенного комфорта. Могу поспорить, что даже если бы передо мной стоял Генри Кавилл и танцевал стриптиз, я всё равно бы вырубилась.

– Да ладно, ни за что на свете ты бы не уснула во время такого.

– Да, думаю, ты права, – ответила она с мечтательным взглядом. Без сомнений, она уже представляла себе танцующего Генри.

– И всё же, что это за работа у тебя такая? – спросила я, усаживаясь удобнее и обхватив руками подушку. Я пригладила свои светлые волосы, чувствуя, как сильно они спутались на макушке, пока я спала. Взяв с прикроватного столика резинку для волос, я собрала волосы в свободный пучок.

Мы сидели на кровати и болтали, у меня было ощущение, что мы вернулись во времена колледжа. Дэйзи ничуть не изменилась с тех времен, за исключением, прически. Она была такой же высокой и худой, думаю, это всё благодаря тому, что здесь она много ходила пешком. Её зеленые глаза горели огнем, когда она говорила о своей работе.

– Это старое здание банка, над которым мы работаем уже несколько месяцев. Работы практически закончены, но мы столкнулись с одной проблемкой. Одна из волонтеров забеременела, и поэтому больше не сможет находиться в студии или среди химических реактивов. И это даже несмотря на то, что все наши составы безвредны, в её положении все запахи ощущаются вдвойне сильнее.

– Это очень печально. Из-за этого вы выбиваетесь из графика?

Она кивнула, одновременно печатая что-то в телефоне.

– Да уж, хорошего мало. Волонтеры, как ты знаешь, иногда берутся за неоднозначные проекты. Особенно за те, где ограничен бюджет. Мы уже пригласили кое-кого, чтобы исправить кое-какие недочеты, а теперь нам не хватает еще и специалиста, который смог бы отреставрировать вазы в Романском стиле, которые мы нашли.

– Мне нравится реставрировать.

– Тебе нравится реставрировать? –повторила она растерянно.

Сообразив, что я только что произнесла, я практически прикусила губу, но затем я задумалась...Мой внутренний голос говорил, что я всё делаю верно. Если у меня были навыки в этой области, то почему бы не помочь?

– Ну, недавно, минимум несколько лет назад. И это была как раз работа по восстановлению ваз в романском стиле.

Примерно с минуту Дэйзи сидела и молчала, словно шестеренки в её голове пришли в движение.

– Серьезно? О боже, ты это серьезно? Это же просто супер! – Она бросилась всем своим худеньким телом ко мне и обняла за шею. – Работа не такая масштабная, не настолько масштабная, как ты привыкла, это всего лишь ваза. Ну, вообще-то вазы. Это же потрясающе, ты же понимаешь, верно?! Мы можем вместе ходить на работу... Ой…

– Что «ой»? «Ой» – да, или «Ой»– нет? Давай остановимся на «да»!

Она отодвинулась назад, опустилась на корточки, держа в руках телефон.

– Всё это предстоит делать в моём офисе. Там у нас есть реставрационная студия и...

– И-и...? – повторила я, не видя проблемы в том, чтобы приходить в качестве волонтера время от времени к неё в офис и... Ох.

– Марчелло, – одновременно произнесли мы.

После минуты обдумывания, она затрясла головой словно сумасшедшая.

–Знаешь что. Я поговорю с ним завтра. Всё будет в порядке. Рабочая зона расположена на первом этаже, а он работает на пятом, вы вряд ли вообще будете сталкиваться. Возможно. Скорее всего.

Я кивнула, уже не чувствуя себя так уверенно и возбужденно, как минуту назад. Сработает ли это? Устроит ли его такая ситуация? Но сама идея того, что я могу помочь кому-то, используя свои навыки, пусть даже совсем чуть-чуть, всё это выглядело многообещающим и захватывающим. Я не чувствовала подобного уже многие годы.

Вернувшись домой в Бостон, каждый раз, когда я думала о том, чего лишилась, согласившись остаться дома и не работать по специальности, я пыталась запрятать эти чувства глубоко внутрь. И не имело значения, что я была настоящим профессионалом, действительно отличным специалистом в том, чему я обучалась и в том, над чем я работала все эти годы. Я сделала выбор, и когда это произошло, я полностью осознавала, что делаю.

Но тем не менее... Интуиция брала своё. Я находилась в Риме всего сутки и уже с головой окунулась в Романские вазы без тени сомнения, потому что чувствовала, что это правильно. Пусть даже в качестве волонтёра, это было уже что-то.

– Ох, я почти забыла! – Дэйзи слезла с постели и исчезла в другой комнате, вырывая меня из моих мыслей. Вернувшись, она выглядела так, словно гордилась собой. – Я принесла тебе кофе к выпечке. Ты нужна мне в хорошем расположении духа, чтобы рассказать оставшуюся часть истории.

– Истории? – переспросила я, беря стаканчик с кофе и делая пробный глоток. М-м...

– Истории, и она еще спрашивает... – закатив глаза, пробормотала она себе под нос. – Историю! Ты! Марчелло! Любовь, которую хранит Барселона! Мне нужно услышать конец истории!

Я непроизвольно рассмеялась, радуясь тому, что она балдеет от моей давней любовной связи.

– Да,да, история. На чем я остановилась?

– Парк Гуэля. Симпатичный итальянец. Наивная, но не менее прекрасная американка. Американка, которая ни единой душе не рассказала об этом, хотя её подруга самая обалденная на свете. Вернулась домой, чтобы продолжить работу.

– Это было о-очень кратко.

– Да, но ты упустила всё самое интересное, всё, что было между этим. Выкладывай эту часть. – Она подобрала под себя ноги и устроилась поудобнее. О том, что мне удастся избежать это разговора не могло быть и речи.

Но неожиданно для себя я поняла, что при свете дня, сидя здесь с кружкой великолепного кофе и просто невероятно вкусной выпечкой, мне самой хотелось рассказать эту историю до конца. Добавив во всё это больше воздуха и света, я надеялась, что всё будет выглядеть не так плохо, как я помнила. Если честно, то только конец истории был плохим. Всё, что этому предшествовало этому, было просто...

– Это была сексуальная магия. Дэйзи, я с трудом могу описать это, всё было просто... Господи, всё было великолепно.

– Теперь, когда ты говоришь, что это была сексуальная магия, я могу предположить, что секс был просто магический? – С этой фразой она попыталась изобразить как указательный палец одной руки входит в кольцо, образованное пальцами другой руки, и была удивлена, когда подушка прилетела ей в лицо. Взглянув поверх неё, она ухмыльнулась.

– Слишком рано?

– Обещай, что больше не будешь показывать это на пальцах, и я обещаю, что больше не буду бросаться в тебя подушкой. И, нет, не рано. И, да. – Я закрыла лицо руками, понимая, что, скорее всего, покраснела. – Секс был просто волшебным.

– Я знала! – вскрикнула она, подскочив на пятках. – Я всегда знала, что этот мужчина смертельно великолепен в постели. Просто посмотри на него! В смысле, мы всего лишь друзья, и я совершенно не заинтересована в нём, но серьезно! Ты просто знаешь, что парень, который выглядит как он, точно знает, что делать!

– О, он знает, что делает,– согласилась я, всё еще пылая от смущения, но чувствуя себя обязанной рассказать о Марчелло только правду. – Я к тому, что я была только с Дэниелом, который в постели всегда обходителен, знаешь, но этот парень... Этот парень был...–на секунду я запнулась, пытаясь выразить чувства словами.

– Был каким? Каким? Этот парень был каким? Огромным? Великолепным? Странным? Каким?

Вот это. Это было упущено в прошлый раз. Я никогда не визжала, не кричала, не смеялась, не хихикала и не рассказывала подругам о Марчелло, потому что пока мои подруги не знали о нем, он словно не существовал. Таким образом, рассказывая об этом сейчас, даже по прошествии стольких лет, всё это означало, что случившееся было реальным, материальным.

Но как я могла описать то, каков Марчелло в постели? Мне потребуются часы, чтобы перечислить все те непристойные вещи, которые он вытворял со мной, и которые стимулировали меня на то же в отношении него. То, как он заставлял меня задыхаться, стонать, кричать и молить... Всё это одновременно.

–...талантливо,– наконец, закончила я, оставляя все эти воспоминания для себя и позволяя Дэйзи делать из сказанного свои личные выводы.

– Мне нравится, чёрт побери, очень нравится! – Она смачно откусила пирожное, позволив сахарной пудре упасть с него, пока она жевала выпечку.– Так вы были вместе всё то время, пока ты находилась там?

Я кивнула.

– Практически. Можно сказать, мы были неразлучными, и голыми бо́льшую часть времени. Не пойми меня неправильно, мы наслаждались всем, что могла предложить Испания, но также бы наслаждались друг другом. Очень наслаждались.

– Да, да, это я поняла. Эта история заставляет меня сожалеть о том, что то лето мне пришлось провести, работая в финансовом отделе отца. Продолжай. – Поддразнила она, отпив немного кофе.– Какие у вас были отношения, когда ты уехала из Барселоны? Из-за него ты вернулась домой раньше?

– Отчасти. Позвонил мой руководитель. Это был тот звонок, который я пыталась избегать на протяжении всего времени, что проводила вне программы обучения, в постели с Марчелло, но, как оказалось, звонок был просто великолепным. Мне казалось, если я пропущу занятия, то у меня будут большие проблемы, поэтому я постаралась побыстрее сдать все задания. На деле оказалось, что это была моя самая лучшая работа. Все моё пребывание в Барселоне, несмотря на то, что со стороны казалось, будто я дни напролет развлекалась, на самом деле заставило меня очень сильно сконцентрироваться, и поэтому каждую секунду, которую я проводила в студии, я была сосредоточена как никогда. И кто-то заметил что-то важное в моей работе и просто... Я получила предложение стать интерном в музее по возвращении домой.

– Точно! Так и есть, в Гарднер! – воскликнула Дэйзи, прищурившись в момент, когда собрала все кусочки воедино. – И когда ты вернулась домой, ты была вся такая загоревшая и выглядела так великолепно, похожа на цыганскую девушку. И ты беспрестанно твердила, что хотела бы путешествовать всю оставшуюся жизнь, и что хотела бы получить степень, обучаясь в том университете в Италии и еще говорила про какого-то парня, из-за чего Дэниел просто взбесился... Погоди...

Она прекратила болтать, всё еще собирая все части рассказа воедино. Я смотрела и ждала момента, когда на её лице появилось понимание.

– Дэниел.

– Да, Дэниел. Как только я вернулась домой и более-менее устроилась, то вернулась к той жизни, которая была уготовлена мне ранее.

– А Марчелло...

– Марчелло всё еще был в Барселоне. Ждал меня, – я моргнула, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Дэниел, не мои родители, забрал меня из аэропорта. Дэниел, золотой мальчик, которого я оставила, когда улетела в Испанию. Дэниел, парень, которого я по-настоящему любила и по которому думала, что буду жутко скучать, находясь в другой стране. Дэниел, мальчик, о котором я забыла в тот момент, когда встретила мужчину.

Появился Марчелло, и всё для меня стало ясно. Но когда я спускалась по эскалатору в аэропорту Логана, а Дэниел стоял внизу и ждал меня, держа в руках связку воздушных шаров, букет цветов и табличку «С приездом, Детка!». Та часть меня, которая еще не полностью принадлежала Марчелло, дрогнула.

Определенно, я всё еще собиралась следовать плану. Вернуться домой, освоиться, устроиться на работу в музей, а затем, когда всё будет готово, осторожно сообщить Дэниелу о случившемся. Оглядываясь назад, я понимаю, что следовало полностью отказаться от этого плана. Потому что, оказавшись дома, обустроившись, и начав работать в музее, все мои планы полетели псу под хвост. Точнее, из уважения к прошлому, только последний пункт.

Дэйзи прервала меня, качая головой.

– Тебе необязательно рассказывать эту часть, Эви.

– Нет, я должна сделать это, понимаешь? Это всё является частью истории.– Тыльной стороной ладони я вытерла слезинку.

– Я подумала, Дэниел был прекрасным парнем, к тому же мы были вместе столько времени, а моё возвращение домой вызвало часть тех чувств, о которых я не вспоминала во время пребывания в Испании. И та единственная ночь, которую я провела с Дэниелом, прежде чем обрушить на него все эти новости о расставании и всё такое...

Всё вокруг не может быть только черным или белым. Я собиралась рассказать Дэниелу о Марчелло, действительно собиралась. Но оказалось, что я не из тех девочек, которые делают всё так, как подсказывает им сердце. Как минимум, это относилось к тому, что происходило со мной снаружи нашего с Марчелло пузыря.

Я струсила. Запаниковала. Я проводила на работе каждую свободную минуту, тем самым избегая Дэниела так долго, сколько могла, и делала это на протяжении трех последующих недель. Но в то же время я избегала и Марчелло. Он звонил, а я в ответ писала письма. Он отвечал на сообщения, а я звонила, когда точно знала, что он спит или находится на занятиях, и поэтому оставляла голосовые сообщения. Я была сбита с толку и была напугана тем, что не понимала, как быть дальше.

До тех пор пока две крошечные красные полоски не изменили жизнь троих людей.

Не было смысла говорить об этом вслух.

– Остальную часть истории ты уже знаешь.

Она кивнула, сжав мою руку, а на её глазах выступили слезы.

Я никому не рассказывала о том, что случилось со мной в Испании, но когда я забеременела, то я точно была уверена, что прошло достаточно времени, и что отцом являлся именно Дэниел, мне было необходимо поделиться с кем-то, я не могла пройти через всё это в одиночку. Поэтому, я рассказала своей лучше подруге, которая узнала обо всем даже раньше Дэниела.

Я продолжила:

– А затем всё произошло так быстро. Как только Дэниел узнал, что скоро станет отцом, он на следующий же день пошел и купил кольцо. Наши семьи объявили о помолвке в загородном клубе в тот же уикенд. Я запаниковала на все 100%. И поэтому совершила самую большую в жизни ошибку, не сказав правду Марчелло. Я просто не могла встретиться с ним лицом к лицу. И как настоящая трусиха, я перестала отвечать на его звонки. Я сожгла все мосты. Это была полностью моя инициатива, а для него это был словно удар в спину.Но я приняла решение, что именно это есть мой путь, то что произошло, случилось во благо моей новой семьи.

Она кивнула в ответ.

– И ты никогда не пыталась связаться с ним?

– После случившегося, это казалось чем-то невозможным. Было слишком больно. И, кроме того, я же была беременна! И вообще, черт побери, кто расскажет своему бывшему любовнику-итальянцу, что забеременела?

– Кстати, говоря об этом...

– Отец не он. Я уверена, что не он.– Я отрицательно покачала головой. – Поверь, я тысячу раз пересчитывала дни, прежде, чем сообщить тебе, не говоря уже о Дэниеле. У меня начались месячные через несколько недель после возвращения из Испании, и это как раз и было одной из тех причин, которые позволили мне избегать интимной близости с Дэниелом первое время. – Я печально улыбнулась. – Забавно, правда?

Но есть то, о чем я никому никогда не признавалась, и никогда не признаюсь, что на долю секунды подумала, надеялась, молилась, что отцом был Марчелло...

– В любом случае, – продолжила я, высморкавшись и проведя руками по волосам, – достаточно. Ты знаешь все мои секреты, и в один день, возможно, я узнаю хотя бы половину твоих.

– О, милая, хотела бы я иметь хоть какие-то секреты,–хихикнула Дэйзи, забирая стаканчики и пакет от выпечки, следуя моему примеру и давая понять, что на сегодня достаточно откровений.

– Послушай, прими душ и приоденься. Мы устроим себе ранний завтрак, а затем весь день проведем, гуляя по Риму, наслаждаясь им словно два сумасшедших ребенка.

Я кивнула, позволяя ей слегка взъерошить мои волосы, пока она вставала и направилась на кухню. Я была здесь, она была здесь, эта часть жизни не изменилась. Но что я могла изменить, так это то, как я пахла. Мне срочно нужен душ.

Я оказалась в удивительно современной, абсолютно белой ванной комнате. От пола до потолка она была покрыта плиткой, которая переливалась от солнечных лучей, проникающих в комнату со всех сторон. Это была не та ванная, которой вы хотите воспользоваться в моменты похмелья, или страдая от разницы во времени, или при наличии целого багажа из эмоциональных переживаний. Нет, это была ванная «бодрящая встреча с итальянским утренним светом», благодаря которой человек окончательно просыпался, чтобы полноценно начать день.

– Идиотские сложные европейские душевые, – пробормотала я себе под нос, рассматривая мириады кнопок и ручек. После нескольких минут стояния голышом, я оказалась среди смеси пара, горячей воды, комбинации из массажных струй и просто позволила всему этому смыть всю усталость с моего тела. Но, несмотря на разницу во времени, поздние посиделки дома и волнующие вылазки в город, я, как ни странно, чувствовала себя обновленной.

Я была рада, что рассказала свой секрет, так сказать, изгнала демонов, мучающих меня столько времени. И в следующий раз, когда увижу Марчелло, я точно буду к этому готова.

Дэйзи болтала с кем-то по телефону, когда я вошла на кухню. В кои-то веки я высушила волосы без использования фена. Я уселась за стол, взяв в руки блокнот, и стала рассматривать те зарисовки, которые делала прошлым вечером.

Неплохо. Очень даже неплохо.

Я уже переворачивала страницу, чтобы взглянуть на второй рисунок, когда громкий стук в дверь раздался по всей квартире.

Дэйзи положила трубку и быстрым шагом направилась в прихожую, чтобы открыть парадную дверь, а через пару секунд на цыпочках и, широко открыв глаза, прошептала:

– Это Марчелло!

За первым, последовал еще один уже более громкий, настойчивый и раздраженный стук.

– Я знаю, что ты дома. Я видел тебя в дверной глазок.

Только Марчелло мог сделать так, чтобы фраза «дверной глазок» звучала настолько устрашающе. Я физически ощущала силу его голоса, проникающего сквозь пятидюймовую дверь из старинной древесины и не такой старинной стали, я буквально чувствовала, как он разливается по венам, словно бренди. Но всё не может быть настолько гладко. Это точно не будет той встречей старых друзей, которую я себе представляла.

– Я пришел поговорить с Эвери.

Эверрри. Как я могла подумать, что когда-нибудь забуду то, как он произносит моё имя.

Взгляд Дэйзи метался между входной дверью и местом, где я сидела.

– Впусти его, – с бешено колотящимся сердцем произнесла я. У меня было девять лет, чтобы подумать о том, что я могла сказать ему. Как извиниться, объяснить всё. Оглядываясь назад, мне следовало записать всё на листок, потому что теперь, столкнувшись лицом с возможностью заключить перемирие, я толком не могла сконцентрироваться, чтобы сделать это.

– Скажи, что я буду готова через десять минут.

***

Я собрала еще не до конца высохшие волосы в конский хвостик, зачесав всё назад с использованием пенки, чтобы кудряшки сильно не выбивались из прически. Я быстро переоделась, выбрав белого цвета рубашку на пуговицах и юбку в красно-розовую полоску, не слишком обтягивающую, но и не такую, в которой я была бы похожа на монашку.

Я чувствовала, как пылают мои щеки, а бросив быстрый взгляд в зеркало, заметила, что глаза мои горят, а розовые губы приоткрыты из-за прерывистого дыхания. Соберись, Эвери.

Я собиралась выпить кофе с Марчелло, так что нужно взять себя в руки, чёрт побери. Но сердце словно было глухим к моим просьбам и буквально пыталось выскочить из груди.

Стоп. Хватит.

Пульс постепенно пришел в норму, в то время, пока я стояла у ночного столика и смотрела на свои украшения, которые я сняла прошлым вечером перед тем, как лечь в постель. Моё кольцо и всё, что оно собой символизировало находилось в коробочке, внутри обитой бархатом, и ждало, когда я надену его обратно на палец. Но почему? Почему я всё еще должна носить своё свадебное кольцо?

Потому что вы всё еще женаты.

Сердце в груди словно сделало небольшое сальто. А тело охватила дрожь от воспоминаний о том, что было между мной и Дэниелом. Правда состояла в том, что из-за него моё сердце никогда не выскакивало из груди и никогда не билось в бешеном темпе.

Ни тогда, когда я влюбилась в него – а я влюбилась – и ни тогда, когда я разлюбила его, именно над этим я работала в данный момент.

Я опустилась на край кровати и уставилась на луч света, проникающий в спальню сквозь цветное оконное стекло. Было время, когда я не могла выйти на улицу без этого предмета. Я чувствовала себя какой-то голой, хотя след от кольца на пальце напоминал мне о нём. Кольцо было своеобразным продолжением моих отношений с Дэниелом, и я задумалась о том, как скоро исчезнет след от кольца.

Я взяла его в руки. Оно легко скользнуло на палец, где столь долгое время было его место.

Меня удивило, и насколько легко оно соскользнуло с него. Зажав его большим и указательным пальцем, я изучала всю его безупречность. Если бы только и само замужество было таким же идеальным.

Предполагается, что кольца символизируют супружескую жизнь. Но вспомнив про Дэниела и секретаршу, я через силу заставила себя еще раз прокрутить ту сцену. Он крепко схватился на стол, костяшки его пальцев побелели, и я практически уверена, что в тот момент кольцо было на его пальце.

Я гадала, что было хуже: то, что он оставил его на пальце, или если бы он был одним из тех мужчин, которые перед встречей со своими любовницами снимали кольцо и оставляли его в бардачке или ящике стола.

Сердце защемило от грусти. Я вернула кольцо в коробку и закрыла её с громким хлопком. А затем убрала коробочку в самый тёмный угол чемодана, закрыла его и задвинула подальше под кровать, чтобы это не бросалось мне в глаза.

С глаз долой это одно, а вот из сердца вон – совсем другое дело.

Когда я вышла из комнаты, которая представляла собой относительно безопасную зону, то сразу же оказалась в зоне, в которой не было ничего даже отдаленно безопасного.

Для таких мужчин, как Марчелло следовало издать закон, запрещающий им свободно разгуливать по улицам городов, настолько сексуально заряженных, как Рим. Марчелло был настолько высоким, что буквально перекрывал собой весь проход. Его тело полностью приковало к себе всё моё внимание: длинные, изящные линии; пронзительные, замечающие каждую мелочь, глаза, в которых только начинали проявляться признаки времени.А его греховно-прекрасные губы представляли собой ровную линию.

– Buongiorno.

Это было первым словом, которое он произнес, обращаясь напрямую ко мне, впервые за девять лет.

– Марчелло,–ответила я, и хватка, сжимающая моё сердце, усилилась еще чуть больше. Наши взгляды были прикованы друг к другу, и на моих губах вертелись тысячи слов с извинениями. Но ни одно из них так и не желало быть произнесенным вслух. – Выглядишь отлично.

Он хмыкнул и слегка покачал головой. Сделав шаг назад в сторону выхода, он произнес:

– Я знаю одно место, где мы могли бы поговорить.– Он бросил взгляд на Дэйзи. –Тет-а-тет.

Я кивнула, внутренне готовясь к... Вообще-то, я не знала к чему готовиться. Марчелло определенно был страстным мужчиной и, скорее всего, разговор будет полон боли и злости.

– Я бы очень хотела узнать, что же будет дальше, но я просто останусь дома и, пожалуй, займусь разбором носков в комоде. Эвери, у тебя ведь есть мой адрес, записанной где-то, верно?

– Адрес? – Спросила я голосом, который даже для моих ушей звучал мечтательно и глупо. Помотав головой, чтобы прийти в себя, я перевела взгляд с римлянина, стоявшего в дверном проёме и постаралась сфокусировать внимание на Дэйзи. – Да, у меня есть твой адрес. Со мной всё будет в порядке.

– Если ты потеряешься, то просто возьми такси. У тебя же есть деньги? –спросила она, беря меня за руку и потянув в обратную сторону от притяжения, исходящего от Марчелло.

В тот же момент он повернулся к ней с тем милым выражением лица, с которым он смотрел на всех, кроме меня, и успокоил её.

– Дэйзи, cara, как давно ты меня знаешь? Мы всего лишь поговорим.

– Мы знакомы с тобой уже много лет, Марчелло, и все эти годы я обожала и считала тебя своим другом. Но это моя девочка, и для меня она на первом месте.

Вся эта ситуация в стиле вестерна выглядела достаточно напряженной, так что я решила прекратить всё это и предотвратить дальнейший конфликт.

– Достаточно,–прошептала я, встав между ними. – У меня есть твой адрес, у меня есть деньги, я буду дома еще до ужина.

– Хорошо, но убедись, что...

– Люблю тебя, детка. – С этими словами я быстро обняла её и присоединилась к Марчелло.

Пройдя мимо него, я оперлась о перила, ожидая, пока он закроет за нами дверь.

– Да уж, это было неожиданно.– Я пожала плечами. И вдруг осознала, что моя ладонь лежит на его руке. Не помню, как она там оказалась, но именно так всё и было. Его кожа была такой тёплой, а сам он выглядел таким сильным. А моя ладонь на этом фоне выглядела такой изящной и женственной. Было такое ощущение, что левая рука стала в сотни раз легче, чего со мной никогда не случалось.

Я была готова стоять там весь день, восхищаясь тем, как фантастически смотрится моя рука на фоне его кожи, но вместо этого, я поступила разумно и стала спускаться по винтовой лестнице по направлению к двери, которая вела на улицу, уверенная, что он последует за мной. Дотронувшись до дверной ручки, я почувствовала, как он оказался рядом и придержал для меня дверь. Проходя мимо, я задела плечом его грудь, а его запах заставил меня напрячься. Я затаила дыхание до тех пор, пока легкие не начало жечь.

Несколько ступенек мы прошли в полном молчании. Ох, нет, это молчание было полно недосказанных фраз. В нем было полно напряжения, тягости и ощущения непрекращающейся пульсации. В воздухе был слышен только звук наших шагов, один за другим. Но я их не слышала, моя голова полнилась следующими мыслями:«Неужели это правда? Это действительно происходит? Я на самом деле в Риме, вот так легко и просто спускаюсь по лестнице с Марчелло, моим Марчелло? С тем Марчелло, который мог заставить меня смеяться, плакать, задыхаться и сгорать от желания, и, просто испытывать те чувства, которые напоминают о том, что я являюсь частью этого мира и могу переживать те прекрасные вещи, о которых я упомянула?». Но, как отчетливо в моей памяти отложились все самые прекрасные моменты, также ясно я помнила и обо всем остальном.

Пока мы шли вниз по улице, наши взгляды периодически встречались, и у меня был шанс еще раз полюбоваться этим мужчиной. Я использовала возможность запечатлеть в памяти то, как он нервно проводит руками по своим черным кудрявым волосам. От этого жеста я вспомнила, как и сама когда-то точно также запускала руки в его вьющиеся волосы, но не потому, что я нервничала, а потому, что отчаянно в этом нуждалась.

Я видела, как в этих глазах загорается огонек только от того, что он увидел толстого рыжего кота, восседающего на подоконнике и купающегося в солнечном теплом свете. Когда-то я видела, как эти глаза загораются от исполнения мной импровизированного стриптиза во время похода по магазинам с целью покупки купальника одним неспешным испанским днем. В один момент он застал меня, наполовину раздетую, в примерочной в то время, как его руки шарили по всему моему телу, а рот то улыбался, то целовал меня.

Я всегда знала, что существует какая-то крупица того, что когда-то, каким-то немыслимым образом наши пути снова пересекутся, и мне представится шанс еще раз увидеть этого мужчину, вспомнить о тех вещах, которые когда-то были мне прекрасно известны; черты, которые я так любила. Когда-то это было лишь тем, о чем я могла только мечтать, иначе всё это с легкостью бы разрушило ту размеренную и спланированную на годы вперед жизнь, в которой не было места страсти.

Но в данный момент я скользила вниз по мощеной улочке Рима буквально в паре дюймов от мужчины, который, возможно, являлся любовью всей моей жизни, и для меня это было настоящей пыткой. В зеленой футболке плотно облегающей тело и шортах цвета хаки он был похож на того молодого парня, в которого я когда-то влюбилась. И несмотря на то, что разговор обещал быть болезненным, я всё равно была счастлива снова увидеть его.

– Знаю, что сейчас совсем не подходящий момент, но я бы хотела кое-что сказать. – Он остановился, повернувшись ко мне с отсутствующим выражением лица.– Будет ужасно, если я скажу, что на самом деле очень рада тебя видеть?

Он поднял глаза в небо, затем встретился со мной взглядом, слегка улыбнувшись.

– Нет, не ужасно.

***

Он привел меня в крошечное кафе недалеко от церкви Франческо-а-Рипа с названием, которое я попросила повторить, чтобы в следующий раз найти его самой. Кстати, я заставила его повторить название несколько раз, потому что, черт побери, я уже и забыла это нотки в его голосе, как невыносимо притягательно звук «р» перекатывался у него на языке во время произношения. Сначала мне казалось, что он делает это специально, чтобы соблазнить меня, но со временем я поняла, что именно так его рот воспроизводил английские слова – и это было настоящим блаженством для моих ушей.

Мы сели за столик, перед ним стояло простое эспрессо, а передо мной кофе экстраваганза со взбитыми сливками. Пока я пыталась разобраться в меню и понять, какой из кофе наиболее приближен к тому, что я обычно пью, Марчеллло сделал заказ за нас двоих.

– Ты запомнил,– произнесла я, погружая ложку во взбитые сливки. Наблюдая за тем, как я подношу ко рту ложку, в ответ он самодовольно улыбнулся. – Уверена, у тебя есть ко мне вопросы.

– Только один. Зачем ты здесь?

Достаточно честно. Он был зол, и я прекрасно это понимала, но в то же время, я не собиралась быть для него боксёрской грушей.

– Моя жизнь пошла наперекосяк. – Это было достаточно откровенно и честно. – Дэйзи предложила помочь мне прийти в себя.

Черты его лица немного смягчились, но тон остался таким же холодным.

– Судя по всему, она хорошая подруга.

Я улыбнулась.

– Лучшая.

– И поэтому ты приехала в Италию?

Я кивнула, ненавидя то, как мы перешли к этому довольно банальному разговору.

– Знаю, что мое пребывание здесь является не очень приятным сюрпризом, но ты должен понять, что наша встреча прошлым вечером также была полной неожиданностью для меня. Я не знала, что вы с Дэйзи знакомы и, честно говоря, она ничего не знала о нас.

С минуту он молчал. Обдумывал. Брови его оставались нахмуренными, поза напряженной, и опять же, он до сих пор не смотрел мне в глаза, что беспокоило меня даже больше, чем я могла себе представить.

Наконец-то, хотя мне показалось, что прошла целая вечность, он прочистил горло.

– А что произошло?

– С моей разрушенной жизнью? – Я глубоко вздохнула. – Ну, я вернулась домой и...

– Нет. – Он покачал головой. – Ты не поняла.

Я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок и начала подниматься все выше. Так вот как ты себя ощущаешь, когда понимаешь, что пришел момент, когда тебе придется ответить за все, что ты когда-то совершил.

Он наконец-то смотрел мне в глаза.

– Расскажи, что произошло девять лет назад, когда тебе пришлось вернуться домой и забыть всё, связанное с Барселоной. И мной.

ГЛАВА 6

– Ты должен знать, что я сожалею о том, как всё закончилось между нами. Я...

Он поднял палец, прерывая меня в тот момент, когда к нашему столу подошла официантка с тарелкой бискотти. Я повернула голову в сторону большого окна и стала наблюдать за тем, как утренний ветерок колыхал фестонные края тента, одновременно ожидая пока официантка уйдет, а Марчелло мог бы продолжить то, что начал. Я хотела, чтобы всё было под его контролем. Я задолжала ему это.

Как только девушка отошла, он сцепил руки вместе и опустил их себе на колени.

– Ты солгала.

Я резко повернула голову в его сторону.

– Что, прости?

– Ты солгала,–он повторил уже медленнее, наконец взглянув мне в глаза. В его взгляде не было ни капли теплоты. Романтическая часть меня надеялась, что он будет рад видеть меня по прошествии такого количества времени.

Он перегнулся через стол и еще раз повторил то, что сказал ранее, а затем откинулся обратно и скрестил на груди руки, выглядя самодовольно и удовлетворенно. Тогда как я не могла вспомнить и четверти тех извинений, которые мне хотелось высказать ему, он же, казалось, не испытывал никаких проблем и всем своим видом показывал, что его не волнует всё, что когда-то было между нами.

– Если ты не собираешься дать мне возможность всё объяснить, тогда нет смысла продолжать этот разговор. – Я схватила сумочку со спинки стула и попыталась встать. – Как бы там ни было, я была рада увидеться с тобой. И я очень извиняюсь.

Он вскочил, резко отодвинув стул позади себя.

– Ты не прекратила это, – прорычал он, – у каждой истории есть свой конец, как это говорят...Развязка. – Он усмехнулся, стоя напротив меня и смотря в упор. –Ты же просто исчезла.

При взгляде на него можно было понять, что он взбешен, но в то же время, под этим внешним фасадом я увидела боль. Понимая, что причиной этого являюсь я, мне хотелось утешить его, не заботясь о себе самой. Также я иногда чувствовала себя и с Дэниелом во время споров. Иногда мне было проще уступить, свести спор на «нет». За это я медленно начинала себя ненавидеть. Больше такого не повторится.

– Ты прав. Я исчезла, но для этого были причины, Марчелло. Причины, связанные с работой, личные причины... Другие причины. Мне же был всего двадцать один год, люди совершают множество глупых поступков в двадцать один, знаешь ли. Мне следовало связаться с тобой, и я хотела это сделать, но по возвращению домой жизнь потекла так быстро, а затем...Всё, что я могу сделать – это извиниться. То, что я сделала, было просто ужасно, и я всю жизнь буду сожалеть о том, каким образом я прекратила наши с тобой отношения. Точнее о том, как я их НЕ прекратила. Я знаю, что слова не так много значат, но я хочу сказать, что на самом деле очень, очень сожалею.

Его взгляд скользил по моему лицу, пока не встретился с моим. Возможно, он пытался найти во мне какие-то изменения, точно также как делала я по отношению к нему прошлым вечером. Или он мог пытаться прочитать меня, понять, действительно ли я сожалею о том, что случилось много лет назад, или же все мои слова, как он, видимо, и предполагал, были полной ложью. Я не стала спрашивать, а он не рассказал.

Наконец, он кивнул и вернулся обратно на свое место. Усевшись, он замолчал и его взгляд вернулся к шумному трафику за окном. Я окинула взглядом посетителей кафе; взгляды сидящих разом вернулись к своим собеседникам.

Держа руку на спинке стула, я ждала. Чего я ждала, было непонятно, но я надеялась, что рано или поздно он даст какое-то подтверждение того, что он понял. Возможно, прощение не являлось тем, что могло случиться между нами, но я верила, что он может, как минимум, осознать, что всё сказанное мой было правдой.

Наконец, он кивнул на стул, давая понять, что я могу, и должна, сесть обратно на место. Зная его характер, я понимала, что это бо́льшее, на что я могу рассчитывать.

Закатив глаза, я скользнула обратно на стул. И стала ждать. Я уставилась на чашку кофе, наблюдая, как медленно исчезает пенка, и ждала, когда Марчелло начнет говорить. Хоть что-то. От меня не ускользнул тот факт, что мы находились рядом менее получаса, но ругались за этот период столько, сколько я не ругалась с Дэниелом в течение многих лет.

– Я не хочу ссориться,– наконец, призналась я. Молчание сводило меня с ума.– Возможно, нам следовало бы, но я действительно просто не хочу. Всё, чего мне хочется, это извиниться.

Он кивнул, сфокусировавшись на том, как я без остановки заламывала пальцы. Интересно, заметил ли он белую полоску от кольца на моем безымянном пальце? Лично по мне, это было словно свет от маяка, который буквально кричал:«Посмотрите, я тут, вот она я! Замужняя женщина, бегающая по всему Риму без обручального кольца!».

Но даже если он и заметил, то виду не подал.

– Мне не нужны извинения. Я хотел получить их тогда, но...

– Они нужны мне, – произнесла я, одновременно убеждаясь, что он точно не пропустил эту фразу. – Ты этого заслуживаешь. Тогда и сейчас. Мне не следовало уходить подобным образом. Я должна была все объяснить, а не...Господи, а не паниковать. Когда я вернулась домой, то была уверена, что всё будет так, как мы планировали, но...Э-эм... Произошли незапланированные вещи и всё изменилось, и...

– Я не понимаю, – ответил он, потянувшись ко мне рукой, но быстро её одернув.

Ты и не сможешь понять, потому что я боюсь рассказать тебе.

А затем его телефон издал звук, сообщающий о приходе смс. Он посмотрел на экран и закатил глаза.

– Дэйзи интересуется, где мы сейчас, и она...Э-эм... Она хочет знать, что я планирую с тобой сделать. – Я пропустила один удар сердца, затем второй, желая, чтобы сердце прекратило так дико биться. Скажет ли он «Рад был с тобой увидеться, будь счастлива»? Или обхватит меня своими невероятно сильными руками, прижмет к груди и прошепчет те слова, которые я так давно хотела услышать, о том, как он сожалеет, о том, как сильно скучал, о том, как благодарен Богу за то, что я вернулась?

– Еще кофе? – Вместо этого спросил он.

Лучшее, что он мог произнести! Возможно, для других, это был обычный вопрос, но для нас – тех, кого связывала такая запутанная история – эта фраза значила очень много. Ни один из нас не отвел взгляд. На долю секунды мне показалось, что он выглядит огорченным, но затем крошечный намек на улыбку появился на его лице, когда он стал набирать ответ.

Я хотела спросить, что он написал.

Но в тот момент я была просто счастлива провести с ним еще несколько следующих мгновений, сидя за чашечкой кофе и задавая ему кое-какие интересующие лично меня вопросы, если он позволит.

– Как давно ты работаешь с Дэйзи?

Казалось, что мой вопрос застал его врасплох.

– Так... Уже четыре года. Мы работали над несколькими проектами с того момента, когда она пришла в компанию, и сейчас мы заканчиваем очередной объект.

– Да, она говорила мне об этом. Старый банк. Множество фресок, мозаики, верно?

Его лицо озарилось волнением и возбуждением. Марчелло всегда был влюблен в свою работу.

– Да, здание являлось банком в течение 150-ти лет, но в четырнадцатом веке там был монастырь. Банк был основан в 1870-х годах, а затем снова в 1950-х – в нем были проведены ужасные изменения. В этот раз мы сотрудничали с организацией с целью открытия нескольких новых комнат и воспроизведения первоначальной обстановки.

Когда Марчелло рассказывал о работе, его акцент слегка размывался, и меньше всего был похож на акцент человека из небольшого городка Тосканы. Я легко могла представить его, презентующего планы работ в кабинете для совещаний с невероятно красивой обстановкой и среди своих же единомышленников. Это и был взрослый Марчелло... И это стоило увидеть.

– Звучит восхитительно. Возможно, я как-нибудь приду посмотреть на вашу работу. –Пробормотала я себе под нос. Я знала, что увижу вазу в офисе, но сам банк... Для нас двоих это может быть слишком.

– И как долго ты собираешься задержаться тут? – почти неслышно спросил он.

Я тяжело вздохнула.

– Это вопрос на миллион.

– А почему миллион долларов поможет тебе остаться здесь в Италии? –он выглядел озадаченным.

– Это всего лишь крылатая фраза. Понятия не имею сколько времени проведу тут. Может, пару недель, возможно, месяц, а может...– Я позволила окончанию фразы повиснуть в воздухе, не желая думать о причине, которая могла бы меня заставить остаться,

Его телефон снова издал звук. Взглянув на него, он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а губы сжались в прямую линию. Его глаза пробежались по тексту сообщения еще несколько раз прежде, чем он посмотрел в мою сторону.

– Прости, работа,– он казался расстроенным.

– О... Тебе нужно идти?

Зачем ты даешь ему шанс сбежать? Лучше займи его беседой!

– Нет, это Дэйзи, кажется, она нашла подходящего волонтера.

Заставь его говорить, о чем угодно, кроме этого!

– Это же всего несколько ваз, – выпалила я.

Блестящая работа, Эвери.

–Что? – спросил он, кладя телефон рядом с чашкой.

Когда к нашему столику подошла официанта, чтобы узнать, не желаем ли мы еще что-то кроме кофе, я была благодарна ей за то, что прервала нас. Это дало мне время подумать о том, как сказать ему, что мы возможно будем, а возможно и нет, работать вместе в офисе. Всё это длилось до тех пор, пока девушка не оставила два меню на краю столика.

В зависимости от того, как будет проходить этот разговор, я задумалась над тем, выпьем ли мы хотя бы еще одну чашку кофе, не говоря уже об ужине.

– Я о том, что Дэйзи сказала тебе о вазах.

– Не понимаю.

Я кивнула, допивая остатки кофе.

– Вы остались без волонтера. Вы же работаете над реставрацией банка?

– Да, – озадаченный, он медленно кивнул. – Анна. Она беременна.

– И поэтому вам нужно кем-то заменить её. Чтобы помочь с Романскими вазами.

– Верно.

– И я знаю, что с этим делать.

– И...

– Вам нужен волонтер.

– И-и...?

– Я сказала Дэйзи, что могу помочь.

Он открыл рот, затем быстро закрыл его. В третий раз, когда он сделал это, из его рта вырвался слабый звук, но не более.

– Это всего лишь вазы, Марчелло.

– Это не просто вазы, Эвери. И тебе об этом известно.

– Это мы так думаем. Но для остальных это вазы, просто вазы.

– Что если из-за этого тебе придется задержаться здесь на неделю, или месяц?

– Значит, я останусь на неделю или на месяц.

– И тебя никто не ждет дома? – спросил он спокойным голосом, но его глаза в этот момент говорили о другом.

– Всё сложно.

И это было правдой. Это определенно не было ложью.

Хотя, как сказал бы Дэниел, любая недосказанность – это тоже ложь. Как иронично. Я задумалась о том, как много недосказанностей он недосказывал мне.

– Я заметил. – Он сузил глаза. – Твой дом всё еще в Бостоне, верно?

Ха. Похоже, он выбрал миссию по выяснению деталей. Я кивнула.

– Да. А Рим всё еще является твоим домом? Как далеко мы сейчас находимся с тобой от места, где живет твоя семья? Я знаю, что ты вырос недалеко отсюда.

Я тоже кое-что помнила.

– Ты запомнила. – На его лице промелькнула едва заметная улыбка, которая быстро сменилась прежним деловым выражением.

Конечно, я помнила. Я помнила всё.

И вдруг все эти воспоминания перенесли меня обратно в Барселону, к нему, к тем неспешным дням и страстным ночам. Когда всё вокруг было беспечным и неторопливым, и когда ни одна вещь или событие вокруг не являлось скучным или однообразным.

Годами я пыталась сдерживать себя от того, чтобы не думать о нем, и одновременно ненавидя за то, что сделала. За то, что не сказала. В общем, за то, как я всё разрушила. Потому что если я хотя бы подумала или даже связалась с ним через месяцы или годы полного молчания, то однозначно я бы не смогла пройти сквозь все те годы моей однообразной и рутинной жизни. А сейчас он находился прямо передо мной, все карты были раскрыты, и я испытывала все те забытые чувства словно в первый раз.

Ох... Мы заходили на опасную территорию.

– Твои волосы, они теперь другие.– Он снова сменил тему разговора.

– На самом деле нет. Они, как и раньше, представляют собой сплошной кудрявый беспорядок, – ответила я, приглаживая их.

– Зачем ты стянула их в хвост?

– Мои волосы при такой влажности превращаются в полный кошмар.

– Хм...– произнес он в ответ, но спорить не стал. – Значит, ты так и живешь в Бостоне, где кто-то, возможно, ждет тебя...

– Верно.

– А сейчас ты здесь, в Риме. На какое-то время. И мы не знаем на сколько. – Несколько секунд он изучающе смотрел на меня. – И музей согласился отпустить тебя?

– Музей?

– Или галерея, полагаю, ты работаешь либо там, либо там. Или, возможно, занимаешься преподаванием. Я всегда считал, что из тебя получится отличный учитель.

Грязная игра. Ему удалось сломать меня менее чем за пять минут. К своему удивлению, я решила, что не желаю участвовать в этой игре.

– Я не преподаю. И не работаю, если уж на то пошло.

– Значит, ты...

– Тут не о чем говорить. – Я была расстроена, что в моей жизни нет ничего, чем я могла бы похвастаться. То же самое чувство я испытала, когда Дэйзи спросила меня про рисование.

– И теперь ты в Риме, – произнес он, выжидающе глядя на меня. – И являешься моим новым добровольцем.

– А я являюсь? – Я попыталась одновременно скрыть восторг из своего голоса, улыбку с лица и огонь в глазах, но сделать это было просто невозможно. – Ты готов пойти на это?

Кивнув один раз, он поднялся и попросил чек.

– Как ты сказала, это всего лишь вазы.

***

Провожая меня обратно к Дэйзи, он вел меня по улицам и переулкам, которыми мы не шли в первый раз. Здесь было намного меньше указателей для туристов, которые бы позволили мне в следующий раз пройтись в одиночку. Обычно, на каждом углу дома были указатели улиц, которые словно стрелки указывали путь, по которому нужно следовать, чтобы добраться до нужных достопримечательностей.

Наш же путь выходил за рамки маршрутов, указанных в путеводителях, и большую его часть составляли окраины района Трастевере.

Мы шли в мучительной тишине. Это было не то холодное молчание, которое ощущалось по пути в кофейню, скорее это было задумчивое молчание. Он шел, засунув руки в карманы своих шорт цвета хаки, а его длинные ноги словно шли по улице с определенной целью.

– Ты знаешь, куда мы направляемся? – спросила я не в состоянии хранить молчание.

Он хмыкнул в ответ.

– Конечно. Это твой второй день здесь, верно? Я решил пойти другим путем, чтобы ты смогла побольше увидеть.

– О-о...– Только и прошептала я, осознав весь смысл происходящего. – Спасибо.

Мы как раз повернули за угол, и я поняла, что мы находимся как раз около станции метро, на которую я приехала в первый день. Если бы я была более внимательной в тот день, я бы обязательно обратила внимание на художественный магазин Poggi на тот стороне улицы. Я остановилась, но Марчелло продолжал идти, не замечая, что я уже не следую за ним. Двери магазина были закрыты, но свет внутри помещения позволил мне оценить богатый ассортимент.

– Что такое? – спросил Марчелло, подходя ко мне со спины.

Наши плечи слегка соприкоснулись, но уже этого было достаточно, чтобы мы заметили и одновременно отодвинулись друг от друга.

– Ничего. Я просто собираюсь запечатлеть один пейзаж, поэтому хочу запомнить, где находится этот магазин. – Если я была права, то мы находились в двух кварталах от Дэйзи. И определенно это было то место, куда я собиралась вернуться.

Он перешел улицу и подошел к стеклянной двери, а затем наклонился прочитать вывеску.

– Chiuso il lunedi, эм... Они закрыты по понедельникам,–объяснил он.– А завтра открываются в 9 утра. – Он вручил мне визитку, которая была вставлена в дверной проем.

Улыбнувшись, я поблагодарила его и положила карточку в сумочку.

Когда мы подошли к квартире Дэйзи, начал моросить дождик. Я взглянула на вечернее небо, моргая из-за падающих капель и наслаждаясь той прохладой, которую они дарили коже. Несмотря на то, что прошедший день был совершенно изматывающим, я чувствовала, он сделал меня сильнее, возможно, мудрее и, определенно, позволил оказаться в лучшем месте с тем, кто был так важен для меня. Возможно, мы даже могли бы остаться друзьями во всей этой ситуации...Как бы всё не закончилось.

Когда я снова посмотрела на Марчелло, то оказалось, что его взгляд сосредоточен на мне, а черты его лица слегка смягчились.

– Хочешь войти? – Я закашлялась, и тут же попыталась объяснить. – Я имею в виду, переждать дождь.

– Я в порядке. Заходи внутрь, Эвери.

Поднявшись по ступенькам, я обернулась.

– До свидания, Марчелло. И спасибо за день.

– Ciao,– ответил он, махнув один раз рукой, прежде чем засунул ее обратно в карман. – Полагаю, что мы встретимся уже совсем скоро.

Я продолжила стоять за дверью до тех пор, пока он не исчез за углом. Прислонившись спиной, моя голова с глухим звуком ударялась о дверь, а я в это время считала до десяти. Затем до пятидесяти, а затем, наконец, досчитав до семидесяти пяти, я почувствовала, что теперь во мне достаточно сил, чтобы подняться в квартиру.

ГЛАВА 7

Я проснулась из-за шума, доносившегося из кухни и казавшегося громче, чем обычно. Стук. Стук, стук. Перемалывание кофейных зерен. Стук, стук. Перемалывание, перемалывание, перемалывание. Ничего не имею против чашечки кофе, но всё происходящее выглядело смешно. Наконец, всё затихло, и я убрала подушку с головы, чтобы устроиться поудобнее. Закрыв глаза я попыталась вернуться в сон, который скорее был мечтой, в которой я была окружена двумя огромными мужчинами по имени Ромулус и Ремус, которые собирались врезать Дэниелу прямо в...

Еще два раза что-то стукнуло, затем послышалось, как кто-то явно специально с силой два раза открыл и закрыл холодильник. Сдавшись, я укуталась в халат и направилась на кухню.

– Ох! Прости, я разбудила тебя? – спросила Дэйзи, одарив меня взглядом невинного котёнка.

– Уверена, что однажды кто-нибудь обязательно поверит в твоё вранье. – Зевнув, я взяла кружку из буфета. – Но, поверь, сегодня точно не тот день.

– Совершенно не понимаю, о чем ты. – Она широко улыбнулась, прекрасно осознавая, что была поймана, и абсолютно не испытывала ни капли стыда. – Ну, а теперь, когда ты встала...

– Я должна рассказать тебе всё о том, что было вчера? Вообще-то, я могла сделать это еще прошлой ночью. Где ты была? В конце концов в одиннадцать я ушла спать.

– Прости за это. Ты же получила мою записку? Я говорила тебе, что эта работа просто убивает меня. Я буду на седьмом небе от счастья, когда это всё закончится. Правда затем начнется другой проект. Но сейчас не об этом. В данный момент я требую подробности вашей встречи с Марчелло. Как только кофе будет готов – я чувствую, что это именно та история, которую следует рассказывать за чашечкой кофе. – Она направилась в сторону кофемашины, а я пошла за ней следом, и затем мы обе стали наблюдать за тем, как капли напитка падают в кувшин.

– Не этим ли мы уже занимались сутки назад? – спросила я.

– Точно. Так, что он сказал тебе?

– Что тебе нужно новое теле-шоу, чтобы отвлечься.

– Заткнись, Бардот! Рассказывай, что, чёрт возьми, случилось...

Я широко улыбнулась, отчего она восхищенно вздохнула и воскликнула:

– Да!

– Нет, нет. Не слишком радуйся. Мы всего лишь выпили кофе, – ответила я. – И мы разговаривали. И я попросила прощения. А он подулся немного, так, как это может делать только Марчелло. Думаю, ты могла видеть его в таком состоянии.

– Да уж, эмоциональности в нем хватает, ты права,– согласилась она.

– Но, если быть честной, это было справедливо с его стороны. Хотя, по правде, если бы это всё не было направлено на меня, то со стороны он, весь такой горячий и злой выглядел бы просто великолепно. Но, его целью была я, и пока ситуация не такая радостная, но в то же время всё не так уж плохо.

– Не плохо – это хорошо, Эвери. Даже великолепно. Это только начало, – произнесла она, освобождая посудомойку.

– А затем я вернулась домой.

– И затем ты вернулась домой, – повторила она, скептически взглянув на меня. – И это всё?

– Да!

Она прекратила доставать посуду, встала и начала метаться по кухне, выдвигая ящики.

– Что ты ищешь? – спросила я.

– Плоскогубцы, чтобы вытащить из тебя хоть что-то еще, кроме тех двух слов, прежде, чем опоздаю на работу.

– На самом деле, ничего пикантного не произошло, честно. Мы просто выпили кофе, я извинилась за то, что бросила его вот так, мы прогулялись до дома, а затем он... – Мне даже не требовалось смотреть в зеркало, чтобы понять, как заблестели мои глаза.

– Он...он что?

– Ничего, он ничего не сделал, на самом деле это был всего лишь взгляд, а я не собираюсь быть одной из тех девушек, которые разбираются в подобном. – Настаивала я, одновременно сохраняя в памяти то, как он смотрел на меня тогда под дождем. – Всё это сбивает меня с толку, и мне на самом деле больше нечего рассказать тебе. – Всё это было правдой. – Это просто... Не знаю. Между нами слишком много вещей, которые нужно решить и разделить.

Однозначно, вопросом дня было, как уместить всю эту ситуацию с Марчелло в уже переполненное чувствами сердце.

– Возможно, тебе не стоит? Разделять, в смысле. Тебе пора прекратить держать всё в себе, детка. Позволь почувствовать себя плохой за то, что ранила его. Или смущенной за что-нибудь из случившегося. Ты не можешь продолжать игнорировать свои чувства.

– Не могу? – спросила я, натягивая ткань пижамы. Я ведь уже знала ответ, но собиралась и дальше избегать всего этого, забыть обо всем, разобраться с происходящим завтра.

Она вздохнула и пододвинула ко мне стул.

– Я не собираюсь указывать тебе, как следует поступать. Потому что, будь я на твоём месте, я бы уже была на полпути к его дому, в плаще под которым совершенно ничего нет, и готовая к истории под названием «Эвери и Марчелло. Часть вторая. Итальянское приключение».

– Ух ты! – Я посмотрела на нее широко раскрытыми от удивления глазами.

– Именно поэтому, я не говорю тебе, что делать, – сказала она с усмешкой. – Я всего лишь скажу следующее...

– У меня же даже плаща нет.

Она проигнорировала мою реплику.

– Прежде всего, подумай о себе. Делай то, что хочется.

– И это всё?

– Милая, этого достаточно. Поверь, я мастер думать о себе в первую очередь. – Сказала она, похлопав меня по ноге. – А теперь скажи, произошло ли еще что-то? Какая-нибудь пикантная деталь, которой ты хотела бы поделиться?

– Он проводил меня до дома, но этот маршрут отличался от того, которым мы шли выпить кофе. – Губы изогнулись в слабой улыбке, когда я вспомнила почему он это сделал. – Марчелло хотел показать мне окрестности.

Дэйзи понимающе кивнула.

– Ах, да! И я нашла художественный магазин! Они были закрыты, но Марчелло нашел их визитную карточку с графиком работы. Я собираюсь сходить туда сегодня.

Моё возбуждение не ускользнуло от взгляда Мисс Дэйзи, которая и сама уже готова была сойти с ума.

– Марчелло проводил тебя до дома. Марчелло показал тебе окрестности. Марчелло убедился, что ты запомнишь, когда работает тот магазинчик. Хм-м...Для меня это выглядит как отличный денёк.

Я покраснела, решив сделать еще глоток кофе, чтобы не пришлось ничего говорить. Да, это был потрясающий день.

– Ты же увидишь его снова? Вы должны еще раз увидеться, верно?

– О, уверена, что мы еще встретимся. Например, в офисе. – Я замерла для пущего эффекта.

Её глаза расширились, и она начала подпрыгивать то на одной, то на другой ноге.

– Я надеялась, что ты скажешь ему. И всё благодаря моему идеально отправленному сообщению. Как всё прошло?

– Да, кстати, ну, спасибо тебе за это. Хотя бы малейшее предупреждение было бы кстати. Я думала, ты обсудишь это с ним лично.

– Я и обсудила. Я же послала смс! И, похоже, ты сделала всё остальное. Как всё прошло? Что ты сказала? Что он сказал? Как он относится с тому, что ты будешь работать в офисе?

– Трудно сказать, мы в основном изъяснялись метафорами.

Она выглядела озадаченной.

– Метафорами? – Я кивнула, доставая из холодильника фруктовый салат и раскладывая его по тарелкам.

– Он сказал, что ваза– не просто ваза. И я согласилась, но, чёрт, мне кажется, что я хочу, чтобы это была просто ваза.

– Ты хочешь? – Она выглядела удивленной, а затем взяла и откусила огромную клубнику.

– Не ты ли говорила мне, что следует в первую очередь думать о себе?

– Да, но я думала о том, что думать о себе, значит думать и о нем,– произнесла она, жуя кусочек банана. – Ладно. Ваза–это просто ваза. А взгляд, всего лишь взгляд. Ты уверена в этом?

Я подумала о втором шансе. Полагаю, что в данном случае второй шанс однозначно является вторым шансом в любви, с Марчелло. Но возможно, это второй шанс начать жизнь по-новому, самой по себе, для себя, делать то, что я люблю.

Думай. О. Себе. В. Первую. Очередь.

– Да,–пробормотала я, но затем повторила уже громче. – Да. Я уверена. Просто...Мне нужно привести мысли в порядок. Вся моя жизнь с Дэниелом была распланирована на много лет вперед. Но всё, что я оставила, это та наша несчастливая жизнь, точнее, та МОЯ несчастливая жизнь с ним. И вот сейчас я понимаю, что вся моя жизнь в Бостоне была совершенно пустой. Так что теперь, если подумать обо всём этом, то, возможно, ваза – это не просто ваза.

Дэйзи кивнула, понимая, о чем я пытаюсь сказать и одновременно поднося ко рту голубику и наблюдая, как я пытаюсь разобраться в происходящем.

– Марчелло вернулся в мою жизнь неожиданно, что, возможно, усложнит всю ситуацию. Но ваза, этот проект и всё, что он собой представляет – это для меня. Знаю, что это не такая уж и большая работа, но это моё. И только потому, что Марчелло участвует в этом, совсем не означает, что между нами снова что-то произойдет. Я бы хотела сосредоточиться на себе и своем изменении.

– Вот и ответ. Просто собери эту чертову вазу. – Произнесла она, опуская пустую тарелку в раковину.

***

Десять минут спустя я закончила завтракать, попрощалась с Дэйзи, которая уже опаздывала на работу, и принялась готовить себе вторую чашку кофе.

Чем же мне сегодня заняться?

Был вторник. Дома это означало посещение клуба в 10.30, затем ланч с мамой после ее возвращения из её клуба, а затем поход Acquitaine Boston на урок искусства готовки французских блюд. Как раз достаточно, чтобы успеть вернуться домой, выпить пару бокалов шардоне, пялясь в телевизор до 18.30, а затем быстро приготовить какой-нибудь салат вне зависимости от того, какое великолепное блюдо я готовила на курсах в тот день.

Поспать?

Прекрасная идея. Я бы могла проспать целый день, если бы захотела. В конце концов, не это ли полагается делать во время отдыха? В смысле, во время бракоразводного процесса? Расслабиться. Укутаться в кокон.

Спрятаться?

Ш-ш…

Я забралась обратно в кровать и накрылась одеялом с головой, как делали те женщины в мелодрамах, когда в их жизни происходило что-то наводящее тоску. Но чем дольше я так лежала, тем беспокойнее становилась. Мне больше не хотелось спать, или расстраиваться, или рассуждать о том, что происходит дома. А затем я вспомнила о том, что лежало в моей сумочке. Я соскочила с постели и начала рыскать по комнате, пока не нашла визитку.

Магазин искусства Poggi был открыт и находился буквально в паре кварталов от меня. И благодаря Марчелло я знала, как туда добраться.

А благодаря Дэниелу у меня была карта American Express, которую до сих пор не заблокировали.

Видимо, кто-то хотел, чтобы она немного обогатила какой-нибудь магазин с товарами для художников...

***

Я схватила кожаный рюкзак и закинула туда кое-что для перекуса, бутылку воды, кошелек и вот, я уже была готова к тому, чтобы провести весь день вне дома, исследуя Рим.

Путеводитель с картой было последним, что я положила в рюкзак прежде, чем закинула его за спину и направилась в тот магазин. Купить угольные мелки или карандаши? Пастель? Или, может, снова попробовать использовать краски? Всё это не имело значения. Я могла бы купить в детском магазине даже краски для рисования пальцами и все равно была бы невероятно этому рада.

Прогулка по этим улицам отличалась от той, которую мы совершили вчера. Не только из-за того очевидного факта, что Марчелло не было рядом, но и из-за того, что мое настроение изменилось, улучшилось. Войдя в Poggi, я непроизвольно подпрыгнула от радости.

Когда в последний раз я ходила в художественный магазин? Даже не могу припомнить. Но этот магазин для меня был своеобразной меккой. Здесь было все, что только можно себе представить. Ряды альбомов для зарисовок буквально просили, чтобы я забрала их всех домой.

В подобных магазинах было что-то особенное. Здесь можно было найти цветную и белую бумагу различных размеров любого цвета и любого оттенка. Каждый, кто выходил из магазина, нес примерно один и тот же набор вещей. Но самое интересное происходит уже после того, как человек покидает магазин... Возможности бесконечны. Не могу даже сосчитать сколько раз вот такой вот поход в магазин вдохновлял меня на новый шедевр, или полностью менял моё представление о текущем проекте.

Честное слово, я с облегчением выдохнула только от того, что просто находилась в таком магазине. Не могу поверить, что могла столько долгий срок обходиться без всего этого!

Кто-нибудь вообще понимает всю красоту новой коробочки идеально заточенных, еще неиспользованных цветных карандашей? Может ли кто-нибудь оценить изгибы новой соболиной кисти, впервые окунувшуюся в баночку с акриловой краской небесно-голубого цвета, а затем совершившую свой первый мазок по девственно-чистому холсту?

Проще говоря, это можно сделать лишь однажды.

Все подобные магазины, вне зависимости от страны, выглядели примерно одинаково. Различные товары были собраны в группы, чтобы облегчить покупателям поиск. И именно поиском я сейчас и занималась. С корзинкой в руках и улыбкой на лице я бродила по магазину, бережно рассматривая наборы пастели, несколько карандашей и большой альбом для зарисовок на спирали. Я бы могла сойти с ума от такого разнообразия, но на сегодня у меня были немного другие планы, поэтому было бы не практично тащить с собой огромную сумку со всем этим.

После того, как я оплатила покупку, я вышла на улицу и решила погулять, пока на пути не попадется какой-нибудь водоем, и неважно, куда это меня приведет. Я порылась в рюкзаке и достала монету в 1 Евро, подкинула её вверх и опустила на ладонь. Когда в Барселоне у меня было свободное время, и когда рядом не было Марчелло, я обычно бросала монету, чтобы решить в каком направлении двигаться.

А сегодня был как раз тот день, когда я весь день должна была провести одна в Риме.И у меня была одна идея, как провести его, но я собиралась позволить судьбе решать. Я закрыла глаза и подбросила монетку. Орел. Орел означал запад. Я достала карту, чтобы посмотреть, куда нужно идти согласно законам расположения сторон света.

О-о...Кампо деи Фьори. Звучит знакомо. Кажется, Дэйзи упоминала об этом...

Я быстро сверилась с путеводителем.

О-о... Там есть рынок.

Я убрала всё обратно в рюкзак и направилась на запад.

***

Путь до Кампо деи Фьори занял чуть больше времени, чем я думала. На улицах было много указателей, многие из них были покрыты граффити, отчего я постоянно путалась в маршруте.

Немного терпения, пара подглядываний в карту, частичка удачи и... Я сделала это! Когда я вышла на площадь Кампо деи Фьори, от увиденного у меня перехватило дух, закружилась голова, а сердце затрепетало.

Всё вокруг выглядело суетливым, живым, наполненным цветом, притягательным, и меня буквально переполняла энергия только от того, что я просто шла по ней. Происходящее было чем-то похоже на сельский рынок, но во всем этом было и еще что-то. Эти витрины, с гордо стоящими на них томатами размерами с обеденную тарелку. Королевские темно-фиолетовые баклажаны, восхитительно зелёные цуккини и пухлые мясистые грибы. Всё это аккуратно располагалось в корзинках по краям столов. На другом прилавке располагались фрукты, которые выглядели также красочно и аппетитно. Сыр головками, часть была измельчена, а другая часть располагалась на подушке из пармезана.

И паста, боже милостивый. Возможно, потребуются годы, чтобы избавиться от такого количества углеводов, но слезы счастья практически покатились из моих глаз от одного взгляда на эти упаковки пасты, которые ждали, когда же, наконец, я куплю их.

Возможно, я могла бы приготовить для него ужин? В смысле для Дэйзи. Да. Дэйзи.

И как по команде у меня заурчало в животе. Громко. Проходящий мимо молодой парень с корзиной овощей в руках ухмыльнулся и указал на небольшой кондитерский магазинчик на той стороне площади.

Сначала еда, рассматривание людей позже. Вооружившись очередной порцией корнетто а'ля крема (это блюдо прочно закрепилось в качестве моего любимого завтрака) и чашкой кофе, я направилась в сторону толпы, кружившей вокруг с корзинками в руках.

Звук воды я услышала прежде, чем увидела огромный, старинный фонтан. Заметив на нем надпись, я попробовала прочитать его вслух по-итальянски.

– Fa del ben e lassa dire, – пробормотала я.

Пожилая женщина, сидящая на выступе, освободила мне место рядом, чтобы я могла насладиться своим завтраком, и она точно поняла, что я не знала, что же означала произнесенная мною фраза. Женщина улыбалась и смотрела на всё происходящее вокруг взглядом, похожим на взгляд тыквенного Джека, которого обычно вырезают на Хеллоуин, с беззубой улыбкой и сверкающими глазами.

–Там написано «Твори добро и позволь ему говорить»,– пояснила она, затем потрепала меня за щеку, после чего поковыляла дальше, используя зонт вместо трости.

Фух… Странная женщина только что похлопала меня по щеке, и это совсем не выглядело странным. Я чертовски люблю этот город.

Забравшись на самый верх, передо мной открылся восхитительный вид окраины города, которые были скрыты от глаз тех, кто прогуливался по его центру. Наслаждаясь завтраком, я прокручивала в голове ту цитату, одновременно пытаясь не связывать её никоим образом с Марчелло. Марчелло был добрым. Даже очень. Был ли он тем добром, которое мне стоило «творить»? Был ли это знак снова встретиться с ним? Хм....

В голову сразу пришла картина того, как я бегу, спотыкаясь, по улочкам Рима, одетая только в позаимствованный у кого-то плащ. Я немедленно попыталась избавиться от всего этого, замотав головой.

Мысленно дав себе пощечину, чтобы вернуть мысли в обычное русло, я сосредоточилась на рынке. Слева от меня располагались крытые лотки, уставленные всевозможными товарами, начиная от свежайших морских деликатесов и заканчивая великолепными цветами, которые я не видела прежде. Неподалеку находилось несколько ресторанов со столами в ярко-красных оттенках и удобными местами для сидения. Если бы у меня была возможность выбрать открытку, которая давала представление об Италии, то вид Кампо деи Фьори был самым подходящим для этого.

Я села на краю фонтана скрестив ноги и достала скетчпад. Он был в пластиковой упаковке, отчего я почувствовала себя ребенком, разворачивающим свой подарок на Рождество. Я сорвала упаковку и провела пальцами по чистой странице. Листы в нем были девственно белыми и мне не терпелось начать.

Порывшись в сумке, я достала пастель и обратила внимание на стойку с фруктами, на которой располагалась пирамида из яблок. Написание натюрмортов никогда не было моим любимым занятием, но мне нужно было с чего начать.

Я уже сделала несколько набросков с Дэйзи, но в тот момент я не осознавала, что пишу что-то, я делала это машинально. А здесь, я вкладывала столько мыслей в происходящее, что пальцы буквально застыли вокруг пастели. Давление всегда было тем, чему я легко поддавалась.

Вдруг я увидела, как группа людей устанавливает по периметру площади мольберты, стулья и холсты, и неожиданно моё сердце забилось быстрее, а пальцы стали слегка подёргиваться. Это определенно был класс учеников. Могла ли я присоединиться к ним? Скоро... Небольшими шажками.

Когда все собрались, то группа расселась по местам и начала зарисовывать пейзаж происходящего на площади.

Я потерялась в моменте, пока рассматривала как работают эти люди. Мои пальцы сжали пастель, а затем сделали резкий штрих по листу. Я улыбнулась. Это, конечно, было не идеально, но начало положено.

Я не заметила, как пролетели тридцать минут. Я наклонила голову из стороны в сторону, а затем встала, чтобы размять затёкшие конечности, и чтобы стряхнуть с колен крошки от пастели.

Это была совсем не лучшая работа, которую я когда-либо делала, но я была невероятно ею горда. Цвет яблок был идеально подобран, фермер был очарователен, его обветренное лицо и руки были изображены слегка грубовато, но я решила, что для первого раза вполне сойдет. Это была моя первая попытка, но определенно не последняя.

Сложив всё обратно в сумку, я обошла группу и заглянула в каждый холст. Они были хороши, но все они были одинаковы: красивый пейзаж Рима. Различия были лишь в том, сколько оттенков цвета использовал каждый ученик или насколько уверены были движения их рук при изображении точных деталей.

Кроме одного. Пожилой мужчина в конце группы не стал заполнять пейзаж традиционными красным, оранжевым и желтым, цветами Тосканы. Он нарисовал ночное небо. Оно было глубоким с оттенками сине-зеленого цвета с невероятными угольно-черными вкраплениями. Единственным ярким пятном на холсте был свет, исходящий из единственного окна в здании. А в проеме виднелся изящный силуэт, смотрящий на Рим из окна.

Я наблюдала за ним вплоть до момента, когда он собрал все свои инструменты и зашагал прочь, оставив холст прямо на мольберте.

– Сэр? – Я позвала его.

Одна из учеников похлопала меня по плечу.

– Он приходит сюда каждую неделю,– объяснила она на ломанном английском. – Он всегда оставляет их здесь. – Она осторожно сняла картину и протянула мне. – Возьмите.

– Вы уверены? –спросила я, наблюдая за тем, как остальные собирают свои вещи.

– Да, наслаждайтесь. Вы же придете на следующей неделе, да? –спросила она, указывая на след от мелка на моей одежде. Затем, улыбнувшись, пододвинула холст ближе ко мне.– Следующая неделя.

Махнув рукой на прощание, она исчезла в толпе, оставляя меня с картиной.

Я принесла ее домой, я разглядывала её весь путь до квартиры.

***

– Ты уверена, что еще не поздно? Мы же не собираемся довольствоваться тем, что к этому времени осталось в меню или вообще получим только десерт, верно?

– Если бы всё было так, как ты думаешь. Ты хоть раз пробовала итальянский десерт? И я не имею в виду те убогие подделки, которые подают в Штатах. Кроме того, я бываю здесь минимум раз в неделю. Верь мне. – На этих словах Дэйзи засмеялась и протянула мне небольшой бумажный пакет, из которого торчал кончик чего-то ярко-красного.Всё это время мы торопливым шагом шли вниз по улице, чтобы поужинать.

– Что это?

– Инструменты, которые облегчат твою жизнь,–объяснила она, отодвигая бумагу, чтобы достать крошечную книжку с картами и еще одну, которая оказалась разговорником. –Я увидела у тебя в рюкзаке те, которые ты привезла с собой. Они немного устарели. А эти тебе очень помогут.

– Но ты не обязана была это делать! – Воскликнула я, быстро пролистывая разговорник в поисках чего-нибудь интересного. – Grazie.

– Что ж, я сделала это, потому что не хочу переживать из-за того, что ты заблудилась в этом городе. – Начала она, поправляя ремешок клатча на своем плече. – Если только Марчелло не планирует показать тебе окрестности лично...

Это было как раз то замечание, которое буквально изводило меня изнутри.

– Не буду исключать подобного. Я ужасна, да? Знаю, что увижу его в офисе, но... Мы могли бы стать друзьями.

Дэйзи обернула вокруг своей шеи тоненький разноцветный шарфик.

– Я думаю, ты бы сошла с ума, пытаясь не хотеть увидеть его и поговорить, но вариант быть друзьями тоже подойдет.

Тут уже пришла моя очередь смеяться. Мы повернули за угол и вышли как раз к ресторану.

Десятки людей, включая целые семьи, ожидали снаружи целой вереницы ресторанов, болтая друг с другом.

Я посмотрела на часы.

– Сегодня же только вторник, а на часах уже восемь вечера, и эти люди только собираются ужинать? А как насчет того, что завтра на работу или в школу? Господи, Дэниел в это время уже лежал бы на диване и смотрел какой-нибудь матч.– Если честно, то со стороны я словно была старой пенсионеркой, ожидающей, когда же наконец на почту придет моё пенсионное удостоверение.

– Он уже дал о себе знать?

– Если это можно так назвать...– хмыкнула я, доставая телефон с смс и протягивая его экраном к ней.

Эви, мне надо знать, в какую химчистку ты отнесла мою одежду.

Дэйзи нахмурилась и похлопала меня по плечу.

– Вино. Нам срочно надо выпить.

Она знала хозяйку, так что нас пропустили буквально в течение нескольких минут, и усадили за один из скрытых от посторонних глаз столик, украшенный небольшими свечками. Я начала думать, что моя подруга управляет этим городом. Оглядев посетителей за другими столиками, я рассматривала то, какие блюда они заказывают, и, возможно, ненароком слишком громко застонала.

Когда подошел официант, Дэйзи отказалась брать меню и спросила:

– Ты не возражаешь, если я сделаю заказ за нас двоих?

– Вперед. – Я была в паре мгновений от того, чтобы начать жевать пармезан, стоявший на столе и одновременно начать грызть угол стола.

– Превосходно Мы начнем с буйвола моцарелла [Буйвола моцарелла – моцарелла, сделанная из молока итальянского средиземноморского буйвола – прим. пер.] с теплыми сушеными томатами и соусом песто, и также baccalà croquettes [вяленая треска]. А затем тальолини [итальянские макаронные изделия], закрашенные чернилами каракатицы, с креветками и луком-шалотом, равиолли с говядиной, а потом мы попробуем поленту [Полента – итальянское блюдо из кукурузной муки – прим. пер.] с говядиной и летними трюфелями. Bene, grazie.

– Как много народу присоединится к нам во время ужина? – Рассмеялась я, отламывая кусок от батона теплого, хрустящего хлеба.

Она засмеялась:

– Порции не такие уж большие. Кроме того, здесь всё делается не спеша. Ты сидишь, ты пьешь, ты смеешься и пьешь еще – и самое главное, ты наслаждаешься жизнью. Как-то вечером, ужин продолжался четыре с половиной часа. – Я удивленно взглянула на нее. – Было очень много вина.

– Хотя всё это и звучит очень заманчиво, я должна позвонить своему адвокату рано утром. Так что мне надо быть в форме.

–Я думаю, что тебе нужно что-то острое. Что-то, что можно приставить к яйцам Дэниела.

Я раздраженно покачала головой.

– Не могу поверить, что единственное, чем он поинтересовался за всё время, что я здесь нахожусь, это его рубашки.

– Возможно, он просто всё еще лежит на своей секретарше. – Я поморщилась, отчего Дэйзи сразу извинилась. – Слишком рано? Прости.

– Нет, думаю, ты права. Вообще, это даже не особо-то меня беспокоит. Наверное, звучит странно, знаю, но, думаю, что во всей этой ситуации меня бесит только одно – ложь. И если он врал мне обо всем этом, кто знает, о чем еще он не рассказывал. Как много женщин у него было? Сколько лет всё это могло продолжаться? – Она кивнула, подавая мне еще один кусок хлеба. И мне пришлось говорить с набитым ртом. – Для меня это выглядит так: вот парень, парень, которого ты знаешь с девятнадцати лет, парень, о котором, казалось бы, ты знаешь лучше любого на свете, а затем бац...В один прекрасный день, ты обнаруживаешь, что у него есть тайная жизнь.

– На самом деле, у его пениса была тайная жизнь, – промычала Дэйзи, а я, как ни странно, расхохоталась. Вытерев слезы, я задумалась о том, смогу ли я прекратить плакать, если буду всё время смеяться. – Прости, что заговорила об этом. – Произнесла Дэйзи, протянув ладонь и похлопав меня по руке, отчего стало понятно, что её одурачить мне не удалось.

Я взглянула на нее со слезами на глазах, затем промокнула их в последний раз салфеткой.

– Не хочу портить такой восхитительный итальянский вечер или великолепный ужин мыслями о нем. Хотя бы не сейчас. После того, как я поговорю с адвокатом, мне обязательно потребуется то вино.

– Хочешь знать, о чем следует разговаривать в такой красивый итальянский вечер за великолепным ужином?

– О чем?

– О твоем первом рабочем дне! – Она расплылась в большой и чокнутой улыбке. – Мы наконец-то перевезли все вазы в студию. Ты рада?

– Еще бы. Я да, я очень. Завтра после вина адвоката мы обязательно выпьем вина за вазы.

– Идёт. А теперь расскажи мне о портрете, который ты принесла домой.

– Домой?

Она пожала плечами:

– Это там, где стоит картина.

Я рассказала про группу начинающих художников, которых я встретила на рыночной площади; о том, что все их картины были похожи друг на друга кроме одной.

– Я просто не могла оставить её там, потому что в этом случае она отправилась бы прямиком в мусорный бак. Когда она сказала, что я могу её взять себе, я именно так и поступила. Даже не знаю почему.

Дэйзи какое-то время пристально смотрела на меня, в её глазах отражалось пламя свечи.

– Теперь у тебя есть новая карта, а еще мы поменяем в твоем телефоне тарифный план на международный. Затем на повестке дня поход в художественный магазин. – Она подняла руку, как только я открыла рот, чтобы возразить. – Никаких оправданий, Эвери. Если я узнаю, что тебе что-то нужно, то лично куплю это для тебя, но я знаю, что в этом плане ты довольно избирательна.

– Я не избирательна, – запротестовала я, пытаясь скрыть улыбку.– Кроме того, я всё пытаюсь рассказать тебе, что сегодня как раз ходила туда за покупками. Ты бы видела меня по возвращении домой, всю покрытую пятнами от пастельных мелков, но я была так увлечена.

Она кивнула, подняв стакан с водой.

– Я так горжусь тобой.

– Я тоже. Хочу поблагодарить тебя за то, что подала идею приехать сюда.

– За нас, – произнесла она и мы чокнулись бокалами.

Официант принес первую порцию блюд вместе с бутылкой вина – комплимент от владельца. Дэйзи определенно была здесь частым гостем.

Мои глаза закрылись, и я мечтательно вздохнула, когда моцарелла принялся таять во рту, когда соус песто с базиликом добрался до моих вкусовых рецепторов, я буквально услышала, как поют ангелы.

– Иису...Иезуитское Рождество, – я поперхнулась, одновременно поправляя себя, когда женщина за соседним столиком посмотрела на меня с приподнятой бровью. Верно. Это ведь город католиков.

– Видишь? Здесь просто невозможно съесть что-то невкусное. К тому же ты так много гуляла, что даже не поправишься. Это как своего рода Диснейленд для любителей поесть.

К тому времени, когда пришла очередь заказывать десерт, на часах было около десяти вечера, а еще мне пришлось расстегнуть пуговицу на штанах.

– Ты же пробовала в Америке тирамису, верно? – я кивнула. – Закажи его здесь. Попробовав его здесь, ты уже никогда не сможешь смотреть на него прежними глазами. Это буквально грех во плоти.

Я сделала за нас обеих заказ, пока она читала сообщение в телефоне и широко улыбалась. Я была настолько сфокусирована на Дэниеле, себе и на том, чтобы увидеть Марчелло, что даже не спросила Дэйзи о том, как поживает она сама.

– Кто-то особенный?

– Что? А, нет, это по работе, – как-то совсем неубедительно ответила она.

Вернулся официант с блаженством на тарелке. Огромная порция тирамису, которую он украсил только что-то натертой стружкой шоколада.

– Не похоже на работу,– парировала я, окуная палец в крем, покрывающий десерт.

Она попыталась скрыть улыбку, но полностью провалила эту операцию.

– Ох, на самом деле так и есть. Всё работа. Всё время с ним.

– Подробнее, пожалуйста.

Она рассмеялась, убирая телефон обратно в сумочку.

– Позже. А сейчас, мне просто необходим этот шоколад, чтобы забыть про все эти таблицы и бюджеты.

ГЛАВА 8

Когда я вышла из спальни готовая начать свой первый рабочий день, то сложно сказать, кто был больше возбужден – я или Дэйзи. Я знала, что она была взволнована, потому что на столе меня ждал полезный завтрак и не такой полезный капучино, а сама Дэйзи незамедлительно принялась щебетать.

– Знаю, что утром тебе предстоит разговор с адвокатом, поэтому я пришлю за тобой машину, как только ты будешь готова. Надеюсь, что уже завтра мы сможем поехать вместе на автобусе, но сегодня ты сама по себе.

– Всё будет в порядке,– ответила я, когда она вышла за дверь. – Спасибо, мам!

Ответом мне послужил странный итальянский жест, который, больше чем уверена, вряд ли означал «пожалуйста».

Мой разговор с адвокатом прошел не совсем так, как я рассчитывала. Я правда надеялась, что возможно, это выглядело чем-то несбыточным, но тем не менее я надеялась, что у Дэниела было время подумать о том, что произошло, о том, что он натворил, и поэтому он мог бы прийти к такому же решению, что и я, и согласиться с тем, что развод был бы наиболее верным решением из всех. Но в то же время, я подумала о том, что за это время он мог прийти с тому, что он наконец-то может наслаждаться тем, что больше не связан никакими обязательствами, тем, что не должен ни перед кем нести ответственность за свои поступки, и, соответственно, теперь может спокойно расхаживать по всему Бостону со спущенными штанами.

Это он нарушил супружескую верность, не я. Теоретически, было понятно, что он должен быть рад тому, что брак распался, потому что теперь он может спокойно вернуться на сцену, свободный и не обремененный, одинокий и готовый к новому общению. Но в действительности, именно он желал усложнить всю ситуацию.

Для меня всё было предельно ясно. Решение далось нелегко, и я до сих пор испытывала массу противоречивых чувств, что иногда я ощущала себя игрушкой йо-йо, но должна признать, что как только я сошла с трапа самолета и оказалась в Риме, всё происходящее стало предельно ясным. Поэтому я позволила адвокату отстаивать свои права дома, а сама в это время хотела узнать Рим получше.

И если честно, я наслаждалась ощущением свободы, когда не нужно ни перед кем отчитываться. Я шла туда, куда хотела, ела, что пожелаю, и ни о чем не заботилась. Я поправилась на два килограмма, и мне даже никто не язвил по этому поводу! Так что если Дэниел хотел растянуть весь процесс, то пусть так и будет. Лично я совсем не спешила возвращаться в Бостон.

Плюс ко всему, и это было то, чего я совсем не ожидала получить, я устроилась на работу, у меня были вазы для реставрации, и жизнь, чтобы жить.

После того, как я закончила разговор с адвокатом, я потратила какое-то время, на то, чтобы собраться. Ничего вызывающего, потому что «эй!», это же старые вазы и штукатурка, но в то же время мне не хотелось быть похожей на старую кошелку.

Почему я так озабочена тем, чтобы не выглядеть отвратительно?

Официально, причиной было то, что я собиралась работать у своей лучшей подруги, и мне не хотелось, чтобы мой внешний вид хоть как-то повлиял на ее репутацию.

Неофициально, ох, пожалуйста. Там была одна очень особенная личность, из-за которой я просто обязана выглядеть хорошо. Личность ростом в 182 см, которая постоянно закатывала глаза и так соблазнительно произносила звук "р", когда злилась на меня. Так что милое платье не навредит, верно же?

Еще до того, как я подумала об этом, в мою дверь уже стучался водитель, трепет внизу живота стал сильнее. Я проверила и перепроверила кошелек, сумочку и взяла ланч бокс, который Дэйзи приготовила утром, а затем вышла на улицу навстречу римскому солнцу, готовая к своему первому рабочему дню.

Архитектурная фирма, в которой работали Дэйзи и Марчелло, располагалась в Сан-Лоренцо. Этот район представлял собой смесь жилых и коммерческих зданий. Всё вокруг было более современным, чем в тех частях города, которые я уже видела. Меньше фонтанов и больше граффити на стенах, но воздух здесь был пропитан каким-то ритмом, духом творчества. Совсем рядом находился университет, поэтому флаеры покрывали любую свободную поверхность, оповещая окружающих о различных экспозициях и выставках, концертах и чтениях, бесплатных занятиях для тех, кто хотел изучать китайский; о собрании на следующей неделе, посвященном трансцендентальной философии, которое будет проводиться в общине Пасты, где все участники сфокусируются на обсуждении изменения политического климата, одновременно создавая что-нибудь из равиолли.

Эта часть города была в постоянном ритме, молодой и модной, и наслаждалась каждым мгновением. Я прекрасно понимала, почему архитектурная фирма, специализирующаяся на природной энергии и реконструкции, решила обосноваться именно здесь. Повернув за угол и дойдя до фирмы Дэйзи, я вошла внутрь и дала свои данные девушке за стойкой регистрации. Пока ждала, когда спустится Дэйзи, я решила осмотреться и подошла к доске информации, и поразилась, сколько человек здесь работает. Имя Дэйзи было среди других архитекторов, что заставило меня почувствовать гордость за этого человечка. Она шла своим собственным путем, прокладывая свой путь с невероятной самоотверженностью и трудолюбием.

Конечно, я была рада увидеть и имя Марчелло. Я удивилась тому, как такой огромный мир вдруг сузился до совсем небольшого, ведь они оба работали на другом континенте, по сравнению со мной в Бостоне, а я была не в курсе, что эти два человека знают друг друга, но в то же время не знают, что я знаю из обоих.

– А вот и моя девочка! – Дэйзи спускалась по лестнице, свежая как...в общем, бодрая. – Давно ждешь?

– Нет, только что пришла. – Я развернулась на каблуках, впитывая парящее вокруг ощущение свободы, осматривая модную обстановку этого шикарного островка стиля среди моря убогости. – Здесь так здорово.

– Пойдем, я проведу для тебя небольшую экскурсию по зданию, прежде чем показать вазу. – Она повела меня в свой офис. Мы проходили мимо небольших кабинетов, больше напоминавших своеобразные коконы, а не однообразные ряды комнат. Повсюду стояли горшки с растениями, в одном углу была комната для занятия йогой, в другой парень балансировал на шаре, и еще я заметила, как минимум, четырех собак, болтающихся недалеко от хозяев, которые работали за своими столами.

Именно так я представляла себе процесс работы в компании Google. Маленький итальянский Google.

После того, как мы прошли мимо ряда закрытых офисов и конференц-залов, она впустила меня в свой офис.

– Угловой?

– Конечно, черт побери, – с гордостью ответила она, доставая бутылку воды из небольшого холодильника и наливая себе и мне по стакану. – Я бы сказала, что у меня всё хорошо.

– Всего лишь хорошо? Скорее это просто убийственно круто. – Плюхнувшись в одно из мягких кожаных кресел напротив её стола, я широко улыбнулась. – Могу я сказать кое-что на полном серьезе?

– Можешь попытаться. – В её глазах плясали весёлые искорки.

– Я очень горжусь тобой.

Она выглядела удивленной, но довольной.

– Здесь я должна сказать «да ладно тебе»?

– Можешь попытаться, – подмигнув, парировала я.

Мы вообще не заходили на пятый этаж. Я не знаю, делала Дэйзи это для моей пользы, или для пользы Марчелло, или для нас обоих. Но ведь я очень хорошо её знала, поэтому предположила, что для нашей общей пользы.

Экскурсия закончилась, и мы вернулись обратно на нижний этаж. Студия располагалась на первом этаже сразу за стойкой администратора, она занимала всю оставшуюся часть этажа. Просторная, с полностью открытым пространством комната, в которой можно было найти любой предмет, необходимый в работе специалисту по охране и защите окружающей среды. Растворители, тиски, спреи, специальные лампы для того, чтобы свет не разрушил куски артефактов еще больше.

В моей жизни уже был период, когда я жила в студии похожей на эту, где я мечтала о жизни после колледжа, представляя себе подобную комнату.

– Ты в порядке? Выглядишь так, словно вот-вот потеряешь сознание.

Я сжала её руку и улыбнулась.

– Я могу.

Под большим стеклянным куполом стояла ваза. Она была красиво законсервирована и, к сожалению, специалист по консервации был прав, состояние было не настолько плохим, как я и предполагала.

Я очень надеялась, что ваза была в ужаснейшем состоянии, что позволило бы мне не только заняться её реставрированием – таким образом это позволило бы мне проводить больше времени в одном помещении с Марчелло в надежде на то, что я смогу заставить его ненавидеть меня чуть меньше – но и я могла бы усовершенствовать свои навыки реставратора.

Реальность же была далека от моих желаний.

– А, вот и она! – произнесла Дэйзи, открывая моему взору стол, на котором стояла ваза, она была в гораздо лучшем состоянии, чем я ожидала. Да, она требовала кое-какой работы, но не поймите меня неправильно, мысли о бесконечных часах, проведенных в работе, вечерние задержки и редкие перерывы, чтобы быстро перекусить тортелини, которые принес Марчелло, потому что знал, что я усердно работаю... Ага, нет.

За стеклянной стеной послышались мужские голоса, моё сердце замерло. Должно быть, эти мысли явно отобразились на моем лице, потому что Дэйзи взглянула на меня понимающе.

– Его здесь нет. Возможно, его не будет всю неделю. И прежде, чем ты подумаешь, что это как-то связано с тобой, скажу «нет». Он заранее согласовал несколько дней отпуска. Что-то, связанное с родителями, он собирался поехать в...

– Пьенцу, – закончила я, отбрасывая в сторону своё разочарование. – Это место, где он вырос. И на самом деле это даже к лучшему, хорошо, что его здесь нет. Думаю, я бы еще больше нервничала, если бы вы оба смотрели на то, как я работаю.

– Милая, я не буду контролировать твою работу. Это Мария, она здесь главный хранитель, – сказала она, указывая куда-то за мою спину. Я повернулась, чтобы встретиться с крошечным человечком с огромной шевелюрой, и этот человечек смотрел на меня взглядом, который отчетливо говорил о том, что я вообще не имею никакого права тут находиться. – Мария Сальваторе консультирует нас в большинстве реставрационных проектов. Вообще-то она работает на музей Монтмартини, но каждый раз, когда мы начинаем работу над очередным исторически сайтом – что означает всегда – мы приглашаем кого-то, кто может убедиться, что мы всё делаем верно. Так что сейчас я собираюсь вернуться обратно к сайту, мне нужно закончить кучу дел, чтобы подготовиться к открытию в эти выходные. Удачи!

– Пока, – прошептала я, нервничая от того, что осталась одна. С Марией. И вазой.

– Так значит ты – Эвери, – произнесла она, обходя меня по кругу, что я видела только в фильмах или в плохих шоу на канале CW.

– Это я. А ты Мария, верно? Рада с тобой познакомится. Не представляешь, как я взволнована тем, что...

– Ты когда-нибудь работала с керамикой прежде?

Я сглотнула.

– Восемнадцатый век? Да. Недолго, но...

– Вот здесь есть кусочек, видишь, как сломано в этом месте горлышко? Как бы ты это исправила? – Она взглянула на меня с осторожностью. Какое-то время я рассматривала вазу, обследуя поверхность. Трещина проходила по всей длине, но выглядело это так, словно это был настоящий разлом. Сама по себе ваза была очень красивая. Широкое дно, длинное конусообразное горлышко, изящное и крепкое. Предмет домашнего хозяйства, которым довольно часто пользовались. В нем могли держать воду, но судя по выцветшим, но всё еще заметным зелёно-коричневым лиственным узорам по основанию вазы, я предположила, что в ней хранили оливковое масло.

– Её уже проверили на наличие старого клея?

– Старого клея?

– Угу...– Я кивнула, указывая на микротрещину ниже основного места слома.– Её уже чинили раньше.

– Да, я тоже предполагала подобное, – согласилась она. – Клей был удален.Твой следующий шаг?

– Нужно подготовить песок для скрепляющего раствора. Я бы использовала двусоставную сверхпрочную эпоксидную смолу, естественно высшего качества, затем отполировала и загрунтовала бы её. Похоже, поверхность не слишком утратила цветовую насыщенность, так что я бы оставила всё как есть, единственное, стоит подобрать краски для самого шва, что будет не так сложно сделать из-за малой поверхности.

Это были те слова и фразы, которые я не произносила уже много лет, и тем не менее они так легко вылетали из моего рта, словно я просила кока-колу без льда.

Я задержала дыхание на мгновение, пока Мария изучала меня, несомненно, взвешивая всё, что я сказала ранее. Наконец, она кивнула.

– Тогда, мисс Бардот, давайте начнем нашу работу.

Только тогда, когда прервалась на ланч, я осознала, что даже не поправила Марию, когда она использовала мою девичью фамилию при обращении.

***

Боже мой, это было очень здорово. Я страстно мечтала, чтобы здесь было гораздо больше работы, больше битых кусочков от различной утвари, которую они находили под этим банком, в котором уже столько времени трудились. Но к концу дня я закончила работу над вазой. Конечно, полностью она будет готова только завтра, так как надо убедиться, что краска, которую я использовала, легла на поверхность верно, и что не осталось ни одного дюйма, который нужно отполировать, и в общем, всё будет окончено. Мария проверяла мою работу много, много, много раз, чтобы удостовериться, что в итоге я не испортила её вазу, но, в конце концов, она выглядела довольной моей работой. Ну, я так думаю. Было сложно что-то сказать, так как на её лице не промелькнуло ни улыбки, ни хмурого выражения, она всего лишь кивнула и сказала, что сойдет.

А я так и не увидела Марчелло. Но, тем не менее, я увидела Рим.

Следующие несколько дней после окончания работы, вооружившись рюкзаком и своим верным путеводителем, я исследовала все углы и закоулки окрестностей и даже чуть больше, потерявшись в этом прекрасном городе. Как буквально, так и образно. А после того, как Дэйзи возвращалась домой, она принимала душ, и мы вместе совершали наш вечерний ритуал – прогулку.

Каждый вечер между пятью и семью вечера жители Рима выходили на улицу, чтобы встретиться со всеми своими соседями. Пары, семьи, друзья, все прохожие гуляли парами или по три человека. Они одевали самые лучшие наряды, словно это было чем-то обыденным. Как только жара спадала, улицы оживали, наполнялись дружелюбными лицами и беседами. Люди приветствовали друг друга, словно не виделись многие годы, обмениваясь новостями прошедшего дня, составляли неожиданные планы на ужин и решали, чем бы заняться в ближайшие выходные.

В то время как народ привычно прогуливался по округе, Дэйзи использовала наши вечерние вылазки, чтобы показать мне еще больше этого восхитительного города. Вместе с Дэйзи мы использовали метро, чтобы вдоль и поперек исследовать город, превращая лабиринт из запутанных улиц в город, пригодный для прогулок.

Ох, простите, в важный город. Потому что во время наших ежедневных вылазок по Трастевере, Триденте, Прати я поняла, что итальянцы жутко важничают. Они гордятся своим городом, своими окрестностями, как и полагает. Не говоря уже тех женщинах, которые прогуливались по этой брусчатке на четырехдюймовых Bionda Castanas, вот они точно заслужили пожизненное право, чтобы ими гордиться.

Что я любила больше всего во время этих прогулок, так это stuzzichini канапе, или снеки, которые подавались в небольших барах и ресторанах совершенно бесплатно, если вы покупаете один или два любых напитка. Мы гуляли, затем заходили в бар и угощались оливками, корнишонами, маленькими кусочками свежего сыра и хрустящими жареными овощами, в общем, всем, что предлагали. Мы уминали за обе щеки вяленую салями, мини-пиццы, небольшие шарики паштета, и даже выпечку и сладости. Обычно мы заказывали по одному напитку, а затем продолжали прогулку. Потом следовало решить значительную задачу, где мы будем ужинать. Вокруг было бесчисленное количество превосходных ресторанов и поэтому каждый вечер мы наслаждались прекрасной едой.

И эти наши вылазки позволяли мне узнавать Дэйзи получше, взрослую Дэйзи. Хотя мы и дружили с самого детства, были некоторые вещи, которые я упустила из-за разнонаправленности наших стилей жизни, и поэтому я наслаждалась времяпровождением рядом с подругой.

В среду после обеда я дремала на диване. Это была та привычка, которую я стала практиковать после длительных прогулок по городу, и это было моим любимым занятием. Меня разбудил телефонный звонок, я потянулась к трубке. В сонной дымке я не переставала думать о том, следует ли мне брать трубку чужого телефона и отвечать на звонок.

Хорошо, что в итоге я это сделала.

– Алло? – ответила я, перекатившись на бок, чтобы посмотреть на часы. Упс, было позднее, чем я ожидала.

– Есть один человек. Он делает превосходную пиццу. – Произнес голос. И этот голос был мне знаком.

Я резко вскочила, стукнувшись головой о лампу.

– Окей? Ох! – Я потерла голову. Невероятно.

– И я голоден.

– Что, прости? – спросила я, хихикая над самой собой. Моё тело откликнулось на голос Марчелло, волнение боролось с моим желанием разыграть всю ситуацию верно. Я представила его в офисе, в руке стакан с кофе, а на лице улыбка.– Погоди, ты просишь меня пойти с тобой и перекусить пиццей?

– Это очень хорошая пицца, – произнес он совершенно спокойным тоном.

– Ты знаешь, уже перевалило далеко на полдень. Ты не думаешь, что у меня уже могут быть планы на вечер? – поддразнила я его. Погодите, я что, флиртую? И еще...

Сегодня вечером Дэйзи придет поздно, поэтому я собиралась снова подбросить монетку и посмотреть, куда это меня приведет.

Новое для меня чувство свободы опьяняло. То, что мне не нужно было переезжать из одного загородного клуба в другой, чтобы встретиться с кем-нибудь, было настоящим блаженством. Было приятно, что мне, наконец, не нужно притворяться, будто мне нравится проводить время на собраниях Женского Общества. Все эти женщины с одинаковыми жемчужными ожерельями, в одинаковых кардиганах и с одинаковыми понимающими и симпатизирующими взглядами...Все эти мысли заставили меня задуматься о том, сколькие из них знали о том, что вытворяет мой муж. Или сколькие из них принимали в этом участие.

Но как только луч послеобеденного солнца ворвался окно и в мои мысли о доме, я осознала, что ни одна из этих женщин не имела того, что есть у меня. То, что я могу иметь.

Вечер с Марчелло. И это могло быть увлекательно.

Решение было принято, я широко улыбнулась.

– Буду готова к восьми вечера.

– Я уже стою снаружи.

– Подожди, что? – закричала я, соскочив с дивана и побежав в сторону двери в другую комнату. Выглянув из окна, я обнаружила, что он стоит на крыльце и прижимает к уху телефон.

– Я вижу тебя.– Он помахал мне рукой.

– Дай мне десять минут, – выдохнула я, затем отключилась и быстро отошла от окна. Я побежала в спальню, стянула с себя футболку и стала рыться в шкафу в поисках топа, который не нужно было гладить.

Я промчалась по коридору и остановилась перед овальным зеркалом.

– Чёрт,– зарычала я и попыталась пригладить волосы. Так как сразу после душа я задремала, то не успела их высушить.

Для того, кто имеет от природы вьющиеся волосы, это просто катастрофичное сочетание. Волосы были дикие и неукротимые. И, конечно же, квартира Дэйзи съела все резинки для волос, которые я привезла с собой. Я огляделась в поисках какой-нибудь шляпы. Фетровая шляпа или ад, при такой влажности воздуха я даже готова надеть вязанную кепку.

– Одну минуту! – крикнула я, обматывая вокруг головы шарфик, одновременно пытаясь уложить волосы назад.

– Могу я хотя бы войти внутрь? – спросил он.

– Нет!!! – закричала я и нахмурилась, глядя в зеркало. Я завязала его так сильно, как смогла, скрыв копну волос внутри шарфа, стиль шестидесятых. Я ненавидела это чувство несобранности. Дэниел ни разу не видел меня без прически. Пучок всегда был на месте, обувь всегда начищена, и уж точно каждый прыщик был замазан перед выходом на улицу.

– Привет, – произнесла я, открывая дверь после того, как закончила обматывать шарф.

И вот опять, в стране, где каждый мужчина презентабельно и прекрасно выглядел, он смотрелся просто ошеломляюще. Солнце светило ему прямо в спину, заставляя тем самым его выглядеть одновременно ангелом и демоном – прекрасно.

– Твоя рубашка надета наизнанку,–сказал он, прохода я комнату и закрывая дверь с тихим щелчком.

Я опустила голову. И убедилась, что она была надета не только наизнанку, но и еще задом наперед. Как там сказала бы Дэйзи? Dio mio.

– Отвернись.

– Che? (ит. "Что?")

– Отвернись, чтобы я смогла переодеться, – на полном серьезе ответила я, уже обернув руки вокруг талии, чтобы снять футболку.

Он издал легкий смешок, не веря, что я прошу об этом.

– Ты же знаешь, что я видел тебя. Всю тебя. Множество раз.

О боже.

– То была Эвери времен колледжа. Всё в жизни меняется и меркнет, как и в случае с вашим Колизеем. – Объяснила я, заправляя рубашку в желтые капри. – Так, всё, я готова.

Марчелло начал спускаться по лестнице, но затем повернулся, широко улыбаясь.

– Ты выглядишь...– начал было он.

Шарф развязался. Один его конец всё еще был в моих волосах, а другой развевался позади. Как и мои волосы.

– Всё так плохо, да? – спросила я, смущенной проводя руками по развевающимся кудряшкам.

– Нет, теперь ты выглядишь именно такой, какой я тебя помню.

Всё, что я могла сделать, это широко улыбнуться. Глупо, во весь рот, безнадежно.

Это продолжалось всё то время, пока я спускалась по лестнице и пока он не перекинул ногу через...

– Скутер??? Ты серьезно думаешь, что я поеду на этом через весь город???

Он обернулся и удивленно посмотрел на меня.

– Да?

– Ты хоть представляешь, насколько сумасшедшие люди ездят по этим...этим...гудящим закоулкам?

– Гудящим закоулкам?

– Ну, ты знаешь: бип-бип! А потом вы все приходите в движение, словно за вами черти гоняться, и несетесь через весь город. – Я скрестила на груди руки. Один раз я чуть не пострадала от одного рехнувшегося римлянина на Веспе, так что мне совсем не хотелось повторить подобный опыт, сидя за рулем такого средства, которое можно легко превратить в лепёшку.

Марчелло слез со скутера, затем сократил между нами дистанцию.

– В каком ты городе?

Я закатила глаза.

– В Риме.

– Именно. А как там говорится? Когда ты в Риме...

– Марчелло, не в этом дело. Дело в том, что это смерть – именно это случится, если я залезу на эту штуку. – Я стояла, перенеся вес на одну ногу, в то время как другой быстро притоптывала, хмурясь и скрестив руки на груди. А растрепанные волосы развевались на ветру. А он же просто рассмеялся. – Что?

– Mannaggia,– вздохнул он.

– Прости?

– Я говорю, ничего не меняется, – повторил он, но уже с озорной улыбкой на лице.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я о том, как ты дулась и ворчала, когда чего-либо боялась. Ты как те маленькие рыбки, которые сильно раздуваются, когда чувствуют опасность. Ты вела себя точно также, когда мы решили устроить ту экскурсию на лодке.

– И я была права в тот раз! Всё закончилось тем, что мы почти утонули!

Он покачал головой, а взгляд потеплел от воспоминаний.

– Почти утонуть не значит утонуть, так ведь? Мы же залезли обратно в лодку и продолжили наше путешествие, верно?

– Да, – ответила я. – Хотя и были полностью промокшие.

Он сделал еще один шаг в мою сторону.

– Моя любимая часть, – пробормотал он, почти коснувшись губами моего уха. – Я мог видеть всё, что хотел, прямо через твою блузку.

– Извращенец, – несмотря на это я улыбнулась.

– Ты мне доверяешь?

– Полностью, – ни секунды не сомневаясь, ответила я.

Он перевел взгляд на свой Веспа.

– Я не позволю, чтобы ты пострадала.

– Обещаешь, что не поедешь слишком быстро?

В его глазах заплясали искорки.

– Обещаю.

На заметку: фраза «быстрая езда» имеет совершенно иное значение в Италии.

Мы промчались через Трастевере, объехали Ватикан – достаточно большое расстояние, между прочим – всего за 15 минут. В этом транспортном потоке. Прежде чем я забралась на сиденье и руками обхватила Марчелло – что представляет собой отдельную историю, к которой я собиралась вернуться перед тем, как лечь спать – я внутренне успокаивала себя тем, что скутеры – это не машины и они не способы на быструю езду. Так что это будет больше «пуф-пуф», чем «врум-врум».

Как же это было далеко от долбаной правды. Мы мчались через весь город, вливаясь и выскакивая из трафика, пару раз разгоняясь до такой степени, что мне казалось, будто мои волосы сейчас сдует. А сигнал Веспы мог бы быть не таким писклявым. Ему следовало звучать скорее, как огромная сирена, что было бы более подходящим для такой свирепой махины.

Все, что я могла сделать в этой ситуации, это уткнуться лицом в спину Марчелло, держаться за него, крепко сжимая губы, чтобы ненароком все те ругательства в моей голове не вырвались наружу.

Ах,да, держаться. Мои руки, обнимающие его талию с того самого момента, как мы тронулись с места, были намертво сцеплены. Дважды, когда мы останавливались на светофоре, он опускал руки, скользя ладонями по моим рукам, успокаивая... Или просто дотрагиваясь?

Лицом я же всё также утыкалась ему в спину, и, боже милосердный, пах он просто великолепно. Удивительная вещь – память. Он уже не пользовался тем одеколоном, который я помнила со времен, когда мы были вместе, но, тем не менее, пах он всё также, этот чистый запах мыла, которым пахнут некоторые мужчины. Земляной и приятный и всё это Марчелло.

Все эти мелочи я заметила в течение тех наносекунд между остановками и началом движения. Всё остальное время я только и делала, что крепко жмурила глаза и молилась всем возможным божествам, охраняющим этот город, чтобы они позволили мне выйти из всего этого ужаса живой и невредимой.

– Ты пожалеешь, пожалеешь, сукин ты сын! – завизжала я, как только мы окончательно остановились, и я мгновенно стала слазить с заднего сиденья, пытаясь балансировать на ватных ногах. – Это было слишком быстро.

– Как это могло быть быстро? Мы же ехали с той же самой скоростью, что и весь остальной транспорт...

– Ш-ш...– Действуя чисто инстинктивно, я поднялась на носочки и прижала палец к его губам, а мои волосы в полном беспорядке торчали во все стороны.– Угостишь меня пиццей, и я тебя прощу.

И именно потому, что это был Марчелло, он поцеловал мой палец, затем укусил его, а после расплылся в волчьей улыбке.

– Пицца, – он взял меня за руку и повел в ресторан.

Он держал меня за руку. Я даже не была уверена, что он осознавал, что делал, но это было так инстинктивно. Моя ладонь, лежащая в его, вернула меня в те времена, когда я практически никогда не выходила на улицу без него, ведущего меня за руку. Он крепко сжимал её, когда мы исследовали водоемы в Кадакесе, или же лениво держал, когда он исследовал мой живот своим языком. Сейчас мне казалось, что всё наше проведенное друг с другом время можно было измерять держанием за руки.

Дэниел никогда не держал меня за руку. И если быть честной, я тоже никогда не брала его за руку сама. Почему-то держать своего мужа за руку казалось мне странным. Или как это всё вообще можно было описать?

Итак, я вошла в Pizzarium Bonci, где царил полный хаос, держа Марчелло за руку безо всякой задней мысли, а пальцы словно знали свое место, руке было комфортно и волнительно, что на моем лице расплылась широкая улыбка.

Pizzarium Bonci был настолько мал, что сложно назвать такое помещение рестораном. Но я уже начала понимать, что в подобных крошечных местах Рима обычно подают самые вкусные блюда. В этой небольшой пиццерии вокруг небольшого столика стояло три стула, еще было подобие барной стойки около окна и небольшая ниша для двоих недалеко от прилавка.

Я никогда не видела пиццы подобной этой. Подносы, подносы с длинной, прямоугольной пиццей, разрезанной по диагонали и похожей на французские тартины, только толще и покрытые слоем различных аппетитных топпингов. Традиционная пицца с моцареллой, базиликом и чем-то похожим на невероятный томатный соус. Нетрадиционная с инжиром и прошутто и... Что это, мята? Фуа-гра, салями, помидоры черри, фета, консервированные черные оливки, каперсы, рикотта, хамо́н серано, в общем, все, что можно описать словом «вкусно», было разбросано на этих прекрасных пиццах в самых подходящих сочетаниях.

Но место совсем не было романтичным, скорее тут царил полный хаос. Повара что-то кричали из кухни, парни за прилавком также кричали что-то клиентам в очереди, а покупатели же выкрикивали свои заказы, чтобы их могли услышать сквозь весь этот шум. Вокруг было громко, сумасшедше и прекрасно.

Марчелло попытался о чем-то спросить, но я с трудом могла его расслышать.

– Что ты сказал? – спросила я, прижимаясь ближе к нему с вопросительным выражением лица.

Он засмеялся и попытался еще раз повторить.

– Что...хорошо...окей...мне...решить?

Я со смехом покачала головой, жестами давая понять, что практически не слышу, что он говорит.

Он закатил глаза, но придвинулся поближе. Как только его рот оказался прижат к моему уху, отчего мы были так тесно прижаты друг к другу, что я задрожала, несмотря на всю духоту, царящую в ресторане.

– Видишь что-то аппетитное для себя? – А-а... Вот это был провокационный вопрос, особенно когда струя воздуха, исходящая из этих прекрасных губ коснулась моей неожиданно разгоряченной кожи. Я закрыла глаза в попытке привести себя в чувство. – Ничего, если я сделаю заказ за нас двоих?

Да, ты решай. Решай, как, где, когда, сколько раз и как громко я буду кричать.

Осторожнее, Эвери...

Не доверяя собственному голосу, я кивнула, указывая на то, что выглядело аппетитно, и он выкрикнул наш заказ, указывая рукой парню за стойкой. Несколько раз они двигались вперед и назад, в конце концов, остановившись на четырех различных кусках пиццы. В итоге он принес кусочки, завернутые в масляную бумагу, а я тем временем взяла пару напитков из холодильника, после чего мы направились на улицу, где было не так шумно и уселись за небольшой столик прямо напротив входной двери.

Он протянул мне кусок.

– Начни с этого, очень традиционная. Рикотта, цветки цукини и моцарелла. Тебе понравится.

Я откусила кусок, вязкий, тягучий сыр тянулся от пиццы, пока я жевала. Я застонала.

– Эт..оч...вксн..

Марчелло кивнул, откусывая огромный кусок от своей пиццы. Пока он жевал, его глаза были закрыты, а на лице было очень знакомое мне выражение. Он был доволен.

– А это что за вид?

– Острая ветчина, жареный лук и немного яблок.

Я удивилась.

– Яблоки?

Он поднес кусок к моему рту.

– Кусай.

Я откусила, и, естественно, это было невероятно. Я медленно облизала губы и с пониманием вздохнула. Его глаза следили за тем, как мой язык пытался ухватить частичку томатного соуса с нижней губы.

– Madonna mia,–пробормотал он, прислоняясь к стене позади себя. Было приятно осознавать, что я всё еще могу заставить его потерять самообладание.

– После того, как ты уехал из Барселоны, то всё это время находился в Риме? –спросила я, впиваясь зубами в очередной кусок. Томаты черри, фуа-гра и свежий базилик. Блаженство.

Он жевал медленно и методично; возможно, обдумывал варианты? Наконец, он сглотнул и произнес:

– Я оставался в Барселоне весь следующий год.

– Работая?

Он кивнул, а затем, выгнув бровь, продолжил:

– И не только работал.

– О-ох...

Ох…

Ну, ты же не думала, что он изнывал от тоски в течение девяти лет, правда?

Я откусила еще пиццы, в этот раз жуя уже более яростно.

– А куда ты отправился потом?

Довольный моей реакцией, он улыбнулся.

– 18 месяцев я работал в Дубае, в основном это было строительство с нуля. Почти год провёл в Иерусалиме, где еще больше узнал об экологичном строительстве, о том, как перерабатывать исходный материал, затем несколько месяцев был в Нью Йорке...– Он был в Нью Йорке? Он был так близко ко мне и даже не...Только как он мог с тобой связаться? А точнее подумай, зачем вообще он должен был с тобой связаться? – ...а затем я получил постоянную работу в Риме.

Сколько же мест он посетил. Сколько всего видел. В очередной раз меня пронзила боль, которая служила напоминанием того, что кто-то может проживать свою жизнь настолько насыщенно, благодаря возможности, которую в нужный момент ухватил за яйца и уже не отпускал.

– И вот теперь ты здесь, – произнесла я, всё еще восхищенная тем, что ему удалось многого добиться.

– И вот теперь ты здесь. – Его взгляд встретился с моим, изучающий, спрашивающий.

У меня было столько вопросов, которые хотелось ему задать. Кто сопровождал его во всех приключениях все эти девять лет? Была ли это женщина? Две женщины? Несколько? Много? С кем он делил постель и жизнь все эти годы? С кем-то особенным или просто с кем-то? Даже не знаю, что из всего этого меня интересовало больше.

И насколько особенной была эта Симона, с которой он пришел в тот вечер?

Я могла бы сидеть здесь часами и завалить его вопросами, но пиццерия была полна народу, а вокруг нашего стола словно акулы кружили посетители.

Закончив, я выбросила грязные салфетки в мусорный бак на углу улицы. Я чувствовала, как его взгляд следит за каждым моим шагом.

Телефон завибрировал, когда я возвращалась обратно к столику. Это был адвокат, сообщающий, что адвокаты Дэниела (да-да, во множественном числе) попросили об очередной встрече, что выглядело не совсем хорошо.

– Вот дерьмо, – пробормотала я, захлопнув крышку телефона и опуская его обратно в сумочку.

– Всё в порядке? –спросил он, дотрагиваясь до моего локтя. Несколько секунд я смотрела на его, но беспокойство разрушило всё то счастье, которое я ощущала от пребывания в обществе Марчелло. – Мы можем идти?

– Да, всё в порядке.

Казалось, его удовлетворил мой ответ, но затем он увидел, как я еще раз перечитываю сообщение пока мы шли по направлению к Веспе. На этой шумной улице стало еще больше народу, а очередь в пиццерию увеличилась раза в три.

– Если тебе нужен друг, чтобы выговориться, я всегда к твоим услугам, – произнес он, забрасывая ногу на скутер и подавая мне руку.

– Так вот кто мы с тобой? Друзья? – спросила я, беря его руку, но не двигаясь с места. Еще нет.

Он задумался, одновременно взглянув мне в глаза в поисках чего-то. Ответов? Колебаний? Сомнений?

– Я подумал, мы могли бы.

А затем я увидела, как что-то изменилось в нем. Осторожность, да, совсем немного. Но та стена между нами постепенно рушилась, меняясь, сглаживаясь. И сегодняшний день был тому доказательством. Я буквально ощущала, как тяжкий груз свалился с моих плеч, растворился в воздухе и улетел куда-то за пиццерию.

– Хорошо, – я кивнула. – Друзья.

С этими словами я забралась на Веспа без капельки сомнения, счастливая от того, что могу снова обхватить за талию и крепко прижаться к нему. В боковом зеркале я поймала его взгляд, он широко улыбнулся, довольный тем, что теперь я чувствовала себя более комфортно в нашей поездке.

Когда мы подъехали прямо к дому Дэйзи, я позволила ему помочь мне слезть со скутера, желая быть к нему ближе. Сейчас, когда я уже обнимала его несколько раз, моё тело неохотно отпускало его.

Тем не менее, мне пришлось это сделать, но он всё-таки поднялся со мной по лестнице до двери квартиры, и я заметила, что расстояние между нашими телами сократилось. Во всех смыслах. И от этого я почувствовала себя счастливой. Во всех смыслах.

– Пицца тебе понравилось, Эвери?

Господи, я обожала, когда он называл меня по имени. Подойдя к двери, я развернулась к нему лицом, мечтательно посмотрев в глаза.

– Очень понравилась. Спасибо. – Я протянула ему руку.

Он опустил взгляд на руку, затем посмотрел на меня и улыбнулся.

– И что мне с этим делать?

– Пожать? Подержать? Поцеловать? – Было еще слишком рано приглашать его в дом, но я прекрасно могла флиртовать.

Взяв мою руку мучительно медленным движением, он поднес её к своим губам и прижался ими к костяшкам пальцев. Взгляд он продолжал удерживать на мне, прожигая меня сначала одним легким поцелуем, затем еще одним, и, наконец, третьим. Взяв вторую руку, он повторил ритуал, целуя костяшки пальцев три раза. Держа мои ладони своими, он поднес к губам обе руки и поцеловал их, продолжая держать их вместе.

Я издала слабый вздох. Когда он выдохнул:

– Доброй ночи, Эвери. – Его дыхание коснулось моей разгоряченной кожи.

Он игриво потянул меня за шарфик, когда начал спускаться по лестнице, а затем умчался в ночь, бросив напоследок слова прощания. Я захихикала от вида этого сильного и сексуального мужчины за рулем крошечного скутера. Мне не очень хотелось признавать, что поездка по городу на этом крошечном средстве была очень даже приятной. Войдет ли это в привычку?

Может быть. Возможно. Мы все могли бы пользоваться этими маленькими врум-врум-машинками в нашей повседневной жизни.

***

Следующий вечер мы с Дэйзи пошли гулять вместе, и наша ежевечерняя прогулка привела нас в окрестности Монти. После того, как мы осмотрели окрестности и убедились, что и сами уже проголодались, мы зашли поужинать в милую небольшую закусочную со столиками на улице, с которых открывался прекрасный вид на Санта-Мария деи Монти, вокруг которой уже начали зажигаться вечерние огни.

Я буквально впитывала всю эту красоту, разбавляя её бокалом прекрасного просе́кко.

– Что за взгляд?

– М-м...?–переспросила я, отрывая взгляд от фонтана.

– Ты только что блаженно вздохнула пока пила шампанское. Что это было?

– Это был вздох счастья. Не беспокойся.

– Детка, я перестала беспокоиться в тот день, когда ты сошла с трапа самолета из Бостона. – Хмыкнула она, роясь в сумке в поисках звонящего телефона. – И говоря о беспокойстве...Ciao, Марчелло, что случилось? – Я улыбнулась, делая еще один глоток просе́кко, бессовестно вслушиваясь в разговор…– Что? Нет! Нет, они не могли этого сделать! Кому пришло в голову приклеить скотч на стену четырнадцатого века. Что? Ничего себе, хорошо, передай им, что нам придется соскабливать каждый дюйм этого скотча, так что мы возьмем с них еще 500 Евро. По-моему, вполне честно, так ведь?

Она прикрыла телефон рукой и прошептала:

– Что за идиот мог подумать, что это нормально приклеить поздравление с Днем Рождения на стену, которой уже более шестисот лет? – Затем она вернулась к разговору. – Хорошо, дай мне знать, если нужно моё присутствие. Ты же знаешь, как я люблю надирать задницы. Нет, я в Монти – то местечко с трюфелями и сыром. Ага, она со мной. Хм-м... Хорошо. Да,да, я спрошу.

Я стеснялась признаться в том, как заколотилось сердце, когда я поняла, что он спрашивает обо мне. Также мне я признаюсь, что пить просекко с широкой улыбкой на лице процесс достаточно сложный. Я приложила салфетку к губам, пока Дэйзи заканчивала разговор.

– Да. Да. Да. Пока он не перестанет орать. Хорошо. Ciao.– Затем она убрала телефон обратно в сумочку, скрестила ноги и уткнулась в меню, начав спокойно листать его.

– Итак... – сказала я, побуждая ей рассказать о звонке.

– Итак... Думаю заказать тортеллини с артишоками и белыми грибами. Звучит великолепно, правда?

–И-и...?

– Хм-м... Полагаю, что можно заказать еще жареные креветки с лимоном и бобами – вот это, похоже, действительно вкусно. Здесь недалеко от Треви есть местечко, где подают лучшие бобы...

–Это я. И я официально ненавижу тебя,–сказала я, откинувшись назад и со злостью продолжила листать меню. – Именно так это выглядит.

– Да ладно, ты выглядишь такой милой, когда влюбляешься. Всего один вечер за пиццей, и ты уже вся сгораешь от страсти! Хотя, учитывая то, что было между вами раньше, можно ли это технически считать влюбленностью? Ты уже забыла о том, что было, когда...

– Смотри, это я, официально готова придушить тебя. Именно так я выгляжу в такие моменты.

– Поняла, я поняла, – со смехом ответила Дэйзи. – Он спросил о тебе, спросил, как у тебя дела. Он хотел убедиться, что я передам тебе, что ты отлично справилась с вазой.

– Серьезно? – пискнула я, мгновенно прикрывшись меню, когда несколько столиков обернулись в нашу сторону. Скорее всего, удивляясь тому, как обычная американская девушка может быть такой жизнерадостной. – Серьезно? – Уже менее громко переспросила я.

– Также он поинтересовался, придешь ли ты на открытие нового банка, реставрацией которого мы занимались.

– Ох. Правда?–Я очень старалась, чтобы мой голос звучал равнодушно и спокойно. Но подруга ни на секунду не купилась.

Она лишь хмыкнула.

– Там будет полно людей искусства. Все эти старинные картины и мозаики привлекают в город различных деятелей искусства, а также кого-нибудь из министерства по работе с произведением античности. Им нравится смотреть на все эти старинные пыльные кусочки, которые мы откопали во время реставрации, а затем поместили их под лампы, и вывели на экраны. Но знаешь, мне кажется, ты не выглядишь очень заинтересованной, поэтому я просто скажу им, что подобное тебя не привлекает, так что...

– А теперь я официально утверждаю, что уже планирую твою смерть. И вот как это будет...

– Именно так ты выглядишь, когда понимаешь, что проведешь весь следующий вечер с Марчелло и кучкой старинных фресок, и вазой, к реставрации которой приложила руку. – Изображая меня, она стала улыбаться широченной сумасшедшей улыбкой, с мечтательным и восторженным взглядом. – На случай, если тебе интересно.

***

– Расскажи мне еще раз, как вы получили этот заказ?–попросила я, беря ее под руку, пока мы шагали в сторону вечеринки в банке.

Она поморщилась, пропуская ругающуюся между собой пару.

– Это был настоящий кошмар. Наши конкуренты снизили цену на свои услуги. Мы сказали заказчикам, что это подло и что они пожалеют о своем выборе, потому что квалификация той фирмы была далека от той, которой обладали мы, так как наша компания уже имела дело с фресками того периода и с подобной степенью износа.

– Полагаю, что вас не послушали?

– Точно. Они отдали объект компании с более низкими расценками, но уже через месяц буквально на коленях приползли к нам.

Мы остановились напротив толпы, которая глазела на то, как мужчина рисовал прямо на дороге Девушку с жемчужной сережкой. Для такого простого средства рисования и на такой неровной поверхности произведение выглядело просто великолепно.

– И что они сделали такого ужасного?

– Кто-то изобразил Иисуса с волосами Билли Айдола. – Она остановилась, чтобы сделать фотоработы мужчины. – Торчащие вверх кончики волос и так далее. – Я засмеялась так сильно, что мне пришлось догонять её. – У меня дома есть фотографии. Вечером я покажу их тебе.

Десять минут спустя мы пришли на празднование окончания работ по реставрации. Народу было так много, что люди сидели даже снаружи помещения с бокалами шампанского и закусками. Взяв с подноса напиток, я сделала глоток, молясь, чтобы моя нервозность исчезла к моменту встречи с Марчелло.

Что-то происходит с твоим телом на клеточном уровне, когда ты чувствуешь, что кто-то находится рядом. И чувство это только усиливается, если с эти кем-то вы были близки. По коже словно пробежал ток, и все эти заряды и искры возвращали меня к жизни.

Боковым зрением я видела, как он с легкостью движется в толпе. Было в его движениях что-то завораживающее, что буквально приковывало к нему взгляд. В большинстве случаев он недолго беседовал, пожимал руки мужчинам в костюмах, и обнимал тех женщин, чьи руки задерживались на нем чуть дольше. И от этого во мне неожиданно проснулась давно забытая ревность.

– Вокруг чего столпились все эти люди? – спросила я, поднимаясь на носочки и стараясь рассмотреть пьедестал со стеклянным покрытием в центре зала.

– Это одна из тех мозаик, которую мы обнаружили и сохранили,– ответила Дэйзи, уводя меня дальше.

Когда мы подошли, Марчелло делился какой-то исторической заметкой, которой внимали восемь женщин, в глазах которых светилось полное обожание.

– А это, дамы, Дэйзи Миллер. Её компанию надо благодарить за всё, что Вы здесь видите. Дэйзи, не могла бы ты сказать пару слов?

Будучи совершенно бесстрашной перед публичными выступлениями, Дэйзи поприветствовала Марчелло парой поцелуев в щеку, а затем заняла его место.

Неуверенная в том, стоит ли мне остаться и послушать её речь, или же исчезнуть в тени вместе с Марчелло, я стала ждать.

– Знаешь, что мне это напоминает? – сказал он, подходя ко мне со спины.

Медленно развернувшись к нему лицом, я сделала еще один глоток шампанского, а его взгляд остановился на оставшемся от блеска для губ следе на бокале.

– Что же?

Он направил нас в сторону полупустого угла.

–Каталонию.

Невероятно, как всего лишь одно слово, произнесенное нужным человеком, может вызвать огромное количество воспоминаний.

Слушая, как Марчелло прошептал это слово, я воспринимала его в совершенно ином значении.

– Музей. Невероятное сооружение. Я прекрасно помню Романские фрески. Ты возвращался туда?

Я попыталась звучать обыденно, но получилось чересчур возбужденно– но в хорошем смысле. Национальный музей искусства Каталонии таил в себе так много важных событий для нас двоих. Это было место нашего первого официального свидания в Барселоне.

Он покачал головой.

– Когда-нибудь...

Поехали прямо сейчас, подумала я, уже подсчитывая расстояние, которое нужно преодолеть на поезде.

Проходящий мимо официант случайно толкнул Марчелло в плечо, отчего он буквально налетел на меня. Его рука скользнула по моему телу, а пальцы погладили ткань юбки на бедрах.

Взгляд его прошелся по моему телу. Возможно, он уделил слишком много внимания вырезу блузки. Издалека всё выглядело вполне прилично, а вот вблизи...

– Я тут подумал... – начал он, прислонившись к стене. Что он еще придумал? – Не хотела бы ты, чтобы я провел для тебя экскурсию?

– Экскурсию?

Он кивнул.

– Посмотреть на работу, которую мы проделали? Работу, которую проделала ты тоже?

– Ваза?

– Она здесь,–ответил он.

Я огляделась, обратив внимание на то, что Дэйзи всё еще беседовала с посетителями, играя роль главного архитектора и руководителя проекта. Я заметила кучу народа, которые беспорядочно перемещались по залу, пили шампанское, пробовали закуски и наслаждались вечером. Я посмотрела за плечо Марчелло, в сторону того угла зала, куда он указывал, в то время как он вопросительно взглянул на меня в ответ.

В том направлении, куда он показал, не было никакой вечеринки. Ни единой души.

– Показывай дорогу.

***

– Дейзи справится здесь сама,–объяснил Марчелло, направляясь в сторону узкого прохода, и только эхо наших шагов раздавалось в воздухе, пока мы спускались по брусчатке вниз.Мне показалось, что мы оказались в каком-то монастыре. Чем дальше мы шли, тем уже становился коридор, и тем ближе прижимались мы друг к другу. – Красиво, не правда ли?

– Да, очень,– согласилась я. Я изо всех сил пыталась смотреть на безупречно исполненные деревянные части, совершенно нетронутые древние каменные стены, но в итоге всё, что я видела это его пальцы, которыми он дотрагивался до камней в стене и по деревянным частям. И всё, о чем я могла думать, это то, как будут выглядеть его пальцы на моем теле, о том, как они смотрелись когда-то на моем теле. Нервный смешок вырвался из моего рта, и я сделала вид, что закашлялась. Рядом с ним я с трудом сдерживалась.

Я почувствовала на себе его взгляд. Взгляд, который блуждал по моему лицу, прошелся по всему телу, на котором уже начали проявляться признаки чистой углеводной диеты. Но здесь это не имело никакого значения. Местным мужчинам нравились плавные линии. Я помню, как Марчелло нравились мои изгибы, за семестр в Испании я прибавила в весе около семи килограммов. Когда я вернулась домой, Дэниел намекнул на то, что мне следует начать посещать занятия фитнесом в зале Университета.

Марчелло подошел ближе, остановившись прямо напротив меня. Сердце забилось еще сильнее.

– Хочешь посмотреть на нее? – Он придвинулся ближе, практически вжавшись в меня своим телом.

– Что именно? – быстро спросила я, практически подавившись шампанским.

– Свою вазу. Я покажу тебе. Vieni qui. Следуй за мной.

– Да. Точно, – пробормотала я, безоговорочно следуя за ним, и молясь, чтобы в этом помещении появился хотя бы намек на легкий прохладный ветерок.

Мы дошли до древней арки, с нарисованной на ней виноградной лозой, которая вилась и поднималась по стенам и потолку. Здесь внизу всё еще был древний Рим. И теперь, в этом помещении, которое было таким старым и таким прекрасным, я наконец-то поняла, что нахожусь на своем месте, и даже вид Марчелло не мог отвлечь меня от красоты этойантичности. Для меня эти старые, потрескавшиеся стены всё равно оставались настоящим произведением искусства. Кто мог создать такое, и сколько времени это заняло? О чем они думали, когда тысячу лет назад решили строить подобное, тем более делать это руками и практически не имея под рукой никаких инструментов? Подобные вещи всегда привлекали меня.

Я видела, насколько команда Дэйзи постаралась сохранить оригинальную структуру и дизайн помещения, используя новые материалы. Невероятно насколько незаметно им удалось объединить новые и старые материалы. Я с трудом могла определить где какие.

Я обошла комнату, рассматривая цвета, пытаясь прочитать историю, оставленную на стенах. Старый, затхлый запах вернул меня в Испанию, где мы вдвоем исследовали музеи, церкви и строения, подобные этому. И присутствие здесь Марчелло буквально перенесло меня в то время…

Вот мы гуляем по улицам Барселоны, держась за руку, и смеемся. Вот мы сидим в непонятно каком по счету кафе, и он терпеливо учит меня итальянскому. А вот мы на моей крошечной кровати, сплелись друг с другом телами, в то время как лучи солнца падают на наши обнаженные тела.

Я повернулась в поисках Марчелло и обнаружила, как он стоит, прислонившись к стене, изучая меня. Его руки были скрещены на груди, а на лицо вернулась знающая ухмылка, вместе с той сексуальной, сбивающей с ног улыбкой, которой он незамедлительно заставляла меня искать всевозможные горизонтальные поверхности.

– На что смотришь? – спросила я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Ни на что, – ответил он, оттолкнувшись от стены. – На всё.– Он обошел вокруг меня, словно хищник в джунглях. – На тебя. – Он произнес это так открыто и честно, что я непроизвольно дотронулась рукой до шеи, на которой, я точно знала, моя кожа пылала огнем.

Я ощущала каждый его шаг. Я чувствовала, как он обходит меня. Я видела, трогала и пробовала на вкус каждый дюйм кожи этого мужчины, я знала, с чем имею дело. Его голос был глубоким, хриплым и, боже, он буквально пронизывал все моё тело.

Подойдя ко мне, он взял меня за руку.

– Пойдем,–резко произнес он. Затем прочистил горло и направился в другую сторону, выводя меня из прихожей в другую небольшую комнату, вход в которую был перекрыт бархатными лентами и надписью на итальянском, которая, очевидно, гласила, что вход туда запрещен, и которую Марчелло проигнорировал.

Он поднял ногу и перешагнул через веревки. Повернувшись, он протянул мне руку.

Я указала вниз на обтягивающий зеленый шелк, охватывающий мои бедра. Любой мой наклон или поднятие ног приведет к тому, что я выставлю всё свое богатство напоказ (а это очень плохо), либо шов попросту разойдется, так как юбка прилегала к телу очень плотно (что еще хуже).

– Ни за что.

Без слов он обхватил меня за талию и без труда перенес через перегородку. Я скользнула по его телу, пока ногами не коснулась пола. Он мог бы отпустить. Ему следовало отпустить, но он этого не сделал.

Грубые пальцы Марчелло нащупали полоску кожи между юбкой и обтягивающим топом. Двигаясь вдоль нее, он потирал мою кожу. Вперед и назад, обжигая каждый её сантиметр.

Его дыхание участилось, и я уже знала, что за этим последует. Низкое глубокое рычание, исходящее из его груди, которое он издавал всегда перед тем, как собирался меня поцеловать. Я непроизвольно облизала губы, пытаясь собрать остатки вина с губ. Его глаза поймали этот момент и вот он...Глубокий звук, его пальцы сжались сильнее, когда он притянул меня ближе.

Я задержала дыхание, боясь шевельнуться, боясь, что тот пузырь, в котором мы находились, может лопнуть в любой момент, и мы поймем, что зашли слишком далеко.

Его нос потерся о мой, а губы приблизились вплотную друг к другу. Он был почти здесь. Это было так естественно. Я знала эти губы. Я знала какие они, как они движутся по моему телу...Господи, я хотела его! Это выглядело так, словно всё было только вчера, и та женщина, которой я была сейчас, превратилась в ту девочку, которая больше всего на свете желала, чтобы это случилось.

Потому что в тот момент в этом не было ничего неправильного, всё происходило само собой. Желая этого так сильно, я поднесла руку к его волосам и накрутила на палец прядь его волос. Рука, держащая меня за талию, прижала меня к его телу еще сильнее.

Мне всегда нравилось, когда меня целуют. Это могли быть быстрые поцелуи, которые словно говорили «я люблю тебя», или же глубокие, которые пронизывали всё твое тело словно живой провод под твоей кожей. Прошло много времени с тех пор, как я ощущала такую сильную нужду, исходящую от чьих-то губ. Это было так давно, что я даже не помнила тех поцелуев, от которых сжимались пальцы на моих ногах, а сама я забывала обо всем на свете.

Возможно, потому, что мы были на вечеринке, на которой присутствовала куча народу, с которыми он работал, или потому, что всё это проходило в здании, который раньше был монастырем, но я просто горела желанием и одновременно была в ужасе от того, насколько сильно хотела его. Но затем я услышала голоса группы народа, которые направлялись в нашу сторону и что-то изменилось, я изменилась. Я не подумала, а среагировала так, что оттолкнула его.

Я сделала неуверенный выдох, а затем такой необходимый мне глубоких вдох. Это было именно тем, что я не планировала и не собиралась позволить этому случиться.

Блеск в глазах уступил место той самой боли, которую я увидела в его глазах в тот самый первый вечер нашей встречи в кафе.

– Марчелло, я...

– Прости. Я понял.

– Марчелло, подожди,– позвала я, но он уже ушел.

Я искала его среди гостей, но, как и в тот первый вечер, он делал всё возможное, чтобы избегать меня.

– Что произошло? – спросила Дэйзи, отводя меня в сторону.

– Всё вышло из-под контроля. Мне придется снова извиниться. Снова. – В расстройстве, я пробежалась пальцами по волосам. – У меня такое ощущение, что я только и делаю, что извиняюсь перед ним.

ГЛАВА 9

– Ты что, шутишь? – спросила она, взглянув на конверт со скептицизмом и не веря своим глазам.

– Слушай, я не знаю, где он живет. И я не собираюсь караулить его у офиса, поэтому мне нужно, чтобы ты сделала это.

Если там листок с вопросом нравишься ли ты ему и рядом две клеточки с ответами «Да» и «Нет», то я надеру тебе задницу, когда вернусь домой.

Я не удостоила её ответом.

Извинение было просто необходимо, поэтому я поступила так, как поступила бы уважающая себя, практически разведенная тридцатилетняя женщина. Я послала ему письмо через свою лучшую подругу, с просьбой позвонить, отправить мне электронное письмо или ответить такой же запиской. Я предоставила ему всевозможные способы.

Я совсем не планировала торчать дома весь день, но я не хотела пропустить момент, если он вдруг решит послать мне электронное письмо. Моя почта была заполнена входящими письмами от любознательных друзей, еще больше писем было простых знакомых, которых определенно интересовала только «грязная» часть истории, и как минимум четыре письма пришли от мамы.

Мама не одобряла мой побег в Рим, хотя и она и папа были полностью на моей стороне, когда я решила бросить Дэниела. Но уйти от Дэниела совсем не означало уехать из страны, как-то так было сказано в первом письме от нее.

Во втором она интересовалась, почему я просто не приехала к ним домой. В такой момент мне не следовало быть одной. Она бы приготовила мою любимую грудинку, взяла бы для нас в прокате смешные фильмы, купила бы мне шоколадное мороженое (да, моя мама любила решать проблемы способами, взятыми непосредственно из мелодрам с Джулией Робертс), и, богом клянусь, она бы вытащила меня из этого кризиса.

В третьем письме она предполагала, что мне все же нужно какое-то время побыть одной, но если одиночество – именно то, что мне нужно, тогда я могла бы спокойно уехать в домик на Кейпе, где, если только я сама не захочу, никто бы меня не потревожил. Более того, если я хотела одиночества, то, бога ради, почему я выбрала именно Рим, кишащий туристами в летний период?

Четвертым и последним письмом она хотела сказать, что готова дать мне полную свободу, что она и папа в любом случае продолжают меня поддерживать, но ради всего святого, могла бы я ответить на их письмо как сделала бы любая прилежная дочь.

Она была права. Я бросила все и сбежала, и тогда меня совсем не волновали их чувства. Я быстро напечатала письмо, обещая, что со мной всё будет в порядке, я уже освоилась, и да, как только они установят скайп, то я бы очень хотела сделать видео звонок.

Я подчистила всю остальную почту, накрасила ногти лаком цвета «Красный Рим» – очень символично – а затем продолжила портить маникюр, подумывая о том, чтобы взять мольберт и спуститься наружу во двор.

Я уже испробовала различные материалы, большей частью это были цветные карандаши и пастель, но в свой второй визит в магазин я приобрела новенькие акриловые краски и несколько великолепных кистей. Не зная, что же именно я собиралась написать, и переживая, что у меня не было практики длительное время, я решила не покупать холст, а пока начать с чего-то менее дорогого, например, с плотного картона. Какую-то его часть я купила, а кое-что подобрала на улице. Если вы хотите воплотить какую-то идею, концепцию, да что угодно, то в качестве холста сгодится даже обычная коробка из-под обуви.

Я закрепила все на дешевом купленном мольберте, и поставила все это в углу гостевой комнаты, ежедневно рисуя там всё, что приходило в голову. Я изображала как свет падает на крошечную веранду, рисовала урны, стоящие на углу, которые я могла видеть из окна, в общем, я рисовала всё, что попадалось на глаза, чтобы руки привыкли держать кисть.

Сегодня мне было необходимо выйти из дома, чтобы больше не думать о том, примет ли Марчелло мои извинения. Так что я собрала все свои инструменты и направилась во двор, пытаясь точно определить цвет вьюнка, каскадом спускавшегося с балконных горшков.

К десяти я подобрала цвет.

К обеду я благополучно нанесла пурпурный цвет, изображая бугенвиллеи, растущие рядом с вьюнком.

К двум я нарисовала целый цветник, еще пару на другой стороне улицы, мостовую под ними, небо сверху, а затем задумалась о том, чтобы снова начать рисовать урны, потому что в голову пришла мысль, что он уже не позвонит. Или не напишет. Или не отправит е-мейл.

Я занесла всё обратно в дом, вымыла руки, в последний раз проверила телефон, а затем открыла ноутбук.

Должна ли я? Или нет?

Я только села писать ему письмо, как вдруг услышала стук в дверь.

Сорвав фартук, я затаила дыхание вместе с надеждой. Открыв дверь, я выглянула за угол и вздохнула с облегчением, когда увидела его.

–Я уже было начала думать, что не увижу тебя следующие девять лет,–произнесла я, открывая шире дверь, чтобы он мог войти.

Он остановился на крыльце, засунув руки в карманы. В это момент он был очень похож на того парня, которого я помнила, но вместе с тем были в нем и черты мужчины, которого я начинала узнавать. Уверенный, красивый, и неужели он рад меня видеть.

– Я не помешал? – спросил он, бросив взгляд на мои измазанные в краске руки. – У тебя тут...– Он дотронулся рукой до моей щеки. – Вот здесь. Рисовала... Э-эм...Melanzana?

– Что это значит? –cпросила я, гадая над тем, каким же цветом испачкано моё лицо. – Арбузы?

Он улыбнулся, большим пальцем стирая всё еще мокрое пятно с моей щеки.

– Фиалка, большой...У-уф...Фиолетовый овощ.

И тут до меня дошло. Именно такого цвета была бугенвиллея.

– Ты, наверное, имел в виду цвета баклажана.

Кивнув, он потер краску между большим и указательным пальцами.

– Эвери... – начал он, но я остановила его, одновременно затаскивая в дом.

– Могу я кое-что сказать? Первая. Прежде, чем ты произнесешь хотя бы слово?

Несколько мгновений он думал, но затем кивнул.

– Я сожалею. Мне не следовало отталкивать тебя,–объяснила я, осторожно подбирая следующие слова. – Я хотела поцеловать тебя. В банке. Под банком. Где угодно. –Я чувствовала, как краска приливает к лицу, но мне было все равно. Я должна была высказаться и убедиться, что он понял, почему я остановила его, почему мне пришлось остановить его. Он смотрел на меня изучающим, пронизывающим взглядом. Именно этот взгляд всегда делал меня беспомощной. Я же упорно изучала свои ладони. Если я не буду смотреть на него, тогда я смогу произнести следующие слова. – Я испугалась, когда услышала, что кто-то идет. Думаю, что вроде как запаниковала.– Удивляюсь, как кожа на руках еще не стерлась от того, что я так сильно её выкручивала. Но всё же я продолжила.

– Я не хотела, чтобы ты целовал меня. Точнее, я хотела, но не хотела, чтобы это произошло, когда где-то за углом ходят люди. Столько времени прошло с тех пор, когда... Ну... Когда кто-то смотрел на меня так, как это делал ты. В банке.

– Под банком, – услышала я в ответ. Его голос дразнил, но в то же время был полон нежности и тепла. Подняв глаза, я обнаружила, что он улыбается.

– Я подумал, что ты смущена. – Сказал он, опустив взгляд на мои губы.

– Что? Каким это образом ты вообще мог меня смутить?

Он кивнул, а уголки рта слегка приподнялись в хитрой улыбке.

– У меня есть идея.

–Я что-то пропустила? Снова?

– Ты снимаешь фартук, смываешь краску, а потом ты и я, мы пойдем прогуляться, хорошо?

Прогулка. Да. Я могу гулять. Хотя у меня был один вопрос.

– Я пойду с тобой куда угодно, но хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

– И что же?

– Разговаривай со мной, пока мы гуляем. Поясняй каждый наш шаг. Куда мы поворачиваем, насколько старое то или иное сооружение. Всё. Право, лево, север, юг. Не пропускай ни малейшей детали.

***

У Дэйзи и Марчелло были совершенно разные методы в изучении города. У Дэйзи было приобретенное чувство гордости, поэтому она болтала без умолку, словно мы были на экскурсии. Она любила красоту и историю Рима, но рассказывала о городе с академической точки зрения.

– Ты знала, что в Риме более трехсот фонтанов? – спросила она, бросая монетку в один из таких фонтанов с внешней стороны Макдональдса. Это был один из тех случаев, когда я размышляла над смесью старого и нового. – И около девяти сотен церквей! Это огромное количество.

–Возможно, тебе следует подрабатывать гидом. – Однажды вечером поддразнила я, когда мы прогуливались мимо группы туристов, во главе которой виднелся лимонно-зеленый флаг. –Уверена, что туристическая компания «Тёмный Рим» тут же возьмет тебя на работу, только взглянув в твое резюме.

Всё, что она мне рассказывала, было интересно, но иногда мне хотелось побродить или потеряться в городе.

И именно таким гидом был Марчелло. Мы потерялись в городе, прогуливаясь там, где хотели. Я забрасывала его случайными вопросами, а он отвечал, чаще всего сопровождая ответ какой-нибудь историей. Я впитывала в себя рассказы словно губка, пыталась мысленно делать фотографии, чтобы в будущем воспроизвести все эти пейзажи на холсте. Даже крыши окружавших нас домов были тем, что мне хотелось бы запомнить. Серый шифер, красный кирпич, где-то была черепица, где-то кровельная доска, вроде бы ничего не гармонировало, но всё настолько подходило друг другу. А еще я обнаружила, что просто влюблена в двери. Насыщенно синие, алые и зеленые – это мир был наполнен красками.

Наконец, мы направились в сторону Тибра, где прогуливались по широкому тротуару и наслаждались бризом, дующим со стороны реки.

– Налево, направо или прямо? –спросил он, когда мы подошли к великолепному каменному мосту, заполненному пешеходами.

Я остановилась напротив столба с невероятно красивым резным узором, чтобы прочитать надпись: Ponte Vittorio Emanuele II. Подобные мелочи всё больше приводили меня в полный восторг. Всё вокруг имело название, и не просто улица такая-то и такая-то, или улица того-то и того-то. Прекрасные, исторические названия, произношение которых давалось мне с трудом, но, тем не менее, больше всего мне нравилось, как ОН учит меня их правильному произношению.

– Повтори? – попросила я, указывая на потемневшую от старости табличку.

– Ponte Vittorio Emanuele. – К моему удовольствию он медленно произнес название по слогам. Либо потому, что он искренне хотел, чтобы я выучила, как правильно произносить это название, либо же он знал, что это его акцент приводит меня в экстаз.

– Почему ангелы? – Я указала на самый верх огромного каменного постамента, где размещался ангел со щитом в одной руке, а другая его рука держала копье, которое было гордо поднято вверх.

– Это знак победы. Они названы в честь Виктории, римской богини победы в войне. Их изображения можно найти по всему Риму: на украшениях, деньгах и в архитектуре. Когда-то ей поклонялись в храме на Семи Холмах.

В тот момент я не особо уделяла внимание тому, о чем именно он рассказывал, мне просто хотелось, чтобы он продолжал говорить, а я, в свою очередь, отвечала.

И словно по моему желанию Марчелло принялся объяснять, почему у каждого моста было название, и как пересекающиеся между собой улицы были связаны с мостом и городом. Каждый уголок этого города имел какую-то историю. Именно поэтому рассказы Марчелло завораживали и возбуждали.

Мы продолжали идти вдоль Тибра, вдоль улицы тянулся ряд деревьев, а пространство все больше заполнялось парочками, семьями, бегунами, туристами и местными, которые вышли на прогулку, чтобы в очередной раз насладиться своим городом. Он закинул свою руку мне на плечи, когда наклонился сообщить, что мы находимся недалеко от Большого цирка (Circus Maximus – самый большой ипподром в древнем Риме – прим. пер.).

– Ох... В смысле ты про тот, где снимался Гладиатор? Обожаю этот фильм,–ответила я.

– Ты меня дразнишь?

– Нет! Ты же смотрел его, верно? Рассел Кроу надирает зад в Колизее. Круто.

Он хмыкнул.

– Историческая неточность.

Я засмеялась, толкая его в плечо, когда он нахмурился.

– Не будь таким ревнивым. Расселу с тобой не сравниться. Покажи мне еще больше Рима.

И он показал. Мы продолжили бродить по улицам, наугад выбирая направление.

Когда я намекнула, что слегка проголодалась, то он купил мне упаковку маленькой жареной рыбы, приправленной солью и соком лимона. Вкуснотища.

Я была согрета не только теплой погодой, но и его вниманием, а как же иначе. Его более чем реальное присутствие, самоуверенность, которую он не растерял за прошедшие годы. Когда он поймал меня за подглядыванием, то грудь его непроизвольно поднялась, отчего я не смогла сдержать улыбку.

Весь день он был обходителен и практически не приближался ко мне. Он дотрагивался до меня только если это было случайное касание плечами или же чтобы придержать меня за спину, когда мы обходили какие-либо препятствия, но это всегда было уважительное прикосновение. Несколько раз я чувствовала, как его рука случайно касается моей, а затем он её сгибал и прятал в карман.

К тому времени, когда солнце начало скрываться за горизонтом, мне стало все труднее и труднее игнорировать то мощное притяжение, которое всё еще было между нами. Напряжение между нами напоминало струну, которая связывала меня, нас, с воспоминаниями о Барселоне.

Я почувствовала словно невидимая рука толкает в спину, заставляя меня приблизиться к нему. Словно позади нас были стены, которые двигались, заставляя нас быть ближе к друг другу. И в отличие от предыдущего вечера, в этот раз я не убегу.

– Марчелло? –спросила я, коснувшись его предплечья. Я почувствовала, как напряглись его мышцы. Его рука сжалась в кулак прежде, чем он накрыл мою ладонь своей. Это был первый раз, когда он намеренно дотронулся до меня, и даже несмотря на то, что данный жест был совершенно невинным, я ощущала его совсем по-другому.

Было заметно, что он борется с собой. Брови его были сведены, а взгляд опустился на наши руки, он словно изучал их. Рот изогнулся в улыбке, и я горела желанием узнать, о чем же он думает в этот момент.

Он кивнул, тяжело сглотнул, теперь уже он замедлил шаг.

– Давай еще немного погуляем. Хочу кое-что показать тебе до того, как стемнеет,–произнес он, указывая в направлении улицы с наименьшим количеством народа. – Расскажи, как много штампов в твоем заграничном паспорте.

– Штампов?

– У тебя было столько планов, связанным с путешествиями по всему миру – я помню, как ты не могла дождаться, чтобы заполнить все пустые страницы штампами. Поэтому расскажи мне обо всех местах, которые тебе удалось посетить после Испании. Последние несколько часов из нас двоих именно я болтал без умолку, так что теперь твоя очередь.

Я прекрасно помнила тот наш разговор. Мы лежали в постели – там происходила большая часть наших разговоров – и я использовала его тело в качестве карты мира. Каждый поцелуй, оставленный на его коже, обозначал страну, которую я собиралась посмотреть. Мне хотелось понять их стиль жизни, культуру. Искусство.

– Ох.Так... – Я остановилась, чтобы сделать фото заката позади древнего амфитеатра. Позже я собиралась сделать зарисовку этого пейзажа.

– Эвери, выглядит так, словно ты пытаешься избежать ответа, да? Расскажи.

Я вздохнула и прислонилась к автобусной остановке.

– Я путешествовала. Много. Бесчисленное количество раз, на самом деле. Давай посчитаем...Гавайи, Каймановые острова, Мальдивы, Белиз, Сейшеллы. – Я перечисляла на пальцах все мои отпускные путешествия. И давайте не будем забывать о десятках выходных, когда мне приходилось бывать на соревнованиях по гольфу в Вегасе, Майами, Лос-Анжелесе.

Пока я продолжала рассказывать о невероятно шикарных курортах с голубой водой, неожиданно поднялся сильный ветер. Чисто машинально Марчелло обнял меня за плечи и притянул ближе к себе, чтобы защитить он резкого порыва ветра. Я продолжала свой рассказ о том, как однажды победила в конкурсе танцев лимбо на Каймановых островах, а Марчелло внимательно смотрел на меня.

– Могу я кое о чем спросить тебя?

– Конечно. – Где-то неподалеку послышался звон колоколов. Восемь вечера. Мы гуляли несколько часов.

– Все эти путешествия. Звучит так, что всё это не ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Словно поездки во все эти места выбирал кто-то другой, верно?

– Да, – согласилась я, обдумывая, следует ли мне рассказать про Дэниела и про то, что произошло, когда я вернулась домой. Я минимум три раза открывала рот, чтобы начать рассказ, но мне просто не удавалось сформулировать всё в своей голове.

Он ждал, терпеливо и спокойно, пока я пыталась принять решение. Он видел, как я сомневалась, но затем избавил меня от мучений.

– Эвери, всё в порядке. Расскажешь мне всё, что можешь и когда сможешь, хорошо?

– Скоро, мы обязательно поговорим о моей жизни в Бостоне.

Удовлетворенный, он продолжил вести нас.

– Значит, ты не ездила никуда из тех мест, где хотела бы побывать?

– Однажды. – Я сделала глубокий вдох и встретилась с ним глазами.– Испания была тем местом, которое мне понравилось. То время, которое я проводила за рисованием в храме Святого Семейства. Плавание в том же самом море, в котором купался Дали много лет назад. Понравилось, как я потерялась в Готическом Квартале, – я опустила взгляд. – Ты.

Он дотронулся до моего подбородка.

– Звучит так, словно это говорит та Эвери, которую я помню.

Он быстро перевел меня через пешеходный переход, через загруженный перекресток, заполненный гудками, громкими криками и пронесшимися мимо пары мотороллеров. Мы шли и наслаждались заходящим солнцем, которое на таком расстоянии было похоже на огромный купол, накрывающий город. Я ускорила шаг, чтобы поскорее увидеть, что же он хотел показать мне.

И у меня буквально не было слов.

– Чёрт возьми! – пробормотала я, но Марчелло одной рукой обнял меня за талию, а палец другой приложил к моим губам.

– Не так. И не здесь, – прошептал он, заставляя меня гадать, относилось ли это к поцелую или к моему восклицанию.

– Это невероятно, – прошептала я, поворачиваясь вокруг своей оси, чтобы рассмотреть светлую каменную стену, которая поднималась высоко вверх над нашими головами.

Он привел нас на площадь Святого Петра.

Я никогда не была религиозной. Мы ходили в церковь, когда я была совсем ребенком, потому что именно это делали все приличные люди. Именно по этой причине я делала это и с Дэниелом. Ты надеваешь все самое лучшее и завтракаешь с худшими. Но ничто из этого в церкви делать не требовалось.

Здесь ты ощущаешь себя... не знаю...я не говорю, что почувствовала какое-то божественное присутствие... или всё же почувствовала. Любое движение вокруг всегда заставляло меня чувствовать хоть что-то. Например, искусство, которое я обожала, история, которую я изучала столько времени за столом в библиотеке до самой ночи. А те ощущения, которые охватили меня сейчас, были каким-то иными. Волшебными.

– Пойдем. – Он слегка подтолкнул меня, подставляя для удобства согнутую в локте руку. Такой старомодный жест, но именно ему он очень подходил. Он повел нас в сторону каната, натянутого для того, чтобы упорядочить посетителей, которые плотным потоком проходили вдоль него, а затем я остановилась, раскрыв рот и с огромным желанием сделать зарисовку именно в данный момент.

Я не знала, куда следует посмотреть в первую очередь. Высокие и благородные колонны располагались по кругу вдоль стены. Огромные величественные статуи, которые взмывали к самому верху и были похожи на часовых, которые веками защищали их маленький город. Мы обошли всю площадь, мой телефон пополнялся всё новыми и новыми фотографиями. Я кружилась, пытаясь запечатлеть каждый дюйм этой красоты, но этого все равно было недостаточно. И словно зная, о чем я думаю, Марчелло положил руку мне на спину и повел нас к одному из черных раскладных стульев.

– Теперь ты знаешь, как добраться до этого места, так что легко сможешь вернуться. Принеси с собой мелки или карандаши, нарисуй это.

Он выглядел сияющим, таким красивым, что моё сердце пропустило удар.

– Мне кажется, что я могла бы неделями сидеть тут, но все равно не смогла бы передать даже сотую часть всей этой красоты.

– Надеюсь, что смогу посмотреть на все твои работы рано или поздно. Я скучал по тому, как ты рисуешь.

После этого мы не проронили ни слова, пока не покинули площадь Святого Петра. К тому времени, как мы добрались до дома, ночь накрыла город чарующей темнотой. Я была погружена в собственные мысли, прокручивая еще раз все те пейзажи, которые мы встретили во время прогулки, а также представляя те места, которые я только собиралась посетить. Сегодняшняя наша прогулка доказала насколько компактным был этот город. В радиусе нескольких миль вы могли увидеть десятки восхитительных пейзажей.

По пути домой Марчелло раз за разом что-то печатал в своем телефоне. Несколько раз он извинялся, а я старалась не думать о том, кто же это обрывает ему телефон. Нам еще только предстояло поговорить о Симоне, женщине, с которой он сидел (и которую целовал) в тот вечер, когда я только приехала в Рим. Значит ли она до сих пор хоть что-то для него? Насколько у них все серьезно? Можно ли ему находиться здесь со мной? С сердцем полным удовольствия и головой полной вопросов, мы поднялись по ступеням к квартире.

Я развернулась и Марчелло оказался прямо передо мной. Он находился настолько близко, что я ощущала ткань его рубашки на своих голых руках. Бесчисленное множество наших свиданий в Испании заканчивались подобным образом, он смотрел через мое плечо на дверь гадая, приглашу ли я его войти или нет. Я подумала про записку от Дэйзи. Он уже не был мальчишкой... Могу ли я попросить его войти?

– Сегодняшний день, сегодня всё было просто превосходно,–начала я. – Спасибо за то, что показал Рим.

– Я счастлив, что тебе нравится мой город.

Я знала, что он говорит правду. Ему всегда нравилось делать меня счастливой, искать вещи, которые мне понравятся и которые я полюблю. Набравшись смелости, я подняла взгляд.

– Прямо сейчас я думаю о том, чтобы мне понравилось.

Его взгляд мгновенно изменился, стал более горячим.

– Может быть, поцелуй?

Я задержала дыхание, приоткрыв губы в безмолвном ответе.

Он обхватил мое лицо ладонями и медленно поцеловал меня в обе щеки.

– Я думала немного о другом,–предположила я, облизав губы в тот момент, когда его взгляд скользнул к моему рту.

– Боюсь, что если поцелую тебя так, как мне хочется, то уже не смогу остановиться.

Я кивнула, не соглашаясь, я скорее давая понять, что понимаю, о чем он говорит.

– Спокойной ночи, Эвери. – Марчелло удерживал на мне взгляд, пока спускался по лестнице.

Я вернулась мыслями к тем моментам сегодняшнего дня, когда это почти случилось с моей или его стороны. Момент, когда нас прижало друг к другу в толпе снаружи Колизея. Когда он обнял меня, когда мы шли вдоль Тибра. И в предыдущий вечер, когда он поднял меня, чтобы перенести через канат, словно я ничего не весила, а я практически позволила ему поцеловать себя именно так, как желала.

Но не позволила.

– Марчелло,–прошептала я так тихо, что подумала, будто он меня не услышал.

Ох, но он услышал. И в три прыжка оказался на самом верху лестницы.

Прежде, чем я успела сделать следующий вдох, его тело прижало меня к кирпичной стене. Его рот, горячий, голодный и путешествующий по моей шее, плечам, к уху, в которое он прошептал:

– Позволь мне дотронуться до твоих губ.

Больше всего на свете я хотела затащить его в тень и проделать все то, о чем мечтала.

«И что же тебя останавливает? Ты это заслужила» шептал голос в моей голове.

Я взяла его за подбородок, чтобы еще раз взглянуть в эти прекрасные глаза прежде, чем коснусь этих прекрасных губ.

– Я даже не осознавал, насколько соскучился по тебе. Скучал по твоимгубам,– прошептал он, заставив меня этими словами буквально взлететь от счастья.

– Марчелло...–выдохнула я, встретившись с ним губами. Кроме этого целующего меня мужчины всё остальное перестало для меня существовать в тот же миг. И мне хотелось больше всего на свете часами целовать его, не заботясь о том, что происходит вокруг, знакомиться с каждой чёрточкой и дюймом кожи его чувственного рта.

Но это наше воссоединение было меньше всего похоже на расслабляющую встречу. Девять лет, прошло девять лет моей жизни без подобной страсти.

С глухим стуком я привалилась спиной с входной двери Дэйзи. Мы шарили руками по телам друг друга, смеясь и продолжая целоваться, до тех пор, пока он одной рукой не обхватил мои руки и не поднял их над моей головой. Другая его рука в тот же момент начала быстро расстегивать пуговицы на моей рубашке, легко скользя вниз. Я сделала резкий вдох, когда его пальцы начали свой танец вокруг моей груди. Я нуждалась в этом, о боже, я так нуждалась в нём! В данный момент я как никогда нуждалась в его руках на моем теле. Мое дыхание быстро переросло в стон, побуждаемый движениями его пальцев, скользящих по краю моего бюстгальтера, движения были то плавными, то грубыми, и это мне нравилось.

Я прижималась к нему телом, пытаясь вырвать руки из захвата над головой. Мне безумно хотелось дотронуться до него. Мне хотелось запустить руки в его волосы, дотронуться до его лица, в то время как его жаркое дыхание касается моей кожи, но его захват не ослабевал.

Когда он, наконец, отпустил меня, я была к этому совершенно не готова, поэтому потеряла равновесие, отчего мы оба не удержались и случайно наткнулись на широкую кадку с цветами, стоявшую на крыльце. От наших действий она стукнулась о металлические кованые перила и разбилась вдребезги, рассыпавшись по всей лестнице.

Через несколько секунд из окна появилась голова Дэйзи и уставилась на нас, смеющихся.

– Эй, ребята, привет. Что тут происходит? О... Мне нравился этот горшок.

Марчелло прижался ближе ко мне, уткнувшись лбом в изгиб шеи, и я чувствовала кожей, что он улыбается.

– Дэйзи, cara, –начал он приглушенным голосом. – Я заменю его. Buona sera.

Она хмыкнула, прежде чем исчезнуть в проеме.

В следующие несколько минут Марчелло помог мне привести одежду в порядок. Я наблюдала за тем, как он с тщательной осторожностью приглаживает мою блузку. В тот момент он был тих и задумчив, пытаясь дать мне время на то, чтобы собраться после такого разрушительного действа. Возможно, это было его реакцией на то, что только что произошло, или же последствием того, что мы оба знали, что могло случиться, если бы он остался.

Я убрала его руку с края рубашки и прижала его ладонь к своей щеке, наслаждаясь её теплом на моей коже.

– Когда я снова увижу тебя? –спросила он, когда я в очередной раз приблизилась, чтобы поцеловать его. Легкое касание губ быстро переросло в очередной глубокий, ищущий поцелуй. – Эвери, когда? – умолял он, целуя мои губы, мои щеки, лоб. – Когда?

Мой мозг был словно в тумане, поцелуи дурманили и сбивали с толку.

– Скоро, – произнесла я между поцелуями. – Обещаю. Это случится очень скоро.

После очередного легкого поцелуя он произнес:

– Скоро.

Затем, подмигнув, он заскользил на перилах вниз и исчез за углом, что-то насвистывая.

***

На следующий день, я танцевала на кухне, напевая мотив, который услышала вчера в пиццерии. Я не знала, чья это песня, но она определенно стала моей любимой.

– Доброе утро-о-о-о, лучшая подру-у-у-уга-а-а, – пропела я, постукивая чашками под ритм, звучащий в моей голове. Я взяла деревянную ложку и кофемолку, а затем начала отбивать свой собственный ритм по столешнице, одновременно двигая попой перед Дэйзи.

Она сидела за стойкой, держа кружку с кофе в руках, и ждала.

– Кажется кое-кто хорошо себя чувствует этим утром, ох, прости, вообще-то уже полдень. Пение через боль?

– Боль? Что ты имеешь в виду? –спросила я, когда проснулся ото сна блестящий кофейный монстр.

–Прошлой ночью дверной молоток буквально впился в твою спину. Я предположила, что сегодня тебе дико больно. И еще я заметила, что у твоих губ была тренировка,– усмехнулась Дейзи.

Прошлой ночью на пути в спальню я проходила мимо зеркала в холле и остановилась, чтобы взглянуть на себя. Без сомнения, губы раскраснелись и опухли. Я покачала головой и пристально взглянула подруге в глаза.

– И как долго ты наблюдала за нами?

– Я выглянула в тот момент, когда он молниеносно поднялся по ступеням. Боже правый, это было так сексуально! Он одним махом взял и прижал тебя к двери! Мне пришлось обмахивать себя, одновременно уговаривая не смотреть.

– Да, это было великолепно. – Подтвердила я, дотрагиваясь пальцами до губ и вспоминая тот момент. Но кое-что меня все-таки беспокоило.– Я должна коевчем тебепризнаться.

В тот момент Дэйзи читала газету, поэтому подняла взгляд через край.

– Да, дитя. Исповедуйся.

Я состроила гримасу.

– Это мерзко и похоже на святотатство.

Пожав плечами, она сложила газету пополам и убрала ее в сторону.

– Присаживайся и расскажи всё доктору Дэйзи.

– Я серьезно. Я чувствую, словно... Не знаю...Будет лучше, если я официально признаюсь.

– Официально признаюсь в чем?

– В своих грехах. Весь этот мой невероятно довольный вид. Скажи, что это нормально. Нужно ли мне пойти в одну из девяносто пяти тысяч церквей, чтобы исповедаться, или же Рим настолько святой город, что человеку нужно просто выкрикнуть в небо список совершенных грехов, а затем просто ждать, когда наказание настигнет его?

Подняв взгляд вверх, она застонала. Громко.

– Ты всё драматизируешь. Прекрати себя накручивать, хорошо? Это же не конец света! Ты провела вечер с горячим парнем, с которым у вас когда-то была своя история. В чем же тогда ты должна исповедаться? В том, что наслаждалась временем, проведенным с Марчелло? Что впервые за много лет ты наслаждаешься жизнью? Что ты снова начала рисовать? Пожалуйста, объясни мне, потому что я не понимаю, отчего ты чувствуешь себя виноватой, в то время как Дэниел сует свой крошечный член во всех особей женского пола, живущих в Бостоне.

– Мы не знаем, сует ли он свой...член...во всех женщин Бостона, – пробормотала я. И я не собиралась говорить «крошечный», потому что это было не так, по правде говоря. Нормальный размер? Да. Скучный? Да. Крошечный? Вздох. Нет.

– Но мы не можем сказать, что он этого не делает, верно же? Так что ты могла бы получить своё, пока он получает своё, потому что, конечно, он-то своё получает и...

Расстроенная, я вскочила с места, ударившись о стол и пролив её кофе.

– Вот об этом-то я и говорю! Я не хочу быть похожей на Дэниела! Ты понимаешь, что если я получу своё, то разве не стану такой же, как и он?

– Эвери, ты не изменяешь. Вы разошлись, и практически разведены. Вы словно... В гражданском разводе. Нужно всего лишь подписать кусок бумаги, а затем ты станешь свободной и вернешься в строй.

– Я не уверена. – В животе образовался узел. – Возможно это потому, что я чувствую, будто не должна наслаждаться жизнью в данный момент? Может быть, мне следует переживать из-за всего происходящего?

Она взмахнула руками.

– Почему? Это же он изменил. Не ты.

В этом-то и была загвоздка, на самом деле. Та самая маленькая мелочь. Это я изменила. Много лет назад. Так была ли я зла на Дэниела за измену? Да, но была ли я зла на себя за то, что когда-то поступила точно также?

Уф...

Но когда я изменила Дэниелу с Марчелло...О, мой бог, да я бы сделала это снова, будь моя воля.

Дэйзи продолжала:

– Ты терпела все отмазки, которыми он кормил тебя. Так что, умоляю, не ставь себя в один ряд с этим полным дерьма хорьком.

Я ухмыльнулась.

– Полным дерьма хорьком? Вау, ты не шутишь.

– Позволь мне спросить вот что, если бы сегодня ты вернулась в Бостон, и он извинился и сказал, что всё еще тебя любит, и что больше никогда тебе не изменит, ты бы его простила?

Вотоно. Возможно, это был главный вопрос моих единственных серьезных отношений всей моей жизни. И я точно знала ответ.

– Нет,– просто ответила я, потому что была уверена, что неважно, что он скажет или сделает, я никогда не прощу его.

– Значит ты не должна чувствовать себя виноватой. Брак – это не кусок бумаги, Эвери.

– Ты права.

– И по правде говоря, я люблю тебя, но я спущу твою задницу по Испанской лестнице, если хотя бы еще раз услышу, что ты чувствуешь себя виноватой.

Значит, я больше не буду говорить об этом вслух. Я была благодарна ей на поддержку, но я всё равно не могла с уверенностью сказать, что чувство вины больше не терзает меня за то, что я прилетела в Рим, в то время как с моим разводом пока все не так ясно, и моя подруга не могла разрешить эту проблему, всего лишь щелкнув пальцем. Тем не менее, мне стало лучше от того, что я произнесла всё это вслух. Ну, вроде бы.

Несколько часов спустя мы обе были готовы к прогулке. Дэйзи собиралась поужинать с друзьями, с которыми работала над прошлым проектом.

– У меня такое ощущение, что все, чем я тут занимаюсь, это ем, рисую, пишу, рисую, ем, гуляю и еще немного сплю. Это неправильно? – Спросила я, нанося на губы блеск. – Я написала об этом родителям, но это было похоже на инструкцию из справочника по уходу за больным человеком.

– Если это неправильно, тогда, черт возьми, что же будет приавильным? –ответила Дэйзи, примеряя очередную пару туфель на убийственных шпильках. Я до сих пор не могу понять, как она ходит по этим вымощенным камнями улицам.

– Все же мне кажется, нужно внести немного разнообразия. Больше экскурсий или больше групп по художеству.

– А что насчет той группы с площади? Тот класс, который ты увидела, когда впервые вышла погулять?

– Спасибо, что напомнила. На самом деле, на следующий день я разговаривала с женщиной из этой группы. Я собираюсь присоединиться к ним совсем скоро. Мне только нужно купить несколько новых кистей.

– Превосходно. Я приму все, что ты притащишь домой.

– Ты словно моя мама, которая постоянно вешала все мои рисунки на холодильник. Кстати, она делала это, пока я не окончила Университет...

– Говоря о родителях, как они?

–У них всё хорошо. Уход на пенсию превосходно на них сказался. Скоро я буду созваниваться с ними. Думаю, они беспокоятся обо мне. Я так долго избегала разговора с ними, хотя тебе следовало бы прочитать кое-какие письма от мамы. В них было написано, что с того момента, как я сбежала, мои родители несколько раз виделись с родителями Дэниела в загородном клубе, но самого Дэниела так ни разу и не встретили. Что странно, потому как он практически жил там.

И это было правдой, он всегда был на виду бо́льшую часть времени в отличие от меня, даже после того, как я повзрослела и посещала клуб вместе с родителями.

– Уверена, что у его матери голова взорвалась, когда она узнала от твоей мамы, куда ты уехала.

– Именно поэтому родители и хотят поговорить. Им нужны детали произошедшего, чтобы при следующей встрече с Битси им было что ответить. –Пришло время сменить тему. Я достала из сумочки путеводитель. – Говоря об Испанской лестнице, я решила прогуляться к ней сегодня.

– Посмотрите на её. Ты словно Льюис и Кларк, которые впервые открывают Рим. Горжусь тобой. –Она смахнула невидимую слезу. – Попробуй доехать на автобусе, это очень легко.

***

КАК БЫ НЕ ТАК.

Это её «очень легко» не включало то, что после места водителя стоит металлическая коробка, которая выглядит как таксофон, но без монетоприемника. Или что водитель не принимает наличные. Или что нужно было предварительно купить билет и только потом садиться в автобус. Тем не менее, после нескольких неудачных попыток и великолепной беседы с пожилой женщиной, от которой пахло как от куста розмарина, мне объяснили, на какой остановке мне нужно выйти, но далеко не в стиле «я дам вам точные координаты», я, наконец, добралась до места. И оказалось, что это место было всего в пяти минутах езды от дома! Ну, еще бы!

Выйдя из автобуса, я легко смогла найти дорогу. Мне нужно было всего лишь следовать указателям, которые направляли пешеходов по различным достопримечательностям.

Я дошла до Испанской лестницы, когда солнце уже начинало садиться прямо за ней. На ступенях сидело много народу, кто-то ел, кто-то рисовал, кто-то просто разговаривал. Я устроилась на одной из ступеней и достала телефон, чтобы сделать пару фотографий.

А затем мне в голову пришла идея. Развернув камеру к себе, я быстро сделала фото и послала его Марчелло прежде, чем смогла бы передумать. Фотография была очень милая–солнце отражалось в моих волосах и проникало сквозь кудри, так что я знала, что ему понравится. Я выглядела счастливой и такой довольной, какой не чувствовала себя уже многие годы.

Его ответ не заставил себя ждать.

Belissima.

ГЛАВА 10

Когда наступил понедельник, то я предложила Дэйзи сходить вместе на обед.

– Так куда мы идем? Так как платишь ты, я подумываю о каком-нибудь дорогом ресторане. Думаю, Дэниел может это позволить.

– Да, он до сих пор не заблокировал карту. Думаю, пытается искупить свою вину,– согласилась я. – По дороге сюда я заметила одно местечко. На витрине у них выставлено невероятное количество морских блюд. Думаю, для нас двоих одной порции будет достаточно.

– Значит, мы определенно должны заказать пару. – Произнесла она, показывая мне язык, когда я закатила глаза.

– А это что? – спросила я, указывая на бумажный листок с заметками о том, что нужно сделать. Она бросила на него взгляд и улыбнулась.

– Я собиралась сообщить об этом во время ланча. Мне придется поехать в Амстердам.

– Боже, я завидую твоей жизни, – призналась я, а затем добавила на листок пункт «найти сексуального голландца и поиграть с его вафельной трубочкой».

Она хмыкнула.

– А это прекрасная мысль, но эти вафли липкие.

– Липкие это не плохо. Это может быть очень и очень приятно.

– Господи, ты выглядишь противно счастливой, когда теряешь голову.

Тут у нее зазвонил телефон, и ей пришлось ответить.

–Ciao. Si. Конечно, конечно, уже спускаюсь. A presto. – Она положила трубку. –Прости, это займет всего минуту. Мария сейчас спустится. Она кое над чем работает.

– Какая-то проблема? Я могу как-то помочь?

– Возможно. Мы работаем на вилле в Гроттаферрата, и собственник уже дал нам понять, что хочет, чтобы мы закончили в срок. День в день.

– Вы не можете нанять кого-нибудь?

– Мы уже думали об этом. Но так как всё в округе представляет собой историческую ценность, то почти все специалисты, которые могли бы нам помочь, уже заняты.

–Все заняты! – Послышался голос за дверью. – Джо работает над Латеранской церковью, а Констанция разрывается между небольшим женским монастырем в Неаполе и домом в Монте Сакро. Филиппа работает в галерее Дориа-Памфили. А Франко! Если бы я могла сосчитать всех жен, матерей и подружек, которые пришли через этого дамского угодника за всё то время, что он работал с нами, то на моей голове не хватило бы волос! И к тому же он тоже занят. Я нашла его за работой над гобеленом в монастыре в Санта Лючие, он еле держится.

И тут она осознала, что в комнате есть кто-то еще.

– Простите, пожалуйста, простите. Он прекрасный реставратор, но, честно говоря, он не умеет держать свою кисточку подальше от палитры.

– У меня есть почти-бывший-муж, у которого с этим тоже проблемы,–рассмеялась я. Я смеюсь? Ого.

– И так как пока я не могу найти ему замену, или же человека, который будет ходить за меня в администрацию, чтобы я в это время занялась проектом, то отсюда следует, что твоей вилле и твоим фрескам придется подождать,–объяснила она Дэйзи. Спросите меня. Спросите меня.

Дэйзи покачала головой.

– В данной ситуации мы не можем ждать.

Спросите меня. Спросите меня. Спросите меня.

– Что ж, это единственное, что нам остается. Для такого важного проекта я не могу взять на работу интернов. Эти фрески восемнадцатого века очень хрупкие и...

– А вы уже стабилизировали гипс? – прервала я её.

– Стабилизировали? – Мария переглянулась с Дэйзи, которая стояла в полном молчании и слушала.

– При помощи извести. Вы уже обработали ею поверхность?

– Нет, мы еще не начинали реставрацию.

Шестеренки в моей голове пришли в движение.

– Там есть повреждения от воздействия воды? От изменений влажности?

– Протекающая крыша,– ответила она.

– А краска шелушится или просто выцвела?

– И то, и другое. Ты работала с фресками прежде?

– Моей основной специализацией было Искусствоведение, а второстепенной Внешнее управление. Последний курс я провела в Барселоне, работая в галереях и занималась во внутреннем дворе восстановлением фресок... – Я задумчиво подняла брови. –Восемнадцатого века.

***

Я буквально пронеслась через весь коридор в направлении офиса Марчелло. Дэйзи осталась, чтобы закончить все дела с Марией, так что я подняла свою пятую точку и пошла самостоятельно искать Мистера Архитектора, чтобы рассказать ему хорошие новости, а в голове моей в этот момент играла песня из фильма Прогулка по солнечному свету.

Работа, настоящая работа, помощь в реставрации фресок в Италии! Эта работа однозначно не на один день. Мне просто повезло оказаться в офисе Дэйзи в тот нужный момент, когда случился этот фресочный кризис, кризис, который требует специфической методики, которую я как раз изучала в колледже, и, по правде говоря, я была тем редким специалистом, который справится с этой работой.

Эй, Вселенная? Безумие!

Пританцовывая, я сделала еще несколько шагов в сторону офиса Марчелло с улыбкой от уха до уха, чувствуя непреодолимое желание схватить его и поцеловать после того, как сообщу ему такую прекрасную новость. И, возможно, я доберусь до его упругой задницы.

Я увидела его сквозь стеклянную дверь, он сидел за огромным столом, на котором лежали груды бумаг, а по всей площади мастерской были расставлены различные макеты. Он разговаривал по телефону, речь его была быстрой, брови сведены, губы недовольно поджаты, как только он переставал говорить с тем, кто был на том конце телефона. Я знала это его выражение, и еще я знала этот тон его голоса: разочарование плавно сменялось гневом.

Но когда он злился, то выглядел жутко сексуально. В Барселоне время от времени я намеренно затевала ссору, только чтобы это привело к бурному сексу.

– Плохие итальянские слова!– В любом случае, для меня именно так воспринималась его речь. Он захлопнул крышку телефона, пробормотал что-то на выдохе, одновременно запуская руки в волосы.

–Я в неподходящее время?– спросила я, выглянув из-за угла, и игриво вытянув ножку.

В мире нет ничего прекраснее, когда при виде тебя меняется чье-то выражение лица. Его глаза вспыхнули. Уголки губ приподнялись, а затем рот расплылся в легкой улыбке. Он подался вперед на стуле, а взгляд резко опустился на щиколотку и на мои туфли на шпильках, затем поднялся выше к икрам, коленям и, наконец, достиг бёдер, которые выглядывали из-под коротенького черного платья.

– Эвери. – Он заинтересованно наклонил голову. – Что ты задумала?

– Я просто проходила мимо,–произнесла я, медленным шагом направляясь в сторону его рабочего места. – У меня было обеденное свидание с Дэйзи.

– О, свидание.

Я ухмыльнулась.

– Да, у нас всё серьезно. – События прошедшего дня придали мне уверенности, поэтому я присела на самый край стола и скрестила ноги. Марчелло откинулся на спинку стула, слегка расслабив галстук, а на лице медленно появилась широкая улыбка. – У меня есть кое-какие новости.

– Новости? –спросил он, обращаясь к моим коленям, неспособный оторвать свой блуждающий взгляд.

– Да-а...– Я снова скрестила ноги.

– Давай же послушаем эти твои новости. – Эта фраза сопровождалась касанием тремя пальцами моего левого колена.

Спросите, откуда я знаю, что это были именно три пальца.

– Я получила работу.

Я знала это, потому как именно тремя пальцами он подтягивал меня к краю кровати, а затем закидывал мою ногу к себе на плечо, обхватив моё колено своими сильными пальцами. А расстояние между кожей коленной чашечки и той веснушкой как раз и составляло ровно три пальца.

– Ты получила работу? Здесь?

– Ну, вообще-то, я снова работаю в качестве волонтёра. Так как, ты же понимаешь, нет рабочей визы. Та вилла в Гроттаферрата, над которой работает ваша фирма. Марии нужна была помощь с фресками, где требуется детальная проработка, и это именно то, над чем я работала...

– ...в катакомбах, – закончил он.

Иметь кого-то, кто может заканчивать за меня предложения, особенно оканчивающиеся на «катакомбы»? Бесценно.

Я захлопала в ладоши, не в состоянии сдерживать свой восторг завизжала:

– Я получила еще одну работу!

И в ту же секунду я спрыгнула со стола и оказалась прямиком в его объятиях. Его руки незамедлительно обняли меня, прижимая ближе к себе, словно пытаясь разделить этот момент вместе со мной. И неважно, что он практически ничего не знал о моей жизни, после нашего расставания, он не знал подробностей того, насколько потерянной я себя ощущала все эти годы. Всё, что ему было известно, это мой восторг от того, что я была счастлива поработать над чем-то подобным, и он был взволнован потому, что я тоже была взволнована.

И он однозначно был горд.

– Означает ли это, что ты задержишься здесь подольше?–спросил он, проводя руками вверх и вниз по моей спине. И в тот момент по его движениям было понятно, что он нервничает.

– Да, я задержусь здесь,– ответила я, поднимаясь с его колен, так как в коридоре послышались чьи-то шаги. Бросив взгляд в сторону двери, я попыталась встать, но он очень крепко держал меня.

– Нас никто не потревожит, –убеждал он, взяв меня за подбородок и поворачивая лицо. – Мне нравится это твоё «задержусь».

– Уверен, что справишься с этим?

Но он не ответил. Потому что в этом момент его губы уже целовали мои. Он поцеловал сначала один уголок моих губ, затем другой, едва касаясь моей кожи. Я застонала в ответ, купаясь в блаженстве от новостей, но особенно благодаря его касаниям и поцелуям.

Он целовал меня снова и снова, руки его опускались всё ниже, а когда добрались до ноги, то мне стало щекотно, и я захихикала. Губами он щекотал кожу на подбородке, но как только его рука стала подниматься выше по моей ноге, а затем пальцы стали касаться тех мест, и делать такие вещи, которые однозначно нельзя назвать невинными, я услышала смех Дэйзи.

В ту же секунду мы вскочили и бросились в разные концы стола, таким образом, когда она вошла в комнату, произнося:

– Слышал отличную новость? Эвери – новый Франко!–Всё, что она увидела– это как два человека с совершенно невинными лицами сидят за столом напротив друг друга.

ГЛАВА 11

Я нервничала, но мой восторг разрушил все переживания. У меня есть работа!

Она не была гламурной, захватывающей или оплачиваемой, но она была моей. Я заслужила её благодаря своим профессиональным навыкам, образованию и, возможно, чуть-чуть благодаря тому, что была лучшей подругой начальника, но в любом случае, чувствовала я себя превосходно.

Ощущая себя на седьмом небе от счастья, я шла домой так, словно играла главную роль в фильме Дисней. Я придерживала двери перед прохожими, купила сэндвич бездомному на углу – который, как оказалось, был не бездомным, а хипстером – и напевала всю дорогу до дома Дэйзи.

Теперь это будет и мой дом на ближайшее будущее.

Я собиралась позвонить родителям по Скайпу, чтобы сообщить, что останусь в Италии чуть дольше, чем планировала...

После двух коротких гудков, лоб отца поприветствовал меня.

– Пап, отодвинь подальше ноутбук, – попросила я.

Когда всё было готово, то он произнес:

– Я скучаю по тем дням, когда люди просто звонили другу по телефону, без всяких этих прибамбасов.

Мама встала позади него, элегантно махнув мне рукой.

– Эвери, я так рада тебя видеть! Ты выглядишь замечательно,– одобрительно воскликнула она, грациозно присаживаясь на край кожаного кресла, стоящего у стола. – Италия пошла тебе на пользу.

Отец согласно кивнул.

Они оба выглядели счастливыми. Он улыбнулся, когда мама положила руку ему на плечо. А когда он взял и поцеловал ее ладонь, то мама покраснела от смущения.

Я думала о том, что наше общение таким способом будет неудобным, странным. Как минимум, именно так себя и чувствовала, беря во внимание тот факт, что до этого мы общались только посредством электронной почты. По письмам было непонятно, с каким настроением оно написано, особенно если учесть, что мама писала текст, совершенно не используя знаки препинания.

– Ну, рассказывай... – мама непроизвольно теребила ремешок часов с бриллиантами, которые ей подарили на годовщину, а это означало, что она была чем-то озабочена. – Как твои дела?

Папа присоединился к разговору.

– Ты уже обошла окрестности? С тобой ничего не случилось? Дэйзи следит за тобой? Я надеюсь, мне пока не нужно звонить её отцу? – поддразнил он.

– Всё отлично, мистер Бардот! – прощебетала Дэйзи из кухни. – Ты уже рассказала им? – спросила она, пододвигая лицо ближе к камере ноутбука. – Неужели ты не взволнована?

– Ш-ш...–Я шутливо толкнула её.

– Рассказала нам что?– спросили разом родители, прильнув как можно ближе к экрану.

Дэйзи направилась обратно в сторону кухни, в то время как мне предстояло сообщить важные новости.

Я сделала глубокий вдох. Я хотела подготовиться с такому. Мне хотелось, чтобы они легко восприняли новость о том, что я собираюсь задержаться в Италии. На какое-то время. Чем больше я думала о том, что ждет меня в Бостоне, или же что меня там не ждет, тем меньше мне хотелось туда возвращаться. Единственное, я очень по ним скучала. А всё остальное... Что ж, неужели я не могу получить это здесь?

Всё, что было нужно, это Марчелло рядом. Именно он держал меня здесь. Счастливую меня.

Возможно, он тот самый, а возможно, я в очередной раз сильно обожгусь. Тем не менее, у меня появился шанс, о котором ранее я даже боялась мечтать. И поэтому теперь я сомневалась, что готова отпустить его. Если мне придется отпустить.

– Всё здесь просто великолепно, – начала я.– Всё вокруг полностью соответствует тому, что я представляла себе ранее.

– Говоришь, как настоящий художник, – сказал отец.

– Забавно, что ты упомянул об этом.– Я снова прочистила горло. – Вам же известно, что Дэйзи работает архитектором, и, должна сказать, она достигла больших высот внутри своей компании.

– Да, –в унисон ответили они.

– В общем, сегодня я ходила к ней в офис, и оказалось, что у них появилась вакансия, которая полностью соответствует моей квалификации. Она не оплачивается, но мне подходит идеально. Я буквально оказалась в нужном месте, в нужное время...и всё такое.

– А эта работа в Риме? – спросила мама, в очередной раз теребя ремешок часов.

Я кивнула.

– Да.

– Должно быть ты очень рада тому, что тебе предложили подобное. Мы с мамой знаем, что тебе этого очень не хватало, – произнес папа, погладив мамину руку.

Я в очередной раз кивнула, а грудь ставило от восторга.

– Я уже сделала для них кое-какую работу ранее. Это была ваза, – но я-то знала, что дело было не только в вазе.– И вот теперь я буду заниматься тем, на что потребуется больше времени. Работа достаточно сложная. И очень специфическая.

Тут мама перебила меня.

– Ты согласилась на нее? Что ты собираешься делать? Останешься там жить? Надолго?

– Вообще-то, я подумываю об этом...

– Я целиком за то, чтобы ты нашла себя после развода, особенно учитывая то, как поступил Дэниел. Но, милая, твой дом здесь, в Бостоне.

– Конечно ты права, мам. Но я говорю о другом...

– Я знала, что если ты полетишь в Рим, то именно так всё и будет, я была уверена! И что дальше? Скитаться по всему миру как это делает Дэйзи? Что это за жизнь такая?

– На самом деле, мам, её жизнь– потрясающая...

– А что насчет того, чтобы с кем-то встречаться? Снова выйти замуж, а? Что-то менее... Кардинальное. Как ты смотришь на то, чтобы создать новую...– уже более тихим голосом закончила она. – Семью?

–Ой-ой, погоди, мам.Я же даже не разведена! В данный момент замужество совершенно не стоит в моих планах на будущее. а что насчет всего остального, то... Я хочу работать в качестве художника. Я скучаю по тому приливу адреналина, который я испытывала каждый раз, когда заканчивала набросок или же начинала писать картину. Помнишь, как я в эйфории приходила домой с занятий и не могла перестать улыбаться? И папа в такие моменты говорил, что я витаю в облаках? Так вот, здесь очень много вещей, которые заставляют меня много улыбаться, наслаждаться и мечтать.

Родители переглянулись.

– Мне нужно вернуть обратно прежнюю Эвери Бардот. Я не хочу быть просто чьей-то женой, выполняющей супружеские обязанности. И если в итоге это всё же произойдет, значит так тому и быть.

Мама парировала оскорбленным тоном:

– А что плохого в том, быть женой и матерью?

Она выглядела обиженной, а в глазах заблестели непрошеные слёзы. Вот чёрт.

–Абсолютно ничего, мам. Просто в этот раз мне нужно выяснить, чего же я хочу на самом деле, а затем позволить себе добиться этого. И сейчас для меня представился отличный шанс сделать это.

Папа дотронулся до её руки.

– Ей это действительно нужно, дорогая. Ты знаешь это, и я тоже. Кроме того, мы всегда можем навестить её. Так ведь, Эвери?

Я издала вздох облегчения. Конечно, они хотели для меня самого лучшего.

– Не могу дождаться вашего приезда! Я составлю для вас целый список мест, которые нужно обязательно посетить. Вы просто с ума сойдете от еды, пейзажей и шоппинга. – Последние мои слова были своеобразной приманкой для мамы.

– Я просто переживаю за тебя, Эвери.– Выражение её лица стало серьёзным.– Не хочу, чтобы ты страдала.

***

В первый рабочий день я испытывала чувства, равнозначные тем, которые испытывает ребенок в свой первый день в детском саду. Понравлюсь ли я им? А станем ли мы друзьями? А что если я испорчу фрески восемнадцатого века, за что меня впоследствии депортируют?

Ведь это была очень прогрессивная группа детского сада.

Я купила кучу различных карт с маршрутами автобусов, отметила самый удобный и короткий маршрут в сторону Гроттаферрата, и ко всему прочему, купила в табачной лавке в конце улицы проездной на неделю. В общем, в последний раз я делала это почти десять лет назад.

Девять лет – достаточно долгий срок, чтобы позабыть подобные вещи. Оказывается, я соскучилась по тем чувствам, которые испытываешь от того, что занимаешься любимым делом. Я была готова. Даже более чем. И я не могла перестать думать, что мне был дан второй шанс. Это было новое начало, и я была уверена, что ни за что на свете не упущу его.

С портфелем, в котором уместились альбом для зарисовок, карандаши и прочие необходимые предметы, я стояла на остановке и ждала автобус. Я даже приготовила и упаковала себе ланч. Естественно, моя поездка на работу не обошлась без происшествий. Я задумалась, непроизвольно рисуя плечи Марчелло в своем альбоме, который лежал у меня на коленях, отчего чуть не проехала свою остановку.

Мария уже ждала меня.

– Как я и сказала, мы еще не делали никаких предварительных тестов. Эвери, это очень важный объект. Поэтому прежде всего мне нужен от тебя подробный план работ, список рекомендаций и твой расчет времени, которое потребуется на это. Мы обсудим это позже в офисе. А сегодня все, что ты успеешь сделать, это провести предварительную очистку.

Территория уже была огорожена специальной лентой, строительные леса уже были установлены, а по всему периметру стояли высокие столбы с закрепленными на них фонарями. Я гадала, что же ждет меня за этими занавесками. Из плана, который Мария отдала мне, было понятно, что из-за поиска специалиста работы по реставрации следовало начать еще несколько дней назад.

В углу виллы я организовала небольшую мастерскую. Вокруг я разместила инструменты, кисти, ватные палочки, вёдра и чистую ветошь. Предоставленный мне стул был достаточно удобным и мягким, но в данный момент я сидела на полу и смотрела на стену.

Я размышляла над тем, что же было под ней. Достав блокнот, я начала составлять список. Бо́льшая часть стены была покрыта слоем краски. Поверхность выглядела так, словно кто-то пытался самостоятельно удалить эту краску, оставив тем самым повреждения. Делая фото тех мест, которые вызывали у меня вопросы, я дополнительно делала записи. Для подобного требовалось чуть больше времени и большая осторожность.

Пастелью я зарисовала пять различных кусочков стены, чтобы показать уровень покраски и повреждений в разных местах.

Затем детально описала всё в отчете, включая процесс очистки, который включает в себя нанесение специального раствора на верхний слой краски и его последующее снятие. Слои придется снимать друг за другом, и это определенно будет трудоёмкое занятие.В конечном итоге мы доберемся до самого нижнего слоя, который удалим при помощи натуральных растворителей, чтобы не повредить исходное изображение.

А после нужно будет зачистить поверхность и подкрасить необходимые участки, чтобы затем нанести финальный слой шпатлевки. Беря во внимание размер стены, а также параметры самой фрески мы пришли к выводу, что работа займет не меньше двух недель.

***

Когда где-то во время обеда позвонил Марчелло, меня просто разрывало от гордости.

– Я люблю в этой работе абсолютно всё.

– Хочу услышать всё в деталях.–Его было плохо слышно.Я и забыла, что в тот момент он находился на строительной площадке. Громкая итальянская речь и различные посторонние шумы не позволяли мне чётко рассказать о том, как прошло утро. Но тем не менее я постаралась вкратце описать людей, с которыми познакомилась, детали фресок, над которыми мне предстояло работать и о тех трёх ресторанах, которые видела по пути и в которых безумно хотела побывать.

Он засмеялся, после чего что-то крикнул рабочим, а затем, судя по всему, вышел в другую комнату.

– Я горжусь тобой. Ты настоящая римлянка. Теперь осталось только научить тебя водить Vespa.

– Вот уж нет, ни за что и никогда. Кататься с кем-то это одно дело, а вот водить самой это слишком сложно.

– Просто подумай, насколько быстрее ты будешь добираться до работы. – Начал уговаривать он, в то время как я положила в рот очередное бискотти.

– Не-а,–пробормотала я, представляя себя в милом красном шлеме, маневрирующей между машинами на улицах Рима.

Через арочное окно я выглянула во двор и насчитала около пятнадцати скутеров. Выходит, что я была единственным человеком, который испытывал проблемы в управлении этими юркими маленькими монстрами.

– Ты занята?

– Пока нет. У меня перерыв и сейчас я читаю об истории виллы. Хозяева оставили документы, в которых есть невероятные детали о прошлых владельцах.

– Например?

Я поднесла телефон ближе ко рту и прошептала:

– А ты знал, что здесь кого-то убили? Если точнее, убийств было несколько, но тела так и не были найдены!

С этими словами я сразу вспомнила рассказ Эдгара Аллана По «Бочонок амонтильядо», в котором итальянский мужчина живьем замуровывает в стену своего бывшего друга в винном погребе, на стене которого также располагалась великолепная фреска.

– По твоему голосу я могу понять, насколько ты взволнована,– мягко произнес он, отчего все мои мысли о По испарились в непонятном направлении. – Расскажи, чем планируешь заняться вечером?

Во время утренней поездки от дома до виллы я накидала примерный план на день. Проезжая мимо невероятных размеров продуктового рынка, я заметила магазин по продаже сыра, винный магазин и пекарню, которые располагались буквально в нескольких метрах от автобусной остановки.

– Я подумывала о том, чтобы приготовить ужин.

– Ужин?

– Угу. Дэйзи улетает сегодня вечером, так что я буду одна.– Я задержала дыхание. – Хочешь приехать?

– Просто скажи во сколько, – ответил он.

Я сообщила, что он может приходить после семи, а когда положила трубку, то на лице расплылась широкая улыбка.

***

– Я просто обязана взять твой чемодан. Он выглядит гораздо симпатичнее моего,– поддразнила Дэйзи, проводя ладонью по кожаной поверхности. Одним движением она расстегнула замок и проверила внутренне состояние сумки. – Да. Я определенно забираю его. К тому же это гарантирует, что к моему возвращению ты всё еще будешь здесь.

– Ну, конечно, я буду здесь, – я невинно подмигнула ей. – Я никуда не езжу без моего чемодана от Vuitton.

Она шлёпнула меня по руке.

– Я серьезно. Я так много путешествую, но еще никто и никогда не сидел и не ждал моего возвращения. Это вроде как мило.

Дэйзи-путешественница должна была лететь сегодня ночью в Амстердам, куда ее пригласили для обсуждения нового проекта. Было непонятно, когда она вернется. Буквально прошлым вечером я восхищалась её кочевым образом жизни, который в свою очередь обернулся для меня новыми перспективами. Уверена, что на здешней работе у нее появились друзья, но в то же время то, что осталось от её семьи, находилось далеко в Бостоне, а визиты Дэйзи в Штаты с каждым годом случались всё реже и реже.

– Звучит так, словно ты желаешь найти какого-нибудь роскошного итальянского мужчину для совместной жизни. Я права? –поинтересовалась я, приподняв бровь.

– Думаю, у тебя уже есть один такой симпатичный и шикарный мужчина на примете. К тому же, мне не к спеху. И вообще, у меня есть ты. Кстати, говоря про симпатичных и шикарных, какие планы на время моего отъезда? У тебя будет много времени вне работы. Чем займешься?

Я решила увильнуть, не потому, что не хотела рассказывать ей, а скорее из-за того, что боялась сглазить.

– Пока не решила. Я думала о том, чтобы отправиться куда-нибудь на несколько дней. Флоренция, Болонья, возможно, на выходные съездить в Милан. –Я замолчала, услышав, как сама же произношу те слова, которые крутились в моей голове всё это время. – Именно это и называется настоящей жизнью?

– Даже не спрашивай об этом. Ты заслуживаешь каждое мгновение счастья, которое приносит тебе эта страна. P.S. Я слышала, что Марчелло обожает Милан.

– Какой еще синоним есть для фразы «не решила»? – спросила я. – Эй, ни за что! – закричала я, когда Дэйзи вытащила из шкафа дорожную сумку той же коллекции, что и чемодан. – Если ты забираешь мой шикарный чемодан, оставь мне хотя бы это.

– Для недельных путешествий...

– Именно, для недельных путешествий, – ответила я, уже рисуя эти дни в своем воображении. Я же не ограничивалась одной Италией. Я бы могла снова поехать в Испанию. Или слетать на выходные в Париж. Посетить Грецию. Все пути открыты. Я только надеялась, что он будет свободен – и заинтересован – чтобы присоединиться ко мне. Но что это может повлечь за собой? Я знаю, что такое выходные рядом с Марчелло: много...много...времени, которое ты проводишь голышом. Но так ли это до сих пор? Готова ли я к такому?

Мои мысли были прерваны Дэйзи, которая уже собралась и была готова выезжать.

– Не вляпайся в какую-нибудь историю, пока я буду в Амстердаме. –Шутливо наставляла меня подруга, беря со стола кошелёк и ключи. – Я переживаю, что приходится оставлять тебя дома одну.

– Всё будет хорошо, мам.

– Чем бы ты ни занималась в моё отсутствие...

Как только дверь за ней захлопнулась, я соскочила с дивана и подпрыгивая подбежала к столу, чтобы взять телефон и позвонить Марчелло. Я пританцовывала и произносила нараспев его имя. Со стороны это было похоже на какое-то жужжание. К примеру, можно было подумать, что я говорю: «Давайте же займемся делом».

– Я всё прекрасно слышу, – крикнула Дэйзи с лестничной площадки. – Неужели нельзя оказать любезность и подождать, пока я уеду, а уже тогда звонить своему бойфренду!

Я резко открыла дверь и невинно хлопая ресницами спросила:

– Как ты узнала, что я собираюсь позвонить твоему отцу?

Она сделала вид, что обиделась.

– Так не честно!

– Будь осторожна. Люблю тебя!

Когда она исчезла за углом, я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Телефон был зажат в руке, я нервы были просто на пределе, словно десятки крошечных лиан обвивали мои легкие и не давали мне сделать ни глотка воздуха. Я прекрасно осознавала, что может произойти, если он придет сюда, но не могла найти ни одной причины, которая бы помешала мне позвать его.

В очередной раз сделав глубокий вдох, я позвонила, чтобы сообщить ему, что Дэйзи уехала.

Буквально на первом же гудке он ответил запыхавшимся голосом:

–Pronto.

–Эй, я помешала?

Он прочистил горло.

– Привет, и нет, ты не помешала. Как дела?

– Всё отлично. Эм-м...Дэйзи только что уехала.

– Ясно,–спокойно ответил он.

– Всё еще хочешь прийти? Мы могли бы...знаешь...потусоваться.

– Потусоваться?

– Ну, да, потусоваться. Поиграть в настольные игры, посмотреть кабельное телевидение, просто расслабиться.

– Настольные игры? – я могла слышать улыбку в его голосе.

– И ужин. Не забывай, что я обещала приготовить ужин.

– Я не забыл.

Всё моё тело напряглось,а рот сжимался, чтобы, не дай бог, не закричать аллилуйя от предвкушения.

– Сегодня днем я ходила на рынок. У меня есть кое-какие ингредиенты.

– Мне нравятся ингредиенты.

– Как насчет через час? За это время я приготовлю всё необходимое. –А еще побрею ноги и приму душ. И нанесу на тело тот невероятный апельсиновый лосьон, который я купила в одном фантастическом мыльном магазинчике. Да, именно так.

– Это может быть проблематично.

Моё сердце сжалось. Я и не предполагала, что что-то может пойти не так.

– Ох, хорошо,– произнесла я, пытаясь звучать непринужденно. – Тогда просто приходи в следующий раз, когда сможешь.

В дверь постучали два раза.

Я подпрыгнула, с громким стуком уронив телефон на пол.

– Не может быть,– прошептала я, поднимая устройство и на цыпочках направляясь к двери. – Скажи, что это не ты.

Он издал короткий смешок.

– Тогда я бы соврал.

Я только что избавилась от бигуди, которые носила весь день. К тому же я позаимствовала у Дэйзи рубашку.Она была маленького размера, и к тому же настолько старая, что практически просвечивала насквозь, а еще на ней были нарисованы мультяшные крабы. И я уже не говорю про боксеры. Да, старые мужские боксеры, которые я всегда ношу, когда нахожусь дома одна.

Это далеко не тот обольстительный вид, которым я хотела его встретить. Но, как ни странно, мне было всё равно.

Я захлопнула телефон и поспешила открыть дверь. Взгляд его тёплых карих глаз стал шире, как только он увидел меня.

Я не думала и не предполагала. Я просто прыгнула ему навстречу, обняв руками, в то время как он пригвоздил меня к двери. Его пальцы были повсюду, отчего я буквально таяла.

ГЛАВА 12

Меня так пугало желание, которое я испытывала. Спустя девять лет чувства были такими, словно это произошло буквально вчера. Дикое желание никуда не исчезло, и, к счастью, я была не одна, кто чувствовал то же самое. Марчелло также не сдерживал возбуждение, целуя, сжимая и скользя руками по каждому сантиметру моего тела, до которого только мог дотянуться.

– Что это на тебе? – между поцелуями поинтересовался он, дотрагиваясь до края шорт.

Я настолько потерялась в ощущениях, отчего мне пришлось вспоминать, что же я планировала до того, как он поцеловал меня. Какое белье было надето на мне? Подходит ли лифчик по цвету? В то же самое время он поцелуями спустился к ключице, а затем слегка укусил кожу в ложбинке между плечом и шеей. О боже, только не там. Чёрт, я снова потеряла нить разговора.

– У меня были кое-какие планы: красивое белье, соблазнение...А это...

– Идеально, – ответил он, скользнув руками под шорты и сжав ладонями мои ягодицы. Он просто касался меня там, десять прекрасных касаний пальцами. Руки его дрожали от возбуждения. – Тебе не нужно соблазнять меня. Я уже хотел тебя в тот момент, когда ты села за стол в тот вечер.

– Марчелло...– прошептала я в ответ на то, как он усилил захват.

Он медленно с осторожностью прижался своими бедрами вплотную ко мне.

– Дай мне минуту. Не двигайся. –Он тяжело дышал мне в шею.

Мы оставались в таком положении еще какое-то время, грудь его поднималась и опадала, и я чувствовала, как он пытается унять дрожь. Мышцы моего тела были напряжены и буквально горели от того, что мы уже какое-то время стояли неподвижно. Но это была приятная боль. Я чувствовала, что он был полностью готов и нетерпелив, и мне самой одновременно хотелось, как насладиться каждым мгновением нашего воссоединения, так и совершенно не хотелось ждать ни секунды.

Подняв голову с моего плеча, он прислонился своим лбом к моему, но тело напрягалось при каждом вздохе.

–Tesoro,– произнес он взволновано.

– Что это значит?

Быстро поцеловав меня, он сделал глубокий вдох, а затем на выдохе спокойно произнес.

– Я хочу этого. Хочу всю тебя. Я знаю, что нам надо поговорить, но я... Если ты не готова или есть что-то, что останавливает нас... Скажи мне. Мы можем подождать,–закончил он, споткнувшись на последней фразе.

Я не сомневалась, что, если потребуется, он остановится и даже не станет ничего спрашивать. Он мог бы помочь мне одеться, а затем мы бы продолжили вечер так, словно последних десяти минут и не было.

– Мне нужно это. Мне нужен ты,–ответила я, потянув вверх край его рубашки, а затем отбросив её на деревце в углу комнаты.

Его лицо словно озарило светом изнутри.

– Слава богу.

Если это было возможно, то еще движения стали еще нетерпеливее, быстрее, интенсивнее и сильнее. Я обвила ногами его талию, зарывшись руками в волосы, а губами касалась, целовала и пробовала на вкус каждый сантиметр его тела, до которого могла дотянуться.

С глухим стуком я снова оказалась прижатой к двери, и, естественно, уперлась в проклятую дверную ручку, которая упиралась прямо в спину. Одной рукой Марчелло поддерживал меня, а другой дотрагивался, скользил и сжимал. Он расстегнул мою рубашку, отчего его взору открылся вид на розовый лифчик. Он отодвинулся, а затем уткнулся лицом в тонкую кружевную ткань, и бормотал непристойные выражения.

– Подожди... –приказал он, не давая мне времени опомниться. Он переступил через порог, одним движением захлопнул дверь, и прижал меня к стене рядом с окном. Разгоряченной кожей я ощутила прохладную поверхность. Великолепно.

Придерживая меня бёдрами, руками он скользил между нашими телами, пока, наконец, не схватил перед рубашки...

– Подожди, подожди...– ... и разорвал её на две половины. А затем бросил в сторону, после чего ткань оказалась на лампе. – Это была рубашка Дэйзи,–засмеялась я, отодвинув лицо от его ищущих губ.

– Я куплю ей новую.

Я подняла руки, чтобы дотронуться до его лица. Он повернул голову в сторону, чтобы поцеловать мою ладонь один раз, другой, и просто стоял в таком положении глубоко вдыхая и выдыхая. Это был настолько нежный жест, который сильно отличался от всех предыдущих страстных поцелуев. Я скользнула руками по его плечам, пытаясь сосчитать и запомнить все крошечные веснушки, которые были разбросаны на его обнаженном теле. Шрам на его плече практически исчез, если сравнивать с последним разом, когда я его видела, а его тело было сформировавшимся и более рельефным. Мои щеки и грудь буквально пылали от одного взгляда на него. Руками я исследовала его тело.

Мои руки коснулись мышц на его груди, пальцы потёрли место на ребрах, где, я знала, располагались несколько крошечных родимых пятен. И в этот момент я осознала, сколько различных деталей о его теле я помню; не было ни миллиметра, ни одной особенности, которую бы я забыла. Я крепче обернула ноги вокруг его талии, упираясь руками в плечи таким образом, чтобы оказаться к нему под небольшим углом.

Его глаза были такого темного оттенка, который я видела впервые с момента моего приезда в Италию. Они говорили о столь сильном желании, которое я уже не видела и не ощущала длительное время.

Я задумалась над тем, какие же ответы в моих глазах ищет Марчелло.

Но помимо этого, он выглядел как тот мой любовник из Испании. Он чувствовался как он, и давал мне ощущение, словно я вернулась в то время, будто мы снова были готовы покорить весь мир.

– Ты сводишь меня с ума,– произнес он, направляясь дальше по коридору.

– Ты сумасшедший римлянин, который накинулся на меня с поцелуями в ту же секунду, как вошел в дверь. Или это началось еще на лестничной площадке?

– Я позволю тебе самой решать, как это было.В какую комнату?

– Мне всё равно,– выдохнула я, когда его пальцы скользнули в мои трусики и накрыли меня там, пальцем он надавил на нужную точку. – Ох! Dio mio.– Он улыбнулся, целуя меня в шею, щекоча её щетиной на подбородке и тем самым заставив мою кожу покрыться мурашками. – Я больше не могу ждать,– настаивала я, для убедительности поерзав бёдрами.

Он помотал головой и повторил вопрос.

– Какая комната?

– Последняя дверь направо.

Сердце учащенно забилось, когда он внес меня в спальню. Он осмотрелся, а затем опустил меня в мягкое кресло в углу комнаты.

Улыбнувшись, он заботливо отодвинул волосы от моего лица, а затем дотронулся до пуговицы на своих штанах.

Я подвинулась ближе, чтобы остановить его.

– Позволь мне.

Мои руки дрожали из-за волнения, но одновременно в предвкушении. Возможно, он почувствовал моё напряжение, или же просто был также нетерпелив, как и я, но в этот момент он накрыл мои руки своими, чтобы помочь. Вместе мы расстегнули штаны и опустили их вниз, чтобы затем он снял и отбросил их куда-то в угол.

Всю свою жизнь Марчелло играл в футбол, и рельефные, загорелые и сильные мышцы ног являлись отличным тому доказательством. Должно быть он до сих пор играет, потому что его нынешняя форма была такой же, какой я помнила его с тех времен.

Я дразнила его, играя с кромкой его боксеров, скользя руками вверх и вниз. Мне нравилось то, как напряжены его мышцы, как слегка сжались бедра, когда я коснулась их.

– Tesoro, ты дразнишься,– прорычал он, позволяя упасть одной лямке моего бюстгальтера. Затем он повторил то же движение и с другой лямкой, после чего отодвинул чашечки лифчика в стороны, от чего грудь оказалась открыта.

Пальцами от нежно потер соски, затем дотронулся до кожи между грудями, и опустился ниже к самому краю трусиков.

– Помнишь наш первый раз? – спросил он, опускаясь между моих ног прямо на деревянный пол. Его руки лежали на моих коленях, а пальцы кружили по чувствительной коже.

Я кивнула, медленно придвигаясь ближе к нему. Судя по его кривой ухмылке, Марчелло наслаждался исходящим от меня рвением.

Он поцеловал одно моё колено, затем медленно коснулся губами внутренней части бедра. Внутри меня всё было настолько напряжено, что я буквально сдерживалась, чтобы не сорваться. Мне хотелось толкнуть его на пол и оказаться сверху.

– Когда эта луна светит позади, то ты так похожа на ту девочку,– произнес он, оставляя поцелуи на моих бедрах. С каждым разом поднимаясь всё выше и выше. – Растрёпанные волосы, безумный взгляд и губы, которые могут поставить на колени любого мужчину,– прошептал он, оказавшись напротив того самого места. Как только я решила, что он больше не сможет продолжать эту восхитительную пытку, он поцеловал меня сквозь шелк трусиков.

– Пожалуйста...– взмолилась я, подталкивая нижнюю часть тела еще ближе к его губам.

Схватив меня сзади, он подвинул меня и прижался своим жаждущим ртом с возбужденной точке на моем теле.

Пробормотав что-то, он резко встал, поднимая меня, развернулся и опрокинул меня на кровать.

Я оперлась на локти и вытянула вперед палец, поманив его подойти поближе. Глаза его игриво заблестели.

Откинувшись назад на кровать, я наслаждалась тем, как были напряжены мышцы моего тела, как это притягивало его взгляд, который он не мог отвести. Его не заботило, что мои волосы были в полном беспорядке, или что макияж был совсем не идеальный. Марчелло просто видел именно меня.

– Чего ты хочешь, Эвери? – спросил он, наклонившись, чтобы поцеловать бедренную кость. Раз, два, три...после чего его губы двинулись с моего живота, а затем переместились на другую сторону. Его сильные пальцы повсюду касались и сжимали. Ни одна мысль, сон или фантазия не сравнится с тем реальным ощущением, которое давало касание его огрубевших пальцев на моем разгоряченном теле. Выпрямившись, он бережно убрал прядь моих, оставив только один локон. Накручивая его на палец, он опустил взгляд на мой рот. – Скажи мне.

Я нервно сглотнула, отчаянно пытаясь подобрать слова.

– Ты знаешь, чего я хочу.

Его грудь поднималась и опускалась, а пальцы в очередной раз покрутили локон.

Поднявшись, я скользнула пальцами по его талии, а затем запустила их в его боксеры. Его бёдра дёрнулись. Быстрее.

– Я должен это услышать это,– сказал он, проводя руками по моим плечам. Везде, где его пальца касались моей кожи, меня охватывал жар страсти.

– Тебя. Только тебя,– произнесла я в перерыве между бесконечными поцелуями, оставляемыми на его прессе. – Пожалуйста.

Одним рывком мои трусики превратились в два кусочка ткани и были отброшены куда-то в сторону. Он положил ладонь на мою лобковую кость, широко расставив пальцы, большим пальцем сводя меня с ума касаниями кожи. А затем замерев, он медленно проник одним пальцем внутрь, сначала словно успокаивая, а затем постепенно ускоряя ритм. К одному пальцу добавился второй, а большим пальцем он прижался к верхней точке.

Он не сказал ни слова. Было слышно лишь его тяжелое дыхание, и периодически раздававшиеся стоны. Мне же хотелось большего.

– Поговори со мной, Марчелло,–попросила я, дотрагиваясь до его лица.

– Произнеси моё имя еще раз,–прошептал он, целуя кончики моих пальцев.

Он слегка прикусил кожу на моей руке, затем проделал то же самое с животом, и в конце концов добрался до груди. Когда он целовал мой живот, то мускулы его тела подрагивали от напряжения.

– Марчелло...

– Ещё.

Каждый раз, когда я произносила его имя, он снова и снова просил повторить.

Вдруг он признался.

– Я так скучал по тому, как ты произносишь моё имя, когда я довожу тебя до оргазма.

Я откинула голову и вжалась в матрас, когда он установил нужный темп. Каждая клеточка моего тела начала вибрировать, расширяться и я взорвалась под движением его пальцев.

– Вот это моя tesoro,– нежно произнес он, прижимаясь ко мне для поцелуя.

Tesoro. Я помнила это слово еще со времен Барселоны.

Лунный свет падал через окно в комнате, его блики словно танцевали на кровати и на наших телах. Марчелло просто смотрел на меня и улыбался.

– Эвери, – произнес он в промежутке между тем, как занимался тем, что целовал мою грудь. Он коснулся губами кожи как раз в том месте, где располагалось моё сердце и медленно с благоговением произнес только одно слово. – Tesoro.

– Что это значит? – спросила я, обхватив его лицо руками и одновременно задержав дыхание в ожидании его ответа.

– Сокровище.

Я попросила его повторить, снова через столько лет. После всех тех ошибок, что я совершила, это уже что-то да значило. Когда он говорил это в Испании, то это означало переход на более серьезную ступень отношений. Отношений, которые переросли из легкого летнего романа в...В моей груди зародилась надежда, и я задалась вопросом, что возможно история повторяется?

Выбравшись из постели, он начал слепо шарить по карманам штанов, доставая презерватив.

– Я хочу исследовать твое тело снова и снова,– произнес он, путешествуя пальцами вдоль моего тела.

– Я так скучала по этому. По тебе. Очень,– призналась я, притягивая его ближе к себе.

Он положил мне под голову подушку, а затем сцепил наши руки вместе. И вот так, держась за руки, слегка касаясь друг друга губами, он скользнул внутрь.

В тишине комнаты раздались вибрации моего вздоха и его стон.

Глядя на его лицо в лунном свете, я предельно ясно осознала, как же сильно я по нему скучала. Он не был осторожным или нежным. Все его действия были яростными, мощными и мы вместе приближались к самому краю. Каждым своим толчком он приближал наше освобождение. Каждый раз, когда его руки сжимали мои, всё внутри меня буквально пело от удовольствия.

Марчелло целовал меня так страстно, словно пытался смять мои губы своими. Укус, легкий поцелуй, затем его язык проник в мой рот. Он был уже близок, так как его движения стали еще неистовее. Он толкался и приподнимался на руках, мышцы его напряглись, когда одно рукой он потянулся между нашими телами.

– Да, да...– повторяла я, поворачивая голову из стороны в сторону. – Вот так, Марчелло...

– Tesoro...

Я протянула руки к его лицу, когда всё внутри меня взорвалось от наслаждения. Он же в этот момент смотрел на меня, улыбаясь, а затем прижался своими губами к моим.

Я все еще находилась на вершине блаженства, когда он опустился на кровать рядом со мной, прежде сходив в туалет, чтобы выбросить использованный презерватив. Когда он вернулся, то плюхнулся в кровать с такой силой, чтобы я точно оказалась ближе к нему. И это тоже было мне настолько знакомо, это ощущение «после». Он всегда был рядом, делал всё, чтобы я чувствовала себя ценной. Его сокровище.

Он перекатился так, чтобы оказаться сверху лицом к лицу, прижался губами к моей шее, затем к плечу и к груди. Его легкие, нежные поцелуи пробудили во мне жажду, которая столько лет таилась где-то в глубине моего сердца.

– Мы можем сделать это еще раз? – спросила я, убирая с его лба упавшие пряди. Он выглядел спокойным, улыбающимся и таким милым, что я с трудом могла удержать в себе все испытываемые чувства.

***

Забавно, как в один миг ты можешь оказаться среди тех людей, которых ты видишь каждый день. С тех пор, как я приехала в Рим, я постоянно встречала влюбленные парочки, страстные парочки, парочки, которых связывал только секс или те, кто этим сексом занимался в любое время в любом месте. Именно эти парочки выглядели так, словно сливались со своим партнером в единое целое, их руки оставались в карманах пиджаков друг друга, а губы одного неотрывно касались губами другого. Парочки, где он был настолько заворожен локонами её волос, изучая их, словно это было настоящее произведение искусства. Пары, где она непрерывно касалась его, задерживаясь пальцами на его плечах, сгибе локтя, задней стороны шеи, на груди в том месте, где можно услышать биение его сердца; и она почувствует, как от её касаний его сердце начинает биться всё чаще и чаще. Разве это не самый прекрасный момент на свете?

Вообще-то, это можно было бы назвать самой милой вещью на свете до тех пор, пока мы с Марчелло не оказались на этих самых улицах. Теперь абсолютно точно можно сказать, что именно мы носили титул «Самая сексуальная пара Рима».

Проголодавшись, мы заставили себя выйти на улицу, чтобы пройтись до ближайшей траттории. Мы шли медленно, синхронно ступая по дороге, словно это было чем-то обыденным. Его рука обнимала мои плечи, прижимая ближе к себе, будто я его любимо одеяло, которое он не хотел отдавать. Моя рука обняла его за талию, поэтому с каждым нашим шагом его бедра касались моих. В одном из переулков он прижал меня к стене и в течение какого-то времени буквально терзал мою шею своими поцелуями.

Это было развратно: все эти мечтательные взгляды, ищущие руки и тихие вздохи удовольствия.

В этой траттории я несколько раз бывала вместе с Дэйзи. Посещение этого места с Марчелло ощущалось совсем по-другому. Расставленные вокруг свечи, которые прежде казались милыми и воздушными, теперь давали ощущение чувственности, глубины и уюта. Столы были сдвинуты вместе, отчего всё выглядело более обобщенно и непривычно; теперь они бесспорно позволяли сидеть ближе друг к другу, вплотную, придвинувшись как можно ближе, чтобы освободить место для других. Все блюда в меню казались более сексуальными. Восхитительные полоски тальятелле, свернутые в чувственные гнезда и приготовленные с соусом из томатов и ароматного чеснока.

Голод? Да, это про меня. Я испытывала безумный голод к Марчелло.

Не считая тех нескольких месяцев в Испании с конкретным сводящим-с-ума-своими-поцелуями-в-шею искусителем, я никогда не славилась тем, чтобы проявлять свои чувства на публике. Но как только он оказался рядом, вся моя сексуальность вышла наружу, давая мне понять, что я женщина, а не просто неопытная девчонка. Я ощущала каждый сантиметр своего тела, его изгибы, которые этот мужчина досконально исследовал некоторое время назад. Моя грудь упиралась в хлопковую ткань рубашки.Соски возбужденно торчали, благодаря его дразнящим поцелуям и были сверхчувствительными после его потягиваний зубами. Всё в моем теле было возбуждено, каждая царапина на внутренней части моих бёдер, оставленная его щетиной, не говоря уже о той нежной точке, которая пульсировала с каждым биением сердца; то место, которое он покусывал, слева во внутренней части бедра, в то время, как я кричала от страсти. Я чувствовала, что каждая часть моего тела снова ожила и на все сто процентов выполняет предназначенную ей функцию, то есть служит для того, чтобы ею пользовались в полном объеме. Для удовольствия, моего и его.

Он откусил немного хрустящего багета и издал легкий вздох, который в точности совпадал с тем звуком, который он издавал, когда впервые входил в меня. Один лишь этот звук мгновенно сделал меня влажной.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, отодвигая лямку моего платья в сторону, чтобы оставить поцелуй в месте, где заканчивалась шея и начинались плечи.

Опустив руку под стол, я взяла его ладонь и медленно переместила её выше от колена к бедру.

– Ты скажи мне.

Его глаза вспыхнули огнем. Его касания обжигали. Я сделала резкий вдох, когда кончиками пальцев он проследовал вверх по моей коже, нажимая, кружа, продвигаясь уже под тканью платья.

– Ты такая мягкая. И тёплая. И... Ох, Эвери,– пробормотал он, когда я приподнялась на стуле, позволяя ему продолжить исследование. Зная, что его движения незаметны под скатертью, он продолжил дразнить. И если бы не официант, который в этот самый момент не принес бокалы с Кампари, я бы позволила ему больше, чем простое поддразнивание.

– Мог бы ты когда-либо подумать, что это произойдет?

– Мы на публике, а мои руки в твоих трусиках? Точнее, практически в твоих трусиках? – он коварно улыбнулся. Такой опасный.

Я придвинулась ближе, взяв его лицо в свои руки, и поцеловала его, страстно и глубоко, кусая его нижнюю губу, задержавшись на ней чуть дольше, чем следовало. Закончив, я откинулась обратно на спинку стула. Я тоже могла быть опасной.

– Я имела в виду это, нас, здесь, вместе, и то, что было ранее, всё это. Думал ли ты, что это может произойти?

Он притих, задумался. Когда он наконец заговорил, то казалось, что Марчелло пытается подобрать нужные слова.

– Нет, не думал. Я был уверен, что больше никогда тебя не увижу. – Когда он увидел, что улыбка сошла с моего лица, он потянулся ко мне рукой и нежно, бережно провел пальцами по щеке. – Я не сказал, что не думал о тебе. Я думал, очень часто думал о тебе все эти годы. Я всё гадал, где же она? Счастлива ли? Любит ли кого-то? Занимается ли она живописью до сих пор? –По его лицу скользнул намёк на искру надежды. – Есть ли у неё дети?

Неожиданно, я представила, мы идем вместе, держась за руки по этим же улицам. Другой рукой он придерживает спящего малыша; малыша с доставшимися от меня кудряшками и карими глазами от Марчелло. Я иду рядом с отцом малыша, держа его за руку, а другая моя рука покоится на полном, беременном животе. Меня настолько потрясла данная мысль, что тело пронзила дрожь, потому что эта картинка казалась настолько реальной и полной, словно моё подсознание хранило эту мысль с давних пор, эту идею о том, что я когда-либо смогу быть рядом с этим мужчиной, что именно он тот самый.

Все эти годы я отказывалась думать о том, что снова когда-нибудь у меня будут дети. Что же означала эта идея, возникшая пусть и всего на мгновение в моей голове?

Но мне не удалось углубиться в эти размышления, так как этот волчий оскал снова вернулся на его лицо.

– Я думал, есть ли в твоей постели мужчина, который сначала заставляет тебя смеяться, а затем задыхаться от удовольствия.

– Нет,– честно ответила я и рассмеялась. А затем сделала глубокий вздох. К его глубокому удовлетворению. Мы допили Кампари, попросили завернуть еду с собой, расплатились и поспешили домой.

ГЛАВА 13

Я помню, как прочитала в одном кулинарном журнале о том, что итальянская кухня представляет собой отдельный вид искусства. У каждого есть свой собственный рецепт приготовления одного и того же блюда, и, конечно, этот рецепт передается из поколения в поколение, но в летний период жара заставляет людей покидать свои собственные кухни. Тем самым, народ отдает предпочтение восхитительным рынкам, расположенным на каждом углу. Поэтому в летнее время, когда стоит удушающая жара, люди предпочитают, чтобы для них готовил кто-то другой. Сегодня был именно один из таких дней.

И я поступила так, как поступил бы любой римлянин. Я позволила готовить кому-то другому. По дороге домой я обошла кучу магазинчиков, набирая контейнер за контейнером, покупая готовые салаты, жареные овощи, несколько сортов сыра и коробку божественных сладостей. Дотащить всё это до дома, предварительно проехав на автобусе, было целым приключением, но я справилась, не потеряв ни одного ингредиента. Довольная, что смогла самостоятельно ориентироваться в городе с пакетам в руках, я с гордым видом направилась через двор в сторону квартиры Дэйзи, здороваясь с прохожими, словно я делала подобное уже много лет.

Марчелло обещал прийти. Кстати, его ожидал ужин...

***

Когда примерно после семи в дверь постучали, а я уже облачилась в новое воздушное льняное платье без рукавов. Я убрала волосы назад в и беспорядочный пучок и направилась к двери. Окинув взглядом комнату и убедившись, что ничего не забыла, я утвердительно кивнула, улыбнулась и открыла дверь.

–Tesoro, я...–начал он, но остановился, как только дверь распахнулась шире, и он смог увидеть всю комнату. –Tesoro...– снова произнес он, а медленная улыбка на его лице встретилась с моей.

Я зажгла свечи, много, много свечей. Я практически опустошила пару прилавков на рынке. Высокие и низкие свечи, плоские и бочкообразные, толстые и тонкие – я установила свечи на всех плоских поверхностях квартиры, и они произвели именно тот эффект, который я ожидала. Я создала крошечный волшебный мир, ну, и кто же не будет выглядеть сексуально в волшебном мире, освещаемом свечами?

– Входи, – прошептала я, пульс подскочил уже от того, что он просто стоял передо мной, а кожа покрылась мурашками в предвкушении его касаний.

– Как красиво. –Сначала оглядев комнату, он остановил свой взгляд на мне и произнес. А это что такое?

– Ты принес мне цветы? – ответила я, когда он протянул мне букет из веточек рубинового цвета душистого горошка и крошечных розовых примул, обернутых полоской кружева, чтобы композиция держалась вместе. – Ты меня балуешь.

– Ты создана для того, чтобы тебя баловали,–ответил он, заходя в квартиру и закрывая дверь. Оказавшись внутри, он заключил меня в объятия, крепко прижимая к груди. – Я скучал по тебе сегодня. – Он наклонил голову, уткнулся носом в мою шею и сделал глубокий вдох.

– Правда? – выдохнув, я обняла его, запустив руки в волосы, чувствуя, как шелковистые пряди натянулись между пальцами.

Я чувствовала, как он кивает, уткнувшись мне в шею. Он проложил дорожку из поцелуев от горла к линии губ, а затем придвинулся с моему уху и прошептал:

– Я скучал по этому личику.

– Этому личику? – переспросила я, хотя, если быть честной, то это было скорее похоже на писк. Теперь я чувствовала, как он улыбается.

– Да, по этому личику. –Отозвался он, оставляя поцелуй сначала на одной, а потом на другой щеке. Он продолжил целовать всё, по чему скучал. – По этим губам, – поцелуй. – По этим плечам, – поцелуй. – Его руки, крепко сжимающие мои бедра, вдруг опустились вниз к ягодицам отчего по всему телу прошла дрожь. – Так скучал по этой прекрасной sedere.[Sedere – попка– прим.пер.]

– Боже правый, как же я скучала по твоему итальянскому,– шепнула я ему на ухо, слегка прикусив мочку. – Ты заставляешь меня терять рассудок одним своим голосом.

Слова, грязные словечки, такие как «scopare» («трахать»), «limonare» («поцелуй с языком») или «dolce figa» («сладкая вагина»).Я думала, что уже никогда не услышу, как их произносит этот голос, звуки которого я хранила в самых потаенных уголках своих воспоминаний.

– Женщина, что это на тебе надето?

Я пожала плечами, бросив на него невинный взгляд.

– Ах, это?– я приподняла подол, затем стянула платье через голову и отбросила его в дальний угол комнаты, чтобы он полностью оценил увиденное.

На мне был надет комплект цвета шампанского. Кружевной. Прозрачный. В каких-то местах просвечивало немного. В каких-то местах всё было совершенно на виду. Со вкусом и с легким налетом дерзости. Именно так, как обожал Марчелло.

Он облизал губы, в глазах его горел огонь. Прежде чем прильнуть ко мне, он бросил взгляд в сторону кухни на стол с расставленными на нем тарелками, бокалами и бутылкой вина в ведёрке со льдом. Он повернулся ко мне, затем снова посмотрел на стол, снова на меня.

–Tesoro, ты что-то приготовила, не следует ли нам...

– Я не готовила. Я купила. А затем всего лишь накрыла на стол. Поверь, всё это может подождать.

– Да, но всё же...– В сомнениях его взгляд продолжал метаться между мной и кухней, но тут я раздвинула ноги и показала ему ту часть тела, которая однозначно была видна через нижнее белье.

– Марчелло?

Его взгляд ни разу не встретился с моим. Честно сказать, не думаю, что он хотя бы пытался.

–Si?

– Возможно для разнообразия ты захочешь сначала отведать десерт?

Судя по всему, он был совершенно не против. И он отведал его трижды перед тем, как приступить к ужину...

***

– Артишоки просто великолепны.

– Правда? Я обошла кучу мест, но эти были самыми вкусными, так что я купила именно их. – Я передала ему тарелку. – Попробуй зеленую фасоль, она фантастическая.

– М-м...

Мне нравилось, когда он издавал подобные звуки. Именно так он стонал какое-то время назад, когда его голова лежала на моей голой груди, а руки крепко обхватили моё тело, в то время как я гладила его волосы, он удовлетворенно вздыхал. И всё это время он был внутри меня. Действительно, м-м...

После нашего импровизированного десерта на диване, мы переместились на кухню для ужина. Надев на себя рубашку, в которой он пришел с работы, я быстро направилась на кухню и принялась расставлять тарелки, наполненные всеми вкусностями, которые я купила днем на рынке. Марчелло, раздетый по пояс, открыл бутылку Гави, наполнил наши бокалы, прервавшись лишь на секунду, чтобы оставить поцелуй на моей ключице, когда я проходила мимо с тарелкой овощей. Или чтобы поцеловать мою талию, когда я положила кусочек пекорино прямо перед ним.

Или место чуть повыше бедра, когда я наклонилась, чтобы поднять упавшую ложку.

Голодные, мы набросились на собранный мною ужин, будучи удовлетворенными...на тот момент. Что касается меня и Марчелло, то нам всегда было мало. Мы могли заниматься сексом часами, испытывая бесконечное множество оргазмов в течение всей ночи, практически до утра. А что случалось, когда мы просыпались? Руки начинали блуждать по телу, бедра тереться друг о друга и всё начиналось заново. С этим мужчиной я становилась совершенно другой женщиной. С ним я ощущала себя более женственной, уверенной и сексуальной, грубой и дикой. В тот момент, когда он слизал лимонную цедру со своей нижней губы, одновременно жуя фасоль, его взгляд снова стал темнеть. Я знала, что этот перекус быстро подойдет к концу...

Я ела с большим удовольствием, понимая, что сегодня ночью мне понадобится много энергии.

***

Невероятно осознавать, когда погружаешься в новую обстановку, насколько быстро ты привыкаешь к тем мелочам, которые делают тебя участником всего происходящего вокруг, а не сторонним наблюдателем. Первые дни пребывания в Риме я жутко скучала по американским завтракам (яйца, бекон, блинчики и т.д.), но в данный момент я ела сладкую выпечку и пила крепкий, неразбавленный эспрессо, расположившись за барной стойкой маленького кафе около окна вместе с остальными жителями Рима, которые направлялись на работу.

К своему облегчению я обнаружила, что постоянное нахождение среди итальянцев, подслушивание их речей и рассматривание надписей, дало свои результаты, и я обнаружила, что уже кое-что могу прочитать, к примеру, тысячи флаеров, которые были расклеены по всему городу и сообщали о различных концертах, вечеринках, выставках и бесконечном множестве других летних развлечений.

И один из таких флаеров я читала, пока стояла на остановке в ожидании автобуса как-то после обеда. В объявлении говорилось о серии концертов в рамках Международного фестиваля камерной музыки в известной церкви в стиле барокко Сант-Иво алла Сапиенца, и это обещало стать самым популярным событием вечера для тех, кому нравилась их музыка, звучащая на заднем дворе этого великолепного сооружения.

Я хотела пойти. И хотела пригласить Марчелло.

– На концерт камерной музыки?

Я позвонила ему сразу после работы, составляя планы на выходные. Несмотря на то, что меня наняли работать несколько дней в неделю, фрески требовали гораздо больше времени из-за сложности работы, поэтому всю неделю мне приходилось оставаться сверхурочно, чтобы успеть сдать объект в срок. Единственное, что меня слегка тревожило, так это то, что я впервые пойду на музыкальное мероприятие после долгого перерыва. К вечеру пятницы идея провести время под звездным небом, слушая прекрасную музыку и сидя рядом с прекрасным итальянцем, выглядела каким-то райским наслаждением.

Подогнув под себя колени, я удобно устроилась в кресле, уставшая после тяжелого трудового дня, но довольная тем, что могу спокойно позвонить Марчелло, словно это было чем-то обычным.

– Конечно, мы же постоянно ходили на подобные концерты в Барселоне. Я подумала, что это может быть интересно. По-моему, эту пятницу они посвящают Гершвину [Джордж Гершвин – американский композитор и пианист – прим. пер.]

– И по какой же это причине тебе хочется еще больше американского? – поддразнил он, заставив меня улыбнуться.

– Ты же не собираешься придраться к творчеству Гершвина? И да будет тебе известно, что в данный момент я безоговорочно влюблена в итальянскую кухню, и я определенно скажу «нет» хот догам Nathan's, если вдруг кто-то прямо сейчас поставит их передо мной. – Сейчас лето, а я даже не побывала на летнем светском приёме в клубе или на ежегодной вечеринке, где угощают запечёным крабом и барбекю. Я, конечно, не жалуюсь, но это лето определенно отличалось от предыдущих по многим причинам. – Просто скажи, что пойдешь со мной.

– Говорю, мы пойдем,– смеясь, ответил он. – Вечер пятницы?

– Замётано!

***

Весь день пятницы я провела, работая над фресками. Я разбиралась в них очень досконально.

С точки зрения искусства их ценность можно было определить, как среднюю, но, по моему личному мнению, они были бесценны. Они располагались на поверхности основной стены. На фресках была показана ежедневная рутина землевладельцев восемнадцатого века: водяные мельницы, оливковые деревья, пастухи и их овцы.

А какие цвета! Насыщенный золотой, светлый зеленый, голубые оттенки Эгейского моря – под слоем кухонного жира и гари от свечей скрывались такие цвета, которые я восстанавливала, что само изображение возвращалось к жизни, словно было нарисовано только вчера.

И по мере продвижения то тут, то там я находила росчерки, не могу сказать, что это была чья-то подпись, но это были завитки, которые я уже начала узнавать в процессе перехода от одного куска к другому. Если бы автором был настоящий художник, то на полотне определенно была бы его подпись, но что касается этой работы, прекрасной и технически обоснованной можно предположить, что скорее всего эту фреску создал ремесленник. Человек, который не принадлежал к числу знати, но определенно обладал талантом, собственным вкусом и стилем. Это и объясняет завитки. Я обнаружила их, когда прорабатывала часть сцены какого-то празднования, на которой был изображен мясник и его продукция.

Часть краски настолько сильно выцвела, что этот завиток можно было увидеть только под прямым освещением и при помощи мощных линз, отчего я решила сделать всё возможное, чтобы восстановить картину так полно, насколько смогу. Между изображением поросенка на вертеле, расположенного над кипящим котлом, и потрескавшейся краской размещался завиток синего цвета, который странным образом не сочетался со сценой, исполненной в красных, коричневых, желтых и немного зеленых оттенках, которые использовали для зарисовки лугов на заднем плане.

Затем этот завиток снова появился среди изображения стада гусей, разгуливающих перед служанкой, которая направляется в сторону рынка, а затем я заметила еще один в зарослях плантации оливковых деревьев. После этого я начала искать этот знак, гадая, кем же был тот человек, который решил оставить о себе напоминание, несмотря на то, что оно было настолько маленьким и незаметным, чтобы его кто-то мог обнаружить.

Кем он был? Как он выглядел? Что он любил? Любил ли он свою работу, проводя дни на какой-нибудь богатой вилле, рисуя сцены из сельской жизни? Мечтал ли он о том, чтобы в один день ему дадут разрисовать огромный дом, церковь или даже стены Ватикана? Или же он был самым обычным ремесленником, который довольствовался обычной жизнью, в которой он работал и кормил свою семью, и даже не мог предположить, что в двадцать первом веке какая-нибудь женщина в джинсах и с конским хвостиком на голове, с устройством, прикрепленным к её руке, и соединенного с двумя крошечными приборами, вставленными в уши, будет улыбаться, когда в очередной раз обнаружит голубой завиток, одновременно напевая мелодию Sure Shot в исполнении the Beastie Boys.

Отложив инструменты в сторону, я потянулась, выгнув спину, сделала шаг назад, чтобы посмотреть на свою работу. Три четверти фрески были восстановлены и выглядели действительно круто.По крайней мере, мне именно так и казалось. Я вся была измазана известью, пальцы ныли, кожа потрескалась из-за жидкой глины, которая очень быстро высыхала и впитывала в себя всю влагу с кожи рук, но я всё равно не могла бы припомнить более идеальный день.

– Почему ты больше этим не занимаешься?

От испуга я развернулась вокруг себя, обнаружив Марию, которая стояла рядом и рассматривая мои фрески со странным выражением лица. Я вытащила наушники и попросила её повторить последнюю фразу.

– Я спросила, почему ты больше не занимаешься этим? Точнее, почему ты не хочешь посвятить этому жизнь?

–О...– произнесла я, ставя на паузу музыку и морща нос. – Ну, я вроде как делала небольшой перерыв после учебы, а затем вышла замуж и все эти годы планировала вернуться к работе, но такое ощущение, что для этого не было подходящего момента, а затем...

– Ага...– кивнула она, отойдя от меня на несколько шагов и направляясь к той части фрески, над которой я работала сегодня. Она тщательно рассматривала цвета, глубину, места, где мне пришлось додумывать сюжет и те места, где я практически один в один воспроизвела сцены. Она вплотную приблизилась к фреске, еще ближе, и еще...Она была так близко, и я была уверена, что на её носу останется зеленый цвет от картины.

И могу сказать, она была не одинока в этом. Мне тоже нравилось вплотную рассматривать картину.

– Ага...– снова произнесла она, скорее говоря сама с собой. От волнения мне хотелось перекатываться с пятки на носок. Мне хотелось жевать прядь волос. Но вместо этого я стояла смирно и ждала её критики.

– Очень хорошо, Эвери,–кивнула она, быстро улыбнувшись. – Очень хорошо.

Я засияла! Я уже поняла, что «хорошо» от Марии была эквивалентом американского «великолепно». Но если она говорит «очень хорошо»,похоже, сегодня я надрала кое-какой фреске задницу...

Она зашагала прочь, но вдруг повернулась у самого выхода.

–Ты можешь снова выйти замуж, если захочешь, но ты не прекратишь заниматься этим, – она указала на стену. – Хорошо?

– Хорошо,– ответила я, ощутив, как внутри живота порхают бабочки. Но еще рано праздновать победу, пора возвращаться к работе...

***

– А потом она сказала: "Очень хорошо, Эвери".Этим своим тихим, уверенным голосом.Ну, ты знаешь, как она умеет.

– Знаю. «Очень хорошо»– это высокая оценка с её стороны,– сказал Марчелло, озвучив мысли, которые пришли мне в голову ранее.

– Я знаю! – затараторила я, обхватив его руку своей пока мы направлялись вниз по улице на концерт. Люди уже выстроились в очередь, в большинстве своем это были парочки, но я заметила несколько семей и еще туристов.

Туристы. Теперь я легко могла распознать их.

– Она сказала, что я должна продолжать заниматься этим и дальше.

– И ты собираешься последовать её совету?

Я обдумывала это предложение, пока он вёл меня в сторону заднего двора.

– Я не знаю.То есть, я бы хотела. Но не знаю, смогу ли. –Он стал двигаться в сторону очереди в кассу, но я похлопала по карману. – Нам не нужно стоять здесь, мистер, я уже купила билеты.

– Купила?

– Ага,– ответила я, доставая билеты из кармана. – Я зашла сюда на неделе и приобрела их. Мне не хотелось, чтобы мы тратили время на стояние в очереди.

– Ты купила билеты, верно я понимаю?

– Верно, – ответила я, кивая в сторону сотрудника, который стоял на входе, отрывал корешки от билетов и показывал гостям их места. – В любом случае, если бы у них вдруг появилась потребность в том, чтобы выполнить еще какие-то реставрационные работы, то я была бы очень рада помочь. Но нам придется подождать пока я закончу этот объект, чтобы услышать её окончательный вердикт. Возможно, она порекомендует меня для дальнейшего объекта.–Мы подошли к нашим местам в первых рядах, и я была рада, что мы будем сидеть в третьем ряду, достаточно близко к сцене. –Ух ты! Кажется, я достала нам классные места!

– Ага, хорошие места,– отозвался Марчелло, небрежно произнеся эту фразу до того, как я успела присесть. Знала я это его «ага».

– Что не так с этими местами? – поинтересовалась я, наклонившись ближе к нему.

– Всё в порядке с этими местами,– ответил он, не отводя взгляд от сцены. – Просто я планировал купить билеты сам. И я бы тоже выбрал нам самые лучшие места.

– Но я уже купила их,– смущенно произнесла я.

Он снова хмыкнул.

– Ты купила билеты.

– Почему у меня такое ощущение, что я что-то упускаю в нашем разговоре?

– Ты пригласила меня на этот концерт, поэтому ты должна была позволить мне купить билеты.

– Подожди, ты что, бесишься, потому что я заплатила?

Он сжал челюсть. Значит, я была права.

– Святой 1952 год, ты же в курсе, что в наше время женщинам разрешено покупать билеты на концерты, и более того, им даже позволено покупать билеты для своего парня?

– Ты смеешься надо мной.

– Совсем немного. –Я положила руку ему на колено, слегка похлопав по нему. – Это не такое уж большое дело. Я купила билеты не для того, чтобы принизить твою мужественность, а скорее потому, что я не хотела стоять весь вечер в очереди, если ты не заметил, то очередь не уменьшилась с того момента, как мы пришли. Так что, похоже, кому-то пришла великолепная идея приобрести входной билет заранее.

Он нахмурился, наконец, взглянув на меня.

– Я бы предпочел платить за все сам, за нас, когда мы выходим куда-то.

Я отрицательно покачала головой.

– Я очень ценю это Марчелло, и уверена, что здесь именно так все и делают, но если мне вдруг захочется сделать что-то приятное для тебя, для нас, даже если это будет означать, что я должна выложить какое-то количество наличности за ту или иную вещь, то я это сделаю.

– Но...

Я приложила к его губам палец.

– Я знаю, что ты привык жить по своим собственным правилам, и уверена, что так будет и дальше. Но давай в этот раз не будем обращать на это внимания? Давай просто наслаждаться музыкой.

Я наблюдала, за его лицом, за тем как он слушал меня, действительно слушал и пытался осмыслить всё сказанное. Мой итальянский мужчина был старой закалки, даже чересчур правильный, как я заметила. Я никогда этого не отрицала, но я обожала то, как он заботится обо мне. Но я также заботилась о ком-то в течение многих лет, что заставляло меня чувствовать себя маленькой, слабой и неспособной самостоятельно принимать решения.

Можно ли соотнести мою потребность в самостоятельной покупке билетов на концерт Гершвина с огромным периодом замужества, в котором я позволяла мужу контролировать каждый доллар, который приходил и тратился в нашей семье? Нет. Несомненно, нет. Даже близко нет.

Но это было крошечное достижение, которое я совершила сегодня, даже не осознавая этого ранее. Я не собиралась извиняться за то, что смогла сама заплатить за что-то. И я убедилась, что как бы не был воспитан Марчелло, он точно понял, что в таких вещах я однозначно буду стоять на своем.

Я сделала крошечный шаг вперед.

Свет погас и зазвучала музыка, а моя рука так и осталась лежать на его колене в течение всего концерта. Во время исполнения They Can’t Take That Away from Me он накрыл мою руку своей, переплел наши пальцы и крепко сжал. Я широко улыбнулась в темноту.

***

Как должен одеться человек, который собирается готовить пасту? Об этом я спрашивала свой шкаф, отвергая одно платье за другим. Наконец, наряд был выбран, и я стала ждать Марчелло. Я села, затем встала, затем снова села. Погодите, я что, ходила из угла в угол? Действительно, я вышагивала по комнате, но почему я это делала?

Что я чувствовала? Это не было похоже на нервозность, но что-то близкое к этому. Возбуждение? Да. Беспокойство? Определенно. Я чувствовала, как всё моё тело охватывает трепет, который заставляет кровь в моих венах ускоряться в тот момент, когда я представляю его лицо, его глаза, его губы. Его смех.

М-м... Кажется, я поняла…

Предвкушение.

То, чем мы занимались здесь, в Риме было чем-то новым. Мы пробовали кое-что непривычное.

Свидания.

Именно этот этап мы пропустили во время пребывания в Испании, хотя и не специально. Наши отношения сразу перешли из категории «незнакомцы» к категории «голые практически всё время». Если подумать, тогда у нас просто не было шансов. Нами управляли гормоны, и именно они заправляли шоу. Но в этот раз во время нашего воссоединения, осознанно или нет, но нам обоим хотелось наслаждаться этим периодом, восполнить период пребывания в статусе пары.

Мне хотелось быть его девушкой, которая может приготовить ужин, что-то из восхитительной местной кухни, но несмотря на то, что я брала уроки в школе Французской кухни, кое-чего в моем репертуаре не было. А именно аутентичных итальянских рецептов.

По всему городу можно было найти объявления, приглашающие эмигрантов, иностранных студентов или тех, кто находится на длительном отдыхе в Италии. Согласно отзывам на Trip Advisor «Домашняя Итальянская Кухня» были самой большой и рекомендуемой школой кулинарии.

Я заработала пару очков, когда привела на курсы личного жителя Тосканы. Вначале Марчелло не хотел идти. Он настаивал на том, что может сам научить меня тому, как готовить пасту, гноччи и те восхитительные тоненькие, хрустящие итальянские палочки, которые предлагают перед подачей блюд в каждом итальянском ресторане, но в итоге, он научил меня только одному. Теперь я знаю, что этим можно заниматься и на кухне.

Марчелло прислал сообщение, что задержится в офисе, так что нам придется встретиться уже в кулинарной студии. Прогулка по Трастевере привела меня к светлому, большому зданию. Да и сама организация курсов была на высоте – присутствовала вся необходимая утварь, огромный прилавок с овощами, который мог бы посоревноваться по своим габаритам с тем, что выставляют на фермерских рынках, а вокруг всего этого сновали куча учеников, которые держали в руках бокалы с вином, которые бесплатно раздавали организаторы.

В центре студии располагался блинный банкетный стол с бокалами, тарелками и корзинками для нас, чтобы мы смогли приготовить блюда, а затем насладиться тем, что приготовим сами. Именно в такую атмосферу я и надеялась попасть, когда записывала нас на курсы.

На стене были развешены фотографии с предыдущих курсов. Студенты позировали с бокалами вина, своими блюдами или же с шефом. Кстати, он напомнил мне Марчелло, искренняя улыбка присутствовала на каждом фото. Наше меню было написано мелом на доске, которая стояла на кухне. Паста Болоньезе, курица Каччаторе, брокколи по-итальянски, запечённый картофель и на десерт тирамису. В предвкушении мой желудок заурчал.

Марчелло ворвался в студию и, покрутив по сторонам головой, направился ко мне.

– Если ты хочешь узнать, как готовить настоящую итальянскую еду, то почему отказываешься, чтобы я научил тебя? Я же итальянец,– произнес он, а затем быстро чмокнул меня в щеку.

– Обещаешь, что в этом случае я не окажусь голой еще до начала готовки? – прошептала я, подавая ему бокал с вином с соседнего стола.

– Ничего не могу гарантировать,– ответил он, делай глоток и подмигивая мне через край бокала.

Я рассмеялась и крепко прижалась к его губам, чувствуя на них вкус вина.

Преподаватель, который определенно был настоящим итальянским поваром, вышел из задней части комнаты и представил группе своего помощника, который раздал нам фартуки вместе с небольшой памяткой, а затем мы все сделали небольшой тур по кухне, которая, должна сказать, была идеально чистой.

И вот настало время приступать к работе. Мы должны были перемещаться между островками, таким образом каждый последовательно делал свое блюдо и нам не приходилось ждать, когда вся группа закончит какой-то процесс.

К слову, Марчелло тоже принимал участие, и даже предложил свою помощь, когда шеф попросил о добровольцах, чтобы порезать петрушку.

– Помните, прежде всего, вы едите глазами,– произнес Андреа, объясняя, что нужно быть бережными и гордиться самим процессом. – Нам точно не нужна уродливая подача. Блюда могут быть деревенскими, то вы должны сделать так, чтобы они выглядели аппетитно.

– Ты точно выглядишь аппетитно, – прошептал Марчелло, а его дыхание пахло вином и базиликом, который он жевал в тот момент.

– Прекрати... – предостерегла я его, пытаясь сконцентрироваться на очень эффектном процессе резки чеснока.

– Хорошо, хорошо. И помните, петрушка, морковь и лук идут в Болоньезе. Никакого чеснока. И неважно, что говорят другие, чеснок не нужно класть во все блюда,– напомнил шеф Андрея, еще раз повторяя список ингредиентов. А затем добавил. – Я бы сказал, его кладут в большинство блюд. –Он взял головку чеснока и поднес её к носу.

Группы работали тихо, отпивая вино из бокалов, периодически то тут, то там раздавался смех, но каждый из учеников старался уделить внимание каждой детали. Видеограф перемещался по классу, фиксируя каждый момент для местного Американского колледжа с целью привлечь новых студентов. Он застал меня за тем, как я опускаю палец в тирамису и подношу его ко рту Марчелло.

– Эвери, просто отлично. Теперь вы двое можете перемещаться к другому столу и готовить пасту,– произнес ассистент, указывая на столы из нержавеющей стали, на одном из которых располагалась старинная лапшерезка.

Мы почистили картофель, обильно смазали его оливковым маслом и розмарином, а затем поместили на противень. Также мы приготовили густой соус, нарезали пасту, и сделали ньокки, а затем начинили курицу лимонами, чесноком и луком.

Нас обучали не только тому, как шаг за шагом готовить то или иное блюдо. Нам объясняли, почему чеснок полезен для сердца. Или какие ингредиенты делают настоящую Болоньезе фальшивкой. И почему в зависимости от региона рецепт блюд может меняться. Шеф выслушивал каждый вопрос, а затем отвечал на него так, словно это была самая важная вещь на свете.

Мой фартук был испачкан манной крупой, а на щеке Марчелло осталось пятно от томатного соуса, но мы легко справились со всеми блюдами. Некоторые ученики заработали порезы от очень острых ножей, поэтому им пришлось наложить пластырь. Некоторые же слегка перебрали с вином, так что им пришлось присесть и просто ждать ужина.

В конце концов у нас на столе оказались идеально приготовленные ньокки, которые мы достали из кипящей воды в тот момент, когда они только начали всплывать, свежий натертый сыр пеккорино в мисках, чтобы посыпать им нашу божественную пасту Болоньезе. Картофель томился в керамическом блюде, отчего запах розмарина витал по всей комнате. На серебряных подносах лежала курица, сладкие перцы и соус Каччаторе.

Мы расселись вдоль стола, пили вино и заполняли тарелки едой. Мы провели в студии около пяти часов, и с уверенностью могу сказать, что именно там мы приобрели новых друзей. Марчелло даже записал нас на очередной урок кулинарии.

Мы буквально рухнули в постель, пропахшие розмарином, с желудками, наполненными великолепной едой и совершенно неспособные на что-то большее, кроме взаимных объятий и перешептываний в ночи.

ГЛАВА 14

Всё утро я шаталась без дела. На кухонной стойке стояла чашка с кофе и фритата, а также очередной выпуск La Repubblica – итальянская ежедневная газета. Мне было сложно разобраться в том, что там написано, но я уже работала над этим. Я переместилась в гостиную, одновременно пытаясь исправить зарисовку лестницы Браманте, которую сделала день назад. Возможно, это был один из самых сложных пейзажей, над которыми я работала во время пребывания в Италии, но я была настроена любой ценой добиться того, чтобы тени легли правильно. Свет падал таким образом, что спиральная лестница была похожа на оптическую иллюзию. Возможно, потребуется еще один поход в Музей Ватикана.

Но неважно, в какой из комнат я находилась, потому что мой взгляд постоянно падал на стрелку часов, следя за её перемещением, пока на часах не пробило одиннадцать часов, так что я с полным правом оделась и направилась в сторону офиса, чтобы сделать Марчелло сюрприз.

Я радостно вбежала в здание, держа в каждой руке по два пакета с различной выпечкой, вкус которой мог заставить обливаться горькими слезами зависти каждого любителя американских пончиков.

И, конечно, я взяла корнетто для себя

– Ciao, buongiorno, – поприветствовала я секретаря, ставя на стойку все еще теплый пакет с восхитительными пирожными. – А Марчелло занят?

Она кивнула в ответ прежде, чем радостно нырнуть в пакет.

Офис Марчелло был пуст. На спинке стула висел пиджак, сотовый валялся на сиденье, но самого Марчелло на месте не было. Я уже собиралась оставить ему записку вместе с пакетом, когда почувствовала, как его руки обняли меня за талию. Его губы проследовали по моей коже от плеча к шее, а затем он слегка укусил меня.

– Я чувствую запах Маритоцци. Это для меня? – спросил он, покусывая мою кожу, словно выпечкой была я.

– Да, – я сглотнула и повернулась к нему лицом. – Я забежала в то местечко вдоль улицы, которое нам с тобой понравилось. Это всё тебе.

– М-м...Grazie. Останешься, чтобы я поделился с тобой? Я даже могу покормить тебя,– предложил он, открывая пакет и заглядывая внутрь.

Я быстро пристрастилась к виду Марчелло, поглощающего пищу. Когда ты живешь в Риме, вырос среди бесподобной итальянской кухни, то сложно каждый раз наслаждаться едой, но у него это получалось. Боже, и я была этим восхищена.

– Я могу остаться. Мария сказала, что сегодня я не понадоблюсь, так что я подумала о том, чтобы сначала навестить тебя, а затем пойти прогуляться,– объяснила я, взяв небольшой кусок, который он предлагал.

– Хотел бы я присоединиться. Куда направишься? – спросил он, откусив часть пирожного и закатив глаза от удовольствия.

Мой разум затуманился, когда я смотрела на его губы, которые сжимаются вокруг сладкой булочки.

– Пока не знаю,– ответила я, похлопав по своей сумочке. – У меня есть время, чтобы прогуляться по бесподобному Риму, так что я подумала о том, чтобы просто погулять по городу, чтобы поймать вдохновение.

Я часто так делала, когда появлялась возможность. Иногда я садилась в метро или на автобус и выходила на любой остановке. Знаете, таким образом Вы можете больше увидеть. В каждом районе можно было обнаружить присущую только ему атмосферу, различные эклектические рестораны, а также в каждом таком уголке остался определенный отпечаток истории. Для меня это был прекрасный способ изучить город.

Моё внимание вернулось к Марчелло, когда он коснулся моей коленки своим липким пальцем.

– У меня есть для тебя кое-какие новости, – произнес он между поглощением пищи. Он снова поднес булочку к моему рту, одновременно растирая пудру по моим губам. – Как бы мне хотелось, чтобы в моем офисе не было окон.

Он прижался ко мне, и я почувствовала, почему именно ему хочется чуть больше уединения.

– Сегодня вечером я вся твоя. Я куплю еще выпечки, и ты сможешь проверить, куда еще могут попасть эти частички пудры. Так какие у тебя новости?

Он рассмеялся, целуя то самое липкое место на моём колене.

– Я почти забыл. Рядом с тобой я становлюсь таким рассеянным. – Я слизала сахар с губ, он низко зарычал. – Эвери, ты играешь нечестно.

Пожав плечами, я уселась на край стола и ждала, пока он откроет письмо на своем компьютере.

Тема письма называлась «Como Villa?».

– У нас был один клиент. И я оказал ему кое-какую услугу...

– О-о...Услуга. И что же это за услуги такие?

– Ничего такого, о чем бы ты сейчас могла подумать,– настаивал он, открывая письмо и нажимая на фото шикарной виллы. Глазам не верю. Это был замок на воде, который был поход на райский отель из камня. – Это оплата за услугу. Выходные. Здесь.

– Это озеро Комо, верно? Озеро Комо? – пропищала я. – Озеро Комо Джорджа Клуни? – бессвязно бормотала я, просматривая фото.

Он неодобрительно посмотрел на меня.

– Ты же в курсе, что на самом деле Клуни не владеет этим озером?

– Да, да, конечно. Так что, выходные там? Как много у тебя багажа? Я влезу? Я очень гибкая.

Его руки опустились на мои бедра, а пальцы начали совершать круговые движения. Затем поднялись выше, еще выше, пока не достигли края шорт.

– О-о... Я определенно знаю, насколько ты гибкая.

– Ну, и кто теперь играет нечестно, Марчелло?

– Туше,– мои глаза снова вернулись к фото виллы. Я была ошеломлена: светлый кирпич, увитый плющом. Ящики под окнами была наполнены растениями различных расцветок. И всё это вдобавок отражалось на водной глади озера. Отражение виллы переливалось на воде, отчего картинка словно оживала на экране. – Так тебе это интересно?

– А? – спросила я, качая головой и пытаясь выбросить мысли о том, чтобы искупаться в озере голышом. – Интересно что?

– Провести там выходные. –Он прильнул ближе, оставив на моих губах поцелуй. – Выходные со мной?–я свела бедра вместе, зажав между ними его руку, а затем спрыгнула со стола и побежала в сторону двери. – Куда ты собралась? – обеспокоенно спросил он.

– Домой, паковать чемоданы, сексуальное белье и всё такое. Мы же едем на виллу на озере Комо.

***

– Ну, давай рассказывай, как там дела в Амстердаме?

– Можно сказать, что всё сложно, но интересно,– ответила Дэйзи.

–«Сложно, но интересно» – это не те слова, которыми можно всё объяснить.

– Если только мы не говорим о рыженьком принце Гарри.

– Хорошее сравнение. Когда ты возвращаешься домой? – спросила я, сбрасывая обувь и усаживаясь в кресло, подогнув под себя ноги.

– Мне нравится, что ты называешь это домом. Хороший знак. – Её голос вернул меня в настоящее время.

– Ты знаешь, о чем я. Так, когда ты приезжаешь?

– Как только мне удастся убедить Маартена...

– Кто такой Маартен? – спросила я, потому что уловила в её голосе странные нотки.

– Неважно. Вряд ли я пробуду здесь долго. Скорее всего неделю или около того. И если ты кое-чем занималась в моей квартире, то будь добра, обработай все поверхности в доме.

– Можешь подождать секунду?

– Конечно.

– Я только запишу, что мне надо купить Клорокс [Чистящее средство – прим. пер.]...

– Я так и знала! Я чувствовала, что вы двое в конце концов сделаете это,– воскликнула Дэйзи.

– Мы разговаривали несколько минут.

– Несколько минут?

– Да, мы подождали всего пару минут после твоего отъезда.

– Да ладно?!

– Клянусь! – мы обе рассмеялись и это ощущалось так здорово. Это так хорошо делиться чем-то со своей лучше подругой. Для меня было ново свободно говорить о Марчелло и о том, что происходит между нами.

Я рассказала ей немного. Бо́льшую часть воспоминаний я сохранила только для себя.

Например, я не рассказала ей о голоде. И поте. И о толчках. О тяге. О «только не останавливайся». И «да, да...вот здесь...». Или «боже, это прекрасно».

Я прикоснулась пальцами к губам, думая о том, как прошлой ночью Марчелло касался ихсвоими...

...моей коробки?

–Что? – мне следовало быть более внимательной к тому, что говорили в телефоне.

– Я отправила из Амстердама посылку, так что присмотри за ней, хорошо? Хотя бы во время перерывов между поеданием канноли и сексуальными играми с при помощи итальянским жеребцом.

– Да. Коробка. Конечно. Жеребец. На ней. Что-то еще?

– Нет, пока ты мне не расскажешь еще что-нибудь.

– Мне нравится, когда ты разговариваешь как Френчи из Бриолина. На самом деле мы собираемся провести эти выходные на озере Комо. Не могу дождаться!

– Вы двое собираетесь куда-то поехать в этот уикенд?

– Ага. Кто-то, кому он в свое время оказал услугу, пригласил его провести выходные на своей вилле. Вообще, эта вилла практически стоит на самом озере. Согласись, это очень круто!

– Это очень здорово, Эвери,– согласилась она, но что-то в её голосе изменилось.– Просто будь осторожна. Не заходи слишком далеко, слишком быстро, чтобы не остаться с разбитым сердцем. Или не разбить чье-то.

– О-ох...– я прикусила губу. – Я не думаю... В смысле, мы же только в самом начале...

– Именно,–осторожно прервала меня подруга. – Поэтому ты, скорее всего, даже не задумываешься об этом. Я не говорю, чтобы ты вообще ничего не делала, потому что это же очевидно, что между вами происходит что-то невероятное. Просто если будет нужно, всплывай, чтобы глотнуть свежего воздуха, хорошо? Если учесть, что ранее ты передвигалась только между женским клубом и домом Дэниела, происходящее сейчас прекрасно, но только... Я не знаю. Марчелло прекрасный мужчина, но ты тоже. Не забывай об этом, хорошо?

Я улыбнулась.

– Хорошо.

– Вот и отлично. Лекция закончилась. А теперь вернемся к подробностям. Он всё также хорош, как и раньше? Подробности, женщина! Я тут словно в аду, поэтому мне нужно знать, что хоть у кого-то всё в жизни прекрасно.

***

– А когда мы увидим Клуни?

– Невероятно...

– Серьезно, когда мы увидим Клуни?

– Как у вас говорят? Я словно кинул собаке кость?

– Немного не верно. Итак, Клуни. Возможно, он будет идти мимо станции, или мы скорее увидим его на озере за рулем своего быстроходного катера?

– Не думаю, что...

– Катер. Точно. И возможно он будет одет в очень красивый и модный смокинг – такое тоже может быть. А что, если он сойдет с катера, это произойдет как раз там, а затем он вдруг поймет, что у него нет пары, чтобы пойти на эту вечеринку.

– Ты же понимаешь, что я всё слышу?

– Ага. Произнося это вслух, я помогаю себе осознать, что это только фантазия. Чёрт, я потеряла нить разговора. –Я посмотрела на Марчелло. – На чем я остановилась?

– Что-то о том, как он сходит с катера в шикарном смокинге?

– Точно, смокинг. И ему нужно, чтобы я сопровождала его на великолепную вечеринку. Но у меня нет подходящего наряда, естественно, но я бы что-нибудь придумала. А затем мы входим в зал...

– Когда вы входите, то к вам приближается высокий, смуглый, прекрасный мужчина, тоже в смокинге, ударяет твоему Клуни в челюсть и уводит тебя в сторону бара, чтобы напомнить о том, кто именно привез тебя на озеро Комо.

Я вздохнула.

– Ты бы ударил Клуни?

– Скорее, это выглядело бы как оскорбление, а не избиение.

– Хорошо. –Я выглянула в окно поезда, пока мы ехали в направлении озера. – Давай поступим так. Что ты думаешь о том, если, увидев Клуни, я просто улыбнусь ему и кивну, словно мы оба кое-что знаем, но отказываемся в этом признаваться? Так будет более загадочно.

– Думаю, этот вариант меня устроит, – ответил Марчелло, многозначительно кивнув. Обняв за плечи, он притянул меня поближе к себе, развернув к окну таким образом, чтобы мы вдвоем могли смотреть на пейзаж за окном. Сегодня был четверг, так что мы закончили работу около полудня, а затем сели на поезд из Рима в Милан. После трехчасовой поездки мы пересели на другой поезд, следующий до Варенны, последняя точка нашего пути перед Комо.

И Клуни. Конечно, я просто шутила, но тем не менее периодически осматривала озеро в поисках этого мужчины.

Во время всего пути из Рима пейзаж за окном менялся несколько раз, а от видов горной местности создавалось ощущения, что в данный момент мы словно проезжаем через Альпы. Деревья были массивнее, воздух казался гораздо чище, небо ярче, а сама природа была похожа на часть сказки, в которой мы и находились в данный момент.

И говоря о сказке, я сидела прижавшись к своему собственному прекрасному принцу. С которым мы собирались провести выходные на шикарной вилле у романтического озера. Неужели мне так сильно повезло? Неужели это все происходит именно со мной?

Я широко улыбнулась, прижавшись еще ближе к Марчелло, и продолжила рассматривать проплывающий мимо пейзаж.

***

Железнодорожный вокзал Милана был невероятно огромный, похожий на глубокую пещеру, эффектный и слегка ошеломляющий. Станция в Варенне была причудливой, маленькой и милой. Но именно эта станция являлась идеальным продолжением озера Комо. Если бы озеро было парой мужских брюк, то Варенна определенно была бы пряжкой на них. Как и подобает пряжке брюк, станция располагалась прямо посередине всей картины. Под картиной я подразумеваю прекрасный тихий городок, усыпанный старинными виллами и испещренный извилистыми улочками.

– Ох...– выдохнула я, когда мы сошли с поезда. Воздух был мягкий, обволакивающий, с ароматом чистой равнины. Легко закинув мою сумку на плечо, Марчелло взял чемодан, и мы направились к выходу.

– Здесь очень красиво, правда?

– Боже мой, конечно! – согласилась я, одновременно крутя головой во все стороны словно сова, пытаясь не упустить ни одной детали. Он провел нас через станцию, задержавшись лишь для того, чтобы свериться с картой на стене и сравнить её с теми пометками о расположении виллы, которые он взял с собой. После быстрого диалога с таксистом Марчелло посадил меня в машину, и мы двинулись в путь.

Из поезда я несколько раз успела заметить кусочки озера, небольшие частички ярко синей водной глади, расположенные между горами и деревьями. Но сейчас, когда мы все сильнее приближались к воде, я понимала, что озеро настолько огромное, что оно буквально повсюду. Будет честно, если я скажу, что никогда не встречала ничего подобного раньше. Вода была такой спокойной, то тут, то там она покрывалась рябью из-за проплывающих лодок, но не более того. Поверхность озера была похожа на стекло. На противоположной стороне озера располагались покрытые деревьями горы, какие-то из них небольших размеров, а какие-то словно пытались проткнуть небо своими острыми пиками. И по всему периметру озера располагались невероятной красоты дома, они словно свысока нависали над водой и над теми, кто был поблизости. Каменные террасы, сады, каждый следующий превосходящий своими размерами предыдущий, опоясывали озеро разноцветным покрывалом, и смягчали общий вид пейзажа, а также помогали всему вокруг выглядеть более уютно, более комфортно.

На заднем фоне полностью преобладал зеленый цвет, который был настолько глубокого зеленого оттенка, что казался практически синим, похожим на стекло, из которого раньше делали бутылки.

Как обычно,мои пальцы моментально ощутили страшную потребность схватить кусочек пастели, пусть даже цветной мелок, мне до боли хотелось сделать зарисовку такого чистого и нетронутого пейзажа, который предстал перед нами.

Я изредка прислушивалась к разговору Марчелло с водителем, которые разговаривали по-итальянски, я уже могла улавливать и понимать часть фраз, которыми они перекидывались. Речь шла о том, в какие рестораны лучше сходить, какие сады посмотреть. Возможно, я еще не могла поддержать беседу, но с каждым разом я понимала все больше и была уверена, что осталось совсем немного времени до того момента, когда я смогу полноценно общаться с местными жителями.

Двигаясь довольно долго вдоль одного из склонов, мы неожиданно свернули с основного пути на незаметную дорогу, окруженную забором из стальных прутьев и роскошных пальм. И тут показалась вилла.

– Да ты шутишь? – открыв рот, произнесла я.

– Шучу? – переспросил Марчелло, открывая мне дверь. Я выбралась из машины, широко раскрыв глаза и уставившись на дом, который на весь уикенд принадлежал только нам.

– Он даже не выглядит настоящим,– пробормотала я себе под нос, переполненная эмоциями от увиденного. Дом был окрашен в кремовый цвет, с растущими по периметру кипарисами и представлял собой чистую магию. Марчелло заплатил таксисту, взял меня за руку и повел в сторону главного входа, который представлял собой смесь невероятно красивого узора из медных прутьев, потускневшей зелени и нестареющей патины. И пока я завороженно рассматривала мозаику из брусчатки, он достал ключ и вставил его в скважину массивной двери из красного дерева, которая со скрипом отворилась, позволяя мне взглянуть на старинную итальянскую роскошь.

Моему взору предстали мили и мили итальянского белого известнякового пола, пересекающиеся с черным испещренным прожилками мрамором. В каждой комнате была великолепная мебель, бесценный антиквариат, смешанный с современным комфортом. Кухня заставила бы завидовать даже самого искушенного шеф-повара. Но труднее всего мне было оторвать взгляд от воды.

Вокруг дома располагались одна терраса за другой, построенные на склоне и расположенные таким образом, чтобы с каждой из них открывался вид на самую главную достопримечательность этого региона – великолепное озеро. Я вышла на главную террасу, которая являлась продолжением гостиной, и направилась к каменным перилам белого цвета, которые были нагреты послеполуденным солнцем, и их ширина идеально подходила для того, чтобы использовать их в качестве скамейки. Я перебросила ноги через ограду и устроилась на самом краю, смеясь и подставляя лицо ветру, который трепал мои кудри, заставляя меня согласиться с тем, что я на 1000% счастлива, что позволила Дэйзи притащить мою задницу в Рим.

– Мне кажется, что всё это нереально,– снова обратилась я к Марчелло, который стоял в нескольких шагах от меня, и давая понять, что да, это всё реально; да, это всё происходит со мной; да, я заслужила это спокойное счастье, которое прокралось по частям в каждый уголок моей жизни.

И это тихое счастье стало абсолютным в тот момент, когда его руки обняли меня, а подбородок устроился на моей голове.Мы вместе наблюдали, как садится солнце.

ГЛАВА 15

– Я слышала, что он и его жена живут здесь бо́льшую часть года. Это правда? – спросила я, листая итальянский журнал с новостями про знаменитостей, который заставила Марчелло купить, когда мы делали остановку, чтобы приобрести кое-что в дорогу.

Он рассмеялся, забирая его из моих рук и откладывая на край стола.

– Я не знаю. И меня это не волнует.

– А должно бы. Она красивая. Он горяч.И оба они безумно сексуальны. Они могли бы быть здесь сейчас. Возможно, даже в соседнем доме. И мы могли бы попросить у них сахар,– поддразнила я, проходя через огромное окно в пол на кухне, чтобы полюбоваться видом.

Сам дом располагался в буквальном смысле на озере. Или скорее НА ОЗЕРЕ, именно так это слово звучало в моей голове. Всё в озере Комо было слишком. Италия сама по себе великолепна, но Комо занимаетпервое место среди всех достопримечательностей, и это совсем не потому, что здесь мы могли бы встретить Джорджа Клуни, а может даже с ним подружиться.

Всё вокруг было каким-то волшебным. Во всем присутствовал дух сказки, эти каменные виллы, покрытые одеялами из цветов, и окружавшая нас вода, которая переливалась под лучами солнца. Чистый воздух, будивший во мне неведомые ранее ощущения, которые было невозможно игнорировать.

Я витала в мыслях о потенциальном соседстве со звездой Голливуда, когда Марчелло подошел ко мне за стойку. Его руки обхватили меня сзади, чтобы затем повернуть кран и включить воду. Проводя губами по моей шее, он мыл руки, а затем вытер их полотенцем.

Это выглядело так по-домашнему. Прижиматься друг к другу, совершая какие-то бытовые вещи. Хотя на самом деле ничего простого во всем этом не было. Скорее, это вносило в наши отношения что-то более важное. Больше комфорта, больше открытости. Мы были еще больше похожи на пару.

Но официально я всё еще была связана с Дэниелом, так что мысль о комфорте быстро испарилась, позволяя сожалению просочиться в мысли.

– Что с тобой только что произошло? Твоё умиротворенное состояние куда-то исчезло,– произнес Марчелло, потирая ладонями мои руки.

Я развернулась и прижалась лицом к его груди. Ранее я гадала, когда же наступит этот момент. Честно говоря, я даже была удивлена, что мне удавалось так долго избегать этот разговор. Но каким бы терпеливым не был Марчелло, позволяя мне увиливать от разговора о Дэниеле, наша беседа рано или поздно должна состояться.

– Своди меня поужинать сегодня, хорошо? – попросила я, поднявшись на носочки и быстро чмокнув его в подбородок. Губами я спустилась ниже к адамову яблоку, а затем к небольшой выемке у основания шеи, отчего его тело задрожало от возбуждения.

– В этом случае я займусь с тобой сексом прямо под звездами, а свежий воздух с озера будет нашим одеялом.

Теперь вам понятно, как итальянец может решить вопрос одной лишь подобной фразой...

***

Для этого разговора никогда не будет подходящего времени, но настал тот момент, когда пришло время открыть все секреты.

И вот мы здесь, сидим в прекрасном ресторане на берегу, и я готова поделиться подробностями своей жизни с ним. Расположившись напротив, его глаза цвета расплавленного шоколада наблюдали за мной, в них плясали блики от свечей. И в этот момент я поняла, что это могло стать моей обычной жизнью еще много лет назад. Если бы я принимала другие решения. Если бы я слушала свое сердце, а не голову. Если бы...

– Ты прикончила хлебную палочку.

– А? Что? – резко спросила я, возвращаясь на землю из воспоминаний. Он указал на кучку крошек, которые некоторое время назад представляли собой хлебную палочку, прежде чем мои пальцы начали сжимать её, превращая в мелкие крупинки. – О, упс.

Он вопросительно наклонил голову.

– Расскажи, что происходит в твоей миленькой голове, пока беспорядок на столе не приобрел бо́льший масштаб.

Забавно, что он упомянул о беспорядке...

Я сделала глубокий вдох.

– Ты практически не спрашивал меня о том, что происходит у меня дома.

– В Риме? – спросил он, и эта фраза заставила все моё тело затрепетать от понимания, что, возможно, Рим мог стать нашим общим домом.

– Нет, другой дом. Который в Бостоне.

Он покрутил пальцами ножку бокала, прежде чем поднёс его к губам, сфокусировав взгляд на мне. Перед тем, как сделать глоток, он ответил.

– Ты не сильно хотела рассказывать. И я это уважаю.

– Разве тебе неинтересно?

– Конечно, я хочу знать, но я бы предпочёл, чтобы ты сама захотела поделиться этим. Чтобы ты сама решила, когда готова всё рассказать.

Я отпила вино из своего бокала.

– Понятно.

Он придвинулся поближе к столу и накрыл мою руку своей.

– Не принимай моё молчание за отсутствие интереса. Я очень хочу узнать, что произошло в Бостоне, я действительно хочу знать всё.

– Хочешь знать всё? – переспросила я.

– Хочу. Думаешь, что у тебя есть что-то такое, что...

– Я замужем, Марчелло,– выпалила я.

Помните, я говорила о том, как мне нравится, когда я становлюсь причиной, благодаря которой меняется выражение его лица? В тот момент я думала о тех моментах, которые делают этого мужчину счастливым. Но я определенно не подумала об обратной ситуации.

Он уставился на меня совершенно ничего не выражающим взглядом. Его тело замерло, делая его похожим на статую. Всё в нем было неподвижно, не считая его челюсти, желваки которой перекатывались под кожей.

Расскажи ему остальное!

– Но я собираюсь разводиться. Мы, можно сказать, расстались. Да, наверное, именно так ты бы мог это назвать.

– Так ты в процессе первого или второго? – спросил он, сжав челюсть.

– Полагаю, что и то, и другое. Я от него ушла. И я собираюсь развестись. Сейчас я в процессе этого, но это довольно сложно. Хотя, думаю, любой развод достаточно запутанный процесс, да?

– Не знаю, я никогда не разводился,– он произнес это с ноткой упрека.

Я кивнула.

– Я определенно не планировала разводиться. Серьезно, неужели есть хоть один человек, который идет к алтарю и думает «эй, в конце концов я же всегда могу развестись»?

– Я никогда бы не хотел, чтобы мою жену посещали подобные мысли.

– Твоя жена никогда и не будет чувствовать подобное,– прошептала я, чувствуя, как подступают слезы. – Какой женщине вообще могло бы прийти в голову уйти от такого мужчины как ты?

На какое-то время мы замолчали, удерживая взгляды и тем самым безмолвно задавая друг другу вопросы. Наконец, он заговорил.

– Значит, ты разводишься.

– Да,– я сделала очередной глоток вина.

– Почему?

– Он мне изменял.

Он чуть слышно выругался на итальянском.

– А если бы он не изменял, то ты всё еще была бы замужем? И не собиралась разводиться?

– Я не знаю. Хотела бы я ответить, что в любом случае ушла бы от него по ряду других причин. Но дело в том,что, если бы я не застала его за процессом погружения по самые яйца в секретаршу, тогда сейчас я определенно не находилась бы на этом прекрасном озере, и не ела бы эту восхитительную пищу, собираясь затем вернуться на великолепную виллу с великолепным мужчиной, чтобы заняться необузданным, диким, чувственным сексом.

Он улыбнулся, практически незаметно приподняв уголок рта.

– А что значит «погружение по самые яйца»?

Я закатила глаза.

– Когда-нибудь ты сам поймешь, что я имела в виду. У меня были планы, обещания, а совершенные ошибки стали диктовать мне то, как должна протекать моя жизнь. Но в то же время, я не могу сказать, что не наступил бы тот момент, когда я поняла, что хочу от жизни большего.

Было легко вдалеке от всего мира признаваться самой себе, что моя жизнь могла быть другой, что я могла достичь большего. Если бы я вернулась домой, с головой погрузилась бы загородные приёмы и обеды в клубах, всё это означало бы, что я снова вернусь к фальшивой жизни. Та жизнь теперь казалась мне чем-то вроде каменного кардигана, который тянул меня на дно скучного-почти-забытого ада.

– У меня были друзья, которые занимали достаточно высокое положение в обществе. И друзья, чей бокал или два шардонне после пяти часов вечера превращался в три или четыре бокала во время ужина. Я не изменяла, не пила и не пыталась заполнить свою жизнь всякой дрянью. Вместо этого я стала той, которой думала, что хотела быть, и бросила то, что действительно любила.Я так хотела думать, что однажды проснусь, соберу чемодан и поеду путешествовать по миру, пытаясь найти свой собственный путь. Я бы рисовала и писала. Я бы ходила в музеи и не ощущала, что упускаю какую-то часть своей жизни. Так что я должна была оказаться здесь, чтобы осознать всё это. Дело в том, что я не могу сказать, будто была счастлива с Дэниелом, но и несчастной меня назвать сложно. Скорее, моя жизнь была какой-то нейтральной. И это звучит не очень хорошо.

–Звучит как-то не очень хорошо.

Моя же фраза, произнесенная им, да еще и с итальянским акцентом, заставила меня переживать еще больше из-за понимания, насколько же мы разные.

Я печально улыбнулась.

– Есть еще кое-что, Марчелло.

– Ещё?

– Да. Дэниел стал моим парнем еще во время учебы в колледже. Мы, Дэниел и я, мы встречались в тот период, когда я училась в Испании. Когда я была в Барселоне.–Я опустила взгляд на салфетку.–Когда я была с тобой.

– Эвери...– выдохнул он, откинувшись назад на спинку стула, и выглядел так, словно бремя всего мира лежало на его плечах.

– Моя поездка в Барселону была первой выпавшей мне возможностью, путешествовать одной, самой по себе, и полагаю, это вскружило мне голову. Точнее, ты свёл меня с ума. – Эта мысль впервые пришла мне в голову, когда я увидела его тогда, на том холме, когда занималась зарисовками. – Ты был настолько великолепен, и настолько мил, что я подумала «какого чёрта, это всего лишь небольшое увлечение». Я дала себе обещание, что слегка развлекусь, но затем ты оказался чертовски великолепен, Марчелло.Ты не должен быть таким прекрасным! – я удивила нас обоих, рассмеявшись. – Боже мой, ты был таким удивительным и поразительным, и именно ты заставил меня окончательно и бесповоротно влюбиться в тебя.

Его глаза пылали огнем, когда он смотрел, как я открываюсь ему, переживая произошедшее, заново испытывая чувства многолетней давности. Я поэтому я была уверена, что он ощущает в этот момент то же самое.

– Когда я приехала домой, Марчелло, то была полна уверенности вернуться обратно к тебе. Как только моя карьера пошла в гору, я могла бы найти что-то недалеко от тебя, меня даже не волновала какая именно это будет работа, я в любом случае собиралась вернуться. Но всё изменилось, так как кое-что произошло и...– мой голос надломился, а тело выдало все мои чувства, потому что я никогда не могла говорить об этом, потому что каждый раз я словно переживала это заново. – Когда я оказалась дома, то прежняя жизнь настолько быстро захватила меня. А через какое-то время я переспала с Дэниелом. А затем забеременела. А затем мы поженились. А затем мы потеряли нашу Ханну, когда ей было всего три месяца и...– Мои глаза заволокло влагой, и слезы покатились по щекам. – А затем потерялась и я сама.

Он обошел стол, этот прекрасный мужчина, силуэт которого я практически не могла различить из-за нахлынувших слез, он обнял меня и прижал к себе, а затем повел нас в сторону веранды, подальше от любопытных, интересующихся и обеспокоенных взглядов. В дальнем углу ресторана сильные итальянские руки обняли подрагивающие американские плечи, а его рот шептал мне успокаивающие слова на языке, который сложно было разобрать, но тем не менее, всё было абсолютно понятно. Всё было понятно, потому что именно так Марчелло разговаривал с его Эвери, со мной, и он переживал и заботился обо мне, словно о ребенке, он вытирал слезы и целовал меня в макушку, говорил, что все хорошо, что со мной всё будет в порядке, что с нами всё будет в порядке, а затем он взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал; поцеловал так нежно, что я точно знала – именно этот мужчина, и только он, будет целовать меня всю оставшуюся жизнь.

В таком положении мы оставались, кажется, около часа, но я точно не уверена, когда именно прекратила плакать. И когда я окончательно взяла себя в руки, он слегка отодвинулся, взглянув на меня с намеком на улыбку.

– Значит, – произнес он, разрывая тишину. – Разведена?

– Разведена,– кивнула я, произнося это так громко, словно это был уже свершившийся факт. Я верила в то, что ветер подхватил мои слова, тем самым делая их более реальными.

– Разведена,– повторил он, переваривая этот факт, словно пытаясь понять свои ощущения. Я слегка задрожала. Ветер, вернувшийся с озера был достаточно прохладным. –Мне нравится,– наконец, произнес он, в очередной раз чмокнув меня в лоб. – Всегда хотел закрутить роман с американской женщиной, которая в разводе.

– Правда? – спросила я, чувствуя себя истощенной, но в то же время обретя крошечную надежду. Марчелло знал все мои секреты, мне больше нечего скрывать. И ощущения от этого были просто невероятные.

– Правда,– произнес он с практически идеальным американским акцентом. – Давай, поехали домой. Сначала я думал, что милая прогулка по саду будет отличным окончанием вечера, но...

– Но?

Прижавшись к моему уху, он прошептал.

– Но теперь всё, о чем я могу думать, это как затащить тебя в кровать. Или же я мог бы просто затащить тебя в кабинет напротив лестницы. Я не особо привередлив, знаешь ли.

От этих слов моё тело покрылось мурашками, в то время как он провел нас обратно к столику.

– По-моему, сады переоценены,– меня снова охватила дрожь, когда он поцеловал мою шею, оставляя недоеденный ужин и кучку смятых купюр для официанта. Более важным было добраться до дома, быть вместе, чувствовать наше единение здесь и сейчас, а не то, что было когда-то давно в прошлом.Я потянула его за руку, больше всего желая быть рядом с ним.

– Позволь мне только забрать твою кофточку, tesoro.

Я бросила взгляд на висящий на стуле болотно-серого цвета кашемировый кардиган с крошечными перламутровыми пуговицами. Битси купила мне его, подарок на Рождество. У нее самой был точно такой же.

– Оставь её. Она мне больше не нужна. – За галстук я притянула его к себе. – Я предпочитаю, чтобы меня согревал ты.

И он согрел. Своими руками, ладонями, словами... И его собственным свитером, который он снял и отдал мне.

***

Остаток выходных был, одним словом, блаженством. Мы часами пропадали на озере, просто наслаждаясь приятной тишиной, которая окутывала данный регион. Пока Марчелло отвечал на письма или был на пробежке, я устраивалась поудобнее в шезлонге в саду и делала зарисовки. Или же он отвозил нас на лодке в центр озера, так что мне открывался вид на дом, чтобы запечатлеть эту красоту на бумаге. Иногда это мог быть набросок цветка на салфетке, или же огромная вазы, фотографии которых заполонили мой телефон, чтобы в дальнейшем я смогла перенести это на бумагу.

Казалось, что наши отношения приобрели новый оттенок. Что-то определенно изменилось, и я гадала, одна ли я это заметила.

Когда в ту ночь мы вернулись на виллу, после нашего разговора о моём прошлом и настоящем, он всё-таки взял меня в том кабинете напротив лестницы, безумными движениями дотрагиваясь до меня и не в силах добраться до кровати. Страсть между нами была всё такой же интенсивной, голод таким же растущим, как и всегда, но теперь между беспорядочными касаниями и безумными поцелуями была...нежность.

То, как он держал моё лицо в своих руках, когда двигался внутри меня. То, как он оставлял дорожку поцелуев вдоль позвоночника, то, как дотрагивался до моей кожи нежными касаниями. То, как я заставала его за тем, как он разглядывал меня, когда я распадалась на сотни кусочков от его поцелуев. Он смотрел так, словно если он вдруг моргнет, то я исчезну.

И то, как он произносил моё имя, когда подходил к самому краю; его губы распухли от моих страстных поцелуев, повторяли моё имя, словно «Эвери» было единственным словом, которое ему известно.

Впервые за долгое время я почувствовала, что меня ценят.

И я всё еще ощущала себя таковой, когда поезд прибыл на станцию в Риме, возвращая нас в город и в его бешеный ритм жизни. Конечно, мне не хотелось покидать сельскую местность, но тем не менее, я горела желанием приступить к работе на следующий день. Я как раз начала процесс реставрации последней секции, и собиралась попробовать новую технику на одном участке известкового налета, который делал цвета фрески очень тусклыми.

– О чем задумалась? – спросил он, проводя руками по локону моих волос, которые развевались на ветру пока мы шли через станцию. Всё это настолько отличалось от дня, когда я приехала в Рим в первый раз.

– Думала о тебе, – ответила я. Он улыбнулся. – Но также я думала и о работе. – На этой фразе он улыбнулся еще шире.

– Это делает меня очень счастливым,– произнес он. Его бедро касалось моего, пока мы маневрировали среди толпы, направляясь в сторону метро.

– Ты счастлив от того, что я думаю о работе? – спросила я, уклоняясь от женщины с тележкой.

– И обо мне. Не забывай, что вначале ты сказала, что думаешь обо мне.

– Я знаю. Знаю,– рассмеялась я, прижавшись к нему и нежно чмокнув в шею.

– Я рад, что ты думаешь о работе. Когда ты любишь то, чем занимаешься, тогда это сложнее оставить, верно?

– Верно,– согласилась я, наблюдая за тем, с какой грацией и легкостью он двигался. К моему удивлению, я обнаружила, что сама двигаюсь точно также, следуя вместе с потоком людей, толпившихся вокруг нас. Всё это время я пыталась узнать этот город, узнать, о чем он думает и как двигается. – Мне нравится то, чем я занимаюсь сейчас,– согласилась я, почувствовав, как улыбка расползается по лицу от осознания этого факта. Вообще в моем пребывании в Риме было мало того, что мне не нравилось.

Мы дошли до входа в метро, на котором мы могли добраться до квартиры Дэйзи, где мы проводили все предыдущие ночи, и где, я уверена, собирались провести и эту. Как раз перед тем, как спуститься на платформу, он отвел меня в сторону и ответил на звонок, жестами прося меня подождать минутку. пока он разговаривал, я рассматривала толпу, играя в игру, в которой пыталась разгадать, о чем они говорят и выудить так много знакомых фраз, сколько смогу понять. Разговорники и уроки иностранного не имели ничего общего с ситуацией, когда ты оказываешься в толпе народу, который говорит на иностранном языке и позволяет тебе быть частью всего этого.

К примеру, вот мужчина, который пытается объяснить женщине рядом с ним, что они опоздают на поезд до Трибуртины, если она не поторопится.

А та группа девочек, возможно четырнадцати или пятнадцати лет, обсуждают какого-то ребенка, которого зовут Марио, и который привел на вечеринку...жирафа? Ох, полное погружение не всегда срабатывает.

Я была где-то в середине расшифровки разговора между двумя пожилыми мужчинами, обсуждавших футбольный матч, когда Марчелло закончил беседу.

– Эвери, мне придется съездить ненадолго домой.

– Всё в порядке?

– Да, просто я должен кое-что сделать. Это займет всего пару часов. Я тебе позвоню, хорошо?

– О, без проблем. Не переживай.

Он начал подталкивать меня в сторону припаркованных такси.

– Позволь мне взять для тебя такси до дома.

Я остановила его.

– Это, конечно, благородно с твоей стороны, но совершенно не нужно. Я прекрасно доберусь и на метро.

– Ты уверена?

Я взглянула на карту позади него.

– У меня есть это.

Какое-то время он изучал меня, а затем широко улыбнулся.

– У тебя есть это,– он согласился и прижался ко мне губами в медленном поцелуе. – На обратном пути я позвоню тебе.

– Я буду ждать.

– Жди меня голой, – крикнул он, выходя из толпы. Моё лицо вспыхнуло от смущения, когда несколько человек оглянулись в мою сторону.

Сорок минут спустя я вышла из метро в квартале ходьбы от квартиры, чертовски гордая собой. Я точно знала на какой станции нужно выходить, я разговаривала с билетёром на итальянском и практически не взглянула на карту, доверившись громкоговорителю, оповещавшему о каждой остановке.

Группа американский туристов – их легко можно опознать по кроссовкам, огромным картам и еще бо́льших размеров камер – расположились около автобусной остановки и указывали на вывески, пытаясь определить, куда им нужно пойти, чтобы добраться до Колизея. И они заговорили со мной на итальянском! Ну, практически.

Тыча пальцем в путеводитель, мужчина спросил:

–Scusame.

– Боже, пап, неправильно. Нужно говорить mi scusi,– прервал его мальчик, оторвавшись от экрана телефона.

– Ш-ш... Не мешай мне концентрироваться. –Мне следовало остановить его, но это было безумно мило.–Non parlo Italeeanno. Dove aye Colosseum?

–Parla Ingleeese?–вмешалась мама, когда её терпение иссякло.

– Да, я говорю по-английски.

– О, слава богу,– вскрикнул отец, и на секунду мне показалось, что мама готова меня обнять.

После того, как я показала им дорогу и порекомендовала ресторан для семейного ужина, они всё-таки всей семьей обняли меня.

И на крыльях радости я впорхнула во двор дома Дэйзи, сразу ощутив запах жасмина, исходящий из горшков, стоящих на балконах. Мои каблучки (пусть и маленькие, но все-таки каблучки) размеренно постукивали, пока я победным шагом шла через двор. И впервые за всё время я ощущала, что нахожусь дома.

Пряди волос выбились из прически, и я остановилась, чтобы поправить их. Как только ничего не мешало моим глазам, я увидела своего практически-бывшего-мужа, Дэниела, стоявшего на лестнице перед зданием.

ГЛАВА 16

Остолбенев, я замерла на месте. Пока люди обходили меня с обеих сторон, я стояла, уставившись на Дэниела.

Он всегда выглядел великолепно. Сейчас я смотрела на него тем же взглядом, который можно было увидеть в нашу первую встречу. В тот день я направлялась домой, обдумывая лекцию о Писсаро, которая только что закончилась, и поэтому практически не обращала внимания на импровизированный футбольный матч на поле перед зданием. Дойдя до двери, я остановилась, когда услышала крики и оглянулась посмотреть на группу парней, которые играли. Но что заставило меня замереть, так это парень на краю поля, который разговаривал с толпой девчонок, очаровывая их и заставляя приспустить трусики каждую девушку в радиусе мили.

Он был буквально золотым мальчиком. Высокий, с роскошными волосами медового цвета со слегка вьющимися кончиками, спадавшими на край воротника его рубашки. Ямочки на щеках, голубые глаза и даже несмотря на то, что была середина октября, его кожу покрывал загар, который ясно давал понять, что этот ребенок провел лето где-то на лодке.

Какое-то время я смотрела на него, ошеломленная таким неожиданным появлением. Хотя он и стоял на другом конце двора, без сомнения, можно было сказать, этот парень обладает «тем самым»– той чертой характера, благодаря которой всегда добивается того, чего желает, и благодаря которой всё это даётся ему невероятно легко.

А затем он повернулся. И посмотрел на меня. И улыбнулся. И когда взгляд его голубых глаз встретился с моими карими, меня в очередной раз накрыла мысль, что он особенный.

И вот я стою посреди итальянской улочки, наблюдая за этим мужчиной, который всё еще невероятно красив. Его плечи стали ещё шире, а тело казалось мощнее, словно за то время, что мы не виделись, он подрос. Волосы его были того же медового оттенка, возможно, их было меньше на макушке, а на висках уже появились седые волоски. Кончики волос больше не касались воротника рубашки, полагаю, он недавно подстригся, но несколько прядей торчали в стороны из-за повышенной влажности воздуха.

Ямочки? Что ж, они все еще были на месте, но это была та деталь, которую я так редко замечала в выражении его лица, и поэтому практически не запомнила. Возможно, причиной тому было давление на работе, возможно, то, что он суёт свой пенис во всевозможные места, возможно, в конце рабочего дня последним человеком, которого он хотел бы увидеть, была я – но он очень редко улыбался мне.

Я была рада тому, что у меня было несколько секунд чтобы рассмотреть его, потому что когда он заметил меня, то улыбнулся, а у меня как раз было время, чтобы подготовиться к этому. Но когда ямочки на щеках так и не появились, даже несмотря на широкую улыбку на его лице, я осознала, кем он являлся в тот момент.

Это был мужчина, которому было необходимо оставаться женатым для вида.

Сделав глубокий вдох, я прошла остальной путь через двор под его пристальным взглядом. Глаза его обшарили моё тело снизу-вверх, но взгляд этот был не оценивающим, а скорее, подмечающий. Я подошла к основанию лестницы, на которой он стоял.

– Ты сменила прическу,– вместо приветствия произнес он.

– Здесь в Италии утюжок для выпрямления волос совершенно бесполезная вещь. –Я взглянула на сумку, стоявшую у его ног. –Ты только что приехал?

Он кивнул, засовывая руки в карманы.

– Ага, напрямую из JFK. [JFK – аэропорт Дж. Ф. Кеннеди–прим. пер.]

– Почему не из Логана? – спросила я, гадая, почему он решил лететь из Нью-Йорка.

– В Логане не было свободных мест. Всё, что мне смогли предложить это место в середине ряда в задней части самолета. –Он печально улыбнулся, пожимая плечами. Серьезно? Видимо, полет в первом классе – обязательное условие для решения важных вопросов.

Я была настолько озабочена тем, что хотела поскорее убраться из Бостона, что села в конец самолета в самую середину ряда. Я сделала еще один шаг в его сторону.

– Я летел American Airlines. Хотел заработать баллы.

Я кивнула.

– Ну, конечно. –Он хотел получить баллы. – Здесь во время покупок я стараюсь пользоваться кредиткой American Airlines. –Я поднялась по ступеням и оказалась на одном уровне с ним. На самом деле, он сделал шаг назад. – Я знаю, что ты копишь баллы.

– У Delta появилась новая программа, где ты можешь заработать...

– Что ты здесь делаешь, Дэниел? – прервала я. – Ты же не проделал весь этот путь до Рима только для того, чтобы сравнить программы лояльности авиакомпаний?

– Нет.

– И как, чёрт побери, ты меня нашел? Я никому не давала адрес Дэйзи.

– Из тех бумаг, которые ты прислала моему адвокату. Обратный адрес был указан на конверте. –Его взгляд опустился на брусчатку. – Не уверен, что должен был это видеть, но тем не менее.

– Значит, ты увидел обратный адрес на конверте, в котором находились бумаги с советами о том, как лучше решить вопрос о нашем разводе, и поэтому ты решил сесть на самолет?

– Я хотел увидеть тебя. –Он тяжело сглотнул, подняв на меня свой взгляд. – Мне нужно было тебя увидеть.

– Дэниел,– выдохнула я, и в этот момент какая-то часть испытываемого мною напряжения ушла.

– Я только хотел несколько минут поговорить наедине, объяснить кое-какие вещи. Просто выслушай меня, хорошо? – теперь он умолял, и я впервые слышала, чтобы он говорил таким тоном. Он нервничал, я уверена, но в голосе было что-то еще. Паника? Нет, не может быть. И тут я почувствовала, что жутко устала. Всё моё хорошее впечатление от прошедших выходных исчезло, и я поняла, что определенно не хочу устраивать разборки стоя на ступенях.

Я схватилась за шлейку сумки, чтобы поправить её на плече, но он вежливо забрал её из моих рук. Вечный джентльмен, словно при рождении с молоком матери впитавший привычку придерживать двери, носить сумку и пододвигать стул. Жаль, что его так и не приучили держать свой член подальше от юбок чужих женщин.

Я прошла мимо него к двери.

– Входи,–произнесла я, заметив, как на его лице при этих словах появилось чувство облегчения, видимо от мысли, что всё будет проще, чем он думал.

***

Наблюдать за тем, как Дэниел смотрится в квартире Дэйзи было так... Странно. Неправильно. Как в альтернативной вселенной.

Я отнесла сумку в свою комнату и вернулась обратно, где Дэниел неуклюже устроился на краю дивана. В руках он держал стакан воды, который я предложила ранее. Он делал глоток, держал его какое-то время, затем снова отпивал. Он нервничал.

А вот это очень интересно.

Я постаралась сдержаться, чтобы не улыбнуться и села напротив него.

– Ну, так что же случилось?

– Что случилось? – повторил он. – Серьезно, что случилось?

– А что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я могу для тебя сделать? Как я могу помочь? Ты потерялся? Прости, что оставила тебя разбираться с химчисткой?

– Случилось то, что я хотел тебя увидеть,– прервал меня Дэниел, ставя стакан с резким глухим стуком. – Я хотел поговорить с тобой и убедиться, что мы всё делаем правильно.

– Сомневаюсь, что ты думал о правильности, когда находился внутри своей секретарши.– Я подалась вперед. – Ты на самом деле решил, что можешь вот так неожиданно появиться, всего лишь улыбнуться, и всё встанет на свои места? Ты спал с другой женщиной! Даже с несколькими! Боюсь предположить, сколько их было на самом деле!

– Я осознаю это, – спокойно произнес он. – Но если бы мы могли...

– Мы точно ничего больше не можем! Я видела, как ты трахал другую женщину, Дэниел! Думаешь, мне когда-нибудь удастся избавиться от этой картинки в своей голове? Думаешь, я смогу спокойно сидеть напротив тебя во время ужина, или открывать подарок на день рождения, или петь Рождественские песенки вместе с нашими родителями, и всё это время не представлять, как у тебя был секс с другой женщиной? – я так сильно скрестила ноги, что, должно быть, растянула связки. – Да, что с тобой не так? Как ты вообще мог решить, что я смогу забыть о случившемся?

– Мне так жаль, детка. Так жаль,– начал он, опустившись на колени напротив и взяв меня за руки. – Я очень сожалею. Даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь.

Он страдал. Он чувствовал себя отвратительно, я была уверена.

– А что если бы ты вот так вот явился ко мне в офис? А? – выпалила я, разозленная тем, что снова пришлось вспоминать эту ситуацию, заново переживать сцену, когда я застала их вместе, хотя я только-только избавилась от этих мыслей. – Представь, если бы ты увидел, как мои ноги лежат на плечах садовника, что бы ты почувствовал? Или, к примеру, тренер стоял бы позади меня, страхуя, пока я поднимаю свободные веса. О, нет, я придумала, возможно, я бы наконец позволила твоему начальнику задрать мою юбку. Как тебе такая мысль?

– Эвери, это нечестно. – Его руки были сжаты в кулаки. Отлично. Я хотела, чтобы эта картинка стояла у него перед глазами…

– Когда я вошла в тот офис и увидела, что происходит, знаешь, что я почувствовала в первую очередь? – шепотом спросила я. – Это была не злость, не ненависть или страх. Это была печаль.

– Мне очень жаль.

– Печаль от того, что я даже не могла вспомнить последний раз, когда ты трахал меня подобным образом.

– Мне очень, очень... Что???

– А затем печаль сменилась... Безразличием. Как белый шум. Я смотрела, как ты вдалбливаешься в ту девушку с такой страстью, желанием и возбуждением.Это был хороший старомодный грязный, грубый секс... Но я ничего не почувствовала. –Я взяла в руки его озадаченное лицо. – Просто мне было всё равно.

– Но бейсбольная бита, ты же пыталась...

– Ну, на самом деле...Затем я жутко разозлилась,– ответила я, улыбнувшись тому, насколько напуганное выражение лица было у него. – Потому что затем пришло смущение, а после – стыд за происходящее.

– Я действительно очень пытаюсь понять, что же происходит, – произнес он, и впервые за всё время мне стало немного жаль этого парня. Жаль его, моего мужа.

– Я знаю, что пытаешься,– сказала я, убирая его волосы со лба, а затем пару раз слегка похлопав его по щеке. – Я больше не люблю тебя.

Он побледнел и стал выглядеть так потерянно.

– Ты больше меня не любишь? – тихо переспросил он.

– Дэниел, разве ты всё еще меня любишь? И не говори то, что, как тебе кажется, я хочу услышать в данный момент. Просто честно и откровенно подумай об этом. Ты действительно, на самом деле, любишь меня? Ты всё еще влюблен?

Он подумал. Открыл рот, чтобы заговорить, но закрыл его. Затем сделал подобное еще раз.

– Нет,– ответил он. – Нет, не люблю. –Он встал. – Я действительно не думаю, что это так. Конечно, я люблю тебя, но я не влюблен. Но это не значит, что нам следует разводиться, ведь так?

Невероятно. Я потерла руками лицо, пытаясь сформулировать мысль, которую мне нужно донести, чтобы заставить его понять.

– Ты бы хотел чего-то большего? Тебе не кажется, что мы заслуживаем большего?

– Я хочу тебя.

– Нет, не хочешь.

– Хочу.

– Нет, – резко ответила я. – Не хочешь. Мужчина, который любит свою жену, никогда бы не совершил того, что совершил ты.

– На самом деле, несколько моих друзей попали в такую же ситуацию, но они всё еще женаты.

Я начала вставать в направлении выхода.

– Тебе лучше уйти.

– Нет, погоди... Давай поговорим об этом.

– Больше не о чем разговаривать.

Он последовал за мной.

– Ты хоть представляешь, сколько наших знакомых консультируются с психологом по поводу семейных проблем, проходя через те же проблемы, что и у нас, выставляя их напоказ? Но они остаются вместе. И они пытаются разобраться в том, как сохранить свой брак.Неужели это настолько плохая идея?

Я развернулась в его сторону.

– Ты только что сказал, что больше не любишь меня! Как мы всё еще можем оставаться женатыми? Я тебя не люблю, ты меня тоже. Я не собираюсь извиняться за то, что требую этого от своего мужа. –Я откинула локоны с лица. – Неужели ты не видишь, Дэниел? Всё итак хуже некуда. И будет еще хуже, если мы не прекратим это.

– Но я не хочу быть тем парнем... Разведенным парнем.

– Только из уважения к той любви, которую я когда-то испытывала к тебе, я произнесу это вежливо. Дэниел, мне все равно. –Я пожала плечами. – Кроме того, ты не захочешь, чтобы я вернулась назад. Я изменилась, и тебе совсем не понравится новая Эвери. Здесь со мной происходит кое-что невероятное, так что я остаюсь в Риме на непонятный срок, но мне всё чертовски нравится, и я обожаю это! –Я сделала глубокий вдох и продолжила. – К тому же, это будет нечестно по отношению к тебе. Ты должен подумать о том, чего хочешь на самом деле, потому что, если ты будешь честным с самим собой, то поймешь, что я тебе точно не нужна.

Я наблюдала за тем, как в его глазах появляется осознание происходящего, что это начало конца. В этот момент он выглядел одновременно и старым, и молодым, и еще на самом деле ранимым.

– Я хочу кое о чем спросить тебя, Дэниел. И ты должен очень хорошо подумать, прежде чем дать ответ. –Он кивнул, всё еще потрясенный происходящим. – Если бы я не забеременела, то ты бы женился на мне? – Я позволила вопросу повиснуть в воздухе.

Этот вопрос мучал меня на протяжении многих лет. Тот вопрос, от которого я вскакивала по ночам, который непрерывно крутился глубоко в моей голове; это был тот вопрос, который относился к разряду «а что, если», «а что было бы, если», «что бы я могла»...Всё могло бы выйти иначе.

– Я не могу ответить на него,– произнес он, резко опустив руки на бедра.

Я покачала головой, не желая более ни секунды оставлять этот вопрос без ответа, особенно, когда наша совместная жизньразрушена и уже вряд ли будет восстановлена.

– Тебе придется ответить, Дэниел, если ты хоть когда-нибудь испытывал ко мне чувства. Я должна знать.

– Я не...Боже, Эвери, я не знаю, что бы...– он странно посмотрел на меня. –Такое чувство, что ты стала другой после произошедшего.

–Так и есть, Дэниел. Когда Ханна умерла, я была потеряна, и знаю, что ты тоже был. Ты можешь сказать мне, Дэниел. Думаю, это одна из наших проблем. Мы никогда не разговаривали о ней.

Когда я посмотрела на него, то лицо его было бледного пепельного оттенка. Он тоже прошел через ад.

– Но как ты можешь разговаривать о подобном? Я не могу, точнее, как я могу говорить о... Она была моей дочерью.

Я вздрогнула, пораженная силой нахлынувших воспоминаний, которые я пыталась так далеко запрятать.Слезы выступили на глазах, и я ощутила, как эмоции прошлого возвращаются.

– Каждый из нас справлялся по-своему, Дэниел. Но мы оба прошли через это неверным путем. Не вместе. Хотя нам стоило осознать, что, как только Ханны не стало, ничто больше не удерживало нас вместе. И всё, что мы совершали в дальнейшем, было одним сплошным... Разрушением. – Двумя руками я взяла его ладонь. Блеск кольца, которое он всё еще носил, мерцал в свете ламп. Я провернула его на пальце, а затем накрыла рукой. – Нам сто́ит сфокусироваться на тех воспоминаниях, которые были у нас до неё, вместо того, чтобы думать о потере. Возможно, если бы мы открылись друг другу тогда, всё было бы совершенно иначе.

Он кивнул, вытирая глаза рукавом пиджака.

– Хотел бы я вернуться назад. Всё исправить.

Я встряхнула головой, чтобы вернуться в настоящее, к Дэниелу, который продолжал стоять передо мной, всё еще не знающий, что ответить. Если бы я не забеременела, то мы бы поженились?

Я решила ответить за него.

– Не думаю, что мы бы поженились. Думаю, если бы я не забеременела, то всё было бы абсолютно по-другому. Произошедшее настолько сильно изменило нас, что нам следовало понять, что мы больше не можем быть вместе,– произнесла я, смахивая слезы. – Та часть нас, те невероятные несколько месяцев, что мы провели с ней, все вместе, это было самое превосходное время в моей жизни, но что же было после этого? Ох, Дэниел... Это был настоящий бардак. Милый, безупречный, выглядящий прекрасно снаружи, но всё же бардак.

У меня было ощущение исключительной важности происходящего, и несмотря на то, что я должна была чувствовать себя странно, на самом деле, для меня всё встало на свои места. Как в тот раз, когда я потеряла стул, и мне пришлось просить его у человека, который собирался уходить. Мне предоставился второй шанс.

– Мы заслуживаем счастья, Дэниел,– сказала я, вытирая нос тыльной стороной ладони, снова набираясь сил. – Просто тебе нужно смириться с тем, что это счастье мы обретем отдельно друг от друга.

Он глубоко вздохнул, словно передо мной стоял кто-то гораздо старше.

– Ты действительно не собираешься вернуться со мной домой?

Господи, ну, наконец-то!

– Да, Дэниел. Я действительно не вернусь. –Я печально покачала головой.

Он кивнул. Казалось, весь его настрой разом улетучился.

– И нет никакой возможности попытаться...

–Да, именно так. Никакой возможности вернуть меня. –И вот, он, наконец, понял, окончательно осознал. – В таком случае, полагаю, лучше всего предоставить адвокатам решить этот вопрос, так? – крошечный вздох печали охватил мое горло, заставив голос надломиться.

Он кивнул еще раз, соглашаясь.Он выглядел смирившимся, а затем повернулся к двери.

Когда он подернул плечами под пиджаком, я положила руку на середину его спины между лопатками. В том месте как раз было родимое пятно примерно с дюйм. При нужном освещении оно было похоже на сердце.

Он повернулся, чтобы встретиться с моим печальным взглядом.

– Ты на самом деле изменилась, да?

– Да.

Мне следовало сделать это давным-давно.

– Это хорошо,–произнес он, и я ему верила.

– Прощай, Дэниел,–хриплым голосом сказала я. Это часть моей жизни подходила к завершению. Уверена, что еще будет куча бумажной волокиты, телефонные звонки, электронные письма и, возможно, даже личная встреча, когда придет время делить имущество. Скорее всего это будет неприятно, и даже будет раздражать. Но в итоге, надеюсь, однажды я встречу его в парке Бостон Коммон, прогуливающимся со своей новой женой и, возможно, с их детьми. И в тот момент мы оба будем улыбаться.

Он снова повернулся ко мне и крепко прижал к себе.

– Прощай, Эвери.

А затем ушел.

И тут я заплакала. Это было одно из тех важных решений, за которое мне придется нести ответственность всю оставшуюся жизнь.

Я всегда буду с нежностью вспоминать о времени, проведенном с Дэниелом. И, может быть, гадать о том, как бы всё повернулось, если бы мы не расстались. Годы, проведенные вместе, сделали меня той, кем я являюсь сейчас. Для меня это возможность учиться на ошибках и не повторять их снова. В конце концов, этот урок и привел меня сюда.

Марчелло позвонил несколькими часами позже. Он скучал по мне. Он хотел меня. Интересовался, может ли он приехать.

Нет, не сегодня. Мне нужно было побыть одной, по-настоящему осознать и погоревать о том, что подошло к завершению, и, наконец, смириться с этим.

Когда я оказалась в постели, луна была высоко в небе, свет её был ярким, словно она пыталась улыбнуться. Теплый летний ветерок проникал в комнату, танцуя в тонких простынях. Я повернулась, слушая тихий стрекот светлячков с улицы.

Я не знала, что еще Италия приготовила для меня, но была уверена, что это именно то место, где я должна находиться в данный момент моей жизни.

ГЛАВА 17

– Отличная работа, Эвери,– прокомментировала Мария, что-то помечая галочкой в своем списке. – Раствор из органической микроэмульсии, которую ты использовала, был великолепен.

Я сияла от счастья, раскачиваясь взад и вперед на каблуках.

– Спасибо. Это очень много для меня значит. Но, это не только моя заслуга. Его создал Баглиони. А я всего лишь приспособила его для того, чтобы удалить тот ужасный полимер, который кто-то налепил примерно в 60-х годах.

Она рассмеялась, бросив последний взгляд на работу, а затем направилась к руководителю, чтобы обсудить с ним остальную часть моей работы.

Пока она была поглощена беседой, я решила в очередной раз прогуляться по восхитительному дому. В некоторых комнатах всё еще оставались рабочие, но бо́льшая часть помещений пустовала в ожидании дизайнеров интерьера и специалистов по обустройству ландшафта.

Перила были накрыты разноцветными тканями, ковры были свалены в кучу на кафельном полу, в попытке подобрать идеальный оттенок зеленого в качестве основного цвета кабинета хозяина дома.

Мария нашла меня, когда я восхищенно рассматривала шероховатую плитку в ванной.

– Должна сказать, Эвери, ты появилась в самый подходящий для всех нас момент.

Мои щеки залились румянцем от такого признания.

– Благодарю. Я понимаю, насколько огромная ответственность доверить мне подобную работу, поэтому я не перестану благодарить Вас за предоставленную возможность.

– Скажи мне вот что, – начала она, усердно копаясь в своей сумке. – Как долго ты пробудешь в Италии?

– Не могу сказать.Конкретной даты у меня нет.

– А если я скажу, что у меня для тебя есть еще работа? – она достала листок. – Это строго волонтерский проект, но опыт ты получишь колоссальный, а позже мы сможем предложить работу за вознаграждение. Я оставлю тебе план работ и в понедельник ты сможешь дать ответ. Договорились?

– Да! – воскликнула я, быстро пробежавшись глазами по пунктам плана.

– Прекрасно! Тогда обсудим всё в понедельник.

– Я хочу сказать да, я берусь за это! Мне не нужно время на обдумывание.

– Великолепно! Тогда приходи в понедельник, и мы разберемся со всеми бумагами.

Мы пожали руки, и когда она ушла, я не знала, как сдержать улыбку или как заставить двигаться свои ноги. Я села на край ванны, уставившись на город, и издала самый счастливый вздох, который только могла.

Я позвонила Марчелло, но сразу попала на голосовую почту. То же самое случилось и с номером Дэйзи. Покидая виллу, я попрощалась с теми, кого, скорее всего, не увижу при работе на следующем объекте, и направилась домой, витая на седьмом небе от счастья.

***

Когда я добралась до дома, почтальон как раз доставал корреспонденцию. С улыбкой он протянул мне стопку маленьких белых конвертов, под которыми лежал огромный бумажный пакет из крафтовой бумаги. Даже не проверяя обратный адрес, я уже знала от кого он.

После своего визита в Рим, Дэниел был на удивление озабочен скорейшим получением развода. Что я очень ценила. Но хотя я и желала скорейшего завершения этого вопроса, мне не хотелось торопиться с решением аспектов, касающихся раздела имущества.

Я собиралась бороться. Пусть я практически не работала вне дома во время нашей совместной жизни, но я надрывала свой зад, чтобы поддержать мужа, пока он строил свою карьеру. Мне не нужны миллионы, я только хочу получить полагающуюся мне долю; достаточно, чтобы не думать о деньгах какое-то время, и чтобы я могла продолжать работать в качестве волонтера, заполняя этими данными моё заново возникшее резюме; достаточное количество, чтобы быть уверенной, что я смогу самостоятельно принимать решения о том, как хочу прожить дальнейшую жизнь... И где я хочу её прожить.

Я была твердо убеждена, что согласно его стилю жизни, женатые парочки должны как минимум создавать видимость идеальных отношений, в которых регулярно организуются приёмы для гостей, рисунок на обоях должен быть милым, но не слишком вызывающим, края платья или юбки не должны подниматься выше шести сантиметров над коленной чашечкой, и ни один волос не должен выбиваться из прически.

И в этом плане всё тоже кардинально поменялось. Марчелло предпочитал всё более натуральное.

Это заставило меня засмеяться.

Дверь спальни Дэйзи резко распахнулась.

– Ты что, смеешься сама над собой? Что, чёрт побери, с тобой произошло, пока я была в Амстердаме?

– Кажется, я её потеряла,– громко произнесла я.

– Ну, насколько мне известно, ЕЁ ты потеряла еще в колледже. Тогда Дэниел целую неделю ходил по кампусу с улыбкой до ушей, – парировала она в ответ.

– Я помню. Мне никак не удавалось стереть эту улыбку с его лица.

– И поэтому ты решила оседлать его рот?

Я закатила глаза.

– Боже, нет, он никогда не любил подобные вещи.

Положив руки на грудь в благодарном жесте, она произнесла:

– Слава богу, ты с ним разводишься.

– Золотые слова.

– Кстати, говоря о ртах, полагаю, Марчелло относится к тому типу мужчин, которым нравится...

– Могу я для начала порадоваться твоему приезду, прежде чем ты начнешь расспросы о том, что он любит делать или нет? – рассмеялась я. – Если ты помолчишь хотя бы секунд тридцать, то я успею тебя даже обнять.

Она раскрыла объятия.

– Господи, это как в Диснеевских фильмах. Чувствуешь, как любовь витает в воздухе?

– Ох, заткнись, с приездом! Когда ты вернулась? – спросила я, кладя пакет на стол и направляясь на кухню. Она последовала за мной.

– Около часа назад. Квартира выглядит великолепно, и еще подозрительно чистой. –Она вопросительно приподняла бровь, когда я повернулась в её сторону с улыбкой на лице.

– Ты же сказала Клорокс. Я послушалась. Расскажи про Амстердам.

– Позже, рассказывай обо всем, что произошло здесь в моё отсутствие... И только попробуй упустить хотя бы одну крошечную деталь.

Да уж, моя подруга любит командовать. И всё же я рассказала ей про озеро Комо, визите Дэниела и о том, как я на это отреагировала... В общем, обо всем.

– И возвращаясь к конверту, – произнесла она, кивая головой в его направлении. –Там что-то плохое?

– Там всего лишь бумаги от адвоката для начала бракоразводного процесса. Я еще и сама не смотрела.

И она, как всегда, была готова поддержать.

– Ты всё делаешь правильно. Здесь ты получила второй шанс. Как думаешь, сколько людей готовы убить за то, чтобы им дали второй шанс? Не упусти его.

Звучит как совет.

***

Марчелло позвонил, когда я рассказывала Дэйзи про все поверхности в её квартире, которые мы успели осквернить. Думаю, она больше никогда не сможет спокойно смотреть на кухонный островок.

– У тебя хорошие новости? –спросил он прежде, чем я успела сказать «привет».

– Точно.

– Поделишься со мной? – засмеялся он и я услышала, как его голос раздается где-то снаружи.

Я спрыгнула с дивана и бросилась к двери, широко распахнув её.

– Какой приятный сюрприз!

Он убрал телефон в карман и прошел в комнату, глазами жадно обшаривая моё тело. Быстрым движением он захватил мои губы своими, прижал наши тела к двери, позволяя прохожим с улицы невольно стать зрителями шоу.

Люди начали сигналить и что-то выкрикивать, но Марчелло совершенно не обращал на этой внимания. Пока в комнату не вошла Дэйзи и словно ведро ледяной воды полностью не вернула нас в реальность.

– Пожалуйста, сделай мне одолжение, в следующий раз, когда решишь полапать мою лучшую подругу, закрывай входную дверь, чтобы соседские дети не боялись выходить на улицу,–поддразнила она, ударив его по спине своим клатчем.

Марчелло выглядел лишь слегка смущенным, но, тем не менее, мгновенно отстранился. Оставив быстрый поцелуй на моих губах, он шлёпнул меня по попе и подтолкнул в сторону кресла, расположившись в нем и приглашая меня присоединиться.

– А теперь, рассказывай свои новости,– произнес он, водя пальцем по моей спине.

Дэйзи с любопытством смотрела на нас. Хотя она и знала подробности наших отношений, но знать и видеть – разные вещи.

Преодолев желание наброситься на него, я обхватила его лицо ладонями и лишь один раз прижалась к нему губами, заработав свист удивления со стороны Дэйзи. Ничего не могу поделать. Меня разрывало от счастья; от надежды, любви и всего остального благодаря моей новой работе.

И благодаря возможности задержаться в Италии. С ним.

–Вау, вы двое, снимите номер. Подождите, вот узнает об этом Фиона...

– Фиона? А при чем здесь она?

– Ты вообще проверяешь телефон?

Я достала телефон из кармана и резко вдохнула. Я отключила возможность писать сообщения с целью избежать платы за роуминг.

– Три сотни сообщений? Какого чёрта? – я пропустила диалог между Дэйзи и Фионой Бредфорд, нашей подругой по колледжу в Бостоне, которая благодаря своим регулярным поездкам периодически пересекалась с Дэйзи. Я вообще не была уверена, что у Фионы был домашний почтовый адрес. В качестве полевого продюсера Travel Channel она побывала в таких уголках нашей планеты, о которых мне приходилось только мечтать. Обычно разница во времени мешала нашим беседам, но теперь я и Дейзи жили в одном городе, а о её местоположении можно было только догадываться. И нам еще реже удавалось встретиться вживую. – Умоляю, расскажи вкратце весь ваш размером-с-войну-и-мир разговор.

– Ты первая. Выкладывай свои новости.

И вот, Дэйзи держит меня за руку, Марчелло обнимает за талию, а я ощущаю самое приятное на свете чувство комфорта. То будущее, которое я себе представляла, теперь было моим настоящим, и я не могла дождаться, когда увижу, к чему это может привести.

– Я рада, что вы оба находитесь рядом, чтобы я могла поделиться с вами. Сегодня Мария неожиданно приехала на виллу. Она хотела проверить качество моей работы и, конечно же, сошла с ума от моих великолепных возможностей.

– Ну, естественно,– отозвалась Дэйзи.

– Она снова поблагодарила меня за то, что я присоединилась к команде, а затем... Она предложила мне другой проект по реставрации здесь, в Риме!

Дэйзи спрыгнула с дивана и уселась мне на колени, образуя из нас троих своеобразный сэндвич. Она поцеловала меня в обе щеки, обхватив их руками. В её зеленых глазах стояли слезы.

– Я чертовски тобой горжусь! Проклятье, детка, для тебя это просто великолепно! Офигеть, да, это и для нас великолепно.Верно, Марчелло? – пошутила она, ударив его по руке.

Марчелло сдвинулся, позволив Дэйзи бесцеремонно шлепнуться попой на пол.

– Эй! – рассмеялась она. – Ты бы мог просто сказать:«Дэйзи, слезай. Я хочу заняться сексом со своей женщиной».– Она направилась в сторону спальни, напевая. –«Эвери и Марчелло, целуются на дереве...».

А он и поцеловал. Наклонив меня так, что я прижалась спиной к креслу, он поцеловал меня, словно я была медсестрой, а он только что вернулся с войны. Размеренно, глубоко и достаточно для того, чтобы я забыла о том, что Дэйзи находилась в двадцати шагах от нас.

– Полагаю, это означает, ты рад, что я задержусь здесь еще на какое-то время,– выдохнула я, запустив руки ему в волосы, пока его губы двигались вдоль моей шеи.

– Рад настолько, что жду не дождусь, когда смогу показать тебе это. Готов показывать часами.

ГЛАВА 18

После того, как Дэйзи вернулась в город, я уже не могла позволить Марчелло оставаться на ночь, так как чувствовала, что это не очень правильно. В каком-то смысле, было слегка странно заниматься «этим» у неё под носом. И я уже не говорю о том, что я могла быть достаточно громкой в моменты занятия сексом, при соприкосновении тел, и эти вздохи и... О, да, я точно могла быть слегка громкой. Поэтому, взяв с собой кое-какие вещи, мы с Марчелло направились в его жилище.

На Веспе. Так по-итальянски.

Это ощущалось настолько правильно – петлять по ночным улочкам на скутере, крепко обхватив его руками, и уютно прижимаясь щекой к его спине, вдыхая запах города и Марчелло.

Мы направились в сторону Via del Corso, где улочки были еще уже, а здания словно сдавливали пространство со всех сторон. Через улицу между окнами были натянуты бельевые веревки, на балконах стояли горшки с цветами и небольшими клумбами с травами, а народ находился снаружи, наслаждаясь послеобеденным мороженным, граппой или же просто болтая друг с другом. Мы быстро добрались до места, Марчелло помог мне слезть со скутера, не отпуская до того момента, пока мы не перешли улицу полную народа. Повернув на соседнюю улицу, он прижал меня к себе, заботливо обняв и повесив мою сумку себе на плечо.

– Значит, это твоя улица,– произнесла я. Всё время, пока мы шли по улице, он играл моими волосами, наматывая пряди сначала на один палец, затем на другой. – Как давно ты здесь живешь?

– Дай как подумать... Около четырех лет? Предыдущая квартира находилась совсем недалеко от офиса, но была гораздо меньших размеров. Я бы постеснялся привести тебя туда. Она была похоже на... Как вы это называете? Берлога неженатого?

– Холостяцкая берлога,– поправила я, наслаждаясь ощущением его пальцев в волосах. Мне всегда нравились подобные мелочи, а не большие и заметные жесты. И именно такие действия могли заставить меня пойти за этим парнем хоть на край света.

– Да, точно. Берлога холостяка. Она была крошечной. В одном углу стояла кровать, в другом плита, и в ней практически не было места для передвижения. Если бы я вытянулся в полный рост, то мог уронить что-то с плиты, ногой открыть входную дверь, а второй упереться в матрас.

Я улыбнулась, размышляя о том, что произошло с ним в последние годы. Где он был, чем занимался после нашего расставания в Барселоне. И в Дубае, Иерусалиме, даже в Нью-Йорке. Все те годы.

Мы подошли к его дому. Это было четырехэтажное здание с небольшими балкончиками на каждом этаже.

Открыв тяжелую дубовую дверь, мы оказались в небольшом коридоре, который вёл в великолепный внутренний дворик, в центре которого росло огромное дерево с ярко-зелеными листьями и крошечными фруктами оранжевого цвета.

– Что это за растение? – спросила я, подходя ближе. Плоды были овальной формы, размером с большой палец и совершенно непохожие на что-либо увиденное мною ранее.

– Это кумкват. Пробовала его когда-нибудь? – он сорвал несколько штук с ветки, держа их в руке. – У них слегка терпкий, сладкий и цитрусовый вкус.

Белый свет, отражающийся в темной кроне дерева создавал ощущение будто огромный золотой шар висит в центре темного двора. С одной стороны, в ряд стояли велосипеды, а с противоположной –росли томаты. Спиральная лестница поднималась вверх через каждый этаж, а сами апартаменты были объединены коридором снаружи. На каждом этаже было три двери. Мы поднимались выше и выше, направляясь на самый верх, где он подвел меня к двери своего жилья.

– О боже, – выдохнула я, замерев у входа. – Марчелло...–По обстановке внутри квартиры было абсолютно ясно, что она принадлежит именно Марчелло. Дубовые балки парили над комнатой на высоте не менее 4,5 метров, поддерживаемые вертикально стоящими брусьями, которые располагались на полу из широких досок. Сосновый пол переходил в гладкий бетон. Открытая кухня. Уютная жилая комната. И огромный камин.

– Это прекрасно,– произнесла я, имея в виду каждую деталь.

В интерьере идеально сочеталось новизна и старина, античность и современность, прошлое и настоящее.

– Что тут удивительного, ты ведь даже еще ничего не видела?

– Действительно,– рассмеялась я, оглядывая комнату. – Что же я упускаю?

С загадочной улыбкой на губах он повел меня в дальний конец кухни к старой амбарной двери. Отодвинув её в сторону, он протянул вперед руку.

– Сначала дамы. –Крошечная лестница уходила куда-то вверх в темноту. Я совершенно не чувствовала страха, так как позади шел Марчелло. В конце оказалась еще одна старая дверь, рядом с которой на крючке висел ключ. – Давай,– произнес он.

Не знаю, что я ожидала увидеть, когда открывала дверь. Джакузи для холостяка? Игровая комната? Дверь в другое измерение? Но Марчелло снова меня удивил.

– Это невероятно.

Сделав несколько шагов по крыше, первое, что я заметила, был невероятный запах цветов. Оглядевшись я увидела простую деревянную лавочку, покрытую ярко-розовыми цветами бугенвиллеи, лоза которой вилась по всей поверхности старой скамьи. В горшках росли лимонные и оливковые деревья, но большую часть составляли те самые деревья кумквата из дворика внизу. А что же сверху? А над головой мерцали сотни крошечных гирлянд, идущих из каждого угла и пересекающихся посередине. Чуть подальше ближе к краю стояли комфортного вида диванчики и шезлонги, с которых открывался шикарный вид на город.

Повернувшись, я заметила, что он наблюдает за мной, прислонившись к покрытому цветами столбу и скрестив руки на груди.

– Это невероятно,– снова повторила я, направляясь в его сторону.

– Здесь также есть место для разведения огня,– произнес он, указывая в сторону диванчиков, которые, как я только сейчас заметила, располагались как раз вокруг небольшого уличного камина.

– Насколько это уединенное местечко? – спросила я, оглядывая соседние здания. Эта часть города представляла собой прекрасное зрелище – бо́льшая часть строений вокруг имела не более двух этажей. Так что Марчелло открывался потрясающий вид на Рим. Представляю, насколько шикарен закат с этого места.

– Достаточно уединенное,– ответил он, скользнув руками по бедрам, затем поднявшись выше, потирая пальцами мои соски, он медленно снял с меня рубашку. – М-м... Без бюстгальтера,–в его голосе слышалась жажда, он облизал губы.

Я незаметно скользнула взглядом влево, затем вправо, и убедившись, что на этой высоте нет ни единой живой души, я отбросила всю осторожность вместе с остальной одеждой.

– Не-а.–Просунув пальцы в юбку, я стянула её вниз, а затем отбросила подальше, в сторону рубашки.

Он резко вдохнул.

– Еще и без трусиков. Значит, ты ехала так позади меня? Через весь город? – в ответ я откинула голову и рассмеялась, охваченная чувствами, которые испытывала в настоящий момент. Я стояла голая. На крыше. В Риме. – Голая девочка,– пробормотал он, снова прижав меня к себе, и начал прокладывать дорожку из поцелуев на шее, на ключице.

Но прежде, чем он смог зайти слишком далеко, мне хотелось захватить контроль над ситуацией.

Взяв его за руку, я повела нас через свисающие лианы из цветов. Мне нравилось ощущения того, как лепестки касаются моей кожи. Было что-то возбуждающее в том, что мое голое тело соприкасалось с этим горячим липким летним воздухом. До встречи с Марчелло я бы ни за что не совершила подобное, но с ним вдвоем мы составляли какую-то невероятно взрывную смесь. Подобный смелый шаг мог вернуть к жизни любую версию «прежней Эвери».

Он поцеловал кончики моих пальцев, пока я вела его через всю крышу, остановившись около диванов. Схватив несколько подушек, я бросила их на пол и дала понять, что Марчелло нужно лечь на них.

К моему удивлению, он сделал именно то, о чем я просила, его глаза горели огнем, пока он опускался вниз, в ожидании закинув руки за голову.

– Тебе придется вести себя тихо, – произнесла я, стоя прямо над ним и накрыв руками грудь. Я тихонько застонала, представляя, что это его руки скользят по моему телу, сжимают мои соски, чтобы затем накрыть их губами.

–Tesoro, до чего же тебе нравится дразнить...–промурлыкал он, быстро сев прямо.

Я подняла одну ногу, поставила её ему на грудь и толкнула его назад.

– Нет.

Словно сдаваясь, он выставил ладони и откинулся обратно на подушки, приземлившись на локти. Я опустилась на колени сбоку от него и нежно убрала с его лица рассыпавшиеся пряди волос. Его глаза были закрыты, губы приоткрыты, а языком он провел по ним, пытаясь слегка увлажнить.

– Эвери,– произнес он, целуя мою щеку, кончик носа, а затем в жарком поцелуе захватив губы.

Наклонившись, я сначала расстегнула его рубашку, затем джинсы, медленно раздевая Марчелло. Его руки касались моей кожи, медленно и нежно. Губами он словно обыскивал меня, целуя каждый сантиметр тела, который оказывался поблизости – плечо, локоть, грудь.

Не в силах сдержаться, он обхватил меня руками, прижал ближе к себе, к своему жаждущему рту.

– На вкус ты такая сладкая. Не могу тобой насытиться.

От происходящего голова шла кругом. Я перекинула одну ногу, пока не оказалась в самом удобном положении. Так близко. Он начал двигаться, пытаясь найти лучшее положение, чтобы скользнуть внутрь.

– Чёрт... – прошептал он, толкнувшись глубоко. Наши тела были потные и липкие из-за жары, но всё это было совершенно неважно.

Я опустилась вниз, затем снова вверх, медленно вращая бедрами.

– Дай мне свой рот,– потребовала я, выгибаясь таким образом, что моя грудь буквально умоляла коснуться её губами.Языком он жадно облизал возбужденный сосок. Он толкнулся вверх, пытаясь оказаться как можно глубже внутри меня. Сначала жестко и быстро, затем медленно и осторожно. Я придерживала его голову напротив своей груди, от его щетины моя кожа покрылась мурашками.– Быстрее. Умоляю.

Мои руки хаотично двигались по его спине, ногтями я царапала кожу, пока наши движения ускорялись, оргазм был все ближе и ближе. Я практически произнесла вслух те слова, которые так долго крутились в моей голове.Слова, которые мне безумно хотелось впервые ему сказать. Я тебя люблю.

Это признание практически вырвалось из меня вместе с сокрушительным оргазмом. Слезы хлынули из глаз, они стекали по нашим телам.Я же дала себе обещание сделать это. Совсем скоро.

ГЛАВА 19

– Я хочу кое о чём тебя спросить.

– Сейчас? После того, как ты проделал со мной такое, можешь спрашивать, о чем угодно.–Я улыбнулась, уткнувшись ему в грудь, вдыхая запах удовлетворенного Марчелло. Мы лежали на одном из шезлонгов, позади были подушки, а я разместилась поверх своего мужчины. Носом я потерлась о его кожу, и несколько волосков с его груди защекотали ноздри.

– А как насчет того, что тытолько что сделала, tesoro, – застонал он. – Твой рот...

Я быстро поцеловала его в губы, как он и просил, а затем снова легла к нему под мышку.

– Так, о чем ты хотел спросить?

Он перебирал пальцами кончики моих волос, поднимая их вверх и затем укладывая в небольшие узоры на спине.

– У тебя есть планы на следующие выходные?

– Есть.

– Правда?

– Конечно. –Решительно подтвердила я. – Неважно, что ты спланировал, я в деле.

– Эвери,– прошептал он, растягивая звуки в той манере, которую я обожала. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной домой.

– Я же уже здесь,–вздохнула я, ощущая во всем теле легкость и свободу.

– Я имею в виду в мой родной дом. В Пьенцу.

Ох, вдруг всё вокруг стало казаться не таким уж и легким.

– Там, где прошло твое детство?

– Э-эм... Ага.

– Там, где живет твоя семья?

– Да-а...–Он поцеловал моё плечо. – На следующей неделе там будет проходить фестиваль the Gioco del Cacio al Fuso. Вся семья съезжается на него каждое лето. Мы собираемся вместе только в этот день и еще на Рождество. Я никогда не пропускал этот праздник.

– Звучит серьезно,– пробормотала я, нервно покусывая ноготь.

– Серьезно? Я не понимаю, что ты хочешь сказать…

Я села, встретившись с ним взглядом. Естественно, его глаза моментально опустились к моей груди, но приложив кучу усилий, он заставил себя сконцентрироваться на лице.

– Поехать с тобой домой? Встретиться с твоей семьей? Ну, со всей семьей?

– Да. –Просто ответил он. Знает ли он, что в Штатах встреча с родными это очень-очень важное событие?

Его лицо светилось, и причиной тому были не только действия, которые я только что вытворяла своим ртом. Он выглядел... Умиротворенным. Уверенным. Очень довольным. И слегка... Возбужденным.

Он точно знал, что это было огромным шагом для нас обоих, и всё же хотел познакомить меня с мамой. Была ли я готова к такому?

– Я согласна.

***

– Охренеть можно.

– Серьезно? Всмысле, это подойдет? Я нормально выгляжу в этом?

– Охренеть.

– Прекрати повторять это! Ты заставляешь меня нервничать еще больше, – сказала я, вышагивая по комнате, и отвергая один наряд за другим. – Мне просто нужно пробежаться по магазинам.

Дэйзи откинулась на кровать.

– Расскажи в деталях как именно он попросил об этом. Когда, где и как именно.

– Не уверена, что ты бы хотела услышать все подробности.

– О, я точно хочу. Я буквально живу историями твоего изумительного пребывания в Риме. – Дэйзи схватила белое кружевное платье и добавила его к куче. – Кстати, это точно нужно взять.

Я кивнула, вешая платье на дверцу шкафа к остальной части одежды, которую я собиралась взять с собой.

– Это лето на самом деле самое невероятное! – воскликнула я, кружась по комнате словно школьница, которую пригласили на выпускной бал.

– Вот что делает с людьми другая страна, детка! – она дала мне пять, а затем уселась у окна. – Так, я готова. Хочу подробности.

Я начала издалека.

– Мы были в постели. Ну, знаешь, после этого.

– О, так-так. –Она наклонилась вперед. – И?

– И он спросил, какие у меня планы на следующие выходные, а затем предложил присоединиться к нему. В те дни будет проводиться фестиваль, на который съезжается вся его семья. ВСЯ СЕМЬЯ. –Я приподняла бровь. – Я знаю, что это значит у итальянцев. Это не два с половиной ребенка. Это куча детей. Буквально бесконечное множество. Дети детей, внуки, и правнуки, племянники и племянницы, соседи, которые практически являются родными, и что, скажи мне делать? Я даже не знаю, чего ожидать. Он продолжает убеждать, что мне не о чем волноваться, что они полюбят меня, но, серьезно?– я указала пальцем на себя. – Разведена. Американка. Не католичка. Развратница! – я упала на кучу кардиганов, которые были разбросаны по всей кровати.

Когда мы решили провести ревизию моего гардероба с целью поиска наряда для встречи с семьей, Дэйзи вытащила всё в одну кучу. Она считала, что бо́льшую часть нужно выкинуть, так как вся одежда кричала об Эвери из Бостона.

Хотя Марчелло, кажется, нравился жемчуг.

А еще каблуки.

И ничего больше...

Без сомнения, кардиган и жемчуг не поедут со мной в Пьенца – мне хотелось одеться так, чтобы всем понравиться. Хотелось такой наряд, который помог бы доказать родне Марчелло, что я идеально подхожу их сыну, брату, племяннику, или кем они там ему являются.

– Ты сошла с ума. Это же мужчина, который одним взглядом заставляет тебя таять на месте. –Она начала рыться в шкафу. – Я уже не говорю о том, что каждый твой взгляд заставляет его светиться. Я знаю его столько лет, и он ни разу ни с кем не выглядел таким счастливым.

Когда он смотрел на меня, то его взгляд заволакивало дымкой. Что случалось довольно часто. И когда это происходило, в моем животе начинал кружиться рой бабочек. И именно на этих ощущениях мне следовало сосредоточиться, чтобы подготовиться к предстоящей встрече. А не нервничать.

– Эвери, переживать из-за встречи с семьей это нормально,– успокаивала меня Дэйзи, доставая еще пару вещей из шкафа. – Кроме того, он тоже нервничает, не позволяй этой его обходительности римских мужчин одурачить себя. Просто помни: он хочет привезти тебя туда. А это что-то да значит.

Семья Дэниела с самого начала настороженно относилась ко мне. Несмотря на то, что я идеально подходила их сыну, Битси каждый раз достаточно высокомерно общалась со мной. И у меня не было и шанса это исправить.

– Я по твоему лицу вижу, что ты снова нервничаешь,– сказала она, заставляя меня подняться с кровати и положив руки мне на плечи. – Прекрати немедленно!

– Знаю, я знаю, – ответила я, обнимая её. – Мне нужно чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься, иначе я просто сойду с ума.

– Давай быстро пробежимся по магазинам перед тем, как забрать Фиону из аэропорта,– предложила Дэйзи, снова рассматривая белое платье.

– Что?

– Думаю, нам стоит купить побольше подобных нарядов,– произнесла она, проводя пальцами по нежному кружеву лифа. – В следующие выходные мама, папа и Марчелло будут кричать о своей любви к тебе.

***

– Почему, черт возьми, так получилось, что мы не виделись друг с другом столько времени? – спросила я, посмотрев на Дэйзи и Фиону, сидящих напротив.

– Может потому, что ты стала занудой и отказывалась покидать Бостон? – прощебетала Фиона, украдкой взглянув на Дэйзи, которая в свою очередь согласно кивнула в ответ.

– Ох. Точно,– ответила я, отпивая коктейль из Кампари и содовой. – Именно поэтому.

– И еще тот факт, что мы ни разу не оказывались одновременно в одном месте,– добавила Дэйзи, дав знак официанту, чтобы заказать еще порцию напитков.

– Да, это еще одна причина,– согласилась Фиона, наклонившись ко мне через стол и оперевшись подбородком на ладони. – Я пошутила насчет того, что ты зануда. Ну, практически.

– Ботокс на твоем лице просто великолепен, практически ничего не заметно. –На этой фразе я мило улыбнулась, а она в ответ громко рассмеялась.

– Черт побери, я так по тебе скучала, Бардот! – затем она указала на Дэйзи. – Но не по тебе, так как с тобой мы видимся довольно часто.

– Ты же видишь меня всего раза три в год,– ответила Дэйзи, покачав головой.

– И это я называю «довольно часто»,– мгновенно парировала Фиона. Мы втроем состояли в одном сообществе с первого года учебы в колледже Бостона, и с того времени мы не разлей вода. Фиона отличалась от нас двоих, так как даже если бы за её плечами не стояла длинная вереница родственниц, которые являлись членами женских общин (две старшие сестры, её мама, её бабушка, и я уже не говорю о её кузине, которая в своё время была президентом), она скорее всего стала бы представителем какой-либо группы. Независимая, свободная духом, с выраженными политическими взглядами, она была дерзкой и громкой, за что мы её и любили.

Что-то невидимое связало нас настолько, что мы уже в течение многих лет оставались верными подругами. И если мы с Дэйзи регулярно общались, то Фиона была тем человеком, кто не требует постоянно поддерживать связь, не ждет, что ты будешь регулярно ей писать или звонить... Но при этом можно быть уверенной, что она бросит всё и прилетит по первому зову в случае необходимости.

– Говоря о трёх разах в год, я слышала, что Дэниел все эти разы совал кое-что в своего секретаря, а не в тебя. Какого чёрта это вообще было?

– О господи, – застонала я, извиняясь перед посетителями за соседними столиками, которые неожиданно оказались чересчур заинтересованными нашим разговором. – Тоже твоих рук дело, Дэйзи? Я тебя убью.

– Что, думаешь, я бы сама не узнала? Мне мама рассказала.Крошка, твоя персона активно обсуждается даже на кружках по вышиванию, – парировала Фиона, хрустя хлебной палочкой. – И, кстати говоря, я рада, что ты избавилась от этой отстойной задницы. Дэниел был слишком милым. Наконец, ты поняла, что этот парень так и не может нормально тебя трахнуть.

– О господи, – снова повторила я, но в этот раз уже тише. Я потянулась к бокалу. Встреча с Фионой была похожа на ускоренный курс по очевидным вещам. Она называла всё своими именами, никогда не оставляла недосказанностей, и время от времени вываливала информацию, которую от неё никто не требовал. – Кстати, он вполне способен на хороший трах. Я видела, как он занимается этим, правда не со мной.

– Просто радуйся тому, что избавилась от всего этого, так как у тебя впереди еще куча лет для крышесносного секса,– сказала она, кивая с умным видом.– Никогда не трать годы хорошего секса на гавнюков. А Дэниел, без сомнения, настоящий гавнюк.

– Согласна, а теперь не могли бы мы сменить тему? – умоляла я. – Куда же ты теперь отправляешься?

Спустя какое-то время я знала все подробности путешествий от той, которая уже вернулась, и от той, которая туда собиралась, и Фиона входила в круг этих лиц. Вообще-то ей платили за то, что она разъезжает по миру. В качестве полевого продюсера Travel Channel она в буквальном смысле объездила весь мир вдоль и поперёк в поисках репортажей о самых интересных местах... Чтобы после просмотра передачи телезрители в ту же секунду решили забронировать тур. Каждый год она проводила в дороге около девяти месяцев, практически не бывала дома, и каждый раз страдала из-за отсутствия командировок.

Она обожала своё дело, и не променяла бы его ни на что на свете.

– Я собираюсь в Ирландию, в небольшойгородок под названием Дингл [слово dingleперев. какглубокая лощина, ложбинка – прим. пер.], можете себе представить? Я уже столько пошлых шуточек напридумывала об этом городке. Я только что вернулась с Сицилии, так что решила немного передохнуть и повидать свою девочку, и как же это круто, что и ты оказалась здесь!

– Надолго ты в городе?– спросила Дэйзи.

– Не поверите, но я уезжаю уже сегодня ночью.

– Что? – выпалила я. –Ты же только приехала!

– Знаю, знаю, но Дингл зовёт. Через пару месяцев я попытаюсь вернуться сюда снова, или к тому времени ты уже вернешься в Бостон, мисс Штучка? – в ожидании она посмотрела на меня, не сомневаясь, что я вот-вот вернусь домой.

Дэйзи также смотрела на меня в этот момент, чтобы услышать ответ.

– Пару месяцев, говоришь? – я пожала плечами. – Я всё еще буду здесь.

Фиона ударила кулаками по столу.

– Чёрт, да!

– О боже, – произнесла я, сползая ниже в кресле.

– Как думаешь, на Рождество они поют Dingle Bells? –поинтересовалась Дэйзи.

ГЛАВА 20

После того, как мы проводили Фиону в «глубокую лощину», я провела бо́льшую часть ночи и всё утро скрываясь в спальне и тщательно изучая разговорник, который Дэйзи подарила мне по приезду.

Мне в срочном порядке требовалось пополнить словарный запас, ведь я собиралась встретиться с родителями Марчелло.С теми людьми, которые были так важны для него, и мне очень хотелось доказать, что я не просто какая-то там распутная американка, которую интересовал лишь мимолётный летний роман. Мне хотелось показать, что для меня это значит намного больше. Что наши с ним отношения были чем-то бо́льшим.

Сердце бешено колотилось, пока я стояла перед зеркалом и репетировала общие фразы, которые, как я надеялась, звучали с идеальным итальянским акцентом. Но чем больше я старалась, тем смешнее это выглядело. Когда Дэйзи, проходя мимо, спросила, зачем я пытаюсь произносить итальянские фразы с русским акцентом, я решила прекратить и попробовать снова заняться этим утром на свежую голову, когда буду отдохнувшей, расслабленной...и определенно не такой нервной.

К сожалению, утром я стала переживать в четыре раза больше.

Сумки были собраны и ждали около двери, в то время как я сидела на диване, беспокойно покачивая ногами. Затем я переместилась на стул. Вскоре я уже расхаживала по комнате. Я выглянула в окно, после чего присела около чемодана на железный стульчик, стоящий при входе, на который Дэйзи обычно ставила свою сумочку.Бросив взгляд на свой багаж, я улыбнулась.

Все мои вещи для поездки уместились в огромном рюкзаке и большой кожаной сумке, которую я купила однажды в La Sella в небольшом семейном магазинчике, на который наткнулась совершенно случайно, когда однажды по дороге на работу повернула не на ту улицу. Сумка была бежевого цвета и мягкая словно крылья бабочки.

– Прекрати лапать свою сумку,– сказала Дэйзи, заходя в гостиную.

– Я её не лапаю,– последовал мой ответ во время рассеянных поглаживаний ручки.

– А где весь твой багаж?

– Это и есть весь мой багаж,– произнесла я, скрестив на груди руки.

– Шутишь? Всего одна? – она приподняла большую сумку. – Она такая легкая. Ты что, заболела? – я покачала головой в сторону. – А-а... Ты планируешь быть раздетой всё это время? – восхищенно произнесла она. Если это так, тогда снимаю перед тобой шляпу.

Я рассмеялась, дотрагиваясь до груди, в которой неистово колотилось сердце.

– Не уверена, что предстать голой – лучшее решение, чтобы произвести хорошее впечатление. Кажется, ты забыла, что это моя первая встреча с его семьей.

– Ты серьезно полагаешь, что вы с Марчелло в течение всех выходных ни разу даже не попытаетесь заняться сексом? Не могу поверить...Дай-ка мне посмотреть, что ты там взяла. Сомневаюсь, что тебе удалось так легко всё упаковать,– она рассмеялась, начав расстегивать сумку, чтобы заглянуть внутрь.

Я пожала плечами.

– Мне не нужна дополнительная сумка хотя бы потому, что я не беру с собой кучу средств и приборов для волос. Я взяла несколько пар балеток, которые свернуты для экономии места, и еще одни сейчас на мне. Вся остальная одежда весит совсем мало, и, к тому же, все вещи взаимозаменяемы сами по себе...

– Ты не учла возможность того, что секс или какой-нибудь соус неожиданно испортит одну из твоих взаимозаменяемых вещей,– прервала меня Дэйзи.

Я встала, ткнув пальцем в плечо.

– Если ты меня сглазишь, то я вернусь и надеру тебе зад, Дэйзи Миллер!

Тут мой телефон издал звук, оповещающий о поступлении смс от Марчелло.

Я на месте.

–Блин, он уже приехал. Я так нервничаю. Как я выгляжу? А что если они возненавидят меня? А что если они узнают, что я разведена? Ну, почти разведена. Для католиков это имеет значение? Разве это не грех? А что если они узнают, что у нас уже был секс! По-настоящему грязный, такой, когда пальцы на ногах сжимаются и ты готова выкрикивать имя Всевышнего! О боже. Это точно грех, да? Взывать к Богу во время секса?

– Ой, ради всего святого, женщина, успокойся, – Дейзи сжала руками мои плечи, тем самым пытаясь прекратить мою нервную тираду. – Да, это важное событие, но они полюбят тебя. Тебя невозможно не полюбить. Ты делаешь его счастливым, и только это имеет значение. Их будет мало заботить то, что ты американка или разведена, или что ты играешь с хлебной палочкой Марчелло. Их волнует лишь то, что ты безумно в него влюблена. Главное не быть пойманной за тем, как вы «устраиваете скачки».

Она обняла меня, а затем открыла дверь. Я сделала шаг в сторону выхода, но неожиданно натолкнулась на её спину, роняя сумку на пол.

– Эй! Что за чёрт... О-о… – пробормотала я, когда увидела, из-за чего она резко остановилась.

Это был Марчелло, мой Марчелло, который стоял, прислонившись к машине с открытым верхом сексуально-вишневого оттенка, солнечные лучи падали на мужской силуэт. От этой картины дух захватывало. На нем были светлого цвета брюки и рубашка, рукава которой он закатал до локтей, его руки были скрещены на груди, и моё сердце замерло.

Как я вообще могла подумать, что наши с ним отношения– это лишь легкое развлечение? Теперь я не сомневалась, я была полностью и безнадежно в него влюблена. На самом деле, я никогда не переставала любить его. И сколько бы я не пыталась убедить себя в том, что мне удалось забыть наши отношения, это определенно было ложью. И вот, смотря на него в этот момент, я понимала, что если судьба предоставляет мне второй шанс, то я ни за что на свете его не упущу.

– Срань...

– ...Господня,– закончила за меня Дэйзи.И могу поклясться, я видела, как она пускает слюну. Он улыбнулся и смущенно опустил взгляд. Оттолкнувшись от машины, он сделал шаг в сторону, чтобы открыть пассажирскую дверь. Дэйзи, наконец, закрыла свой рот и настойчиво произнесла.– Ты должна знать, что он меня совсем не привлекает,–её взгляд ещё раз прогулялся по нему.

– Это хорошо.

– Но, О БОЖЕ.

– Я знаю,– согласилась я, делая шаг под теплое летнее солнце.

– Сколько времени занимает поездка?

– Около двух часов.

– Удивлюсь, если вы уложитесь хотя бы в три, – произнося эти слова, Дейзи развернула меня к себе. – Этот мужчина, это авто, и ты в этом платье? Спорим, как только вы окажетесь за городом, то определенно сделаете остановку для быстрого перепиха, – рассмеявшись, она шлепнула меня по заднице и исчезла в квартире.

Он был на ступенях еще до того, как успела закрыться дверь апартаментов. Сдерживая улыбку, я сделала несколько шагов назад, когда он оказался на площадке вместе со мной.

– Привет,– произнесла я, выпрямив спину и слегка выставив грудь вперед таким образом, чтобы он обратил на это внимание.

Его взгляд в ту же секунду опустился ниже, а дыхание стало более тяжелым, пока он блуждал глазами по тугому корсету и квадратному вырезу платья, который подчеркивал загоревшую кожу ложбинки груди.

– Ты выглядишь...– начал он, заключив меня в объятия и прижав спиной к двери. Между поцелуями, он бормотал. – Великолепно. Потрясно. Поразительно. –Он снова и снова целовал меня, становясь неистовее с каждым разом. – Нам необходимы двадцать минут, прежде, чем мы поедем.

Он прижался ко мне бедрами, и в ту же секунду в моей голове всплыли слова Дэйзи про быстрый перепих.

– Из-за тебя мы опоздаем,– я тяжело дышала, прислонив голову к двери, в то время как он целовал и лизал кожу между моей шеей и лямкой платья. Медленно он начал спускать её с плеча, покрывая его поцелуями. Я чувствовала жар, исходящий от его пальцев, когда он касался меня, и по всему моему телу расплывалось удовлетворение.

– Они поймут. Давай зайдем в дом. Я сделаю всё по-быстрому. Десять минут.

– Но нас же ждет...господи, это так приятно...двухчасовая поездка и...

– Я поеду быстрее.

– Дэйзи дома.

– Она не будет возражать.

– Марчелло,– предупредила я его, осторожно толкая его в грудь рукой и смеясь.

–Mannaggia! [ит.Черт побери!]– зарычал он и упёрся лбом в моё плечо.

Мы оба тяжело дышали, его руки крепко сжали мою талию. Прежде чем он отошел от меня, его губы оставили на моих последний легкий поцелуй.

Я посмотрела вниз и обнаружила небольшие покраснения на коже груди, которые он оставил своей бородой.

– Надеюсь, они исчезнут до того, как мы доберемся дом места.

– Я просто сделаю новые,– произнес он, закидывая мою сумку на плечо. Свободной рукой он держал мою, пока мы шли в сторону машины.

– Тебе нравится? – спросил он, сложив обе мои сумки на заднее сиденье рядом со своим багажом. – Я одолжил ее у друга.

Я провела пальцем сначала по двери, затем по капоту, внимательно наблюдая за тем, как его полный тепла и нежности взгляд следовал за мной.

– Могу я сесть за руль?

Он рассмеялся, но было очевидно, что все его мысли до сих пор были о других вещах. В глазах горел огонь, что обычно значило – я буду раздета в течение следующих тридцати секунд.

– Пять минут,– умолял он.

Я сглотнула.

– Мы опоздаем.

–Tesoro, сейчас это волнует меня меньше всего,– пробормотал он, прижимая меня к машине, пока руками снова попытался опустить лямки платья.

– Нет, нет. Позже, обещаю,– я в буквальном держала его на расстоянии вытянутой руки. – Только если нам удастся улизнуть от твоей семьи, и никто нас не поймает за этим занятием.

Он опустил голову, вздохнул, пытаясь следующие несколько секунд собраться, а затем кивнул. Когда мы уселись в машину, он протянул мне небольшую узкую коробочку.

– Что это? – спросила я, потянув за бант прежде, чем он ответил. Издав смешок, он собрал кусочки упаковки и сложил их в карман. Под листом полупрозрачной бумаги лежал черный платок. Я достала его полностью, наслаждаясь ощущением того, как шелк скользит между моими пальцами. – Он прекрасен,– выдохнула я, задержав дыхание в ту секунду, когда заметила в углу вышитые буквы ЭБ. Подарок был одновременно простым, тщательно продуманный и идеальным. – Спасибо.

– Я купил его в магазине недалеко от офиса.

– Обожаю этот магазин. – Я вспомнила, как однажды рассказывала про него Дэйзи. – Но как ты узнал?

Он выглядел застенчиво, и стал потирать шею руками.

– Я подслушал.

Я сжала его руку.

– Но это же было несколько недель назад.

Пожав плечами, он поднес мою ладонь к губам.

– Однажды днем я увидел его и решил купить. Подумал, что тебе понравится.

– Я его обожаю. – Я начала обматывать его вокруг шеи, когда Марчелло остановил меня.

– Нет, tesoro. Вот так. – Сложив платок в треугольник, он накрыл им мою голову, опустил концы к подбородку, а затем завел их под волосы.– Придержи вот здесь,– попросил он, разместив мою руку на макушке. Затем взял концы, и завязал небольшим узелком сзади.

После чего сделал глубокий вдох и широко улыбнулся. В его глазах промелькнуло странное выражение.

– Что? – спросила я, непроизвольно касаясь платка.

– Взгляни,– ответил он, поворачивая ко мне зеркало заднего вида.

Я улыбнулась своему отражению. Шарф покрывал мои волосы. Идеально для долгой поездки в кабриолете.

– Чувствую себя Одри Хепберн,– произнесла я, а затем прижалась к нему и громко поцеловала.

Отклонившись назад, я уселась поудобнее, и взяла его за руку.

– О, и еще кое-что.–Он достал небольшой фетровый мешочек из бардачка.

Внутри я обнаружила большие солнечные очки в оправе черепахового цвета.

– Не стоило...– надев их, я снова взглянула в зеркало, прежде чем еще раз поцеловала Марчелло. – Мне очень нравится. Спасибо. – я поцеловала его еще раз, затем еще, в следующую секунду мои руки уже исследовали его плечи. Как только я касалась этого мужчины, то заставить меня прекратить это делать было практически невозможно.

Прежде чем успела опомниться, он перетащил меня к себе на колени. Его руки одновременно придерживали меня сзади, массируя и прижимая ближе к себе.

С такой скоростью, боюсь, нам повезет, если мы вообще выберемся за пределы Рима.

***

– Ты уверен, что я не могу сесть за руль?

Сначала я расстроилась, когда мне не разрешили сесть за руль, особенно после рассказа Марчелло о том, что это был Alfa Romeo Duetto 1968 года. Но после того, как мы свободно объезжали все пробки, пока ехали по городу, я обнаружила, что наблюдать за тем, как сексуально Марчелло водит авто, представляет собой гораздо более интересное занятие. Я откинула голову на сиденье и наслаждалась солнцем и тем, как мой мужчина мастерски лавировал по дорогам итальянской сельской местности.

– Если хочешь, то можешь попробовать. Но в этом случае, не могу обещать, что буду держать руки при себе,– поддразнил он, переместив руку с рычага передач на моё бедро и сдвигая край платья всё выше, выше, и выше.

– Похоже, что ты не можешь держать руки при себе даже когда сидишь за рулем,– убрав его руку на колено, я постаралась обратить всё свое внимание на пейзаж вокруг, пытаясь не отвлекаться на итальянца на водительском сиденье. Природа представляла собой смесь голубого, золотого и зеленого. Оказавшись за городом, можно было отчетливо заметить, как менялся воздух вокруг, он становился более чистым и свежим. Как и любой другой город, Рим обладал собственным запахом. Не всегда приятным, но вы легко научитесь жить с подобными запахами в обмен на невероятные ароматы пасты, шоколада и сыра. Но в данным момент я дышала полной грудью, заполняя легкие этим великолепным земляным воздухом. В воздухе витал аромат свежескошенной травы, полевых цветов и чего-то еще, что нельзя передать словами.

–Итак, расскажи мне подробнее о фестивале, который состоится в эти выходные.

Марчелло поднес мою ладонь ко рту, оставляя поцелуй на каждом пальце и держа вторую свою руку на руле.

– Я бы хотел, чтобы для тебя это стало сюрпризом. Там не будет ничего необычного, но этот праздник дает возможность всей моей семье собраться вместе.

– И скольким девушкам посчастливилось побывать у тебя дома во время проведения фестиваля? – поддразнила я, повернувшись в его сторону на сиденье. Секунду он молчал, а затем посмотрел на меня.

–Ни одной.

–Ни одной?

– Ни одной,– он кивнул, оставляя на моей ладони очередной поцелуй. – Я никогда не привозил девушек домой.

– Никогда?

– Никогда.

– Но, почему? – он пожал плечами. – Но ведь в твоей жизни определенно были другие девушки.

Он не отвечал какое-то время.

– Это правда, у меня были другие девушки.

Хм-м... Возможно, я не хочу знать ответ.

– Но ни с одной у тебя не было серьезных отношений?

– С какими-то женщинами я встречался дольше. Думаю, какие-то из этих отношений ты бы назвала серьезными. Но их практически не было.

– Звучит так, словно ты был одинок. - ответила я.

– Я редко бываю одинок,– парировал он, приподнимая бровь.– Я работаю, Эвери. Много работаю. Я много путешествую. Я встречаю женщин, я встречаюсь с женщинами. Но ни одну из них мне не хотелось привезти домой.

– Ты просто не встречал ту самую,–предположила я.

– Я встретил ту самую,– он приподнял мою руку и оставил поцелуй в центре ладошки. – Много лет назад.

Ошеломленно замерев, я вернулась на своё место, размышляя над тем, что он только что сказал. Он никогда не привозил домой девушку. Значит ли это, что он еще никого не знакомил со своей семьей? И если это так, тогда получается, что это его первый раз? Со мной?

Я –счастливица. Широкая улыбка расплылась на моем лице. Я улыбалась так сильно, что болели щеки. Он подмигнул мне понимающим взглядом, довольный тем, что мне понравилось сказанное им.

Говоря об удовольствии...

Теперь уже я поднесла его ладонь к губам, целуя костяшки пальцев в той же манере, как он делал ранее. Затем я опустила его руку на своё колено. Он слегка сжал его, продолжая слушать музыку и постукивать левой рукой по рулю в такт мелодии. Я же в это время медленно, очень медленно стала двигать его правую ладонь всё выше и выше по своей ноге. Наблюдая за тем, как меняется за окном пейзаж, я сделала невинный вид, словно не замечала движения его ладони по моему бедру, которая в данным момент скрылась под подолом платья.

Наши ладони дюйм за дюймом поднимались вверх. Я почувствовала, как машина слегка вильнула, пересекая разделительную полосу, но Марчелло в ту же секунду вернул авто на место. Наконец я повернулась к нему лицом и обнаружила, что он смотрит прямо на меня, его глаза горят огнем. И продолжила сдвигать наши руки выше.

– Эвери,– предупреждающе произнес он натянутым голосом. Только после этого я опустила его руку себе между бедер, прижимая пальцы к шелковой ткани трусиков.

– Ты помнишь тот раз...– начала я хриплым голосом.– Когда ты трахал меня снаружи того ресторана в Нерха? – машина снова вильнула, и его рука сильнее сжала руль. Я видела, как напряглась его челюсть. Такая реакция придала мне уверенности, и я продолжила. – Помнишь всех этих людей, которые сидели как внутри помещения, так и прогуливались снаружи в то время как мы находились буквально за углом? И ты стоял на коленях напротив меня?

– Да,– прошептал он. Его рука теперь двигалась сама по себе.

– И ты зубами снял с меня трусики, прежде чем твой язык...

Он бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида, после чего резко свернул и съехал с основной дороги, оставляя после нас столб пыли. Остановившись около огромного дерева, он обошел автомобиль, на ходу расстегивая ремень и не отводя ни на секунду от меня взгляд.

– Твою мать,–выпалила я, когда он рывком открыл дверь с пассажирской стороны и схватил меня за ноги.

– Больше ждать я не могу,– хриплым голосом произнес он, разворачивая меня таким образом, чтобы ступни были на земле, а зад на самом краю сиденья. – Сними их,– приказал он, доставая член из штанов.

Марчелло наблюдал за тем, как мои руки скрылись под платьем, а затем я спустила трусики вниз, оставляя их на щиколотке одной ноги. Его рука сжимала член, скользя по нему вперед и назад...ещё раз...а затем он опустился на колени и достал презерватив из кармана. Я сделала вывод, что он был твердым с того момента, как я вышла на крыльцо.

– Поторопись,– умоляла я, повернув голову в сторону дороги и молясь, чтобы никто не проехал мимо нас.

Это был неудобный, рискованный, дикий и самый охрененный секс, о котором только можно мечтать, находясь на пустынной дороге в Италии с любимым мужчиной.

Его колени были в царапинах из-за гравия, штаны грязные, а верх моего платья помялся, он отводил лиф вниз, обнажая мою грудь для поцелуев.

Но я бы не изменила ничего из того, что только произошло между нами.

Наконец, удовлетворенные и наспех приведенные в порядок после нашего дорожного секса, мы вернулись на маршрут до Пьенцы. Марчелло продолжил подпевать песням по радио, а я попыталась по максимуму насладиться окружающими видами. Но чувствовала я себя настолько расслабленно, что было практически невозможно продолжать держать глаза открытыми.

Взглянув на часы, я зевнула.

– Нам еще долго ехать? – спросила я, успокоенная размеренными вибрациями автомобиля.

Он замедлился, поворачивая на дорогу, вдоль которой росли деревья, и указал на холм, где можно было заметить знак Пьенца.

– Уже близко.

Я удобно разместилась на сиденье.

– Расскажи мне что-нибудь. Неважно что. Не хочу заснуть.

Рассмеявшись, он выключил радио и потер подбородок.

–Я расскажу тебе про то, как в один год фестиваль был практически отменен из-за дождя, который затопил кладовую, где хранился весь сыр пекорино.

В его голосе было что-то такое…А в сочетании с рокочущим звуком авто, ощущением его руки в моей и спокойствием на душе, мои глаза непроизвольно закрылись.

–М-м... Я люблю пекорино,– мечтательно произнесла я.

***

Прохладный ветерок прогулялся по моей коже. Я потянулась в поисках Марчелло, но встретила лишь пустое холодноекожаное сидение. Я лежала, свернувшись на пассажирском сиденье, укрытая пледом.

Сев прямо, я накинула плед на плечи и поднесла его края к носу. Он пах как Марчелло. Каждый раз, просыпаясь без него, я чувствую себя не в своей тарелке.

Осмотревшись, я поняла, что мы находимся на огромной парковке, которая прилегает к большому каменному дому. Позади здания были слышны голоса.

Я потянулась, ощущая мышцы, которые затекли во время сна в сиденье автомобиля. И уж точно не из-за неожиданного съезда с дороги...

Я слабо улыбнулась своим мыслям, разминая плечи и обдумывая, что делать дальше.У меня не было желания бродить вокруг без Марчелло, но и сидеть на месте тоже не хотелось.

В воздухе витал запах, который мне никак не удавалось распознать. Пахло чем-то тёплым, земляным и свежим. Чем бы это не являлось, но мой желудок в ту же секунду заурчал. Послышалось еще больше смеха, детских голосов и красивой музыки. Детские голоса приближались.Я уже могла слышать их то тут, то там.

– Zio, Zio! – кричали они, что значит «дядя» по-итальянски. Они хохотали, взбираясь на холм и приближаясь ко мне. Марчелло был в нескольких шагах от них, он нёс на плечах еще одного смеющегося малыша.

Мои щеки свело от широкой улыбки, которая расплылась на лице от увиденного. Когда эти детишки с тёмными кудряшками на голове и оливковой кожей увидели меня, стоящей на их пути с обёрнутым вокруг плеч пледом, то в ту же секунду послышался визг и топот постепенно стих.

Когда Марчелло и два козлёнка поравнялись с ними, то дети тут же крепко ухватились за его ноги и не отпускали.

– О, отлично, ты проснулась,– произнес Марчелло, подходя ближе и целуя мою макушку. Его акцент был еще сильнее, так как не было смысла себя контролировать.

– Ты переоделся,– охрипшим голосом произнесла я, пытаясь пригладить своё мятое платье.

– А ты выглядишь идеально.

– Я в полном беспорядке,– прошептала я, наконец заметив невероятное количество отпечатков рук Марчелло на лифе платья. Увиденное повергло меня в шок. – Я не могу встретиться с твоей семьей в таком виде. Я выгляжу так, словно подверглась изнасилованию на обочине!

Он подмигнул и прошептал в ответ:

– Ты и была изнасилована на обочине дороги.

Я попыталась сделать сердитый взгляд, но малышка на его плечах начала смеяться от того, какую рожицу я состроила. Остальные дети тоже захихикали, очаровательно прикрывая рты ладошками, когда Марчелло снова наклонился и поцеловал меня.

Он отстранился, смущенно улыбаясь. Его щеки покрылись румянцем.

– Это мои племянницы и племянники. А это моя...Эвери.– Последние слова он произнёс на итальянском, эти слова заставили девочек завизжать от восторга.

Что касается мальчиков, что ж, они были не особо заинтересованы во мне, так что просто повернулись в сторону козлят. Самых настоящих козликов.

– Приятно познакомиться,– как можно более правильно произнесла я по-итальянски. Тренировка перед встречей со взрослой частью семьи. Никто не рассмеялся, так что я решила, что сделала все верно. Марчелло взял мою руку и обернул её вокруг своей, пока мы шагали в сторону дома. – Не могу поверить, что ты меня не разбудил.

– Ты так мило спала.

– И поэтому ты бросил меня в машине, пока сам пошел переодеться?

– И ты храпела,– добавил он. Спустив малышку с плеч, он подтолкнул её в сторону остальных девочек, и она неуверенно зашагала по траве.

Пока мы наблюдали за тем, как играют дети, мне удалось получше разглядеть дом и окрестности. Мы находились наверху холма, по обеим сторонам которого располагались еще два холма, но гораздо бо́льших размеров, покрытые сочной зеленой травой у подножия.

Всё, начиная от семейного гнезда позади меня, и заканчивая остальными строениями вокруг, было расположено так, чтобы из любой точки были видны виноградники. Он представлял собой ровные длинные ряды низкорослых кустарников, покрывающих всю площадь земли. Между тем, тропинки, ограждения и корзины для сбора урожая мелькали то тут, то там. Одним словом, это было поразительно. Это была смесь насыщенного зеленого цвета, коричневой краски и идеально голубого безоблачного неба.

Мне хотелось усесться на окно амбара и сделать зарисовку увиденного. Или принять ванну в главном здании вместе с Марчелло, держа в руках бокал вина и наслаждаясь закатом.

– Тебе нравится? – спросил он, обернув руки вокруг меня. Смех детей практически стих, а мелодия сменилась на другую - спокойные звуки мандолины звучали в воздухе.

– Это прекрасно. Оно идеально тебе подходит,– ответила я, еще ближе прильнув к нему.

– Что подходит? – он поцеловал меня в щёку.

– Это место. Эта страна.–И мысленно добавила «ты в окружении детей».

В городе Марчелло смотрелся по-другому. Сейчас верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, волосы взъерошены, скорее всего из-за игры с детьми, хотя он выглядел по-прежнему великолепно, еще он казался...расслабленным. – Здесь ты выглядишь спокойным. Не думай, что в городе ты выглядишь как-то иначе, но здесь среди огромных полей, свежего воздуха и согревающего солнца вдалеке от толкотни, суматохи и технологий, окруженный детьми, ты смотришься...идеально. –Какое-то время он ничего не отвечал. Я обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. – Что?

– Ничего,– произнес он, медленно развернув меня лицом к себе и прижав так сильно, что плед соскользнул с плеч и упал на траву. Он проложил дорожку легких поцелуев от лба к щекам, затем опустился к губам, шепча снова и снова «tesoro».

Мы вовремя прекратили целоваться, так как заметили, что дети бегут в нашу сторону. Их стало еще больше, и я задалась вопросом, сколько же народу приехало в это место на выходные.

Пригладив волосы, я попыталась сделать что-то с платьем. О чем я только думала, когда надевала льняное платье, даже не приняв во внимание, что эти блудливые римские руки не смогут оставаться в стороне? Марчелло поднял плед и накинул его мне на плечи.

– Прости за грудь,– засмеялся он, опустив взгляд. Когда я последовала за ним, то обнаружила, что на коже были не только розовые царапины и пятна от пыли. На ней уже начинал проявляться засос.

– Я тебя убью,–с этими словами я побежала за ним по траве. Он позволил догнать себя, когда мы оказались на краю поляны, которая затем уходила вниз, а для удобства в землю были зарыты массивные деревянные ступени. – Ты не говорил, что твоя семья занимается виноделием,– произнесла я, затаив дыхание и подходя ближе с краю, чтобы получше разглядеть то, что располагалось внизу.

– Не виноделием, а оливками,– ответил он, убрав мои волосы и оставляя поцелуй на плече. Он положил подбородок ровно на то место, где секунду назад были его губы, и мы какое-то время просто стояли и наблюдали за тем, как ярко-оранжевое солнце садится за линию леса. – Род семейства Бьянчи занимается этим уже многие поколения. Я научился собирать их сразу, как только научился ходить,– продолжил он, и я тут же представила маленького Марчелло, которые бегает по лугам, смеясь также, как ранее это делали его племянники. – Мне нравится здесь спать. На одеяле под луной. Иногда голышом.–Он крепче обнял меня. – Мы можем сделать то же самое, когда в доме станет слишком шумно,–оставив легкий поцелуй на моей шее, уточнил он. – Здесь шуметь уже будем мы.

– Ловлю на слове.

– Я покажу тебе это место после ужина. Вечером здесь просто волшебно. Я организую экскурсию, а еще буду целовать тебя прямо под звездами, но прежде всего мама очень хочет с тобой познакомиться.

Мама.

Мой желудок свело, мышцы тела напряглись, сердце бешено забилось, а в ушах появился жуткий звон. Мой опыт общения с мамами был не особо большим, а именно эта женщина бесспорно была самым важным человеком, которого я когда-либо встречала.

Взяв мою вспотевшую от волнения руку, он повел нас вверх по склону.

Семейное гнездо Марчелло хоть и было высотой всего в два этажа, но размеры его впечатляли, так как по форме здание напоминало букву «П», а посередине располагался вымощенный камнями двор. Сам дом был облицован светлым кирпичом, а каждое окно было обрамлено ставнями насыщенно синего цвета.

Весь двор был покрыт бесконечным множеством цветных глиняных горшков, до краёв заполненных землей, из которых росли цветущие растения, либо ароматные фруктовые деревья, очень похожие на те, которые мы встретили в его квартире в Риме.

– Здесь есть задняя дверь, чтобы я смогла прошмыгнуть в дом и сменить одежду?

Кивнув, он повел нас за дом подальше от шумной толпы.

– Челло! – выкрикнул женский голос, и Марчелло сжал мою руку.

– Прости, tesoro,– произнес он, разворачивая нас для встречи с молодой девушкой нашего возраста, которая направлялась в нашу сторону, расположив руки поверх выпирающего живота.

Она взглянула на меня, быстро поцеловала и подмигнула, рассмеявшись и состроив гримасу, когда посмотрела на Марчелло.

– И зачем ты сделал это с ней?

– Я ничего с ней не делал,– ответил он, подняв руки в защитном жесте.– Эвери, это моя самая старшая сестра Аллегра.

– И сколько же вас всего в семье? – спросила я.

– Я младший ребенок из пяти.

– И почему тебе нужно обязательно упомянуть «самая старшая»? Неужели нельзя сказать просто «моя сестра»? –она шлепнула его по плечу, бросив несколько ругательств. –Рада с тобой познакомиться.

– И мне очень приятно. Мы присоединимся к вам чуть позже,– начала я, но она схватила меня за руку.

– Боюсь, что у нас нет времени на смену гардероба. Ты выглядишь хорошо,– она понимающе улыбнулась.

И всё же ей пришлось отдать мне свою тонкую кофточку, которая прикрыла беспорядок в моем внешнем виде чуть лучше, чем это делал плед, и отчего я стала выглядеть чуть меньше похожей на бездомную.

Мы втроем направились в сторону голосов, доносящихся через весь двор. Марчелло взял мою руку, одновременно оставляя на щеке поцелуй.

Я смогла оторвать свой взгляд от его, только когда увидела бесконечный деревянный стол и огромную веселую и шумную семью, которая внимательно разглядывала нас со своих мест.

– Никогда в жизни не видела стол таких размеров,– произнесла я, пытаясь посчитать всех членов его семьи, которая была такой же огромной, как и сам стол.

– Мой отец сделал его, когда я был подростком,– объяснил он, переместив руку мне на спину. – Он состоит из нескольких частей, так что их можно легко соединить друг с другом, или же убрать лишние секции в зависимости от количества народа. Когда у детей появляются свои собственные дети – что ж... Как ты и заметила, место приходится увеличивать. Еще нужно учесть всех тёть, дядей, кузенов...

–Вот теперь я определенно нервничаю.

Мы резко остановились, он склонился ко мне таким образом, что наши взгляды встретились. Взяв мои ладони в свои, поднеся их к губам, он прошептал:

– Не нервничай. Они полюбят тебя.

– Давай пропустим ужин,– произнесла я в ответ с полной серьезностью. Но прежде, чем мне удалось утащить его подальше в сторону оливковых садов, чтобы привести свой план в действие, женщина, которая держала в руках кувшин, позвала его по имени.

– Ты готова?

Я сжала его руку и шепотом произнесла молитву.

Пожилой мужчина сидел во главе стола, его рука была обернута вокруг женщины, которая сидела справа. Мужчина был очень симпатичным, смуглая кожа, густые волосы цвета соли с перцем. Я бы узнала его где угодно и сразу могла сказать, что это отец Марчелло.

Когда мы подошли, он поцеловал руку женщины и медленно встал, потирая кожу на бедре. Одно из отличий между ним и сыном было в росте. Марчелло возвышался над ним настолько, что это выглядело даже забавно.

– Рост мне достался от родни по маминой линии,– пошутил он, одновременно с чем получил крепкие объятия со стороны отца.

–Ciao, bella!– произнес его папа, оставляя на моих щеках легкие поцелуи. На очаровательном ломанном английском он сообщил, что его зовут Анджело Бьянчи, и что он «очень рад видеть меня здесь».

Он потянул меня к себе, пытаясь оттащить от своего сына, обернув мою руку своей.

Отец Марчелло представил меня своим родителям, затем последовало знакомство с тремя братьями Марчелло, затем остальные браться и сёстры, потом двенадцать детей, после чего со мной поздоровались тёти и дяди, кузины и двоюродные кузины. Я практически уверена, что какие-то из этих людей являлись лишь случайными прохожими, которых пригласили на ужин, потому что неужели такие огромные семьи вообще существуют?

Но единственный человек, которого я боялась, была мама Марчелло. Все из нас слышали истории об итальянских матерях, которые по природе своей предвзяты и заботливы сверх меры, особенно если дело касается иностранок, которые спят с их младшим сыном. Сузанна Бьянчи представляла собой миниатюрную женщину с пышной копной волос угольно черного цвета и яркой белоснежной улыбкой, которая спокойно могла бы конкурировать с улыбкой её сына. На ней был надет фартук и, клянусь, в одном из карманов торчала деревянная ложка. Я наблюдала за тем, как она играет со своими внуками, затем подходит к мужу, чтобы поцеловать, а уже после этого оказывается возле наших мест.

–Милый мой,– произнесла она, прежде чем заставила сына нагнуться, чтобы оказаться на одном с ней уровне.

– Мама,– Марчелло присел на корточки и расцеловал её в обе щёки. – Я скучал по тебе. –Посадив её за стол, он взял её за руку и повернулся ко мне.

Я ожидала ощутить на себе беглый взгляд с мгновенным вынесением вердикта. Или даже взгляд понимающий, когда она увидела, как рука Марчелло в защитном жесте обнимает меня.

Но вот чего я точно не ожидала, так это момент, когда она притянула меня в свои объятия, которые точь-в-точь напомнили мне о своей собственной маме, а затем оставила на моих щеках легкие поцелуи.

Битси всегда было достаточно лишь вежливого рукопожатия или же воздушных поцелуев. Я даже не уверена, что она когда-либо обнимала Дэниела. Так что выходит, что мне совсем не стоило бояться мамы Марчелло.

– Давай, присаживайся рядом со мной,– настояла она, приглашая меня на соседний стул. – Марчелло, он не приводить никого домой, он говорить тебе об этом?

– Ох, мама, нет...–попытался возразить он, рассмеявшись, когда братья начали дразнить его на итальянском.

– Да, я кое-что слышала об этом,– ответила я, присаживаясь на стул.

–Мой сын, он романтик, si? – я покраснела, но кивнула. – Итак, отлично. Он провести тебя сюда, значит ты, должно быть, хорошая девушка, si?

– Да, – сказал Марчелло, заработав тем самым неодобрительный взгляд от мамы за то, что попытался ответить за меня.

– Мой сын привести тебя сюда, я думаю, ты хорошая девушка. А теперь, ты голодная, si?

Я бросила взгляд на самое огромное блюдо с равиоли, которое было на столе как раз напротив меня, а невероятный запах томатов манил меня.

– О, да, я, безусловно голодна.

И на этом все разговоры были окончены, и каждый принялся за еду. Мама Марчелло и две его двоюродные сестры мелькали между гостями, ни разу так и не присев, потому что старались, чтобы всем всего хватило. Бо́льшая часть гостей за столом говорили на итальянском, лишь пара слов было произнесено на английском, но я была удивлена тем, насколько хорошо я понимала, о чем говорят люди. И всё же почти всё моё внимание было обращено к еде...и Марчелло.

Было невероятно приятно наблюдать за тем, как он ведет себя в кругу семьи. Его мама обращалась с каждым родственником одинаково, но, казалось, что ему она уделяла чуть больше внимания. Рука на плече, лишняя фрикаделька или даже две,именно эти мелочи давали понять, насколько родители любили и ждали сына, который когда-то уехал в большой город.

– Всё хорошо? – спросил он, когда его мама и сёстры стали разносить очередные порции с едой. Паста, овощи, салаты, мясные блюда – это был какой-то парад вкусной еды.

Семейный ужин в Бостоне представлял собой тихий вечер, когда гостей обслуживают официанты, и все общаются между собой вполголоса и никогда не выкрикивают просьбы через стол, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с кем-то в дальнем конце компании.

Здесь же всё происходило в бурном, энергичном ритме, особенно когда сестры и браться Марчелло время от времени подшучивали или подначивали его. Ощущение семьи среди этих людей было настолько сильным, настолько весомым, что заставило меня не чувствовать себя аутсайдером, хотя я не понимала и половины того, о чем идет речь за столом.

Когда ужин был окончен, то каждый принял участие в уборке со стола, в то время как дети занимались тем, что гоняли животных по лугу.

– Это был хороший день? – спросил он, взяв меня за руку и одновременно уводя подальше от любопытных взглядов.

– Это был самый лучший день,– ответила я.

ГЛАВА 21

Когда я проснулась, в спальне витал запах итальянского завтрака. Не знаю, что там такое готовилось, но в тот же миг мне захотелось понять, что же это за ароматы. Марчелложе был совсем ко всему этому невосприимчив, он мягко похрапывал рядом, обняв меня за талию. Осторожно отодвинувшись в сторону, я провела пальцами по его лбу и спустилась вниз к плечу, замечая, как на коже появились мурашки от моих движений. Несколько минут я провела, наблюдая за ним, запоминая черты его лица в утреннем свете. И неожиданно оказалось, что все мои мысли о божественном запахе были уже не так важны.

Я задумалась, пройдет ли то чувство легкости, которое я испытала прошлой ночью, когда он признался, что любит меня. Мы так и не признались в этом в первую нашу встречу, но, тем не менее, оба знали, что это чувство присутствует. Я ощущала это каждой клеточкой своего тела тогда и чувствую это сейчас. Возможно, сама вселенная решила снова свести нас вместе, либо я была просто самым удачливым человеком на земле, но в этот раз я собиралась любой ценой избежать тех ошибок, которые совершила много лет назад.

– О чём думаешь? – сонно спросил он. Его глаза оставались закрытыми, а губы боролись с улыбкой. Придвинувшись, я поцеловала кончик его носа, а затем прижалась своими губами к его.

– Гадаю, возможно ли любить тебя еще больше.

Его рука скользнула по моей спине, опустившись на попу, а затем сжала её.

– Звучит как вызов.

– Твоя семья в доме, – предупредила я, откинув голову назад, когда его губы проложили дорожку поцелуев по шее.

– Значит, тебе придется быть очень тихой, tesoro...

***

После нашего быстрого копошения под одеялом, он попытался затащить меня в душ. Но в этот раз я твёрдо стояла на своём, уже чувствуя свою вину за то, что занимались этим в доме его родителей. Так что пока он мылся, я осмотрела комнату, в которой мне предстояло жить следующий уикенд.

Я думала (на самом деле, я заранее подготовила себя), что мы не будем делить одну спальню во время проживания с его семьей. Мама со старомодными взглядами, со строгим соблюдением католических укладов, не надо быть гением, чтобы понять, что на совместное проживание парня и девушки нет никаких шансов. Но несмотря на все предубеждения, никогда не знаешь, когда жизнь преподнесет тебе сюрприз. Родители Марчелло были очень даже продвинутыми людьми: «сладкая парочка» – именно это словосочетание использовала мама Марчелло, когда после ужина вела нас по длинному коридору в огромную гостевую комнату.

–Вы двое, вы спите вместе здесь, si?–произнесла она.

Покраснев, я кивнула, стоя прямо за её спиной и вне видимости от взгляда Марчелло, чувствуя себя смущенной от того, что она знает, чем мы можем заниматься под крышей её дома. Марчелло рассмеялся, когда я на ломанном итальянском пробормотала пожелание спокойной ночи его маме. Как только мама скрылась на лестнице, я потянула своего мужчину внутрь, и уткнулась покрасневшим лицом в ближайший угол комнаты.

Когда Марчелло подошел ближе, остановился прямо за моей спиной, обнял меня, одновременно оставляя влажные поцелуи вдоль шеи, я моментально забыла о смущении и позволила Марчелло опустить меня на груду подушек.

Теперь, с ясной головой и находящимся в другом конце дома Марчелло с его шаловливыми руками, я, наконец, смогла оглядеться. Комната была прекрасна.

Широкое окно, из которого открывался великолепный вид на холмы, уютная и комфортная кровать с кучей подушек и толстым матрасом, мягкие плюшевые коврики на полу – это было похоже на рай после длинного вечера, полного еды, смеха, разговоров, выпивки и снова еды. Рай, в который я окунулась еще разок на несколько минут, пока Марчелло снова не появился в комнате, частично одетый и еще слегка мокрый после душа.

– Тебе следует одеться, Эвери. Семья уезжает на фестиваль через тридцать минут,–произнес он, доставая рубашку из шкафа. – Игры начнутся, как только все будут на месте.

– Давай-ка проясним, – начала я, поглаживая его накрахмаленную белую рубашку. – Это что-то вроде той игры «Бочче», за которой я наблюдала в Риме, когда несколько пожилых мужчин играли в неё около апартаментов, только вместо шаров они использовали головки твердого сыра?

Кивнув, он закончил завязывать шнурки на своих черных туфлях. Марчелло сидел на краю кровати, его волосы были влажными, и выглядел обеспокоенным. Нервное покачивание ногой выдавало его с потрохами. Он вместе со старшим братом и с несколькими знакомыми были одной их шести команд, которые будут соревноваться на Piazza Pio в городе. Одетый в черные брюки и шарф, сочетавшего в себе зеленый и белый цвета, который он обернул вокруг шеи, он выглядел так, словно пришел из другого века.

– Я ожидаю проявление мужской силы.

– Ты будешь разочарована. Всю свою силу я берегу для тебя,– поддразнил он, оставляя на моих губах легкий поцелуй.Он шлепнул меня по попке, когда я встала с кровати, чтобы начать подготовку к сегодняшнему дню.

Двадцать пять минут спустя, стянув волосы в хвостик, и надев ярко-зеленое легкое платье, я была поймана симпатичным итальянцем, с которым мы и вышли из комнаты. Взяв меня за руки, он поднял их вверх и зафиксировал над моей головой, прислонив меня к двери, прижавшись губами в страстном поцелуе.

– Что с тобой происходит? Не то, чтобы я жаловалась, но мне потребовалось двадцать минут, чтобы замаскировать те засосы, которые ты оставил вчера.

Он прислонился лбом к моему плечу.

– Находиться здесь, в доме моей семьи вместе с тобой... Это очень много значит для меня.

– Для меня тоже,– ответила я, обняв ладонями его лицо.

Когда мы присоединились ко всем во дворе, то семьи уже начали рассаживаться по автофургонам. Мы решили поехать на Alfa, потому что... Черт побери, а почему бы и нет. Извилистые итальянские дороги, горячий итальянский мужчина, так что невероятный итальянский автомобиль лишь дополнил эту картину.

– А теперь, ты расскажешь о фестивале?

Ему понравилось, что я решила спросить об этом.

– Он довольно простой, традиционный. Il Gioco del Cacio al Fuso– это фестиваль, который проводится уже в течение нескольких сотен лет.

– Архитектор Росселино заново построил мой город и спроектировал площадь, которую посвятил священнику Пиусу. В центре есть кирпичный узор, дизайн которого выложено кольцо из мрамора. В центре круга есть стержень, и вокруг него мелом рисуются круги. Каждое кольцо стоит определенных очков. Мы катим головки сыра, пытаясь выиграть.

– Но почему именно сыр?

– Пьенца известен своим сыром пекорино. Этой игрой увлекались крестьяне в качестве развлечения в свободное время, но в последствии это приобрело более спортивный характер. Участие принимает каждый район города. Надеюсь, ты считаешь, что это весело,– ему нравилось говорить об этом, а мне нравилось слушать его рассказ. Его история была интересна не только тем, что в течение стольких лет семьи пытаются следовать старинным традициям, но и потому, что он говорил об этом так увлеченно, словно передо мной сидел маленький ребенок, которому только что подарили новую игрушку.

– А это сложно? – серьезно спросила я. Катание сыра не выглядит чем-то уж слишком сложным.

– О, да. Это скорее, comesidice (как говорят у нас в Италии), испытание духа, чем силы. Очень сложное. Мой отец принимал участие в течение многих лет, как и его отец, и отец его отца. Целые поколения. Это мой первый год.

– Серьезно? – это объясняло его нервозность, и одновременно я осознала важность того, что в этой ситуации я сейчас рядом с ним. Взяв его под руку, я прошептала.– Значит, сегодня ты будешь использовать свой большой мозг. А мускулами мы воспользуемся позже.

***

Сотни людей вокруг были одеты в одежду своих любимых цветов. Каждый из горожан относился к определенному району – почти как в Голодных играх, кроме того, что в этот раз не было убийств. Шесть команд, или районов, которые должны были соревноваться, а победитель становился предметом для гордости.

Хотя, это была не просто игра, это было развлечение на целые выходные. Теперь я понимала, почему вся его огромная семья собиралась для этого события. Это было очень важное объединение для семей во всем городе, которое в то же время привлекало невероятное количество туристов. Рестораны, которые располагались на главной площади, выставляли снаружи стулья, чтобы люди могли смотреть за конкурсантами во время обеда, и одновременно общаться с друзьями, которых не видели в течение года.

Магазины выставляли витрины с товаром на улицу для привлечения взглядов прохожих.Почти везде можно было найти флаги, рубашки и значки в цвете каждой из команд. Я выбрала зелено-белый шарф и обернула его вокруг шеи, как сделала женщина, которая тоже болела за команду Марчелло.

Марчелло как раз проводил собрание со своей командой, когда его взгляд нашел меня.Я сидела на краю площади вместе с его семьей. И тогда он гордой и уверенной походкой направился ко мне, и, оказавшись рядом, заключил меня в свои объятия, оставляя на губах такой жаркий поцелуй, что со всех сторон послышались подбадривающие возгласы.

– Это за что? – спросила я, обмахивая лицо программкой фестиваля, которую раздавала женщина на площади.

– На удачу, tesoro,– подмигнув, он присоединился к своей команде. А я напомнила себе не забыть прикупить домой еще кое-какие вещички с эмблемой команды.

Несмотря на то, что это всего лишь игра, Марчелло был настроен очень серьезно. Я даже не знала, насколько он любит соревноваться. И еще, он был прав, это был не просто процесс проката головки сыра, скорее это было испытание, где вы должны проявить всю свою точность, терпение и возможность продумать стратегию того, как наиболее близко к оси проложить путь головки сыра. И считать, что это какая-то шутка, только из-за того, что в испытании участвует сыр, было большой ошибкой с моей стороны. Я закричала также сильно, как и остальные болельщики, когда мой мужчина побежал, катя огромное сырное колесо, и на его лице расплылась широкая улыбка, которую я никогда не видела ранее.

Я стояла в ожидании второго раунда, когда ко мне подошла его сестра, держа в руках рожок мороженного.

– Тебе понравился Рим? – спросила Аллегра.

–Очень. Это самое лучшее, что случилось со мной за всю жизнь, –путешествие, воссоединение, каникулы,– самое лучшее.

Она оглядела толпу прежде, чем повернуться в мою сторону. И наклонившись как можно ближе, спросила настолько тихо, чтобы могла услышать только я.

– Ты остаешься? – Аллегра продолжила есть мороженое, словно начавшийся разговор не перешел в более серьезное русло. Я была настолько сконцентрирована на его матери, что не учла наличие старшей сестры, опекающей сестры.

– Ты имеешь в виду в Риме?–Или с твоим братом?

– Рим не является его домом. В Риме он проживает. В Риме он работает. Но если говорить о доме, то он здесь.

Я посмотрела на его маму, взгляд которой в данный момент был направлен в нашу сторону.

– Я это знаю.

А затем всего лишь четыре произнесенных ею слова буквально выбили весь воздух из моих легких:

– Я знаю о тебе.

– Что? – взглядом я нашла Марчелло в толпе.Он опустился на колено рядом с отцом, и они о чем-то беседовали. Я не могла повернуть голову, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, так как боялась того, что могу увидеть во взгляде. Или, возможно, я боялась, что она увидит что-то в моём.

– Когда он вернулся из Барселоны, то рассказал о своей американской девушке.Девушке, которой были заняты все его мысли. И от которой он не мог дождаться ответа.

Черт возьми.

Тем временем она продолжила.

– Вначале он ничего мне не рассказывал. И мне пришлось заставить его говорить. Он очень долго ждал тебя, Эвери. Ты не можешь снова так с ним поступить.

Я повернулась к ней:

– У меня не было подобных намерений.

И хотя её слова следовало воспринимать скорее, как угрозу, для меня они воспринимались совершенно иначе. Передо мной стояла женщина, которая переживает за своих родных, и мне сложно винить её за это. Кивнув, она направилась обратно в толпу, положив руку на свой беременный живот.

Пока свои силы показывали остальные команды, Марчелло находился со своей группой, предоставляя мне шанс побродить по площади. Я не избегала его родственников, но мне требовалось какое-то время на размышления.

Так я оказалась на соседней улице, где шум фестиваля был не так слышен. Рассматривая архитектуру зданий, становилось понятно, почему Марчелло был так влюблен в это место в детстве. Мемориальные дощечки на моем пути описывали деревню как «Город Ренессанса», куда в разные года приезжали известные архитекторы, каждый из которых оставил на зданиях свой отпечаток.

На самом верху строений из белого известняка развевались на ветру флаги. Следуя звуку колоколов, я оказалась напротив церкви с возвышающейся колокольней, с которой открывался вид на площадь.

Сидя напротив церкви, я попыталась представить молодого Марчелло, который вернулся сюда после Испании. Был ли он действительно настолько несчастен, как сказала Аллегра? И почему он скрыл это, когда мы пошли выпить кофе в тот первый день?

Тишина вокруг не могла ответить ни на один из этих вопросов, но Марчелло мог. Если мы собираемся предоставить шанс тому, что происходит в данный момент между нами, тогда нам следует убедиться, что прошлое останется в прошлом.

Я вернулась обратно на площадь как раз в тот момент, когда его команда играла последний раунд. Толпа зрителей значительно поредела, в отличие от мыслей в моей голове, которые увеличивались, пока я стояла на краю и наблюдала за ним.

– Всё в порядке? – спросил он, обнимая меня за плечи.

После матча, немного отстав от остальных членов семьи, мы прогуливались по центру города, наслаждаясь окончанием праздника. Вернувшись к машине, он снял шарф, засунув его в карман.

– На закате здесь будет вечеринка, если хочешь, мы можем вернуться,– предложил он, открывая для меня дверь.

– Может быть ты победишь в следующем году, когда мы снова вернемся сюда,– произнесла я, положив свою руку поверх его на дверь машины.

Он улыбнулся так широко, что это придало его лицу вид озорного мальчишки, словно мы оказались в прошлом. Сейчас он выглядел тем двадцати двух летним парнем, чье сердце я разбила.

– Звучит, как обещание.

***

После обеда я успела насладиться отдыхом в одном из лежаков перед бассейном и прогулкой по саду. Мне хотелось предоставить Марчелло время, которое он мог бы провести наедине с семьей, так что я блуждала то там, то тут, восхищаясь разнообразием цвета. Мой путь пролегал через извилистые дорожки в саду, где было несколько небольших уединённых пространств.Кто бы ни спроектировал эти пространства, он сделал это с идеальным чувством пропорции, изящными, но точными линиями, палитра была разнообразной, но цвета только дополняли друг друга. И по мере того, как я привыкала к местности, моя рука всё сильнее сжималась от мысли о том, какую бы композицию я смогла создать здесь.Особенно при подобном позднем послеобеденном солнце,в предзакатный час.

Когда тропинка подвела меня ближе к дому, то я оказалась на краю огорода, на котором яркими красками росли летние овощи и травы. Пройдя под аркой из цветущей лозы, я обнаружила Марчелло, в руках которого была небольшая лопатка, и его маму, серьезным взглядом смотрящую на него.

– Эвери, как прогулка? Понравилась?– спросила мама, подзывая меня подойти ближе.

– Да, очень понравилась. Ваши сады великолепны,– ответила я, шагая в объятия Марчелло, и прижимаясь к нему сбоку. – Чем вы тут занимаетесь?

– Сорняками,–ответил Марчелло, закатив глаза, и давая тем самым повод Сюзанне, которая потянула его за ухо.

– Эй! Считаешь себя слишком взрослым, чтобы помогать маме? Эти сорняки пытаются выдавить томаты с грядок! Пошли.

Мы последовали за его мамой, которая по дороге указывала на различные травы, которые она посадила, и которые собиралась использовать для вечернего празднества. Розмарин, петрушка, несколько разновидностей орегано, и невероятное количество розмарина, которое я видела впервые в жизни. Кусты растений были очень густые, около метра в высоту, и она легко срезала огромные горсти этих пряностей и складывала их в корзину.

– Челло, жёлтые томаты, видишь, что растет вокруг? Спасешь их, да?

– Да, мама, – ответил Марчелло, принимаясь за борьбу с посягнувшими на томаты сорняками.

– Могу я помочь? – предложила я, поднимая с грядки баклажанов какой-то инструмент, очень похожий на мотыгу.

Марчелло кивнул, указывая на растения напротив, и начал копать.

Мы втроем работали в саду в течение получаса,я и Марчелло копали, а его мама бродила где-то поблизости, отрезая что-то в одном месте, прикрепляя в другом, постоянно бормоча и разговаривая со своими растениями и с сыном. Их речь перескакивала с итальянского на английский, в то время как мы продвигались вдоль рядов, и несмотря на то, что я не до конца понимала итальянскую речь, мне тем не менее было приятно наблюдать за тем, как Марчелло общается со своей матерью, которую он несомненно обожает.

В конце своей грядки во время пропалывания последнего куста томатов, я наткнулась на что-то твёрдое. Слегка разрыхлив землю, я потянула и достала большой кусок дерева, весь в царапинах и черного цвета.

– Что ты там нашла? – спросил Марчелло, выглядывая со своей грядки.

–Всего лишь старый кусок дерева,– ответила я, поворачивая его в руках, пытаясь рассмотреть ближе. Кажется, на одной стороне что-то написано, но прочесть слова было почти невозможно. – Выглядит так, словно он...не знаю...обгорел?

– Дай-ка я посмотрю,– сказала Сюзанна, ставя свою корзину на землю и направляясь в мою сторону. Взяв дощечку, она повернула её другой стороной, пробежавшись пальцами по надписи. – Это от старой конюшни, которая сгорела много лет назад.

– Еще до моего рождения здесь была конюшня, которая располагалась прямо на этом самом месте.До сих пор можно увидеть куски фундамента.

– Оно сгорело через год после нашей свадьбы, – объяснила она, потерявшись в воспоминаниях. – Это было ужасно, очень страшно. Все животные были спасены, но само здание...Разрушено.

– Какой кошмар,– я огляделась вокруг, пытаясь представить происходящее.

– Да, это был настоящий кошмар,– согласилась она. – Но на следующее лето земля начала покрываться зеленью. Сначала это были только сорняки. Но затем Габриелла, бабушка Марчелло, пошла и посадила томаты. Их выросло невероятное количество! Огонь уничтожил конюшню, но в то же время сделал землю...forte. Как это сказать правильно?

– Сильной,– перевел Марчелло.

–Верно, сильной, –согласно кивнула она, указывая рукой на окружающий нас сад. – Плохое начало. Но сейчас… –в её взгляде читалась гордость. –Magnifico.

В этот момент я в упор смотрела на Марчелло, гадая, думает ли он о том же, о чем и я.

– Очень плодородная, эта семья,– произнесла Сюзанна. –Scusi, эти семейные земли,– на этой фразе она подмигнула, развернулась и направилась в сторону дома, бросив через плечо, – Марчелло, когда закончишь эту грядку, то обязательно прими душ перед ужином. Ты disordinato!

– Грязный, мама, грязный!

– Да, и грязный тоже! – последовал её ответ.

Я направилась через ряды растений, от который исходил свежий запах зелени, по земле, которое однажды было покрыто слоем горелых досок.

– Плодородный, значит? – спросила я, приподнявшись на носочки, чтобы поцеловать его запачканное лицо.

– У нас много томатов.

– Как и братьев и сестер.

Теперь уже его глаза озорно блестели.

– Большие семьи – это же хорошо, верно?

Я снова поцеловала его, заработав тем самым пару пятен на своей одежде.

– Я думаю, что большая семья–это очень-очень хорошо.

И с этими словами я вернулась обратно к работе...

***

– Мама, мы можем чем-то помочь? – спросил Марчелло, расставляя тарелки на мраморной столешнице.

– Нет, прогуляйтесь перед тем, как сядет Солнце,– настояла она, выпроваживая его за дверь и подгоняя меня вместе с ним.

Он поцеловал её в макушку и вывел нас наружу.

Мы направились по каменной дорожке в сторону ступенек, которые вели вниз к оливковой роще.

– Сколько лет этим ступеням? – спросила я, когда мы начали спускаться.

– Мой прадедушка положил их, чтобы облегчить спуск к деревьям. До этого им приходилось объезжать вокруг дома на лошадях и спускаться по менее крутому склону.

Когда мы дошли до самого низа, я сделала глубоких вдох. До этого момента я не знала, как пахнет в оливковой роще. Прогулки среди апельсиновых деревьев, кустов клубники или по яблоневому саду представляли собой смесь различных ароматов. Их запах был сладким, фруктовым и вибрирующим. Запах в роще в свою очередь был более мускусным, земляным, непринужденно витая в воздухе и легко ложась на вашу кожу.

Мы прошли через весь участок земли, который делил владения пополам. В роще было тихо, спокойно, а солнце, которое уже начинало садиться прямо позади дома, создавало легкую атмосферу таинственности.

– У меня такое ощущение, что ты привел нас сюда, чтобы воспользоваться мной.

В ответ он промурлыкал:

– Здесь нас никто не потревожит.

Я попыталась умерить трепет в груди от мысли о том, как мы могли бы заняться любовью здесь на открытом воздухе. Секс в машине был диким и бешеным, но в этот раз это был бы новый опыт прямо под звездами.

Взяв меня за руку, он повел нас через мимо деревьев, вокруг различных островков для срезания и очистки, которые располагались тут и там по всему участку, но я не увидела ни одной машины. И это заставило задуматься, при таком огромном количестве деревьев здесь обязательно должны быть какие-нибудь умные штуковины, которые могли бы облегчить работу для его семьи.

– Вы выращиваете всё это вручную?

– Оливки и виноград не любят механическую обработку, к тому же это достаточно простой и несложный процесс.

–А где вы их отжимаете? – спросила я, оглядываясь в поисках огромной бочки в стиле сериала Я люблю Люси.– Вы же топчете виноград ногами?

Его богатый и глубокий смех разнесся по полю.

– Нет, мы перемалываем его здесь,– ответил он, указывая на огромный каменный амбар на верху соседнего холма. – Когда придет время сбора урожая, то мы можем вернуться сюда. Если ты хочешь.

– Я хочу,– ни на секунду не засомневавшись, ответила я.

Он притих, пока вел нас в сторону огромного можжевелового дерева. И я поняла, почему он повёл нас в самую глубь винной плантации.Отсюда дом казался крошечным пятнышком на вершине холма. И к тому же здесь было очень тихо.

Когда подошла ближе, я увидела, что на траве у основания дерева разложен плед, вокруг расставлены масляные фонари. А к стволу приставлен блокнот и мелки пастели.

– Марчелло, это ты устроил? – на выдохе произнесла я, рассматривая всё, что он приготовил и принес сюда заранее.

– Я знаю, что закат твоё любимо время для работы. И я подумал, что мы могли бы посидеть здесь вместе, пока ты работаешь.

Я отошла от него и расположилась в самом центре пледа.

– А чем же ты займешься, пока я буду упорно трудиться?

– Буду пытаться не целовать тебя.

Из сумки, стоявшей у дерева, он достал бутылку вина и два бокала. Затем он вытащил их мини-холодильника кое-какие фрукты и сыр.

– Когда ты успел принести всё это сюда?

– Аллегра помогла,– ответил он, трудясь над пробкой. – Она рассказала, что сегодня на ярмарке у вас с ней был разговор. Я прошу у тебя за это прощения.

– Почему ты извиняешься? – произнесла я, дотрагиваясь до его руки.– Она всего лишь заботиться о своем брате. Я это прекрасно понимаю. – Собираясь с мыслями, я перебирала упавшие на плед листочки оливкового дерева. – Возможно, я не была готова к такому тогда, но сейчас я хочу, чтобы ты знал – я хочу этого. Я хочу остаться здесь, с тобой.

– Для меня это очень много значит, tesoro, то, что ты здесь, с моей семьей, именно в этом месте. Несмотря на то, что я больше не живу тут, это место всё еще является моим домом… Здесь находится всё, что люблю,– от услышанного я ошеломленно подняла на него взгляд, а когда он снова повторил последнюю фразу, на глаза навернулись слезы. – Ты же меня слышала, да? Я тебя люблю.

В ответ я лишь кивнула, улыбаясь и зарывшись лицом ему в грудь. Сжав руки вокруг его талии, я прошептала:

– Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

Слезы счастья катились по щекам, но я совершенно не обращала на это внимания, так как была занята поцелуями. Обхватив мое лицо ладонями, он покрывал его поцелуями, каждый раз шепча «я тебя люблю».

– Не думаю, что вообще когда-либо переставал любить тебя.

Наполнив оба бокала, он передал один мне, целуя меня в плечо и устраиваясь поудобнее. Опершись спиной о ствол дерева, он наблюдал за тем, как я раскладываю карандаши, пастель и бумагу.

– Ты помнишь это вино?

И в этот момент воспоминания яркой вспышкой возникли в моей голове.

Обнявшись, мы лежали на кровати, а бутылка вина, которая была куплена в городе, стояла рядом на полу. Я была молода и ничего не знала о вине. На вкус оно напоминало перец и сливы.

– Д-да...– запинаясь ответила я, проведя кривую линию пастелью зеленого цвета через весь лист. Я попыталась размазать его пальцем, но в итоге сделала только хуже.

– Что именно ты помнишь? Расскажи мне, tesoro.

– Всё, – призналась я, дотрагиваясь до груди дрожащей рукой, пальцами оставляя след от мелков на платье.

– Ты сказала: «Не обращая на меня внимания, мне нравится смотреть как ты работаешь».Но ты не просто наблюдала, ты дразнила меня, пальцем размазывая вино по губам. И когда ты без рубашки сидела, прислонившись к кровати, то для меня ты была олицетворением рая и ада, и была послана, чтобы мучить меня.

– Я чувствовала то же самое по отношению к тебе. Было невозможно удержать свои руки подальше от тебя. –Я со скрипом провела пастелью по холсту. – Ты сказал, что хотел нарисовать меня.

Он приподнялся и вытянул ноги. Я устроилась между ними, откинувшись спиной ему на грудь. Пламя фонарей под воздействием легкого бриза колыхалось, тем самым заставляя свет танцевать на бумаге.

– Знаешь, а я сохранил один.

Я замерла, опустив мел на плед около нас:

– Сохранил что?

– Один из рисунков, который ты тогда нарисовала,– произнес он, опуская лямку моего платья.

– Марчелло, я...

– Сначала я хотел отдать его, когда ты вернешься. Но когда ты не приехала, я решил оставить его для себя. Но теперь ты всё-таки здесь,– он замолчал, развернув меня к себе лицом так, что мои ноги обхватили его.

– Сейчас я здесь,– ответила я, обняв его и запустив пальцы в волосы. – И больше никуда не уеду.

Уложив меня спиной на одеяло, он опустился сверху, опираясь на локти. Под весом наших тел послышался шелест бумаги и треск ломающихся мелков.

В свете фонарей боль в его взгляде была очевидна как никогда. Я бы даже сказала, осязаема.

Вид Марчелло заставил меня задуматься, что он действительно был моей самой большой любовью и самым большим сожалением одновременно.

Он приподнял руку, с улыбкой разглядывая зеленую пыль от мела на своей ладони, а затем провел ею по моему лбу, убирая с лица волосы.

Правой рукой я нащупала мелок. Взяв, я потерла его в своей ладони. Поднеся руку к его лицу, я дотронулась до щеки Марчелло, оставляя на его коже розовый след.

Он стянул с себя рубашку, отбросив её в сторону. Процесс расстегивания моего платья выглядел так, словно он распаковывал подарок, обёртку от которого затем уложил на край пледа.

–Belissima.

По очереди мы брали кусочки мела и разрисовывали друг друга. Синяя полоска на его животе. Тонкая линия желтого цвета на внутренней части моего бедра. Зеленое сердце на моей груди и слово «любовь» красного цвета на его груди.

– Ты обещал мне поцелуй под звездами,– прошептала я, опуская руки к его ремню.

ГЛАВА 22

Я вернулась в Рим после недели, проведенной в Пьенца. Вместе со своим итальянцем. Который меня любит!

И его семьёй. Которая тоже меня любит!

Сегодня у меня не было занятий, и также не нужно было идти на работу, поэтому я решила прогуляться по магазинам.

Виа Кондотти. Это улица, похожая на Бонд-стрит в Лондоне, или на Родео Драйв в Беверли-Хиллз, общем, в каждом большом городе есть такая улица, на которой расположены лучшие магазины: Gucci, Ferragamo, Zegna, Bulgari, конечно же, Prada, но еще и Jimmy Choo, Louis Vuitton, La Perla, в общем, лучшие. Расположенная рядом с Испанской лестницей, Виа Кондотти практически всегда была заполнена туристами за исключением раннего утра.

Ха. Смотрите-ка. Я уже избегаю туристов.

Вообще, я бы так поступила и в этот раз, предпочитая ходить по брендовым магазинам в районе Монти, но сегодня мне хотелось немного веселья что ли. Мне хотелось зайти в конкретный магазин. Ощущение праздника не покидало меня.

Утром пришло письмо от адвоката Дэниела, в котором сообщались те новости, которые я так ждала. Дэниел не собирался оспаривать развод, также он не собирался оспаривать мои права на жилье. По этому поводу у меня были смешанные чувства. Не важно, что оно символизировало, не важно, нравился ли мне дизайн, основной смысл этого пункта заключался в том, что я оставила свою карьеру ради его. Я поддерживала его на все 100%. Именно я старалась сделать наш дом уютным, и это мне приходилось организовывать званые вечера, налаживать отношения с гостями и играть свою роль так, чтобы помочь Дэниелу подняться по карьерной лестнице. Высококвалифицированным адвокатам в известных юридических фирмах очень даже неплохо платили, так что мне всего-лишь хотелось того же.

Я отказалась от запроса о том, чтобы он выплачивал мне ежемесячно сумму до тех пор, пока я не выйду замуж, потому что было похоже, словно мой единственный способ выжить, это найти себе очередного мужа, который смог бы обо мне позаботиться. Я попросила пять лет.

Его семья была в бешенстве. Моя семья обеспокоена.

Он двигался дальше. Я была счастлива.

С момента как мы вернулись домой из Пьенца, те волшебные слова, которые Марчелло произнес, когда мы были наедине, всё еще наполняли моё сердце воздушными облачками счастья, и я порхала от каждой детали вокруг.

И сегодня я собиралась добавить в свою жизнь еще немного счастья. Проходя мимо магазинов, я успела поглазеть на витрины, остановилась чуть подольше снаружи La Perla, делая в голове пометку заглянуть сюда в следующий раз, в конце концов я остановилась у магазина, который так искала.

Hermès.

Всё бы отдала за него. Не подумайте, что я отношусь к тем фанатам, которые охотятся за лейблами, скорее, я оправдываю свою страсть к шарфам Hermès не погоней за модой, а считаю это данью уважения к истории бренда. Одри Хепберн, Софи Лорен, Грейс Келли – легенды кинематографа, которые носили эти самые легендарные шарфики.

Я прошествовала мимо витрины с сумками Birkin. В отношении Birkin у меня были специфические взгляды. У моей свекрови было две таких сумки. Дэниел попытался купить мне одну такую, точнее, даже купил в магазине на Бойлстон стрит. Я поцеловала его, поблагодарила, а затем послала его обратно в магазин, чтобы вернуть покупку. Для меня было нелепо тратить пятнадцать тысяч на вещь, в которой ты носишь телефон и тампоны.

Но шарф от Hermès? Возможно, причиной такой любви к этому бренду был тот факт, что первый такой шарф мне подарила моя мама на окончание школы. Возможно, потому что она надевала их каждое воскресенье для похода в церковь, комбинируя цвет с сумочкой или туфлями. А может быть, потому что у моей бабушки таких шарфов было несколько десятков, и она собирала их в течение многих лет, путешествуя вместе с дедушкой по всему миру. И каждый такой шарф служил воспоминанием об определенной поездке…

Мой взгляд упал на очень милый кашемировый шарф, красивого розово-красного цвета с вкраплениями оранжевого.

Я как раз была в путешествии, в другой стране, и к тому же практически без споров разведена. Тройная удача!

Полчаса спустя я разглядывала красные, розовые и оранжевые завитки, обернутые вокруг моей шеи, и, выходя их магазина, натолкнулась на прохожего.

–Merde, – ругательство было произнесено женским голосом, в то время как я пыталась устоять на ногах.

– Ох, простите, mi scusa,– произнесла я, схватившись за ручку двери и пытаясь удержать на месте и её. Подняв взгляд, я увидела черные как смоль волосы, стянутые в гладкий модный хвостик, огромные миндалевидной формы глаза, точёные скулы и великолепный рот с опущенными от недовольства уголками.

Она выглядела очень знакомо. Почему она казалась такой знакомой?

В течение нескольких секунды мы рассматривали друг друга, пытаясь понять, почему мы кажемся друг другу знакомыми. Узнавание настигло нас обеих одновременно.

Симона, женщина, которая была с Марчелло в мою первую ночь в Риме.

– Симона,– пробормотала я, тут же желая забрать вылетевшее слово обратно, но шок от столкновения с ней задел меня за живое.

Она сделала шаг ко мне, блокируя выход, её сумочка от Dior свисала на изгибе руки. Невозможно было перепутать ни с чем тот гнев, который исходил от нее. Она могла бы сойти за стандартную итальянскую шикарную женщину, которая прогуливалась по модному району, если бы не потоки чистой ненависти, которые буквально лились из каждой клеточки её тела. Я попыталась обойти её, чтобы избежать столкновения, но она не собиралась отпускать эту ситуацию, поэтому снова сделала шаг в сторону, снова оказавшись ко мне лицом. Знала ли она про нас? О том, что теперь мы вместе, что это я та девушка, которая...

– Трахалась с моим итальянцем,– с презрением прорычала она.

О, да. Она точно в курсе.

Она подалась вперед, удерживая свой взгляд на мне, девушке, которая...

– Трахалась с моим итальянцем,– зашипела она.

Черт побери! Мне нужно перестать ассоциировать её с этой фразой!

– Если ты меня извинишь...– начала я, делая шаг назад и тем самым налетев на кучку туристов. Толпа обходила нас, словно река, текущая мимо пары валунов. Народ наслаждался прекрасным днем, и даже не подозревал, что прямо у них под носом на самой шикарной улице города намечается разборка в стиле Дикого Запада.

– Не извиню. Нам надо поговорить, только ты и я. Женщина с женщиной,– крикнула она, заработав осуждающие взгляды от проходящей мимо парочки.

В поисках способа снизить её гнев, я отошла к краю тротуара, встав между двумя ивами. Всё происходящее было невероятно похоже на серию из сериала Отчаянные домохозяйки, только происходило всё в Риме посреди толпы туристов, собирающихся взобраться по Испанской лестнице, или среди скромных семей, которые всего лишь решили купить мороженое. И последнее, чего мне хотелось, это привлечение внимания со стороны зевак.

– Симона, это, действительно, не то место...

– Даже не смей произносить моё имя после того, как увела его у меня,– перебила она, произнося эту фразу с более сильным акцентом, чем я помнила.

Французский, возможно? Я не могла определить точно. Хотя, если быть честной, в тот раз я не замечали практически ничего, кроме Марчелло и его прекрасного лица. Да, и на самом деле, в этот раз я задумалась, а были ли они в ту ночь вообще вместе? Её поведение было настолько собственническим, но ведь любая женщина вела себя подобным образом рядом с таким привлекательным мужчиной как Марчелло, а особенно в случае, если она пыталась заарканить его. Ха! Этот жеребец был более упрямым.

– Не знаю, что ты подумала о произошедшем, но могу тебя заверить, что ...

– Помолчи. Я слышала достаточно о тебе от Челло. Я подозревала, что в ту ночь что-то происходит. Он повел себя так странно, когда в тот вечер ты появилась из ниоткуда, глупая американка, упавшая со своего стула. Ты выглядела так нелепо. Я не могла понять, почему он не переставая смотрел на тебя!

– Мы с Марчелло знакомы достаточно давно. Нас очень много чего связывает,– ответила я, произнося каждое слово спокойным и ровным тоном, хотя в тот момент сердце буквально готово было выпрыгнуть из груди. И тот факт, что у нас двоих была своя история, делала всё происходящее более настоящим. Реальным. Я была его tesoro, его сокровищем. А его французская подруга-стерва так и не хотела этого понимать.

– Это у меня и Марчелло была история,– попыталась доказать она, но голос её дрогнул, обнажая ту боль, которую она испытывала. – Между нами что-то было до того момента, как ты...–голос её окончательно надломился. По моей спине прошелся холодок. О чем она вообще говорит? – Сначала я этого не замечала. Пропущенный ужин, отмененный концерт. Он и раньше был постоянно занят, особенно, когда начинался новый проект, но тем не менее, Челло всегда находил время для меня и моих нужд. А когда он сообщил, что слишком занят, и поэтому не может повести меня на тот вечер, посвященный открытию нового банка? Я подумала, возможно...но тогда он вернулся. Он не мог оставаться в стороне долго от меня.

Я почувствовала, как с моего лица сходят все краски. Судя по всему, она тоже это заметила, потому что совершенно неожиданно на её лице появилось удовлетворенное выражение, сама она слегка выпрямилась, выставив грудь вперед. Она задела меня за живое и прекрасно об этом знала.

– Погоди. Погоди секунду,– начала я, качая головой и пытаясь понять только что произнесенную ею фразу. – Ты и Марчелло были тогда вместе? Ну, вместе-вместе? –Она выглядела озадаченной.

– Почему ты произносишь это дважды?

– Просто ответь на вопрос.

Её щеки покрылись румянцем.

– Конечно были. Мы встречались уже несколько месяцев, прежде чем ты появилась. Я пыталась убедить его, что всё это временно – твое нахождение здесь. И почему он должен был прекратить наши отношения только из-за того, что у него появилась надежда, что ты останешься?

– Я хочу сказать, после моего появления. Вы были вместе? Во всех смыслах? – спросила я, уже зная ответ, но не в силах остановить себя.

– Конечно, во всех смыслах,– ухмыльнулась она, но тон изменился. Она перешла от презрения к самой смертной казни. – Ох...– она начала глумиться, обходя меня со спины.– Ты хочешь понять, трахались мы или нет? Тебя беспокоит незнание того, что происходило между нами. Считаешь, что он мог бы бросить всё ради тебя?

–Я...– мне хотелось ответить «да, меня беспокоит именно это». Конечно, я считала, раз мы не обсуждали это, следовательно, она была кем-то несущественным, но одновременно мне не хотелось подтверждать насколько сильно сказанные ею слова разрывают меня изнутри.

В ответ она лишь фыркнула, но не отошла.

– И когда вы в последний раз...

– Ох! – рассмеялась она. – Когда он порвал со мной?– спросила она, слегка приподняв подбородок. – Хочешь знать, когда он в последний раз занимался со мной сексом? –Я кивнула. – И было ли это после того, как он трахнул тебя? Это тебя беспокоит? Гадаешь, что он уходил от тебя неудовлетворенный, и возвращался ко мне? – её взгляд был оценивающим, расчетливым. Она смотрела на меня так долго, что я рефлекторно начала думать, что у меня что-то не так с рубашкой. Наконец, она улыбнулась. Моё сердце пропустило удар. – Спроси его сама.

Я отшатнулась, ощущая, как земля уходит из-под ног. Всё происходящее вокруг потеряло четкость и мир вокруг превратился в расплывчатое пятно, словно земля сошла с орбиты, и я вот-вот упаду с края обрыва, потому что мне не за что ухватиться.

Она приблизилась вплотную, прошептав:

– Ты же обязательно расскажешь ему, что встретила меня?

О, определенно расскажу.

***

Когда я пошла по магазинам, Марчелло остался дома и был полностью поглощен работой. В поисках тишины он избегал офисной шумихи, так как в данный момент занимался поиском всего необходимого для новой заявки, на которую требовались часы работы. Этот проект был настолько огромным по своим масштабам и требовал больших затрат, но именно из-за всей этой важности команде было важно заполучить его.

Когда?

О боже.

Я почувствовала, как мою грудь снова сжимает, поэтому я остановилась и согнулась, пытаясь сделать глубокий вдох и одновременно прогнать из головы картину его с этой женщиной, которая каждый раз буквально выбивала весь воздух из легких.

Когда я наконец выпрямилась, то ноги понесли меня по брусчатке в сторону его квартиры, а все мои сомнения монотонно откликались в стуке каблуков. Цок-цок, цок-цок, как долго, как долго?

Мне нужно было поговорить с ним, понять, что же на самом деле произошло, и врала ли Симона. Была ли она просто рассерженной женщиной, которая готова сказать что угодно, лишь бы сделать больно тому, кто её бросил? Или она была той обиженной женщиной, мужчина которой разбил ей сердце тем, что отдал своё мне?

Добравшись до его апартаментов, я взлетела вверх по ступеням, сердце бешено колотилось из-за смятения и уверенности, что всё это неправда, это не может быть правдой.

Я попыталась сопоставить временные сроки. Возможно, всё это станет правдой только тогда, когда я сама поверю её обвинениям. И снова ужасное ощущение бегущих по спине мурашек вернулось, заставляя меня сомневаться, заставляя меня гадать.

Оказавшись перед дверью, сначала я думала постучать, но когда-то он сказал, что мне не обязательно стучать, можно просто открыть дверь и войти. Потому что, по его словам, стучат только незнакомцы, а затем скользнул рукой мне под рубашку, поглаживая кожу живота и одновременно целуя в губы.

Была ли Симона удостоена подобной привилегии?

Я открыла дверь, обнаружив Марчелло, сидящего за чертежным столом, с карандашом за ухом и широкой улыбкой на лице при виде меня. Подойдя ко мне с манящими своим желанием глазами и греховными губами, которые он уже облизывал в предвкушении поцелуя, он был невероятно красив, и только мои сжатые в кулаки ладони напомнили о том, что случилось ранее днем.

–Tesoro, почему ты так поздно? – пробормотал он. – Я уже начал гадать, что же так тебя задержало. –Он наклонился, чтобы оставить поцелуй на моей щеке, коснувшись щетиной моей кожи в тот момент, когда я отклонилась.

Я взглянула в эти глаза теплого коричневого оттенка:

– Симона.

Его руки на моей коже замерли, как и всё остальное тело, на лице застыло каменное выражение. Он прочистил горло.

– Симона? А что с ней? – спросил он, скрестив руки на груди.

Это его вопрос разжег что-то внутри меня.

– Она рассказала мне.

– Рассказала тебе что? –Когда что-то в его взгляде изменилось, то я поняла, что всё сказанное ею было абсолютной правдой.

У меня перехватило дыхание.

– Что ты был с ней,– ответила я, мой голос звучал очень странно. Тон был выше и присутствовали нотки безумства.

– Да. И тебе об этом известно. Ты же видела меня с ней в тот вечер на ужине. Я встречался с ней какое-то время. А в чем проблема?

– В чем? Сегодня на улице я столкнулась с ней, и она рассказала мне, как долго вы были вместе. Какое-то время...

– Да, какое-то время, и?

Я продолжила, словно не услышала его ответа:

– Ты трахал нас обеих?

– Это никогда не было чем-то серьезным,– продолжал он, игнорируя мой вопрос. Он делал это намеренно?

Я ощутила, как моё сердце замерло.

– Она рассказала мне, что ты трахался с нами двумяв одно и то же время, Марчелло. Объясни мне, пожалуйста, что это не может быть правдой, и что она соврала.

– Я встречался с Симоной. Изредка. Время от времени. Не знаю, что именно она тебе рассказала, возможно, она относилась ко всему более серьезно, чем я, но для меня всё, определенно, было совсем по-другому.

– Забавно, что ты ни разу не упомянул её с момента как мы начали...После того, как между нами всё началось.

– И что я бы тебе рассказал? Я даже не знал, насколько ты решишь остаться. И что я должен был сказать, когда мы, – он указал на меня и на себя,– не были вместе.

– Ты был с нами двумя, Марчелло?

– О чем ты спрашиваешь?

Мой смех превратился в хриплый и глухой.

– Вопрос очень простой. Ты трахался с ней сразу после того, как трахал меня?

Он отклонился назад, словно я толкнула его.

– Погоди минуту, просто погоди,– запротестовал он, буквально впиваясь пальцами в мою кожу.

Я сердито оттолкнула его руки в попытке освободиться из его объятий.

Разочарованный, он отпустил меня.

– Ты и я, мы даже не были вместе,– настаивал он на своем.– И то, что происходило между мной и Симоной, было не серьезно.

– Что же, она уверена в обратном, – я толкнула его так, что он сделал шаг назад. Если я была шокирована, то он потрясен. – Как долго с момента, когда мы начали спать вместе, ты еще ходил к ней? – мои слова были едва различимы из-за дрожавшего голоса. От мысли, что у него кто-то был, когда мы начали спать вместе...мне становилось плохо.

–Tesoro, – начал он, положив руку мне на плечо.

Я стряхнула её.

– Не называй меня так! С ней ты тоже использовал это слово? – я отошла от него настолько далеко, насколько позволяла крошечная комната. Он стоял в центре и выглядел совершенно потерянным. – Просто скажи мне правду, Мар...– тут мою речь прервал всхлип. Воспоминание о том, как она называла его Челло, было словно пощечина. И хотя он сказал, что ничего серьезного между ними не было, на самом деле это было не так. Они были близки. Она была влюблена. Как и я.

– Что это вообще значит? – произнес он, отступив назад и облокотившись о край стола. Он обхватил руками голову, когда произносил все эти слова. – Я не помню. Меня это вообще не волнует. Тогда еще не было тебя и меня, нас.

– Пока я снова и снова влюблялась в тебя, ты трахал какую-то другую девушку, которая тебя любит?

Я подняла взгляд, ожидая увидеть определенную реакцию. Но погодите-ка, у него хватило мужества выглядеть злым?

– Да, и тебе это должно казаться очень знакомым,– гневно ответил он, что еще больше усилило его акцент. – В Барселоне, как долго это продолжалось с твоей стороны?

Пораженная я вскинула голову.

Он начал расхаживать по комнате, руки в волосах, взгляд дикий, раненый и наполненный болью.

– Сколько раз ты звонила Дэниелу из Испании, пока я был в твоей постели, Эвери?

– Что? О чем ты говоришь? – по моей спине пробежал холодок.

– Когда мы были в Барселоне, ты вставала с постели, нашей постели, Эвери, посреди ночи, чтобы позвонить своему парню в Штаты. Думаешь, я не знал? Ты никогда не говорила о нем, но я знал. Ты не рассказала мне о нем, я не рассказал о Симоне. Чем эти два поступка отличаются друг от друга?

Мои щеки горели, лицо исказил гнев.

– Это совсем разные вещи, потому что мы были детьми! Я была...– О боже. Всё, о чем он говорил в отношении Барселоны, о Дэниеле, всё это было правдой.

– Что? У тебя с ним всё было несерьезно? Ты не сказала, что у нас всё серьезно тогда, как, собственно, не сделала и в этот раз,– произнес он, в ярости ударяя себя в грудь. Его взгляд был таким, таким… холодным, отчего он выглядел другим, особенно потому, что эта его неприветливость была направлена на меня. – Ты могла уехать в любой момент. Я понятия не имел, останешься ли ты вообще в Риме, со мной. Я был уверен, что ты останешься со мной в Барселоне. Или, что мы как минимум придумаем, как выйти из этой ситуации. Ты могла бы вернуться вместе со мной в Италию, или я бы приехал к тебе в Америку. Так что да, я всё еще был с ней. Потому что я не был уверен, что ты больше не уедешь.

– Значит, ты сделал это, чтобы сделать мне больно? Чтобы отомстить мне за то, что я когда-то сделала? Боже мой, Марчелло, мы же взрослые люди. Ты должен был понимать, что в этот раз всё по-другому,– гневно ответила я. – Встретить тебя через столько лет, такое могло получиться только если нам действительно предназначено быть вместе. Неужели ты не видишь? Это был наш второй шанс!

– Я не умею читать мысли! – взорвался он, прислонившись к стене, потирая лицо руками. – Я прекратил отношения с Симоной, потому что узнал, что ты остаешься. Ты не сделала подобного для меня. Я был тем, с кем ты изменяла своему парню, а сейчас ты стоишь передо мной и винишь за то, что я совершил тот же самый поступок.

О, мой бог. Он был прав. Тогда, много лет назад, я изменила Дэниелу. И я пыталась скрывать наличие Дэниела от Марчелло, но всё это время он знал.

– Но почему тогда ты так ничего и не сказал мне?

– Потому что полагал, ты выберешь меня,– с горечью ответил он. Моя рука метнулась ко рту.

Что я наделала?

Что бы это не было, я совершила это дважды.

Без слов, в панике, сгорая от стыда, я вышла из квартиры и направилась в сторону улицы.

ГЛАВА 23

Я ощущала себя обнаженной, раненой и опустошенной, стоя в потоке людей на Piazza Venezia.

Машины, мопеды и автобусы мелькали перед глазами, сменяя друг друга на оживленном круге. Огромное количество дорог вело на площадь, делая происходящее вокруг похожим на муравейник, в котором каждый автомобиль пытается протиснуться на свободное место, создавая еще больший беспорядок. Вокруг всего этого толпился народ, пытаясь сделать фото Витториано, прекрасного светлого здания, которое маячило прямо передо мной.

Из сумочки снова послышалась вибрация телефона.

«Я был уверен, что ты выберешь меня». В голове всплыли его слова, которые и стали причиной всхлипа, вырвавшегося из моей груди, и который тем самым спугнул несколько парочек, сидящих на перилах.

– Scusi, – пробормотала я.

Если оглянуться назад сейчас, по прошествии стольких лет, то, скорее всего, теперь мне было легче проанализировать время, проведенное в Испании, потому что теперь я знала, что тогда была не права. Наши отношения с Дэниелом были далеки от идеальных после моего возвращения из Барселоны, но тем не менее мы всё равно оставались парой. И как бы мне не хотелось это признать, но именно я была не права. Я знала, что Дэниел ждет меня дома, но всё равно продолжала встречаться с Марчелло. Я была несправедлива.

Остановившись, я достала телефон, затем свернула в сторону аллеи, чтобы позвонить Дэйзи.

– Эй, всё не могу добраться до вас. Ребята, хотите с нами встретиться? – моментально ответила она, и на заднем плане послышались еще голоса. – Погоди, я сейчас нахожусь на краю нашей улицы в том маленьком кафе. – Она замолчала, было слышно, что она куда-то идет. – Итак, прости. Хватай своего мужчину и приходи к нам пропустить по бокалу вина. Я здесь с ребятами с работы.

– Можешь вернуться домой? Я встречу тебя там,– я посмотрела по сторонам и быстро произвела в голове расчеты. – Допустим, минут через пятнадцать. Я знаю, что ты занята, но мне нужен совет. Возможно, даже несколько. Я только поймаю такси.

– С тобой всё в порядке?

– Просто встреть меня, и я всё расскажу.

***

Когда я приехала, она ждала меня на крыльце, одетая в потрепанную домашнюю одежду.

– Ты пьяна?

Она подняла вверх два пальца.

– Чуть-чуть. Я заперла дверь снаружи.

Когда я сделала шаг и оказалась под светом фонаря, с её стороны послышался резкий вдох, так как теперь на моём лице были отчетливо видны разводы от туши.

– Какого черта произошло...

– Симона,– не дав ей договорить, ответила я. Достав свой ключ, я кое-как нащупала отверстие замка, а затем открыла дверь, впуская нас внутрь, а особенно, пьяную и сбитую с толку Дэйзи, на которой были надеты мои туфли на каблуках.

– Симона? Какая Симона? Что вообще происходит?

– Девушка. Девушка, с которой был Марчелло в ту первую ночь, когда я приехала.

– Та симпатичная?

– Да! Боже, да, та симпатичная.

– А что с ней?

– Он спал с ней,– ответила я, хлюпнув носом.

– Что? – взревела она так громко, что мне пришлось прикрыть уши руками.

– Успокойся, из нас двоих кричать должен кто-то один.

– Эвери, мне так жаль. Не могу поверить, что он так поступил. Мне казалось, что у вас всё очень серьезно. Я оторву ему яйца! Ты их видела? О господи, только не говори, что поймала еще одного своего мужика во время секса!

– Нет, всё было совсем не так, – я сердито смахнула остатки слез и макияжа с лица. Я старалась сдерживать себя. Мне хотелось, чтобы она была на моей стороне. Чтобы она поняла, почему я так зла. –Сейчас они не вместе. Они встречались, когда я только приехала.

– Ну, да. Мы же видели их.

– Не в этом дело! Дело в том, черт побери, что они точно спали вместе.

– Ладно. Просто успокойся. А я попытаюсь понять, что же происходит. Он встречался с вами двумя? Или это произошло, когда вы уже были вместе? Или нет? Я совсем запуталась. Ты же знала, что он с ней, когда только приехала сюда, так? Ты же видела их во время ужина. И не слишком ли много я сегодня выпила?

– Да, они были вместе тогда и еще чуть-чуть после того, как мы с Марчелло начали... Короче говоря, когда у нас всё началось,– объяснила я, ожидая от нее проявления раздражения и обиды, которую в данный момент испытывала я.

–Он спал с ней после того, как спал с тобой?

– Возможно. Вероятно. Я не знаю. Я так думаю. На самом деле я не дала ему возможности ответить.

Как только эти слова вылетели из моего рта, я начала смотреть на происходящее под совершенно другим углом. Чем больше я думала о том отрезке отношений и времени, когда мы стали встречаться, тем яснее становилась картина. Всё это не делало правду менее болезненной, но я хотя бы понимала его точку зрения.

И то, как жалко я отреагировала на это.

Дэйзи притихла, это показалось мне очень необычным.

– Ну, скажи это,– наконец произнесла я.

– Ты ведешь себя очень глупо.

–Да уж, как всегда в лоб и без прикрас,– вздохнула я, опускаясь на стул и хватаясь за голову.

– Милая, это как раз-таки я приукрасила. Та версия, которая крутится сейчас в моей голове, содержит огромное количество мата, но сегодня я пьяна, поэтому «глупышка» мне кажется самым быстрым определением.

– Я – дура.

– Ты – дура. Я тебя люблю, но это правда. – Она качнулась в мою сторону, приобняв меня за плечи. – Можно я задам тебе один вопрос? – Я кивнула, опустив голову ей на плечо. –Для тебя это конец?

– Для меня это…Что?

– Марчелло, у тебя с ним всё кончено? Серьезно, ты можешь посмотреть на ваши с ним отношения со стороны? Ты готова всё бросить? – в тот момент в её голосе не было ни капли осуждения, и я знала, что она поддержит любое мое решение.

– Я люблю его,–произнесла я без капли сомнения.

– Любишь ли ты его достаточно, чтобы простить всё произошедшее? Готова ли ты двигаться дальше?

– Здесь нечего прощать. Боже, разве это не забавно?

– Что, что тут забавного? Что я упускаю? – она была пьянее, чем я предполагала.

– У меня даже мысли не было, чтобы простить Дэниела, потому что я не хотела прощать. Я даже не хотела слышать его точку зрения. Но с Марчелло... – я смахнула подступившие слезы. – Мне нужно идти.

– Хорошо,– ответила она, откинувшись в кресло и закрыв глаза.

–И, Дэйзи...

–М-м?

– Ты– лучшая.

– Скажи мне что-то, о чем я еще не знаю,– широко улыбаясь, произнесла она. К тому времени, как я закрыла дверь, она уже похрапывала.

***

Когда я добралась до квартиры Марчелло, во всем здании уже был выключен свет, за исключением крыши. На самом верху я заметила мерцание садовых фонарей. В этот раз я постучала и нажала на звонок один раз. Это было сделано не с целью попросить его разрешения на вход. Скорее я хотела, чтобы он открыл дверь. Мне нужно было взглянуть ему в лицо в тот момент, когда он меня увидит.

Где-то через минуту от перегнулся через перила, чтобы посмотреть, кто звонит. Не сказав ни слова, он исчез и еще одной минутой позже открыл дверь. Из его груди вырвался выдох, когда наши взгляды встретились. Чувство облегчения накрыло нас обоих. Сделав шаг вперед, он заключил меня в объятия и крепко прижал к себе, зарывшись лицом в ложбинку между шеей и плечом.

Он завел меня внутрь.

Я позволила.

***

Оказавшись внутри, он подвел меня к дивану, а сам быстро исчез где-то в кухне. Он вернулся с влажным полотенцем и бутылкой воды и присел напротив меня, протягивая полотенце.

– Для лица,– произнес он.

Мой макияж, следы от слёз, представляю, в каком я была беспорядке.

– Спасибо,– ответила я, смывая всё это.

Марчелло казался скованным, его мышцы были напряжены, но взгляд выдавал все эмоции. Сожаление.

– Марчелло, я... Я... Слишком остро среагировала.

Он держал меня за руки, когда моё дыхание стало прерывистым, стал покрывать их поцелуями.

– Эвери, когда ты появилась здесь в Риме, совершенно из ниоткуда, я не знал, что мне делать. Мне хотелось проводить с тобой время, снова узнавать тебя, но...

– Ты понимал, что существует вероятность повторения того, что произошло в Испании,– закончила я, выпрямляя спину. – Я понимаю. Пусть для меня это и не очень приятно, но я понимаю. Сегодня я осознала важную вещь. Я не хотела прощать Дэниела, потому что не любила его. Больше нет. И, честно говоря, я никогда не любила его так, как любила и люблю тебя. Но ты, о боже, Марчелло, ты. Всего одно слово от той женщины, и я была полностью разрушена. Меня словно разорвали на множество мелких кусочков. И это не из-за того, был ты с ней или не был, одновременно встречаясь и со мной, это потому, что я так сильно тебя люблю, что это причиняет боль, и есть ли во всем этом вообще хоть какой-то смысл? – Я убрала от лица волосы, не желая, чтобы нас хоть что-то разделяло, не желая скрывать от него все мои чувства, и желая, чтобы он действительно меня услышал. – Для меня ты – ТОТ самый.

И вот оно. Это был тот самый вопрос, который я должна задать себе и быть честной в ответе. Хватит ли у меня сил простить ТОГО САМОГО? Момент, когда я увидела, как Дэниел трахает другую женщину, произвел на меня сильное впечатление, но правда в том, что даже вида того, как он просто целует другую... Уже было бы достаточно. Я бы не простила ему подобное, потому что не хотела.

Но когда дело касается того, кого ты по-настоящему любишь. Ты плачешь. Ты кричишь. Ты перегибаешь палку. А затем успокаиваешься и прощаешь. Потому что он –ТОТ САМЫЙ. И он того сто́ит.

Марчелло улыбнулся и притянул меня к себе на стул.

– Я люблю тебя сильнее, чем могу выразить словами. Ты это понимаешь?

– Понимаю, tesoro,– ответил он, прижимая меня к себе и заключив в объятия.– Точно также и я люблю тебя. Больше никаких секретов. Никакой лжи. И никаких побегов, пока мы не обсудим проблему. Мы не можем поступать так друг с другом.

– Нам нужно быть честными друг с другом,– согласилась я, целуя его подбородок. – Только ты и я.

– Только ты и я.

ГЛАВА 24

Я только провела кисточкой тень, отбрасываемую спелым абрикосом, и на меня вдруг нахлынула грусть. Я сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от этого чувства. Затем подняла взгляд вверх и восхитилась чистым, безоблачным голубым небом.

С той нашей ужасной ссоры прошло уже около двух недель. Я начала замечать, что в течение дня совершенно внезапно мне вдруг хочется плакать. Мужчина помогает пожилой женщине перейти дорогу – мои глаза на мокром месте.

Дети играют в стикбол во дворе дома Дэйзи – снова слезы.

Я в компании моих приятелей художников на Кампо дей Фиори занимаюсь живописью. Угадайте что у меня на глазах? Правильно – слезы. У меня было только одно объяснение происходящему – я сошла с ума, и одновременно без ума от счастья, что, по-видимому, было одно и то же.

Наша группа наносила последние штрихи на картины, когда преподаватель остановилась у моего мольберта.

–Belissima, – произнесла она, коснувшись моего плеча. – Я рада, что вы вернулись. Вы прекрасно рисуете.

Я с гордостью взглянула на картину и улыбнулась. Эти занятия играли для меня терапевтическую роль и воодушевляли. Они подпитывали меня желанием и энергией творить, создавать.

К тому времени, как я добралась до квартиры, картина успела высохнуть, поэтому я убрала её в кладовку к остальным. Глянув на часы, я пришла к выводу, что у меня ещё хватит времени, чтобы смыть краску, которой было измазано лицо. Честно говоря, не помню случая, когда после рисования я бы не выглядела, как рисующий пальчиковыми красками младенец.

Но сегодня мне нужно было выглядеть прилично, ведь я собиралась созвониться с родителями по скайпу и поделиться с ними новостями.

Рассказать обо всём, и скинуть груз с плеч.

Ранее я засела в офисе Марчелло, наслаждаясь его чересчур распущенной компанией, и пытаясь заполнить необходимые документы для рабочей визы.

– Прекрати, – я попыталась шлёпнуть его по руке, пальцем которой он выводил круги на моей коже. – Мой почерк и так ужасный, а когда ты... о... о… Ох, это очень приятно... Погоди!

Затем прибыл е-майл от мамы, в котором она интересовалась, всё ли у меня хорошо. Из-за её поразительной интуиции и выбора «подходящего момента» я допустила ошибку в написании собственного имени. Пришлось снова всё переписывать.

Создавалось впечатление, что родители уже знали о моём решении. Только ждали, чтобы я его озвучила вслух.

Чуть отодвинувшись от стола, я открыла ноутбук и стала ждать их звонка. Я заняла свои руки распаковкой конверта от Марии и коллегии из Музея Рима в Травестере. Я лучезарно улыбнулась и прижала его к груди, провела рукой по эмблеме, выдавленной на шапке фирменного бланка и вздохнула.

Я очень нервничала, когда Мария позвала меня к себе в офис. На этой встрече Мария была не одна, там присутствовал её начальник и начальник её начальника. Я запаниковала. Я сразу же подумала о проделанной работе на вилле, которую только закончила, и стала молиться, чтобы ничего там не напортачила.

Покидая эту встречу, я едва могла сдерживать переполнявшую меня радость.

Когда раздался сигнал входящего вызова по скайпу, я сглотнула и нежно отодвинула письмо в сторону.

– Дыши глубже, Эвери, – сказала я самой себе и нажала на зелёную кнопку.

– Вот и она! – произнёс лоб отца.

– Пап, наклони немного экран, – рассмеявшись произнесла я.

– Ё-моё. Почему теперь никто не пользуется телефонами… – он ещё немного повозился с этой «хреновиной».

– Вот так-то лучше, – сказала я, когда наконец смогла увидеть их обоих.

Они выглядели так же, как и прежде, я же, наоборот, очень изменилась. Я видела, что они заметили перемену и пытались привыкнуть к такой обновлённой и европейской версии меня.

Мои вьющиеся от природы волосы мягкими волнами лежали на плечах, чуть собранные по бокам. Я была не накрашена, не считая красновато-коричневой краски, которую я забыла смыть с подбородка. Футболка была в пятнах того же цвета, и я молилась, чтобы засос, который был поставлен в обеденный перерыв, не успел проявиться.

Первым заговорил отец.

– Должен сказать, солнышко, ты выглядишь…

– Прекрасно, – закончила фразу мама, лучезарно улыбаясь.

– Спасибо, мам, – на мгновение я задержала дыхание, а затем продолжила непринуждённо беседовать. – Так, как там поживает без меня Бостон?

Мы немного поболтали о том, о сём, немного о свежих сплетнях, о том, что мой отец потянул запястье во время последней игры в теннис, мама заказала новые цветы, и хочет посадить их на улице по периметру бассейна, в общем, всё, как всегда. Мне понравилась наша беседа, но родители как будто чувствовали, что у меня что-то произошло. Я выждала подходящее время, глубоко вздохнула и произнесла:

– Ну, а я решила…

– Остаться в Риме, – закончил за меня отец, его голос был мягким и понимающим.

Я кивнула и ещё раз глубоко вздохнула.

– Да.

Мама изящно промокнула глаза платком с вышивкой.

Дрожащими от волнения руками я взяла конверт и поднесла его к камере.

– Я не хочу, чтобы вы за меня переживали. Я буду работать…

– Научным сотрудником по реставрации, – с гордостью произнёс папа. – Звучит очень впечатляюще, но кто это вообще такой?

Я рассмеялась и отложила письмо в сторону.

– Эта работа скорее более офисная, нежели связанная непосредственно с реставрацией, но ничего страшного. В конце концов, никогда не поздно передумать и вернуться к просто реставрации. Но мне кажется, что эта работа будет мне по душе. Я буду работать в команде музейных сотрудников, которые тесно сотрудничают с фирмами по всему Риму. Они находят памятники древности или произведения искусства, которые далее будут выставлены в музее на всеобщее обозрение. Тут мы вступаем в дело, создаём проекты по реставрации, дальнейшем хранении. Работа будет связана с научными и математическими данными. Господи, я так счастлива.

– Солнышко, мы так тобой гордимся, – произнёс папа, его глаза немного увлажнились.

– Мы догадывались. Дэниел сказал, что ты казалась очень счастливой.

– Что-что?

Они рассказали, что встретили его – со спутницей – и его родителями однажды вечером в клубе, он задержался, чтобы обмолвиться с ними словечком. Я была приятно удивлена и благодарна ему за это. После всего, что между нами произошло, он поступил благородно.

– Он также сказал, что ему показалось, что возможно у тебя кто-то появился в Риме… – моя мама умолкла в надежде, что я подхвачу эту ниточку разговора и разовью его.

Это вызвало у меня улыбку.

У неё тоже.

– Понимаю. То, что ты решила остаться как-то связано с ним? – Мама локтем толкнула отца.

Вздохнув, я ответила:

– Я бы солгала, если бы сказала «нет»…

– Мы счастливы, если ты счастлива, – подвёл итог отец, он улыбнулся так, как улыбался всегда, когда знал, что его дочурка влюблена.

Я ощутила, что внутри рухнула невидимая преграда, и я обо всём рассказала.

– Его зовут Марчелло. Он работает в той же фирме, что и Дейзи. Он архитектор и привлекательный итальянец.

Моя мама устроила целое представление, она стала обмахиваться невидимым веером.

– Вы познакомитесь с ним, когда приедете, надеюсь, это скоро произойдёт.

– Мы посмотрим своё расписание и предложим тебе несколько возможных дат. Мы не хотели бы мешать тебе в твоей насыщенной жизни. Но так и знай, срок нашего пребывания будет не менее двух недель.

– Месяцев, – поправила мама папу.

– Всё указывает на то, что мы задержимся на несколько месяцев, – сказал отец, нежно погладив её ладонь. – Может даже мы самостоятельно побродим по окрестностям Рима какое-то время, – он одарил её такой улыбкой, в ответ на которую я в подростковом возрасте обычно закатывала глаза, но в душе обожала его за то, что он до сих пор так любит мою мать.

– Четыре недели, – произнесла она с покрасневшими щеками.

До того, как мы отключились, я пообещала маме, что буду звонить почаще.

***

Несколько дней спустя я припозднилась к Марчелло на ужин, задержалась на занятиях по живописи, решила довести до конца начатую картину. Пытаться передать насыщенные оттенки римского заката у Колизея цветными карандашами дело не из простых, но невероятных. Я стремглав взлетела по ступенькам, мне дико не нравилось, что заставила Марчелло в одиночестве ожидать меня, при этом ещё и готовить ужин. О господи, этот мужчина умеет готовить…

Едва открыла дверь, я сразу же ощутила ароматы базилика, душицы, чеснока и пряностей. Зажжённые свечи стояли на столе, кухонной стойке, каминной полке.

Марчелло стоял ко мне спиной и был полностью сосредоточен на готовке. Я одобрительно и восхищённо присвистнула.

– Кажется, сегодня кого-то хотят соблазнить, – пошутила я.

Он замер, а затем медленно повернулся.

– Tesoro, я не слышал, как ты вошла, – его улыбкой можно было осветить целую комнату, она сияла даже ярче свечей. – А по поводу соблазнения, – его улыбка превратилась в хитроумную ухмылку, – это уже было предопределено, когда я пригласил тебя на ужин, и ты согласилась.

– Несмотря на всю эту масштабную готовку, создаётся впечатление, что ты сыт. – Я положила на пол сумку и стала снимать пиджак. Мои руки всё ещё были в рукавах, внезапно Марчелло оказался рядом, обнял меня за талию, чем несказанно меня удивил.

– Это ты будешь сыта мною, только чуть позже, – он легонько протаранил меня бёдрами, чтобы я доступнее поняла смысл его слов. Я обожала, когда он был таким уверенным в себе и обворожительным.

– Если ты будешь себя хорошо вести, – поддразнила я. – Так что там у нас на ужин.

– Оссобуко, ризотто с лобстером и запечённая брюссельская капуста. А для начала, естественно, паста.

– О господи, столько всего за один приём?

– Да, у нас сегодня есть что отпраздновать, поэтому необходимо нечто особенное.

Я не успела спросить, что именно мы отмечаем, потому что он одарил меня долгим, медленным, глубоким поцелуем.

Когда же он отпустил меня, я еле-еле восстановила дыхание. Он самодовольно ухмыльнулся, шлёпнул меня по попке и направился на кухню.

– Да что с тобой сегодня такое? – От его поцелуев я нетвёрдо стояла на ногах, поэтому присела на барный стул у кухонного островка. Я уже знала, когда он готовит, под руку лучше не попадаться. Я могла приготовить кофе или помочь с мытьём посуды. Но когда дело касалось готовки, он работал, как слаженная машина.

Я потянулась вперёд и втихаря стибрила сердцевину артишока, пока Марчелло отвернулся.

– Думаешь, я ничего не вижу? – смеясь спросил он, обернулся через плечо и взглянул на меня, приподняв одну бровь. – Ты украла моё сердце.

– Ну и ну! Сегодняшний вечер резко набирает обороты. Должно быть мы празднуем что-то действительно серьёзное.– Казалось, даже в воздухе витало напряжение. Марчелло источал радостное возбуждение, передвигаясь по кухне и добавляя немного того на сковородку, немного сего в кастрюлю. Пригоршни широких свежих папарделле отправились в кастрюлю, сковорода же поблёскивала от оливкового масла, что там ещё, чеснок и… Господи боже ты мой. Это что, белый трюфель?

Марчелло нарезал их тонко-тонко и выложил на сковороду, я тут же ощутила насыщенный аромат жареных трюфелей.

– Забудь о новостях, просто покорми меня всем этим немедленно.

– Американская пословица гласит: делай, что она говорит.

– Как можно любить тебя ещё сильнее, – рассмеявшись произнесла я, а у Марчелло порозовели кончики ушей. Он немного поманипулировал со сковородой, чтобы оливковое масло и чеснок покрыли трюфели.

– Помнишь, я работал над проектом, который находится в Рио-де-Жанейро?

Марчелло как настоящий профессионал подбросил содержимое сковородки и поймал его, не пролив ни капли.

– Конечно помню. Новый оперный театр, который планируют построить в стенах старого, верно?

– Да, именно, – он переложил папарделле из кастрюли в сковороду и перемешал их с чесноком и маслом. Сквозь дымку очень аппетитного пара он взглянул на меня. – Мы победили. Они выбрали наш проект.

– Какой же ты молодец! Это просто прекрасно! – закричала я, захлопав в ладоши. Он так и светился, это была работа его мечты. – Значит, возможно вскоре тебе придётся туда поехать?

– Да, – он кивнул, при этом аккуратно выкладывая готовое блюдо на тарелку. Достав огромный кусок пармезана, он стал натирать его и посыпать сверху на папарделле. Аромат был божественный. Мне так хотелось отведать это блюдо. – Я полечу туда уже на следующей неделе, начну собирать команду работников.

– Ух ты, как всё замечательно сложилось. Я начала работу над планом по реставрации мозаики, которую обнаружили электрики недалеко от садов Боргезе. Галерея планирует представить её широкой публике в следующем году, и, насколько я могу судить сейчас, она произведёт фурор. Я смогу хорошенько над ней поработать, пока ты будешь в отъезде. Ты меня всегда ужасно отвлекаешь!– поддразнила его я, и сжала его попку, пока он нёс пасту к столу. Ещё рыбу, телятину, рис, овощи и… О боже, похоже я сегодня лопну.– Я так тобой горжусь!

Такая возможность благоприятно скажется на его дальнейшей карьере. Он проделал огромную, выдающуюся работу, и был за это вознаграждён.

– Как ты думаешь, сколько времени ты там пробудешь? – я наклонилась, чтобы ещё раз вдохнуть аромат пасты.

– Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Они хотят, чтобы я переехал жить в Бразилию.

– Паста выглядит просто великолеп… Что ты сказал?

– Фирма просит меня переехать в Бразилию.

– В Бразилию?

– Да.

– Которая в Южной Америке?

– Да.

– На сколько?

Он пожал плечами.

– На восемнадцать месяцев. Самое большее на два года.

На восемнадцать месяцев. Самое большее на два года.

Я навалила себе целую тарелку пасты, затем накрутила довольно много на вилку и целиком запихнула в рот.

На восемнадцать месяцев. Самое большее на два года.

– Когда они спросили тебя, хотел бы ты поработать в Бразилии, ты просто сказал «да»?

Поставив локти на стол, он приблизился ко мне.

– На такие вопросы других вариантов ответа просто не существует. Это невероятная возможность.

– Знаю, – я с трудом проглотила внезапно образовавшийся глоток в горле. Затем опустила взгляд на столешницу, внезапно у меня перед глазами всё поплыло.

– Для тебя это тоже может стать невероятной возможностью, – мягко произнёс Марчелло. Я же резко вздёрнула голову.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты поехала в Бразилию со мной.

– Поехала в Бразилию с тобой? – переспросила я ошеломлённо.

– Конечно. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. – Он обошёл стол, присел рядом со мной и взял меня за руки. – Я сперва поеду туда один, найду для нас жильё, а потом приеду за тобой. Мы вместе туда переедем.

– Вернёшься сюда за мной, – я повторяла за ним, как попугай. – А как же моя работа? Я же только её получила. А моя рабочая виза? Её ведь даже ещё не рассмотрели. И я только стала снова посещать занятия живописи. И я только-только узнала о волонтёрской программе, по которой американцы могут проводить экскурсии по музеям для туристов. Я только стала об этом побольше разузнавать, и…

– Эвери, мы со всем этим разберёмся. Вот увидишь, – успокаивающе произнёс он, и притянул меня к себе на колени. – Всё это от тебя никуда не денется, продолжишь, когда вернёмся.

– Через восемнадцать месяцев? Через два года самое большее? – спросила я, предчувствуя приступ раздражения.

– Точно, – Марчелло звучал восторженно. Он взглянул на разнообразие еды на столе и ухмыльнулся. – Кажется, сегодня я немного перегнул палку.

– Совсем чуть-чуть, – прощебетала я. Он кивнул, подумав, что я согласилась с ним только по поводу еды, а не новостей. – Марчелло, мне нужно время, чтобы всё обдумать.

– Я понимаю, тебе следует о многом подумать. Но времени на самом деле предостаточно. Погоди, вот ты только увидишь Рио-де-Жанейро – и ты сразу же в него влюбишься.

Мне столько хотелось ему сказать, о многом спросить. Но сперва мне необходимо было подумать, разложить всё по полочкам.

Поэтому я отпраздновала эту замечательную новость вместе с ним, позволила ему заняться со мной любовью, только он мог меня так любить. А что творилось у меня внутри…

Я была в смятении.

ГЛАВА 25

Всю ночь я не сомкнула глаз, Марчелло же было танком не разбудить. Мы занимались любовью, а после, я ворочалась с боку на бок, не могла улечься поудобнее, не могла успокоить бушующее в голове цунами мыслей.

Переехать в Бразилию…

Оставить Рим позади…

Последовать за Марчелло…

Бросить новую работу…

Последовать за Марчелло…

Как раз-таки вот это последнее не давало мне покоя.

Я посмотрела на него спящего. Когда он погружался в глубокий сон, он разваливался по всей кровати: одна его рука была под головой, другая вытянута в сторону; одна нога лежала недалеко от меня, другая же свисала с кровати.

Простынь лишь едва прикрывала самые интимные его места. С ходу бери и снимай его для рекламы парфюма.

У меня в голове не укладывалось, как хоть одну ночь переночевать без него, спящего рядом.

Я не могла об этом думать, особенно когда он рядом со мной во всей красе.

Выскользнув из спальни, я поднялась на террасу на крыше, по дороге набросив на плечи свитер-оверсайз. На террасе воздух был чист и свеж, может хоть там у меня получится подумать обо всём спокойно и трезво.

Я опустилась в огромное мягкое кресло и посмотрела на звёздное небо. Поздней ночью город был тих. Эта тишина была мне так необходима, чтобы урезонить мысли, приходящие на ум, как только я задумывалась о том, чтобы покинуть Рим.

Я не хотела его покидать.

И что самое стыдное… Я не хотела покидать этот город даже ради Марчелло.

Когда я закончила Бостонский колледж, я получила несколько предложений по работе. На Манхэттен, специалистом только низшего звена, с мизерной зарплатой, но даже такая возможность очень редко предоставляется двадцатидвухлетним выпускникам. Музей современного искусства Сан-Франциско предлагал мне поучиться по их программе ремеслу реставратора у мастеров этой области самым лучшим способам сохранения бесценных произведений искусства. Потом меня обещали принять в магистратуру по специальности «внешний юридический надзор за произведениями искусства» в Университет Вашингтона в Сент-Луисе. Такое предложение получить совершенно нереально. Для меня это была огромная честь.

Сейчас передо мной стоял совершенно иной выбор. Ни одно из тех предложений не включало в себя Марчелло.

Могла ли я снова бросить то, что заново обрела и последовать за ним, лишь только потому, что знала, что он – тот единственный?

В ту ночь я так и не легла спать. Встретив рассвет, я знала, что мне придётся рассказать ему правду.

***

Всё ещё в свитере Марчелло, я сидела в кресле у кровати, где он спал. Я просто не могла во время предстоящего разговора находиться в кровати рядом с ним.

– Я не могу поехать с тобой в Бразилию.

В его глазах отразилась боль.

– Но прежде выслушай меня.

Он кивнул.

– Мне очень нравится жить в Риме. Здесь постоянная движуха и оживление, город так и кипит энергией и большим количеством людей. Трудно предугадать, что может случиться в ближайшее время, и мне это очень нравится. Я ещё не знаю, где буду жить. Не знаю, смогу ли продолжить работать, если мне не дадут рабочую визу. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, это и замечательно, и очень страшно – но мне это по душе.

Он ничего не ответил. Я ему улыбнулась.

– И я тебя люблю, люблю очень сильно. Я ощущаю дичайшее счастье не только от того, что снова встретила тебя, но и что могу быть рядом с тобой.

Эвери, не отступай.

– И вот, вдруг, ты сообщаешь мне невероятную новость о твоей работе, это просто замечательно, я очень тобой горжусь. Но я не могу прямо сейчас вырвать с корнем те семена, которые только-только посадила здесь, в Риме и последовать за тобой через полмира. Марчелло, ведь они только стали прорастать, едва коснувшись почвы.

Он сидел тихо-тихо, обдумывая мои слова. Когда он наконец заговорил, казалось, он растерян.

– Но может как раз сейчас и есть самое подходящее время для подобного рывка, разве нет?

Я вздохнула.

– Может, так и есть, но есть одно «но». После того, как я потеряла ребёнка, на первое место я выдвинула чью-то карьеру, счастье, приоритеты, а про себя совсем позабыла. Если я последую за тобой в Бразилию, я снова пойду по тому же пути. Даже несмотря на то, что теперь я буду рядом с любимым мужчиной, я не могу так поступить по отношению к самой себе.

Он молчал, слушал, пытался меня понять.

Я встала с кресла, примостилась у него на коленях и обняла его.

– Марчелло, я люблю тебя больше всех на свете. Я буду ждать тебя здесь, буду приезжать в гости, буду звонить каждый божий день по телефону, по скайпу, буду посылать фото интимного содержания. Буду делать всё, чтобы сохранить наши отношения. Но я не могу жить чьей-то жизнью, не своей. Не теперь. Не снова.

– Значит, ты не поедешь со мной в Бразилию.

Я покачала головой, пытаясь сдержать слёзы, но они уже и так полились из глаз.

– Я так сильно тебя люблю, – прошептала я, покрывая поцелуями его грустное лицо, веки, брови, щёки, кончик носа и наконец губы. – Но я не могу.

Он поцеловал меня в ответ, но не проронил ни слова.

***

Следующие несколько дней я без конца подвергала сомнению принятое мною решение.

Доводы в пользу переезда в Бразилию:

- Невероятная еда

- Огромные пляжи

- Карнавал

- Кайпиринья [алк. коктейль – прим. пер.]

- Мужчина моей мечты предлагает мне переехать в это замечательное место. Кто вообще от такого отказывается?

Доводы в пользу Рима:

- Я

Конечно, были и другие причины. Но всё сводилось к тому, что мне хотелось новой жизни для себя, которую мужчина будет дополнять, а не определять.

Я постоянно об этом себе напоминала, пока Марчелло занимался поиском жилья в Рио, созванивался со мной по скайпу и показывал фотки домов с видом на океан на фоне статуи Христа-Искупителя, который благословляет город и всех живущих там счастливчиков.

И вполне конкретного римлянина.

Об этом я снова и снова говорила самой себе по вечерам, когда мне становилось одиноко в постели без него. По утрам я скучала по нему за чашкой кофе.

Не считая моментов грусти, у меня всё было хорошо. Занятия живописью были замечательными, на работе всё прекрасно, я подружилась с новыми людьми и у меня уже стал образовываться свой круг общения.

Но, боже, как же я скучала по тому, как Марчелло произносил моё имя на распев, возвышаясь надо мной в моменты близости, как говорил, что нуждается во мне, как сильно меня любит…

Я подумывала о том, чтобы распечатать список причин за Рим, заламинировать его и обращаться к нему как раз в моменты грусти.

Я испытывала чувство вины, что не еду с Марчелло в Рио, но он поддерживал меня, как мог в моём решении остаться в Риме. Он гордился своей testadura (я загуглила, это значит «твердолобая» или «крепкий орешек»), говорил, что у нас всё будет хорошо, даже если я упёртая как ослица. Что у нас серьёзные отношения, и несмотря ни на что, мы всё равно вместе, под руку «уйдём в закат».

О боже, это была настоящая пытка. И чем ближе был день его отъезда, тем хуже она становилась. Мы старались как можно больше времени проводить вместе, накапливали воспоминания для дней разлуки.

Я изо всех сил старалась сохранить лёгкость и непринуждённость наших отношений, но иногда это было очень трудно воплотить. Мне не хотелось, чтобы Марчелло уехал грустным.

Поэтому я решила устроить вечеринку в честь его отъезда.

ГЛАВА 26

Когда в Бостоне я нервничала перед вечеринкой, я снимала напряжение с родителями в баре с видом на закат в клубе. Мы с отцом пропускали по бокалу вина или стопке «Джека Дэниэлса», и уныние как рукой снимало.

Сегодня же я не могла напиться до потери сознания, даже зная о том, насколько это облегчит для меня отъезд Марчелло. Я решила крепкие напитки и слёзы оставить на потом. Вот он улетит в Буэнос Айрес, и я…

Я расправила моё хлопковое платье. Марчелло его так любит с тех пор, как в нём я пришла на ужин к его многочисленной семье в Пьенце. Марчелло легонько коснулся хлопкового кружева, а затем признался мне в любви.

– Думай о хорошем. Думай о хорошем, – скандировала я, пытаясь избежать слёз. У меня совершенно не было времени на полное восстановление макияжа.

Фирма Марчелло забронировала площадку на улице перед входом в Пантеон. Несколько лет назад они консультировали администрацию Пантеона, сегодняшний вечер стал ответной услугой.

У нас с Марчелло был план. Как только он устроится, я буду приезжать к нему на длинные выходные. А он, по возможности, будет приезжать в Рим. У нас получится построить отношения на расстоянии.

– Эвери, такси уже здесь, – послышался голос Дейзи из гостиной.

Марчелло, как почётный гость, собирался немного опоздать. Это была его вечеринка, и мне казалось, что будет не совсем правильно, если мы придём туда вместе и под руку, поэтому я решила ехать с Дейзи.

Что же было мне не по душе, так это то, что я не видела Марчелло целый день. Мы с ним собирались встретиться за ланчем, но он отпросился, сославшись на возникшую в последнюю минуту работу. Время, которое мы ещё могли провести вместе, сокращалось со стремительной скоростью, а мне так хотелось подольше побыть рядом с ним.

– Дорогая, из-за твоего внешнего вида застопориться весь город, – заметила Дейзи, когда я вышла из спальни. Возможно она поняла, что сегодня мне просто необходимо выглядеть супер сексуально. – Красная помада? Хочешь сразить всех наповал? Похоже у кого-то сегодня будет горячий прощальный секс.

Я улыбнулась и поправила причёску у зеркала в прихожей. Закрученные спиральками локоны заняли любимую позицию Марчелло – «торчу куда хочу». Я нанесла умеренный макияж, сделав акцент на губы.

– Как раз на это и рассчитываю, – сказала я, прихватив с дивана кроваво-красную шаль и такого же цвета клатч.

Прибыв на место, мы попробовали вкуснейшие закуски, восхитились тем, как организаторы превратили мощёный дворик Пантеона в изумительное место для вечеринки.

Десять великолепных деревянных столов и скамеек были расставлены вокруг фонтана. Над столами возвышались матерчатые зонтики, они не мешали любоваться тёмно-синим небом, усыпанным звёздами.

Но самым главным украшением, несомненно, был сам Пантеон. Это величественное здание было видно с любой точки обзора и любого места за столами. Гости, прогуливаясь, общались с коллегами по работе о детях, о рабочих проектах, но их взгляды снова и снова возвращались к монументальным колоннам и масштабным дверям. Так как двери были открыты, можно было увидеть лунный свет, отражающийся от пола и проникающий внутрь Пантеона сквозь окулюс. [Окулюс – круглое отверстие диаметром 9 метров в центре купола Пантеона – прим. пер.]

Чуть позже приехал Марчелло, выглядел он чертовски сексуально в идеально подогнанных брюках цвета хаки и белой оксфордской рубашке с закатанными до локтя рукавами. Он идеально смотрелся на фоне позднего итальянского лета.

Он пожимал руки и обменивался поцелуями в обе щёки со всеми присутствующими, при этом умудрялся всё время на меня смотреть и подмигивать. Мы с ним, как будто в секрете от всех, играли в кошки-мышки.

Только Дейзи была в курсе, она восторженно воскликнула:

– Между вами так сильно искрит!Учитывая количество легко воспламеняемой жидкости на вечеринке, похоже, что сегодня эта часть города может погибнуть в огне. Снизьте напряжение! – высказав свою «тираду», Дейзи направилась к главному столику.

Она представит Марчелло, который целую неделю ломал голову над тем, как сказать коллегам по работе «до свидания».

Это временно. Напомнила я сама себе. Он скажет «до свидания» на время.

Он что-то прошептал на ухо Дейзи, и её лицо озарилось широкой улыбкой. Она взглядом нашла меня в толпе, а затем взяла нож и постучала им по бокалу, привлекая всеобщее внимание.

Я направилась к самому дальнему столику, если вдруг разрыдаюсь как истеричка, буду спасаться бегством в дамскую комнату ближайшего ресторана.

– Buonasera, – начала Дейзи. – Я бы хотела поблагодарить всех присутствующих за то, что пришли сегодня сказать Марчелло arrivederci.

Я не слышала, о чём она говорила дальше, я глазела на мужчину, о котором шла речь. Мне нравилось слушать, как сильно и единодушно коллеги по работе уважают Марчелло. Но любоваться им мне нравилось ещё больше. Марчелло смеялся над шутками Дейзи и притворился, что сильно ранен её «ударами ниже пояса».

Но что-то было не так. Марчелло улыбался и смеялся в нужных местах, но всё время на меня поглядывал. Я бы даже сказала смотрел, не отрываясь более чем на несколько секунд в течение всей вечеринки. У меня появилось ощущение, будто он хотел мне о чём-то сообщить.

Когда же пришёл его черёд произносить речь, он просто поблагодарил гостей, что пришли и представил всем его заместителя, Федерико. Который всё объяснит… Погодите-ка, что?

Растерянная публика стала аплодировать и перешёптываться. А Марчелло направился прямо ко мне.

– Что происходит? – спросила я и подвинулась, освобождая для него место на скамейке.

– Ты что, ничего не слышала? – поинтересовался он, убрав выбившуюся прядь с моего лба. – Tesoro, ты слышала, что я сказал?

Я заулыбалась как дурочка и пожала плечами.

– Трудно обращать внимание на то, что ты говоришь, когда ты так сногсшибательно выглядишь. Тебе бы почаще так наряжаться. Я сражена.

Марчелло рассмеялся, да так громко, что Федерико прервал свою речь и покачал головой. А затем произнёс:

– Теперь мы знаем, почему он остаётся.

Все головы присутствующих повернулись в нашу сторону. Гости улыбались, но почему?

– О боже, он что сказал, что ты остаёшься? – громко выпалила я, а затем прикрыла рот рукой.

Марчелло нежно убрал мою руку.

– Пожалуйста, не размажь помаду на этих губах. Не сейчас. И да. Я остаюсь. Мы остаёмся в Риме.

В этот раз я не сдерживала накатившие на меня слёзы. Это были слёзы восторга, фиг с ним, с этим макияжем.

– Как так? Почему? Что случилось? – я так крепко обняла Марчелло, что едва не усадила его к себе на колени.

– Tesoro, полегче, – задыхаясь, произнёс он и убрал мои руки от его шеи. – Ты случилась.

– Но у нас же был план. Ты уедешь, а потом…

– Сегодня утром я поговорил со своим начальником, и сказал ему, что для меня сейчас не самое подходящее время для переезда. Несомненно, это невероятная возможность, я поблагодарил его за неё, но в данный момент я не могу уехать из Италии. У меня здесь налаженная жизнь, и нам нужно наладить здесь и твою жизнь. А для авантюр у нас ещё будет предостаточно времени.

– Но ведь такая возможность выпадает раз в жизни! – Погодите-ка почему это я не унимаюсь и спорю?

– Но эта возможность для меня не так важна, как выпавший шанс снова построить отношения с тобой.

Я уселась к нему на колени, крепко обняла, оставила отпечатки красной помады на обеих щеках и, наконец, поцеловала его в губы.

– Мне трудно подобрать слова, но я бесконечно благодарна тебе за то, что остаёшься. Ради меня.

– Ради нас, – поправил он. И сцеловал остаток помады с моих губ.

***

– Раз в месяц мне бы хотелось совершать что-нибудь супер туристическое, – произнесла я, приблизившись к Марчелло, пока мы прогуливались по улицам города.

Мы покинули вечеринку невероятно счастливыми, рука об руку, а прямо сейчас он вёл меня куда-то, где я раньше не была.

Рим сам по себе есть приключение. Я могла провести здесь двадцать лет, но так всего и не увидеть. В этом городе слишком много истории, искусства и самой жизни. И как же увлекательно исследовать всё это вместе с Марчелло.

Впереди нас ожидало совместное будущее. Быть вместе на равных, мы будем достигать своих личных целей, но работая в команде. О таком я даже не мечтала.

– О чём задумалась? – спросил Марчелло и мягко поцеловал меня в макушку.

– Когда мы уже отведаем десерт? – рукой я забралась под его рубашку. Его кожа сперва была прохладной, а затем согрелась под моей ладонью.

– Эвери, ты же только что съела канноли. И крем-брюле…

– И половину твоего тирамису. – Я рассмеялась, увидев его изумлённое лицо. – Эй мистер, вы собирались покинуть меня и улететь ни куда-нибудь, а в Бразилию! Я заедала душившие меня чувства.

Марчелло остановился и озадаченно склонил голову набок.

– Я тебя не совсем понимаю.

– Ладно, проехали. Я вообще больше не хочу говорить об отъездах, если только это не поездка навестить твоих родителей, или моих родителей, или Дейзи, куда бы она ни отправилась.

– Договорились.

– Так, что на счёт десерта? – промурлыкала я, легонько подтолкнув его к аллее, на которой продавали мороженное. – Мне сейчас так не хватает сладости снаружи и внутри.

– Какая же ты ненасытная, – он прижал меня к стене и поцеловал.

– И ты меня такую любишь, – вздохнув произнесла я, он же стал покрывать мою шею поцелуями, от чего я тихонько взвизгнула. Я обняла его за шею, лунный свет играл с кончиками моих пальцев.

– Это да, tesoro. Это да.

– М-м, ты сумасшедший римлянин.

***

Купив мне один шарик фисташкового мороженного, а Марчелло два кофейных, мы присоединились к толпе туристов. Море людей с камерами двигались в одном и том же направлении.

– Где конкретно мы находимся? – спросила я, отправив приличный кусочек мороженного в рот. Улица до отказу была наполнена людьми, они даже закрывали собой указатели для туристов и керамические таблички на зданиях.

Подняв взгляд, я увидела, что Марчелло пристально на меня смотрит, в его глазах зажглись искорки, а затем он наклонился и снова меня поцеловал. Интересно, мы когда-нибудь присытимся друг другом? Надеюсь, что нет. Я, правда, надеялась, что он всегда будет в состоянии лихорадочной влюблённости.

Мы плыли по течению вместе с толпой, ничего не имея против черепашьей скорости и непрекращающегося толкания. Даже, наоборот, нам нравилось, когда нас толкали навстречу друг другу. Когда же мы наконец добрались до конца улицы, Марчелло повернулся ко мне, он был серьёзен.

– Сейчас будет что-то супер туристическое, – произнёс он.

Что бы там ни было за углом, но оно как магнитом манило туристов.

– Я видел твой список мест…

– О божечки, неужели там Клуни? – я стала подпрыгивать, чтобы увидеть его, несмотря на толпу, от чего моё мороженное выпало из стаканчика. – Вот блин! – Не обращая внимание на огромное зелёное пятно на прекрасном белом платье, я встала на носочки, пытаясь узреть, что там впереди.

Марчелло рассмеялся.

– Ну ты и смешная. Давай завязывай уже с этим Клуни. – Марчелло выбросил наши стаканчики в урну, достал салфетки и принялся чистить моё платье. Я позволила ему, время от времени ему необходимо было заботиться обо мне. А мне хотелось почувствовать его заботу.

Он выбросил салфетки и заставил меня пообещать две вещи.

– Закрой глаза и, не задавая вопросов, возьми то, что я тебе сейчас дам.

– Ладно… – Я закрыла глаза и вытянула руку.

Он взял меня за руку, поцеловал ладонь, кисть, а затем крошечными поцелуями стал покрывать руку всё выше и выше. И лишь затем вложил что-то мне в руку и отступил на шаг.

– Ты вытворяешь такое, а потом ещё и хочешь, чтобы я ходила и соображала, что делать? – спросила я, а он мягко подтолкнул меня вперёд.

Я чуть-чуть приоткрыла глаза, пытаясь подсмотреть куда же он меня ведёт. Но толпа немного расступилась, чтобы пропустить нас вперёд.

– Как только я понял, что не смогу оставить тебя. Я подумал, что стоит привязать тебя к этому городу, – прошептал он в моё ухо. – И я вижу, что ты подсматриваешь, – он рукой прикрыл мои глаза.

– Так не честно, – рассмеялась я, наслаждаясь тем, что он находился позади меня и направлял меня.

Окружавшие нас местные и туристы перешёптывались на итальянском, французском, китайском, немецком, а я безнадёжно пыталась узнать, куда же мы идём.

– Ты дрожишь. Замёрзла? – спросил Марчелло, погладив мои ничем не прикрытые руки.

– Я взволнована.

– Мы почти на месте.

Я услышала журчание воды. Должно быть мы были недалеко от фонтана, но какого? Они были почти на каждой площади: Тритона, Навона, Барберини, ещё один у Пантеона, мимо которого мы только что прошли. Пантеон и при свете дня был впечатляющим, а вот в ночи он был величественным.

Марчелло остановился и убрал руку от моего лица, но я перехватила её и сжала. Я улыбалась.

Да, мы были у фонтана. У Фонтана Треви, самого известного в Риме.

Он оказался таким, каким я его себе и представляла. Замысловатая резная работа, навесные статуи украшали каноническое сооружение. Я не могла отвести от него глаз.

Марчелло дотронулся до моей руки, только тогда я вспомнила, что там что-то есть.

Я опустила взгляд на руки и разжала пальцы, там оказались две монеты.

– А это я люблю! Когда я была маленькой, мы с родителями ездили в Диснейленд, я всегда там бросала монетки. Мне бросить монетку и загадать желание, как Белоснежке?

Я взяла одну монетку и собиралась бросить её в воду. Марчелло нежно взял меня за руку и покачал головой.

– Погоди-ка, принцесса. Это не диснеевский фонтан. У Треви есть история и традиции, которым нужно следовать. Я – римлянин, поэтому не могу позволить тебе не считаться с традициями.

– Мне нравится, когда ты говоришь, как профессор. Научите меня всему, доктор Бьянчи, – подыграла я, наслаждаясь тем, как раздулись его ноздри и выпятилась грудь.

Ох, этот вечер обещает быть очень удачным.

Сделав над собой усилия, Марчелло проигнорировал мой бесстыдный флирт, развернул меня к себе спиной и тесно прижался сзади, наши тела идеально подходили друг другу.

– Став спиной к фонтану, ты должна бросить монету правой рукой через левое плечо, – проинструктировал он. – Если ты бросаешь одну, то ты вернёшься в Рим.

Марчелло подождал, пока групка людей, которые слушали его – должна заметить, замерев – последовали его инструкциям. Монеты взлетели в воздух и с небольшим плеском очутились в фонтане.

Мои монеты ожидали дальнейших указаний.

– Если бросаешь две монеты, ты вернёшься в Рим и здесь же влюбишься, – добавил он и поцеловал меня в губы.

Желающие бросили по второй монете, парочки стали обниматься и целоваться. Некоторые женщины даже законспектировали слова Марчелло, чтобы привлечь его внимание. Он рассмеялся, махнул им рукой на прощанье, разбив при этом немало сердец.

– Теперь ты знаешь правила. Вперёд! – Он немного отошёл от меня.

Я очень артистично сложила мои монеты в карман.

Он выглядел растерянным. А затем нахмурившись спросил:

– Эвери, ты не хочешь…

Я прервала его поцелуем.

– Мне не нужна монетка, чтобы снова приехать в Рим. Я не планирую его покидать. А что касается второй монетки… – Я чуть не заплакала, увидев надежду в его глазах. – Я уже влюбилась в Риме, и это навсегда.

КОНЕЦ

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg